В самое сердце, или Любовь без правил Анна Яфор
        От таких, как он, надо держаться подальше. Золотой избалованный мальчик, понятия не имеющий, что такое реальная жизнь. Привык получать все и сразу, а сейчас ему зачем-то понадобилась я. Только игра в любовь, да еще и с мажором, - точно не для меня. Или то, что происходит между нами, совсем не игра?
        Анна Яфор
        В самое сердце, или Любовь без правил
        Пролог
        - Вы это не сделаете! - я не узнаю собственного голоса, так жалко он звучит. И дрожит. И колени тоже дрожат, хорошо, что под длинным пышным платьем этого не видно.
        Хотя Арбенин, кажется, все равно знает о моем состоянии. Иначе с чего бы ему ухмыляться с таким довольством? Он уверен, что выиграл. Добился своего.
        - И кто же меня остановит? Может быть, ты? - мужчина поднимается из-за стола и медленно приближается ко мне.
        Я опускаю голову и втягиваю плечи, словно в ожидании удара. Знаю, что не тронет, но тело реагирует быстрее, чем успеваю это осознать.
        Лучше бы и правда ударил. Физическую боль смогла бы стерпеть… Но вот что делать со слепящей, разъедающей душу кислотой? У меня же нет никаких доказательств… Ничего, кроме собственных слов. Но что значат слова, когда существует такое яркое визуальное подтверждение?
        Снова смотрю на раскиданные по столу фотографии. Смотрю - и не могу поверить. Откуда он только их взял? Как?! Да, я подозревала, что ради своей цели этот человек пойдет на многое, но такое и представить не могла.
        Сердце пропускает удар. Еще один. И еще… Почему именно сегодня? Зачем Арбенин дотянул именно до этого дня? Самого главного дня в моей жизни, который должен был стать еще и самым счастливым. Теперь уже не станет…
        - Зачем вам это? - я поднимаю глаза на непроницаемое лицо монстра. От него разит таким холодом, что у меня немеют пальцы. - За что вы так его ненавидите? Почему не хотите, чтобы он был счастлив?
        - Ну что ты, милая, - губы мужчины вытягиваются в какое-то подобие улыбки, но от нее становится еще более жутко. - Как раз наоборот, я забочусь о своем сыне. Ты же не считаешь, что в самом деле способна сделать его счастливым? Не настолько же глупа…
        Я не знаю, что ему возразить. Слишком хорошо помню каждое слово Егора, каждый жадный взгляд, каждое прикосновение. Это была не игра - он действительно любит меня. Но разве чувства станут достаточным аргументом для его отца?
        - Я его люблю… - слова звучат так тихо, что сама с трудом их различаю. Но Арбенин слышит, и его ухмылка становится шире.
        - А зачем ему твоя любовь? Какой с нее толк? Он ничего в жизни не достиг, никчемный романтик. Неужели думаешь, я позволю ему связаться с такой же пустышкой?
        - Какая разница, с кем он свяжется? Вам же плевать на него!
        Арбенин приближается почти вплотную, так что ощущаю исходящий от него жар. Вижу вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь. Хочется укрыться от удушающей горькости его парфюма, окутывающей со всех сторон. Точно так же меня обволакивает его сила. Мощная, всепоглощающая энергия, с которой не могу бороться.
        - Ошибаешься, девочка. Это на тебя мне плевать. И на всю романтическую чушь, которую ты себе выдумала. А Егор - Арбенин, несмотря ни на что. И вести себя должен соответствующе. И жениться на правильной девушке, а не на такой, как ты.
        - Ради достижения своей цели вы готовы даже… - я снова ежусь, рассматривая омерзительные, пошлые сцены с моим участием, запечатленные на раскиданных снимках, - на такую подлость…
        - На что угодно, детка. Это война, а в войне, как ты знаешь, любые средства хороши. Свадьбы не будет. Хотя… - они окидывает меня взглядом с ног до головы, шарит по телу, будто раздевая. Не пытается коснуться, но кажется, что меня лапают грязными, потными руками. Пачкают белоснежное платье, пробираясь дальше, под него, позволяя не менее мерзкие вещи, чем на этих фотографиях. - Должен признать, выглядишь ты ослепительно. Жаль, что Егор этого не увидит. Ему бы понравилось. Но если хочешь, я готов заменить его в вашу несостоявшуюся брачную ночь. Уверен, ты запомнишь ее надолго.
        - Вы… - я хватаю губами воздух, но все равно задыхаюсь. От боли, от возмущения, от страха. Что же он за человек? Да и человек ли вообще? Как может предлагать такое? - Да вы просто…
        Слов не находится. Я не знаю определения, которое подошло бы для такой ситуации. Арбенин ждет какое-то время, продолжая разглядывать меня, а затем усмехается.
        - Вот именно. Не может дать достойный отпор противнику, не стоит и ввязываться в сражение. Все равно проиграешь. Знай свое место, девочка, целее будешь.
        Берет в руки телефон, нажимая какие-то кнопки, и лицо преображается. Он выглядит, как обожравшийся сметаны кот - довольным настолько, будто только что урвал где-то главный приз.
        - На экране все еще интересней. Приблизить можно и рассмотреть в деталях, - разворачивает телефон ко мне. И я отступаю, пячусь к стене, снова пугаясь той грязи с моим участием, которую так старательно кто-то собрал по приказу Арбенина.
        - Ну что, порадуем жениха? - это не вопрос, он просто ставит меня перед фактом того, что собирается сделать. Я в отчаянье мотаю головой.
        - Не надо. Пожалуйста.
        Мужчина обнажает идеально ровные зубы. Только это не улыбка. Оскал хищника, добравшегося, наконец, до добычи. И во всей вселенной нет силы, способной его остановить.
        Он снова сует телефон к моему лицу, так чтобы я наверняка видела следующие действия. И находя в списке контактов имя сына, нажимает на кнопку «отправить».
        Глава 1
        - Вы слишком молоды! - сидящий напротив меня мужчина сурово сводит брови. Смотрит так строго, словно он не о возрасте моем говорит, а отчитывает за допущенную провинность. А я почему-то и правда чувствую себя виноватой. Тереблю застежку на сумке, переминаюсь с ноги на ногу и отчаянно надеюсь, что он не заметит, как горят мои щеки.
        Иначе представляла себе своего будущего работодателя. Он похож на большого зверя, волка-одиночку, дикого, опасного и до дрожи в коленках привлекательного. Совсем не так должен выглядеть почтенный глава семейства, озабоченный поисками гувернантки для малыша. Да и роскошный особняк, в котором я оказалась, больше напоминает крепость, холодную и неприступную, чем уютное семейное гнездышко. Здесь так тихо, словно никакого ребенка нет и в помине. Вообще никого нет - только ОН.
        Повторяю про себя его имя, чтобы не забыть и не ошибиться, если придется произносить. Александр Демьянович Арбенин, владелец строительной корпорации, одной из крупнейших в городе. Даже я, совершенного далекая от строительного бизнеса, неоднократно слышала ее название.
        То есть мой потенциальный начальник богат и весьма успешен. А еще - более чем эффектен. Из породы тех мужчин, на которых смотришь - и хочется забыть обо всем остальном на свете. Дух захватывает. Мощное накаченное тело, бугры мускулов на руках. На нем белоснежная рубашка с расстегнутым воротом, и я вижу треугольник загорелой кожи на груди, покрытой короткими черными волосками. Это почему-то ужасно смущает, словно подглядываю за чем-то личным, почти интимным. Вздрагиваю и поднимаю глаза на мужественное лицо. Понимаю, что и так позволила себе намного больше допустимого, пялясь столь откровенно. Хорош. Даже слишком. Именно таким мог оказаться герой в любовных историях, которые я сочиняла еще в школе. Высокий, широкоплечий, сильный. Разумеется, намного старше меня. Чтобы был опытнее и мудрее, и мог научить всему на свете.
        Слишком увлекаюсь собственными мыслями и не сразу понимаю, что разглядывающий меня не менее пристально мужчина выглядит все более суровым. И вспоминаю высказанную претензию по поводу моей молодости. Вот ведь занесло, нашла, о чем думать на собеседовании!
        - В анкете был указан возраст, - делаю глубокий вдох, пытаясь восстановить внутреннее равновесие. Нельзя, чтобы он заметил мое волнение. Мне нужна эта работа, а демонстрация слабости и смятения вряд ли сыграет в мою пользу. Да и потом, какая разница, сколько мне лет? Со своими обязанностями справляюсь прекрасно и рекомендации у меня превосходные. А если этот тип рассчитывал увидеть дряхлую старушку - проблемы точно не мои.
        - Признаюсь, как раз этот момент я и упустил. Меня больше интересовал ваш опыт и отзывы прежних работодателей.
        - Так что же изменилось? - не удается избежать вызова в голосе. - Ни мой опыт, ни отзывы не стали хуже, оттого что я оказалась слишком, как вы сказали, молодой.
        Мужчина чуть склоняет голову, разглядывая меня, усмехается, и суровое лицо вмиг меняется. Уходит смущающая жесткость, черты как будто разглаживаются, а пронзительно темный взгляд теплеет.
        - Юленька, вы неправильно поняли, - он указывает на кресло возле своего стола. - Ну что же стоите? Присаживайтесь, я постараюсь все объяснить. Мы начали немного не с того.
        Столь разительные перемены снова вызывают волнение. Этот человек определенно умеет управлять ситуацией. Хорошо знает, что и как сказать, чтобы произвести впечатление.
        Я сажусь, приказывая себе не опускать глаз. Хватит и того, что раскраснелась, как матрешка. Конечно, он это видит, но знать еще и о том, что рядом с ним чувствую себя, как кролик перед удавом, ему вовсе не обязательно.
        - Я искал лучшую гувернантку для своего сына, - поясняет мужчина. - Именно ЛУЧШУЮ. Это крайне важно.
        - Ясно, - киваю в ответ. - Родители всегда хотят для своих детей самого лучшего.
        На мою реплику он никак не реагирует, будто мимо ушей пропускает, продолжая свои собственные пояснения.
        - Директор агентства - моя давняя знакомая. Она очень хорошо отзывалась о вас. Я изучил анкету и всем остался доволен. Просто на фотографии вы выглядите старше.
        - Поверьте, вам не о чем беспокоиться, - можно только порадоваться, что сумасшедшие удары сердца слышны только мне. А внешне вроде бы удается изображать и поддерживать требуемые эмоции. - Вы не пожалеете о сделанном выборе, хоть я и моложе, чем хотелось бы.
        - А вы бойкая, - улыбается Арбенин. - Это хорошо. Не люблю беспомощных женщин.
        Что-то неуловимо меняется в его тоне, и кажется, что обращенный ко мне пристальный взгляд еще больше темнеет. Полыхает соблазнительной, преступной чернотой. Меня обдает жаром, особенно когда замечаю чуть тронувшую губы мужчины улыбку. Он хорошо знает о том, как действует на противоположный пол. Еще и пользуется этим. И надо быть совсем бесчувственной, чтобы никак не отреагировать.
        Я реагирую. И не нужно зеркало, чтобы убедиться: по щекам снова разливается румянец смущения. По телу бегут мурашки, а мысли уносятся в совершенно недопустимом направлении: внезапно начинаю размышлять, как женщин он любит.
        В обращенном ко мне взгляде на мгновенье мелькает что-то хищное. Еще бы: понял, что удалось меня взволновать. А может, на то и был расчет? Потому что он, словно специально, для закрепления эффекта, добавляет:
        - Вы очень красивая девушка, Юля. Не могу этому не порадоваться. Мой сын будет получать еще и эстетическое наслаждение, глядя на вас.
        Эстетическое наслаждение для пятилетнего ребенка? Это что-то новенькое, о таком критерии при приеме на работу мне еще ни разу не говорили. И я не знаю, что на это ответить. С каждой минутой все больше попадаю под его влияние, и самое ужасное, что он это прекрасно осознает. А может, специально ведет себя так, чтобы окончательно выбить у меня почву из-под ног.
        - Пойдемте, я познакомлю вас с сыном, - Арбенин поднимается из-за стола, и мне приходится задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Он еще выше, чем казалось, и в кабинете сразу становится как будто тесно. А я чувствую себя маленькой девочкой. Кажется, что мужчина делает это специально. Нависает надо мной, демонстрируя собственное превосходство. Во всех отношениях. Он здесь хозяин. И, почти уверена, хочет, чтобы я его боялась. Или была очарована.
        В последнее поверила бы без труда, если бы не знала, что Арбенин женат. Это тоже странно, что собеседование проводит он, а не жена. Там, где мне приходилось работать прежде, основные вопросы задавали именно матери. Именно они пытались выяснить и оценить, насколько новая гувернантка им подходит. С отцом-работодателем, еще и таким важным и грозным, сталкиваюсь впервые.
        - Хочу, чтобы вы запомнили одну вещь, Юля, - мужчина прожигает меня взглядом. - Сын - это самое ценное в моей жизни. Я возлагаю на него большие надежды, - он понижает голос и смотрит так, что я невольно отступаю, не выдерживая напора. - Очень большие. Поэтому ошибки в воспитании недопустимы. Все должно быть строго по программе. Не балуйте его, ни в коем случае не позволяйте лишнего. Он - будущий глава корпорации, поэтому уже сейчас должен усвоить основные правила поведения.
        Я молчу, разве что рот не открывая от изумления. Поверить не могу: он совершенно точно говорит о пятилетнем ребенке? Мне многое приходилось встречать за несколько лет работы, но такое - ни разу. И мальчика, которого еще даже не видела, становится жалко. Что за детство у него такое, где все должно быть строго по программе?
        Мужчина открывает дверь, пропуская меня вперед. Дом сразу показался огромным и величественным, а сейчас, после слов хозяина, и вовсе воспринимается огромной махиной, механизмом, где все подчинено непреложным законам. Поднимаясь по лестнице наверх, смотрю по сторонам, и убеждаюсь в правоте своих мыслей. Вокруг идеальный порядок. Все на своих местах, ни в коридоре, ни в холле, ни в одной из комнат, через которые мы проходим, нет ни одной игрушки. Или они спрятаны так надежно, что я их просто не вижу.
        И даже в детской, куда заводит меня Арбенин, тоже почти стерильная чистота. Строгие бледно-голубые стены, отчего кажется, что в комнате холодно. Блестящий паркет, однотонные тяжелые шторы на окнах. Застекленный книжный шкаф, и я вижу на корешках названия классических книг. Ни одной детской. И здесь нет игрушек, лишь у стены стоит небольшая машинка. Одна-единственная.
        Это все до такой степени странно, что я теряюсь, не сразу замечая обитателя этой комнаты. Моего будущего воспитанника. А когда вижу, сердце еще больше заходится от жалости к нему. Темноволосый щупленький мальчик выглядит младше своих лет. Вот только глаза удивительно серьезны. И при виде отца он соскакивает со стула и вытягивается по струнке смирно. Как маленький солдатик. Разве что честь не отдает. Не улыбается, и радости во внимательных, задумчивых глазах я тоже не вижу.
        - Илья, это твоя новая гувернантка, - с еще большей строгостью, чем говорил со мной, произносит Арбенин. - Ее зовут Юлия Сергеевна.
        Я качаю головой.
        - Просто Юля. Не нужно отчества.
        Мужчина хмурится.
        - Нет, так не пойдет. Илья с самого начала должен запомнить, как к вам обращаться. Фамильярность в данном случае неуместна.
        И кто же вырастет из такого ребенка? Рассматриваю сосредоточенное личико малыша, который смотрит не на меня - на отца. И совершенно очевидно, что готов выполнить любое его требование. Куда я попала?
        Глава 2
        - С любыми вопросами - сразу ко мне, - командует Арбенин, а затем строго смотрит на сына. - Илья, надеюсь, мне не придется выслушивать жалобы на тебя. Я потратил много усилий, чтобы найти подходящую гувернантку, постарайся с ней поладить.
        - Да, папа, - сразу же кивает мальчуган, а я подавляю вздох. Кажется, работа в этом доме не будет легкой. Привыкла ко многому и научилась почти ничему не удивляться, но на этот раз невозможно не отреагировать. Не могу понять, зачем лишать ребенка детства и делать из его родного дома казарму. В конце концов отец мог бы отправить его в какой-то кадетский корпус, если уж так хотелось добиться железной дисциплины, но ведь и там есть время для игр и развлечений. Или он хочет, чтобы мальчик уже сейчас вел дела, потому и поступает так жестко? С одной стороны, это кажется смешным и нелепым, с другой, я понимаю, что ничего хорошего в итоге не выйдет. И стоящий передо мной мужчина действительно выглядит шикарно, но не хотелось бы иметь с ним что-то общее, помимо работы.
        Думаю об этом и сама усмехаюсь своим мыслям. Надо же, а ведь всего несколько минут назад восхищалась им. Интересно, какая у него жена? Как она воспринимает такую муштру своего сына?
        - Иди в учебную комнату и жди Юлию Сергеевну там, я закончу с ней, и она скоро подойдет.
        Мальчик снова беспрекословно выполняет поведение и беззвучно, мышонком выскальзывает за дверь. А Арбенин поворачивается ко мне, и его лицо смягчается. Голос снова понижается, приобретает соблазнительные завораживающие нотки. Он говорит тем тоном, каким обычно заигрывают с понравившиеся женщиной в ресторане, но если вначале меня это волновало, то сейчас я больше не ведусь. Только влюбиться в работодателя-монстра не хватало!
        - Юленька, я знаю, мои методы могут показаться вам слишком строгими. Но поверьте, для этого есть причины.
        Вряд ли хоть какими-то причинами можно объяснить такое поведение, но не мне учить, разумеется. Я здесь, чтобы работать, и делать это придется по его правилам.
        Арбенин прищуривается и ждет моей реакции. Что он хочет услышать? Что я с ним согласна? Или что начну расспрашивать и выведывать подробности? Любопытство никого еще не доводило до добра, столько раз уже убеждалась, да и не мое это дело.
        Пару минут спустя по лицу мужчины растекается удовлетворенная улыбка, и мне снова видится в ней что-то хищническое.
        - Я сделал правильный выбор, пригласив именно вас. Сейчас редко можно встретить женщину, которая не стремится быть в курсе абсолютно всего. Думаю, мы сработаемся.
        Мне чудится в его тоне какой-то странный подтекст, опять словно мужчина заигрывает со мной. Хотя, возможно, это всего лишь манера поведения человека, привыкшего к вниманию противоположного пола. У него это в крови. И, не дождавшись моих расспросов, он продолжает сам.
        - Я уже однажды допустил серьезную ошибку в воспитании сына. Фактически испортил его. Поэтому больше не допущу ничего подобного. Лучше перегнуть палку, устанавливая определенные ограничения сейчас, чем потом получить безнаказанность и распущенность.
        Я все-таки не выдерживаю. Его малышу пять лет. ПЯТЬ! В таком возрасте некоторые дети вообще еще не способны воспринимать какие-то глобальные истины. Им нужно играть, расти, подчас делать глупости… И это нормально, куда нормальней, чем с раннего возраста лепить из них роботов, готовых только выполнять необходимые функции.
        - Думаю, Илья еще успеет воспринять все ваши принципы. Когда немного повзрослеет. Сейчас многое сложно адекватно осознать.
        На лице Арбенина появляется такая снисходительность, будто перед ним - маленькая неразумная девочка, которой нужно все разжевывать и объяснять. Но уже мгновенье спустя у меня перехватывает дыхание, когда он склоняется к моему уху, опаляя дыханием и почти касаясь губами кожи.
        Тело покрывается мурашками, что бы я ни внушала себе и как бы ни собиралась не реагировать на фантастическую привлекательность этого мужчины.
        - А я не про Илью говорю, Юля, - даже не сразу понимаю смысл сказанного, озадаченная своей слишком яркой реакцией на него. Он не делает вроде бы ничего особенного, все лишь только на уровне моих ощущений, но из-за этого разве предъявишь претензию? А что, если я ошибаюсь? Зачем взрослому, обеспеченному и во всех отношениях успешному человеку тратить время на фактически прислугу? Мы же не в сказке про Золушку, да и принц давно женат.
        - Про кого же тогда? - нахожу в себе силы выровнять дыхание и вернуться к теме нашего разговора.
        Арбенин выпрямляется и мрачнеет.
        - Про моего старшего сына. Увы, он - моя самая большая боль и проблема.
        Такие вещи всегда тяжело слышать и еще тяжелее комментировать. Видеть разочарование отца в своем ребенке очень больно. Особенно когда этот ребенок уже не кроха, и что-то исправить куда сложнее.
        Я замечаю глубокую печаль в глазах статного красивого мужчины. Он выглядит таким искренним, что не сочувствовать ему невозможно.
        - Если хотите, могу заняться и другим вашим сыном тоже, - произношу и понимаю, как это звучит. Мне обещана более чем хорошая зарплата, а после моего предложения Арбенин может решить, что я хочу заработать побольше. Но самом-то деле это не так. Деньги - последнее, о чем сейчас думаю. Просто от настроя отца зависит и то, что будет происходить с маленьким Ильей. И этот настрой не изменится, если не изменится ситуация со старшим ребенком. Но мужчина неожиданно смеется, хоть и выходит это достаточно горько.
        - Спасибо за предложение, Юленька, но мой другой сын уже вышел из того возраста, когда его можно воспитывать.
        Это звучит совсем удивительно, я думала, что Арбенину лишь сорок с небольшим. Что он понимает под «вышел из того возраста»? Сколько его сыну? 15-ть? 20-ть? Вряд ли больше, с трудом представляю, что этот мужчина мог завести семью и ребенка, сам едва выйдя из юношеского возраста. Такие, кажется, не особо стремятся связать себя узами брака. Но уточнить не решаюсь, а он неожиданно продолжает откровенничать сам.
        - Когда-то я надеялся, что сын станет моим продолжением. Займется бизнесом, сначала станет заместителем, а потом и вовсе смогу передать ему дела. Но все вышло с точностью до наоборот. Он вырос никчемным, избалованным мальчишкой, которого не интересует ничего, кроме развлечений. Девушки, вечеринки, выпивка - и так по кругу. Еще и профессию выбрал совершенно дурацкую. Я не то, что семейный бизнес не могу ему доверить, вообще стыдно признаться, что он мой сын. Придумал легенду, согласно которой он якобы учится за границей в экономической школе, чтобы избежать лишних расспросов и сочувствия друзей. Терпеть не могу, когда меня жалеют. Но вот сам от сожалений избавиться не могу.
        Какое-то время он молчит.
        - Юля, говорю вам это для того, чтобы вы поняли, почему я так строг с Ильей. Другого шанса у меня больше не будет. И так сильно рисковал, заводя второго ребенка в таком возрасте. Мне нужно вырастить его, а годы уже давно не те.
        Не знаю, что ответить. Хоть он и не хотел жалости, не могу не жалеть. И все равно не считаю оправданием такую жесткость в отношении младшего сына. Он может быть совсем другим и может пойти по стопам отца даже без этой железной дисциплины. Совсем не обязательно портить ему детство лишь потому, что старший не оправдал ожиданий.
        А вот этот пока незнакомый мне парень вызывает только раздражение. Терпеть не могу мажоров! Они уверены, что весь мир вращается вокруг них и для них. На все готовы, чтобы удовлетворить свои, подчас далеко не самые приличные потребности. А страдают в итоге невинные люди. Хорошо знаю, что это такое, потому что однажды жертвой такого же урода стала моя родная сестра…
        Настроение резко портится, когда я вспоминаю события шестилетней давности, и внутри разливается жгучая горечь, скручивает внутренности и противно щиплет глаза. Приходится взять себя в руки, чтобы Арбенин ничего не заметил.
        - Я все поняла, Александр Демьянович. Разумеется, постараюсь воспитывать Илью с учетом всех ваших пожеланий.
        Мужчина удовлетворенно улыбается.
        - Вот и славно, Юленька. Сегодня можете не проводить полноценных уроков, пообщайтесь немного с Ильей - и для начала достаточно. Устраивайтесь, ваша комната в конце коридора, слева. Проверьте, есть ли все необходимое. Обычно наша домоправительница готовит все наилучшим образом, но мало ли что. С любыми вопросами по проживанию обращайтесь к ней или напрямую ко мне.
        Я киваю, но про себя отмечаю, что к нему не обращусь ни за что в жизни. Тем более, как он и сказал, наверняка в предназначенной для меня комнате все на свете предусмотрено. А если и нет, обойдусь, много ли мне надо?
        - Ужин для прислуги в 8 часов, в кухне, не опаздывайте.
        Это звучит так естественно, что даже не удивляюсь. В конце концов, я и есть прислуга. Арбенин сказал правду, хоть и звучит это не особенно приятно. Но зато больше не будет повода обольщаться, считая, что он хоть сколько-нибудь заинтересован во мне.
        А комната оказывается действительно чудесной. Уютная, светлая, просторная, она одна больше той крошечной квартирки, где живем мы с сестрой. Об отношении хозяина дома и его странностях стараюсь не думать. Это не мое дело, все, зачем я здесь, - это заниматься с его малышом, не думая ни об отце, ни о распущенном и избалованном старшем сыне, которого, скорее всего, вообще никогда не увижу.
        Наивная, ведь даже не представляю, как сильно ошибаюсь!
        Глава 3
        Илья оказывается милым и открытым ребенком, к моему величайшему удивлению. Рядом с отцом он другой, сосредоточенный, напряженный, напуганный, ждущий упреков и нравоучений в любой момент. Но едва мы остаемся одни, мальчика будто подменяют. В темных, умных глазках зажигается лукавство, и он пытливо смотрит на меня.
        - Ты строгая? Такая же, как папа?
        Затаиваю дыхание, не зная, что ему ответить. Не могу, не имею права подрывать авторитет его отца. Арбенин считает, что сына надо воспитывать именно так, не мне с ним спорить. Но, с другой стороны, сама-то я вовсе не обязана тоже быть строгой и непреклонной.
        - Думаю, мы договоримся, - улыбаюсь мальчику, опускаясь перед ним на корточки. - Я бы хотела подружиться с тобой.
        - Ты красивая, - в детском взгляде столько тепла, что у меня щемит сердце. Будто он мне родной. И, хотя такого не может быть, кажется, что мы знакомы давным-давно. - А друзей у меня нет, кроме Егора, - неожиданно добавляет мальчик и мгновенно грустнеет. - Папа говорит, что мы не можем дружить, с кем попало. И лучше быть одному. А я так не хочу!
        В груди раскручивается болезненный клубок. Не стоит даже сомневаться, что сейчас Илья в точности скопировал слова отца - маленькому ребенку самому такое и в голову не придет.
        - А кто такой Егор? - осторожно уточняю у малыша. Может, рассказами о друге, хоть и единственном, удастся отвлечь его от невеселых мыслей.
        - Мой брат, - глазки снова оживают. - Он очень хороший. Любит меня. Мы всегда вместе играем. Только он сейчас уехал, и я скучаю.
        Такое тоже бывает. Распущенный мажор вполне способен испытывать добрые чувства к близким, особенно если на это не требуется особых усилий. Да и потом, ребенку, лишенному нормального общения, любая капля внимания покажется сокровищем.
        - Ну, если он тебя любит, то обязательно вернется, - произношу банальные слова, но они выполняют свою роль: лицо мальчика в буквальном смысле начинает сиять.
        - Поскорей бы! - радостно восклицает Илья, и в его взгляде снова сквозит лукавство. - Он тебе понравится!
        Я не спорю, лишь улыбаюсь, тем более что совсем скоро появляется домоправительница и забирает мальчика на ужин, а мне повторяет сказанное ранее хозяином дома: то, что прислуга ужинает в кухне. На этот раз заявление не обижает, она сама такая же, как я. А еще - милая и очень приветливая. Чем-то напоминает мою бабушку, такие же добрые глаза, красивое, несмотря на морщины, лицо и натруженные руки, глядя на которые, как-то сразу проникаешься к ней уважением. И хоть я не проголодалась, какое-то время провожу за столом, чтобы поговорить с ней и узнать получше и ее саму, и обитателей дома: своего воспитанника и его отца.
        А ночью меня ждет сюрприз. Оставшись одна, приглушаю свет и усаживаюсь в кресло в углу комнаты. Есть, о чем подумать и что взвесить. Погружаюсь в мысли, анализируя произошедшее, свое новое место работы, милого и одинокого мальчика и его жесткого отца. И не сразу обращаю внимание на шум за окном. Лишь когда приоткрывается балконная дверь, понимаю, что это вовсе не ветер. Особенно когда вижу высокую темную фигуру, перемахнувшую через ограждение и запрыгнувшую в комнату.
        В любом другом месте в такой ситуации я бы заорала от страха, попыталась бы позвать на помощь. Но тут срабатывает здравый смысл. Понимаю, чем это чревато. Уже ночь, и большинство обитателей моего нового жилища спят. Значит, я своим воплем разбужу не только ребенка, но еще и его отца, и всех остальных. И даже если смогу предотвратить нападение грабителя, это вряд ли зачтется мне в плюс.
        И я втягиваю воздух, вжимаясь в кресло. Пытаюсь представить, что последует дальше. Что делают бандиты, когда вламываются в богатые дома? Только грабят или заодно избавляются от ненужных свидетелей? И как отреагирует Арбенин, если утром обнаружит мое бездыханное тело?
        Непонятно, почему вор забрался именно сюда. Не на первый этаж и не в комнату хозяев. Сложно поверить, что, решаясь пробраться в такой крутой дом, он изначально не выяснил, где и что расположено. Да и потом, тут же полно камер и охраны. Где все?! Как вообще вышло, что ему удалось остаться незамеченным?
        Пока прокручиваю все это в голове, грабитель двигается в сторону ванной. Распахивает дверь и безошибочно находит выключатель. Небольшое помещение заливает золотистый свет, а я зависаю, глядя на незнакомца.
        Он останавливается в дверном проеме, спиной ко мне, и скидывает рубашку, оставаясь по пояс обнаженным.
        Самое глупое, что можно придумать в подобной ситуации - любоваться. Но я делаю именно это. Вместо того, чтобы его обезвредить, позвать охрану или хоть что-то предпринять, рассматриваю, как перекатываются мышцы под бронзовой кожей. Взгляд стекает от широченных плеч по позвоночнику вниз, туда, где над поясом джинсов отчетливо просматривается ямочки на пояснице. Вор явно не склонен к полноте, вытертые штаны сидят, как влитые, и мышечный рельеф угадывается на бедрах и ногах даже под грубой тканью. На какой-то момент кажется, что нахожусь в музее перед статьей греческого бога, сотворенной рукой талантливого мастера. Только статуя эта живая, и от того еще более привлекательная.
        И я прямо-таки ощущаю исходящее от незнакомца тепло. Хочется подойти ближе, дотронуться до бугрящихся на плечах мускулов, ощутить бархатную гладкость кожи…
        Трясу головой, отгоняя наваждение. Что за дикие мысли лезут в голову? Ведь вижу этого человека впервые в жизни. Вернее, его спину. Только спину, а уже распустила слюни, будто выиграла главный приз в кондитерском магазине, и сейчас мне полагается необыкновенно вкусное лакомство.
        А в следующее мгновенье звякает пряжка ремня, и я понимаю, что незнакомец собирается раздеваться дальше. И прямо сейчас у меня будет возможность увидеть идеальный образец мужской красоты. Без преград из одежды. И хотя это более чем соблазнительно, молчать дальше не позволяет совесть. Тем более, этот грабитель ведет себя очень странно. Он не рыскает по шкафам в поисках драгоценностей, а кажется, собирается принять душ.
        Тянусь к выключателю, зажигая свет уже в комнате, и выкрикиваю прямо в спину, стараясь, чтобы это прозвучало, как можно более грозно:
        - Что вам нужно?
        Незнакомец замирает, удерживая руки на талии, но больше не трогая ремень. А потом медленно оборачивается. Делает глубокий вдох, отчего его грудь вздымается, и мой взгляд непроизвольно скользит по литым изгибам. По шелковистым черным волоскам внизу живота, дорожкой убегающих вниз. Требуется немало усилий, чтобы оторваться о завораживающего зрелища. От упругого рисунка на животе, тех самых четких, тугих кубиков, которыми так любят восторгаться девушки. Я никогда не относилась к их числу, и в мужчинах обращала внимание совсем не на внешность. Но сейчас будто в один миг растеряла весь здравый смысл. Пялюсь на живот и грудь незнакомца и думать могу лишь о том, какая на ощупь его кожа.
        Он сглатывает, и на шее дергается кадык. Поднимаю глаза выше, только теперь смотря, наконец, на его лицо. Чувствую, как становится тесно в легких. Нечем дышать, а остатки рассудка разлетаются, тают, как мороженое в жаркий день. И тоже, как от жары, пересыхают губы. Потому что ничего подобного я не видела в жизни. Еще и так близко.
        Он не просто красив - идеален. Густые черные волосы с естественным блеском, выразительное лицо с точеными чертами. Смуглая, ровная кожа, волевой подбородок. Скулы, чуть тронутые щетиной. И совершенно невероятные глаза. Два завораживающих черных омута, затягивающих в свою дурманящую глубину. Длинные, пушистые, тоже черные, как смоль, ресницы.
        И разбитые в кровь губы… Не понимаю, почему не увидела этого сразу, до безрассудства увлекшись рассматриванием всего остального. Но теперь понимаю, что парень совсем недавно дрался: кровь на губах еще свежая. А когда он начинает говорить, течет сильнее. Пират, не иначе. Раненый, пугающий, но от того не менее притягательный.
        - Ваша комната? - хрипотца в его голосе отзывается где-то глубоко внутри сладкой тягучей болью. - Как неловко вышло… я был уверен, что она сейчас пустует…
        Неловко? Я теряюсь, не зная смеяться мне или злиться. Он стоит передо мной полуголый, с разбитым лицом, ворвался фактически в мою спальню и считает, что это всего лишь неловко? Но одно хорошо: убивать меня и грабить дом, кажется, не собирается.
        Страх понемногу отступает, и я говорю еще строже, не потому, что хочу его смутить, но чтобы привести в чувство себя саму, совершенно опьяненную таким обществом.
        - Кто вы такой и зачем сюда залезли?
        Он пытается улыбнуться, несмотря на кровоточащие губы.
        - Простите, так растерялся, что забыл представиться. Егор Арбенин, к вашим услугам.
        Глава 4
        - Старший сын Александра Демьяновича? - ну что сказать, фееричное появление, вполне оправдывающее все то, что рассказал мне Арбенин о своем никчемном отпрыске. Теперь переживания отца становятся еще понятнее. Он уважаемый человек в городе, а его сын участвует в ночных драках и влезает в окна, как вор. Скучно ему что ли? - Оригинально вы попадаете в родительский дом.
        Губы парня снова чуть дергаются в попытке улыбнуться. Удивительное дело, нанесенная рана его нисколько не портит. И я невольно думаю, какое впечатление он произвел бы во всей красе, если даже от такого не оторвать глаз. Смотрю и смотрю…
        Подхожу ближе, только теперь замечая проступающие следы от ударов еще и на плечах и груди. Они постепенно багровеют, и мне становится его жаль. Что бы ни натворил и куда бы ни ввязался, сейчас ему явно больно.
        - Я сейчас не в лучшей форме, чтобы встречаться с отцом. Хотел незаметно привести себя в порядок, а уже потом предстать пред его лицом. Простите, что так вломился, был уверен, что эта комната пустует, иначе ни за что не стал вас беспокоить.
        Он выглядит вполне искренним, и слова его очень похожи на правду, но ситуация все равно из ряда вон. Я почему-то думала, что он младше. Неуравновешенный подросток, у которого играют гормоны. Но это мужчина. Молодой и роскошный. Как из кино. Только рядом со мной на расстоянии вытянутой руки. Даже странным кажется сейчас, что я восхищалась его отцом. Арбенин-старший, безусловно, привлекателен, но в сравнении со своим сыном совершенно обычен.
        - Вы, наверно, Илюшкина гувернантка? - Егор Арбенин чуть склоняет голову, рассматривая меня. - Наконец-то братишке повезло, и отец нанял не вредную фрекен Бок, а прелестную фею.
        От его комплимента у меня начинают пылать щеки, как у девчонки на первом свидании. Это приятно и жутко неправильно. Как там говорил его отец? Любитель девушек? Не мудрено, с такой-то внешностью ему и усилий особых прилагать не надо, достаточно посмотреть своим проникновенным взглядом и улыбнуться, чтобы любая превратилась в лужицу у его ног.
        Он склоняется, поднимая брошенную на пол рубашку, и я только сейчас замечаю, что та заляпана кровью. Выходит, не обошлось только разбитыми губами, есть еще какие-то повреждения. И, опять помимо собственной воли, начинаю его осматривать.
        - Выглядит страшнее, чем есть на самом деле, - в глазах цвета расплавленного темного шоколада растекается тепло. Этого не должно быть. Я не хочу, чтобы он так на меня смотрел. Не хочу его благодарности, пусть даже во взгляде. Не хочу реагировать дрожью в коленках и неудержимым томлением внутри.
        - Для вас это привычно, да? Такие приключения?
        Возвращаюсь в комнату, вытаскивая из сумки флакон с перекисью и ватные тампоны. Сама себя убеждаю, что просто хочу помочь. Обычная реакция нормального человека на чужую боль, а совсем не попытка воспользоваться ситуацией и дотронуться до него. Но когда дотягиваюсь до лица и прижимаю вату к окровавленному подбородку, парень накрывает мои пальцы широкой, теплой ладонью. Моя рука тонет в его, и дыхание опять сбивается, я тону в омуте его глаз и в собственных ощущениях. Слишком сладких. Недопустимо притягательных. А когда он чуть разворачивает мое запястье и прижимается к нему губами, реагирую быстрее, чем успеваю обдумать то, что делаю: вскидываю другую руку и с размаху залепляю ему пощечину.
        - Да как вы смеете?!
        Следующая мысль, что бьет, как обухом по голове: а сама-то что творю? Да, меня нанял его отец, но вряд ли Арбенину-старшему придется по душе, что я распускаю руки. А еще вижу, как сильнее начинают кровоточить губы парня: моя ладонь зацепила не только щеку, но и прошлась по краю рта.
        И я понимаю, что впервые в жизни сознательно причинила кому-то боль. Он выше меня больше, чем на голову, в два раза шире в плечах и буквально излучает мужскую силу. Захочет свернуть шею - я даже пискнуть не успею.
        Но Егор Арбенин совсем не похож на человека, который собирается набрасываться на меня. В его глазах - изумление. И еще вина. И боль, которая видна очень отчетливо, как бы он ни пытался это скрыть.
        - Прости… - он переходит на «ты», но я лишь фиксирую это, почему-то не возмущаясь. Сама чувствую вину и рада хотя бы тому, что парень не скандалит. - Я не хотел тебя обидеть. Это была просто благодарность.
        - Очень оригинальная. Мог бы просто сказать «спасибо», - получается грубо, но я с ним сама не своя. Впервые реагирую на кого-то подобным образом и настолько глупо веду себя. Смущаюсь, волнуюсь и не знаю, куда деть глаза. Потому что они так и норовят еще раз пройтись по совершенном телу, исследовать, рассмотреть…
        - Одного спасибо мало, - пожимает плечами Егор. - Я тебе спать не даю, а ты помогать взялась.
        - Но поцелуи твои мне точно не нужны, - тут же парирую я и перевожу взгляд на его губы. Из-за чего он дрался? Если верить рассказам отца, то вполне мог получить за свои очередные похождения. Нарвался, например, на ревнивого мужа, невовремя вернувшегося домой. К кому он еще прикасался этой ночью, прежде чем вломиться сюда и поцеловать мою руку?
        Подавляю вздох. Это вообще меня не касается. Из чьей бы постели он ни выскочил и кого бы ни соблазнял перед тем, как заявиться в родной дом, ко мне это не имеет никакого отношения и не должно задевать. Но… все равно задевает. Особенно когда он смотрит так, словно понимает, о чем я думаю.
        - Ты все неправильно поняла, - в темных глазах искрит тепло, и меня накрывает странное ощущение. Что-то не сходится. Я хорошо знаю, как ведут себя мажоры. Имеющегося опыта хватит на всю жизнь, такое не забывается. Но сейчас совершенно не кажется, что Егор пытается произвести на меня впечатление. Конечно, вполне вероятно, что он понимает: это и не нужно, я, как любая другая дурочка, очарована уже тем, что такой красавец рядом, и готова абсолютно на все. Но все равно парень словно не красуется, а оправдывается. Будто ему и впрямь неловко. И это так сильно не вписывается в схему, которую я составила в своей голове, что не знаю, как вести себя. Не хочу допустить ошибку - это слишком дорого стоит с такими, как он.
        - Не уверена, что вообще хочу что-то понимать. В дом ты забрался, теперь можно не опасаться нарваться на отца. Поэтому отправляйся в свою комнату и оставь свои объяснения при себе. И меня в покое оставь.
        - Как тебя зовут? А то я представился, а как обращаться к моей спасительнице, даже не знаю, - он игнорирует мое заявление. Снова смотрит проницательным взглядом и смущает меня. Надо избавляться от его общества и как можно скорее, пока я не поддалась наваждение и не напросилась в сестры милосердия: лечить его раны.
        - Тебе лучше уйти, Егор. Будет очень некрасиво, если кто-то обнаружит тебя в моей комнате. Мне не нужны проблемы на работе.
        Мне не нужны проблемы с моим сердцем… Так точнее, но ему я, разумеется, не признаюсь. Просто сделаю все, чтобы поскорее забыть о сегодняшнем происшествии. И впредь встречаться с этим красавчиком как можно реже.
        Глава 5
        Я думала, что не смогу уснуть от избытка впечатлений, но стоило лишь опустить голову на подушку, как провалилась в сон, глубокий и без сновидений. И проснулась, когда уже совсем рассвело. Хорошо хоть не опоздала на занятия с Ильей, вот была бы неприятность в первый рабочий день!
        Бросаюсь в ванную, чтобы побыстрее принять душ и привести себя в порядок, но стоит только оказаться на пороге комнаты, как с головой накрывают воспоминания о прошедшем вечере. Словно опять вижу перед собой своего неожиданного гостя. Он занимает весь дверной проем, и кожа на обнаженном загорелом торсе в свете лампы кажется золотой. А в воздухе как будто до сих пор разлит густой, сладковато-горький аромат парфюма. Этим запахом хочется дышать и дышать, вдыхать оттенки лесной смолы, дорогого кофе и почему-то шоколада. Того самого растопленного темного шоколада, которым был наполнен его взгляд, завораживая и маня к себе. Вот и сейчас: целая ночь прошла, а я закрываю глаза, вспоминаю и переживаю все по новой. Как влюбленная дурочка. Будто бы у нас с мажором Арбениным роман, и он мне в любви признался.
        Злюсь на саму себя за такую реакцию. Я слишком восприимчива, и ничем хорошим это не закончится. Поэтому лучше думать не о красавчике-брюнете, а о том, что случилось с моей сестрой из-за таких, как он. И о цене, которую пришлось заплатить.
        Эти мысли немного отрезвляют. Я включаю воду, щедро поливая себя гелем для душа, чтобы убрать все остальные запахи. И собираюсь дольше обычного. Понимаю, что опоздала на завтрак, но лучше остаться голодной, чем появиться на глаза кому-то из хозяев в таком смятении.
        Мне практически удается восстановить душевное равновесие. В конце концов, что особенного случилось? Ну, попался мне на глаза идеальный образец мужской красоты, что из того? Никакая внешность не поможет, если у человека душонка гнилая. А она у Егора Арбенина именно такая, если верить его отцу.
        Мои размышления прерывает топот, внезапно раздавшийся за дверью, и счастливый детский крик:
        - Егор!
        Я выглядываю в коридор как раз в тот момент, когда мимо, совершенно на меня не реагируя, проносится Илья, довольный до такой степени, что в нем с трудом узнается вчерашний напуганный и затравленный мальчик. Он несется вниз по лестнице навстречу брату и виснет у того на шее. Егор же выглядит ничуть не менее довольным. Он в джинсах и черной рубашке, и я невольно отмечаю, что этот цвет ему удивительно идет. Строго, элегантно и немного таинственно. Прямо как принц из сказки или кинозвезда, вышедшая поговорить с простыми людьми. И хотя я зареклась с ним общаться, не могу не любоваться тем, как эффектно он смотрится на фоне дорогого интерьера дома. Как вписывается в атмосферу. Что бы ни говорил Арбенин-старший, Егор все равно его сын. И наверняка в чем-то на него похож. Может, потому и раздражает отца, что тот видит в нем какие-то свои недостатки? То, что так и не сумел реализовать.
        Отлично, Ленская. Ты уже оправдываешь его. Теперь начни жалеть, а там и до влюбленности недалеко. Ничему-то тебя жизнь не учит!
        Внутренний голос категоричен, он пытается отрезвить, вернуть с небес на грешную землю. Но пока я борюсь с чувствами внутри себя, раздается возмущенный возглас хозяина дома:
        - Илья, ты забыл, как ведут себя воспитанные мальчики?! Что за крики с самого утра? Что за беготня? Разве ты на улице?
        Он проходит быстрыми шагами мимо меня и останавливается в начале лестницы, глядя на сыновей сверху вниз.
        - Сынок, не разочаровывай меня, пожалуйста. Тем более, Юлия Сергеевна тоже здесь. Ты же не хочешь произвести на нее плохое впечатление в первый день занятий?
        Илюша продолжает висеть на брате, пряча личико у того на плече, и Арбенин-старший хмурится еще больше.
        - Ты меня плохо слышишь?! Немедленно отправляйся в свою комнату и жди начала уроков. Не заставляй меня повторять, Илья, ты знаешь, что я этого не люблю.
        - И тебе доброе утро, папа, - Егор, не отпуская брата, с ним на руках поднимается по лестнице вверх, останавливаясь напротив отца. - Я тоже рад тебя видеть.
        Почему-то ноет в груди. Сцена, разворачивающаяся перед глазами, меня совершенно не касается, это семейное дело и в нем не должно быть лишних свидетелей. Но не могу избавиться от ощущения, что Александр Арбенин делает это специально. Ему зачем-то нужно, чтобы я увидела, какие отношения между ним и старшим сыном. Вернее, что этих отношений нет вовсе. Как же должен был провиниться ребенок, пусть уже повзрослевший, чтобы родной отец даже не поздоровался с ним при встрече?
        - Не думаю, что утро можно назвать добрым, раз ты здесь, - цедит Арбенин-старший. - Чем мы обязаны такой чести?
        - Соскучился по Илюшке. И по тебе. Это достаточно веская причина, чтобы вернуться в родной дом? - Егор словно оправдывается. Так же, как вчера, когда я обнаружила его в своей спальне, будто чувствует свою вину. И я понимаю все меньше: наглый и распущенный мажор должен был бы совсем иначе говорить с отцом. Не пожирать его глазами в надежде увидеть… хоть каплю тепла?
        Ежусь, словно исходящий от Арбенина холод направлен в мою сторону.
        - Сказки можешь перед сном брату рассказать. Если, конечно, не сбежишь на очередную пьянку. Мне - не надо, - не глядя на сына, мужчина обращается ко мне: - Юля, уже без минуты девять. Я бы хотел, чтобы вы начали занятия вовремя. Помните, о чем я вас предупреждал? - и, не дожидаясь ответа, быстро удаляется, оставляя меня в еще более растрепанных чувствах, чем прежде.
        - Егор, а почему папа опять злится? Ты же вернулся, а он нисколечки не рад! - голос мальчика дрожит, и он сильнее прижимается к брату, не сводя перепуганного взгляда с двери, за которой скрылся отец.
        - Нет, Иль, он не злой, - тут же возражает Егор, перехватывая малыша так, чтобы смотреть ему в глаза. - Он просто любит порядок, а сейчас переживает, что ты опоздаешь на свое занятие.
        - Я не хочу на занятие! - мотает головой мальчик. - Я с тобой хочу. Ты столько не приезжал!
        Кажется, он расплачется сейчас. Да я и сама бы разревелась на его месте, с таким-то грозным отцом. И предпочла бы действительно отпустить Илюшу пообщаться с братом, да только не мне принимать такие решения. И если нарушу указания хозяина дома, будет лишь хуже.
        В этот момент Егор поворачивается в мою сторону.
        - Дайте нам две минуты. Пожалуйста, Юл-ля, - он произносит совсем тихо, но мое имя из его уст звучит так, что меня бросает в жар. Бархатные нотки задевают изнутри, цепляют, снова повергая в смятение. Я вспоминаю вчерашнюю настойчивость в попытке познакомиться и не могу не ощущать, как проскальзывает в тоне явное довольство.
        - Жду тебя в учебной комнате, Илья, - делаю вид, что иду навстречу просьбе, но на самом деле просто сбегаю. Снова - от себя, от своих чувств и странной, совершенно непривычной реакции на этого парня. Поворачиваю за угол, скрываясь от глаз братьев, но что-то удерживает, заставляя меня замереть на месте. Хоть и помню о том, что нехорошо подслушивать, сейчас почему-то жизненно необходимо узнать, о чем они будут говорить.
        - Я не хочу! - чуть не плачет Илья. - Ты снова уйдешь. Я соскучился!
        - Не уйду, братишка, - Егор и прежде говорил довольно мягко, но сейчас, когда они с братом остались вдвоем, он произносит слова с таким теплом и любовью, что меня даже зависть берет: мы с сестрой никогда не были так близки. Даже после всего, что с нами случилось. - Прости, что уезжал, это было очень нужно. Но сейчас я останусь здесь.
        - Обещаешь? - требовательно уточняет Илья, и ответ его брата звучит моментально: он, кажется, не размышляет ни секунды.
        - Обещаю, Иль. Поэтому ты можешь спокойно отправляться на свои занятия, а потом, когда освободишься, мы обязательно поиграем. Или сходим куда-то.
        Я неожиданно понимаю, что улыбаюсь. Удивительно, Егор говорит с ним, как со взрослым. Несмотря на очевидную любовь, совершенно не сюсюкается. И даже не видя лица Илюши, уверена, что тот доволен. И верит своему брату.
        - Ой, а у тебя синяк, - неожиданно произносит мальчик, и я осторожно высовываюсь из-за угла, чтобы увидеть, как Илья теребит ворот рубашки Егора, расстегивая пуговицы и рассматривая следы вчерашнего происшествия. - Это откуда? Ты снова шлялся по барам и там тебе накостыляли?
        Последняя фраза из уст ребенка звучит дико и грубо. Нетрудно догадаться, чьи слова он сейчас повторяет. Я с ужасом прижимаю ладони к щекам, не понимая, что творится в голове у взрослого и вроде бы умного человека, если он внушает подобные вещи собственному сыну. И главное, зачем? Как будто сознательно сеет вражду и негативное отношение между сыновьями. Пусть Егор не прав во всем, что делает, пусть не оправдал его ожиданий, но это в любом случае не повод ставить на нем крест. Все ведь можно изменить… Хотя бы попытаться. А так получается, что он сам толкает сына на такие походы по барам, гулянки и драки. Но следующие слова Егора в буквальном смысле повергают меня в шок.
        Он не возмущается заявлением Илюши, наоборот, легко и задорно смеется, словно тот сказал что-то невероятно веселое. Снова подглядываю и вижу, как парень целует растрепавшуюся макушку брата.
        - Нет, Иль, ни по каким барам я не шлялся. Я вообще по ним не хожу. Возвращался с работы, и пришлось вмешаться в одну некрасивую историю.
        - Какую историю? - тут же начинает выпытывать мальчик, а я ругаю себя за любопытство, но не могу заставить уйти: хочется дослушать все до конца.
        - Ничего интересного, братишка, - отзывается Егор. - Плохие ребята собирались обидеть одну девушку. Я просто должен был ей помочь.
        - Какую девушку? Твою невесту? - любопытство Ильи ничуть не меньше моего, но у него хотя бы есть на это право. А я подслушиваю, как какая-то шпионка.
        Егор снова смеется и, чмокнув брата в нос, спускает его с рук на пол.
        - У меня нет невесты, Илюш. Это была просто незнакомая девушка. Если захочешь, мы потом об этом поболтаем. А сейчас нужно к Юле, потому что мы с тобой выпросили всего две минуты, а они уже закончились. Но мы же не можем обмануть, правда? Поэтому бегом!
        Глава 6
        О чем должен думать учитель или воспитатель на занятиях? Правильно: о своих учениках. О том, как наилучшим образом, эффективнее и интереснее передать им необходимый материал. А мне впору задуматься о своей профессиональной пригодности. Потому что в голове совсем не Илюша. Я что-то рассказываю ему на автомате, слежу за каракулями в тетрадке и даже умудряюсь комментировать. Только в голове совсем другое. Жгучий брюнет с бездонными глазами и рельефным телом. Его вкрадчивый низкий голос. Повторяю про себя все, что услышала, и дохожу до совершеннейшего безумия: завидую той незнакомой девушке, за которую он вступился. И что я ни на ее месте, как бы дико это не звучало.
        Ужасно. Со мной никогда не случалось ничего подобного. Я всегда считала себя рассудительной и сдержанной и представить не могла, что способна вот так кем-то увлечься в одночасье.
        Мне не нужны никакие отношения, особенно с таким, как Егор Арбенин. Если даже неправда то, что говорит о нем отец, этот красавчик только и может, что разбить мне сердце. А повторять судьбу родной сестры мне хочется меньше всего на свете.
        Как всегда при мысли о Насте резко портится настроение. Шесть лет прошло, а боль так и не стихла. Я все помню слишком отчетливо. И ее сумасшедшую любовь, и то, к чему это привело. Хоть мы сейчас и видимся совсем редко, ничего не изменилось. Сестра по-прежнему опустошена и напоминает лишь тень себя прежней. Да и мне, чем больше проходит времени, тем меньше верится, что однажды она сможет восстановиться окончательно.
        - Юля… - малыш тянет меня за рукав и, внезапно спохватившись, добавляет: - Сергеевна…
        Я улыбаюсь возможности отвлечься. Он такой милый, этот мальчик, тоже невероятно хорошенький, но его красоты пока можно не бояться: она лишь умиляет, но не грозит катастрофой.
        - Просто Юля, Илюша. Если хочешь, можешь не называть меня по отчеству.
        Его глаза округляются.
        - Но папа велел… - он замолкает, а я вздыхаю. Ненадолго же меня хватило! Собиралась же не спорить с распоряжениями Арбенина. И вот, практически сразу нарушаю самое первое. И просить Илью не признаваться тоже неправильно: я же не могу учить его врать родному отцу.
        - Я поговорю с твоим папой и объясню, что обычно все ученики обращаются ко мне просто по имени. Так удобней.
        Про то, какой будет реакция хозяина дома, думать не хочется, но мальчика мое обещание, кажется, удовлетворяет. По крайней мере, тревога уходит с личика, и я, снова улыбнувшись этому факту, уточняю:
        - Что ты хотел спросить?
        Он сияет, а в глазах искрит задорное лукавство.
        - А тебе понравился Егор? Правда же он классный?
        О да, более чем… Перед глазами всплывает картинка, как я постыдно подслушиваю разговор братьев. Именно потому, что один из них мне слишком сильно понравился. Прижимаю ладони к полыхнувшим щекам и стараюсь ответить как можно более сдержанно.
        - Да, у тебя хороший брат, - это должно удовлетворить мальчика, а звучит вполне нейтрально. На случай, если вдруг кто-то услышит.
        Думаю об этом и тут же сама смеюсь над собой, потому что под «кем-то» подразумеваю вполне конкретного человека. Но он вряд ли станет повторять мой позорный опыт и подслушивать, о чем говорим мы с Ильей. Незачем. Как и размышлять о моей на него реакции. Егор, скорее всего, и думать забыл о какой-то там очередной няньке, что возится с его братом.
        - Он самый лучший! - радостно восклицает Илья, но ответить я не успеваю, потому что как раз в этот момент распахивается входная дверь.
        Но на пороге вовсе не Александр Демьянович, хотя именно его я ожидаю увидеть, уверенная в том, что хозяин дома обязательно заявится проверить, насколько точно исполняются его указания. И не Егор, к моей величайшей радости: очередную встречу так скоро было бы перенести непросто.
        В комнату входит молодая и очень красивая женщина. Ей, наверно, около тридцати или совсем немного за. Холеная пышногрудая брюнетка с идеальным макияжем и прической, словно из салона. Даже странно видеть такое ранним утром. Хотя чему я удивляюсь? У подобных женщин наверняка есть свой собственный мастер, который готов примчаться по первому зову в любое время суток.
        - Мамочка! - Илья срывается с места и бросается к ней, обнимая за талию. А меня осеняет: ну, конечно, кто же еще это может быть! Она под стать Арбенину, хотя и моложе, чем я предполагала. Но роскошна, эффектна и прекрасно об этом знает. Женщина источает довольство собой, и, хотя я никогда не переживала по поводу своей внешности, сейчас вдруг чувствую себя маленькой и блеклой.
        Правда, непохоже, чтобы вошедшую сколько-нибудь интересовало, как выглядит новая гувернантка. И если в первое мгновенье мне кажется, что она явилась проверить, все ли в порядке вместо своего мужа, вскоре убеждаюсь, что это совсем не так. Она равнодушно мажет взглядом по обнимающему ее сыну, и улыбается широко, но абсолютно неискренне, потому что глаза остаются холодны.
        - Да, дорогой, у тебя все хорошо?
        И вопрос тоже дежурный, потому что ответа она не ждет. Осматривает комнату, кивает мне, но так же равнодушно: я интересую ее не больше, чем стол или шкаф здесь. Да и Илюша, как бы странно это ни было, тоже почти не привлекает.
        - Юля мне нравится! - заявляет мальчик и тут же хвастается: - И она разрешила называть ее без отчества, ей так удобней! Представляешь?
        Он пытается заглянуть матери в глаза, но та продолжает изучающе рассматривать просторную комнату.
        - Да, дорогой…
        Переводит взгляд на балкон, прикрытый легкой шторой. Та колышется от слабого ветерка, приоткрывая площадку, простирающуюся над садом. И женщина пытливо всматривается туда, только я никак не могу понять, зачем. Что она пытается там увидеть? Или… кого?
        Ответ настигает неожиданно: взгляд Арбениной тускнеет и в нем отчетливо отражается разочарование. Она едва заметно морщится, когда сын протягивает ей свой альбом с рисунками.
        - Я потом посмотрю, Илюшенька… Сейчас очень спешу. Скажи-ка, а где сейчас Егор, ты не знаешь? Я думала, он у вас.
        Меня накрывает какое-то ошалелое отупение. Это еще хуже, чем то, как ведет себя с Илюшей отец. Матери тоже на него наплевать? Ее куда больше заботит пасынок, чем родной сын. И я почти уверена, что ее интерес к Егору совсем не родственный, и не о его возвращении в родной дом она собирается говорить. Потому что слишком сильно сейчас напоминает вышедшую на охоту хищницу. Рыскает и выслеживает добычу. А младший Арбенин ничуточки не похож на потенциальную жертву. Может, он вовсе и не против быть пойманным в сети такой красотки?
        К горлу подступает противный ком: от дикости ситуации начинает мутить. Может, стоит сбежать отсюда, пока не поздно? Да, мне очень нужны деньги, а обещанная зарплата более чем привлекательная. Но нет никакого желания наблюдать всю эту грязь. Я не хочу попадать в их закулисье. Арбенин и так поведал достаточно гадостей о своем сыне, видеть еще и тайный роман с мачехой будет точно выше моих сил.
        Глава 7
        После ухода матери Илюше никак не удается сосредоточится. Он старается, но я вижу, что мыслями мальчик совершенно далеко. И еще расстроен, так, что едва не плачет. По-взрослому сжимает губки, часто-часто моргает, но боль в его глазенках невозможно не заметить.
        И от этого мое собственное сердце начинает ныть. Я никогда, ни при каких обстоятельствах не позволила бы себе так относиться к малышу. Если бы он был моим… Посвятила бы все время, все силы, чтобы ему было хорошо.
        У тебя нет права судить! - будто что-то воет внутри, напоминая мне о том, что я стараюсь забыть вот уже столько лет. Это чужой ребенок, чужая семья, чужая жизнь - и тебя абсолютно не касается. Разбирайся со своими проблемами и не лезь туда, куда тебя не просят!
        - Я и не лезу! - Илья вздрагивает, когда сама себе отвечаю вслух, и растерянно смотрит на меня.
        - Куда не лезешь?
        Я не могу удержаться и глажу пушистую головку.
        - Илюш, прости. Случайно сказала то, что подумала.
        - А что ты подумала? - не унимается малыш, а я могу только порадоваться, что своей нелепой репликой отвлекла его от переживаний.
        Собираюсь сказать, что размышляла про их красивый сад и про возможность там прогуляться, но сама себя обрываю на полуслове. Нельзя врать мальчику: в его жизни и без меня хватает лжи и лицемерия.
        - Я подумала о том, что совсем ничего не знаю о вас. О твоих папе и маме, об Егоре…
        - Так давай я расскажу! - с готовностью тут же отзывается мальчуган. - Все, что угодно! Или хочешь, пойдем к Егору, и он тоже расскажет. Он умеет!
        Вот в этом я как раз ничуть не сомневаюсь… Щекам снова становится горячо, и остается лишь порадоваться, что Илья слишком мал, чтобы заметить мою реакцию на упоминание о его брате. Тому наверняка ничего не стоит заговорить любую. Напеть какие угодно красивые слова и заставить потерять голову. Интересно, а с мачехой у него именно так все было?
        Понимаю, что мысли опять несут меня совсем не в ту сторону. Илюша ждет ответа, а я размышляю о вещах, которые при пятилетнем ребенке даже упоминать нельзя. И, стараясь переключиться, протягиваю руку через стол и накрываю маленькую ладошку.
        - А и правда, пойдем в сад? Продолжим занятия там и заодно подышим воздухом.
        - Так можно? - глаза мальчика зажигаются восторгом. - Хочу, хочу!
        - Можно, конечно, - его искренняя радость передается и мне. Это на самом деле отличная идея, тем более что по программе, которую я показывала его отцу, действительно предусмотрены занятия на природе. Вот и воспользуемся случаем, чтобы сменить обстановку.
        Мы спускаемся вниз, и я выдыхаю с облегчением, потому что на пути нам никто не встречается. Ни грозный хозяин дома, ни его более чем странная жена, ни преступно привлекательный старший сын. В саду пустынно и тихо, слышно лишь, как легкий ветерок шелестит в кустах и трогает сочные розовые бутоны.
        - Пойдем к бассейну. Там можно посидеть, а еще не жарко, - Илья тянет меня за руку за дом, под большой навес, увитый роскошной глянцевой зеленью. По светло-бирюзовой водной глади проскальзывают солнечные блики.
        Вот только, хоть мальчик и уверял меня, что здесь не жарко, почти мгновенно приходится убедиться в обратном. Я слышу счастливое восклицание «Егор!» и медленно оборачиваюсь, задыхаясь от окатившей меня волны жара. Потому что посреди бассейна ОН. Почему-то в рубашке, сделавшейся от воды почти прозрачной. Ткань облепила мощные плечи, бесстыдно демонстрируя все контуры рельефной фигуры, каждый изгиб мышц. В расстегнутом вороте я вижу густые влажные волосы на груди, и, хотя он вроде бы полностью одет, это будоражит еще сильнее. Так, словно мы наедине, где-то далеко от целого мира. И словно он для меня… такой.
        Намокшие волосы кажутся еще чернее, они рассыпались небрежными прядями, и только несколько метров воды удерживает от того, чтобы протянуть руку и дотронуться до него. Хотя этого очень хочется. Стереть жемчужные струйки, стекающие по лицу. Коснуться скул и подбородка, покрытых легкой щетиной. Почувствовать, как от нее покалывает пальцы, а потом очертить контур губ, чтобы жесткость сменилась их теплой, влажной мягкостью.
        Я чувствую себя так, словно нахожусь под палящим солнцем. Переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как унять бешеные удары сердца. И какую найти причину, чтобы заставить себя отвести взгляд. Не могу. Не хочу. Смотрю и смотрю в самые невероятные в мире глаза.
        - Егоо-о-р! - восторг в голосе Илюши сменяется изумлением. - А ты почему раздеться забыл?
        Мальчик смотрит на старшего брата с таким недоумением, что мне становится смешно. Правда, ненадолго: ровно до того мгновенья, как этот Ихтиандр выбирается из бассейна и оказывается прямо перед нами.
        - Я не забыл, Иль, - Егор отряхивает мокрую руку и треплет волосы брата. - Это случайно вышло. Оступился и свалился в воду.
        Илюша заливисто смеется: такое объяснение его вполне устраивает и, кажется, даже нравится. Но только я не верю ни единому слову. Случайно, как же! И зачем только придумал такую глупость?
        Сейчас он кажется еще выше, чем накануне вечером, - я даже до плеча его едва достаю. Ткань рубашки от воды кажется совсем тонкой, а смотреть ниже, на то, как облепляют промокшие джинсы крепкие бедра, и вовсе не решаюсь. Задираю голову к его лицу, хотя это не меньшее испытание: его глаза обладают какой-то магнетической силой. И с этим надо немедленно что-то делать, пока я сама не растеклась лужицей у его ног.
        Делаю глубокий вход и изо всех сил стараюсь принять независимый вид. Что бы я ни чувствовала, он об этом не узнает!
        - В дом входим через окна, купаемся в одежде… Любитель эпатажа? Нравится шокировать окружающих своими выходками?
        Егор улыбается уголками губ и тут же прячет улыбку.
        - Прости, шокировать я точно не хотел. Больше не буду, - он снова переходит на «ты», а я снова смущаюсь, как девчонка. Оглядываюсь по сторонам в тщетной попытке обнаружить где-то рядом полотенце и бормочу:
        - Тебе переодеться надо. Или вытереться хотя бы. А то еще простудишься…
        Теперь Егор улыбается уже открыто.
        - Так приятно слышать, что о тебе кто-то беспокоится. Спасибо, Юля. Конечно, я переоденусь и постараюсь больше никого не шокировать.
        После его слов я тоже не могу сдержать улыбки.
        - Роль послушного мальчика тебе не идет.
        - Вот как? - он приподнимает бровь, усмехаясь. - А какая идет? - наши взгляды встречаются, и я снова вязну в волнующем дурмане. Возникающие в голове сцены и ассоциации нельзя описывать вслух. Особенно ему. Хотя и себе самой вряд ли осмелюсь их озвучить.
        - Нам надо заниматься, а тебе - переодеться в сухое, - сжимаю ладошку Ильи и тяну его за собой, подальше от бассейна. Мы собирались в сад, вот туда и пойдем. Я найду, чем занять и мальчика, и себя.
        Останавливаемся у небольшой беседки в тени деревьев. Здесь тихо и прохладно, удобная скамья и небольшой столик, за которым малыш сможет писать. И вокруг - ни души, идеальное место. Но Илюша вдруг виновато поднимает на меня глаза.
        - Я тетрадку забыл… На скамье у бассейна. Можно сбегаю?
        Смотрит почти испуганно, и я снова не могу не укорить в душе его отца: как же он запугал ребенка своими требованиями безукоризненного порядка и подчинения! Даже из-за такой ерунды, как забытая тетрадь, мальчик готов разрыдаться.
        - Посиди здесь, я сама схожу, - ободряюще сжимаю детское плечико. - Подумай пока, что мы с тобой нарисуем.
        Не знаю, что именно заставило принять такое решение. Наверняка Илюша прекрасно знает сад и мог бы сбегать обратно быстрее меня. Но уже несколько минут спустя убеждаюсь, что поступила правильно, стоит только подойти к павильону, в котором располагается бассейн.
        - Ну и что ты кому доказал? - узнать голос матери Ильи не составляет труда, да и вряд ли в доме есть другая женщина, которая могла бы говорить таким тоном: капризным и требовательным. И даже не видя ее собеседника, я как-то сразу понимаю, кто это.
        Подслушивать нельзя. Некрасиво, неправильно - эта истина известна мне с юных лет. Вот только я застываю на месте и понимаю, что уйти не могу. То, что услышу, - отвратительно, ведь мне придется убедиться в своих самых неприятных подозрениях. Но правду все равно знать лучше, какой бы ужасной она ни была. Прижимаюсь лбом к прохладной кирпичной кладке и закрываю глаза, вникая в объяснение двух людей, уверенных, что их никто не слышит.
        - Ты не от меня бегаешь, Егор. От себя. Думаешь, я не понимаю, что ты чувствуешь? Это же очевидно! И как бы ты ни сопротивлялся…
        - Лен, давай сделаем вид, что этого разговора не было, - голос Арбенина-младшего сейчас звучит совсем иначе. В нем нет заигрывающих бархатных ноток, он жесткий и отрывистый. Ледяной. Будто совсем другой человек говорит. - Я ничего не слышал, а ты мне ничего не предлагала.
        - И кого ты этим обманешь? - женщина смеется. - Я же вижу, как ты смотришь на меня. И как с собой бороться пытаешься тоже вижу. В бассейн-то зачем прыгать было? Я всего-то обнять тебя хотела… Испугался, что нас кто-то увидит вдвоем? Твоего отца нет дома, а Илья слишком маленький, чтобы что-то понимать. Ах да, есть еще его нянька… Но она точно и рта не посмеет открыть, даже если о чем-то догадается. Уверена, ей дорого это место - рисковать не станет. Ну а если ты искупаться решил, сказал бы… - от ее смеха меня наполняет ощущение какой-то гадливости. - Мы бы вместе могли бы…
        - Мы - не могли бы, - обрывает Егор. - Я тебе уже это говорил, но раз ты не поняла, повторю еще раз. Никаких нас нет и не может быть. Ты последняя женщина на земле, на которую я обратил бы внимание.
        - Не верю! - ее тон повышается до визгливости. - Я просто не могу не нравиться тебе!
        - Лена, все с точностью до наоборот. Ты не можешь мне нравиться! Ты - жена моего отца! Все остальное просто неважно! - отчего-то представляю, что, произнося это, он хватает ее за плечи, чтобы как следует встряхнуть. Осторожно выглядываю, но тут же прячусь назад. Правда, успеваю рассмотреть, что ошиблась. Егор и не думал ее трогать. Стоит, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, и смотрит сверху вниз на возмущенную женщину. Злой: мне даже на таком расстоянии кажется, что его глаза метают молнии.
        - Это дурацкие предрассудки! - Арбенина смотрит в сторону. - Нас с Александром ничего не связывает, давно. Он не разводится, чтобы не испортить отношения с моим отцом.
        - Я не просил рассказывать о ваших проблемах. Они меня не интересуют, - сухо бросает в ответ Егор.
        - Не интересуют? - женщина ухмыляется. - Но ты вернулся. Только не говори, что не ради меня.
        - Я вернулся ради Ильи! - мокрая ткань рубашки натягивается от рваных выдохов. - Если вам с отцом плевать на него, то мне нет! Не хочу, чтобы он чувствовал себя таким же брошенным и потерянным, как… - Егор резко замолкает, а я прижимаю руки к груди, потому что от накатившей боли становится трудно дышать. И хотя парень не договаривает, и так понятно, кого именно он имел в виду. Себя самого.
        Глава 8
        После обеда Илюша засыпает, а у меня до самого вечера высвобождается время. И я решаю съездить за вещами. Арбенин пообещал один выходной в месяц, намного меньше, чем рассчитывала, но спорить не собираюсь. Меня накрыло странное чувство после того, как подслушала разговор Егора с мачехой. И до этого-то было жаль Илью, а теперь боль внутри разрастается удушающей тоской.
        Помню данное самой себе обещание: никогда не привязываться к воспитанникам слишком сильно, но ничего не могу поделать. До такой степени зацепила судьба этого мальчика, что понимаю: на все пойду, соглашусь на любые условия его отца, лишь бы задержаться в их доме как можно дольше.
        Это неправильно. Прошлое снова напоминает о себе, и как бы я ни гнала прочь воспоминания, они и не думают уходить. Оживают до жгучей остроты, так что с трудом получается сдержать слезы. Хочется, чтобы день не заканчивался, потому что слишком хорошо понимаю: с наступлением темноты мои призраки озвереют до такой степени, что это станет невыносимым. Но я все равно не уеду отсюда. Как успела понять по рассказам Илюши, предыдущие гувернантки были пожилыми и строгими, и ему с ними было плохо. А со мной - хорошо. Эгоистически упиваюсь этим признанием и уверяю себя, что обязательно справлюсь. Раньше же все получалось…
        - Ты в город? Подвезти? - пока я оглядываю ворота, соображая, сколько времени сюда будет добираться такси, сзади раздаются шаги и уже ставший знакомым голос. Егор останавливается в паре метров от меня и снова улыбается улыбкой примерного мальчика.
        - Спасибо, я вызову такси, - уверена, что должна отказаться. До города ехать около часа, и провести это время в компании мужчины, рядом с которым мой мозг теряет трезвость, далеко не лучшая идея. - Мне нужно забрать вещи из дома и купить кое-что, не хочу обременять тебя своими проблемами.
        - Да ты не обременяешь, - он пожимает плечами. - Я буду рад помочь. Мне же все ехать, вместе веселее.
        Я в этом совсем не уверена. В его присутствии меня одолевает целая гамма чувств, но веселья там нет и в помине. А после того, что услышала у бассейна, не получается думать о нем так, как рассказал его отец. И это еще хуже. Держаться подальше от наглого и самоуверенного мажора было бы куда проще. Но Егор не такой. Он мне нравится… все больше с каждой минутой, а мы знакомы меньше суток. И даже думать не хочется, во что такой мой интерес может вылиться.
        - Спасибо, но не стоит. Это неудобно, да и у тебя свои дела, а я…
        - Юль, - он снова умудряется произнести мое имя так, что это отзванивает, резонирует во всем теле. - Я решу все свои дела, и ты мне не помешаешь. Ну, согласись, глупо тратить время и деньги на такси, если нам все равно по пути. Идем!
        Егор задевает мою руку чуть пониже локтя. Даже не обхватывает, просто слегка касается, направляя в сторону навеса с машинами, но при этом оказывается слишком близко. Я ощущаю аромат его парфюма, и меня ведет, как пьяную. Мы вроде бы на открытом воздухе, но пространство словно сгущается. Чувствую себя совсем маленькой, задираю голову и смотрю на лицо парня, снова зависая на его чертах. Это так глупо, и мне жутко неловко, потому что прекрасно понимаю: он не может этого не видеть. А что, если подумает, что я такая же озабоченная, как его мачеха? Только такой стыдобы не хватало!
        Но он переводит на меня взгляд и улыбается, так тепло, словно нас связывает что-то намного большее, чем отношения сына начальника и подчиненной.
        - Хочу устроить для брата сюрприз, поможешь? Как раз обсудим все по дороге.

* * *
        - Я бы хотел устроить праздник по поводу Илюшкиного дня рожденья, - сообщает мне Егор, едва только машина выезжает со двора Арбениных. Я выдыхаю с облегчением. Честно говоря, были сомнения, что парень специально придумал повод остаться со мной наедине. Все же информация, вбитая в голову его отцом, дает о себе знать: я постоянно жду подвоха. И хотя Егор и выглядит, и воспринимается иначе, не могу полностью расслабиться.
        - А когда у него день рожденья?
        Парень улыбается.
        - Был месяц назад. Но никакого праздника не состоялось, его мать не любит такие развлечения, а отец… - пауза затягивается, и я продолжаю сама:
        - Считает это ненужным баловством?
        И когда он кивает, вздыхаю.
        - Мне так жаль Илюшу… Не могу видеть эти драконовские методы воспитания.
        Егор смотрит на дорогу и даже не поворачивается при этих словах, но я все равно каким-то немыслимым образом умудряюсь заметить, как теплеют его глаза.
        - Поэтому я к тебе и обратился. Впервые за долгое время ты единственный человек, которому не плевать, что с ним происходит. Все предыдущие гувернантки безукоризненно выполняли требования отца.
        - Почему он так делает? - я ступаю на опасную территорию. Очень опасную. Александр Арбенин раскрыл мне подноготную сына, выплеснул все то, что думает о нем. А у этого человека завидная репутация. Надежный бизнес, куча партнеров в деловом мире. Общением с ним люди дорожат. Что, если Егор просто умело водит меня вокруг пальца? А в действительности он именно такой, как сказал его отец?
        - Не уверен, что могу ответить на этот вопрос. Прости, - произносит после долгого молчания. - Сам задаю его себе уже не один год. Наверно, на это есть какие-то причины, вот только я их не знаю.
        - А Елена? - осторожно уточняю я. Отцы бывают и жесткими, и жестокими, но как может мать оставаться такой равнодушной к родному ребенку? - У меня сложилось впечатление, что ее куда больше интересует…
        Прижимаю пальцы к губам, чуть не сболтнув лишнего. Я пока не готова признаваться, что стала свидетельницей их с Егором разговора. Слишком часто приходилось ошибаться в людях и быть слишком откровенной раньше времени не хочу. Неизвестно, как все обстоит на самом деле.
        На красивых губах блуждает улыбка, и кажется, что Егор все прекрасно понимает. Но послушно поддерживает интригу, и уже за одно это я ему благодарна. Если он и играет роль, выдавая себя за совсем другого человека, то делает это так успешно, что все сомнения отступают. Мне хочется ему поверить. И довериться.
        - Елене пришлось в жизни непросто, да и с отцом в отношениях все не так, как хотелось бы, - уклончивый ответ будоражит еще больше. Он мог бы высказаться куда резче в адрес женщины, достающей его своим вниманием, но почему-то этого не делает. Слишком благороден, чтобы сказать гадость? Или, наоборот, на самом деле заинтересован в своей мачехе? И ее чувства не так уж безответны?
        Понимаю, что снова копаю слишком глубоко. Это меня не касается и не должно волновать, я в их доме лишь для того, чтобы заниматься воспитанием Ильи. И именно на мальчике надо сосредоточиться. Особенно после предложения Егора устроить праздник. Мы ведь это собирались обсуждать.
        - Хочу увезти его в детский клуб и там заказать программу. Что-то вроде квеста, с аниматорами, играми и подарками, - делится своей идеей Егор. - Было бы неплохо пригласить туда побольше детей, но тут могут быть проблемы - он почти ни с кем не общается.
        Это я уже поняла. Да и вообще с трудом представляю, чтобы Арбенин-старший дал свое согласие на проведение подобного мероприятия. Но когда спрашиваю парня, он лишь улыбается.
        - Не обязательно обо все рассказывать.
        - Собираешься устроить праздник непослушания? - идея поздравить Илью, хоть и с опозданием, отличная, но мне не хочется думать, к чему может привести подобная выходка.
        - Что-то вроде того, - кивает Егор. - Поможешь?
        Мне страшно. Я всего второй день в их доме, и получила настолько однозначные указания, что самой и в голову бы не пришло в чем-то выступить против. Но, с другой стороны, Егор прав, и доставить радость малышу очень хочется.
        - Не бойся, - парень притормаживает на повороте и поворачивается ко мне. От его взгляда сердце ускоряет свой ход, а в голову опять лезут неприличные мысли. Как он умудряется цеплять так одними только глазами?! - За все проблемы, если они возникнут, отвечать буду я. Тебе ничего не грозит.
        Я выдавливаю улыбку.
        - Не уверена, что твой отец с тобой согласится. Если он решит покарать виновных, щепки полетят во все стороны.
        Егор запрокидывает голову и заливается смехом. Хохочет так открыто, как я не встречала уже давно ни у кого, ничуть не стараясь быть ни прилично сдержанным, ни серьезным. И я залипаю. Кажется, даже рот приоткрываю, рассматривая его. И изо всех сил давлю просачивающуюся изнутри тоску: это все заходит слишком далеко. Теперь к его невероятной внешней привлекательности добавляется еще и потрясающий смех.
        - Юль, я обещаю, что справлюсь с любым пожаром, - произносит он, отсмеявшись. - Что бы ни выкинул мой отец, тебя это не коснется.
        Я молчу, все еще переваривая новые впечатления, и стараюсь смотреть на дорогу, словно однообразный пейзаж за ней - самое главное, что интересует меня. Но Егор трактует мое молчание по-своему.
        - Можешь не отвечать прямо сейчас. Подумай. Но мне правда необходима твоя помощь. Да и Илюшка будет рад, если ты пойдешь с нами.
        Он больше не достает разговорами и до дома, где живем мы с сестрой, доезжаем, обменявшись лишь несколькими фразами. Но зачем-то соглашаюсь, чтобы он подождал, пока соберу вещи. Признаваться себе в том, что мне просто нереально нравится его компания, совершенно не хочется. И я спешу домой, надеясь, что встреча с сестрой поможет отвлечься. Хотя бы ненадолго.
        - Как ты? - мы не виделись всего лишь сутки, но Настя кажется бледной и уставшей. Плечи напряжены, я вижу, что она то и дело теребит пальцы, как бывает всегда, когда нервничает. - Лекарства пила?
        Сестра не отвечает, будто не слышит, проходит быстрыми шагами через комнату, пристально и внимательно смотрит за окно. А потом выдает, поворачиваясь ко мне.
        - Так ты с ним приехала? - кивает во двор.
        Я подхожу ближе и повторяю движение ее взгляда. Со второго этажа все прекрасно видно. И дорогую машину, и эффектного парня, прислонившегося к капоту и задумчиво осматривающегося по сторонам. Местным старушкам будет, о чем поговорить: такие машины и такие мужчины редко встречаются у нашего дома.
        - Да, это старший сын хозяина, подвез меня. А почему ты спрашиваешь?
        Сестра снова смотрит на меня, и в ее глазах появляется злой огонек.
        - Тебе нужно уволиться, Юль. Прямо сегодня.
        Я растерянно смотрю на сестру. Настя всегда была своеобразной, а после того, что случилось, и вовсе стала очень категоричной в суждениях. Но что ее не устроило сейчас, она же видит Егора впервые в жизни? Или… нет?
        - Вы знакомы? - от рассыпавшихся по телу мурашек мне становится холодно.
        Сестра снисходительно кривит губы.
        - Конкретно с ним - нет. Но я прекрасно знаю таких, как этот красавчик. Артем был таким же.
        Мне становится еще страшнее. За почти шесть лет Настя впервые произносит вслух имя человека, сломавшего ей жизнь. И говорит так спокойно… В ее голосе звучат лед и отвращение. А у меня все скручивается внутри.
        - Каким таким же?
        Она снова смотрит в окно на стоящего внизу Егора.
        - Как принц из сказки. Только посмотрел - и ты уже готова упасть к его ногам, предварительно скинув всю одежду. И тебе плевать, что скрывается за красивым фасадом. Вообще на все плевать. Лишь бы рядом с ним. Видеть, говорить, касаться… Ты отдашь за это все на свете. А он попользуется и вышвырнет.
        В ее словах столько боли, что у меня слезы наворачиваются на глаза. Бедная моя сестричка! Выходит, за эти годы ей так и не стало легче. Раны не затянулись, они продолжают болеть и кровоточить. И непонятно, ненавидит она своего бывшего или продолжает любить.
        - Насть… - я подхожу вплотную, обнимая сестру за плечи. Отворачиваю ее от окна. - Родная, мне так жаль, что тебе все это пришлось пережить!
        - Дура ты, Юлька! - вырывается она. - Меня не надо жалеть, ты себя пожалей! Потому что тебе это все только предстоит! Беги от него, пока не поздно!
        Я пытаюсь улыбнуться.
        - Ты же его совсем не знаешь. Внешность бывает обманчива. Егор не такой.
        - Ну да, конечно, - фыркает она. - Именно потому, что он другой, решил побыть в роли твоего водителя. Ему же нечем больше заняться, кроме как няньку по ее личным делам возить. Ну что ж ты такая наивная-то, а?
        - А ты разучилась доверять людям… - пытаюсь говорить спокойно, но почему-то не выходит. Голос дрожит. Я сама не понимаю, что чувствую. Хочется верить, что слова Егора были правдой, что мои глаза и сердце меня не обманывают. Но все же аргументы так себе, а в сравнении с Настиными и вовсе ничего не весят. Не случайно же родной отец на него озлоблен.
        - У меня были хорошие учителя, - отрезает сестра. - Странно, что ты на моих ошибках ничему не научилась.
        Я многому научилась… И цену заплатила такую, что до сих пор сердце стынет, стоит лишь вспомнить о том, на что пришлось пойти. Но разве это означает, что я теперь до конца жизни должна ненавидеть всех привлекательных мужчин?
        - А ты переспи с ним, - неожиданно добавляет Настя. - Глядишь, и попустит на время. Пока не поймешь, какой он на самом деле. Предохраняться только не забудь, а то останешься и без красавчика, и без ребенка.
        - Ты что несешь? - не могу поверить, что слышу такое от родной сестры. Как бы ни было ей тяжело, это не повод говорить подобную мерзость.
        - Правду я несу, сестренка! - злобно ухмыляется Настя. - У него и его отца наверняка такие связи, что тебе и не снились. Поэтому хочешь развлечься - пожалуйста. Но без последствий, а то в случае чего ребенка тебе точно никто не отдаст.
        Я отмахиваюсь от нее и убегаю в свою комнату. Скидываю вещи в сумку, почти не глядя. Хочется уйти поскорее, выкинуть из головы все, что сестра наговорила. А она смеется вслед, и мы обе знаем, что забыть у меня ничего не получится.
        Глава 9
        Выскочив во двор, стараюсь не смотреть на Егора. Подлетаю к багажнику, пытаясь открыть и закинуть туда сумку без посторонней помощи. Лучше было бы, конечно, вообще уехать отсюда самой, но тогда нужно придумать какое-то логичное объяснение. А у меня его нет. И сил нет говорить с Арбениным.
        Слова сестры звенят в ушах, а собственное сознание подкидывает такие мысли и картинки, от которых я злюсь еще больше. Просто голова кругом идет.
        Что, если Настя права? В самом деле, зачем он взялся мне помогать? Поговорить про праздник для брата можно было и в доме, совсем не обязательно куда-то меня везти и тратить на это столько времени. Я ведь действительно просто прислуга. Нянька. Ну, или гувернантка. Только красивое современное название совсем не добавляет красоты моей работе. В ней нет ничего интересного для парня, с которого впору картины писать.
        И даже если предположить, что у Егора нет никакого тайного гадкого умысла, ничего хорошего из нашего общения все равно не может получиться. Не до отношений мне, для этого нет ни времени, ни возможностей. А когда он узнает правду, то и вовсе не захочет в мою сторону смотреть…
        Он не узнает! - тихо шепчу сама себе, продолжая безрезультатно тянуть крышку багажника. Я не подпущу его ни на шаг. Хватит и того, что сегодня допустила глупость, решив воспользоваться предложением. Но больше - ни за что на свете…
        - Юль? - даже не замечаю, как он подходит. Останавливается за спиной, так близко, что, распрямившись, едва не врезаюсь в него. - Что случилось? - протягивает руку, нажимает кнопку, и крышка медленно пружинит, поднимаясь вверх. - Кто тебе настроение испортил?
        Чувствую себя полнейшей дурой. Ну, конечно, всего-то и надо было нажать, а я только что ногти не сломала, в буквальном смысле ломясь в закрытую дверцу. Могу себе представить, что он думает обо мне. Неадекватная истеричка, которая понятия не имеет, как открываются багажники. Деревенская клуша.
        Швыряю сумку внутрь и только после этого поворачиваюсь, поднимая глаза на Егора.
        - Давай поедем уже. Дел много, да и тебя не хочу задерживать.
        Он молчит и не двигается с места. И нет, не смеется над моими жалкими потугами. Я не вижу ни тени улыбки. Немного растерянности, капелька волнения… и еще такое участие, что у меня внутри тут же словно закручивается тугая спираль. Обжигает неожиданной болью. Он не должен так смотреть! Не должен выглядеть так, будто ему не все равно. Будто то, что творится в моем сердце и правда имеет хоть какое-то значение.
        - Юля, ты можешь мне рассказать… о том, что случилось… - и, словно опомнившись, добавляет: - Если захочешь, конечно.
        Я хочу. Меня раздирает на части от почти неконтролируемого желания сделать шаг, всего один шаг вперед, - и прижаться к его груди. Вместе со ставшим уже знакомым ароматом парфюма вдохнуть немножечко спокойствия. Почувствовать себя нужной. Согреться в таком желанном тепле.
        Нас разделяют какие-то ничтожные сантиметры - а еще целая куча проблем и причин, по которым ничего подобного допускать нельзя. Мне и стоять-то рядом с ним не стоит. И о чем бы ни кричало сердце, лучше прислушаться к голосу разума. А тот говорит совсем другое.
        - Не хочу, Егор. Мне нечего тебе рассказать. Да и незачем… - я отворачиваюсь, но все равно успеваю заметить, как темнеют его глаза. Как он резко втягивает воздух, а между бровями залегает морщинка. Хоть и старается скрыть, знаю, что сделала больно. Но так лучше. Так правильнее для всех. - Поехали! - и, не дожидаясь его ответа, иду к пассажирской двери.

* * *
        Как же по-дурацки устроено человеческое сердце! Я вроде бы хотела, чтобы Егор оставил меня в покое и находился как можно дальше. Именно это и происходит - вот только ничуть не радует. Чувствую себя обворованной и обманутой.
        Как будто мне пообещали подарок - и не дали. Ни в тот день, когда мы вернулись из моего дома, ни позже. Время идет, я продолжаю работать и регулярно встречаю его… но совершенно ничего не происходит.
        Мы здороваемся при встречах, иногда даже перекидываемся парой банальных фраз. О погоде или какой-то другой ерунде. Он проводит кучу времени с братом, как мальчишка носится с ним по саду, играет в прятки в огромном доме, предлагает сменить меня перед сном и почитать Илюше сказки. Но и только. Мне даже кажется, что садовнику или домработнице уделяет больше внимания.
        А на что ты рассчитывала? Я словно слышу ехидный голос сестры, что отчетливо сливается с голосом моего собственного трепыхающегося здравого смысла. Радуйся, Юленька, что он забыл про тебя в самом начале, а не тогда, когда ты успела в него по уши влюбиться. Вот это было бы больно. А сейчас ничего, переживешь. Умнее будешь в следующий раз и как следует подумаешь, прежде чем засматриваться на красивых мажоров.
        Впрочем, на мажора Егор все-таки не похож. Или я в этом совсем не разбираюсь. Но кажется, что такие, как он, должны проводить время как-то иначе. В клубах, с друзьями и девушками, развлекаясь и бездарно прожигая жизнь. Тратя при этом побольше папиных денег.
        Он никуда не уезжает по вечерам и не приглашает гостей к себе. Я не видела его ни пьяным, ни развязным. Да и вообще складывается впечатление, что младший брат волнует Егора куда больше всего остального. И всех.
        Но ведь так не бывает. У молодого и здорового парня, еще и с такой внешностью, должны быть другие интересы. Или… с ним что-то не так.
        Мысли об этом не дают мне покоя. Вьются в голове назойливыми мухами вперемешку с обидой. Я даже потихоньку пытаюсь выведать информацию у Ильи, ведь именно с ним Егор общается больше всего. И вполне мог что-то рассказать.
        Правда, яснее не становится. Малыш лишь признается, что очень рад тому, что брат наконец-то дома, и что Егор готовит какой-то сюрприз. И вопросы увеличиваются в геометрической проекции.
        А что, если он все-таки спит со своей мачехой? Просто умело шифруется, чтобы не догадался никто в доме. Или… еще одна версия пробивается все отчетливей: может, он вообще не любит женщин? Должно же существовать хоть какое-то объяснение его монашеской жизни! А еще нелюбви отца. Арбенин-старший вряд ли бы раскрыл мне подобный секрет. Но то, что Егора он едва терпит, с каждым днем все очевидней.
        Странная семейка. За годы работы мне многое приходилось видеть, но такого - никогда. Отец уверяет, что любит младшего сына, но при этом старается держать того в ежовых рукавицах. На красавицу-жену почти не смотрит, а она, в свою очередь, изо всех сил пытается обольстить пасынка. А роскошный молодой мужчина не только на это не ведется, но и вообще весьма старательно примеряет роль монаха. По крайней мере, на людях… Санта-Барбара какая-то!
        Я все чаще думаю о словах сестры о том, что нужно уволиться. Это в самом деле было бы проще, во всех отношениях. Но мне безумно жаль маленького мальчика, который точно ни в чем не виноват. Неизвестно, сколько позволят здесь работать, но сама точно не уйду. Не смогу простить себя, если сделаю это по доброй воли. Ведь я здесь именно ради него. А все остальное меня не касается. Не должно касаться.
        Но в один совсем не прекрасный вечер приходится убедиться, что остаться безучастной я все-таки не смогу.
        Глава 10
        Я долго не могу уснуть, хотя вроде бы устала после напряженного дня. Но верчусь в постели, не находя себе места. Днем говорила с сестрой, и опять разговор вышел какой-то бестолковый. Не получается у нас наладить отношения, не получается договориться ни о чем. Она злится по пустякам, даже позволяет себе кричать на меня. Это больно, но обижаться не могу, как и не могу забыть о том, что ей пришлось пережить. Всегда находила оправдания, вот и сейчас пытаюсь сделать то же самое. Но настроение все равно портится, а вместе с ним уходит и возможность уснуть.
        Прислушиваюсь, пытаясь уловить за дверью хоть какие-нибудь звуки. Но все тихо. Илюша давно уснул, его родители сразу после ужина скрылись в своей комнате и с тех пор не выходили. Тоже наверняка уже спят. Или занимаются другими делами, более интересными, а отличная изоляция в доме полностью исключает, чтобы об этом хоть кто-то узнал.
        Что делает Егор, я стараюсь не думать. Это не должно меня волновать. Мы и сегодня не разговаривали, он лишь кивнул мне издали, не сделав никакой попытки приблизиться.
        Осторожно соскальзываю с кровати, натягивая халат поверх пижамы, и приоткрываю дверь в коридор. Тишина. Кажется, что в сон погрузился весь дом, кроме меня. Но это и хорошо, значит, никто не заметит, как я ночью брожу по саду. А прогулка на свежем воздухе поможет проветриться и успокоиться. И поскорее уснуть.
        Не обуваюсь, чтобы не издавать лишних звуков. На всякий случай. Конечно, никто не ограничивал моих движений и не запрещал ни ходить по дому, ни посещать сад, ни днем, ни ночью. Но все равно совершенно не хочется нарваться на хозяев.
        Почему-то сама себе напоминаю мышку-воришку из детского мультфильма, что крадется за кусочком сыра. Я тоже крадусь, даже дышу через раз, осторожно ступая по выложенной плиткой дорожке, которую освещает лишь рассеянный лунный свет. Вокруг нависают громоздкие тени: дома, деревьев, павильона с бассейном. На мгновенье мелькает мысль, что было бы неплохо искупаться, но тут же отбрасываю ее, как можно дальше. На такую дерзость не решусь ни за что на свете. Достаточно и того, что просто пройдусь вокруг павильона, полюбуюсь на золотые отблески луны. Потом можно и возвращаться к себе.
        Но будто предчувствуя что-то особенное, мое сердце начинает колотиться сильней. Тяжелее. Я не пойму собственные ощущения, вроде бы ничего не происходит, рядом по-прежнему нет ни души и никаких посторонних звуков, но мне все равно не спокойно. И когда решаю от греха подальше поскорее убежать в собственную спальню, легкий ночной ветерок доносит до меня тихий всплеск.
        Застываю, чтобы отмереть через мгновенье с твердым решением кинуться как можно быстрее прочь. Я босиком, поэтому никто ничего не услышит. Да там и нет никого, скорее всего. Потому что не слышу больше ни разговоров, ни шагов - ничего. И всего-то надо перестраховаться, но ноги внезапно делаются ватными, а дыхание сбивается. Особенно когда, выглянув из-за угла, сквозь тонкую стеклянную стенку павильона вижу картину, от которой все внутри обрывается.
        Из бассейна выходит девушка. Даже странно, что нет никаких звуков, кроме этого слабого всплеска, ведь должна же была как-то плавать.
        Тоненькая, изящная, она находится довольно далеко от меня, да и темно вокруг, но все равно умудряюсь рассмотреть то, что важнее всего.
        Это не Елена. Кто-то явно моложе, волосы длиннее и светлее, да и по сравнению с Арбениной она смотрится совсем хрупкой.
        А еще на ней только плавки. Вернее, узенькая белая полосочка на бедрах, с завязками, вызывающе покачивающимися при каждом шаге. Будто специально, чтобы подразнить мужчину, который это увидит. Хотя… меня внезапно окатывает осознание: разве можно раздразнить еще сильнее? Она же и так почти голая. И пришла в бассейн явно не с Александром Демьяновичем.
        Если бы у Арбенина-старшего и была любовница, он не привел бы ее в собственный дом и бассейн, когда наверху в спальне спит жена. А значит… значит, это девушка Егора.
        Почему такое простое открытие лишает меня остатков душевного равновесия? Я смотрю на незнакомку, и по венам ядом растекается зависть. Девица же не просто так здесь дефилирует. Значит, и он где-то близко.
        Вода в сгустившемся полумраке кажется черной, потому для меня становится совершенной неожиданностью момент, когда поверхность внезапно приходит в движение. И вижу разрезавшую водную гладь мужскую фигуру.
        Под водой он что ли сидел? Отступаю на шаг, хотя в мою сторону никто и не думает смотреть. Зачем-то вжимаюсь в стену, прислоняясь щекой к холодному камню. Еще бы это помогло унять бушующее внутри волнение.
        По саду, в стороне от меня, тянется сырой туман, поднимаясь над травой бледно-сизой дымкой. И кажется, что такой же туман постепенно заполняет мое сознание. Смотрю, смотрю, но вижу все как через какую-то пелену.
        Будто зависаю, разглядывая крепкую мужскую спину. Рельефные мышцы под кожей, широкие плечи и руки, на которых тоже бугрятся мускулы. Ровная линия позвоночника… и подтянутые ягодицы.
        Он тоже голый, но в отличие от девушки полностью. Мне не различить на расстоянии его шагов, а она, если и слышит, все равно не оборачивается. Вскидывает вверх руки, демонстративно выжимая длинные волосы.
        Что должен чувствовать при этом мужчина? Расстояние не дает увидеть в реальности, но зато фантазия оказывается весьма щедрой, тут же подкидывая мне картинку, как по тонкой спине стекают прозрачные струйки. Повторяют дорожку позвонков, подчеркивают каждый соблазнительный изгиб и теряются у верхнего края плавок, заставляя единственного, как считает девушка, зрителя, думать только о том, как бы побыстрее потянуть за завязки, избавляя манящее тело от последнего клочка ткани.
        Именно это и происходит. Мужчина останавливается в шаге от девушки и медленно опускается на колени, кажется, обнимая ее за талию. Белоснежная тряпица летит в сторону.
        Я зажмуриваюсь, резко втягивая воздух, а когда снова открываю глаза, картинка меняется. Он подталкивает свою спутницу вперед, вынуждая опереться о стену руками, давит на поясницу, нагибая перед собой, и в следующее мгновенье с размаху вбивается в ее тело.
        Отшатываюсь, слишком поздно понимая, что не имею права здесь находиться и смотреть на это все. Зажимаю рот ладонью, чтобы ненароком не вскрикнуть. Хотя хочется, губы печет от странной дикой потребности выплеснуть смятение. Особенно когда под ногами хрустит неизвестно откуда взявшаяся ветка. Этот звук в тишине кажется таким громким, что пугает меня куда сильнее прошившей босую ногу боли. Меньше всего на свете хочется быть застуканной за подглядыванием. Мне и так плохо, обидно и горько. И плевать, что с Егором мы едва знакомы. Кое в чем сестра все же оказалась права: он зацепил меня. Гораздо сильнее, чем следовало бы. И видеть его с другой…
        - Ш-ш-ш-ш… тише…
        Я даже не сразу понимаю, что случилось, когда слышу тихий, но отчетливый шепот прямо над ухом, и чувствую, как мои плечи сжимают сильные руки.
        Мы останавливаемся в той части сада, куда почти не попадает свет фонарей. И деревья растут слишком густо, так что неба не видно, и лунная дорожка не пробирается сквозь кроны. Но обращенный ко мне взгляд еще чернее окружающей нас темноты.
        Егор смотрит так, будто пожирает меня. Втягивает в омут, унося в какой-то запредельный, прежде неведомый мир. Ему идет эта ночь… сгустившиеся тени от дома и деревьев, звенящая тишина, где-то далеко кричащие птицы… или это что-то внутри меня отзывается протяжным стоном, который ни удержать, ни остановить. Я даже забываю то, что видела у бассейна. Раз с той, незнакомой мне девушкой был другой мужчина, как-то в один миг становится неважным, кто именно. В конце концов, меня это не касается. Тем более, что мое присутствие там, кажется, осталось незамеченным. Никто не гонится следом, не сыпет угрозами за вмешательство в частную жизнь и не обещает уволить. Так зачем беспокоиться?
        Есть ведь более важные вещи… Намного, намного важнее… Например, вот эти минуты, когда он так близко, и мое сердце выпрыгивает из груди от волнения и… чего-то еще. Не помню, чтобы кто-то смотрел на меня ТАК. Будто я лакомый, самый желанный десерт, о котором он мечтал долго-долго. И теперь опьянел от счастья.
        И сама чувствую себя пьяной. Незнакомое, совершенно непривычное состояние, ведь в реальности не напивалась никогда в жизни. Но сейчас, продолжая смотреть в его глаза, тону в сладком дурмане. А Егор неожиданно протягивает руку, будто собираясь дотронуться до меня, прикоснуться к лицу, но его пальцы повисают в воздухе. И когда я резко вздыхаю, с трудом сдерживая разочарование, на мгновенье отводит взгляд.
        А я чувствую какую-то странную дрожь. Столько времени уверяла себя, что он ничего для меня не значит, не должен значить, так старалась выкинуть из головы все мысли о сыне своего работодателя, а теперь, когда он так близко, не могу унять волнение. Мне нравится то, что я вижу. Он нравится. Весь, с головы до ног. Впервые в жизни встречаю мужчину, в котором было бы все настолько идеально. Да, я вижу всего лишь внешнюю привлекательность, но от нее в буквальном смысле захватывает дух. Широкие плечи, крепкие руки. До сих пор чувствую их прикосновение. Оно длилось несколько ничтожных минут, но этого хватило, чтобы мне до безумия захотелось продолжения. Нет, не секса, не интимных касаний, просто близости, во время которой я могла бы насладиться этой его силой. Почувствовать себя маленькой и беззащитной. Найти в нем опору, которой у меня не было никогда. Он ведь именно это делал? Защищал меня?
        Егор неожиданно опускает взгляд к моим ногам и выдает что-то нечленораздельное. А в следующее мгновенье опускается на колени, и я вздрагиваю, когда ощущаю, как его пальцы касаются щиколотки. По телу будто проходит разряд тока. Расползается вверх от его руки, горячит кожу, вызывая целый столп восхитительных мурашек. Сердце делает кульбит, взлетает к горлу, а потом ухает куда-то вниз. Может, у меня как-то неправильно расположены эрогенные зоны? Иначе с чего бы так реагировать на простое прикосновение? Да, никто и никогда раньше не трогал за ноги, но это все равно не объясняет ни сбившееся дыхание, ни совершенно безумное желание продлить мгновенье его близости как можно дольше.
        - У тебя кровь, - он хмурится, тянет сильнее, вынуждая оторвать ногу от земли, выуживает из кармана платок и с силой прижимает к поврежденному месту. И я снова вздрагиваю, теперь уже от боли. Она как-то резко дает о себе знать, прошивая от ступни до бедра. Ткань быстро темнеет, и я в ужасе приоткрываю рот. Как могла ничего не заметить? Столько пробежала, еще и умудрилась возбудиться, с такой-то раной…
        - Пойдем скорее, - Егор распрямляется, снова заглядывая мне в глаза. - Надо обработать и нормально перевязать, - и, прежде чем я успеваю хоть как-то отреагировать, подхватывает меня на руки и быстрыми, уверенными шагами направляется к дому.
        Глава 11
        Наверное, следовало бы вырваться, как-то воспротивиться Егору, но у меня не получается. Обвиваю его шею, прикрываю глаза, прижимаясь к груди, и замираю, мечтая о том, чтобы это время длилось как можно дольше.
        Чувствую его запах, ощущаю, как совсем рядом бьется сердце, и желанный, такой нужный покой все-таки снисходит. Тают остатки страха и волнения от увиденного у бассейна, и вообще все заботы как будто отступают.
        Меня никто никогда не брал на руки, разве что в детстве, когда еще был жив отец, но память не сохранила этих моментов. Егор такой высокий, он идет быстро, и земля достаточно далеко, как еще не было ни разу в жизни. Кажется, что я лечу. Вознеслась над проблемами, и словно кто-то другой взялся их решать. Даже боль в ноге становится слабее.
        Теплое дыхание касается моего виска. Губы Егора совсем близко, я могла бы дотянуться до них, если бы осмелилась. Конечно, не сделаю ничего подобного, но даже просто такая близость значит очень много.
        Не помню, когда хоть кому-то было бы не все равно, что со мной. Родителей нет давно, их черты практически стерлись из сознания. Вырастившая нас с Настей тетка заботилась о том, чтобы мы были сыты, одеты и прилично учились. Но она никогда не дула на разбитые коленки и не жалела, когда что-то начинало болеть. Мы с сестрой хорошо знали, где в доме аптечка и какие средства в каких ситуациях надо принимать.
        А когда с Настей случилась беда, тоже не к кому было обратиться. Мне пришлось повзрослеть слишком рано и принимать решения самостоятельно.
        Сестра этого не оценила. Нет, я не ждала благодарности, ее жизнь и относительное здоровье стали лучшей наградой, но где-то глубоко внутри все равно гнездилась потребность поделиться своими переживаниями хоть с кем-то. Чтобы я хоть кому-то оказалась не безразлична.
        Егор входит в дом, но идет не в мою комнату - в свою. Я впервые оказываюсь в ней, жмурюсь от яркого света и сразу чувствую потерянность, стоит ему только опустить меня, усаживая в кресло. Почему дорога из сада оказалась такой короткой?
        Без него пусто и холодно, я обхватываю себя руками, пытаясь согреться. Но когда он снова оказывается у моих ног с ватой, бинтами и какими-то пузырьками, становится неловко.
        Эйфория уходит, и я медленно трезвею, осознавая абсурдность ситуации. Сейчас глубокая ночь, я в комнате сына хозяина, наедине с ним. И только что видела что-то совершенно непристойное. И ведь не только я: наверняка Егор тоже был свидетелем сцены у бассейна. Понимает, что влезла туда, куда не должна была. Я здесь, чтобы заниматься с его братом, а не шляться ночами, обнажая чужие секреты.
        Но он не упрекает. В обращенном ко мне взгляде - ни капли осуждения. Там тепло и участие. И еще что-то, определение чему не могу найти. Но это что-то мне нравится, так сильно, вопреки всем законам разума. И я не сбегаю, остаюсь сидеть неподвижно.
        Еще и позволяю ему обработать рану. Закусываю губу, когда он щедро поливает ногу пахучей травяной жидкостью, потому что начинает сильно щипать. А его руки как будто дрожат, в глазах мелькает вина.
        - Прости… Знаю, что больно, но обязательно надо обработать. Потерпи немного…
        Моя ступня тонет в его больших ладонях, теплых, сильных и одновременно таких нежных, что у меня щемит сердце. Егор дует на ранку, осторожно касается пальцами кожи вокруг нее, будто поглаживая, и боль в самом деле отступает. От его рук вверх по телу ползут мурашки. Мне снова хочется остановить время. Чтобы он оставался рядом, дотрагивался с такой осторожностью, словно я хрупкая фарфоровая статуэтка, которую нельзя сломать. Хочу чувствовать легкую струйку воздуха, стекающую с его губ и опускающуюся на меня. Словно нежная, невесомая ласка. Молча слежу, как он умело бинтует ногу, и понимаю, что хочу еще прикосновений. Больше, сильнее. Чтобы не останавливался. Не отпускал.
        - Вот и все, - он завязывает узелок на повязке и впервые за это время чуть улыбается. По-прежнему виновато, как будто извиняясь, что причинил боль. И все еще не убирает ладонь, продолжая поддерживать забинтованную ногу.
        - Спасибо, - шевелю губами в ответ, боясь, что сейчас все закончится. Но Егор снова становится серьезным. Не отрывая от меня взгляд, на ощупь ведет подушечками пальцев, чертит дорожку от щиколотки вверх. А в следующее мгновенье опускает голову, прижимаясь губами к коже чуть ниже колена.
        У меня кружится голова. Кажется, рана не очень глубокая и крови я потеряла немного, но перед глазами все плывет. Не рассматриваю комнату, не изучаю незнакомую обстановку. И думать-то толком ни о чем не могу. Все ощущения сконцентрировались там, где только что находились его губы.
        Егор прикоснулся на какое-то ничтожное мгновенье, но этого хватило, чтобы я окончательно растаяла. Забыла про боль, про то, что не имею права находиться в этой комнате и с этим мужчиной. Вообще обо всем забыла. Как завороженная, купалась в его глубоком, обжигающем взгляде. Снова этот темный, расплавленный шоколад, погружающий меня в бархатную негу. Глаз не отвести, не говоря уже о том, чтобы оттолкнуть.
        Мое тело не знало прежде таких ощущений. Внутри будто раскручивается, натягивается пружина, вибрирует на пределе своих возможностей. Дерни, тронь чуть сильнее - и порвется. Я именно так и чувствую себя: будто вот-вот разлечусь на миллионы крошечных кусочков, рассыплюсь вдребезги прямо перед ним. Желание змеей ползет вверх, от него запекаются губы, болезненно ноет грудь, и белье, которое я считала удобным, внезапно начинает неприятно царапать нежную кожу. Внизу живота разливается тяжесть, и делается горячо и влажно между ног. Что со мной происходит? Что за странная, невероятная реакция на другого человека? Егор ведь даже не прикасается больше - только смотрит, а я плавлюсь в буквальном смысле слова. И выбираться из этого состояния не хочу.
        Он отстраняется первым. Поднимается на ноги, и расстояние между нами резко увеличивается. Не только на высоту его роста, теперь, когда Егор отступает, моя безрассудность становится слишком ощутимой. Что же я натворила? А он? Что это было сейчас?
        Отвожу взгляд и, кажется, краснею, потому что щеки начинают гореть. Он не мог не заметить моей реакции. Распустила слюни, как нищенка, впервые в жизни попавшая на банкет. Сколько у него было таких наивных дурочек, готовых на все? Стоит только обжечь дурманящим взглядом, потрогать, приласкать - и больше ничего не надо… Никаких усилий. Попроси он сейчас - что угодно сделала бы. Да, опомнилась бы потом, начала жалеть, да только было бы поздно.
        Пытаюсь встать, но едва наступаю на поврежденную ногу, боль возвращается, снова прошивает с такой остротой, что я не могу сдержать вскрика. Егор качает головой.
        - Не так резко. Лучше вообще не наступать сегодня. Покой - лучшее лекарство.
        Что-то подобное должна говорить мама или кто-то очень близкий. Но точно не едва знающий тебя парень. И не после поцелуя, взбудоражившего до такой степени, что я до сих пор не могу унять волнение.
        - Зачем ты это сделал?
        Он прячет улыбку в уголках губ.
        - Перевязал тебе ногу? Так поступил бы любой.
        Ага, конечно. И любой бы целовал мои колени, и смотрел так, словно хочет съесть… Он еще и издевается! Выходит, все же рассмотрел мое состояние и решил этим воспользоваться.
        Меня моментально наполняет обида вперемешку со злостью, и я наступаю на ногу, уже не стараясь ее поберечь. Быстрее бы убраться из этой комнаты, подальше от него. Ненавижу, когда надо мной смеются!
        - Юл-ль? - снова эти его интонации, слишком сильно напоминающие интимный шепот. Всего лишь имя мое произносит, а словно в любви признается. Это цепляет, будоражит - и потому злит еще больше. Я не должна так реагировать!
        - Перестань, Егор! Развлекайся с кем-то другим. Я в вашем доме совсем не для этого. И целовать меня тоже не надо. Нигде…
        Понимаю, как глупо это звучит, он, наверно, вовсю смеется надо мной в глубине души. Нормальная девушка даже внимания бы не обратила, а я смущаюсь, как девственница, из-за какого-то там поцелуя.
        Жду уже открытой усмешки, но Егор неожиданно становится серьезным. Настолько, что от его взгляда становится холодно.
        - Мама всегда говорила, что после поцелуя боль проходит быстрее, - он отводит глаза, но я успеваю заметить разверзнувшуюся там черноту. - Прости, у меня и в мыслях не было обидеть тебя.
        Глава 12
        - А где твоя мама? - вопрос срывается быстрее, чем я успеваю его обдумать. Слишком поздно вспоминаю про жену Арбенина-старшего. Променял мать Егора на молодую? Или…
        Наверно я сильно меняюсь в лице, потому что парень улыбается, хоть и с грустью, и качает головой.
        - С ней все хорошо. Во всяком случае, я на это надеюсь. Просто… - он снова отводит взгляд, задумчиво смотрит куда-то вдаль, за окно, в черноту подступившей ночи, - Она давно живет далеко от меня. Я ничего о ней не знаю.
        Выходит, они даже не общаются? Я вступила на запретную территорию, снова лезу туда, где не нужно быть, хоть и делаю это неосознанно. Но ведь люди даже после развода продолжают общаться с детьми, тем более, мать. Как могло выйти, что у Егора нет о ней никакой информации?
        Расспрашивать неловко и неправильно, но он неожиданно продолжает сам.
        - Она бросила отца… давно, - медлит и какое-то время молчит. А потом снова улыбается, на этот раз почему-то виновато. - Папа ждал несколько лет, что она вернется. Потом женился, уже когда я заканчивал школу.
        Бросила отца? Я повторяю про себя слова Егора, всматриваясь в его черты. Он слишком погружен в собственные мысли, чтобы заметить это, поэтому можно не смущаться. Но все равно чувствую себя дико. Что-то скребется в груди, ноет, и я моргаю, надеясь, что подступившие к глазам слезы он не увидит. Интересно, он сам-то понял, в чем только что признался мне, или это вышло непроизвольно? Ведь мать не только мужа бросила, она ушла от единственного сына. Ребенка. Сколько ему было лет? Сколько этой боли внутри, ведь и отец совсем не пылает к нему любовью? Мне снова до жути, до физической боли жаль этого молодого мужчину, который сейчас слишком сильно похож на мальчишку. Потерянного, брошенного. Не нужного никому.
        Зачем я только стала спрашивать о его матери? Ведь рассчитывала услышать в ответ что угодно, но только не это. То, что казалось мне заигрыванием, вытекло в грубую, неприглядную правду, от которой хочется спрятаться. И его спрятать… У меня щемит сердце от потребности сократить расстояние между нами. Физическое и то, что выстроилось из-за этого слишком откровенного разговора. Подойти вплотную и сплести руки на его плечах. Прижаться губами к проступившей морщинке между бровями, смягчая ее.
        Это совсем не то чувство, что переполняло меня несколько минут назад. Снова желание близости, но теперь иной. Я не к телу его хочу прикоснуться, проникнуть туда, куда он лишь приоткрыл дверцу своих переживаний. В душу его заглянуть. Помочь. Поддержать. Утишить такую очевидную боль.
        И это желание пугает. Мы ведь чужие люди. Я не должна принимать так близко к сердцу то, что с ним происходит. Но все равно принимаю. Пропускаю через себя - и ничего не могу с этим поделать.
        Молчу, зачем-то натягивая подол юбки на колени. Так себе защита, особенно с учетом того, что мои ноги парень уже имел возможность рассмотреть. И не только рассмотреть. А потом внезапно вспоминаю тему, которая может отвлечь от неловкой ситуации. И хватаюсь за эту возможность, как за спасительную соломинку.
        - Егор, а в бассейне… кто был? Я сначала решила, что это ты…
        Кажется, мне удается его удивить. Егор замирает, оторопело уставившись на меня, а потом начинает смеяться. Но беззлобно и так задорно, что и я улыбаюсь в ответ.
        - Нет, Юль, - качает он головой. - Я предпочитаю подобными вещами заниматься там, где точно никто не помешает.
        Звучит вроде бы как шутка, но какой-то оттенок в его голосе снова заставляет мои щеки заполыхать. И я невольно думаю о том, где и с кем он занимается «подобными вещами».
        А Егор между тем продолжает.
        - Хотя, думаю, и отец не особо рассчитывал, что их кто-то увидит.
        - Твой отец? - я почти выкрикиваю, шокированная, ведь девушку успела рассмотреть. И это абсолютно точно была не Елена. Но тут же осаживаю себя: в доме всего три мужчины. И если я видела не Егора и не Илюшку, вопросов о личности ночного любовника не остается.
        Мне делается неловко. Я ведь вообще не должна была быть там и подглядывать за ними. И сейчас не должна обсуждать это с Егором.
        - Иногда кажется, что им с Еленой лучше было бы расстаться. Семьи давно нет… и не знаю, была ли вообще когда-то.
        - Но она такая красивая, - искренне произношу я. - Эффектная пара, шикарно смотрятся вместе.
        Память снова услужливо подкидывает воспоминание о том, как эта красивая женщина почти что вешалась на шею своему пасынку. И рядом с ним, кстати, смотрелась ничуть не хуже. Молодая, яркая, высокая, она была Егору под стать. И то, что он устоял, просто чудо… От таких женщин не отказываются.
        - Вот именно, только смотрятся, - он помолчал. - Дело в бизнесе, отец уже много лет сотрудничает с родителями Елены. И это важнее всего прочего, они остались бы вместе, если даже у обоих была реальная физическая аллергия друг на друга.
        По всему видно, что говорить об этом парню более чем неприятно. Еще бы, ведь дело касается родного отца. И мачехи. Хороши родственнички, нечего сказать!
        - А кто эта девушка? - осторожно уточняю я. И еще один вопрос не осмеливаюсь задать: как Арбенин-старший мог решиться на такое? В собственном-то доме, когда наверху в спальне спит жена? Или Елене до такой степени все равно?
        - Отец никогда не представлял мне своих пассий, - пожимает плечами Егор и мрачнеет. - Жаль, что все именно так. Мне кажется, он так и не смог никого полюбить по-настоящему… после мамы. Вот и пытается заменить подлинное чувство разными суррогатами.
        - А Елена? - раз уж влезла в этот разговор, надо довести его до конца. Тем более, что-то подсказывает мне, что и самому Егору нужно выговориться. Поделиться тем, что накопилось глубоко внутри. - Она знает?
        - Трудно не знать, согласись… - грустно хмыкает он. - Только ей тоже давно все равно. Она всю жизнь действует по указке собственного отца, я не знаю, почему. Ни за что на свете не воспротивилась бы его решению. А он держится за этот брак всеми силами. Вот так-то…
        - Прости, - мне больно и стыдно, словно своими вопросами я разворошила осиное гнездо. Но только во взгляде Егора вновь нет ни упрека, ни осуждения. И, как бы неуместно это ни было, я понимаю, что угадала: он рад, что сейчас мы обсуждаем это. Словно наконец-то выпустил наружу наболевшее. И за считанные мгновенья стал еще ближе для меня. Гораздо ближе, чем даже после недавнего поцелуя.
        - Не извиняйся, все в порядке, - он улыбается мне, а я вспоминаю слова его отца. Проговариваю их про себя и в очередной раз изумляюсь. Теперь уже совершенно ясно, что ничего общего с действительностью они не имеют. Егор вовсе не избалованный мажор, каким представил его мне Арбенин-старший. Вот только с какой целью? Не может же сам настолько заблуждаться?
        Плохо и то, что и с самим Егором обсудить это я не могу. Ведь не спросить же его напрямую: за что отец тебя не любит? На такие вопросы вряд ли есть логичный ответ, да и причинять ему лишнюю боль не хочу.
        Может, Александр Арбенин вообще из тех людей, кто не способен на добрые чувства. С женой он из-за бизнеса, одного сына считает едва ли не врагом, а второго держит в ежовых рукавицах, «как бы чего не вышло». А ведь при первой встрече он мне понравился и выглядел таким искренним…
        «Ты совсем не разбираешься в людях, сестренка. Нет бы на моих ошибках учиться, так тебе все свои хочется сделать», - Настин голос звучит в голове так отчетливо, будто она и впрямь находится в этой же комнате. Именно так и сказала бы. И во многом была бы права, наверно, я действительно наивная и много раз ошибалась, выбирая себе в друзья совсем не тех людей. Но когда мы учились на чужих ошибках? Да и очень хочется думать, что в этот раз все иначе. Что в случае с Егором я все понимаю и делаю правильно.
        - Ты выглядишь усталой, - он касается моего плеча. - И разговор этот неприятный, давай его закончим. Пойдем, провожу тебя в твою комнату.
        Адекватен он точно больше меня. Соображает намного лучше. Мне ведь и в голову не пришло, что пора убраться. Лечебные процедуры завершены, и делать здесь нечего. Да и ситуация слишком двусмысленная, совсем не хочется, чтобы кто-то застукал нас ночью вдвоем.
        Снова делаю попытку подняться, на этот раз стараясь как можно меньше задействовать поврежденную ногу. Если не наступать до конца, почти не больно, но тогда придется хромать и подпрыгивать. И не трудно представить, как это будет выглядеть со стороны.
        Меня не должно волновать, что подумает Егор. Только… почему-то волнует. Я совершенно не хочется предстать перед ним в таком нелепом положении.
        Но пока все это обдумываю, он опережает меня. Оказывается рядом, снова подхватывая на руки. И будто чувствуя, что могу начать возмущаться, поясняет:
        - На ногу лучше не наступать, а прыгать тебе будет неудобно. Да и громко получится. Так что лучше я помогу.
        С этим аргументом трудно спорить: я и не подумала, что своими прыжками могу всех всполошить. Вот только неизвестно, что хуже: это, или если хозяин увидит меня на руках у своего сына.
        Но пока я переживаю, мы оказываемся в моей комнате. Егор прикрывает дверь и только потом опускает меня на пол, донеся почти до самой кровати. Здесь снова темно и все слишком напоминает ночь нашей первой встречи. Когда вокруг только лунный свет - и его силуэт. Правда, сейчас парень одет, но это мало что меняет. Он волнует меня куда больше, чем тогда. Мне нравится его запах, приятно ощущать его прикосновения. До дрожи восхитительно было находиться в его руках. И я, кажется, хочу большего…
        Глаза быстро привыкают к темноте, и едва различимый свет с улицы позволяет рассмотреть его лицо. Непозволительно близко. Да что же это такое?! Я должна поблагодарить его, пожелать доброй ночи и спровадить из своей спальни, а вместо этого пялюсь на губы и представляю, какие они на вкус. И хочу узнать это больше всего на свете. А он не уходит.
        Глава 13
        Первый и последний раз я целовалась еще в школе. На выпускном. Если это, конечно, можно было назвать поцелуем. Губы Мишки Лаврентьева, увивающегося за мной несколько последних лет, оказались мокрыми и холодными. От него нещадно разило смесью алкоголя и табака: он, как и многие другие мальчишки в тот день почему-то был уверен, что чем больше выпьет, тем взрослее будет казаться. А за сигареты дежурные учителя впервые не гоняли. Я не почувствовала ничего, кроме отвращения и желания отстраниться, сбежать как можно дальше. Именно это и сделала тогда, с трудом вырвавшись из ставших слишком настойчивыми объятий. Спряталась в небольшой беседке в парке возле ресторана, а к одноклассникам так и не вернулась. Проревела полвечера, ругая себя за то, что вообще позволила ему приблизиться. Нет, Лаврентьеву не совсем снесло крышу, и даже пьяный он вряд ли решился зайти слишком далеко без моего согласия. Но было противно и обидно, что мой первый настоящий поцелуй оказался настолько гадким. Такие вещи не то что повторять не хочется, наоборот, мечтаешь стереть из памяти навсегда. Будто не было ничего.
        Наутро он звонил, испуганный и взволнованный, каким-то образом умудрившийся вспомнить, что слишком распустил руки накануне, извинялся и признавался мне в любви. Замуж звал. А я могла только порадоваться, что школа закончилась. И больше не надо с ним встречаться, потому что даже просто видеть тогда была не готова. И хотя понятия не имела, отличаются ли поцелуи пьяного и трезвого человека, проверять это тоже не было никакого желания. Мишка мне нравился. Не настолько, чтобы выходить замуж, да и не думала я в те дни о браке, но встречаться, может, и согласилась бы. Раньше. До того, как осознала, насколько противны мне его прикосновения.
        Когда рассказала обо всем сестре, Настя только посмеялась. Уж ей-то опыта в поцелуях было не занимать: она лет с четырнадцати не знала отбоя от поклонников.
        - Глупая ты сестренка, нашла к чему придраться. Ну, подумаешь, поцелуй не понравился. Много у тебя было их, поцелуев этих? А ухажеров и того меньше! В постели первый раз тоже не айс, но это же не значит, что о сексе надо забыть! По Мишке твоему вон сколько девчонок сохнет, а ты нос воротишь. Довыпендриваешься, что вообще никому не нужна будешь.
        В очередной раз пожалела, что поделилась с ней. Пусть сохнет по Мишке, кто угодно, и терпит его слюнявые поцелуи. А я так не могла. Не хотела. И знала, что в следующий раз человек, который поцелует меня, будет другим. И губы его - другими. И я буду желать этого не меньше, чем он…
        Воспоминания о моем печальном поцелуйном опыте вихрем проносятся в голове. Губы Егора слегка приоткрыты, и я чувствую теплое дыхание, которое касается моих. Согревает, будоражит. Глаза блестят в темноте и кажутся бездонно-черными. Сейчас определенно все иначе. Мы оба не пили ни капли, но я не чувствую себя трезвой. И хотя в реальности никогда не напивалась, в голове туман. Сердце давно не на месте, оно то грохочет у горла, то ухает куда-то вниз, лишая и без того шаткого равновесия. словно магнитом тянет к НЕМУ. Понимаю, что нельзя, но как противостоять самой себе?
        - Это неправильно, - шепчу, борясь с мучительным желанием податься вперед, сократить эти ничтожные миллиметры между нами и прижаться к его губам.
        - Неправильно только в одном случае, - он тихо выдыхает в ответ, и кажется, что воздух вокруг нас начинает вибрировать. И этот трепет наполняет все тело, от головы до кончиков пальцев на ногах. - Если ты не хочешь. Тогда просто скажи «нет». Останови меня.
        Я знаю, что так и будет. Стоит мне только сказать - и он уйдет. Не станет настаивать, поступит, как настоящий, достойный мужчина. И плевать, что плел про него отец - это все полнейшая чушь. Подлецы и мажоры не спрашивают разрешения перед поцелуем, они и все остальное-то берут без спроса. Как было с Настей… Но Егор не такой. Не знаю, за какие заслуги, но, кажется, мне посчастливилось встретить человека, которому не все равно. Который действительно готов услышать и принять то, что я хочу.
        - Нет… - хорошо, что вокруг темно, и он не увидит, как полыхают мои щеки. Я делаю этот последний шаг, приподнимаю руку, дотрагиваясь дрожащими пальцами до его лица. - Не останавливайся, Егор…
        А он словно только и ждет моего разрешения. И казалось бы, вокруг нас и так темно, но после этих слов темнота словно живой делается, осязаемой. Не пугающей, а манящей. Она скрывает мое смущение, горящие щеки и усиливает жажду.
        И я уже не могу остановиться. И Егор, кажется, тоже. Смотрит так, будто его жизнь зависит сейчас от меня. От того, что будет дальше.
        Потрясающее, невероятное чувство. Мне так нравится ощущать эту его зависимость. Потребность стать еще ближе. Смешать, наконец, наши дыхания.
        Не знаю, кто первым делает последний шаг. Я ли тянусь к его губам, приподнимаясь на носочки, или Егор склоняется и касается едва ощутимо. Просто выдыхает мне в рот, но от этого легкого, невесомого движения воздуха, трепетной лаской растекающегося по лицу, щемит в груди.
        Ведь балансируем на грани, я не могу этого не понимать. А что дальше? Как бы сильно ни хотелось этого поцелуя, мы не изменимся. Он останется сыном Александра Арбенина, богатого, успешного человека из совсем другого мира. Мира, в котором таким, как я, нет и не может быть места. Но разве это сейчас имеет значение?
        Его пальцы зарываются мне в волосы, поглаживают затылок, перебирают растрепавшиеся пряди. Еще ближе… и воздух продолжает трепетать у самых губ, согретый его дыханием.
        А потом что-то происходит. Резко, в одно мгновенье. Медленная, томительная сладость тает, а ей на смену приходит напористость. Жадность. Егор набрасывается на мой рот так, будто это последний поцелуй в жизни. И это вкусно, просто до умопомрачения! Будто все сказки, все мечты стали реальностью в один миг. Я действительно перестаю соображать, теряя голову от его близости.
        Его язык раздвигает мои губы, пробираясь в рот. Дерзко, уверенно, не давая мне даже шанса устоять. Будто отказывают тормоза, и мы оба несемся на бешеной скорости вперед. И неважно, что там впереди. Вообще все неважно. Есть только он, рядом, со мной. Есть мы.
        Егор тихо стонет, обхватывая меня руками, прижимает к себе. Действует еще более резко: он уже не целует, кусает мои губы. Жалит, заставляя испытывать болезненно острое, ядовито-сладкое желание, которое течет, наполняя до кончиков пальцев. И я словно перестаю существовать, забывая обо всем.
        Это совсем не похоже на то, что я знала. Да и знала ли что-то вообще? Весь мой прежний опыт, смешные, детские поцелуи не шли ни в какое сравнение вот с этим нарастающим голодом, физической потребностью не останавливаться. Чувствовать его еще больше, дальше, глубже…
        Я, словно пламя, разгораюсь с каждым мгновеньем все больше. Жмусь к нему, бесстыдно цепляюсь за плечи, тяну пряди волос, густым черным шелком ласкающих пальцы. Так приятно… Впитываю его запах, ощущая, как тяжелеет дыхание и тело наливается той самой твердостью, что красноречивее любых слов.
        Даже мой ничтожный опыт не позволяет усомниться: Егор хочет меня. Хочет так сильно, что его руки дрожат. То танцуют на моей спине, выводя какие-то волшебные узоры, то сжимают так крепко, что это граничит с болью. Но такая боль завораживает, затягивает еще сильнее.
        Его губы так ласкают, так давят и втягивают, что я обо всем забываю. О растерянности, о страхе, обо всех терзающих меня мыслях. Теряюсь в безумных количестве непонятных, но от того не менее восхитительных ощущений, что не сразу ощущаю, как Егор отстраняется. Всхлипываю, продолжая цепляться за его плечи, и сквозь наполняющий голову туман слышу судорожный вздох.
        - Девочка моя… сладкая… Мы должны остановиться…
        Не хочу останавливаться. И не понимаю, почему Егор это предлагает. Ведь совершенно очевидно, что и он не хочет. Вижу это, чувствую, и от того становится еще сложнее. Я ведь словно расплавилась в его руках, превратилась в податливую глину, из которой можно слепить, что угодно. И согласна на все, да вот только у него, похоже, другая точка зрения.
        Выскальзываю из все еще крепких объятий и, хромая, отхожу к окну. Если хочет, пусть уходит, не буду удерживать, как бы ни было мне обидно. Но не имею права настаивать. Я ведь не знаю причин, заставивших его так себя вести. А они есть наверняка. Ему могло просто не понравиться целоваться со мной, а возбуждение - всего лишь неизбежная реакция тела. Да и потом, поцелуй - одно, а продолжение - совсем другое. С чего я взяла, что и все остальное Егор тоже планировал?
        - Спасибо, что проводил до комнаты. И за перевязку тоже, одной действительно было бы сложно, - стараюсь говорить спокойно, но голос сипит, а меня саму потряхивает от волнения. И стыда. Теперь, когда он больше не обнимает, очень хочется спрятаться. Не видеть, не слышать его, оказаться как можно дальше.
        Вот только Арбенин и не думает уходить. Наоборот, я слышу шаги за спиной, и он оказывается рядом быстрее, чем успеваю отреагировать. Снова сцепляет руки на моих плечах, утыкаясь лицом в волосы.
        - Юль, я не хочу уходить. И отрываться от тебя не хочу, - он приподнимает волосы, обнажая шею, и скользит губами по коже. Чуть прихватывает, трогает языком, кусает и снова лижет. А я не могу удержаться: выгибаюсь, опять всхлипывая, и мечтаю только о том, чтобы это сладкое безумие не заканчивалось. И уже готова сказать об этом вслух, но Егор слегка надавливает на плечи, вынуждая обернуться к нему. Склоняется к лицу, прижимаясь лбом к моему. - Сейчас так нужно. Я должен. Просто поверь мне, пожалуйста. И не думай, что это была игра.
        Интересно, а что же мне думать? Уже и так понятно, что объяснений не последует, во всяком случае, пока. И, на мой взгляд, существует лишь одна нормальная причина, по которой он может уйти: чтобы об этом не узнал его отец. Но совсем не похоже, что тому хоть до чего-то сейчас есть дело. В доме по-прежнему царит тишина, Елена скорее всего спит, а звуки от бассейна сюда не доносятся. Да и увлеченный собственный страстью, вряд ли Арбенин-старший мог бы озадачиться тем, чем занят его сын.
        Я грустно усмехаюсь из-за всего того сумбура, что царит в моей голове. Всего за несколько минут столько поменялось. То уверяла себя, что мы не должны сближаться, что из этого не выйдет ничего хорошего. А едва он отстранился, готова повиснуть на шее и никуда не отпускать. И плевать, что мы из разных миров, что его отцу это не понравится, что все может закончиться, не успев начаться. На все плевать. Лишь бы еще раз насладиться вкусом его губ…
        - У меня сейчас плохо получается думать, Егор, - все-таки признаюсь, не решаюсь поднять на него глаза. - Поэтому уходи. Уходи, если решил, и не надо объяснений. Ты мне ничего не должен.
        Он тихо смеется, осыпая короткими, но от того не менее жаркими поцелуями мое лицо.
        - Девочка моя, я все объясню тебе завтра, обещаю. И ты даже представить не можешь, как приятно осознавать, что не хочешь отпускать меня. Мне давно не было так хорошо. Наверное, вообще никогда.
        Мне тоже приятно слышать его слова, и еще приятнее ощущать, как он продолжает меня касаться. Вот только объяснения не слишком успокаивают. Но что я могу? Возражать, переубеждать, удерживать силой? Это как минимум глупо. И ведь сказала чистую правду, я в самом деле считаю, что он ничего мне не должен. Поэтому… пусть идет…
        - Доброй ночи, сладкая, - Егор так стискивает в объятьях, что перехватывает дыхание. А потом исчезает. Быстро, неслышно выскальзывает в дверь, оставляя меня с еще большим количеством вопросов и разбушевавшихся желаний.
        Глава 14
        Казалось, что от избытка впечатлений я не смогу уснуть, но едва только закрываю глаза и опускаю голову на подушку, как проваливаюсь в сон. И в этом сне все повторяется. Умелые губы, доводящие меня до безумия и рождающие совершенно неприличные желания. Чуткие руки, крепкие объятья. Я и во сне продолжаю плавиться от его близости, мечтая о продолжении. О том, чтобы это сладкое, жаркое время не заканчивалось.
        А просыпаюсь от аромата роз. Еще не открывая глаз, чувствую свежий, нежный запах моих любимых цветов. Он ощущается так близко, словно я нахожусь не в спальне, а в саду, возле пестрых роскошных клумб.
        Может, это теплый ветер распахнул окно, и кусочек розового благоухания добрался до моей комнаты? Я ведь совершенно не помню, что было после ухода Егора. Вообще не видела, что происходит, ни о чем думать не могла. А других объяснений не приходит в голову.
        Но открываю глаза и вскрикиваю в изумлении, едва не подскочив на кровати. Рядом с подушкой лежит букет. Он явно собран совсем недавно: на шелковых лепестках еще блестят капельки росы. Нежные ярко-розовые бутоны прелестны настолько, что я не могу оторвать взгляда. Смотрю на это великолепие и чувствую, как заволакивает глаза пелена слез. Мне никогда не дарили такой красоты. Вернее, вообще не дарили цветов. Я любовалась ими лишь издали: в магазинах, цветочных салонах, на клумбах или в руках других, более успешных женщин. Сама же о таком даже не мечтала. И уж точно не могла представить, что что-то подобное встречу в собственной постели сегодня утром.
        Обида на Егора из-за его ухода тает окончательно. Чем бы он ни руководствовался во вчерашнем своем поступке, но восхитить мое сердце ему определенно удалось.
        Осторожно беру цветы, опуская в них лицо и вдыхая, втягивая поглубже восхитительный аромат. Касаюсь губами душистых бутонов. Это, наверно, наивно и даже глупо, но ведь меня никто не видит, а значит, я могу быть собой. Вести себя так, как действительно хочется. А хочется визжать, смеяться и одновременно плакать от счастья. Я на самом деле счастлива и теперь уже даже не стоит скрывать, что влюблена. По уши влюблена, очарована и не хочу ничего менять.
        Мне нравится это чувствовать, нравится, как метется сердце. Я уже соскучилась и безумно хочу к НЕМУ. Отрываю лицо от цветов и вижу на простыне сложенный вчетверо листок. Когда и как Егор все успел? Пробрался в спальню, да так, что я ничего не заметила.
        Видел меня спящей? По телу растекается жар, когда я представляю мужчину, стоящего у моей постели. Что он делал, какие мысли его одолевали? Понравилось ли ему увиденное?
        Дрожащими пальцами дотрагиваюсь до записки, поднося ее к лицу. И чувствую ЕГО запах. Сердце замирает, а потом пускается вскачь от волнения. Наполняющий меня жар возрастает, пульсирует по венам, снова заставляет думать о совсем не скромных вещах.
        «Доброго утра и хорошего тебе дня, сладкая», - размашистый почерк, летящие буквы. Я зависаю, рассматривая их. И кажется, что в спальню врывается свежий ветер, шелестит тонкой бумагой. Будь здесь сам Егор, ветер растрепал бы его волосы, заставил бы пожелать запустить в них пальцы. Снова, как вчера, ощутить шелковистую упругость.
        Я, как маленькая, касаюсь губами листка бумаги, снова вспоминая наш поцелуй. И это как будто делает меня ближе к нему. Провожу пальцами по розовым лепесткам.
        - И тебе… - конечно, он не услышит, но, может быть, почувствует? Если я буду очень сильно этого хотеть? Многое бы отдала, чтобы сейчас оказаться рядом. Сказать спасибо, обнять, почувствовать опять дурманящую сладость губ…

* * *
        - Ты сегодня такая красивая, - посреди занятия неожиданно выдает Илюша, отрывая взгляд от тетрадок. - Как солнышко.
        Не могу сдержать улыбки. Всматриваюсь в черты мальчика, пытаясь различить в нем сходство со старшим братом. Они почти не похожи внешне, но рядом с этим маленьким человечком мне тоже тепло. Я как будто не на работе: с Ильей так легко и приятно, словно мы договорились отдохнуть и отлично проводим время вдвоем.
        - Правда? - продолжаю улыбаться мальчику, украдкой бросая взгляд в зеркало. Хорошо бы ЕМУ тоже понравилось, когда мы увидимся.
        Я жду эту встречу. Прислушиваюсь к звукам за дверью, рассчитывая услышать его шаги. То и дело поглядываю на часы, невольно думая о том, когда же наступит конец занятий.
        - Очень! - подтверждает Илья, тоже улыбаясь. - Вот бы Егору на тебя посмотреть!
        Кажется, я краснею. Во всяком случае, щекам становится горячо от такого бесхитростного заявления. Малыш наверняка не понимает, что именно сказал, но его слова меня заводят. Ведь тоже этого хочу. Жду Егора каждую минуту. Поэтому вздрагиваю, когда открывается дверь, не в силах сдержать волнение.
        Но это не он. Хозяина дома я не встречала уже несколько дней. Если, конечно, не считать вчерашнюю сцену у бассейна. Неприглядная картинка оживает в памяти, погружая меня в смятение. Особенно когда вижу обращенный ко мне суровый взгляд Арбенина.
        - Юля, зайдите в кабинет, как закончите. Нам нужно поговорить.
        Вся моя эйфория и чудесное настроение рассыпаются в пыль. Выражение лица мужчины не предвещает ничего хорошего. И я почти уверена, что разговаривать он собрался не о занятиях Ильи. Тут что-то другое. Все-таки заметил, как я вчера подглядывала? Или… у меня перехватывает дыхание. Узнал про нас с Егором?
        Теперь конца занятий я дожидаюсь уже со страхом. Сердце снова колотится, и меня потряхивает от волнения. Даже Илья замечает, что со мной что-то не так. Притихает, смотрит вопросительно и немного испуганно. А я, бросив очередной взгляд в зеркало, понимаю, что сейчас красивой уже не выгляжу. Взъерошенная, как котенок, которого напугала огромная злая собака. И дело не в прическе, с ней-то как раз все в порядке. А вот внутри все перевернуто.
        И в кабинет Арбенина я не иду - крадусь на негнущихся ногах. Долго стою под дверью, не решаясь постучать. Но бесконечно оттягивать неизбежное нельзя, и я скребусь, задерживая дыхание. Отчаянно надеясь, что, возможно, все не так страшно, и он всего лишь решил обсудить процесс обучения Ильи.
        - Входите, Юля, входите, я вас заждался, - вроде бы улыбается, но одновременно понимаю, что улыбка эта напускная. Надежда на простой разговор об учебе моментально развеивается. И пока думаю, что хуже: что он узнал о моем подглядывании или о поцелуе с его сыном, Арбенин поясняет сам.
        - Горничная рассказала про прелестный букет в вашей комнате. Егор времени не теряет, да?
        Обо мне даже горничные докладывают? Хотя, чему я удивляюсь? Этот мужчина не из тех, кто готов на что-то закрыть глаза.
        - Это просто цветы, - стараюсь выглядеть как можно более равнодушной. Есть ли хоть малейший шанс, что он пока не знает обо всем остальном? О вспыхнувшей между нами страсти и о том, что я влюблена по уши.
        - С Егором ничего не бывает просто, Юленька, - на глазах мрачнеет Арбенин. - Вы чудесная девушка, я очень доволен тем, как вы работаете с Ильей. И мне совсем не хочется, чтобы вам было больно.
        - Почему должно быть больно? - смотрю на него с растерянностью. Я не это ожидала услышать. Думала, он рассердится, будет упрекать меня. Точно не жалеть.
        - Потому что единственное, на что способен мой сын, - это разбить вам сердце. Не ждите от него ничего доброго.
        Мне становится холодно и неуютно. Почему опять? Он снова говорит гадости о родном сыне, но выглядит при этом настолько искренним, что не поверить невозможно. Кто из них двоих мне лжет?
        Я молчу, теряясь в собственных мыслях, а Арбенин продолжает.
        - Вы так молоды, Юля. Я прекрасно понимаю, как хочется поверить ему. Что-что, а красиво говорить мой сын научился. И обольщать. Но вы далеко не первая и, увы, не последняя. Не хочу причинять вам лишних страданий, вдаваясь в подробности.
        - Нет уж, говорите! - выдаю я в ответ. Слишком резко, но вести сейчас сдержанный и любезный разговор не могу. Если в самом деле есть что-то такое, что нужно знать, нечего меня жалеть. Я должна убедиться, что все это правда, а не голословные обвинения вечно чем-то недовольного отца.
        Мужчина хмыкает, но остается таким же мрачным.
        - Мне в самом деле жаль, Юля. Я искренне надеялся, что пагубное влияние моего сына вас не коснется. Ошибся… в очередной раз.
        - Егор не показался мне таким уж подлецом… - не могу этого не сказать. Что если он все же ошибается? Ведь возможно такое? Раньше, в прошлом, парень однажды допустил ошибку, а отец до сих пор винит его…
        - Это и ужасно, - кивает Арбенин. - Он умеет пускать пыль в глаза. Особенно наивным влюбленным девушкам.
        Все же знает… Я опускаю голову, пряча взгляд. Стыдно… На что надеялась, в самом деле? Что просто повезет, и я смогу быть счастливой? С парнем, готовым свести с ума любую?
        - Юленька, я желаю вам только счастья, - голос моего начальника становится тише. И в нем звучит такая тоска, что глаза невольно наполняются слезами. Но я замираю, немею в ужасе, когда слышу следующие слова:
        - Но разве может быть счастье с человеком, который ни во что не ставит чужую жизнь? - он не ждет моего ответа, добавляет сам: - Думаю, что никогда этого не забуду… не верю, что это мой сын… Год назад Егор уселся за руль, пьяным. И сбил человека. И знаете, что сделал дальше? Просто уехал. Оставил его на дороге.
        Я, кажется, даже дышать перестаю. Не верю, не представляю, что такое возможно. Но разве подобными вещами шутят? Тем более, родной отец. И в его глазах сейчас бездна боли, такое не сыграешь…
        - Тот человек выжил, к счастью. Но ведь это ничего не меняет… Да, я использовал свои связи, чтобы вытащить Егора и замять дело, но забыть… забыть не смогу никогда. А вы, Юля, уверены, что вам нужен такой возлюбленный?
        Глава 15
        Как быстро может измениться настроение! С утра мне хотелось летать, в животе порхали бабочки, а в груди все пылало от счастья. А теперь я не знаю, куда провалиться. Во время прогулки заставляю себя улыбаться Илье, реагирую на его бесконечную болтовню, пытаюсь не потерять нить разговора, но это удается с трудом. Я раз за разом повторяю про себя слова Арбенина, и кажется, что сердце тоже раз за разом бьется на осколки.
        Отец не может сочинить такое о собственном сыне. Да и зачем? Если бы хотел просто помешать нашим отношениям, ему достаточно было бы меня уволить. Или запретить общаться. Не выдумывать такую леденяющую кровь информацию.
        Но Егор… неужели мог сделать что-то подобное? Я никогда не видела его пьяным, но сколько мы знакомы? Всего ничего. И знаю о нем лишь то, что он сам соизволил мне продемонстрировать. Что болтается на поверхности. Да, он красив, как кинозвезда, да, умеет обаять одним своим присутствием, так что любая женщина потеряет голову. И я не стала исключением. Но ведь Настя предупреждала именно об этом. Что попадусь в ловушку, потеряю голову и повторю ее ошибки. Выходит, так и случилось. Мне хватило одного-единственного поцелуя, чтобы влюбиться по уши, а что делать с этим чувством дальше, понятия не имею.
        Особенно когда ближе к вечеру получаю сообщение на телефон. С неизвестного номера, но как-то сразу становится понятно, кто именно мне пишет. Вот только откуда он узнал мои контакты? С утра это умилило бы, не меньше букета, а сейчас злит. Я не хочу быть открытой и доступной для него, по крайней мере, пока не выясню, что это за ситуация с той аварией. Если Арбенин-старший сказал правду, тогда… тогда просто не знаю, как быть.
        Столько лет не подпускала никого к себе, Егор оказался первым. Во всех отношениях. Но кажется, лучше бы и дальше мое сердце молчало.
        Смотрю на экран телефона, машинально вчитываясь в строчки, и глаза намокают от слез. Он назначает мне свидание, в ресторане, предлагает провести романтический вечер вдвоем. Все именно так, как я мечтала. Вот только не радует. Я вообще не уверена, что хочу видеть его сейчас. Не готова, не знаю, как вести себя, что говорить. И уж точно мне не до свидания.
        Следом приходит второе сообщение, нервируя меня еще больше: «Ты согласна, сладкая?»
        С ним действительно было сладко целоваться. Более чем. Но сейчас во рту разливается противная горечь, горло пересыхает, у меня даже пульс учащается.
        Зачем ты появился в моей жизни, Егор Арбенин? Зачем лишил такого милого и привычного покоя? Зачем нужна такая любовь, если она приносит боль?
        Думаю обо всем этом и одновременно понимаю, что, как бы ни было сложно, надо все решить. Покончить с недомолвками раз и навсегда. Если он в самом деле такой подонок, как говорит его отец, больше не подойду к нему. Сердце переболит и остынет, в конце концов, от несчастной любви никто еще не умирал.
        «Увидимся в ресторане, Егор», - это все, на что меня хватает. Быстро отправляю сообщение, пока не успела передумать. Сейчас не до любезностей, и так позволила себе слишком много. Переживу этот вечер, все выясню, а потом постараюсь поскорее забыть о своих ошибках.

* * *
        Я никогда не была в таких ресторанах прежде. Вообще крайне редко пользовалась общепитом, разве что кофе могла себе позволить купить. А уж элитные дорогие заведения вообще существовали в другой от меня реальности.
        Потому уже на входе теряюсь и начинаю ругать себя за то, что приняла приглашение. Надо было встретиться где-то в нейтральном месте или вообще поговорить в доме, не выдумывая подобие свидания. Ведь наша встреча напоминает именно это. И хотя пока понятия не имею, что задумал Егор, начало мне уже не нравится.
        Здесь слишком уютно. Слишком красиво. И наверняка слишком дорого. Нет, не думаю, что самой придется платить за ужин, но не хочу, чтобы кто-то тратил на меня деньги, еще и большие. Особенно если кто-то - такой, как рассказал его отец.
        По залу льется тихая музыка, на подоконниках - живые цветы. Приветливая девушка-администратор что-то щебечет, провожая меня к столику. А я не могу различить ни одного ее слова. В голове - полнейший сумбур. Предпочла бы оказаться совсем в другом месте. Или чтобы Егор хотя бы подошел ко мне лично, а не дожидался у стола. Зачем столько пафоса? Хотя, может быть, для него привычна именно такая схема. Я ведь наверняка не первая девушка, которую он позвал в ресторан. И должна быть в восторге… наверное.
        Только никакого восторга нет и в помине. Меня почти трясет, а окружающий уют только все усугубляет, добавляя контраста.
        А потом я вижу Арбенина. Столик стоит несколько в стороне от остальных, в нише у окна, и наверняка Егор выбрал его не случайно. Максимально старался уединиться. Это тоже раздражает, как и внешний вид парня. Он выглядит… будто с картинки. Хоть сейчас - на обложку модного журнала, тираж разлетится в считанные минуты.
        На нем пиджак, явно дорогой, это заметно в каждой детали. Даже цвет не просто черный, а какой-то насыщенно-чернильный, словно бархатный. И не зная, какая там ткань, я уверена, что на ощупь она окажется шелковисто-гладкой. Роскошной.
        Ему идет. Не удивилась бы, если бы узнала, что одежда сшита на заказ, так отлично она сидит. Подчеркивает и ширину плеч, и мышечный рельеф. И этот бархатисто-черный цвет удивительно гармонирует с цветом волос. С темно-шоколадными глазами, взгляд которых устремлен сейчас на меня.
        Чувствую себя, как на горке в аквапарке. Несусь куда-то вниз на бешеной скорости, так что внутри все замирает, а потом резко взмываю на неведомые высоты. И скопившийся в теле жар сменяется холодом, будто я с размаху врезаюсь в ледяной поток. И внезапно понимаю, что в самом деле хотела бы замерзнуть, заледенеть, чтобы перестать чувствовать. Чтобы разрастающаяся в сердце боль наконец-то прекратилась.
        Егор с сияющей улыбкой поднимается навстречу. Выглядит таким счастливым, будто безумно рад меня видеть. И влюблен. Голова плывет от подступивших воспоминаний. Его губы, руки, глаза, в которых видно мое отражение. Сводящие с ума объятья. Пьянящие поцелуи. И… откровение Арбенина-старшего.
        - Это тебе, - ощущаю аромат цветов, но не могу опустить взгляд на них. И, кажется, не хочу. Уже порадовалась слишком сильно тому утреннему букету, а что в итоге? Не могу поверить, что сейчас все будет иначе. Нет у нас никаких шансов, да и не было, мне вообще не стоило поддаваться на его провокации.
        - Не нужно было этого всего, Егор. Ни цветов, ни ресторана. Я думала, мы просто поговорим.
        - Обязательно поговорим, милая, - он тянется к моему рту, и я едва успеваю увернуться, чтобы избежать поцелуя. Губы мажут по щеке, но даже от этого меня снова окатывает горячей волной. Дурацкая реакция тела, неужели я такая падкая на красивого мужика? Стоит ему оказаться рядом - и уже теряю голову. Но этого нельзя, ни в коем случае нельзя допустить.
        - Не трогай меня! - собираю остатки сил и стараюсь говорить как можно резче. Пусть не думает, что может лапать, когда только захочет. Вчерашний поцелуй был ошибкой. Да и вообще все, что связано с этим парнем. Если его отец и не прав, неважно…
        - Что случилось? - улыбка сходит с лица Егора, он пытливо всматривается в мое лицо, и во взгляде столько участия и волнения, что я начинаю закипать. Не хочу это видеть. Не хочу снова ему верить! Все равно все кончится очень плохо, так к чему тянуть?
        - Ничего особенного, Егор! - как бы мне научиться не тонуть в его глазах? Не получать удовольствие от ласкающих ноток в голосе? - Мы просто допустили ошибку.
        Он недоуменно хмурится.
        - Вчера ты думала иначе.
        Ну да, еще начни попрекать меня этим поцелуем! Вчера поддалась минутной слабости. И жалею об этом, ты даже себе не представляешь, как сильно. Сказать бы вслух, да только я не решаюсь. Смотрю и смотрю в удивительные глаза, не понимаю, как могла увязнуть в нем настолько глубоко за всего несколько дней.
        - Вчера я многого о тебе не знала.
        - Например? - он приподнимает бровь. - Если хочешь что-то узнать, спрашивай, у меня нет секретов.
        Как все просто… За те несколько часов, что прошли с момента разговора с его отцом, я извелась, подбирая нужные слова. А Егор предлагает просто спросить. Интересно, ответить ему тоже будет просто? Я смотрю прямо в глаза и выпаливаю на одном дыхании, боясь передумать:
        - Это правда, что ты сбил человека и бросил его на дороге? И был при этом пьян?
        Егор резко меняется в лице, черты становятся жестче, он как будто делается старше и суровее в одно мгновенье.
        - Отец просветил? - улыбается, но улыбка выходит кривой. А мое сердце стягивает стальным обручем. Накрывает чувством вины. И тут же начинают мучить сомнения.
        А что, если я поспешила с выводами? Не хочется верить и не верить не могу. И больше всего на свете хочу услышать сейчас, что это ошибка.
        - Не отвечай вопросом на вопрос, Егор, - хочется сказать совсем другое, но как будто кто-то тянет за невидимые веревочки, заставляя подчиняться неприятной схеме. Сомнения снова рвут на части. Какая разница, кто и почему просветил меня, сущность проблемы от этого же не меняется.
        - Неважно, кто и что мне рассказал… Ты можешь ответить?
        Я затаиваю дыхание, впиваясь в него глазами. Так много зависит от этих слов. Где-то очень глубоко, но во мне до сих пор теплится надежда на лучшее. Но лицо Егора мрачнее еще больше.
        - Это долгая и сложная история, Юля. Я сейчас тебе все объясню.
        Снова будто ушат холодной воды плещет в лицо. Ледяной комок в груди разрастается до немыслимых размеров, царапая своими острыми краями. Я сжимаю кулаки, изо всех сил стараясь не разреветься. Опускаю глаза, видя наконец преподнесенный мне букет. Опять нежные розы, на этот раз ярко-бордовые. Такие насыщенные, словно впитали в себя все оттенки этого удивительного цвета. И между ними - хрупкие цветки орхидей. Они немного светлее и притягивают взгляд. Завораживают своей красотой. Букет восхитительный и, даже приблизительно не зная языка цветов, я понимаю, что он означает. Страсть. Жаркую, пьянящую, сводящую с ума. В которую так хочется окунуться, забыв обо все на свете. Но разве я могу? Сейчас поддамся моменту, а что дальше?
        И зачем он делает такое предисловие? Это «я все объясню» звучит в худших традициях дешевых мелодрам. Когда жена застает мужа с любовницей, и он несет какую-то подобную чушь. Конечно, я не жена и мне никто не изменял, но объяснения сейчас так же бессмысленны. Разве может существовать хоть какая-то логика для подобного безумства?
        Я мотаю головой.
        - Не надо ничего объяснять, Егор. Просто ответь на вопрос: да и нет? Этого будет достаточно.
        - Просто не получится, - с трудом верится, что всего минуту назад его лицо сияло и было наполнено такой любовью, с какой на меня никогда и никто прежде не смотрел. Сейчас оно, кажется, даже посерело. И дыхание участилось, будто Егор только что бежал. Или убегал от прошлого?
        Я ругаю себя за такие аналогии, но они все равно лезут в голову, и с этим невозможно ничего поделать. Но то, что Арбенин продолжает молчать, жутко нервирует. Мне ведь в самом деле не нужны подробности. Неужели так трудно сказать всего одно слово?
        - А ты не усложняй, - начинаю злиться. На его молчание, на этот шикарный букет, который кажется сейчас таким неуместным. И больше всего - на саму себя за то, что увязла в этом человеке с головой, как следует его не узнав.
        - Выслушай меня, пожалуйста, - продолжает навязывать Егор свои объяснения.
        И ответ напрашивается сам собой. Ну действительно, если бы был невиновен, разве стал бы сейчас вот так тянуть? Посмеялся бы, отмахнулся, сказал, что все это ерунда. А раз не говорит…
        Чувствую озноб, словно оказалась на улице раздетой. Под пронизывающим ветром. Как же больно разочаровываться в людях. Особенно тех, кого подпустил так близко к себе. Непростительно близко…
        - Да или нет? Всего одно слово, Егор.
        Его лицо каменеет. Губы сжимаются, и я скорее угадываю, чем слышу ответ.
        - Да.
        Глава 16
        Глаза обжигают злые слезы. Дура, какая же я дура! Как могла вляпаться? И ладно бы ничего не понимала. Так ведь помню, ни на один день, ни на час не забывала, что случилось с сестрой. И все равно угодила в ту же ловушку. Настя бы посмеялась… а мне сейчас очень хочется плакать.
        - Милая, ты должна выслушать.
        Прямо-таки должна? Это слово почему-то задевает, злит, меня в буквальном смысле начинает трясти. Я не могу понять, от холода или от волнения, но справиться с этой дрожью очень тяжело. Невозможно. Даже зубы противно клацают, и по коже скребет, будто на тридцатиградусном морозе, куда я умудрилась выйти раздетой.
        - Ничего не хочу слушать. И видеть тебя не хочу.
        Делаю попытку встать из-за стола, но Егор протягивает руку, накрывая мою ладонь. Гладит, вроде бы заботливо, с теплом и участием. Старается поймать мой взгляд. Лицемер! Лучше бы он так заботился о человеке, которого бросил умирать на дороге!
        - Убери свои руки! Никогда не смей дотрагиваться до меня, ясно?! Никогда! Ненавижу таких, как ты! - выпаливаю на одном дыхании, не особенно подбирая слова. Говорю первое, что приходит в голову. Даже не думая, как это может звучать. Лишь стараюсь вести себя потише, чтобы окружающие ничего не услышали, все-таки вокруг полно людей, и у меня нет никакого желания становиться объектом обсуждений.
        По его лицу проходит судорога, он дергается, отшатываясь, словно от пощечины. А мне внезапно хочется и правда ее залепить. Ударить с размаху, так чтобы на коже остался след. Чтобы сделать как можно больнее. Хотя бы вполовину заставить ощутить то, что рвет сейчас на части мою собственную душу.
        Будь мы где-то в другом месте, наверняка сделала бы это, но общество вокруг останавливает. Как бы сильно ни разозлил меня Арбенин, правила поведения никто не отменял, а скандалить на людях - точно верх неприличия. Но все равно смотрю на парня, стараясь вложить во взгляд все, что чувствую. Боль, обиду, злость, раздражение. Пусть катится ко всем чертям со своим вниманием. И цветы прихватит, какими бы красивыми они ни были, мне не нужны. Не хочу его больше видеть!
        Конечно, это будет сложно, учитывая то, что я работаю на его отца. Но может, Егор уедет, как уезжал уже много раз? Далеко и надолго. А я за это время успею прийти в себя. Научусь жить без него. Выкину из головы глупые мечты и буду просто заниматься тем, чем должна: учить Илюшу.
        А если не уедет, все окажется намного сложнее, но у меня в любом случае нет выбора. Надо забыть о том, что случилось. Перестать думать о нем.
        После того, что случилось с Настей, я усвоила одну горькую истину: все проходит. Боль рано или поздно стихнет, какой бы сильной ни была. Да, она безусловно оставит свои следы, и шрамы будут болеть и ныть еще очень долго, но жизнь-то все равно продолжается. Значит, надо жить и идти дальше.
        - Юля, я правда могу все объяснить, - вклинивается в мои размышления Егор. - В тот день мы с друзьями зависали в клубе и…
        - А зачем? - перебиваю я. - Не зависали зачем, а зачем ты собираешься что-то объяснять? Я же сказала, мне все равно. Ничего не изменится от твоих слов. Это неважно, понимаешь? Уже неважно. Не хочу ничего слушать.
        - Я понимаю, ты обижена. Расстроена из-за того, что наговорил отец, - он снова улыбается с такой теплотой, что мое сердце ускоряет свой ход. Колотится, как бешеное. И да, я вру, на самом деле мне хочется выслушать даже самую нелепую чушь, какую бы он ни наплел. И поверить. И снова быть рядом, утопая в его тепле. Но понимаю, что нельзя. Это станет ошибкой, а если подпущу его еще ближе, потом просто не смогу избавиться от этого наваждения. И так прикипела слишком сильно. Надо останавливаться, пока не поздно.
        Егор вдруг отвлекается от меня, смотрит куда-то в сторону, а затем поднимается навстречу подошедшей к столику паре. Высокий, статный мужчина и молодая женщина. Красивые оба. И смотрятся вместе так, что я невольно начинаю им завидовать. И любоваться. Тем, как он прикасается к ней, как поглядывает, как улыбается в ответ даже на простое слово или движение. Кажется, что ему в ней нравится абсолютно все. Как и женщине: в ее глазах тоже слишком очевидна любовь к своему спутнику. А я… я просто дурочка, которая связалась не с тем человеком и не в то время.
        Егор же улыбается незнакомцу.
        - Дядя Лев! Как я рад вас видеть!
        - Здравствуй, Егор, - мужчина пожимает ему руку, а затем неожиданно обнимает. Теплее и с гораздо большим чувством, чем допустимо для просто знакомых. Это странно как минимум. Особенно с учетом того, что родной отец ведет себя с парнем совсем иначе. - Слышал о твоем возвращении. Добро пожаловать домой. И сюда тоже. В этом ресторане ты всегда желанный гость.
        Вот оно что. Оказывается, перед нами хозяин ресторана. И он наверняка хорошо знаком с Арбениным-старшим. Мне становится неловко. Хочется сбежать и побыстрее, чтобы не участвовать в этом разговоре. Но Егор как раз поворачивается ко мне.
        - Юля, познакомься, - старый друг нашей семьи, Лев Невельский. И, по совместительству, владелец этого прекрасного места.
        Невельский притягивает женщину ближе к себе, обнимает ее за талию. И улыбается мне.
        - Варя, моя невеста, - меньшего я и не ожидала. Раз они до сих пор не женаты, значит, это всего лишь вопрос времени. Иначе и быть не может, слишком очевидны их чувства друг ко другу.
        Вот только у меня нет никакого желания ни с кем знакомиться. И даже так становиться ближе к Арбениным. Все, чего хочется на самом деле, исчезнуть отсюда как можно скорее.
        Следующий поступок Егора выбивает и без того шаткую почву под ногами.
        - Приятно познакомиться, - произносит он и поворачивается ко мне. - А это Юля, моя девушка.
        Теперь уже я ощущаю себя так, словно получила пощечину. Какая еще девушка?! Как он смеет делать подобные заявления?! Зачем смотрит вот так: словно я его собственность?! Зачем пожирает глазами?! Еще и при посторонних!
        Внутри все кипит от возмущения, и сдержать застилающие глаза слезы уже не могу. Как и слова, которые звучат быстрее, чем успеваю их обдумать.
        - У вас замечательный ресторан. Очень уютно и вкусно. Только… - я бросаю взгляд на Арбенина. Жаль, что глазами нельзя ударить, - я не его девушка. Никогда не была и никогда не буду.
        Отодвигаю стул, выбираясь из-за стола. Получается слишком громко, звук разносится по залу, и мне кажется, что все вокруг смотрят в нашу сторону. От этого еще хуже, если бы могла, точно бы провалилась сквозь землю. Но остается лишь сбежать, что я и делаю, отчаянно надеясь, что Егор не бросится следом. Ни на какие разборки и объяснения больше просто нет сил.
        Вот только зря рассчитываю, что смогу оплакать собственную несчастную судьбу в одиночестве. На выходе из ресторана Егор догоняет меня. Хватает за руку повыше локтя, вынуждая остановиться. И прямо пожирает глазами. Еще до того, как начинает говорить, смотрит и смотрит. Будто именно так, взглядом, хочет что-то мне донести.
        Я поверила бы… вчера. Согласилась бы выслушать, возможно, даже сама придумала бы какие-то логичные объяснения. И удовлетворилась бы ими. Но теперь… теперь мне все равно. Уже все решила, убедилась, что напрасно вообще связалась с ним. Ничего хорошего из этого не выйдет. Не хочу, как сестра, отдать человеку всю себя, а потом умирать от тоски, когда он вышвырнет меня из своей жизни.
        - Убери руки, Егор. И дай мне пройти, - изо всех сил стараюсь не кричать. Мы все-таки в общественном месте, в приличном заведении. Люди приходят сюда отдыхать, никакие скандалы никому из них не нужны. Нельзя поддаваться эмоциям, ни в коем случае нельзя скандалить - я ведь всегда считала себя воспитанной и сдержанной.
        На самом деле хочется совсем иного. Вернуться в зал, сорвать со стола белоснежную скатерть, швырнуть в сторону приборы. А лучше - разбить на мелкие осколки что-то из посуды. Говорят, это помогает. Когда делаешь что-то подобное, происходит выброс негативной энергии, а потом становится легче. Мне очень нужно это облегчение, иначе от переполняющих эмоций просто разорвет на части.
        Но я продолжаю стоять, приказывая самой себе не наделать глупостей. И говорю снова, подчеркивая каждое слово - может, так он лучше поймет?
        - Оставь меня в покое. Мы допустили ошибку, начав общаться, но сейчас я хочу все прекратить. Отпусти!
        Словно не слышит. Продолжает впиваться взглядом в лицо, и столько боли в его глазах, что я, как дура, ведусь на это. Снова допускаю сомнения. А вдруг ошиблась? Или его отец мне солгал? Да нет, как же солгал, если сам Егор это подтвердил?
        - Пусти! - голос срывается, и я все-таки отшатываюсь от парня. Глаза застилает пелена слез, и за это я ненавижу его еще больше. Что видит меня такой: слабой, беспомощной, зависимой. Понимает, как мне плохо.
        - Девочка моя, давай просто поговорим! Я тебе все объясню, а ты потом решишь, что делать. Понимаешь, у меня не было…
        - Я не твоя девочка! И не хочу с тобой говорить! - охранник у двери поворачивается, когда мой тон поднимается выше. Хмурится, видимо, соображая, надо ли вмешиваться. Могу себе представить, как это выглядит со стороны. Егор одет, как с картинки: хозяин жизни, не иначе. Роскошный молодой мужик, зачем-то связавшийся с несдержанной девицей. Это определенно его ошибка: ведь с такими эффектными типами не спорят. Им в рот заглядывают, послушно кивают, как болванчики, и покорно выполняют любые пожелания. Даже раньше, чем озвучены: угадывают, надо же угодить!
        А я… я просто ошибка. Досадная помеха на пути. Он ведь именно так считает, этот мрачный человек в форме, все пристальней смотрящий в нашу сторону. Как же противно!
        - Если ты немедленно не оставишь меня в покое, я уволюсь. Сегодня же. И твоего брата опять будет воспитывать занудная тетка, после занятий с которой он станет плакать и злиться на тебя. Это же ты все испортил.
        - Ты же не такая, Юль… - тихо произносит Егор, глядя на меня так печально, что я едва не начинаю всхлипывать в голос. - Илюшка-то тут причем?
        Не такая… Мне стыдно и больно за подобную манипуляцию, тем более что малыш и правда не виноват. Но не знаю, что еще сделать. Как спастись, куда убежать? Ведь еще немного - и я сдамся. Разревусь, упаду в его объятья и буду готова на все, что угодно.
        - Вот и подумай об Илюшке. Обо мне - не надо. Забудь! - резко разворачиваюсь, бросаясь через дорогу. Там как раз подъезжает автобус, заскочу в него и уеду, все равно, куда. Главное, подальше от Арбенина. Выдохну, успокоюсь, а там придумаю, как быть.
        Дальше все происходит, как будто в кино. В плохом кино. Ненавижу такие сцены, когда что-то случается быстрее, чем ты успеваешь это осознать. И исправить. Вот только в кино ты хотя бы понимаешь, что все не по-настоящему…
        Слышу пронзительный визг тормозов и застываю, глядя на стремительно приближающуюся машину. Егор выкрикивает мое имя, резко, хрипло, толкает с такой силой, что сбивает с ног. А сам…
        Глава 17
        Ненавижу больницы! С тех пор, как несколько недель проторчала в них вместе с Настей, у меня, кажется, выработалось отвращение к этим заведениям. К стойкому запаху лекарств в голых белых коридорах, к разлитой в воздухе тревоге. А сейчас, когда уже больше двух часов торчу у входа в отделение, и вовсе сдают нервы.
        Нет, я не забыла обо всем, что случилось. Ни про рассказ Арбенина-старшего, ни про признание Егора, ни про нашу с ним ссору. Но как бы сильно не злилась на него, все равно не желала, чтобы случилось что-то подобное. Пусть он трижды негодяй, и то, что было между нами, никогда не повторится, сейчас мне страшно. Так же сильно, как когда я сидела у кровати умирающей сестры и понимала, что могу потерять единственного родного человека.
        Егор не был моим. И не будет. Но пусть живет, такой как есть, со всеми его ошибками и грехами. Только пусть живет!
        - Девушка, есть какие-то новости? - в очередной раз не выдерживаю, бросаясь к посту дежурной медсестры. Эта неизвестность сводит с ума. Если бы все было хорошо, разве стали бы врачи молчать так долго?
        - Ожидайте, - слышу в ответ сочувственное. - Как только будет какая-то информация, вам обязательно сообщат.
        Пытаюсь дышать глубже, чтобы окончательно не впасть в истерику. Зачем я вообще поехала в этот ресторан? Зачем ввязалась в разборки? Все можно было решить дома, и Егор был бы цел. А сейчас неизвестно, чем это закончится.
        - Может, вам воды? Или хотите, успокоительного дам?
        Мотаю головой, отходя от поста. Снова меряю шагами больничный коридор, проклиная себя за безрассудство. С ним бы ничего не случилось, если бы я не устроила сцену прямо на улице. Рванула на дорогу и почти угодила под машину. Если бы не он, сейчас я находилась бы за этими мрачными дверями.
        Вытаскиваю телефон, впиваясь взглядом в темный экран. Ничего. Ни сообщения, ни звонка. Не то чтобы мечтала увидеть здесь старшего Арбенина, но его ледяное спокойствие только добавляет мне паники. Известие о трагедии с сыном он воспринял… слишком ровно. Будто не о родном человеке речь шла, жизнь которого внезапно оказалась в опасности, а о банальной сделке, которую и провалить не жалко.
        Чего-то я определенно не понимаю. В голове не укладывается, как отец может быть настолько равнодушен к судьбе своего ребенка. Только попросил держать его в курсе. Не приехал, не перезвонил ни разу за эти часы. Невероятно!
        Двери в отделение наконец-то открываются, и, увидев высокого мужчину в строгом медицинском костюме, я бросаюсь к нему.
        - Доктор, пожалуйста! - на глаза наворачиваются слезы. - Скажите, как дела.
        - Вы по поводу Арбенина? - по его непроницаемому лицу ничего не понять. Киваю, с трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться ему в локоть. Как будто это может ускорить получение информации…
        - Вы ему кто? - уточняет врач.
        - Я… - у меня слабеют колени.
        В самом деле, кто я Егору? Влюбленная дурочка, случайно повстречавшаяся на пути. Гувернантка младшего брата. До такой степени никто, что хуже и представить нельзя…
        Доктор ждет ответа, а я, несмотря на кипящее внутри смятение, внезапно понимаю: если скажу правду, меня тут же выпроводят отсюда. И никакой информации точно не дадут. Потому что не положено о состоянии пациентов рассказывать первым встречным. Ни влюбленным, ни нянькам - не положено. А значит, у меня просто нет другого выхода.
        - Я жена.
        Получается неубедительно. Жалобно и пискляво, доктор не может не заметить, как я дрожу, пугаясь собственной лжи. Ведь все наверняка написано на лице.
        Но сомнений в моих словах почему-то не высказывает. Лишь кивает.
        - Давайте присядем, - первым направляется к кушетке. - И не волнуйтесь так, все с вашим мужем будет хорошо.
        Легко сказать «не волнуйтесь». У меня разве что зубы не стучат от страха.
        - Вас так долго не было… Уже не знала, что и думать.
        На его губах впервые появляется легкая улыбка.
        - Ваш супруг - не единственный пациент в отделении, сегодня много поступлений. И с ним мы должны были убедиться, все проверить. Да расслабьтесь же, а то и вам придется помощь оказывать! - его улыбка становится шире. - Я же сказал: все хорошо. Небольшое сотрясение, но все кости целы. Внутренних повреждений мы тоже не обнаружили. Можно сказать, ему повезло, в рубашке родился.
        С моих губ срывается вздох облегчения. Роняю лицо в ладони и, уже не в силах справиться с эмоциями, плачу. Всхлипываю и трясусь, теперь уже от радости.
        - Ну-ну, успокойтесь, - доктор ободряюще сжимает мое плечо. - Повода плакать в самом деле нет. Принести вам воды?
        Я распрямляюсь, снова качая головой.
        - Нет. Спасибо вам…
        - Это наша работа. Поезжайте домой и отдохните как следует, а завтра утром сможете его навестить.
        - А сейчас? - ждать до завтра у меня просто нет сил.
        - Нет, - ответ более чем категоричен, так что я даже не решаюсь спорить. - Сейчас он отдыхает, проспит как минимум до утра, поэтому вам нечего больше здесь делать. Да и самой нужно восстановить силы.
        Ничего не остается, кроме как согласиться.
        Выхожу на улицу, жадно глотая пересохшими губами прохладную ночную свежесть. Только теперь понимаю, как дико устала: едва на ногах стою. Надо вызвать такси и возвращаться в дом Арбениным. Надо как-то пережить встречу с отцом Егора. Не показать, как меня коробит от его отношения к сыну. И что-то сделать с собственными чувствами, потому что теперь я нахожусь еще в большем раздрае. Понятия не имею, как вести себя дальше.

* * *
        Приехать в больницу с утра у меня не получается. Арбенин попросту не отпускает.
        - У вас есть четкое расписание, вот и следуйте ему. Не хочу, чтобы у Ильи были перед глазами дурные примеры. Он с детства должен усвоить, что нарушать установленные правила недопустимо.
        Молчу, понимая, что спорить бесполезно. Разумеется, правила намного важнее, чем живой человек. Чем сын, который сейчас нуждается в поддержке. У меня не укладывается в голове, почему отец до сих пор не поехал к нему, не навестил. Даже мой пересказ разговора с врачом воспринял практически без эмоций. Кивнул, принимая к сведению, не более.
        Впервые задумываюсь о том, что Егор, возможно, Арбенину не родной. Ну бывает же так! Может, именно поэтому и мать не задержалась в их доме. Да, официальная версия изображает ее равнодушной особой, наплевавшей не только на мужа, но и на собственного сына. А вот как все было в действительности, теперь совершенно неясно.
        Может, узнав правду о рождении Егора, отец просто избавился от неугодной женщины? Выкинул ее из жизни? Он позволил ребенку сохранить его фамилию, но так и не сумел полюбить.
        Хотя… я останавливаю сама себя. Как же тогда быть с Ильей? Ведь отец и по отношению к нему ведет себя ничуть не мягче. Даже к светлому, доверчивому малышу проявляет не больше тепла.
        Выходит, дело не в Егоре? И не в его матери? Арбенин сам не умеет иначе. И вряд ли я смогу в чем-то его убедить. Пока нахожусь в их доме, тоже должна следовать установленным правилам. Других вариантов не существует. И раз он сам не считает нужным навестить сына, ничего удивительного в том, что не хочет отпустить меня.
        Поэтому уезжаю в больницу уже только к вечеру. Вызываю такси после занятий с Илюшей, понимая, что времени осталось в обрез. Приемные часы скоро закончатся, и в отделение будет просто не зайти. Я даже не успеваю ничего купить с собой.
        Совсем рядом нахожу небольшой павильончик со свежими и вроде бы качественными фруктами. Вот только цены в несколько раз выше рыночных. Удобно устроились: все как раз для таких, как я. Когда нет выбора, купишь лишь потому, что неудобно идти к больному человеку с пустыми руками.
        А еще я совершенно не знаю, что он любит. Поэтому покупаю сразу несколько видов, стараясь не думать о баснословной цене.
        Поднимаюсь на нужный этаж, но, когда подхожу к палате, вся решимость куда-то улетучивается. Как мне вести себя, что говорить? Ведь наша последняя встреча была совершенно ужасной. Егор и в больнице-то оказался по моей вине. И проблема между нами не делась некуда. Я даже не знаю, как он воспринимает случившееся. Несколько раз за день пыталась позвонить, но телефон упорно молчал. Уже потом, не выдержав, набрала врача и узнала, что звонить Егору пока не разрешают.
        Мнусь перед дверью, переступая с ноги на ногу, и ругаю сама себя. Время уходит, скоро меня просто выставят из отделения, а мы еще даже не увиделись. Но не хватает смелости войти, наконец, в палату.
        А потом неожиданно слышу смех. Звонкий, заливистый, абсолютно не подходящий для этого места. Кто-то там, за дверью, чему-то очень рад. И этот кто-то - женщина.
        Глава 18
        Приказываю себе успокоиться. Сама же послала Егора, разорвала так и не успевшие начаться отношения. Что ему теперь может помешать начать новые? Другой вопрос: как он умудрился это сделать так быстро, еще и после аварии… Но, с другой стороны, чему я удивляюсь? С его-то внешностью и талантами обаять ничего другого и ждать не стоит. Уверена, наверняка успел впечатлить всю женскую половину отделения.
        Но меня это не касается. Не должно касаться. Я ему никто, хоть и насочиняла доктору про то, что мы женаты. Но лишь для того, чтобы получить информацию, не более. Узнаю, как он себя чувствует, оставлю фрукты - и уйду. Вернусь на работу и впредь буду заниматься только ей. А Егор пусть смеется и развлекается с кем угодно.
        Осторожно приоткрываю дверь, вслушиваясь в колокольчиком звенящий смех. Меньше всего хочется зайти в неподходящий момент и увидеть что-то такое, от чего станет еще больнее. Но раз незнакомка смеется, значит, не может быть занята чем-то другим. ОНИ не могут быть.
        Закрываю глаза и слушаю. На всякий случай. Или просто тяну время, не решаясь даже себе самой в этом признаться. Не хочу видеть ту, с которой ему лучше и веселее, чем со мной.
        - Знаешь, я предпочла бы встречаться с тобой при других обстоятельствах. Ты, конечно, и перебинтованный - красавчик, но без всего этого нравишься мне куда больше. Выздоравливай, давай, скорее, сходим куда-то вместе. Давно ведь собирались.
        Меня передергивает и зубы начинают противно скрипеть. Вот, значит, как… Они не только что познакомились, а давно знают друг друга. И не просто знают, их связывает куда более теплое общение.
        Как в эту схему затесалась я, совершенно непонятно. Может, у них была размолвка, и Егор временно переключился на меня. Или его подружка спокойно смотрит на свободные отношения. Ну а что? И такое бывает… Или…
        Мысли, что лезут в голову, одна дурнее другой. И тоскливее. Чувствую себя полной дурой, которая сама себе нашла проблемы на одно место. Вот зачем только явилась сюда? Есть, кому о нем заботиться, вон как весело щебечет.
        - Сходим обязательно, Алис, я сам этого очень хочу. Расскажешь, как у тебя дела. Все в подробностях, не на бегу, договорились? - голос Егора звучит вполне бодро, несчастных страдающих ноток в нем нет и в помине. Доктор оказался прав: Арбенин быстро пойдет на поправку. Тем более, в такой прекрасной компании. Вообще непонятно, зачем тянуть с разговором до какой-то там встречи? Пусть сейчас все выясняют, раз так рады обществу друг друга.
        Она еще и Алиса… Я горько хмыкаю, представляя себе утонченную модную блондинку. С роскошной копной волос, идеальными чертами лица и ногами от ушей. Под стать Егору, столь же эффектную, как он. С таким именем разве может быть иначе? Волшебная девочка, с которой мне ни за что на свете не сравниться.
        Хорошо, что не успела показаться им на глаза. Можно просто сбежать, не выдавая своего присутствия. Это не избавит от боли, но я хотя бы сохраню остатки достоинства. А то явилась навестить… Ему вообще ни разу не сдалось мое появление…
        Но сбежать я не успеваю. Открывшаяся абсолютно беззвучно, дверь в палату назад меня уже не выпускает. Стоит только коснуться ручки, как раздается отвратительный и очень громкий скрип. И мгновенье спустя в узком коридорчике появляется незнакомая девушка.
        Она совсем не такая, как я нарисовала в своем воспаленном воображении. Маленькая, хрупкая, почти девочка, с двумя забавными косичками темно-каштанового цвета, выглядывающими из-под медицинской шапочки. Хорошенькая, но… совсем обычная. Тем больнее становится при мысли, что между ней и Егором… Я не знаю, что между ними, теряюсь в собственных догадках, задыхаясь от разъедающей душу ревности. И совсем неважно, что не имею на это права, что решила порвать с ним. Вообще ничего не важно. Глаза слепит от непрошенных слез. Но вместо того, чтобы все-таки сбежать, я приваливаюсь спиной к стене, пытаясь хоть как-то удержаться на ставших ватными ногах.
        - Ой… - на лице незнакомки отражается растерянность. Таращится на меня огромными, каким-то невероятно ясными глазами. Кажется, она милая, этакий цветочек, в который невозможно не влюбиться. А это значит, все еще хуже, чем мне казалось. - Вы, наверное, Юля? - черты ее лица проясняются. - А почему плачете? Все ведь хорошо…
        Я стираю ладонями предательские слезы. Девушка, наверное, имеет в виду, что с Егором все в порядке. Это в самом деле отличная новость - и единственное, что должно меня волновать. Оплакивать собственное разбитое сердце лучше в другом месте и в другое время. Уж точно без свидетелей.
        - Вы же Юля? - повторяет незнакомка. Они еще и обо мне говорили? Интересно, в каком контексте? Что ей рассказал Егор? Хотя, не уверена, что хочу об этом знать…
        - Он вас ждет, - добавляет девушка, улыбаясь. И отступает в сторону, давая мне возможность пройти в палату.
        Я ведь за этим пришла. Увидеть, навестить, выяснить, как у него дела. Все остальное неважно. Да и отступать в самый последний момент нелепо, тем более что Егор уже наверняка услышал наши голоса.
        И правда, услышал. Он даже на кровати приподнимается при моем появлении. На лице - такая откровенная радость, что мое сердце от волнения подпрыгивает к горлу. Норовит вырваться из груди. Это слишком приятно: видеть подобную реакцию. Как будто он влюблен и счастлив.
        Но это не может быть правдой. Нет-нет-нет. Я не перестала чувствовать сама и по-прежнему теряю голову рядом с ним, но ничего не забыла. Ни то, что рассказал Арбенин-старший, ни собственное признание Егора, ни девицу, с которой он только что любезничал. И вместо радости от встречи смущаюсь, отчаянно надеясь, что мои чувства ни слишком очевидны. Стараюсь не пялиться на него, хотя это очень трудно. Он даже такой - бледный и с забинтованной головой - все равно самый красивый. Самый-самый. Как бы дико не звучало, но ему идет эта повязка. Оттеняет смоль волос, подчеркивает и без того выразительные черты.
        Рехнулась, однозначно. Расскажи кому-то о том, что сейчас в моей голове, - засмеют. Только мне самой не до смеха, впору плакать от собственной беспомощности перед этим мужчиной. Зачем мы встретились? И как я умудрилась так быстро в нем увязнуть?
        - Как хорошо, что ты пришла. Юл-ля… - снова бархатный тембр голоса ласкающе оседает на коже. Ни у кого другого не получается произносить мое имя так соблазнительно, воруя последние жалкие остатки здравого смысла. Хочется наплевать на все, забраться к нему на кровать и уткнуться в грудь. Утонуть в его тепле и не думать ни о чем плохом.
        - С тобой все в порядке, ты цела?
        Не сразу понимаю, что Егор имеет в виду момент аварии. Просто невероятно: он сам пострадал куда сильнее. Незнакомое чувство, но умопомрачительно волнующее… Ведь не приходилось прежде сталкиваться с тем, чтобы кто-то беспокоился обо мне… вот так, почти ценой собственной жизни.
        - В порядке… - глотаю подступивший к горлу комок слез. - тебе вот из-за меня досталось…
        - Со мной тоже все хорошо, - уверяет Егор. - Врач сказал, опасаться нечего, скоро отпустит. Поэтому даже не переживай. Вообще ни о чем.
        Вообще ни о чем, - повторяю про себя. Интересно, он хотя бы догадывается, сколько поводов у меня для переживаний? Вряд ли я смогла бы рассказать об этом, точно не решусь.
        Егор неожиданно добавляет, заставляя отвлечься от всех остальных мыслей.
        - Я узнал интереснейшую вещь, - его глаза наполняются странным блеском. - Оказывается, успел обзавестись женой, пока был без сознания.
        Краснею, кажется, от головы до пят.
        - Прости… - если бы только можно было провалиться сквозь землю, - Да, я это придумала… Иначе бы меня не пустили в отделение.
        Жар в его глазах становится физически ощутимым. Не отрывая взгляда, Егор нащупывает мою руку, сплетая наши пальцы, и тянет ее к губам.
        - А я совсем не против, Юль. Как раз наоборот. Мне нравится идея быть женатым на самой лучшей в мире девушке.
        Самой лучшей? Если бы… Тогда что здесь происходило минуту назад? С кем ты смеялся так счастливо и собирался на свидание?
        Не задаю этих вопросов вслух. Не могу. Меня не касается, и млеть от его сладких слов тоже не имею права. Выдавливаю вымученную улыбку и пытаюсь сменить тему.
        - Я тут принесла кое-что… - ставлю пакет на тумбочку и осторожно высвобождаю руку из цепкой и такой притягательной хватки. - Отдыхай и выздоравливай, не буду утомлять.
        - Ты уже хочешь уйти? - он хмурится, снова пытаясь привстать.
        Совсем не хочу, но так лучше. Для него, для меня, да вообще для всей ситуации. Я же все равно не смогу переступить через саму себя.
        - Я обещала Илюшке, что скоро вернусь, он ждет, - бессовестно вру, надеясь, что такое объяснение Егора устроит. Не захочет расстраивать младшего брата. - Да и время приема уже почти закончилось, меня предупредили при входе, чтобы была недолго.
        Искорки в обращенном ко мне взгляде тут же угасают.
        - Но завтра ты же придешь? Пожалуйста!
        Как сопротивляться этим отношениям, если мы будем продолжать видеться и общаться? Это слишком тяжело. Я несу что-то невразумительное, наскоро прощаюсь и почти бегом вылетаю из палаты. И только в конце коридора перевожу дух. Так глупо, как будто Егор мог бы за мной погнаться…
        Стою, собираясь с мыслями, прежде чем отправиться к выходу, саму себя уверяя, что все сделала правильно. И почти верю в это. Очень хочу поверить. И у меня почти получается, но как раз в этот момент рядом оказывается та самая девушка, которую я видела в палате у Егора.
        - Как хорошо, что вы не ушли. Мне нужно рассказать вам… кое-что…
        Глава 19
        Смотрю на девушку, с трудом борясь с закипающим внутри раздражением. Не хочу с ней говорить. Не хочу ничего слушать. Да и что она может мне поведать? О том, каким будет их с Егором свидание? Пусть тогда оставит при себе свои откровения, и без них тошно.
        - Егор много рассказывал мне о вас.
        Даже так? Много? Интересно, когда успел за всего несколько часов с тех пор, как пришел в сознание? Или она вообще не выходила из его палаты? Или…
        Я задыхаюсь от внезапного осознания. Конечно, они ведь и раньше общались. Уже убедилась, что эту Алису Арбенин знает давно. Но вот зачем говорил с ней обо мне?
        - Простите, я тороплюсь, - пытаюсь обойти девушку и поскорее сбежать отсюда, но она неожиданно удерживает меня, ухватившись за руку чуть выше локтя. Изумляя еще больше такой наглостью. Что вообще себе позволяет?
        Но возмутиться вслух я не успеваю, потому что слышу следующие ее слова.
        - Он не любит говорить про то происшествие, поэтому вряд ли расскажет сам. Но вы должны знать.
        Опираюсь на стену, потому что ноги внезапно отказываются держать. Ничего подобного не ожидала услышать. Даже не представляла, что речь зайдет об этой кошмарной истории. Но теперь уж точно не смогу уйти.
        - Говорите, - впиваюсь взглядом в лицо Алисы.
        Улыбка на ее губах гаснет.
        - Чуть больше года назад я отправилась на вечеринку. Со своим парнем. Вернее, с тем, кого считала своим. Мы встречались уже не один месяц к этому времени. Думала, что у нас все серьезно, я-то сама влюблена по уши была. А он, как оказалось, просто решил воспользоваться случаем, чтобы развести меня на секс. Я до этого просила не торопиться, думала, поженимся, потом… Такая наивная была, считала, что и он хочет того же самого… Мы выпили, немного, но вполне хватило, чтобы я перестала здраво оценивать происходящее. Не заметила, как он что-то подсыпал в бокал, - Алиса замолкает и с лица прямо на глазах стекают все краски. Она бледнеет, погружаясь в воспоминания, которые явно причиняют боль. До сих пор. А я невольно думаю о сестре, которая тоже однажды оказалась в похожей ситуации.
        - Мне уже потом рассказали, что он что-то напутал с дозой, - слова девушки звучат ужасающе горько. - А вместе с алкоголем и вовсе вышла гремучая смесь. Я очнулась в коридоре, пришла в себя от боли, когда сильно ударилась при падении. Не смогла дойти до уборной. Попыталась позвать на помощь. Меня просто вывели на улицу. Никому не нужны подобные проблемы в заведении. Когда очнулась в больнице, через несколько дней, узнала, что вытянули с трудом. Если бы привезли чуть позже…
        - Хорошо, что успели… - я снова думаю о Насте. - Значит, у парня все-таки проснулась совесть? Опомнился в последний момент, решил помочь?
        Все это на самом деле жутко, но какое отношение имеет ко мне? Зачем она рассказывает?
        - Нет, не опомнился, - качает головой Алиса. - Как раз наоборот, испугался за последствия и решил сделать вид, что мы вообще не знакомы. Меня нашел Егор. Вышел за друзьями покурить и увидел.
        - Егор же не курит… - шепотом выдаю я, шокированная услышанным. И одновременно понимая, что это еще не все.
        - Ну курит, - подтверждает девушка. - Говорю же, он вышел вместе с друзьями. Они отмечали что-то в этом баре. Выпили. Не до беспамятства, да, но приложились хорошо. Егор из них всех самый трезвый оказался, хотя тоже пил. Просто меньше остальных.
        По коже бегут мурашки, и от волнения к горлу подкатывает тошнота. Мне страшно слушать продолжение. Откуда-то уже знаю, каким оно окажется, улавливаю, подчиняясь болезненным вспышкам подсознания.
        - Скорая долго не ехала. Он подхватил меня на руки, отнес в свою машину и повез сам. А по дороге… - Алиса задерживает дыхание, и я вместе с ней перестаю дышать. - Какой-то парень из-за поворота прямо под колеса… Егор не успел затормозить. Зацепил его. Выскочил сразу… Парень тот в сознании был, похоже, что пострадал не сильно. Егор ему скорую вызвал, координаты оставил для полиции. И уехал. Я это еще помню, а потом - уже ничего. Отключилась. Подробности уже потом в больнице рассказали, да и он сам… Там вроде даже дело заводить не стали, парень не писал заявления. Еще и отец Егора помог. Только сам Егор долго успокоиться не мог из-за этой ситуации. Винил себя. И с близкими у него что-то совсем сломалось с тех пор, они почти перестали общаться. Я пыталась с его отцом разговаривать, объяснить все, но… - Алиса улыбается чуть растерянной и виноватой улыбкой. - Александр Арбенин сложный человек.
        - Очень сложный… - меня начинает знобить. Внутри что-то скребет. От стыда. Я ведь даже не выслушала. Приняла на веру то, какой Егор подонок. И не попыталась разобраться. И чем же я лучше его отца? Он доверял мне…
        - Все обошлось? Без последствий? - отчаянно хочется знать, что все усилия были не зря. Он стольким пожертвовал ради этой девочки…
        - Физически? - Алиса кивает. - Да, вроде бы. Правда, меня наблюдают до сих пор. На всякий случай. Но теперь это гораздо проще: я ведь устроилась на работу в больницу. Поступила в медицинский, а здесь подрабатываю санитаркой. Обещают потом взять уже на серьезную должность, - ее лицо снова светлеет. - Так что я жениху вашему жизнью обязана. И дружбой с ним очень дорожу. Вам повезло.
        - Он не… - останавливаю сама себя, не сумев произнести вслух, что никакой мне Егор не жених. Чувствую себя полной дурой. Эгоисткой, которая настолько увязла в собственных переживаниях, что перестала слышать другого человека. Еще и того, кто стал значить так много. Мне ведь в самом деле повезло, посчастливилось встретить потрясающего мужчину с невероятным сердцем. А я распорядилась этим подарком так бездарно… И чуть было его не потеряла. Ведь не потеряла же? Еще есть шанс все исправить?
        - Посещения окончены, - врезается в мое сознание властный голос, и я вижу высокую женщину в белом халате. Она смотрит так грозно, что хочется прямо сейчас забраться под кушетку.
        - Я хотела еще поговорить с врачом, - говорю скорее машинально, уверенная, что это не возымеет результата. Так и выходит: женщина строго качает головой.
        - Приходите завтра. Приемные часы можете уточнить в регистратуре. Всего доброго.
        Говорит - как режет. И даже возразить возможности не оставляет, потому что разворачивается и уходит, видимо, нисколько не сомневаясь, что я выполню ее приказ. Мне и впрямь следовало бы подчиниться, но при одной только мысли, что с объяснениями и извинениями придется ждать до завтра, становится тоскливо до слез. Я и так столько времени потеряла уже…
        Беспомощно оглядываюсь по сторонам, пытаясь сообразить, как можно избежать участи быть выставленной за дверь. Коридор пустеет, лишь в дальнем конце появляется дородная дама со шваброй и половым ведром. Зыркает в мою сторону с таким недовольством, что сразу становится ясно: задержись я здесь еще на минуту, проблем не оберешься.
        Но в этот момент ощущаю, как моей руки касаются прохладные пальцы. Алиса. Как же я забыла о ней? Поворачиваюсь к девушке, встречая теплую услужливую улыбку.
        - Пойдемте со мной. Я вас проведу через служебный вход и помогу вернуться в палату.
        В сердце вспыхивает надежда и какая-то сумасшедшая, детская радость - я едва не кидаюсь ей на шею. Сейчас трудно поверить, что совсем недавно была почти что переполнена ненавистью к этому человеку. Тоже ведь ошиблась в своем отношении к ней. Как и в случае с Егором. Слишком поторопилась с выводами и едва не наделала непоправимых глупостей.
        - А у вас… не возникнет проблем? - мне не обойтись без ее помощи, но совершенно не хочется, чтобы из-за меня Алисе потом пришлось разгребать неприятности. Но она продолжает улыбаться, покачав головой.
        - Вечерний обход будет после девяти часов, да и то избирательно, врач зайдет только к сложным пациентам. Егор к таким не относится. А уборку в его палате уже сделали. И камер поблизости нет, так что опасаться нечего. Пойдемте! - она хватает меня за руку и тянет за собой.
        Узкая стеклянная дверь выводит нас на длинный технический балкон, тянущийся сплошной линией вдоль всего корпуса. Через два пролета Алиса пригибается, жестом показывая, чтобы я сделала то же самое. Кивает на установленную над окном камеру.
        - Она единственная в этой части здания. Людей здесь, правда, практически не бывает, поэтому дежурный за ней особо и не следит. Но перестраховаться не помешает.
        Я не могу сдержать нервного смешка. Чувствую себя шпионкой, скрывающейся от погони. Как в кино. Кто бы мог подумать, что подобное будет происходить со мной на самом деле?
        - Ну вот, пришли, - Алиса останавливается перед очередной балконной дверью. Достает из кармана белую пластиковую карточку, прикладывая ее к ручке, и я слышу характерный щелчок. И сердце синхронно подпрыгивает, потому что осознаю, что сейчас увижу ЕГО. И нам предстоит серьезный, очень серьезный разговор, столько всего нужно объяснить…
        - Дверь оставьте приоткрытой, через нее и выйдете. А во дворе корпуса уже можно не опасаться кого-то встретить, пациенты иногда выходят перед сном погулять, поэтому вопросов не возникнет.
        Я совсем не заслуживаю такого участия. Про нее думала отвратительно, а те мысли, которые допустила в отношении Егора, и вспоминать стыдно. Но судьба почему-то оказалась очень милосердной. Осипшим от волнения голосом благодарю Алису и тихонько проскальзываю в палату.
        Глава 20
        За моей спиной закрывается балконная дверь, и я оказываюсь внутри помещения. Наедине с чувством вины, со своими страхами и… с Егором.
        Он разворачивается на кровати, впиваясь в меня ошеломленным взглядом. Но изумление тотчас сменяется такой радостью, что делается не по себе. Я так отвратительно с ним обошлась, а он даже не скрывает своего доброго отношения. Не просто доброго - вижу в глазах откровенную любовь. Ту, которую никак, ничем не заслужила.
        - Алиса помогла попасть в палату… Время посещений ведь уже закончилось… А я хотела с тобой поговорить, - поясняю тихонько, даже не пытаясь скрыть дрожь в голосе.
        Егор становится еще более довольным - прямо светится весь.
        - Иди сюда, поговорим. Я только за, Юль.
        Приближаюсь, замирая в полуметре от кровати. Как легко было обвинять во всех смертных грехах и как трудно признаться, что была неправа. Особенно когда не вижу с его стороны никакого осуждения.
        - Егор… я… - кажется, что никакие слова не будут уместными. Ничто не станет достаточным оправданием.
        Вот только он этих оправданий не ждет, каким-то образом умудряется изловчиться и дотянуться до моей руки. И спустя мгновенье уже притягивает меня ближе, заставляя опуститься на край больничной койки.
        - Прости… Я не знала, как все было на самом деле. Даже не представляла…
        - Алиса рассказала, да? - хмыкает парень. - Я ее об этом не просил. Сам хотел все объяснить, надеялся, что все-таки смогу тебя убедить выслушать. Жаль, что она меня опередила.
        Мотаю головой.
        - Наоборот, правильно! Я только теперь поняла, какой дурой была. Поверила во все эти наговоры…
        Так стыдно, что не знаю, куда деться. Вот ведь парадокс: я мечтала с ним объясниться, а сейчас хочется провалиться сквозь землю.
        Но Егор подносит мою руку к губам и целует в середину ладони. Теплое дыхание ласкает кожу, растекается от запястья по венам. В меня будто проникают его чувства, такие надежные, сильные, настоящие. Сердце трепещет, вырываясь из груди. Что-то лепечу, пытаясь объяснить, снова прошу прощения за все грубости и колкости, которые наговорила ему. А он как будто не слышит. Тянет меня еще ближе, прижимая к груди, зарывается лицом в волосы. И, несмотря на то что мы в больнице, и здесь все пропитано лекарствами, чувствую знакомый запах. ЕГО запах. Горьковато-пряные древесные нотки, которые, как тут же осознаю, уже успели стать родными.
        Поднимаю голову, оказываясь близко-близко к его лицу, так, что вижу собственное отражение в темных зрачках.
        - Ты слишком хороший… - наши губы почти соприкасаются. - Я тебя не стою.
        Его ладонь скользит вверх по спине, поглаживает плечи и опускается на шею. Уже понимаю, что будет дальше, ощущаю, как искрит желанием воздух, как подрагивают пальцы до того, как надавить чуть сильнее и сократить расстояние между нами. Позволить слиться внезапно пересохшим губам.
        - Я же не покупаю тебя… - скорее угадываю, чем слышу, потому что Егор шепчет едва различимо. Но так сильно нуждаюсь именно в этих словах. А он как будто знает, видит, чувствует мое сердце. Все мои сокровенные мысли. И добавляет, избавляя нас от последних разделяющих сантиметров. - Какая разница, кто и чего стоит? Достаточно того, что мы просто друг другу необходимы. Правда ведь?

* * *
        Я ведь собиралась поговорить. Просто поговорить. Объясниться, попросить прощения - и отправиться домой. Оставить Егора отдыхать, а самой убраться подальше от соблазна. Как же вышло, что за окном уже совсем стемнело, за дверью палаты стихли голоса, а я все еще здесь? Лежу, уткнувшись в его плечо и мечтаю только о том, чтобы это время подольше не заканчивалось.
        Грудь Егора вздымается чуть чаще, чем когда я только вошла. Наверно, даже не заметила бы этой разницы, если бы не еще одна ощутимая деталь. Очень-очень ощутимая. Он возбужден. Ни тонкое шерстяное одеяло, ни одежда не могут этого скрыть. И мне одновременно страшно и невероятно хорошо. Боюсь пошевелиться и раздразнить его - и не хочу отодвигаться даже на сантиметр. Не хочу терять это сладостное ощущение тепла, близость, которую прежде не чувствовала никогда в жизни.
        Как же жаль, что мы в больнице! Егор после аварии, у него сотрясение, и я просто не имею права желать большего. Но только как не желать? Его пальцы перебирают мои волосы, поглаживают плечи, то скользят вниз по спине, обрисовывая линию позвоночника, то снова поднимаются, будто бы невзначай задевая чувствительное место за ухом. Оба одеты, мы целовались-то всего несколько секунд, но все, что происходит, до такой степени интимно и волшебно, что я даже дышать стараюсь через раз. Лишь бы не упустить, не прослушать ни одного мгновенья.
        - Не хочу, чтобы ты уходила… - его рука задерживается на пояснице. Кончики пальцев чуть поддевают край блузки, невесомо касаясь кожи, но даже от этого едва ощутимого прикосновения по телу разливается горячая волна. У меня отключаются и логика, и здравый смысл, все ощущения концентрируются там, где замерли его пальцы. И немыслимых усилий стоит не взмолиться о том, чтобы он не останавливался.
        - И я не хочу уходить… - завтра, наверное, обдумаю все на свежую голову и начну корить себя за безрассудство. Пожалею, что позволила так много. Но это будет только завтра. А сегодня, сейчас, никого, кроме нас, нет в целом мире.
        - Выходи за меня замуж, Юль, - выдыхает Егор, почти касаясь губами моего виска. Гладит дыханием кожу. А я, похоже, окончательно рехнулась, потому что не вскакиваю с кровати в ужасе. Не залепляю ему пощечину и, кажется, даже не особенно удивляюсь подобному предложению. Лишь прижимаюсь еще теснее, так что между нами вообще не остается расстояния. Закрываю глаза и повторяю про себя его слова. Это не всерьез, конечно, но можно же мне хоть ненадолго поверить в сказку?
        - Все время думаю, как мне понравилось, что ты назвалась моей женой, - продолжает парень. Пальцы делаются смелее, пробираясь под пояс джинсов. Нет, он все еще не допускает ничего слишком откровенного, но от одной мысли о том, как близко находится его рука к средоточию моих желаний, в животе порхают те самые бабочки, которых всегда считала банальной метафорой. Но сейчас убеждаюсь, что они более чем реальны. Расправили крылья, и от их щекочущих, дразнящих движений я становлюсь совсем глупой и бесстыжей. И думаю о таких вещах, которые вообще не допустимы, а уж тем более в больнице с едва пришедшим в себя мужчиной.
        - Я люблю тебя… - его пальцы больше ничего не делают. Они все там же: на границе скрытых под брюками тоненьких трусиков. Не двигаются с места, не ласкают дальше. Но кажется, я ощущаю, как Егор освобождает меня от одежды. Как смотрит туманящимся взглядом, пожирает глазами, а потом начинает трогать, целовать… везде, куда может дотянуться. Везде, где я мечтаю его почувствовать… - Люблю… - слова дурманят, они въедаются в кожу, впитываются в кровь. Приковывают, притягивают меня к нему тончайшими, но неразрывными нитями, тянущимися от сердца к сердцу. - Хочу быть рядом с тобой. Сегодня, завтра. Всегда.
        Что если это я ударилась головой, потому и мерещится всякое? Разве может что-то похожее случиться на самом деле? Мы из разных миров, такой мужчина, как Егор Арбенин ни за что на свете не позвал бы меня замуж. И в любви тоже бы не признавался, так естественно и спокойно, как дышит. Скорее всего, я просто сплю, потому так отчаянно и боюсь пошевелиться. Чтобы не проснуться и не разрушить в одно мгновенье это волшебство. Ведь когда мы счастливы во сне, все равно понимаем, что это только сон. И он вот-вот закончится…
        - Юль? - Егор касается моего лица и чуть разворачивается, чтобы заглянуть в глаза. - Знаю, все ужасно неромантично, и кольца у меня тоже сейчас нет. Но я не мог этого не сказать. Если тебе нужно подумать…
        Неромантично? Да у меня внутри все поет от счастья. Хоть и понимаю, что проснусь, сказка от этого ничуть не менее сладка.
        Осторожно приподнимаюсь, опираясь на локти, так что наши губы снова почти встречаются.
        - Спасибо тебе, Егор. За все спасибо. Мне никогда в жизни не было так хорошо и спокойно, как с тобой сейчас. Никогда этого не забуду…
        Он неожиданно хмурится и перебивает меня.
        - Погоди, милая, не понял. Конечно, ты ничего не забудешь: я тебе просто этого не позволю. Буду каждый день, каждую минуту напоминать, как сильно люблю. Но почему ты ведешь себя так… словно прощаешься со мной?
        Я улыбаюсь. Какой же он все-таки невероятный. Такой настоящий, сильный, надежный - и одновременно такой наивный.
        - Твой отец никогда не разрешит нам пожениться. И ты это знаешь лучше меня. Но все равно, спасибо, что сказал…
        - Эй, нет! - Егор снова обрывает меня, на этот раз еще более настойчиво. Тянется губами к лицу, и я закрываю глаза, утопая в его нежности. Хочу взять все от этого момента - и запомнить навсегда. - Юл-ля! - чувствую его учащенное дыхание, но никакого поцелуя не следует. И мне приходится очнуться, посмотреть, выяснить что же не так. Его взгляд переполнен теплом и любовью, но в глубине глаз вижу что-то еще. Незнакомое. Жесткое. Он как будто рассержен и изо всех сил старается сдержаться. Но рассержен не на меня, и следующие его слова только подтверждают мои догадки. - Юль, я давно уже совершеннолетний мальчик и не нуждаюсь в папином разрешении. Честно говоря, мне плевать, каким будет его мнение по данному поводу.
        Наверное, я подспудно ждала именно этого, но все равно не могу принять и согласиться с подобным заявлением. Речь ведь о его отце! Нельзя просто взять и разорвать отношения. Да и потом, Арбенин-старший не из тех, кто легко сдается. А что, если он вздумает отыграться на Егоре за непослушание? Лишит денег и наследства?
        Сама не замечаю, как озвучиваю свои опасения. Понимаю, что сказала все вслух, лишь когда Егор неожиданно начинает смеяться. И снова становится таким мальчишкой. Любимым. Самым лучшим…
        - Юля, он уже давно лишил меня всего, чего только мог. И на жизнь я давно зарабатываю самостоятельно. Терять просто нечего, понимаешь? А если бы и было… - он крепче обнимает меня, снова устраивая у себя на плече, - что с того? Мне все равно. Лишь бы рядом с тобой.
        Глава 21
        - Юля, по всей видимости, я забыл предупредить, - Арбенин мрачной скалой возвышается в дверях. - Не нужно давать наш адрес никому из своих друзей. Как и приглашать их в гости, разумеется.
        Илья испуганно затихает, не дочитав предложение до конца, стискивает пальчиками книжку. Смотрит то на грозного отца, то на меня, видимо, ожидая каких-то внятных пояснений. Если бы только я могла их дать! Сама не понимаю, из-за чего мужчина накинулся.
        - Александр Демьянович… я никому… ни за что… Как вы могли подумать?
        Его губы складываются в подобие улыбки, но лучше бы он этого не делал: становится еще страшнее.
        - Правда? Выходит, курьер у ворот ищет какую-то другую Юлию Ленскую?
        - Ку-урьер? - я поперхиваюсь вопросом. Это совершенно точно ошибка. Ко мне никто не может прийти. И тут не нужны никакие предупреждения: я бы и в страшном сне ни за что не решилась бы дать хоть кому-то этот адрес. Даже сестре не называла.
        Смотрю на приоткрытое окно, хотя ворота из него не видны. Снова на Арбенина. На напряженного малыша, который не знает, как себя вести. Я тоже не знаю. А мужчина в дверях удовлетворенно хмыкает: похоже, мое состояние ему нравится. Любит, когда перед ним все дрожат.
        - Ну что же вы, Юленька, так разволновались? Я не ругаю, всего лишь исправляю досадную оплошность. Видимо, в самом деле забыл сказать об этом. Но вы ведь впредь не станете так поступать?
        Быстро-быстро мотаю головой. Лучше просто согласиться. Целее буду.
        - Вот и отлично, - на этот раз его улыбка напоминает оскал чуть меньше. - А сейчас идите скорее за своей посылкой, некрасиво заставлять человека ждать. Даже если это всего лишь курьер.
        Снова не спорю, предупреждаю Илюшку, что быстро вернусь и несусь вниз по лестнице, едва не спотыкаясь. Внутри все кипит. Надо же, оказывается курьеры - тоже люди. И я, возможно, когда-нибудь тоже дотяну до этой категории. Если, конечно, не испорчу все неправильным поведением.
        Зачем все это терплю? Конечно, мне нужны деньги. Очень нужны. И вряд ли найду другую хотя бы вполовину так же хорошо оплачиваемую работу, как эта. Но ведь не все измеряется деньгами. Арбенин откровенно глумится, считая, что может управлять каждым. Ему нравится ощущать свою власть над людьми. Над женой, над маленьким сыном. Над слугами. Такое несовременное слово - слуги, но те, кто работают у него, иначе и не могут называться. Он их не считает кем-то другим. И ко мне относится точно так же.
        Можно было бы закрыть на это глаза, но не сейчас… Ни после прошлой ночи в больнице и того, что там случилось. Я так сильно люблю Егора, что не представляю без него своей жизни. Теперь - не представляю. Он за столь короткое время стал мне совершенно необходим. Важен и дорог, как никто другой. И я хочу, хочу больше всего на свете согласиться на его предложение. Хочу стать его женой. Быть рядом, каждый день, каждую ночь. Любить его, заботиться, вместе растить детей, стареть вдвоем… Но при одной мысли, что об этом узнает Арбенин-старший, делается жутко. Если уйду с работы, будет проще? Он перестанет так сильно влиять на меня? На нас?
        Выскальзываю на ворота, почти сразу натыкаясь на щуплого парнишку с внушительных размеров коробкой в руках. Она довольно плоская, из плотного бежевого картона, расписанного розами, и выглядит завораживающе. Очень дорого и очень нежно. Я даже забываю о том, что только что крутила в голове. Смотрю на чудо, которое держит курьер и которое, кажется, предназначено… для меня. Вот только от кого? Кто мог прислать в дом Арбениных подобную красоту? И что внутри?
        - Юлия Ленская? - звонким голосом восклицает парень и, получив мой утвердительный ответ, сияет: - Тогда это вам. Распишитесь здесь, пожалуйста.
        От волнения дрожат пальцы, и подпись выходит кривой, но его, кажется, это нисколько не смущает. Он забирает документы и быстро прощается, оставив меня, ошарашенную и очарованную, с этим невероятным подарком. Уже не помню, что обещала вернуться к занятиям, как можно быстрее. И что моему грозному работодателю любая задержка очень не понравится. Опускаюсь на корточки и осторожно раскрываю коробку.
        И все вопросы разом исчезают. Какая же я глупая, и как только сразу не догадалась?! Всего один-единственный человек на свете мог сделать такой подарок. Ведь кроме него никто и не знал, где меня искать…
        Начинаю отчаянно шмыгать носом, но все равно чувствую потрясающий, тонкий и свежий аромат цветов. Даже сквозь пелену слез вижу множество оттенков шелковых лепестков. И сияющий камень на золотом ободке кольца в самом центре розового бутона.

* * *
        - Но ты отказалась? Послала его ко всем чертям собачьим? - сестра от волнения даже на месте пританцовывает. Лицо сосредоточенное и злое. И эта злость - в мой адрес. Как будто я не про своего жениха рассказываю, а у нее увела.
        - Должна была отказаться? - пристально всматриваюсь в Настино лицо. Может, я просто не так все поняла?
        - Ну, не будь ты дурой, Юль! - глаза разве что молнии не метают. - Знаешь же, что из этого ничего не выйдет. Ничего хорошего! Мало тебе в жизни проблем?!
        Нет, не мало. Проблем и правда выше крыши. Да только большая часть из них как раз с тобой связана, сестренка.
        Так хочется сказать это вслух. Я устала, безумно устала за эти годы. Столько раз приходилось решать ее проблемы, вытаскивать из неприятностей, в которые моя сестра умудрялась попадать с завидным постоянством. Даже после того случая… Словно и не сделала никаких выводов, не научилась абсолютно ничему.
        Нет, не собираюсь ее упрекать. Она мой родной человек, единственный родной на всей земле, и мы просто не должны ссориться, не должны подводить друг друга. Но только почему я это понимаю и стараюсь сделать, а Настя - нет? Неужели ничего не екает внутри, когда говорит мне гадости? Ни сейчас, ни раньше? Почему переживать должна только я одна?
        - Юль, ты лучше других знаешь, к чему приводят такие связи, - похоже, сестра и не думает останавливаться. Всерьез решила разубедить меня. - Я ведь уже говорила: хочешь - переспи с ним, оторвись по полной. Тем более, что в постели он наверняка огонь. Хотя… - морщит нос, задумываясь. - Такие нарциссы чаще всего только о своем удовольствии думают. Поэтому еще не факт, что ты получила бы свою порцию. Но попробовать можно, раз уж так тебе припекло. Но не больше, Юля! Замуж-то зачем?!
        Это звучит настолько мерзко, что меня начинает подташнивать. Не то что обсуждать противно - даже просто слышать. Знаю Настины манеры, она умеет находить самую больную точку, чтобы ударить именно туда.
        Я подхожу к раковине, открывая кран на полную мощность. Опускаю руки под ледяную воду и вздрагиваю, когда почти сразу начинает ломить пальцы. Но зато это помогает немного остыть. Выпустить пар, так сказать. Все лучше, чем выплеснуть свое негодование на сестру. Объяснять нет ни сил, ни желания, да и не поймет она. Прижимаю холодные ладони к щекам и медленно выдыхаю. Уже допустила ошибку, послушавшись Арбенина. И едва не потеряла Егора. Больше не хочу рисковать. Пусть говорит кто угодно и что угодно, я буду внимать только собственному сердцу. Оно тоже обманывало нередко и обманывалось, но так отчаянно хочется верить, что в этот раз все будет иначе.
        - На свадьбу приедешь? - тихо уточняю, развернувшись к сестре.
        Настя делает круглые глаза.
        - Ты совсем меня не слышишь, да? По-своему сделаешь? Ладно, - фыркает куда-то в сторону. - Только потом не плачь и не жалуйся.
        Как будто я когда-то жаловалась! Разве что подушке, выплескивая на нее и обиды, и слезы. А Насте - нет. Это всегда была ее привилегия - жаловаться. Рассказывать о том, как несправедлива жизнь, картинно всхлипывать, обязательно обещая не перенести очередную трагедию. Я всегда была утешающей стороной. И дальше бы ею оставалась - а как иначе? Но разве у меня нет права хотя бы на капельку своего собственного счастья?
        - Ты же его совсем не знаешь! - не унимается Настя, внезапно находя новый аргумент. - Вот сколько вы знакомы? Меньше месяца! Юль, я не узнаю тебя, честное слово!
        Я сама себя не узнаю. Но больше не хочу оставаться тем человеком, которым была. Если даже все закончится, однажды или слишком быстро, по крайней мере, попробую. Почувствую, что такое быть любимой. Просыпаться рядом с тем, без которого не представляешь своей жизни. Тонуть в его восторженном взгляде и плавиться в объятьях. Что я теряю, кроме своего унылого одиночества? Больно будет? Ну и пусть! Чего-чего, а справляться с болью научилась. А вдруг случится чудо? И моя сказка не закончится, и мечта не разобьются вдребезги?
        Глава 22
        - Юль, ты совершенно уверена, что не хочешь гостей? Никого из подруг? Это же все-таки свадьба. Одна-единственная на всю жизнь!
        У меня от накатившей нежности замирает сердце, и глаза становятся предательски влажными. Так трогательно слышать это: «одна-единственная». Егор говорит настолько спокойно и искренне, что не дает ни крохи усомниться. Я будто касаюсь сказки, но с каждым мгновеньем ощущаю, насколько она реальна.
        Моя сказка. Вот этот невероятный, потрясающий, шикарный мужчина, который смотрит так, будто я - самое лучшее, что могло случиться в его жизни. Поверить слишком сложно, ведь никогда не предполагала ничего подобного. Даже в самых смелых мечтах. Но он просто рядом, любит меня - и в груди взрываются фейерверки, больно и сладко одновременно, и от счастья хочется летать.
        - Не хочу, Егор, правда! Мне и приглашать на эту свадьбу особо некого, - я нисколько не лукавлю. Все именно так и есть. После разговора с сестрой убедилась, что та, скорее всего, не приедет. Других близких родственников, по крайней мере, тех, кого хотелось бы видеть рядом в самый главный день своей жизни, у меня нет. С подругами последние годы тоже общаемся довольно редко. Созваниваемся иногда или обменивались короткими сообщениями в соцсетях. Зачем же все усложнять? Для чего придумывать гостей и торжество, лишь потому, что так принято, если сердцу нужно совсем другое?
        Только он. Его глаза-омуты, в которых беспрестанно тону. Восторженная улыбка. Поцелуи, от которых кружится голова. Предвкушение всего остального. Пульсирующее в венах желание. Волнующие, пьянящие мысли о запредельном.
        Я хочу его так сильно, что иногда готова признаться. Сбросить с себя, стянуть с него мешающую одежду, повиснуть на шее и умолять сделать со мной все, что ему хочется. Знаю, что хочется. Горячий, жадный, раздевающий взгляд не подделать. Как и слишком выразительную реакцию тела. Твердеющие мышцы и совершенно очевидное возбуждение.
        Мы почти все свободное время проводим вдвоем, но Егор ограничивается лишь поцелуями. Обнимает, крепко и нежно, ворошит носом мои волосы, будто вдыхая запах, скользит теплым дыханием по коже. И… не идет дальше. После выписки врач запретил излишние нагрузки, но я уверена, что дело не в этом. Егор что-то там напридумывал себе про сказочные традиции и первую брачную ночь. И становится каменным, в прямом и переносном смысле, стоит только намекнуть на другие варианты.
        Но я не могу настаивать. Хоть тело изнемогает от желания, и все мысли давно уже крутятся в одном направлении, такая непреклонность еще больше заводит. Это все действительно выглядит… очень настоящим. Разве стал бы он ждать, лишая нас обоих удовольствия, если бы планировал только короткую интрижку? Если бы не собирался прожить со мной всю оставшуюся жизнь, к чему было бы мечтать о чуде и оттягивать столь долгожданный момент?
        Мне никогда в жизни не дарили столько цветов. Комната напоминает оранжерею, а их аромат ощущается даже в холле. И время от времени делается жутко, когда представляю реакцию Арбенина-старшего на новость о нашей свадьбе. Он ведь видит, что мы вместе. Не может не видеть.
        С хозяином дома мы уже несколько дней не разговаривали, если не считать коротких бесед о занятиях с Ильей. Но его всевидящее око уже наверняка успело просечь происходящее. И то, что он до сих молчит, настораживает.
        - Расслабься, милая, - просит Егор. В отличие от меня, он и тут абсолютно спокоен. - Конечно, я не исключаю, что отец придумает какую-то гадость, но это ничего не изменит. Не волнуйся, даже в голову не бери. Мы со всем справимся.
        Хотела бы я иметь такую же уверенность, но не получается, и это здорово омрачает мое счастье. Арбенин - не тот человек, который легко сдается, а то, что видеть меня в качестве невестки он не захочет, не вызывает сомнений. Вопрос только в том, на что решится пойти, чтобы нам помешать. И когда.
        - О чем задумалась? - Егор прижимается губами к моему виску. Пальцы перебирают волосы, и в этих легких касаниях столько нежности и одновременно страсти, что хочется выбросить все тревожащее из головы. Обернуться к нему и ответить поцелуем.
        Но просто скрываться от проблем, хоть и таким приятным способом - не выход. И я незаметно вздыхаю и поясняю:
        - Думаю, что предпримет твой отец, чтобы все испортить. Чтобы не опорочить род Арбениных связью с такой, как я.
        Егор вмиг делается серьезным. Мрачнеет, так что между бровями залегает суровая морщинка. Глаза леденеют, но я вновь понимаю, что этот холод направлен не в мой адрес. Мне предназначается совсем другое: он склоняется к губам, накрывая прерывистым дыханием:
        - Не хочу, чтобы ты даже в шутку говорила такое, Юль. И не бойся ничего. Вообще ничего. Я не позволю ему тебя обидеть.
        Произносит жестко и уверенно, так же, как когда-то у бассейна отшивал Елену, пытающуюся навязаться ему. Будто не существует никаких иных вариантов, кроме того, что он озвучивает.
        Мне так хочется ему верить… То есть я верю, конечно, просто не могу не думать о том, что у Арбенина-старшего сил и связей куда больше. А Егор может рассчитывать только на себя. Вернее, на нас, но даже вдвоем что мы можем против его всемогущего отца?
        - Юл-ля, - он прижимается лбом к моему. - Все будет хорошо.
        Я цепляюсь за его плечи, жмусь теснее к груди. Пусть он окажется прав. Пусть у нас в самом деле все получится.
        - Все будет хорошо, - повторяет его. Смотри на меня, и в его глазах неожиданно зажигаются восторженные огоньки. - Обойдемся без свадьбы, но платье ты все равно купишь! Хочу самую красивую невесту в свадебном платье! С фатой, пышными юбками, длинным шлейфом и кучей крючочков на спине. Чтобы потом…
        Он многозначительно замолкает, обжигая искрящим желанием, и даже без слов становится понятно, какие мысли его сейчас одолевают. Что именно последует за этим «потом». И снова внутри звенят сумасшедшие колокольчики. Может, все-таки не нужно ждать свадьбы? Это, конечно, безумно романтично, но что если мечта так и останется просто мечтой? И я никогда не узнаю, каково это: быть любимой им во всех смыслах.
        - Не хочу, чтобы ты уходил… - тяну жалобно и немного капризно, запечатлевая на губах легкий поцелуй. Продолжаю обвивать шею руками. За окнами уже стемнело, Илья давно спит и в доме тихо. Можно никуда не спешить…
        Тем более, что и Егор хочет тоже же самого - это очевидно. Мой опыт совершенно ничтожен, но в таких вещах невозможно ошибиться.
        - Останься… Пожалуйста… - наверное, девушка не должна просить сама. Не должна столь откровенно демонстрировать свое желание. Но у нас с ним с самого начала все не так. Не вписывается в привычные рамки, не подчиняется логике. С этим человеком я становлюсь другой. Свободнее. Смелее. С ним хочу попробовать все на свете. И сейчас не хочу отпускать.
        Он дышит рвано и взволнованно, а глаза делаются почти черными. Я вижу, как на висках проступают вены от напряжения. Но Егор откуда-то находит в себе силы улыбнуться.
        - Если попрошу доверить мне, ты сделаешь это?
        Умудряется выровнять дыхание. Чуть отстраняется, но не разжимает объятий.
        - Довериться - это мучиться еще целых три дня? - прикусываю губу, проглатывая смешок. Поверить не могу, что так спокойно обсуждаю подобные вещи. С мужчиной. Это я-то, которая никогда в жизни не делала ничего подобного.
        - Всего три дня, Юль. А потом мы уедем ко мне домой и останемся только вдвоем. Вернее, к нам. К нам домой.
        - Ты меня даже не разу не пригласил в эту свою квартиру, - пытаюсь изобразить обиду, но не выходит. Не могу я на него обижаться, особенно когда он находится так близко. Когда его тепло окутывает с ног до головы, а по коже снова пляшут счастливые мурашки.
        - Потому что это сюрприз, - Егор лукаво улыбается. - Ты же тоже не покажешь мне платье до свадьбы.
        - Вот это сравнение! - я хохочу уже в голос. - Платье жених не должен видеть - примета плохая. А квартира-то при чем?
        - Очень даже при чем! - на моих губах снова тает невесомый поцелуй. - Ты сама убедишься, что я был прав. Только надо немножко подождать.
        Раньше казалось, что три дня - это ничтожно мало. Сейчас, уверена, они будут тянуться бесконечно. Но раз он так хочет устроить мне сюрприз… что еще остается, кроме как ждать? Особенно когда просит довериться…
        И я, хоть и нехотя, но соглашаюсь, даже не подозревая, как скоро придется пожалеть об этом решении.
        Глава 23
        Этот день все-таки наступает. Радует лучистым солнцем, которое заглядывает в окна и улыбается с самого утра. Не могу поверить, что это все мне не снится. Даже брюзжание Насти не портит настроение.
        Еще накануне отпросилась с работы. Арбенин на удивление спокойно отреагировал на мою просьбу, несмотря на то что единственный выходной в этом месяце я уже использовала. Даже вопросов лишних задавать не стал. Лишь строго поднял брови, глядя на Илюшку, который обиженно засопел, узнав, что целых два дня проведет без меня.
        Рассчитывала вернуться уже к понедельнику. Конечно, этого времени не хватит, чтобы насладиться и своим новым статусом, и долгожданной близостью с мужем, но я не могу надолго оставить Илью. Это почему-то очень трудно сделать, будто предаю мальчика. Тем более, еще неизвестно, оставят ли меня вообще на работе, когда все выяснится.
        Егор поддержал мое решение. Тоже ужасно переживал за брата. Рассказал, сколько гувернанток отец уже успел поменять и как мальчику было с ними непросто. Не получалось найти общий язык. Такое трудно представить: Илья - чудесный ребенок, но, видимо, преподавательницы стремились удовлетворять запросы работодателя, а не выйти на контакт с малышом.
        - Мы что-то придумаем, Юль, - пообещал мне Егор. - Еще не знаю, что именно, но должен быть какой-то выход. Пока отец не задавил Илюшку окончательно.
        Меня радовала его уверенность, как и в вопросе со свадьбой, вот только сама не такой похвастаться не могла. Как и расслабиться окончательно и просто быть счастливой невестой.
        А сегодня с утра еще и Настя подливает масла в огонь. Ходит по квартире с мрачной физиономией. Ничего не говорит прямо, но косится в мою сторону явно недовольно. И я не выдерживаю, наконец.
        - Насть, чего ты добиваешься? Даже если я допускаю ошибку, это будет МОЯ ошибка. На тебе она не отразится. Прекрати трепать нервы. Не можешь радоваться вместе со мной, так хотя бы не порть настроение.
        - Вот, значит, как ты заговорила? - возмущенно вскидывается сестра. - Слишком смелая стала, да? Из-за этого мажорчика, который раскошелился на крутое платье? Думаешь, остальные проблемы исчезнут по щелчку пальцев? Дура ты, Юлька. Потом реветь будешь, да поздно.
        - Значит, буду реветь! - зло отзываюсь на эту тираду. Ну почему нельзя просто оставить меня в покое? Неужели если ей плохо, то так же должно быть и всем остальным?
        Запираюсь в комнате, чтобы избежать дальнейших разборок, и начинаю листать в телефоне наши с Егором общие снимки. Раньше никогда не любила фотографироваться, а сейчас не могу налюбоваться. Им, конечно, в первую очередь, но и то, как получилась сама, тоже очень нравится.
        Егор залил несколько фоток на свою страницу в соцсети. Смеясь, сгреб меня в объятья, когда я испуганно начала бормотать о том, что это - лишняя информация для его отца.
        - Он вряд ли проверяет мою страницу, Юль. Это ему ни к чему. Есть специально обученные люди, которые добывают нужную инфу. Самому и напрягаться не приходится. Поэтому не вижу смысла скрываться - то, что нужно, он в любом случае узнает. А я хочу, чтобы там были наши фотографии. Чтобы все видели, что ты моя. Как мне повезло.
        «Чтобы все видели»… Будто похвастаться решил долгожданным подарком. Ну и что можно ответить на такое? Он вел себя, как мальчишка, в чем-то наивный, восторженный, но и цепляющий одновременно до глубины души всеми этими детскими выходками.
        Рассматриваю снимки - и немного успокаиваюсь. А телефон в руках неожиданно оживает, и в груди разливается тепло, когда читаю на экране имя любимого.
        - Видеть невесту раньше времени нельзя, но поговорить-то с ней можно? Юль, я соскучился. И считаю минуты.
        Он далеко, но я будто попадаю в кольцо сильных рук. Прикрываю глаза, наслаждаясь тем, как окутывает меня его голос.
        - А еще я приготовил тебе сюрприз.
        Начинаю улыбаться сильнее. Какой же он все-таки невероятный! У меня тоже есть сюрприз, даже интересно будет узнать, насколько хорошо мы предугадали желания друг друга.
        - До встречи, моя хорошая, - бархатный голос ласкает даже через телефон. Я ненадолго задерживаю дыхание, борясь с неизвестно откуда взявшейся с тревогой. Медленно выдыхаю:
        - До встречи, - и отключаюсь, как раз в тот момент, когда в квартире раздается звонок.
        Тот самый обещанный сюрприз Егора? Так скоро? Сама бросаюсь к двери, не дожидаясь, пока подойдет сестра. Если там курьер, то наверняка ко мне.
        Но на пороге оказывается… Арбенин-старший. И все мои сомнения и страхи разом оживают, стоит лишь взглянуть на суровое, будто из камня выточенное лицо.
        Он проходит в квартиру, не дожидаясь приглашения. Брезгливо осматривается по сторонам, и я чувствую себя нищенкой, несмотря на роскошный свадебный наряд. Все вокруг слишком сильно отличается от того, к чему привык этот человек. Разительный контраст с его миром, и Арбенин не собирается этого скрывать.
        - Думаешь, отхватила счастливый билет, девочка Юля?
        Переводит взгляд на меня, и от царящего в его глазах холода я ежусь.
        - Всяк сверчок знай свой шесток. Слышала такую пословицу? - на его губах появляется злая ухмылка. - Вижу, что слышала. Так чего же ты лезешь в тот мир, который тебе не по зубам? А?
        Не знаю, что ответить. Он прав… Но прав только с одной стороны. Да, мы с Егором из совершенно разных миров. Но мне плевать на его деньги. Плевать на имя Арбениных, я выхожу замуж совсем по другой причине. Люблю. Люблю сильнее, чем вообще предполагала, что могу чувствовать.
        - Я ждал до последнего, думал, у самой хватит ума остановиться. Но раз нет… скажи-ка, когда ты собиралась просветить моего сына о своем бурном прошлом?
        В груди резко кончается воздух. Я скрыла правду от Егора, но глупо было даже надеяться, что его отец ничего не узнает. С его-то талантами и связями!
        - Вообще не собиралась?! - Арбенин изображает недоумение. - Что же, тогда это придется сделать мне. Взгляни сюда, - он вытаскивает из-за пазухи стопку фотографий и швыряет их на стол. - Как думаешь, подойдет в качестве свадебного подарка? Оригинально уж точно, Егор ведь ничего подобного не ожидает.
        - Вы это не сделаете! - я не узнаю собственного голоса, так жалко он звучит. И дрожит. И колени тоже дрожат, хорошо, что под длинным пышным платьем этого не видно.
        Хотя Арбенин, кажется, все равно знает о моем состоянии. Иначе с чего бы ему ухмыляться с таким довольством? Он уверен, что выиграл. Добился своего.
        - И кто же меня остановит? Может быть, ты? - мужчина медленно приближается ко мне.
        Я опускаю голову и втягиваю плечи, словно в ожидании удара. Знаю, что не тронет, но тело реагирует быстрее, чем успеваю это осознать.
        Лучше бы и правда ударил. Физическую боль смогла бы стерпеть… Но вот что делать со слепящей, разъедающей душу кислотой? У меня же нет никаких доказательств… Ничего, кроме собственных слов. Но что значат слова, когда существует такое яркое визуальное подтверждение?
        Снова смотрю на раскиданные по столу фотографии. Смотрю - и не могу поверить. Откуда он только их взял? Как?! Да, я подозревала, что ради своей цели этот человек пойдет на многое, но такое и представить не могла.
        Сердце пропускает удар. Еще один. И еще… Почему именно сегодня? Зачем Арбенин дотянул именно до этого дня? Самого главного дня в моей жизни, который должен был стать еще и самым счастливым. Теперь уже не станет…
        - Зачем вам это? - я поднимаю глаза на непроницаемое лицо монстра. От него разит таким холодом, что у меня немеют пальцы. - За что вы так его ненавидите? Почему не хотите, чтобы он был счастлив?
        - Ну что ты, милая, - губы мужчины вытягиваются в какое-то подобие улыбки, но от нее становится еще более жутко. - Как раз наоборот, я забочусь о своем сыне. Ты же не считаешь, что в самом деле способна сделать его счастливым? Не настолько же глупа…
        Я не знаю, что ему возразить. Слишком хорошо помню каждое слово Егора, каждый жадный взгляд, каждое прикосновение. Это была не игра - он действительно любит меня. Но разве чувства станут достаточным аргументом для его отца?
        - Я его люблю… - слова звучат так тихо, что сама с трудом их различаю. Но Арбенин слышит, и его ухмылка становится шире.
        - А зачем ему твоя любовь? Какой с нее толк? Он ничего в жизни не достиг, никчемный романтик. Неужели думаешь, я позволю ему связаться с такой же пустышкой?
        - Какая разница, с кем он свяжется? Вам же плевать на него!
        Арбенин приближается почти вплотную, так что ощущаю исходящий от него жар. Вижу вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь. Хочется укрыться от удушающей горькости его парфюма, окутывающей со всех сторон. Точно так же меня обволакивает его сила. Мощная, всепоглощающая энергия, с которой не могу бороться.
        - Ошибаешься, девочка. Это на тебя мне плевать. И на всю романтическую чушь, которую ты себе выдумала. А Егор - Арбенин, несмотря ни на что. Вести себя должен соответствующе. И жениться на правильной девушке, а не на такой, как ты.
        - Ради достижения своей цели вы готовы даже… - я снова ежусь, рассматривая омерзительные, пошлые сцены с моим участием, запечатленные на раскиданных снимках, - на такую подлость…
        - На что угодно, детка. Это война, а в войне, как ты знаешь, любые средства хороши. Свадьбы не будет. Хотя… - они окидывает меня взглядом с ног до головы, шарит по телу, будто раздевая. Не пытается коснуться, но кажется, что меня лапают грязными, потными руками. Пачкают белоснежное платье, пробираясь дальше, под него, позволяя не менее мерзкие вещи, чем на этих фотографиях. - Должен признать, выглядишь ты ослепительно. Жаль, что Егор этого не увидит. Ему бы понравилось. Но если хочешь, я готов заменить его в вашу несостоявшуюся брачную ночь. Уверен, ты запомнишь ее надолго.
        - Вы… - я хватаю губами воздух, но все равно задыхаюсь. От боли, от возмущения, от страха. Что же он за человек? Да и человек ли вообще? Как может предлагать такое? - Да вы просто…
        Слов не находится. Я не знаю определения, которое подошло бы для такой ситуации. Арбенин ждет какое-то время, продолжая разглядывать меня, а затем усмехается.
        - Вот именно. Не может дать достойный отпор противнику, не стоит и ввязываться в сражение. Все равно проиграешь. Знай свое место, девочка, целее будешь.
        Берет в руки телефон, нажимая какие-то кнопки, и лицо преображается. Он выглядит, как обожравшийся сметаны кот - довольным настолько, будто только что урвал где-то главный приз.
        - На экране все еще интересней. Приблизить можно и рассмотреть в деталях, - разворачивает телефон ко мне. И я отступаю, пячусь к стене, снова пугаясь той грязи с моим участием, которую так старательно кто-то собрал по приказу Арбенина.
        - Ну что, порадуем жениха? - это не вопрос, он просто ставит меня перед фактом того, что собирается сделать. Я в отчаянье мотаю головой.
        - Не надо. Пожалуйста.
        Мужчина обнажает идеально ровные зубы. Только это не улыбка. Оскал хищника, добравшегося, наконец, до добычи. И во всей вселенной нет силы, способной его остановить.
        Он снова сует телефон к моему лицу, так чтобы я наверняка видела следующие действия. И находя в списке контактов имя сына, нажимает на кнопку «отправить». А потом, продолжая ухмыляться, но больше не произнося ни слова, разворачивается и покидает квартиру.
        Хлопает входная дверь - и что-то обрывается внутри. Растыкается болезненной, жгучей тяжестью. Будто он выстрелил в упор, и остаются лишь считанные секунды, пока можно еще дышать, но пуля уже нанесла непоправимый ущерб.
        Тяну пересохшими губами воздух, да только не помогает. Хотя разве может сейчас хоть что-то помочь? Начинаю дергать застежку на платье. Ту самую кучу крючочков, о которых говорил Егор. Которые он так и не расстегнет…
        - Юль, не дури, - откуда-то издалека доносится голос сестры. - Поговори с ним хотя бы. Вдруг получится все объяснить…
        Резко оборачиваюсь, глядя на нее сквозь затянувшую глаза пелену слез. Как вовремя такая поддержка… Вот только где она раньше была?
        - Ты же сама говорила, что из этого не выйдет ничего хорошего. Радуйся, что твои пророчества сбылись…
        - Юль… - Настя говорит непривычно тихо. Или так кажется из-за ставшего почти невыносимым гула в голове? - Я просто не хотела, чтобы тебе было больно. Но сейчас… не горячись, пожалуйста. Не спеши все ломать. По крайней мере, до разговора с Егором. Ты же не знаешь, что он скажет…
        - И правда! - злые слезы бегут по щекам, я неуклюже растираю их руками, видя на ладонях черные потеки от туши. Можно представить, во что превратился макияж, с которым возилась целое утро. Хотя… зачем представлять? Какая разница теперь? - Что же он может сказать, а? В ответ на такое? Что всю жизнь мечтал жениться на шлюхе? Насть, просто уйди сейчас. Пожалуйста. Я не хочу тебя видеть.
        Вообще ничего не хочу. Только исчезнуть. Провалиться сквозь землю. Кажется, рвется тонкая ткань фаты, когда дергаю ее, срывая с головы. Так же остервенело избавляюсь от платья, безучастно глядя, как разлетаются по полу крошечные жемчужинки с лифа. Будто осколки сердца. Вытаскиваю из шкафа первую попавшуюся одежду, хватаю сумку и убегаю из квартиры. Не дожидаясь лифта, несусь вниз по лестнице. Даже странно, что умудряюсь не навернуться: почти ничего не вижу перед собой.
        А во дворе все залито солнечным светом. Слепит до боли. Сегодня должен был быть такой ясный, волшебный день… Погода еще не успела измениться и словно по-прежнему готовится к празднику. Хотя кто я такая, чтобы из-за меня перестало светить солнце?
        Запоздало понимаю, что телефон остался дома - такси не вызвать. Но машина неожиданно оказывается рядом. Я не знаю, куда и зачем ехать, но бросаюсь к автомобилю с шашечками, припарковавшему неподалеку от подъезда. Забираюсь на заднее сиденье, роняя лицо в ладони. И вдруг слышу незнакомый голос, отдающий команду водителю:
        - Поехали!
        Глава 24
        Распрямляюсь, только теперь замечая, что в автомобиле, кроме меня и водителя есть еще один человек. Незнакомая женщина. Ей немного за сорок, но точно определить возраст не могу: я слишком раздергана, в глазах туман и соображаю с трудом. Понимаю лишь, что влезла вовсе не в пустое такси, и берусь за ручку двери.
        - Простите, думала, машина свободна.
        Водитель не реагирует, даже зачем-то заводит мотор, а женщина неожиданно протягивает руку и смыкает пальцы на моем запястье.
        - Нам нужно поговорить, Юля. Так что не спеши убегать.
        Я ошеломленно приоткрываю рот: еще хватает сил удивляться. Откуда ей известно, как меня зовут?!
        - Мы знакомы?
        - Лично нет, - качает незнакомка головой. - Но я слышала о тебе. Скоро все объясню, давай только доедем до отеля, где я остановилась. Пока можешь поплакать, ты же это собиралась делать?
        Это звучит почти комично, но слезы тут же, как по заказу, начинают литься заново. Даже присутствие чужих людей не останавливает: боль раздирает изнутри, становясь еще острее. Я сейчас могла бы ехать в другом такси. В ЗАГС. К НЕМУ. А вместо этого…
        - Тш-ш-ш-ш… - пальцы на моем запястье сжимаются сильнее. - Понимаю, милая, как тебе сейчас тяжело. Но все на свете проходит. И эта боль тоже пройдет.
        - Вы просто ничего не знаете… - от собственной беспомощности зачем-то начинаю говорить с посторонним человеком. Нет сил держать все это внутри.
        - Я знаю больше, чем ты предполагаешь, - тихо отзывается женщина. - И уж поверь, мне, как никому другому, известно, как умеет наносить удары Александр Арбенин.
        Снова замираю, шокированная ее признанием.
        - Кто вы?
        - Не сейчас, Юля, - ее губ касается едва заметная улыбка. - Подожди немного, пожалуйста.
        Я не спорю - отворачиваюсь к окну, прижимаясь щекой к прохладному стеклу. Равнодушно слежу за пролетающими мимо домами. Она сказала, что мы едем в какой-то отель. Пусть будет отель. Какая разница? Мне все равно больше некуда деться, это в любом случае лучше, чем рыдать посреди улицы.
        Спустя около четверти часа так же равнодушно иду вслед за незнакомкой в небольшую гостиницу в спальном районе. Девушка не ресепшен бросает на меня испуганный взгляд. Еще бы: волосы растрепаны, лицо распухло от слез и перемазано тушью. Красавица-невеста… Хорошо, что Егор меня не видит, а то сам бы сбежал, как можно дальше.
        Мысли о нем бьют по вискам, и я захлебываюсь от нового потока слез. Давлюсь рыданиями, даже не пытаясь сдержаться.
        Женщина громко вздыхает и подталкивает меня в открывшуюся дверь номера. Тянет за собой в ванную.
        - Умойся, тебе будет легче. Потом поговорим.
        Мотаю головой. Не будет легче. Это просто невозможно. Не верю, что кипящая внутри боль может хоть немного стихнуть.
        - Юля, жизнь не закончилась, - женщина легонько надавливает на плечи, вынуждая нагнуться над раковиной, и сама умывает мне лицо. Легче не становится, но холодная вода слегка приводит в чувство: я перестаю трястись в истерике. - Испорченная свадьба - не самое плохое. Точно не конец света.
        Наспех вытираюсь поданным полотенцем и поднимаю на нее глаза.
        - Откуда вы знаете… про свадьбу? - даже страшно становится, хотя казалось, сильнее напугать меня уже ничто не может. - Кто вы?!
        Она улыбается в ответ, устало и грустно, одними губами.
        - Я - мать Егора.
        От шока я даже плакать перестаю. Смотрю на женщину, не веря, что услышала такое в реальности. Наверное, готова была на любое объяснение, даже самое невероятное. Кроме этого. После нашего с Егором разговора о его матери не представляла, что когда-нибудь еще хоть что-то о ней узнаю. Особенно, что смогу увидеть на собственной свадьбе. Пусть и несостоявшейся… Боль снова колючим комом поднимается изнутри, заставляя жалобно всхлипнуть. Представляю, как выгляжу со стороны, ненавистна сама себе за такую слабость, но ничего не могу поделать. Не получается смириться с тем, что мое призрачное счастье так и не сбылось…
        Женщина поднимает руку и гладит меня по голове. Как маленькую. Потом кивает в сторону комнаты.
        - Пойдем, тебе надо отдохнуть. Выпить хотя бы воды. И мы поговорим.
        - А есть о чем? - я пытаюсь воспроизвести в памяти то, что Егор рассказывал о ней. Это вряд ли поможет отвлечься, но хоть что-то… - Зачем вы приехали? И почему именно сегодня?
        - Странный вопрос, - женщина грустно улыбается. - Сегодня должна была быть свадьба моего единственного сына. Я хотела посмотреть на него… хотя бы издали.
        - Почему издали? - мне внезапно становится обидно. За Егора. Он всю жизнь был лишен любви отца, а мать оставила давным-давно. По совершенно непонятным причинам. И сейчас решила вернуться? Тайно, как преступница, подсмотреть за ним?
        Это звучит и возмутительно, и странно одновременно, и я, несмотря на боль и туман в голове, не могу не спросить:
        - Вы столько лет не желали его видеть, а сегодня что-то изменилось? Он вам внезапно стал нужен?
        - Я смотрю, ты только два цвета знаешь, да, Юля? - улыбка женщина делается снисходительной. - Черный и белый, середины не существует?
        - Не думаю, что в данном случае есть какие-то другие цвета, - я дергаю плечом. Если бы у Егора был хоть кто-то близкий сейчас, он бы легче перенес случившееся. А так знаю, что ему больно. Может быть, еще хуже, чем мне. Я-то заслуженно пострадала, хоть и неожиданно, а он ни в чем не виноват. И нет ни матери, ни отца, - никого. Только маленький брат, но разве с ним таким поделишься?
        - Присядь, - женщина указывает на кресло у окна. - Меня, кстати, Ольга Олеговна зовут. Прости, не представилась сразу, у самой каша в голове.
        Мне нет дела до ее имени, но вот узнать, почему она бросила единственного сына, я бы не отказалась. Потому что даже приблизительно не представляю причину, которая хотя бы мало-мальски была бы логичной.
        Беру из ее рук стакан с водой, но донести до рта не получается: собственные пальцы дрожат, да так сильно, что жидкость расплескивается по сторонам.
        - Тебе надо успокоиться, - женщина опускается в соседнее кресло. - Слезами, как говорится, горю не поможешь.
        - А чем поможешь? - неожиданно вскидываюсь я. Это все пустые слова. Пустые утешения. От них нет никакого толку. Легче не становится, да и как может быть легче, когда я предала любимого человека, а утешать меня взялась женщина, сделавшая то же самое?
        Ольга смотрит на меня с тоской.
        - Я когда-то постоянно задавала этот вопрос. Долгие годы. Потом просто научилась жить. Без ответов.
        - А какие ответы вы искали? Как успокоить совесть после того, как бросили сына?
        - Ты такая смелая. Почему же отцу Егора не смогла ответить так же дерзко? Почему просто позволила ему все сломать?
        Она больше не улыбается: в темных глазах - смесь обиды и боли. И я только теперь замечаю, как сильно Егор на нее похож. Вроде бы совершенно разные черты, но есть что-то неуловимо общее: разрез глаз, их насыщенный шоколадный цвет. Темные волосы, не тронутые сединой. Ольга все еще красива, и я вспоминаю, как он говорил о том, что его отец так и не смог никого полюбить после нее. И мне внезапно становится стыдно. Кто я такая, чтобы судить? Со своими бы проблемами разобраться…
        - Простите, - отвожу взгляд. - Я не должна была так с вами разговаривать. И обвинять тоже не должна. Это все не мое дело…
        - Юля, милая, - она подтягивает кресло ближе, придвигаясь ко мне. - В жизни, к сожалению, много других оттенков. Или к счастью? - снова чуть улыбается. - Я собиралась уйти от Александра. Наши отношения зашли в тупик, мы много ссорились, стали совсем чужими друг другу. Он оказался совсем не тем человеком, в которого я влюбилась. Жестче, сложнее. Я не справилась. Хотела расстаться по-хорошему, но он не отпустил. Сказал, что еще не родилась та, которая осмелится его бросить. Пообещал, что заберет сына, если продолжу настаивать на разводе. Я решила просто уехать. Мне не нужны были его деньги, дом, положение. Когда не состоялось самого главного - любви, все остальное уже не имело смысла. Хотелось тихой теплой жизни с моим мальчиком. Думала, поселимся где-то недалеко, постепенно Александр смирится и успокоится. Будет видеться с сыном и оставит меня в покое.
        - Но? - я вспоминаю до остервенелости жесткое лицо мужчины, заявившегося ко мне сегодня утром, и невольно ежусь, уже чувствуя, что дальнейшая история не будет легкой.
        - До сих пор не знаю, как это вышло… - тихо рассказывает Ольга, не глядя на меня. Она будто возвращается назад, в те дни, и ее лицо теряет краски. - Разволновалась и не справилась с управлением. Или в машине была какая-то неисправность… Я не знаю! - в ее голосе отчетливо звенит отчаянье. - Меня занесло на мокрой дороге, вынесло на встречку. А там переход, и шла молодая девушка. Я не успела затормозить…
        - Она… погибла? - вопрос выдыхаю почти неслышно, но Ольга тут же вскидывает глаза и мотает головой.
        - Нет-нет. К счастью, все обошлось. Сильно пострадала, но осталась жива. Правда, заявление все равно было - ее родственники написали. Завели дело, и… мне грозил реальный срок.
        Я тут же вспоминаю жуткий рассказ Алисы и то, как Арбенин-старший разрулил проблему Егора. Наверняка и здесь мог помочь. Собственной-то жене. Если бы захотел…
        Но в ответ на мой незаданный вопрос женщина вздыхает.
        - Нет, мой муж не вступился. Как раз наоборот. Эта авария была ему как будто на руку. Разом помогла все решить. Он согласился помочь лишь при условии, что я уеду. Одна. Оставлю Егора ему и никогда больше не появлюсь в их жизни. Или отправлюсь за решетку, а Егор - в детский дом.
        - Что?! - уже в который раз за сегодняшний нескончаемый день кажется, что я ослышалась. - Но этого не может быть! Он не отдал бы своего родного сына в детский дом!
        Ольга горько усмехается.
        - Ты слишком плохо знаешь его, Юля. Ради своих целей он и не на такое пошел бы. Тем более… - замолкает, и остальное я угадываю. Убеждаюсь в том, о чем уже думала когда-то.
        - Егор не его сын, да?
        Глава 25
        - Мы познакомились, когда я уже была в положении. С отцом Егора, настоящим отцом, к тому моменту уже расстались. Хотя нет, не так. И не встречалась толком. Я была в него влюблена, а он просто воспользовался ситуацией. Уехал еще до родов. И из города, и из страны. Родители оплатили ему учебу где-то в Европе. Ни я, ни ребенок в их планы не вписывались. А потом появился Александр и превратил мою жизнь в сказку. Засыпал подарками, окружил вниманием. Уверял, что никого так не любил. Что никогда не попрекнет чужим ребенком. Воспитает, как своего.
        Даже не соврал, - с тоской думаю я. Илюшке досталось не больше любви от отца, чем Егору. По всей видимости, этот человек вообще не умеет любить. Просто не знает, что это такое. Сам живет с заледеневшим сердцем, и другим ломает жизни…
        - Почему же тогда он не отпустил вас? Если бы Егор был родным, я бы еще могла это понять, но так…
        Знаю, что задаю неудобные вопросы, но у нас вся ситуация слишком далека от зоны комфорта. Ольга грустно улыбается мне.
        - Ты еще не поняла, что он не из тех, кто отступается? Особенно от того, что считает своим? Здесь дело не в физическом родстве даже… Он слишком много вложил в нас с Егором. Сил, средств. И потом, все друзья и знакомые считали, что это именно его сын. Признаться в обратном означало бы уронить себя в их глазах. Арбенин никогда бы не пошел на такое.
        - Вы даже не представляете, как мне жаль… - сейчас, видя, что на самом деле испытывает эта женщина, всю боль, что ей пришлось пережить, я больше не могу на нее злиться. Да и сама-то чем лучше? В моем прошлом - такая тьма, что туда заглядывать страшно.
        - Юль, - тихо зовет меня Ольга. - Расскажи. Тебе станет легче.
        Легче? Это вряд ли. Беда в том, что даже если бы я знала, к чему приведет тот мой поступок, знала, что потеряю Егора, все равно сделала бы то же самое. Потому что иного выхода не было. И это самое ужасное - безысходность. А теперь уже не исправить ничего. Но мне и правда надо все рассказать. Не потому, что жду облегчения. Не осталось сил держать это внутри, день за днем коря себя за случившееся.
        Начинаю говорить и внезапно понимаю, что мои слова звучат более чем банально. Никакой драмы. Просто классическая ситуация, которые происходят сплошь и рядом. О таком часто пишут в романах, показывают в слезливых фильмах. А в жизни… даже рассказывать-то особо не о чем.
        - Моя сестра встречалась с парнем. Мажором. Красивым, богатым, успешным. Идеальным, как ей казалось. Настя влюбилась по уши и верила каждому его слову. Даже замуж собиралась, планы строила. А потом внезапно узнала, что развлекается он не только с ней одной. Было, как минимум, еще три… невесты.
        Я будто переношусь назад, в те дни, когда пыталась утешить беспрестанно рыдающую сестру. Объяснить ей, что жизнь не закончилась. Что она еще встретит свою настоящую любовь. Отговаривала от встречи с этим козлом. Мне страшно не хотелось, чтобы она унижалась. Но разве можно переубедить человека, потерявшего голову?
        В один из совсем недобрых дней Настя поехала к нему, чтобы все выяснить. Спросить, как говорится, в лоб. А назад… уже не вернулась.
        - Что случилось? - срывающимся, дрожащим голосом уточняет мать Егора. - Что-то ведь случилось, да? Они не встретились?
        - Встретились, к сожалению… - в виски бьет пронзительный звонок телефона. Я снова вспоминаю, как проснулась от него глубокой ночью. Как неслась на такси в больницу и не могла дождаться приговора врачей. К Насте меня не пускали, никто не давал никаких прогнозов.
        - Я не знаю наверняка, что тогда случилось. Уже потом, позже, сестра отказалась говорить правду. И мне, и, тем более, следователю. Уверяла, что упала сама. Но похоже, он толкнул ее. Вернее, оттолкнул. Она ударилась головой о стеклянную полку. Кровь долго не могли остановить. Думали, что вообще не придет в себя. Потом мне посоветовали перевести ее в частную клинику. Туда, где специализировались на таких травмах. Настя повредила какие-то сосуды. Последствия могли быть… вплоть до паралича.
        - И ты согласилась, - не спрашивает - говорит Ольга, не сводя с меня застывшего, все понимающего взгляда.
        - Что мне оставалось? Я не могла потерять сестру. Не могла просто позволить ей умереть.
        - А взамен? - голос становится глуше. - Сколько стоило это лечение?
        За окнами сгустился ночной сумрак. Несмотря на белые ночи, сегодня слишком пасмурно - как раз под настроение. Я должна была бы сейчас находиться в объятьях любимого человека… если бы не принятое много лет назад решение. Но выхода и правда не было другого. Я размазываю по щекам вновь сорвавшиеся слезы. Прости, Егор…
        - За мной давно ухаживал… один человек. Ну, как ухаживал. Пытался добиться расположения. Дарил дорогие цвета, постоянно приглашал куда-то. Он был старше, лет на двадцать. Мы случайно познакомились, он читал какую-то лекцию у нас в институте по приглашению, и увидел меня. И, похоже, поставил галочку «добавить в свою коллекцию». Ему обычно не отказывали - деньги и статус делали свое дело.
        Мне долго удавалось отбиваться от его настойчивого внимания. И, наверно, в конце концов, все сошло бы на нет… если бы не случай с Настей.
        Слова вязнут в горле, и я замолкаю, пряча лицо в ладонях.
        - Ты попросила денег? - почему-то в словах Ольги нет осуждения. Простая, лишенная всяких эмоций констатация факта.
        - Можно и так сказать, - сиплю в ответ. - Согласилась ответить на его чувства… на одну ночь. В обмен на оплату клиники и лечения для сестры.
        Слезы льют снова - не остановить. Я хочу остаться одна. Не видеть, не слышать никого. Забыть обо всем. Вот только это невозможно. Забыть - точно не получится.
        - Я даже не знала, что он сделал фотографии… Зачем? Ему-то точно нечего было вспоминать, таких, как я, мог получить, сколько угодно. Стоило лишь пальцем поманить.
        - Арбенин добрался до этих снимков?
        Киваю, давясь очередным рыданием.
        - Он отправил их Егору. Чтобы показать, какую неподходящую невесту тот выбрал.
        Ольга притягивает меня к себе, обнимая за плечи.
        - И ты решила просто сбежать? Не поговорив? Не попытавшись что-то объяснить?
        - А разве вы сделали не то же самое? - я поднимаю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд сквозь пелену слез.
        - Чужим умом мы всегда мудрее, да, девочка? Но знаешь, мне почему-то кажется, что ты поторопилась. Не думаю, что мой сын так легко поверил бы фотографиям, не выяснив все лично у тебя.
        - Так это же правда! - всхлипываю, не пытаясь вырваться из ее рук. Она мне совсем чужая… но одновременно, это единственный человек, которому я смогла довериться впервые за все годы. - Не подделка, не фотошоп! Все было именно так!
        - И ты приняла решение за вас двоих… - задумчиво произносит женщина.
        - Я приняла единственно правильное решение!
        Она молчит, продолжая рассматривать меня, но этот взгляд красноречивее любых слов. Ольга уверена, что я допустила ошибку. Но нет, это не так. Егор не заслуживает ТАКОЙ жены. Ему слишком не везло в жизни, я не хочу, чтобы к этому добавилось еще и мое прошлое. Он должен быть счастливым. Должен гордиться своим любимым человеком. А я…
        Додумать не успеваю, потому что в этот момент дверь номера сотрясается от мощных ударов. Кто-то грохочет в нее, что есть силы. Мы с Ольгой переглядываемся в растерянности, и она осторожно выдает.
        - Наверно, ужин привезли. Я оставляла заявку…
        Ужин? Вот с таким вот оповещением? Женщина и сама понимает, как нелепо ее предположение: любого работника выгнали бы в тот же день, если бы он позволил себе хоть что-то подобное.
        К горлу подкатывает тошнота, и меня накрывает безотчетным страхом. Это точно Арбенин. Он откуда-то узнал о возвращении бывшей жены и явился поквитаться с ней. А когда узнает, что здесь еще и я… Или уже знает?
        Стук между тем повторяется, еще более сильный и резкий, и я впиваюсь пальцами в руку Ольги.
        - Не открывайте!
        - Юль, ну так нельзя… - похоже, она думает о том же, о чем и я. И боится ничуть не меньше. - Этот грохот слышно на всю гостиницу. Сюда сейчас люди сбегутся.
        - Ну и пусть! - я упрямо не выпускаю ее руку. - Его уведет охрана. Не станет же он выбивать дверь, если мы не откроем.
        - И ты готова прятаться всю жизнь? - морщинки на усталом лице становятся заметней: сейчас эта женщина выглядит вполне на свой возраст. - Как я? - она осторожно, но уверенно разжимает мои пальцы. - Мы должны открыть, Юля. И послать его ко всем чертям. Туда, где ему самое место!
        Направляется к выходу, но успевает сделать всего один шаг - и дверь распахивается, отлетая к стене от очередного удара. Я в ужасе вжимаю голову в плечи, ожидая увидеть свирепое лицо Арбенина.
        Но на пороге оказывается совсем другой человек. Тот, кого здесь быть не может и не должно. Тот, кто мне нужен больше всего на свете.
        Глава 26. Последняя
        - Егор… сжимаюсь в комок, жалея, что не могу провалиться сквозь землю. Я безумно рада ему, но от стыда не в силах поднять глаза. Не знаю, куда деться. Как он сюда попал? Зачем?!
        - Я за тобой, милая… - в несколько шагов пересекает комнату, опускаясь на колени перед креслом. Мои ледяные дрожащие руки тонут в его ладонях.
        - Нет… - отчаянно пытаюсь вырваться. Отвернуться. Спрятаться хоть куда-то. Не хочу, чтобы он видел меня. Чтобы смотрел вот так: словно ничего не случилось.
        А в дверях появляется запыхавшийся охранник. Оторопело таращится на перекошенную на петлях дверь. Но пока подбирает слова, его опережает Ольга, как-то в один миг преображаясь и принимая строгий, уверенный облик.
        - У нас все в порядке, молодой человек. Дверь просто заело. Не беспокойтесь.
        Объяснение его явно не удовлетворяет, но спорить мужчина почему-то не решается. Отступает в коридор, озадаченно разглядывая то меня, то Ольгу, то выбитую дверь.
        - Я… сообщу администрации. Чтобы вам вызвали слесаря… - все, на что его хватает.
        А Егор бледнеет, впиваясь ошарашенным взглядом в собственную мать.
        - Мама?!
        Я здесь точно лишняя. Они не виделись больше десятка лет. Хоть что-то хорошее есть во всем этом кошмаре: то, что Егор наконец-то узнает правду. Что мама не бросала его. Что любит и скучает до сих пор. Им так о многом нужно поговорить…
        Он не сводит глаз с матери, а я пользуюсь этим моментом, чтобы все-таки высвободиться и улизнуть. Исчезнуть незаметно и теперь уже точно навсегда.
        Но Егор в ту же секунду преграждает мне путь. Снова стискивает руку, теперь уже так сильно, что становится почти больно.
        - Ну нет, даже не надейся. У меня на эту ночь совсем другие планы.
        Он снова поворачивается к матери, не выпуская мою ладонь из своей.
        - Ты же не исчезнешь? До завтра? Дождись меня, хорошо? Я снял номер в этом отеле, и утром мы поговорим. Или днем…
        На губах Ольги дрожит едва заметная улыбка. Женщина смахивает слезы, слегка кивая. А меня уже подталкивают к выходу, не давая ни возразить, ни воспротивиться. Вообще не успеваю произнести ни слова, пока он тянет куда-то по коридору, в другой конец здания. Прикладывает карточку к двери и заводит вслед за собой в номер.
        Здесь темно и холодно, или это от волнения меня почти кидает в дрожь. Я ничего не понимаю. Я умираю от стыда и смущения. Я дико соскучилась. Я должна сбежать, но…
        Егор ударяет по выключателю, и комната озаряется ярким светом. Почти такой же номер, как у Ольги, только вместо односпальной - по центру огромная двуспальная кровать. По покрывалу рассыпаны лепестки роз. Шампанское в ведерке. Цветы.
        - Что… это все?… - готова разглядывать что угодно, хоть трещинки на потолке, лишь бы не встречаться с ним глазами. Но Егор запирает дверь и прижимает меня к стене, обхватывая ладонями лицо. Теперь можно только зажмуриться… но я почему-то этого не делаю.
        - Я представлял нашу брачную ночь несколько иначе. И совсем в другом месте. Но, по большому счету, какая разница, где, правда? Главное, что мы вместе.
        - Мы не вместе, Егор… - лепечу, а язык заплетается. - Что ты вообще говоришь такое? Какая брачная ночь?
        - Самая сладкая и очень долгожданная… - я, наверное, схожу с ума. Потому что в реальности такого не может быть… Он не может смотреть на меня с такой страстью и нежностью после всего… - Только не говори, что не хочешь этого, Юл-ля…
        Его бархатный голос… Соблазняющий, обезоруживающий… Я никогда не могла противостоять тому воздействию, что он оказывал на меня. А сейчас и подавно… Но ведь уже попрощалась с ним, уже уверила себя, что все закончилось!
        - Мы ведь не поженились… - как будто он и сам этого не знает! Нет, я точно лишилась остатков рассудка.
        Егор приподнимает бровь и неожиданно улыбается.
        - Ошибаешься.
        Опускает руку за пазуху, вытаскивая… паспорт… Мой?! И пока я соображаю, как у него мог оказаться документ, быстро перелистывает страницы.
        - Вот, смотри.
        Пытаюсь отшатнуться, но лишь упираюсь спиной в стену. И, еще больше ничего не понимая, вчитываюсь в строки, выведенные на небольшой прямоугольной печати.
        «Зарегистрирован брак с гр. Арбениным Егором Александровичем». И дата. Сегодняшняя дата!
        - Я привык доводить начатое до конца, Юль. И выполнять обещания. Это одно из того немногого доброго, чему научился от отца. Да, и еще обзавелся некоторыми полезными связями. Которые могут пригодиться, вот так, как сегодня.
        - Но как?.. - в ужасе смотрю то на эту печать, то на него. - Это же… неправильно… незаконно…
        - Любовь не подчиняется законам, Юль, - теплые пальцы гладят мое лицо. Вытирают дорожки слез. - Или ты не хочешь быть моей женой?
        - Хочу, но… - слезы начинают литься сильнее. - Ты же все видел. Понимаешь, почему не могу… Я хотела объяснить, рассказать все, но не решилась…
        - Не надо ничего рассказывать, - перебивает меня Егор. - Твоя сестра уже это сделала.
        - Что?! - дергаюсь, пытаясь увернуться от его рук, глаз. Ужасно, как же все ужасно!
        - Да, я говорил с Настей, - он такой сильный, что у меня нет ни единого шанса. Держит - не вырваться. - Неужели ты думала, что просто позволю исчезнуть?
        - Зачем я тебе… такая?
        - Я люблю тебя, - он не медлит ни секунды, произнося это с такой уверенностью, что у меня разом заканчиваются все слова. - Юля, даже если бы она не сказала, неважно. Я люблю тебя сейчас. И знаю, что мои чувства взаимны, ведь так? - и когда я киваю, продолжая рыдать, добавляет. - Значит, все остальное не имеет значения. Мы нужны друг другу, и мы со всем справимся. Только вместе, понимаешь? Верь мне, пожалуйста!
        - Как ты меня нашел? Как вообще все это провернул? Откуда у тебя мой паспорт? - на самом деле все и правда неважно. Но я зачем-то спрашиваю об этом. Тяну время, не в силах расслабиться. Наверное, просто боюсь сделать этот последний шаг. Я ведь уже попрощалась с ним. Думала, что не увижу больше никогда. Ни на что не надеялась…
        - У-у-у, сколько вопросов, моя жена, оказывается, болтушка! - пол уплывает из-под ног, и я в ужасе хватаюсь за плечи Егора, только потом понимая, что он просто поднял меня на руки. И несет через комнату к этой самой огромной кровати. Опускает прямо в россыпь розовых лепестков. Нависает сверху, заглядывая в глаза. - Когда ты не появилась, я поехал за тобой. Твоя сестра все рассказала. И про появление отца, и про твой побег. И номер такси, в котором ты уехала, тоже она дала. Ну, а все остальное - уже дело техники. Я нашел таксиста, узнал, куда он вас отвез. Потом поехал в ЗАГС с твоим паспортом. Ну, и вернулся в отель.
        - Ты сумасшедший, - но как же хорошо, что он именно такой. Я это ничем не заслужила… но люблю его так сильно…
        - Хватит болтать, а, Юль? - Егор смеется, осыпая мое лицо короткими поцелуями. - Мы и так потеряли кучу времени. Я сумасшедший, да. И сейчас безумно тебя хочу.
        Да, он прав… Иногда можно обойтись без слов. Для них еще будет время. Потом. У него - объясниться с матерью. Рассказать мне, что решил пойти ва-банк и пригрозить отцу раскрыть не слишком лицеприятные подробности бизнеса и личной жизни, если тот откажется от предложения сына оформить на него опекунство над Ильей. Провести для братишки тот долгожданный праздник. И еще много-много других праздников. Будет время восстановить отношения с Настей, которая только теперь поняла, что чуть было не потеряла меня. И себя. Но это все - потом. Намного-намного позже. А сейчас важно совсем другое.
        Я теряюсь от избытка ощущений и почти закрываю глаза. Но все равно продолжаю смотреть на него сквозь дрожащие ресницы. Как же это невероятно… Несравнимо ни с мечтами, ни с самыми смелыми фантазиями - намного-намного ярче. Слаще. По телу растекается блаженная нега от ощущения его твердого тела. Надо мной. Во мне. Мужского запаха. Крепких и одновременно нежных объятий. Срывающегося хриплого шепота, произносящего мое имя.
        - Любимая. Моя…
        Это только в сказках или фильмах бывает любовь с первого взгляда. В жизни требует куда больше времени. Мы так часто стараемся все разложить по полочкам, найти логическое объяснение происходящему. Держим сердце взаперти, просто потому что боимся поверить и довериться. А нужны ли все эти предосторожности? Я столько лет доказывала самой себе, что обойдусь без отношений. Что без них проще, спокойней. Лучше, в конце концов! Но появился Егор - и перевернул весь мой мир. Ворвался в скучную, однообразную жизнь, заставляя ее сиять всеми цветами радуги.
        Я все еще не знаю, что будет дальше. Конечно, Арбенин-старший не успокоится, не сдастся вот так просто. Но… какая разница теперь? Важно то, что мы вместе. У этого мальчика, никогда не знавшего любви, оказалось такое щедрое, горячее сердце. И он больше мужчина, чем многие умудренные опытом люди. И я люблю его… так сильно, что захватывает дух.
        Самый лучший. Самый красивый. Самый… самый мой…
        В обращенном ко мне взгляде столько огня, что и у меня внутри загорается настоящий пожар. Любуюсь роскошным, словно из камня выточенным телом. Без конца трогаю. Грудь, плечи, спину, бедра. Под моими пальцами перекатываются мышцы, кажется, твердея все больше с каждым мгновеньем.
        От мысли, что этот невероятный мужчина принадлежит мне, накрывает какой-то сладкой эйфорией. Нравится в нем абсолютно все. Каждая черточка. Нравится дотрагиваться до него, чувствуя под пальцами бархат кожи. Нравится смешивать наше дыхание то в жалящих, то в невесомо нежных поцелуях.
        Я не замечаю, как он избавляет меня от одежды. Думала, что буду стесняться, но ничего подобного нет и в помине. От наших движений в свете ночника по стенам пляшут тени, и это делает все происходящее еще более завораживающим.
        Пьянею от его близости, становясь совсем другим человеком. Смелой, страстной. Раскованной. Позволяющей ему все на свете и желающей еще больше. Или… наконец, делаюсь сама собой? Настоящей? Больше не надо притворяться, играть какую-то роль. Не надо бояться, что его оттолкнет мое прошлое. Не надо пытаться показаться лучше.
        - Как долго я тебя ждал… - губы скользят по лицу, накрывают веки, осыпают короткими жаркими поцелуями щеки и шею. Он спускает ниже, к груди, заставляя меня выгибаться навстречу откровенным ласкам. И не нужны пояснения, чтобы понять, речь идет не о месяце, в течение которого мы шли друг ко другу. Я тоже ждала… бесконечно долго. Целую жизнь.
        Руки откуда-то знают, что делать. Меня никто не учил доставлять удовольствие мужчине, но я вижу, как безумно ему нравится то, что происходит. То, что делаю. Слышу это в протяжных стонах, улавливаю в ритмичных толчках. Читаю в бездонной глубине взгляда. Тело слишком отзывчиво, оно откликается на все порывы Егора. Я плыву на волнах удовольствия, уносясь так далеко, где не бывала еще никогда. И не остается уже ничего, кроме желания, мощного, всеобъемлющего. Внутри как будто полыхает огромный огненный шар. Впиваюсь в плечи, кажется, царапая кожу. Кричу его имя, притягивая еще ближе к себе. И уже не плыву - взмываю куда-то высоко вверх. Вместе с ним. Теряю ощущение пространства и времени. Есть только мы. Только сейчас. Только вместе.
        Конец