Гордон ДИКСОН
Окно доставки Главного почтамта на Гемлине-3, в двадцати восьми тысячах четырехстах шести световых лет во втором Квадранте по наклонению в девятнадцать градусов от Теоретического Центра галактики, было весьма небольшим и расположено ниже, чем обычае. Пилот-разведчик Хэнк Шалло, здоровенный как бык, согнулся чуть не пополам, чтобы заглянуть в него.
- Нет ли у вас почты для... - его голос с безразличной скороговорки внезапно перешел на басовитое воркование, ...для X. Шалло, корабль "Атеперьнетуж", мисс?
- Секунду.
Неземное видение, маленькая брюнетка за окошком, отложила книгоскоп и набрала код на пульте. Что-то лязгнуло, щелкнуло, и машина выплюнула несколько конвертов.
- Пожалуйста, сэр.
Хэнк принял их, не глядя, и скомкал в огромной руке.
- Благодарю вас. - Он ослепительно улыбнулся; Интересная книжка?
Девушка, вновь приняв прежнее положение, скользнула по нему небрежным взглядом (Хэнк так и не понял, чего в нем было больше - одобрения или безразличия) а ответила:
- Да.
Хэнк вздохнул.
- Давненько у меня не было времени почитать по-настоящему, - грустным тоном произнес он. - У пилотов-разведчиков совсем нет времени. Очень тяжело быть пилотом-разведчиком.
- Насколько я понимаю, - заметила девушка, - вы пилот-разведчик?
- Да, - односложно молвил Хэнк, снова горько вздыхая. И это трудная, одинокая жизнь. - Он слегка раздул грудь. Большинству представляется блестящая судьба пионерапервооткрывателя новых земель для Человечества, но увы...
Опасная - да. Блестящая... - Хэнк медленно покачал головой, - нет.
- Понятно, - сказала девушка.
- Могу ли я поинтересоваться, о чем эта книга? Возможно, я решу заказать себе такую же для следующего долгого одинокого полета.
- Недурная мысль, - отозвалась девушка, - особенно если вы читаете на старофранцузском. Это сборник фабльо.
- Ах, фабльо...
- Да. Я пищу работу по произведениям, приписываемым перу Чосера, которые распространились в XIV веке после успеха "Коптерберийских рассказов". Многие из них восходят к фабльо.
- Э-э...
- Я кончаю университет, а здесь просто подрабатываю. Чем еще могу быть полезна?
- Собственно, мне ничего не надо, - потупился Хэнк. Возможно, мы еще встретимся.
Он вышел, сунув нераспечатанные письма в карман, и отправился в город. Там зашел в первую попавшуюся библиотеку и потребовал книгу по фабльо, торопливо добавив:
- На современном языке, разумеется... Библиотечная машина зашумела и выдала книгоскоп с катушкой. Хэнк удобно уселся в кресле и поднес проектор к глазам: "ФРАНЦУЗСКИЕ, СКАЗКИ ОТ СРЕДНИХ ВЕКОВ И ДО НАШИХ ДНЕЙ", - прочитал он и хмыкнул. Так вот что такое фабльо... Первая сказка называлась "Похлебка из камней". Хэнк прочитал ее, сунул книгоскоп в карман и вернулся на Главный почтамт, где, скрючившись, облокотился на окошко выдачи.
- Привет! - игриво бросил он.
- Привет, солдафон, - холодно отозвалась брюнетка.
- Солдафон? - изумленно переспросил Хэнк. - Нет, нет.
Я пилот-разведчик.
- Не заливайте! - презрительно сказала девушка. У Хэнка создалось впечатление, что ее мнение о нем почему-то внезапно ухудшилось. - Впрочем, вы, верно, по-другому и не умеете... Плохо же вы обо мне думаете, если решили, что купите своей, дешевой ложью. Да, мой дядя был пилотом-разведчиком, и я никем больше так не восхищалась.
Но вынюхивать...
- Секундочку! - взмолился Хэнк. - Ваш дядя был пилотом-разведчиком?
- Чен Греминджер. И он погиб геройски при исполнении служебных обязанностей...
- Я знал Чена Греминджера!
- О, получайте это письмо и убирайтесь отсюда!
Она ударила по клавише на пульте, схватила выскочившее письмо и швырнула его в Хэнка, затем повернулась и исчезла из поля зрения.
Хэнк обеспокоенно подобрал письмо. Это был весьма официального вида пакет, разукрашенный марками, штампами и гербовыми печатями, адресованный: "Гемлин-3, до востребования, майору X. Шалло".
- Подождите! - заорал Хэнк, просунув голову в окошко. Понимаете, я числюсь в резерве...
Но комната за окном была пуста.
***
С понурым видом Хэнк побрел на свой небольшой, но мощный разведывательный корабль "Атеперьнетуж". Сидя в кресле в крошечной рубки, одновременно служившей ему спальней, он сорвал печати с пакета, достал его содержимое и пробежал глазами начало:
"В соответствии с решением штаб-квартиры Дальних Космических Полетов, Ки Уэст, Земля (см. приложение)..."
Хэнк взял вышеупомянутое приложение. Оно оказалось служебной запиской от Джанифы Вилльямс, одного из директоров ДКП, с таким завуалированным едким остроумцем, что лишь Хэнк мог почувствовать его укусы. "Сколь опасна женщина, подумал он, - считающая, что ее отвергли. Опаснее змеи!"
Хэнк вовсе не пренебрег Джанифой Вилльямс, когда его отозвали на Землю для фотографирования на рекламные плакаты, - в ту пору разворачивалась кампания по вербовке пилотов-разведчиков. Он бы никогда не пренебрег столь великолепным образчиком женственности, воплощенной в блондинке.
Просто он не собирался менять свой корабль на кабинетную работу. Джанифа не смогла этого понять. Хэнк вздохнул.
Теперь, в служебной записке Джанифа писала, что, поскольку X. Шалло, П-Р-349275, уже проявил способность к неортодоксальным и высокоэффективным действиям (еще один укол по поводу захвата Хэнком первого представителя Юнарко чужой цивилизации, встреченной человечеством), штаб-квартира ДКП рекомендует его для выполнения задания Военного Ведомства.
Хэнк вернулся к приказам военных властей и только тут осознал всю остроту зубок Джанифы. В документе сообщалось, что с некой недавно заселенной планеты Корона, Квадрант два, наклонение... и т.д. и т.п. Доложили о создавшемся чрезвычайном положении и потребовали немедленной помощи ГС (Генерального Советника). По следующим соображениям (далее полстраницы занимало перечисление весьма туманных соображений) Военное Ведомство полагает ситуацию не столь серьезной, как кажется местным властям. А так как в настоящий момент незанятых квалифицированных ГС нет, решено временно наделить майора Х. Шалло полномочиями Генерального Советника и направить его на Корону для урегулирования ситуации. И т.д. и т.п.
Хэнк вздохнул. Он-то знал, почему ГС (Гений Совершенства, как еще расшифровывали эту аббревиатуру) вечно не хватает. Чтобы получить это звание, необходимо выполнить пять докторских работ в не связанных между собой областях и пройти трехгодичный курс специальной подготовки. ГС получали к пятидесяти годам. В шестьдесят-семьдесят лет они становились бесценными и буквально творили чудеса, и в том же возрасте вынуждены были оставлять свою деятельность и уходить на пенсию.
"Можешь ли ты творить чудеса? - спросил себя Хэнк. Нет. Можешь ли ты отказаться от задания? Нет. Виновна ли в этом Джанифа? Да". Внезапно воспламененный мыслью о том, как обрадуется Джанифа его провалу, Хэнк резко выпрямился в кресле. Он ей покажет! Покажет?..
Хэнк встал и внимательно посмотрел на себя в зеркало.
Что и говорить, с Генеральным Советником сходства мало. Он выглядел слишком... здоровым, скажем так.
Хэнк на миг задумался, а затем нырнул в ящик с одеждой, выудил оттуда слегка помятый цилиндр из аксессуаров фокусника (когда-то он увлекался иллюзионизмом) и, напялив его на голову, повернулся к зеркалу.
Эффект был потрясающий. Цилиндр времен Авраама Линкольна в сочетании с внешностью громилы создавал впечатление поистине невероятное.
- Ор-ригинально... - выдохнул Хэнк и для завершения картины зажал под мышкой книгу французских сказок. Фабльо, - скрипуче объявив он своему отражению. - Моя узкая специализация. Да. Супстоун, Генри Авраам Супстоун
Что? Ну, разумеется, друг мой! Уж и не помню, сколько лет я ГС. Так в чем же ваша проблема? Ха-ха! Ерунда.
Дайте-ка мне...
"А почему бы в нет?" - подумал Хэнк, готовя корабль к отлету. Разве в Военном Ведомстве не считают, что местные власти на Короне переоценили серьезность положения?
Возможно, там вообще нечего делать.
Он ввел координаты Короны в блок памяти Библиотеки, расположился поудобнее и взял мажорный аккорд на видавшей виды гитаре.
"Я лишь простой странник!.." - душераздирающим, но исполненным решимости голосом орал он в звуконепроницаемой каюте корабля.
К моменту прибытия на Корону Хэнк прочитал все сказки.
Больше всего ему понравилась первая - "Похлебка из камней".
Кроме того, при помощи Библиотека он разузнал все, что мог, о методах работы ГС и о самой планете Корона. Увы, на сей раз менторский тон информирующей Библиотеки не оказывал успокоительного действия. Единственной пользой, которую могла извлечь для себя такая сравнительно необразованная личность, как Хэнк, было безграничное уважение, питаемое людьми к ГС. Генеральный Советник, разъяснила Библиотека, всегда обязан поддерживать веру в свою способность справиться с любой задачей. Хэнк постарался это запомнить.
Еще один отрезвляющий факт привлек к себе его внимание.
Корона находилась на границе владений Земли и Юнарко.
Официально - и не только официально - народы Земли в Юнарко поддерживали мирные отношения - с тех пор, как Хэнк доставил на Землю полоненного юнарко и искусные лингвисты совладали с языком чужака. Да иначе и быть не могло. Только последний идиот мог не уважать суверенитета уже заселенных миров или допустить открытое столкновение. Разязав межзвездную войну, обе расы лишь уничтожили бы себя, так ничего и не решив.
С другой стороны, существовали иные формы конкуренции, без применения оружия. Обе цивилизации интересовал один тип планет. Если люди будут вынуждены отказаться от Короны и ею завладеют юнарко, то результат будет равнозначен проигранной битве. Добровольная сдача планеты может натолкнуть чужаков на опасные идеи и перейти в губительную привычку.
Хэнк, был поглощен этой проблемой, когда раздался звонок и заговорила Библиотека:
- Посадка произведена. Нас встречают.
- Ага!.. - Хэнк вскочил, напялил цилиндр и зажал под мышкой сборник сказок.
Напустив на себя важный вид, он открыл люк и спустился по лесенке. Его поджидал мускулистый, легко одетый молодой человек. Расстегнутая рубашка демонстрировала загорелую шею и волосатую грудь. Голубые глаза под копной каштановых волос оценивающе смерили ширину плеч гостя. Хэнку был знаком этот взгляд. А все потому, что для кое-каких драчливых индивидов Хэнк олицетворял собой ходячий вызов, Вероятно, причина крылась в его комплекции... Хэнк поспешил развеять неблагоприятное впечатление произведенное его внешностью, и попытался добродушно улыбнуться.
Такое поведение обескуражило молодого человека.
- Вы ГС?! - рявкнул он, потрясенный до глубины души.
- Э-э... Он самый! - выпалил Хэнк. - Хэнк Авраам Супстоун. Генеральный Советник с многолетним стажем.
Фабльо. Моя специализация. Если желаете взглянуть на документы...
- Черт с ними! - гаркнул молодой человек, глубоко ранив Хэнка, заготовившего по пути убедительный комплект фальшивых удостоверений. - Меня зовут Джо Блэйн. Идемте, вот мой слайдер.
Они прошли к мощной открытой машине на воздушной подушке.
Такими экипажами обычно пользовались жители недавно заселенных планет - они предназначались для пересеченной местности. Мотор взревел, выплюнув облако ядовитого дыма, и пошла отвратительная вонь какого-то растительного дистиллята, используемого в качестве топлива. Экипаж судорожно рванулся с места и понесся к виднеющимся вдали зданиям. Хэнк отчаянно вцепился в сиденье.
- Итак, вы - ГС? - выкрикнул Джо Блэйн, когда они оставили позади выжженную поверхность посадочного поля и оказались на неровной поверхности вспаханного поля. Дорог на Короне явно еще не было. Скорость достигла ста двадцати километров в час.
- Совершенно верно! - заорал в ответ Хэнк, продолжая улыбаться, несмотря на ветер и придерживая одной рукой цилиндр.
- В таком случае, о спаджиях вам все известно?
- Э... абсолютно все! Занимаюсь ими не один год!
Джо оторвался от руля и изумленно оглянулся. Хэнк сглотнул и расплылся в улыбке, надеясь, что его ошибка, где бы он ее ни допустил, будет сочтена шуткой. Джо не улыбнулся в ответ. И Хэнк решил про себя по возвращении на корабль непременно узнать, что такое спаджии.
- Н-да? - протянул Джо. - А как насчет юнарко?
- О, превосходно! - обрадовано гаркнул Хэнк, обретя почву под ногами. - Между прочим, я - первый человек, который встретился с одним из них... - Он осекся, увидев пораженный взгляд поселенца, и тут же сообразил, что уж на границе-то каждому известно, что первым с юнарко столкнулся пилот-разведчик (естественно!). - ...Если можно так выразиться! - торопливо добавил Хэнк, снова широко ухмыляясь.
Теперь во взгляде Джо Блэйна сквозило явное недоверие.
До самой остановки у какого-то трехэтажного здания, напоминающего официальное учреждение, он не проронил ни слова.
- Сюда, - коротко бросал Джо Блэйн, провел Хэнка по крутой лестнице на третий этаж и открыл внутреннюю дверь пустой приемной.
В кабинете находилось несколько человек разного возраста, одетых так же просто, как Блэйн. I - Вот в вы! Рад приветствовать вас, мистер... в... воскликнул низенький кругленький мужчина, бросаясь навстречу.
- Супстоун. Хэнк Авраам Супстоун, - представился Хэнк.
- Я - временный глава планетного комитета Джеральд Бар.
Позвольте представать вам: Уильям Грэссом, Арви Тилт, Джейк Блокин... и, наконец, моя дочь, временный секретарь нашего временного комитета Ева Бар.
- Страшно рад! - заюлил Хэнк при виде молоденькой хорошенькой блондинки с улыбчивым лицом и стройной фигурой, подчеркнутой облегающим желтым комбинезоном.
- Это я рада - познакомиться с настоящим Генеральным Советником! - возразила она. - Мы не ожидали, что вы окажетесь таким молодым, мистер Супстоун.
- Не так уж он молод, - раздался сзади неприятный голос Джо Блэйна. - Годами изучал спаджии. Сам мне так сказал.
- Джо! - Ева бросила на молодого поселенца сердитый взгляд.
- В самом деле, Джо, - укоризненно заметил Джеральд Бар.
- Ты, должно быть, ошибся.
- Нет, не ошибся.
- Джо! - Ева повысила голос.
- Нечего твердить мне "Джо, Джо"! Говорю вам, как было.
Кроме того, он заявил, что первым среди людей встретился с юнарко. Пожалуй, вам все-таки стоит взглянуть в его документы, что бы вы там ни болтали о приличии и манерах.
- Разумеется, нет! - рявкнул отец Евы. - Мне совершенно ясно, что он тебя разыгрывал, Джо.
- Ха-ха! Да, - торопливо вставил Хэнк. - Немного пошутить, разрядить напряжение и все такое... - Он снова хохотнул, дружески толкнув локтем Бара.
Джеральд Бар засмеялся. Люди вокруг него засмеялись.
Ева громко и заливисто смеялась, и в ее серебристом голоске проскальзывали нотки презрения, когда она кидала взгляд на Джо. Джо не смеялся.
- Ха-ха! Ну хватит, - успокоился Бар, - давайте перейдем к делу. Мы гарантируем вам единодушную помощь.
Единодушную! Вы не найдете на Короне никого, кто отказал бы вам в поддержке. Пятнадцать тысяч душ в вашем полном распоряжении, мистер Супстоун.
- Благодарю вас.
Хэнк с удовольствием включил в это число Еву Бар, но тут же взял себя в руки, уселся за ближайший стол и сосредоточенно нахмурился.
- Ну, так в чем же ваша проблема?
Все разом загалдели.
- Тихо! - крикнул Джеральд Бар.
Шум прекратился, а толстенький временный глава Временного Комитета продолжил:
- Наши спаджии сгнивают прежде, чем мы успеваем извлечь из них сок. Это культура Юнарко, а мы не знаем, как правильно с ней обходиться, а эксперт с Юнарко, которого они прислали, не может или не хочет ничего объяснить. Люди думают, что они попросту собираются выжить нас, и занять планету. Никто не желает быть членом Комитета или его постоянным председателем. Никто не знает, как справляться с делами, никто не хочет брать на себя ответственность.
Первый Банк Короны только что закрылся. Дистиллят сока спаджии стоит больших денег, но, так как мы его не вывозим, нам не дают кредита. Межпланетные транспортные корабля вот-вот отправятся восвояси пустые и никогда больше к нам...
- Достаточно.
Хэнк остановил поток слов царственным движением руки. Он лихорадочно вспоминал все, что вычитал о ГС в Библиотеке своего корабля. Колонисты благоговейно замерли.
- Мне ясно, - важно изрек Хэнк, - что нужно ознакомиться с положением. Да, я произведу обследование.
По комнате пронесся облегченный вздох: Хэнк снова поднял руку.
- Мне необходимо изучить все лично, во-первых... - он на миг задумался, - я бы осмотрел одну из спаджиевых ферм. Его взгляд блуждал, пока не остановился на Еве Бар. - Если бы меня кто-нибудь мог сопровождать...
- Я с удовольствием покажу вам, - вызвалась Ева.
- Нет! - сказал Джо.
- Уж позволь мне...
- Ну-ну, - проворковал Хэнк, поднимаясь. Он взял со стола катушку французских фабльо в книгоскопе, сунул книгоскоп в карман и подошел к уставившимся друг на друга молодым людям. - Не надо ссориться... - Он участливо опустил свою волосатую руку на мягкое плечо Евы.
- Убери лапы! - взревел Джо и замахнулся кулаком.
Хэнк выпустил плечо девушки и в испуге отпрянул, при этом неловко оступившись и наваливаясь прямо на Джо. Одна из его заплетающихся ног прижала левую ногу Джо к полу, а другая с налету ткнулась в его колено. Джо повалился назад; Хэнк, судорожно в него вцепившись, совершенно случайно, пытаясь сохранить равновесие, тремя сжатыми пальцами левой руки ударил Джо в живот, под грудную кость, а кулак его правой руки по чистому совпадению совместился с ухом Джо в тот момент, когда Джо с грохотом ударился головой о пол.
Все сгрудились над Хэнком, принося извинения, помогли ему подняться и заботливо усадили в кресло. Забытое тело Джо Блэйна осталось лежать на полу.
- Воды... - выдохнул Хэнк, откинув голову в нежные руки Евы. Принесли воды. Он немного отпил и слабо улыбнулся.
Джо Блэйн начал проявлять признаки жизни. Он зашевелился, открыл глаза и попытался сесть.
- Что сс-случ-чилось?.. - запинаясь, пробормотал он.
- Ох, Джо! - воскликнула Ева, внезапно обратив внимание на молодого человека. Она устремилась к нему и вдруг застыла, гневно сверкнув глазами. - И ты еще спрашиваешь!
Как смел ты поднять руку на мистера Супстоуна! Поделом тебе, что ты споткнулся и упал!
- Мы запрем его, мистер Супстоун! - прорычал Джеральд Бар.
- Нет, нет... - проговорил Хэнк, с трудом поднимаясь на ноги. - Неожиданный всплеск... нельзя винить. Нужен каждый человек. - Он повернулся к Еве:
- Пора идти. Если вы не откажетесь показать мне...
- Разумеется!.. - с чувством заявила Ева, кинув убийственный взгляд на Джо. - Обопритесь на меня, мистер Супстоун. Так вам будет легче.
И они вышли.
- Ненавижу Джо Блэйна! - кричала Ева немного позже, когда они неслись к выбранной ею ферме. - Я просто терпеть его не могу!
- Неужели? - проорал в ответ Хэнк, одной рукой придерживая цилиндр, а другой ухватившись за поручень машины. Вероятно, езда на полной скорости через вс¬ препятствия вошла на Короне в привычку. Хэнк подпрыгнул, когда машина налетела на слишком крупный для воздушной подушки камень. Они мчались со скоростью сто шестьдесят километров в час.
- Да! - продолжала Ева. - Не выношу самоуверенных типов! С такими способностями - и не желает их использовать! Ведь просили его стать вместо моего отца временным председателем Комитета, а он только спрашивает в ответ: кто же был им в прошлом году? Вы видели когда-нибудь такого эгоиста?!
- Ну... э... - замямлил Хэнк.
- И я тоже! Это отвратительно - ведь он такой умный!
Пять лет учился астроагрономии; один из первых пробовал выращивать спаджии, когда у нас появились семена. Это было после первого соглашения с Юнарко в прошлом году...
Она внезапно замолчала.
- Но зачем я это вам рассказываю? Вы ведь все прекрасно знаете.
- Что вы, что вы! - искренне запротестовал Хэнк. - Я всегда слушаю очень внимательно. Глядишь, и узнаешь что-нибудь новое.
- О! - воскликнула Ева. - Если бы у Джо била хоть десятая часть вашей непредубежденности! Вашего здравомыслия! Вашего... Вот мы и приехали!
- Куда? - изумился Хэнк.
Но они уже проскочили поле зеленых растений с налитыми соком плодами, чрезвычайно напоминающими огромный виноград, и резко затормозили у фермы. Хэнк неуверенно ступил на твердую почву и побрел за Евой в дом, представляющий собой нечто среднее между амбаром и теплицей. Там, в помещении, представляющем собой нечто среднее между кухней и лабораторией, они нашли гномообразного старика, аккуратно переливавшего зеленую жидкость из большой мензурки в маленькую. Тут же стояло устройство, определенно смахивающее на перегонный аппарат.
- Джошуа, - начала Ева, - это мистер Супстоун...
Гном немедленно оставил свое занятие и принялся прыгать вокруг них, гневно потрясая кулаками.
- Знаю! Знаю! - закричал он надтреснутым голосом. Генеральный Советник! Твой папаша прожужжал о нем все уши.
Так вот, мне он не нужен! Мне нужен грузовик. Ты меня слышишь?
- Джошуа! - строго произнесла Ева. - Пока мистер Супстоун не разберется, грузовиков не будет. Да и все равно твоя очередь только во вторник.
- Во вторник! - завизжал Джошуа. - У спаджий нет календаря! Разве я могу попросить их до вторника не созревать?! - Он схватил маленькую мензурку с зеленой жидкостью и без предупреждения сунул ее под нос Хэнку: Попробуйте!
В маленькой мензурке жидкости было немного, на самом дне.
Хэнк покорно принял сосуд, взболтнул и выпил одним глотком, отодвинув пальцем в сторону какую-то никчемную пипетку, легкомысленно позабытую старикашкой.
Жидкость оказалась превосходной на вкус. Хэнк сглотнул и вдруг заметил, что Ева и Джошуа застыли и уставились на него с диким ужасом. Он открыл рот, чтобы поинтересоваться, что случилось, и тут небо его запылало, пищевод раскалился добела, а в животе разорвалась ядерная бомба.
"Отравили!" - мелькнула мысль. Хэнк открыл рот, чтобы попросить воды, но голос ему не повиновался, связки словно парализовало. Глаза его заметались по комнате в поисках воды и остановились на пустой пивной бутылке возле перегонного аппарата. Он сделал слабое движение в том направлении.
- Пива... - наконец хрипло выдавил он судорожно дернувшись. Джошуа очнулся, пересек комнату, достал из холодильника бутылку пива, открыл и, не говори ни слова, поднес Хэнку. Хэнк опрокинул ее над открытым ртом. Как все пилоты-разведчики, он привык пить пиво глотками: глоток и бутылка пуста. Но никогда еще ему не приходилось пить пиво с такой благодарностью. Пожар внутри утих.
- Что ж, - заговорил Хэнк, а потом моргнул и снова замолчал, потому что по комнате разлилось золотое сияние и пол закачался. Хэнк еле подавил внезапное желание запеть.
- Очень хорошо, - произнес он, с крайней осторожностью передавая Джошуа мензурку и бутылку.
- Должно быть... - хмыкнул Джошуа и многозначительно посмотрел на Еву. - Мне кажется, вы уже готовы решить все наши проблемы, не так ли, мистер Супстоун?
- Абсолют... абб... да, - ответил Хэнк, внезапно почувствовал влечение к односложным словам. И, тщательно выговаривая, добавил:
- Вы не получаете вовремя грузовики?
- Мои зрелые спаджии гниют на корню, вот что! мгновенно распалился Джошуа. - А если убирать незрелые, то они портятся в хранилище. Вот вы попробовали этот суперконцентрат бренди - да ведь здесь целое состояние гибнет! А я ничего не могу поделать, потому что они не дают мне грузовиков когда следует.
- Ясно, - осторожно произнес Хэнк непослушным голосом. Секрет Юнарко...
- Секрет?! Это они вам в городе наболтали? - вскричал Джошуа. - Сорванные незрелыми, спаджии не дозревают - вот в чем секрет! Грузовики должны приходить, когда нужно, - вот в чем секрет!.. И что вы намерены предпринять?
- Наладим, - сказал Хэнк.
- Как? - ехидно поинтересовался Джошуа. - Нельзя ли сообщить мне?
- ГС-прием. - Хэнк боролся с икотой и цедил слова сквозь стиснутые зубы. - Супстоуновский метод. Сам разработал.
Невозможно объяснить. - Золотое сияние становилось нестерпимо ярким, а пол раскачивался так, будто хотел свалить Хэнка с ног. - Подайте доклад о перебоях с транспортом. Доставить мне. До свидания, Идем, Ева.
Не дожидаясь ответа девушки он повернулся, вышел за дверь и, даже не упав - настолько был осторожен, - сумел занять свое место в машине. С другой стороны села Ева, рядом о ней стоял Джошуа.
- Джош... - Слова давались Хэнку с трудом. - Чтоб завтра доклад...
- Будет, - доплыл сквозь золотой туман голос Джошуа.
Хэнк уселся поплотнее и нахлобучил на лоб цилиндр.
- Думаю. Не беспокоить, - пробормотал Он, наклоняясь к Еве.
Уже из совершенно непрозрачной золотой мглы донесся рокот Джошуа.
- Эквивалент половины литра бренди, - говорил тот. Одним залпом. И запил пивом. Ты последи за ним.
- Еще чего! - ответил голос Евы. - Откуда мы знаем, как думает ГС? Может, это часть того самого супстоуновского метода!
"Чудсная девшка..." - подумал Хэнк и почувствовал, как машина тронулась. Он сомкнул веки, расслабился и позволил захлестнуть себя золотым волнам.
После этого он смутно ощущал несколько остановок.
Человек, каким-то образом связанный с транспортом, размахивал кулаками и орал что-то насчет хранилищ. Человек, связанный с хранилищами, стучал по столу и ревел про банковскую Систему. И был еще один человек, разводящий пухлыми руками, который жаловался на отсутствие твердой власти и планирования. За этим последовал длительный период полного забытья и наконец дурной сон о юнарко, пытающимся с ним заговорить.
Хэнк проснулся и обнаружил, что это не сон. Над ним, что-то лопоча, склонилось толстошеее, безволосое, лишенное подбородка создание. Из черного ящика на колесиках звучал перевод.
Хэнк тряхнул головой, и тут до него дошло, что он сидит на койке, непонятным образом очутившись в том самом кабинете, где вчера встретился с отцом Евы и прочими - если только это было вчера. В окна врывались лучи утреннего солнца. В таком освещении юнарко со своими щупальцеобразными конечностями казался особенно несимпатичным. Хэнк привычно сжал голову руками, но через секунду выпрямился.
- Никакого похмелья! - изумился он и уставился на юнарко:
- А ты кто такой?
- Я ваш... - забубнил черный ящик и сделал паузу, помогатель.
- Кто-кто? - переспросил Хэнк.
- ...Помагальник? Небольшой ассистент?.. - Ящик заткнулся. Юнарко молча протянул фильмоскоп, Хэнк поднес его к глазам и увидел письмо:
"ОТДЕЛ НАДЗ0РА III-К, Вашингтон, ОК, Земля.
Всем, кого это может касаться.
В связи с тем, что советники по культуре и управлению приравниваются Юнарко к советникам по военным вопросам и их присутствие на планете, известной под названием Корона, является тем самым оскорблением для колоний Юнарко, уже наличествующих в данном звездном секторе, вышеназванные советники не допускаются на вышеназванную планету, а их функций выполняет представитель Юнарко, назначенный на Корону в интересах сотрудничества.
Население Короны обязано оказывать всяческую помощь и почет подателю настоящего письма, представителю Юнарко.
Исполнитель: 5763
ГС, III-К".
Письмо скрепляла незабываемая тройная печать ГС. Хэнк опустил фильмоскоп и задумчиво посмотрел на чужака.
- Ага! - сказал Хэнк. - О-го-го! Помогальник... чего ж ты сразу не объяснил? Ладно, ладно, не обращай внимания, - торопливо добавил он. - Ну уж коли ты здесь, хотелось бы мне знать, что ты думаешь по поводу неудач со спаджиями?
- Человеческой расе, - монотонно затарахтел ящик, - не хватает одной вещи, для которой нет слова в вашем языке.
Это такое качество духа без которого успех во спаджиеводстстве немыслим. Следовательно, вас ждет провал.
Люди возвращайтесь домой.
- Вот как?.. Мне почему-то казалось, что ты так и скажешь. Теперь все ясно.
Хэнк поднялся и покатил черный ящик к выходу; юнарко вынужден был следовать за ним.
- Оставьте ваши координаты моей секретарше. Я вас вызову, - любезно попрощался Хэнк, открыл дверь и вытолкнул ящик и его хозяина. При этом он заметил, что в приемной за столом с бумагами сидит Ева, а на нее яростно уставился Джо Блэйн.
- А, моя утренняя почта! Широко улыбаясь, воскликнул Хэнк. - Доброе утро Джо. Ева зайдите ко мне... Сейчас, одну минуту, Джо. Счастливо, э... помогальник. Надеюсь, мы с вами как-нибудь поужинаем... Пожалуйста, Ева.
- Ну, что тут было? Нетерпеливо спросил он, закрыв дверь.
- Пришли все доклады, которые вы просили подготовить.
Возможно, мне не следовало впускать юнарко? Но у него было это письмо, и он действительно нам очень помогает. Открыл курсы глубокого дыхания и еженедельно дает в городе концерт инопланетной музыки.
- Неужели? - ахнул Хэнк.
- Да-да. Чтобы развить в нас необходимый дух для выращивания спаджий. Он нам помогает, - обескуражено продолжала Ева, - а дела идут все хуже и хуже. Ох уж этот Джо!
- А что такое?
- Вы представляете?! - возмущенно затараторила Ева. Он всерьез сомневается, что вы настоящий ГС. Говорит, что ни один человек, посвятивший свою жизнь наукам, не мог бы так его уложить. И вовсе вы его не уложили. А когда я ему об этом сказала, он совсем обезумел и не стал со мной разговаривать. Послал на Землю запрос относительно вас. Он говорит, ему должны сообщить всю правду! А если вы и в самом деле не тот, за кого себя выдаете, по его словам, каждый будет только рад помочь ему вздернуть самозванца на фонаре после всех наших мучений.
- Да? - криво улыбаясь, сказал Хэнк.
- Да. Я объяснила ему, как все глупо, что подобным запросом он лишь, подорвет к нам доверие. Да и ответ придет не раньше одиннадцати часов вечера. Но, - вздохнула Ева, - надо знать Джо. Ему хоть... Что случилось?
- Одиннадцать... то есть я хотел спросить, - лихорадочно забормотал Хэнк, - который час?
- Скоро полдень.
- О-о! - простонал Хэнк в лучшей супстоуновской манере.
- В чем дело? - встревожилась Ева.
- Совершенно забыл! Мне же к утру надо быть на Гемлине-3. Просто вылетело из головы! - казнился Хэнк, вытирая лоб.
- А наши беды? - вскричала Ева.
- Конечно, конечно... Но ГС нужен всем. Нельзя быть эгоистами, разве не так?
И он снова вытер лоб.
Глаза Евы наполнились слезами.
- У других людей, - смущенно продолжал Хэнк, - тоже есть проблемы.
Глаза Евы наполнились слезами.
- Ну естественно, я вам запланирую кое-что... Наставлю, так сказать на путь истинный... Я имел в виду, что не могу все сделать за вас. Просто дам указания... А выполнять вы будете сами.
- О, благодарю вас! - воскликнула Ева, лучезарно улыбнулась, обвила шею Хэнка руками и поцеловала его. - Вы все наладите перед отлетом? - Она снова поцеловала его. Да? Да?
- Положитесь на меня. Абсолю... Куда же вы? - спросил Хэнк, переводя дух.
- Сообщить Джо. Это его кое-чему научит. Ох, вам что-нибудь нужно?
Нужно? Конечно мне... - Хэнк замолчал, с трудом взяв себя в руки. - Мне нужен завтрак - бекон и яйца, если у вас найдется. И побольше черного кофе. Пришлите сюда, в кабинет. Кроме того, мне понадобится абстрактер. У вас есть абстрактер?
- Вычислительное устройство, делающее выдержки из письменных материалов? По-моему, есть.
- Отлично. И, пожалуйста, побудьте в приемной. Никаких посетителей, кроме тех, кого я сам буду вызывать. Ясно?
- Ясно! - воскликнула Ева и радостно выпорхнула из кабинета.
***
Когда дверь за ней закрылась, Хэнк тяжело вздохнул, посмотрел на кипу бумаг в руке и сел за письменный стол. Он взял первый доклад - от Джошуа, жаловавшегося на плохую работу транспорта, - и попробовал прочесть. Доклад был полон терминами типа "полупериод созревания" и "кислотно-почвенный рацион", и Хэнк все еще сражался с текстом, когда Ева принесла завтрак и абстрактер.
Он загрузил бумаги в абстрактер и накинулся на еду. Хэнк только разделался с завтраком и налил себе третью чашку кофе, как появились результаты. Первое же заключение - по докладу Джошуа - имело для него не больше смысла, чем сам доклад.
Хэнк включил селектор.
- Ева, не могли бы вы позвать ко мне вашего отца?
Через пятнадцать минут явился Джеральд Бар. Не говоря ни слова, Хэнк протянул ему заключение абстрактера по докладу Джошуа.
- Ну, - бодро сказал он, когда тот прочитал, - какой вы можете сделать вывод?
- Э... - неуверенно проговорил Бар, - я-то сам не фермер, но... В общем, мне кажется, нам необходим диспетчер, который координировал бы работу транспорта и отправлял грузовики, куда нужно в данный момент. Человек, который разобрался бы и в организации перевозок, и в спаджиеводстве.
- Превосходно! - одобрил Хэнк. - Вы сразу постигли самую суть. Я, собственно, и не сомневался, но, разумеется, должен был проверить.
- Разумеется, - потупился Бар, слегка покраснев от удовольствия.
- Я, конечно, могу справиться сам, - продолжал Хэнк, но, как вам уже, вероятно, сказала Ева, у меня мало времени.
Поэтому мне необходим помощник. Кого вы можете рекомендовать?
- Джек Уолленс! - воскликнул Бар. - Он фермер, но на Земле был экспедитором.
- Отлично! - обрадовался Хэнк. - Вызовите его сюда.
Немного погодя пришел Джек Уолленс - худощавый загорелый мужчина лет тридцати пяти с серьезными глазами. Хэнк передал ему бумагу.
- Не выйдет, - сказал Джек, прочитав заключение. Откуда взять столько грузовиков?..
- Вот и я об этом подумал! - одобрительно кивнул Хэнк и повернулся к Бару:
- Поздравляю, у вас замечательные люди.
Вы ни на йоту не преувеличиваете их достоинств. Ну, вкрадчиво проговорил он, снова обращаясь к Дж¬ку, предположим, что этот вопрос задали вам. Где бы вы достали грузовики? - И он выжидательно склонился над столом. Бар также напряженно подался вперед.
Оказавшись на перекрестии двух пар глаз, Джек Уолленс машинально поправил воротник.
- Ну... - он замялся, - можно брать их, чередуя дни, у городских служб...
- Вот! - откинувшись на спинку стула, Воскликнул Хэнк тоном человека, который услышал то, что ожидал услышать. Да, совершенно верно!
- Верно! - энергично подхватил Джеральд Бар, но глаза у него слегка округлились.
- Так, - обратился Хэнк к Уолленсу. - Вы, разумеется, знаете, с кем вам пришлось бы работать?
- С Гербом Колайти? Мы всегда вместе. Ему известно, что на Земле я был экспедитором.
- Безусловно. Ева, - сказал Хэнк, включив селектор, свяжитесь, пожалуйста, с Гербом и попросите его прийти сюда.
А? Колайти, естественно. Герб Колайти. Я, должно быть, невнятно говорю. И пусть поспешит. - Он отпустил кнопку селектора и повернулся к Уолленсу. - Как только придет Герб, вы с ним засядете за план. Отныне вы оба возглавляете Отдел Транспортировки. - Он торжественно пожал Уолленсу руку. - Поздравляю!
После чего повернулся к Джеральду Бару и пожал руку и ему.
- Не могу выразить, - провозгласил Хэнк, - как приятно видеть с какой легкостью ваши сотрудники подхватывают все мои идеи. - Он замолчал и взял из кипы бумаг следующее заключение. - Теперь разберемся с банковским кредитом...
***
Весь день и вечер обитатели Короны вливались и выливались из кабинета Хэнка. Наконец, когда громадная яркая луна озарила планету серебристым светом, бурный поток сузился до ручейка, и вскоре вовсе иссяк.
- Уф, - в изнеможении простонал Хэнк и страдальчески улыбнулся над краем двадцать третьей чашки кофе Еве и ее отцу, которые только и остались и кабинете. - Полагаю, с восходом солнца вы увидите, что все ваши беды кончились... э... так или иначе. Выполняя мои указания, помощники, которых я назначил и проинструктировал, вполне могут справится с задачей.
- Это потрясающе, мистер Супстоун! - выпалил Джеральд Бар. Он весь день бегал по разным поручениям и только что вернулся с последнего задания. - Наблюдать ГС за работой это... это поразительно! И как вы все удерживаете в голове - с одного взгляда узнаете нужного человека, определяете место... - Ему не хватило слов, и он просто восхищенно покачал головой.
- О да! - подхватила Ева, восторженно глядя на Хэнка. И всего лишь за один день! А мы бились над всем этим с тех самых пор, как начали разводить спаджии! Это... это... грандиозно! Право же, это превыше человеческих сил!
- Ну что вы, - потупился Хэнк.
- Нет, мистер Супстоун, - твердо сказал Бар. - Ева права. Позвольте и мне сказать. Наблюдая сегодня за вашей работой, я буквально чувствовал, как вы излучаете какие-то флюиды, какую-то огромную энергию, сразу ставящую все на свои места.
- Пожалуйста, прошу вас... - Хэнк протестующе поднял руку и поднялся. - Мой долг, всего лишь мой долг. - Ну, как ни жаль покидать ваш очаровательный мир...
- Но мы не можем позволить вам уехать просто так. Джеральд Бар вскочил и бросился наперерез Хэнку, устремившемуся к двери, улице, космопорту и открытому космосу. - Мы хотели выразить свою благодарность... маленький сюрприз... Банкет в вашу честь.
- Банкет? - Хэнк метнул взгляд на часы. Стрелки приближались к десяти. Он сделал слабую попытку вырваться от Бара. - Я не могу. Нет... нет...
- Да, да, - раздался голос с порога. Подняв глаза, Хэнк увидел Джо Блэйна с чрезвычайно знакомым книгоскопом...
Вместе с ним вошли двое крепких молодых колонистов. Из-за их спин выглядывал юнарко. - Мы настаиваем, не так ли, ребята?
Ребята ухмыльнулись и закивали.
- Джо, где ты был? - потребовала Ева. - И какое отношение вы имеете к банкету?
- Подожди, увидишь, - мрачно пообещал Джо и вперился взглядом в Хэнка. - Вы же не думаете отказаться?
- Теперь, пожалуй, нет, - решил Хэнк. - Определенно нет.
***
Спускаясь на улицу, Хэнк оказался между двумя молодыми людьми, а при посадке в слайдеры его каким-то образом отрезали от Евы и ее отца.
Они помчались к большому, ярко освещенному зданию.
- О! - заискивающе обратился Хэнк к одному из молодых людей, указывая на приборную доску. - Машина без ключа! Я вижу, вы здесь доверяете друг другу?
- Мы - да, - прорычал молодой человек. - Не было еще на Короне нечестного человека. До сих пор. Но ведь все когда-нибудь случается в первый раз, верно, Гарри?
- Верно, - подтвердил Гарри, вертя в руках кусок веревки с завязанной петлей. - Все. - Он сунул палец в петлю и выразительно затянул.
Машины остановились у освещенного здания. Хэнка окружили и буквально внесли на второй этаж, в большое помещение с длинным обеденным столом, накрытым человек на двадцать.
Почти все уже ждали и, увидев вошедших, поднялись и зааплодировали Хэнку.
- Речь! Речь!
Когда Хэнк, не переставая раскланиваться, занял свое место за дальним концом стола, все снова зааплодировали.
- Э... друзья мои, - начал Хэнк, из последних сил изобразив на лице ослепительную улыбку. - Хоть я и не привык...
- Достаточно! - раздался громкий голос Джо Блэйна с другого конца стола. Все обернулись к нему. Он держал над головой книгоскоп. - Прежде чем продолжить банкет, я бы хотел сообщить кое-что про вашего почетного гостя. Так вот, этот книгоскоп я нашел у него в кармане прошлой ночью, когда он, мертвецки пьяный...
- Джо! - крикнула Ева. - Это не правда! И потом, ты украл...
- Неужели?! "Кто украл доброе имя - ничего не украл", - кажется, так говорится у Шекспира или у кого-то там еще?
Я с самого начала не доверял этому Супстоуну, но вы были так уверены, что это долгожданный ГС панацея от всех бед!
Он обвел присутствующих горящим взглядом.
- Вы вели себя подобно сопливым детишкам, нуждающимся в няньке! Вы палец о палец не ударили, поэтому пришлось действовать мне. Я отправил запрос на личность этого Супстоуна, но он узнал об этом, - Джо метнул взгляд на Еву, - и собирался смыться до получения ответа. И мне пришлось обходиться подручными средствами. Да, я рылся в его вещах и кое-что нашел. Например, этот книгоскоп... Вы знаете, что это?! - гневно закричал он. - Всего лишь сборник французских сказок! Вы, вероятно, думали, что это какой-нибудь теоретический трактат, - точно так же, как вы думаете, что он решил все проблемы, заставив вас назвать друг друга опытными специалистами! Так вот, это сборник сказок - и вы знаете, как называется первая? "Похлебка из камней"!
Люди за столом ошеломленно загалдели и повернулись к Хэнку. Тот улыбнулся и снисходительно пожал плечами.
- Хотите знать, о чем эта сказка? Я вам расскажу, продолжал Джо. - О том, как цыгане - средневековый бродячий народ - странствовали по Франции в самый разгар великого голода. Люди прятали свои ничтожные крохи, чтобы их не ограбили... - Джо перевел дух и бросил испепеляющий взгляд на тот конец стола, где сидел Хэнк. - Так вот, цыгане собрали крестьян, пообещав им приготовить похлебку из камней. Из самых обычных камней. Вскипятили воду в большом котле, чтобы хватило на всех, потом попробовали и сказали, что нужно добавить соли. Один крестьянин пошел и принес соль из спрятанных запасов. Потом понадобился сельдерей для аромата, и другой крестьянин выкопал свой сельдерей. Затем они попросили репу... и так далее.
Джо обвел сидящих яростным взглядом.
- Вы уже догадались. Вскоре в супе было все, вплоть до мяса. И все принесли сами крестьяне. Ну, как вам нравится ваш мистер Супстоун?
Он замолчал, но сидящие за столом лишь тупо смотрели на него.
- Неужели не ясно?! - закричал Джо. - Все, что сделал ваш Супстоун, этот фиктивный ГС, - заставил вас сформулировать трудности и назвать друг друга наилучшими людьми, способными с ними справиться!
- Но, Джо!.. - воскликнула Ева. - Он помог...
- Ничего он не помог! - зарычал Джо, поворачиваясь к ней. - В таком случае мы могли бы обойтись сами! Ну что толку, если поставить перед человеком задачу и заявить, что он отвечает за ее решение?! Должен найтись знаток, который подскажет, как решить, чтобы тот не стоял сложа руки! Если бы этот тип, был настоящим Генеральным Советником, он все бы сделал самостоятельно и остался бы до конца, пока не взлетят танкеры с соком спелых спаджий!
Джо перевел дух и угрожающе потряс книгоскопом.
- Но он не настоящий ГС! Он ничего не умеет - поэтому сматывается. А то, что он сматывается, лишь подтверждает, что он мошенник!
Джо стукнул кулаком по столу, и книгоскоп в его руке разлетелся вдребезги. Все глаза устремились на Хэнка, который укоризненно покачал головой и начал пробираться к двери.
- Мистер Супстоун! - взмолилась Ева. - Это ведь не правда! Вернитесь! Докажите ему!
Хэнк ускорил шаги. Сзади него поднялась волна тревожного ропота. Он продолжал двигаться, ни на кого не обращая внимания. Дверь была совсем рядом.
- Стой! - внезапно раздался голос Джо. - Не выпускайте его! После такого обмана...
Но Хэнк уже перестал красться и сломя голову ринулся вон.
Подгоняемый нарастающим ревом погони, он пробежал по коридору, вылетел на улицу и вскочил в слайдер без ключа, на котором приехал.
Хэнк выжал полный газ, и его голова чуть не сорвалась с плеч, когда машина рванулась с места и с бешеной скоростью понеслась по улице. Он оглянулся и увидел, как выскочившие из здания фигурки бегут к слайдерам. Через секунду они уже мчались следом.
Сам Хэнк считал свою скорость самоубийственной, но, заметив, что погоня приближается, вспомнил, что подобное передвижение здесь в порядке вещей.
Он едва успел вскочить в "Атеперьнетуж" и захлопнуть люк, как в надежный корпус корабля застучали пули - оставшиеся с носом преследователи палили из ручного оружия.
Вспотевший, задыхающийся, но счастливый, Хэнк нажал, кнопку старта.
***
Десять часов спустя, благополучно вернувшись на Гемлин-3, отдохнув, приняв ванну, переодевшись, Хэнк снова подошел к окну доставки Главного почтамта, откуда началась все его неприятности. Все та же маленькая брюнетка в окошке брезгливо искривила верхнюю губу.
- А, это вы! - произнесла она.
- Мне сообщили на корабль, - смиренно пробормотал Хэнк, что здесь для меня послание. Видео и звуковое.
- Да. - Она фыркнула. - Можете посмотреть его на том экране. Или дать вам ленту, - она снова фыркнула, - чтобы вы могли уединиться?
- Нет, нет, - Хэнк заискивающе улыбнулся. - Я бы предпочел посмотреть здесь.
- Но ведь тогда и я увижу...
- О, пожалуйста. Буду только рад, - он опять льстиво улыбнулся, но попытка наладить контакт была пресечена новой гримаской хорошеньких губ, - если вы посмотрите вместе со мной.
Последние слова он едва пролепетал.
- Превосходно. Распишитесь, пожалуйста. - Девушка сунула Хэнку квитанцию, на которой он расписался, развернула экран поудобнее, так чтобы было видно обоим, и нажала на кнопку.
На экране появилось лицо Джо Блэйна. Джо пристально посмотрел на Хэнка и оскалился.
- Как вы понимаете, пришел ответ на мой запрос. Поэтому я сумел вас разыскать.
Хэнк украдкой взглянул на брюнетку, но та достала пилочку и казалась всецело поглощенной своими ногтями.
- ...Во всяком случае, - продолжало изрыгать слова изображение Джо Блэйна, - новая правительственная комиссия Короны, которая оплачивает этот разговор, поручила мне принести официальные извинения. Надо признать, - сквозь зубы выдавил Джо, - что вы были дьявольски умны!
Брюнетка презрительно фыркнула. Хэнк вздохнул.
- Только сегодня утром, собравшись на экстренное совещание, - продолжал Джо, - мы обнаружили, что вы действительно все наладили. Каждый был на своем месте и умел выполнять свою часть общей работы. И разумеется, оставался я...
Краешком глаза Хэнк заметил, как пилочка замедлила движение и заморгали ресницы.
- ...Весьма неглупо было с вашей стороны заставить меня быть подозрительным, - цедил Джо. - Вы понимали, что если уж я возьмусь за то, чтобы выгнать вас с планеты, то не смогу бросить все на произвол судьбы. Итак, сейчас я председатель Комитета, юнарко упаковал свою музыку и убрался домой, и мы все, - слова давались ему с явным трудом, хотим извиниться и поблагодарить вас...
Кто-то невидимый на экране, очевидно, что-то ему сказал, потому что Джо оглянулся и снова повернулся к камере.
- Ах да, - выдавил он с фальшивой улыбкой. - Ева настоятельно приглашает вас навестить нас, если окажетесь поблизости от Короны. - Ему снова подсказали. - Да, и Ева еще хочет передать вам, что вы самый лучший ГС в мире!
Скрежеща зубами, Джо исчез с экрана. Хэнк задумчиво покачал головой и медленно повернулся к окошку, пока не встретился взглядом с парой устремленных на него карих глаз.
- Так! - произнесла девушка. - Теперь вы еще и ГС!
- Ну как рам сказать, - обворожительно улыбнулся Хэнк. В некотором роде.
- А мне вы вроде бы говорили, что пилот-разведчик...
- Э... да... Если бы мы позавтракали вместе, я бы постарался объяснить...
- Если думаете, что сумеете обмануть меня... - Свирепый блеск в карих глазах на миг погас, но тут же появился вновь.
- Если вы ГС, то должны были бы все знать о фабльо!.. По какой теме вы специализируетесь?
- По спаджиям, - ответил Хэнк.
- Сп... спаджиям?
- Фрукт внеземного происхождения, очень ценный. Основная трудность заключается в своевременной доставке зрелых плодов с полей... Впрочем, - остановил он себя, - не стоит вдаваться в подробности и докучать вам...
Хэнк тяжело вздохнул и замолчал. Карие глаза смотрели на него выжидающе. Он снова печально вздохнул и повернулся к выходу. Но не успел он сделать и трех шагов, как сзади неуверенно прозвучал слабый голос:
- Мистер... мистер Шалло... Вернитесь...
Нежная всепрощающая улыбка легла на лицо Хэнка. Он повернулся и направился назад. ЧЕЛОВЕК ПО ПОЧТЕ
Гордон ДИКСОН
Достопочтенный Джошуа Гай, чрезвычайный и полномочный посол на Дилбии, курил трубку. От этой-то трубки Джон Тарди и закашлялся, задыхаясь, - по крайней мере так могло показаться.
- Простите, как? - выдавил из себя Джон Тарди.
- Извините, - сказал Джошуа, выбивая трубку в пепельницу, где угли продолжали чадить лишь чуть менее злобно, чем в трубке. - Я думал, вы меня с первого раза расслышали. Я сказал, что мы, как только узнали о вашем назначении, естественно, пустили слух, что вы лично очень привязаны к этой девушке.
- К... - Джонни проглотил воздух. Они говорили по-дилбиански, чтобы Джонни совершенствовался в языке, который выучил под гипнозом на пути от звезд Пояса, и сейчас с его губ автоматически сорвалась кличка, которую дилбиане дали пропавшей женщине-социологу с Земли:
- К Смазанной Роже?
- К мисс Тай Ламорк, - кивнул Джошуа, гладко переходя на бейсик и обратно на дилбианский. - К Смазанной Роже, если вам так больше нравится. Кстати, не принимайте эти дилбианские имена буквально. Два старых джентльмена, с которыми вам предстоит встретиться - Папаша Дрожащие Коленки и Два Ответа, - совсем не похожи на то, что можно подумать. Папаша Дрожащие Коленки получил свое прозвище, когда в аварийной ситуации держал тяжелое бревно - а через сорок пять минут; кто-то заметил, что у него подкашиваются колени. А Два Ответа - так характеризуют дилбианина, который на каждую проблему умеет найти более одного ответа.
Чуть было не спросив Джошуа о его собственной кличке Мелкий Укус, Джон перешел к более безопасным темам:
- А этот Шлафф, который...
- Хайнер Шлафф, - перебил Джошуа, поморщившись, - допустил ошибку. Казалось бы, каждый знает, что нельзя терять голову, если дилбианин тебя поднимет. И после первого раза, когда его подняли, стоило старине Хайни показаться на улице, как его тут же кто-нибудь хватал в охапку, чтобы послушать, как он зовет на помощь. Его прозвали Визгливый Сифон, что весьма отрицательно сказалось на отношениях Земли и Дилбии. - Джошуа сурово поглядел на Джона. - От вас я ничего подобного не ожидаю.
Глаза посла оценили крупное тело и рыжую шевелюру Джона.
- Ни в коем случае, - поспешно согласился Джон.
- Золотая медаль по десятиборью на последней олимпиаде?
- Да, - подтвердил Джон. - Но на самом деле мне больше всего хочется попасть в исследовательскую группу на новой планете. У меня диплом по биохимии и...
- Я знаком с вашим личным делом. Что ж, - произнес Джошуа Гай. - Проявите себя у нас, а тогда - кто знает? - Он выглянул в окно, где виднелись просторные бревенчатые дома городка Хамрога в обрамлении хвойных лесов и горных пиков. - Но главное - это ваша физическая подготовка. Вы понимаете, почему должны идти в одиночку?
- На Земле мне рассказывали, но если вы можете что-нибудь добавить...
- Там, в центре, тонкие моменты ситуации не понимают, - сказал Джошуа почти радостно. - Грубо говоря, мы хотим подружиться с этими дилбианами. Они были бы отличными партнерами. К сожалению, мы на них не производим особого впечатления.
- Размеры? - спросил Джон Тарди.
- В общем, да, размеры - это, пожалуй, самый большой камень на дороге. Мы для них не больше комнатной собачки. Но это еще усиливается несходством культур. На все наши механические штучки они плевать хотели - им главное личная честь и здоровая жизнь на природе. - Он посмотрел на Джона. - Вы, конечно, спросите: а почему не устроить демонстрацию силы?
- Я бы сказал... - начал Джон.
- Потому что мы хотим с ними не драться, а дружить. Давайте я вам приведу пример из земной жизни. Люди столетиями более или менее умели приручать мелких животных. Но большие оставались без применения, пока...
Би-ип! - прогудел сигнал на столе Джошуа.
- Ага, вот и они. - Джошуа Гай встал. - Пойдемте в приемную. И запомните, что Ну-И-Фигура-У-Нее - это дочь старика Дрожащие Коленки. Все дело в том, что Береговой Ужас хотел ее заполучить. С того и начался весь этот бардак, в результате которого Ужас похитил Тай Ламорк.
Он вышел в соседнюю комнату, Джон Тарди за ним. Несмотря на гипнообучение, у него голова все еще шла кругом от причудливых дилбианских имен - особенно Ну-И-Фигура-У-Нее. Перевод на бейсик передавал только бледную тень смысла. Не будучи ни в каком смысле застенчивым, Джон не очень себе представлял, как можно глядеть в глаза отцу и называть дочь его преклонных лет...
Размышления оборвались, когда он вошел в комнату.
- Привет, Мелкий Укус! - бухнул тот из двух мохнатых монстров, что был побольше. В нем было метра два с половиной. - Это и есть новичок? Два Ответа и я пришли его встречать. Смотри, какая у него яркая верхушка!
Джон Тарди опешил, но Джошуа ответил вполне нормальным голосом:
- У нас такой цвет бывает. Это Джон Тарди - Джон, познакомься с Дрожащими Коленками. А этот, тихий, - Два Ответа.
- Тихий! - Дилбианин разразился гаргантюанским смехом. - Это я-то тихий! Вот это да! - Он просто ревел от удовольствия.
Джон глядел во все глаза. Вопреки всему гипнообучению, он не мог не представлять себе эту пару в виде огромных медведей, вставших на задние лапы и изменивших диету. Они были стройнее медведей, хотя “стройность” - понятие относительное для существа, весящего тысячу фунтов, и ноги у них были длиннее. Носы более курносые, нижняя челюсть больше похожа на человеческую, чем на медвежью. Но густой черный меховой покров и медвежья прямота языка и действий просто не давали уйти от этого сравнения - хотя истинное биологическое сходство у них было с людьми.
- Ф-фух, не смеялся так уже с тех пор, как старый Стакан Рассола свалился в пивной чан! - фыркнул Два Ответа, постепенно взяв себя в руки. - Ладно, Яркая Макушка, что ты сам о себе скажешь? Что можешь справиться с Береговым Ужасом, даже если тебе одну руку привяжут за спину?
- Я приехал, - сказал Джон Тарди, - чтобы вернуть.., э-э... Смазанную Рожу, и...
- Ужас ее не отдаст. Как ты думаешь, Коленки? - Два Ответа весело подтолкнул соседа массивным локтем.
- Этот мальчик? Ни в жизнь! - Дрожащие Коленки покачал головой. - Вот не надо было мне тебя слушать. Мелкий Укус, когда ты отговаривал меня от такого зятя. Крутой? Грубый? Хитрый? Моя девочка с таким жеребцом бы справилась.
- Я же только предложил, - возразил Джошуа, - чтобы ты им велел чуть подождать. Ну-И-Фигура-У-Нее еще молода...
- А ведь фигура у нее класс! - сказал Дрожащие Коленки с отцовской гордостью. - И все же трудно придумать, как теперь вывернуться. - Он вдруг пристально посмотрел на Джошуа. - Ты тут между лапами ничего не прячешь?
Джошуа Гай с оскорбленным видом развел руками.
- Я стал бы рисковать представителем своего народа? Даже двумя? И все для того, чтобы Ужас взбесился и украл Смазанную Рожу мне в отместку?
- Вряд ли, - признал Дрожащие Коленки. - Но вы, коротышки, изворотливые типы.
В его голосе звучало честное восхищение.
- Спасибо, вы тоже не хуже, - сказал Джошуа. - А насчет Ужаса...
- Он направился на запад через Холодные Горы, - сказал Два Ответа. - Его вчера видели за полдня пути к северу, по дороге на Кислый Брод и Лощины. Ночует, наверное, в гостинице “Острая скала”.
- Это хорошо, - сказал Джошуа. - Надо будет найти проводника туда для моего друга.
- Проводника? Ха! - фыркнул Дрожащие Коленки. - Ты лучше посмотри, что у нас для тебя есть. - Он плечом вперед пропихнулся мимо Двух Ответов, открыл дверь и заревел:
- Обрывщик! Дуй сюда!
Почти сразу в дверь вошел дилбианин еще выше и стройнее Дрожащих Коленок, и в комнате тут же стало тесно.
- Вот, гляди, - гордо махнул лапой Дрожащие Коленки. - Чего тебе еще желать? Днем ходит, ночью по горам лазит, а утром после завтрака свеж как росинка. Мелкий Укус, познакомься с Горным Обрывщиком!
- Это я! - бухнул вошедший, потрясая голосом стены. - Может ли от меня уйти что-то на двух ногах? Только не на твердой земле или шатких скалах! Стоит мне посмотреть на холм, и он тут же понимает, что деваться ему некуда, и ложится мне под ноги!
- Очень хорошо, - сухо сказал Джошуа, - но я не знаю, сможет ли мой друг угнаться за вами при такой скорости.
- Угнаться? Ха! - воскликнул Дрожащие Коленки. - Да ты что. Мелкий Укус, не знаешь, кто такой Обрывщик? Он же почтальон. Мы эти Полпинты отправим Ужасу почтой. Единственный способ. Обойдется тебе в пять кила гвоздей.
- Почту никто остановить не имеет права, - вставил Горный Обрывщик.
- Гм, - задумчиво сказал Джошуа и посмотрел на Джона Тарди. - Неплохое предложение. Дело только в том, как вы его понесете.
- Кого, Полпинты? - бухнул Обрывщик, оглядывая Джона. - Да как недельного щенка. Оберну его хорошей мягкой соломой, суну на дно мешка и...
- Стоп, - прервал его Джошуа. - Вот этого я и боялся. Если хотите его нести, это надо делать по-человечески.
***
- Я этого не надену! - все еще орал Горный Обрывщик два часа спустя. Причина его расстройства, система ремней и подушек, связанных в виде первобытного седла, которое должно было находиться между лопатками, лежало на битом щебне главной улицы Хамрога. Собравшиеся невесть откуда зрители-дилбиане не скупились на басовые комментарии - не того сорта, которые могли бы подтолкнуть Горного Обрывщика к разумному решению.
- Слушай, ты, сопляк! - Дрожащие Коленки начал сам слегка разогреваться под мехом. - С тобой говорит двоюродный брат дяди твоей матери! Если ты хочешь, чтобы я обратился к Праотцам твоего клана...
- Ладно, ладно, ладно! - огрызнулся Горный Обрывщик. - Запрягайте меня в эту мерзость!
- Так-то лучше, - проворчал Дрожащие Коленки, остывая, а Джон Тарди и Джошуа Гай начали пристраивать седло. - Не то чтобы я тебя не понимал, но... , - А в общем, не так-то и плохо, - понуро произнес Обрывщик, пробуя повести плечами под упряжью.
- Ты еще увидишь, - сказал Джошуа, затягивая подлругу” - что это легче носить, чем твой обычный мешок.
- Да не в этом дело, - буркнул Обрывщик. - У почтальона есть достоинство. Он не должен носить всякое... - И вдруг он напустился на хихикающего зеваку:
- Что тут смешного, ты? Весело тебе, да? Ты только скажи...
- Дай-ка я! - заревел Дрожащие Коленки, выкатываясь вперед. - Тебе чего тут надо. Разбитый Нос?
При вступлении в разговор старейшины Хамрога у дилбианина, которого назвали Разбитый Нос, ухмылка с лица будто стерлась тряпкой.
- Шел мимо, - огрызнулся он, отступая к толпе.
- Так иди себе, тебя никто не держит! - пророкотал Дрожащие Коленки Наградой ему был общий смех. Разбитый Нос направился дальше по улице, и было совершенно ясно, что мохнатые уши у него пламенеют.
Джон воспользовался этой интермедией, чтобы влезть в седло. Обрывщик удивленно хмыкнул и обернулся.
- А ты легкий, - сказал он. - Как тебе там? Нормально?
- Отлично, - ответил ни о чем не подозревающий Джон.
- Тогда всем пока! - провозгласил Обрывщик и без предупреждения погнал по главной улице в сторону Северной Тропы, Холодных Гор и неуловимого, но опасного Берегового Ужаса.
***
Если бы не гипнообучение, Джон Тарди нипочем бы не распознал это быстрое и неожиданное начало дилбианской шутки. Но сейчас он сразу понял, что Горный Обрывщик, утратив весь энтузиазм при виде упряжи, придумал маленький планчик, как от нее избавиться. Прямо отказаться нести Джона было никак нельзя, но если Джон возразит против такой бесцеремонной доставки, Обрывщик будет в полном праве - по меркам дилбиан - вскинуть руки и отказаться доставлять почтовое отправление, которое настаивает на невозможных условиях. Джон стиснул зубы и молчал.
Все равно было чертовски неудобно. Джон собирался до отъезда выработать с Джошуа Гаем план действий. Ладно, есть же наручный телефон. Он позвонит Джошуа, как только представится возможность.
Пока что оказалось, что Горный Обрывщик не преувеличил свою способность покрывать расстояния. Только что они были на главной улице, и вот уже несутся по горной тропе, и хлещут на бегу ветви, похожие на сосновые, а Джон Тарди качается и цепляется за Горного Обрывщика как человек, сидящий на слоне. Времени для отвлеченных мыслей не было. Джон вцепился в упряжь, одолеваемый довольно горькими мыслями о своей спортивной одаренности, которая довела его вот до этого, когда по всем правилам ему бы надлежало быть в исследовательской группе на одной из планет границы. Он для этого вполне годился, но вот из-за десятиборья попал...
Этим горестным мыслям он предавался добрый час, когда вдруг их ход перебило хмыканье Обрывщика и темп снизился. Выглянув из-за плеча почтальона, Джон увидел еще одного дилбианина, который вдруг появился перед ними из леса. Этот был очень уж космат. При нем был огромный треугольный топор, а через плечо переброшено какое-то местное травоядное, размером и формой похожее на мускусного быка.
- Привет, лесник! - сказал, останавливаясь, Обрывщик.
- Привет, почтальон! - Новый дилбианин ощерился в щербатой улыбке. - Есть мне почта?
- Тебе! - фыркнул Обрывщик.
- И ничего смешного. Мне вполне может быть почта, - буркнул лесник и заглянул через плечо Обрывщика. - Значит, Полпинты отправили почтой.
- Да? - сказал Обрывщик. - И от кого ты это слышал?
- От Королевы Кобликов, вот от кого! - ответил собеседник, вздернув правую половину верхней губы в местном эквиваленте подмигивания. Джон Тарди помнил, что коблики - это дилбианский эквивалент фей, домовых или еще кого, и уставился на лесника, пытаясь понять, шутит ли тот. И решил, что нет. Все равно это не снимало вопроса о том, как он узнал Джона.
Вспомнив, что лучшие манеры дилбиан - это дубовая прямота, он врубился в разговор:
- Как тебя зовут?
- Смотри-ка, оно еще и говорить умеет? - ухмыльнулся лесник. - Меня зовут Вальщиком Деревьев, Полпинты. Потому что я их срубаю, понимаешь.
- Кто тебе про меня сказал?
- Это долгая история, - осклабился Вальщик. - Ты лучше скажи, ты знаешь, за что его зовут Береговым Ужасом? За то, что он любит затеять драку на берегу реки, стащить того парня в воду и утопить.
- Знаю, - коротко ответил Джон.
- В самом деле? Да, будет на что посмотреть. Доброго пути тебе, Полпинты, и тебе, почтальон. А я домой.
Он свернул в подлесок и пропал. Горный Обрывщик двинулся вперед, не сказав ни слова.
- Твой друг? - спросил Джон, когда стало ясно, что Обрывщик комментировать встречу не собирается.
- Друг? - Обрывщик сердито фыркнул. - Я - лицо официальное!
- Я просто подумал... - начал Джон. - Кажется, он много чего знает.
- Бродяга лесной. Кто-то перед нами ему рассказал, - буркнул Обрывщик, но впал в непривычное для себя молчание и три часа ничего не говорил, пока они не пришли - выйдя из Хамрога в два часа пополудни - к дорожной гостинице “Острая скала”, где собирались ночевать.
Первое, что сделал Джон Тарди, когда смог кое-как реанимировать ноги, - он выбрался из узкой скалистой лощины, где стояла гостиница (“Острая скала” была широкой поляной в узкой долине, где пролегала дорога), и позвонил Джошуа Гаю с наручного телефона. Как только луч дошел до Джошуа, Джон с облегчением изложил причины своего звонка. Очевидно, они не дошли или дошли плохо.
- Инструкции? - донесся слегка удивленный голос посла. - Какие инструкции?
- Те, которые вы хотели мне дать. Перед тем, как я так внезапно отбыл...
- Но мне совершенно нечего вам сказать, - перебил Джошуа. - Вы прошли гипнообучение, и теперь все решать вам. Найдите Ужаса и верните девушку. Средства вам придется выбирать самому, мой дорогой.
- Но... - Джон застыл, беспомощно глядя на телефон.
- Так что удачи вам. Звоните завтра. Звоните в любое время.
- Спасибо.
- Не за что. Удачи. До свидания.
- До свидания.
Джон Тарди выключил телефон и мрачно поплелся в гостиницу. За массивной входной дверью располагался общий зал, заставленный столами и скамьями. Обрывщик, к общему удовольствию группы путешественников, ругался с дилбианкой в переднике.
- А откуда мне знать, прах побери, чем его кормят? - ревел Обрывщик. - Дай ему мяса там, пива - чего-нибудь!
- У тебя дети не таскали в дом столько зверушек, как у меня. Ты им только дай съесть, чего не надо, и они дохнут. И скулят при этом так, что сердце разрывается...
- Вы про меня? - встрял Джон Тарди.
- Ой! - ахнула дилбианка, глядя вниз и отступая на полшага. - Оно разговаривает!
- Разве я тебе не говорил? - спросил Обрывщик. - Полпинты, чем тебя кормить?
Джон ощупал четырехдюймовый тюбик концентрата на поясе. Дилбианская еда его бы не отравила, хотя можно было ожидать малой питательной ценности и приличного шанса на аллергическую реакцию от местных фруктов. Кроме концентрата, нужно было только что-нибудь для объема.
- Дай мне маленькую кружку пива, - сказал он.
Зал одобрительно загудел. Это созданьице не совсем уж чужое; раз пиво пьет. Дилбианка принесла деревянную кружку без ручки размером с корзину для мусора, и пахла эта кружка как сто лет заброшенная помойка деревенской пивоварни. Джон осторожно попробовал и нерешительно задержал во рту жидкость, горькую, кислую и безвкусную одновременно.
Потом мужественно проглотил. Компания приветствовала этот жест ревом одобрения и тут же отвлеклась на что-то другое. Оглядевшись, Джон увидел, что Обрывщик куда-то вышел. Тогда он, взобравшись на скамью, занялся своим пищевым концентратом.
Закончив с ним, Джон просидел еще почти час, но Обрывщик не возвращался. Осененный внезапной мыслью, Джон слез и направился в сторону кухни. Протолкнувшись сквозь завесу из шкур, он оказался внутри. В длинном помещении с каменным очагом в середине с потолочных балок свисали туши, и с дюжину дилбиан обоего пола, оживленно споря, готовили еду и питье. Среди них была и женщина, которая принесла ему пиво.
Она направлялась в зал, держа в обеих руках по несколько наполненных кружек.
- 0-и-и-й! - произнесла она (или это был дилбианский эквивалент такого восклицания) и остановилась, так резко, что пиво плеснуло из кружек на пол. - Это же наш коротышечка, - сказала она чуть дрожащим хрипловатым голосом. - Хороший коротышечка. А теперь отойди, не мешай.
- Ужас тут был вчера вечером? - спросил Джон.
- Он заходил поесть, но я его не видела, - ответила она. - Нет у меня времени на этих драчунов с холмов. А теперь брысь с дороги!
Джон Тарди послушался.
Но когда он возвращался к своей скамейке, его обхватили сзади и подняли. Обернувшись, он увидел здоровенного дилбианина с сумкой на плече. Этот индивидуум отнес Джона к столу, где сидели еще три дилбианина, и вывалил на столешницу. Джон Тарди инстинктивно вскочил на ноги.
- Смотри-ка ты, - сказал тот, что его принес. - Настоящий коротышка.
- Дай ему пива, - предложил один из сидящих, со шрамом на лице.
Ему дали пива. Джон осторожно отпил.
- Мало же в него входит, - отметил еще один из сидящих за столом, осмотрев кружку, которую поставил Джон после глотка, который для человека был весьма приличен. - Интересно, а они могут...
- С таким-то размером? - усомнился дилбианин с сумкой. - Хотя он ищет ту коротышку-женщину. Так что...
И шрамоносец выразил сожаление, что у них в распоряжении нет сейчас этой самой коротышки. По его мнению, ее присутствие создало бы возможность для интересных и поучительных экспериментов.
- Иди к чертям! - сказал Джон на бейсике и сразу перевел на дилбианский с помощью наиболее энергичных известных ему выражений.
- Крутой парень! - восхитился владелец сумки, и все засмеялись. - Только со мной лучше крутым не быть.
И он несколько раз шутливо махнул рукой над головой Джона - каждый такой взмах мог бы расколоть череп. Снова всеобщий смех.
- Интересно, - сказал тот, что со шрамом. - Он штуки умеет выделывать?
- А как же, - охотно ответил Джон и взял все еще полную кружку пива. - Смотрите. Хватаюсь как следует, замахиваюсь...
И тут он вдруг резко повернулся, плеснув волной пива в уставленные на него глаза. В следующий момент он уже слетел со стола и пробирался к выходу между дилбианами и ножками столов. Остальные гости, рыча от смеха, не делали попыток его остановить, и он нырнул наружу, в темноту.
Пробираясь во мраке, он обошел гостиницу и упал на какую-то разбитую бочку. Здесь он и решил остаться, пока его не найдет Горный Обрывщик, но тут слева очень тихо открылась и закрылась кухонная дверь.
Джон соскользнул с бочки подальше в темноту. Он успел глянуть лишь краем глаза, но ему показалось, что в дверях стояла дилбианка. Не доносилось ни звука.
Джон пополз обратно. На этих широтах и в это время года единственная луна Дилбии не показывалась, а звезды светили очень слабо. Он неожиданно оступился на краю невидимого склона и застыл, вспомнив край пропасти возле гостиницы.
Ноздри Джона учуяли слабую струйку дилбианского запаха, и донесся звук, будто кто-то принюхивается. У дилбиан обоняние было не лучше человеческого, но каждый вид был очень чувствителен к запаху другого. Запах частично определяется диетой, а частично - психологическим складом. То, что сейчас чуял Джон Тарди, наполовину состояло из запаха сосны, на вторую - из запаха мускуса.
Нюхающие звуки смолкли. Джон задержал дыхание, ожидая, что они послышатся опять. В груди нарастало давление, и в конце концов пришлось выдохнуть. Он медленно повертел головой.
Тихо.
Только в шее потрескивают сухожилия при повороте. Так! А там что такое? Джон пополз обратно по краю обрыва.
Вдруг впереди что-то бросилось из темноты, прямо перед Джоном выросла темная фигура. Он дернулся в сторону, почувствовал, что скользит по краю, и тут по голове что-то ударило как рухнувшая стена, и Джон, кувыркаясь, полетел в темноту, набитую искрами.
Он открыл глаза. Было яркое солнце.
Оно, поднявшись над горной цепью, било прямо в глаза. Джон заморгал и стал отворачиваться от его беспощадного света...
...И схватился, покрывшись холодным потом, за ствол карликового дерева, растущего прямо на обрыве.
Так он провисел секунду, обливаясь потом и глядя вниз. Насколько там глубоко? - сверлила мысль.
Глубины хватило бы.
Джон извернулся и поглядел на пару метров вверх, на край уступа, где стояла гостиница. Близко. Можно вскарабкаться.
Джон Тарди так и сделал.
Когда он появился перед входом в гостиницу, оказалось, что Обрывщик ораторствует перед импровизированным митингом, а четверо, от которых удрал Джон, стоят с виноватым видом между двумя стражниками с топорами перед пожилым дилбианином, сидящим на скамье с видом судьи.
- ..почту! - орал Обрывщик, размахивая руками. - Почта священна! Всякий, кто осмелится наложить лапу на доставляемую почту...
Появившийся Джон положил конец судебному процессу.
Потом, промыв порезы на голове и позавтракав концентратом с безвкусным пивом, Джон Тарди снова залез на спину Обрывщика, и они пустились в путь. Сегодня им предстояло пройти от “Острой скалы” до Кислого Брода и Лощин. Как узнал Джон, Лощины были землями родного клана Ужаса, и оставалось надеяться, что они настигнут Ужаса раньше, чем он туда доберется. Тропа вела через подвесные веревочные мосты и вдоль узких скальных карнизов, по которым Обрывщик шел не просто с привычной легкостью, а еще и в глубокой задумчивости.
- Эй! - сказал наконец Джон.
- А? Чего? - очнулся Обрывщик.
- Скажи мне одну вещь, - попросил Джон, ища любой способ заставить своего носильщика бодрствовать. - Как посол получил имя Мелкий Укус?
- А ты не знаешь? - воскликнул Горный Обрывщик. - Я думал, что это все вы, коротышки, знаете. Это из-за старика Кованой Ноги. - Обрывщик заржал. - Он напился и начал распространяться насчет коротышек. “Верну, - кричит, - старые добрые времена!” Ну, и решил он для примера начать с Мелкого Укуса - мы его тогда звали Коротыш. Идет он туда, распахивает дверь настежь - ага, не тут-то было. Коротыш ее тогда так наладил, чтобы открывалась только наполовину. Ну вот, значит, стоит это Кованая Нога у двери, шарит там одной рукой и орет: “Ага, Коротыш! Хрен теперь выйдешь! Я тебя, - кричит, - все равно...” А Коротыш тем временем берет что-то острое и раз его по пальцам, и еще раз! Кованая Нога, значит, заорал как резаный и руку выдернул. А дверь - хлоп!
Обрывщик довольно фыркнул.
- Значит, идет это Кованая Нога обратно в город, пальцы сосет. “Что стряслось?” - Его, значит, встречные и поперечные пытают. “Ничего”, - говорит Кованая Нога. “Да нет, что-то стряслось, ты на свою руку посмотри”, - говорят ему. “Я вам говорю, ничего! - орет Нога. - Он меня не впустил, чтоб я его не мог сцапать, я и вернулся.
А рука тут ни при чем, ерунда это с рукой. Так, - говорит, - мелкий укус”.
Хохот Обрывщика покатился между скальными стенами громом.
- Старому Кованой Ноге с тех пор проходу не было. Только он с кем-нибудь заведется, тот ему и говорит: “Смотри, Кованая Нога, щас от меня мелкий укус получишь!"
Джон Тарди тоже не удержался от смеха. То ли из-за самого случая, то ли из-за места и времени рассказа, но он живо себе представил, как это было, и это было смешно.
- А знаешь, - сказал Обрывщик через мохнатое плечо, когда Джон отсмеялся, - ты для коротышки ничего.
Он замолчал, будто в нем шла какая-то внутренняя борьба, потом остановился и сел, выбрав удобное место на тропе.
- Слазь, - сказал он. - И обойди вокруг, поговорим. Джон послушался. Он встал перед сидящим Обрывщиком, и их лица оказались на одном уровне. За мохнатым черным черепом высоко в небе плыли отдельные белые облачка.
- Понимаешь, - сказал Обрывщик, - у Берегового Ужаса пролилась кружка.
- Пролилась... - повторил Джон, но тут же вспомнил, что эта дилбианская идиома означает ущерб, нанесенный чести. - Из-за меня? Он же меня даже не видел.
- Из-за Мелкого Укуса, - сказал Обрывщик. - Но Мелкий Укус - он Гость в Хамроге и в Северной Стране. Ужас не может прямо призвать его к ответу за то, что отговаривал Дрожащие Коленки отдать Ужасу дочку, Ну-И-Фигура-У-Нее. А что-то он делать должен был и потому взял Смазанную Рожу.
- А, - сказал Джон.
- Так что если хочешь ее вернуть, тебе придется драться с Ужасом.
- Драться? - выдохнул Джон.
- У мужчины есть гордость, - сказал Обрывщик. - Вот почему я понять не могу, что тебе делать. В смысле, что ты для коротышки ничего себе. Не трус - вот как ты вчера с этой пьянью обошелся. Но как ты будешь драться с Ужасом - не понимаю, - сказал Обрывщик очень сочувственным тоном.
Джон Тарди молчаливо согласился с почтальоном на все сто.
- Так что ты будешь делать, когда встретишься с Береговым?
- Ну, - сказал Джон, не проясняя ситуацию, - я точно не знаю...
- Ладно, - буркнул Обрывщик, - не мое это дело. Залезай. - Джон зашел за мохнатую спину. - Кстати, знаешь, кто тебя вчера хотел спихнуть с обрыва?
- Кто? - спросил Джон.
- Королева Кобликов. Ну-И-Фигура-У-Нее! - пояснил Обрывщик, когда Джон не понял. - Услыхала, значит, про тебя и как-то нас обогнала. - Голос Обрывщика снизился до бормотания. - Ну, если они думают баловаться с моей почтой...
Джон не обратил внимания. У него были свои проблемы, и, кажется, очень проблемные. Покачиваясь на огромной спине, он снова и снова обдумывал ситуацию. В центре ничего не говорили насчет того, что придется драться с бульдозером чужой расы - этаким гигантским Билли Кидом, имеющим приличный список жертв. Джошуа Гай тоже ничего об этом не сказал. Что тут вообще творится?
Отбросив к чертям правила безопасности, которые требовали “потайного” использования этого прибора, Джон поднял ко рту руку с телефоном.
- Джошу... - начал он и замолчал. По спине потекла струйка пота.
Телефона не было.
***
В распоряжении Джона было все утро и большая часть дня, чтобы обдумать этот новый поворот ситуации. Он мог бы обдумывать и дальше, если бы их путешествие вдруг не прервалось.
Они перешли уже неизвестно сколько висящих на паутинке мостов и сейчас подходили к очередному, несколько длиннее предыдущих. Если бы это была единственная разница, Джон, может быть, не очнулся бы от своих мыслей. Но она не была единственной.
Кто-то сделал так, чтобы по мосту нельзя было перейти.
Якоря ближнего конца моста были погружены в скалу где-то на семь-восемь метров выше. И надо было только, что очень просто, чуть подтянуть два несущих троса на дальнем конце. Прогиб пролета уменьшился, и край моста поднялся так, что его нельзя было достать.
Обрывщик наполнил пропасть ругательствами. Ни лебедка, ни лачужка на дальнем берегу на них не ответили.
- Что случилось? - спросил Джон Тарди.
- Не знаю, - неожиданно задумчиво ответил Обрывщик. - Его поднимают только по ночам, чтобы никто не вздумал проскочить, не уплатив сбора.
Он потянулся вверх чуть не до облаков, но все равно прилично не достал до края.
- Подними меня, - предложил Джон.
Они попробовали, и удерживаемый за лодыжки на вытянутых руках Обрывщика Джон был вознагражден видом Узловатой Реки внизу, от которого захватывало дух.
- Обход через Скользкий Перевал займет пять дней, - буркнул Обрывщик, опуская Джона на землю.
Джон подошел осмотреть скальную стенку и не обрадовался увиденному, хотя должен был бы. По ней можно было залезть. И Джон полез с бьющимся у горла сердцем.
- Эй, ты куда лезешь? - заревел Горный Обрывщик. Джон не ответил - надо было поберечь дыхание, а куда он лезет, было очевидно. Техника лазания была у него неплохая - был кое-какой опыт, но реакция наступила, когда Джон сомкнул руки вокруг грубого шестидюймового каната. Дюйм за дюймом он залез наверх, обхватив трос руками и ногами, и начал ползти к концу моста, парящему в бездне впереди на вполне внушительной дистанции - учитывая обстоятельства.
Покрыв таким способом примерно треть расстояния, Джон понял, что настоящий герой должен был бы встать и нормально пройти по тросу, как канатоходец. Это бы не только произвело впечатление на Обрывщика, но и резко сократило время напряженного ожидания. Джон Тарди пришел к выводу, что он, очевидно, не герой, и пополз дальше.
Наконец он добрался до моста, сполз на него, полежал, тяжело дыша, потом встал и перешел по мосту. На дальнем конце он выбил запор лебедки тяжелым камнем, и мост с грохотом упал на место, подняв облако пыли.
И из этого облака показался целеустремленный и мрачный Горный Обрывщик. Он прошел мимо Джона и скрылся в хижине - откуда тут же донесся треск, удары и рев.
Джон оглянулся, куда бы спрятаться. Он никогда раньше не видел драки двух дилбиан, но слишком очевидно было, что именно она и происходит в хижине.
Но он все еще оглядывался, когда звуки внезапно прекратились и появился Горный Обрывщик, ощупывающий порванное ухо.
- Язык без костей, - буркнул он. - Она до него добралась.
- Кто? - спросил Джон.
- Ну-И-Фигура-У-Нее. Ладно, залезай, Полпинты. Кстати, отлично было сделано.
- Что?
- Как ты через мост лез. Смелость нужна. Ладно, поехали.
Джон залез в седло и задумался.
- Ты его не убил? - спросил он, когда они были уже, в пути.
- Кого? Старого Лебедочного Троса? Нет, малость ума ему вложил. Должен же кто-то работать на мосту. Теперь держись. Отсюда все время под горку, а до брода мы и так доберемся только к сумеркам.
И действительно, были уже сумерки, когда они дошли до привала у Кислого Брода. Задремавший Джон Тарди резко очнулся и выпрямился в седле, моргая.
Уходящий свет озарял большую поляну с высокой травой, окруженную лесом с трех сторон. Прямо впереди стоял длинный низкий бревенчатый дом, а за ним плавно текла река, и ее дальний берег был скрыт тенью деревьев и наступающими сумерками.
- Слазь, - сказал Обрывщик.
Джон Тарди спрыгнул на онемевшие ноги, потопал, восстанавливая кровообращение, и вслед за Обрывщиком отодвинул висевшую в дверях шкуру и вошел в дом, освещенный масляными лампами.
Это была большая комната, похожая на зал в “Острой скале”, но здесь было чище, просторнее, и постояльцы были здесь куда как тише и трезвее. Оглядываясь в поиске причины такого различия, Джон заметил по-настоящему огромного дилбианина, поседевшего от возраста и ожиревшего. Он сидел с видом патриарха в кресле за столом в дальнем углу помещения.
- Одиночка, - почтительно сказал Обрывщик, - вот это Полпинты. Его отправили по почте.
Джон Тарди заморгал. Вблизи Одиночка внушал еще больше уважения, чем на расстоянии. Он переполнял собой резное кресло, и седой мех на голове касался полированного посоха, лежащего на крючьях на стене в двух метрах от пола. Массивные предплечья и огромные лапы кистей лежали на столе буграми костей и мускулов. Но лицо было библейски безмятежным.
- Садись, - пророкотал он голосом глубоким, как далекий гул барабана в лесу. - Я хотел видеть коротышку. Ты мой Гость, Полпинты, и будешь им, сколько захочешь. Тебе кто-нибудь про меня говорил?
- Я прошу прощения... - начал Джон.
- Ерунда. - Огромная голова чуть кивнула. - Меня зовут. Одиночка, Полпинты, потому что я однажды выполнил кровную месть самолично - я был сирота, а против меня был целый клан. Победил я. - Спокойные глаза рассматривали Джона. - Что считалось невозможным.
- Однажды они поймали его на тропе, - вставил Обрывщик. - Он убил всех троих.
- Это оказалось возможным, - произнес будто про себя Одиночка, все так же не отводя глаз от Джона. - Скажи мне, Полпинты, что вы, коротышки, вообще здесь делаете?
- Ну... - Джон моргнул. - Я ищу Смазанную Рожу...
- Я про всех про вас, - сказал Одиночка. - У вас наверняка есть какой-то план. Вас же никто сюда не звал, сам знаешь.
- Ну... - снова начал Джон довольно вяло и попытался пуститься в объяснения. Кажется, оно шло не очень - трудно было описать технологическую цивилизацию, пользуясь дилбийским языком.
Когда Джон Тарди закончил. Одиночка кивнул:
- Понимаю. Если так, почему вы думаете, что мы должны вас, коротышек, любить?
- Должны? - переспросил Джон, готовый на резкий ответ, потому что не зря же он носил рыжие волосы. - Ничего вы не должны. Вам решать.
Одиночка кивнул.
- Дайте мою палку, - сказал он.
Один из стоящих рядом дилбиан снял посох с крючьев и передал ему. Одиночка положил посох на стол - молодой ствол толщиной десять сантиметров - и ухватился за него, разведя руки на два метра.
- На это никто не способен, только я, - сказал он. Не отрывая рук от стола, он развернул их в стороны. Посох напрягся в середине как лук и лопнул.
- Вот тебе на память, - сказал Одиночка, отдавая обломки Джону. - Доброй ночи.
Он закрыл глаза и отвалился к спинке, будто задремал. Обрывщик похлопал Джона по плечу и повел прочь к отведенному им ночлегу.
Но Джон, оказавшись в спальне, никак не мог заснуть. Изнуряющая усталость сменилась лихорадкой возбуждения, и все время крутился назойливой мухой и повторялся в голове эпизодик с Одиночкой.
В чем был смысл всего этого разговора и сломанного посоха?
Джон внезапно сел, стараясь не шуметь. Рядом с ним на груде мягких ветвей неподвижно спал Обрывщик, подобно остальным обитателям спальни. Вверху, подвешенная на кривом корне дерева, горела единственная лампа. При ее свете Джон достал и рассмотрел обломки дерева. У самой точки слома было видно какое-то уплотнение или узел. Мелочь, но...
Джон нахмурился. Всюду вокруг загадки. И чем он больше думал, тем больше, был уверен, что Одиночка пытался ему так что-то сообщить. Что? И кстати, что вообще происходит между людьми и дилбианами и какое отношение его спасательная экспедиция за Смазанной Рожей имеет к заданию убедить упрямых дилбиан стать партнерами? А ведь в этом и есть его цель, как сказал Джошуа Гай.
Джон соскочил с кучи ветвей. Он решил, что Одиночка должен дать ему еще несколько ответов, и более ясных.
Он тихо прошел через всю спальню в общий зал гостиницы.
Дилбиан там было мало - у них в обычае ложиться рано. И Одиночки тоже нигде не было видно. В спальню он не уходил, Джон это знал. Значит, у него своя комната или он куда-то зачем-то вышел...
Джон Тарди прошел к двери и вышел наружу. Постоял, давая глазам привыкнуть к темноте, и пошел вдоль здания прочь от света, падавшего из окна. Постепенно ночные тени обрели форму, широкая поверхность реки засверкала серебром под звездами и обозначились контуры залитой мраком поляны.
Джон осторожно обошел гостиницу сзади. Здесь в отличие от “Острой скалы”, на заднем дворе не было мусора, и двор плавно спускался к реке. Там стояли хижины и сараи. Темнота между ними была гуще, и приходилось нащупывать дорогу.
Передвигаясь ощупью, тихо, но все же издавая какие-то неизбежные шумы, Джон увидел тонкую полоску желтого света. Она падала из щели между двумя кожаными шторами в окне ближайшей хижины. Джон подобрался поближе и собирался заглянуть в щелку, когда из непроницаемой темноты около стены протянулась рука и взяла его за плечо.
- Вы что, очень хотите, чтобы вас убили? - прошипел чей-то голос.
Голос, конечно, был человеческий. И говорил, конечно, да бейсике.
Державший подтащил Джона в темноту и прочь от здания, рядом с которым они стояли. Они подошли к другой хижине с дверью, распахнутой во внутреннюю черноту, и Джона провели внутрь. Державшая рука его отпустила, дверь тихо закрылась. Послышалось какое-то царапанье, чирканье, и вспыхнула коптилка, заправленная животным жиром.
Джон прищурился от внезапной иллюминации. Когда зрение вернулось, оказалось, что он стоит лицом к лицу с молодой женщиной, такой красивой, какой он в жизни не видел.
Она была на добрых пятнадцать сантиметров пониже его, но на первый взгляд казалась выше из-за стройных очертаний фигуры в комбинезоне, сшитом на заказ. После двух дней с дилбианами она показалась Джону миниатюрной, хрупкой. Каштановые волосы лежали на плечах двумя крыльями. Зеленые глаза светились над высокими скулами скульптурного лица. Нос тонкий, губы скорее твердые, чем полные, а небольшой подбородок выдавал решительность и волю.
Джон заморгал:
- Кто...
- Я Тай Ламорк, - прошипела она. - Тише говорите!
- Тай Ламорк? Вы?
- Да, да! - нетерпеливо отмахнулась она. - Теперь...
- В-вы уверены? - спросил Джон, заикаясь. - То есть...
- А на кого вы еще ожидали здесь наткнуться... А, понимаю! - Она яростно воззрилась на него. - Из-за этого прозвища “Смазанная Рожа” вы ожидали увидеть что-то ужасное.
- Ни в коем случае, - твердо возразил Джон.
- Так вот, к вашему сведению, они как-то увидели, как я накладываю косметику. Вот откуда это прозвище.
- Да, естественно. Я же не думал, что...
- Еще бы! Ладно, сейчас это не важно. Главное в том, что вы здесь делаете? Вам что, хочется по голове получить?
- А кто... - Джон Тарди замер. - Ужас здесь?
- Да нет, - сказала она с досадой. - Ну-И-Фигура-У-Нее здесь.
- А! - Джон нахмурился. - Знаете, я все никак не могу этого понять. То есть причем здесь она.
- А она его любит, - ответила Тай Ламорк. - Вообще-то они по дилбийским меркам - идеальная пара. А сейчас дуйте в гостиницу, пока она вас не поймала. Туда она за вами не пойдет - вы Гость.
- Да нет, подождите. - Джон набрал побольше воздуху. - Это же глупо. Я сюда прибыл, чтобы найти вас. Так что давайте вернемся прямо сейчас. Не в Хамрог...
- Вы, - перебила она с чувством, - ни хрена в этом народе не понимаете, Полпинты.., то есть Тарди.
- Джон.
- Джон, ты не понимаешь ситуации. Береговой Ужас оставил меня здесь с Ну-И-Фигура-У-Нее, потому что я мешала ему идти быстро. Твой этот Горный Обрывщик идет слишком для него быстро, и он хочет попасть на землю своего клана раньше, чем вы его настигнете - на случай... - ее голос чуть дрогнул, - если ваша встреча повлечет последствия. Это все дело чести, и в этом весь смысл. Джон, ты - почтовое отправление. Ты не понимаешь? Тут дело еще и в чести Горного Обрывщика.
- А! - сказал Джон и замолчал на пару минут. - Ты хочешь сказать, он настаивает на том, чтобы меня доставить?
- А ты как думал?
- Понимаю. - Джон снова замолчал. - Ладно, гори оно все огнем, - сказал он наконец. - Переберемся через мост, обрежем веревки - и с концами. Не можем же мы тебя здесь бросить.
Тай Ламорк ответила не сразу, а ответом было то, что она потрепала его по руке.
- Ты отличный парень, Джон, - сказала она тихо. - Я этого не забуду. Теперь дуй в гостиницу.
С этим словами она задула лампу, и послышались шаги - она ушла.
На следующее утро Одиночки по-прежнему нигде не было видно. И за полчаса, которые прошли до выхода, Джон Тарди не заметил также ни Тай, ни дилбианки, которая могла бы оказаться Ну-И-Фигура-У-Нее. Он снова залез на почтовый мешок Обрывщика, продолжая обдумывать ночные события, и эти мысли не отпускали его и в начале пути.
Путь вел вниз, хотя они все еще оставались в горной стране. Долины и хребты становились более пологими, появились новые породы деревьев.
Но у Джона не было времени это замечать. Уносимый вперед под прохладой утра, потом под жарой дня, он лихорадочно искал общее решение загадок, мучивших его разум, - Одиночка, похищение Тай Ламорк, и почему у него так подозрительно мало информации.
- А скажи мне, - спросил он в конце концов у Обрывщика, - действительно никто из дилбиан не может так сломать посох, как Одиночка?
- Никто не может, - ответил Обрывщик, огибая бугор и уходя в узкую рощу. - И не сможет никогда.
- Понимаешь, - сказал Джон, - там, откуда я родом, есть такой фокус с одной штукой, которая называется “телефонный справочник”...
Он остановился, потому что остановился и Обрывщик, и остановился так резко, что Джон чуть не слетел с почтового мешка. Выпрямившись, он выглянул из-за плеча дилбианина - и застыл, глазея.
Они вышли из лесу в долину, где стояла группа домов, бревенчатых, побуревших от непогод. Дома стояли без всякого порядка вдоль ручья, идущего через всю долину. За ними изогнутые скалы образовывали что-то вроде естественного амфитеатра, восходящего к лесу.
Но все это Джон заметил только потом. А сейчас перед ним стояла живая стена из пяти больших дилбиан с топорами.
- Вы кого останавливаете?! - зарычал Горный Обрывщик.
- Полный сбор клана Лощин, - ответил тот, что стоял в середине стены. - Праотцы хотят видеть вас обоих. Идемте.
Секироносцы обступили Обрывщика и Джона и повели вниз, через деревню, к амфитеатру, где кишели дилбйане всех возрастов. Их было несколько сот, и подходили все новые. Над ними на скальном уступе сидели шестеро древних дилбиан.
- Это почта! - заревел Обрывщик, подойдя ближе. - Слушайте, вы, клан Лощин...
- Успокойся, почтальон! - обрезал его старый дилбианин, крайний справа среди шести, сидящих лицом к Джону и Обрывщику. - Твоя честь под нашей защитой. Начинай сбор.
- Праотцы клана Лощин судят на горе чести! - прокричал юный дилбианин под уступом и повторил этот клич шесть раз.
По толпе прошло движение. Оглянувшись, Джон увидел Тай Ламорк. При ней стояла пухлая молодая дилбианка, вероятнее всего, Ну-И-Фигура-У-Нее. Сейчас она вела Тай к подножию уступа, и как только привела, заговорила.
- Я - Ну-И-Фигура-У-Нее, - объявила она.
- Мы тебя знаем, - сказал Праотец, сидевший справа.
- Я говорю здесь от имени Берегового Ужаса, который в Озерной Долине поджидает коротышку, известного под именем Полпинты-По-Почте. Этот коротышка здесь. Его кружка пролита - то есть кружка Ужаса. Коротышка принадлежит ему - то есть вот этот., мужчина. Это не значит, что коротышка-женщина ему не принадлежит. Он добыл ее честно и справедливо, и тут не о чем говорить. Ведь ни у кого нет больше чести, чем у Берегового Ужаса...
- Достаточно, - сказал судья. - Мы примем решение.
- Не могу не сказать, что вообще не надо было созывать сбор. В конце концов, тут все просто...
- Достаточно, я сказал! - зарычал судья. - Замолчи, женщина!
- Ну? - брюзгливо произнес другой судья. - Доводы выслушаны. Оба коротышки здесь. Чего же еще?
- Дозволено ли мне будет сказать? - зарокотал новый голос, и толпа раздалась, пропуская Одиночку к подножию уступа. Праотцы заметно оттаяли, как могут только великие мужи в обществе равных себе.
- Слово Одиночки всегда желанно, - произнес старик, не сказавший до того ни слова. Его голос с возрастом стал высоким, почти как баритон землянина.
- Благодарю, - сказал Одиночка. Он поднял руки, и с ними взметнулся его голос, без усилия накрывая все собрание. - Я прошу вас обдумать ваше решение. Это я только и хотел сказать. Обдумать глубоко - потому что решение клана Лощин свяжет нас всех надолго, и нас, и коротышек.
Он повел рукой в сторону судей и вернулся в толпу.
- Благодарим тебя, Одиночка, - сказал судья, сидящий справа. - Итак, выслушав всех, кто имел что сказать, мы говорим свое мнение. Это дело касается чести Берегового Ужаса...
- А моей? - заревел Горный Обрывщик. - Почта должна быть...
- Придержи язык! - оборвал его судья. - Как я говорил, кружка Ужаса была пролита Гостем в Хамроге. Ужас по всем правилам пролил кружку Гостя, украв одну из его домашних. Само по себе это было бы спором между двоими и не касалось бы клана Лощин. Но вот приходит коротышка и хочет биться с Ужасом за украденную коротышку. И вопрос вот в чем: может ли клан Лощин с честью разрешить Ужасу такую битву?
Он замолчал, давая время, чтобы до слушателей дошло.
- Дабы мы разрешили это с честью, - заговорил он снова, - упомянутая битва должна быть делом чести. И вот возникает вопрос: возможна ли честь между мужем и коротышкой? Мы, Праотцы клана, искали ответ всю ночь и в поисках его спросили себя: “Что есть коротышка? Он таков, как мы, он способен иметь честь и страдать от ее потери?"
Он снова сделал паузу, и по заинтригованной аудитории пробежал шепоток.
- Трудный вопрос, - произнес оратор с оттенком довольства собой, - но ваши Праотцы решили его. Толпа снова загудела, на этот раз с восхищением.
- Откуда берется честь? - риторически вопросил оратор. - Честь - это вопрос прав, нарушения прав и отстаивания прав. Имеют ли коротышки среди нас какие-нибудь права? Только права Гостя. Помимо этих, можно ли себе представить, что коротышка защищает и поддерживает свои права в нашем мире?
В толпе возникли смешки, поплыли, стали шириться - дилбиане представляли себе эту картину.
- Тихо! - рявкнул другой судья. - Тут вам не праздник возведения дома! Толпа затихла.
- Ваше проявление плохих манер, - сурово сказал судья справа, - указывает на то же заключение, к которому пришли мы - только путем правильных рассуждений. Смешно даже полагать, что коротышка может быть в нашем мире равным нам и несущим обязательства чести. Оба коротышки будут возвращены целыми и невредимыми Гостю в Хамроге. Ужас не потерял ни капли чести. Вопрос закрыт.
Он встал, и остальные Праотцы встали вслед за ним.
- Сбор окончен, - сказал сидевший справа.
- Нет еще! - заревел Горный Обрывщик и вскочил на каменную скамью, волоча Джона Тарди за пиджак.
- Что вы все знаете про коротышек? - вопросил он. - Я видел вот этого в деле. Когда шайка пьяниц в “Острой скале” пыталась его заставить выделывать штуки, как дрессированного зверька, он оставил их в дураках и сумел уйти от них. Разве это не защита чести? Когда мы сюда шли, мост на Узловатой Щели был поднят так, что не достать. Этот вот рискнул шеей, забрался наверх и спустил мост, рвясь побыстрее наложить лапы на Ужаса и не давая себя остановить. Это ли не воля защитить свои права? И я говорю, что этот коротышка не хуже нас бывает. Пусть он не больше двухлетнего младенца, - проревел Обрывщик, - но я пришел вам сказать, что он мужик железный! Он обернулся к Джону.
- Что скажешь, коротышка? Хочешь ли ты, чтобы тебе отдали Смазанную Рожу как объедки с тарелки...
Наконец-то размышления Джона дали плоды. Они, да еще кое-что, увиденное на сборе клана, перебросили выключатель, который он пытался нашарить.
- Да где он там прячется, этот ваш Ужас! - крикнул он. - Подавайте его сюда!
Не успел он это выговорить, как его уже схватили и потащили. Ветер свистел в ушах. Подхватив Джона огромными ручищами, Горный Обрывщик бежал к дальнему лесу как регбист с мячом. За ним гнался рев голосов; Джон, обернувшись, увидел, что весь клан Лощин пустился в погоню.
Джон заморгал, прищурился. Его несли со скоростью около пятидесяти километров в час, и толпа догоняла примерно с той же скоростью. Или нет? Долгую секунду Джон приглядывался, потом разрешил себе признать неопровержимый факт. Ура почтальону - он их перегонял!
Возбуждение соревнования охватило и Джона. Пусть его и Горного Обрывщика разделяет биологическая пропасть, но видит небо, в том, что касается соревнования...
Внезапно вокруг сомкнулась лесная тень. Обрывщик побежал по опавшей хвое, сбавив темп до рысцы. Джон перелез через его плечо на почтовый мешок и уселся, вцепившись в упряжь.
В лесу приглушенно ревела погоня. Обрывщик спустился в неглубокую лощину и, поднимаясь по противоположному склону, перешел на свой обычный быстрый шаг. На следующем склоне он снова побежал и так двигался дальше, меняя шаг в зависимости от рельефа.
- Далеко еще до Ужаса? - спросил Джон.
- Он в Озерной Долине, - выдохнул Обрывщик и сообщил расстояние в дилбианских единицах, что было чуть меньше восьми земных километров.
Еще через десять минут они вышли на лесную опушку на краю чашеобразной долины. На ее дне находился луг, а по нему бежал ручеек, в середине луга разливавшийся озерцом. Оно было метров пятьдесят в диаметре и, судя по цвету, достаточно глубокое. У берега стоял дилбианин, поднявший глаза при их приближении.
Джон наклонился вперед и тихо сказал Обрывщику:, - Ссади меня в самую глубокую воду.
Опустив руки, он расстегнул пряжку ремня, пропущенного через петли на поясе штанов.
Горный Обрывщик утвердительно хмыкнул, продолжая спускаться. У края воды метрах в десяти от ждущего дилбианина он остановился.
- Привет, почтальон, - сказал дилбианин.
- Привет, Ужас, - ответил Обрывщик. - Почта. Ужас с любопытством посмотрел на Джона, выглядывающего из-за головы Обрывщика.
- Так это и есть Полпинты-По-Почте? - спросил Ужас. - Они вас пропустили?
- Нет, мы сами прошли, - ответил Обрывщик. Пока Ужас таращился на Джона Тарди, Джон рассматривал Ужаса. На первый взгляд дилбианин не оправдывал своей репутации. Он был крупный, но не имел ни роста Обрывщика, ни впечатляющей массивности Одиночки. Однако Джон глазами, умеющими оценивать физические возможности представителей своей расы, отметил необычайную ширококостность дилбиднина, короткую толстую шею и, что было наиболее важным признаком, готовность к действию, заметную во всем теле Ужаса.
Бросив быстрый взгляд на озеро, Джон Тарди соскользнул со спины Обрывщика. Обрывщик отодвинулся, и Ужас, не делая никаких попыток обмена любезностями, бросился на него.
Джон повернулся и нырнул в озеро.
Он ожидал, что Ужас бросится за ним сразу, считая, что противник - слишком профессиональный боец, чтобы рисковать, даже имея дело с коротышкой. И правда, гидравлический удар от падения тяжелого тела заставил Джона представить себе лапы Ужаса, чуть не схватившего его за пятки. Джон отчаянно рванулся прочь и вглубь. Стратегический план у него был, но все зависело от времени и от пространства для маневра. Он изменил направление, рванулся к поверхности, вылетел, стряхнул воду с глаз, мотая головой, и огляделся.
Ужас возник из-под воды в четырех метрах от него, глядя в другую сторону.
Джон снова нырнул и под водой сбросил сапоги, штаны и куртку. На этот раз он выскочил из воды под самым носом у Ужаса и был вынужден снова нырнуть. Но на этот раз, уходя вглубь, он выпустил из руки один конец ремня, размахивая им, как стеблем водяного растения.
Вынырнув в третий раз на достаточно безопасном расстоянии, Джон увидел, что Ужас его заметил и плывет к нему. Джон про себя ухмыльнулся и нырнул, будто опять собрался прятаться. Но под водой он повернул в сторону противника и увидел над головой здоровенные руки и ноги, плывущие к нему, и это было последнее нужное ему доказательство. Он с самого начала предположил, что, каким бы ни был Ужас умелым бойцом в схватке с другим дилбианином, в воде он из-за самой своей величины будет действовать медленно и неуклюже по сравнению с человеком - кроме, быть может, в плавании по прямой.
Джон пропустил противника над головой, в последний момент схватил его за ногу и потянул.
Ужас инстинктивно дернулся вниз и нырнул. Джон метнулся к поверхности, отпустил противника и тоже нырнул - на этот раз сзади и сверху. Он увидел огромную спину, колотящие по воде руки, а когда Ужас снова повернул к поверхности, Джон пошел на сближение, охватил толстую шею ремнем и затянул.
Задыхающийся Ужас должен был всплыть, дав Джону возможность вдохнуть. Дилбианин так и сделал, Джон получил свой вдох - и потом бой пошел совсем не так, как Джон планировал.
Он просто не смог дать полную волю воображению. Он, вопреки самому себе, думал о дилбианине в человеческих категориях, как об очень большом человеке с огромной, но не невероятной силой. Не так уж невероятно задушить ремнем великана. Но насколько вероятно задушить ремнем медведя гризли?
Джон держался вне досягаемости, болтаясь на ремне, как минога на речной форели. Но время от времени массивная лапа Ужаса задевала его на взмахе. Только задевала, но каждый удар бросал Джона в воде как щепку. В голове звенело. Вода вокруг ревела. От одного удара онемело плечо, от второго затрещали ребра.
Сознание начало туманиться, и он затянул ремень из последних сил - тут либо убить, либо погибнуть. Если он не убьет Ужаса, то сомневаться не приходится - Ужас убьет его.
Задыхаясь и ловя ртом воздух, он обнаружил, что руки больше не держатся за ремень, а хватаются за траву у берега озера. Руки сами вытащили его на скользкий берег. Колени коснулись дна. Джон откашливал воду, и вдруг его безобразно стошнило. Потом он отключился.
Когда он пришел в себя, его голова лежала на чьих-то коленях. Он заморгал, и сквозь цветной туман над ним проступило лицо Тай Ламорк, очень белое, напряженное и заплаканное.
- Что? - прохрипел он.
- Да помолчи ты! - Она вытирала его мокрое лицо куском материи, которая уже была не суше.
- Да нет, - сумел он выговорить. - Что ты здесь делаешь? - Он попытался сесть.
- Лежи!
- Да ничего, я в порядке.., мне кажется. - Он с трудом сел. Вся Озерная Долина кишела дилбианами. Неподалеку целая их толпа сгрудилась около чего-то на берегу озерца.
- Что... - начал он.
- Это Ужас, Полпинты, - сказал знакомый голос, и над Джоном нависла масса Обрывщика, под таким углом зрения напоминавшая гору. - Он все еще в отключке. Битва за тобой.
Он отошел, и слышно было, как он сообщает другим, что коротышка пришел в себя и разговаривает.
Джон Тарди посмотрел на Тай.
- Что произошло?
- Им пришлось его вытаскивать. Ты вылез на берег сам. - Она извлекла откуда-то носовой платок, промокнула глаза и энергично высморкалась. - Ты просто молодец!
- Молодец? - переспросил Джон, все еще с мутной головой. - Я просто идиот, что даже подумал в такое влезать! - Он осторожно ощупал ребра. - Надо бы мне вернуться в Хамрог и сделать рентген.
- У тебя ребра сломаны?
- Может быть, только ушиблены. Уау! - взвыл Джон, случайно попав на особо чувствительное место.
- Ой! - заплакала Тай. - Тебя же могли убить! Это все я виновата!
- Ты? - переспросил Джон. Тут он заметил массивную фигуру Одиночки, отошедшего от лежащего Ужаса и направляющегося к ним, и быстро прошипел:
- Помоги мне встать. - Она помогла ему неуклюже подняться на ноги. - Скажи, что-нибудь нашли на шее Ужаса, когда его вытащили?
Она уставилась на него, вытирая глаза:
- Нет, а что? Что там могло быть?
- Ничего, - шепотом ответил Джон. - Ну, - сказал он, когда Одиночка появился перед ним. - Что ты об этом думаешь?
- Я думаю, Полпинты, - сказал Одиночка, - что все это очень интересно. Очень. Я думаю, что вы, коротышки, теперь найдете желающих отправиться к небесам и кое-чему научиться.
- Значит, ты так думаешь? А сам ты не хочешь?
- Не-ет, - протянул Одиночка. - Нет, я - вряд ли. Малость я староват, чтобы так бросаться на новое. Но среди молодых найдутся охотники. Ужас, например. Он, знаешь, парень способный. Теперь, конечно, когда ты почву вспахал, я могу кое-где бросить про вас доброе слово.
- Очень мило с твоей стороны, особенно сейчас, - желчно сказал Джон.
- Идут за победителем, Полпинты, - добродушно пророкотал Одиночка. - Вам, коротышкам, следовало бы это знать. На самом деле я удивлен, что вы так долго соображали. Если ты придешь в дом, сядешь за стол и скажешь, что ты из этой семьи, ты же не ждешь, что тебе поверят на слово? Я тебя, помнишь, спрашивал: кто вас вообще сюда звал? И с чего вы решили, что должны нам понравиться? Когда ты был мальчишкой, если бы в твою деревню приехал новичок ростом тебе по пояс, зато с кучей новых блестящих игрушек, которых у тебя нет? И вот он тебя хлопает по плечу и говорит:
"Пошли, теперь будем играть в мои игры!” Ты бы как ответил?
Проницательные глаза с волосатого лица пристально смотрели на Джона.
- Понимаю, - ответил Джон, помолчав. - Зачем тогда ты мне помог?
- Я? Тебе? Я был абсолютно нейтрален. О чем ты это?
- Там, откуда я родом, есть такая штука - телефонный справочник. Это книга вроде тех руководств, что лежат у Мелкого Укуса в Хамроге. Вот такой толщины, - Джон показал пальцами, - и по виду можно сказать, что ни один коротышка ее пополам не разорвет. Но некоторые могут. - Он пристально поглядел на Одиночку. - Конечно, это фокус.
- Что ж, - рассудительно произнес Одиночка, - вполне могу поверить. Справочник, толстая палка или разбойник с гор - со всем этим без фокуса не справишься. Хотя в серьезном деле я бы на коротышку ни против кого из нас не поставил, даже и не думай.
Он огляделся. Береговому Ужасу уже помогли выбраться из реки, и почти вся толпа разошлась.
- Надо будет нам собраться и поговорить, Полпинты. Ладно, коротышки, до скорого.
Джон Тарди вытер мокрый нос рукой, глядя Одиночке вслед. Потом повернулся к Тай Ламорк.
- Ну? - сказал он. - Что значит, что это все ты виновата?
- Так и есть, - несчастным голосом сказала она. - Это была целиком моя идея. На Земле знали, что мы не можем достучаться до дилбиан, и потому послали меня. И я... - она всхлипнула, - и я посоветовала послать человека, как можно ближе по психологическому профилю подходящего к дилбианам, и впутать его в дилбианскую эмоциональную ситуацию. Чтобы они увидели, что мы совсем не такие чужие. Но у них тут очень необычная культура. Очень. Я даже думать не могла, что Ну-И-Фигура-У-Нее на тебя бросится и чуть не убьет, да еще и отберет телефон. Мы хотели, чтобы ты все время был в контакте с Джошуа Гаем и он мог бы в любой момент тебя выручить.
- Понимаю. А почему, - спросил Джон очень медленно и терпеливо, - вы решили не говорить мне, что именно происходит?
- Потому что, - всхлипнула она и разревелась, не удержавшись, - я думала, лучше будет, если у тебя будет реакция как у дилбианина - естественная, открытая и необдуманная-я-я-я!
- Понимаю, - повторил Джон.
Они стояли возле озера. Он приподнял ее - она была очень стройна и легка - и бросил в воду. Раздался визг, потом очень приятный на слух плеск. Джон повернулся и пошел прочь.
Пройдя шагов шесть, он притормозил, повернулся и возвратился. Тай цеплялась за берег.
- На! - буркнул он, протягивая руку.
- Спасибо бодшое, - приниженно произнесла она в полный воды нос, и он вытащил ее на берег. ЛАЛАНГАМЕНА
Гордон ДИКСОН
В том, что произошло на Разведочной станция 563 сектора Сириуса, можете винить Клея Харбэнка или Уильяма Питерборо, по прозвищу Крошка. Я не виню никого. Но я с планеты Дорсай...
Неприятности начались с того самого дня, как скорый на слова и поступки Крошка появился на станции и обнаружил, что Клей, единственный среди нас, не хочет с ним играть - хотя сам утверждал, что некогда был заядлым игроком.
Но развязка наступила через четыре года, когда они вместе вышли в патруль на осмотр поверхности купола. Все двадцать человек, свободные от вахты, собрались в кают-компании и чувствовали по звуку раздававшихся в тамбуре голосов, по лязгу снимаемых скафандров, по гулким шагам в коридоре, что всю смену Крошка язвил особенно колко.
- Вот и еще один день, - донесся голос Крошки. - Еще пятьдесят кредиток. А как поживает твоя свинушка с прорезью?
Я отчетливо представил себе, как Клей сдерживает раздражение. Потом послышался его приятный баритон, смягченный тарсусианским говором:
- Отлично, Крошка. Она никогда не ест слишком много и оттого не страдает несварением.
Это был искусный ответ, намекающий на то, что счет Крошки раздувался от выигрышей у своих же товарищей по станции. Но у Крошки была слишком толстая, кожа для подобных уколов. Он рассмеялся, и они вошли в кают-компанию.
Похожи они были как два брата - или, скорее, как отец и сын, учитывая разницу в возрасте. Оба высокие, черноволосые, широкоплечие, с худощавыми лицами. Но прожитые годы наложили печать на лицо Клея, обострили черты, прорезали морщины, опустили уголки рта. Были и другие отличия. Однако в Крошке был виден юнец, каким когда-то был Клей, а в Клее угадывался мужчина, каким со временем станет Крошка.
- Привет, Клей, - сказал я.
- Здравствуй, Морт, - отозвался он, садясь рядом.
- Привет, Морт, - сказал Крошка.
Я не ответил, и на миг он напрягся. В чернильных глубинах его глаз вспыхнул огонь. Но я родом с Дорсай, а мы если уж бьемся, то насмерть.
Возможно, поэтому мы, дорсай, очень вежливы. Однако вежливостью Крошку не проймешь - впрочем, как и тонкой иронией. На таких, как он, действует только дубинка.
Наши дела оставляли желать лучшего. Два десятка человек на Разведочной станции 563 - за Сириусом, у границы освоенной человечеством зоны-стали нервными и злыми; многие подали рапорты о переводе. Скрытая война между Крошкой и Клеем раскалывала станцию надвое.
Мы все пошли на Службу из-за денег - вот где таился корень зла.
Пятьдесят кредиток в день. Правда, необходимо завербоваться на десять лет.
Можно, конечно, выкупить себя, но это обойдется в сто тысяч. Посчитайте, сами. Почти шесть лет, если откладывать каждый грош.
Клей собирался отслужить полный срок. В бурной молодости он был игроком. Ему не раз доводилось выигрывать и спускать целое состояние.
Теперь, состарившись и утомившись, он хотел вернуться домой, - в Лалангамену, на маленькую планету Тарсус.
С игрой он покончил. Это грязные деньги, говорил Клей. Весь свой заработок он переводил в банк.
А вот. Крошка стремился урвать куш. Четыре года игры с товарищами принесли ему более чем достаточно, чтобы выкупиться и еще остаться с кругленькой суммой. Возможно, он так и поступил бы, не притягивай его, как Эльдорадо, банковский счет Клея. И Крошка оставался на станции, безжалостно терзая Клея.
Он постоянно бил в две точки: заявлял, что не верит, будто Клей когда-нибудь играл, и насмехался над Лалангаменой, родиной Клея, его заветной целью и мечтой. Со стариковской болезненной тоской по дому Клей.
Только и говорил, что о Лалангамене, по его словам, самом чудесном месте во Вселенной.
***
- Морт, - начал Крошка, не обращая внимания на щелчок по носу и усаживаясь рядом с нами, - а как выглядит хиксаброд?
Выходит, не подействовала и моя дубинка. Очевидно, я тоже уже не тот.
Не считая Клея, я был старшим на станции, наверное, потому мы и стали близкими друзьями.
- А что?
- Скоро он нас посетит.
Разговоры в кают-компании сразу прекратились, и Крошка оказался в центре внимания. Пересекая границу зоны человеческого влияния, любой гость обязан пройти через станцию, подобную нашей. Но в таком глухом уголке, где находилась Станция 563, это случалось крайне редко и всегда было выдающимся событием.
Даже Клей поддался искушению.
- Интересно, - сказал он. - Откуда ты знаешь?
- Я только что принял сообщение, - ответил Крошка, беззаботно махнув рукой. - Так как он выглядит, Морт?
На своем веку я повидал больше, чем любой из них, даже Клей. Это был мой второй срок на Службе. Я отлично помню события двадцатилетней давности Денебский Конфликт.
- Прямой, как Кочерга, - ответил я. - Холодный и чопорный. Гордый, как Люцифер, честный, как солнечный свет, и тугой, как верблюд на пути сквозь игольное ушко. Похож на гуманоида с лицом колли. Вам, полагаю, известна их репутация?
Кто-то сзади сказал "нет", хотя, возможно, это было сделано ради меня.
Возраст и меня превратил в болтуна.
- Они первые и последние платные посредники во Вселенной. Хиксаброда можно нанять, но нельзя уговорить, подкупить или силой заставить уклониться от правды. Вот почему они постоянно нужны. Стоит где-нибудь разгореться спору, как обе стороны нанимают хиксаброда, чтобы тот представлял их интересы на переговорах. Хиксаброд - воплощение честности.
- Что ж, мне это нравится, - заметил Крошка. - Отчего бы нам не устроить ему роскошный прием?
- Благодарности от него не дождешься, - пробормотал я. - Хиксаброды не так устроены.
- Ну и пусть, - заявил Крошка. - Все-таки развлечение.
***
В комнате одобрительно зашумели. Я остался в меньшинстве. Идея пришлась по душе даже Клею.
- Они едят то же, что мы? - спросил Крошка. - Так значит, суп, салат, горячее, шампанское и бренди... - Он с воодушевлением перечислял блюда, загибая пальцы. Его энтузиазм увлек всех. Но под конец Крошка не выдержал и вновь поддел Клея.
- Ну и, разумеется, - сказал он, - ты сможешь рассказать ему о Лалангамене, Клей.
Клей моргнул, и на лицо его легла тень. Я дорсай и уже немолод. И знаю: никогда не следует смеяться над узами, связывающими нас с родным домом. Они так же прочны, как и неосязаемы. Шутить над этим жестоко.
Но Крошка был юн и глуп. Он только прилетел с Земли - планеты, где никто из нас не был, но которая много веков назад дала начало всем нам.
Крошка был нетерпелив, горяч и презирал эмоции. В болезненной словоохотливости Клея, в его готовности вечно славить красоту Лалангамены он, как, впрочем, и остальные, уловил первую слабость некогда мужественного и несгибаемого человека, первый признак старости.
Но в отличие от тех, кто прятал скуку из симпатии к Клею, (Крошка стремился сломить его решимость никогда больше не играть. И бил постоянно в одну эту точку, столь уязвимую, что даже самообладание Клея не могло служить достаточной защитой.
В глазах моего друга вспыхнула ярость.
- Довольно, - хрипло проговорил он. - Оставь Лалангамену в покое.
- Я бы и сам хотел, - сказал Крошка, - да ты мне все время напоминаешь.
Это и еще выдумки, будто ты был игроком. Если не можешь доказать последнее, как же мне верить твоим россказням о Лалангамене?
На лбу Клея выступили вены, но он сдержался.
- Я говорил тысячу раз, - процедил он сквозь зубы. - Такие деньги не держатся в кармане. Когда-нибудь ты в этом убедишься.
- Слова! - пренебрежительно бросил Крошка. - Одни слова.
На секунду Клей застыл, не дыша, бледный как смерть. Не знаю, понимал ли опасность Крошка, но я тоже затаил дыхание, пока грудь Клея не поднялась.
Он резко повернулся и вышел из кают-компании. Его шаги замерли в коридоре, ведущем к спальному отсеку.
***
Позже я застал Крошку одного в камбузе, где он готовил себе бутерброд.
Он поднял голову, удивленный и настороженный.
- О, привет, Морт, - сказал он, искусно имитируя беззаботность. - В чем дело?
- В тебе. Напрашиваешься на драку с Клеем?
- Нет, - промычал он с полным ртом. - Не сказал бы.
- Ну так ты ее получишь.
- Послушай, Морт, - произнес он и замолчал, пока не проглотил последний кусок. - Тебе не кажется, что Клей достаточно вырос, чтобы присматривать за собой?
Я почувствовал, как по всему телу пробежала волна возбуждения.
Наверное, возбуждение отразилось и на моем лице, потому что Крошка, который сидел на краю стола, торопливо встал на ноги.
- Полегче, Морт, - сказал он. - Я не имел в виду ничего обидного.
Я взял себя в руки и ответил как мог спокойнее:
- Клей гораздо опытнее тебя. Советую оставить его в покое.
- Боишься за него?
- Нет, - сказал я. - Боюсь за тебя.
Крошка внезапно рассмеялся, едва не подавившись очередным куском.
- Теперь понимаю. По-твоему, я слишком молод, чтобы отвечать за себя.
- Ты недалек от истины. Я хочу, чтобы ты выслушал мое мнение, и можешь не говорить, прав я или нет, - мне будет ясно без слов.
- Оставь свое мнение при себе, - сказал он, покраснев. - Я не нуждаюсь в нравоучениях.
- Нет уж, тебе придется выслушать, потому что это касается нас всех. Ты завербовался, ожидая романтики и славы, а вместо этого столкнулся с однообразием и скукой.
Он усмехнулся.
- Теперь ты скажешь, что я стараюсь развлекаться за счет Клея, так?
- Клей достаточно опытен, чтобы выносить однообразие и скуку. Кроме того, он научился жить в мире с людьми и самим собой. Ему не приходится доказывать свое превосходство, унижая всех подряд.
Крошка отхлебнул кофе - А я, значит, унижаю?
- Ты... Ты - как и вся молодежь. Испытываете свои способности, ищете свое место... И, найдя, успокаиваетесь - взрослеете. За исключением некоторых. Я думаю, что ты рано или поздно повзрослеешь. И чем скорее ты перестанешь утверждаться за счет других, тем лучше для тебя и для нас.
- А если не перестану? - вскинулся Крошка.
- К сожалению, это не колледж на Земле и не какая-нибудь тихая родная планета, где злые насмешки и издевательства вызовут просто досаду или раздражение. На станции некуда скрыться. Если шутник не видит опасности в своей забаве и не прекращает ее, то объект шуток терпит, сколько хватает сил... а потом что-нибудь случается.
- Значит, ты все-таки беспокоишься о Клее.
- Да пойми же наконец! Клей - настоящий мужчина, у него за плечами еще не такое. А у тебя... Если кто-нибудь и пострадает, то это ты!
Он засмеялся и вышел в коридор, громко хлопнув дверью. Я позволил ему уйти. Какой смысл продолжать обманывать, если всем видно, что это ложь.
***
На следующий день прилетел хиксаброд. Его звали Дор Лассое. Типичный представитель своей расы, выше самого высокого из нас на полголовы, с зеленоватой кожей и бесстрастным собачьим лицом.
Он прибыл во время моей вахты, а когда я освободился, его уже встретили и проводили в каюту.
Но я все же пошел к нему в слабой надежде, что у нас найдутся общие знакомые. И его, и мой народы довольно малочисленны, так что такая возможность в принципе была. И, подобно Клею, я томился тоской по дому.
- Простите, хиксаброд... - начал я, входя в его каюту, и осекся В каюте сидел Крошка. Он посмотрел на меня со странным выражением.
- Ты говоришь на их языке? - недоверчиво спросил он.
Я кивнул. Денебский Конфликт многое тогда мне дал.
Справившись с удивлением, я задал свой вопрос, и хиксаброд покачал головой.
Что ж, это был выстрел наугад. Ну конечно, откуда он мог знать нашего переводчика во время Денебского Конфликта? У хиксабродов нет привычной нам системы семьи. Имена свои они принимают в честь любимых или почитаемых старших. Я вежливо поклонился и вышел.
И только потом мне пришло в голову - о чем Крошка мог беседовать с хиксабродом?
***
Признаться, я и в самом деле беспокоился. Так как мой блеф с Крошкой не удался, я решил переговорить с самим Клеем. Какое-то время ждал подходящего случая, но с момента последней стычки с Крошкой Клей держался своей каюты.
Наконец я воспользовался каким-то предлогом и отправился к нему.
Клей был погружен в чтение. Странно было видеть этого высокого, еще сильного человека в стариковской пижаме. Прикрывая глаза тонкими гибкими пальцами, он склонился над мерцающим экраном. Когда я вошел, он поднял голову, и я увидел на его лице знакомую улыбку, ставшую мне привычной за четыре года совместной службы.
- Что это? - поинтересовался я, кивнув на проектор.
- Плохой роман, - улыбаясь, ответил Клей, - скверного писателя. Но и тот, и другой - тарсусианские.
Я сел на выдвинутый стул.
- Не возражаешь, если я буду говорить без обиняков?
- Давай, - подбодрил он.
- Крошка, - прямо сказал я, - и ты. Так больше продолжаться не может.
- А что ты предлагаешь?
- Две вещи. И прошу хорошенько подумать над каждой, прежде чем отвечать. Во-первых, мы можем собрать необходимое большинство, то есть девять десятых голосов, и убрать его со станции как не ужившегося.
Клей медленно покачал головой.
- Нет, Морт.
- Мне кажется, я сумею собрать подписи, - возразил я. - Все от него устали.
- Ты же знаешь, что дело не в этом, - сказал Клей. - После такой петиции его загонят в какую-нибудь дыру, там он попадет в еще худший переплет и загубит свою жизнь. Он будет ненавидеть нас до конца своих дней.
- Что с того? Поделом ему.
- Я тарсусианин, и мне это небезразлично. Нет, я не согласен.
- Хорошо, - сказал я. - В таком случае второй вариант. У тебя есть почти половина суммы, чтобы выкупиться. За эти годы и у меня кое-что скопилось. Кроме того, я переведу на тебя заработок за оставшиеся мне три года. Бери и уходи со Службы. Конечно, это не то, на что ты рассчитывал, но синица в руках...
- А как же ты вернешься домой? - спросил он.
- Посмотри на меня.
Он посмотрел, и я знал, что он видит: сломанный нос, шрамы, изборожденное морщинами лицо, лицо дорсая.
- Я никогда не вернусь домой.
Клей молча глядел на меня, и мне показалось, что в глубине его глаз разгорелся огонек. Но вот огонек исчез, и я понял, что проиграл.
- Возможно, - тихо проговорил он. - Но только не из-за меня.
Я оставил его наедине с романом.
Вообще-то, на станции всегда кто-нибудь несет вахту. Но в особых случаях, как, например, обед в честь хиксаброда, можно собрать в кают-компании всех - если выполнить работы заранее и выбрать такой период времени, когда ни радиосообщеиий, ни кораблей не ожидается.
Из кают-компании убрали лишнюю мебель и внесли туда большой обеденный стол. Мы выпили коктейли, и начался обед.
Застольная беседа, естественно, выходила за узкие рамки нашей рутинной жизни. Воспоминаний о необычных встречах и местах, загадочные случаи - вот темы, вокруг которых в основном вертелся разговор. Все невольно старались расшевелить хиксаброда. Но тот сидел на своем месте во главе стола между Клеем и мной, храня ледяное молчание, пока не убрали десерт и не упомянули Медию.
- Медия, - задумчиво произнес Крошка. - Я слышал о ней. Неприметная планета, но там, как утверждают, есть такая форма жизни, которая содержит нечто ценное для любого вида метаболизма. Она называется... сейчас вспомню... называется...
- Она называется "нигта", - неожиданно подсказал Дор Лассос деревянным голосом. - Небольшое четвероногое животное со сложной нервной системой и толстой жировой прослойкой. Я был на Медии восемьдесят лет назад, до того как планету открыли для широкого доступа. Запасы пищи у нас испортились, и нам представилась возможность проверить теорию, будто нигти способны поддерживать существование любой известной формы разумной жизни.
Он замолчал.
- Ну? - потребовал Крошка. - Раз мы имеем удовольствие слушать эту историю, я полагаю, вы все-таки уцелели.
- Я и все находившиеся на корабле люди нашли нигти вполне съедобными. К сожалению, среди нас было несколько микрушни с Поляриса.
- И что? - поинтересовался кто-то.
- Высокоразвитые, но негибкие существа, - проговорил Дор Лассос, пригубив бренди. - У них начались конвульсии, и последовала смерть.
У меня был некоторый опыт общения с хиксабродами и с их манерой поведения, и я знал, что вовсе не садизм, а полная отрешенность подсказала Дор Лассосу эту маленькую выдумку. Но по комнате прокатилась волна отвращения. Микрушни - существа деликатные, со склонностью к философии и поэзии. Их любят повсюду.
За столом почти незаметно отпрянули от гостя. Но это тронуло его не больше, чем тронули бы громовые овации. Хиксаброды крайне сдержанны в выражении чувств.
- Скверно, - негромко произнес Клей. - Мне они всегда нравились.
Он пил, пожалуй, слишком много, и эта безобидная реплика прозвучала как вызов.
Холодные карие глаза Дор Лассоса повернулись в его сторону. Однако что он увидел, к каким выводам пришел - оставалось скрытым маской равнодушия.
- В целом, - бесстрастно констатировал он, - правдивая раса.
Это была наивысшая похвала в устах хиксаброда, и я полагал, что инцидент исчерпан. Но в разговор вновь вмещался Крошка.
- Не то что мы, люди, - заметил он. - Не правда ли?
Я бросил на него яростный взгляд, но, не обращая внимания, он громко повторил:
- Не то что мы, а, Дор Лассос?
Крошка тоже пил чересчур много, и его голос зазвенел во внезапно наступившей тишине.
- Люди сильно отличаются друг от друга, - спокойно ответил хиксаброд. Некоторые приближаются к истине. В общем же человеческую расу нельзя назвать особенно правдивой.
Это был типичный, беспощадно точный ответ хиксабродов. Дор Лассос ответил бы так же и перед лицом смерти. И опять подал голос Крошка.
- Ах, да. Но понимаете ли, Дор Лассос, значительная доля человеческого юмора основана на умышленной лжи. Кое-кто из нас врет просто для забавы.
***
Дор Лассос отпил бренди и промолчал.
- Конечно, - продолжал Крошка, - иногда такой человек мнит, что его враки очень занимательны. А они часто скучны и надоедливы, особенно если вам приходится слушать их снова и снова. Но с другой стороны, встречаются и такие специалисты, что даже вы сочтете их выдумки веселыми.
Клей внезапно выпрямился, и от резкого движения содержимое его стакана выплеснулось на белую скатерть.
Я посмотрел на них - на Клея, не сводящего глаз с Крошки, на Дор Лассоса, - и мной овладело зловещее предчувствие.
- Вряд ли, - сказал Дор Лассос.
- Нет, вам следует послушать настоящего корифея, - возбужденно настаивал Крошка, - особенно когда у него есть благодатная почва для измышлений. Взять к примеру тему родных планет. На что похожа Хикса, ваша родина?
Я услышал более чем достаточно, чтобы утвердиться в зародившемся подозрении. Стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, я поднялся и вышел из кают-компании.
Дор Лассос сухо кашлянул.
- Она очень красива, - донесся его невыразительный голос - Диаметр Хиксы - тридцать восемь тысяч универсальных метров. На планете имеется двадцать три горные цепи, семнадцать крупных масс соленой воды.
Я быстро прошел по пустым коридорам в радиорубку и открыл журнал входных сообщений. Там, в графе "Прибытия", были занесены сведения о Дор Лассосе. Последняя строчка называла предыдущую остановку хиксаброда.
Тарсус.
***
Клей был моим другом. И есть предел тому, что может выдержать человек.
На стене висел список членов станции. Против имени Уильяма Питерборо я начертил дорсайский знак, достал из шкафчика свое оружие и вернулся в кают-компанию.
Дор Лассос продолжал рассказ:
- ...Флора и фауна находятся в таком великолепном естественном равновесии, что за последние шестьдесят тысяч лет численность ни одной популяции не изменилась более чем на один процент. Жизнь на Хиксе размеренна и предсказуема. Погода регулируется в пределах возможного. - Бесстрастный голос Дор Лассоса на миг дрогнул. - Когда-нибудь я туда вернусь.
- Прекрасная картина, - вставил Крошка. Он наклонился над столом, его глаза разгорелись, зубы блестели в улыбке. - Чудесная у вас родина. Но я, к сожалению, должен сообщить, что она бледнеет по сравнению с неким волшебным местом.
Хиксаброды тоже бойцы. Лицо Дор Лассоса по-прежнему оставалось невыразительным, но голос, неожиданно зазвенел.
- Ваша планета?
- Если бы! - воскликнул Крошка все с той же волчьей ухмылкой. - Я никогда его не видел, но рассказы о нем слушаю вот уже несколько лет. И либо это самое удивительное место во Вселенной, либо человек, который рассказывает...
Я отодвинул стул и привстал, но рука Клея легла на мой локоть и усадила назад.
- Ты говорил... - обратился он к Крошке, чей поток слов был прерван моим движением.
- ...Человек, который рассказывает о нем, - один из упомянутых мной специалистов по лжи, - докончил Крошка.
Я вновь попытался подняться, но Клей меня опередил.
- Мое право... - процедил он сквозь стиснутые зубы.
Он медленно поднял стакан бренди и выплеснул содержимое Крошке в лицо.
- Доставай оружие! - приказал Клей.
Крошка вскочил. Несмотря на то что все развивалось по его плану, он не мог справиться со своими чувствами. Его лицо побелело от ярости.
- Зачем же оружие? - выдавил он срывающимся голосом.
- Ты назвал меня лжецом.
- Разве оружие всесильно? - Крошка глубоко вздохнул и хрипло рассмеялся. - Теперь наконец мы можем разрешить наш спор с полной определенностью. - Его глаза обежали комнату и остановились на Клее. - Две вещи ты повторял чаще всего. Первое: что ты был игроком. Второе: что Лалангамена, твоя драгоценная Лалангамена на Тарсусе, - самое чудесное место во Вселенной. Что из этого правда?
Клей тяжело выдохнул, стараясь взять себя в руки.
- И то, и другое.
- Ты готов это подтвердить?
- Своей жизнью!
- Ага, - насмешливо проговорил Крошка. - Но я прошу тебя подтвердить это не жизнью, а той кругленькой суммой, которая накопилась за прошедшие годы. Ты заявлял, что был игроком. Заключим пари?
Тут Клей, казалось, впервые увидел расставленную ловушку.
- Давай же, - подначивал Крошка. - Это подтвердит твое первое заявление.
- А второе? - потребовал Клей.
- Как же... - Крошка взмахнул рукой в сторону Дор Лассоса. - Можно ли пожелать лучшего судью? У нас за столом сидит хиксаброд. - И, полуобернувшись к гостю, Крошка слегка поклонился. - Пусть он скажет: правда это или нет?
Я еще раз попытался подняться, и снова Клей с силой усадил меня на место.
- Вы полагаете, что могли бы рассудить наш спор, сэр? - обратился он к Дор Лассосу.
Их взгляды встретились.
- Я только что с Тарсуса, - после неуловимой паузы сказал хиксаброд. Объединенный Топографический отряд составлял карту планеты. Мне было поручено засвидетельствовать ее верность.
***
Выбора не оставалось. Все замерли, ожидая ответа. Сдерживая бурлящую ярость, я не сводил глаз с лиц своих товарищей, думая, что эту безобразную сцену вот-вот остановят. Но вместо симпатии видел безразличие, цинизм, даже неприкрытую заинтересованность людей, которым все равно, если их развлечение будет оплачено кровью или слезами.
И я с ужасом осознал, что остался единственным другом Клея. Меня одного не раздражали его бесконечные разговоры о прелести Лалангамены. Я сам был по-стариковски словоохотлив и снисходителен. Но терпение остальных истощилось. Там, где я видел трагедию, они видели лишь законное воздаяние завравшемуся зануде.
Глаза Клея стали черными и холодными.
- Сколько ты ставишь? - спросил он.
- Все, что есть, - отозвался Крошка, жадно подавшись вперед - Побольше, чем у тебя. Восьмилетний заработок.
Не говоря ни слова. Клей достал свою чековую книжку, выписал чек на всю сумму и положил книжку и чек перед хиксабродом. Крошка, который, очевидно, был готов к этому, сделал то же, добавив толстую пачку денег, выигранных за последние недели.
- Это все? - спросил Клей.
- Все, - сказал Крошка.
Клей кивнул и отступил назад.
- Начнем, - сказал он.
Крошка повернулся к гостю - Дор Лассос, мы ценим вашу помощь.
- Рад слышать это, - отозвался хиксаброд, - так как моя помощь обойдется победителю в тысячу кредиток.
Эта неожиданная деловая хватка сбила Крошку с толку. Я, единственный в комнате, кто знал народ Хиксы, ожидал этого, но остальные были неприятно поражены. До сих пор пари казалось большинству жестокой, но по крайней мере честной игрой, касающейся только нас. Внезапно вся эта затея обернулась неприглядной стороной - все равно, что использовать наемника для расправы над товарищем.
Но было поздно, пари заключено. Тем не менее в комнате неодобрительно зашумели.
***
Подгоняемый мыслью о сбережениях Клея, Крошка гнул свою линию.
- Вы состояли в картографической группе? - спросил он Дор Лассоса.
- Верно, - ответил хиксаброд.
- Следовательно, вы Хорошо знаете планету?
- Да.
- Знаете ее географию? - настаивал Крошка.
- Я не люблю повторяться. - Глаза хиксаброда казались отчужденными и даже враждебными, когда они встречали взгляд Крошки.
- Что это за планета? - Крошка провел языком по пересохшим губам. К нему начало возвращаться обычное самообладание. - Она большая?
- Нет.
- Богатая?
- Нет.
- Красивая?
- Не нахожу.
- Ближе к делу! - рявкнул Клей.
Крошка взглянул на него, упиваясь своим торжеством, и повернулся к хиксаброду.
- Превосходно, Дор Лассос, переходим к сути дела. Вы слышали о Лалангамене?
- Да.
- Вы когда-нибудь были в Лалангамене?
- Да.
- Можете ли вы честно и откровенно... (впервые огонек ненависти прорвался и вспыхнул в глазах хиксаброда; Крошка только что неумышленно нанес ему смертельное оскорбление) - ...честно и откровенно сказать, что Лалангамена - самое прекрасное место во Вселенной?
Дор Лассос обвел взглядом комнату. Теперь наконец презрение ко всему происходящему ясно отразилось на его лице.
- Да, - сказал он.
***
Все потрясенно замерли. Дор Лассос поднялся на ноги, отсчитал из груды денег тысячу кредиток, а остальное, вместе с чеками и чековыми книжками, передал Клею. Потом он сделал шаг вперед и поднес руки ладонями кверху к самому лицу Крошки.
- Мои руки чисты, - сказал он.
Его пальцы напряглись. Вдруг на наших глазах из подушечек выскользнули твердые блестящие когти и затрепетали на коже лица Крошки.
- Вы сомневаетесь в правдивости хиксаброда? - раздался металлический голос.
Крошка побелел и сглотнул Острые как бритва когти были под самыми его глазами.
- Нет... - прошептал он.
Когти втянулись, хиксаброд опустил руки. Снова сдержанный и бесстрастный, Дор Лассос отступил и поклонился.
- Благодарю всех за любезность, - сказал он, и сухой голос прозвучал в тишине неестественно громко.
Затем Дор Лассос повернулся и чеканным шагом вышел из кают-компании.
- Итак, мы расстаемся, - произнес Клей Харбэнк, крепко сжав мою руку. Надеюсь, Дорсай встретит тебя так же приветливо, как меня Лалангамена.
- Тебе не следовало выкупать и меня, - проворчал я.
- Чепуха. Денег было более чем достаточно для двоих, - сказал Клей.
Со времени пари прошел месяц. Мы оба стояли в гигантском космопорте на Денебе I. Через десять минут отлетал мой корабль на Дорсай. Клею предстояло ждать несколько дней редкого транспорта на Тарсус.
- Пари было колоссальной глупостью, - настаивал я, желая излить на чем-нибудь свое недовольство.
- Вовсе нет, - возразил Клей. На его лицо легла мимолетная тень. - Ты забываешь, что настоящий игрок ставит только наверняка. Увидев глаза хиксаброда, я был уверен, что выиграю.
- Не понимаю.
- Хиксаброд любил свою родину.
Я ошеломленно уставился на него.
- Но ты ведь ставил не на Хиксу. Конечно, он предпочтет Хиксу любому другому месту во Вселенной. Ты же ставил на Тарсус - на Лалангамену!
Лицо моего друга снова помрачнело.
- Я играл наверняка. Исход был предрешен. Я чувствую себя виноватым перед Крошкой, но его предупреждали. Кроме того, он молод, а я старею и не мог позволить себе проиграть.
- Может быть, ты спустишься с облаков, - потребовал я, - и объяснишься наконец? Почему ты был уверен? В чем здесь фокус?
- Фокус? - с улыбкой повторил Клей. - Фокус в том, что хиксаброд не мог не сказать правду. Все дело в названии моей родины.
Он посмотрел на мое удивленное лицо и опустил руку мне на плечо.
- Видишь ли, Морт... Лалангамена - не город и не деревня. Своя Лалангамена есть у каждого на Тарсусе. У каждого во Вселенной.
- Что ты хочешь сказать. Клей?
- Это слово, - объяснил он. - Слово на тарсусианском языке. Оно означает "родной дом". ГОРДОН ДИКСОН ЗОВИТЕ ЕГО «ГОСПОДИН»
Аннотация
Без качеств, желательных для императора, при случае можно обойтись. Однако имеется одна черта характера, которая у истинного правителя должна присутствовать непременно...
Без качеств, желательных для императора, при случае можно обойтись. Однако имеется одна черта характера, которая у истинного правителя должна присутствовать непременно...
* * *
Солнце, как встарь, взошло над холмами Кентукки, и вместе с ним поднялся Кайл Арнем. Впереди было одиннадцать часов сорок минут света. Кайл привел себя в порядок, оделся и вышел во двор, где оседлал серого мерина и белоснежного жеребца. В седле он сидел как влитой, и вскоре конь подчинился твердой руке всадника. Кайл отвел лошадей за дом и отправился завтракать.
На столе рядом с тарелкой, где манила яичница с беконом, лежало послание, полученное Кайлом неделю назад. Жена Арнема Тина стояла у плиты. Кайл сел и принялся за еду, одновременно перечитывая письмо.
«...Принц путешествует инкогнито, под одним из наследственных титулов - граф Сирии Корт. Обращаться к нему „Ваше высочество“ не следует. Называйте его „господин“...»
- Почему ты? - спросила Тина. Кайл поднял голову. Жена по прежнему стояла у плиты спиной к нему.
- Тина, - позвал он.
- Почему?
- В годы сражений с инопланетянами мои предки были телохранителями его дедов и прадедов. Я же тебе рассказывал. Его род многим обязан моему. Сколько раз перед флагманским кораблем возникал, словно ниоткуда, звездолет рэков, сколько раз даже император вынужден был браться за оружие!
- Враги давным давно погибли, а император властвует еще над доброй сотней миров. Почему же его сын не захотел полететь на них, почему он выбрал Землю - и тебя?
- Земля - единственная.
- А ты тоже единственный?
Кайл вздохнул. Продолжать разговор не имело смысла. Он не умел убеждать женщин, ибо его мать умерла совсем молодой, и он вырос под присмотром отца и дяди, которые не смогли научить его ничему подобному. Он встал из за стола, подошел к Тине, обнял ее за плечи и попытался повернуть лицом к себе. Она воспротивилась. Тогда он, вздохнув, открыл шкафчик, где хранил свое снаряжение, взял с полки заряженный пистолет, сунул его в кобуру, которую прицепил к поясу, слева от пряжки, так, чтобы ее не было видно из под полы кожаной куртки, потом подобрал кинжал с темной рукоятью и шестидюймовым лезвием, нагнулся и вложил клинок в ножны в голенище сапога.
- Ему нечего здесь делать, - бросила Тина, не оборачиваясь. - Туристы должны селиться в гостиницах!
- Он не турист, и тебе это прекрасно известно, - ответил Кайл. - Он старший сын императорами его прабабка родилась на Земле. И та, кого он возьмет в жены, тоже будет с Земли, потому что по обычаю раз в четыре поколения мужчины их рода обязаны жениться на земных женщинах. - Кайл надел куртку, застегнул ее нижнюю пуговицу и двинулся было к двери, но вдруг остановился.
- Тина, - проговорил он.
Она промолчала.
- Тина! - Кайл вновь попытался повернуть ее к себе. Она начала сопротивляться, но безуспешно. На первый взгляд Кайл не представлял ничего особенного: среднего роста, круглолицый, с покатыми, пускай и широкими плечами. На самом же деле он отличался поразительной силой - мог, к примеру, схватив за гриву белого жеребца, заставить того опуститься на колени. Поэтому он без труда преодолел сопротивление Тины.
- Послушай ка, - сказал он. Неожиданно, прежде чем он успел продолжить, она прильнула к нему. Ее била дрожь.
- У тебя будут неприятности. Я знаю, знаю! - пробормотала она, уткнувшись ему в грудь. - Не уходи, Кайл! Ведь тебя никто не принуждает!
Он молча погладил жену по голове. Сказать ему было нечего, ибо она просила его о невозможном. С тех самых пор, как солнце впервые осветило мир людей, жены молят мужей остаться, а мужья, обнимая их - словно тела, слившись, дают особое понимание, - молчат, потому что в такие мгновения слов не требуется. Но вот Кайл осторожно расцепил пальцы Тины, высвободился из ее объятий и распахнул дверь. Он сел на жеребца, взяв в руку повод мерина, и взглянул в окно кухни. Тина неподвижно застыла у стола, ее поза выражала беспредельное отчаяние.
* * *
Кайл ехал через лес. Дорога до гостиницы заняла у него более двух часов. Приближаясь, он увидел у ворот высокого бородатого мужчину, облаченного в наряд, сразу выдававший представителя Молодых Миров. В бороде мужчины пробивалась седина, под налитыми кровью глазами набрякли мешки - то ли, от недосыпания, то ли от тревоги. Скорее последнее, ибо человек заметно нервничал и то и дело покусывал губы.
- Он во дворе, - произнес незнакомец, едва Кайл осадил коня. Во взгляде его темных глаз читалась мольба. - Я его наставник - Монтлейвен. Он ждет вас.
- Проводите меня к нему, - сказал Кайл. - И держитесь подальше от жеребца.
- Эта лошадь не для него, - проговорил Монтлейвен, отступая.
- Нет, - подтвердил Кайл. - Он поедет на мерине.
- Но он то пожелает сесть на белого.
- Ничего. Ему не справиться с этим жеребцом. Только я один могу с ним совладать. Ведите.
Наставник принца привел Кайла на заросший травой внутренний двор гостиницы, посреди которого был плавательный бассейн. В кресле у кромки воды сидел высокий юноша лет двадцати. Возле него на траве валялись два седельных мешка. При появлении Кайла и Монтлейвена он поднялся.
- Ваше высочество, - поспешил объяснить наставник, - это Кайл Арнем. Он будет вашим телохранителем на протяжении трех дней.
- Доброе утро, телохранитель... Я хотел сказать, Кайл, - принц усмехнулся. - Я выбираю светлую.
- Нет, господин, - возразил Кайл. - Вы поедете на мерине.
Принц поглядел на него, тряхнул белокурой гривой и звонко рассмеялся.
- Ты думаешь, я не скакал на лошадях?
- На таких - нет, господин. Жеребец признает лишь меня.
Глаза принца широко раскрылись. Он помрачнел, но потом пожал плечами и снова рассмеялся.
- Что ж, придется согласиться. К сожалению, это случается слишком часто... Ну да ладно. - Он повернулся к мерину и внезапно одним прыжком оказался в седле. Мерин фыркнул, шарахнулся в сторону, но юноша натянул поводья, похлопал коня по шее - и тот успокоился. Принц оглянулся на Кайла, но если рассчитывал на одобрение, то обманулся в своих ожиданиях.
- Ты вооружен, мой доброй Кайл? - насмешливо спросил принц. - Ты сумеешь защитить меня в случае чего?
- Ваша жизнь в моих руках, господин, - отозвался Кайл, расстегнув куртку и показав кобуру с пистолетом.
- Что ж, - наставник положил ладонь на колено юноши. - Будьте осторожны, ваше высочество. Помните, вы на Земле: здесь свои правила и свои обычаи. Не теряйте голову...
- Успокойся, Мости! - воскликнул принц. - Уверяю тебя, ничего со мной не случится. Или, по твоему, у меня не голова, а кочан капусты? Эка невидаль, провести три дня на Земле! Пусти ка!
Он чуть подался вперед, и мерин, повинуясь сигналу всадника, взял с места в галоп. Если бы не Кайл, жеребец наверняка помчался бы следом.
- Дайте мне мешки, - попросил Кайл. Наставник исполнил его просьбу. Кайл приторочил мешки принца к седлу, поверх своих собственных. Взглянув на Монтлейвена, он увидел в его глазах слезы.
- Он хороший мальчик. Вы сами увидите, когда познакомитесь с ним поближе.
- Он из хорошей семьи, - ответил Кайл. - Я сделаю для него все, что в моих силах...
Он пустил жеребца вдогонку мерину. Принца нигде не было видно, но Кайл легко, определил по комьям земли и примятой траве, куда тот мог ускакать. Он миновал сосновый бор и очутился на холме. Принц был там - не слезая с коня, он глядел на небо в подзорную трубу. Когда Кайл подъехал к нему, юноша молча протянул землянину свой инструмент. Кайл поднес трубу к глазам, и в поле его зрения оказалась одна из трех орбитальных станций Земли.
- Отдай, - сказал принц. Получив подзорную трубу обратно, он прибавил: - Мне давно хотелось поглядеть на станцию, но возможности все не представлялось. Тебе, наверное, известно, что эти штуки - дорогое удовольствие. Но Империя проявила щедрость, чтобы на твоей планете не произошло нового обледенения. А что нам досталось взамен?
- Земля, господин, - откликнулся Кайл, - такая, какой она была до того, как человек отправился к звездам.
- Я не имею в виду заповедники, на которые с избытком хватит одной энергетической станции и полумиллиона хранителей. Я говорю о двух других станциях и о том, что вас, землян, уже миллиард... Ну что, тронулись?
- Как вам угодно, господин, - ответим Кайл.
- И еще, - сказал принц, когда они приблизились к следующему сосновому бору. - Я ничего не имею против старого Монти, я даже люблю его. Но сюда я попал по чистой случайности... Посмотри на меня, телохранитель!
Кайл повернулся, чтоб натолкнуться на гневный взгляд голубых глаз, их цвет был родовым знаком императорской фамилии. Неожиданно принц рассмеялся.
- Тебя не так то легко испугать, телохранитель... то есть Кайл. Пожалуй, ты мне нравишься. Но когда я говорю с тобой, ты должен смотреть на меня.
- Да, господин.
- Вот и отлично, мой добрый Кайл. Я объяснил тебе, что вовсе не собирался заглядывать сюда, поскольку не находил никакого смысла в посещении вашего музейного мира, обитатели которого до сих пор притворяются, будто живут в Темные века. Но таково было желание моего отца императора.
- Вашего отца, господин? - переспросил Кайл.
- Да. Можно сказать, он завлек меня сюда, - произнес принц задумчиво. - Ведь поначалу мы должны были провести эти три дня вместе. Но потом отец сообщил, что задерживается. Впрочем, неважно. Дело в том, что он из той породы ярых хранителей традиций, для которых Земля - святыня. Поверь, я восхищаюсь своим отцом, Кайл, я преклоняюсь перед ним. Что ты на это скажешь?
- Вы правы, господин.
- Я не ошибся в тебе, Кайл. Так вот, только чтобы доставить ему радость, я согласился прилететь на Землю и опять же ради него - только ради него, Кайл, - намерен избавить тебя от всяких хлопот. Ты понимаешь меня, не правда ли?
- Понимаю, господин, - ответил Кайл.
- Чудесно, - улыбнулся принц. - Тогда расскажи ка мне про деревья, про животных и птиц, чтобы я запомнил, как они называются, и мог порадовать отца при встрече. Что это за птички - сверху коричневые, а снизу белые? Вон там, видишь?
- Дрозд, господин. Он гнездится в чаще, подальше от шума. Послушайте. - Кайл остановил жеребца, протянул руку и ухватил поводья мерина. В наступившей тишине зазвучали звонкие птичьи трели, голосок дрозда то поднимался, то опускался в нисходящем чередовании крещендо и диминуэндо. Какое то мгновение, после того как песня оборвалась, принц ошеломленно глядел на Кайла, а потом словно очнулся.
- Интересно, - проговорил он, взял у Кайла поводья и тронул коня. - Расскажи что нибудь еще.
* * *
Солнце медленно двигалось к зениту. Они находились в пути вот уже более трех часов. Кайл называл птиц и животных, насекомых, деревья и скалы, а принц внимательно слушал, однако внимание его мало помалу ослабевало.
- Достаточно, - сказал он наконец. - Не пора перекусить? Нет ли тут поблизости поселений, Кайл?
- Есть, господин. Мы проехали несколько.
- Несколько? Так почему же мы их проехали? Куда ты меня ведешь?
- Никуда, господин, - отозвался Кайл. - Вы выбираете дорогу, я следую за вами.
- Я? - изумился принц. Похоже, он только сейчас заметил, что его мерин на голову опережает жеребца Кайла. - Ах, ну да. Но мне хочется есть.
- Хорошо, господин, - произнес Кайл. - Нам сюда.
Он направил жеребца вниз по склону холма. Принц поскакал следом.
- Послушай, Кайл, - окликнул он телохранителя. - Правильно ли я запомнил? - И, к удивлению Кайла, повторил почти слово в слово все то, что узнал от землянина. - Ну как? Ничего не упустил?
- Нет, господин.
- А ты так можешь? - справился принц. Лукаво поглядев на Кайла.
- Да, - ответил тот. - Но я знаю их потому, что вырос на Земле.
- Ага! - принц усмехнулся. - Вот в чем разница, мой добрый Кайл. На то, чтобы что то узнать, ты потратил полжизни, а я всего лишь пару тройку часов.
- Все же, господин, вы знаете меньше моего, - возразил Кайл.
Принц моргнул, потом махнул рукой, будто нечто от себя отбрасывая.
- Только на этой планете, - заявил он с раздражением в голосе.
Они спустились по склону, миновали извилистую лощину, и впереди показалась деревушка. До путников донеслись звуки музыки.
- Что это? - спросил принц, привставая в стременах. - Что там за пляски?
- Сегодня суббота, господин. Работа кончена, люди собрались в пивной.
- Отлично. Там мы и пообедаем.
Они подъехали к пивной, спешились и прошли к столикам, что стояли неподалеку от площадки, где танцевали пары. Молодая и симпатичная официантка приняла заказ. Принц одарил ее лучезарной улыбкой, и она улыбнулась в ответ, но потом смешалась и торопливо ушла. Вскоре принесли еду. Принц проглотил свою порцию, выпил полторы кружки темного пива, а Кайл, который съел куда меньше, довольствовался кофе.
- Теперь мне гораздо лучше, - сказал принц. - Я здорово проголодался. Посмотри, Кайл. Вон там! Пять... шесть... семь дрифтеров! Значит, лошади у вас не единственный транспорт?
- Нет, - ответил Кайл. - Кому как нравится.
- Но если вы пользуетесь дрифтерами, то почему избегаете других достижений цивилизации?
- Что то годится, что то нет, господин, - пояснил Кайл.
Принц расхохотался.
- Ты хочешь сказать, что вы подгоняете цивилизацию под свой стандарт? Но разве... - он прервал сам себя. - Что это они играют? Прелестная мелодия! Спорим, я смогу станцевать под нее? - Он поднялся. - Ты не станешь меня останавливать?
- Нет, господин, - проговорил Кайл. - Поступайте, как вам вздумается.
Юноша резко повернулся. Официантка, которая обслуживала их, порхала поблизости. Принц двинулся к ней и нагнал у крайнего столика рядом с танцплощадкой. Со своего места Кайл видел, что девушка отказывается, но принц не отступал, настойчиво упрашивая ее и все время улыбаясь, и девушка наконец сняла передник и выпорхнула на площадку, где принялась учить принца фигурам польки.
Через минуту другую они присоединились к остальным танцорам и закружились вместе с ними. Но тут танец закончился, музыканты убрали инструменты. Принц отстранил девушку, пытавшуюся его удержать, и подошел к руководителю оркестра. Кайл поспешно поднялся и направился к площадке.
Музыкант покачал головой, повернулся и пошел прочь. Принц свирепо уставился ему вслед. Официантка потянула его за рукав и что то сказала. Принц резко толкнул ее. Это заметил парень, обслуживающий столики у дальнего конца танцплощадки. Немного старше принца и почти такой же высокий, он перемахнул через ограждение, приблизился к принцу со спины и схватил его за руку.
- У нас так не принято, - услышал Кайл. Принц вырвался и нанес один за другим три удара левой в лицо пареньку. Тот рухнул на пол. Кайл увлек принца к выходу с площадки.
- Кто это был? Как его зовут? - спросил принц сквозь зубы. - Он посмел прикоснуться ко мне! Ты видел? Он посмел прикоснуться ко мне!
- Вы сбили его с ног, - сказал Кайл. - Чего вы еще хотите?
- Он оскорбил меня! - процедил принц. - Я хочу узнать, кто он такой. Я научу его, как нужно вести себя с будущим императором!
- Он не знал, что вы будущий император. Никто не откроет его имени, - ответил Кайл. Стальные нотки, прозвучавшие в голосе телохранителя, похоже, слегка отрезвили принца. Он с недоумением посмотрел на Кайла.
- Даже ты? - спросил он.
- Даже я.
Принц отвел взгляд, отвязал мерина и вскочил в седло. Кайл последовал его примеру. В молчании они отъехали от пивной и добрались до опушки леса. Наконец принц заговорил.
- Ты зовешься моим телохранителем, - произнес он.
- Да, господин, - отозвался Кайл. - Твоя жизнь в моих руках.
- Только жизнь? - осведомился принц угрюмо. - Значит, если я правильно тебя понял, ты вмешиваешься лишь тогда, когда кому нибудь вздумается прикончить меня?
- Да, господин, - повторил Кайл, не опуская глаз.
- Знаешь, Кайл, - недовольно заметил принц, - пожалуй, ты мне не нравишься. Совсем не нравишься.
- Это не входит в мои обязанности, - ответил Кайл.
- Может быть, - принц усмехнулся. - Но твое то имя мне известно, не забудь!
Разговор оборвался, и в течение следующего получаса они не обменялись ни единым словом. Однако постепенно раздражение принца улетучилось, и он принялся напевать под нос песенку на незнакомом Кайлу языке. Потихоньку к нему возвратилось хорошее настроение, и вскоре он обратился к Кайлу так, словно между ними не возникло никаких трений. Неподалеку находилась Пещера Мамонтов, принц высказал желание посетить ее. Потом они двинулись вверх по течению Зеленой реки. Принц как будто позабыл о ссоре в пивной и стремился очаровать всех, кто попадался им навстречу. Солнце уже клонилось к закату, когда путники достигли крохотной деревушки с придорожным трактиром, позади которого был выкопан пруд, а вокруг росли дубы и сосны.
- Чудесный вид, - проговорил принц. - Что ж, Кайл, здесь мы заночуем.
- Как вам будет угодно, господин.
* * *
Они спешились. Кайл отвел лошадей в стойло, а затем отправился на поиски принца. Тот сидел в зале, пил пиво и флиртовал со служанкой. Она выглядела моложе той, что танцевала с принцем на площадке: невысокая, с пушистыми волосами и с большими карими глазами, которые так и сияли от восторга. Еще бы, ведь на нее обратил внимание такой красавец!
- Да, - сообщил принц Кайлу, искоса поглядев на своего телохранителя, когда служанка удалилась, чтобы принести кофе, - это место мне подходит.
- Подходит? - переспросил Кайл.
- Для того, чтобы поближе познакомиться с людьми, - принц рассмеялся. - Я буду наблюдать, а ты станешь объяснять их поведение. Договорились, мой добрый Кайл?
Кайл задумчиво посмотрел на него.
- Я расскажу вам все, что знаю, господин, - пообещал он.
Они приступили к ужину. Принц забросал Кайла вопросами о том, что увидел, и о том, чего увидеть не успел.
- Но почему вы все живете прошлым? Допустим, мир может быть музейным, но люди... - он на секунду отвлекся, чтобы улыбнуться служанке, которая вдруг оказалась у их столика.
- Мы не экспонаты, господин, - возразил Кайл, - мы живые. Единственный способ сохранить народ и его культуру - не дать им умереть. И потому мы, земляне, стали как бы древним эталоном Молодых Миров.
- Забавно, - пробормотал принц, не сводя глаз со служанки, которая то и дело поглядывала на него.
- Это не то слово, господин, - сказал Кайл, однако принц, по всей видимости, его не услышал.
После ужина они возвратились в бар. Принцу, видимо, уже наскучила беседа с Кайлом, и он взялся за соседей. Кайл какое то время наблюдал за ним, но решив, что все в порядке, вышел, чтобы проверить лошадей и договориться с трактирщиком о завтраке. Когда он вернулся, принц куда то исчез. Кайл уселся за столик, ожидая, что юноша вот вот придет, но того все не было, и Кайл забеспокоился. Снедаемый тревогой, он вновь отправился посмотреть, как там лошади. Те мирно жевали овес. Жеребец, учуяв Кайла, тихонько заржал и повернул к нему голову.
- Ничего, приятель, все в порядке, - буркнул Кайл. Хотя сам он в этом уверен не был.
Кайл направился в бар и сел у открытого окна. Мало помалу толпа посетителей стала редеть. Часы, что висели на стене над рядами бутылок, показывали без чего то полночь. Внезапно снаружи донеслось конское ржание. Кайл бросился в конюшню. Ворвавшись туда, он увидел в свете ночника принца: бледный, тот седлал мерина. Дверь в стойле жеребца была распахнута настежь. Заметив телохранителя, принц отвернулся. Кайл заглянул к жеребцу: конь по прежнему оставался на привязи, но явно был чем то взбудоражен. На полу валялось седло.
- Уезжаем - торопливо проговорил принц.
- Мы же собирались переночевать здесь, - напомнил Кайл.
- Ну и что? Я передумал. Мне нужно проветриться, - принц кое как взгромоздился на мерина и, не дожидаясь Кайла, послал коня в ночь. Кайл торопливо оседлал жеребца. Определить в темноте, куда умчался принц, было невозможно, поэтому Кайл дунул жеребцу в ухо: тот заржал, и вдалеке послышалось ответное ржание мерина.
Кайл догнал принца на вершине холма. Мерин лениво брел по тропинке, а юноша мурлыкал под нос ту же песенку, которую пел раньше. Завидев Кайла, он усмехнулся и запел громче. Слов было не разобрать, однако мелодия настораживала. Внезапно Кайл догадался.
- Девушка! - воскликнул он. - Та служанка, что с ней?
Ухмылка на мгновение исчезла с лица принца, потом возвратилась.
- Попробуй угадать, - отозвался юноша со смешком; на Кайла пахнуло перегаром. - Она в своей комнате, довольная и счастливая. Девушка и не подозревает... что ее осчастливил сын императора... Надеется встретить меня поутру... но зря... правда, мой верный Кайл?
- Зачем это, господин? - спросил Кайл тихо.
- Зачем? - принц пьяно воззрился на него. - Кайл, у моего отца четверо сыновей, а у меня трое братьев. Но императором стану я один. А император не отвечает на вопросы, он их задает.
Кайл промолчал. Принц не сводил с него взгляда. Так прошло несколько минут.
- Хорошо, я скажу тебе зачем, - заявил принц, продолжая прерванный разговор. - Ты не мой телохранитель, Кайл. Я тебя раскусил. Ты охраняешь не меня, а их.
Кайл стиснул зубы. Темнота скрыла выражение его лица.
- Ну и пусть, - принц взмахнул рукой и качнулся в сторону, - наплевать. Поступай как знаешь, я не в обиде. Только давай посчитаем очки, идет? Тот мерзавец, который посмел прикоснуться ко мне, - ты сказал, что никто не назовет его имени. Что ж, очко в твою пользу. Но вот девчонку ты проморгал, - так что поровну. Кто победит, добрый Кайл?
Кайл глубоко вздохнул.
- Господин, - произнес он, - однажды вам придется жениться на девушке с Земли...
Принц засмеялся.
- Не много ли чести? - бросил он. - Впрочем, таковы все земляне...
Вновь установилось молчание. Придерживая нетерпеливого жеребца. Кайл внимательно наблюдал за юношей. Тот, похоже, задремал - голова свесилась на грудь, пальцы выпустили поводья. Спустя какое то время принц встрепенулся, выпрямился в седле и огляделся по сторонам.
- Я бы не отказался чего нибудь выпить, - сказал он ровным голосом. - Где здесь можно найти пиво?
- Сейчас, господин, - отозвался Кайл. Он повернул направо. Мерин послушно поскакал следом за жеребцом. Всадники перевалили через холм и спустились к озеру, вода которого поблескивала в лунном свете, а дальний берег терялся во мраке. Недалеко за деревьями сверкали огоньки.
- Вот, господин, - проговорил Кайл, - приют рыболовов. Тут есть бар.
Они подъехали к приземистому зданию, выходившему окнами на озеро. Из окон лился свет, так что можно было различить причал с привязанными к нему лодками. Принц спешился и сопровождаемый Кайлом прошел внутрь. Зал, где они очутились, был просторным и довольно таки скудно обставленным. Вдоль одной из стен протянулась стойка. Над ней висели три или четыре рыбины, а за ней возвышались трое барменов: один уже в летах, внушительный, а двое других, помоложе, крепко сбитые и мускулистые. Посетители, в основном мужчины, сидели за квадратными столиками или стояли у стойки.
Принц уселся за столик. Кайл пристроился рядом. Когда подошла официантка, они заказали пиво и кофе, принц опустошил свою кружку, едва ее принесли, и вновь подозвал официантку.
- Еще, - сказал он и улыбнулся. Официантка, женщина лет тридцати с небольшим, улыбнулась в ответ, поставила перед ним пиво и вернулась к стойке, где возобновила разговор с двумя мужчинами примерно своего возраста. Один из них был очень высокий, второй - коренастый и широкоплечий. Принц поднес кружку к губам, жадно опорожнил ее и лишь сейчас, по видимому, заметил, что Кайл сидит за тем же столиком.
- Ты, верно, думаешь, что я пьян? - спросил он.
- Пока нет, - отозвался Кайл.
- Молодец, - одобрил принц. Ну а если я захочу напиться? Кто посмеет остановить меня?
- Никто, господин.
- Молодец, - повторил принц. Осушив кружку до дна, он махнул официантке. Скулы его заалели румянцем. - Когда попадаешь в паршивый мирок, где полным полно паршивых людишек... Привет, Ясноглазка! - перебил он сам себя. Официантка, поставив очередную порцию, засмеялась и упорхнула обратно к стойке. - ...Приходится развлекаться, как получается. - Он расхохотался. - Я вспоминаю своего отца... И Мости... они прожужжали мне все уши... - Принц искоса поглядел на Кайла. - Знаешь, одно время мне и впрямь было страшновато... Впрочем, я ничего не боюсь... просто было не по себе из за того, что в будущем меня ожидало путешествие на Землю. Я тревожился, что не сумею... как это... показаться землянам! Кайл, тебе доводилось бывать в Молодых Мирах?
- Нет, - ответил Кайл.
- Я так и думал. Тогда послушай, что я тебе скажу: там намного интереснее, чем здесь. А я, Кайл, будущий император. И потому лучше всех. Догадайся, какими я вижу всех вас? Ну, давай, давай, мой добрый Кайл. Говори правду. Я повелеваю?
- Не вам судить нас, господин, - откликнулся Кайл.
- Что? Не мне? - Голубые глаза яростно сверкнули. - Разве я не будущий император?
- Судить не позволено никому, - возразил Кайл, - ни императору, ни слуге. Император необходим нам как символ, чтобы удержать вместе сотню миров. Но главная задача любого народа - выжить. Потребовался почти миллион лет, чтобы на Земле развилась жизнестойкая цивилизация. На планетах, которые только осваиваются, общество нестабильно, культура подвержена вырождению, а потому никак не обойтись без эталона или, если хотите, без источника, первоначального генетического материала.
Принц ухмыльнулся.
- Прекрасно, мой добрый Кайл, прекрасно! Все это я уже не раз слышал и, заметь, не верю ни одному слову. Я видел землян собственными глазами. Вы ли - венец творенья? Мы развиваемся, а вы застряли на месте, закуклились, остановились. - Юноша рассмеялся в лицо Кайлу. - Вы боялись, что ваша ложь станет очевидна всем, так оно и случилось. Я видел вас, я узнал вас. Я сильнее и храбрее любого из тех, кто сидит здесь, и знаешь, почему? Нет, не потому, что я сын императора. Потому что сила и храбрость у меня - врожденные! Врожденные! Я могу поступать, как мне заблагорассудится, и на всей вашей планетке не найдется человека достаточно смелого, чтобы остановить меня. Смотри. - Он встал из за стола. - Я хочу, чтобы официантка выпила со мной. Предупреждаю тебя заранее. Ну что, попробуешь остановить меня?
Их взгляды встретились.
- Нет, господин, - произнес Кайл. - Мне поручали другое.
- Надеюсь, - хмыкнул принц и двинулся к стойке, у которой стояла официантка, по прежнему занятая беседой с двумя мужчинами. Принц встал поблизости от женщины и заказал бармену кружку пива. Получив ее, он повернулся к стойке спиной, оперся локтями и заговорил с официанткой, перебив высокого мужчину.
- Вы не против перекинуться со мной парой словечек? - услышал Кайл.
Женщина, похоже, удивилась, но, когда обернулась, узнала принца и улыбнулась ему, по видимому, польщенная его прямотой и тем, что ее выделяет такой красивый молодой человек.
- Не возражаете? - справился принц у высокого мужчины. Тот хмуро посмотрел на него, раздраженно пожал плечами и отвернулся.
- Видите? - улыбаясь, сказал принц, - он знает, что вы должны говорить со мной, а не...
- Погоди ка, сынок.
Это подал голос широкоплечий коротышка. Принц повернулся к нему с наигранным изумлением. Коротышка положил руку на плечо своему высокому приятелю.
- Не грусти, Бен, - сказал он. - Паренек всего лишь малость перебрал. Проваливай отсюда, - последнее относилось к принцу. - Клара останется с нами.
Принц ошарашено уставился на него. Коротышка, как ни в чем не бывало, вернулся к прерванному разговору, и тут принц очнулся.
- Минуточку, - произнес он, схватив коротышку за плечо. Тот развернулся, взял со стойки кружку принца и выплеснул ее содержимое в лицо юноше.
- Остынь, паренек.
Принц на мгновение застыл, как вкопанный, а потом, не потрудившись даже вытереть с лица пену, коротко размахнулся левой рукой, готовясь повторить удар, который продемонстрировал в пивной. Но коротышка, как понял с первого взгляда Кайл, сильно отличался от поверженного принцем официанта: был фунтов на тридцать тяжелее, лет на пятнадцать опытнее и по характеру являлся, очевидно, непременным участником всяческих потасовок. Он не стал дожидаться, пока его ударят, и, поднырнув под кулак юноши, обхватил принца своими ручищами. Драчуны покатились по полу.
Кайл устремился к ним; трое барменов разом перемахнули через стойку. Высокий приятель коротышки, сверкая глазами, старался уловить момент, чтобы побольнее пнуть принца. Рука Кайла сдавила ему горло. Он закашлялся, задергался, норовя высвободиться. Кайл отпустил его, взглянул на старшего бармена и развел руками.
- Ладно, - сказал бармен, - но больше не вмешивайся. - Он повернулся к своим помощникам. - Оттащите его.
Молодцы в фартуках живо разняли драчунов. Мгновение спустя коротышка оказался словно зажатым в тиски, он попытался вырваться - и затих.
- Дайте мне проучить его! - прорычал он.
- Не здесь, - ответил старший бармен.
Принц медленно поднялся на ноги. Из ссадины на лбу сочилась кровь, лицо было бледным, как у утопленника. Он посмотрел на стоявшего рядом Кайла, открыл рот и издал диковинный звук, нечто среднее между рыданием и проклятием.
- Так, - произнес бармен, - мотайте на улицу и разбирайтесь там.
Принц огляделся. Посетители бара окружали их плотной стеной. Он перевел взгляд на Кайла.
- На улицу?
- Понятно, а куда же еще, - проговорил бармен. - Драка то началась из за тебя. Это ваше дело, но не здесь! Проваливайте!
Он подтолкнул принца к выходу, но тот уперся, вцепившись рукой в кожаную куртку Кайла.
- Кайл!..
- Простите, господин, но деретесь вы - не я.
- Пойдем выйдем, - буркнул коротышка. Принц воззрился на них с таким видом, словно ему явились некие неизвестные доселе существа.
- Нет, - сказал он, отпустив куртку Кайла, и вдруг его ладонь метнулась к кобуре на поясе телохранителя. Миг - и в руке принца оказался пистолет.
- Не сметь! - взвизгнул юноша. - Все назад!
На последних словах голос сорвался. Из толпы донесся то ли рык, то ли стон; она откачнулась. Народ попятился. На месте остались лишь Кайл и широкоплечий коротышка.
- Ах ты, недоносок! - пробормотал коротышка. - Я знал, что у тебя пороху не хватит...
- Заткнись! - рявкнул принц. - Все заткнитесь! И не вздумайте преследовать меня! - Он двинулся к двери, поводя пистолетом из стороны в сторону. Мало помалу к нему возвращалась уверенность. У двери он остановился и вытер рукавом кровь с лица.
- Свиньи! - бросил он и, выйдя наружу, захлопнул дверь.
Кайл шагнул вперед и преградил дорогу коротышке. Их взгляды скрестились, и Кайл понял, что противник признал в нем бойца.
- Мы уходим, - сказал Кайл. Коротышка не ответил, да ответа и не требовалось. Кайл подошел к двери и осторожно отворил ее. Ничего не случилось; тогда он нырнул в ночную тьму и сразу кинулся вправо, чтобы не попасть под выстрел. Однако выстрела не последовало. На мгновение Кайл будто ослеп, но вскоре зрение вернулось к нему, и он направился туда, где, по его мнению, находился навес для лошадей.
Принц уже отвязал мерина и готовился вспрыгнуть в седло.
- Господин, - окликнул его Кайл. Принц вздрогнул, но, овладев собой, кинул через плечо:
- Убирайся!
- Господин, - повторил Кайл, - вы потеряли голову. Это бывает. Не было бы хуже. Отдайте мне пистолет, господин.
- Отдать пистолет? - Юноша какой то миг недоуменно разглядывал телохранителя, затем издевательски расхохотался. - Отдать тебе пистолет, чтобы ты снова позволил отколотить меня?
- Господин, пожалуйста, ради вашего собственного блага, отдайте мне пистолет.
- Убирайся! - крикнул принц. - Убирайся, пока я не всадил в тебя пулю!
Кайл глубоко вздохнул.
- Обернитесь, господин.
Он судорожно обернулся, в свете, что падал на землю из окон трактира, холодно блеснул металл оружия. Быстро нагнувшись, Кайл сунул руку в сапог и стиснул пальцами рукоять кинжала. Экономным, точно рассчитанным движением - принц не успел даже сообразить, что происходит, - он вонзил клинок в грудь юноши. Лезвие проникло под ребра и погрузилось в сердце, тыльной стороной ладони Кайл прикоснулся к материалу, облекавшему теперь уже мертвую плоть. Принц вздрогнул и обмяк. Кайл подхватил его, взвалил тело на мерина и привязал к седлу, отыскал впотьмах пистолет и вложил его в кобуру, затем вскочил на жеребца и, ведя мерина в поводу, тронулся в обратный путь.
Когда он добрался до гостиницы, где почти двадцать четыре часа назад встретил принца, над холмами занимался серый рассвет. Миновав ворота, Кайл увидел высокого человека, едва заметив одинокого всадника с двумя лошадьми, тот бросился к нему. Кайл узнал Монтлейвена, наставника принца. Старик плакал, не стыдясь слез, и сразу же принялся распутывать узлы веревок, не дававших мертвецу выпасть из седла.
- Мне очень жаль, - проговорил Кайл и поразился тому, как сухо и отстраненно звучит его голос. - Выбора не оставалось. Вы все поймете, когда прочтете мой отчет...
Он умолк. В дверях гостиницы показалась еще одна фигура, ростом выше Монтлейвена. Человек сошел по ступенькам крыльца и направился к Кайлу.
- Господин, - прошептал Арнем, вглядываясь в знакомые черты лица - такие же, как у принца, только волосы были седыми. Император не плакал, но чувствовалось, что выдержка может изменить ему в любой момент.
- Что произошло, Кайл? - спросил он.
- Господин, - отозвался Кайл, - я предоставлю отчет утром...
- Я хочу знать, - перебил император.
К горлу Кайла подкатил комок. Он сглотнул, но ощущение не исчезло.
- Господин, - сказал он, - у вас трое сыновей. Один из них станет наследником и оправдает все ваши надежды.
- Что он сделал? Кого оскорбил? Отвечай! - голос императора сорвался, как у сына тогда, в баре.
- Ничего и никого, - пробормотал Кайл. - Ударил паренька немногим старше себя. Слишком часто прикладывался к бутылке. Обесчестил девушку. В общем, измывался не над другими - над собой. - Он снова сглотнул. - Подождите до завтра, господин. Все будет в отчете.
- Нет! - император ухватился за луку седла Кайла, стиснув ее с такой силой, что белый жеребец застыл. - Этот обычай соблюдается в наших семьях вот уже три столетия. Что помешало моему сыну пройти испытание на Земле? Я хочу знать!
Горло у Кайла жгло огнем, словно его заставили проглотить раскаленный докрасна камень.
- Господин, - ответил он, - ваш сын был трусом.
Пальцы императора разжались, будто вдруг утратили всякую силу. Правитель ста миров рухнул, как подкошенный, в пыль, сейчас он ничем не отличался от последнего из нищих. Кайл подобрал поводья, выехал со двора и поскакал к лесу. Над холмами вставало солнце. ГОРДОН ДИКСОН ЧЕРНЫЙ ЧАРЛИ
* * *
Вы спрашиваете, что такое искусство? Наверное, вы решили, что у меня есть готовый ответ, раз я до седых волос занимался покупкой произведений искусства для музеев и галерей. Но все не так просто.
Что же такое искусство? Сорок лет я рассматривал, ощупывал, боготворил предметы, созданные нашими предками в надежде передать вдохновение, которое владело ими в миг творения.
Тем не менее, у меня нет точного и ясного ответа на ваш вопрос. Дилетант отзовется не задумываясь: искусство - красота. Но искусство не обязательно красиво. Иногда оно уродливо. Иногда грубо. А иногда произведение искусства остается незавершенным. Теперь, оказываясь в ситуациях, когда надо принимать решения, я полагаюсь, на интуицию. Вы понимаете, что я имею в виду. Например, в ваши руки попадет нечто: статуэтка или кусок камня, разрисованный и раскрашенный древним человеком. Вы осматриваете камень. Ничего особенного - просто грубое, примитивное изображение невиданного зверя, даже школьник в наши дни нарисует лучше. Но это поначалу.
Вы долго держите камень в руках, ваше воображение пробивается сквозь толщу времени прямо к нему - мастеру, сидящему на корточках у стены своей пещеры, - и тут совершенно неожиданно, вместо грубого камня перед вашими глазами картинка - мир, каким видел его тот невероятно далекий человек, когда создавал эту вещь. И вот уже перед вами не просто камень, а великолепное воплощение замысла художника. Именно это ощущение и есть искусство. Неважно, в какие одежды оно наряжено, оно - волшебство, которое разрушает все преграды между художником и зрителем. Для него не существует ни расстояний, ни культурных различий. Позвольте, я расскажу вам одну историю...
Несколько лет назад, путешествуя по недавно открытым мирам в качестве закупщика для одного из известнейших художественных салонов, я получил от человека по имени Кэри Лонган космограмму с просьбой посетить планету под названием Мир Элман и оценить несколько статуэток, которые он хотел продать.
Я редко получал подобные приглашения. И еще реже соглашался на них, передавая их фирме, которую в данный момент представлял. Но планета, о которой шла речь, входила в ту же систему, где я находился, и я ответил согласием. Закончив дела, я сел на межпланетный корабль и через пару дней прибыл на Мир Элман.
Планета оказалась открытой совсем недавно и почти не исследованной. Порт, в котором мы сели, был одним из двух, способным принимать корабли из глубокого космоса, хотя расположенный неподалеку город размером больше напоминал деревню. Мистер Лонган не встретил меня в порту, и я отправился на такси прямо в гостиницу, где предусмотрительно заказал номер.
Ближе к вечеру в дверь позвонили. Я открыл, впустив высокого смуглого человека с копной темных нестриженных волос и зелено карими глазами, в которых застыла тревога.
- Мистер Лонган? - спросил я.
- Мистер Джонс? - осведомился он в ответ и, переложив некрашеную деревянную коробку в левую руку, протянул мне правую. Я закрыл за ним дверь и предложил сесть.
Коробку он водрузил на кофейный столик, стоявший между нашими креслами. Я обратил внимание, что одет он в грубого покроя рубашку и бриджи из желтовато серой синтетики; такой наряд, очевидно, было принято носить в лесу. Вид его совсем не вязался с обстановкой гостиничного номера, он это сознавал и от того явно чувствовал себя не в своей тарелке. Довольно таки странный тип с точки зрения торговли произведениями искусства.
- Честно говоря, - сказал я, - никак не возьму в толк вашу космограмму. Фирма, которую я представляю...
- Это у меня с собой, - он положил руку на коробку.
Я удивленно посмотрел на нее. Коробка была в длину не более полуметра и в высоту сантиметров двадцать.
- Там? - Я взглянул на него, начав подозревать неладное. Наверное, мне следовало быть более осторожным. Но вы же знаете это ощущение - ожидание сюрприза, когда перед вами вдруг засверкает надежда первому открыть никому неизвестное произведение искусства.
- Расскажите мне, мистер Лонган, - попросил я, - откуда эти статуэтки?
Он посмотрел на меня немного с вызовом.
- Их сделал мой друг.
- Друг? - переспросил я. Должен признаться, история начинала меня злить. В таких ситуациях невольно чувствуешь себя идиотом.
- А позвольте спросить, этот ваш друг уже продавал что нибудь из своих работ?
- Нет... - Лонган замялся. Было очевидно, что ему не по себе, но и меня не радовали мысли о потерянном времени.
- Понятно, - я встал. - Вы заставили меня свернуть с намеченного маршрута и проделать дорогостоящее путешествие, чтобы показать работу какого то любителя. До свидания, мистер Лонган. И, пожалуйста, не забудьте свою коробку.
- Вы никогда ничего подобного не видели! - он смотрел на меня с отчаянием.
- Не сомневаюсь, - отрезал я.
- Посмотрите. Я покажу... - дрожащими руками он попытался открыть замок. - Раз уж вы проделали этот путь, почему хотя бы не взглянуть?
Поскольку избавиться от него без помощи управляющего отелем было затруднительно, я угрюмо сел.
- Как зовут вашего друга?
Пальцы Лонгана замерли на замке.
- Черный Чарли, - ответил он, глядя в сторону.
Я вытаращил глаза.
- Извините, как? Блэк? Чарльз Блэк?
Лонган метнул в меня острый взгляд и покачал головой.
- Просто Черный Чарли. Это звучит именно так. Черный Чарли, - сказал он неожиданно спокойно и продолжил свою возню с замком.
Внутренне усмехнувшись, я смотрел, как он сдвигает в сторону неуклюжий, ручной работы засов. Он уже собрался поднять крышку, затем вдруг передумал. Повернув коробку, он подвинул ее ко мне.
Дерево было твердым и шероховатым на ощупь. Я поднял крышку. В пяти маленьких отделениях лежали куски серого мелкозернистого песчаника разной, но абсолютно непонятной формы.
Я внимательно рассмотрел их, затем перевел взгляд на Лонгана, чтобы убедиться, не розыгрыш ли это. Но его глаза были необычайно серьезными. Я вынул камни и выстроил их в линию на столе. Я рассматривал их по очереди, стараясь разобраться в том, что это такое. Но в них ничего не было, совсем ничего. Один отдаленно напоминал правильную пирамиду, другой был слегка похож на скорчившуюся фигуру зверя, в остальных с трудом угадывалось сходство с пресс папье, и все же было видно, что над ними работали. На каждом имелись следы резца, и они были отполированы, насколько это вообще возможно в работе с таким зернистым камнем.
Я посмотрел на Лонгана. В его глазах застыло напряженное ожидание. Но мне было совершенно ясно, что здесь нет ничего, кроме верности другу, который, вне всякого сомнения, также не имел ни малейшего представления об искусстве. Я постарался говорить как можно мягче.
- Что, по мнению вашего друга, я должен с этим сделать, мистер Лонган? - спросил я тихо.
- А вы разве не собираетесь купить это для музея на Земле? - спросил он в ответ.
Я покачал головой и взял камень, который был похож на скрюченную фигурку животного, повертел в руках. Ситуация была не из приятных.
- Мистер Лонган, я занимаюсь этим много лет...
- Знаю, - перебил он. - Я читал о вас в выпуске новостей, там сообщалось, что вы прибыли в нашу систему. Поэтому я написал вам.
- Понятно, - сказал я. - Повторяю, это мое ремесло, и могу смело похвастаться, что кое что смыслю в искусстве. И если бы эти изделия представляли какую нибудь художественную ценность, я наверняка ее увидел бы. Я ничего здесь не нахожу.
Он в упор смотрел на меня. В его зелено карих глазах читалось изумление.
- Вы... - проговорил он наконец. - Не может быть, чтобы вы это всерьез! Вы обозлились, потому что я заставил вас летать на Элман.
- Мне очень жаль, - ответил я. - Я не обозлился и отвечаю за каждое слово. Эти штуки совершенно ничего не стоят! Ничего! Кто то обманул вашего друга, сказав, что у него есть талант. Вы окажете ему услугу, открыв правду.
Он долго смотрел на меня, как будто ждал, не добавлю ли я еще что нибудь, чтобы смягчить приговор. Затем вскочил со стула, тремя огромными шагами пересек комнату и стал напряженно глядеть в окно. Его мозолистые руки нервно сжимались и разжимались.
Я дал ему время переварить мои слова. Затем начал укладывать камни обратно в коробку.
- Мне очень жаль, - сказал я.
Он резко повернулся, шагнул вперед и с высоты своего роста заглянул мне в лицо.
- Вам жаль? Вам в самом деле жаль?
- Поверьте, - ответил я искренне, - мне очень жаль.
- В таком случае, не сделаете ли вы еще кое что? - он говорил очень быстро. - Не могли бы вы поехать со мной и сказать Чарли то, что вы сказали мне.
- Но... - я собирался вежливо отклонить просьбу, но когда в шести дюймах от своего лица увидел его измученные глаза, не смог отказать. - Ладно.
Он вздохнул с облегчением.
- Спасибо. Мы отправимся завтра. Вы даже не представляете, что это для меня значит. Спасибо.
У меня было достаточно времени, чтобы пожалеть о своем решении. На следующее утро Лонган разбудил меня ни свет ни заря, выдал комплект лесной одежды наподобие его собственной, включая высокие непромокаемые сапоги, и помчал меня в своем флайере, способном передвигаться по земле и по воздуху и набитом всякого рода оборудованием, необходимым для жителей лесного района. Но слово есть слово, и я был рад, что сдержал его.
Мы летели на юг вдоль горной гряды, пока не показался болотистый берег какой то чудовищной реки. Здесь, к моему большому неудовольствию, мы начали снижаться. Я не питаю любви к жаркому влажному климату и совершенно не понимаю, как могут люди добровольно согласиться жить в таких условиях.
Мы легко сели на воду, и Лонган направил флайер к берегу, если можно так назвать кочки, поросшие длинными коричневыми водорослями и покрытые жидкой грязью.
Лично я ни за что не стал бы доверять этому чавкающему болоту, готовому поглотить человека в любой момент, но Лонган ступил на берег довольно таки уверенно, и мне ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Грязь растекалась, и вокруг моих сапог образовались лужи. Нос и рот залепил горячий, отвратительный запах гниющих растений. Из за тонкого равномерного облачного слоя небо казалось белесым и неприглядным.
- Сюда, - Лонган свернул направо.
Я двинулся по узкой тропинке к небольшой просеке на болоте, где стояли сплетенные из ветвей, скрепленных грязью, куполообразные хижины. И здесь мне впервые пришло в голову, что Черный Чарли может оказаться не человеком, а аборигеном этой планеты, хотя я и не слышал до сих пор ни о каких гуманоидных расах в других мирах. Чувствуя легкое головокружение, я подошел вслед за Логаном к входу одной из хижин и остановился. Лонган коротко свистнул.
Не знаю, что я ожидал увидеть. Однако, вне всякого сомнения, нечто похожее на человека. Но то, что появилось в проеме входа, скорее напоминало большую выдру с плоскими, цепкими пальцами на четырех конечностях. Существо было покрыто черной, блестящей чуть влажной шерстью. Ростом оно было около четырех футов, хвоста я не заметил, зато шея у него оказалась длинной и похожей на змеиную. Весило оно, должно быть, фунтов сто - сто пятьдесят. Голова на длинной шее была длинной и узкой, как у породистого колли, с такой же черной шерстью. Еще я заметил блестящие, умные глаза и большой рот.
- Черный Чарли, - представил Лонган.
Существо посмотрело на меня в упор, но я не отвел глаза. Внезапно я осознал абсурдность ситуации, в которой оказался. Ни один нормальный человек не смог бы представить себе это существо в роли скульптора. А ведь я именно и должен был убедить Черного Чарли в том, что он вовсе и не скульптор; и к тому же я не знал ни единого слова на его языке.
Я повернулся к Лонгану.
- Послушайте, - начал я с вполне понятной злостью, - как вы себе представляете, что я должен ему объяснить...
- Он вас поймет, - перебил меня Лонган.
- Речь? - спросил я недоверчиво. - Он поймет человеческую речь?
- Нет, - Лонган покачал головой. - Но он понимает знаки.
Он резко повернулся и скрылся в траве, растущей у просеки, но тут же вернулся, держа в руках два предмета, похожих на огромные надувные мячи, и протянул мне один из них.
- Сядьте на это, - сказал он, показывая пример. Я повиновался.
Черный Чарли приблизился и сел рядом. Он сидел как бы на корточках, опираясь на задние конечности. Все это время я держал в руках деревянный ящик, в котором лежали его скульптуры, и теперь, когда мы расселись, он перевел на него вопросительный взгляд своих блестящих глаз.
- Ладно, - сказал Лонган, - давайте его мне.
Я передал ему ящик, который как магнит, притягивал взгляд Черного Чарли. Держа его одной рукой, Лонган показал в сторону озера, туда, где мы посадили флайер. Затем его рука медленно описала большой круг и показала на север в направлении, откуда мы прилетели.
Вдруг Черный Чарли свистнул. Это был необычный звук, похожий на крик гагары - далекий и грустный.
Лонган ударил себя в грудь, потом хлопнул по ящику и показал на меня. Он посмотрел на Черного Чарли, на меня, и вложил в мои онемевшие руки ящик.
- Рассмотрите их и верните ему, - произнес он сдавленным голосом.
Сам того не желая, я взглянул на Чарли.
Его глаза встретились с моими. Влажные, черные, нечеловеческие глаза, похожие на два крошечных омута. С трудом я отвел взгляд.
Мое сознание разрывалось между пониманием нелепости происходящего и неподдельной жалостью к ожидающему моего приговора существу. Я неловко открыл ящик и вытащил камни из отделений. Повертел их в руках по очереди, сложил обратно и, покачав головой, дал ящик Лонгану, не зная, сумеет ли Чарли меня понять.
Довольно долго Лонган неподвижно сидел, держа ящик в руках. Потом он медленно повернулся и поставил его, не закрывая, перед Чарли.
Чарли сначала никак не среагировал. Он наклонил голову над ячейками, словно обнюхивая их, затем, губы его приподнялись, открыв ряд длинных, похожих на резцы зубов. Он потянулся к ящику и очень ловко вытащил зубами все камни по очереди. Держа их в передних лапах, переворачивая так и этак, он как будто пытался найти в каждом какой нибудь изъян. Наконец, он выбрал один - тот, который чем то был похож на скорчившегося зверя. Чарли поднес его ко рту - и острейшими белоснежными зубами снял пару неровностей. И снова протянул мне. Беспомощно я взял камень в руки и стал рассматривать. Те изменения, которые он внес, никоим образом не сделали его лучше. Мне пришлось возвратить его Чарли, еще раз покачав головой, и воцарилась напряженная тишина.
Я отчаянно пытался сообразить, как объяснить ему с помощью жестов причину моего отказа. И тут кое что пришло мне в голову. Я обратился к Лонгану.
- Он может достать мне кусок необработанного камня? - спросил я.
Лонган повернулся к Чарли и сделал движение, как будто он что то отламывает и протягивает мне. Несколько мгновений Чарли сидел неподвижно, словно что то обдумывая, потом нырнул в свою хижину и вскоре вернулся, неся кусок камня размером с мою ладонь.
У меня был с собой маленький складной ножик, и камень казался податливым. Я поднес камень близко к Лонгану и стал смотреть то на него, то на камень. Затем я вырезал из камня грубое, угловатое подобие человека, сидящего на мяче и поставил фигурку рядом с Лонганом - живой человек и невзрачный кусок обтесанного камня...
Черный Чарли посмотрел на фигурку. Потом он подобрался ко мне, заглянул прямо в лицо, тихонько вскрикнул и вдруг, удивив меня резвостью движений, схватил в зубы кусок камня, над которым я поработал, и скрылся в хижине.
Лонган неловко поднялся, как человек, который слишком долго просидел в неудобной позе.
- Ну вот и все, - сказал он. - Пошли.
Мы вернулись к флайеру и взлетели, направляясь обратно в город, к космическому кораблю, который унесет меня из этого странного мира. Когда далеко под нами начали вырисовываться горы, я исподтишка глянул на Лонгана, который сидел рядом со мной, управляя флайером. По его лицу было видно, что он очень расстроен.
Я задал вопрос, не подумав, разумно ли задавать его.
- Скажите мне, мистер Лонган, - спросил я, - а что, э э, Черный Чарли имеет какое то особое право на дружбу с вами?
Лонган взглянул на меня, и во взгляде его промелькнуло нечто похожее на изумление.
- Право? - повторил он. Затем, после короткой паузы, вглядевшись в мое лицо, ответил: - Он спас мне жизнь.
- О! - проговорил я. - Понятно.
- Вам понятно! Что вам понятно? - воскликнул он с неожиданной злостью. - А если я скажу, что это произошло сразу после того, как я убил его подругу? А вы знаете, что они могут иметь только одну подругу?
- Нет, я не знал этого, - ответил я слабым голосом.
- Да, я забыл, что люди ничего не знают, - сказал он тихо.
Я промолчал, надеясь, что если не буду отвлекать, он продолжит рассказ. Через некоторое время он заговорил:
- Эта планета ничего такого из себя не представляет.
- Все верно, - вставил я. - Ничего интересного с точки зрения индустриализации. Соседний с вами мир застроен гораздо плотнее.
- Здесь почти ничего нет, - согласился он. - Ни минералов, ни сырья, природа поскупилась. Климат плохой везде, за исключением равнин. Почва не очень плодородна. - Он замолчал. То, что он произнес затем, казалось, далось ему с трудом: - Хотя поначалу здесь торговали мехами.
- Мехами? - переспросил я.
- Содранными с соплеменников Чарли, - сказал он, возясь с тумблерами управления. - Трапперы и охотники гонялись за ними, пока не поняли... Я был одним из них.
- Вы?
- Я! - голос его был бесстрастен. - Я хорошо зарабатывал, пока не убил подругу Чарли. До этого я вылавливал их поодиночке на болотах. Они часто там появлялись. Но в тот раз я устроил засаду около деревни. Убить я ее убил, но на меня набросилось все племя... - Голос его потух, потом он заговорил снова: - Они держали меня под стражей несколько месяцев. За это время я многое узнал. Например, что они разумны и что именно Черный Чарли не дал им прикончить меня на месте. Он решил, что я - разумное существо, и если мы сумеем договориться, то положим конец войне. - Лонган с горечью рассмеялся. - Они называли это войной - народ Чарли... Эту бойню.
Он замолчал. Я подождал, потом напомнил:
- А дальше?
- В конце концов, меня отпустили, - сказал он. - И я отправился сражаться за них. Прямо к эмиссару, присланному с Земли. И я добился того, что их признали разумными существами, и положили конец охоте и ловушкам.
Он снова замолчал. Солнце прорвалось сквозь облака, и земля стала похожа на зеленую рельефную карту.
- Ясно, - вымолвил я потом.
Во взгляде Лонгана ничего нельзя было прочесть. Мы прилетели в город.
Я покинул Мир Элман на следующий день в твердом убеждении, что никогда больше не увижу и не услышу про Лонгана и Черного Чарли. Но несколько лет спустя, в один из недолгих периодов, когда я жил на Земле, в своем доме в Нью Йорке, меня посетил представитель МИДа. Хрупкий, смуглый человек.
- Вы меня не знаете, - заявил он с ходу.
Я посмотрел на его визитную карточку - Антонио Уолтерс.
- Я был Заместителем Колониального Представительства на планете Элман, когда вы ее посетили.
Я удивленно посмотрел на него. К тому времени я совершенно забыл про Элман.
- Да? - спросил я, не зная, что сказать, и оттого чувствуя себя немного глупо. Я повертел в руках его визитную карточку.
- Чем могу быть полезен, мистер Уолтерс?
- Правительство планеты Элман просило разыскать вас, мистер Джонс, - ответил он. - Кэри Лонган умирает...
- Умирает! - воскликнул я.
- К несчастью, легочный грибок, - сказал Уолтерс. - Его легко подцепить на болотах. Лонган хочет вас видеть перед смертью. А поскольку мы очень признательны ему за то, что он все эти годы делал для аборигенов, для вас забронировано место на курьерском правительственном корабле, который отправится на Мир Элман немедленно. Если вы, конечно, согласитесь лететь.
- Ну... - я колебался. - Я должен поставить в известность мою фирму.
- Конечно, - согласился он.
К счастью, мне нужно было всего лишь позвонить в несколько мест и собрать вещи. Я опытный путешественник и в дорогу мог отправиться без лишних сборов. Вместе с Уолтерсом мы полетели в Правительственный космопорт на севере Нью Джерси, а дальше мною занялся экипаж корабля.
Через неделю я стоял у постели Лонгана в больнице того города, где уже побывал несколько лет назад. Человек, лежавший передо мной, был похож на живой скелет, еле способный произнести несколько слов подряд. Я наклонился, чтобы лучше расслышать его.
- Черный Чарли... - прошептал он.
- Он сделал кое что новое, - с трудом шевеля губами, произнес Лонган. - Та ваша фигурка подтолкнула его, и он стал копировать вещи. Его соплеменникам это не нравится.
- Не нравится? - переспросил я.
- Они, - шептал Лонган, - не понимают. Им это кажется противоестественным. Они боятся.
- Вы хотите сказать, что у них возникли суеверные страхи по поводу фигурок, которые он вырезает? - спросил я.
- Да. Послушайте, он - художник...
Я внутренне содрогнулся, когда он произнес последнее слово, но промолчал. Ради него, потому, что он умирал.
- ...художник. Но теперь, когда меня не будет, они убьют его. А вы можете его спасти.
- Я? - поразился я.
- Вы! - голос его напоминал шуршание ветра в сухих листьях. - Вы должны полететь туда, забрать последнюю вещь, которую он вырезал, и сделать вид, что очень довольны... тогда они побоятся его тронуть. Но поторопитесь...
Силы покинули его. Он закрыл глаза, напряженные мышцы горла расслабились, слышалось только хриплое дыхание. Медсестра поспешила вывести меня из палаты.
Местные власти помогли мне. Я был поражен и очень тронут тем обстоятельством, как много людей знали Лонгана. И тем, что многие из них восхищались его попытками отплатить добром аборигенам, помогая им всеми возможными способами. Они отыскали Чарли на карте и отправили меня с пилотом, который знал местность.
Мы приземлились на знакомом островке, и дальше я пошел один. Местность совсем не изменилась, по сторонам просеки росла та же коричневая трава, но хижина Черного Чарли оказалась покинутой и разгромленной. Я свистнул и подождал. Затем позвал. И, наконец, опустившись на четвереньки, заполз внутрь. Но там не было ничего, кроме кучи мелких камней и высохшей травы. Неуклюже, так как совсем не привык к подобного рода упражнениям, я выбрался из хижины и обнаружил, что меня окружила толпа.
Наверное, все обитатели деревни покинули свои жилища, чтобы собраться у хижины Чарли. Они казались возбужденными, непрестанно двигались и время от времени свистели на одной низкой, жалобной ноте - тот самый звук, который я слышал от Чарли. Наконец, волнение улеглось, и вперед выступило одно существо. Какое то время оно смотрело мне прямо в лицо, потом развернулось и быстро заскользило к краю просеки.
Я последовал за ним. Ничего другого мне не оставалось. В тот момент мне даже не пришло в голову, что надо бояться.
Мой проводник завел меня в глубь зарослей травы и внезапно исчез. Я удивленно и нерешительно оглянулся, уже собираясь вернуться назад по старым следам, отмеченным примятой травой, как вдруг рядом услышал тихий свист. Через несколько шагов я наткнулся на Чарли.
Он лежал на боку на вытоптанной траве, посредине небольшой, круглой полянки. И, видимо, был настолько слаб, что смог только приподнять голову и посмотреть на меня: все его тело было исполосовано глубокими ранами, из которых медленно сочилась кровь. Вспомнив, каким инструментом пользовался Чарли, чтобы обточить свои творения, я понял, откуда у него эти раны. Меня захлестнула волна ярости. Я наклонился, чтобы взять его на руки.
Он оказался нетяжелым. И так, с Чарли на руках, я повернулся и пошел к просеке. Когда мы очутились на открытом пространстве, меня уже поджидали. Я свирепо посмотрел на них - и вдруг ярость моя погасла, как задутая свеча. Мне не за что было на них злиться. Они не испытывали к Чарли ненависти, они просто боялись его - и единственное их преступление заключалось в невежестве.
Толпа расступилась передо мной, и я отнес Чарли ко входу в его хижину. Там я положил его. Грудь и рукава моей куртки набухли от крови, и я заметил, что она не сворачивалась, как человеческая.
Сняв рубашку и разорвав ее на полосы, я с грехом пополам попытался перевязать его раны. Но кровь просачивалась, несмотря ни на что. Чарли с огромным усилием поднял голову, начал тихонько зубами стаскивать повязки, и я, оставив свои неуклюжие попытки, снял их сам. Я сел рядом с ним, чувствуя себя беспомощным и разбитым. Старания умирающего Лонгана, спешка, с которой я пересаживался с одного литерного рейса на другой, не дали ничего. Я прибыл слишком поздно. В оцепенении я сидел, смотрел на Чарли и размышлял, почему я не приехал на день раньше.
От самобичевания меня отвлекли попытки Чарли забраться в хижину. Моим первым желанием было помешать ему, но, видя его упорство, я передумал и, наоборот, помог ему.
Я не ожидал, что он появится снова. Мне казалось, он уполз умирать, повинуясь древнему инстинкту. Но через несколько секунд он снова появился на пороге. Здесь силы оставили его. Минуту он лежал неподвижно, затем слабо свистнул.
Я вытащил его наружу. Чарли повернул ко мне голову, держа в зубах то, что я сначала принял за комок засохшей грязи.
Я взял этот комок и начал ногтями соскребать грязь. Почти сразу проступила пористая поверхность песчаника - и у меня так сильно задрожали руки, что мне пришлось положить камень на землю, чтобы справиться с собой. Я впервые понял истинное значение, которое Чарли придавал всем этим вещицам, и понял, для чего он грыз и жевал свои камни. И в тот момент я поклялся, что какой бы формы ни была эта последняя и величайшая из его работ, я сделаю все, чтобы она заняла достойное место в музее, как настоящее произведение искусства. Ведь оно было задумано бесхитростно и выполнено с той любовью, которая не считалась с затраченными усилиями. Наконец, грязь отстала. Мне хотелось плакать и смеяться одновременно: из всего, что Чарли мог бы отобразить в камне, он выбрал как раз то, что ни один критик не посчитал бы возможным для художника его племени. Ибо он выбрал не растение или животное, не строение или какую нибудь естественную модель из своего бытия, нет, вместо этого, с жалкой неловкостью, он вырезал из мягкого зернистого камня фигурку стоящего человека.
И я знал, кто этот человек.
Чарли поднял голову с перепачканной кровью земли и посмотрел в сторону озера, где меня ждал флайер. У меня не очень развита интуиция, но тут, в первый раз в жизни, я почувствовал значение этого взгляда. Он хотел, чтобы я ушел, пока он еще жив. Ему хотелось видеть, как я ухожу, унося вещь, которую он сделал. Я встал, держа фигурку в руках и, спотыкаясь побрел прочь. У края просеки я оглянулся. Чарли все еще следил за мной, и остальные держались от него на расстоянии. Я был уверен, что теперь они не станут его беспокоить.
И потому я отправился домой.
Но я должен рассказать вам еще кое что. Долгое время, вернувшись с Планеты Элман, я не брал в руки грубую статуэтку. Я не хотел этого делать, так как был уверен, что, глядя на нее, просто лишний раз докажу себе, что знал с самого начала: никакие устремления и желания не могут создать произведение искусства там, где нет таланта и творческого видения.
Но как то в конце года я разбирал всякие мелочи у себя в конторе. И поскольку я люблю порядок, а еще потому, что мне стало стыдно, я достал статуэтку из нижнего ящика, развернул ее и поставил на полированную поверхность стола.
Я был в кабинете один. Близился вечер; солнце, ослепительно красное, проникало сквозь высокое окно напротив стола и заливало всю комнату мягким янтарным светом. Я потрогал пальцами зернистый песчаник и поднял статуэтку, чтобы получше рассмотреть.
И вот тут я впервые сумел разглядеть не камень, а сам образ; то, что видел Черный Чарли, когда смотрел на Лонгана. Я увидел людей такими, какими они были для соплеменников Чарли. И я понял, что означали для Чарли люди. Но самое важное, я увидел мир так, как видел его Чарли своими нечеловеческими глазами; увидел красоту, к которой он стремился, которую почти нашел - заплатил за это жизнью.
И я понял, что эта грубая статуэтка - настоящее произведение искусства.
И последнее. В грязи и болотной траве я дал клятву, что эту вещь увидят много людей на многих мирах. Оставаясь верным тому прозрению, которое посетило меня в кабинете, я сделал все возможное, чтобы поместить статуэтку в музей, для которого я работал, затем в другие музеи, где меня успели узнать как покупателя искусствоведа.
Но я не мог ничего сделать. Никто, несмотря на весь мой авторитет, не хотел выставлять такую невзрачную работу, происхождение которой, никто, кроме меня подтвердить не мог. Люди, готовые чуть что завопить: «Подделка!», есть в любом учреждении. Так прошло несколько лет. Наконец, я просто решил соврать и продал статуэтку вместе с другими мелочами одному малоизвестному дельцу, представив ее как предмет, мне неизвестный.
Удивительно, что статуэтка сама доказала мою правоту. Через некоторое время я проследил ее путь и узнал, что она попала на Землю. Есть на нашей планете одна очень уважаемая художественная галерея, в которой выставлены примитивные статуэтки, сделанные древними американскими индейцами.
Произведение Черного Чарли находится там. Но где эта галерея и как она называется, я вам не скажу. ГОРДОН ДИКСОН КОРЕНЬ КВАДРАТНЫЙ ИЗ БУТЫЛКИ ШАМПАНСКОГО
* * *
Полуденное солнце, наконец, добралось до щели в стареньких жалюзи - там недоставало планки - и луч пронзил пыльный воздух крошечной комнатушки, служившей пристанищем Арту Уиллоуби.
- Черт бы его подрал! - пробормотал ослепленный Арт. - С этим солнцем надо что то делать!
Он выбросил вперед худую руку, заслонившись ладонью, как козырьком, и снова принялся изучать объявления университетской многотиражки. Скажи кто нибудь Арту, что теми же словами и жестом он приветствует солнце каждый божий день, Уиллоуби немало бы удивился... Но сказать было некому, и Арт продолжал читать в неудобной позе, пока не наткнулся на кое что любопытное. Он шумно перевел дыхание, поудобнее расставил острые локти на столе (последний являл заметные следы былой экспериментаторской деятельности) и еще раз перечел напечатанное:
«Треб. добровольцы для мед. эксп. 1,6 д. ч., комн. панс.
Д р Генри Рэпп, Универ. госп., корп. А, 432».
- Пансион... - выдохнул Арт, не замечая, что говорит вслух. Он нервно облизал губы. - Кормежка! Плюс денежное вознаграждение! Говорят, в больницах не так уж плохо готовят. Если позволят наедаться досыта... А доллар и шестьдесят центов в час совсем недурно!
«Буду вести разумный образ жизни, - воодушевился Арт. - Деньги - в банк, и брать понемногу. Сколько это выйдет, если возьмут на неделю? Посмотрим... Ого! 268 долларов 80 центов».
Он быстро подбил в уме каждодневные издержки. Комната - доллар пятьдесят. Полтора фунта хлеба вчерашней выпечки (50 процентная скидка!) - тринадцать центов. Полфунта орехового масла (трехфунтовая упаковка для экономных хозяек - всего за 0,98!) - округленно семнадцать центов. Поливитамины, одна капсула - 10 центов. Полкачана капусты или другие овощи по сезону - примерно двенадцать центов... Что дает три тысячи двести калорий в день. Плюс плата за пользование ванной и смена постельного белья раз в неделю... всего, стало быть, два доллара и два цента.
Арт тяжело вздохнул. Шестьдесят долларов шестьдесят центов в месяц - и это только на элементарное существование. Можно купить полгаллона французского шампанского. Или полный комплект Encyclopedia Britannica у букиниста за углом. На худой конец можно заказать по почте радиодетали, собрать коротковолновый приемник, слушать передачи на немецком, французском, итальянском и выучить, таким образом, иностранные языки... Арт опять испустил тяжелый вздох. Он уже давно пришел к печальному выводу: поскольку несколько миллиардов человек, живущих на планете, вряд ли могут все вместе идти не в ногу, значит, не в ногу идет он сам. Осознав это, Арт прекратил бороться с обстоятельствами и поплыл по течению. И если еще как то держался на поверхности, то исключительно по причине неосознанного, но стойкого убеждения, что где нибудь, когда нибудь, неизвестно каким образом судьба неизбежно призовет его к великим делам.
Пешком до университета добрых двадцать минут ходу. Арт неуклюже выкарабкался из за стола, снял с гвоздя старую кожаную куртку, сунул предметное стеклышко с крылышком какого то насекомого на полку с поэтическим альманахом - чтобы знать, где искать (в самом неподходящем месте), выключил миниатюрную электроплитку (на которой томился в кастрюльке скрипичный лак), положил немного хлеба и орехового масла в миску ручного енота (тот сладко спал в мусорной корзине) и вышел, тихо прикрыв дверь.
* * *
- Там ждет еще один, - уведомила Марджи Хансен доктора Генри Рэппа (для приятелей - Хэнка). - Мне кажется... Наверное, вам лучше самому с ним поговорить.
Хэнк, невысокий, плотный и жизнерадостный мужчина, около сорока, воззрился на лаборантку.
- В чем дело? Что то не так? Не подходит - гоните взашей.
- Нет нет, вы меня не так поняли. Со здоровьем у него все в порядке, только... лучше все таки посмотрите на него.
- Не понимаю, - пожал плечами Хэнк. - Ладно, пусть войдет.
- Мистер Уиллоуби, заходите, - произнесла Марджи, приоткрыв дверь.
Впустив Арта, она поспешно удалилась.
- Присядьте, - привычно пробормотал Хэнк, но когда визитер опустился на стул, вздрогнул и уставился на него в упор. Этот молодой человек был похож на Авраама Линкольна, только без бороды. Юный и очень тощий Авраам Линкольн - если вообще можно представить человека более худого, чем шестнадцатый президент США.
- Вы студент нашего университета? - осведомился Хэнк, разглядывая ветхую кожаную куртку.
- Ну... да, - ответил Арт, от души надеясь, что его не заставят писать автобиографию: он уже сменил шесть колледжей, начав с искусствоведческого и дойдя до инженерного. В каждом Арт был на хорошем счету, так что стыдиться вроде бы нечего... только это довольно трудно объяснить.
- Что ж... - задумчиво произнес Хэнк, который понял сомнения Марджи. Однако если парень в хорошей физической форме, почему бы не попробовать. - Вам объяснили цель эксперимента?
- Вы проверяете что то вроде стимулирующих препаратов, как я понял?
- Медикаментов, - автоматически поправил его Хэнк. - Вы уверены, что способны на эксперимент?
- А почему бы нет? Хотя... - Арт густо покраснел. - Вообще то, я и так очень мало сплю.
- Это делу не помеха, - улыбнулся Хэнк. - Мы просто будем поддерживать вас в состоянии бодрствования до тех пор, пока вы не устанете. А кстати, сколько вы обычно спите? - Он искренне желал, чтобы молодой человек хоть немного расслабился.
- Ну... шесть, от силы семь часов...
- Это чуть чуть меньше нормы, так что все в порядке... Эй, в чем дело?
Кандидат в «подопытные кролики» изо всех сил боролся со своей совестью, отчего благородные черты Авраама Линкольна мучительно кривилось. Победила совесть.
- В неделю... - промямлил Арт упавшим голосом.
- Вы что, шутить изволите?! Вы хотите сказать, что спите меньше часа в сутки?
- Э... не совсем так. Знаете, лучше дождаться конца недели, потому что в воскресенье все долго спят, вот и я заодно... - Арт вдруг умоляющим жестом выбросил вперед худые ладони. - Вы ведь не откажете мне, доктор? - лихорадочно заговорил он. - Мне очень нужна работа. Очень нужна! Поймите, я в отчаянном положении. Согласен на что угодно. Возьмите хоть в контрольную группу, если я больше ни на что гожусь, или даже...
- Успокойтесь, - торжественно заверил его Хэнк, - работу вы получите. Да Боже ты мой! - возопил он, сбившись с тона. - Если все, что вы сказали, подтвердится - работы будет хоть отбавляй!
* * *
Десять дней спустя, Хэнк подвел предварительные итоги.
- Итак, теперь нет никаких сомнений, Уиллоуби не лгал, - сказал он психологу Арли Боуну. Доктор Боун ростом был не выше Хэнка, зато превосходил его по прочим параметрам, будучи на 15 лет старше и на 50 фунтов тяжелее. Они задумчиво курили в кабинете Хэнка после обеда, состоявшего преимущественно из бутербродов.
- Ты уверен? - Арли скептически поднял бесцветные брови почти до самой лысины.
- Арли, он не спит уже десять дней. Это точно.
- Галлюцинации были?
- Ни единой.
Арли затянулся и выдохнул очередную струю дыма.
- Не верю, - громогласно объявил он. - Твой чудо испытуемый блефует. Свистнул какой нибудь стимулятор, когда никто не видел.
- Зачем? Мы сами предлагали любые на выбор, и он отказался. Да хоть бы и стимулятор - все же это ДЕСЯТЬ ДНЕЙ, Арли! И выглядит, как огурчик, словно прекрасно выспался. Нет, это особый случай.
- Невозможно, чтобы случай был до такой степени особым.
- Тогда послушай. Температура тела постоянно на градус выше нормы. Давление - сто пять на шестьдесят пять. Пульс - пятьдесят ударов в минуту. Рост - шесть футов четыре дюйма, вес - 142 фунта. Мы скармливаем ему шесть тысяч калорий в день, но, клянусь, он постоянно выглядит голодным. Детские болезни - не болел. Зубы - включая зубы мудрости - в идеальном состоянии. Продолжать или хватит?
- Уровень интеллекта?
- Я навел справки в университете. Там его считают весьма способным малым. Он учился в шести колледжах самого разного профиля. Сначала высокие оценки по всем предметам, затем пропуски занятий, куча задолженностей - и перевод. И все повторяется. Арли, - Хэнк неожиданно понизил голос, - я полагаю, что мы имеем дело с новым типом человека.
- Хэнк, дружище, - проворковал Арли, удобно откинувшись в кресле и скрестив ноги, - в моем почтенном возрасте становишься не столь скоропалительным в выводах. У мальчика кое какие физиологические отклонения, он явно неглуп и успешно тебя надувает. Вспомни корреляцию между сном и вменяемостью. Человек, вынужденный бодрствовать сверхдлительное время, начинает выказывать признаки расстройства умственной деятельности, как то: галлюцинации, параноидальный бред, неадекватное поведение со всеми вытекающими последствиями - неспособностью ориентироваться во времени и пространстве, немотивированными поступками, а также ультрапарадоксальной эмоциональной реакцией на раздражители.
- За Артуром Уиллоуби ничего подобного не замечено, - возразил Хэнк.
Арли хлопнул по столу пухлой дланью.
- Позволь закончить! Итак, какова причина подобных реакций? Допустим, что сон - кроме отдыха и восстановления сил - имеет дополнительную функцию. Во сне мы изживаем свои несчастья, страхи, нереализованные желания. Сон, таким образом, может являться чем то вроде предохранительного клапана, выпускающего перегретый пар и позволяющего сохранить вменяемость, несмотря на все стрессы.
- Согласен, - нетерпеливо сказал Хэнк, - но Арт...
- Теперь посмотрим на это с другой стороны. Психический механизм, занятый разрешением проблем...
- Господи, спаси и помилуй!
- ...так вот: механизм разрешения проблем. Долгое время полагали, что человек приступает к своим интеллектуальным задачам совершенно сознательно и сознательно же их решает. Новейший альтернативный подход, который, скажу без ложной скромности, был предложен вашим покорным слугой, - Арли уютно скрестил руки на выпуклом животике и поклонился, - заключается в том, что человек изначально неспособен сознательно решать абсолютно новые проблемы.
Хэнк обалдело уставился на него.
- Ты хочешь сказать, что Арт?.. Повтори еще раз.
- Не способен. Сознательно. Решать. У человека НЕТ СОЗНАТЕЛЬНОГО МЕХАНИЗМА ДЛЯ РЕШЕНИЯ НОВЫХ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ. - Он торжественно кивнул головой и смолк.
- Валяй, продолжай, - буркнул Хэнк. - Выкладывай все.
- Видишь ли, есть вероятность, что в таких выражениях как «вдохновение», «озарение», «гениальное прозрение» и тому подобное... - он оторвал уголок промасленной бумаги, в которую были завернуты бутерброды с ветчиной, и начал задумчиво жевать, - в них, пожалуй, больше истины, чем поэзии. Может статься, механизм решения новых проблем действует вообще без контроля сознания... Тьфу ты, пакость! Я тебе говорил, что Марта хочет посадить меня на эту новомодную жидкую диету?
- К чертям собачьим Марту! - взревел Хэнк. - Что там насчет бессознательного решения проблем?!
Арли неодобрительно насупился.
- Я всего навсего пытаюсь объяснить, что, когда мы сознательно пытаемся найти решение нового вопроса, в действительности включается лишь механизм фокусировки внимания. Абсолютно новая проблема определяется как...
- ...проблема, с которой человек еще не сталкивался.
- Нет, не так. Типичная ошибка, - он покачал перед носом Хэнка пальцем сарделькой (манера, которая обычно доводила того до бешенства). - Разве каждый незнакомый перекресток создает проблему для шофера? Абсолютно новая проблема - это не вариант или комбинация уже известных; попросту говоря, это та проблема, О СУЩЕСТВОВАНИИ КОТОРОЙ ЧЕЛОВЕК РАНЬШЕ И НЕ ПОДОЗРЕВАЛ.
- Ну, допустим. И что же из этого следует?
- А то, что к ней не подходит ни одна из интеллектуальных отмычек, которые дают жизненный опыт и образование! Ergo - с ней нельзя справиться на сознательном уровне. Логика сознания - все равно что тяжеловесный слон, которому надо совершить прыжок, достойный кенгуру. Хэнк, представь себя в ситуации, когда для спасения собственной жизни надо взлететь, как птица. Но человек не умеет летать! Что ты будешь делать?
- Не представляю, - мрачно ответил Хэнк.
- На самом деле все очень просто: надо взлететь.
- Ты же сам сказал, что люди не летают!
- Я сказал, что 1) ты не умеешь летать; 2) ты должен взлететь. Как ты действуешь? Цепляешься за 1), что вынуждает тебя отрицать 2). Как надо поступить? Ухватиться за 2), что автоматически отрицает 1). Видишь ли, многоопытное, логическое сознание заранее отвергает возможность решения задачи, поскольку известно, что человек не летает. Но подсознание то не связано путами логики! Оно не оценивает задачу, оно просто ее решает.
- Вот так просто и решает?
- Ну, не совсем просто. Сначала подсознание должно запустить что то вроде собственной вычислительной машины - назовем это механизмом интуиции. Интуиция есть колоссальная мощь при полном отсутствии дисциплины. Этакий всемогущий всезнайка, не контролируемый сознательным рассудком, гениальный, но чокнутый профессор... Нет, не так - ЧОКНУТЫЙ ПРОЦЕССОР! - и он с триумфом откинулся на спинку кресла.
- Ладно, - произнес Хэнк после продолжительного молчания. - Нам то какая от этого польза, если мы не можем его контролировать?
- Какая польза? - Арли резко выпрямился. - Искусство! Наука! Вся современная цивилизация, наконец! Надеюсь, ты не станешь отрицать существование подлинных озарений? И когда нибудь мы научимся вызывать их более эффективным способом, чем концентрация внимания, в надежде что случайно сработает матрица чокнутого процессора.
- Понимаю.
Помолчав, Хэнк добавил:
- Мне не слишком удобно напоминать о столь незначительной проблеме, но тем не менее: ты говорил о каких то идеях относительно Арта Уиллоуби.
- Я как раз собирался перейти к Уиллоуби. Парень, несомненно, подвержен недугу, который школьные педагоги именуют неусидчивостью. На деле это недоразвитие сознательных механизмов концентрации внимания. Так что твоему подопечному приходится почти полностью полагаться на интуицию! Когда же она подводит, парень сдается и переходит к иному роду деятельности... или в иной колледж. С другой стороны, если уж интуиция включается, то результаты бывают блестящими. Судя по всему, твой феномен открыл для себя какой то способ дополнительной стимуляции. Беда в том, что сам он этого процесса не сознает и, уж совершенно точно, не контролирует. Думаю, что скоро бедняга отключится. А когда проснется, не сможет бодрствовать столь длительное время. Поживем - увидим, - заключил Арли.
- Я уж точно намерен увидеть, - заявил Хэнк, вставая. - Хочешь взглянуть на него? Утром он сказал, что, кажется, немного устал. Я намерен скормить ему «чудовище» - новый стимулятор.
- А вдруг он сработает как снотворное? - ехидно осведомился Арли, выкарабкиваясь из кресла. Собеседник метнул на него испепеляющий взгляд.
- Принесите «чудовище»! - скомандовал Хэнк.
Палата, в которой поселили Арта, была завалена книгами, журналами и географическими картами. Поскольку держать в госпитале инструменты, рабочие или музыкальные, а также домашних животных было запрещено, испытуемый утешился изучением военного искусства Ганнибала Карфагенского. В данный момент Арт пытался извлечь истину из весьма неясных рапортов касательно бегства Ганнибала от римлян, но пришлось нехотя отложить фолиант и взять из рук Марджи небольшую белую капсулу.
- Вы полагаете, это меня возбудит? - с сомнением спросил он.
- Это просто не даст вам заснуть, - убедительным голосом проговорил Хэнк.
- Ну, не знаю... Я ведь объяснил, что не употребляю кофе и всякого такого. Полчашки - и у меня просто глаза лезут на лоб.
- Как, по вашему, мы будем платить за проверку лекарства, - у Хэнка был уже совсем другой голос, - если вы отказываетесь его принимать?
- О... с этой точки зрения... Тогда конечно. Можно водички?
Марджи протянула ему полный стакан, смерив свое начальство нелестным взглядом. Арт проглотил капсулу и застыл с таким видом, будто ожидал, что она вот вот взорвется у него в желудке. Этого, разумеется, не произошло, и он слегка расслабился.
- Когда оно подействует?
- Минут через пятнадцать.
Все четверо - испытуемый, Хэнк, Марджи и Арли - погрузились в ожидание. Через десять минут лицо Арта просветлело, и он объявил, что чувствует себя прекрасно. Через пятнадцать минут он был весел, игрив и чуть ли не приплясывал на месте.
- Ужжжасно извиняюсь, доктор, что немного струсил! Я не привык к стимуляторам, вы понимаете. А ваше «чудовище» - прелесть!
- Рад это слышать. Марджи, проверьте его реакции по тестам.
- Пррекррасное лекаррство! Настоятельно рррекомендую!
Марджи вывела пациента, и было слышно, как Арт скачет по коридору.
- Ну как? - спросил Хэнк у Арли.
- Посмотрим...
- ...И не вздумай отпираться, - упрямился Хэнк через полчаса, опустошая вторую чашку кофе. - Я слышал это собственными ушами. Ты сказал: если человек включит подсознание, он полетит как птица.
- Не совсем так. И к тому же, это всего лишь полемический прием, - защищался Арли. - Только потому, что я изложил фантастические идеи в научной форме, ты имеешь нахальство требовать от меня практических указаний. Разумеется, ни один человек НЕ МОЖЕТ летать.
- Нет уж! По твоей теории любой чокнутый, вроде Уиллоуби, непременно полетит, если нажмет соответствующую кнопку в мозгу.
- Че пу ха! НИКТО НЕ ПОЛЕТИТ!
Тут из коридора послышался бешеный цокот женских каблуков, и в кабинет ворвалась встрепанная Марджи. Несколько секунд она жадно хватала воздух, не в силах произнести ни слова.
- Что случилось? - завопил Хэнк.
- Арт... Ох, не могу! Он вылетел... - она никак не могла отдышаться, - вылетел в окно!
Хэнк наконец догадался предложить девушке свое кресло, в которое она с благодарностью упала.
- Че пу ха! - заявил Арли. - Иллюзия. Или... Постойте, это что - несчастный случай?
- Вы отдышались? Теперь по порядку, - потребовал Хэнк. Марджи перевела дух:
- Я посадила его за тесты, но никак не могла удержать на месте. Он болтал невесть что... О Квинте Фламинии, проблеме трех тел, соусе польской графини, семействе Си из отряда Ди, все одновременно... И вдруг выбросился в открытое окно!
- Выбросился?! - рявкнул Арли.
- Ну да... Лаборатория ведь на третьем этаже... - Марджи готова была разреветься.
Из дальнейших расспросов выяснилась следующая картина: Марджи бросилась к окну, с ужасом ожидая увидеть на асфальте распростертое тело, но вместо этого узрела Арта уцепившимся одной рукой за верхушку больничного дуба (радостно улыбаясь, он раскачивался взад вперед). Она поклялась, что ближайшая ветка упомянутого дуба не ближе восьми футов от окна лаборатории, из которого Арт выбросился, вылетел или выпал.
- Так. И что же дальше? - вопросил Хэнк.
Марджи поведала, что пациент издал парочку воплей в духе Тарзана и, непринужденно спрыгнув на землю, помчался по газонам в северо восточном направлении, то есть в сторону города. Его расстегнутая рубаха развевалась на прохладном весеннем ветерке, и он время от времени подпрыгивал, высоко взлетая в воздух (явно от переизбытка энергии), пока не скрылся из виду.
- Догнать!
И все трое бросились бегом по лестнице и дальше к служебной автостоянке, где Хэнк держал свой автомобиль.
Первый след обнаружился на стоянке такси рядом с госпиталем. Скучающий таксист припомнил, что какой то чудик сел в машину с фирменными знаками его компании. Водитель по радио навел справки об уехавшей машине: пассажир направился к городскому банку.
- В банк!
Арт побывал в банке и ушел, оставив после себя легкое смятение: вице президент собственной персоной выдал странному клиенту ссуду в размере 268 долларов 80 центов наличными и теперь никак не мог понять, почему он это сделал. Притом посетитель, собственно, не был клиентом, поскольку не имел банковского счета... У вице президента, тем не менее, создалось впечатление, что банковский кредит пойдет на великие дела - изыскания в области физики, насекомых, Ганнибала и издание энциклопедии. В число великих дел странным образом затесались французское шампанское и форель а ля гурмэ, и Хэнк опять навел по телефону справки: такси, в котором ехал Арт, находилось в пути к самому крупному магазину по продаже спиртных напитков.
- В магазин!
Там они узнали, что Арт приобрел с витрины рекламную бутыль французского шампанского (вместимостью в полгаллона) и объявил, что направляется прямиком в ресторан. Таксопарк ничем не мог помочь: водитель только что уведомил диспетчера, что больше не намерен отвечать на вызовы. Ничего не оставалось, кроме как проверить лучшие из ближайших ресторанов. Беглец обнаружился в четвертом - пышном заведении под претенциозным названием «Calice d'Or»: сидя в одиночестве за большим круглым столом, на котором громоздились новенькие, отсвечивающие золотыми корешками тома энциклопедии, он с видимым наслаждением ел и пил. Ел он, как впоследствии выяснилось, форель под соусом «графиня Валевска», а запивал шампанским из огромной бутыли, торчащей из серебряного ведерка и охлажденной во льду.
- Хей хо! - взвыл пациент, завидев знакомую компанию, и воздел над головой объемистый фужер. - Шампанского для моих друзей! За пилюлю доктора Рэппа!
- Вы, - сухо сказал Хэнк, - немедленно возвращаетесь в госпиталь!
- Че пу ха! П'дать всем бокалы! За нашу др'жбу!
- Боже мой, Арт! - вскричала Марджи.
- Вдребезги, - прокомментировал Арли.
- Ничего подобного! - запротестовал Арт. - У меня пр'светление! То есть озарение! Гениальное предвидение! Все знаю и все п'нимаю! Знаете ли вы, доктор, что пышные кущи науки произрастают из единственного корня?
- Марджи, вызовите такси, - распорядился Хэнк.
- Энциклопедия, брызги шампанского - ведь это, в сущности, одно и то же!
- Вам помочь, сэр? - спросил Хэнка озабоченный официант.
- Да, необходимо увести его отсюда.
- Все дороги ведут к знанию! Даже невежество, если задуматься...
- Понимаю, сэр... Нет, он уплатил вперед.
Арт заметил Арли.
- Разве ВАМ не хочется разговаривать на трех тысячах четырехстах семидесяти одном языке?
- Ну конечно, разумеется, - увещевающе произнес тот.
- Когда я был ребенком, - пригорюнился Арт, - я играл как дитя, я мыслил как дитя. Довольно! Я возмужал...
- А вот и юная леди, сэр!
- Да, но кто же позаботится о бедном еноте?!
- Машина у дверей, доктор!
- Порядок. А ну, понесли!
Хэнк и Арли подхватили своего подопечного под руки и ухитрились вытянуть его из за стола.
- Нам туда, - сказал Хэнк, разворачивая Арта в сторону выхода.
- Вселенная, - немедленно откликнулся тот. Помолчав, он резко переломился в пояснице, чуть не рухнув на Хэнка, и таинственно шепнул ему прямо в ухо: - Всего два дюйма в поперечнике!
- Подумать только, - прокряхтел Хэнк.
- Держись за них покрепче, Арт, тогда не упадешь, - озабоченно сказала Марджи. Испытуемый вздрогнул и с некоторым трудом сфокусировал взгляд на ее хорошеньком личике.
- Ах, это ты... Единственная настоящая женщина во Вселенной! Единственная из бледных подобий общим числом четыре, запятая, семь в степени... впрочем, это неважно. Я тебя люблю. Давай поженимся. Вторник будущей недели, в три часа у мэрии, надень голубое.
Глаза и ротик Марджи широко раскрылись.
- Откройте дверь, официант! - распорядился Хэнк.
- Сию минуту, сэр.
- Немедленно продайте акции «Вихоук Кэннери», - посоветовал Арт официанту. - Развал производства. Крах через десять дней.
Хэнк и Арли с немалым трудом разместили свой груз на заднем сиденье такси - под ногами путался официант, вопрошая, откуда известно, что он купил акции именно... Марджи протиснулась туда же.
- А! Вот и ты, дорогая! Первый сын - Чарльз, голубые глаза, рыжие волосы. Второй сын - Вильям...
- Я пришлю кого нибудь за энциклопедией, - сказал Хэнк официанту, захлопывая дверцу машины.
- Ну и дела, - наконец высказался официант, долго смотревший вслед такси. - Никогда не видел ничего подобного. А ты? - обратился он к швейцару.
- Я никогда не видел, чтобы парень с ведром шампанского в брюхе продолжал держаться на ногах, - философски заметил швейцар.
- ...И что самое ужасное, Марджи действительно намерена выйти за него замуж, - сообщил Хэнк (они с Арли, как обычно, сидели в его кабинете, после бурных событий прошло два дня).
- А что, собственно, в этом плохого?
- Как - что плохого? Ты лучше взгляни на это! - Хэнк махнул рукой в сторону некоего объекта, покоящегося на середине стола.
- Я уже видел.
Тем не менее, они еще раз осмотрели устройство. С виду оно представляло собой обычный телефонный аппарат, снабженный шнуром с вилкой на конце. Вилка была подключена к гнезду небольшого пластмассового ящичка, размером с плавленый сырок, заполненного путаницей проводков и деталей, варварски выдранных из дешевого портативного радиоприемника. Сам ящичек не был подключен ни к чему.
- Какой номер... Дай Бог памяти... Ага! - Арли поднял телефонную трубку и набрал серию цифр. Затем он положил трубку на стол, чтобы они оба могли послушать. Из трубки раздался треск, затем тихий, но отчетливый официальный голос сообщил:
- ...Восемь часов сорок семь минут. Прогноз погоды: температура 18 градусов выше нуля, ветер западный, порывистый, до 8 миль в час. Сегодня на Аляске...
Арли вздохнул и положил трубку на место.
- Когда мы привезли Арта сюда, - продолжил Хэнк, - его вконец развезло. За сорок минут - до того как окончательно вырубиться - он сооружает эту... банку с электронной начинкой, туда ухитряется втиснуть впятеро больше, чем должно бы там поместиться. Через семь часов он просыпается, свежий, как будто ничего не произошло. Ну и что я должен с ним делать? Пристрелить, что ли? Ты хоть понимаешь, что ответственность за род человеческий теперь лежит на мне?! О Марджи я уж и не говорю...
- Сейчас он пришел в себя?
- Да, но ведь надо что то делать...
- Гипноз.
- Ну, сел на любимого конька! Не понимаю, каким образом твой гипноз...
- Мы должны прервать прямую связь его рассудка с механизмом интуиции. В норме между ними толстая стена, но в данном случае - лишь тонкая перегородка. Недосып и чудовищная сверхстимуляция привела к тому, что он буквально проломился насквозь, приказав своему процессору - решай! И этот чокнутый процессор тут же услужливо выдал готовое решение.
- Тем не менее, мне кажется, что его лучше пристрелить...
- Клятва Гиппократа...
- Не тебе об этом напоминать! Ну хорошо. Я не могу его пристрелить. Сказать по правде, мне даже не хочется этого делать. Но, Арли, что будет со всеми нами? Я собственными руками создал человека, который, если ему взбредет в голову, может переставить обе Америки на место Антарктиды - но при этом он не способен заниматься одним делом более пяти минут кряду. Как врач, я несу ответственность за своего пациента - и в то же время обязан защитить от него человечество!
- Хватит болтать об ответственности! Ты просто должен вернуть его в прежнее состояние, вот и все.
- И никаких чудес?
- Никаких. Ну, разве парочка другая по ошибке.
- Нет, все таки милосерднее его пристрелить... Хорошо, - вздохнул Хэнк. - Пошли.
* * *
Арт сидел в кресле, задумчиво вперив взор в пространство. Книги и карты его больше не интересовали.
- Доброе утро, Арт!
- Что? А, привет! Уже пора идти на тесты?
- Э... Мы проведем их здесь, - сказал Арли. Он вытащил из кармана небольшую коробочку, увенчанную картонным диском с изображением черно белой спирали, поискал розетку и подключил: диск начал постепенно разгоняться. Приборчик он поставил на стол.
- Я хочу, Арт, чтобы ты внимательно следил за диском.
Арт старательно ел его глазами.
- Что ты видишь?
- Кажется, будто глядишь в туннель.
- Действительно. А теперь представь себе, что тебя затягивает в этот туннель. Затягивает... тянет... тянет вниз... быстрее... быстрее...
Арли говорил тихим убедительным голосом еще минуты полторы, после чего Арт обмяк в кресле, погрузившись в транс. И тогда Арли подверг его жесткому допросу.
- И каким же образом приходят эти ответы?
- Как вспышка. Ослепительная вспышка.
- Ты всегда находил ответы подобным образом?
- Не всегда. Но теперь это случается все чаще.
- Хорошо. Теперь слушай внимательно. Ты уже взрослый, и пора избавиться от этих вспышек. Люди всегда перерастают эти вспышки. Ты понял? Ты ведь сам это знаешь, правда?
- Да, - ответил Арт после краткой паузы.
- Ты перерос эти вспышки. Других не будет. Тебе пора стать взрослым. Ты ВЗРОСЛЫЙ. Ты будешь думать как взрослый. ЛОГИЧЕСКИ. Повтори.
- Я буду думать как взрослый. Логически.
Арли продолжал внушение еще несколько минут и затем вывел пациента из транса, не забыв заложить в его мозг приказ немедленно обратиться за помощью к нему, Арли, буде подобное хоть раз повторится.
- Привет, доктор, - сразу же обратился к Хэнку проснувшийся. - Послушайте, вы еще долго намерены меня здесь держать?
Хэнк растерянно ухмыльнулся.
- А что, ты так торопишься уйти?
- Право, не знаю, - Арт с энтузиазмом потер руки, - но мне кажется, что уже пора приниматься за работу. Наладить жизнь, остепениться. Ведь на будущей неделе я стану женатым человеком!
- Ну, раз так, мы отпустим тебя сегодня, - с облегчением вымолвил Хэнк.
* * *
Арт переступил порог своего жилища, тихо прикрыл дверь, снял кожаную куртку и повесил ее на вешалку. Комната ничуть не изменилась - словно он вышел полчаса, а не десять дней (и каких дней!) назад. Енот по прежнему сладко спал в мусорной корзине. Вид у него был довольно упитанный: хозяйка явно позаботилась о маленьком постояльце (все эти дни Арт ощущал определенные угрызения совести при мысли о еноте). Однако комната почему то кажется меньше... Он улыбнулся, нашел листок бумаги и карандаш и привычно сел за стол. Полуденное солнце, добравшись наконец до щели в жалюзи, пронзило комнату насквозь.
- Черт бы тебя подрал! - пробормотал ослепленный Арт, поднимая руку. - С этим солнцем надо что то делать!
Рука застыла на полпути. Он опять улыбнулся и отыскал в ящике массивные ножницы. Аккуратно подрезав жалюзи снизу, он вынул планку и вставил на место отсутствующей. Все еще продолжая улыбаться, он взял карандаш и изобразил пылающее сердце, украшенное именем Марджи в левом верхнем углу листка. Карандаш передвинулся ниже и на мгновение застыл.
Затем Арт начал чертить. Он чертил устройство, имеющее целью защитить его глаза от солнца. В качестве побочной функции оно заодно могло сотворить полусферический щит диаметром до 10 миль, уберегающий целый город от любых погодных катаклизмов. Материалом для защитного купола должна была послужить тончайшая пленка из карбодиоксида, что создает пузырьки в шампанском, поддерживаемая магнитными силами, источником которых служили бы три тела с мощным энергетическим зарядом, вращающиеся вокруг центральной оси купола по специфическим траекториям (их прообраз можно обнаружить в структуре крыла представителей семейства Syrifidae отряда Diptera). Он продолжал улыбаться.
Но теперь это была задумчивая, мудрая улыбка. Хэнк и Арли, конечно, правы: он всегда порхал от одной интеллектуальной забавы к другой, как бабочка с цветка на цветок. Но все же и у него всегда было одно полезное достоинство: никому и никогда не удавалось его загипнотизировать... И все таки они правы - он уже взрослый человек, скоро ему придется содержать семью. Так что с игрой в чудеса покончено, это опасные игры. Настоящее чудо требует серьезной работы - и Арт был намерен взяться за дело.
ГОРДОН ДИКСОН НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ
* * *
Кэри Хармон был молодым человеком не без способностей. У него хватило ума создать себе репутацию знающего адвоката и прочно закрепиться в обществе равнинных обитателей Венеры, а это было совсем не так просто. К тому же он прозорливо упрочил свое положение женитьбой на дочери одного из крупнейших торговцев медикаментами. Но в технике он разбирался примерно как свинья в апельсинах, а следовательно, его и на пушечный выстрел нельзя было подпускать к дорогостоящему оборудованию, требующему самого деликатного обращения.
Жена ему попалась с характером, и временами с ней трудно было бы совладать, если бы она не любила его как последняя дура. А так как он совсем ее не любил, то при любой размолвке считал наиболее уместным исчезать на несколько дней, пока страх потерять драгоценного супруга не приводил ее в должное состояние покорности судьбе. Понимая, что за столько лет она прекрасно изучила все его привычки, он старался не появляться в одних и тех же местах - и действовал крайне успешно, наслаждаясь своим умением выискивать в качестве очередного прибежища самые неожиданные уголки на планете.
Находясь в прекрасном расположении духа, серым зимним утром он посадил небольшой вертолет в Одиноких Горах у Станции Погоды, которую обслуживал Бурке Макинтайр, опередив несущийся за ним по пятам снежный буран на несколько минут. Загнав свою двухместную машину в ангар и наевшись до отвала, этот незваный гость теперь сидел, развалившись в кресле и вслушиваясь в завывание ветра, который бессильно разбивался о крышу станции со скоростью сто пятьдесят миль в час.
- Еще десять минут, - сообщил он Бурке, - и мне пришлось бы туго!
- Туго! - фыркнул Бурке, высокий плотный блондин, который с презрением относился ко всему человечеству, за исключением отдельных личностей, причастных к метеорологии. - Вы, равнинники, слишком привыкли к своему Эдему там, внизу. Еще десять минут, и ты бы разбился вдребезги, а поисковой партии не удалось бы похоронить твои кости раньше весны.
Кэри недоверчиво рассмеялся.
- Попробуй, если не веришь, - сказал Бурке. - Садись в свою игрушку - и вперед. Не хочешь слушать разумных советов - и не надо. Мне то что!
- Ну уж нет. - Зубы Кэри блеснули в улыбке. - Мне и здесь хорошо. К тому же нельзя выгонять гостя, который только что прибыл, да еще в такую погоду.
- Хорош гость, - проворчал Бурке. - Насколько мне помнится, мы расстались с тобой сразу после выпускных экзаменов, и с тех пор ты пропал на шесть лет неизвестно куда. А сейчас заявился ко мне в эту глушь как ни в чем не бывало.
- Под влиянием момента, - сообщил Кэри. - Это - основной принцип всей моей жизни, Бурке. Всегда действуй неожиданно. Придает остроту ощущениям.
- И быстро сводит в могилу, - пробормотал Бурке.
- Зависит от ощущений, - ответил Кэри. - Если вдруг тебе неожиданно захочется спрыгнуть со скалы или пустить себе пулю в лоб, то ты в любом случае слишком глуп, чтобы жить дальше.
- Кэри, - угрюмо заметил Бурке, - для философа ты слишком легкомыслен.
- А ты - тяжеловесен, - усмехнулся Кэри. - Может, ты перестанешь наконец ко мне придираться и расскажешь что нибудь о себе? С чего ты вдруг заделался отшельником? Чем ты занимаешься?
- Чем я занимаюсь? - переспросил Бурке. - Я работаю.
- Да, но как? - сказал Кэри, как можно удобнее устраиваясь в кресле. - Запускаешь воздушные шарики? Собираешь снег лопатой, чтобы выяснить, сколько его нападало? Следишь за движением звезд? Что ты делаешь?
Бурке терпеливо покачал головой и снисходительно улыбнулся.
- Если ты так настаиваешь, чтобы я тебя поразвлекал, то слушай, - ответил он. - Ничем особенным я не занимаюсь. Просто сижу за столом и готовлю погодные данные для передачи в Центр.
- Ага! - сказал Кэри с упреком в голосе и погрозил пальцем. - Я тебя понял. Ты просто манкируешь своими обязанностями. Но, разве кроме тебя, здесь никого нет, кто ведет наблюдения?
- Естественно, компьютер, - ответил Бурке. - Каждая погодная станция оборудована Мозгом, перерабатывающим информацию.
- Еще того хуже, - заметил Кэри. - Значит, ты сидишь себе в тепле, сытый и довольный, а бедный маленький мозг носится по снегу и трудится на тебя не покладая рук.
- Между прочим, ты не так уж далек от истины, как думаешь, - серьезно сказал Бурке. - Кстати, тебе только полезно будет послушать о тех чудесах техники, благодаря которым ты живешь в счастливом неведении. Ведь наши станции усовершенствовали совсем недавно, и это просто удивительно, как далеко шагнула вперед наука.
Кэри иронически улыбнулся.
- Я говорю правду, - произнес Бурке, и глаза его вдохновенно засверкали. - Мозг, который нам смонтировали несколько месяцев назад, - последнее слово техники. Раньше приходилось работать с роботом и вычислительным устройством. Робот собирал погодные данные и передавал их мне. После определенной обработки я делал расчет на вычислительном устройстве, после чего вновь корпел над результатами перед отправкой их в Центр.
- Очень утомительно, - пробормотал Кэри, протягивая руку к рюмке, удобно стоявшей на столе рядом с креслом.
Бурке не обратил на иронию никакого внимания: о достижениях в области науки и техники он мог говорить часами.
- Да, времени оставалось в обрез: не успевал я обрабатывать одни данные, как поступали новые. Станция расположена в центре территории, охватывающей пятьсот квадратных миль, и любому человеку просто физически не под силу за всем усмотреть. Приходилось считать лишь самое важное. К тому же необходимо было следить за порядком внутри станции, да и за собой тоже. Зато сейчас, - Бурке наклонился и ткнул пальцем в сторону своего посетителя, - новый компьютер получает данные прямо от наблюдательных устройств, обрабатывает их и тут же выдает конечный результат. Мне остается лишь расписать метеоусловия и передать прогноз в Центр. Кроме того, он автоматически обслуживает электро - и отопительную системы, подавая сигнал в случае малейших неполадок, и самостоятельно устраняет их, подчиняясь простому приказу голосом. И кстати, в него также встроена секция, занимающаяся разработкой теоретических проблем.
- Маленький оловянный божок, - презрительно заявил Кэри. Он привык, что все уделяют ему внимание, и его раздражало, что Бурке поет дифирамбы какой то машине, не принимая в расчет своего блещущего разнообразными талантами гостя, который - как можно было подумать - специально явился, чтобы скрасить одинокую жизнь приятеля.
Бурке посмотрел на него и ухмыльнулся.
- Нет, Кэри, - ответил он. - Большой оловянный божок.
- Все слышит, все видит, все знает. Непогрешим.
- Похоже говоришь, - ответил Бурке, все еще ухмыляясь.
- Этих качеств недостаточно. Отсутствует одно, без которого никак не обойтись; боги никогда не ломаются и не выходят из строя.
- Компьютер тоже.
- Брось, Бурке, - проворчал Кэри. - Просто ты так увлекся, что стал заговариваться. Не существует на свете идеальных устройств. Сгорит какой нибудь проводок или полетит лампа, и куда денется твой любимчик? Бемц, и нету! Испортился.
Бурке покачал головой.
- В нем нет проводов, - сказал он. - Все соединения - энергетические. Что же касается ламп, то на такие пустяки он даже не тратит времени. Один из неработающих блоков решает проблему, и компьютер автоматически производит замену. Видишь ли, Кэри, эта модель компьютера отличается от остальных тем, что каждый из блоков - а их двадцать, в два раза больше, чем может потребоваться станции в самом непредвиденном случае, - в состоянии решить любую задачу: от поддержания постоянной температуры в помещении до передачи данных на вычислительное устройство. Если же задача оказывается слишком сложной, компьютер просто подключает к работе блок за блоком, пока не находит нужного ответа.
- Ага, - сказал Кэри. - Значит, может такое случиться, что для решения проблемы ему просто не хватит блоков? Разве тогда он не сгорит от перегрузки?
- Э, да тебя задело, Кэри. Не терпится найти хоть какой нибудь дефект, верно? - ответил Бурке. - Должен тебя разочаровать. Теоретически вполне возможно, что компьютер столкнется с проблемой, на которую вынужден будет задействовать все блоки. Например, если станция внезапно взлетит и ветер понесет ее по воздуху, одному из блоков потребуется помощь, и постепенно все они займутся решением, перестав выполнять остальные свои функции. Но даже в этом случае перегрузки не произойдет. Просто компьютер постепенно разработает теорию, объясняющую, почему мы полетели по воздуху, и примет меры, чтобы вернуть нас на прежнее место.
Кэри выпрямился и щелкнул пальцами.
- Тогда все просто, - сказал он. - Я пойду и скажу твоему компьютеру - по внутреннему микрофону, - что мы летим по воздуху.
Бурке громко расхохотался.
- Кэри, дурашка! - сказал он. - Неужели ты думаешь, что конструкторы Мозга не предусмотрели возможности словесной ошибки? Ты скажешь, что станция летит по воздуху. Компьютер мгновенно проверит твое утверждение, проведет визуальное наблюдение и вежливо ответит: «Простите, сэр, данные не подтвердились».
Глаза Кэри сузились, на скулах появились красные пятна, но улыбка осталась прежней.
- У него есть теоретическая секция, - пробормотал он.
- Конечно, - ответил Бурке, явно наслаждаясь разговором. - И ты можешь пойти туда и сказать: «Просчитай фальшивое условие - или данные, - что эта станция летит по воздуху», и компьютер немедленно примется за работу.
Он умолк, и Кэри выжидательно на него посмотрел.
- Но, - продолжал метеоролог, - он будет проводить вычисления только с помощью свободных блоков и прекратит их на то время, когда для обработки поступят реальные данные.
Он замолчал, глядя на Кэри не без иронии, но добродушно. Адвокат ничего не ответил.
- Сдавайся, Кэри, - в конце концов сказал Бурке. - Это бесполезно. Ни бог, ни человек, ни Кэри Хармон не смогут помешать моему компьютеру честно и добросовестно выполнять возложенные на него функции.
Глаза Кэри мрачно блеснули из под опущенных век. Долгую секунду он сидел и смотрел на блюстителя станции, потом произнес:
- Я могу это сделать.
- Что именно? - спросил Бурке.
- Вывести твой компьютер из строя.
- Брось трепаться. Не принимай наш разговор так близко к сердцу. И не переживай, что тебе ничего не придумать. У конструкторов тоже не получилось.
- Я сказал, что могу это сделать.
- Запомни раз и навсегда: это невозможно. Прекрати искать изъяны там, где их быть не может, и давай поговорим о чем нибудь другом.
- Я могу поспорить с тобой, - медленно и напряженно проговорил Кэри, - на пять тысяч кредиток, что, если ты оставишь меня наедине с компьютером в течение одной минуты, я полностью выведу его из строя.
- Мне не нужны твои деньги, хотя пять тысяч - мой годовой заработок. Беда в том, Кэри, что ты никогда не умел проигрывать. И хватит об этом!
- Либо спорь, либо заткнись, - сказал Кэри.
Бурке перевел дыхание.
- Послушай ка, - сказал он, явно начиная сердиться. - Может, я напрасно дразнил тебя компьютером. Но заруби себе на носу: я говорил чистую правду, и тебе не удастся заставить меня признаться, что ты прав. Ты ничего не смыслишь в технике, понятия не имеешь о работе Мозга и даже представить себе не можешь, насколько я уверен, что как то вмешаться в его действия не в твоих по крайней мере силах. Ты, видимо, считаешь, что я хоть немного сомневаюсь, и поэтому предлагаешь спорить на баснословную сумму. Тогда, если я откажусь спорить, ты скажешь, что выиграл. Но послушай: я уверен не на девяносто девять и не на девяносто девять и девятьсот девяносто девять тысячных процента, что прав. Я уверен на сто процентов и не хочу спорить, потому что это будет просто грабеж; к тому же, проиграв, ты возненавидишь меня на всю жизнь.
- Мое предложение остается в силе, - сказал Кэри.
- Ну ладно! - вскричал Бурке, вскакивая на ноги. - Если ты настаиваешь, я согласен. Считай, что поспорили.
Кэри ухмыльнулся, встал с кресла и пошел за метеорологом, покидая просторную гостиную, в которой яркий свет ламп рассеивал мрак снежной бури за окнами. Некоторое время они шли по коридору с металлическими стенами, освещаемому трубками дневного света, и наконец остановились у большой стеклянной двери.
- Здесь находится компьютер, - сказал Бурке, указывая сквозь стекло и поворачиваясь к Кэри, стоявшему сзади. - Если ты хочешь обратиться к нему устно, надо говорить в левую решетку микрофона. Вычислительное устройство - справа, а внутренняя дверь ведет на теплоэнергостанцию. Но если ты думаешь применить физическую силу, лучше сразу пойдем обратно. Наши электро - и отопительные системы не имеют ручного управления. Они запитаны от небольшого ядерного реактора, который полностью подчинен компьютеру - конечно, за исключением автоматики самого реактора, которая отключает его в случае стихийного бедствия, скажем прямого попадания молнии. И тебе не удастся пробиться сквозь защиту даже за неделю. Если же ты задумал сломать сам компьютер, то его панель, на которой установлена решетка микрофона, сделан из двухдюймовых стальных листов, края которых сварены под давлением.
- Уверяю тебя, - сказал Кэри, - что я не собираюсь заниматься саботажем.
Бурке бросил на него быстрый взгляд, но в улыбке, мелькнувшей на лице адвоката, не было и тени иронии.
- Хорошо, - сказал метеоролог, отступая от двери. - Можешь войти. Мне подождать здесь или тебе необходимо, чтобы я удалился?
- О, можешь смотреть сколько влезет, - ответил Кэри. - Нам, компьютероломателям, нечего скрывать. - Он повернулся к Бурке и распахнул полы пиджака. - Вот видишь, у меня ничего нет за пазухой, - насмешливо проговорил он.
- Иди, - грубо перебил его Бурке. - Сколько можно трепаться? Я предпочитаю отдыхать в гостиной.
- Бегу, - ответил Кэри и вошел внутрь, закрыв за собой дверь.
Бурке смотрел сквозь стекло, как Кэри приблизился к микрофону и остановился примерно в двух футах от панели. Замерев на месте, он полностью расслабился: плечи опустились, руки повисли как плети, и, напряженно глядя ему в спину, Бурке какое то время не мог понять, что кроется за столь странной позой. Внезапно его как осенило, и он громко расхохотался.
«Ну конечно же, - сказал он сам себе. - Наш герой решил блефовать до конца и теперь ждет, когда я не выдержу, заволнуюсь и ринусь оттаскивать его от компьютера».
Успокоившись, он закурил сигарету и посмотрел на часы. В распоряжении Кэри оставалось примерно сорок пять секунд. Затем ему придется выйти и признаться в собственном бессилии, если только он тут же, на месте, не придумает какие нибудь фантастические аргументы, доказывающие, что данное поражение является на самом деле полной победой.
Бурке нахмурился. Сколько он помнил Кэри, тот просто патологически боялся признать себя побежденным или допустить, что на свете существует человек умнее, чем он сам; и, если сейчас не удастся хоть как то его успокоить, жить с ним вдвоем на станции в течение многих дней, пока не кончится буран, будет очень тяжело. Не выгонишь же его на улицу при температуре ниже шестидесяти по Цельсию и ураганном ветре. С другой стороны, Бурке совсем не нравилось, что ему придется как то подлаживаться...
Вибрация генератора, которую он чувствовал сквозь пол подошвами ботинок и ставшая такой же привычной, как дыхание, внезапно прекратилась. Лопасти вентилятора, расположенного в грилле над его головой, замедлили бег и остановились. Свет померк, а затем погас, и коридор потонул в полумраке, освещаемый лишь призрачным светом, проникающим снаружи в окна компьютерной комнаты. Сигарета вывалилась из онемевших пальцев Бурке, и, кинувшись к двери, он ворвался внутрь.
- Что ты сделал? - выкрикнул он.
Кэри насмешливо посмотрел на него, подошел к стене и небрежно прислонился к ней плечом.
- Это - тебе решать, - ответил он.
- Не сходи с ума... - начал было Бурке, но тут же одернул себя, как человек, которому некогда терять драгоценное время, повернулся к панели и уставился на показания приборов.
Ядерный реактор был отключен. Вентиляционная и электрическая системы не работали. На панели горела лишь одна лампочка, подтверждающая, что компьютер занят какими то расчетами. Двойные двери ангара, в котором стоял вертолет, открывались и закрывались автоматически, а следовательно, попасть туда не представлялось никакой возможности. В радиоприемнике и видеофоне царила мертвая тишина. Телетайп остановился.
Но компьютер трудился вовсю.
Бурке подошел к микрофону и дважды нажал красную аварийную кнопку на панели.
- Внимание! - громко проговорил он. - Ядерный реактор остановлен, и все системы, за исключением твоей собственной, лишены энергии. В чем дело?
Ответа не последовало, но лампочка продолжала гореть ровным светом.
- Упрямая скотина, верно? - сказал Кэри, не меняя своей небрежной позы.
Бурке не обратил на него никакого внимания и вновь нажал на кнопку.
- Отвечай! - приказал он. - Немедленно отвечай! В чем дело? Почему не работает реактор?
Компьютер молчал.
Бурке повернулся к вычислительному устройству, и его пальцы привычно забегали по клавиатуре. Печатная лента поползла белой змейкой и исчезла. Бурке напряженно ждал.
Нет ответа.
Долгое время он стоял, глядя на компьютер, как будто отказывался верить своим глазам. Затем повернулся и уставился на Кэри.
- Что ты сделал?
- Признаешь себя побежденным? - требовательно спросил Кэри.
- Да.
- Значит, я выиграл?
- Да.
- Тогда скажу. - Кэри вынул сигарету, закурил, как следует затянулся и выпустил облако дыма, растекшееся по комнате, температура в которой начала понижаться, реагируя на отключенные батареи отопления. - Твой распрекрасный компьютер, может, и разбирается в метеорологии, но ничего не смыслит в логике. Я бы сказал, что это просто возмутительно, в особенности если учесть, насколько тесно логика связана с математикой.
- Что ты сделал?
- Не перебивай, - сказал Кэри. - Имей терпение. Так вот, я говорю, это просто возмутительно. Твой непогрешимый любимчик, стоящий, полагаю, не один миллион, ломает себе голову над парадоксом.
- Парадоксом! - с рыданием выдохнул Бурке.
- Парадоксом, - пропел Кэри фальцетом. - Самым милым парадоксом. - Он вновь заговорил нормальным голосом: - Пока ты чуть не лопался от гордости, говоря о своей железяке и ее несокрушимости, я подумал, что компьютер можно просто парализовать, подкинув ему задачку слишком сложную для его механических мозгов. Я вспомнил кое что из курса логики, который нам читали в институте, - интересный случай под названием «парадокс Эпиминида». Не помню точно, что он там говорил, - лекции были скучными, и, честно говоря, на них очень хотелось спать, - но, если, например, я тебе скажу: «Все адвокаты - лжецы», откуда тебе известно, правду я говорю или нет, если я сам адвокат? Ведь если я говорю правду, значит, будучи адвокатом, я лгу. Но если я лгу и все адвокаты не лжецы, значит, я говорю правду. Ты понял? Если мое заключение правдиво, значит, я лгу, а если я лгу, значит, оно правдиво. - Внезапно Кэри громко расхохотался. - Жаль, ты не видишь своей физиономии в зеркале, Бурке, - давясь от смеха, выкрикнул он. - В жизни не встречал такой изумленной рожи... В общем, я подошел к компьютеру и, пока ты вежливо
ждал меня снаружи, сказал: «Ты должен отвергнуть мое утверждение, потому что все мои утверждения неверны». - Он умолк и посмотрел на метеоролога. - Ты понял? Мозг принял мое утверждение, собираясь выполнить приказ и отвергнуть его. Но он не мог этого сделать, не признав его верным, а как оно могло быть верным, если я объявил, что все мои утверждения неверны? Понимаешь... Ну конечно, понимаешь, у тебя на лице все написано. О, если б ты только мог себя сейчас видеть! Краса и гордость метеорологии, споткнувшаяся о парадокс!
Глядя на ошарашенного Бурке, Кэри вновь расхохотался, не в силах удержаться, и только через несколько минут, вдосталь насмеявшись, начал потихоньку приходить в себя. Чувствуя некоторую слабость после столь бурного веселья, он выпрямился, всхлипнул и прислонился к стене. Подняв воротник пиджака, он задрожал всем телом и посмотрел на метеоролога.
- Теперь тебе все известно, так что запускай свою машину на полную мощность. Во первых, здесь холодно, а во вторых, дневной свет несколько мрачноват.
Бурке остался стоять на месте. Он не мигая смотрел на Кэри, казалось буравя его взглядом. Кэри фыркнул.
- Ну же, Бурке, - сказал он. - Свистай всех наверх! Переживать будешь после. Если тебя беспокоит наш спор, считай, что ты ничего мне не должен. И не расстраивайся так из за своего любимчика. Не так уж он плох. Честно говоря, я даже думал, что он просто перегорит, а не задействует для вычислений все блоки. Смотри, он и сейчас продолжает расчет. Может, ему удастся разработать теорию классов. Вот тогда он найдет решение, через годик другой.
Бурке продолжал стоять не шелохнувшись. Кэри бросил на него странный взгляд.
- В чем дело? - раздраженно спросил он.
Губы метеоролога задвигались, как в немом кино, и тонкая струйка слюны сбежала с уголка рта и потекла по подбородку.
- Ты! - с трудом выдавил он из горла звук, похожий на хрип умирающего.
- Что?..
- Кретин! - вскричал Бурке, неожиданно обретая дар речи. - Дегенерат! Дебил!
- Я? Я? - возмущенно возопил Кэри. - Я оказался прав!
- Да, ты оказался прав, - сказал Бурке. - Слишком прав. А как прикажешь заставить компьютер запустить ядерный реактор, отрегулировать температуру и дать свет, если все его блоки заняты решением твоего парадокса? Что я могу сделать, если Мозг глух и слеп?
Два человека молча смотрели друг на друга. От их дыхания шел пар, а далекое завывание бури, приглушенное толстыми прочными стенами, казалось, становилось все торжественней и громче.
Температура внутри станции быстро падала.
ГОРДОН ДИКСОН ОПАСНОСТЬ - ЧЕЛОВЕК!
* * *
Космический корабль бесшумно приземлился прямо в прохладную темную ночь, какие бывают в Нью Хемпшире поздней весной.
Луна едва светилась, и извилистая тропа, бегущая через небольшие заросли елей и смутно видневшееся пастбище, казалась длинной полоской светлой материи, небрежно брошенной и забытой.
Двое инопланетян остановили корабль. Зависнув в пятидесяти футах над пастбищем, он был почти невидим на фоне низких туч. Затем эти покрытые шерстью, похожие на медведей существа присели на задних лапах, пояса на их униформах слегка мерцали в отраженном свете приборной доски.
Они переговаривались шепотом.
- Неплохое место, - говорил младший по званию, не отрывая взгляда от земли под ним.
- Чем же? - поинтересовался старший.
Младший не ответил. Слегка качнувшись, он сказал:
- У меня вскоре должны появиться дети. Я только что получил сообщение.
- Сколько их?
- Трое... так считает доктор. Для первых родов это неплохо.
- У моей жены было только двое.
- Знаю. Ты говорил мне.
Молчание длилось несколько секунд. Космический корабль почти незаметно раскачивался на волнах ночи.
- Смотри... - вдруг произнес младший. - Он идет, как и должно быть по плану.
Начальник взглянул и увидел высокую темную фигуру, появившуюся из за деревьев и идущую по тропинке. Небольшой лучик света, пляшущий по тропе, освещал его путь. Старший сосредоточился.
- Займись ка регуляторами, - приказал он. Небрежность в его тоне пропала. Голос стал резким и непреклонным.
- Регуляторы готовы, - доложил второй тем же деловитым тоном.
- Сшиби его.
- Есть.
Космический корабль как бы припал к поверхности. Последовал необычный - негромкий и без вспышки света взрыв - словно пришла откуда то взрывная волна. Фигурка опустилась на землю, фонарь выпал из ее руки и исчез в невысокой траве. Космический корабль приземлился, и двое инопланетян вышли из него.
В сумраке ночи они маячили над неподвижной фигурой. Это был худой смуглый мужчина лет тридцати, одетый в застиранные вельветовые брюки и клетчатую шерстяную рубашку, какую носят лесорубы. Он потерял сознание, но дыхание его было глубоким и ровным.
- Я возьму его за голову, - сказал старший, - а ты бери с другого конца. Взяли! Пошли в корабль.
Они поднялись наверх через открытый люк корабля, слегка кряхтя под тяжестью своего груза.
- Кажется, он скользкий, - заметил младший.
- Чепуха! - отрезал старший. - Ты излишне впечатлителен.
* * *
Элдридж Тимоти Паркер дрейфовал в сонном забвении между пробуждением и глубоким сном. Он заметил, что созерцает свое собственное имя. Элдридж Тимоти Паркер. Элдридж Тимоти Паркер. Элдриджтимотипаркер... Он чувствовал, что лежал на чем то твердом и прохладном. Его правая рука висевшая плетью слегка шевельнулась, ощупывая ложе. Под ним был металл. Сталь? Он попытался сесть и ударился лбом о потолок, замигав глазами в темноте...
Темнота?
Он развел руки, как бы ища что то и чувствуя, как страх поселился в его душе. Костяшками пальцев он стучал по стене.
Он был замурован, окружен, заточен.
Полностью.
Как в гробу.
Похоронен... Он начал кричать...
Значительно позже, окончательно проснувшись, он обнаружил себя в незнакомом месте, где в воздухе плавала целая масса предметов. Сам он скользил среди каких то механизмов, и они постоянно тыкались в него. Он ощущал горячие и холодные прикосновения. Незнакомые шумы и звуки разных тональностей то возникали, то исчезали. Ему послышались голоса, задававшие вопросы:
- Кто вы?
- Элдридж Паркер... Элдридж Тимоти Паркер...
- Что?
- Я Элдридж Паркер.
- Расскажите о себе.
- Рассказать что? Что?
- Расскажите о себе.
- Что? Что вы хотите знать? Что?
- Все.
- Но я...
- Расскажите.
- Ну хорошо. Думаю, что я был похож на любого из мальчишек нашего города... Я был довольно хорошим стрелком и часто выигрывал... ...Я также играл в хоккей. В наших краях, знаете, часто стоит довольно холодная погода, по утрам зимой так зябко, когда делаешь первый шаг за порог... Это хорошая свободная страна, Новая Англия, и там так много запахов... ароматы сосны и травы, и особенно мне запомнился запах кухни. И кроме того, дубовые скамьи в церкви также издают запахи, когда становишься на колени, касаясь носом скамьи впереди...
...И рыбная ловля в наших краях хороша. Я люблю рыбачить, но никогда не тратил времени попусту в будние дни. Знаете, мы пресвитериане. У моего отца была ферма, и он также вкладывал деньги в землю в округе. Мы никогда не жили бедно, но моя мечта иметь мотоскутер так и не сбылась... ...я никогда не считал, что ненавижу немцев, по крайней мере не думал, что ненавидел. Хотя я был в Европе, мне не пришлось принимать участие в боях: я служил в автопарке, где всегда стоял запах бензина... ...Я люблю работать руками - это совсем не то, что служить в пехоте... ...У меня есть право выступать в городском совете, как и у любого другого... Никого не касается, за кого я проголосовал на последних выборах... И мой банковский счет... Но у меня есть право вмешиваться в дела города, наравне с крупнейшими землевладельцами...
...Я не посещал колледж, так как не считал это необходимым. «Слишком много образования может превратить в дурака любого», - говорил я своему отцу. Уж я то знал, как получить достаточное количество учености. Я фермер и всегда буду фермером, я буду обучаться сам и узнаю, как что происходит, без пустой траты времени и денег ради того, чтобы повесить клочок бумажки на стене...
...Конечно, я знаю об атомной бомбе, но я не ученый и это не мое дело... Я избираю людей, которые могут нанимать специалистов, разбирающихся в подобных вещах, и люди, которых я избираю, услышат от меня... Если же не все будет идти так, как мне нужно... Почему я никогда так и не женился - это не ваше дело. Почему я никогда не был... хотя пару раз я все таки был, и я все еще могу, если Дженни Линд...
...Я верю в Бога и в Соединенные Штаты Америки...
* * *
Элдридж Паркер постепенно просыпался. Он находился в комнате, напоминавшей помещение офиса, где стояли что то вроде ящика с дверцами из тех, которые обычно служат для размещения картотеки, и стол, похожий на письменный, несмотря на необычный тонкий стержень в центре. Однако здесь не было стульев - лишь маленькие, плоские кушетки, на которых сидели и молчаливо наблюдали за ним трое огромных, покрытых шерстью существ, напоминавших медведей.
Сам Элдридж сидел на стуле. Как только неведомые твари заметили, что глаза его открылись, они сразу же отвернулись от него и повели разговор между собой. Элдридж Паркер покачал головой и замигал, он замигал бы ушами, если бы мог, так как звуки, издаваемые существами, не были похожи на все те, которые он слышал раньше, и тем не менее он понимал все, что они говорили. Это было странное ощущение, как двойной аудиообраз, ибо он слышал незнакомые звуки, вылетавшие из их ртов, и в то же мгновение что то в его голове преобразовывало их в совершенно понятный английский язык. Но это было еще не все. Прислушиваясь к беседе странных созданий, он начал воспринимать также двойной зрительный образ. То есть, он все еще видел похожее на медведя существо за столом, но от звуков его голоса или от чего то еще в уме Элдриджа постепенно вырисовывался образ худощавого, довольно измученного седоволосого мужчины одетого во что то, похожее на униформу, хотя это и не был мундир. Он напоминал армейского генерала в гражданском двубортном пиджаке со звездами и офицерским поясом. Другое такое же существо, сидевшее рядом с
первым у стола, преобразовалось в сознании Элдриджа в молодого черноволосого мужчину, окруженного лабораторными приборами, а третий их собеседник, сидевший дальше у стены, показался ему грузным пожилым мужчиной с обличьем книжного мудреца.
- Видите, командор, - произнес молодой человек с черными волосами, - он прекрасно восстановился. По меньшей мере на физическом и ментальном уровнях.
- Хорошо, доктор, хорошо, - слова, произносимые существом, сидящим за столом, Элдридж понимал без труда. - И вы говорите, оно... он... будет способен понимать?
- Конечно, сэр, - ответил доктор психолог, или кем он там был. - Идентификация абсолютная.
- Но я имею в виду понимание... охват... - существо за столом приподняло лапу. - Следите за его реакциями.
Доктор повернул свою медвежью голову к третьему в группе, очевидно, старшему. Тот медленно заговорил глубоким низким голосом.
- Общая культура позволяет. Конечно.
Командор слегка поклонился старшему.
- Конечно, академик, конечно.
Все они посмотрели на Элдриджа, который встретил их взгляды с большим интересом. Каждая сторона рассматривала другую с откровенным, неприличным любопытством.
На мгновение воцарилось молчание. Казалось, что оно наполнено до краев какими то эмоциями. Ясно было, что никто из незнакомцев напрямую не решался обратиться к чужаку.
- Оно... он... ему удобно? - спросил командор, оборачиваясь к доктору. - Думаю, да, - медленно ответил тот. - Как нам известно...
Снова повернувшись к Элдриджу, командор сказал:
- Элдриджтимотипаркер, я полагаю, вы хотели бы знать, где находитесь?
Привычка к осторожности сковала язык Элдриджа.
Он так долго колебался, отвечать ему или нет, что командор в отчаянии повернулся к доктору, который успокоил его легким движением головы.
- Говорите, - приказал командор, - мы сможем понять вас точно так же, как вы понимаете нас. Ничто не обернется вам во вред, и что бы вы не сказали, это не будет иметь ни малейшего влияния на ваше... эээ... положение.
Он снова помолчал, глядя на Элдриджа. Паркер все еще хранил молчание, одной рукой он бессознательно шарил в своем нагрудном кармане.
- Моя трубка... - произнес наконец Элдридж.
Все трое взглянули друг на друга, затем обернулись к Элдриджу.
- Она у нас, - пояснил доктор. - Потом мы вернем ее вам. Но сейчас... мы не можем позволить... это вас не устроит.
- Вам помешает дым? - спросил Элдридж с некоторой хитринкой.
- Это не мешает нам.
- Но это просто... безвкусно, - туманно объяснил командор. - Давайте продолжим. Я хочу сообщить вам, что вы находитесь в мире, отчасти похожем на ваш, но находящийся на расстоянии многих... - он заколебался, взглянув на академика.
- Световых лет, - подсказал низкий голос.
- Световых лет, имея в виду то, что для вас значит год, - продолжал командор. - На расстоянии многих световых лет от вашего дома. Мы доставили вас сюда не из за какой либо личной неприязни или вражды, а лишь с целью...
- Исследования, - закончил доктор. Командор повернулся, слегка кивнул ему, и получил в ответ такой же поклон.
- Исследования, - повторил командор. - Итак, вы понимаете, что я говорил вам до сих пор.
- Я слушаю, - сказал Элдридж.
- Очень хорошо, - согласился командор. - Тогда продолжу. Мы очень заинтересованы в том, чтобы узнать нечто важное о вашем народе. Мы провели некоторые исследования и намереваемся их продолжить, но до сих пор - я признаю это совершенно откровенно - мы еще не узнали того, что хотели, причем, наши лучшие умы пришли к выводу, что вы и сами не знаете, что это. Соответственно, мы надеемся... сделать так... помочь вам самим открыть это для себя. И для нас.
- Эй... - выдохнул Элдридж.
- О, с вами будут хорошо обращаться, уверяю вас, - поспешно добавил командор. - С вами и до сих пор хорошо обращались... вы просто этого не знали. Я имею в виду, не чувствовали...
- Можете ли вы вспомнить о каком либо дискомфорте с тех пор, как мы забрали вас? - спросил доктор, наклоняясь вперед.
- Зависит от того, что вы имеете в виду...
- Вы не почувствуете никакого... - доктор повернулся к командору. - Возможно, я забегаю вперед?
- Возможно, - сказал командор. Он сделал поклон и повернулся к Элдриджу. - Мы надеемся, что вы сможете объяснить... узнать ответ для нас. Мы только хотим, чтобы вы сделали это сознательно. Поэтому мы решили рассказать вам все. Во первых, о проблеме. Академик?
Старший поклонился. Казалось, что его бас заставил стены завибрировать.
- Взгляните сюда, - сказал он.
Элдридж повернул голову. Старший поднял лапу, и стена позади него превратилась в паутину линий и точек.
- Вы знаете, что это такое?
- Нет.
- Это, - объяснил старший, которого называли академиком, - карта известного нам мира. У вас нет опыта, чтобы прочитать ее во всех четырех измерениях, как это необходимо. Вам придется принять мои слова на веру... итак, это карта. Карта, охватывающая расстояния в сотни тысяч ваших световых лет и время в миллионы ваших лет.
Он взглянул на Элдриджа. Тот молчал.
- Продолжаю. То, что мы знаем о вашей расе, основывается на двух источниках информации: истории и легенде. История неполна... Во многом она основана на археологических открытиях. Легенда еще более фрагментарна и, кроме того, фантастична.
Он сделал паузу. Элдридж все еще придерживал язык за зубами.
- Вкратце скажу следущее. Существует раса, которая уже трижды пыталась вырваться за пределы этого района нашей галактики и господствовать над другими цивилизованными народами, но какой то внутренний дефект или слабость индивидуумов не давали возможности осуществиться этим планам. Эти попытки всегда оказывались гибельными для расы, о которой я говорю. Они оканчивались мощными потрясениями, планета подвергалась опустошению, материальная культура предыдущей цивилизации уничтожалась, однако тайные общины сохраняли семена знаний, из которых в конце концов пробивались ростки нового возрождения через несколько тысяч лет. И эта раса, - завершил академик, кашлянув... или, по крайней мере, что то прозвучало как кашель в его голосе, - это вы, землянин.
Элдридж осторожно наблюдал за ним, не двигаясь.
- Мы представляем себе вашу расу, продолжал академик, - как средоточие великих природных талантов, которые сочетаются с огромным пороком. Этот порок - неукротимая жажда владеть вещами. Приобретать и потреблять! Это не такая уж уникальная черта, - пожал плечами академик. - Она имеется и у других рас, но не до такой степени, чтобы стать угрозой для сосуществующих культур. Но это еще не вся правда. Если бы дело было только в обыкновенной жадности, объединение других рас было бы способно сдерживать ваш народ. В галактике постоянно поддерживается природный баланс таких вещей. Но, - произнес академик и вдруг замолк, взглянув на командора.
- Продолжайте, продолжайте, - поощрил его тот. Академик поклонился.
- Нет, все это не так просто. Путеводителем в наших исследованиях нам служит легенда, которая гласит, что ваша цивилизация возрождается вновь и вновь после каждой гибели и при том становится более развитой. Мы внимательно изучали ваш мир и пришли к выводу, что им движет какой то гений, какая то способность, превосходящая обычные, благодаря чему ваша раса и делает такие фантастические успехи. Но легенда говорит и об опасности, исходящей от человека. Она содержит предупреждение: вашу расу лучше не трогать. Однако пока мы не нашли ничего, что бы подтвердило это предупреждение.
Он вздохнул. Так по крайней мере трансформировалось в восприятии Элдриджа проявление глубокой усталости академика.
- Благодаря стечению обстоятельств, которые вряд ли будут вам понятны, именно нашей расе выпало решить эту проблему в интересах всей Галактики. Что нам делать? Мы не имеем права равнодушно наблюдать, как вы наберете силу и снова станете опасными для других цивилизаций. Но легенда остерегает нас от каких либо действий, направленных против вашей расы. Поэтому мы и решили взять одного... но это уже ваша сфера, доктор...
Они обменялись поклонами. Доктор продолжил лекцию, обращаясь к Элдриджу живо и выразительно.
- Вы были избраны нами для углубленного изучения проблемы. В то время как вы спали, напичканный лекарствами, во время полета на эту планету, мы тщательно исследовали ваше умственное и физическое состояние. Не буду вдаваться в детали, так как мы не хотим ввергнуть вас в депрессию. Я просто хочу сообщить вам тот факт, что мы ничего не нашли. Абсолютно ничего. Никакой особой мощи или способностей какого либо рода - таких, о которых говорит история и намекает легенда. Я упомянул об этом, чтобы вам был понятен ход наших дальнейших действий. Командор?
Существо, сидевшее за столом, поднялось на ноги. Двое других тоже встали.
- Вы пойдете с нами, - распорядился командор.
Окруженный ими, Элдридж вышел из комнаты на яркое солнце и, пройдя по короткой бетонной полосе, очутился у небольшого яйцеобразного корабля со смешными маленькими крылышками.
- Внутрь, - приказал командор.
Они вошли. Коммандор присел у приборной панели, потянул за обыкновенный рычажок, и корабль мягко взмыл в воздух.
Они летели около получаса - Элдридж расположился у верхнего иллюминатора, чтобы увидеть как можно больше - и затем приземлились на площадке, казалось, вырубленной среди небольшой горной гряды. Двигаясь через взлетно посадочное поле, Элдридж заметил несколько огромных коралей и большое количество небольших, похожих на тот, в котором они прибыли. Множество покрытых шерстью инопланетян передвигались целенаправленно, без какой либо спешки. Внезапно раздался мощный клокочущий звук, исчезнувший так же внезапно. И Элдридж, который сразу инстинктивно пригнулся, поднял голову и увидел, как один из громадных кораблей падал - подобрать другое слово было бы трудно - в небо с такой невероятной скоростью, что исчез из поля зрения в считанные секунды.
Все четверо подошли к неглубокой открытой траншее шириной с фут и переступили через нее. Элдридж заметил, что траншея окружает квадрат территории площадью в пятьсот ярдов. Территория - абсолютно пустынная, - очевидно, была запретной зоной. Прямоугольное строение в центре площадки, похожее на бетонную стену, тоже казалось совершенно пустым. Они подошли к дверям этого здания, и те сами открылись перед ними. Пол внутри помещений образовывал небольшой остров, почти полностью занятый большой клеткой, стены и потолок которой были сделаны из металлических прутьев толщиной с большой палец. Вокруг острова был устроен широкий ров, заполненный темной жидкостью со слабым, но неприятным запахом. Двое стражей, с перевязей которых свисали короткие черные трубки, стояли с внешней стороны рва. Перекидной мостик был переброшен через ров, ведя в открытую дверь клетки.
Они все прошли по мостику и вошли в клетку. Затем, став кружком, трое инопланетян уставились на Элдриджа, и командор заговорил.
- Отныне это будет ваш дом, - сказал он, указывая на клетку, в которой стояли койка и стул, напоминающий земной, и некоторые другие предметы. - Мы постарались, чтобы вам здесь было удобно.
- Почему? - взорвался Элдридж. - Почему вы закрываете меня здесь? Почему?
- Пытаясь решить все еще существующую проблему, - мягко произнес доктор, - мы вынуждены держать вас под наблюдением в надежде, что время будет работать на нас. Мы также надеемся повлиять на вас таким образом, чтобы вы сами искали решение.
- А если я узнаю... что... - кричал Элдридж.
- Тогда, - сказал командор, - мы будем обращаться с вами более мягко, наш план это допускает. Возможно даже, мы сможем возвратить вас в ваш мир. Или, если вы нам окажетесь не нужны, мы сделаем так, чтобы вы были быстро и безболезненно уничтожены.
Элдридж едва сдержал дрожь.
- Убить меня? - он задохнулся от негодования. - Вы полагаете, это заставит меня помогать вам? Надежда быть убитым?
Они посмотрели на него почти с состраданием.
- Дело в том, - пояснил доктор, - что смерть может стать для вас весьма желанной, как избавление от жизни, от которой вы устанете. Взгляните... - он обвел рукой вокруг, - вы будете заключены в клетке, не имея ни малейшего шанса совершить побег. Клетка будет освещаться днем и ночью. Когда мы уйдем, мостик уберут, и единственным предметом, пересекающим этот ров, будет механическая рука, два раза в день подающая вам пищу. За рвом все время будут находиться двое охранников, но даже они не смогут открыть дверь этого здания. Она открывается только после того, как оператор убедится с помощью своего видеоэкрана, что внутри все в порядке.
Он показал на оконце в стене.
- Взгляните сюда.
Элдридж взглянул. Невысокая траншея за зданием, освещенная лучами солнца, была пустынна. Над ней возвышалась вертикальная стена... мерцавшая волнообразной кривизной, словно барьер из живых волн.
- Это защитная стена, последнее слово военной науки. Она буквально сожжет вас, если вы ее коснетесь. Она будет отключаться только на несколько секунд, и с величайшими предосторожностями, чтобы дать возможность смениться охране.
Все наблюдали за ним.
- Мы делаем все это, - объяснил доктор, - не только потому, что вы кажетесь нам опасным, но и для того, чтобы убедить вас в своей беспомощности. Тогда вы постараетесь помочь нам.
- И вы полагаете, - хрипло выдохнул Элдридж, - что все происходящее заставит меня захотеть вам помочь?
- Да, - ответил доктор, - так как есть еще одно обстоятельство. При вашем пленении вас разъяли на атомы, а затем снова собрали. Мы добились больших успехов в органическом синтезе. Теперь вы бессмертны и необратимо здоровы. Это навсегда ваш дом и ничто не принесет вам освобождения.
Они повернулись и вышли.
По приказу с далекого дистанционного пульта дверь здания начала автоматически закрываться. Он слышал, как она щелкнула и закрылась. Мостик уже был снят.
* * *
Экран засветился, и покрытое шерстью лицо внимательно осмотрело внутренность здания. Дверь дома открылась, вошли новые охранники и заняли свои места друг против друга, не сводя глаз с Элдриджа и держа наготове оружие. Дверь здания снова закрылась. Мерцавшая снаружи стена на секунду пропала и снова появилась.
На все это сооружение тихо опускался теплый летний полдень. Раздавались мерные шаги часовых. Элдридж молча стоял, вцепившись руками в прутья, и смотрел через окно вдаль. Он все еще не мог поверить в случившееся. Он не мог поверить в это еще долгое время, когда дни составлялись в недели, а недели в месяцы. Но после того, как сменились времена года и пошел второй год, он начал медленно осознавать реальность своего положения. Снаружи можно было наблюдать признаки течения времени, но внутри его клетки оно не ощущалось. Лампы всегда горели наверху, охрана постоянно бодрствовала. Вокруг всегда светился барьер, еда неизменно подавалась на кончике большой металлической руки, которая протягивалась над рвом сквозь небольшой люк, открывавшийся автоматически. Регулярно, дважды в неделю, приходил доктор, проверял состояние его организма, оставаясь при этом совершенно бесстрастным, и снова уходил вместе со сменяющейся охраной.
Элдридж ощущал невыносимость своего положения, словно чья то рука туже и туже день за днем скручивала пружину внутри него. Он яростно принимался ходить взад вперед по камере, пока ему не начинало казаться, что пол качается у него под ногами. Он лежал, бодрствуя почти напролет, уставясь прямо в равнодушный свет, лившийся с потолка. Затем он поднимался и шагал снова. Доктор приходил и обследовал его. Он обращался к Элдриджу с вопросами, но тот не отвечал.
В конце концов наступил день, когда он начал выть и биться о прутья. Охрана переполошилась и вызвала доктора. Тот пришел и вошел в клетку с двумя охранниками, которые связали землянина, положив на пол. Затем они сделали с ним что то странное: прокололи ему шею, и он провалился в забытье.
Когда он открыл глаза снова, первое, что он увидел, было заросшее лицо доктора, склонившееся над ним, - он научился узнавать это лицо так же, как пастух в конце концов отличает каждую овцу в стаде. Элдридж был очень слаб, но спокоен.
- Вы пытались вырваться отсюда... - сказал доктор. - Но убедились, что не можете этого сделать. У вас нет иного пути, чем тот, который предлагаем мы.
Элдридж улыбнулся.
- Прекратите! - приказал доктор. - Вы нас не одурачите. Мы знаем, что вы абсолютно разумны.
Элдридж продолжал улыбаться.
- О чем вы думаете? - потребовал объяснений доктор.
Элдридж счастливо смотрел на него.
- Я собираюсь домой, - ответил он.
- Извините, но это невозможно.
Он вышел из клетки. Элдридж повернулся на бок и погрузился в глубокий сон - впервые за несколько месяцев.
Однако, несмотря на всю свою уверенность, доктор был встревожен. Он удвоил охрану, но больше ничего не происходило. Проходили недели, месяцы. Элдридж, очевидно, полностью выздоравливал. Он все еще проводил большую часть времени, вышагивая по клетке, и иногда сжимал руками прутья, словно пытаясь их вытащить, - но ярость его первых прогулок уже улетучивалась.
Однажды он передвинул свою койку поближе к небольшому люку, который открывался, чтобы принять механическую руку с пищей. Доктор почувствовал что то неладное и поделился своими сомнениями с командором.
- Ладно, - ответил командор. - Что вы подозреваете?
- Не знаю, - признался доктор. - Но я виже его чаще чем вы, и он меня беспокоит. Возможно, я просто слишком чувствителен.
- Беспокоит вас?
- И даже пугает. Хотел бы я знать, правильный ли способ обращения мы выбрали с ним.
- Мы выбрали единственно правильный путь. - Командор издал звук, который у его расы был эквивалентен вздоху. - Мы должны получить сведения. Что вы делаете, доктор, когда изучаете какой то, возможно, опасный вирус? Вы прежде всего изолируете его. Слишком рискованно пытаться изучать его вблизи. Именно это мы и делаем сейчас. Вы утратили объективность, доктор. Не взять ли вам короткий отпуск?
- Нет, - мужественно ответил доктор. - Нет. Но все таки он меня пугает.
* * *
Время все так же шло, и ничего не происходило.
Элдридж расхаживал по клетке и лежал на койке, прижав лицо к прутьям люка, вглядываясь в окружающий мир. Прошел год, еще один. Удвоенная охрана была снята. Доктор постепенно приходил к выводу, что человек смирился с фактом своего заточения. Он начал чувствовать симпатию к своему подопечному.
Он пытался поговорить с ним во время своих регулярных визитов, но тот не проявлял к беседе никакого интереса. Элдридж лежал на своей койке, наблюдая за доктором, когда тот осматривал его, и в глазах его появлялось такое выражение, словно он всматривался в него издалека, из своего мира, где он чувствовал себя спокойно и уверенно.
- Вы, как всегда, здоровы, - резюмировал доктор, закончив осмотр. Он помолчал, рассматривая Элдриджа.
- Мы не жестокий народ, вы знаете. Мы не любим делать то, что делаем с вами.
Он опять выждал. Элдридж, не шевелясь, смотрел на него.
- Если вы признаете этот факт, - продолжал доктор, - то, я уверен, вам станет легче. Возможно, у вас создалось ложное впечатление о вашем положении. Мы заявили, что вы бессмертны. Конечно же, это не совсем так. Просто теперь вы способны жить очень и очень долго.
Он на минуту задумался, после чего заговорил снова:
- Но ваша жизнь не будет продолжаться вечно. Этого не может быть по законам природы. Даже у целой расы время существования ограничено. Нет, это только вопрос времени, в конце концов все должно когда либо кончиться... это неизбежно.
Элдридж молчал. Доктор вздохнул.
- Может быть у вас есть какие нибудь просьбы? - спросил он. - Мы можем чем нибудь помочь вам?
Элдридж наконец открыл рот.
- Дайте мне лодку, - поросил он. - И удочку. Хочу также бутылку яблочного.
Доктор печально покачал головой. Он повернулся и сделал знак охране. Дверь клетки открылась, и он вышел.
- Дайте мне пирог с тыквой! - кричал Элдридж ему вслед, садясь на койку и зажав в руках прутья. - Я хочу зеленой травы!
Доктор перешел мост. Мост поднялся, и экран монитора засветился. Заросшее шерстью лицо увидело, что все в порядке. Медленно открылась внешняя дверь.
- Дайте мне сосновые деревья! - продолжал кричать Элдридж вслед. - Дайте мне распаханные поля! Дайте мне горы и равнины! Дайте мне все это!
Дверь за доктором захлопнулась, и Элдридж разразился смехом, вцепившись в прутья и повиснув на них.
- Я бы хотел отказаться от этой работы, - обратился доктор к командору, появившись с докладом в офисе.
- Извините, - сказал командор. - Но мы не можем освободить вас от ваших обязанностей. Никто больше не обладает опытом обращения с заключенным, который находится под вашей опекой. Извините.
Доктор поклонился и вышел. Медведеподобной расе были известны некоторые безвредные гасящие эмоции снадобья. Доктор принял их. Между тем, Элдридж лежал на койке, улыбаясь. Он занимал удобную позицию, позволявшую ему видеть из окна за колыхавшимся вокруг здания барьером посадочную площадку. Через некоторое время приземлился один из больших кораблей, и, когда Элдридж увидел, как три члена экипажа покинули его и, похожие на муравьев, направились к группе зданий в дальнем конце, он снова улыбнулся.
Он закрыл глаза. Казалось, пару часов он дремал, а, когда звук открывавшейся двери указал на то, что настало время обеда, он сел на койку в ожидании еды.
Мост не опускался - им пользовались только тогда, когда ожидался приход кого либо из окружающего мира. Поднос с пищей потянулся через наполненный кислотой ров, достиг клетки и под наблюдением заросшего лица на светящемся мониторе двухдюймовый люк открылся, чтобы дать возможность просунуть его в клетку.
Улыбаясь, Элдридж взял поднос. Рука выдвинулась из клетки, и тут же люк захлопнулся. За пределами клетки охрана, разносчик еды и оператор у монитора расслабились. Разносчик пищи повернулся к двери, оператор опустил глаза на свою невидимую панель, и внешняя дверь открылась. В одно мгновение Элдридж вскочил на ноги, и его руки вцепились в прутья люка. Послышался хруст металла - невероятно, но он вырвал прутья и бросил их на пол! Затем нырнул сквозь отверстие люка, перекувырнувшись, подобно гимнасту, и вскочил на ноги на внутреннем краю рва. Запах кислоты ударил ему в ноздри. Он прыгнул вперед с вытянутыми руками - и его цепкие пальцы ухватились за край металлической руки, которая была в этот момент на середине своего пути в исходное положение. Металл заскрипел и согнулся, Элдридж едва не коснулся кислоты, но изогнувшись, удержался над поверхностью, из под рукавов рубашки показались сильные мышцы. Он пролетел через ров ногами вперед и попал одному из охранников в лицо - они оба упали на землю. Несколько секунд они боролись, затем охранник затих, и Элдридж привстал на одно колено, держа в руках его
оружие. Слепящий язык пламени уложил на месте второго стража. Элдридж вскочил на ноги, повернувшись ко все еще открытой двери. Она уже закрывалась, но испуганный разносчик пищи, безоружный, бросился бежать. Молния из оружия Элдриджа ударила его в спину. Он упал головой вперед через порог, и дверь, наткнувшись на его тело, не захлопнулась. Перепрыгнув через тело, Элдридж протиснулся в узкую щель. И очутился под открытым небом. Сигналы тревоги разрезали воздух. Элдридж побежал...
* * *
Доктор находился уже под влиянием наркотиков - но не настолько сильно, чтобы не отреагировать, когда новости достигли его ушей. Ведомый страшным предчувствием, он первым вошел в тюрьму, чтобы изучить сломанную решетку и согнутую механическую руку. Следы Элдриджа привели его на взлетно посадочную площадку, где он нашел командора и академика на выгоревшей темной полосе бетона. Они хмуро ему поклонились.
- Он захватил здесь корабль? - спросил доктор.
- Он захватил здесь корабль, - эхом откликнулся командор.
Последовало короткое молчание.
- Ну что ж, - сказал академик, - мы получили ответ.
- Получили ответ? - командор глядел на них растеряно. - У него не было никаких шансов... Люк не мог сломаться. Как ему это удалось?
Доктор покачал головой. Он чувствовал легкое головокружение и какую то невесомость, но обычные процессы мышления не были затронуты наркотиком.
- Петли люка, - объяснил он. - Металл был разъеден кислотой.
- Кислотой? - командор изумленно уставился на него. - Откуда он мог достать кислоту?
- Он использовал процесс собственного пищеварения: отрыгивал и сплевывал прямо на петли. Он накапливал гидрохлор. Не очень кислый, но с течением времени...
- И все же... - в отчаянии произнес командор. - Я полагаю, что все это просто случайность.
- И вы в это верите? - спросил академик. - Проанализируйте хронометраж события, выбор момента, когда механическая рука находилась в нужной позиции, а дверь была открыта под нужным углом. Учтите его решительность и уверенное использование оружия... Все это могло произойти только в результате тщательной подготовки. А его выбор момента, когда полностью заправленный корабль с неостывшим двигателем оказался на взлетном поле? Нет, - он потряс своей покрытой шерстью головой, - у нас есть ответ. Мы поместили его в тюрьму, из которой невозможно убежать, - и он убежал.
- Но это невозможно, - вскричал командор.
Доктор засмеялся тихим, притупленным наркотиком смехом. Он уже собирался что то сказать, но академик опередил его.
- Важно не то, что он сделал это, важно то, что он сумел это совершить. Ни один из представителей других известных нам культур не мог бы даже представить себе такой возможности. Разве вы не понимаете: он просто игнорировал тот факт, что бежать невозможно? Именно эта способность и делает его расу столь опасной. Уверенность в том, что нет ничего невозможного, снимает все барьеры перед их ищущим разумом. И это ставит их выше нас - на тот уровень, который мы никогда не сможем достичь.
- Но это ложное предположение, - запротестовал командор. - Они не могут нарушить законы природы. Они, как все, подчинены физическим законам Вселенной.
Доктор снова рассмеялся. Его смех прозвучал несколько диковато. Командор взглянул на него.
- Вы пьянены, - заметил он.
- Да, - легко согласился доктор. - И собираюсь опьянеть еще больше. Я предвижу конец нашей расы, нашей культуры, нашего порядка.
- Истерия! - поставил диагноз командор.
- Истерия? - отозвался доктор. - Нет... чувство вины! Разве не мы совершали все это, все трое! Легенда запрещала нам трогать их, это все равно что подносить огонь к взрывоопасным веществам. А мы очертя голову пустились на этот эксперимент - вы, и вы, и я. И теперь мы послали врага вперед - в безопасный полет в безопасное место в космосе, на корабле, который может пересечь всю Галактику и на котором пищи хватит на годы, поместив в тело, которое никогда не умрет, со звездными картами, которые помогут ему найти свою родину, и всеми ключами к пониманию нашей культуры, с жаждой знаний, пробужденной нами.
- Я хочу сказать, - неуверенно произнес командор, - что он все же не так опасен... пока. В конце концов он не сделал ничего такого, что не смог бы сделать любой из нас... Он не выказал способностей, превосходящих обычные.
- Разве? - глухо спросил доктор. - А как же наш защитный экран - наше наиболее ужасное оружие, способное испепелить любого при одном прикосновении?
- Но... - возразил командор, - экран был, конечно, выключен, чтобы дать возможность войти разносчику пищи, и дверь была открыта...
- Я проверил, - сказал доктор, его горящие глаза неподвижно уставились на командора. - Экран был включен снова, прежде чем он вышел...
- Но он же вышел! Что вы имеете в виду... - голос командора задрожал и стих.
Все трое застыли, оцепенев. Медленно, словно ведомые за ниточки марионетки, они как один подняли головы, глядя в пустое небо.
- Вы имеете в виду... - снова зазвучал голос командора и тут же умолк.
- Верно! - шепнул доктор.
* * *
Где то в Галактике дитя удивительной расы заплакало и вцепилось в мать.
- Я видел страшный сон, - захныкал ребенок.
- Тише, - успокаивала его мать. - Тише.
Сама она лежала тихо, уставясь в потолок. Она также видела сон.
...А где то Элдридж улыбался звездам.
ГОРДОН ДИКСОН СПАСАТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ
Аннотация
Когда он пришел в себя, они со Свенсоном стояли перед ярким костром, на котором в большом котле весело пузырилось кипящее масло. Вдохнув несколько странный запах, Тимберлэйк побледнел как полотно.
- Вы не имеете права! - закричал он.
- Почему? - осведомился стоявший рядом шаман.
- Потому что... потому что, если вы нас хоть пальцем тронете, сюда прилетят сотни звездолетов и сотни демонов. Они... они сожгут деревню дотла... э э э... будут вас лечить... э э э... восстановят прежнюю культуру.
- Будьте мужчиной, - перебил его шаман. - В конце концов, все демоны так говорят, прежде чем их варят в масле. Пустые угрозы нас не пугают.
* * *
- Взгляни, Арчи, - сказал Джим Тимберлэйк, напряженно всматриваясь в щелку между двумя толстыми бревнами сарая. - Опять к нам исцелитель пожаловал.
Арчи Свенсон поднял голову. Он был худ и темноволос, вечно чем то озабочен и сейчас выглядел мрачнее тучи.
- Мне не нравится выражение его лица, - зловеще произнес он.
Он торопливо принялся за настройку механических переводчиков - ларингофонов и наушников, - наблюдая за широкоплечим охранником с зеленой кожей, который открыл дверь и отступил на шаг, пропуская шамана: крепкого старичка, располневшего от сытой жизни. На поясе у него висел большой кинжал, из косички на голове торчало несколько мелких обглоданных костей, а в руке болтался надутый мочевой пузырь какого то животного. Он был до неприличия неопрятен, с обвислым толстым животом, и оставлял крайне неприятное впечатление.
- Привет, демоны! - весело заявил он, и механические переводчики тут же заработали, превращая хрюканье и щелканье в обычную человеческую речь.
- Кретин! - Загорелое лицо Тимберлэйка, казалось, покраснело еще больше. - Я устал повторять, что мы не демоны, а самые обычные люди, такие же, как вы. У нас общие предки. Просто ваш народ приспособился к условиям жизни на этой планете, о которой все давно забыли. К тому же...
- Дорогой мой, - перебил его шаман, изящно помахивая мочевым пузырем. - Верю, верю, верю. Ни секунды не сомневаюсь. Но представьте, какой переполох подымется, если я с вами соглашусь. В конце концов, Рим не в один день строился.
- Значит, вы признаете, что знаете о Риме! - вскричал Тимберлэйк.
- Одна из наших самых любимых легенд, - промурлыкал шаман. - А теперь перейдем к делу...
В отчаянии Тимберлэйк расправил плечи, жалея только, что в дополнение к стальным мускулам не вышел ростом, как Свенсон, и до отказа повернул ручку громкости:
- Я ТРЕБУЮ, ЧТОБЫ НАС НЕМЕДЛЕННО ОСВОБОДИЛИ!
- Ах, ах, ах! - восхищенно произнес шаман. - Кто из вас останется, обязательно должен показать, как пользоваться этой штуковиной.
- То есть как - «кто останется»? - испуганным, дрожащим голосом спросил Свенсон.
- Видите ли, наш совет старейшин наконец то принял окончательное решение...
- С вашей помощью, - проворчал Тимберлэйк.
- Не стану скрывать, что к моему скромному голосу прислушались... По крайней мере, мы приняли во внимание, что когда вы, два демона, прилетели на вашем дьявольском звездолете, то объяснили свое появление необходимостью спасти еще каких то демонов. Должен признаться, перед нами стояла нелегкая задача: отпустить вас, чтобы уберечься от сглазу, или сварить на медленном огне в кипящем масле, чтобы другим демонам неповадно было.
У Свенсона отвалилась челюсть.
- Однако, невзирая на трудности, совет принял мудрое решение, достойное легендарного Соломона: одного из вас мы отпустим на волю, а другого - сварим, как только наступит полнолуние. Ждать недолго.
На этот раз челюсть отвалилась не у Свенсона, который замер на месте как громом пораженный, а у Тимберлэйка.
- Кто... кто из нас? - с трудом выговорил он.
Шаман грациозным движением руки описал по воздуху круг мочевым пузырем и указал на Свенсона.
- Иггль, - сказал он.
У Свенсона подкосились ноги.
- Биггль, - продолжал шаман, качнув пузырем в сторону Тимберлэйка, торопливо пытающегося настроить механического переводчика. Слова, видимо, состояли из ничего не означающих слогов, потому что смысл их так и остался непонятен.
- Тиггль, рог, - пропел шаман, неторопливо помахивая пузырем. - Джаби, уги, сиггль, блог. И тогда... выходишь... ты! - Мочевой пузырь замер перед побелевшим как смерть, Свенсоном.
- Поздравляю, - сказал шаман, обращаясь к Тимберлэйку. - Вы - избранник судьбы и сможете выполнить возложенную на вас миссию. Два демона, которых вы ищете, находятся недалеко отсюда. Полдня пути. Идите прямо по долине и сверните направо от Красной Скалы.
По знаку шамана двое стражников вошли в дверь сарая и, взяв Тимберлэйка под руки, потащили к выходу.
- Подождите! - закричал он, вспомнив об оружии в кабине управления. - Мне надо кое что забрать из звездолета...
- Ах! Увы... но нет, - с сожалением ответил шаман. - Мы, конечно, провинциалы, но не до такой же степени. Здравый смысл у нас есть. Тебе придется рассчитывать только на себя, демон. Эй, стража, дайте ка ему хорошенько по голове, а потом отнесите до границы.
* * *
Примерно через полчаса, сидя на небольшом живописном холме, с которого открывался вид на огороженную частоколом деревню, откуда его только что вышвырнули, Тимберлэйк осторожно потрогал разламывающуюся от боли голову.
Он тщательно проверил вмонтированный в шлем радиопередатчик, но, видимо, дубинка не причинила ему особого вреда. Все с той же тщательностью он настроил его на нужную волну.
- Свенсон? Арчи? - сказал он, прижимая ларингофон к горлу. - Арчи, ты меня слышишь?
- Слышу, - раздался в ответ утробный голос, исходящий, казалось, из глубины души, пораженной отчаянием.
- Развеселись, старина, - начал было Тимберлэйк, и в ту же секунду сдернул наушники, держа их на расстоянии вытянутой руки, пока голос постепенно не затих. - Арчи, - произнес он с упреком, - я понимаю, что ты волнуешься, и поэтому ни в чем тебя не виню, но...
- Волнуюсь! - завизжали наушники. - Они хотят меня съесть!
- Съесть?
- Когда приготовят в масле. Тимберлэйк, дрянь ты эдакая, все из за тебя. Если бы...
- Нет, нет! - вскричал Тимберлэйк. - Поверь, Арчи, я здесь ни при чем. Это у них считалка такая, знаешь, вроде: энике, бенике...
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Когда мы приземлились, я хотел взять с собой оружие. Но нет, ты уверил меня, что, судя по шкале, они прекрасно знают историю человечества и его достижения...
- Но так оно и есть. Они все знают и ни во что не верят.
- ...более того, именно ты настоял, чтобы мы изменили курс. Надо было не совать нос в чужие дела, а лететь прямо на Драхму семь и оформлять заявку, и тогда вообще ничего бы не произошло. Но тебе приспичило ответить на сигнал бедствия. Сигнал бедствия! Могу поспорить, что это была западня. Тоже мне SOS: «Помогите! Помогите! Пожалейте двух обреченных мамочек. Спасите наших деток!»
- Арчи, - с укором в голосе произнес Тимберлэйк. - Неужели тебе чисто по человечески не жаль людей, попавших в беду?
- Очень мило! - возопили наушники. - Кто это говорит? Меня собираются сварить в масле, а он, свободный, как птичка, намерен подобрать двух деток, улететь на их корабле домой, получить шикарное вознаграждение и жить припеваючи до глубокой старости... И еще заявляет мне о жалости к людям, попавшим в беду! Нет, каково...
Печально вздохнув, Тимберлэйк плавно перевел ручку настройки приемника, обрывая голос своего друга и партнера и установив ее на SOS, сигнал которого звучал не умолкая. Стрелка прибора подпрыгнула на шкале и замерла, указывая в направлении долины. Очевидно, старый шаман не соврал.
Что он говорил? Ах да, примерно полдня пути.
Тимберлэйк пошел вперед.
* * *
Идти было совсем нетрудно. Траву в долине щипали стада домашних животных, похожих на антилоп, и открытое зеленеющее пространство очень напоминало обычную лужайку перед его ломом на Земле. Но, дойдя до Красной Скалы, он задумался. Как это - «повернуть направо от скалы»? Ведь можно повернуть, не доходя до нее, а можно и перейти? Тимберлэйк остановился в нерешительности.
Однако, поднявшись на ее пологий склон, он увидел одного из туземцев с зеленой кожей, опирающегося на копье и задумчиво глядящего в противоположном направлении. Тимберлэйк замер на месте, готовый в любую секунду дать стрекача, но, так как пастух не шевелился, решил осторожно приблизиться в надежде, что шаман предупредил своих соплеменников о демоне, отпущенном на свободу.
- Э э э... здравствуйте, - сказал он туземцу.
- Иггль! - воскликнул тот, приходя в себя, подпрыгнув на месте и попятившись. - Я замечтался и не заметил, как ты подкрался ко мне, демон. Только учти, ничего у тебя не выйдет. У меня в кошельке лежит косточка левого мизинца моего дедушки.
- Я не сделаю вам ничего плохого, - раздраженно ответил Тимберлэйк. - Мне необходимо найти двух молодых демонов, которые живут неподалеку.
- Молодых? - с сомнением в голосе произнес туземец. - Один из них действительно мал, а второй - ростом с избу совета. А ты уверен, что больше ничего от меня не потребуешь, демон? Если я покажу, где они живут.
- Уверен, - пробурчал Тимберлэйк.
- Н да... ну ладно. Поверни направо и иди вдоль ручья. Увидишь небольшую долину, поросшую лесом. Ошибиться невозможно. А сейчас - извини. Пойду пасти своих зразов, а то нечем будет поужинать. Прощай.
Глядя в его удаляющуюся спину, у Тимберлэйка возникло неожиданное желание хорошенько стукнуть себя по голове. Ему на ум пришли тысячи причин, по которым следовало задержать пастуха. Как заложника, например.
Или отобрать копье... Впрочем, в любом случае было поздно. Тимберлэйк повернулся и начал медленно взбираться по пологому склону скалы.
За время пути он перебрал в голове самые разнообразные планы спасения.
Полнолуние... когда оно наступит? Жаль, он не посмотрел на небо вчера или позавчера, сразу, как приземлился, но кто знал, что их схватят? И в ту, и в другую ночь на небе была луна, но какой формы? Оглушенный мозг отказался подсказать ответ с прежней услужливостью.
Ну и пусть. Даже если до полнолуния осталось всего несколько дней, горевать не приходится. Сигнал SOS, звучавший не переставая, указывал на наличие какого то космического корабля, не слишком сильно поврежденного. А в любом корабле должно быть оружие. Например, огнемет. Вполне можно успеть вернуться, перепугать до смерти всю деревню и спасти Свенсона. Он подумал, что не худо было бы сообщить эту новость своему партнеру, но Тимберлэйк по настоящему обиделся, когда Свенсон намекнул, что он бросает друга в беде. Уж кто кто, а старина Арчи должен знать, что он на такое не способен. Вот и пусть поволнуется, раз так. Только полезно. В другой раз будет умнее.
Слегка задыхаясь - склон становился все круче, - Тимберлэйк вошел в небольшой лес, и полумрак напомнил ему о том, что он начал свое путешествие в полдень и день постепенно клонился к вечеру. Берега ручья становились все каменистее, почва была устлана сосновыми иглами, упавшими с деревьев. Через некоторое время он подошел к небольшой скале, с которой ручей низвергался водопадом.
С большим трудом вскарабкавшись наверх, он наконец то очутился в маленькой, скорее даже миниатюрной, лесистой долине с пологими склонами. В ее центре ручей разливался в озеро, на берегу которого стоял крохотный, но очень аккуратный каменный домик, а рядом была навалена гора стволов молодых деревьев, образующих нечто вроде огромного навеса, весьма шаткого на вид. Чуть в стороне высился космический корабль неизвестной конструкции.
При приземлении он ударился о скалу и теперь представлял собой груду металлолома.
* * *
Тимберлэйк икнул, и, по счастью, уселся прямо на стоявший позади булыжник. В том, что звездолет был поврежден, он не сомневался; серьезные неполадки - предвидел, но никому не нужные обломки... воображение просто не могло нарисовать ему подобной картины. И как вообще уцелели дети, о которых шла речь в сообщении, при подобной катастрофе?
Не в силах унять нервной дрожи во всем теле, он с трудом поднялся на ноги и поспешно направился через долину к маленькому каменному домику, ближнему из двух. Тщательность его постройки восхищала и радовала глаз: камни были сцементированы чем то похожим на красно серую глину, в оконных проемах, хоть и не застекленных, висели занавески, дверь поражала искусной ручной обработкой, а из небольшой квадратной трубы вился дымок.
Несколько неуверенно Тимберлэйк постучал в дверь.
- Войдите! - сообщил переводчик в ответ на высокий тонкий голосок, донесшийся изнутри. Тимберлэйк открыл дверь и вошел, пригнув голову.
Он очутился в большой квадратной единственной комнате, меблированной с математической точностью и спартанской скромностью. Небольшая коробка, застланная матрасом из сена, стояла у одной стены. Остальные стены от пола до потолка были заставлены полками, ящиками и шкафчиками, сделанными вручную. Исключение составлял лишь стол: несколько помятый, с погнутыми металлическими ножками, за которым сидело существо в метр ростом, с большой головой, серой кожей и глазами долгопята. На столе стояла крохотная коробочка, по всей видимости чернильница, и лежали отточенное птичье перо и пачка больших белых листьев, испещренных какими то знаками.
- Хотя я всего лишь девятимесячный пид, - пискнуло существо, - мне не трудно определить в тебе представителя человеческого вида. Ты захочешь узнать мое имя. Меня зовут Агг. Возможно, ты пожелаешь сообщить мне свое.
- Э э э... Тимберлэйк, - сказал Тимберлэйк. - Как дела?
- Мои дела идут с максимальной продуктивностью, на которую способен только пид, - пискнул Агг. - Хотя, как видишь, мне всего девять месяцев отроду. Чем могу быть полезен?
- Видите ли, - ответил Тимберлэйк, чувствуя, что попал в дурацкое положение, - мы с партнером прилетели на сигнал SOS...
- Исключительно счастливый случай, - пискнул пид. Он почесал свой длинный нос, и Тимберлэйк обратил внимание, что на конце нос заострен не хуже копья. - Вот только вещи соберу и буду готов.
- Видите ли, - повторил Тимберлэйк, - дело в том, что мы не можем улететь прямо сейчас... - И он рассказал о несчастьях, обрушившихся им со Свенсоном на голову.
- А а, - протянул пид. - В таком случае я не буду складывать вещи, так как в этом нет смысла. Спасибо. Прощай.
- Эй, минутку! - вскричал Тимберлэйк, глядя, как пид вновь взялся за перо. - Не все еще потеряно. Нам надо только выручить Свенсона и отбить у туземцев наш звездолет.
- Как? - спросил пид.
- Э э э... Я думал, после аварии у вас уцелело какое нибудь оружие...
- Оружие? Наш космический корабль был полностью уничтожен, за исключением противоперегрузочного отсека со всем содержимым: нашими яйцами и библиотекой, технические тексты которой я отобрал в свое личное пользование для большей сохранности. - Пид указал на одну из полок, которая сверху донизу была забита катушками с микрофильмами. - Наши мамочки принесли себя в жертву, сгорев вместо топлива, - лишь бы мы благополучно приземлились. Когда я впервые вылупился из яйца, рефлекторная память, заложенная в зародыше, точно подсказала мне, как поступить. Я настроил вспомогательную сигнальную систему на SOS и занялся самообразованием. Прошло девять месяцев, а мне удалось познать лишь общую теорию строения галактики. Доброй ночи.
- Но, мой друг...
- Ничем не могу помочь. Доброй ночи.
- Послушайте! - вскричал Тимберлэйк. - Мы прилетели сюда специально, чтобы спасти вас. Неужели у вас совсем нет совести?
- Конечно, нет. Совесть - продукт эмоций. А следовательно, она начисто лишена логики, - сказал пид. - А мы, пиды, славимся своим умением логично мыслить. Доброй ночи.
Разозлившись до такой степени, что не нашел возражений, Тимберлэйк выскочил из домика.
Вечернее предзакатное солнце заливало долину. Примерно в тридцати ярдах высился навес из стволов деревьев. Даже не дав себе труда задуматься, кому именно мог принадлежать такой огромный дом, Тимберлэйк яростно зашагал вперед.
Чем ближе он подходил, тем сильнее становился шум, доносившийся изнутри. Он все нарастал и нарастал и наконец превратился в рев, который переводчик немедленно определил как «Боже мой».
- Эй, есть тут кто нибудь? - спросил Тимберлэйк и вошел под навес.
В ту же секунду он увидел перед собой существо непомерных размеров, напоминающее дракона, с маленькой шишковатой головой, как у кенгуру, и глазами, полностью закрытыми видеопроектором. Оно сидело в дальнем углу на огромном хвосте, покрытом бронированной чешуей и закрученном вокруг туловища, а рядом валялись микропленки и пустые катушки. Заметив Тимберлэйка, дракон сдвинул проектор на лоб и посмотрел на него.
- К... кт то... кто вы? - Прижав свои относительно маленькие передние лапы к груди, он, казалось, стал меньше ростом и вжался в стенку, подальше от Тимберлэйка.
- Меня зовут Джим, - проворчал Тимберлэйк. - Мы с партнером прилетели спасти вас. Мы...
- Спасти! - вскричал дракон, впадая в экстаз и широко разводя лапы в стороны. - О, радость! О, восторг! Как долго горевал в пустыне этой я, я ждал, что наконец спасут меня! - Он запнулся. - Простите, как, вы сказали, ваше имя? Меня зовут Илу.
- Джим Тимберлэйк. Я - человек, - сказал Тимберлэйк, ожесточенно ковыряя пальцем в ухе, оглохшем от громовых раскатов драконьего голоса.
- О доблестный человек! Ты наконец пришел... но поздно, слишком поздно... - И дракон затрясся от едва сдерживаемых рыданий.
- Слишком поздно?
- Да. Мамочка моя... - Илу захлебнулся слезами и умолк, не в силах вымолвить ни слова.
Он плакал так жалостно, что Тимберлэйк, которому не чуждо было сострадание, не выдержал и, подойдя вплотную, ласково погладил его по голове. Дракон ткнул носом, величиной с бочку, ему в грудь и засопел.
- Ну что ты, что ты, - неуверенно забормотал Тимберлэйк.
- Простите, о, простите меня. Я ничего не могу с собой поделать. Я очень чувствительный. Совсем как моя мамочка.
- А кем была твоя мама? - спросил Тимберлэйк, чтобы отвлечь дракона от грустных мыслей.
- Что? - спросил Илу, удивленно поднимая голову. - Конечно, иллобаром, как и я. О, как она была прекрасна! Какие чудные белые клыки, какие сверкающие когти, какой великолепный могучий хвост! А сердце нежное, как цветочек. Когда падал лепесток, вместе с ним катилась из ее глаз крупная слеза.
- Ты так хорошо ее помнишь? - спросил Тимберлэйк, про себя отметив, что Илу, видимо, старше пида, который вылупился из яйца только после приземления.
- Ну что вы, конечно нет! Я создал ее любимый образ в своей памяти по романтическим книгам, которые она для полной безопасности поместила в жидкость противоперегрузочной камеры вместе с моим... - Иллобар закрыл голову лапой и смущенным голосом произнес: - ...яйцом. Та, которая любила подобные романы, не могла быть иной, чем рисует мое воображение. Разве не ее любящая рука положила в противоперегрузочную камеру механического педагога, который наставил кроху на путь истинный, как только он вырвался из скорлупы на волю? Да, - сказал иллобар, сверкая глазами, - одно лишь слово может выразить все, что она для меня сделала. МАМА! - Он гордо расправил плечи и высморкался в один из больших белых листьев, которые служили пиду для письма. - Но хватит. К чему вспоминать мое столь плачевное прошлое? Вы явились, чтобы спасти меня. В путь!
- Видишь ли, нам не удастся так просто улететь, - сказал Тимберлэйк. - Сначала надо... - И он поведал иллобару о Свенсоне и зеленокожих туземцах.
- Возможно ль? Пленник? Обреченный? - взревел дракон, подскакивая на хвосте и сверкая глазами. - Где видано? О, нет! Вперед! На помощь!
Он угрожающе вытянул лапу, и Тимберлэйк, не помня себя от радости, что наконец то нашел верного союзника, выскочил из под навеса. Вдохнув свежий воздух полной грудью, он бросил взгляд на предзакатное солнце и тут с удивлением обнаружил, что иллобар за ним не последовал.
Тимберлэйк вернулся. Илу, избегая смотреть ему в глаза, подышал на когти и начал полировать их о костяную пластину на груди, смущенно напевая себе под нос.
- Что случилось? - осведомился Тимберлэйк.
- Э э э... понимаете, - пробормотал иллобар, - я вдруг подумал, что у них есть копья... и... всякие острые штуковины. А я не могу вынести мысли, что мне причинят боль.
Тимберлэйк застонал и в отчаянии опустился на первое попавшееся бревно.
- О, прошу вас, не расстраивайтесь! - вскричал иллобар. - Мне не пережить, когда кто нибудь печалится.
Тимберлэйк заскрежетал зубами.
- Не надо так. Пожалуйста, развеселитесь. Послушайте, - сказал иллобар. - Позвольте мне зачитать вам прекрасные строки, произнесенные Сигной в «Пксрионе» Готера, когда она слышит, что дело ее безнадежно. - Он торопливо вставил в видеопроектор новую пленку и принялся говорить душераздирающим голосом: - «...судьба, предсказанная звездами, сбылась. О, чадолюбивая страдалица! Если б Гнрутх был снагом, полновесным снагом и никем, кроме снага, она была бы не в силах отказать ему в подписании договора. Но так как он презренный брыксл, она унесет память о нем в могилу...» Вот, видите, - сказал иллобар, сдвигая проектор на лоб и наливая какую то жидкость из сосуда, напоминающего своими размерами бочонок, в нечто похожее на вазу для цветов. - Могу я предложить вам капельку моего домашнего вина?
Тимберлэйк принял подношение безжизненной рукой. Он осторожно принюхался. Жидкость слегка пахла спиртом и была бесцветной, тягучей и маслянистой на вид. «Какого черта», - подумал он и опрокинул содержимое вазы себе в горло.
Жидкий огонь разгорелся внутри, не давая ему вздохнуть.
Ему показалось, что кто то изо всех сил стукнул его по шее.
...И больше он ничего не помнил.
* * *
Тимберлэйк застонал и открыл глаза. Утреннее солнце проникало в щели между стволами навеса. Злые гномы упорно стучали по наковальням в его голове, а во рту ночевал верблюд, чувствовавший себя в родной стихии.
- Что это я выпил? - прохрипел он. Ответа не последовало. Кроме него, под навесом никого не было. Тимберлэйк с трудом встал и, покачиваясь, добрался до озера, расположенного ярдах в тридцати от навеса. Встав на колени, он сунул голову в холодную воду. Манна небесная.
Примерно через полчаса, хорошенько почистившись как изнутри, так и снаружи, он завязал лоб мокрым платком и вдруг вспомнил о Свенсоне.
«Только этого мне не хватало», - подумал Тимберлэйк, когда первое потрясение улеглось. Ведь он хотел поговорить со своим партнером, как только тот немного успокоится, а вышло, что несчастный обреченный всю ночь провел в страданиях и непереносимых муках. Угрызение совести, презрение к самому себе, которые испытывает любой человек после хорошего похмелья, терзали Тимберлэйка, разрывая его душу на части. Перед его внутренним взором вставал Свенсон: одинокий, беспомощный, ожидающий ужасной смерти и лишенный возможности перемолвиться словом со своим единственным другом.
Виновато включив радиопередатчик, он прижал микрофон к горлу.
- Арчи! - робко позвал он. - Арчи! Ты меня слышишь? Ответь, Арчи! С тобою все в порядке? Арчи!
Несколько странный, но довольно ритмичный звук донесся из наушников, не радуя слуха.
- Арчи! - воскликнул потрясенный Тимберлэйк. - Боже мой. Арчи, ты плачешь! Не смей! Слышишь, не надо!
- А кто плачет? - осведомился Свенсон невнятным тоном. - Я смеюсь. Смейся, и Вселенная засмеется вместе с тобой. Плачь, и ты будешь плакать в одиночестве. Ха! Меня сегодня в масле сварят, в масле сварят, в масле сварят. Меня сегодня в масле сварят, в полнолу у нье.
- Арчи! - вскричал Тимберлэйк, пораженный до такой степени, что начисто забыл о своем плачевном состоянии. - Что с тобой случилось? Что они с тобой сделали?
- Ничего, - раздался в ответ возмущенный голос. - Ровным счетом ничего. Они превосходно ко мне отнеслись. Просто превосходно! Вся тюрьма теперь в моем личном распоряжении, и столько джубикса, сколько душе угодно...
- Чего чего?
- Джубикса. Джу бик са.
- Что это такое?
- Понятия не имею, - сказал Свенсон. - Прекрасно успокаивает нервную систему. Джим, ты не поверишь, как спокойно я себя чувствую. Так спокойно, так спокойно...
- Кретин! - завопил Тимберлэйк. - Разве ты не понимаешь, что тебя одурманили? Не смей больше жевать джубикс. Это - наркотик.
- Чепуха. Ты всегда был подозрителен. Сукин подозрительный сын. Но я тебя прощаю. И люблю всем сердцем своим. Добрый старый Джимми мой, добрый старенький шаман, добрый старенький джубикс... - голос постепенно затихал, переходя в легкий храп.
- Арчи! Арчи! Проснись... - Внезапно до затуманенного похмельем мозга Тимберлэйка дошло, о чем говорил Свенсон. - Арчи, ты сказал, что они собираются сварить тебя сегодня?!
- Хрр р... а? Конечно. Большой праздник. Меня сварить, корабль взорвать...
- Взорвать звездолет! - завизжал Тимберлэйк. - Арчи, что ты мелешь?
- Должен же я был хоть как то отблагодарить их, - примирительно и слегка заискивающим тоном объяснил Свенсон. - Все равно нам не придется больше на нем летать. - Помолчав, он взволнованно добавил: - Ведь ты не сердишься на меня, Джимми, правда?
Ледяной трясущейся рукой Тимберлэйк выключил передатчик. Лоб его покрылся испариной. В голове молоты продолжали стучать по наковальням.
Мысли перепутались.
В создавшемся положении его не могли спасти никакие полумеры. Если только он хотел остаться в живых, спасти Свенсона и улететь с планеты, необходимо было успеть до торжественной церемонии, которая должна состояться в деревне сегодня вечером. Ну и ну! Ни помощи, ни оружия, да еще двое глупых маленьких детей на его шею...
В маккиавеллиевских глубинах затуманенного похмельем сознания зародилась идея, с каждой секундой казавшаяся ему все более привлекательной.
«Ну конечно, - подумал Тимберлэйк. - Ведь в конце концов, и пид, и иллобар - всего лишь маленькие дети». Его сбил с толку не по годам развитый мозг пида и огромные размеры иллобара. Но взрослые разумные существа любого вида: а) не хвалятся своими познаниями и б) не плачут по своей мамочке.
«Ха!» - подумал Тимберлэйк. Без оружия спасти Свенсона невозможно, а оружие находится в кабине управления звездолета. А звездолет будут охранять, невзирая ни на какие церемонии. И в одиночку ему никогда не справиться с двумя часовыми, которые обычно стоят на страже, вооруженные копьями.
С другой стороны...
Почему бы не выманить часовых подальше от звездолета? Скажем, если они услышат неподалеку шум драки? А еще точнее, если драку затеет пид с иллобаром? Тогда он, Тимберлэйк, незаметно овладеет оружием и станет хозяином положения. Что же касается двух инопланетян, - иллобар, конечно, сильнее пида, но Тимберлэйк готов был поспорить с кем угодно, что пид - далеко не трус. Непохоже, чтобы они могли покалечить друг друга.
Тимберлэйк с трудом поднялся на ноги. Иллобара нигде не было видно, но из каминной трубы привычно вился дымок. Тимберлэйк направился к маленькому домику, на ходу обдумывая, как повести разговор.
Подойдя к двери, он постучал.
- Войдите, - пискнул пид.
Он вошел.
- Только что мне удалось разработать собственную теорию расширяющейся Вселенной, - с гордостью заявил пид. - Присаживайся, Джим, и послушай. Ты будешь поражен.
- Минутку, - сказал Тимберлэйк. - Я, собственно, хотел задать один вопрос о вашем друге.
- Каком друге?
- Иллобаре.
- Дружба нелогична, - объявил пид. Он вытащил из под стола нечто напоминающее точильный камень и принялся водить по нему взад вперед своим острым носом. - Это существо начисто лишено умения логически мыслить.
- Тогда вы не обидитесь, если я позволю себе заметить, что совсем в нем разочаровался, - вкрадчиво заметил Тимберлэйк. - У него даже не хватило ума сообразить, насколько безупречен план захвата звездолета и нашего последующего отлета с этой планеты.
- Естественно, нет... Что ты сказал? - переспросил пид. - Какой безупречный план отлета?
- Ну ну, - укоризненно произнес Тимберлэйк. - Не надо так шутить. Признайтесь, что вы меня просто разыгрываете. Как будто я не знаю, что вы давно все обдумали и пришли к такому же выводу.
- Э э э... гм м... Да, - ответил пид, неуверенно поводя носом. - Я считаю... да, конечно.
- Ну естественно. Я ни на секунду не сомневался, что пид сразу разберется, что к чему. Итак, выходим немедленно?
- Конечно, - пропищал пид, спрыгивая со стула. - Немедленно... Нет, сперва мне надо собрать вещи.
- Боюсь, на звездолете не хватит места. Естественно, вы сумеете восполнить потерю, как только мы вернемся в цивилизованное общество.
- Ну естественно, - сказал пид. И, распахнув дверь настежь, решительно зашагал вперед.
* * *
Они прошли почти всю долину, когда иллобар появился среди деревьев на дальнем склоне скалы и, увидев их, помчался навстречу галопом, сотрясая землю, со скоростью сорока или пятидесяти миль в час. При ярком утреннем солнце его огромные размеры внушали суеверный ужас.
- Куда это вы собрались? - осведомился он, обращаясь к Тимберлэйку.
- Мы хотим выручить моего друга, спасти звездолет и улететь с планеты.
- Ой! - сказал иллобар, нервно сжимая и разжимая пальцы передних лап. - А разве это не опасно?
- Что с того? - небрежно бросил Тимберлэйк.
- Э э э... наверное, я останусь. Прощайте, - сказал иллобар.
- Прощай, - сухо ответил Тимберлэйк. - Пойдемте, Агг, - добавил он, поворачиваясь к пиду.
- Иллобары, - заметил пид, продолжая идти вперед как ни в чем не бывало, - существа абсолютно бесполезные. Не знаю, право, как моя мать рискнула полететь с одним из них на звездолете.
Илу стоял и смотрел им вслед. Дойдя до водопада, они спустились с небольшой скалы, но не успели пройти и нескольких шагов, как сзади послышался топот, и иллобар подскакал к ним легкой рысью.
- Здравствуйте! - радостно заявил он.
- Здравствуй, - ответил Тимберлэйк. - Мне показалось, что ты решил остаться?
- Да? Совершенно верно, - быстро согласился иллобар. - Просто я хочу пройтись с вами немного за компанию: ведь если не считать этого пида, вы путешествуете в полном одиночестве.
- Иллобары, - доверительно шепнул пид Тимберлэйку, - почему то убеждены, что другим с ними интересно.
- Пиды, - сообщил иллобар Тимберлэйку в другое ухо, - самоуверенные эгоисты.
- Да, конечно, - многозначительно произнес Тимберлейк, и дальше они отправились уже втроем.
Иллобар мог проделать весь путь до деревни за час, причем не прилагая особых усилий. Тимберлэйку, чтобы пройти такое же расстояние, требовалось четыре часа быстрой ходьбы. Пиду, если принять во внимание его короткие ноги, надо было затратить на подобное путешествие целый день. А так как они не могли двигаться быстрее самого медленного из них, приходилось приноравливаться к пиду, что никак не могло сказаться положительным образом на нервах Тимберлэйка, - тем более что пид настаивал на обсуждении красоты решений разнообразных математических проблем, а иллобар, не желая оставаться в долгу, цитировал наизусть длинные эпические поэмы. Но всему на свете приходит конец, и перед самым заходом солнца они очутились на небольшом холме, примерно в миле от деревни, на котором гордо возвышался космический корабль.
- Значит, так, друзья, - сказал Тимберлэйк. - Мы сейчас обойдем деревню и приблизимся к звездолету сзади.
- Прямая линия, - возразил пид, - кратчайшее расстояние между двумя точками.
- Глупости, - не согласился с ним иллобар. - Нет ничего краше круга. Хорошего, большого круга, - подумав, нервно добавил он.
Тимберлэйк положил конец спору, свернув налево. Они двинулись следом.
Пока они пересекали долину, тени заметно удлинились, и, когда три искателя приключений обошли деревню, солнечные лучи высвечивали лишь верхушку звездолета. Тимберлэйк торопливо попятился, но как раз в это время солнце зашло окончательно, и сразу наступила почти полная темнота.
Тимберлэйк вполголоса выругался. Если слишком осторожничать, можно опоздать. Он решительно зашагал вперед и минут через двадцать почувствовал, как иллобар дергает его за рукав. Тимберлэйк сделал знак пиду остановиться.
- Что это? - дрожащим голосом произнес иллобар. - Во он там?
С большим трудом Тимберлэйк различал в темноте лапу иллобара, вытянутую над его головой. Посмотрев в указанном направлении, он увидел какую то темную массу, все сильней разгоравшуюся красным светом, как раз за частоколом, огораживающим деревню.
- Шш ш, - сказал он и прислушался. Повернув до отказа ручку громкости механического переводчика, он услышал в наушниках еле слышный шепот:
- ...приходит он вечером домой, а жена опять тушит мясо зраза. Вот он и говорит: «Я, кажется, предупреждал тебя, что не люблю тушеного мяса», а она отвечает...
- В чем причина столь долгой задержки? - требовательным голосом произнес пид. - Я нахожу ее нелогичной и бессмысленной.
- Шш ш, - повторил Тимберлэйк. Он узнал все, что хотел. Огонь костра в деревне разгорелся по настоящему, и при его свете виден был не только звездолет, но и две туманные фигуры часовых, опирающихся на копья перед открытым настежь входным люком. Пора было осуществлять свой план.
- Я обойду их сзади, а потом обезврежу, - сообщил он пиду с иллобаром и тут же пошел вперед, не давая им времени опомниться от изумления. Через несколько шагов, когда темнота окончательно его скрыла, Тимберлэйк повернулся и прохрипел громким шепотом: - И какие бы глупости он ни говорил, не надо на него сердиться или спорить.
Быстро отступив в сторону, но оставаясь в пределах слышимости, Тимберлэйк бросился ничком на мягкую землю и стал ждать дальнейшего развития событий. В течение нескольких секунд стояла гробовая тишина, а затем иллобар произнес тихим, дрожащим голосом:
- И не подумаю!
- Как это «не подумаю»? Человек предупредил меня.
- Никогда! - еле сдерживаясь, но все еще тихо, ответил иллобар. - Он явно обратился ко мне. Как ты можешь сердиться? У тебя вообще нет чувств, о которых стоит говорить вслух.
- Но из нас двоих ты единственный, кто глуп.
- Ах вот как! - выдохнул иллобар. - Это неправда!
- Нет, правда. Все иллобары глупы.
- Немедленно забери свои слова обратно. - Голос иллобара повысился на несколько октав, и в нем стали проскальзывать угрожающие нотки. - Ты порочишь мою любимую мамочку, пискун несчастный, придаток компьютера.
- Это ложь! - изо всех сил пискнул пид. - Ни один пид никогда в жизни не пользовался компьютерами, ты...
К радости Тимберлэйка, голоса звучали все громче и громче. Перестав вслушиваться, он осторожно пополз по направлению к звездолету. Примерно на полпути он увидел двух часовых, покинувших свой пост и спешащих на место происшествия. Тимберлэйк встал, отряхнулся и быстро побежал к открытому люку. Оружие лежало нетронутым в кабине управления, и, выбрав огнемет, он неторопливо отправился к деревне.
Судя по крикам, реву, писку и стонам - позади него дрались по меньшей мере с дюжину котов и кошек. В глубине души Тимберлэйк почувствовал угрызения совести. Он никак не ожидал, что план его увенчается столь бурным успехом.
Он подошел к деревне с самой дальней стороны. Небольшие ворота охранял лишь один нерасторопный часовой, который к тому же, как и все прочие, напряженно прислушивался к состязанию пида с иллобаром. Тимберлэйк оглушил его ударом приклада по голове и стал пробираться по темным закоулкам в поисках Свенсона.
Когда их взяли в плен, он постарался как можно точнее запомнить расположение домов в деревне и сейчас без труда нашел сарай, в который их заперли. Свенсон сидел на земле перед входом, не связанный и никем не охраняемый, и надрывно, со слезами в голосе, пел нечто вроде «Да, мы дети отважных варягов». Он находился в весьма плачевном состоянии.
- Арчи! - прошипел Тимберлэйк, тряся его за плечо. - Пойдем отсюда скорее!
- Пойдем отсюда? - как эхо повторил Свенсон, поднимая голову. - Зачем, Джимми? И вообще, за кого ты меня принимаешь? Сбежать и огорчить столь превосходных людей, которые с самого утра греют для меня масло в котле? Глупости... Гляди... - он протянул Тимберлэйку палочку, напоминающую корень лакрицы. - Пожуй немного. И ты поймешь, что я прав.
Тимберлэйк отпрянул от подношения, как от гремучей змеи.
- Арчи, - отчаянно проговорил он, - опомнись! Нам необходимо добраться до звездолета и улететь отсюда!
Свенсон беспомощно хихикнул. Тимберлэйк лихорадочно стал перебирать в голове самые разнообразные планы, чтобы обмануть своего партнера и друга и попытаться сдвинуть его с насиженного места.
Внезапно его озарила мысль.
- Послушай, Арчи, - сказал он. - Конечно же, мы никуда не улетим. Давай лучше спрячемся где нибудь за деревней. А когда они разволнуются и кинутся нас искать, мы выскочим и скажем...
- Отдай мне ружье, - недоверчиво произнес Свенсон.
- Как только выйдем за ворота.
- Нет. Сейчас.
- Но Арчи, ты...
- Сию минуту, или я никуда не пойду!
Тимберлэйк печально протянул ему огнемет. Свенсон осторожно взял его в руки и тут же забросил на крышу соседнего дома.
- Сюрприз! Сюрприз! - закричал он. - Хватайте его скорее! Сюрприз!
В ту же секунду послышался топот многочисленных ног, и Тимберлэйк оказался погребенным под грудой тяжелых тел. Его крепко обхватили за плечи, не давая шевельнуться, подняли на ноги и поставили лицом к лицу перед старым шаманом.
- Как мило, что вы решили не покидать друга в беде, - вкрадчиво произнес исцелитель.
Тимберлэйк потерял сознание.
* * *
Когда он пришел в себя, они со Свенсоном стояли перед ярким костром, на котором в большом котле весело пузырилось кипящее масло. Вдохнув несколько странный запах, Тимберлэйк побледнел как полотно.
- Вы не имеете права! - закричал он.
- Почему? - осведомился стоявший рядом шаман.
- Потому что... потому что, если вы нас хоть пальцем тронете, сюда прилетят сотни звездолетов и сотни демонов. Они... они сожгут деревню дотла... э э э... будут вас лечить... э э э... восстановят прежнюю культуру.
- Будьте мужчиной, - перебил его шаман. - В конце концов, все демоны так говорят, прежде чем их варят в масле. Пустые угрозы нас не пугают.
- Это не пустые угрозы! - Голос Тимберлэйка сорвался. - Немедленно дайте нам свободу, или я всех прокляну. Импши, бимпши...
- Мой дорогой демон, - укоризненно произнес шаман, - пожалуйста, не устраивайте сцен. Поверьте, мы переживаем не меньше вашего. Лучше пожуй немного...
Тимберлэйк мгновенно ударил по руке, державшей палочку джубикса, и выбил ее.
- Помогите мне, высшие силы! - Внезапно он обратил внимание, что больше не слышит шума драки пида с иллобаром. - Илу, на помощь! - завопил он изо всех сил. - Агг, на помощь! Помогите! Помогите! Помогииииите!
- Демон, прекрати немедленно! - крикнул шаман.
Частокол позади него внезапно вздыбился и раскололся на куски.
- Здесь, кажется, кто то звал на помощь? - осведомился иллобар, появляясь в проделанном отверстии.
- Изыди, Сатана! - уверенно вскричал шаман и метнул копье, отскочившее от нагрудной костяной пластины иллобара, не причинив ему ни малейшего вреда.
- Пфуй! - не менее уверенно заявил иллобар. - Не хочешь ли ты напугать меня?
Он сделал шаг вперед, и Тимберлэйк обомлел от изумления, увидев, что пид изо всех сил цепляется за толстую шею дракона, засунув свой острый тонкий нос ему в затылок.
- Как вы себя чувствуете, сэр? - пискнул пид и покраснел. - Прошу прощения, что так невежливо вел себя с вами раньше.
- Негодяй! - сурово произнес иллобар, обращаясь к шаману. - Когда же наконец ты отпустишь этих замечательных людей на свободу? Или мне присесть на ваши избушки по очереди - вот так! - И он уселся на один из домов, мгновенно сровняв его с землей.
- Н не надо, - быстро ответил шаман. - Делай, что хочешь, демон. Только уходи отсюда. - Его зеленая кожа побледнела до такой степени, что ее можно было принять за белую.
- Я требую, чтобы меня сварили в масле! - упрямо заявил Свенсон.
- Не обращай внимания, - торопливо сказал Тимберлэйк иллобару. - Возьми его на руки, если можно... Да, спасибо. Большое спасибо. - Свенсон, болтаясь на согнутой передней лапе, как мокрая тряпка, отчаянно разрыдался. - Думаю, будет лучше, если ты и меня понесешь, - сказал Тимберлэйк. - И чем скорее...
Он почувствовал, как его подняли наверх, услышал свист ветра в ушах и не успел опомниться, как очутился перед открытым люком звездолета.
Тимберлэйк подождал, когда иллобар протиснется внутрь, и мгновенно кинулся в кабину управления. Через восемнадцать секунд люк закрылся, на панели загорелась красная сигнальная лампочка, и звездолет стартовал.
Далекий космос принял его в свои спокойные мирные объятия.
Услышав позади себя какой то звук, Тимберлэйк включил автопилот и повернулся. Иллобар с трудом пролезал в дверь. Пид все еще цеплялся за него мертвой хваткой.
- Я уложил вашего друга в постель. Пусть проспится, - сообщил иллобар. - Верно?
- Конечно. - Тимберлэйк поднялся с места и посмотрел на них. - Значит, так, - сказал он. - Если ты приляжешь, я попробую отыскать лом и...
- Лом? - недоуменно спросил иллобар.
- Э э э... чтобы разъединить вас, - слегка смутившись, ответил Тимберлэйк. - Вы, кажется, сцепились...
- Ой! - пискнул пид. - Ну что вы! Все в порядке. Просто мы принадлежим друг другу.
- Что такое? - растерянно спросил Тимберлэйк.
- Ну да, - вставил иллобар. - Рано или поздно нам все равно пришлось бы участвовать в ритуальном сражении, чтобы стать целым. Маленькие пиды и иллобары испытывают взаимную ненависть, которая в зрелом возрасте является залогом полного понимания, уважения и любви.
- Но, Илу... - заикаясь пробормотал Тимберлэйк.
- Нет, нет, вы не понимаете, - ответил иллобар. - Я ведь не Илу, так же как он - не Агг. Мы две половины одного полноценного существа: Аггилу или пидиллобар.
- Симбиоз, понимаете? - пропищал пид. - Полное слияние ума и чувств в отдельно взятом индивидууме.
- Э э э... - протянул Тимберлэйк.
- Да, - сказал Аггилу, - пидиллобар.
Он прочнее уселся на мощных задних лапах, почесал соединяющий его с самим собой длинный острый нос и продолжал говорить высоким пискливым голосом:
- Если бы не любовь моей мамочек, мы никогда не дожили бы до этого часа. Но моя мамочки знали, что делали. Они предвидели, что я встречу на своем пути такого, как вы. Понимаете, моя мамочки...
ГОРДОН ДИКСОН СТРАННЫЕ КОЛОНИСТЫ
* * *
- Не понимаю, - проговорил Снорап, тяжело опускаясь на грунт.
- Они молоды, - заметил Лат, присев рядом со Снорапом. - Молоды и глупы.
- Они молоды, согласен, - сказал Снорап. - Я пока еще не убежден в их глупости. Но каким образом они рассчитывают выжить?
Лат и Снорап принадлежали к совершенно разным, но древним, опытным и мудрым расам. И тех и других эволюция приспособила к любым условиям, существующим в космосе и на планетах. За внешним различием скрывалось единство сути - например, они не нуждались в атмосфере и могли питать свои тела всевозможными химическими соединениями, при разложении выделяющими энергию. В случае нужды они могли даже довольствоваться солнечным излучением, хотя это был не лучший способ питания. Облаченные в плоть, которая была приспособлена к поистине фантастическим нагрузкам, давлениям и температурам, они повсюду чувствовали себя как дома.
Внешне же между ними не было ничего общего. Снорап походил на очень жирную и сонную ящерицу десяти футов длиной - эдакий безобидный переевший дракон, который предпочитает посапывать в мягком кресле, нежели пожирать юных дев.
Лат скорее напоминал земного тигра. Разве что он был крупнее - не меньше Снорапа - и обладал почти круглым телом, определенно смахивающим на канализационную трубу. Хвоста у него не было. Глаза на плоской физиономии сверкали жадным зеленым огнем, а кошмарные челюсти могли перемолоть булыжник, словно леденец. Все тело было покрыто красивыми, но чрезвычайно твердыми гладкими чешуйками, позволявшими ему безболезненно принимать по утрам кислотный душ. Однако, несмотря на свирепую внешность, он не уступал Снорапу в интеллекте и был не в меньшей степени джентльменом. Что, между прочим, ставило их на несколько порядков выше двух землян, за которыми они наблюдали.
Лат и Снорап были философоинженерами - занятие, труднообъяснимое в человеческих терминах. Известно, что каждое живое существо, как бы низко по шкале разумности оно ни стояло, руководствуется некой врожденной, присущей только ему философией выживания. Если философии всех жизненных форм одного мира находятся в гармонии, не возникает никаких проблем. Если же они начинают дисгармонировать, вмешивается философоинженер в надежде выправить положение и заодно обогатиться новыми знаниями.
Снорап и Лат открыли прежде не исследованную планету и провели на ней последние восемьдесят лет. Их корабль - скорее космические сани, чем космический корабль, совершенно открытые, если не считать силового противометеоритного экрана, - находился на другой стороне планеты. Совсем неожиданно они наткнулись на прилетевших людей. Ни Лат, ни Снорап никогда раньше не встречались с маленькими хрупкими двуногими. Теперь они сидели в зарослях на краю небольшой поляны, где приземлился корабль землян, переговаривались на языке, который не был ни речью, ни жестикуляцией, ни телепатией, но всем вместе, - и удивлялись.
- Не понимаю, - повторил Снорап. - Я буквально отказываюсь понимать. Они обречены на гибель!
- Несомненно, - отозвался Лат, мигая зелеными глазами. - Они, вероятно, полагаются на свои машины.
Он указал на металлическое куполообразное строение, низкие гидропонические баки и крошечный кораблик, из которого две человеческие фигурки вытаскивали моторы для силовой установки. Стояло лето, и температура на планете поднималась до шестидесяти пяти градусов. Снорап и Лат этого даже не замечали, а вот люди обливались потом в масках и в костюмах с кондиционерами.
- Даю им четыре месяца, - щелкнув тяжелыми челюстями, заявил Лат.
- Боюсь, что ты прав, - согласился Снорап. - Наверное, у них на планете полная дисгармония, коли они пошли по легкому пути использования машин, вместо того чтобы приспособиться. У таких существ не может быть стойкости, философской силы. Плохи дела на их родной планете... Любопытно, где она находится?
- Когда машины сломаются, им придется убраться восвояси, - заметил Лат. - А мы полетим следом.
И двое друзей с поистине нечеловеческим терпением уселись в тени зарослей и принялись ждать.
* * *
- Чем они теперь занимаются? - спросил Лат.
Последние две недели он дремал, положившись на друга. Снорап, который спал лишь во время отращивания какой либо потерянной конечности, был явно увлечен наблюдением.
- Готовятся к зиме.
- А, зима... - Лат встал и потянулся - ни дать ни взять большая кошка, на которую он смахивал. - И в самом деле зима.
С той поры, как друзья впервые заметили землян, температура упала на добрых сто градусов - факт столь незначительный, что Снорап и Лат едва обратили на него внимание.
Под тяжелым серым небом люди лихорадочно возводили жилой купол и гидропонические баки. В сарайчике поблизости они смонтировали силовую установку и провели какие то трубы к куполу и теплицам. Лат скосил глаза на земляную насыпь.
- Любопытно, зачем?
- Для теплоизоляции, надо думать, - ответил Снорап.
- Ничего не получится, - предрек Лат. - Бураны все сдуют.
- Если только почва сперва не промерзнет, - заметил Снорап. - А они находчивы.
- Теперь, я полагаю, они забьются внутрь и до наступления тепла не покажутся, - сказал Лат. - Подземный образ жизни. - Его взгляд скользнул по стылой земле и остановился на двух людях, лопатами кидающих бурую рыхлую почву к стенам строения. - Как ты их различаешь?
- Они почти одинаковы, не правда ли? - сказал Снорап. - Однако если присмотреться повнимательней, то можно заметить, что один из них немного массивнее другого. Я называю их соответственно Большой Двуногий Колонист и Малый Двуногий Колонист. Большой и Малый, короче. Вот сейчас Большой как раз зашел за угол строения. А Малый продолжает копать.
- Интересно, почему их двое? - задумчиво проговорил Лат.
- Нас тоже двое, - заметил Снорап.
- Разумеется, - отозвался Лат. - Но тому есть причина. Мы принадлежим к разным расам. Наши способности и органы чувств дополняют друг друга. Но эти двое практически идентичны. Не вижу смысла.
- Чепуха! - бросил Снорап. - Я могу предложить множество возможных объяснений. Например, один из них предназначен на запасные части.
- На запасные части?!
- А что тут такого? Взгляни, какие они хрупкие и беззащитные. И как далеко находятся от своего дома.
- Все равно, - неодобрительно заявил Лат, с лязгом захлопнув челюсти. - Я не могу принять подобную гипотезу. Это в высшей степени аморально!
- Я всего лишь предложил один из возможных вариантов, - ответил Снорап, глядя на своего друга и соратника. - Пока ты дремал, я немало времени посвятил наблюдениям. И знаешь, к какому выводу пришел?
- Не задавай риторических вопросов, - проворчал Лат.
- Их цивилизация едва ли насчитывает восемь - десять тысяч лет.
- Что? Нелепость, - хмыкнул Лат. - Они, безусловно, с молодой планеты, но восемь - десять тысяч лет... Это фантастично!
- Учти философское несовершенство, которое толкает их по каждому пустяковому поводу изобретать специальные машины. Одно это уже является сигналом грозной опасности. Как следствие, они лишены стойкости и силы духа.
- Позволь заметить, - возразил Лат, - что для таких хрупких существ сам факт прилета на суровую планету уже говорит об определенной силе духа.
- Это совсем другой вопрос, - упорствовал Снорап, сплетая огромные тупые когти на передних ногах, точь в точь как педантичный старик. - Что побудило их прилететь? Они же совершенно не интересуются исследованиями! Судя по всему, их органы чувств очень ограниченны. Выходит, единственная цель их пребывания здесь - просто выжить!
- Несмотря на большие трудности, - заметил Лат.
- Пусть, - согласился Снорап. - Несмотря на большие трудности. Это лишь подтверждает мою уверенность в их несовершенстве.
Лат по природе был спорщиком, а после сна он всегда бывал раздражительным.
- А я, - возразил он, - склонен считать, что у них есть веская причина, которую мы не можем понять в силу собственного скудоумия.
- Мой дорогой друг!.. - запротестовал ошеломленный Снорап.
- А почему нет? Если нам известны и понятны философские воззрения сотен тысяч форм разумной жизни, то это вовсе не означает, что мы с тобой непременно узнаем и поймем сущность этих созданий. Разве не так?
- Да, но... но... - забарахтался Снорап в море софистских аргументов Лата.
- Ты должен признать, - продолжал Лат, - что налицо достаточные основания для сомнений. Давай проясним доводы. Ты утверждаешь, что машины подорвали их силу духа. Следовательно, без помощи машин они окажутся неспособными выжить. Так?
- Именно так, - упрямо заявил Снорап.
- А я не согласен. Мне тоже неясны причины и цели их пребывания здесь, непонятно, почему их только двое или какова их жизненная философия. Но я утверждаю, что существа, переселяющиеся на планеты с такими неблагоприятными для них условиями жизни, не могут быть слабыми духом. Предлагаю временно прервать нашу работу и заняться наблюдением за этими двумя созданиями - пока мы не придем к определенным выводам.
- А если я окажусь прав, - с надутым видом проговорил Снорап, - согласен ли ты найти их родную планету и произвести тщательную балансировку?
- Согласен, - ответил Лат. - Но что, если прав окажусь я? На какую уступку ты пойдешь?
- Уступку? - мигнул Снорап.
- Конечно. Это будет только справедливо. Если прав я, то согласен ты появиться перед ними и познакомиться? И довести до их сведения факт, что во Вселенной существует множество других форм разума с совершенно иными философскими концепциями?
- Согласен. - Снорап запрокинул вверх тяжелую ящероподобную морду. - А вот и зима спешит скрепить наш договор и произвести первое испытание колонистов.
С мрачного неба падали снежинки. Большой и Малый - неприспособленные странные двуногие - в последний раз кинули по лопате земли и скрылись внутри жилого купола. Вскоре стемнело. Почва была покрыта снегом, и в воздухе кружили белые вихри.
Через две недели по местному времени снегопад утих, выглянуло далекое зимнее солнце, и температура резко упала до сорока градусов ниже нуля. Снорап и Лат сидели на снегу за оголенными ветвями и наблюдали за куполом.
- Что они там делают? - постоянно спрашивал Лат. Слух Снорапа был острее, чем у его тигроподобного друга, и он информировал о происходящем за стенами.
- Продолжают разговаривать.
- Все еще разговаривают?! - поразился Лат. - Как могут слова описывать достаточно концепций для длительных прений?
- Сам не пойму, - признался Снорап. Он пытался овладеть языком двуногих по подслушанным обрывкам. - Многое мне кажется просто бессмысленным.
- Отвлекись, - посоветовал Лат. - Забудь о них, отдохни. Давай побеседуем о гравитационных напряжениях в системе сорока тел.
Последние две сотни лет гравитационные напряжения были увлечением Снорапа. Для виду покряхтев, он позволил уговорить себя, и друзья перестали наблюдать за поляной.
Большой и Малый легли спать.
Никто не заметил, как в гидропонических баках лопнула труба, недостаточно защищенная от свирепого мороза. Ее содержимое потекло на пол; постепенно, но неумолимо уровень питательной жидкости стал понижаться.
* * *
- Я виноват, - повторял расстроенный Снорап. - Я.
- В чем ты виноват? - рявкнул Лат. - Оберегать их - не наше дело. Мы просто хотим выяснить, есть ли у них сила духа. Я полагал, что ты будешь доволен случившимся!
Большой и Малый в обогреваемых костюмах, сбиваясь с ног, работали на сорокаградусном морозе. Они пытались переместить то, что еще можно было спасти, в жилой купол - и проигрывали битву. Наконец в отчаянии они заменили одежду на более легкую. Это позволяло каждый раз переносить больше груза, но делало их уязвимыми к холоду. Малый дважды падал, и Большой закончил работу один. Однако он, очевидно, застудил легкие, и Малый, пользуясь скудным запасом медикаментов, пытался улучшить его состояние.
- Ну, теперь ты не сомневаешься? - спросил Лат.
Снорап сумел совладать со своими эмоциями.
- Они, конечно, не сидели сложа руки, когда сломалась машина. Это верно. Но мы, по крайней мере я, рассматриваем вопрос с философской точки зрения. Что поддерживает дух этих созданий, если отбросить силу машин? Сейчас сломалась одна машина. А если сломаются все? Если крах постигнет саму идею машин? Они должны доказать, что на покорение далеких планет их толкает нечто большее, чем тщеславная гордость своей техникой.
- Глупости! - возразил Лат.
- Но раса не может развиваться без правильной философии, ты же знаешь! - В тоне Снорапа появились почти умоляющие нотки.
- Я, пожалуй, прогуляюсь. Мне нужно размяться, - прорычал Лат и вперевалку удалился.
А потом, скрывшись с глаз Снорапа, стал изливать свое раздражение в беге. Он мчался по снежным равнинам со скоростью более ста миль в час. Лат был огорчен, но не хотел задумываться над причиной дурного настроения.
Одинокий и полный сомнений, Снорап глядел в сторону жилого купола.
- Надеюсь, я не слишком суров к ним, - бормотал он. - Вряд ли я слишком суров...
* * *
Короткая зима кончилась, и на смену ей пришла бурная весна. Снег растаял, земля вокруг строений превратилась в бурую жижу. Малый и полностью оправившийся от болезни Большой каждый день работали в поле, расширяя его в направлении ручья, что спускался с холма к востоку от их жилища.
- В чем смысл их занятия? - спросил Лат Снорапа.
- Не могу сказать наверняка, - ответил Снорап, - но, по моему, это как то связано с аварией гидропонических баков.
Все прояснилось, когда Большой и Малый начали сажать семена овощей, которые удалось спасти. Почву они удобрили какими то химикатами из пострадавшего строения.
- Очень умно, - с удовлетворением констатировал Лат. - Ну, как тебе это нравится?
- Весьма, - признал Снорап. - Но позволь заметить: если на сей раз они намерены обойтись без машин, значит ли это, что они и впредь не будут прибегать к их помощи?
- Если выдастся хороший урожай, они увеличат площадь посевов, - сказал Лат.
- Верно.
- А в течение такого долгого лета, как здесь, они успеют снять два или три урожая до наступления холодов.
- Такая возможность не ускользнула от моего внимания, - вежливо ответствовал Снорап.
Постепенно теплело. Несколько недель люди и инопланетяне с одинаковым трепетом ждали, пока наконец из бурой почвы поднимутся первые всходы.
- Какая красота! - однажды темной ночью сказал Снорап и прикоснулся к нежному упругому ростку.
- Вот истинное воплощение силы и целеустремленности. Из недр чужой почвы этот росток доблестно рвется к свету, как извечно пробиваются его собратья к лучам солнца из утробы родной планеты.
- Росток и двуногие, очевидно, принадлежат к одному миру, - заметил Лат.
- Несомненно, - выпрямившись, ответил Снорап. - Но, как ты знаешь, мой друг, на каждой планете кроме добра есть еще и зло.
Серо зеленые глаза Лата смягчились и засияли бирюзой.
- Так везде, кроме Лата, - произнес он.
- И Снорапа, - добавил Снорап. - И еще нескольких старых планет, где обитают мудрые создания...
Его голос затих, и друзья замолчали, погрузившись в думы о родине и доме. Они чувствовали бремя Вселенной, подобно всем мыслящим существам, которые открывают душу перед неизведанным. Мысленно они склонили голову перед Матерью Тайн, перед великим вопросом «почему?», который не дает себя исчерпать, а лишь отступает перед теми, кто приобретает знания. Так продолжалось несколько минут. Затем они вновь вернулись к повседневности.
- Я дал им четыре месяца, - очнулся Лат. - Это время почти истекло.
- А я, - сказал Снорап, - так и не приблизился к пониманию их основополагающей философии. Если, конечно, они не верят в Машину, как в панацею от всех бед!
- У них сильная воля и стремление выжить.
- Признаю, - согласился Снорап. - Но само по себе это присуще всем животным. Мы, разумеется, не презираем животных, но и не протягиваем им руку помощи, как ты намерен сделать это в отношении двуногих.
- Знаешь, - задумчиво произнес Лат, - у меня нехорошее предчувствие. Их образ жизни противоречит местным условиям. Я предвижу беду...
* * *
Близилось лето. Земля подсохла под лучами набирающего силу солнца и выпростала плоды посадок двуногих. Большой и Малый лихорадочно собирали урожай под безоблачным небом, а южные ветры с каждым днем становились все сильнее и теплее.
Наконец весь урожай был собран и посеяны новые семена. Из развалин гидропонической оранжереи колонисты смастерили хранилище, куда сносили собранное зерно. С ветрами и зноем пришли песчаные бури. Укрывшись за молодой зеленью на краю поля, Лат и Снорап наблюдали за людьми; а те появлялись все реже и реже - жара, столь же невыносимая, сколь и зимняя стужа, держала их узниками в куполе.
- Им сейчас тяжело, - заметил Снорап.
- Почему? - спросил Лат. Песчаный шквал, мчащийся со скоростью девяносто миль в час, ласково полировал чешуйки его брони.
- Ветер. Звук ветра, - объяснил Снорап. - И то, что нельзя выйти наружу. Их нервы на пределе, они часто злятся друг на друга без всякой причины.
- Что ж, - беспечно отозвался Лат, - когда нибудь ветры стихнут. И наступит осень.
Так, разумеется, и произошло. При температуре чуть выше сорока градусов двуногие наконец вышли. Всю неделю ветер постепенно успокаивался. Потом изменил направление - и принес дожди. Сначала тихие и нежные; потом на высохшую землю обрушились яростные ливни. Почва вскипала, пропитывалась водой и парила в короткие солнечные часы. Через несколько недель двуногие вышли посмотреть на поле, которое они засеяли во второй раз.
И нашли грязевую пустыню.
Хотя до наступления зимы оставалось совсем мало времени, они пошли на риск и засеяли драгоценное зерно из амбара, надеясь, что урожай поспеет до холодов.
- Ты думаешь, получится? - спросил Лат у Снорапа.
- Не знаю, - отозвался Снорап. - Теоретически должно получиться. Но созреет ли сейчас зерно - ведь время не летнее...
- Гм, - задумчиво произнес Лат. - По крайней мере они сделали все, что могли.
* * *
По мере того как шли месяцы, Лат и Снорап стали более чутко воспринимать перемены в двуногих. И все же они не замечали, что из за постоянной борьбы за существование нервы колонистов были на пределе. Люди жили, как два заточенных в клетку зверя, и избегали друг друга в страхе, что ненароком оброненное слово вызовет открытую ссору.
- У обоих уменьшилась масса, - критически комментировал Лат, глядя на согнутые фигурки в поле.
- Вероятно, сказывается нехватка питания, - предположил Снорап.
- Вряд ли, - задумчиво отозвался Лат. - Скорее переутомление. Последние недели они трудятся день и ночь.
- И меньше разговаривают, - заметил Снорап.
- И не смеются, - добавил Лат. Он наконец достаточно овладел языком двуногих, чтобы различать речь и смех. - Возможно, однако, они оживятся, когда появятся первые ростки.
- Да, появление на свет новой жизни всегда производит стимулирующее действие, - сказал Снорап. - Для тех, кто способен понимать, это символизирует вечное чудо круговорота природы.
- Я, скорее, имел в виду значение урожая в плане пищи на зиму, - сказал Лат.
- И это, разумеется, тоже, - согласился Снорап, слегка уязвленный тем, что его философствования прервали.
* * *
Всходы второго урожая действительно возымели то действие, которое предвидел Лат. Отношения между двуногими снова стали ровными и теплыми. Ростки второго урожая всходили несколько медленнее, зато были крепкими и несли даже больше зерна.
Но теперь на поле набросились представители местной фауны - пришли полакомиться созревающими плодами. Где они укрывались во время лютой зимы, дождливой весны и испепеляющего зноя лета, сказать было невозможно. Большому и Малому смутно казалось, что порой они замечали каких то животных, но уделять им внимание было некогда. Первыми появились самые маленькие - насекомые всех размеров и крошечные зверьки. Работая дотемна, двуногие вырыли глубокий ров вокруг поля и наполнили его водой из ручья. Потом пришли животные покрупнее, и несколько ночей подряд колонисты по очереди несли вахту с метательным устройством (в котором Лат и Снорап распознали примитивное оружие), ибо крупные животные приходили только в темноте.
Этот факт наконец привлек внимание Большого, и однажды он установил по периметру поля столбы с короткими толстыми трубками, соединив их чем то похожим на тяжелую черную веревку. Сразу после наступления темноты Лат и Снорап отправились на разведку.
- Кабель, - сказал Снорап. - Для передачи энергии. Между прочим, я заметил, что Малый возится у силовой установки, но в то время был так увлечен занятием Большого, что не обратил внимания. Любопытно...
И тут на дальнем конце поля одна трубка, казалось, взорвалась и стала выбрасывать разноцветные шары огня. Собственно говоря, это была всего лишь самозаправляющаяся римская свеча. Ни Лат, ни Снорап не поняли бы, разумеется, такого странного названия, хотя в сути явления разобрались почти мгновенно. Едва искры первой свечи потухли, как зажглась следующая, осветив свой участок земли. Лат и Снорап отступили во тьму.
- Видишь! - торжествующе воскликнул Лат. - Двуногие не зависят от машин, а используют их по своему разумению.
Снорап повернул голову и посмотрел на товарища.
- Ну? - потребовал Лат. - Ты должен признать, что я прав. Прислушайся! Дикие звери в испуге убегают.
- Это я признаю, - медленно проговорил Снорап. - Но ты все время меня неправильно понимаешь. Дело не в том, как двуногие используют машины. Отважатся ли они на такие деяния, где им не помогут их инструменты? Обладают ли они способностью справляться с трудностями самостоятельно? Тогда, и только тогда, когда я увижу доказательства этому, я с радостью выйду навстречу и назову их своими братьями.
Зеленые глаза Лата гневно сверкнули.
- За те века, которые мы провели вместе, я успел узнать твой характер. Ты боишься своей собственной природной доброты, склонности помочь двуногим. Стремясь быть беспристрастным, ты несправедлив к ним.
Снорап внутренне вздрогнул, признавая его правоту.
- После тех же столетий, - горько сказал он, - мы могли бы не выяснять отношений.
- Правда есть правда, - заявил Лат, и его большие челюсти твердо сомкнулись.
- Я остаюсь при своем мнении, - сказал Снорап.
- А я - при своем!
Минуту они сверлили друг друга взглядами. Затем Снорап повернулся и побрел к привычному убежищу в зарослях, а Лат помчался по равнинам, в беге изливая злость и раздражение.
* * *
В куполе спали двое обессиленных людей. Впервые за многие недели они провели спокойную ночь.
Дня через два колонисты приступили к сбору урожая и за первый день убрали примерно пятую часть. А на второй день Малый неожиданно пошатнулся и не устоял на ногах. В напряженном молчании наблюдая за событиями, Лат и Снорап увидели, как Большой бросил работу и подбежал к упавшему.
- Ради бога, только не сдавайся! - донесся его голос.
- Один день... - с трудом выдавил из себя Малый. - Давай отдохнем один день. Говорю тебе, я не могу больше!..
- А вдруг что нибудь случится?..
Малый шевельнулся, встал на ноги и повернулся к куполу.
- Погода хорошая. Твое устройство будет отгонять диких зверей. Зачем мучить себя? Мне нужно спать!
Долго глядел Большой, как Малый медленно бредет к дому, затем сдавленно выругался, отбросил инструмент, который держал в руке, и пошел следом.
Снорап и Лат повернулись друг к другу.
- Они сдаются, - сказал Снорап. - Они оставляют поле на попечение своих машин.
- Я не могу их винить, - твердо ответил Лат.
- На мой взгляд, - упрямо заявил Снорап, - они не выдержали испытания.
Лат и Снорап неотрывно смотрели друг на друга.
- Мне кажется, - наконец проговорил Лат, - мне кажется, что мы потеряли взаимопонимание, необходимое для дружбы.
Снорап склонил голову.
- Не могу не согласиться.
- Наши отношения были длительными и добрыми, - продолжал Лат. - Я запомню их.
- И я не забуду, - ответил Снорап. А чуть погодя добавил: - Я задержусь немного, чтобы увидеть конец.
- Тогда и я подожду, - отозвался Лат.
Внезапно Снорап поднял голову и прислушался. Через секунду и Лат последовал его примеру.
- А вот и конец, - сказал Снорап.
* * *
На всех молодых планетах водятся чудовища. Приближающееся травоядное, по размерам и силе далеко превосходящее своих врагов, являлось убедительным тому доказательством. Его гигантская туша, состоявшая практически только из живота, рогов и головы, покоилась на четырех колоннообразных ногах. Следуя за уходящим теплом, чудовище плелось на юг, оставляя за собой полосу оголенной почвы.
Когда утренний ветерок донес аромат созревающего урожая, оно очнулось от сна и, методично жуя, стало двигаться к полю двуногих. Ярдах в пятидесяти от первой полосы посадок его невозмутимое спокойствие лопнуло, и чудовище галопом помчалось к стройным рядам посадок.
Содрогание почвы потревожило сон Большого. Он пошевелился, застонал и открыл глаза.
Чудовище достигло края поля и остановилось, когда запах прогоревших римских свечей насторожил его крошечный мозг. Оно медленно двинулось вдоль кабеля, наклонив голову и принюхиваясь. Свист вырывающегося из ноздрей воздуха отчетливо доносился до Лата и Снорапа, которые укрывались за завесой листьев.
Неожиданно чудовище заревело - дикий звук раскатился между землей и небом и был подхвачен эхом. Приподнявшись на задних лапах, гигантская тварь ударила передними по столбу, повалила его и яростно заплясала на обломках, превращая их в щепу.
Из купола вывалились Большой и Малый. Малый шатался от недосыпания и усталости. Большой лихорадочно пытался зарядить оружие - то самое, которым он отгонял ночных хищников. Наконец Большой упал на одно колено и выстрелил. Облако пыли взметнулось за могучим плечом чудовища; зверь повернулся и понесся на стрелявшего.
Большой снова выстрелил, и пуля отлетела от бронированной головы, словно от гранитной глыбы.
Второй выстрел заставил чудовище заколебаться. Мотая головой, оно вдруг повернулось к Малому и погналось за новой жертвой. Малый бросил панический взгляд на зверя и в ужасе побежал в поле.
Большой выстрелил еще дважды, прежде чем оружие заело.
Чудовище уже почти настигло Малого, когда тот вдруг споткнулся и упал. Огромная неуклюжая тварь по инерции промчалась мимо.
Еще секунды две, пока чудовище замедляло свой бег, Большой лихорадочно дергал затвор. Затем схватил оружие за ствол и, размахивая им как дубинкой, побежал навстречу твари.
- Что он делает?! - воскликнул Снорап.
Большой миновал лежащего товарища с криком:
- Беги в купол! В купол! Я его задержу!
Чудовище взревело, а Большой продолжал наступать, отвлекая на себя внимание, чтобы дать время Малому достичь купола.
- Так, значит, у них нет силы духа?! - вскочив, закричал Лат. Он хотел выпрыгнуть из укрытия, но Снорап удержал его.
- Нет! Виноват я! Я и пойду! Это мой долг!
- Зато мое удовольствие! - отрезал Лат. - Ты позаботься о двуногих.
В один миг он пересек участок земли, отделявший его от чудовища, и нанес удар, от которого колосс пошатнулся. На секунду оглушенное чудовище застыло, затем подняло голову и взревело.
Лат остановился в нескольких футах и поймал взглядом дикие черные глазки твари. Чудовище нерешительно затопталось, чувствуя тревогу, которую не могло объяснить, и... бросилось на врага.
Лат пулей взвился в воздух, и они столкнулись головами. Раздался звук, словно треснуло дерево во время урагана. Массивная кость, защитившая зверя от оружия Большого, вмялась, как картонка. Чудовище повалилось, потом тяжело поднялось на ноги и, шатаясь, поплелось прочь. Его огромный лоб был вмят, на землю капала темная жидкость.
- Будет жить, - произнес Лат, глядя ему вслед.
Подошел Снорап, и они оба повернулись к двуногим. Большой, заслонив собой Малого, отчаянно пытался исправить оружие.
- Уберите это, - сказал Лат. - Мы друзья.
Человек застыл, не выпуская из рук оружия. Лат формировал слова, втягивая в себя воздух и модулируя его при выдохе горловыми мышцами. В результате получался глухой раскатистый бас, который сперва даже трудно было принять за разумную речь.
- Мы друзья, - повторил Лат. - Вот уже год мы наблюдаем за вами. К тому же против нас ваше оружие бессильно. - Он повернулся к Снорапу. - Скажи им что нибудь, чтобы они не принимали тебя за дикого зверя.
- Я виноват перед вами, - смиренно произнес Снорап.
Он говорил таким же образом, и пораженные люди переводили взгляд со Снорапа на Лата, словно подозревая последнего в чревовещании.
- Кто... кто вы такие? - наконец выдавил из себя Большой.
- Мы представители двух уважаемых древних народов. Наши родные планеты находятся далеко за пределами этой системы. Можете называть меня Латом, а моего друга - Снорапом. А как зовут вас?
Человек нервно рассмеялся. Чудом спастись от неминуемой гибели, а потом познакомиться с двумя кошмарными существами - тут любой почувствует себя не в своей тарелке.
- Мы люди, - сказал он. - Меня зовут Джозеф Парнер. А это моя жена, Джела.
- Что такое жена? - спросил Лат.
- Как?.. - поразился человек. - Ну, я - мужчина, она - женщина...
- Вы хотите сказать, - неожиданно перебил Лат, - что ваша раса двупола?
- Разумеется. А разве... - Он осекся и широко раскрыл глаза. - Вы имеете в виду, что так не везде?
Лат медленно повернул голову и посмотрел на Снорапа, тяжело опустившегося на землю.
- Я старый идиот, - проговорил Снорап. - Я выживший из ума глупец. Рассуждать о высоких материях, задаваться вопросами их философии и силы духа, в то время как они просто любили друг друга перед самым моим носом! Какая еще может быть основа для колонизации у двуполой расы, как не семейные узы? Что, если не желание создать дом, двигало ими? Где кроется источник их отваги, как не в любви? - Он устало покачал головой. - Я старый глупец.
Лат подошел к товарищу и опустил голову ему на плечо.
- Мой добрый верный друг, - сказал он. - Мы оба с тобой глупцы.
ГОРДОН ДИКСОН ВОИН
* * *
Из за перегрузки Лонг Айлендского космопорта посадка корабля с Фриленда задерживалась. На пустом бетонном поле у стены космопорта стояли два полицейских офицера. Поднятые воротники плащей плохо защищали от дождя, а укрыться поблизости было негде. Дождь сменился снегом, и по посадочному полю побежали волны поземки. И в это снежное месиво опускался космический корабль.
- Приземлились, - в голосе лейтенанта Манхэттенской полиции Тибурна не было слышно особой радости.
- Говорить с ним, наверное, лучше мне.
- Разумеется, это же твоя работа, - Бриген, офицер полиции космопорта, рассмеялся. - Я же просто представитель космопорта. Встречу его на своей территории, представлю тебя и «до свидания». Честно говоря, не понимаю, что это вы так разволновались. Черт с ним, с этим Кенебуком, с его миллионами и бандитами. Пусть бы этот боевик его прикончил, вам же спокойнее.
- Это еще большой вопрос, кто из них кого прикончит. Кенебук тоже не ягненок, - озабоченно сказал Тибурн. - А мы постараемся вообще не допустить убийств.
Огромный, как гора, корабль возвышался посреди посадочной площадки. В нем открылся посадочный люк, и развернулся пассажирский трап. В толпе спускающихся пассажиров оба офицера сразу заметили нужного им человека.
- Ну и дылда, - вырвалось у Бригена, и он взглянул на Тибурна, как бы ища поддержки.
- Эти профессионалы с Дорсая все очень высокие, - Тибурн почти дрожал от холода и передергивал плечами. - Там генетически вывели касту воинов.
- Я слышал, что они высокие, но этот, кажется, просто великан, - Бриген почти оправдывался. Первые пассажиры уже заходили в космопорт, и офицеры поспешили навстречу невозмутимому дорсайцу. Они подошли достаточно близко и откровенно разглядывали его. Воин был в штатском, но его манера держаться придавала и этой одежде вид формы. Тибурн не раз встречался с дорсайскими воинами и всегда отмечал их заметное сходство друг с другом, возможно, это было следствием генетических экспериментов.
Но этот не был похож на остальных. Словно он был не обычный живой человек, а только воин, рожденный для сражений. Полиция успела получить на него анкетные данные. Родился в Форели на Дорсае. Имеет брата близнеца. В примечаниях сказано, что брат его уравновешен и общителен, а сам Ян замкнут и мрачноват.
И приближавшийся офицер вполне соответствовал этой характеристике.
Тибурну вспомнилась старая шутка о Дорсае. Говорили, что если бы его жители захотели завоевывать, то им не смог бы противостоять даже союз всех тринадцати миров. Тибурн никогда об этом не задумывался. Но офицер, шедший ему навстречу, заставлял почувствовать разницу между Землей и Дорсаем. Это человек, чья жизнь и смерть подчинены другим законам.
Тибурн отмахнулся от этих путаных мыслей. «Солдат как солдат, просто настоящий профессионал», - успокаивал он себя.
Ян поравнялся с ними, и офицеры шагнули ему навстречу.
- Господин командующий Ян Грин? - выступил вперед Бриген. - Я - Кай Бриген из полиции космопорта, а это Вальтер Тибурн из полиции Манхэттена. Не могли бы вы уделить нам несколько минут для разговоров?
Ян Грин кивнул. Было заметно, что это его не волнует. Он спокойно последовал за полицейскими, слегка сдерживая шаг, чтобы не заставлять их бежать. Они обогнули здание космопорта и подошли к незаметной железной двери с надписью «Посторонним вход запрещен». Служебный лифт поднял их на верхние этажи. Весь путь проходил в молчании.
Ян сидел в кресле и спокойно и безразлично рассматривал сидящего напротив Тибурна и стоящего у стены Бригена. А Тибурн глаз не мог оторвать от тяжелых, массивных рук воина, лежащих на подлокотниках кресла. Они были даже красноречивее, чем замкнутое, каменное лицо.
- Господин командующий, - Тибурн наконец решил заговорить, - мы получили сведения, что вы прибыли на Землю для встречи с одним человеком. Это правда?
- Я должен навестить родственника моего погибшего офицера, - ответил Ян. Голос у него был более живой, чем лицо, хотя ему и не хватало выразительности.
Чувствовалось, что он привык скорее скрывать, чем выдавать чувства.
Тибурн подумал, что с этим человеком будет трудно.
- Это Джеймс Кенебук?
- Вероятно он, - ответил Ян. - У меня в армии был лейтенант Бриан Кенебук. Три месяца назад он погиб. Джеймс Кенебук - его старший брат.
- И вы наносите визиты семьям всех своих погибших офицеров? - недоверчиво спросил Тибурн.
- Это мой долг. Особенно, если они погибли на боевом посту.
- Понятно, - Тибурн почувствовал себя неловко и сменил тему разговора. - Оружия вы, разумеется, не привезли?
Так же невозмутимо Ян ответил:
- Нет.
- Понимаю. Да это и не особенно важно, - Тибурн снова взглянул на тяжелые спокойные руки, - я думаю, что вы сами очень опасное, а может, и смертельное оружие. Вы в курсе, что у нас на учете в полиции все профессиональные боксеры и каратисты?
Ян кивнул.
Тибурн облизнул губы. Он чувствовал, что начинает злиться.
Черт бы побрал такую работу. И плевать мне на Кенебука и все его миллионы! Стоит из за этого нервы трепать.
- Ладно, командир. Давайте говорить откровенно. Полиция Северного Фриленда сообщила нам, что вы обвиняете в смерти своего офицера его брата Джеймса Кенебука.
Ян молча слушал, изредка вскидывая глаза на говорившего.
- Мы хотели бы выслушать ваши объяснения, - Тибурн повысил голос.
Ян продолжал молчать, повисла напряженная пауза.
- Лейтенант Бриан Кенебук, - раздался спокойный голос Яна, - был командиром отряда в 36 солдат. Не оценив ситуацию, он завел свой отряд в окружение. Выйти оттуда и добраться до своих частей смогли только пятеро: он и четыре солдата. За это он предстал перед трибуналом, против него выдвинуто обвинение в безответственности и непродуманных действиях, в смерти людей. Все четыре уцелевших солдата дали показания против него. Вам известно о Кодексе Чести Наемников? Согласно ему, Бриан Кенебук был приговорен к расстрелу.
Ян был так спокоен и убедителен, что слушателям нечего было сказать.
Долгая звенящая пауза заставила Тибурна действовать.
- Непонятно, при чем здесь Джеймс Кенебук. Бриан отличился там у вас и был наказан по вашим законам. Если уж кого то обвинять в этой смерти, то скорее вас и ваше командование. Вы же обвиняете того, кого там и близко не было. Джеймс Кенебук Землю не покидал.
- Вы знаете, - пояснил Ян, - что Бриан был его братом.
Тяжело и холодно прозвучало в тишине это спокойное утверждение.
Тибурн почувствовал, как сжимаются его пальцы.
* * *
Он набрал воздуха и заговорил, как на докладе начальству:
- Командир, мне вас, конечно, не понять. Вы, дорсайцы, - воины от природы, а я только землянин. Но я также полицейский Манхэттена, и я отвечаю за спокойствие и безопасность в этом округе. Джеймс Кенебук проживает здесь, и, следовательно, я отвечаю и за его безопасность.
Тибурн вдруг почувствовал, что избегает встречаться глазами с Яном, и заставил себя взглянуть ему прямо в лицо. Ян был все так же спокоен.
- Я обязан предупредить вас, что нам известно о ваших планах. Из вполне достоверных источников мы знаем, что вы решили отомстить за смерть офицера Бриана Кенебука, убив его брата Джеймса Кенебука. Информация неофициальная, поэтому мы не можем задержать вас, пока вы соблюдаете наши законы. Здесь, командир, Земля, а не воюющая периферия.
Тибурн умолк, ожидая, что Ян хоть как то отреагирует. Но тот продолжал спокойно слушать.
- Ни Кодекс Чести Наемников, ни законы пограничных планет не имеют здесь юридической силы. Здесь свои законы, и они исключают самосуд. Как бы ни был виноват человек, пока суд не вынесет ему приговор, его никто не смеет и пальцем тронуть. Нравится вам это или нет, но дело обстоит именно так.
Тибурн снова взглянул в глаза гостя. Все то же спокойствие. Вздохнув, он продолжал:
- Возможно, вы твердо решили убить Кенебука, не думая, чего это будет вам стоить. Тогда я бессилен.
Он снова замолчал, давая возможность возразить, но Ян был по прежнему невозмутим.
- Я понимаю, что вы можете просто подойти к Кенебуку и убить его голыми руками, и вас никто не успеет остановить. Но я вас предупреждаю, что в этом случае вы будете немедленно арестованы. И ни я, ни суд не усомнятся в вашей виновности. Запомните, командир, на Земле убийство - это преступление, которое не остается безнаказанным!
- Я понимаю, - сказал Ян.
- Слава богу! - Тибурн, наконец, услышал его голос и почувствовал себя увереннее, - вы трезво мыслящий человек, как все профессионалы. Я считал, что вы, дорсайцы, должны избегать смертельного риска. А убийство Кенебука - для вас риск, безусловно, смертельный. Подумайте над этим как следует.
Ян взглянул на полицейского, словно спрашивал, закончил ли тот свою проповедь.
- Минуточку! - Тибурну приходилось нелегко. Все, что было сказано до того, он тщательно обдумал и подготовил, но, честно говоря, не очень верил, что это подействует на дорсайца. - Командир, вы человек военный и, значит, должны быть реалистом. Понимаете ли вы, что все, что вы знаете и умеете, на Земле бессмысленно? А того, что вам могло бы помочь, у вас нет и вы беспомощны? А у Кенебука есть все! Прежде всего деньги, и немалые. Знакомства во всех слоях общества до самого дна. Здесь, на Земле, он родился и вырос. Он здесь свой, он знает все и умеет этим пользоваться.
Тибурн внимательно посмотрел на собеседника, решая, стоит ли говорить дальше.
- Я надеюсь, вы меня поняли. Здесь, на Зевсе, вы можете просто исчезнуть, и никто не докажет, что в этом виноват Кенебук. А вот если с ним что то случится, вам не миновать трибунала. Так что взвесьте все «за» и «против».
Ян был так же невозмутим. Ни одна мысль, ни одно чувство не отразились на его спокойном лице. Если он и понял предостережение Тибурна, то это не было заметно.
- Благодарю вас! - Ян строго держался в рамках официальности. - Если вы закончили, то я бы хотел пойти устраиваться.
- Это все, командир, - Тибурн так и не понял, что из сказанною воспринял собеседник.
Как только за Яном закрылась дверь, Тибурн откинулся в кресле и закрыл глаза, стараясь избавиться от ощущения унижения.
Бриген чувствовал себя не лучше.
* * *
От вокзала Ян направился к стоянке такси и поехал в гостиницу «Джон Адамс». Он снял номер в том крыле здания, где останавливались приезжие, и запросил инфослужбу о местопребывании Джеймса Кенебука. Ему ответили, что тот проживает в этом же здании, в крыле для постоянных жильцов.
Ян отправил Кенебуку визитку с просьбой о встрече и заказал себе завтрак. Потом он занялся распаковкой багажа. Сигнал пневмопочты раздался как раз тогда, когда он вынимал маленькую запечатанную коробочку. На подносе пневмопочты лежала его визитная карточка, на обороте ее было написано: «Приезжайте немедленно. К.».
Тем временем Тибурн поднялся в комнату над номерами Кенебука и включил аппаратуру наблюдения за Яном. Как бы ни злился он на собственное бессилие, сейчас следовало сосредоточиться на получаемой информации. По закону он не имел пока права вмешиваться. Тибурн видел, как Ян прошел по коридору, застеленному мягким ковром, к лифту. Спустился на этаж.
Задержался на минуту у толстой стеклянной двери, разделяющей номера приезжих и постоянных жильцов «Джона Адамса». Ян положил свою визитку с приглашением Кенебука под расположенный на двери монитор. С тихим шипением дверь раздвинулась. Ян быстро шагнул вперед к лифту. Он вышел из лифта на тридцатом этаже и оказался в холле, где его уже ждали трое мужчин, коренастые, крепкие (один из них, с тяжелой выпяченной челюстью, был даже выше Яна) и чертовски опасные. Тибурн, видевший их на экране телевизора, сразу узнал старых знакомых по полицейской картотеке. Это были асы подворотен. Наверняка Кенебук нанял их, как только узнал о приезде Яна. Их сила, как и умение владеть любым оружием, делали их достаточно опасными.
Не приходилось сомневаться, что они не раз проводили время за тюремной решеткой. Цепные псы, сливки нью йоркского дна. И с первого же своего шага на земле Яну приходилось противостоять им. Он на секунду замер. А дальше началось что то странное. Эти трое словно окаменели. Тибурн видел, что они собирались обыскать Яна, когда нечто остановило их, как приморозило.
Что то изменилось в самой обстановке, и они это учуяли. Почувствовал это и Тибурн, хоть и видел все только по телевизору; почувствовал, сам не понимая, что. И только через некоторое время осознал ситуацию.
Изменился сам Ян. Он не шевелился и выглядел таким же терпеливо выжидающим, как и в бюро космопорта. Он и был таким до той самой минуты, когда, шагнув из лифта, оказался в окружении трех громил. Внешне Ян как будто совершенно спокойно ожидал их действий. Однако Тибурн мгновенно понял: любой, кто коснется дорсайца, - умрет. Одного прикосновения смертоносной руки будет вполне достаточно. Тибурн впервые так близко наблюдал влияние силы профессионала с Дорсая; силы настолько очевидной, что она не нуждалась в словах. Сам вид Яна таил угрозу. И если его окружали цепные псы, то сам он был диким волком. Пес, почти любой, проигрывая в бою, убегает или сдается. Волк же или побеждает, или умирает.
Когда стало ясно, что никто из встречающих не испытывает желания познакомиться с ним поближе, Ян сделал следующий шаг. Он спокойно прошел мимо громил, не задевая их, подошел к внутренней двери, нажал ручку и вошел.
Он оказался в салоне с огромным окном, залитым дождем. Огромный, как гимнастический зал, салон был полон людей. Дамы в богатых бальных платьях, парадно одетые мужчины. Кое кто держал в руках бокалы. Воздух был пропитан сигаретным дымом, запахом духов и вина. Никто не обернулся на входящего Яна, но он чувствовал, что общее внимание сосредоточено на нем.
Он прошел через весь салон к окну, у которого стоял очень высокий мужчина. Он был атлетически сложен и, седовласый, скуластый, смотрелся совсем неплохо. На подходящего к нему Яна он смотрел с явным изумлением.
- Грин? - нервно спросил он. Голос был странный, какой то неуверенный. Он то отдавал чем то блатным, то срывался на дискант капризного ребенка.
- Что с моими людьми, - он заставил себя пошутить, - ты, случаем, не проглотил их?
- Неважно, - четко проговорил Ян. - Ты Джеймс Кенебук? Вы с братом похожи.
Кенебук посмотрел в глаза дорсайца.
- Извините, - он отставил бокал на тут же появившийся поднос и, пройдя через толпу в холл, плотно прикрыл дверь. Во внезапно наступившей тишине отчетливо и громко долетал из за двери его сердитый голос. Он вернулся в комнату красный от злости и снова обратился к Яну:
- Они должны были тебя встретить и предупредить меня.
Он замолчал, ожидая объяснений Яна, но тот молча разглядывал его. И под его взглядом Кенебук краснел все сильнее.
- Ну, - он решился, наконец, заговорить, - тебя, наверное, прислал Бриан? Что ты мне о нем скажешь? - и добавил, прежде чем Ян успел ответить. - Знаю, что он убит. Не стоило ехать с этим сообщением. Хотя мне приятно было бы услышать, что Бриан был отличным парнем, рисковым и смелым, что, скажем, просил не завязывать ему глаза перед расстрелом и что то вообще такое...
- Нет, - Ян покачал головой, - героем он не был.
Кенебук как то резко дернулся.
- И ты перся в такую даль, чтоб сказать это? Я думал, вы дружили...
- Я его не любил, - так же спокойно пояснил Ян. Кенебук в растерянности уставился на него. - Что я могу сказать о Бриане? - продолжал Ян. - Его интересовали только слова, это нехорошо для солдата и еще хуже для офицера. Если бы до начала Фрилендской кампании у меня было время разобраться, я снял бы его с командования. По его вине мы потеряли тридцать два человека.
- Вот оно что, - Кенебук пристально посмотрел в глаза Яна, - значит, ты в этом винишь себя?
- Нет, - Ян ничего не добавил к этому отрицанию, но даже Тибурн, наблюдавший во телевизору, понял его.
- Так почему бы тебе не оставить все это в покое? Зачем нужно было сюда ехать? - Кенебук не понимал и опять начинал злиться.
- Из чувства долга.
Кенебук замер. Ян потянулся к карману, в котором могло быть оружие.
Он двигался намеренно медленно, чтобы окончательно не перепугать Кенебука.
В руках его оказался маленький пакет.
- Это личные вещи Бриана.
Он положил пакет на столик возле Кенебука. Тот немедленно уставился на пакет. Кровь отлила от его щек, и лицо скоро стало белее седых волос.
Он осторожно потянулся к пакету, словно боясь, что тот взорвется. И вдруг быстро схватил пакет. Потом поднял на Яна вопрошающий взгляд:
- Это здесь? - он подчеркнул слово «это».
- Это личные вещи Бриана, - повторил Ян.
- Да... спасибо, - с трудом произнес миллионер. Заметно было, как он старался держать себя в руках, но голос его не слушался. - Это все?
- Да, - подтвердил дорсаец.
Они посмотрели друг другу в глаза.
- До свидания, - Ян повернулся и вышел. Громилы из холла исчезли, и Ян спокойно прошел к лифту.
* * *
Тибурн опередил его, так как служебный лифт шел без остановок. Он встретил Яна в его комнате. Ян ничуть не удивился и прошел прямо к столику, на котором стояла бутылка дорсайского виски, принесенная в его отсутствие. Он налил себе бокал.
- Слава богу, все кончилось хорошо, - Тибурн был доволен, - вы встретились, поговорили и оба остались живы. Когда вы теперь улетаете?
- Вы ошибаетесь, наш с ним разговор еще впереди. Выпьете немного?
- На службе не положено, - Тибурн опять расстроился.
- Мне придется еще задержаться здесь, - спокойно продолжал дорсаец.
Он плеснул виски во второй бокал и поднес его Тибурну. И против своего желания тот подчинился и взял выпивку. Ян подошел к огромному, во всю стену, окну.
За окном уже стемнело. Далеко внизу, у подножья небоскреба, светились огни города. По стеклу ползли тяжелые капли холодною дождя.
- Бросил бы ты все это, - Тибурн снова принялся уговаривать. - Как ты не поймешь, что все это может плохо кончиться. Для тебя оставаться здесь значит искать смерти. Я еще раз повторяю, что здесь, в комплексе Манхэттена, беспомощен именно ты, а не Кенебук. И Кенебук, возможно, уже решил, что ему с тобой сделать.
- Нет, - ответил Ян, отворачиваясь от окна. - Он ничего не решит, пока не будет твердо уверен.
- Не будет уверен в чем? - Тибурн разозлился уже всерьез. - Послушайте, командир, мы здесь не в игрушки играем. Не успели мы получить сведения, что вы собираетесь на Землю с визитом, как Кенебук обратился к нам с просьбой об охране. И не спрашивайте меня, откуда он об этом узнал, - я не знаю. Поймите, наконец, что он достаточно могущественен. И дело даже не в его деньгах. От него можно всего ожидать - особенно вам. А мы... Хоть он и обратился к нам за помощью, мне кажется, он будет рад оставить нас в дураках. Вы помните этих красавчиков в холле?
- Да, - невозмутимо произнес Ян.
- Вот и славно. По крайней мере, поймите, что я вас не даром предупреждаю. И, может быть, даже забочусь я прежде всего о вас, поверьте. Могу добавить, что полиции очень давно известно, что Кенебук хотел избавиться от брата. Очень давно - когда Бриану было только 10 лет. Но, командир, честное слово, Бриан был немногим лучше!
- Я это знаю, - сказал Ян, усаживаясь в кресло.
- Вот и хорошо, что знаете. А историю этой семейки вы тоже знаете? Дедушка Кенебук был тут знаменитостью в своем роде. Он умудрялся иметь касательство к любому крупному преступлению на восточном побережье. Из старинного и влиятельного гангстерского клана был этот дедушка. Папаша старательно отмывал деньги и успел все, что можно, вложить в легальный бизнес. Так что наследники Джеймс и Бриан получили капитал чистеньким.
Такие законопослушные граждане, что даже за стоянку в неположенном месте не оштрафуешь. Джеймсу в это время было двадцать, а Бриану исполнилось только десять. И после смерти отца ничто не напоминало о сомнительном прошлом. Хотя связи с кланом, несомненно, остались.
Ян потихоньку отхлебывал виски и слушал Тибурна с видимым интересом.
- Начинаете соображать? - настойчиво повторил Тибурн. - Так вот, по закону к Кенебуку не придраться. Но яблоко от яблони недалеко падает. Он родился в бандитской семье и мыслит, как бандит. У них у всех врожденное отвращение к дележке - даже с родным братом. Убить Бриана он не мог, но постарался сломать его и устроил такую веселую жизнь, что мальчик сбежал из дому. А теперь и вообще погиб.
Ян утвердительно кивнул.
- Я думаю, вы согласны, - продолжал Тибурн, - что здесь Кенебук выиграл. Он добился своего - Бриан ушел из дому и завербовался в солдаты. А вот с вами ему связываться совсем не хочется. Да, командир, несмотря на свои миллионы и вздорный характер, это очень трезвый, разумный и сильный человек. Он понимает, что для борьбы с вами ему пришлось бы отказаться от всего, что он ценит: от женщин, виски, музыки. А зачем ему это? Бриан выбыл из игры. Он по глупости попал в окружение и погиб, что и требовалось Джеймсу. И этого уже никто не изменит. За Кенебука закон, деньги, связи и влияние. А против - вы, в одиночку. И вы рассчитываете в такой ситуации на победу?
- Я исполню свой долг, - ответил Ян. Он отпил еще глоток виски и машинально покрутил в пальцах бокал.
- И вы, офицер, должны это хорошо понимать. Так ли уж важен этот ваш долг? - воскликнул Тибурн.
Ян быстро взглянул ему в лицо и опять занялся своим бокалом.
- Самое важное - долг командира перед солдатом, - Ян говорил медленно, как что то давно и глубоко продуманное. - Солдат целиком зависит от офицера и имеет право на полную заботу о себе. Офицера, забывшего об этом, судят, и это служит уроком остальным. Это справедливо, и такое положение дел создает взаимную ответственность, которую мы называем долгом.
Тибурн выглядел ошеломленным.
- И вы хотите восстановить справедливость во имя солдат, погибших по вине Бриана, - Тибурн только сейчас начал понимать, что руководило Яном, для этого вы и пришли сюда?
- Да, - Ян утвердительно кивнул и отсалютовал бокалом.
- Но Кенебук штатский и не подчинен вашим законам.
Тут раздался звонок видеофона. Ян поставил пустой бокал и включил прием. Его широкие плечи полностью загородили экран, но слышать Тибурн мог все. Вызывал Джеймс Кенебук.
- Алло, Грин?
Пауза. Спокойный голос Яна:
- Я вас слушаю.
- Я сейчас один, - голос Кенебука казался резким и неестественным, - вечеринка кончилась, и я на досуге разобрал вещи Бриана.
Он умолк. Тибурн всей кожей чувствовал какую то недосказанность и нарастающее напряжение, которое Ян не спешил разрядить. Он выдержал хорошую паузу, прежде чем спросить:
- И что?
- Не принимай всерьез нашу первую встречу, - Кенебук почти извинялся, и только резкий тон совсем не соответствовал словам, - может, попробуем еще раз? Поднимайся ко мне, и поговорим о Бриане по хорошему.
- Иду, - Ян кивнул и выключил экран.
- Стойте! - Тибурн вскочил на ноги. - Вы не должны с ним встречаться!
- Почему? - Ян насмешливо улыбнулся. - Вы же видели - он сам пригласил меня.
Тибурн сразу остыл.
- Да, конечно. Вы приглашены. А вы не подумали, зачем ему это нужно?
- Поговорить о Бриане. Сейчас он перебирал его вещи, и он один, и свободен.
- Но в этом пакете ничего интересного нет! Нам на таможне дали список: часы, бумажник, паспорт... Обычные вещи солдата.
- Да, ничего интересного, - согласился Ян, - поэтому он и хочет послушать меня.
- А что вы можете ему сказать?
- То, что он хочет от меня услышать.
Полицейский смотрел с нескрываемым удивлением.
- Джеймс всегда опасался Бриана, - терпеливо, как ребенку, начал объяснять Ян. - Ему казалось, что Бриан может стать более значительной личностью, чем он сам. Поэтому то он и пытался сломать его, а когда это не удалось, решил просто убить.
- Но Джеймс не убивал брата!
- Вы уверены? - с усмешкой сказал Ян и подошел к двери.
Тибурн сидел, как громом пораженный. Наконец, справившись с собой, он рванулся к двери и положил руку на плечо дорсайца.
- Постойте, - он почти кричал. - Кенебук не станет встречаться с вами один на один. Эти трое бандюг - его постоянная охрана. Я уверен, что вас там ждет ловушка.
Ян осторожно, чтобы не обидеть, отстранил полицейского.
- Я тоже так думаю, - сказал он и вышел.
Тибурн замер в дверях и долго смотрел ему вслед. Только когда Ян исчез в лифте, он очнулся. Рванулся к служебному лифту, спеша включить аппаратуру наблюдения. В холле никого не было. Ян подошел к двери в салон и, так как она была приоткрыта, вошел без стука. На столах стояли неубранные бокалы и набитые окурками пепельницы. Кенебук сидел перед окном. Увидев дорсайца, он встал. Ян подходил все ближе и остановился в одном шаге от Кенебука. Тот пристально вглядывался в лицо гостя, ожидая, что тот заговорит, но, так и не дождавшись, махнул рукой в сторону кресла, предложив сесть. Ян непринужденно устроился в кресле, и Кенебук вернулся на свое место.
- Выпьешь? - предложил Кенебук, кивнув на бутылку и стакан, стоящие на столе. - Пакет, который вы мне передали, - медленно заговорил Кенебук потом, пристально глядя в глаза Яну, - содержал только личные вещи Бриана?
- А что еще там могло быть? - дорсаец, казалось, удивился.
Пальцы Кенебука вцепились в ножку бокала. Он казался удивленным и даже возмущенным. И вдруг неожиданно рассмеялся, сбрасывая напряжение, громко и вполне искренне.
- Вы не поняли, командир, - наконец выдохнул он. - Здесь я буду спрашивать, а вы отвечать. Итак, зачем ты сюда явился?
- Исполнить свой долг, - ответил Ян.
- Какой долг? - удивился Кенебук. - Кому и что ты должен?
Казалось, что он сейчас опять зальется смехом, но что то удерживало его, и он притих.
- Неужели ты должен Бриану? Ты же не был с ним связан.
- Как бы я к нему ни относился, я не забываю, что он был моим офицером.
- Так ли это важно - быть одним из твоих офицеров? Прежде всего он был моим братом!
- Нет, - так же спокойно возразил Ян, - когда речь идет о справедливости, родство не в счет.
- Какой справедливости? - Кенебук все таки не удержался от смеха. - Ты приехал искать справедливости для Бриана?
- И для его погибших солдат...
- Тридцать два солдата, - Кенебук опять рассмеялся. - Эти тридцать два мертвеца. Но я не знал этих людей и не был с ними. Так что в их смерти не виновен ни сном, ни духом. Их подвел Бриан, он и поплатился за это. Ясно, что он со своим отрядом мог захватить штаб противника. И сразу получить всю славу и почести. - Кенебук снова ухмыльнулся. - И если это им не удалось, то, черт возьми, при чем здесь я?
- При том, что Бриан старался для тебя, - сказал Ян. - Он пошел на это, только чтобы доказать тебе, что он парень отчаянный.
- Я не виноват, что он так и не стал взрослым, и до меня ему было, как до неба, - Кенебук поигрывал бокалом и вдруг выплеснул себе в рот все вино. И попытался опять улыбнуться. - Он никогда бы не дорос до меня, - Кенебук все так же крутил бокал, - просто я не хотел подчеркивать, что сделан из другого теста, - он поднял на Грина совершенно пустой взгляд. - И ты запомни хорошенько, я - другой.
Ян не собирался отвечать. Кенебук уставился на него, меняясь в лице.
- Ты не веришь мне? - произнес он настойчиво. - Лучше скажи сразу, поверь, что я не похож на Бриана. Я же рискнул встретиться с тобой наедине.
- Да неужели?
Тибурн, наблюдавший все это на экране, впервые услышал в голосе Яна вполне человеческое удовлетворение.
- Здесь мы вдвоем, - Джеймс снова рассмеялся, но на этот раз в смехе явно слышалось бахвальство. - Разумеется, за стеной сидит моя охрана. В нашем деле стоит быть предусмотрительным. Ну, и еще небольшой сюрприз для тебя.
Он свистнул, и тут же к его ногам метнулось нечто, на первый взгляд казавшееся собакой. Черное металлическое создание очень быстро скользило на воздушной подушке.
Ян заинтересованно разглядывал его. На полу стояла металлическая коробка с двумя гибкими щупальцами. Дорсаец удивленно кивнул:
- Автомед.
- Точно, - подтвердил Кенебук, - с настройкой на меня. Как бы вторая линия обороны. Если ты управишься с моей охраной, со мной все равно ничего не случится. Даже если ты доберешься до меня, автомед успеет меня спасти. Так что на свои похороны я тебя не приглашаю. Тебе со мной не справиться. Лучше сдавайся сразу.
Кенебук снова рассмеялся и оттолкнул автомед:
- На место! - и машина тут же убралась назад под кресло. - Теперь ты видел все, - объяснил Кенебук, - я хорошо подстраховался. И, думаю, вполне резонно. Ты профессионал, а значит, ты сильнее и опытнее меня. Следовательно, для того, чтобы выиграть у тебя, я должен был привлечь постороннюю силу, с которой тебе не справиться. И я сумел ее найти. Теперь в этом положении тебе ничего не сделать. Все. Ты выключен.
Он наконец оставил в покое свой бокал.
- Я не Бриан. Я доказал, что могу справиться и с тобой.
Грин молчал. Тибурн буквально впился в экран.
- Вот только захочешь ли ты? - вдруг усмехнулся Ян.
Кенебук вытаращил глаза. Кровь бросилась в голову, заливая щеки нервным румянцем.
- Ты что, издеваешься? Хочешь попробовать? - Джеймс вскочил на ноги и, уже не сдерживаясь, забегал по салону.
Тибурн ни секунды не сомневался, что разыгрывается ранее спланированный сценарий. Он не раз это видел: возмущение, эмоциональный всплеск - и адвокат толкует о «состоянии аффекта».
Но Грин об этом, конечно, знать не мог.
- Этот боевик вооружен? - спросил Тибурна техник, обслуживающий аппаратуру.
- Ему этого не надо.
- А вот у Кенебука оружие есть, - техник ткнул пальцем в подмышку Кенебука. - Там пистолет.
Тибурн сильнее стиснул и без того ноющие пальцы и грохнул кулаком по столу.
- Только этого не хватало!
Кенебук все еще орал. Вот он демонстративно подставил Яну спину:
- Ну, валяй, я даю тебе шанс. Дверь заперта, и здесь никого нет. Не веришь?
Он бросился к окну и убрал силовое поле. Дождь со снегом ворвался в комнату. Кенебук снова повернулся к Яну.
Тот стоял, не сделав ни одного движения. Концертный номер не удался.
Надо было менять тактику.
- В чем же дело? - Кенебук и не думал скрывать насмешки. - Расхотелось? А может, ты, Грин, просто трусишь?
- Мы не закончили разговор о Бриане.
- Ну разумеется, о Бриане, - Кенебук уже не уступал в спокойствии Яну. - У него губа не дура - хотел стать таким, как я. Прямо из кожи лез, да ничего не вышло, - миллионер взглянул на Яна. - Вот и эту вашу операцию провалил. У него ничего не могло получиться. Типичный неудачник.
- Ему хорошо в этом помогли!
Кенебук дернулся в кресле.
- Я вас не понимаю! Что за помощь?
- Исключительно твоя, любящий братец, - голос Грина ударил, как хлыст. - Ты постарался сделать из него второго себя - так легче было предвидеть его реакции. Ты заранее готовился к большой игре, и у тебя всегда была своя команда. А Бриан был всегда один, и все шишки сыпались на него одного. Еще бы тебе не выиграть!
Кенебук с трудом перевел дыхание.
- Что за чушь ты несешь! - крикнул он. И только тут заметил, как внезапно сел его голос.
- Ты пытался довести его до самоубийства, - продолжал в том же тоне Грин, - но Бриан на это не способен. Он хорошо знал, что у него тоже есть права. Но больше всего ему хотелось добиться твоего признания. Он давно уже понял тебя и твои цели, но с детства осталось желание заслужить похвалу именно от тебя. Он все понимал, и все таки мечтал доказать, что ничем не хуже тебя. До самого своего конца он играл в подстроенную тобой игру.
- Ну и что? - буркнул Кенебук. - Давай уж, досказывай все до конца.
- Вот он и решил улететь с Земли и завербоваться в солдаты. Не из патриотизма, как колонисты Ньютона, не потому, что был рожден для войны, как дорсайцы, и не в поисках приключений, как рудокопы с Кобы. Только чтобы показать тебе, что ты в нем ошибся. Он выбрал такую сферу деятельности, где у тебя не было никакой власти. Он постоянно писал тебе обо всем и, наверное, в глубине души надеялся, что когда нибудь ты встретишь его, как родного.
Кенебук с горящими глазами сидел в кресле и тяжело дышал.
- Но в твои планы это не входило, - терпеливо продолжал Ян. - Ты не замечал его писем и не отвечал ему. Наверное, ты ждал, что от одиночества он запсихует и на чем нибудь сорвется. Но все сложилось совсем не так. Его заметили и стали продвигать по службе. И вот он уже офицер, командир отряда. Это тебя насторожило. Если так пойдет дальше, Бриан быстро займет видное положение. Этого ты допустить не мог.
Кенебук сидел молча, словно погруженный в транс.
Ян заканчивал свое обвинение:
- И ты решил действовать. В свой день рождения, как раз накануне той несчастной ночи, он получил поздравительную открытку, первую весточку от тебя. Вот, полюбуйся!
Ян вынул из кармана сложенную открытку. Похоже было, что ее сначала раздраженно скомкали, а потом пытались разгладить горячим утюгом. Ян развернул ее и сунул рисунок с текстом чуть не под нос Кенебуку. Тот взглянул и опустил глаза. На открытке был небрежно нарисован заяц с карабином и валявшимся под ногами шлемом.
Кенебук пристально посмотрел на Яна. Губы его дернулись, но вместо улыбки лицо скривила нервная гримаса.
- У тебя все? - спросил он.
- Еще нет. Кроме открытки... - Ян снова потянулся к карману.
- Хватит! Довольно! - завопил Кенебук. Неожиданно он вскочил на ноги, поставил кресло между собой и Яном и отступил к окну. Тут же в руке у него оказался пистолет, и он немедленно выстрелил. Ян не шелохнулся. Только вздрогнули мышцы, приняв в себя пулю.
Обыкновенный раненый человек в такой ситуации теряет сознание. А дорсайца ранение будто оживило. Он поднялся с кресла и двинулся на Кенебука. Тот закричал и продолжал ошалело палить, отступая к окну.
- Сдохни! Исчезни! - вопил он, но дорсаец надвигался, неизбежный, как судьба. Пара пуль попала в него, но он только встряхивался, как попавший в воду пес. Кенебук уперся ногами в подоконник. Отступать дальше было некуда. Он затравленно озирался, не видя выхода. Патроны кончились.
Завизжав, он швырнул бесполезный теперь пистолет в голову Яна и, неожиданно быстро повернувшись, выпрыгнул в окно. Его визг скоро затих, заглушенный ветром. Лететь ему предстояло тридцать этажей.
Ян остановился. Его рука все еще сжимала то, что так испугало Кенебука. Мгновение он еще держался на ногах и вдруг тяжело рухнул на пол.
Когда, пробив потолок, Тибурн и техник спустились в номер, они сразу увидели на ковре выпавшие из разжавшихся пальцев Грина вещи. Тюбик желтой краски и кисточка - символы трусости.
* * *
Через две недели после этих событий Тибурн и Ян прощались там же, где встретились вначале, - у здания космопорта. Был такой же дождливый и холодный день, и дорсаец, еще не вполне здоровый, кутался в плащ.
- Но вы должны признать, - Тибурн все продолжал их давний разговор, что вы победили только благодаря счастливому случаю. Шансов справиться с Кенебуком и остаться живым у вас практически не было.
- Не согласен! - засмеялся Грин. - Здесь не было ни случая, ни удачи. Все произошло, как и было задумано.
В больнице он очень похудел, теперь его телесная мощь не так явно бросалась в глаза, зато тем заметнее стала жизненная сила, отличающая дорсайцев.
Тибурн недоверчиво и удивленно посмотрел на Грина.
- Трудно поверить! Слишком сложное построение, могло посыпаться от любого толчка. Кенебук мог не отослать охрану, вы могли не взять эту открытку, он мог вообще поставить вместо себя профессионального убийцу...
Неожиданно он замолчал, словно его осенило какое то новое соображение.
- Значит, готовя эту ловушку с открыткой, вы заранее знали, что останетесь с ним с глазу на глаз? Почему?
- Кенебуку не нужны были свидетели. Ему нужен был поединок. Видимо, это его способ самоутверждения. А для меня это повседневная работа. Вы об этом забыли. И вы, и Кенебук были уверены, что в ваших условиях я буду беспомощен. Вот я и воспользовался вашей уверенностью.
- Но Кенебук вас пригласил сам. Он навязал вам свою игру, и вы ее приняли.
- Разумеется. Он должен был быть твердо уверен, что он хозяин положения: он у себя дома, он защищен, он может в любую минуту убить меня.
- Но это действительно так и было, - настаивал Тибурн, - хозяином положения был он.
- Это только казалось. Он многого не знал и во многом сомневался. И выяснить все это хотел у меня. Прежде всего, его беспокоила открытка. Он хотел точно знать, есть ли она у меня с собой. Поэтому и затеял этот обыск в холле, но его люди струсили.
- Знаю, видел, - буркнул Тибурн.
- А еще он хотел знать, понимаю ли я его роль в этой истории. Знаю ли, что только из за этой его провокации Бриан нарушил приказ и повел людей на рискованную операцию. Он думал найти эту открытку в пакете с личными вещами Бриана и не нашел. Тогда решил организовать дело так, чтобы получить возможность отобрать у меня эту открытку и заставить рассказать все, что мне известно. Для него это было важно, потому что он то знал, что сам толкнул Бриана на эту бредовую затею. То, что Бриана судили и расстреляли, особого значения не имело. В этом мире не принимают всерьез ни законов, ни судов. Но я мог сказать и доказать, что Бриан был смелее и сильнее своего старшего брата, а вот этого он допустить не мог. Поэтому выслушать меня он собирался без свидетелей и убрать тоже сам, своими руками.
- И это ему почти удалось, - закончил Тибурн. - Еще бы немного...
- Но ведь там был автомед, - спокойно объяснил Ян. - Я не сомневался, что такой человек, как Кенебук, подстрахуется на все случаи жизни.
Над космопортом прозвучал сигнал на посадку. Ян поднял свой чемоданчик.
- До свидания, лейтенант, - произнес он, подавая руку Тибурну.
- До свидания, командир. Но вы знаете, мне все таки не верится. Значит, вы вот так, все понимая, сознательно шли в эту ловушку? И были уверены в исходе поединка?
Ян уже направлялся к кораблю, стоявшему далеко на взлетном поле. И вдруг Тибурн сорвался с места и, в два прыжка догнав дорсайца, схватил его за плечо. Ян резко повернулся.
- Подождите, - крикнул Тибурн, - я, кажется, понял. Вы заранее знали, что он будет стрелять в вас и вполне может убить. И вы сознательно пошли на это в память тех тридцати двух убитых солдат, я прав? Наверное так. Но просто в голове не укладывается, как человек может решиться на такое. Подобная выдержка не по силам никому, даже профессиональному солдату.
Ян задумчиво посмотрел на полицейского.
- Если говорить честно, то я не просто солдат, как вы это понимаете. Для вас солдат - это профессия, и только. Так же думал и Кенебук. Эта ошибка и погубила его. Он думал, что в непривычной обстановке, где нельзя применить свою выучку, я буду беспомощен. Но вы забыли, что я дорсаец, для меня война не профессия, а жизнь, для которой я рожден.
Тибурн почувствовал легкий озноб.
- Так кто же вы все таки?! - воскликнул он.
Ян посмотрел ему в глаза своим спокойным отрешенным взглядом и тихо ответил:
- Я - созданный для боя воин с Дорсая.
Затем он повернулся и быстро пошел к кораблю. А Тибурн долго еще видел его голову, плывущую над толпой пассажиров.