Рука Борджиа Роджер Джозеф Желязны


        #

        Роджер Желязны
        Рука Борджиа


        Он верил старым сказкам, волшебным сказкам... Они разъедали его разум... и он мечтал о том, как будет пользоваться ею... как страстно он будет ею...
        Прасол прошел через город в тот день, когда умер кузнец. В тот день мальчик с утра бродил по холмам над Браунау, рассматривая прелую листву и громовые стрелки, поэтому он не слышал о визите прасола до самого вечера. Когда Фриц, его лучший друг, рассказал ему об этом, мальчик посмотрел на свою скрюченную правую руку, и глаза его наполнились слезами.

        - Я упустил его! Теперь я никогда не стану мужчиной!

        - Глупости! - засмеялся Фриц. - Это всего лишь сказка. Не можешь же ты на самом деле верить в эту историю!

        - Сегодня шел дождь... и у кузнеца были сильные мускулы. Я упустил его!
        Фриц отвернулся, чтобы не встречаться взглядом с другом.

        - Его похоронили, когда он еще не остыл. Гроб был закрыт... но, разумеется, никакого отношения к той сказке это не имеет...

        - А вдова кинулась в банк?

        - Да, у нее были дела, связанные с его имуществом. Но...

        - Какой дорогой он ушел?
        Фриц указал дорогу.

        - Как давно?

        - Пять или шесть часов назад.
        Мальчик бежал бегом всю дорогу до дома, чтобы поскорее забрать свои сбережения.


        Черный мешок прасола казался зверем, спящим у подножия огромного дуба. Человек в мягкой шляпе и коричневом плаще сидел под скалой, попыхивая трубкой. Он смотрел, как мальчик с трудом пробирается по тропинке среди скал и корней.

        - Добрый вечер, дедушка, - тяжело дыша, сказал мальчик, падая на землю рядом с путником.

        - Добрый вечер, мальчик, - улыбнулся прасол. - Но я не твой дедушка, ни чей-либо еще.

        - Я знаю, - выдохнул мальчик. - Я знаю, кто вы.

        - О? - путник набил в трубку свежего табаку и поднес огонь. - Попробуй тогда назови мое имя.
        Мальчик вздохнул, растирая правую руку левой.

        - У вас больше имен, чем листьев на этом дереве. Но я бы все же назвал сначала имя Агасфера, предвестника гроз, и принца Картафила, возлюбленного многих женщин, затем Исаака Лакведема, прасола...

        - Хватит! - сказал человек. - Не повторяй их все в моем присутствии. Это может оказаться смертельным. - Он рассматривал мальчика с интересом. - У имени есть свои достоинства - твое, например, слишком длинное. Когда-нибудь ты его сменишь.

        - Я шел за вами не для того, чтобы обсуждать имена, - сказал мальчик, - и не называл своего имени. Я пришел, чтобы заключить сделку.
        Прасол бросил взгляд на мешок.

        - Горшки, миски, нитки, иголки?
        Мальчик рассмеялся, покачивая головой.

        - У кузнеца были сильные мускулы. Что вы купили, его бицепсы?

        - Почему ты думаешь, что я разбираюсь в анатомии?

        - Старые сказки, - начал мальчик. - Не могут же они все быть ложью. Когда Исаак был проклят и обречен вечно скитаться по земле, ему была дана вечная жизнь без вечной юности. В течение столетий он овладел искусством пересадки свежих мышц, органов и костей, чтобы заменять ими состарившиеся. Я знаю, что у вас в мешке! - Он мотнул головой в сторону подножия дуба. - Иногда вы заключаете сделку со смертным и продаете новую ногу, сильную руку, глаз, который способен видеть, или новую кисть руки...

        - Понятно, - сказал прасол. - Зачем тебе новая рука?
        Мальчик долго рассматривал свои бесполезные пальцы.

        - Разве была необходимость в этом вопросе? Я не могу пользоваться своей рукой, мне нужна такая, чтобы работала.

        - Наверное, тебе нужна рука с мощным запястьем фехтовальщика, чтобы драться на дуэли в университете?
        Мальчик покачал головой и встал.

        - Нет, бессмертный. Я не хочу драться на дуэлях. Я не хочу знать, служишь ли ты Богу или дьяволу, но я заплачу тебе столько, сколько ты скажешь, за руку, которую можно поднять на такую высоту, и она после этого смогла бы работать, - он ткнул пальцем левой руки чуть выше своей головы. - Приделай такую руку к этому запястью,
        - показал он, - и я отдам тебе свою душу, если попросишь.

        - Не спеши так распоряжаться собственной душой, мальчик, - сказал прасол.
        Он подошел к подножию дуба, выражение его лица было трудно разглядеть из-за сгущающихся сумерек и дыма трубки.

        - У меня здесь есть рука, вписавшая много страниц в историю.
        Он потянул шнур, и мешок внезапно зевнул, словно просыпающаяся змея.

        - Что ты будешь делать с рукой, которую сможешь поднять на такую высоту? - Он поднял свою руку над головой.

        - Я буду писать картины, - сказал мальчик, - мой город, горы, деревья, людей, восходы и закаты... Я все это сделаю своим! На холсте.

        - Достаточно, - прервал его прасол. - Я вижу, что ты будешь художником. - Он сунул руку в мешок, и мальчику почудилось, будто в его темных недрах проступило неестественное сияние. И тут его словно бросило вперед...
        Рука!
        Правая рука. Розовая. Гладко обрезанная у запястья, словно только что отсеченная - хотя крови не было видно. Маленькая сильная рука.
        Мальчик задохнулся и торопливо шагнул за могучий ствол дуба. Ему стало плохо. Вернувшись на поляну, он спросил слабым голосом:

        - Ты правда можешь приделать ее мне?

        - Разумеется, если ты этого хочешь.

        - Конечно же хочу! Как я могу не хотеть?

        - Некоторые люди, - сказал прасол, - столь живучи, что они пропитывают каждый атом своего естества непреодолимой страстью своей воли, своих целей. Я долгое время хотел узнать, может ли эта сила передаваться. Эта самая рука, - он помахал ею, - принадлежала Цезарю Борджиа. Он был художником, это верно. Но он был способен и на многое другое. В день, когда он умер, я выкрал ее, чтобы проделать опыт. Много лет назад, странствуя по Корсике, я отдал ее мальчику, страдающему болезнью, похожей на твою. Ты знаешь его имя. По-моему, даже он немного боялся этой руки, потому что он постоянно прятал ее от взглядов людей. Мне пришлось сплавать на Святую Елену, чтобы вернуть ее обратно, но я так ничего и не доказал. Одной попытки никогда не бывает достаточно.

        - Я не боюсь этой руки, - сказал мальчик, - и я стану даже более великим художником в своем искусстве, чем Бонапарт был в своем. Сколько ты хочешь за нее?

        - Она мне ничего не стоила. Я отдам ее тебе задаром, поскольку ты знаешь ее историю и все-таки не боишься.
        Мальчик закатал рукав и улыбнулся:

        - Договорились. Приделай ее.
        Прасол рассмеялся, схватив скрюченную руку, протянутую мальчиком.

        - Это не займет много времени, - сказал он, - и когда-нибудь я вернусь в землю Лютера и Гете, чтобы посмотреть, насколько тебе удастся поднять ее.

        - Высоко! - крикнул мальчик, сверкнув глазами.