Седьмой сын Джозеф Дилейни

        Ведьмак #1
        Только седьмой сын седьмого сына может стать ведьмаком. Но не всякий им становится. Ведь ремесло это трудное, опасное, учиться ему надо долго и усердно. Но самое неприятное - ведьмаков в народе хоть и уважают, да все ж стараются обходить стороной. Ведьмак обречен на одиночество. Однако кто-то же должен хранить землю от зла, усмирять нечисть и изгонять призраков… Вот и приходится юному Тому Уорду делать выбор, от которого зависит вся его жизнь. И может статься, не только его. Ведь он не просто седьмой сын седьмого сына.
        Роман «Седьмой сын» также выходил под названием «Ученик Ведьмака».

        Джозеф Дилейни
        Седьмой сын


        Романенко Е., перевод на русский язык
        


        


        )

        Посвящается Мэри



        САМЫЙ ВЫСОКИЙ ХОЛМ В ГРАФСТВЕ ОКУТАН ТАЙНОЙ.
        ГОВОРЯТ, ЧТО ОДНАЖДЫ, КОГДА БУШЕВАЛА ГРОЗА, ТАМ ПОГИБ ЧЕЛОВЕК, СРАЖАЯСЬ СО ЗЛОМ, КОТОРОЕ УГРОЖАЛО ВСЕМУ МИРУ. ПОСЛЕ БИТВЫ ВЕРШИНА СНОВА ПОКРЫЛАСЬ ЛЬДОМ, А КОГДА ОН СОШЕЛ, ИЗМЕНИЛИСЬ НАЗВАНИЯ ВСЕХ ГОРОДОВ, ДОЛИН И ДАЖЕ ОЧЕРТАНИЯ ХОЛМОВ. СЕЙЧАС НА ЭТОЙ САМОЙ ВЫСОКОЙ ВЕРШИНЕ НЕ ОСТАЛОСЬ НИЧЕГО, ЧТО НАПОМИНАЛО БЫ О ТЕХ СОБЫТИЯХ.
        НО ИМЯ ОСТАЛОСЬ.


        ЕЕ НАЗЫВАЮТ


        КАМЕННЫЙ СТРАЖ,
        ИЛИ
        КАМЕНЬ УОРДА-ЗАЩИТНИКА

        Глава 1
        Седьмой сын



        Ведьмак появился, когда солнце уже садилось. День выдался тяжелым, и я с нетерпением ждал ужина.
        - Он и есть седьмой сын? - Ведьмак пристально посмотрел на меня, и в его глазах мелькнула тень сомнения.
        Отец кивнул.
        - Ты тоже был седьмым сыном, так?
        Отец вновь кивнул и принялся нервно отбивать ногой дробь, забрызгивая мои штаны комьями грязи. С козырька его кепки стекали капли воды - дождь лил без остановки уже много дней подряд. На деревьях кое-где уже виднелись зеленые листочки, но погоду все еще сложно было назвать по-настоящему весенней.
        Мой дед был фермером, и отец решил пойти по его стопам. Главная задача любого фермера - сохранить свое хозяйство. Его не следует поколение за поколением делить между детьми - ведь ферма будет дробиться, пока совсем не исчезнет. Поэтому глава семьи должен передать все хозяйство по наследству старшему сыну, а остальным отпрыскам подыскать другое занятие.
        Конечно, это задача не из легких. Если ферма большая, можно обратиться, например, к местному кузнецу и поручить ему такую работу, с которой он точно не справится без подмастерья. В этом случае можно считать, что один из сыновей окажется пристроен, но, увы, только один.
        Я был седьмым сыном, и отец никак не мог найти для меня подходящее дело. Он уже совсем отчаялся, вот и решил уговорить Ведьмака взять меня в ученики. По крайней мере, так я тогда подумал, хотя мог бы и сразу догадаться - без мамы тут не обошлось.
        Мама всегда играла в семье важную роль. Наша ферма, еще задолго до моего рождения, была куплена именно на ее деньги - разве седьмой сын мог себе такое позволить? И родилась мама не в Графстве, а в далеких заморских землях. Иногда она вдруг начинала говорить с едва различимым акцентом, но большинство людей этого не замечали.
        Только не подумайте, что меня продавали в рабство. Мне давно наскучило работать на ферме. Местные жители гордо называли наше селение «городом», хотя оно было мало похоже даже на деревню. Как вы понимаете, мне не очень хотелось провести здесь остаток жизни, поэтому идея стать ведьмаком выглядела довольно заманчиво - все же лучше, чем доить коров и удобрять землю навозом.
        Хотя, должен признать, будущее и немного пугало - ведь мне предстоит охранять фермы и деревни от ночной нечисти: каждый день бороться с вампирами, привидениями и другими порождениями зла. Именно эту работу выполнял Ведьмак, а я должен был стать его учеником.
        - Сколько ему лет? - спросил Ведьмак.
        - В августе будет тринадцать.
        - Маловат для своего возраста. Читать и писать умеет?
        - Конечно, - ответил отец. - Мать его еще и греческому обучила, он заговорил на нем раньше, чем начал ходить.
        Кивнув, Ведьмак окинул взглядом грязную тропинку за воротами фермы. На мгновение он замер, прислушиваясь, а затем произнес, пожав плечами:
        - То, чем я занимаюсь, нелегко и для взрослого мужчины, не говоря уж о мальчишке. Думаешь, он справится?
        - Мой сын - крепкий малый, и, когда подрастет, станет таким же, как я, - сказал отец, вставая. Он выпрямился и расправил плечи, но едва доставал Ведьмаку до подбородка.
        На лице Ведьмака появилась легкая улыбка - что меня удивило: до этого он выглядел человеком жестким и даже свирепым, а его лицо, казалось, было высечено из камня. В длинном черном плаще с капюшоном Ведьмак походил на священника, но у того, кто встречался с ним взглядом, сразу появлялись мысли о палаче, в любую минуту готовом приступить к работе.
        Волосы и борода Ведьмака уже поседели, но густые брови оставались черными. Из ноздрей у него тоже росли волосы, а глаза были зеленого цвета, точь-в-точь как у меня.
        Тут я заметил у Ведьмака посох. На самом деле я увидел его сразу же, как гость появился, но теперь я обратил внимание на то, что посох был у него в левой руке. Неужели Ведьмак левша, как и я?
        В школе это доставляло мне кучу неприятностей. Учитель даже пригласил местного священника, но святой отец лишь покачал головой и сказал, что я непременно должен одолеть свой порок, пока не стало слишком поздно. Признаюсь, я не совсем понял, что он имеет в виду. Никто из моей семьи, кроме матери, левшой не был, а ей, кажется, это совсем не мешало. Когда учитель, пригрозив раз и навсегда избавить меня от этой отвратительной привычки, привязал ручку к моей правой руке, мама забрала меня из школы и с тех пор сама занималась моим обучением.
        - Сколько ты возьмешь за него? - спросил отец, переходя к делу. Мне пришлось прервать свои размышления и вернуться в реальность.
        - Две гинеи за месяц обучения. Если парень оправдает мои надежды, осенью ты заплатишь мне еще десять. А если нет, заберешь его домой и дашь мне одну гинею за напрасно потраченное время.
        Отец снова кивнул - и сделка состоялась. Он заплатил нужную сумму, но руки гостю не протянул - у него не было ни малейшего желания дотрагиваться до Ведьмака, ему едва хватало храбрости стоять в шести футах от него.
        - Мне пора идти - ждут кое-какие дела, - сказал Ведьмак. - Я вернусь за мальчиком на рассвете, к этому времени он должен быть полностью готов. Не люблю, когда меня заставляют ждать.
        Когда странный гость ушел, отец похлопал меня по плечу и сказал:
        - Сынок, с этого дня твоя жизнь станет совсем другой. Приведи себя в порядок - ты больше не будешь работать на ферме.


        Когда я вошел в кухню, мой брат Джек обнимал свою жену Элли, а она нежно улыбалась ему.
        Мне очень нравится Элли, она милая, добрая и отзывчивая девушка. Мама говорит, что брак с Элли пошел Джеку на пользу: он стал более сдержанным и спокойным.
        Джек - старший из братьев. Отец иногда в шутку называет его самым симпатичным из нашей уродливой семейки. Джек высокого роста и крепкого телосложения, у него ясные голубые глаза и здоровый румянец. Несмотря на это, я никогда не считал брата красавцем - густые черные брови почти сходятся на переносице и явно портят его внешность. Тем не менее он смог понравиться Элли - хорошенькой девушке с золотисто-пшеничными волосами и светящейся кожей.
        - Завтра утром я уезжаю, - выпалил я важную новость. - Ведьмак придет за мной на рассвете.
        Лицо Элли просияло от радости:
        - Он согласился взять тебя в ученики?
        Я кивнул:
        - Да, но первый месяц будет моим испытательным сроком.
        - Это же отлично, Том! Я очень за тебя рада, - воскликнула Элли.
        - Ты ученик Ведьмака! Не могу поверить, - усмехнулся Джек. - Тебя ведь ждет множество опасностей. Как ты собираешься со всем этим справиться, если до сих пор боишься спать в темноте?
        Я посмеялся над шуткой брата, но в его словах была доля правды. Иногда я видел в темноте что-то странное и пугающее, поэтому зажигал свечу - ее пламя разгоняло тени, и я мог заснуть.
        Джек подошел ко мне, с хохотом обхватил за шею и стал таскать вокруг обеденного стола - такая у него была манера шутить. Чтобы подыграть брату, я стал сопротивляться. Через пару минут он отпустил меня и похлопал по спине:
        - Молодец, Том. С такой работой ты наживешь целое состояние. Однако есть одна маленькая сложность…
        - Какая? - озадаченно спросил я.
        - Тебе придется беречь каждый заработанный пенни. И знаешь почему?
        Я в недоумении пожал плечами.
        - Потому что ты сможешь приобрести друзей только за деньги, - ответил брат.
        Я попытался сделать вид, что оценил его шутку, но Джек снова был прав: Ведьмак работал и жил в одиночестве.
        - Ох, Джек! Не будь таким жестоким! - упрекнула мужа Элли.
        - Я всего лишь пошутил, - ответил Джек, притворившись, что не понимает, почему жена вдруг так рассердилась.
        Элли даже не взглянула на него. Она по-прежнему смотрела на меня, и глаза ее были печальными.
        - Ох, Том, тебя не будет рядом, когда родится малышка… - промолвила она.
        Элли действительно расстроилась, а у меня защемило сердце от мысли, что я не увижу свою крохотную племянницу. Каким-то образом мама определила, что у Элли и Джека родится девочка, а в таких вещах она никогда не ошибается.
        - Я постараюсь навестить вас, как только смогу, - пообещал я.
        Элли печально улыбнулась, а Джек обнял меня за плечи:
        - Помни о том, что твоя семья всегда будет рядом и поддержит тебя в трудную минуту.


        Через час мы сели ужинать, а я все не переставал думать о том, что утром покину родной дом. Отец, по обыкновению, прочитал вечернюю молитву, и все, кроме мамы, тихо промолвили «аминь». Она вежливо молчала, опустив глаза, и ждала окончания ежедневного ритуала. Когда все принялись за трапезу, мама поймала мой взгляд и едва заметно улыбнулась. Ее улыбка была какой-то особенной, нежной и теплой, и мне сразу стало намного легче.
        В камине горел огонь, наполняя комнату теплом и уютом. В центре большого деревянного стола стоял начищенный до блеска латунный подсвечник. Свеча была сделана из воска и стоила больших денег - мама терпеть не могла запаха жира на кухне. Большинство хозяйственных вопросов решал отец, но кое-что мама делала по-своему.
        Мы с большим аппетитом поглощали тушеное мясо с картошкой, и вдруг я увидел, как сильно изменился отец - он постарел и выглядел уставшим, а время от времени погружался в грустную задумчивость. Тем не менее, когда разговор зашел о ценах на свинину и о том, не пора ли послать за мясником, он заметно оживился:
        - Лучше бы подождать еще месяц или два - цена наверняка поднимется.
        Джек покачал головой, и они начали спорить. Это был дружеский спор, какой бывает только между родными людьми, и я видел, что отец получал от него удовольствие. Я решил не принимать в нем участия - проблемы фермы перестали меня волновать. Отец был прав - впереди меня ждала совсем другая жизнь.
        Мама и Элли тихо о чем-то беседовали. Я пытался расслышать хоть слово, но Джек так распалился, что это оказалось невозможно. Голос брата становился все громче, и мама уже стала бросать на него суровые взгляды.
        Но Джек уже почти кричал, не обращая внимания на недовольство матери. В разгар спора он потянулся за солонкой и случайно ее опрокинул. Просыпать соль считалось в Графстве плохой приметой, поэтому брат взял щепотку и бросил через левое плечо - чтобы отогнать нечистую силу.
        - Джек, жаркое уже посолено, - проворчала мама, - ты только испортишь вкус блюда!
        - Прости, мам, - промолвил Джек виновато. - Ты права, оно необыкновенно вкусное.
        Мама улыбнулась в ответ, а затем кивнула в мою сторону:
        - Почему никто не обращает внимания на Тома? Завтра он покинет родной дом. Разве так мы должны вести себя в этот прощальный вечер?
        - Мам, все в порядке, не беспокойся, - ответил я. - Я рад, что просто сижу здесь и слушаю ваши разговоры.
        Мама кивнула:
        - После ужина останься на кухне - я должна тебе еще кое-что сказать.


        Джек с Элли и отец пошли готовиться ко сну, а я сел на стул возле камина и приготовился слушать маму.
        Она не любила напрасной суеты. Сначала перечислила вещи, которые положила мне в дорогу: запасные штаны, три рубашки и две пары носков, заштопанных всего один раз.
        Слушая маму, задумчиво смотрел на тлеющие угольки и постукивал носком башмака по плите камина. Мама подвинула поближе кресло-качалку и устроилась напротив меня. В ее черных волосах уже пробивалась седина, но, несмотря на это, она почти не изменилась с тех пор, как я только-только начал ходить. Ее лицо было бледно, но в глазах горел огонек, и она была полна сил.
        - Вряд ли у нас скоро появится возможность поговорить по душам, - негромко произнесла она. - Ты покидаешь родной дом и начинаешь самостоятельную жизнь, и это очень серьезный шаг. Если ты хочешь что-нибудь мне сказать или, может быть, о чем-то спросить, сейчас самое подходящее время.
        Я не мог придумать ни одного вопроса. Честно говоря, я вообще не мог думать - слова мамы тронули меня до глубины души, и на глаза навернулись слезы.
        В комнате повисло молчание, и тишину нарушал лишь стук моего башмака по плитке. Мама тяжело вздохнула.
        - Что с тобой? - спросила она. - Язык проглотил?
        Я пожал плечами.
        - Том, перестань ерзать и сосредоточься на том, что я говорю. Ответь мне: тебе нравится то, чем тебе предстоит заниматься? Ты с нетерпением ждешь завтрашнего дня?
        - Не уверен, мам, - ответил я, вспомнив слова Джека, что мне придется покупать друзей. - Никто ведь не захочет иметь ничего общего с ведьмаком. Я боюсь, что останусь один и рядом не будет ни одного друга.
        - Все не так плохо, как кажется, - сказала мама. - Ты всегда сможешь побеседовать со своим учителем. Он постоянно будет рядом с тобой, и я не сомневаюсь, что скоро вы станете друзьями. К тому же у тебя просто не останется времени на горестные мысли, ведь ты будешь занят изучением нового дела. Разве это не интересно?
        - Звучит заманчиво, но именно новая работа меня и пугает. Я хочу этим заниматься, но не уверен, что справлюсь. С одной стороны, я мечтаю о путешествиях, но с другой - жить вдалеке от родного дома будет непросто. Я уже начинаю скучать по всем вам.
        - Тебе нельзя здесь оставаться, - твердо сказала мама. - Отец стареет, следующей зимой он передаст хозяйство Джеку. У Элли скоро родится ребенок, я уверена, что не единственный, и со временем в доме не останется ни одной свободной комнаты. Ты должен привыкнуть к мысли о том, что не сможешь вернуться домой.
        Ее голос звучал так холодно и резко, что у меня закололо в груди и перехватило горло - я едва мог дышать.
        Я хотел пойти спать, но мама намеревалась сказать мне еще многое. Она говорила и говорила, и это было совсем на нее не похоже.
        - У тебя появится работа, и ты должен будешь делать ее на совесть, - строго произнесла она. - Я вышла замуж за твоего отца, потому что он был седьмым сыном. Я родила шестерых сыновей, чтобы на свет появился ты. Ты седьмой сын седьмого сына, и у тебя есть особый дар. Твой учитель еще полон сил, но через некоторое время он уже не сможет справляться с работой в одиночку. Ведьмак выполняет свой долг перед Графством уже почти шестьдесят лет, - продолжала мама. - Он делает то, что должен, но скоро наступит твоя очередь взвалить эту ношу на свои плечи. Кто, если не ты? Кто защитит простых людей от зла? Кто будет охранять фермы, деревни и города, чтобы женщины и дети могли без страха выйти из дому?
        Я не мог вымолвить ни слова и не решался взглянуть на маму. К моим глазам подступили слезы.
        - Я очень люблю всех, кто живет в нашем доме, - сказала мама чуть мягче, - но во всем Графстве для меня нет человека роднее тебя. Ты еще многому должен научиться, но ты седьмой сын седьмого сына - и мой сын тоже. Я уверена, что буду гордиться тобой. - Мама встала. - Рада, что мы обо всем поговорили. А теперь - живо в кровать! Завтра важный день, и ты должен хорошенько выспаться.
        Она тепло улыбнулась мне и крепко обняла. Я тоже постарался улыбнуться, чтобы скрыть грусть, но, оказавшись в своей комнате, притворяться уже не мог. Я сидел на кровати, смотрел в одну точку и думал о том, что сказала мама.
        Жители Графства очень ее уважают. Мама знает о травах и целебных снадобьях больше местного лекаря и всегда помогает повивальной бабке принимать трудные роды. Если мама видит, что ребенок идет ножками вперед, она успевает перевернуть его еще в утробе. А многие женщины нашего Графства просто обязаны ей жизнью.
        Истории о маме обычно рассказывает отец - сама она из скромности никогда не говорит о своих заслугах. Мама просто делает то, что должна делать. Того же она ждет от меня, и я хочу оправдать ее надежды.
        Но неужели мама вышла замуж за отца и родила шестерых сыновей только для того, чтобы на свет появился я? Это казалось невероятным.
        Я сел на старый плетеный стул возле окна, выходящего на север, и погрузился в размышления. Все вокруг было залито серебристым светом луны: двор, два сенокоса и пастбище справа от фермы, которая находилась на полпути к холму Палача. Мне нравился вид из окна, особенно этот далекий холм, едва видневшийся на горизонте.
        В течение многих лет я перед сном смотрел в окно и представлял, что скрывается по другую сторону холма. Я знал, что там всего лишь поля, а за ними - небольшая деревушка: полдюжины домов, маленькая церквушка и крохотная сельская школа. Но мое воображение рисовало совершенно другие картины. Казалось, что за холмом расстилается безбрежный океан с каменистыми утесами, или лес, или огромный город с высокими башнями и множеством огней.
        Я вглядывался в очертания холма с тревогой и страхом. Он был далеко отсюда, но я ни за что на свете не хотел бы оказаться к нему ближе. Думаю, вы уже поняли, что холм Палача неспроста получил такое название.
        Три поколения назад на нашей земле началась гражданская война, и все мужчины Графства отправились на фронт. Война была свирепой и жестокой - она разрушала семьи, заставляя брата идти на брата.
        В последнюю зиму войны в миле к северу от деревни произошло большое сражение. После его окончания победители отвели своих пленников на этот холм и повесили их в лесу на его северном склоне. Они казнили также и нескольких своих людей - за трусость. Но существует и другая версия легенды: говорят, воины были повешены за то, что отказались воевать против соседей.
        Джек не любил работать на северной окраине фермы, даже собаки опасались уходить в лес далеко от ограды. Я же совсем не мог находиться на северном пастбище - ведь я чувствовал то, о чем другие и не подозревали. Я слышал, как скрипят веревки и трещат ветки под тяжестью мертвецов. Я слышал предсмертные хрипы на той стороне холма…
        Мама сказала, что во всем Графстве для нее нет человека роднее меня. Это так - мы с ней действительно очень похожи. Она тоже видит то, что скрыто от взоров других. Однажды зимней ночью, когда я был совсем маленьким и все братья еще жили дома, звуки, доносившиеся с холма Палача, стали такими громкими, что я отчетливо услышал их из своей комнаты. Братья безмятежно спали, а я плакал, дрожал и просил маму посидеть со мной. И каждую ночь она сидела у моей кровати, хотя утром ей нужно было вставать ни свет ни заря.
        Наконец она решила положить этому конец и отправилась на холм Палача. Ночью. Одна. А когда вернулась, странные звуки прекратились и много месяцев подряд все было тихо.
        Знаете, чем мы с мамой отличаемся друг от друга? Она намного храбрее меня.



        Глава 2
        Дорога



        Я проснулся за час до рассвета, а мама уже готовила на кухне мой любимый завтрак - яичницу с беконом.
        Пока я собирал хлебом по тарелке остатки еды, на кухню спустился отец - попрощаться. Он вытащил из кармана и протянул мне маленькую вещицу - старую трутницу[1 - ?Т р у т н и ц а - металлическая коробочка с куском трута, стали и кремнем для высекания огня. - (Примеч. ред.)]. Отец очень дорожил ею: ведь давным-давно он тоже получил ее от своего отца - моего деда, а тот, в свою очередь, - от моего прадеда.
        - Сынок, я хочу, чтобы ты взял это с собой, - сказал папа. - Трутница может тебе пригодиться. Не забывай нас и приходи навестить в любое время, мы всегда будем тебе рады!
        - Пора в путь, твой учитель уже у ворот. Не заставляй его ждать, - сказала мама, крепко обнимая меня.
        В нашей семье не приняты долгие проводы, поэтому во двор я вышел один.
        У ворот я увидел высокую темную фигуру Ведьмака в капюшоне и с посохом в левой руке. Держа небольшой мешок со своими пожитками, я подошел к нему. От волнения ноги меня еле слушались.
        Ведьмак открыл калитку, вошел во двор и произнес:
        - Ну что, парень, нам пора! Следуй за мной!
        Я думал, что мы пойдем по дороге, но, к моему большому удивлению, Ведьмак направился прямо к холму Палача. Через несколько минут мы уже шли по северному пастбищу, и от страха мое сердце готово было выскочить из груди. Подойдя к границе фермы, Ведьмак с неожиданной ловкостью перемахнул через ограду. А я встал как вкопанный и не мог сдвинуться с места - я вновь услышал, как скрипят ветки под тяжестью мертвецов.
        - В чем дело, парень? - спросил Ведьмак, оглянувшись. - Еще не успел отойти от дома, а уже весь дрожишь от ужаса. Чувствую, толку от тебя не будет.
        Я тяжело вздохнул и перебрался через забор. Мы пошли вверх, с трудом пробираясь сквозь чащу леса, и постепенно свет зари тускнел за спиной. Чем выше мы поднимались, тем становилось холоднее, и вскоре меня уже била мелкая дрожь. Это был не просто холод, а леденящее предчувствие опасности, от которого по спине бегут мурашки, а волосы на затылке встают дыбом. Я испытывал такое и раньше, но не часто - только если рядом оказывалось существо из потустороннего мира.
        Когда мы добрались до вершины холма, я их увидел. По меньшей мере сотня тел в старой солдатской форме. Они висели по двое или даже по трое на каждом дереве, и руки их были связаны за спиной. Некоторые тела раскачивались с такой силой, что ветки под ними трещали и гнулись, а некоторые лишь едва покачивались.
        Вдруг в лицо мне ударил сильный порыв ветра, до того холодного и колючего, что сразу стало ясно - это необычный ветер. Он заставил деревья пригнуться и стряхнул с них листву. Через мгновение лес вокруг стоял голым. Когда ветер утих, Ведьмак положил руку мне на плечо и подвел меня ближе к повешенным. Мы остановились от одного из них всего в нескольких шагах.
        - Посмотри на него, - сказал Ведьмак. - Что ты видишь?
        - Мертвого солдата, - дрожащим голосом ответил я.
        - Как ты думаешь, сколько ему лет?
        - Не больше семнадцати.
        - Хорошо, парень. А теперь скажи: тебе все еще страшно?
        - Немного. Мне не очень нравится находиться к нему так близко.
        - Почему же? Его можно не бояться, ведь он не причинит тебе вреда. Подумай лучше о том, что ему пришлось пережить. Сосредоточься на нем, а не на себе. Что он чувствовал в момент смерти? Что было для него самым страшным?
        Я попробовал представить себя на месте этого солдата - каково ему было умирать такой мучительной смертью. Он чувствовал боль и не мог дышать, но было кое-что и похуже этого…
        - Он знал, что умрет и больше никогда не вернется домой, не увидит свою семью, - сказал я.
        После этих слов я почувствовал невыносимую грусть и отчаяние. И вдруг мертвецы стали медленно исчезать прямо на глазах, а на деревьях вновь появилась листва.
        - Что ты чувствуешь теперь? Опять страх?
        Я покачал головой и ответил:
        - Нет, только грусть.
        - Молодец, парень. Этот урок пошел тебе на пользу. Мы с тобой - седьмые сыновья седьмых сыновей, и у нас есть дар чувствовать и видеть то, что скрыто. Но этот дар иногда становится проклятием. И когда мы боимся, нашим страхом питается нечисть. Нужно сосредоточиться на том, что ты видишь, и не думать о себе. Это всегда помогает. Да, зрелище было ужасным, - продолжал Ведьмак, - но это всего лишь неупокоенные души. Мы ничего не можем с ними поделать, но с течением времени они исчезнут сами. Лет через сто от них не останется и следа.
        Мне так хотелось рассказать учителю, что маме однажды удалось с ними справиться, но я решил не спорить, чтобы не испортить отношения в самом начале.
        - Другое дело, если бы они были призраками, - сказал Ведьмак. - С призраками можно разговаривать. Если объяснить им, что они мертвы, то они смогут двигаться дальше. Привидение - это душа, сбитая с толку, она томится на земле, испытывает ужасные муки, но не понимает, что происходит. Есть призраки, которые находятся среди нас с определенной целью - например, хотят рассказать кому-то нечто важное. А неупокоенная душа - это всего лишь отпечаток, тень умершего человека. Вот что это такое, парень. Просто тень. Ты видел, как изменились деревья?
        - Листья опали, будто наступила зима.
        - Теперь деревья снова зеленые. Ты видел следы прошлого, которые напоминают нам о зле, живущем на нашей земле. Если человек не испытывает страха, неупокоенные души его не заметят и ничего не почувствуют. Они - словно отражение в пруду, которое держится на воде еще какое-то время после того, как человек уходит. Ты понимаешь ход моих мыслей?
        Я кивнул.
        - Отлично, это мы выяснили. Время от времени нам придется иметь дело с миром мертвых, так что привыкай. А теперь пора трогаться в путь. Ты понесешь вот это.
        Ведьмак отдал мне свою большую кожаную сумку и, не оглядываясь, пошел вверх по холму. Я последовал за ним. Мы пересекли хребет, а затем спустились к извилистой дороге, которая шла через лесную чащу, мрачный утес и буро-зеленые лоскуты полей.
        - Ты много путешествовал по Графству, парень? - спросил Ведьмак не оборачиваясь.
        Я ответил, что никогда не отходил от отцовской фермы дальше чем на шесть миль и что все мои путешествия ограничивались походами на местный рынок. Мне показалось, что Ведьмак остался не очень доволен моим ответом - он что-то пробормотал себе под нос и покачал головой.
        - В таком случае сегодня начинается твое путешествие, - сказал он. - Мы направляемся на юг, в Хоршоу. Нужно пройти примерно пятнадцать миль, и к закату мы должны быть там.
        Я слышал о Хоршоу, но никогда не думал, что когда-нибудь окажусь в этой маленькой деревушке, известной самыми большими залежами угля в Графстве и дюжиной шахт. Интересно, какие дела могут быть там у Ведьмака?
        Ведьмак шел быстрым широким шагом, и я едва успевал за ним. К тому же кроме своих пожитков мне теперь пришлось нести сумку учителя, которая, казалось, становилась тяжелее с каждой минутой. В довершение всего начал моросить дождь.
        Где-то за час до полудня Ведьмак резко остановился и обернулся. Я плелся шагах в десяти позади, когда почувствовал на себе его суровый взгляд. У меня так болели ноги, что я даже начал хромать. Тропинка, по которой мы шли, превратилась в грязное месиво. Я уже почти догнал Ведьмака, но неожиданно споткнулся и едва не потерял равновесие.
        - У тебя что, голова кружится? - недовольно спросил учитель.
        Я покачал головой. Мои руки болели от тяжелой ноши, и ужасно хотелось положить сумку, но опустить ее в грязь я не решился.
        - Это хорошо, - губы Ведьмака тронула легкая улыбка. Капли дождя стекали с капюшона прямо ему на бороду. - Запомни: никогда не доверяй тому, у кого кружится голова.
        - У меня голова не кружится, - возмутился я.
        - Уверен? - Ведьмак поднял густые брови. - Тогда, должно быть, во всем виноваты твои сапоги. Они не годятся для новой работы.
        У меня были такие же сапоги, как у отца и Джека, - крепкие и вполне подходящие для ходьбы по грязи и навозу, я уже успел к ним привыкнуть. А от новой обуви обычно появляются мозоли - недели на две, пока она не разносится.
        Я посмотрел на сапоги Ведьмака: на вид они были очень крепкие, из кожи хорошего качества и на толстой подошве. Должно быть, такая обувь стоит целое состояние, но тем, кто много путешествует, без нее не обойтись. Подошва пружинит и гнется во время ходьбы - кажется, в таких сапогах удобно с первой минуты.
        - В нашем деле хорошие сапоги очень важны, - сказал Ведьмак. - Ни человек, ни зверь не смогут доставить тебя туда, куда мы идем. Рассчитывай только на свои ноги, они не подведут. Если ты справишься с этой работой и останешься со мной, я достану тебе пару таких же сапог, как у меня. А пока придется довольствоваться тем, что имеешь.
        В полдень мы решили сделать остановку, чтобы передохнуть, и укрылись от дождя в заброшенном сарае. Ведьмак достал из кармана сверток, в котором оказался большой кусок желтого сыра. Он отломил мне кусочек. Я был так голоден, что проглотил его в одно мгновение. Учитель съел совсем немного и положил сверток с сыром обратно в карман.
        Оказавшись под крышей, Ведьмак снял капюшон, и я смог внимательно рассмотреть его лицо. Помимо густой бороды и холодных, как у палача, глаз внимание притягивал острый нос с бороздкой посередине, больше всего похожий на птичий клюв. Рот почти скрывали усы и борода. Поначалу борода казалась седой, но, приглядевшись, - я делал это украдкой, чтобы учитель не заметил, - я увидел, что она имеет множество оттенков - красного, черного, коричневого и, конечно, серого - все зависело от освещения.
        «Слабая челюсть - слабый характер», - любил говорить мой отец о тех, кто специально отращивал бороду, чтобы скрыть этот недостаток. Несмотря на наличие бороды, челюсть Ведьмака выступала вперед, и, когда он открывал рот, были видны острые желтые зубы, которые больше подходили для того, чтобы грызть мясо, а не жевать сыр.
        Неожиданно я понял, кого мне напоминал учитель - волка, и дело было не во внешнем сходстве. Он походил на хищника, потому что охотился во мраке. Из-за скудного рациона, состоящего из одного лишь сыра, он был голоден и суров. Неужели меня ждет та же участь?
        - Парень, ты все еще голоден? - спросил Ведьмак, посмотрев мне прямо в глаза, отчего я почувствовал себя неуютно.
        Я промок до нитки, у меня болели ноги, но больше всего меня мучил голод. Я кивнул в надежде, что Ведьмак даст мне еще еды, но он лишь покачал головой и проворчал что-то себе под нос, а затем снова строго посмотрел на меня.
        - Голод - это то, к чему тебе придется привыкнуть, - сказал учитель. - Во время работы мы едим очень мало, а если работа трудная, то не едим и вовсе, пока дело не будет сделано. Воздержание от пищи делает нас менее уязвимыми. Начинай тренировать свою волю прямо сейчас, потому что по прибытии в Хоршоу тебе предстоит пройти одно небольшое испытание - ты проведешь ночь в доме с привидениями, притом совершенно один. Тогда и посмотрим, на что ты способен!



        Глава 3
        Блеклый переулок, 13



        В Хоршоу нас встретил звон церковного колокола. Пробило семь вечера, и уже стало смеркаться. Моросил мелкий дождь, в лицо дул холодный ветер. Несмотря на наступление сумерек, я увидел достаточно и сразу понял, что не хотел бы здесь жить - такое место лучше обходить стороной.
        Мрачная и гадкая деревня Хоршоу, вокруг которой было множество шахт, выделялась черным пятном на фоне зеленых полей. На южном склоне открытого ветрам холма ютились ветхие домишки. Высоко над деревней возвышалась большая груда выгарков, которыми был помечен вход в шахту. Прямо за выбором виднелись залежи угля, которых хватило бы, чтобы обогреть самые большие города Графства в холодные зимы.
        Вскоре мы уже шли по узким мощеным улицам, прижимаясь к грязным и мрачным стенам домов, чтобы пропустить повозки, груженные мокрым углем. Лошади с трудом двигались вперед, сгибаясь под тяжестью ноши и скользя по мокрым булыжникам мостовой.
        Людей на улицах почти не было, но иногда можно было увидеть, как в окнах задергивают шторы. По пути мы встретили рудокопов, которые шли на работу в ночную смену - с суровыми лицами они устало тащились вверх по холму. Они громко обсуждали что-то, но, проходя мимо нас, внезапно замолчали и посторонились, а один из них даже перекрестился.
        - Привыкай, парень, - пробурчал Ведьмак. - Мы нужны людям, но они не всегда нам рады.
        Мы свернули за угол и оказались на самой грязной и гадкой улочке. Здесь, похоже, никто не жил. Несмотря на темноту, в окнах не горел свет, а некоторые и вовсе были выбиты или заколочены досками. В конце улицы стоял заброшенный склад торговца зерном. Две огромные деревянные двери висели на ржавых петлях.
        Ведьмак остановился возле дома рядом со складом. Это было единственное здание на всей улице, на котором сохранилась металлическая табличка с номером - «13». Самое зловещее и несчастливое число на свете! Прямо над номером на одном гвозде болталась дощечка с названием улицы - «Блеклый переулок». Окна дома были застеклены, но занавески висели пожелтевшие и все в паутине. Должно быть, это и был дом с привидениями, о котором меня предупреждал учитель.
        Ведьмак достал из кармана ключ, открыл дверь и пригласил меня войти в темноту. Поначалу я был даже рад, что смогу укрыться от дождя, но когда Ведьмак зажег свечу и поставил ее на пол, я понял, что даже в заброшенном сарае было куда уютней. В комнате царили сырость и холод, мебели не было вовсе - только голый пол и куча грязной соломы под окном. Мое дыхание стало прерывистым, я понял это, когда увидел, как колеблется пламя свечи на полу.
        Зрелище было достаточно пугающим, но слова Ведьмака поселили в моей душе еще больший страх:
        - Так, парень, мне нужно отлучиться по делам, но к утру я вернусь. Ты знаешь, что должен делать?
        - Нет, сэр, - ответил я, не сводя глаз с мерцающего огонька свечи, который мог погаснуть в любой момент.
        - То, о чем я говорил до этого. Разве ты не слушал? Будь начеку, не зевай. В этом нет ничего сложного. - Он почесал бороду, будто в ней что-то ползало. - Тебе предстоит провести здесь ночь одному - только и всего. Я привожу сюда всех новичков, и к утру становится ясно, на что они способны. Ах да… Я забыл тебе кое-что сказать: в полночь ты должен спуститься в подвал и встретиться с тем, кто будет там прятаться. Если справишься с этим испытанием, я возьму тебя на обучение. Вопросы есть?
        Конечно, у меня были вопросы, но я слишком боялся услышать ответы на них. Я покачал головой, стараясь скрыть, что у меня дрожат губы.
        - Как ты поймешь, что наступила полночь? - спросил учитель.
        Я пожал плечами. Я хорошо умею определять время по солнцу и звездам, я даже могу понять, который час, проснувшись посреди ночи, но здесь я уже ни в чем не был уверен. В некоторых местах время течет медленнее, и у меня было ощущение, что этот дом - одно из них.
        Вдруг я вспомнил о часах на церкви:
        - Только что пробило семь. Я буду ждать двенадцати ударов.
        - Ну наконец-то проснулся, - усмехнулся Ведьмак. - Когда пробьет двенадцать часов, возьми свечу и иди в подвал. А пока можешь поспать, если, конечно, у тебя получится. Ну а теперь слушай меня внимательно - ты должен запомнить три важные вещи: дверь никому не открывай, даже если стучать будут очень настойчиво, и не опоздай спуститься в подвал.
        Он сделал шаг к двери.
        - А что третье? - крикнул я в последний момент.
        - Свеча, парень. Ни в коем случае не дай ей погаснуть…
        После этих слов Ведьмак скрылся в ночи, и я остался один. Я осторожно взял свечу, подошел к двери, ведущей на кухню, и заглянул внутрь. Там не было ничего, кроме каменной раковины. Задняя дверь казалась закрытой, но сквозь щели завывал ветер. Справа я увидел еще две двери: ближняя ко мне была заперта, но другая - открыта, и за ней я увидел деревянную лестницу, ведущую в комнаты наверху.
        Запертая дверь меня насторожила, и я решил украдкой заглянуть за нее. Я взялся за ручку и потянул изо всех сил - она поддавалась с трудом, и на мгновение мне даже показалось, что кто-то держит ее с другой стороны. Я потянул еще сильнее, и дверь распахнулась, отчего я потерял равновесие и чуть не уронил свечу.
        Черные от пыли каменные ступеньки вели вниз. Они уходили в темноту подвала, поэтому я не мог ничего рассмотреть. Оттуда повеяло холодом, и свеча опять едва не погасла. Я быстро захлопнул дверь и вернулся обратно в комнату.
        Аккуратно поставив свечу в дальний угол и убедившись, что она не упадет, я стал искать место для сна. Выбор был небольшой: спать на грязной соломе я не хотел, поэтому устроился посередине комнаты. Плитки пола были жесткие и холодные, но я все же закрыл глаза и попытался заснуть: хотелось хоть ненадолго оказаться вдали от этого мрачного дома, а проспать полночь я не боялся.
        Обычно я засыпаю быстро, но на этот раз так не случилось. Я дрожал от холода, а сильный ветер сотрясал стекла. За стенами что-то шуршало, и я пытался успокоить себя, что это просто мыши - на ферме их было много, поэтому я привык к таким незваным гостям. Вдруг из темноты подвала послышались новые пугающие звуки. Сначала они были еле слышны, но постепенно шум становился все громче, и у меня больше не осталось сомнений: в подвале происходит нечто зловещее. Кто-то рыл землю острой железной лопатой: сначала было слышно, как она ударяется о камень, а затем со скрежетом вонзается в твердую почву.
        Шум продолжался несколько минут и закончился так же внезапно, как и возник. Наступила тишина, даже мыши прекратили свою возню. Все в доме будто затаило дыхание, в том числе и я.
        Тишину разорвал громкий удар, а затем еще несколько… ближе и ближе… Кто-то поднимался по лестнице из подвала.
        Я схватил свечу и бросился в дальний угол. Чьи-то тяжелые шаги были слышны все громче и громче. Кто рыл землю в темном подвале и кто сейчас поднимается по лестнице… кто или… что?
        Я слышал, как хлопнула дверь, и шаги раздавались уже на кухне. Я вжался в угол, стараясь стать как можно меньше и незаметнее. Дверь в кухню вот-вот откроется…
        Раздался леденящий душу скрип, дверь медленно отворилась, и кто-то вошел в комнату. Я почувствовал, как повеяло холодом - тем самым холодом, который сопровождает появление существ из потустороннего мира. Что-то подобное происходило на холме Палача, только на этот раз холод был в несколько раз сильнее.
        Я поднял свечу, и на стенах и потолке заплясали жуткие тени.
        - Кто здесь? - спросил я дрожащим голосом. - Кто здесь?
        Ответа не последовало, даже ветер за окном стих, и дом замер в испуганной тишине.
        - Кто здесь? - снова спросил я.
        Опять молчание. Шаги приближались, теперь я услышал чье-то тяжелое дыхание - как будто лошадь тащила в гору непосильную ношу. Должно быть, неизвестное существо было огромных размеров.
        В последний момент шаги изменили направление и замерли у окна. Я затаил дыхание. Мне казалось, будто существо дышит за нас обоих, вбирая воздух в легкие огромными глотками и не в силах насытиться.
        Когда я был уже на грани обморока, раздался печальный и грустный вздох. Я еще раз услышал скрип невидимых башмаков по плиткам пола, и существо двинулось от окна к двери, в сторону лестницы, ведущей в подвал. Шаги затихли, и я наконец-то снова мог дышать.
        Я понемногу приходил в себя: сердце перестало бешено колотиться, а руки - трястись. Нужно было собраться и успокоиться. Если это худшее из того, что ждало меня сегодня, - что ж, я справился с испытанием, хоть и сильно испугался. Но раз я хочу стать учеником Ведьмака, значит, к подобным местечкам пора привыкать - ведь это часть моей работы.
        Минут через пять я почти успокоился и даже попытался заснуть, но, как часто говорит мой отец, «зло не дремлет». Наверное, я сделал что-то не так, потому что тишину вновь нарушили странные звуки. Сначала они были едва слышны - как если бы кто-то робко стучал в дверь. На мгновение стало тихо, но потом стук повторился. Опять тишина - и три отчетливых удара, теперь ближе. Тишина - и три удара в дверь.
        Я сразу понял, в чем дело. Кто-то колотил во все двери на улице, постепенно приближаясь к дому номер тринадцать. Через пару мгновений в дверь постучали, да с такой силой, что проснулся бы и мертвый. А вдруг существо из подвала выйдет на шум? Кого нужно бояться больше: того, кто стоит за дверью и хочет войти, или того, кто сидит в подвале и мечтает выйти на свободу?
        Неожиданно все прояснилось - за дверью я услышал до боли знакомый голос:
        - Том! Том! Открой дверь! Впусти меня!
        Это была мама. Я был так рад ее появлению, что, не раздумывая, бросился к двери. На улице шел дождь, и она наверняка промокла до нитки.
        - Быстрее, Том! Я не могу больше ждать! - звала мама.
        Я уже взялся за задвижку, как вдруг вспомнил предупреждение Ведьмака: «Дверь никому не открывай, даже если стучать будут очень настойчиво…»
        Но разве мог я оставить маму на темной улице?
        - Ну же, Том, впусти меня! - вновь позвал голос.
        Я глубоко вздохнул, пытаясь обдумать происходящее. Здравый смысл говорил, что это не может быть мама. Зачем ей так долго идти следом за нами? Откуда она могла узнать, куда мы направляемся? К тому же она не отправилась бы в такой опасный путь в одиночку, Джек или папа непременно пошли бы с ней.
        Нет, это было что-то другое: у него не было рук, но оно стучало в дверь, не было ног, но оно стояло на мостовой.
        Звук ударов стал сильнее.
        - Пожалуйста, Том, впусти меня! - умолял родной мамин голос. - Как ты можешь быть таким жестоким и черствым? Мне холодно, я устала и промокла.
        Вдруг она начала плакать, и тут я окончательно убедился, что это не моя мама. Мама сильная, она никогда не плачет, даже если дела идут совсем плохо.
        Вскоре стук стал тише, а потом и вовсе прекратился. Я прилег на пол и снова попытался заснуть, но мне это не удалось - я ворочался с боку на бок, но так и не сомкнул глаз. Ветер бил в окна еще сильнее, и каждые полчаса звонил колокол на церковных часах, напоминая о приближении полночи.
        С каждой минутой я нервничал все сильнее - ведь скоро мне предстояло спуститься в подвал. Я очень хотел пройти испытание Ведьмака - но как же я мечтал оказаться подальше отсюда, в безопасности и в своей теплой постели!
        После очередного одиночного удара колокола - было уже половина двенадцатого - из подвала вновь донеслись зловещие звуки… Опять послышались тяжелые шаги на лестнице, дверь снова открылась, и неизвестное существо вошло в комнату. Мое сердце бешено колотилось и готово было вот-вот выпрыгнуть из груди. На этот раз существо не свернуло в сторону окна, а приближалось ко мне. Бух! Бух! Бух!
        И вдруг меня, как котенка, грубо схватили за волосы на затылке. Потом невидимая рука обхватила и сжала так, что стало трудно дышать - грудь будто что-то сдавило. Меня понесли в подвал. Я никого не видел, только слышал чье-то прерывистое дыхание и изо всех сил пытался вырваться из мертвой хватки, потому что знал, что ждало меня впереди. Это страшное существо несло меня в темноту подвала, где была вырыта могила. Оно собиралось похоронить меня заживо!
        Я так испугался, что не мог даже кричать - меня словно парализовало, и я был не в силах пошевелить ни одним мускулом.
        И вдруг я начал падать…
        Я оказался на четвереньках возле открытой двери в подвал, в нескольких дюймах от верхней ступеньки. Сердце бешено стучало. Я вскочил и, резко закрыв дверь, вернулся в комнату, где обнаружил, что одно из правил Ведьмака нарушено: свеча погасла.
        Неожиданно комнату осветила яркая вспышка молнии, а затем прямо над головой послышался громкий раскат грома. Дождь лил как из ведра и бил в стекла, а входная дверь скрипела так, будто кто-то рвался с улицы в дом.
        Несколько минут я не отрываясь смотрел в окно, наблюдая за вспышками молний. Это была ужасная ночь. Хоть гроза и пугала меня, я бы все отдал, только бы не встречаться больше с тем существом из погреба.
        Раздались удары колокола на часах - ровно двенадцать. Теперь мне предстоит самому спуститься в подвал.
        Когда молния вновь озарила комнату, я заметил на полу огромные следы. Сначала я подумал, что их оставил Ведьмак, но потом увидел, что они черного цвета, будто чьи-то башмаки были покрыты угольной пылью. Следы вели от кухонной двери к окну, а затем в обратную сторону. В подвал. В страшную темноту, куда мне придется сейчас пойти!
        Заставляя себя двигаться вперед, я нашарил на полу огарок свечи и свои вещи, среди которых нашел трутницу отца. Я на ощупь вытряхнул из нее на пол кусок трута и попытался высечь искру сталью и камнем. Трут загорелся, и я смог зажечь свечу. Отец и не подозревал, что его подарок пригодится мне так скоро.
        Когда я открыл дверь в подвал, вспыхнула молния, и внезапный раскат грома сотряс весь дом, даже ступеньки задрожали. Я стал спускаться вниз, руки предательски тряслись, и пламя свечи отбрасывало на стены уродливые тени.
        Мне было очень страшно, но если я не пройду испытание Ведьмака, то уже на рассвете он отправит меня обратно домой. Как же мне будет стыдно перед мамой!
        Пройдя восемь ступенек, я повернул за угол и смог заглянуть в подвал. Он был небольшой, в углах лежали черные тени, а с потолка грязными лохмотьями свисала паутина. Земляной пол был усыпан маленькими кусочками угля, повсюду валялись большие плетеные корзины, а рядом с пивной бочкой стоял старый стол. Я обошел бочку и заметил что-то в дальнем углу. Я так испугался, что даже выронил свечу.
        Своими очертаниями неведомое существо было похоже на кучу тряпья. Оно издавало слабые равномерные звуки, напоминающие дыхание.
        Я сделал шаг вперед, затем еще один - для чего мне потребовалось собрать всю волю в кулак. Когда я подошел к нему на расстояние вытянутой руки, существо неожиданно поднялось. Из небольшой тени на полу оно превратилось в великана, в три-четыре раза выше меня, с зелеными сверкающими глазами, в плаще с капюшоном. Я едва не бросился наутек, меня сковал животный страх.
        И тут я заметил посох в его левой руке.
        - Почему так долго? - поинтересовался Ведьмак. - Ты опоздал почти на пять минут.



        Глава 4
        Письмо



        - Я жил в этом доме, когда был ребенком, - сказал учитель, - и я видел такое, от чего у тебя бы волосы на голове встали дыбом. Только я мог видеть эти странные вещи, и отец часто бил меня за то, что я якобы вру. Ты, кажется, видел то же самое - что-то страшное выползало из подвала, ведь так?
        Я кивнул.
        - Тебе нечего бояться, парень. Это всего лишь душа, которая не может найти покоя. Она не смогла расплатиться за свои грехи, поэтому вынуждена сидеть здесь в заточении вечность.
        - Что же натворил этот человек? - спросил я, и мой голос эхом прокатился по подвалу.
        Ведьмак грустно покачал головой:
        - Бывший хозяин этого дома был рудокопом. Но его легкие засорились, и работать он больше не мог. День и ночь он кашлял, его мучило удушье, а его бедной жене приходилось содержать их обоих. Она работала в пекарне, и, к большому несчастью, была невероятно красивой женщиной. Женщинам вообще редко можно доверять, а уж красивым - тем более. Хуже всего то, что этот человек был очень ревнив, и болезнь только ухудшила его характер. Однажды вечером жена задержалась на работе, а он все ждал ее у окна и ходил из угла в угол, с каждой минутой злясь все сильнее. Ведь он думал, что она проводит время с другим мужчиной. Когда женщина наконец пришла домой, он уже был в такой ярости, что раздробил ей голову большим куском угля и оставил умирать на полу, а сам отправился в подвал копать могилу. Когда он вернулся, она была еще в сознании, но не могла двигаться и даже говорить - это ее страх охватил тебя, потому что она знала: муж собирается отнести ее в темный подвал и похоронить заживо… А ночью он покончил с собой. Грустная история. Теперь они оба уже не в нашем мире, но неупокоенная душа рудокопа до сих пор здесь,
как и последние ощущения его жены. Они настолько сильны, что беспокоят таких, как мы - людей, обладающих особым даром. Иногда он становится проклятием, но в нашем деле без него никак.
        Я поежился. Мне было жаль бедную жену рудокопа, которая была так жестоко убита, да и его самого тоже. Мне стало жаль даже Ведьмака - не представляю, как он смог так долго жить в этом страшном доме.
        Я посмотрел на свечу, стоявшую на столе. Она почти догорела, и тени от пламени отплясывали на стенах свой последний танец, но Ведьмак и не думал идти наверх. Мне было не по себе от теней на его лице. Оно постоянно менялось, и казалось, что у него растет звериная морда.
        - Знаешь, как мне удалось преодолеть свой страх? - спросил он.
        - Нет, сэр.
        - Как-то ночью я был настолько напуган, что не выдержал и стал кричать на весь дом, разбудив семью. Отец в ярости схватил меня за шиворот и потащил в подвал. Потом он взял большой молоток и заколотил дверь, оставив меня тут одного. Мне было тогда лет семь. Я поднялся по ступенькам, стал кричать и изо всех сил колотить в запертую дверь. Мой отец был человеком жестким - он оставил меня здесь до рассвета. Через некоторое время я успокоился… и знаешь, что я сделал потом?
        Я помотал головой, стараясь не смотреть учителю в глаза. Они так ярко сверкали, что он был похож на волка больше обычного.
        - Я спустился по лестнице, сел на пол темного подвала и сделал три глубоких вдоха. Я решился посмотреть своему страху в лицо и встретил темноту, хуже которой ничего нет, особенно для таких, как мы, - ведь самое страшное случается именно под покровом ночи: к нам приходят тени, которые видны только нам. Но я смог преодолеть свой страх, и когда я вышел из подвала, худшее было позади.
        В этот момент, пламя свечи угасло, и все вокруг погрузилось в непроглядную темноту.
        - Вот так, парень, - сказал Ведьмак. - Только ты, я и темнота. Способен ли ты выдержать это и стать моим учеником?
        Его голос изменился - стал звучать низко и странно. Я представил, как он превращается в волка: встает на четыре лапы, лицо становится мордой, а зубы - длинными и острыми. Я задрожал от страха и не мог вымолвить ни слова, пока не сделал три глубоких вдоха. Только после этого я смог ответить учителю. Я сказал то, что обычно говорил отец, когда ему приходилось делать что-то трудное и неприятное:
        - Кто-то должен это сделать. Почему бы не я?
        Должно быть, Ведьмака развеселила моя фраза - он разразился хохотом, который заполнил весь подвал и поднялся по ступенькам навстречу оглушительному раскату грома.
        - Около тринадцати лет назад я получил письмо с печатью, - сказал Ведьмак. - Оно было коротким, и к тому же на греческом языке. Его прислала мне твоя мама. Знаешь, что там было написано?
        - Нет, - ответил я тихо, ожидая, что же он скажет дальше.
        - «Только что у меня родился ребенок, - писала она. - Он седьмой сын седьмого сына. Его зовут Томас Дж. Уорд, и это мой дар Графству. Когда он подрастет, мы пошлем за тобой. Обучи его всему, что знаешь сам. Он станет твоим лучшим учеником, лучшим - и последним». Мы не используем магию, парень. Главное в нашем деле - здравый смысл, храбрость и точные записи обо всем, что происходит, - это нужно для накопления опыта. Кроме того, мы не верим в пророчества и в то, что будущее предопределено. То, что написала твоя мать в письме, - правда только потому, что мы сделали это возможным. Понимаешь, о чем я?
        В его голосе слышались злые нотки, но я знал, что он злится не на меня. Я кивнул, хоть он и не мог видеть этого в темноте.
        - Что касается дара Графству, о котором написала твоя мать, то знай, что каждый из моих учеников был седьмым сыном седьмого сына. Не думай, что ты особенный. Тебе предстоит много работы и долгое обучение. Семья может стать помехой, - сказал Ведьмак чуть мягче после минутного раздумья. - У меня осталось только два брата. Один из них - мастер по замкам, и мы отлично ладим, а с другим не разговариваем уже больше сорока лет, хотя он все еще живет в Хоршоу.
        Когда мы выходили из дома, гроза уже закончилась и на ясном небе появилась луна. Ведьмак закрыл входную дверь, и тут я впервые увидел, что было высечено на старом дереве:




        Заметив, куда упал мой взгляд, Ведьмак пояснил:
        - Эти знаки я использую, чтобы предостеречь тех, кто их понимает, или на случай, если меня подведет память. Ты, наверное, узнаешь греческую букву «пи». Этот знак обозначает и привидение, и неупокоенную душу. Крестик в правом нижнем углу - римская цифра «десять», она используется для существа низшего уровня. Цифры больше шести - это неупокоенная душа. Тебе нечего бояться в этом доме, если ты достаточно смел. Помни - нечисть питается страхом. Будь храбрым, и неупокоенные души не причинят тебе вреда.
        О, если бы я понял это с самого начала!
        - Не вешай нос, парень! - сказал Ведьмак. - Твоя голова почти уткнулась в коленки. Может, хоть это тебя взбодрит. - Он достал из кармана кусок сыра, отломил немного и протянул мне. - Только не глотай все сразу - хорошенько прожуй, - предупредил он.
        Я шел вслед за учителем по мощеной дороге. Воздух был влажный, но, к счастью, дождь прекратился. На западе небо заволокли облака, похожие на стриженую овечью шерсть.
        Мы вышли из деревни и отправились на юг. На самой окраине, где мостовая переходила в грязную тропинку, стояла небольшая церквушка. Она казалась запущенной: кое-где в крыше виднелись дыры, краска на двери облупилась. На деревенских улицах мы так никого и не встретили, но тут увидели пожилого мужчину в темной одежде, стоявшего в дверях. Его седые волосы выглядели сальными и нечесаными.
        Он был похож на священника. Когда мы подошли ближе, я обратил внимание на выражение его лица. Он нахмурил брови и сердито смотрел на нас, а затем, встав на цыпочки, перекрестил воздух. Я и раньше видел, как крестились священники, но он сделал это слишком размашисто и с непонятной злостью, которая, без сомнения, была направлена на нас.
        Я подумал, что, возможно, у него были свои счеты с Ведьмаком или он просто был недоволен его ремеслом. Многие люди проявляли открытую неприязнь при виде Ведьмака, но я еще никогда не видел, чтобы она была настолько сильной.
        - Что это с ним? - спросил я, когда мы отошли подальше от старика и он уже не мог нас слышать.
        - Священники! - бросил Ведьмак отрывисто, в его голосе чувствовалась злоба. - Они все знают, но ничего не видят! А этот хуже всех. Он мой брат.
        Мне хотелось узнать больше, но я решил, что это не лучшее время для расспросов. Вероятно, у Ведьмака было богатое прошлое, но я чувствовал, что он сможет рассказать мне о нем, только когда будет в хорошем расположении духа.
        Я шел за учителем по дороге на юг, нес его сумку и думал о письме матери. Она не любит хвастаться и давать пустые обещания. Она всегда тщательно взвешивает каждое слово и делает то, что должна. Ведьмак говорил, что от заблудших неупокоенных душ невозможно избавиться, но маме однажды удалось и это - голоса на холме Палача утихли. Хотя бы на время.
        Каждый, кто занимается ремеслом ведьмака, - седьмой сын седьмого сына, в этом нет ничего особенного. Но я знал, что все равно отличаюсь от других учеников: ни у кого из них нет такой мамы, как у меня.



        Глава 5
        Домовые и ведьмы



        Мы шли в так называемый «зимний дом» Ведьмака. Небо постепенно прояснилось, и неожиданно я понял, что солнце стало каким-то другим. Даже в Графстве зимой оно иногда светит - это всегда приносит радость, ведь по крайней мере не идет дождь. Каждый год наступает момент, когда ты ощущаешь его тепло в первый раз - кажется, будто вернулся старый друг.
        Должно быть, Ведьмака посетили те же мысли, потому что он вдруг остановился и подарил мне одну из своих редких улыбок.
        - Сегодня первый день весны, парень, - сказал он. - Мы идем в Чипенден.
        Это было довольно странное заявление. Неужели Ведьмак каждый год в первый весенний день ходит в Чипенден? Если да, то зачем? Я решил спросить его об этом.
        - Это наше летнее жилище. Мы зимуем на границе торфяника в Англзарке, а лето проводим в Чипендене.
        - Никогда не слышал об Англзарке. Где это?
        - В южной части Графства. Я там родился и жил, пока мы не переехали в Хоршоу.
        Что ж, к счастью, я слышал о Чипендене - и поэтому сразу почувствовал себя увереннее. Тут мне пришла в голову мысль: раз уж я стал учеником Ведьмака, мне предстоит много путешествовать и я должен запоминать дорогу.
        Мы изменили направление и свернули на северо-восток, к дальним холмам. Я больше ни о чем не спрашивал. Мы снова ночевали в холодном сарае и съели на ужин несколько кусочков желтого сыра. Кажется, мой желудок решил, что мне перерезали горло и нечем глотать - настолько я был голодный.
        Я гадал, где мы остановимся в Чипендене и удастся ли нам нормально поесть. Никто из моих знакомых никогда не бывал в этом далеком и глухом месте где-то на вершинах седых и пурпурных холмов, которые были хорошо видны с фермы отца. Эти холмы всегда казались мне огромными спящими чудовищами, хотя, скорее всего, в этом был виноват мой дядя, который часто рассказывал о них разные байки. По его словам, ночью они просыпаются и начинают ходить, а к утру с лица земли исчезают целые деревни, раздавленные этими тяжелыми холмами.


        На следующее утро темные тучи вновь затянули небо. Видимо, наступления второго дня весны придется подождать. Поднялся ветер - он трепал нашу одежду, когда мы начали взбираться на холмы, и подбрасывал птиц в небе. Тучи, обгоняя друг друга, плыли на восток, чтобы укрыть вершины холмов.
        Мы шли медленно, чему я был несказанно рад, потому что уже успел натереть мозоли на обеих ногах. Когда мы наконец добрались до Чипендена, день уже клонился к закату. Ветер все не утихал, но небо успело расчиститься, и вершины холмов разрезали небосклон. Во время нашего передвижения Ведьмак говорил мало, но теперь он заметно оживился и стал рассказывать мне о каждом холме. Их было четыре: Клин Парлик - самый ближайший к Чипендену, бугор Меллора, пустошь Седловина и Волчья пустошь.
        Я спросил учителя, водятся ли на Волчьей пустоши волки, а он зловеще улыбнулся и произнес:
        - Здесь все быстро меняется, парень. Мы всегда должны быть начеку.
        Когда показались первые деревенские крыши, Ведьмак кивнул на узкую тропинку, которая сворачивала с дороги и шла вдоль бурной речушки.
        - Эта тропинка ведет к моему дому, - сказал он. - Конечно, этот путь длиннее, но зато нам не придется идти через деревню. Не люблю встречаться с местными жителями, впрочем, как и они со мной.
        Я вспомнил слова Джека о Ведьмаке, и внутри у меня все сжалось: он был прав - меня ждало одиночество, и работать тоже придется в одиночку.
        По берегам речушки росли чахлые деревца, порывы ветра клонили их к земле. Вдруг впереди я увидел целый лес смоковниц и ясеней. Деревьев было очень много - около сотни или больше, и в эту непроглядную чащу даже ветер не проникал.
        Я и раньше замечал, что одни деревья шумят листьями и скрипят ветками, а другие стоят бесшумно. Более того, я мог отчетливо слышать дыхание ветра, но в этом лесу стояла удивительная, мертвая тишина - ее нарушали лишь наши шаги. Казалось, деревья замерли и прислушиваются к нам. У меня по спине побежали мурашки.
        Вскоре мы вышли на опушку и увидели дом. Его окружала высокая живая изгородь из кустов боярышника, за которыми виднелись лишь верхний этаж и крыша дома. Из трубы шел белый дымок, который поднимался высоко над деревьями, пока ветер не отогнал его на восток. Дом и сад располагались во впадине на склоне холма. Казалось, будто какой-то гигант любезно вычерпал рукой землю специально для них.
        Я пошел вслед за Ведьмаком вдоль изгороди к железной калитке. Она едва доходила мне до пояса и была выкрашена в ярко-зеленый цвет, притом совсем недавно. Учитель потянулся к засову, и у меня мелькнула мысль, что он может испачкаться в краске.
        Вдруг произошло то, от чего у меня перехватило дыхание. Ведьмак еще не успел коснуться засова, как он поднялся сам, и калитка отворилась - будто с помощью невидимой руки.
        - Спасибо, - сказал Ведьмак.
        Входная дверь сама не открылась - ее нужно было отпереть огромным ключом, который учитель достал из кармана. Он был почти такой же, как ключ от дома в Блеклом переулке.
        - Это тот же ключ, что и от дома в Хоршоу? - спросил я.
        - Да, - ответил он, открывая дверь. - Его мне дал мой брат, слесарь. Такой ключ может открыть большинство замков, если они не слишком сложные. В нашей работе он просто незаменим.
        Дверь подалась с громким скрежетом, и я вошел в маленькую темную переднюю. Справа была крутая лестница, а слева - узкий коридор, выложенный плиткой.
        - Оставь вещи у лестницы, - сказал Ведьмак. - Ну, давай, парень, живее. У нас мало времени. Не люблю есть остывший ужин!
        Выполнив приказание Ведьмака, я последовал за ним по коридору на кухню, где витали аппетитные запахи.
        Я не был разочарован увиденным. Кухня была похожа на мамину: на подоконнике в больших горшках росли травы, и заходящее солнце бросало на стены причудливые тени. В дальнем углу в очаге горел огонь, наполняя помещение теплом, а справа в центре стоял большой дубовый стол. На нем я увидел две огромные пустые тарелки, пять наполненных доверху блюд с едой и горячую подливку.
        - Садись угощайся, - пригласил Ведьмак.
        Меня не нужно было уговаривать. Я взял два огромных куска курицы и говядины, и на тарелке почти не осталось места для жареной картошки и овощей. Затем я полил все подливой. Еда была настолько вкусной, что напомнила мамин ужин.
        Мне стало интересно, где же кухарка и как она догадалась, что мы придем именно в это время, - ведь ужин был только что приготовлен и еще не остыл. В голове крутилось множество вопросов, но я так устал, что решил поесть молча. Когда я доел последний кусочек, тарелка Ведьмака была уже пуста.
        - Вкусно? - спросил он.
        Я кивнул. Я так объелся, что не мог вымолвить ни слова. И ужасно хотел спать.
        - После того как много дней подряд питаешься только сыром, приятно вновь отведать горячей домашней еды, - сказал он. - Это награда за голод во время работы.
        Я снова кивнул и попытался скрыть зевок.
        - Отправляйся в кровать, завтра у нас много дел. Твоя комната с зеленой дверью, на втором этаже у лестницы, - сказал учитель. - Хорошенько выспись и не броди ночью по дому. Когда завтрак будет готов, зазвонит колокол. Как услышишь его - сразу спускайся: тот, кто готовит еду, может разозлиться, если ты опоздаешь к столу, да и завтрак остынет. Но раньше времени приходить тоже не стоит, будет еще хуже.
        Я кивнул, поблагодарил Ведьмака за вкусный ужин и прошел по коридору в переднюю. Вещей у лестницы уже не было - кто успел их забрать? Удивившись, я поднялся по лестнице в свою комнату.
        Она оказалась намного больше, чем моя комната в родительском доме, которую я к тому же делил с двумя братьями. Здесь без труда размещались кровать, маленький столик со свечкой, стул и комод, на котором меня уже ждал мешок с вещами.
        Прямо напротив двери было большое подъемное окно, разделенное на восемь стеклышек, таких толстых и неровных, что в них ничего нельзя было увидеть, кроме узоров и завитков света. Казалось, окно не открывали уже много лет. Прямо под ним близко к стене была придвинута кровать. Я снял сапоги, забрался на лоскутное одеяло и попробовал открыть окно. Это удалось без труда. Я дернул за веревку и поднял нижнюю половинку стекла, а затем высунул голову, чтобы как следует оглядеться.
        Перед домом была лужайка, разделенная пополам тропинкой из белого гравия, которая уходила в лес. Справа высоко над деревьями виднелись холмы: они были так близко, что казалось, будто до них можно дотянуться рукой. Я вдохнул свежий вечерний воздух и почувствовал запах травы. Пожитков было немного, поэтому они с легкостью поместились в верхнем ящике комода. Вдруг я заметил какие-то надписи на дальней стене, которые скрывала тень.
        Стена была вся исписана именами - они были нацарапаны чернилами на голой штукатурке. Некоторые имена были очень длинными - мне даже показалось, будто их владельцы были о себе большого мнения, другие стерлись от времени. Интересно: а вдруг это имена всех учеников Ведьмака, которые жили в этой комнате? Может, мне написать и свое имя - или лучше подождать окончания месяца, когда учитель примет решение, брать ли меня к себе на обучение? У меня не было с собой ни пера, ни чернил, и я решил подумать об этом позже. Я осмотрел стену внимательнее, чтобы понять, какое имя было написано последним. Кажется, это было имя БИЛЛИ БРЕДЛИ - оно было четче остальных. Я подумал о том, чем же сейчас занимается этот Билли, но мысли путались от усталости.
        Чистая уютная постель так и манила, поэтому я поскорее разделся и, едва голова коснулась подушки, тут же крепко уснул.


        Утром, когда я открыл глаза, комната уже была залита солнечным светом. Меня разбудил какой-то звук, и я решил, что это колокол зовет на завтрак. Но тут же засомневался: действительно ли звонил колокол или мне это приснилось? Что же мне делать? Если я спущусь на кухню не вовремя, кухарка будет очень недовольна. Я решил, что все-таки это был не сон, оделся и пошел на кухню.
        Из кухни доносился звон посуды, и я подумал, что пришел вовремя. Я уже собирался было открыть дверь, как вдруг резко наступила тишина. Кажется, я все-таки ошибся. Нужно вернуться, пока не поздно. Следов вчерашнего ужина на столе уже не было, но и завтрак был еще не готов, а в очаге лежала холодная зола. На кухне было холодно, и что еще хуже - с каждой минутой становилось все холоднее.
        Я сделал шаг к столу - и за спиной вдруг услышал злобное шипение, да так близко, что даже почувствовал чье-то дыхание. Говорил же мне Ведьмак не спускаться на кухню раньше времени. Похоже, я был в большой опасности!
        Только я подумал об этом, как меня кто-то сильно ударил по затылку. Я отшатнулся к двери и чуть не упал. Второго предупреждения не требовалось. Я бросился из кухни вверх по лестнице. И вдруг я остолбенел - возле моей комнаты стояла высокая грозная фигура. Я остановился в нерешительности и тут услышал знакомый голос - это был Ведьмак.
        Я впервые увидел его без длинного плаща. На нем был черный жакет и серые штаны. Несмотря на высокий рост и широкие плечи, Ведьмак был очень худым - скорее всего, потому, что несколько дней подряд он питался одним сыром. Он походил на рабочего с фермы - большинство из них, конечно, к старости толстеют, но многие остаются худыми и жилистыми - именно таких обычно и нанимал отец для сбора урожая, когда сыновья разъезжались по своим делам. «Худые работают лучше» - так говорил отец, и, глядя на Ведьмака, мне вдруг стало понятно, почему он всегда ходил быстрым шагом и долгое время не нуждался в отдыхе.
        - Я же говорил, чтобы ты не спускался на кухню раньше времени, - тихо сказал он. - Наверное, ты оглох. Запомни этот урок, парень. В следующий раз тебе точно не поздоровится.
        - Мне показалось, что я услышал звон колокола, - стал оправдываться я. - Должно быть, мне это приснилось.
        Ведьмак тихонько засмеялся:
        - Ты должен уяснить главное в нашей работе - нельзя путать реальность и сон. Многие из моих учеников так и не почувствовали разницу.
        Он покачал головой, подошел ближе и похлопал меня по плечу:
        - Пойдем, я покажу тебе сад. С чего-то же надо начать, тем более что завтрак еще не готов.


        Мы вышли из дома, и я увидел, что сад был довольно большой, гораздо больше, чем казалось из-за ограды.
        Щурясь от яркого утреннего солнца, мы пошли на восток, пока не оказались на широкой лужайке. Вчера вечером я был уверен, что весь сад окружен непролазной живой изгородью, но теперь я понял, что это не так - кое-где виднелись дыры, а за ними лес. Тропинка из белого гравия разделяла лужайку пополам и терялась за деревьями.
        - Здесь не один сад, а целых три, - сказал Ведьмак, - и к каждому ведет такая тропинка. Давай сначала осмотрим восточный садик. Днем здесь безопасно, но как стемнеет, не ходи по этой тропинке, по крайней мере без уважительной причины, и тем более в одиночку.
        Я шел вслед за Ведьмаком и очень нервничал. На окраине лужайки трава была гуще и повсюду росли колокольчики. Я люблю эти цветы, потому что они распускаются весной и напоминают о том, что жаркие летние деньки не за горами, но сейчас я даже не взглянул на них. Солнце скрылось за деревьями, и стало немного прохладнее. Мне снова вспомнилось утреннее происшествие на кухне. В этой части леса было что-то странное и опасное, и с каждым шагом становилось все холоднее.
        Прямо над нами я увидел гнезда грачей, и крики птиц напомнили мне пение отца, когда тот доил коров. Если молоко скисало, было ясно, кто в этом виноват.
        Ведьмак остановился и указал на землю в пяти шагах от нас.
        - Что это? - спросил он шепотом.
        На этом клочке земли не росла трава, а в центре стоял могильный камень. Он слегка покосился влево, а футов шесть земли вокруг него было огорожено камнями, и это было странно. Но кое-что удивило меня еще больше: сверху этот участок земли покрывали тринадцать железных прутьев, привинченных к камням болтами. Я даже несколько раз пересчитал их.
        - Так, парень, отвечай, я же задал вопрос. Что это?
        Во рту у меня пересохло, и я не мог вымолвить ни слова, но все же еле-еле выдавил из себя:
        - Это могила…
        - Молодец, догадался с первого раза. А может, ты заметил что-нибудь необычное? - спросил он.
        Теперь у меня и вовсе пропал дар речи, и я лишь кивнул. Он улыбнулся и похлопал меня по плечу:
        - Тут нечего бояться, это просто мертвая ведьма, и к тому же очень слабая. Ее похоронили на неосвященной земле, за церковным двором, неподалеку отсюда, но она все время рвалась наружу. Я пытался с ней поговорить, но она даже не стала меня слушать, и пришлось перенести ее сюда. Люди вздохнули с облегчением - они не желают иметь дело с такими вещами, ведь это наша работа.
        Я снова кивнул, и вдруг понял, что уже давно не дышу. Я набрал в легкие побольше воздуха, сердце билось так сильно, что готово было вырваться из груди, и я весь дрожал.
        - Сейчас она не опасна, - продолжал Ведьмак. - Иногда в полнолуние она переворачивается в могиле, но у нее не хватит сил, чтобы вырваться наружу, к тому же железные прутья не дадут ей это сделать. Вон там, за деревьями, есть кое-что пострашнее, - Ведьмак указал костлявым пальцем на восток. - Нам нужно пройти лишь двадцать шагов.
        Что может быть еще страшнее? Меня разбирало любопытство, и я знал, что скоро смогу его удовлетворить.
        - Здесь лежат еще две ведьмы: одна мертвая, а другая живая. Мертвую похоронили головой вниз, но, несмотря на это, пару раз в год приходится укреплять железные прутья над ее могилой. Ночью держись отсюда подальше.
        - А почему ее похоронили головой вниз? - спросил я.
        - Хороший вопрос, парень. Видишь ли, говорят, что дух мертвой ведьмы «привязан к костям». Он находится в теле будто в ловушке, а сама ведьма и не догадывается, что уже мертва. Обычно мы хороним их головой вверх, и часто этим все и заканчивается. Но ведь все ведьмы разные, иногда попадаются очень упрямые. Томясь в собственном теле, дух такой ведьмы пытается вернуться в наш мир. Она будто хочет родиться заново, поэтому приходится усложнять ей задачу и хоронить головой вниз. Кстати, когда рождается ребенок, ему тоже труднее появиться на свет вперед ножками. В общем, держись отсюда подальше. А от живых ведьм тем более, хотя такая ведьма опаснее мертвая, ведь она настолько могущественна, что легко сможет воскреснуть. Поэтому мы держим ее в этой яме. Ее зовут Мамаша Малкин, она любит поговорить сама с собой - и это очень похоже на шепот. Ведьма очень злая и сидит в этой яме уже давно, поэтому почти вся ее сила ушла в землю. Но она бы с радостью поживилась таким мальчишкой, как ты, поэтому будь осторожен - не подходи к ней близко. Обещай, что будешь держаться отсюда подальше…
        - Обещаю, что и близко сюда не подойду, - прошептал я, чувствуя себя просто ужасно. Как же это бесчеловечно и безжалостно - держать в земле живое существо, пусть даже злую ведьму. Маме бы это точно не понравилось.
        - Вот и отлично. Такое, как сегодня утром, больше не должно повториться. Есть вещи намного страшнее… Намного.
        Я верил словам учителя, но больше не желал ничего об этом слышать. Ведьмак покажет мне более страшные вещи, и я еще успею испугаться. Мы вышли из леса, и он указал на другую лужайку:
        - Это южный сад. Сюда тоже не приходи ночью.
        Солнце спряталось за густыми ветвями, и становилось все холоднее - значит, мы приближались к чему-то очень зловещему. Учитель остановился шагах в десяти от большого камня, лежащего рядом с корнями дуба. Он выступал за края могилы, и, судя по всему, был очень тяжелым.
        - Как ты думаешь, кто здесь похоронен? - спросил Ведьмак.
        Я ответил как можно увереннее:
        - Еще одна ведьма?
        - Нет, - сказал учитель, - ведьме не нужен такой большой камень на могилу, ей достаточно и железных прутьев. Существо, лежащее под этим камнем, может выбраться из-под таких прутьев в мгновение ока. Посмотри внимательно на камень - ты видишь, что на нем высечено?




        Я кивнул. Буквы я узнал, но не имел ни малейшего понятия, что они означали.
        - Это греческая буква «дельта», - объяснил Ведьмак. - Этот знак мы используем для обозначения домовых. Косая линия на букве говорит о том, что он был искусственно связан, а имя под ней - имя того, кто это сделал. В правом нижнем углу - римская цифра один. Это значит, что здесь похоронен очень опасный домовой первого уровня. Я уже говорил, что мы используем нумерацию от одного до десяти. Помни об этом - когда-нибудь это спасет тебе жизнь. Десятый уровень - самый слабый и почти не представляет опасности. Существо первого уровня может тебя убить. Я потратил целое состояние, чтобы притащить сюда этот камень, но каждый пенни стоил того. Здесь находится искусственно связанный домовой, он останется тут до скончания веков. Тебе предстоит многое узнать о домовых, и я начну твое обучение сразу после завтрака. Между связанными и свободными домовыми - большая разница: свободные могут уходить на многие мили от дома и причинять очень много вреда. Если на него невозможно никак повлиять - нам остается только, как мы говорим, искусственно его связать. После этого он не сможет двигаться. Конечно, сказать легче, чем
сделать.
        Ведьмак нахмурился, будто вспомнил о чем-то неприятном.
        - Один из моих учеников серьезно пострадал, когда пытался связать домового, - с грустью сказал он, - но сегодня твой первый урок, и мы не будем об этом говорить.
        Вдруг мы услышали звон колокола, доносившийся со стороны дома. Ведьмак улыбнулся.
        - Это реальность или сон? - спросил он.
        - Реальность.
        - Ты уверен?
        Я кивнул.
        - Тогда пойдем завтракать, - сказал он. - Потом я покажу тебе еще один сад.



        Глава 6
        Девочка в остроносых туфлях



        Кухня заметно изменилась с моего последнего посещения. В камине горел огонь, а на столе нас ждали две тарелки с яичницей с беконом, свежеиспеченный хлеб и большой кусок масла.
        - Угощайся, парень, пока еда не остыла, - пригласил Ведьмак к столу.
        Я тут же принялся уплетать за обе щеки, и вскоре наши тарелки были пусты. После сытного завтрака Ведьмак откинулся на стуле, почесал бороду и, глядя мне прямо в глаза, спросил:
        - Не считаешь ли ты, что эта яичница с беконом - лучшая, что ты ел в своей жизни?
        Я был с этим совсем не согласен. Бесспорно, завтрак был совсем неплох, уж точно лучше сыра, но я ел и вкуснее. Мама была лучшей кухаркой и готовила отменные завтраки - но вряд ли Ведьмаку понравился бы такой ответ. Поэтому я решил слукавить: ложь во благо никому не приносит вреда, даже делает людей счастливее, когда они слышат то, что хотят.
        - Да, - ответил я, - это был лучший завтрак в моей жизни. Мне жаль, что я так рано спустился на кухню, обещаю - этого больше не повторится.
        Услышав это, учитель растянул рот в улыбке до самых ушей, похлопал меня по плечу и повел осматривать еще один сад. Только придя туда, он перестал улыбаться.
        - Отличный ответ, парень, - сказал он. - Но запомни раз и навсегда: на лесть падки только женщины и домовые.
        Следов женщины на кухне я не заметил, значит, мои догадки подтвердились - завтрак готовил домовой. Я был очень удивлен, если не сказать больше. Все думали, что Ведьмак убивал домовых либо связывал и отправлял в ямы, чтобы они больше никому не могли навредить. Кто бы мог подумать, что один из них прислуживает ему - готовит и убирает дом?
        - Это западный сад, - рассказывал Ведьмак, пока мы шли по тропинке из белого гравия. - Здесь безопасно и днем, и ночью. Я часто прихожу сюда, когда хочу над чем-нибудь поразмыслить.
        Мы прошли сквозь дыру в изгороди и вскоре уже пробирались через лес, где пели птицы, а деревья плавно раскачивались от дуновений легкого утреннего ветерка. Здесь было очень приятно находиться.
        Мы шли и шли, пока не оказались на опушке с видом на холмы, находившиеся справа от нас. Небо было такое ясное, что были видны и каменные стены, разделявшие поля на отдельные фермы, и даже вершина ближайшего холма.
        Ведьмак указал на скамью слева от нас и предложил мне присесть. Я так и сделал, а он пристально смотрел на меня своими зелеными глазами. Затем стал молча вышагивать взад-вперед, погрузившись в раздумья. Вдруг он отбросил за спину свой длинный черный плащ, засунул руки в карманы, присел возле меня и спросил:
        - Как ты думаешь, сколько существует видов домовых?
        Я не имел ни малейшего понятия, но все равно постарался дать вразумительный ответ:
        - Я уже знаю два вида - свободные и связанные, а какие есть еще - даже не представляю.
        - Уже хорошо, парень. Ты запомнил то, о чем я рассказывал, и не строишь глупых догадок. На свете столько разных домовых, сколько и людей, и у каждого из них свой характер. Тем не менее можно выделить несколько видов, у которых есть точные названия. Мы различаем их по облику, особенностям поведения и тому, что они могут вытворять.
        Ведьмак достал из кармана маленькую книжку, обтянутую черной кожей, и протянул мне.
        - Теперь она твоя, - сказал он. - Береги ее и ни в коем случае не потеряй.
        Должно быть, книжка была новой, так как я почувствовал сильный запах кожи. Открыв ее, я увидел пустые страницы и был немного разочарован - ведь я ожидал, что в ней написаны все секреты ремесла Ведьмака. Но видимо, я должен буду сам делать в ней записи, потому что затем учитель достал из кармана перо и чернильницу.
        - Приготовься записывать, - сказал он, и начал снова вышагивать взад-вперед. - Только не пролей чернила, парень, они ведь не капают из коровьего вымени.
        Я откупорил чернильницу, аккуратно обмакнул в нее перо и открыл книжку на первой странице.
        Урок начался, и учитель заговорил очень быстро:
        - Во-первых, бывают волосатые домовые, которые принимают облик животных: большинство из них превращаются в собак, но есть и такие, которые становятся кошками, козлами и даже лошадьми - они могут быть очень изобретательными. Независимо от облика, волосатые домовые могут быть враждебными, дружелюбными и чем-то средним между первыми двумя. Есть домовые-стукачи и домовые-пращники, которые могут разозлиться не на шутку, если их потревожить. Но самые опасные и злые - домовые-потрошители, они любят человеческую кровь. Только не думай, что мы имеем дело лишь с домовыми - не забывай о неупокоенных мертвецах. Помимо них есть еще ведьмы, которые представляют для Графства огромную опасность. Сейчас в округе не осталось ни одной, из-за которой стоило бы беспокоиться, но на востоке, у холма Пендл, спасу от них нет. Помни, что не все ведьмы одинаковы, они делятся на четыре типа: злонравные, благодушные, ложные и не ведающие.
        Как вы уже могли догадаться, я был в трудном положении. Во-первых, Ведьмак говорил так быстро, что я и слова не успел записать. Во-вторых, я не понимал значения многих его слов. К счастью, он замолчал. Наверное, заметил мое изумленное лицо.
        - В чем дело, парень? - спросил он. - Ну давай, не стесняйся! Спрашивай.
        - Я ничего не понял о ведьмах, - честно ответил я. - Что значит «злонравные» и «благодушные»?
        - Злонравные - значит плохие, а благодушные - это хорошие, - пояснил учитель. Не ведающая ведьма - это та, которая не знает о своих силах. К тому же она женщина, а им доверять нельзя, - предупредил Ведьмак.
        - Моя мама - женщина, - воскликнул я, чувствуя, что во мне просыпается гнев, - и я ей доверяю.
        - Все мамы - женщины, - сказал Ведьмак. - И им можно верить, ведь они не станут обманывать своих детей. А с другими будь начеку! У меня была мама, и я ей доверял, поэтому помню это чувство. Тебе нравятся девчонки? - вдруг спросил он.
        - Я ни с одной не знаком, - признался я. - У меня нет сестер.
        - В таком случае ты легкая добыча для их уловок. Остерегайся деревенских девчонок, особенно тех, что носят остроносые туфли. Запиши это. Неплохое начало.
        Я не мог понять, что ужасного в остроносых туфлях. Маме бы точно не понравились слова Ведьмака. Она всегда учила, что нельзя судить о человеке по тому, что о нем говорят другие. Но разве у меня был выбор? Сверху первой страницы я написал: «Деревенские девочки в остроносых туфлях».
        Учитель внимательно наблюдал за мной, затем взял у меня перо и книжку.
        - Так, - сказал он, - тебе придется научиться писать быстрее. Учить нужно много, и ты испишешь множество таких книжек, а пока достаточно трех-четырех заглавий.
        Наверху второй страницы он написал «Волосатые домовые», наверху третьей - «Домовые-стукачи» и, наконец, на четвертой - «Ведьмы».
        - Итак, - сказал он, - начало положено. Напиши под каждым заголовком все, что запомнил. Теперь перейдем к более важному вопросу - у нас закончились запасы еды. Тебе придется сходить в деревню, иначе мы останемся завтра голодными. И лучший в мире повар не сможет готовить без продуктов. Складывай все в мой мешок - он у мясника, поэтому зайди сначала к нему. Просто спроси заказ мистера Грегори.
        Ведьмак дал мне маленькую серебряную монетку, предупредил, чтобы я не потерял сдачу, и проводил вниз по холму, показав кратчайший путь в деревню.
        Вскоре я снова пробирался сквозь заросли деревьев, пока не дошел до перелаза через изгородь, а затем оказался на узкой тропинке. Шагов через сто я повернул за угол, откуда стали хорошо видны серые крыши домов Чипендена.
        Деревня оказалась больше, чем я думал: по меньшей мере, сотня домов, пивная, школа и большая церковь с белой башней. Рыночной площади нигде не было видно, но на главной улице, вымощенной булыжником и круто уходившей вниз, из лавки в лавку суетливо сновали женщины с полными корзинами. По обеим сторонам дороги стояли поджидавшие их телеги - видимо, это были жены местных фермеров. Кроме них в магазинах было много народа из соседних деревушек.
        Я без труда нашел лавку мясника и встал в конец шумной очереди - женщины что-то кричали хозяину лавки, веселому краснощекому мужчине с рыжей бородой. Каждую из посетительниц он знал по имени. Они смеялись над его шутками, а я, честно говоря, не понял ни одной из них.
        Никто не обращал на меня внимания, но тут подошла моя очередь.
        - Мне нужен заказ мистера Грегори, - сказал я мяснику.
        Вдруг наступила тишина: все замолчали, и смех прекратился. Мясник достал из-за прилавка большой мешок. Я слышал, как женщины шептались за моей спиной, но, даже прислушиваясь, я не мог разобрать ни слова. Оглянувшись, я заметил, что они прятали от меня глаза и смотрели в пол.
        Я дал мяснику серебряную монетку, поблагодарил его, тщательно пересчитал сдачу и, взвалив мешок на плечо, вышел на улицу. Поход в лавку зеленщика не занял много времени: необходимые продукты были уже приготовлены, и я просто положил свертки в мешок, который стал уже довольно увесистым.
        Все шло хорошо, пока я не пришел к булочнику - возле его лавки я увидел семь или восемь мальчишек, сидевших на заборе. Все бы ничего, да только вели они себя как-то странно: друг с другом не разговаривали, а только смотрели на меня голодными волчьими глазами и следили за каждым моим шагом.
        Когда я вышел из лавки, все они сидели на том же месте, а затем пошли вслед за мной вверх по холму. Вряд ли им было нужно идти в ту же сторону, что и мне, но меня это не беспокоило - братья обучили меня искусству самообороны.
        Шаги мальчишек были все ближе и ближе. Они догнали меня довольно быстро, возможно потому, что я шел медленно - не хотел показать им, что испугался, да к тому же трудно было идти в гору с тяжелым мешком за спиной.
        Мальчишки нагнали меня в дюжине шагов от перелаза через изгородь, там, где тропинка разделяла лес на две части и густые деревья закрывали утреннее солнце.
        - Открой мешок и покажи, что там у тебя, - сказал голос за спиной.
        Это был громкий и властный голос, привыкший командовать людьми. Его обладатель любил причинять боль другим и как раз подыскивал новую жертву.
        Я обернулся, но выполнять приказ не стал, а только сжал мешок покрепче. Говорил главарь шайки - в этом сомнений не было. Остальные мальчики с худыми измученными лицами, казалось много дней не держали во рту ни крошки. Главарь, напротив, выглядел так, словно ел один за всех: он был на голову выше меня, с широкими плечами, шеей как у быка, краснощекий, а его маленькие глазки почти не моргали.
        Если бы ребята не старались меня запугать и попросили по-хорошему, я бы поделился с ними едой, ведь они выглядели такими голодными, а в мешке было полно яблок и лепешек. Хотя, с другой стороны, я не мог распоряжаться продуктами - ведь они были не мои.
        - Это мешок мистера Грегори, - сказал я.
        - Его прошлому ученику это не мешало кормить нас, - сказал главарь, подойдя еще ближе. - Если ты не глуп, то поступишь так же. Не захочешь по-хорошему, будет по-плохому, но ты все равно сделаешь, как я сказал.
        Мальчишки окружили меня, и кто-то из них начал дергать сзади за мешок. Но я все равно держал свою ношу крепко и продолжал пристально смотреть в поросячьи глаза главаря не моргая.
        Вдруг произошло то, что застало всех врасплох. Справа за деревьями послышался шорох, и все взглянули в ту сторону. В тени виднелся чей-то силуэт, и, присмотревшись, я увидел девочку. Она медленно приближалась к нам, да так тихо, что казалось, будто она плывет по воздуху. Девочка остановилась на самом краю тени, не желая выходить на солнечный свет.
        - Почему бы вам не оставить его в покое? - потребовала она таким тоном, будто это был не вопрос, а приказ.
        - А тебе-то что? - спросил главарь, выпятив подбородок и сжав кулаки.
        - Мне-то ничего, - ответила девочка. - А вот Лиззи вернулась, и если не сделаешь, как я говорю, будешь иметь дело с ней.
        - Лиззи? - спросил парень, делая шаг назад.
        - Костлявая Лиззи, моя тетя. Только не говори, что о ней не слышал…
        Бывало ли с вами такое, что время вдруг останавливалось прямо на глазах и вы целую вечность ждали следующего движения стрелки часов? Именно это ощущение я и испытал в тот момент. Вдруг девочка прошипела сквозь зубы:
        - Убирайтесь отсюда! Живо, не то вам конец!
        Уговаривать мальчишек не пришлось. Их лица исказил не просто страх, а ужас и паника. Главарь бросился бежать вниз по холму, остальные от него не отставали.
        Я не понял, почему все так испугались, но мне самому почему-то захотелось убежать прочь. Девочка смотрела на меня, вытаращив глаза, и я совершенно потерял контроль над собой - чувствовал себя мышью, парализованной взглядом горностая, готового наброситься в любой момент.
        Я нашел в себе силы сделать шаг левой ногой, а затем повернулся в сторону леса. Мешок я держал по-прежнему крепко - не знаю, что это была за девочка, но отдавать ей свою ношу я не собирался.
        - А ты разве бежать не собираешься? - спросила она.
        Я покачал головой - во рту у меня так пересохло, что я не мог сказать ни слова.
        Девочка была моего возраста, может, чуть младше, довольно милая: с большими карими глазами, высокими скулами и длинными черными волосами. На ней было черное платье с белым поясом. И тут я увидел то, что заставило меня насторожиться, - на ней были остроносые туфли. Именно об этом меня и предупреждал Ведьмак, но я и с места не сдвинулся.
        - Может, хоть поблагодаришь меня? - спросила она.
        - Спасибо, - ответил я, запинаясь.
        - Для начала неплохо, - сказала она, - но чтобы поблагодарить как следует, ты должен меня чем-нибудь угостить, не так ли? Лепешка или яблоко вполне подойдут. В твоем мешке их полно, и старина Грегори ничего не заметит. Да если и заметит, то ничего не скажет.
        Я был ошеломлен тем, как девочка назвала Ведьмака - «старина Грегори». Ему бы это вряд ли понравилось. Я сделал для себя два вывода: во-первых, девочка его не очень-то уважала, а во-вторых, ни капельки не боялась. Это было странно, ведь там, откуда я родом, людей била дрожь от одной лишь мысли, что Ведьмак бродит где-то неподалеку.
        - Извини, - сказал я, - но я не могу тебя ничем угостить, эти продукты не мои.
        Она недовольно взглянула на меня и долго молчала. Мне даже показалось, что она сейчас на меня зашипит. Я ответил ей взглядом, стараясь не моргать. Вдруг ее лицо озарила легкая улыбка, и она снова заговорила:
        - Тогда дай мне обещание.
        - Какое обещание? - спросил я, недоумевая.
        - Обещай, что поможешь мне, как я помогла тебе. Сейчас мне твоя помощь не нужна, но когда-нибудь она понадобится.
        - Хорошо, - ответил я. - Если тебе однажды потребуется помощь, дай знать.
        - Как тебя зовут? - спросила она, широко улыбаясь.
        - Том Уорд.
        - Очень приятно. Меня зовут Алиса, я живу вон там, - она махнула рукой в сторону деревьев. - Я любимая племянница Костлявой Лиззи.
        Костлявая Лиззи - довольно странное имя, но я решил, что сказать об этом было бы нетактично. Кто бы она ни была, ясно одно - ее имя нагоняет страх на деревенских мальчишек.
        На этом разговор был окончен, и каждый из нас пошел своей дорогой. Уходя, она бросила через плечо:
        - Будь осторожен, если не хочешь закончить так же, как последний ученик старины Грегори.
        - А что с ним случилось? - поинтересовался я.
        - Лучше спроси об этом у своего учителя, - крикнула она и скрылась за деревьями.
        Когда я вернулся, Ведьмак стал тщательно сверять содержимое мешка со списком нужных продуктов.
        - В деревне обошлось без приключений? - спросил он.
        - Несколько мальчишек шли за мной по пятам, а потом потребовали показать, что в мешке, но я отказался, - ответил я.
        - Ты поступил храбро, - похвалил учитель. - В следующий раз можешь отдать им несколько яблок и лепешек. Жизнь сейчас суровая, а некоторые из них из очень бедных семей. К тому же я всегда заказываю лишнее - на всякий случай.
        Я даже расстроился. Если бы он сказал мне об этом раньше!
        - Я хотел сначала спросить разрешения, ведь это не мои продукты, - сказал я.
        - Ты хотел поделиться с ними яблоками и лепешками? - Ведьмак удивленно поднял брови.
        - Я не люблю, когда мне угрожают, - ответил я, - но некоторые из них были действительно очень голодны.
        - В следующий раз доверяй своим инстинктам и делай как подсказывает внутренний голос - он редко ошибается. В нашем ремесле он играет большую роль - порой помогает отличить жизнь от смерти. Ты должен прислушаться к себе и понять, можешь ли положиться на свою интуицию.
        Он замолчал, пристально глядя на меня зелеными глазами.
        - Девчонки тебе не мешали? - внезапно спросил учитель.
        Я еще досадовал на то, как все получилось с мальчишками, поэтому не ответил на его вопрос прямо.
        - Нет, с ними проблем не возникло.
        И это было правдой, ведь Алиса, наоборот, помогла мне. Хотя, конечно, я должен был рассказать учителю все как было, и особенно про остроносые туфли.
        За время моего обучения у Ведьмака я совершил много ошибок. Это был мой второй серьезный промах - я не сказал учителю всей правды. Но первый был куда хуже - нельзя было давать Алисе обещание.



        Глава 7
        Кто, если не я?



        Моя жизнь в доме Ведьмака текла довольно однообразно. Каждый день у нас проходили уроки, притом учитель говорил так быстро, что я едва успевал записывать, а к вечеру у меня болело запястье и щипало глаза.
        Однажды Ведьмак повел меня в дальний конец деревни - там, напротив крайнего каменного дома, кружком стояли ивовые деревья, которые в Графстве называют «лоза». В это место не проникал солнечный свет, и здесь было мрачно. Я поднял голову и увидел привязанную к ветке веревку, на которой висел большой медный колокол.
        - Если кто-то нуждается в помощи, - сказал Ведьмак, - они не подходят к моему дому, пока я сам не приглашу - с этим у меня очень строго. Они приходят сюда и звонят в колокол, а затем мы идем на зов.
        Шли недели, но в колокол так никто и не звонил. Иногда я ходил в деревню, чтобы пополнить запасы продовольствия, но на этом мои путешествия заканчивались и мне так и не удалось уйти дальше западного сада. Мне было очень одиноко, я скучал по семье, поэтому был рад хоть чем-нибудь заняться, чтобы не оставалось времени на грустные размышления. К вечеру я так уставал, что засыпал, едва голова касалась подушки.
        Ежедневные уроки - самое интересное, что со мной происходило, но многое о неупокоенных душах, привидениях и ведьмах я не запомнил. Ведьмак сказал, что главной темой первого года обучения были домовые, а также ботаника - наука о растениях, которые можно использовать как для изготовления лекарств, так и для питания, если запасы продуктов подошли к концу. Мои уроки не ограничивались лишь теорией и записями в книжке - иногда я занимался физическим трудом, как когда-то на ферме у отца.
        Как-то солнечным летним утром учитель велел отложить книжку и повел меня в южный сад. С собой он мне дал лопату и длинный измерительный прут.
        - Свободные домовые путешествуют по леям, - объяснил он. Но иногда леи портятся, например из-за урагана или землетрясения. На моей памяти в Графстве не случалось сильных землетрясений, но это не значит, что беспокоиться не о чем, ведь все леи связаны друг с другом - если что-то произойдет с одной, даже за тысячи миль отсюда, остальные тоже пострадают. Тогда домовые застревают на одном месте на многие годы - их мы называем «естественно связанные». Такие домовые не могут уйти дальше нескольких десятков шагов, и поэтому вреда от них немного. Но только до тех пор, пока ты не подойдешь к ним поближе. Хотя иногда они могут застрять в довольно неудобных местах - близко к дому или даже внутри его. Тут уж приходится связывать их, чтобы унести подальше.
        - Что такое леи? - спросил я.
        - Тут мнения расходятся, парень, - ответил учитель. - Некоторые думают, что это древние тропы, опутывающие землю, по которым в древности ходили наши предки. Тогда люди были здоровее и счастливее, жили дольше, а нечисть знала свое место.
        - Что же произошло?
        - Земля покрылась льдом, и на тысячи лет ее окутал холод, - пояснил Ведьмак. - Люди растеряли все знания, и их главной целью было выжить. Опыт, накопленный поколениями, потерял всякую ценность. Люди стремились добыть огонь, чтобы согреться, и найти пищу. Когда лед наконец отступил, люди превратились в охотников, одетых в шкуры животных. Они забыли, как нужно выращивать сельскохозяйственные культуры и разводить скот. Темные силы обрели небывалое могущество.
        Времена изменились, жизнь наладилась, хотя как раньше, думаю, уже не будет. Леи - единственное наследие того времени, но это не просто тропы. Глубоко под землей в них сосредоточена огромная сила. Свободные домовые используют эти тайные невидимые пути, чтобы передвигаться на бешеных скоростях. Именно такие домовые представляют наибольшую опасность. Они могут поселиться даже там, где им совсем не рады, что, несомненно, их очень злит. Поэтому они начинают пакостить, и тут уж наступает наш черед выполнять свою работу. Мы искусственно связываем их и закапываем в ямы. Именно этим ты сейчас и займешься… Это место вполне подойдет, - сказал учитель, указывая на землю возле большого старого дуба. - Между корнями достаточно свободного пространства.
        Ведьмак дал мне измерительный прут, чтобы я мог выкопать яму длиной и глубиной по шесть футов и шириной три фута. Жарко было даже в тени, поэтому я весь взмок. На то, чтобы вырыть яму, ушло несколько часов, а Ведьмак все это время неустанно следил за тем, чтобы работа была выполнена на совесть.
        Затем я приготовил соляной раствор, издававший зловонный запах, железные опилки и особый клей, сваренный из костей.
        - Соль может обжечь домового, - сказал учитель, - а железо поможет загнать его в яму. Когда молния попадает в землю, она теряет свой заряд; так и железо высасывает силу из нечисти. Оно помогает обезвредить злобных домовых. Вместе соль и железо образуют крепкую преграду, которую эти существа не могут преодолеть. Смесь этих веществ часто бывает весьма полезна.
        Я как следует размешал смесь в большом железном ведре, а затем кистью стал наносить раствор, будто краску, на внутренние стенки ямы. Чтобы обезвредить самого опасного домового, работа должна быть выполнена идеально.
        - Ты уж постарайся, парень, - сказал Ведьмак. - Домовой может убежать даже через дырку меньше булавочной головки.
        Как только работа была выполнена, а учитель удовлетворен результатом, мне приходилось снова засыпать яму землей, а затем начинать все сначала. Я выкапывал по две ямы в неделю - это была тяжелая и утомительная работа, на выполнение которой уходило много времени. Признаюсь, мне было немного страшно - ведь совсем рядом были ямы с настоящими домовыми, и даже днем от этой мысли у меня по спине бежали мурашки. Я заметил, что Ведьмак никогда не отходил от меня далеко и всегда был настороже. По его словам, даже связанные домовые представляли немалую опасность.
        Еще учитель говорил, что я должен хорошо ориентироваться на местности и знать каждый уголок в Графстве: все города и деревушки, а также кратчайшие пути между ними. Хоть у Ведьмака в библиотеке хранилось много карт, он заставил меня рисовать свою - как видите, легких путей мы не искали.
        В центре карты я нарисовал дом учителя и прилегающие к нему сады, а рядом - деревню и ближайший холм. Со временем я должен был дополнять ее, обозначая новые объекты. Рисование не было моей сильной стороной, а поскольку Ведьмак любил, чтобы любая работа была выполнена идеально, нетрудно догадаться, что составление карты заняло много времени. Только после долгих часов моего кропотливого труда он согласился показать мне свои карты, но, кажется, я потратил больше времени на их сворачивание, чем на изучение.
        Я начал вести дневник. Для этого Ведьмак дал мне еще одну книжечку и велел записывать все, что со мной происходит, чтобы в будущем я мог опираться на собственный опыт. Я не делал записи каждый день: иногда слишком уставал, а иногда у меня болело запястье после дневных уроков - я слишком много и быстро писал.
        Прошел месяц моего обучения, и однажды утром за завтраком учитель спросил:
        - Ну, что скажешь, парень?
        Я решил, что он говорит о завтраке. Может, вместо подгоревшего бекона будет второе блюдо? Поэтому я лишь пожал плечами: мне не хотелось обижать домового, который, скорее всего, нас слышал.
        - Наше ремесло очень трудное, и если ты решишь больше им не заниматься, я тебя пойму и не буду осуждать, - сказал он. - Первый месяц обучения подошел к концу, и у тебя, как у каждого из моих учеников в свое время, есть возможность вернуться домой и хорошо подумать над тем, стоит ли игра свеч. Что скажешь?
        Я сделал над собой усилие, чтобы не выглядеть слишком радостным, но не смог сдержать улыбку. Чем шире я улыбался, тем мрачнее становился Ведьмак. Мне показалось, будто он хотел, чтобы я остался, но я не мог дождаться минуты, когда вновь увижу свою семью и отведаю маминой еды.
        Уже через час я покинул дом Ведьмака.
        - Ты храбрый парень, да к тому же умный, - сказал он, провожая меня за ворота. - Ты прошел мои испытания, поэтому передай отцу, что, если решишь продолжить обучение, я приду осенью за десятью гинеями. Ты был бы прекрасным учеником, но решать тебе, парень. Если ты не вернешься сюда, я буду знать, что ты не захотел идти этим путем. Если все-таки решишься, жду тебя в течение недели, и начнем пятилетнюю учебу. Я передам тебе все знания, какие у меня есть.
        Я отправился домой с легким сердцем. Ведьмак поставил меня перед выбором - остаться с ним или уйти, и уже в тот момент я знал, что никогда не вернусь сюда. Он занимался поистине ужасным ремеслом, оно было невероятно опасным и обрекало на одиночество. Никому не было дела до того, жив ты или мертв. Люди хотели лишь избавиться от сущностей, которые мешали им жить, и им было совершенно неважно, чего это тебе стоит. Как-то учитель рассказывал, что однажды его чуть не убил домовой, который в мгновение ока превратился из стукача в пращника и пытался размозжить Ведьмаку голову огромным камнем.
        Учителю еще не заплатили за месяц моего обучения - он придет за деньгами только весной, а до нее еще так далеко! Когда я шел домой, то подумал, что совсем не прочь стать фермером.


        Путь домой был неблизкий - он занял целых два дня, поэтому у меня было достаточно времени поразмыслить. Я вспоминал о том, как скучно мне жилось на ферме. Смогу ли я провести там остаток своих дней?
        Потом я подумал, как сильно расстроится мама, узнав о моем решении вернуться домой. Она всегда мечтала, чтобы я стал учеником Ведьмака и занимался его ремеслом.
        К вечеру я увидел, что запасы сыра, который учитель дал мне с собой, подошли к концу. На следующий день я остановился лишь раз, чтобы помыть ноги в ручье, и пришел домой прямо перед вечерней дойкой коров.
        Отворив калитку, во дворе я увидел отца, шедшего в сторону сарая. При виде меня его лицо озарила радостная улыбка. Я решил помочь ему с дойкой, чтобы мы могли спокойно обо всем поговорить, но он посоветовал мне сначала пойти к матери:
        - Она так скучала по тебе, сынок. Как же она будет рада тебя видеть!
        Отец похлопал меня по спине и пошел доить коров. Не успел я сделать и полдюжины шагов, как увидел Джека, выходящего из амбара.
        - Почему ты так рано вернулся? - спросил он холодно. Мне показалось, что брат был мне совсем не рад: он попытался улыбнуться, но это было больше похоже на усмешку.
        - Ведьмак разрешил мне навестить родных и подумать, хочу ли я продолжать обучение.
        - И что ты решил?
        - Сначала я поговорю об этом с мамой.
        - А потом, как всегда, сделаешь по-своему.
        Теперь я уже не сомневался в том, что Джек подсмеивается надо мной. Почему он мне не рад? Должно быть, в мое отсутствие что-то произошло. Неужели он не хотел, чтобы я вернулся?
        - Не могу поверить, что ты осмелился взять трутницу отца, - проворчал Джек.
        - Он сам мне ее дал, - ответил я.
        - Он предложил ее тебе из вежливости, это совсем не значит, что ее нужно было брать. Ты всегда думаешь только о себе! Подумал бы об отце - ему она была так дорога.
        Я ничего не ответил, потому что не хотел начинать ссору. Брат был не прав - без сомнения, отец хотел, чтобы трутница хранилась у меня.
        - Раз уж я здесь, то буду теперь вам помогать, - попробовал я сменить тему.
        - Если хочешь быть полезным, то иди и покорми свиней! - крикнул Джек и зашагал прочь. Это занятие никто из нас не любил. Волосатые и вонючие свиньи всегда такие голодные, что спиной к ним лучше не поворачиваться.
        Несмотря на неприязнь Джека, я все равно был рад вернуться к семье. Я посмотрел в сторону дома - мамины кусты роз закрывали почти всю заднюю стену. Они росли хорошо даже на северной стороне. Сейчас бутоны только начинали распускаться, но к середине июня вся стена будет усыпана красными цветками.
        Задняя дверь всегда плохо открывалась, потому что однажды в нее ударила молния. Дверь сгорела, и ее пришлось заменить, но проем слегка перекосило. Я с трудом смог ее открыть, и, войдя в комнату, сразу увидел маму, которая улыбалась мне лучезарной улыбкой.
        Она сидела в старом кресле-качалке в дальнем углу кухни, где всегда царил полумрак, так как туда не проникал солнечный свет. От яркого света у мамы болели глаза, поэтому она больше любила зиму, а не лето и предпочитала ночную темноту дневному пеклу.
        Мама была очень рада меня видеть, и сначала я решил не говорить ей, что вернулся домой насовсем. Я старался выглядеть бодрым и счастливым, но, увы, мама заметила, что меня что-то беспокоит - мне никогда не удавалось что-либо от нее скрыть.
        - Что случилось? - спросила она.
        Я пожал плечами и попытался улыбнуться, но, кажется, даже мой брат умел лучше скрывать свои чувства.
        - Ты можешь все мне рассказать, - сказала мама. - Не держи это в себе.
        Я долго молчал, пытаясь подобрать нужные слова. Мама раскачивалась в кресле все медленнее, пока вовсе не остановилась - это всегда был плохой знак.
        - Я прошел все испытания мистера Грегори и теперь должен решить, продолжать заниматься его ремеслом или нет. Мам, но мне так одиноко, - признался я. - Это еще хуже, чем я ожидал. У меня нет друзей и не с кем даже поговорить. Я бы хотел остаться дома и работать на ферме.
        Я собирался напомнить ей, как счастливо мы жили все вместе, когда братья еще не уехали, но промолчал - я знал, что мама по ним сильно тоскует. Я надеялся, что она мне посочувствует, но ошибся.
        Мама долго молчала, прежде чем заговорить, и я даже слышал, как Элли, тихо напевая, подметает пол в соседней комнате.
        - Тебе одиноко? - спросила она, но в ее голосе было больше злости, чем сочувствия. - Как тебе может быть одиноко? У тебя же есть ты, разве не так? Если ты потеряешь себя, то тогда тебе точно станет одиноко. Перестань жаловаться! Ты уже почти взрослый мужчина, а мужчина должен работать. С древних времен мужчины делали то, что им не очень-то по душе. Чем же ты лучше их? Ты седьмой сын седьмого сына, и должен выполнить свое предназначение.
        - Но у мистера Грегори были и другие ученики, - сказал я, не подумав. - Любой из них может вернуться и охранять Графство от нечисти. Почему это должен быть именно я?
        - Он учил многих, но лишь немногие были достойны этого, - возразила мама. - Его ученики были слабаками или калеками. Они сошли с правильного пути и берут деньги ни за что. Остался только ты, сынок. Ты - последняя надежда Графства. Кто-то должен противостоять силам тьмы, и только ты способен на это.
        Она снова начала раскачиваться в кресле.
        - Я рада, что мы поговорили и все выяснили. Будешь ждать ужина или поешь, как только все будет готово? - спросила мама.
        - Я весь день ничего не ел, мам, даже не завтракал.
        - На ужин рагу из кролика. Это должно тебя немного взбодрить.
        Я сел за стол, чувствуя небывалую грусть, а мама суетилась у печки. Рагу из кролика пахло так восхитительно, что у меня даже слюнки потекли. Никто не готовил лучше мамы, и только ради этого ужина стоило вернуться домой.
        Мама с улыбкой поставила передо мной тарелку с горячим рагу и сказала:
        - Пойду приготовлю твою комнату. Можешь погостить у нас несколько дней.
        Я пробормотал «спасибо» и тут же принялся за еду. Как только мама ушла наверх, в кухню вошла Элли.
        - Я очень рада, что ты вернулся, Том, - сказала она с улыбкой. Посмотрев на мою полную тарелку, Элли намазала маслом три ломтя хлеба и дала мне, а затем села напротив. Я мигом все съел, собрав хлебом остатки подливки в тарелке.
        - Ну что, тебе уже лучше?
        Я кивнул и изобразил слабое подобие улыбки, но это не сработало - Элли нахмурилась.
        - Я случайно услышала ваш разговор с мамой, - сказала она. - Мне кажется, все не так плохо. Тебе тяжело, потому что эта работа новая и необычная, но скоро ты привыкнешь. К тому же тебе не обязательно сейчас же туда возвращаться. Побудешь дома несколько дней, развеешься. Помни, что мы всегда будем тебе рады, даже когда ферма перейдет к Джеку.
        - Джек не слишком обрадовался моему появлению.
        - Почему ты так решил?
        - Он был со мной очень холоден и явно не хочет, чтобы я тут оставался.
        - Не переживай так из-за своего брата, я с ним поговорю.
        Тут я улыбнулся от всей души: мама была права, сказав однажды, что Элли из Джека веревки вьет.
        - Вот что его действительно беспокоит, - Элли погладила себя по животу. - Сестра моей матери умерла в младенчестве, и наша семья до сих пор об этом помнит. Джек очень нервничает, но я абсолютно спокойна, ведь никто не сможет присмотреть за мной лучше твоей мамы.
        Немного помолчав, она добавила:
        - И есть еще кое-что… Джек волнуется из-за твоей новой работы.
        - Когда я уходил месяц назад, его это совсем не беспокоило, - сказал я в недоумении.
        - Он просто не подавал виду, но он беспокоится, ты же его брат. Ремесло ведьмака пугает, люди не чувствуют себя в безопасности. Может, если бы ты покинул дом прямо сейчас, было бы лучше. Джек сказал, что с тех пор, как ты ушел в лес вверх по холму, собаки стали неспокойны, а сейчас они и вовсе не подходят к северному пастбищу. Ему кажется, что ты разбудил какую-то неведомую силу. Все дело именно в этом, - сказала Элли, дотронувшись до живота. - Он просто беспокоится за свою семью и пытается ее защитить. Но ты не переживай, все уладится само собой.


        Я провел дома три дня, стараясь казаться бодрым и веселым, но меня не покидало ощущение, что пора уходить. Мама была единственной, с кем мне удалось попрощаться: мы сидели на кухне, и она, сжав мою руку, говорила, что очень мною гордится.
        - Ты не просто седьмой сын седьмого сына, - сказала она с теплой улыбкой. - Ты моя плоть и кровь, и у тебя есть силы, чтобы выполнить свое предназначение.
        Я кивнул, потому что хотел, чтобы мама была счастлива. Как только я вышел за ворота, улыбка тут же сползла с моего лица. С тяжелым сердцем я потащился назад, к дому Ведьмака, чувствуя огромное разочарование и обиду оттого, что мама не позволила мне остаться.
        Всю дорогу до Чипендена дождь лил как из ведра - я промок, замерз и чувствовал себя несчастным. К моему удивлению, щеколда поднялась сама, я даже не успел до нее дотронуться, и калитка открылась. Это был своеобразный знак приветствия - такое мог сделать только Ведьмак. Я должен был обрадоваться, но по спине побежали мурашки.
        Я трижды постучал в дверь, но потом заметил, что ключ был в замке. Поскольку мне никто не открыл, я повернул ключ, и дверь с легкостью отворилась.
        Я обошел все комнаты внизу, кроме одной, звал на лестнице - ответа не было, и я рискнул зайти на кухню.
        В очаге горел огонь, а стол был накрыт на одного: в центре стояло блюдо с тушеным мясом. Я был так голоден, что сразу же набросился на еду, и только потом заметил записку под солонкой.
        «Ушел на восток, на Пендл. Там появилась ведьма, так что меня не будет некоторое время. Чувствуй себя как дома, но не забудь сходить за продуктами. Мой мешок, как обычно, у мясника, иди сначала к нему».


        Пендл - это большой холм, почти гора, в восточной части Графства. Это место населяют множество ведьм, и в одиночку туда лучше не ходить. Я еще раз вспомнил о том, как опасна работа ведьмака.
        Вот досада: все это время я ждал, когда произойдет что-нибудь интересное, и именно в этот момент меня не оказалось рядом и Ведьмак отправился в путь один!

* * *

        Той ночью я спал хорошо, но сон мой был неглубоким, поэтому звон колокола к завтраку я услышал.
        Я спустился вниз вовремя, и на кухне меня ждала лучшая яичница с беконом, что я когда-либо ел в доме Ведьмака. Мне так понравилась еда, что, встав из-за стола, я громко произнес слова благодарности, которые по обыкновению говорил мой отец после каждого воскресного обеда:
        - Это было превосходно! Мое почтение повару!
        Стоило мне это сказать, как в камине ярко вспыхнул огонь, и я отчетливо услышал мурчанье кошки. Животного видно не было, но звук был таким громким, что, клянусь, в окнах задрожали стекла. Значит, домовому мои слова точно понравились.
        Довольный собой, я отправился в деревню пополнить запасы продуктов. На голубом безоблачном небе ярко светило солнце, пели птички, и после вчерашнего сильного ливня мир будто преобразился и засверкал яркими красками.
        Сначала я пошел к мяснику и забрал мешок Ведьмака, затем зашел к зеленщику и напоследок заглянул к булочнику. Неподалеку у стены стояли деревенские мальчишки. На этот раз главаря с бычьей шеей с ними не было, да и самих мальчиков было не так много.
        Вспомнив слова учителя, я, не раздумывая, подошел к ним и сказал:
        - Мне очень жаль, что все так вышло в прошлый раз, я новичок и еще мало знаю. Мистер Грегори разрешил мне дать каждому из вас по яблоку и лепешке.
        С этими словами я открыл мешок и протянул каждому мальчику обещанные продукты. Они вытаращили глаза и в растерянности поблагодарили меня.
        Наверху холма, на поляне, меня кто-то ждал - это была девочка Алиса, которая не любила выходить на солнечный свет.
        - Хочешь, я угощу тебя яблоком и лепешкой? - спросил я.
        К моему удивлению, она покачала головой.
        - Я не голодна, спасибо, - ответила она. - Но ты можешь кое-что для меня сделать. Мне нужна помощь, и ты должен сдержать свое обещание.
        Я пожал плечами: обещание на то и обещание, чтобы его выполнять. Да и был ли у меня выбор?
        - Скажи, что тебе нужно, и я постараюсь сделать все, что в моих силах, - ответил я.
        Алиса широко улыбнулась и засветилась от счастья. На ней было черное платье и остроносые туфли, но эта улыбка заставила меня забыть обо всем. Тем не менее ее следующие слова испортили весь остаток дня и не на шутку обеспокоили меня.
        - Сейчас я тебе ничего не скажу, - произнесла она. - Вечером после захода солнца приходи к колоколу старины Грегори - я в него позвоню.


        Я услышал звон колокола незадолго до заката и с тяжелым сердцем отправился вниз по холму к ивовым деревьям. Зачем Алиса звонила в него? Нельзя было этого делать, ведь вряд ли у нее есть дело к Ведьмаку.
        Последние лучи солнца купали вершины холмов в оранжевом зареве, а ивовые деревья внизу уже были в тени. Я вздрогнул, когда увидел, с какой силой девочка дергала за веревку. Несмотря на худобу и тонкие руки, она, видимо, была очень сильной.
        Когда я подошел ближе, она перестала звонить и уперла руки в бока, а ветки продолжали трястись у нее над головой. Мы долго смотрели друг на друга, и тут я увидел у ее ног корзину, накрытую черной тканью. Она подняла корзину и передала мне.
        - Что это? - спросил я.
        - Это для тебя. Ты должен сдержать обещание.
        Я взял корзину, но меня по-прежнему мучило беспокойство. Я уже собрался приподнять ткань, чтобы посмотреть на содержимое, но Алиса остановила меня.
        - Нет, не надо, - резко сказала она, и в ее голосе послышались недобрые нотки. - В корзину не должен попасть воздух, а то они испортятся.
        - Что там? - снова спросил я. С каждой минутой становилось темнее, и я стал нервничать не на шутку.
        - Просто лепешки.
        - Большое спасибо, - сказал я.
        - Только они не для тебя, - сказала девочка, и в уголках ее рта заиграла хитрая улыбка. - Лепешки для Мамаши Малкин.
        Я потерял дар речи, а по спине пробежал холодок. Мамаша Малкин - это же живая ведьма, которую Ведьмак посадил в яму у себя в саду!
        - Не думаю, что мистеру Грегори это понравится, - сказал я. - Он велел мне держаться от нее подальше.
        - Старина Грегори - очень жестокий человек. Бедная Мамаша Малкин сидит в сырой земле уже тринадцать лет. Не слишком ли суровое наказание для старой женщины?
        Я пожал плечами - мне и самому это не нравилось. С другой стороны, значит, у учителя была на то веская причина.
        - Послушай, - продолжала Алиса, - старина Грегори ни о чем не узнает. Ты просто ее немного утешишь, ведь это ее любимые лепешки, они помогут ей согреться. В этом же нет ничего плохого.
        По телу вновь побежали мурашки. С Алисой было трудно поспорить.
        - Просто приноси ей по лепешке каждую ночь. Тут три лепешки на три ночи. Лучше приходи к ней в полночь - в это время она очень голодная. Первую отнеси сегодня же.
        Алиса уже собралась уходить, но остановилась и добавила с улыбкой:
        - Мы могли бы подружиться, ты и я, - хихикнула она и исчезла во мраке наступающей ночи.



        Глава 8
        Мамаша Малкин



        Когда я вернулся в дом Ведьмака, меня охватило сильное беспокойство, и чем больше я думал о том, что произошло, тем больше удивлялся самому себе. Я знаю, что сказал бы на это учитель: во-первых, он бы сразу выбросил лепешки, а затем долго читал бы нотации о ведьмах и девочках в остроносых туфлях.
        Но его здесь не было. Я решил пойти в восточный сад, где в ямах томились ведьмы, по двум причинам. Первой было обещание, данное Алисе. Отец всегда говорил: «Никогда не давай обещание, если не уверен, что сможешь его выполнить». Поэтому у меня просто не было выбора. Отец научил меня отличать плохое от хорошего, и то, что я стал учеником Ведьмака, не делало меня другим человеком.
        Вторая причина заключалась в том, что я не мог жить спокойно, зная, что старая женщина столько времени сидит в сырой земле. Одно дело поступить так с мертвой ведьмой, но ведь эта ведьма живая. Я не переставал гадать, какое ужасное преступление она могла совершить, чтобы заслужить такое жестокое наказание.
        Что такого может случиться, если я принесу Мамаше Малкин три лепешки? Это подбодрит ее и поможет согреться, только и всего. Ведьмак советовал мне довериться интуиции. Взвесив все «за» и «против», я решил, что поступаю правильно.
        Самым страшным было то, что мне самому придется нести ей лепешки, да еще в полночь. К тому времени наступит непроглядная темнота, особенно если на небе не будет луны.


        Взяв корзину, я пришел в восточный сад. Было довольно темно, но кое-что можно было разглядеть. К тому же у меня было хорошее зрение, которое я унаследовал от матери. Небо было безоблачным, и лунный свет помогал лучше ориентироваться.
        Подойдя ближе к деревьям, я почувствовал холод и задрожал. Когда я оказался у первой могилы, с каменной оградой и тринадцатью железными прутьями, холод стал еще нестерпимее. Тут была похоронена первая ведьма - как говорил Ведьмак, слабая и не представляющая опасности. Я убеждал себя, что ее бояться не стоит, и всеми силами старался в это поверить.
        Я был полон решимости отнести лепешки Мамаше Малкин, но одно дело делать это днем, а другое - в полночь, под покровом ночи. Признаюсь, я уже не был так уверен в правильности своей затеи. Учитель велел ни при каких обстоятельствах не приходить сюда ночью. Он предупреждал меня об этом не раз - значит, это было действительно важно, а я его ослушался.
        Повсюду были слышны едва различимые звуки: шорохи, шуршания. Скорее всего, их издавали маленькие зверьки, потревоженные моим появлением, но они напоминали о том, что мне нельзя здесь находиться.
        Ведьмак говорил, что две другие ведьмы были шагах в двадцати от первой могилы. Внимательно посчитав шаги, я оказался у второй могилы, как две капли воды похожей на первую. Я подошел ближе и присмотрелся: над ней тоже были железные прутья и хорошо утоптанная земля была без единой травинки. Ведьма, покоящаяся здесь, была мертвой, но все еще опасной. Ее похоронили вниз головой, а значит, где-то совсем рядом были ее пятки.
        Вдруг мне почудилось какое-то движение: что-то шевельнулось. Возможно, это была игра моего воображения, а может, пробежал мелкий зверек - мышь или землеройка. Я быстро отпрянул. А вдруг это палец?
        Сделав еще три шага, я оказался на месте - в этом сомнений не было. У этой могилы тоже была каменная ограда и тринадцать железных прутьев, однако она все же отличалась от остальных. Во-первых, могила была не продолговатой, а квадратной. Во-вторых, она была больше по размеру - где-то четыре на четыре шага. В-третьих, яма под прутьями была не засыпана.
        Я замер и прислушался: тишину нарушало лишь шуршание ночных зверей и едва ощутимый легкий ветерок. Вдруг я заметил, что и он стих - в лесу воцарилась неестественная тишина. Я прислушивался к ведьме, а теперь она слушала меня.
        Казалось, тишина длилась целую вечность, пока я не услышал дыхание из ямы. Я сделал еще несколько шагов вперед и оказался у самого края могилы - мои сапоги касались каменной ограды.
        Вдруг я вспомнил, что учитель говорил мне о Мамаше Малкин: «Почти вся ее сила ушла в землю, но она бы с радостью поживилась таким мальчишкой, как ты».
        Слова Ведьмака заставили меня сделать шаг назад. Что, если из ямы появится рука и схватит меня за лодыжку? Пора было действовать, и я тихо позвал в темноту:
        - Мамаша Малкин! Я кое-что принес для вас - это подарок от вашей семьи. Вы меня слышите?
        Ответа не последовало, но дыхание явно участилось. Я был полон решимости покончить с этим и вернуться в теплый дом Ведьмака, поэтому отодвинул ткань на корзине и засунул в нее руку. Пальцы нащупали лепешку: она была липкой и какой-то мягкой. Я достал ее и вытянул руку.
        - Это лепешка, - мягко сказал я. - Надеюсь, от нее вам полегчает, а завтра я принесу еще одну.
        С этими словами я выпустил лепешку из рук, и она полетела в темную яму. Нужно было сразу уходить из этого опасного места, но я прислушивался еще несколько секунд. Не знаю, что я хотел услышать, но это стало моей ошибкой.
        В яме послышалось движение, будто что-то поползло по земле, а потом я услышал, как ведьма ест лепешку.
        Мои братья едят, издавая не слишком приятные звуки, но этот был куда хуже. Ведьма чавкала громче, чем свиньи, когда роются в помоях. Тяжело дыша, она сопела, фыркала и жевала. Не знаю, понравилась ли ей лепешка, но шумела она сильно.


        Той ночью я не сомкнул глаз. Я постоянно вспоминал о темной яме и думал о том, что мне снова предстоит вернуться туда следующей ночью.
        К завтраку я спустился вовремя, но бекон оказался подгорелым, а хлеб зачерствел. Я ничего не понимал - я же только вчера купил свежий хлеб у булочника. Кроме того, прокисло молоко. Может быть, домовой на меня зол? Неужели он узнал, куда я ходил ночью? А вдруг испорченный завтрак - это предупреждение?
        Я привык к тяжелому труду на ферме. Ведьмак не оставил мне никаких заданий, поэтому мне весь день нечем было заняться. Я подумал, что учитель вряд ли обидится, если я схожу в библиотеку и что-нибудь почитаю, но, к несчастью, дверь была заперта.
        Мне оставалось только отправиться на прогулку. Я решил осмотреть поля и сначала забрался на Клин Парлик, с вершины которого открывался потрясающий вид. День был ясный и солнечный, и я видел Графство как на ладони. Вдалеке, на северо-западе, виднелось манящее синее море, а по бокам бесконечной вереницей тянулись холмы. Их было так много, что, казалось, и жизни не хватит, чтобы их обойти.
        Рядом располагалась Волчья пустошь, и я задумался - а есть ли поблизости волки? Эти звери очень опасны, и говорят, что в зимнюю стужу они охотятся целыми стаями. Сейчас была весна, и следов их пребывания я не заметил, но это совсем не означало, что я был в безопасности. Я вдруг осознал, как, должно быть, страшно на холмах во мраке ночи. Хотя и не так страшно, как кормить Мамашу Малкин лепешками в полночь. Солнце уже начало садиться на западе, и мне пришлось спуститься и идти обратно в Чипенден.
        В полночь я снова нес корзину в непроглядную тьму сада. На этот раз я решил сделать все намного быстрее. Подойдя к могиле, я сразу же бросил в яму лепешку. И вдруг заметил то, что заставило сердце уйти в пятки: железные прутья над могилой были погнуты. Прошлой ночью они лежали параллельно друг другу, но сейчас в середине прутья были широко раздвинуты и туда с легкостью можно было просунуть голову.
        Может быть, их погнул тот, кто случайно забрел в сад, но это вряд ли - Ведьмак упоминал, что дом и сад хорошо охранялись от чужаков. Не знаю, кто и как их охранял, но я догадывался, что без домовых тут не обошлось.
        Значит, это точно была ведьма. Должно быть, она вскарабкалась по стенкам ямы и попыталась выбраться. И тут меня осенило! Как же я был глуп - ведь лепешки возвращали ей силу!
        Я услышал, как она принялась за вторую лепешку, издавая те же противные звуки: чавканье, фырканье и сопение. Я побежал домой, продираясь сквозь лесную чащу. Я понял: третья лепешка ей уже не потребуется.


        После еще одной бессонной ночи я решил пойти к Алисе и отдать ей последнюю лепешку, а заодно объяснить, почему не смог сдержать обещание.
        Но сначала девочку нужно было найти. Сразу после завтрака я отправился в лес, где мы впервые встретились, и обошел его весь до самого конца. При встрече она сказала, что живет «в той стороне», но я не нашел ни одного дома - вокруг были лишь холмы, долины, и в отдалении виднелся соседний лес.
        Я решил действовать по-другому и пошел разузнать об Алисе в деревню. На удивление, на улочках было мало людей, но, как я и ожидал, у булочной по обыкновению стояли несколько мальчишек. Наверное, это было их любимое место, ведь вокруг витали аппетитные запахи свежеиспеченного хлеба.
        Я ожидал, что они встретят меня более приветливо, ведь в прошлый раз я угостил их яблоками и лепешками. Может быть, все дело было в толстом парне-главаре, который на этот раз был с ними. Тем не менее они меня выслушали. В подробности я не вдавался, просто сказал, что ищу девочку, которую встретил в лесу.
        - Я знаю, где она живет, - сердито сказал главарь, - но только глупец осмелится туда идти.
        - Почему же?
        - Ты разве не слышал, что она сказала? - спросил он, удивленно поднимая брови. - Костлявая Лиззи - ее тетка.
        - Кто такая Костлявая Лиззи?
        Они переглянулись так, будто я сошел с ума. Почему все о ней слышали, кроме меня?
        - Лиззи и ее бабушка провели здесь целое лето, пока их не прогнал Грегори. Мой отец даже запрещает произносить их имена вслух. Они в этих краях самые страшные ведьмы. А еще с ними жило какое-то ужасное существо. Оно было похоже на мужчину, но у него было столько зубов, что в человеческий рот они бы не поместились, - вот что мне рассказывал о них отец. Той зимой с наступлением сумерек люди даже не выходили из дома. Какой же из тебя ведьмак, если ты ничего не слышал о Костлявой Лиззи!
        Я и понятия ни о чем не имел. Какой же я глупец! Если бы я только рассказал Ведьмаку о том разговоре с Алисой, он бы понял, что Лиззи вернулась, и предпринял бы что-нибудь.
        По словам отца здоровяка с поросячьими глазками, Костлявая Лиззи жила на ферме в трех милях на юго-восток от дома Ведьмака. Много лет в ту сторону никто не забредал. Скорее всего, там и жила ведьма, а Алиса как раз указывала в ту сторону.
        В этот момент из церкви вышли несколько человек с каменными лицами во главе со священником. Они свернули за угол и пошли вверх по улице в сторону холмов. Все были в теплой одежде, а в руках несли палки.
        - Что все это значит? - спросил я.
        - Прошлой ночью пропал ребенок, - сказал один из мальчишек, сплюнув на землю. - Трехлетний ребенок. Все думают, что он заблудился и пошел в ту сторону. Это не последнее исчезновение - помяни мое слово. На ферме у Долгого Хребта два дня назад тоже пропал ребенок. Он даже еще ходить не умел, так что его кто-то утащил. Говорят, что это волки. Зима была долгой и суровой, вот голод и заставил их вернуться.


        Дом Костлявой Лиззи был относительно недалеко: даже зайдя домой за корзинкой Алисы, я потратил на дорогу меньше часа.
        Днем я приподнял черную ткань, покрывающую корзину, и решил рассмотреть последнюю из трех лепешек: она отвратительно пахла, а на вид была еще хуже. Кажется, она была приготовлена из кусочков мяса, хлеба и еще чего-то непонятного - все ингредиенты были сырые. Лепешка была черного цвета и очень липкой. Потом я заметил, что по ней ползают мерзкие белые личинки, и меня передернуло от отвращения.
        Я спустился вниз по холму к ферме. Она выглядела неухоженной и заброшенной: забор был сломан, сарай стоял почти без крыши, и к тому же нигде не было видно животных.
        Кое-что меня особенно обеспокоило: из трубы шел дымок - значит, кто-то точно был дома. Я невольно вспомнил о странном существе с множеством зубов.
        А чего я, собственно, ожидал? Я знал, что все будет не так просто. Как я мог поговорить с Алисой, не попавшись на глаза остальным членам ее семьи?
        Пока я в нерешительности стоял на склоне холма, раздумывая, что же делать дальше, все разрешилось само собой. Из задней двери дома вышла худенькая темная фигурка и начала взбираться вверх по холму. Это была Алиса - но как она могла догадаться о моем присутствии? От дома меня отделяли высокие деревья, а окна выходили в другую сторону. Все же она оказалась здесь не случайно - она шла прямо ко мне и остановилась в пяти шагах.
        - Что тебе нужно? - прошипела она. - Какой же ты глупый! Тебе повезло, что все уже спят.
        - Я не могу сделать то, что обещал, - сказал я, отдавая ей корзину.
        Алиса скрестила на груди руки и нахмурилась.
        - Почему это? - спросила она угрожающе. - Ты обещал, разве не так?
        - Ты не сказала мне о последствиях. Она уже съела две лепешки и стала намного сильнее. Ведьма умудрилась погнуть прутья над ямой. Еще одна лепешка - и она вылезет из могилы. Сдается мне, ты об этом знала заранее. Разве не этого ты добивалась? - грозно сказал я, начиная терять терпение. - Ты обманула меня, поэтому я тебе больше ничего не должен.
        Она сделала шаг вперед, и я заметил тень страха в ее глазах.
        - Это не я придумала. Они заставили меня это сделать! - девочка махнула рукой в сторону дома. - Если ты не сдержишь обещание, нам обоим не поздоровится. Беги в сад и отдай ей третью лепешку. Что такого случится? Мамаша Малкин сполна расплатилась за свои грехи. Пора ее отпустить. Она уйдет и никогда больше тебя не потревожит.
        - Думаю, мистер Грегори неспроста посадил ее в яму - наверняка на то была веская причина, - медленно сказал я. - Я новичок и мало что понимаю. Откуда я могу знать, как лучше поступить? Когда он вернется, я все ему расскажу.
        Алиса загадочно улыбнулась - обычно так улыбаются, когда знают что-то, о чем ты и не догадываешься.
        - Он не вернется, - сказала она. - Лиззи все продумала. У Пендла живут ее друзья, которые сделают все, о чем она их попросит. Они провели старину Грегори. Наверное, он это понял уже по пути туда, но поздно - думаю, он уже мертв и лежит в глубокой яме. Подожди немного и поймешь, что я права. Скоро даже в его доме будет небезопасно. Однажды ночью они придут и за тобой, если, конечно, ты нам сейчас не поможешь. Тогда они, возможно, оставят тебя в покое.
        Не успела она договорить, как я уже бежал вверх по холму. Кажется, Алиса окликнула меня несколько раз, но я уже ничего не слышал - в голове вертелись только ее слова о Ведьмаке.
        Только потом я понял, что до сих пор держу корзину с лепешкой, и сразу же выбросил ее в реку. Вернувшись в дом Ведьмака, я попытался осознать, что произошло. Все было заранее спланировано. Они специально выманили учителя из дома, зная, что я новенький и меня будет легко обвести вокруг пальца.
        Мне не верилось, что Ведьмака можно было так легко убить, ведь у него очень богатый опыт в своем деле. В любом случае, на него надеяться было бессмысленно - в ближайшее время он не вернется, поэтому я должен был сам остановить Мамашу Малкин.
        Мне срочно нужна была помощь, и я даже подумывал о том, чтобы пойти в деревню. Но тут мне в голову пришла идея получше, и я пошел на кухню и сел за стол.
        Говорил я быстро, так как не знал, что могло произойти в следующее мгновение. Я рассказал обо всем, что произошло, ничего не утаивая. Затем я признался, что сам во всем виноват, и попросил о помощи. Даже не знаю, чего я ожидал. Я был очень расстроен и напуган, поэтому не чувствовал себя глупо, говоря сам с собой. Ответа не последовало, и я понял, что напрасно трачу время. С чего это домовой вдруг станет мне помогать? Он был пленником, искусственно привязанным Ведьмаком к дому и саду, обыкновенным рабом, мечтающим о свободе. Возможно, он даже порадовался моим неприятностям.
        Я уже собирался выйти из кухни, как вдруг вспомнил слова отца, которые он обычно говорил перед поездками на местный рынок: «У каждой вещи есть своя цена. Главное, чтобы она оказалась выгодной для обеих сторон».
        Я решил заключить с домовым сделку…
        - Если ты мне сейчас поможешь, я этого не забуду, - сказал я. - Когда я сам стану ведьмаком, то каждое воскресенье у тебя будет выходной. В эти дни я сам буду готовить себе еду, а ты сможешь отдохнуть и заняться чем пожелаешь.
        Вдруг что-то потерлось о мои ноги, и я услышал тихое мурчанье. Из-под стола выполз большой рыжий кот и направился к двери.
        Здравый смысл подсказывал мне, что, должно быть, он все это время сидел под столом. Я вышел за котом в коридор, поднялся по лестнице и оказался перед закрытой дверью в библиотеку. Кот потерся о дверь, будто это была ножка стола. Дверь со скрипом отворилась, и за ней я увидел огромное количество книг, аккуратно стоящих на полках, - столько невозможно прочитать и за всю жизнь. Я вошел в комнату, не зная, с чего начать, а когда повернулся, кота уже нигде не было.
        На обложке каждой книги было название - на нескольких на греческом, но в основном на латинском. В библиотеке было так же чисто, как на кухне, - ни пыли, ни паутины.
        Я прошел вдоль первого ряда, и у окна заметил три полки с книжками в кожаных переплетах - одну из таких книжек учитель дал мне для записей. На верхней полке стояли книги побольше, с датами на обложках, - в каждой из них были записи за пять лет. Я взял с полки одну из них и осторожно открыл.
        Полистав страницы, я узнал почерк Ведьмака. Это был своего рода дневник, в котором учитель записывал всю свою работу, время, затраченное на походы, и плата. Но самое главное - там было подробно описано, как бороться с каждым домовым, призраком или ведьмой.
        Я поставил книгу обратно и взглянул на корешки остальных книг. Самые новые охватывали события последних лет, а самые старые - то, что происходило сотни лет назад. Либо Ведьмак был старше, чем мне казалось, либо старые записи были сделаны другими ведьмаками, жившими тут давным-давно. Я вдруг понял: даже если Алиса окажется права и Ведьмак не вернется, я смогу обучиться его ремеслу по этим многочисленным дневникам. Где-то среди тысяч страниц есть именно то, что мне сейчас так необходимо.
        Но как же мне это отыскать? Ведь потребуется много времени. Ведьма провела в яме последние тринадцать лет, значит, где-то должно быть написано, как Ведьмаку удалось ее туда посадить. Вдруг на нижней полке я обнаружил кое-что получше. Там стояли большие книги, каждая из которых посвящалась отдельной теме. Например, на одной было написано «Драконы и черви». Книги были расставлены в алфавитном порядке, поэтому мне не составило труда найти именно то, что я искал.
        Ведьмы.
        Дрожащими руками я открыл книгу и увидел, что она разделена на четыре части…
        «Злонравные», «Благодушные», «Ложные», «Не ведающие».
        Я начал с первой части. Все было исписано рукой Ведьмака и расположено в алфавитном порядке. Я сразу нашел нужную страницу с заголовком «Мамаша Малкин».
        Дело оказалось хуже некуда: Мамаша Малкин была самой злой ведьмой всех времен. Она много где жила и везде творила ужасные злодеяния. Самое страшное происходило на болоте к западу от Графства. Она жила на ферме и предлагала кров беременным незамужним женщинам. Некоторых из них больше никогда не видели. С тех самых пор ее и прозвали «Мамаша».
        У ведьмы был сын - молодой человек по имени Клык, наделенный невероятной физической силой. У него были очень большие зубы, которые пугали всех вокруг, поэтому никто не решался подходить близко к их дому. В конце концов местные жители набрались храбрости и заставили Мамашу Малкин убраться в Пендл. После ее ухода вокруг дома было найдено много могил с костями и гниющей плотью. В основном это были останки младенцев, которых она убивала ради крови, а также тела молодых женщин со сломанными ребрами и конечностями.
        Деревенские мальчишки упоминали о странном существе с большими зубами. Так может, это и есть Клык - сын Мамаши Малкин, который и убил тех женщин?
        Мои руки так дрожали от ужаса, что я едва мог держать книгу. Некоторые ведьмы использовали «костяную магию» - они были некромантами и питались душами умерших. Мамаша Малкин была еще хуже: она использовала «кровную магию», то есть питалась человеческой кровью, и особенно кровью младенцев.
        Я вспомнил о черных липких лепешках и содрогнулся. На Долгом Хребте пропал ребенок, который даже не умел ходить. Что, если его украла Костлявая Лиззи? Вдруг лепешка была пропитана его кровью? А что случилось с тем ребенком, которого искали жители деревни? Что, если Костлявая Лиззи утащила и его, чтобы Мамаша Малкин смогла им подкрепиться, когда вылезет из ямы? Значит, ребенок сейчас может находиться в доме Костлявой Лиззи!
        Я заставил себя продолжить чтение.
        Тринадцать лет назад, ранней зимой, Мамаша Малкин и ее внучка Костлявая Лиззи поселились в Чипендене. Вернувшись из зимнего дома в Англзарке, Ведьмак решил не терять времени зря и начал борьбу с ведьмами: он изгнал Костлявую Лиззи и, связав Мамашу Малкин серебряной цепью, посадил ее в яму в своем саду.
        Казалось, Ведьмака мучили сомнения: ему совсем не хотелось хоронить ее заживо, но выбора не было, и он объяснил почему. Убивать ведьму было слишком рискованно - она обладала огромной силой и могла воскреснуть, став еще более опасной.
        Хватит ли у нее сил сбежать? Еще одна лепешка - и она запросто согнет железные прутья и вылезет из могилы. Третью порцию она уже не получит, но вдруг и двух достаточно? В полночь она может выбраться из ямы. Что же мне тогда делать?
        Если бы Мамашу Малкин удалось связать серебряной цепью, ее следовало бы закрепить поперек ямы, чтобы ведьма не выбралась. К сожалению, серебряная цепь всегда хранилась в сумке Ведьмака, а ее он унес с собой.
        При выходе из библиотеки я увидел длинный список на пожелтевшей бумаге, висевший на двери. На нем рукой Ведьмака было написано тридцать имен. Мое имя - Томас Дж. Уорд - было в самом низу, а над ним - имя Билли Бредли. Оно было зачеркнуто, а рядом стояли три буквы - ПСМ.
        Я похолодел: совершенно очевидно, что Билли Бредли погиб, а эти буквы означают «Покойся с миром». Примерно две трети имен из списка были зачеркнуты, из них девять учеников были мертвы.
        Возможно, кто-то из них просто не прошел испытания Ведьмака и отправился домой после месяца обучения. Меня беспокоило другое - что случилось с Билли Бредли и остальными? Тут я вспомнил слова Алисы: «…если не хочешь закончить так же, как последний ученик старины Грегори».
        Откуда Алиса узнала, что случилось с Билли? Кажется, об этом знали все вокруг, кроме меня. А может, ее семья имела к этому отношение? Надеюсь, что нет, но мое беспокойство только усилилось.
        Я решил не терять времени и отправился в деревню. Наверняка мясник общался с Ведьмаком, раз у него хранился мешок учителя. Я собирался рассказать ему о своих подозрениях и уговорить пойти на поиски ребенка в дом Костлявой Лиззи.
        В полдень я добрался до лавки мясника, но она оказалась закрыта. Я постучал в двери еще пяти домов, прежде чем мне открыли. Оказалось, что мясник вместе с остальными мужчинами ушел на поиски ребенка в сторону холмов, и они вернутся только к полудню следующего дня, потому что оттуда они собирались пойти через долину к подножию Долгого Хребта, где пропал первый ребенок - там они тщательно все обыщут и переночуют.
        Я остался совсем один, и мне придется рассчитывать только на себя. Грустный и напуганный, я возвращался к дому Ведьмака. Я прекрасно понимал: если Мамаше Малкин удастся выбраться из могилы, то к утру ребенок будет уже мертв. А еще я знал, что спасти его могу только я.



        Глава 9
        На берегу реки



        Вернувшись в дом, я пошел в комнату, где Ведьмак хранил походную одежду, и взял один из его плащей. Конечно, он был мне велик и волочился по земле, а капюшон спадал на глаза, но от холода плащ защищал. Еще я взял один из его посохов, чтобы легче было идти, - он был короче остальных и толще на конце.
        Когда я наконец вышел из дома, было около полуночи. На небе не было ни облачка, и высоко над деревьями светила полная луна. В воздухе пахло дождем, а с запада дул свежий ветер.
        Я пришел в сад и сразу направился к могиле Мамаши Малкин. Мне было очень страшно, но, кроме меня, никто этого сделать не мог. К тому же я один был во всем виноват. Если бы я только рассказал Ведьмаку о той встрече с Алисой и о возвращении Костлявой Лиззи! Учитель бы все уладил и не попался в ловушку друзей ведьмы, которые заманили его в Пендл.
        От этих размышлений на душе скребли кошки - ведь ребенок с Долгого Хребта мог бы выжить. Я чувствовал огромную вину и не мог даже думать о том, что жизнь еще одного ребенка находится под угрозой.
        Я прошел мимо второй могилы, где вниз головой была похоронена мертвая ведьма, а затем, ступая еле слышно, подошел к третьей яме. Сквозь деревья пробивался лунный свет, освещая могилу. Взглянув на нее, мне сразу стало все ясно.
        Я опоздал.
        Железные прутья были раздвинуты еще шире, образовав круг. В эту дыру смог бы протиснуться даже грузный мясник. Но сколько я ни вглядывался в черноту могилы - ничего не увидел. Меня тешила слабая надежда, что ведьма могла устать, пытаясь выбраться наружу, и теперь без сил лежит на дне ямы.
        Конечно, это было очень наивное предположение: несмотря на то что в эту минуту облако закрыло луну, даже в наступившей темноте я смог разглядеть помятые кусты папоротника в том направлении, куда уползла ведьма.
        Я пошел по ее следу, двигаясь медленно и очень осторожно. Что, если ведьма спряталась и поджидала меня неподалеку? Уйти далеко она точно не могла, потому что полночь наступила всего пять минут назад. Из чего бы ни были сделаны лепешки, без черной магии тут не обошлось - она усиливалась в полночь и помогла вернуть силы Мамаши Малкин. Ведьма съела всего две штуки, но и этого хватило, чтобы раздвинуть железные прутья.
        Выйдя из-за деревьев, я без труда нашел след в траве. Он спускался по холму, но в противоположном направлении от дома Костлявой Лиззи. Сначала я сильно удивился, но потом вспомнил о реке в овраге неподалеку. Злонравные ведьмы не могут переплыть реку - об этом мне рассказывал Ведьмак, - поэтому Мамаша Малкин, скорее всего, двигалась вдоль извилистого берега.
        Когда я увидел реку, то остановился на склоне холма и оглядел берег. Из-за тучи показалась луна, но поначалу, даже при свете, я не мог ничего разглядеть - деревья на обоих берегах отбрасывали черные тени.
        Вдруг на ближнем ко мне берегу я заметил серебристый след. Он был виден лишь при свете луны и напоминал след улитки. Через несколько секунд я уже различил темный силуэт ведьмы, ползущей вдоль реки.
        Я что есть сил бросился вниз по холму, чтобы не дать ей доползти до поворота реки, откуда она могла без препятствий добраться до дома Костлявой Лиззи. Мне удалось ее опередить, но теперь предстояло самое трудное - встретиться с ведьмой лицом к лицу.
        Меня била дрожь, и я задыхался, будто бежал целый час. От переполнявшего меня животного страха подкашивались колени, и чтобы не рухнуть на землю, я всем телом навалился на посох Ведьмака.
        Но от весенних дождей река почти вышла из берегов и стала очень глубокой. Поток был сильным, вода неслась мимо меня в темноту за деревьями, где ползла ведьма. Я вглядывался во мрак, но разглядеть очертания ведьмы смог не сразу.
        Мамаша Малкин двигалась в мою сторону. Ее силуэт был темнее тени деревьев - казалось, эта чернота может поглотить навсегда. Звуки, сопровождавшие ведьму, не мог заглушить даже шум реки, и это был не только шелест высокой травы. Она фыркала и чавкала - как тогда, во время поедания лепешек в яме, - и снова напомнила мне жирных свиней у помойного корыта.
        Когда ведьма появилась из-за деревьев, на нее упал лунный свет, и я впервые ее увидел. Голова Мамаши Малкин была опущена вниз, лицо закрывали спутанные седые волосы. Казалось, что она смотрит на свои ноги, выглядывающие из-под черного платья. Черный плащ был ей слишком велик, будто за годы заточения она стала меньше ростом. Он волочился по траве и, кажется, именно он оставлял серебристый след.
        Платье ее было испачкано и изорвано, что было совсем неудивительно, но на нем виднелись и свежие пятна. Что-то капало на траву из ее левой руки - это была крыса, которую она пожирала.
        Казалось, ведьма меня еще не заметила. Она подошла уже совсем близко и вот-вот могла врезаться в меня. Я кашлянул, но не для того, чтобы обозначить свое присутствие, - это был нервный кашель, которого я сам от себя никак не ожидал.
        Она подняла голову и посмотрела на меня. Луна осветила ее лицо - оно было настолько отвратительным, что не могло принадлежать живому существу. Но ведьма была живой, учитывая звуки, которые она издавала, поедая крысу.
        Я едва не лишился чувств, увидев ее глаза: они были похожи на два горящих угля, два красных языка пламени.
        Ведьма заговорила со мной, и ее голос напомнил что-то среднее между шепотом и карканьем, будто шуршание опавших листьев на осеннем ветру.
        - Мальчик, - сказала она. - Я люблю мальчиков. Подойди ко мне.
        Разумеется, я остался стоять на месте. Я словно прирос к земле, и у меня дико кружилась голова.
        Она продолжала приближаться ко мне, и ее глаза стали намного больше. Но не только глаза - все ее тело распрямилось и превратилось в огромное черное облако, готовое вот-вот поглотить меня.
        Я непроизвольно поднял вверх посох Ведьмака - это сделали мои руки, не я.
        - Что это, мальчик? Волшебная палочка? - прохрипела ведьма. Потом она еще что-то пробормотала, бросила мертвую крысу и протянула руки ко мне.
        Она хотела моей крови. В диком ужасе я закачался из стороны в сторону, будто молодое деревце от порывов зимнего ветра. Я мог запросто умереть там, на берегу реки, и ни одна живая душа не смогла бы мне помочь.
        Вдруг кое-что произошло…
        Посох Ведьмака не был волшебной палочкой, но колдовать он все-таки умел. Мои руки начали двигаться с небывалой скоростью, рисуя в воздухе невидимые фигуры, а затем я ударил ведьму посохом по голове. Она издала хрип и свалилась в реку. Брызги полетели во все стороны, и она пошла ко дну, но все же была очень близко к берегу. Сначала я подумал, что ей конец, но, к моему ужасу, она высунула из воды левую руку и схватилась за траву. Затем на поверхности показалась вторая рука, и ведьма попыталась вылезти из воды.
        Нужно было срочно что-то предпринять. Ведьма почти выбралась на берег, и я, собрав всю волю в кулак, заставил себя подойти к ней ближе. Я смутно помню, что произошло потом, и меня до сих пор мучают ночные кошмары о событиях той ночи. Но разве у меня был выбор? Выжить мог только один из нас.
        Я со всей силы вонзил в ведьму посох, руки ее ослабли и ее унесло в черноту. Но я понимал, что это был еще не конец. Что, если она вылезет из воды дальше по течению и доберется до дома Костлявой Лиззи? Я должен был убедиться, что этого не произойдет. Я знал, что убивать ведьму нельзя, иначе однажды она воскреснет и станет еще сильнее, но у меня не было серебряной цепи, и я не мог ее связать. Сейчас настоящее было гораздо важнее будущего. Нужно идти вниз по реке, чего бы мне это ни стоило.
        Я медленно пошел вдоль реки, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться. Кроме шума веток от ветра тишину ничего не нарушало. В темноте кое-где изредка проблескивал лунный свет, едва проникая сквозь кроны деревьев. Каждый луч был похож на серебряное копье, вонзенное в землю.
        Это случилось совсем неожиданно, когда я остановился в третий раз. Я ничего не услышал, но почувствовал: рука скользнула по моему сапогу и, прежде чем я успел сделать шаг, схватила меня за левую лодыжку, да с такой силой, будто сейчас сломает. Я посмотрел вниз и увидел пару горящих глаз, устремленных на меня из темноты. В ужасе я попытался вырваться из мертвой хватки, но безуспешно - ведьма крепко сжимала мою ногу, и я повалился на землю. От удара у меня перехватило дыхание, а посох выпал из рук, оставив меня совсем без защиты.
        Пару мгновений я жадно ловил ртом воздух, а потом почувствовал, как ведьма поволокла меня к реке. Услышав всплеск воды, я понял, что Мамаша Малкин пытается выбраться из реки, уцепившись за меня. Стало ясно: либо она выберется, либо утащит меня за собой под воду.
        Отчаянно пытаясь вырваться, я перевернулся на бок, вывернув лодыжку. Ведьма держала меня крепко. Я снова перевернулся и уткнулся лицом в землю. Неподалеку в лунном свете я увидел посох, но достать его никак не мог - он лежал в трех-четырех шагах от меня.
        Я снова и снова переворачивался, извиваясь всем телом, а пальцы тщетно загребали землю - Мамаша Малкин держала меня за ногу очень крепко. Но поскольку нижняя часть ее туловища была все еще в воде, даже мертвая хватка не могла меня остановить.
        Наконец я дотянулся до посоха и, изловчившись, воткнул его в ведьму, но она успела за него ухватиться. Я уже был готов проститься с жизнью, как вдруг Мамаша Малкин истошно завопила и закатила глаза. Затем она глубоко вздохнула и затихла.
        Мне показалось, что мы лежали на берегу реки очень долго. Я тяжело дышал, а Мамаша Малкин даже не шевелилась. Потом она выпустила мою ногу и посох из рук и соскользнула в воду. Не знаю, что произошло, но сомнений не было - ведьма мертва.
        Течение уносило ее тело прочь от берега, а потом я увидел, как под воду ушла ее голова - Мамаша Малкин утонула.



        Глава 10
        Бедняга Билли



        Я был настолько слаб, что не мог подняться с колен - так плохо мне еще никогда не было. Меня чуть не вывернуло наизнанку - сильно тошнило до тех пор, пока изо рта не пошла одна желчь. Наконец я смог встать на ноги. Прошло еще много времени, прежде чем мое дыхание стало ровным и меня перестало трясти. Все, о чем я сейчас мечтал - это оказаться в доме Ведьмака. Вполне достаточно приключений для одной ночи, не правда ли?
        Но этого я сделать не мог - в доме Костлявой Лиззи томился ребенок, и у меня не оставалось выбора. Кто спасет его, кроме меня? Я должен был идти к дому Костлявой Лиззи.
        На западе собиралась сильная гроза: постепенно приближаясь, темные облака будто поглощали звезды на небе. Скоро начнется дождь, но пока я спускался вниз по холму, еще ярко светила луна - я никогда прежде не видел, чтобы она была такой огромной.
        Передо мной двигалась моя собственная тень. Чем ближе я подходил к дому Костлявой Лиззи, тем больше она становилась. На голову я натянул капюшон, а в левой руке держал посох Ведьмака - тень смутно была на меня похожа. Мы бежали с ней наперегонки, пока я не добрался до места.
        Я оглянулся в надежде увидеть Ведьмака за спиной, но его там не оказалось - это была лишь игра света. Я пошел дальше и через открытую калитку вошел во двор.
        Дойдя до входной двери, я остановился: что, если я опоздал и ребенок уже мертв? Что, если к его исчезновению Лиззи и вовсе не имеет никакого отношения, а я зря подвергаю себя такой опасности? Мозг продолжал усиленно работать, а руки уже знали, что нужно делать - как тогда на берегу. Я трижды ударил посохом по деревянной двери. Раздался звук приближающихся шагов, и под дверью появилась полоска света. Дверь медленно отворилась, и я сделал шаг назад, вздохнув с облегчением, - это была Алиса. Она держала фонарь на уровне глаза - половина ее лица была освещена, а другая оставалась в тени.
        - Чего тебе нужно? - злобно спросила она.
        - Ты сама знаешь, зачем я здесь, - ответил я. - Я пришел за ребенком, которого вы украли.
        - Не говори глупостей, - прошипела она. - Убирайся, пока не поздно. Они пошли встретить Мамашу Малкин и вот-вот вернутся.
        Вдруг откуда-то из глубины дома послышался детский плач. Я оттолкнул Алису и вошел внутрь.
        В узком коридоре горела всего одна свеча, а в комнатах царил мрак. Свеча была необычной, сделанной из черного воска - такой я прежде не видел, - но я все равно схватил ее и пошел на звук плача.
        Я с легкостью открыл дверь: в пустой комнате, на полу, на куче тряпок и соломы, лежал ребенок.
        - Как тебя зовут? - спросил я, пытаясь улыбнуться, и прислонил посох к стене.
        Малыш перестал плакать, встал на ножки и посмотрел на меня большими глазами.
        - Успокойся, тебе нечего бояться, - сказал я, пытаясь быть как можно более убедительным. - Сейчас я отнесу тебя домой к маме.
        Я поставил свечу на пол и взял ребенка на руки. От него пахло так же скверно, как и в самой комнате, он замерз и был мокрый. Я прижал малыша правой рукой и укутал в свой плащ.
        Вдруг ребенок произнес:
        - Я Томми.
        - Меня тоже зовут Томми, - сказал я. - Не бойся, скоро ты будешь дома.
        С этими словами я взял посох и пошел через коридор к выходу. Алиса стояла во дворе у калитки. Фонарь уже не горел, ярко светила луна, и моя тень на сарае была раз в десять больше меня самого. Я хотел проскользнуть мимо Алисы, но она преградила мне дорогу.
        - Не лезь не в свое дело! - сказала она угрожающе, почти рыча, обнажив острые белоснежные зубы. - Это тебя совсем не касается!
        Мне было некогда с ней спорить, и я пошел прямо на нее. Она не стала меня удерживать. И, отступив, прокричала:
        - Какой же ты глупец! Верни ребенка, пока не поздно. Они придут за тобой, тебе не спастись!
        Я не удостоил ее ответом и, даже не оглянувшись, вышел за ворота и пошел вверх по холму в сторону дома Ведьмака.
        Начался сильный дождь. Такой дождь отец называл «мокрым». Конечно, дождь всегда мокрый, но иногда он льет с такой силой, что мигом промокаешь насквозь. Этот дождь был именно таким, и я что есть сил побежал к дому.
        Я не был уверен, что там буду в полной безопасности. Что, если Ведьмак и правда уже мертв? Охраняет ли все еще домовой дом и сад?
        Вскоре мне стало уже не до размышлений - появилось ощущение, что меня кто-то преследует. Когда я только почувствовал это, я остановился и прислушался, но не услышал ничего, кроме воя ветра и стука дождя, хлеставшего по деревьям и барабанившего по земле. К тому же было очень темно. Я продолжал бежать в надежде, что двигаюсь в верном направлении.
        Когда я оказался рядом с густой высокой изгородью из боярышника, мне пришлось сделать большой крюк, чтобы найти калитку. Все это время я кожей чувствовал приближение опасности. Войдя в лес, я уже точно знал, что мои опасения не бесплодны. Взобравшись на холм, я остановился недалеко от вершины перевести дух. На какую-то минуту в небе просветлело, дождь поутих, и я стал вглядываться в темноту деревьев. Вдруг я услышал треск веток: кто-то очень быстро шел за мной через лес.
        Добравшись до вершины, я снова остановился. Вспышка молнии озарила небо и подножие холма, и я различил две темные фигуры, которые вышли из-за деревьев и стали взбираться по склону: одна из них принадлежала женщине, а вторая - большому и крепкому мужчине.
        Послышался оглушительный раскат грома, и Томми заплакал.
        - Я не люблю гром! - завыл он. - Не люблю гром!
        - Гроза совсем не опасна, - сказал я, пытаясь успокоить малыша, но прекрасно зная, что это неправда. Я был напуган не меньше Томми. В моего дядю ударила молния, когда он загонял скот в сарай, и он умер. В такую погоду нельзя находиться на открытом пространстве. Радовало только то, что молния освещала путь к дому учителя.
        Скоро мое дыхание больше напоминало всхлипывания, но страх и усталость подгоняли меня, заставляя бежать быстрее. Я надеялся, что в саду Ведьмака мы будем в безопасности - ведь чужаки не могли зайти туда без приглашения. Я повторял это про себя снова и снова, и это был единственный шанс на спасение. Может, нас защитит домовой, если, конечно, мы успеем добраться туда первыми.
        Впереди уже показались деревья, скамейка под ними и сад, как вдруг я поскользнулся на мокрой траве. Томми ударился несильно, но завыл еще громче. Когда я наконец смог его успокоить, сзади послышался топот бегущих ног.
        Я оглянулся, ловя ртом воздух, и это было ошибкой: мой преследователь бежал на пять-шесть шагов впереди Лиззи и уже догонял меня. Вновь вспыхнула молния, осветив половину его лица: из его рта будто росли рога, а голова моталась из стороны в сторону. Я тут же вспомнил, что прочитал в дневнике Ведьмака о трупах женщин со сломанными ребрами. Если Клык схватит меня, меня ждет та же участь.
        Я словно прирос к земле, но Клык издал звук, похожий на рев быка, и это заставило меня побежать. Если бы я не нес Томми и не был настолько изможденным, я бы помчался еще быстрее. Дыхание перехватывало, и в любой момент меня могли схватить, но я уже успел добежать до скамейки, где обычно проходили уроки, и наконец показались садовые деревья.
        Были ли мы в безопасности? Если нет, то шансов убежать от Клыка у нас с Томми уже не было. Сделав еще несколько шагов, я остановился, стараясь отдышаться. Вдруг что-то проскользнуло мимо моих ног. Я посмотрел вниз, но ничего не увидел - зато услышал звук, похожий на мурлыканье кота, от которого даже земля задрожала. Существо прошло мимо и двинулось в сторону деревьев, встав между мной и преследователями. За нами больше никто не бежал, но тут я услышал…
        Представьте себе рев разозлившегося кота, усиленный в десятки раз. Это было что-то среднее между ревом и криком, слышимое, наверное, за много миль от дома. Этот звук, самый ужасный, что я когда-либо слышал, вселял смертельный страх. Теперь я понял, почему деревенские жители боялись подходить близко к дому Ведьмака, - этот звук был сама смерть.
        - Если осмелишься пересечь границу, - проревело существо, - я вырву твое сердце, обглодаю твои кости и высосу кровь. Пересечешь границу - и пожалеешь, что родился на свет.
        Теперь мы точно были в безопасности, а Костлявая Лиззи и Клык убегали вниз по холму - никто не осмелился иметь дело с домовым Ведьмака. Теперь я понял, почему они сами не могли накормить Мамашу Малкин лепешками.


        В кухне нас ждал горячий суп и пылающий камин. Я завернул Томми в теплое одеяло и накормил супом, а затем принес две подушки и устроил ему постель поближе к огню. Мальчик заснул крепким сном, а я сидел и слушал вой ветра и шум дождя за окном.
        Ночь была длинной, и мне было тепло и уютно в доме Ведьмака - одном из самых безопасных мест в мире. Теперь я точно знал, что никакая нечисть не сможет зайти в сад и тем более переступить порог дома. Здесь было безопаснее, чем в замке с высокими стенами, окруженном глубоким рвом. Я стал считать домового своим другом, сильным и могущественным.
        Наутро я отнес Томми в деревню. Жители уже вернулись с Долгого Хребта. Я вошел в лавку мясника, и когда он увидел ребенка, его вечно хмурое выражение лица сменилось широкой улыбкой. Не вдаваясь в подробности, я вкратце рассказал ему о том, что произошло. Когда я замолчал, он снова нахмурился и сказал:
        - С ними нужно покончить раз и навсегда.
        Я не стал задерживаться надолго, а сразу передал Томми его матери, которая горячо поблагодарила меня. К тому времени у дома собралось больше тридцати человек: некоторые из них пришли с дубинками и палками, другие со злобой кричали, что ведьм нужно «забросать камнями и сжечь».
        Я знал, что месть неизбежна, но не хотел в этом участвовать - несмотря на последние события, мне было страшно даже подумать о том, что с Алисой может что-нибудь случиться. Прежде чем вернуться в дом Ведьмака, я решил побродить по холмам и проветриться. Мне хотелось посидеть на скамейке и насладиться полуденным солнцем, но на ней уже кто-то сидел.
        Это был Ведьмак. Значит, он жив! Все это время я старался не думать о том, что буду делать дальше и как долго буду ждать его возвращения. Теперь все разрешилось само собой: он сидел прямо передо мной и смотрел куда-то вдаль, за деревья, откуда поднимался черный дым - это горел дом Костлявой Лиззи. Подойдя ближе, я увидел большой багровый синяк под его левым глазом. Он заметил меня и устало улыбнулся.
        - С этой работой мы наживаем много врагов, - сказал он, - и иногда очень не хватает глаз на затылке. Хотя сейчас все не так плохо, потому что в окрестностях Пендла их стало на одного меньше. Присаживайся, - предложил он, похлопав по скамейке возле себя. - Как ты тут без меня? Расскажи обо всем, что произошло. Начни сначала и ничего не скрывай.
        Когда я закончил рассказ, учитель встал и пристально посмотрел на меня сверху вниз зелеными глазами.
        - Если бы я знал, что Лиззи вернулась! Когда я посадил Мамашу Малкин в яму, Лиззи в спешке убралась прочь, и я даже подумать не мог, что она осмелится снова показаться в этих краях. Ты должен был рассказать мне о встрече с девочкой! Тогда ничего бы этого не произошло!
        Я опустил глаза и не решался взглянуть на учителя.
        - Что было самым страшным? - спросил он.
        Я сразу отчетливо вспомнил, как старая ведьма схватила меня за сапог, пытаясь выбраться из воды, как она истошно завопила, когда схватилась за посох. Я рассказал об этом учителю, и он тяжело вздохнул.
        - Ты уверен, что она мертва? - спросил он.
        Я пожал плечами:
        - Она не дышала, а потом течение унесло ее тело на середину реки, и оно пошло ко дну.
        - Представляю, как это было трудно, - сказал он. - События той ночи будут жить в твоей памяти всю оставшуюся жизнь, тебе придется с этим смириться. Хорошо, что ты взял с собой мой самый маленький посох - он-то тебя и спас. Он сделан из рябины - самого лучшего средства в борьбе с ведьмами. Правда, такой старой и сильной ведьме он бы не причинил вреда, но она же была в воде. Тебе повезло, и ты все правильно сделал, даже несмотря на маленький опыт в этом ремесле. Ты проявил небывалую храбрость и спас жизнь ребенка, но совершил две очень серьезные ошибки.
        Я покачал головой. Думаю, ошибок я совершил гораздо больше, но спорить с Ведьмаком не стал.
        - Ты не должен был убивать эту ведьму, - продолжал учитель. - Ее нужно было привести сюда. Мамаша Малкин настолько сильна, что может освободиться из своих костей. Конечно, такое случается редко, но все же случается. Ее дух может возродиться снова, а в нем будут жить все воспоминания. И тогда она будет искать тебя, парень, - ее будет одолевать жажда мести.
        - На это потребуются годы, не так ли? - спросил я. - Новорожденный младенец вряд ли будет способен на многое, он должен сначала вырасти.
        - Хуже всего то, что это может произойти быстрее, чем ты думаешь. Ее дух может вселиться в любое тело - это называется «одержимость». Ты никогда не узнаешь, когда и откуда ждать беды. Она может вселиться в тело молодой привлекательной женщины, которая сначала завоюет твое сердце, а потом лишит жизни. А еще она может, пользуясь своей красотой, заставить другого человека, судью или рыцаря, выполнять ее волю. Он бросит тебя в подземелье, и там ты окажешься в ее власти. Время на ее стороне - она может напасть на тебя, когда меня не будет рядом, может, через много-много лет. К тому моменту ты уже состаришься и потеряешь свою силу.
        Есть и другой тип одержимости - скорее всего, в этом случае так и будет. Видишь ли, парень, заточение ведьмы в яме имеет свои недостатки, особенно такой ведьмы, которая много лет практиковала кровную магию. Она питалась червями и другими скользкими тварями, и их влага впитывалась в ее плоть. Дерево со временем превращается в камень, так и в ее теле начали происходить изменения. Посох из рябины помог остановить сердце ведьмы, она переступила черту смерти, а потом ее тело унесла вода - все это только ускорило процесс. В этом случае она все еще привязана к костям, как и большинство злонравных ведьм, и ее огромная сила поможет ей перенести свое мертвое тело. Таких ведьм мы называем «нечисть» - это старое слово, которое тебе, скорее всего, хорошо известно. Голова может быть нечиста из-за вшей - так и ее мертвое тело теперь нечисто злым духом. Она будет раздуваться, как шар из личинок, и ползти к выбранной жертве. Ее тело, вместо того чтобы стать твердым, как окаменевшее дерево, станет гибким и мягким, оно сможет протиснуться в любое крошечное пространство, даже в нос или ухо, и завладеть чьим-то        Есть только два способа убить такую могущественную ведьму, как Мамаша Малкин. Первый - это сжечь ее, но никто не заслуживает мучиться от такой боли. О другом способе и подумать страшно. О нем мало кто слышал, так как его использовали много лет назад в далекой заморской стране. Как написано в древних книгах, если съесть сердце ведьмы, то она никогда не вернется, но его нужно съесть сырым.
        Оба этих способа - варварские, и если мы используем любой из них, то станем ничем не лучше самой ведьмы. Единственное, что остается, - это посадить ее в яму. Такое заточение тоже очень жестоко, но так мы защищаем невинных, ее будущих жертв. В любом случае, сейчас она свободна, и с этим уже ничего не поделаешь. Мы все время должны быть начеку.
        - Я понял, - сказал я. - Как-нибудь справлюсь.
        - А теперь пора бы тебе узнать, как обращаться с домовыми, - сказал Ведьмак, печально покачав головой. - Это твоя вторая ошибка. Целое воскресенье свободы каждую неделю? Слишком уж щедро! И что мы теперь будем с этим делать? - спросил учитель, указывая на дым, который все еще был виден на юго-востоке.
        - Думаю, теперь все кончено, - сказал я. - Жители деревни были в ярости и хотели забросать ведьм камнями.
        - Кончено? Не верь этому, парень. У такой ведьмы, как Лиззи, обоняние лучше, чем у охотничьей собаки. Она заранее знает о надвигающейся опасности. Нет, скорее всего, она удрала на холм Пендл, где живет вся ее семейка. Мы должны пойти следом за ней, но я очень устал и измучен, ведь я много дней был в пути, и мне нужно набраться сил. Лиззи нельзя оставлять надолго одну, а то она снова начнет творить зло. Я собираюсь отправиться за ней в конце недели, и ты пойдешь со мной. Это будет нелегко, но ты должен привыкнуть к такой жизни. Иди за мной…
        Я пошел вслед за учителем и тут заметил, что он прихрамывал и шел медленнее, чем обычно. Что бы ни случилось на Пендле, это не прошло для него бесследно. Он повел меня в дом: мы поднялись по лестнице, вошли в библиотеку и остановились возле дальних полок у окна.
        - Я люблю книги и храню их в библиотеке, - сказал он. - Я стараюсь постоянно ее пополнять, но в связи с последними событиями сделаю исключение.
        Он достал книгу с верхней полки и протянул мне со словами:
        - Возьми, тебе это нужно гораздо больше, чем мне.
        Книжка была даже меньше той, которую я использовал для записей. Как и большинство книг Ведьмака, она была в кожаном переплете, а заголовок был напечатан на обложке и на корешке - «Одержимость: проклятые, неуклюжие и отчаянные».
        - Что это означает? - спросил я.
        - Именно то, что написано, парень. Прочитай книгу, и ты все поймешь.
        Открыв книгу, я был разочарован - она была написана на латинском языке, которого я не знал.
        - Внимательно изучи ее и всегда носи с собой, - сказал учитель. - Это самая главная книга!
        Должно быть, он увидел, что я нахмурился, и, улыбнувшись, сказал:
        - Хоть это и лучшая книга об одержимости, но она написана молодым юношей, которому еще было чему поучиться. Поэтому в ней ты найдешь далеко не все. Открой книгу в конце.
        Я так и сделал и обнаружил, что последние десять страниц были пустыми.
        - Если узнаешь что-нибудь новое, просто допиши в конце книги. Любые мелочи очень важны. Не переживай, что книга на латинском, - после обеда я займусь твоим обучением.
        Мы отправились на обед, который был восхитительно приготовлен. Когда я проглотил последний кусок, что-то под столом начало тереться о мои ноги, и вдруг я услышал кошачье мурчанье: оно становилось все громче и громче, пока не задрожала посуда в буфете.
        - Неудивительно, что он счастлив, - сказал Ведьмак, покачав головой. - Один выходной день в год и то дорогого стоит! Ну ладно, что поделать - сделка состоялась, а жизнь продолжается. Возьми с собой книгу для записей, у нас сегодня много дел.
        Я пошел вслед за Ведьмаком по тропинке к скамье, открыл чернильницу, обмакнул в нее перо и приготовился писать.
        - После испытания в Хоршоу, - сказал Ведьмак, захромав вдоль скамейки, - я готовлю своих учеников к работе постепенно. Но раз уж ты лицом к лицу столкнулся с ведьмой, то теперь знаешь, как это трудно и опасно, и, значит, уже готов узнать, что случилось с моим последним учеником. Это связано с домовыми, а мы как раз проходим эту тему, поэтому слушай внимательно. Открой чистую страницу и напиши заглавие…
        Я так и записал: «Как связать домового». Учитель стал рассказывать мне историю, а я записывал, еле успевая за ним.
        Я уже знал, что связать - Ведьмак называл это «усмирить» - домового довольно трудно. Сначала нужно вырыть яму как можно ближе к корням большого крепкого дерева. Ведьмак часто заставлял меня рыть ямы, и я очень удивился, узнав, что ведьмаки редко делают это сами - только в самом крайнем случае. Обычно эту работу выполняют нанятый рабочий и его помощник.
        Затем нужно нанять камнетеса, который сделает прочную каменную плиту, чтобы уложить ее поверх ямы, как на могиле. Плита должна точно подходить по размеру и прилегать плотно, как влитая. Нижнюю часть плиты и стены ямы покрывают смесью из железных опилок, соли и клея, а потом сажают туда домового.
        Это совсем не трудно - кровь, молоко или их смесь всегда срабатывают. Намного сложнее уложить камень точно на место, поэтому все зависит от нанятых помощников и их стараний.
        Камнетес должен стоять рядом, а несколько работников цепями удерживают плиту и осторожно и быстро кладут ее прямо на деревянную площадку поверх ямы.
        Именно такую ошибку совершил Билли Бредли: как-то в конце зимы погода была мерзкая, и Билли хотел скорее оказаться в своей теплой постели, поэтому очень торопился. Он позвал на помощь местных рабочих, которые никогда прежде не делали подобную работу. Камнетес ушел ужинать, пообещав вернуться через час, но Билли потерял всякое терпение и не мог больше ждать. Он без особого труда загнал домового в яму, но с каменной плитой все оказалось гораздо сложнее. Погода была сырая, и плита соскользнула, защемив Билли левую руку. Цепь запуталась, рабочие не могли поднять плиту и побежали за камнетесом, а в это время загнанный в яму домовой, кстати один из самых опасных, стал кусать пальцы Билли. Таких называют домовыми-пращниками, обычно они кормятся скотом, но этот жаждал человеческой крови.
        Почти полчаса понадобилось, чтобы поднять плиту, но было уже слишком поздно - домовой откусил все пальцы Билли и высасывал кровь из его тела. Билли сначала кричал от боли, а потом его крики превратились в стон. Когда его руку освободили, на ней остался только большой палец. Вскоре после этого мальчик умер от шока и потери крови.
        - Печальный случай, - продолжал Ведьмак. - Билли похоронен за оградой кладбища при Лейтонской церкви - тех, кто занимается нашим ремеслом, не хоронят на освященной земле. Это случилось больше года назад, и если бы Билли остался жив, то сейчас мы бы с тобой не разговаривали, потому что он все еще был бы моим учеником. Бедняга Билли был хороший паренек, он не заслужил этого, но наша работа очень опасна, и ошибок допускать нельзя…
        Ведьмак грустно посмотрел на меня и заключил:
        - Наматывай все это на ус, парень. Храбрость и сила очень важны, но главное - никогда не торопиться. Сначала нужно хорошенько подумать, а потом выполнять свой долг. Обычно я никогда не отправляю ученика на задание, пока он не закончит первый год обучения. Если, конечно, он сам не проявит инициативу, - добавил он с улыбкой, - но я все равно должен быть уверен, что он готов… Что ж, пора дать тебе первый урок латинского…



        Глава 11
        Яма



        Это случилось через три дня…
        Ведьмак, как обычно, послал меня в деревню пополнить запасы продовольствия. Закинув на плечо пустой мешок, я вышел из дома, когда вокруг уже сгущались тени.
        Подойдя к перелазу, я увидел, что кто-то стоит на окраине леса у маленькой поляны. Когда я узнал Алису, мое сердце отчаянно забилось. Что она здесь делает? Почему она не убежала на холм Пендл? Если она здесь, то, значит, и Лиззи поблизости?
        Я замедлил шаг, но мне все равно пришлось бы пройти мимо нее. Я, конечно, мог вернуться и пойти более длинным путем, но мне не хотелось, чтобы она подумала, будто я испугался. Взобравшись на перелаз, я все время шел по левой стороне поляны, ближе к высокой ограде из кустов боярышника, прямо на краю глубокой канавы.
        Алиса стояла в тени, и свет падал только на острые носы ее туфель. Она поманила меня, но я предпочел держаться на расстоянии и остановился в трех шагах от нее. После всего, что случилось, ей верить нельзя, но все же я был рад, что ее не забросали камнями и не сожгли.
        - Я пришла попрощаться, - сказала Алиса, - и предупредить, чтобы ты никогда и близко не подходил к холму Пендл. Мы уходим туда - там живет семья Лиззи.
        - Рад, что ты жива, - ответил я и пристально посмотрел на нее. - Я видел, как они жгли ваш дом.
        - Лиззи знала, что они придут, - кивнула Алиса, - поэтому мы ушли заранее, и она так и не успела расквитаться с тобой. О том, что ты сделал с Мамашей Малкин, она узнала слишком поздно, и теперь хочет отомстить. Кстати, еще она сказала, что у твоей тени забавный запах.
        Я недоверчиво усмехнулся. Невероятная глупость! Как тень может пахнуть?
        - Ничего смешного, - заметила Алиса. - Она просто учуяла ее запах на сарае. Я тоже видела ее, твою тень, но это был не ты. Свет луны показал твою истинную суть.
        Она вдруг сделала два шага вперед, вышла на свет и наклонившись, понюхала меня.
        - Ты и правда забавно пахнешь, - сказала она, наморщив нос. Потом быстро отступила назад, и по ее лицу скользнул испуг.
        Я улыбнулся и дружелюбно произнес:
        - Не уходи отсюда. Ты и без них проживешь. Они очень плохие люди.
        - Это не важно - меня ведь не изменить. Я уже плохая внутри. Ты никогда не поверишь, сколько злодеяний я успела натворить и кем была. Извини, - ответила она. - Мне не хватит силы воли сказать «нет»…
        Слишком поздно я понял истинную причину страха на ее лице: Алиса испугалась не меня, а того, кто стоял за моей спиной.
        Неожиданно у меня из рук вырвали пустой мешок и накинули его мне на голову, погрузив в темноту. Чьи-то сильные руки стиснули меня, прижав локти к бокам. Сначала я пытался вырваться, но бесполезно: меня несли с такой же легкостью, как фермер несет мешок с картошкой. Я слышал разные голоса - Алисы и еще какой-то женщины, видимо Костлявой Лиззи. Тот, кто меня нес, хрипел и мычал - значит, это был Клык.
        Алиса заманила меня в ловушку. Все было спланировано заранее: Лиззи и Клык наверняка прятались в канаве, когда я спускался с холма. Я испугался как никогда в жизни: я же убил Мамашу Малкин, а она была бабкой Лиззи. Что же они теперь со мной сделают?


        Примерно через час меня с такой силой бросили на землю, что из легких вышибло весь воздух.
        Когда я снова смог дышать, то попытался высвободиться из мешка, но кто-то дважды очень больно ударил меня по спине, и я тут же затих, чтобы меня больше не били. Я лежал смирно, едва дыша.
        Потом прямо поверх мешка меня связали веревкой, крепко стянув руки и голову. И тут Лиззи сказала то, от чего внутри у меня все перевернулось:
        - Теперь мальчишка никуда не денется. Начинай копать.
        Лицо ведьмы было совсем рядом, даже сквозь мешок я чувствовал ее омерзительную вонь. Ее дыхание больше походило на дыхание собаки или кошки.
        - Ну, паренек, - спросила она, - каково это - знать, что больше никогда не увидишь солнечного света?
        Когда я услышал стук лопаты, меня начала бить крупная дрожь. Я вспомнил рассказ Ведьмака о жене рудокопа и то, как она беззвучно лежала в страшном ожидании смерти, а ее муж в это время копал ей могилу. Теперь это происходило со мной - меня собирались похоронить заживо. Я бы все отдал, чтобы еще хоть раз увидеть солнечный свет, хотя бы на мгновение.
        Когда веревки развязали и с головы сняли мешок, я ненадолго почувствовал облегчение. Солнце уже зашло, и я, подняв глаза, увидел звезды вокруг низко висящей над деревьями луны. Ветер коснулся моего лица, и я обрадовался этому, как никогда в жизни. Но это длилось недолго - я снова подумал о том, что меня ждет. Нет ничего хуже, чем быть погребенным заживо, но именно это и задумала Костлявая Лиззи.
        Честно говоря, вблизи Клык оказался не таким уж страшным. Той ночью, когда он гнался за мной, он казался гораздо безобразнее. Клык был не так стар, как Ведьмак, но его обветренное лицо изрезали морщины, а на голове в разные стороны торчали сальные седые волосы. Зубы не помещались у него во рту, и он не мог его закрыть, а еще два зуба торчали вверх по обеим сторонам носа, будто желтые бивни. Клык был огромного роста, с крепкими мускулистыми руками и очень волосатый. Его мертвую хватку я уже ощутил на себе и знал, что он может сжать меня так крепко, что сломаются ребра и из легких выйдет весь воздух.
        На поясе у Клыка висел большой кривой нож с очень острым лезвием, но куда страшнее были его глаза: тусклые и неживые, в них читалось безропотное повиновение - похоже, он просто бездумно подчинялся Костлявой Лиззи и был готов на все, о чем бы она ни попросила.
        Костлявая Лиззи оказалась совсем не костлявой: из книг Ведьмака я узнал, что ее назвали так потому, что она использовала костяную магию. Я уже учуял ее мерзкий запах, но на ведьму она была мало похожа, в отличие от Мамаши Малкин, походившей на мертвеца. Нет, Костлявая Лиззи была просто взрослой копией Алисы: ей было не больше тридцати пяти, и у нее были такие же красивые карие глаза и черные волосы, как у племянницы. На Лиззи была зеленая шаль и черное платье с узким кожаным ремнем на тонкой талии. Семейное сходство было заметно с первого взгляда - за исключением рта, который Лиззи презрительно кривила в насмешке, когда говорила. А еще я заметил, что она ни разу не посмотрела мне в глаза.
        Алиса была другой: ее красивый ротик часто улыбался. Но вдруг я понял, что когда-нибудь она вырастет и станет такой же, как Костлявая Лиззи.
        Алиса обманула меня, и я оказался здесь только из-за нее. Я бы уже давно вернулся в дом Ведьмака, где безопасно и спокойно, и ел вкусный горячий ужин.
        Костлявая Лиззи кивнула, и Клык, связав мне руки за спиной, потащил меня за деревья. Сначала я увидел кучу черной земли, а за ней - глубокую яму, откуда пахло сырой и разрытой почвой. Это был запах жизни и смерти одновременно: то, что покоилось на большой глубине, вынесли на поверхность.
        Яма была футов семь глубиной, но, в отличие от той, где Ведьмак держал Мамашу Малкин, была неправильной формы - просто большая дыра с высокими краями. Я даже подумал, что сам вырыл бы и получше, учитывая, сколько тренировался.
        В этот момент луна осветила то, чего лучше бы мне не видеть: в трех шагах от меня, слева от ямы, возвышался холмик земли, похожий на свежую могилу.
        Не успел я это понять, как Клык схватил меня за волосы и потащил к яме. Мельком я увидел совсем рядом лицо Лиззи, а потом мне в рот засунули что-то твердое, и оттуда полилась холодная, горькая жидкость. Вкус у нее был отвратительный, она наполнила мою глотку до краев, выливаясь даже из носа - я стал давиться и задыхаться, хватая ртом воздух. Я пытался ее выплюнуть, но Костлявая Лиззи зажала мне нос пальцами, и для того, чтобы вдохнуть, нужно было проглотить жидкость.
        После этого Клык отпустил мою голову и схватил меня за левую руку.
        Костлявая Лиззи показала, что именно мне засунули в рот - это была маленькая бутылка из темного стекла с очень длинным горлышком. Ведьма перевернула ее, и оттуда вылилось несколько капель - остальное было уже у меня в желудке.
        Что же я выпил? Может, это был яд?
        - Теперь ты не сможешь закрыть глаза, паренек, - ухмыльнулась Лиззи. - Ты же не хочешь заснуть и пропустить все самое интересное?
        Неожиданно Клык с такой силой кинул меня в яму, что у меня едва не вывалились наружу внутренности. Я ударился, но земля на дне ямы была мягкая, и было не очень больно. Я посмотрел вверх на звезды, думая о том, что сейчас все закончится и меня похоронят заживо. Но вместо грязи, падающей сверху, на фоне звездного неба возник силуэт Лиззи - она взглянула на меня и стала что-то шептать не своим голосом, слов я не разобрал.
        Потом ведьма подняла руки над ямой, и я увидел, что она держит что-то. Лиззи издала странный вопль и, раскрыв ладони, уронила что-то белое прямо к моим ногам.
        При лунном свете все было хорошо видно: Лиззи бросила мне две кости, которые будто светились во тьме. Я разглядел суставы и понял, что это костяшки больших пальцев.
        - Насладись своей последней ночью на этой земле, мальчишка! - крикнула Лиззи. - Не бойся, тебе не будет одиноко - ты проведешь время в хорошей компании. Мертвый Билли придет за своими костями - он тут, совсем рядом, так что далеко ему идти не придется. Вам будет о чем поболтать. Это бывший ученик старины Грегори, и ему вряд ли понравится, что ты занял его место. Перед рассветом мы навестим тебя в последний раз, чтобы забрать твои кости. Они у тебя особенные, даже лучше, чем у Билли. Давно у меня не было таких свежих косточек!
        Ее лицо исчезло - ведьма ушла.
        Теперь я наконец понял, что меня ждет: если Лиззи нужны мои кости, значит, она убьет меня. Я вспомнил про острый нож на поясе у Клыка, и меня начало трясти от страха.
        Но сначала мне придется встретиться с мертвым Билли. Должно быть, «по соседству» значило, что он лежит в той свежей могиле рядом с ямой. Но Ведьмак говорил, что Билли Бредли похоронили за оградой Лейтонской церкви. Наверное, Лиззи выкопала его тело, отрезала пальцы и затем похоронила среди деревьев. Теперь он явится, чтобы забрать свои кости.
        Неужели Билли Бредли способен мне навредить? Я ничего ему не сделал, но ему, видно, нравилось быть учеником Ведьмака. Может быть, он с нетерпением ждал окончания обучения и того дня, когда сам станет ведьмаком. Теперь я занял его место и получу то, о чем он так мечтал. Костлявая Лиззи произнесла заклинание, и теперь Билли решит, что его пальцы отрезал я…
        Я с трудом встал на колени, изо всех сил пытаясь развязать руки, но тщетно - веревка только затягивалась еще сильнее.
        Я как-то странно себя почувствовал: в голове помутилось, а во рту пересохло. Звезды на небе стали слишком яркими и раздвоились. Если я пытался сосредоточиться, звезды возвращались на свои места, но стоило мне расслабиться, и они двоились вновь. В глотке сильно жгло, а сердце стучало в три-четыре раза быстрее, чем обычно.
        Из головы не выходили слова Костлявой Лиззи - мертвый Билли придет за своими костями, которые лежали в грязи около меня. Если бы руки не были связаны, я бы выбросил кости из ямы.
        Внезапно слева от себя я уловил какое-то движение. Если бы я стоял, оно бы оказалось как раз на уровне моей головы. Я поднял глаза и увидел, как из земли появилась длинная скользкая белая личинка. Такого огромного червя я еще не видел: его жирная безглазая голова медленно вращалась, пока остальное тело выползало из-под земли. Что это такое? Он кусается? Он ядовитый?
        Вдруг он пополз ко мне - это был могильный червь! Может, он даже жил в гробу Билли и там отъедался. Белый червяк, который никогда не видел белого света!
        Меня затрясло, когда могильный червь выполз из земли и шлепнулся в грязь у моих ног. Вскоре он исчез - быстро зарылся в землю.
        Белый червь был такой огромный, что оставил в стене ямы дыру, похожую на узкий проход. Я был очень напуган, но все же завороженно посмотрел внутрь и увидел, что ко мне движется что-то еще: оно разрывало почву, которая сыпалась из дыры вниз.
        Я не знал, какая еще опасность меня подстерегает, и это было хуже всего. Нужно было посмотреть, что там внутри, и я заставил себя подняться на ноги. У меня закружилась голова, я зашатался и едва не упал, но смог сделать шаг, и теперь узкий проход был прямо на уровне моей головы.
        Лучше бы я туда не смотрел!
        Я увидел кости - человеческие кости, которые не были соединены между собой, но двигались. Две руки без больших пальцев, а одна из них - без пальцев вообще. Кости хлюпали по грязи и тянулись ко мне по мягкой почве, а за ними - скалящийся череп с редкими зубами.
        Это был мертвый Билли, и вместо глаз на меня смотрели пустые черные глазницы. Когда белая кость руки без плоти бросилась к моему лицу, я отскочил назад и чуть не упал, закричав от страха.
        Вдруг в тот момент, когда я уже был готов сойти с ума от страха, в воздухе резко похолодало, и я почувствовал, что в яме справа от меня кто-то есть. Кто-то стоял там, где стоять было невозможно. Была видна только левая половина его тела, а правая еще оставалась в земле.
        Это был мальчик чуть постарше меня. Он повернулся ко мне правым плечом и вошел в яму так же легко, как в открытую дверь, а потом дружелюбно и тепло улыбнулся мне.
        - Разница между реальностью и сном, - произнес он, - вот самый важный урок, который ты должен усвоить, Том. Учись, пока не поздно…
        Я сразу обратил внимание на его сапоги: они были очень дорогие, из кожи наилучшего качества, точь-в-точь как у Ведьмака.
        Мальчик вытянул руки ладонями наружу, и на обеих не хватало большого пальца, а на левой пальцев не было вообще.
        Это был призрак Билли Бредли.
        Он скрестил руки на груди и снова улыбнулся, а потом растворился в воздухе - счастливый и спокойный.
        Я понял все, что он хотел мне сказать. Нет, это был не сон, но и не совсем реальность: мне снились кошмары из-за жидкости, которую Костлявая Лиззи влила мне в горло.
        Я обернулся, но дыра уже исчезла. Не было никакого скелета, как и могильного червя.
        Должно быть, я выпил яд, и именно из-за него не мог отличить реальность от сна. Ведьма напоила меня отравой, из-за которой сердце забилось чаще, и я не смог заснуть. Мои глаза были широко открыты, но я видел то, чего на самом деле не было.


        Вскоре звезды исчезли с небосклона, и полил сильный дождь. Ночь была долгой и промозглой, мне было холодно и неуютно, и я все время думал о том, что случится перед рассветом. Чем ближе была эта минута, тем страшнее мне становилось.
        За час до восхода солнца дождь стал понемногу стихать: сначала он моросил, а потом и вовсе прекратился. Я снова увидел на небе звезды, но они больше не двоились в глазах. Я промок и жутко замерз, но в горле жечь перестало.
        Вдруг у меня над головой возникло чье-то лицо: оно заглянуло в яму, и мое сердце сильно забилось. Я подумал, что Лиззи вернулась за моими костями, но, к счастью, это оказалась Алиса.
        - Лиззи прислала меня посмотреть, что ты тут делаешь, - тихо сказала она. - Билли уже приходил?
        - Приходил и уже ушел, - со злостью ответил я.
        - Я не хотела, чтобы все так вышло, Том. Если бы ты не вмешался, все было бы хорошо.
        - Хорошо? - переспросил я. - Еще один ребенок был бы уже мертв, как и Ведьмак. А лепешки с кровью младенца - это ты называешь «хорошо»? Вся ваша семья - убийцы, да и ты не лучше!
        - Это неправда! - возразила Алиса. - Не было никакого младенца. Я только отдала тебе лепешки и больше ничего не сделала.
        - Даже если и так, - настаивал я, - ты знала, какие жуткие вещи они собираются сделать, и не помешала им.
        - Я не так уж сильна, Том. Как я могла их остановить? Как, по-твоему, можно остановить Лиззи?
        - Я уже выбрал свой путь, - ответил я. - А какой путь выберешь ты, Алиса? Костяную или кровную магию? Ну же, какую?
        - Никакую! Я не хочу быть такой, как они. Я сбегу, как только появится возможность.
        - Тогда помоги мне выбраться из ямы, и мы сбежим вместе.
        - Сейчас слишком опасно, - сказала Алиса. - Я убегу позже. Может, через несколько недель, когда они будут меньше всего этого ожидать.
        - То есть когда я умру. Тогда ты снова замараешь руки кровью…
        Алиса промолчала. Я услышал, как она тихо заплакала, и уж было решил, что она передумала и сейчас поможет мне, но она ушла.
        Я остался в яме, с ужасом думая о том, что ждет меня впереди. Я вспомнил о повешенных солдатах с холма Палача - теперь я точно знал, что они чувствовали перед смертью. Я понял, что больше не вернусь домой и не увижу свою семью. Я уже потерял всякую надежду, когда возле ямы послышались шаги. В страхе я вскочил, но это снова была Алиса.
        - Ах, Том, мне очень жаль, - тихо промолвила она. - Они точат ножи…
        Самая страшная минута в моей жизни стремительно приближалась, и Алиса была моей единственной надеждой.
        - Если тебе действительно жаль, тогда помоги мне, - ответил я.
        - Я ничего не могу сделать, - воскликнула она. - Лиззи разозлится на меня. Она мне не доверяет и говорит, что я мягкосердечная.
        - Сходи за мистером Грегори и приведи его сюда, - сказал я.
        - Уже слишком поздно, - заплакала Алиса, покачав головой. - Кости, добытые днем, Лиззи не нужны - они бесполезны. Самое лучшее время - перед восходом солнца. Так что Лиззи и Клык придут за тобой через несколько минут. У тебя больше нет времени.
        - Принеси мне нож, - попросил я.
        - Зачем? Это не поможет - они гораздо сильнее тебя. Тебе с ними точно не справиться.
        - Принеси, - настаивал я. - Я разрежу веревки и убегу.
        Алиса внезапно исчезла: она побежала за ножом или испугалась Лиззи? Я немного подождал, но девочка не вернулась, и я впал в отчаяние. Я опять пытался растянуть веревки, но все было тщетно.
        Когда над ямой снова появилась чья-то голова, сердце подпрыгнуло от страха, но это опять была Алиса. Она что-то бросила вниз - в свете луны блеснул металл.
        Алиса меня не подвела - она принесла нож. Только бы разрезать веревки, и я буду свободен…
        Сначала я не сомневался, что смогу даже со связанными за спиной руками перерезать веревку. Конечно, я мог пораниться, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что меня ожидало перед рассветом. Я схватил нож, но повернуть его так, чтобы можно было разрезать веревку, оказалось намного сложнее. Я во второй раз уронил его, и меня охватила паника. У меня оставалось не больше пары минут!
        - Тебе придется мне помочь! - крикнул я Алисе. - Прыгай сюда!
        Честно говоря, я и не думал, что она сделает это, но Алиса вдруг начала спускаться в яму. Сначала она свесила ноги, повисла на руках и спрыгнула на дно могилы.
        Она с легкостью разрезала веревку и освободила мне руки. Самое трудное было впереди - нужно было выбраться из ямы.
        - Давай я встану тебе на плечи, - сказал я, - а потом вытяну тебя.
        Девочка спорить не стала. Со второй попытки я смог удержать равновесие у нее на плечах и выполз на мокрую траву. Теперь нужно было вытащить из ямы Алису.
        Я протянул ей левую руку - она крепко ухватилась за нее, правой рукой сжала мое запястье, и я начал тянуть.
        Мокрая трава скользила, поэтому было очень трудно удержаться, чтобы не упасть обратно. И тут я понял, что мне не хватит сил. Я ошибся: хоть она и девочка, но это не значило, что я сильнее. Я слишком поздно вспомнил, как легко и почти без усилий она дергала за веревку колокола в саду Ведьмака. Алиса должна была первой вылезти из ямы, а потом подать мне руку - она бы легко меня вытащила.
        Вдруг я услышал голоса - Костлявая Лиззи и Клык пробирались сквозь деревья и шли к нам.
        Алиса судорожно пыталась за что-нибудь ухватиться. Отчаяние придало мне сил, и я сделал резкий рывок - она перевалилась через край ямы и рухнула на землю рядом со мной.
        Мы побежали во весь опор, и вовремя - за спиной уже был слышен топот преследователей. Сначала они отставали, а потом начали догонять нас, неумолимо приближаясь.
        Не знаю, как долго мы бежали - мне показалось, что целую вечность. От бешеной скорости мои ноги налились свинцом, а дыхание обжигало горло. Мы бежали назад в Чипенден - за деревьями то и дело мелькали холмы. Мы двигались навстречу рассвету: небо серело и прояснялось с каждой минутой. Когда я настолько выбился из сил, что уже не мог сделать и шага, верхушки холмов пожелтели. Взошло солнце, и теперь, даже если нас поймают, от моих костей Лиззи проку не будет.
        Когда, выбравшись из леса на зеленый склон, мы стали по нему взбираться, ноги мне совсем отказали - Алиса уже намного опередила меня. Вдруг она обернулась - в ее глазах стоял ужас: у меня за спиной хрустели ветки, Клык и Лиззи почти нагнали меня.
        Потом я и вовсе остановился - мне больше не нужно было спасаться.
        Впереди нас, на вершине холма, стоял высокий человек в черной одежде и с длинным посохом в руке. Это был Ведьмак, но выглядел он не так, как обычно: на голове не было капюшона, а на волосы падал свет восходящего солнца - они спадали ему на плечи как оранжевые языки пламени.
        Клык заревел и, размахивая ножом, бросился к Ведьмаку, а Костлявая Лиззи бежала следом за ним. Пусть хоть на время, но они о нас забыли. Впереди был их главный враг, а с нами можно было поквитаться и позже.
        Алиса тоже остановилась, и я наконец смог ее догнать. Мы оба наблюдали за тем, как Клык собирался нанести решающий удар: он занес над головой клинок и злобно заревел.
        Сначала Ведьмак стоял неподвижно, как статуя, но потом сделал два больших шага вниз навстречу бегущему Клыку, высоко поднял посох и метнул его прямо ему в голову. На конце посоха вспыхнул огонек, а потом я услышал глухой стук удара о череп - клинок выпал из рук Клыка, его тело рухнуло, как мешок с картошкой. Я понял, что он умер еще до того, как упал на землю.
        Потом Ведьмак сунул левую руку под плащ, достал что-то и взмахнул как кнутом - это была серебряная цепь.
        Костлявая Лиззи попыталась сбежать, но не тут-то было: Ведьмак еще раз взмахнул цепью, и она с металлическим звоном огненной спиралью закрутилась вокруг ведьмы. Лиззи издала истошный вопль и упала на землю.
        Мы с Алисой подошли к вершине холма. Цепь крепко обмотала Лиззи с головы до ног, и даже вокруг рта, зажав зубы. Глаза ведьмы закатились, она извивалась всем телом, но не могла издать и звука.
        Я взглянул на Клыка: он лежал на спине с широко открытыми глазами, а посреди его лба кровоточила глубокая рана. Без сомнений, он был мертв. Я в недоумении посмотрел на посох - откуда взялось пламя?
        Учитель выглядел суровым, изможденным и очень постаревшим. Он все время качал головой, будто устал от самой жизни. В тени его волосы вновь выглядели просто седыми, они были пропитаны потом, и Ведьмак убрал их за уши. С бровей тоже падали капельки пота, учитель тяжело дышал - наверное, тоже очень долго бежал.
        - Как вы нас нашли? - спросил я.
        Ведьмак долго молчал и смог говорить, лишь когда его дыхание выровнялось.
        - Знаки, парень. Следы, по которым нужно идти, если знаешь как. Тебе еще предстоит этому научиться.
        Он посмотрел на Алису.
        - С этими двумя мы разобрались, а что же делать с тобой? - спросил он, пристально посмотрев на нее.
        - Она помогла мне сбежать, - сказал я.
        - Правда? - поднял брови Ведьмак. - А что еще она сделала?
        Учитель сурово посмотрел на меня, и я попытался выдержать его взгляд. Когда я опустил глаза, Ведьмак цокнул языком. Я не мог ему лгать, ведь, скорее всего, он уже понял, что без участия Алисы тут не обошлось.
        Ведьмак снова взглянул на девочку.
        - Открой-ка рот, - резко потребовал он. - Покажи зубы.
        Алиса подчинилась - Ведьмак наклонился, взял ее за подбородок и принюхался. Потом повернулся ко мне и сказал, немного смягчившись:
        - Дыхание у нее хорошее. Ты же знаешь, какое у других? - Он отпустил Алису и махнул рукой в сторону Костлявой Лиззи.
        Я кивнул.
        - Все зависит от их питания, - объяснил он. - Сразу понятно, кто чем занимается. Те, кто практикует костяную и кровную магию, пьют кровь и едят сырое мясо. Но девочка вроде в порядке.
        Потом он снова наклонился к Алисе и сказал:
        - Посмотри мне в глаза. Не отводи взгляда сколько сможешь.
        Алиса так и сделала, но не смогла долго смотреть на учителя, хотя даже рот скривила от усилий. Она опустила глаза и тихо заплакала.
        Ведьмак посмотрел на ее остроносые туфли и печально покачал головой.
        - Не знаю, - сказал он, обращаясь ко мне. - Просто не знаю, что лучше сделать. Дело не только в ней, нужно подумать и о других - о тех невинных, кто может пострадать в будущем. Она слишком много видела и слишком много знает. Это может обернуться против нас. Я не знаю, стоит ли ее отпускать. Если она уйдет и вернется к семье в Пендл, то встанет на темную сторону и будет потеряна навсегда.
        - Тебе есть куда пойти? - тихо спросил я у Алисы. - Есть еще какие-нибудь родственники?
        - В деревушке Стаумин на берегу моря. Там живет еще одна моя тетя. Надеюсь, она сможет меня приютить…
        - Она тоже ведьма? - спросил Ведьмак, пристально взглянув на Алису.
        - Не совсем, - ответила она. - Иначе вы бы о ней слышали. Путь туда неблизкий, и я никогда там раньше не была. Дорога займет больше трех дней.
        - Я могу послать с тобой этого мальчика, - сказал Ведьмак, неожиданно смягчившись. - Он изучил мои карты и, я уверен, легко сможет найти дорогу. Когда он вернется, я научу его, как их правильно складывать. Итак, решено. Я дам тебе еще один шанс, девочка. Воспользоваться им или нет - это уже зависит только от тебя. Если выберешь неправильный путь, однажды мы встретимся снова, и тогда тебе не поздоровится.
        Ведьмак по обыкновению достал из кармана сверток с сыром.
        - Съешьте, когда проголодаетесь, но не все сразу.
        Я надеялся, что в пути мы найдем что-нибудь перекусить и получше, но все равно поблагодарил учителя.
        - Но это еще не все, - продолжил Ведьмак, глядя на меня немигающим взглядом. - Я хочу, чтобы ты сначала сходил домой. Возьми с собой девочку, и пусть твоя мать с ней поговорит - мне кажется, она сможет помочь. Возвращайся через две недели.
        Я широко улыбнулся: после всего, что случилось, возвращение домой казалось самой настоящей сказкой. Но вдруг я вспомнил, что когда-то мама посылала Ведьмаку письмо и что-то в нем ему не понравилось. Так почему же он считает, будто мама сможет помочь Алисе? Я ничего не сказал, потому что боялся, что Ведьмак передумает. Я был счастлив уже оттого, что скоро увижу свою семью.
        Перед тем как уйти, я рассказал Ведьмаку о Билли. Он грустно кивнул и сказал, что все уладит и беспокоиться не о чем.
        Когда мы отправились в дорогу, я обернулся и увидел, как Ведьмак взвалил на левое плечо Костлявую Лиззи и пошел назад в Чипенден. Со спины я не дал бы ему больше тридцати.



        Глава 12
        Отчаянные и неуклюжие



        Когда мы спустились с холма и пошли в направлении фермы, заморосил теплый дождик. Где-то вдалеке дважды пролаяла собака, но внизу все было тихо и спокойно.
        Был уже полдень - отец и Джек, скорее всего, ушли на работу в поле, а значит, я смогу поговорить с мамой наедине. В пути у меня было много времени поразмыслить, и я не был уверен, что маме понравится присутствие Алисы, особенно если я расскажу обо всем, что произошло. Наверное, не стоило Ведьмаку отправлять ее со мной. Про Джека я вообще молчу: его реакция вполне предсказуема, учитывая то, как он относится к моей новой работе. Меньше всего на свете ему захочется впускать в дом племянницу ведьмы.
        Когда мы прошли во двор, я указал на сарай.
        - Лучше пока подожди здесь, - сказал я Алисе. - Я пойду и все им объясню.
        Стоило мне это сказать, как из дома раздался громкий крик голодного ребенка. Мы с Алисой быстро переглянулись, и она тут же опустила глаза. В памяти всплыли картины прошлого - эта ситуация была знакома нам обоим.
        Не сказав ни слова, Алиса пошла в сарай - ее молчание казалось довольно странным, ведь после произошедшего нам нужно было многое обсудить. Тем не менее всю дорогу мы почти не разговаривали. Наверное, она была расстроена тем, как Ведьмак с ней обращался: как он схватил ее за челюсть и стал нюхать. Возможно, это заставило Алису задуматься обо всем, что она делала в прошлом. Как бы то ни было, всю дорогу она предавалась своим грустным мыслям.
        Может, надо было попытаться начать разговор, но я был слишком уставшим и измученным, поэтому мы шли молча, а потом и вовсе привыкли к этому. Я снова поступил опрометчиво: мне нужно было попытаться узнать Алису получше, и тогда в будущем я избежал бы многих неприятностей.
        Когда я открыл заднюю дверь, детский плач прекратился, но я услышал другой звук - покачивание маминого кресла.
        Кресло-качалка стояло у окна, но занавески не были задернуты, и я увидел, что мама пристально смотрит в узкую щелку. Она видела, как мы вошли во двор. Когда я зашел в дом, кресло закачалось быстрее, и мама долго смотрела на меня не мигая. Одна часть ее лица была в тени, а другую освещала толстая свеча в большом латунном подсвечнике посреди стола.
        - Когда приводишь с собой гостя, нужно пригласить его войти в дом, - сказала мама удивленно и немного раздраженно. - Мне казалось, я обучила тебя правилам приличия.
        - Мистер Грегори сказал, чтобы я привел ее сюда, - ответил я. - Ее зовут Алиса, и она жила у плохих людей. Поговори с ней, но сначала я должен рассказать обо всем, что произошло, на случай, если ты все-таки не захочешь видеть ее в своем доме.
        Я придвинул стул поближе и рассказал маме обо всем без утайки. В конце моего рассказа она глубоко вздохнула, а потом ее лицо смягчила слабая улыбка.
        - Ты все сделал правильно, сынок, - сказала она. - Ты новичок в этой работе, и твои ошибки простительны. Приведи бедную девочку и дай нам поговорить наедине, а сам сходи наверх и познакомься со своей малышкой-племянницей. Элли будет очень рада тебя видеть.
        Я привел Алису к маме и ушел наверх.
        Элли была в самой большой комнате. Раньше это была спальня родителей, но они отдали ее Джеку с Элли, потому что там хватало места для колыбели и еще двух кроваток, которые пригодятся для их растущего семейства.
        Я осторожно постучал в приоткрытую дверь, но едва заглянул внутрь, как Элли сразу пригласила меня войти. Она сидела на краю большой кровати и кормила девочку, головка которой была спрятана в розовой шали матери. При виде меня Элли расплылась в улыбке, и я сразу почувствовал себя желанным гостем. Она выглядела очень усталой, а волосы были сальными и прилизанными. Я быстро отвел взгляд, но Элли заметила, как я посмотрел на нее, и прочитала все мысли в моих глазах, потому что быстро пригладила волосы.
        - Ах, Том, извини, - сказала она. - Наверное, я выгляжу ужасно - всю ночь не спала, задремала только на часок. Это все вечно голодный ребенок, который плачет без остановки, особенно ночью.
        - Сколько ей? - спросил я.
        - Сегодня шесть дней. Она родилась в субботу после полуночи.
        В ту ночь я убил Мамашу Малкин. На секунду в моей памяти снова всплыли ужасные воспоминания, а по спине пробежал холодок.
        - Ну вот, наконец-то она наелась, - Элли улыбнулась. - Хочешь ее подержать?
        Сейчас мне этого хотелось меньше всего. Ребенок был таким маленьким и хрупким, что я боялся слишком сильно сжать его или уронить, к тому же она еще не умела держать головку. Отказаться было нельзя, ведь Элли могла обидеться. Девочку я держал недолго, потому что, оказавшись у меня на руках, она тут же покраснела и начала плакать.
        - Не думаю, что оно мне радо, - сказал я Элли.
        - Это не оно, а она, - возмутилась Элли. - Не беспокойся, Том, дело не в тебе, - сказала она, улыбнувшись, - просто она опять хочет есть.
        Элли снова взяла ребенка на руки, и он сразу же перестал плакать. Я не стал им мешать и пошел вниз на кухню, где услышал то, чего совсем не ожидал.
        Из кухни раздавался смех - громкий и искренний смех двух людей, которые очень хорошо ладят друг с другом. Когда я открыл дверь и вошел в кухню, лицо Алисы снова стало серьезным, а мама все еще продолжала смеяться. Даже когда она остановилась, на ее губах играла теплая улыбка. Они хохотали над какой-то шуткой, я не стал спрашивать над какой, а сами они ничего не сказали. По их взглядам я понял: это что-то личное.
        Однажды отец сказал мне, что женщины знают то, о чем мужчины и не подозревают. Иногда это заметно по их глазам, но никогда не стоит спрашивать, о чем они думают, иначе рискуешь услышать то, чего слышать совсем не хочешь. Как бы то ни было, этот смех сблизил их, казалось, что они знают друг друга давным-давно. Ведьмак был прав - кто, как не мама, мог помочь Алисе?
        Я заметил кое-что еще: мама поселила Алису в комнате напротив своей спальни. Обе комнаты находились на втором этаже. У мамы очень тонкий слух, и если Алиса даже шевельнется во сне, мама это услышит.
        Значит, она все-таки ей не доверяла.


        Вернувшись с поля, Джек сердито взглянул на меня и что-то пробурчал себе под нос. Кажется, он очень разозлился. Зато отец был рад меня видеть и, к моему удивлению, даже пожал мне руку. Он всегда при встрече пожимал руку моим взрослым братьям, но со мной это случилось впервые. Я был очень горд, но почему-то немного загрустил: теперь отец относился ко мне как к взрослому мужчине, который идет по жизни своим путем.
        Джек сначала зашел в дом, но потом стал меня разыскивать.
        - Давай выйдем, - сказал он, стараясь говорить тише, чтобы никто не услышал. - Я хочу с тобой поговорить.
        Мы вышли во двор, и он повел меня за сарай, к загону для свиней, где нас никто не мог увидеть.
        - Что это за девчонку ты с собой привел?
        - Ее зовут Алиса. Ей нужна помощь, - ответил я. - Ведьмак попросил меня привести ее домой, чтобы мама с ней поговорила.
        - Что это значит? Какая еще помощь?
        - Она жила у плохих людей, вот и все.
        - Каких еще плохих людей?
        Я знал, что брату это не понравится, но выбора у меня не было - надо было сказать правду, мама все равно все ему расскажет.
        - Ее тетка - ведьма, но не беспокойся: Ведьмак уже все уладил. Мы побудем здесь всего несколько дней.
        Джек взорвался - таким злым я его еще не видел.
        - Ты что творишь?! - закричал он. - Где были твои мозги? Ты подумал о ребенке? В доме невинное дитя, а ты приводишь с собой человека из такой семейки! Я просто не могу в это поверить!
        Он поднял кулак, и я решил, что он сейчас меня ударит, но вместо этого он изо всех сил ударил в стену - от грохота даже свиньи в сарае переполошились.
        - Мама говорит, что все нормально, - возразил я.
        - Ну конечно. - Джек вдруг понизил голос до злобного хрипа. - Разве она может отказать в чем-нибудь своему любимому сыночку? Она слишком мягкосердечная, впрочем, как и ты. Слушай, если что-то случится, ты мне за это ответишь. Мне не нравится эта девчонка - она хитрая. Я буду за ней хорошенько присматривать, и, если что-то пойдет не так, вы оба тут же окажетесь за воротами. А еще ты будешь работать на ферме, как и все мы. Она тоже пусть помогает маме по хозяйству.
        Джек развернулся, чтобы уйти, но потом вдруг добавил:
        - Ты, наверное, был так занят важными делами, что не заметил, как постарел и осунулся отец - работа дается ему все тяжелее.
        - Ну конечно, я помогу! - крикнул я ему вслед. - И Алиса тоже.


        За ужином все, кроме мамы, молчали. Скорее всего потому, что за столом был чужой человек. Воспитание не позволяло Джеку сердиться в открытую, но он хмурился и поглядывал на Алису так же злобно, как и на меня. Хорошо, что хоть мама была бодрой и веселой и пыталась разрядить гнетущую обстановку.
        Элли пришлось дважды выйти из-за стола, чтобы успокоить малышку, которая кричала на весь дом - казалось, что от ее плача вот-вот рухнет крыша. Во второй раз Элли принесла ребенка к столу.
        - Никогда не видела такого беспокойного ребенка, - сказала мама с улыбкой. - Ну, по крайней мере, у нее сильные и здоровые легкие.
        Крошечное личико девочки все покраснело и перекосилось. Я бы ни за что не сказал об этом Элли, но этот ребенок был далеко не самым красивым: ее лицо напоминало маленькую злую старуху. Девочка ревела так громко, что казалось, она вот-вот лопнет от крика, а потом вдруг затихла. Вытаращив глаза, она пристально смотрела в центр стола, где рядом с латунным подсвечником сидела Алиса. Сначала мне это не казалось подозрительным - я думал, малышка просто зачарованно смотрела на пламя свечи. Но позже, когда девочка помогала маме убирать со стола, малышка провожала ее взглядом всякий раз, как девочка проходила мимо. Хоть в кухне было тепло, но по моему телу побежали мурашки.
        Потом я пошел в свою комнату, сел в плетеное кресло у окна, и мне стало казаться, будто я и не покидал родных стен.
        Я смотрел на север, в сторону холма Палача, и думал о том, почему ребенок так заинтересовался Алисой. Я вспомнил слова Элли и снова вздрогнул: девочка родилась после полуночи в полнолуние - вряд ли это случайное совпадение. Река унесла Мамашу Малкин примерно в это же время. Ведьмак предупреждал меня, что она может вернуться. Что, если ведьма вернулась раньше, чем он предполагал? Она должна стать нечистью. А может, Ведьмак все-таки ошибся? Вдруг она вырвалась из своих костей и ее дух вселился в ребенка Элли в момент его рождения?


        В ту ночь я не сомкнул глаз. В моей жизни был только один человек, кому я мог рассказать о своих страхах, - мама. Самое трудное было застать ее одну и не привлечь внимания остальных.
        Весь день мама хлопотала по хозяйству и готовила на кухне, а я как раз работал неподалеку, поэтому легко мог с ней поговорить. Джек попросил меня починить дверь в сарае, и я трудился в поте лица до захода солнца, забив сотню гвоздей.
        Мне мешала только Алиса, которая все время была рядом с мамой, выполняя ее поручения. От усердия у нее на лбу выступил пот и обозначились морщины, но она и не думала жаловаться.
        Поговорить с мамой я смог только после ужина, когда закончили мыть и вытирать посуду. В то утро отец отправился на большую весеннюю ярмарку в Топли. Помимо торговли, там он собирался встретиться со старыми друзьями, поэтому его отъезд продлится два-три дня. Джек оказался прав: отец действительно выглядел уставшим и очень постарел, а на ярмарке он мог хоть немного отвлечься и отдохнуть от домашних хлопот.
        Мама разрешила Алисе пойти отдохнуть в свою комнату, Джек расположился в гостиной, а Элли пыталась вздремнуть наверху, пока ребенок снова не проснулся от голода. Поэтому, не теряя времени, я рассказал маме обо всем, что меня беспокоило. Она раскачивалась в кресле и внимательно слушала все о моих страхах и подозрениях по поводу малышки, но ее лицо при этом оставалось совершенно спокойным, и я не мог понять, о чем она думает. Не успел я закончить, как мама поднялась на ноги.
        - Жди здесь, - сказала она. - Мы должны выяснить все раз и навсегда.
        Мама вышла из кухни и пошла вверх по лестнице. Когда она вернулась, на руках у нее был ребенок, завернутый в шаль Элли.
        - Принеси свечу, - сказала она, направившись к двери.
        Мы вышли во двор: мама шла очень быстро, как будто точно знала, что нужно делать. Мы остановились у навозной кучи, на краю глубокого пруда, в котором хватало воды для коров даже в самые жаркие летние месяцы.
        - Держи свечу повыше, чтобы все было хорошо видно, - сказала мама. - Мы должны знать наверняка.
        И тут, к моему ужасу, она вытянула руки и подняла ребенка над темной стоячей водой.
        - Если она поплывет, значит, в ней живет ведьма, - сказала мама, - а если утонет, то она невинна. Что ж, давай посмотрим…
        - Нет! - закричал я, не успев даже подумать - слова вылетели сами по себе. - Пожалуйста, не надо. Это же ребенок Элли!
        Сначала я думал, что мама вот-вот бросит младенца в воду, но потом она улыбнулась, нежно прижала ребенка к себе и поцеловала в лобик.
        - Ну, конечно, это малышка Элли, сынок! Взгляни на это милое создание. Такую проверку с «плаванием» устраивают только дураки - она все равно никогда не срабатывает. Обычно они привязывают женщине руки к ногам и бросают ее в глубокую стоячую воду. Выплывет она или нет - зависит только от удачи и здоровья женщины. К колдовству это не имеет никакого отношения.
        - Как тогда объяснить то, что девочка так пристально смотрела на Алису? - спросил я.
        Мама улыбнулась и покачала головой.
        - Глазки малыша еще не могут фокусироваться на предметах, - объяснила она. - Скорее всего, ее внимание привлекло пламя свечи, а Алиса как раз сидела рядом. Потом, когда Алиса проходила мимо, глаза ребенка просто реагировали на изменение света. Тут совсем не о чем беспокоиться.
        - А вдруг ведьма все равно вселилась в малышку Элли? - спросил я. - Вдруг в ней живет то, чего мы не видим?
        - Знаешь, сынок, я принесла в этот мир и зло, и добро. Зло я чувствую нутром, а это добрый ребенок, и нам не о чем беспокоиться. Совершенно не о чем.
        - Но разве не странно, что ребенок Элли родился в то же время, когда умерла Мамаша Малкин?
        - Ничего странного, такое часто бывает, - ответила мама. - Иногда, если что-то плохое покидает мир, что-то хорошее приходит на его место. Я видела такое и раньше.
        Тогда я понял, что мама вовсе не собиралась бросать ребенка в воду - она лишь хотела разбудить во мне сильные эмоции, и пока мы шли назад через двор, у меня еще подкашивались колени от пережитого. Вдруг у кухонной двери я кое-что вспомнил.
        - Мистер Грегори дал мне маленькую книжку об одержимости, - сказал я. - Он советовал прочитать ее внимательно, но она написана на латинском, а у меня было всего три урока.
        - Мне не очень-то по душе этот язык, - ответила мама, остановившись у двери. - Посмотрим, чем я могу помочь, но тебе придется дождаться моего возвращения - меня сегодня могут вызвать. Почему бы тебе не попросить об этом Алису? Она точно сумеет помочь.
        Мама оказалась права - ее действительно вызвали. После полуночи за ней приехала повозка с измученными лошадьми. Похоже, для жены фермера действительно наступило тяжелое время и она трудилась без устали более суток. К тому же путь предстоял долгий - около двадцати миль на юг, а значит, мамы не будет дома не менее двух дней или даже дольше.
        Честно говоря, я не хотел просить Алису о помощи - я знал, что Ведьмаку бы это точно не понравилось. В конце концов, это была книга из его библиотеки, и он бы разозлился уже потому, что Алиса к ней прикоснулась. Но был ли у меня выбор? С момента моего возвращения домой я не переставал думать о Мамаше Малкин, и мне никак не удавалось выбросить эти мысли из головы. Интуиция подсказывала, что она где-то там, в темноте, и с каждой ночью становится ко мне все ближе и ближе.
        Следующей ночью, после того как Джек и Элли отправились спать, я тихонько постучал в дверь спальни Алисы. Я не мог попросить ее об этом в течение дня, ведь она была постоянно занята, а если бы Джек и Элли услышали наш разговор, им бы это совсем не понравилось, особенно учитывая неприязнь Джека к ремеслу Ведьмака.
        Мне пришлось постучать дважды, прежде чем Алиса открыла дверь. Я беспокоился, что она уже спит, но девочка еще не переоделась, а я все никак не мог отвести взгляд от ее остроносых туфель. На туалетном столике возле зеркала я увидел несколько свечей, от них шел дымок - видимо, их только что задули.
        - Можно войти? - спросил я. В руках у меня была свеча, и я держал ее так высоко, что пламя ярко освещало лицо девочки. - Я хотел кое о чем тебя попросить.
        Алиса пригласила меня внутрь и прикрыла дверь.
        - Я хочу прочитать одну книгу, но она написана на латыни. Мама сказала, что ты можешь мне помочь.
        - Где она? - спросила Алиса.
        - У меня в кармане. Это очень маленькая книжка, и любой, кто хорошо знает латынь, с легкостью ее прочитает.
        Алиса тяжело вздохнула.
        - У меня и без того много дел, - пожаловалась она. - О чем она?
        - Об одержимости. Мистер Грегори считает, что Мамаша Малкин может вернуться, чтобы мне отомстить, и воспользуется она именно одержимостью.
        - В таком случае давай-ка посмотрим, что это за книжка, - сказала Алиса, протягивая руку. Я поставил возле нее свою свечу и достал из кармана маленькую книжку. Какое-то время Алиса молча ее листала.
        - Сможешь прочитать? - спросил я.
        - Запросто. Лиззи обучила меня латыни, а она превосходно знает этот язык.
        - Значит, ты мне поможешь?
        Она ничего не ответила, а вместо этого поднесла книгу к лицу и принюхалась.
        - Ты уверен, что этого хочешь? - спросила она. - Книга была написана священником, а они обычно не так уж много знают.
        - Мистер Грегори сказал, что это лучшая книга на тему одержимости, - возразил я.
        Тут Алиса резко взглянула на меня, и, к моему удивлению, ее взгляд был полон ярости.
        - Уж я-то точно знаю, что значит «лучшая книга», - взорвалась она. - Ты что, считаешь меня глупой? Я столько лет училась, а ты только начинаешь. У Лиззи было полно книг, но сейчас они все сожжены! Все пропало в огне!
        Я пробормотал, что очень сожалею об этом, и она улыбнулась.
        - Вся сложность заключается в том, - сказала она, и ее голос внезапно смягчился, - что потребуется много времени, чтобы ее прочитать, а я слишком устала и не могу начать прямо сейчас. Завтра твоя мама еще не вернется, и у меня будет уйма дел. Жена твоего брата пообещала помочь, но она будет занята малышкой, так что весь день я буду убираться в доме и готовить еду. Вот если бы ты согласился мне помочь…
        Я не знал, что ответить - мне нужно будет помогать Джеку, а значит, у меня будет мало свободного времени. Мужчины никогда не готовили и не убирались на нашей ферме, как и во всем Графстве, - это было не принято. Мужчины работали на ферме на свежем воздухе, делали они это в любую погоду, а по возвращении домой на столе их всегда ждала горячая еда. Мы помогали на кухне только в Рождество, когда мыли посуду, чтобы сделать маме приятное.
        Алиса будто прочитала мои мысли, потому что вдруг широко улыбнулась.
        - Неужели это так трудно? - спросила она. - Женщины ведь кормят цыплят и помогают убирать урожай, так почему же мужчины не могут помочь на кухне? Просто помой немного посуды, вот и все. Но для начала нужно будет почистить сковородки.
        Мне пришлось согласиться. Разве у меня был выбор? Я надеялся, что Джек не увидит меня за этой работой - он бы не понял.


        Я проснулся раньше, чем обычно, и успел почистить сковородки до того, как спустился Джек. Потом я очень медленно завтракал, что было на меня совсем не похоже, и Джек даже начал бросать на меня подозрительные взгляды. После того как он ушел в поле, я быстро вымыл горшки и начал их вытирать, хотя мог бы и догадаться, что брат долго ждать не будет.
        Когда, проклиная все на свете, он вернулся во двор и увидел меня в окно, его лицо скривилось в недоумении и он с шумом отворил дверь в кухню.
        - Когда закончишь, - язвительно сказал он, - начни заниматься мужской работой. Сначала починишь загон для свиней - завтра придет Рыло. Пятерых нужно заколоть, а у меня есть дела поважнее, чем ловить сбежавших свиней.
        Рыло - это прозвище мясника. Джек был прав: иногда свиньи паниковали, когда приходил Рыло, и если загон был плохо закреплен, многие убегали.
        Джек уже собрался уходить, но вдруг громко выругался. Я подошел к двери, чтобы узнать, в чем дело, и увидел, что он случайно раздавил большую жирную жабу. Убить лягушку или жабу считалось плохой приметой. Джек снова выругался и так нахмурился, что его густые черные брови буквально сошлись на переносице. Он отшвырнул мертвую жабу под водосточную трубу и ушел, качая головой. Не понимаю, что на него нашло, ведь раньше брат был более спокойным и держал себя в руках.


        Я остался на кухне, чтобы вытереть последние горшки - надо же было закончить работу. К тому же мне не очень хотелось идти в вонючий загон для свиней.
        - Не забудь книгу, - напомнил я Алисе перед уходом, и она как-то странно улыбнулась в ответ.


        Мне не удалось поговорить с Алисой наедине, пока Джек и Элли не легли спать. Я хотел снова пойти к ней в комнату, но Алиса сама спустилась на кухню с книгой и села в мамино кресло-качалку, поближе к теплому очагу.
        - Ты хорошо почистил сковородки. Должно быть, тебе и правда очень интересно, что написано в книге, - Алиса постучала пальцем по корешку.
        - Если ведьма вернется, я должен быть к этому готов. Мне надо знать, что делать. Ведьмак сказал, что она, скорее всего, станет «нечистью». Что ты об этом знаешь?
        Алиса вытаращила глаза и кивнула.
        - Поэтому я должен быть во всеоружии. Если в этой книге есть что-то ценное, я обязан это знать.
        - Этот священник не похож на других, - произнесла Алиса, протягивая мне книгу. - Он бы понравился Мамаше Малкин больше лепешек в полночь.
        Я сунул книгу обратно в карман, придвинул стул к очагу и начал задавать Алисе вопросы. Она отвечала с неохотой, и мне приходилось буквально вытягивать из нее слова, отчего на душе стало довольно скверно.
        Сначала я стал расспрашивать, почему у книги такое странное название: «Проклятые, неуклюжие и отчаянные». Что это означает?
        - Первое слово используют священники, - объяснила Алиса, недовольно опустив уголки рта. - Так называют людей, которые делают все иначе - например, как твоя мама, - они не ходят в церковь и не молятся. Эти люди не похожи на других, как левши, например, - она многозначительно улыбнулась.
        - Второе слово используют чаще, - продолжала Алиса. - Тело одержимого не может хорошо удерживать равновесие, оно постоянно падает. Духу нужно время, чтобы приспособиться к новому телу. Это все равно что надеть новую пару обуви. Кроме того, человек становится очень раздражительным - обычно спокойный и тихий может ни с того ни с сего взорваться.
        С третьим словом все еще проще. Ведьма, у которой когда-то было здоровое человеческое тело, отчаянно пытается найти новое и просто так ни за что не сдается. Она готова абсолютно на все. Поэтому одержимые люди невероятно опасны.
        - Если Мамаша Малкин придет, чье тело она выберет? - спросил я. - Если бы она была нечистью, кем бы она овладела? Мной? Может, так ей будет легче мне отомстить?
        - Да, если бы только она могла это сделать, - ответила Алиса. - Это не так уж легко, учитывая твой дар. Со мной шансов у нее тоже нет. Нет, она нападет на самого слабого, на того, с кем проще расправиться.
        - Ребенок Элли?
        - Да нет, это бесполезно. Придется ждать, пока ребенок вырастет. Мамаша Малкин никогда не отличалась особым терпением, а просидев в яме старины Грегори, она стала еще хуже. Придя за тобой, она вселится в сильное тело.
        - Значит, Элли? Она выберет Элли!
        - Да разве ты не знаешь? - Алиса в недоумении покачала головой. - Элли сильна, и ее трудно победить. С мужчинами справиться легче, особенно с теми, кто доверяет своему сердцу, кто может без причины выйти из себя.
        - Джек?
        - Скорее всего, это будет он. Каково тебе будет, когда Джек начнет охотиться за тобой? В книге кое-что верно подмечено: с тем, чьим телом овладели, справиться гораздо легче - он отчаянный, но неуклюжий.
        Я достал свою книжку и записал все, что показалось мне важным. Алиса говорила не так быстро, как Ведьмак, но потом она вошла во вкус, и вскоре у меня заболело запястье. Когда она заговорила о главном - как справиться с одержимым человеком, оказалось, что есть много способов узнать, живет ли еще в теле настоящая душа. Причинив зло телу, причинишь боль и душе. Поэтому ни в коем случае нельзя просто убить человека - это было бы зверство.
        В этой части книги было мало написано о том, что нужно делать с одержимым, и я был слегка разочарован. Автор был священником, поэтому считал, что лучше всего попытаться изгнать злого духа при помощи свечей и святой воды, но добавил, что не все священники делают это правильно и эффективно. Лучше получалось у тех, кто был седьмым сыном седьмого сына.
        Рассказав мне об этом, Алиса почувствовала усталость и пошла спать. Меня тоже клонило ко сну. Я уже успел забыть, как тяжела работа на ферме, и сейчас у меня ныло все тело. Я поднялся в свою комнату и рухнул на кровать, собираясь заснуть крепким сном, но вдруг во дворе залаяли собаки.
        Я решил, что их что-то напугало, открыл окно и посмотрел в сторону холма Палача, вдохнув свежий ночной воздух. Собаки постепенно успокоились, а потом и вовсе затихли.
        Я уже собирался закрыть окно, как вдруг из-за облака выглянула луна. Алиса как-то сказала, что лунный свет показывает истинную суть вещей, как, например, моя тень на сарае показала Костлявой Лиззи, что я не похож на других. Эта луна не была полной - просто постепенно убывающей до полумесяца, - но она показала мне то, что без нее я бы не увидел, - еле заметный серебристый след, который спускался с холма Палача, шел под оградой через северное пастбище, пересекал восточное поле и исчезал где-то под амбаром. Я сразу вспомнил о Мамаше Малкин - она оставляла именно такой серебристый след в ту ночь, когда я столкнул ее в реку. Теперь появился еще один, и он вел прямо ко мне.
        Сердце чуть не выскочило у меня из груди! Я на цыпочках спустился вниз и проскочил в заднюю дверь, осторожно закрыв ее за собой. Луна снова скрылась за облаком, и, когда я обошел амбар, серебристого следа видно уже не было, но все равно было очевидно, что кто-то спустился с холма к нашему дому. Трава была примята, будто по ней проползла гигантская улитка.
        Я подождал, пока снова появится луна, и еще раз осмотрел вымощенную плиткой площадку за сараем. Спустя пару минут облака рассеялись, и тут я увидел то, что меня до смерти напугало: серебристый след замерцал в лунном свете, и я сразу понял, куда он вел. Сомнений не осталось - он шел мимо загона для свиней, змейкой вился вокруг сарая, а потом закончился прямо под окном Алисы, где деревянная крышка закрывала ступеньки в подвал.
        Несколько поколений назад предки, жившие на нашей ферме, занимались пивоварением и возили пиво на соседние фермы и постоялые дворы. Именно поэтому местные жители назвали нашу ферму «Ферма Пивовара», хотя для нас это был просто дом. Ступеньки тут были нужны, чтобы заносить и выносить бочки, не заходя внутрь.
        Крышка закрывала люк, и две ее половинки соединял большой ржавый висячий замок, но между ними все равно была щель размером не шире моего пальца - серебристый след исчезал именно там. Что бы это ни было, оно могло легко просочиться сквозь это узкое отверстие. Мамаша Малкин вернулась, и она была нечистью, а ее тело стало таким мягким и гибким, что могло проникнуть в самые узкие щели.
        Она была уже в подвале.
        Мы им не пользовались, но я хорошо помнил, что там внутри: по всему полу валялись старые бочки. Двери у дома толстые, но полые - это значит, что уже совсем скоро ведьма проберется по стенам внутрь дома.
        Я поднял глаза и увидел огонек свечи в окне Алисы - похоже, она еще не спала. Я вошел в дом и уже скоро стоял за дверью ее спальни. Нужно было постучать, но так, чтобы Алиса знала, что я здесь, а другие ничего не услышали. Я уже собирался это сделать, как услышал, что Алиса с кем-то разговаривает.
        Мне это очень не понравилось, но я все равно постучал. Алиса не открыла, и я приложил ухо к двери. С кем она разговаривала? Элли и Джек давно спят, к тому же я слышал только голос Алисы, но он был каким-то странным. Я вдруг вспомнил - и отскочил от двери, как будто она пылала в огне.
        Ее голос напомнил мне Костлявую Лиззи, когда она с белыми костями в руках шептала заклинание над моей ямой. Толком не осознавая, что делаю, я дернул за ручку и распахнул дверь.
        Алиса сидела на краю стула с прямой спинкой и смотрела в зеркало поверх пламени свечи, бормоча какое-то заклинание. Я глубоко вдохнул и подошел ближе, чтобы все увидеть.
        Была ранняя весна, и ночь была холодной, но, несмотря на это, по лицу Алисы катились капельки пота. Я увидел, как две из них стекли в левый глаз, а потом скатились по щеке, как слезы. Алиса, не отрываясь, смотрела в зеркало, вытаращив глаза, а когда я позвал ее по имени, даже не моргнула.
        Я подошел сзади и увидел в зеркале отражение латунного подсвечника. Но, к моему глубочайшему ужасу, лицо над пламенем принадлежало не Алисе.
        Это было старое, изможденное и морщинистое лицо. Жесткие седые волосы спадали на острые скулы - казалось, что это существо много лет провело в сырой земле.
        И тут глаза повернулись влево и поймали мой взгляд - в них горело два красных уголька. На сморщенном лице появилась легкая улыбка, но в глазах читалась злость и ненависть.
        Сомнений не было - передо мной было лицо Мамаши Малкин.
        Что все это значит?! Неужели Алиса одержима?! Или она с помощью зеркала пыталась говорить с Мамашей Малкин?
        Без долгих раздумий я схватил подсвечник и с силой ударил им по зеркалу - оно разбилось с оглушительным звоном, и в меня полетели острые осколки. Алиса пронзительно закричала.
        Кажется, это был самый страшный крик из всех, что я слышал, - он был полон мучений и страданий и напоминал визг свиней во время бойни. Но мне было совсем не жаль Алису, хотя она заплакала, а ее глаза были полны страха и ужаса.
        В доме сразу все проснулись: сначала завопил ребенок Элли, потом я услышал ругательства и топот ног по лестнице.
        Джек в ярости ворвался в комнату. Он бросил взгляд на зеркало, потом подошел ко мне и замахнулся - наверное, решил, что это я во всем виноват, потому что Алиса до сих пор кричала. Я держал подсвечник, а на пальцах у меня блестели кусочки стекла.
        В этот момент в комнату вбежала Элли: она держала кричащую малышку, но другой рукой успела схватить Джека за локоть и не дала меня ударить.
        - Не надо, Джек! - взмолилась она. - Не будь таким жестоким!
        - Поверить не могу, что ты это сделал, - зарычал Джек, глядя на меня со злостью. - Ты знаешь, сколько лет этому зеркалу? Что теперь скажет отец?
        Ничего удивительного, что Джек так разозлился. Я разбудил весь дом, к тому же ночной столик принадлежал моей бабушке. После того как отец отдал мне трутницу, это была последняя семейная реликвия, оставшаяся в доме.
        Джек подошел ко мне. Свеча не погасла, даже когда я разбил зеркало, но от его крика огонек задрожал.
        - Зачем ты это сделал? Что с тобой происходит? - зарычал Джек.
        Что я мог ответить? Я просто пожал плечами и опустил глаза.
        - Что ты вообще здесь делаешь? - продолжал кричать Джек.
        Я молчал - ему бы не понравился ни один мой ответ.
        - Теперь ты не выйдешь из своей комнаты, - прокричал Джек. - Надо бы выставить вас вон!
        Я взглянул на Алису - она все еще сидела на стуле, уронив голову на руки. Плакать она перестала, но ее била дрожь.
        Когда я оглянулся на брата, то увидел, что на смену гневу пришла тревога: Элли вдруг побледнела и закачалась. Джек не успел опомниться, как она потеряла равновесие и упала на стену. Он тут же забыл обо всем случившемся и засуетился возле жены. - Не знаю, что это со мной, - сказала Элли взволнованно. - У меня вдруг закружилась голова. Ах, Джек! Я чуть не уронила нашу малышку!
        - Ну-ну, все ведь в порядке. Только не волнуйся. Дай ее мне…
        Взяв дочку на руки, Джек успокоился.
        - Ты должен здесь все убрать, - сказал он мне. - Утром тебя ждет серьезный разговор.
        Элли подошла к кровати и положила руку Алисе на плечо:
        - Алиса, пойдем вниз, пока Том убирается. Я дам тебе что-нибудь попить.
        Все ушли вниз на кухню, а я остался собирать стекло. Через десять минут я спустился за веником и совком. Они молча сидели за кухонным столом и пили травяной чай. Никто даже не взглянул на меня и не предложил присоединиться.
        Я вернулся наверх и быстро убрал осколки, а потом ушел в свою комнату, сел на кровать и стал смотреть в окно, снедаемый страхом и одиночеством. Вдруг Алиса уже одержима? Я уверен, что видел в зеркале лицо Мамаши Малкин. Если это и правда она, тогда ребенок и вся наша семья в большой опасности.
        Пока она ничего не сделала, но Алиса относительно мала по сравнению с Джеком, поэтому Мамаше Малкин придется исхитриться. Она будет ждать, пока все не уснут, и придет за мной, а может, за ребенком - кровь младенца сделает ее сильнее.
        А что, если я разбил зеркало как раз вовремя? И разрушил заклинание в тот самый момент, когда Мамаша Малкин собиралась вселиться в тело Алисы? Вдруг Алиса просто разговаривала с ведьмой через зеркало? В любом случае над нашим домом нависла опасность - теперь у нас два врага.
        Надо было что-то делать. Но что? Голова шла кругом. Вдруг кто-то постучал в дверь. Я подумал, что это Алиса, и решил ей не открывать, но из-за двери послышался голос Элли. Я открыл дверь.
        - Мы можем поговорить? - спросила она. - Впусти меня, не хочу разбудить дочку, она только успокоилась.
        Я кивнул, и Элли вошла, тихо прикрыв дверь.
        - Ты хорошо себя чувствуешь? - взволнованно спросила она.
        Я кивнул, но ощущал себя очень несчастным и не смог посмотреть ей в глаза.
        - Давай поговорим о том, что произошло. Ты ведь разумный парень, у тебя должна быть веская причина для такого поступка. Если ты мне расскажешь, тебе станет легче.
        Как я мог сказать ей правду? Она мать и должна заботиться о ребенке. Что будет, если Элли узнает, что по дому бродит ведьма, которая жаждет детской крови? А потом я понял, что должен все рассказать ради малышки. Элли нужно узнать горькую правду - только тогда она сможет спасти себя и дочь.
        - Есть кое-что, Элли… Я не знаю, как сказать тебе об этом…
        Элли улыбнулась:
        - Лучше начни сначала…
        - За мной что-то охотится, - сказал я, глядя Элли прямо в глаза. - Зло, которое хочет моей смерти. Поэтому я и разбил зеркало. Алиса разговаривала с ним, и…
        Глаза Элли вдруг потемнели от гнева:
        - Если скажешь об этом Джеку, то точно узнаешь, какая у него тяжелая рука! То есть ты привел за собой зло, зная, что в доме ребенок? Да как ты мог? Как ты мог так поступить?
        - Я не знал, что так получится, - возразил я. - Я понял это лишь сегодня, поэтому говорю тебе только сейчас: ты должна покинуть дом и уйти отсюда вместе с ребенком - это ради вашей безопасности. Уходи, пока не поздно.
        - Что? Прямо сейчас? Среди ночи?
        Я кивнул. Элли помотала головой и твердо сказала:
        - Джек бы не ушел. Никто бы не смог выжить его из собственного дома посреди ночи. Нет, я останусь здесь и буду молиться. Так меня учила мама. Она говорила, что если молиться искренне и от всего сердца, то никакое зло не причинит тебе вреда. И я верю ей. Ты ведь можешь ошибаться, Том, - добавила она. - Ты еще мал и лишь недавно начал учиться новому ремеслу. Все не так страшно, как тебе кажется, к тому же твоя мама скоро вернется. Не сегодня, так завтра. Она уж точно что-нибудь придумает. А пока держись подальше от комнаты Алисы. Эта девочка какая-то странная.
        Я только хотел продолжить уговоры, но на лице Элли вдруг промелькнула тревога. Она пошатнулась и оперлась рукой о стену, чтобы удержаться на ногах.
        - Смотри, это все из-за тебя. Мне становится плохо при одной мысли о том, какой ужас тут творится.
        Она села на кровать и опустила голову на руки, а я в отчаянии смотрел на нее, не зная, что делать и что сказать. Через пару минут Элли снова встала:
        - Надо поговорить с твоей мамой, как только она вернется, и не забывай - держись подальше от Алисы. Обещаешь?
        Я пообещал, и Элли, улыбнувшись, пошла в свою комнату.
        Когда она ушла, меня вдруг осенило…
        Элли уже второй раз чуть не упала и сказала, что у нее кружится голова. Один раз - это, возможно, случайность, просто усталость. Но дважды! Она была неуклюжей. Элли стала неуклюжей, а это первый признак одержимости!
        Я начал мерить шагами комнату. Да нет, этого не может быть! Конечно, это ошибка. Только не Элли. Скорее всего, она просто устала - ребенок не спит круглые сутки. Элли - сильная и здоровая женщина, она родилась и всю жизнь прожила на ферме. А эти разговоры о молитвах? Хотя она ведь могла специально сказать это, чтобы не вызвать подозрений.
        Но ведь Алиса говорила, что завладеть телом Элли очень трудно и что жертвой может стать Джек. Но он-то как раз и не показывает никаких признаков слабости. Хотя… он становится все более раздражительным. Если бы Элли вовремя не вмешалась, он от меня и мокрого места бы не оставил!
        В то же время, если Алиса заодно с Мамашей Малкин, ей ни в коем случае нельзя доверять. Она могла специально направить меня по ложному следу. А вдруг она солгала мне даже по поводу книги Ведьмака? Я же не читаю по-латыни и не могу ее проверить.
        И я понял, что моим врагом мог быть любой из них. Опасность может прийти с любой стороны и в любую секунду, а я ни сном ни духом!
        К счастью, мама должна вернуться к рассвету - она точно знает, что делать. Но до рассвета еще так далеко. Спать нельзя - придется быть настороже всю ночь. Если Джек или Элли одержимы, то сделать я ничего не смогу, но в их комнату лучше не ходить. Все, на что я сейчас способен, - это присматривать за Алисой.
        Я сел на ступеньки лестницы между своей комнатой и спальней Джека и Элли - отсюда я хорошо видел комнату Алисы. Если она выйдет, то, по крайней мере, я об этом узнаю.
        Я решил, что если мама не вернется на рассвете, то я уйду. Кроме нее, мне мог помочь только один человек…


        Ночь оказалась очень долгой. Поначалу я вскакивал при малейшем шорохе - скрипе половиц, ступенек, но постепенно успокоился: дом был старый, и к этим звукам постепенно привыкаешь. С приближением рассвета я вновь почувствовал возрастающую тревогу.
        Я услышал странный скрежет в стенах, будто чьи-то когти царапали камень. Это происходило все время в разных местах: иногда слева у лестницы, потом внизу, возле комнаты Алисы. Звук был едва различимый, поэтому я не мог толком понять, на самом ли деле я его слышу или мне просто чудится. Меня охватил озноб - такой, который возникает, только если рядом опасность.
        Вдруг начали лаять собаки, а за ними подали голос и другие животные: волосатые свиньи фыркали так громко, что можно было подумать, что мясник уже пришел. Ко всему прочему заплакала и малышка.
        Теперь мне было так холодно, что все тело била крупная дрожь - надо было что-то делать.
        Тогда, на берегу реки, мои руки сами знали, что делать. На этот раз мне помогли ноги, которые действовали быстрее моих мыслей. Я встал и бросился бежать: сердце бешено стучало в груди. В смертельном ужасе я почти кубарем скатился с лестницы, подняв невообразимый шум. Я должен был бежать от ведьмы как можно дальше - все остальное не важно. От былой храбрости не осталось и следа.



        Глава 13
        Волосатые свиньи



        Я выбежал из дома и устремился строго на север, прямиком к холму Палача. Паника начала понемногу утихать, только когда впереди показалось северное пастбище. Мне нужна была помощь, и как можно скорее. Я собирался вернуться в Чипенден - теперь только Ведьмак мог мне помочь.
        Проходя мимо изгороди, я заметил, что животные внезапно притихли - я обернулся и окинул взглядом ферму, но вдалеке смог разглядеть разве что грязную извилистую дорогу, уходящую куда-то вдаль и ведущую в неведомую темноту, которая выделялась посреди серых полей мрачным черным пятном.
        Затем я увидел огни на дороге - это была телега, ехавшая в сторону фермы. Может быть, это мама? Надежда забилась во мне с новой силой, но когда телега подъехала к воротам, я услышал громкий хриплый кашель, а затем смачный плевок - это был всего лишь мясник Рыло. Он должен был заколоть пять самых больших свиней и снять с них шкуру. Это занимало довольно много времени, поэтому Рылу пришлось выехать пораньше.
        Он никогда не делал мне ничего плохого, но как только мясник уезжал восвояси, я чувствовал небывалое облегчение. Мама тоже его недолюбливала: ей очень не нравилось, что он начинал кашлять и плеваться в нашем дворе.
        Внешне он был очень крупный, ростом даже выше Джека, с мускулистыми плечами. Такие мышцы были необходимы в его работе: некоторые свиньи весят больше человека и приходят в бешенство при виде ножа, понимая, что их ждет впереди. К тому же была у мясника еще одна неприятная привычка: он всегда носил короткие рубашки и не застегивал две нижние пуговицы, так что его жирное бледное и волосатое брюхо свисало на коричневый фартук, который защищал его штаны от крови. Ему вряд ли было больше тридцати, но волосы у него уже поредели.
        Я жутко расстроился оттого, что это была не мама. Я стал наблюдать за тем, как Рыло подвесил фонарь на телеге и начал выгружать свои инструменты. Он устроился в передней части сарая, как раз напротив свинарника.
        Я решил, что и так потратил достаточно времени, поэтому стал перелезать через изгородь, чтобы направиться в лес. Вдруг краем глаза я заметил впереди какое-то движение. Тень быстро приближалась ко мне с севера пастбища.
        Это была Алиса - мне совсем не хотелось, чтобы она шла со мной, но времени на споры не было. Взобравшись на изгородь, я стал ждать ее - она быстро бежала вверх по склону.
        Она остановилась шагах в десяти от меня, уперевшись руками в колени, пытаясь отдышаться. Я оглядел ее с ног до головы: она снова была в черном платье и остроносых туфлях. Наверное, я разбудил ее, когда сбегал по лестнице, она быстро оделась и побежала за мной.
        - Я не хочу с тобой говорить! - не глядя на нее, сказал я несвойственным для меня дрожащим и высоким голосом - наверное, я переволновался. - Ты только зря тратишь время, преследуя меня! Ты упустила свой шанс, так что лучше тебе сейчас держаться подальше от Чипендена.
        - Но тебе стоит кое-что знать! И сейчас ты сам поймешь, хорошо это или плохо: Мамаша Малкин уже здесь!
        - Я знаю, - ответил я. - Я видел ее.
        - Но я говорю не только о зеркале! Она вернулась! И сейчас находится где-то в доме! - сказала Алиса, указывая куда-то назад.
        - Я же сказал уже, что знаю! - рявкнул я в ответ. - Лунный свет показал мне ее серебристый след, и тогда я поднялся к тебе, чтобы рассказать, что видел, а ты уже говорила с ней, и, возможно, не в первый раз!
        Я вспомнил первую ночь, когда пришел в комнату Алисы и отдал ей книгу. Когда я вошел, перед зеркалом свеча дымилась.
        - Возможно, ты и привела ее сюда, - сказал я. - Ты рассказала ей, где я.
        - Это неправда, - сказала Алиса со злостью. Она сделала ровно три шага мне навстречу. - Я пыталась определить с помощью зеркала, где она находится. Она была совсем близко - я почувствовала ее дыхание за спиной. Но она слишком сильная, и мне не одолеть ее. Мне очень повезло, что ты появился в нужный момент и разбил это чертово зеркало.
        Я бы очень хотел поверить Алисе - но разве я мог? Когда она подошла еще немного ближе, я развернулся вполоборота и приготовился спрыгнуть на газон по ту сторону ограды.
        - Я возвращаюсь в Чипенден позвать мистера Грегори! - заявил я. - Он точно знает, что делать!
        - У нас на это нет времени! - сказала Алиса. - Когда вы вернетесь, будет слишком поздно! Там же ребенок, как быть с ним? Она же убьет его, ведь ведьма жаждет молодой крови, которая делает ее еще сильнее!
        Страх заставил меня забыть о ребенке Элли. Алиса была права - ведьма не сможет в него вселиться, но захочет его крови. Когда я приведу Ведьмака, будет слишком поздно.
        - Что же теперь делать? - спросил я. - Я не справлюсь с Мамашей Малкин в одиночку.
        Алиса пожала плечами, и уголки ее рта опустились:
        - Это твоя работа. Ведь старина Грегори уже успел тебя чему-то научить? Если ты этого не записал, то должен хотя бы помнить. Напряги память.
        - Он мало говорил про ведьм, - сказал я с досадой.
        Ведьмак в основном обучал меня борьбе с домовыми, призраками и неупокоенными душами, но сейчас я столкнулся именно с ведьмой.
        Я по-прежнему не доверял Алисе, но теперь, после всего сказанного, я не мог уйти в Чипенден - все равно не успею вернуться вовремя. Алиса не зря предупредила меня насчет ребенка Элли. Даже если девочка одержима ведьмой или она на стороне Мамаши Малкин, мне ничего не оставалось, кроме как вернуться на ферму.
        На обратном пути я держался в стороне от Алисы, но она семенила рядом, когда мы вошли на двор.
        Рыло точил свои ножи. Он поднял глаза и кивнул мне - я кивнул в ответ. Вопреки прозвищу, лицо мясника было больше похоже на морду волка, чем на свиное рыло. Он молча уставился на Алису, разглядывая ее с головы до ног, а затем громко и насмешливо присвистнул.
        Алиса сделала вид, что ничего не слышала. Ей надо было еще многое сделать до завтрака, поэтому она пошла прямо на кухню и начала готовить цыпленка - он висел на крючке у двери, уже без головы и потрохов. Алиса принялась мыть и ощипывать его в соленой воде, полностью погрузившись в работу, чтобы все сделать правильно.
        И тут, наблюдая за ней, я наконец вспомнил, что может нам помочь - соль и железо!
        Я не был до конца уверен, что это сработает, но попробовать стоило. Так Ведьмак связывал домового в яме, и это могло подействовать и на ведьму. Если я брошу соль и железные опилки в человека, в которого вселился злой дух, то смогу изгнать Мамашу Малкин.
        Я не доверял Алисе и не хотел, чтобы она знала о моем плане, поэтому подождал, пока она не закончит готовить цыпленка и не уйдет из кухни.
        Я достал соль и сразу же пошел в мастерскую отца. Там я быстро нашел что искал. На полке под станком лежало множество инструментов, и я выбрал самую большую и острую пилу - когда я был ребенком, ее называли «фальшивой ведьмой». Я мог произносить слово «ведьма», только когда говорил о пиле, иначе мне бы не поздоровилось. Я стал пилить старое железное ведро, и визжание пилы отдавалось у меня в зубах. Но вскоре раздался более громкий звук - визг умирающей свиньи, первой из пяти.
        Я знал, что Мамаша Малкин может быть где угодно, и если она еще ни в кого не вселилась, то точно скоро выберет жертву. Надо было все время быть начеку и не расслабляться. Но, по крайней мере, теперь у меня будет чем защититься.
        Джек хотел, чтобы я помог мяснику, но я все время находил повод отказаться - я говорил, что как раз заканчиваю одно дело или начинаю другое. Если придется работать с Рылом, то я весь день буду вынужден провести с ним и не смогу наблюдать за остальными. В этот раз я был просто гостем, и Джек не мог твердо настоять на своем, хотя ему очень хотелось.
        В конце концов после обеда, хмурый и раздраженный, он был вынужден сам помогать Рылу. Я только этого и ждал: работая возле сарая, Джек постоянно находился у меня на виду. Я то и дело придумывал предлог отлучиться и навестить Элли или Алису - ведьма могла вселиться в любую из них. Если это будет Элли, то шанс спасти ребенка очень мал, потому что девочка все время или у нее на руках, или спит в кроватке рядом.
        Я держал наготове соль и железные опилки, но не знал, хватит ли их. Лучше всего было бы воспользоваться серебряной цепью, пусть даже самой короткой - это лучше, чем ничего. Когда я был маленький, я как-то подслушал, как папа и мама говорили о маминой серебряной цепочке. Я никогда ее не видел, но она могла быть где-то в доме, может, даже в чулане под чердаком, который мама всегда запирала на ключ.
        Зато их спальня была не заперта. Обычно мне не разрешали туда заходить, но сейчас это не имело значения. Я покопался в маминой шкатулке с драгоценностями: броши, кольца, но цепочки среди них не было. Я обыскал всю комнату, рылся в ящиках, сгорая от стыда, - но что мне оставалось делать? Мне нужно было найти ключ от чулана, но я его не нашел.
        Тут я услышал звук тяжелых шагов Джека - он поднимался по лестнице. Я замер, едва смея дышать, но брат зашел в свою комнату на пару минут, а потом опять спустился вниз. Я прекратил бесполезные поиски и пошел проверить, как остальные.
        В тот день воздух был прохладный и в нем царила безмятежность, но когда я проходил мимо сарая, поднялся слабый ветерок. Солнце садилось за горизонт, наполняя все вокруг уютным теплом, - завтра будет хорошая погода. Перед сараем вниз головой на крюках висели три заколотых свиньи - с них только что содрали шкуру, и с последней еще стекала кровь. Рыло, стоя на коленях, пытался совладать с четвертой, которая отчаянно боролась за свою жизнь. Трудно сказать, кто из них визжал громче.
        Джек, в запачканной кровью рубашке, злобно посмотрел на меня, но я прошел мимо и даже улыбнулся. Работа шла полным ходом, но дел еще оставалось много, поэтому, скорее всего, они закончат ближе к ночи. Никто не спотыкался и не падал, и я не мог догадаться, в кого же вселилась ведьма.
        Через час стемнело. Джек и Рыло развели костер, который отбрасывал пляшущие тени по всему двору, и продолжали работать.
        Все началось, когда я пошел в сарай за мешком с картошкой…
        Кто-то отчаянно закричал, и этот крик был наполнен ужасом. Кричала женщина, с которой, по всей видимости, произошло что-то страшное.
        Я бросил мешок на землю и кинулся к сараю, но вдруг словно прирос к земле, не в силах поверить своим глазам.
        Элли стояла в двадцати шагах от меня, вытянув руки, и кричала так сильно, будто ее подвергали страшным пыткам. У ее ног лежал окровавленный Джек. Сначала я подумал, что Элли кричит из-за него, но она кричала из-за мясника.
        Рыло повернулся ко мне, будто давно с нетерпением ожидал моего появления. В левой руке он по-прежнему держал свой острый нож, которым забивал свиней. Я застыл в ужасе, когда понял, почему кричала Элли: в правой руке Рыло держал ее малышку.
        Сапоги мясника были залиты кровью убитых животных, и она еще капала с его фартука. Рыло поднес нож к младенцу.
        - Подойди ко мне, мальчишка, - позвал он меня. - Иди сюда, - и захохотал.
        Мясник открывал рот, но говорил не своим голосом, а голосом Мамаши Малкин. Раздавался не его смех, а кудахтанье злобной ведьмы.
        Я сделал шаг к Рылу, потом еще один - я хотел подойти поближе и спасти ребенка Элли. Я пытался идти быстрее, но не мог - ноги не слушались меня. Так обычно бывает в страшном сне, когда отчаянно пытаешься бежать и не можешь двинуться с места. Мои ноги были как чужие.
        Внезапно меня осенило, и от страшной догадки бросило в холодный пот. Я шел навстречу Рылу не потому, что сам так хотел, а потому, что меня звала Мамаша Малкин. Ее острый нож притягивал меня к себе. Я понял, что мне не спастись - меня заколдовали.
        Что-то похожее я чувствовал в ту ночь у реки, но моя левая рука как раз вовремя смогла столкнуть Мамашу Малкин в воду. Сейчас конечности не слушались меня, и я был совершенно беззащитен.
        Я подходил все ближе и ближе к мяснику и его острому ножу. У Рыла были глаза Мамаши Малкин, и лицо начало чудовищно разбухать, как будто ведьма внутри него раздувала щеки и выкатывала глаза. Его брови выступили, словно крутые холмы, а под ними горящие угольки глаз излучали смертельное пламя.
        Я сделал еще шаг, и сердце в груди трепыхнулось. Опять шаг - и новый удар сердца. Теперь я был очень близко к Рылу. Тук, тук - стучало сердце, отбивая каждый шаг.
        Когда до ножа оставалось всего шагов пять, я услышал, что Алиса бежит в нашу сторону, выкрикивая мое имя. Краем глаза я увидел, как она выскочила из темноты и кинулась прямо к Рылу. Ее черные волосы развевались, словно она бежала навстречу сильному ветру во время урагана.
        Алиса с разбегу изо всех сил ударила Рыло ногой. Она целилась в живот над кожаным фартуком, и я заметил, что острый носок ее туфли исчез в жирном брюхе мясника. Рыло всхлипнул, согнулся от сильной боли и выронил ребенка Элли, но гибкая, как кошка, Алиса успела поймать малышку, а потом кинулась к Элли.
        В тот момент, когда Алиса ударила Рыло в живот остроносой туфлей, колдовство исчезло, и я снова был свободен и мог сам двигать руками и ногами - мог наконец защитить себя.
        Рыло согнулся почти пополам, но быстро выпрямился. Несмотря на то что он выронил малышку, в другой руке он по-прежнему держал нож. Его сталь блеснула на свету, когда Рыло двинулся в мою сторону. Мясник немного хромал и пошатывался - может, он стал неуклюжим или это были последствия сильного удара?
        Когда я был уже расколдован, во мне проснулось множество чувств: скорбь по Джеку, страх за ребенка Элли, злоба на то, что это случилось с моей семьей. И вдруг я осознал, что был рожден стать ведьмаком, самым лучшим ведьмаком на свете. И я им стану, а мама будет гордиться мной!
        Я быстро засунул руки в карманы штанов и набрал полные кулаки того, что там лежало, а затем кинул содержимое в Рыло: из правой руки - белое, а из левой - черное. Все слилось в одно черно-белое облако и посыпалось на голову и плечи мясника.
        Соль и железо - смесь, которая помогает одолеть домовых: железо высасывает силу, соль сжигает домового. У меня была слабая надежда, что на ведьму это тоже подействует.
        Наверное, если бросить такую смесь в лицо, плохо станет кому угодно - человек начнет сильно кашлять, но мяснику стало еще хуже. Сначала он разжал кулаки, и нож упал на землю, а потом мясник закатил глаза и рухнул на колени. Он сильно стукнулся лбом о землю и чуть не свернул себе шею.
        Из его левой ноздри потекла густая жидкость. Я просто стоял и смотрел, не в силах сдвинуться с места. Мамаша Малкин медленно вытекала из его носа, булькая и пузырясь, и постепенно принимала свой прежний облик. Сомнений не было - это была она, но что-то в ней изменилось.
        Во-первых, ведьма стала раза в три меньше. Теперь ее плечи доходили мне только до колен, но на ней был все тот же длинный плащ, который волочился по земле, а сальные седые волосы по-прежнему спадали на плечи. Изменилась и ее кожа: она мерцала и растягивалась. Глаза ее были красные, как языки пламени. Ведьма в ярости взглянула на меня, а затем отвернулась и пошаркала к углу сарая, постепенно уменьшаясь. Неужели соль и железо подействовали? Я не знал, что еще делать, поэтому просто провожал ее взглядом, не в силах даже пошевелиться.
        Но Алиса решила не расслабляться - с ведьмой было еще не покончено. Она отдала малышку Элли и, вытащив из окна горящую палку, побежала за Мамашей Малкин. Я знал, что она собирается сделать. Одно прикосновение - и ведьма загорится. Что-то внутри меня противилось этому - это была слишком жестокая смерть. Я поймал Алису за локоть, когда она пробежала мимо, и заставил ее бросить горящую палку.
        Девочка со злобой взглянула на меня, и мне показалось, что сейчас она и меня ударит туфлей в живот, но вместо этого Алиса так крепко сжала мою руку, что ее ногти глубоко впились мне в кожу.
        - Выживет только один! Ты должен бороться за свою жизнь! - зашипела она мне в лицо. - Доведи дело до конца, а не то и сам погибнешь, и других погубишь!
        Она выпустила мою руку, и я увидел на своей руке капельки крови.
        - Ты должен сжечь ведьму, - сказала Алиса немного мягче. - Тогда она больше не вернется. Заточение в яме больше не поможет. Старина Грегори знает это, но он слишком добр, чтобы убить ее. Давай, пока не стало слишком поздно…
        Мамаша Малкин исчезала во тьме за сараем, уменьшаясь с каждым шагом. Ее черный плащ тянулся следом по земле.
        И тут я понял, что ведьма совершила большую ошибку и пошла неверной дорогой - через самый большой загон для свиней. Она с легкостью просочилась под самой низкой перекладиной загона.
        Свиньи сегодня и так много страдали - они были очень напуганы, ведь пятерых уже закололи. Поэтому они были не очень дружелюбно настроены, и это еще мягко сказано. Сейчас в сарай вообще никому не стоило заходить - пострадает любой, кто попадется им на пути.
        Теперь пронзительно кричать настала очередь Мамаши Малкин.
        - Это то же самое, что сжечь, - сказала Алиса, когда все наконец затихло.
        Я видел облегчение на ее лице, да и сам его почувствовал. Мы оба были рады, что наступил конец страхам и мучениям. Я так устал, что просто пожал плечами, мысли путались в голове. Потом я повернулся к Элли, и то, что я увидел, мне не понравилось: она была напугана до смерти. Она смотрела на нас, не веря своим глазам. Она как будто впервые по-настоящему меня рассмотрела и поняла, кто я такой.
        Я тоже кое-что для себя понял. Мне вдруг стало ясно, что значит быть учеником Ведьмака. Люди обходят нас стороной и боятся подойти близко. Я видел, как они вздрагивали и крестились, когда мы шли через их деревни, но думал, что это относится к Ведьмаку, а не ко мне.
        Теперь настал мой черед - это произошло со мной в моем родном доме. Мне вдруг стало невыносимо одиноко.



        Глава 14
        Совет Ведьмака



        Все обошлось - Джек не погиб. Я не стал задавать слишком много вопросов, чтобы не всплывали мучительные воспоминания, но все-таки мне удалось выяснить, что произошло. Рыло собирался сдирать шкуру с пятой свиньи, но вместо этого в ярости набросился на Джека.
        У брата на лице была кровь животных, а мясник просто сбил его с ног, и Джек потерял сознание. Потом Рыло побежал в дом и схватил ребенка - это была своего рода приманка для меня.
        Нет, все-таки все было не так: это был вовсе не мясник - в него вселилась Мамаша Малкин. Через пару часов Рыло очнулся, пришел в себя и, не понимая, что же с ним произошло, уехал домой. Кажется, он даже ничего не вспомнил, а в подробности вдаваться никто не захотел.
        В ту ночь мы почти не спали: Элли развела огонь в камине и до утра сидела на кухне с малышкой на руках. Джек отправился в спальню и прилег - он думал, что ему станет лучше, но заснуть так и не смог из-за приступов рвоты.
        За час до рассвета домой вернулась мама. Она была очень хмурая - наверное, случилось что-то плохое.
        Я помог ей донести вещи и спросил:
        - Все в порядке, мам? Ты выглядишь усталой.
        - Ничего, сынок. Что у вас тут стряслось?? Я по твоему лицу вижу - что-то не так.
        - Долгая история, - ответил я. - Идем домой, я там все расскажу.
        Когда мы пришли в кухню, Элли даже заплакала от счастья, а следом заголосил и ребенок. Из спальни спустился Джек. Перебивая друг друга, мы стали рассказывать маме, что произошло, но мой брат, как всегда, кричал громче всех и не давал другим сказать ни слова.
        Мама быстро его остановила.
        - Спокойнее, Джек, - сказала она. - Это пока мой дом, а я не люблю криков.
        Такое обращение, тем более на глазах у Элли, его немного оскорбило, но спорить он не стал.
        Мама выслушала нас по очереди, начав с Джека. Я оказался последним, и когда настала моя очередь, она отправила Джека и Элли спать, чтобы поговорить со мной наедине. Она почти не говорила, а просто молча выслушала меня и нежно взяла за руку.
        Потом мама пошла в комнату Алисы - и разговор у них был долгий.


        Не успело взойти солнце, когда появился Ведьмак. Я почему-то очень его ждал. Он остался стоять у ворот, я вышел к нему и рассказал все по порядку. Учитель слушал молча, отставив свой посох в сторону, а потом, как обычно, покачал головой:
        - Душа была не на месте, и я чувствовал, что что-то не так, парень, но пришел слишком поздно. Но ты молодец - все сделал правильно. Ты не растерялся и смог вспомнить все, чему я тебя учил. Если больше ничего не помогает, используй соль и железо.
        - Алиса хотела сжечь Мамашу Малкин, но я ее остановил. Я сделал правильно?
        Ведьмак вздохнул и почесал бороду:
        - Я уже говорил тебе, что сожжение - это жестоко даже по отношению к ведьме. Я бы так никогда не сделал.
        - Наверное, потом придется снова иметь с ней дело, - сказал я.
        Ведьмак улыбнулся:
        - Нет, парень, можешь не беспокоиться. Она больше никогда не вернется в наш мир. Помнишь, я говорил тебе, что убить ведьму можно, съев ее сердце? За нас это сделали свиньи.
        - Они съели ее целиком. Так значит, мы в безопасности? Она больше не вернется?
        - Да, Мамаша Малкин теперь не опасна, о ней можно забыть. Пока тебе нечего бояться, но кто знает, какая опасность ждет впереди…
        Я с облегчением вздохнул - будто камень упал с сердца. Я жил в постоянном страхе, а теперь, когда бояться больше нечего, жизнь показалась мне намного прекраснее. Все позади.
        - Что ж, тебе ничто не грозит, пока не наделаешь новых глупых ошибок, - добавил Ведьмак. - Только не говори, что это не повторится. Не ошибается только тот, кто вообще ничего не делает. Каждый учится только на своих ошибках. А что теперь нужно сделать? - спросил он, щурясь от лучей восходящего солнца.
        - Что? - спросил я, недоумевая.
        - Девочка, - ответил он. - Кажется, ее нужно заточить в яме - другого выхода нет.
        - Но она же спасла ребенка Элли, - запротестовал я. - И меня тоже.
        - Она умеет обращаться с зеркалом, парень, это плохой знак. Лиззи многому ее научила, и Алиса слишком много знает. Кроме того, она готова воспользоваться своими знаниями. Никто не знает, чего от нее можно ожидать.
        - Но она хотела нам помочь - она использовала зеркало, чтобы найти Мамашу Малкин.
        - Возможно, но она очень сообразительна. Сейчас она только девочка, но потом станет женщиной, а умные женщины очень опасны.
        - Моя мама тоже умная, - парировал я. - Но она очень добрая и всем помогает. Когда я был маленьким, неупокоенные души с холма Палача мешали мне спать по ночам, и как-то мама пошла туда ночью и успокоила их. Потом было тихо много месяцев.
        Я хотел рассказать об этом уже давно, ведь Ведьмак считал, что с неупокоенными душами справиться невозможно, а мама доказала обратное. Кажется, зря я это сказал, не стоило этого делать.
        Ведьмак ничего не ответил. Он просто молча смотрел на наш дом.
        - Спросите у мамы, что делать с Алисой, - предложил я. - Мне кажется, они подружились.
        - Я так и хотел сделать, - ответил Ведьмак. - Нам давно уже пора поговорить. Жди меня здесь.
        Учитель пошел к дому через двор, но дверь кухни вдруг открылась, и мама гостеприимно пригласила его в дом.
        Позже я немного узнал из того, о чем они говорили - их разговор длился почти полчаса, - но так и не понял, что именно они обсуждали. Когда Ведьмак наконец вышел из дома, мама осталась на пороге, и тут он сделал то, чего я никак не ожидал. Сначала мне показалось, что он просто кивнул ей на прощание, только как-то странно двинул плечами. Оказалось, что Ведьмак поклонился маме.
        Идя мне навстречу через двор, он даже слегка улыбнулся.
        - Я возвращаюсь в Чипенден, - сказал он, - но, думаю, твоя мама хочет, чтобы ты задержался еще на день. В любом случае - решай сам. Что касается Алисы, то можешь привести ее назад, и мы посадим ее в яму, а можешь проводить к тетке в Стаумин. Решать тебе. Прислушайся к своему внутреннему голосу…
        И он ушел, оставив меня в замешательстве. Я уже знал, как поступить, но сначала надо было убедиться, что это правильное решение.


        Мне повезло - я еще раз отведал маминой еды.
        К тому времени отец тоже вернулся с ярмарки. Мама была очень рада его видеть, но за столом все равно царила атмосфера напряжения, поэтому ужин был совсем не праздничный и говорили мы мало.
        Мама приготовила свое самое лучшее блюдо, поэтому я решил сосредоточиться на приятном - старался полнее насытиться и даже попросил добавки, когда Джек еще только доедал первое.
        К Джеку вернулся аппетит, но он чувствовал себя немного подавленным, как, впрочем, и все остальные. Ему многое пришлось пережить, и огромная шишка на лбу об этом напоминала. Что же касается Алисы, то я не стал передавать ей разговор с Ведьмаком, но у меня было ощущение, что она и так все знает. Во время ужина она молчала, но тише всех вела себя Элли. Она, конечно, радовалась, что с ребенком все в порядке, однако последние события сильно потрясли ее.
        Когда все ушли спать, мама попросила меня остаться. Я сел у камина на кухне, совсем как в ту ночь, когда мама провожала меня к Ведьмаку. Однако по выражению ее лица я сразу понял, что сейчас все будет по-другому. Раньше мама была уверена во мне, гордилась мной и возлагала на меня большие надежды - она не сомневалась в моем успехе. Теперь в ее глазах мелькнули грусть и сомнение.
        - Почти двадцать пять лет я помогала женщинам Графства и принимала роды, - начала мама, опустившись в кресло-качалку, - но некоторых детей спасти все же не удалось. Для родителей это непередаваемое горе, но такое случается - ничего не поделать. Так бывает и с животными на ферме, Том. Ты же сам видел.
        Я кивнул. Каждый год несколько ягнят рождались мертвыми, это было вполне ожидаемо.
        - На этот раз оказалось хуже, - продолжила мама. - Умерли оба - и мать, и дитя. Со мной раньше такого никогда не случалось. Я знаю, как смешать нужные травы, чтобы остановить кровотечение. Я знаю, что нужно делать. Эта роженица была молодой и сильной женщиной, она не должна была умереть, я не смогла ее спасти. Я сделала все, что в моих силах… В моем сердце и душе поселилась сильная, нестерпимая боль…
        Мама тихо всхлипнула и схватилась за грудь. В какой-то момент я даже подумал, что она сейчас заплачет, но потом мама глубоко вздохнула и смогла взять себя в руки.
        - Мам, овцы и коровы умирают во время родов, - сказал я. - Этой роженице было суждено умереть. Чудо, что такого никогда раньше не случалось.
        Я изо всех сил старался ее утешить. Мама приняла все очень близко к сердцу. Прежде ей не доводилось сталкиваться с таким горем.
        - Темная сторона набирает силу, сынок, - проговорила она, - и скорее, чем я ожидала. Я надеялась, что ты успеешь повзрослеть и набраться опыта, но времени у тебя мало. Поэтому внимательно слушай и запоминай все, что говорит тебе учитель. Любая мелочь может иметь огромное значение. Тебе нужно обучиться его ремеслу как можно скорее. Уделяй большое внимание латыни.
        Затем она помолчала и протянула руку:
        - Покажи книгу.
        Я отдал ей книгу, и она быстро пролистала страницы, вычитывая из каждой по строчке.
        - Она тебе помогла?
        - Не очень, - признался я.
        - Ее написал твой учитель. Он говорил тебе об этом?
        Я отрицательно покачал головой:
        - Алиса сказала, что эту книгу написал священник.
        Мама улыбнулась:
        - Когда-то твой учитель был священником - так начался его путь. Он обязательно все расскажет тебе когда-нибудь, только не задавай вопросов - всему свое время.
        - Вы об этом говорили с мистером Грегори? - спросил я.
        - И об этом тоже, но в основном об Алисе. Он спрашивал у меня совета, как с ней поступить. И я сказала, что решать должен Том. Ты уже принял решение?
        Я пожал плечами:
        - Я до сих пор не знаю, что делать, но мистер Грегори сказал послушать внутренний голос.
        - Хороший совет, сынок.
        - А как ты думаешь, мам? - спросил я. - Что ты сказала мистеру Грегори об Алисе? Она ведьма? Ну расскажи хоть что-то!
        - Нет, - медленно ответила мама, взвешивая каждое слово. - Она не ведьма, но когда-нибудь ею станет. Алиса родилась с сердцем ведьмы, и от этого не уйти.
        - Значит, ее место - в яме, - печально произнес я, опустив голову.
        - Вспомни об уроках Ведьмака, - строго сказала мама. - Ведьмы же бывают разные.
        - Благодушные, - прошептал я. - Хочешь сказать, Алиса станет доброй ведьмой, которая будет помогать людям и не творить зло?
        - Вполне вероятно. А может, и нет. Хочешь знать, что я думаю на самом деле? Возможно, тебе это не понравится.
        - Скажи мне правду, - настоял я.
        - Алиса может получиться не доброй и не злой. Она станет кем-то посередине, но это сделает ее опасной. Девочка может испортить тебе жизнь, да и не только тебе, а может, станет твоим другом, лучше и ближе которого у тебя никогда не будет. Алиса сыграет важную роль в твоей жизни. Только я не знаю, по какому пути она пойдет. Этого сейчас никак не понять.
        - А разве можно это увидеть? - спросил я. - Мистер Грегори говорил, что не верит в предсказания. Он сказал, что будущее нельзя предугадать.
        Мама положила руку мне на плечо и сжала его.
        - Перед нами открыты все дороги, - сказала она. - Но может быть, решение, которое ты сейчас примешь, станет самым главным решением в твоей жизни. Иди в комнату и хорошенько выспись, если сможешь, конечно. Подумаешь об этом завтра, на восходе солнца. Утро вечера мудренее.
        Я не спросил у мамы одного: как ей удалось успокоить мертвых на холме Палача. Мне показалось, что сейчас этот вопрос лучше не задавать. Я был уверен, что она не захочет об этом говорить. В каждой семье есть свои тайны, и о них лучше молчать. Придет время, и все станет ясно.


        Мы вышли из дома на рассвете. На душе у меня было тревожно.
        Элли проводила меня до ворот. Я остановился, но махнул Алисе, чтобы она меня не ждала. Девочка поднялась на холм, даже не оглянувшись.
        - Мне надо кое-что тебе сказать, Том, - произнесла Элли. - Это тяжело, но ты должен знать.
        По ее голосу я понял, что ничего хорошего сейчас не услышу. Грустно кивнув, я заставил себя посмотреть ей в глаза, и меня поразило, что из них лились слезы.
        - Тебе здесь всегда будут рады, Том, - сказала Элли, смахнув со лба волосы, и слегка улыбнулась. - Ничего не изменится, но ты должен прежде всего подумать о наших детях, поэтому приходи, когда захочешь, но только до наступления темноты. Ты ведь знаешь, почему Джек так зол в последнее время. Мне бы не хотелось говорить тебе об этом, но ему очень не нравится твоя работа. Она его даже пугает. А еще он боится за ребенка. Мы оба напуганы. Вдруг, придя к нам в дом ночью, ты навлечешь на нас беду? Ты можешь принести с собой зло, а мы не хотим, чтобы этот кошмар снова повторился в нашей семье. Приходи в гости, Том, но только днем. Приходи, когда светит солнце и поют птицы.
        Элли обняла меня, и от этого мне стало еще хуже. Я знал: что-то встало между нами и ничего уже не будет как прежде. Мне хотелось плакать, но я сделал над собой усилие и сдержался. В горле стоял комок, и говорить я не мог.
        Я проводил Элли взглядом и снова погрузился в мысли о том решении, которое мне предстояло принять.
        Что же делать с Алисой?
        Я проснулся с уверенностью, что мой долг - отвести ее обратно в Чипенден. Этот поступок мне казался правильным, ведь главное - обезопасить свою семью и других невинных. Когда я относил Мамаше Малкин лепешки, то был во власти добрых порывов, что привело к беде. Так может, лучше раз и навсегда оградить себя от горького будущего, пока не поздно? Как сказал Ведьмак, надо подумать о людях, которые могут пострадать в будущем.
        В первый день нашего пути мы с Алисой мало разговаривали. Я просто сказал, что мы возвращаемся в Чипенден, чтобы навестить Ведьмака. Даже если Алиса знала, зачем мы на самом деле туда идем, она не сопротивлялась. Но на второй день, когда мы подошли к деревне и уже были в миле от дома Ведьмака, я рассказал Алисе о своих страхах и о том, что так долго держал в себе.
        Мы сидели на зеленом берегу реки недалеко от дороги. Солнце уже село, и сгущались сумерки.
        - Алиса, ты часто лжешь? - спросил я.
        - Все лгут, - ответила она. - Это свойственно человеку, но обычно я говорю правду.
        - А той ночью, когда меня посадили в яму? Когда я спросил тебя о лепешках, ты сказала, что в доме Лиззи не было другого ребенка. Это правда?
        - Я никого не видела.
        - Ты уверена? Тот, что пропал первым, не мог сам уйти далеко.
        Алиса кивнула, опустила голову и смотрела в траву невидящим взглядом.
        - Скорее всего, его утащили волки, - сказал я. - Так сказали деревенские мальчишки.
        - Такое может быть, - согласилась Алиса. - Лиззи говорила, что видела волков в тех местах.
        - Из чего были сделаны лепешки?
        - Почечное сало и свинина. Ну, и еще хлебная мякоть.
        - Там была кровь. Ведь кровь животных не придала бы Мамаше Малкин такой силы, чтобы разогнуть прутья. Чья это была кровь, Алиса?
        Алиса заплакала. Я терпеливо подождал, пока она успокоится, и снова спросил:
        - Так откуда она?
        - Лиззи говорила, что у меня такая же кровь, как у детей, - ответила Алиса. - Они много раз брали у меня кровь. Взяли бы и еще раз, ничего страшного. Это совсем не больно, особенно когда привыкнешь. Как я могла сопротивляться Лиззи?
        С этими словами Алиса подняла рукав и показала мне предплечье - на нем были шрамы, и их было много: и старые, и относительно свежие. Один новый еще даже не зажил до конца и все еще кровоточил.
        - Их гораздо больше, но я не могу их тебе показать, - добавила девочка.
        Я был потрясен и просто промолчал.
        Теперь все изменилось - я принял другое решение. Мы пошли прочь от Чипендена.
        Я решил отвести Алису в Стаумин, где жила ее тетка. Я не мог допустить, чтобы Ведьмак заточил ее в яме - это слишком жестоко. Я вспомнил, как Алиса помогла мне спастись от Клыка и Костлявой Лиззи, которые уже шли за моими костями. Но прежде всего на мое окончательное решение повлияли слова Алисы - она была невинной жертвой.
        Мы поднялись на холм Клин Парлик и двинулись на север, обходя стороной возвышенности.
        Мне и самому хотелось увидеть Стаумин - эта деревушка стояла на побережье, а я никогда еще не видел моря, только издалека, с высоких холмов.
        Путешествовать в компании с Алисой оказалось интересно, и мы впервые поговорили по душам. Она о многом мне поведала: девочка знала больше звезд, чем я, и умела ловить кроликов. Еще Алиса показала мне травы, о которых Ведьмак мне пока не говорил, - например, красавку и корень мандрагоры. Я все записывал, и многое казалось мне просто невероятным. Ее обучением занималась Костлявая Лиззи, а мне было бы полезно знать, во что верят ведьмы. Алиса умела отличать съедобные грибы от ядовитых поганок - некоторые из них настолько опасны, что даже маленький кусочек мог свести с ума или убить. Со мной была моя книжка для записей, и под заголовком «Ботаника» я исписал целых три страницы.
        Когда до Стаумина оставался день пути, мы решили переночевать на лесной опушке. Мы поймали двух кроликов и пожарили их на углях - мясо было просто восхитительным. После ужина Алиса сделала кое-что странное - она неожиданно взяла меня за руку.
        Так мы просидели довольно долго. Она смотрела на огонь, а я - на звезды. Мне не хотелось отнимать руку, но я был в недоумении. Моя левая рука держала ее руку, и я вдруг почувствовал себя виноватым. Мне вдруг почудилось, что я держу за руку саму темноту - Ведьмаку бы это не понравилось.
        Но от правды не уйти - когда-нибудь Алиса станет ведьмой. Я понял, что мама права, и никакие предсказания тут не нужны - все написано у Алисы в глазах. Она всегда была ни хорошей, ни плохой. Но ведь что-то плохое и темное живет в каждом из нас, никто не идеален.
        Поэтому я не отнял руки, а просто сидел рядом с ней. Одна часть меня радовалась этому прикосновению, а другая стыдилась и мучилась от чувства вины.
        Алиса сама отняла руку. Она дотронулась до того места, где поцарапала меня, когда мы боролись с Мамашей Малкин. При свете костра ранки были хорошо видны.
        - Вот, поставила на тебе мое клеймо, - сказала Алиса с улыбкой. - Оно никогда не исчезнет.
        Ее слова показались мне странными, и я не до конца понял, что они значат. Дома мы ставили клеймо на скот - чтобы показать, что он принадлежит нам, и не спутать с чужими животными. Но я же не скот - как я мог принадлежать Алисе?


        На следующий день мы спустились в широкую долину. В основном здесь были болота и топи, поросшие мхом. Но все-таки мы без труда добрались до Стаумина. Мне не удалось встретиться с теткой Алисы, потому что она не захотела со мной разговаривать, но приютить племянницу все же согласилась - я был рад хоть этому.
        Недалеко текла широкая река, и перед возвращением в Чипенден я решил прогуляться с Алисой по ее берегу, доходившему почти до моря. Окрестности мне, честно говоря, не очень понравились: деревушка была хилая и унылая, день ветреный, а вода грязная и мутная.
        - Тебе здесь понравится, - сказал я, стараясь говорить бодро. - Наверное, днем при солнечном свете тут очень красиво.
        - Буду довольствоваться тем, что имею, - ответила Алиса. - Тут точно не хуже, чем на холме Пендл.
        Мне вдруг снова стало ее жалко. Иногда мне тоже становилось одиноко, но у меня хотя бы был Ведьмак. Алиса плохо знала свою тетку, а все в округе было холодным, мрачным и унылым.
        - Послушай, Алиса. Вряд ли мы когда-то еще увидимся, но если тебе понадобится помощь, можешь на меня рассчитывать, - предложил я.
        Наверное, я сказал так потому, что Алиса уже успела стать мне другом. Мое обещание на этот раз было вполне осознанным и не таким поспешным, как первое, ведь я не обещал сделать что-то конкретное. В следующий раз, когда Алиса о чем-то попросит, я сначала посоветуюсь с Ведьмаком.
        К моему удивлению, она улыбнулась, и я заметил, как странная тень мелькнула в ее взгляде. Мне вспомнились слова отца о том, что иногда женщины знают больше мужчин, а о чем они думают, лучше и не спрашивать.
        - Да нет, мы еще увидимся, - ответила Алиса. - Не сомневайся!
        - Ну, мне пора, - сказал я, собираясь в путь.
        - Я буду скучать по тебе, Том. Без тебя жизнь станет совсем другой.
        - Я тоже буду скучать, - улыбнулся я.
        Мне показалось, что я сказал это из вежливости, но уже через десять минут после того, как мы расстались, я понял, что ошибался.
        Каждое слово было чистой правдой, и я снова почувствовал себя очень одиноким.




        Почти все я записал по памяти, но некоторые воспоминания взял из своего дневника. Я вернулся в Чипенден, и Ведьмак очень мной доволен. Он считает, что я делаю большие успехи в учебе.
        Костлявая Лиззи сидит в яме, где Ведьмак раньше держал Мамашу Малкин. Прутья выпрямили, и я точно не стану угощать ее лепешками. Клык похоронен в той самой могиле, которую вырыли для меня.
        Беднягу Билли Бредли снова похоронили за оградой церковного кладбища в Лейтоне, и все его пальцы снова на месте. Заниматься всем этим было не очень приятно, но это часть моей работы. Как говорил мой отец, «ты можешь любить ее или ненавидеть, но работа есть работа».
        Я должен вам еще кое-что рассказать. Ведьмак согласился с моей мамой: ему тоже кажется, что зимы стали длиннее и холоднее, темная сторона набирает силу, а наша работа становится все труднее.
        Я всегда помню об этом, поэтому продолжаю свое обучение новому ремеслу. Как однажды сказала моя мама, «никогда не узнаешь, на что ты способен, пока не попробуешь». Так что я попробую сделать все, что в моих силах, потому что хочу, чтобы мама гордилась мной.
        Пока я лишь ученик, но совсем скоро стану настоящим ведьмаком.


Томас Дж. Уорд


        notes


        Примечания

        1

        - Т р у т н и ц а - металлическая коробочка с куском трута, стали и кремнем для высекания огня. - (Примеч. ред.)