Сияние Грейс Дрейвен
        Призрачные короли #1
        НЕНУЖНЫЙ ПРИНЦ
        Бришен Хаскем, принц Каи, был вполне доволен своим статусом последнего в очереди на престол. Однако торговый и политический союз между человеческим королевством Гаур и королевством Баст-Харадис требует заключения брака с девушкой гаури. Бришен соглашается на свадьбу и обнаруживает, что невеста уродлива, как он и ожидал… и прекрасней, чем он мог себе вообразить.
        НЕНУЖНАЯ ДЕВУШКА
        Ильдико, племянница короля Гаура, всегда знала, что ее единственное предназначение - политический брак. Смирившись со своей судьбой, она сталкивается с неожиданной новостью: ее жених - не просто аристократ-иностранец, а младший принц и притом даже не человек. Если она свяжет с ним свою жизнь, то навсегда будет отрезана от своего прошлого. Ей придется посвятить себя мужчине, окутанному покровом тьмы, но чья душа хранит в себе свет.
        Они оба угодили в ловушку долга и политики и обречены быть вместе вопреки всем, кто желает их разлучить.
        Грейс Дрейвен
        Сияние
        Посвящается всем, кто вдохновил меня и помог превратить мечты в реальность:
        Мел Сандерс, Лоре Гасуэй, Исис Соуза, Эмме Рикс, Ким Сэйр и Шерил Шницер.
        Спасибо!
        Глава 1
        СВАДЬБА ИЛЬДИКО НАЗНАЧЕНА НА СЕГОДНЯ, и если ее не стошнит на себя или кого-нибудь из гостей, можно будет считать успех оглушительным.
        Горничные старались не встречаться с ней глазами, пока затягивали шнуровку на платье и укладывали аккуратными складками шлейф, но Ильдико то и дело ловила их скользящие взгляды, полные ужаса и сочувствия. Она приказала себе не обращать внимания. Политический брак - судьба почти каждой девушки знатного происхождения в Гауре, заключается ли он ради власти, торговли или на благо государства. Его величество Сангур Хромой выдал обеих своих дочерей за принцев соседних государств в обмен на военную поддержку и право пользоваться портами. Племянница короля не станет исключением.
        Ильдико и не ожидала ничего другого. Вопрос был только в том, когда ее выдадут замуж.
        Неожиданностью стало то, что жених - принц каи. Мысль неприятно царапнула. Рот наполнился слюной, и к горлу подкатила тошнота. Стоя на высоком стуле, она закрыла глаза и пошатнулась. Чья-то рука схватила ее за ногу и помогла устоять. Ильдико открыла глаза и посмотрела на придворную портниху.
        От тревоги лицо женщины еще больше пошло морщинами. Она выплюнула зажатые во рту булавки в свободную руку.
        - Вы в порядке, миледи?
        Ильдико кивнула. Она не опозорит себя и двор Гаура, хлопнувшись в обморок на глазах у гостей каи.
        Она сделала глубокий вдох, чтобы совладать со страхом. Не время лить слезы. Ильдико и так дала себе волю чуть раньше, в уединении своей опочивальни. Пусть она всего лишь предмет сделки, но не ударит в грязь лицом.
        Жребий будущего мужа был аналогичен. Привилегии налагают ответственность за чужие ожидания. Будучи младшим сыном короля каи, он должен был заключить наиболее выгодный для страны брак. Впервые он увидит Ильдико в присутствии кучки священников во время произнесения брачных обетов.
        По спине под платьем побежала капелька пота. Она станет его женой, и ей придется разделить с ним постель. Еще не бывало такого, чтобы женщина родила от каи, но это не имеет значения: консуммация брака скрепит договор печатью даже без наследников. Если бы Сангур Хромой не боялся невольно оскорбить будущую родню, то настоял бы на присутствии свидетелей в спальне молодоженов, чтобы убедиться, что брак подтвержден. Но каи - не люди, об их обычаях почти ничего не известно. Ильдико обрадовалась этой таинственности, потому что смогла избежать публичного унижения.
        Придворная портниха еще пару раз одернула подол, отрывисто приказала помощницам собрать булавки и объявила, что работа окончена. Она помогла Ильдико спуститься со стула.
        - Пройдемте к зеркалу, миледи, чтобы вы могли взглянуть на себя. Вы выглядите прекрасно.
        Ильдико прошла за ней в угол комнаты. Из большого зеркала на нее смотрело бледное лицо, и это совсем не помогало собраться с духом. На мгновение собственное отражение даже показалось ей незнакомым.
        Платье - настоящее произведение искусства, скроенное из вышитого шелка цвета бронзы, - облегало грудь, талию и бедра и заканчивалось юбкой со шлейфом. Ткань прикрывала плечи, но шея и ключицы были обнажены. Длинные рукава доходили до кончиков пальцев. Волосы ей заплели в косы и уложили в замысловатую прическу, скрепленную шпильками с драгоценными камнями. Весь вид Ильдико говорил о высоком происхождении и значительном богатстве.
        Она, нахмурившись, разглядывала себя.
        - Все зря.
        Портниха за ее спиной побелела.
        - Вам не нравится платье, миледи?
        Ильдико уверила женщину, что наряд выше всяких похвал.
        - Я просто подумала, что мой жених и его свита не оценят все это великолепие.
        Швея брезгливо скривила губы.
        - Мерзкие уроды. Все до единого. Что они понимают в красоте? - И тут же спохватилась, осознав, что ее слова оскорбительны: - Уверена, ваш жених не такой. Он заметит, как вы очаровательны.
        Вероятность этого ничтожно мала. Если бы она выходила за кого-то другого, не за каи, возможно, пророчество портнихи и сбылось бы. Ильдико надеялась лишь, что они с нареченным не бросятся в разные стороны, увидев друг друга впервые.
        Перед тем как спуститься для официального представления гостям, она потребовала оставить ее одну на час и отослала всех из комнаты. Аромат весенних цветов в саду проникал в открытое окно и манил ее. Когда Ильдико покинет этот дом вместе с супругом, ей будет почти не о чем скучать. Она - племянница короля, осиротевшее дитя его младшей сестры. Семья обеспечила ее кровом, едой и приличной одеждой. Более ничего они ей не должны. Они с родственниками не любили друг друга. Возможно, и при дворе мужа никто ее любить не будет, так что ничего не изменится, кроме ее положения. Выйдя замуж за принца, она станет принцессой, херцегеши[1 - Херцегеши - производное от венгерского herceg - принц, hercegese - принцесса (здесь и далее - прим. переводчика).] каи.
        Из окна открывался панорамный вид на тщательно ухоженный сад: зеленые газоны, причудливо подстриженные кусты и пестрые цветочные клумбы. Пожалуй, она будет скучать по саду. Долгие годы он служил ей убежищем от нахальных кузенов и скрашивал одиночество.
        Если при дворе каи и есть сад, то, как подозревала Ильдико, совсем не похожий на этот. Она вообразила жуткого вида растения с распускающимися в лучах лунного света хищными зубастыми цветами. Среди такой растительности не станешь разгуливать без брони. Ильдико вздрогнула.
        Подчиняясь мгновенному порыву, она выбежала из комнаты и слетела по короткой лестнице к задней двери, ведущей наружу. Теплое солнце ласково коснулось ее плеч. Ильдико подняла лицо к свету и глубоко вдохнула воздух, пахнущий жимолостью и жасмином. У портнихи случился бы припадок, если бы она увидела, во что колючки превратят подол ее чудесного платья, но Ильдико все равно отправилась в свое самое любимое место в Гауре. Да и кто на этой свадьбе будет рассматривать платье? Гости наверняка разинут рты от ужаса, когда увидят жениха и невесту.
        Она не спеша пошла по извилистой дорожке, огибая пруды с ручными золотыми рыбками, клумбы с ядовитой наперстянкой всех цветов и оттенков и крупными соцветиями оранжевой маскагнии, стебли которой оплетали решетки. Вокруг стайками вились колибри. По берегам росли ивы, отбрасывающие на землю зеленую тень, где прятались кусты папоротника и медуница. Ильдико подолгу сидела здесь ребенком: читала стянутые тайком книги в пятнах солнечного света, просачивающегося сквозь листву.
        Кое-где возвышались древние дубы с тяжелыми, покрытыми грубой корой и густой шапкой листьев, ветвями. Она пошла по дорожке к одному из них. В эту часть сада она заходила редко. Здесь росли розы королевы, а Ильдико держалась подальше от мест, которые та любила. Сегодня, однако, она не думала об этом. Фантина наверняка занята тем, что развлекает гостей или подсчитывает богатства, полученные в качестве выкупа за невесту. Так что можно полюбоваться бесчисленными розовыми кустами.
        Ильдико ошиблась.
        Завернув за угол, она резко остановилась. Над кустом кроваво-красных роз неподвижно стояла затянутая в черное фигура. Услышав ее шаги, человек обернулся. Она ахнула. Из-под капюшона на нее смотрела пара сияющих перламутровых глаз без радужки и зрачка. Серая, как у трупа, рука с длинными пальцами и темными когтями поднялась в молчаливом приветствии. Ильдико покачнулась на каблуках, едва сдерживаясь, чтобы не броситься прочь. Если бы она не догадалась, кто это, то решила бы, что наткнулась посреди роз на демона. Но это, несмотря на внешность, был вовсе не демон. Это - один из каи. И с ее стороны станет непростительной грубостью сбежать с криками от одного из будущих родственников.
        Глава 2
        БРИШЕН НАПРЯГСЯ В ОЖИДАНИИ, что незваная гостья оглушительно завизжит или, если повезет, ахнет и бросится сквозь живую изгородь очертя голову. Но эта гаури не сделала ничего подобного, лишь таращила на него глаза. Девушка явно не ожидала никого здесь встретить. Она отпрянула, когда он осторожно поднял руку в приветственном жесте, но не сбежала.
        - Простите, мадам, - негромко произнес он, - я не хотел вас напугать.
        Большая часть его свиты, присланная, чтобы засвидетельствовать брак и сопроводить невесту и жениха обратно в Харадис, прибыла в Присид - столицу Гаура - еще две недели назад. За это время каи немного привыкли к внешнему виду гаури. Однако Бришен со своей личной охраной приехал только вчера. Прежде им всем доводилось встречаться с людьми в Беладине, граничившем с королевством, но он никогда еще не видел столько омерзительных лиц разом.
        Благодарение богам, Бришен надел капюшон, который скрывал брезгливое выражение его лица, иначе бы он невольно оскорбил застигнувшую его врасплох девушку. Он понял, что она молода. В Гауре она могла слыть как красивой, так и заурядной, ему же показалась совершенно неприглядной. Он неприязненно поджал губы, заметив цвет ее кожи. Бледная, с легким румянцем, она живо напомнила ему горьких моллюсков, из которых красильщики каи вываривали розовый краситель. В нестерпимо ярком солнечном свете ее косы отливали медью и были так не похожи на серебристые волосы женщин с его родины.
        Но больше всего раздражали глаза. Белые, с голубым кружком посередине, заключенным в серое кольцо, центр которого расширялся или сужался в зависимости от освещения. Когда Бришен впервые в жизни увидел подобное, у него встали дыбом волосы на затылке. Цветная середина на белом фоне позволяла отчетливо видеть, как глаз двигается в глазнице. Впечатление было жуткое: будто в черепе хозяина поселился паразит.
        Бришен не раз видел, как от страха вращают глазами лошади, но не люди. Если бы мысль о паразите не вызывала у него такое острое отвращение, он бы решил, что люди постоянно испытывают ужас.
        Девушка скрестила на груди тонкие руки. Несмотря на странный цвет кожи и кошмарные глаза, у нее была ладная фигурка и правильные черты лица. Бришен поклонился, желая смягчить неловкую ситуацию.
        - Как вы находите королевские сады?
        Услышав вопрос, он замер. Голос звучал приятно - ровный, но не безжизненный, низкий, но не хриплый. Бришен склонил голову набок и несколько мгновений пристально разглядывал девушку, прежде чем заговорил. Незнакомка больше не казалась перепуганным кроликом, и, хотя он еще не научился различать оттенки эмоций на лицах людей, понял, что она рассматривает его скорее с любопытством, чем со страхом.
        Если бы она спросила, что Бришен думает об оружейной Сангура, он бы пустился в рассуждения.
        Он пожал плечами.
        - Нахожу, что здесь растут цветы и деревья. - Бришен помолчал и вымучено улыбнулся под капюшоном, чего она, конечно, видеть не могла. - И много солнца.
        Она жестом показала ему следовать за ней. Поколебавшись, он зашагал рядом. Девушка подвела его к каменной скамье в густой тени дуба, села и пригласила его сделать то же самое. Пришла очередь Бришена насторожиться. Во время его короткого визита в Присид гаури были корректны, гостеприимны и почти подобострастно вежливы. Но они не были дружелюбны. Приветливость этой девушки его удивляла. Он тоже сел, с облегчением спрятавшись от жаркого летнего солнца.
        Она повернулась к нему, внимательно изучая его глазами-паразитами с ног до головы: от сапог до сложенных на коленях рук и сияющих из-под капюшона глаз.
        - Правда ли, что солнечный свет вреден для ваших глаз?
        Бришен моргнул. Он ожидал, что она спросит его имя или назовет свое, и его порадовало, что она этого не сделала. Пока они не представлены, можно обойтись без лишних формальностей. Он принц крови, а все Гаури заискивают перед королевской семьей Каи.
        - Ночь для нас привычнее, в темноте мы видим лучше. Наше солнце - это луна, мы живем в ее лучах.
        - Почему же вы гуляете по нашему саду в полдень?
        Бришен усмехнулся.
        - Потому что точно знаю, что не встречу никого из каи.
        Ее серьезное лицо озарилось широкой улыбкой. Зубы у нее были, как у маленькой лошадки - белые и квадратные, за исключением двух пар безобидного вида клыков. У малышей каи молочные зубы и то острее. Бришен сделал усилие, вслушиваясь в то, что она ему говорит.
        - И никого из гаури тоже. В королевской резиденции так много народу, что яблоку негде упасть, но всех занимают лишь приготовления к свадьбе.
        Она произнесла «свадьба» так, будто говорила о пытках или казни, и он расхохотался. Вне всякого сомнения, он упоминал предстоящую церемонию точно таким же тоном.
        Бришену было тяжело смотреть на нее без содрогания, но ее насмешливость ему очень понравилась. До этой минуты он всерьез гадал, есть ли в Гауре женщины, способные произнести в ответ больше двух слов. Родня, которая прибыла ко двору раньше, тоже была от них не в восторге, начиная с их одежды и заканчивая предпочтениями в еде. Бришен полагал, что его невеста немногим лучше, но все же надеялся, что она будет хоть немного похожа на эту девушку.
        Он преувеличенно громко вздохнул.
        - Мне предстоит еще более утомительное зрелище: наблюдать, как гаури и каи решают, кто кого съест первым.
        Девушка удивленно подняла брови. Ее губы изогнулись в улыбке.
        Она указала на его лицо и руки.
        - Думаю, у каи перед гаури есть преимущество - зубы и когти.
        - Верно, - фыркнул Бришен, - но будьте спокойны, в качестве еды люди нас не особенно привлекают.
        - О, рада это слышать. Уверена, я совсем невкусная.
        Она опустила глаза и расправила на коленях богато расшитый шелк платья. Бришен готов был поклясться, что уловил в ее шутливом тоне едва заметное облегчение.
        Девушка вновь взглянула на него. Он чуть вздрогнул. О боги, эти глаза по-настоящему его пугали.
        - Вы, разумеется, не обязаны отвечать, но как вы думаете: принц Каи возненавидит свою невесту?
        Вопрос его поразил. Бришен привык считать себя миролюбивым. Он не завидовал старшему брату - наследнику трона, отлично сознавал свой долг перед страной и не возражал против роли пешки в бесконечной войне за власть с соседними империями. Он справедливо полагал, что и у его будущей жены нет выбора. Положение на них обоих накладывает определенные обязательства.
        - Думаю, принц рассчитывал получить супругу из знатного рода Каи, которая однажды родит ему детей. Он и представить себе не мог, что вступит в политический брак с человеческой женщиной, чтобы закрепить военный и торговый союз между Баст-Харадисом и Гауром. Пусть он и возмущен тем, как сложились обстоятельства, но сомневаюсь, что он намерен отыгрываться за это на будущей супруге. Она такая же марионетка, как он сам. - Бришен нахмурился. - Если, конечно, жена не окажется злобной гарпией.
        Ему понравился ее смех - искренний, будто она внезапно услышала в его словах что-то для себя приятное. Она поставила локоть на спинку скамейки и положила щеку на ладонь, поражая Бришена непринужденностью позы.
        - Уверена, матушка пару раз так ее и называла, но она изо всех сил постарается произвести приятное впечатление.
        Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и вдруг девушка огорошила его новым вопросом:
        - Вы находите меня уродливой, правда?
        На поле боя Бришен не дрогнув сходился лицом к лицу с порождениями скверны, бросался в бой против существ, воплотившихся из кошмаров низших демонов. И ни разу не хотелось ему в страхе сбежать. А сейчас каждая мышца в теле трепетала от нестерпимого желания броситься прочь. Он стиснул зубы, молясь про себя, чтобы ненароком не спровоцировать войну с новыми союзниками страны, и дал честный ответ:
        - Вы безобразны. Сущая ведьма.
        Она встретила его заявление взрывом смеха. Бришен выдохнул, радуясь, что она не сочла его искренние слова оскорбительными. Хоть он и не знал имени незнакомки, ему совсем не хотелось ее обижать. Убедившись, что девушка не собирается сбежать и натравить на него толпу разъяренных родственников, он задал ей тот же самый вопрос:
        - А вы? Вы ведь тоже не видите во мне привлекательного мужчину?
        Она пожала плечами.
        - Я видела только ваши руки и глаза. Может статься, вы прячете под этим капюшоном лик духа солнца.
        Бришен чуть поморщился.
        - Едва ли. - Он не был обделен женским вниманием и слыл при дворе весьма привлекательным. Ему уж точно далеко до неприглядного духа солнца. Он опустил капюшон.
        Глаза девушки округлились. Она прерывисто вздохнула, прижав одну руку к груди. Лицо цвета плоти моллюска приобрело еще более отталкивающий сероватый оттенок. Она молча смотрела на него, пока он не сделал рукой вопросительный жест.
        - Ну что?
        Она медленно выдохнула. Кожа между бровями собралась в вертикальную складочку.
        - Если бы вы выползли из-под моей кровати, когда я была ребенком, я бы забила вас насмерть боевым молотом отца.
        Бришен откинулся на спинку скамейки и взвыл от смеха. Отсмеявшись, он вытер глаза и обнаружил, что девушка смотрит на него и улыбается, обнажив лошадиные зубы. Он покашлял.
        - Даже не знаю, что доказывают ваши слова: что я выгляжу устрашающе или что вы кровожадны.
        - Первое. Мне пришлось бы все зеркала в доме накрыть, если бы вы нанесли мне визит, ведь они бы от ужаса потрескались. А один вид ваших зубов обратит в бегство стаю волков.
        Он оскалился и щелкнул челюстями. Она не отодвинулась.
        - По крайней мере, все они на месте, не то что у большинства мужчин - и женщин - Гаура. И потом, я предпочитаю рычать, а не ржать.
        Они немного посмеялись вместе, но девушка вдруг помрачнела.
        - Спасибо, что не стали лгать про мою внешность. Пусть от вида вашего лица можно поседеть, но ваша искренность очень привлекательна.
        Она очаровывала и увлекала его, и Бришен пожалел, что у него нет времени узнать ее получше. Увы. Он женится сегодня на закате, когда глаза людей и каи видят одинаково хорошо, чтобы молодые супруги смогли разглядеть друг друга и отшатнуться в ужасе.
        Через зеленую лужайку в тень под дубом проникли звуки голосов. Девушка поднялась и разгладила несуществующие складки на платье.
        - Мне нужно идти. Меня уже хватились.
        Бришен тоже поднялся и поймал ее за руку, с удивлением отметив про себя, что кожа теплая, а не холодная и дряблая, как он ожидал. Она не попыталась освободиться, и он поднес ее пальцы к губам и слегка коснулся костяшек.
        - Я получил удовольствие от нашей случайной встречи, мадам. - Отпустив ее руку, он чуть поклонился.
        Она вежливо присела в реверансе и улыбнулась.
        - Я тоже, сэр. Вы немного уняли мои страхи. До встречи. - Отвернувшись, она поспешила туда, откуда доносились приближающиеся голоса.
        Может, он и увидит ее мельком во время церемонии, но возможности поговорить им больше не представится.
        - Как вас зовут? - крикнул ей вслед Бришен.
        - Ильдико, - донес ее ответ горячий ветер, и в нем тут же всколыхнулись подозрения и надежда.
        Девушка исчезла за живой изгородью.
        Бришен смотрел на тропинку, по которой она убежала. Не может быть, чтобы ему так повезло. Ведь его невесту тоже зовут Ильдико.
        Глава 3
        - ТЫ БУДЕШЬ ВЕСТИ СЕБЯ ДОСТОЙНО, Ильдико, и исполнишь свой долг перед королевством и нашей семьей, как положено. - Королева Фантина недовольно фыркнула, критически осмотрев племянницу. - И не забывай, что долг не заканчивается на пороге спальни. Не имеет никакого значения, что принц выглядит, как хобгоблин. Ты не посмеешь поставить под угрозу политический союз, отказав своему мужу в близости.
        Ильдико с такой силой стиснула челюсти, что в висках застучало. Ее тетка столько раз повторяла это наставление, что она бы пересказала его наизусть даже во сне. Если королева произнесет эти слова еще раз, Ильдико заткнет ей рот своими расшитыми бисером комнатными туфлями.
        Фантину отвлек негромкий стук в дверь.
        - Войдите! - крикнула она.
        Дверь со скрипом открылась, и на пороге появился паж с выпученными глазами. Вид у него был такой, будто он проглотил дюжину лимонов целиком. Паж поклонился королеве.
        - Ваше величество, его королевское высочество Бришен Хаскем из Баст-Харадиса желает переговорить с леди Ильдико. - Он сделал паузу. - Наедине.
        Раздражение Ильдико сменилось страхом. Она переплела пальцы, чтобы скрыть дрожь в руках, и повернулась лицом к двери.
        Королева ощетинилась.
        - Нет. Это против всех традиций и правил приличия. Он может поговорить с ней после официального заключения брака. В любом случае до свадьбы осталось полчаса. Пусть обождет.
        На плечо пажа опустилась серая рука с темными когтями. Парень вскрикнул и отскочил в сторону, пропуская в комнату закутанную в плащ фигуру. Королева и личная охрана хором ахнули. Все, кроме Фантины, вежливо поклонились в ответ на уважительный поклон принца Каи.
        - Ваше Величество, я прошу о снисхождении. Пожалуйста, позвольте нам с невестой остаться на минуту наедине.
        Ильдико, присевшая в реверансе, пошатнулась. Голос! Она узнала голос. Плащ был другой, не тот, в котором он был в саду, но тоже темно-серый, богато расшитый и больше подходящий для официальных приемов, чем для повседневного ношения. Среди ярких роз он казался тенью, здесь же, в гостиной королевы, в красноватых отсветах закатного солнца - темным, лишенным лица силуэтом.
        Ильдико, не говоря ни слова и храня бесстрастное выражение, выпрямилась и замерла рядом с Фантиной. Та скривилась, отчего в густом слое пудры прорезались глубокие борозды.
        - Это непристойно, сэр, принц вы или нет. Неужели ваше дело не может обождать?
        Ильдико бросила на тетку изумленный взгляд. Фантина не приказала принцу немедленно уйти, и одно это говорило о многом. Изводя племянницу разговорами о долге и о важности союза с каи, она ничуть не кривила душой. Королева ни за что бы не поставила договоренность под угрозу, потому и задала вопрос, демонстрируя уважение к просьбе принца.
        Тот, очевидно, понял, что добился своего.
        - Нет, Ваше Величество, никак не может. Я прошу всего о нескольких мгновениях ее высочества.
        - Опоздаете на собственную свадьбу, - предупредила Фантина.
        - Уверяю вас, этого не случится. - Бришен оставался безукоризненно вежлив и совершенно непреклонен.
        Королева прищурилась. Она послала предупреждающий взгляд Ильдико, которая, разумеется, правильно его истолковала: «Следи за тем, что говоришь». Ильдико кивнула. Фантина сделала знак горничным, выстроившимся за ее спиной, как отряд солдат.
        - У вас четверть часа. Ни минутой больше.
        Она выплыла из комнаты в ореоле благородного негодования. Служанка, выходившая из комнаты последней, взглянула на Ильдико с жалостью и закрыла за собой дверь.
        Как только все ушли, Ильдико улыбнулась.
        - Это вы. - Она и не пыталась скрыть облегчение в голосе.
        Принц подошел ближе и опустил капюшон, открывая глубоко посаженные, светящиеся желтым глаза, лицо серого цвета с острыми, скульптурными чертами, и зубастую улыбку, при виде которой Ильдико пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отпрянуть. Он потянулся к ее руке. Она без колебаний протянула ему ладонь и немного удивилась, ощутив, какая у него теплая кожа. Если закрыть глаза, можно легко вообразить, что ее касается кавалер из Гаура. Принц едва ощутимо коснулся пальцев губами во второй раз и отпустил ее.
        - Разочарованы? - В его сверкающих глазах ничего нельзя было прочесть. Он сильно прищурился, когда на него упал проникший в окно луч солнца.
        Ильдико провела принца в темный угол комнаты, который мягко освещался свечами.
        - Я рада, вовсе не разочарована. - Она указала на столик с кубками и графином вина. - Не хотите ли выпить?
        Бришен покачал головой, отчего волосы, в которые были вплетены тонкие косички, слегка качнулись. Он повел плечами, отводя полы плаща за спину и открывая взгляду церемониальные доспехи из голубого металла, надетые поверх рубашки из коричневого шелка. К поясу был прикреплен меч в ножнах. Как и вся его родня, он был высок и худощав, и каждое его движение казалось выверенным и грациозным.
        Ильдико склонила голову набок.
        - Вы знали, что я ваша нареченная еще до прихода сюда, верно? Но как?
        Его брови изогнулись.
        - Вы назвались, когда я спросил ваше имя. Помните?
        - Здесь проживает несколько женщин с таким именем. Оно довольно распространенное. Я могла оказаться служанкой.
        Бришен усмехнулся и обвел взглядом ее наряд.
        - В таком красивом платье? Едва ли, - сверкнул он своей зубастой улыбкой. В этот раз Ильдико не потребовалось прилагать усилия, чтобы не сбежать. - Я догадался, вот и все. Считайте это инстинктом. - Он щелкнул пальцами. - Или магией каи. Знаете, она есть в каждом из нас с рождения.
        Ильдико покачала головой, чувствуя, что хорошее настроение сменяется тревогой.
        - Нет, этого я не знала. Мне очень мало известно о тех, кто после свадьбы станет моим народом.
        Несколько секунд Бришен смотрел на нее молча. Глаза, как у совы, подумала она. У него и его народа глаза ночных хищников, только без зрачков, и их сияние завораживало ее, как гипнотический взор совы завораживает мышь.
        - Я вам все расскажу.
        Ильдико моргнула, неожиданно выведенная из оцепенения его словами, и поняла, что не помнит, о чем они говорили.
        - Расскажете что?
        У него были тонкие губы с опущенными уголками, и это дополнительно подчеркивали идущие от крыльев носа глубокие морщины. Они придавали его лицу угрюмое выражение, кроме мгновений, когда он улыбался, как сейчас.
        - Все про каи. Если захотите, я вас всему научу. Это будет намного полезнее лживых книг гаури, написанных о нас.
        Ильдико испытала облегчение вместе с надеждой. Пусть ее жених не гаури и даже не человек, но он близок ей по духу и приятен. Она говорила, что считает его внешность отталкивающей, а искренность - привлекательной. И мнения своего пока еще не изменила. Все могло сложиться гораздо хуже для нее. Многие женщины гаури были отданы обычным мужчинам с прекрасными лицами и черными душами.
        - Вы очень великодушны. Я прослежу, чтобы вы исполнили обещание, - поддразнила она, по-прежнему гадая о цели его визита. - Но я отвлекаю вас от дела. О чем вы желали со мной поговорить?
        Бришен сложил руки за спиной, и ей показалось, что он собирается с духом, чтобы затронуть неприятную тему.
        - У меня деликатный вопрос, и я не хочу оскорбить вас откровенностью. Думали ли вы о консуммации брака?
        Желудок Ильдико сжался. Она вспыхнула от стыда и попыталась скрыть это, закатив глаза. Бришен быстро шагнул назад.
        - Все думают о консуммации, - сказала она. - Вряд ли у меня была возможность избежать дружеских советов, ободряющих похлопываний по плечу и предложений лечь на спину и думать о короле и долге перед страной. - Ильдико едко улыбнулась. - Чаще всего советуют проследить, чтобы в комнате было так темно, что я не смогла бы разглядеть собственную руку - или вашу, если на то пошло.
        Бришен громко расхохотался, но смог совладать с собой и широко улыбнуться, глядя на нее блестящими глазами.
        - Мне говорили что-то такое - что-то насчет того, чтобы сделать это в полдень, когда я почти ничего не вижу.
        Ильдико тоже засмеялась, прикрывая рот ладошкой.
        - Да спасет нас Крылатый Берсен от таких полезных наставлений.
        Смех стих, но они продолжали улыбаться друг другу. Бришен, посерьезнев, спросил:
        - Чего бы вам самой хотелось, Ильдико?
        Он задал вопрос, который она в жизни не ожидала услышать. Ее никогда не спрашивали, чего она хочет, лишь приказывали, что делать и что говорить. На мгновение она онемела от изумления. Бришен терпеливо ждал, пока она соберется с мыслями.
        - Могу я говорить искренне, Ваше Высочество?
        Он фыркнул.
        - Наедине называйте меня Бришен. Правила приличия это допускают.
        - У вас красивое имя. Вы в самом деле родились в грозу? - Хоть он и не казался капризным или жестоким, как гроза, но имя ему шло. Ильдико подозревала, что за спокойными манерами скрывается характер твердый, как закаленная сталь.
        Бришен кивнул.
        - Вы снова уводите меня в сторону, Ильдико. Ответ на ваш первый вопрос - да. Я не только желаю, чтобы вы говорили откровенно, я требую этого. - Он пожал плечами. - Кроме того, мне кажется, немного поздно начинать ходить вокруг да около. Я назвал вас безобразной, а вы ясно дали понять, какой находите мою внешность, сказав, что размозжили бы мне голову. Сомневаюсь, что после этого мы еще способны ранить гордость друг друга. Говорите, что у вас на уме.
        Ильдико, согласившись с его доводами, произнесла:
        - Вы нравитесь мне, Бришен, но могли ли бы мы повременить с близостью? Ведь на самом деле в этом даже нет необходимости. Я не смогу родить вам детей, и я слышала, что у трона каи уже есть наследники. Сколько у вас племянников? - Она с такой силой стиснула руки, что побелели ногти.
        - Целый выводок. Когда я считал в последний раз, их было шесть. - Бришен склонил голову. - Я с радостью готов пойти вам в этом навстречу, мадам.
        Ильдико забыла об этикете, собственном титуле и обо всем остальном. Она бросилась к Бришену и крепко обхватила его за шею руками. Он окаменел в ее объятиях, но ей было все равно.
        - Благодарю вас! - Она клюнула его в щеку быстрым поцелуем и отпустила до того, как он попытался бы освободиться или обнять ее в ответ.
        Он наклонил голову и слабо улыбнулся.
        - Поверьте моему слову, это я должен вас благодарить.
        Ильдико улыбнулась ему в ответ, потом проследила за его взглядом: Бришен смотрел куда-то поверх ее плеча. Она обернулась и увидела большое зеркало в лучах заходящего солнца. Принц подошел и встал рядом с ней. Несколько секунд они смотрели на свои отражения в золотистой дымке - рыжеволосая девушка гаури и принц каи со светящимися глазами.
        - Мы хорошо поладим, Ильдико из Гаура, - сказал Бришен, глядя в зеркало.
        Она тронула его за плечо.
        - Я тебе верю, Бришен из Баст-Харадиса.
        Громкий стук в дверь известил о том, что их время вышло. Принц подал Ильдико руку.
        - Готовы надеть оковы, мадам?
        Она положила ладонь на сгиб его локтя.
        - Постарайтесь не улыбаться так широко, Ваше Высочество. Напугаете детей.
        Глава 4
        БРИШЕН ПОСМОТРЕЛ НА СВОЮ ЖЕНУ, которая ехала рядом, сгорбившись в седле. Они направлялись к восточным границам Баст-Харадиса и далее - в столицу, в сопровождении двух дюжин каи. Быстро плывущие облака то и дело закрывали луну над их головами. В ее свете волосы Ильдико отливали серым, а не рыжим, а лицо осунулось и побледнело от недостатка сна.
        Он пытался убедить ее перебраться в небольшую крытую повозку с соломенным тюфяком, чтобы можно было подремать в дороге. Она наотрез отказалась.
        - Отныне я живу вашей жизнью. Мне необходимо как можно быстрее привыкнуть. - Она трижды прерывала свою тираду, чтобы зевнуть.
        Бришен был уверен, что Ильдико не продержится и до заката, но все равно приказал оседлать для нее лошадь. Они отправились в путь сразу после окончания свадебного пира.
        Среди всех свадеб, на которых принцу довелось присутствовать, его собственная оказалась самой нелепой. Обручение символизирует единение. Но судя по реакции, гости - и гаури, и каи - восприняли его как объявление войны. Держась за рукояти мечей, приглашенные зорко следили друг за другом, готовые в любой момент броситься через украшенный цветами проход и скрестить клинки. Воины гаури значительно - в двадцать раз - превосходили числом его свиту. Только это одно означало, что потасовка - если она начнется - будет жестокой, но непродолжительной.
        Гаур приложил немало сил для заключения этого союза, и каи приняли его с огромным воодушевлением, поэтому Бришен решил, что причина такой враждебности - скорее инстинктивное отвращение, ведь их народы почти не знают друг друга и внутренне противятся тому, что одному из сородичей придется отныне жить с ненавистными чужестранцами. Глядя в пугающие глаза Ильдико, он не мог понять, что она чувствует, но по нахмуренным бровям догадался, что она встревожена. Она посмотрела на него, и он сдержал невольный порыв отпрянуть.
        - Крылатый Берсен, Бришен. Сегодня нам не избежать кровопролития.
        Она была права, и он принялся ломать голову над тем, как разрядить обстановку. Когда священнослужители объявили, что союз скреплен и благословлен, воздух вокруг будто сгустился от взаимной ненависти. Бришен взял Ильдико за руки, наклонился к ней и нежно поцеловал в щеку. Пусть цвет ее кожи и напоминает моллюска, но она теплая на ощупь и пахнет елеем. Он сделал шаг назад и кротко улыбнулся.
        Ее ладони чуть дрогнули в его руках, она подняла бровь и тихо сказала:
        - Волк.
        - Кобылка, - так же тихо парировал он.
        Губы Ильдико изогнулись в улыбке, она не выдержала и расхохоталась. И звук ее смеха сотворил чудо лучше любого магического заклинания и ошарашил толпу сильнее, чем движущиеся человеческие глаза. И воины гаури, и немногочисленные придворные каи ощутимо расслабились. Руки отпустили оружие, напряженные плечи расправились, и гости, все как один, уставились на молодоженов, как на умалишенных. Бришен обнял ее и так крепко прижал к груди, что она пискнула.
        - Так держать, принцесса, - прошептал он на ухо Ильдико. - Молодец.
        Но, несмотря на явное единодушие между женихом и невестой, опасность кровопролития еще не миновала. Бришен передернулся в седле, вспоминая праздничную трапезу.
        До этого момента они ели пищу, приготовленную поварихой из Каи, которую привезли с собой по настоянию его матери. Королевская чета Гаура охотно предоставила ей для работы часть огромной кухни. Бришен считал жалобы своих людей на еду гаури детскими капризами и нытьем, но, впервые учуяв запах, с трудом преодолел тошноту. Его двоюродная сестра Анхусет послала ему торжествующую ухмылку.
        - Я предупреждала, - самодовольно заявила она.
        Как же она оказалась права! Сидя рядом с Ильдико, он слушал бесконечные неискренние тосты за счастье молодых супругов. По крайней мере, вино и эль были выше всяких похвал. Еда - совсем другое дело. Боясь перед свадьбой, что его родственники не выдержат, взбунтуются и, может статься, убьют его сгоряча, он собрал всех на совещание в отведенных ему комнатах.
        - Мы должны продемонстрировать доверие хозяевам, поэтому будем есть то, что подадут на пиру после свадьбы.
        Каждый присутствующий в комнате запротестовал.
        - Ты видел, что едят эти люди, - скривилась от отвращения Анхусет. - Если это не помои с самого начала, то после приготовления точно ими становятся. Я бы голодную дворнягу не стала этим кормить.
        Бришен не отступился.
        - Вы что, превратились в бесхребетных слабаков, пока ждали моего прибытия? - рассердился он. Повисло молчание. - Это всего лишь обед. Вы воины каи, прекрасно обученные и показавшие себя на поле боя. Вам вполне по силам проглотить с улыбкой тарелку их супа.
        - Когда я в первый раз улыбнулась одному из гаури, он, кажется, обмочился со страху. - Слова Анхусет встретили сдержанными смешками. Она склонила голову, глядя на Бришена. - Ты наш принц и повелитель. Мы во всем следуем за тобой.
        Принц смотрел на нее, сощурившись. Она бросает ему вызов, прикрываясь уважением. Все ждут, что он первым попробует каждое блюдо. Выходит, это дело решенное. Он главный, значит должен подавать пример, и он оправдает их ожидания.
        Бришен от всей души пожалел о принятом решении, когда слуга поставил перед ним дымящуюся тарелку с какой-то коричневой жижей, а к ней подал нечто похожее на комок засохшего навоза. Сидящая рядом Ильдико склонилась к нему и прошептала на ухо:
        - Это жаркое, приготовленное из мяса скота, выращенного специально для королевской семьи. - Она указала на коричневую штуку. - А это картофель. Смотри.
        Ильдико разрезала свою картофелину вдоль пополам, и показалась бледная, исходящая паром мякоть с резким запахом сырой земли, которую она вынула с помощью вилки и сложила кучкой в тарелку. Бришен готов был поклясться, что на его глазах только что выпотрошили гигантскую запеченную личинку. Когда Ильдико положила кусочек себе в рот, он поперхнулся и вцепился в подлокотники.
        Родственники наблюдали за ним со своих мест за соседними столами, не прикасаясь к еде и терпеливо дожидаясь, пока он начнет есть. Он тяжко вздохнул и, следуя примеру жены, расчленил личинку-картофелину и осторожно попробовал. Зернистая, рыхлая, совершенно безвкусная мякоть налипла на язык и застряла в горле. Бришену показалось, что он сейчас задохнется.
        Ильдико снова наклонилась к нему.
        - Если выплюнешь, начнется рукопашная.
        Он стиснул зубы и проглотил. Всего вина и эля в мире не хватило бы, чтобы перебить тошнотворный привкус. Бришен залпом осушил оба кубка, свой и Ильдико, и подал знак слуге налить еще. Каи смотрели на него не отрываясь, и он по очереди обвел их тяжелым взглядом. Они взяли приборы и отважно принялись за картофель.
        Их реакция в точности повторила его. Следующие две недели ему придется спать вполглаза с кинжалом в руке, если он не хочет однажды проснуться и обнаружить этот самый кинжал у себя между лопаток. Ильдико потянула его за рукав.
        - Мне очень жаль, Бришен. Неужели совсем невкусно?
        Он услышал сочувствие в ее голосе и успокаивающе похлопал по руке. Невкусно - слишком мягко сказано, но он покачал головой и солгал:
        - Нет. Бывало и хуже.
        В последующие нескончаемые три часа он готов был взять свои слова обратно. Жаркое было так же отвратительно, как картофель, но остальные блюда далеко их превзошли. Отменный угорь оказался залит какой-то студенистой плесенью и присыпан зеленью. Обжаренные куриные медальоны подавались со странным соусом, один вид которого убедил Бришена, что придворный повар - вовсе не повар, а некромант, зачем-то размоловший кости покойников и смешавший их с перцем. Добили его сырные тарелки: он дважды переспросил Ильдико, точно ли вот эти ломтики с зеленовато-голубыми прожилками не полупереваренная мертвечина. Когда она объяснила, как этот сыр производят, Бришен пожалел, что ему в самом деле не подали труп.
        Он заставил себя попробовать и проглотить всего понемногу, щедро запивая каждый кусочек вином. Его родственники, как и обещала Анхусет, безропотно съели все, что им подали, посылая ему убийственные взгляды поверх кубков.
        Наконец, боги вняли его отчаянным мольбам: король Сангур объявил, что праздничный обед окончен, и провозгласил последний тост. Танцев не было. В любое другое время Бришен бы расстроился. Каи любят танцевать. Всякий праздник заканчивался танцами, и нередко случалось, что гости плясали, пока не упадут от усталости.
        Теперь же он был счастлив, что осталось лишь встать из-за стола и сопроводить жену в подготовленную для новобрачных спальню. Желудок сжимался из-за отвратительной еды и, вне всякого сомнения, ненавидел его так же сильно, как все присутствующие в замке каи.

* * *
        В комнате их ждали горничные, чтобы помочь Ильдико раздеться. Она отослала их взмахом руки и повернулась к нему.
        - Ни к чему дольше задерживаться в Присиде, Бришен. Я не возражаю против немедленного отъезда.
        Его уродливая великодушная жена, очевидно, читает мысли. Он взял ее лицо в ладони и поцеловал в лоб.
        - Ты уверена? Разве не хочешь попрощаться с семьей?
        Она вцепилась в его рукав, и уголки ее губ опустились. Боль. Давняя. Бришен понемногу учился распознавать эмоции на ее лице так же, как она угадывала, о чем думает он.
        - Я попрощалась, когда произносила молитвы на могиле родителей. У меня нет причин откладывать отъезд.
        Он оставил ее, чтобы она могла проследить за тем, как слуги собирают заранее упакованные сундуки и грузят их в повозку, которая отправится с ними в Харадис. Воины из его свиты обнаружились на маленьком заднем дворе. Они передавали по кругу бутыль с вином. При его появлении все поднялись и поклонились. Анхусет подошла к нему и сказала:
        - Ненавижу тебя.
        Бришен пожал плечами.
        - Переживу.
        - Не будь так уверен, братец, учитывая, сколько дрянной еды мы сегодня из-за тебя проглотили.
        Бришен сдержал улыбку. Анхусет была ему ближе родного брата. Также она была его правой рукой. Беспощадная в битве и фанатично ему преданная, она не бросала слов на ветер. Он решил не расслабляться. Она запросто может наброситься на него с кулаками, если как следует рассердится.
        - Моя жена желает ехать немедленно, - сказал он и с удивлением воззрился на то, как все тут же засуетились, а кое-кто даже произнес пару горячих тостов за новую херцегеши. Ильдико, сама того не зная, только что одержала маленькую победу в войне за расположение новой семьи.
        Когда погрузили вещи, расселись по коням и выехали из замка, луна уже опускалась к горизонту. Обычно Бришен ехал во главе отряда, но не в этот раз. Из-за обоза с вещами Ильдико им придется двигаться по основному тракту сквозь кишащие разбойниками земли. Его первоочередная задача - защитить жену, поэтому он и две дюжины вооруженных каи держались рядом с ней. Бришен тоже был в броне и при оружии. Ильдико без возражений согласилась надеть запасной нагрудник Анхусет, и принц взялся ей помочь.
        - Думаешь, тут настолько опасно? - спросила она, закусив губу и рассматривая броню, прикрывающую ее торс.
        Бришен поправил пряжки, чтобы ей было удобно.
        - Все возможно. По этой дороге ходит множество караванов, у которых есть чем поживиться. - Он протянул ей дорожный плащ, заранее отложенный служанками. - Не переживай, Ильдико. Они дважды подумают, прежде чем на нас напасть. Мы не какие-нибудь бродячие ремесленники. Отряд хорошо вооружен. И потом, всем известно о боевом мастерстве каи.
        Она чувствовала себя неловко в нагруднике и стеснялась его свиты. Каи избегали смотреть ей в глаза, но все низко поклонились, вежливо поприветствовали ее и произнесли поздравления.
        Слышно было, как ухают совы, поскрипывают колеса повозки, глухо стучат копыта лошадей, а в лесу по обе стороны дороги тихонько шуршат ночные звери. У Ильдико слипались глаза, и она стала клониться в сторону Бришена. Он подъехал к ней вплотную.
        - Ильдико, проснись.
        Она открыла глаза, и расширившиеся в темноте зрачки поглотили радужку.
        - Уже утро? - сонно спросила она. Бришен чуть подвинулся в седле, подхватил ее за талию и пересадил на своего коня.
        - Нет, утро еще не наступило, но ты вот-вот упадешь. Если не хочешь спать в повозке, можешь ехать со мной.
        Она кивнула и устроилась удобнее в кольце его рук. Нагрудник тихонько постукивал о его латы.
        Принц каи обнимал ее, впитывая тепло ее тела и вдыхая ее аромат. Сейчас она ничем не отличалась от женщин его земли. Такая же теплая, а странного цвета кожа на ощупь такая же гладкая и волосы шелковистые. Пока она спит и его не отвлекают ее глаза, можно чуть повернувшись рассматривать ее профиль.
        Бришен видел, какими взглядами провожали его невесту придворные из Гаура во время церемонии. Ему она не казалась красивой, но, очевидно, при дворе о ней были другого мнения. Тем не менее он не жалел о женитьбе. Ильдико необычная и остроумная, и ему приятно проводить с ней время. Начало многообещающее.
        Бришен прижал ее к себе крепче и замер в седле, услышав тихий звук.
        - Поднять щиты! - крикнул он и нагнул испуганную Ильдико к шее своего жеребца.
        Глава 5
        ИЛЬДИКО ПРОСНУЛАСЬ, КАК ОТ ТОЛЧКА, и ощутила, что рот полон лошадиной гривы, а Бришен всем телом придавливает ее к седлу. Было темно и душно, и она не сразу поняла, что муж накрыл ее щитом. Снаружи что-то дробно застучало о металл. Бришен качнулся в сторону, сгибая руку, которой ее обнимал, чтобы смягчить удар.
        Конь от испуга встал на дыбы, и Ильдико судорожно вцепилась в поводья. В щит ударил молот. Она ахнула и оказалась на земле, где ее тут же окружили стеной солдаты каи. В свете гаснущей луны тускло проблескивала броня, а их глаза ярко сияли. Чья-то рука пригнула ее вниз, и она вскрикнула от неожиданности.
        - Лежите, Ваше Высочество, - приказал женский голос.
        Ильдико не стала спорить, потому что в этот момент из-за деревьев с громким свистом тучей вылетели стрелы и, описав дугу в светлеющем небе, посыпались на их отряд. Сжавшись в комок, она закрыла голову руками. По щитам забарабанили металлические наконечники.
        На них кто-то напал, и, судя по тому, что Ильдико могла разглядеть, лежа на земле за спинами своих защитников, они окружены. Нельзя ни бежать, ни сразиться с врагами, скрывающимися за деревьями. Но вскоре ситуация изменилась. Из леса послышался топот копыт, приближающийся звон оружия и отчаянные крики.
        На дороге, где застрял отряд, будто разверзлась преисподняя. Откуда-то появились на конях одетые в темное воины каи, прибывшие на помощь своим. Те, что окружали Ильдико стеной из щитов, расступились. Ее подняли на ноги, и она оказалась лицом к лицу с девушкой, которую заметила на свадьбе. Бришен тогда представил ее как свою кузину Анхусет. Ее сияющие перламутровые глаза смотрели не мигая.
        - Следуйте за мной, Ваше Высочество. Поторопитесь.
        Ильдико узнала голос - и эти властные нотки - и засеменила следом за женщиной к повозке с припасами. Анхусет сделала ей знак ложиться.
        - Забирайтесь под повозку. Сидите тихо, не высовывайтесь.
        Не дав возможности возразить, она запихнула Ильдико под дно телеги. Ильдико легла на живот. Из ее укрытия были видны только быстро бегущие ноги. Анхусет осталась стоять рядом, вскоре к ней присоединились трое мужчин.
        Ильдико высматривала Бришена среди его сопровождающих, которые больше не были в меньшинстве. Вдруг она его заметила: он отбивался сразу от нескольких грабителей, стоя спиной к спине с одним из каи. У того были щит и меч. Бришен же дрался так, как не смог бы ни один дворянин из Гаура.
        В одной руке он держал небольшой боевой топор с металлическим крюком на обухе, в другой - охотничий нож лезвием наружу. Движения его, как у всех каи, были по-кошачьи быстрыми и точными. Он бил ножом, резал и рубил топором, а крюком ловко сбивал врагов с ног.
        Ильдико молилась, чтобы он и все остальные остались живы. Внезапно на ее стражей набросилось несколько разбойников, и она потеряла мужа из виду. Анхусет издала пронзительный боевой клич. Ильдико передвинулась за одно из колес и стала смотреть сквозь спицы.
        Ей хотелось чем-нибудь помочь, но она не умела сражаться. Она и так обуза, ведь несколько воинов должны ее охранять. Кроме столового ножа, у нее нет при себе никакого оружия. Лучшее, что можно сделать, - послушаться Анхусет: сидеть тихо и не мешать.
        Сердце громко билось о ребра, во рту стоял горький привкус страха. Кто-то схватил ее за щиколотку и дернул, и она ахнула от неожиданности. Вцепившись в колесо, Ильдико оглянулась через плечо и закричала, увидев грязную, окровавленную морду одного из грабителей, который пытался залезть ей под юбки.
        Она пнула его ногой и ухитрилась попасть в подбородок. Разбойник с криком отпрянул, но тут же бросился на нее снова. Ильдико перевернулась на спину и, помогая себе локтями, выползла из своего убежища.
        Она неловко поднялась на ноги и поняла, что угодила в самую гущу схватки. Воины, защищавшие ее у телеги, отбивались от разбойников, не замечая, что ее нашли. Подхватив подол платья, Ильдико собралась бежать, хотя понятия не имела куда. Грабитель, обойдя повозку, медленно подбирался к Ильдико, размахивая ножом и плотоядно скалясь.
        Ильдико развернулась, намереваясь броситься прочь. Но не успела. Легкое дуновение ветра коснулось ее щеки и пошевелило волосы. Сзади послышался тихий треск, и, оглянувшись, она увидела, что грабитель падает на колени, а из головы у него торчит топор. На лице застыло изумленное выражение, будто он не мог поверить, что умер. Он повалился спиной в грязь и застыл.
        Ильдико резко обернулась и увидела, что к ней бежит Бришен. Не останавливаясь, он подхватил ее одной рукой за талию и прижал к себе.
        - Не такой свадебный подарок я для тебя приготовил, - задыхаясь, проговорил он. - Но я исправлю это упущение.
        Глава 6
        В СХВАТКЕ ПОТЕРЯЛИ ТРОИХ.Бришен считал, что трое - слишком много, и боль камнем давила на сердце. Первый, Крошаг, был средним сыном стюарда королевской семьи и одним из тех, кто добровольно вызвался в сопровождающие. Нейма, погибшая от стрелы, всю дорогу из Харадиса в Присид ломала голову над тем, как обеспечить приданым двух близняшек. Теперь дочери выйдут замуж, а их мать этого не увидит.
        Острее всего Бришен переживал гибель Талумея. Тот был молод, мечтал проявить себя, с готовностью признавал ошибки и едва не сошел с ума от радости, когда его назначили в свиту принца. Бришен пообещал себе, что лично доставит матери Талумея его огонь жизни.
        К нему приблизилась Анхусет, и он отбросил печальные мысли. Слепящий утренний свет освещал ее фигуру сзади и заливал трупы за ее спиной желтым сиянием.
        Анхусет смотрела на него, сощурившись и поджав губы. Бришен пораженно отпрянул, когда кузина вдруг упала перед ним на колени. Отряд, расположившийся у дороги, затих. Наступила мертвая тишина.
        Склонив голову, Анхусет протянула ему на вытянутых руках свой меч.
        - Я подвела вас, Ваше Высочество. Возьмите в наказание мою жизнь и мой огонь жизни, - хриплым от стыда голосом произнесла она, глядя в землю.
        - Что ты такое говоришь? - поразился Бришен.
        Анхусет не подняла головы, все так же держа меч на вытянутых руках.
        - Мне было поручено защитить херцегеши. Я не справилась с заданием. Если бы не вы, она бы погибла.
        Бришен поморщился. Его кузина, должно быть, приложилась к бочонку вина из повозки с провизией, иначе каким образом она могла прийти к такому смехотворному умозаключению? Он действительно спас Ильдико от разбойника, но причем тут Анхусет? Его кузина исключительно умелый воин, и в армии Каи ее уважают за храбрость и мастерство, но она не богиня войны.
        Она и те двое, что стерегли Ильдико, оказались против нападающих в меньшинстве. Они сражались решительно и храбро, но их было слишком мало. Анхусет никак не смогла бы заметить, что один из грабителей пробрался под телегу, потому что для этого ей пришлось бы повернуться к противникам спиной, и тогда ей в два счета отрубили бы голову.
        Бришен смотрел сверху вниз на сияющие в свете солнца серебристые волосы. Обернувшись, он увидел неподалеку Ильдико, сидящую на пне. У нее слипались глаза, и она сутулилась от усталости. Ее стеной окружали хмурые солдаты каи с оружием наизготове.
        - Ильдико. - Она медленно подняла голову. - Подойди, пожалуйста, - позвал он.
        Она поднялась, отряхнула платье и встала рядом с ним возле коленопреклоненной Анхусет.
        - В чем дело? - нахмурившись, спросила Ильдико.
        Бришен махнул рукой на Анхусет, которая упорно не поднимала головы.
        - Мой лейтенант желает, чтобы я казнил ее за то, что она не смогла тебя защитить.
        - Что?
        В этот раз ему не пришлось распознавать выражение на лице жены. Вопрос и тон Ильдико говорили сами за себя. Одна мысль о казни ей претила. Бришен не собирался убивать двоюродную сестру, тем более что она ни в чем не виновата. Пусть протокол и предполагает, что решение относительно вины Анхусет первоначально принимает пострадавшая от ее действий сторона, но последнее слово все равно остается за ним.
        Ильдико перевела изумленный взгляд с Бришена на молчащую Анхусет.
        - Это же просто глу…
        Она поджала губы, не договорив оскорбительное слово, и Бришен был ей за это благодарен. Он был согласен с мнением жены: просьба Анхусет - глупость, но его кузина чрезвычайно гордая, и Бришен заметил, как напряглись ее плечи от невысказанного замечания Ильдико.
        - Анхусет считает, что не смогла исполнить свой долг, поскольку не защитила тебя от разбойника. - Бришен говорил ровно, сохраняя нейтральное выражение лица. - Но в результате ее оплошности пострадал не я, а ты. Что скажешь? Считаешь ли ты себя пострадавшей и настаиваешь ли на наказании?
        Брови Ильдико изумленно приподнялись, она склонила голову набок, и Бришен вновь с легкостью угадал, о чем она думает: «Ты говоришь серьезно?». Он кивнул, и она закатила глаза. Воины, наблюдавшие за их молчаливым диалогом, дружно вздрогнули.
        - Я не пострадала, - помолчав, сказала Ильдико. - Анхусет справилась с поручением и защитила меня от нападавших. Их было много, а она - одна. - Ильдико улыбнулась лошадиной улыбкой и добавила: - И она сражалась лучше, чем трое солдат гаури.
        По толпе прошел одобрительный ропот. Анхусет поднялась, вскинув голову. Бришен заметил в ее взгляде растущие уважение. Она протянула меч Ильдико, все еще считая себя недостойной его.
        - Примите мой меч, ваше высочество.
        - Это честь для меня, но пустая трата великолепного оружия, - отмахнулась Ильдико. - Вне всякого сомнения, вы сможете найти ему лучшее применение, чем я. Я скорее нечаянно отсеку себе палец на руке или ноге. Лучше оставьте меч себе, вдруг придется снова меня охранять.
        Бришен с трудом удержался, чтобы не улыбнуться и не обнять жену. Она поступила, как опытный дипломат, даже лучше, поскольку говорила искренне. Ильдико только что сделала Анхусет лучший комплимент из возможных, выразив уверенность, что та защитит ее в будущем.
        Серьезное лицо Анхусет на мгновение вспыхнуло от удовольствия, но она почти тут же овладела собой и уставилась в пустоту. Убрав меч в ножны, она низко поклонилась Бришену и его жене.
        - Прослежу за тем, как будут разбивать лагерь. С вашего разрешения, Ваши Высочества.
        Бришен кивнул, и она отошла, раздавая приказы убрать трупы, разобрать палатки и выставить часовых по периметру.
        Бришен наклонился к Ильдико, она придвинулась ближе и прошептала:
        - Я все испортила, да?
        Он повернулся к ней. От усталости под ее глазами залегли тени приятного сероватого цвета. Хоть она и уродлива на вкус каи, но у нее острый ум и доброе сердце, которыми Бришен с каждой секундой восхищался все больше.
        - Думаю, ты зарываешь в землю свой талант, супруга. Из тебя вышел бы отличный посол.
        Ильдико медленно моргнула.
        - Странно, что я вообще смогла говорить связно. Я так хочу спать, что язык заплетается.
        Она слабо запротестовала, когда Бришен подхватил ее на руки.
        - Тише, - ласково велел он. - Ты уже очень давно на ногах. И я тоже. - Он снова усадил ее на пень и приказал стоявшему неподалеку солдату принести седло и одеяло. Через несколько минут Бришен и Ильдико смогли с удобством расположиться. Она с удовлетворенным вздохом вытянулась на земле и заснула прежде, чем муж накрыл ее вторым одеялом.
        Бришен тоже устал. С самого прибытия в Присид он спал урывками. Хорошо, что подоспел конный отряд Мертока - они помогли расправиться с разбойниками, и теперь принц со свитой смогут немного передохнуть.
        Утреннее солнце слепило глаза, и Бришен щурился, глядя на завернутого с ног до головы в плащ Мертока.
        - Ваше Высочество, - поклонившись, начал тот, - мне казалось, мы должны были встретиться неподалеку отсюда завтра утром. Мы не рассчитывали обнаружить вас на таком расстоянии от Присида так скоро.
        Справедливый упрек. Торговый тракт опасен. Но Бришену не терпелось покинуть Присид, а поскольку Ильдико поддержала эту идею, они выехали на день раньше, чем собирались.
        Принц решил, что вооруженный отряд, скорее всего, отпугнет грабителей. Теперь, когда к ним присоединились воины Мертока и число сопровождающих возросло до размеров небольшой армии, риск стал еще ниже.
        - Моя супруга захотела побыстрее попасть в свой новый дом, так что мы выехали сразу после свадебного пира.
        Поверх плеча Мертока принц наблюдал, как каи оттаскивают трупы за лагерь и сваливают в кучу. Нападавшие все до единого были людьми, но Бришен подозревал, что среди них нет гаури. Он перевел взгляд на своего собеседника.
        - На нас напала не банда разбойников. Они слишком хорошо вооружены и действовали очень слаженно.
        Капитан запустил руку под плащ.
        - Мы заметили их у границы два дня назад и с тех пор следили за ними. Это отряд убийц. - Он протянул Бришену металлическую фибулу, ярко вспыхнувшую на солнце.
        Принц взял ее и зарычал в гневе. Эмблема королевства Беладин.
        Бришен не удивился, а пришел в ярость. Белават, король Беладина, враждовал с гаури еще с тех времен, как Бришен был маленьким. Беладин жаждал заполучить выход к морю, а Гаур не желал сдаваться без боя. Казалось, полномасштабной войны не избежать, однако возникло неожиданное обстоятельство, которое делало союз гаури с каи обоюдовыгодным.
        Самый быстрый способ перебросить войска, минуя опасные горы на границе между Гауром и Беладином, - узкий коридор, пролегающий по территории каи. Человеческие королевства понимали, что захватить хорошо охраняемую дорогу невозможно. Каи смотрели на их распри сквозь пальцы: какое им дело, пусть люди истребляют друг друга, лишь бы на их земли не посягали.
        Но отец Бришена встревожился, когда разведка донесла, что Беладин собирает войско и, по слухам, планирует нападение на Гаур, захват портов и попутное завоевание приграничной территории Баст-Харадиса.
        Торговый и военный союз между каи и гаури разрушил планы Белавата. Два королевства им не одолеть. Король Беладина угрожал наказать каи за вмешательство в дела людей. Нападение было первой ласточкой. Убить принца каи и его жену гаури - послание, означающее, что месть будет быстрой и безжалостной.
        Бришен повертел фибулу в руках и опустил в карман. Он посмотрел на гору трупов.
        - Тела и все, что при них, сжечь. Пепел собрать в сосуд. Каи пошлют ответ Белавату.
        Мерток коротко поклонился.
        - Желаете провести сегодня освящение для наших покойников?
        Бришен кивнул.
        - Найди тех, кто согласится стать посмертным сосудом для Неймы и Крошага. Я беру Талумея.
        К ним подошла Анхусет, и они втроем обсудили оставшийся путь до Харадиса, сойдясь на том, что следует удвоить число часовых в дневное время и ехать как можно быстрее, чтобы сократить длительность путешествия на треть. Покончив с этим, Бришен отыскал палатку, приготовленную для них с Ильдико.
        Он внес спящую жену внутрь и уложил ее на разложенный тюфяк. Она что-то тихо пробормотала во сне, но не проснулась, когда он снял с нее туфли и расстегнул запасной нагрудник Анхусет. Бришен решил, что она не обрадуется, узнав, что он раздел ее во сне. И потом, он сам слишком устал, чтобы возиться с тесемками и узлами, распутать которые труднее, чем сплести ловчую сеть.
        Ильдико повернулась к нему спиной и свернулась под одеялом клубочком. Бришен не мог лечь в одежде, испачканной кровью людей и каи. Ему не терпелось снять броню и нижнюю рубашку.
        Ильдико не пошевелилась, когда он вытянулся рядом с ней на тюфяке. На веки давила невидимая тяжесть, и он вскоре уснул рядом с женой, убаюканный ее тихим дыханием.
        Бришен проснулся через несколько часов, уже в неверном свете сумерек, от прикосновения пальцев к щеке. Открыв один глаз, он увидел совсем рядом неприглядное лицо Ильдико. Она коснулась его носа и погладила по щеке.
        - Знаешь, если бы не серая кожа, черные когти и сияющий глаз, я бы приняла тебя за гаури. - Бришен сонно улыбнулся. Она побледнела и нахмурилась. - А ты взял и улыбнулся. Крылатый Берсен, кошмарное зрелище, что днем, что ночью.
        Она попыталась закрыть ему рот пальцами, и Бришен усмехнулся. Схватив ее за руку, он поцеловал костяшки пальцев.
        - Ты, женушка, тоже не прослывешь первой красавицей Баст-Харадиса. - Ее рыжие волосы спутались за ночь, а глаза выглядели еще страшнее, чем всегда: белки пронизала сеть кровеносных сосудов.
        Уголки ее губ изогнулись.
        - Хвала Берсену за это. Я с радостью уступлю этот титул кому-нибудь другому. Ну а если ты считаешь меня самой безобразной женщиной королевства, то мне лучше привести себя в порядок.
        Бришен попробовал расчесать ее волосы пальцами.
        - Люди считают тебя красивой. Почему ты не вышла замуж раньше?
        Она пожала плечами.
        - Женщине моего положения ты подходил лучше всех. Моя мать была сестрой Сангура. Если бы я приходилась королю родней по отцу, то была бы принцессой. Но поскольку я связана с троном по женской линии, то стала просто знатной дамой - слишком высокого происхождения, чтобы меня выдали за первого попавшегося, но недостаточно высокого, чтобы сосватать за какого-нибудь наследника престола.
        - Поэтому тебя отдали за последнего в очереди к трону, - сказал Бришен без намека на раздражение. Он был младшим из двух сыновей, и шестеро детей его брата надежно обеспечили страну наследниками. Важность Бришена для продолжения рода давным-давно исчезла. Ему даже не нужно иметь собственных детей. Жена из Гаура оказалась всего лишь гарантом договора между королевствами - припиской к соглашению о формировании альянса.
        Ильдико продолжала поглаживать его лицо.
        - В этом есть свои преимущества. - Она обвела пальцем его подбородок. - Цвет твоей кожи напоминает мне мертвого угря, которого я как-то видела на пляже.
        - Ты мне льстишь, - поднял бровь Бришен. - Впервые увидев тебя, я решил, что твоя кожа похожа на плоть моллюсков, из которых делают краситель.
        Ильдико перестала его гладить и уставилась на свою руку.
        - По сравнению с тобой я розовая.
        - Я-то совсем не розовый.
        - Вы едите этих моллюсков? - нахмурилась она.
        - Нет. На вкус они горькие, и краситель слишком ценится, чтобы употреблять их в пищу.
        Ее вздох облегчения пощекотал ему шею.
        - Хорошо. Я бы не хотела, чтобы меня сравнивали с едой.
        Бришен открыл рот, чтобы ответить, но промолчал. Он был не до конца честен, сказав ей, что люди не привлекают каи в качестве пищи. Каи - древний народ, а люди - новый. Давным-давно, как гласят старые предания, когда каи были более дикими, а люди - менее развитыми, они охотились на них и поедали.
        Он поспешил сменить тему:
        - Почему у тебя глаза кровавые?
        Ильдико вздрогнула и коснулась глаз пальцами. Она убрала руки, но не увидела на них крови и озадаченно нахмурилась. Вдруг ее лицо прояснилось.
        - Думаю, такое случается со многими людьми при пробуждении. Глаза как будто сухие и чешутся. Это пройдет.
        Она склонила голову набок.
        - Каи ведь больше всего беспокоят человеческие глаза? Я заметила, как ты иногда на них реагируешь. Гаури точно так же пугают ваши зубы.
        Его жене не откажешь в наблюдательности. Бришен нежно погладил ее по скуле с левой стороны.
        - Глаза выглядят отталкивающе из-за белков. Такое ощущение, что невидимые руки дергают их за веревочки или что у вас в черепе живут парами какие-то личинки.
        - Это ужасно! - скривилась от отвращения Ильдико. - Ничего удивительного, что каи не могут смотреть мне в глаза.
        - Я могу. И смотрю сейчас, - возразил Бришен.
        - Верно, - согласилась она. - Но ты делаешь усилие, чтобы не отпрянуть, так же как и я при виде твоей улыбки.
        - Мы понемногу привыкаем друг к другу. И мой народ к тебе привыкнет, так же как и ты к ним.
        - Надеюсь, - вздохнула Ильдико. - Ведь я уродлива для вас и нахожусь вдали от дома, среди чужаков. - Она накрутила на палец прядь его волос и слегка потянула. - Мне понадобится твоя помощь, супруг.
        Бришен прижал ладонь к ее щеке.
        - Ты ее получишь, Ильдико, а также мою защиту и терпение. Я не солгал, сказав, что мы поладим.
        Ильдико на мгновение прильнула к его руке и отстранилась, хитро улыбаясь.
        - Мне будет нелегко удержаться и не дразнить каи время от времени.
        Бришен не представлял, как она собирается это делать. Он не мог вообразить, чтобы каи и гаури смеялись одним и тем же шуткам.
        - Ты о чем?
        Он чуть не выпрыгнул из собственной кожи, когда Ильдико медленно свела оба глаза к переносице.
        - О боги! - вскрикнул он, накрывая ее глаза ладонью, и приказал: - Немедленно прекрати!
        Ильдико захохотала и оттолкнула его руку. Увидев выражение его лица, она засмеялась пуще прежнего.
        - Погоди, - задыхаясь, произнесла она, - я могу еще кое-что. Хочешь, я попробую скосить только один глаз?
        - Нет! - отшатнулся Бришен. - Какой кошмар. Пожалуйста, не нужно демонстрировать никому это твое умение, жена.
        Посмеиваясь, она поднялась с его помощью с тюфяка. Он вышел, чтобы дать ей возможность переодеться и подготовиться к дороге.
        Когда он выбрался из палатки, снаружи было темно, а луна висела низко над горизонтом. Солдаты провожали его удивленными взглядами со своих мест вокруг костров. Наверняка гадают, как он собрался с духом и лег со своей безобразной женой. Небось заключают пари: выбрал ли он легкий путь - в разгар дня, когда каи почти ничего не видят, или трудный - в сумерках.
        Пусть ломают голову до самой смерти. Бришен не собирался ни с кем обсуждать свои отношения с Ильдико. Они заключили соглашение, основанное на зарождающейся дружбе, уважении и интуитивном взаимопонимании, которое не переставало его удивлять. Бришен не допустит, чтобы чьи-то вульгарные домыслы это испортили.
        Он распорядился, чтобы им в палатку принесли еду, приготовленную поваром гаури, и пошел обсудить с Анхусет и Мертоком предстоящее освящение.
        Через полчаса его отыскала жена. Она сменила платье и заплела волосы в косу. В одной руке она несла нагрудник Анхусет.
        - Можешь помочь мне его надеть?
        Бришен забрал нагрудник и прислонил его к дереву.
        - Мы выезжаем чуть позже. Нужно провести обряд для троих погибших.
        На ее лице отразилась печаль.
        - Мне жаль, Бришен.
        - И мне, - стиснув ее руку, ответил он. - Мы обмоем тела во время освящения и вернем огонь жизни членам их семей, чтобы можно было поместить их в священном доме.
        - Что такое огонь жизни? И освящение?
        Он замолчал, обдумывая, как лучше объяснить жене погребальные обряды каи. Чтобы должным образом почтить память павших, ему и двум другим каи придется в буквальном смысле вдохнуть все воспоминания покойных и доставить их домой, то есть на время переселить в себя чужие души.
        Бришен вдруг понял, что больше не считает глаза Ильдико сущностями, живущими отдельно от нее. Они, конечно, человеческие и все еще выглядят непривычно, но это всего лишь глаза.
        Глава 7
        ФИЗИЧЕСКИЕ РАЗЛИЧИЯ МЕЖДУ ЛЮДЬМИ и каи очевидны и подчас разительны. Ильдико смирилась с этим еще до свадьбы. Принятие помогало ей видеть душу Бришена за его пугающей внешностью. Она решила и впредь придерживаться этой философии: узреть, что сокрыто на дне под поверхностью. За недолгое время, проведенное среди его народа, Ильдико заметила у них много схожих с людьми черт: любовь к семье, преданность друг другу и взаимовыручку, боль при гибели друзей. Ильдико была уверена, что со временем, когда поживет среди каи подольше, обнаружит еще больше общего.
        Хотя у гаури были обряды, подобные ритуалам каи, но ничего похожего на освящение мертвых у людей не было.
        Бришен принес флягу с вином и расстелил перед палаткой одеяло. Он усадил Ильдико рядом с собой и подал ей флягу.
        - С каждым новым поколением мой народ теряет часть магии. Мы древняя раса, но мы вымираем. Мы применяем магию только в самом крайнем случае. Я владею семейными боевыми и защитными заклинаниями так же хорошо, как мой отец, но его способности сильнее, чем у меня и брата. А брат сильнее своих детей. Каи живут долго и бережно хранят воспоминания. Духи, покидая этот мир, дарят живым свою память. Мы называем их огнем жизни и помещаем в место под названием Эльмек. Они составляют нашу историю, то, что отличает нас от остальных рас, помимо внешнего вида и магии, которую мы постепенно теряем.
        - Эльмек - это храм?
        Ильдико сделала глоток сладкого вина и вернула фляжку Бришену. Он тоже отпил, а потом сжал горлышко пальцами.
        - Не совсем. Это святыня, но мы там не молимся. Туда приходят, чтобы получить знания о прошлом или уменьшить боль, вновь соприкасаясь с умершими.
        У Ильдико сжалось сердце. Она бы многое отдала за воспоминания родителей. Муж снова протянул ей вино, но она отказалась.
        - Жаль, у гаури такого нет.
        Бришен ободряюще сжал ее плечо.
        - Это помогает живым справиться с потерей, особенно если смерть внезапная, как бывает в бою или при рождении, которое само по себе тоже нелегкая битва.
        Он не убирал руку, и Ильдико наслаждалась исходящей от него силой.
        - Огонь жизни мертвого каи - это его дар дорогим ему людям.
        Ильдико ощутила острую зависть и на мгновение пожалела - несмотря на зубы и все остальное, - что она не каи.
        - Как вы доставите эти огни домой?
        Бришен отхлебнул вина. Ильдико еще не научилась как следует распознавать эмоции на его лице, поскольку плохо понимала выражение сияющих глаз, но она ощутила, что он почему-то колеблется. Он слегка напрягся и убрал руку с ее плеч. Ей захотелось, чтобы муж вернул ладонь обратно.
        Бришен долго молчал. Ильдико решила, что он вовсе не ответит.
        - Сегодня мы проведем освящение - ритуал, извлекающий дух и зажигающий огонь жизни.
        Бришен взял Ильдико за руку и переплел их пальцы. Серая кожа и черные когти подчеркивали, насколько они разные, но горе есть горе. Любой гаури, преклонив колени у могилы и оплакивая умерших, страдал бы точно так же.
        - Я могу объяснить тебе этот обычай и как мы повезем огни домой, но ты поймешь лучше, если увидишь все своими глазами.
        - Можно мне участвовать?
        Рот Бришена изогнулся в улыбке. Привычным жестом он поднес ее руку к губам и поцеловал костяшки пальцев, потом встал и помог подняться Ильдико.
        - К сожалению, освящение могут проводить только каи. Но ты будешь смотреть. Для меня это честь.

* * *
        Когда стало смеркаться, свита принца в полном составе собралась на поляне. Вчера Ильдико была слишком уставшей, чтобы познакомиться с вновь прибывшими и рассмотреть их. Кроме того, официальному представлению принцессы помешала кровавая схватка с убийцами из Беладина, а после все были заняты тем, что разбивали лагерь и убирали погибших.
        Бришен сказал, что они отправятся в путь только завтра ночью. Сегодняшний вечер посвящен погребению трех павших в битве воинов.
        - А наемники? - спросила Ильдико, стараясь не оглядываться ежесекундно на трупы, сложенные в кучу на обочине дороги.
        Бришен сощурил сияющие глаза.
        - Сожжем их перед отъездом, а прах вернем Белавату. Мы получили его сообщение. - Голос Бришена был холодным, равнодушным.
        Ильдико вздрогнула, но не от его ледяного тона, а от осознания, что их обоих пытались убить из мести. Очевидно, их брак таит опасности куда более серьезные, чем общее ложе и быт с чужестранцем. Она не тешила себя иллюзиями, что мужчина, попытавшийся вытащить ее из-под телеги, хотел только припугнуть. Наемник бы с улыбкой зарезал ее на месте. Ильдико порадовалась, что он мертв и что убил его именно Бришен.
        Некоторым, возможно, показалось бы странным, что она не боится мужа. Несмотря на пугающий внешний вид и беспощадность в битве, с супругой Бришен был безукоризненно вежлив и обходителен.
        Когда с обустройством лагеря было покончено, он представил жену отряду каи, явившемуся им на выручку, и Мертоку - своему распорядителю конюшен. Как и ожидала Ильдико, солдаты были вежливы, но упорно избегали смотреть ей в глаза. Зато они таращились на нее, раскрыв рот, когда им казалось, что она этого не видит, и ей хотелось скосить глаза и посмотреть, как те на это отреагируют.
        Ее муж был столь же догадлив, сколь обходителен.
        - Даже не думай, - прошептал он ей на ухо, обнимая за талию. - Видишь, половина воинов чистит или точит оружие. Мне совсем не хочется, чтобы кто-нибудь от испуга перерезал себе горло.
        Ильдико прикрыла рот ладонью, чтобы не рассмеяться. От ответной хищной улыбки Бришена волоски на теле встали дыбом, но она ничуть не испугалась и обхватила его руку, лежащую на ее талии, своей.
        Над их головами ярко светила луна - по меркам каи разгар дня, - когда все сопровождающие, кроме часовых, собрались на поляне и обступили кольцом троих погибших. После смерти они выглядели точно так же, как при жизни, за исключением цвета кожи. Ранее свинцово-серая, с чуть заметным лиловым оттенком, она приобрела цвет остывшей золы. Тела обрядили в броню и уложили в ряд. Руки скрестили на груди, оружие оставили рядом на земле. Ильдико стояла на пне за кругом и могла видеть происходящее поверх плеч погребальной процессии.
        В круг вошла Анхусет с небольшой урной в руках. Она налила из нее немного масла себе на пальцы и присела, чтобы нарисовать на лбу покойников какой-то таинственный знак. Как и все каи, в бледном свете луны она казалась элегантной и неприступной. Волосы отливали серебром. Она затянула песню на языке каи, которую тут же подхватили остальные. Ильдико не поняла ни слова, но догадалась, что воины оплакивают погибших.
        Панихида продолжалась, голоса становились все громче и громче. Воины чуть покачивались в такт, а их глаза ярко светились в темноте. Со своего места Ильдико видела Бришена. Он стоял на противоположном от нее краю круга и пел вместе со всеми.
        Ильдико ахнула, широко распахнув глаза, когда тела мертвых каи вдруг окутало слабое свечение, которое омывало покойных, как приливная волна. Неожиданно она взметнулась вверх и повисла в воздухе, как нимб. Свет разделился на три потока, и каждый из них постепенно принял форму, отдаленно напоминающую фигуру человека или каи.
        Солдаты продолжали петь, высокие женские голоса сливались с низкими мужскими. От каждой светящейся фигуры отделился маленький - не больше мотылька - огонек. Искра памяти. Огонь жизни.
        Бришен и еще двое выступили из круга и подошли к телам. Фантомы окутали их, будто кружа в танце под звуки песни. Глаза Ильдико наполнились слезами, когда Бришен и двое воинов раскрыли объятия. Извиваясь и покачиваясь, духи полностью скрыли фигуры живых и лучами света проникли каждому в рот и нос.
        Ужас и изумление охватили Ильдико, когда она увидела, как души мертвых завладели телами своих добровольных хозяев. Бришен объяснял ей, что каи - ночные создания. Они по возможности избегают солнечного света и днем стараются отдыхать. Но глядя на то, как супруг и двое его подчиненных светятся изнутри огнем душ погибших, она решила, что сумеречные каи - самые светлые из всех живых существ, каких ей только доводилось видеть.
        Бришен сиял, как факел, его горящие глаза приобрели желтоватый цвет вместо привычного перламутрового. То же самое произошло с двумя другими. Один пошатнулся, как от толчка. Огонь жизни пульсировал, светясь сквозь одежду, словно свеча, горящая внутри живого светильника.
        Светящиеся фантомы окончательно покинули свои земные пристанища под последние строки песни и растворились в бескрайней ночи, оставив огонь жизни в теле новых хозяев. Тела погибших рассыпались внутри доспехов в тонкую пыль, которая вскоре впиталась в землю.
        Песня стихла. Каи молча стояли в круге. Слышно было только свист холодного ветра. Ильдико спрыгнула на землю и поспешила к Бришену. Он тяжело навалился на Ахнусет и был бледен, как мертвый Талумей, даровавший ему на хранения свои воспоминания. Двое других солдат выглядели немногим лучше и держались на ногах лишь с чужой помощью, будто огни жизни вытянули из них все силы. Глаза Бришена пылали, как солнца. Он дрожащей рукой потянулся к Ильдико.
        Она с силой сжала его ладонь и притянула мужа к себе.
        - Анхусет, помогите мне довести его до палатки.
        Та кивнула и сделала кому-то знак рукой. Подошли двое солдат. Бришен почти повис на руках между ними. Его довели до палатки и уложили на тюфяк. Ильдико опустилась рядом с ним на колени и взяла за руку. Его глаза были закрыты, но огонь жизни сиял сквозь веки.
        Анхусет села на землю с другой стороны.
        - Он пробудет в таком состоянии несколько часов. После начнется посмертная горячка.
        Ильдико почувствовала, как от страха сжимается желудок.
        - Посмертная горячка? Он ничего мне об этом не говорил.
        Анхусет вытянула из-под неподвижного тела Бришена одеяло.
        - Принявший огонь погружается в воспоминания умершего, пока окончательно не привыкнет к ним. Это длится недолго, но переносится очень тяжело.
        - Крылатый Берсен! И все каи через это проходят? - Ильдико успела изменить свое мнение об этом обычае. Она гладила руку мужа большим пальцем.
        - Те, кто пожелает, - пожала плечами Анхусет. - Бришен сам вызвался принять воспоминания Талумея и доставить их в Харадис. Он передаст огонь жизни матери мальчика, как только мы доберемся домой. Я побуду здесь с вами, пока не закончится горячка.
        Анхусет расслабленно откинулась на столбик палатки, но Ильдико не дала себя одурачить. Она еще раньше замечала, как Бришен ведет себя с сестрой. Та явно волнуется.
        - Я не причиню ему вреда, Анхусет. Не нужно защищать его от меня, - мягко пошутила она.
        Анхусет посмотрела на нее без улыбки.
        - Во время посмертной горячки каи иногда впадают в буйство. Я защищаю не его, а вас, Ваше Высочество.
        Глава 8
        ВОСПОМИНАНИЯ - ОСОБЕННО ЧУЖИЕ - сводили с ума. Бришен лежал на тюфяке с закрытыми глазами, а перед его внутренним взором память юного Талумея и его собственная сплетались в причудливый узор. Перед ним мелькали любимые лица - какие-то из его жизни, какие-то из жизни Талумея, - а в сердце оживали чувства, которые эти лица вызывали. Отец, мать, две сестры.
        Бришен протянул руку к строгому, полному достоинства лицу пожилой женщины.
        - Мама, - прошептал он.
        - Что с твоей мамой, Бришен?
        Голос был ему знаком. Анхусет, его командующая. Бришен нахмурился. Нет, это он ее командующий. Ее двоюродный брат и командир.
        - Мама, - повторил он. - Я ее люблю. Ее зовут Таравин.
        - Нет, Бришен, - снова заговорила сестра. - Твою мать зовут Секмис, она королева Равнин. Сумеречная королева Баст-Харадиса.
        Бришен нахмурился. Образ Таравин сменился другим - лицом удивительной красоты, за которым скрывалась холодное, жестокое нутро. Эта женщина с темной душой однажды завладела сердцем короля.
        - О чем это он? - спросил новый голос на всеобщем с певучим акцентом гаури. Неприглядная херцегеши с пугающими глазами.
        - Зато красивая внутри, - сам себе возразил Бришен. - Смешливая.
        - Он путает свою мать Секмис с матерью Талумея, Таравин, - ответила гаури Анхусет, также на всеобщем. - Я не знакома с Таравин лично, но хорошо знаю мать Бришена. Она редко смеется.
        Бришен хотел объяснить, что имел в виду Ильдико, а не Таравин, но язык будто прилип к небу. Ему было очень жарко, он весь горел, словно лежал под палящим солнцем.
        - Воды, - прохрипел он.
        Сухих губ коснулся край чаши, и Бришен сделал несколько жадных глотков. Прохладные ласковые пальцы погладили пылающий лоб. Он открыл глаза и увидел, что на него смотрит Ильдико. Встретив ее взгляд, он инстинктивно дернулся и попытался подняться.
        - Ваше Высочество, - пробормотал он.
        Солдату не пристало грубо нарушать протокол, валяясь на ложе в присутствии принцессы.
        Ильдико. Когда они одни, он называет ее Ильдико. Две пары рук уложили его на тюфяк. Бришен моргнул, заметив чашу с водой, которую протягивала ему Анхусет. Он повернулся к Ильдико.
        - Ты узнаешь меня, Бришен? - негромко и обеспокоенно спросила она, поглаживая его по руке.
        Из-за постоянно сменяющих друг друга картин перед глазами все плыло. Желудок протестующе сжимался. Бришен зажмурился.
        - Моя жена, - сказал он. - Моя Ильдико.
        - Да, Бришен, я твоя Ильдико. - Ее голос и прикосновения успокаивали. - Мы с Анхусет побудем с тобой, пока не пройдет лихорадка.
        Он хотел поблагодарить их за беспокойство. Ильдико ни разу не видела посмертную горячку - неприятное зрелище, а Анхусет еще не оправилась после тошнотворного картофеля, который ела на свадебном пиру. Воспоминание о дымящейся личинке на тарелке перебило бессвязный поток образов. Рот наполнился желчью и слюной.
        - Меня сейчас стошнит, - пробормотал он.
        Он не успел договорить, как его повернули на бок. Чьи-то руки подняли ему голову и отвели с лица волосы, пока он опорожнял желудок. Нахлынули картинки: как он в детстве болел целую неделю, и его тошнило в резную деревянную чашу, которую он прижимал к груди, а Таравин ласково его подбадривала, повторяя, какой он храбрый мальчик. Следом пришло похожее воспоминание: он в огромной кровати, держит серебряную лохань, а придворная няня, стоя на безопасном расстоянии, смотрит на него с отвращением.
        Лица коснулась прохладная влажная ткань, и он поймал руку, которая ее поднесла, за запястье. Рука была тонкая. Такую легко сломать. Бришен проследил большим пальцем тонкую сеть вен под кожей. Они были не толще шелковой нити, но в них ровно бился пульс.
        Приоткрыв глаза, он увидел, что это Ильдико обтирает ему лоб. Другой рукой она пригладила его волосы.
        - Сначала битва, потом рвота. А ведь ты едешь в Харадис, чтобы быть представленной ко двору. - С самого отъезда из столицы Гаура все шло не так. - Хочешь, я отвезу тебя домой?
        Если она скажет «да», он не станет ее осуждать.
        Она улыбнулась, обнажая квадратные зубы.
        - Мы и так едем домой, Бришен. У меня в Присиде ничего не осталось.
        - А семья?
        Улыбка погасла.
        - Семья - это не только кровные узы. Мои родные погребены в склепе с видом на море. Теперь у меня новая семья. - Она провела пальцем по его брови. - Дать воды? Не хочешь прополоскать рот?
        Бришен кивнул и принял предложенную Анхусет чашу. Он откинулся на спину, тяжело дыша, борясь с тошнотой, которая накатывала при воспоминаниях Талумея. Бришен чувствовал себя так, будто пил всю ночь, а утром его запихнули в пустую бочку, заткнули пробкой и швырнули в бушующее море. Он усилием воли заставил себя не думать о картофеле.
        Слышно было, как рядом вытирают пол. Бришен хотел извиниться за беспорядок, но не решился открыть рот, боясь, что сведет на нет все усилия уборщиков.
        Он не заметил, как погрузился в беспокойный сон, и его обступили образы, состоявшие из своих и чужих воспоминаний. Бришен ворочался на ложе и срывал с себя одеяло. Сквозь сон он услышал испуганный вскрик и два голоса, говорящие на всеобщем.
        - Он тебя порезал?
        - Только рукав. Крылатый Берсен, какая у тебя реакция!
        - Недостаточно быстрая.
        - Это всего лишь рукав, Анхусет.
        - Хорошо, что не лицо или горло, Ваше Высочество. Вам не следует здесь оставаться.
        - Напротив.
        - Тогда хотя бы сядьте подальше, пока он не придет в себя. Во второй раз я могу не успеть.
        Бришен попытался сбросить с себя оковы сна. Он убьет того, кто поднял руку на его жену, раскроит ему череп, как тому наемнику из Беладина, который на нее напал. Она не красивая, нет - она прекрасна и принадлежит ему.
        - Моя Ильдико, - прошептал он.
        Больше не было ласковых прикосновений, но его успокоил ее голос:
        - Я здесь, Бришен. Я никуда не уйду.
        Он очень на это надеялся.
        Глава 9
        ШЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ ПУТИ, и Ильдико заскучала по солнцу. Она задумчиво перебирала гриву коня.
        Отряд все ближе подъезжал к Харадису. Луна в небе сияла тоненьким серпом, и было так темно, что Ильдико почти ничего не видела. Каи в своей темной броне казались неясными тенями, а их горящие глаза напоминали светлячков.
        Ильдико доверилась чутью коня, который помнил дорогу домой и инстинктивно держался поближе к остальным. Позади поскрипывали колеса телеги, где-то вдали выли волки. Негромко переговаривались между собой каи.
        На мгновение у Ильдико возникло неприятное ощущение, будто она совершенно одна покачивается в утлом суденышке на волнах бескрайнего моря. Впереди - невидимый горизонт и далекий берег, до которого ей не доплыть, а под толщей воды, в темной глубине - огромные левиафаны, обитающие в морской бездне чудовища, глотающие корабли целиком.
        Она всем сердцем стремилась приспособиться к новой жизни и сродниться с каи, но сейчас ее решимость пошатнулась. Для каи она чужестранка со странным лицом и непонятными привычками. Ильдико усилием воли подавила внезапный приступ паники и острой тоски по дому. Ей и без того будет нелегко освоиться в незнакомом доме и привыкнуть к традициям нового окружения. И дело не в чужих обычаях. Каи ведь даже не люди. Они древняя уединенная раса, избегающая солнца. Они поглощают души своих умерших. Совсем не похожи на гаури и на другие известные Ильдико народы. При дворе каи она будет словно несмышленый ребенок, который только учится ходить. Наверняка она наделает кучу ошибок и не раз поставит себя - и Бришена - в неловкое положение. От этой мысли сердце куда-то провалилось.
        Муж ехал чуть впереди, всецело поглощенный беседой с распорядителем конюшен. Отряд Мертока, примкнувший к ним во время схватки с убийцами из Беладина, значительно увеличил численность свиты. Бришен заверил Ильдико, что теперь потребуется кое-что посерьезнее кучки головорезов, чтобы справиться с ними. Все были начеку, а в дневное время, когда останавливались на отдых и разбивали лагерь, выставляли вдвое больше часовых.
        Будто почувствовав ее взгляд, Бришен оглянулся через плечо и придержал коня. Окружавшие его воины тоже остановились, дожидаясь, пока Ильдико их догонит. Муж устало улыбнулся ей, и даже в темноте она заметила, как заострилось его лицо. Посмертная горячка почти прошла, но его все еще немного лихорадило, и выглядел он изможденным.
        - У тебя печальное лицо, жена. Мучают мрачные мысли?
        Она не знала, стоит ли ему говорить. Придя в себя после лихорадки и обнаружив рядом жену и сестру, Бришен стал еще более предупредительным и заботливым по отношению к Ильдико. Пользуясь недавно обретенным положением принцессы, она взяла с Анхусет обещание не говорить принцу про разорванный рукав, если только тот не спросит прямо.
        - Вы хотите, чтобы я солгала двоюродному брату и командиру, Ваше Высочество? - уточнила Анхусет, прищурив сияющие глаза.
        Ильдико снимала испорченное платье, ощущая на себе взгляд каи, одновременно неодобрительный и любопытный. Она поспешно переоделась и принялась затягивать шнуровку. Вряд ли воины обратят внимание на ее внешний вид, пусть даже она одета как прачка в день стирки.
        - Ничего подобного. - Ильдико провела руками по юбке, безуспешно пытаясь ее разгладить. - Если он спросит, что произошло, вы расскажете, но совершенно ни к чему волновать его из-за такого пустяка, как порванный рукав.
        - Могло быть гораздо хуже, - упрямо возразила Анхусет, скрестив руки на груди.
        С этим Ильдико не стала спорить. Она в самом деле легко отделалась. Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда Бришен внезапно замахнулся и рассек рукав когтями, будто ножницами. Она не успела даже вскрикнуть, потому что Анхусет одним сильным движением отшвырнула ее в дальний угол палатки.
        - Зачем ему знать? Он лишь начнет волноваться попусту и терзаться чувством вины. Что сделано, то сделано. Я не пострадала.
        - Вам не следует что-либо от него скрывать, - не сдавалась Анхусет.
        Ильдико сдула со лба прядь волос и снова опустилась на пол рядом с Бришеном, стараясь сесть так, чтобы он не смог до нее дотянуться.
        - Я ничего не скрываю, просто если он узнает, ничего хорошего не будет. - Она скрестила руки на груди, точно как Анхусет. - Обещаете мне? Не говорить ничего, пока он не спросит сам?
        Они молча буравили друг друга глазами. Наконец Анхусет вздохнула.
        - Обещаю ничего не говорить Его Высочеству, пока он не спросит, - мрачно пообещала она. - Вы изворотливы, как придворные каи, все готовы вывернуть наизнанку, лишь бы вышло по-вашему.
        Ильдико уловила в похвале завуалированное оскорбление, но не обиделась.
        - Ну хоть в чем-то наши народы похожи.
        Заключив нелегкую сделку, они погрузились в неловкое молчание.
        Молитвы Ильдико были услышаны: Бришен пришел в себя и совершенно не помнил, как в бреду едва не ранил жену. Анхусет явно распирало от желания все ему рассказать, но она молчала и занималась делами с Мертоком.
        - Ильдико, где ты витаешь?
        Она моргнула, возвращаясь в реальность. Бришен махал рукой перед ее лицом.
        - Прости. Задумалась. - Она улыбнулась, вспомнив его первый вопрос. - Никаких мрачных мыслей, мне просто стало любопытно. Лежа в лихорадке, ты спутал свою мать с матерью Талумея. Анхусет говорит, что твоя мама редко улыбается.
        Она намеренно не спросила прямо, давая ему возможность уйти от ответа. Но он лишь откинулся в седле и расслабил плечи.
        - Анхусет права. Королева редко улыбается. А если и улыбнется, жди ножа в спину.
        Ильдико смотрела на мужа, раскрыв рот. Он говорил о матери таким будничным тоном, словно ее жестокость - нечто сродни одержимости оранжевыми домашними туфлями.
        - Ты не шутишь?
        - Вовсе нет, - тем же тоном ответил он. - Думаю, отец со дня свадьбы спит вполглаза.
        Ильдико внутренне содрогнулась при мысли о скорой встрече со свекровью. Ее тетушка Фантина была волевой женщиной. Высокомерная, самодовольная и изворотливая, она правила опутанным сетью интриг Гауром железной рукой. Но Сангур не ожидал от нее нападения во сне. С королевой каи, очевидно, дело обстоит иначе.
        - Что-то я теперь не горю желанием знакомиться с ней, Ваше Высочество.
        Послышались приглушенные смешки солдат. Ильдико поймала лукавый взгляд Бришена.
        - Как по-твоему, стоит мне надеть нагрудник на официальное представление?
        - Я тебя защищу, - улыбнулся Бришен, сверкая острыми, как кинжалы, зубами. - Она ничего тебе не сделает. Она счастлива уже тем, что мне пришлось взять в жены человеческую женщину. Секмис обожает замышлять убийства, но еще больше любит смотреть на чужие страдания. - Он подъехал чуть ближе и наклонился к Ильдико. - Непременно веди себя так, будто тебя от меня тошнит, будто тебя угнетает выпавший тебе жребий, - прошептал он. - Тогда она сделает так, чтобы мы ни на секунду не разлучались.
        У Ильдико голова шла кругом. Ясно одно - скучать не придется. Все силы и внимание уйдут на то, чтобы на шаг опережать коварную свекровь. Ильдико не могла взять в толк, как эта змея смогла воспитать такого сердечного и веселого сына.
        - Наверняка ты пошел характером в отца, - предположила она.
        Солдаты дружно рассмеялись. Бришен широко улыбнулся.
        - Едва ли. Мать тоже спит вполглаза. - Потянувшись к Ильдико, Бришен взял ее за руку и чуть сжал. - Не беспокойся. Ты узнаешь моих родителей, когда встретишься с ними лично. После расскажешь мне, какими они тебе покажутся. Вместе посмеемся.
        Ильдико не улыбнулась в ответ. Ему смешно, а она в ужасе. Выпрямившись в седле, она судорожно вцепилась в поводья. Пусть свекор со свекровью и опасны, она не даст себя запугать.
        - Мы вряд ли сильно отличаемся от любой другой королевской семьи, человеческой или каи, - сказал Бришен. - У нас тоже браки заключаются для укрепления власти, увеличения земель и рождения наследников. Свадьба всегда деловое соглашение. - Его улыбка погасла, и он серьезно продолжил: - Большая удача - встретить в супруге доброго друга.
        Его последние слова в точности описывали родителей Ильдико. Они любили друг друга, но такая любовь была огромной редкостью среди аристократов Гаура. Между Сангуром и Фантина не было ничего подобного. Браки заключались ради выгоды и по политическим причинам. Нежные чувства и вожделение приберегали для фаворитов или случайных любовников.
        - А как же фаворитки? - спросила Ильдико. Ей почему-то не хотелось думать о том, что у Бришена может быть любовница. Эта мысль задевала.
        Бришен выгнул черную бровь.
        - Фаворитки?
        - Сколько их у тебя? Дюжина?
        Его губы изогнулись в улыбке, и Ильдико вздернула подбородок. Она имеет право на этот вопрос. У каждого из ее кузенов была любовница и целый выводок бастардов, а у дяди - короля - даже официальная фаворитка по имени Аннаис, за что ее величество Фантина была ему очень признательна.
        Бришен не выдержал и улыбнулся.
        - Дюжина? Я бы и с одной не справился. Кроме того, у меня теперь жена гаури. Зачем мне еще и любовница?
        Его ответ озадачил Ильдико.
        - Но ведь любовницы не для этого.
        - А для чего? Думаю, все хотят скрасить одиночество, жена. Физическое или гораздо более глубокое, душевное. - Его глаза странно вспыхнули, и он перестал улыбаться. - Одиночество - будто бездна. А друг, как сказали бы люди, - свет во тьме. - Он чуть сощурился, и от этого резче обозначились морщинки в уголках глаз.
        Бришен вдруг остановил коня и перехватил поводья Ильдико, чтобы и ее конь остановился. Должно быть, он незаметно сделал знак сопровождающим, потому что солдаты окружили их широким кольцом.
        - Что такое? - спросила Ильдико. - В чем дело?
        Его тяжелый взгляд ощущался почти физически, но не как толстое зимнее одеяло в жаркий день, а скорее как крепкие объятия. Ильдико вновь пожалела, что не может распознать выражение его горящих глаз и не видит яркую, как огонь, душу, что скрывается за ними.
        - Сможешь ли ты, Ильдико, сделать это? - спросил он. - Стать для меня светом маяка в непроглядной тьме?
        Сердце сжалось. Одиночество - вечный спутник - преследовало ее долгие годы, словно тень. Она отлично понимала, о какой тьме говорит Бришен. Ее ответ возможно покажется ему сейчас лишенным смысла, но позже она объяснит ему все наедине.
        Ильдико протянула руку и прошлась пальцами по его кольчуге.
        - Эта тьма напоминает мне море в ночи, когда не видно берега. Я стану для тебя маяком, Бришен.
        Он поймал ее руку и поцеловал ладонь. Его губы были прохладными.
        - Родители возненавидят тебя, жена.
        Ильдико ощутила, как вся кровь отхлынула от лица. Бришен улыбнулся.
        - Не бойся. Это хорошо. Они ненавидели меня с самого рождения. Им нравится только то, что можно уничтожить.
        Казалось, он хочет сказать что-то еще, но его внезапно прервали радостные крики. Ильдико силилась понять стремительный поток незнакомых слов, которыми обменивались солдаты, но узнала лишь «Харадис» и «врата». Она повернулась к Бришену.
        - Что они говорят?
        От его ответа в животе будто взметнулся рой бабочек.
        - За этим холмом Баст-Харадис и его столица. Добро пожаловать в мое королевство, Ильдико из Каи.
        Глава 10
        БРИШЕН С ИЛЬДИКО ШЛИ по длинному коридору в тронный зал. Она стискивала его руку так крепко, что он ощущал это даже сквозь наручи. Кроме бледности и судорожно сжатых пальцев, ничто не выдавало ее волнения. Лицо Ильдико казалось безмятежным, а шаги звучали в полумраке уверенно.
        Чем ближе они подъезжали к Харадису, тем тише становилась Ильдико. Когда они поднялись на вершину холма, с которого был виден окруженный такими же холмами и окутанный дымкой город в низине, она и вовсе замолчала. На вопросы Бришена она отвечала либо кивками, либо односложно: «да» или «нет». От нее сильно пахло страхом.
        - Ты не одна, Ильдико, - заверил он ее в десятый раз.
        Когда они только вошли в коридор, она, услышав эти слова, просто кивнула. Сейчас же обернулась к Бришену. Ее глаза были непроницаемы.
        - Мы в Баст-Харадисе, Бришен. Я человек. Здесь я совершенно одна.
        Он резко остановился, и она тоже замерла. Бришен посмотрел в странные глаза жены, коснулся ее ярко-рыжих волос и бледной кожи, менявшей цвет в зависимости от настроения Ильдико. Придворные отреагируют на ее внешность гораздо более бурно, чем солдаты, сопровождавшие их из Гаура. Долгие годы каи предпочитали жить в уединении, поэтому большинство аристократов никогда не видели людей. А те, кто видел, ничего не помнили за давностью лет. Они, разумеется, будут разглядывать Ильдико, шептаться или делать еще что похуже.
        Бришену хотелось защитить ее, оградить от неизбежного испытания в виде официального представления ко двору, полному змей, и тех, кто ими управляет - его родителей. Но это не в его власти. Ей, человеческой женщине, придется предстать перед ними - перед теми, кто считает людей добычей. Но она будет не одна.
        Бришен взял ее за другую руку.
        - Вступив в брак, ты стала принцессой крови, членом королевской семьи. Моей супругой. Каждый каи в зале обязан чтить и уважать тебя. Любому, кто попытается опорочить тебя, я отрежу язык. - Он прижался губами к ее ладони.
        Ледяная маска Ильдико дрогнула. Рот чуть изогнулся в намеке на улыбку.
        - А может, отрубишь им головы топором?
        Бришен не может избавить Ильдико от встречи со своими родителями, но ее попытка пошутить чуть уменьшила бремя его вины.
        - Я в равной степени владею копьем и мечом. Назови, кого требуется убить.
        - Не думаю, что подобная тактика поможет нам обзавестись союзниками, - улыбнулась Ильдико. Сделав глубокий вдох, она добавила: - Я справлюсь, только обещай, что будешь держать меня за руку, даже если я сломаю тебе пальцы.
        Бришен мягко привлек ее к груди. В его руках она казалась такой хрупкой, почти бесплотной - вуаль, наброшенная на невесомые кости и укутанная в шелка Гаура.
        - Обещаю.
        - Я не испугаюсь и не опозорю тебя, Бришен, - прошептала она ему в шею.
        Он выдохнул ей в макушку.
        - Зато я могу испугаться и опозорить тебя, жена. - Бришен погладил ее по спине и посоветовал напоследок, перед тем как войти в тронный зал: - Они - змеи, Ильдико. Растопчи их.
        Он подвел ее к двойным дверям с затейливой резьбой, по бокам от которых стояла пара солдат. Стражи поклонились с такими же непроницаемыми лицами, как у Ильдико. Двери открылись. Показался огромный зал, освещенный дрожащим светом факелов, с высоким потолком и стенами, украшенными оружием, гобеленами и статуями древних воинов, королей и королев каи.
        Бришен не обратил никакого внимания на все это великолепие. Он вырос во дворце. Тронный зал выглядел так задолго до рождения его деда, а может, и еще раньше. Бришен пристально смотрел на пару, которая наблюдала за ними с возвышения с девятью ступенями.
        Толпа, притихшая при появлении принца и принцессы, загудела, как стая саранчи. Последовали потрясенные ахи, реплики по поводу кошмарных гаурских глаз и выражения сожаления в адрес молодого супруга.
        Хоть Ильдико не понимала и половины, она догадалась, что ее облик вызвал всеобщий переполох. Она, как и Бришен, смотрела только на королевскую чету. Ее пальцы были ледяными.
        - Держись! - выдохнул Бришен.
        Они замерли у нижней ступеньки возвышения. Бришен чуть потянул жену за руку, и они оба преклонили колени.
        - Ваши Величества, - начал он, глядя в пол, - ваш покорный слуга имеет честь представить вам свою невесту Ильдико, племянницу короля Гаура, Сангура Хромого. Ныне мою херцегеши.
        Вокруг вновь воцарилась напряженная тишина. Бришен и Ильдико молчали.
        - Можете подняться, - прозвучал замогильный голос короля Джедора. От старости глаза его стали почти белыми, а серая кожа собралась складками, как вывешенная на просушку одежда. - Нам сообщили, что на вас напали посланные наемники Белавата, таким образом правитель Беладина хотел выказать свое недовольство вашим браком.
        Бришен отлично знал отца. Как только с представлением будет покончено, его вызовут в личные покои короля для полного отчета о покушении.
        - Мы убили всех, - пожав плечами, ответил он. - Потеряли троих наших. Мой отряд храбро сражался. Я принес огонь жизни одного из них.
        По толпе придворных, выстроившихся вдоль стен двумя рядами, снова прошел шепоток. Бришен оказал семье погибшего воина огромную честь. Выражение лица короля нисколько не изменилось. Бришен ничего другого и не ожидал. Его величество никогда не выражал недовольства или одобрения действиями своего младшего сына. Он не унаследует трон, следовательно, не представляет никакой ценности.
        Король обратил заинтересованный взгляд на Ильдико.
        - Помню, как впервые увидел человека. Мужчину. Женщины еще безобразнее.
        В толпе засмеялись, но смех оборвался, как только Бришен обернулся. Пальцы Ильдико дрогнули в его ладони.
        Сморщенные губы Джедора растянулись в улыбке, обнажая почерневшие от времени зубы. Бришен прижался к Ильдико плечом, чтобы не дать ей отшатнуться. Король повернулся к своей супруге.
        - Что вы думаете о своей новой дочери, Секмис?
        Королева, прекрасная и юная, как в день собственной свадьбы, посмотрела сначала на сына, потом на девушку гаури. В отличие от мужа, она заговорила на всеобщем, чтобы Ильдико могла ее понять.
        - Добро пожаловать в Харадис, херцегеши Ильдико. Надеюсь, вы обретете здесь дом. Мой сын многим пожертвовал, чтобы вступить в брак с человеческой женщиной и закрепить союз с Гауром.
        Она говорила вежливо, но брезгливо кривила губы, не пытаясь скрыть презрение в адрес Ильдико.
        Бришен почти услышал, как одеревенела спина его жены, когда она застыла рядом с ним. Ильдико выдернула пальцы из его руки и поднялась на одну ступень, расправив плечи, вскинув подбородок. Надменное выражение ее лица могло соперничать с лицом королевы. По толпе придворных прошел потрясенный вздох.
        Бришен опустил руку на рукоять меча. Надеясь, что боги смилостивятся и ему не придется прорываться с боем из тронного зала, чтобы спасти жену от матери. Он покачивался на пятках, готовый схватить Ильдико и бежать.
        - О каких жертвах вы говорите, Ваше Величество? - спокойно, без презрения, уверенно и невозмутимо проговорила Ильдико. - Я вижу лишь, что жених вернулся домой с невестой, проделав опасный путь. Он не ранен, не лишился руки или ноги. И я еще не успела запилить его до смерти.
        В этот раз смех в толпе усиленно маскировали под покашливание. Бришен не знал, стонать ему или аплодировать. Остроумие Ильдико поможет ей или заслужить уважение, или лишиться жизни.
        - Вы насмехаетесь надо мной? - сощурилась Секмис.
        - Нет, Ваше Величество. Это было бы грубостью с моей стороны, - поклонилась Ильдико. - Я лишь хочу понять, чем именно пожертвовал мой супруг. Он будет жить среди своих. Я не смогу родить ему детей, но у трона множество наследников. Он не сможет жениться на женщине каи, но если ваш двор сколько-нибудь похож на двор Гаура, его высочество при желании с легкостью обзаведется любовницей или несколькими, если пожелает. Если же ему неприятна моя внешность, мы можем встречаться и беседовать при свете дня, когда он не очень хорошо видит. Выходит, многим пожертвовала я, а не мой супруг.
        Темно-серое лицо Секмис потемнело еще больше. Глаза вспыхнули ярче, чем все факелы на стенах. Она привстала со своего места, вцепившись длинными пальцами в подлокотники. Окажись Ильдико рядом в этот момент, королева, вне всякого сомнения, вспорола бы ей живот.
        Бришен потянул из ножен меч, а король вдруг громко расхохотался. Секмис обернулась и послала ему испепеляющий взгляд. Не обращая на нее внимания, он хлопнул ладонью по подлокотнику.
        - Она, конечно, страшная, сынок, но очень храбрая. Тебе могла достаться невеста похуже. - Он махнул в сторону выхода. - Уведи ее, пока мать не приказала отрубить ей голову. - Король улыбнулся Ильдико, обнажив клыки. - Ты отлично справилась, гаури. С нетерпением жду нашей следующей встречи.
        Казалось, от дверей их отделяют тысячи миль и долгие годы пути. Бришен подавил неуместный порыв сгрести Ильдико в охапку и пуститься бегом и заставил себя идти чинно. Когда двери закрылись за их спиной, они не ускорили шага, пока не оказались достаточно далеко от стражи.
        Бришен обошел Ильдико и встал перед ней. Она была не просто бледной, а совершенно белой, как кость. Ее широко распахнутые глаза казались черными от ужаса. Она шагнула к нему, и у нее подкосились ноги. Он подхватил ее и крепко прижал к груди.
        - Молодец, херцегеши! Ты поставила на место мою мать и рассмешила отца. Ни один каи при дворе не посмеет теперь тебе дерзить.
        Ильдико била дрожь, руки были ледяными. Бришен услышал, как стучат ее зубы, но она стиснула их и несколько раз глубоко вздохнула. Успокоившись, она чуть отстранилась и посмотрела ему в лицо.
        - Я нажила врага в лице твоей матери, - сказала она опечаленно.
        - У Секмис все вокруг враги, жена. Тебя она сочла достойным противником.
        - Она убьет меня, да?
        Бришен поцеловал ее в лоб.
        - Сперва ты поешь. У нас через несколько часов трапеза вместе с королевской четой.
        - Да помогут мне боги, - пробормотала она.
        - Их помощь тебе не помешает, - согласился Бришен.
        Глава 11
        ЕСЛИ НЕ ПРИНИМАТЬ ВО ВНИМАНИЕ внешность, то аристократы при дворе каи точно такие же, как в родном Гауре: заносчивые любители сплетен, отлично приспособленные выживать и плести интриги.
        Едва открылись двери в тронный зал и они с Бришеном переступили порог, Ильдико почувствовала, что вокруг стая псов, учуявших свежую кровь. В схватке с ними нагрудник Анхусет бесполезен.
        Преклоняя вместе с мужем колени у нижней ступени помоста, на котором сидела королевская чета, Ильдико немного успокоилась: придворный церемониал и этикет были ей знакомы. Его величество Джедор являл собой оживший кошмар, лич, еще не полностью сгнивший до костей. Только крепкое тело Бришена, прижимавшееся к ее спине, помешало Ильдико обратиться в бегство при виде улыбки короля, обнажившей полный рот черных клыков.
        Она уже достаточно знала язык каи, чтобы понять большую часть замечаний, касающихся уродства человеческих женщин. Его оскорбительные слова здорово помогли: на смену страху пришло негодование. А когда Секмис обратилась к ней на всеобщем языке, негодование переросло в ярость.
        Глаза королевы горели красным, а губы были брезгливо поджаты. Она восседала на троне, стройная и облаченная в богато расшитое платье, ниспадавшее каскадом к ее ногам. Серебристые волосы убраны в прическу и украшены россыпью драгоценных камней, который тускло поблескивал в полумраке.
        Разозленная словами королевы, Ильдико едва сдержалась, чтобы не спросить, не будет ли ее величеству удобнее обвить трон кольцами, а не сидеть на нем. Испуганные возгласы придворных и рука Бришена на рукояти меча подсказали Ильдико, что она и так уже раздразнила королеву до опасного предела, не оскорбив при этом и не вступив в открытый конфликт.
        Только покинув тронный зал, она почувстовала, что мужество, подогреваемое гневом, ее оставило. Ильдико упала на руки Бришену, ощущая, как от собственного безрассудства кругом идет голова.
        Муж крепко ее обнял и похвалил за смелость - только это не позволило ей свалиться в обморок, пока они поднимались по лестнице и преодолевали два длинных коридора до двери с затейливыми петлями. За ней оказалась просторная, роскошно обставленная комната с большой кроватью, гардеробной, сундуками, столом и стульями. В очаге слабо горел огонь.
        Бришен подвел Ильдико к стулу, и она с благодарностью на него опустилась. Она на самом деле вошла в королевскую семью. Теперь, опасаясь Секмис, ей тоже придется спать вполглаза.
        - Выпьешь вина? - спросил Бришен, держа в одной руке кубок, а в другой кувшин.
        - Два кубка, - ответила она и устало улыбнулась в ответ на его смешок.
        Ильдико приняла кубок дрожащей рукой и задумалась, тщательно подбирая не слишком грубые слова в адрес Секмис. В конце концов, та - мать ее мужа.
        - Твоя мать…
        - Бессердечное и кровожадное существо, которое умнее всех в королевстве. - Бришен налил себе вина в другой кубок. - Поэтому она непревзойденный правитель, дальновидный и безжалостный. Отца свергли бы много лет назад, если бы не она.
        Ильдико удивленно моргнула. Ее до сих пор изумляло то, как спокойно муж говорит о недостатках и достоинствах родителей. Она предполагала, что, как заведено в королевских семьях, его вырастила толпа гувернанток, учителей и наставников, и кто-то из них, наверное, был добр к мальчику и научил его состраданию.
        Ей хотелось расспросить его, но от разговоров о короле и королеве у вина появился кислый привкус. Она огляделась.
        - Где мы?
        Бришен сел на стул рядом с ней.
        - Это твои покои. Во всяком случае, пока мы во дворце. Как тебе?
        - Очень мило. - Удивленная его словами, Ильдико лишь рассеянно огляделась вокруг. - Ты сказал, пока мы во дворце?
        От тревоги неприятно сжался желудок. А ведь она только-только начала приходить в себя после встречи с королевской четой.
        У аристократов гаури было вполне в порядке вещей отсылать жен в дальние владения, подальше от глаз света. Мужья тем временем жили в свое удовольствие и лишь приезжали несколько раз в год, чтобы обеспечить себя наследниками.
        Ильдико очень хотелось оказаться подальше от Секмис, но ее ничуть не привлекало уединение в каком-нибудь заброшенном замке в окружении лишь слуг каи - таких же изгоев, как она сама.
        Бришен погладил ее колено серой рукой. Черный ноготь зацепился за ткань и вытянул нитку.
        - Не волнуйся, Ильдико. Меня отошлют вместе с тобой. У меня есть поместье на западной границе королевства. Здесь мы пробудем несколько недель, чтобы ты привыкла к жизни при дворе каи, а потом отправимся домой.
        Слово «дом» Бришен произнес таким тоном, будто говорил о святыне. Ильдико догадалась, что он терпит жизнь при дворе, но любит совсем другое.
        Ей вспомнилась карта на столе в кабинете Сангура - настоящий шедевр, - на которой изображены многие королевства по эту сторону Аптеранского океана.
        - Твое поместье граничит с Беладином, - нахмурилась она.
        Он кивнул, и его глаза на мгновение заискрились.
        - Верно. Но я могу защитить себя и, кроме того, подозреваю, что наши соседи выждут перед следующим нападением или придумают другой способ разрушить наш брак.
        Ильдико надеялась, что они предпочтут второй вариант или смирятся с тем, что торговый альянс между каи и гаури сохранится. На добровольную изоляцию вдвоем с Бришеном она согласилась бы с большим удовольствием, но она не представляла, как они будут жить под осадой Беладина.
        Она допила вино и встала, чтобы поставить пустой кубок на стол.
        - Анхусет поедет с нами?
        Бришен кивнул, и она улыбнулась.
        - Хорошо. Она мне очень нравится.
        Беседу прервал стук в дверь. Бришен пригласил визитера зайти. Каи, одетый в ливрею, замер на пороге. За спиной у него стояли две женщины. Все трое поклонились.
        - Ваше Высочество, Его Величество желает видеть вас в зале совета. - Мужчина говорил что-то еще, но Ильдико недостаточно понимала язык.
        Бришен кивнул и поднялся.
        - Кстати о Белавате. Отец хочет расспросить меня про нападение на торговом тракте. - Он взял Ильдико за руку и поцеловал кончики пальцев. Его губы были прохладными и мягкими.
        Мужчина отступил, пропуская в комнату женщин. Ильдико встала рядом с Бришеном. Женщины были одеты в платье прислуги. Одна была старше другой лет на десять, но обе достаточно молоды. Старшая старалась не таращиться на Ильдико, а молоденькая вовсе на нее не смотрела. Она уставилась на Бришена, который ответил ей таким же пристальным взглядом.
        - Я видел тебя в воспоминаниях, - мягко начал он на всеобщем. - Ты родственница Талумея?
        Застывшее лицо девушки скривилось. Она рухнула на колени перед нахмурившимся Бришеном.
        - Я его сестра, ваше высочество, Киргипа. Ша-Анхусет сообщила, что он погиб. Вы оказали нашей семье честь. То, что принц привез огонь жизни Талумея…
        Он тронул ее за плечо.
        - Поднимись, Киргипа. - Бришен помог ей встать. Он больше не хмурился, но лицо оставалось печальным. - Лучше бы я вернул его твоей матери живым и невредимым. Это Талумей оказал вашей семье честь. Он был хорошим солдатом и храбро сражался.
        У Киргипы задрожал подбородок. Ильдико подумала: плачут ли каи, как люди, когда у них горе? Служанка поклонилась и отошла к камину.
        Бришен повернулся к мужчине, терпеливо ожидавшему у двери.
        - Сообщите матери Киргипы, что завтра я передам огонь жизни ее сына. - Бришен обернулся к Ильдико. - Пойдешь со мной? Можно было бы сегодня, но нам никак не избежать свадебного пира, иначе королева разгневается, и всем не поздоровится.
        Ильдико невольно вздрогнула при мысли о мести Секмис. Она быстро глянула на Киргипу и подвинулась к Бришену, чтобы слышал только он:
        - Ты уверен? Я чужестранка, а это во всех отношениях обычаи каи.
        - В первую очередь ты член королевской семьи Хаскема, - ответил, нахмурившись, Бришен. - Ты можешь ходить куда пожелаешь, если король или королева лично тебе не запретят.
        Будь они наедине, Ильдико разгладила бы морщинку между его нахмуренными бровями. Вместо этого пришлось удовольствоваться коротким прикосновением к его руке. Она заметила, что слуги внимательно наблюдают за ними и обмениваются взглядами.
        - Мой титул тут ни при чем, Бришен, это нетактично. Полагаешь, женщина, оплакивающая гибель сына, хотела бы, чтобы при этом присутствовал чужой человек? Особенно если он привлекает всеобщее внимание, как я.
        Лицо Бришена оставалось мрачным, глаза вспыхнули ярче.
        - Как бы ты поступила на ее месте?
        Ильдико пожала плечами.
        - Когда погибли родители, соболезнования мне ничем не помогали, но все люди разные. Я не каи, и детей у меня нет - я никогда не была в такой ситуации.
        Он смотрел на нее несколько мгновений.
        - А ради меня ты бы пошла?
        - Да, - не задумываясь ответила она.
        Довольный ее ответом, Бришен поклонился и повернулся к посланнику.
        - Давайте поскорее покончим с этим, и я вернусь к жене. - Прежде чем выйти в коридор, он взглянул на Ильдико. - Смежная комната моя. Приглашаю тебя осмотреться в ней, - подмигнул он и добавил: - К неудовольствию моей семьи, у меня имеется парочка секретов.
        Он ушел, закрыв за собой дверь, и Ильдико осталась с двумя женщинами каи.
        Повисло неловкое молчание.
        - Я еще плохо знаю ваш язык, - с трудом подбирая слова, произнесла Ильдико.
        Служанки замялись, и она обрадовалась, что немного научилась понимать выражение лиц своего нового народа. Женщины явно удивились, услышав родную речь.
        - Мне кажется, вы говорите на всеобщем лучше, чем я на баст-каи. Предлагаю перейти на всеобщий, так вы сможете научить меня новым словам.
        Они дружно кивнули и принялись распаковывать сундуки и показывать слугам, куда поставить лохань для ванны. Завязалась неуклюжая беседа. Киргипу Ильдико уже знала. Вторую женщину звали Синуэ.
        Во время путешествия из Присида в Харадис Ильдико привыкла ловить взгляды каи, любопытные и временами неприязненные. Внимание Киргипы и Синуэ ей ничуть не мешало. Другое дело - предстоящий пир, вот где Ильдико в полной мере ощутит, что ей здесь не рады.
        Не считая пары приглушенных возгласов, когда Ильдико разделась и опустилась в ванну, служанки вели себя тактично, вежливо и предупредительно. Ильдико даже послышалось одобрение в голосе Синуэ, когда та согласилась, что на пир лучше надеть традиционный наряд каи.
        Одеваясь, Ильдико услышала шум в соседней комнате. Должно быть, Бришен вернулся с заседания совета и тоже готовится к застолью. Предположение подтвердилось: он постучал в дверь и вошел.
        Бришен сменил кожаную одежду для верховой езды и легкую броню на строгий и более торжественный наряд, чем тот, в который он был облачен на венчании в Присиде.
        Поверх узкой нижней рубахи и штанов на нем была длинная туника с широкими рукавами и высоким воротом. Одежда сшита из шелка черного и темно-зеленого цвета и украшена вышивкой. Волосы, свободно рассыпались по плечам, будто крылья ворона, не считая мелких косичек с вплетенными в них мелкими бусинами.
        В пути Бришен и Ильдико постоянно были рядом. Отличия во внешности мужа больше не казались ей такими явными. Клыкастая улыбка и глаза по-прежнему ее пугали, но теперь она понимала, почему женщины каи считают ее мужа привлекательным.
        Кое-что из доспехов Бришен все же оставил. Его тонкую талию поверх туники обвивал широкий кожаный пояс, украшенный медными заклепками. Он защитит Бришена от ножа, нацеленного под ребра. К поясу крепилось массивное кольцо, на нем висели ножны с парадным мечом. Из голенищ сапог торчали рукояти кинжалов. Ильдико подумала, что Бришен весь увешан оружием, и она видит лишь малую толику.
        - Нам предстоит пир или битва? - пошутила она.
        - Мы при дворе Джедора, херцегеши, - ответил он. - Пир и битва здесь зачастую одно и то же.
        Ильдико поняла, что он поддразнивает ее, но от его слов тревожно сжался желудок. Она не увлекалась вином и элем, но надеялась, что за столом того и другого будет вдоволь, иначе ее руки будут дрожать так, что она проткнет себя столовым ножом.
        Она заметила, что муж научился читать по ее лицу так же, как она научилась распознавать его чувства. Он приблизился и шепнул:
        - Не беспокойся, Ильдико. Будет не так уж плохо. И если кто-то посмеет угрожать тебе, я окроплю стены кровью.
        Бришен хотел успокоить жену, но она вздрогнула. Он ревностно опекал ее, и за это Ильдико была признательна. Тем не менее она надеялась, что трапеза пройдет без обезглавливаний или расчленений.
        Бришен отступил и внимательно осмотрел Ильдико.
        - Такого я не ожидал, - сказал он.
        Пока он был на заседании совета, Ильдико готовилась к празднику. Когда служанки разложили на кровати ее привезенные из дома наряды, она неодобрительно защелкала языком.
        - Мне следовало заранее обзавестись одеждой, какую носят каи.
        Традиционное платье или головной убор не добавят ей сходства с каи и не сделают менее похожей на гаури, но покажут всем, что Ильдико готова принять их культуру.
        Услышав ее слова, Синуэ поклонилась и выбежала из комнаты, напугав Ильдико и Киргипу. Она вернулась в сопровождении двух мужчин, которые втащили большой сундук и поставили у стены. Как только они вышли, Синуэ откинула крышку и поманила Ильдико рукой.
        Увидев стопку роскошных тканей - зеленых с золотым, бронзой и черным - цвета змеиной крови, - Ильдико ахнула. Среди темных тонов сияли драгоценный амарантин, сапфировый и ярко-голубой.
        Ильдико встала на колени рядом с Синуэ, запустила руки в сокровищницу и принялась доставать шали, шелковые штаны, расшитые золотом туники, пояса, украшенные драгоценными камнями и сплетенные из тончайших золотых цепочек.
        - Какая красота!
        Синуэ широко улыбнулась, и у Ильдико волосы встали дыбом.
        - Его высочество заказал их перед отъездом к вам на родину, херцегеши. Все это для вас. Нам приказали не разбирать сундук, пока вы не распорядитесь.
        Наряды поразили Ильдико. Они превосходили любое из праздничных платьев королевы Фантины, которые та надевала на церемонии государственного значения. Собственный свадебный наряд Ильдико показался лохмотьями по сравнению с этой одеждой.
        - Думаю, сейчас самое время.
        Два часа спустя, наряженная, подпоясанная и с тщательно уложенной прической, Ильдико предстала перед Бришеном в королевском наряде каи. Сейчас, как никогда прежде, она остро пожалела, что не умеет толком читать выражение его лица.
        Ее наряд походил на наряд Бришена - длинная туника с широкими рукавами поверх облегающей нижней рубашки. Ее туника была длиннее, чем у него, и скроена, как юбка, но позволяла двигаться гораздо свободнее. Под тунику Ильдико надела штаны, которые заправила в высокие сапоги со шнуровкой. Широкий, как у Бришена, пояс из ткани был расшит рубинами, мелкими, как маковые зернышки. В тусклом свете они поблескивали, точно крошечные глазки демона.
        Несмотря на вежливые, но настойчивые уверения Синуэ и Киргипы, что ей больше подойдет другой цвет, Ильдико предпочла черный. Весь ее сегодняшний наряд, вплоть до гребней в волосах, был молчаливым заявлением. Она оделась по традициям каи, показывая тем самым, что принимает этот народ, но одновременно подчеркнула цвет кожи и волос, чтобы напомнить всем, что она гаури и гордится этим.
        - Что скажешь? - спросила она Бришена, который медленно ее обошел. - Подойдет?
        Он встал перед ней и несколько секунд молчал. У Ильдико вспотели ладони, а служанки за спиной мужа вцепились в юбки так, что у обеих побелели суставы.
        Бришен взял ее за руку и притянул так близко, что Ильдико ощутила жар его тела. Он коснулся ее спины и легко прошелся пальцами по поясу.
        - Ты очень умна, жена, и у тебя дар говорить многое, не сказав ни слова. - Вокруг его глаз прорезались морщинки, уголки губ изогнулись. - Наряд прекрасно подойдет.
        Между ними проскочила искра товарищества, единодушия. На мгновение Ильдико показалось, что они одни в комнате и связывают их не только брачные обеты, но и общие черты, которые придают им гораздо больше сходства, чем различия. Бришен из дома Хаскем - достойный мужчина, будь он человек или каи, или представитель какой-либо другой древней расы, населявшей эти земли, и чем лучше Ильдико узнавала мужа, тем больше к нему привязывалась.
        - Для мертвого угря вы очень привлекательны, супруг мой, - сказала она и подмигнула.
        Синуэ и Киргипа дружно ахнули.
        - Хоть вы и похожи на вареного моллюска, но черный вам к лицу, супруга моя, - парировал Бришен, широко улыбаясь.
        Снова послышались потрясенные вздохи, и Ильдико мельком заметила, что обе служанки наблюдают обмен «любезностями» с открытыми ртами. Неожиданно в дверь постучали, и обе женщины вздрогнули. Киргипа открыла и придержала дверь, впуская вереницу слуг. Они внесли небольшой стол, уставленный блюдами, и поместили его у очага. Слуги расставили тарелки, разложили ножи и льняные салфетки. В кубки, из которых пили Бришен и Ильдико, долили вина.
        Все покинули комнату так же быстро и бесшумно, как появились. Ильдико посмотрела на подносы с аппетитно пахнущей едой и перевела взгляд на мужа. Тот кивком отпустил Синуэ и Киргипу.
        Ильдико рассматривала блюда.
        - Что это? Я думала, нам предстоит праздничная трапеза.
        Она бы с удовольствием пропустила пир и поела здесь, в компании Бришена, пусть даже они оба одеты слишком торжественно для застолья на двоих.
        Бришен жестом указал ей на стул.
        - Присядь. Это репетиция.
        Ильдико села, и он положил ей на колени салфетку.
        - За столом на тебя будет смотреть каждый придворный, и тебе придется есть то, чего ты прежде никогда не пробовала. Не хочу, чтобы содержимое тарелки застигло тебя врасплох.
        Ильдико ощутила укол вины. Бришен храбро проглотил все, что ему подали на свадьбе. По его лицу ничего нельзя было прочесть, пока он ел, но он был очень напряжен, и она поняла, что трапеза был для него пыткой.
        - Прости за картошку, Бришен, - сказала она.
        Он поджал губы и отпил вина из кубка, потом сел рядом с ней.
        - Не извиняйся. Хотя, я не понимаю, как гаури могут есть такую отвратительную пищу.
        Ильдико боялась, что скоро в точности повторит его слова.
        Бришен снял крышку с первого блюда. Оказалось, это свежие фрукты с травами под сладким соусом. Бришен посоветовал пробовать понемногу, чтобы она смогла поесть позже.
        Блюдо Ильдико понравилось, некоторые фрукты она узнала. Они были приготовлены немного не так, как она привыкла, но довольно вкусно, и остальное она пробовала уже с меньшей опаской.
        К четвертому блюду - куриным медальонам в остром соусе - она окончательно растерялась. Пока выходило, что придворный повар каи - мастер своего дела. Еда оказалась выше всяких похвал. Если ее будут так кормить каждый день, она растолстеет.
        Последний поднос доказал, насколько она ошиблась. Бришен снял крышку, и появился пирог, такой большой, что его вполне хватит на двоих. Нос защекотал аппетитный запах специй и перца. Румяная корочка и витые края блестели от масла, верх пирога украшен вырезанными из теста узорами. Повар еще и отличный пекарь. Рот Ильдико в предвкушении наполнился слюной.
        И вдруг пирог всколыхнулся.
        Ильдико ахнула и вскочила со стула, роняя салфетку.
        - О боги, ты это видел?
        Бришен, не меняясь в лице, указал на стул.
        - Этого тебе не миновать, Ильдико. Такой пирог подают на каждом торжестве. У каи он считается изысканным блюдом. Он обязательно будет на пире. Молодожены едят его вдвоем - как залог удачи, процветания и благополучия.
        Ильдико послушно села, но отодвинулась подальше от стола.
        - Что в нем?
        Что бы там ни было, оно наверняка живое. Какое там благополучие! Горло протестующе сжалось, как только она представила, что придется проглотить что-то живое и извивающиеся.
        Бришен взял нож.
        - Смотри внимательно, скоро тебе предстоит наблюдать это снова.
        Он уставился на пирог, будто ястреб, высматривающий в поле мышь. Верх пирога вздыбился, пошел волнами. В одном месте корочка лопнула, и мелькнул черный хребет.
        Бришен вонзил нож с такой силой, что тарелки на столе подпрыгнули, а из кубков выплеснулось вино. Тишину пронзил писк. Бришен повернул нож. Послышался треск, пирог лопнул, разлетевшись по всему столу крошками и черной слизью.
        Ильдико не выдержала, вскочила со стула и спряталась за спинку, глядя широко раскрытыми от ужаса глазами, как Бришен поднимает нож. С чавкающим звуком из развороченного пирога показался скорпид, нанизанный на кончик ножа. Ильдико зажала рот ладонью, молясь, чтобы ее не вывернуло наизнанку.
        Бришен положил скорпида на тарелку, стараясь не коснуться ядовитого жала на кончике хвоста. Удерживая его ножом, он взял второй нож и быстро отрубил хвост и голову, унизанную глазами и изогнутыми клыками. Остались клешни и тело.
        Бришен расколол панцирь. Ильдико видела, как рыбаки точно так же вскрывают омаров. Показалась серая плоть. Он отодвинул ее в сторону. Под ней обнаружилась кучка желтого жира с длинной темной веной в середине, а под жиром - снова серое мясо.
        Ильдико медленно выпрямилась, глядя, как Бришен кладет мясо ей в тарелку и поливает его чем-то темным, маслянистым. Он убрал жир вместе с веной, вынул из панциря остатки мяса и положил себе на тарелку.
        Все это время Бришен не смотрел на Ильдико. Наконец он поднял на нее полный сочувствия взгляд и мрачно пошутил:
        - Удачно, что ты в черном, жена. Не будет видно пятен.
        Он спокойно сидел среди ошметков пирога и останков скорпида. Деликатес каи лежал на тарелке сероватой неопрятной кучкой, покрытой черной маслянистой жидкостью. Кучка один раз дернулась.
        Желудок скрутило, и Ильдико бросилась к лохани рядом с кроватью. Сильная рука обхватила ее поперек живота и держала все время, пока ее рвало. Второй рукой Бришен пригладил ей волосы. Он прижимал ее к себе, пока все не закончилось, и подал воду, чтобы она прополоскала рот.
        Ильдико подняла на мужа затуманенные, но полные решимости глаза.
        Она столкнулась с королевой каи, которая гораздо более опасней скорпида. И не спасует перед едой.
        - Скажи хотя бы, что на вкус оно как курица.
        Глава 12
        ВОЗМОЖНО, ЕГО МАТЬ и задумала убить Ильдико за то, что та не струсила перед ней, но Бришен не мог не оценить праздничный пир, подготовленный королевой, чтобы отпраздновать воссоединение семьи.
        Трапезная была роскошно украшена. Цветы из королевских садов висели гирляндами над окнами и стояли в вазах на столах, поблескивая лепестками в дрожащем свете свечей и ламп. Столы накрыты скатертями из тонкого льна и шелка, а скамьи, на которых сидели придворные, обложили бархатными подушками.
        Стол королевской четы намеренно убрали так, чтобы подчеркнуть богатство и могущество правящей семьи. За столами вдоль стен строем стояли готовые прислуживать лакеи в ливреях.
        Праздник был задуман под стать молодому принцу и его херцегеши. Бришену отчаянно захотелось схватить Ильдико за руку, вернуться в ее покои - или в свои - и поесть в относительном одиночестве. Или, по крайней мере, вместе с солдатами из его отряда. Дорожный паек и то вкуснее в приятной компании. Ильдико бы не пришлось снова смотреть на скорпида, а Бришену - на ядовитую пикировку между родителями. Но деваться было некуда, оставалось только молиться, чтобы праздник закончился побыстрее.
        Бришен подошел к королевскому столу вместе с Ильдико, на которую были устремлены взгляды множества аристократов, собравшихся в трапезной. Ильдико не дрогнула. В своем черном наряде она воплощала безмятежность и уверенность: плечи расправлены, спина прямая, подбородок высокомерно приподнят, как и подобает девушке из правящей семьи Каи.
        Ильдико держалась достойно, но Бришен чувствовал ее страх. Ее рука в сгибе локтя стискивала его руку. Будь у нее когти, как у каи, она насквозь проткнула бы ткань и порезала бы ему руку до крови. К счастью, от ее судорожной хватки у Бришена всего лишь немного онемели пальцы.
        Ильдико, возможно, не считает, что ей повезло с мужем, но Бришен понимает - ему с женой повезло. Проницательная и сообразительная. Выросла при дворе и знает, что такое козни и тайная борьба, и как любая мелочь вроде цвета или покроя туники может стать недвусмысленным заявлением. Бришен постарается оградить ее от нападок каи, которые раскритикуют выбранный ею наряд, невзрачную внешность и все остальное, но он верил, что Ильдико даст отпор даже самому язвительному аристократу. Все видели, что она не спасовала перед грубостью Секмис и угрозами, замаскированными под вопросы. Только самые недальновидные придворные посчитают ее трусихой лишь потому, что она человек.
        Все кланялись, когда Бришен и Ильдико шли мимо.
        Бришен, как всегда, не обращая внимания на чужие взгляды, наклонился к Ильдико.
        - Как твой желудок?
        Она не взглянула на него, но сильнее сжала его руку и тихо ответила:
        - На месте.
        Он спрятал улыбку, услышав ее уклончивый ответ. Хорошо, что он заранее показал пирог со скорпидом. Даже среди каи кое-кто считал это блюдо отвратительным. Справиться с живым лакомством намного труднее, чем проглотить мерзкую, но безобидную картофелину.
        Реакция Ильдико не удивила Бришена. Удивило другое: ее твердая решимость съесть дергающийся на тарелке комок плоти. Пока Ильдико полоскала рот вином и водой, Бришен выставил тазик за дверь.
        - Не хочешь остановиться на этом?
        Его захлестнула вина при воспоминании о том, как ее выворачивало наизнанку.
        - Не хочу, - покачала головой Ильдико.
        - А если тебе снова станет плохо?
        Такое вполне возможно. Разрезать пирог и выпотрошить скорпида - еще не самое отвратительное.
        Ильдико вздернула подбородок и прошла к своему стулу.
        - Не станет.
        И прежде чем Бришен успел ответить, она села, схватила нож, отрезала кусочек мяса и положила в рот.
        Бришен удивленно поднял брови. Он стоял у двери, готовый подхватить тазик и бежать к жене. Ильдико жевала медленно, сосредоточенно нахмурившись. Проглотив, она отпила вина.
        - Ну? - спросил он.
        Она мельком глянула на него и отрезала еще кусочек. Мясо вздрогнуло у нее в руке, и она шлепнула его о тарелку.
        - На курицу не похоже.
        Ильдико снова откусила и прожевала.
        Бришен рассмеялся от облегчения и радости.
        - Не похоже.
        Тазик не понадобится, можно сесть за стол. Его мясо остыло. Наверное, и у Ильдико тоже.
        - А на что, по-твоему, похоже? - спросил он, откусывая.
        Ильдико рассматривала кусочек, наколотый на кончик ножа.
        - На грязь. Солоноватое. Больше всего напоминает рыбу, которую вываляли в земле и запекли в потном ботинке.
        Образ получился яркий и точный, и Бришен скривился.
        - Придворный повар заболеет от тоски, если это услышит.
        Она пожала плечами.
        - Меня по его милости вывернуло наизнанку. От одного вида его пирога. Так что совесть меня мучить не будет.
        Ильдико опустила нож и отодвинула тарелку, передернувшись.
        - Не стану лгать, Бришен, скорпид омерзителен, но я рада, что попробовала его сейчас. Иначе бы я опозорила нас обоих на пиру.
        Бришен тоже отодвинул свою недоеденную порцию и взял Ильдико за руку. Она переплела свои пальцы с его, ее кожа казалась такой бледной, что можно было пальцем проследить тонкую сеточку вен.
        - Это вряд ли, жена.
        Ее щеки некрасиво разрумянились. Еще три дня назад Бришен бы встревожился, решив, что ей дурно. Но он уже знал, румянец - сродни тому, как темнеет кожа каи, когда они сердятся, смущаются или им приятно. Ответное рукопожатие убедило его, что Ильдико доставили удовольствие его слова.
        - Твой желудок крепче, чем я думал, если ты проглотила скорпида и тебя не стошнило.
        Бришен был удивлен. Она едва могла смотреть, как он потрошит тушку, он не смел надеяться, что от вкуса мяса ее не вывернет снова.
        Ильдико освободила пальцы и погладила Бришена по руке.
        - Мне кажется, двор каи не так уж сильно отличается от гаура. Придворные следят друг за другом и строят козни. Только и ждут возможности позлословить или кого-нибудь высмеять. Если не хочешь, чтобы скучающие леди и джентльмены вонзили в тебя когти, ешь то, что подали, и делай вид, что пища тебе по вкусу. Я давно научилась жевать не дыша и выдыхать через нос, глотая. И я слежу, чтобы мой кубок всегда был полон.
        Она подмигнула Бришену и наколола на нож кусочек, который наконец перестал дергаться.
        - Это самое страшное, что мне доводилось пробовать, но оно не сравнится с любимым блюдом короля Сангура - гороховым супом, который - я готова жизнью покаяться - готовит орда демонов в своей же гниющей плоти. Его непременно подавали к столу раз в неделю. Хотя не могу припомнить, чтобы кому-то пришлось вступать в бой с горохом, прежде чем его проглотить.
        Беспокойство Бришена за то, выдержит ли Ильдико еще одно застолье, исчезло вместе с любыми сомнениями по поводу того, как она приспособится к новой жизни. Сейчас она стояла рядом с ним в трапезной, испуганная, но полная решимости. Эта гаури не только выживет на земле каи, она будет здесь процветать.
        Герольд объявил о прибытии короля и королевы. Разговоры тут же смолкли, и гости одновременно поклонились. Ильдико прильнула к Бришену.
        - Молюсь, чтобы королева не решила пустить меня на пирог.
        В ее голосе угадывалось веселье, но Бришен различил в нем нотку страха.
        Он сильнее сжал ее руку в своей.
        - Пусть попробует, и я спущу с нее шкуру и насажу на вертел.
        Тихий смешок ласкал слух.
        - Нельзя. Она твоя мать, Бришен.
        - И безжалостней врага я не встречал, - ответил он.
        Они оба выпрямились, потому что королевская чета прошла мимо, и Бришен заметил, что Секмис послала им обоим обжигающий взгляд, прежде чем сесть за стол рядом с супругом. Следом, по правую руку от короля, сели брат Бришена Харкуф и его жена Тайи.
        Бришен легонько подтолкнул Ильдико.
        - Наши места рядом с королевой, - сказал он.
        Ильдико стиснула его руку.
        - Очаровательно, - пробормотала она.
        Дальше, как всякий раз на пиршествах во дворце, все пошло по заведенному распорядку. Придворные сражались за лучшие места и спорили, чье происхождение и высокое родство позволяет сесть ближе к королевскому столу. Бришен вздохнул, поигрывая столовым ножом. Каждый раз одно и то же, и он нисколько не скучал по всему этому, когда уезжал в свое уединенное поместье.
        Ильдико, выпрямившись, молча сидела сбоку от него и смотрела прямо перед собой. Секмис, по другую руку, барабанила когтями по столу в ожидании, пока Джедор начнет пир с официального приветствия жены Бришена как нового члена семьи.
        Джедор на этот раз обошелся без язвительных замечаний по поводу внешности Ильдико, лишь произнес краткое приветствие. Бришен решил, что отец голоден и не хочет тратить время на никому не нужный обмен любезностями, пока стынет еда.
        Тем не менее он, пусть и коротко, объявил Ильдико членом семьи и тем самым наделил невестку властью, которой у нее прежде не было. Хоть она и гаури, но в по-настоящему важных вопросах - в придворной иерархии - она теперь каи. Официально стала херцегеши, настоящей принцессой. Бришен ощутил облегчение и немного расслабился. Осталось только выдержать нескончаемый пир и гадости, заготовленные для них Секмис.
        Долго ждать не пришлось. Едва слуги подали суп, королева сделала первый выпад.
        - Люди очень бледные, - произнесла она на всеобщем. - У каи такой цвет лица бывает только во время болезни.
        Придворные, сидевшие рядом с королевским столом, услышали ее слова и зашептались, передавая сказанное дальше. Бришен открыл рот, чтобы одернуть мать. Ильдико под столом опустила руку ему на колено.
        Она проглотила ложку супа, делая вид, что ее не волнует ни вкус, ни слова Секмис. Промокнув губы салфеткой, Ильдико ответила:
        - Вы правы, ваше величество, по сравнению с каи мы кажемся бледными. Каи серые. У людей такой цвет лица бывает, только когда они умирают.
        Секмис оскалилась, обнажив острые клыки. Снова послышались шепотки и приглушенные смешки с дальних столов. Королева стиснула рукоятку ножа. Бришен подвинулся к ней, готовый заслонить жену, если мать на нее набросится.
        Глаза королевы полыхнули огнем. Она сменила тактику.
        - Вы очень плохо говорите на нашем языке, - сказала она на каи.
        - Я гораздо лучше владею всеобщим, - согласилась Ильдико на безупречном баст-каи.
        Бришен едва сдержал улыбку, глядя в тарелку с супом. Он чувствовал, что ни одной из женщин не понравится, если он вмешается. У него вдруг возникло неприятное ощущение, будто он сидит между двух больших кошек, которые шипят друг на друга, то выпуская, то втягивая когти.
        Королева сыпала язвительными замечаниями относительно всего: и прически Ильдико, и того, как она держит ложку. Выбор у королевы был ограничен: она не могла оскорблять происхождение Ильдико, раз уж ее сочли подходящей партией для Бришена, но в остальном Секмис не скрывала презрения. Ильдико отвечала вежливо, но не пасовала и не давала спуску.
        Бришен наклонился вперед и бросил быстрый взгляд через стол на брата. Харкуф или не слышал обмена любезностями между матерью и Ильдико, или не обращал внимания. Он был полностью поглощен едой и лишь изредка поглядывал на свою последнюю фаворитку, сидевшую за одним из нижних столов. Другое дело его жена Тайи. Она без интереса ковырялась в тарелке, внимательно прислушиваясь к разговору между Секмис и Ильдико, и выражение ее лица менялось от восхищения до ужаса.
        Бришен подумал, что Тайи, должно быть, потрясена услышанным. Она, как и Ильдико, боялась Секмис, но не смела возражать свекрови ни единым словом, то ли оттого, что слабее Ильдико, то ли оттого, что инстинкт самосохранения у нее был развит лучше.
        Большую часть обеда королева каи и ее новоиспеченная невестка обменивались колкостями, а гости привставали со стульев, чтобы не пропустить ни слова. Особенно пристально они наблюдали за Ильдико, когда подали последнее блюдо - румяные пироги с живыми скорпидами внутри.
        Бришен склонился к жене.
        - Готова?
        К его удивлению, Ильдико выдохнула с облегчением.
        - Да, - шепотом ответила она. - Я готова есть этот мерзкий пирог целыми днями, лишь бы твоя мать наконец замолчала.
        Бришен едва не расхохотался. Ильдико вздрогнула, когда он внезапно прижался щекой к ее щеке, отворачивая ее от любопытных взглядов, и коснулся губами ее уха - поразительное проявление нежности на людях. Ясно, что его мать будет кипеть от злости несколько дней кряду, а сплетничать об этом будут несколько недель.
        Бришен хмыкнул.
        - Я готов завоевать для тебя королевства, ты только попроси, Ильдико.
        Она отстранилась и заглянула в его смеющиеся глаза, невольно отвечая на его улыбку.
        - Совладаешь с пирогом так, чтобы скорпид никого из нас не ужалил, муж мой, и я буду довольна.
        Ильдико не поддержала восторженные охи и ахи, когда подали пироги, но и не дрогнула, когда Бришен вонзил в пирог нож и выпотрошил скорпида. Он почти физически ощутил разочарование гостей: Ильдико съела мясо без лишних церемоний. Бришен один слышал ее ритмичное дыхание - вдох, пауза, выдох - и следил, чтобы вино в кубке не заканчивалось.
        Секмис тряслась от досады. Ей тоже подали пирог, и она сорвала гнев на скорпиде: проткнула панцирь и разрезала плоть когтями, а не ножом. С ее когтей текла черная маслянистая жидкость, и она ухмыльнулась Ильдико, упорно не обращавшей на нее внимания, и Бришену, прожигавшему ее свирепым взглядом.
        Когда застолье наконец закончилось и король с королевой покинули зал - Секмис на прощание скривилась, взглянув на Ильдико, - Бришен чувствовал себя так, будто только что сошел с поля брани.
        Ильдико под руку с мужем кивали придворным, подошедшим поздравить их и удовлетворить любопытство. Пиршество скорее походило на дознание, чем на праздник, но Ильдико стоически терпела. Бришен положил этому конец, отказавшись пройти в покои некоторых влиятельных придворных, чтобы выпить или съесть что-нибудь еще.
        Они с Ильдико поклонились и сбежали в коридор.
        - Можешь идти побыстрее?
        Впервые за весь вечер она широко улыбнулась ему, обнажив лошадиные зубы.
        - Могу даже бегом, если хочешь.
        - Отлично.
        Бришен схватил ее за руку, и они помчались по коридорам, взлетели вверх по лестнице и добрались наконец до своих покоев.
        - Я справилась, супруг? - отдышавшись, спросила Ильдико.
        Бришен взял ее за руку и поднес ладонь к губам, потом поклонился.
        - Ты - великолепная херцегеши, жена.
        Она провела пальцами по его руке.
        - Думаю, мы оба поняли, что хотела сказать королева, когда растерзала скорпида, Бришен. Твоя мать меня ненавидит. Мне жаль.
        Бришен подвинулся ближе и обнял ее за тонкую талию.
        - Если Секмис хватит ума - а она очень умна, - она справится с неприязнью и сделает тебя своей союзницей. - Он поцеловал ее в лоб. - На сегодня я достаточно изображал марионетку на веревочках. Теперь я хочу выпить вина в приятной компании. Присоединишься ко мне?
        Ильдико кивнула и погладила его по плечам.
        - Пригласим твою сестру? Я не видела Анхусет за столом. Думаю, ей будет интересно послушать про праздник.
        Бришен кивнул.
        - Несмотря на неодобрение семьи, Анхусет не любит шумные компании и любыми путями их избегает.
        Ильдико потянула за нитку на его рукаве.
        - Я ей завидую.
        - И я тоже, - ответил он. - Я передам ей, что мы ждем ее в моих покоях. Она всем рассказала про нашу свадьбу в Присиде. До сих пор грозится перерезать мне глотку за то, что ей пришлось есть кошмарный картофель.
        Глава 13
        ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ ПОСЛЕ ИХ ПРИБЫТИЯ в Харадис Ильдико сидела на скамейке в дворцовом саду. Закрыв глаза, она подставила лицо утреннему солнцу. Лучи проникали сквозь живую изгородь и отражались от воды в прудах, превращая их в зеркала.
        Ильдико была одна, если не считать стража в капюшоне, стоявшего чуть поодаль. Обитатели дворца спали, в том числе ее муж, который пожелал ей спокойных снов и ушел к себе.
        Ильдико казалось, что стоит ей лечь, и она тут же уснет. Она заблуждалась. Лежала в предрассветном сумраке, слушая, как беспокойно ворочается Киргипа и тихонько сопит Синуэ. Обе служанки спали на подстилках у ее кровати. Они все время были рядом, помогали ей одеваться вечером, раздеваться утром и менять наряды для различных ежевечерних собраний, которые созывали король с королевой, наследник престола или высокородные аристократы. Помимо Бришена и Анхусет, служанки были для Ильдико основным источником сведений о дворе каи и их обычаях.
        Также Ильдико была признательна им за то, как быстро они свыклись с ее внешним видом. Она по-прежнему ощущала многочисленные пристальные взгляды и слышала довольно громкие перешептывания каждый раз, как появлялась на очередном приеме, которые они постоянно посещали с Бришеном с самого прибытия в столицу.
        В целом же Ильдико отлично приспособилась к придворной жизни. Здесь не было места пустой болтовне или дружеским встречам. Каи и гаури, собираясь во дворце, строили планы, заключали сделки или пытались добиться благосклонности. Порой в ход шли угрозы, иногда - подкуп, однако и то и другое осуществлялось безукоризненно вежливо. Открытую враждебность приберегали для настоящих сражений на поле брани, где лилась кровь, но поединок хотя бы был честным.
        Ильдико притворялась, что не замечает, как мужчины сочувственно хлопают Бришена по спине или сжимают ему плечо, и пропускала мимо ушей произнесенные шепотом предложения взять себе на вечер любовницу. Какой смысл обижаться? В Присиде ее осыпали комплиментами и считали слишком красивой для отвратительного принца каи с клыками и серой кожей. Но у гаури и каи оказалось гораздо больше сходства, чем различий, хотя различия оказались разительны и резали глаз что одним, что другим, неважно, светились эти глаза или нет.
        Мужчины каи держались с Ильдико вежливо и холодно, женщины же разделились на три лагеря. Некоторые были дружелюбны и любопытны, расспрашивали о том, как Ильдико жила в Присиде и каким она находит дворец и двор каи. Большинство вели себя настороженно, как мужчины, церемонно поздравляли со свадьбой, но и только. И наконец, были те, что тряслись от ненависти и зависти, и Ильдико решила, что все они когда-то были любовницами Бришена.
        Она слишком мало пробыла замужем, и их брак был слишком странным, чтобы ревновать мужа, но ей было немного любопытно. Чем эти женщины привлекли Бришена? Красотой или чертами характера? Ее муж добрый и веселый. Ильдико не могла объяснить, почему ее так потянуло к нему с самой первой встречи. Потому ли, что она шестым чувством ощутила доброе сердце и светлую душу, скрытую за отталкивающей внешностью? Она не знала, но радовалась его ответной симпатии. Как человек она не могла по достоинству оценить красоту каи, однако понимала, почему женщины каи, которых он однажды одарил благосклонностью, завидуют не только высокому положению жены принца при дворе.
        Ильдико постоянно корила себя за то, что вступает в спор с королевой. Пока Секмис ограничивалась оскорблениями, но Ильдико помнила, что Бришен говорил о матери, и держала ухо востро. Познакомившись с женщинами, враждовавшими друг с другом до ее появления при дворе, она обрадовалась, что прилюдно дала отпор Секмис. Пусть теперь прожигают ее взглядами и кривятся, зато они дважды подумают, прежде чем решатся нагрубить.
        После целой недели «военных действий» она чувствовала усталость, но заснуть не смогла. Некоторое время Ильдико лежала на спине и смотрела на полог над кроватью. Потом выбралась из постели, надела халат и домашние туфли и вышла из комнаты. Синуэ и Киргипа не проснулись. Страж каи поклонился, когда она прошла мимо него по коридору. Он ничего не сказал, но молча последовал за ней в сад.
        Она нашла скамейку, наполовину скрытую ветвями дерева, и села лицом к солнцу, которое не видела с самого отъезда из Присида.
        Как и хозяева, сады каи днем погружались в сон. Бришен показал ей их, когда они вернулись от семьи Талумея, куда доставили его огонь жизни. Увидев сад, Ильдико ахнула и захлопала в ладоши. В лунном свете росли роскошные цветы: жемчужно-белые и цвета слоновой кости. Листья на деревьях отблескивали серебром, и весь сад светился в темноте ночи, словно поверхность упавшей звезды.
        Сегодня Ильдико впервые увидела растения днем, и при свете солнца они представляли собой мрачную картину. Цветы спрятались за плотными лепестками, а листья казались черными и сухими на холодном ветру. Утро превратило сад в потустороннее место, порождение кошмаров. Сидя под голыми ветвями кривых деревьев, Ильдико чувствовала себя как никогда одинокой и лишней.
        Глаза защипало. Она заморгала. Но непролитые слезы коварно продолжали подступать, даже когда лучи восходящего солнца заставили сощуриться. Ильдико медленно задышала, стараясь совладать с тяжестью в груди и подступающими к горлу рыданиями.
        - Я устала, - прошептала она. - Я просто устала.
        Не о чем горевать. Ее муж не победит на конкурсе красоты Гаура, но он потрясающий мужчина. И очень нравился Ильдико. Многим женам повезло куда меньше с теми, кого выбрали им в супруги, или с теми, кого они выбрали сами.
        Каи, за исключением матери Бришена, вежливы и доброжелательны, пусть и в своей сдержанной манере. Они никогда не станут считать Ильдико своей и не примут до конца, но они уважают Бришена и будут уважать его жену. На большее она не рассчитывала.
        И все же Ильдико с нетерпением ждала, когда Бришен скажет, что они уезжают из Харадиса в его поместье. Оно граничит с враждебным Беладином, но там целиком и полностью распоряжается ее супруг, и Ильдико надеялась, что со временем она станет там хозяйкой.
        Ильдико вспомнила, как они ходили к матери Талумея, Таравин. В тот вечер, после ужасного пиршества при дворе, они ехали по узким улицам Харадиса верхом, а не в экипаже.
        - Поедем в карете или сядешь верхом позади меня? - предложил выбрать Бришен. - В карете можно уединиться, если захочешь, но тогда не посмотришь Харадис.
        Ильдико решила ехать верхом и была этому рада. Столица оказалась оживленной в ночное время, и она напомнила себе, что для каи сейчас разгар дня. Если не обращать внимания на темноту и толпы серокожих людей с глазами, как светлячки, Харадис в точности походил на любой другой город - торговцы расхваливают товар, дети гоняются по узким улочкам за собаками и курами, женщины кричат им вернуться и смотреть под ноги, а карманники шныряют вокруг, облегчая неосторожным кошелек. Проститутки выставляют напоказ тела рядом с продавцами вина и разной еды, поджаренной на углях или сваренной в горшках.
        Они с Бришеном ехали по улицам в сопровождении дворцовой стражи, и толпа расступалась перед ними. Некоторые показывали пальцем, другие приветственно махали, все вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть молодую супругу принца. Низко надвинутый капюшон скрывал большую часть ее лица. Бришен ее наряд сначала не одобрил:
        - Ни к чему прятаться. Я не стыжусь своей жены, Ильдико.
        Она похлопала его по руке.
        - Дело не в том, стыдишься ты или нет, Бришен. Просто так удобнее. Если я появлюсь на улице с непокрытой головой, мы и к рассвету не доберемся до дома Таравин. А если и доберемся, за нами увяжется толпа желающих на меня поглазеть. На месте Таравин я бы таким гостям по меньшей мере не обрадовалась.
        Он неохотно согласился, и у Таравин их встречала только кучка любопытных соседей, наблюдавших за ними от дверей своих домов. Как только их впустили, охрана сомкнула ряды на крыльце, отгораживая стеной возможных гостей.
        Как все женщины каи, до сих пор виденные Ильдико, мать Талумея была высокой и худой. У нее были серебристые волосы. Она оказалась не такой сильной, как Анхусет, и не такой грациозно-высокомерной, как Секмис, но Ильдико решила, что для каи она красивая. Ее черты отличались мягкостью, а рот был печально изогнут.
        Женщина преклонила колени перед Бришеном.
        - Вы оказали моему дому честь, херцег[2 - Херцег (венгр. herceg) - принц.]. Вы и ваша супруга.
        Бришен помог Таравин встать и удержал ее за руку.
        - Жаль, повод нерадостный.
        Таравин поднесла их соединенные руки ко лбу.
        - Тем не менее, я это очень ценю. Мой сын и мечтать не мог о таких почестях. Я благодарна, что вы доставили его домой. - Она перевела взгляд на Ильдико, и морщинки в уголках ее глаз обострились от бледной улыбки. - Да будет благословен ваш брак, херцегеши. Добро пожаловать в мое скромное жилище.
        Домик и в самом деле был маленький, идеально чистый и гостеприимный. За спиной у матери стояла молоденькая девушка, и Ильдико сразу заметила, что она похожа на Киргипу. Таравин представила ее как младшую сестру Киргипы, Аталан.
        Бришен предлагал Киргипе поехать с ними. Та отказалась:
        - Я отнесу огонь жизни в Эльмек вместе с мамой и утешу ее там. Мне невыносимо видеть, что от моего брата остались лишь огонь и воспоминания.
        Они согласились выпить чаю, но от еды, предложенной Таравин, к радости Ильдико, отказались. В горле стоял ком. В доме траур, все говорят вполголоса, будто даже стены и пол затаили дыхание в ожидании, когда вернется Талумей.
        Покончив с чаем, Бришен отставил чашку.
        - Вы готовы, госпожа Таравин?
        Она глубоко вздохнула, кивнула и поднялась из-за стола, чтобы достать маленький хрустальный шар, который стоял на трехногой подставке на полке над камином. Бришен вышел на середину комнаты и показал Ильдико жестом не вставать.
        - Вы уверены, что хотите этого, ваше высочество? - поколебавшись, спросила Таравин. - Я могу позвать жрицу, она извлечет огонь и передаст его мне.
        Бришен покачал головой и опустился на колени.
        - Лишние свидетели ни к чему, госпожа. Ваш сын сражался и погиб, служа мне. Для меня сделать это - честь.
        При его словах шар в руках Таравин покачнулся. Она протянула его Бришену, и он накрыл ее руку своей. Тонкие пальцы с черными когтями обхватили сферу.
        При первых звуках песни, которую они затянули, Ильдико покрылась мурашками. Она узнала мелодию - эту молитву пели каи, когда помещали огонь в добровольцев.
        Она ахнула и вскочила, увидев, как по шее Бришена ползут черные линии - будто усаженные шипами плети лозы, - как они наползают на щеки, лоб и скрываются под волосами. Его веки, пронизанные этими ужасными линиями, трепетали, а губы сжались.
        Ильдико не была знакома с магией, но кое-что знала о заклинаниях и понимала, как опасно прерывать того, кто их читает. Могущественное колдовство причиняло боль, и ей оставалось лишь беспомощно стискивать руки, пока ее муж, сжимая в руках сферу, вздрагивал всем телом, стоя на коленях, запинаясь и сбиваясь.
        В центре его груди вспыхнула светящаяся точка и быстро разрослась, угрожая поглотить его с Таравин целиком. В комнату хлынул слепящий свет, и Ильдико отвернулась, прикрыв глаза рукой. Когда она снова смогла видеть, Бришен сидел, навалившись на Таравин, как марионетка с обрезанными нитками.
        Таравин осторожно держала сферу, светившуюся изнутри огнем жизни и похожую на маленькое солнце. Она передала шар Аталан. Та поцеловала его, обтерла шелком и опустила в маленькую шкатулку на столе.
        Убедившись, что обряд закончен, Ильдико бросилась к Бришену. Черная сеть под его кожей исчезла, но поднялся он с трудом. Вместе с Таравин они подвели его к стулу, на котором он сидел до этого. Несколько чашек чая спустя Бришен сообщил встревоженным женщинам, что им с супругой пора.
        Когда они вышли из дома, он был бледнее обычного и молча прислонился к своему послушному коню.
        - Бришен? - Ильдико стиснула локоть мужа, испуганная его тусклыми глазами и опущенными плечами.
        - Все в порядке, Ильдико. Дай мне минутку. Когда отдаешь огонь жизни, внутри поначалу становится пусто. - Бришен провел рукой по лбу и слабо улыбнулся. - Я привык к воспоминаниям Талумея. Знаешь, мать в детстве часто ругала его за то, что он ковырял в носу.
        Ильдико поморщилась. Удивительно, как у Талумея вообще остался нос, учитывая, какие когти у каи.
        - Ты правильно сделал, что принес огонь его жизни матери, хотя вряд ли твои родители одобрили бы то, что ты встал на колени перед женой торговца.
        Ее муж не уступал в гордости любому человеческому принцу, но при этом был любезным и, кажется, совсем не обращал внимания на свой титул. Ни один из тех принцев, графов или баронов, которых Ильдико знала, ни за что не преклонил бы колени перед тем, кто ниже по положению, даже во время религиозного ритуала.
        Бришен фыркнул.
        - Когда я вчера обсуждал с отцом нападение наемников из Беладина, он перво-наперво оттаскал меня за уши за то, что я унизил себя и опозорил свой род.
        Ильдико, получавшая такие же выволочки от тети, ему посочувствовала.
        - Надеюсь, это не помешало тебе заснуть ночью?
        - Нисколько, - пожал он плечами. - Если преклонение колен унижает меня и позорит мой род, тогда мы - лишь тени. Королями нас не делает первородство или кровь, текущая по жилам, а нечто большее, жена.
        По дороге обратно во дворец Ильдико крепко обнимала Бришена за талию. Если бы он потерял сознание, она не смогла бы его удержать, но по крайней мере замедлила бы падение. Время от времени он гладил ее руки, будто хотел приободрить. Она пожалела, что отказалась от экипажа.
        В его комнатах их встретила небольшая толпа слуг. Бришен обнял Ильдико, заверил, что заглянет к ней позже, рухнул на кровать и мгновенно уснул. Ильдико распорядилась не снимать с него одежду и укрыла одеялом. Личный слуга мужа пообещал, что приглядит за ним и тут же сообщит, если что-нибудь случится.
        Остаток вечера Ильдико провела в своих покоях. Она не ложилась до самого утра, напряженно вслушиваясь в звуки за стеной. Она уснула в тишине и, проснувшись следующим вечером, обнаружила на пороге свежего и бодрого Бришена, который предложил посмотреть королевские сады. На прогулке выяснилось, что он не знает названий цветов и растений, и Ильдико пошутила, что в оружейной от него было бы куда больше толку.
        - Верно, - согласился он. - Но мне больше нравится, когда тебя окружает красота, а не вещи, предназначенные для войны.
        Он не переставал удивлять Ильдико, этот принц каи с волчьей улыбкой и сияющей душой. Теплые слова тут же превратили сады - сонные черные колючие заросли, залитые солнечным светом - в самое ее любимое место в Харадисе.
        - У меня самый лучший муж на свете, - сказала Ильдико вслух самой себе, купаясь в лучах утреннего солнца.
        - Целиком и полностью согласен, - вдруг отозвался тот, о ком она думала.
        Ильдико вздрогнула, очнувшись от воспоминаний, когда рядом с ней сел укутанный в плащ с капюшоном Бришен. Он повернулся к солнцу спиной - так, чтобы свет не попадал в лицо.
        - Ты почему встал? - спросила она.
        В такое время не спали только часовые, один из которых стоял неподалеку, в густой тени дерева.
        На темном лице Бришена яркими щелочками светились глаза.
        - Я могу спросить у тебя то же самое.
        - Я соскучилась по солнцу, - ответила Ильдико. Она не жалела, что поменяла привычный режим, чтобы жить, как каи, но организм жаждал солнечного света. - И потом, я все равно не могла уснуть, так что решила пойти сюда. Тут тихо.
        - И никого нет? - Он лукаво улыбнулся.
        - Никого, - пожала плечами Ильдико. - При дворе гаури тоже много народу, но там я занималась своими делами и на меня не смотрели так…
        - Пристально? - Она кивнула, и Бришен вздохнул. - С непривычки это очень утомительно.
        - А ты привычен?
        - Раньше был.
        «Интересно, что поменялось?» - подумала она. Он ответил на ее невысказанный вопрос:
        - Я почти все время живу в своем поместье, поэтому во дворце чувствую себя будто в гнезде, полном злобных ос. - Он провел пальцами по ее руке. - Как ты отнесешься к тому, чтобы отправиться домой? Мне не терпится показать тебе святилище.
        Ильдико поймала его руку и поцеловала костяшки пальцев. Он слегка вздрогнул, и она рассмеялась.
        - А нужно будет прощаться с твоей матерью?
        - Разумеется, если хочешь немного помучиться. Я лично стараюсь по возможности ее избегать. Когда бы ты хотела выехать?
        - Сейчас?
        Он наклонился к ней и поцеловал ее в лоб.
        - Я бы предпочел вечером. Тебе нужно поспать, и мне тоже. И убраться с этого ужасного солнца, пока я окончательно не ослеп.
        Глава 14
        - СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ ПОТРЕБУЕТСЯ, чтобы собрать припасы и отряд и выехать? - Бришен, чистивший скребницей любимого коня, оглянулся через плечо.
        Анхусет стояла у дверцы стойла, опираясь руками о перекладину. Услышав вопрос, она выпрямилась, и морщинка между серебристых бровей разгладилась.
        - Сколько дашь. Я прослежу за приготовлениями. - Она потерла руки. - Значит ли это, что вы с херцегеши устали дефилировать перед придворными, будто призовые лошади?
        Бришен бросил щетку в ведро и похлопал жеребца по холке.
        - Я устал еще до приезда сюда. Ильдико справляется гораздо лучше меня, но она тоже больше не может.
        Анхусет посторонилась, чтобы выпустить его, и закрыла за ним стойло.
        - Она быстро приспосабливается.
        - Это одно из многих ее достоинств.
        Анхусет подошла к лохани у стены, где Бришен остановился вымыть руки. Вокруг сновали рабочие с конюшен и солдаты. Проходя мимо принца и его кузины, они кланялись и здоровались.
        Анхусет сняла с крючка полотенце и подала Бришену.
        - Ты предупредил ее, что Саггара не дворец, а скорее крепость?
        Бришен сделал сестре знак следовать за ним, и они вместе пошли к потайному входу, которым пользовались только члены королевской семьи.
        - Она знает, что поместье находится у границы с Беладином. Думаю, ни к чему объяснять ей, что там расквартирован гарнизон.
        - Она родилась и выросла во дворце, командующий. В Саггаре не так удобно, как в Харадисе, и, судя по тому, что я видела на свадьбе, твоему замку далеко до роскоши Присида.
        Бришен пожал плечами и, приблизившись к дверям, коротко кивнул в ответ на поклон стражников.
        - Ты сама сказала: она легко приспосабливается.
        Ильдико в самом деле быстро свыклась не только с новым окружением, но и с обстоятельствами и ситуацией в целом. Она ни разу не пожаловалась, когда приходилось спать в палатке на земле или трястись на лошади по несколько часов на пути из Присида в Харадис. Она ложилась спать днем вместе с каи и молча глотала еду, отвратительную даже на вкус каи. Бришен был уверен, что очередную смену обстановки она воспримет так же спокойно, как и все, что случилось до сих пор.
        И все же ему хотелось, чтобы Ильдико понравилось в Саггаре. Поместье принадлежало ему вот уже десять лет: король отдал его Бришену в обмен на обещание защищать границы от Белавата, который становился все более враждебным. В пяти ночах езды от Харадиса, Саггара стала его спасением от дворцовых интриг и опасной королевы.
        Секмис не одобрила переезд в «грязную дыру, непригодную даже для попрошаек», и заявила, что ни за что не почтит своим присутствием сына, пока он живет там. Пожалуй, это был третий раз в жизни Бришена, когда ему на мгновение захотелось обнять мать.
        Петляя в лабиринте дворцовых коридоров, они с Анхусет обсуждали, сколько взять припасов и людей в Саггару. У покоев принца и принцессы они услышали крик, разорвавший тишину и эхом отразившийся от каменных стен. Крик послышался снова. Бришен узнал голос жены и ощутил, как сердце ухнуло вниз.
        - Что, во имя богов?.. - начала было Анхусет, когда они бросились бежать, на ходу вынимая из ножен мечи.
        Бришен, отчаянно торопившийся найти жену, оттолкнул бежавшего за ними стража. Завернув за угол, он резко остановился. Анхусет, едва не влетевшая ему в спину, выругалась. Но Бришен ее словно не услышал.
        Посреди зала, размахивая руками, стояла Ильдико.
        - Быстрее, Синуэ! Он сейчас убежит!
        Та сорвала со стены, увешанной оружием, топорик, и бегом вернулась к Ильдико. Подоспевшую подмогу женщины не заметили.
        - Вы его видите?
        - Он полез вверх по стене. Если заберется слишком высоко, я его не достану.
        - Кого его? - толкнула Бришена в плечо Анхусет.
        Бришен не стал выяснять и бросился за женщинами, которые скрылись за поворотом. От открывшемуся ему зрелища сердце забилось где-то в горле.
        Ильдико и Синуэ подпрыгивали у стены, словно у них под ногами были горячие угли. По каменной кладке скользнула длинная тень, и Ильдико крепче сжала в руках топор.
        Оказалось, это скорпид - крупная самка с ядовитыми железами размером со сливу. Жало поблескивало в неверном свете факелов, и яд желтоватыми каплями стекал с покрытой панцирем спинки на пол, шипел и превращался в темный дым.
        Бришен хотел крикнуть жене отойти, но тут скорпид, перебирая лапками, подполз ближе и присел, собираясь прыгнуть на жертву и вонзить в нее жало. Синуэ завопила, и Ильдико тоже закричала, взмахивая топором. Лезвие плашмя опустилось на скорпида, звон стали о камень был заглушен хрустом панциря и внутренностями насекомого.
        Ильдико выронила топор. Бришен его подхватил и передал Анхусет. Взяв Ильдико за плечи, он осмотрел ее, повернув сначала в одну сторону, потом в другую. Волосы из распустившейся косы лезли ей в лицо, она отодвинула их и уставилась на мужа широко распахнутыми глазами.
        - Ильдико, на тебя не попал яд?
        Бришен провел руками по ее лицу, шее, плечам, груди, отыскивая мельчайшие прожженные в ткани дырочки, затем осмотрел свои руки: нет ли на них раздражения. Расплющенный скорпид на стене дымился черным в полумраке, а в воздухе распространился смрад тухлой рыбы.
        Ильдико отвела руки мужа.
        - Со мной все в порядке, Бришен, - сказала она и нахмурилась. - Поверить не могу, что каи едят этих мерзких тварей. Поверить не могу, что сама их ела!
        - Мы едим самцов, - заметила Анхусет, и Бришен понял по голосу, что ей смешно, - самки слишком ядовиты.
        Сестра поймала его взгляд и добавила на диалекте баст-каи, который Ильдико не понимала:
        - Она умело обращается с топором. Если устанешь от нее, отдай мне. Немного потренируется и станет отличным латником.
        Бришен же не видел в случившемся ничего веселого. Ошметки скорпида сползали по стене.
        - Пришлите кого-нибудь прибраться тут. - Сделав знак одному из стражей, Бришен обернулся к Синуэ. - Позаботьтесь о своей госпоже.
        Служанка кивнула и поклонилась. Бришен повел жену в ее покои и по дороге засыпал ее и Синуэ вопросами.
        Ильдико сразу прошла к тазу для умывания, распустила рукава накидки и принялась скрести руки.
        - Я понятия не имею, как он сюда попал, Бришен. Синуэ помогала мне переодеться к обеду. Благодарение богам, что она решила пораньше расстелить постель. - Ильдико улыбнулась горничной, которая подала ей полотенце. Мгновением позже улыбка погасла. - Скорпид прятался под покрывалами. Прыгнул на Синуэ, потом прошмыгнул под дверь и убежал.
        Бришен и Анхусет тщательно обыскали комнату, перетрясли шторы, забрались под кровать и перевернули матрас, чтобы убедиться, что опасности больше нет.
        Удостоверившись, что в комнате чисто, и ни в шкафах, ни в сундуках не затаился скорпид, Бришен потер лицо руками.
        - Не нужно было его трогать. Самки агрессивны, а их яд способен убить лошадь.
        Ильдико посмотрела на него так, будто усомнилась в его умственных способностях.
        - Чтобы он сидел в тени, а потом на кого-нибудь напал? Например, на тебя? Или на Анхусет? А если бы его не удалось поймать? - Она передернулась. - Я бы не смогла спать, зная, что эта тварь ползает по дворцу.
        - Ты не воин, Ильдико, - прорычал Бришен.
        Она поморщилась.
        - Тем не менее, я в состоянии убить насекомое.
        - Это точно, - подала от двери голос Анхусет.
        Бришен щелкнул клыками.
        - Помолчи!
        Мысли разбегались. Скорпиды любят темноту и тепло, но не выносят запаха каи и избегают их жилищ. Скорпиды опасны в основном для охотников и следопытов, которые могут случайно наткнуться на них на природе, или для работников конюшни, которые быстро обучаются находить их в соломе с помощью вил.
        Скорпида, спрятавшегося в постели Ильдико, положили туда специально. Бришен почувствовал, как в груди набухает и разрастается холодный узел и по венам растекается холод. Он подошел к жене, потянул ее за руку и привлек в объятия. От нее волнами исходил запах страха. Холод в груди усилился.
        - Мне нужно кое-что сделать, я быстро вернусь, - тихо сказал он. - С вами останется Анхусет. Она будет охранять вас до моего возвращения.
        Ильдико напряглась в его руках, уголки ее губ опустились. Она сощурилась.
        - Не стоит твоему заместителю тратить время попусту, Бришен. Мне не нужна нянька. Я умею за себя постоять и раздавить жука.
        Он открыл рот, чтобы возразить, но сдержался, когда она прижала к его губам палец. Она улыбнулась.
        - Только оставь топор.
        Бришен поцеловал ее в подушечку пальца.
        - В комнате не опасно, но будь внимательна.
        - Ни о чем не беспокойся, - успокоила его она. Быстро обвела спальню взглядом и добавила, глядя на Бришена: - Думаю, сегодня я снова надену черное.
        - Этот цвет тебе к лицу, - с поклоном произнес он и кивнул сестре. - Я вернусь, чтобы сопроводить тебя в трапезную.
        Едва дверь закрылась, Бришен бросился к покоям королевы.
        - Бришен, стой! - крикнула за спиной Анхусет.
        Он ускорил шаг, не обращая на нее внимания, торопясь в логово паучихи. В спину врезалось тяжелое тело. Бришен охнул и споткнулся. Путаясь в руках и ногах, они покатились по полу и налетели на стену. В следующее мгновение он оказался сверху, сдавил Анхусет коленями и нажал предплечьем ей на горло. Она захрипела.
        Он ослабил нажим, и она судорожно глотнула воздуха.
        - Твое счастье, что ты мне дорога, Ша-Анхусет. - Тяжело, отрывисто дыша, он скользнул ладонью ей на грудь и уперся между ключиц. - Не то вырвал бы тебе сердце и заставил бы его сожрать.
        Анхусет вцепилась в его запястье.
        - Вы мой командир и мой двоюродный брат, ваше высочество. Хорошим бы я была другом, если бы не помешала вам совершить ошибку.
        - Эта гадюка заслужила смерть. - Бришен задыхался от бешенства.
        - Может быть и так, но ты не заслуживаешь, а у нее больше власти, чем у тебя. Больше, чем у твоего отца. - В глазах Анхусет вспыхивали белые искры, губы мягко изгибались в улыбке. - Верь в свою херцегеши. Она не даст себя в обиду. Если тебе суждено погибнуть, защищая ее, не стоит делать это по такому ничтожному поводу.
        Бришен едва не вцепился Анхусет в горло.
        - Ничтожному?!
        Ее ноздри дрогнули, глаза полыхнули огнем. Серая кожа стала белой, как слоновая кость, но она не отступилась:
        - Да. Это мелочь. Речь идет о Секмис, Бришен. Она прижимает скорпидов к груди, когда ей одиноко, и съедает их целиком, когда проголодается. Для нее сегодняшнее происшествие - шутка.
        Слова Анхусет ничуть не уменьшили бешенство, охватившее Бришена, но голос разума в его голове зазвучал громче, и он согласился с сестрой. Он поднялся и помог ей встать.
        - Заканчивай с приготовлениями. Мы покинем дворец сегодня, хоть с горсткой воинов, даже если Ильдико придется ехать в ночной рубашке.
        Анхусет отдала ему честь и, помолчав, сказала:
        - Обещай мне, брат, что не помчишься к королеве, как только я повернусь спиной.
        - Не стану я такого обещать, - покачал головой Бришен. Увидев, как нахмурилась Анхусет, он усмехнулся и почувствовал, что успокаивается. - Ты среди нас самая быстрая. Снова меня поймаешь.
        Выражение ее лица не изменилось.
        - Поймаю.
        Она не двинулась с места, пока он не отступил от лестницы и не пошел в комнату жены.
        Ильдико переодевалась к обеду. Она высунулась из-за ширмы в дальнем углу комнаты.
        - Быстро ты.
        Бришен решил не объяснять, что его благоразумная кузина помешала ему заколоть мать мечом, как скорпида. Он обвел взглядом черную шелковую накидку и штаны, разложенные на кровати. Для верховой езды не годится.
        - Ты не будешь против, - спросил он, - если мы поужинаем в дороге?
        Она подняла брови.
        - Бришен, ты слишком переживаешь. Я уже в порядке.
        - Да что ты говоришь.
        Может быть, она и пришла в себя, но он - нет, и ему не терпелось убраться из дворца и из города, подальше от своего опасного семейства, и укрыться в Саггаре.
        Ильдико несколько мгновений смотрела на него.
        - Как пожелаешь, - сказала она. - Скажу Синуэ, чтобы достала дорожный костюм.
        Бришен кивнул и приказал слугам уложить как можно больше одежды Ильдико и спустить сундуки к конюшням.
        Он поспешно направился в комнату, где заседал совет. Король расположился во главе стола, а министры - по другую его сторону. Они просматривали разложенные перед ними бумаги и что-то обсуждали.
        Бришен опустился на колено.
        - Ваше Величество, уделите мне минутку?
        Джедор сделал ему знак встать и уставился на него молочно-белыми глазами.
        - Только быстро.
        - Прошу вашего позволения покинуть Харадис и вернуться в Саггару немедленно.
        Король нахмурился.
        - Белават что-то затевает, о чем мне неведомо?
        - Нет, - покачал головой Бришен, - но я желаю отбыть в поместье как можно скорее.
        Больше он ничего объяснять не стал. Джедор стар, но умен и всегда знает, что творится во дворце, под завязку набитом шпионами, которые докладывали ему о каждой мелочи.
        - Не хотите попрощаться с матерью?
        Отец шутил так каждый раз, как Бришен обращался к нему с просьбой. Обычно Джедор бывал разочарован тем, что не мог добиться от сына никакой реакции на подначки по поводу Секмис. Но на этот раз Бришен, еще сам не свой от гнева, не стал сдерживаться:
        - Только в том случае, если смогу проткнуть ее мечом и мне ничего за это не будет. Иначе я видеть не хочу эту тварь, - коротко ответил он. Министры дружно ахнули, а король расхохотался. - Она пыталась убить мою жену.
        Джедор покрутил в пальцах свиток.
        - Девчонка гаури жива?
        - Да.
        - Значит, Секмис не очень старалась. - Он махнул свитком в сторону Бришена, тут же потеряв к сыну интерес. - Поезжай, если так хочется. Я пошлю гонца с копиями договоров по перевозке груза. Благодаря твоей женитьбе мы можем спокойно отправить три корабля, нагруженных амарантином, в другие королевства, не считая Гаура. Проследи, чтобы твоя уродливая жена дожила до подписания окончательного соглашения. После она может сдохнуть, когда пожелает.
        Бришен, не ожидавший от отца ничего, кроме равнодушия, все же пришел в ярость. Поклонившись, он покинул зал совета. Он был искренне рад, что отец его отпустил. Король мог из прихоти отказать Бришену и задержать их с Ильдико в Харадисе на любой срок. Его величество не гнушался подобным.
        Когда под руководством Анхусет закончили грузить поклажу, седлать лошадей и собирать эскорт, ночь пошла на убыль. Бришен нашел Ильдико у ворот конюшни вместе с оседланным конем, на котором она приехала из Присида. Анхусет и одетая в дорожную одежду Синуэ стояли рядом.
        Бришен склонился к руке жены.
        - Всего одна горничная?
        Ильдико кивнула на Синуэ.
        - Мне достаточно одной, а она сама вызвалась. Кроме того, Киргипа нужна матери гораздо больше, чем мне, теперь, когда Талумея не стало.
        - Ты что-нибудь ела?
        Она лукаво улыбнулась.
        - Да. Картофель. Было очень вкусно. Но тебе не осталось.
        От ее поддразнивания стало легче. Ильдико не радовала глаз, но радовала сердце. Он поцеловал ее в лоб.
        - Ты - замечательная жена.
        - Замечательная, - согласилась Ильдико и скосила глаза на кончик носа. Бришен вздрогнул и услышал, как Анхусет с Синуэ дружно ахнули.
        - Ильдико…
        Она подмигнула ему.
        - Прости, не удержалась.
        Они отъехали от столицы почти на лигу, когда их нагнал гонец. Бришен узнал в его ливрее фамильные цвета матери. Гонец передал Анхусет свиток, а та вручила его Бришену. Едва взглянув, он узнал почерк матери: она требовала немедленно вернуться в Харадис. Кое-где пергамент был забрызган чернилами и проткнут насквозь кончиком пера.
        Бришен достал из седельной сумки свиток. В ответ на просьбу о письменном разрешении покинуть дворец отец раздраженно буркнул в ответ что-то неразборчивое, но подписал документ и скрепил его королевской печатью. Секмис поступила в точности, как предвидел Бришен.
        - Передайте это Ее Величеству, - сказал он нарочному. - И если после хотите остаться в живых, постарайтесь выглядеть при этом как можно более убого.
        Всадник повернул коня и помчался обратно. Бришен смотрел ему вслед.
        - Что было в письме?
        Он оглянулся на жену. В свете луны она выглядела иначе. По меркам каи она по-прежнему казалась некрасивой, но тени заострили черты лица, приглушили румянец и рыжину в волосах. Бришену она такой нравилась.
        - Мать приказала возвращаться.
        С каждым разом он все легче читал эмоции на ее лице.
        - Зачем? Ни за что не поверю, что она по тебе скучает.
        Анхусет фыркнула. Бришен перевел на сестру пристальный взгляд.
        - Едва ли. Она не любит меня, просто пришла в ярость, потому что я не спросил ее разрешения перед отъездом. - Он махнул Анхусет рукой. - Поехали. Пустая болтовня не поможет добраться до Саггары быстрее.
        Следующие пять ночей они ехали безо всяких происшествий по бескрайней, как море, степи, поросшей ковылем, который доставал всадникам до стремян и покачивался в темноте ночи, ласково нашептывая что-то им вслед. Вдалеке возвышались кустарники, похожие на лужи воды в сплошном болоте травы. Бришен указал рукой на далекую скалу с тонкими каменными столбами на вершине. В лунном свете они были похожи на корону и отливали белым.
        - Легенда гласит, что их воздвигла древняя раса - гальпери. Последние гальпери исчезли пять столетий назад.
        - Ты говорил, что каи тоже древние. - В темноте глаза Ильдико светились серебром.
        - Верно, хотя доступная нам магия - лишь бледная тень того могущества, которым обладали гальпери. Я как-то взобрался на вершину. Там до сих пор все дышит силой.
        Когда он вернулся домой после восхождения, тяжелый запах магии еще стоял в носу и будто впитался в кожу. Анхусет божилась, что Бришен потом целую неделю сиял в темноте.
        Чем дальше они уезжали, чем ближе была Саггара, тем веселее становился Бришен. Равнина мягко поднялась в гору, с вершины которой стало видно имение. Белоснежная, как волшебная скала, крепость раскинулась в лунном свете в окружении многолетних дубов, давным-давно посаженных садовниками каи, и зарослей диких апельсиновых деревьев. Прежде Саггара была летней резиденцией деда Бришена, потом Джедор передал ее сыну специальным эдиктом, и тот с радостью принял имение.
        Откуда-то выпорхнули вороны, разбуженные топотом лошадей, и устремились в небо с раздраженным карканьем.
        Отряд немного задержался на вершине холма.
        Бришен повернулся к рассматривавшей замок Ильдико.
        - Добро пожаловать в Саггару, жена. Теперь это твой дом.
        Глава 15
        ИЛЬДИКО, ПОЧТИ ДВА МЕСЯЦА не встречавшая в Саггаре людей, не считая собственного отражения в зеркале, едва не упала с лестницы, увидев во дворце человека.
        Стоя на ступеньках, она провожала взглядом мужчину в ливрее, украшенной скопой с рыбой в клюве. Окруженный слугами, человек обогнул лестницу, свернул в коридор и исчез под резной аркой.
        Ильдико поспешно спустилась, радуясь про себя, что привыкла одеваться, как каи, в тунику и штаны, которые не стесняют движений. Она устремилась за гостем, но стражник преградил ей путь.
        - Ваше Высочество, мне приказано вас сопровождать, - сказал он, низко кланяясь.
        Ильдико сделала ему знак идти следом и направилась в тронный зал, пытаясь не потерять из виду вновь прибывшего.
        - Кто это к нам приехал?
        - Посланник из Верхнего Салюра.
        Ильдико замедлила шаг и повернулась к слуге. За проведенное в Саггаре время она внимательно изучила обычаи каи и их земли.
        В имении Бришена располагалась летняя резиденция, перестроенная в крепость, а в городке был расквартирован гарнизон - солдаты и их семьи. Саггара занимала узкую полоску равнины на границе с Беладином. Воины охраняли немногочисленных крестьян, которые выращивали в озере моллюсков и добывали из них амарантин - краситель, высоко ценившийся в Гауре и Беладине.
        После нападения наемников Ильдико пробирала дрожь при мысли о том, как близко к ним Белават и как ненадежны границы. Бришен ее успокаивал:
        - Мы в безопасности, жена. Соседи пытались разрушить наш альянс, но у нас есть союзники и среди беладинцев, например, Серовек из дома Пангион. Его земли граничат с нашими, а население получает хороший доход от торговли амарантином. Краситель перепродают с большой наценкой аристократам в столице.
        Ильдико все равно сомневалась:
        - Что мешает им просто вторгнуться на наши земли и отвоевать озеро?
        Золотистые глаза Бришена блеснули в неярком свете солнца.
        - Проще заплатить за краситель, чем терять людей и проливать кровь. Кроме того, мы отравим воду в озере, если придется. Серовек меня восхищает. Он был распорядителем конюшен у главнокомандующего армией до того, как унаследовал земли отца. Он хороший стратег, как на поле боя, так и в торговле, и не поставит свои владения под удар, если только его не вынудит король, к примеру, объявив нам войну.
        - Ваше Высочество, херцег ждет.
        Голос стражника прервал воспоминания Ильдико. Она вошла в тронный зал, где ее дожидались Бришен и гонец из Верхнего Салюра.
        Ее супруг стоял у огромного очага с распечатанным свитком в руке. В свете свечей его темные волосы отливали синим, а серая кожа казалась зеленовато-розовой. Он поднял голову и улыбнулся. Ильдико усмехнулась про себя, заметив шок на лице посланника, когда муж взял ее за руку и поцеловал пальцы.
        - Хорошо, что ты пришла, - начал он. - Лорд Серовек приглашает нас завтра на ужин. Хочешь поехать?
        Любой другой на месте Бришена спросил бы просто для виду. Приглашение - дипломатический ход, и желания Ильдико ничего не значат. Обычай требует ее присутствия. Но Бришен не похож ни на одного знакомого Ильдико. Он спрашивал искренне и готов был принять любой ответ, даже отрицательный.
        - С удовольствием поеду.
        Впервые со дня свадьбы она на самом деле поужинает, а не позавтракает, к тому же в компании другого человека. Вот бы подали привычную еду. Она притерпелась к рациону каи, но тосковала по блюдам, которые с детства ела при дворе Гаура.
        Бришен опустил свиток на стол, заваленный картами и книгами, написал ответ и вернул его посланнику.
        - Передайте лорду, что мы прибудем, как только стемнеет.
        Гонец поклонился, вновь коротко взглянул на Ильдико и вышел в сопровождении слуг каи.
        - Держу пари, нас пригласили не для того, чтобы по-дружески вспомнить старые времена и обменяться новостями, - сказала Ильдико, присаживаясь к столу и принимая от Бришена кубок вина.
        - Думаю, и для этого тоже. - Они чокнулись. - Веришь ли, случается, что солдат каи женится на дочке какого-нибудь торговца из Беладина, но никогда прежде не бывало брака между принцем каи и принцессой из Гаура или Беладина. Мы с тобой странная пара. Всем любопытно.
        Ильдико мысленно вздохнула. Очередной долгий вечер шепотков и пристальных взглядов. Только теперь люди, а не каи, станут гадать, как она терпит своего страшного супруга. Ясно, чего ожидать, но от этого ничуть не легче.
        - И Серовеку тоже?
        Бришен подвел Ильдико к мягкому дивану у камина и сел рядом.
        - Он считает, что в знании сила. Чем больше знаешь, тем меньше неприятных сюрпризов.
        - Он осмотрителен.
        - И умен.
        - Он тебе нравится, - заметила Ильдико, склонив голову.
        - Верно, - кивнул Бришен. - Он ценный союзник и опасный враг. Хорошо, что мы мирно соседствуем. Пока.
        Они еще немного поговорили о всякой ерунде, потом Ильдико извинилась и встала.
        - Мне сообщили, что из Харадиса прибыли два обоза с продуктами. Один из торговцев ошибся в весе, и твой повар считает это подозрительным. Пойду разберусь.
        Бришен тоже поднялся и проводил ее к дверям.
        - Я возьму солдат и объеду юго-восточную границу. Серовек нам не враг, но остальные соседи опасны. На пастбища несколько раз нападали. Угоняли лошадей и скот. Возможно, обычные воры, но лучше перепроверить.
        У Ильдико тревожно сжалось сердце. Она вцепилась в руку мужа.
        - Обещай, что будешь осторожен.
        Дурацкая просьба. Бришен - опытный воин, и солдаты каи, которыми он командует, тоже. Ильдико сама видела его в деле, когда на них напали, но все равно боялась - она привязалась к мужу. Он накрутил на палец ее локон.
        - Ты бы спасла меня, если бы потребовалось?
        Ильдико подняла бровь.
        - От меня мало толку, но я бы не раздумывая бросилась на помощь.
        - Не стоит себя недооценивать. Я видел, как ты управляешься с топором.
        Ильдико придвинулась ближе и обняла Бришена за плечи. Она уткнулась лицом ему в шею, и его волосы защекотали нос.
        - Я не шучу. Обещай, что тебя не убьют и не ранят.
        Теплые ладони прижались к ее спине. Бришен тихо вздохнул и отступил. Он больше не улыбался, но его строгое лицо смягчилось.
        - Не могу. Но клянусь, что постараюсь вернуться с руками и ногами.
        - И с головой тоже, будь добр, - нахмурилась она.
        Он рассмеялся.
        - И с головой.
        - Когда тебя ждать?
        - Если поедем сейчас, то к полудню. Успеем выспаться перед ужином у Серовека.
        Ужин волновал Ильдико в последнюю очередь. Она не собиралась ложиться до возвращения мужа.
        У дверей тронного зала они расстались: она направилась во внутренний двор замка, а он - к конюшням. Ильдико пообедала и поужинала в одиночестве, глядя с балкона своей спальни на заросли диких апельсинов, которые отделяли земли имения от полей ежевики.
        Однажды они с Бришеном, вооружившись парой серпов, прошли под апельсиновыми деревьями, насколько позволял густой подлесок. Усыпанные плодами ветви низко нависали над землей, гудели осы.
        Бришен бесстрашно атаковал покрытую шипами ветвь и сорвал апельсин. Тот оказался таким сочным и кисловатым, что Ильдико зажмурилась и стиснула зубы. Вкус ей понравился.
        Муж смотрел с отвращением.
        - Какую только гадость не едят люди.
        Ильдико не стала напоминать ему про пирог со скорпидом. Она выплюнула в ладонь семечко и ласково улыбнулась.
        - Я так понимаю, каи не любят апельсины.
        - Терпеть не могут.
        Ильдико окинула заросли внимательным взглядом.
        - А нам они нравятся даже кислыми. Кроме того, из цветов делают духи, которые очень ценят женщины. Апельсины не так дороги, как амарантин, но их вполне можно выгодно сбыть. Думаю, нужно начать обрабатывать деревья и продавать урожай.
        Бришен заинтересовался, но окончательного ответа не дал. Рабочие Саггары обслуживали армию и перерабатывали моллюсков. Бришен считал, что апельсинами заниматься некому, но обещал подумать.
        Ильдико любовалась деревьями, их темными очертаниями в серебристом свете луны. Время от времени из зарослей вспархивала ворона, делала круг над густой листвой и снова скрывалась среди ветвей. Бесшумной тенью скользнула сова, ее глаза блестели в темноте так же ярко, как глаза Бришена, когда он смеялся над какой-нибудь шуткой.
        Сегодня они впервые расстались больше чем на несколько часов для сна. Ильдико скучала по мужу, по его низкому голосу, грациозным руками со смертоносными черными когтями и по тому, как пахнут его волосы, когда прижимаешься к нему всем телом.
        С того дня, как Ильдико убила скорпида, и до самого приезда в Саггару она ощущала, как Бришен кипит от гнева. Он ни слова не сказал тогда в Харадисе, лишь спросил, все ли в порядке, но Ильдико и так догадалась, что Секмис подбросила ядовитую тварь ей в постель. Из гордости Ильдико неискренне возразила против немедленного отъезда, но в глубине души с удовольствием уступила Бришену.
        Саггара, дикая и лишенная многих удобств столицы, находилась далеко от Секмис и потому нравилась Ильдико гораздо больше, чем королевский дворец.
        Синуэ пришла помочь ей раздеться и приготовиться ко сну, но Ильдико взмахом руки отослала ее. Она не устала, и спать совсем не хотелось. Она скучала по Бришену. Они занимали смежные покои, и он не раз говорил, что всегда ей рад. Ильдико решила, что сейчас как раз подходящий момент, и, открыв дверь в комнаты мужа, восхищенно огляделась.
        Простая, но удобная мебель, большая кровать с высоким матрасом, одеялами и шкурами. Как и в спальне, которую Бришен занимал в столице, в этой у очага располагался стол и два стула. На столе осталась незаконченная партия в «Контракт палача». Бришен, разбиравшийся в стратегии куда лучше жены, почти всегда выигрывал. Ильдико подозревала, что в тот единственный раз, когда проиграл, он просто ей поддался.
        Она вернулась к себе, разделась и натянула ночную рубашку. Из сундука в ногах кровати достала томик стихов и псалмов - одну из трех бесценных книг, что привезла из Присида. Ильдико перечитывала их столько раз, что выучила наизусть, но все равно очень любила. Она решила читать в спальне Бришена, пока он не вернется с объезда.
        Напихав под спину подушек, чтобы читать сидя, Ильдико забралась под мягкий мех и прохладные, хрустящие льняные простыни. Двери на балкон остались открыты. Окна комнаты смотрели на восток, и первые лучи солнца залили поля, поднялись по стене на балкон и проникли внутрь. Стало совсем светло, и Ильдико задула свечу у кровати.
        Она дошла до середины книги и уже почти дремала, когда дверь спальни открылась. На пороге стоял Бришен в нижней рубашке и штанах, босой и с мокрыми волосами. Он прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди.
        - Ты ждала меня, о солнечная дева.
        Ильдико закрыла книгу и сонно улыбнулась. Она ощутила облегчение и радость.
        - О принц ночи, ты вернулся ко мне, и голова цела.
        - Я же обещал, что постараюсь. - Бришен подошел ближе и остановил Ильдико жестом, когда она попыталась встать. - Подвинься.
        Она удивилась, но освободила ему половину кровати. Он лег рядом и укрыл их обоих одеялом. Ильдико что-то согласно пробормотала, когда он притянул ее ближе и потерся лицом о плечо. Они спали так на пути в Харадис и в Саггару, и близость стройного тела мужа успокаивала.
        Она почти заснула, но тихий голос Бришена разбудил ее:
        - Спи здесь всегда.
        Ей стало тепло. Она прижалась к нему ногами и обняла за талию.
        - Как пожелаешь. Только не отнимай одеяло.
        Глава 16
        ВЕРХНИЙ САЛЮР ВОЗДВИГЛИ в перевале между крутыми склонами двух гор. Их темно-зеленым одеялом укрывали эндрисские дубы, совсем непохожие на солнечные дубы Саггары. Невысокие, с толстыми стволами и мелкими овальными листьями, они разрослись по округе вперемежку с величавыми елями. В наступающих сумерках деревья отбрасывали длинные тени. Бришен указал на краснокрылых ястребов, которые устроились на ночь среди ветвей, уступая охотничьи угодья бесшумным совам.
        С наветренной стороны вверх по склону тянулась узкая извилистая тропа, и ее многочисленные повороты облегчали лошадям подъем. Слева и справа росли деревья и плотные, как ковер, кусты ежевики, способные разорвать в клочья любого крупного зверя. Хочешь добраться до Верхнего Салюра так, чтобы конь не поранился, - не съезжай с дороги, а она просматривается.
        Сумерки сменились ночью, когда их отряд переправился через сонный ручей и проехал узкое ущелье к крепости, вырубленной прямо в скале. Над ними грозными силуэтами возвышались зубчатые стены и изящные башни. Вдоль стен и мощенного подъезда к замку горели факелы и светильники. Бришен, щурясь на свет, назвался страже.
        Оказавшись внутри, они остановились перед еще одной высокой стеной и воротами с усиленной охраной. Во второй раз называться не пришлось. Ворота широко распахнулись, и отряд въехал во двор, окруженный мастерскими, конюшней, кузницей и маленькой часовней.
        Бришен сел свободнее. До недавнего времени Каи и Беладин соседствовали мирно. Наемники, напавшие на них на торговом тракте, носили под доспехами личный герб Белавата, но недовольство короля браком между каи и гаури еще не достигло ушей хозяина этой крепости. Никто не потребовал сдать оружие - ответная демонстрация доверия, ведь Бришен привез в гости жену.
        Их приветствовал управляющий. Бришен спешился и помог Ильдико. Он отпустил отряд, и солдаты вслед за слугой направились к каменной пристройке у внутренней стены. На них с настороженным любопытством смотрели беладинские воины.
        Хотя Верхний Салюр, без сомнения, крепость, как и Саггара, убранство его оказалось роскошным. Управляющий оставил их с Ильдико в парадной приемной, обставленной по-королевски: чистые, не тронутые молью гобелены на стенах, повсюду стулья и скамьи для множества гостей. На кованых треногах стояли небольшие керамические чашечки с маслом. Под каждой горела свеча, и комната наполнялась запахом трав, который перебивал вонь жира с факелов.
        Бришен взглянул на жену.
        - Что думаешь?
        Откинув капюшон, она явила взору замысловатые косы с бусинами, заплетенные Синуэ, и осмотрелась.
        - Полагаю, крепость отлично защищена, имеет большой запас еды и источник чистой воды за ручьем, который бдительно охраняют.
        Бришен удивленно моргнул и рассмеялся. Ильдико перевела на него взгляд, и он смог его прочитать, потому что начал привыкать к ее лицу.
        - Над чем ты смеешься?
        - Над тобой. - Он провел когтем по вышитому подолу ее накидки. - Ты постоянно меня удивляешь. Я ожидал, что тебя заинтересует архитектура или мебель. Серовек богат, это бросается в глаза, а ты прикидываешь, выдержит ли Верхний Салюр осаду. Планируешь нападение, жена?
        Ильдико усмехнулась и задрала подбородок.
        - Нет, конечно. Я, как любая женщина, могу оценить красоту сада, окна или стула. Но и в замысле этой крепости есть своя красота. Тот, кто попробует завоевать ее, потеряет множество солдат.
        Бришен не мог не согласиться. У Верхнего Салюра немало достоинств, которых лишена Саггара, и наоборот. В нападении и защите они равны. Равенство позволяет поддерживать дружеские отношения с Серовеком. Бришен надеялся, что так будет и впредь.
        Двери в комнату открылись, и вошел мужчина в одеянии из коричневой кожи и кроваво-красного шелка. Ильдико тихонько ахнула, когда он дернул Бришена за руку и стиснул в объятиях. Будь на месте ее мужа человек, Серовек сломал бы ему несколько ребер. Он улыбнулся, обнажая квадратные человеческие зубы, над которыми постоянно смеялись в Саггаре. Бришен внезапно осознал, что именно из-за Серовека улыбка жены напоминала ему лошадиный оскал. Серовек был высоким, чуть выше самого Бришена, широкоплечим и чуть кривоногим, оттого что с раннего возраста много времени проводил в седле.
        Из людей Бришен знал только Серовека и его кавалерию, таких же завзятых лошадников, как наездники каи. Люди и глаза закатывают, как испуганные лошади. И зубы у них похожи.
        - Добро пожаловать!
        Серовек хлопнул Бришена по спине с такой силой, что тот слегка пошатнулся.
        - Благодарим за приглашение. Моя супруга и херцегеши Ильдико, - добавил он, глядя на потрясенную Ильдико.
        Серовек церемонно поклонился.
        - Очень приятно, Ваше Высочество. - Он окинул ее быстрым взглядом и добавил мягче: - Мне говорили о вашей свадьбе. Вашему мужу повезло. Добро пожаловать в Верхний Салюр.
        Бришен почувствовал, как улыбка застывает на лице, и положил руку Ильдико на спину. Трудно читать людей по глазам, но вот по голосу можно многое понять. В голосе Серовека отчетливо звучал мужской интерес.
        Ильдико поклонилась.
        - Лорд Пангион, муж высоко о вас отзывался. Благодарим за приглашение в ваш прекрасный дом.
        Серовек жестом показал им идти следом. Они вышли в ярко освещенный зал, полный людей. В середине стоял длинный, накрытый к ужину стол на козлах. Гости представляли собой небогатую знать и помещиков из мелких поселений Беладина, находившихся под защитой Верхнего Салюра. На Бришена и Ильдико смотрели с открытыми ртами. Бришен, единственный каи из присутствующих, понял, каково приходилось его жене во дворце и в Саггаре, и вновь восхитился ее выдержкой. Чужое любопытство само по себе неприятно, особенно если оно сочетается с недоверием и отвращением.
        Серовек представил гостей, и вскоре кучка жен и дочерей увели Ильдико в другую часть зала, жаждая услышать, как принцесса гаури стала женой принца каи. Бришен остался с Серовеком один на один - остальные поздоровались, но заговаривать не спешили. Бришен их не особенно интересовал, разве только как возможный военный противник.
        Серовек снял с поданного слугой подноса два кубка вина и передал один Бришену.
        - Благодаря тебе я выиграл серьезное пари.
        Они произнесли тосты на всеобщем и выпили.
        Бришен заглянул в свой кубок. Вино было отличным.
        - Какое же?
        - Все ждали, что ты сбежишь в последний момент, чтобы не жениться на человеческой женщине.
        По всему королевству каи заключались точно такие же пари, только про принцессу Гаура.
        - А ставки?
        - Шестьдесят к одному.
        - Солидно, - присвистнул Бришен.
        Подошел еще один слуга с подносом. Серовек допил вино и взял другой кубок. Весь его вид излучал довольство.
        - Солидно. Я купил на эти деньги племенного жеребца из стада Надиза.
        Если вскоре каи и гаури сыграют еще одну свадьбу, Бришен тоже поучаствует в пари Серовека.
        - От него родятся быстрые лошадки.
        - Надеюсь. - Серовек помрачнел. - Ходят слухи, что на пути в Харадис у вас возникли неприятности.
        Бришен напрягся. Он не доверял Серовеку и людям вообще, за исключением Ильдико.
        - Слухи не лгут. При вашем дворе не одобряют наш брак и достигнутые соглашения, хотя я считаю, что король Белават напрасно тревожится. Мы продаем амарантин любому, кто готов платить. Что беладины, что гаури - всего лишь люди в глазах каи.
        - Думаю, мы оба понимаем, что дело в другом, - фыркнул Серовек. - Королевство твоего отца - барьер между Беладином и Гауром. Каи сохраняли нейтралитет, пока ты не женился.
        Бришен взял второй кубок вина, но лишь пригубил его.
        - Убивать нас бессмысленно. Наш брак лишь жест доверия.
        Он не стал произносить вслух того, что они оба знали и так: войны часто начинаются с таких вот жестов доверия.
        Бришен вдруг с удивлением заметил, что Серовек нацепил на лицо фальшивую улыбку, и быстро оглядел наблюдавших за ними гостей.
        - Мы с тобой увлеченно беседуем. - Бришен понял намек и тоже улыбнулся. - Любое мое предостережение могут расценить как измену. Не хочу, чтобы мне отсекли голову и надели ее на пику, - процедил сквозь зубы Серовек, - но по-дружески советую смотреть в оба. Белават недоволен альянсом и не станет сидеть сложа руки.
        Бришен нахмурился. Убивай всю семью по очереди, одного за другим, начиная с тех, кто представляет наименьший интерес, пока нужный человек не поймет намека.
        - На нас с Ильдико смерти не закончатся.
        - Верно. Ваша гибель - только первое предупреждение. Беладин и Гаур были равны по силам до недавнего времени. Маятник качнулся в сторону Гаура, поскольку Баст-Харадис согласился не только на торговлю.
        Далекий от придворных интриг и махинаций Бришен не задумывался всерьез, почему гаури неожиданно согласились впустить каи в порт и освободили их корабли, особенно груженные амарантином, от штрафов и пошлин.
        - В Гауре наверняка прознали, что Белават готовит нападение. Мой отец согласился бы оказать военную помощь взамен на право беспошлинно перевозить амарантин. Обе стороны могли быстро обогатиться. Но для Гаура военный союз намного важнее торгового.
        - Так и есть. - Фальшивая улыбка медленно сползла с лица Серовека. - Джедор славится упрямством и хитростью, но потеря наследников уничтожит его.
        Бришен промолчал. Люди правы лишь отчасти. Джедор коварен и упрям, и ему очень важно продолжить род. Но есть еще несгибаемая Секмис, лишенная слабостей супруга.
        - Почему ты говоришь мне все это? - спросил он Серовека. - Ты мог убить нас всех и заслужить благодарность своего короля.
        - Благодарность его величества Родана не выражается в деньгах, землях или поблажках, - усмехнулся Серовек. - Самое большее, на что можно рассчитывать, - торжество в мою честь. - Он скривился. - Будто я мечтаю, чтоб толпа швыряла в меня лавровыми венками и пугала коня. - Гримаса отвращения сменилась лукавой улыбкой. - С другой стороны, от тебя я получу амарантин и дружеское расположение. С тобой намного выгоднее дружить, чем враждовать.
        Бришен рассмеялся. Серовек понравился ему с первой встречи. Внешним видом и поведением лорд Пангион столь же странен, как и остальные люди, но он солдат, стратег и любитель говорить правду - благородно, но и довольно дальновидно. Это восхищало и обнадеживало Бришена.
        Они с Серовеком чокнулись кубками.
        - За дружбу и благополучие.
        Бришен отпил, и во рту стало горько от страха. Он боялся не за себя. Он умеет сражаться, и убить его нелегко, но опасность грозит не ему одному. У его жены сердце воина, но она не обучена битве, не может дать отпор убийце. Бришен был готов умереть за нее, защищать ее мечом, топором, зубами и когтями, если придется, но он не бессмертен, а трещины бывают даже в самой крепкой броне.
        Серовек коснулся его плеча и отвлек от тяжелых мыслей.
        - Поговорим о приятном. - Он оглянулся на Ильдико, которая смеялась вместе с остальными женщинами. - У тебя потрясающая жена. Как так вышло, что девушку из королевской семьи Гаура выдали замуж только сейчас?
        Бришен пожал плечами. Выслушивать комплименты Серовека о красоте Ильдико было не очень приятно.
        - Ее положение ничем не отличается от моего, мы оба лишь наживка. Королю и королеве нет до нас дела, мы годимся лишь для политических игр, нас держат про запас, пока не наступит подходящий момент.
        Бришен не чувствовал горечи. Такой расклад на самом деле давал ему гораздо больше свободы, чем брату, кроме того, он заполучил в жены исключительную женщину. К несчастью, кто-то вдруг решил, что они с Ильдико - подходящая мишень.
        Они говорили о пустяках, пока всех не пригласили к столу. Серовек сел во главе, Ильдико и Бришен, как почетные гости - по обе стороны от него. Бришен одновременно вел осторожную беседу с мэром какого-то маленького городка и напряженно следил за женой, которая живо отвечала на шутки Серовека и смеялась. Вино казалось кислым.
        Среди людей, в привычном окружении, его жене было легко. Сейчас стало особенно заметно, какие они с ней разные, и не только внешне. Бришен твердил себе, что она привыкнет к нему и каи, примет их порядки, поймет традиции и постепенно сама станет каи. Глядя на нее и гостей из Беладина сейчас, он понял, что заблуждался. Ильдико казалась естественной, какой никогда не была в Саггаре, хотя с прислугой в доме у нее сложились мирные, уважительные отношения.
        Его сбило с толку ее умение легко приспосабливаться к новым людям и обстоятельствам. Чувствуя себя белой вороной среди гостей Серовека, Бришен гадал, не бывает ли его жене одиноко.
        Ближе к рассвету все стали расходиться. Гости засобирались в путь. Ильдико зевала, прикрываясь рукой, когда Бришен помог ей набросить накидку.
        - Тебе понравилось? - спросил он.
        Она взяла его под руку и опустила голову ему на плечо.
        - Очень. И удача была на твоей стороне. Картошку не подали.
        Он потерся носом о ее волосы.
        - Мне благоволят боги. Или повар.
        Попрощавшись с гостями, Серовек подошел к ним.
        - Я очень давно не бывал в Саггаре. Твоя жена уже успела там что-нибудь переделать?
        Бришен хорошо понимал намеки, а Серовек почти откровенно напрашивался.
        - Да, кое-что. Позволь пригласить тебя к нам.
        - С радостью соглашусь, - ожидаемо ответил тот. - Скажи когда. Я приеду. С нетерпением жду встречи с твоей главнокомандующей. Анхусет - очаровательная женщина.
        Когда они спустились по склону и выехали на скрытую в высокой траве тропу по направлению к Саггаре, стояло раннее утро. Долину освещала яркая полоса солнечного света. Каи натянули накидки пониже, а Ильдико, наоборот, откинула капюшон. Зажмурившись, она с улыбкой повернулась к солнцу.
        Бришен немного понаблюдал за ней и спросил:
        - Ты скучаешь по людям, Ильдико?
        Она открыла один глаз.
        - Иногда. Но твои подданные очень хорошо меня приняли.
        - За исключением матери.
        - Я этого не говорила, - улыбнулась она. - Хотя приятно не вслушиваться с напряжением в речь и не путаться так часто. По лицам каи не всегда все понятно.
        - Тебе тяжело, - с трудом проговорил Бришен. Ему хотелось, чтобы Ильдико возразила. Она покачала головой.
        - Немного. Просто в привычной обстановке спокойнее. Можно расслабиться.
        Бришен был согласен насчет лиц, поскольку сам с трудом понимал эмоции людей, но все равно сказал:
        - Мы улыбаемся, как вы. Хмуримся, как вы. Шутим и смеемся, как вы.
        Ильдико открыла оба глаза и выпрямилась в седле.
        - Верно, но люди очень многое читают по глазам, по тому, как они двигаются, моргают, меняют цвет в зависимости от чувств. Мы учимся с самого детства. Это входит в привычку. Сложность в том, что глаза каи не меняются. Движения глаз я различаю, но не замечаю, меняют ли они цвет. Каи плачут от горя?
        Ильдико словно отомкнула замок, к которому Бришен много лет подбирал ключ. Глаза! Ужасные глаза - зеркало человеческой души. То же самое можно сказать про каи.
        - У тебя загадочный вид, муж, - сказала Ильдико, выгибая бровь.
        - Ты навела меня на кое-какие мысли. Нам нужно многое узнать друг о друге, жена.
        Ильдико взглянула на него и подняла капюшон.
        - Я очень этого хочу.
        - Я тоже.
        Когда они въехали в ворота Саггары, Ильдико дремала в седле, машинально держа спину прямо. Бришен на руках отнес ее в спальню и оставил заботам такой же сонной Синуэ.
        Сидя на кровати и обдумывая разговор с Серовеком, он не ожидал увидеть Ильдико и удивился, когда она появилась перед ним, одетая в длинную ночную сорочку. Ильдико подошла ближе и встала между его колен. От нее пахло гвоздикой и травами, запах щекотал ему нос. Бришен поднял голову.
        - Я думал, ты уже спишь.
        Мягкие руки коснулись его щек, легко погладили скулы, виски. Он закрыл глаза. Ильдико запустила пальцы в его волосы.
        - Ты не хочешь, чтобы я спала в твоей постели?
        Руки спустились по шее к плечам и нажали. Бришен вздохнул от удовольствия.
        - Не говори глупостей, жена.
        - Что тебя беспокоит? - Ильдико мягко массировала ему голову. Он застонал. - Ты какой-то странный с самого обеда. Что тебе наговорил лорд Серовек?
        Ласковые прикосновения мешали думать. Она всего лишь гладит его, почему же он едва соображает? Усилием воли Бришен собрался с мыслями. Все равно рано или поздно придется рассказать про планы Белавата. Не хотелось ее пугать, но многие гибнут по незнанию. Он предпочитал, чтобы Ильдико понимала, что ей грозит. Но он еще успеет испортить ей настроение завтра. А пока он скажет кое-что другое, то, что ему самому надолго испортило настроение.
        - Лорд Пангион сказал, что ты потрясающая.
        Она прекратила массаж, и Бришен требовательно коснулся ее запястий. В слабом солнечном свете, проникавшем сквозь ставни, было видно, что Ильдико немного покраснела.
        - В самом деле? Как мило.
        Его скромная жена, красивая и некрасивая одновременно. Другой мужчина смотрел на нее, и она ему понравилась. По голосу было слышно.
        - Он просто всегда говорит правду.
        Ильдико засмеялась и легко потянула Бришена за волосы.
        - О, супруг мой, как ты сладкоречив.
        Она коснулась его ушей кончиками пальцев, и он весь покрылся мурашками, жмурясь от удовольствия. Вспомнив про дилемму, которая мучила его с той минуты, как Серовек вошел в гостиную и поздоровался, Бришен открыл глаза и поймал веселый взгляд Ильдико.
        - Человеческие женщины считают Серовека красивым?
        Над ее бровями обозначились и исчезли две тонкие одинаковые морщинки. Она немного подумала.
        - Честно? Очень красивым. - У Бришена кровь застыла в жилах. - Кроме того, он богат и умен. И не женат, поэтому на него нацелились все свахи Беладина на девять лиг вокруг. - Ильдико безмятежно улыбнулась своей человеческой улыбкой. Очень похожей на улыбку Серовека. - Почему ты спросил?
        Бришен не смог ответить. Вопрос родился из вороха смутных эмоций и мыслей. Нужно разобраться в них, понять, прежде чем обсуждать с женой. Яснее всего он чувствовал сожаление, что пригласил лорда Беладина в гости, и уверенность, что впустит лиса в свой курятник.
        - Бришен? - Ильдико больше не улыбалась. Она закусила губу. Бришен мельком подумал, что если каи закусит человеческую губу, от нее останутся кровавые лохмотья. Он пожал плечами.
        - Просто любопытно. Люди до сих пор мало меня интересовали. Но я женат на человеческой женщине, мне полезно узнать о вас больше.
        Она хотела ответить, но снова зевнула, закрыв рот рукой. Бришен встал и откинул с постели покрывало.
        - Давай ложиться. Ты спишь на ходу, а у меня голова болит от солнца.
        Ильдико забралась на свою сторону кровати и заснула, едва коснувшись головой подушки. Бришен, воспользовавшись этим, разделся донага. Он не знал, как она отреагирует, и не хотел, чтобы она испугалась и сбежала в свою спальню, поэтому все время спал одетым. Жарко и неудобно, но стоит того. Сегодня он ляжет так, как привык, пока был один.
        Он опустился под одеяло и притянул Ильдико к себе. Прохладная коса скользнула по его руке, как змея. Он поймал ее, обернул вокруг запястья и убрал за спину.
        - Я не человек, - прошептал он в темноту и пораженно округлил глаза, когда Ильдико сонно, едва слышно ответила:
        - Все равно ты мой.
        Глава 17
        ЕСЛИ И СУЩЕСТВОВАЛО В МИРЕместо более вонючее, чем красильня, Ильдико о нем не знала. Закрыв нос платком, она шла вслед за мастером сквозь клубы едкого дыма, поднимавшегося над открытыми подвешенными над огнем котлами. Запахи соли, соды и ракушек царапали горло и раздражали глаза.
        Каи трудились бригадами. Они сменяли друг друга у очагов, опуская ткань в кипящую воду и растягивая ее на деревянных козлах для просушки. Пол выглядел как поле брани, с которого дождь не успел еще смыть кровь. Ильдико с трудом шагала по грязи. На ботинки то и дело летели брызги из красных и розовых луж. Она смотрела под ноги так внимательно, что не замечала провожавших ее взглядов.
        - Лучше бы образцы принесли в замок, - тихо сказала Анхусет. Ильдико решила не отвечать, чтобы не вдыхать лишний раз вонючий воздух. В самом деле, проще было бы никуда не ходить, но ей хотелось увидеть, как каи производят сырье, которое так вожделеют люди.
        Она внимательно слушала главного красильщика, закаленного мужчину с несмываемыми красно-фиолетовыми пятнами на руках. Он описывал, как амарантин извлекают из горьких пресноводных моллюсков, добытых в местном озере, как окрашивают отбеленный лен, шерсть и шелк, которые хранят в отдельном помещении. Грязная, отвратительная, подчас опасная работа - выварить моллюсков, снимая шумовкой серую вспененную слизь, настоять краситель и вскипятить его потом с содой и солью.
        На козлах была разложена материя на разных этапах окрашивания. Мастер объяснил, почему она не тускнеет с годами, не выгорает на солнце, как другие ткани, а, наоборот, поглощает свет и становится ярче. Ирония судьбы, подумала Ильдико: каи не любят солнце, но делают пигмент, который становится красивее в сиянии дня.
        Отходы сбрасывались в грязную кучу. Она поблескивала в лунном свете и казалась зеленой из-за облепивших ее мух. От запаха у Ильдико скрутило желудок, и она отвернулась, чтобы не вытошнить завтрак. Анхусет стояла рядом, закрыв нос рукой, и хмурилась, точно грозовое небо.
        - Кривоногий петух из Беладина того не стоит.
        Ильдико молча согласилась, хотя пришла не только за подарком для Серовека. Эта красильня одна из четырех главных в королевстве каи, и отвечает за нее Бришен. Ильдико решила, что, будучи его женой, должна хоть что-то знать об амарантине, скрепившем их брак и союз между каи и гаури.
        Мастер повел их на улицу, подальше от мусорных куч и вони, и Ильдико с удовольствием вдохнула чистый воздух. Снаружи тоже стояли котлы, но огня под ними не было. Красильщики при помощи воротов поднимали и опускали в них ткань.
        - Холодная стадия, ваше высочество. Краску настаивают, потом выдерживают на солнце одиннадцать дней. Так окрашивают шелк.
        Она подошла и заглянула в рубиновое море. Краска блестела в свете фонарей, закрепленных на врытых в землю столбах. В повседневной одежде Ильдико отдавала предпочтение любимым цветам: черному, зеленому, жемчужно-серому и желто-коричневым оттенкам осени. Красный и розовый раньше ее не привлекали, но глядя в чан, она подумала, не обзавестись ли пурпурным шарфиком. Она наклонилась ниже.
        - Осторожнее, не упадите, Ваше Высочество.
        Но предостережение запоздало. Ожерелье на ее шее расстегнулось и с тихим плеском скользнуло в котел. Оникс тут же пошел ко дну, оставив на поверхности расходящиеся круги.
        - О нет! - Ильдико тут же опустила руки в чан по самые плечи. Не обращая внимания на крики мастера и Анхусет, она нашарила конец цепочки и вытащила, облив шею и подбородок. С пальцев текло. Ильдико подняла украшение и показала Анхусет с торжествующим криком:
        - Поймала!
        Мастер молча хмурился. Анхусет щурилась и поджимала губы, пытаясь сдержать смех. Ильдико осмотрела себя. Она вся, с ног до головы, была в краске. Зеленая туника стала бурой, а кожа - фиолетовой. Ильдико подняла глаза. Анхусет широко улыбалась, обнажив острые зубы. Мастер веселья не разделял. Он был серый, как пепел, и смотрел перед собой застывшим взглядом. Ильдико поняла, что он в ужасе, и поспешила его успокоить:
        - Ничего страшного, мастер Сот?. Все это легко отмоется мылом и горячей водой.
        Она хотела улыбнуться, но передумала. Конечно, зубы у нее не как у каи, но все равно ее улыбку здесь не поймут.
        - И не надейтесь, Ваше Высочество, - усмехнулась Анхусет. - Забыли, что вам рассказывали? Вы же видели красильщиков. Амарантин быстро впитывается в ткань, кожу и волосы. В ближайшие несколько дней цвет станет еще ярче.
        Бришен как-то сказал ей, что она белая, как мясо моллюска. Ильдико подняла испачканную руку и осмотрела ее со всех сторон. Во всяком случае, теперь она не такая бледная, хоть одежду уже и не спасти. Пожав плечами, Ильдико убрала сломанное ожерелье в корсаж.
        - Не найдется ли у вас во что переодеться? - спросила она красильщика. Мастер Сот? помчался выполнять ее просьбу, будто подстреленный. Через несколько минут Ильдико завернулась в два полотенца, а Анхусет подала ей сменную одежду.
        Из-за произошедшего осмотр красильни пришлось закончить. Обсохнув, Ильдико извинилась за беспокойство и заверила перепуганного мастера Сот?, что херцег не рассердится и не спустит с него шкуру за то, что его супруга испачкалась. Сот? был чрезвычайно вежлив и услужлив, провожая их с Анхусет к лошадям, но Ильдико чувствовала, что он хочет быстрее от них отделаться. Она села в седло, не замечая изумленных взглядов охраны.
        Анхусет подала ей плащ.
        - Одежда сырая, ваше высочество. Это чтобы согреться.
        И заодно стражи из Саггары, сопровождавшие их, перестанут смотреть на них украдкой.
        Ильдико фыркнула и закуталась в накидку. Она ни о чем не жалела. Импульсивный, безрассудный поступок, что правда, то правда, но ожерелье бесценно - последний мамин подарок перед смертью. Чтобы достать его, Ильдико и в кипящую мочу бы нырнула. Тем не менее, мысль, что руки и шея на две недели останутся цвета молодой сливы, была неприятна.
        Они направились в усадьбу по главному тракту, вдоль которого, как безмолвные часовые, высились молодые солнечные дубки. Деревья сменились наружными укреплениями замка - земляными валами и каменными стенами. Над ними торчали крыши конюшен, где содержали многочисленных лошадей, и бараки, в которых селились солдаты, не желавшие жить у озера.
        Послышались крики, свист и улюлюканье. Ильдико и раньше слышала их, когда любовалась с балкона россыпью звезд и окрестностями.
        - Что это? - спросила она, оборачиваясь к Анхусет.
        Та скомандовала отряду развернуться, и они поехали на шум. Она указала на низкую стену, на которой сидя и стоя расположились несколько каи. Ильдико не видела, куда они смотрят.
        Обогнув стену, отряд выехал на площадку, приспособленную под тренировки. Вдоль стены стояли в ряд мишени для стрельбы из лука и соломенные чучела, у которых недоставало конечностей. Остальное пространство занимало разнообразное оружие из дерева и стали и станки для обучения верховой езде, но тусклый, дрожащий свет факелов мешал Ильдико точно определить их назначение. Кричали воинам в середине арены. Каи, разделившись на пары, сцепились, пытаясь повалить друг друга.
        Мужчины были обнажены, только пах прикрывал кусок ткани, скрепленный узлами на талии. На женщинах, кроме того, для защиты груди был надет обрезанный по пояс стеганый многослойный поддоспешник без рукавов.
        Гибкие и жилистые воины напомнили Ильдико кошек. Свет факелов подчеркивал мышечный рельеф, кожа блестела от пота. Каи сталкивались, изгибались, наклонялись и раз за разом бросали друг друга на землю.
        Анхусет тронула Ильдико за плечо и указала на одну пару.
        - Это Бришен, ваше высочество. Он против Нефиритсена. Непростой соперник.
        Ильдико отъехала в сторону и встала так, чтобы лучше видеть. Соперники яростно вцепились друг в друга мертвой хваткой, изо всех сил пытаясь взять верх.
        Не кошки, нет, решила она. Угри, живые и агрессивные. Оба воина двигались, будто лишенные костей змеи, и схватка походила на странный танец.
        Бришен, как и остальные, был без одежды. Убранные назад волосы подчеркивали миндалевидные глаза и высокие скулы. Даже покрытый потом и пылью, он был красив. Эта мысль ошеломила Ильдико. Она не впервые думала так о муже. Всего три ночи назад она про себя назвала его привлекательным.
        Они делили постель, но только спали вместе. Ильдико быстро привыкла к теплу его тела. Он не ворочался, не храпел. Иногда она гадала, видят ли каи сны, как люди.
        Вернувшись от Серовека, она уснула, как только легла в кровать. Тем вечером Ильдико впервые проснулась раньше мужа. Он лежал на боку лицом к ней, вытянув одну руку и прижав другую к груди. Несколько темных прядей упали ему на лицо, но Ильдико все же могла разглядеть точеный подбородок и острую переносицу. Бришен часто и легко смеялся, но уголки его губ были всегда опущены вниз - «подарок» от матери, которую он презирал.
        Глубоко посаженные глаза закрыты, длинные ресницы и веки время от времени легонько подрагивают. На его спокойное лицо набежала мимолетная тень, лоб нахмурился, но тут же разгладился. Он вздохнул. Ильдико отодвинулась, чтобы не разбудить его и рассмотреть вволю.
        Одеяло сбилось комом у его талии и скрутилось вокруг одной ноги, оставляя другую открытой прохладному ночному воздуху, который тонкими струйками врывался в комнату сквозь узкие щели в ставнях. Ильдико моргнула и почувствовала, как в животе становится тепло, как сжимает горло.
        Бришен был обнажен. Она и раньше видела его без рубашки, но на ночь он всегда надевал тонкие, как пергамент, свободные штаны. Судя по всему, сегодня он решил пренебречь приличиями.
        Все каи рослые и худощавые, но их худоба обманчива. Люди отлично знают, что каи чрезвычайно сильны, кости их крепки как сталь и также тяжелы. Лорд Серовек высокий и мускулистый, и кажется, будто он может поднять тягловую лошадь. Бришен рядом с ним выглядел хрупким, но Ильдико подозревала, что силой он превосходит Серовека.
        Муж походил на ожившую статую, высеченную из темного камня, могучую и грациозную. Он был красив. Сейчас он казался не таким, как раньше, и от этого у Ильдико перехватило дыхание.
        Вдруг Бришен открыл глаза, и она вздрогнула, встретив сияющий неподвижный взгляд.
        - Добрый вечер, жена, - произнес он хриплым со сна голосом. Его губы слегка изогнулись в улыбке, и мелкие морщинки в уголках глаз стали глубже. - Ты так на меня смотришь. У меня что, муха на носу?
        Пытаясь побороть смущение от того, что ее поймали с поличным, Ильдико стукнула его по носу пальцем.
        - Я хотела прихлопнуть ее, но побоялась тебя ударить. Хорошо, что она улетела.
        Он сжал ее запястье и поцеловал ладонь. Щедрый на ласку, Бришен часто касался Ильдико, но не так, как сегодня. От прикосновения его мягких губ по спине и рукам побежала горячая дрожь. Ильдико отняла руку, взбила подушки и, опустив голову, принялась расправлять на коленях простыню.
        - Извини, что разбудила.
        Краем глаза она заметила, что он чуть хмурится. От Бришена не ускользнуло, что она ведет себя странно. Он приподнялся и потянулся к ней, но передумал. Повисло тяжелое молчание. Бришен выругался на баст-каи, рывком натянул на себя одеяло и сел. Легко коснувшись ее подбородка, он заставил Ильдико поднять лицо. Ярко-желтое сияние его глаз потускнело, улыбка исчезла.
        - Прости меня. Вчера было слишком жарко. Я привык спать нагим. Собирался встать раньше тебя и одеться. - Он отпустил ее и сделал знак отвернуться. - Дай мне минуту.
        Он встал с постели, но Ильдико схватила его за руку. В его голосе слышалось смущение, разочарование. Он решил, что ей неприятно видеть его без одежды. Но ведь это не так! Ильдико покраснела, но решила отбросить смущение.
        - Не глупи. Это мне впору стесняться. Я таращилась на тебя, как на призового жеребца. - Он округлил глаза, и она усмехнулась. - Не делай такое лицо. Я человек, но не слепая. Я научилась ценить красоту каи и не стану извиняться за то, что восхищаюсь собственным мужем, - добавила она, вскинув голову.
        В ответ на ее улыбку Бришен тоже улыбнулся, показывая острые зубы. Он подсунул под спину подушки и снова взял ее за руку. В этот раз Ильдико не отстранилась.
        - А я уж решил, что женился на застенчивой девственнице, - пошутил он.
        Ильдико фыркнула и оттянула ворот ночной сорочки, чтобы показать, как жарко покраснела шея.
        - Ты отчасти прав. Мне сейчас неловко. - Она отпустила рубашку и твердо посмотрела ему в глаза. - Но я не девственница.
        Для дворянина гаури, желающего обзавестись наследником, девственность жены имела первостепенное значение. Двоюродные сестры Ильдико жили, как в тюрьме, под неусыпным надзором целой армии гувернанток и личной охраны, словно их добродетель была высечена из драгоценного камня, а не являла собой обыкновенную плоть. Всякий, кого королевская семья считала недостойным, рисковал лишиться жизни за один лишь взгляд на принцесс. Ильдико ценилась намного ниже, и тетка стерегла ее далеко не так ревностно. Бришен никогда ни о чем не спрашивал, и Ильдико рассчитывала, что ему просто не интересен этот вопрос, а не из-за того, что он считает ее невинной. Бришен скрестил руки на груди и поиграл бровями.
        - История из прошлого. Хорошо же ты хранишь секреты. Расскажи. Кто научил тебя удовольствиям плоти?
        Ильдико сжала его пальцы, радуясь, что Бришену просто любопытно. Может, для каи пустая добродетель не так важна, как для гаури.
        - Любовник, - ответила она. - Всего один, и мне не понравилось.
        Бришен перестал улыбаться, но ничего не сказал.
        - Было неплохо, - пожав плечами, добавила она, - но определенно не стоило того, чтобы заблаговременно пить лорусовый отвар.
        Вспомнив про отвар, она содрогнулась всем телом.
        - Он тебя принуждал? - угрожающе спросил Бришен. В его глазах вспыхнули белые искры. Ильдико аккуратно освободила руку, чтобы он нечаянно не сломал ей пальцы.
        - Нет, конечно. Он хороший парень, восьмой сын в небогатой дворянской семье. Мы плохо понимали, что делали. Получилось неловко и грязно, и после третьего раза мы решили прекратить.
        Бришен пытался сдержать смех.
        - Почему ты не попробовала с другим? Опытный любовник многому бы тебя научил. Удовольствия плоти потому так и называют, Ильдико. Секс - гораздо больше, чем неуклюжая возня под одеялом.
        - Все равно, по мне - ничего особенного, - беззаботно отмахнулась она. - Отвар, который не дает мужскому семени укорениться, на вкус так отвратителен, что у меня от одного воспоминания сжимается желудок. Думаю, нет на свете удовольствия, которое стоит того, чтобы пить эту дрянь.
        Бришен рассмеялся, сверкнув в полумраке белыми острыми зубами. Он потянулся и намотал ее косу на руку.
        - Какая же ты прагматичная, моя Ильдико.
        - Считаю это достоинством, а не недостатком. Многим порой не помешала бы толика здравого смысла.
        Бришен потянул ее за волосы.
        - Я не насмехаюсь. Прагматизм - часть твоего шарма.
        Его глаза снова засияли ярче, как когда он только проснулся. Ильдико не видела, как его взгляд меняет направление, лишь подмечала едва заметное подергивание в уголках глаз, но все равно ей показалось, что этот взгляд скользит по ее волосам, плечам, шее и голым рукам.
        Всю ее кожу охватило легкое покалывание, переходящее в жар. Ильдико судорожно вздохнула, когда Бришен придвинулся и потерся носом о чувствительное место на виске. Его дыхание щекотало ей ухо.
        - И не только прагматизм, - прошептал он, и по ее спине побежали мурашки. Его губы прошлись по краю ее уха до самой мочки. Ильдико замерла, точно околдованная. Она прерывисто дышала, разрываясь между наслаждением от его легких касаний и страхом, что он нечаянно ее укусит.
        Бришен будто уловил ее настроение и медленно отстранился. Плечи его окаменели, лицо стало непроницаемым. Он отпустил ее волосы, перекинув косу Ильдико ей за плечо, отодвинулся еще дальше и словно замкнулся. Ильдико вцепилась ему в руку, не желая отпускать.
        - Мне очень нравится, когда ты меня трогаешь, Бришен.
        Он немного расслабился, хитро взглянул на нее и опустил руку на обнаженную кожу чуть ниже ключицы. Рука поднималась и опускалась в такт ее частому дыханию.
        - Верю, но вижу, что ты боишься.
        - У тебя такие острые зубы, - поморщившись, объяснила Ильдико.
        - Острые, но я осторожен, жена. Если по какой-нибудь невообразимой причине я тебя пораню, можешь укусить меня в ответ.
        Шутка помогла. Ильдико усмехнулась.
        - Бришен, - сказала она, широко улыбаясь, - такими зубами, как у меня, сильно не покусаешь.
        Он погладил ее ключицу шершавыми подушечками пальцев, едва касаясь кожи черными ногтями.
        - Тебя, наверное, никогда не кусала лошадь.
        Странное сравнение, но возразить было нечего. Ильдико коснулась волос, лежащих на его плече, и пропустила их сквозь пальцы. Бришен положил голову ей на колени и закрыл глаза. Она бы сидела так не один час, если бы им обоим не требовалось переделать сотню дел. Она нечаянно дернула прядь.
        - Извини. Тут немного запутались.
        - Можешь меня расчесать, когда встанем.
        Умно, подумала она.
        - Расчешу, если расскажешь про свой первый раз. Надеюсь, твой оказался лучше моего.
        Она ощутила кожей бедра, что Бришен улыбнулся. Он молчал, и она снова потянула его за волосы.
        - Я же поделилась. Твоя очередь.
        - Не хочешь вместо этого послушать, как няня однажды поймала меня за попыткой написать струей мочи мое имя на стенах детской?
        - Не хочу, - ответила она, закатывая глаза. - Ты и так только что об этом рассказал.
        Тихий смех пощекотал ей ногу. Бришен повернулся к ней лицом. Его голова приятно давила на живот. Он взял ее руку и опустил себе на лоб. Ильдико поняла намек и снова стала гладить.
        - Моей первой женщиной была самая известная куртизанка в Баст-Харадисе, на тринадцать лет старше меня. Отец решил, что обучать сына искусству любви должен признанный мастер.
        Ильдико замерла, и Бришен коснулся ее пальцев, чтобы она гладила дальше.
        - Ты сама спросила, - добавил он.
        Его признание не удивило, в чем-то она даже понимала короля.
        Накручивая волосы на пальцы и отпуская их, она задумчиво произнесла:
        - Надо было мне тоже кого-нибудь нанять.
        В Присиде и мужчины, и женщины торгуют собой. Другой вопрос, как бы она провела такого человека во дворец. Бришен вздрогнул, неловко поднялся, путаясь в одеяле, и уставился на нее, приоткрыв рот.
        - Странный ты человек, - наконец сказал он.
        Ей хотелось зажечь свечу, чтобы лучше видеть его в медленно темнеющей комнате.
        - Привыкнешь, - сладко ответила она и шлепнула его подушкой. Он повалился на бок и тут же вскочил с другой подушкой в руке.
        - Объявляю тебе войну!
        - Принимаю!
        Она замахнулась, но их прервал стук в дверь. Вместо слуги, как ожидала Ильдико, снаружи заговорил управляющий:
        - Ваше Высочество, вашей аудиенции просит констебль из Халматуса.
        Бришен бросил подушку и ссутулился.
        - С тобой весело, но нужно кое-чем заняться. Последний в очереди к трону принц не может заставлять себя ждать.
        Ильдико тоже расстроилась. Ей самой предстояли бесконечные дела, но все равно побыть с мужем было приятно. Она подползла к нему и обняла за шею.
        - Я обещала тебя расчесать.
        Он обнял ее в ответ.
        - Я помню. Стребую с тебя долг позже, так и знай. - Он поцеловал ее в лоб и отпустил. - До встречи. Если повезет, пообедаем вместе.
        Она ушла в свою комнату, оглянувшись напоследок и кивнув. Он смотрел ей вслед со смятой кровати. Ухо все еще горело, а по спине бегали мурашки.
        Анхусет тронула ее за плечи, и Ильдико вернулась в настоящее на пыльную тренировочную площадку с лошадьми, факелами и воинами каи.
        - Позвать его, Ваше Высочество? - спросила Анхусет, кивая в сторону Бришена, сцепившегося с противником. Ильдико вздрогнула, не в силах смотреть на разворачивающийся поединок. Если помешать, тренировка может закончиться сломанной шеей или еще чем похуже.
        - Нет, - решила она. - Лучше поедем отсюда. Не хочу его отвлекать, мы все равно скоро встретимся дома.
        Она развернула коня и вместе с отрядом отправилась к замку. Солдаты последовали за ней, но остановились, когда она подняла руку.
        - Оставайтесь, если хотите. Дальше не опасно. Не нужно меня сопровождать.
        Ильдико пустила коня тихой рысью, Анхусет поехала рядом. До ворот, за которыми открывался вид на ухоженную крытую галерею и более мирный пейзаж, оставалось совсем немного. Краем глаза она заметила движение и обернулась. Анхусет, выругавшись, потянула меч из ножен и тут же убрала его обратно.
        Им наперерез бежал Бришен. Ильдико едва успела придержать коня, когда он поравнялся с ней, схватился за луку и плавным движением взлетел в седло у нее за спиной.
        - В жизни не видела, чтобы так глупо рисовались, - строго сказала Анхусет.
        - Конечно, я рисуюсь, - согласился Бришен, обнимая Ильдико за талию и прижимаясь к ней сзади. - Хочу произвести впечатление на жену.
        - Я впечатлена, - улыбнулась Ильдико, обернувшись к нему.
        Бришен ощупал ее плащ.
        - Почему ты вся мокрая и пахнешь солью? Упала в краску?
        - Скорее нырнула, - весело поправила Анхусет.
        - Можете оставить нас, Ша-Анхусет, - нахмурилась Ильдико. - Думаю, оставшиеся пятнадцать шагов мы с Бришеном преодолеем сами.
        Анхусет со смехом попрощалась и поехала назад. Ильдико повернула к поджидающему господ конюху. Бришен спешился первым. Ильдико отмахнулась от его руки - она и сама отлично справится.
        Чтобы отсрочить признание и не показывать новый цвет кожи, она принялась расспрашивать про тренировочный бой.
        - Ты победил?
        - Нет. Нефиритсен - мой лучший воин. До сих пор он ни разу не проигрывал. Если придется биться безоружным, я бы хотел, чтобы он был рядом.
        Они вошли в замок, пересекли просторный главный зал и поднялись по одной из двух одинаковых лестниц по бокам. В коридоре горели свечи. Ильдико уже не так часто оступалась в темноте, но все равно была рада освещению, пусть и тусклому. У дверей комнаты она остановилась и повернулась к Бришену, надеясь, что выглядит равнодушной, хоть он и стоит перед ней полуголый. Вниз она старалась не смотреть.
        - Ты наверняка хочешь помыться. Встретимся за ужином?
        Бришен накрыл ее руку, замершую на дверной ручке.
        - Ты от меня так просто не отделаешься. Сестра сказала, что ты нырнула в чан с краской. Я пойду к себе, как только ты удовлетворишь мое любопытство.
        Покорившись неизбежному, Ильдико пригласила его в комнату. Синуэ нигде не было. Наверное, узнает от кого-нибудь из слуг или солдат, как добропорядочная хозяйка дома нырнула в краску, чтобы лучше выглядеть. Если бы конь мог бежать со скоростью слухов, всадник бы ни за что не удержался в седле.
        Бришен почти не смеялся, когда Ильдико сняла плащ, стянула испорченную тунику и продемонстрировала руки и шею, покрытые пятнами всех оттенков цвета летней розы.
        - Забавно, - фыркнула она.
        - Ты вся розовая, - сказал он, медленно обходя ее по кругу. - Зачем ты залезла в амарантин?
        Ильдико рассказала про ожерелье.
        - Не хотелось его терять. Я понимаю, что его бы достали, но я испугалась. - Она вынула цепочку из корсажа и подала Бришену. - Оно дешевое, но очень ценно для меня. Застежка раскрылась, когда я нагнулась посмотреть на краску.
        Бришен поднял ожерелье повыше.
        - Хорошее. Помнишь констебля из Халматуса? - Ильдико кивнула. - Там живет ювелир. Он починит замочек или сделает новую цепочку.
        Ильдико с любовью смотрела на ожерелье. Ей хотелось забрать его у мужа, но она сдержалась и убрала руки за спину. Он заслуживал ее доверия, даже когда речь шла о самом ценном и незаменимом.
        - Сколько ему нужно времени?
        Бришен, наверное, понял по ее голосу, что она нервничает.
        - Немного. Если хочешь, я сам его отвезу.
        - Да, пожалуйста, отвези! - хлопнула в ладоши Ильдико.
        Вдруг ее пробрало холодом.
        - Прости. Ты не мальчик на побегушках. Пусть съездит кто-нибудь другой.
        Бришен протянул ей цепочку, чуть склонив голову. Ильдико научилась распознавать этот жест - ему было смешно.
        - Ты не поняла. Я поеду не один. Ты отправишься со мной. Я ничего не смыслю в женских украшениях. Поговоришь с ювелиром сама. А я просто составлю тебе компанию и отдам деньги, которые ювелир запросит за работу.
        Она взяла ожерелье с его ладони и прижала к груди.
        - Отличная мысль. Я понимаю, ты беспокоишься из-за беладинских наемников, но я бы с удовольствием посетила поселения под защитой Саггары.
        Бришену не хотелось отпускать ее на озеро. Он согласился только после того, как Анхусет пообещала сопроводить ее вместе с вооруженным отрядом. Кроме того, поселок находится в пешей доступности от замка и укреплений.
        Бришен взял Ильдико за руку и рассмотрел ее со всех сторон.
        - Хорошо хоть не краситель из крапивы.
        Он поцеловал ее пальцы и отпустил принять долгожданную ванну.
        Прав Бришен: из крапивы получали зеленую краску. Есть цвета похуже розового.
        Они вновь встретились за ужином и после в покоях Бришена, где играли в «Контракт палача». Бришен снова перехитрил ее и перебил все войско. С его стороны погибли только трое.
        - Ты стала играть лучше, - сказал он, пока она укладывая резные фигурки в обитую шелком коробку.
        - Нет, и ты это знаешь, - фыркнула она. - Только мне начинает казаться, будто я тебя перехитрила, как ты убиваешь моего солдата.
        Бришен разлил по кубкам вино из кувшина.
        - Сегодня ты несколько раз обвела меня вокруг пальца. Просто ты слишком много думаешь и сомневаешься, вместо того чтобы действовать. - Он подал ей кубок и гребень. - Зато с расческой управляешься значительно лучше.
        - Слабое утешение, - сказала Ильдико, принимая расческу. - Одно дело - стратегия, другое - чесать шерсть.
        Он сел перед ее стулом и запрокинул голову.
        - Я не овца.
        Она собрала его волосы в хвост и принялась расчесывать темные пряди.
        - Поверь, никто не спутает тебя - да и любого каи, раз уж на то пошло, - с овцой. Вы больше похожи на волков.
        Бришен сидел тихо, расслабив плечи и ровно дыша. Ильдико водила гребнем.
        - Расскажи что-нибудь, - попросила она.
        Такой у них был уговор: она распутывает ему волосы, а он вспоминает детство в Харадисе - иногда веселое, подчас печальное, хотя Бришен говорил равнодушно, будто для матери обычное дело выпороть сына кнутом за то, что он слегка шепелявит и не может овладеть одним из простейших заклинаний, которое изучали все дети каи. Ильдико поняла, что Бришен рос непослушным, изобретательным и умным. И от рождения обладал состраданием и благородством, в отличие от родителей.
        - О чем бы ты хотела послушать?
        Ильдико ненадолго задумалась. Ее очень интересовал один вопрос:
        - Почему ты совсем не похож на мужчину и женщину, давших тебе жизнь?
        Бришен дернулся всем телом, будто его ткнули раскаленным прутом, и замер. Его спина напряглась, точно древко копья. Быстрым движением он поднялся на ноги и протянул Ильдико ладонь.
        - Пойдем, - сказал он.
        Не говоря ни слова, она приняла его руку. Они спустились на нижний этаж и вышли через кладовую в густые заросли ежевики и апельсиновых деревьев, окаймляющих одно из крыльев замка. Полная луна в небе совсем не давала света. Ильдико, слепая как крот, спотыкалась у Бришена за спиной. Уверенно шагая в душной темноте, он вел Ильдико туда, где, видимо, хранился ответ на ее вопрос, о котором она начала жалеть.
        Они остановились у стены, отгораживающей галерею. Бришен что-то сказал, но не на баст-каи. От стены отделилась бледная тень, и показались три углубления, высеченных в камне. Бришен прижал к ним пальцы правой руки и снова прошептал что-то на незнакомом языке. Ильдико ахнула: камень растворился, открывая глубокую темную нишу. Бришен запустил руку внутрь, и Ильдико с трудом удержалась, чтобы не помешать ему. Ей показалось, что внутри живет нечто с зубами страшнее, чем у каи. Бришен спокойно вынул небольшую урну. Прижимая ее к груди, он повернулся к Ильдико.
        - Что там? - спросила она.
        - Ответ на твой вопрос.
        Он поднял крышку. Долгую секунду ничего не происходило. Вдруг из горлышка урны вынырнул нежный сгусток света, размером с цветок одуванчика. Глаза Бришена засияли. Огонек светился и покачивался в воздухе.
        - Моя сестра, - тихо сказал Бришен. - Во всяком случае, ее душа.
        Ильдико пораженно вздохнула. Сестра! Бришен не говорил, что в семье были еще дети. Ильдико знала только его невозмутимого брата, которого мельком видела в Харадисе. Ей хотелось задать кучу вопросов, почему, например, душу его сестры спрятали в Саггаре в нише с заклинанием, а не поместили в Эльмеке, где каи хранят огонь своих мертвых?
        - Имени ей так и не дали, но я назвал ее Анакнет. Мне исполнилось одиннадцать, когда она родилась. - Крошечный огонек приблизился к Бришену и замер над его ладонью. - У сестры была кривая ножка, а Секмис не могла смириться с больным ребенком. Хотя малышка все равно казалась мне хорошенькой.
        Ильдико замерла в ужасе. Сейчас Бришен скажет нечто кошмарное, такое, что сердце сожмется. Ей захотелось заткнуть уши, заставить его замолчать, извиниться за то, что начала этот разговор, но она стояла неподвижно и ждала.
        - Секмис убила ее на четвертый день жизни. Свернула шею. Я сам видел.
        - О боги, - выдохнула Ильдико, потрясенная жестокостью королевы и осознанием, что Бришен стал тому свидетелем.
        - Секмис - лич, - спокойно продолжил Бришен. - Она черпает силу и продлевает себе жизнь запрещенной магией: поглощает души и воспоминания. Когда отец был маленьким, она уже была старухой. Сейчас она зовется другим именем и говорит, что родилась в другой семье.
        Огонек Анакнет покачивался над его рукой.
        - Я забрал душу Анакнет и освободил ее, чтобы мать не завладела ею. Анхусет и моя старая няня Перет помогли мне оплакать ее и справиться с воспоминаниями. Перет спрятала огонь в ствол березы в саду у своей сестры. Когда мне отдали Саггару, я забрал ее сюда.
        Он вернул огонек в урну, закрыл крышку и опустил в нишу. Заклинание вернуло каменной стене первоначальный вид.
        Бришен повернулся к Ильдико, и она увидела, что несмотря на слезы и полумрак, глаза его горят красным.
        - Я ненавижу мать, - ровно произнес он, - всей душой ненавижу. Придет день, и я ее убью. Она знает.
        Он посмотрел туда, где в стене была спрятана урна.
        - Я тот, кто я есть, благодаря Анакнет. Я отказываюсь быть чудовищем, породившим нас.
        Ильдико всхлипнула и вытерла лицо рукавом, безуспешно пытаясь остановить слезы. Она несмело потянулась к Бришену, будто к дикому зверю, попавшему в капкан. Он не отстранился, и Ильдико крепко его обняла.
        - Мне очень жаль, - прошептала она ему в плечо. - Очень, очень жаль.
        Она целую вечность гладила Бришена по волосам и обнимала, слушая быстрый стук его сердца и частое неровное дыхание, которое временами переходило в скорбный стон. Каи не плачут, но страдают как люди.
        Наконец Бришен отпустил ее. Его глаза больше не светились красным. Ильдико тоже успокоилась. Она сжала его руку ладонями.
        - Клянусь, что унесу эту тайну в могилу, Бришен.
        Он сжал ее пальцы и улыбнулся уголком рта.
        - Знаю, потому тебе и рассказал.
        В молчании они вернулись в замок, когда над горизонтом загорелась тонкая алая полоса. Синуэ встретила Ильдико на пороге спальни.
        - Ваше Высочество, вам нездоровится? - Она провела Ильдико внутрь, усадила на кровать и подала чашку с водой. - Это поможет. Дать вам платок? У вас глаза красные.
        Ильдико немного подумала и решила обойтись полуправдой.
        - Я плакала. - Она хотела засмеяться при виде озадаченного лица Синуэ, но нечаянно всхлипнула. - Люди плачут, когда им грустно. Я скучаю по семье. Сейчас все прошло, хотя платок бы не помешал.
        Когда она закончила умываться и переоделась в ночную рубашку, солнце заливало равнины золотым светом. Ильдико прошмыгнула в покои Бришена и обнаружила его одетым в темном углу у открытого окна. Он смотрел на восток, на слепящий свет, и не обернулся, когда она подошла и встала рядом.
        - Не надо.
        Ильдико вздрогнула от его резкого тона и замерла.
        - Бришен?
        Он тихо вздохнул и заговорил мягче:
        - Сегодня тебе лучше спать у себя.
        Будто ледяная рука стиснула ей сердце. Она пошатнулась, но устояла. Дело не в ней. События прошедшей ночи вымотали ее. Наверняка Бришен растравил старые, не зажившие до конца раны. Он хотел побыть один, чтобы прийти в себя. И все же, одиночество подчас не лучший советчик. Ильдико подошла ближе.
        - Ты точно хочешь горевать один?
        Бришен невесело усмехнулся.
        - Если бы дело было только в этом, я бы тебя не прогонял. - Он по-прежнему смотрел в сторону. - Мне не только больно, Ильдико. Я злюсь и хочу тебя. - Его голос зазвучал глухо на последних словах, и сердце Ильдико пустилось вскачь. - И у людей, и у каи такие вещи кончаются плохо. Сегодня тебе со мной опасно. Иди к себе. Поговорим завтра.
        Ильдико бросилась прочь, унося с собой его слова. Она захлопнула дверь между их комнатами и заперлась на засов.
        - Спасибо, дорогая.
        Глава 18
        БЫВАЮТ ВРЕМЕНА, КОГДА КАЖЕТСЯ, что день тянется неимоверно долго, а ночь никогда не наступит. Для Бришена наступил один из таких моментов. Он не сводил сосредоточенного взгляда с запертой двери, отделявшей его от покоев Ильдико, пока в глазах не защипало. Он заметил мимолетную вспышку боли, морщинки, стянувшие кожу вокруг глаз, прежде чем бледные черты лица омрачило беспокойство.
        Бришен воздал благодарственную мольбу тому, что они с Ильдико начали совместную жизнь с безграничной честности. Она вняла его предупреждению и сделала, как велено: сбежала, заперев дверь. Никаких уговоров и долгих объяснений, почему он сейчас разбит или отчего с ним небезопасно. Возможно, она не могла понять эмоций по его глазам, но хорошо его знала, чтобы оценить всю серьезность слов.
        Даже через разделявшую их толстую стену и дверь Бришен слышал нежный голос Ильдико и Синуэ. Слова неразборчивы, но интонация действовала на него успокаивающе. Вскоре они затихли, оставив за собой тяжелую, сочившуюся из стен тишину, сплетающуюся с тенями от подступающих к его ногам солнечных лучей.
        Прошло двадцать два года после той роковой ночи, как мать убила его сестру, но воспоминания оставались такими ясными, будто это случилось вчера. Руки Секмис обхватили головку Анакнет, пальцы, точно паучьи лапки, обвились вокруг крошечного черепа, а когти слегка сомкнулись. Детские кулачки невинно сжались во сне. Частично скрытый дверью в детскую Бришен немел от ужаса, когда королева несколько мгновений ласково держала головку Анакнет, а потом молниеносно свернула дочери шею.
        Он потряс головой, чтобы избавиться от мучительных воспоминаний. Хотя ему удалось отогнать кошмарные образы, но не чудовищный звук: хруст, который со временем стал сродни раскату грома в его кошмарах и отголосках памяти.
        Бришен и представить себе не мог, что поведает кому-то об Анакнет. Только две каи знали о том, что он видел и сделал много лет назад. Одна покинула этот бренный мир десятилетие назад, дожив до старости, а вторая скорее отрежет себе язык, чем раскроет тайну. Они обе сыграли ключевую роль в его плане и помогли скрыться вместе с огнем жизни Анакнет и освободить хрупкую душу его сестры до того, как ею завладела бы Секмис. Он навеки перед ними в неоплатном долгу. Его престарелая няня и двоюродная сестра оказались храбрее десятерых воинов каи, вместе взятых.
        Неужели Секмис дозналась, кто спутал ей карты… от одной только мысли Бришен содрогнулся.
        Теперь и Ильдико знала обо всем. Бришен отвернулся от двери, отделявшей его от жены. Супруга походила на моток шелковой нити, крепкой точно сталь, с величавым переливом, вплетенным в кровь и плоть. Ильдико не выпускала его из объятий, пока он предавался старому горю. Как все каи, не проливая слез. Однако жена излила скорбь вместо него, и он ощутил вкус соли и печали, когда Ильдико, даря утешение, прильнула своими губами к его устам.
        В ту секунду его захлестнуло желание обнять ее и прижаться крепко к каждой частичке тела. Ильдико с гладкой кожей и душистыми волосами стала для него отрадой. Он нежно обхватил ее спину, зная, что если обнимет, как того жаждет, то своим энтузиазмом может ранить супругу.
        Это понимание не погасило бушевавший в нем вихрь страсти. Искаженное гневом и бурлящей ненавистью к королеве, это наваждение отравляло растущее желание к жене, превращая горючую смесь в нечто отвратительное.
        Когда Ильдико переступила порог его опочивальни в ночной рубашке, намереваясь, как обычно, возлечь с ним, он едва не набросился на нее, ослепленный отчаянным желанием овладеть ее душой и телом. Каждая частичка его существа изнывала от страсти. Бришен поборол искушение и покорился судьбе. От одной только мысли о том, что эта женщина окровавлена и истерзана одержимым мужчиной, душа уходила в пятки.
        Он искренне поблагодарил, когда Ильдико выбежала из опочивальни и заперла дверь на засов. Одиночество никак не могло остудить его гнев или желание. Он метался по комнате, точно дикий зверь. Пил вино. Обрушил на голову королевы все известные ему проклятия и, наконец, схватив плащ, вылетел из комнаты, где на простынях его терзал бы цветочный аромат Ильдико.
        Тишина царила в Саггаре. Большинство обитателей спали, за исключением нескольких охранников. Они поприветствовали Бришена, когда тот прошел по залитым ярким утренним солнцем коридорам. Короткая прогулка до редута и опустевшей арены едва ли остудила его пыл. Раздевшись по пояс, он нетерпеливо схватил один из тренировочных мечей из оружейной стойки, установленной вдоль стены арены.
        Мечи не его любимый вид оружия, да и из соломенных чучел смехотворные противники, но ослепленный солнцем он с безумием рубил их, пока соломинки густым облаком не поднялись в воздух, а каркасы тел не рассыпались по грязной земле. Дрожа от усталости, Бришен украдкой посмотрел на небо и с удивлением понял, что солнце высоко над головой. Он уже два часа тренировался, словно одержимый. Пот ручьями стекал по его рукам и ногам. Легкие горели, тело ныло, но в голове прояснилось. Имитация боя сделала свое дело. Ярость улеглась. Вожделение продолжало будоражить кровь, однако сменилось полыхающим в груди желанием. Он по-прежнему неистово жаждал Ильдико, но не завоевать, а насладиться.
        - Кузен, если не прикроешься - ослепнешь.
        Бришен повернулся и, прищурившись, посмотрел на Анхусет, которая стояла поодаль, держа в руках его сброшенный плащ. Отстегнув капюшон, она кинула ему накидку.
        - Удивительно, как ты еще в силах видеть.
        Поймав кусок ткани, он не стал накидывать капюшон на голову, пока не смыл с себя грязь и солому. Поток холодной воды из бочонка прогнал всякую усталость. Вода с мокрых волос и бриджей растеклась лужицей под ногами. Капюшон лег на голову и плечи, одновременно спасая от лучей палящего солнца и заставляя изнывать от дурманящей жары и духоты.
        - Ты выглядишь, как изрядно промокшая ищейка магов.
        Он сердито посмотрел на нее.
        - Радуйся, что я не отряхнулся как пес, а то бы ты тоже промокла до нитки. - Он вытер руки о плащ. - Что ты тут делаешь?
        Анхусет пожала плечами.
        - Ты же знаешь, я страдаю бессонницей. Вот решила прийти на арену немного потренироваться. Представь, как я удивилась, обнаружив тебя здесь. - Ее глаза в тени капюшона сузились до светящихся щелочек. - Где херцегеши?
        Бришен пристально посмотрел на кузину. Анхусет обладала острой интуицией. Она знала его лучше и дольше, чем кто-либо. Что-то в его поведении встревожило ее.
        - Наслаждается сном в своей постели, в отличие от нас с тобой. - Бришен выдержал молчаливый взгляд сестры. Она выскажется, когда пожелает, и лучше ее не торопить.
        - Если ты не хочешь отточить навыки владения мечом, то есть более приятные способы скоротать бессонный день. Я знаю дюжину женщин каи, готовых с радостью охладить твой пыл.
        Такая мысль приходила ему в голову. Ильдико как-то намекнула, что не против, если он заведет себе любовницу, однако Бришен сомневался в искренности ее уверений. Три дня назад они вместе лежали в его постели. Ему не пригрезилась легкая дрожь, пробежавшая по телу Ильдико, когда он провел носом по ее виску. Дрожь, вызванная отнюдь не страхом.
        - Я не переживу страсти дюжины женщин каи, кузина. Кроме того, лишь одна в силах охладить мой пыл.
        Губы Анхусет усмешливо дрогнули.
        - И она не каи. Кем стала для тебя Ильдико?
        - Всепоглощающим пламенем.
        Коротко кивнув кузине, он направился к выходу с арены.
        - Хочешь, устроим состязание? - окликнула его Анхусет.
        Бришен покачал головой и пошел дальше.
        - Нет. Я соскучился по жене.
        - А ты случайно не боишься, что я изобью тебя, словно мальчонку?
        Он отмахнулся от ее насмешки.
        - Не без этого.
        Если он не станет мешкать, то сможет вернуть Ильдико в свою постель, где ей самое место, и подремать последние дневные часы рядом с ней.
        Однако Анхусет явно еще не закончила.
        - Ваше Высочество, лорд Пангион прибудет сегодня вечером в Саггару. Желаете, чтобы мы сопровождали его от главной дороги или от ворот редута?
        Бришен остановился и тихо выругался. Серовек. Званый ужин. Он совсем забыл об этом.
        Бришен зажал переносицу большим и указательным пальцами. Головная боль, вызванная палящим солнцем, лишь усилилась. Он испытывал искушение сказать Анхусет, чтобы она любезно проводила их гостя домой, когда тот прибудет. Однако это повлечет нежелательные последствия: сосед перестанет проявлять дружелюбие или делиться с ним важными сведениями.
        - Встретишь Серовека с его отрядом на главной дороге. - Он порадовался, что капюшон скрывает ухмылку. - И еще, Анхусет, ты будешь присутствовать на ужине, а после - на танцах.
        В ответ на приказ раздался низкий рык, и его ухмылка переросла в усмешку.
        Бришен отошел, внимательно прислушиваясь, не раздастся ли за спиной предательский лязг обнаженного меча или дуновение воздуха, рассеченного летящим кинжалом.
        Он вернулся в поместье невредимым и обнаружил, что все обитатели по-прежнему крепко спят. Его личный слуга дремал в скромной комнате рядом с покоями господ. Бришен решил не тревожить каи в середине дня только для того, чтобы тот принес воды для ванной. Стряхнув грязь, не смытую колодезной водой, он натянул столь ненавистные льняные бриджи и направился к двери, соединявшей его покои с опочивальней Ильдико.
        Спать рядом с ней нагим в тот единственный раз было ошибкой. Ильдико застала его врасплох, проснувшись раньше него. К счастью, никто из них не склонен обниматься во сне, иначе она бы весьма быстро обнаружила, что его глубокая привязанность к ней превратилась в нечто гораздо менее платоническое. Оказавшись в ловушке под одеялом, пока Ильдико не ушла переодеться в свои покои, Бришен рухнул на кровать с разочарованным стоном и поклялся, что теперь они будут спать порознь. Но менее чем через сутки он нарушил обещание. Ему хотелось, чтобы Ильдико была рядом.
        Походи он хоть капельку на отца, то мог бы превратить дверь в тонкий пергамент, переступить порог и забрать жену. Походи он на деда, то смог бы пройти сквозь толстую древесину, будто бестелесный призрак. Но с каждым новым поколением магия каи иссякала. Бришен оберегал магию, которой владел, поэтому ограничился несколькими произнесенными нараспев словами, которые отодвинули засов с другой стороны.
        Осторожно открыв дверь, он застал заспанную Синуэ, которая поднималась с кровати, расположенной в небольшом алькове в углу спальни. Бришен прижал палец к губам. Синуэ кивнула и повернулась на другой бок.
        Ильдико спала на животе по центру кровати, наполовину уткнувшись лицом в подушку, явив его взору профиль, бледный, подобно простыне во мраке. Когда-то он назвал ее безобразной, сущей ведьмой. За исключением легкого румянца, так напоминавшего ему горьких моллюсков, Бришен находил ее одновременно неприглядной и чарующей. Неужто всего несколько месяцев назад его обуревали совсем другие мысли?
        Глядя на нее сейчас, Бришен диву давался, как он мог считать Ильдико некрасивой. Хотя ее глаза по-прежнему раздражали, особенно, когда она сводила их к переносице, но он перестал сравнивать их с паразитами. В конце концов, это просто глаза, не похожие на глаза каи, но, тем не менее, по-своему завораживающие яркой радужкой и черными зрачками, которые сужались и расширялись в зависимости от освещения или эмоций.
        Сейчас бездонные омуты были скрыты от него закрытыми веками, обрамленными бронзовыми ресницами. Серовек назвал ее красавицей, и Бришен не мог не заметить томных взглядов, бросаемых на Ильдико гаурской аристократией, приглашенной на их свадьбу. Он попытался посмотреть на нее глазами человека и потерпел неудачу. От пронзившей вспышки озарения Бришен не смог сдержать легкую улыбку.
        Одной из самых сильных сторон его жены, которой он восхищался больше всего, была способность приспособиться к ситуации, при этом не утратив чувства собственного достоинства, значимости и принадлежности. Бришен больше не смотрел на нее глазами каи, но и не мог оценить ее как гаури, хотя сейчас это не имело никакого значения. Он воспринимал ее такой, какой она видела себя… просто Ильдико. Она не стремилась к большему, но для него супруга стала бесценным даром.
        Бришен склонился, пропуская ее распущенные волосы сквозь пальцы. Ильдико что-то пробормотала во сне и перевернулась на спину, обнажив тонкие ключицы и очертания грудей под ночной сорочкой. Она лежала перед ним, озаренная игрой тени и света.
        Ильдико не испугалась, когда он подхватил и поднял ее с кровати. Медленно приоткрыв глаза, она прижалась к его груди.
        - Неужто уже настал вечер, Бришен?
        Он поцеловал ее в макушку и, пройдя через покои, зашел в свою комнату, пинком закрывая дверь.
        - Нет. Еще полдень. И в отличие от тебя я больше не в силах уснуть без тебя в моих объятиях.
        Ильдико шлепнула его по груди ладошкой.
        - Ты сам велел мне уйти.
        Бришен крепче прижал ее к себе.
        - Верно, и оказался прав.
        Он забрался на постель, не выпуская ее из рук. Холодные простыни прижимались к ногам, а горячая Ильдико - к торсу.
        Ее ладошка скользила по его плечу, шее, пока не обхватила подбородок. Темные зрачки поглотили синеву ее глаз.
        - Секмис - мерзкая и злая женщина, Бришен.
        Он запечатлел поцелуй на ее запястье.
        - Не утруждай себя щедрыми комплиментами, жена. Ты никогда не сможешь заставить меня полюбить мою отвратительную мамашу.
        Ильдико сонно рассмеялась. Ее веселье угасло в мрачном полумраке комнаты, в глазах промелькнуло сочувствие. Искра вмиг воспламенила желание, беспокойно бурлящее в жилах Бришена.
        - Мой благородный принц. Ты… - Она нахмурилась, подыскивая правильное слово.
        - Мертвый угорь? - Его руки сами пробежались по ее телу, изучая каждый изгиб под тонкой ночной сорочкой.
        - Нет. Больше похож на ворона. Темный и элегантный.
        - Ловкий мусорщик.
        Ильдико забавно скривилась.
        - Красивая птица. - Она шлепнула его по руке. - Перестань напрашиваться на комплименты, тщеславное создание.
        Бришен перекатился, увлекая ее за собой, пока Ильдико полностью не оказалась под ним. Ее бедра раскрылись, и он опустился меж них. Они в унисон ахнули и замерли, от веселья не осталось и следа. Если до этого Ильдико не догадывалась о реакции его тела на нее - а она сама призналась, что не столь невинна и глупа, - то теперь знала наверняка.
        Опершись локтями по обе стороны от ее головы, Бришен старался не давить всем телом. Ильдико смотрела на него, широко распахнув глаза и прерывисто дыша, вторя его собственному отрывистому дыханию.
        Он поиграл с вьющимися прядками ее волос, цепляющимися за его пальцы точно паутина.
        - Я не умею глаголить сладостные речи. Однако с первой нашей встречи был откровенен с тобой. - Боги, его мышцы дрожали, словно от холода, пока он пытался оставаться неподвижным и не прижиматься к ней слишком рьяно. - Я хочу тебя, Ильдико. Мечтаю слиться с тобой воедино. - Лишь тонкое темно-синее кольцо радужки сияло вокруг ее зрачков. Его голос охрип, а в груди зародился гортанный рык, который Бришен попытался сдержать. - Я никогда не принуждал партнершу к близости и никогда не стану этого делать. Если ты мне откажешь, я немедля остановлюсь и между нами не будет обид.
        «Умоляю, - безмолвно взмолился он, не уверенный, кому именно молится: богам каи или неподвижной будто статуя, женщине, прижавшейся к нему, - не отказывай мне».
        Ильдико пристально вглядывалась в его глаза потемневшим взглядом, будто что-то искала. Что бы она там ни нашла, выражение ее лица изменилось. Веки отяжелели, и она полуприкрыла их. Дыхание участилось, а губы приоткрылись, обнажив края верхних передних зубов. Едва осмелившись надеяться и испытывая головокружительную страсть, Бришен зачарованно наблюдал, как кончик розового языка скользнул по нижней губе.
        Меж ними повисла тишина. Ильдико не сводила с него глаз.
        - Что происходит? Что ты видишь?
        Вопрос подействовал точно катализатор, разрушая чары, которые удерживали его завороженным, а ее в плену. Она раскрылась пред ним. Не только телом. Всей сущностью. Он чувствовал ее каждой клеточкой своего тела.
        Обвив руками его шею, Ильдико наклонила голову, пока не прижалась губами к уголку его рта.
        - Мой прекрасный муж. Я вижу сияние.
        Бришен тихо застонал, когда ее губы завладели его ртом. Ильдико зарылась руками в его волосы, прижимаясь все ближе, скользя языком по чувствительной коже верхней губы, а потом по нижней. Бришен вернул ласку, игриво скользя по уголкам и краям ее губ, пока она не качнулась в его руках и стала неуклюже тереться бедрами о его бедра, когда они упивались вкусом друг друга.
        Ильдико не целовалась как женщины каи. Ее требовательный поцелуй - изысканный танец покусываний и посасываний. Язык искал вход через барьер зубов, которые он крепко стиснул, сопротивляясь вторжению. Казалось, Ильдико забыла об остроте его клыков или просто перестала обращать на это внимание.
        Бришен отстранился, несмотря на протестующие возгласы Ильдико. Он прижал палец к ее губам, кончик черного когтя едва касался вздернутого носика. В его легких будто не хватало воздуха.
        - Я видел, как целуются люди. Вы занимаетесь любовью своими ртами. - От одного упоминания об этом кровь горячей лавой устремилась к чреслам. Плоть отвердела на грани боли. - Мне это не подвластно, дорогая жена. Я до крови тебя изрежу.
        О, как же он жалел об этом препятствии! В кои-то веки и, вероятно, единственный раз в жизни, Бришен возжелал иметь больше человеческих черт. В данную секунду лошадиные зубы не казались плохими или нелепыми. Он мог бы овладеть ртом Ильдико так же, как и телом, - глубоко и неторопливо, часами упиваясь и наслаждаясь ее вкусом и ощущениями.
        Не внемля предупреждениям, она без страха притянула его обратно к себе.
        - Возможно, это тебе неподвластно. Однако я не ограничена в действиях из-за полного рта клинков. - Зрачки Ильдико блестели в тени, которую Бришен отбрасывал на ее лицо и тело. - Приоткрой губы. - Зачарованный, он подчинился приказу. Ильдико легонько прикоснулась губами к его губам. Они защекотали его, когда она попросила: - Высунь язык, хоть немного.
        Она убьет его, прежде чем они консуммируют брак. Тело Бришена требовало покончить с играми и овладеть ею. Однако разум умолял о терпении, заинтригованный путешествием, в которое она увлекла его, когда за закрытыми ставнями во всей красе полыхал солнечный день.
        Губы Ильдико сомкнулись вокруг кончика языка Бришена и принялись сосать его. Он не выпускал ее из рук, дрожа от ранее неизведанного и приятного прикосновения. Ее язычок скользнул по губе - соблазнительная ласка, побуждающая дать ей больше. Он поддался искушению и был вознагражден более долгим посасыванием. Бришен застонал, отдавая ей всего себя, пока их языки не переплелись в первобытном танце, которому он завидовал и желал изведать.
        Она вторила его стону. Руки, обвившие его шею, заскользили вниз, поглаживая от плеч до талии, умоляя приподняться, чтобы они продолжили свое путешествие по каменным, подтянутым мышцам живота.
        Пробежались пальцами по четко очерченным ребрам, поднимаясь все выше и ближе, пока большие пальцы не скользнули по соскам. Бришен прервал их поцелуй короткой молитвой. Спина выгнулась дугой, как натянутый тетивой лук, когда ощущения молнией поразили грудь, обвились вокруг спины и пронзили позвоночник.
        Икры Ильдико скрестились на задней стороне его бедер, удерживая на месте. Одна ладонь прижалась к спине, притягивая ближе, чтобы он перенес большую часть веса на нее. Губы Ильдико последовали за руками дразнящей дорожкой от впадины шеи до линии ключицы и вниз по мускулам груди.
        Когти Бришена оставили глубокие борозды на подушках по обе стороны от ее головы, пока Ильдико попеременно то ласкала языком его соски, то нежно дула на чувствительные пики. Его бедра зажили своей жизнью, полностью игнорируя приказы разума оставаться неподвижным. Бришен прижался к ней, очарованный гладким ощущением покачивающихся бедер и горячей влажностью, пропитавшей ее сорочку и его льняные бриджи. В этом отношении человеческие женщины сильно похожи на каи. Ильдико хотела его столь же сильно, как он ее, и где-то в затуманенном разуме Бришен осознал, что в данную минуту именно она наслаждается им, а не наоборот, как он первоначально планировал.
        Не обращая внимания на протестующий возглас, он отодвинулся от Ильдико и обхватил ладонью ее запястья. Странные глаза его жены остекленели, зрачок полностью скрыл синеву радужки. Более темный румянец окрасил бледную кожу. Бришен заметил неровную амарантиновую полоску на нижней стороне подбородка, оставшуюся после недавнего посещения красильни. Он наклонился и обвел контур краски сначала кончиком носа, а потом губами. Ильдико тихо застонала ему на ухо.
        Ее брови поползли вверх, когда он увлек их обоих вниз к изножью кровати и вытянул сжатые в некрепкой хватке руки супруги над головой.
        - Ты погубишь меня прежде, чем я сделаю еще хоть вздох, а мне хочется, чтобы этот день длился дольше одного мига, - признался он.
        Ильдико нахмурилась и зазывно пошевелилась под ним.
        - Но ведь я только вошла во вкус.
        - А мне не позволила и попробовать, - возразил он. - Я ведь до этой минуты позволял тебе делать со мной что душе вздумается?
        Бришен ощутил волну гордости при виде ее восторженного кивка.
        - Тогда давай по совести, жена, позволь и мне испробовать тебя.
        Ильдико растянулась под ним. Развязанная шелковая лента колыхалась и гладила его от груди до колен.
        - Что ж, хорошо, - выдохнула она. - Пусть все будет по-честному.
        Ильдико остановила его прежде, чем Бришен успел ответить на ласку столь его распалившую. Она скользнула рукой по его волосам.
        - Закрой глаза, - попросила она.
        Бришен нахмурился. Если Ильдико боится, что покажется ему безобразной ведьмой, которую он встретил в садах Присида, то ей не стоит волноваться. Его представление о ней безвозвратно изменилось.
        - Зачем? - спросил он, опасаясь причин, побудивших ее к данной просьбе.
        - Потому что мне хочется, чтобы ты увидел меня не глазами, а прикосновениями. - Ее губы изогнулись в улыбке. - Именно так я вижу тебя в затемненной комнате. Не передать словами, насколько это удивительно, Бришен.
        Ему не раз доводилось слышать бурные похвалы от любовниц, страстно жаждущих заполучить как его титул, так и тело. Но ни одна сладкая речь никогда не затрагивала его и не имела над ним такой власти.
        Ильдико продолжала держать руки над головой, даже когда он отпустил ее запястья. Закрыв глаза, Бришен в добровольной слепоте доверился ощущениям. Не торопясь, он исследовал каждую впадинку, изгиб и укромный уголок шеи и плеч Ильдико. Она благоухала цветами и ароматическими маслами, привезенными караванщиками, которые обменивали свой товар на шаманские амулеты каи. На вкус она была… человеком.
        Бришен не мог придумать никакого сравнения. Нежная кожа с привкусом специй и сладостей. Ему не доводилось вкушать ничего подобного ни в еде, ни на гибких мускулистых телах женщин каи, с которыми он делил постель до женитьбы. Эти отличия интриговали, соблазняли и очаровывали.
        Бришен не понимал, как снял с нее сорочку и с себя бриджи, но каким-то образом те оказались брошены кучей на полу рядом с кроватью. Избавившись от последних барьеров меж ними, он чуть сильней опустился на нее.
        - Ох! - выдохнула Ильдико, прикрыв глаза тяжелыми веками. - Как же прекрасно чувствовать тебя. - Она стала пальчиком выводить узоры у него на спине. - Нам стоило заняться этим раньше.
        Смешок Бришена повис меж ними. Его прямолинейная жена.
        - Не могу не согласиться, - прошептал он ей на ухо.
        Он заставил ее извиваться в своих объятиях. Тихие стоны Ильдико чувствительной мелодией звучали для ушей, пока Бришен выцеловывал дорожку от плеч к животу, подольше задержавшись на грудях и теребя языком затвердевшие пики, сполна расплачиваясь за сладостные пытки. То, что она не отстранилась в страхе пред его зубами, говорило о ее вере в него и уверенности, что он никогда не навредит ей.
        Едва заметная дрожь напряжения прошла по ее телу под его руками, когда он стал усыпать дорожку из поцелуев вниз, к стыку бедер. Бришен открыл глаза. Обостренные чувства подсказали, что легкая дрожь вызвана скорее беспокойством, нежели нетерпением.
        Ильдико с угрюмым выражением лица смотрела на него. Опустив руку, она провела пальцами по его волосам, но даже не попыталась вывернуться из его объятий. И дело тут не в доверии, а скорее в опыте или недостатке оного. Бришен знал, что хотя его жена не была полностью несведуща в интимных играх, ее знакомство с многообразием плотских утех с предыдущим любовником осталось весьма ограниченным. Ее заявление, что три неуклюжих возни под одеялом или на сеновале не стоили затраченных хлопот на четвертую встречу, говорило о многом.
        Ему придется подавить свое рвение исследовать каждый миллиметр восхитительного тела за этот день. Осознание, что впереди у него целая жизнь, дабы растянуть предвкушение знакомства с прекрасным телом жены, развеяло его первоначальное разочарование.
        Бришен наклонился и провел кончиком пальца по округлости ее пупка, прежде чем проложил путь поцелуями вверх по животу, к ложбинке между грудями и, наконец, подобрался к подбородку.
        Ильдико смущенно смотрела на него.
        - Мне еще не доводилось это пробовать, - призналась она.
        Бришен обхватил ладонями ее лицо.
        - Я так и понял, - он губами разгладил морщинку между тонких бровей. - Это не недостаток, Ильдико.
        - Знаю, но… - она замолчала, отвечая на его пылкий поцелуй.
        - Считай это твоим подарком мне, - заявил он при виде ее замешательства. - У меня будет возможность стать твоим учителем и показать вершины удовольствия этого особенного акта, одного из лучших между мужчиной и женщиной.
        Ильдико снова расслабилась под ним и обхватила коленями его бока. Бришен выдавил удивленное ворчание, сменившееся стоном, когда ее бедра приподнялись и потерлись об член, куда, казалось, устремилась вся кровь в его теле. Изящные ладошки скользнули вниз по его спине и обхватили ягодицы, удерживая его на месте.
        Лицо Ильдико снова стало томным, а веки отяжелели. Бришен научился быстро распознавать признаки ее страсти, которые с каждым мгновением становились для него более соблазнительными.
        - А чему же я тебя научу? - спросила она, приподнимая бедра, прижимаясь и искушая его до безумия.
        - Терпению, - произнес он гортанно, в голосе сквозила насмешка этому заявлению.
        Его рука скользнула под ее ягодицы и приподняла, пока шелковистые бедра не прижались к нему.
        - Выносливости.
        У него дрожали руки и ноги от напряжения, пока он пытался взять волю в кулак. Ладони Ильдико скользнули по его предплечьям и сжали бицепсы. Моллюсково-розовый цвет ее кожи стал глубже сливаться с пятном амарантина. Толчок, и головка члена погрузилась в ее горячие и жаждущие недра.
        - Экстазу, - прошептал он, скользя все глубже.
        Они ахнули в унисон, и Ильдико выгнулась в его объятиях, впиваясь короткими ногтями в кожу. Утопая от удовольствия обладания женой, чувствуя, как скользкие мышцы сжимают его плоть, затягивая в столь желанные глубины, Бришен боролся за каждый вздох, пытаясь сдержаться.
        Терпение. Выносливость. И - о боги! - экстаз.
        Он навис над ней в ожидании, которое его убивало.
        - Ильдико?
        Быстро улыбнувшись ему, Ильдико отпустила его бицепсы и положила ладони на поясницу. Она поцеловала его, коснувшись языком нижней губы. Бришен чувствовал, как эрекция пульсирует глубоко внутри нее, и улыбка Ильдико стала шире.
        - Все хорошо, мой прекрасный принц. - Она крепче сжала его спину и со стоном произнесла: - Мне слишком хорошо, чтобы ты останавливался.
        Испытывая благодарность и облегчение, Бришен больше не нуждался в повторных заверениях. Ильдико, такая сладкая и горячая, была охвачена огнем в его объятиях. Ее стоны и нежные нашептывания, ощущения того, как она окружает его плоть, когда он овладевает ею - медленно и глубоко, неглубоко и быстро, - окончательно разрушили остатки связных мыслей.
        При каждом выпаде по комнате усладой для его ушей разносились ее полные наслаждения стоны, а стоило немного выйти из нее, как Ильдико царапала ногтями его спину. Бришен наклонил бедра, на мгновение изменив позу. Глаза Ильдико широко распахнулись, и она сдавленно охнула.
        Испугавшись, Бришен замер.
        Неужто он причинил ей боль?
        Бришен смотрел на нее сверху вниз округлившимися от ужаса глазами.
        - Что-то не так?
        Она обхватила его бедра, не позволяя отстраниться.
        - Нет! - Ее ноги сомкнулись на нем. - Сделай так снова.
        - Что именно? - Бришен в недоумении взирал на нее. Ильдико вела себя так, словно он причинил ей боль.
        - Тот трюк своими бедрами, - сказала она и выгнулась ему навстречу.
        Бришен попытался вспомнить, что именно сделал. Поворот, небольшое смещение тела, от которого его таз прижался к ней, поглаживая в разных местах при каждом толчке. Бришен повторил движение, и Ильдико со всем пылом прильнула к его телу.
        У него отвисла челюсть.
        - Так?
        Она рьяно закивала, ее бедра до боли сжались на его талии.
        - Повтори! - скомандовала Ильдико, тяжело дыша. - Сделай так снова.
        - Да, Ваше Высочество, - поддразнил ее Бришен, втайне радуясь, что заставил свою жену пылать в огне страсти, бушевавшем в его крови.
        Захваченный в ураган исступления, одурманивающих поцелуев и устойчивых ударов бедер, Бришен балансировал на грани экстаза, изо всех сил стараясь прочитать постоянно меняющееся выражение лица Ильдико, когда она встречала на полпути его выпады и стонала от наслаждения.
        Она вдруг застыла и крепче обняла его. Ногти впились в кожу, оставляя крошечные отпечатки в виде полумесяцев. Стоны превратились в резкие вздохи, а глаза закрылись.
        - Бришен. О, Бришен, - лепетала она его имя, словно отчаянную мольбу или ласковое проклятие. Не столь важно. Ильдико в его объятиях разлетелась на куски, ее тело раскраснелось и разгорячилось. Она выгнулась дугой, пока Бришен не испугался, что услышит хруст позвоночника.
        Гладкие мышцы, сжимающие его член, напряглись и запульсировали. Бришен уткнулся лицом в ее шею и перестал сопротивляться. Его стоны смешались с ее судорожными вздохами, когда одним мощным толчком он вошел в нее.
        Его накрыло волной экстаза. Он остался одновременно в полном блаженстве и совершенно опустошенным. Сердце бешено колотилось в груди, и Бришен жадно глотал воздух, будто спасенный утопленник. Будь Ильдико каи, он бы рухнул на нее всем весом. Вместо этого Бришен оперся на локти и поднял голову, вглядываясь в лицо своей притихшей жены.
        Румянец на коже слегла ослаб, хотя ее грудь вздымалась и опускалась в судорожных вздохах. Ильдико взирала на него с выражением, которое даже он мог легко прочесть: потрясенного изумления. Она открыла рот, закрыла и снова открыла, но не проронила ни слова.
        Бришен провел кончиком носа по ее лицу.
        - Дыши, Ильдико, - попросил он между короткими вздохами. - Просто дыши.
        Она вздохнула, его прядь волос упала ей на лицо, и Ильдико смахнула ее. На красивых губах расплылась улыбка самодовольной кошки, поймавшей особо жирную мышь.
        - В этом не было ничего неприятного, грязного и неловкого.
        Его брови поползли на лоб, и Бришен плотнее прижался к ней бедрами, чтобы ненароком не покинуть столь податливое тело.
        - Ох, жена, когда я с тобой закончу, на кровати будет полный бардак.
        Маленькая пятка поднялась по его икре до колена, а кончик пальца заскользил по скуле.
        - Я не стану возражать, - тихо сказала его жена.
        - Я тоже, - он поцеловал ее, и Ильдико пылко ответила.
        Ее рот творил магию, и его кровь снова закипела в жилах, а похороненный глубоко в ней член затвердел.
        Он овладел ею второй раз, когда солнце склонилось к закату, а потом в третий, когда оба были сонными и измотанными от любовных ласк и недосыпания. Медленное слияние тел и тихих вздохов, после которых Бришен перекатился на спину, а Ильдико улеглась на него сверху. Она уснула прежде, чем он успел, не глядя, накрыть их простыней.
        Бришен последовал за Ильдико в мир сновидений, но через несколько мгновений его разбудил резкий стук в дверь. Вероятно, то, что показалось ему мигом, длилось часы. Свеча, которую он держал зажженной для Ильдико, растаяла, превратившись в лужицу воска, пламя давно погасло. Кромешная тьма окутала комнату, и воздух стал еще холоднее. Ильдико нигде не было видно, и он нахмурился.
        Снова раздался стук. В глазах резало, и Бришен сел, потирая их.
        - Кто там? - рявкнул он на своего назойливого незваного гостя.
        - Ваше Высочество, уже миновали сумерки. Некогда спать, - толстая дверь приглушила увещевание Анхусет.
        Бришен нахмурился и, вскочив с кровати, голышом бросился через комнату. Отодвинув засов, он рывком распахнул дверь, увидев ухмыляющуюся кузину и вздрогнувшего слугу.
        - Что ты здесь делаешь?! - рявкнул он.
        Анхусет окинула его медленным взглядом с головы до пят.
        - Кузен или нет, но ты у меня отлично сложен. - Ухмылка стала еще шире от его непрерывного рычания. - Меня привел сюда Етеп. Он сказал, что ты не отвечаешь на его зов и стук. Етеп подумал, что ты заболел. - Она посмотрела мимо него на кровать и смятые простыни. - Очевидно, он зря тревожился. Тебя лишь завоевали и покорили.
        Бришен оскалил зубы.
        - Неужто тебе совсем нечем заняться, кроме как досаждать мне?
        Анхусет пожала плечами, не обращая внимания на его злость.
        - Есть. Но дел у меня намного меньше, чем у тебя, да и времени будет поболее. Скоро прибудет беладинский лорд. В поместье все суетятся, готовясь к его прибытию.
        Бришен со стоном запустил пятерню в волосы.
        - Какое же неудачное время он выбрал, - пробормотал он себе под нос и указал пальцем на Анхусет. - Я не нуждаюсь в твоем одобрении.
        Анхусет и Етеп последовали за ним в комнату, когда Бришен развернулся, вернулся к кровати и натянул сброшенные чуть ранее тонкие бриджи. Сорочка Ильдико исчезла так же, как и владелица.
        - А где Ильдико?
        - В отличие от тебя, херцегеши свежа, одета и вовсю занята приготовлениями к приему гостей. А я еще считала людей слабее каи.
        На ее губах расплылась клыкастая ухмылка, глаза заискрились весельем.
        Бришен зарычал. Кузина наслаждалась возможностью засыпать его насмешками и хоть немного отомстить за приказ присутствовать на сегодняшнем пире и последующих танцах. Он решил спустить ей с рук колкие речи, слишком усталый и пресыщенный, чтобы сделать что-то большее, чем отослать ее взмахом руки и сердитым приказом:
        - Уходи, пока я тебя не выпорол.
        Смех Ахнусет разносился по коридору даже после того, как она с Етепом вышли из его спальни, закрыв за собой дверь.
        Он недолго оставался один. Етеп вернулся, возглавляя целую процессию слуг, несущих ведра с водой, чтобы наполнить ванну в углу. Один из них развел огонь в очаге.
        - Вам придется принимать ванну холодной, херцег. - Слуга поклонился своему господину. - У нас нет времени, чтобы нагреть столько воды.
        Бришен пожал плечами. Он не мог счесть, сколько раз ему доводилось мыться в ледяных озерах или горных ручьях. Можно отложить горячую ванну для лучшего времени, когда не будет нужды торопиться и Ильдико сможет понежиться вместе с ним. Промелькнувший в голове образ вмиг прогнал окутавший разум сонный туман. Бришен разделся и залез в ванну, лишь единожды вздрогнув, прежде чем погрузиться в холодную воду.
        Не прошло и часа, как он вытерся, оделся и направился в большой зал. При виде открывшегося взору зрелища грудь раздулась от гордости. Его слуги превзошли самих себя и вернули залу Саггары былое величие тех дней, когда крепость служила летним дворцом королевского двора каи. Для удобства человеческих гостей зажгли и расставили множество факелов, а столы на козлах застлали вышитыми скатертями, окрашенными в драгоценные оттенки лазурного, малинового, крапивно-зеленого и темно-лилового, а также столь желанного - пурпурного. Столы были сервированы дорогой керамической посудой, доставленной караванами через горы, и кубками из серебра, добытого в Змеиных пиках далеко на юге.
        В углах ни единой пылинки, а висевшие на стенах гобелены были сняты, начисто выбиты и заново развешены, рассказывая истории о далеком прошлом - выигранных битвах и высвобождении магии каи.
        От доносящихся из кухни ароматов у Бришена потекли слюнки, в пустом желудке заурчало. Он не знал, какие именно блюда будут подаваться к столу. Несмотря на то что хозяйка замка каи - человек, обустройство и организация были прерогативой Ильдико. Бришен знал свое место в привычном укладе вещей. Главное, что от него требовалось, - не вмешиваться, хвалить ее старания, приходить вовремя к трапезе и съедать еду, которую она распорядилась приготовить. Бришен лишь уповал, чтобы она не заказала картошку.
        К нему подошел Месуменис. Он был управляющим Саггары задолго до того, как Джедор передал летний дворец Бришену. Он знал здесь все лучше кого-либо - каждый камень, угол и черепицу на крыше. Верный замку больше, чем кому-либо из его владельцев, Месуменис терпеливо наставлял Бришена стать достойным владыкой и так же отнесся к Ильдико, когда та прибыла в качестве новой хозяйки Саггары.
        Месуменис поклонился.
        - Ваше Высочество, увиденное заслуживает вашего одобрения?
        Бришен кивнул и похлопал Месумениса по спине.
        - В высшей мере! Ты и остальные превзошли самих себя.
        - Здесь не обошлось без заботливой руки херцегеши. Ей доподлинно известно, что может понравиться людям.
        Бришен еще раз похвалил Месумениса и продолжил осмотр владений. Множество, просто колоссальное множество преимуществ в том, чтобы иметь супругу человеческой расы или, по крайней мере, именно такую, как его жена. Он поблагодарит ее за проницательность при встрече. И если ему удастся при этом не задрать ее юбки, это станет свидетельством его самообладания. Его страсть к ней текла подобно расплавленной струйке лавы под кожей. Холодная ванна лишь на время охладила пыл. Бришен скучал и хотел, чтобы Ильдико снова оказалась в его постели - желательно немедленно.
        К сожалению, этому не суждено осуществиться, и он отвлекся, осматривая внутренний и тренировочный двор, при этом игнорируя ехидные замечания Ахнусет, на которую наткнулся, когда та седлала лошадь, готовясь выехать и встретить беладинский отряд на въезде в его владения.
        Кузина облачилась в церемониальное военное обмундирование из кожи, а также жемчужного цвета тунику и сшитые из шелка бирюзовые штаны. Бришен гадал, сколько раз она проклинала его, надевая официальную одежду, предназначенную для столь ненавистных придворных мероприятий.
        - Ты прекрасно выглядишь.
        Он наступил на и без того больную мозоль.
        Ахнусет поджала губы и сощурилась. Бришен не сводил глаз с кинжала на поясе, который она теребила.
        - Не понимаю, почему я должна присутствовать на мероприятии, где нужно соблюдать кучу придворных манер. Это обед с беладинским военачальником, где одни только уклончивые речи с хитрыми намеками и скрытым смыслом. Попроси меня встретиться с ним на поле брани, и я с радостью подчинюсь. А это… мне отвратительно.
        Бришен сочувствовал кузине. Он тоже не любил подобных сборищ, особенно при королевском дворе. И хотя Серовек - верноподданный королевства, которое сейчас затаило обиду на каи, они с Бришеном всегда оставались друзьями, по крайней мере до тех пор, пока не встретятся на поле брани, - и он молился, чтобы этого никогда не случилось. А так они будут приглашать друг друга на ужин, общаться и обмениваться ценными сведениями, которых ни один шпион никогда не сможет получить из подкупленных источников.
        - Это не двор, - ответил он. - И ты должна присутствовать как моя главнокомандующая и близкий член семьи. Поэтому ожидаемо, что ты будешь.
        Он не стал упоминать, что Серовек дознавался о ней, когда они ехали ужинать в Верхний Салюр. Ша-Анхусет - его доверенная соратница, искусно владеющая боевыми навыками и не обделенная лидерскими способностями. Будь она человеком, Бришен бы не сомневался, что Серовек попытается заманить ее к себе в качестве одного из своих командиров.
        - Танцевать ты меня не заставишь, - заявила она в последней попытке выказать неповиновение и вскочила в седло.
        Бришен пожал плечами.
        - Выбор за тобой. - Его губы дрогнули. - Помнится, в последний раз ты отдавила мне все пальцы на ногах. С твоей стороны будет одолжением просто понаблюдать за танцующими.
        Бросив на него сердитый взгляд, она пустила лошадь быстрой рысью к казармам, где ее ждал остальной эскорт.
        Бришен вернулся в дом и направился в комнату Ильдико. Он мог слышать через дверь отголоски беседы в трели то восторженных, то затихающих нежных женских голосов. Его стук был встречен тишиной, после чего послышались шаги и распахнулась дверь. Синуэ поклонилась и жестом пригласила его войти.
        Ильдико сидела на табурете перед зеркалом. Одетая как аристократка при дворе каи в разрезанную удлиненную тунику и штаны темных тонов, которые обычно предпочитала, - на этот раз сочетание коричневых цветов долго кипевшего в горшке чайного отвара и блестящего янтаря, мерцающего в свете свечей.
        Она встретилась с ним взглядом в зеркале. Ее лицо было бледнее обычного, омраченное лавандовыми тенями под глазами и амарантиновыми брызгами на подбородке. Огненные волосы подняты частично вверх и заплетены в косы с россыпью крошечных жемчужин. Супруга была потрясающе красива, и чем дольше Бришен смотрел на нее, тем более неудобно тесными становились бриджи.
        - Думаю, у нас есть немного времени, верно? - Ильдико кивнула в сторону горничной. - Синуэ почти закончила с прической.
        Еще раз поклонившись, Синуэ обошла Бришена и вернулась к своей госпоже. Ее ловкие пальцы колдовали с расческой, и в мгновение ока волосы Ильдико были уложены, украшены жемчугом и заколоты шпильками. Затем горничная с понимающим выражением лица вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой.
        Ильдико поднялась с табурета, повернулась к Бришену и развела руками.
        - Что скажешь? Я не посрамлю тебя перед гостями?
        Бришен сократил расстояние между ними, пока они не оказались лицом к лицу. Он наклонился и нежно поцеловал ее в мочку уха. И пускай он ограничился крошечной лаской, все равно почувствовал ее дрожь.
        - Великолепно выглядишь, хотя без одежды ты еще прекрасней. - Они обменялись улыбками. - Сожалеешь?
        Ильдико покачала головой.
        - Только о том, что заснула.
        Бришен уткнулся носом в мягкие волосы у нее на виске.
        - Кому какое дело до гостей? Пойдем ко мне в постель. Немедля.
        Он знал, что ответ будет отрицательным. Предрешенный заранее итог и худшее, что она могла сделать, - сказать «нет». Но если вдруг с ее губ сорвется «да»…
        Ильдико повернула к нему голову и прижалась щекой к его щеке.
        - Ты испортишь мне прическу, - поддразнила она.
        - А ты отнимаешь мой покой, - возразил он. Бришен обвил рукой гибкий стан. - Так каков будет твой ответ?
        - Позже. Мы хозяева, Бришен, и не можем опоздать.
        Со вздохом он отступил от источника искушения и предложил ей руку.
        - Тогда давай поскорее покончим с этим.
        Бришен проводил ее в коридор и повел к одной из лестниц, ведущих в большой зал.
        Ильдико сжала его руку.
        - Я не скучаю по двору Харадиса, но мне очень не хватало твоего придворного одеяния. Ты будешь самым красивым мужчиной на этом вечере.
        Бришен слегка улыбнулся.
        - Ты имеешь в виду самым красивым каи.
        Ранее Ильдико похвалила внешность Серовека, когда он спросил ее мнение. В глазах его супруги беладинский лорд будет самым привлекательным из присутствующих.
        Уголки ее губ слегка опустились.
        - Нет, - возразила она. - Самым красивым мужчиной.
        - Там будет лорд Пангион.
        Ильдико пожала плечами.
        - И что же? Мое мнение остается неизменным.
        Он резко остановился и подхватил Ильдико на руки. Удивленный возглас перешел в стон, когда он поцеловал ее. Ладошки скользнули по плечам, а потом пальцы стали поглаживать косу, обвивавшую его шею.
        Бришен утратил счет времени и позабыл о гостях, ужине, окружающем мире. Он проклинал свою неспособность подарить ей поцелуй, каким одаривала она его - мягкое соединение языков и губ, такое чувственное и соблазнительное, что у него кружилась голова.
        Бришен застонал, когда по замку разнесся колокольный звон, возвещавший о прибытии гостей. Голубые глаза Ильдико снова потемнели, а губы покраснели. Руки соскользнули с его плеч, и она отступила, установив между ними столь необходимое расстояние.
        - Мы никогда не доберемся до зала, если будем продолжать в том же духе.
        - Не вижу в этом никаких проблем, - буркнул он.
        - Я тоже, но у других будет иное мнение, - она потянула его руку. - Пойдемте, Ваше Величество. Нас ждет главный выход.
        Надев на лицо вежливую маску, Бришен накрыл ладонью руку жены и повел ее к лестнице.
        Его ждала долгая, бесконечная ночь.
        Глава 19
        СТОЯ РЯДОМ С СЕРОВЕКОМ, Ильдико поразилась его внушительному виду. Крупный мужчина, чуть выше Бришена, с широкими плечами и длинными мускулистыми ногами. Казалось, он мог раздавить наковальню голыми руками. В голове промелькнула мысль, что общительный характер лишь усиливал излучаемую им физическую силу.
        Он прибыл в Саггару с небольшой свитой беладинских солдат. Столь малое сопровождение свидетельствовало о мирных целях и доверии к Бришену. Ужин обещает быть столь же безопасным и дружеским, как и тот, на котором присутствовали каи в Верхнем Салюре.
        Беладинские гости расхаживали среди офицеров каи, советников деревень и городов, находящихся под защитой Саггары. Ильдико восхищалась легкостью, с которой общались оба народа. Это настолько отличалось от того, что ей пришлось наблюдать на их с Бришеном свадьбе, когда гаури и каи едва не обнажили мечи друг против друга. Подобное поведение противоречило здравому смыслу, ведь Каи с Гауром связаны торговым договором, в то время как вражда с Беладином разгорается все сильнее. Позиция Серовека и всего Верхнего Салюра в политической борьбе уникальна. Ильдико гадала, насколько долго продлится их дружба с Бришеном после объявления войны или обвинения в измене. Она надеялась, что им каким-то чудом все же удастся избежать такого исхода событий.
        - Ваше Высочество, вы прекрасная хозяйка, но бойтесь, как бы ваших поваров не похитили или не переманили в Верхний Салюр. - Серовек кивнул в сторону столов, где прислуга убирала остатки ужина. В одном углу пять музыкантов каи бренчали монотонную мелодию, сопровождая шум разговоров. - Особенно мне понравился пирог со скорпидом.
        Ильдико вздрогнула. Ее надежда никогда более не видеть и не есть излюбленное и отвратительное лакомство каи оказалась напрасной. Когда Бришен сообщил, что это одно из любимых блюд Серовека, она смирилась с очередной кулинарной битвой со своей едой и включила в меню скорпида. Она также к огромному недовольству старшей кухарки попросила приготовить печеный картофель.
        Стоило прислуге принести и поставить на стол угощение, как Бришен наклонился к ней и прошептал на ухо:
        - Жена, это месть.
        - Едва ли, - ответила она, настороженно поглядывая на ближайший к ней пирог. Золотистая корочка, посыпанная искрящейся солью, медленно колыхалась. - Однако я умираю с голоду, и у меня нет ни малейшего желания вкушать эту мерзость.
        Их почетный гость не разделял неприязни к еде. С ловкостью каи Серовек быстро расправился с хлестким хвостом скорпида, разрезал ножом панцирь и откусил щедрый кусок дымящегося серого мяса.
        У Ильдико свело живот. Она забыла о тошноте, когда хозяин Верхнего Салюра сделал ей комплимент:
        - Отличный выбор, картошка прекрасно сочетается со скорпидом, ваше высочество. Их лучше вкушать вместе, чем порознь.
        Сидящей с ней рядом Бришен поперхнулся вином из кубка. Он вытер рот салфеткой.
        - Напрасная трата хорошего скорпида, - пробормотал ее супруг себе под нос.
        «Напрасная трата хорошего картофеля», - подумала Ильдико. И чем больше она размышляла над утверждением Серовека, тем сильнее потешалась.
        - С чего ты так радостно улыбаешься? - посмотрел на нее Бришен. В отблеске пламени факелов его яркие глаза отливали серебром.
        Ильдико глянула на Серовека, который с нескрываемым удовольствием расправлялся с содержимым тарелки, время от времени поглядывая на сидящую рядом Анхусет. Двоюродная сестра Бришена избегала взглядов почетного гостя, но Ильдико не раз замечала, как женщина наблюдает за беладинским вельможей на протяжении ужина.
        - Ты знаешь, это о нас, - промолвила она.
        - Что именно?
        - Скорпид и картофель. Лучше вместе, чем порознь. По крайней мере, мне так кажется.
        Бровь Бришена поползла вверх.
        - Я думал, что ведьма и дохлый угорь - это о нас. Кажется, данное сравнение мне больше по душе.
        Кончиком ножа он подтолкнул едва тронутую картофелину к краю тарелки, скривив в отвращении верхнюю губу, при этом обнажив сверкающие белоснежные клыки.
        Рассмеявшись, Ильдико забрала с его тарелки восхитительную картошку, положила ее в рот и стала с аппетитом жевать, желая заглушить мерзкий вкус скорпида.
        После трапезы толпа разбилась на группки, и вскоре Ильдико беседовала с Серовеком в противоположной от Бришена части зала.
        Морщинки в уголках глаз лорда углубились.
        - Не соблаговолите ли потанцевать со мной, ваше высочество? Каи считают людей неуклюжими созданиями. Неужели мы не докажем, насколько они заблуждаются в своих суждениях?
        Ильдико посмотрела на Бришена, беседовавшего с мэром одной из соседних деревень каи. Хотя он не взирал на нее прямо, она могла почувствовать тяжесть взгляда принца. Правила приличия гаури предписывали женщине спросить разрешения на танец либо у отца, либо у мужа. У каи - нет. Для каи вполне приемлемо, если Ильдико примет приглашение Серовека без одобрения Бришена. Однако она мешкала.
        Смешок Серовека вернул ее в реальность. Он кивнул в сторону Бришена.
        - Будь мы оба каи, не думаю, что его бы это взволновало. Будь я каи, ему было бы все равно. Но мы оба люди, а это совсем меняет дело. Я хочу потанцевать с вами, с другой стороны, мне очень хочется покинуть Саггару живым.
        Ильдико чокнулась с ним кубками в молчаливом согласии. Она не понимала, как можно уловить у каи тонкие намеки на ревность, но в позе Бришена появилась определенная жесткость, словно филин наблюдал за добычей с ветвей дерева.
        - Поскольку я еще до конца не ознакомилась с правилами этикета каи, думаю, мне следует пойти узнать у мужа, каков надлежащий ответ на подобное приглашение.
        Ухмылка превратила и без того красивое лицо Серовека в еще более поразительное. Ильдико постаралась не выказать своего потрясения.
        - Мадам, я с нетерпением буду ждать вашего ответа.
        Ильдико покинула его и отправилась на поиски Бришена. Однако, обойдя комнату, не увидела его там, где он недавно стоял. Она окинула толпу взглядом, пытаясь отыскать широкоплечего каи в темно-синей шелковой рубахе и с длинной черной косой. Ильдико вздрогнула, когда его голос внезапно раздался за ее спиной.
        - Мне говорили, что при беладинском дворе Серовек слывет жеребцом. - Мускулистая рука обняла Ильдико за талию, и она прислонилась к груди Бришена. Он провел носом по ее уху. - Хотя Пангион - великолепный наездник, сомневаюсь, что этот титул пожалован ему за навыки держаться в седле.
        Прохладная и гладкая щека прижалась к ее щеке.
        - Подозреваю, муж мой, именно в этом кроется истинная причина.
        Его низкий смех загрохотал у нее над ухом. Когтистая рука скользнула по изгибу талии, прежде чем опустилась на бедро.
        - Ты очень целеустремленно ходила по залу, Ильдико. Ты что-то хотела?
        - Серовек пригласил меня на танец. Знаю, каи не придерживаются правил гаури, тем не менее, я решила сначала спросить твоего дозволения.
        Она почувствовала, как напряглось прижавшееся к ней тело. Однако напряжение вмиг отступило, хотя голос Бришена утратил былую чувствительную теплоту и стал резким:
        - У него идеально отточен инстинкт выживания. Именно это сделало его легендарным воином. Вопрос в другом, хочешь ли ты с ним танцевать?
        Ильдико развернулась в его объятиях.
        - Я бы с большей радостью потанцевала с тобой, однако, думаю, на правах хозяйки мне следует выказать гостеприимство и станцевать с ним один танец. - Она подмигнула. - Или же ты сам выполнишь эту миссию.
        Бришен фыркнул, выражение его лица смягчилось.
        - Есть твердая грань между гостеприимством и несуразицей. - Он скользнул губами по ее лбу. - Тебе не нужно мое дозволение на танец с другим кавалером, жена. Однако я оставляю за собой право в любой момент похитить тебя.
        Беладинские подданные и каи разбились на пары, когда музыканты заиграли более заводную мелодию. Минуя толпу, Ильдико направилась к Серовеку и нашла его там, где покинула. Он с легкой улыбкой наблюдал за ее приближением.
        - Проживу ли я еще один день? - полюбопытствовал он.
        Она протянула кубок, чтобы Серовек поставил его на столик за спиной.
        - Это зависит от обстоятельств. Если вы оттопчете мне пальцы на ногах, я вас убью. - Ее улыбке вторил его смех. - Однако вы простите меня, если я встану на вашу ногу. Я не знакома с танцами каи. До недавнего времени я не ведала, что они танцуют.
        Взяв ее под руку, Серовек повел в центр зала.
        - Они непревзойденные танцоры. Сильные, быстрые и ловкие. Словно специально созданные для этого. Если прислушаетесь, то узнаете многие мотивы. Гаури и беладины на протяжении веков заимствовали некоторые у соседей каи.
        Они стали ждать среди других пар, завершивших танец и ожидавших следующей композиции. Ильдико заметила, что Бришен наблюдает за ними с другого конца зала. Стоило заиграть мелодии, как она радостно захлопала в ладоши.
        - Вы правы! Мне знакома эта песня.
        Взяв ее за руку, Серовек поклонился и заключил в крепкие объятия.
        - Ваше Высочество, это большая честь для меня.
        Они закружились в знакомых па. Серовек верно заметил, что Гаур и Беладин позаимствовали у каи мотивы. Ильдико еще в детстве научилась танцевать именно под эту мелодию. Этот весьма популярный при гаурском дворе танец был ее любимым.
        Серовек был явно знаком с танцем. Он плавно и грациозно, как любой каи, особенно с его ростом, закружил ее по залу. Пальцам Ильдико ничего не грозит, ее партнер - искусный танцор. Однако лучше бы она танцевала с Бришеном, а не с Серовеком.
        Мелодия вскоре сменилась иной, и Серовек откланялся, когда офицер каи подошел, низко поклонился и пригласил ее на следующий танец. После этого ее ангажировал один из членов городского совета каи, а затем один из беладинских солдат Серовека.
        Раскрасневшаяся, запыхавшаяся и изнывающая от жажды больше, чем ива у высохшего озера, Ильдико пыталась отдышаться, когда Бришен подошел к ней, неся столь желанный кубок вина. Она приняла с искренней благодарностью живительную влагу и осушила кубок в два глотка.
        Бришен ошарашенно заморгал и протянул ей свое вино.
        - Может, и мое выпьешь?
        Ильдико покачала головой.
        - Нет. Ты спас меня. Мне стало казаться, что язык прилипнет к небу, если я немедля не перестану танцевать и не утолю жажду. - Она протянула пустой кубок проходящему мимо слуге.
        - Ты наслаждаешься вечером? - Осушив свой кубок, он также отдал его слуге.
        - Да. - Ильдико протянула руку и стала теребить одну из шнуровок на его тунике. - Хотя я бы порадовалась сильней, если бы ты хоть на минутку отвлекся от своих политических интриг и планов, чтобы потанцевать со мной. Всего один танец, супруг. Я не прошу о многом.
        Она подмигнула ему. Бришен оставлял за собой право украсть ее у любого партнера по танцу, но пока не выполнил угрозу, предпочитая вместо этого расхаживать по залу и беседовать с гостями каи и беладинами, включая Серовека, когда тот не танцевал.
        Бришен взял Ильдико за руку и, поднеся к губам, нежно поцеловал. От этой ласки у нее мурашки побежали по коже от кончиков пальцев рук до кончиков пальцев ног. Внутри всколыхнулась и забурлила волна безудержного желания. Она не выбирала себе мужа, и Бришен не выбирал ее, однако судьба или милостивые боги свели их вместе, сделали друзьями, а потом любовниками. В то время как сверстницы гаури содрогались при мысли о супруге каи и благодарили судьбу, что оказались не на ее месте, Ильдико считала себя самой счастливой женщиной в мире.
        Вероятно, выражение лица выдало ее мысли. Бришен склонил голову набок и озадаченно нахмурил брови.
        - Что случилось?
        - Мне хочется с тобой потанцевать, сейчас, - прошептала она предназначенное только для его ушей признание. - Но еще больше я хочу заняться с тобой любовью. - Щеки запылали от прямоты высказывания и вызванной на него реакции.
        Бришен резко выпрямился, глаза его померкли. Ее пальцы мгновенно онемели от внезапной хватки, когда он сомкнул ладонь. Его губы сжались, обнажив зубы, ноздри раздулись, а кожа туго натянулась на скулах. Он не произнес ни слова, однако через долю секунды Ильдико поняла, что бежит трусцой, чтобы не отставать, пока он тащит ее через зал к лестнице, ведущей в личное крыло обитателей Саггары.
        - Бришен, погоди, - прошептала она, не зная, то ли смеяться, то ли плакать. Некоторые любопытствующим взглядом следили за ними, недоумевая, почему повелитель Саггары вдруг решил увести свою супругу из зала.
        Ильдико налетела на него, когда Бришен резко остановился и обернулся. Он подхватил ее и помог удержаться на ногах. Его глаза по-прежнему полыхали белым, а дыхание было прерывистым и шумным. Голос же, напротив, поражал своей холодностью и невозмутимостью.
        - Ты моей смерти хочешь, Ильдико?
        Если бы они не стояли посреди зала, окруженные толпой зевак, Ильдико обняла бы его за шею и поцеловала до потери сознания. Приоткрытые губы Бришена обнажили кончики клыков. «До потери сознания, но очень осторожно», - мысленно подправила она себя.
        Однако пришлось ограничиться сжатием его руки и виноватой улыбой.
        - Твоя смерть даже отдаленно не входила в мои планы, и будь мы одни, я бы со всех ног бежала с тобой к лестнице. - Его когти темнели на костяшках ее пальцев подобно смертоносным наконечникам копий из осколков обсидиана. - Но мы радушные хозяева, а вокруг нас - гости. Мы обязаны остаться.
        В свете факелов его глаза отблескивали как-то иначе, когда он перевел взгляд с ее лица на окружавшую их толпу и обратно.
        - А кто нас остановит?
        Никто. В Харадисе он не особенно нужный принц; в Саггаре - король и никому не подчиняется. Однако Ильдико не очень хотела становиться предметом сплетен. Свободной рукой она погладила костяшки его пальцев.
        - Я не жалею о своих словах, лишь об их своевременности, - ответила она. - Рассвет близок. Потанцуй со мной, а потом пожелай гостям счастливого пути.
        Его веки на мгновение закрылись, густые черные ресницы коснулись щек. Когда он снова открыл их, глаза вновь сверкали желтым солнечным светом.
        - Как пожелаешь, но тогда нас ожидает еще один день без сна, жена, - предупредил он уже не холодным, а чувственным голосом.
        Бришен снова поцеловал ее руку, оставив за собой влажную дорожку, когда его язык скользнул по пальцам.
        Ильдико охнула, колени вмиг ослабели от такой ласки.
        - Я заставлю тебя выполнить это обещание, муж, - судорожно выдохнула она.
        Он до исхода ночи не отходил от нее: либо танцевал, либо не отпускал от себя, когда кто-то звал его обсудить различные проблемы городков и деревень, находящихся под защитой Саггары.
        Ночь сменилась днем, вино лилось быстро и щедро. Слуги проводили сильно захмелевших гостей в свободные комнаты, подготовленные в крыле первого этажа рядом с кухней. Бришен предложил Серовеку одну из опочивален на втором этаже по тому же коридору, где находились его с Ильдико покои.
        Серовек отказался и хлопнул Бришена по спине. Темные глаза остекленели от выпитого, однако он твердо стоял на ногах, и Ильдико подозревала, что любой глупец, посчитавший его легкой добычей, горько пожалеет, если нападет на него и умрет из-за такой ошибки.
        - Великодушное предложение, мой друг, но я хочу домой. - Серовек улыбнулся, Ильдико снова поразилась красотой его лица. - И в отличие от тебя, каи, я наслаждаюсь солнечными лучами во время верховой езды. - Он махнул в сторону стоящей в окружении соотечественников Анхусет, которая теребила наряд и хмурилась. - Однако буду рад, если меня проводят до врат крепости.
        Каи, возможно, не могут понять человеческих эмоций по выражению лица, так же как Ильдико не могла понять эмоций каи, однако интерес Серовека к Анхусет был для нее очевиден. Он поймал ее понимающий взгляд и подмигнул в ответ. Стоявший рядом Бришен замер.
        Благодарность за гостеприимство Саггары, пожелания счастливого пути и обещания взаимной помощи в случае необходимости прозвучали прежде, чем Серовек со спутниками в сопровождении недовольной Анхусет с красноречивым румянцем на высоких скулах покинули крепость.
        Они смотрели гостю вслед. Бришен медленно обернулся, окидывая взором пустой зал. Его глаза вновь озарились солнечными бликами, когда он перевел взгляд на Ильдико. У нее перехватило дыхание.
        - А теперь я могу сказать: скатертью дорога.
        В этот раз она побежала по коридору, увлекая его к лестнице. Дверь в опочивальню с грохотом распахнулась, ударившись о стену, и так же быстро захлопнулась. Бришен задвинул засов и повернулся, как раз вовремя, чтобы Ильдико успела прижать его к стене.
        Ей отчаянно хотелось прикоснуться к нему, почувствовать твердую силу мускулов под своими ладонями, гладкую грудь серой кожи. Огонь, тлеющий в ней с тех пор, как он безуспешно пытался соблазнить ее, прежде чем они спустились поприветствовать гостей, теперь разгорелся до адского пламени. Поймав его косу одной рукой, она притянула его голову к себе.
        Блеск клыков не помешал ей крепко и пылко поцеловать его. Со стоном Бришен потянулся к ней языком. Втянув его в рот, Ильдико вкусила сладость вина и меда, собранного из диких ульев, построенных в заросшей ежевикой апельсиновой роще.
        Бришен поднял ее на руки и обхватил ладонями ягодицы. Она услышала отрывистые вздохи, когда прикусила его шею, а потом поймала зубами мочку уха. Еще один стон стал ей наградой.
        - Ты так изнываешь от страсти, жена? - спросил он между отрывистыми вздохами.
        - Откуда ты знаешь? - спросила она, лаская чувственную кожу за ухом. Она потерлась об него в поисках эрекции, которая доказывала, что он жаждет ее столь же неистово. Пальцы Бришена согнулись, когти прорезали слои ткани. Ильдико ахнула от смешанного с болью удовольствия.
        Он замер.
        - Прости…
        - Нечего прощать.
        Она рванула шнурки на его тунике, развязывая одни и затягивая другие. Ее полный разочарованья стон вызвал у него смешок.
        - Вот когда когти столь необходимы, жена.
        Он быстро расправился с туникой, одним взмахом руки разрезав ее по центру и обнажив скульптурную грудь, которая у Ильдико вызвала восхищенный вздох. Бришен на этом не остановился, и вскоре их наряды стали свисать с них разрезанными лентами.
        Грудь Бришена прижималась к ее груди, прохлада комнаты холодила спину. Он задрал ее длинную тунику до талии и спустил ниже бедер шелковые штаны. Его собственная одежда также была скомкана и стянута.
        Ильдико выгнула спину, простонав имя мужа, когда он вошел в нее. Каждый мускул сжался, вызвав у него ответное рычание, когда Бришен обхватил ее бедра и, прижав к двери, стал яростно овладевать.
        - Боги милостивые, Ильдико, - с трудом выдавил он между толчками. - Ты жарче огня в очаге. Внизу на приеме ты была такой же?
        Она смутно удивилась, как ему удается сохранять ясность мысли. Сама же Ильдико превратилась в комок страстных возгласов и стонов.
        - Да. Я сгорала от страсти к тебе. Ты мне так нужен.
        Она подчеркивала свое требование, покусывая жилы на его шее. Колени Бришена подогнулись, и он едва не уронил ее. Сотвори он с ней такое, то вскрыл бы жене яремную вену. Однако ее зубы не представляли для него опасности. Ильдико - не каи и искренне этому радовалась.
        Он применил трюк, обнаруженный при их первом соитии, повернул таз так, чтобы каждый толчок вызывал трение в нужном направлении. Она познала блаженство в его объятиях, не придавая значения тому, что ее гортанные крики, вероятно, разнеслись по коридорам и достигли оборонительных сооружений редута. Еще несколько глубоких толчков, и Бришен присоединился к ней, его собственные низкие стоны почти походили на звериные.
        Они привалились к двери. Ильдико обессиленно лежала в объятиях Бришена. Он прижался лбом к ее плечу, обжигая грудь горячим дыханием. Наконец, выпрямившись, Бришен пошатываясь подошел к кровати, стараясь не споткнуться и не уронить любимую.
        Их одежда свалилась кучей на пол, прошло всего несколько мгновений, прежде чем она вновь пригласила его в святилище своего тела и сердца. После они лежали рядом, прижимаясь друг к другу кожей от плеча до лодыжек.
        Бришен вытащил из ее волос оборванную нитку бус и бросил их на пол.
        - Твои волосы…
        - В беспорядке, - закончила она за него.
        - Ошеломляющем беспорядке, - заметил он. - Твоя горничная позже займется ими.
        Ильдико не обиделась. Если занятия любовью с мужем приведут к испорченной прическе, что ж, есть вещи, которыми стоит пожертвовать. Она потянула край одной из простыней к себе и остановилась при виде рваных дыр.
        - Тебе стоит перестать портить постельное белье, - нахмурилась она.
        Он беспечно пожал плечами, не испытывая ни малейшего сожаления.
        - Только когда ты перестанешь выжимать из меня все соки.
        Они обменялись медленными поцелуями, пока солнечный свет просачивался сквозь приоткрытые ставни и омывал их постель. Бришен хотел выскользнуть из объятий Ильдико, чтобы встать и закрыть ставни.
        Она остановила его, положив руку на бедро.
        - Погоди. Я хотела бы увидеть тебя при дневном свете.
        Он воспользовался сумраком и кромешным мраком ночи, чтобы полюбоваться ею: обнаженной, уязвимой, бесспорно человеческой женщиной. Справедливо, если она увидит его. Нагим, никогда не уязвимым, всецело каи.
        Бришен мгновение разглядывал ее, потом расслабился и перекатился на спину, прикрыв глаза рукой.
        - Как пожелаешь, жена.
        Ильдико расправила простыни, которые сбились у его голени. Он лежал обнаженный для нее, окрашенный золотистым дневным светом.
        Великолепно сложенный, гибкий и сильный Бришен немного напоминал ей кота: сильные мускулы под кожей, серой и гладкой, как у дельфинов, плавающих перед носом входящего в гавань торгового корабля Гаури.
        - Я не дружу с солнцем, Ильдико, - голос был напряжен, как и тело, вытянувшееся струной на кровати.
        - Очень жаль, - тихо сказала она. - Оно определенно любит тебя.
        Ильдико скользнула ладонью от его коленки к внутренней стороне бедра, ощущая, как он дрожит под ее пальцами. Солнечный свет заполнил комнату. Ильдико смилостивилась над супругом и покинула ложе, чтобы запереть ставни, погрузив комнату в привычный свет свечей.
        Стоило ей вернуться в кровать, как Бришен обнял ее и перекатил под себя. Даже удерживая большую часть веса на локтях, он с силой прижал ее к матрасу.
        - И как тебе твой мертвый угорь при свете дня?
        Ильдико убрала с его глаз выбившуюся прядь волос.
        - Он мне очень нравится. Красивейший из угрей. - Его высокие скулы резко изогнулись под ее ладонями. - Таково мнение твоей ведьмы.
        - Той, что прекраснее всех во тьме.
        Бришен поцеловал ее, задержавшись на несколько мгновений на губах, прежде чем снова одарить трепещущими ласками вдоль линии волос и над переносицей. Он пробормотал что-то еще у ее щеки.
        Охваченная томным блаженством, Ильдико едва не пропустила сказанное. Она моргнула.
        - Что, прости?
        Склонив голову, Бришен уткнулся носом в ложбинку меж ее грудей, прежде чем ответить.
        - Если готова, то сегодня ночью мы отправимся в городок Халматус. Помнишь ювелира, о котором я тебе рассказывал? - Она кивнула. - Он починит твое ожерелье, и ты сможешь увидеть больше моих земель, чем Саггара и озеро. И некоторые из владений Серовека. Верхний Салюр - крепость, но его земли тянутся вдоль моих.
        Ее охватило волнение. Она уже несколько месяцев жила в Саггаре, поглощенная своими обязанностями новой хозяйки и всеми изменениями, которые влекла за собой жизнь в доме каи. Короткий визит в красильни на берегу озера лишь подогрел ее любопытство относительно королевства Каи и его жителей. Ей не терпелось узнать больше.
        - Это далеко?
        - Два часа верхом по холмистой местности.
        Совсем рядом. Она едва не согласилась, но заколебалась, вспомнив все, что рассказал ей Бришен по возвращению из Верхнего Салюра о своем разговоре с Серовеком.
        - Это безопасно?
        Он мрачно посмотрел на нее.
        - У тебя есть мой щит и защита, Ильдико.
        Большим пальцем она разгладила морщины, прорезавшие его кожу.
        - Я тревожусь не только о себе.
        Он уткнулся лицом в ее ладонь и поцеловал.
        - Знаю. Ты видела каи в бою. Мы достаточно опасны и защищаем себя и своих близких.
        Это еще мягко сказано. Крепкие, с тяжелыми костями, клыками, когтями и превосходной ловкостью, каи уникально приспособлены к битвам.
        - Ты не должна ехать, если не желаешь, - продолжил он после ее затянувшегося молчания.
        Она вздрогнула.
        - Нет!
        Ильдико оставила все, что ей было знакомо, дабы сопровождать незнакомца, который даже не был человеком, в чужое королевство, где она стала чужеземкой. Она училась, расцветала и обрела здесь любовь и дружбу. Никакая грязная свора алчных наемников не сделает ее пленницей в новом доме.
        Бришен скользнул ладонью вниз по ее руке, прежде чем прочертил дорожку по ключице, а потом обхватил грудь. Его бедра мерно покачивались. Ильдико широко развела бедра, чтобы он более уютно устроился в колыбели ее тела.
        - Все равно, с обратной дорогой это будет долгое путешествие. Тебе нужно поспать.
        Ильдико обвила руками его шею и погладила прядь волос, свисавшую ему на спину.
        - Я высплюсь после смерти. А теперь - поцелуй меня. Мы впустую тратим хороший дневной свет, - поддразнила она Бришена.
        Их смех вскоре сменился вздохами и шепотом ободряющих слов, произносимых на фоне блестящей от пота кожи. Ильдико обнимала своего возлюбленного, мужа, лучшего друга и считала себя самой счастливой из жен.
        Глава 20
        БРИШЕН НАДЕЯЛСЯ, что когда-нибудь сможет отправиться с Ильдико в путешествие без сопровождения четверти собственного гарнизона. Обстоятельства, к сожалению, вынуждали проявлять осторожность. Нападение на небольшом торговом тракте из Присида в Харадис и предупреждения Серовека означали лишь одно: они с Ильдико никуда не могут выехать одни за пределы Саггары.
        Он сократил военную свиту до двадцати самых опытных бойцов. В отличие от поездки в Верхний Салюр, сейчас они путешествовали ночью. Неудобное время для наемников, планирующих нападение.
        Тем временем их маленький отряд приближался к границам Беладина. Эти земли принадлежали Серовеку, чье войско бдительно патрулировало и защищало владения лорда. Место для нападения еще более неподходящее, чем время.
        Бришен взглянул на жену. Она уверенно держалась в седле, даже несмотря на то, что в темноте приходилось продвигаться по холмистой местности. В холодную ночь она надела более плотный плащ, но голова осталась непокрытой. Рыжие волосы, которые поначалу показались ему чересчур броскими, теперь стали самыми прекрасными, переливаясь в лунном свете множеством оттенков серого. Именно по его просьбе Ильдико опустила капюшон.
        - Тебе не нужно этого делать, - сказал он ей ранее, когда они садились верхом, отправляясь в путь. Он откинул капюшон жены, обнажив взорам окружающих ее заплетенные в косы волосы и бледное лицо. Последний предзакатный час Бришен любовался ее ликом, пока она спала. Неужели он действительно когда-то находил ее уродливой?
        Ильдико заправила за ухо выбившуюся прядь.
        - Это повлечет за собой множество косых взглядов и пересудов.
        Бришен взял ее за руку и легонько прочертил когтем по линиям ладони.
        - Пусть говорят и глазеют. Это не имеет значения. Кроме того, ты херцегеши, супруга херцега Саггары. Тебе не пристало прятаться.
        Они пересекли мост, перекинутый через узкий овраг. Далеко внизу спокойная река извивалась черной лентой и исчезала за изгибом отвесной скалы. Неподалеку раздавался глухой рев водопада. Он резонировал со скрипом дерева под копытами лошадей, пока их отряд колонной ехал по мосту.
        Они прибыли в Халматус незадолго до полуночи. Построенный в укромной долине городок мерцал, как гнездо светлячков под кронами деревьев. Обрадовавшись, что неосознанно выбрал для посещения города еженедельный базарный вечер, Бришен повел Ильдико по узким улочкам, вдоль которых выстроились временные прилавки крестьян и торговцев.
        Их присутствие вызвало взгляды и пересуды, которые предвидела Ильдико. Поведение горожан опечалило Бришена, давя на плечи и омрачая слух. Ильдико же не обращала внимания на глазеющих и стала практиковать свои навыки в почти безупречном баст-каи.
        Только один раз она намекнула, что чувствует внимание всего города. Отступив от супруга, Ильдико оказалась на виду у толпы. Губы растянулись в тонкую улыбку, выдавая намерения.
        - Ильдико, - предупредил Бришен и заслонил собой, когда она свела оба глаза к переносице. А потом также быстро перестала их скашивать, заставив Бришена дернуться, а ближайших к ним солдат тихо вскрикнуть.
        Ильдико вздохнула.
        - Вы испортили прекрасную возможность породить сплетни на долгие годы.
        - И не дал горстке народа погибнуть под ногами убегающей от страха толпы. - Он подтолкнул ее к следующему павильону. - Постарайся не вызвать панику, женушка.
        Ее тихий смех ласкал уши и напоминал о сладостных мгновениях, когда несколько часов назад она так же смеялась, нежно целуя его вдоль спины. Ноздри Бришена раздулись, и он постарался отогнать воспоминания, прежде чем бриджи станут тесными и он начнет искать укромное местечко, где сможет овладеть женой. Ее чары окончательно лишили его здравомыслия.
        Ювелирную лавку они нашли в конце одного из переулков. В отличие от остальных, купец ничем не выказывал удивления при появлении Ильдико. Мастер осмотрел ожерелье со сломанной застежкой и пообещал быстро починить украшение. Они сговорились о цене и сроке. После этого проницательный купец предложил Ильдико оценить его коллекцию. Бришен ретировался и стал ждать снаружи у входной двери.
        Когда Ильдико вышла из лавки, он взял ее за руку.
        - Неужто я теперь обнищал?
        Она бросила на него лукавый взгляд.
        - Сомневаюсь. Я купила лишь одну вещицу.
        Бришен не заметил безделушки на шее, ни свертка в руке.
        - И где же?
        Ильдико вздернула подбородок.
        - Ты все увидишь, когда ее доставят вместе с моим ожерельем.
        Весть о визите четы херцегов быстро разлетелась по Халматусу, и мэр города поспешил пригласить их на трапезу. В ответ на приглашение Анхусет как ветром сдуло. Она махнула рукой на прощание и с ухмылкой заявила:
        - Я с солдатами буду в таверне «Кривой хвостик», где эль крепок, а компания намного приятней.
        Она как в воду глядела. Еду в доме мэра подавали вкусную, а вот общество оказалось скучным и постылым. Бришену нравился мэр, но не его супруга. Эта женщина беспрестанно таращилась на херцегеши, несмотря на все усилии Ильдико успокоить ее. Пристально разглядывая его жену, каи не замечала, что творит, и дважды чуть не опрокинула вино на колени Ильдико.
        Бришен вздохнул с облегчением, когда все закончилось, и они сбежали. Ильдико же ничуть не устала.
        - Нам не подали скорпида, - заявила она. - Можно считать, вечер удался.
        - Хочешь, сходим в таверну? Думаю, Анхусет была права насчет еды и компании.
        Ильдико покачала головой.
        - Нет. Мое появление вызовет переполох. Пусть наш эскорт отдохнет. Лучше устрой мне экскурсию по городу, и на этот раз, муж, ты будешь в моем полном распоряжении.
        Он с радостью исполнил ее желание. Халматус был маленьким городком, окруженным густым лесом. На окраине Бришен решил насладиться их коротким уединением. Приподняв лицо Ильдико, он нежно провел большим пальцем по ее подбородку. Кожа жены в лунном свете сияла точно жемчужина.
        - Поцелуй меня, - мягко приказал он. - Я жаждал ощутить прикосновение твоих губ с тех пор, как мы покинули Саггару.
        Бришену было не важно, что его наполненные блаженством стоны услышал весь Халматус, когда она занялась с ним любовью губами и руками. Он сгорал от желания, и, к сожалению, они не смогут покинуть это место и добраться до дома достаточно быстро. Жена-гаури превратила его кровь и дух в бушующее пламя, такое же горячее и яркое, как ее рыжие волосы.
        - На сколько мы оставили их без присмотра? На два часа? А теперь носимся за ними по всему городу, как няньки за младенцами, - раздался язвительный голос Анхусет над шепчущей на ветру колыбельной деревьев.
        Губы Ильдико в последний раз скользнули по губам Бришена, прежде чем она отстранилась.
        - Кажется, нам грозят неприятности.
        - Рассредоточьтесь и найдите их, - приказала Анхусет. - Если понадобится, стучите в каждую дверь.
        Бришен раздраженно заворчал, но был доволен проявленной бдительностью кузины. Отстранившись, он взял Ильдико за руку.
        - Пойдем. Нужно показаться, прежде чем она поднимет на уши весь город.
        Судя по хмурому взгляду Анхусет, его ожидал нагоняй. Бришен пресек любые попытки кузины высказаться.
        - Мысли часто мудрее речей, ша-Анхусет, - заявил он самым холодным и величественным тоном. - И не позволяют нам забыть, кто правит, а кто служит.
        Ее губы сжались в тонкую линию, но сестра поклонилась вместе с остальными солдатами.
        - Готовы к отъезду, херцег? - спросила она столь же холодно.
        Он кивнул, и кузина отправила солдат седлать лошадей и собираться на городской площади.
        Когда Бришен остался один с Ильдико и Анхусет, та набросилась на него с недовольством.
        - В могилу свести меня хочешь? - резко спросила она.
        - Перестань пытаться держать меня под каблуком, - огрызнулся Бришен. - Для этого у меня есть жена, но даже она меня так не пилит.
        Раздался приглушенный смех. Зажав рот ладонью, Ильдико смотрела на них слезящимися глазами. Она опустила руку и сжала губы, явно стараясь сдержать смех.
        - Простите, - с трудом выдавила она между смешками.
        Анхусет не разделила ее веселья. Помрачнев, точно грозовая туча, она поклонилась во второй раз.
        - Увидимся на городской площади.
        Бришен так и не понял, это была угроза или обещание.
        - Будь спокойна, мы там будем, Анхусет! - окликнула ее Ильдико.
        - Поживем - увидим, - коротко ответила она и зашагала прочь. Судя по напряженной спине, возмущению кузины не было предела.
        - Ты же знаешь, она тебя любит. - Ильдико взглянула на Бришена. - Она сделает все, что ты попросишь.
        Бришен кивнул. Ильдико не открыла для него никакой тайны.
        - Мы связаны друг с другом кровью и секретами. Она дочь сестры моего отца и единственная настоящая сестра. - Встретившись с нежным взглядом Ильдико, он вздохнул. - К тому же Анхусет старше меня и, к несчастью, склонна либо опекать меня, либо приказывать, если я это позволяю.
        Мэр, его жена с выпученными глазами и кучка членов городского совета вышли на площадь проводить их. Бришен и Ильдико вежливо попрощались, пообещав в ближайшее время нанести еще один визит. Луна начала свой путь к горизонту, когда они выехали к тропам, ведущим обратно в Саггару.
        Показался мост и овраг. Из Халматуса их отряд выехал в приподнятом настроении, все болтали и шутили. Однако атмосфера медленно менялась, каи становились все тише и напряженнее. Струйка беспокойства, от которой покалывало меж лопаток, превратилась в ледяной водопад, заморозивший позвоночник. Бришен подогнал коня поближе к жене. Анхусет закрыла Ильдико с другой стороны.
        Бришен поймал взгляд кузины и тихо заговорил на пиджин-каи, говоре красильщиков озера, который мало кто понимал:
        - Чувствуешь?
        Анхусет кивнула.
        - За нами следят.
        Они все отчетливо ощущали закаленный злобой взгляд. Стража потянулась к рукоятям мечей и сдвинула щиты. Лошади разделяли беспокойство всадников и задрожали от волнения.
        Ильдико перевела взгляд с Анхусет на Бришена.
        - Что случилось? - тихо поинтересовалась она.
        Бришен подал знак, и двое из свиты закрыли пространство за ее лошадью, создав живой щит. Хотя, скорее всего, ее присутствие уже нельзя было скрыть. Его жена выделялась, как маяк, но лучше поздно, чем никогда.
        - Ильдико, - очень нежно сказал он. - Подними капюшон, словно пытаешься защитить волосы от ветра, и делай в точности, как я скажу.
        И без того бледная кожа жены стала мертвенно-бледной. Ильдико поступила, как он велел, делая вид, что возится со своими косами, прежде чем натянула капюшон, скрывший черты лица.
        Бришен ослабил кожаную защиту на лезвии пристегнутого к бедру топора. Воздух сгустился от напряженной, неестественной тишины, нарушаемой лишь мерным стуком лошадиных копыт.
        Тишину разорвал боевой клич, за ним последовала вспышка света. Бришен громко выругался, ослепнув на мгновение, и спрятал лицо за капюшон. Его конь врезался в кобылу Ильдико.
        - Ильдико, ложись! - закричал он, прижав ее к холке лошади в тот же миг, как в лицо ударила холодная рябь воздуха. Раздался глухой удар, за ним последовал тяжелый стон, скрипнуло седло.
        Верхом они легкая мишень для лучников. Ильдико вскрикнула, когда Бришен стащил ее с седла и повалил на землю среди хаоса солдат, пытающихся справиться с запаниковавшими лошадьми. Хотя тела животных частично защищали их от пульсирующей вспышки света, от которой Бришен и его собратья каи стали практически слепы.
        Анхусет оскалилась и бросилась к нему с мечом наголо.
        - Беладины! - крикнула она, когда с деревьев на них обрушился град стрел. - Хвостовик как у стрел беладинов.
        Из темноты донесся хор завываний. Бришен крепко прижал к себе Ильдико, низко пригнувшись среди бьющих копытами лошадей. Ищейки магов. Эти стервятники притащили с собой гончих.
        Бришен подтолкнул Ильдико к Анхусет.
        - Бери ее! Через мост! Живо!
        Залпы из стрел лишь первая волна атаки. Если его супруга сейчас же не покинет поле боя, то умрет.
        Ильдико мертвой хваткой вцепилась в Бришена, ее странные глаза расширились и потемнели от ужаса.
        - Нет, Бришен!
        Анхусет не колебалась. Обняв и закинув Ильдико себе на плечо, она посмотрела на брата с выражением безудержной ярости и страха.
        - Выживи во что бы то ни стало! - приказала она и убежала с сопротивляющейся Ильдико.
        Бришен поймал коня Анхусет, перекинул поводья через седло и хлопнул животное по крупу. Жеребец выскочил из царившего вокруг хаоса за хозяйкой. Без всадника, не задетый потоком стрел, он скакал за Анхусет. Его кузина изменила направление, чтобы бежать параллельно, и Бришен на мгновение потерял ее из виду.
        Серебряные и тускло-красные волосы перемешались с тенями, когда Анхусет вскочила на спину скакуна и бросила Ильдико перед собой в седло, а потом пустила лошадь рысью.
        Они миновали первое препятствие, но мост был слишком длинным, а стрелы быстрыми. Из леса донеслись новые крики, на этот раз сопровождаемые звуком горна. Бришен воспользовался спящей магией, завещанной ему отцом и предками. Она прокатилась по нему, собираясь в ладони. Где-то среди деревьев притаился боевой маг: это он бросал световые заклинания, чтобы ослепить каи.
        Бришен произнес древнее слово колдунов, создавая заклинание из силы тени и столь почитаемого каи могущества порождений ночи. Взрыв тьмы вырвался из пальцев Бришена и погасил вспышки света. Вопли отчаяния и изумления смешались с триумфальными криками.
        Бришен подавил накатившую волну слабости, от которой подгибались колени. Наконец-то он мог видеть достаточно хорошо, чтобы сражаться.
        - К деревьям! Убейте мага! Уничтожьте ищеек! - крикнул он своим людям.
        Один из беладинов выскочил из подлеска прямо на него, размахивая косой с короткой рукояткой. Обученный воевать, как и все сородичи, Бришен встретил атаку ножом и топором. Двое мужчин врезались друг в друга, более тяжелый Бришен отбросил противника назад. Он перерезал противнику горло и помчался сквозь деревья еще до того, как брызги крови коснулись земли.
        Каи и беладины схлестнулись в смертельной схватке. Бришен раскроил череп лучнику и обезоружил солдата с мечом, обезглавив его одним взмахом топора, а потом перепрыгнул через покатившуюся к ногам голову.
        По венам раскаленной рекой тек адреналин, даже когда Бришен методично прорубал кровавую дорогу через ряды врагов, выскакивающих из кустов и спрыгивающих с деревьев.
        Кто-то закричал, и сердце Бришена ушло в пятки.
        - Гаурская сука! Она уходит по мосту!
        Бришен помчался через лес и вовремя выскочил из-за деревьев, чтобы увидеть, как лучник прицелился в скачущую лошадь с двумя всадницами, когда те во весь опор мчались к другой стороне оврага. Звуки вокруг будто затихли, все движения сосредоточились на согнутом плече лучника, натягивающего тетиву.
        Принц Саггары взмолился не богам, а окровавленному топору, который сжимал в руке.
        - Будь точным, - прошептал он и изо всех сил швырнул оружие.
        Лезвие застряло меж лопатками, лучник накренился вперед, покачнулся на краю оврага и рухнул в пропасть.
        Бришен бросился к мосту как раз в тот момент, когда дюжина всадников беладинов галопом выскочила на его пролет.
        О боги, нет!
        Он быстр, но ему никогда не догнать их. Каи могут обогнать человека, но не лошадь.
        - Военачальник, что от нас нужно? - Двое забрызганных кровью каи бросились к нему, преследуемые беладинской сворой.
        - Задерживайте их как можно дольше, - приказал Бришен.
        Магия убьет его, но иного выбора нет. Если он не воспользуется чарами, беладины догонят Анхусет. Она расправится с половиной, прежде чем ее обезоружат и убьют вместе с Ильдико.
        Бришен положил руки на первую доску моста. Еще несколько магических слов, и шипящие волны боли грозят содрать с него кожу. Он выждал драгоценные секунды, пока жеребец Анхусет коснется земли по другую сторону оврага. Затем закрыл глаза, испытывая головокружение от облегчения и жгучей боли, разливающейся по рукам. И произнес последнюю часть заклинания.
        Волна пламени с ревом пронеслась по мосту, с ненасытным голодом пожирая доски и поглощая ржущих лошадей и испуганных всадников.
        Бришен с трудом поднялся на ноги, его тут же отшвырнуло в сторону. Противник вцепился в него, и они покатились по земле. Ослабевший и медлительный из-за разрушительного действия заклинания, Бришен изо всех сил пытался освободиться из хватки беладина с огромным мечом. Человек ударил руку Бришена о выступающий камень. Пальцы тотчас онемели, и он выронил нож. Враг торжествующе зарычал.
        Бришен тоже рыкнул, затем вонзил клыки в шею соперника. От булькающего крика у него зазвенело в ушах. Рот наполнился кислым вкусом немытого человеческого тела, пота и крови. Он дернул головой, вырывая зубами плоть, и чуть не захлебнулся от струй горячей крови, забрызгавшей его лицо и шею.
        Бришен выплюнул кусок мяса и оттолкнул от себя мертвого наемника. Снова наполовину ослепленный, на этот раз кровью, а не светом, он встал. Каи, пришедшие ему на помощь, сражались из последних сил, но беладинов было слишком много. Бришен схватил меч поверженного противника и побежал к сородичам, уже не столь стремительный и уверенный. Угрожающее рычание стало единственным предупреждением, после которого к нему рванул клубок пыльного коричневого меха.
        В последний момент Бришен развернулся, взметнув клинок вверх. Пес жалобно заскулил, и мертвая ищейка магов упала в грязь подле него.
        Снова раздался тот же голос, что предупредил остальных о побеге Ильдико и Анхусет. В этот раз мужчина кричал разъяренно и отчаянно:
        - Схватите его! Схватите ублюдка каи!
        Бришен услышал предупреждающее шипение воздуха, но тело отказалось подчиняться команде разума побыстрее уносить ноги. Первая стрела попала ему в правое плечо, вторая - в левое бедро, третья - в правое. Бришен рухнул на колени. Зрение затуманилось, и он покачнулся под тяжелым весом внезапно наброшенной сети. Она обвилась вокруг его конечностей, точно живое существо, извилистое и цепкое, словно щупальца легендарных морских гадов из детских сказок.
        Взмах дубинки - последнее, что он увидел, прежде чем внутри черепа взорвался вихрь обжигающей боли. Кромешная темнота накрыла его саваном.
        Глава 21
        ВЕТВИ ДЕРЕВЬЕВ ЦАРАПАЛИи хлестали их изо всех сил, норовя скинуть Ильдико и Анхусет с жеребца, пока мерин галопом мчался к темному лесу. Зажатая между Анхусет и лукой седла Ильдико слепо вглядывалась во мрак. Далекое сияние дразнило взор.
        Бришен.
        В последний раз она видела его спину, когда он растворился в хаосе лошадей, ослепленных каи и града стрел. Она боролась с Анхусет, пытаясь вырваться и вернуться к мужу. Сделать что-то помимо бегства. Цепкая хватка кузины Бришена оказалась несокрушимой. Ильдико едва не вывернуло наизнанку от толчка, когда ее закинули на плечо. В глазах потемнело, когда ее повернули и бросили на седло скачущей лошади.
        Взгляд Ильдико привлек блеск стали в лунном свете. Анхусет протянула ей кинжал.
        - Возьми его, - приказала она мрачным тоном, не терпящим возражений. - Наноси удар по всему, что движется.
        Ильдико едва успела взяться за рукоятку, как слева из темноты выскочила неясная тень и бросилась на лошадь. Нападавший истошно завопил, как и сама Ильдико. Цепкие руки рванули юбки и ноги. Лошадь заржала и загарцевала боком.
        Ильдико сделала все, как велела Анхусет: вонзила кинжал в свисающую с седла фигуру. Лезвие погрузилось в плоть. Мучительный крик, сопротивление и теплая волна крови, покрывшая ладони, стали ее наградой.
        Раненый отступил, но его место заняли другие. Преследователи сыпались из подлеска, как насекомые из разрушенного муравейника. Жеребец Анхусет тоже вступил в схватку. Конь так брыкался и вставал на дыбы, что один из наемников влетел в ближайшее дерево и скатился на землю, схватившись за живот.
        Анхусет сунула поводья в руки Ильдико.
        - Веди лошадь!
        Выронив кинжал, Ильдико с силой хлестнула поводьями по бокам мерина. Жеребец пустился в галоп, волоча за собой кого-то. Ильдико почувствовала, как Анхусет крутится из стороны в сторону, виртуозно орудуя двумя мечами в вытянутых руках. В ходе схватки каи лишь дважды со стоном врезалась в спину Ильдико, но удержалась на месте, прорубая им путь к свободе.
        Они нырнули в лес, где Ильдико видела не больше каи в полдень. Она молилась, чтобы ненароком не развернуть скакуна в овраг к неминуемой гибели. Спасаясь от последнего преследователя, они обогнули рощу и выскочили на поляну.
        Полностью открытая и освещенная лунным светом местность была для них слишком небезопасна. Ильдико повернула мерина обратно к лесу. Вернуться тем же путем они не могли, но если держаться границы, проходящей по восточной тропе, то сень деревьев сможет стать им укрытием. По крайней мере, ей удалось увести их от оврага.
        Спутница за спиной зловеще молчала, и Ильдико оглянулась через плечо.
        - Анхусет?
        Кузина Бришена ответила медленным выдохом и тут же соскользнула с седла, потянув за собой испуганную Ильдико. Они обе упали на землю, рука Анхусет частично смягчила падение Ильдико. Жеребец вскинул голову и отскочил в сторону, прежде чем рысью погарцевал от них, волоча за собой поводья.
        Ильдико вскочила на ноги и ахнула.
        Анхусет лежала на боку лицом к Ильдико. Древко стрелы торчало из ее левого плеча, второе - чуть выше левого бедра. Каи медленно дышала. Ее золотые глаза потускнели.
        Ильдико присела перед ней на корточки. Окровавленные руки скользили по раненой подруге, но не касались тех мест, где стрелы вонзились в доспехи и плоть.
        - Анхусет! Почему ты ничего не сказала?
        Каи попыталась пожать плечами, но ей удалось лишь дернуть одним плечом.
        - Что тут скажешь? Кажется, стрелы смочены соком марсерета, - ее голос был таким же тусклым, как и глаза, слова сочились с распухшего языка.
        Ильдико смежила веки. Если наконечник стрелы действительно смочен марсеретом, то через несколько мгновений у Анхусет онемеет все тело от плеч до кончиков ног. И даже если бы каи не стала мертвым грузом под действием яда, Анхусет все равно слишком тяжелая. Ильдико не сможет поднять ее и посадить на лошадь. Они обречены сидеть здесь, пока наемники идут по их следу.
        Порыв горячего воздуха, тяжелого от запаха зеленой травы, коснулся щеки и шеи. Ильдико открыла глаза и поняла, что жеребец Анхусет вернулся и наблюдает за ней темными глазами, словно спрашивая, сколько они еще будут прохлаждаться. Если бы к горлу не подступали слезы, она бы рассмеялась.
        Голова Анхусет поникла.
        - Я не чувствую ни рук, ни ног.
        В этот момент раздался победоносный собачий вой. Сердце Ильдико заколотилось в груди.
        - О боги, ищейки магов.
        - Уходи. - Анхусет медленно моргнула точно совиными глазами. - Они чуют меня, не тебя. Садись на лошадь. Уходи, - повторила она.
        Ильдико вскочила на ноги.
        - Я тебя не брошу.
        Ее внимание привлекла блеснувшая в лунном свете сталь. В траве лежало два меча, которыми Анхусет отбивалась от нападавших во время дикой скачки по лесу. Один подле вытянутых пальцев каи, второй за ее спиной. Кровь черными потеками стекала с лезвий.
        Ильдико подняла ближайший к ней клинок. Он оказался на удивление легким, но с тяжелым наклоном к кончику.
        - Глупая гаури, - слова Анхусет слились воедино. - Ты погибнешь, если останешься.
        - Помолчи. - Ильдико сосредоточила взгляд на кромке деревьев, откуда доносился лай. - Очевидно, даже яд не в силах укротить твой дерзкий язык.
        Глупо это или нет, но она не собиралась бросать на холодной земле беспомощную Анхусет на растерзание стаи ищеек. Меч больше не казался таким легким, и Ильдико сжала его обеими руками.
        Душа ушла в пятки, когда из-за деревьев выскочила первая псина. Вздыбленный мех, длинные лапы, блестящие клыки и глаза, такие же желтые и свирепые, как у любого каи, только гораздо более звериные. За первой ищейкой последовала вторая, а потом - третья. Собаки вприпрыжку пересекли поляну, лая и приглушенно рыча. Они все ближе подбирались к Ильдико с раненой каи.
        - Согни колени и размахнись настолько сильно, насколько сможешь.
        Голос Анхусет звучал будто на расстоянии, но Ильдико сделала, как ей было велено, и постаралась успокоиться. Казалось, в легких не хватает воздуха, хотя она дышала тяжелее загнанной лошади. Ручейки пота стекали по бокам под одеждой, отчего липкие от крови руки на рукояти меча стали еще более скользкими. Ильдико попыталась сдержала дрожь и желание прикрыть глаза, когда первая ищейка прыгнула на нее.
        Ильдико закричала и замахнулась. Перед взором пролетела темная размытая линия. Раздался мясистый стук. Лапы пса обвисли на полпути. Зверь упал на землю и замер - стрела глубоко вонзилась ему в шею. Еще один свист воздуха защекотал ухо, и вторую ищейку постигла та же участь.
        Обернувшись, Ильдико увидела лошадь со всадником в доспехах. Спаситель галопом проскакал мимо нее и сразил мечом третью ищейку.
        - Ваше Высочество, с вами все в порядке?
        Она обернулась на знакомый голос.
        - Серовек?
        Он вышел к ней в легкой броне и с луком. Именно он убил двух псов, а его солдат - третьего. Лорд Пангион окинул ее взглядом в поисках ран и одобрительно кивнул, увидев, что Ильдико сжимает один из мечей Анхусет.
        Еще полдюжины беладинских всадников показались из-за деревьев на другой стороне поляны. Один воин вел лошадь без всадника. Конь Анхусет приветливо заржал, когда они окружили Ильдико и раненую каи.
        Сжимая меч, Ильдико не желала отходить от своей спутницы. Крупицы здравомыслия, что у нее еще остались, уверяли, что если бы Серовек планировал это нападение, оно бы не провалилось. Однако мышцы задрожали, а сердце загрохотало, когда беладинский лорд приблизился.
        Он опустился на колени перед Анхусет. Та наблюдала за ним прищуренными глазами, превратившимися из сияющих золотом в тускло-желтые. Серовек взглянул на Ильдико.
        - Мы пытались добраться до вас на мосту, но опоздали. Убили двух смирителей, пустивших ищеек по следу, но в скором времени, вероятнее всего, прибудут еще наемники с псами. Вы вторглись на мою территорию. По их мнению, помощи вам ждать неоткуда. Наивные глупцы.
        Серовек сделал знак одному из своих людей. Всадник спешился и протянул лорду топор, схожий по размерам с тем, который Ильдико видела у Бришена.
        - Что вы делаете? - спросила она.
        Серовек снял кожаную защиту на лезвии.
        - Путешествовать будет значительно легче, если я срежу стрелы, торчащие из ее светлости.
        Отравленная и обездвиженная Анхусет все же смогла согнуть пальцы и слабо ударить Серовека. Один коготь зацепил складку на его бриджах около колена и аккуратно распорол ткань.
        - Не прикасайся ко мне, беладинская свинья, - пробормотала она.
        Серовек тяжело вздохнул и быстрее, чем Ильдико успела моргнуть, ударил костяшками пальцев по подбородку Анхусет. Ее голова дернулась, глаза закрылись, и каи полностью обмякла.
        Ильдико охнула.
        - Она убьет вас за это, когда очнется.
        Серовек подмигнул и взял плоский камень, который протянул ему один из солдат вместе со сложенным одеялом.
        - Нет, не убьет. Я скажу ей, что это сделали вы.
        Он прижал одеяло с камнем сверху к спине Анхусет. Стрела в ее плече застряла между двух пластин брони, пришитых к подлатнику. Ильдико вздрогнула, когда Серовек опустил топор на древко, укоротив его до длины ручки маленькой ложки. Быстро, умело и уверенно он проделал то же самое со стрелой в ее бедре. Анхусет дернулась, но не пришла в себя.
        Серовек погладил серебристые волосы большой ладонью.
        - Полегче, моя красавица. Я закончил. - Он посмотрел на Ильдико. - Сможете ехать на ее жеребце?
        - Да.
        Потрясение от встречи с неминуемой, жестокой смертью, от которой их спасло внезапное появление Серовека и его людей, лишило ее красноречия и здравомыслия. Сейчас Ильдико была способна лишь на односложные ответы.
        Если беладинский лорд заметил это, то виду не подал.
        - Хорошо. Анхусет поедет со мной.
        Он подхватил раненую каи на руки. Его лицо побагровело, когда он медленно поднял ее. Серовек пошатнулся и резко выдохнул.
        - Проклятые каи, - вымолвил он напряженно. - Тяжелее мешка мокрых кирпичей.
        Реакция Серовека подтвердила догадку Ильдико. Она никак не смогла бы поднять раненую спутницу и снова посадить на лошадь.
        Серовек направился к единственному оседланному коню без всадника. Более крупный, чем остальные, жеребец протестующе заржал и прижал уши, когда хозяин сел верхом со своей ношей. Отряд стал собираться в путь. Один из беладинских солдат поднял лежавший в траве меч Анхусет и осторожно вытащил второй из онемевших пальцев Ильдико.
        - Вам помочь взобраться на лошадь, Ваше Высочество?
        Ильдико покачала головой. Пускай она не очень искусно владеет клинками, но, по крайней мере, может сама вскочить в седло.
        Стоило Ильдико поравняться с Серовеком, тот спросил:
        - Чья кровь замарала ваши руки? Не Анхусет и, насколько могу судить, вы не ранены.
        - На нас напали в лесу. Я заколола одного из нападавших, когда он попытался стащить меня с лошади.
        Мрачное лицо Серовека смягчилось от веселья.
        - Мягкие, благородные женщины Гаура со скрытой жестокостью. - Он направил коня вперед. - Мне следует как-нибудь наведаться в Присид.
        Выбравшись из темного лесного лабиринта, Ильдико вновь обрела способность ориентироваться на местности. Ее охватил приступ удушающей паники, от которой потемнело в глазах.
        Они удалялись от Саггары и помощи!
        Ильдико рысцой поскакала к Серовеку и развернула лошадь Анхусет перед его конем. Жеребец Серовека фыркнул, когда всадник натянул поводья, чтобы не врезаться в Ильдико.
        Она проигнорировала хмурый взгляд лорда.
        - Мы должны вернуться на мост. Немедленно. Помогите Бришену и остальным! Мы не можем бросить их на произвол судьбы.
        Лицо Серовека смягчилось.
        - Эта битва уже давно закончилась, Ваше Высочество. Поверьте мне, все, что я сейчас делаю, помогает Бришену. - Он указал на невидимую тропинку где-то среди деревьев. - Недалеко отсюда есть скрытое святилище, древний храм, наполненный магией. Он поможет сбить ищеек со следа. Мы пока останемся там. Я послал гонцов в Саггару. Если мой расчет верен, то к утру здесь будут мои люди вместе с каи. - Он осторожно поправил бесчувственную Анхусет на руках. - Вы видели, что случилось с херцегом?
        Ильдико не могла говорить из-за душивших ее слез. Она несколько раз сглотнула, прежде чем ответить:
        - Нет. Он был в гуще сражения, когда я мельком видела его в последний раз.
        Она понимала: когда прибудут каи, один из них сообщит, что несет в себе огонь жизни Бришена. От этой мрачной мысли стало трудно дышать.
        - Не падайте духом, Ильдико. - Серовек отказался от формальностей, пытаясь успокоить ее. - Его не убьют. По крайней мере, сразу.
        Его слова ничуть не уняли ее страх за Бришена.
        Руины, к которым привел их Серовек, упирались в пологий склон, окруженный деревьями. Даже не владея магией, Ильдико почувствовала присутствие силы. Беладинские скакуны не захотели приближаться к храму. Привыкший к гулу и шепоту магии, которой обладал каждый каи, каким бы слабым он ни был, мерин Анхусет беззаботно прогарцевал среди камней. Остальные лошади вскоре последовали за ним.
        Жестом, столь понятным остальным и озадачившим Ильдико, Серовек отдал приказы солдатам. Трое спешились и растворились в тени, окружавшей храм по периметру. Оставшиеся трое собрали лошадей и повели их вглубь руин, чтобы укрыться за гребнями сломанных стен и рядами колонн. Вдалеке в лунном свете раздался знакомый вой. Ильдико вздрогнула. Только не снова.
        Она последовала за Серовеком, который пронес Анхусет через низкий дверной проем крошечной часовни в развалинах храма. Темнота внутри была такой плотной, что казалась осязаемой. Послышался шорох и писк потревоженных крыс. Ильдико отпрыгнула в сторону, когда что-то подозрительно прошмыгнуло по полу рядом с ее ногой.
        - Никакого огня, Ильдико. - Глубокий голос Серовека походил скорее на гул. - Мы подождем.
        Они стояли в душной тишине, прислушиваясь к тому, как потрескивают сломанные ветки и шелестит листва под башмаками сапог бегущих в их направлении. Потом раздалось протяжное рычание и сопение.
        Ильдико стиснула зубы и постаралась не дышать. Ее сердце стучало так громко, что, казалось, этот грохот с легкостью их выдаст.
        - Ну что там? - раздался голос на всеобщем.
        - Свежие следы, но слишком большая группа с беладинскими подковами, а не каи, - последовал ответ.
        - Тогда дозорные. Мы на территории Беладина, но это Верхний Салюр. Ублюдок Пангион повесит нас за внутренности быстрей, чем мы успеем моргнуть. Не стоит ждать радушия от его солдат. Поехали.
        - А ты не хочешь обыскать храм?
        Ильдико почувствовала, как стоящий рядом Серовек напрягся еще сильнее и вовсе перестал дышать.
        - А зачем тратить на это время? Посмотрите на ищеек. Просто скулят и вынюхивают. Наверное, учуяли барсучий или олений помет. Гаури едет верхом с каи. Если бы они были здесь, мы бы уже знали об этом. Выдвигаемся. Мне не хочется оказаться на пути патруля.
        - А я не горю желанием переходить дорогу этой каи. Ты же видел, что она сделала на поляне. Прикончила всех трех ищеек.
        - Значит, нужно быть предельно осторожными. Пошли.
        Минуты молчания растянулись в вечность тишины, пока снаружи не раздался крик ночной птицы.
        - Они ушли, - довольно громко произнес Серовек. Зашаркали сапоги. - Ваше высочество, давайте выйдем туда, где сможем видеть дальше своего носа.
        Лунный свет казался полуденным солнцем после долгого пребывания в могильной темноте часовни. Ильдико моргнула и увидела, как Серовек присел на корточки, осторожно укладывая Анхусет на землю. Несмотря на зловещую неподвижность, грудь каи спокойно поднималась и опускалась. Ильдико облегченно выдохнула.
        Серовек поднялся.
        - Останьтесь с ней, - приказал он. - Мне нужно взять припасы с лошади.
        Он остановился дать указания двум стоящим на страже солдатам, прежде чем исчез среди деревьев, окружавших храм.
        Серовек вернулся с небольшой сумкой, одеялом и бутылкой и опустился рядом с Ильдико, которая убирала волосы с лица Анхусет. Лорд порылся в сумке и достал посуду странной формы. Ромбовидную, с небольшим загнутым внутрь со всех сторон краем. Она смутно напоминала ложку, хотя Ильдико не представляла, как такой можно помешать кашу, не говоря уже о бульоне.
        - Что это? - спросила она.
        Серовек взял висевший на поясе нож и разрезал шнурки на кольчуге Анхусет.
        - Ложка для удаления стрелы[3 - В Средневековье наконечники боевых стрел не всегда приклеивались к древку намертво, чаще пользовались теплым пчелиным воском. После выстрела подобными стрелами древко стрелы без труда доставалось, а вот наконечник нередко оставался внутри тела. Специально для таких случаев была разработана ложка для удаления стрел, сконструированная таким образом, чтобы зажать кончик стрелы и вытащить его из тела, не причиняя ущерба от зубцов наконечника. Чаще всего использовали две ложки. Их располагали по обе стороны от древка, а затем проталкивали в рану до тех пор, пока чашеобразные части ложек не окружали наконечник. После стрелу с ложками, окружавшими зазубренную головку, можно было извлечь из тела. В конце оставалось только прижечь рану раскаленным железом, чтобы остановить кровотечение и предотвратить инфекции.]. Если повезет, мне не придется ею воспользоваться.
        Он не стал вдаваться в подробности, а разрезал швы вокруг бронированной чешуи, которая была пришита к подлатнику и окружала укороченное древко, торчащее из плеча.
        После этого Серовек разрезал стеганый подлатник и одежду под ним. Он отложил нож в сторону.
        - Я собираюсь поднять ее. Мне нужно, чтобы вы сняли кольчугу и одежду. Быстро, но аккуратно. Справитесь?
        Она кивнула, и они принялись за работу. Анхусет по-прежнему лежала в объятиях Серовека, пока Ильдико снимала с плеч кольчугу, подлатник и рубашку. Серовек положил каи на правый бок и наклонился, чтобы получше рассмотреть рану на плече.
        - Я думаю, это бронебойные бодкины[4 - Бронебойные наконечники бодкин - это военные игловидные наконечники. Бодкины не закреплялись гвоздиком на древке, а перед боем их надевали втулкой на коническое окончание древка. Такие стрелы пробивали кольчужный или пластинчатый доспех, а после выстрела наконечник оставался в теле противника.]. Однако, пока не вытащу, сказать точно не смогу. - Ильдико побледнела, а в ответной улыбке Серовека не было ни капли веселья. - Какое счастье, что она находится под действием марсерета. Мне придется работать быстро, пока действие сока не закончилось.
        Он разрезал штаны Анхусет, а Ильдико сняла сапоги. Обнаженная на холодном воздухе серая кожа покрылась мурашками. Анхусет слегка задрожала. Ильдико накрыла ей ноги одеялом и своим плащом.
        Серовек достал из сумки маленькую свечу и с помощью кремня, стали и обуглившейся ткани раздул фитиль. Он передал свечу Ильдико.
        - Я не каи и не способен заниматься раной в темноте, поэтому держите крепче и не позволяйте пламени погаснуть.
        Он облил лезвие содержимым бутылки, которую принес с собой. От лезвия тонкими завитками поднялся дым. Серовек взглянул на Ильдико, у которой округлились глаза.
        - Слезы Пелеты. Отличное питье и не дает ранам гноиться.
        - Вы это пьете?
        Она слышала о слезах Пелеты. Названное в честь богини драконов, это варево способно убить любого, кто осмеливался его попробовать. Естественно, все, что заставляет дымиться сталь, явно опасно для употребления.
        - Иногда. Когда хочу забыться.
        Серовек устроился так, чтобы Анхусет лежала, откинувшись между его коленями. Ее грудь была прижата к одному из бедер, спина - к другому. Он вылил еще немного жидкости на рану. Ильдико вздрогнула, как и потерявшая сознание Анхусет. Хотя от варева дымился металл, оно не обжигало кожу.
        Серовек согнул ноги, удерживая каи, пока делал ножом надрезы и расширял рану. Ильдико вылила слезы Пелеты на его окровавленные пальцы, когда он нащупал наконечник стрелы. Анхусет не шевельнулась, но с ее губ сорвался тихий стон.
        Плечи Серовека опустились с явным облегчением.
        - Бодкин, - сказал он. - По крайней мере, не большеголовая[5 - Большеголовые наконечники, они же бродхеды, - это наконечники для охоты, хотя наиболее мелкие их разновидности иногда применялись на войне. Это дорогие наконечники, поэтому их втулки закреплялись на древке гвоздиками. Чаще всего делались из стали с закаленными краями. У них обычно от двух до четырех острых лезвий, которые вызывают у жертвы сильное кровотечение и быструю смерть. Существует два вида: с фиксированным лезвием и механическим. Наконечник фиксированного типа с постоянными неподвижными лезвиями, а механические имеют широкий наконечник, раскрывающий свои лезвия при контакте с целью. При изготовлении большеголовых наконечников придерживались трех требований:1. Достаточно широкий, чтобы разрезать плоть, обеспечив быстрое и чистое убийство;2. Достаточно узкий, для лучшего проникновения;3. Должен иметь форму, которую можно хорошо заточить.]. Тоже ничего хорошего, но легче вытащить.
        Кровь тонкими струйками стекала по спине Анхусет, пачкая штаны Серовека. Древко стрелы отделилось от наконечника, но не раньше, чем Серовек успел извлечь его из раны.
        Ильдико порвала верхнюю юбку на ленты. Серовек достал из сумки мох и положил его в рану, а потом перевязал. Они проделали то же самое с бедром Анхусет. К тому времени, как закончили, когтистые пальцы каи начали сгибаться и разгибаться, а рассвет позолотил края деревьев на востоке розовым светом.
        - С ней все будет в порядке? - Ильдико плотнее укутала Анхусет в одеяло и плащ. Дрожь прекратилась, но дыхание стало более прерывистым.
        Серовек стоял и вытирал предплечьем пот со лба.
        - Думаю, да. Каи трудно убить.
        - А вам доводилось их убивать?
        Его губы дрогнули.
        - Нескольких. У нас свои налетчики, у них - свои. Нам с вашим супругом из-за владения пограничными территориями приходится иметь дело с обоими. Вопрос лишь в том, кто доберется до них первым.
        Он сел рядом с Ильдико, схватил бутылку со слезами Пелеты и поднес к губам. От первого глотка Серовек передернулся, точно мокрая собака, но это не помешало ему сделать второй. Он протянул бутылку Ильдико. Она покачала головой, предпочитая не испытывать свой и без того измученный желудок. Серовек протянул ей фляжку с водой, которой Ильдико смыла кровь с рук.
        - Почему ищейки нас не учуяли?
        Серовек поставил бутылку с горячительным между ними и положил ладони на колени. Лицо Анхусет приковало его взор.
        - Учуяли, но их задача искать каи, а не людей. Собак сбило с толку витающее здесь колдовство, которое не дало выследить Анхусет.
        - Разве их хозяева не догадывались о такой возможности?
        Он пожал плечами.
        - Могли бы, будь они знакомы с этой землей или каи. Этот храм внутри моих границ, но он построен каи как их место поклонения. Бришен рассказал мне о нем пару лет назад, когда мы за бутылкой слез сетовали на капризы ветреных любовниц. - Серовек подмигнул Ильдико.
        Она попыталась улыбнуться при мысли, как эти двое мужчин плачутся друг другу в жилетку из-за женщин, но не смогла. Из головы не шло лицо Бришена, когда он толкнул ее к Анхусет и крикнул, чтобы они ехали к мосту. Она видела неизбежную смерть в сияющих глазах - его смерть.
        Ильдико моргнула, чтобы сдержать внезапно затуманившие зрение слезы.
        - Как вы нашли нас с Анхусет?
        Серовек снова отхлебнул из бутылки, прежде чем ответил:
        - Слух о засаде дошел до Верхнего Салюра. К тому времени, как я отправил гонца в Саггару предупредить херцега, вы уже выехали в Хальматус. Мы отправились вам навстречу, но опоздали.
        Не стоило изводить себя вопросом «что, если», однако Ильдико не могла не думать о том, как изменилась бы их судьба, обожди они день, прежде чем покинуть Саггару.
        - Интересно, это те же люди, что напали на нас на торговом тракте?
        - Скорее всего, нет. Предыдущая попытка провалилась. Кто бы ни двигал фигуры на этой доске, он не хочет дважды потерпеть неудачу. В этот раз отряд хорошо оснащен. Множество ищеек, способных учуять не только каи, но и любых обладателей магии. Дорогое оружие, которое не могут себе позволить лучшие банды. Подозреваю, половина отряда даже не беладины. Мечи в руках наемников верны лишь звонкой монете.
        Ильдико вспомнила короткий разговор между Бришеном и Анхусет, когда ночная тьма взорвалась ослепительными вспышками света.
        - Среди них есть боевой маг.
        Серовек нахмурился.
        - Это создаст дополнительные проблемы, когда мы найдем и вызволим вашего супруга.
        Когда его вызволим, а не если. Уверенность Серовека зажгла лучик надежды, несмотря на мрачное предсказание относительно мага.
        - Вы действительно верите, что Бришен еще жив?
        Ильдико продолжала надеяться, что это так. Ее муж - грозный боец, но кто знает, со сколькими наемниками ему пришлось столкнуться и какое колдовство использовал маг против него и других каи.
        Серовек поднял один из двух наконечников, извлеченных из тела Анхусет. Покрытое засохшей кровью, похожее на кинжал острие отразило блуждающий луч слабого солнечного света.
        - Это бронебойные наконечники, смоченные марсеретом. Если бы они хотели просто убить Бришена и вас, то использовали бы большеголовые. Бодкины пробивают доспехи и сбивают с ног лошадей, но раненый ими человек проживет дольше, чем если бы в него попали из большеголова. В случае двух ранений такими, Анхусет истекла бы кровью еще до того, как упала с лошади.
        Серовек отбросил наконечник в сторону.
        - Я не сомневаюсь, что Бришен жив и находится в плену. Ваш побег поставил крест на их планах. Завладей они вами обоими, получили бы больше рычагов влияния на Каи или Гаури в пересмотре либо расторжении союза ради вашего спасения. Теперь у них только один херцег, но этого достаточно, чтобы начать переговоры о его жизни с королевским домом Каи Хаскем.
        Ильдико чуть не расплакалась. Дрожащей рукой она потянулась к бутылке со слезами Пелеты. Напиток обжег язык и горло. Слезы потекли по щекам. Серовек выхватил у нее бутылку и спрятал за спину.
        Ильдико вытерла глаза и горько рассмеялась.
        - Значит, он уже мертв. Мы с моим мужем совершенно не значимы. У трона Каи есть наследник: старший брат Бришена, у которого сыновей больше, чем пальцев на одной руке. Бришен просто запасной наследник, не представляющий реальной ценности. Секмис отвернется от него и не пошевелит пальцем ради его спасения, а король поддержит ее решение.
        Серовек посмотрел за спину Ильдико на горизонт, где все ярче становилось рассветное зарево.
        - Я никогда не встречался с этой женщиной и, надеюсь, не встречусь, но слухами полнится земля. Трудно поверить, что Сумеречная королева Харадиса родила столь благородного каи, как Бришен Хаскем.
        - Трудно поверить, что из ее утробы вышел хоть кто-то с душой. - В этот момент Ильдико люто ненавидела Секмис, как никого прежде.
        - Кто бы в Белавате ни платил этим наемникам, ему неведомо, что правящая чета не питает привязанности к сыну. У нас есть время. Немного. Всего несколько дней, но их достаточно, чтобы найти логово и спасти вашего мужа.
        Ильдико нервно трепала край туники.
        - Что я могу сделать? Конечно, если что-то реально в моих силах.
        Она ненавидела свою беспомощность и отсутствие боевых навыков. Здравый смысл подсказывал, что никто не мог предвидеть такую ситуацию, однако это знание мало утешало.
        Серовек поднялся на ноги и помог подняться Ильдико.
        - Можете, но сначала я хочу услышать мнение Анхусет. Эффект марсерета должен скоро пройти.
        - А как же ее раны?
        Добрые нежно-каштановые глаза цвета жареного каштана с золотистыми крапинками по краям зрачков замерцали от смеха. Серовек - хороший, храбрый мужчина и явно увлечен Анхусет.
        - Вам бы уже следовало знать, насколько каи стойкие. Для нее эти раны сродни укусам блохи. - Он похлопал Ильдико по руке. - Я принесу вам дополнительные одеяла. Вы сможете отдохнуть рядом с Анхусет.
        - Я не смогу уснуть.
        Она не сможет спать, пока Бришен где-то в плену у беладинских наемников.
        - Попробуйте, - настоял Серовек. - Мне нужно, чтобы позже вы были бдительны и внимательны.
        Ильдико сделала, как ее просили, и завернулась в одеяла, которые дал Серовек. Она заснула, стоило сомкнуть очи. Казалось, прошло всего несколько мгновений, прежде чем ее разбудили громкие голоса, разговаривавшие на баст-каи. Ильдико потерла глаза и, прищурившись, посмотрела на пару, сверлившую друг друга взглядами неподалеку от того места, где она лежала одна. Анхусет, завернутая в одеяло, привязанное к здоровому плечу, не спала и яростно спорила с Серовеком.
        - Отличная идея, - сказал лорд Пангион и скрестил руки на груди.
        Анхусет тоже скрестила руки со злобным видом.
        - Пока ее не заколют или не подстрелят.
        - Я видел, как она управлялась с твоим жеребцом. Она искусная наездница и справится с поставленной задачей. Если хочешь, чтобы все вышло, она должна это сделать.
        - Бришен пожертвовал собой ради нее. Мы рискуем сделать его жертву напрасной.
        Серовек разочарованно вздохнул.
        - Перестань так рьяно хоронить Бришена. Он не умер!
        Разъяренная Анхусет набросилась на Серовека, оскалив клыки.
        Скинув одеяло, Ильдико вскочила на ноги.
        - Хватит! - закричала она. Они вмиг забыли о ссоре и повернулись к ней. - Я сделаю все, о чем бы вы ни попросили. Все что угодно. Мне жаль, что я не воительница. Хотела бы быть ею.
        Серовек взирал на нее с неумолимым видом.
        - У нас нет нужды в еще одном воине, ваше высочество. Нам нужна наживка.

* * *
        Солнце выжгло последние остатки утреннего тумана. Ильдико прислонилась к стене храма и постаралась не грызть ногти от волнения. Вместо этого она пыталась починить шнурки на подлатнике Анхусет, наблюдая, как кузина Бришена, прихрамывая, мечется взад и вперед, оскаливая клыки на Серовека.
        - Они слишком долго, - выпалила каи.
        Сидя, скрестив ноги, рядом с Ильдико, Серовек даже не потрудился оторвать взгляд от затачиваемого кинжала.
        - Мы будем ждать, сколько потребуется, - спокойно сказал он. - С таким же успехом ты могла бы присесть, а не протаптывать тропинку в камнях.
        Не успел он закончить фразу, как Анхусет замерла и прислушалась.
        - Лошади, - сказала она через мгновение.
        Скрежет клинка о камень прекратился. Серовек встал рядом с каи.
        - Ищеек не слышно, - заметил он. Сквозь деревья донеслась птичья трель, и Серовек ответил похожим свистом. Он встал и убрал кинжал за пояс. - У нас гости, и, хвала богам, это не враги.
        Вскоре пространство у западной стены разрушенного храма заполнили лошади, люди и каи. Все разделились на две группы: каи собрались вокруг Анхусет и Ильдико, беладины - рядом с Серовеком. Один из солдат поклонился своему лорду.
        - Кажется, мы выяснили, где прячутся налетчики. В лабиринте пещер не более чем в лиге к северу отсюда.
        Серовек скривился, в словах сквозило презрение:
        - Они продвигаются вглубь моих земель, чувствуя себя здесь как дома.
        Один из каи обратился к Анхусет и Ильдико:
        - Мы нашли наших убитых на другой стороне оврага. Двое пали. Наемники сражались, пока не схватили херцега, а потом сбежали.
        Плечи Ильдико поникли. Она взглянула на Серовека.
        - Вы были правы.
        Он кивнул.
        - Сейчас Бришен ценнее для них живой, чем мертвый. Теперь нам необходимо просто выяснить, скольких придется одолеть, дабы спасти его.
        - Мы схватили одного из них, - заговорил солдат, сообщивший о местонахождении логова врага. Воин кивнул, указав себе за спину, когда брови Серовека поползли вверх. - Мы отразили налет на небольшом пригорке у нашей границы. Разбойники зверски расправились с живущей там семьей крестьян, украли овец и зерно. Мы убили всех, кроме одного, и развесили тела на деревьях в качестве предупреждения.
        Ильдико закрыла глаза. Столько убийств, и все ради двоих, до которых никому не должно быть дела.
        Толпа расступилась, и каи вытолкал вперед оборванца, заставив того опуститься на колени перед лордом Пангионом. Воины образовали круг, точно заключая пленника в клетку. Грязный, кишащий вшами, забрызганный кровью мужчина посмотрел на Серовека, прежде чем заметил Ильдико. Похотливая чернозубая ухмылка заставила херцегеши отпрянуть.
        Один из беладинов задрал разбойнику рукав выше локтя, открывая взору присутствующих сине-зеленый узор татуировки.
        - Член клана Змеиных пиков, - объявил солдат.
        Серовек присел перед пленником. Лорд заговорил мягко, почти дружелюбно, но от его тона у Ильдико волосы встали дыбом.
        - Далеко ты забрел, чтобы разделаться с фермерами ради зерна и овец. Сколько вас прячется в пещерах?
        Мужчина отвел взор.
        - Не знаю я ни про какие пещеры. Мы воровали, чтобы набить брюхо.
        - Значит, вы попытались сбежать с целым стадом овец и полным фургоном зерна, дабы прокормить четверых? У вас недюжинный аппетит.
        - А тебе какое дело? - Вор расправил плечи и выпятил подбородок. Блеснули налитые кровью глаза. - Это всего лишь крестьяне.
        Мягкий тон Серовека не изменился:
        - Они были под моей защитой, а теперь мертвы. Еще раз спрашиваю. Сколько вас, крыс, прячется в пещерах?
        Пленник стиснул губы, отказываясь говорить, однако в страхе плюхнулся на зад, когда Анхусет бросилась на него, сжав когти.
        - Со мной он заговорит! - прорычала она на баст-каи.
        Серовек остановил ее взмахом руки.
        - Терпение, - ответил он на том же языке. - Здесь я - закон, который он нарушил, убивая и воруя на моей земле.
        Серовек повернулся к налетчику и снова перешел на всеобщий:
        - Ты забрел далеко от дома, и мне известно, что там, откуда ты родом, нет каи, так что позволь просветить тебя.
        Ильдико не смогла найти в себе ни капли сочувствия к внезапно побледневшему пленнику. Холодная улыбка Серовека заморозила бы даже пламя свечи.
        - Давным-давно каи охотились на людей, как на дичь. Если и дальше будешь молчать, я скормлю тебя им. Насколько я знаю, им неважно, жива или мертва еда во время трапезы.
        Если бы Ильдико не привыкла к каи, прожив с ними несколько месяцев, то убежала бы в ужасе при виде стольких клыкастых ухмылок, сверкнувших после угрозы Серовека.
        Мужчина заскулил. Воздух заполнил резкий запах мочи. Слова вырвались изо рта пленника так быстро и отрывисто, что Серовеку пришлось заставить его повторить сказанное несколько раз. К концу допроса они знали все: количество врагов, ищеек, в какой пещере прячут Бришена.
        Серовек встал и махнул рукой. Заключенного рывком подняли на ноги. Ильдико ахнула, когда беладинский лорд атаковал с захватывающей дух скоростью. Мелькнули руки, раздался хруст кости, и мертвый разбойник упал наземь. Ильдико лишь успела сделать вдох, а Серовек одним отточенным движением сломал наемнику шею. Ильдико покачнулась и вцепилась в руку Анхусет. Голова закружилась, в ушах зашумело.
        Кузина Бришена прижала ладонь к ее спине и прошептала на ухо:
        - Мужайтесь, херцегеши. Бришен нуждается в вас.
        Эти слова оказали магическое действие, на которое был не способен ни один чародей. Головокружение прошло, Ильдико выпрямилась. Она не хотела смотреть на распростертое у ног Серовека тело, но и в обморок падать не собиралась.
        Очаровательный, веселый мужчина, которого она впервые повстречала в Верхнем Салюре и с кем танцевала в Саггаре, исчез. На его месте стоял безжалостный беладинский лорд, судья и палач любому, преступившему закон на вверенной ему земле. Серовек отпихнул мертвеца ногой.
        - Отвезите тело обратно на холм и повесьте на деревьях рядом с остальными. Разденьте, если одежда не сильно испачкана - нам она понадобится.
        Ильдико доверяла Серовеку, но от одной мысли, что ей придется облачиться в одежду покойника, по коже побежали мурашки.
        - Что теперь будем делать?
        Серовек одарил ее волчьим оскалом. Ильдико возрадовалась, что они союзники в этом конфликте.
        - Поиграем в разбойников, - ответил он. - И вам даже не придется ехать верхом.

* * *
        - Не слишком ли туго? - Анхусет потянула за узлы, связывающие руки Ильдико.
        Та покачала головой.
        - Нет. В случае необходимости я смогу быстро освободиться.
        Их укрывал густой подлесок и темная тень каменистых выступов. Пока Ильдико готовилась выступить в роли столь необходимой Серовеку наживки, каи и беладины ждали в лесу.
        Порванная грязная одежда. Взлохмаченные и спутанные волосы. Лицо, перепачканное грязью и засохшей кровью. Анхусет добавила мрачных деталей в образ, вырвав куски ткани на тунике Ильдико.
        - Я по-прежнему против этого паршивого плана.
        Ильдико пожала плечами.
        - Лорд Пангион прав. Если мы хотим удостовериться, что найдем нужную пещеру, то я - лучшая приманка.
        - Бришен никогда не простит, если ты умрешь, находясь под моей защитой.
        Ахнусет привязала один из своих кинжалов к поясу на талии Ильдико.
        Кожа каи оказалась липкой под кончиками пальцев Ильдико, а нездоровый румянец на скулах свидетельствовал о лихорадке.
        - Мне кажется, он простит тебе все, ша-Анхусет, - тихо ответила она. - Кроме того, я не планирую сегодня умирать.
        Кузина Бришена молча разглядывала ее несколько мгновений.
        - Когда-то я считала тебя слабой. Я ошиблась. - Она закончила пристегивать кинжал. - Ты боишься?
        Ильдико кивнула.
        - Я в ужасе.
        - Хорошо. Значит, будешь начеку.
        К ним присоединился Серовек в сопровождении одного из своих людей, переодетого в одежду убитого наемника.
        - Готовы?
        Ильдико судорожно выдохнула.
        - Настолько, насколько это возможно.
        План достаточно прост. Им нужно выманить нескольких налетчиков из пещер и убедиться, что пленник не солгал во время допроса. Доверенный человек Серовека поведет ее перед наемниками: плененную гаури, которую они так яростно искали. На этом роль Ильдико в этом спектакле заканчивалась. Беладины и каи разобьются по парам: одни будут сражаться на свету, другие во тьме. Так, прикрывая тыл друг другу, они сберегут себе жизнь. Воины ворвутся в пещеры и выйдут оттуда, как все надеялись, с живым Бришеном.
        Сумерки поглотили небо, когда спотыкающаяся, плачущая Ильдико последовала за своим фальшивым похитителем, который тащил ее за канат через поляну к пещерам. Желудок сделал кульбит, и она посмотрела сквозь завесу растрепанных волос на россыпь пещер. Казалось, сотни глаз наблюдали за ними из пустых глазниц.
        Она ударилась носком сапожка о камень, скрытый за пучками высокой желтой травы и упала на колени. Шедший впереди солдат замешкался.
        - Ваше Высочество? - прошептал он.
        - Потяни за веревку, - прошептала она в ответ. - Обзывай и кляни на чем свет стоит.
        Если кто-то услышал его вопрос, с маскарадом покончено.
        Солдат с силой дернул за веревку, волоча Ильдико по земле. Она вскрикнула, когда камни оцарапали обнаженную кожу на боку, а канат впился в запястья.
        - Вставай, сука! - рявкнул он. - У меня нет времени возиться с тобой всю ночь.
        Она с трудом поднялась на ноги, пьяно пошатываясь. Ее внимание привлекло какое-то движение. Из небольшого отверстия пещеры появились двое мужчин и осторожно приблизились. «Похититель» замахал им рукой и поднял веревку.
        - Я поймал ее! - крикнул он торжествующим голосом.
        В ответ раздались ликующие возгласы, и к ним побежали двое грязных бандитов.
        Триумф разбойников оказался недолгим. Засада, устроенная ими ранее на каи, теперь обернулась против них. Воины каи и беладины выскочили из леса и кинулись к выходу из пещеры. Ильдико успела лишь мельком увидеть Серовека и Анхусет, когда те нырнули в темноту, прежде чем один из солдат каи подхватил ее на руки и убежал вместе с ней в лес.
        На этот раз она не боролась, как с Анхусет. Ильдико ждала, освободившись от пут, в кругу напряженных, вооруженных до зубов охранников, и наблюдала за пещерой. Глаза начали слезиться, так она боялась моргнуть.
        Вспышки света освещали темноту короткими заревами. Звон металла о металл смешивался с криками и воплями боли. Шум стих, и громогласно колотящееся в груди сердце пропустило удар. Тишину заполнило тихое уханье филина, завывание зверей и шорох грызунов в листьях.
        В кромешной тьме луна окутала пейзаж серебряной кольчугой. Ильдико сплела пальцы и помолилась богам в надежде, что этой ночью они будут милостивы. Ее молитвы были услышаны, когда воины Серовека и Анхусет вышли из пещеры. Ильдико вскрикнула и полетела по сухой траве к военному отряду.
        Анхусет вынырнула из гущи, обхватила Ильдико за талию и закружила.
        - Херцег у нас, - сдержанно сообщила она.
        Ильдико стиснула ей руки.
        - Где он?
        - Ильдико, его пытали.
        Колени подогнулись, она обмякла в объятиях Анхусет. Потрясение быстро сменилось яростью.
        - Я хочу его видеть. Немедленно, - сказала она.
        Анхусет кивнула и повела ее сквозь поток солдат к небольшой группе, собравшейся у входа в пещеру. Серовек преградил ей обзор и путь.
        - У вас крепкий желудок? - спросил он. Лорд выглядел еще более суровым, чем когда свернул налетчику шею. Кровь капала с его меча, темные глаза сверкали в лунном свете, подобно алмазам.
        - Прочь с дороги, лорд Пангион, - отрезала Ильдико.
        Серовек отступил в сторону. Протиснувшись мимо него, Ильдико упала на колени рядом с распростертой в траве фигурой.
        Бришен тихо и неподвижно лежал перед ней. По крайней мере, она думала, что это он. Нарастающий в груди крик клокотал в горле и прорывался сквозь стиснутые зубы в нечеловеческом вопле.
        Анхусет не солгала, но не описала подробностей. Прежде элегантное, царственное и возвышенное по меркам каи лицо Бришена усыпали синяки и порезы. Оно распухло до неузнаваемости и было залито кровью. Кровь запеклась на щеках черными бороздами, которые тянулись от линии волос до подбородка. Рот рассекли во множестве мест, а высокая переносица искривилась и раздулась вдвое. Правый глаз заплыл, а на том месте, где должен был находиться левый, осталось лишь запавшее веко над пустой глазницей.
        Ильдико зажала рот рукой, но не стала отводить взор. Все тело Бришена покрывали синяки. Ее взгляд задержался на его руках. Они не остановились, лишив его глаза. Ильдико очертила тонкую линию на тыльной стороне ладони супруга. Смертоносные когти, способные разрубить человека от глотки до пупка, но при этом дразнившие ее кожу легчайшими прикосновениями, вырвали с мясом. Истерзанные, окровавленные ногтевые пластины украшали кончики его пальцев на обеих руках.
        Ильдико погладила дрожащей ладонью воздух над его головой, боясь прикоснуться, опасаясь, что избитое, истерзанное тело превратится в прах перед ее взором. Она не знала, чего жаждет больше: разрыдаться от боли или завопить от ярости.
        - Мой бедный возлюбленный, - прошептала она. - За что?
        - Мы думаем, главарь сбежал. Мы убили всех, кроме полудюжины негодяев. Те уверяли, что смогут выдать заказчика, если к ним проявят милосердие. Как желаете поступить, Ваше Высочество? - промолвил Серовек за ее спиной.
        Ильдико не могла отвести очей от Бришена, глядя, как медленно вздымается и опускается грудь мужа от тяжелого дыхания. От него веяло болью и кровью. Ветер поднял прядь его волос, и Ильдико поймала ее двумя пальцам. Покрытый запекшейся кровью локон прилип к коже. Ей было все равно, кто нанял чудовищ, способных сотворить такое.
        - Убейте их, - бесцветным голосом произнесла она. - Убейте их всех.

* * *
        По возвращении в Саггару она заперлась в комнате Бришена и не выходила оттуда четыре дня. Там она купалась, переодевалась и ела. Ильдико почти не смыкала глаз, лишь изредка ее одолевала дремота.
        Целители приходили и уходили, каждый раз уверяя Ильдико, что время, отдых и регулярные дозы отвара из сока марсерета помогут Бришену пережить это испытание. От Ильдико не ускользнула ирония того, что ядовитый сок, обездвиживший Анхусет, теперь служил более милосердной цели - избавить Бришена от боли.
        Он мирно спал, положив забинтованные руки на живот. Повязки также покрывали раны от стрел на плече и ногах. Ильдико часами сидела в кресле рядом с кроватью, радуясь тому, что он жив. Опухоль медленно спадала, кровь и грязь давно смыли. Правое веко дергалось во сне. Левого Ильдико не видела. Белая ткань закрывала эту сторону лица, скрывая глубокий порез, тянувшийся от нижних ресниц до верхней части скулы как свидетельство того, с какой жестокостью похитители вырезали ему глаз.
        Лихорадочный бред его не мучил. Бришен пил принесенные целителями отвары, не приходя в сознание. Ильдико иногда читала ему и отваживалась петь, пока голос окончательно не охрип. Анхусет часто навещала кузена, рассказывая о повседневных делах в крепости, словно он сидел перед ней и требовал отчета.
        Она не задерживалась надолго. Ильдико всегда знала, когда Анхусет собирается выскочить из комнаты. Ее пальцы сжимали рукоять меча, словно она жаждала лишь одного: снова убить мучителей Бришена. Ильдико разделяла ее чувства.
        - Позовешь меня, как только он проснется? - каждый раз спрашивала Анхусет, прежде чем сбежать.
        - Конечно, - всегда обещала Ильдико.
        Больше не опасаясь прикасаться к нему, она гладила забинтованную сторону лица. Ильдико когда-то восхищалась им, обнаженным и великолепным, когда он лежал на этой кровати в ореоле золотого солнечного света и казался неуязвимым.
        Как же она ошибалась!
        - Этого не должно было случиться, Бришен, - В глазах защипало от неизбежных раздражающих слез, и она с трудом сморгнула. - Ты и я ни для кого не представляли ценности или значения. Никому не должно было быть до нас дела.
        Медленный, глубокий вздох сорвался с его губ, и правое веко открылось, являя сияющий, золотистый глаз. Голос охрип от долгого молчания, но слова прозвучали четко.
        - Солнечная дева, - медленно произнес он. - Ты значишь для меня весь мир.
        На этот раз Ильдико даже не пыталась сдержать слез. Они потекли по щекам, капая с подбородка на плечо Бришена.
        - Принц ночи, - тихо выдохнула она. Слова отозвались эхом воспоминаний другого момента. - Ты вернулся ко мне.
        Глава 22
        БРИШЕН ПРИВЫК ВИДЕТЬ ХОРОШЕЕ в любой ситуации. Пока ему не удалось найти плюсы в потере глаза, но он обнаружил преимущества в потере когтей. Хотя память о пытках осталась смутной, пальцы иногда пульсировали, будто воспоминания о страшной боли врезались в плоть. За прошедшие месяцы ногтевые пластины зажили, и когти стали медленно отрастать. Пока короткие и тонкие, но с каждым днем они удлинялись и твердели. Через год у него будут прежние смертоносные когти.
        Однако сейчас Бришен пользовался этим недостатком, рисуя чувствительными кончиками пальцев картины на обнаженной спине и ягодицах жены.
        Ильдико лежала на животе в его постели - их постели, - ее голова покоилась на скрещенных руках, пряди рыжих волос частично скрывали лицо. Бришен лежал рядом, выводя витиеватые узоры вдоль изящного изгиба позвоночника, вплоть до ямочек, украшавших поясницу. Кожа жены покрылась мурашками под его прикосновениями, мышцы непроизвольно напряглись.
        Непередаваемое чувственное удовольствие - прикасаться к ней вот так. Прекрасный опыт, неожиданно рожденный из жестокости. Ильдико могла не опасаться ран, в то время как Бришен обнаружил, что пальцам с короткими ногтями доступно то, что невозможно сделать с когтями. Он творил с ней такое, от чего Ильдико извивалась в его объятиях и оставляла царапины на плечах. Если бы он не полагался на боевое преимущество когтей, только ради этого не позволил бы им отрасти вновь.
        Откинув волосы, Ильдико посмотрела на него.
        - Что? - спросил он.
        Несколько недель назад Бришен перестал искать у нее признаки отвращения. Их просто не было. Если не брать в расчет сочувственные поцелуи в бровь и приплюснутое веко над пустой глазницей, жена спокойно относилась к его изуродованному лицу.
        Теперь она томно смотрела на него, изнеженная любовными ласками.
        - Кажется, я влюбилась в тебя во время нашего венчания.
        От прилива эйфории у Бришена закружилась голова. Его ладонь легла ей на спину, скользнула меж лопаток и зарылась в волосах. Каждое ее движение, поступок, смех и ласка свидетельствовали о большой привязанности к нему. Однако впервые она заговорила о своих чувствах открыто. Воспитание при дворе каи научило Бришена контролировать свои эмоции, и в данной ситуации это оказалось огромным плюсом, иначе он бы случайно переломал жене все кости, сжав в крепких объятиях.
        Бришен ограничился тем, что подхватил Ильдико под руку и притянул к себе.
        - Это заняло у тебя так много времени? - поддразнил он. - Тебя трудно завоевать. Я очень старался произвести на тебя впечатление во время нашей первой встречи в саду.
        Ильдико фыркнула. Скользнула ногой меж его коленями, поднялась выше и обхватила бедро.
        - Обозвать женщину ведьмой не лучший способ ее завоевать.
        - Насколько я помню, ты угрожала проломить мне череп боевым молотом отца. А ведь тогда я был великолепен.
        Он многозначительно пошевелил бровями.
        Бришен перестал улыбаться, когда жена промолчала. Ильдико прочертила пальцем по изуродованной шрамами скуле.
        - Они отняли твой глаз, - промолвила она. - Не твой характер. Ты по-прежнему великолепен.
        Он потерял голову от такого признания. Бришен застонал и перекатился на спину, увлекая за собой Ильдико. Прошло не меньше часа, прежде чем он покинул объятия жены и сбросил одеяло.
        Ильдико схватила простыню.
        - Что ты делаешь?
        Ее кожа светилась, приобретя оттенок розового, столь напоминающий моллюска. Бришен сжал руки в кулаки, сдерживая желание приласкать жену и забыться в ее объятиях еще на час.
        Он сел и спустил ноги на пол.
        - Моя мать скоро будет здесь.
        Ильдико со стоном откинулась на подушку.
        - Не напоминай. Я уже предупредил Синуэ, чтобы она проверила постельное белье и сундуки с одеждой в обеих спальнях, как только королева отбудет.
        Он поразился не менее Ильдико, когда неделю назад прибыл гонец из Халматуса, известив их о предстоящем визите Секмис.
        - По крайней мере, она пробудет здесь всего две ночи.
        - Это будут самые длинные две ночи в нашей жизни.
        «С этим не поспоришь».
        Они в полном молчании помогли друг другу одеться. Остальная часть крепости сейчас напоминала осиное гнездо - подготовка к визиту королевы шла полным ходом. Бришен хотел отослать прислугу из Саггары навестить семьи, друзей, кого угодно на несколько дней. Секмис могла сама о себе позаботиться. Однако Ильдико с негодованием встретила это предложение. От ярости у нее даже затрепетали крылья носа.
        - Я не желаю, чтобы меня сочли нерадивой хозяйкой, - заявила она таким же тоном, каким, по утверждению Анхусет, приказала казнить его похитителей.
        Скрыв улыбку, Бришен быстро отказался от этой затеи.
        Он медлил, зашнуровывая тунику, когда Ильдико протянула ему повязку на глаз.
        - Мне казалось, тебе не нравится, когда я ее ношу.
        Впервые, когда он ее повязал, Ильдико испуганно отпрянула.
        - Из-за нее у тебя свирепый вид.
        Бришен по-прежнему недоумевал, почему ее не заботят клыки или когти, в отличие от безобидной повязки. Однако желая угодить жене, он надевал тряпицу, лишь когда они принимали гостей или посещали деревни и селения.
        Ильдико пожала плечами.
        - Твоей матушке понравится.

* * *
        Несмотря на то что Бришен согласился с желаниями Ильдико разнести крепость по кирпичикам и снова собрать к приезду королевы, он не собирался встречать королевскую процессию с фанфарами. Он бы заставил ее почивать в конюшне, если бы только искренне не верил, что за такое Секмис не попытается вырвать у него второй глаз. Так что его солдаты выстроились в две шеренги и отсалютовали королеве мечами, когда она проехала со скромной свитой через ворота.
        Бришен ждал в конце шеренги с Ильдико и Анхусет по бокам.
        - Если решишь устроить танцы и заставишь меня присутствовать, я выпотрошу тебя во сне, - вполголоса промолвила кузина.
        Приглушенный смех Ильдико разрядил обстановку, и Бришен криво улыбнулся Анхусет.
        - Не переживай. Будь моя воля, я бы даже на трапезу ее не пригласил. А танцы лишь дадут повод продлить ее пребывание в Саггаре.
        Визит оказался столь же мучителен, как и предсказывала Ильдико, но его невозмутимая жена упорно выдерживала презрительные взгляды и критические замечания Секмис. По сути, Ильдико игнорировала королеву, за исключением тех случаев, когда заговаривала с ней напрямую или справлялась о благополучии. Все ее внимание сосредоточилось на Бришене, который считал минуты, когда его мать наконец покинет Саггару и оставит их в покое.
        Он не стал интересоваться, пытались ли беладины договориться о его освобождении, заставив аннулировать брак с Ильдико. Сама Секмис хранила молчание по этому поводу. Она лишь с любопытством скользнула взглядом по его изменившемуся лицу и наблюдала, как неудобно сыну теперь наливать вино в кубок.
        Потеря глаза не прошла бесследно. Бришен полностью ослеп на левую сторону. Он не видел ни движения, ни смены света. Первые две недели оказались самыми неприятными. Ему мешал собственный нос. Казалось, он перекрывает обзор, словно длинный клюв журавля. Со временем это ощущение пропало, но он все еще боролся с восприятием глубины.
        Подъем по лестнице превратился в испытание с первого шага, но угол тени помог ему почувствовать изменение глубины и высоты ступеней. Спуск - иное дело. Его тень падала прямо перед ним, и ступени сливались в плавный пологий спуск. Бришен по-прежнему держался одной рукой за стену, пока не привык к планомерности подъема и спуска.
        Он не желал быть калекой, и как только целители позволили покинуть кровать, Бришен надел легкие доспехи и присоединился к Анхусет на тренировочной арене. Кузина отнеслась к его внешности как к чему-то обыденному. Ее терпение не знало пределов, а сочувствие отсутствовало, так что Анхусет научила его сражаться с одним глазом.
        Бришен ни словом не обмолвился о произошедшем Секмис. Он не сомневался, королева рассмеялась, когда беладины начали угрожать. Смерть младшего сына не имела значения, а его выживание и выздоровление и подавно.
        От постоянных разглагольствований Секмис у Ильдико в конце концов лопнуло терпение. Незадолго до рассвета херцегеши с извинениями скрылась в убежище их покоев. Бришен отпустил ее с вежливым кивком и холодным поклоном. Если матушка догадается о его привязанности к жене, то проблем не оберешься.
        Секмис стучала когтем по краю кубка, наблюдая, как Ильдико исчезает в лестничном проеме, а потом повернулась к Бришену.
        - Она уже взяла в любовники твоего беладинского соседа?
        А Бришен все гадал, когда же мать попытается ужалить.
        - Нет.
        Королева посмотрела на него с сомнением.
        - Уверен? Мне говорили, женщины находят его красивым, даже некоторые каи. Тем более, у него два глаза.
        А вот и вторая попытка, побольнее, на этот раз с примесью злобы.
        - Без сомнения.
        Увидев, что сын никак не реагирует на оскорбления, королева нахмурилась.
        - Ты так и не поинтересуешься целью моего визита?
        Бришен пожал плечами.
        - Саггара - часть королевских владений. Я всего лишь смотритель. Полагаю, ты здесь в качестве эмиссара короля.
        Что бы ни привело ее сюда, это не сулит ничего хорошего. Ему просто нужно дождаться, когда королева поведает, зачем пожаловала, и быть готовым к удару.
        Вольготно раскинувшись в кресле, Секмис напоминала кошку: гибкая, голодная и готовая выпотрошить все, что шевелится.
        - Может, я просто захотела навестить своего младшего сына.
        Бришен глотнул вина, чтобы не расхохотаться.
        Секмис продолжила монолог:
        - Твои когти снова отрастают. Похоже, пережитое никак на тебе не отразилось, если не считать шрама и потери глаза, - она рассуждала так, словно он ушиб палец на ноге, гуляя по лесу. - Я произвожу на свет сильных детей.
        «Когда не ломаешь им шеи», - подумал Бришен, но смолчал.
        Самодовольная улыбка королевы изменилась, отчего у него по спине побежали мурашки. Потребовалась вся сила воли, чтобы не отпрянуть и не вскочить с места, когда Секмис медленно погладила его по руке.
        - Жаль, что ты мой сын, - промурлыкала она. - Из тебя получился бы великолепный супруг.
        Волна желчи опалила горло. Бришен схватил кувшин и налил в кубок вина по самые края, а потом в два глотка осушил его.
        - Зачем вы пожаловали, ваше величество?
        Никогда Бришен еще так сильно не старался скрыть своего отвращения к женщине, родившей его.
        Ее понимающий взгляд доказывал, что он оказался не таким стойким, как надеялся. Секмис достала маленькую декоративную шкатулку из кармана туники. Мать положила вещицу на стол и подтолкнула к сыну. Бришен подавил желание отшвырнуть «подарок».
        - Я приехала, чтобы отдать тебе это. Оно твое. - Королева беспечно пожала плечами. - Не знаю, зачем мне это прислали. Какой мне от него прок.
        Она встала. Бришен тоже поднялся и поклонился.
        - Можешь полюбоваться содержимым шкатулки вместе со своей супругой.
        Она обошла стол и подала знак двум стоящим неподалеку служанкам, готовым исполнить любую ее прихоть.
        - Я не останусь здесь еще на одну ночь, - объявила Секмис. - Саггара лишена самых элементарных удобств. Жесткие кровати, пресная еда и еще более скучная компания. Не нужно провожать меня до ворот. Я уеду быстрее без тебя и грязного отряда солдат в сопровождении. Твое почтение отцу я передам.

* * *
        Когда два часа спустя Секмис вместе со свитой исчезла за горизонтом, Бришен вздохнул с облегчением. Путешествие для всадников будет трудным. Королева укрылась от солнца в фургоне с темными занавесками, а вот сопровождающим придется ехать в капюшонах и щуриться на протяжении нескольких часов, прежде чем день пойдет на убыль. Бришен им не завидовал.
        Он застал Ильдико стоящей у одного из окон их покоев, все еще облаченной в праздничный наряд.
        Она приветливо улыбнулась, обернувшись к нему.
        - Королева предпочла уехать? Хвала богам! - Жена буквально впорхнула в его объятия. - Никогда не поверю, что ты плоть от плоти этой женщины.
        К сожалению, это горькая правда. Однако, судя по недоверию окружающих, он преуспел в своем стремлении не быть похожим на матушку.
        Кожа покрылась мурашками, когда Бришен вспомнил слова королевы:
        «Жаль, что ты мой сын. Из тебя получился бы великолепный супруг».
        - Я велел приготовить ванну, - сказал он. - Мне нужно хорошенько вымыться. Присоединишься ко мне?
        Ильдико охотно кивнула и заметила принесенную им шкатулку.
        - Что это?
        - По словам королевы, цель ее визита.
        Ильдико попятилась от него.
        - Может, тебе стоит облачиться в доспехи, прежде чем открыть ее?
        Бришен догадывался о содержимом шкатулки. То, что Секмис находила забавным, для других было живым воплощением их ночных кошмаров.
        - Я позже гляну, что там.
        Однако унять любопытство жены оказалось не так легко.
        - И не дашь мне посмотреть?
        Он вздохнул.
        - Ильдико, не думаю, что это будет приятным сюрпризом.
        Она нахмурилась.
        - Тогда, тем более, тебе не следует открывать ее в одиночку.
        Она была рядом с ним и выстояла при куда более мрачных событиях, чем подарок Секмис. И сейчас сможет.
        Бришен открыл крышку, явив их взору содержимое шкатулки. Ильдико покачнулась, схватив его за руку.
        - Вот сука, - выдохнула она - Мерзкая дрянь. Она ехала в такую даль, чтобы вонзить кинжал в едва зарубцевавшуюся рану.
        Догадка Бришена оказалась верна, поэтому он не вздрогнул, увидев подарок Секмис. Внутри шкатулки, точно резной шарик в детской игре, катался его глаз, сморщенный до иссохшей красновато-желтой горошины. Бришен захлопнул крышку и швырнул шкатулку в огонь полыхающего очага. Языки пламени поглотили коробку, бросив сноп голодных искр на решетку.
        - Наверное, она изнывала от скуки в Харадисе.
        Ильдико нахмурилась и язвительно спросила:
        - Почему ты не злишься? Мне хочется кулаком стереть ухмылку с ее лица.
        Она ударила по правой ладони кулаком.
        Бришен развернул ее к себе и успокаивающе провел руками по шелковистым рукавам ее рубашки.
        - Она предсказуема и еще не сделала ничего такого, чего бы я от нее не ожидал.
        Глаза Ильдико заблестели от слез, и она заморгала.
        - Она подписала тебе смертный приговор. Расселась на своем троне, как огромная паучиха, и разрешила им убить тебя!
        - Не забывай, жена. Я не представляю никакой ценности.
        Ильдико бросилась к нему и крепко обняла за талию. Мягкие груди прижались к его торсу.
        - Ты бесценен для меня, - сказала она ему в тунику и подняла голову, прищурив полные от слез глаза. - Жаль, что я не могу снова убить их, Бришен. И еще больше мне жаль, что не могу убить королеву.
        Он зарылся пятерней в ее волосы, прежде чем наклонился и поцеловал в лоб.
        - Я люблю тебя, моя кровожадная ведьма.
        Ильдико хмыкнула и слабо улыбнулась.
        - Это хорошо, потому что за ужином тебя ждет пытка. Я думала, твоя матушка задержится еще на одну ночь и уговорила повара приготовить картошку.
        Бришен запрокинул голову и расхохотался. Он поднял Ильдико на руки и закружил.
        Стоило ему остановиться, Ильдико вырвалась из его объятий, пошатываясь от легкого головокружения.
        - У меня тоже есть для тебя подарок, - заявила она. - И это не частичка плоти.
        Она достала бархатный мешочек из сундука у изножья кровати и протянула ему.
        - Его доставил ювелир из Халматуса, пока ты выздоравливал. Я не вспомнила об этом, пока мы с Синуэ не стали проверять шкафы в поисках скорпидов.
        Бришен развязал шнурок и высыпал содержимое мешочка на ладонь. У него перехватило дыхание при виде кабошона по размерам вполовину меньше того, что подарила Ильдико мать. Вырезанный из цитрина, он сиял подобно глазам каи в полночь. В глубине камня пульсировала искра более глубокого оранжевого цвета. Воспоминание. Ильдико удалось найти драгоценный камень памяти.
        Бришен посмотрел на супругу.
        - Как он попал к ювелиру?
        Ильдико пожала плечами.
        - Он сказал, они редки.
        Если этот камень хранит то, о чем он подумал, то Бришен собирался снова посетить Халматус, и визит будет далеко не дружеский.
        - Ильдико, заклинание, способное раскрыть потенциал камня, опасно и непредсказуемо. Ты же не… - Она кивнула, подтверждая его страх. - Я убью этого ювелира.
        Ильдико обижено засопела.
        - Для меня магия не представляла опасности. Безумие воспоминаний затрагивает лишь каи, а я - человек. Мы с ювелиром не особо верили, что заклинание сработает. Думаю, он не меньше меня удивился, когда все получилось.
        Ее пальчики неуверенно и робко скользнули по его пальцам, камню. Странные глаза жены умоляли принять подарок.
        - У людей нет огня жизни, который можно отнести в Эльмек, если я умру раньше тебя. Этот камень хранит одно из моих воспоминаний. Пусть этот бледный свет будет для тебя вместо огня.
        Она его сила и слабость, а сейчас едва не поставила на колени. Бришен заключил ее в объятия, сжимая в руке кулон. Он целовал щеки, виски, мокрые от слез уголки глаз Ильдико. Дойдя до губ, Бришен остановился.
        - Ты не бледный свет, а сияние, рядом с которым я никогда не ослепну.
        - Люби меня, - прошептала она ему в губы.
        - Вечно.
        Эпилог
        В ПОКОЯХ, РАСПОЛОЖЕННЫХ ГЛУБОКО под общественными залами дворца, королева Секмис вырезала сердце из мертвого тела своего последнего любовника и бросила в оловянный таз.
        Кровь все еще лениво стекала из перерезанных артерий, наполовину погружая сердце в багровую лужицу. Секмис опустила пальцы в чашу и начертила таинственные символы на трупе, распростертом на пропитанной кровью кровати. Она произносила слова не на баст-каи и не на всеобщем, а на наречии, которое резало язык с каждым произнесенным слогом. Металлический соленый вкус заполнил рот, и чтобы не захлебнуться, Секмис сплевывала между фразами.
        Изуродованное тело каи дернулось и начало извиваться, а легкие в разрезанной грудине сделали невозможное и наполнились воздухом.
        Подействовало! Заклинание сработало! После стольких лет, стольких попыток! Наконец-то!
        Секмис рассмеялась точно дитя, радостно и звонко, но одновременно, ее смех отдавал демоническим безумием.
        Она больше не будет королевой угасающей расы, а станет править всеми землями и народами: каи и людьми. Тысячелетия. Бессмертная, никогда не стареющая, всемогущая. Королева Мрака, а не слабая Сумеречная.
        Призванная ею сила спала дольше, чем воспоминания древнейших огней жизни в Эльмеке. Для ее пробуждения потребовалось заклинание, погубившее множество магов. Оно требовало крови, страха, памяти и невинности. Секмис сочла, что обрела последний ингредиент, произведя на свет дочь - дитя, рожденное, а не созданное, неполноценное и отторженное чревом.
        Королева зарычала, рисуя еще больше кровавых символов на извивающемся трупе. Она так и не узнала, кто украл выбранную жертву, хотя подозревала.
        Бришен был веселым, общительным ребенком. Он делал то, что велено, никогда не бунтовал и не выказывал никаких амбиций в стремлении занять место брата. Секмис замечала его характер, но также быстро забывала. Только когда сын повзрослел, она уловила намеки на скрытую силу, неумолимую волю и холодную, как у рептилии, ненависть, вспыхивающую в его глазах всякий раз, когда они встречались взглядами.
        Узнав о неожиданной смерти новорожденной сестры, он лишь пожал плечами и возобновил шуточную потасовку с Анхусет в коридорах дворца. Когда Секмис взбесилась, узнав о краже, Бришен посмотрел на мать широко распахнутыми от страха глазенками, а во время панихиды по сестре не смог сдержать зевка.
        И все же Секмис всегда что-то сбивало с толку. Ее младший сын оказался гораздо разноплановее и сложнее, чем она полагала, и уж тем более - гибче и умнее наследника. Бришен охотно женился на омерзительной гаурской девчонке и безропотно поселил ту в Саггаре. Не стал ругаться с Секмис по поводу скорпида в покоях жены, а предпочел собрать вещи и уехать. При этом он умудрился перехитрить королеву, сначала получив у Джедора разрешение покинуть двор.
        Тихий, хорошо спланированный бунт с манипуляциями и невозмутимой манерой поведения. Его выдавал лишь отблеск отвращения, сквозивший во взгляде. Когда беладинский гонец прибыл с требованиями переговоров об освобождении херцега и вручил ей в качестве доказательства вырванный глаз, королева увидела это чувство, запечатленное в поблекшей желтизне зрачка.
        Пытка не сломила его. Она лично в этом убедилась. Покрытый шрамами, полуслепой Бришен по-прежнему твердой рукой управлял Саггарой, пользуясь уважением и безграничной преданностью вверенных его заботе каи. Секмис не солгала, сказав, что из него получился бы великолепный супруг. Но только, если бы они разделили власть, а Секмис покончила с этим.
        Она завершила последнее заклинание. Растерзанный младший посол королевского двора замер под ее руками. Уста еще не утратили тепла, когда Секмис прижалась губами к его губам и выдохнула. Маслянистый черный дым хлынул из ее рта, прежде чем вырваться через ноздри трупа. Легкие покойника расширились, сжались, и он снова задышал.
        Секмис отошла от мертвеца, когда тот поднялся и сел.
        - Говори, - приказала она.
        Произнесенная речь никогда не слетала с уст живых и оскверняла мертвых. Влажный холод заполнил комнату, когда убиенный произнес неразборчивые слова, разрывавшие его плоть и кожу. Стены и потолок пошли трещинами.
        Одна из них расширилась до зияющего сгустка тьмы, еще более плотной, чем та, что уже царила в комнате. Мрак повалил из разлома, густой, точно ламповое масло, и воняющий склепом. Секмис засмеялась и захлопала в ладоши, когда вязкая чернота потекла по стенам и полу, порождая извивающиеся силуэты с багряными глазами.
        Ей удалось! Она разорвала занавес между мирами и породила непобедимый легион, обязанный подчиняться ее воле.
        - Ко мне, - приказала она, широко раскинув руки.
        Они ответили на призыв, но совсем не так, как она надеялась. Одна скользкая тень обвилась вокруг безумной королевы и впилась в плоть разинутой бездонной пастью. Секмис вскрикнула, задыхаясь от густой слизи, когда существо протиснулось в ее горло. Она вцепилась когтями в воздух, силясь закричать. Все больше обезображенных теней обвивалось вокруг нее, ища прорези в одежде. Каждая заполняла тело, пока Секмис не превратилась в задыхающуюся, танцующую марионетку. Ее кидало из стороны в сторону, а тени прыгали, визжали и хохотали.
        На миг порождения тьмы замолчали и развернулись, отползая от гротескного нагромождения костей и окровавленной плоти, которая когда-то была королевой, прославившейся своей красотой и вселяющей ужас безграничной властью. Потусторонние создания зашептались. Свистящие голоса слились с речами мертвеца без сердца, который продолжал скандировать слова на отравленном языке.
        Разлом в стене расширился, выплескивая в комнату все больше демонических призраков. Они кружили вокруг каи, волнообразно двигаясь по полу и подползая к двери, просачиваясь сквозь щели между стеной и рамой.
        Мертвый продолжал говорить, даже когда первые крики живых пронзительным эхом заполнили каменные чертоги.
        - Конец
        notes
        1
        Херцегеши - производное от венгерского herceg - принц, hercegese - принцесса (здесь и далее - прим. переводчика).
        2
        Херцег (венгр. herceg) - принц.
        3
        В Средневековье наконечники боевых стрел не всегда приклеивались к древку намертво, чаще пользовались теплым пчелиным воском. После выстрела подобными стрелами древко стрелы без труда доставалось, а вот наконечник нередко оставался внутри тела. Специально для таких случаев была разработана ложка для удаления стрел, сконструированная таким образом, чтобы зажать кончик стрелы и вытащить его из тела, не причиняя ущерба от зубцов наконечника. Чаще всего использовали две ложки. Их располагали по обе стороны от древка, а затем проталкивали в рану до тех пор, пока чашеобразные части ложек не окружали наконечник. После стрелу с ложками, окружавшими зазубренную головку, можно было извлечь из тела. В конце оставалось только прижечь рану раскаленным железом, чтобы остановить кровотечение и предотвратить инфекции.
        4
        Бронебойные наконечники бодкин - это военные игловидные наконечники. Бодкины не закреплялись гвоздиком на древке, а перед боем их надевали втулкой на коническое окончание древка. Такие стрелы пробивали кольчужный или пластинчатый доспех, а после выстрела наконечник оставался в теле противника.
        5
        Большеголовые наконечники, они же бродхеды, - это наконечники для охоты, хотя наиболее мелкие их разновидности иногда применялись на войне. Это дорогие наконечники, поэтому их втулки закреплялись на древке гвоздиками. Чаще всего делались из стали с закаленными краями. У них обычно от двух до четырех острых лезвий, которые вызывают у жертвы сильное кровотечение и быструю смерть. Существует два вида: с фиксированным лезвием и механическим. Наконечник фиксированного типа с постоянными неподвижными лезвиями, а механические имеют широкий наконечник, раскрывающий свои лезвия при контакте с целью. При изготовлении большеголовых наконечников придерживались трех требований:
        1. Достаточно широкий, чтобы разрезать плоть, обеспечив быстрое и чистое убийство;
        2. Достаточно узкий, для лучшего проникновения;
        3. Должен иметь форму, которую можно хорошо заточить.