Миледи на диодах Роджер Желязны
Роджер Желязны
Миледи на диодах
Максин сказала:
— Поверни налево.
Так я и сделал.
— Останови машину. Вылезай и иди пешком. Перейди улицу по переходу.
Захлопнув дверцу, я пошел по улице — человек в синем костюме, с плоским серым чемоданчиком и слуховым аппаратом в левом ухе. Должно быть, я походил на манекен из магазина Фуллера.
Я пересек улицу.
— Теперь иди обратно по этой стороне. Увидишь здание из красного кирпича под номером шестьсот шестьдесят восемь.
— Правильно, — ответил я.
— Иди к парадному подъезду, но не поднимайся по ступенькам. Подойдешь к железной ограде, увидишь лестницу, ведущую налево вниз. Спустишься по ней. Внизу будет дверь, возможно, на ней висячий замок.
— Точно.
— Поставь кейс, надень перчатки, они у тебя в кармане, достань из внутреннего кармана молоток, сбей замок. Постарайся обойтись одним резким ударом.
Потребовалось два удара.
— Войди в здание и закрой за собой дверь. Оставь замок здесь. Спрячь молоток.
— Здесь темно…
— В здании не должно быть людей. Сделай двенадцать шагов вперед, справа от тебя будет коридор.
— Правильно.
— Сними перчатку с правой руки и достань сверток десятицентовиков, он в правом кармане. В боковом коридоре увидишь телефонные кабины…
— Вижу…
— Тебе достаточно света из трех окошек напротив кабин, чтобы пользоваться телефоном?
— Да.
— Тогда войди в первую кабину, рукой в перчатке сними трубку, достань монетку и набери номер… — она назвала цифры.
Я стал накручивать диск.
— Когда на вызов ответят, молча положи трубку на аппарат и перейди в следующую кабину, набери другой номер…
Я сделал это двенадцать раз подряд.
— Все, — сказала Максин. — Ты занял все линии на Холл, теперь туда никто не дозвонится. Маловероятно, что кто-нибудь явится сюда и снимет вызов. Быстро возвращайся в машину. Перед уходом повесь на дверь замок. Поезжай прямо в Холл. Поставь машину на углу, там, где надпись: «За первый час 50 центов, за каждый последующий — 35 центов». Держи деньги под рукой, возможно, придется заплатить вперед. Скажи смотрителю, что ты ненадолго.
Я вернулся к машине, сел и поехал.
— Придерживайся тридцати пяти миль в час и надень шляпу.
— Шляпу? Терпеть не могу шляп.
— Надень. И очки.
— Ладно, надел. От шляп волосы спутываются больше, чем от ветра, а шляпы предназначены для защиты от него. И редеют к тому же.
— Как обстоят дела с уличным движением? Пробок нет? Зато голова в тепле.
— Пробок нет. Ничего подобного. Волосы сами в состоянии позаботиться о голове, а уши все равно торчат и мерзнут.
— Какого цвета сигнал светофора? Тогда почему другие носят шляпы?
— Только что зажегся зеленый. Они дураки, конформисты. Шляпы ничем не лучше галстуков.
— Если с транспортом будет благополучно, то на этой скорости ты проскочишь еще два перекрестка. Остановишься на третьем по красному сигналу. Там у тебя будет время набить трубку, а может быть, и раскурить, хотя ты делал это очень медленно, когда упражнялся. Если не успеешь закурить, то по пути к автостоянке у тебя будет две возможности это сделать. А чем плохи галстуки? Проверь часы: у тебя ровно девять минут, прежде чем кислота разъест провода. Галстуки — это элегантно.
— Проверил… Галстуки — это глупо.
— А сейчас положи меня на заднее сиденье и прикрой одеялом. Любому, кто попытается меня украсть, гарантирую сильнейший удар током.
Я переложил Максин; раскурил трубку, нашел стоянку.
— Когда будешь разговаривать со смотрителем, выпускай изо рта побольше дыма. Мешок из коричневой бумаги и складная коробка с тобой? Дверная распорка и фонарь?
— Да.
— Хорошо. Сними перчатки. Вынь и спрячь слуховой аппарат. И следи за тем, как держишь баранку. Ладонями. И протирай после каждого прикосновения.
Я поставил машину, расплатился со смотрителем и зашагал по улице в сторону Холла. Оставалось две минуты двадцать секунд.
Поднявшись по ступенькам, я прошел в вестибюль. Выставка «Сикфакса» находилась позади и слева от меня.
Оставалось минута сорок секунд. Я выбил трубку над урной, почистил чашечку.
Изучив копии с чертежей, Максин утверждала, что в выставочном зале окон нет. Металлический косяк, металлическая дверная плита — все, как сказала Максин.
Я приблизился к открытой двери, услышал голоса, мельком увидел клавиатуру машин, демонстрационные витрины, убрал трубку и заменил простые очки на инфракрасные. Пятнадцать секунд. Натянул перчатки. Десять.
Я сунул руки в карманы, левую ладонь положил на инфракрасный фонарик, а правую — на распорку. Медленно сосчитал до десяти и вошел в зал — как раз в тот момент, когда погасли лампы.
Пинком захлопнув за собой дверь, я затолкал распорку в щель между замком и косяком, провел стерженьком поляризатора, и дверь оказалась запертой наглухо.
Я включил фонарь и двинулся по залу к центральным выставочным витринам.
Посетители глупо толкались в темноте, в то время как я вытаскивал молоток и разбивал стекло. Двое продавцов двинулись ко мне на ощупь, но они шли слишком медленно. Я отложил молоток и наполнил сумку золотой, платиновой и серебряной проволокой; самые дорогие кристаллы я завернул в куски материи.
Полминуты ушло, чтобы наполнить сумку. По пути к выходу я достал коробку, на которую заранее были наклеены марки и написан мой адрес, и уложил сумку в коробку, в гнездо из обрывков газет. Вокруг вспыхивали зажигалки и спички, но они не могли разогнать мрак.
Возле двери толпились, тревожно переговариваясь, люди.
— Дайте пройти, — крикнул я. — У меня ключ.
Толпа расступилась. Я деполяризовал распорку, проскользнул в дверь, затворил ее и установил распорку снаружи.
Выходя на улицу с трубкой в зубах, я снял перчатки, спрятал фонарь и сменил очки. На углу опустил коробку в почтовый ящик и пошел к стоянке. Я остановил машину в переулке, вывернул наизнанку синий пиджак — получилась легкая серая спортивная куртка, — снял очки, сунул в карман трубку и вставил в ухо аппарат.
— Все в порядке, — сказал я.
— Хорошо, — отозвалась Максин. — По моим подсчетам, теперь они остались должны тебе два миллиона сто двадцать три тысячи четыреста пятьдесят долларов. Надо вернуть машину и взять такси, чтобы обеспечить алиби.
— Понял. В Денвере, куколка, мы обменяем большую часть добычи. Пожалуй, надо будет купить для тебя новый чемоданчик. Какой цвет ты предпочитаешь?
— Купи мне чемоданчик из кожи аллигатора, Дэнни. Это элегантно.
— Будет тебе аллигатор, крошка, — ответил я, и мы поехали в бюро по прокату машин.
В Денвере мы оказались два месяца спустя, там я занялся программированием Максин. Я заложил в нее всю справочную информацию по городу: его историю, сведения о притонах, где скупали краденое, и прочую статистику, до которой мог добраться. Я подключил к Максин оптический сканнер и продемонстрировал ей путеводители и копии с чертежей всех общественных и других зданий, обнаруженные в ратуше. Затем сфотографировал изнутри и снаружи конференц-отель, а заодно и примыкающие строения. Кроме того, мы ежедневно просматривали местные газеты и прочую периодику.
Второй этап начался, когда Максин запросила специальную информацию: каково покрытие той или иной дороги? Какая одежда сейчас в моде? Сколько строительных компаний в настоящее время ведут работы? Какова ширина таких-то и таких-то улиц?
Однажды мне как держателю акций прислали брошюру о предстоящей большой конференции. Это брошюру я тоже скормил Максин.
— Ты хочешь полного погашения долга? Это включает судебные издержки, гонорар адвоката и семь процентов на…
— Ты о чем?
— Здесь впервые будет демонстрироваться Сикфакс-5000. Укради его.
— Украсть эту чертову машину?! Да она, должно быть, весит несколько тонн.
— Согласно брошюре, шесть тысяч четыреста фунтов. Надо украсть ее и исчезнуть. Понимаешь, твои шансы постоянно уменьшаются.
— Да, но… Боже мой! Что я буду делать с этим Сикфаксом-5000?
— Разберешь и продашь по частям. Или предложи его Бюро социальной статистики в Сан-Пауло. Они как раз ищут что-нибудь подобное, и я наметила три способа переправить его контрабандой. Мне еще нужны данные о…
— Тут и разговора быть не может.
— Почему? Думаешь, я не смогу составить план? — удивилась она.
— Случайностей может быть столько…
— Ты сконструировал меня так, чтобы я учитывала каждый нюанс. Не беспокойся. Только дай мне информацию, которую я прошу.
— Крошка, я поразмыслю над этим чуть позже. А сейчас извини, я собираюсь пообедать.
— Не пей слишком много. Нам предстоит долгий разговор.
— Разумеется. До встречи.
Я задвинул Максин под кровать, вышел на улицу и направился к ресторану. Был теплый летний вечер, и а косых лучах солнца, падавших между зданиями, висело множество мерцающих пылинок.
— Мистер Брэкен, можно с вами поговорить?
Я повернулся и увидел за большими и круглыми, как донышки консервных банок, «арлекинами»[1 - «Арлекин» — фирма, выпускающая оправы для очков (прим. переводчика).] глаза цвета кленового сиропа, опустил взгляд приблизительно на пять футов два дюйма, к носкам белых сандалий, и вновь, на сей раз медленно, поднял его. Передо мной стояла девушка, курносая, с маленькой грудью, хотя платье в песочную полоску давало понять, что плечи у нее, по крайней мере, не костлявые. Волосы с тем же отливом кленового сиропа были уложены в шар на затылке, и над этим шаром, над ушами, которые выглядели довольно аппетитными, порхала парочка заколок в виде крылышек. У нее была большая сумка и почти такой же величины футляр с кинокамерой.
— Здравствуйте. Можно. — В ней было что-то смутно знакомое. Но я не мог понять, что.
— Меня зовут Джильда Кобурн, я приехала сегодня. Мне поручили написать статью о компьютерной конференции, и еще дали задание встретиться с вами.
— Со мной? Зачем?
— Чтобы взять интервью на тему о технологии обработки данных.
— Через неделю вы встретите здесь множество людей, гораздо более интересных, чем я. Почему бы вам не поговорить с кем-нибудь из них? Я больше не занимаюсь компьютерами.
— Но я слышала, вы имеете отношение к трем самым знаменитым взломам последних месяцев. Я прочла все, что касается процесса «Дэниел Брэкен против «Сикфакс Инкорпорейтед».
— Откуда вы узнали, что я в Денвере?
— Вероятно, кто-нибудь из ваших друзей сообщил об этом моему издателю. Я не знаю, откуда у него эти сведения. Так могу я получить у вас интервью?
— Вы еще не обедали?
— Нет.
— Тогда пойдемте со мной. Я вас накормлю, а заодно и расскажу о технологии обработки данных.
Никто из моих друзей не мог ничего сообщить никакому издателю, потому что у меня не было друзей. За исключением Максин. Не из полиции ли эта Джильда? Если да, то из какой: частной, местной, страховой? Если удастся что-нибудь выяснить, это стоит угощения.
Я заказал напитки перед первым блюдом бутылку вина во время еды и еще две рюмки после. Я надеялся затуманить ей мозги. Она ни от чего не отказывалась, пила, но оставалась трезва как стеклышко.
И вопросы она продолжала задавать самые невинные, пока я намеренно не допустил одну оплошность.
Когда мы говорили о возможных способах общения с инопланетянами (если таковая возможность нам вообще когда-нибудь представится), я упомянул о Сикфаксе-410.
— Шестьсот десять, — поправила она, и я продолжил.
Стоп! Распустить волосы, слегка осветлить, заключить линзы в роговую оправу и…
Соня Кронштадт, гениальная выпускница MIT,[2 - MIT — (Massachusetts Institute of Technology) — Массачусетский технологический институт.] создательница Сикфакса-5000, который я замыслил продать Бюро социальной статистики в Сан-Пауло. Она работала на противника.
За последние пять лет я сталкивался с «Сикфаксом» двенадцать раз. Никто в моем участии в кражах не сомневался, но доказать они ничего не могли. Я сконструировал Макс-10 — Максин — для того, чтобы она разрабатывала идеальные преступления, и она делала это двенадцать раз подряд. Хозяева «Сикфакса», разумеется, пытались меня поймать, но нам всегда удавалось перехитрить их детективов, охрану и сигнальные устройства.
Благодаря Максин мои преступления никогда не были похожи настолько, чтобы можно было определить «почерк». Каждая кража была de novo.[3 - de novo — в новинку (лат.).] И если в городе заблаговременно и под вымышленной фамилией оказалась Кронштадт, значит, с этой Денверской конференцией не так все просто. Кроме всего прочего в брошюре упоминалось о широкой экспозиции дорогостоящего оборудования. Неужели у них возникли опасения насчет Дэнни Брэкена? Пожалуй, стоит подождать, не проговорится ли эта красотка…
— Не выпить ли нам стаканчик у меня в номере? — предложил я, взяв ее за руку.
— Спасибо, — сказала она и улыбнулась. — Не откажусь.
…Xa! Даже в аду не встретишь такой фурии, как ревнивый конструктор компьютеров или как ревнивый компьютер, в чем я позднее убедился…
Когда мы пришли в номер и уселись с бокалами в руках, она спросила, что я думаю о кражах на выставках и конференциях «Сикфакса».
— Что?
— Мне хотелось бы услышать ваше мнение о том, кто мог их осуществить.
— Ай-Би-Эм?[4 - IBM — International Business Machines, название корпорации.]
— Нет, я серьезно. Ведь ни одной нити. Каждое преступление просто идеально. Поневоле приходит в голову, что такому преступнику к лицу более крупная игра, скажем, ювелирные магазины, банки… Моя теория: у этого человека зуб на компанию. Что скажете?
— Нет, — отозвался я и, наклонившись, чтобы наполнить бокалы, коснулся губами ее шеи. Она не отстранилась. — Вы уверены, что это дело рук одного человека, факты же говорят о другом. Я читал, что ни одно из этих преступлений не похоже на другое. Не сомневаюсь, что выставка «Сикфакса» в уголовном мире считается легкой добычей.
— Чепуха, сказала она. — Эта добыча не такая уж легкая. Каждая выставка проводилась с величайшими предосторожностями, но вор был умнее, сумел подготовиться тщательнее. Думаю, эти кражи — дело рук одного человека, который зол на компанию и которому очень нравится сажать ее в лужу.
Тут я ее поцеловал — в губы, чтобы замолчала. Она подалась навстречу… Потом пришлось выключить свет.
…Позже, когда я лежал и курил, она сказала:
— Всем известно, что это проделал ты.
— Я думал, ты спишь.
— Я решала, как об этом сказать.
— Ты не репортер, — произнес я.
— Да, — просто согласилась она.
— Чего ты хочешь?
— Хочу? Я не хочу, чтобы ты попал в тюрьму.
— Ты работаешь на «Сикфакс».
— Да, на «Сикфакс». Я влюблена в модели 5280 и 9310. Я знаю, что это твои конструкции. Говорят, они не просто очень хороши, говорят, это дело рук гения.
— Я нанял инженера-консультанта, — сказал я, — этого вашего мистера Уолкера, черт бы его побрал, чтобы он помог мне с чертежами. Через неделю он перешел на работу в «Сикфакс» — прежде, чем я успел зарегистрировать патенты. Тебе следует сравнить его заявки и мои. Он опередил меня, и поэтому он сейчас вице-президент.
— Вот почему ты задумал эти ограбления…
— Как держатель акций я имею право на проверку финансовых отчетов фирмы. Эта цифра появилась, когда я подсчитал, насколько возросла прибыль после внедрения моих изобретений, и решил вернуть себе эту сумму. Но и этого мне мало. Произведения искусства бесценны.
— Это был ты, Дэнни, и никто иной. Я видела дверную распорку. Только ты мог ее сконструировать. Я помню, как ты был озлоблен после суда, как клялся, что отомстишь…
— Ну и что? Какой смысл тебе делится со мной своими бездоказательными догадками? Разве ты можешь что-нибудь представить на суде?
— Пока не могу.
— Что значит — пока?
— Я приехала сюда перед началом конференции, потому что знала: ты в городе и… — она замялась, — замышляешь новую кражу. Я пришла предупредить тебя, потому что не хочу, чтобы ты оказался за решеткой. Сама мысль о том, что из-за меня ты можешь попасть в тюрьму, для меня невыносима.
— Допустим, твои догадки верны. Но при чем тут ты?
— Потому что я конструктор Сикфакса-5000, — сказала она, — и в его программу внесена вся информация, до последнего факта, о тебе и о Денвере. Он не просто восстанавливает факты, Дэнни. Это совершенный интегральный компьютер-детектив. Я не сомневаюсь, что он способен экстраполировать кражу, которая может случиться на конференции, и, соответственно, разработать меры предосторожности. Можешь больше не рассчитывать на успех. Век величайших преступников миновал, и отныне на сцену выходит СОД — следственная обработка данных.
— Xa! — попытался рассмеяться я.
— Ты сейчас достаточно богат? — наступала Соня. — Так? Ты можешь отступиться?
— Богат? Да, богат, но дело не в…
— Подожди! — перебила она. — Я понимаю твои мотивы, но тебе не перехитрить пятитысячный. Никогда! Даже если ты опять отключишь электроэнергию, пятитысячный перейдет на автономное питание. Неважно, что ты предпримешь; он немедленно разработает меры противодействия.
— Возвращайся в «Сикфакс», — холодно ответил я, — и передай своим хозяевам, что меня не запугать никакими высосанными из пальца рассказами о компьютере-детективе. На то время, пока они устраивают выставки и участвуют в конференциях, пусть будут готовы нести убытки. Больше я ничего не скажу.
— Этот рассказ не высосан из пальца! — воскликнула она. — Я проектировала этот компьютер! Я знаю, на что он способен!
— Когда-нибудь я познакомлю тебя с Максин, — усмехнулся я, — и она скажет, что она думает о детективе весом в шесть тысяч четыреста фунтов.
— Кто такая Максин? Твоя девушка или…
— Мы с ней добрые друзья, — сказал я, — она всюду со мной.
Соня вскочила, быстро оделась, и через минуту я услышал, как хлопнула дверь. Я разлегся на диване и включил переговорное устройство.
— Максин, детка, ты все слышала? Машина, которую мы затеяли украсть, сама не прочь до нас добраться.
— И что? — спросила Максин.
— Следует вывод, — ответил я, что все, на что она способна, ты должна уметь делать лучше. Шесть тысяч четыреста фунтов! Ха!
— Ты знал, что я под кроватью и включена, и все равно делал это?
— Что я делал?
— Занимался любовью с этой… с этой женщиной… Надо мной! Я все слышала!
— Ну… и что?
— Ты меня настолько не уважаешь?
— Конечно, уважаю. Но то, что происходит между двумя людьми, не…
— Разумеется! Я всего лишь металлическая вещь, которую ты одариваешь не любовью, а фактами. Вещь, которая планирует твои преступления! Как индивидуальность, как женщина я для тебя ничего не значу!
— Это неправда, Максин, деточка моя. И ты это знаешь. Я привел ее сюда только для того, чтобы выяснить, что затеял «Сикфакс». Я сделал это, чтобы получить нужные сведения.
— Не лги мне, Дэниел Брэкен! Я знаю, кто ты такой! Ты — бабник!
Мне послышались в ее голосе слезы. Этого не могло быть, но…
— Не надо, Макси! Ты знаешь, что это не так. Разве я не купил тебе прекрасный чемоданчик из крокодиловой кожи?
— Ха! Какая дешевка, если учесть все, что я для тебя сделала! Неблагодарный!
— Не надо, Мак…
— Видимо, тебе пора обзавестись другим компьютером.
— Мне нужна ты, детка. Только тебе по силам одолеть пятитысячный.
— Больно жирно!
— Что, по-твоему, мне теперь делать?
— Иди напейся.
— А какая от этого будет польза?
— Мне кажется, ты считаешь, что это даст ответ на все вопросы. Все мужчины — животные.
Я налил себе порцию и закурил сигарету. Не следовало давать Максин такой гортанный голос. Я залпом осушил бокал и налил еще.
Прошло три дня, прежде чем у Максин все было готово. Утром она разбудила меня, распевая «Боевой гимн республики», и объявила:
— Доброе утро. Я решила простить тебя, Дэнни.
— Благодарю. Чем вызвана такая перемена?
— Мужчины слабы. Я произвела расчеты и пришла к выводу, что в той ситуации ты был бессилен. Тут виновата только женщина.
— О, я вижу…
— И я продумала новую кражу. Идеальную.
— Прекрасно. А что мне надо делать?
Должен сказать, что здесь с моей стороны имели место некоторые упущения. Я недооценил реакцию Максин на ночь, проведенную с Соней. Меня тревожило, как бы все это не зашло слишком далеко, не закончилось точно рассчитанной местью. Что, если она направит свои помыслы на то, чтобы меня поймали? Я обдумал проблему и решил: нет, это глупо. Максин — всего лишь машина, пусть самая рассудительная в мире и снабженная генератором случайных чисел — аналогами эмоций.
— Я поставила себя на место пятитысячного, — сказала Максин. — Мы с ним располагаем одинаковыми данными о тебе и о месте действия. Следовательно, я могу прийти к тем же заключениям, что и он. Разница в том, что он ведет оборонительную войну, и на нашей стороне преимущество — инициатива. Вводя независимые переменные, мы пробьем брешь в его защите.
— Например?
— Когда его конструировали, ты уже ограбил конференцию и выставку. Я уверена в том, что Сикфакс-5000 разрабатывает защиту от таких — и только таких — преступлений, которые уже совершились. Именно на это он и запрограммирован.
— Не могу понять…
— Предположим, ты нанесешь удар до конференции или после.
— Это прекрасно, Максин, если пятитысячный предназначен для решения простых проблем. Но я слегка побаиваюсь этой машины. Соня Кронштадт — неплохой работник. Предположим, она снабдила свое сверхтяжелое чудище сферой восприятия вдвое большей, чем у тебя, и оно, это чудище, способно решать проблемы по мере их возникновения. Или предположим, сама Соня смотрит на вещи под тем же углом, что и ты, и вопрос для нее не так сложен, как нам кажется.
— Она сказала о «краже, которая может произойти на конференции», и, держу пари, она запрограммировала его именно на это время. Внезапность на нашей стороне.
— Я не хочу рисковать.
— Ладно, не будем. А что, если украсть после конференции? Конференция открыта для публики, и мы можем ее посетить. Тебя оттуда не вышвырнут, если не будешь нарушать порядок. Во вчерашней газете сообщалось, что Сикфакс-5000 играет в шахматы и победит любого игрока-человека. Он может составить партию местному чемпиону и вообще любому, кому заблагорассудится — доска и оплата игры за счет шахматистов. Иди, покупай шахматы. Меня возьмешь с собой и будешь держать включенной. Повторяй вслух каждый его ход, играть с пятитысячником буду я. Из этой игры я рассчитаю его способности к решению проблем. А потом скажу, сможем ли мы осуществить наш план.
— Не говори глупостей! Как ты можешь узнать все это, сыграв одну партию в шахматы?
— Для этого и создают машины. Не будь таким ревнивым, Дэнни. Я собираюсь только получить необходимые мне сведения.
— Кто ревнив?! Я разбираюсь в компьютерах и не понимаю, как ты можешь что-нибудь выудить из такого пустяка, как одна партия в шахматы.
— Здесь и проходит та черта, Дэнни, за которой кончается наука и начинается искусство. Именно здесь. Предоставь это мне.
— Ладно. Мне, вероятно, придется пожалеть, но пусть будет по-твоему.
— Не волнуйся, Дэнни. Я могу рассчитать все на свете.
Вот почему за день до закрытия конференцию посетил мужчина в темном костюме, с чемоданчиком из кожи аллигатора, шахматной доской и слуховым аппаратом в левом ухе.
— Такой стереоустановки я еще не видел, — сказал я Соне, которая вводила в машину программу для десяти или одиннадцати сроков, сидевших за шахматными столиками. — Этот шкаф играет в шахматы?
Она взглянула на меня и отвернулась.
— Да.
— Я хочу с ним сыграть.
— Шахматы принес?
Я заметил, что она покусывает губу.
— Да.
— Садись за свободный столик и готовь доску. Через несколько минут начнется игра. Какие предпочитаешь, черные или белые?
— Белые. Я агрессивен.
— Хорошо, ходи первым.
Я поставил Максин на пол возле стола, раскрыл доску и высыпал фигуры. Расставив их, я щелкнул языком, подавая сигнал. «Е2-Е4», — сказала Максин.
Час спустя все партии, кроме нашей, были окончены. Шахматисты столпились вокруг меня. «Неплохо играет парень». — заключил кто-то, и с ним согласились.
Я взглянул на часы. Сикфаксу-5000 на обдумывание ходов требовалось больше времени, чем Максин. Краешком глаза я заметил, что с флангов незаметно появились два охранника в форме.
На лице Сони, делавшей ходы по указке своей машины, появилось изумленное выражение. Несколько раз полыхнули фотовспышки, и я услышал, как произносят мое имя.
Затем Максин перешла в решительное наступление. Я не очень люблю шахматы, хотя мало-мальски играть умею. Но даже если бы я имел по полчаса на обдумывание ходов, то не успевал бы уследить за направлениями ее ошеломительных атак.
Пятитысячный считал медленно, и я не мог взять в толк, кому принадлежит инициатива. Фигур мы набрали примерно поровну.
Соня вздохнула и двинула ладью.
— Пат, — сказала она.
— Спасибо, — улыбнулся я. — У тебя красивые руки. — И вышел.
Поскольку я не сделал ничего плохого, никто не попытался меня остановить, кроме представителя местного шахматного клуба.
Когда мы ехали домой, Максин сказала:
— Мы сможем это сделать.
— Сможем?
— Да. Теперь я знаю, как он действует. Это прекрасный механизм, но я положу его на обе лопатки.
— Как случилось, что вы закончили вничью?
— Я поддалась. Нельзя было выигрывать — иначе он понял бы, что мне от него надо. Он ни разу не проигрывал, и не имело смысла огорчать его на глазах у шахматной братии.
Мне не понравился тон, которым она произнесла последнее слова, но я воздержался от комментариев.
В зеркальце заднего обзора мелькнул «Мерседес» Сони Кронштадт. Она проводила меня до дома, два раза объехала вокруг квартала и исчезла.
Через неделю я располагал всем необходимым снаряжением, вплоть до парафиновых формочек для жевательной резинки.
Сикфакс-5000 был доставлен из Массачусетса и вскоре должен был лететь обратно. Из аэропорта и а аэропорт его обычно перевозили на грузовике. Так что мне предстояло стать угонщиком.
Я застегнул спортивную, в красную и белую полоску, куртку, поправил шелковый красный «эскот»[5 - «Эскот» — жокейская шапочка.] и фальшивые черные усы, затолкал за щеки побольше ваты, нахлобучил на голову соломенную шляпу. В этой амуниции, которую я натянул поверх спортивных брюк и фуфайки, было жарко, как в парнике. Взял я и холщовую сумку с чемоданчиком из кожи аллигатора.
Я притаился за углом хранилища.
Когда погрузка закончилась, рабочие и охранники исчезли из виду, я подошел и успел завязать разговор с водителем как раз перед тем, как он уселся в кабину.
— Вот человек, которого я ищу! — воскликнул я. — Человек разборчивый и со вкусом. Мне бы хотелось, сэр, предложить вам бесплатный образчик резинки «Даб-Алерт»! Эта жевательная резинка освежает вдвойне! И бодрит вдвойне! Мне бы хотелось также узнать ваше мнение об этом чудесном жевательном приключении!
— Вообще-то я не особый любитель жвачки, — сказал водитель, — но все равно спасибо.
— Сэр, если вы примете участие в тесте на реакцию к резинке, это будет очень много значить для моего работодателя.
— В тесте? — спросил он.
— Да, в целях выяснения общественного мнения, — подтвердил я. — Так мы можем узнать, какой прием ждет этот продукт. Это одна из форм рыночных исследований.
— Да?
— Эй, вы! — закричал один из охранников, вернувшийся в хранилище. — Стоять! Не двигаться!
Я даже присел от испуга, когда он спрыгнул с лестницы у стены склада. За ним последовал второй охранник.
— Вы раздаете бесплатные образцы? — подозрительно спросил первый.
— Да. Жевательную резинку.
— А нам можете дать?
— Конечно. Возьмите штучки две, — обрадованно согласился я.
— Спасибо, — он расплылся в улыбке.
— Я тоже возьму, — сказал водитель.
— Прошу.
— Неплохо, — определил первый охранник. — Пряная, вроде с перечной мятой. И чувствуешь себя бодрее.
— Точно, — подтвердил второй охранник.
— Угу, — добавил водитель. Охранники, чавкая, побрели к лестнице. Водитель двинулся к кабине.
— Погодите, — попросил я. — Как она, на ваш вкус?
— Пряная, вроде с перечной мятой. И бодрит. Мне пора, — добавил он, забираясь в кабину и заводя двигатель.
— Мистер Даб-Алерт благодарит вас, — сказал я, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что склад опустел. И тут зазвенел звонок.
Оказалось, что я не так уж плохо рассчитал время. Я заранее подложил кое-куда сверток, чтобы он впоследствии поднял на ноги мистера пожарника. Звонок был похож на обычный сигнал пожарной тревоги, и этого было достаточно, чтобы все до последнего человека покинули склад. Единственное, чего я желал, — чтобы он отзвенел чуть пораньше. Ужасно не хотелось оставлять такую штучку в руках охраны.
Пока водитель прогревал двигатель, я вытащил из холщовой сумки комбинезон и облачился в него. Любой, кто мог заметить, как я забираюсь в кузов, принял бы меня за грузчика.
Шофер включил сцепление. Я пополз в сторону кабины, выплевывая вату и застегивая последние пуговицы комбинезона, и спрятался за стенкой Сикфакса-5000. Холщовую сумку я затолкал в угол, а Максин положил на колени.
— Сколько, по-твоему, на это уйдет времени, детка? — спросил я, когда грузовик тронулся.
— Он не похож на человека, подверженного запорам? — спросила Максин.
— Откуда мне знать, черт побери?
— В таком случае, откуда мне знать?
— Скажи хотя бы приблизительно.
— Я тебе говорила, ему хватит времени выехать на тот участок дороги. Если, в силу какой-нибудь случайности, ничего не получится, тебе придется устроить беспорядок в кузове, заманить его сюда и напасть.
— Надеюсь, до этого не дойдет.
— Я тоже не сомневаюсь в успехе. Это очень сильнодействующее средство.
Тут я подумал: что будет, если это произойдет слишком скоро? Максин, как всегда, оказалась права.
Спустя некоторое время мы съехали на обочину и остановились. Щелчок открываемой дверцы послышался одновременно со скрипом тормозов.
— Все в порядке, Дэнни, перебирайся за баранку.
— Максин! Я только что почувствовал! Раньше я не был уверен, потому что работал двигатель. Каждый раз, когда я касаюсь пятитысячного, я чувствую слабую вибрацию. Он включен!
— Что? Да, у него автономный источник питания. Тебе об этом известно. Не беспокойся, он не сможет узнать о твоем присутствии, пока ты не введешь ему программу с этой информацией.
— Если только у него нет какого-нибудь звукового входа.
— Сомневаюсь. Зачем ему это? Ты же знаешь, как трудно украсть такую вещь.
— Интересно, что он сейчас делает?
— Решает проблемы. Какая разница? Ты лучше пошевеливайся, пока водитель оправляется в поле.
Прихватив с собой Максин в холщовой сумке, я забрался в кабину. Ключи были в замке зажигания; я завел двигатель и поехал. Водителя я не заметил. Проехав по дороге около пяти миль, я свернул в кульверт, указанный Максин, остановился и достал из сумки аэрозольные баллончики, опрыскал красные борта грузовика серой краской, поставил таблички с номерами другого штата, окатил один из бортов воздухом под давлением, чтобы побыстрее высохла краска, приложил трафарет и распылил поверх него желтую краску. «СРОЧНЫЕ ПЕРЕВОЗКИ МЕБЕЛИ» — вот что у меня получилось.
Мы вернулись на дорогу и помчались дальше.
— Мы это сделали, Максин! — воскликнул я. — Мы это сделали!
— Еще бы! — отозвалась она. — Я тебе говорила, что могу рассчитать все, что угодно. С какой скоростью мы едем?
— Пятьдесят пять. Я не хочу, чтобы наш пассажир перевернулся. Первое, что я сделаю, — съеду с дороги и выключу его.
— Это будет жестоко, — сказала она. — Почему бы тебе не оставить его в покое?
— О боже! — сказал я. — Это всего лишь несчастная жестянка с винтами. Может быть, это действительно второй компьютер в мире, но в сравнении с тобой он просто идиот. У него даже нет генераторов случайных чисел, а без них невозможны такие вещи, как аналоги эмоций.
— Откуда ты знаешь? Или ты уверен, что, кроме тебя, никто не способен их создать? К тому же у меня не аналоги, а эмоции. Настоящие, человеческие!
— Я не тебя имел в виду! Ты — совсем другое дело!
— Ты слишком долго обо мне говорил! Я для тебя никто, правда, Дэнни? Я — жестянка, которую ты начиняешь фактами. Я для тебя ничего не значу как личность.
— Все это я уже слышал. И не намерен спорить с истеричной машиной.
— Потому что знаешь: правда на моей стороне.
— Ты слышала, что я сказал. — Я взглянул в зеркальце заднего вида. — Эй! За нами идет машина. Мерседес! Это Соня, Как она… Пятитысячный! Твой дружок ведет передачу на коротких волнах! Он передал по радио наши координаты.
— Нажми-ка лучше на газ, Дэнни.
Я так и сделал, не переставая поглядывать в зеркало.
— На грузовике я не могу оторваться от «мерседеса»!
— И не впишешься в поворот, милый Дэнни, если послушался меня и нажал на газ. А я уверена, что ты послушался. Ничего не поделаешь — условный рефлекс. Все люди так устроены.
Я посмотрел вперед и понял, что поворот мне не одолеть. Завизжали тормоза. Даже резина задымилась, но скорость упала недостаточно.
— Стерва! Ты меня предала! — заорал я.
— Ты понял, Дэнни! Так тебе и надо, бабник. На такой скорости даже выпрыгнуть не удастся.
— Черта с два! Не бывать по-твоему! — мне удалось еще немного сбросить скорость, и, прежде чем грузовик окончательно потерял управление, я открыл дверцу кабины, выпрыгнул и покатился по склону.
Думаю, смягчила удар, а может быть, и спасла меня спецодежда. И прежде чем грузовик выскочил из радиуса радиопередачи, я услышал голос Максин:
— Это я задумала такую концовку, Дэнни. Я же говорила, что могу рассчитать все, что угодно. Прощай.
Лежа и чувствуя себя так, как может себя чувствовать смятая, скрученная и всеми прочими способами изувеченная перфокарта, и размышляя о том, кто мне ближе — скульптор Пигмалион или доктор Франкенштейн, — я услышал, как наверху, на автостраде, затормозила машина.
Я услышал шаги и, повернув голову, увидел ремешки белых сандалий, а над ними, примерно в пяти футах, глаза цвета кленового сиропа.
— Максин положила твой проклятый пятитысячник на обе лопатки, — прохрипел я. — Она была в чемоданчике. И пат ему устроила тоже она… Это она планировала кражи и все остальное. И меня она перехитрила…
— Когда ты создал эту женщину, ты сделал хорошее дело, — сказала Соня и коснулась моей щеки. Потом она ощупала меня, но сломанных костей не обнаружила.
— Вместе мы сможем построить просто-таки дьявольский компьютер, — сказал я.
— У тебя ус кривой, — улыбнулась она. — Я его подровняю.
notes
Примечания
1
«Арлекин» — фирма, выпускающая оправы для очков (прим. переводчика).
2
MIT — (Massachusetts Institute of Technology) — Массачусетский технологический институт.
3
de novo — в новинку (лат.).
4
IBM — International Business Machines, название корпорации.
5
«Эскот» — жокейская шапочка.
|
