Мои алые паруса Алена Ячменева
        Мы с ним вместе с самого детства, неразлучны со школьной скамьи и игр в песочнице. Общие друзья, общие интересы, общие шутки. Ничего удивительного не было в том, что однажды мы связали свои отношения… трудовым договором.
        Пашка - мой хороший товарищ и друг, я поддержу его всегда и во всем. Когда он закончил университет и принял пост в компании отца, я пошла за ним следом, во всем ему помогая. На моих глазах, с моей помощью и поддержкой он вырос до большого начальника и настоящего тирана.
        И тиранить почему-то неожиданно начал не только своих подчиненных, но и меня, своего лучшего друга, когда услышал, что я собираюсь в отпуск! Впервые за пять лет! Впервые без него, видите ли…
        Обложка от
        Аннотация
        
        Мы с ним вместе с самого детства, неразлучны со школьной скамьи и игр в песочнице. Общие друзья, общие интересы, общие шутки. Ничего удивительного не было в том, что однажды мы связали свои отношения… трудовым договором.
        Пашка - мой хороший товарищ и друг, я поддержу его всегда и во всем. Когда он закончил университет и принял пост в компании отца, я пошла за ним следом, во всем ему помогая. На моих глазах, с моей помощью и поддержкой он вырос до большого начальника и настоящего тирана.
        И тиранить почему-то неожиданно начал не только своих подчиненных, но и меня, своего лучшего друга, когда услышал, что я собираюсь в отпуск! Впервые за пять лет! Впервые без него, видите ли…
        
        Начало конца
        Солнце. Море. Пляж.
        Что может быть лучше?
        Для моего измученного работой 24/7 организма, наверно, ничего.
        Вот только оценить все прелести этих трех составляющих не дает один паразит - взгляд моего босса.
        Ага, вон он - сидит своей царственной задницей прямо на песке, сложив руки на согнутых в коленях ногах, и смотрит на меня сердитым взглядом. Будто это я мешаю ему работать, а не он мне - отдыхать.
        Хотя в какой-то степени он прав: я мешаю работать, ибо ему сейчас надо быть отсюда за много километров, рассматривать для подписания новый контракт, собирать и анализировать информацию, встречаться с партнерами, а он вместо этого стережет свою незаменимую сотрудницу и соратницу, без которой и шага ступить не может. Правда, он тоже считает, что я без него как без рук, головы и остальных органов, поэтому внимательно следит, пока я грею кости на белом песочке.
        Пашка, вернее, Павел Демидович, конечно, и я - будто сросшиеся в детстве близнецы. Всегда неразлучны. Всегда вместе. Друзья у нас общие, учебные заведения общие, работа общая, интересы общие, шутки общие, иногда дело доходит до того, что и тарелки у нас общие, и койко-место также можем разделить на двоих. Разного у нас не так уж и много, разве что туалеты да вкусы в одежде. Ну и по мелочи, вроде предпочтений относительно противоположного пола, жилплощади да планов на будущее. Но с последним можно поспорить, ибо в последние дни мне начинает казаться, что все мои планы рушатся о Пашкины, потому что у него они важнее и правильнее, а мои можно отложить или, того хуже, уничтожить. И так всю мою жизнь. Ну и его, соответственно.
        Как же я от этого устала! Впервые за очень долгое время решила отдохнуть от него, от работы, от быта, да и от себя - примерной и правильной. Хотела расслабиться, пуститься во все тяжкие с подругой да «горячими южными мужчинами» и забыть наконец про него! А в итоге?..
        Иногда мне кажется, будто я подписала не трудовой договор, а брачный или, того хуже, заключила сделку с дьяволом.
        Причем сделать это умудрилась в три года, сидя на горшке.
        ЧАСТЬ I. МЕЧТЫ В БЫТУ. 1. Соседние горшки
        Познакомились мы с Пашей Славиным еще в ясельной группе. Я того времени, конечно, не помню, но вот горшки в памяти остались. Правда, не факт, что наши стояли рядом. И сделка была заключена именно на них.
        Мы вместе росли, зачастую играли, ходили, взявшись за руки, из группы в кабинет музыки, в спортивный зал, на улицу и обратно, наши кровати во время сон-часа стояли рядом. Уже в то время он одновременно опекал меня и командовал мной. Ибо он старше на пару месяцев и вообще «музцина» в нашей паре. Ну и пусть, что ниже на голову.
        Первое мое отчетливое воспоминание относится к тому времени, когда мы с пятилетними подружками выбирали себе женихов. Мне считалочкой достался Паша. В то время он уже умел всем нравиться: был добрым, смешливым, рассудительным и справедливым мальчиком, всегда заступался за девочек, не давал никому нас обижать да и вообще считался негласным лидером нашей группы. Поэтому я, конечно, против не была и, показав всем подружкам язык, с гордо задранным подбородком пошла сообщать своему новоявленному жениху, кем он теперь мне приходится.
        Тот ничуть не растерялся, не высмеял меня и согласился играть эту ответственную роль. Женихом и невестой, правда, проходили мы не долго. Вскоре к нам в группу пришла Света с невероятно красивыми длинными косами пшеничного оттенка, и мне, с тоненькими, коротенькими, светло-русыми волосиками, был дан первый официальный развод.
        Я, конечно, оскорбилась и обиделась - целую неделю с ним не разговаривала во время сон-часа и притворялась спящей, пыхтя от злости, когда он шепотом звал меня: «Юля-я-я, Юля-я-я». Но потом мы с мамой обсудили этот эпизод и пришли к выводу, что развод - дело хорошее, ибо зачем нам кудрявые женихи?
        Наши отношения снова пришли в норму - я продолжила с ним болтать с соседней кровати, но вот в пару вставать больше не хотела: развод как-никак - это серьезно. Паша сначала хмурился, ходил со своей Светой позади нас с Валерой, потом начал наступать ему на пятки, а затем и пинать. Его со Светой переставили в начало строя.
        Недолго думая, я объявила Валеру своим женихом - свято место пусто не бывает, как говорится. И Пашка, который серьезный и рассудительный мальчик, вдруг взбунтовался: как это у Юли новый жених? Требует: «Давай снова жениться!» Но я-то не дурочка какая-нибудь, я же помню, что развод - дело серьезное, да и вообще, зачем мне кудрявый Пашка, когда есть почти-муж Валера?
        На этот раз во время сон-часа шептала я: «Па-а-аш, Па-а-аш», а тот неубедительно хрюкал, изображая крепкий сон.
        Следом Валера был бит. Дважды.
        Меня переставили обратно в пару с Пашкой. Посмотрела я на него, на кудрявого, и разревелась. Поставили меня со Светой, а Славин отныне ходил с воспитательницей.
        Затем были Новый год и танцы вокруг елочки. В пару мне был поставлен хулиган Славин, который после нашего развода совсем пошел по наклонной: дрался, ругался и обижал девчонок. И хоть болтали мы во время сон-часа все так же по-дружески, танцевать с бывшим женихом мне совсем не хотелось. Однако на этот раз рев не прошел - меня отругали за капризы, и танцевать все-таки пришлось со Славиным.
        Оттанцевали мы хорошо, и нас даже похвалили.
        - Молодец, Юля, хорошо влияешь на нашего разбойника, - сказала воспитательница. Я возгордилась и решила влиять и дальше.
        Про историю с женитьбой я быстро забыла и отныне была воспитательницей хулигана: взяла его под свое крыло. Приглашала в гости, играла с ним в его дурацкие мальчишеские игры, жалела, если упадет или поранится, не давала влезать в драки. В общем, моя игра называлась дочки-матери, которая затянулась до взрослой жизни.
        В отличие от меня Пашка про женитьбу не забыл и продолжал всем вещать, что Юля - его невеста. Я воротила от него нос и напоминала, что кудрявый жених мне не нужен. Впрочем, на этот раз уже не отталкивала, потому что дружить с ним было выгодно со всех сторон: он до сих пор был лидером нашей группы, защищал и оберегал меня, помогал, когда было необходимо.
        Пашкины родители в то время начинали строить бизнес, и им было совсем не до сына, поэтому тот часто оставался у своего лучшего друга в гостях после садика и иногда на ночь. Лучшим другом была объявлена я, и мы становились все ближе и ближе друг к другу: смотрели вместе мультики, обсуждали марки машин, играли во дворе, ездили на велосипедах, ходили на каток, в походы с моей семьей. В одну из таких вылазок в лес мама неожиданно предала наши выводы и заявила, что из Пашки выйдет хороший жених. Будто забыла, что он кудрявый. Однако я уже так не считала, потому что Пашка - это Пашка. Все равно что Юрка, мой старший брат: дурак-дураком.
        Нам стукнуло по семь, зубы начали выпадать, и грянула школа.
        На выпускном в детском саду мы попрощались, торжественно пообещав дружить всю жизнь. Славин пошел в дорогой лицей в центр города, а я поступила в обычную общеобразовательную школу около дома. Там я плюнула на свою вечную дружбу и нашла себе подружек менее разбойничьего вида. А вот Пашка, как вскоре выяснилось, ни на что плевать не собирался.
        Прошло полгода. Мы иногда по вечерам созванивались, но видеться - не виделись, потому что теперь жили в разных районах города. Вернее, созванивались до звонка его мамы моему отцу. Они тогда сильно поругались по причине того, что я, оказывается, плохо влияю на Пашу и эту глупую дружбу надо прекратить. Отец сильно разозлился, он весь вечер кричал и на мать Пашки, и на него самого. И мне досталось.
        Было очень обидно. И за себя, и за папу, и за мою светлую дружбу и чувства по отношению к Пашке. Я не понимала, в чем виновата: в том, что наша семья беднее их, что я хожу в обычную школу, а не в крутой лицей, или что мы с Пашкой так друг к другу привязались?
        Тем не менее с этого дня мне запретили отвечать на звонки Славина, да и мне самой не хотелось с ним разговаривать. Я, как и папа, чувствовала себя оскорбленной. Переживала я наш разрыв намного сложнее, чем первый развод. Наверное, потому, что на этот раз было в несколько раз обиднее. Я плакала и ходила грустная и потерянная.
        Но прошло еще полгода, на лето я съездила к бабушке в деревню, как следует отдохнула, наигралась с новыми друзьями и подружками и вернулась во второй класс довольная и счастливая, чтобы увидеть во время линейки на первое сентября несущегося ко мне Пашку и вышагивающих следом за ним его лощеную недовольную маму и улыбающегося, начинающего лысеть папу.
        Всего один год без Пашки заставил все мои зубы смениться, волосы отрасти, а саму меня повзрослеть. Поэтому я тут же отвернулась от бегущего ко мне придурка и притворилась, что не знаю его. Он обиделся, но не отстал и вскоре, как и прежде, пару раз толкнув одного одноклассника, ударив другого, сидел со мной за одной партой и лыбился во все свои новые зубы. Все такой же кудрявый и приставучий.
        Оказалось, что из лицея Пашку с позором выгнали за плохое поведение и отвратительные оценки через пару месяцев после начала учебы. Родители пытались пристроить его в другие престижные учебные заведения в течение всего первого класса, но сын пакостил и там. Тогда-то дядя Демид и вспомнил про меня и про то, как хорошо я влияла на разбойника Пашу в детском саду. Тому и было предложено:
        - С Юлей учиться будешь в одной школе?
        - Буду! - согласился Паша.
        И так мы снова оказались рядом. Преданной дружбы, как прежде, между нами уже не было: все-таки мы повзрослели, и интересы у нас изменились, но общались мы неплохо после того, как я со скрипом простила запрет в общении от его мамы. Он меня продолжил защищать, а я помогала ему с учебой. И так незаметно Пашка прижился за моей партой на все оставшиеся десять классов.
        2. Рыцарь по имени Ассоль
        Наша парта располагалась в третьем ряду, около окна. Мы провели за ней плечом к плечу десять лет, и привязала она нас друг к другу еще больше. За ней мы прошли и списываемые друг у друга контрольные, и совместные домашние задания, и общие учебники, и переписки во время уроков, и экзамены. За ней же были и перекусы, поделенные на двоих, и мои слезы, и его злость из-за двоек, и общая радость от пятерок друг друга.
        В общем-то, парты менялись, как и классы, но нас это не разлучало, и каждый такой стол Пашка помечал нашими инициалами «П.Ю.». Сердечек далее не шло, но к пятому классу, когда Славин увлекся историей войн и сражений, он изобрел для нашего «П.Ю.» герб дружбы и даже пытался уговорить меня поклясться ему в верности.
        - Ты будешь моим рыцарем! - объявил он торжественно, когда показал мне первый набросок кривого герба с двумя перекрещенными мечами, явно откуда-то срисованными.
        - Я? - поразилась.
        Стоит заметить, что на рыцаря я не считала себя похожей даже отдаленно. К тому времени мои русые волосы отрасли до поясницы и начали виться на концах, отчего, когда я шла, колечки кудряшек озорно подпрыгивали. Одевалась очень старательно, ибо уже вошла в ту пору, когда мне было не все равно, как я выгляжу. А мальчишеским, разбойничьим поведением того же Пашки и раньше не отличалась. Я была девочкой до мозга костей: платьица, прически, косметика, сумочки, сплетни с подружками, танцы - да, а вот ободранные коленки, дворовые драки, обидные шуточки, валяния в грязи, что являлось в ту пору интересами Пашки, - категоричное нет. И на рыцаря я ну совсем не была похожа.
        - Мне скорее подойдет роль прекрасной дамы, - заметила я.
        Мы направлялись к моему дому. Пашка тащил наши рюкзаки и размахивал в разные стороны палкой, подобранной на обочине дороги, будто мечом.
        - Какая из тебя прекрасная дама? - возмутился он, поморщившись. - Ты мой самый верный друг. Ты мой преданный рыцарь, на которого я всегда могу положиться. Это почетнее! - объявил он, переводя на меня серьезный взгляд.
        Я так не считала. Быть рыцарем мне не хотелось. А то, что я не похожа на прекрасную даму, вообще оскорбило, даже несмотря на то, что сказала я это в шутку.
        - Не буду я рыцарем! - возмутилась и, отобрав свой рюкзак у растерявшегося Пашки, пошла вперед одна.
        - Юлька, ты чего? - нагнал он меня вскоре и легонько ткнул в плечо палкой. - Обиделась?
        - Отстань, Славин. Возьми в рыцари лучше своего Рябухина, а меня не трогай!
        И все-таки достойной титула рыцаря Пашка посчитал меня, а не своего тогдашнего друга.
        Увлечение Пашки рыцарями и размахиванием палками, к счастью, долго не продлилось, и вскоре он перестал приставать ко мне с клятвой в верности. Он всерьез занялся хоккеем, и от поры его недолгого увлечения остался только герб нашей дружбы, который он модернизировал с первоначального варианта и после оставлял на каждой парте, за которой мы скучали на бесконечных уроках.
        Однако сути это не изменило. Я каким-то образом умудрилась стать верным рыцарем Пашки, а не прекрасной дамой его сердца.
        Во время подросткового периода мы начали постепенно отдаляться друг от друга. Интересы наши разошлись. Меня все больше интересовали любовные романы, наряды, сериалы да мальчики. Пашкой же владела страсть к хоккею и компьютерным играм. У нас появились новые друзья: у меня - подружки-хохотушки, у него - друзья-спортсмены. Но тем не менее общаться мы не перестали и за день парой фраз всегда обменивались, как в детском саду во время сон-часа.
        Пора средней школы могла бы стать концом наших теплых отношений, если бы не незатейливые перебрасывания: «Юлька, привет! Ты домашку сделала? Дай списать!», «Паш, объясни задачу. Ничего не поняла», «Юль, ты почему плачешь? Кто-то обидел?», «Славин, успокойся! Не бей его!».
        Я выручала его из неприятностей. Он не давал меня в обиду.
        Я разрешала ему списывать домашнее задание. Он разжевывал мне задачки по математике.
        Мы общались редко, но друзьями себя считать не прекращали ни на миг.
        Даже в периоды ссор каждый из нас знал, что мы все равно помиримся. И мы мирились и продолжали общение. Причем друзья-подружки появлялись и пропадали, а наша дружба закалялась временем. Мы воспринимали друг друга как нечто само собой разумеющееся, как родственников, связанных незримыми узами. Пашка был для меня как еще один брат, которого приходилось воспринимать как данность со всеми его плюсами и минусами и прощать за все проступки. А Славин, в свою очередь, не раз упоминал о том, что хотел бы иметь брата или сестру, и, видимо, мной заполнял эту пустоту в своей жизни.
        Я была отличницей, старостой класса, самой популярной девочкой. Мне завидовали, мной восхищались. А я прикладывала немало труда, чтобы поддерживать свое амплуа умницы и красавицы. И давалось это мне не всегда легко и просто. Я не была ни вундеркиндом, ни невероятной красавицей. Мне приходилось и со слезами на глазах решать задачи, и до поздней ночи заучивать стихи и правила русского языка. Уже в школе я познакомилась со значением слова «диета», а также с проблемами с кожей и волосами, брекетами. Но от природы мне были дарованы упрямство и честолюбие, поэтому, стиснув зубы, я боролась со своими недостатками и выковывала стальной характер.
        Пашка же, наоборот, слыл главным хулиганом класса и «головной болью» учителей. Учиться со временем он стал лучше, не без моего влияния и помощи, а также природной сообразительности и хитрости. Конечно, до отличников и хорошистов ему было далеко, но и от статуса двоечника он отдалился существенно. И, несмотря на череду троек в журнале, Славин считался среди учителей сообразительным и подающим надежды учеником. Как и в группе детского сада, в классе Паша пользовался такой же популярностью. Внешне он не был похож на Брэда Питта, но благодаря своей харизме считался самым красивым мальчиком в классе. Он был очень веселым, а потому все время улыбался, и его карие глаза при этом будто искрились, что делало его лицо, на первый взгляд ничем не примечательное, невероятно привлекательным. А статус спортсмена, хоть и любителя, делал его в глазах девочек вообще героем.
        Классе в восьмом я увлеклась чтением, а именно романами о любви. И глотала одну книгу за другой. С самого детства во мне жила скрытая от чужих глаз мечтательница, которая грезила о принце на белом коне, безбедной жизни, несметных богатствах, успехах в карьере. И в тот период мои мечты особенно обострились. Но если свои грезы об успешной и богатой жизни я ни от кого не скрывала и все знали меня как меркантильную и стервозную девчонку, то о мечтах о красивой и самоотверженной любви знали не многие, а вернее, практически никто. «Практически» - потому что о них знал чертов Славин!
        - Грин. Алые паруса, - громко прочитал он, крутясь на вращающемся стуле и сжимая книгу, которую я в то время читала перед сном, в руках. - Мы же это уже прошли, - рассеянно заметил он, разглядывая обложку. - Зачем она тебе?
        - Положи на место! - наказала я зло, потому что была уязвлена тем, что он нашел мою слабость. - Ты это не проходил, а проспал. И сочинение тебе писала я.
        Эта книга была особенно мной любима. И не столько из-за сюжета и героев, сколько из-за чувства сказочности, мечтательности, которое дарила. Алые паруса для меня были символом сбывающихся мечтаний и надежд, и мне очень хотелось верить в то, что и мои надежды сбудутся однажды, если я буду терпеливо ждать.
        - Я-то, может, и спал, зато ты - нет. И я помню, как ты с Зинаидой Вячеславовной ругалась на предмет того, что Ассоль - дура.
        - Я не говорила такого!
        - Может, и не говорила, но имела в виду.
        - Просто она мне не нравится по характеру… Но зато она предана своим мечтам, что неплохо… - смущенно заметила я. Ассоль я действительно не во всем понимала и поддерживала, во многом даже порицала, но ее преданность своим мечтам, пусть и глупым, меня восхищала.
        Однако Пашка меня, кажется, не понял.
        - Это каким? Своему серому принцу? - уточнил он со смешком.
        - Капитану! - возмутилась я, отбирая у него книгу и пряча ее под подушку.
        - Тоже о капитане под алыми парусами мечтаешь?
        - А если и мечтаю, что с того? - с вызовом поинтересовалась я. Славин хрюкнул и заржал.
        - Замолчи! - возмутилась, злясь еще больше. - Давай лучше плакат рисовать.
        - А ты еще не нарисовала? - лениво придвинулся он к столу, на котором я разложила ватман, краски и фломастеры.
        - Вообще-то, это парная работа должна быть, - заметила я. Славин облокотился на стол и начал играть письменными принадлежностями.
        - Вообще-то, я рисовать не умею.
        - Тогда будешь идейным вдохновителем, - объявила, вручая ему учебник.
        Мы принялись готовить газету для защиты проекта по истории, а о книге быстро забыли. Вернее, я очень надеялась, что он забыл, но вскоре выяснилось, что мои чаяния оказались напрасными, и мне еще не раз пришлось краснеть перед Славиным за свои глупые девичьи мечты. Я пыталась отстаивать свои грезы, заверяла в том, что обязательно найду капитана - само совершенство, а он лишь смеялся. Причем высмеивал он очень обидно, будто его задевали и даже уязвляли мои мечты. Он припоминал мне алые паруса с поводом и без, особенно когда злился на меня.
        3. Герой не моего романа
        Пашка начал гулять с девочками. Вроде бы ничего криминального и достаточно ожидаемо, учитывая его популярность, но неожиданно меня это очень сильно задело. Все время он был у меня под боком, готовый выполнить любое поручение-распоряжение, а тут вдруг: «Юль, не получится. Мне Катю надо до дома проводить». Что? Как так? Какая Катя? Маша? Оля? Юля?!
        Я пребывала в бешенстве. Без видимой причины. Даже сама не могла понять, почему меня так злят Кати-Маши-Оли-Юли. В конце концов, с Пашкой мы были просто друзьями, практически братом и сестрой, а наличие у него подруг меня выводило из себя и превращало в плаксивую истеричку.
        Дабы вернуть себе душевное спокойствие, я тоже сходила на пару свиданий, благо претендентов составить мне компанию было немало. Но все мои визави и рядом не стояли с мечтой об идеальном капитане под алыми парусами, а потому беспощадно посылались в дальние дали.
        Пашка же не был так разборчив и менял подружек одну за другой. А я злилась на него. И даже тот факт, что ни с одной из них отношения у него не были и на долю такими крепкими, как со мной, не утешал.
        Вскоре я поняла причину своей злости.
        Со мной случилось самое страшное для молодой девчонки, лучший друг которой - парень, для которого она не более чем маленькая сестричка. Я влюбилась. И не в старшеклассника, актера или певца, а в него - в кудрявого Пашку, который и рядом не стоял с загадочным, смелым капитаном из грез.
        Я убеждала себя в том, что он герой не моего романа, что он совсем не похож на идеал, который я жду и о котором мечтаю. Он слишком прост, грубоват, прямолинеен, где-то туповат, где-то не сдержан. Я знаю его слишком долго - видела его и с соплями, и с зеленкой по всему телу во время ветрянки, видела, как его бьют, а он не может отбиться, ловила не раз его на вранье, лицемерии и других неподобающих для героя вещах. Он был не «тот самый».
        И все-таки сердце трепетало, когда я видела его или слышала голос. Я ревновала его к подружкам и даже к друзьям-приятелям. Пыталась привлечь его внимание, все время быть рядом. Пыталась понравиться.
        Последние три класса школы я только и делала, что старалась привлечь к себе его мужской взгляд, а не братский. Тщательно следила за своим внешним видом, поведением, манерами, поступками. Пыталась быть милой, заботливой, нежной, послушной и давила в себе такие черты характера, как упрямство, гордость, тщеславие. Переделать себя было непросто, но на людях мне удалось сделать из себя хрупкую девочку-зефирку, которая, как я считала, должна нравиться парням. Мне вслед вздыхали другие, но не Пашка, который знал меня так же хорошо, как и я его, и внезапному послушанию и ранимости не просто не поверил - даже не заметил. Его интересовали лишь собственные подружки. А самое большое его внимание ко мне, которое даровало кратковременную надежду, складывалось из нескольких невзначай брошенных фраз: «Юль, ты юбку забыла надеть. Давай я тебя прикрою, а ты беги быстрее домой, оденься», «Ты гуляла с козлом Козловым? Моим врагом? Чтобы я тебя больше с ним не видел!», «Вау, Золотко, вот это платье! Да ты затмишь любую!». Слыша подобное, я начинала мечтать: «Паша заметил мои длинные ноги, теперь точно влюбится»,
«Ревнуешь, Славин? Ну ревнуй, ревнуй. Тебе полезно», «Главное сейчас - затмить твою крашеную стерву. Хороша, говоришь? Для тебя старалась, оцени уже, Пашенька-дурачок». Но дурачок, будто слепой, ничего не видел и не слышал.
        Одно из главных качеств в Ассоль, которое мне не нравилось, - ее пассивность. Позиция сесть и ждать счастья мне категорически была непонятна. Я придерживалась мнения, что за счастье надо бороться и ничего само по себе в руки не приплывет. Вот и за Пашку я решила бороться, чем и занялась с усердием в одиннадцатом классе.
        Я больше не молчала, а всячески намекала Славину, что он мне нравится, строила козни против его пассий и удерживала рядом разными хитростями. Последние полгода перед окончанием школы у него не было ни одной подружки, я крепко держала его на поводке подле себя и не давала возможности даже шага ступить в сторону. Вклинилась в его компанию друзей, которые были мне противны, бегала за ним на хоккей, даже курить пробовала, чтобы и в курилке стоять рядом. Пашку мое постоянно присутствие рядом раздражало ничуть не меньше, чем меня - его подружки. Мою же попытку начать курить он пресек еще на первой сигарете, когда наорал так, что у меня всю последующую неделю в ушах звенело.
        Злиться он злился на мое постоянное присутствие рядом, однако не прогонял. Его скорее раздражало, что друзья восхищаются мной, а девушки не рискуют подойти близко. Мы стали много общаться, все свободное время проводили вместе, рядом. Я посчитала себя победительницей. Он улыбался мне, смотрел только на меня, я была уверена, что у него тоже есть ко мне чувства, и, затаив дыхание, ждала первого поцелуя. Но его не случалось. Пашка продолжал похлопывать меня по плечу и называть другом.
        На выпускном я призналась в своих чувствах. Практически.
        Готовилась я к этому специально: настраивалась, придумывала речь, представляла себе его реакцию, свои чувства. По моему мнению, и место, и момент я подобрала безупречные. Прямо как в любовных романах: вечер выпускного, мы оба в вечерних нарядах, красивые, счастливые, со светлыми надеждами смотрящие в будущее. Все должно было быть идеально.
        Дело было так: рассвет, я в самом красивом платье, с прической из завитых длинных локонов, с букетом полевых цветов, которые Славин нарвал на обочине дороги, отчаявшаяся, уставшая после длинного дня, наполненного и искрящимся счастьем, и тягучей печалью, рядом веселый Пашка и поднимавшиеся в небо несколько десятков китайских фонариков. Часть одноклассников смотрела в небо, часть ругалась между собой, разорвав или подпалив свои бумажные фонарики. У нас с Пашей фонарик был один на двоих, поджигал его, а также командовал процессом Славин, я расправляла, поддерживала и слушалась. Наш тандем был проверен годами, поэтому фонарик улетел в небо первым.
        И вот мы стоим рядом, смотрим в небо. Оба счастливые и немного пьяные от шампанского и переполняющих эмоций.
        - Паш, - позвала я его, дернув за рукав рубашки. - Паш.
        - А, - откликнулся он, оборачиваясь.
        Наши взгляды встретились. И я забыла всю заранее заготовленную речь. Вообще ничего в голову не приходило, кроме…
        - Я люблю тебя.
        Сама вздрогнула от произнесенных слов. Пашкино же лицо исказилось ужасной гримасой: он перестал улыбаться, глаза его расширились будто от страха, губы изогнулись, словно от брезгливости, а руку, которой он до этого сжимал мою ладонь, он отдернул и провел ею по лацкану пиджака. Все эти реакции я отметила за считаные секунды и не столько поняла, что он испуган и наша дружба трещит по швам, сколько почувствовала. Улыбнулась следом также по наитию, неосознанно. Глядя на меня, будто в зеркало, Славин тоже растянул губы в улыбке и закинул руку мне на плечи.
        - Ну и шуточки у тебя, конечно, - расслабившись, заметил он и прижал меня к себе. - Я тоже тебя люблю, Золотко.
        Не нужно было добавлять, что его любовь ко мне дружеская, братская. Это было понятно и без слов.
        В тот день Пашка, сам того не подозревая, растоптал мои чувства, мои мечты, мои надежды. Моя трехлетняя любовь оказалась безжалостно разбита, уничтожена, как и надежды на красивый студенческий роман, свадьбу на берегу моря, большой дом за городом, двух озорных детишек и общую фамилию. Мне было нестерпимо больно, но дать волю чувствам я не могла. Продолжала улыбаться, смеяться, шутить, а сердце в это время будто леденело, чувства покрывались инеем, а слезы-льдинки разрывали внутренности, не находя выхода. И даже когда я осталась наедине сама с собой, когда смывала макияж, не заплакала. Смотрела в зеркало, и казалось, что за несколько часов, что я не видела своего отражения, во мне произошли необратимые изменения.
        Я выросла. Боль от безответной первой влюбленности убила во мне детскую наивность и невинность. Сердце заледенело, в глубине оно еще полыхало надеждами и мечтаниями, но снаружи было заковано в панцирь изо льда. Отныне мною правил разум. Холодный, рациональный и не терпящий пустых грез.
        4. Пепельная блондинка
        По законам жанра, пережив травмирующее событие, героини любовных романов, сериалов, фильмов обычно меняют имидж. И я тоже решила это проделать, когда проснулась на следующее утро и вновь взглянула на себя в зеркало. Выглядела я не так, как прежде, и не могла понять, в чем дело: то ли глаза не блестели, то ли опущенные уголки губ давали такой эффект. Мне были необходимы перемены. А самые легкодостижимые из них были именно внешними.
        Однако собственноручно стричь волосы рано утром было чересчур, потому что, во-первых, это только в фильмах прокатывало: отрезала длинные локоны с решительным выражением лица - и вышла из ванной комнаты с модной прической. А во-вторых, расставаться с волосами, над которыми тряслась годами с масочками, бальзамами да маслами было просто-напросто жаль. В гриву своих русых локонов я вложила немало сил.
        Меняла имидж я целое лето: выбирала длину новой прически, цвет, форму. Я думала и о рыжей огненной бестии, и о брюнетке-стерве, и о милашке-златовласке. Но остановилась в итоге на пепельной блондинке - властной и сильной.
        Все лето перед началом учебного года мы со Славиным провели вместе. Сначала выбирали учебное заведение, а затем бегали подавать документы и зачисляться.
        Да-да, поступили мы опять в один университет, на один факультет, на одну специальность и даже в одну группу. И я могла бы отговариваться тем, что у нас просто у обоих душа лежала к экономике и менеджменту, но нет. Все было достаточно спонтанно.
        - Золотко, папка хочет, чтобы я пошел учиться на экономический в вуз федерального значения. Пошли со мной, а то мне скучно будет, - подсел ко мне в начале одиннадцатого класса Славин.
        - Я в медицинский буду поступать, - ответила, не поднимая головы от романа, который прятала за учебником физики.
        - Без меня?
        - Да, тебе пациентов доверять нельзя.
        - Тебе тоже. Ты же психованная!
        Подняла на него суровый взгляд.
        - Ну пошли, - умоляюще сложил он ладони перед собой. - Мне без тебя никак.
        - Я зря, что ли, биологию и химию уже который год зубрю?
        - Ну представь себе: целыми днями больные люди. Травмы, увечья, боль. Неужели ты мечтала о том, чтобы видеть это каждый день?
        - Отвали, Славин, - посоветовала, снова склоняя голову над романом, а сама думала о том, что учиться вместе - это идеально, ведь так я и предмет моих девичьих грез всегда будем вместе.
        - Короче, решайся. Я сказал отцу, что буду поступать на экономический, только если он нас с тобой отправит на лето в Европу. А тебя возьму с собой, если ты составишь мне компанию за одной партой еще на шесть лет.
        Это было нечто вроде дополнительного соглашения к сделке с дьяволом, потому что посещение Европы на тот момент было моей мечтой по соседству с капитаном под алыми парусами. С момента, как я об этом услышала и приняла решение, что ежедневные цифры и таблицы намного лучше боли и страданий людей, многое изменилось. Например, выяснилось со стопроцентной вероятностью, что Пашка меня не любит. Но пошла я все равно по тому пути, к которому готовилась весь одиннадцатый класс.
        Когда кутерьма с поступлением осталась позади, мы отправились в отпуск в Европу. Конечно, в новых условиях ехать с ним куда-то не хотелось, но, во-первых, путевки были давно куплены и планировали поездку мы еще с Нового года, во-вторых, «столетнюю» дружбу рвать совсем не хотелось, ведь Пашка для меня был не просто проходящей мимо влюбленностью, он играл в моей жизни большую роль и занимал в сердце место рядом с семьей. Ну и в-третьих, Европа - это Европа, можно съездить и с заклятым врагом, не то что со Славиным.
        Поездка удалась. И расставила все на свои места. Я поняла, что Паша не более чем хороший, преданный друг, с которым мне нравится проводить время. Я посмотрела на него по-другому - глазами не влюбленной дурочки через розовые очки, а холодной и рассудительной будущей пепельной блондинки через солнцезащитные.
        Другом он был идеальным. Щедрый, добрый, веселый, самоотверженный, неглупый, готовый прийти на помощь в любой момент. Я действительно ему дорога, и он так же, как и я, очень бережно и трепетно относится ко мне и нашей дружбе.
        А вот как возлюбленный он был из разряда «оторви и выбрось». Не романтичный, самовлюбленный, эгоистичный, хитрый, напыщенный сынок богатого папы. Он не замечал в девушках ничего, кроме ладной фигуры да хорошенького личика. На всех подружек Славин смотрел свысока, будто одаривал их своим божественным вниманием. И при этом взгляд его, который я привыкла видеть веселым и искрящимся, становился масленым и липким.
        Словом, я поняла, что не хочу, чтобы однажды он взглянул на меня так же. Я очень дорожила той теплой привязанностью, которая образовалась между нами за годы дружбы, и не хотела ее лишиться, ведь роман мог закончиться не только свадьбой, но и окончательным разрывом. Было легче подавить влюбленность, чем потерять эти крепкие отношения.
        А вот когда мы вернулись из отпуска, я занялась своим планируемым и обдуманным преображением. Спустя сотни просмотренных причесок девушек в журналах, интернете, на улице, перебрав десятки салонов и студий красоты, а также оценив мастеров, я направилась выполнять свою задумку по смене имиджа.
        Кардинально менять длину все-таки не решилась - и без того, подстригая свою красоту, чуть не плакала, - но укоротила волосы с уровня «до талии» до «чуть ниже плеч». Прическу выбрала с прядями разной длины - чуть короче у лица и длиннее со стороны спины. Наблюдая за нанесением краски, а также дожидаясь ее действия, испытывала странные чувства - будто перерождающаяся птица Феникс, расправляла крылья и готовилась взлететь в голубое небо обновленной и свободной от прежних чувств и переживаний.
        Накануне я не раз представляла себя блондинкой, пробовала менять себе прически в приложениях на телефоне и знала, что мне пойдет этот цвет волос, но результатом все равно была приятно удивлена. А тем, как новый цвет гармонирует с красной помадой, и подавно. Я сама себе стала казаться взрослее и сильнее, будто спрятала себя настоящую, ранимую и хрупкую в панцирь из пепельного блонда. Идеально.
        Родителям мое преображение не понравилось. Мама была очень зла и чуть ядом не плевалась, будто это я не себя лишила роскошной русой косы, а ее, папа осуждающе качал головой, а брат заявил, что теперь я похожа на тупую блондинку, каких немало на улице. Но я не обиделась, потому что мне перемены нравились.
        На первое сентября готовилась тщательно: облегающий костюм светло-голубого цвета из топа и юбки с завышенной талией и длиной ниже колен, туфли на высоком каблуке, яркий макияж с красными губами, который раньше смотрелся неуместно с прической пай-девочки, зато теперь с чуть завитыми блондинистыми локонами - превосходно.
        Прибыла я на сбор первокурсников с небольшим опозданием и вплывала в ряды своих новых приятелей по парте царственной походкой с гордо поднятой головой. И произвела фурор, сразу обозначив свою позицию самой красивой девушки на курсе: парни смотрели на меня заинтересовано, девушки завистливо. Но главного, на кого я хотела произвести впечатление, не было. И через полчаса он не появился, и через час, и через два, когда у меня уже гудели ноги от высоченных каблуков, раздражали трещащие однокурсницы и бесил слишком счастливый ведущий, который бегал по сцене на университетской площади.
        - Ты где? - не удержалась я и набрала номер своего дружка.
        - Что? - ответил он сонным голосом.
        - Ты спишь? - возмутилась.
        - Ну да. А-а-а-а, - зевнул.
        - А первое сентября?
        - Когда оно? - поинтересовался, еле ворочая языком, будто снова засыпая.
        - Два часа назад! - рявкнула я.
        - Что?! - встрепенулся, и голос его прозвучал бодрее: - Сегодня?!
        - Ты, как всегда, в своем стиле, - покачала я головой. - Мы с однокурсниками собираемся в кафе, когда официальная часть закончится. Придешь?
        - Да, - ответил он, судя по звукам, подпрыгивая с постели. - Черт! Почему ты меня не предупредила?
        - О чем? О первом сентября?
        - Ну да.
        - Славин, а я не твой секретарь.
        - Ой, перетрудилась бы, что ли, если бы напомнила? Ты же меня знаешь, - со смешком добавил он, а я закатила глаза. - Там девчонок красивых много? Не всех еще успели разобрать?
        - Тут самая красивая я, и я вся твоя, - фыркнула раздраженно.
        - А кроме тебя есть еще красотки?
        Скинула вызов, не дослушав до конца.
        Он явился в кафе, где мы праздновали с однокурсниками начало нового учебного года, и прошел мимо меня, здороваясь как со знакомыми, так и с незнакомцами. Он кого-то искал глазами. Подозреваю, что меня, но взгляд его все время проскальзывал мимо блондинки с красными губами и в облагающем костюме. Паша сел напротив, бросил заинтересованный взгляд на меня, а затем повернулся на вопрос соседа. Переговорив с ним, снова начал оглядывать стол, изучая лица наших однокурсников. Я сидела и не понимала: он издевается или правда не узнает меня? Когда же он набрал мой телефон, трубку поднимала в еще большей растерянности.
        - Я пришел. Ты где?
        - Даже отвечать на это не буду, - еле слышно и обиженно проворчала. Но из-за шума вокруг он меня не услышал.
        - Что? Где?
        Скинула звонок и нагнулась к столу.
        - Напротив! - гаркнула. Он вздрогнул и перевел на меня взгляд. - Ты ослеп?
        Славин также придвинулся к столу, всматриваясь в мое лицо, будто не веря своим глазам.
        - Что с тобой? - поинтересовался он с широко раскрытыми глазами.
        - Новый имидж, - улыбнулась я. Его реакция превзошла все мои самые смелые ожидания. Он и правда не узнал меня, да еще и пребывал в шоке от моего преображения.
        - Это парик? - поинтересовался он, протянул руку и подергал за прядь около лица.
        - Нравится? - улыбнулась я, ожидая одобрения.
        - Ужасно, - вполне серьезно ответил он, заставив меня нахмуриться. - Обратно вернуть можно?
        Ударила его по руке, откидывая ее в сторону.
        - А мне нравится!
        - Нет, на один вечер - неплохо, - пошел он на попятную, заметив мою обиду. - Но это ведь не навсегда? Смоется?
        - Нет, конечно.
        - А перекрасить обратно?
        - Нет. Мне так нравится.
        Он печально вздохнул, снова поймал мою прядь и потер ее между пальцами, будто проверяя на мягкость. А той, которая была присуща моим прошлым локонам, теперь не было и в помине. Волосы у меня отныне были жесткими и колючими, иссушенными краской, прямо как новая я, разочаровавшаяся в первой любви.
        Славин придвинул к себе мой коктейль и пробормотал нечто похожее на:
        - Хорошо хоть отрастут. - А затем поймал губами трубочку, снова начиная сканировать взглядом длинный стол, за которым мы расположились с однокурсниками, и заинтересованно поглядывать на противоположный край, где хохотала симпатичная девушка.
        - Что ты сказал? - переспросила я, потому что четко не расслышала его слов.
        - Идет тебе, говорю, очень! - выкрикнул он, снова нагибаясь над столом в мою сторону.
        - Ну да, конечно, - нахмурилась я.
        - Очень необычно. Я тебя даже не узнал, - признался он вполне искренне, чем вызвал мою улыбку. Да-да, это я заметила.
        5. В поисках мозга и парня с голым торсом
        К моему новому образу было непросто привыкнуть не только окружающим, но и мне самой. И если тем, кого я знала, было странно видеть вместо девочки с длинными локонами и милой улыбкой блондинку с красными губами, которая пыталась строить из себя взрослую и независимую женщину, то мне прочувствовать свой новый образ было тем более непросто.
        Оказалось, что блондинистый цвет волос не смог убить во мне мечтательницу и резко сделать реалистку, которая равнодушно относится к любви в общем и к Пашке в частности. Я усиленно старалась не читать глупых романчиков, заниматься учебой, жить студенческой веселой жизнью. Но хватило меня ненадолго, и за несколько месяцев до Нового года, когда напряжение от учебы возросло накануне экзаменов, я сдалась и снова нашла утешение в книгах с нереальной, но очень красивой любовью. Читала по ночам, практически забыв про сон, а днем бегала на учебу, не всегда вспоминая про красную помаду. И, конечно, снова размечталась о несбыточном.
        - Юль, ты что, опять всю ночь тусила? - спрашивал меня Славин, когда я, подперев подбородок, пыталась не уснуть под монотонный бубнеж преподавателя.
        - Отстань, - пробормотала с печальным вздохом.
        - Ты по ночам по клубам, что ли, бегаешь? - продолжал допытываться Паша, елозя на соседнем стуле от безделья и переполнявшей энергии.
        - Угу.
        - Без меня?
        - Отстань.
        - Не спи, а то все проспишь, - ткнул он меня в бок пальцем, я замедленно отмахнулась от него. Но Славин продолжал допытываться: - Ты парня себе, что ли, нашла?
        - Угу.
        - Врешь?
        - Отстань.
        - Задняя парта! Может, вам выйти и поговорить в коридоре? - поинтересовался профессор неожиданно задорно, в отличие от того, как читал лекцию. Я встрепенулась, склоняясь над тетрадью с виноватым видом.
        - Нет, спасибо, - ответил Пашка вместо того, чтобы промолчать, а я пнула его под столом возмущенно.
        Славин еще несколько дней выпытывал причину моей сонливости на парах, и как-то само собой получилось, что я продолжала врать про ночную клубную жизнь и несуществующего парня. Однако мой вынужденный обман долго не продлился, потому что Паша, во-первых, так и не поверил, а во-вторых, принялся доказывать, что я вру, будто сама я этого не знала.
        Не прошло и двух недель моего книжного «запоя», как Славин явился ко мне домой среди ночи.
        - Юлька, там твой дружок приперся! - возмущенно крикнул брат, толкнув дверь моей комнаты.
        Я глянула на часы, скинула плед, отбросила книгу и потопала в сторону коридора, даже не глянув на себя в зеркало. А там от сильной и независимой не было и следа: волосы были заколоты на макушке, вместо красной помады очки на пол-лица, а вместо облегающего платья - утепленная пижама с ромашками и тапки с заячьими мордами.
        Однако далеко уйти не смогла, потому что в комнату ворвался Паша в зимней куртке.
        - Где он?! - с наигранным надрывом вскричал, и я закатила глаза.
        - Одиннадцать часов, Славин!
        - Я знаю, что он здесь! Не ври мне!
        - Юля, выстави его за дверь, - зевая, попросила мама, проходя мимо из ванной комнаты в спальню.
        - Здрасти, тетя Люда.
        - Паша, иди домой. Ночь на дворе, - посоветовала мама и скрылась за дверями их с папой комнаты, а Славин снова повернулся ко мне.
        - Где он? - ворвался он ко мне и демонстративно полез под кровать.
        - Кто? Твой мозг?
        - Парень!
        - Юр, выгони Пашу, - крикнула я брату в соседнюю комнату.
        - Сами как-нибудь разбирайтесь, - попросил вечно занятой для сестры брат, а Пашка тем временем засунул нос уже в шкаф.
        - Ага, я так и знал, что его нет!
        - Поздравляю. Я это поняла уже давно.
        - И врала мне?
        - Я тебе при каждом удобном случае напоминаю, что ты дурак.
        - Ага, вот он! - Он схватил книгу с кровати, и я поспешно кинулась к нему, пытаясь отобрать, потому что обложка там была далеко не невинная. - Брутальный, перекачанный, с голой грудью и длинными роскошными волосами!
        - Отдай!
        Мы закружили по комнате. Славин ржал, я ему угрожала скорейшей расправой. В итоге книгу отвоевала, завалив его на кровать и чуть не задушив пледом.
        - Идиот! Помял!
        - Юль, я тебе сейчас раскрою страшную тайну, - давясь собственным смехом и выпутываясь из пледа, сказал Славин. - Этот парень ненастоящий!
        Я схватила подушку и постаралась его придушить повторно.
        - Так, Славин, на выход! - Ко мне на выручку пришел сонный папа, которого мы, видимо, разбудили своими криками.
        - Здрасти!
        - Без «здрасти». Время двенадцатый час! Ты зачем приперся? - Он подхватил Пашку под локоть, стащил с кровати и принялся выталкивать из комнаты прямо с моим пледом на шее.
        - Мы с Юлей книжку читаем.
        - Днем почитаете. Проваливай.
        - Так ночь на дворе! Как я до дома добираться буду? Можно я у вас переночую?
        - Нельзя.
        - Ну пожалуйста!
        Пашка был выставлен за порог, и я в последний момент сорвала с него свой любимый плед.
        - До свиданья, - объявил папа и захлопнул дверь.
        - Позвони, как доедешь! Расскажу, что я о тебе думаю, юморист! - крикнула ему. Он что-то прокричал в ответ, что было мной трактовано как согласие.
        Папа посмотрел на меня сердито и кивнул в сторону спальни.
        - Когда вы уже поженитесь? Я устал вздрагивать при виде вас в обнимку на одной кровати, - покачал он головой. И в который раз не нарочно прошелся ножом мне по сердцу.
        Почему-то и моя семья, и родители Славина, и наши общие друзья, и бывшие одноклассники, и учителя в школе пребывали в полной уверенности, что очень скоро мы создадим семью. Хотя, может быть, со стороны наши отношения именно так и выглядели, ведь лицо Славина на рассвете выпускного видела только я.
        - Мы не обнимались. Мы боролись, - огрызнулась и направилась в свою комнату, обиженно шаркая тапками по полу.
        Пашка стал единственным, кто с легкостью смирился с моим новым внешним видом. И если сначала и был удивлен, то вскоре я поняла, что с ним произошло то же самое, что и с моими нарядами в пору старшей школы, когда я пыталась привлечь его внимание: он не замечал перемен во мне.
        Я пыталась убедить себя в том, что теперь являюсь сильной и взрослой, врала об этом окружающим, но Пашу было не обмануть - он так и продолжал воспринимать меня милой, наивной и ранимой девочкой, нуждающейся в его защите, вечно в «еще одной книжке» и мечтающей о капитане под алыми парусами. Этот бой был проигран заранее.
        6. Принц памперсов на белом коне
        Третий курс студенчества ознаменовался моими сбывшимися мечтами. Я нашла своего принца на белом коне. Да, не капитана, но на сухопутной части России ему и взяться было неоткуда. Поэтому я вполне была довольна принцем.
        Его звали Александром, прямо как императора. Он уже не был студентом и работал на папу, Короля памперсов. Звучит смешно, но доход эти нехитрые изделия детской промышленности приносили немаленький, поэтому у моего принца имелся белый конь зарубежного автопрома, с блестящими боками и задорным ржанием, а также личные трехкомнатные царские палаты.
        Внешне он также был одарен. Копна золотистых волос, невероятные глаза цвета моря, сильные, надежные руки, широкие плечи, высокий рост. Улыбался он редко и в основном был серьезен и сдержан, но мне это в нем тоже нравилось, потому что казалось признаком взрослого, успешного и состоявшегося человека.
        Также он не был обделен ни умом, ни сообразительностью, ни стопкой дипломов и грамот. Начитан и эрудирован. Как и я, уважал русскую классику и мог часами зависать в книжных магазинах и библиотеках.
        Собственно, так мы и познакомились. Зимой в книжном магазине, в разделе русской прозы. Я забежала с мороза в тепло и пыталась согреть руки, разглядывая корешки книг, пока Пашка в соседнем отделе маялся от безделья и изучал разноцветные канцтовары да подарочные изделия. А Александр в это время листал одну из книг.
        Он первым заметил меня, мявшуюся около стеллажа и разминавшую руки. Подошел ко мне тоже первым. Сначала я рассердилась, что кто-то посмел нарушить мое общение с корешками книг в священном для меня месте, на что не решался даже Пашка, и я не сразу сообразила, что он мной заинтересован. Вернее, вообще бы не заметила, если бы он не попросил номер телефона.
        Это была очень странная встреча, когда только чудо спасло меня от того, что я не начала хамить постороннему в своей излюбленной манере. Когда же он поинтересовался моим номером, я растерялась, но, оценив его внешность и книгу в руках, тут же растаяла.
        А затем вспомнила, что в соседнем отделе трется Славин, который, согласно моему внутреннему таймеру, через пять минут закончит рассматривать безделушки и придет, чтобы ныть на ухо о том, что он устал, и точно испортит эту встречу. Поэтому я поспешно распрощалась со своим новым знакомым, одарив его поощрительной улыбкой, и поспешила на поиски Паши, чтобы поскорее покинуть стены магазина, который подарил мне не только целую коллекцию книг, но и очень романтичное знакомство с привлекательным молодым человеком.
        - Пошли! - подскочила я к Пашке, схватив его за руку и дернув в сторону выхода.
        - Что? Куда? - растерялся он.
        - На выход.
        - Уже? Так быстро?
        - Да, идем.
        - Ничего себе, Золотко. Ты бьешь все рекорды. Что купила?
        - Ничего. Мне расхотелось.
        - Как так? - не понял Славин. - Только что же ныла, что читать дома нечего.
        - Возьму что-нибудь из старого. Иди давай!
        - Смотри, что я выбрал. - Он продемонстрировал мне фигурку совы с огромными глазами. - Шары как у тебя во время сессии. Куплю и поставлю около кровати, чтобы всегда просыпаться с улыбкой.
        - Потом купишь! - рявкнула я, выглядывая в просвет между стеллажами. - Идем отсюда! Быстро!
        Я выхватила у него лупоглазую сову, поставила ее на место и принялась выталкивать его из магазина. А он при этом недоумевал, что происходит, ведь обычно роль тащить меня к выходу принадлежала ему.
        Принц Александр позвонил тем же вечером, когда я благополучно избавилась от общества неспокойного Славина, который сразу заметил, что со мной что-то не так, и мучил бесконечной вереницей вопросов. Я валялась на кровати и с улыбкой вспоминала знакомство в магазине, смакуя каждую мелочь. Вроде бы ничего необычного не случилось, но именно так я и представляла себе судьбоносную встречу. Он - красавец, я, безусловно, - тоже красавица, мы вдвоем в окружении книг, вокруг витает любимый с детства запах печатной продукции, люди тихо переговариваются между собой, словно находятся в стенах храма. И мы тоже общаемся. Тихо, осторожно, прощупывая каждый шаг, действие, слово.
        И в этот момент у меня зазвонил телефон. Я, конечно, решила, что это Пашка - он всегда врывался и портил мои мечты, - но оказалось, что это тот самый парень из магазина. Общаться с ним было легко и просто, я чувствовала смущение и возбуждение, но неловких пауз не возникало, и как-то слово за слово мы договорились о новой встрече, имя которой я тут же дала - «свидание».
        Так начались мои первые настоящие романтические отношения. Мы ходили в театр, кино, кафе, гуляли в парках и на площадях. Он дарил мне цветы, конфеты, подарки. Я бесконечно улыбалась, мечтала и не замечала ничего вокруг. Ничего, кроме Славина, конечно, потому что его не заметить было невозможно.
        Паша о моем романе ничего не знал. Я держала Александра и наши отношения в тайне от всех. Но примерно в это же время Славин вдруг стал раздражительным, подозрительным и мрачным. Я пыталась понять, что с ним происходит, с таким же беспокойством, с каким и он совал свой нос в мои дела. Со стороны все у него в тот момент было прекрасно и безоблачно, поэтому его плохое настроение было ничем не объяснимо. Разве что мной. На уровне чувств и интуиции я почувствовала, что Пашку тревожу именно я. Чем именно - не знала, подозреваю, что даже он сам не знал, но могла только догадываться, что он, как обычно, очень чутко чуял мою ложь.
        Поэтому на третьем месяце отношений с невероятным принцем Сашей я познакомила его с Пашей, а также с остальной своей семьей. И встреча эта была не из приятных.
        Накануне я предупредила родителей и Пашу с Юрой, что хочу познакомить их со своим молодым человеком. Мама и папа с недоумением воззрились на меня, а парни вообще обвинили во лжи, мол, нет у меня никого, все я вру. И оба так же синхронно притихли, когда Саша переступил порог нашей квартиры с букетом в руках и в белоснежном костюме, как и полагается принцу.
        Приветствие было очень напряженным. Родители продолжали пребывать в замешательстве и переглядывались между собой. Паша молчаливо кивнул при встрече, но демонстративно руку для рукопожатия не протянул. Юра, словно команда поддержки друга, тоже поспешно спрятал руку в карман и коротко пробормотал: «Привет».
        За столом разговор также не клеился, что для меня было странно. Обычно в этой компании мы перебивали друг друга, пытаясь высказаться, а в этот раз сидели и молчали. Даже мама, которая жаждала выдать меня замуж, неохотно подключалась к разговору. К Саше она отнеслась настороженно, будто враждебно, и усердно подкладывала салаты Пашке. А тот вообще ни слова не проронил за вечер, что было для него непривычно. И даже не ел, что было непривычно вдвойне.
        В общем, общение Саши с моей семьей не заладилось с самого начала. И мне даже никто пояснить не смог, в чем причина. Мой принц ведь идеальный! Но, похоже, идеальным он был только для меня. Даже безразличный ко всему папа морщился, когда я заговаривала о нем. Мама же начала усердно и совершенно неприкрыто сватать мне Пашку. Юра усердно поддерживал маму. А сам Славин стал еще мрачнее и молчаливее, чем был в последнюю пару месяцев.
        Общаться мы стали меньше, потому что все свободное время я посвящала Саше. И Славин начал на меня обижаться, словно капризная девчонка.
        - Если бы я тебя не знала, подумала бы, что ревнуешь! - возмутилась я однажды, когда он в очередной раз высказал свое недовольство мной и предательством нашей великой, самой важной, неприкасаемой и славной дружбы!
        - Может, и ревную! - огрызнулся он в ответ, но обдумать его слова у меня времени не было: пришел Саша.
        Несколько недель, а может, и месяцев я думала, что моей дружбе с Пашкой пришел конец. Мы встречались только на учебе, и то там он воротил от меня обиженно нос и мириться ни в какую не хотел. Говорю же: как девчонка!
        Мой роман с Сашей тем временем продолжался. Я боялась бросаться громкими словами и рассуждать о любви и совместном будущем, но свою влюбленность не отрицала. Чувствовала, что смотрю на него так же, как когда-то на Славина, через розовые очки. Но эти самые окуляры дарили такую радость и счастье, что я и не хотела их снимать.
        С Сашей у меня все было в первый раз. Поцелуи, встречи, букеты цветов, золотые серьги, ужин в дорогом ресторане, ночь в не менее дорогом отеле, рассвет и счастье.
        Но продлилось это недолго, а очередные очки разбились о совместный быт. Мы встречались восемь месяцев, когда Саша предложил мне переехать к нему. К тому времени находиться дома стало невозможно, потому что «Паша то», «Паша это» слышалось со всех сторон. Мои домочадцы, казалось, ополчились не только против Саши, но и против меня. А за ночь в отеле мама вообще бегала за мной с полотенцем по квартире и пыталась отлупить, при этом вереща, как будто наступил конец света.
        Словом, я решилась на переезд, на что было объявлено: «Ты нам больше не дочь!» И я ушла в новую жизнь, громко хлопнув дверью.
        А там-то меня ждала суровая реальность. Завтраки-обеды-ужины без единой улыбки употреблялись, глажке мне необходимо было еще учиться и учиться, держать дом в порядке я тоже не умела, потому что две-три пылинки в день постоянно пропускала. Да и отказ собственной семьи от меня, непутевой да безрукой, очень сильно угнетал.
        Гордой, независимой и взрослой я притворялась целых три недели. На четвертую пришла реветь в дом Славина. Самого Пашки не было, но был дядя Демид, который погладил по голове да дал выреветься. На момент прихода Славина-младшего я уже была вполне довольна жизнью. Меня накормили, похвалили за успехи в учебе и забросали комплиментами.
        - Что ты здесь делаешь? - агрессивно поинтересовался Паша при виде меня.
        - Ем.
        - Судя по количеству тарелок, уже давно.
        Очевидное отрицать не стала.
        - Юля у нас сегодня ночевать останется, - уточнил его отец, влюбленным взглядом наблюдая за тем, как я уничтожаю вторую порцию мороженого.
        - Он тебя обидел?!
        - Нет, просто ехать далеко, а уже поздно, - соврала я. Паша нахмурился. - Я мириться пришла. Ты мне не рад?
        Конечно, рад. Это было заметно даже с учетом его хмурого выражения лица.
        До ночи мы смотрели фильмы ужасов и опустошали холодильник. Пашка сначала хмурился и отвечал неохотно, но ко второму часу после полуночи начал и улыбаться, и смеяться, как прежде, отчего к нам не раз прибегала его грозная мама, чтобы одернуть и отправить по кроватям. Я же рядом с ним отдыхала и душой, и телом. Даже не ожидала, что мне когда-нибудь станет не хватать как воздуха обычной дружеской улыбки.
        К Саше я все-таки вернулась, он ведь был идеальным, как принц из сказки. Но одновременно продолжила общение со Славиным, на этот раз уделяя ему больше внимания потому, что с ним было интереснее и проще, хоть и не так сказочно.
        Но и этот период продлился недолго. Буквально через неделю принц стал ревновать меня к Славину, характер его испортился. А следом пошли и оскорбления в адрес Паши, моей семьи и, в конце концов, меня.
        Закончились первые серьезные отношения так же, как первые несерьезные с почти-мужем Валерой: Саша был бит Пашей. Причем причина драки для меня так и осталась загадкой. В тот день я спускалась по лестнице университета в вестибюль, когда услышала гомон толпы, а вскоре увидела и дерущихся. Славин явно превосходил по силе идеального принца, но все равно пару ударов пропустил, и на губе у него выступила кровь. Я, увидев его рану, впала в невменяемое состояние, будто мамочка, на глазах которой бьют ее любимое, абсолютно точно безвинное чадо. В итоге доколачивали принца мы со Славиным вдвоем, а потом вдвоем же ездили за моими вещами и возвращали их обратно на родительский порог, где меня встретили, несмотря на все заверения, с распростертыми объятьями.
        Таким образом, мой студенческий роман и первые серьезные отношения разбились о быт, а также о железобетонную дружбу со Славиным.
        7. Лебедь с мешком цемента
        Как-то незаметно Паша похорошел. Он и раньше был симпатичным и харизматичным, но в какой-то момент я заметила, что он стал похож на вышеупомянутого Брэда Питта. Если, конечно, Питт с темными волосами и карими глазами был бы недурен… В общем, Пашка стал очень красивым. И то ли красоты ему придали возраст и появившаяся мужественность, то ли на гены дяди Демида наложились-таки гены тети Марины, но из нескладного гадкого утенка с кудряшками, которого я помнила с детского сада, Славин превратился в настоящего лебедя.
        И каждая уважающая себя девушка университета вздыхала ему вслед. А если учесть, что уважали себя все, за редким исключением, то и провожали лебедя Славина взглядами тоже все. Даже моя университетская подруга Яна не осталась равнодушной и постоянно о нем расспрашивала. Да что уж говорить обо всех, если я и сама то и дело ловила себя за любованием образцом мужской красоты: высокий, спортивный, широкоплечий да еще и плюс ко всему с лицом модели и душой клоуна.
        Ну ладно, ладно, про клоуна знала только я, потому что с возрастом в Паше начали появляться еще и серьезность, ответственность, упорство и растущие амбиции. Он стал усерднее в учебе, пошел работать после пар к отцу в компанию обычным менеджером по продажам, чтобы впихивать людям мешки с цементом да водоэмульсионную краску. И тут же начал копить на автомобиль честно заработанные копейки, а предложенную помощь родителей отверг. Дело с его мечтой о четырехколесном друге было еще на втором курсе, и тогда я покрутила пальцем у виска на его вдруг развившуюся самостоятельность, но когда через два года он представил мне свою лошадку, меня переполняла гордость за друга, и радовалась я так, будто сама заработала себе на автомобиль.
        Первая победа Славина воодушевила, и он поставил себе новую цель. Говорит мне, видимо, своей золотой рыбке: «Не хочу автомобиль отечественного производства. Хочу быть владыкой всего отцовского «Строймира».
        - И что я должна сделать? - поинтересовалась «рыбка», которая три ночи подряд не спала и писала теоретическую часть диплома.
        - Скажи, как сделать диплом красным. А то гендир с синим дипломом - как-то не солидно, - заявил Славин.
        - А ты не поздно опомнился? Мы диплом через два месяца защищаем!
        - Уже через два? - ахнул он, а затем тут же встрепенулся. - Ты мой уже начала писать? О чем?
        За провокационные глупые вопросы Пашка получил по голове моими распечатками первой главы.
        Тогда-то, в коридоре перед кафедрой, где принимал наш научный руководитель, я и взглянула на своего вечно веселого друга по-новому и отметила в нем не только внутренние, но и внешние перемены.
        Его волосы, которые я помнила пушистыми темными кудряшками, стали жесткими и превратились в густую шевелюру, которая старательно подстригалась и укладывалась владельцем гелем. Я Славина про себя до сих пор называла кудрявым Пашкой, но прозвище это уже давно потеряло актуальность. Может быть, если бы у него были длинные волосы, они бы вились, но его нынешняя прическа не позволяла оценить, кудрявый он до сих пор или нет.
        Брекеты, которые он носил в школе, чтобы поддержать меня с кривыми зубами и металлической конструкцией во рту, а также то, что впоследствии он со мной, бывало, забредал и в кабинет стоматолога, дали о себе знать, и теперь он обладал идеальной белоснежной улыбкой.
        При нем были высокие скулы, чисто мужская широкая челюсть, как у Супермена, и пухлые губы. Его рот был слишком большим для ребенка, из-за чего в детстве он был похож на мультяшного лягушонка, зато теперь тот придавал его лицу еще больше мужественности, а широкая улыбка с морщинками вокруг уголков губ зажигала лицо ничуть не меньше искрящихся глаз.
        А еще у него были большие ладони, в которых мои маленькие ладошки тонули и чувствовали себя в полнейшей безопасности. И очень сильные руки, которые не просто так носили бугры мышц, но еще и умели ими пользоваться.
        - Что? - спросил он, привлекая мой взгляд обратно от запястий к лицу.
        - Что? - не поняла я.
        - Почему ты на меня так смотришь? - поинтересовался он, переводя взгляд на свои руки. - Я в чем-то испачкался?
        - Да нет. Вот думаю: когда ты успел так похорошеть?
        - А я всегда таким был, - разулыбался он. Я прыснула от смеха.
        - Ой, кому ты врешь, Славин? Я же прекрасно помню, что ты кудрявый тощий лягушонок.
        - Но-но-но… ты поосторожнее на поворотах, - возмутился, оборачиваясь и словно проверяя, не слышал ли кто-то моих слов. - Не забывай, что и я знаю, что в пятом классе ты была сдобной булочкой, а в садике почти лысой.
        Моя улыбка мигом исчезла.
        - Так. Спокойно. Я этого не говорил, а ты не слышала.
        - Я сейчас обижусь.
        - А я тебе зефирки куплю.
        - И скажешь, что я самая красивая? - уточнила игриво.
        - Конечно! - с готовностью согласился Славин. - А еще самая умная… Ну так что там с моим красным дипломом?
        Улыбаться не прекратила, но закатила глаза.
        - Это нереально! У тебя троек больше, чем четверок. А пятерок просто мало. За два месяца перед защитой тебе поможет только чудо.
        Паша приуныл, облокачиваясь на стену рядом со мной.
        - Можешь еще попробовать купить диплом, - предложила я. - Но как это делается, я не знаю.
        - Ну нет, купленный - это даже хуже, чем синий, - не согласился он с моим предложением. - Придется зарабатывать красный в магистратуре. Ты же со мной пойдешь туда? - уточнил он обеспокоенно.
        - Я же сказала, что пойду, - фыркнула раздраженно. - Куда я от тебя денусь?
        - Вот это правильный подход, - одобрил он. - А хочешь к папке работать устроиться?
        - Кем? - нахмурилась я. - Менеджером, как ты? Бегать по офисам и втюхивать цемент?
        - Чем это тебе цемент не угодил? - напрягся Славин, хмурясь и, видимо, готовясь зачитать мне рекламную текстовку их отменного строительного материала, замешанного по семейному рецепту.
        - Ой, расслабься. Я просто на шпильках далеко не убегу.
        Пашка глянул на мои ноги и завис.
        - Эй! - возмутилась я, когда он еще и склоняться к моим коленкам начал, гипнотизируя икры.
        - Ну да, на них ты и одного мешка не продашь, - согласился он. - Но я не об этом. Может, хочешь экономистом к нам устроиться? Ну или бухгалтером?
        - Экономистом? - переспросила заинтересованно. - Серьезно? И дядя Демид согласится?
        - Почему нет? - удивился он, а затем склонился к моему уху и будто секретную информацию поведал: - Он, говорят, даже своего бездарного сынка на работу пристроил.
        Я со смешком ударила Пашку локтем под ребра, отталкивая от себя, чтобы он не щекотал щеку дыханием и не тревожил хрупкие девичьи нервы и мечтания.
        - А если серьезно, то, конечно, возьмет. Он тебя обожает чуть ли не больше, чем меня. Про твои успехи в учебе наслышан. Возьмет, если не сразу главным экономистом, то рядовым каким-нибудь - точно.
        - Я хочу! - выдохнула с затаенной надеждой. - Очень!
        Пашка разулыбался во все свои шикарные зубы.
        - Считай, я договорился, - пообещал он. - А ты пока подумай, как мне красный диплом получить. Без него папка мне точно никогда руль не доверит.
        - Придумаем что-нибудь, - кивнула и я воодушевленно. - Когда это мы вместе что-нибудь да не придумывали?
        - Лады, - улыбнулся он поощрительно и поднял ладонь, по которой я с готовностью радостно хлопнула.
        Так задание по возведению наследника на трон строительной корпорации мной было получено и принято к исполнению.
        8. Наложницы гарема
        До поры до времени Славин рассекал по университету павлином с распущенным хвостом. Подружек у него было по одной на каждый день недели. Ссор из-за него было немало, девичьих слез тоже. Он, словно султан, имел целый гарем, и никто из его девушек даже вякнуть не смел ничего против, чтобы не лишиться внимания. И все эти фурии единогласно ненавидели меня, потому что все понимали, что они мимо проходящие, а я вечная в жизни «красавчика Павла с экономического».
        В целом меня раздражала любовь Славина к разномастным красоткам и его непостоянство в отношениях, но потом представляла себе его настоящую избранницу, свадьбу, детей, плевала через плечо и стучала по голове Пашки. Лучше уж пусть они будут мимо проходящие.
        Однако в один момент мое мнение изменилось. Пашка связался с ненормальной рыжей девчонкой, которая не смогла разобраться, у кого какие права на него, и решила, что одна ночь со Славиным сделала из нее его девушку, а я, крашеная блондинка, хочу нагло присвоить себе ее трофей.
        Поздно вечером мы с Яной вышли с курсов продвинутого английского. Университетские коридоры уже опустели, и от наших шагов раздавалось эхо. За окном стемнело, и на улице нас должен был дожидаться Славин, чтобы развезти по домам.
        Обычный вечер, ничего не предвещало беды.
        Но добраться до выхода мы не успели. Завернули за очередной поворот и наткнулись на эту рыжую.
        - Золотарева? - враждебно поинтересовалась она. Я нахмурилась.
        - Да.
        - Значит, это ты вьешься вокруг Павла?
        - Что значит «вьюсь»? - переспросила с недоумением. Я-то думала, что это Пашка вечно трется рядом, а не наоборот.
        - Я видела вас вместе!
        - И что?
        - А то, что теперь он мой!
        Я повернулась к такой же ошарашенной Яне, чтобы она подтвердила, что это со мной происходит в реальности.
        - Рада за тебя, - осторожно ответила, пятясь по стеночке к выходу. Подруга не отставала. - Ему об этом тоже расскажи, а то он до сих пор пребывает в уверенности, что он свой собственный.
        - Ах ты стерва! - завопила она и кинулась ко мне с кулаками. А я стояла и недоумевала: «Что я такого сказала?»
        Драться за Славина мне еще не приходилось. Вот драться с ним против кого-то - да, не единожды было, но тогда обычно он самостоятельно укладывал противника на лопатки, а мне доверялась ответственная миссия - подойти и пнуть поверженного, поставив этим точку в схватке. Сама же я по-настоящему не дралась никогда. И, как уже сказала, тем более за Пашку с его наложницами из гарема.
        К предстоящему бою я оказалась не готова и была дезориентирована агрессией рыжей, поэтому даже не догадалась броситься наутек со всех ног. Стояла как вкопанная и ждала, когда эта ненормальная подойдет и заедет мне кулаком по носу!
        К слову, при наличии защитника в лице Славина меня никогда не били. Даже случайно, даже в детстве. И я была не готова к тому, что будет так больно! Не иначе как эта ненормальная занималась каким-нибудь видом единоборств.
        Из носа хлынула кровь, я пошатнулась и упала бы, если бы до сих пор не прижималась к стене, а так еще и затылком ударилась. Обидно было до одури, и это тут же ввело меня в состояние такой же агрессии. Не обращая внимания на боль, я замахнулась на рыжую сумкой.
        - Юля, что ты делаешь? Не трогай ее! Она бешеная! - возмутилась истерично Яна, но было поздно: мы с наложницей Славина сцепились в бою не на жизнь, а на смерть. Она лупила меня кулаками, подтверждая теорию о ее спортивных интересах, я пыталась выдрать ей космы и зарядить длинным ногтем в глаз. И член бойцовского клуба явно побеждал обитателя библиотек.
        Она повалила меня на пол и стала колотить по голове, поэтому часть драки я вообще не запомнила, пришла в себя, только когда к нам подбежала охрана, вызванная Яной, и оттащила рыжую в сторону.
        - Лежи. Сейчас скорую вызовем, - скомандовал молодой парень, с ужасом глядя на мое лицо. Я чувствовала нестерпимую головную боль, поэтому и при желании подняться не смогла бы.
        Оказалось, что ненормальная не только устроила мне сотрясение, но еще и разукрасила лицо огромными синяками. Особенно было обидно за глаз, который временно даже не видел, разбитые нос и нижнюю губу, но я себе не могла позволить не то что заплакать, а даже выместить свое негодование на Пашке, потому что тот был очень зол. Я его таким видела редко и в таком состоянии побаивалась.
        Обычно я руководствовалась принципом «если Пашка не улыбается, значит, все плохо», но в этот раз все было плохо вдвойне, потому что он даже не ругался и не пыхтел. При таком Славине я боялась реветь, чтобы не ухудшать его состояние готового взорваться вулкана. Очень хотелось сообщить, что он придурок, гарем его меня достал и вообще он мне больше не друг, но решила не рисковать если не своим здоровьем, то Пашкиным: кто знает, что ему в голову взбредет, чтобы выпустить пар? В конце концов, дураком он не был и прекрасно понимал, кто виноват в случившемся и из-за чего произошла драка.
        В больнице я провалялась неделю, а потом еще месяц сидела безвылазно дома, не рискуя показаться на людях с таким прекрасным лицом. Пашка все время был при мне, как бы изображая группу поддержки, но на деле только раздражая, потому что так и продолжал находиться в отвратительном настроении. Я уже готова была дружить с ним заново и все ему простить, а он только начал пыхтеть, что означало, что он перешел только на первую стадию смирения.
        Когда же я вернулась в университет, то узнала о том, что Славин расстался не только с рыжей, но и весь свой гарем распустил! В смысле, с девушками из универа он больше не гулял и вел целомудренный образ жизни. Хотя, может, и не совсем целомудренный, но о его похождениях больше никто не знал.
        - И что, ты теперь прямо ни с одной, ни с одной не встречаешься? - щебетала я другу на ухо, когда разузнала у Яны последние новости.
        - Достали, - прошипел зло Славин. - Ядовитые змеи!
        - Ого! Как они тебя, бедного и несчастного цыпленочка, - оценила я степень Пашкиной обиды на прекрасный пол. Он глянул на меня предупреждающе, но я была счастлива развивающимся событиям и пребывала в возбуждении от своего выхода в люди. - Неужели наш вечный холостяк и красавчик Павел Славин теперь будет искать себе постоянную девушку?
        - У меня уже есть, - огрызнулся он. Мое хорошее настроение улетучилось, чтобы через секунду вернуться. - Мне тебя по гроб жизни хватит.
        - Ой, а жениться ты тоже на мне собрался? - уточнила чисто ради интереса. Никакой личной выгоды!
        - Уж лучше ты, чем эта дура Арина, - прошипел Славин себе под нос и сжал кулаки. То, что Пашка борется с собой, чтобы не подраться с той рыжей девчонкой, я уже давно поняла.
        - Так себе, конечно, предложение руки и сердце, - не оценила моя романтичная душа сомнительное высказывание Пашки.
        - Кто про руку и сердце вообще говорил? - огрызнулся он, отталкивая меня, привалившуюся к его боку, и поднимаясь со стула. - Я тебе про штамп в паспорте и выгодную сделку, а ты мне опять про свои сердечки да розовые пони!
        У-у-у. Кажется, и через месяц после моего избиения Пашка так и не пришел в себя.
        9. Растущее дерево и несгибаемая подпорка
        Первые и единственные Пашкины серьезные отношения случились также в университете.
        Сначала после ликвидации гарема, а также сказанных сгоряча слов о штампе в паспорте я снова вспомнила о своей влюбленности, спрятанной в дальнем уголке сердца. Даже неромантичное предложение в исполнении Славина зажгло во мне надежду, и я снова начала возводить воздушные замки из грез.
        Я всерьез ждала, что Пашка в скором времени начнет за мной ухаживать, приглашать на свидания, объясняться в любви. Но проходило время, он медленно прощал себе мое избиение и снова приходил в свое обычное веселое состояние, но оказывать знаки внимания не спешил. Вернее, он вел себя как обычно: таскал сладости и милые девичьему сердцу безделушки, по праздникам дарил роскошные букеты и ювелирные украшения, подвозил до университета, забирал с работы, делал дружеские комплименты про синяки под глазами и грязные, как у свиньи, сапоги, водил в кино и кормил в кафе и ресторанах. Но ничего сверх того, что было и раньше, не предпринимал.
        Я ждала, ждала красивых слов и романтичных подвигов. А дождалась в итоге Настю.
        Конечно, красавчик Славин, испытывавший слабость к прекрасному полу, не смог долго оставаться один. И вскоре в наш дуэт вклинилась третья лишняя красотка. Представлял мне ее Паша с таким выражением лица, будто ожидал от меня истерики и готов был ею насладиться. Не знаю, какой именно ждал реакции на свою первую официальную девушку, но я явно его удивила.
        Да, красивая; да, умная и начитанная; да, воспитанная и улыбчивая; да, дружелюбная и приятная. И что с того? Я-то знаю, что я лучше, а Славин - чертов бабник.
        Помня о том, как мои отношения с Сашей, а также последующие менее серьезные романы встречались неодобрением Славина и разбивались о нашу неприкосновенную дружбу, не терпящую посторонних, я постаралась быть предельно вежливой и терпеливой с Настей. Дома, конечно, оторвалась на славу, опустошив весь холодильник и обезглавив медведя, которого мне подарил Славин на восемнадцатилетие. Но потом взяла себя в руки: прогулялась до мусорки и села на диету с понедельника. В общении с Пашей и Настей избрала для себя стратегию невмешательства и безразличия.
        И будто расстроила этим Славина. Или он от меня ожидал такой же ревности, которую демонстрировал сам? Я должна была биться головой об стену и истерить?
        Не знаю, чего именно он ждал, но, кажется, был расстроен, что я начала отдаляться. А мне было просто неприятно чувствовать себя третьей лишней и видеть его с другой, поэтому я углубилась в учебу и работу, и встречаться мы с Пашкой стали так же редко, как и во время моих отношений с Сашей.
        Когда же я его видела, то все время отмечала опущенные плечи и потухший взгляд. Может быть, конечно, у него были проблемы другого рода и из-за них он все время пребывал в унынии, но при виде меня постоянно ныл о том, что мы теперь совсем не видимся и он, видите ли, скучает.
        Я вот тоже, например, скучала. Поэтому и согласилась на сеанс совместного просмотра фильма у него дома однажды.
        Подошла к его съемной квартире вовремя, но не успела постучаться, как позвонил раздраженный Славин и предупредил, что опаздывает и чтобы я ехала к его родителям. Удивленная сменой локации, отправилась по указанному маршруту. Но и там его не было, а дверь мне открыла тетя Марина, его мама.
        Выглядела она недовольной при виде меня, но к этому я привыкла за годы общения с Пашкой, поэтому, не обращая внимания на нее, прошла вглубь квартиры, пообщалась с домработницей Славиных, отрезала кусок пирога и отправилась в гостиную включать телевизор.
        - Ты что здесь делаешь? - поинтересовалась тетя Марина, зайдя в комнату как раз тогда, когда я сидела на полу с тарелкой на коленях, прислонившись спиной к дивану, и листала каналы.
        С мамой Паши у нас были странные отношения. Мы вроде не враждовали, но и не испытывали пламенной любви друг к другу. В детстве она относилась ко мне резко отрицательно, но с годами притерпелась и смирилась с тем, что отлепить Пашку от меня не удастся, а потому предпочитала нейтральное, немного грубоватое общение. Я тетю Марину тоже особо не любила за ее высокое самомнение и надменность, но уважала за безусловную любовь к мужу и сыну и сильный характер, который сыграл немаленькую роль в становлении дяди Демида успешным бизнесменом. Я наблюдала с самого детства за развитием бизнеса Славиных и за отношениями родителей Пашки, и мне всегда казалось, что дядя Демид - это растущее к небу сильное дерево, а тетя Марина - небольшая, но несгибаемая подпорка, которая придерживает его ствол и направляет рост.
        Обоих родителей Пашка очень любил и уважал. Отец всегда был для него примером для подражания, и он ценил его советы. И если со стороны все исполнения приказов дяди Демида Пашкой могли показаться лишь пассивностью Славина-младшего, то я прекрасно знала, что это не так. Характер у Паши тоже был не сахар, и он, если бы захотел, мог бы воспротивиться отцовской воле. Все дело было в уважении. Паша очень ценил советы дяди Демида и руководствовался не правилом «послушай отца и сделай наоборот», а «он старше, мудрее, плохого не посоветует, надо подумать». Так он с пинка отца попал на экономический факультет в крупный университет, прихватив с собой и меня, затем продолжил обучение в магистратуре, а потом еще и с усердием трудился над красными корочками. Однако и собственных решений Паша не боялся принимать. Отправиться работать на втором курсе было полностью его идеей, переехать от родителей, быть независимым, самостоятельным и добиваться всего своим трудом - тоже. Мой друг мечтал однажды стать похожим на отца и принять на свои плечи отцовскую корпорацию по производству и торговле строительными материалами
и оборудованием, и свой путь решил начать с самых низов, как это сделал в свое время и дядя Демид.
        - Пирог ем, - ответила, растерянно глядя на застывшую надо мной тетю Марину.
        - Сколько можно есть?! - возмутилась она и отобрала у меня тарелку. - Ты, что ли, не знаешь, что происходит?!
        - Что? - испугалась я, тут же подумав о Пашке. Что случилось? Он в аварию попал? Заболел? Заключил контракт, который разорил их фирму?
        - Около Паши девчонка какая-то левая вьется! - выдохнула тетя Марина с жаром, начиная напоминать мне огнедышащего дракона.
        - А! Это Настя. Они типа встречаются.
        - Ты знаешь? - удивилась она. - И так спокойно об этом говоришь?
        - А что в этом такого?
        - Они жить вместе начали!
        - Они взрослые люди.
        - Ей от Паши только деньги нужны! И вообще… чего он с ней добьется? Домашний одуванчик, который ни со стола вытереть нормально не может, ни разговор поддержать. Ни дня в жизни не работала! И вообще… она филолог! Что она может сделать для семьи и компании?
        Кажется, состоялось знакомство с родителями и прошло оно так же, как и у меня с Сашей. Мама была недовольна будущей невесткой.
        - Ну-у… Пашку счастливым, например.
        - Ты издеваешься? - возмутилась тетя Марина. - Она ему не пара, - категорично заявила. - Поднимай свою задницу и иди что-то делай уже.
        - Что?
        - Мне тебя еще и учить? Юбочку покороче, декольте пониже, улыбку пошире. И главное - все время рядом.
        Я прибалдела - иначе просто не скажешь. Это мне тетя Марина предлагает за Пашкой что, побегать в короткой юбочке?
        - Верни ребенка обратно в семью! Сколько он еще будет по этим девкам таскаться? - бросила она напоследок и отбыла с тарелкой моего пирога в руках.
        Тетя Марина меня в невестках жаждет видеть?! Что такого сделала эта Настя, что мама Пашки даже мне рада стала?
        И фарс этого дня продолжился с прибытием Паши в компании Насти. Выглядел друг очень злым, девушка вовсю к нему липла, не отпуская от себя ни на шаг, что было неудивительно при огнедышащей сарказмом тете Марине. Казалось, что лишь одна я пребываю в спокойствии.
        - Зачем ты ее привел? - спросила, когда мы с Пашей на несколько минут остались одни на кухне, пока тетя Марина отвлекала Настю в гостиной своими придирками.
        - Не спрашивай, - выплюнул парень, а затем терпеливо выдохнул и признался: - Увязалась следом. Думал, хоть сюда не придет, но она прилепилась ко мне как пиявка.
        - Ого, как ты о любимой девушке.
        Пашка скривил губы.
        - С чего ты взяла, что о любимой? - раздраженно поинтересовался он, подхватил чаши с попкорном и отправился в гостиную, где тетя Марина уже начала повышать голос на Настю.
        Словом, отношения Пашки с девушкой были странными. Он не просто из-за плохого настроения бросил фразу про то, что не любит ее, он на самом деле это чувствовал, судя по его поведению, но все равно продолжал эти странные отношения. Настю же постигла та же участь, что и моего бывшего Сашу в свое время. Она приревновала Пашку ко мне. Вообще, она ревновала его даже к столбу, что было неудивительно, ведь не могла не чувствовать, что он не влюблен, но из-за меня впадала в истерики. Конечно, Пашке это не нравилось, ведь он был точно так же, как и я, зависим от нашего общения.
        Тем не менее эти отношения в жизни Славина были самыми длительными и смогли продержаться целых семь месяцев. Но разрушились как карточный дом, прямо как и мой роман с Сашей. Правда, не так драматично.
        Мы окончили учебу, Пашка посадил меня себе на плечи, и мы, под взрывы хлопушек, в черных мантиях с кисточками конфедераток около глаз, помахали камере фотоаппарата красными дипломами. Славину пришла повестка в армию, он прошел комиссию, собрал сумку и отправился на место сбора призывников.
        Провожать Пашу я отправилась вместе с его родителями. Дядя Демид гордо похлопывал сына по плечу, а мы с тетей Мариной жалобно шмыгали, обмахивались сотовыми телефонами и старались не разреветься, как и полагается железным леди.
        - Ну все. Жди меня. Поняла? - сурово наказал Пашка, глядя на меня обеспокоенно.
        - Да поняла я все, - пробормотала рассерженно. Последние недели он только и повторял: «Жди, жди, жди», и к этому моменту я уже подустала клясться в верности и преданности. И, чтобы сменить тему, поинтересовалась: - А Настя где?
        - Мы расстались, - ответил Славин безразлично.
        - Как? - удивилась я и тут же рассердилась. - Она не захотела тебя ждать?
        - Я не захотел.
        - Почему?
        - А зачем? - пожал он плечами. - Она будет меня ждать год, а я потом должен что?.. Жениться на ней? Нет уж. Я к такому точно не готов.
        - А я, значит, «жди»?! - возмутилась из вредности.
        - А ты, значит, «жди», - подтвердил он и крепко обнял меня.
        10. Оскорбительные поцелуи
        Мою жизнь будто поставили на паузу. Причем события в ней продолжали происходить: я трудилась на дядю Демида в «Строймире», встречалась с Яной, ездила с мамой по магазинам, ругалась с братом, - но все они будто проходили мимо. Я очень скучала. Жила от звонка до звонка. Вечерами, когда Пашка назначал мне созвон, бросала все, бежала домой и боялась отойти от телефона, чтобы не пропустить сеанс связи.
        Паше тетя Марина не раз предлагала «откосить», купить, прикинуться полумертвым, но тот уперся: «Хочу и пойду», да еще и дядя Демид его поддерживал. И даже мои агрессивные настроения не убедили Славина в обратном, не то что слезы Насти. Все-таки он уехал служить в дальние дали, на другой конец страны, практически на границу.
        Я же осталась дома. И мне ничего не оставалось, кроме как ждать. Девчонки моего возраста ждали из армии парней. Я же ждала лучшего друга. Даже сказать о таком было стыдно. Наша привязанность друг к другу и раньше казалась мне чрезмерной и странной, но в этот период она особенно обострилась. Ладно, себя я могла оправдать все еще таившейся глубоко в сердце любовью к Славину, но чем он объяснял то, что в первую очередь звонил мне, а не родителям, я и представить не могла. Паша тоже скучал, я это чувствовала, и мне становилось еще более странно. Если бы, например, Яна уехала в другой город, я бы так убиваться по ней точно не стала.
        Ненормальная у нас была дружба, неправильная. Слишком сильная, слишком зависимая, слишком выжигающая.
        За год отсутствия Славина и моего полного погружения в работу я таки дослужилась до ведущего экономиста и съехала от родителей на съемное жилье. Обзавелась белоснежной ласковой кошкой по имени Киса и перед сном поглощала бульварные романчики один за другим. Режим ожидания был включен.
        И в один прекрасный день я дождалась.
        Он вернулся. Выскочил из автобуса, и я его не узнала. Да и он меня тоже. Мы стояли практически друг напротив друга и оглядывались, пока тетя Марина не позвала его. Он изменился. И даже не внешне, а внутренне. От него исходила другая энергетика. Мужская, подавляющая, властная, агрессивная. Движения его стали резкими, разворот плеч, кажется, еще больше увеличился, мускулов прибавилось, взгляд стал жестче. Это был уже не ребенок, это был мужчина.
        Я отправляла в армию Пашку, а она вернула мне Павла.
        При встрече собиралась броситься ему в объятья и заобнимать до смерти, но при виде этого изменившегося Славина резко передумала. Потому что теперь он понравился мне еще больше и я испытала смущение от встречи, будто школьница на первом свидании.
        - Ого. А это что за красотка с вами? - тем временем поинтересовался Паша у родителей, когда они его по очереди обняли и расцеловали.
        Я закатила глаза, чтобы показать всю степень глупости его шуточки.
        - Не обнимешь?
        Его руки, как клешни, сгребли бедную меня в охапку и крепко сжали, приподнимая над землей. Большой, сильный, красивый. А как от него опьяняюще пахло! Я поняла, что тону. И в этот раз, в отличие от старших классов, мне не выплыть. С такими не дружат. Их либо безответно любят, либо ответно. Третьего не дано.
        Пока я пыталась успокоить расшалившееся сердечко, Пашка отстранился и снова окинул меня восхищенным взглядом.
        - Ничего себе, в какую красотку ты превратилась, Золотко, - присвистнул он, сканируя мои лицо и фигуру.
        Смущение достигло пика, и, дабы не расплыться лужицей у ног Славина, я оттолкнула его руки и самодовольно улыбнулась.
        - Хороша?
        - Богиня, - подтвердил он, и я наконец заметила в его взгляде все того же маленького непоседу Пашку, которого считала лучшим другом.
        - Красавица, красавица, - подтвердил дядя Демид. - Вся мужская половина офиса ей прохода не дает, так что смотри, Пашка, надо хватать невесту, пока другие к рукам не прибрали.
        Очень надеялась, что тональный крем спас меня от позорного румянца.
        - Они меня просто боятся, - отмахнулась я и даже не преувеличила. Меня и правда побаивались все: и на производстве, и в офисе. Я была суровым урезателем затрат, зарплат и премий.
        Весь вечер, который мы провели с его семьей, Пашка не сводил с меня взгляда, я же смотреть на него боялась, потому что иначе мне грозил сердечный приступ. Он смущал и волновал меня.
        Дядя Демид, хорошо приняв горячительного, под конец вечера снова вспомнил о своей идее:
        - Ну теперь можно и свадьбу сыграть!
        - Чью? - удивился Пашка, хотя я, например, сразу поняла, куда ветер дует. Неужели он даже мысли не допускает о таком окончании нашей сверхстранной дружбы?
        - Вашу. Чью же еще? - пояснил дядя Демид.
        - Нашу с Юлей? - поразился тоже не совсем трезвый Пашка. - А почему бы и нет? Только мы еще не спали вместе и даже не целовались ни разу, - поделился явно не просто «не трезвый», а «откровенно пьяный» Славин.
        - Так за чем же дело стало? - удивился дядя Демид. - Целуйтесь! Горько! Горько! Мать, давай поддерживай!
        - Дема, перестань. Ты Юлю смущаешь, - цыкнула тетя Марина, заступившись за меня.
        Но меня не просто смущали. Меня оскорбляли и топтались на моих чувствах. Не спал он, видите ли, с Юлей! Еще чего захотел?! Как вообще можно было ляпнуть такое при родителях?!
        - Горько! Горько! - продолжал кричать Славин-старший, которого отныне я не желала видеть в подвыпившем состоянии, а такой же косой Пашка тем временем потянулся ко мне и дыхнул перегаром прямо в лицо. Его образ бравого воина и невероятного красавца, на день застлавший глаза, мигом растаял.
        - Идиот, что ли?! - возмутилась я, рукой отталкивая его противную морду от себя и поспешно вскакивая на ноги.
        Все-таки Пашка как был героем не моего романа, так им и остался. Я снова активировала режим ожидания и на этот раз ждала не мужлана Славина с горой мышц вместо мозга, а капитана, о котором грезила с детства.
        11. Крутые «международники»
        Пашку пришлось простить, но осадок от неприятной сцены перед его родителями остался. И все свои влюбленные взгляды и вздохи я теперь рубила на корню. Говорила себе строгое «Нет» и отворачивалась от Славина в сторону других мужчин. Правда, было это непросто, потому что стоило Пашке вернуться, как моя жизнь, год простоявшая на «стопе», понеслась вперед на огромной скорости и он вновь обосновался со всех сторон и ни на шаг не отпускал меня от себя.
        Мое первоначальное впечатление оказалось верным: Пашка изменился.
        Причем в отношении меня, родителей, некоторых друзей остался прежним, все таким же смешливым, улыбчивым и легким на подъем. Даже не посчитал для себя зазорным бухнуться передо мной на колени и заверять в том, что со спиртным отныне покончено навсегда. Я, конечно, не поверила, но вынуждена была простить, чтобы он перестал ползать за мной следом по квартире и дергать за юбку.
        Но если в семейном и дружеском окружении особых изменений не произошло, то во внешнем мире он стал жестким, непреклонным, непробиваемым и грубым мужланом. Он подавлял людей взглядом и словом, везде искал выгоду, потерял такие свои прежние черты характера, как доверчивость, всепрощение и щедрость. Поэтому, когда он нагулялся месяц на свободе и вернулся в стены «Строймира», тот вздрогнул, пошатнулся и еле устоял на ногах. Работники ожидали увидеть Пашку с мешком цемента, которого помнили, а по факту вернулся Павел Демидович, сын босса. Даже я вздрогнула, когда он ворвался в кабинет, где мы сидели с девочками-экономистами, хлопнул дверью и гаркнул:
        - Юля, отчеты мне по продажам и производству, быстро! Что у нас со складами? Почему они заполнены? В общем, неси мне всю управленческую отчетность, какая есть! И бухгалтерскую! И за три года!
        У меня было желание огрызнуться в ответ: «Ты головой нигде не ударился, мил друг? Выйди и зайди нормально! И что тебе надо, сформулируй четче! Управленческая отчетность - понятие растяжимое. А чтобы свести цифры за три года и оформить это все в читаемый вид, мне нужно время», но пришлось промолчать, чтобы не нарушить авторитет сына босса в глазах коллег.
        Сначала у Пашки даже должности никакой не было. Он носился по офису и производственным площадям на правах сына генерального директора и владельца. По-хорошему, слушать его было не обязательно, но взгляд у него был таким властным и не терпящим возражения, что противиться никто не смел.
        «Строймир» ходил ходуном, Пашка совал свой нос во все дела, и только когда добрался и до отца, тот наконец осадил его и дал должность руководителя группы международных продаж. Пашка ничуть не расстроился из-за полученной должности, хотя сам, как я знала, мечтал о кресле в директорате, а не о должности руководителя отдела из трех человек. Группа эта занималась договорами продаж за рубеж, приносила она больше убытков, чем прибыли, и считалась полудохлым начинанием Демида Станиславовича. Откровенно говоря, решение о ее ликвидации было уже практически принято. Но когда Пашка начал крушить «Строймир» направо и налево, а Демид Станиславович наотрез отказался доверять горячему сыну кресло одного из директоров только из-за родственных связей, я и предложила назначить его начальником отдела, который и без того считался умершим, из принципа «не навредит, зато наиграется». Дяде Демиду идея понравилась.
        Пашке, конечно, мы это преподнесли в другом контексте. Мол, нужен сильный руководитель, который сможет навести порядок и поднять международные продажи с колен, а иначе придется ликвидировать это направление бизнеса. Славин воодушевился, у него прямо глаза загорелись. Мы с Дядей Демидом облегченно выдохнули, но наш противник был не так-то прост.
        - Только мне Юлю надо, - заявил Пашка, а я, стоя у него за спиной и перед дядей Демидом, замотала головой. Я в это время уже наметила для себя новое кресло - на этот раз главного экономиста, которая скоро должна была уйти в декрет, - и тонуть с Пашкой в болоте международных продаж была не намерена. Я-то прекрасно знала, что эту выручку никак не поднять.
        - Зачем? - удивился дядя Демид, оценив мой испуганный вид. - Чем она тебе в продажах поможет? Она мне здесь нужна.
        - Статистику собирать, анализировать клиентов и договоры.
        - Не придумывай. Как-нибудь своими силами справляйся. Юля у нас в ценных сотрудниках, мы с ней уже сработались. Если нужны какие-то аналитические справки, она тебе их предоставит, но останется в моем финблоке.
        - Вообще-то я экономист, а не аналитик, - заметила скромно, потому что новой работы мне не надо было, старой хватало. Но моего вяка никто даже не заметил.
        - Мы с Юлей сработались раньше, - упрямо заявил Пашка, начиная хмуриться, что в нем новом свидетельствовало о том, что он готовится не просто к спору, а к бою не на жизнь, а на смерть. Дядя Демид тоже нахмурился. - Мы с ней вместе большего добьемся. Обещаю, мы за три месяца положим на твой стол первые договоры.
        - Через месяц, - рявкнул Демид Станиславович сурово, а я на месте застыла оттого, что сама попала в свои же сети. - А потом Юля возвращается.
        - Если, конечно, мы клиентов не приведем, а если приведем, то она останется со мной.
        Дядя Демид осуждающе покачал головой и махнул на двери.
        - Идите уже работать.
        Пашка с готовностью кивнул и направился к двери, я нехотя поплелась следом. А когда мы остались наедине, даже рот не успела раскрыть о том, какую подставу организовал мне дорогой друг, потому что он тут же возбужденно заговорил:
        - Круто я придумал, да? Вызволил тебя из плена дракона. Только времени у нас в обрез, надо действовать, иначе он тебя обратно заточит. Сегодня домой не пойдем, пока не изучим текущее положение дел и не наметим план действий. Я сейчас проведу собеседования со всеми менеджерами и решу, оставляем мы их или нет. Возможно, уже завтра надо будет искать новых спецов. А ты пока глянь отчетность и парочку договоров. Потом соберемся, обсудим результаты и будем думать, что делать дальше. Вместе-то мы уж точно вытащим международку на новый уровень.
        Верните меня обратно к дракону!
        Каморка у международников была крохотная, с одним окном под самым потолком. Воняло там лапшой быстрого приготовления и пылью. Одна девушка красила ногти, парень зависал в игре на телефоне, вторая девушка с кем-то ругалась по телефону. Неудивительно, что они тонули.
        Однако зычный рык Пашки встряхнул группу тут же. Уже к вечеру двоих из них в отделе не было, а осталась одна-единственная девушка, которая в момент нашего прихода ругалась со складом, который никак не мог сформировать заказ ее покупателям. Правда, и она получила от Пашки втык: «Если они срывают сроки контракта, нечего на них по телефону орать, иди и на месте разбирайся. Скажи, что если не начнут шевелиться, то я сам приду!» Девчонка споро собралась и ускакала, заслужив у Пашки плюсик.
        Как и планировал, Славин тут же начал поиск персонала, и бедные кадровики следующую неделю работали только на него одного. Я в это время шерстила договоры, и у меня волосы начинали шевелиться от того, как они заключены: условия для «Строймира» были совершенно невыгодными. Более или менее сносные контракты были у Арины, которая осталась с нами с прошлой команды, но и у нее было над чем работать. И пока Пашка занимался набором персонала, общался с покупателями, которые нам достались от прошлых менеджеров, я бегала к юристам и разрабатывала новые договоры, которые предоставляла Пашке, а тот различными уловками пытался втюхать их клиентам.
        Вскоре я поняла первоначальный энтузиазм Славина, потому что он захватил и меня. Перед нами стояла нестандартная, интересная задача, не скованная никакими рамками, и мы могли делать что угодно. К тому же я вспомнила, как это здорово - работать с Пашкой в одной команде, когда точно знаешь, что второй прикроет тебя в случае необходимости. Я чувствовала свободу творчества, ответственность и азарт. Стало интересно: а выйдет ли у нас что-то в итоге?
        За месяц работы, когда из офиса мы выходили затемно, а иногда и ночевали в нем, мы так и не смогли заключить новые договоры, но зато навели порядок в старых, набрали новую пробивную команду, которая наконец начала заниматься работой. Демид Станиславович был недоволен тем, что сын нанял в умирающий бизнес новых сотрудников и расширил команду до десяти человек, но результаты работы за месяц в целом его удовлетворили, и он одобрительно кивнул, оставив меня в команде Пашки. А мой новый босс решил наглеть и дальше и запросил бюджет на командировки за границу для своих сотрудников, ссылаясь на то, что из офиса переговоры вести сверхтрудно из-за специфики бизнеса. Я, как экономист, была против. Но изначально возражала и по поводу набора персонала, однако команда, составленная Пашкой, внушала надежду. Дядя Демид тоже не видел смысла в новых затратах, пока доходы не начали расти, но одобрил несколько командировок, скрепя сердце.
        Пашка начал отправлять по несколько человек для солидности на переговоры за границу. Так первая поездка принесла нам крупный договор, которых раньше не заключалось нашей группой. Потом в командировку съездили мы со Славиным и принесли еще больший по объему контракт. Демид Станиславович был приятно удивлен и начал согласовывать нам поездки практически не глядя.
        Я и раньше знала, что Пашка хороший продажник, но даже не подозревала, что до такой степени. Поприсутствовав на паре переговоров с клиентами, оценила его пробиваемость, он был настоящим змеем-искусителем и хорошим стратегом: уступал в меньшем, а затем побеждал в большем. Да и как руководитель он был неплох, хоть и принимал поначалу не всегда правильные решения. Он держал всех сотрудников в ежовых рукавицах, никому не давал расслабиться и поддерживал в команде боевой настрой. К сожалению, условия в нашем отделе были адскими, и не все их выдерживали. Так, Арина, неплохой в целом менеджер по продажам с хорошим английским языком, не выдержала нагрузки нового руководства и через полгода уволилась сама. Мне тоже было непросто, но я держалась на энтузиазме Пашки да возможности объездить многие страны.
        Два года, что мы с Пашкой занимались международными продажами, дольше месяца в родном городе практически не оставались и постоянно были в разъездах. Несмотря на загруженный график с утра до вечера, в каждой поездке Пашка выделял мне один или два дня на то, чтобы ознакомиться с достопримечательностями нового иностранного города или пробежаться по магазинам. И мне нравилась такая жизнь, когда за месяц я бывала в нескольких разных странах.
        Вынужденно я освоила работу аналитика, менеджера по продажам, юриста, маркетолога, рекламщика, переводчика и секретаря. Мне приходилось заниматься очень разными направлениями, я уставала, работала на износ, но в то же время чувствовала, как становлюсь очень крутым специалистом, напитываюсь опытом и знаниями. Опять же, заработная плата у меня возросла в разы благодаря премиям за заключенные контракты, и я стала всерьез задумываться о покупке квартиры.
        Словом, работать с Павлом Демидовичем оказалось очень интересно. Мы вместе спотыкались, допускали ошибки, но в целом росли - он как руководитель, а я как его правая рука. И в офис из поездок я уже возвращалась не «Юленькой из экономического», а «Юлией Валерьевной, помощницей Павла Демидовича», звонко стуча каблуками по каменному полу.
        12. Сворачиватели гор
        Пашка сделал это! Он получил место коммерческого директора!
        Всего два года беспрерывной работы нам потребовалось для того, чтобы его оценили и заметили. Когда же с компанией попрощался коммерческий директор и Демид Станиславович стал искать ему замену, мы с тетей Мариной атаковали его с двух сторон. Пашке я больше не позволяла оставлять офис и постоянно подталкивала его к отцу в кабинет с новыми идеями, усиленно рисовала отчеты об успешности нашего отдела, а тетя Марина взяла на себя работу по домашней «обработке» мужа насчет успехов сына.
        Пашка был в невыгодных условиях по отношению к другим кандидатам, потому что Демид Станиславович был к нему слишком строг и ожидал большего, чем от других. Да, замечал его старания и успехи, но новые цели при этом ставил зачастую невыполнимые. Подозреваю, просто-напросто боялся, что поползут слухи о том, что он назначил на эту высокую должность сынка только из-за родственных связей, поэтому и спрашивал с Паши слишком много.
        Но все-таки не признать того, что Славин-младший достоин этой должности, он не смог. И спустя несколько месяцев все-таки нехотя назначил его и.о., когда Пашка без спроса самостоятельно начал на себя перетягивать обязанности отсутствующего директора.
        Я же вернулась в финансовый блок, возглавив группу анализа и сопровождения продаж. Пашка сначала не хотел меня отпускать от себя и возмущался так, будто я его предала тем, что отправила резюме в отдел кадров, надеясь на повышение.
        - Тебе, что ли, со мной плохо? У нас еще столько проектов впереди! Столько перспектив!
        - Паш, я превратилась в твою помощницу.
        - А что плохого в том, чтобы быть помощницей коммерческого директора?
        - А то, что я училась на финансиста, а не на менеджера по продажам или секретаря. Мне правда было очень интересно работать с тобой. Я набралась первоклассного опыта. Но я тоже хочу роста. А тут подвернулась такая возможность: Дмитрий Олегович увольняется.
        - Хочешь руководить? Я поставлю тебя руководителем одной из групп.
        - Не мое это. Мне с цифрами и графиками удобнее работать, чем с клиентами вести переговоры о бетономешалках. Я хочу вернуться к экономистам.
        - Зачем? Что там интересного? Целый день отчеты перекладывать с места на место?
        Я обиженно надулась.
        - Между прочим, экономическая и аналитическая деятельность тоже очень интересная и из этих самых отчетов иногда можно столько всего наковырять, что просто невероятно.
        - Ну иди, иди, - разозлился мой босс. - Потом обратно прибежишь. Еще плакаться будешь, что скучно, неинтересно и зарплата маленькая.
        - Оклад там больше, - заметила я и заслужила враждебный взгляд.
        - Зато у нас премии большие, - возразил он гневно, а затем подался вперед. - Тебя, что ли, деньги не устраивают? Так ты скажи, сколько хочешь. Договоримся.
        - Да ну тебя, Славин, - возмутилась я. - Мне это просто интересно. Как ты понять не можешь? Ин-те-рес-но!
        В общем, я ушла от Пашки. Ну, как ушла… далеко уйти он мне все равно не позволил, да и я не особо хотела. Стала руководителем финансового отдела, который плотно взаимодействовал с продажниками и отстаивал их финансовые интересы, пока они усиленно продавали. Пашка же остался ждать, когда отец уберет из его должности буквы и.о. и он станет полноправным директором коммерческого блока.
        Моему назначению был не рад не только Пашка, но и финансовый директор. С ним отношения у нас сразу не заладились, но мою кандидатуру на новую должность поддержал сам Демид Станиславович, поэтому вскоре я уже заняла новый кабинет.
        Руководить людьми мне было не впервой, потому что часто в свое время замещала Славина в нашем отделе и опыт у меня имелся. Команда из двух девочек-экономистов мне досталась замечательная, обе были и инициативными, и коммуникабельными, и обучаемыми, поэтому я осталась ими довольна. И начала снова погружаться в экономические проблемы фирмы.
        Однако счастье мое на новой должности оказалось недолгим. Не прошло и трех месяцев, как я обжила новый кабинет, когда заметила ошибку в отчетах. Вернее, сначала решила, что это ошибка. И именно ошибка моего отдела. Днями и ночами искала, в чем именно она заключается и куда в компании делись двадцать семь миллионов, но ничего не могла найти. Я проверяла и формулы в расчетах, и прошлые отчеты. Но деньги не находились. И начали закрадываться нехорошие мысли.
        А вдруг это была не математическая ошибка?
        Я зарылась в первичную документацию, бухгалтерские проводки, банковские выписки. Из офиса не выходила практически неделю, все мои мысли были об этих цифрах, я ни о чем другом думать не могла. Боялась и того, что совершено преступление, и того, что заподозрить могут меня и моих сотрудниц или вообще только севшего в директорское кресло Пашку. Понимала, что, как только обнародую пропажу, сразу поднимется ураган, из-за которого могут полететь головы. А если выяснится, что это всего лишь ошибка в расчетах? Значит, я покажу свой непрофессионализм.
        Необходимо было как можно скорее найти пропавшие миллионы, поэтому поселилась в офисе и практически не спала.
        - Юлия Валерьевна, помоги, а? - заглянул ко мне однажды Славин-младший, когда я в раздражении щелкала мышкой и боролась с желанием разбить компьютер, медленно переключающий окна файлов.
        - Что тебе? - рявкнула на него.
        - Не в духе?
        - Да. Что надо?
        - А что случилось?
        - Выйди!
        - А помочь?
        Глубоко вдохнула и выдохнула, благосклонно кивнув, чтобы он заходил, а не стоял на пороге. Пашка быстро заскочил в кабинет, уселся на стул напротив меня и положил на стол шоколадку. Проследила за его действиями мрачным взглядом. Вот только попробуй, Славин, сейчас заикнуться о какой-нибудь ерунде, я тебя без соли съем и косточками не подавлюсь.
        - Что тебе надо?
        - Ты же знаешь, как я учился в свое время. Видимо, все-таки мой синий диплом дает о себе знать, и я разобраться не могу…
        - Не тяни. В чем не можешь разобраться?
        - Ну, как бы тебе сказать…
        - Говори как есть. Либо сама быстро объясню, либо кого-то из девчонок попрошу помочь.
        - Ага, давай «из девчонок», - согласился он тут же, видимо ощущая исходившие от меня волны злости.
        - В чем дело?
        - Мне в отчетах кое-что непонятно…
        Кто бы сомневался. Меньше спать надо было на парах.
        - У меня по оптовикам что-то не складывается в голове: клиенты - есть, договоры - есть, а доходов - нет.
        Я замерла в кресле, а с лица стерлась злая гримаса.
        - Ты тоже заметил?
        - Двадцать семь лямов куда-то делись! - придвинулся ко мне Славин и доверчиво поделился: - То ли я дурак, то ли ошибка в отчетах…
        - Нет там ошибки, - также склонилась над столом и заговорила практически шепотом, словно нас могли подслушать, хотя мы сидели одни в кабинете за закрытыми дверями. - И ты не дурак. Тут чем-то другим попахивает. И, судя по всему, очень нехорошим.
        - Ты знаешь об этом?
        - Уже неделю ищу концы. И ничего не могу найти. Мозг себе уже сломала окончательно, все перепроверила, в первичке[1] покопалась. Выручки по оптовикам должно быть на двадцать семь миллионов больше, но их нигде нет. Сейчас вот банковские выписки проверяю…
        - Так, может, легче к Светлане Игоревне сходить? - предложил Славин обратиться к главному бухгалтеру, но я покачала головой.
        - Паш, здесь только мы с тобой новенькие, все остальные из старой команды. Я не знаю, кому можно верить, а кому нет. Чем больше об этом думаю, тем больше мне кажется, что деньги вывели, украли. А Демида Станиславовича дурят. Кто готовит все эти отчеты? Светлана Игоревна, главбух, Михаил Романович, финдир, и наши с тобой предшественники. Они должны были заметить это, если даже мы с тобой, новички, сразу почувствовали неладное.
        - Воры? - напрягся Пашка. Я пожала плечами. - Думаешь, коммерческий директор и руководитель группы поддержки продаж не просто так вместе вдруг решили покинуть компанию?
        - Очень на это похоже. Но бросаться такими заявлениями рано, надо сначала найти подтверждение. И желательно до того, как нам помашут ручкой еще и главный бухгалтер с финансовым директором.
        - Ладно. Шерсти свои выписки, а я пойду поговорю с оптовыми менеджерами. Прощупаю, какие у них настроения в коллективе.
        - Нет, не надо. Лучше, чтобы об этом никто не знал.
        - Не переживай. Я осторожно. Ты бы своих девчонок тоже расспросила на предмет порядочности. Все-таки это большая сумма, не могла она просочиться сквозь пальцы, чтобы никто не заметил. Рядовые мышки тоже могли заметить недостачу.
        Таким образом, мы со Славиным снова оказались в одной лодке, плывущей против течения.
        Я все-таки расспросила своих девочек о происходящих в компании делах. Испекла пирог, накупила конфет и фруктов, разогрела чайник, и за домашней выпечкой да горячим чаем языки их развязались быстро. Оказалось, что обе знали об ошибке и не раз указывали на это своему прошлому руководителю. Причем на месте одной из них раньше работала другая девушка, которая по наивности решила, что это она допустила ошибку, и побежала к финансовому директору, чтобы покаяться в содеянном и не допустить попадания неправильного отчета на стол Славина-старшего. Однако отчет все-таки оказался у Демида Станиславовича неправленным, а девушку уволили за непрофессионализм. Тогда-то Ирина, которая работала с несчастной, и смекнула, что дело нечисто, но рот открыть побоялась, а обратиться к генеральному директору без доказательств тем более. Между собой Ирина с Олей, новенькой, это обсуждали, но что делать - не знали.
        От Пашки вести пришли еще более печальные: в отделе оптовых продаж за последние восемь месяцев уволили большую часть сотрудников. Пятерых из них Пашка смог найти и расспросить. Оказалось, что трое пожаловались на низкие премии, потому что продали они прилично, а бухгалтерия насчитала им копейки. Через день после жалобы они остались на улице. Еще двое просто заметили, что оплата от покупателей прошла, но в отчетах не появилась. И снова были выставлены за порог.
        Так, собрав информацию по крупицам, нам все-таки удалось добраться до истины: мы нашли и счет, на который выводились деньги, и виновных приблизительно обозначили. Под подозрение попали бывший коммерческий директор, финансовый директор, который так и продолжал безосновательно (а может, и основательно, учитывая мою приближенность к Славиным) меня ненавидеть, и бывший руководитель группы сопровождения продаж. Светлана Игоревна, главный бухгалтер, вроде бы была ни при чем, но это было лишь наше предположение, потому что следователями мы были лишь начинающими и это дело еще предстояло расследовать специалистам.
        Вооружившись собранными доказательствами и перекрестившись, мы с Пашкой отправились на ковер к Демиду Станиславовичу. За разговором провели целый день, потому что Славин-старший никак не хотел верить в воровство у себя под носом. К вечеру мы смогли доказать ему факт вывода денег со счетов компании его приближенными, и тут же разразился скандал. Демид Станиславович рвал и метал; мы, как те, кто принес плохие новости, попали под раздачу первыми. Нас сначала просто обругали, а потом еще и матом покрыли незаслуженно. Когда же Славин-старший стал хвататься за бутылку коньяка, я спешно позвонила тете Марине.
        Она, испуганная, прибыла в офис, и наше расследование по документам началось заново, потому что Демид Станиславович вспомнил, что жена у него бывший бухгалтер, и дал ей задание пояснить, что «зеленая молодежь» навыдумывала. Всю ночь мы перебирали бумаги и совещались в узком семейном кругу. Бутылку коньяка Демид Станиславович, слава богу, отставил и смог относительно успокоиться, когда на него прикрикнула холодная и безразличная ко всему жена.
        Наутро к нам присоединились юристы, потом вызвали главного бухгалтера. И, судя по выражению ее лица и истерике, когда женщина-скала разревелась при всех, она действительно была пострадавшей стороной.
        Допросы Славин-старший вел очень аккуратно, чтобы финансовый директор ни о чем не догадался. Мы с Пашей в это время изображали обычный рабочий день и зорко следили за мужчиной. А затем было судебное дело, целая стая аудиторов и кипящий негодованием офис. Всех виновных удалось найти довольно быстро, как и привлечь их к ответственности.
        Демид Станиславович первый месяц после начала расследования был очень зол и отыгрывался на сотрудниках, особенно на нас с Пашкой. После того как финансового директора не стало, а замену ему искать не торопились, мне пришлось брать под крыло не только свой отдел, но и наставлять других таких же, как и я, руководителей финансовых отделов. Почему-то меня слушались. А Пашка в это время пытался обуздать свой жужжавший сплетнями рой.
        Месяц был тяжелым. И никто из нас даже представить себе не мог, чем он закончится.
        Демид Станиславович вызвал нас к себе. Он, как обычно в последнее время, был мрачен и суров.
        - Ну что… молодцы, - сказал он заупокойным голосом. - Есть от вас все-таки прок. Не зря растили.
        Пашка разулыбался, довольный похвалой. Мне же было не до радости - ситуация не располагала.
        - Сейчас Лена готовит приказ о твоем назначении коммерческим директором, - все так же мрачно обратился мужчина к сыну. Тот просиял, даже я улыбнулась, радуясь за друга. А Демид Станиславович тем временем повернулся ко мне. - И о твоем - финансовым директором.
        Моя улыбка мигом погасла.
        - Что? Я не готова! Я не могу! Демид Станиславович!
        - Молчать! - рявкнул Славин-старший. - Идите работайте.
        - Но!
        - Никаких «но», Золотарева. Быстро пошла работать. Тебе после твоего предшественника, видимо, немало дерьма досталось.
        Пашка подхватил меня под локоть и потащил к дверям. Я же сопротивлялась, желая скинуть эту ответственность на кого-нибудь другого, потому что в этот момент вдруг разуверилась в том, что я такой уж хороший специалист.
        - Пап, спасибо! Не разочаруем! - крикнул Пашка, выталкивая меня из кабинета.
        - Дядя Демид! Это нечестно! Что я такого сделала?! Я не хочу!
        Когда дверь кабинета за нами закрылась, я оттолкнула от себя довольного Славина, который даже не подумал защитить меня от подобной должности.
        - Все-таки вместе у нас с тобой получается в сто раз лучше, чем порознь. Любые горы свернем!
        [1] Первичная документация
        13. Помощница дьявола
        Уходя из-под руководства Пашки, я надеялась на отдых от бесконечной работы. Надеялась больше времени проводить с семьей - у Юры не так давно родилась дочка, моя племянница. Надеялась читать книги под пледом дома с чашечкой чая и Кисой под боком, а не в самолете. Надеялась, наконец, найти мужчину, который однажды сможет стать мне мужем и отцом моих детей.
        Но все мечты в очередной раз разбились. Не хочу жаловаться, мне нравится моя работа, нравится развитие, нравится карьерный рост. Но бесконечные трудовые будни утомляют. И если Пашка стремился к директорскому креслу изначально, то я об этом даже не думала. Да, я хотела занять руководящий пост, хотела прибавку к зарплате, чтобы можно было купить приличную квартиру в новостройке и переехать со съемного жилья, но о подобной должности не мечтала, ведь она несла с собой большую ответственность.
        Под началом финансового директора в нашей компании находились не только несколько экономистов и аналитиков, но и весь немаленький штат бухгалтерии. В общей сложности порядка ста человек поступили под мое руководство. И это если не считать, что финансы крупного, разнонаправленного бизнеса оказались также под моим контролем.
        И следующие три года я снова провела безвылазно в офисе, боясь подвести Демида Станиславовича, Пашку и «Строймир». Трудилась от рассвета до заката, по вечерам с трудом поднималась из кресла и ночью шла в тренажерный зал, чтобы окончательно не потерять здоровье и красоту.
        Первый год, когда обживалась опять в новом кабинете и терпела аудиторов, которые рыскали по всем углам предприятия в соответствии с ведущимся судебным процессом, был самым трудным.
        Во второй год стало полегче. Я смогла привыкнуть к новой работе, подогнала под себя команду, наладила коммуникацию с другими руководителями. И выделила целый день в неделю для отдыха, когда била себя по рукам, чтобы не открывать ноутбук. В этот день я посещала магазины, больницы, ходила на массаж и в салоны красоты, навещала родителей и брата, у которого к тому времени родился и сын, да элементарно проводила время с кошкой перед телевизором или за книгой.
        Я смогла воплотить свою мечту о квартире в жизнь, решившись наконец на ипотеку. Зарплата у меня была далеко не маленькая, а потому и хоромы я себе выбрала не из простеньких. Двухуровневые с четырьмя комнатами и большой кухней. Вот раздолье стало Кисе! А Кисе, потому что сама я там бывала редко.
        Намного больше времени я проводила в машине, которую мне заботливо и щедро презентовал Пашка в честь вступления на высокий пост. Автомобиль я свой любила и ездила на нем с удовольствием, потому что хотя бы во время вождения могла отвлечься от мыслей о работе.
        На личную жизнь же времени при такой загруженности катастрофически не хватало, как, в общем-то, и на обретение душевного спокойствия и снятия нервного напряжения. Я уже даже забыла, когда у меня были нормальные отношения в последний раз. Причем даже не с мужчинами - об этом я и мечтать-то не всегда успевала. Я была бы рада хотя бы иметь возможность поддерживать отношения с друзьями. С Яной, моей университетской подругой, мы находили возможность встретиться лишь один раз в год, а из-за этого нам и поговорить было не о чем. Ну что я могла рассказать, в конце концов, если жила лишь одной работой? С другими же подругами потеряла связь окончательно.
        Я все время находилась в стрессе из-за постоянной рабочей гонки. Просилась в отпуск не раз хотя бы на недельку, но все время что-то срывалось в последний момент. И Пашка безрезультатно утешал меня: «Ну не расстраивайся. Скоро обязательно поедем. Я тебе обещаю! Сам тебя отвезу, куда пожелаешь!» Но все его заверения были пустыми. Им владели разрастающиеся амбиции. В отличие от меня, он никакого стресса не испытывал, наоборот, бегал по офису как заряженный зайчик Энерджайзер.
        И этот Энерджайзер был единственным человеком, с кем я поддерживала отношения регулярно. Каким-то образом мой мир завертелся вокруг него. Он был со мной не только в офисе, но и домой ко мне заявлялся под радостное мяуканье Кисы. Не знаю, когда он сам находил время на удовлетворение элементарных потребностей в физической нагрузке или общении с другими людьми, но умудрялся даже в мое святое воскресенье валяться на диване перед телевизором со мной и Кисой. Но не подумайте ничего лишнего. Наше «валяние» было сугубо дружеское: я завороженно следила за сюжетом сериала, а он в это время отбивал дробь на ноутбуке, работая и как бы намекая, что мне бы тоже не помешало. Но воскресенье на то и было святым, что я даже почту и рабочие диалоги в мессенджерах в этот день не открывала.
        И если в начале нашей совместной карьеры нахождение Пашки рядом меня ничуть не напрягало, наоборот, радовало, что всегда можно опереться на сильное дружеское плечо, то через год нахождения в директорском кресле во мне начало копиться раздражение к нему. Особенно во время этих самых «валяний», когда он, такой красивый мужчина в самом расцвете сил, лежал рядом, но вместо того чтобы гладить меня и шептать слова любви, проделывал это все с Кисой на моих глазах! Честное слово, в эти моменты я ощущала себя истеричкой, потому что внутри росло безосновательное желание если не придушить друга, то выставить за порог.
        Таким образом постепенно Пашка в моей квартире захватил одну из комнат, куда периодически являлся ночевать, придумывая отговорки вроде: «Я так устал. У тебя посплю, а то до меня ехать надо дольше», и еще имел наглость поставить свои тапки рядом с моими.
        Я в это время как раз увлеклась различными методами привлечения мужчины в свою одинокую жизнь, и его обувка сильно раздражала, потому что во многих источниках советовали освободить свою душу от прошлых отношений с мужчинами и уничтожить все их вещи, чтобы было место для новой любви. И да, была еще примета, что нужно купить мужские тапки и поставить их на видное место. Я и купила, закинула Пашкины в шкаф и поставила обновку рядом со своими. Так Славин в первый же день, придя ко мне, засунул в них ноги!
        - О, новенькие, - одобрительно хмыкнул, не замечая, как вытягивается мое лицо при виде того, как на моей последней надежде найти женское счастье топчется Славин. - Мягонькие. Удобно.
        Испорченные Пашкой тапки тут же были предложены Кисе на поругание. Однако моя кошка махнула хвостом, ответила, что она совсем не такая, а очень культурная, и нагадила рядом. Тапки в итоге пришлось выбросить, а Пашке на порог выкинуть старые.
        - А где мои новые тапочки?! - услышала я в его очередной визит и свернула у банки крышку, которую до этого пыталась открыть пять минут.
        И как я могла найти своего суженого-ряженого, если по моей квартире рассекал Пашка, шаркая своими противными тапками по моему горячо любимому ламинату и сжирая все мои супы и пироги, заготовленные на неделю вперед?
        Третий год моего царствования в финансовом блоке «Строймира» ознаменовался тем, что Демид Станиславович собрался покинуть пост генерального директора из-за здоровья и накопившейся усталости. О, как я его понимала!
        Претендентов на трон «Строймира» было трое: Пашка, коммерческий директор; давний друг дяди Демида, директор производства; и новенький шустрый парнишка, директор по закупкам.
        Мы с Пашкой были не готовы к тому, что будут серьезные соперники, однако они как-то сами собой нарисовались, и за всеми ними Демид Станиславович в последний год наблюдал особенно пристально.
        Славин наконец начал испытывать стресс, а следом за ним увеличилась нагрузка и на мои нервы, потому что своего претендента на трон «Строймира» еще приходилось и успокаивать. Мы снова начали проводить больше времени на работе. Возвести Пашку на престол стало нашей главной задачей. Мы вдвоем снова сомкнули ряды, встали плечом к плечу и поперли вперед, невзирая на препятствия.
        И, как показала практика, кто владеет финдиром, тот владеет и «Строймиром». Я поправила циферку в отчете здесь, там закрыла глаза на ошибку в закупке, решила пожертвовать миллионом, «упустив» из внимания пункт о штрафе за просрочку, заметила в нужное время, что все понесенные убытки удалось нивелировать новой выручкой, которую принес Павел Демидович, похвалила его там, фыркнула на его конкурента здесь. И вот Демид Станиславович, святая простота, убеждает акционеров в том, что из его сына выйдет отличный генеральный директор, а я без зазрения совести добиваю их великолепной презентацией о растущих финансовых показателях.
        Решение единогласное, дядя Демид гордится сыном, я ухмыляюсь в кулак, пряча победоносную улыбку, а мой персональный дьявол тем временем держит благодарственную речь.
        - Ты моя палочка-выручалочка! - заявил Пашка, когда мы остались наедине в его новом огромном кабинете с панорамными окнами. - Проси все, что хочешь! Все выполню!
        - В отпуск хочу! - с радостью потребовала я свою награду от нового генерального директора. - На месяц!
        - Конечно! Очень скоро поедем! - пообещал он мне.
        - Я могу и одна съездить, если ты сильно занят, - заверила, а сама тут же нарисовала в воображении красивый курортный роман с миллионером. Долларовым. Свадьбу на берегу моря и двух деток, как и загадывала в школьные годы.
        - Ну что ты! У меня на тебя всегда время найдется! - отмахнулся Пашка, снова обнимая, а у меня тем временем губы из улыбки изогнулись в расстроенную гримасу.
        - И еще хочу пятидневную рабочую неделю. И восьмичасовой рабочий день, - решила наглеть и дальше.
        - Конечно! Все, что захочет мое Золотко!
        В первую неделю, правда, ему не удалось выполнить обещанное. Во вторую - тоже. На третью, естественно, тоже. На четвертой я перестала надеяться. Через два месяца у меня начал дергаться глаз. На третий начали чесаться руки как-нибудь навредить боссу в отместку за свою испорченную жизнь. Через полгода я была на грани совершения убийства.
        И примерно в это время грянуло мое тридцатилетие.
        Вот как-то так я и докатилась до трудо-брако-дьявольских отношений со своим лучшим другом.
        Итак, меня зовут Юлия Валерьевна Золотарева. Я финансовый директор корпорации «Строймир». Я образованный, опытный, ответственный, инициативный сотрудник. Я «вон та симпатичная блондинка в белом костюме и на каблуках», перед которой расступается толпа сотрудников.
        У меня большая роскошная квартира, дорогой автомобиль и целая коллекция беллетристики про счастливую жизнь. Мне тридцать лет, и к своим годам я успела обзавестись первой кошкой, которой мне некогда было придумать кличку, и поэтому она так и осталась Кисой. Вся моя жизнь крутится вокруг одного мужчины. И нет, это совсем не муж или жених. Это лучший друг и генеральный директор Павел Демидович Славин, которого в целом я очень сильно люблю, но в последнее время так же сильно ненавижу.
        Я мечтаю о капитане под алыми парусами, но на моем горизонте лишь бесполезный в этом плане босс - тиран, деспот и бесчувственный мужлан в одном лице.
        14. Дама в белом
        День моего тридцатилетия начался довольно бодро: под заводную музыку я распахнула гардероб и из сотни белых деловых костюмов выбрала тот, что был достаточно праздничным, завила волосы, нанесла макияж, приняла у курьера роскошный букет белых орхидей от Пашки и выпорхнула в промозглую серость осеннего утра. В салоне автомобиля включила радио с как обычно счастливыми ведущими и вырулила со стоянки.
        Настроение у меня было не лучшее, поэтому я пыталась поддерживать его музыкой и своим отражением в зеркале заднего вида. Сегодня я была особенно хороша, образ придумывала заранее и даже разрешила себе опоздать на работу, чтобы не только выспаться, но еще и завить кудряшки. Усиленно гнала от себя мысли, что в тридцать лет у меня, кроме работы и пустой огромной квартиры, ничего нет. И даже намека не было ни в прошлом, ни в будущем. И последнее угнетало особенно.
        Впорхнула в офис, как и полагается королеве, провожаемая одобрительными и восхищенными взглядами. Немного воодушевилась своей неземной красотой, но ближний, готовый испортить настроение, мигом нашелся.
        - Юлия Валерьевна! - гаркнул Пашка, когда я проходила мимо зала совещаний, откуда друг за другом выбегали в разные стороны руководители разных мастей следом за биг-боссом. Славин же, чем-то рассерженный, тут же направился ко мне. - Почему тебя не было на совещании?
        Нахмурилась.
        - У меня, вообще-то, день рождения. Кудряшки крутила, - заметила я, откинув локоны с плеча за спину. Злость Пашки тут же стерлась с лица, и он лучезарно улыбнулся.
        - Черт! Забыл… В смысле, я помнил, но потом забыл, - под моим взглядом затараторил он поспешно. Я покачала головой и повернулась в сторону наших кабинетов. Славин поспешил следом.
        - Ты хоть так не пались, - посоветовала я.
        - Я честно помнил. Ты не получила от меня букет?
        - Получила. И надеюсь, что он все-таки от тебя, а не от твоего секретаря.
        - Конечно, от меня. Я его заказал на всякий случай за месяц, чтобы в этот раз уж точно не забыть! - горячо принялся клясться в невиновности Славин, хотя мог бы и заметить, что кудряшки у меня получились сегодня отменные.
        - Ну-ну…
        - Что «ну-ну»? - подозрительно поинтересовался он. - Ты мне не веришь? Его я заказывал! Там должна была быть записка! Была?
        - Да была, была. Выдохни, - посоветовала я, заходя в нашу общую приемную и кивая секретарю Паши, которая, в отличие от своего руководителя, громко и радостно отрапортовала: «С днем рождения, Юлия Валерьевна!» - Но на будущее, Славин, не пиши девушкам «желаю поменьше морщин», - посоветовала, распахивая двери своего кабинета и подходя к столу. Пашка вместо того, чтобы направиться к себе, зашел в мою обитель следом.
        - Почему?
        - Понять могут неправильно.
        - Как? Что в этом такого? Я пожелал тебе не стареть, а оставаться все такой же молодой и красивой.
        - Нет, ты пожелал мне поменьше морщин, что означает, что сейчас у меня их уже довольно много, - заметила и бросила сумку на стул, снимая плащ при помощи босса.
        - Я не это имел в виду!
        - Тебя спасло то, что я тебя неплохо знаю. Но впредь будь осторожнее, за такое можно и самого ценного лишиться.
        Славин убрал мою верхнюю одежду в шкаф, закинул туда же сумку и повернулся, словно ожидал дальнейших распоряжений.
        - Сегодня вечером у меня собираемся. Не забывай.
        - Почему у тебя, а не в ресторане?
        - Потому что Вика с Витей тоже придут, - ответила я, напомнив про своих племянников. - И в пятницу у Яны свадьба. Об этом ты не забыл?
        - Об этом я как раз помню, - кивнул он с готовностью. - Кофе?
        - Ага, - согласилась, включая компьютер, пока Пашка выглядывал в приемную и орал: «Лена, сделай нам кофе!»
        День рождения начался довольно бодро, даже несмотря на мое плохое настроение. Но затем что-то пошло не так. В середине дня Пашка умчался в аэропорт встречать многоуважаемых китайских партнеров, меня скомканно поздравили практически сотенным коллективом и задарили цветами, на которые у меня началась аллергия: распух нос и покраснели глаза. Под вечер в кабинет явились представители высшей власти, которые добавили в мой розарий еще пару ненавистных веников, ухудшив здоровье. Пашки с ними не было, потому что он все еще развлекал наших иностранных гостей.
        И все - буквально все! - в свое поздравление вставляли: «Ну что, Юлия Валерьевна, дослужиться - дослужилась, теперь пора заиметь мужа с ребеночком». Говорили мои коллеги это в разных вариациях, но слышала я только так. Как будто сама не знаю, что пора! Лучше посоветуйте: как? Для начала как вырваться из этого чертового офиса, где мужа я себе уж точно не найду по одной простой причине: здесь все и каждый запуганы Славиным и даже на день рождения при отсутствии босса рядом меня не обнимают, не целуют в щеку, а пожимают по-деловому руку!
        Настроение, которое с утра я пыталась растопить музыкой, прической и нарядом, стремительно ухудшалось. А добило поздравление в одной из социальных сетей. Там меня также атаковали сообщениями и открытками, скачанными в поисковиках. Но настроение растоптала всего одна фраза: «С днем рождения» - и смайлик в виде букета цветов. Так скромно отписался бывший, принц Александр, отношения с которым до сих пор были самыми длительными в моей жизни.
        Сначала я не обратила внимания и ответила ему кратко «Спасибо!» - но потом заинтересовалась тем, как поживает Саша, и открыла его страничку. А там он, все такой же прекрасный принц с копной волос, на каждом снимке обнимал очень на него похожую девочку лет семи-восьми. И первая мысль у меня была не: «Ого, ничего себе, принц-то, получается, женился вскоре после нашего расставания», а: «Это мог бы быть мой ребенок!» Стало очень обидно.
        Домой я возвращалась на автомате, выставляла салаты на стол и отправляла замаринованную заранее курицу в духовку точно так же. Мне уже ничего не хотелось. Ни гостей, ни подарков, ни тем более поздравлений, учитывая, что примерное их содержание я знала.
        И, конечно, первое, что прокричала мне мама при входе, было: «Мужа тебе хорошего! И деток побольше да побыстрее!»
        Мои горячо любимые племянники в этот день тоже не радовали, потому что напоминали обо всех полученных мною поздравлениях. Яна с женихом приехать не смогли из-за подготовки к свадьбе. Пашка пропадал где-то со своими китайцами. Родители употребляли горячительное и рассуждали о моей несчастной одинокой жизни. Дядя Демид, такой же веселенький, предлагал все-таки выдать замуж меня, никому не нужную и бесперспективную, хотя бы за его непутевого сына. Тетя Марина на него шикала и отставляла в сторону бутылку с водкой. Юрка сначала ел, ел, ел, а потом откинулся на спинку дивана и захрапел. И одна только Оля, его жена, смотрела на меня понимающе и сочувствующе.
        Выпроводив дорогих родственников за порог, я, которая не ревела, даже когда ее побили и отвергли первую любовь, растоптав чувства, впервые с подросткового возраста разрыдалась на полу ванной комнаты под жалобное мяуканье Кисы. Я бы могла не обращать внимания на слова родителей, друзей, коллег, если бы сама не страдала от того, что устала быть постоянно одна. Не заметила бы ни единого грубого высказывания или неуместного намека, но все их поздравления прошли по сердцу острым ножом, задев за больное.
        С трудом умылась, убрала со стола и, продолжая всхлипывать, отправилась в постель. Но сон не шел, рыдания снова возобновились, а голову стали посещать совсем уж безнадежные мысли, что я так и умру одна, потому что вот уже пять лет, как даже ни одного предложения на чашечку кофе от противоположного пола не получала. Если, конечно, не считать того, который сейчас висел на звонке в квартиру.
        Я спрятала голову под подушку, чтобы не слышать трель дверного звонка. Прекрасно знала, что в коридоре трется Славин, но видеть его сейчас хотелось меньше всего. Однако вскоре трель затихла, звякнул замок, и в квартире послышались чужие шаги.
        Я вскочила с кровати и в одной шелковой пижаме фурией выбежала в коридор.
        - Откуда у тебя ключи?! - прокаркала хриплым после рыданий голосом.
        Пашка, уже скинувший насквозь промокший под дождем плащ и засовывавший ноги в свои тапки, вздрогнул и поднял взгляд. Выглядела я, скорее всего, не лучшим образом, учитывая двухчасовой марафон рыданий под одеялом, но мне было совершенно все равно. Вывел из себя тот факт, что он заявляется ко мне как к себе домой и при этом чувствует себя хозяином. О том, что его не было на моем юбилее, вообще молчу.
        - Так ты же мне сама их дала, когда я Кису к ветеринару возил, - пробормотал он, растерянно глядя на меня. - Что с тобой? Ты плакала? Кто-то обидел?
        - Аллергия! - гаркнула и указала на дверь. - Уходи!
        - Что? В каком смысле?
        - В прямом! Проваливай!
        - Я тебя поздравить вообще-то пришел.
        - Первый час ночи! Мой день рождения закончился! Мне не нужны твои поздравления! Я уже сплю!
        - Ладно-ладно! - поднял он руки перед собой в успокаивающем жесте. - Я понял, что у тебя плохое настроение. Сейчас очень тихо и быстренько что-нибудь перекушу и лягу спать. А завтра поздравлю…
        - Ты глухой?! Я сказала: проваливай из моего дома!
        - Юль, да что с тобой?
        Понимая, что словесная перепалка может затянуться, я взялась выталкивать его из квартиры при помощи физической силы. И хотя противник мой был намного сильнее, победила внезапность атаки, поэтому все-таки выставила за порог, пару раз со всей накопленной злостью ударив между лопаток. И захлопнула дверь.
        Не успела я отдышаться, как он заколотил по металлу.
        - На улице вообще-то осень! Дождь и холодно! В такую погоду даже собаку на растерзание ветрам не выгоняют! А ты меня в одних тапках выставила!
        Я огляделась, схватила его плащ с ботинками и отправила их следом за хозяином в коридор. Ожидала, что он начнет прорываться обратно в квартиру, но он вместо этого точно так же, как и я, кинул мне под ноги подарочную коробку. И я захлопнула дверь вновь.
        - Видишь! Я принес подарок! Это серьги! Красивые! С бриллиантами!
        Славно. Мне еще никто не дарил подарок так, будто в зоопарке подкармливал зверушку, бросая ей под ноги разные вкусности.
        Я со всей злости пнула коробку, и она отлетела к дальней стене. Славин на некоторое время замолчал. Я выключила свет в прихожей, когда услышала снова стук в дверь.
        - А тапочки забрать?!
        - Они мне не нужны больше! Выкинь!
        - Но мне-то нужны!
        - Вот и забирай их к себе домой!
        15. Бабья дурь
        Ночь выдалась не из простых, потому что я никак не могла успокоиться. В голову продолжали лезть нехорошие мысли, и я только и делала, что жалела себя да жалобно подвывала. Забывалась сном ненадолго, а просыпалась резко от нарастающей тревоги, будто куда-то опаздывала.
        Так промучилась до самого утра. Поспала в общей сложности не больше трех часов, но сна не было ни в одном глазу, а вот усталость давила на плечи неподъемным грузом.
        В пять утра я поняла, что лежать и заниматься самобичеванием больше не могу, и отправилась разбирать посудомоечную машину, которую запустила вчера вечером. Немного убралась в кухне, а затем, поддавшись порыву, схватила коробку, отправилась на второй этаж квартиры, прямиком в спальню, которую захватил Пашка, и принялась собирать его вещи.
        Оказалось, что обжился он неплохо в самой крутой комнате моего царства. В свое время я сама собиралась сделать здесь себе спальню, но вскоре поняла, что, когда возвращаюсь поздно вечером с работы, у меня просто-напросто не хватает сил на то, чтобы подняться, поэтому и устроилась в небольшой уютной комнатке внизу. Сейчас я собралась изменить свою жизнь кардинально, и первоначально с моей жилплощади необходимо было выгнать Пашу.
        После вчерашнего скандала я еще полностью не отошла, но за свою истерику стало стыдно. Хотя и ощущала, что сделала все правильно. Наша дружба приобрела совсем ненормальную форму, и если я не хочу еще через тридцать лет очнуться в пустой квартире рядом с Кисой, то необходимо что-то менять уже сейчас. Хотя нет, через тридцать лет уже даже Кисы не станет. А вот у Пашки есть все шансы тереться около меня и дальше. А если он обзаведется женой и детьми, что станет со мной? Да меня это просто уничтожит!
        Нет-нет-нет, надо однозначно что-то менять сейчас, пока не стало окончательно поздно. Обозначим границы. Моя квартира - это моя территория. Погостить вечерком, сыграть в настольную игру, посмотреть вместе фильм - пожалуйста, ночевать и расхаживать по утрам с голым торсом - отныне строго запрещается. Скоро у меня обязательно появится мужчина, а значит, друга, который считает себя полноправным хозяином моей квартиры, надо выставить за порог. Ничего лишнего, Пашка, это бизнес. Мой семейный бизнес, который я начинаю строить с этого самого момента. Может, сначала он и принесет мне убыток в виде тебя, но затем я обязательно увижу профит от своего начинания.
        Одной коробки для Пашкиных вещей оказалось недостаточно, и одежду пришлось заталкивать еще и в мешок. Этот… как бы помягче выразиться… друг… даже трусы свои ко мне не постеснялся притащить! А также ворох рубашек, спортивную форму для утренних пробежек, несколько видов часов и галстуков, рабочие документы, книги, бритвы-лосьоны-пенки! Пашка, почему я до сих пор не догадалась разбросать по твоему дому лифчики да прокладки?! Тогда бы твоя личная жизнь точно быстренько ухудшилась!
        Собрав его барахло в спальне и прилегающей к ней ванной комнате, я только больше убедилась в том, что поступаю правильно. И отправилась собирать его вещи дальше по квартире. Итак, кухня: сигареты, пепельница, коньяк, протеиновый коктейль. Колбасу и сало, так и быть, оставлю, в гости он все равно не прекратит заявляться, надо же его чем-то кормить. Гостиная: носок в единственном числе под диваном, разряженный планшет, зарядка. Телевизор оставлю и буду считать подарком. Прихожая: ботинки, кроссовки, пиджак, зонт. Кейс для бумаг тоже оставлю: качественный, дорогой, унисекс - сама буду с ним на работу ходить.
        Все собранное поставила около входной двери - когда Пашка придет в следующий раз, пусть не только тапки свои забирает, но и все остальное. И, облегченно выдохнув, отправилась досыпать. И надо же, уснула практически сразу легким и безмятежным сном.
        А проснулась в середине дня от истерично заливавшегося телефона.
        - Алло, - сонно пробормотала, щурясь от солнечных лучей, бивших прямо в глаза.
        - Юлия Валерьевна, доброе утро! Вы на работу сегодня собираетесь явиться? - любезно спросил дорогой друг одновременно обеспокоенно и напряженно.
        - Привет. Собираюсь. Проспала, - отрапортовала я, медленно сползая с кровати. - Павел Демидович, а вы каждому опоздавшему сотруднику по утрам названиваете лично?
        - Нет, только вам, дорогая Юлия Валерьевна, - проворковал он, а затем уже нормальным голосом поинтересовался: - Что, так хорошо вчера без меня отпраздновали, что ты сегодня поднять задницу от матраса не можешь?
        - Лучше не бывает, - подтвердила. А что это у него такой голос обиженный? Сам, между прочим, пропустил мой день рождения и предпочел чужих китайцев родной подруге. Да и вообще, пусть даже не пытается вызвать у меня раскаянье за вчерашний скандал. Это он еще не знает, что на порог выставлены его трусы с носками. - Юра уснул, не дождавшись десерта, Витя с Викой загладили Кису практически до смерти. А родители в очередной раз сговорились о нашей свадьбе.
        - Старая песня о главном, - ухмыльнулся Славин. Я же прошла в ванную и взялась за зубную щетку. - И все? Ты из-за этого так расстроилась?
        Он имел наглость облегченно выдохнуть в трубку, будто действительно ничего страшного не произошло. Я же его настрой не разделяла.
        - Нет, я расстроилась, потому что старая, - ответила грубо, но он не понял моей интонации.
        - О-о-о! Опять эта твоя бабья дурь, - протянул понимающе. - Ты меня вчера напугала. Я думал, действительно что-то ужасное случилось. - Ответить я не успела, потому что его кто-то отвлек и он быстро начал прощаться: - Ну все, мне пора бежать. Жду в офисе. Буду отпаивать тебя кофе, старушка.
        Обида, отступившая после крепкого сна и побудки в середине дня, мгновенно вернулась.
        - Не надо. Зайду в «Радость» и куплю себе нормальный латте или раф, - ответила, снова вспомнив про свое намерение отдалиться от Славина.
        - А мне омлет с беконом и их булочки с изюмом возьми. Я сегодня еще не завтракал, - тут же передумал он прощаться.
        - Ладно, - печально вздохнула, не в силах отказать ребенку, которого, как мамочка, заботливо подкармливала без малого тридцать лет. Заодно и себе куплю этот омлет.
        - Спасибо! Жду! - выкрикнул он радостно и скинул вызов.
        На работу я в этот день не неслась сломя голову, а шла не спеша, обдумывая, как бы изменить жизнь в лучшую сторону. Выходило, что нужно меньше работать, побольше отдыхать, бывать в местах скопления людей, чтобы наконец с кем-то познакомиться, и дистанцироваться от Славина. Последнее казалось самым невыполнимым, поэтому с этого и решила начать, ведь даже первый пункт мне сегодня уже начало удаваться претворять в жизнь.
        В офис я зашла только ближе к обеду.
        - Лена, привет! - улыбнулась секретарю, поставив на ее стол завтрак нашего босса. - Передай Павлу Демидовичу. А это тебе, - передала ей бумажный пакет с кексиком.
        - Ой, спасибо, Юлия Валерьевна, - обрадовалась девушка и тут же доложила: - Павел Демидович сегодня не в духе. Потерял вас с самого утра. На утренней оперативке рвал и метал. И, кажется, он недоволен, что вы уже второй раз опаздываете… - шепотом доложила разведчица.
        Надо же. А утром мне показалось, что настроение у Пашки нормальное. Видимо, он себя сдерживал, опасаясь напороться на вчерашний скандал.
        - Может, вы к нему сразу зайдете? Он вас очень ждет.
        - Нет. Я пошла работать, - отказалась тут же. - Накорми его. Глядишь, подобреет, - указала на контейнер с омлетом.
        - Хорошо. Все сделаю, - кивнула с готовностью девушка.
        Я же, гордая собой и уже двенадцать часов не видевшая Пашку, отправилась в свой кабинет. Правда, счастье длилось недолго. Только успела включить компьютер и просмотреть бумажную почту на столе, когда в кабинет вошел Славин с тарелкой омлета.
        - А ты со мной не позавтракаешь? - удивился он.
        - Я в кафе поела, - постаралась говорить как можно холоднее, чтобы понял, что я не хочу его видеть. - Да и на работу опоздала. Надо кучу дел переделать.
        - Да ладно. Я твой босс и разрешаю не работать.
        - С каких пор?
        - С сегодняшних. Но на тридцать минут завтракообеда, - ответил он, усаживаясь за стол переговоров и брякая по нему тарелкой.
        - Паша, я уже поела, - напомнила, а в голосе сама собой зазвенела сталь от раздражения.
        - Ну, значит, на тридцать минут моего завтрака. Возьми себе кофе и садись рядом, расскажешь, как вчера день прошел, - тараторил он как ни в чем не бывало, не замечая ни моих интонаций, ни выражения лица.
        - Славин, выйди, - потребовала.
        Пашка поднял на меня удивленный взгляд.
        - Выйди. Не надо мне тут вонять своим омлетом и портить рабочий настрой. Здесь не столовая.
        - Так садись рядом. Повоняй кофе.
        - Выйди, я сказала!
        - Юль, в чем дело-то? Да, я виноват, не смог прийти на твой день рождения. Но конца света ведь не случилось. И я готов исправиться. Вечером можем сходить в ресторан или в то твое любимое адово кафе, где стихи по вечерам читают да песни горланят, как коты мартовские.
        - Выйди! Видеть тебя не хочу!
        - Юль? - Он напрягся и даже к своей тарелке интерес потерял. Я указала ему на дверь. - Ладно. Понял. Настроение со вчерашнего дня не улучшилось, - пробормотал обиженно и вышел, оставив свой долгожданный завтрак в моем кабинете.
        16. Семейная парочка
        Моя диета по Славину так и не продлилась дольше двенадцати часов. Следующие три дня я усиленно его игнорировала, а он точно так же мне надоедал. Причем вел себя как маленький ребенок, лишившийся материнского внимания. Пробовал и обижаться, и кричать, и тоже не разговаривать. Настроение его стремительно портилось, и страдала от этого не только я, но и все окружающие.
        - Вы что, со Славиным разводитесь? - приглушенным голосом поинтересовалась Марина, моя приятельница с работы, с которой мы, бывало, гоняли чаи за закрытыми дверями.
        Мимо нас пролетел злой Пашка, ударив мою собеседницу плечом. Я ему вслед лишь покачала головой. Сегодня была особенно напряженная оперативка, когда босс с воодушевлением прошелся по всем руководителям и даже не забыл отчитать меня, чего никогда раньше не делал при посторонних. И коллеги были не столько расстроены собственной выволочкой, сколько удивлены тем, что досталось и мне, боевой подруге Павла Демидовича. Я тоже была поражена случившимся до такой степени, что даже не обиделась.
        - Делим имущество, - подтвердила я.
        - Ого, что в мире творится! - присвистнула Марина. - Забегу к тебе на чай, как разгребу задания от шефа. Расскажешь?
        - Да, давай, - кивнула устало.
        Оказалось, что не говорить со Славиным - трудно, а терпеть его капризы еще труднее, потому что мне его было постоянно жаль. Да-да, знаю, это наша бабья особенность - жалеть всех сирых, угнетенных, оскорбленных. Но я ничего не могла с собой поделать, когда видела его ищущий внимания взгляд. Правда, жалела его и продолжала игнорировать дальше, не собираясь давать слабину: будущее с Кисой и еще парой ее сородичей меня не на шутку пугало.
        Одновременно с этим начала присматриваться к окружавшим меня мужчинам, подбирая жертву для грядущего замужества. На каждом совещании пристально сканировала присутствующих представителей противоположного пола взглядом и оценивала их на профпригодность в качестве моей пары.
        Вот и сегодня я, пристально наблюдая за молодым неженатым руководителем правового блока, задумалась и прослушала большую части речи Славина. И в этот момент Пашка спросил меня о чем-то, я призналась, что прослушала вопрос, и попросила повторить, на что и получила резкий ответ, когда босс обвинил меня в пренебрежении своими обязанностями.
        Но, как уже сказала, я не обиделась, потому что прекрасно знала, что Славин очень эмоциональный по природе и все делает по максимуму: и радуется, и злится. Он как быстро зажигается, так же быстро и остывает. И действительно, не прошло и половины рабочего дня, как мне от него пришло сообщение в мессенджере.
        «Ты не забыла, что мы завтра идем к Яне на свадьбу?» - поинтересовался он как ни в чем не бывало. Я закатила глаза и придвинула телефон к клавиатуре.
        «Не так. Ты идешь на свадьбу к Яне. И я иду».
        «Я так и написал. Что ты опять придираешься?»
        «Не мы, а ты и я»
        «В чем разница?»
        «По отдельности».
        Он полчаса раздумывал над ответом, а потом мне пришло сообщение:
        «Прости. Я больше так не буду».
        Я сначала не поняла, про что он, а потом додумалась:
        «Глупости. Я даже внимания не обратила на твой крик».
        «Да я не про это. Я про другое».
        «Про что?»
        «Ну про это».
        «Про что про «это»?»
        «Про это самое».
        «Пашка, ты меня пугаешь».
        «Ну про то, за что ты на меня обиделась. Я больше так не буду! Честно!»
        Я хлопнула себя по лбу, прикрывая глаза. Гениально - просить прощения за то, не знаю что, которое находится там, не знаю где в женской голове.
        «Ты сам хоть понимаешь, о чем речь?» - набрала с улыбкой.
        «Нет. А ты?»
        «Так зачем прощения просишь?»
        «А ты зачем обижаешься?»
        «Я не обижаюсь».
        «Тогда завтра я за тобой заеду утром».
        «Не надо. Я сама доберусь».
        «Я заеду».
        «Нет, Паша! Я приеду САМА!!!»
        Откинула телефон в сторону, как ядовитую змею, и укусила себя сначала за один палец, потом за другой. Нет, Юля, так дело не пойдет! Ты от него никогда не отдалишься, если будешь с улыбкой отвечать на все его глупые сообщения.
        Что бы я ни говорила, но захотеть не общаться с Пашкой и не общаться с ним в реальности было совершенно разными вещами. Потому что не только друг жаждал общения, я сама отвечала на его сообщения и звонки, как худеющий на голодовке хватается за еду. Каждый день - первый день диеты, которая срывается к полудню. Но в отличие от него у меня была цель, а также опыт в ограничении калорий, и я была намерена идти до конца через все тернии.
        Но не с завтрашнего дня, как говорят любители диет, а с понедельника. Потому что я не представляла, как смогу избегать Славина на свадьбе общей подруги, где мы будем ближе, чем на работе, на которой нас разделяют хотя бы разные кабинеты. Накануне я так переживала, что у меня снова случится срыв и субботний «дожор» общения со Славиным, что вечером даже решилась набрать его сама. Трубку он взял мгновенно, как будто ждал звонка.
        - Алло, - радостно ответил.
        - Паш, дело на миллион! - объявила я.
        - Слушаю, - с готовностью отозвался он.
        - Я знаю, как нам сократить налоговую нагрузку, - объявила то, над чем работала уже несколько недель. - Только выполни одно мое пустяковое желание.
        - Для тебя все что угодно, Золотко, ты же знаешь.
        - Не приходи завтра на свадьбу.
        Он замолчал на несколько секунд.
        - Почему?
        - Я тебя прошу о-о-очень сильно.
        - Зачем?
        - Ну… как бы тебе сказать. Яна ведь больше моя подруга, чем твоя.
        - Мы знакомы с первого курса! Меня тоже пригласили на свадьбу!
        - Вы только знакомы, а мы дружим. Уже очень много лет.
        - И что с того? У нас отношения тоже неплохие.
        - Она единственная подруга, которая у меня осталась.
        Пашка снова замолчал, а затем напряженно уточнил:
        - Золотко, мы сейчас Яну делим?
        - Не напрягайся. Пока.
        Можно было и не звонить. И без того понимала, что он не согласится, ведь явно планирует со мной помириться на этой свадьбе. Пришлось надоедать невесте накануне ее праздничного дня и слезно умолять рассадить нас с Пашкой за разные столы. Яна, как и Марина, от подобной просьбы осталась в легком шоке, но пообещала что-нибудь придумать.
        Утром я встала пораньше, оделась, ко мне пришла девочка-стилист, которая сделала и прическу, и вечерний макияж, я собрала и подписала наш общий с Пашкой подарок, который был куплен заранее, и замерла, вспомнив о букете. Обычно на все свадьбы, где мы бывали, цветы покупал Славин, на мне же была миссия не забыть подарок. Со своим пунктом я справилась на ура, а вот про Пашкин забыла. Во-первых, не напомнила ему, а во-вторых, надо было купить от себя отдельный букет! Мы же теперь по отдельности!
        «Ты купил цветы?» - написала в наш чат, не успев покусать руки, потому что побоялась явиться даже без одного букета.
        «На заднем сиденье уже валяются», - тут же пришло сообщение, а затем и подтверждающая слова фотография. Я облегченно выдохнула и сверилась с часами. Время таяло, необходимо было уже выходить, чтобы не опоздать на регистрацию в ЗАГС, а у меня отдельного букета так и не было.
        «Ты в машине? Можешь заехать в цветочный и купить еще один букет?»
        «Зачем? Этот разве плохой?»
        «Нет. Надо еще один».
        «Как скажешь», - согласился Славин, а я снова отбросила телефон на кровать и принялась бить себя по рукам.
        Это будет самая трудная диета в моей жизни!
        Пока я крутилась по дому в поисках подходящих к платью украшений и подбирала сумочку, от Пашки начали приходить фотографии готовых букетов. И я, вместо того чтобы согласиться на самый первый вариант, принялась выбирать, продолжив переписку.
        Выходила из дома, уже заведенная из-за нарушенной диеты. Оказалось, что я зависима от Пашки даже в таком пустяковом деле, как покупка цветов, и из ювелирных украшений у меня нет ничего стоящего, кроме того, что мне подарил опять-таки Славин. И возвращать подарки, как коробку с его пожитками, не собиралась: слишком дорогие сердцу моменты хранили эти сережки-колечки-цепочки. Вот и сегодня я надела обновку, которую он кинул мне под ноги на день рождения и которая идеально подошла к платью.
        - Золотко, я здесь! - окликнул меня, топающую к стоянке, Славин. Красивая и сердитая, повернулась к нему и пошла в указанном направлении.
        - Сказала же, что поеду одна, - прорычала недовольно, пропустив приветствие и залезая на переднее сиденье. Сил спорить с ним не было. Хочет везти - пусть везет.
        - Какая ты сегодня красивая! - настороженно решил сделать комплимент Славин, занимая водительское кресло.
        - Я всегда красивая, - огрызнулась. Надо же, решил обратить внимание на мою неотразимость чуть ли не впервые в жизни! Хочет помириться таким способом?
        Как я и предполагала, Пашка даже от злой меня не отходил ни на шаг. И смотрелись мы как женатая парочка. Никто из мужчин не посмел и взгляда косого на меня бросить. А в ЗАГСе, как идиоты, стояли с двумя букетами.
        В ресторане легче не стало. Яна, как и обещала, рассадила нас за разные столики. Правда, Паше категорически не понравилось, что меня из-под его крыла пересадили за стол к неженатым парням. И весь вечер он зорко следил за мной. А знала я это, потому что точно так же внимательно следила за ним. Это была все-таки свадьба, которая, как известно, не обходится без драки, а Пашка еще тот драчун: стоит заметить в мою сторону обидный, по его мнению, взгляд, как он тут же готов идти меня защищать.
        Драки не случилось, но и знакомства моего с кем-то из неженатых друзей жениха - тоже. Букет поймала не я, а Славин, который проходил в это время мимо. Подвязку также поймал он, и все это добро под моим наливающимся кровью взглядом вручил мне.
        - Держи. Я для тебя старался.
        - Ненавижу, - сказала в сердцах и кинула ему в лицо подвязку. Букетом невесты разбрасываться не решилась: он был у меня первым.
        Своими словами я добила настроение и Славину, после чего он решил затопить его водкой. Утопил так хорошо, что я еле дотащила его до машины. Из-за этого покинуть свадьбу нам пришлось раньше времени, а весь оставшийся вечер я занималась силовыми упражнениями, когда с трудом передвигала дружескую тушу.
        Моя злость росла и росла. И по большей части не на пьяного Славина, который в таком состоянии по сложившейся традиции полез ко мне с поцелуями, а на саму себя. Я чувствовала себя безвольной куклой, которая ничего не решает в собственной жизни и никак не может повлиять на ее течение.
        Славина я притащила в итоге к себе, потому что ехать к нему в загородный дом не было ни сил, ни желания, сгрузила на диван в гостиной и отправилась в душ. Пока мылась и чистила зубы, Паша каким-то образом перебрался с дивана ко мне на кровать и захрапел, как будто так и должно быть. На диван пришлось идти мне.
        Пока я лежала и размышляла о том, что если буду продолжать в том же духе «отдаляться» от Пашки, то никогда не добьюсь желаемого, зомби Славин приковылял в гостиную и со стоном завалился на меня.
        - Что ты делаешь?! - возмутилась, отталкивая его.
        - С тобой буду спать.
        - Я не хочу с тобой спать! От тебя воняет как от винно-водочного завода!
        Боролась я с ним еще полчаса, бегая от него по квартире, пока не смирилась и не пустила к себе на кровать. Он сгреб меня в охапку, я отвернулась от него к окну и снова задумалась над безвыходностью своего положения.
        Как я могу дистанцироваться от Славина, если ни на секунду не перестаю о нем думать? Даже когда мы не вместе, все мысли о нем. Даже сейчас, когда думаю о том, что не надо о нем думать, я думаю о нем!
        Да и как не думать, если наши жизни переплелись слишком тесно? Мы и дня друг без друга прожить не можем ни в плане общения, ни в плане практически семейного быта, как сегодня выяснилось. Мы видимся каждый день, а следовательно, и общаемся каждый день. И прекратить это не сможем никогда, потому что работаем вместе, у нас кабинеты находятся через стену друг от друга, у нас общая приемная и общий секретарь. Да даже если я перееду в другой кабинет, в сущности, все равно ничего не изменится, мы связаны общим делом, общей работой, общими интересами. В конце концов, он мой босс, которого мне избегать не удастся, как бы я ни старалась!
        Мы как семейная парочка. И я словно жена, которая хочет развода, но боится оставлять мужа одного, потому что «он же без нее не справится», и переживает за детей. Вот только вместо детей у меня - работа, а вместо мужа - друг. Как же запуталась моя жизнь!
        И неужели, чтобы отстраниться от Пашки в качестве эксперимента, мне придется уволиться с работы?
        17. Уж замуж невтерпеж
        Утро воскресенья не принесло ничего, кроме стонущего от головной боли Славина в мятых вчерашних штанах и без рубашки.
        - А-а-а, как хреново, - пожаловался он, вваливаясь в кухню и падая на стул. Я молча подхватила приготовленные заранее стакан с водой и таблетку от головной боли, подошла и поставила перед ним на стол. - Спасибо, Золотко. Что бы я без тебя делал?
        - Одевайся и проваливай к себе, - вместо пожелания доброго утра приказала я.
        - Что? - подавился он водой. - С самого утра решила мне мозг начать выносить?! У меня голова болит, я сейчас сдохну от этой боли, а ты снова свои капризы демонстрируешь? Ведешь себя в последние дни как истеричка! Либо скажи нормально, в чем я провинился, либо хватит доставать таким поведением! У меня всю неделю такое чувство, будто мы женаты! А ты мне не жена, а лучший друг! Я не хочу терпеть эти манипуляции с твоей стороны! Скажи, что тебе от меня надо, и успокойся уже! - закричал он с таким жаром и возмущением, что я даже на секунду устыдилась своих слов. На секунду. А потом вспомнила слезы на тридцатилетие и так же мигом вспыхнула.
        - Не собираюсь я тебе ничего объяснять, любезный друг! Просто видеть тебя не хочу! Что тут непонятного? А ты все маячишь и маячишь перед глазами, как надоедливая мушка!
        - Думай, что говоришь, Юля, - прорычал он сквозь зубы. - Поссоримся.
        - А может, я и хочу поссориться? - ответила с вызовом и тут же повернулась к плите, где жарила яйца за завтрак.
        Если быть откровенной, то ссориться мне совсем не хотелось, но и пояснять, что он мешает мне создать семью своим постоянным присутствием рядом, не собиралась. Вряд ли для него это прозвучит так же разумно, как для меня. Да он только уверится в том, что я истеричка и паникерша, и продолжит дальше рядом ошиваться, дожидаясь, когда моя «блажь» пройдет.
        В отличие от меня Славин вряд ли вообще когда-то задумывался о том, что пора бы остепениться, жениться, обзавестись детьми. Для него главным детищем был вверенный ему отцом «Строймир», и о другом спиногрызе он точно не мечтал. Так что он со своей мужской колокольни мое приземленное женское желание вряд ли поймет. Только у виска пальцем покрутит.
        За тот перерыв, что я выкладывала наш завтрак на тарелки и переставляла их с нескрываемым раздражением на стол, Пашка допил воду и перестал стонать, но при этом продолжал смотреть на меня так же враждебно. Ели в тишине, но обмениваясь одинаково упрямыми взглядами.
        - Я твои вещи собрала и поставила у двери. Забери с собой, когда будешь уходить. Ключи повесь в ключницу, - постаралась сказать это миролюбиво и спокойно, но в ответ получила очень злой и шокированный взгляд.
        - Что ты сделала? Ты меня за порог выставляешь?
        Ну я бы не сказала именно так, но в целом да. Кивнула, поднимая его и свою пустые тарелки со стола и отправляясь с ними к раковине.
        - Золотарева, ты головой ударилась? Что произошло в тот гребаный день рождения? Не может быть, чтобы ты настолько обиделась только из-за того, что я не пришел! Я же извинился, в конце концов!
        - Да не обиделась я на тебя! - возмутилась, также начиная повышать голос. - И не сержусь, не злюсь. Я просто хочу, чтобы ты забрал свои вещи из моей квартиры. Что в этом странного?
        - Они месяцы здесь лежали и никому не мешали, а сейчас вдруг «забери»? Что случилось? Объясни нормально! Хватит играть в молчанку и демонстрировать характер!
        - Я замуж собираюсь! - воскликнула и тут же прикусила язык. Блин, он за такое точно меня высмеет!
        Паша замолчал. Нахмурился. Поджал губы. Сцепил челюсти, отчего на щеках заходили желваки. Сжал руки в кулаки. Явно сдерживал злость, чтобы не наговорить лишнего.
        - Ты разве с кем-то вообще встречалась?
        - Нет, - ответила нехотя. - Но собираюсь начать в ближайшее время. Поэтому и прошу забрать вещи и немного отстраниться. Твое постоянное нахождение рядом не дает мне ни с кем познакомиться.
        Последние мои слова все-таки прорвали плотину его злости. Он подскочил со стула и заорал с такими пылом и яростью, из-за чего не было похоже, что у него пару минут назад болела голова.
        - А если я отойду, то сразу набежит толпа?! - со скепсисом поинтересовался, размахивая руками. - Да у тебя с универа парня не было! С чего ты взяла, что он появится сейчас?! И не надо винить в этом меня! Я тут вообще ни при чем! Вбила себе в голову какую-то дичь!
        Он с явным трудом закрыл рот и выскочил из кухни, видимо, также чтобы не наговорить лишнего. Из комнаты начал доноситься шум от его метаний. Он громко поспешно топал, брякал чем-то, хлопал дверями. Я в это время стояла на месте и вздрагивала от злого шума за стеной.
        Через пару минут он снова заскочил в кухню. Уже одетый, но ничуть не успокоившийся.
        - Я от тебя такого предательства не ожидал, Золотко! - прорычал он, глядя на меня совершенно неадекватным взглядом, словно зверь, готовый вцепиться в глотку. - Решила променять меня, своего лучшего друга, на какого-то левого мифического мужика?! Дура!
        - Сам дурак, - отозвалась тихо и равнодушно, что взбесило его еще больше.
        - Еще прибежишь ко мне извиняться и просить вернуться! - заорал он мне в лицо.
        - То же самое ты говорил о моем уходе в финблок. Что-то до сих пор не прибежала.
        Думала, он мне за такое точно шею свернет. Но нет, только фыркнул разъяренным быком в лицо и снова вышел из кухни. Я поспешила за ним следом и, пока он топал к входной двери, заскочила в гостиную, схватила сумочку, с которой вчера была и которую уронила на пол, когда сгрузила в первый раз пьяного Славина на диван. Оттуда вытащила ключи от его машины, огляделась и закинула их в рядом стоящую вазу.
        Все это проделала за считаные секунды и как раз вовремя, потому что Паша вошел в комнату мгновением позже.
        - Где ключи от машины?!
        - Возьми такси.
        - Где ключи?!
        - Тебе нельзя в таком состоянии за руль. Остынь сначала.
        - Ты мне мамочка, что ли?! - взбесился он с новой силой. - Верни ключи, Золотарева.
        - Нет.
        Славин снова поджал губы, на этот раз сдерживая уже не просто обидные слова, а отборный мат. Но мне было все равно. Точно так же, как он знал, что не имеет никакого права при мне материться, иначе получит по первое число, точно так же и я знала, что ни за что не пущу его за руль в таком неадекватном состоянии.
        В итоге он выругался себе под нос шепотом, я даже слов не различила, схватил мою сумку, вытряхнул все ее содержимое на диван, оглядел комнату, а затем развернулся и вышел. Следом я услышала грохот, когда он пнул коробку со своими вещами на пороге и хлопнул входной дверью.
        Я облегченно выдохнула и медленно приблизилась к окну, чтобы проводить его взглядом. Такси он все-таки не вызвал и пошел пешком, закуривая на ходу. Вроде все было нормально. Прогуляется немного, остынет, потом либо вернется, и я вручу ему ключи от машины, либо вызовет-таки такси и отправится в свой коттеджный поселок.
        За ключами в этот день он не вернулся. Я ждала его до обеда, даже еды наготовила, собираясь спокойно поговорить, объяснить свою точку зрения и помириться, но он не пришел. Так как женское сердце не могло найти покоя, я позвонила тете Марине и попросила ее выяснить, как у Славина дела. Она перезвонила мне тут же и доложила, что своим звонком разбудила сына: он благополучно добрался до дома и как ни в чем не бывало завалился спать. Я этим ответом вполне удовлетворилась и отправилась искать новую работу на просторы интернета.
        18. Обезьяна с гранатой
        Свое святое воскресенье я провела на сайтах с вакансиями, забросив все планы на единственный свободный день на неделе. Но в итоге ничего подходящего для себя так и не нашла.
        Со времен университета мои требования к рабочему месту существенно изменились. Мало того, что мне сейчас нужна была должность как минимум финансового директора, которые требовались в гораздо меньшем количестве, чем рядовые экономисты или менеджеры, так мне еще и зарплата необходима была не хуже моей нынешней. А получала я в «Строймире» намного больше того, что предлагал рынок. На меньший же доход было согласиться труднее. Мои запросы за последние годы возросли: я полюбила те возможности, которые предоставляли деньги. Мне нравилось красиво и дорого одеваться, вкусно есть, иметь возможность купить то, что понравится. И опять же, ипотека за огромную квартиру рассеиваться никуда не спешила в ближайшее время. Оказалось, что в «Строймире» я ценный сотрудник не только на словах, но и в денежном выражении. И все это из-за ненормальной связи с боссом.
        Эта связь стала следующим камнем преткновения в моих раздумьях, покинуть любимую работу или нет. Во многом в моей деятельности мне нравилось то, что я имею возможность влиять на генеральных директоров компании, как когда-то подсказывала шаги Демиду Станиславовичу, так сейчас подсказываю и Паше. Ко мне прислушиваются, мне доверяют. На новом же месте работы моя власть существенно сократится. Да и неизвестно, что за самодур попадется в качестве руководителя.
        Была неплохая вакансия в компанию по производству пива, но тут встали мои личные заморочки: я хотела своей деятельностью приносить людям пользу, а не наносить вред, явный или косвенный. Поэтому предприятия, производящие алкоголь, сигареты или разврат, мной отвергались, даже несмотря на приличные заработные платы.
        Ну и главной причиной моего придирчивого отношения к вакансиям было нежелание покидать «Строймир», который стал моим родным детищем. Несмотря на мечты об отдыхе, по натуре я была трудоголиком и искренне любила свою работу. Мне нравилось в ней все. Молодой дружный коллектив, задачи, возможности для развития, ну и, конечно, руководство.
        По всему выходило, что найти работу с моими запросами будет ой как непросто. Да и уволиться будет не легче. Я весь день представляла себе, как вручу Паше заявление на увольнение и его лицо при этом. Он тут же запишет меня в предатели, а для меня его разочарование было таким же ранящим, как и возможное одиночество. Я сама себе противоречила: и с работы уходить не хочу, и Пашкину дружбу терять не хочу, и хочу, чтобы он перестал царствовать в моих мыслях, в моей квартире да и в другом окружающем мире.
        В итоге всю ночь я мучилась бессонницей, решая, увольняться или нет. Это было очень сложное и важное решение в моей жизни, сродни выбору профессии или принятию ответственной должности. И это было первое решение такого масштаба, которое предстояло принять без поддержки друга, всегда прикрывающего спину.
        К утру я накрутила себя до такой степени, что первым делом, явившись на работу, нашла шаблон заявления на увольнение в корпоративных документах, заполнила его и подписала.
        В конце концов, неужели я, как Пашка, не могу принять решение в одиночку и взять на себя ответственность? Я взрослый, разумный человек. Справлюсь с новыми жизненными трудностями!
        Однако и здесь все было непросто. Написать-то написала, а как это Славину преподнести - так и не решила. На оперативку со своей бумажной гранатой, которую собиралась бросить в лучшего друга, шла как на эшафот. Как бы мне смертницей не стать в итоге.
        Паша тоже был какой-то странный. Он чуть ли не впервые опоздал на свою любимую оперативку, на которой кусался и плевался ядом, сбрасывая нервное напряжение на дорогих подчиненных.
        - Юль, что случилось за выходные? Вы реально развелись? - спросила Марина, пока мы ждали дорогого босса-тирана и волновались из-за его отсутствия. На пятничный чай она так и не забежала и еще была не в курсе наших со Славиным перемен в жизни.
        - Лучше не спрашивай, - мрачно ответила, приоткрыла ежедневник и показала ей заявление.
        - С ума сошла! - воскликнула коллега, схватив меня за запястье. - Нам же тут никому без тебя не выжить!
        - Не драматизируй, - поморщилась я.
        - Да я серьезно. Если ты его время от времени за ошейник дергать не будешь, работать станет совсем невозможно. Да и он долго не продержится: его же понесет на подвиги, вбухает деньги в какую-нибудь авантюру без твоей визы, и весь «Строймир» рухнет. Ты же его стоп-кран…
        - Марин, замолчи. И без тебя тошно, - прервала ее, захлопнув ежедневник.
        Она была, конечно, права. Славин - горяч и скор на поспешные решения, я часто спасала его от необдуманных действий. Мы отлично дополняли друг друга: я была очень осторожной и любила все перепроверять по сто раз, а он не боялся брать ответственность и принимать решения. И если меня не станет, то он напринимает… а я так и буду топтаться на месте, проверяя да осторожничая…
        Покрутила головой, отгоняя нехорошие мысли. Марина продолжала на меня неодобрительно смотреть.
        - Так. Чувствую, что все совсем плохо. Надо спасать любимый Строймирчик, пока мамка с папкой окончательно не разругались. Пошел Дубровин со своими договорами… на послеобеденное время. Сразу после оперативки пошли к тебе чаи распивать?
        Я поспешно кивнула, потому что в этот момент в зал стремительно ворвался Славин. Обсужу хоть эти проблемы с кем-то, а то устала уже обдумывать все собственной головой.
        - Извините. Машина сломалась, - хмуро бросил Паша причину своего опоздания, садясь во главе стола переговоров и раскрывая записи.
        Да нет. Все с твоей машиной в порядке. Вчера вечером я специально оторвалась от просмотра вакансий и загнала ее на придомовую территорию, оплатив парковочное место, под присмотр дяди Сережи и его всевидящих камер, чтобы на обочине с ней ничего не случилось. Опоздал ты, потому что забыл, что машина у меня. Врун.
        Наши взгляды встретились. И я тут же напряглась, положив руку на ежедневник, в котором затаилась граната.
        Смотрел он на меня тоже как-то странно. Вроде не агрессивно, не враждебно - значит, остыл после вчерашнего, - но как-то насторожено, серьезно, обеспокоенно. Может, знал про заявление? Стало не по себе. И ощущение, что я - обезьяна с гранатой, усилилось.
        Пашка явно был не в форме. Не орал, мотивирующие речи не толкал. И вроде даже пришел не подготовленным к своему любимому мероприятию - раздаче заданий и требованию результатов. Руководители по очереди отчитывались о прошедшей неделе, а Славин рассеянно кивал, разглядывая бумаги перед собой и будто даже не слушая докладчиков.
        Странное поведение босса заметила не только я. Мы с коллегами обеспокоенно переглядывались, не понимая, что происходит, как сказала Марина, с папкой. «Честное слово, лучше бы орал как обычно», - читалось у многих во взглядах. Сергей Петрович напротив меня принялся утирать пот со лба: гнетущая обстановка скосила его первым. Потом Оля из бухгалтерии нервно схватилась за бутылку с водой. Марина принялась писать мне сообщения: «Что ты сделала с нашим боссом? Верни его обратно».
        Когда я взяла речь, Паша поднял на меня взгляд, но выслушал тоже молча, ничего не комментируя, из-за чего я решилась на небывалую дерзость:
        - Также на этой неделе планируем заняться распродажей имущества «Омеру», - произнесла в конце название нашего главного конкурента. Все коллеги с ужасом воззрились на меня, и смертницей я начала себя чувствовать отчетливее.
        - Хорошо, Юлия Валерьевна. Доложите потом о результатах, - кивнул босс, отводя взгляд с моей шеи обратно на бумаги.
        Сергей Петрович вскочил с места и поспешно раскрыл окно. Да, согласна, мне тоже не помешает освежиться. Мне босс только что разрешил распродавать по частям «Строймир» и попросил еще отчитаться о результатах? Дяди Демида на его больную голову не хватает!
        Бросать гранату в Славина в таких условиях было страшно вдвойне, но я решила, что если не сделаю этого сейчас, то не сделаю никогда.
        Стоило совещанию закончиться, как я окликнула Пашу и попросила задержаться для решения важного вопроса. Он остановился, я подошла ближе, и мы застыли друг перед другом, дожидаясь, когда коллеги выйдут. Вблизи он выглядел все так же странно, как и издалека.
        Меня ударили по спине, я повалилась вперед. Пашка встрепенулся, выходя из своего странного оцепенения, и проворно поймал меня. А под ноги нам упал мой ежедневник вместе с Мариной.
        - Ой, извини, Юль, туфля новая слетела, - шипя от боли при падении, сказала женщина, садясь и демонстрируя мне свою потерянную обувь.
        - Не убилась хоть? - поинтересовалась я, выбираясь из объятий Славина и помогая приятельнице подняться.
        - Да нет, жива, - ответила она, проворно подскакивая на ноги с моим ежедневником в руках. У меня на глазах она вытащила из него лист бумаги и с невероятной наглостью вернула мне. - Извини еще раз. Я побежала.
        И с одной туфлей в руке, со второй - на ноге поскакала к выходу, размахивая моим заявлением на увольнение.
        - Марина! - возмутилась я. Она остановилась на пороге, нацепила вторую туфлю на босую ногу и стартанула прочь из зала совещаний, оставив меня со Славиным наедине.
        Перевела взгляд на Пашу, который все это время разглядывал меня.
        - Злишься из-за вчерашнего? - первым заговорил он.
        - Нет, не злюсь. Смысл на тебя злиться, если ты и сам уже через пять минут после криков и визгов понимаешь, что был не прав и бежишь извиняться?
        - Ну не через пять, - смутился он. - Но, в общем, да. Погорячился.
        Ничего. Я и без заявления могу это сказать. Вот сейчас прямо возьму и скажу. Прямо ему в лицо скажу. Прямо в это улыбающееся лицо. И в глаза, ищущие прощения и одобрения.
        - Держи ключи от машины. И больше не опаздывай.
        - Зачем тебе какой-то чужой мужик, если есть я, Золотко? - заискивающе посмотрел он на меня, пока я доставала связку из кармана пиджака. Закатила глаза, передала ему ключи и повернулась к выходу из кабинета, ничего не ответив.
        Черт! Смертница из меня никакая! Пойду еще раз перепроверю всю свою никчемную жизнь!
        19. Мужской взгляд по-девичьи
        Я лежала на столе и смотрела в окно вместо монитора, на котором с начала рабочего дня так ничего и не было открыто, кроме шаблона заявления об увольнении. Можно было винить Марину в моем сорванном прощании с работой, но распечатать заявление еще раз и постучаться в соседний кабинет мне ничего не мешало, как и сказать Паше обо всем, глядя в глаза. Но я ничего так и не предприняла и вместо этого обнимала любимый стол на любимой работе.
        - Лен, можно нам с Юлией Валерьевной чай? И побольше. У нас тут рабочих вопросов для обсуждения куча накопилась. Надолго зависнем. - В кабинет вошла Марина, размахивая ноутбуком.
        Я подняла голову, но распрямляться в кресле не спешила. Поставила подбородок на сложенные перед собой руки и пронаблюдала, как коллега, цокая каблуками, подходит ко мне и по пути бросает ноутбук на стол переговоров.
        - Ну что, уволилась? - поинтересовалась она.
        - Неа, - промычала в ответ.
        - И слава богу! Сейчас будем тебя отпаивать чаем и лечить душу конфетами, - заявила она, раскрывая мой личный буфет и извлекая оттуда сладости и орешки.
        - В контейнере печенье с эмендемсами[1]. Вчера испекла, - указала взглядом на бумажный пакет рядом с сумкой.
        - Отличненько, - одобрила Марина, тут же извлекая контейнер, раскрывая его и вдыхая запах печеного. - М-м-м. Красота. И вся моя, еще не тронутая Славиным.
        - Отложи часть и отдай Лене. Пусть передаст ему. Может, хоть в себя придет после завтрака, а то утром какой-то неадекватный был.
        Приятельница глянула на меня неодобрительно, но распоряжение поспешила выполнить. Печенье я вчера готовила для Пашки в качестве извинения за скандал, когда ждала его возвращения за ключами. Он мою стряпню обожал, и я старалась время от времени его радовать. Вот и вчера, пока переживала, где он злой шляется, напекла целый противень, несмотря на свою диету имени друга.
        - Неадекватный - это точно, - подтвердила подруга, щедро высыпая боссу печенье на тарелку. Что бы про Пашку ни говорили, как бы ни жаловались на него и ни называли тираном, а сотрудники его все равно любили. Потому что он был хоть и требовательным, но справедливым и всегда готов заступиться за своих людей, даже если они допускали ошибки. Орал он, конечно, потом на провинившихся знатно, но происходило это за закрытыми дверями, и своих за пределами офиса он в обиду не давал. Поэтому и не было ничего удивительного в том, что сегодня руководство испугалось рассеянности босса. Его замены никто не хотел.
        В кабинет вошла Лена с кружками и стеклянным чайничком, в котором заваривался чай для наших с Мариной «рабочих вопросов».
        - Лен, угощайся, - кивнула на контейнер. - И Павлу Демидовичу тарелку отнеси.
        Девушка довольно улыбнулась, подхватила и угощение, и завтрак босса и вышла из кабинета.
        - Ну, давай. Рассказывай, - кивнула Марина, садясь напротив и разливая чай по чашкам.
        Я выпрямилась и придвинулась на кресле к столу.
        - Да что тут рассказывать? - вздохнула печально. - Я устала жить одной лишь работой. Хочу замуж и детей.
        - М-м-м, - кивнула моя собеседница понимающе. - Кризис тридцати?
        - Затянувшийся кризис двадцати пяти, - огрызнулась.
        - Да ладно, ладно. Не злись. Понимаю. Разделяю. Поддерживаю. - Она отпила из чашки и придвинула к себе контейнер с печеньем, выбирая, какое уничтожить в первую очередь. - А Славин, надо полагать, не обрадовался?
        - Мягко сказано, - подтвердила и начала рассказывать с самого начала. - Я проанализировала свою жизнь и решила, что Паши в ней стало как-то чересчур много. На работе мы вечно вместе: утром, днем, вечером, даже на ночь не всегда расстаемся, потому что он, бывает, ночует у меня. Не расстаемся и на выходных. Друзья и знакомые у нас общие, на свадьбу моей подруги его приглашают как мою пару, хотя по факту это совсем не так. Моя кошка считает его полноправным хозяином, он захватил себе у меня целую комнату, а недавно еще оказалось, что у него и ключи имеются от квартиры. Нас все считают парой. Родители убеждены, что мы рано или поздно поженимся, мама постоянно спрашивает: «Когда?» - как будто это решенный вопрос! А его отец мне на день рождения вообще заявил, что хочет внуков и, мол, хватит уже упрямиться, всех достала.
        Марина отставила чашку обратно на стол и уточнила:
        - Наш Демид Станиславович?
        - А что, у Паши есть еще отцы? - хмуро спросила. - Он, конечно, уже был «хороший», - добавила я, намекнув на нетрезвость Славина-старшего, - но тем не менее сказал ведь. Мне было не очень-то приятно. Да ладно родители, те нас с детского сада женят. Но нас ведь парой считают и на работе!
        - Причем некоторые даже женатой, - поддакнула Марина.
        - Вот именно! Разве это нормально?
        Коллега пожала плечами.
        - В общем, я решила, что мне нужно больше личного пространства. И попыталась от него отстраниться, но ничего не вышло. Он как таскался следом, так и продолжил. Так ведь еще и обиделся, стал нервным, раздражительным…
        - Да, это все заметили.
        - Может быть, конечно, это моя вина. Надо было сразу объясниться, но я не хотела говорить о такой элементарной вещи, как личное пространство.
        - Но сказала, - поняла Марина.
        - Да, вчера, - подтвердила. - Сказала, что хочу замуж, а из-за него не могу ни с кем познакомиться, и пусть он уже даст мне немного свободы. И ему это не понравилось. Сильно. Наорал на меня, распсиховался, носился из угла в угол, как загнанный зверь. Пришлось даже ключи от машины конфисковать, чтобы он в аварию не попал.
        Я рассказывала про вчерашнюю сцену в исполнении друга, а Марина осуждающе качала головой, явно поддерживая меня, а не Славина. От ее одобрения я приободрилась. Марину я считала справедливой и честной, если бы она поддерживала в этой ситуации босса, она бы так и сказала, но в этот раз явно была на моей стороне.
        - Сказал, что я дура и вбила себе в голову «дичь». Мол, в том, что у меня давно не было нормальных отношений, виноват не он, а только я. А то, что все мои романы разбивались о ревность к нему, это он почему-то не учел. Да какой нормальный мужик захочет, чтобы около его девушки крутился кто-то вроде Паши? Неужели он этого не понимает?
        - Да все он понимает, - отмахнулась Марина. - Потому и психует. Это у тебя жизнь, может, наладится от перемен, а у него-то разрушится.
        - Почему?
        - Ну посуди сама. - Марина придвинулась к столу. - У Славина идеальная жизнь. Такой жизни позавидует любой мужик. У него есть любимая, я бы даже сказала, обожаемая жена, которая не запрещает ему ходить налево, не пилит упреками и предоставляет полную свободу.
        - Это ты меня женой назвала? - уточнила, нахмурившись.
        - Да. Подожди возмущаться. Давай разберемся. Ты его боевая подруга, которая за него и в огонь, и в воду. Ты посадила его на кресло гендира. Не спорь, я в этом уверена, - добавила она, не дав мне снова вставить и слова. Руководство компании подозревало, что имя Пашки Демиду Станиславовичу нашептала я, но я все опровергала, чтобы никто не сомневался в том, что мой друг достоин этой должности. - Да, наш дорогой босс и сам немало сделал, но твое слово сыграло решающую роль. Вы вдвоем держите оборону против всего мира, охраняя общее дело. Далее. Если Славину нужен душевный разговор или домашнее тепло, он идет к тебе. Ты его всегда готова поддержать, накормить, обогреть, приласкать. Ты с ним и в горе, и в радости. И в болезни, и в здравии. Нянчишься с ним, как с ребенком или мужем. Сначала, когда мы познакомились и ты утверждала, что вы со Славиным всего лишь друзья, я не понимала, почему ты по утрам готовишь две порции завтрака и одну из них неизменно приносишь якобы другу, почему носишься с его температурой тридцать семь и один, как будто наступил апокалипсис. Скажу тебе по секрету: я так вокруг
подруг не вьюсь, а вот вокруг мужа - да.
        Знаю, что перебарщиваю иногда в своей заботе о Пашке, но ничего не могу с собой поделать. Привычка все время за ним следить прижилась как-то сама собой с детства, когда я воображала, что играю с ним в дочки-матери.
        - Как ты себя ни называй, ты его жена. Кормишь, стираешь, гладишь, жалеешь и подбадриваешь, когда он расстроен, вдохновляешь его на новые подвиги, готова всех порвать, когда Пашеньку обижают, всегда дашь выговориться, поддержишь. И при этом и слова не скажешь про его армию ночных подружек.
        Отвела взгляд, признавая ее правоту. Я действительно обеспечивала Пашкин быт, и зализывать душевные раны он всегда прибегал ко мне. А я поспешно вставала у плиты, потому что Пашу же надо не только выслушать, но и накормить, а то он, бедненький, совсем домашнего не ест, перебиваясь ресторанной едой. А то, что у Паши скоро щеки начнут расти от домашней выпечки, меня никогда не смущало. Единственное - мне еще не приходилось стирать для него, но вот гладить - гладила пару раз его рубашки. Признаюсь.
        - И тут ты ему говоришь: подвинься, парень, ко мне другой придет через пару денечков. Конечно, он запаниковал. Он усиленно вьет гнездо у тебя в дальней комнате, а ты ему на дверь указываешь. Представляю себе его шок, когда ты заговорила про другого мужика. Да у него весь мир вмиг обрушился. Теперь неудивительно, что он сегодня такой пришибленный пришел. Бедный, мне даже его немного жаль.
        - Хочешь сказать, я неправильно сделала?
        - Нет, сейчас ты как раз все правильно делаешь! Ты до этого себя неправильно вела, когда подпустила слишком близко. Он-то к хорошему быстро привык, а ты оказалась заложницей этих отношений. Он ведь и правда на каждого рычит, кто к тебе близко подойдет, неудивительно, что ты, красавица и умница, уже давно одна…. Ну как одна. Со Славиным. - Марина кивнула на стену, за которой находился кабинет босса. - Хочешь, расскажу, что будет дальше, если ты сейчас ничего не поменяешь?
        - Что? - спросила я, не ожидая ничего хорошего. И действительно.
        - Ты так и останешься одна, потому что Пашка на свою территорию никого не пустит. А когда ему понадобятся дети, он нагуляет их на стороне. Может, даже женится, но вскоре разведется, потому что «у Юли супы вкуснее и кошка по углам не гадит» - короче, из-за ерунды. И вернется к тебе. А учитывая то, какие у него, скажем так, низкокачественные подружки-однодневки, он отсудит опеку над ребенком и приведет его к тебе на порог. Не удивлюсь, если вскоре его чадо начнет называть тебя мамой.
        - Ну тут ты загнула. Слишком много сериалов смотришь, дорогая. Я же не совсем дура.
        - Ну первое, может, да. А вот второе - не факт. Пустила же ты Славина к себе в дом, он же там как-то прижился… Но суть одна: если ты ничего не сделаешь, то он не сделает тем более. Ему это просто-напросто невыгодно. У него идеальная жизнь: уютный дом и душевный разговор от жены и теплая постель от красоток-любовниц. Зачем ему что-то менять и рисковать? Ради того, чтобы залезть к тебе в койку и ограничить в разы свою свободу? Даже если ему и хочется, он побоится потерять то, что есть, стабильность, которая сложилась. В конце концов, с удовлетворением мужских потребностей у него явно проблем нет. Проблемы, я так понимаю, есть только у тебя.
        Я нахмурилась. Почему-то мне никогда не приходила в голову мысль о том, что Пашка хорошо устроился. А ведь так и получалось. А вот я тонула в болоте.
        - Вот поэтому я и хотела уволиться! - решительно выдохнула.
        - Да подожди ты увольняться. Всегда успеешь. Ты не пробовала со Славиным отношения наладить?
        - Как? Зачем? - не поняла. - У нас с ним вроде все нормально. Мы не ссорились… ну если вчерашней сцены не считать.
        - Я про то, что, может, вам перевести их в другую плоскость. После этого-то он уже не посмеет бегать налево, - намекнула Марина. Я непроизвольно поморщилась. - Неужели никогда не хотелось?
        - Хотелось, конечно, - призналась печально. - Ты же его видела. Как может не хотеться, но… уже не хочется. Устала я ждать у моря погоды. Сколько можно? Да и как?
        - Ну, соблазнить, - поиграла она бровями, начиная улыбаться. Я закатила глаза.
        - Как? Он видел меня уже всякой: и с макияжем, и без, и в вечернем платье, и в пижаме, и больной, и здоровой, и пьяной, и трезвой. Он не видит во мне женщину, я для него робот, вычислительная машина, которая неплохо печет пироги и считает прибыль. Да и я не представляю его в другой роли. Это как-то странно, - передернула плечами, подумав о нас со Славиным вместе. - Извращением каким-то попахивает. Он мне практически брат. Нет…. Я хочу новые отношения, с чистого листа. Не хочу знать никаких грязных секретиков о нем. Хочу романтики, хочу, чтобы дыхание перехватывало от улыбки, хочу комплиментов и признаний в любви, после которых не захочется рассмеяться в лицо. Хочу не спать по ночам, мечтая о нем. Хочу любви и страсти.
        - А только что говорила, что замуж хочешь.
        - Ну да. Разве одно другому мешает?
        - Ну вообще то, что ты описываешь, больше похоже на месячную влюбленность. Брак все-таки лучше строить на чем-то более крепком, вроде вашей со Славиным дружбы, а не на однодневной страсти. И перед браком все-таки лучше разузнать все «грязные секретики». Это тебе совет от более опытного в этом деле бойца.
        - Значит, хочу месячную влюбленность, - легко согласилась. - Главное - не со Славиным. Устала от него. Устала от этого бега в колесе. Хочу свободы, легкости. Хочу отдохнуть, расслабиться. Наконец сосредоточиться на себе.
        Марина встрепенулась.
        - Слушай, так, может, тебе не увольняться, а в отпуск съездить? На море, в теплые страны. Ты ведь действительно очень много работаешь, - вспомнила она о том, как недавно я жаловалась, что устала от бесконечной работы, когда она рассказывала про свою запланированную поездку в Объединенные Арабские Эмираты. - А там наешься фруктов, назагораешься, накупаешься. Отдохнешь. Да и курортный романчик можно замутить. Отстранишься от Славина, возьмешь тайм-аут. Там у тебя с ним не видеться получится явно лучше, чем даже не в офисе, а в городе. А когда вернешься, тогда и решишь, увольняться или нет, рвать отношения со Славиным или развивать…
        Марина произнесла заветное слово, после которого мое сердце забилось быстрее. И нет, это был не «романчик». Это был «отпуск». Мои глаза загорелись. Солнце. Море. Пляж… И я посреди всего этого великолепия. Свободная и счастливая.
        - Он меня не отпустит, - поморщилась. - Я у него уже давно прошусь в отпуск.
        - А ты не просись. Просто улетай, - выдвинула Марина предложение. И сама же воодушевилась тем, что подбивает меня на авантюру. - Не выйдешь на работу однажды, и все. Что он тебе сделает? Уволит? Что-то сильно сомневаюсь. Накричит, сделает выговор. Но тебе-то какая разница? Ты-то уже будешь после отпуска: загорелая, отдохнувшая, решившая свои проблемы. А Славин… он же у нас отходчивый. Поплюется ядом и забудет.
        И действительно, почему я раньше не рассматривала такой вариант? Просто не выйти однажды на работу. Паша мне ничего не сделает. А даже если и уволит, то что? Конец света не случится. Я же сама увольняться собиралась.
        В конце концов, мне отпуск положен по трудовому законодательству! А то, что мой босс тиран, - его личная проблема!
        - Может, тебе с нами в Эмираты? - предложила Марина, которая со следующей недели должна была уйти в отпуск. Она мне уже все уши прожужжала про их с мужем поездку на море. - У нас, правда, путевки куплены, но можно ведь поискать горящие или вообще регулярным рейсом улететь. Все не одна будешь.
        - А я вам не помешаю? Ты же с мужем летишь.
        - Ну и что? Ты не с нами по пляжам таскаться будешь, ты себе приключения искать будешь с горячими южными мужчинами, - поиграла она бровями. Я весело улыбнулась. - Ну или с нашими туристами. Смотря кто тебе больше приглянется. Может, шейха отхватишь, - рассмеялась она, а я следом за ней.
        - Звучит очень заманчиво.
        - Короче, решайся. Мы в пятницу вылетаем. Можешь с нами. Все равно какая-никакая, а компания в нашем лице у тебя будет. Мой Витя возражать не станет. Да и поможем, если что.
        Я практически не раздумывала. Меня даже Маринкин муж не смутил.
        - Я очень хочу, - с жаром призналась.
        - Ищи билеты тогда. Скину тебе название отеля, в котором мы жить будем. Можешь с нами заселиться, можешь в соседний. Только мы не в сам Дубай едем, а в Шарджу[2]. Не против?
        - Да мне без разницы куда. Лишь бы подальше отсюда. И чтобы море было.
        - Море будет, там у отеля свой пляж.
        - Супер, - кивнула и уже начала выстраивать планы. - Я за эту неделю подготовлю своих девочек, они Славину, если что, помогут. А я смогу по вечерам отвечать на почту или звонки. В конце концов, незаменимых людей нет. И без меня справятся. Светлану Игоревну своим заместителем назначу… она Пашу не бросит одного…
        - Ты сначала билеты купи, - посоветовала Марина, поднимаясь из кресла с уже пустой чашкой. - И это непотребство закрой, - посоветовала она, кивнув на мой монитор, где все еще было открыто заявление на увольнение. - А то уволиться-то уволишься. Устроишься на другую работу, и что? Еще пять лет пахать до отпуска?
        Передернула плечами. Кошмар, кошмар. Нет уж. Я свою работку люблю, никуда от нее не уйду. А босс-тиран… Марина права: проорется и замолчит однажды. Уж кому, как не мне, знать, что Славин обижаться долго не умеет. Тем более на меня.
        В этот раз я не сомневалась ни секунды.
        Еще до обеда билет до аэропорта Дубая был куплен. Правда, забирала я последний. Дорогущий. В бизнес-классе. Но ничего. Заслужила!
        Вылет в пятницу вечером. И я на низком старте!
        [1] Конфеты M&Ms
        [2] Дубай, Шарджа - эмираты в Объединенных Арабских Эмиратах
        
        
        20. Операция «О»
        После покупки билетов у меня за спиной выросли крылья. Я бегала по офису словно ужаленная, раздавала наставления и приказы, забыв о своей вселенской скорби об одиночестве и оковах дружбы. Мне снова захотелось работать на износ, не щадя ни времени, ни сил, потому что впереди показался свет в конце тоннеля. И мне надо было поскорее залатать все дыры, которые могли проявиться во время моего отсутствия.
        Уехать, никому ничего не сказав, у меня все-таки наглости не хватило, ведь в первую очередь своим неожиданным отпуском я подставлю не Славина, а коллег, которым предстоит снести первый натиск боссова гнева, а потом еще и держать оборону, оберегая финансы всей компании вместо меня. И они не умели делать ни того, ни другого, потому что вот уже три года эти обязанности в полном объеме лежали на моих хрупких плечах. Поэтому своих руководителей финансовых служб и отделов мне пришлось предупредить. Никто из них не остался в восторге от моего отпуска и их возрастающей ответственности, но им, в отличие, например, от того же Славина, хватило такта промолчать: все понимали, что в отпуске я давно не была, при этом их самих отпускала отдыхать согласно утвержденному графику.
        Особенно моему скорому отъезду не обрадовалась Светлана Игоревна, главный бухгалтер, которую я оставляла своим заместителем. Опыта у женщины было поболее моего, и она испугалась не столько разрастающегося штата подчиненных и работы не только с бухгалтерской, но еще и с управленческой отчетностью, сколько тесному взаимодействию с неуравновешенным шефом, который мог сначала смеяться, а через пять минут уже орать.
        - Юленька Валерьевна, а Павел Демидович в курсе твоего отпуска? - поинтересовалась она, когда мы остались наедине. Обращаться так ко мне она начала после того, как я защитила ее во время скандала с пропавшими деньгами. Пашку это раздражало, он считал, что женщина надо мной издевается. Я же была ровно противоположного мнения. Светлану Игоревну я знала еще со времен студенчества, когда по полдня работала в «Строймире» помощником экономиста, перебирая бумаги и бегая в бухгалтерию на чаек с плюшками. Тогда я именовалась не иначе как Юленькой, девочкой, которая тогдашнему боссу была все равно что дочка. В итоге Светлана Игоревна так и продолжила именовать меня Юленькой, разве что для солидности отчество добавляла, хоть и не всегда. И мне это казалось очень милым, поэтому я ничуть не возражала.
        - Нет, - пришлось честно признаться.
        - Ой, что будет! - охнула женщина. Нашего босса она побаивалась, поэтому даже была не против того, что в кресло финансового директора села я, а не она с огромными опытом и стажем в компании.
        - Держитесь, Светлана Игоревна. Ничего он вам не сделает. Не посмеет, - попробовала ее подбодрить, но тут же сообразила, что прозвучало это скорее как угроза. - Светлана Игоревна, я на грани нервного срыва. Либо отпуск, либо увольнение.
        Женщина печально вздохнула.
        - Ну надо так надо. Что теперь поделать?
        - Вы не волнуйтесь. Я по вечерам буду на связи. Ноутбук беру с собой. Если что-то будет серьезное, проконсультирую, подскажу.
        - Да ладно. Отдохни лучше хорошенько. В конце концов, не впервой оборону держать. Сносила же я как-то раньше Славина-старшего, перетерплю и младшего.
        - Спасибо, - искренне поблагодарила я.
        И вот от такой команды я собиралась уходить? Да, мне несказанно повезло оказаться в окружении людей, которые друг за друга горой. Надо ценить.
        Недовольно пофыркали сначала и другие руководители финансовых отделов, но вскоре замолчали, когда, видимо, Светлана Игоревна запустила слух о том, что я думаю об увольнении, и тут же воодушевленно, как и я, забегали по офису. «Юля, а здесь как?», «А если так?», «А здесь о чем?» - слышалось со всех сторон, когда я распределяла свои обязанности между командой. Оказалось вдруг, что я замыкала на себе большинство вопросов и принятий решений и сейчас все это скопом должно было обрушиться на других. Поэтому я старалась что-то сама решить до своего отъезда, что-то подробно разъясняла коллегам по несколько раз.
        Славин, не будь дураком, заметил, что финансисты как-то подозрительно активно зажужжали. Поэтому расхаживал по офису и приглядывался к лицам, но ребята были предупреждены, поэтому стоило ему войти, замолкали и улыбались во все тридцать два, не моргая.
        - У вас какой-то проект глобальный? - нагнал он меня в среду, на третий день нашего жужжания, когда я поздно вечером вышла из кабинета и направилась домой. Все эти дни он, не отлипая, следовал за мной и старался наладить отношения, я же его терпела, грезя об отпуске, а потому не отталкивала, чтобы он бдительность потерял.
        - Очень. На следующей неделе расскажу, когда ясность появится, - кивнула, останавливаясь около лифта и нажимая на кнопку вызова.
        - Это про ту налоговую нагрузку, о которой ты говорила?
        - Не совсем, - ответила, а себе сделала пометку: надо еще об этом рассказать Светлане Игоревне, чтобы проект не простаивал, пока меня нет, просчитать риски и выгоды коллеги смогут и сами.
        - Заинтриговала, - улыбнулся Славин, не отрывая от меня взгляда. Я же избегала смотреть на него. Немного, совсем чуть-чуть, но мне было стыдно, что я позорно сбегаю. - Ты сейчас куда?
        - Домой, - ответила, заходя в лифт. Он последовал за мной и нажал кнопку нулевого этажа, где располагалась парковка.
        - Что будешь делать?
        Не удержалась и все-таки перевела на него непонимающий взгляд.
        - Полдесятого, Славин. Кису покормлю и спать лягу.
        - А может, сходим куда-нибудь?
        - Куда? Поздно уже.
        - В клуб…
        - Туда, где ты малолеток снимаешь? Я-то тебе там зачем? - поинтересовалась раздраженно. - Выбирать помогу?
        - Что ты сразу… Потанцуем, расслабимся.
        - Середина недели. Завтра на работу. Какой «расслабимся»?
        - Ну можно в кино. Давно же не ходили.
        - А там идет что-то стоящее? - удивилась.
        - Не знаю. Давай загуглим, - предложил он, поднимая телефон к глазам. Но я поспешно ответила:
        - Не хочу. Я в кресле усну, устала.
        - Тогда в ресторан? Я голодный.
        - Ты вечно голодный, - возмутилась. - А я третий день на строгой диете! Не упоминай при мне рестораны! Тем более на ночь глядя!
        Вылетела из лифта, сглатывая слюну. Весь день боролась с голодом, а сейчас, когда Славин заговорил про ресторан, перед глазами сам собой возник ломтик лосося под нежным соусом с запеченными овощами. Дьявол так и начал шептать на ухо: «Юля, давай сходим. В лососике с овощами нет ничего страшного. Там калорий немного». Но я была сильной: у меня отпуск и месяц в купальнике! Категоричное нет и лососику, и даже запеченным овощам поздно вечером!
        - Кафе? Прогуляемся? Съездим на набережную? Можно в зал сходить вместе после ресторана, раз ты на диете! - Славин гнал меня своими предложениями прямо до парковки.
        - Нет! - возмущалась я, оборачиваясь и отвечая своему преследователю. - У меня Киса некормленая.
        - Давай просто кино посмотрим дома!
        - Да отстань ты! - притопнула ногой, останавливаясь на краю парковки. - Я же тебе уже все объяснила! Некогда мне с тобой по кино и ресторанам ходить! Мне мужа надо искать!
        - Ты же домой к Кисе собиралась! Где ты там мужа найдешь?
        - Пока! - ответила спокойно. Не выведешь ты меня, Славин, из себя накануне отпуска. Нет-нет-нет.
        Развернулась и отправилась дальше, но тут же заметила в отражении на блестящем боку одной из машин Славина, который размахнулся ногой и вмазал по стоявшей рядом урне. Послышался характерный звук удара, который заставил меня испуганно обернуться. Пашка как ни в чем не бывало стоял рядом с перевернутой мусоркой, махал мне и невинно улыбался. Я молча покрутила пальцем около виска и поспешила к своему автомобилю.
        21. Уволиться, нельзя в отпуск
        Обдумав предложение Славина, я решила, что посмотреть на ночь какой-нибудь жизнеутверждающий фильм - неплохая идея, поэтому мы с Кисой тем же вечером устроились перед телевизором и включили «Аладдина». Правда, никто из нас за сюжетом особо не следил. Киса после позднего ужина сразу уснула, пригревшись у меня под боком, я же через планшет знакомилась со страной, в которую собиралась отправиться.
        Два часа под задорные песни я изучала пейзажи Арабских Эмиратов, выбирала места, в которых хочу побывать помимо валяния на пляже, предложения экскурсионных бюро, обилие магазинов, товары и цены на них, рестораны и блюда, отзывы туристов и многое, многое другое. Сна не было ни в одном глазу даже после трудного, длинного рабочего дня, я так увлеклась, что забыла и про голод. Кровь бурлила, мной владел азарт, ведь я не просто наконец-то ехала в отпуск, я еще и впервые в жизни отправлялась туда без Славина. И даже без его разрешения!
        Солнце с запада там проплывет на восток
        И прохладу прогонит прочь,
        Погости, заезжай, а потом улетай
        На ковре ты в арабскую ночь[1].
        Я так и заснула под заглавную песню из Аладдина с планшетом в руках и с валяющимся рядом телефоном на беззвучном режиме, на который одно за другим приходили сообщения от Паши.
        И там музыки звук околдует, и вдруг
        Ты пропал, тебе не помочь.
        Не развеять мираж, все, что нажил, - отдашь,
        Лишь наступит арабская ночь.
        И просыпалась я также под эту песню, которая никак не хотела меня покидать. На работу собиралась, напевая ее себе под нос и улыбаясь отражению в зеркале. Пробивалась через пробки на дорогах также под незатейливый, зацикленный на повторе мотив. Мне казалось, что я отправляюсь в настоящую сказку, мной владело предвкушение. Завтра! Уже завтра я сяду в самолет!
        До сих пор не верится!
        - Волен ты выбирать, отдавать или брать,
        Из желаний все сотканы мы.
        Оказаться во тьме иль на белом коне?
        Сам хозяин своей ты судьбы, - шептала я себе под нос, когда ждала начала оперативки и выводила в ежедневнике пузатые купола восточного замка.
        - Ты снова на Аладдина подсела? - негромко поинтересовался Славин, заставив вздрогнуть.
        Я так увлеклась своим занятием, что не заметила, как он подъехал ко мне на своем огромном кресле и прислушался к моему шепоту. Невольно улыбнулась.
        - Вчера с Кисой смотрели новый фильм, - ответила.
        - Без меня? - нахмурился он. Я пожала плечами. - Это же был мой любимый мультик.
        - Мой тоже.
        - Ты помнишь, как мы им засматривались? - поинтересовался он, продолжая пристально на меня смотреть. Моя улыбка стала еще шире: отличное было время. Беззаботное, веселое.
        Босс пребывал в хорошем расположении духа, даже несмотря на то, что я вчера его прокатила с совместным просмотром фильма и не отвечала на сообщения. Совещание проходило в дружеской, практически семейной атмосфере. Паша то и дело начинал смеяться, коллеги шутили между собой. Словом, ничто не предвещало беды.
        Но тут как гром среди ясного неба прозвучал вопрос от того самого молодого руководителя правового блока, на которого я заглядывалась на прошлой неделе:
        - Я так и не понял, а кто Юлю замещать будет? К кому обращаться с вопросами?
        Все за столом застыли в том положении, в котором были, с нелепыми улыбками.
        - Какую Юлю? - не понял сначала Славин, единственный из всех продолжая улыбаться искренне. Парень кивнул на меня, сжимающую ручку и представляющую на ее месте его шею.
        Ну все, малахольный, тебе не жить! Считай, ты труп! Нам с Пашкой такие несообразительные руководители не нужны! Вернусь и лично уволю. Хотя нет, я уволю тебя руками Славина! Чтобы ты понял, что такое женское коварство!
        - А зачем ее замещать? - все еще не понимал, что происходит, Пашка, но уже напрягся, заподозрив неладное.
        Парень обвел взглядом лица коллег, понимая, что сболтнул лишнее. В отличие от него остальные или знали, или подозревали, но все молчали, как и было велено первой леди компании. Но было поздно: босс уже даже улыбаться перестал, и ему пришлось отвечать:
        - А разве вы в отпуск не уходите со следующей недели? - поинтересовался он, резко переходя на «вы» и обращаясь ко мне.
        Я с оглушительным треском в повисшей тишине сломала ручку, и ее верхняя часть отлетела на середину овального стола, за которым мы расположились. Коллеги перестали улыбаться. Кто-то виновато склонил голову, кто-то, как Светлана Игоревна, задрал подбородок, готовый отстаивать позицию, что парень все не так понял. Но было поздно.
        Пашка обвел всех суровым, оценивающим взглядом, проигнорировав меня, резко встал и гаркнул уже далеко не доброжелательным голосом:
        - Совещание окончено. Юлия Валерьевна, за мной!
        Черт! Черт! Черт!
        Выходя, обернулась к коллегам. Светлана Игоревна сжала и подняла кулаки под моим взглядом, мол, борись, держись. Марина смотрела с беспокойством. Мужская часть руководства, возглавляемая Сергеем Петровичем, голодными взглядами уставилась на испуганного суслика из правового блока. Правильно! Растерзайте его! Пусть ему будет так же плохо, как мне сейчас!
        Пока мы со Славиным шли по коридору до директорского кабинета, я прямо физически ощущала, как вокруг него сгущается грозовая туча злости и ярости. И действительно, стоило нам зайти в его обитель, он бросил раздраженно планшет на стол, тот прокатился по скользкой поверхности, сбил кружку, та упала, расплескав по полу остатки утреннего кофе, а Паша даже не заметил.
        - Что это значит?! Какой еще отпуск?! Почему я об этом ничего не знаю?
        - Очередной. Оплачиваемый, - ответила четко и спокойно. Пусть хоть матом начнет ругаться, в отпуск я поеду. Это уже решено. Ни за что не отступлю!
        - Почему я об этом не знаю? - снова повторил он, начиная повышать голос. - Я не подписывал никакое заявление! Или ты мне его подмахнула, зная, что я тебе полностью доверяю?
        - Что? - возмутилась. - Хорошего же ты обо мне мнения! Ничего я тебе не «подмахивала»! - От подобного обвинения тоже начала злиться, сколько ни пыталась держать себя в руках.
        Меня совершенно не устраивал его тон. Он не имел никакого права кричать из-за отпуска, который я уже давно заслужила. Пусть вообще молчит и радуется: со своими переработками я могла бы уехать в кругосветное путешествие на год!
        - Я ничего не подписывал!
        - Я сама себя в отпуск отпустила. Если хочешь, заявление могу сейчас написать.
        У него расширились глаза от подобной наглости.
        - А ты на себя не много берешь? Совсем оборзела?! Думаешь, если я к тебе хорошо отношусь, значит, все можно?
        - Оборзела? - поразилась слову, которое он подобрал. - Я оборзела?! Ты, дорогой друг, ничего не напутал?
        - Это ты, похоже, перепутала небо с землей! Ты рядовой сотрудник, который ничем не отличается от остальных! А расхаживаешь по офису, как королевна! Ты не можешь уехать в отпуск без моего разрешения! А я не отпускал тебя никуда! Ты нужна мне здесь! У нас крупный контракт с китайцами на носу! Надо готовиться, а не по отпускам разъезжать!
        - Я в отпуске пять лет не была! - Я тоже перешла на крик, руки у меня затряслись от обидных требовательных слов и нервного напряжения. - Я уезжаю! Хочешь ты того или нет! И плевать мне и на твоих китайцев, и на тебя самого!
        - Заткнись! Я никуда тебя не отпускаю! Поедешь греть бока под солнцем, когда я скажу и не тогда, когда у нас контракт на миллионы на горизонте маячит!
        - Тогда я увольняюсь! - Сама не поняла, как мой крик превратился в истеричный визг.
        Славин же, наоборот, резко успокоился, сложив руки на груди.
        - Ха-ха, - хмыкнул он невесело. - Смешно.
        Он считает, что я шучу?
        - Умойся, успокойся и иди работать, - скомандовало это чудовище.
        Выскочила из кабинета, не контролируя своих действий. Я находилась в состоянии аффекта и теперь прекрасно понимала, как жены убивают неверных мужей-тиранов. Если бы у меня под рукой был нож, я бы его тоже всадила пару раз в грудину лучшего друга.
        - Юля, что он сказал? - Ко мне в приемной тут же подлетели Марина с Леной.
        Я же растолкала их в стороны, залетела в кабинет, схватила белый лист бумаги, ручку и неровным почерком стала выводить буквы, стараясь писать официально и не скатываться в проклятья. Вышло не очень хорошо: с парой ошибок, зачеркиваниями и галочками, которые вставляли в текст первоначально забытые мной даты.
        - Юля, успокойся. Не горячись, - рядом крутилась Марина, пытаясь вырвать у меня лист из рук, но я отталкивала ее в сторону, злобно пыхтя. Перед глазами видела только красные точки и жаждала такой же красной крови лучшего друга.
        Из приемной доносились крики Славина, который орал на Лену из-за разлитого по полу кофе.
        - Юля, ты же Славина знаешь. Что бы он тебе ни наговорил, он это не всерьез. Дай ему остыть, - преградила мне путь подруга, когда я закончила свое творчество на скорую руку.
        - Уйди! - гаркнула, а затем оттолкнула Марину в сторону. Она покачнулась, но устояла в своих новых туфлях на шпильках. Я убедилась, что с ней все хорошо, и поспешила в соседний кабинет.
        Там Лена, сидя на корточках, не дожидаясь уборщицы, сама поспешно собирала осколки и вытирала пол. Заведенный не меньше моего Славин ходил вокруг нее коршуном и, кажется, выискивал причину, чтобы начать клевать ей макушку. Увиденное меня взбесило еще больше. Нашелся тут рабовладелец!
        - Что опять? - поинтересовался он раздраженно, заметив вошедшую меня.
        Я быстро приблизилась, припечатала заявление к его мерзкой харе и оттолкнула от себя, из-за чего он отступил на шаг.
        - Ополоумела?! - возмутился Славин, срывая лист с лица и глядя на меня таким же горящим взглядом.
        - Увольняюсь! - объявила и тут же испытала облегчение, будто с плеч свалился тяжкий груз. Надо же, как легко и совсем не так страшно, как думала. Наоборот, очень хорошо и свободно, без всяких рамок, а впереди, без сомнений, светлое будущее.
        Отныне малоуважаемый Павел Демидович вскользь посмотрел на мое заявление и принялся его рвать на части, глядя на меня немигающим упрямым взглядом.
        - Нет.
        - Что значит «нет»? Я тебе не крепостная крестьянка, не рабыня! Мне не нужна твоя вольная. Я увольняюсь! Заявление ты видел. Так и быть, могу написать еще одно, но потом прощай!
        - Я сказал: нет! - снова принялся он орать. - Я тебя не отпускаю!
        - Я сама себя отпускаю!
        - У меня твоя трудовая! - заорал он, теряя на глазах всю свою уверенность и начиная паниковать.
        - Да подавись ты ей! - пожелала, развернулась на каблуках и направилась обратно в свой кабинет.
        Марина, которая нашу ссору видела с порога, последовала за мной и, кажется, пыталась снова как-то вразумить, но мной овладели холодная решимость и непоколебимая уверенность, что я поступаю правильно.
        Я нашла заявление на корпоративном ресурсе, заполнила его как полагается, распечатала, подписала и принялась собирать вещи из кабинета. Коробки под рукой, как в американских фильмах, у меня не оказалось, зато, как у уважающей себя русской, у меня был мешок с мешками даже в офисе. Вот их я и принялась заполнять. Грамоты, дипломы, благодарственные письма. Эти книги мои личные, эти покупали за счет компании, пусть ими Славин подавится. Одна пара туфель, вторая, третья. Сколько у меня здесь обуви скопилось? Я что, сороконожка? Два пиджака, теплая кофта, запасная блузка. Хорошо хоть юбки нет. Зубная щетка, паста, косметичка, лак для волос, нитки с иголкой. Да я здесь обжилась не хуже, чем Славин у меня дома! Итого три огромных мешка. Так. Что еще? Орхидея. Орхидея тоже моя, мне ее на прошлый день рождения Светлана Игоревна подарила.
        Сумку повесила на ремешок через плечо, два мешка взяла в одну руку, третий - в другую, цветок прижала к груди, заявление подхватила кончиками пальцев. Вот тебе, Славин, и королевна. Настоящая вьючная лошадь, а не королевна!
        - Лен, подпиши у Славина, когда он успокоится, и отнеси в отдел кадров. За трудовой приду через месяц, - наказала, опустив заявление на стол секретаря.
        - Юлия Валерьевна, да как так-то? - чуть не плача, поинтересовалась девушка.
        - Пока, - ответила хмуро и под грузом своих баулов неспешно засеменила к выходу.
        Провожать меня вышли все экономисты. И у них были такие похоронные лица, будто из моего кабинета не я выхожу, свободная, счастливая и немного злая, а выносят мой гроб. Была даже пара молоденьких девчушек, которые плакали. Светлана Игоревна неодобрительно качала головой, глядя на меня.
        Ко мне проворно подскочил руководитель планового отдела и отобрал мешки из одной руки. Подошел и его помощник, который взял последний пакет и орхидею.
        - Спасибо, - облегченно выдохнула.
        В такой траурной обстановке я дошла до лифта со своими провожающими, когда мне в спину донесся крик.
        - Юля, стой! - кричал Пашка.
        Я нажала на кнопку вызова не оборачиваясь.
        Он, видимо, бегом преодолел разделяющее нас расстояние, потому что вскоре дотронулся до моего плеча, заставляя повернуться лицом.
        - Ты не можешь вот так уволиться, - уже не крича, а испуганно и растерянно заявил он. - Мы же друзья и всякое…
        Не дала ему договорить:
        - Нет. Мы больше не друзья, - отрезала.
        Позвучало это как-то по-детски. В стиле: «Ты мне больше не подружка, ты мне больше не дружок. Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок!» - поэтому поспешила пояснить, чтобы не стать окончательно посмешищем в глазах бывших коллег:
        - После того, что ты сегодня мне наговорил, ты мне больше не друг. Я тебя ненавижу. И видеть не хочу. Никогда. Вещи свои заберешь, когда я уеду, ключи оставь Юре. И больше не смей мне ни звонить, ни писать.
        Он был напуган и, чтобы как-то это скрыть, попытался неудачно пошутить:
        - У меня такое чувство, будто ты меня бросаешь.
        - Бросаю, - подтвердила.
        - Как? Мы даже не встречаемся…
        Дзинькнул прибывший лифт, его створки отворились, и парни с моими вещами вошли внутрь.
        - Смотри, - посоветовала и последовала за коллегами. Остановилась около панели с кнопками этажей и нажала туда, где значился «0». Подняла руку на уровень щеки, растопырила пальцы в прощальном жесте и сладко пропела, через силу улыбаясь: - Проща-а-а-а-й, Сла-а-а-авин!
        [1] Здесь и далее OST фильма Аладдин (2019) - Арабская ночь
        22. Побег неудачницы
        Поверить не могу.
        Я. Бросила. Пашу. Славина.
        Во вселенной произошел сбой, если мне удалось это сделать на самом деле, а не на пять-десять минут, как обычно. Хотя обычно наши «дружеские» разборки никогда не доходили до того, что произошло сейчас. Да, Паша всегда был горяч и мог в гневе сказать всякое, за что мне потом приходилось его прощать, но чтобы сказать, что я «оборзела» или что я «королевна», - такого раньше никогда не было. Я привыкла, что он всегда говорил о моей ценности для него, о моей исключительности, а тут вдруг стала как все да еще много на себя взяла. Про мой законный отпуск вообще молчу. За это обида моя на него росла уже давно.
        И тем не менее он понял, что перегнул палку, - я заметила это во взгляде, полном паники, когда феерично покидала офис. Поэтому решила, что он сразу начнет мне названивать или бросится вдогонку, но нет. Я вышла на парковку, загрузила свои мешки в багажник, распрощалась с коллегами, отправившимися меня провожать, села за руль, снова включила зацикленную на повторе «Арабскую ночь», выехала с территории офиса, а он не звонил и не молил о прощении.
        Может, проняло его не так сильно, как мне показалось?
        Утреннее прекрасное настроение он мне испортил. Даже волшебная песня из «Аладдина» уже не вдохновляла, и вскоре я раздраженно переключила ее на радио, а потом выключила и его. Меня потряхивало от злости и чувства несправедливости. Я прокручивала и прокручивала в памяти наш разговор и не могла никак понять, как мы докатились до такого, пронеся свою светлую, крепкую дружбу через столько лет. Теперь для меня стало более чем очевидно, что она себя исчерпала, мы устали друг от друга и однажды должны были разбежаться. Но не так. Лучше бы мы просто перестали проводить время вместе, потеряли интерес друг к другу, отдалились и в конце концов вспоминали друг о друге со светлой печалью, а не со жгучей ненавистью, как сейчас.
        Лечить нервы и поднимать настроение необходимо было срочно: завтра ведь вылет, поэтому я прямо из офиса отправилась в самый большой торговый центр. На море я не была давно, а потому необходимо было обновить не только коллекцию купальников, но и прикупить летней одежды. Еще пару часов назад я собиралась это сделать впопыхах, поздно вечером, после работы. Но теперь неожиданно появилось свободное время днем, и я не знала, как его использовать.
        Однако быть свободной я научилась быстро. Сначала одернула свой быстрый бег между бутиками и начала медленно прогуливаться, потом не захотела хватать первое попавшееся, надеясь на удачу, набрала кучу одежды и отправилась в примерочную. И так проделала не раз. Уже на втором бутике и трех офигенно красивых и таких же дорогих купальниках мое настроение снова взлетело до небес, а в голове зазвучала «Арабская ночь».
        Гуляла по торговому центру я до самой темноты, улыбаясь покупателям и продавцам, размахивая пакетами с новенькими вещами и ни в чем себе не отказывая. На трех купальниках я не остановилась, и вскоре их число выросло до десяти, и они все были настолько прекрасны, что я не знала, какие в итоге выберу в поездку, и подозревала, что они все окажутся в чемодане. Также прикупила себе пару сарафанов, летних платьев-разлетаек, сорочек. Про правила к одежде в Арабских Эмиратах я начиталась немало, и мнения были совершенно противоположные - от строгой надобности женщине закутываться от макушки до пят до возможности разгуливать чуть ли не в пляжном полотенце по улицам. Я не знала, кому верить, а потому, посовещавшись с Мариной и составив статистику из отзывов прежних отдыхающих, я выбирала себе не самые закрытые наряды, но и без совсем уж коротких юбок и вызывающих декольте. Однако на купальники эта моя установка все-таки не подействовала. Я говорила, что они были невероятно прекрасны?
        А еще я купила себе сандалии, кроссовки, кеды, балетки. И все без каблуков. Когда думала о том, что целый месяц буду бегать на плоской подошве, у меня кружилась голова от нереальности происходящего. Как же мало надо для счастья!
        Вечер проходил все так же в неспешных сборах. Я вспомнила, что давно начинала смотреть сериал про гарем «Великолепный век», но так и не досмотрела из-за множества длинных серий, несовместимых с круглосуточной работой. Теперь же у меня ее не было, а потому я покрутила серии, раздумывая, на какой остановилась, и включила третий сезон про шикарного султана и его красавицу жену. И так, периодически засматриваясь и останавливаясь перед телевизором, начала приборку квартиры перед отпуском. Перестирала всю одежду, перемыла полы, освободила холодильник, протерла пыль, выставила цветы на один стол, чтобы Юрке их было удобнее поливать.
        Закончился мой первый безработный день только в двенадцатом часу ночи. И перед сном Славин все-таки дал о себе знать.
        «Позвони, когда твой ПМС закончится», - отправил он мне злое сообщение.
        «Для тебя у меня теперь всегда ПМС», - ответила и поставила телефон на зарядку.
        На этот раз ему не удалось испортить мне настроение, потому что мне резко стало все рав-но!
        Не знаю, что с ним произошло за двенадцать часов, но к полудню следующего дня, когда я не вышла на работу, как всегда, от него пришло очередное сообщение:
        «Я урод».
        Самокритично.
        «Согласна», - написала краткий ответ, пока крутилась в новых нарядах перед зеркалом и паковала чемодан.
        «Прости меня».
        Ну уж нет. Проходили сто раз. Я тебя, Славин, прощаю за неделю не по одному разу, и что в итоге? Теперь ты вообще объявил, что я «оборзела». Что ж, борзею дальше, оправдываю ожидания. Взбила волосы, повернулась одним боком к зеркалу, другим, пришла к выводу, что в этом слитном розовом купальнике попа выглядит офигенно, и отправилась мерить белый, который в примерочной хорошо гармонировал с цветом волос и глаз. Ничего не отвечая на сообщение бывшего. Друга, шефа или еще кого - не имеет значения. Просто бывшего.
        А он тем временем и не думал успокаиваться, присылая сообщения одно за другим.
        «Я правда очень виноват».
        «Мне стыдно!»
        «Я бесконечно виноват!»
        «Прости!»
        «Пожалуйста!!!»
        «Не знаю, что на меня нашло».
        «Ты оборзел», - ответила, не удержавшись и возвращая ему его же слова. Он после моего сообщения замолчал минут на пятнадцать, а потом прислал:
        «Согласен».
        Ну хоть не отрицает - уже неплохо.
        «Простишь?»
        На этот раз отвечать не торопилась, неспешно разгуливая по квартире и закидывая вещи в чемодан. По-хорошему, мне еще вчера надо было заблокировать его номер телефона, но я этого не сделала, хотя пару раз и думала. Не хотела улетать, оставаясь с ним в ссоре, ведь за месяц могло случиться что угодно. Но и мириться тоже не собиралась, слишком глубока и свежа была рана от обидных слов самого дорогого человека.
        «Нет, - ответила в конце концов, когда за окном стало темнеть, а я закончила собирать чемодан. - Давай вернемся к этому разговору после моего отпуска. Сейчас я не готова это обсуждать».
        Писал сообщение он долго, при этом «Павел печатает…» высвечивалось все это время. Я уже думала, что он отправит длинный опус, но пришло всего лишь:
        «Когда улетаешь?»
        Ага, значит, писал и стирал, писал и стирал. Может, снова злится, но старается тщательно подбирать слова? Не сдержала улыбки от понимания, что Пашка все-таки чувствует вину, не такой уж он пропащий, как вчера казалось.
        «Сегодня».
        «Сегодня?!!!» - сообщение пришло мгновенно. Его он обдумать не успел, как и следующее:
        «А вернешься когда?»
        «Через месяц», - ответила. В это время Киса принялась затачивать коготочки о мой чемодан, и мне пришлось срочно отбросить телефон, который пиликнул новым сообщением, и бежать ее отгонять. Когда же я снова взяла телефон, на экране светилось: «Ты с ума сошла? А как же китайцы?» Мой гнев мгновенно вернулся, я сняла блокировку и открыла чат, но послания от Славина уже не было: «Данное сообщение удалено» - значилось, а чуть ниже Паша написал как ни в чем не бывало:
        «Куда летишь?»
        Я закатила глаза.
        «Так что там про китайцев было?»
        «Про каких китайцев?»
        «Я видела удаленное сообщение».
        «Не знаю ничего ни про каких китайцев».
        - Дурак, - покачала я головой с улыбкой. Киса присела напротив и понимающе посмотрела на меня.
        «Так ты меня простила?»
        «Нет».
        «Но ты же пишешь».
        «Сейчас заблокирую».
        «Нет-нет. Не надо».
        «Можно я тебя хотя бы до аэропорта провожу?»
        «Нет», - ответила поспешно, потому что испугалась его предложения. Знаю я его «провожу». Он выбьет из меня прощение в лучшем случае, а в худшем - я вообще никуда не улечу его стараниями. И так, несмотря на свою обиду, уже целый день с ним переписываюсь.
        «Я сейчас приеду», - пришло сообщение, и на этот раз строчить короткие фразы начала я, а он их игнорировал.
        «Я же сказала: нет!!»
        «Не смей приезжать!»
        «Я тебе запрещаю!»
        «Я еще больше обижусь, если приедешь!»
        «Паша, я тебя очень прошу: не приезжай».
        «Почему молчишь?»
        «Ты где?»
        - Черт! - выругалась, подскакивая с дивана и бросаясь в комнату поспешно переодеваться. Накраситься я успела еще утром, когда бегала в соседний магазин за мелочовкой для путешествия, а вот наряд в самолет еще не придумала и вещи Кисы не собрала. И теперь мне приходилось это делать со скоростью света, чтобы успеть сбежать прежде, чем он доедет до меня из офиса. А ехать тут недолго - пятнадцать-двадцать минут, если пробок нет.
        Старые джинсы, которые я не надевала целую вечность, куда-то запропастились, как назло. Сколько ни перебирала гардероб, в котором вечно было нечего надеть, так их и не нашла. Новые же штаны были давно уже упакованы и лежали на самом дне чемодана. Торопясь, схватила белые офисные брюки, даже не задумавшись, как они будут смотреться с кедами, которые дожидались своего часа на пороге. К брюкам по привычке надела офисную же блузу и пиджак, подбежала к зеркалу и поморщилась, спешно поправляя наряд. Вот тебе и хотела начать отпуск с джинсов и футболки. Но менять что-то было поздно. Время истекало. Пашка уже мог поворачивать во двор.
        - Киса! - позвала кошку, забираясь на стул и доставая с антресоли кошачью переноску. Та оказалась вся в пыли, поэтому пришлось бежать в ванную ее мыть. Пока вытирала ее и устраивала небольшой домик для Кисы, та глянула на происходящее и забилась под диван. Еще десять минут я извлекала ее оттуда и заталкивала в переноску под истошные вопли. Отряхивая костюм от кошачьей шерсти, кинулась на кухню за кормом и мисками, потом в ванную за лотком и наполнителем.
        Пашка, по моим расчетам, уже должен был стоять на пороге, а я возилась с кошачьим туалетом под завывания плененной Кисы. За порог с чемоданом, переноской и пакетами с кошачьим багажом выскакивала, как при пожаре. Неслась вниз и вызывала такси - точно так же.
        И все-таки сбежать я успела. Машина Славина въехала во двор как раз тогда, когда такси увозило меня. Я, заметив его хмурое лицо в проезжавшем мимо автомобиле, упала на сиденье и затаилась, разглядывая пол такси и свои белоснежные туфли.
        - Не-е-ет! - простонала я удрученно, прикрывая глаза рукой. А как же отпуск без каблуков? Как я могла промахнуться мимо заготовленных заранее кед и шагнуть в любимые туфли?
        Отпуск начинался совершенно неправильно! С офисного костюма и туфель! А во всем виноват кто? Правильно! Чертов Славин!
        Так, Юля, спокойно. Ничего страшного не случилось. В чемодане есть еще кроссовки, сандалии и балетки. Отпуск без каблуков никто не отменял. Как приеду - сразу переоденусь и переобуюсь, а в самолете можно и в костюме прокатиться. Главное - успешно сбежала. Все остальное - ерунда.
        До самолета еще была уйма времени: я вылетала ночью. И еще три-четыре часа собиралась сидеть дома, теперь же придется коротать это время у брата, куда везла на временный постой Кису.
        Но и там все пошло не так. Я только успела передать Оле переноску, когда услышала позади себя голос возвращавшегося с работы Юры:
        - Не знаю я, где она. Может, уже улетела? Подожди. Сейчас у Оли спрошу, она должна была кошку нам оставить. - Брат повернул из коридора, увидел меня на пороге своей квартиры и тут же доложил: - Она здесь. У нас. Хорошо, задержим. Лети.
        - Это кто был? - с подозрением поинтересовалась, когда Юра положил трубку.
        - Тебя Пашка потерял. Говорит, телефон разрядился. Проверь, - посоветовал брат, не подозревая всей трагедии своих слов.
        Телефон у меня работал. Это Пашка отныне был заблокирован, потому что начал мне звонить и писать уже через несколько минут после того, как наши машины разминулись во дворе дома.
        - Зачем ты ему сказал, что я у вас?! - простонала. Я еще после своего поспешного побега из собственной квартиры не успела передохнуть, а тут опять необходимо бежать, отстукивая чечетку каблуками?
        Глянула на часы. Так. От меня до брата вообще десять минут езды. Черт!
        - А что в этом такого? Пусть кошку заберет себе. Зачем ты притащила ее к нам? Ее дети за месяц на кусочки раздерут или загладят до смерти.
        - Ничего с ней не случится, - возмутилась я, а сама глянула на Олю с надеждой, чтобы она Кису оберегала. - А Паше ее не отдавайте ни в коем случае. Мы поссорились!
        - Пф-ф, поссорились, - не придал Юра серьезности моим словам, пододвинул меня и зашел в квартиру. - Как поссорились, так и помиритесь. Нечего животное мучить. Пусть у него живет, они друг друга обожают.
        - Нет! На этот раз мы поссорились навсегда! Мы больше не помиримся!
        - Ты то же самое в первом классе говорила. И что-то с тех пор ничего не изменилось.
        С братом было спорить бесполезно. Он, как и родители, верил в незыблемость наших со Славиным отношений.
        - Киса, иди ко мне, - достала кошку из клетки и прижала к себе, не щадя костюм. - Веди себя хорошо. Вику с Витей не обижай. Дядю Юру можешь царапать, но не попадайся потом, чтобы не схлопотать тапкой. Люблю тебя очень, мое сокровище!
        - Мя-я-яу, - ответила нежная кошечка и потерлась головой о мой подбородок.
        - Доверяю, - печально вздохнула, передавая ее Оле. - Не обижайте ее.
        Юрка позади жены покачал головой.
        - Ты еще слезу пусти, отпускница теплых стран. Давно пора ребенка заиметь, а не с кошкой возиться.
        - Да ну тебя! - возмутилась.
        - Ты куда летишь-то?
        - Не скажу. Иначе вы все Славину расскажите.
        Оля с Юрой непонимающе переглянулись.
        - Что у вас случилось, Юль? - поинтересовалась невестка.
        - Да так… - отмахнулась и снова погладила Кису. - Все. Я пошла.
        - Подожди. Пашка просил его дождаться! - окликнул меня брат.
        Но я уже стучала каблуками, таща за собой чемодан на колесиках и доставая телефон, чтобы вызвать очередное такси.
        В итоге приехала я в аэропорт за шесть часов до вылета. Но одна я пробыла недолго, потому что вскоре подъехали Марина с мужем, у которых рейс был раньше моего. И пока они дожидались начала регистрации, я сидела вместе с ними и была вполне весела. Муж подруги оказался дружелюбным дядечкой с пузиком, много шутил, а потому мы с Маринкой постоянно хохотали. Так за знакомством провели полчаса, а потом на рейс супругов объявили посадку.
        - Доставай паспорта, - скомандовала Марина мужу, и я замерла.
        - Сейчас, подожди. Ага, вот они. Распечатанные билеты доставать?
        - Да кому они нужны.
        - А зачем говорила распечатать?
        - На всякий случай. Юль, мы пошли. Юль?
        Я подняла на подругу взгляд, полный ужаса.
        - Что такое? - испугалась Марина, садясь снова на диван рядом со мной.
        - Я паспорт забыла! - в ужасе вскричала, хватаясь за голову.
        Марина в шоке расширила глаза, ее муж посмотрел на меня как на полную идиотку. И я его даже винить не могла, потому что именно так себя и чувствовала, а потому спешно начала оправдываться:
        - Мы когда куда-то летим, паспорта и деньги всегда берет Славин. Я же отвечаю за упаковку чемоданов. Что теперь делать?
        - Подожди. До твоего рейса еще уйма времени. Никакой трагедии нет. Съездишь спокойно домой и возьмешь.
        - Если бы. Мой паспорт у Пашки! - Мои нервы все-таки не выдержали напряжения сегодняшнего дня, и я закрыла лицо руками, чтобы не расплакаться.
        23. И не друг, и не враг, а так…
        Сбоя во вселенной не произошло. Сбой случился в моей голове, когда я решила, что смогу справиться одна, без Пашки.
        Вот теперь и сидела в аэропорту с чемоданом, полным купальников, и без паспорта. И в этот раз даже Славина нельзя обвинить в собственных неудачах. На этот раз это была полностью вина моей рассеянности.
        - Юль, успокойся, - погладила Марина меня по руке. Говорила она так, будто общалась с душевнобольной. Собраться в путешествие и забыть паспорт! Где еще одну такую Юлю найти? - Как ты билеты без паспорта покупала? А бронировала номер в отеле?
        - У меня на телефоне есть фотография. Покупала я все через интернет, мне данных с фотографии вполне хватило. Ты не думай: я не полная идиотка. Всю неделю про паспорт помнила, только хотела забрать его у Паши незаметно.
        - Как это незаметно? - не поняла она.
        - Он хранит документы в сейфе в офисе. Пароль я знаю. Задерживалась каждый день допоздна, ожидая, когда он уйдет и я смогу пробраться в его кабинет. Конечно, и работа была, но одной из причин моего пребывания на рабочем месте был именно паспорт… Но он уходил, только когда уходила я! Приклеился как банный лист, будто знал… А вчера… вчера после этой ссоры я вообще про все забыла. Вывел он меня из себя. И сегодня продолжил в том же духе. Писал и писал весь день, а потом вообще выгнал из дома. Короче, вот так, - глубоко вздохнула, распрямляясь и собираясь с силами. - Но ты права. Это еще не конец света. До моего рейса времени - вагон и маленькая тележка. Я сейчас поеду в офис и заберу паспорт, как и собиралась. Славина там нет, он, наверное, после Юры поехал в какой-нибудь клуб снимать красоток и нервное напряжение. Охрана меня пропустит - зря я их, что ли, столько времени пирожками подкармливала. Спокойно, не торопясь доеду до офиса, возьму паспорт и вернусь. У меня еще и время останется, чтобы серию сериала посмотреть.
        После того как озвучила план действий, стало полегче. И даже радость появилась от того, что Пашка выгнал меня из дома раньше времени. Еще есть все шансы побороться за свой отпуск.
        - Ты уверена, что его в офисе нет? - нахмурилась Марина. - Он вчера и сегодня был еще более неадекватен, чем обычно. На оперативке сорок минут все молча сидели, он тоже ничего не говорил, только волком на всех смотрел и тебя ждал. А когда не дождался, нас разогнал и заперся в кабинете. Бедная Ленка боялась пост покинуть весь день. Вечером сорвался и побежал куда-то.
        - Надо полагать, меня из квартиры выгонять, - поджала губы. - Не думаю, что он вернулся в офис. Да даже если вернулся, другого пути у меня нет. Поругаемся с ним еще раз, но паспорт я свой добуду и на регистрацию успею! - воскликнула по-боевому.
        Марина, продолжая хмуриться, кивнула.
        - Слушай, а может, тебе все-таки остаться и помириться с Павлом Демидовичем? А то вы оба порознь какие-то странные, лучше сходите с ума вместе и дальше, а то по отдельности - психи психами.
        - Ну уж нет. Ты же сама говорила, что надо что-то менять. Меня роль его нянечки не устраивает, я устала подтирать его слюнки и наглаживать Кису вечерами.
        Марина все еще глядела на меня обеспокоенно, но я уже была настроена решительно. Мы распрощались, и я побежала к подъехавшему такси.
        Однако план мой и тут дал сбой. На трассе, ведущей к городу, образовалась огромная пробка. Сначала я не придала значения, потому что мы медленно, но ехали. Однако затем остановились окончательно.
        - В чем дело? - спросила нервно у водителя. Тот пожал плечами.
        Я обернулась. Позади нас были машины, слева - машины, справа - дорожное ограждение. Объехать пробку было невозможно. Пришлось ждать. Проехали мы ее только спустя полтора часа. Оказалось, что причиной стала ужасная авария с тремя легковушками и одним большегрузом.
        - Надо же ведь, а, - покачал головой водитель, когда мы проезжали мимо останков черного внедорожника, изуродованного до неузнаваемости, и тела, укрытого целлофаном рядом. - Кто-то до аэропорта не доехал.
        У меня сердце замерло. Пашка! Это был Пашка? Он поехал за мной в аэропорт? Нет! Это не мог быть он!
        Пальцы не слушались, когда я доставала телефон из сумки и набирала номер Юры, поэтому провозилась дольше, чем обычно.
        - Паша у вас? - выкрикнула, когда брат ответил на вызов.
        - Нет, - удивился Юра напору. - Он в аэропорт за тобой уехал. А что сл…
        Я его не дослушала, сбрасывая вызов и набирая номер телефона Славина.
        - Ты где? - ответил он тут же, а я откинулась на спинку сиденья, облегченно выдыхая. Живой. - Алло! Ты где? Почему я должен за тобой бегать, как собака-ищейка?
        - А ты где? - поинтересовалась, обретя голос и решив, раз уж позвонила, узнать, нет ли его в офисе.
        - В аэропорту.
        - А я в самолете. Вылетаю. Звоню попрощаться, - соврала, стараясь взять голос под контроль и говорить весело.
        - В каком самолете? - не поверил Паша. - Твой паспорт у меня, Золотко.
        - Ты привез мой паспорт? - умилилась поступку друга и тут же возвела его чуть ли не в ранг богов.
        - Нет, конечно. Я что, дурак? - Свергла его с пьедестала так же быстро, поддав пинка под мягкое место. - Не хочу, чтобы ты улетала.
        - Ты не дурак, ты с-с-сволочь! - возмутилась и скинула вызов, снова отправляя бывшего в черный список, где ему было самое место.
        Со всеми злоключениями я прибыла в офис чуть ли не через три часа после того, как распрощалась с Мариной и Витей. Вот-вот должна была начаться регистрация на мой рейс, а я только вылетала из лифта на нужном этаже. Кабинет босса был заперт, но у меня в сумке были ключи, которые я не успела выложить перед путешествием из-за неожиданно возжелавшего встречи Славина. Снова поблагодарив друга за свое поспешное изгнание из дома, вошла в кабинет и подбежала к сейфу.
        Ввела свою дату рождения в качестве пароля. Сейф ответил отказом.
        - Что? - поразилась я, растерянно глядя на металлический ящик. - Это правильный пароль!
        Ввела снова. Реакция та же.
        - Ты поменял пароль! - возмутилась, поворачиваясь к пустовавшему креслу Паши. - Ненавижу!
        Выбора у меня не было, и я принялась гадать, надеясь на то, что со своими познаниями Славина взломаю код. Но нет. Я перебрала все памятные даты в его жизни, но отказ следовал за отказом.
        - Какая же ты предсказуемая, - заметил тихий голос позади меня через несколько минут. Обернулась и нахмурилась.
        - Зато ты не очень, как выяснилось. Какой пароль?
        - Давай поговорим.
        - Не подходит. Тут только цифры, - отмахнулась я, продолжая перебирать комбинации. Я уже начала путаться в том, что вводила, а что еще нет.
        Он быстрым шагом приблизился и схватил меня за руку, разворачивая к себе лицом. Я вздрогнула - и от его резкого приближения, и от неожиданно крепкой хватки, а также от взгляда, которым он прожег меня. Видела уже этот взгляд, но раньше он никогда не был направлен на меня. Он не был злым или яростным, как я привыкла, он был агрессивным. Примерно таким взглядом Славин раньше смотрел на кабинет генерального директора, на клиентов при заключении выгодных ему контрактов. Этот взгляд был одновременно спокойным, сосредоточенным и в то же время пылающим. Под его прицелом мне тут же стало неуютно, я отвела глаза и попробовала вернуть себе руку.
        - Отпусти.
        - Не отпущу.
        - Снова про мой отпуск? Я улечу! Ты не можешь мне приказывать! - вспылила тут же, дергая рукой, но безрезультатно: его захват все равно не смогла стряхнуть.
        - Не отпущу к другому мужику, - с еле сдерживаемой злостью пояснил он. А я замерла, перестав вырываться.
        - В каком смысле?
        - В самом прямом. Мне твоих Валер, Саш, Сереж, Олегов и прочих хватило уже! Перестань витать в облаках! Спустись на землю: принцев не бывает.
        Непонимающе хлопнула глазами. Он хочет поговорить о моих розовых девичьих мечтах сейчас? Когда мой самолет с минуты на минуту помашет крылышком?
        - О чем ты? Если хочешь говорить, то лучше извиняйся за вчерашнее, а не качай права, которых у тебя нет. Не тебе решать, с кем мне быть, а с кем нет. Хочу - за принца выйду, хочу - за нищего. Это будет мой выбор. У тебя права голоса в этом деле нет.
        - А может, за меня? - предложил он, отпуская наконец мою руку. Взяла ее за запястье другой и растерла.
        - Что «за тебя»?
        - Выйдешь.
        - Замуж? - переспросила, так до конца и не понимая, о чем именно он говорит.
        - Ну да, - сказал и замер, мигом растеряв свой агрессивный и решительный вид.
        - Пф-ф, - фыркнула. - Приплыли. Нет, конечно! Я отчаялась, но еще не до такой степени.
        - А чем я плох?
        - А чем хорош? - задала встречный вопрос. - Ты за вчерашнее даже прощения не попросил.
        - Весь день выпрашиваю.
        - Ты не выпрашивай, а лучше дело сделай. Открой сейф, покажи, что раскаиваешься.
        Думала, продолжит сопротивляться, но нет. Тут же повернулся и ввел код. День рождения моей мамы. Да этот сейф никто бы не взломал. Даже мне такой пароль в голову не пришел.
        Он достал оттуда мой паспорт и передал его, глядя вопросительно.
        - А теперь?
        - Что теперь? - поинтересовалась, раскрывая книжечку и проверяя. Да, действительно мой.
        - Теперь не будешь искать себе мужика?
        Посмотрела на него непонимающе: он шутит так? Или Марина права и он так боится изменений в своей размеренной жизни, что даже готов жениться на мне? Для него ведь я удобная жена: практически всю жизнь вместе, знаю все его предпочтения, всегда готова прийти на помощь, поддержать, подставить плечо. Как говорила Яна, с такими, как мы, правильными девочками, не гуляют, на них женятся. И для меня это звучало оскорбительно. Я не хотела быть удобной, я хотела быть любимой. А Пашка явно сейчас преследует не романтику и чувства, а свою выгоду, свое удобство.
        - Засчитаю плюсиком в нашем будущем примирении, - сказала, помахав паспортом и решив игнорировать его глупейшее предложение.
        - Что значит «будущем»? - напрягся он.
        - Я же обещала пересмотреть свое решение о расторжении нашей дружбы, когда вернусь из отпуска. Считай, тем, что вернул паспорт, ты уже прощен на пятьдесят процентов, - ответила, а сама напряглась от его вновь потяжелевшего взгляда. Да что с ним такое? Мне этот взгляд очень не нравится. Чувствую себя под ним добычей, загнанной в угол. И начинаю нервничать. - Паш, все нормально. Уверена, мы сможем помириться. И все будет как раньше.
        - Да кому нужна эта твоя дружба?! - возмутился он. И сделал шаг в мою сторону, нарушая личное пространство. Я поспешно отступила назад.
        Моя? Всю жизнь думала, что это он с ней носится как ужаленный. Друзья, друзья.
        - Сколько можно ходить, взявшись за ручки, как в детском саду? - продолжил он злиться. Снова сделал шаг в мою сторону, потом еще один и еще. Я отступала, пока не наткнулась на стол спиной.
        Чувство загнанной в ловушку добычи усилилось. А этот взгляд стал пугать еще больше, я под ним терялась, не зная, чего ожидать.
        - Отойди. Ты меня смущаешь, - попросила, положив руку на его плечо и пытаясь легонько оттолкнуть.
        Он начал медленно склоняться ко мне, глядя на губы. Я занервничала еще сильнее, усилив нажив. И когда между нами оставалась пара сантиметров, поднырнула вниз и сбоку проскочила под его рукой, начав пятиться к выходу.
        - Ты что, опять пил? - спросила нервно, пытаясь нарушить возникшее между нами напряжение, хотя прекрасно знала, что он трезвый. А целующийся трезвый Пашка оказался даже пострашнее целующегося нетрезвого. Схватила ручку чемодана и продолжила пятиться к двери.
        - Нет. Я трезвый, - уязвленно ответил он, продолжая следовать за мной. Выставила перед собой чемодан в качестве ненадежной защиты.
        - Паша, не надо рушить то, что есть.
        - А что есть? Замкнутый круг?
        - Как мы потом будем друг другу в глаза смотреть?
        - Как обычно.
        - Стой! - приказала, когда добралась до двери из кабинета, и он ускорил крадущийся шаг, практически нагнав меня снова. - Хватит. Мой ответ: нет! Я хочу сохранить дружбу!
        Он остановился, но при этом радостью от моих слов не лучился. Скорее туча вокруг него еще больше сгустилась. Незнакомая мне ранее туча, которая оказалась пострашнее его обычной злости. А в полутемном офисе тем более. Он был похож на одержимого маньяка.
        - А я не хочу.
        - Это твоя проблема.
        - Ну уж нет. Проблема явно общая, - прозвучало как угроза.
        Мой взгляд случайно упал на настенные часы. Черт! Регистрация на рейс уже началась!
        - Окей. Я подумаю над твоим предложением. Весь месяц буду думать, а потом вернусь, и мы решим, что делать дальше, - проговорила скороговоркой. - Дров только не наломай, не злись и держи себя в руках, - нервно принялась наказывать, выкатывая чемодан в приемную. Славин смотрел на меня пристально, но больше не преследовал. - Удачи с китайцами! - пискнула, развернулась и бросилась бежать.
        Из офиса выскочила и тут же залетела в до сих пор дожидающееся меня такси. Обернулась, когда выезжали с парковки, но Славина не заметила. Значит, на этот раз он за мной не последовал. Облегченно выдохнула и закрыла лицо руками.
        Черт! Что это только что было? Паша пытался меня поцеловать?
        Очевидно, да, пытался. И я не знала, как к этому отнестись. Радости данный факт не вызывал точно. Я была растеряна, смущена и дезориентирована, не зная, что делать дальше и как себя вести. На меня накатил шок от произошедшего, и я никак не могла собраться с мыслями.
        И только когда вошла в аэропорт и услышала, что регистрация на мой рейс заканчивается, немного пришла в себя и снова начала двигаться с ускорением, преодолевая бегом длинные залы ожидания, эскалаторы и направляясь на всей возможной скорости к стойке регистрации.
        - Девушка, подождите! - заорала что есть мочи, подлетая к стойке. - Еще я.
        Таким образом, я успела в самый последний момент. Регистрировали меня последней, багаж сдавала я последней. И все это время мной управляли паника и замешательство от разговора со Славиным.
        Оказавшись в кресле самолета, проверила паспорт, карточки и наличные деньги, чтобы снова не попасть в неудобную ситуацию из-за своей рассеянности. Все было на месте, и я облегченно вздохнула, откидываясь на спинку и стараясь выбросить слова Паши, лишившие покоя, из мыслей. Но это оказалось не так-то и просто. Тревога поселилась в душе, и я никак не могла успокоиться, ерзая в кресле.
        День был очень насыщенным. Побег из дома, Юра и Киса, потеря паспорта, ужасная авария, сошедший с ума Славин и практически опоздание на рейс.
        Только когда самолет начал медленное движение, направляясь к взлетной полосе, я немного выдохнула. Ну все, улетаю. От проблем, переживаний. От Славина. Через месяц решу, что делать с ним и со всей своей жизнью.
        Самолет начал разгоняться, я вцепилась пальцами в подлокотники. Толчок и отрыв от земли.
        Ну что ж, земля, прощай!
        ЧАСТЬ II. МЕЧТЫ НА ОТДЫХЕ. 24. Тот-Кого-Нельзя-Называть
        В самолете мне поспать не удалось. Все мысли были о друге и его последних словах. Передумала я за практически шестичасовой перелет немало. И раздумья были абсолютно разными. Я начинала радоваться, и у меня тут же разыгрывалось воображение относительно того, как он будет делать мне предложение и признаваться в любви. Но затем тут же одергивала себя: ни о какой любви речи не шло, как и о романтичных порывах человека, который только вчера орал о том, что я много на себя беру, и осыпал оскорблениями. Обида за вчерашнее не проходила, она затаилась где-то в глубине сознания и то и дело махала оттуда, напоминая о себе.
        К концу перелета я так устала раздумывать о том, что может быть, а чего быть не может, что перед выходом из самолета запретила себе даже в мыслях произносить его имя. Отныне он был для меня Тем-Кого-Нельзя-Называть, моим главным врагом в отпуске. Если я буду только о нем думать, то отдых пройдет совсем не так, как я планировала.
        Но даже без Того-Кого-Нельзя-Называть он пошел не так с самого начала. И мне надо было понять это уже по подготовительному этапу, когда пришлось уволиться, а затем пережить день беготни.
        Мой багаж потеряли.
        Большую часть субботы я, не выспавшаяся, уставшая и одолеваемая мыслями о том, где я согрешила, что испортила себе карму, провела в аэропорту, заполняя бумаги и разговаривая с разными людьми. Очень надеялась, что мой чемодан удастся найти в тот же день, поэтому ждала до последнего, несмотря на то, что меня прямым текстом посылали в отель.
        В итоге, когда туда приехала, выяснилось, что при регистрации произошла ошибка с днем моего заселения и роскошный номер, в который я мечтала попасть, еще занят, как и второй такой же. И освободятся они оба не раньше понедельника. Далее я договаривалась о другом номере, попроще. Оказалось, что такой имеется, но там необходима уборка после прошлых жильцов.
        И еще час или два я сидела в фойе отеля, борясь со сном и прижимая к себе сумку с документами и деньгами. Я так сильно устала, что мне даже есть не хотелось и думать о пропавшем чемодане.
        Пока я сидела, закрывала глаза и снова их открывала, вздрагивая, мне пришло сообщение от мамы. Я вытащила телефон и, зевая в кулак, сняла блокировку. Оказалось, что она закидывала меня сообщениями с самого утра, но я не отвечала и по причине занятости, и потому, что интернета до этого момента не было. Теперь же, когда подключился вай-фай отеля, связь с домом возобновилась, а я, такая неблагодарная дочь, не предупредила родных о том, что до сих пор жива и приземлилась благополучно.
        «Мам, успокойся. Я прилетела».
        «Почему так долго не отвечала?»
        «В аэропорту была».
        «Уже практически день прошел с твоего вылета! Ты куда улетела? На другой конец света?»
        Какая-то мама подозрительно разговорчивая. Уже двадцать пять сообщений за сегодня написала, а ведь даже Ватсапом пользоваться толком не умеет. Обычно просит меня или Юру что-то написать, если ей становится необходимо.
        «Нет. Летела, как и говорила, всего пять с небольшим часов. Потеряли мой багаж, поэтому задержалась в аэропорту».
        «Я так и знал, что ты и пяти минут одна не выживешь».
        «*Знала».
        Я нахмурилась. Что-то мама чересчур быстро пишет для своего уровня владения телефоном. Юра, что ли, за нее набирает? Хотя зачем ему?
        «Так где ты?»
        Мои нехорошие подозрения усилились. Мама ведь знает, где я. Правда, поклялась молчать и никому не говорить даже под страхом смерти. Проверим, пожалуй, кое-что…
        «На Южном полюсе».
        «Что ты там забыла?»
        «На белых мишек хочу посмотреть».
        «Так они на Северном!» - пришел незамедлительно ответ от Того-Кого-Нельзя-Называть, который со школы пытается мне, непутевой, втолковать, где живут медведи, а где пингвины.
        Отлично. Мне теперь и маму ставить в черный список?
        «Как у тебя оказался мамин телефон?»
        Он не отвечал несколько минут. Видимо, решал, отрицать очевидное или смириться с черным списком.
        «Мой сломался. Тетя Люда выручила».
        Ага, конечно. Тетя Люда выручила несчастного генерального директора своим стареньким смартфоном, пока тому не выплатят «зарплатку» и он не сможет приобрести новое средство связи. Кого ты пытаешь обмануть? Я ведь не тетя Люда!
        «Верни маме телефон! И я отправляю номер в черный список».
        «Подожди. Что с багажом?» - успел он прислать сообщение, а затем отправился в игнор повторно.
        И как он может себя вести так, будто ничего не произошло? Хотя, с другой стороны, и не написал ничего необычного. Он, как и я, ходит за мной, как курочка-наседка с яйцом, с самого детства. Вот только в мою роль входит накормить и обогреть, а в его - защитить и убедиться в безопасности.
        Номер экономкласса в итоге достался мне под самый вечер, но я была рада и этому. Мои потребности резко сократились до душа и кровати, поэтому, зайдя внутрь, поспешно помылась и легла спать, надеясь на то, что завтра жизнь наладится и я таки попаду на пляж.
        Но моим планам не суждено было сбыться.
        Проснулась я от звонка брата. Еще в полусонном состоянии, поднимая трубку, подумала, что звонит опять Тот-Кого-Нельзя-Называть, но нет, звонил сам Юра, что было очень странно и подозрительно.
        - Привет, сестричка! Как отдых?
        - Отвратительно, - простонала, садясь и поднимая наручные часы к глазам. Двенадцатый час дня. Воскресенье. Хорошо же я поспала.
        - Рад за тебя, - ответил брат поспешно, то ли не расслышав моего ответа, то ли даже не прислушиваясь. - Тут такое дело… Не знаю, как тебе сказать…
        Напряглась. Что еще? Он затопил мою квартиру, поливая цветы? После всех происшествий ничуть не удивлюсь.
        - Что случилось? Что-то с квартирой?
        - Нет, - отмахнулся Юра. - Я там еще не был.
        Облегченно выдохнула.
        - Киса наглоталась пулек от Витиного игрушечного пистолета, - признался брат, а у меня сердце в пятки ушло от испуга. Да лучше бы квартиру затопил!
        - Что?!
        - Ты не переживай! Все уже хорошо! - поспешно добавил он. - И на нас с Олей уже наорали за недогляд… Кстати, я тебе сразу говорил, что не нужно ее оставлять у нас. Она так, бедная, перенервничала, что начала жрать что ни попадя. - Брат тараторил и тараторил, а я не знала, как его перебить.
        - Что с Кисой?!
        - Жива. Здорова, - четко отчитался он. - Она ночью, когда мы укладывались спать, съела пару штук, но Оля сразу заметила. Мы вызвали Пашку тут же, он отвез ее к вашему ветеринару. Там ей дали слабительное, и вроде все разрешилось естественным путем. Я точно всех деталей не знаю, с ней Пашка возился.
        - Юра! Да что ты за человек такой? Я тебе доверила впервые кошку, и ты ее чуть не угробил!
        - Я не виноват! Предупреждал, что не надо ее у нас оставлять.
        Я постаралась взять себя в руки, чтобы не разругаться по телефону, но усталость за последние дни, полные несчастий, стремительно копилась.
        - Проверь квартиру, пожалуйста, - прошипела. Хочу удостовериться, что не затопила все двадцать три этажа под собой с этой черной полосой.
        Брат пообещал съездить туда сейчас же, и я сбросила вызов. Беспокойство за Кису от неразборчивых объяснений Юры не прошло, поэтому пришлось звонить главному спасателю, который мою кошку в беде не бросил точно так же, как и меня.
        - Привет, Золотко! - пропел он довольно, выйдя на несколько минут из черного списка. Что-то он там не может продержаться хотя бы сутки. И моя диета не действует даже на расстоянии.
        - Привет, - отозвалась мрачно. - Что с Кисой? - сразу к делу.
        - Все отлично. Мы уже дома, мурлычем и дремлем, да, Красотка? - поинтересовался он, видимо, у кошки.
        - Что врач сказала?
        - Сказала, что зря панику развели. Ничего страшного не случилось. Киса даже не почувствовала недомогания, больше мы испугались, - доложил Славин. - Но все хорошо. За нами понаблюдали в клинике всю ночь, сделали УЗИ, напичкали таблетками, посадили на горшок и отпустили. Теперь валяемся на кровати, пытаемся спать после бессонной ночи.
        Новость о том, что кое у кого жизнь тоже не абсолютно безоблачная, подняла мне немного настроение, и я улыбнулась, чувствуя, как беспокойство отходит. Юра прав, с Кисой Тот-Кого-Нельзя-Называть справится намного лучше него. Они друг друга обожают.
        - Она плакала? - все же переживала я.
        - Нет, - ответил он. - Киса, помурлычь маме в трубку, а то она не верит, что ты живая и здоровая.
        Послышался шорох. Мурлыканья я не услышала, но старания оценила. Видимо, действительно все хорошо.
        - Слышала?
        - Нет. Фото пришли.
        - Сейчас.
        Прислал. Себя с голым торсом и широкой улыбочкой и кусочек дремлющей Кисиной мордочки, уткнувшейся ему в шею.
        - Видишь? Все хорошо.
        - Я вообще-то на Кису хотела посмотреть, а не на тебя! - возмутилась. - Зачем мне твоя голая фотка в телефоне?
        - Пусть она тебя греет холодными, снежными вечерами на Южном полюсе. - В отличие от меня его настроение во время разговора стремительно повышалось. - Теперь ты пришли мне свою. Ты в купальнике?
        Отняла трубку от уха и посмотрела на нее с омерзением. Он что, надеется на секс по телефону? Со мной?
        - Можно Киса у тебя поживет, пока меня нет? - поинтересовалась, решив сменить тему разговора, а то я сейчас наговорю лишнего, и моя любимица окажется на улице.
        - Нельзя.
        - Почему? - поразилась я его категоричному ответу.
        - Просто нельзя.
        - А где она тогда жить будет? Юре я ее больше не доверю. А у родителей она жить не может, потому что у мамы аллергия.
        - Я уже со своими договорился.
        - С твоими родителями? - еще больше удивилась я. - У твоей мамы же диваны!
        - А мы коготочки укоротили, и мама нехотя, но разрешила. - Мне пришла еще одна фотография, и на этот раз Кисиной лапы без лишнего тела. Однако мне от этого ситуация понятнее не стала. С чего бы тете Марине пускать мою кошку в свой роскошный дом? Даже с подстриженными когтями.
        - Почему она у тебя не может пожить? - напряженно поинтересовалась, чувствуя подвох.
        - Я очень занятой человек. Она у меня скучать будет, - ответил он. Ага, а с тетей Мариной ей будет очень весело. - Ты лучше скажи, куда уехала.
        - Я уже сказала: не скажу! - ответила и тут же сбросила вызов, снова посмотрев на трубку в растерянности. Он пытался со мной флиртовать?
        Открыла фотографию с Тем-Кого-Нельзя-Называть и посмотрела под одним углом, потом под другим. Лежит на кровати с Кисой в обнимку, сонный, я явно разбудила его своим звонком, улыбается. Очаровать пытается? Так что-то не очень получается. Я и его улыбку, и этот торс уже столько раз видела, что даже приелось.
        Фу. О чем я думаю? Я же на диете.
        Отбросила телефон в сторону, но фотографию не удалила. Буду смотреть иногда на Кисин нос и скучать по дому.
        Привела себя немного в порядок подручными средствами и отправилась снова в аэропорт узнавать, как продвигаются поиски моего чемодана. Но, так ничего и не выяснив, вернулась к ужину обратно в отель, на этот раз решив во что бы то ни стало попасть на пляж.
        Мне удалось связаться с Мариной и Витей. Те уже вовсю купались и загорали, поэтому были счастливые и довольные. Пожалев меня из-за моих злоключений, подруга одолжила шорты и футболку, чтобы я не рассекала по пляжу в офисном костюме. С обувью, правда, она мне помочь не смогла, потому что, в отличие от меня, сороконожки, не запаслась тапочками и кедами на все случаи жизни. Купальника у меня тоже не было, но хотя бы на песочке посидеть и «помочить ножки» я могу и так.
        Марина с Витей компанию мне не захотели составить, потому что и так весь день провели на пляже, зато за ужином мы неплохо поболтали и у меня начало подниматься настроение. Из чего следовало, что следующее несчастье не заставило себя ждать.
        Пиликнул Маринкин телефон, и она, все еще смеющаяся над шуткой мужа, подняла его к глазам. Улыбка ее тут же пропала, и она с беспокойством стала тыкать пальцем в экран.
        - Что случилось? - заметила я перемену в ее настроении. Она подняла на меня непонимающий взгляд.
        - Меня уволили. По статье. За регулярные опоздания.
        - Что? - поразилась я и усмехнулась, потому что мне показалось это шуткой. В нашей компании на опоздания смотрели сквозь пальцы. Позиция Того-Кого-Нельзя-Называть была такой: главное - выполнять свою работу, а приходить или не приходить на работу вовремя - твое личное дело, поэтому опаздывали все, как и задерживались после конца рабочего дня.
        - Это же подпись Славина? - спросила она, передавая мне телефон.
        Я поспешно выхватила гаджет из ее рук. Приблизила присланный ей приказ, потом удалила, снова приблизила.
        - Да, это его подпись, - шокированно произнесла. - Но я ничего не понимаю. Сегодня воскресенье, никто не работает. Да и как тебя могли уволить в отпуске? И почему подписал приказ лично Паша, а не HR-директор?
        - Юль, а с тобой это никак не связано? - напряженно поинтересовался Витя. Я перевела на него непонимающий взгляд. Как это могло быть связано со мной? Мы со Славиным утром разговаривали, и все было хорошо, он с Кисой обнимался и в офис не собирался.
        - Да нет, - покачала головой неуверенно. - У меня такое чувство, что это глупая шутка. Может, его подпись подделали? Кто прислал сообщение?
        Марина отобрала у меня телефон и скрыла приказ, открывая письмо из почты.
        - Лиза из отдела кадров. Нормальная вроде девчонка… Отношения у нас нейтральные, не стала бы она надо мной так шутить.
        - Сейчас я ей напишу гневное письмо от своего лица, - решила. - Перешли мне, я на твое письмо отвечу, поставлю Пашу и Галину в копию, чтобы знали, как их сотрудники шутят, - приняла решение писать руководству «Строймира» на правах бывшего финансового директора.
        Однако мое начинание Марину не успокоило, да и шутница Лиза не спешила отвечать, как и ее руководство. Мы подождали еще тридцать минут, а потом подруга с мужем отправились в номер отдыхать, я же, как планировала, поскакала на каблуках на пляж.
        У отеля имелась своя большая территория с бассейнами, лужайками, цветниками, а также собственным пляжем. Гости были в основном из России и ближнего зарубежья. И все они смотрели на меня как на дуру, вышагивающую по дорожке к пляжу. В джинсовых, не по размеру больших шортах, затянутых на талии белым ремнем от офисного костюма, в футболке с мультяшной Машенькой из одноименного мультика, с дамской дорогой кожаной сумкой, с волосами, затянутыми резинкой на затылке, и в элегантных лодочках на каблуке. Да-да, я та самая блондинка, которая дефилирует на пляж на каблуках.
        Эх, надо поскорее найти чемодан или придется бежать по магазинам раньше времени, потому что в таком виде я сама себя боюсь. Что уж говорить о потенциальных женихах, которые проходят мимо и обмениваются веселыми взглядами?
        Однако мой внешний вид, как и пережитые неудачи, не испортили моей встречи с морем. Оно было прекрасно в закатных лучах солнца. Теплый ветерок, запах воды и соли, крик чаек, негромкий смех отдыхающих, непередаваемое смешение красок на небе, теплый песок, в котором утопают ступни, игривые волны, бьющие по икрам. Все это благотворно сказалось на моей расшатанной нервной системе, и я смогла наконец расслабиться, отпустить свои проблемы и насладиться спокойным вечером в одиночестве.
        Я ходила по мелководью, бегала от волн, улыбалась, смеялась над собой и злоключениями последних дней, сидела на берегу, смотрела вдаль, а затем читала очередной любовный роман под песню волн до самой темноты. За этот спокойный вечер вдали от цивилизации и ночь с книгой отдохнула так, как ни разу не отдыхала ни в одно из своих святых воскресений.
        Проснулась опять ближе к полудню, отдохнувшая и полная сил. Пока мылась, разрабатывала план на день: позвоню в аэропорт и, если мои вещи так и не обнаружили, отправлюсь по магазинам. И сегодня уже больше ни из-за чего расстраиваться не буду.
        Но - что-то стало много «но» в моей жизни - стоило выйти из душа, как меня снова настиг звонок из дома. Это была Светлана Игоревна, главный бухгалтер. Поднимала я трубку с нехорошим предчувствием, и действительно:
        - Юля, у нас беда! Возвращайся!
        Я прямо в полотенце упала на кровать. Ни «здрасти», ни «Юленьки Валерьевны». Значит, все очень плохо.
        - Что такое? - с ужасом поинтересовалась я.
        - Паша пропал! - объявила женщина. Ой, если «Паша», а не «Павел Демидович», то все еще хуже, чем я успел вообразить. - С утра не могу до него дозвониться. А только что Демид приехал, закрылся со всеми директорами и юристами в кабинете. Мне даже страшно представить, что они там обсуждают.
        Мне тоже было страшно. Где Тот-Кого-Нельзя-Называть? Что Демид Станиславович делает в офисе? Что происходит?
        Вскочила с постели и заметалась по комнате, схватив свой многострадальный костюм.
        - Где Паша?! Что они там могут обсуждать? Его отстраняют от должности? Акционеры тоже там?
        - Акционеров нет. Но директора в основном все там. И Леонид Петрович тоже, - сказала Светлана Игоревна, произнося имя главного конкурента Того-Кого-Нельзя-Называть за кресло гендира. - Не могу дозвониться до Паши. Он трубку не берет. Я переживаю. И не знаю, что делать.
        - А Марине Юрьевне пробовали звонить? - спросила, надеясь, что хоть мать друга прояснит ситуацию.
        - Нет. Неудобно как-то.
        - Сейчас сама позвоню.
        Сбросила вызов и, так и продолжая стоять в одном полотенце посреди комнаты с брюками в руках, набрала номер тети Марины.
        - Алло, - недовольно ответила она.
        - Тетя Марина, доброе утро!
        - У нас день, - мрачно отозвалась она. Ну да, разница во времени.
        - А вы не знаете, где Паша?
        - Понятия не имею, - ответила она. Судя по голосу, общаться со мной она не желала.
        - Мы его найти нигде не можем.
        - Угу.
        Так. Тетя Марина в таком отвратительном настроении, что даже собственный сын ее мало волнует.
        - А вы не могли бы узнать, где он?
        - Нет. Твоя кошка нагадила в мои любимые сапоги. Я решаю, сделать из нее чучело или просто прикопать под яблоней в саду.
        Ясно. Не вовремя позвонила. Но дело неотложное. Киса его переживет, а вот я поседею и краситься не надо будет, если Того-Кого-Нельзя-Называть отстранят от должности, в которую было вложено столько наших совместных усилий.
        - Не надо ее прикапывать. Она просто нервничает, а так хорошая… А вы не знаете, зачем Демид Станиславович в офис поехал?
        - Что-то там про китайцев было. Я не прислушивалась, - ответила тетя Марина. - Пока. Я остановилась на чучеле. Пошла ловить.
        Китайцы?! Китайцы - это полностью проект Того-Кого-Нельзя-Называть! Почему в него полез Демид Станиславович? Да что же дома происходит, черт возьми?!
        Со спокойным отпуском попрощалась мгновенно после звонка Тому-Кого-Нельзя-Называть, который не ответил. Позвонила еще паре коллег, чтобы разузнать обстановку, и поняла, что в офисе все на взводе и опасаются смены власти.
        - Вылетаю ближайшим рейсом! - объявила Светлане Игоревне, одной рукой придерживая телефон, а второй поспешно одеваясь. - Делайте что хотите, но найдите Пашу! Срочно! И контракт никому не отдавайте! Паша вел его с самого начала, он должен его и подписывать! Как Демид Станиславович выйдет с совещания, скажите мне. Я переговорю еще с ним!
        - Юленька Валерьевна, извини, что дернули, - жалобно прошептала Светлана Игоревна. - Просто я так испугалась. Не знаю, что делать.
        - Я сама не знаю, - огрызнулась на эмоциях. - Ищите Пашу! Всем офисом ищите!
        Ненакрашенная, с полусухими волосами, в мятых штанах и блузе, с пиджаком и сумкой в руках выскочила из номера, по пути заходя в интернет и проверяя, какие имеются рейсы, чтобы поскорее вернуться в свой город. Я была готова лететь и через Москву, лишь бы поскорее оказаться в офисе и защищать кресло генерального директора до времени обнаружения загулявшего недо-друга, недо-босса. Проклятый отпуск все равно не задался!
        Однако далеко я уйти не успела. Только вышла из отеля, как передо мной припарковалось такси, из которого вылез Тот-Кого-Нельзя-Называть. С той же самой довольной улыбкой, идеальной прической, в солнцезащитных очках, джинсах, футболке. И с отличным настроением новоприбывшего отдыхающего.
        - Золотко! Ты меня встречаешь?!
        Кулаки сжались сами собой.
        25. Извращенец-преследователь
        После того как я стала жертвой рыжей наложницы из гарема Славина и она наградила меня сотрясением мозга, Пашка пытался обучить меня самообороне. Я сразу показала себя полной бездарностью в этом деле, потому что больше смеялась, чем повторяла за ним движения, и вскоре занятия мы прекратили. С тех пор не жалела об этом ни разу, потому что мне бы это все равно нигде не пригодилось. Вернее, не жалела до этого самого момента. Сейчас же испытала на себе значение выражения «чесались кулаки». У меня на костяшках пальцев вдруг образовался страшный зуд при виде довольного Славина. Так и хотелось обо что-нибудь их почесать. Например, об эти идеальные высокие скулы. Или лучше нос. Да, определенно, нос был бы лучше. Его сломать, наверно, легче, да?
        Но сделать ничего не могла, потому что помнила, что я бездарность в рукопашном бою. Тем более против высокого, широкоплечего, твердолобого барана передо мной.
        - Что ты здесь делаешь?
        Всегда считала себя уравновешенным, спокойным, трезвомыслящим человеком, но уже во второй раз за неделю завизжала как истеричка, еще и руками исполнила какое-то нервное движение, взмахнув пиджаком и сумкой, а также топнув ногами по очереди.
        Славин, словно не замечая моего состояния будущего пациента психиатрической лечебницы, улыбнулся еще шире и весело воскликнул:
        - Да я тут на выходных посчитал… Представляешь, я уже пять лет в отпуске не был!
        Это был предел моего терпения. Меня даже не остановили моя «бездарность» и его «широкоплечесть». Замахнулась сумкой и ударила Славина в район идеальной скулы, однако весь мой женский саквояж, в котором я, по заверениям экс-друга, таскала кирпичи, пролетел мимо него и лишь сбил очки с одного уха. Второй удар я нанесла пиджаком, но тот его вообще скорее погладил, чем нанес вред.
        - Эй, ты чего дерешься? - поинтересовался Пашка, снимая очки, поднимая руки и уворочиваясь от во второй раз занесенной сумки. - Подожди. Подожди. Я чемодан заберу, а то мы снова без вещей останемся.
        Раздраженно оглянулась на водителя такси, который стоял рядом с нами и неодобрительно смотрел на то, как стервозная бабенка не первой свежести поколачивает блестящего от лоска, богатенького, вновь прибывшего туриста. Гордо задрала голову и кивнула Славину на выставленный из багажника автомобиля огромный черный кейс. И пока Пашка нерешительно мимо меня проходил к автомобилю и обменивался фразами на английском с водителем, я смотрела на мужчину, уязвленная его взглядом, полным непонимания, брезгливости и неодобрения.
        Да чтоб ты знал, я вообще-то красотка. Это просто сегодня у меня утро не задалось: ни волосы высушить не успела, ни причесаться, ни погладить одежду, а кожа местами покраснела, воспалившись, потому что уже третий день без крема и масок обхожусь.
        Кажется, моего взгляда мужчина перепугался еще больше. Славин как-то пытался перевести его внимание с меня на себя, но ему это не удавалось: водителя я сильно впечатлила.
        - Не обращайте внимания. Жена встречает, - под конец заявил Пашка. Водитель наконец перевел на него взгляд, уважительно кивнул, мол: «Держись, друг!» - и развернулся к автомобилю.
        - Что? Какая я тебе жена? - возмутилась, замахиваясь ногой и желая хотя бы на его заднице оставить след от своей подошвы, но и это мне не удалось: он отскочил, а я на каблуках и с утяжелителем в качестве сумки покачнулась и чуть сама не упала. Хорошо хоть, Славин с быстрой реакцией тут же меня придержал за предплечье.
        - Ты что шатаешься? Агрессивная какая-то? - поинтересовался он, заглядывая мне в глаза. - И с лицом у тебя что-то? Пила?
        Тыдыщ! В моей голове случился очередной взрыв.
        И если бы не вновь подъехавшее такси, из которого вылезла семья с ребенком, я бы снова начала нападать.
        - За мной! - гаркнула, развернулась и вошла снова в отель, продвигаясь к стойке администратора. - Добрый день! Вы мне номер обещали! - агрессивно обратилась к мужчине.
        Со своим решительным настроем изначально забронированный номер я вытрясла быстрее, схватила ключ-карту и сжала, как заветное сокровище. Наконец-то, слава всем богам, я попаду в рай с огромной кроватью, зоной отдыха, отделенной от спальни, и просторной лоджией с видом на море.
        - Какой номер? - сунул Пашка нос в мою вторую регистрацию в отеле.
        - Не твое дело, - постаралась скрыть от него ключ-карту.
        - Я сейчас быстренько зарегистрируюсь и приду, надо поговорить.
        - Не надо нигде регистрироваться. Уезжай обратно. Немедленно, - старалась говорить спокойно, чтобы на этот раз не выставить себя истеричкой перед администратором, который уже принимал паспорт у Славина.
        - Но я же уже приехал. Чем я хуже тебя? Тоже хочу в отпуск.
        - Тогда уезжай в другое место.
        - А мне здесь нравится.
        - Я приехала первая!
        - Ты мне не мешаешь.
        - А ты мне - очень! - по мере нарастания нашей очередной ссоры я снова начала повышать голос, и администратор стал поднимать на меня обеспокоенный взгляд. - Ты вообще знаешь, что дома происходит? Тебя все потеряли!
        - Кто? - искренне удивился Славин.
        - Светлана Игоревна и прочие сотрудники.
        - Ну папа им объяснит, что я в отпуске.
        - В каком отпуске? - возмутилась я. - А китайцы?
        - Что ты все заладила: китайцы да китайцы? - Он имел наглость еще и устало вздохнуть. - Эти китайцы и без меня прекрасно жили - и дальше проживут.
        - Это же твой проект! Ты который год с ним бьешься!
        - Так все же уже решено. Осталась только формальность - подписать бумаги да провести пару гостеприимных ужинов. С этим и отец справится.
        - Тебя сместят с должности за такое поведение прямо перед подписанием крупного контракта. Ты на месте гендира без малого полгода! Этот извращенец Леонид Петрович только и ждет, когда ты оступишься и он тебя подвинет!
        - Почему извращенец? - из всей моей пламенной речи услышал Славин.
        - Потому что он всех женщин уменьшительно-ласкательно называет. Меня, например, Юленькой.
        - И что? Светлана Игоревна тебя так же зовет, - фыркнул Славин раздраженно. - Только она еще и отчество прибавляет для издевательства. И тебя это ничуть не смущает.
        - Да потому что она меня за задницу при этом не хватает.
        Он обратил ко мне взгляд, полный искреннего непонимания.
        - Шутишь?
        - Нет, - ответила, но тут же решила добавить, чтобы бедному старичку не прилетело по лысине, когда Славин вернется домой: - Давно, правда, это было. Когда ты в армии служил. И всего один раз. Но очень обидно!
        - Да, - согласился Славин, отталкиваясь от стойки и переводя взгляд на мою спину. Тоже обернулась, не понимая, что его заинтересовало. - Мне теперь тоже обидно.
        Не сразу сообразила, что смотрел он совсем не на мою спину или то, что находилось позади нее.
        - Эй! - возмутилась, ударив его по плечу. Пашка усмехнулся и снова повернулся к мужчине за стойкой, который протянул ему документы и ключ-карту.
        Я была не совсем безнадежна и к своим тридцати годам не раз и не два чувствовала мужской интерес. Но вот от друга испытывать его еще не приходилось, и от этого мигом стало неловко. Или он меня таким образом смутить пытается? Смешно ему?
        - Зачем ты приехал? - избрала путь не заострения внимания на очень странном эпизоде.
        - Я же сказал: в отпуск.
        - Тебя сместят с должности!
        - Не сместят, - кивнул он мне в сторону лифтов, передавая багаж подскочившему пареньку в форме, который должен был сопроводить нас в наши номера. - В отличие от тебя, я со своим руководством перед отпуском обо всем договорился.
        Снова захотелось драться, но я сдержалась.
        - Мне с руководством не повезло, - прошипела вместо этого. - Как хорошо, что теперь его у меня нет.
        - Это спорный вопрос, - вставил Славин, но я проигнорировала его слова. Пусть говорит, что хочет, заявление я написала.
        - А у тебя какое руководство?
        - У меня всю жизнь оно одно, - печально вздохнул он. - Отец.
        Ого, судя по голосу, переговоры проходили не так радужно и легко, как он пытается показать. От его хмурого лица и поджатых губ стало легче. Надеюсь, дядя Демид хорошо объяснил сыну, что тот «оборзел», и ему отпуск тоже пришлось отстаивать, как и пережить скандал с «руководством».
        - Что, дядя Демид был не рад? - усмехнулась злорадно.
        - Орал так, будто я его обокрасть собрался, - покачал головой Пашка. - Но ты не радуйся. В отличие от тебя я смог договориться и никаких заявлений не писал. Еще и заставил своего старика бежать на работу с радостью, чтобы выполнять мои обязанности.
        Мы поднялись на нужный этаж и вышли из лифта.
        - Что ты ему пообещал? - заподозрила неладное.
        - А вот, - загадочно поиграл он бровями. Мое нехорошее предчувствие усилилось.
        - Пахать потом еще десять лет, не вылезая из офиса?! - возмутилась так, будто «пахать» придется и мне, не сразу сообразив, что я-то теперь больше не работаю бок о бок с бывшим боссом и меня его подозрительный договор не касается.
        - Ты обо мне и отце какого-то странного мнения, - заметил он, пока швейцар помогал мне разобраться с замком номера.
        - Нормального. Объективного. Я вас, тиранов, с самого детства изучаю.
        - И ничего мы не тираны.
        - Надо было записать несколько твоих скандалов, чтобы предъявить их в качестве доказательства? Например, далеко ходить не надо: что было в четверг, уже забыл?
        - Нет, и, судя по твоему настрою, буду это помнить до старости.
        Мужчина передал мне ключ, я поблагодарила его, вошла в номер и остановилась в дверях, не дав пройти следом Пашке, который уже направил носки своих начищенных ботинок в мою сторону.
        - У тебя есть все шансы о нем забыть, - посулила. - Уезжай отсюда. С нашей последней встречи ничего не изменилось: видеть тебя не хочу!
        Из номера приятно пахло сладкими восточными благовониями, с открытой лоджии доносился плеск волн. Осквернением этого места убийством бывшего лучшего друга мне заниматься не хотелось.
        - По-хорошему прошу.
        - Я тебя тоже по-хорошему прошу: пусти.
        - Ну уж нет. Хватит меня преследовать. Я не просто так сбежала, Славин. Неужели не понятно?
        - Ты же знаешь: я ваших женских намеков никогда не понимал.
        - Да я тебе прямым тестом говорила.
        - Когда? Точно не помню, чтобы ты говорила: «Паша, не приезжай за мной по адресу…»
        - Да иди ты! - возмутилась и захлопнула дверь перед его носом.
        Но отойти далеко не успела. Он невозмутимо постучал и пропел:
        - Я тебе вещи привез. Платьица-юбочки-брючки. Пыльную панаму и солнцезащитные очки из-под кровати. Еще какую-то огромную сумку с тюбиками и флакончиками. Вроде ты ее называешь косметичкой. Там есть какие-то «кремики», «лосьоньчики», «маслица», «масочки»…
        Кожица моя, бархатистая, все ради тебя!
        Пришлось открыть дверь, чтобы он вкатил свой безразмерный кейс и проследовал за ним.
        - Там еще купальники есть и трусики, - понизив голос, прошептал он, когда проходил мимо.
        Все-таки не удержалась от осквернения номера и ударила Славина сумкой по спине, подгоняя его неспешное вторжение на мою территорию.
        26. Торжество справедливости
        Номер у меня был просторный и в то же время очень уютный. Он сочетал в себе богатство восточных элементов в интерьере и европейский минимализм. Из цветов в нем преобладали в основном белый и серый, при этом особый шик придавали ярко-желтые детали в виде портьер или изголовья кровати, выполненной в виде заостренной кверху лжеарки с внутренней обивкой и резным орнаментом по краям. Комната была разделена на две зоны несплошной стеной, покрытой арабеской[1]. В спальне находилась кровать королевских размеров, длинный комод, на котором стоял телевизор, а во второй части комнаты расположились такой же длинный письменный стол, журнальный столик и кресла, обращенные к панорамному окну с видом на море. Лоджия представляла собой отдельную небольшую комнатку с плетеными столом и креслами.
        - О-о-о, вот это кровать! - тут же оценил Славин, бросил чемодан у меня на пути и запрыгнул на огромное ложе, смяв покрывало и скинув на пол часть подушек. Я даже возразить не успела.
        - Слезай, - скомандовала, а сама отправилась проверять вторую часть комнаты. Она была такой, какой я ее себе и представляла, а именно идеальной для завтраков с видом на море и вечерних посиделок с книгой. Невольно улыбнулась, выглянув на уютную лоджию и оценив причудливый восточный орнамент на стене.
        Когда вернулась в спальню, чтобы выгнать друга, увидела, что тот уже сбросил обувь и ворочается на кровати, пытаясь вытащить из-под себя покрывало и одеяло, не вставая. Это что такое? Он опять гнездо вьет на моей территории?
        - Ты что делаешь? - возмутилась, одергивая покрывало и не давая Славину его сбросить, чтобы оказаться в уличной одежде на чистых простынях. - Убирайся!
        - Что ты опять кричишь? Я уже которую ночь не спал, устал. Немножко полежу и уйду.
        - Иди к себе лежать!
        - Тебе все равно вещи распаковать надо. Пока ты этим занимаешься, я подремлю.
        И действительно закрыл глаза, повернувшись ко мне спиной и обняв подушку.
        - И что же тебе не спалось?
        - Киса заболела, и я всю ночь мотался, сначала увозя ее от Юры в ветеринарку, потом к тебе за документами и обратно, оставшуюся часть ночи сидел рядом с ней, запертой в клетке, чтобы ей не было грустно. Вернулись домой мы только под утро, но уснуть так и не смогли после твоего звонка. Затем я выяснял, куда ты укатила, и ругался с отцом. Когда выяснил, где ты, оказалось, что очередной рейс на носу, и пришлось подхватывать вещи и нестись в аэропорт. Хорошо хоть, чемодан догадался собрать заранее. Да и ночной перелет в экономклассе с несчастными, замученными, орущими детьми мне бодрости не придал. - Все это он рассказывал с ленцой, уткнувшись носом в подушку и, похоже, действительно начиная засыпать.
        Да уж, у него без меня жизнь тоже не была медовой. Значит, осталась в этом мире справедливость.
        - Кто меня сдал? - поинтересовалась, вкатывая его чемодан в комнату и укладывая его на пол, чтобы открыть. - Мама?
        - Ага, если бы, - пробормотал он, все так же растягивая слова, будто произносил их из последних сил. - Тетя Люда - кремень. Ничем ее не возьмешь. - Я улыбнулась. Да, мама у меня такая, иногда и тетю Марину вредностью переплюнуть может. - И не надавишь на нее: будущая теща как-никак… - совсем еле слышно пробормотал он в подушку.
        - Что ты сказал?
        - Говорю: не хотелось бы мне ссориться с твоей мамой.
        - Ты другое сказал, - буркнула обиженно, но он повторять или оправдываться не спешил. - И на кого ты надавил в итоге? Про мою поездку знала только мама.
        - Нашлись добрые люди, поведали, - пробормотал он совсем уж неразборчиво, действительно засыпая на ходу.
        Покачала головой и открыла чемодан. Он был разделен на две части. С одной стороны аккуратно были сложены мои вещи, с другой абы как свалены его. Тут же нахмурилась. Что-то не похоже, чтобы мою одежду, выглаженную, рассортированную чуть ли не по цветам, собирал Славин. Вот сваленные в кучу рубашки - явно его рук дело.
        Первым делом заметила свою шляпку, которую приобрела на неделе моды во Франции во время работы со Славиным в международном отделе. И это ее он назвал «пыльной панамой»? Да я на нее дышать лишний раз боялась, надев лишь однажды на фотосессию. Она стоила как половина моей машины, хранилась в специальной коробке под кроватью, в неприкосновенности, а тут лежала, обложенная с разных сторон одеждой, видимо, чтобы не потеряла форму. И ее внутренности были забиты моими трусами, о которых вскользь Пашка уже упоминал.
        - Ты действительно рылся в моем белье?! - заорала, запрыгивая на кровать и разворачивая его к себе, чтобы схватить за шею.
        Славин проснулся мигом, но сориентироваться не успел и лишь вытаращил на меня испуганные глаза, пока я сдавливала его каменную шею. Как же это в фильмах у хрупких девушек получается душить этих огромных мужчин? Или я недостаточно вошла в состояние аффекта для такого подвига?
        - Н-нет, - прохрипел он.
        - Что? - немного ослабила хватку. А то вдруг и правда задохнется. Где я труп прятать буду, чтобы он мне отпуск не испортил?
        - Нет, - четче проговорил он. - Я же не извращенец. Лучше его на тебе посмотрю.
        Я бы поспорила и с тем утверждением, и с другим. Но сейчас лишь немного придушила для профилактики и снова отпустила.
        - Откуда тогда там мои трусы?
        - Не трусы, а трусики, - назидательно поправил он.
        - А тебе откуда знать? Ты же не рылся. Может, там именно трусы. Огромные панталоны. Моей бабушки.
        - Фу, Золотко, я о тебе лучшего мнения.
        - Ну? - встряхнула его, чтобы признавался, а не разыгрывал из себя клоуна.
        - Тетя Люда сказала, что положила тебе «трусики, купальнички, кремики, маслица» и остальную вашу бабью утварь, - быстро проговорил он. Ну мама! Пашке нельзя такого говорить, у него память на всякую чушь феноменальная - он тебя теперь до старости цитировать будет! - Это она твои вещи собирала, когда я ей сказал, что ты багаж потеряла.
        Облегченно выдохнула. Мы, конечно, со Славиным очень близки, но кое-что, по моему мнению, должно оставаться тайной. И я сейчас даже не про трусы, а про пыль под кроватью, откуда была извлечена шляпка. Что-то я не помнила даже приблизительно, когда мыла там пол в последний раз.
        - А еще она рассказала, какая ты ужасная хозяйка. У тебя под кроватью покров пыли толщиной с ковер, паутина и «вот такие пауки», - словно прочитав мои мысли, принялся он дальше цитировать маму. Снова пришлось придавить шею, чтобы перестал улыбаться.
        Мама, что ты ему еще наговорила? Забыла, что ли, что желаешь видеть его в зятьях? Это же называется антиреклама!
        - Молчи. У тебя вообще там тараканы!
        - У меня там домработница убирает.
        - А ты проверял?
        - Нет. Я ей такие деньги плачу, что живности там точно быть не должно.
        Закатила глаза и отпустила его шею. И только сейчас осознала, в какой позе на эмоциях оказалась - сидя на нем и склонившись к его лицу. Раньше подобное меня бы не смутило - мы и спали вместе, бывало, и в шутку боролись, перекатываясь по кровати в обнимку, но после последних событий и слов стало неловко от подобной позы.
        - Славин, - прошептала настороженно. Он тоже перестал улыбаться и посмотрел на меня серьезным, пристальным взглядом.
        - Что? - так же тихо ответил он.
        - Твоя рука лежит на моей попе.
        - Я знаю, - доверительно признался он. - Ей там хорошо.
        - Убирай.
        - Неа. Пусть справедливость восторжествует.
        - Какая еще справедливость?
        - Почему какой-то Леонид Петрович трогал, а я до сих пор нет? - поинтересовался он, положил еще и вторую ладонь и погладил.
        Вскочила с него, как с раскаленной плиты, по пути случайно наступив на грудь, отчего он охнул.
        - Ты в школе только и делал, что шлепал меня! - возмутилась, спрыгивая с кровати на пол.
        - Так то было сколько лет назад? Я был юным, неразумным подростком, у которого бушевали гормоны, а сейчас…
        - А сейчас седина в бороду, бес в ребро? - проворчала, подхватила платье из чемодана и сбежала переодеваться в ванную комнату, пока он снова не начал вещать о свадьбе и удобстве.
        [1] Арабеска (итал. arabesco «арабский») - европейское название сложного восточного средневекового орнамента, состоящего из геометрических и растительных элементов (ист. Википедия).
        27. Бесчувственный с горящим взором
        Может, все не так уж и плохо, как я считаю? А вдруг Пашка действительно в меня влюблен? Интересно, с какого периода? Недавно? С университета? Со школы? С детского сада? А дети в этом возрасте вообще понимают, что такое любовь, или для них это только игра?
        А если любил, то почему не признавался и терпел моих «Валер, Саш, Сереж, Олегов и прочих»? Стоп. Не было у меня никакого Валеры. Саша же первым был… Он даже не смог запомнить имена моих бывших? Наугад называл? Так почему же ничего не предпринимал? Смущался? Ой, это так мило…
        А Славин умеет смущаться?
        Интересно, как он целуется… Наверняка хорошо, опыт-то у него в несколько раз превышает мой. А когда я в последний раз целовалась? А вдруг забыла, как это делается?
        - Бр-р, - помотала головой и поспешно побрызгала водой в лицо.
        Стоп, Юля. Ты сейчас размечтаешься, а потом разочаровываться будет так же больно, как во время выпускного. Снова перекрашиваться придется, а волосы до каре обстригать. Ты этого хочешь? Нет, я только нашла баланс между секущимися кончиками и отращиванием длины.
        Это же Славин. Он не умеет смущаться. Если ему что-то надо, он идет и берет. Значит, до момента моего тридцатилетнего кризиса ему не надо было. А меня позиция: «Так и быть, могу жениться, раз для тебя это так критично» - категорически не устраивает.
        Пашка же прямой и твердолобый, как доска! И что такое «романтика», он знает лишь понаслышке. От него не дождешься лишнего букета без повода или комплимента наутро. Он скорее предупредит меня о прыще на спине или задравшейся юбке. Ну уж нет. Терпеть его в качестве друга - это одно, но возлюбленный мне такой не нужен.
        Снова разложив все по полочкам в голове и в мыслях, в которых начался настоящий кавардак, стоило Славину меня немного погладить по шерстке, а также переодевшись в чистое летнее, пусть и устаревшее платьице, я вышла из ванной комнаты. Паша крепко спал и никакими раздумьями, в отличие от меня, не мучился. Говорю же: доска бесчувственная!
        Выглядел он действительно очень усталым, поэтому будить его стало жаль. Решив, что пусть спит, пока я занимаюсь распаковкой чемодана, присела перед развернутым кейсом и принялась перебирать присланные заботливой материнской рукой вещи. Мама постаралась на славу и упаковала, наверное, весь мой летний гардероб, не учтя, что из чего-то я давно выросла, а что-то на мне болталось, как на вешалке. Мои новенькие платья и сарафаны где-то путешествовали, а я оказалась перед своим старым гардеробом преимущественно университетского периода. Налезало на меня из этого многое, но выглядела я в коротких юбочках с кружевами и принтом с бабочками как молодая студентка, а не тридцатилетняя тетка. Но выбора не было: эти наряды все равно были лучше того, в котором я вчера смешила гостей отеля.
        Косметичкой Славин назвал набор средств красоты из моей коробки «мне не подошло/не понравилось, но выбросить жаль, деньги плачены», которая лежала в дальнем углу шкафа. Сейчас же, перебрав тюбики, отсортировав те, которые были с нормальным сроком годности, и поэкспериментировав, поняла, что многое, отвергнутое мной в привычной жизни, на самом деле не такое уж и плохое. Я не только восстановила бархатистость кожи, но и накрасилась, а также немного подкрутила концы волос плойкой, которую прислала мама и которую я сама ни за что не взяла бы на море.
        В белоснежном летнем платье с юбкой до середины бедра, с макияжем, прической и пляжной шляпкой известного бренда я снова ощутила себя красивой. Покрутившись перед зеркалом и поняв, что не такая уж я и старая, а в голове у меня до сих пор ветер, пошла заканчивать разбирать чемодан.
        Паша уже не спал, а с сердитым лицом с кем-то переписывался по телефону.
        - Выспался?
        - Если бы, - проворчал он. - Ничего сделать нормально не могут. Идиоты, - покачал он головой.
        Ага, ясно. Работа.
        Вскоре Славин подтащил к себе планшет и начал что-то изучать на нем, продолжая хмуриться, мигом превращаясь из моего хохочущего по каждому пустяку друга в грозного босса. Я же ему помогать не спешила, как и прогонять. Пока молчит и не орет ни на кого по телефону, он мне не мешает.
        Оказалось, что мама позаботилась не только о моем внешнем виде, но и вспомнила про увлечение дочери и забросила в чемодан настоящую бумажную книгу. В моем путешествующем где-то багаже тоже была целая коллекция бумажной беллетристики. Эх…
        Мамин выбор пал на классику, а именно на «Алые паруса». Историю эту я не перечитывала со школы и за неимение лучшего была рада и ей. Книга принадлежала еще маме, которая покупала ее в молодости, из-за чего та обладала особенной душевной аурой. Обложка у нее была красная, с черными очертаниями девушки, смотрящей мечтательно на горизонт. И она тут же пробудила во мне мечты о романтике, как в юношестве.
        А еще в чемодане лежал мой рабочий ноутбук, который я не успела сдать обратно в компанию. Вряд ли его забросила мама.
        - Это что? - поинтересовалась у хмурящегося друга. Тот поднял на меня грозный взгляд от планшета и посмотрел на то, что я показываю.
        - Ноутбук, - озвучил он очевидное.
        - Твоих рук дело?
        - Ну да. Ты его дома забыла, раззява.
        - Я его не забывала. Зачем он мне на отдыхе?
        - Ты Светлане Игоревне обещала помогать.
        - Это было до увольнения!
        Пашка, который, видимо, сейчас решал какой-то серьезный вопрос, а я его отвлекала, раздраженно поморщился.
        - Пожалуйста, давай мы не будем спорить из-за этого снова. Ты свою работу обожаешь, зачем тебе уходить? Ну начальник у тебя придурок, но ты ведь знаешь об этом уже давно… К тому же я не только ноут закинул. Там еще книга должна быть, чтобы тебе было чем себя развлечь на пляже.
        Я была настолько удивлена, что тут же забыла про ноутбук. Перевела взгляд на лежащие рядом «Алые паруса».
        - Это ты положил? - поинтересовалась, поднимая книгу. Он снова раздраженно оторвал взгляд от планшета и посмотрел на то, что я ему показываю.
        - Угу, - ответил, начиная печатать на гаджете. - Ты же ее в школе обожала вроде.
        - Да. Был период.
        - Ну вот и перечитаешь. Не знал, что лучше взять, и решил, что классика - оптимальный вариант… Сначала хотел привезти твою любимую «Войну и мир», но потом подумал, что это чересчур серьезное чтиво для отпуска.
        - И поэтому решил взять для меня ноутбук с работой? - улыбнулась. Слова Пашки вызвали радость от того, что он помнит и знает о моих предпочтениях, а также что он не совсем безнадежная доска.
        - Ну вдруг ты заскучаешь без таблиц и графиков… - ответил он, растягивая слова, потому что был увлечен работой.
        Поняв, что добиваться от него связного разговора дальше бесполезно - он с головой ушел в свою переписку, - я продолжила распаковывать чемодан, и как-то само собой получилось, что вскоре начала перебирать его мятые рубашки. Они все были в отвратительном состоянии, а учитывая то, что я примерно представляла, сколько стоит качественная брендовая одежда Пашки, не могла пережить такого обращения с ней. Вызвала горничную и передала ей гардероб Славина на восстановление, а затем озаботилась завтраком.
        - Ты есть будешь? - поинтересовалась, листая меню из ресторана.
        - Да, побольше, - кратко ответил он, мыслями сейчас находясь не рядом со мной, а в офисе.
        Заказ я сделала, как он и просил, из множества блюд, справедливо решив, что с Пашкой и его кошельком могу ни в чем себе не отказывать: он всегда платил, когда мы были вместе. Завтрак попросила накрыть на лоджии, и вскоре устроилась там с чашечкой кофе и книгой.
        Волны разбивались о берег с умиротворяющей мелодией, солнце пригревало, легкий ветерок доносил волшебный аромат соленой воды и шелестел страницами, а впереди раскинулся именно тот самый горизонт, на котором должен был появиться мой капитан, как из книжки.
        - О! Еда! - с благоговением сказал Славин, вываливаясь из комнаты, с шумом занимая место за столом и нарушая мое уединение.
        Закатила глаза, глянув на то, как он, вместо того чтобы восхищаться красотами, в первую очередь схватил вилку и стал без разбора закидывать еду в рот из разных тарелок, заглатывая ее и толком даже не пережевывая.
        - Вкусно? - поинтересовалась, отпивая из кружки кофе.
        - Угу, - кивнул, поднимая глаза от тарелок и осматривая раскинувшийся перед нами пейзаж: море, безоблачное голубое небо, а также пальмы, газоны, бассейны и лужайки на территории отеля. - Как же красиво! Давно мы на море не были… Уже купалась?
        - Нет, я все время в аэропорту провела, пытаясь услышать хоть что-то о своем чемодане, хоть весточку.
        - Ничего не узнала?
        - Нет. Даже не могут объяснить, улетел он со мной, остался дома или отправился в другую страну.
        Пашка тяжело вздохнул.
        - Надо вернуть или улетел и ладно?
        - Конечно, надо вернуть! - возмутилась. - Там весь мой новый гардероб: дорогущие платья и купальники. Коллекция книг. Обувь. Косметика. Это все, между прочим, недешевое удовольствие - тем более учитывая то, что я теперь безработная.
        Он еще раз печально вздохнул.
        - Ладно-ладно. Понял. Сейчас доедим и съездим еще раз в аэропорт.
        - И чего ты добьешься? Я два дня с перевозчиком ругалась и эффекта так и не добилась.
        Он пожал плечами.
        - Попробую я. Вдруг получится.
        Спорить не стала. Пусть пробует, раз желание есть. Тем более Пашка со своим подвешенным языком всегда быстрее добивался желаемого, чем я.
        - Ты же не спал несколько дней, - заметила все-таки нехотя, хотя уже начала мечтать о возвращении дорогих сердцу вещей.
        - Вернусь и посплю, - ответил он. - Еще искупаться сегодня надо, а то это не дело - жить на берегу и ходить по суше.
        Согласно кивнула, радостно улыбнувшись. Если Пашка сказал, что пойдем купаться, значит, точно пойдем. Тоже жду не дождусь, когда смогу поплавать. Правда, из купальников, которые положила мама, мне подходил только слитный, спортивный, в котором я ходила в бассейн после рабочего дня в качестве физической нагрузки.
        Снова отпила из кружки, зачерпнула из вазочки финиковое варенье и столкнулась ложками с Пашкой. Он ничего не заметил и продолжил завтрак как ни в чем не бывало, а я нахмурилась.
        Кажется, я снова начала выстраивать совместные планы со Славиным. Сначала в аэропорт, потом на пляж. Вместе. А дальше что? А ничего. Тупик.
        - Нет! - сказала, не додумав до конца мысль.
        - Что «нет»? - не понял он.
        - Я сама разберусь со своим чемоданом. И купаться пойду одна.
        Он перестал наконец жевать и прожег меня уставшим взглядом.
        - Снова начинаются капризы?
        - Это не капризы, Паша. Я серьезно. Дай мне свободы. Ты должен смириться с тем, что скоро у нас у обоих появятся свои семьи и жизни наши разойдутся. А мы с тобой до сих пор как сросшиеся в детстве близнецы - постоянно вместе, постоянно рядом. Вот зачем ты приехал?
        - А что в этом плохого? Почему у нас не может быть общей семьи?
        - Потому что мы не любим друг друга.
        - Я люблю тебя, - заспорил он.
        Мое сердечко на миг затрепетало в панцире изо льда, который окружил его на рассвете выпускного бала. Но холод мигом напомнил о себе, снова замораживая бьющуюся в его оковах птицу.
        - Я тоже тебя люблю, - подтвердила, - но эта не та любовь. Это дружеская любовь, практически семейная.
        - Ничего не понял, - покачал он головой. - В чем разница?
        Как же объяснить тебе, бесчувственному?
        - Есть какая-то классификация любви? Ты знаешь лучше, что я чувствую, чем я сам? - продолжал он негодовать. - Ты сама хоть понимаешь, чего хочешь?
        - Хочу романтики, хочу мужчину, который будет мной восхищаться.
        - Я тобой восхищаюсь, - заспорил он.
        - И чем же?
        - Ну… так сразу не скажешь, - замешкался он. - Ты специалист превосходный… и готовишь вкусно… а на твоих пауков под кроватью мне плевать, - воодушевленно закончил он свои пламенные объяснения, не замечая того, как я еле заметно качаю головой.
        - Вот это совсем не то, что я хотела бы услышать от любимого мужчины. Мы друг другу в этом плане не подходим.
        - Да почему нет?
        - А как мы детей будем заводить?
        - Как-как? Традиционным способом, - усмехнулся он с пошловатым подтекстом.
        Терпеливо покачала головой.
        - Мы друг другу в этом плане не походим.
        - Откуда знаешь? Ты даже не пробовала.
        - И не собираюсь. Я хочу сохранить дружбу.
        Он отбросил раздраженно вилку на тарелку, заставив меня вздрогнуть.
        - А я не хочу! - сказал он уже не шутовским тоном, а жестким и подавляющим. - Сказал же, что люблю тебя, что тебе еще надо? Я не буду смотреть на то, как ты гуляешь с другим, а потом выходишь за него замуж и рожаешь ему детей. Мне, знаешь ли, будет очень неприятно…. Давай так. Твой отпуск длится месяц. По бывшей дружбе дай мне хотя бы шанс в этот месяц. Попробуй посмотреть на меня не как на своего придурочного дружка. Вдруг я все-таки не такой уж безнадежный и сгожусь на новую роль… Если же все совсем плохо, я подпишу твое заявление об увольнении и исчезну из твоей жизни. Дружить я больше с тобой не хочу.
        Отвернулась в сторону моря, чтобы не видеть его горящих глаз и не слышать умоляющего тона.
        К такому ответу и натиску я была не готова.
        28. Придурочный дружок
        На его не очень-то заманчивое предложение так ничего и не ответила. Он еще некоторое время гипнотизировал меня подавляющим взглядом, я же не поддалась: если бы не научилась сопротивляться таким взглядам, то недолго бы продержалась на посту финдира, а «Строймир» уже вляпался бы в какую-нибудь финансовую авантюру, которая: «Это верняк! Проект взлетит! Вот увидишь! Что ты мне свои циферки толкаешь? Что там? Не окупается? А ты правильно посчитала?» Вот и сейчас его затея была из той же оперы. Прибыли ноль, неловкости - на каждом шагу.
        Решила пустить все на самотек и понадеяться на русский авось. Авось само рассосется как-нибудь. В конце концов, он уже здесь, снова сбегать глупо, мы же не дети - играть в догонялки, да и устала я от этой беготни и нервотрепки. Отдохнуть, как в прошлом, вместе тоже неплохо, просто потому, что мне с ним интереснее, чем с Мариной, и тем более комфортнее, чем с Мариной и ее мужем. Да и все мои знакомства с «горячими южными мужчинами» благополучно накрылись медным тазом: Пашка с таким странным настроем не отстанет. Проверено пятилетним одиночеством.
        - Просто не мешай мне отдыхать, - поморщилась.
        Славин согласно кивнул, видимо, расценив мой ответ как положительный, и снова принялся с воодушевлением опустошать тарелки. И как мне не воспринимать его «придурочным дружком», если он даже не пытается притворяться при мне мачо-мэном, как это делает при своих подружках? После такой пламенной речи и признаний якобы в любви сидит и уничтожает лепешки как ни в чем не бывало. Еще и довольно причмокивает губами.
        - Черт. - Варенье капнуло на футболку, и он принялся его вытирать. Я прикрыла глаза, чтобы не видеть этого «мужчину мечты» с зажатой в зубах болтающейся лепешкой.
        - Фто? - поинтересовался он, заметив мою реакцию.
        - Что ты делаешь? Только размазываешь! Доедай и переоденься лучше.
        Он согласно кивнул и продолжил орудовать ложкой.
        - Прикольное вареньице. Это что?
        Прикрыла глаза повторно, отворачиваясь от него в сторону, чтобы скрыть появившуюся улыбку.
        - Финики. Они здесь на каждом шагу.
        - Маме надо такое купить за посиделки с Кисой, - принял решение заботливый сынок.
        Не представляю, как он собрался завоевывать мое женское внимание, а главное - когда. Определенно, не сразу после признаний.
        За неторопливым завтраком, когда мы болтали ни о чем и впервые за очень долгое время никуда не спешили, наслаждаясь покоем и тишиной вокруг, провели без малого час. Просидели бы и дольше, но солнечные лучи, после прохлады номера казавшиеся нежными и ласковыми, через некоторое время начали доставлять неудобство, и мы снова вернулись в комнату с работающим кондиционером.
        Я прошла в номер первой, а когда обернулась к Славину, увидела, что он через голову стягивает футболку.
        - Ты что делаешь? - напугалась. Это он уже мое женское внимание заслуживает? Так скоро? А ужин в ресторане при свечах? А букет цветов и заверения в том, что я самая красивая, самая лучшая?
        - В душ схожу, взбодрюсь, а то глаза закрываются на ходу, потом поедем.
        Что? Какой душ? А как же женское внимание?
        - Пашка! - разозлилась мгновенно. - Какой душ? Ты, вообще-то, себе тоже номер снял. Забыл?
        - Помню, - обиженно ответил он, будто я его на улицу выставляла. Снова натянул свою грязную футболку, похлопал по карманам джинсов и нашел ключ-карту. - Пойдешь со мной номер смотреть?
        - Нет. Чем он от моего отличается?
        - Королевский люкс.
        Удивленно подняла брови. Славин, как всегда, в своем духе: все по максимуму, даже не в самом крутом отеле умудрился снять самый крутой номер, хотя зачем он ему был нужен - непонятно.
        Пошли смотреть королевский люкс вместе, потому что мне тоже стало интересно узнать, что в нем королевского. Я надела кеды, которые забыла дома и которые мама заботливо прислала, и вышла за ним следом из номера, повесив на плечо пляжную сумку с мелочовкой вроде телефона и солнцезащитных очков. Ощущение от этих деталей, что я на отдыхе, усилилось.
        - Ха, я и забыл, что ты такая малявка, - усмехнулся Славин, увидев, как я захлопываю дверь. Посмотрела на него из-под полей шляпы угрюмо. Мне это засчитывать как первый комплимент? Ты дурак, Славин, если думаешь, что таким образом сможешь мне понравиться.
        - Я не малявка. У меня лучший женский рост - со среднестатистическим мужчиной я буду хорошо смотреться даже на каблуках.
        - Со среднестатистическим вроде меня? - поинтересовался, когда мы начали продвижение к его номеру. Кивнула. - Вот видишь! Я тебе даже по росту подхожу! - обрадовался.
        - Ты мне по интеллекту не подходишь, - буркнула себе под нос, а громче сказала: - Таким образом мне большая часть мужского населения отеля подходит.
        Вроде призадумался над моими словами, хотя не факт: задуматься он мог о чем угодно. Например, о варенье.
        Номер его отличался существенно от моего. В нем было четыре просторные комнаты: гостевая, спальня, кабинет со столом переговоров и настоящая столовая.
        - Прикольно, - присвистнул Славин с другой части этих роскошных апартаментов, пока я исследовала гостиную, а именно дверь, ведущую на веранду под открытым небом.
        - Что прикольного? - возмутилась, повышая голос, чтобы он меня услышал. - Зачем тебе такой номер? Что ты в нем делать собрался?
        Экономист во мне негодовал и ворчал вовсю, не в силах оценить прекрасного, роскошного номера. Он подсчитывал, сколько такое великолепие может стоить.
        - Я надеюсь, ты его за свой счет снимал, а не за счет компании? - поинтересовалась, заметив, как он на мой голос тоже заходит в гостиную. - Если Светлана Игоревна согласовала тебе подобные хоромы, то я, пожалуй, воспользуюсь тем, что еще не уволена, и сначала уволю ее перед своим уходом.
        - Ух, какая ты грозная! Такой ты мне больше нравишься, чем когда капризничаешь, - усмехнулся он, пребывая в хорошем настроении.
        Я вышла на веранду, чтобы оценить ее прелести, и тут же замерла.
        - А бассейн тебе личный зачем? - у меня даже голос дрогнул от подобных трат.
        - Круто! Не обманули! - обрадовался Славин, как ребенок, подбегая к бассейну под открытым небом и четырем лежакам, расположенным около него в ряд. Я осмотрелась. Веранда находилась на крыше отеля, с нее было отлично видно море, украшали ее кустарники в горшках и резные перила по краям. Роскошь и пафос.
        - Так зачем тебе личный бассейн? - продолжала ворчать, подсчитывая дальше убытки бюджета Славина. - Будешь тут устраивать дикие оргии с красотками на одну ночь?
        - Почему на одну? Можно на много. И только с тобой, - доложил он, устраиваясь на одном из лежаков.
        - Ну уж нет, - покачала головой и снова направилась в гостиную.
        - Почему нет?
        Обернулась и пояснила раздраженно:
        - Я, что ли, дура купаться в бассейне с видом на море, когда в паре шагов есть само море? Я, вообще-то, именно к нему приехала.
        - То есть насчет диких оргий ты ничего против не имеешь?
        - Ничего не имею, - подтвердила, а у него лицо вытянулось от шока. - Главное, чтобы не с ребенком, измазанном в варенье!
        Развернулась и гордо ушла в номер наслаждаться достойным ответом.
        «Ребенок» мой намек понял и вскоре уже плескался в душе и переодевался. Я в это время, еще раз осмотрев номер, вышла снова на веранду, устроилась на лежаке перед бассейном и занялась любимым делом всех трудоголиков - ничегонеделаньем.
        То ли потому, что не спал несколько дней, то ли еще по какой причине, но за весь день, проведенный вместе, когда я ждала, что Славин начнет, как грозился, ухаживать за мной или хотя бы уж приставать, он продолжал вести себя как «придурочный дружок». Из подвигов было только то, что в аэропорту он смог-таки разузнать судьбу моего чемодана и договориться о его возвращении. Однако не успела я обрадоваться, как Славину начал кто-то названивать, а он стал отвечать и повышать голос на звонившего. Сначала я не обратила на это внимания - привыкла, что он постоянно на телефоне и все время решает какие-то жизненно важные проблемы по работе, - но когда он продолжил эмоционально разговаривать и в такси, да еще и руками размахивать, норовя заехать мне по лицу, я начала раздражаться. Невольно прислушивалась к его словам о контрактах, сделках, объемах производства и продаж, и от этого росло мое недовольство. Я не хотела слушать об этом круглые сутки в отпуске.
        - Ты куда? - спросил он, отвлекаясь на миг от телефона, когда мы снова оказались в отеле и я направилась в свой номер.
        - Переоденусь и на пляж, - ответила, не оборачиваясь.
        - Ага, я тоже сейчас приду…. Не смейте ничего без меня подписывать. Отправляй мне на почту. Сейчас гляну… А Юлия Валерьевна знает про ваши планы? Вы ей показывали это?.. Нет, она сейчас посмотреть не может. Скидывай мне…
        Хорошо хоть, не начал совать мне под нос очередной контракт. Иначе бы точно рисковал жизнью.
        Но задатки смертника у Пашки все-таки были, потому что на пляж, где я наконец оказалась в объятьях ласковых волн, он явился с ноутбуком и телефоном. Устроился на соседнем со мной лежаке и продолжил что-то выспрашивать у собеседника, щелкая при этом мышкой.
        Пока я плавала, он мне не мешал. Я вдоволь наплескалась, почувствовала расслабление в мышцах и отпускающее нервное напряжение. Однако последнее быстро вернулось, когда подошла к своему лежаку, легла и довольно прикрыла глаза шляпой от лучей заходящего солнца.
        - Хорошо. Давай так. Покажи экономистам, пусть просчитают, насколько надо увеличить мощности, чтобы покрыть этот договор. Какие нужны дополнительные ресурсы. Если справимся своими силами, то ок, будем дальше рассматривать. Если нужны дополнительные ресурсы, то дождемся выхода Юли из отпуска, - тарахтело рядом со мной «радио». Приспустила с глаз шляпу и раздраженно на него глянула. Он даже не обратил на меня внимания, когда я подошла.
        Да, я в спортивном, слитном купальнике, но все равно, черт возьми, в купальнике! Когда он собирается привлекать мое женское внимание?
        - Нет, не доверяю. Показать Светлане Игоревне недостаточно… и девочкам-экономистам тоже… Я не понял: ты хочешь провести сделку, пока нас с Юлей нет? Что нет? Что нет? Зачем упорствуешь тогда?
        Я подскочила и захлопнула его ноутбук. Он испуганно вздрогнул и поднял на меня непонимающий взгляд.
        - Проваливай в номер и болтай там, сколько захочется! Хватит тут через каждое слово мое имя вставлять! Я не буду работать в отпуске!
        - Ну вот. Из-за тебя мне влетело, - пожаловался Пашка своему собеседнику. Выхватила у него телефон.
        - Алло! Ты кто? - рявкнула.
        - Здравствуй, Юленька, - проворковал босс всех боссов. Пыла во мне тут же поубавилось.
        - Здравствуйте, Демид Станиславович, - ответила угрюмо, пнув Пашку по бедру за подставу. Тот улыбался и следил за моей реакцией с интересом.
        - Как отдыхаете?
        - Хорошо, спасибо. Возвращаю трубку Паше.
        Бросила смартфон улыбающемуся Славину на живот, снова пнула его, схватила полотенце с лежака и отправилась поближе к морю. Только устроилась на белом песочке и снова прикрыла глаза, как почувствовала движение справа от себя.
        - Не смей пристраиваться рядом! - прорычала, не открывая глаз.
        - Я буду молчать, - пообещал он. Приоткрыла глаза и заметила в его руках раскрытый до сих пор ноутбук. Он собрался отбивать дробь на клавиатуре мне под ухом?
        - Нельзя. Не приближайся. Покусаю.
        Он разочарованно нахмурился.
        - Уйди. Солнце загораживаешь.
        Тоже психанул: фыркнул, захлопнул ноутбук, бросил его на полотенце рядом со мной вместе с телефоном, отошел на пару шагов в сторону и уселся своей царственной задницей прямо на песок, хмуро глядя на меня. Как ребенок в песочнице, честное слово! Нашелся покоритель девичьих сердец! Тебе даже удача, Славин, не поможет в завоевании моего женского внимания. Я тебе сразу объявляю: ты проиграл, смирись с поражением и иди работать в свой королевский люкс!
        Печально вздохнула и снова опустила голову на полотенце.
        29. Кукла Барби
        Вечером Пашка куда-то пропал. То ли сильно обиделся, то ли внял моей невысказанной просьбе и отправился работать в кабинет своего люкса, то ли, что более вероятно, заснул. Поэтому вечер я провела спокойно. Включила сериал и продолжила с помощью ресурсов интернета изучать страну, куда попала волей Марины, выбирая места, где хочу побывать. Также на свой страх и риск открыла приложение Tinder и перебрала ближайших мужчин, смахивая симпатичных вправо. Поиск своей любви на сайтах знакомств для меня был не в новинку, но еще ни разу ничем путным не заканчивался. Проблема была в том, что я ждала романтики и спонтанности знакомства, а суперлайк или «Ты милая. Давай познакомимся?» не расценивались мной ни за то, ни за другое. А последний мой опыт онлайн-переписки закончился совсем печально: Пашка увидел у меня приложение знакомств, попыхтел недовольно, а потом утопил мой прежний телефон в туалете. Он, конечно, утверждал, что это произошло совершенно случайно, но что-то я теперь начинала подозревать, что все-таки не совсем. Ведь то, как любимый друг оказался в комнате уединения с моим гаджетом, для меня и
раньше было загадкой.
        В этот раз мне тоже со знакомствами в интернет-паутине не повезло, потому что большинство мужчин были отсортированы мной влево уже на этапе внешней привлекательности. Видимо, я все-таки поддерживала отечественного производителя. Правда, с парой местных жителей я все-таки пообщалась, но без романтического подтекста. Скорее мне было интересно поговорить с новым человеком, узнать, куда стоит сходить, поинтересоваться культурой страны, да еще и получить практику в английском письме.
        Рано утром на следующий день мы с Мариной отправились на пляж, пока ее Витя спал, как и, подозреваю, мой Паша.
        - Босс приехал, - решила сразу предупредить подругу, что в ее отдых вклинилась не только я, но и «горячо любимый» начальник, который не так давно ее уволил.
        - Знаю, - сквозь зубы прорычала Марина, размахивая полотенцем, пока мы шагали по каменным дорожкам к пляжу. - Вчера мельком видела его, когда он в лифт заходил. Имел совесть мне подмигнуть. Исчадие ада.
        Ого. А мне казалось, Славин Марине нравится.
        - Исчадие ада? - переспросила я. - Ты его так за увольнение невзлюбила?
        - И за это, - кивнула она. - И за то, что он мне по телефону наговорил, когда пытался узнать, куда ты улетела.
        - Ты меня сдала? - поразилась. На Марину бы ни за что не подумала. Она никогда не славилась болтушкой или сплетницей.
        - Я, - подтвердил подруга, нахмурившись и посмотрев на меня серьезно. - Он угрожал мне увольнением. После того как ты тогда написала письмо на него и Галину и ушла на пляж, он вскоре позвонил мне. Лично. И… слышала бы ты, что он мне наговорил. Он не только угрожал, но еще и оскорблял… видите ли, я плохо на тебя влияю и никогда ему не нравилась… Что он не только уволит меня, но еще в банк позвонит, где у меня ипотека, и расскажет, какая я хорошая…
        - Он окончательно чокнулся? - поразилась. - А так вообще можно?
        - Не знаю, что можно, а что нельзя, но потерять работу из-за ваших брачных игр я не могу. Прости, - пожала плечами Марина. Мне стало стыдно за то, что я своим неудачным побегом испортила ей отпуск, да еще и босса притащила следом за собой.
        - Это ты меня прости, - поморщилась. - Если бы знала, что так будет, выбрала бы другое место для отпуска.
        - Да ладно, - покачала головой подруга, когда мы подошли к лежакам и бросили полотенца на них. - Это Павел Демидович виноват. Бегает вокруг тебя, как мальчишка. Он не может ни на что решиться, а мы с тобой страдаем.
        Согласно кивнула, мы с удовольствием еще пару минут поругали Славина и отправились плавать.
        На пляже уже было немало народа, даже несмотря на то, что вода еще была довольно прохладной. В отеле отдыхали в основном семьи с детьми и пожилые пары. Он хоть и был не самым роскошным в ОАЭ, но и дешевым его тоже нельзя было назвать, поэтому люди в нем подобрались состоятельные, благополучные. Я уже и видела художницу, которая рисовала картину на берегу, и слышала, как старички с жаром обсуждают последние веяния в литературе. Мне, домашней девочке, далекой от ночной шумной жизни, такая компания была по душе.
        Пока плавала около буйков, наблюдала за людьми на берегу. Две старушки-хохотушки что-то обсуждали, семья с тремя детьми только пришла на пляж и сейчас обустраивала себе место, занимая лежаки и расстилая полотенца, молодожены играли в мяч, обмениваясь громкими веселыми фразами, девушки-подружки медленно проплывали мимо меня, обсуждая парней, а на берегу плескалась девочка лет пяти, пока ее отец строил песочный замок.
        И именно эта девочка поймала меня, когда я выходила на берег. Еще в воде схватила меня за ноги, обняв. Я испугалась, сбилась с шага, волны ударили по ногам сзади, и мы с девчушкой чуть не упали.
        Опустила к ней вопросительный взгляд, понимая, что меня не просто дергают за ногу, а обнимают, весело заглядывая в глаза.
        - Ты такая красивая! Прямо как Барби!
        Это было невероятно мило! Я растаяла мгновенно.
        - Спасибо, - улыбнулась и погладила девочку по мокрым волосикам. Дети мне всегда нравились. Невинные, наивные ангелочки, которые могут запросто подойти к незнакомой тете, обнять ее и заявить, что она красивая, как Барби.
        - Лия, не лезь! - окликнул девочку отец, отвлекшись от постройки замка и заметив, что чадо убежало из-под контроля. Мужчина выглядел обеспокоенным, поэтому я погладила девочку по спине и направила ее к берегу.
        - Беги к папе.
        Из воды мы выходили вместе. Девочка доверчиво взяла меня за руку и смотрела восхищенными глазами, одновременно смущая и льстя. Папа ее встретил нас на берегу, снова ее позвал, и Лия ускакала к нему и своему песочному замку.
        Я же встретилась с мужчиной взглядами и невольно улыбнулась. Глаза у него были красивые - голубые и добрые, хоть и за стеклами очков. Да и сам он тоже уродом не был, на вид интеллигентный и домашний папаша, обожающий свою семью. Приятно на таких посмотреть, и женам их сразу начинаешь невольно завидовать. Где бы мне тоже такого найти? Спокойного, улыбчивого, неагрессивного и не гулящего мишку?
        - Ого, быстро ты себе жертву наметила, - присвистнула Маринка, которая уже лежала под зонтиком, когда я подошла к ней. - Не Славин, конечно, но тоже очень даже неплох.
        - Да ну тебя, - возмутилась, ложась на соседний лежак. - Он с дочерью. Наверняка женат.
        - Но кольца нет, - заметила подруга. Я снова покачала головой. Уж и взглядом встретиться нельзя с мужчиной, чтобы тебя тут же не заподозрили в охоте за мужем.
        - Да ты посмотри на него. Процентов девяносто, что давно и прочно женат, - заметила я, снова поворачиваясь в сторону песочного замка, вокруг которого продолжала носиться Лия, а ее папа увлеченно достраивал башню. Крепость у него получалась больших размеров и очень складная, из-за чего чувствовалась рука мастера. Скульптор, архитектор? Ничуть не удивлюсь.
        - Глаза красивые, - вздохнула печально, откидываясь на лежаке и прикрывая глаза шляпой. - Мне всегда голубоглазые нравились.
        - А вдруг не женат? - продолжала настаивать Марина.
        - Перестань. Не смотри туда.
        Но подруга продолжала еще некоторое время наблюдать за образчиком хорошего отца и мужа, а затем прилегла, печально вздохнув.
        - Даже не взглянул на тебя больше ни разу, - обиженно заявила она.
        - Что и требовалось доказать, - хмыкнула.
        Однако вскоре меня, уже пригревшуюся на солнце, тронули холодные руки, заставив вздрогнуть и открыть глаза. Около меня вновь стояла та же девочка с такими же голубыми глазами, как у папы, и заботливо перебирала мои подсыхающие волосы. Увидев, что я открыла глаза, она молча улыбнулась и снова принялась меня гладить, сжимая в руке куклу Барби. Я глянула на ее отца, но тот, ничего не замечая, увлеченно продолжал строительство, и теперь больше казалось, что замок он воздвигает не для дочери, а для себя.
        - Тебя как зовут? - поинтересовалась, хотя имя уже слышала.
        - Лия. А тебя?
        - Юля.
        - У тебя волосы, когда высохнут, тоже будут как у Барби? - поинтересовалась она и продемонстрировала мне свою игрушку. Милость этого знакомства продолжала зашкаливать, поэтому вскоре я с ней болтала об игрушках и мультиках так же непринужденно, как с Викой, своей племянницей.
        Отец потерял общительное чадо далеко не сразу. Сначала достроил крепость, полюбовался ею, отряхнул руки, огляделся и наконец заметил пропавшую дочь, которая сидела у меня под боком и объясняла, какие куклы Барби у нее имеются в коллекции и какие папа откуда привез.
        - Лия, что ты делаешь?! - возмутился мужчина, подбегая к нам и стаскивая девочку с моего лежака. - Извините. Сильно помешала? - поинтересовался он.
        - Я не мешала, - ответила девочка. - Мы разговаривали.
        - Нет, все в порядке, - улыбнулась мужчине, изо всех сил стараясь погасить огонек в глазах: «А ты женат? А я тебе нравлюсь? А давай познакомимся?»
        Он тоже доброжелательно улыбнулся, снова извинился и потащил дочь обратно к берегу.
        - Ох-ох-ох, - хохотнула Маринка. - У кого-то глаза так и горят.
        - Замолчи, - возмутилась, продолжая улыбаться и глядеть вслед семье. - Видела, какие у него глаза? Правда, красивый?
        - На любителя, - пожала плечами подруга. - Тощий слишком. На мой субъективный взгляд, внешне Славин попривлекательнее будет.
        Мужчина, о чем-то переговариваясь с дочерью, дошел до замка и представил ей свое творение. Та весело защебетала, задрав голову и глядя на него влюбленным взглядом. Он тоже не отрывал от нее глаз, улыбаясь и накручивая на палец один из ее мокрых хвостиков, а потом поднял взгляд и посмотрел на меня. Я улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.
        - Марина, ты видела? Он посмотрел!
        - Ой, сколько счастья. Пошли.
        - Что? - удивилась я, оборачиваясь к ней. Подруга уже поднялась и собирала вещи. - Сейчас? Он только раз посмотрел. Может, правда не женат…
        - Ты же была уверена, что женат.
        - Ну а вдруг?
        - Витя уже проснулся и ждет меня на завтрак, - помахала подруга телефоном в руках. - Да и твой Славин скоро тебя потеряет. Лучше удалиться сейчас.
        Поморщилась. Опять Пашка мне все портит.
        - К тому же сейчас, когда он посмотрел, лучше уйти и остаться девушкой-загадкой. Если не женат, может, заинтересуется…
        Последний довод заставил меня взлететь с лежака намного быстрее. Загадка так загадка. В конце концов, Маринка замужем, а я нет. Ей должно быть виднее.
        Когда уходили с пляжа, Лия снова меня окликнула, помахав рукой на прощанье. Я ответила ей тем же и заметила, что ее отец тоже на меня взглянул из-за крика дочери. И даже кивнул на прощанье.
        Моему счастью не было предела. И даже если он женат, все равно. Эта встреча подняла мне настроение и самооценку. Меня сравнили с куклой Барби.
        30. Красная машинка
        Оказалось, что утром, пока мы с Мариной грелись под лучами еще не палящего, а довольно ласкового солнышка, Пашка совсем не спал, как я ожидала, а уже вовсю исследовал местность.
        - Золотко! - услышала я его голос, когда мы с Мариной вошли в отель и направились к лифту. Обернулась. Он бежал с другого конца фойе, довольный и счастливый. Невольно насторожилась. - Привет, Марин, - бросил вскользь, останавливаясь около нас. Подруга поджала губы, обожгла его взглядом: «Гори в аду!» - развернулась и ушла. - Чего это она?
        - Поверить не могу, что ты угрожал Марине да еще и оскорблял ее! - решила сразу высказать свое недовольство, но он лишь отмахнулся.
        - Я уже попросил прощения и порвал приказ. Погоди ругаться, я тебе сейчас кое-что покажу.
        - А! - не успела и слова сказать, как он схватил меня за руку и дернул в сторону центрального выхода из отеля, который вел на улицу, а не на пляж. Он бежал, мне приходилось тоже поспешно перебирать ногами, чтобы не упасть, и придерживать шляпку, чтобы не потерять. - Стой! Паша, стой! Я сейчас упаду!
        Он вытолкнул меня улицу, подвел к парковке и указал на припаркованную красную машину. Невольно ахнула, увидев блестящие бока спортивного автомобиля перед собой, а также лошадь на желтом фоне на значке.
        - Вот! - пискнул друг восторженно. Посмотрела на него оценивающе: да если бы не возраст и статус крутого босса, он бы запрыгал на месте от счастья да завизжал, как девчонка. И я была согласна прыгать рядом.
        В автомобилях я немного разбиралась благодаря тому, что с юных лет у меня в друзьях числился парень, а также в резерве имелся брат, поэтому значок «Ferrari» тут же узнала. Машина была очень красивой и очень дорогой. Я такие только в фильмах видела и даже не знала ее точного названия. А вот Славин, судя по глазам, знал.
        - Какая красивая, - заметила я восторженно и тут же оглянулась по сторонам. - Паш, - шепнула, чтобы слышал только друг, - будет странно, если ты меня сфоткаешь напротив нее, пока владельца нет?
        - А он здесь, - так же возбужденно зашептал он в ответ, а затем потряс передо мной брелоком с той же самой лошадкой, вставшей на дыбы.
        - Шутишь? - удивилась я.
        - Неа. Конечно, она не совсем наша, но можешь фоткаться, сколько душе угодно. Я ее арендовал на весь отпуск! - объявил он. И я все-таки подпрыгнула на месте, взвизгнув.
        Подскочила к машине уже без опаски и стала разглядывать ее спортивные бока и заглядывать внутрь.
        - Это «Ferrari California», - объявил Славин. - Кабриолет, крыша откидывается. - Он открыл водительскую дверь, а затем продемонстрировал откидную крышу. - Ты посмотри, какой салон. - Он с любовью провел рукой сначала по рулю, а потом по соседнему пассажирскому креслу. - Кожа высочайшего качества. - Он стал сыпать техническими характеристиками, наглаживая приборную панель. Дальнейшие его слова мне уже ни о чем не сказали, но по его придыханию поняла, что машинка не только красивенькая, но еще и шустренькая.
        - И красненькая, - завершила я его восторженную речь. Он удивленно моргнул, будто раньше не замечал цвета, а потом кивнул.
        - Да, специально для тебя красную брал. Знал, что понравится, - признался, глядя на меня с хитринкой, будто ждал одобрения. Я поспешно закивала, подтверждая, что да, очень нравится.
        - Поедем кататься? - поинтересовался он. Я снова, как болванчик, довольно закивала, хотя еще вчера выстраивала себе на день совершенно другие планы.
        - И фоткаться будем! - заявила, хлопнув в ладоши. Славин нехотя, но кивнул.
        Фотографировать меня он не любил, но периодически ему приходилось это делать, как и мне выслушивать его дифирамбы автопрому. Правда, жаловаться Пашке было не на что, потому что в последнее время заставлять его фотографировать себя я стала реже - то ли возраст сказался, то ли повышение статуса, то ли вечная занятость. Но сейчас девчонка, которая любит позировать камере, во мне мигом проснулась и уже разрабатывала план, какую выигрышную позу лучше всего занять рядом с дорогущим автомобилем. Хотелось чего-то дерзкого, может быть, даже вызывающего: этот спортивный красненький «Ferrari» будил во мне бунтарку.
        - Только мне переодеться надо, - заметила, глянув на свое отражение в стеклянной двери отеля.
        - Ага, и накраситься, - подтвердил Славин рассеянно, продолжая гладить руль.
        - Что ты имеешь в виду?
        Он поднял на меня испуганный взгляд, сообразив, что сболтнул лишнее.
        - Ну ты обычно говоришь: «Мне надо переодеться и накраситься», - вот я уже и выучил, что надо делать перед фотосессией. Но так ты и без косметики, конечно, очень красивая, - поспешно принялся тараторить под моим прищуренным взглядом. - А еще я тебе вот что привез, - решил отвлечь он мое внимание и вытащил с пассажирского сиденья чемодан, на который я из-за машины даже внимания не обратила. - Твое?
        - Мое! - радостно подтвердила, выхватывая у него свой потерянный багаж и проверяя его сохранность. Чехол был в пыли и грязи, но в целом чемодан не пострадал, как, надеюсь, и вещи в нем. - Спасибо! - выдохнула с искренней благодарностью и на эмоциях обняла друга за шею.
        - И поцеловать, - потребовал он. С радостью выполнила просьбу и прижалась губами к его щеке. - Не так, а по-взрослому.
        - По-взрослому на людях нельзя, если в тюрьму не хочешь, - поспешно отступила от него в сторону, мигом вспоминая все страшилки, о которых начиталась в интернете про ОАЭ и Шарджу.
        - Пошли в номер, - быстро предложил он.
        - Не-е, - не согласилась, игриво улыбаясь из-за веселого настроя.
        - Все равно же переодеваться еще надо, - попытался он меня заманить.
        - И позавтракать, - добавила, расправляя ручку чемодана. Славин поспешно выскочил из машины, раскрывая снова крышу.
        - Закажем завтрак к тебе в номер? - сделал очередную попытку проникнуть на мою территорию.
        - Давай, - согласилась, когда он выхватил у меня чемодан. - И раз уж ты соришь деньгами, Пашка, то оставь пару крупных купюр мне на парочку теплых шубок…
        - Начинается…
        - Мы же поедем шопиться?
        - Только не сегодня. Сегодня с меня хватит и «фоткаться».
        Про голубоглазого папу забыла мгновенно, соблазнившись прогулкой на дорогущей машине и фотографиями на ее фоне.
        31. Дружеские касания
        Весь день мы со Славиным провели вдвоем. Объездили, наверное, всю Шарджу. Впечатлились интенсивностью движения на дорогах, а также дорожными развязками, которые удивили нас, еще когда мы передвигались на такси, налюбовались множеством мечетей и небоскребов из стекла и металла, прогулялись по набережной и да, пофотографировались на славу.
        Весь наш день состоял из смеха и шуток. Мы будто вернулись в юность, забыв про все условности и статусы взрослых, серьезных людей. С Пашей было очень хорошо и спокойно. И даже настороженность относительно его обещания меня покорить вскоре перестала давать о себе знать, и я расслабилась, воспринимая его случайные - или не совсем случайные - прикосновения спокойно, без паники и опасения. Я не задумывалась о том, свидание у нас или просто прогулка двух старых друзей с общим прошлым. С ним я забывала обо всех своих проблемах, и мое внимание полностью сосредотачивалось на его лице, словах, движениях. Точно так же и он не отводил от меня взгляда, то и дело пытаясь дотронуться или идти очень близко. Его вторжение в мое личное пространство происходило так органично, без пошлостей, лишнего подтекста или неловкостей, что заметила я его даже не сразу. Да и Славин никогда не расценивался как чужой, которому нельзя взять меня за руку или дотронуться лишний раз.
        Эти прикосновения не были какими-то другими, которых не было ранее. Их просто стало больше. Он то и дело брал меня за руку, дотрагивался будто случайно, прижимался плечом, убирал волосы за ухо, клал ладонь мне на спину. Словом, это были совершенно обычные прикосновения, которые не вызывали у меня настороженности или напряжения. Он так делал и раньше. Но в какой-то момент я начала отмечать, что, заправляя прядь волос за ухо, он попутно гладит меня по щеке и делает это так заботливо, что я готова замурлыкать, как Киса. Или пальцем, словно крюком, подхватывает мое запястье, чтобы привлечь внимание, и тут же сжимает в руке предплечье, поглаживая кожу большим пальцем. Подобная ласка вроде не имела никакого особого значения и в то же время была очень приятной, поэтому хотелось еще и еще. Под вечер я начала ловить себя на том, что сама вкладываю руку ему в ладонь, чтобы он ее погладил.
        В душе царили спокойствие и безмятежность. Мой отпуск рядом со Славиным наконец потек своим чередом, и у меня появилась возможность расслабиться и вообще ни о чем не переживать. Куда ехать - разбирался Пашка, где перекусить - планировал Пашка, чем заняться - думал Пашка, о чем рассказать - также Пашка. Он вещал весь день о культуре, быте, истории, интересных легендах и мифах арабов. Под его мерный говор я шла, куда он укажет, смеялась и смотрела на него. Не отрываясь смотрела, снова вспоминая, что в друзья мне достался невероятный красавец. А еще знатный змей-искуситель, который говорил, говорил, говорил. И смешил.
        К концу дня мои уши даже устали слушать, столько в них было то ли залито меда, то ли навешано лапши. А щеки начали болеть от не пропадающей улыбки.
        - …А веревка поверх платка в национальном одеянии называется игал. Сейчас она является лишь декоративной частью одежды, а раньше применялась бедуинами для связки ног верблюдам, чтобы они не убежали во время ночевки, а еще как кнут…
        - Да откуда ты все это знаешь? - поинтересовалась у своей ходячей Википедии, которая развлекала меня весь день.
        Мы возвращались в отель на своем красненьком «Ferrari» по ночному, освещенному подсветками разных цветов городу. Мы откинули крышу и наслаждались прохладным ветерком в лицо, по которому успели соскучиться за жаркий день на солнце.
        Впервые за день Славин замешкался с ответом, но после некоторого времени раздумий признался:
        - Я с четырех утра изучал интернет.
        - Зачем? - поразилась.
        Конечно, по его раннему подвигу по доставке моего чемодана из аэропорта я поняла, что встал он очень рано, но даже не подозревала, что настолько.
        Он снова глянул на меня как-то странно и искренне, доверчиво поделился:
        - Я совершенно не знаю, чем тебя удивить.
        Примерно таким же тоном в моем представлении друзья-мужчины делятся друг с другом своими проблемами в покорении понравившихся девушек. А в случае Славина я, похоже, выполняла роль и друга, и той самой девушки.
        Снова рассмеялась.
        - Смейся, смейся, - покачал он головой осудительно. - И радуйся, что тебе не надо ломать над этим голову.
        - Не переживай. Если мы все-таки поженимся, мне тоже придется думать, чем тебя удивить, - заявила сквозь смех, похлопав его по плечу.
        - Да что в этом сложного? Спальня, кровать и ты в неглиже. Я буду шокирован!
        Расхохоталась с новой силой, запрокидывая голову к звездному небу, которое было прекрасно даже в пределах города.
        - А как же еда и домашний уют? Тут мне тебя точно будет нечем удивить.
        - И это хорошо! Потому что не удивишь как в хорошую сторону, так и в плохую.
        - Знаешь, что берешь?
        - Вообще не представляю! - возмутился он. - Целый день как по минному полю хожу. А за ручку взять можно? А не разозлится? А если на талию руку положу, она мне ее откусит или оторвет?
        Ага, значит, мне все-таки не показалось, что касания стали частыми неспроста. Смех было уже не остановить, настолько ситуация выглядела комичной - Славин, опасающийся взять меня за руку, как неуверенный в себе подросток.
        - И что же не положил ни разу? - поинтересовалась, припомнив, что на талии его рука так и не оказалась. Направлял он меня, исключительно дотрагиваясь по-дружески до спины.
        - Я решил, что свою руку люблю больше.
        - Ах вот, значит, как?
        - Но плюсик за честность я ведь заслужил?
        - Ну так и быть, лови, - перекрестила его.
        - А руку на коленку положить можно?
        - Ну положи, - разрешила под влиянием момента.
        Он не растерялся и тут же хлопнул меня по ноге.
        - Ну как?
        - Почему у тебя она холодная? Ты замерзла?
        - Так ветрища вон какая! - заметила, раскинув руки в разные стороны и снова запрокидывая голову к звездному небу. - И нет, не замерзла.
        Рука сползла с коленки и устремилась к бедру.
        - Не наглей! - возмутилась, скинув его ладонь.
        Он выругался сквозь зубы, улыбаясь так же открыто, как и я.
        - Ну согласись: я должен был попробовать.
        - А как же твоя любимая, чуть не откушенная мной рука?
        - Представляешь, я даже о ней не задумался! - признался он, и я снова громко захохотала.
        32. Телефонная зависимость
        Продолжая смеяться, мы буквально ввалились в отель под недоумевающими взглядами отдыхающих. Наверно, мы смотрелись как пьяные. Но в какой-то степени такими и являлись - пьяными от свободы, безделья и отсутствия рамок офиса.
        - Кстати, - протянула я. - Ты заметил?
        - Что?
        - Телефон за весь день ни разу не зазвонил! - радостно воскликнула я. Пашка рассмеялся с новой силой.
        - А с чего ему звонить? Ты же у своего связь отрубила, как только прилетела. И доступна только через вай-фай отеля.
        - А твой?
        - А мой в номере, - отмахнулся он, и у меня брови к линии волос поползли от удивления. - Что? Ты же вчера вон как психанула из-за того, что я трубку взял. Не хотел и сегодня огрести.
        - Ты. Ради меня. Оставил телефон? - поразилась еще больше. - Да как ты без него не умер?
        - Держусь из последних сил, - рассмеялся он и снова ухватил меня за руку. - Проголодалась?
        - Да. Закажем еду в номер?
        - Ага, твой балкончик мне очень нравится.
        - Ну уж нет. На этот раз пировать будем у тебя, - не согласилась с его предложением. Пускать его к себе на ночь глядя после череды всех прикосновений и откровенных разговоров что-то не хотелось.
        Я побежала к себе в номер, чтобы принять душ после изматывающего жаркого дня и переодеться, а Пашка направился к себе - заказывать ужин. Веселье еще бурлило в крови, поэтому, приводя себя в порядок, невольно вновь размечталась о романтическом ужине и такой же непринужденной беседе. А если сильно повезет, то могу нарваться и на комплименты. Широко улыбнулась при этой мысли своему отражению. Последнего особенно хотелось, поэтому я придирчиво выбирала себе наряд и старательно красила губы красной помадой. Я желала быть очень красивой, привлекательной и в то же время недоступной. Сдаваться пока не планировала, но Пашкины признания о том, как он хотел, но боялся лишний раз ко мне прикоснуться, вызывали трепет и возбуждение, потому что полностью противоречили его манере поведения. Мне казалось, что в этой его нерешительности проявляется страх спугнуть меня, а это означает, что я ему очень дорога.
        Однако всем моим мечтам суждено было разбиться вдребезги, потому что когда я зашла в приоткрытую дверь номера, то сразу услышала громкий голос Славина:
        - Нет, это вызовет аварийную ситуацию. Нас засудят. Век не отмоемся… Да… Нет… Послушай, делай что хочешь, но на технике безопасности ни в коем случае экономить нельзя… в пределах разумного, конечно… Да, давай закупаться…
        Я прошла вглубь номера, увидела в столовой уже накрытый, красиво сервированный стол с двумя горящими свечами, а также Славина в кабинете за ноутбуком и с телефоном в руках. Он был в той же самой одежде и еще лохматый после поездки в автомобиле с открытым верхом. Поспешно щелкал мышкой и дергал ногой, будто куда-то спешит, но при этом на вопросы собеседника отвечал терпеливо.
        Я примерно представляла, что произошло после нашего расставания: он пришел в номер, заказал ужин, не исключаю даже, что собственноручно поставил свечи на стол и зажег их, пребывая в таком же приподнятом настроении, как и я, а потом решил проверить рабочую почту. И все. Пропал. Утонул под грудой писем и проблем компании. Мне приходилось уже не раз наблюдать эту картину: Пашка решает быстренько проверить почту, а потом начинает нервничать, потому что и решить все не может за пять минут, и торопится еще куда-то. Сейчас, судя по дергавшейся ноге, он торопился ко мне на ужин, а судя по беспокойном взгляду, устремленному в монитор, его волновали какие-то вопросы фирмы.
        Печально вздохнула, глядя на эту картину. Он услышал и оторвал-таки взгляд от монитора.
        «Пять минуточек», - пообещал беззвучно губами и виновато улыбнулся.
        Я вернулась в столовую, выждала обещанные пять минут и принялась за ужин, так как есть после длинного дня очень хотелось. Он не пришел. Ни через пять, ни через тридцать минут. Из кабинета продолжал слышаться его нервный голос, из чего следовало, что он начал раздражаться на собеседника.
        Я съела свою красную помаду вместе с рыбой и салатом, запила соком, задула сгоревшие наполовину свечи, подхватила тарелку Славина и направилась к нему в кабинет. Нога у него дергаться уже перестала, веселый настрой пропал, а голос и взгляд стали жесткими и требовательными. Привет, босс, давно не виделись!
        Поставила тарелку перед ним. Он снова поднял на меня взгляд. На этот раз непонимающий, будто только вспомнил, что я жду его в соседней комнате, затем перевел глаза на принесенный мной остывший ужин и благодарно улыбнулся.
        «Спасибо. Прости. Я сейчас», - пообещал он, вновь беззвучно произнося слова. Я с трудом растянула губы в улыбке, хотя радости больше не ощущала. Взяла его планшет, который лежал на краю стола, и устроилась на диване, включив сериал.
        То ли увидев меня рядом, то ли решив, что я не сержусь, постепенно Пашка успокоился, вновь начал говорить с собеседником спокойным тоном и погрузился в работу с головой, попутно уничтожая ужин и, скорее всего, даже не ощущая его вкуса.
        Я же посидела в такой компании и поняла, что постепенно вместо него начинаю раздражаться сама и даже сериал не радует. Вечер до боли напоминал наши воскресные посиделки: я слежу за сюжетной линией на экране, Славин под ахи и вздохи с телевизора усердно работает. И если дома мне это зачастую казалось милыми, практически семейными вечерами, то сейчас все было совсем не так. Поэтому вскоре я поднялась с дивана и направилась к выходу.
        - Я устала. Спать пойду, - бросила, не скрывая раздраженного тона. Но Славин его не заметил.
        - Спокойной ночи, Золотко, - впервые за вечер оторвался он от трубки и обратился ко мне вслух. - Люблю тебя.
        Ага, конечно. Нашел дуру. Только свой телефон ты и любишь!
        33. Танцы до упаду
        Я не столько злилась на Пашу, сколько была разочарована в своих вновь разрушившихся мечтах. Не понимаю, чего ожидала? Что он резко перестанет круглосуточно работать, учитывая, что искренне любит то, чем занимается? Что все его обязанности и ответственность неожиданно пропадут? Что он ради меня решит пожертвовать своей мечтой по становлению главным владельцем «Строймира»?
        Уже то, что он приехал и сегодня на целый день оставил телефон в номере, говорило о том, что он готов к жертвам ради меня. Но, конечно, он не мог бросить все. Разум твердил о том, что надо довольствоваться малым, но романтичная душа требовала всего и сразу. Я была максималисткой по жизни. Если учиться - то до голодных обмороков, если работать - то пять лет без отпусков, если строить отношения - то в омут с головой, не оглядываясь на препятствия. И даже понимание, что это неправильно, не помогало образумить себя и договориться с той мечтательной девчонкой, которая жила во мне с подросткового возраста. Которая мечтала о романтичном капитане под алыми парусами, а никак не о вспыльчивом трудоголике с двадцатипятилетним стажем дружбы. Сколько раз я себе твердила о том, что Пашка герой не моего романа? И что в итоге? Злюсь из-за того, что этот «не герой» не посвятил мне вечер. Я снова начала путаться в том, чего хочу.
        Выйдя из номера Славина, направилась гулять по территории отеля, потому что никак не могла договориться с собой: хочу видеть Пашку всю оставшуюся жизнь рядом или нет, хочу сногсшибательной романтики или стабильного болота. И так случайно наткнулась на детский праздник, который проводили в отеле.
        Под открытым небом развернули небольшую сцену, поставили прожекторы, разноцветные огни от которых бегали повсюду, включили негромкую музыку из известных мультиков, и детишки вместе с аниматорами и родителями весело отплясывали в кругу. И столько в их компании было беззаботности, искренности и веселья, что я притянулась к ним сама по себе.
        Юра часто, глядя на меня, говорил о том, что когда я не говорю о цифрах и прибылях, то становлюсь очень похожей на ребенка. Вот и сейчас чувствовала себя намного более органично в этой шумной компании, чем в обществе Славина, сыплющего заумными словечками. Я пристроилась в стороне, с улыбкой наблюдая за чужим весельем, мне тоже хотелось присоединиться к танцам «кто во что горазд», но отсутствие маленького человечка рядом смущало. Примут еще за сумасшедшую или опять пьяную. Поэтому приходилось наслаждаться атмосферой праздника со стороны.
        Покачиваясь из стороны в сторону, рассматривала загоревших деток в разноцветных одеждах и их уставших, но улыбчивых, родителей и вскоре заметила своих утренних знакомцев. Лия с отцом стояли сбоку от веселящийся толпы. Девочка, как и я, весело притоптывала на месте и рвалась в пляс, но одной ей тоже было страшно влиться в толпу, поэтому она тянула за собой отца, но тот изо всех сил упирался, подталкивая ее в толпу в одиночестве. Наблюдая за их борьбой, стала улыбаться еще шире, прихлопывая в ладоши в такт музыке и продолжая топтаться на месте.
        Вскоре Лия заметила и меня, оценила то, что я, в отличие от отца, не стою на месте столбом, и подскочила ко мне.
        - Юля, привет! А ты танцуешь?
        Радостно кивнула и вместе с найденной уважительной причиной выйти в круг закружилась в детских танцах. Совершенно не взрослых, не соблазнительных, какие осваивала в студенчестве, а искренних и веселых. Мы с Лией прыгали, дергались в разные стороны, кружились и безудержно смеялись друг над другом. Мне было очень хорошо в этой компании, которой для отличного настроения необходимы были лишь музыка и общество друг друга - и никаких горячительных напитков, клубов дыма или липких взглядов мужчин.
        К сожалению, такие танцы и заканчивались намного раньше, чем взрослые, и вскоре организаторы объявили конец праздника.
        - Ты и правда как Барби! - восторженно воскликнула Лия, когда музыку выключили и гости начали расходиться кто куда. Девочка же доверчиво взяла меня за руку и продолжала смотреть, как утром на пляже, восхищенно. - И волосы у тебя, как у куклы.
        Да, я их перед запланированной съемкой на фоне «Ferrari» не поленилась завить, а перед «романтичным» ужином - подправить прическу.
        - Но танцую я ведь не как кукла?
        Лия весело захохотала, видимо, припомнив, как я извивалась, копируя ее детские движения руками и ногами.
        - Нет! - весело выдохнула она, уводя меня следом за толпой в сторону входа в отель.
        - Подожди. А папа твой где? - остановила девочку и вывела из толпы в сторону, осматриваясь.
        - Папа! - заприметила девочка отца намного быстрее, чем я, которая видела его лишь утром да вечером мельком. - Мы здесь!
        Он пробивался поспешно в нашу сторону сквозь толпу. Сначала испугалась, что он решил, что я хотела похитить его дочь, уводя ее с танцплощадки, все-таки я была для них посторонним человеком. Но тут же выдохнула, когда он приблизился к нам и благодарно улыбнулся - видимо, за то, что заняла дочь танцами и избавила его от этой участи.
        - Добрый вечер, - поздоровался он вежливо, наблюдая за тем, как Лия подпрыгнула к нему и взяла за руку. - Спасибо. Не утомила?
        - Нет, что вы. Мы отлично повеселились, - заверила его, подмигнув девочке. Та весело рассмеялась.
        - Папа, ты видел, как мы танцевали?
        - Видел, - улыбнулся он еще шире. Похоже, мы своими танцами не только подняли настроение друг другу, но еще и повеселили папу.
        Тут же принялась вспоминать, какие я изображала движения. Надеюсь, ничего изрядно постыдного не проделывала в детской толпе. А то меня могло понести и попой покрутить, и рожицы построить…
        - Давай Юлю проводим до номера и спать пойдем? - поинтересовался тем временем мужчина у дочери, а я встрепенулась. Он знает мое имя? Наверно, Лия сказала. Как же мне теперь узнать, как его зовут? - Вы сейчас в номер? - поинтересовался он, подняв взгляд на меня. Я, залюбовавшись вновь его красивыми глазами, поспешно кивнула.
        Папа, какой же ты все-таки симпатичный. Пусть не как мой Пашка порочно-прекрасен, подобно Аполлону, но что-то в тебе определенно есть. А любовь к дочери делает тебя еще более привлекательным.
        Мы направились в сторону моего номера. Лия второй ладошкой взяла меня за руку и оказалась между нами с «папой», из-за чего со стороны мы, наверно, напоминали счастливую семью: улыбающиеся, счастливые и слушающие детское щебетание.
        - А мы сегодня в настоящую пустыню ездили. Там горы песка, у меня до сих пор в носках песок, хотя мы мылись. А еще там живут настоящие верблюды, я каталась на одном. Было страшно, но я не заплакала, - тарахтела Лия, делясь впечатлениями за день и подпрыгивая, опираясь на наши руки. Мужчина поглядывал на меня настороженно и будто извинялся за дочь, но я никакой напряженности от рассказа чужого ребенка не чувствовала.
        Наоборот. Сразу тоже захотелось в «настоящую» пустыню и кататься на «настоящем» верблюде.
        - Мы вас не утомили? - поинтересовался «папа», перебивая дочь, когда мы вышли из лифта.
        - Нет, конечно. Мне теперь тоже хочется в пустыню, - заверила Лию, которая подняла на меня вопросительный взгляд следом за отцом.
        - Папа, поехали еще раз. С Юлей! - капризно обратилась девочка к отцу. Тот покачал головой. - Ну папа! Я еще раз в пустыню хочу!
        - Хватит и одного раза, - строго ответил отец и вновь посмотрел на меня. - Вы хорошо ладите с детьми. Наверно, свои есть?
        - Можно на «ты», если вы не против, конечно, - предложила. Он согласно кивнул. - Нет, детей у меня есть. Но есть два племянника, примерно возраста Лии, - ответила, погладив девочку по голове.
        - А как их зовут? - поинтересовалась наивная детская душа. Эх, дите, ты бы мне лучше сдала имя своего папы…
        - Витя и Вика.
        - А у меня есть тетя Вика, папина сестра, - все не то рассказывала Лия.
        Она так и продолжала щебетать, а мы приближались к моему номеру. И чем ближе становились, тем больше во мне росло беспокойство, потому что как раз около моей двери я заметила на диване Славина со своим неизменным ноутбуком.
        Сначала он не обратил внимания на наше шумное приближение, как и я сразу не заметила его, но потом все-таки оторвал взгляд от экрана и больше его туда не опустил, глядя пристально на меня в компании Лии… и папы, который, кажется, пытался поймать мой взгляд, чтобы продолжить разговор. А я в свою очередь не могла отвести его от стремительно каменеющего лица друга.
        34. Ряд задач высокой важности
        Паша захлопнул ноутбук, поднялся с дивана и направился к нам навстречу. Я всматривалась в его лицо, пытаясь понять, что меня сейчас ждет: адекватная реакция взрослого человека на новое знакомство подруги или сцена ревности от мужчины, вдруг решившего, что любит меня. Но разобрать так и не смогла. Обычно, если он начинал злиться, это было видно сразу. Теперь же его лицо будто превратилось в маску. Но и утверждать, что он воспринял наше появление спокойно, я тоже пока не рисковала.
        - Привет, - обратился он к мои спутникам, привлекая их внимание к себе. «Папа» оторвал взгляд от моей щеки, которая чуть не получила ожог под перекрестным огнем двух взоров, и удивленно посмотрел на Славина.
        - Привет, - ответила так, будто мы не расстались только час назад. - А мы на детский праздник ходили, - проговорила, а у самой такое чувство сложилось, будто отчитываюсь перед ним и извиняюсь одновременно.
        Он натянул неестественную улыбку и якобы удивленно приподнял брови, будто пытался этим сказать: «Да что ты говоришь? Как интересно. А это кто?»
        - Хм, - смутилась под этим взглядом. - Знакомьтесь. Это Павел, мой друг, а это Лия и… - замолчала, вопросительно глянув на «папу».
        - Олег, - кивнул мужчина, поняв, что еще не представился, и улыбнулся мне.
        - И Олег, - вернула ему широкую улыбку, попутно начиная понимать, что Пашка все-таки не так равнодушен к встрече, как пытается показать. Но и не улыбнуться не могла: во-первых, ура, я узнала, как зовут «папу», а во-вторых, это была элементарная вежливость, не могла же я его прогнать только потому, что откуда ни возьмись нарисовался друг. - Кстати, приятно познакомиться!
        - Мне тоже.
        - Мы встретились сегодня утром на пляже. Лия сравнила меня с куклой Барби, - призналась Паше, вновь погладив девочку по мягким волосикам. Своей беззаботной болтовней пыталась скрыть напряжение, которое вдруг возникло в этой компании.
        - Еще один Олег, - сказал Паша тихо и скривил брезгливо губы. Я перевела на него удивленный, осуждающий взгляд. Что он несет? Но Славин моего возмущения не видел, потому что в это время прожигал взглядом растерявшего веселый настрой «папу». - Мы не друзья. Мы встречаемся, - указал он сначала на меня, а затем на себя.
        Я бы так не сказала. Но Пашка сказал. И спорить было бы с этим глупо, поэтому лишь перевела извиняющийся взгляд на Олега. Тот расстроенным не выглядел, кивнул, будто говоря, что принимает к сведению, и посмотрел на дочь, которая крутила головой между нами.
        - Пойдем спать?
        - Угу, - ответила Лия, и они повернулись к нам спинами.
        Печально вздохнула им вслед. Олег совсем не расстроился из-за Пашки, как будто я была ему неинтересна. Может, правда женат? Или я не так хороша, как утверждает Лия? Опять размечталась раньше времени.
        Повернулась к Славину и тут же насторожилась. Судя по темному взгляду и сжатым кулакам, он сдерживает себя из последних сил, а значит, меня сейчас ожидает сцена как после свадьбы Яны или как в офисе при увольнении. Смирение с тем, что бури не избежать, накатило как-то само собой. Будь что будет. Может, разругаемся окончательно и разбежимся, чтобы не мучить друг друга.
        Главное, чтобы сцена не произошла на виду у всех, а потому я поспешно открыла дверь и впустила его в номер. Однако мои ожидания не оправдались: стоило нам остаться наедине, как Пашка не закричал и не начал биться в истерике. Правда, кулаки не разжал и смотрел на меня со смесью обиды и злости. И молчал, сканируя этим странным взглядом.
        - С каких это пор мы «встречаемся»? - первой заговорить пришлось мне.
        - Два дня уже.
        - Интересно, почему я об этом не знаю?
        - Не знаю. Я тебе говорил.
        Злить его дальше не рискнула и кивнула в сторону комнаты, приглашая войти, а не топтаться на пороге, где мы застыли друг напротив друга и я оказалась зажата в углу. Однако Пашка не спешил проходить в номер.
        - Я, вообще-то, ненадолго, - проговорил он напряженно, продолжая сдерживать свой гнев. - Только хотел извиниться за то, что поужинать вместе не удалось.
        Он застал меня врасплох. Я не ожидала, что он будет извиняться за такую, по его мнению, точно мелочь. Тем более без моей подсказки. Да еще и во взвинченном состоянии после встречи с Олегом. На него это было не похоже.
        - Да ладно, - ответила растерянно, мгновенно прощая. Мне еще и собственная обида глупостью показалась. - Я все понимаю. Видимо, что-то срочное было?
        - Угу. Они решили сэкономить и не закупать новую спецодежду на производство. Типа из-за китайцев денег не хватает на большую закупку…
        - Что? - возмутилась, тут же нахмурившись. - Да пошли эти китайцы…
        - Не переживай. Я уже сказал, что против такой экономии даже ты будешь.
        - Кто вообще это придумал?
        Он был прав. Я не просто была против, во мне еще и взыграли материнские инстинкты. Я могла экономить на чем угодно, даже на зарплате, но на безопасности - никогда! Сразу зачесались руки не только войти в почту и рабочие чаты, но еще и позвонить Светлане Игоревне. Что там происходит? Нас со Славиным всего два дня нет!
        - Не напрягайся. Я все сам решу.
        Ну уж нет. Все-таки наберу-ка я Светлану Игоревну. На всякий случай. Для профилактики, так сказать…
        - Прощаешь?
        - Что? - удивилась его вопросу. А! Ужин! - Конечно, прощаю. Ерунда какая…
        - Тогда я пошел, - ответил, а потом напряженно уточнил: - А ты сейчас что будешь делать?
        - Не знаю, - призналась. Слова Славина меня взволновали. - Спать, наверно, пойду. Может, книжку почитаю.
        Или все-таки открою рабочий ноутбук… но тебе об этом знать не обязательно. А то на шею сядешь.
        - Хорошо, - кивнул, видимо удовлетворившись моим ответом. - Спокойной ночи.
        Ответить не успела. Он неожиданно сделал шаг ко мне. Думала, чтобы дверь открыть, около которой я так и продолжала стоять, а оказалось, чтобы все-таки завершить сегодняшний марафон прикосновений и положить руку мне на талию. А затем привлечь к себе резким движением и поцеловать. Не по-дружески, в щеку, а, как сам же назвал, по-взрослому - в губы.
        Я была растеряна. Я такого не ожидала. Мысли были заняты совершенно другими проблемами. А поцелуй был таким коротким, что не успела решить, оттолкнуть Славина или обнять в ответ. Но ответить успела. Правда, так же коротко и скорее по инерции, инстинктивно. Просто потому, что он не вызывал во мне отвращения, просто потому, что давно об этом мечтала, просто потому, что ответить на его поцелуй было очень естественно и правильно, как будто мы каждый день до этого вот так прощались.
        Отпустил он меня так же неожиданно, как и приблизился. И тут же вышел из комнаты, больше ничего не сказав и оставляя меня - шокированную, с горящими губами - стоять на пороге.
        Спасибо, Славин. Благодаря тебе я теперь всю ночь спать не буду. Мне предстоит решить ряд задач высокой важности: какое оформление будет на нашей свадьбе, кого на нее пригласить из гостей, как сделать так, чтобы мой папа и твоя мама нечасто на ней пересекались, потому что надо как-то избежать драки… И вообще, интересно, какого цвета будут глаза у наших детей: серые, как у меня, или карие, как у тебя?
        35. Проклятье френдзоны
        Пока Юля витала в облаках…
        Паша ворвался в номер и со всей силы хлопнул дверью. Он плохо контролировал себя из-за ярости, которая бушевала в крови. Вошел в гостиную и замахнулся ноутбуком, который до сих пор сжимал в руках, над столом, намереваясь разбить его, но в последний момент откинул на диван и схватил деревянный стул, чтобы на нем выместить гнев. Хотелось кричать и желательно на Юлю, но он сдерживался, потому что понимал: новая ссора точно не сыграет ему на руку. Однако от этого понимания легче не становилось.
        Сознание стремительно затапливало отчаяние. Что бы он ни делал, всегда находился тот, кто был лучше в глазах его подруги. Иногда дело доходило до того, что любой был лучше только потому, что не был Пашей. Его же она никогда не воспринимала так, как хотелось бы Славину. Стоило ему неуклюже, может быть, даже убого к ней начать подкатывать, как Юля его высмеивала, отбивая всякое желание пробовать снова. Даже сейчас, когда он сказал о своих намерениях прямым текстом, она не восприняла его слова всерьез и продолжила подыскивать себе ухажера. После прекрасного дня вдвоем, когда он уже начал строить планы, когда у него появилась, наконец, надежда… она на раз-два нашла другого! За чертов час, пока он переживал, как бы кому-нибудь из его работников на голову не упал кирпич!
        Он разбил стул, перевернул стол, за которым они должны были ужинать, выскочил на веранду и сломал один лежак, а второй отправил плавать в бассейн. Закурил, но и это не сразу помогло успокоиться. Правда, через две сигареты стало немного легче, и он отправился на поиски телефона, потому что появилось желание кому-то выговориться, с кем-то посоветоваться. Друзей у него было мало, потому что все свое время он посвящал только Юле. А из друзей-мужчин у Паши остался только Юра, брат Юли. Остальных же он давно уже разогнал, потому что не мог терпеть никого рядом, кто косо смотрит на его Юлю или даже не смотрит, а говорит что-то обидное или пошлое в ее сторону.
        Для Паши Юля была неприкосновенна. Практически богиня, на которую взглянуть лишний раз нельзя или заговорить о ней всуе, не то что прикоснуться. Сколько он ее помнил, она всегда была самой красивой девочкой, самой умной, самой доброй, самой талантливой. На нее мальчики засматривались уже в детском саду, когда у нее толком волос даже не было. В школе же и университете она по праву считалась красавицей с длинной косой русых волос. Ею восхищались, но только издали, потому что сама Юля не считала кого-то достойной себя, прекрасной принцессы. Все ей были неугодны.
        И Паша не стал исключением. Уже в детском саду он не раз заявлял, что женится на ней. Тогда это была всего лишь игра, без особых чувств, только потому, что он был достоин лучшего, а именно золотой девочки Юли. Дальше же стала крепнуть его привязанность к ней, которая закончилась зависимостью. К концу школы он перестал представлять, каково это - быть без нее.
        А она с самого раннего возраста вещала ему о принце на белом коне, о капитане под алыми парусами, о герое, побеждающем чудовищ. Ждала какого-то сказочного рыцаря, который ворвется в ее жизнь и заберет с собой. Список качеств этого нереального мужчины был очень длинным и таким же противоречивым. Он должен был быть красивым, но не очень, чтобы не смущать других принцесс, он должен был быть умным, но не умнее самой Юли, он должен был быть отважным, смелым, добрым, милым, спокойным, миролюбивым, сильным, мужественным, непогрешимым, святым.
        И Славин не попадал ни под одно из требований. Сначала он искренне пытался соответствовать. Таскал за ней рюкзак, мужественно не ел конфеты, которые ему выдавали родители, и носил ей, защищал от каждого обидного действия, слова, взгляда. А обидчиков или, вернее, конкурентов у него за внимание красавицы Золотаревой было немало, потому дрался он по несколько раз в месяц, а то и в неделю. В школе постоянно ходил со ссадинами и синяками. И добился только того, что все начали называть его разбойником и хулиганом. Даже сама Юля, уничтожая конфеты, качала головой и цокала языком: «Ай-яй-яй, Пашка». И за те самые конфеты ему тоже однажды досталась истерика от его зазнобы: «Хватит меня откармливать! Перестань носить мне сладости! Я на них пухну! Скоро в дверь не пролезу! Ты чудовище со своими конфетами!» Словом, уже в начальной школе Пашка был в недоумении: как понравиться Юле, если все, что бы он ни делал, плохо?
        Однако время текло. Мальчики пытались ухаживать за Золотаревой, как и он, неумело и несмело, но она всех отвергала. А вот он так и продолжал носить за ней рюкзак, заглядывать в рот и мечтать, что вот скоро, совсем скоро она его оценит. И довольствовался тем, что все воздыхатели да подружки в ее жизни были проходящими, а он, казалось, вечным. Она могла ругаться с ним, обижаться, злиться, но Паша мужественно сносил ее капризы, истерики и обиды, которых было немало за время их дружбы. Он привык к ним и уже начинал разбираться, какие из них пустяковые, а какие смертельно опасные, за которые не стыдно и на коленях поползать, и поступиться своими принципами, чтобы угодить.
        В старшей школе Пашка начал испытывать напряжение от дружбы с Юлей. И не только потому, что она привлекала его как девушка, а еще и потому, что она точно так же привлекала и других парней. На нее стали засматриваться уже с совсем другим подтекстом. В этот период они стали общаться чаще, она вклинилась в его компанию приятелей, и Паша стал подозревать, что ей кто-то из них понравился. Она начала одеваться очень вызывающе, предпочитая короткие юбки или обтягивающие штаны, подчеркивавшие фигуру, краситься стала ярко, распустила свои длинные, русые волосы из хвоста и хихикала над каждой тупой шуткой, как полоумная. Видя это и пытаясь вычислить смертника, который понравился Золотаревой, Паша закурил. Не потому, что это было круто и считалось прикольным среди молодежи, а потому, что нервы начали сдавать. Если бы не курил, то дрался бы, чтобы занять чем-то руки и нехорошие мысли в сторону своей невинной и наивной подружки-принцесски.
        Однако закончилась школьная пора вполне благополучно: Юля так и не начала ни с кем встречаться, потому что он не позволил ей этого, не оставляя ее одну и постоянно находясь рядом. Началось студенчество, на которое у него были большие планы.
        Он пошел работать, намереваясь-таки стать достойным Юли, пытался бросить курить, начал дарить ей роскошные букеты цветов, отдавая за них большую часть крохотной зарплаты, на первые собственноручно заработанные деньги купил ей золотые серьги. Но она будто и не замечала этих подарков, которые он добывал потом и кровью. Она воспринимала это как должное. «Раньше были конфеты, теперь букеты и золотые украшения. Круто, но не совсем», - именно так, казалось Паше, она воспринимала его подношения. Еще и смотрела на него как на глупца, у которого были состоятельные родители, а он рвал жилы и бегал на обычную подработку. А ведь Паша надеялся, что она оценит его жертвы. Но нет.
        О том, что его подруга редкостная стерва, Славин знал уже давно к тому времени и успел с этим смириться, потому что точно так же знал и о том, что за образом неприступной, высокомерной блондинки скрыта нежная, ранимая, наивная, добрая девочка, которая любит кошечек, диснеевские мультики и мороженое на ночь. И именно ее он любил, а не ту капризную красавицу, которой она пыталась притворяться. Да и нравилась она ему как девушка очень сильно, что говорить. Будила желания, которые не следовало испытывать к лучшей подруге.
        Три курса прошли, ничуть не отличаясь от школьной поры. Если не считать того, что теперь по вечерам он работал, а не сторожил свою зазнобу. И в один из таких вечеров она где-то умудрилась подцепить принца. Да-да, именно принца! И так не он решил, так она на полном серьезе называла лощеного скупердяя Сашеньку.
        О новом увлечении подруги Паша узнал не сразу. Сначала заметил изменения в ее поведении, начал волноваться, а затем был представлен этому идеальному принцу, на которого она смотрела с восхищением, заглядывая ему в рот и чуть ли не пища от радости.
        Для Паши этот Саша стал концом. Мириться с другим мужчиной в жизни Юли он не мог, но и мешать ей тоже не отважился. Возможно, если бы она давала ему хоть какой-то шанс, он бы за него ухватился, но она так нахваливала своего принца, что у Паши кулаки чесались и тянуло снова начать курить, как прежде в школе. Пара вечеров наедине с бутылкой, вновь возникшее пристрастие к табаку, и он решил, что пора учиться как-то жить без Юли, что она - пройденный этап и со своими тараканами о принцах-капитанах-рыцарях пусть живет одна. Он от этих розовых мечтаний достаточно настрадался.
        Правда, отдалиться от нее не смог, потому что учились они в одной группе, да и она сама продолжала искать с ним встреч и разговоров. Но общаться они стали реже, иначе он бы ей мог много неприятного наговорить, потому что пребывал в перманентно злом состоянии. Особенно после того как узнал, что Юля начала жить вместе с Сашей. Подобного он уже простить ей, казалось, не мог.
        Но время показало, что мог. Стоило увидеть ее, расстроенную, у себя дома, как готов был ей простить что угодно, лишь бы не видеть, как она страдает. Относиться он стал к ней по-другому, более холодно, потому что обида все еще жила внутри. Но и она надолго не задержалась. При новой встрече с этим Сашей он все-таки выполнил свое давнее желание и побил его, и, что было приятно, Юля его поддержала, даже не разбираясь, кто прав, а кто виноват. А виноват был именно он, потому что набросился на ее ухажера без веской причины только потому, что хотелось, только потому, что появилась возможность, только потому, что Саша, сам того не зная, потоптался на его чувстве собственного достоинства, на его любви, которую он бережно хранил с самого детства.
        После у Юли были еще парни, но все они заканчивали плохо, потому что Паша перестал действовать честно, как велел кодекс рыцаря Золотаревой, потому что подруга ему все спускала с рук и всегда прощала. Он намеренно вызывал ревность у ее ухажеров, кого-то прямым тексом посылал прогуляться, если не хотелось проблем, кого-то представлял не в лучшем свете перед ней, зная, что поверит она ему, а не кому-то еще, с кем-то ввязывался в драку, а потом демонстрировал синяк Юле. Парни в ее жизни были, но все они были проходящими, как и мальчики в школе, а он оставался незыблемым. Все время рядом, все время позади, в тени, готовый напасть, если на его девочку кто-то посмотрит косо.
        Он выживал из ее жизни других мужчин, при этом сам ни на что не претендовал. Во-первых, потому что отчаялся на что-то надеяться, во-вторых, потому что устал, и в-третьих, потому что чувствовал себя оскорбленным Сашей, Олегом и прочими, которых ему предпочли. Вот в таком двойственном положении он прожил несколько лет. Под девизом: «И сам не ам, и другим не дам». Он довольствовался малым: общается с ним, смотрит на него, считает лучшим его и ни с кем не спит. И хорошо, и этого хватит.
        Он даже пытался сам построить отношения с другой, чтобы забыть ее. Выбрал себе такую же, как она, хорошую девочку: красивую, умную, милую. Она ему нравилась внешне, и он ждал, когда влюбится в нее так же, как в Золотареву. Ждал, ждал, но вызывала она у него лишь раздражение. Даже ее правильность выводила из себя, ее радость от подарков, ее воркование над его успехами. Порой хотелось какой-то стервозности, повода для скандала, чтобы его кто-то попилил, зарядил на подвиги и свершения. И вообще, борщи она готовила не как Юля или тетя Люда. Клала в них много капусты и мало мяса… А еще и Золотарева начала в это время отдаляться, чему он совсем не обрадовался, а наоборот, стал злиться только сильнее.
        Армия стала избавлением. И от Насти, и от Юли. Он надеялся отдохнуть от своей привязанности к Золотаревой, надеялся, что влюбленность пройдет, что он сможет найти баланс в отношениях с ней, перестанет желать недоступную девушку. Но нет. Всего один взгляд на нее после возвращения расставил все по своим местам, и уже вечером он в подвыпившем состоянии потянулся к ней за поцелуем, за что получил обидный удар по лицу и обвинение в идиотизме.
        И бег по кругу продолжился. Он пытался заслужить ее внимание, не отпускал от себя. Рвался к высотам на работе, пытался в сотый раз бросить курить, нянчился с ее кошкой и племянниками, выручал из всех неприятностей, дарил ей уже не конфеты и золотые украшения, а машину, технику для дома, гаджеты, но все равно ходил в неугодных. И в качестве принца-капитана-рыцаря не рассматривался.
        «Я отчаялась, но еще не до такой степени», - сказала она пару дней назад на его очередное предложение выйти на него замуж, и под этим девизом прошли все пять лет после его армии. Он не раз предлагал ей уже не просто отношения, а брак, но все они были отвергнуты с брезгливым выражением лица, принятые то ли за шутку, то ли за оскорбление. Она не рассматривала его никак иначе, кроме как свою подружку и бытового супермена, который вкрутит лампочку, прибьет полочку, убьет таракана, примчится, если она попала в аварию, уволит всех ей неугодных да найдет потерянный багаж и спасет кошку от отравления.
        А он просто не знал, как к ней еще подступиться, если со всех сторон видит воздвигнутые стены. Всем он не хорош. И говорит он плохо, и делает все не так, и выглядит вообще как-то странно.
        36. По другую сторону баррикад
        Пока Юля переживала первый поцелуй и планировала рассадку гостей на свадьбе…
        Найдя телефон, Паша снова вышел на веранду и закурил третью сигарету, жалея, что в Эмирате, где они находятся, строгое отношение к алкоголю, а он так торопился к Юле, что не захватил с собой ничего горячительного. Даже ее любимого шампанского.
        - Да, - сонно ответил Юра через десяток гудков.
        - Она себе еще одного Олега нашла! - выкрикнул Славин, наконец получив возможность выразить свою злость через громкость голоса. - Очкарика! С ребенком!
        - Что? - переспросил брат Юли. - Славин, это ты? Ты знаешь, что у нас глубокая ночь?
        - Да по***н мне на твою ночь! От меня Юля уходит! Она нашла себе очкарика с ребенком! Я проигрываю по всем фронтам!
        - Кто это? - услышал Славин приглушенный голос Оли.
        - Пашка. С ума сходит опять.
        - Три часа ночи!
        - А ему все равно. Сейчас вернусь.
        Юра тяжело вздохнул, и в трубке послышались шелест и шорох, будто друг переходил в соседнюю комнату.
        - Ну?
        - Она нашла себе другого!
        - А ты что хотел? Думал, она всю жизнь будет ждать, пока ты разродишься?
        - На что еще я должен разродиться?! Я ей уже предложение сделал, а она меня послала! Уже в сотый раз.
        - Послала? - удивился Юра, будто не ожидал такой реакции от сестры. В трубке опять послышался скрежет.
        - Что ему надо? - поинтересовался приглушенный голос Оли, которая, видимо, последовала за мужем из спальни в соседнюю комнату.
        - Подожди, я тебя сейчас на громкую включу, - обратился Юра к Паше, а потом поведал Оле: - Его Юля отшила. И нашла себе там какого-то странного мужика. А Славин ей предложение сделал. Вот и объясни, что ей, дуре, надо?
        - Юля отказалась? - перепросила и Оля недоверчиво. Паша закатил глаза, снова затягиваясь сигаретой. Если они будут по очереди переспрашивать каждое его слово, то разговор вскоре зайдет в тупик. - Да не может этого быть.
        - Ты же говорила, что он ей нравится.
        - Конечно, нравится. Это невооруженным взглядом видно. Даже ты заметил.
        - Я вполне мог ошибиться, - продолжали рассуждать Золотаревы, пока Пашка начинал злиться с новой силой. Теперь на друзей.
        - Подождите, - воскликнула Оля. - А как ты ей предложение делал? Кольцо дарил?
        - Н-нет, - протянул Славин и пнул рядом стоящий лежак. - Ничего не дарил. Но разве в этом суть? Я же предложение сделал. А кольцо… ну спонтанно все было, я бы потом его купил.
        - Предложение без кольца не считается, - ахнула Оля, будто он допустил ужасную ошибку. - Она его не восприняла всерьез. Наверняка решила, что это шутка.
        - Про кольцо даже я знаю, - поддакнул Юра. - А учитывая то, как ты умеешь делать предложения, я бы тебя еще и побил на месте Юльки.
        - Как умеет? - не поняла Оля, а Паша снова пнул лежак.
        - Он на мой прошлый день рождения напился и заявил Юле, что она такая красивая и он ее так хочет, что готов даже жениться. При родителях. Юлька отцу потом доказывала, что Славин не извращенец, а всего лишь пьяница, целый месяц.
        - Вы мне это всю жизнь теперь припоминать будете?
        - Конечно, - с готовностью ответил друг.
        - А я где была в этот момент? Почему я такого не помню?
        - Хватит! - рявкнул Паша. - От вас помощи никакой! Я думал, вы на моей стороне! А вам лишь бы языками почесать!
        - Подожди-подожди, - остановила его Оля. - Давай рассказывай, что там с мужиком?
        - Тощий очкарик с ребенком, - нехотя дал характеристику Олегу Славин. - Еще один принц, чтоб его… Типичный Юлькин типаж. И где она таких задохликов находит?
        - М-да, очки - это плохо. Может, начитанный… а Юля таких любит. Начнет ей стихи читать при луне, и все… Пашку даже смазливая физиономия не спасет, - рассуждала Оля.
        - Она меня никогда не спасала, - заметил Славин раздраженно. - Что делать?
        - Может, тебе самому стихи начать читать? - предложил Юра, усмехнувшись.
        - Давайте без крайностей, - угрюмо ответил Славин. - У меня за стихи в школе стабильно тройки были. Если я исполню что-то подобное, то только рассмешу ее.
        - Ага, и мне запиши. Я тоже посмеюсь, - расхохотался Золотарев, но прекратил ржать так же неожиданно, видимо получив от жены или неодобрительный взгляд, или подзатыльник.
        - Паша, а как ты хотел? Нужно что-то экстраординарное! Фразой «Выходи за меня, я тебя люблю», сказанной с каменным лицом, ты ничего не добьешься. Она не поверит после вашей многолетней дружбы. Первый вопрос, который напрашивается сразу: «И ты это понял только сейчас? Ты тормоз? Или тебе что-то от меня надо?» Необходимо что-то сделать, показать эту любовь действиями, пойти на какие-то жертвы…
        - На какие еще жертвы? - напрягся Славин, совсем не готовый к подвигам. - Мне надо просто уложить ее в койку.
        В трубке на некоторое время воцарилась тишина, Паша даже не понял сразу, это друзья наконец замолчали или связь пропала.
        - Славин, а ты помнишь, с кем говоришь? У Юры сейчас сердечный приступ случится.
        - Я притворюсь, что не слышал этого.
        - Ой, какие нежные. У вас двое детей как появились? - поинтересовался Славин. - Оля, ты как женщина скажи: что мне надо сделать, чтобы она мне дала?
        - Мозги поменять, - четко, без задержек ответила еще одна Золотарева. - Думай, что несешь, Славин, и про кого! Юля не похожа на твоих одноразовых подружек. Она романтичная и нежная девушка. За ней ухаживать надо.
        Это Славин знал и без подсказок. В конце концов, это он знает Юлю всю жизнь, а не Оля.
        - Да как?
        - С размахом, - фыркнула раздраженно Оля. Похоже, своими словами он изрядно ее взбесил. Юра вообще замолчал. - Начинай читать стихий! Пой серенады под окном! Устраивай пикники на берегу моря!.. Организуй ей сказку и романтику, которых она ждет! Своди на бал, где она потеряет туфельку! Спаси от злых пиратов! Сними корабль и закажи пошить алые паруса!
        - О-о-о! Понесло… - покачал головой Славин. - Короче, никакой от вас помощи!
        - Короче, ты дурак, и правильно Юля тебе отказала! - не согласилась Оля. - А ты что молчишь? Скажи что-нибудь.
        - Что? - спросил Юра. - Я тебя во всем поддерживаю, дорогая. Пашка - редкостный идиот, и, видимо, скоро у меня появится очкарик-свояк с чужим ребенком…
        - А сами-то вы как поженились? Ты ее на бал сводил? - поинтересовался Паша.
        - Я кольцо вовремя купил, - ответил довольно Золотарев.
        Славин скинул вызов и зло посмотрел на телефон. Замахнулся им над бассейном, намереваясь отправить в плаванье следом за лежаком, но передумал, как в случае с ноутбуком, и снова посмотрел на экран, с которого ему подмигивал он сам, обнимая улыбавшуюся Юлю за шею и прижимаясь щекой к ее волосам.
        - Романтику ей подавай! - проворчал он, вновь начиная листать контакты. - Стихи, пираты, паруса - что за чушь? Что они на ночь курят?
        - Ты номером ошибся? - поинтересовался веселый женский голос, пока Паша продолжал обиженно бормотать себе под нос.
        - Нет. Я за советом, - ответил он своему очередному другу, которая по совместительству была подружкой Юли и недавней невестой. Так уж получилось, что круг доверенных лиц и близких людей у Юли и Паши был один. И с Яной Славин общался ничуть не хуже Золотаревой. Правда, в последнее время очень редко из-за занятости на работе. - У тебя тоже ночь?
        - Нет, у нас раннее утро, - весело проворковала Яна. - Мы завтракаем, а под ногами у нас плещется прозрачная водичка… Спасибо нашему спонсору за медовый месяц, - заливалась соловьем довольная подруга, которая, в отличие от Золотаревых, явно встала с нужной ноги.
        - Обращайтесь, - ответил Славин торопливо на благодарность Яны, которой они с Юлей на свадьбу преподнесли путевку на острова. - Поможешь?
        - Конечно. Всем, чем смогу… Правда, я удивлена, что ты звонишь мне, а не бежишь к Юльке.
        - Это касается как раз Юльки… Мы с ней сейчас тоже на море отдыхаем. В Эмиратах… И, в общем… как бы сказать… я хочу с ней отношений, но не знаю, с чего начать, - признался Паша, на этот раз предусмотрительно не упомянув про «дала» и «койку». Кто знает этих женщин? Может, эта тоже мигом превратится из милашки в грозную фурию.
        Яна на некоторое время замолчала, а потом уточнила:
        - Отношений? В смысле… романтических?
        Паша снова нахмурился, услышав это слово.
        - Да.
        - Ничего себе, что в жизни происходит, а я не знаю… Паша хочет отношений с Юлей. Вы бы хоть предупредили по старой дружбе, что скоро конец света…
        - Предупреждаю, - фыркнул Славин, садясь на последний оставшийся стоять на месте лежак и доставая очередную сигарету из упаковки, но так и не закуривая. - Делать-то что надо? Скажешь?
        - Конечно, скажу, - с готовностью ответила Яна и даже, кажется, воодушевилась. - Записывай!
        - Даже так? - удивился Паша, одобрив знакомый ему деловой подход и оглядываясь по сторонам. Под рукой пишущих предметов не было, а Яна уже начала диктовать.
        - Первое. Цветы.
        - Я и раньше их дарил. Не работает.
        - А теперь дари без повода. Просто так.
        Пришлось запоминать. Первый же пункт Яны Паше понравился намного больше фантазий Оли. Цветы он подарить мог и без повода, и с поводом. Да хоть каждый день. Это не стоило много усилий с его стороны.
        - Ладно… попробую.
        - Далее. Комплименты. Много комплиментов…
        - Я ей все время говорю комплименты!
        - Паша, «ты классно считаешь прибыль» не комплимент.
        - А что?
        - Констатация факта. А ты ей про ее неземную красоту говори.
        - Так это тоже констатация факта.
        - Это для тебя констатация, а ей приятно будет.
        - Говорил я ей пару раз… она сказала, что и сама об этом знает, да и вообще, она всегда красивая. А я потом себя полным кретином чувствовал… В общем, не работает.
        - А ты смирись с тем, что кретин, и скажи еще раз, - настаивала Яна. - А потом еще. И еще. На десятый раз точно почувствуешь эффект в виде ее приподнятого настроения.
        Паша недоверчиво хмыкнул, но второй пункт тоже запомнил. Как и следующий десяток других, более применимых на практике, в отличие от тех, которые советовала Оля. В принципе, обо всем, что рассказала ему Яна, он и прежде знал и многое уже давно применял с Юлей, но подруга настаивала на том, чтобы попробовать все это повторно, но немного с другим подходом. Даже свечи во время ужина одобрила, правда, заметила, что для того, чтобы получить эффект от этих свечей, необходимо было еще и ужин довести до конца.
        - И самое сложное, но очень важное, - строго сказала Яна под конец, заставив Славина напрячься, - попробуй в отпуске не работать! Или, по крайней мере, делай это так, чтобы Юля не знала. Проводи время с ней, а не с телефоном или ноутбуком в обнимку. Они от тебя никуда не денутся, дома будешь с ними миловаться, а сейчас посвяти все время ей. Судя по тому, что ты рассказал, Юля тоже настроена решительно, и это твой последний шанс что-то изменить. Иначе она от тебя, как ты сам выразился, уйдет, не успеешь оглянуться.
        Да, в этом Яна была права. Не работать для Паши было самым трудным.
        37. Детские забавы
        И снова Юля
        После первого поцелуя со Славиным спала я плохо. В голову лезли самые разные мысли. От непрактично-девичьих: «Какой же он краси-и-ивый. Наконец-то, наконец-то это случилось! Пашка в меня влюбился! Он ведь поцеловал! Значит, точно влюбился!» - до практично-расчетливых: «Нельзя было этого допускать! Как же мы теперь в глаза смотреть друг другу будем? Мы же друзья! А друзья не целуются!» Поэтому спала я урывками и наутро была уставшая и измученная своими раздумьями. Так и не придя ни к какому выводу, с трудом поднялась с постели и отправилась в душ, надеясь взбодриться.
        По номеру я передвигалась медленно, собираясь на пляж. Время же, наоборот, куда-то спешило, солнце стремительно поднималось на небосвод и начинало припекать. Уже должен был проснуться соня Славин, а я до сих пор ходила из угла в угол, приседала на кровать и замирала на пару десятков минут.
        Вскоре начала задумываться о том, почему Паша еще не стучится в дверь в поисках меня. Обычно, когда мы отдыхали в прибрежных отелях, я просыпалась рано и шла на пляж, боясь сгореть в лучах полуденного солнца, Пашка же спал по утрам и приходил ко мне только ближе к двенадцати часам, недолго плавал, падал на лежак и снова засыпал. Я же в это время скрывалась в тени и следила, чтобы этот от природы смуглый тюлень не сгорел на солнышке.
        Сейчас же время приближалось к полудню, завтрак в отеле уже должен был заканчиваться, а друга на пороге еще не было, будто он, придя на пляж, не потерял меня. Последнее было странно, потому что я не представляла, при каких обстоятельствах друг мог меня не потерять, а значит, его на пляже до сих пор не было. Невольно начала волноваться. А вдруг заболел? Или вляпался в неприятности? Это он умеет.
        Мысль о поцелуе меня быстро покинула, и я собралась за пару минут.
        Решительно толкнула дверь.
        - Ай! Черт! - услышала ругательство знакомого голоса и тут же успокоилась. Живой, здоровый. Правда, теперь с шишкой на лбу.
        - Ты где ходишь? - возмутилась, выходя за порог, закрывая за собой дверь и при этом следя за тем, как он морщится, растирая место удара.
        - Я? Это ты что так долго делаешь? Я тут уже часа три-четыре круги наматываю, а ты там дрыхнешь?
        - Я? - поразилась, словно пародируя его. - Почему не зашел?
        - Ну… это… как там… - промямлил он что-то неразборчивое. Напряглась, прекрасно зная, что с подобными сбивчивыми интонациями он с самого детства начинает признаваться в чем-то очень постыдном. А учитывая то, что Славин мало чего из своих действий стыдится, значит, это что-то совсем ужасное. - В общем, ты же хотела больше свободы и личного пространства. Вот я и не заходил…
        Челюсть моя упала под ноги, и я чуть не пнула ее сандалиями. Фигурально выражаясь, конечно, но удивление мое было очень велико. Прозвучала эта фраза так же нелепо, как если бы Славин заявил: «Сто миллиончиков?! Да нет, нам не надо. Забирайте на здоровье! У нас этого добра хватает! Делимся!»
        - И при этом топтался на пороге? Да еще и подслушивал? Сколько часов? Четыре? - переспросила, глядя на него настороженно. Он виновато кивнул, а я продолжила к нему присматриваться. - Ты не заболел? Может, солнечный удар вчера получил?
        Выглядел он и правда как-то странно, будто тоже всю ночь не спал. Правда, вряд ли Пашка мог так, как я, мучиться из-за первого поцелуя. Для него все эти лобзания должны были быть обыденностью, ведь у него, в отличие от меня, какие-никакие, а отношения имелись.
        - Нет, не заболел, - нахмурился, приняв оборонительную позицию. - Должен же я был убедиться в том, что ты жива, раз до сих пор из комнаты не вышла? Да и вообще, что ты там одна, а не с очередным Олегом, - последнее он пробормотал еле слышно, вырывая у меня из рук сумку с полотенцем.
        Продолжила за ним настороженно наблюдать и за завтраком, на который мы все-таки решили отправиться в ресторан отеля перед тем, как идти на пляж, и во время пути.
        - Почему ты так на меня смотришь? - не выдержал он в конце концов, когда мы выходили на улицу. Он нес все наши поклажи с полотенцами, а я свободно прыгала рядом, совсем позабыв про ночные переживания. Сейчас рядом с ним они казались нелепыми, будто он не поцеловал меня, а случайно упал губами мне на губы.
        - Какой-то ты подозрительный, - заметила, останавливаясь около небольшого розового куста. Выглядел тот неказисто из-за того, что был небольшим и, кажется, борющимся за жизнь на пустынной земле. Зато на нем было несколько желтых цветочков, около которых я и присела, чтобы рассмотреть розу, выросшую в засушливом климате, и вдохнуть ее аромат.
        - Нормальный, - заспорил Славин, терпеливо останавливаясь рядом, пока я изучала местную флору.
        - Нет. Очень подозрительный, - подняла к нему голову, придерживая шляпку, чтобы она не слетела, и щурясь на яркое солнце позади него. - Такое чувство, что ты что-то замышляешь.
        - Конечно, замышляю, - не стал спорить. - Надо же мне как-то тебе угодить. Только я пока не придумал, что именно для этого надо замыслить.
        Рассмеялась, подскакивая на ноги и хватая его под руку.
        - Хочешь, подскажу?
        - Давай, - с легкостью согласился он и внимательно прислушался.
        - Вчера Лия рассказывала про то, что они были в пустыне. Я подумала и решила, что тоже хочу увидеть настоящую пустыню…
        - Лия - это которая с Олегом? - поморщился он.
        - Ага, его дочь. Ну так что? Поедем?
        - Если без Олега с Лией, то поедем, - проворчал он.
        - Отлично. Бежим к морю!
        - Эй! - возмутился он, но было поздно, потому что я уже неслась к своей цели, оставив его еле-еле плестись позади.
        На пляж я выскочила первая, как и заняла лежаки в тени зонтиков. Отдыхающих было немного, потому что солнце уже достигло пика. Меня это сразу взволновало, поэтому, дождавшись Славина со своей сумкой, скинула сарафан и достала защитное масло.
        - Золотко, - привлек мое внимание недовольный голос Пашки, который не спешил снимать футболку с шортами и смотрел на меня через солнцезащитные очки, пока я старательно мазала плечи. - Кажется, у тебя снова началась школьная забывчивость.
        - Что? - не поняла, продолжая растирать масло по телу.
        - В школе ты забывала надевать юбку, теперь ты ходишь на пляж без купальника.
        - Нравится, да? - поинтересовалась, распрямившись и приняв более выгодное положение. Это был один из новеньких купальников, покупкой которых я снимала стресс от увольнения. Он был ярко-красный и действительно больше открывал, чем прикрывал, но в нем я выглядела как эффектная девушка с обложки.
        - Нет, отвратительно, - проворчал Славин, поморщившись. - Выглядит как нижнее белье. А ты, между прочим, на пляж пришла. Тут дети ходят.
        - Ой, ой, ой, нашелся поборник морали, - покачала головой. - Если нравлюсь, так и скажи.
        - Я уже говорил. Но в купальнике, в котором ты была в прошлый раз на общественном пляже, ты мне нравишься больше.
        - Это спортивный купальник!
        - Очень хороший купальник.
        - Я в нем в бассейн хожу на тренировки.
        - Отличный купальник. Все прикрыто, ничего лишнего не видно.
        - Да ну тебя. Не нравится - не смотри! - Откинула масло под тень от зонтика и направилась к воде, раз позагорать мне не дали.
        - Стой. Ты куда? Подожди меня, я тебя прикрою. - Славин стал поспешно раздеваться, а потом нагнал меня, действительно пытаясь собой закрыть.
        - Перестань, - возмущалась я, отталкивая его, но больше смешила и веселилась сама. - Ты ведешь себя как ребенок.
        Он загораживал меня спиной, пытался прикрыть то попу, то грудь руками, я визжала и старалась отбежать, он нагонял и продолжал мельтешить рядом.
        - Паша, хватит! Паша, не надо! - смеялась я, давясь словами.
        Так, с криками, визгами и гомоном, мы вбежали в воду. Я стала пытаться обрызгать его, чтобы он перестал ко мне лезть, но в итоге оказалась под водой, на этот раз захлебываясь.
        - Моя прическа! - возмутилась, вынырнув и отплевываясь. - Ненавижу тебя! - заскочила ему на спину и попробовала сама его утопить. Он заорал так же громко и вскоре тоже оказался под водой.
        Поплавать он мне так толком и не дал, все время находясь рядом и болтая без умолку, но и скучно мне не было. Наоборот, мы наплескались в воде, как дети, визжа, смеясь и борясь друг с другом. На берег выходили абсолютно счастливые и уставшие. Славин тут же упал на лежак и прикрыл глаза футболкой, мне очень хотелось последовать его примеру, но я помнила про то, что солнце не дремлет, и принялась снова наносить защитное масло на кожу.
        - Паш, намажься тоже, - перекинула другу средство на живот. Тот вздрогнул, приподнял футболку с глаз, посмотрел на мое подношение и откинул его сторону.
        - Нет, мне не надо.
        - Посмотри, какое солнце! Сгоришь!
        - Неа.
        - «Неа» - как в прошлые раз сто? - поинтересовалась строго.
        - Неа. В этот раз точно, - сказал он, еле проговаривая слова.
        - Только не спи! - возмутилась я. - Точно сгоришь!
        - Не сплю.
        - Пашка, а мой красный купальник тебя не смущает? Кто меня охранять будет?
        - Не смущает. Здесь остались только две девушки и женщина с ребенком. Я им тебя полностью доверяю. Сейчас немножко передохну, и пойдем в номер. Ты пока загорай. Можешь сарафанчик надеть, он у тебя чудесный.
        - Сгоришь!
        - Намажь меня чем-нибудь, если так хочется, - предложил он, сонно вздыхая.
        Перевернулся на спину и действительно засопел.
        - Герой-любовник, - покачала головой, устраиваясь на соседнем лежаке, надевая затемненные очки и глядя на него обеспокоенно.
        Он всегда ленился применять солнцезащитные средства. И в основном следить за тем, чтобы он не получил ожог, приходилось мне, но если в школе намазать кремом тощую спину друга мне казалось не таким уж и странным, то сейчас я неожиданно засмущалась, будто только что мы в обнимку не плескались в воде практически голые.
        Я мучилась своими переживаниями «намазать - не намазать» довольно долго. И когда кожа у него начала краснеть, все-таки не выдержала и подняла скинутую им в песок бутылочку.
        - Ой! Что такое? - мигом встрепенулся, когда я выдавила на его поясницу масло.
        - Сейчас массаж будет, - объявила.
        - Ого! Наши отношения переходят на новый уровень?
        - Нет, остаются на прежнем, - ответила и закинула на него ногу в песке.
        - Ай! - зашипел он, когда я начала растирать пяткой масло вместе с песочными крупинками по воспаленной солнцем коже. - Странный какой-то массаж! Черт! Юлька! Больно!
        - В следующий раз сам мазать будешь, чтобы не больно было! Лежи спокойно! Не дергайся!
        38. Солнечная роза
        По моему мнению, Пашка все-таки сгорел, но сам он в этом, конечно, не признается, пока совсем плохо не станет. В итоге его «немножко передохну» превратилось в «очень долго». И я начала сама бояться ожога, хотя, в отличие от него, не лежала на одном месте, а то и дело плавала, бегала в тень отеля за напитками и чтобы охладиться. Он же как устроился на своем лежаке, так и продолжил изображать из себя тюленя. Несколько раз издалека замечала, как он извлекал из-под лежака телефон и начинал в нем переписываться, но стоило мне подойти, как поспешно закидывал его обратно и притворялся ангелом, далеким от работы. Сначала мне это казалось странным, а потом, когда поняла, что он изо всех сих пытается не наступить на вчерашние грабли, очень милым.
        Время на пляже мы провели весело, Пашка продолжал меня смешить, то специально рассказывая одну шутку за другой, то нарочно стараясь своими нелепыми попытками привлечь мое внимание и казаться правильным и хорошим.
        В отель мы вернулись только через несколько часов. Солнце подействовало на меня изматывающе, поэтому, оказавшись в номере, я упала на кровать и тут же заснула без всяких раздумий о поцелуях и лучших друзьях. Но выспаться не позволил все тот же Славин, который разбудил меня звонком на телефон.
        - Что? - удивилась сонно, недоумевая, что ему надо через пару минут после расставания и почему он звонит, а не приходит ко мне.
        - Отдохнула?
        - За тридцать минут? - удивилась, взглянув на время. - Нет. Еще сплю.
        - Просыпайся. У тебя сорок минут, чтобы собраться, и у нас еще двадцать минут, что пообедать.
        - Не поняла, - поморщилась. - Мы куда-то опаздываем?
        - В пустыню! Ты же хотела!
        - Сегодня?! - поразилась, резко садясь на кровати и дотрагиваясь до птичьего гнезда, которое образовалось у меня на голове. - Сейчас?!
        - Да, я обо всем договорился. Машина через час подъедет.
        - Час?! - снова переспросила. Да я только мыться и краситься столько буду.
        - Что опять не так? - напрягся он, поэтому я быстро пошла на попятную.
        - Ничего. Все. Пока. Мне собираться надо!
        Вот и полежал он на пляже с телефоном в руках, пока я беззаботно плескалась в воде да пробовала местные фруктовые безалкогольные коктейли. Я же прекрасно знала, что Пашка не любитель, в отличие от меня, откладывать дела на завтра, он делает все и сразу. И, конечно, получив от меня распоряжение, отправился его выполнять, а мне теперь надо собраться в рекордные сроки при том, что единственное желание сейчас - лечь и заснуть на пару денечков.
        Однако предвкушение путешествия в пустыню меня быстро приободрило, зарядило энергией, и бегала по номеру я намного быстрее, чем утром. Помылась, высушила и уложила волосы, накрасилась без особого старания, на скорую руку, но вполне сносно, запрыгнула в белый сарафан до пят, забросила в сумку мелочовку, повесила ее на длинную лямку через плечо, схватила джинсовку и шляпу, обула кеды и в установленные сроки выскочила из номера.
        Славин, готовый и собранный, конечно, уже ждал под дверью. И в этот раз я обратила внимание даже не на то, что он стоит рядом, а не стучится, не ноет, не подгоняет меня, а на то, что в руке он держит маленькую желтую розу, куст которой я изучала утром. Он гипнотизировал цветок, крутя его между пальцами, с таким растерянным видом, будто не понимал, как тот оказался у него в руке, или как будто раздумывал, выбросить его и не позориться или все-таки подарить. Его нелепый вид тут же вызвал у меня улыбку, потому что передо мной как наяву предстал пятилетний кудрявый Пашка-лягушонок, который дарил мне одуванчики и называл своей невестой.
        Момент показался мне сакральным, будто до этого Паша никогда не задаривал меня роскошными дорогими букетами, будто это был первый цветок от него, а у нас намечалось настоящее первое свидание. Сама невольно испытала растерянность и смущение, медленно подходя к нему, нерешительно улыбаясь и нервно хватаясь за ремень сумки, как молоденькая девчонка, робея.
        Заметив меня, Пашка дернулся, будто хотел спрятать руки с цветком за спину, но быстро взял над собой контроль и молча протянул его мне.
        - Занимаешь вандализмом, Славин? - шепотом, заговорщически поинтересовалась у него, принимая подарок и заглядывая в глаза.
        - Я еще не разобрался, как здесь цветы заказывать. Поэтому пока так, - таким же тоном ответил он мне.
        - Как тебе не стыдно. Розочка с таким трудом выросла в пустыне, а ты ее сорвал, - покачала головой, а улыбка моя при этом стала только шире. Он, видя это, тоже начал улыбаться.
        - Не говори никому.
        Покрутила цветок между пальцами, как и он пару минут назад, и поднесла его к лицу, вдыхая горьковато-сладкий аромат.
        - Спасибо, - просто, но искренне поблагодарила, поднялась на носочки и поцеловала его то ли в щеку, то ли в подбородок, развернулась, припрятала цветок в сумку, чтобы никто в нем не опознал местное декоративное растение, и первой направилась в сторону ресторана.
        Почему-то этот цветок показался мне дороже всех тех роскошных букетов, которые он дарил раньше. Может быть, потому, что он был очень маленьким и нежным, но в то же время сильным, потому что смог вырасти под палящим солнцем. А может, потому, что Пашка мне его сорвал сам. И подарил сам. И сделал это так наивно-мило, что сердце защемило от благодарности, искренней заботы и желания порадовать.
        39. В песочнице
        Паша вывел меня на стоянку перед отелем, но повел не к нашей красненькой машинке, а к огромному джипу, около которого стоял местный житель в традиционном одеянии и с платком на голове.
        - А мы разве не на нашем «Ferarri» поедем? - удивилась. Пашка глянул на меня как на сумасшедшую.
        - Хорошо, что я приехал, а не оставил тебя на самостоятельное существование, - покачал он головой. Я нахмурилась.
        - Ты же не любишь экскурсоводов, - заметила, глядя на сурового местного жителя и невольно прижимаясь к Пашкиной руке. Мужчина был высоким, массивным и выглядел очень сурово. Рядом с ним чувствовала себя маленькой девчонкой. Эх, где мои каблуки? На них я себя как-то увереннее ощущаю…
        - Это не экскурсовод. Это водитель. Это тот, кто свозит нас в незнакомую местность и вернет в целости и сохранности обратно, - ответил Славин, не чувствуя никакого дискомфорта от наличия постороннего человека рядом. Он обменялся с ним парой фраз, тот ему доброжелательно улыбнулся, и хотя я не видела его глаз из-за солнцезащитных очков, но тут же начала расслабляться из-за приятного тембра голоса.
        Пашка открыл передо мной дверь джипа, в нос ударил одурманивающий специфический сладкий аромат местных благовоний, который раньше казался приятным, но в последнее время раздражал, а из колонок донеслись гипнотизирующие арабские напевы, которые я никак не могла определиться, куда отнести - к музыке или к молитвам. Залезла в салон и оценила его вместимость. Здесь запросто мог поместиться десяток пассажиров.
        - Надо же. Второй день катаюсь на дорогущих автомобилях, - заметила, когда Славин устроился рядом со мной позади водителя. Он одобрительно улыбнулся, явно тоже в восторге от этого факта, хотя и дома не экономил на средствах передвижения, продолжая увлекаться «машинками», как в детстве.
        По количеству свободных мест я ожидала, что в пустыню мы поедем не одни, а в компании таких же туристов, которых «подберем» у других отелей, но нет - вскоре мы выехали из города, и с двух сторон показалась пустынная местность.
        - Надо же. Практически как дорога на дачу к родителям, - заметила возбужденно, изучая местный пейзаж. - Только с двух сторон не лес из берез и сосен, а пустыня.
        - Ага, местные жители как раз так и выезжают на выходные отдыхать. Мы на дачу - картошку сажать и копать, а они в пустыню - по барханам кататься, - улыбнулся Славин.
        Я с нетерпением ждала, когда мы наконец въедем в пустыню, а не будем ехать по дороге вдоль нее, и переживала, что нас так и не выпустят погулять по песочку. Я нетерпеливо подпрыгивала на сиденье, теребила Пашку за рукав, а он только посмеивался.
        - А мы поедем в пустыню? Или вы нас выпустите? - решилась все-таки уточнить у нашего сурового водителя по-английски. Тот посмотрел на меня через зеркало заднего вида, улыбнулся, умилившись, видимо, моим нетерпением, и кивнул. - Сейчас немного дальше проедем. Здесь песок желтый, не такой красивый. Потом будет красный. Там и покатаемся, и сфотографируйтесь. На закате как раз приедем, фотографии получатся замечательные.
        - Ого. Класс. Спасибо, - поблагодарила мужчину, улыбнувшись ему в ответ. Все-таки внешность обманчива. На вид суровый мужчина-медведь оказался терпеливым и понимающим. Наверняка его такие, как я, туристы каждый день подобными вопросами мучают.
        Еще через десяток минут мы действительно оказались среди гор красного песка, и у меня сердце быстрее забилось. Наш местный молчаливый провожающий оказался прав: здесь было намного красивее, и солнце начало опускаться, окрашивая небо в огненные цвета, из-за чего барханы выглядели величественно и завораживающе.
        Мы остановились на стоянке для джипов, и наш водитель выпустил нас на волю, отправив гулять к сувенирной лавке.
        - Сейчас шины спускать будут, - пояснил Славин, за руку вытаскивая меня из салона, потому что я не хотела выходить: меня же в саму пустыню обещали привезти, а не в придорожный магазинчик, полный народу и торгашей. - Пошли что-нибудь тебе купим пока.
        - А зачем шины спускать? - напряженно поинтересовалась я, оборачиваясь к нашему большому белому средству передвижения.
        - Чтобы по песку прыгать, - загадочно пояснил Славин, лавируя между братьями-близнецами нашего джипа и другими туристами.
        - А ты мне правда что-то купишь?
        - Нет. Давай просто осмотримся.
        - Ну уж нет. Ты сказал, что купишь. Значит, покупай! - потянула его к прилавкам, около которых образовалась самая большая толпа. - О! Пашка! Давай тебе тоже платье купим! - воодушевилась, заметив нашего земляка в местном наряде, наподобие того, в который были облачены все водители джипов. Вот только на последних он смотрелся органично и не вызывал улыбки, а на русском мужчине - смешно и комично.
        - Только если ты вырядишься так, - указал он на витрину, где стоял манекен в местном черном облачении женщин, абайе, с платком на голове и закрытым лицом. Одеть Славина в кандуру очень хотелось, потому что он в ней должен был выглядеть так же нелепо, как и наш соотечественник, однако сама я так одеваться не планировала: мне нужны были красивые фотографии, а не смешные, потому пришлось довольствоваться покупкой платка в клетку, за который Славин рассчитывался с радостью.
        Мы еще некоторое время побродили по мини-рыночку, посмотрели, как туристы рассекают на квадроциклах по песку, и вернулись к автомобилям. Мне не терпелось попасть в пустыню. А на стоянке тем временем как раз спускали шины нашему джипу, и я с еще парой девушек застыла рядом, внимательно наблюдая, будто это была какая-то невидаль.
        - Нравится? - поинтересовался Славин, хохотнув мне в ухо, пока я следила за действиями водителя. Встрепенулась. - Если тебе это так нравится, могу дома тебе по несколько раз за день сдувать и надувать шины.
        - Да ну тебя! - возмутилась, ударив его по плечу.
        И вот, наконец, через пару десятков минут мы въехали в настоящую пустыню. Остановились, дождались еще тройку джипов, которые притормозили рядом с нами в опасной близости на сыпучем бархане, водитель скомандовал: «Gо!» - и все четыре огромные машины понеслись вперед друг за другом, скача по песочным горам, как по волнам катера. На огромной скорости мы то поднимались на вершину бархана, то так резко спускались в пропасть, что казалось, будто сейчас утонем в зыбучих песках, то снова выныривали наверх, а перед нами возникал из ниоткуда бок такого же несущегося рядом на огромной скорости автомобиля, из-за чего создавалось ощущение, что еще чуть-чуть - и мы попадем в аварию на пустынной земле.
        Я была не готова к такому экстриму, а потому орала изо всех сил, вцепившись одной рукой в ручку на крыше джипа, а другой сжимая ладонь Славина. Мой дружок, конечно, был в курсе того, что нас ждут прыжки по барханам, а потому был весел и ржал над моей реакцией аки конь.
        - Разобьемся! Я не хочу умирать так рано! Славин, что ты натворил! Мы так не договаривались! Пашка, я тебя ненавижу! - визжала что есть сил, лихорадочно переводя взгляд с бокового окна на лобовое, а потом на Славина. Вопреки своим страхам, закрыть глаза боялась даже на секунду. Впечатления были невероятно пьянящими, в крови смешался адреналин со счастьем и радостью. Меня мотало из стороны в сторону, я рисковала разбить себе голову о стекло, вонзила ногти в Пашкину руку, но тем не менее получала неописуемый восторг, молясь и матерясь про себя одновременно. - Ты придурок, Славин! Дебил! О таком надо предупреждать! Ой! Ай! А-а-а!
        - Ударилась?!
        - Сейчас выйдем - и я тебя ударю! Сильно! Мы с водителем засыплем твой труп песочком, и он вернет меня обратно «целой и невредимой»! А-а-а! Осторожно! - заорала я, когда из-за бархана выскочил другой джип. Водитель сделал вираж, меня мотнуло в сторону Славина, и я чуть не повалилась на сиденье, хоть и была пристегнута. Мы начали снижение. - Слишком резко! Резко! Мы разобьемся! Паша-а-а!
        Паша ржал, я вспоминала, почему именно не матерюсь, и никак не могла вспомнить. Но только когда решилась начать некультурно выражаться, мы снизили плавно скорость и опустились в песочную низину, останавливаясь. Я часто дышала, пытаясь выровнять дыхание и участившееся сердцебиение. Пашка проворно выскочил из автомобиля, открыл дверь с моей стороны, отстегнул ремень безопасности, вытащил меня из салона и поставил на твердую землю. Ну как на твердую… на песочную землю, на которой ноги разъезжались в разные стороны, но я была рада и этому. Нагнулась, уперлась руками в колени и громко задышала.
        - Совсем плохо? - обеспокоенно поинтересовался Славин, погладив меня по спине. - Тошнит? Воды дать?
        Резко распрямилась, откидывая волосы назад.
        - Еще хочу!
        Славин захохотал над моей реакцией, и я его поддержала совершенно счастливым беспричинным смехом, облокачиваясь на его плечо, как и он на мое.
        - Черт, Славин, это было так круто! Но у меня колени теперь дрожат! Я на ногах еле стою! Еще поедем?
        - Нет, - ответил он, покачав головой. - А то ты уже какая-то бледная. Точно в порядке?
        - Голова немного кружится. Я думала, мы так и умрем здесь вместе! Скатались в пустыню, туристы-любители, - продолжала смеяться, хватаясь за его шею и плечо в качестве поддержки. - Почему ты не предупредил? Я ожидала спокойную поездку за красивыми фотографиями, а не гонку на выживание.
        - Потому и не сказал, чтобы ты не переживала раньше времени.
        Я оглянулась, осматриваясь. Вокруг нас продолжали парковаться друг за другом те же самые дорогущие джипы, которые были в огромном количестве на стоянке около сувенирной лавки, и оттуда медленно выбирались такие же возбужденные, перепуганные туристы. К нам тем временем подскочил наш водитель с доской для серфинга в руках.
        - Кататься будете? - поинтересовался он, кивнув на высокий песчаный бархан, который возвышался над нами и из-за которого выглядывало яркое закатное солнце.
        - А нас не задавят? - поинтересовалась с опаской, глядя на прибывающие автомобили. Мужчина покачал головой и махнул, чтобы мы следовали за ним.
        Передвигаться по песку, тем более в гору, было сложно, я выдохлась мгновенно, поэтому повезло, что в такую поездку взяла с собой сильного друга, который тащил меня за собой на буксире. Добравшись же до вершины, облегченно выдохнула и еще раз осмотрелась. Перед нами открылось невероятное зрелище на бескрайнюю пустыню, освещенную лучами закатного солнца, и на небо, раскрашенное яркими красками.
        - Боже, как красиво, - завороженно выдохнула, смотря по сторонам. - Паша, смотри…
        - Золотко, садись уже. Тебя все ждут, - возмутился друг, дернув меня за руку, и указал на доску, которую придерживал наш водитель на краю резкого склона.
        - Я? - испугалась мгновенно, глянув вниз и оценив крутизну склона и высоту.
        - Ты, ты, - подтвердил Славин. - Не бойся, это как кататься на картонке с горки зимой.
        Я бы с этим поспорила. В детстве выбирала только невысокие пологие горки, на высоких же каталась только со Славиным в компании.
        - Одна? - уточнила.
        - А с кем?
        - С тобой.
        Он посмотрел на меня осуждающе.
        - Не поедешь?
        - Поеду, - ответила прежде, чем обдумала ответ.
        Все еще нерешительно подошла к доске, уселась на нее, выслушала наставления нашего провожающего и с опаской глянула на друга. А тот, вместо того чтобы поддерживать меня, отправляя в последний путь, достал смартфон и приготовился снимать.
        - Эй! - только успела возмутиться, как водитель резким рывком столкнул меня с горки. Я вцепилась в своеобразную ручку изо всех сил и заорала с новой силой, все-таки срывая голос и очень боясь потерять равновесие и завалиться набок. А вслед мне несся громкий смех дорогого и любимого друга.
        Поездка моя вниз закончилась быстро и такими же невероятными эмоциями, как и прыжки по барханам на джипе. Коленки снова задрожали, сердце поспешно забилось, и я с трудом поднялась, путаясь в ногах и подоле длинного платья. Теперь надо было подниматься самостоятельно на вершину, да еще и тащить за собой тяжелую доску, а я на ногах толком не стояла, они разъезжались в разные стороны, в кеды набилось, наверно, по два килограмма песка в каждый, из-за чего казалось, будто к ногам привязано по гире. Забралась я таким образом не высоко. Остановилась и задрала голову, протянув беспомощно руку к наблюдавшему за моими мучениями Славину.
        - Доставай меня теперь!
        - Перебирай, перебирай ногами.
        Еще два шага.
        - Паша, мне тяжело! Помоги!
        - Еще немного, Золотко!
        - Славин!
        Конечно, он спустился, забрал у меня доску и поднял обратно на гору, снова усадил на доску, столкнул, а потом снова поднял.
        - А ты кататься будешь? - спросила, когда мы поднялись в третий раз, остановилась и затрясла ногами, стряхивая песок.
        - Не-е, - ответил он будто через силу. Подняла на него удивленный взгляд.
        - Почему?
        Он поморщился.
        - Не солидно как-то. Босс, катающийся с горки на «ледянке». Вдруг узнает кто?
        Рассмеялась с новой силой, даже несмотря на сорванный голос.
        - Давай! Я никому не скажу! - подтолкнула его к краю.
        - Но…
        - Иди, иди.
        - Хорошо. Только не снимай!
        - Ты меня три раза заснял!
        - Тогда не буду, - повернулся, но я не дала отойти ему далеко.
        - Ну хорошо. Не буду снимать. Иди катайся.
        - Точно не будешь?
        - Конечно!
        - И не говори никому.
        - Не буду!
        - Поклянись!
        - Клянусь! Попробуй, это очень круто!
        Все-таки мне удалось заставить его присесть на доску. И когда его столкнули с края, включенный на видеосъемку смартфон оказался совершенно случайно в моих руках, как и заснял босса, весело скатывающего с горки, тоже совершенно случайно.
        - Юлька! - возмутился Славин, когда поднялся и обернулся. Я помахала ему, повернулась и побежала к закатному солнцу, уже приноровившись к песку под ногами. Но Пашка, конечно, все равно меня нагнал и тут же оторвал от земли, перехватив поперек живота.
        - А-а-а! - Крики и визги стали главным атрибутом этого веселого вечера. - Отпусти!
        - Сняла!
        - Сняла, - подтвердила.
        - Ты же обещала!
        - Ну и что?! Такой шанс выпадает раз в сто лет! Я бы себе не простила, если бы не воспользовалась!
        Хохоча и не разнимая тесных объятий, мы боролись за смартфон. Потом я долго эксплуатировала Пашку, заставляя его фотографировать меня в разных позах. Тот извозился в песке, и полежав на нем, и посидев, и попрыгав, как и я, но кадры в закатных лучах солнца должны были получиться хорошими. Я даже не забыла желтую розу, которую пристроила за ухом и которая отлично вписалась в яркие теплые оттенки, окружавшие нас со всех сторон.
        Потом мы просили других таких же туристов, развлекавшихся на высоких барханах, фотографировать нас вдвоем, и делали совместные селфи, строя рожицы камере.
        - И еще вот так, - заявил Славин, крепко державший меня за талию одной рукой и свой смартфон в другой вытянутой. Я обнимала его за шею, прижималась к нему и улыбалась камере.
        Пашка поцеловал меня в щеку, и я громко засмеялась, подмигивая, улыбаясь и строя рожицы.
        - И так, - осмелев после поцелуя в щеку, который я восприняла более чем благосклонно, он вновь поймал мои губы своими.
        На этот раз я бы ни за что не могла отговариваться тем, что «он случайно на меня упал», это был настоящий поцелуй. Крепкий, жаркий, искренний, радостный, счастливый. У меня и на секунду не возникло желания отодвинуться или оттолкнуть его. Может быть, виной тому были романтичная, сказочная атмосфера и красивый пейзаж, может, адреналин, пьянивший кровь, а может, моя давняя любовь, но я наслаждалась этим поцелуем без всяких тяжких раздумий о «друзьях - не друзьях».
        
        40. Под звездным небом
        Страшилки о вольностях в Эмиратах в голове не дремали, а потому забылась я ненадолго и вскоре аккуратно оттолкнула Пашу от себя, обеспокоенно оглядываясь. Мы с ним были за барханом, под которым припарковали джипы водители. Туристы, как и мы, разбрелись кто куда в поисках удачных кадров, а потому с нами практически никого не было. Только пожилая пара китайцев да молодые парень с девушкой из России находились в зоне видимости. Но они были увлечены своими снимками, поэтому мы никого, кажется, не смутили поцелуем в общественном месте.
        - Что? Опять что-то не так? - В отличие от меня Славина занимали совершенно другие проблемы, а именно то, что я его оттолкнула.
        - Здесь же нельзя целоваться на людях. Забыл? - шепотом поинтересовалась я, снова начиная улыбаться. - За это в тюрьму могут посадить.
        - Да это все выдумки! Страшилки для таких впечатлительных, как ты.
        - Выдумки или нет, но давай не будем проверять на себе? Продлевать себе отпуск заключением я не планирую. У меня в подопечных имеется маленькая Киса, а у тебя, между прочим, большой Строймирчик.
        - То есть в принципе можно, но только наедине? - уточнил Славин по-деловому и поймал меня за руку, дернув вниз и усаживая рядом с собой на песок, спиной к туристам и лицом к стремительно заходящему за горизонт солнцу.
        - Ну как тебе сказать… Два раза уже получилось - это факт. Вдруг и в третий получится? - весело улыбнулась ему, и он ответил мне такой же счастливой улыбкой, не выпуская руку и начиная массировать кожу.
        Позади нас раздавались крики людей, смех, а мы сидели на теплом песке, вытянув ноги вперед, и наслаждались обществом друг друга. Без поцелуев, тесных объятий и горячих признаний, общались лишь взглядами. И в этот момент я ощущала небывалое тепло и счастье. Смотрела в его озорные глаза, изучала в тысячный раз каждую морщинку на лице и думала: «А почему бы и нет? А вдруг получится?»
        Смотрела на него, смотрела и в какой-то момент нахмурилась, прислушиваясь к своим ощущениям от его прикосновений к моей руке и глядя на его красные лоб и щеки. Сначала думала, что они непривычного яркого цвета из-за наших забегов по песку, жары и участившегося сердцебиения, но вскоре поняла, что ошибалась.
        - Славин, ты почему такой красный? - спросила настороженно. Он тоже нахмурился.
        - Так жарко. Пустыня, да и сколько мы бегали…
        - Жара спадает, - заметила. - И мы уже минут пять сидим. У тебя температура?
        Сделала выпад, чтобы дотронуться до его лба, но он проворно отскочил, подпрыгивая на ноги.
        - Надо возвращаться, а то нас потеряют.
        - Не меняй тему. Ты все-таки сгорел?
        - Все со мной в порядке. Идем! - протянул мне руку, чтобы помочь подняться, но я вставать на ноги не торопилась и приложила свою ладонь к его, пытаясь на ощупь определить температуру. Если она и была, то небольшая, потому что жара я не почувствовала. - Я же сказал: все в порядке. Поднимай, мамочка, попочку, - фыркнул и резким рывком дернул меня наверх, пришлось, охнув, подняться, чтобы он не вырвал мне руку. - Запомни этот момент, Золотарева. В этот раз всю твою любимую романтику убила ты, а не я. Какая нормальная девушка будет на первом свидании лезть температуру мерить и ворчать по этому поводу? Ты бы еще проверила, не красное ли у меня горло. Что за материнские повадки? Мы еще даже не женаты!
        - Ты сейчас договоришься. Вернемся в отель, померяю температуру, напою таблетками, и завтра будешь целый день в номере сидеть, - пригрозила я.
        - С чего ты решила, что мы сейчас в отель поедем? - поинтересовался Пашка, таща меня, медленно перебиравшую уставшими ногами. Мне казалось, что я иду по беговой дорожке - отталкиваюсь, а нога в песке тонет и отходит назад. И чтобы передвигаться по такой поверхности, приходилось делать широкие быстрые шаги, что хорошо получалось у Славина с его сорок шестым размером ступни и длинными ногами.
        - А куда?
        - Увидишь, - усмехнулся.
        - Ну уж нет. Говори! Мне хватило сюрприза от поездки на джипе.
        От его загадочного вида я снова взбодрилась, хотя за сегодняшний день устала довольно сильно. Все тело болело от непривычно интенсивной физической нагрузки, но кровь все еще бурлила от пережитых впечатлений.
        - В деревню бедуинов, что ли. Как-то так это называется, - неопределенно ответил он, вытаскивая меня на вершину бархана. Мы увидели внизу припаркованные джипы, около которых своих туристов дожидались водители. Отдыхающие медленно начинали возвращаться к месту стоянки, потому что ночь здесь наступала очень стремительно и пустыня теряла свою романтику, становясь пугающей мертвой местностью.
        - А что мы там делать будем? - поинтересовалась, когда мы начали спускаться скачками с горки. Взявшись за руки, бежать вниз было неудобно и мне, и ему, но мы так и не расцепили ладоней.
        - Ужинать и смотреть шоу-программу.
        - А что за программа?
        - Эй, дама «А что?», может, хватит? Сейчас приедем и увидишь. Не канючь, ребенок.
        - Мне же интересно!
        Водитель нас уже дожидался, мы сфотографировались еще и с ним уже в полутьме и, делясь впечатлениями от увиденного, залезли в машину. Я переживала, что провожающий тут же заподозрит нас в непристойностях и начнет обвинять, но он так и продолжал доброжелательно болтать. Особенно со Славиным, который принялся расспрашивать его о местных обычаях, особенностях жизни при постоянно высоких температурах и делиться собственным опытом жизни в России, где девять месяцев в году царствовала зима со снегом и прочими погодными катаклизмами. Под их веселый диалог я задремала, но буквально через несколько минут встрепенулась, когда автомобиль остановился.
        - Приехали, - объявил Пашка, дотронувшись до моего плеча. - Просыпайся.
        Выглянула в окно и удивилась. На улице уже царила глубокая, темная ночь, а мы припарковались на очередной стоянке десятков белоснежных джипов. Вдали горели огни лагеря, разбитого на просторах безжизненной пустынной территории. Выйдя из автомобиля, обомлела, поднимая голову к звездному небу. Уже вчера оценила его, когда мы со Славиным катались по городу, но теперь просто замерла на месте. Пустыня, безоблачное небо, усеянное множеством ярких звезд, и полная, мистическая луна, как королева сказочной атмосферы, окружившей меня со всех сторон. Музыка из лагеря и голоса отошли на второй план, и я забылась на пару мгновений, погружаясь в красоту звездной ночи.
        - Чего застыла? - дернул меня за плечо Славин, который смотрел не на звездное небо, а себе под ноги.
        - Паша, смотри, как красиво. Волшебно, - затаив дыхание, произнесла. Он поднял голову к небу и поспешно кивнул.
        - Ну да.
        К нам подошел наш провожающий и начал инструктировать. Пашка внимал, а я продолжала рассматривать небосвод, даже не пытаясь прислушиваться.
        - На верблюде кататься будешь? - крикнул мне в ухо Славин, привлекая внимание.
        - На верблюде? Буду. А он меня удержит? - встрепенулась, опуская наконец взгляд.
        - Я же тебя удерживаю, значит, и он удержит, - потянул меня Паша к толпе зевак, выстроившейся в стороне от огней разбитого лагеря.
        Верблюдов я, конечно, уже раньше видела, но вот верблюдов в пустыне, под звездным небом - никогда. И, несмотря на гомон толпы, тут же окунулась в свой собственный мир восточной сказки, отстраняясь от современного мира и его проблем. Ведь их за меня успешно решали Славин и наш водитель, который провел нас сразу к загону, чтобы мы не стояли в очереди.
        - Ой, а я в платье. Как же я на него залезу?
        - Боком сядешь, - не видел проблем Славин, подталкивая меня вперед.
        - А ты со мной поедешь? Двоих сажают.
        - Нет. Давай уж как-нибудь сама.
        - Он такой большой. Мне страшно.
        - Не бойся. Я рядом стоять буду.
        - Только не отходи далеко.
        Пашка закатил глаза, подводя меня к верблюду и усаживая на него, как папа дочку. Перед Славиным быть слабой и трусихой мне никогда не было стыдно. Вот будь на его месте тот же незнакомый мне Олег или молоденький руководитель правового блока, к которому я присматривалась еще в офисе и который так феерично сдал меня высшему руководству на растерзание, ныть и привередничать я бы поостереглась, разыгрывая из себя либо девчушку-хохотушку, либо стальную леди.
        Когда верблюд резко поднялся на ноги и его повели по небольшому кругу, ощущение, что мне десять лет, усилилось, а особенно когда увидела улыбающегося Славина, снимавшего меня на камеру, как зверушку в зоопарке, и машущего мне рукой. Гордо отвернулась в сторону звездного неба. Да, мне десять лет, я верю в сказки и горжусь этим.
        - Ну что? Как впечатления? - не скрывая смеха, поинтересовался Пашка, помогая мне слезть с неведомого зверя.
        - Нормально.
        - Пойдем, дочь. В следующий раз тебя на лошадке покатаем.
        - На пони хочу, папа! - возмутилась и ударила его по спине, чтобы перестал надо мной насмехаться.
        - Ш-ш-ш, - зашипел Пашка и скривился, водя плечами из стороны в сторону.
        - Ага! Все-таки сгорел!
        - Не начинай, - покачал он головой, уводя меня в сторону лагеря.
        Там вокруг сцены стояли низкие столы, накрытые яркими скатертями, с подушками на полу в качестве сидений. По кругу расположились яркие лампы, рассеивавшие темноту ночи и создававшие ощущение, будто светило не электричество, а факелы или открытые костры. Лагерь располагался под открытым звездным небом, и от этого восточная сказка передо мной становилась еще более яркой.
        Нас провели практически к вип-ложе - за стол с русскими ребятами - и тут же предложили какие-то странные пирожки, щедро приправленные специями, в качестве угощения. Я только попробовала подношение и тут же передала его Славину.
        - Мясом пахнет, - заметила, оглядываясь по сторонам и замечая мангалы. - Паша, хочу шашлыка!
        Друг картинно посмотрел на наручные часы и схватился за сердце.
        - На ночь? Шашлык? А как же диета? - явно вспомнил, как я ему отказала в ужине пару дней назад.
        - Диета будет дома. А сейчас хочу шашлык. Иди за ним, пока представление не началось.
        - Юль, а если кто-нибудь узнает, что ты на ночь шашлыками балуешься? Ты же себе никогда так жениха не найдешь!
        - Ты молчи, и никто не узнает. А я буду молчать про твои покатушки на горке.
        Весело рассмеялись, глядя друг другу в глаза.
        - Ты очень красивая, - невпопад сказал друг, застав меня врасплох.
        Сейчас, после валяния в песке, забегов с препятствиями, толком не накрашенная, наверняка растрепанная, с шарфом, купленным за копейки в придорожном магазинчике сувениров, в безразмерной джинсовке и длинном белом платье, испачканном и мятом, я меньше всего ожидала такого комплимента. Скорее от любезного друга должно было прозвучать что-то вроде: «Ты смешная» или «Ты страшненькая». Поэтому я растерялась на мгновение, но при этом почувствовала, как в душе новой волной нарастает радость.
        - Вот как? И что же во мне красивого? - спросила, решив идти в нападение, чтобы скрыть смущение, и не замечая, как невольно начинаю флиртовать с Пашей Славиным, соседом по горшкам.
        - Ну-у… улыбка, - не растерялся тот.
        Мои губы неожиданно зачесались, желая на этот раз первыми его поцеловать. Со стороны простой, незатейливый комплимент в исполнении Пашки вызвал во мне бурю чувств. Скажи это кто другой при других обстоятельствах, я бы даже внимания не обратила, но в его исполнении эти слова имели совершенно другую, волшебную силу.
        Взяла его за руку под столом и сжала в знак благодарности, продолжая заглядывать в глаза.
        41. Неотключаемая опция
        - Я буду только салат из свежих овощей и шашлык, - рассуждала, разглядывая шведский стол, к которому нас вскоре пригласили.
        - Какие тебе свежие овощи в таких антисанитарных условиях? - поинтересовался Славин, тоже критично изучая предложенные блюда в дикой пустыне. - Черт знает, как их мыли… Возьми лучше какой-нибудь гарнир, прошедший термообработку…
        - Гарнир на ночь? Там углеводы. Не буду, - заявила, щедро накладывая себе побольше салата.
        - Углеводы, значит, нельзя, а жирный шашлык можно? - поразился Пашка. - Куда ты столько накладываешь? Забыла, чем закончилось твое увлечение свежими овощами и морепродуктами во Вьетнаме? Снова хочешь отравиться?
        - Это же не морепродукты.
        - Говорю тебе: не рискуй. Возьми гарнир… Да не эту подозрительную кашу… а вон лапшу возьми… это ты и раньше ела…
        Глянула туда, куда он показывал.
        - Лапша с шашлыком? Я еще не совсем с ума сошла. Да это даже днем страшно звучит, - покачала головой и пошла в сторону подносов с мясом.
        - Женщины, да где вы логику храните?! - возмутился Пашка, подкладывая мне на тарелку пару лепешек, когда я проходила мимо.
        Пока рассматривала предложенные виды зажаренного на огне мяса, подошел Славин с полной тарелкой той самой лапши. Хорошо ему: когда угодно и что угодно ест и не толстеет.
        - Клади побольше, - прошептала, когда он взял щипцы и начал накладывать себе мясо.
        - Да мне хватит, - признался.
        - А мне?
        Перевел взгляд на мою тарелку, где, кроме салата да лепешек, ничего так и не было.
        - Тебе положить? - удивился он.
        - Да, только к себе в тарелку, - ответила шепотом. - Вон тот и вон тот кусок.
        - А сама?
        - Мне стыдно. Смотри, как все смотрят…
        - Ага, - таким же шепотом ответил он мне. - Смотрят на тебя и думают: «Кошмар, и так жирная корова, а еще и шашлык жрет и в красном купальнике на пляже не стесняется показаться».
        - Молчи и накладывай, - посоветовала.
        - Слушай, а если мы сейчас тебя откормим, то ты больше не наденешь красные веревочки? - любознательно поинтересовался он, доставая вторую тарелку и начиная споро ее заполнять. Не сразу сообразила, к чему он клонит.
        - Если я растолстею, ты же меня разлюбишь! - сказала только, чтобы возмутиться подобному развитию событий, совершенно не ожидая от него ответа.
        - Не-е, не поможет, - уверенно покачал головой, подхватывая обе тарелки и одноразовые приборы. - Ты же уже в школе толстой была. Я тебя тогда меньше не любил.
        - Я не была толстой! Я была полненькой… немного!
        - Ага, и кость была широкой. Помню-помню.
        - А кто меня конфетами все время закармливал?
        - На меня намекаешь?
        - А на кого еще? Ты меня специально откармливал сладостями! Я и свою порцию съедала, и твою.
        - Ага, хотел, чтобы никому больше не досталась, толстенькая пышечка, - покачал он головой осуждающе.
        Так, продолжая спорить, мы преодолели толпу и вернулись к своим местам. Я упала на подушку, Паша со вздохом присел рядом и поморщился: все-таки спина у него болела, как бы он ни пытался убедить меня в обратном.
        - Очень плохо? - поинтересовалась обеспокоенно. - Может, вернемся в отель? У меня мазь есть…
        - Ешь и молчи, - посоветовал Славин, перекладывая мне в тарелку кусок курицы.
        Совету последовала с удовольствием, поспешно раздирая волокна мяса. И только когда замолчала и положила кусок в рот, разглядывая толпу из туристов разных национальностей, заметила, что Славин сказал нечто очень странное. Причем сказал это так обыденно, мимоходом, что это не могло быть выдуманным.
        - Ты меня любил со школы?! - переспросила и подавилась куском, сильно закашлявшись.
        - Вот до чего жадность доводит, - покачал головой Пашка, протягивая мне стакан с водой. - Попей, страдалица. По спине похлопать?
        Покачала головой, отмахиваясь от его руки и пытаясь восстановить дыхание.
        - Л-любил? - переспросила, когда обрела возможность снова говорить.
        - Ой, да это так давно было, - отмахнулся он, отводя взгляд к сцене, где начиналась наконец программа, которую мы ждали. Музыка стала громче, замигали разноцветные огни.
        - Вот именно! Я когда толстой была? Классе в третьем? Пятом? - спросила, пытаясь сама вспомнить тот период. - А потом что? Перестал любить?
        Посмотрел на меня как на дуру.
        - Это неотключаемая опция, Золотко, - похлопал он меня по спине, будто утешающе. - Ничему-то тебя твои книжки так и не научили. Если бы можно было отключить, я бы поставил ее на паузу и спокойно сейчас заключал контракт, пока ты тут с Олегом резвишься.
        - Ничего не понимаю, - покачала головой. - И с каких пор ты тогда меня любил?
        - Не знаю. Давно.
        - А если подумать?
        - Да откуда мне знать!
        - А кому, если не тебе? Думай! - настаивала.
        - Да не знаю я. Само как-то началось… когда-то.
        - Пашка!
        - Ну не знаю. С Валеры, наверное, - задумчиво предположил он, не отводя взгляда от сцены, на которую поднималась исполнительница восточных танцев в ярком сверкающем наряде.
        - С какого Валеры? - снова принялась я недоумевать. У меня точно не было никакого Валеры! С Сашей я начала встречаться первым. А в школе мне вообще никто из парней не нравился, кроме Славина, конечно, я никому и шанса не давала к себе приблизиться. И уж тем более поклонника у меня не было, когда я была полненькой.
        - С лопоухого, - ответил Паша мгновенно. - Как вспомню те уши и тот светлый затылок, так и тянет начать кому-нибудь наступать на пятки, - признался доверчиво, при этом наблюдая за танцовщицей, а не глядя в мою сторону.
        - Подожди. Ты сейчас про Валеру из детского сада? - впала я в шок. Это был единственный Валера на моей памяти, причем я даже не помнила его лица, зато помнила, как Славин с ним дрался и как мы с другом по-детски воевали в тот период.
        - Ну да. Он же самый первый тебя у меня увел.
        - Он меня увел? - возмутилась. - Это ты ушел к Свете!
        - Какой Свете? Не помню никакой Светы.
        - С длинными волосами такая.
        - Только тебя с длинными волосами помню, - нахмурился он.
        - Как удобно! Валеру, значит, ты помнишь, а Свету нет?!
        - Не было никакой Светы.
        - Да куда ты смотришь?! - снова ударила его по спине, заставив зашипеть от боли и привлекая его внимание к себе. - У нас тут серьезный разговор, а ты на чужую грудь таращишься?
        - А что, на твою таращиться? Не бей меня! - тут же взвизгнул, когда я снова замахнулась.
        Замерла на мгновение, соображая, из-за чего именно мы сейчас ругаемся. Ну ладно, не ругаемся, но препираемся. Из-за Валеры и Светы из детского сада? Да это же смешно. Внимательно посмотрела на Славина, собираясь задать главный вопрос: если я ему уже давно начала нравиться, то что было на выпускном, когда я с таким трудом призналась ему в чувствах, а потом была вынуждена стричься и перекрашиваться в блондинку? Собиралась, собиралась, но так и не собралась.
        Музыка продолжала громко играть, танцовщица извивалась на сцене, люди хлопали и смеялись, Славин снова повернулся в сторону представления, а я открывала и закрывала рот, как рыба.
        - Да что ты на нее смотришь? - поинтересовалась, так и не задав вопроса, мучившего меня.
        - А куда смотреть? Она же танцует, - ответил Славин и подвигал плечами, изображая танцовщицу и улыбаясь. - Смотри, что она животом вытворяет.
        - Это несложно. Я тоже так могу.
        - Ты?
        - Конечно. Я сколько лет танцами занимаюсь? - смело заявила.
        - Но это ведь танец живота, а ты на что ходила? Сальса? Бачата?
        - Самба! - возмутилась. - Но и на восточные я тоже ходила, и это несложно.
        - Ну да, конечно, - недоверчиво усмехнулся он. - Ешь свой шашлык, Золотко.
        - Смотри! - вызов мной был принят.
        Стряхнула кеды и встала на подушку, возвышаясь над столами и сидящими на земле людьми. Попрыгала немного на месте, ловя ритм, а затем принялась повторять за танцовщицей. Тело еще не забыло движения, поэтому бедра быстро закачались из стороны в сторону, руки начали выписывать узоры, грудь - подбрасывать шарф вверх. Девушка за нашим столом громко взвизгнула, явно меня поддерживая. К ней присоединились и остальные соседи, парни засвистели, Славин захохотал, наблюдая за моими извиваниями.
        Танцовщица заметила меня и в танце подошла к сцене с моей стороны, хлопая в ладоши одобрительно. Дальше она начала выполнять несложные движения, я за ней повторяла, чем вызывала радостную поддержку от толпы. Выглядела в своем наряде я далеко не так привлекательно, как она, многие движения тела скрывала свободная одежда, поэтому мой танец, в отличие от ее, был не соблазнительным, а скорее веселым, но он толпе понравился даже больше, чем ее профессиональные движения.
        Славин смеялся и дергал меня за юбку, пытаясь усадить на место, но я вошла во вкус. Распустила волосы, тряхнула ими, и со стороны мужской части гостей свистки усилились.
        - Сядь! - через некоторое время рявкнул Славин, поймав одну из моих порхавших рук и дернув на себя. Я упала, чуть не завалившись на стол, и захохотала. Танцовщица поклонилась мне и ушла дальше развлекать публику. - Ты что устроила?! - возмутился друг, помогая мне усесться обратно за стол и заботливо надевая обратно на ноги кеды.
        - Ну как? Умею?
        - Разучивайся. Это еще хуже, чем твой купальник.
        - Славин, ты правда ревнуешь?
        - Нет, мне просто неприятно, когда сотня подозрительных типов свистит в мою сторону.
        Захохотала с новой силой.
        - Не ворчи. Я потом тебе, может, одному станцую, - под влиянием момента предположила, продолжая давиться смехом.
        - Да? - тут же заинтересовался Пашка.
        - Я сказала: может.
        42. Напряжение
        День был очень длинным. Очень необычным. Очень сказочным. И очень романтичным. Даже несмотря на то, что со мной был Славин, а не герой из девичьих грез. Мы резко не забыли о том, что с нами случилось за всю жизнь, так и оставались друг для друга «открытыми книгами», но это не столько нам мешало, сколько, наоборот, дарило общению флер душевности и незримой связи. Не было ни неловкости первого свидания, ни неудобных пауз, ни попыток казаться лучше, чем ты есть на самом деле. И в то же время оказалось, что между страниц, между строк наших «открытых книг» таится еще много недосказанности, тайн и загадок.
        И самым неожиданным открытием для меня в этот вечер стал рассказ Славина о Валере. Он, конечно, мог придумать что угодно, заговорить зубы профессионально, благодаря мастерству продажника, но до подобного романтичного признания не додумалась бы даже я со своим багажом из прочитанных книжных романов. Паша же бросил эту пару фраз так небрежно, будто и не понял, как для меня это шокирующе и приятно одновременно. Но вопросов этот момент породил еще больше, чем было.
        Я и без того испытывала волнение от его постоянных прикосновений и слов, а после этой фразы совсем потеряла покой. Воображение вновь разыгралось, и я никак не могла взять его под контроль и обуздать. Хотелось верить, что Паша действительно, искренне ко мне неравнодушен, а не так корыстно, как мы рассудили с Мариной. Но, с другой стороны, если он был честен и нравиться я ему начала очень и очень давно, то почему он никогда раньше не проявлял симпатии? Даже намеков не делал, если, конечно, не считать его пьяных объяснений в любви и безосновательной ревности ко всем моим ухажерам. А если бы я не решила разорвать с ним дружбу, мы бы так и остались друг для друга приятелями, товарищами, коллегами?
        Вопросов было много.
        После выступления восточной танцовщицы в программе был танец с юбкой в исполнении мужчины, который кружился на одном месте минут пять, если не больше, а его наряд горел огнями в полутьме, царившей вокруг, а закончилось шоу выступлением факира. Все это время я, пребывавшая в приподнятом настроении, с увлечением доедала мясо с овощами и пробовала возобновить разговор о чувствах, но Славин с каждой минутой становился все апатичнее и медлительнее. Еле-еле копался в тарелке, не соблазнился даже шашлыком и потирал виски, будто его мучала головная боль. Когда же шоу закончилось и мы направились в отель, он уснул в машине, а потом молча ушел в номер, еле переставляя ноги.
        И хотя я понимала, что он болен, что ему больно, а все равно испытывала чувство незавершенности. Хотелось вернуться в его компанию, хотелось провести эту ночь с ним и не хотелось расставаться ни на минуту. Мне приходилось себя останавливать, потому что если мы все-таки встречаемся, то, наверное, это будет не совсем уместно. Хотя мы же взрослые люди. Нам не по семнадцать… Может быть, сходить и проведать его?
        Так, мучаясь раздумьями, задавая себе вопросы, которые не догадалась бы задать раньше, я принимала душ, умывалась и готовилась ко сну. Никогда бы не подумала о том, что буду размышлять, будет ли уместно пойти к Славину в номер, узнать, как у него дела, и остаться на ночь. Раньше сделала бы это без всяких задних мыслей. Теперь же мной овладели именно эти раздумья, а также не давал покоя все тот же зуд в губах, который возник в волшебной пустынной атмосфере. Мне хотелось поцелуев друга как никогда. И, наверное, это было неправильно и ужасно. Но хотелось очень!
        Я так глубоко погрузилась в свои размышления, что вздрогнула, когда в дверь неожиданно постучали.
        - Кто там? - удивилась, ища взглядом телефон на случай, если придется вызывать Пашку решать мои проблемы. А в том, что это именно проблемы стучались, не сомневалась. Кому еще я могла понадобиться в первом часу ночи?
        - Я. Открой! - ответил Славин.
        Глянула на себя в зеркало, ужаснулась пижаме с котиками и подпрыгнула к шкафу, нашла там шелковую сорочку с кружевами, переоделась и только потом подумала о том, что делаю. Снова оценила свой вид и сочла его слишком вызывающим.
        - Ты там уснула? Юля, открой мне! - снова заколотил в дверь обеспокоенный моей задержкой Славин.
        Затолкала пижаму с котиками в шкаф, на плечи накинула махровый отельный халат и открыла дверь.
        - Что ты так долго делала? Одевалась, что ли? - возмутился Славин, глядя на меня обиженно. Оттолкнул с порога и вошел в номер, подозрительно осматриваясь. - Ты одна?
        - А с кем? - удивилась, завязывая пояс на халате.
        - Почему так долго не открывала?
        - Ну да, одевалась, - смутилась.
        Пашка прищурился подозрительно.
        - Ты зачем пришел?
        - За таблеткой, - признался, а затем упал на кровать. - Ты была права. Мне очень плохо. Я умираю, - простонал жалобно, будто буквально секунду назад не ворвался в комнату разгневанным коршуном, и посмотрел на меня жалостливо. А вернее, не на меня, а на мои коленки. - Полечи меня.
        Закатила глаза, а потом повернулась обратно к шкафу и вытащила оттуда аптечку.
        - Держи и иди к себе, - приказала, позабыв о собственных желаниях видеть его рядом этой ночью, когда заметила, как он устраивается поудобнее, взбивая подушки и елозя на простынях. - Не вей гнездо на моей постели!
        - Что? - удивился и замер на миг. - Какое гнездо?
        - Птичье.
        - Ты тоже перегрелась сегодня на солнце? - удивился. - Намажь мне спину своей чудо-мазью, а я потом тебе намажу, - предложил, улыбаясь очень подозрительно, что меня сразу насторожило.
        - Иди к себе, Паша. Ты же сам сегодня говорил про личное пространство!
        Он скривился, будто съел что-то кислое, но уходить никуда не собирался.
        - Золотко, правда, очень сильно болит. Сделай что-нибудь, - попросил, снял футболку и продемонстрировал мне красную спину. - Видишь?
        Смиренно вздохнула и подошла к нему. Выдала обезболивающее и стакан воды. Он послушно выпил, продолжая гипнотизировать меня странным взглядом, а потом улегся на живот, подставляя свою спину, при виде которой я испытала страх. Выглядела она ужасно: мало того, что была красная от ожога, так еще и расцарапанная после моего утреннего скрабирования песком. Однако испуг она вызвала у меня не поэтому, а потому, что я чувствовала волнение и боялась своих чувств. Они меня подводили. Я не собиралась сдаваться так легко! Один чудесный день ведь еще ничего не значит!
        Старалась натирать его мазью очень аккуратно и нежно, он сначала так же напряженно и молча прислушивался к своим ощущениям, а потом явно вошел во вкус, расслабился, прикрыл глаза.
        Напряжение между нами росло.
        Вернее, росло оно только с моей стороны, потому что Пашка буквально через минуту всхрапнул.
        - Славин? - дернула его за плечо. Он не пошевелился. - Ты спишь? - ответа не последовало. - Славин!
        Он спал. Крепко. И очень уютно устроившись на моей подушке.
        Не понимая, как у меня в постели после первого же свидания оказался мужчина - ну ладно, не совсем мужчина, а лучший друг, - я потопталась вокруг него, не зная, то ли будить, то ли оставить как есть, а потом забралась на кровать рядом. Отгородилась одеялом, глянула на него с опаской.
        Спал как убитый и даже храпеть перестал. Были у меня подозрения, что он не спит, а только притворяется, поэтому последила за ним еще некоторое время. И засмотрелась. На широкие плечи, мускулистую спину, жесткие, черные, еще мокрые после душа волосы, подрагивающие ресницы. Не просто засмотрелась, а залюбовалась. Да до такой степени, что на меня накатил приступ нежности. Под влиянием момента склонилась и поцеловала его в висок, в щеку, в уголок губ, аккуратно приобнимая за плечи.
        Он улыбнулся во сне. Хотя все-таки не во сне. Спящим он притворялся. А я притворялась, что верю в это, укладываясь рядом.
        43. Синий чулок
        Я проснулась оттого, что Киса вылизывала мне шею и норовила залезть мордочкой в вырез сорочки на груди.
        - Нельзя, уйди, - попыталась оттолкнуть, не открывая глаз и отворачиваясь от нее на бок. Но не успела я снова погрузиться в глубокий сон, как она навалилась на меня всем весом, перегибаясь через плечо, и принялась вылизывать на этот раз щеку, пытаясь залезть в рот языком. - Фу. Киса, уйди.
        Запустила руку в шерстку, погладила, но настойчиво оттолкнула. Киса хохотнула басом мне в ухо и снова продолжила лезть, забираясь под одеяло и гладя бедро. На миг мое стремительно просыпающееся сознание задумалось о том, как это у нее получается тереться о мою ногу и при этом вылизывать мне лицо и шею, а потом я подскочил с кровати с визгом, сталкивая Славина с себя.
        - Ты что делаешь?! - возмутилась, обернувшись к кровати, на которой на моей половине лежал довольный полуголый Пашка и по-деловому поправлял тонкое одеяло.
        - Золотко, меня в постели с кем только не сравнивали, но с кошкой ни разу, - рассмеялся он, глядя не на меня, а на мою грудь. Тоже опустила взгляд, ужаснулась кружавчикам и схватила халат, который ночью сбросила прямо на пол около кровати, потому что спать в нем было жарко.
        - Озабоченный! - обвинила его, прикрываясь. Он широко улыбаться не прекратил, но взгляд все-таки перевел на мое лицо. И от этого мне стало еще больше не по себе. Сердце от резкого пробуждения и скачка с кровати билось так же быстро, как и во время вчерашних гонок, а смущение накатывало все новыми и новыми волнами. Я чувствовала, как щеки начинают краснеть, а потому решила сбежать.
        Однако успела только повернуться в сторону ванной, когда в спину мне донесся якобы чих:
        - Ап-синий-чулок-чхи.
        - Что ты сказал? - обернулась.
        - Ничего.
        - Я слышала, что ты сказал! - возмутилась и замахнулась на него халатом. Он попытался с головой укрыться одеялом, но я все-таки пару раз хлестнула его по лицу поясом. Хотела дотянуться до больной спины, но ту он тщательно берег.
        - Это был комплимент! - сквозь смех орал он, пытаясь обороняться одеялом и подушками, которые я у него отбирала, забравшись на кровать и встав на ноги. - Я очень уважаю и ценю всех «синих чулков»… чулок? чулочек? Как правильно?.. Восхищаюсь! Полностью поддерживаю ваши взгляды на близкие отношения. Особенно твои!
        Пока пыталась побить эту хохочущую гору мышц, запыхалась, а потому вскоре остановилась, распрямляясь и возвышаясь над ним, валявшимся на кровати. А Пашка тем временем пытался отсмеяться, но поднимал на меня взгляд и тут же снова начинал заливаться лошадиным ржанием.
        - У тебя… ха-ха-ха… у тебя… ха-ха-ха… даже эта… ха-ха-ха… как ее… ха-ха-ха… синяя!
        - Голубая, дальтоник, - возмутилась, кинув халат ему на голову, спрыгнула с кровати и поспешно скрылась в ванной.
        Посмотрела на себя - растрепанную, в голубой сорочке с черными кружевами - и пожалела, что вчера не осталась в пижаме с котиками. Или он бы меня тогда старой девой назвал? Кошатницей?
        Тряхнула головой.
        Что только что произошло? Пашка лез ко мне явно не за поцелуями. И это было так же дико, как если бы это был Юра. Даже плечами передернула от брезгливости. И если ночью подобное развитие событий мной хоть и воспринималось с опаской, но категорично не отвергалось, то наутро стало не по себе от одной только мысли. Мной овладело пограничное состояние: вроде и хочется, и можно, но в то же время как-то неловко.
        Раньше мы тоже нередко спали в одной кровати, и неловкости между нами не раз случались, но мы их старались не замечать и игнорировать. Теперь же все было по-другому. То, что произошло сейчас, неловкостью уже не назовешь, как и случайностью и стечением обстоятельств. Похоже, Пашка решил долго не ждать и сразу после первого поцелуя идти в наступление. Но хочу ли этого я? Или это неправильный вопрос? Могу ли? А это нормально? Правильно? Нет, все вопросы не подходили к тому коктейлю чувств, что я испытывала.
        Приняв душ и закутавшись во второй халат, который прилагался к номеру с двуспальной кроватью, с опаской выглянула из ванной, вышла и застала Славина, безмятежно посапывавшего в обнимку с подушкой. Он еще и улыбался во сне, будто его совсем ничто не тревожит. Подобное меня возмутило: мало того, что он согнал меня с постели и не дал доспать, так еще и сам теперь безмятежно дрых и не мучился никакими переживаниями.
        - Пашка! - прикрикнула. Он завозился сонно и приоткрыл один глаз. - Чего разлегся? Иди к себе!
        - М-м-м… сейчас душ приму… ты мне спину снова намажешь?
        - Сам мажь. И мойся у себя.
        - Ну нет, - отвернулся от меня и снова замер, видимо засыпая.
        - Славин! Тебе не надо в офис позвонить? Узнать, как там дела? Вдруг все уже развалилось, а ты до сих пор не в курсе?
        - Что ты орешь с самого утра? Закажи лучше завтрак. Я уже встаю.
        Но слова его расходились с действиями.
        - Паша!
        - Встал, встал, - проворчал, резко садясь, и с все еще не до конца открытыми глазами отправился в ванную.
        - Паша, к себе иди!
        - Угу. - И дверь закрыл. Дверь моей ванной.
        Осталось только зубами скрежетать и завтрак заказывать согласно распоряжению босса.
        Переоделась, немного разобрала беспорядок в комнате, нам принесли еду и накрыли стол на лоджии, я устроилась там в кресле, потягивая кофе и перебирая фотографии со вчерашнего дня. Лучшими получились те кадры, где мы с Пашей были запечатлены вдвоем. Особенно мне понравилось фото, где он целовал меня в щеку. Я подмигивала камере, за ухом торчала желтая роза, а над нами, как раз посередине, светило яркое заходящее солнце. Сразу захотелось поделиться этим шедевром фотографии, но с кем - я не представляла. В социальные сети подобные фотографии выкладывать было еще рано, мама тут же начнет интересоваться датой свадьбы, как, в общем, и все остальные. Поэтому оставалось только любоваться в одиночку красотой в желто-красных тонах.
        - Ну привет, красотка! - Он неожиданно подошел со спины и нежно поцеловал меня в волосы.
        Кружка, которую я сжимала в руке, выскользнула из пальцев, горячий кофе пролился на грудь и живот, я взвизгнула, подпрыгивая на месте.
        - Горячо!
        - Снимай кофту! - заорал Пашка, дергая не кофту, а топ, между прочим, вверх.
        - Ты дурак! Уйди! - с трудом сдвинула его с пути и заскочила обратно в комнату, оттягивая ткань от кожи. - Ай-яй-яй.
        - Да сними ты ее! - возмутился Славин, заходя следом за мной в номер, а затем подлетая и доводя свое дело до конца - сдергивая с меня топ. Возмущенно обернулась и отвесила ему звонкую пощечину.
        - Куда руки тянешь? Ой.
        Замерли друг напротив друга. Я в одном бюстгальтере, и он, прижимающий ладонь к щеке.
        - Во-о-от… теперь-то я понял, почему у тебя до сих пор нет парня. Если ты каждого из них за поцелуй и ласковое обращение избиваешь…
        - Прости, - пискнула, поспешно вырывая у него из рук свой испачканный топ и прикрываясь им. - Я случайно. Ты меня напугал.
        - А потом еще и обвиняешь… - покачал он головой осуждающе, но затем тут же бодро отрапортовал: - Но я не из пугливых! К боли приучен с детства драчливой подружкой! Ну-ка, что это ты там прячешь? Покажи. Обожглась?
        И он снова потянулся ко мне, рискуя получить вторую пощечину.
        44. Согласно плану
        Второе свидание со Славиным началось с интересного предложения:
        - Травиться пойдем? - по-деловому поинтересовался он, когда я подошла к его лежаку, мокрая, уставшая и довольная после долгого плаванья.
        Паша в это время валялся на том же самом месте, что и вчера, но на этот раз в футболке, и снова изучал что-то в телефоне.
        - Не поняла, - призналась, останавливаясь рядом с ним и подставляя мокрое тело солнцу.
        - Я нашел, судя по отзывам, неплохой ресторан, где можно попробовать местную рыбу.
        - М-м-м, - неуверенно протянула.
        - Что?
        Присела рядом с ним на соседний лежак.
        - Здесь есть рынок, где продают только что пойманную рыбу, а еще фрукты и овощи. Я хочу сходить и посмотреть. Туристы хвалят.
        - На рынок? - скептически переспросил Пашка. - С тобой? Которая что ни попадя тянет в рот? Я же тебе вчера напоминал, чем Вьетнам закончился. Снова так хочешь?
        - Нет, нет, нет. Там все очень чистенько и красивенько. Только посмотрим. Пожалуйста, - сложила руки в умоляющем жесте. Пашка нахмурился, сомневаясь. - А потом сразу в ресторан, - пообещала, - и травиться будем только там!
        - Тогда зачем нам туда идти? Ты продуктами собралась закупаться? Нас вроде в отеле неплохо кормят.
        - Фиников домой закупим. Вике с Витей сладости возьмем…
        - В магазине купим. И не сейчас, а позже.
        - Паша, ну пожалуйста! - взмолилась. Он недовольно фыркнул.
        - Ладно, но потом в ресторан, - сдался Славин, снова заглядывая в свой телефон. - Только предупреждаю: ничего подозрительного ты в рот не тянешь, ничего сырого тоже, никаких морских гадов. Хватаем финики и бежим…
        Конечно, на рынок я шла не на экскурсию, а чтобы все попробовать и закупиться местными специфическими продуктами. Поэтому, как только мы оказались в светлом, просторном, чистом и красивом здании, сразу побежала к лавкам рассматривать разложенные по цвету сладости и фрукты. Пашка тоже крутил головой в разные стороны, явно не ожидая увидеть на рынке чистоту, порядок и даже стерильность, поэтому вскоре потерял бдительность и я начала пробовать все, что мне предлагали.
        - Вот этот тоже вкусный, - толкала Пашке в рот очередной финик, а тот уворачивался и морщился.
        - Они все одинаковые на вкус. Очень сладкие. Я теперь пить хочу.
        - Нет, совсем разные, - задумчиво причмокивала губами, сначала откусывая от одного, потом от другого с видом великого гурмана. Пашка смотрел на меня и кривился. - Это разные сорта. Вот этот помясистее будет, зато этот на вкус как мед.
        - Если ты хочешь мед, то я тебе его дома куплю. Мы взяли уже три килограмма этих фиников. Может, хватит?
        - Давай еще этих возьмем по килограмму. Оба, - решила все-таки. - А потом пойдем посмотрим, какие они есть в шоколаде.
        - В шоколаде? Ты все виды собралась скупить? - поинтересовался Пашка, кивая продавцу, чтобы тот взвешивал. - А домой приедем, и ты опять на полгода на диету сядешь? И мне эту сладость одному придется жевать «чтобы не пропало». Я не хочу следующие полгода их есть, как давился конфетами из Китая в прошлый раз.
        - Пашка, не ной. Или отдай мне мои деньги. Я сама куплю. На завтрак с кофе их буду есть.
        - Каждый день?
        - Раздадим большую часть.
        Деньги у меня друг конфисковал еще в отеле, зная мою любовь их тратить, поэтому сама я ничего купить не могла и приходилось все выпрашивать у Пашки. А тот подходил к покупкам «осознанно и практично», то есть выторговывал у продавца еще один килограмм обруганных им вдоль и поперек несчастных фиников, потому что точно так же, как я любила покупать, Пашка обожал торговаться. То ли он вспоминал студенчество, когда распродавал мешки с цементом всем подряд, то ли его охватывал азарт от спора, но килограммы фиников в наших мешках росли, а мы еще даже не прошли большую часть рынка.
        - Куда ты смотришь? Мы не будем покупать здесь фрукты, они все завозные, а такие мы и дома можем попробовать.
        - Нет, не такие. До нас они невкусные доезжают. Купи мне манго!
        На подходе к рыбному отделу наши пакеты существенно выросли, а фруктами и финиками я уже наелась. Однако стоило увидеть ряды с разложенной рыбой, а также узнать, что здесь ее не только продают, но и готовят, как я тут же забыла о том, что не голодна, а Пашка напрягся.
        - Нет, Юля, нет. Мы в ресторан собирались. Там поешь.
        - Паша, давай акулу попробуем.
        - Нет.
        - Креветки. Креветки я и раньше ела.
        - Нет.
        - Лосось. Будем лосось? Он из Норвегии.
        - Откуда? - удивился друг, также приглядываясь к табличке и удивленно поднимая взгляд на продавца. - У вас свое море. Зачем вы еще и завозите?
        - Купим?
        - Нет.
        - Паша, смотри, какая рыбка!
        - Нет.
        - Что нет? Она не продается, она живая.
        Пашка заглянул в аквариум, моргнул, рыба осталась безучастна.
        - Все равно нет.
        Чудом, но я все-таки уговорила Славина купить мне и небольшой стейк акульего мяса, и креветок, и кальмаров, и других морепродуктов. Нам их приготовили тут же разными способами с приправами, и в итоге вечером мы отправились не в ресторан, а на побережье - пробовать дары местного моря.
        - Я об этом пожалею, - качал головой Пашка, выкладывая передо мной контейнеры. - Я об этом точно пожалею.
        - Перестань. Ты же видел, в каких условиях это все готовится. Там везде стерильно, все хорошо пропекается на кухне.
        - Может, хотя бы не будешь есть все разом? Давай что-то одно…
        - Чтобы остальное испортилось? - поинтересовалась, вооружаясь пластмассовой вилкой. Пашка осуждающе покачал головой и тоже взялся за приборы.
        - Мы должны были идти в ресторан, как все нормальные встречающиеся пары, а не набирать вместо этого разной подозрительной рыбы и сидеть на пляже с одноразовыми приборами. Второй день подряд.
        - Нам уже бесполезно пробовать встречаться нормально. Мы до этого тридцать лет дружили. Так что расслабься и получай удовольствие. Мы встречаем закат на берегу моря, у нас на тарелке деликатесы, мы вдвоем. Что тебе еще надо?
        - Настоящую тарелку, а не одноразовый контейнер, - продолжал ныть Пашка, ковыряясь в акульем мясе, пока я жевала креветку и смотрела на горизонт. - И коньячку. Ну или хотя бы твоего шампанского.
        Закатила глаза.
        - Я манговый сок взяла. Хочешь?
        - А я фиников набрал на год вперед. Хочешь? - передразнил он меня. Невольно скривилась, потому что за день наелась местных сухофруктов вдоволь. Пашка при виде моей гримасы понимающе усмехнулся.
        - Ладно. Хватит пустой болтовни. Поговорим о деле.
        - Да что о нем говорить? - тут же оживился мой сегодняшний нытик. - Уже подписали первый договор и…
        - Я не о том деле, - ответила с улыбкой, наблюдая за его загоревшимися глазами при упоминании работы. Вот ничто в нем не убьет трудоголика. Ничто. Дай только повод, и он переведет разговор на тему сделок и контрактов. - Давай поговорим о нас.
        Готова спорить, его прошиб холодный пот. Сразу подобрался и приготовился защищаться. Да, Паша, бойся меня, бойся.
        - Итак, ты меня любил с детского сада…
        - Ну не то чтобы любил. Скорее ты мне нравилась…. Да ты многим мальчишкам нравилась…
        - Мы сейчас не про многих. Мы про тебя, - остановила я его оправдательную речь. - Что было дальше?
        - Ничего, - получила краткий и емкий ответ, а ожидала исповедь и ответ на свой вопрос: что случилось на выпускном?
        - Что значит ничего? А в школе я тебе тоже нравилась?
        - Предположим.
        - Что предположим?
        - Ну нравилась. И?
        - И?
        - Что?
        - Что «и»?
        Наш разговор зашел в тупик, потому что я, похоже, забыла, с кем говорю. От Пашки бесполезно ждать романтичных признаний. Ему надо задавать вопросы, что называется, в лоб, намеков он не понимает. А значит, чтобы узнать, что случилось на выпускном, надо спросить его об этом. То есть признаться, что мне он тоже уже очень давно нравится.
        Мы разговаривали и препирались еще долго, контейнеры стремительно пустели, солнце заходило за горизонт, а я так и не могла выяснить у него причин, по которым он отреагировал на мое признание испугом. Как ни пыталась подойти к этой теме, а он то ли не помнил, то ли не хотел говорить.
        - А помнишь наш выпускной? - спросила, когда совсем стемнело и нам пришлось включить фонарики на телефонах, чтобы рассеять мрак. Мы уже давно все съели, упаковали мусор и сейчас лежали на песке друг напротив друга. Пашка уничтожал тот самый сок, который я ему предлагала в начале наших посиделок, а я старалась скрыть, что, кажется, последняя креветка была лишней, потому что живот у меня начинал побаливать от обилия разнообразной непривычной еды.
        - Ага, у тебя тогда еще были длинные волосы. Нормального цвета.
        - Я сделаю вид, что не слышала этого, - хмыкнула, узнавая более привычные «комплименты» от друга. Пашка прикусил губу, поняв, что сболтнул лишнее в этой романтичной, практически интимной обстановке.
        Он поднял на меня взгляд, будто спрашивая: «И что?»
        - Помнишь, как мы запускали фонарики в небо? - Он кивнул. - А что я тогда сказала, помнишь?
        Нахмурился. Молчал и смотрел мне в глаза выжидающе, будто ждал, что напомню ему, а я точно так же всматривалась в его лицо и понимала, что он не помнит. Не помнит тот день, тот момент, который стал для меня чуть ли не переломным во всей жизни.
        - Что? - нахмурился через некоторое время, видимо заметив меняющееся выражение моего лица. - Что-то важное сказала? Напомнишь?
        - Да так, - опустила взгляд в песок, пытаясь понять, как отношусь к этому открытию. Наверно, правильно будет сказать, что я в смятении. Не знала, злиться на него или, наоборот, облегченно выдохнуть. - Я тебе тогда уже нравилась?
        - Я же тебе говорил, что нравиться ты мне начала уже давно.
        - Угу. Значит, ты ко мне во время выпускного уже был неравнодушен?
        - Ты издеваешься?
        - Я просто пытаюсь понять, что тогда произошло. В старшей школе. На выпускном.
        Он, кажется, так и не понял, о чем я говорю, но неожиданно, сам того не понимая, дал ответ.
        - Что, что… - откинулся и лег на спину, переводя взгляд на звездное небо. - Можешь считать меня трусом, но я до ужаса боялся к тебе подойти. Ты мало того, что тогда высмеивала всех парней и кривила нос на каждого, так еще и влюбилась в кого-то. Не отрицай, я видел. Только не хочу знать, кто это был. Я начал ревновать, курить и сильно боялся, что ты заметишь, что нравишься мне, пошлешь и как своего потенциального парня, и как друга, а потом еще и пойдешь гулять с каким-нибудь ублюдком, - проговорил он это далеко не миролюбивым голосом, скорее, напряженным и жестким. При этом крутил между пальцами пачку сигарет, из-за чего становилось понятно, что он хочет закурить, но не может. Во-первых, потому что курить здесь было нельзя, а во-вторых, потому что при мне курить категорически воспрещалось где-то со второго курса университета, когда я отдавила ему мизинец на ноге каблуком за то, что он «в шутку» выдохнул дым мне в лицо. День у меня тогда был паршивый: провалила защиту курсовой, за контрольную получила «три», поругалась с мамой, - и довольный Пашка-паровоз стал последней каплей. Потом он хромал
месяц и больше не курил при мне никогда.
        Он смотрел на небо и продолжал нервно крутить упаковку сигарет, я смотрела на него и хмурилась. И потому, что ничего не понимала, и потому, что живот все больше давал о себе знать резкими болями.
        Неужели то, что я тогда прочла на его лице, было не испугом от моей любви к нему, а боязнью того, что я над ним смеюсь? Да, тогда я часто высмеивала парней, которые ко мне подходили, но только потому, что таким образом пыталась привлечь внимание Пашки: «Смотри, какая я востребованная. Я многим нравлюсь. Ну же! Обрати на меня внимание», а оказалось, только отталкиваю? А если бы я тогда не свела свое признание к шутке, а продолжила, все могло бы быть по-другому?
        В горле стало горько. Я не могла поверить в то, что всех этих одиноких лет и проходящих парней-подруг могло не быть. Если мы нравились друг другу, то могли бы быть уже женаты или давно бы разбежались, поняв, что не подходим друг другу, и строили свои жизни дальше. Теперь же получалось: я ему нравилась, он мне нравился, но мы топтались на одном месте долгие годы из-за собственных детских страхов.
        - Я сказала тогда, что люблю тебя! - призналась резко и неожиданно обиженным голосом, чего даже сама не ожидала.
        Он повернул ко мне голову.
        - Что?
        - На выпускном. Я сказала, что люблю тебя!
        Свел брови на переносице.
        - Я же тогда не сильно пил. Я бы запомнил…
        - Что бы ты запомнил? Ты так скривился, будто хуже в твоей жизни ничего быть не может. Мне пришлось все свести к шутке, - призналась с горечью, отводя от него взгляд, садясь и хватаясь за живот от сильной резкой боли. - Давай вернемся в отель.
        - Нет уж. Договаривай. Что ты имела в виду, когда…
        - Паш, серьезно, давай в отель вернемся. Живот болит.
        - Что? - опешил он. - Нашла повод тему сменить.
        - Паш, правда, - умоляюще простонала, морщась от боли и поднимаясь ноги. - Наверно, я переела все-таки.
        - Еще бы… сначала голодать месяцами, а потом нажраться за один вечер как свинья…
        - Славин! - прикрикнула на него, до сих пор валявшегося на песке. - В отель поехали! Быстро! Мне таблетку надо выпить.
        Подскочил, поспешно собирая наши вещи. Я же, оставив их на него, медленно поплелась к парковке. Он нагнал меня и обеспокоенно уточнил:
        - Правда болит?
        - Сейчас умру.
        - Подожди умирать. Сначала дорасскажи, что было на выпускном. Заинтриговала же.
        - А потом умирать можно?
        - Нет. Потом тоже нельзя. Потом самое интересное начнется.
        Мне уже было абсолютно все равно, что будет потом. Меня волновало только здесь и сейчас. И именно мое ухудшавшееся с каждой минутой состояние. Помимо живота у меня заболела голова, а потом начало тошнить.
        - Меня сейчас вырвет, - пожаловалась, прикрывая рот, когда мы неслись на всей скорости на нашем «Ferrari» к отелю. - Дай пакет.
        - Черт, - выругался Славин, останавливаясь на светофоре и оглядываясь. - Держи.
        Сунул мне что-то шуршащее и снова положил руку на руль, готовясь ехать дальше.
        - Это же финики, - возмутилась.
        - Пофиг на твои финики. Не испорти обивку машины, - настойчиво попросил заботливый друг.
        Переложила пакет ему на колени и согнулась пополам, пытаясь стерпеть боль.
        - Юль? Может, вырвет и лучше станет?
        - Просто. Езжай, - дала краткую инструкцию и прикрыла глаза.
        В отель вбегала поспешно, как в номер, так и в ванную. Таблетки меня уже не интересовали, я последовала совету Славина и склонилась над унитазом, где меня и вывернуло.
        - Живая? - поинтересовался через некоторое время голос за дверью. Вздрогнула, потому что думала, что ему хватит такта не заходить следом за мной в номер. Но мечтала я, конечно, зря. Это же Славин. Хорошо, что хоть в ванную за мной не зашел. Хотя тут его заслуги нет, это я успела закрыться на замок.
        - Уйди, - откликнулась слабым голосом, с трудом поднимаясь к раковине и умываясь.
        - Куда же я уйду? - поинтересовался он. - У меня тут полный набор для расслабления, как ты любишь: водичка, полотенчико и коктейль под названием «Смекта»… Конечно, не сегодняшние деликатесы, но со вкусом ванильки!
        Он явно надо мной издевался, прекрасно понимая, что предупреждал меня заранее точно так же, как я его вчера насчет ожога. Теперь наступил момент его триумфа, и он ликовал.
        - Чтоб ты провалился, - выругалась слабым голосом, склоняясь над раковиной. Живот еще побаливал, но стало лучше. Правда, навалилась слабость.
        - Что? - не услышал он моих слов.
        - Уйди. Мне уже лучше.
        - А ванильный коктейльчик? Можно фиником заесть.
        К горлу подкатил новый приступ тошноты после того, как представила проклятый сухофрукт.
        Пашка веселился под дверью все то время, что я провела на полу ванной, пытаясь прийти в себя, а потом умываясь. Сколько бы я ни пыталась его выпроводить, он уходить никуда не собирался и, судя по голосу и шуршанию, кажется, что-то ел, будто издеваясь надо мной.
        - Итак, двигаемся согласно плану, - объявил он, когда я в халате и с мокрой после душа головой выползла из ванной, еле переставляя ноги. - Ты потеряла багаж, я сгорел, ты отравилась. Осталось только мне где-то напиться, тебе подвернуть ногу и мне с кем-то подраться. На этом славный отпуск будет торжественно завершен, и можно отправляться домой.
        - Только попробуй подраться, - ответила с трудом, залезая под одеяло и совершенно не беспокоясь о том, как выгляжу, в отличие от вчерашнего вечера.
        - А что? Я готов! Можно с Олегом.
        - Нельзя.
        - Почему? Будет из-за тебя драка. Ты радоваться должна.
        - У него ребенок.
        - А если ребенка бы не было, можно было?
        - Пашка, замолчи. Я спать буду, - закрылась с головой одеялом.
        - Какой спать? Время детское. Пошли еще что-нибудь пожуем на ночь.
        Откинула одеяло, чтобы он видел мой взгляд. Он хохотнул и протянул стакан с мутной жидкостью.
        - Коктейльчик?
        - Ты дурак. «Смекта» от другого помогает.
        - От чего? - удивился, заглядывая в стакан, будто пытался найти там ответ.
        - Таких слов на свидании не произносят.
        - Это свидание уже не спасти. От чего это?.. Ой, кажется, я понял.
        Закатила глаза.
        - Водички тогда?
        Меня потряхивало от озноба всю ночь, живот периодически начинал болеть сильнее, поэтому я не могла крепко спать и то и дело просыпалась и пила воду. А ту мне подносил Славин, который и вторую ночь провел в моей кровати. Он принес свой ноутбук и уселся рядом со мной. Я просыпалась, видела его сосредоточенный профиль в свете монитора и понимала, что он не просто работает рядом со мной, он караулит мое состояние, готовый в любую минуту везти в больницу или вызывать врача. Несмотря на всю его веселость из-за моего отравления, он все равно переживал, а потому не отходил далеко, подносил воду и спрашивал, как я себя чувствую. Уснул он только в середине ночи. Я, заметив выключившийся экран и ложащегося рядом Славина, подползла к нему, положила на его вытянутую руку голову, он обнял меня другой, и я оказалась в надежном коконе, в котором, точно знала, меня всегда защитят. И от внешнего мира, и от меня самой.
        45. Переотдыхающие
        Мы со Славиным, как истинные туристы, «переотдыхали» уже в первую неделю отпуска и на следующий день после рынка благополучно слегли: он - с еще не зажившим ожогом на спине, я - после отравления. Проснулись только ближе к полудню, но из постели так и не выбрались. Я еще ощущала слабость, а Пашка просто любил поваляться в постели подольше, хоть и не мог зачастую этого себе позволить из-за напряженной работы. В этот же день мы отрывались, бездельничая. Смотрели фильмы по телевизору и лениво болтали о всякой ерунде. А еще очень много обнимались и целовались. Причем поцелуи были все настолько нежные, бережные, что я млела и мгновенно таяла. Приставать он не пытался, видя мое состояние, но то и дело прикасался губами то к виску, то к щеке, то к волосам.
        - Так что там насчет выпускного?
        - Ничего, - смущенно ответила, прикрывая глаза, когда он поцеловал меня в лоб, поглаживая заботливо по спине.
        - Ты сказала, что любишь меня. Это правда?
        - Правда. Тогда мне нравился не кто-то, мне нравился ты, - призналась не без страха и дрожи, но с пониманием, что если мы и дальше будем бояться признаться в том, что чувствуем, то еще долго будем ходить вокруг да около. Кто-то должен был быть первым. Он сказал в своей скупой на чувства манере, теперь пришло мое время. - Я любила тебя.
        Он радостно улыбнулся и поцеловал меня поспешно несколько раз в щеку и в губы.
        - И какая же это была градация любви? Та, которая нужна?
        - Та, которая нужна, - подтвердила, гладя его по волосам и тоже улыбаясь.
        - Значит, ты меня любишь? И больше не будешь пудрить мозги?
        - Нет, это ничего не значит, - ответила, щурясь от нежности, когда он потерся носом о мою щеку, но после моих слов тут же отстранился.
        - Не понял.
        - Что же тут не понятного? - удивилась, приподняв брови вверх. - Любила-то я тебя тогда.
        - А сейчас?
        - А сейчас я уже не восемнадцатилетняя наивная девчонка, которая вздыхает по лучшему другу. Сейчас я тридцатилетняя ворчливая тетка, которая знает, что ее друг расчетливый бабник и трудоголик, обожающий комфорт, стабильность и беспроблемность.
        - И что в этом плохого? - непонимающе уточнил Славин, а потом покачал головой. - Ну кроме того, что я бабник.
        - То есть это тебя не смущает?
        - В этом плане я готов исправиться, если у нас все сложится, - склонился к моим губам, погладив поясницу, где лежала его рука, но поцеловать себя я не дала, чтобы он не сбил меня с мысли.
        - Думаешь, это так просто?
        Пашка отстранился, выпрямился и действительно задумался. Удивленно подняла брови: он таким образом пытается убедить меня в правдивости своих слов?
        - Знаешь, у меня не просто так никогда не было серьезных отношений…
        - Кроме Насти?
        Поморщился, будто вспомнил о чем-то неприятном.
        - Ты же знаешь, что это были за отношения. Дешевый суррогат, которым я пытался заменить тебя и от которого меня воротило. После этого даже не пытался ни с кем заводить отношения. Да, по молодости я еще влюблялся в хорошеньких девушек, но ни одна из них так и не смогла стать мне дорога так, как ты. Все они были проходящими, я как быстро влюблялся в них, так быстро и забывал… А ты… я тебя даже после твоих Саш, Олегов и прочих не разлюбил. Хотя очень хотелось, - добавил обиженно, отводя взгляд в сторону.
        И тут мне стало стыдно за «Саш, Олегов и прочих». И сама же удивилась этому стыду. Вроде бы ничего предосудительного не сделала, но почувствовала, что ему не просто неприятно, ему больно. Я так болезненно не воспринимала его прошлые отношения, как он говорил о моих. Будто я предала его. Хотя, возможно, так и было. Ведь всегда знала, что я для него вне конкуренции, он, даже когда встречался с Настей, искал со мной встреч и общения, я же пыталась строить серьезные отношения и планировала свадьбу с другими.
        Я знала, что Славин с самого детского сада ко мне привязан очень сильно, но не представляла, что настолько.
        - Мне эти девушки не нужны, если будешь ты, - сказал решительно, заглядывая упрямо мне в глаза.
        - Поживем - увидим, - вздохнула и положила голову на его плечо, устремляя взгляд на экран телевизора, где шел приключенческий фильм, который выбрал для совместного просмотра Славин.
        - Значит, все нормально? Мы выяснили, что ты тоже ко мне неравнодушна, и можем пожениться? - с хваткой начальника уточнил Паша. Закатила глаза на его деловой тон. Если он сейчас и договор предложит подписать о том, что мы пришли к соглашению, ничуть не удивлюсь.
        - Нет, - отрезала. - Я пока думаю, есть ли у нас шанс.
        - Да что ж ты такая трудная? - тяжело вздохнул он.
        - Нормальная. Замуж абы за кого я не пойду, даже если это лучший друг.
        - Ну да, конечно. Подумай еще лет тридцать, - съязвил Славин, но я пропустила его слова мимо ушей.
        - Как друг ты замечательный, но как парня я тебя совсем не знаю. Вдруг мы не сможем быть парой и разведемся через полгода, потому что не уживемся?
        - А как ты узнаешь, если не пробуешь? - возмутился Пашка и снова стал целовать меня куда придется, но на этот раз поспешно и с явным подтекстом, вызвав у меня улыбку. - Давай проведем тест-драйв.
        - Фу, нет. Ты только об одном и думаешь! - возмутилась, отталкивая его за лоб со смехом.
        - А о чем мне еще думать? Обо всем другом я подумал уже за прошедший тридцатник.
        - Не торопи меня.
        Снова тяжело вздохнул, но на этот раз с рычащими нотками.
        - Ладно. Не торопись. Взвесь все. Оцени. Еще тридцать лет до старости у нас есть. Но учти, что потом тестировать, скорее всего, будет нечего.
        - Пашка! - ткнула его локтем под ребра. - Прекрати.
        Чтобы замолчал, пришлось его все-таки поцеловать, правда, держать грань было непросто, находясь в одной постели, наедине и тесно обнимаясь. Но все-таки я старалась не терять головы и останавливала его, он каждый раз злился и прикусывал мне губы, что вызывало у меня смех.
        Фильм мы смотрели урывками и больше уделяли внимание друг другу, чем сюжету. Только финал досматривали внимательно, крепко обнимаясь и затаив дыхание следя за героями.
        - Неплохой фильм, - заключила, когда пошли титры.
        - А сколько их было? - напряженно спросила Славин.
        - Кого? - не поняла, поднимая голову с его плеча и переводя взгляд на лицо.
        - Сколько у тебя было мужчин? - с опаской спросил он и прикусил губу, так и не переводя на меня глаз с экрана. Явно спрашивал не о тех, с кем я пила кофе и гуляла за ручку в парке.
        Меня снова посетил иррациональный стыд.
        - Я не буду с тобой обсуждать своих бывших, - возмутилась, садясь и отстраняясь от него.
        - Больше одного?
        - Пашка! Я же не спрашиваю, сколько у тебя было подружек?
        - Я могу сказать только примерно. Мне их всех не вспомнить…
        - Замолчи! - возмутилась, схватила подушку и придавила его ею к постели, когда он поднял руки перед собой и начал загибать пальцы. Он заржал, я тоже улыбнулась, заглядывая под подушку.
        - Их было много, что всех и не упомнить. Но из них я помню отлично только одну. У нее в детстве были голубые глаза, которые с возрастом стали серыми. В школе у нее были очень длинные волосы. Они вились на концах, и, когда она шла, кудряшки подпрыгивали и гипнотизировали так, что глаза отвести было невозможно, как и не шлепнуть ее по заднице. В университете она пристрастилась к красной помаде и сводила с ума одним только видом своих губ. Она ждала меня из армии. Она радовалась моим победам и огорчалась поражениям. Она была и осталась единственной девушкой, для которой мне ничего не жаль. Ни времени, ни сил, ни денег. А это очень странно, потому что по натуре я еще тот скупердяй.
        - Ой, захвалил себя, захвалил. Ни времени, ни сил, - передразнила его, а потом склонилась и поцеловала.
        
        46. Дети детей
        Конфетно-букетный период был прекрасен. Мы полностью сосредоточились друг на друге. Пашка придумывал, куда нам съездить, что посмотреть. Я старательно наряжалась, не ленилась краситься и завивать волосы даже на пляж. Он, видимо, разобрался, как заказывать цветы, потому что однажды, вернувшись в номер, я обнаружила повсюду букеты роз и их лепестки на кровати. Я делала вид, что не замечаю, как он кричит на подчиненных и поспешно щелкает мышкой, он старался при мне не заговаривать о работе и оставлять телефон в номере. Я игнорировала его не рыцарское поведение, когда он ворчал или ругался, он так старательно осыпал меня комплиментами, что мне становилось неловко от собственной красоты.
        После моего признания во влюбленности в него в школе Славин осмелел. И хоть я пыталась сосредоточить его внимание на прошедшем времени, он это проигнорировал, уверившись в своей неотразимости, моей влюбленности, и начал приставать еще активнее. Сначала меня это смешило. Было такое чувство, будто мы играем в салочки: он догоняет - я убегаю; он пытается прорваться в мою комнату - я закрываю дверь перед его носом; он осыпает мою кровать лепестками роз и уверяет, что на них теперь надо спать вдвоем, - я разворачиваюсь и иду ночевать к нему. Однако вскоре моему покою пришел конец, когда он, все еще уверенный в своей неотразимости, начал нервничать, недоумевая, почему я до сих пор не соглашаюсь на его правила игры. Славин стал ревновать меня ко всем. И я сейчас говорю не про Олега, с которым мне теперь запрещалось даже встречаться взглядами, это стало касаться и маленькой Лии, и Марины, Витя же относился примерно к статусу Олега, хоть и был надежно женат на моей подруге. Пашку стали раздражать все, кто пытался нарушить наше с ним общение.
        Эмират Шарджа мы изучили довольно быстро и решили посмотреть еще на Абу-Даби и Дубай. За время отпуска мы, наверное, побывали во всех интересных местах. И покатались на катере, и отправились в дневной круиз до Омана, и побывали в аквапарке, и в океанариуме. Посетили парк «Ferrari World», где не только сфотографировались на фоне различных моделей спортивных автомобилей, но и сорвали голос на американской горке и прочих аттракционах. Мы и погуляли по президентскому дворцу в Абу-Даби, и побывали на искусственно созданных островах в виде веток пальмы, и впечатлились архитектурой восточной страны. А еще я все-таки примерила на себя наряд местных женщин, без которого не пускали в самую большую мечеть ОАЭ. Правда, абайю я себе выбрала не ту, которую предлагала придорожная лавка в пустыне, а качественную, своего размера, бледно-розового оттенка. И в мешковатой рясе с платком на голове выглядела очень прилично, красиво. Даже Пашка оценил.
        - Слушай, а тебе идет, - удивленно заметил он, когда я, переодевшись, вышла к нему из машины, поправляя платок под подбородком.
        - Правда? - улыбнулась, нагибаясь к боковому зеркалу у автомобиля и заправляя волосы под платок. Выглядела я необычно, но цвет выбрала удачный, потому что он очень хорошо подходил к цвету глаз.
        - Правда. Идем? - Пашка протянул мне руку и повел в сторону, куда спешила толпа туристов.
        Согласно путеводителю и отзывам, эта мечеть была волшебной, и многие ее сравнивали с дворцом из сказки про Аладдина, поэтому я была в предвкушении после того, как побывала в золотом убранстве президентского дворца. Подъехали мы к мечети, когда стемнело, ожидая увидеть ее в огнях подсветки, и ничуть не пожалели, что выбрали именно это время. Даже ворчун Пашка был впечатлен открывшимся нам великолепием.
        - Тоже новострой, - не мог он не вставить свое недовольство, правда, сказал это восторженным голосом, поэтому я практически не обратила внимания на его слова.
        Он весь день ворчал после того, как мы побывали в местном Лувре, где были представлено несколько экспонатов, завезенных из Европы. Я тоже выставкой была не впечатлена и даже расстроена, но отнеслась с пониманием к молодой стране. Пашка же, после армии вернувшийся ко мне истинным патриотом, только и бурчал о том, что: «А у нас на Красной Площади… А у нас Кремль… А у нас соборы… А у нас…» Мне приходилось его игнорировать, чтобы не испортить себе настроение, и пытаться хоть немного сгладить его ворчание, обращая внимание на архитектуру самого Лувра. Тут он все-таки согласился со мной: «Да, красиво». Правда, тут же добавил: «А у нас…»
        Недаром мечеть так хвалили туристы. Она действительно впечатляла. Белая, огромная, с большими, пузатыми куполами, золотыми люстрами, коврами, росписью и мозаиками на стенах. Окруженная газонами, пальмами. С голубоватой сказочной подсветкой.
        Из мечети мы выходили, оба впечатленные и заряженные волшебством этой ночи. На удивление, Пашка первым начал вспоминать мультик про Аладдина, который мы в детстве любили пересматривать вдвоем. И, вернувшись в отель, я настояла на том, чтобы продолжить волшебство и посмотреть фильм.
        - Сказку? Может, чем-то другим займемся? Чем-нибудь взрослым? - все об одном вещал мне Славин каждый вечер.
        - Ты же сам хотел посмотреть, - возмутилась, вооружившись пультом и настраивая телевизор на просмотр.
        - Я?
        - Да-да, ты. Еще обиделся, что я без тебя фильм посмотрела в первый раз.
        - Тогда условия были другими. Мне было без разницы, чем заниматься вместе. Главное, чтобы с тобой. Теперь же… - Он потянулся ко мне, но я, будто не понимая, куда он клонит, выпрямилась, и он промазал со своим поцелуем, заваливаясь мне за спину.
        - Вот. Уже начинается. Смотри, - настояла, оборачиваясь и отталкивая его со своей подушки.
        Пашка тяжело вздохнул и поднялся, подставляя мне плечо, чтобы я на него оперлась.
        - Иди ко мне, ребенок, - позвал, и я поспешно придвинулась, обнимая его за пресс. - В последние дни я начинаю подозревать, что у тебя и одного парня не было.
        - Это же хорошо? - игриво поинтересовалась я.
        - Как сказать… - тяжело вздохнул, целуя меня в нос.
        Думала, Пашка воспользуется просмотром фильма в моей комнате в личных целях и снова притворится спящим, чтобы остаться со мной на ночь, но неожиданно фильм его увлек, он до самого конца не потерял к нему интереса и вместе со мной смеялся и даже подпевал детским песенкам.
        - Ну и как тебе Жасмин? - поинтересовалась, когда ее впервые показали во дворце во время приема иностранного принца.
        - Так себе. Рисованная лучше.
        - Я думала, я лучше!
        - Ой, да, точно. Ты лучше, - поспешно исправился он, а я рассмеялась.
        - Помнишь, как она тебе нравилась в детстве?
        - Почему нравилась? Она мне и сейчас нравится. Ты видела, какие у нее, - он поднял руку, растопырив пальцы, будто держал сферу, - большие глаза!
        Я снова засмеялась, ударив его по руке.
        - Ты был маленький в то время, чтобы обращать внимание на «глаза», - сквозь смех заметила я.
        - Да я с рождения только «глаза» и замечаю! - возмутился тоже хохочущий Пашка. - Так все мальчики устроены. Сначала мамкины «глаза» вызывают интерес, потом женины.
        - У тебя еще нет жены!
        - Ну, значит, твои.
        - Эй! - ударила его по плечу.
        Так, вспоминая детство и сопоставляя фильм с мультиком, мы и продолжали просмотр.
        - Какой шикарный Раджа, - вздыхала я, глядя на тигра принцессы.
        - Все еще хочешь себе такого?
        - Нет, спасибо. Мне Кисы хватает. Она-то с трудом помещается в моих «покоях», а куда такого пристроить - даже не представляю…
        - Скорее он тебя пристроит к себе в брюхо, - соглашался Славин.
        - И-и-и, - пищала я, подпрыгивая на месте во время сватовства Аладдина к принцессе. - Какая у него улыбка классная! Мое сердечко не выдержит такой красоты!
        - Ничего, что я здесь?
        - Можешь выйти.
        - Ну уж нет. Я лучше останусь. Контролировать буду твою сердечную деятельность, а то мультяшка точно тебя не спасет от инфаркта.
        - И-и-и, - продолжала я подпрыгивать на кровати, хлопая Пашку по коленке. - А Джинн какой классный!
        - Так это Уилл Смит. Он априори классный.
        Смотреть фильм в компании Пашки оказалось намного веселее, чем с Кисой. Нас объединяли общие воспоминания, знания предпочтений друг друга, и нам было совершенно не скучно.
        - Прекрасный фильм! - Когда финальная песня была спета, выдохнула, поворачиваясь к Пашке лицом. - Яркий, добрый, веселый, музыкальный. Когда у меня будут дети, обязательно им покажу его, - поделилась планами. Пашка, глядя на меня с улыбкой, покачал головой, будто умиляясь моей наивности. - Что?
        - Ничего, - со смешком ответил он. - Ты такая милашка! Будто тебе все еще пять лет.
        Решила расценить это как комплимент и нагнулась к нему, чтобы поцеловать в губы.
        - А ты?
        - Что я?
        - Покажешь этот фильм своим детям?
        - Зачем? Ты же собралась сама его им показать.
        Приподняла брови удивленно.
        - Ты в себе не слишком ли самоуверен, дорогой друг? У нас вполне могут быть разные дети.
        - Нет.
        - Да.
        - Нет. Либо общие, либо мне вообще дети не нужны, - заявил он совершенно серьезно. И улыбаться перестал. Мое удивление еще больше увеличилось.
        - А вдруг у нас не сложится? Неужели тебе не хочется однажды стать отцом?
        Он поморщился, будто я сказала что-то неприятное, а потом покачал головой.
        - Орущий, слюнявый, вечно какающий источник проблем мне не нужен, - покачал он головой. - Мне и одному неплохо.
        - Да как так? - возмутилась. Для меня его слова стали открытием. Никогда не считала Славина детоненавистником. Он хорошо ладил и с Викой, и с Витей, даже маленькую Кису, которую еще не приучили к лотку, никогда не ругал за испорченные вещи, потому что ему все время было ее жаль, и воспитанием кошки приходилось заниматься мне. Я всегда считала, что Славин любит детей. - А как же наследник, которому можно будет передать твое дело?
        Он пожал плечами.
        - Ну ты ведь мне его когда-нибудь родишь.
        - Да при чем здесь я? Мы же про твоего ребенка. Какая разница, кто будет его матерью?
        - Для меня большая, - нахмурился он. - Мне кажется, я не смогу полюбить ребенка, если не буду любить его мать. Меня дети вообще раздражают. Так зачем рожать только чтобы было? Чтобы он потом мучился? Чтобы себя мучить?
        - Ничего не понимаю, - покачала головой, хмурясь и вспоминая, как Славин мог несколько десятков минут кряду сидеть и катать машинки по полу вместе с Витей или выслушивать детское девичье щебетание Вики. Он и намека на раздражение не выказывал. Наоборот, очень радовался, когда видел их. - Ты же хорошо относишься к Вите и Вике.
        - Сравнила, - хмыкнул он, усмехнувшись. - Они же свои. Меня чужие дети раздражают, а Вика с Витей - дети Юрки, твои племянники… Да я их как своих племянников воспринимаю.
        - Ну и твой ребенок тоже будет твоим, - озвучила очевидную вещь.
        Пашка снова нахмурился.
        - Странный разговор, - заметил он, и я была с ним полностью согласна. - Не знаю, как тебе объяснить. Но допускать кого-то в свою семью мне непросто. И на данный момент я не могу представить, что полюблю ребенка от чужой женщины. Не перебивай, - предупредил прежде, чем я вновь напомнила о том, что эта женщина может стать для него также любимой. - Конечно, жизнь непредсказуема и всякое может случиться. Но на данный момент нашего общего ребенка я представить себе могу. Как и могу с уверенностью сказать, что буду его любить. Но вот другого ребенка мне представить намного сложнее. Сейчас подобный образ вызывает у меня только раздражение и неприятие. Я хочу только общего ребенка, другого мне не надо.
        Мы оба были в смятении после этого разговора. Он был еще более сакральным, чем разговор о чувствах. После него каждый из нас задумался о чем-то своем, Пашка забыл о том, что ко мне надо приставать, а я забыла, что надо его выставить за дверь. Мы так и лежали рядом друг с другом и думали. И уснули точно так же, рядом.
        Хотела бы я детей от Славина? Да. Однозначно. Я их еще в школе придумала.
        Хотела бы я провести остаток дней с ним? Он, конечно, не принц из сказки, и алых парусов у него нет, но в целом… да, не исключаю такого варианта.
        Хотела бы состариться вместе? Опять же, парусов нет, но тоже скорее да, чем нет.
        А если не получится? Не получится, если не пробовать.
        Все вроде бы логично.
        Так почему я до сих пор торможу? Сама не знаю.
        Боюсь? Но чего? Не Пашку же.
        47. Кирпичик за кирпичиком
        Я боялась перемен. Боялась лишиться того, что у меня было сейчас. Боялась потерять Пашку, своего друга, защитника, свой надежный тыл навсегда.
        Всего несколько недель назад я пыталась от него избавиться, убежала в другую страну, а теперь боялась потерять. Вот так иррационально, вот так по-глупому, вот так по-девичьи.
        Мне больше не было неловко в его объятьях, я перестала сравнивать его с братом, для меня он стал еще ближе, открылся с новой стороны. И, несмотря на все свои причуды, недостатки, нравился мне с каждым днем все больше и больше.
        За эти три недели, что мы провели в райском уголке, вдали от проблем и обыденности, я видела только его, он владел всеми моими мыслями, он меня веселил, смешил, заставлял мечтать и фантазировать. Я не представляла себе жизни без Пашки, мне казалось, будто без него из нее исчезнут все краски, будто я перестану существовать и буду обречена на неудачи и страдания. Я нуждалась в нем, как в воздухе или воде. Он будил во мне невинного мечтательного ребенка, готового стремиться вперед, он пробуждал во мне женщину, которая была уверена в своей неотразимости, в своей красоте и власти над ним.
        И я боялась все это потерять.
        Потерять себя такую, какой была сейчас.
        Потому что, перейдя черту от дружбы к более серьезным отношениям, рисковала потерять не только его, но и себя саму. После ничего уже не будет как прежде. Изменятся наши отношения, изменимся мы сами. Вне зависимости от того, как все сложится. Это буду новая я. Это будет новый он. Это будем новые мы.
        За эти три недели не изменились ни он, ни я. Паша так и остался вспыльчивым и легко раздражаемым боссом, так и ворчал по поводу и без, от него так и пахло табаком, он так и продолжал критиковать всех и вся и смотреть себе под ноги, распинывая в разные стороны песок. А я так и осталась его незаменимой палочкой-выручалочкой с материнскими повадками и блондинкой, мечтательно глядящей на горизонт. Мы не изменились, изменилась реальность вокруг нас, в которой мы пробовали существовать рядом друг с другом в новых ролях. И я даже не могу сказать, что мы мирились с недостатками и особенностями друг друга, мы просто о них знали и принимали за данность.
        Если сначала меня раздражало, что он колотит рядом со мной по клавишам ноутбука, то вскоре я перестала это замечать, как и в офисе. И пару раз даже присоединялась к нему и с готовностью поддерживала разговор на рабочие вопросы, когда он осторожно спрашивал совета. Выдохнув и переведя дух, я вновь стала интересоваться жизнью офиса. Вновь открыла ноутбук, потому что, как и предсказывал Славин, соскучилась по цифрам и графикам.
        Пашка же продолжил выслушивать мой «романтичный бред», как он называл мечты о счастливой жизни, лишенной проблем и трудностей.
        Мы крепко держали друг друга за руки. И наши отношения строились не на похоти и страсти, они кирпичик за кирпичиком складывались из преданности, самоотверженности, дружбы. И любви. Крепкой, как и наши сцепленные руки, будто связанные толстым канатом долгих лет, общих тайн, увлечений, стремлений.
        Этот канат был подвижным. Он мог растягиваться, отдаляя нас друг от друга, как тогда, когда я хотела разорвать отношения навсегда и мы наговорили друг другу немало обидных слов, желая ударить побольнее. Но он же был и очень эластичным, притягивая нас друг к другу, соединяя порванные волокна, заставляя забыть ссору и слова, сказанные в нестабильном эмоциональном состоянии.
        48. Одалиска и жмот
        До Дубая мы добрались только в конце третьей недели отпуска, остановившись в столице точно так же, как и в Абу-Даби, на несколько дней, чтобы неспешно познакомиться с эмиратом, согласно версии Пашки, и пройтись по магазинам - согласно моей. Шопинг Славин старательно откладывал, не подпуская меня к огромному прославленному торговому центру ОАЭ, старательно водя на прогулки на яхте вдоль каналов и зазывая в дорогие рестораны с потрясающим видом на город небоскребов.
        Но рано или поздно это должно было случиться. Я попала в знаменитый «Дубай-Молл» и пропала. Он был огромным, в нем было множество бутиков. Все сияло, искрилось и сверкало.
        - Спокойно, - предупредил Пашка, видя мою реакцию на богатый торговый центр. - Не забывай. За покупками идем завтра. Сегодня у нас ознакомительная экскурсия и ужин с видом на «Бурдж-Халифу».
        - Я помню, - пискнула, повернув в сторону витрины, где были выставлены манекены в костюмах для восточных танцев.
        - Юля! - возмутился Славин позади меня.
        Я честно об этом помнила, поэтому надела не балетки или кроссовки, а каблуки и полувечернее платье, которое подошло бы для посещения приличного ресторана. Однако не зайти хотя бы в пару бутиков для меня было бы просто чем-то нереальным.
        - Ты же обещала, что мы только посмотрим стену с водолазами, аквариум и прочую архитектуру, а не пойдем за покупками, - раздраженно зашептал Славин, когда нагнал меня около витрины.
        - Паша, купи! - потребовала, догадываясь, что со своей ипотекой и в полууволенном состоянии не смогу позволить себе этот наряд одалиски. Но очень хотелось.
        Он был бронзового цвета, с длинной пышной юбкой с двумя вырезами и лифом, расшитым аппликацией из синих, красных и золотых узоров. Монеток и прочих висюлек, с которыми я училась танцевать танец живота, не было, но без них костюм выглядел даже лучше. Более дорого и шикарно.
        - Зачем? - поразился друг, посмотрев на приглянувшееся мне с первого взгляда одеяние.
        - Хочется, - пискнула нерешительно. Один костюм для восточного танца у меня имелся, но он был старым, и надевала я его лишь однажды - чтобы посмотреть на себя в зеркале. Надеть же его на выступление, куда меня приглашали, так и не решилась: слишком открытым и откровенным он был. Решила, что станцую в нем когда-нибудь для мужа. Так он и лежал. Уже лет шесть.
        Пашка снова посмотрел на открытые плечи манекена и помотал головой:
        - Нет, - ответил категорично и потянул меня в сторону от витрины.
        - Паша, пожалуйста. Очень надо!
        - Да зачем? - никак не мог понять простого женского желания «хочется» друг.
        - Для мужа буду танцевать, - озвучила первое, что пришло в голову, когда вспомнила свой старый костюм.
        - Вот пусть он тебе его и покупает, - предложил логичное решение Пашка, пытаясь оттащить меня еще дальше, но я изо всех сил старалась стоять на месте и не скользить каблуками по полу.
        - Так ты же собрался стать моим мужем! - В борьбе за понравившуюся вещичку все средства были хороши.
        - Вот когда стану, тогда и куплю. - Пашка не сдавался.
        - Тогда нас уже здесь не будет!
        - Через интернет закажешь.
        - Паша, я тебе станцую, как и обещала! - На это была последняя надежда. Он заинтересовался и перестал тянуть меня в сторону, снова посмотрел на наряд, потом на меня и снова на наряд.
        - Врешь! - возмутился.
        - Честно-честно! Купи! Все, что хочешь, сделаю!
        - Все, что хочу, ты точно не сделаешь.
        - Сделаю! Ну пожалуйста! - Если совсем уж честно, то я готова была пообещать что угодно. А когда дело дойдет расплаты, тогда и решу, что делать дальше.
        Пашка снова глянул на наряд, нахмурился.
        - Наверняка ведь дорого стоит, - заметил.
        - Не дороже, чем аренда «Ferrari» на месяц, - заметила.
        - Сравнила, - возмутился он. - «Ferrari» нас возит, а этот что делать будет?
        - Детей! - И снова сказала первое, что пришло в голову, но меня уже было не остановить.
        Брови Славина взлетели.
        - Паша, купи!
        - Может, детей все-таки я делать буду? Совершенно бесплатно, - предложил он. Замотала головой, не согласная с такой расстановкой ролей. Славин безнадежно выдохнул и раз в двадцатый с несчастным видом посмотрел на наряд. - Золотко, но это ведь непрактично! Столько денег на ветер! Давай я тебе лучше шубу куплю, - предложил он и тут же воодушевился собственной идеей. - Ты мне в ней станцуешь, а потом еще несколько зим греться будешь!
        Снова замотала головой.
        - Ну Паша-а-а-а!
        - Две шубы куплю!
        - Паша-а-а!
        - Юля, нет! - решительно ответил, нахмурившись, чтобы показать, что уже не шутит. - Пошли.
        - Подожди, - оглянулась на костюм, не готовая с ним вот так просто расставаться. - Я только примерю и вернусь!
        - Юля! - воскликнул Славин, но было поздно: я рванула к бутику. - Сумку хотя бы оставь!
        Ну уж нет. Раз ты шубу обещал и мне за нее теперь платить не надо, будет у меня наряд одалиски для дорогого будущего мужа! А не для жмота, который остался в коридоре на лавочке меня дожидаться.
        Мои опасения подтвердились. Костюм сидел как влитой, будто шился специально на мою фигуру. И с загорелой кожей и блондинистыми волосами смотрелся идеально. Я не готова была с легкостью его снять, расстаться и забыть, но нолики и значок доллара убивали меня без ножа и прочих колюще-режущих предметов, ипотека махала ручкой и трясла бедрами, прямо как я перед зеркалом.
        Время шло, Пашка, скорее всего, закипал на скамье ожидания, а я не могла ни решиться потратить кругленькую сумму на действительно непрактичный наряд, ни переодеться обратно. Без жмота было не обойтись, а потому подключила быстро телефон к вай-фаю «Дубай-Молла», повернулась к зеркалу боком со стороны спины, изогнулась так, чтобы выглядеть максимально соблазнительно, но ничего лишнего не показать, сделала фото и отправила его Пашке. Лови, фашист, гранату.
        Не знаю, что там с ним происходило так долго, но он молчал минут пять. Посмотреть сообщение - посмотрел, но отвечать - ничего не отвечал. Я уже расстроилась и начала снимать повязки с бедер, когда ответ пришел. В виде денежного перевода. В долларовой валюте.
        «Мало», - рискуя здоровьем, ответила.
        «Сколько?»
        Набрала нолики.
        «Это еще или всего?»
        «Еще». - Говорят, наглость - второе счастье.
        «Что?! Нет! Верни то, что уже отправил!»
        Эх, где моя красная помада? Видимо, фото со спины было мало. Пришлось добивать врага еще парой фотографий спереди и контрольным селфи с невинным взглядом и прикушенным красными губами пальцем. В этот раз добился он намного быстрее, чем в прошлый, и вскоре я, стерев помаду и вернув прозрачный блеск, расплачивалась за покупку с улыбкой победителя.
        - Что ты там говорил про две шубы? - поинтересовалась, выпорхнув из бутика с новеньким пакетом.
        - Что ты там говорила про детей?
        - Про каких детей?
        - Про наших.
        - Ничего не знаю. Я была в состоянии аффекта. - Повернулась и зацокала каблуками по длинному коридору.
        49. Неудобная
        Славин привел меня в уютный ресторан с видом на самый высокий небоскреб Дубая. И я ничуть не пожалела, что надела свое единственное приличное платье вечернего покроя и каблуки. Мне предстоял настоящий романтический ужин в красивом месте. Перед нами открывался вид не только на «Бурдж-Халифу», но и на площадь перед «Дубай - Моллом», и на танцующие фонтаны, около которых внизу столпились туристы в ожидании представления. Нам же толкаться в толпе не надо было. И подозреваю, что Славин не просто так не хотел покупать мне дорогой непрактичный наряд. Наверное, хорошо потратился на этот вечер.
        - Нравится? - поинтересовался, подойдя ко мне со спины, когда я стояла около панорамного окна и разглядывала множество небоскребов, освещенных огнями и переливавшихся разноцветными подсветками.
        Перевела на него взгляд и радостно кивнула.
        - Очень красиво. Невероятно.
        Он вернул мне довольную улыбку, будто точно так же, как я напитывалась впечатлениями от чудесного вида, наслаждался моими эмоциями.
        - Этот отпуск мне запомнится надолго, - заметила, взяв его за руку и в благодарном жесте сжав пальцы. - Спасибо большое за него.
        - Я рад, что ты рада.
        Я ничуть не лукавила, когда говорила это. Паша смог организовать для меня настоящую восточную сказку. Он выбирал, куда нам отправиться, что посмотреть. Я видела, что он очень старается, чтобы мне понравиться. Пытался вести себя не так, как всегда, чем только смешил и умилял. При выборе места, куда поехать, думал о том, где хотела бы побывать я, а не он. Подозреваю, что если бы отдыхали мы по его программе, то лежали бы целыми днями на пляже, а не путешествовали по стране.
        - Ты так говоришь, будто наш отпуск уже закончился. У нас есть еще целая неделя, - заметил он, кивая мне на накрытый позади нас стол.
        Лукаво улыбнулась и повернулась в указанном направлении. Мы заняли места друг напротив друга, и я бросила на него взгляд, вспоминая, как мы точно так же сидели за одним столом всего несколько дней назад и он, измазанный в варенье, просил меня рассмотреть его в ином качестве, нежели как друга. Тогда я не поверила, что это возможно. Теперь же думала о том, как сильно ошибалась.
        В тот день всерьез размышляла, что я для Паши «удобная женщина», которая будет отличной женой. Теперь же в этом разуверилась. Я была любой, но только не «удобной».
        Я уехала в другую страну, и он приехал за мной следом. Тогда не оценила этот поступок, но сейчас задумалась, что приезжать ему было совсем не обязательно. Я ведь вернулась бы через месяц. И даже вряд ли со своими скоростями в развитии отношений нашла бы себе кого-то на пляже. Но Пашка все равно приехал, несмотря на все доводы разума, несмотря на то, что занимал ответственный пост без малого всего полгода и рисковал его потерять, несмотря на то, что у него на носу была «сделка века», над которой он работал не один год, несмотря на свою мечту стать однажды владельцем «Строймира». И всему этому он предпочел выгуливать меня в круизах по морю, по экскурсиям, пляжам и ресторанам. Даже боялся поднять при мне лишний раз трубку телефона.
        Я была не просто неудобной. Я была еще и проблемной.
        Со всеми своими заморочками, недоверием, сопротивлением. Ни с одной из девушек Пашка не стал бы возиться столько, сколько со мной. Если не считать прошедших тридцати лет, то эти три недели тоже были проверкой его устойчивости. И он как оловянный солдатик стоял насмерть перед моими барьерами и воздвигнутыми стенами условностей. Славин не всегда охотно, но выполнял мои желания, что громче слов говорило о том, насколько сильно я ему дорога.
        - Что? - напрягся он через некоторое время под моим пристальным взглядом. - Никаких морских гадов. Даже не проси!
        Усмехнулась.
        - Спасибо. В этот раз курицей обойдусь. И овощами.
        - Никаких салатов.
        - Пашка, это ресторан! - возмутилась.
        Он печально вздохнул.
        - Ну ладно.
        После того как нам подали заказанные блюда и за окном началось шоу музыкальных фонтанов, я поинтересовалась:
        - Что ты пообещал дяде Демиду?
        - Ты о чем? - не понял он, отрывая взгляд от окна и удивленно глядя на меня, которая гипнотизировала его лицо, а не представление.
        - Чтобы уехать, тебе пришлось просить помощи у отца. Вряд ли он был рад, что ты собрался в отпуск практически сразу после назначения на должность…
        - Очень мягко говоря - «был не рад», - усмехнулся Пашка, поворачиваясь ко мне всем корпусом. - Рвал, метал. И грозился сдать меня в детдом.
        Рассмеявшись, чуть не подавилась листом салата. Да, дядя Демид за каждый Пашкин проступок сдавал его туда с самого детства. И даже сейчас его ничуть не смущал возраст потенциального детдомовского воспитанника.
        - И что ты ему сказал?
        - Правду, - пожал плечами Пашка.
        - Какую правду? - не поняла я, нахмурившись. Не стал же Пашка рассказывать про меня боссу боссов?
        - Что ты укатила на юга искать себе какого-то мужика и надо срочно лететь за тобой следом, чтобы тебя не увел левый козел и чтобы ты не вляпалась ни в какие неприятности.
        А нет. Стал. Еще и приукрасил.
        - Ты сказал это дяде Демиду?
        - Ну да. И маме. И твоей маме. И дяде Валере. И Юре, - принялся он загибать пальцы на руке. - И Кисе тоже рассказал, что мамка ее бросила ради сомнительного мужика.
        - Ты дурак?!
        - Судя по твоему тону, да.
        Выдохнула, пытаясь справиться с негодованием. Юля, ты же прекрасно знаешь Пашку. Было бы глупо ожидать, что он не начнет жаловаться на тебя всем родственникам, если делал это с самого детства.
        - И что сказал дядя Демид?
        На этот раз Славин с ответом не торопился.
        - Что мне так и надо. Мол, сам виноват, что не женился раньше.
        - И что дальше? Он просто тебя отпустил?
        - Нет. Сказал, что, если не вернусь через месяц с печатью в паспорте, он лично поднимет вопрос о моем смещении с должности гендира. - Мои глаза расширились от ужаса. Я так и знала, что дело тут нечисто! Надо было сразу вытрясти из него правду и пинками отправить обратно! Столько работы проделано! И он сейчас всего лишится из-за моих капризов? - Ты только не делай поспешных выводов, - заметив мой взгляд, затараторил он. - У меня выбора не было. Надо было срочно вылетать за тобой, а не спорить с отцовским маразмом. Это все глупости, ты же знаешь. Это не спор. Совсем не спор. И ты не предмет…
        - Что? - опешила я. - Какой спор, Славин?! Нам место гендира стоило таких трудов! Пять лет пахали без продыху! И ты все угробил за один разговор?!
        Честное слово, если бы не приличный ресторан, я бы его побила. Сразу вспомнилось его высказывание, что он ушел в отпуск без всякого заявления на увольнение. Да он его просто отсрочил!
        Оперлась локтями на стол, опуская на них голову и представляя, что нас ждет дома. Конечно, дядя Демид сказал это явно сгоряча, и насильно нас никто женить не будет, как и заставлять Пашку уволиться, но, если пойдут слухи о придури босса по офису, нам снова придется бороться за место под солнцем.
        - Сильно злишься?
        Терпеливо выдохнула, поднимая голову.
        - Не то чтобы злюсь, но поражаюсь, как тебя вообще поставили на такое место с подобными заскоками… - покачала головой осуждающе.
        - Так это ты меня поставила! - обрадовался Славин, но я пропустила его слова мимо ушей.
        - А если это выйдет за пределы семьи? И узнает кто-то вроде Леонида Петровича, который мечтает тебя сместить? Я с ним работать не собираюсь.
        - Тогда мы вместе уволимся! И будем строить свой бизнес! - воодушевленно заявил босс, поднимая бокал. Я только покачала головой с улыбкой.
        Все-таки я очень проблемная. Чувствую себя сейчас Еленой Прекрасной, которая стала причиной Троянской войны. Лишь бы мне не стать причиной разрушения «Строймира».
        - Ты какая-то странная сегодня, - заметил Пашка, когда мы возвращались в отель после ужина. - Молчаливая. Задумчивая.
        - Почему сразу странная, если молчаливая и задумчивая? - удивилась.
        - Когда ты замолкаешь, я начинаю бояться твоих мыслей. Вдруг ты думаешь о чем-то нехорошем? - признался он. Усмехнулась и покачала головой. - Все-таки злишься?
        - Нет, - ответила, продолжая с улыбкой смотреть на его перепуганное, настороженное лицо. Мы вышли из лифта и остановились в коридоре между дверями своих номеров. - Все в порядке. Не переживай.
        - Может, ко мне зайдешь? - спросил он без особой надежды. - Можем и мультики посмотреть…
        Улыбнулась, пятясь в сторону своей комнаты и поднимая пакет с обновкой:
        - Я приду. - И подмигнула. - Но только на этот раз давай без мультиков?
        50. Единение душ
        Я ходила на танцы уже несколько лет, изучала разные направления, участвовала в конкурсах и концертах, но то, что собиралась исполнить сейчас, было со мной впервые. Раньше я никогда не танцевала настолько откровенный танец для публики и тем более приватно для мужчины. А та пародия на танец живота, которую исполнила в пустыне, не считалась, потому что я была полностью одета. Теперь же мой наряд практически ничего не скрывал.
        Юбка держалась на широком поясе, который низко сидел на бедрах. Из-за двух разрезов ноги при движении полностью обнажались, как и повязки на бедрах с яркой аппликацией и сверкающими стразами. Лиф же служил скорее украшением, чем одеждой. Он ничего не прикрывал, а наоборот, подчеркивал полуобнаженную грудь. К костюму прилагались также повязки на плечах, а я еще дополнила его звенящими позолоченными браслетами на запястьях.
        Волосы к вечеру я уже завила, поэтому лишь взбила их руками, придавая пышности. И завершила образ красной помадой на губах.
        Ощущение во время сборов было странное. Мной владели возбуждение, волнение, предвкушение, озорство, но, что странно, на страх не было даже намека. Хотя, учитывая мое состояние последних недель, когда я всерьез опасалась наших с Пашей меняющихся отношений, мне следовало бы трястись от ужаса, а никак не покачивать бедрами в такт музыке, перебирая свой плейлист на телефоне в поисках подходящей мелодии для танца.
        Стоило решиться на этот шаг, как страх отступил, оставляя после себя лишь надежду, что все будет хорошо, и ожидание перемен.
        Я накинула абайю, которую приобретала для посещения мечети, и отправилась в соседний номер.
        - Пришла? - выдохнул облегченно Славин, пропуская меня в свой номер и удивленно разглядывая мой странный наряд. Выглядел он так, будто не понимал, что спрятано у меня под мешкообразным одеянием. Или скорее не верил.
        Прошла в комнату и хмыкнула. А нет. Верил. Или надеялся.
        В спальне царил полумрак, и темноту разгонял свет от множества свечей, которые были расставлены по периметру просторной комнаты. Играла еле слышная, ненавязчивая музыка, на столе стояло ведерко со льдом, в котором охлаждалась бутылка вина, и фрукты.
        - Будешь? - поинтересовался, подойдя ко мне со спины и замечая, куда направлен мой взгляд. Он сжал мои плечи и нежно поцеловал в висок. Прикрыла глаза от этой ласки.
        - Ты где ее взял? - шепотом поинтересовалась, наслаждаясь новым поцелуем и массажными движениями его пальцев.
        - Места надо знать. - Он повернул меня к себе и неожиданно горячо поцеловал в губы, крепко обнимая и прижимая к себе. С готовностью ответила на поцелуй, запуская одну руку в его волосы, а второй так же крепко сжимая плечо.
        Он приподнял меня над полом и понес в сторону кровати, мгновенно забывая о вине.
        - Погоди, - высвободилась из объятий и отошла на шаг назад, выравнивая сбившееся дыхание. - Я же танец обещала, - заметила с улыбкой, помахав ему телефоном.
        - Давай уже без танцев. Потом…
        Он снова попробовал поймать меня, но я отскочила в сторону, сделав вид, что не заметила его выпада. Паша зарычал. На самом деле зарычал. Как зверь.
        - Откуда музыка идет? - поинтересовалась по-деловому, оглядываясь.
        Раздраженно кивнул в сторону стола, на котором помимо вина и фруктов нашелся смартфон Славина, к которому был подсоединен провод - видимо, от колонок, спрятанных где-то под потолком. Подсоединила свой гаджет, проверила громкость на другой мелодии. Славин в это время ходил позади меня из стороны в сторону и гипнотизировал злым, обиженным взглядом.
        - Нажмешь сюда, когда скажу, - дала распоряжение, указав на экран, где выбрала нужную композицию.
        - Юль, может, не надо? - напряженно поинтересовался он. - Хочешь вина?
        - Ты меня споить собрался? - удивилась с улыбкой, отходя от него в сторону коридора, где вскоре скрылась из видимости.
        - Я тебе все-таки налью.
        - Как хочешь, - ответила, а сама в это время снимала с себя накидку и поправляла костюм и прическу. Помаду уже было не спасти, ее благополучно съел Пашка во время приветственного поцелуя. Зато от подобной горячей встречи к щекам прилил румянец, губы раскраснелись и без всяких искусственных красителей, а в крови заиграло веселье, которое пьянило ничуть не меньше вина.
        - Ты долго? - В отличие от меня Пашка нервничал, и очень сильно. Не верил в то, что я собралась идти до конца. Я же, наоборот, с каждой минутой убеждалась в том, что поступаю правильно. - Иди вино попробуй.
        Закатила глаза. Нашел способ затащить меня в постель. Искусный соблазнитель.
        - Музыку включи, - откликнулась.
        - Есть, - отрапортовал тут же.
        Это была не совсем та мелодия, под которую мы танцевали на занятиях, времени подыскивать что-то у меня не было, поэтому я взяла один из своих любимых треков с восточными мотивами и четким барабанным ритмом. Начинался он медленно и тягуче, что как раз подошло к моему неспешному выходу из коридора в комнату.
        Пашка лежал на кровати с бокалом вина в руке и при виде меня тут же широко улыбнулся. По выражению его лица поняла, что он изо всех сил старается не рассмеяться при виде своей подружки в костюме одалиски. Но заинтересованным мужским взглядом он меня не обделил. Мне тоже стало смешно, но лишь вернула ему веселую улыбку, изгибаясь и медленно водя перед собой руками.
        Музыка начала набирать обороты, вступили барабаны. Повернулась к нему спиной, собрала в неряшливом жесте волосы на затылке, чуть присела и затрясла бедрами в ритм. Потеряв зрительный контакт, не могла понять, что он в это время делает и насколько сильно ему смешно, но когда обернулась, нагнулась, резко выпрямилась, перебрасывая волосы за спину, и затрясла плечами, то увидела, что Пашке уже не до смеха. Он потерял интерес к бокалу с вином и очень пристально следил за каждым моим движением, придвинувшись вперед, словно боясь пропустить любую мелочь.
        Удовлетворенно улыбнулась, наблюдая за его реакцией на круги, которые выписывала моя грудь, а затем на движения плечами и несколько волн всем телом. Конечно, я была далеко не профессиональная танцовщица и многие движения не могла выполнять, поэтому сосредотачивалась на том, что отработала до автоматизма за время своих танцев по утрам перед зеркалом под присмотром Кисы. Но все равно не ожидала, что Пашка будет следить за моими любительскими перебрасываниями бедер и изгибами так внимательно и с подобным желанием. Его взгляд еще больше разжигал меня и приподнимал настроение.
        Медленно начала приближаться, он тоже подался навстречу, отставив бокал в сторону, но промахнулся мимо прикроватного столика, и тот вместе с недопитым вином упал на пол. Заметила это лишь краем глаза, потому что пристально смотрела на Пашку, не разрывая зрительного контакта и продолжая улыбаться. Он же, кажется, вообще не понял, что уронил бокал.
        Довести танец до конца так и не успела, потому что Славин вновь сделал выпад, поймал меня за талию и потянул на себя. Взвизгнула со смехом, падая за ним на постель и садясь на его колени. Паша поцеловал меня, крепко сжимая обнаженную талию.
        - Люблю тебя, - с жаром признался, отрываясь на миг и тут же прижимаясь губами к шее.
        - Тоже люблю тебя, - выдохнула, с наслаждением прикрывая глаза от поцелуев, которые сейчас казались особенно обжигающими. От каждого его прикосновения сбивалось дыхание и не хватало воздуха. Тело будто било электричеством от поспешных поцелуев куда придется и резких движений.
        Его руки дрожали от торопливости и нетерпения, его дерганое состояние передавалось мне, и я тоже не могла управлять своим телом. Он что-то бормотал, но из всех его слов я слышала только: «Юленька, Юленька, Юленька», и от этого кожа покрывалась мурашками. Так ласково Пашка называл меня редко. В основном я была для него «Золотком», и такая версия имени вызвала у меня на глазах слезы счастья. Было в этом обращении что-то волшебное, нежное, искреннее.
        - Ты плачешь? - удивился и испугался он на мгновение.
        - Люблю тебя. Очень сильно люблю, - призналась поспешно и страстно, положила ладони на его щеки и погладила их пальцами.
        Он снова принялся меня целовать, а я вцепилась в его шею и плечи, не желая разрывать объятия ни на миг. Мне казалось, будто между нами происходит что-то невообразимо волшебное. Не просто слияние тел, а единение душ, мыслей, жизней.
        Я никогда подобного еще не испытывала, поэтому от коктейля чувств у меня кружилась голова и эмоции били через край: я то плакала, то смеялась. И постоянно целовала его.
        Мне казалось, что знаю об этом человеке уже совершенно все, но оказалось, что очень сильно ошибалась. Я и не представляла, что он может быть таким: и нежным, и страстным, и нетерпеливым, и неспешным, и жестким, и чутким одновременно. Он вел себя со мной очень бережно, прикасался как к хрустальной, хрупкой вазе, а смотрел будто на божество. От этих восхищенных и обожающих взглядов дыхание перехватывало ничуть не меньше, чем от восторга прикосновений.
        Это была невероятная ночь. Длинная. Полная новых открытий. Безграничного счастья. Головокружительных эмоций. И уверенности в правильности, естественности происходящего.
        Ночь, которая переросла в утро, день, вечер и снова в ночь. Мы не расцепляли объятий ни на минуту, не в силах оторваться друг от друга и забыв обо всем. Для меня в целом мире существовал только он. А для него - только я.
        51. Любовь, дружба и прочие неприятности
        Я проснулась, потому что от голода сводило желудок, а в нос ударил умопомрачительный запах жареных яиц и свежей выпечки. Никогда после диет не была такой голодной, как сейчас. Любовь, дружба и прочие неприятности - все это сейчас казалось невообразимой ерундой перед божественными запахами еды.
        Поднос с завтраком нашла сразу. Он стоял на столе по соседству с открытой бутылкой вина, плавающей в воде, в которую превратился лед, и потемневшими, скукожившимися остатками фруктов. На полу валялась наша с Пашкой одежда, а также мой смартфон, который Славин выдернул из колонок в середине первой ночи, когда мой плейлист подошел к концу и начались записи уроков английского языка. Так как меня подобная фоновая «музыка» скорее смешила, чем настраивала на нужный лад, телефону еще повезло, что его не выкинули с балкона. Как и свечам, которые я заставила перевозбужденного Пашку потушить, потому что опасалась пожара. Словом, оказалось, что романтика получается идеальной только в фильмах, в реальной жизни же все происходит немного иначе.
        И совместное пробуждение после горячей ночи тоже немного иное, и начинается оно не со страстных поцелуев, а с желания убить за булочку с корицей и, да, с финиковым вареньем. А если к этому великолепию еще и кофе добавить, то пусть весь мир подождет!
        Кстати, про совместное пробуждение… Славина рядом не было. Поняла это только после того, как, завернутая в простыню, уничтожила желанную булку и с чашкой кофе в руках и полными щеками осмотрела комнату. Судя по пустому блюдцу, он здесь был и съел вторую булку.
        Прислушиваясь и дожевывая, пришла к выводу, что Пашка в ванной. Приглушенно и еле слышно, но до меня донеслась его неразборчивая ругань. Видимо, опять общается с кем-то из офиса. Сначала не обратила на это внимания, присаживаясь за стол в одной простыне и начиная орудовать вилкой, но вскоре, когда тарелка опустела и я сыто откинулась на спинку стула, начала волноваться. Пашка так и разговаривал с кем-то по телефону в ванной и, похоже, выходить не собирался.
        Постучалась.
        - Паш, все нормально?
        - Да, сейчас выйду, - ответил раздраженно. И хоть понимала, что он злится не на меня, а на своего собеседника, но его тон все равно резанул по слуху. Слишком резко он контрастировал с тем страстным и обожающим голосом, который клялся мне в любви совсем недавно.
        Реальность стукнула меня неожиданно по темечку, возвращая со сказочных небес на землю, полную проблем, неприятностей и быта. Одолело нехорошее предчувствие: не просто так Пашка с утра пораньше спорит с кем-то за закрытыми дверями ванной.
        Оделась в свою единственную приличную одежду, которая здесь была - абайю, - и принялась ждать, волнуясь с каждой минутой все сильнее. Голос за дверью не затихал, а когда он начал кричать, не стерпела и заколотила в дверь изо всех сил.
        - Паша, в чем дело?! Что случилось?!
        Он что-то резко ответил своему собеседнику, а затем открыл дверь. Хмурый и чем-то расстроенный, при виде меня, растрепанной и обеспокоенной, Паша тут же улыбнулся, пытаясь скрыть плохое настроение.
        - Проснулась? - обнял меня за плечи и поцеловал.
        - Что случилось? - увернулась от второго поцелуя.
        - Все в порядке. Я завтрак заказал. Голодная?
        - Да, я уже поела. Спасибо, - ответила поспешно, вглядываясь в его лицо и пытаясь понять, что произошло, но он отводил глаза. - Что случилось? Что-то на работе?
        - Нет, я же сказал, что все в порядке, - попытался улыбнуться, но вышло у него это не искренне и совершенно меня не успокоило.
        - Славин, говори, в чем дело! Я же вижу, что что-то плохое случилось!
        Он тяжело вздохнул и сжал двумя пальцами переносицу.
        - Контракт сорвался. Отец им что-то сказал, и они отказались от подписания.
        - Что? - поразилась я, начиная мгновенно подсчитывать убытки. - Как так? Ты ведь говорил, что первый договор подписали!
        - На мелочовку. А о поставке оборудования так и не договорились. Похоже, отец им в качестве партнера понравился меньше, чем я, - ответил он расстроенным голосом. - Не знаю, что он им сказал, он не признается… но они разорвали все договоренности…
        Для меня эта новость стала не менее шокирующей, чем для него. Как бы контракт с китайскими поставщиками меня ни раздражал, но я на него надеялась не меньше Пашки, рассчитывая по ночам прибыль, которую мы могли бы получать. «Строймир» бы взлетел, мы бы могли выбраться из своего региона и начать развивать сеть по всей стране… ну или хотя бы начать в другом регионе. Пашка мечтал открыть представительство в Москве и когда-нибудь, может быть, даже перенести туда головной офис.
        - Нам надо возвращаться? - спросила растерянно.
        - Нет, - покачал головой, взяв меня за плечи. - У нас еще неделя отпуска. Я же тебе обещал…
        - Если такое творится, как мы будем отдыхать? - возмутилась. - Надо возвращаться.
        - Они уже отклонили сделку. Что наше возвращение изменит?
        - Ты с ними поговоришь, убедишь их передумать. Пересмотрим условия контракта, я все пересчитаю, и мы найдем выход.
        Пашка поморщился.
        - Да не в этом дело, Золотко. Этот контракт для них не выгоден. Мы это знали с самого начала, и отец, видимо, сболтнул что-то лишнее… или они сами догадались… В общем, я не знаю, что там произошло, - он расстроенно покачал головой, продолжая растирать мне плечи, будто пытался этим жестом успокоить не только меня, но и себя, - но уже ничего не изменить.
        - О боже, - выдохнула, а на глаза сами собой навернулись слезы. - Это я во всем виновата. Ты должен был вести эти переговоры, а не Демид Станиславович.
        Пашка усмехнулся, и на этот раз его улыбка была искренней.
        - Не драматизируй, Золотко. В том, что наши потенциальные поставщики внимательно прочитали то, что написано мелким шрифтом, твоей вины нет. Отец не первый день в этом деле, он лучше меня знает, что говорить партнерам. Да и я не супермен, точно так же мог бы завалить сделку. - Он обнял меня и поцеловал в волосы, но легче не стало. Вина все равно давила на плечи. Я была уверена, что Пашка смог бы провести переговоры намного лучше своего отца. Что бы кто ни говорил об опыте и уме последнего, я знала, что мой Славин все равно лучше. - Эй, - оторвал он меня от себя и заглянул в глаза, из которых струились слезы, - почему ревешь? Эти контракты приходящие и уходящие. Не будет этого - значит, будет другой. Я все равно разверну сеть филиалов, как и хотел.
        - Не надо было тебе ехать за мной, - ответила упрямо.
        - А если бы я не поехал? - задал он вопрос и тут же сам на него ответил: - Не было бы всего этого. - Он кивнул на беспорядок в комнате, но явно имел в виду нечто иное. - Мы так чертовыми друзьями и остались бы. Или того хуже - разбежались. А китайцы… китайцы бы все равно разорвали этот контракт.
        - Ты не сожалеешь? - удивилась. Он фыркнул.
        - Нет, конечно. Мое главное оружие - это ты. Без тебя мне никакие контракты не были нужны и не будут. Мы добивались всегда всего вместе. Я без тебя, если честно, даже не представляю, что делать. Только рядом с тобой мне чего-то хочется, появляются силы, желания и мечты. Даже представить себе боюсь, что бы было, если бы не приехал за тобой, - признался он, а я улыбнулась сквозь слезы. - Ты не знаешь, как я испугался, когда увидел тебя вместе с Олегом и этой девочкой.
        Моя улыбка стала шире.
        - Ты же моя золотая девочка. Без тебя никакие прибыли и миллионы не имеют значения, - сказал, стирая слезы с моих щек. - Так что не реви. Пойдем отпразднуем срыв сделки и купим тебе шубу.
        Рассмеялась, когда он тоже улыбнулся.
        - Две.
        - Не наглей, - тут же заметил сурово. - Купим одну… ну и, может, еще один такой костюмчик, - кивнул на бронзовую юбку у кровати. - Мне еще с той витрины красный понравился…
        52. Перезагрузка отношений
        Второй костюм он мне, конечно, не купил, потому что, когда мы вернулись в «Дубай-Молл», вспомнил, что контракт-то не заключили и надо деньги теперь экономить, но в шубе мне все-таки не отказал, как и в паре сумок, туфель, сапог, платьишек, брюк, косметики. Ворчал при этом знатно, но платил исправно, как и смотрел на меня все с тем же обожанием. Целовать я себя в людных местах не разрешала, но эти взгляды были даже красноречивее. Я и на миг не усомнилась в его любви и в том, что он действительно считает, что поступил правильно, предпочтя меня выгодному контракту.
        Однако все было не совсем идеально. Я чувствовала, что после прошедшей ночи Пашка расслабился еще больше, чем после моего признания в школьной влюбленности. Ко мне снова начинал возвращаться друг - скупердяй, трудяга и ворчун. Для начала он стал отвечать на телефон, хотя в последние пару недель старался этого не делать, и разговаривал, даже когда мы были на свиданиях. Я старалась не обращать на это внимания, понимая, что положение после расторжения сделки надо спасать, но все равно мне это не нравилось. Он больше не звал меня ни на какие романтические прогулки, а терпеливо следовал туда, куда тащила его я. Перестал заглядывать мне в глаза в поисках одобрения. Вел меня к себе в номер, будто так и должно быть, и говорил обо мне не иначе как «мы». Причем его «я» никуда не исчезло, а вот мое почему-то превратилось в «мы» и не иначе. Начало казаться, будто он меня подавляет, будто я теряю себя.
        Я была в растерянности, не понимая: так и должно быть или же что-то происходит неправильно? Может, у меня давно не было отношений, но я оказалась не готова к тому, что конфетно-букетный период, от которого шла кругом голова, закончится и перерастет не в медовый месяц, а резко в трудовые будни и отдых семейной пары.
        - Да, могу, - подскочил он среди ночи, разбудив меня. - Сейчас прочитаю. Нет, мне не сложно, - отвечал он своему собеседнику, садясь за стол и включая ноутбук.
        Сонное состояние вмиг отошло на второй план, и я раздраженно нахмурилась, глядя на его сосредоточенный силуэт в свете экрана монитора. Он, не замечая того, что я проснулась, хмурился и что-то читал, щелкая мышкой.
        - Да, это хороший пункт. Очень хороший. Слушай, давай я сам с ним переговорю. Сколько сейчас в Китае? Девять утра? Отлично. Я поговорю с ним и перезвоню, - ответил он и скинул вызов, начиная поспешно одеваться в деловой костюм.
        - Ты куда? - удивилась, приподнимаясь на локтях. Он вздрогнул, будто забыл, что в комнате не один.
        - Мы вчера с отцом кое-что придумали, пока ты в примерочной была, - радостно ответил он. - Кажется, у нас есть идея, которая заинтересует китайцев. Сейчас буду звонить их директору.
        - Паша, пять утра, - возмутилась я. И меня злило не столько то, что он убегает, сколько то, что мы только задремали после бессонной ночи любви, а он уже соскочил с постели с совершенно другими мыслями.
        - Я пойду в твой номер, - ответил, поспешно надевая ботинки. - Где карта?
        - Паша!
        - Не злись, Золотко! Я скоро вернусь, - пообещал, поспешно целуя меня. - Люблю тебя. Очень!
        Схватил мою сумку, как свою собственность, вытряхнул ее содержимое на стол, нашел ключ-карту от моего номера, взял ноутбук и побежал на выход, оставляя меня, шокированную и оскорбленную, в одиночестве.
        Спала я урывками, все время просыпалась и проверяла, не вернулся ли. В итоге не выспалась и вскоре поднялась с постели в хмуром настроении, несмотря на солнечный, прекрасный день за окном. Приняла душ, собрала раскиданные по столу и полу внутренности своей сумки, заказала завтрак в номер, поела, но Пашки все не было.
        Вернулся только после полудня, когда я достигла точки кипения и готова была рвать и метать.
        - Прости, прости, - тут же принялся упрашивать, увидев мое выражение лица. В отличие от меня его настроение было хорошим, несмотря на темные круги под глазами из-за бессонной ночи. - О! Ты еду заказала? - Обрадовался, увидев завтрак, на который я его ждала с нетерпением. Теперь же терпение подошло к концу. - Я сейчас быстренько поем и спать. Вы меня с китайцами за эту ночь изрядно вымотали, - пошутил, подходя и целуя меня в висок.
        Он прошел к столу, а я так и осталась стоять на месте, словно получила от него оплеуху.
        Что-то мне это напоминает.
        «Сейчас очень тихо и быстренько что-нибудь перекушу и лягу спать».
        Ах да, примерно так закончился мой тридцатый день рождения и начался Армагеддон, из-за которого мы оба оказались здесь. Если бы я была мультяшкой, на этом моменте моя голова взорвалась бы и из нее пошел столп огня.
        Схватила сумку и направилась к двери.
        - Ты худа? - поинтересовался неразборчиво, жуя сэндвич.
        - Гулять, - ответила раздраженно.
        - Что? Стой! Как гулять? А я?
        - А ты спи!
        - Стой, Юль. Что случилось? - Поспешно дожевывая, догнал меня в коридоре номера, когда я обувала сандалии. - Ты обиделась? - удивился на полном серьезе.
        - Нет. Что ты! Мне было очень приятно, что ты прямо из постели убежал к китайцам.
        - Ты же знаешь, что я не просто так убежал, - нахмурился. - Я пытаюсь спасти контракт!
        - Спасай и дальше, - фыркнула, выскакивая из номера.
        Куда могла пойти гулять пышущая негодованием женщина? Конечно, в очередной раз в торговый центр, где надеялась забыться среди бутиков и товаров. И у меня это даже практически получилось, потому что в какой-то момент перестала замечать раздражающего Славина, плетущегося позади и вновь вещающего кому-то что-то про графики поставок и оплат.
        Во мне клокотали обида, усталость и раздражение. Где-то на задворках сознания я понимала, что не права, но ничего не могла с собой поделать. Сказывались и бессонная ночь, и усталость. Мне нужно было немного побыть одной, остыть, подумать, переосмыслить наши отношения, свое и его поведение. И, возможно, если бы мне это удалось, то утренний эпизод показался бы мелочью и вскоре был бы забыт.
        Но нет, Пашка пошел за мной следом, постоянно зевал мне на ухо, несчастно вздыхал, на его телефон приходили сообщения, он пиликал, Славин отвечал. Моя злость копилась и искала повод для выхода.
        - Юль!
        Когда он меня неожиданно окликнул, я не с первого раза услышала, потому что была занята тем, что вспоминала все его недостойное поведение за тридцать прошедших лет и, конечно, за сегодня.
        Удивленно обернулась. Пашка, разговаривая по телефону, отстал от меня и сейчас стоял далеко позади, около яркой золотой вывески, и с энтузиазмом кивал на нее. Он впервые за те несколько дней, что мы провели в торговых рядах, чем-то заинтересовался, поэтому я тоже не могла остаться безучастной и с интересом пошла ему навстречу, чтобы посмотреть, на что он указывает.
        - Я перезвоню. Позже. Нет, не сейчас. Все, пока, - быстро распрощался он с собеседником, когда я подошла ближе, разглядывая вывеску.
        - Ювелирный? - удивилась несказанно.
        - Зайдем? - кивнул он с улыбкой, ставя телефон на беззвучный режим впервые за последние несколько дней и пряча его в карман.
        - Серьезно? - поразилась. - Я думала, мы банкроты.
        - Зря думала. Папка все разрулил, еще чуть-чуть - и контракт снова наш. Купим тебе блестяшку?
        Я согласно кивнула, не заподозрив подвоха. В бутике подошла к витрине с брелоками и подвесками. Мне хотелось что-нибудь в виде отеля-паруса или «Бурж-Халифы», какого-нибудь символа Эмиратов, чтобы, глядя на него, вспоминать этот райский месяц.
        - Паша, смотри. Как тебе? - указала на витрину и обернулась, но друга рядом не обнаружила. Оказалась, что он так же пристально изучает товары в другом конце зала.
        - Юль, иди сюда! - позвал меня, махнув рукой.
        Приблизилась, ожидая посмотреть, что он выбрал, потому что знала: у Паши за время нашей дружбы выработался отличный вкус на ювелирные украшения, и неудивительно - ведь он дарил их мне на каждый праздник и уже понял, что мне нравится, а что нет.
        - Кольцо? - удивилась я, непонимающе глядя на действительно дорогие украшения. Это не сувенирная подвеска или брелок. Это бриллианты. Очень большие, сверкающие и дорогие. Такие, которые на каждый день не наденешь, потому что рискуешь лишиться кольца вместе с пальцем в какой-нибудь подворотне.
        - Ага. Смотри. Мне вот это нравится. И это.
        Даже смотреть не стала, продолжая с непониманием взирать на друга.
        - Паш, ты что? Это очень дорого. Слишком дорого, - заметила я и глянула на мужчину-консультанта с извинением. - Ты и так сильно потратился. Давай лучше подвеску купим или брелок.
        - Подвеску на палец не наденешь, - философски изрек он, продолжая разглядывать кольца. - Покажите, пожалуйста, - обратился он к мужчине по-английски.
        - Славин, ты с ума сошел? Не буду я его мерить! - возмутилась, не на шутку обеспокоившись здоровьем друга. Лучше бы уж жадничал дальше. Привычнее бы было.
        - Почему? Не нравится? Выбери тогда сама.
        - У нас лучшие обручальные кольца. Бриллианты все как на подбор, - вмешался консультант, протягивая мне кольцо и ожидая, что я его примерю. А меня пот прошиб при слове «обручальные».
        Так и хотелось взвизгнуть: «Какие?!» - но этого я сделать не смогла, потому что резко потеряла способность говорить. Только улыбнулась, ударила Пашку, до сих пор с интересом изучавшего кольца, между лопаток, развернулась и отправилась на выход.
        Вышла из бутика с одной только мыслью: что только что произошло? Покупка обручального кольца? А как же предложение? Или это и было оно? Вот так обыденно, по-простому? Зашли в магазин посреди прогулки, а вышли уже женихом и невестой? А свадьба тогда какая будет? Распишемся во время обеденного перерыва, между деловыми встречами с партнерами?
        И что это за фраза: «Брелок на палец не наденешь»? Он хочет меня окольцевать? Привязать к себе? Пометить? Чтобы я навсегда потеряла свое «я» и стала лишь придатком к нему? Юлия Валерьевна Славина?
        Нет-нет-нет! Я не согласна! Это совсем не то, чего я хочу!
        Этот месяц, конечно, был чудесным, замечательным и волшебным, но если он на всю оставшуюся жизнь останется единственным на моей памяти, то я против. Я не смогу жить с человеком, который видит мои желания только тогда, когда они не противоречат его.
        Мы слишком разные. И это было понятно с самого начала. Какая же я дура, если думала иначе. Он запудрил мне мозги, пустил пыль в глаза, и я доверилась, как малолетка.
        Меня резко и больно дернули за руку, я чуть не упала. Зато очнулась и поняла, что в своем шокированном состоянии вышла на парковку.
        Передо мной стоял Славин. Очень злой.
        - Что ты творишь?! - заорал он на меня, и я испугалась. - Ты опозорила меня! Мы выбирали обручальные кольца, а ты сбежала так, будто против!
        - Что? Я опозорила? Мы выбирали? Может быть, стоило меня спросить перед тем, как вести кольцо выбирать? Так, для общего развития: хочу я или нет?
        - Что значит «хочу или нет»? - поразился он, выпучив глаза. - Конечно, хочешь! Все же хорошо!
        - Что хорошего? - возмутилась. - И совсем не «конечно»!
        Развернулась, чтобы продолжить путь, но он остановил меня, дернув опять за руку.
        - Как это? Что это значит? Нет?
        - Нет, - подтвердила и испугалась собственного резкого ответа. Его же он еще больше взбесил.
        - Как нет? Почему нет?.. - Он быстро переводил взгляд с одного предмета на другой. Растерянный и уязвленный. - Да как нет-то? Что тебе еще надо?! Я весь месяц перед тобой чуть ли не на коленях ползаю, ублажаю, а тебе все мало?.. Стерва! Не надоело еще мне печень клевать?!
        Задохнулась от возмущения. Он тяжело дышал после этой тирады, глаза будто налились кровью.
        - Печень клевать? - вкрадчиво переспросила. - Я стерва?
        - Да, ты стерва, - подтвердил. - Как будто сама об этом не знаешь!
        - Пошел ты, - прошептала еле слышно и продолжила свой путь в сторону машин.
        Он последовал за мной, но не торопился ни догонять, ни просить прощения. Я была зла, он был в ярости.
        - Куда идешь? - все так же агрессивно окликнул меня, когда впереди показалась очередь из такси. - Мы машину не здесь оставили.
        - Я на такси, - отрезала, не поворачивая к нему головы.
        - Какая гордая! Давай капризничай и дальше. Молодец. Очень по-взрослому.
        Остановилась около машины и обернулась.
        - Все. Хватит. Побереги печень! Не надо было и начинать этот фарс. Не получится у нас быть парой. Мы слишком разные.
        Фыркнул недоверчиво.
        - Спасибо за заботу. Давай я сам буду решать, кому свою печень на растерзание отдавать, - ответил ядовито.
        - Нет. Представь себе, у меня тоже есть право голоса в этом деле! И я против. Все! Месяц закончился, и эта игра в любовь тоже, - открыла дверь такси, но он ее тут же захлопнул.
        - Хватит истерить. Возвращайся в машину.
        - Я сказала: нет! - оттолкнула его изо всех сил назад. - Дружба - это одно, месячный роман - тоже, а вот совместная жизнь и быт - это совсем другое. И я не хочу того, что ты можешь мне предложить. Не хочу получать букет один раз в год на день рождения, не хочу слышать твое вечное ворчание, не хочу, чтобы ты решал, что мне можно есть, а что нет, что можно надевать, а что нет, и не хочу, чтобы обручальное кольцо мне на палец надел какой-то консультант в ювелирном магазине!
        - Истеричка!
        - Придурок! - снова открыла дверь машины.
        - Ты не можешь меня бросить!
        - Бросаю уже второй раз!
        - Да ты без меня ничто! - крикнул, желая задеть меня побольнее. И хоть я понимала, что тоже причиняю ему боль, все равно была возмущена этим. - Ты уволена! Видеть тебя больше не хочу! Никогда!.. И верни мне все, что я тебе дарил!
        Это был удар ниже пояса. Такого поворота я не ожидала, а он тем временем начал перечислять:
        - Кухонный гарнитур, телевизор, машину, все свои цацки, одежку…
        Снова повернулась к нему лицом, дрожащими руками под его недоумевающим взглядом сняла сережки, которые он купил мне на свою первую зарплату, подвеску, часы и передала ему, потом вытряхнула деньги и карточки в сумку и вручила кошелек, а следом и телефон. Оглядела себя и сняла туфли.
        - Подавись, жмот, - пожелала, залезая в такси и захлопывая дверь. Он выглядел растерянным, глядя на то, что оказалось у него в руках, словно не понимал, как это произошло. Однако когда такси начало отъезжать, его лицо снова исказила гримаса ужаса, а от этого и злости:
        - Юля, не надо! - услышала его приглушенный отчаянный крик.
        Показала средний палец, а когда машина отъехала со стоянки, дала волю чувствам и согнулась пополам, разрыдавшись.
        52. Новый он
        Реальность героя не ее романа
        Паша заскочил в машину, отбросил мелочовку, которую ему вручила Юля, на соседнее сиденье, она разлетелась по салону, а он со всей силы ударил по рулю, не зная, на чем еще выместить свою злость. Она разрывала его на части. Он плохо помнил, что ему сказала Юля, плохо помнил, что сказал сам, понимал только то, что она снова дала ему от ворот поворот. Как и раньше. Как и всегда. Он снова оказался не тем, снова не угодил, снова стал ненужным, плохим. Несмотря на все его усилия, несмотря на все жертвы, она все равно ему отказала.
        Еще и унизила. Так паршиво он не чувствовал себя ни во время ссоры в офисе, ни при встрече с Олегом и Лией в отеле. В этот раз больнее было в сотню раз. Потому что теперь он знал, как хорошо может быть с ней, и не представлял, что может жить как раньше.
        Снова заколотил по рулю.
        - Стерва! Ненавижу! - ругался, продолжая избивать машину.
        Замер, тяжело дыша, взгляд забегал по салону, а следом за ним и мысли. И думал Паша совсем не о том, как уколоть ее побольнее, а о том, как теперь, черт возьми, будет извиняться? Что бы он ей ни наговорил, как бы сильно на нее ни злился, сколько бы они ни ссорились, а мириться придется. Потому что иначе никак. Потому что иначе он не сможет. Потому что иначе быть не может.
        Правда, так феерично они никогда не ругались, и что могло помочь в этот раз, он не представлял.
        Взгляд упал на соседнее сиденье и ее туфли.
        - Черт! - выругался, когда понял, что одной из серег не хватает, как и цепочки с дельфином. Помириться-то они скоро помирятся, а затем она спросит с него за свое имущество.
        Особенно за гребаные серьги, которые она пару лет назад потеряла, и ему, в костюме за кругленькую сумму, пришлось ночью копаться в контейнерах с мусором во дворе, пока она светила ему фонариком и завывала, обливаясь слезами. Тогда там они серьги не нашли, зато обнаружили их на туалетном столике. В тот раз Юлька рыдала, потому что он рылся в мусоре, испортил костюм и ругался на нее. И ему же ее утешать еще пришлось.
        В этот раз пара ко второй сережке нашлась быстро - упала на пол машины. Паша ее поднял, очистил от пыли, добавил к ней вторую и сжал их в кулаке, выдыхая злость после накативших воспоминаний. Для него это были не просто украшения - его первая покупка на собственноручно заработанные деньги еще во время учебы в университете. Они были недорогими, без камней, очень простенькие, маленькие, невзрачные. У Юли с тех пор появилось много более роскошных украшений, но эти все равно остались самыми любимыми. Она носила их на повседневной основе, хранила отдельно. Для нее они имели такую же ценность, как и для него. Она любила их больше всех остальных своих серег. Могла терять кольца с бриллиантами, но при этом и на малую долю так сильно не отчаивалась, как если не могла найти эти незатейливые украшения.
        Паша всегда считал, что она не замечает его внимания и его подарков. Но эти серьги говорили об обратном. Эти серьги Юля искренне любила. Дорожила ими.
        Но ведь, по сути, для нее были дороги не сами серьги, а те воспоминания, которые они хранили, ту любовь, которую он испытывал к ней, а она к нему. Это была не первая их ссора. И даже не вторая. Это была сотенная, тысячная перепалка, которые начались еще в детском саду. И не должна стать последней.
        Особенно после того, что произошло с ними за этот месяц. Этот отпуск не мог закончиться так только из-за плохого настроения, недопонимания и беспричинной злости. А в том, что это именно так, Паша не сомневался. Ведь еще несколько часов назад, ночью, у них все было более чем хорошо. Она была всем довольна, говорила, что любит. И он верил именно этим словам, а не тем, что были сказаны сгоряча в пылу ссоры.
        Она погорячилась - да, он погорячился - тоже несомненное да. А еще он, кажется, снова что-то сделал не так.
        А ведь хотел как лучше. Хотел порадовать ее дорогим украшением, показать этим жестом в очередной раз, как сильно ее любит, что хочет провести с ней всю оставшуюся жизнь, что она для него одна-единственная, неповторимая и желанная. Но она то ли не поняла его мотивов, то ли растолковала их неверно. А мысль, что отказала ему именно потому, что не хочет, он отвергал сразу. Не хотел об этом даже думать. Или скорее боялся.
        - Привет, - ответил Юра после череды гудков. Одновременно со словами раздался странный звук.
        - Привет, - устало сказал Паша, продолжая сжимать сережки в кулаке и постукивать по рулю. - Ты что делаешь? Ешь?
        - Ну да, с работы только вернулся, - ответил друг. - В отличие от кое-кого остальные работают обычно в это время года.
        - Я тоже работаю, - возмутился Славин.
        - Ха! Всем бы так работать, как вы с Юлькой! - рассмеялся друг, который, в отличие от Паши, пребывал в хорошем расположении духа. - Ну что? Как там у вас дела? Не звоните, не пишете. Совсем про нас забыли.
        - Нормально, - сухо ответил Славин.
        - Любовь-морковь?
        - Практически.
        - О-о-о, - протянул Юра. - Я так понимаю, ты снова жаловаться звонишь?
        - Почему сразу жаловаться? Не жаловаться, а совета просить!
        - Как в прошлый раз?
        - Нет. В этот раз Олю не зови, - пожелал Славин. - Короче… я снова сделал предложение, а она мне снова отказала.
        - Пф-ф, - фыркнул Золотарев. - Дура.
        - Что мне делать?
        - Да уже, видимо, ничего. Если кольцо не помогло, то… На этот раз ты ведь предложение с кольцом делал?
        - Пва-фти-че-ски, - неразборчиво ответил Славин, прикусывая щеку губами и прикрывая от усталости глаза.
        - Что?
        - Практически! - четко выговорил он и снова ударил по рулю, понимая, что кольцо на прилавке Юля, видимо, расценила не так, как он. Да и про продавца она, кажется, в пылу ссоры что-то упоминала.
        - Практически не бывает. Кольцо либо есть, либо его нет, - возмутился друг. - Кольцо было? Есть?
        - Ну было… на витрине…
        - Все, Славин, умывай руки и возвращайся домой. Не мучай ни себя, ни Юльку… - махнул на них рукой Юра, и Паша даже представил себе, как тот сидит на кухне и качает головой. - Два дебила - это сила… - добавил Золотарев еле слышно.
        - Ну нет. Надо что-то сделать.
        - Ну да. Что ты сделаешь? Это уже конец. Сколько раз она тебе отказывала?
        - Может, около сотни, - пожал плечами Славин.
        - Ну и все. Смирись. И я смирюсь с тем, что сестра так и умрет старой девой и завещает свою шикарную квартиру моим детям, - заметил расчетливый Юра. Паша же его ворчание пропустил мимо ушей, потому что его озарила другая мысль.
        - А может, она беременна? - с воодушевлением предположил он. - Было бы очень хорошо!
        - У вас настолько все далеко зашло? - удивился Юра и в этот раз дар речи не потерял, а, наоборот, поддержал друга. - Да, это было бы замечательно. Занялись бы оба детишками и перестали мучить бедную кошку своей гиперопекой и бедного дядю Юру тупыми разговорами после рабочего дня.
        Паша мечтательно вздохнул, но тут же тряхнул головой.
        - Но это не выход. Надо придумать, как помириться. Еще до появления ребенка.
        - Молодец. Думай, - благословил его Юра.
        - А ты мне не поможешь?
        - Я тебе предложил подарить ей кольцо, но ты решил проигнорировать мой совет. А больше я в этом ничего не понимаю. Могу только Олю позвать.
        - Нет, не надо! - тут же отверг это предложение Славин и поморщился, вспоминая последний разговор с женой друга. Она насоветует. Потом он вовек не отмоется от позора серенад под окнами. - Я лучше сам что-нибудь придумаю.
        - Ага. Удачи! - пожелал друг. И, пока еще не отбил вызов, Славин услышал крик: - У Юльки с Пашкой скоро лялька будет!
        - Давно пора! - ответила ему Оля, а следом загомонили дети.
        Паша закатил глаза и скинул вызов. До ляльки еще далеко, надо для начала как-то вымолить прощение за «стерву» и «печень» у мамки. И кто за язык тянул? Теперь это припоминаться будет ему до старости наравне с «оборзела». И самое обидное, что прошлые ошибки не научили сначала думать, а потом говорить, как завещали мудрецы.
        Паша отправился обратно в отель, где они с Юлей остановились в Дубае, чтобы собрать вещи, и продолжал думать о том, что делать дальше. И не просто чтобы его простила, но и еще замуж согласилась выйти.
        Цветы - сразу нет, слишком мелко. Как и комплименты и свидания под звездным небом на берегу моря. Кольцо - тоже не то. Даже предложенное стоя на одном колене, оно вряд ли поможет. Риск того, что она бросит украшение ему в лицо, слишком велик. Еще один наряд одалиски, шуба, пара сапог - ерунда. Вряд ли ее даже впечатлит предложение закрыть за нее ипотеку…
        «Хотя вариант неплохой. Надо рассмотреть. Интересно, сколько ей еще осталось платить?..»
        Необходимо было что-то экстраординарное. И как бы Паше ни хотелось в этом признаваться, но время для советов верной подруги Яны прошло. Настало время Оли.
        И крайних мер. Очень крайних.
        53. Новая я
        Реальность героини дешевого романа
        Я была виновата. Я была не права.
        Бесконечно виновата и бесконечно не права.
        Поняла это, уже когда возвращалась на такси, босая и ревущая, в отель Шарджи, где мы оставили свой багаж и где все еще числились гостями. Я рыдала навзрыд, не зная, куда себя деть и как прекратить истерику. Было нестерпимо больно. Изнутри рвало от собственных слов, сказанных сгоряча, от обиды на саму себя. Я ненавидела себя, и это разрушало меня изнутри. Было абсолютно плевать на то, что сказал в этот момент Пашка, меня волновали лишь собственные слова и действия, а также их последствия. Его обиженный, оскорбленный взгляд, метавшийся из стороны в сторону, нервные движения, желание ударить меня побольнее, чтобы я поняла, как плохо ему. Я не находила себе места из-за того, что не могла пережить, что обидела самого дорогого, самого родного человека в своей жизни. Казалось, будто я ударила ребенка. Невинного, беззащитного ребенка, который открыл передо мной душу и сердце.
        А я туда плюнула. Цинично и безжалостно.
        Я ненавидела себя. И когда вернулась в номер и ревела в подушку несколько часов кряду. И когда заснула от усталости. И когда проснулась наутро.
        Ненавидела себя до такой степени, что даже в зеркало смотреть не могла. Настолько мне было противно.
        Я не узнавала себя.
        Я прежняя никогда бы так не обидела Пашу.
        Но почему я нынешняя так сосредоточилась на себе? После своего тридцатого дня рождения настолько погрузилась в себя, свои горести и проблемы, что перестала замечать то, что происходит вокруг. А вокруг меня происходил Пашка, который разве что чечетку не танцевал и на голове не стоял, пытаясь обратить на себя мое внимание. И я решила, что так и должно быть? Что его интересы не важны по сравнению с моими?
        Да, еще вчера мне казалось, что ситуация выглядит с точностью до наоборот: это он пренебрегает моими интересами. Теперь же я казалась себе эгоистичной дрянью. Он ведь не развлекался, когда разговаривал по телефону или бегал на переговоры с партнерами в соседнюю комнату, позволяя мне спокойно спать и не знать хлопот, - он работал, обеспечивал хлеб с маслом не только себе, но и мне.
        А «масло на хлебе» я очень любила. Взять хотя бы отпуск в далеко не дешевой стране, где не потратила и сотни долларов. За все платил Пашка. За все мои желания, развлечения и обновки. А без денег он бы не смог мне все это обеспечить. Даже если подумать о том, что у него есть, то, кроме дорогой машины, у него даже толком дома не было. Вернее, сам дом был, и большой, но абсолютно пустой, потому что тащил он все в мою квартиру. Еду, мебель, проклятый телевизор. И получается, что работал он не столько для себя, сколько для меня.
        Да, я работала не меньше. Но почему-то в последнее время забыла, что и он не развлекался. И добивались мы успехов только тогда, когда были заодно. В этом же месяце я его бросила. Он пытался противостоять окружающему миру, защищая меня, но в то же время оборонялся и от меня.
        И, как итог, мы провалили сделку, в которую было вложено немало сил. Я посыпала голову пеплом, а потом вновь расслабилась. Почему в ту ночь, когда Пашка убежал на переговоры, не подскочила за ним следом, а осталась в кровати? Еще и злилась.
        Я должна была быть с ним вместе. Плечом к плечу. Против остального мира. А не против друг друга.
        Да, пыталась расслабиться и отдохнуть, но перегнула палку. Ведь отпуск рано или поздно закончится, надо будет возвращаться в офис, к проблемам и повседневности. И Паша пытался сохранить для нас места под солнцем.
        Я же не помогала, не подставляла плечо, не была для него той несгибаемой подпоркой, какой была тетя Марины для дяди Демида. Я была препятствием. Мешала, а Паша все равно оставался рядом и смотрел на меня влюбленным взглядом.
        Да, я та еще стерва. И печень клюю профессионально. На его месте точно давно хлопнула бы дверью и нашла себе кого-то попроще, без всяких тараканов в голове и заморочек.
        Я словно прозрела. Посмотрела на себя со стороны, ужаснулась и рывком открыла ноутбук, как только проснулась на следующее утро после ссоры. Даже не умылась.
        Очень боялась, что ссора вышла за пределы обычных Пашкиных взрывов, когда «клочки по закоулочкам» разлетались в разные стороны, а потом следовали тишина и покой без каких-либо последствий. Хоть и знала его взрывной характер и отходчивость, но все равно опасалась, что в этот раз его угрозы были настоящими и он меня уволил. Однако к серверу я подключилась без проблем, а значит, мою учетную запись еще никто не выключал. Загрузила почту точно так же, как и всегда.
        Можно было бы предположить, что Славин еще сам не заходил и не успел дать распоряжение о моем увольнении. Однако, просмотрев первые письма, поняла, что после ссоры он уже подключался и даже отправил невразумительное, неразборчивое письмо Светлане Игоревне по поводу проблемного договора и поставил меня в копию в роли финансового директора.
        Облегченно выдохнула, когда поняла, что угроза эта была не более чем фразой со злости.
        - Светлана Игоревна, добрый день! - поприветствовала главного бухгалтера по видеосвязи, потому что телефона у меня под рукой теперь не было.
        - Юленька Валерьевна! Рада слышать! - откликнулась женщина радостно. - Как отдыхается? Загорели?
        - Угу, - отозвалась нерадостно. - Расскажите-ка мне в двух словах, что там у нас с договором с китайцами происходит.
        В двух не получилось. Мы проболтали практически весь день с небольшими перерывами, подключили к совещанию еще пару человек из моего родного финансового блока, и я медленно начала вникать в дела компании. С новыми силами, с новым интересом к делам, с новым энтузиазмом. Даже не подозревала, что мне будет так не хватать голосов коллег, их шуток и пустой болтовни. А также договоров и отчетов.
        Весь день ждала, что Паша постучит в дверь, извинится за вспышку и позовет куда-нибудь, но его не было. Я переживала. И боялась, что он обиделся слишком сильно и больше не захочет меня никогда видеть, как и говорил.
        Думала о том, чтобы самой к нему пойти, но боялась не меньше. Если он мне не откроет или захлопнет перед носом дверь, не представляю, что делать дальше.
        Да и его слова, брошенные в пылу ссоры, все равно задели за живое. И пусть «никем» я точно не была, и он это прекрасно осознавал, иначе не тратил бы на меня столько времени и сил, а все равно неприятный осадок остался.
        Только под вечер выбралась из номера и отправилась в ресторан, приглядываясь к лицам туристов и ища среди них своего Славина. В ресторане сидела одна и с неохотой ковырялась в тарелке. Олег с Лией звали меня к себе за стол, но мне не хотелось ни с кем разговаривать, поэтому я лишь качала головой.
        Зато, когда выходила из ресторана, наконец-то увидела его. Он стоял ко мне спиной рядом со своим огромным черным чемоданом-кейсом и что-то говорил Марине. Та хмурилась и резко ему отвечала. Эти двое немного помирились после того, как Славин за несправедливое увольнение продлил «ценному сотруднику» отпуск и даже оплатил еще пару дней в отеле. Витя уехал, а Марина осталась греться под солнцем, снова вещая мне о том, какой у нас классный начальник. Сейчас же она была им совсем не довольна, хмурилась, а он продолжал что-то ей рассказывать.
        Хотела подойти, окликнуть, поговорить, но чемодан, который он держал за ручку, меня останавливал. Он улетает? Без меня? Не помирившись?
        Марина заметила меня и кивнула, сложив руки на груди. Он проследил за ее взглядом и тоже увидел меня. Его глаза были скрыты за темными стеклами очков, и я не понимала, что они отражают, но он при виде меня сразу как-то сжался, опустил виновато подбородок и снова отвернулся. Что это означает? Он сердится? Или ему стыдно?
        Сделала шаг в их сторону, но он снова что-то сказал Марине, та ответила, а потом он повернулся к выходу и покатил туда чемодан. На негнущихся ногах последовала за ним и через стеклянные двери увидела, как он садится в такси, а не в красный «Ferrari», и водитель убирает его чемодан в багажник.
        - Нет, - прошептала в ужасе, останавливаясь. - Стой.
        Снова медленно засеменила в шлепках по скользкой плитке пола, толкнула двери, выскочила на улицу, но было поздно: машина тронулась с места.
        - Стой! Пашка! Славин! - заорала изо всех сил. Он не мог меня не слышать. Машина уехала еще не очень далеко. Но он не остановил водителя, не вышел мне навстречу.
        Уехал. Оставил одну. И забрал с собой мои сережки.
        - Юль, - окликнула меня Марина обеспокоенно, - все хорошо?
        - Нет. Все очень… очень плохо. - Горло снова сдавило. Я не могла поверить в произошедшее.
        Пашка меня бросил. Пашка меня никогда не бросал!
        Тем более одну в чужой стране.
        54. Реальные мечты
        Сережки все-таки он мне вернул, как и остальные вещи, которые я передала ему во время ссоры. Оказалось, что оставил их администратору с просьбой вручить мне. Получив пакет, поспешила в номер, надеясь найти помимо своего скарба записку. Но ее не было. Ни с проклятьями и просьбой написать заявление на увольнение по собственному желанию, ни с извинениями и мольбой о прощении.
        Я не знала, как расценивать свои вернувшиеся вещи - как белый флаг или как подтверждение того, что между нами отныне действительно все раз и навсегда кончено. И из-за этого была дезориентирована.
        Последние дни отпуска прошли как во сне.
        Паша не пытался со мной связаться, я тоже этого делать не спешила, потому что не знала, как поступить.
        С одной стороны, чувствовала вину за то, что сорвалась на него без причины, наговорила гадостей, в очередной раз отвергла его предложение выйти замуж. Понимала, что отреагировала на попытку купить мне кольцо слишком резко. Этот месяц был волшебным, и почему-то я ждала, что мой скупой на проявление чувств Пашка резко изменится, начнет петь серенады под окном и клясться в любви до гроба, поэтому не оценила его попытки сделать мне предложение руки и сердца через обыденную покупку кольца. А ведь им вряд ли двигал злой умысел. При воспоминании о его улыбке, когда он указывал на вывеску, мне становилось не по себе: он явно хотел сделать приятное, а не наоборот. Я лучше чем кто-либо знала, с кем связалась, но все равно ждала от него не пойми чего. Даже сама не знала, чего именно. Он и без того исполнял все мои желания, всегда выручал из неприятностей, защищал.
        С другой стороны, после того как смирилась с тем, что моей вины в произошедшем хватает и я перегнула палку со своими мечтами о романтике, обдумала и его поведение. Слова, брошенные им в пылу ссоры, которые даже не сразу заметила, были словно отголоском первого разлада между нами, случившегося в офисе. И то, что я испытывала при этих воспоминаниях, мне не нравилось. До этого месяца подобных слов я от Паши не слышала ни разу, в этот же раз он пытался задеть меня уже дважды. И я не могла понять: действительно, как я внутренне ощущала, причиной стала только его уязвленная гордость, на которой я потопталась, и детская попытка обратить таким образом мое внимание на себя или же он действительно так считал? Во второй вариант верилось мало, потому что если бы он думал, что я без него «ничто», то не поехал бы за мной, а остался дожидаться, когда я к нему вернусь сама, но слова его все равно насторожили.
        Я была в растерянности и смятении, не понимая, как волшебный отпуск превратился в адское пекло мыслей, ненависти к себе и непонимания его.
        Я больше никуда не выезжала и все время проводила в отеле или на пляже. Постоянно открывала ноутбук, чтобы проверить, не уволили ли меня еще, и каждый раз начинала беспокоиться. Пролистав весь завал писем и проанализировав их, поняла, что за весь отпуск Пашка вел переписку время от времени, очень редко, видимо, потому, что был сосредоточен на мне. После нашей общей ночи и разрыва контракта он начал отвечать чаще и выдавал невероятно интересные и правильные идеи. Будто зарядился, и из него хорошие мысли били как из родникового ключа, напитывая и воодушевляя остальных сотрудников. Он даже самостоятельно сделал расчеты, не потревожив меня. Зато после ссоры не просто куда-то пропал, он еще и писал нечто непонятное.
        Я ожидала, что Славин вернулся домой, но по переписке коллег понимала, что в офисе он так и не объявился. За три дня подключался к удаленному рабочему столу всего несколько раз на непродолжительное время и написал лишь несколько невразумительных писем, которые коллеги не знали, как трактовать. Я наблюдала за перепиской и недоумевала, что происходит с Пашкой и где его носит, когда заключение контракта возобновилось. Наблюдала, наблюдала и в какой-то момент поняла, что если не вмешаюсь и не расшифрую тот набор не согласованных между собой слов босса для коллег, то они так и будут бессмысленно переписываться, а не действовать. Видимо, я была единственной, кто мог прочитать мысли Пашки по паре слов. Ответила и стала ждать сурового вердикта начальника в стиле: «Юлия Валерьевна, что вы тут делаете? Вы вообще-то уволены». Босс не читал письмо очень долго, я вся извелась за часы ожидания, но в итоге выдохнула. Пашка подтвердил мой приказ от его лица, да еще и ответил достаточно связно. Я написала новое письмо о контракте, он ответил, потом Демид Станиславович, Светлана Игоревна, юристы. Кто-то предложил
созвониться, я подключилась к аудио-конференции, но Пашка - нет. И я снова была в растерянности: что с ним, где он, что происходит? На ум приходило только плохое. Чувствовала, что он в таком же раздрае, смятении, как и я, но вот у него это могло вылиться и в запой, и в драку, и еще во что-нибудь похуже. Словом, ничего хорошего от друга я не ждала и поэтому переживала.
        Я распаковала коллекцию романов, которую захватила с собой из дома, и по утрам и вечерам лежала на пляже и пыталась с помощью книжных историй отвлечься от реальных проблем и мыслей, мучивших меня.
        - Юля-Барби, привет!
        Утром на третий день после отъезда Пашки на меня налетела мокрая после купания Лия. Я, пригревшаяся на солнышке, взвизгнула от прохлады ее ладоней, опустившихся мне на живот.
        - Ты напугала меня, - возмутилась и улыбнулась через силу при виде довольного лица перед собой.
        - Что читаешь?
        - Ничего, - поспешно спрятала книгу со знойным мачо на обложке под лежак.
        - Что-то грустное?
        - Нет, веселое, - ответила и поняла, что книга действительно была смешная.
        - А выражение лица у тебя такое, будто там кого-то убивают, - заметил Олег, подходя к нам и бросая свое полотенце на соседний лежак. - Привет!
        - Привет, - кивнула, а сама еле сдержалась, чтобы не поморщиться. Общаться с кем-то мне сейчас не хотелось. Одной только Марины, которая пыталась узнать, что у нас произошло с боссом, хватало.
        - А мы сегодня днем возвращаемся домой, - сказала девочка весело.
        - Здорово. Я тоже скоро улетаю, - кивнула, погладив ее по спине и отрывая от своего живота, который покрылся мурашками.
        - Я очень по маме и братику соскучилась, - продолжала тарахтеть Лия, а я - выдавливать из себя невеселую улыбку. Про маму она заговорила впервые, но в этот раз мне было неинтересно, потому что ее папа мной больше рассматривался как потенциальный жених.
        Бросила взгляд на Олега и поняла, что это действительно так. Его глаза перестали казаться прекрасными, как всего несколько недель назад. Он стал для меня обычным мужчиной. Невольно сравнила его со Славиным и поняла, что права была Марина: внешне мой друг намного привлекательнее.
        - Лия, не лезь к Юле, - через некоторое время попросил Олег, видимо заметив, что беззаботная болтовня девочки меня напрягает. - Иди еще искупайся, и пойдем в номер. Собираться надо.
        Девочка убежала к воде. Я благодарно кивнула Олегу, снова извлекая свой роман из-под лежака и даже не смущаясь его обложки. Мне было все равно, что мужчина подумает, мы, скорее всего, больше не встретимся никогда.
        - Что-то случилось? - через некоторое время спросил он. Перевела на него вопросительный взгляд. - Ты в последнее время грустная. Где твой парень?
        Пожала плечами.
        - Домой, наверное, вернулся.
        - Поругались, да? - понял Олег. Перевела на него раздраженный взгляд, чтобы показать, что не стоит совать нос в чужие дела. Но обычно неразговорчивый мужчина вдруг решил пообщаться со мной. - У жены, когда она на меня обижается или злится, такое же выражение лица.
        - Ты женат? - поразилась и даже снова опустила книгу.
        - Ну да, - удивился он моему изумлению. - А что, не похож?
        - Кольца нет.
        - И что? У меня же ребенок, - сказал он так, будто ребенок априори подразумевает наличие жены, и кивнул на Лию, которая бегала по берегу. - А кольцо я утопил в море еще в первый день отпуска, - признался он, поднимая правую руку к глазам. - Уже начинаю бояться скандала, который Арина мне закатит.
        Я так и знала! Так и знала, что он женат! Все-таки у счастливо и прочно женатых мужчин особенная аура. И выглядят они как-то иначе. Не зря мне показалось, что Олег не заинтересован мной, ведь, судя по теплоте, с которой говорил о жене, он ее любит и с таким же нетерпением, как дочь, ждет встречи.
        - А она почему не поехала?
        - Случайно забеременела, - улыбнулся он, хитро глянув на меня. - А беременная она никуда не летает… У меня месячный отпуск раз в год, и поездку мы планировали заранее, поэтому нам с Лией пришлось все-таки лететь, а она с сыном осталась дома.
        - С сыном? - еще больше поразилась. - То есть у вас трое детей?
        - Скоро будет, - гордо кивнул будущий многодетный отец.
        А я снова обвела его оценивающим взглядом, понимая, как обманчива внешность. Если на женатика он вполне был похож, то на отца большого семейства - нет.
        - Поздравляю.
        - Да пока не с чем, - пожал он плечами и снова посмотрел на свою руку. - Сначала мне надо пережить потерю кольца, а то в прошлый раз она за такое мне разводом грозила…
        Сказал это с теплотой, поэтому я поняла, что он не так уж и сильно боится гнева жены. И впервые за эти дни искренне улыбнулась, любуясь его эмоциями и рассказом.
        - А у вас что случилось? - снова спросил он, и я поморщилась.
        - Да… поругались. Наговорили друг другу гадостей… Даже без особой причины, и из-за этого еще больше неприятно.
        - Начало отношений? - поинтересовался он участливо.
        - Ну как сказать, - пожала плечами. - Мы дружим с детства. Пытались перевести отношения на новый этап, а в итоге по-глупому разругались.
        - И кто виноват?
        - Не знаю, - призналась. - Не могу разобраться. Я его обидела… он наговорил мне всякого… В общем, слово за слово… я сказала, что никогда и ни за что не выйду за него замуж, он заявил, что я стерва и вообще без него ничто… В общем, все сложно.
        Он понимающе кивнул.
        - А мириться-то собираетесь?
        Пожала плечами.
        - Тоже не знаю… стоит ли… Я люблю его со старшей школы. Мы очень близки друг другу, у меня никогда не было такого преданного и дорогого друга. И сомневаюсь, что когда-нибудь будет кто-то, кто сможет стать мне так же близок и дорог. Но… мы очень разные… и я не таким представляла себе своего будущего мужа…
        Олег неожиданно хохотнул на мое признание.
        - Ой, а как я представлял свою жену в добрачные годы. Милой, доброй, отзывчивой, домашней девочкой, которая будет кормить меня пирогами и говорить, как сильно любит. А в итоге женился на ней. - Он притянул к себе телефон и показал мне фото на экране блокировки.
        На нем была изображена красавица с длинными ногами, очень худенькой фигуркой, черными прямыми длинными волосами и надутыми губами. По выражению лица сразу угадывался далеко не простой характер, а тонкая талия кричала о том, что пироги - это зло. На ней было коротенькое платье, подчеркивавшее все изгибы идеального тела, и туфли на высоком каблуке. Она скорее была похожа на светскую львицу, модель, жительницу клубов, чем на мать многодетного семейства. О последнем говорили лишь дети вокруг нее - Лия стояла рядом, обнимая за коленку, а сама девушка держала в одной руке маленького, еще лысого мальчика, а второй отбрасывала волосы назад.
        - Думаю, она тоже мужа представляла себе иначе, - усмехнулся Олег, наблюдая за тем, как вытягивается мое лицо. - Какого-нибудь качка-миллионера.
        - И как вы сошлись?
        Он пожал плечами.
        - Да как все… Вместе учились в университете. Пару раз поговорили, сходили на свидание. И влюбились. Она очень смешная. Не смотри на это пафосное выражение лица, она много шутит и смеется. Подозреваю, что ей во мне что-то тоже нравится, потому что нам никогда не бывает скучно друг с другом. Нам всегда есть о чем поговорить, над чем посмеяться. И когда мы ссоримся, я всегда вспоминаю о моментах, когда было хорошо и просто. Вспоминаю, за что ее так люблю… Поддерживать отношения очень трудно. Это не всегда так, как во время первых свиданий. Бывают тяжелые периоды, плохое настроение, проблемы на работе, когда хочется все бросить и порвать, но это сделать намного легче, чем сохранить… Если ты говоришь, что вы дружите с детства, значит, что-то в нем тебе нравится.
        - Конечно, - ответила уверенно. - Он надежный, умный, с юмором. Нам вдвоем тоже не бывает скучно. - Улыбнулась, вспоминая, что нам всегда есть о чем поболтать, что обсудить. И пусть характеры у нас разные, но объединяет нас не только общее прошлое, но и нечто большее. Нам хорошо друг с другом, мы счастливы вместе.
        - Наверно, лезу не в свое дело, но ты его любишь?
        Уверенно кивнула. Врать было бесполезно - как ему, так и себе.
        - Тогда почему ты здесь, а не с ним?
        - Все немного сложнее, - поморщилась. - Он оскорбил меня.
        - А ты оскорбила его?
        - Да.
        - Чем? Сказала, что не хочешь выходить за него? И что в этом плохого? Это ведь твое право.
        - Дело в том, как я это сказала, - призналась и печально вздохнула. - Все-таки я хочу выйти за него, но отказала только потому, что он сделал мне предложение не так, как этого ожидала. Глупо, я уже это поняла, - поморщилась, не в силах в очередной раз возвращаться мысленно в момент ссоры. - Отказала. Без причины. Еще и обидела.
        - Хм. - Олег нахмурился. - Ну… меня там, конечно, не было, и я не знаю, что у вас случилось, но порекомендовал бы поговорить перед окончательным разрывом в спокойном состоянии. Чтобы вы не встретились через двадцать лет и не выяснили, что ты поняла его неправильно, да и он услышал не то, что ты сказала, а вообще вы друг друга безумно любите и все это время оба страдали. Ссориться легко, а вот мириться и прощать - сложно.
        Согласно усмехнулась. Пусть у меня не было опыта продолжительных отношений или брака, но за плечами многолетняя дружба, которую сохранить тоже было непросто и которая точно так же держалась на любви, терпении и прощении друг друга. Мы тоже ссорились, но мирились, потому что дорожили друг другом сильнее.
        - Ты прав. Но он не спешит мириться.
        - А почему ты не можешь быть первой?
        - Но он же тоже виноват.
        - А! Гордость, - усмехнулся Олег и осуждающе покачал головой. - Я тебе предлагаю не простить ему все грехи, а посмотреть ему в глаза, признать свою вину и спросить, зачем он так поступил с тобой. Мне кажется, это правильно. Проговорить все обиды, взвесить все за и против и только потом выносить решение: расставаться или нет.
        Не могу сказать, что слова Олега открыли для меня Америку, я и сама уже давно хотела поговорить с Пашей, но заставили вновь задуматься.
        Еще недавно, когда мы со Славиным были в Абу-Даби, я анализировала, хотела ли быть с ним всю оставшуюся жизнь, завести детей, состариться вместе. Тогда мой ответ был «да». Затем в Дубае, после предложения купить кольцо, меня посетили совсем другие мысли: не хотела выходить замуж за него только потому, что он не оправдывал моих ожиданий об идеальном предложении о замужестве. И сейчас, спустя три дня раздумий, в спокойном состоянии, без давления, понимала, что мои ожидания вообще вряд ли кому-то под силу выполнить, а вот любить его меньше я от этого не стала.
        Я не могла представить себе идеального мужчину в своей квартире, со своей семьей, зато хорошо представляла Пашу. Представляла, как он будет возвращаться с работы ко мне, как будет уплетать с аппетитом то, что я приготовила, гладить Кису, целовать меня в висок, обнимать, валяться со мной на диване перед телевизором, пока я буду смотреть очередную слезливую мелодраму, как кинется спасать меня из любой беды, как будет баловать наших детей, болтать с Юрой, играть с Викой и Витей, смешить маму и нахваливать меня перед отцом. Так ли важны мои мечты о прекрасном принце и капитане под алыми парусами, если у меня уже есть человек, с которым я бы хотела провести остаток своих дней? Просто потому, что это он. Со своими недостатками, со своими достоинствами, со своей любовью ко мне. Мой ответ «да», сказанный в Абу-Даби и обдуманный на протяжении нескольких недель, оказался намного более взвешенным и разумным, чем «нет», выкрикнутое сгоряча. Я все так же его любила, он все так же оставался для меня дорог. Но вмешались обида и снова тот же самый страх, который одолевал меня тогда, - страх, что не получится. А
не получится, если не пробовать. Если не поговорить еще раз.
        - Ты куда? - удивился Олег, когда я подскочила с лежака.
        - Ты прав. Нам надо поговорить. Вернусь домой и загляну ему в глаза еще раз.
        Он согласно кивнул.
        - Ты книгу забыла, - заметил он. Я удивленно посмотрела на томик со знойным мачо на обложке в руках, а потом поняла, что Олег говорит не о нем, а об «Алых парусах», которые взяла с собой, но так и не открыла и бросила в песок.
        - Она мне больше не нужна. Пусть это будет подарок Лие от меня.
        - Спасибо, конечно, но нам тоже не надо. В чемодан и так ничего уже не влезает: слишком много игрушек набрали.
        Он снова протянул мне книгу. Я взглянула на нее с сомнением. Пусть я и решила, что воздвигать воздушные замки больше не буду, как и ждать алые паруса, а книгу все-таки взяла. Ведь она когда-то принадлежала еще маме. И у нее была особенная, душевная аура.
        55. Капитан под алыми парусами
        В номер я ворвалась решительно: собираюсь, возвращаюсь домой и еду к Паше, чтобы поговорить или вывести его из запоя, если потребуется, а затем все-таки расставить все точки над i. Это молчание затянулось, пришла пора его прекратить и проговорить все обиды, которые мы как копили во время дружбы, так и продолжили собирать в романтических отношениях.
        Однако решимость угасла уже через полчаса бесполезных попыток собрать все вещи в багаж. И снова я поняла, что только в фильмах героини собираются за десять минут, вылетают, а потом со слезами на глазах объясняются со своими любимыми на пороге квартиры или под дождем. В реальности же все портит багаж.
        Я не учла того, что Пашка в своем огромном кейсе привез посылку от мамы, которая не влезала теперь в мой многострадальный утерянный и возвращенный чемодан. Как и проклятые финики с рынка для Вити и Вики, магнитики, платки, благовония, духи для мамы, игрушки и прочие сувениры. И это я даже не учитывала своего обновившегося гардероба, который Славин, надо полагать, догадался увезти с собой.
        Оставлять свои вещи было жалко, поэтому пришлось ехать в ближайший торговый центр за вторым чемоданом.
        - Ты куда? - окликнула меня Марина, когда увидела, как я решительно выхожу из отеля и подхожу к такси.
        - Дополнительный чемодан надо купить. Мой багаж как-то незаметно разросся.
        - Ты пакуешь чемодан? - удивилась подруга. - Разве ты не должна отдыхать еще пару дней?
        - Решила вернуться немного пораньше. Вылетаю первым рейсом.
        - Как? Уже? - еще больше удивилась Марина, и мне ее реакция показалась странной.
        - А что-то не так?
        - Нет, все нормально, - отмахнулась она тут же. - Езжай. Удачи.
        Продолжая присматриваться к ней подозрительно, села в такси и отправилась в торговый центр Шарджи. Пока изучала представленные в нем бутики, пока выбирала чемодан, прикидывая, в какой максимально войдет все мое барахло, пока возвращалась обратно в отель, время перевалило за полдень.
        На пороге отеля меня вновь встречала Марина.
        - Слушай, а ближайший рейс - это когда? - поинтересовалась она без предисловий, подлетая ко мне, несущейся в свой номер.
        - Не знаю. Еще не смотрела. А что?
        - А я вот посмотрела. И это только завтра утром. Может, вечером сходишь со мной прогуляться?
        - Не хочу. Настроения нет.
        - Ну Юля, пожалуйста. Мне одной одиноко будет.
        - Мне чемодан собирать надо.
        - Не до завтрашнего утра ты ведь его собирать будешь, - возмутилась подруга. - Сходим на набережную, прогуляемся, с морем попрощаемся, монетки бросим, чтобы еще вернуться… - искушала Марина, и мне в конце концов пришлось согласиться.
        Я занялась сбором багажа. И одновременно продумывала, какой будет наша встреча с Пашей, что скажу ему я, что ответит он мне. Как повести себя, чтобы не скатиться в банальное: «Я была не права, а потому прощаю тебе все грехи», но и извиниться достойно и дать понять, что он тоже был не прав.
        - Ну что, собралась? - поинтересовалась Марина, нарисовавшаяся на моем пороге еще через пару часов.
        - В процессе, - ответила, впуская ее в номер и снова подходя к раскрытым чемоданам. - Тебе фиников не надо? Мы их что-то слишком много набрали…
        - Да мы с Витей тоже нахватали достаточно, - призналась подруга, проходя следом за мной и оглядываясь. - Прямо как с голодного острова приехали.
        - И не говори. В начале отпуска хотелось всего и побольше, а теперь не знаю, как это все увезти с собой, - покачала головой на свою привычку делать необдуманные покупки. Именно для этого Славин мне в этот момент и нужен был - быть голосом разума и останавливать меня категоричным: «Нет, Юля!» - но в этот раз он, видимо, был со мной слишком мягок… иначе откуда набралось столько магнитиков?
        - Ты еще долго? Мы же погулять хотели.
        - Марин, я правда не хочу никуда идти. Настроения нет, - покачала головой. - Может, ты все-таки одна…
        - Нет, ты мне уже обещала. Я хочу посмотреть местный порт.
        - А на что там смотреть? - удивилась.
        - На кораблики и лодочки, - фыркнула подруга, закатив глаза. - На роскошные, дорогие яхты, конечно! Где я еще их увижу? Пошли! Проветримся немного, а то уже несколько дней из отеля не выходим.
        Смотреть на дорогие яхты мне не хотелось, уже вдоволь налюбовалась на дорогие машины, но подруга оказалась настойчива, и вскоре мы уже садились в такси. В местных дорогах и постройках я уже немного разбиралась, поэтому вскоре поняла, что едем мы в порт Дубая, а именно туда, где мы были с Пашкой, когда катались на яхте да ездили в однодневный круиз.
        - Ты серьезно? - возмутилась, когда такси остановилось около пешеходной дорожки недалеко от входа на пристань. - Так бы и сказала, что в Дубае погулять хочешь.
        - Мы здесь с Витей уже были. Здесь прикольно, - ответила Марина весело, расплачиваясь и выскакивая из машины.
        - Мне некогда этим заниматься. Мне домой собираться надо, - проворчала недовольно, подходя к ней.
        - Успеешь ты собраться. До твоего рейса еще уйма времени.
        - Я билет еще не купила, - проворчала, следуя за Мариной вдоль ограждения, за которым виднелись яхты разной величины и вида, покачивавшиеся на волнах. Подруга крутила головой из стороны в сторону, словно чего-то ждала. - Кстати, а ты когда собираешься уезжать?
        Нахмурилась, вспоминая о том, что никто в нашей компании дольше двух недель подряд в отпуск не ходит. Ну кроме психованного финансового директора, конечно. Марина же здесь уже месяц прохлаждается. И даже если не брать в расчет, что Паша продлил ее отпуск на несколько дней, ее отдых все равно сильно затянулся.
        - С тобой поеду, - пожала плечами подруга, указывая мне на магазин мороженого. Туда мы и направились.
        - Ты отдыхаешь уже месяц. Почему?
        - Вообще-то, я работаю, - покачала головой Марина. - Удаленно, но работаю каждый день из номера.
        - Почему? - снова повторила я.
        - Босс, - кратко ответила Марина, раскрывая передо мной двери магазина. Я зашла и перевела на нее вопросительный взгляд. - Он, когда уезжал, попросил меня за тобой присмотреть. Видимо, опасается, что ты снова попадешь в неприятности: багаж потеряешь или паспорт, - усмехнулась она, и я невольно тоже улыбнулась, вспоминая начало своего отпуска. - Правда, он почему-то считает, что ты ногу сломаешь…
        Закатила глаза. Да, это было очень похоже на Пашку, который сам составлял нам список неудач, без которых отдых не отдых в нашем с ним исполнении.
        - То есть, когда он уезжал, вы разговаривали об этом? О том, чтобы ты за мной… присмотрела? - уточнила. Марина кивнула, а я улыбнулась еще шире.
        Все-таки Пашка не рискнул бросить меня одну в чужой стране. Пусть и оставил при мне соглядатая, а все равно такая его забота была приятна.
        Мы купили по рожку мороженого и снова подошли к ограждению, разглядывая море, опускавшееся к горизонту солнце и покачивавшиеся на волнах яхты.
        - А что он еще сказал?
        - Сказал, чтобы звонила ему, если что-то с тобой случится.
        - И что? Он сразу прилетит обратно? - недоверчиво усмехнулась. Марина пожала плечами.
        - Он вообще какой-то невменяемый был. Видимо, из-за вашей ссоры? - спросила она, заглядывая мне в глаза. Я отвернулась от нее к горизонту, откусывая от рожка. Разговаривать с ней о том, что случилось между мной и Пашкой, не хотелось, как и не хотелось, чтобы она судила нас по моему рассказу.
        Мы на время замолчали, а затем подруга толкнула меня в бок локтем.
        - Смотри. Что это?
        Я повернулась в указанном направлении и нахмурилась, прикладывая руку ко лбу, чтобы солнце не слепило, и приглядываясь к медленно приближавшейся алой точке.
        - Корабль, - нахмурилась я. - С алыми парусами… Хм… интересно, - заметила, откусывая мороженное и поворачивая его из стороны в сторону, чтобы примериться, с какой стороны попробовать разноцветное лакомство в следующий раз. - Алые паруса в Эмиратах. Очень странно выглядят, - заметила критично. - Они были бы более уместны где-то в Европе, но никак не на Востоке
        - Представление, наверное, будет, - кивнула Марина.
        Мы следом за остальными прогуливающимися по набережной туристами и местными жителями повернулись в сторону подплывающего корабля с алыми парусами. Это была не лодка, не белоснежная яхта, это был настоящий большой трехмачтовый корабль, будто сошедший с экрана художественного или исторического фильма. Паруса его были насыщенного красного цвета, который будто светился в лучах закатного солнца. Зрелище было не просто красивое - оно впечатляло размахом и необычностью.
        - Красиво, - выдохнула восхищенно Марина, когда он стал к нам настолько близок, что можно было заметить людей на борту. Корабль подплывал к пристани.
        - Ага, - кивнула и улыбнулась, понимая, что зрелище действительно красивое, но не задевает меня так, как задело бы раньше. Сердце не трепетало, мысли не неслись вскачь при мечтах о славном герое, который прибыл за мной с другого конца света. А все это было потому, что я точно знала, что моего капитана на борту нет. Мой капитан сейчас дома, мучается из-за нашей ссоры, как и я.
        - Смотри, какой флаг у него интересный. Похож на пиратский. Только вместо скрещенных костей мечи.
        Лизнула мороженое и снова подняла взгляд к кораблю и его парусам. Флаг действительно имелся. Тоже красный. И рисунок на нем был очень знакомым.
        Да я этот рисунок больше десяти лет наблюдала на своей парте что в школе, что в университете!
        - Юля, осторожно! - предупредила Марина, но было поздно. Мороженое выскользнуло у меня из рук и упало на асфальт.
        - Что это там за буквы на щите? - спросила дрогнувшим голосом, рассматривая полотно, которое трепал ветер. - Это же не арабский?
        - Это щит? - поразилась Марина. - Скорее на кляксу похоже.
        Ну да, Пашка тот еще художник, но, по его версии, это все-таки щит.
        - Это «П» и «Ю»? - никак не могла поверить в то, что видела. Марина, не понимая, чем меня так заинтересовал странный флаг, тоже напрягла зрение, а затем кивнула.
        - Видно не очень хорошо, но похоже…
        У меня дыхание перехватило от мысли, что на красавце-корабле все-таки тот самый капитан, который мне нужен, и что планируется не просто представление для зевак, а исполняется моя детская иррациональная мечта. И воплощает ее в жизнь рациональный до зубовного скрежета Паша Славин, который высмеивал меня годами за подобные грезы. А теперь, повесив флаг с гербом нашей дружбы, изобретенным им в детстве, подплывает на огромном корабле к пристани. Я снова обвела судно взглядом, и мое сердце наконец пустилось вскачь, когда оценила размеры огромного корабля, а также цвет свернутых сейчас парусов.
        - Поверить не могу.
        - Во что? - не поняла Марина. - Ну уронила и уронила. Давай в урну выкинем, чтобы оно тут в лужу не превратилось.
        Глянула на нее непонимающе, а затем бросилась бежать в сторону входа на пристань.
        - Юля! Ты куда? - крикнула подруга мне вслед.
        Я неслась сломя голову, минуя прохожих и зевак, выстроившихся вдоль ограждения и любовавшихся красавцем-кораблем. Я не знала, что мне ему сказать или сделать, просто хотела поскорее его увидеть. Проскочила мимо двух охранников, окликнувших меня, выбежала на пристань и увидела Пашку, который как раз сошел с корабля и направлялся мне навстречу.
        Мы остановились друг напротив друг, настороженно присматриваясь. Он был в белой рубашке, джинсах и перчатках. Выглядел встревоженным и хмурым, что для меня было совсем не удивительно. Это я считала, что он сейчас совершает настоящий подвиг, сам же он, скорее всего, думал, что занимается ерундой, клоунским представлением, глупостью и так далее. И тем ценнее его поступок был для меня. Я знала, что на подобное ему решиться было непросто. Ему это стоило настоящих душевных мук. И делал он это исключительно для того, чтобы порадовать меня. Потому что знал, как для меня это важно.
        И я не представляла себе второго такого человека, который пошел бы ради меня на подобное. Ведь организовать корабль с алыми парусами в чужой стране не просто дорого и сложно, но еще и потребовало от него самого душевных сил и переживаний. Я даже представить себе не могла, что происходило в его голове за эти три дня, пока я лежала на песке, что он решился на подобный поступок.
        - Привет, - поприветствовал, вглядываясь в мое лицо. У меня от накативших эмоций перехватило дыхание, поэтому я смогла лишь кивнуть в ответ. - Я подумал… вдруг ты захочешь прокатиться на корабле в конце отпуска.
        Более дурацкого приглашения он озвучить просто не мог. Зато из сказочного капитана мигом превратился в знакомого мне друга.
        Откашлялась.
        - Алые паруса? На Востоке? Тебе не кажется, что это чересчур?
        - Мне это кажется чересчур в любой стороне света, но тебе ведь нравится…
        Он протянул руку, приглашая последовать за ним.
        - Поверить не могу, что ты это сделал, - еле слышно призналась, подходя ближе и снова разгадывая бок корабля.
        - Я тоже, - согласился он.
        - Ты сошел с ума.
        - Я знаю.
        Настороженно вложила свою ладонь в его и снова присмотрелась к нему.
        - А перчатки зачем? Ты бы еще камзол надел, - проворчала растерянно, не зная о чем еще говорить.
        - Я не до такой степени сошел с ума, - фыркнул он, утягивая меня в сторону корабля, где нас в полном составе встречала команда. Мужчины смотрели на меня как на невиданного зверька.
        - Почему они так смотрят?
        - Ну… ты девушка сумасшедшего русского. Всем интересно на тебя посмотреть.
        Глянула на него, не понимая, шутит он или нет.
        - Что? Думаешь, только ты решила, что «Алые паруса» в Эмиратах неуместны?
        В ушах у меня шумело, сердце гулко билось в грудной клетке, мысли путались, коленки дрожали, когда я поднималась на борт и осматривалась по сторонам, боясь что-то пропустить. Хорошо, что Пашка крепко сжимал мою руку и направлял, иначе точно упала бы и подвернула или сломала ногу, как он и предсказывал. Я была в каком-то странном, совершенно неадекватном состоянии. Хотела радоваться, смеяться, но сдерживала эмоции, потому что они казались неуместными. А к глазам тем временем подступали слезы осознания, что мне это не снится: я действительно поднимаюсь на палубу корабля, а надо мной расправляют паруса необычного волшебного цвета, который в закатных лучах выглядит еще более сказочным и нереальным.
        - Все в прядке? - поинтересовался Паша, подводя меня к борту и кивая настоящему капитану, чтобы он отдавал приказ отплывать.
        - Так зачем тебе перчатки? - уточнила, отпуская его руку и вцепляясь в перила пальцами.
        - Надо, - ответил кратко.
        Глянула на него непонимающе. Не хочет говорить? Почему? В чем секрет?
        - Смотрится убого, - заявила, ухватила одну из них за ткань и дернула. Пашка попытался ее поймать, но я все-таки добилась своего и освободила его правую руку. Его абсолютно красную, под цвет парусов, правую руку.
        Я и без того находилась в шокированном состоянии, а его красная рука стала пределом моего потрясения.
        - Это что?
        - Рука, - ворчливо ответил он, отбирая у меня перчатку и надевая ее обратно.
        - Она красная.
        - Я знаю.
        - Почему она красная?
        - А ты как думаешь? - поинтересовался он и кивнул нам за спины. Я снова подняла голову к алым огромным полотнищам, которые расправляли над нашими головами, и у меня в очередной раз перехватило дыхание.
        - Ты красил паруса? Сам?
        - Второго такого идиота не нашлось, - покачал он головой удрученно. - А найти алую парусину оказалось не так-то просто и быстро. Еще сложнее, чем найти парусное судно… В общем, легче было перекрасить белые. Что мне со смехом и предложил капитан. - Он кивнул на мужчину, который стоял у руля и с интересом поглядывал в нашу сторону. - Он, кстати, меня сумасшедшим русским и назвал, - пожаловался Пашка, поморщившись от неприятного воспоминания.
        Поддерживающе похлопала друга по плечу, а сама улыбнулась, хотя глаза все еще стремительно наполнялись слезами. Я плохо себе представляла Славина, который вместо переговоров о контракте сидел в каком-нибудь ангаре и занимался покраской парусов. Слишком абсурдно это должно выглядеть.
        Мы отплывали от берега. Большинство матросов скрылись из вида, и на палубе остались только мы да еще пара мужчин, которые старались не смотреть на нас слишком пристально, чтобы не смущать.
        Я стояла напротив Паши, держась одной рукой за перила. Мы всматривались в лица друг друга, пытаясь прочесть мысли и боясь начать разговор.
        - Но зачем? - в конце концов не удержалась я от вопроса.
        - Чтобы извиниться.
        Рвано выдохнула.
        - Корабль с алыми парусами, чтобы извиниться? - переспросила, потому что мне это показалось сумасшествием. Я еще могла понять подобное представление с целью сделать предложение, хотя в исполнении Паши и это выглядело бы странно, но с целью извиниться - это было еще более ненормально.
        Он кивнул.
        - Я наговорил лишнего. И недавно в «Дубай - Молле», и месяц назад в офисе, - произнес он, сведя брови на переносице. - И какие бы у меня ни были причины, они меня не оправдывают.
        По моей щеке покатилась слеза, и я поспешно ее смахнула. Могла ожидать извинений за недавнюю ссору, но не думала, что он упомянет и эпизод в офисе.
        - У меня было время, чтобы обдумать то, что между нами произошло. Сначала я очень злился, но потом увидел серьги, которые ты мне отдала, и понял, что в этот раз перешел все границы… Ты ведь знаешь, что я на самом деле так не думаю?
        Кивнула, облизывая губы и поспешно моргая, чтобы осушить слезы, которые мешали мне видеть его лицо.
        - Да, знаю… Я… я тоже была не права. - Простая фраза далась мне с трудом. - Я слишком зациклилась на своих глупых мечтах и не замечала того, что ты для меня делаешь, не ценила, принимала все это за данность, хотя не должна была.
        Жалостливо всхлипнула в конце своей фразы и стерла сразу несколько слезинок - с одной и с другой щеки. По его выражению лица поняла, что чего-чего, а моего извинения он точно не ожидал. И от него Пашка в не меньшем шоке, чем я от его подарка.
        Я находилась в слишком нестабильном эмоциональном состоянии, необходимо было на кого-то опереться, и, так как кроме него никого рядом не было, я сделала шаг и обняла его за плечо, вдыхая знакомый запах и чувствуя родное тепло.
        - Почему ты уехал из отеля? Я решила, ты меня бросил.
        - Не хотел тебя смущать. Думал, ты снова сбежишь на Южный Полюс смотреть на мишек, если я не уберусь первым.
        Оторвала голову от его плеча и удивленно хохотнула.
        - Так они же на Северном!
        - Я рад, что ты это наконец запомнила, Золотко, - улыбнулся мне в ответ нерешительно.
        - А почему не остановился, когда я тебя окликнула?
        Поджал губы, нахмурился.
        - Я тогда еще не придумал, как извиняться буду.
        Мне было тяжело перед ним признавать свои ошибки, ему это давалось ничуть не легче. Ни он, ни я не произнесли длинных, витиеватых фраз, не поклялись друг другу в том, что больше ссор между нами никогда не случится. Зато эти извинения были искренними, от всего сердца и с полным осознанием своих ошибок.
        56. Детская мечта
        Солнце стремительно заходило за горизонт, мы стояли на носу корабля, обнимали друг друга и смотрели вперед. Паша заботливо и очень знакомо целовал меня в висок, я гладила его по спине. Внизу плескались волны. Позади виднелся берег, впереди - бескрайнее море. На палубе компанию нам составлял лишь капитан. А над нами развевались алые паруса, которые теперь были для меня не только символом невинной детской мечты, но и символом любви, прощения и веры.
        Я чувствовала себя невероятно счастливой и умиротворенной в кольце его рук. Щурилась от последних ярких лучей заходящего солнца и ждала. Ждала, ждала, а он все молчал и молчал.
        - Ну?! - требовательно спросила, когда до момента конца закатного волшебства оставались мгновения, а он все никак не начинал говорить.
        - Что «ну»? - поинтересовался Пашка рассеянно. Оторвала голову от его плеча и подняла взгляд к лицу.
        - Ты предложение делать собираешься или нет?
        - А! Предложение! - ахнул так, будто только сейчас вспомнил, и аккуратно отстранился. - А можно?
        - А хочешь? - задала встречный вопрос, поражаясь, как можно быть таким непонятливым. Сейчас солнце зайдет за горизонт, и делать он мне его в темноте будет?
        - Конечно, хочу. Я даже кольцо купил, - заявил и похлопал себя по карманам, а затем извлек простенькое колечко, при взгляде на которое я не смогла сдержать улыбку. - Только я боюсь тебе его предлагать. Вдруг ты мне его в лицо бросишь.
        - Не предложишь - не узнаешь.
        Глядя на меня все так же настороженно, он медленно кивнул.
        - Ну ладно. Давай попробуем. Только если будешь кидать, то хотя бы в глаз не целься.
        - Славин! - возмутилась.
        Он нервничал, и я это чувствовала. Намного больше, чем в любой другой раз, когда кидал мне: «Давай поженимся». В этот раз он не находился в зоне комфорта, на этот раз предложение, если оно и прозвучит, будет настоящим, официальным, со всеми вытекающими из него последствиями. И я от этого нервничала не меньше. Для меня это было такое же важное событие, как и для него.
        Правда, повторюсь, если это предложение все-таки прозвучит.
        - Паша! - снова окликнула его, когда он смотрел на меня, крутил кольцо между пальцами и молчал.
        - Я это… в общем… как бы сказать…
        - Скажи уже хоть как-нибудь. Солнце заходит!
        - А после того, как зайдет, уже нельзя будет говорить? - удивился он и тоже глянул на горизонт.
        - После некрасиво будет. Придется ждать следующего дня и повторять наше путешествие под алыми парусами, - пригрозила я, и он тут же упал передо мной на одно колено.
        Выпучила глаза, глядя на него.
        - Ты что делаешь?
        - Предложение.
        - А стоя нельзя? - поинтересовалась, поспешно оглядываясь. - Вдруг кто увидит?
        - Ну уж нет. На этот раз надо сделать все по правилам, чтобы точно был положительный ответ. И перед тобой я, так и быть, на колене постою, не жалко.
        - Паша, солнце.
        - А, ну да, - откашлялся, посмотрел на меня, протянул кольцо, закатил глаза, будто что-то вспоминал, снова откашлялся. - Я забыл, что хотел сказать.
        На этот раз я прикрыла глаза. Ну все, романтика вновь убита.
        - Что? - возмутился. - Я нервничаю.
        - Скажи хоть что-то.
        - Ладно, - прикусил палец одной из перчаток, стянул ее с руки и посмотрел на ладонь.
        - Ты серьезно? - поразилась. - Шпору написал?
        - Тс-с, - шикнул на меня, снова надел перчатку, протянул кольцо. Я приготовилась слушать длинную и пафосную речь, а вместо этого он выдал: - Юля, я тебя всю жизнь любил, люблю и буду любить. Выходи за меня замуж.
        Закусила губу, чтобы не рассмеяться, глядя в его веселые глаза, и важно протянула руку.
        - Серьезно? - будто возмутился он.
        - Быстрее, - ответила напряженно, Паша поспешно надел кольцо. И в тот момент, когда оно оказалось на моем пальце, я все-таки не сдержала громкого смеха. Слишком комичной была ситуация. Он тоже рассмеялся, поднимаясь на ноги, обнимая меня и целуя сначала в щеку, а потом в смеющиеся губы. - И на это ты написал шпаргалку?
        - Нет, конечно. Я подробно расписал все плюсы и минусы семейной жизни со мной, но понял, что до захода солнца точно не успею все их перечислить, поэтому решил действовать согласно выражению «краткость - сестра таланта».
        Продолжая смеяться и отвечать на его рваные, поспешные поцелуи, стянула обе перчатки с красных рук и посмотрела сначала на одну ладонь, потом на другую. Обе действительно были исписаны пунктами. Один, два, три…
        - О боже, мой будущий муж сумасшедший, - сквозь смех заметила, глядя на руки, которые точно не могли принадлежать успешному бизнесмену.
        - Это ты виновата. Свела нормального мужика с ума, - ответил мне, снова пытаясь поймать мои губы, но я уворачивалась, желая прочитать выгоды от союза со Славиным.
        - О! Вот это интересно! Закрыть ипотеку? - продолжала смеяться, плохо различая слова на его коже.
        Солнце зашло, и тьма опустилась на море так же резко, как и на пустыню. На мачтах загорелись огни, подсвечивая алые паруса и привлекая наше внимание к себе.
        - Ух ты! - оценила, теряя бдительность и позволяя Пашке все-таки меня поцеловать. Крепко обняла его, испытывая тот же водоворот ослепляющей любви, который чувствовала весь наш отпуск.
        - Люблю тебя. Очень сильно, - зашептал он жарко мне на ухо. - Ты лучшее, что случалось в моей жизни. Как путеводный маяк, манишь меня к себе, не позволяешь отвлечься от курса. Знаю, что у меня непростой характер и вытерпеть меня сложно, но обещаю: буду стараться держать себя в руках, защищать и оберегать тебя даже от себя самого. Надеюсь, не забуду про твое требование о цветах, но если все-таки забуду, напомни, обещаю, что принесу тебе букет в любой ситуации, в любую непогоду. Я ворчу насчет того, что ты ешь, не потому, что мне жалко для тебя несчастную креветку, а потому, что не хочу, чтобы ты потом болела. Да, мне не нравятся твои открытые купальники и платья, но это лишь потому, что я тебя люблю и не хочу, чтобы другие мужчины провожали мое невинное, ранимое Золотко похотливыми взглядами и обижали словами или действиями.
        У меня на глаза вновь навернулись слезы. От Пашки я не слышала более приятных и романтичных слов.
        - А я… я буду ценить все, что ты для меня делаешь. Даришь цветы, говоришь комплименты, прибиваешь полочку, приезжаешь по первому требованию, если я попала в аварию, или…
        - Давай без аварий, - перебил он мою речь, я кивнула, глотая слезы и снова покрывая его лицо поцелуями.
        - Да как ты додумался до парусов? - недоумевала, поднимая взгляд в очередной раз к светящимся полотнам. - До сих пор поверить не могу. А мы уже сколько катаемся?
        - Около двух часов…
        - Это был риторический вопрос… Мне никто не поверит, если расскажу!
        - А не надо никому рассказывать! - мигом напрягся он, а я перевела на него вопросительный взгляд.
        - В смысле? А Яне похвастаться?
        - Не надо! Ты что! Меня же дома засмеют! - перепугался он не на шутку, чем вызвал у меня новый приступ смеха.
        - Юре, так и быть, говорить не буду…
        - Никому не говори! А Юре с Олей в первую очередь!
        - Почему?
        - Позориться не хочу, - покачал он головой, пряча взгляд, а я улыбнулась еще шире, целуя его в щеку.
        - А я похвастаться хочу, - возразила, на что получила в ответ обиженный взгляд. - Ну хорошо, хорошо. Пусть это останется нашей маленькой семейной тайной… Детям-то можно будет рассказать?
        Пашка задумался.
        - Ну ладно. Им можно… И тете Люде.
        - Маме?
        - Ага, она кремень. Тайн не выдает. Уж я-то знаю. Как я ее только не упрашивал рассказать, куда ты улетела…
        - А еще заработать очки у будущей тещи неплохо?
        Широко улыбнулся, из-за чего поняла, что мои слова не лишены его корыстного интереса. Все-таки торгаш - он и есть торгаш. Везде выгоду найдет.
        - Вообще-то есть свидетель помимо меня.
        - Кто?
        - Твой шпион, который привел меня к причалу. Марина.
        - Надо придумать, как устранить свидетеля, - важно заявил он.
        Растрепала его волосы, заставила нагнуться и поцеловала.
        - Эх ты, расчетливый Лягушонок. А если бы паруса не сработали?
        - Еще были в резерве пираты и бал для потери туфельки, - ответил он мне на полном серьезе.
        Перестала улыбаться.
        - Какой бал? Какие пираты?
        - Пираты, которые прячутся сейчас в трюме, а бал…
        Он кивнул капитану. Тот вернул ему кивок, нагнулся, а затем на палубе зазвучала музыка. Пашка протянул мне руку.
        - Ты шутишь? - поразилась, хотя казалось, что ему меня уже не удивить. - А ничего, что я в кедах и вряд ли их потеряю?
        - Ничего. Я танцевать не умею. Сейчас наступлю тебе на ногу, и ты выдернешь ее из ботинка.
        Он крепко сжал мою руку, обнял и медленно закружил в танце.
        
        Конец начала
        Обычно в конце романа или сказки говорится: и жили они долго и счастливо.
        В целом - да, нашу жизнь можно назвать счастливой, но были в ней и свои горести, несчастья, обиды, как и у любых других людей. Наша жизнь была сказочной только для нас двоих, потому что мы как в детском саду взяли друг друга за руки, выходя в составе строя на прогулку, так и продолжили крепко сжимать ладони всю оставшуюся жизнь.
        На нашем возвращении домой история любви не закончилась. Это был лишь конец ее начала, потому что предстояло еще самое сложное - сохранить любовь и счастье, найти в себе силы бороться со своими эго, гордостью и страхами.
        И первым испытанием стала свадьба, о дате которой мы никак не могли договориться. Причем даже не между собой, а с родителями. Я вспомнила о своей мечте провести торжество на берегу моря, но родственники и друзья были категорически против, потому что на таком событии, как бракосочетание Золотаревой и Славина, хотели присутствовать все. В итоге я психанула и предложила Паше именно то, чего боялась когда-то сама, - сходить и расписаться без суеты и цирка, в который нашу свадьбу превращали дорогие родственники, на что получила резкий отказ.
        - Нет уж, я это уже проходил. Предложение без кольца не предложение, а свадьба без белого платья, надо полагать, не свадьба. Договаривайся с матерью как хочешь, но платье должно быть, как и ресторан.
        Пришлось соглашаться на пышное торжество, на котором настаивали родители, возглавляемые дядей Демидом. И все прошло намного лучше, чем я себе представляла. Никакого цирка с множеством народа не было, наоборот, все были довольны и счастливы, а клятвы мы произнесли под пологом все тех же алых парусов, из которых дизайнеры соорудили для нас навес и которые Славин настоял увезти с собой из Эмиратов, потому что «зря я, что ли, их два дня красил?!» Флаг с гербом нашей дружбы мы тоже использовали, подняв его над шатром после произнесенных клятв, а затем повесили в спальне, несмотря на мои возмущения о том, что это безвкусица. Пашка заявил: «Хочу!» - и все.
        Характер его резко не улучшился, и еще некоторое время его буквально-таки ломало во время споров, когда он вместе с матом заглатывал обидные слова, которые хотел произнести в мой адрес, выбегал из дома и курил, пока не успокоится. А потом возвращался со спокойным, философским выражением лица великого мученика.
        Особенно непросто ему пришлось во время моей первой беременности, которая проходила далеко не гладко. У меня были проблемы со здоровьем, я сильно поправилась, постоянно чувствовала себя неповоротливым бегемотом и свое плохое настроение, конечно, срывала на нем. Он тоже злился, но, стиснув зубы, терпел. Особенно наши отношения накалились в самом конце беременности, когда он заявил, что хочет присутствовать на родах. Я была против, кричала на него, била, а затем заставила ходить на курсы будущих родителей. Он считал это таким же бесполезным занятием, как и отпуск или предложение под алыми парусами, но исправно ходил, всерьез вознамерившись попасть ко мне в палату.
        Когда же роды начались, он только и повторял, какие курсы были полезные, когда растирал мне спину и делал массаж, а я благодарила его, что он не оставил меня в этот ужасный день. И очередной трудный период в наших отношениях закончился громким криком дочери. Я чуть ли не впервые видела, как Пашка плачет, что было редкостью даже в детстве. Дочь торжественно назвали в честь нашей общей подруги Яной - правда, я так и не поняла, почему муж принял такое решение.
        Я все-таки уволилась с работы. По настоятельному совету тети Марины, которая оказалась свидетельницей нашего спора за семейным столом. Мать Паши рассказала мне, как их брак с дядей Демидом, который мне казался идеальным, трещал по швам, когда она работала главным бухгалтером в его первой фирме. Тогда она запрещала ему заключать сделку, а он настаивал на обратном. В итоге тетя Марина самоустранилась, сделка провалилась, контора закрылась, а семья сохранилась. Я над увольнением раздумывала долго, потому что не знала, как буду жить без работы. Это было трудное решение в моей жизни. Уволилась на свой страх и риск, а также гнев и непонимание происходящего мужа. Однако вскоре поняла, что поддерживать его в стенах дома даже продуктивнее, чем в офисе. Я не лезла в детали его дел, но могла помочь советом, прекрасно понимая всю подноготную бизнеса, что было ничуть не хуже. Сначала хотела устроиться на другую работу, но случился первый декрет, потом второй, а затем я начала искать себе занятие, которым можно было бы заниматься дома.
        Пашка не врал, что моя полнота совсем не влияет на его любовь, и вскоре после рождения Яны я вновь узнала, что беременна. Родилась наша вторая дочка, над именем которой мы раздумывали очень долго. И спорили на этот раз о том, поддержать ли традицию Золотаревых и называть детей на одну букву или же не стоит. Причем я, бывшая Золотарева, настаивала на том, что традицию можно и нарушить, а Пашка вещал о семейных ценностях. Он победил, и мы оказались перед скудным списком имен на букву «Я». Дочь назвали Ярославой, или кратко Ярой, которая стала отличной партией для Яны.
        Благодаря дочерям, которые пошли в породу отца - черноволосые и кареглазые, - я поняла, что мой друг как был в детстве кудрявым, так им и остался. Просто его короткая стрижка не позволяла волосам виться. Яна с Ярой же обладали гривами длинных, жестких, вьющихся волос, которые доставляли мне немало хлопот, чтобы уложить их в аккуратные прически, и которые Славин запрещал подстригать.
        - Когда вырасту, покрашусь в блондинку, как ты, - заявила однажды Яна, когда я ее заплетала.
        - Я тебе покрашусь! - заорал из соседней комнаты Пашка, услышавший ее слова. - Отлуплю! На порог дома не пущу!
        Дочь прикусила язык, состроив рожицу зеркалу, а я улыбнулась.
        Чем старше становился Паша, тем больше он напоминал мне своего отца: строгий, но справедливый. Дочери его характер значительно смягчили, потому что на них сорваться не получалось, как у дяди Демида на сына, но все равно плюшевым мишкой Славин не стал.
        Про букеты он, как и говорил под алыми парусами, бывало, забывал, но зато, видимо, оценил то, как на меня подействовал корабль, потому что подобные сюрпризы в моей жизни хоть не были частыми, но все-таки случались. Так, на выписке из роддома меня встречал флешмоб танцоров, на тридцатипятилетие ожидали не просто посиделки в ресторане, а настоящий бал, мастер-класс по танцам для родственников и платье Золушки. Эти праздники были редкими, но я их ценила наравне с его бытовыми, обыденными подвигами. Пусть у нас и не всегда получалось следовать своим обещаниям, которые дали друг другу, но мы старались.
        Что же касается многострадального контракта с китайскими поставщиками, то его так и не удалось заключить в том виде, в каком его хотел видеть Паша. Но все-таки выгоду мы с него получили. И пусть Славин так и не открыл новый филиал, но со временем все-таки осуществил свою мечту. Из «Строймира» выделилась дочерняя компания по оптовым продажам строительного оборудования, и ее владельцем стал мой муж.
        У нас родился сын, которого назвали все-таки Ильей, нарушив традицию, потому что на «Я» оставались только Ярополк да Яромир, и я в целом была не против, но вот муж тут же открестился. Мы переехали в Москву. Я превратила свое увлечение книгами в работу и начала сочинять сказки для детей. Яна с Ярой пошли в школу. Илья в садике дергал за косички сероглазую девочку. Пашка продолжал есть с аппетитом мои супы и работать допоздна, а я - смотреть мелодрамы и читать беллетристику.
        У нас была довольно обычная жизнь. Семья. Любовь.
        Ее отличительная черта была лишь в том, что она выросла на крепкой дружбе.
        С того месяца, который мы провели в арабской сказке, у нас появилась семейная традиция: каждый октябрь хотя бы на неделю, но мы выезжали вдвоем на море.
        В нашей жизни была любовь 24/7.
        А еще были…
        Солнце. Море. Пляж.