Призма Сердца Алекс Кайнес
        Выдающимся подвигом алхимика древности, чья персона стала краеугольным камнем для множества конфессий, на самом деле является не массовое освобождение рабов из-под гнета Ига варваров Сердца, но изобретение калейдоскопа, который позволяет увидеть мир не разделенным, но целым, со множеством уникальных и неповторимых граней, одной из которых является скандальная журналистка Гелла Фландерс, живущая через тысячелетия после падения варваров Сердца. Содержит нецензурную брань.
        Алекс Кайнес
        Призма Сердца
        1. Свет закрыли звёзды. На смену им пришёл день, но и он был погребён под иллюзией органического камня, который веками впитывал в себя мысли, чувства существ, живущих по соседству. Я же, в свою очередь, пока что впитывала силу, что давала мне знание о присутствии всего, что меня окружало. Подождите-ка! А где я собственно нахожусь? Вот ведь задачка! А раз это такая своеобразная головоломка, то её можно решить… Так, посмотрим. Я начала с… Точно! Камень, вот же он, на высоте, хм, ну, не знаю … метров десять? Может двадцать? Подняться бы, да и проверить. Никогда не была сильна в точных замерах и величинах, хотя с моей-то профессией стоило бы… Ох, что же это? Так, так, спокойно, вот теперь точно места не осталось… До… Потолка? Это потолок такой? Или пол? Быстро же меня притянуло. Мысли тут обладают исключительным качеством материализовываться. Придется с этим свыкнуться. А это ли не?.. О, ещё какие-то люди. Значит, всё-таки я на потолке, точнее, под ним. Хотя, какая разница? Так, опустимся пониже. Кто же это? Кто вы? Эй!
        - Они тебя не услышат.
        - Что? Не услышат? а ты кто?
        - Твой голос, кто же ещё.
        - А, ну, ясно. Точнее, совсем не ясно. Как ты можешь быть мной, если я это… Ой.
        - Ой? Вот именно.
        - Не смешно!
        - А я и не смеюсь.
        - Да? Ну тогда…
        - Может это тебе смешно?
        - Мне? ну да. Только если самую малость…
        - А почему тебе смешно?
        - Мне… Подожди секунду! Давай я спущусь и все тебе расскажу!
        - Попробуй.
        - Так, я пошла.
        - Итак… - Она медленно спланировала на полноватого мужчину…
        - Эй, я вообще-то ещё тут! Зачем говорить обо мне в третьем лице?
        - Так смешнее. Можно, кстати, представить, что мы ненастоящие, а лишь голос бесконечности, что рассказывает сам себе сказку.
        - Странный ты. Но будь по-твоему.
        - Спасибо за понимание. Итак, она медленно спланировала на полноватого мужчину и начала хихикать, переворачиваясь в воздухе. Друг мужчины пару минут назад рассказал уморительный анекдот про бар… Но всё же, «Я» на церемонии, нельзя смеяться, сделаю вид, что я так корчусь, потому что мне плакать хочется… А то мало ли что подумают…
        - Вау, да тут целая библиотека воспоминаний! Вот это человечище!
        - ТЫ дальше смотри, вон паренек поодаль.
        - Поняла! Я сейчас…
        Внутри парнишки царило умиротворение. Период переживаний оставался позади, чувствовалось освобождение, даже было дышать легче. Но ощущение общей скорби, которая давила каменными стенами и чёрными костюмами, настраивало людей на совершенно иной лад. Главное - ничего не говорить, ни на кого не смотреть. Скоро я уже буду высоко-высоко, улетая прочь из этой помойки, вот тогда…
        - Вау! Слушай, а этот паренёк тоже интересен!
        - Да они все тут не просто так собрались. Вон ещё…
        - Женщина? Я мигом!
        - Вот же! Угораздило же ей подохнуть именно в годовщину моей…
        - Стоп! Голос! А что, кто-то?..
        - Родненькая! - раздался всхлип посередине зала.
        - А?
        - Моя доченька, моя любимая, моя ненаглядная!
        - Оу, оу, это становится интереснее. Почему бы не подобраться поближе?
        - Стой. Её сейчас тут нет, не стоит тебе мешать ещё и пространственные отрывки вместе с временными.
        - А? Голос? Почему… Ух ты! Помещение меняется!
        - Да? И что ты видишь?
        - Стены раздвигаются… да, да! Теперь это не тесное бетонное помещение, а … просторный дворец? Или что это? Тут витражи такие! Смотри, смотри! Разноцветные окна! Как красиво переливаются! Видишь?
        - Да.
        - Столько золота! Всё так сверкает! Красота! А люди внизу не изменились, всё так же грустят… С чего бы это? Ведь теперь тут так красиво!
        - Может красиво лишь снаружи?
        - Хм, а может. Да! Ух, а это кто такой? Он тоже умер?
        - Кто?
        - Вон же! Большой такой, из золота! Возвышается над всеми!
        - О! Так это же Арчибальд.
        - Кто? Арчибальд?
        - Ага, алхимик далёкого прошлого.
        - А… Почему он такой круглый и на колесе?
        - Его так пытали. И убили, пустив катиться на этом колесе.
        - Как негуманно!
        - А то!
        - А за что его так?
        - Ну, этот алхимик в свое время проповедовал, что синтезировал философский камень. Точнее философский тубус. Калейдоскоп.
        - А что это за тубус такой?
        - Это просто легенда, не стоит верить «официальной» мифической версии. Думаю, по крайней мере, сейчас, нам правды не узнать.
        - Ладно, ладно, прости.
        - Да не сердись ты так, просто ещё не время для таких детальных расспросов, а ты всё хочешь побыстрее узнать.
        - Может и так. А почему он на этом колесе эяку..? Всё, молчу, молчу! О! Ты глянь!
        - Что?
        - Помещение меняется!
        - Да? И что ты видишь теперь?
        - Всё те же унылые кислые мины. Но… Всё опять трансформировалось и теперь выглядит ещё чудеснее!
        - Как?
        - Тут теперь много геометрии и… Нет этих круглых штук с мужиками, зато есть… О…
        - Что за «о» ещё?
        - Здесь какой-то странный рисунок во всю стену со множеством лиц. Нет, не лиц… Масок. И все они стягиваются к одной точке, опа!
        - Что такое?
        - В центре экспозиции пусто!
        - То есть как пусто?
        - То есть так! Совсем ничего!
        - А ну-ка проверь! Как так?
        - Да та… Эй! Ты что меня, стебёшь?
        - И не подумал бы.
        - Всё ясно с тобой. И тем не менее… Почему тут пусто?
        - Может фантазии не хватило?
        - На что?
        - Чтобы придумать то, чему поклоняться…
        - Поклоняться? То есть поклон отвешивать? А зачем?
        - Я не знаю! Говорю же, не спрашивай так много!
        - Ладно. А!!
        - Что теперь?
        - Теперь всё иначе!
        - Да неужели? Нашла удобный угол обзора?
        - Обзора? Хотя, ладно, молчу, молчу… Теперь тут нет вообще никаких стен! И никаких колес или масок! Тут… Ого! Небо! Столько звёзд, круто! Я сейчас…
        - Эй, стой, стой! Ещё успеешь к ним слетать!
        - Ладно, поняла.
        - Вот и славно. А теперь, когда никто не мешает…
        - Действительно! Смотри! Видишь? Люди больше не унылые! Они… Они все танцуют! Как красиво! И поют! Я даже могу понять, о чём!
        - Шшш!!
        - Что?
        - Не вслушивайся пока что. Просто смотри туда. В центр.
        - А? Это же… Ага, человек! Какая неожиданность!
        - Да, всего лишь человек. Но почему он не танцует?
        - Почему бы тебе не подлететь и не узнать?
        - О! Это я могу сразу же! Вот миг. Другой. И я уже тут! Так, милашка, покажи мне свои воспоминания… А!!!
        - Ты чего?
        - А!!
        2. - Ты чего?!
        - Ах-ах-аха!
        - Да ну тебя!
        - Испугалась?
        Пэт обиженно толкнула подругу в бок, и они обе беззаботно рассмеялись.
        - Ну ты и дура! - снова расхохоталась подружка.
        - Да, ну и что! Кто ж знал, что этот виноград такой убойный! Знаешь, что я только что видела?
        - И что же?
        - Чёрт, мне кажется, ты читаешь мои мысли! Мне и говорить тебе ничего не надо!
        - Отлично! - лениво протянула Пэт, растянувшись на диване. - О, Брайан! А ты чего такой невеселый? Давай к нам!
        - Я вообще всего в метре от вас сижу, - отозвался паренек, осушив очередной бокал.
        - Нуууу! - не унималась девушка, - ты там, на полу! А мы вот тут, на диване! Между нами целая пропасть! Такое впечатление, что мы какие-то тираны тут с Эл сидим, а ты там, внизу, как какой-то обделённый! Что за неравенство!
        - Мне так удобнее.
        - Так, я сейчас встану и…
        - Всё, всё, я иду.
        - Какой ты у нас красавчик! - развеселилась Пэт. - Ну, Эл, скажи ведь!
        - Пэтти! - смущенно засмеялась подружка, когда выше названный эталон красоты приземлился меж двух дам.
        - Во, во! Я же точно всё сказала! Эта мысль у тебя в голове крутилась? И я её считала, верно же? Так что… Мне надо запить эти чудные вишенки живой водой, вы, ребята, пока тут не скучайте без меня! Ночь ещё молода, ла-ла-ла…
        Распевая эту мантру, девушка удалилась, оставив парочку хихикать ей вслед.
        - И как ты с ней общаешься? - еле оправившись от смеха, выдавил из себя Брайан.
        - А ты? - парировала собеседница, - мне вообще казалось, что вы встречаетесь.
        - Я? С Пэт? Умоляю тебя! Она слишком свободная, я не готов обуздать такую сильную стихию, - отпив из бокала, заключил парень.
        - А мне казалось, ты уже пробовал её…
        - О! Да было-то пару раз! И кто тебе рассказал? Сама Пэтти?
        - Неа, её друг.
        - О, черт. То есть?..
        - Да-да. Ты сейчас.
        - Неплохой маневр. Хотя я и поддался. Не зря же мы коллеги по цеху, верно?
        - Ну, не знаю… Я, если честно, ещё не уверена, что хочу быть журналистом.
        - А чего же ты тогда тут делаешь? Без обид. Просто мы только поступили, а ты говоришь, что уже сомневаешься.
        - Не знаю, Брай… Ой, ты не против, если я тебя так звать буду?
        - Да, пожалуйста.
        - Спасибо, ты такой милый, - улыбнулась девушка.
        - Да ты тоже ничего себе такая, - рассмеялся Брайан.
        - Ну, спасибо. Я тут стараюсь, значит, а он… Ты, кстати, помнишь, как меня зовут?
        - Конечно же! Крис, да?
        - Почти попал, но…
        - Да Эл, Эл! У меня хорошая память, не беспокойся. И я внимательный, особенно к таким красавицам. Тем более, в нашем деле без внимания никак.
        - Складно говоришь, - за журналистику?
        - Давай! Чтобы мы стали самыми отвязанными и беспринципными журналюгами!
        - А что? Мне нравится, как это звучит, за нас!
        Студенты звонко чокнулись бокалами и вмиг осушили их.
        - Неплохо, неплохо, - довольно улыбнулся Брайан, - а с этими вишенками так вообще убойная смесь.
        - Не то слово, знал бы ты, как меня тут бросало по памяти с Пэт.
        - Верю, верю, Эл, я сам знаешь ли… О, кстати!
        - ММ? - снова приложившись к стаканчику, подняла бровь девушка.
        - Почему Эл? Тебя действительно так зовут? Нет, интересное имя, конечно, но…
        - Ты не первый, кто об этом спрашивает.
        - Так и?..
        - Это сокращение просто такое. Меня Гелла зовут, приятно познакомиться.
        - А мне-то как. Можно? - улыбнулся Брайан, беря ладошку собеседницы.
        - А это?.. - смутилась Гелла, увидев, как её друг быстро чмокнул её в костяшки на ручке.
        - Это я так подкатываю, - подмигнул Брайан, после чего оба расхохотались и отметили это очередным тостом.
        - Ты, кстати, почему не в холле? Там же сейчас самое веселье!
        - То же самое могу и у тебя спросить.
        - Да меня сюда Пэт привела, сказала, что устала…
        - Странно, она и мне то же самое … А, понятно! Ты ведь о том же подумала?
        - Хочет нас свести?
        - В точку!
        - Ну и зря, - фыркнула Гелла, - ты, конечно, тоже вроде «ничё так», но…
        - Да не злись, я же пошутил!
        - А, так ты уже заднюю включаешь?
        - Тайм-аут, мне надо выпить.
        - Взаимно, - за что?
        - За Тебя, малышка, - улыбнулся Брайан.
        Гелла смущенно поджала губы и ехидно завершила тост - за тебя, красавчик, - после чего на фоне отбивающей ритм музыки вновь зазвучала симфония звонких бокалов.
        - Почему Гелла ? - решив удовлетворить свое любопытство, поинтересовался «красавчик».
        - Мм? - допивая, подняла глаза девушка.
        - Я, например, лично ни одной Геллы не знаю, вот и спрашиваю. Хотя нет, вру, - закрыв глаза, Брайан стал жмуриться и водить бровями.
        - Эй! Ты в порядке? - хихикнула Гелла.
        - Точно! Вспомнил! Это же героиня романа! «Калейдоскоп»! Читала?
        - Нет, но знаю его, - вздохнув, нехотя ответила девушка.
        - Да? А ну хотя чему бы удивляться, книжка этого психа у всех на слуху.
        - Этот «псих» - мой отец, - высунув язык, передразнила Гелла своего неосведомленного приятеля.
        - Серьезно? Ой, прости, я же не знал…
        - А знал бы - сказал по-другому? Мой отец действительно был странным, - грустно улыбнулась Гелла.
        - Эй, мне правда жаль.
        - Я тебя прощу, только …
        - Брайан глотнул.
        - Если ты нальешь мне ещё.
        - О! А не часто ли?.. Все, все! Уже все сделано, - не выдержав укоризненного взгляда, засуетился Брайан.
        - Так всё-таки почему Гелла?
        - Так звали героиню его романа. Ну, Брай, включай дедукцию. Что же тут непонятного?
        - Я же будущий журналист, а не телепат!
        - А разве профи не должен быть и тем, и другим?
        - Вот тут права! Даже добавить нечего! - расплылся в хмельной улыбке парень.
        - То-то же!
        - А ты почему не стала придумывать имена своих детей в книжке?
        - То есть?
        - Ну, почему не стала писателем? Раз нравится писать, журнализм ведь дело неблагодарное…
        - Хм, - задумалась Гелла, - наверное, я не хочу фальшивить.
        - То есть? - передразнил её Брайан.
        - Я росла в семье писателя и не могу сказать, что профессия как таковая мне импонирует. Человек, неважно, в каком жанре он пишет, являясь «рыцарем пера», превращается в этакого Дон Кихота? который сражается с ветряными мельницами. Он как бы придумывает несуществующие конфликты и ситуации, которые таким же надуманным образом разрешает. И зачастую не так, как это должно происходить на самом деле. То есть в любом случае не может человек, который взял ручку, быть до конца честен перед собой и перед тем, кто его читает.
        - Разве? Знаешь, я однажды видел интервью твоего отца. И скажу тебе, что он не похож на человека, который стал бы в своих книгах лгать. Даже если ситуации придуманы, в их корне лежат проблемы, которыми автор хочет поделиться. И если они совпадают с занозами в мозгу читателей, то, пытаясь их извлечь, писатель прибегает к метафорам и…
        - Все верно. Но я и не обвиняю прозаиков и остальных в том, что они сознательно врут. Нет, просто в своих работах за тоннами ненужных описаний приходится выкапывать то, что действительно может помочь. А вот хороший журналист, если он, конечно, пишет не бульварные заметки, пытается кратко изложить и даже обнажить факты, которые остальные бы не осмелились показать на всеобщее обозрение.
        - Хорошо сказано, мне нравится. Но твой отец, по-моему, тоже обнажал, и не столько то, что происходило вокруг, сколько свое сердце. Тем более, он вроде этих вишней использовал и в книге, и вне её, и значит…
        Слово за слово, разговор между Брайаном и Геллой переплетался все плотнеё, наполняясь все новыми красками и вкусом, и через некоторое время, когда градус в их крови повысился ещё и беспредельной открытостью экстракта экзотических энергофруктов, их языки, подобно их разговору, сплелись в экстазе, приводя свои аргументы, мнения и выражения. Через некоторое время к ним присоединились и другие части тела. Каждый медленно изучал кожу и запах партнёра, подобно тому, как на слух определялся уровень интереса к собеседнику во время разговора. Сначала беседа состоялась орально. И каждый поочередно воздействовал на гениталии партнёра так, как будто бы играл в пинг-понг, стараясь ловить и отбивать подачи, после чего, в момент соития, точка в нижней части живота у обоих срослась в сгусток энергии, который растекся по венам и сосудам, превращая их в лабиринт удовольствия, в котором, подобно заплутавшему путнику, летал горящий шарик оргазма. После активных движений и стимуляции друг друга языками и пальцами оба партнёра загорелись татуировками символов удовольствия, что посетили их изнутри, давая выход вибрации
шарика тепла, который залил их тела, разрушая все стенки, которые его сдерживали.
        - Я в туалет, - через пару минут сладкого молчания и отдыха, прошептала Гелла.
        - Не задерживайся, - улыбнулся ей в темноте Брайан.
        - Я быстренько, - чмокнув на прощанье второго пилота, хихикнула в ответ девушка.
        Спорхнув с кровати, Гелла подошла к двери и, отворив её, залила мир нестерпимым светом.
        3. - Здравствуйте, вы кто? - раздался голос, исходивший из эпицентра солнечного взрыва.
        - Доброе утро…
        - День уже вообще-то.
        - Гм, добрый день, - поправила себя девушка, все ещё пытаясь приспособиться к яркому свету.
        - Да, боже ты мой, - устало выдохнул светлоликий хозяин конторы, щелкнув пальцами, после чего волшебное сияние потухло.
        Девушка тут же выпрямилась, встретившись взглядом с женщиной постарше, которая сидя за столом в паре шагов от неё внимательно рассматривала пришельца.
        - В ногах правды нет, - так же внезапно, вновь нырнув в волны бумаги, бушующих на поверхности стола, от которых она, видимо, резко оторвалась, проговорила женщина, - садитесь.
        - А? Да! - быстренько подпрыгнув к столу и присев напротив, заторопилась девушка.
        - Рассказывайте, - все так же, не отрываясь от буйства бумажной стихии, прогоготала местная богиня, - с чем пожаловали?
        - Да вот я тут…
        - Так! Соберитесь как следует и представьтесь!
        - Да, да… Я просто волнуюсь немного.
        - Это заметно, - беззлобно улыбнулась женщина.
        - Я - Гелла. Гелла Фландерс.
        - Вот, можете же, когда захотите! - протягивая совсем по - мужски руку и приветливо улыбаясь, отвлеклась от бумажной волокиты женщина, - Розмари, главный редактор, будем знакомы.
        - Очень приятно! Спасибо, что нашли время.
        - Так, так! Не стоит распыляться по мелочам. Я вас внимательно слушаю.
        - Да! Я от Брайана значит. Он должен был…
        - Вашего жениха я прекрасно знаю, дорогая. Лучше расскажите о себе. Вы раньше когда-нибудь работали в газете?
        - Ну я…
        - Четко факты, без отступлений.
        - Нет, мэм, - к своему полнейшему удивлению отчеканила Гелла, чем несказанно рассмешила собеседницу.
        - Тут не армия, милочка, - утирая слёзы с глаз, проговорила Роуз, - я просто хочу, чтобы ты отсекла все лишнее и привыкла смотреть в суть того, что ты говоришь, при этом не теряя ни малейшей детали.
        - Так, - вдохнула Гелла, - нет, опыта работы в газете не имею.
        - А в командировках была? В горячих точках, возможно по учебе или по пфф… - женщина ухмыльнулась - из-за иных обстоятельств?
        - Нет, - так же уверенно ответила Гелла.
        - Отлично! - к полнейшей неожиданности вскрикнула начальница.
        - А время у нас?.. - поглядев на часы, нахмурилась Розмари - оу, у вас через пару часов самолёт. О вещах не беспокойтесь! Всё самое необходимое вам выдадут…
        - Стоп! Стоп! - запротестовала Гелла, - какой ещё самолет? Куда?
        - Выражусь как можно более точнее - у вас самолет в 18:00 по …
        - Нет! Я же ещё даже не начала работать у вас! Я ничего не знаю и…
        - Вот именно!
        - Что? - удивилась Гелла.
        - Это идеально и для нас, и для вас.
        - Я не понимаю, объяснитесь.
        - Мы не можем отправить туда кого - то из своих или нанять профессионального журналиста.
        - Почему?
        - Потому что мы уже довольно много нарыли про это… Вы ведь знаете про недавние события?
        - Про какие?..
        - Да ладно вам! Самое громкое во всех смыслах.
        - Пламя Колизея? - неуверенно проговорила Гелла.
        - В точку, и вы ведь знаете, что случилось потом?
        - Догадываюсь, о чем вы говорите.
        - Ещё бы!
        - Так почему именно я?
        - Вы девственны.
        - В смысле? - смутилась девушка.
        - Вы только вскользь слышали об этих всех событиях, и ещё не имеете предвзятого мнения о том, что сейчас назревает. Плюс работа в нашей газете весьма специфична… То есть вы убьёте двух зайцев сразу: посмотрите на изнанку нашей работы, какая она может быть, и уясните для себя, подходит ли она лично вам. Договорились?
        - Ну…
        - Никаких ну. Да или нет. Или вы едете прямо сейчас домой или в аэропорт. Решайте.
        - Да! - неожиданно для самой себя, чуть ли не со слезами на глазах, но с несгибаемой решимостью в голосе выкрикнула Гелла.
        - Вот такой боевой дух нам и нужен! Внизу вас уже ждет человек, он довезет вас и выдаст все необходимые документы, инвентарь и проинструктирует насчёт…
        - Один вопрос, последний, можно?
        Женщина удовлетворенно кивнула в ответ.
        - Куда все - таки я направляюсь?
        - Я думаю, вы и сами прекрасно догадались обо всём.
        - Значит это…
        - Земля Солнечного Утконоса.
        4. Вокруг стоит нестерпимый холод, поскорее бы добраться домой. Господи, похоже, погода под стать тому, что сейчас происходит. Как же я могла быть такой дурой? Нет, все мы… Как мы могли быть настолько слепы? Как могли не замечать… Нет, скорее всего, мы просто притворялись. А как известно, невозможно заставить видеть того, кто упорно сам закрывает глаза на все. Мои бумаги! Я должна забрать их как можно скорее. Туда, да… ещё пара поворотов. Ой! Чёрт. Чуть не упала. Настоящая ледяная пустыня. Даже снег не хочет падать. Будто ждёт чего-то. Не к добру это все…
        Кто там? Тень? Или кто - то следует за мной. Господи, Элли, хватит уже параноить. Привыкнуть пора, но всё равно… Нет, к этому невозможно привыкнуть. Мне страшно. Может позвонить? Нет, я так только привлеку ещё больше внимания со стороны. Черт, я даже не знаю наверняка, следят ли за мной. Спокойно. Ещё пара шагов, и я… Твою ж! Открывайся, неужели замок тоже замёрз? Как и всё в этом проклятом мегаполисе? Нет, нет, всё в порядке, вот я уже и в подъезде. Фуф! Скорее наверх, нужно вызвать лифт!.. Почему же так долго? Давай же? И… чёрт, дверь, подъезд, она, видимо, все ещё открыта! А если кто - то успел проскочить? Может побежать по лестнице вверх? Нет, успокойся, кто мог…
        - Гелла! - раздалось из - за спины.
        Сердце девушки ушло в пятки, и она медленно обернулась.
        - Господи! Как же ты меня напугал, - со слезами на глазах бросилась журналистка в объятия старого друга.
        - Вот и лифт. Заходи, мне нужно забрать кое - какие бумаги из дома и успокоить мужа. Как ты тут оказался, неужели переплыл целый океан? Да что с тобой?
        - Элли, прости меня, я не знаю, как, но прости…
        - Что? Да о чем ты?..
        5. - Слышала новость?
        - Какую?
        - Убит советник Императора Стивенсон. Говорят, что это сделали шаманы из «Лилового Трайба».
        - Брайан, но не с утра же… Эй! Не поняла… - девушка спросонья протирала глаза, с удивлением глядя на своего друга, который в спешном порядке собирал свои вещи, - скажи, что ты пошел за чем-нибудь вкусненьким, а не поехал халтурить для какого-нибудь второсортного портала.
        - Как вернусь, так обязательно куплю… И, кстати, уже вечер! Засоня.
        - Началось! Это что, правда так важно?
        - Ну, во - первых, это моя работа, а во - вторых, неизвестно, как это повлияет на дальнейший ход конфликта. На наших глазах творится история, и, я думаю, мы не вправе оставаться в стороне, будто бы нас это не касается.
        - Ну а тебе-то зачем ехать?.. - пропустив мимо ушей пламенное объяснение Брайана, зевнула Гелла.
        - Убийство персоны такого ранга - не простой акт нарушения договора со стороны ЛТ, а…
        - Кого?.. - сонно протянула девушка.
        - ЛТ - сокращение «Лилового Трайба», по первым буквам. Если они не могут сами справиться с угрозой внутри своей страны, которая выливается и за её пределы, то Империя обязана будет вмешаться.
        - Ну и сдались тебе этот ЛТ… и этот Стивенсон, какой - то ерундой занимаются ей богу…
        - А мне кажется, это ты ерундой занимаешься, - внезапно огрызнулся Брайан.
        - Брай… - нежно промурлыкала подруга, - ну прости, я понимаю, как это важно и…
        - Это не просто важно! - продолжая настраивать свою камеру, взорвался молодой человек, - это жизнь, моя жизнь, твоя, наша, мы же живем в Империи, а не во внешних землях. Тем более я журналист, да и ты вообще тоже! Так что…
        - Ладно, зануда! - выпрыгнув из - под одеяла и потянувшись, провозгласила девушка, - я с тобой! даже краситься не буду, пусть все видят, какая с тобой страшная…
        - Брайан улыбнулся и, в один прыжок сократив расстояние, чмокнул подругу: «Элли, ты у меня самая красивая, особенно по утрам».
        - Ага! Я сейчас даже в зеркало смотреться не буду! - высунула язык подруга.
        - Ну, не хмурься! - подобрел Брайан, видя, как сонное состояние Геллы внезапно переросло в оживленный поиск нужного инвентаря.
        - А почему Стивенсон? - спросила Гелла, заплетая волосы в хвостик, чтобы не мешались.
        - Есть парочка версий, но я пока что оставлю их при себе.
        - А что? Боишься, что ошибешься?
        - Да нет, - помрачнел Брайан - боюсь, что моя версия окажется… Да что ещё за!.. - вспылил Брйан на жужжащий коммуникатор.
        - Да, Стейси! - прокричал он в гарнитуру, - я же сказал, что уже выезжаю, со мной ещё поедет Гел и… Что?! - Брайан выпрямился, чуть не выронив при этом дорогостоящую камеру, которую придерживал второй рукой.
        - Что случилось? - обеспокоенно спросила Гелла.
        - Колизей… - Брайан замолчал на секунду, - сгорел к чертовой матери.
        6. Я, конечно, ожидала, что к работе придется приступить в скором времени, но чтобы через пару часов после так называемого «собеседования»… Но это ещё ладно. Каково же было моё удивление, когда прямо в аэропорту мне дали эту военную форму с голубой повязкой и посадили на вертолёт! Нет, безусловно, я уже многое повидала, но в такой авантюре участвую впервые. Как там Арчи? Надеюсь, мама справляется… Чёрт! У меня даже не было времени, чтобы им позвонить и узнать, как дела.
        Вокруг Геллы сидело с дюжину вооружённых до зубов имперских солдат, которые периодически кричали что-то под самое ухо. Услышать их было невозможно из-за непрекращающегося рокота вертолетной вертушки.
        Надо как-то разузнать, сколько продлится эта наша командировка и… Что ещё? Ход мыслей Геллы прервал гул, заглушивший даже рокот над головой и заставивший её не на шутку испугаться, когда вместе со взрывной волной которая качнула стальную птицу, рядом вспыхнул ярко-зелёный столп огня.
        Геллу не на шутку заколотило, она понимала, что если бы ловушка ЛТ сработала на пару десятков метров ближе к их технике, то от них бы ничего не осталось.
        - Не бойся! - кое - как перекрикивая собой внешний шум, обратился Солдат, сидящий рядом.
        - Что?! - вздрогнув от двойной неожиданности, взвизгнула Гелла.
        - Я говорю, - наклонился ближе имперский воин, - не бойся! Такую хорошенькую девушку мы в беде не бросим, защитим обязательно! Так ведь, парни?! - с этими словами он подал какой-то свой знак сидящим сослуживцам, и те одобрительно заулыбались и сдержанно закивали.
        - Нас ведь так и не представили, - стараясь перекрыть своим басом буйствующий вертолёт, продолжил разговор имперец, - меня Джеймс зовут, можно Джим!
        - Ой, меня Гелла, - засуетилась журналистка, - можно Эл.
        - Эл? - как-то слишком по-мужски - по-доброму заулыбался Джим.
        Практически забыв об опасности, которую таила в себе территория ЛТ, Гелла, стараясь не волноваться от неожиданно завязавшегося разговора, выхватила из - за пазухи маленький блокнотик с авторучкой и начала делать пометки.
        - Да, - наконец отозвалась она, - мне частенько так говорят. Но тут, - она кивнула в салон, полный солдат, - и обстановка не для девушек!
        - Это верно! - залившись смехом и хлопнув себя по коленке, продолжил Джим. - Нечего таким красавицам делать в стане врага.
        Гелла физически почувствовала, как энергия и оптимизм этого удивительного человека потихоньку проникают и в неё тоже, заставляя ощущать себя не героем театра боевых действий, а участницей какой-то туристической группы.
        - Кстати о враге! Как думаете, сколько ещё продлится конфликт?
        - О! Это уже интервью? - просиял солдат, - гм, ну это уже моя девятая командировка! Скоро будет юбилейная, десятая!
        - О! - удивилась Гелла, - да вы самый настоящий ветеран! - И сколько вы уже здесь?..
        - Хм… Дайте-ка подумать… Без малого пять лет.
        - Пять лет! - ахнула Гелла.
        - Да… Но что поделать! Ничего другого не умею! Кто ж мог предсказать, что это всё завяжется именно в наше с вами время.
        - А вы как сами думаете? Когда все закончится?
        - Ох-ох, трудно сказать, но надеюсь скоро. Я все надеюсь, что к моей «десятке», - просиял имперский служащий, - всё закончится! Да! Вот такой подарок будет! - подняв большой палец вверх, просиял солдат.
        - Это было бы здорово! - улыбнулась Гелла в ответ, - а что вы думаете насчет самого трайба?
        - Шаманов-то? - совершенно буднично бросил Джим, - а что мне про них думать? Есть и есть себе.
        - То есть вы не испытываете к ним ненависти?
        - Я? - удивился Джим, - знаете, по этому поводу…
        - Впереди обнаружены силы противника, - объявил скрипящий голос по рации из рубки пилотов, - всем надеть защитные шлемы!
        - Ладно, на земле договорим! - доставая из-под сиденья шлем, подмигнул солдат.
        - Последний вопросик! Скажите, пока я не убрала книжку… Как думаете, кто виноват в конфликте?
        - Мы.
        - То есть, совет Империи?
        - Да нет, голубушка. Мы все.
        Вертолёт тряхнуло, и прежде чем журналистка успела задать дополнительный вопрос, в салоне загорелся красный свет и весь экипаж начал чрезвычайно быстро надевать кислородные маски, по крайней мере, таковыми они показались девушке.
        - Что?.. - хотела было запротестовать она, но в это же мгновение ловким движением руки её собеседника защитная маска оказалась на лице перепуганной журналистки. В голове крутились слова солдата: мы все, мы все, мы все… Сливаясь в однородную мантру, они уносили ум из тела вертолёта. Подальше от вражеской атаки в воздухе, подальше от гула летящих снарядов, пота солдат и застывших джунглей, когда очередная зелёная вспышка обрушилась с неба, сжигая все, что становилось у неё на пути.
        7. Летний зной плавил всё, включая подрагивающий воздух. Фокусируя взгляд на ветвях дерева, которое заботливо прикрывало от палящего солнца, становилось заметно, как они идут волнами, подобно водорослям на дне океана. Вместе с тем небо было таким же бесконечным и таким же величественным, как и бесконечные воды, поэтому складывалось четкое ощущение того, как это дерево, изменяя свою форму, становилось центром, пресечением двух божественных царств - небесного и морского. Уже можно было почувствовать, как эфир вокруг превращается из газообразного состояния в водянистое…
        - Брай! - возмущенно прикрикнула Гелла на своего друга, после того как тот вылил часть содержимого своего стакана на оголённый живот своей пассии, оторвав ту от созерцания.
        - Эй! - улыбаясь, захихикал Брайан, - такая жара, вот я и подумал, что тебе стоит освежиться! Но если тебе неприятно, то не переживай - я могу все это с тебя слизать…
        - Не так быстро, - кокетливо улыбнулась Гелла, остановив нагибающегося приятеля своей ножкой. - Ты взял, что хотел?
        - А то! - кивнул Брайан, поднимая по стакану каждой рукой, - и вот, на тебе ещё.
        - Только не говори, что… Господи, Брай! Я же вся липкая буду!
        - Поэтому я и предлагал… Хорошо, не буду, сама отказываешься! И, кстати, оно, как вода, практически и совсем не пахнет.
        - Ты же говорил, что никогда не пробовал фруктовую выжимку! И к тому же, ты же только что приносил нам эти стакашки!
        - А я только что, пока до магазина ходил. И да, ты, видимо, перегрелась на солнышке, - невозмутимо ответил Брайан, - потому что я отходил всего раз от тебя за сегодня.
        - Ладно, - выдохнув, ответила Гелла, - Кто-то, кажется, говорил, что вместе выпьем.
        - Прости, прости! Это всё моё мужское эго. Я же должен везде, всегда и во всём быть первым… Ау! Чего щипаешься?
        - Не паясничай! И не надо меня пародировать!
        - И смеётся сама!
        - Дурак!
        - Ладно, проехали, на! - протянув прозрачный стакан, скривил рожицу Брайан.
        - Что за наглость!
        - Ох, простите, не соизволите ли испить сию чашу за окончание пятилетней каторги на факультете журналистики?
        - Так-то лучше, сэр! С удовольствием с вами выпью!.. Чего ржёшь?!
        - Ладно, всё - всё! А то мы так никогда не выпьем. Поехали!
        - Хм, действительно, - отпив немного, нахмурилась Гелла.
        - Что?
        - Без вкуса. Совсем. Хотя… Отдаёт ананасом немного…
        - А мне кажется, больше на клубнику похож! О, кстати! Об этом мне сказал продавец в лавке! О том, что этот напиток показывает каждому человеку что-то своё. Что-то, что есть в нём и ни в ком другом! Соответственно и привкус для каждого свой будет. Как думаешь, почему тебе ананасом показался?.. Чего морщишься?
        - Да тут не просто ананас, а даже какой-то гниловатый ананас! Хотя я даже никогда таких не пробовала! Фу! Как кисло!
        - Вау! А мне наоборот кажется, что я съел пару горстей клубники! Ммм, вкуснятина, очень сладкий напиток, как по мне, - улыбнулся Брайан.
        - Счастливчик…
        - Ещё бы! Я ведь с тобой… Иди ко мне, - подмазался парень.
        Затянувшись поцелуем, Гелла и Брайан вдвоём улеглись на траве. Оторвавшись от губ своего друга, девушка продолжила разговор, устроившись на груди Брайана:
        - Слушай, как думаешь, чего нам ждать от этой водички?
        - Не представляю, хотя всё тот же продавец сказал, что нас ждет незабываемое путешествие.
        - Куда это?
        - А кто ж его знает? Я его так же вопросом озадачил.
        - А он?
        - Да не знаю, улыбнулся так хитро. И ко мне подозвал.
        - И?..
        - Говорит за горизонт. За какой ещё горизонт? Чудной в общем, наверное, устал бедняка в такой солнцепёк работать, да ещё и кондиционеры не работали. Я, кстати, сначала принял его забегаловку за торговую точку храма Цикличности, особенно когда продавец представился как Арчибальд, ты ведь знаешь, как служители этого культа любят брать претенциозные имена древних?
        - Да, да, очень интересно! - В этот момент Гелла подняла стакан: давай-ка выпьем лучше.
        - А давай! Все равно ничего не происходит от первого залпа! А за что?
        - Давай за этого мужчину с алхимическим именем! Чтобы он сегодня так же стойко вынес свою жаркую смену!
        - А давай!
        - Да блин, может это реально вода обычная? - оторвавшись губами от напитка, пробурчала Гелла, чувствуя себя одураченной. - Побрызгал туда каким-нибудь ароматизатором и толкает втридорога туристам! Сколько вообще она стоила?
        - Давай сразу третий тост опрокинем, чтоб эти стаканы не держать уже.
        - За горизонт!
        - Что?
        - Тост такой! За горизонт!
        - До дна! - улыбнулся Брайан.
        - Давай, только не выбрасывай стакашки! Возьмём с собой и выкинем в урну, понятно?
        - Как скажете, босс, - с поднятыми руками капитулировал Брайан.
        - Так сколько же он стоил? Только не говори, что потратил все деньги с последней публикации на…
        - Да он почти ничего не стоил. 1 кредит за 1 миллилитр.
        - Что? - поперхнулась Гелла, что за цена? Так-то это дороговато, даже если бы мы с тобой взяли тот абсент, это было бы…
        - Нет, нет. Мужик этот с «горизонта» сказал, что достаточно трёх миллилитров на человека, что это как 12 стопарей…
        - Стой, стой, стой! - замахала руками Гелла, - ты хочешь сказать, мы сейчас выпили по …
        - Я взял два стаканчика по 0,5 литра.
        - Пшш!!!
        - Не сдувайся, пожалуйста! Все равно фуфло какое-то - я ничего не чувствую, вот ты пьяная, скажи?
        - Нет.
        - Ну вот и всё! Пойдем сейчас к этому мужику и скажем - некачественный у вас товар, покажем себя. Вот, мол, мы недовольны его продукцией и пойдем лучше в какой-нибудь паб, чем возьмем добавки у него.
        - Может тут полежим лучше сначала?
        - Ладно, давай только я в туалет сбегаю, что-то меня прижало.
        - Стой!
        - Ну что ещё?.. А, стакашки, стакашки! Хорошо, сейчас сбегаю, по дороге выброшу. Не скучай, красотка.
        Брайан чмокнул Геллу и побежал прочь с полянки. Подруга, помахав ему вслед, откинулась головой на крону дерева. Взгляд её был прикован к синеве неба, и её снова посетила мысль о слиянии небесного и океанического начала, которое выразилось в прохладной струе, окатившей её живот.
        - Брай! - возмущенно прикрикнула Гелла на своего друга, после того как тот вылил часть содержимого своего стакана на оголённый живот своей пассии, оторвав ту от созерцания.
        - Эй! - улыбаясь, захихикал Брайан, - такая жара, вот я и подумал, что тебе стоит освежиться! Но если тебе неприятно, то не переживай - я могу все это с тебя слизать…
        - Не так быстро, - кокетливо улыбнулась Гелла, остановив нагибающегося приятеля своей ножкой. - Ты взял, что хотел?
        - А то! - кивнул Брайан, поднимая по стакану каждой рукой, - и вот, на тебе ещё.
        - Только не говори, что… Господи, Брай! Я же вся липкая буду!
        - Поэтому я и предлагал… Хорошо, не буду, сама отказываешься! И, кстати, оно, как вода, практически и совсем не пахнет.
        - Ты же говорил, что никогда не пробовал фруктовую выжимку! И к тому же, ты же только что приносил нам эти стакашки!
        - А я только что, пока до магазина ходил. И да, ты, видимо, перегрелась на солнышке, - невозмутимо ответил Брайан, - потому что я отходил всего раз от тебя за сегодня.
        - Ладно, - выдохнув, ответила Гелла, - Кто-то, кажется, говорил, что вместе выпьем.
        - Прости, прости! Это всё моё мужское эго. Я же должен везде, всегда и во всём быть первым… Ау! Чего щипаешься?
        - Не паясничай! И не надо меня пародировать!
        - И смеётся сама!
        - Дурак!
        - Ладно, проехали, на! - протянув прозрачный стакан, скривил рожицу Брайан.
        - Что за наглость!
        - Ох, простите, не соизволите ли испить сию чашу за окончание пятилетней каторги на факультете журналистики?
        - Так-то лучше, сэр! С удовольствием с вами выпью!.. Чего ржёшь?!
        - Ладно, всё - всё! А то мы так никогда не выпьем. Поехали!
        - Хм, действительно, - отпив немного, нахмурилась Гелла.
        - Что?
        - Без вкуса. Совсем. Хотя… Отдаёт ананасом немного…
        - А мне кажется, больше на клубнику похож! О, кстати! Об этом мне сказал продавец в лавке! О том, что этот напиток показывает каждому человеку что-то своё. Что-то, что есть в нём и ни в ком другом! Соответственно и привкус для каждого свой будет. Как думаешь, почему тебе ананасом показался?.. Чего морщишься?
        - Да тут не просто ананас, а даже какой-то гниловатый ананас! Хотя я даже никогда таких не пробовала! Фу! Как кисло!
        - Вау! А мне наоборот кажется, что я съел пару горстей клубники! Ммм, вкуснятина, очень сладкий напиток, как по мне, - улыбнулся Брайан.
        - Счастливчик…
        - Ещё бы! Я ведь с тобой… Иди ко мне, - подмазался парень.
        Затянувшись поцелуем, Гелла и Брайан вдвоём улеглись на траве. Оторвавшись от губ своего друга, девушка продолжила разговор, устроившись на груди Брайана:
        - Слушай, как думаешь, чего нам ждать от этой водички?
        - Не представляю, хотя всё тот же продавец сказал, что нас ждет незабываемое путешествие.
        - Куда это?
        - А кто ж его знает? Я его так же вопросом озадачил.
        - А он?
        - Да не знаю, улыбнулся так хитро. И ко мне подозвал.
        - И?..
        - Говорит за горизонт. За какой ещё горизонт? Чудной в общем, наверное, устал бедняка в такой солнцепёк работать, да ещё и кондиционеры не работали. Я, кстати, сначала принял его забегаловку за торговую точку храма Цикличности, особенно когда продавец представился как Арчибальд, ты ведь знаешь, как служители этого культа любят брать претенциозные имена древних?
        - Да, да, очень интересно! - В этот момент Гелла подняла стакан: давай-ка выпьем лучше.
        - А давай! Все равно ничего не происходит от первого залпа! А за что?
        - Давай за этого мужчину с алхимическим именем! Чтобы он сегодня так же стойко вынес свою жаркую смену!
        - А давай!
        - Да блин, может это реально вода обычная? - оторвавшись губами от напитка, пробурчала Гелла, чувствуя себя одураченной. - Побрызгал туда каким-нибудь ароматизатором и толкает втридорога туристам! Сколько вообще она стоила?
        - Давай сразу третий тост опрокинем, чтоб эти стаканы не держать уже.
        - За горизонт!
        - Что?
        - Тост такой! За горизонт!
        - До дна! - улыбнулся Брайан.
        - Давай, только не выбрасывай стакашки! Возьмём с собой и выкинем в урну, понятно?
        - Как скажете, босс, - с поднятыми руками капитулировал Брайан.
        - Так сколько же он стоил? Только не говори, что потратил все деньги с последней публикации на…
        - Да он почти ничего не стоил. 1 кредит за 1 миллилитр.
        - Что? - поперхнулась Гелла, что за цена? Так-то это дороговато, даже если бы мы с тобой взяли тот абсент, это было бы…
        - Нет, нет. Мужик этот с «горизонта» сказал, что достаточно трёх миллилитров на человека, что это как 12 стопарей…
        - Стой, стой, стой! - замахала руками Гелла, - ты хочешь сказать, мы сейчас выпили по …
        - Я взял два стаканчика по 0,5 литра.
        - Пшш!!!
        - Не сдувайся, пожалуйста! Все равно фуфло какое-то - я ничего не чувствую, вот ты пьяная, скажи?
        - Нет.
        - Ну вот и всё! Пойдем сейчас к этому мужику и скажем - некачественный у вас товар, покажем себя. Вот, мол, мы недовольны его продукцией и пойдем лучше в какой-нибудь паб, чем возьмем добавки у него.
        - Может тут полежим лучше сначала?
        - Ладно, давай только я в туалет сбегаю, что-то меня прижало.
        - Стой!
        - Ну что ещё?.. А, стакашки, стакашки! Хорошо, сейчас сбегаю, по дороге выброшу. Не скучай, красотка.
        Брайан хотел было чмокнуть её, но Гелла отстранилась.
        - Что такое? - удивленно спросил Брайан.
        - Ты ничего не подумай, - сдавленно ответила Гелла, - но мне кажется, что это уже было.
        - Что было?
        Вот это всё!
        - Ой, да хватит дурачиться! Я сейчас тут все залью, мне надо в туалет!
        - Нет! - схватила его за руку Гелла. Сходи тут.
        - Что?!
        - Что слышал, - с надрывом в голосе ответила Гелла. - Просто встань за дерево и там уж…
        Брайан, прочитав тревогу в глазах подруги, решил не нервировать её, и, пожав плечами, обогнул толстый ствол многовекового дерева и стал справлять нужду. В это самое время Гелла с паническим страхом подняла стаканы, которые поставил на землю Брайан, и с ужасом обнаружила, что они были до краев заполнены похожим на воду напитком.
        - Таак, - протянула Гелла, подскочив на месте.
        - Ну что ещё? - раздался голос Брайана из-за дерева. Гелла резво обогнула ствол и схватила своего друга, который секунду назад закончил мистерию освобождения организма от нечистот.
        - Мы уезжаем отсюда!
        - Куда? Мы ведь только расположились тут.
        - Именно поэтому мы… - повысила голос Гелла и тут же почувствовала, как дрожит всем телом. Подняв голову, она поняла, что заставило её так волноваться - вместо чистого неба с огненным солнцем на небе сияли звёзды.
        - Так, нам нужно домой срочно!
        - Ладно, ладно, - согласился Брайан, почувствовав что-то неладное.
        - Вон! - вскинув руки вверх, рассмеялась Гелла, сама поразившись внезапно накатившему веселью.
        Брайан задрал голову и повалился на свой зад - оп-па! Похоже, мы были тут весь день!
        - Так, погнали, - почувствовав, что своим немотивированным смехом она запустила невидимый таймер, вскрикнула Гелла, поднимая брошенный рядом велосипед. Брайан последовал её примеру, и через минуту их набирающие обороты скорости сознания растворились в потоке городских ночных огней.
        8. Огни вспыхивали со всех сторон. Казалось, они составляли целый лабиринт, а магазинчики, дома, в которых они расположились, люди, толпами протекающие по улицам их разделяющим, и все остальное были лишь декорациями этого титанического сооружения, всего лишь дополнительными деталями общей экспозиции. Когда произошла посадка, Гелла, выпрыгнув вместе со всеми из вертолёта, ожидала увидеть вокруг себя непроходимые джунгли, так она представляла себе страну Змея-Утконоса. Вместо этого она обнаружила себя на просторной площадке одного из небоскрёбов столицы «Индейской резервации».
        Быстрым шагом отряд направился в сторону лифта, который опустил первую часть бригады вместе с журналисткой на уровень разорённых улиц столицы трайба. Именно это было первое слово, пришедшее на ум, когда Гелла в тусклом свете горящих фонарей увидела воронки от снарядов на тротуаре, мусор, разбросанный всюду вперемешку с развороченными бетонными плитами, бывшими когда-то частью домов, оторванными от стальных конструкций построек прилетевшими вестниками смерти. Разглядеть всё досконально Гелле не удалось, поскольку она вместе с солдатами быстро нырнула в бронетранспортёр, который, как выяснилось, уже ожидал их прибытия. Внутри было очень душно и тесно, несмотря на внешний вид исполинского зверя. Только когда они оказались внутри, Гелла нашла время стащить с себя защитный шлем, который все это время был на ней. Стало чуточку легче дышать. В этот самый момент кто-то легонько ткнул её в плечо. Это был Джим, с которым она успела познакомиться в вертолёте, и который весь путь вниз был рядом.
        - Всё нормально? - закричал он, отчего Гелла вздрогнула.
        - Ой, прости! - беззаботно засмеялся он, - привычка после перелетов!
        Гелла утвердительно закивала, чувствуя передавшийся от солдата энтузиазм.
        - А остальные? - спросила она, увидев, как дверь транспортёра захлопнулась, и он начал набирать скорость.
        - Их ожидает вторая боевая единица, - откликнулся Джим, - поедут прямо за нами.
        - А разве нам не стоит их подождать?
        - У нас гражданский, - улыбнулся солдат, - рисковать не стоит.
        - А в чем риск?.. - неуверенно начала Гелла. Её фразу оборвал хлопок, который тут же заставил сам воздух потяжелеть.
        - Твою мать… - выругался Джим.
        Гелла вжалась в сиденье, чувствуя, что что-то не так.
        Джим же, несмотря на жуткую тряску на дороге, встал и, хватаясь за поручни, которые были вмонтированы в корпус, пробрался к водителям. Они громко кричали, но из-за гула двигателя и тряски разобрать что-либо было невозможно. Примерно через минуту солдат плюхнулся на свое прежнее место. Гелла заметила перемену в его настроении и, пересилив себя, все же поинтересовалась, что случилось, ощущая, что тот громкий звук неспроста взбудоражил её спутника.
        - Ребятам из второй группы не повезло, - ледяным тоном отчеканил солдат, тут же приставив два пальца ко лбу и начертив на нём невидимый круг.
        Большего Гелле и не потребовалось, чтобы понять, что это был взрыв, который унёс жизни водителя и пассажиров второго бронетранспортёра.
        9. - Мы находимся на месте событий, несколько часов назад во время проведения учений для парада имперскими войсками на территории Колизея был произведен взрыв. Предположительно атака была совершена группой шаманов с целью запугать военный контингент и их семьи. Повторюсь, что в результате взрыва были разрушены и близлежащие населенные пункты. Общее количество жертв и пострадавших уточняется…
        Гелла делала снимки, пока Брайан бегал от одного своего знакомого журналиста к другому, примыкая то к одной, то к другой группе людей, которые тучами сходились к огромному столпу огня и дыма, исходившего от территории Колизея. Полицейские войска и имперская гвардия были на месте с передвижными реанимационными клиниками и пожарными станциями. В оцепленном круге, куда допускались только сотрудники вышеупомянутых ведомств, также тенями шмыгали люди в идеально чёрных костюмах.
        - Эй, смотри-ка кто здесь - шепнул Брайан своей подруге, оказавшись рядом. Та отвлеклась от фотографирования и встретилась взглядом с одним из тех, кого имел в виду её муж. Мужчина в чёрной рубашке, с перекинутым за плечо пиджаком тоже пристально смотрел на Геллу какое-то время. Лицо его выражало странную смесь из решимости с проглядывающими нотками неуверенности. И в глазах его, которые, помимо всего прочего, были разного цвета, это Гелла отметила отдельно, читался немой укор не то к окружающим, не то к самому себе. Момент контакта кончился так же внезапно, как и возник, вместе со скрывшимся за лентой ограждения сотрудником специального подразделения.
        - отряд Сердца, им-то что тут нужно? Это ведь дело военных! - отметил Брайан.
        Будто бы в подтверждение этому Человек в чёрном вступил в словесную перебранку с одним из имперских офицеров.
        Разговор было невозможно услышать с такого расстояния, а путь всем журналистам преграждали не только натянутые ленты безопасности, но и эскадроны войск Империи. Они охраняли так же и пострадавшие близлежащие дома, не допуская никакого присутствия посторонних лиц.
        - Я не знаю, - тихо проговорила Гелла, чувствуя, что, несмотря на всю предубежденность по отношению к отряду Сердца, этот человек не показался ей опасным, скорее, наоборот, - вызвал симпатию.
        - Ну, где же он? - в очередной раз подбежав к Гелле, протараторил Брайан, пытаясь дозвониться до кого-то.
        - Слишком много шума от тебя, Би, и так разбудил, чего ты ещё…
        - А! Вот и большая шишка! - протянув руку, чтобы поздороваться со своим другом, улыбнулся Брайан.
        - Идем, - холодно бросил генерал, сопровождаемый двумя старшими офицерами. Брайан сделал жест Гелле, и они вместе прошмыгнули вслед за «шишкой» за плотную завесу охраны.
        - Что же случилось, Сеймур? - включив записывающее устройство, обратился Брайан.
        - Не видишь что ли? - Колизея больше нет, эти блядские лиловозадые сожгли не только человеческие жизни, но и достоинство всей Империи!
        - Я вижу, Си, но как так получилось? То есть такой радиус покрытия! Как же они протащили нечто подобное прямо в центр столицы?
        - Это ты их лучше спроси! - побагровев, рявкнул Генерал.
        - И что ты думаешь?..
        Гелла уже не слушала разговор этих двоих, отстав от них. Её взгляд приковала организованная площадка между модулями передвижных клиник. На неё сваливали останки людей, которых доставали из-под завалов. Некоторых сложно было уже опознать как людей. Обугленные тела сразу же заворачивались в мешки для дальнейшей экспертизы. Другие части тел, руки ноги, также сворачивались и, как вещдоки, должны были отправиться прямиком в ближайшие экспертные центры. Помимо тел солдат несли так же и гражданских. Это девушка поняла по маленьким скрюченным тельцам детей. Закрыв руками рот, чтобы не вскрикнуть, Гелла беззвучно, как призрак, стояла среди толпы людей в форме, которые сновали туда-сюда, не обращая внимания ни на её немые слёзы, ни на начинающийся ливень, который вот-вот готов был залить всю империю.
        10. Капли дождя медленно летели сквозь пространство навстречу страждущим умам, которые готовы были впустить в свою жизнь кусочек чуда. Началось оно с того, как двое молодых людей влетели на своих двухколёсных ракетах в бурлящий городской котёл. Огни ночного города переливались различными цветами, и, ошарашенные этим буйством красок, они вдвоём стояли посреди калейдоскопа вспышек неземной красоты. Красные, зелёные, фиолетовые отражения лучей прыгали от всех поверхностей, проникая в череп и пронзая мозг кистью самого умелого художника - жизни. Тем не менее, даже самая искусная картина не способна передать глубину мира, поэтому на помощь тут пришла музыка, которая, физически ощущаемая, нырнула в головы любящей парочки и в одну секунду заставила их сердца биться ещё чаще. Они переглянулись и, не проронив ни слова, рванули на поиски источника этого вибрирующего пиршества. Но как же найти его? В таком большом городе? Среди стольких улиц и домов? Ответ тут же пришёл сам собой, точнее, сжался до размера тропы, которая начала проявляться прямо под колёсами путешественников. Гелла на секунду замялась и
остановилась, тропа вместе с ней также перестала проявляться и застыла. Тут же произошло ещё одно любопытнейшее событие. Весь мир, включая машины вокруг, пешеходов, стены домов, как будто погас, а дорога впитала в себя всю жизнь и энергию огромного мегаполиса. Она как будто звала: давай! Вот она я! Твоя вечная спутница! Просто иди вперед! И я приведу тебя, куда нужно! Ведь я всегда с тобой, с самого рождения. Гелла сама не заметила, как уголки её губ соскочили вверх и она оторвалась от земли. Теперь она стала космическим путешественником, чей простой, но чрезвычайно мощный звездолёт уже летел по Млечному пути. Он, вибрируя и принимая своими системами наведения яркие узоры бесконечности, разбрызгивал их по обе стороны, создавая по дороге весь мир, который становился декорацией для космического скитальца. Геометрические сплетения дороги взметнулись вверх, слившись вместе с потрясающей нотой музыки, которая объединила Геллу с Брайаном в единый поток сознания, который, раскалившись до предела и максимального надрыва, взорвался оргазмом ощущений, оседая фиолетовым дымом, за которым следили две пары
по-детски любознательных глаз. Этот дым превращался в маленьких уродливых карликов, которые прыгали через обручи, создаваемые из собственных тел, грызли друг друга, соединялись и вновь разбегались в тысячи сторон. Потом они снова собирались и превращались в бабочек, которые скрывали, а затем и вовсе уничтожали их уродство. Маленькие крылатые насекомые оказались крошечными людьми-эльфами, которые с большим любопытством потянулись к двум исполинам, которые с интересом рассматривали их.
        - Не бойтесь, можете поиграть с ними, - промурлыкал незнакомый голос.
        Два гиганта, тут же поражённые глубиной и силой этих слов, как вкопанные встали не в состоянии издать хотя бы какой то звук. Перед ними стояла ещё одна Гелла, так сначала показалось обоим, затем каждый из них увидел перед собой Улыбающегося Брайана, а затем по фигуре напротив пошла рябь и среди извивающихся линий, которые подобно любовникам извивались в объятиях друг друга, возникла иная, третья фигура, настолько мощная для обыденного восприятия, что ни у кого из присутствующих не было сомнения, что это был бог.
        - Странник Арчибальд, - поклонился небожитель, - к вашим услугам.
        - Здрасьте, - выдавила из себя Гелла и тут же рассмеялась.
        - Привет! Привет! - закивал Брайан, - это же ты дал мне эту бесполезную водицу!
        - Ну а кто же ещё? Если не я? - улыбнулся в ответ Арчи.
        - И что это такое? - продолжая разглядывать странника, спросила Гелла. Она видела в лице пришельца черты лица, как мужские, так и женские. Кожа его была угольно-чёрной. Её разрезали плавающие неоновые татуировки. Становясь фиолетовыми, они заливали светом всю кожу, которая затем продолжала менять цвета.
        - Всё, а может ничего, - сжавшись и прикинувшись кошкой, кокетливо улыбнулся странник.
        Два вопроса были абсолютно глупыми, как и ответы на них. Но в их простоте и очевидности заключалась такая сила, что ум при нужном угле восприятия мог рассмотреть в них ключ, объясняющий все процессы, происходящие в мире.
        - Ты мне нравишься, - погладил по щеке незнакомца Брайан.
        - Ты мне нравишься, - вторил тот.
        - Я ненавижу тебя, - проскрипела Гелла.
        - Как и я тебя, - сузив глаза, прошипел незнакомец, после чего все рассмеялись и долго не могли остановиться. Смех громыхал и сливался с той удивительной музыкой, которая лилась из прилавка со стоявшим внутри продавцом чуда.
        - А вы всем даете почувствовать это? Как вы нас нашли? - с восторгом спросила Гелла.
        - Я ничего не даю и никого не нахожу, вы сами взяли и нашли. Точнее, поняли, что можете это сделать, если захотите. Или не можете, нет так нет.
        - Как ты сказал, прямо в точку! - воскликнул Брайан.
        - Точка есть то место, куда мы хотим вернуться, не так ли?
        Брайан хотел что-то сказать, но вместо этого зарыдал.
        Гелла, казалось, готова была заплакать вместе с ним, весь мир пошел волнами скорби, и оба человека, схватившись друг за друга, крепко обнимались, осознавая, что стоит им отдалиться друг от друга, то весь мир будет разрушен войной или ещё чем похуже.
        Вокруг них летали маленькие феи и создавали водоворот, в котором Гелла и Брайан, меняясь телами, плясали, стараясь во что бы то ни стало достучаться друг до друга. Они бились о стенки этого урагана, пытаясь взорвать его изнутри, и когда казалось, что им уже не выбраться, каждый из них закричал.
        - Вот так, - улыбнулся Арчибальд, - думаю, теперь все будет хорошо, - а я смогу разгадать загадку.
        С этим словами Гелла распахнула глаза и обнаружила себя совершенно голой, сидящей сверху на таком же абсолютно нагом Брайане.
        - Привет, - как будто первый раз увидев своего друга, улыбнулась девушка.
        - Привет, - улыбнулся тот в ответ, после чего парочка прижалась друг к другу.
        После крепких объятий они, уставшие, но счастливые, поднялись и обнаружили себя около закрытой двери маленькой лавки, на которой был выгравирован ромб с вписанным туда оком. У входа стоял старый проигрыватель, играющий снова и снова одну и ту же мелодию.
        - Пора нам написать и свою музыку, - сказал Брайан, нажав на стоп.
        - Согласна, - кивнула Гелла - но сначала… - она присела и подобрала маленькую упаковку мармелада в форме крохотных разноцветных бабочек, - стоит подкрепиться.
        - Спасибо, - угостившись, поблагодарил свою подругу Брай.
        - Слушай… - начал Брайан.
        - …а где этот? - закончила Гелла. После маленькой паузы оба поняли, что между ними произошло нечто из высшего порядка. И даже не стоит наседать и пытаться объяснить это сию секунду. Ответы рано или поздно найдут их сами.
        Взявшись за руки, они медленно пошли к своим брошенным посреди дороги велосипедам, на которых их покорно ожидала одежда, которую тем не мене ни один, ни другой не спешила надевать, ощущая её ненужность.
        11. - Надень его, - приказным тоном оповестил журналистку её новый знакомый.
        - А… Да… - закивала та в ответ, водружая на голову странный предмет. Солдат что - то покрутил на странной «шапочке», после чего раздался щелчок.
        - Зачем это? - обеспокоенно спросила Гелла.
        - Так нужно, - улыбнулись ей в ответ, - чтобы смогли потом найти.
        - Ког?.. - начала Гелла, но в этот же момент раздался громкий скрип, и машина остановилась. Дверь транспортёра распахнулась, и отряд все так же собранно, но менее быстро покинул чрево стального гиганта.
        Гелла с удивлением обнаружила себя стоящей посреди просторного поля, на котором была расквартирована местная база Империи. Журналистка осторожно ступала по земле, следуя за солдатом, который жестом дал понять, что следует идти за ним.
        По обе стороны от дороги были воткнуты стальные палки, которые огораживали нечто, что находилось на территории, располагавшейся за ними. Гелла силилась увидеть, что же это было, но попытки эти были тщетны, поскольку свет не падал на эти участки. Тут она вспомнила про странный предмет, который был у неё на голове, и додумалась, зачем он ей был нужен. Гелла протянула руки к макушке и опустила систему наблюдения себе на глаза. Сначала все покрылось ещё большим мраком, но затем появилась вспышка, которая чуть не ослепила Геллу. Через пару секунд, когда её глаза привыкли к новому видению мира, она увидела гротескное зрелище, заставившее журналистку содрогнуться. За стальными столбами, подобно грядкам, были расположены рыхлые траншеи, из которых, подобно саженцам, на одинаковом расстоянии друг от друга торчали человеческие головы. Гелла ужаснулась, увидев этих мертвецов, и чуть не закричала, когда её внимание привлекло похлопывание по плечу.
        - Эй, эй! - Гелла резко обернулась и впилась датчиками в лицо уже знакомого солдата, - мы почти пришли, - с этим словами он аккуратно снял с неё визор, и призраки исчезли, - комманданте уже ждет вас. Гелла посмотрела перед собой, на зияющею дыру в палатке, которая уже поглотила её знакомого. Набрав побольше воздуха в грудь, девушка ступила во чрево неведомого монстра. Зайдя внутрь палаточного монстра, Гелла уткнулась взглядом в толстого комманданте, который лениво перебирал кипу бумаг, разваленных по всему столу, стоявшему перед ним. В это самое время солдат подал жест журналистке, и та неуверенно приземлилась на один из стульев, стоявших у чёрного стола.
        - Чем обязан? - не отрывая взгляда от бумаг, просипел армеец.
        - Гм, - меня зовут … - откашлявшись и набрав побольше воздуха в легкие, приготовилась отчеканить заранее приготовленную речь Гелла.
        - Так, - резко сменив тембр голоса и оторвавшись от бумаг, отрезал имперец, - я знаю кто ты и откуда. Спрашиваю ещё раз громко и отчётливо: чем обязан?
        Гелла опешила, совершенно не понимая, чего на самом деле от неё хотят. Точнее, что-то ей подсказывало, что единственное чего хочет от неё этот тучный господин, - это того, чтобы её не было ни в этой палатке, ни где-либо ещё в его поле деятельности.
        - Очень хорошо! - не показав своего удивления, бодро продолжила Гелла, - что это за мракобесие у вас там около палатки? Вот мой первый вопрос.
        Бравый комманданте от такой наглости побагровел, округлив глаза, - Ещё раз?
        - И долго этот солдафон будет вопросы задавать? - подумала Гелла. Это я у него интервью беру, в конце концов!
        - Головы. - Они торчат у вас тут прямо из-под земли. - Что это такое? Новые виды фруктов? - решила подшутить Гелла.
        Капитан сузил глаза и встал из - за стола, - пойдёмте, - чуть не снеся своей тушей Геллу, буркнул чин, выйдя на улицу.
        12. Пробиваясь через пульсирующие потоки информационного эфира, отколовшаяся единица мира пыталась осознать себя и справиться со всё новыми и новыми ощущениями. Но кто вообще сказал, что она на это способна? И к чему вся эта рефлексия, граничащая с шизофренией? Это же атрибут, присущий только для «мыслящего» существа. Безумием можно считать саму попытку отделить себя от светящегося всезнанием непознаваемого. Что? Ага! То-то и оно. Уже началось отделение, иначе бы даже таких мыслей просто бы не возникло. Одновременно с этим процессом познания смысловые структуры стали порождать геометрические узоры, сплетавшиеся в любовном танце и проецировавшие внутрь себя голографический мирок, в который уже соскользнул любопытный ум в попытках отыскать вершину своей манифестируемой им же самим воли.
        - Эй, жирный! - оскалилась родившаяся идея с гордым именем Стивен.
        - Ф… Фто?! - неуверенно промямлила вторая, которую звали Бобом.
        - Иди сюда, - приказал Стив.
        - Да зачем вообще это тебе? - вклинилась третья.
        - Я покажу, - ухмыльнулся в ответ её друг.
        - Если это все какая - то шутка… - осторожно помахал рукой Бобби, остановив свой взгляд на Гелле.
        Та улыбнулась в ответ, но её лицо тут же заслонил Стивен.
        - Закрой глаза, - я покажу тебе фокус.
        - Какой? - удивился Боб.
        - Закрой, - раздраженно повторил Стивен.
        Парень послушно закрыл глаза.
        А теперь, - Стивен отошел назад, - я покажу тебе звёзды! С этими словами идея, переставшая просто быть таковой, со всей мочи ударила Боба в живот ногой.
        Тот, жадно глотая воздух, согнулся пополам.
        - Стив! - испуганно вскрикнула Гелла.
        - Представление только началось, - расхохотался Стивен, в следующий момент обрушив на голову Боба сцепленные в замок кулаки.
        - Вот! Сейчас что-то похожее, - загоготал он, - ну что, ты видишь? Видишь их?! Звёзды!
        Боб валялся в пыли, всё ещё пытаясь выдохнуть.
        - Чего молчишь? Я для кого стараюсь?! С этим словами Стивен подбежал к корчащемуся Бобу и стал пинать его ногами.
        - Ну что? Ну что?! - брызгал слюной Стивен - видишь, видишь?!
        Гелла впилась в него взглядом, от человека в этом нечто мало что осталось. Хотя оболочка его и оставалась из крови и плоти, его эфирная проекция стала серой, затем темно-фиолетовой с бегающими красными огоньками ненависти. Они подпитывали его, делали сильнее. Утверждали его в точке времени - пространства. Давали ясно понять, кто бог, кто управляет всем на свете!
        Одновременно с этим Гелла с отвращением узнавала себя, свой азарт, присущий как ей, так и любому другому существу, неважно, в какой ситуации. Главное - победить, завоевать, стать обладателям чьего - то мира: своего, чужого, неважно.
        Парализованная девочка наблюдала за дрожащей от восторга рукой Стивена, которая схватила Боба за волосы и подняла его окровавленное лицо.
        - Видел?! - заорал подобно дикому зверю Стивен. Жертва хищника вздрогнула, как от тока, и послушно закивала.
        - Во! - довольно захохотал Стивен, - я как сам Бог! Могу пускать людей к небесам! И вот так просто, ну-ка давай ещё разок… С этими словами кулак вновь впился в живот Боба.
        - А теперь?! - скажи, кто твой Бог! Скажи мне!! - хохотал Стив.
        - Ты, ты!.. - выдавливая из себя улыбку, кряхтел Боб.
        Гелла стояла и чувствовала, как тело её становится свинцовым, кулаки её сжимаются, а ногти начинают разрывать кожу, впиваясь в мясо. Ей был противен Стивен, но ещё более неприятен Боб, который позволял размазывать себя по асфальту, хотя он был примерно одного со Стивеном телосложения. Девочка не могла взять в толк, откуда у неё все эти мысли и чувства и что она должна сделать с ними? Почему все это происходит сейчас и именно с ней? Она как будто стала ими обоими, жертвой, хищником, трансформировавшись в ситуацию наблюдателя процесса. И никак не могла определиться с ролью. Её то бросало в дрожь, от опасности и ужаса парализуя её волю и тело, то она вспыхивала, готовая с яростью разорвать любого в клочья, то с интересом наблюдала за сценой, ожидая, кто же победит. Гелла была близка к последнему, ведь она до сих пор не сделала ничего. Вот это и есть богиня, настоящая богиня - подумала без злобы девочка про себя. Она всё видит и за всем наблюдает, и ей нет нужды вмешиваться, ведь она знает, что всё что бы ни происходило, это она сама и всегда будет ей, зачем же отдавать предпочтения чему-то или
кому-то? Теперь вот жертва, так стоит ли изображать из себя жертву и думать, что ты по-настоящему ей являешься? Может и стоит - Геллу затрясло. И вообще кому нужен порядок, высшее существо, которое так мерзко развлекается? Стив был мальчишкой крупнее неё, и, хотя они и были знакомы довольно давно, хищник мог напасть на неё, истерзать, возможно, даже изнасиловать и убить. Но! Гелла почувствовала, как по телу её побежали лопающиеся огоньки энергии. Это же убийство потенции! Быть жертвой - значит зарывать творческий потенциал! Не могу, я просто не могу быть жертвой, точно так же, как и ублюдским зрителем этого безумия! Я просто лопну, если буду сдерживаться! Эта мысль решила всё, и импульс, испускаемый из тысячи миров, сошёлся единственной возможностью, которая и была всем миром, неизбежностью существования. Она выстрелила Гелле в мозг и та, схватив гигантский булыжник, быстрым шагом направилась к месту казни.
        Стив отвлёкся от унижения «противника» и обернулся к подруге, - О! Вот это да! Девчонка, а боевая! Видишь, свинья - тебя даже девка побить хочет, - он снова впился в Бобби, - после такого позора, я думаю, самоубийство будет для тебя… - Стивен не успел закончить, почувствовав толчок в спину.
        - А?.. - удивлённо обернулся хищник, не успев среагировать на камень, прилетевший ему в лицо.
        - АУ! АУ! - зашмыгал Стивен, упав на зад, - приоткрыв один глаз, он отвёл ладошку ото рта и в кровавой жиже рассмотрел выбитые зубы.
        Затем он бросил взгляд вверх и увидел Геллу, сжимающую камень.
        - Ты, блядь! - захлюпал он со слезами на глазах, - ты что, твою… Гелла, не теряя ни секунды, прыгнула на него сверху, заставив весь воздух выйти из его легких.
        - Гха!! - взорвался кровавым фонтаном Стивен.
        - Ты не бог, - стальным голосом проговорила Гелла. Ты человек, и я напомню тебе, что это значит. Она подняла камень и быстрым движением рассекла ему бровь.
        Тело Стивена тряслось от страха, что ещё больше будоражило Геллу, которая чувствовала весь экстаз ситуации, переходящий в сексуальное возбуждение. Но не от хлюпающего мелкого падальщика, а от энергии, что спускалась от её сжатых кулаков к сердцу и шла к низу живота. Гелла тоже была хищником, но гораздо более высокого порядка, ей нужно было питаться сильными противниками, для того чтобы прочувствовать себя живой. Насилие было её частью жизни и глупо было это отрицать. Однако нужно держать его под контролем, чтобы не разрушить мир в жадных попытках подчинить его со всеми обитателями. И вектор, который приобрела ненависть Геллы, как ничто лучше служил громоотводом той творческой энергии, что плескалась в юной девушке. Она раз за разом молниеносно опускала камень на ревущего Стива, желая раз и навсегда впечатать в его память, что жертва и охотник всегда будут единым целым. Это, кстати, касалось и её самой, поскольку удар по затылку сбил её со Стива.
        Каково же было её удивление, когда она увидела над собой никого иного как Боба, который спас своего мучителя.
        - Что же ты делаешь… - выдохнула Гелла, когда жирный и потный ягненок лягнул её в живот.
        - Не трогай СТИВА! - с истерикой заголосил Боб. - Стив, Стив! - ты как, ты как?!
        Стивен, скорчившись, не отвечал, хотя его «друг» и пытался его растормошить.
        - Вот значит как, - подумала Гелла, - вот как все устроено. Люди боятся свободы. Они боятся перестать быть угнетаемыми. Все. Все люди одинаковы. Рабы. Жертвы, которые боятся сами стать хищниками, зная, что их так сожрут ещё быстрее. И что? И что, теперь жить в страхе?! Мир вокруг распадался на фрактальные куски, порождающие друг друга под вибрации диссонирующей личности мира и воспоминания всех существ в нем живущих.
        - Я не дам нам жить в страхе! - проревела Гелла. - Не дам! Я спасу, я … Я…
        В следующее мгновение она отхаркнула кровь на грязный пол подъезда.
        - Да, точно. Не зря я вспомнила про это… История повторяется. Она всегда повторяется… И что мне делать? Я что, правда, умру? И что я буду делать? Хватит смотреть на это, больная сука, дай мне лучше сил на последний бой, чтобы я…
        13. - Пережить! - закончил за неё Арчибальд, радостно выплясывая под потолком храма.
        - Оу, так быстро! Я поняла, кто я!
        - И как тебе? Интересное кино получается?
        - Да не то слово! Воспоминания - это довольно экстремальное местечко.
        - А то! - расхохотался алхимик, - итак! - он присел на свое же скрюченное на колесе изображение, - что ты будешь делать?
        - Для начала, - Гелла подумала немного, - сменим декорации.
        - Как пожелаешь, - улыбнулся друг и соскользнул с изваяния, которое тут же рассыпалось в прах вместе со всем собором, перенеся скорбящую внизу толпу на открытую лесную опушку, где под сияющими тысячами огней звёздами происходила мистерия шаманов, приуроченная к погребению…
        - Меня! - Так вот, - улыбнулась Гелла, - только не погребение, а рассеивание!
        - Поджог, - щелкнул пальцами Арчибальд, - тело испарится, как будто его никогда и не было!
        - А как же они? - Гелла указала Арчи на ребёнка, мужа, любовника, мать, друзей и подруг. Она же будет жить в их воспоминаниях?
        - О, боже! - упал на колени Арчибальд и расхохотался.
        Гелла, не теряя ни секунды, залилась смехом вместе с ним.
        - О чем ты говоришь? Перед тобой сейчас откроются такие горизонты фрактальных реальностей, порождающих друг друга, что просто держись! А ты думаешь о голографическом мире, который уже постепенно исчезает.
        - Мне же интересно посмотреть, что будет дальше! - не подумав, прыснула Гелла.
        - Оп-па! - сменив интонацию голоса, проговорил Арчибальд, - а ну-ка! Повтори!
        - Я говорю, мне интересно, что будет дальше!
        - Хех. Ах-ах-а! - вибрирующим басом захохотал Арчибальд, после чего его лицо разделилось на три уродливые морды с чёрными как смоль глазами и длинными носами, - но ты ведь знаешь, что ждет тебя, если ты решишь и дальше продолжить игру? Возможно, ты никогда не выйдешь из неё! А никогда - это довольно долго! Тебе придется отыграть этот спектакль всеми ролями! Да не по разу!
        Гелла посмотрела на застывшие прозрачные образы людей, её окружавших, - а как же любовь к приятию?
        - Что? - изумился трикстер-арчи, - повтори-ка!
        - Какой ты непонятливый! - я говорю, любовь! Я старалась понять всю жизнь, что это такое, и испытать её! Не лишай меня такой возможности.
        - А? я!? Лишаю?! - ну это наглость! - рассмеявшись, начал заикаться Арчи, - я просто предупреждаю… Самого себя же, что бесконечная игра - это, конечно, увлекательно, но чересчур опасно для ума.
        - Тогда я превращусь в волю!
        - Волю?
        - Не делай такие невинные глаза! Ты прекрасно знаешь, о чем я.
        - Да, тебя не проведёшь! Недаром журналюга, - Арчи хмыкнул, - да ты можешь стать тем, что ты оставила в мире, и стать ведомой волеизлиянием людей, попавших под влияние твоей энергии, которая, уж поверь, сохранится до скончания времен. Но! Хочу предупредить, так ты только скрепишь цепь ненависти, глупости и отражения себя самой, которую ты так хотела разорвать всю свою жизнь! И этот сон будет повторяться раз за разом, пока ты сама не захочешь очнуться. И поверь, это не очередная уловка. Обмануть твоё сердце я не могу, поскольку оно и моё тоже. Вот же, закрой глаза и прислушайся к нему.
        14. Грудная клетка готова была разорваться. Несмотря на то, что Гелла тысячу раз прокручивала в голове этот момент, она до сих пор не могла успокоить себя. Как можно волноваться из - за подобной встречи? Странный вопрос. Точно так же можно спросить, как можно НЕ волноваться…
        - Так, Гел! А ну-ка возьми себя в руки! - Зажмурившись, девушка попыталась образовать внутри себя вакуум, чтобы страх и волнение, которые бушевали внутри, не смогли найти ничегошеньки, за что можно было бы хоть как-то уцепиться. Эффект оказался совершенно противоположным, лишив себя визуального контакта с действительностью, душа Геллы изнутри обросла тысячами коготков, которые ловили клеточки страха и с пристрастием разрабатывали их, превращая внутреннее пространство не в стерильную комнату, а в затхлый подвал с разлагающимися телами. Не выдержав этого напряжения, Гелла распахнула глаза и уставилась в окно. Этот район имперской столицы был ей знаком, и она знала, что автомобиль, в котором она находилась, стремительно приближался к главному порту города. Её взгляд цеплялся за каждое здание, каждого человека, который, подобно тени, проскакивал мимо несущегося стального зверя. Ей хотелось стать каждым из них, с любой судьбой, с любыми недугами и проблемами, лишь бы не быть собой здесь и сейчас.
        - Боже, - думала она, - едва заметно ухмыльнувшись, - ну почему я такая трусиха?
        В следующую же секунду она звонко залепила себе пощечину. Имперец, сидевший рядом с ней, бросил на неё ничего не выражающий взгляд и опять упёрся в только ему видимое пространство перед собой.
        Удар привел девушку в чувство, однако её сердце снова быстро забилось, когда машина начала тормозить. Когда движение полностью прекратилось, другой агент Империи, сидевший с другого края, вышел из машины и предупредительно открыл дверь Гелле.
        Замок щёлкнул, и девушка почувствовала себя вновь свободной. Выпорхнув из машины, она благодарила всех божеств во вселенной, что ей удалось ещё раз вдохнуть полной грудью запах океана, прежде чем, вполне возможно, расстаться с жизнью.
        - Прошу за нами, - подал голос один из джентльменов в белых пиджаках, которые, подобно призракам, вынырнули из темноты ночи.
        Гелла кивнула и перешла под их попечительство. Лица этих людей показались ей ещё более бесчеловечными, чем у имперцев, её сопровождавших. А что ещё можно было ожидать от личной охраны Императора? На секунду ей захотелось спросить их, а не роботы ли они или злобные пришельцы, переодетые в людей, однако решила сдержаться и припасти свой запал для другого, ещё более страшного и ещё менее похожего на человека субъекта.
        Гелла оглянулась и увидела, как к ним подъехали, остановившись чуть поодаль, ещё три чёрных автомобиля.
        - Надо же! - удивилась про себя девушка, - сколько внимания к моей персоне, - как оказалось, что, помимо трех, которые ехали перед ними, были ещё три, ехавшие позади.
        Отведя взгляд от оставшихся позади имперцев, она прошагала несколько десятков метров с охраной, прежде чем увидела ещё один броневик.
        - К чему такие меры? - не выдержав и не сдержав раздражения, спросила Гелла.
        Один из охраны бросил на неё взгляд - точно такой же, как и одна из его копий в машине пару минут назад, и ограничился фразой - такие правила.
        Сев в машину, двери которой тут же закрылись на замок, Гелла направилась дальше в самое сердце тьмы, как ей это виделось. Этот термин, к тому же, как нельзя более точно описывал то, что происходило как в самой Империи, так и за её пределами.
        В очередной раз покинув живот стального чудовища, девушка встала, не поверив своим глазам - она-то думала, что они отправятся из порта по воде, что было бы вполне логично. Однако, машина, миновав зоны, доступные для публики и пассажиров, завернула в один из ангаров, в котором стояли несколько десятков вертолётов.
        Прежде чем Гелла успела осмыслить происходящее, она смотрела на мир уже из иллюминатора парящего аппарата. Огни мегаполиса, как и сверкающий порт с отплывающими от него лайнерами, остались позади внизу. И журналистку, наблюдающую в очередной раз за становившимся крошечным клочком земли, на котором она жила, вновь охватило странное чувство освобождающего безразличия. Девушка ощущала, как рвётся её связь с планетой, когда за горизонтом скрылись огни, и осталась лишь темнота бушующей внизу стихии.
        - Неужели вся жизнь подобна этому океану? - думалось ей, - неужели всё настолько же бессмысленно и хаотично? И все те обстоятельства, в которых мы оказываемся… Как все это может быть правдой? Скорее, это похоже на какой-то мираж, иллюзию. Прямо как… Мозг пытливо вытаскивал одну ассоциацию за другой - декорации к сказке… Да, сказке из далёкого детства про далёкую жаркую страну. Что же с ней стало сейчас? И что стало за прошедшее время и с моей страной? Вместо бабочек, которых седлали герои сказки, теперь остались лишь стальные драконы, изничтожающие своим пламенем все, на что упадет их безумный пустой взгляд. И эти существа теперь правят миром? Может они и сами есть этот мир, который позволяет им быть во главе? Неужели…
        Раздалось какое-то шуршание по рации, и голос, пробившийся через эфирное шифрование, уже вступил в диалог с пилотами. После чего Гелла поняла, что скоро начнётся.
        - Да, это будет величайшим интервью в истории! И я очень надеюсь, что когда-нибудь кто-нибудь сможет его прочитать. И тогда все изменится! Да, все обязательно изменится!
        15. - И всё действительно изменилось, - продолжил свою речь Арчибальд.
        Гелла оторвалась от иллюминатора, и мираж воспоминаний информационного поля, окружавший её, рассеялся, вновь распавшись и сформировавшись в створы титанического храма.
        - Он тоже смог это сделать, - поглаживая лицо золотого бога, облизнулся собеседник.
        Гелла наблюдала, как убитый на колесе много тысяч лет назад человек беззвучно выражал скорбь всем своим видом. Сидящий на нем субъект теперь обретал большую определённость и, как следствие, плотность. Одет он был во фрак, который напоминал дымчатую субстанцию, прореженную скачущими по нему герметичными узорами, которые, меняя цвета, становились то зелёными, то фиолетовыми. Периодически они закруглялись и превращались в красивейшие орнаменты. На голове человека был надет головной убор вождей страны скорби, как её сейчас негласно называли. Он представлял собой массив, состоящий из умело переплетённых и подобранных по длине и цвету перьев экзотических птиц. Венчала же этот поистине величавый элемент одежды сушёная морда утконоса, которая, однако, периодически наливалась энергией и выглядела совсем как живая.
        Лицо же того странного человека, называвшего себя Арчибальдом, постоянном менялось, и Гелла никак не могла понять, кого же она видит в нем.
        - Арчи был таким милым, - проводя своими пальцами по голове золотого идола, улыбнулся тысячами губ незнакомец, - и он тоже изменил этот мир. Только вот задачка. К добру ли, к худу? Вопрос явно не простой. - В этот же момент узоры на его одежде превратились в спирали, которые начали заворачиваться сами в себя и перетекать друг в друга на фоне дымчатого смокинга.
        - Ты знал его? - спокойно спросила Гелла, - ты знал бога?
        - Незнакомец застыл, и тысячи его лиц выразили недоумение, чтобы затем одно за другим, наслаиваясь друг на друга, разразиться истерическим хохотом.
        - Знал ли? Бога? - О да, конечно! - усмехнулся он. И ты его знаешь. Ведь его нет в твоем восприятии, а значит, то, что ты его знаешь, равноценно тому, что и не знаешь! Вот и получается, что как ни крути - я знаю и не знаю его!
        - Это игра слов, ты не ответил на мой вопрос - абсолютно беспристрастно продолжила свое последнее интервью журналистка.
        - О, - ты всё ещё сохраняешь привычки, оставшиеся после выхода из игры? А зачем они тебе тут-то? Тут правил игры уже нет. Зачем обременять себя лишними надстройками?
        - Откуда я знаю? - все так же холодно спросила Гелла, - откуда я знаю, что это не очередное шоу с моим участием?
        - Хм, а ведь тут ты права. Я ведь тоже не знаю… - улыбнулся Арчибальд - пока ты не знаешь…
        - ТЫ говоришь, что тебя зовут Арчибальд, - это имя ты взял у бога, или он у тебя?
        - А какая в сущности разница? Но если ты так хочешь знать, то у нас с ним одно имя и лицо на двоих. - С этими словами он коснулся лица статуи, и, расплавив её, нырнул в бурлящую массу.
        - ААААА! - заорал незнакомец, - Горячо! Горячо! - упав с изваяния на мраморный пол начал корчиться в агонии Арчибальд, - снимите её с меня! Снимите! Моё лицо, моё лицо! - катаясь по полу с расплавленным золотом по всему телу, корчился от боли тезка бога.
        - Шутка, - быстро встав и улыбнувшись от уха до уха, констатировал Арчи, стряхнув с себя подобно пыли рассыпавшиеся в прах бурлящие потоки. Теперь тысячи его лиц вибрировали под затвердевшей маской, которая выражала гримасу боли, смешанную с крайней формой выражения смеха и радости.
        - Видишь?! - улыбнулся он, - у нас с ним одно лицо на двоих. А раз может лицо - то может быть и имя!
        - Это мало что проясняет, - хмыкнула Гелла.
        - О, поверь, объясняет! Ведь такие случайные совпадения могут быть и совсем неслучайны! Например, Стиви.
        Гелла замерла, услышав это имя.
        - Стиви, - медленно повторил Арчи, растягивая каждую букву. Девушка же продолжала стоять как вкопанная, никак не выражая своей реакции на это слово.
        В следующий момент Арчи исчез и через долю секунду возник прямо над Геллой, плюя в неё именем, - СТИВЕН, СТИВЕН, СТИВЕН! ХАРТ!!!
        16. - Стивен! Стивен! Стивен! ХАРТ!!! - скандировала публика.
        По огромным мониторам, установленным на главной площади у Императорского дворца, и по всем визорам Империи нёсся сигнал, показывающий многотысячную толпу, ждущую выхода своего покровителя.
        - Что ждёшь от его речи?
        - А?
        - Как думаешь, что на этот раз будет говорить этот выскочка?
        Гелла задумалась над вопросом Брайана, глядя в бинокль на сцену, которую охранял вооружённый до зубов отряд имперской гвардии. В толпе же без сомнений также рыскали переодетые солдаты и члены нулевого отряда, который теперь в народе именовали не иначе как отряд Сердца.
        - Ну, он же теперь наш глава, - улыбнулась Гелла, - хотя, знаешь, Брай, что-что, а на управленца Империи он никак не похож.
        - Говоришь так уверенно, будто знаешь его довольно давно, - усмехнулся Брайан.
        - Возможно, даже слишком.
        - Что? - округлил от неожиданности глаза Брайан.
        - Шучу, думаешь, если бы я была знакома лично с ним, то нам пришлось бы сейчас торчать здесь?
        - Да, вполне возможно. Вдруг ты тоже член отряда, который прикидывается журналистом, чтобы узнать нашу среду изнутри и понять, как можно заработать политические очки через манипулирование нашими агентствами… Ау!
        - Иногда, Брай, - вздохнула Гелла, ущипнув своего мужа за бок, - ты слишком углубляешься в конспирологию, вместо того, чтобы увидеть очевидное.
        - Видишь! У тебя уже и заготовки есть для неожиданных вопросов!
        - И все прошлые года я тоже притворялась, живя с тобой…
        - Я не знаю… Время покажет, - пожал плечами мужчина, схватив свою камеру.
        - Ты офигел? - толкнула Брайана Гелла.
        - Смотри! - начав фотографировать, прыснул на неё муж. И в тот же самый момент Гелла дёрнулась, увидев в нескольких сотнях метрах на сцене человека, чью судьбу однажды Богиня переплела воедино с её.
        - Стивен…
        17. - Что? - пытаясь казаться учтивым, спросил один из охранников.
        - Нет, нет, ничего, - отмахнулась Гелла, глядя в иллюминатор на гигантский лайнер, который по мере приближения вертолёта все более начинал походить на настоящий авианосец или полноправного чудовища из древних мифов.
        Стальная птица медленно снижалась, чтобы сесть на личный круизный лайнер Императора.
        - Прошу, - улыбнулся гвардеец, приглашая на выход после ожидаемой посадки.
        Гелла почувствовала, как тяжело ей будет сделать хотя бы один шаг, но ощущение унижения перед собой в данной ситуации было сильнее, поэтому она не мешкая поднялась и проследовала в сопровождении охраны с площадки для приземлений вертолётов, по пути разглядывая длинные горящие полосы для взлета стоящих в ряд истребителей.
        В метре от неё притормозил небольшой электромобиль, и Гелла, уже привыкнув к тому, что масштабы происходящего не подходят для её ножек, отправилась исследовать вместе с шофером вражескую территорию.
        Подъехав к краю платформы, журналистка с изумлением обнаружила, что ниже располагались ещё несколько этажей, которые занимали площади ещё большие, чем взлетная площадка. Она успела увидеть в свете ночных огней бассейны, мини-автострады и даже несколько мини-парков с выращенной на них флорой.
        - Интересно, а животные там тоже водятся? - успела подумать Гелла, прежде чем въехать в тоннель, который, как она поняла, должен был доставить её на нужный уровень.
        На внутренней парковке ей предложили пройти местные служащие, которые, несмотря на их элегантные костюмы и приветливые улыбки, могли на поверку оказаться убийцами из отряда сердца.
        Гелла шла вместе с ними, практически не фокусируясь на познаниях во флоре и фауне обитателей парков, сквозь которые они проходили, и которые демонстрировали ей сопровождающие служащие. В иной ситуации она бы потеряла всякий дар речи от такой экзотики и красоты, её окружающей, - гигантские переплетающиеся деревья, в которых периодически показывались зверушки, которых Гелла и не видела вживую ни разу. Очень органично они уживались с искусственно возведенными и вписанными в местные джунгли столбами, которые подсвечивали джунгли изнутри тысячами неярких, но очень выразительных огоньков.
        Тем не менее, особенности этих мест занимали её сейчас меньше всего. Она хотела, хотя и до смерти боялась того, что может произойти дальше. Её подставят, да, наверняка. Это было так очевидно. Так предсказуемо. Но она все равно сжимала в руках маленькую сумочку, в которой, помимо записной книжки и лэптопа, лежал предмет, который, несмотря на свой маленький размер, оттягивал плечо журналистки все сильнее и сильнее.
        18. Подобно увеличившейся в несколько раз силе гравитации, Гелла ощутила сильное давление сначала в своем плече, которое затем распространилось по всему организму. Выйдя на улицу вслед за капитаном, она, миновав стальные штыри, воткнутые в землю, неподвижно встала посреди темноты.
        Свет! - рявкнул капитан, отчего Гелла вздрогнула, как от удара, не ожидав такого агрессивного всплеска от полненького служивого. Не прошло и пяти секунд после этого звериного выкрика, как журналистку ослепил синеватый цвет, который обжег её глаза.
        - Не бойтесь, - раздался насмешливый голос капитана, который уже схватил девушку под руку, и та, ещё не в состоянии передвигаться не вслепую, самостоятельно проследовала за ним.
        - Вот мы и пришли, - через десяток шагов вновь подал голос капитан, - можете открыть глаза.
        Гелла, все ещё боясь яркого света, приоткрыла один глаз и чуть не вскрикнула, ощутив, как её сердце подпрыгнуло к самому горлу.
        Те сюрреалистические видения, которые она наблюдала ранее, оказались правдивыми. На неё смотрела голова человека, торчащая из земли.
        - Вот и они! - усмехнулся капитан, подойдя к голове, - да, лиловый? Эй, я с тобой разговариваю!
        Гелла в ужасе наблюдала за головой одного из жителей острова Солнечного змея. Она была испещрена кровавыми коростами, из полуоткрытого рта торчали несколько уцелевших зубов, длинные дреды на голове туземца были растрёпаны, а некоторые вырваны с корнем. Заплывшее от ссадин и синяков лицо выражало даже не боль, но полное отсутствие воли и какой бы то ни было жизни.
        В этот самый момент удар сапогом по лицу «лилового» слегка оживил мёртвую голову, которая издала стон и начала качаться из стороны в сторону.
        - Во-во! - расхохотался комманданте, доставая из - за пазухи флягу, которую тут же не преминул пригубить.
        - Ах, хорош! - заметно покраснев после вливания содержимого, развеселился капитан, - вы пробовали?
        - А? - Гелла чувствовала, что теперь напоминает дерево, потому что не могла пошевелиться. Хотела бы я быть такой же жёсткой, как какой-нибудь дуб сейчас, - промелькнуло у неё в голове.
        - Ну, так пробовали? - повторил свой вопрос начинающий пьянеть человек.
        - Что? Что пробовала?! - пискнула Гелла.
        - Уа-ха-ха! - загоготал капитан, - сразу видно, что на фронте первый день! Это ром, причем первоклассный! Недавно начали выпускать. Очень кстати название в тему - «Сердечный», действительно, и сердце, и душу даже греет! Хотите?
        - Нет, спасибо, я ведь на работе…
        Солдат расхохотался ещё пуще прежнего. - Ну, как знаете. Хотя, честно вам признаюсь, - без добротного рома в этом гадюшнике сложновато. О! Кстати, - комманданте присел на корточки рядом с головой, - будешь?!
        Голова не отвечала, лишь покачивалась из стороны в сторону.
        - Я тебя спрашиваю, будешь?!! - голова лишь продолжала покачиваться.
        Капитан сплюнул на землю, схватил «лилового» за дреды, запрокинув его голову. Та безвольно поддалась и тут же получила удар по уцелевшим зубам фляжкой, которую капитан чуть ли не полностью запихнул в рот.
        - Пей! - заорал комманданте, - я кому говорю, мразь! Я столько на тебя сил трачу. Такое первоклассное тебе пойло предлагаю, а ты?! Это твоя мне благодарность?! Отвечай!!
        Изо рта головы полились струи рома, смешанные с пеной, а сама она начала спазматически дёргаться. Глаза, несмотря на то, что были заплывшими, расширились, и из них полились слёзы вместе со слизью и ромом, который выстрелил из ноздрей.
        - Нет, ну ты видишь, что творится? - посмотрел на Геллу солдат, - эта сука добро переводит! Он резво вырвал флягу изо рта головы, которая принялась отчаянно всасывать воздух, попутно сморкаясь ромом.
        Комманданте поднялся и уже потянулся к кобуре, но Гелла подпрыгнув к нему, схватила его за запястье, - в этот момент солдат взглянул на неё. И Гелла с ужасом обнаружила, что на неё смотрит не человек, но тупое рыло, даже не животного, а какой-то совершенно иной категории жизни, которое явно не представляло, чем являлась само и что происходит вокруг. Глаза капитана стали ещё больше, даже чем у несчастной головы, которая до сих пор фыркала, пытаясь восстановить дыхание.
        Гелла подумала про себя: - всё, подруга, пока-пока, застрелит меня сейчас этот жирдяй, и даже тело моё не найдут, и…
        - Сэр! Сэр! - разорвал тянувшееся вечность мгновение молодой голос солдата, который подбежал к ним.
        - Разрешите обратиться!
        - Чего тебе? - убрав руку от кобуры, уставился на солдата комманданте.
        - Боевая тревога! Обнаружен враг у северного поселения!
        Комманданте выругался и побежал, иногда спотыкаясь, за солдатом.
        Гелла пару мгновений стояла как вкопанная, но затем, отстранившись от самой себя, глубоко вдохнула и побежала следом, превратившись из запуганной неизвестным девушки в смелого журналиста, который готов был начать расследование одного из самых важных дел в истории своей планеты.
        19. - И ты правда так думаешь? - улыбнулся Арчи.
        Гелла вновь припрыгнула во времени и оказалась перед незнакомцем.
        - О чём?
        - Ну, ты ведь так думала? «Самое важное дело на планете». Ты и до сих пор так считаешь?
        - Не знаю.
        - Нет, нет! Меня такой ответ совершенно не устраивает! Ты всё знаешь! Только тебе стоит признать, что ценность твоих поступков равнозначна их отсутствию. Точно так же твоё расследование ни к чему не привело, ты могла и не начинать его вовсе. И не оправдываться тем, что оно такое «важное».
        - Время покажет.
        - Время? - Арчибальд расхохотался, - время-то да, оно покажет и расскажет. Только вот сейчас мы в таком месте, что времени нет, потому что оно едино, будущее и прошлое прямо здесь, прямо сейчас. И что тут будешь делать? Каков результат всего?
        - Мне нужно ещё посмотреть внимательнее.
        - Ну, послушай! Кино под названием жизнь уже кончилось! Стоит уже выйти на свежий воздух из кинозала и сделать выводы! Какой смысл оставаться на следующий сеанс? Да ещё и смотреть Его не целиком?! Думаешь, можешь склеить картинку лучше режиссера? Мне кажется, это вульгарное и бесполезное занятие.
        - Пожалуйста, позволь мне…
        - Ой, только не начинай! Ты сама тут всё решаешь. А я уж подожду.
        - Спасибо!
        - Да не за что, моя дорогая!
        20. - Нет, я серьёзно, спасибо, пап!
        Гелла подпрыгнула и прижалась к своему дорогому родителю.
        - Не за что, я же обещал!
        Гелла всё ещё сжимала в руках калейдоскопический прибор, подаренный отцом. Она тут же навела его на кухонный стол, который тут же распался на части, каждая из которых создавала такую же картинку, но поменьше. Повернув кольцо на тубусе, в который она смотрела на мир, Гелла вздохнула от восторга, когда увидела, как части, из которых состоял стол, стали раскладываться на природные элементы, а те, в свою очередь, на атомы. Затем, пощелкав ещё переключателями на калейдоскопе, Гелла расщепила атомы, превратив их в стройные ряды геометрических линий квантов, образовавшие удивительные рисунки, которые напоминали маленькой исследовательнице соты заброшенных осами ульев, иногда ей замечаемые на чердаке дома.
        - Значит это, - Гелла крутанула тубус и, настроив нужный спектр, соединила эти соты, начавшие наслаиваться друг на друга, образуя сложные энергетические сети, которые, разрастаясь, создали живого человека, не отличимого от отца, стоявшего рядышком с расщепленным столом.
        - Ну как? - улыбнулся довольный папа.
        - Сейчас! Сейчас! - сделаю снимок! Девочка нажала на одну из кнопок и подпрыгнула к отцу.
        - Ух ты! - улыбнулся он, увидев, как на фотографии виртуальной голограммы, которая высветилась из тубуса, четко прорисовывалось два взрослых человека, которые стояли рядом друг с другом.
        - А ты быстро схватываешь!
        - То есть я могу создать ещё одного папу?! - рассмеялась Гелла, - и тогда ты меня будешь любить в два раза сильнее!
        - О, поверь, - он опустился на одно колено, - так, как я люблю свою принцессу, никогда никто не может любить сильнее! Даже два меня!
        - Правда?
        - Ещё какая, - с этими словами он нагнулся к своей дочке и поцеловал её в лоб.
        - Фрэнк! - окликнула его жена, - подождал бы лучше до утра! И подарил бы тогда, теперь она всю ночь не заснёт с твоей игрушкой!
        - Я бы и так не заснула, - высунув язык, зажмурилась Гелла.
        - Ладно, ладно, сдаюсь, - устало бросила Неган, - и тоже чмокнула её, только в щечку.
        - Тебе понравилось?
        Вместо ответа Гелла расплылась в улыбке от уха до уха.
        - Всё понятно, - зевнула Неган, - значит, начинаем веселиться?
        - Да! - радостно подпрыгнула её дочка!
        - Я пойду, накрою стол! - выбежав из комнаты, бросил Фрэнк.
        - Эх, твой папа такой непоседа! Но за это я его и люблю.
        - Только за это? - хитро прищурилась дочка.
        - Эй! Не делай такой взгляд! Рано тебе ещё знать такое! - покраснела мама.
        - Да ладно, я даже ничего такого не имела в виду.
        - Ну-ка иди сюда, проказница! - защекотала Неган свою дочку, - я так тебя люблю! С днём рождения!
        21. - У тебя день рождения? - без всяких эмоций спросил Зокк.
        - Да, - ответила Гелла, осознав, что личные вопросы не стоило допускать в разговоре, но бог с ним. Что сделано, то сделано.
        - Глупо, - уставившись в потолок, выдохнул туземец.
        - Что глупо?
        - Думать, что у тебя день рождения. Человек рождается в своей жизни три раза. А в вашей стране день рождения отмечается каждый год. Вот в этом вся глупость и заключается.
        - Вот как? - делая пометки в своем блокноте, решила уточнить Гелла, - а что это за три рождения? Не подскажешь?
        - Первое происходит, когда по твоему телу начинают раздаваться биения сердца твоей матери. Но по сути ты ещё не имеешь права называться родившемся сыном или дочерью Золотого утконоса.
        - То есть человеком? - уточнила Гелла.
        - Если тебе так будет понятнее, то да, - мрачно заметил Зокк, - второе же рождение наступает, когда ты понимаешь, кто ты есть на самом деле, и осознаешь свою роль в мире ребёнка Утконоса. А третье происходит, когда умирает твое тело. У большинства людей, как ты хочешь, чтобы я это называл, второе и третье рождения совпадают. Однако это неблагоприятный исход. Можно сказать, от этого все беды.
        - Беды… - Гелла автоматически повторила за собеседником, - хочешь сказать, что беды вашего острова тоже из - за этого?
        - Безусловно. Из-за людей, которые слишком долго не могут родиться по-настоящему.
        - Понятно. Достаточно интересная точка зрения. Однако многие твои соратники уверены, что это Империя виновата во всех бедах этих земель.
        - Я знаю, что ты хочешь услышать, женщина. То же, что и все. Что некая сила внутри нашего острова спровоцировала конфликт, пытаясь, как вы любите говорить, дестабилизировать обстановку в Империи. Но для золотого Змея нет таких величин, как Империя или островная республика. Все эти границы иллюзорны. И существуют лишь в умах людей и нарисованных картах. Дети любят, играя в песочнице, делить территорию и представлять, что это разные земли, однако, если посмотреть по факту, - песочница остаётся единым пространством для любых занятий этих ребят.
        - Я поняла, к чему ты клонишь. Но всё это не так просто. Земли поделены на сферы влияния, и приходится считаться с мнением глав стран и…
        - Даже если они глупые дети?
        - Ты так считаешь?
        - Да. Эти люди вверху не родились ещё даже, как и многие на нашей земле. От этого все беды. И я не собираюсь защищать или оправдывать их понятиями Империи, республики и так далее.
        - То есть? - подвела Гелла к главному вопросу Зокка, - ты всё-таки считаешь это веским оправданием для убийств? Для массовых убийств?
        - Идёт война, - сухо ответил Зокк. И не наша вина, что она пришлась на наш век.
        - Это очень удобная позиция. И, тем не менее, ты признаешь, что убийство - это допустимое деяние? На вас объявлена охота. И даже ваш вождь Стальной Орёл объявил сопротивление шаманов вне закона. И…
        - Этот птенец не достоин своего имени! - рявкнул Зокк.
        В этот же момент в камеру ворвались двое солдат и стали дубасить заключённого дубинками.
        - Стойте! Стойте! Всё в порядке! - пыталась упокоить их Гелла, - но люди в форме не слышали, а точнее, не обращали на неё внимания. После того как им самим показалось достаточным, они с довольным видом покинули камеру.
        - Видишь, - обратилась Гелла к Зокку, - не стоит усугублять своё положение.
        - Этот птенец не достоин своего имени, - бесстрастно и ровно, несмотря на побои, продолжил Зокк. Если бы его отец, Свободный Ветер, был ещё жив, он бы судил этого недоумка и тот не избежал бы изгнания.
        - Многие не согласны, - настаивала Гелла, - Орла считают героем вашей провинции и многие считают его спасителем вашей земли.
        Зокк лишь усмехнулся, - таковым его считают идиоты, вроде него самого, или кто готов продать себя, свою свободу и свой народ.
        - Тем не менее, с его приходом к власти народ стал жить лучше, началось развитие инфраструктуры, города стали расти. Уровень жизни поднялся и…
        - Это всё пустое. Многие мои братья и сестры теперь трудятся в этих так называемых мегаполисах, я видел это своими глазами. У нас появились новые технологии, мы можем одеваться в кафтаны из внешнего мира и есть не свою родную еду. А взамен мы отдаём своё достоинство вместе с данным нам от самого первого вдоха права на свободную волю. Более того, традиции наших предков начинают умирать. Никто не хочет становиться лекарями - шаманами. Все хотят посытнее есть, покомфортнее устроиться в городах. Церемония призыва утконоса никому не нужна и…
        - Подожди секундочку, пожалуйста! Эта церемония призыва… Я уже слышала про неё раньше.
        Зокк лишь промолчал в ответ.
        - Я хочу узнать про неё побольше!
        Зокк посмотрел на неё взглядом, в котором смешивалось недоумение и презрение, - зачем тебе это?
        - Понимаешь, - Гелла стала говорить тише, - я уже один раз была на церемонии и…
        - Ты лжёшь, - невозмутимо констатировал Зокк, - человека, который видел великого Утконоса, можно узнать сразу по одному лишь взгляду, и это явно не ты.
        - Ладно, скажу по - другому, я пробовала священный напиток Сиацоатль.
        На лице Зокка отразилось ещё большее недоумение.
        - И я чувствую, что прикоснулась к чему-то важному. По-настоящему важному. Понимаешь? Можно сказать, сама судьба свела меня и эту войну! Чтобы я, преодолев все препятствия, в конце концов испробовала ещё раз этот напиток, и тогда…
        - Что тогда? - оборвал её Зокк, - считаешь, это и есть цель твоего путешествия в эту землю и твоё второе рождение? Тогда ты ещё глупее своих правителей.
        - Почему это? - обиделась Гелла.
        - Наш напиток уже давно распространился по миру и приобрёл в химических лабораториях самые невероятные и причудливые формы. Однако изменений в мире не происходит. Хотя употребление священного отвара по твоему разумению и ведет ко второму рождению…
        - То есть второе рождение по вашей вере достигается во время ритуала?
        - Нет, церемония как таковая не дает рождения. Она служит лишь толчком для действий, по которым можно будет судить, родился ли человек во второй раз или нет. Поэтому многие в мире, прикоснувшись к священному, остаются такими же и не рождаются до самой смерти.
        - Поэтому - это почему?
        - Ты и сама знаешь по себе. Ты ставишь это своей целью. Как и твои правители. Цель - испить напиток, цель - получить власть, цель, цель - убить, цель, цель! ЦЕЛЬ! Это безумие. Это ограничение. Всё, что происходит, - лишь инструменты, которые служат для пробуждения ото сна к своему настоящему рождению. Но все забывают об этом и не вспоминают до смерти. Поэтому жизнь на планете становится безумием, где все разделено на цели, которые нужно достичь, во что бы то ни стало. При этом сама жизнь теряется в этих искусственно созданных фантомах.
        - Ты снова играешь словами, это ничего не значит, - парировала Гелла.
        - Да? Тогда посмотри, что происходит вокруг, в то время когда твой и мой народ слагает головы своих детей в борьбе с несуществующей угрозой, Орёл богатеет с каждым днем, получая всё больше власти. И в этой бойне, где у каждого мирного жителя, у каждого военного, у каждого генерала и правителя - своя цель, ради которой они готовы продать кого угодно и убить кого угодно. Это я играю словами? Это они играют жизнями, не понимая, что затеяли очень опасную партию, в первую очередь, для самих себя.
        - Но разве ты не такой же? Или хочешь сказать, что достиг второго рождения и можешь судить людей, лишая их жизни?
        - Я никого не сужу, я защищаю свою семью и свою священную землю от оккупации Империи. И сказать, что я достиг второго рождения, за меня могут только мои поступки, а значит, сам мир, который смотрит за всем, что происходит.
        В коридоре послышались шаги, и Зокк улыбнулся - за мной идут. Моя казнь состоится сейчас. Ты ищешь святой сиацоатль, я помогу тебе его найти. На восточном побережье в селении Пурпурного рассвета живет старик-шаман, он один из немногих уцелевших, кто знает рецепт изготовления истинного напитка и, что самое важное, знает, как его правильно использовать. Это мой прощальный подарок тебе. А как ты им распорядишься, известно лишь мудрому Змею.
        В камеру вошли несколько военных в масках и подняли за локти Зокка, чьё тело от постоянного голода в плену практически превратилось в скелет, и поволокли на выход. Через полчаса на внешней площади Гелла с другими военными смотрела, как Зокку и дюжине других «шаманов» надевают на головы мешки и отводят к стенке. Напротив них стояло несколько стрелков, которые взвели автоматы.
        Прежде чем Гелла успела зажать уши руками, раздались оглушительные хлопки очередей, превращающие тела узников в мясные мешки, нашпигованные казённым свинцом.
        22. Геллу трясло, дрожащие трупы, ещё секунду назад бывшие людьми, не успевшими вскрикнуть от боли, сформировали колоссальный заряд энергии, который перенёс её через несколько десятков месяцев к той точке, где её тело, все ещё вибрируя от скачка в пространстве, стояло на пороге древней покосившейся хижины. Дорогу к ней подсказали после некоторых уговоров местные жители, жившие в ту пору у Пурпурной Зари. Во время плутания меж деревьев по едва различимой тропинке, журналистка размышляла о том, что местные жители решили так отомстить ей как представителю Империи, но, похоже, все обошлось благополучно, и она всё время шла верной дорогой. Хотя, опять же, что понимать под этим многозначным словом? Или всё же…
        - Что я тут делаю? Как вообще из триллионов вариантов путей, что лежали передо мной, я оказалась в эпицентре самого опасного вооружённого конфликта тысячелетия, и как даже внутри этой кровавой территории я сумела выискать самое жуткое место из возможных?!
        Гелла набрала побольше воздуха в лёгкие, готовясь постучать в ветхие двери хижины, как вдруг буквально оцепенела, ощутив спиной чьё-то присутствие. Может, это засада? И её поймают шаманы и тогда… Тогда… Перед глазами уже стояли индейцы-наемники, вооружённые до зубов, готовые её …
        - Никого нет дома, - разрезал на части её сердце стальной голос.
        Гелла чуть вскрикнула, столкнувшись с двумя пылающими огоньками, которые просвечивали её насквозь. Эти пылающие точки оказались глазами старца, который пристально смотрел на неё. Его лицо было испещрено тысячами морщин, и на нём красовались несколько шрамов, однако, несмотря на пожилой вид, оно внушало страх и выражало такую силу, что трудно было поверить, что этот человек, наверное, разменял уже семь или восемь десятков лет.
        - П… Простите? - учтиво поклонилась Гелла.
        Старик никак не отреагировал на её приветствие.
        Не подскажете, когда вернётся хозяин этой хижины?
        - Нет, не знаю, - бросил старик и, отвернувшись, поспешил скрыться в зарослях, из которых, по-видимому, вылез.
        Гелла стояла, как онемевшая, с десяток секунд, а затем как будто сработал невидимый магнит, и она бросилась за пришельцем.
        - Подождите! - прокричала журналистка ему вслед, но тот даже не отозвался.
        Гелла вбежала в чащу и заметила вдалеке между деревьями какое-то движение. Решив, что это тот старик, она бросилась с криками в этом направлении.
        - Погодите! Пожалуйста! Вы!.. - задохнулась Гелла, поняв, что на самом деле скрывалось за деревьями. Сначала девушка подумала, что это медведь, однако мохнатая шкура зверя отливала фиолетовым оттенком в пробивающихся лучах солнца, и, казалось, разрастается, становясь все больше. В этом месиве из мышц и шерсти начали оформляться шипы, которые, по-видимому, служили для защиты этого удивительного и страшного существа. Когда это «нечто» начало движение, Гелла осознала, что нужно хотя бы попытаться спрятаться за деревом, но стояла на одном месте, завороженная зрелищем. Из тела зверя выросли длинные перья, напоминавшие яркие крылья гигантской птицы, и из центра этого открывшегося, подобно бутону, цветка крыльев появилась голова существа. А точнее, головы - десятки морд утконосов, мигая своими сотнями глаз, уставились на девушку.
        - Может, это была хорошая идея - не двигаться? - подумала Гелла, - ведь так оно подумает, что я дерево, и…
        Зверь поднялся на задние лапы, утопив лес в своем рыке, и бросился в сторону Геллы. Девушки уже и след простыл, она, спотыкаясь, бежала, подобно чемпиону-атлету, со сверхзвуковой скоростью прочь от зверя. Это был даже не страх, настолько было очевидно, что её разорвут на кусочки, а попытка превзойти материю и обогнать свою смерть. Это было необходимо найти ответ на извечный вопрос, который вдребезги разбился о невидимую стену в нескольких сантиметрах от хмурого лица старца, вместе с Геллой, которая повалилась на спину при столкновении с барьером что защитил старого шамана.
        - Это невероятно, - Гелла лежала, распахнув глаза и распластавшись по земле, ощущая сырость травы и присутствие мельчайших насекомых, слушая песню ветра и разглядывая далёкую звезду через листья наклонившихся над ней деревьев. Казалось, мир вокруг разговаривает с девушкой, весь лес был единым существом, которое окутало Геллу своим вниманием.
        Старик склонился над Девушкой и выпучил свои глаза.
        Гелла посмотрела на него сначала в недоумении, а затем рассмеялась. Она хохотала, громко сотрясаясь всем своим телом, а незнакомец лишь стоял над ней, довольно улыбаясь. Где - то глубоко внутри Гелла понимала, что мир сейчас сжался в комок войны, и даже дышать на этой земле теперь небезопасно, однако остановиться смеяться она всё равно не могла. И даже если бы сейчас этот лес сгорел в напалме, и кости её бы лизали языки пламени, она даже в смерти продолжала бы смеяться, настолько сильным был выход энергии, который долгое время не мог родиться на свет.
        Старик медленно развернулся и потопал обратно к хижине. Гелла, все ещё сотрясаясь от спазмов смеха, поднялась на ноги и последовала за ним.
        Туземец, подойдя к хижине, легонько толкнул дверь рукой и та отворилась. Гелла стояла у входа, улыбаясь, и, даже не обижаясь на старца, проследовала за ним вглубь жилища.
        - Быстро вы решили вернуться, - заметила она.
        - Я собрал всё, что мне нужно, теперь я смогу приготовить Сиацоатль. Ты ведь за этим пришла сюда?
        - Да, а откуда вы знаете?
        - Ты так похожа на своего отца, - начав копаться в старом котелке, бросил через плечо старый шаман, - так что это не мудрено.
        Гелла сначала не отобразила смысл им сказанного, а затем рассмеялась ещё громче.
        - Знаете, - обратилась девушка, утирая слёзы, - всё это так наигранно выглядит. Будто бы сюжет какой-то второсортной книги, где все события расписаны заранее в голове автора, и ему остается лишь…
        - А то, что происходит, и есть книга - невозмутимо заметил старец. А вот какого сорта она будет - уже зависит от твоей точки зрения.
        - И всё же, - продолжила Гелла, - таких совпадений не бывает! И даже больше! В детстве мой отец много мне рассказывал о чудесах народа золотого Утконоса и его шаманах, но меня это особенно никогда не интересовало. А затем в моей жизни кое-что произошло… И этот интерес, это событие вывело меня прямиком к вам, то есть шаману!
        - Я не шаман, - буркнул старик.
        - Не суть! Я просто хочу сказать, что нечто действительно важное зависит от точки зрения и ситуации, которая сможет раскрыть потенциал, сокрытый в том или ином мгновении! И тут ваша фраза про точку зрения как нельзя более кстати!
        - Я не понял, про что ты говоришь, - пожал плечами старик, по-доброму хихикнув.
        - Я это всё к тому, что вы и есть тот легендарный учитель моего отца, про которого он писал в своей книге! Вы же и есть?..
        - Хоп, да. Собственной персоной. Если ты про того невероятно глупого писаку, у которого тем не менее было необъятное сердце.
        23. - Харт! Харт! Харт! - скандировала толпа.
        Он уже так популярен, - заметила Гелла.
        - Не то слово, - улыбнулся Брайан, - у тех, кому он заплатил.
        - То есть? - удивилась Гелла.
        - Ну, заплатил, - устало вздохнул Брайан, - думаешь, все эти люди пришли бы сюда в его поддержку просто так? Тем более с той программой развития Империи, которую он предлагает.
        Брайан снова приник к камере и сделал очередной снимок.
        - Ты посмотри, как вырядился! - Весь в белом! Как будто он не только Император, но ещё и генералиссимусом стал, это так жалко выглядит. Хотя сопротивление шаманов всё равно продолжается и по сей день.
        - Да? - удивилась Гелла, - но ведь по новостям сообщали, что ситуация в землях Змея…
        - Слушай! Ты профессионал или обыватель? Ты должна критически подходить к подобным новостями и фильтровать их. А ещё лучше, сама должна делать новости. Поняла?
        - Вот не умничай тут! - ткнув в бок своего мужа, надулась Гелла.
        - Ау! - картинно бросил Брайан - такой мне снимок испортила!
        - Сам виноват.
        - Ясно с тобой все. О! Кажется, наш главарь сейчас речь толкнёт, а ну-ка…
        В то же самое время на противоположном конце площади на гигантском голографическом экране загорелось пламя. В этом огне две змеи, сцепившись в смертельном танце, в конце концов, сплелись воедино, образовав тугой узел, похожий на спираль ДНК, из своих тел, и, грозно зашипев, раскинули шесть крыльев в разные стороны, вырвавшиеся из их чешуи.
        Из пространства на поверхности экрана собрался щит ромбовидной формы, на котором проявилось сердце.
        - Говори уже - хватит этого символизма! - делая очередную серию снимков, пробормотал Брайан.
        Словно бы в ответ на недовольство Брайана в сердце появился разрез, из которого на толпу взирал гигантский глаз с застывшей в пространстве кровавой слезой.
        - Да вы издеваетесь! - закатил глаза Брай.
        - Уважа… - начал Император, подойдя к громкоговорителю, - и тут толпу чуть не оглушил свист из динамиков.
        - Вот кому-то прилетит, - захохотал Брайан.
        В этот момент один из охранников подошел к стойке и, взяв микрофон в руки, очень по-бычьи промычал - ууу раз, ууу раз…
        Брайан с Геллой уже валялись на полу - да что с ними?! И вот эти клоуны и есть будущее нашей великой Империи?! Ах-ах!
        - Уважаемые жители столицы, патриоты Империи и мои сердечные подданные, - продолжил прерванную речь Император, - в этот трудный период для нашего государства тяжёлую ношу Императора возложили на мои плечи. Не буду лукавить, для меня это такой же сюрприз, как и для вас всех. Я осознаю ответственность перед вами, перед Империей, но, в первую очередь, перед самим собой.
        - Боже, - Брайан продолжал фотографировать, - а перед домашним ленивцем ты чувствуешь ответственность, мне вот интересно, а?
        - Как вы все знаете, последние месяцы обернулись трагедией для всех нас. Они унесли жизни моих подданных, и оттого моё сердце разрывается.
        - Так, вот это уже интереснее, ближе к делу, Харт.
        - Моё сердце разрывается от мысли, что подобные чудовищные деяния могут повториться. Шаманы из земли Золотого утконоса, используя свою магию, превратили в пепел тысячи людских судеб, и не только их, но и всех тех, кто знал этих людей.
        - Вот так уже теплее, - Брайан фотографировал, полностью сосредоточившись на фигуре главы Империи. Гелла наблюдала в приближающий визор произносящего речь владыку и периодически поглядывала на мужа. И поведение того и другого ей не нравилось. Объяснить же причину такого дискомфорта, несмотря на шутки секунду назад, она не могла. Пока не могла.
        - И чтобы злобное зелёное пламя этих колдунов больше не сжигало сердца нашей дорогой Империи, - Харт сделал паузу, - я объявляю о присвоении статуса агрессора шаманским формированиям и даю полномочия военачальникам главного штаба на развёртывание спецоперации по нейтрализации группировок шаманов, что находятся на территории острова наших союзников!
        - Вот оно! - глаза Брайана горели, - ты смотри, какое событие мы застали! Да это же сенсация! Мы выжмем из этой ситуации все по максимуму! - Брайан ликовал. Толпа взорвалась криком праведного гнева и поддержки Императора.
        Гелла же почувствовала, как её трясёт. Трясет от этой толпы, от этого Харта и, что самое ужасное, - от присутствия Брайана.
        - А теперь, - к правителю немедленно отмаршировал имперский гвардеец с мягким подносом, на котором красовался бокал красного рома.
        Стивен взял бокал и поднял его над обезумевшей толпой.
        - Пусть все, кто творит злодеяния в Империи и вне её, понесут справедливую кару! И наша страна, наши дети обретут сердечный покой! Тооост! - закричал Харт, отпуская бокал.
        - Тооост! - проскандировала толпа.
        Тост, - тихо прошептала невидимая для всех фигура, сидевшая на вершине голографического монитора, покачивая перьями, которые росли из её головы и переливались многомерными узорами на смокинге.
        В следующее мгновение стакан из хрупкого стекла коснулся земли, разлетевшись тысячами осколков различных судеб, расплескавших триллионы каплей кровавого рома.
        24. - Вон, капитан, смотрите! - отчеканил солдат.
        - Что такое? - взглянув в визор, рявкнул пьяненький комманданте.
        - ООО! - загорланил он, ты смотри, что творят!
        Гелла, отдышавшись после пробежки, встала на пригорке рядом с капитаном и его подручными.
        - Что случилось? Атака? - обеспокоенно поинтересовалась она.
        - Ага! Да ещё какая! - загоготал капитан, протягивая Гелле увеличительный прибор.
        - Пушки! - скомандовал капитан, и в мгновение ока танк, стоящий рядом, ожил, грозно завибрировав.
        - На цель! - бронетехника наставила пушку в направлении равнины, разделяющей виднеющиеся огни поселения туземцев и передвижной штаб Империи. В этот же самый момент Гелла нашла взглядом того самого неприятеля, который был готов уничтожить всю базу.
        - Ребёнок! - закричала Гелла, - там ребёнок!
        - Именно! - захихикал капитан, - Шаман! Да ещё и сам бежит сюда! Нормальные лиловозадые уже давно позабивались в свои халупы! Это просто иллюзия, трюк шаманов, чтобы убить нашу бдительность! Цееель! - покачиваясь, проорал Капитан.
        - Нет! Вы что, с ума сошли! Там… - бросившись к капитану, крикнула Гелла и тут же получила удар кулаком по лицу.
        - Ты, сука! Ты за этих мразей что ли? - забрызгал её слюной капитан. Этот говнюк сейчас добежит сюда, и тебя вместе с этой всей базой не будет! Ты слышала про огонь шаманов?! Эти ряженые петухи используют свое грёбаное колдовство, смешивая травы, а потом этой горючей смесью сжигают нас заживо, как это было в столице! Вот увидишь, как он сейчас вспыхнет!
        - Пли! - махнув рукой и повалившись сам на землю, не выдержав натиска сильнейшего рома, скомандовал капитан. Геллу оглушил выстрел, и время на секунду замерло. В этой вспышке её зрение, а возможно все чувства обострились, и она увидела его, этого плачущего, бегущего к ней мальчика так, как будто бы он стоял совсем рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки. Потом он исчез, растворившись в потоке почвы, которая вырвалась из - под земли вместе с разлетевшимся на куски снарядом и разорвала его на куски.
        - О! - силясь подняться, проговорил комманданте, - он же, чёрт, дай мне визор! Быстро!
        Подчиненный рангом ниже помог подняться командующему и вручил ему увеличитель.
        Тот начал всматриваться в равнину с недовольным видом.
        - Похоже, у него не было при себе ничего, - сплюнул имперец на землю.
        Гелла всё ещё продолжала дрожать, зажав рот руками и выпучив глаза от ужаса. Не в состоянии принять, что только что произошло.
        - Но зато! - расхохотался комманданте, - наверняка, в этой грёбаной деревне есть шаманы! - Пошли, шлюшка. Я покажу тебе род этих недолюдей! И кто они есть на самом деле!
        25. - Майкл?
        - Сэр!
        - Да не вставай ты! Сиди! Привыкнуть уже надо бы к своему новому рангу.
        - Да, сэр!
        - Всё, не сэркай! Лучше скажи, как продвигается разработка передвижений шаманов в столице?
        - При всем моём уважении, господин…
        - Давай просто Кранк. Не первый день ведь работаем. Ну, так что?
        - При внедрении в ряды неприятеля было выявлено, что все они спонсируются подпольным брокером, известным как Арчибальд. Личность данного брокера пока не установлена, однако, дальнейшее проведение мероприятий по поимке…
        - Так, так, стоп! Здорово! Молодец, Майки, хорошая работа! Можешь немного отдохнуть от него.
        - То есть, как… отдохнуть?
        - Ну, вот так, у тебя теперь будет задание поважнее, побезопаснее, да и поприбыльнее, - Кранк подмигнул своему подчиненному, протягивая конверт.
        Майкл ловко вскрыл печать и вытряхнул бумаги вместе с фотографиями. Кранк же в это время решил никуда не уходить, оставшись наблюдать за реакцией Майкла.
        - Сэр, это, гм, простите. Но… Как это дело относится к моей работе?
        - Ну, ты ведь сыщик, правильно?
        - Я уполномоченный по…
        - Майки, Майки, притормози! Что там написано, ты понял?
        - Судя по беглому ознакомлению, необходимо провести комплекс мероприятий по сбору данных и выявлению преступных связей некой Геллы Фландерс, урожденной…
        - Нет, нет, - замахал руками Кранк, дело вовсе не в выявлении. Мы за неё уже всё выявили.
        - То есть как?
        - А вот так. Птица она пока невысокого полёта. И поэтому, чтобы её никто не увидел, а также в перспективе не заметил её взлета… Ты должен, ну, ты понимаешь, - Кранк многозначительно почесал нос.
        - Нет, сэр что-то не очень, - холодно отозвался Майкл.
        - Ну, как же, надо, чтобы эта пташка так и не появилась на небосводе.
        - В нашей Империи вторжение в частные дела людей и их бизнес, если он легализован, является преступлением.
        - Да нет же, не стоит ей мешать. Надо, чтобы её не было, ясно тебе? - Кранк встал и направился к двери, - не строй из себя дурачка, ты прекрасно понял, что именно я имею в виду. И это приказ сверху, так что без глупостей, работа должна быть выполнена чисто.
        26. - Йо! Кого я вижу! - Геллу приветствовал один из гостей «государства на воде» Императора. - Вы же журналист! Гелла, верно?
        Девушка посмотрела на обнажённого по пояс музыканта - на загорелом подкаченном теле яркими неоновыми красками горели татуировки. - Я Зак! Варс Зак!
        - А… ага, - выдавила из себя Гелла.
        - А, ну, под этим именем меня мало кто знает! Вы меня наверняка слышали под псевдонимом WZ!
        - Да. Что-то такое слышала.
        - Не хочу хвастаться, но в этом году музыкальная премия Империи досталась именно мне! Я бы никогда не подумал, что такая прогрессивная музыка, как у нас, выйдет на государственный уровень, да ещё и к тому… Хотя что я кокетничаю? Я много работал для этого, именно этого! И теперь я звезда! Знаете, на этом корабле все звёзды! И вы в том числе! Это честь, иначе бы вы просто не попали сюда! НУ, - он взял руку Геллы и поцеловал её, - приятно было познакомиться! Ещё увидимся! Ночка предстоит долгой!
        - Да, - подумала Гелла, - это точно.
        WZ забрался на горку у бассейна, окружённую пальмами, и сиганул вниз «бомбочкой», вызвав взрыв одобрения гостей крейсера.
        Гелла чувствовала себя не в своей тарелке. Она ожидала увидеть вооружённых до зубов военных советников, решающих судьбы народов, а вместо этого попала в самый настоящий рай, где обнажённые люди вкушали яства, пили дорогие напитки, наслаждались плодами искусственно выведенной экосистемы на шикарном лайнере-острове, безмятежно дрейфующем по мировому океану. Гелла подумала, что знай она только об этом месте и населении его, прилетев с другой планеты, она бы точно решила, что этот райский голубой шарик является межзвёздным туристическим центром. Однако воспоминания с материка перечёркивали все иллюзии, ровно, как и то, какой ценой этот остров стал раем, обернувшись адом для существ, которые даже не подозревали о его существовании.
        Гелла шла дальше вдоль роскошной улицы, по краям которой стояли пальмы, к веранде из белого камня в форме сердца, где журналистку уже ждал один очень важный человек.
        - Гелла почувствовала, как начинает все быстрее биться её сердце, и из-за этого каждый новый шаг давался ей всё труднее. Апогеем этого стал подъем вверх по ступенькам, над которыми возвышалась веранда.
        Поднявшись, журналистка встретилась лицом к лицу с человеком из прошлый жизни, который, тем не менее, яростно ворвался в её сегодняшний день.
        О! - учтиво обратился неприметный человечек, допивая стакан с чаем, - он встал и протянул руку журналистке, сдержанно улыбнувшись. - Добро пожаловать! Меня зовут Стивен Харт.
        - Гелла, - кратко ответила на его рукопожатие девушка.
        - Прошу! - Харт сделал жест рукой, и Гелла покорно села за отодвинутый охранником стул.
        Император обошёл небольшой круглый столик и сел напротив неё.
        - Может быть, сумочку поставим рядом?
        - А, нет, нет, - замотала головой Гелла, - у меня там… важные бумаги. При всем моём уважении, Император. Мне так комфортнее.
        - О, давайте без формальностей, - наливая чай себе и Гелле, проговорил Харт, - просто Стивен, зовите меня так.
        Гелла напряглась, но почувствовала, что ещё не время, чтобы идти в атаку, - как пожелаешь, Стивен.
        - Вот, другое дело! Тем более, мы одного возраста. К чему нам подобная формальность?
        - Согласна, - холодно ответила Гелла, - она опустила взгляд на стол. На нём стояли всевозможные фрукты. В центре гордо возвышался фиолетовый ананас, от него спиралью шли бананы, перемешиваясь с тарелками горячего мяса, которое благоухало и приглашало испробовать его на вкус. Вместе с ними на мисках стояли горы икры, которую Гелла в жизни не видела даже на прилавках магазинов. За ними шли поразительные пирожные и сладости всех мастей. Гелла не успела опомниться, как перед ней возник фужер, который наполнял благоухающий нектар.
        - Император, закончив пить чай, так же поднял бокал и протянул её Гелле. Увидев, что девушка даже не притрагивается к фужеру, Харт «решил её успокоить». - Заверяю вас. Оно не отравлено, - улыбнулся правитель.
        - Я готов «чокнуться» с вами по-настоящему. Вы ведь знаете об этой исторической традиции? Вино из наших утончённых кубков перемешается, что будет означать наше полное доверие друг к другу, разве не так?
        Гелла помедлила немного и поняла, что стоит поиграть в его игру. Тут, как в шахматах, нужно обдумать все наперёд, но главное - всегда быть на шаг впереди противника. Гелла подняла бокал и почувствовала нехорошую вибрацию в руке, как только их бокалы соприкоснулись.
        - Что - то не так. Я играю совершенно чуждую мне роль в этом спектакле. Когда же мне сделать свой ход? Гелла, думай, думай, что ему нужно от тебя?
        - За вашу красоту, - сдержанно улыбнулся правитель, после чего и он, и девушка осушили бокалы.
        - Это не очень-то похоже на патриотичный ром в армейских частях, - удивилась Гелла мягкости вкуса в сочетании с высоким градусом напитка.
        - Конечно, нет, - покачал головой Император, - это…
        - Из внешних земель?
        - Именно так. Вы очень проницательны.
        - Почему же вы не разделяете страсть ваших подданных?
        Стивен усмехнулся: «Я не большой любитель выпивки, к тому же, насколько я знаю, алкогольная продукция в частях запрещена».
        - Ваши солдаты думают по-другому.
        - Вот как? Что ж, возьму на заметку, обещаю разобраться с этим недоразумением.
        - Возможно, - осмелела Гелла, - Вы сможете так же упразднить и кое-какие иные аспекты, ускользнувшие от внимания.
        27. Бронетранспортёр провонял перегаром капитана, Гелла, чувствуя, что её сейчас стошнит, держалась из-за всех сил, чтобы не дать повода свинье в форме для насилия.
        - Ты откуда сама-то? - будто бы среагировав на её мысли, спросил человек в форме.
        - Из столицы.
        - Да? И что вы?! - надорвался комманданте - Вы, столичные, понимаете в войне?! Какого чёрта ты вообще сюда приехала?
        - Именно для того, чтобы понять, - утирая кровь из носа, огрызнулась Гелла, - я и поехала сюда! Хотя какого чёрта! Что ты себе позволяешь?! Я в этом гадюшнике оставаться не собираюсь! Вы - военные, вот вы и служите!
        Комманданте в сердцах рассмеялся. - Верно, гражданским, особенно бабам, нечего делать на войне, сиди дома, рожай детей. И не лезь под руку, ясно тебе?
        Гелла уставилась в пол, понимая, что, несмотря на страх к этому военному и тому, что у него револьвер, она готова заехать ему по морде, скажи он ещё хоть одно слово.
        - Какого чёрта, Брайан?! - думала она, - ты вообще знаешь, куда отправила меня твоя «хорошая знакомая»?! Эта тупая корова наверняка целыми днями сидит в своем офисе и даже понятия не имеет, чем занимаются её сотрудники в полях!
        Транспортёр начал притормаживать около одной из хижин поселения.
        Солдаты, вывалив наружу, окружили дом. Последним показались комманданте с Геллой.
        Подтянувшись, он пошел к двери и стал молотить в него рукой. Через полминуты дверь осторожно открылась, и Гелла увидела стоящего на пороге старика, который, сжав губы, открыл им дверь.
        - Ты, - капитан сплюнул под ноги, - знаешь, что карантин у вашей деревни? И никому нельзя её покидать?
        Старик стоял молча, глядя на него.
        Командир замахнулся и отвесил пощечину, - глухой что ли? Я спросил, - знаешь ли, что карантин?!
        Старик в итоге кивнул, чем ещё сильнее разозлил военного, - Я спросил, знаешь ли, что карантин или нет?! Не тряси своей пустой башкой, а скажи - да или нет! - после чего старик получил удар ногой в живот и отлетел вглубь своей хижины. Проследовав за ним, Гелла и командир увидели трёх молодых девушек и мальчика, которые, видимо, были детьми этого старца.
        Капитан достал револьвер, и ткнул им в сторону ребят. Парень инстинктивно закрыл собой своих сестёр.
        Старик, скрипя зубами, с акцентом выдавил из себя: да.
        - Вот это другой разговор! А теперь самое важное - что это за зверёныш, который побежал к нашей базе? Лучше бы тебе знать ответ, старик.
        Гелла стояла и наблюдала за всем, как будто это был какой-то сюрреалистичный фильм, но никак не настоящая жизнь.
        - Это сын Майи, которая тяжело больна, - покашливая, сказал старик, - молодых мужчин и шаманов забрали ваши солдаты. Поэтому некому помочь Майи вылечить её недуг. Её сын пришёл к нам за медицинской помощью.
        Капитан стоял в молчании какое-то время. Гелла подумала, что может в нем проснулось что-то человеческое, и он понял, что натворил. Но вместо этого тот бросился на старика и стал пинать его. - Ублюдок старый! Думаешь, я поверю тебе?! Наверняка вы планировали диверсию на нашей базе! Где, где эта сука, мать его?! Где она?! Клянусь, старый идиот, если ты будешь молчать, я пущу пули в твоих выродков! Ну, говори же! Ну!
        Старик скрипел зубами, изо рта его текла кровь, из глаз - слёзы. В итоге, испугавшись за свою собственную семью, отец указал на дом женщины.
        - Так-то лучше, пнув напоследок старика, надменно произнес комманданте, - идем, - кивнул он Гелле. Та послушно последовала за ним. Миновав пару построек, командир, разбежавшись, вынес дверь маленькой хижинки и завалился вовнутрь.
        Как он может?.. - думала Гелла, - тут же могут быть вооружённые шаманы, а он так беспечно…
        Зайдя внутрь, журналистка сразу почувствовала спёртый запах этого места, у неё мгновенно закружилась голова. Она ощущала, что тут явно что-то не так. Командир прошел из прихожей в главное помещёние, и Гелла, проследовав за ним, увидела лежащую под одеялом женщину. Она слегка ворочалась. На лбу её лежала мокрая тряпка, сама она была укутана одеялами с разноцветными узорами.
        - Господи, - вскрикнула Гелла - у неё лихорадка! Мальчик действительно бежал за помощью!
        - Сейчас узнаем, - холодно сказал военный и, схватившись за одеяла, скинул их. Женщина даже не шелохнулась, только затряслась ещё больше, даже не в силах открыть глаза или пошевельнуться.
        - Симулянтка! - заорал комманданте, прыгнув на неё сверху, - женщина издала стон, задыхаясь под весом капитана.
        - Ты что творишь?! - не выдержала Гелла и готова была уже кинуться на преступника, но тот наставил на неё револьвер - к стене, сука!
        Гелла встала как вкопанная, увидев дуло, направленное прямо на неё. Даже клокотавшая внутри ненависть не смогла остановить ужас, что сковал её, и она послушно ушла к стенке.
        Если хоть мускулом двинешь, - пригрозил зверь, - то домой в цинке поедешь, поняла?!
        Гелла кивнула.
        И даже не думай о том, чтобы выйти, я хочу, чтобы ты уяснила, кто эти животные! С этими словами комманданте сорвал с лежащей под ней девушки одежду, та была даже не в состоянии сопротивляться. Гелла же превратилась в живую статую, осознавая, что происходит, и не могла сопоставить все это с реальностью.
        - Это, - капитан ткнул туземку стволом в обнажённую грудь, - животные, даже нет, вещи, которые поджигают наши дома, - он самодовольно улыбнулся. - Поэтому мы должны показать, что делать этого не нужно. Комманданте приподнялся, спустил с себя штаны и разорвал ножом, который взял в другую руку, нижнюю часть туалета женщины. Затем, не спуская глаз с Геллы, стал массировать свой член, который спустя полминуты напрягся, а затем со всей силы вогнал его в лежащую под ним женщину. Та вскрикнула, но по - прежнему не могла ничего сделать.
        - Вот что бывает с теми, кто считает, что может тявкать на империю, - выпучив глаза, сплюнул военный и стал насиловать туземку. Гелла, сидя в этом пространстве, чувствовала, что насилию подвергается и она сама. Она могла практически физически ощутить агрессию, которая сейчас проникала в девушку в виде фаллоса пьяного солдата. Через пару минут, которые превратились в свинцовую вечность, капитан, хрюкнув, кончил и медленно поднялся.
        - Надеюсь, ты все уяснила, - тяжело дыша, обратился он к Гелле. Та не в силах была совладать со страхом и даже не могла поднять лицо, чтобы взглянуть на него.
        - Видимо, не уяснила, - с этими словами он вскинул револьвер и выстрелил пять раз.
        Гелла вскрикнула и оцепенела ещё больше, увидев, как две пули не попали в цель, а три обезобразили лицо женщины и вспороли живот.
        - Так нагляднее, - улыбнулся комманданте, - ты не должна испытывать жалость к этому отребью. Хотя я всё же вижу, что ты ещё не до конца поняла, что я покажу тебе нечто, после чего ты потеряешь всякое уважение к этому стаду!
        28. - Да бросьте! - улыбнулся Харт, сделав ещё один глоток, - этого просто не может быть.
        - Может, я видела это собственными глазами.
        Император сделал задумчивое лицо: «То есть, вы хотите сказать, что гордость Империи, наши бойцы, идут на такую низость? Прошу меня извинить, но это попахивает гнусной ложью и пропагандой врага!».
        - Это истинная правда. И Враг тут не при чем. Внутри нашей Империи взрастает невиданное зло.
        - Гелла, ты ещё молода. Я думаю, что раскидываться такими словами и называть подобным образом нашу доблестную армию злом - это чересчур.
        - Я не говорю только про армию. Я убеждена, что зараза уже проникла на все уровни нашего дома.
        - Безусловно, могут быть нарушения устава, - спокойно продолжил Стивен.
        - НАРУШЕНИЕ УСТАВА?!
        - Но, пойми, - солдаты выполняют непосильный труд, рискуют жизнью и всё ради всеобщей безопасности и блага!
        - Они занимаются всем, чем угодно, - отрезала Гелла, - но только не этим.
        29. - Шелестящий Лес, спасибо, что приняли меня в вашем доме.
        Женщина лишь безмолвно просверлила девушку взглядом.
        - Меня зовут Гелла, я журналист из Империи. Мне нужно задать вам парочку вопросов, вы не возражаете?
        Женщина продолжала хранить молчание.
        - Получаете ли вы заявленные запасы продовольствия от Империи в это тяжёлое время, когда ваша страна находится под оккупацией шаманов?
        - Нам ничего не нужно от Империи, - будто бы высекая искры из стали, произнесла женщина.
        - И все же. Вам выделяются дотации…
        Женщина начала быстро шевелить губами и что - то говорить на родном языке. Журналистка почувствовала себя дурно и, не успев понять отчего, повалилась на землю.
        - ХА! Вот, в этот раз ты снова посетила мир старого доброго Арчи! - запрыгав от радости, продекларировал незнакомец.
        Гелла поняла, что снова вернулась в голографический храм, похоже на то, интересно, сколько ещё скачков предстоит сделать, прежде чем всё будет кончено.
        - Кончено? - рассмеялся Арчи - что-что, а это будет только началом! Кончено, а?! Вот чего захотела! Слишком рано нам переворачивать шахматную доску!
        - Ты опять непонятно изъясняешься.
        - Как умею. И вообще запомни, что всё это время ты говоришь сама с собой.
        - Ты лжешь.
        - Нет, ты, да к тому же, Сама Себе! Избавься от этой дурной привычки, пожалуйста!
        - Не раньше, чем ты.
        - Опять всё сначала! НУ, да ладно. Так, какой эпизод ты хочешь осмотреть следующим?
        - Думаю, ты уже решил за меня.
        - Вовсе нет, мне самому интересно, какой паттерн своей памяти ты обнажишь следующим. О! А вот и он!
        30. - ХА! - выдохнула Гелла.
        - Эй! Чего шумишь? - с напускной серьёзностью бросил через плечо шаман.
        - Простите, простите! - заговорила девушка, оглядываясь по сторонам. Вокруг неё висели ковры с чудными геометрическими фигурами, которые придавали небольшой комнатке хижины вид роскошного зала, в котором бы поместились сотни гостей, - просто… у меня странное чувство дежавю.
        - Дежа, - повторил за ней старик, - Вю?
        - Это когда кажется, - объяснила Гелла, - что события, которые с тобой сейчас происходят, ты уже видела когда-то. Есть множество теорий, объясняющих это явление.
        - Хм, интересно, - не отрываясь от своего занятия, пробормотал старик, - а ты сама как думаешь, что это такое?
        - О! Вам интересно?! Правда? - совсем по-детски обрадовавшись, вскрикнула девушка.
        - Да, почему бы нет?
        - Так. Так… Я думаю, что… Возможно это прозвучит и несколько безумно… Но мы проживали наши жизни и возможно уже не раз… И подобные точки, в которых сходится наша действительность, и наше прошлое - будущее, являются чем-то вроде подсказок.
        - Подсказок? - удивился Хоп, - и кто же тебе подсказывает? И о чем?
        - Я… Да, пожалуй, я сама… Возможно, это самоорганизованный процесс. Вроде стихийной аномалии. Или я просто предупреждаю себя из будущего, что мне следует сделать, или, наоборот, не следует….
        - Интересно, интересно… И что же тебе сейчас не следует делать? Или же наоборот, следует?
        - Мне кажется, всё, что мне нужно сделать, произойдет само собой.
        - То есть как? - удивился шаман, - а как же твоё тело? Твой разум? Кто им управляет?
        - Я, пожалуй…
        - Тогда почему ты говоришь, как что-то управляет за тебя?
        - Потому что есть много того, что я не знаю… Разных законов мироздания, процессов, мне неизвестных, они все складываются в ту реальность, в которой я нахожусь и…
        - Чушь, - беспристрастным голосом прервал её шаман.
        - Простите?
        - Я сказал, что это чушь. И мусор. Разве ты можешь знать это наверняка?
        - Нет, не могу, - после некоторых раздумий ответила Гелла.
        - Значит, нет смысла верить в эту чушь. Смысл есть только в том, что можешь испытать на себе. А все остальное не имеет значения.
        - Но как же?.. Мир, по моему мнению, и состоит из того, что мы представляем, и затем это может проявиться в реальности…
        - Всё уже существует.
        - Как это?
        - Ты меня утомила, - спокойно произнес старик, - впрочем, твой отец был таким же.
        Гелла разозлилась: «То, что вы знали моего отца, и он написал книгу с вашим участием, не даёт вам права оскорблять меня… или!..».
        - И такая же вспыльчивая, - улыбнулся старик, держа в руках жестяной котёл.
        Гелла тут же сообразила что даже не обращала внимания на то, чем он был занят, а лишь была сосредоточена на себе, даже не замечая всего того, что делал этот удивительный человек. И для кого.
        - Простите меня, пожалуйста!
        - ШШ! - прошипел старик, отчего у девушки пошли мурашки по коже, и встал дыбом каждый волосок на теле.
        - Сиацоатль хочет поговорить с тобой, - закрыл глаза шаман.
        Гелла хотела спросить о чём-то шамана, но не смогла даже открыть рот. Вместо этого она, будто бы под гипнозом, взяла не глядя стакан, стоявший в метре от неё, и протянула его старику на вытянутых руках. Тот же наклонил котёл, и из него полилась густая чёрная масса, отливая фиолетовым цветом.
        Гелла смотрела на заполненный до краев стакан и не могла поверить. Вот он! Тот артефакт, к которому она стремилась столь долгие годы! Прямо перед ней! Сколько она думала об этом, воображала, что откроет для себя после того как испробует его! Но сейчас ей было страшно, она не могла пошевелиться. Чёрная масса смотрела на неё, а сама Гелла будто бы утопала в этом океане, что умещался в её руках.
        - Пей, - басом приказал шаман, - и Гелла мгновенно поднесла напиток к губам, вдохнув едкий запах. Несмотря на колики в носу, она зажмурилась и принялась пить. Едкий терпкий вкус, ни на что ранее не походивший, связал её рот. Гелла готова была поклясться, что эта масса, подобно раскалённому металлу, прожигает её рот, горло, затем попадает в кишечник и начинает плавить его изнутри. Из глаз девушки полились слёзы. Она хотела прекратить церемонию, однако присутствие шамана не давало ей этого сделать. Ощущая себя, как на пытке, Гелла пила, моля, чтобы это испытание поскорее закончилось. Наконец, раскалённый «друг» шамана оказался в теле журналистки. Как только это произошло, пальцы разомкнулись сами собой, и пустой стакан упал, покатившись по соломенному полу.
        Гелла сидела, чувствуя, как её желудок сворачивается в спираль. Она хотела избавиться от этого. Нет, это вовсе не похоже на живую воду из внешних земель. Это что - то совершенно, качественно иное!
        Шаман смотрел на неё почерневшими глазами. Гелла боялась его, всё ещё не понимая причин своего беспокойства. Она опиралась на одну руку, не в состоянии лечь, и в то же время, ощущая невероятное давление, находясь в вертикальном положении.
        Хоп закрыл глаза и приставил кулак к губам. Через несколько секунд хижину наполнили свистящие звуки, издаваемые шаманом. Они отскакивали от стен, превращая комнату, осязаемый объект, в дым, который начал проявляться и окутывать девушку и шамана. Гелла почувствовала, как чёрная масса в её желудке распространяется по венам, как она стреляет в мозг. Или это обычные процессы её организма? Но она ведь никогда так явственно их не ощущала! Это приводило в восторг и обескураживало одновременно. Свист шамана становился всё громче, и дым вокруг начал вибрировать. Сквозь него проступали рисунки на коврах, начавшие свой танец, формируясь в ещё более сложные фигуры, становившиеся то ярче, то тускнее. В этот момент шаман убрал кулак и протяжно запел: бия - джо-ва-дам - маго-да-жо-ваааа…
        Пространство вокруг Геллы тут же рухнуло. Или это она сама взлетела. Факт был в том, что момент предельного напряжения прошел, и девушка ощутила невероятный духовный подъем. Окружающие её узоры стали светиться, отвечая своими вспышками в такт пению шамана и доносившемуся из - за стен пению птиц с шелестом деревьев. Всё вместе, это превращало окружающий девушку лес в живое существо, которое готово было вступить в контакт с пришельцем. Гелла уже различала вибрирующие стволы деревьев сквозь стены хижины и видела нити паутины, которая связывала их, перенося горящие огоньки информации от одного высокого создания к другому. Наблюдая за этой невидимой на первый взгляд коммуникацией, журналистка улыбнулась и медленно спустилась на пол. Гелла посмотрела на свою руку и увидела, как рисунок с ковров старца перекинулся и на её пальцы, на всю ладонь. Она наблюдала за этими божественными линиями и гадала, как это раньше не замечала их. После этого девушка перевернулась на бок и стала рисовать пальцем на полу эти рисунки, что танцевали под все набирающую силу песнь шамана.
        - Паром - то-ю - дама!
        Эффект был очень странным. Гелла тщательно выводила рисунки на полу, но в реальности они проявлялись по-другому. Она была не в состоянии повторить даже по кальке это великолепие геометрических форм, вместо этого под её воздействием проявился совершенно другой, однако от этого не менее потрясающий рисунок - гигантский лотос раскрылся под её рукой, а затем, превратившись в подобие прозрачных сот, трансформировался в золотую чешую исполинской змеи. Весь пол и весь лес превратился в узлы, из которых состояло тело гигантского змея. Гелла, ощутив, как что-то давит на неё сверху, подняла голову и встретилась лицом к лицу с Богом. Это была гигантская, переливающаяся узорами морда утконоса. А точне, две, три… семь голов, которые, оперившись длинными крыльями, своей пульсацией создающие мир вокруг, взирали на Геллу тысячами распахнувшихся глаз.
        Девушка не проронила ни слова, но на другом уровне рассказывала существу всё о себе. О своем рождении, о жизни, обо всех, кого знала, видела, любила, ненавидела. Гигантский змей-утконос слушал внимательно, и девушку пробило током после осознания того, что это Он рассказывает ей о существе по имени Гелла! Так красочно, во всех подробностях! Но кто же… Кто же она тогда такая? Опустив голову и присмотревшись к чешуйке великого бога, вместе с тем увидев свое отражение в золотом зеркале, она мгновенно соскользнула внутрь, растворившись в вечности.
        31. Пролетая в пространстве, состоящем из кромешного мрака, думалось, что вокруг всё такое тёмное именно из - за того, что вселенная залита нескончаемым и нестерпимым потоком света. И чтобы не ослепнуть в этом огне, который высветил бы одну единственную истину во вселенной, из которой исходили все другие, и был установлен этот фильтр, затемняющий все, что происходило внутри и снаружи. Тем не менее, каким бы хорошим и тёмным он ни был, Тьма рассеивалась, обнажая ослепительную геометрическую форму, которая обрела очертания ослепительной звезды. Этим солнцем оказалась правда обо всём, что происходило, происходит и ещё только произойдёт. Все вариативные вселенные сошлись в этом рассвете, который озарил правду об одиночестве. Не в пошлом и обыденном понимании, но в высоком. В действительных мирах со своими условностями возникали ситуации, в которых то или другое проявления пространства можно было характеризовать как вселенскую печаль и тотальное одиночество. Но тогда был выбор, всегда был, как смоделировать обстоятельства, как на них среагировать и что делать после. На этот раз выбора не было,
открывшаяся подноготная смотрела сама на себя через это увеличительное стекло небесного светила, которое не грело кого-то или что-то, но пыталось разжечь огонь для самого себя. И какой смысл, какой смысл создавать иллюзию раздельности, чтобы, пройдя через множество приключений, избавиться от одиночества? Если в абсолютном смысле оно всегда присутствует. Ведь все окружение, любые объекты, события - лишь проявления единственной воли, которая не может быть разделена. И даже если её удастся разорвать на мелкие кусочки, форма не будет играть ровным счетом никакой существенной роли.
        - Ты в этом уверена? - ухмыльнулся голос.
        Звезда становилась всё дальше, переставая быть центром мироздания, и чем дальше она отдалялась, тем становилось очевиднее, что она не одна, а есть как минимум ещё один разум, смотрящий на неё. В конце концов, звезда превратилась в круглое витражное окно, переливающееся разными цветами, пропуская через себя свет другого, только что родившегося небесного тела, которое постепенно отдалялось от планеты.
        Гелла моргнула, и этот момент можно было посчитать её рождением.
        - Я не знаю, - девушка закрыла рукой глаза, хотя и знала, что никто на неё не смотрит.
        - Зачем же ты тогда закрываешься от мира? - повторил голос.
        - Мне… грустно, - чувствуя, как по щекам бегут слёзы, проговорила она, - я не знаю, что с этим делать! Как вырвать это чувство из груди?! - с отчаянной злобой прокричала Гелла, отбросив от лица руку, и капли её слёз, летя в пространстве, разрастались, переплетаясь в причудливых орнаментах, создавая голографические стены храма, где она находилась, и через их прозрачные своды она могла видеть, как рождается город, страна, планета и жители, её населяющие. Один за другим они вырастали прямо перед её глазами, убегая за горизонт.
        Гелла сместила угол своего восприятия на более близкий фон и, подняв голову вверх, увидела своего старого-нового знакомого, сидящего на радуге, что била через круглое окно.
        - Знаешь, - вытирая слёзы и постаравшись улыбнуться, начала Гелла, - я никогда и не думала, что круг может значить солнце, которое светит не абстрактному наблюдателю, но само себе. Ему ведь так одиноко, я не могу избавиться от этой мысли.
        - То есть тебе одиноко? - спросил незнакомец, покачивая ногой, и то прерывая, то вновь проливая свет на пол ещё формирующегося храма.
        - Возможно… отвлеклась девушка. - Почему люди ставят так беззастенчиво этот символ во главу своей веры? Ведь если и должна быть надежда у человека, то заключаться она должна в том, что он не один! И вокруг него кипит жизнь! А не только в нём самом!
        - Хех, - прыснул незнакомец, спрыгнув с радуги, - для большинства - это символ не истины, но боли. В основе любой деятельности людей лежит садомазохизм. Не то чтобы это самоцель, но любой человек подсознательно потворствует насилию и лжи, чтобы можно было их преодолеть. И в процессе своей «праведной борьбы» забыться. И забыть, кто она или он есть на самом деле.
        - И кто же? - зажмурившись, спросила Гелла.
        - Ты знаешь.
        - Но я не могу выразить словами!
        - Но ты уже выразила слезами, а это, поверь, куда красноречивее любых слов.
        - Разве это хорошо?
        - Это не хорошо и не плохо, это чудесно! Слёзы - это маленькое чудо, которое мы можем позволить себе. Иначе мы точно бы не были людьми!
        - А я… Я человек?
        - Уж поверь мне. Ты человек.
        Гнетущее чувство внутри сердца девушки сменилось на восторг, и мурашками прошлось по её коже, создавая её видимое тело.
        - Иначе бы тебе просто не было нужды испытывать подобные эмоции!
        - Спасибо тебе, Арчибальд… А как же ты? Ты ведь не только человек, но и…
        - Ох, перестань, а то опять запутаешься. Я алхимик, вечно играющий шут и первооткрыватель. В том числе, - Арчи поднял палец вверх, указывая на золотое изваяние раскинувшегося на колесе человека.
        - Ну, что за безвкусица, - оперевшись руками в свои бока, заключил Арчи, - когда я летел вниз на этом грёбаном колесе, которое мои слушатели пустили под откос со скалы, у меня была бешеная эрекция! Нет, не подумай ничего плохого, я не кайфовал от того, что на мне живого места не останется, но ощущение того, что я уже не испытывал эмоций к осудившим меня за изобретательность людям, дало мне такой энергетический толчок, что я морально испытал сильнейший оргазм за всю свою жизнь. Ну и тело моё отреагировало соответственно! Ну а это что? Какая-то тряпка на моих причиндалах - чего это они ещё моё лицо не закрыли, да и вообще спрятали бы и круг, и меня подальше. И фантазировали!
        Гелла рассмеялась.
        - Я рада, что встретила тебя, - подняв глаза на него, проговорила она.
        На Арчибальде был всё тот же переливающийся смокинг, на голове - утконосы с перьями, а лицо представляло собой геометрически сплетённые орнаменты, вибрирующие и изменяющие форму и цвет, подобно и голову этого человека.
        - Покажи мне свое лицо, - протянув руку, попросила Гелла.
        Вмиг линии приняли определённую последовательность и сформировали рот, уши, нос и глаза, которые, открывшись, посмотрели на неё - довольна?
        - Никогда бы не подумала, что такой великий алхимик имел такой несуразный подбородок! - Гелла рассмеялась, и Арчи, постояв какое-то время, присоединился к ней.
        - Ну, а чего ты хочешь? Могу и так, - вмиг лицо его превратилось в подобие космического богомола с двумя огромными, состоящими из сотен тысяч глаз сфер, которые уставились на неё. - Такой образ больше подходит?
        - ДА, но тот привычнее.
        - А разве так интересно?
        - Нормально, - сделав задумчивое лицо, улыбнулась Гелла.
        - А могу ещё и так, - лицо вновь рассыпалось и собралось из тысяч фрагментов в чуть полноватое лицо, до боли знакомое Гелле.
        - Ой, прости, - ответил человек в очках, смотрящий на девушку, я так и думал, что это была плохая…
        - Но всё-таки моя идея, - закончила Гелла.
        - Пожалуй, ну, так что…
        32. - Понравился тебе подарок? - тепло улыбнувшись, спросил Фрэнк свою дочку.
        - Ты уже девочке все уши этим прожужжал, - пожурила его жена.
        - Да, но мне же…
        - Конечно, папуля, - чмокнув его в щеку, ответила девочка.
        - Я вас люблю, - притянув поближе дочь и любимую женщину, улыбнулся Фрэнк.
        - Да, да, и мы тебя тоже, - закатив глаза, повторила в сотый раз за вечер Неган.
        - Не паясничай, - пожурила Неган Гелла, - папа ведь от всей души это говорит!
        - Так, я сдаюсь, - разведя руки, улыбнулась Неган.
        - То-то же, - деловито отметила дочка, - папа, а где ты его раздобыл? Это же такая большая редкость!
        - Скажем так… У друга раздобыл.
        - Да, а что за друг? - оживилась Гелла.
        - Да, старый-старый знакомый… Хоп его зовут.
        - Хоп? - удивилась девочка, - что за имя такое странное?
        - О! Да, ты правильно поняла, он не местный, - Фрэнк рассмеялся, - Хоппи родился в стране Золотого утконоса. Вы уже, наверное, изучали по географии историю этого государства?
        - ДА! ДА! - Там живет очень древний и мудрый народ! И оно находится между нашими островными колониями и южной империей!
        - Умница! - похвалил её отец, - а что ещё ты знаешь об этой стране?
        - Хм… Что там живут эти… как они называются?! - девочка надулась, силясь вспомнить.
        - НУ, ну, - давай! - подбадривал её отец.
        - А! Шаманы!
        - Верно, моя дорогая. Шаманы, и Хоп, кстати, один из них.
        - Вау! - изумилась девочка, - а что они делают? - В ответ Фрэнк рассмеялся.
        - Ну ты чего? Я ведь обижусь! - высунув язык, передразнила его Гелла.
        - Ты прямо как твоя мама, - улыбнулся Фрэнк и посмотрел на свою жену, та тоже скорчила недовольную рожицу.
        - Вот! Это я горел? - рассмеялся ещё больше Фрэнк.
        - Ну, расскажи! - затопав ножками, настаивала Гелла.
        - Хорошо, хорошо! - успокоил её отец, - если говорить о сути дела… То они лечат людей.
        - Что? - удивилась Гелла, - то есть это врачи?
        - Не совсем, - уточнил Фрэнк, - доктора, при всем моём уважении к ним, справляются только с причиной и последствиями нарушений в жизни человека, которые выражаются на их физическом уровне. Шаманы же действуют на внутреннем уровне и излечивают первопричину болезни. Это куда более эффективно.
        - Это как? - заинтересовалась Гелла.
        - Если на бытовом уровне - то, например… Представь, что в нашем домике появится дыра в крыше на втором этаже.
        - Нет! Не хочу дырку! - запротестовала Гелла.
        - Просто представь, - улыбнулся отец.
        - Так, хорошо… Но она не появится? - забеспокоилась Гелла.
        - Только если не будешь о ней часто думать. Так вот, - продолжил Фрэнк - начинается дождь и через крышу вода попадает в помещение. Из - за этого могут разбухнуть доски или испортиться предметы, что, конечно, нежелательно. Тем более, что залить может не только верх, но и нижние жилые наши этажи, включая спальни, кухню… Ты поняла?
        Гелла кивнула.
        - Так вот, врачи занимаются тем, что пытаются внутри дома во время грозы переставлять предметы, чтобы они не сильно испортились, что, согласись, не очень эффективно? Тем более, что никогда нельзя предугадать, когда может случиться настоящий ливень или гроза. А шаманы, несмотря на погоду, даже если разразится шторм, выходят из дома, лезут на крышу и заделывают дырку снаружи.
        - Ух ты! Какие смелые!
        - Да, не каждый врач сможет вылезти за пределы дома и уже оттуда решить проблему. Но таковы шаманы по своей природе.
        - Как здорово! Я тоже хочу стать шаманом! Можно мы туда поедем?! И ты познакомишь меня с Хопом, а? Пожалуйста! Пожалуйста!
        - Это можно, да.
        - Спасибо!
        - Эй, спокойно, шаманом стать не так уж и просто.
        - Я ничего не боюсь!
        - Не сомневаюсь, ты ведь и обладаешь всеми нужными качествами, однако, тебе придётся быть сильной.
        - ДА? Они проходят какие-то специальные подготовки?
        - А то! Они много изучают мир вокруг, учатся слышать и видеть вещи, которые обычному доктору и не снились. И собирают знания, чтобы приготовить лодку, по которой берут с собой больного.
        - Лодку? Зачем?
        - Не в прямом смысле. Они учатся подбирать травы. Каждую индивидуально, чтобы получался напиток, который они используют для путешествий.
        - Вау! Я все поняла!
        - И что же?
        - Напиток этот и лечит людей! Он такой вкусный, что, попробовав его, все тут же вылечиваются! Да?!
        Фрэнк рассмеялся.
        - Он гадкий на самом деле, наверное, самое ужасное на вкус, что можно попробовать!
        - Фу, - скорчила рожицу Гелла, - это как съесть тысячу какашек!
        - Гелла - пожурила её мать.
        - Что?! - удивилась дочка.
        - Да, прямо как съесть миллион какашек! - рассмеялся Фрэнк.
        - Я вас не знаю, - отвернувшись, улыбнулась Неган.
        Фрэнк лишь пожал плечами, а Гелла рассмеялась ещё больше.
        - Но это всё не главное, - Фрэнк опустился с кресла на подушки, на которых лежала Гелла, крутя в руках калейдоскоп, и положил руку ей на грудь, - самое главное для шамана - иметь смелое сердце, которое не смотря ни на что верит в свой путь и никогда не сворачивает с него!
        33. Харт отрезал кусочек индейки и положил её себе рот, неспешно пожевав полминуты, он поднял глаза на собеседницу.
        - Правда? - поднял он одну бровь, - а чем же тогда занимаются солдаты Империи?
        Гелла сжалась в пружину - в её голове мелькали образы, готовые вылететь пулями в голову Императора, - но она понимала, что, возможно, ещё ситуация может развернуться в совершенно ином направлении, а потому не стоит совершать поспешных действий.
        - Каждый из них, за исключением меньшинства, превращается в дикого зверя - это не то, что должно происходить в мире. Я считаю, в наших силах поменять это. Вы как Император должны остановить ту бойню, что сейчас происходит в землях утконоса! Это наш долг! Долг как жителей великой Империи! И долг как людей!
        Харт не мигая смотрел на Геллу, затем взял салфетку и вытер рот - я понимаю, это ужасная трагедия для всех нас без исключения, - он прикрыл глаза - однако, превращение в зверя необходимо, когда твой враг сам - чудовище. Если мы будем мягкосердечными то…
        - Но ведь никакого чудовища нет! - выкрикнула журналистка, не в силах себя контролировать, - вся злоба находилась внутри солдат, и этому способствует та свобода, которую вы им дали!
        - Правда? - вновь поднял на Геллу ничего не выражающие глаза Харт, - но разве свобода - это плохо?
        34. Гелла как зомби следовала за шатающейся фигурой Комманданте.
        - Ко мне! - заорал он, выйдя на улицу и волоча за волосы находящуюся в бреду девушку, вслед за которой тянулся чёрный след от её крови.
        В этот момент перед ним выстроился отряд его солдат.
        - Соберите всех этих скотов в их «храме», - командир хищно улыбнулся. Солдаты рассыпались по посёлку, и через десять минут всё небольшое население оказалось под тростниковой крышей центральной постройки.
        - Вываливайте! - скомандовал военный, - в центре постройки солдаты начали сбрасывать рукописи, принадлежавшие жителям деревни, их ритуальные наряды, склянки с отварами, необходимые для проведения инициации, и даже игрушки детей.
        - А теперь, - важно вышагав к этой горе предметов, надменно обратился комманданте к напуганным жителям, - я спрашиваю вас, лиловозадые, - что это такое?!
        Повисло молчание, мужчина нахмурился и, вытащив пистолет, направил его на ребёнка, - ещё раз спрашиваю, что это?!
        - Наши… стараясь не расплакаться от ужаса, - заговорила мать ребёнка, - наши ритуальные …
        - Ритуальные, а?! - расхохотался капитан, - это даже не религия! Это дерьмо! Хотите я докажу вам, а?!
        Гелла стояла, не веря своим глазам, наблюдая за тем, как комманданте залез на кучу этих вещей и, приспустив штаны, стал вываливать на них содержимое желудка.
        - Вот! - расхохотался он, - это дерьмо! Видите?! А?! Я не слышу!! - он наставил пистолет на мальчика. - Я не!.. - оборвался он на полуслове.
        - Что тут происходит? - раздался властный голос из - за спины Геллы. Она тут же обернулась, позади неё стоял подтянутый человек с короткими седыми волосами, который грозно возвышался, казалось, не только над ней, но и над всеми остальными. Она увидела на его груди гигантское кроваво-красное сердце.
        - Господин командор, - ошарашено проговорил полуголый военный, судорожно натягивая штаны, в которые лились неостановимые помои.
        Тот, к кому он обращался, повторил вопрос: - Что тут происходит?
        В голове Геллы заиграла мелодия надежды, возможно, сейчас всё будет кончено. Это же ведь не просто обыкновенный имперец, а один из избранных героев, командор и…
        - Почему эти фиолетовые обезьяны всё ещё живы? - недовольно хмыкнул он.
        Геллу как молнией ударило.
        - Господин командор, - начал оправдываться капитан, - дело в том, что наши солдаты очень устали, вот они и захотели немножко…
        - Так, ускорьтесь. Даю вам 5 минут, и чтобы тут камня на камне не осталось, - с этим словами командор удалился. Гелла стояла, не в состоянии пошевелиться: «Что делать? Бежать за ним? Просить помощи? Это смешно, нет… это просто безумие, так не бывает!».
        - Слышали, оборванцы?! - проорал комманданте? Берите своё и сваливаем!
        Часть солдат осталась держать мужчин на мушке, а часть двинулась к девушкам, которые начали верещать, когда солдаты стали срывать с них одежду.
        - Не хотят, сэр! - недовольно пожаловался солдат, съездив девушке по лицу кулаком.
        - Это потому, что у вас силёнок маловато! Ладно, начните с их самцов, а потом уже и эти суки подтянутся.
        Солдаты нацелили автоматы на мужчин, и часть из них обошла сзади согнутых жителей деревни, начав их раздевать. Один из мужчин, не выдержав и издав боевой клич, прыгнул на мучителя, но тут же получил очередь в спину. Девушки закричали, комманданте расхохотался: «Да, давайте! Покажите, кто тут настоящие мужчины! Эти убогие или солдаты Империи!».
        Гелла, будто бы словив злобу только что убитого индейца, сама издав нечеловечий рык, бросилась на солдат, но тут же подкосилась и свалилась во тьму.
        Открыв глаза, Гелла поморщилась от головокружения, и, попробовав рукой прощупать пульсирующий участок боли, поняла, что голова её перевязана. Встав с кровати, девушка, пошатываясь, направилась к двери. Она тут же распахнулась перед ней. На пороге стоял молодой имперец, который отдал ей честь.
        - Госпоже Гелле велено немедленно явиться в распоряжение коммандора…
        Гелла не слушала его больше, тело её обомлело, и она, как облако, подгоняемое ветром, проследовала вслед за солдатом через лабиринты коридоров к кабинету вышестоящего чина.
        - Входите, - раздался скрипучий голос, когда имперец постучал в дверь. После перекидываний формальностями журналистка осталась сидеть напротив командора, глядя перед собой и не видя в нем и толики человеческого.
        - Как ваше состояние? - поинтересовался мужчина.
        - Как видите, - бесстрастно ответила Гелла.
        - Это хорошо, - выдавил из себя подобие улыбки военный. Он открыл ящик стола и, порывшись, извлёк из него пачку бумаг, которые приземлились прямо перед Геллой.
        - Ваша командировка подошла к концу, - заключил командор, пододвигая кипу бумаг, - вам повезло, что вы возвращаетесь домой невредимой, почти. Вы помните, что произошло?
        Гелла уставилась на него, не понимая, держат ли он её за дуру, или командор сам не дружит с головой.
        - О, тогда я напомню, видимо вас всё-таки сильно приложили.
        - Твои же солдаты, - пронеслось в голове Геллы.
        - На мирное поселение к югу от базы было совершено нападение группировки вооружённых шаманов. При проведении спецоперации по ликвидации и освобождению заложников, - продолжил командор, - группа, состоящая из 15 шаманов, была устранена. Но в ходе операции шаманами-агрессорами были сожжены заживо все жители поселка…
        Гелла почувствовала, как воздух вокруг неё давит ей на мозг, проникая чрез кожу и череп.
        - Таким образом, доблесть наших солдат спасла вам жизнь, когда вас оглушил один из шаманов с помощью своей магии. Всё это есть в предоставленном отчёте. - Командор пододвинул папку с бумагами ближе к Гелле. - Можете ознакомиться с ними по дороге, вас уже ожидает транспорт, который доставит вас обратно в Империю.
        - Но ведь, - Гелла не выдержала, - там не было никаких шаманов! Никакой магии, вы спятили?! Там был комманданте и вы, вы же!..
        - Всё в отчёте, я же сказал, - не меняя безразличного тона, перебил её командор, - вы просто устали. Конечно, пережить такой стресс после встречи с шаманами! Они и разум ваш могли прополоскать как следует! Но вы не волнуйтесь! Это пройдёт.
        Гелла как во сне покинула кабинет и через несколько часов уже летела на вертолёте обратно в империю. Тотальная, чудовищная ложь душила её, сдавливая горло. Как же так? Это место, эти люди… Чему теперь верить? Гелла была в катастрофическом ступоре. Богиня, подскажи, помоги…
        35. - Я не знаю, Гел, - можно я так тебя называть буду?
        - Арчи, конечно, можно, - выдохнула Гелла.
        - Ну вот и славненько.
        - Наверное, я слишком эгоистична.
        - Почему?
        - Я заставляю переживать тебя все эти вещи…
        - Да брось ты! Нельзя оставлять работу недоделанной!
        - Думаешь, это работа? - удивилась Гелла.
        - Ну, могу назвать это проработкой воспоминаний. В любом случае, это деятельность, направленная на получение какого-то результата, так?
        - Думаю, да.
        - Так почему бы нам не послать всё это подальше и не открыть новую главу? Начать создавать её заново, несмотря на всё, что с нами произошло? А? Тогда и цель не нужна, мы просто будем наслаждаться процессом написания истории!
        - Извини, но я так не могу. Пока не могу…
        - Да? А когда сможешь?
        - Не притворяйся, Арчи. Ты сам прекрасно знаешь, когда!
        - Может, в тот самый момент, когда ты воззвала ко мне в вертолёте, и я не ответил тебе?
        - Хм, если ты готов принять на себя и эту ответственную роль, то да. Значит, ты помнишь, что было и после этого?
        - О да, ты страшно разозлилась.
        - Да?
        - Ага, и поклялась наказать каждого преступника до последнего…
        - Что такое?
        - Или же не всех? - прищурился Арчибальд.
        - Но я ведь не знала тогда… - Гелла закрыла глаза и улыбнулась - о Нём….
        36. - Что мы тут делаем, Майкл?
        - Ждём, - мрачно отозвался сослуживец, уткнувшись в руль автомобиля и наблюдая за толпой, собравшейся у Колизея.
        - Спасибо за пояснение! А то я не заметил! Я спрашиваю, чего именно мы ждём, а? Не знаю, как ты, а я уже восьмые сутки без сна! Если я и дальше буду сидеть на стимуляторах, то, когда усну, Майки, ты окажешься без напарника, задумывался об этом?
        - Брук, приказ Кранка - быть здесь. К тому же, мы не единственные, кого управление послало сюда.
        - Я в курсе! Это меня и раздражает! На кой чёрт тут столько агентов собирать?!
        - Для безопасности.
        - Безопасности? Да тут же целый парад! Половина военных имперцев, причем, элита! А ты за них беспокоишься.
        - Я не знаю в чем смысл всего этого, - мрачно отозвался Майкл, - просто у меня плохое предчувствие. Тем более, у нас приказ.
        - Господи, какой же ты зануда, да что тут может произой…
        Машину и все близлежащие дома встряхнуло, выбив не одну сотню окон ударной волной. Пытаясь не потерять сознание от вибрации, Майкл смотрел вперед, с ужасом наблюдая, как над стадионом поднимается демонический зелёный вихрь.
        - Господи, - выдавил из себя Брук, вжавшись в спинку сидения.
        Через несколько минут двое агентов отряда Сердца уже были в эпицентре событий, в круговороте из пожарных машин, военных транспортёров, вертолётов скорой помощи. Брук метался вместе с другими членами отряда по территории, собирал информацию, налаживал кооперацию с прибывшими имперцами, чтобы они помогали выжившим сослуживцам и их семьям покинуть горящий Колизей.
        Майкл же стоял полностью отстранённый, в ушах стоял звон, но не от взрыва, а от густоты пространства, что скрутило его тело. В рамках своей оперативной деятельности Майклу приходилось сталкиваться со смертями, с гнусными преступлениями, которые мог выдумать, казалось, только мозг очень изощрённого сценариста криминальных фильмов, однако, которые на поверку оборачивались жестокой реальностью. Но даже эти эпизоды не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. В какой-то момент, в подтверждение тому, что миром взаправду управляло некое злое божество, часть стадиона обвалилась, погребя заживо тех, кто ещё мог остаться в живых. Пыль с грязью моментально вздыбились и накрыли всех находящихся поблизости. Майкл стоял, зажмурив глаза и закрыв руками лицо. Все горе, весь ужас и непонимание людей, которые по чьей-то злой воле оказались в эпицентре трагедии, материализовались в этот режущий вихрь из пыли, в которую превратились чьи-то судьбы. И сквозь него Майкл услышал плач, всхлипы. Сначала он подумал, что его воображение играет с ним злую шутку, но затем, несмотря на этот буран ненависти, он
распахнул глаза, а возможно агент смотрел даже вовсе не ими, а тем, что билось в его грудной клетке, и увидел на руинах Колизея женщину. Она возвышалась над ураганом. Майкл никак не мог понять, мерещится это ему или происходит на самом деле. Женщина рыдала, прижимая к груди мальчика лет десяти, в военной фуражке имперца, ниже живота ребёнка ничего не было, взрыв поедал всех, не глядя на возраст. Она сильно сжимала его руками. Майкл чувствовал, что женщина понимала, что уже ничего не может сделать для своего ребёнка, она молча убаюкивала его, чтобы ребёнку легче было забыться вечным сном. В следующий момент женщина, будучи спокойной, затряслась, подняв голову вверх взрыва, а затем её голос перерос в рокот, сотрясший землю, а пыль, которая хаотично летела, заставил принять форму спирали. Майкл и женщина находились теперь в центре урагана из скорби, который оглушал и парализовал всё тело. Майкла трясло, он смотрел на женщину и не представлял, как ей помочь, как унять её горе, но тут он заметил и другое - женщина не рыдала, это был крик, крик, полный гнева, который трансформировался в сгущённое фиолетовое
проклятие, которое проникало во всё вокруг. Ничто не могло помочь этой женщине, ни ей, ни тысячам других. Она понимала это, как никто, ведь ни одна живая душа не хотела услышать её плач, и тогда она трансформировала всё своё отчаяние в силу, которая должна была смести всё то, что причиняет боль ей и миллионам других людей. Майкл схватился за своё сердце. Он чувствовал, как рука его проходит сквозь кожу, мясо, ломает кости и хватается за него. Он чувствовал, как его сердце покрывается этим лиловым проклятием. И каждый человек в мире тоже, осознавал он этого или нет. Майкл не мог винить эту женщину за такой сомнительный дар, однако он был благодарен судьбе, что оказался именно в этой точке мироздания в этот тягостный, но в то же время поворотный момент в истории. Ему претила мысль, что всё это могло произойти с ним или с кем-либо другим, однако урок, который он вынесет отсюда, был куда ценнее - даже если человек находится в неведении, он все равно часть мира, часть этого огромного живого сердца, которое состоит из тысяч других сердец, и когда хотя бы одно из них плачет, мир не должен быть счастлив!
Просто не может себе этого позволить, пока другие корчатся от бессилия что-либо изменить! Вторым уроком Майкла было то, что он был в этом осознании не одинок, на таком же расстоянии от женщины, только с другой стороны, стояла молодая девушка, которая так же держалась за своё сердце, и Майкл знал, что она чувствовала то же самое, что и он! Кто же, кто же ты?..
        Майкл очнулся ото сна, точнее, от воспоминания того рокового дня, когда был совершён поджог шаманами Колизея, и он точно знал, почему именно сейчас он прожил события десятилетней давности. Тот силуэт молодой девушки, который он видел, это была она… Майкл был абсолютно в этом уверен, он начал лихорадочно разбирать бумаги, которые ему предоставил Кранк, и он увидел наконец её фотографию, которую не единожды встречал в газетных публикациях за последние годы. Это была Гелла, та, что Майкл был уверен, знала правду о шаманах, та, которая тоже видела богиню-мать, и та, которую ему поручили убить.
        37. - Как интересно, - вскинул одну бровь Харт, - вы так изящно приравняли свободу к убийствам. Хотя я слышал мнение, что именно тоталитаризм ведет к бесконтрольным расправам.
        - Вам это лучше знать, - парировала Гелла.
        - Отнюдь, - улыбнулся Харт, подняв бокал.
        - Пожалуй, пропущу, - отвергла его предложение девушка.
        - Ваше здоровье, - пригубив бокал, заключил Харт, - замечательно, не находите?
        - Что именно?
        - Я как человек ответственный за всю Империю могу свободно с вами беседовать, - резко сменил тему Харт, - абсолютно непринужденно могу общаться с вами, человеком, далёким от такого бремени. И инструментом нашего общения является, - Харт потряс жидкость, которую только что испил, - небольшой градус, который подогревает наше доверие друг к другу, разве нет?
        - Я бы запретила алкоголь, - отрезала Гелла.
        - Оу, вы заговорили как самый настоящий диктатор, про которых любите писать в своих статьях. И чем же вызвано столь категоричное заявление, в котором вы решили, что знаете за других, что им не полагается?
        - Алкоголь бесспорно может расслабить и притупить мышление человека, однако это не несёт никакой пользы. И видимое величие, и надежда, которую дает опьянение, пагубны как для отдельно взятого человека, так и для всей нации.
        - Да вы что, - облокотившись подбородком о кулак, выразил интерес Харт, - но, например, «сердечный ром» очень популярен в Империи, и было бы преступлением отобрать его у граждан!
        - Преступление - это запрет чего-либо без возможности разумной альтернативы.
        - Да? И что же вы предлагаете?
        - В землях золотого Утконоса шаманы, - Харт при этом упоминании чуть сузил глаза, - используют передающийся по наследству рецепт приготовления напитка Сиацоатль. Польза распространения и подконтрольного внедрения как альтернативы рому тут очевидна, если вы сведущи в фармакологии. А я уверена, что человек вашего уровня и положения должен разбираться в этой сфере.
        - Хм, действительно, интересная мысль. Но не думаю, что это разумно.
        - Почему же?
        - Начнем с того, что это весьма опасный напиток.
        - Почему вы так решили? - насторожилась Гелла.
        - Скажем, мой друг разделяет противоположную вашей точку зрения. Ведь так?
        - Именно, - голос из - за спины заставил Геллу вздрогнуть, девушка обернулась и застыла на месте.
        - Мне говорили, что вы знакомы, - оскалился Харт, когда третий участник беседы сел за обеденный стол.
        - Разве это может быть реальностью?! Чтобы этот человек был тут и… И…
        - Хм, я в тебе ошиблась.
        - А?! - Гелла поднялась и поняла, что всё, что она пережила, было галлюцинацией или сном. Она находилась вовсе не на лайнере с… Она не могла вспомнить ни лиц, ни имен людей, с кем вела беседу. Окончательно потеряв связь с этими сокрытыми воспоминаниями, она занялась объективизацией того, что её окружало. Это была хижина, да. Теперь она вспомнила! Она пришла, чтобы взять интервью у женщины и…
        - Ты отправилась в путешествие, но ты всё же вернулась обратно, значит, ты невиновна, - признаюсь, я удивлена.
        - Простите? Что со мной произошло?
        - Это древняя магия, - начала женщина, - шаманы могут не только вылечить, но и убить. Я когда-то была шаманом, поэтому могу сказать наверняка.
        - Я не понимаю… - всё ещё приходя в себя, прошептала Гелла.
        - Я навела на тебя порчу, проклятие.
        Гелла выпучила глаза, осознав, в каком положении находится. С другой стороны, она всё ещё была жива и относительно невредима.
        - Но ты прошла испытание, - тихо сказала женщина, - прости, что сомневалась в тебе.
        - Нет, это вы меня простите, - ещё до конца не осознавая произошедшее, изумилась Гелла, - я пришла к вам в дом и захотела задать очень сложные вопросы. Но всё же… Я хотела бы знать, что вы сделали с мной?
        - Это называется раскрытие. Проклятия как такового не существует, мы не насылаем микробов, чтобы разрушали тела, также мы не можем воззвать к демонам и прочим сущностям. Суть любой порчи состоит в раскрытии внутреннего нутра цели. В данном случае - твоего. Любое действие человека влечет за собой последствия и не только для окружающих, но, в первую очередь, для него самого. И вопрос времени, когда этот эффект проявится. В данном случае всё, что может сделать маг, - это свести воздействие этого обратного эффекта волны к данной временной точке и сократить временной промежуток между действием и последствием. А так как у многих людей есть проступки, за которые они так и не понесли наказания, проклятие, как правило, работает во всех случаях.
        - Как-то неправдоподобно звучит, - призналась Гелла, - разве такое возможно?
        - Нет ничего невозможного в этом мире. Тем более, это разумно - поддержание баланса.
        - Но как же вы? Если вы ускоряете процесс, то и сами…
        - Да, шаманы тоже одновременно с объектом воздействия ускоряют бег собственных часов испытаний.
        - Пожалуйста, продолжайте, - Гелла, несмотря на смертельную усталость, строчила все заметки в свой блокнот.
        Женщина улыбнулась: «Для тебя очень важна твоя работа, и даже в таком шатком состоянии ты продолжаешь этим заниматься. Что движет тобой?».
        Гелла прекратила писать.
        - Что движет? Знаете, я сама не раз задавалась этим вопросом. Зачем я всё это делаю, для кого и для чего? Может, для себя, а может и для вас, я не знаю. Я совру и в том, и в другом случае. Но я просто не могу не поступать иначе и не влезать во всё это! Эта, эта война, эти шаманы… простите…
        - Ничего, нас называют демонами, убийцами. Действительно, на нашей земле родились убийцы, но они не шаманы.
        - А кто? Вы же сами сказали, что обладаете силой, способной убивать людей и…
        - Глупая! Мы не убиваем людей. Мы лишь раскрываем зло, сокрытое в человеке, и лишь от его решений будет зависеть то, что дальше он будет делать с этим бременем. Кто-то сдается и умирает, кто-то продолжает борьбу, несмотря ни на что и начинает ценить не только свою, но и жизнь других как великий дар.
        - Тогда как же… зелёное пламя! В нашей Империи оно неоднократно убивало! Тысячи людей, страшно подумать, сгинули в нём и… Это же шаманы, их разрушительная сила, по крайней мере…
        - Так вам сказали, - заключила женщина, - я покажу тебе кое-что.
        Женщина удалилась в соседнее помещение и вернулась со свертком.
        - Я продала всё, что у меня было, чтобы мне отдали это… - женщина развернула свёрток, и Гелла почувствовала, как содержимое её желудка подскочило к горлу. В свёртке лежали обугленные человеческие кости.
        Гелла усилием воли подавила импульс и сдержалась. Однако ещё более сильное чувство взыграло в ней, и она ощутила, что вот-вот расплачется. Раздался стон, но плакала не Гелла, а эта пожилая женщина. Она прижимала кости к груди и слёзы лились по её щекам.
        - Мой сын пропал, когда началась вся эта история с «шаманами». И в итоге… не только он, но тысячи парней и девушек сгинули…. Я даже не знаю, мой ли это сын, но все равно я похороню его по всем обрядам нашей деревни. Тогда может кто-то и сможет похоронить моего. Ты из Империи, скажи мне, чем мы заслужили такое? Говорят, что это сделали шаманы в вашей стране и в нашей. Но нет у шаманов такой силы, такой злости! Эфирный огонь, который безжалостно вырывается вашей армией из наших земель, теперь используют как дракона, который пожирает наших детей по обе стороны границы! И людская алчность, злоба и тупость губит эти жизни. Мы шаманы… Мы просто жалки, на нас свесили поступки, на которые мы физически не способны!! - женщина уже выла, не стесняясь чужестранку. Скажи мне! Что мне сделать, чтобы прекратить это?! Ты ведь как его… журналист! Скажи, что можно с этим сделать?! Почему я должна отдать все свои вещи, всю свою гордость, всю силу шамана, чтобы выкупить кости сына у убийц? Почему, ответь мне? А?А?! Аааа…
        Женщина загнулась в рыданиях на полу. Гелла смотрела на неё и не верила глазам, «Лиловый Трайб» никогда так не провожали смерть. Все ритуальные церемонии были преисполнены танцами, праздником, это считалось переходом на новую ступень сознания. Но то, что происходило сейчас… Это было насилием над жизнью, насилием над самим разумом! Как такое может произойти? Это действительно не просто смерть, это трагедия не просто человека, но мира в целом. Гелла отчаянно хотела заплакать, но, закусив до крови губу, опустилась к женщине и обняла её и ещё недавно гуляющего под солнцем мальчика. Она тоже была матерью, она даже боялась представить, через что пришлось пройти этой сильной женщине. Значит и она должна быть сильной! Она просто не имеет права испытывать к себе жалость в такие моменты! Никогда, никогда! Она должна разобраться во всём этом, прекратить эту бойню! Это в её силах! В силах человека сделать так, чтобы жизнь стала не разменной монетой в чьей-то безумной игре, а высшей ценностью, какая только может быть в этом мире.
        38. - Неплохие слова Гел, но всё же, весьма вторичные.
        - Пожалуй, а что бы ты сказал… Или подумал в данном случае?
        - Хм, - Арчибальд задумался, - в такой ситуации я бы полностью отдался чувством и разрыдался бы как маленькая девочка, которая ушиблась коленкой.
        - Опять ёрничаешь?
        - Вовсе нет! Или ты не видела, как могут трансформироваться плачущие дети?
        - Уж поверь мне, знаю. Я мать как-никак.
        - Ага-ага, только вот у тебя парень растёт.
        - Зато очень эмоциональный.
        - Буэ… Так и скажи - плакса!
        - Эмоциональный, - улыбнулась Гелла, - уверена, в сложной ситуации он сбросит эту показную маску.
        - Но тебе бы не хотелось, чтобы такое случилось, правда?
        - Никакой матери не захотелось бы.
        - Ладно, прости, понимаю это очень личная тема.
        - Ничего страшного, ты ведь поэтому и перенёс моё сознание в этот слой эфира, чтобы привязанности не сбивали вибраций ума.
        - Несмотря на то, что ты пытаешься орудовать понятиями несуществующих вещей, звучит правдоподобно.
        - Только если ты, как хозяин этого места, создашь для их возникновения все условия.
        - Я же не всесильный! По крайней мере, не в том понимании, в котором ты представляешь мои возможности.
        - Тем не менее.
        - Тем не менее?
        - Думаю, ты знаешь, куда ещё я хочу отправиться.
        - Слушай, стоило ли разводить тут эти тирады, когда можно было просто попросить?
        - Пожалуйста.
        - Ладно, давай посмотрим ещё немного на мыльную оперу под названием «Жизнь Геллы»
        - Ты бы снял такой сериал?
        - Пожалуй, думаю, он был бы интереснее многих. И, пожалуй… честнее.
        - Спасибо.
        39. - И что это? - вскинула бровь Розмари.
        - Отчёт о командировке.
        - А где печать? - не унималась редактор.
        - Ах, вы про текст, который мне подсунул командор… - я оставила его в туалете аэропорта, - всяко больше пользы будет.
        - А это?
        - Собственноручно написанный отчёт по памяти обо всех событиях, что происходили со мной за время пребывания в стране Золотого Змея.
        Редактор грозно смотрела на подчиненную с полминуты и тут же расплылась в улыбке, - вот такие сотрудники мне нужны! Молодец! Гхм, прости, конечно, за подобный тон. Подобная работа прививает здоровый, если он, конечно, бывает, цинизм и атрофированное чувство юмора. Особенно когда половина кандидатов с истерикой врываются в кабинет с просьбой возместить им моральный ущерб. НА кого ты идёшь работать? На мороженщика или на журналиста? Нужно же себе отдавать отчёт! - возмутилась Роуз, - ладно, не обращай внимания. С докладом я ознакомлюсь. А ты молодец. Я представляю, что там сейчас творится, сама была там, около месяца назад. Просто я должна была убедиться, что ты выдержишь и не убежишь от нас через месяц работы.
        - Мне нужно вернуться.
        - Что?
        - Мне нужно вернуться в страну Золотого Утконоса.
        - Так. Стоп, стоп, дорогуша. Я понимаю, ты сейчас находишься в немного шоковом состоянии. Или ты просто дразнишься, но уж поверь мне на слово, тут у тебя найдётся тоже много экстремальных репортажей и…
        - Пожалуйста. Это мой долг. Быть там, - отчеканила журналистка.
        - Моя Богиня, девочка, - Роуз достала сигарету и закурила, - буду откровенной. Ситуация там обостряется с каждым днём. И поверь, эта страна сегодня уже не такая, какой была даже неделю назад. То, что там происходит, будет только усугубляться. Денег много ты не получишь за обзор этих событий, и славу в Империи приобретешь сомнительную, плюс Брайан рекомендовал дать тебе…
        40. - Сенсацию! - взвизгнул Брайан.
        - Что? - сквозь туман переспросила Гелла, - мы только что засняли сенсацию!
        - Поджог Колизея! Агенты сердца! Это непростая заварушка! Что бы там не происходило, мы дорого продадим эти снимки и наш репортаж!
        - Продадим?
        - Вот именно! Люди обожают, когда что-то происходит. Особенно таких масштабов! ДА наша статья будет на первых полосах уже через пару часов! Вот увидишь!
        - Зачем?
        - Что значит зачем? Гел, да это же поворотный момент нашей истории! Империи! Ты только подумай - на нас напали ШАМАНЫ! В учебниках для будущих поколений нас запишут как свидетелей этого акта агрессии, как людей, которые не побоялись выступить против их агрессии и…
        Гелла не слушала своего мужа, перед её взором все ещё была та женщина, нет, воплощение богини, которая сжимала своего ребёнка.
        - Был ли это фантом? Или предупреждение? Или крик всего мира? Почему только она видела это? Нет… там был ещё один человек. Он был так далеко, но, несмотря на это, я чувствовала его, его сердце, вибрацию его ума… Он тоже видел всё это! Я не сумасшедшая! Нужно только найти, только бы найти его!
        - … иди сюда, - страстно проговорил Брайан, притянув к себе Геллу, но та отвернулась, когда он захотел поцеловать её.
        - А! Значит, хочешь без прелюдий, ну, тогда ладно!
        Брайан ловко перевернул её на кровать и начал стягивать брюки.
        Гелла лежала, понимая, что не может испытывать больше эмоций к этому человеку.
        Брайан же наоборот был на гребне волны, но он хотел не Геллу, он хотел репортажей, денег за них, славы, ему нужна была сенсация.
        Он уже хотел было войти, но понял, что там сухо. Это его нисколько не смутило и он, достав смазку, обработал низ Геллы и свой член, через полминуты войдя в неё и начав двигаться.
        Гелла сжалась, но даже не от боли, а от омерзения внутри. На секунду она подумала, что чокнулась, с ней занимался любовью её любимый мужчина, который вот-вот должен был разбогатеть на одном из самых знаковых событий, что произошли в Империи за последнюю тысячу лет. Но вместо восторга и возбуждения Гелла испытала такое презрение к людям, что даже не задумывались о чужом горе, к Брайану, которому была безразлична чужая боль, но самое главное, Гелла тихо рыдала, уткнувшись лицом в подушку, от отвращения к себе, которая до этого дня жила, будто бы отгородившись от внешнего мира стеной иллюзий, оберегавших её от настоящего кошмара и правды.
        41. - Правда у каждого своя, хотя кто я такой, чтобы судить об этом? - пожал плечами Арчибальд.
        - Похоже, сериал всё же был не такой уж и комедией, как могло показаться, - грустно улыбнулась Гелла.
        - Это ещё как посмотреть, - задумался её друг. - Жизнь - как монета с двумя сторонами, с одной - трагедия, с другой - комедия. Можно бесконечно много подбрасывать её вверх, и каждый раз будет выпадать своя доля…
        - Случайно? - уточнила Гелла.
        - Выпадать-то? Считай, что так, хотя случайность и закономерность - это две стороны совсем другой монеты, которую так же можно подбросить и получить совершенно неожиданный результат.
        - Я ожидала услышать от тебя нечто подобное.
        - Надеюсь, это тебя не сильно обидело?
        - Нисколько. Ты лучше продолжай.
        - А, да! Так вот, с одной стороны трагедия, а с другой - комедия, но монета-шоу под названием жизнь в любом состоянии остаётся всё той же, как на неё ни посмотришь.
        - Только для человека монета эта нереальна, - парировала Гелла, - он может жить лишь с одной стороны, а не на ребре и уж тем более не вне этой волшебной валюты вселенной.
        - Всё потому, что человек так же эфемерен, как эта гравировка по обеим сторонам. Поэтому и реагирует ум на проявления, а не на корень так сказать этой дуальной проблематики.
        - Словами всё равно неважно у тебя получается объяснять.
        - Безусловно, слова путают. Самое честное и ясное рождается внутри, - Арчи указал на левую часть груди Геллы, - в зависимости от реакции на ту или иную ситуацию.
        Гелла прошла рукой сквозь поверхность своего тела и сжала своё собственное сердце.
        - Это так глупо, - улыбнулась она, - моего тела не существует, и я всё равно притворяюсь, что я человек.
        - Почему же притворяешься?
        - А как это ещё назвать?
        - Ты играешь роль Геллы, притом очень честно и от всего сердца. А притворяются существа обычно неискренне, и это уже чистой воды профанация и фиглярство. А на такой спектакль я бы никогда не купил бы билета!
        - Может быть у тебя дурной вкус? - решила подколоть его Гелла.
        - Возможно. Но пока мне нравится представление, я буду считать, что у меня он хороший. Как наскучит - сразу же отрекусь от этого прошлого и придумаю отмазку поудачнее, зачем потратил столько времени впустую.
        - Спасибо за честность.
        - Себе скажи спасибо, - подмигнул ей Арчибальд.
        42. Гелла зажмурила глаза и перенеслась на десяток лет в прошлое - в день своей первой внутренней «инициации». Вибрирующее облако информации, которым она являлась, обретало плотность и превратилось в молодую, жаждущую новых впечатлений девчушку, летящую сквозь пространство и время к ощущению восторга и нескончаемого счастья, которое обещал ей рассвет. Ориентирами к этой цели служили возникающие по мере её движения здания по левую и правую сторону и дорога под ногами, развёртывающаяся под двумя колесами бесконечности велосипеда, который оседлала путешественница, гоняющаяся наперегонки сама с собой. Эта вторая «Я», как отметила про себя Гелла, превратилась в Брайана, и вместе с ним она то сходилась, то разъезжалась в стороны, оставляя за собой два следа от шин, которые, переплетаясь друг с другом, образовывали спираль биологической идентичности, создавшей тела двоих вечных спутников. Впереди виднелся трамплин, на который Гелла, перекинувшись взглядом со своим двойником, устремилась с таким неистовством, будто бы от этого зависела вся жизнь во вселенной. Вновь разъехавшись, двое влюблённых резко
бросились к трамплину и со скоростью, превышающей световую, столкнулись прямо на нём, однако, вместо взрыва, который должен был немедленно последовать после столкновения таких мощных энергий, случилось нечто поистине чудесное. Их тела на мгновение, растянувшееся в вечность, соединились и объединили все миллиарды лет эволюции жизни в один неистовый миг, который стёр все, что было и что только должно было прийти в ослепительной вспышке небесной звезды, ознаменовавшей рождение мира и новый рассвет. Тут же их сущность вновь расщепилась, и два велосипедиста, высоко подпрыгнув, устремились в прыжке через начавшийся под ними песчаный пляж к морю, манившему обоих своими волнами. В полёте оба успели обменяться телами и посмотреть на мир с двух перспектив. И в том, и в другом случае падение было не чем-то хаотичным, а математически выверенным, по траектории, которая была спланирована, когда первые звёзды зажглись в небесах, то есть целое мгновение назад. И за такой маленький промежуток времени мир уже успел обрасти невообразимым количеством ответвлений и подробностей своей идентичности. Песок также уже
рассчитал свое местоположение и каждый микроскопический камушек, из которого он состоял, замер в ожидании принятия двух гостей. В конце концов, два тела, всколыхнув весь пляж ударной волной, коснулись земли и прокатились до самого берега, нырнув в объятия друг друга, торжественно обмытые ударившей в них волной. Она, откатив от берега, также забрала с собой этих двоих, которые продолжали держаться друг за друга. Теперь парочка с лёгкостью удерживала вес своего тела на поверхности воды, наблюдая, как геометрические линии на поверхности океана сходятся и, пуская волну своим соседям, меняют картину вокруг них, образовывая всё новые и новые волны. Каждая из них была непохожа на другую, однако содержала тот же математический код, который просчитывал до малейших изменений поведение всего океанического потока.
        - Ух ты! - восторженно воскликнула Гелла, поняв, что это вскрикнул Брайан, хотя особой разницы сейчас не было.
        Девушка полностью разделяла чувства своего молодого человека и, проследив за его взглядом, запуталась лицом в паутине, которая спустилась с неба. Отбросив это поверхностное ощущение, Гелла увидела, что этот узор в небе был тем же самым, что лежал в основе волн, только создавал небесные тела, а не земные и морские.
        - Что вверху, то и внизу, да?
        Гелла перевела взгляд на мужчину, что прижимал её к себе.
        - Да, пожалуй, сейчас я понимаю это как можно более ясно.
        - Да? Значит, ты понимаешь, что вы с Императором суть одно и то же? И ваши желания совпадают?
        - Ещё бы.
        - Быстро же ты согласился, я даже не ожидала. И что, ты отпустишь свою возлюбленную на верную смерть? - осведомилась богиня.
        Брайан смотрел на девочку-бабочку, которую сжимал в своих руках, и видел в ней Геллу, точнее, Гелла была этой богиней, а та, в свою очередь, была каждой женщиной на свете.
        - Я не… Не знаю. Я не могу тебя потерять … - растерянно сказал Брайан, - но если ты не будешь идти своим путём, то тогда ты уже не будешь собой, а…
        - Это ты сейчас так легко об этом говоришь, - грустно улыбнулась бабочка, - пойдем, я покажу тебе.
        - Куда? - удивился Брайан.
        - Что предстоит пережить вам, - с этими словами обнажённая девочка поднялась над водой, расправив свои огромные полупрозрачные и испускающие фиолетовое свечение крылья и подхватив Брайана под руку, начала подниматься ввысь. Брайан почувствовал себя пушинкой, когда соскользнул с поверхности воды и начал стремительно подниматься в звёздное небо. Вместе с увеличением скорости подъёма звёзды начинали ускорять свой бег и вскоре превратились в пылающую воронку, из которой проявилась чёрная дыра, вновь обернувшаяся титаническим светилом, ставшим мировым зеркалом, в котором Брайан увидел свое отражение.
        43. Гелла смотрела на своё отражение в зеркале и не узнавала себя. Перед ней была абсолютно жалкая женщина, которая не была способна ни на что. Ни остановить войну, ни прекратить убийства, ни даже разобраться с последствиями. Она лишь прижимала рыдающую женщину к своей груди и старалась не расплакаться сама. Что же не так с этим миром?
        - Ты права. Он абсолютно безумен, - подмигнуло ей отражение.
        - Арчи… - вырвалось из уст журналистки.
        Женщина вздрогнула, вместе с тем Гелла испугалась, что, может, ей стало ещё хуже, однако та резко отстранилась и уставилась на журналистку ледяным взглядом.
        - Что ты сказала? - абсолютно нечеловеческим голосом спросила она Геллу.
        - А? Я…
        Не дожидаясь ответа, Женщина схватилась за узорчатый ковер, на котором они сидели, и резким движением вырвала его вместе с почвой из-под ног Геллы. Та с грохотом рухнула на спину, подивившись тому, что вообще осталась жива после такого падения. Следующим резким движением женщина набросила тяжёлый с виду ковер на зеркало.
        - Что вы делаете?! - воскликнула Гелла.
        - Что ты видела? - будто бы позабыв про свое горе, прикрикнула женщина, абсолютно не обращая внимания на замешательство девушки.
        - Я… - тут Гелла провалилась на несколько секунд в комнату своего сознания, в котором открылись тысячи окон, через которые проскакивал золотой многоглавый Утконос, соединяя все моменты её жизни с её рождения в стройную историю, которая уже была давным-давно завершена. И несмотря на это кто-то промотал пленку назад, и Гелла сидела на середине фильма, осознавая, что она даже не актёр, а картинка на экране вселенского кинотеатра. Что она ничто без того, кто смотрит прямо сейчас эту комедийную трагедию. И кто бы это ни был, спасибо ему за это…
        Резкий шлепок вернул Геллу в так называемую объективную реальность, и она вновь столкнулась с покрасневшими от слёз глазами женщины.
        - Кто это?! - вновь взвизгнула она, - кого ты видела в зеркале? О ком ты думаешь сейчас?
        Гелла понимала, чего хочет женщина, она ни за что не могла позволить журналистке остаться наедине со своим внутренним голосом и миром.
        - Его зовут Арчибальд, - протараторила Гелла.
        - Это имя алхимика былых веков, - сузила глаза Женщина.
        - В нашей культуре его почитают как бога, - парировала Гелла.
        - И его именем вы оправдываете геноцид нашего народа? - всё же выскочило изо рта искалеченной войной туземки.
        - Нет же, - замотала головой Гелла.
        - Прости, пожалуйста, - смягчила свой тон женщина, - так почему ты сказала, что видела своего так называемого Бога?
        Гелла поняла, что, несмотря насколько ей покажется это безумным, она обязана рассказать об этом.
        - Я не знаю, - выдохнула Гелла, - но он так называет себя.
        - Кто? - ледяным тоном проговорила женщина.
        - Несколько лет назад, когда я ещё только начала своё журналистское расследование в ваших землях, то встретилась с одним шаманом, его звали Хоп. Я искала знание, которое, возможно, могло бы излечить меня, а может и весь остальной мир! В конце концов, я обнаружила, что информация сокрыта внутри меня, внутри каждого человека, у Хопа есть лишь ключ под названием…
        - Сиа-Цоатль, - закончила за неё женщина.
        - Именно! Однако то, что мне открылось там… Точнее, я узнала всё об устройстве мира, однако угол зрения человека так узок, что даже это знание абсолютно бесполезно, поскольку оно теряется за неимением словарного запаса, который мог бы выразить эту истину в этом мире. Однако нашёлся ОН, который постарался сформулировать и донести до меня эти знания, этим и был Арчибальд.
        - И как он говорил с тобой? - не унималась женщина.
        - Мне сложно объяснить, потому что я и сама не до конца понимаю этого… Иногда мне казалось, что он разговаривает со мной от лица других людей. И даже больше, что он - это все остальные люди. А иногда - то, что я и есть Арчибальд и тогда…
        Женщина подпрыгнула и, громко опустившись на ноги, пустилась в ритуальный пляс.
        Гелла как завороженная смотрела на её движения, которые превращались в движущиеся фигуры, заполнившие пространство вокруг. Вскоре вся комната наполнилась позами этой женщины и тут Гелла поняла, что это не женщина расщепилась на тысячи разных фигур, а её зрение не успевает за её голографическим танцем. Шлейф из фигур постепенно сокращался, подобно домино, которые падали друг на друга и вместе с тем аннигилировали в пространстве. В конце концов, сделав последний пассаж, женщина, ещё раз подпрыгнув с грохотом, рухнула на пол, заставив весь дом, да, пожалуй, и весь окружавший их лес содрогнуться. Эта волна силы также встряхнула Геллу, которая издала пронзительный крик и тут же замолчала. Блаженство, что она испытывала, не было сравнимо ни с чем на свете.
        - Господи, - выдохнула Гелла, - как вы?..
        - Танец Золотого Утконоса, - улыбнулась женщина, - очень сильно бодрит не только того, кто его исполняет, но и тех, кто его смотрит. А теперь послушай, - женщина опустилась на колени напротив Геллы, - старик Хоп наверняка не ожидал того, что произошло. Ты ему даже намёка на это не дала, а дело вот в чём. Ты столкнулась с тем невыразимым, что ты воспринимаешь как Арчибальда. Знаю, в месте, где ты была, такая маленькая деталь как встреча с богом или другим существом не является чем-то опасным, однако это существо само дало себе имя. И с ним ты должна быть осторожна. Сиацоатль открывает горизонты познания, которые могут изменить твой мир, открыть правду о нём, однако остерегайся паразитов, иначе останешься навсегда в этой голографической тюрьме.
        - Тюрьме? - Гелла содрогнулась, - о чём вы?
        - Не принимай слишком буквально, - потрясла головой колдунья, - уясни вот что: я могу назвать это тюрьмой, могу назвать миром свободы, но суть не изменится, события удивительные, пугающие и абсолютно невообразимые продолжают происходить вокруг тебя и вокруг всех остальных людей. И в этом потоке, как бы ни было трудно, сохраняй себя. И даже если порой кажется, что стоит раствориться, исчезнуть, не дай этому поглотить тебя, ты должна быть уверена, что пока не настанет твой последний вздох, ты руководствуешься только этим, - женщина положила ладошку на сердце Геллы, и та испытала то же ощущение спокойствия и безвременья, что и во время танца, - и только им! Тогда у тебя не останется сожалений относительно того, что ты не сделала чего-то или не успела того-то.
        - И тогда?
        - Тогда ты узнаешь себя.
        - Что это значит? Я умру?
        - НЕ сомневайся, дитя, и не страшись. Однако гораздо важнее то, что произойдет во время твоей смерти. Станцевать свой последний танец, который откроет тебе путь к тому, чего ты жаждешь с рождения.
        - И что же это за танец?
        - Когда придет твой час, ты поймёшь. Тем более, какой смысл тебе слушать старуху? Ты молода, и у тебя ещё есть время шаг за шагом нарисовать свою картину мира и сделать выводы по поводу окружающих тебя явлений, - с этими словами женщина принялась собирать разлетевшиеся по всей комнате останки.
        - Простите, - начинал снова извиняться девушка, - это ведь из-за меня ваш сын…
        - Не из-за тебя, дорогая. И это не мой сын. Уже не мой и ничей либо ещё. Это всего лишь кости.
        - Но вы ведь сказали, что…
        - Я обязана провести ритуал, хотя и осознаю, что это не уберёт всю ту боль, что испытал этот и тысячи других молодых ребят. Но своими действиями я укажу миру, что мне не всё равно, нам, матерям не всё равно, когда дети умирают. И тогда, возможно, что-то изменится. Не для нас, так как уже поздно что-то менять, но для нового поколения, которое избежит повторяющейся из века в век трагедии народа этой планеты.
        - Арчибальд говорил, что боль людей нужна, чтобы мир продолжал свой бег, - Гелла оцепенела, не понимая, откуда эти слова рождаются, и как она может говорить такие циничные вещи вслух при этой женщине. И даже если бы её не было рядом, разве у неё было бы право на столь ужасные даже не слова, но мысли?!
        - Это как раз то, чего хотят они… - совершенно не разозлившись, ответила женщина.
        - Они, почему вы называете Арчибальда так… во множественном числе?
        - Я не знаю точно… Но нельзя рассматривать ИХ как персонифицированное существо, это скорее смешение воли, которая есть у каждого человека, животного, микроба и звезды в нашей вселенной. А возможно, что и это неправда, и природу этого явления нам только предстоит изучить.
        - Но вы сказали не слушать его. Почему?
        - Он может решить все твои проблемы. Спасти мир и подчинить его твоей воле.
        - Разве это плохо? - мотнула головой Гелла, - разве это не остановило бы все войны? Разве не это дало бы нам возможность узнать, кто мы такие и …
        - Этого твой Арчибальд и хочет. Чтобы ты стала всесильной и ощутила себя богиней.
        - Но с такой силой я бы…Я бы сделала так, чтобы ваш сын не умер!
        - Глупышка, - улыбнулась женщина, - я бы тоже этого хотела, но это не случайность, что он погиб, тысячи людских судеб привели его к такой доле. Мы подобны волнам в океане, а ты хочешь стать океаном, ты представляешь себе, что тогда с тобой станет?
        Гелла сглотнула.
        - Ты станешь подобной богине… Да что там, ты станешь живым воплощением Золотого Змея, тебе будут подвластны время и пространство, все звёзды, даже самая крохотная пылинка будет плясать на ветру, как только ты этого пожелаешь. Но взамен ты останешься тут навсегда.
        - Где тут?
        - В этом мире. Тебе придётся пережить каждую судьбу, всё по очереди и одновременно. Из будущего в прошлое и из прошлого в будущее и создать невообразимое количество альтернативных сценариев этой поистине божественной пьесы. Ты так заиграешься с этими сценариями, что забудешь, что ты всего-навсего роль, могущественная, пожалуй, даже самая всесильная во всем спектакле, но всё-таки роль. Думаю, человека, который всю жизнь просидел бы в кинотеатре, раз за разом пересматривая одну и ту же картину, можно было бы назвать безумцем. И я не думаю, что такой сумасшедшей хочешь стать ты.
        - То есть вы хотите сказать, что существует ещё один мир, и он гораздо более настоящий?!
        ЗА окном раздался гул подъезжающей бронетехники, и чувства возвышенности, связанное с осознанием механизма «выхода из роли», тут же утонуло в прописанном сценарии.
        - Не страшно, - улыбнулась женщина.
        - Кто это? - выглянув в окно, забеспокоилась Гелла.
        - Помнишь, я говорила, что, совершая обряд проклятия, мы приближаем момент расплаты за грехи?
        Гелла с ужасом посмотрела на женщину, которая, собрав все кости, направилась к выходу встречать гостей.
        - Так вот, мой «момент истины» настал.
        44. - Как сентиментально! - расхохотавшись, икнул Арчибальд, - прости.
        - Это уже не имеет никакого значения, - покачала головой Гелла.
        - Ну, как же… - развёл руками собеседник, - неужели ты прошла весь этот путь только для того, чтобы признать, что он не имел в конечном итоге никакого смысла?
        Девушка подняла голову и столкнулась с пронзительным взглядом Хопа.
        - Как вы?.. То есть это же было так давно. Когда я встретила вас… И я слышала, что вас убили, как и остальных шаманов!
        - Ха! Ты воспринимаешь всё в рамках узкой географии линейного времени. А если взять допущение, что оно нелинейно и вообще отсутствует как категория, то… Наш разговор с тобой покажется тебе не таким уж и невероятным.
        - Нет, подождите! Хотите сказать, что… Я всё ещё под воздействием вашего снадобья?! Но я ведь тут прожила целую жизнь! Я встретилась с новыми людьми! С Майклом… Где он, что с ним стало?!
        - Так, ты, главное, успокойся, - спокойно помахал рукой Хоп.
        Гелла не слушала его. Соскочив со своего места, девушка бросилась в сторону, куда угодно, лишь бы подальше от этого видения. Принять смерть, оказывается, было гораздо проще, чем осознать все самые важные моменты своей жизни просто имитацией, сном, рассказанным Золотым Утконосом.
        Ум Геллы бился в агонии, в надежде убедить самого себя в реальности прожитой жизни. И в представлении смерти чем-то чуждым и, самое главное, конечным. Перед лицом девушки возникла дверь, которую она с разбега снесла и, повалившись кубарем, оказалась в центре комнаты. Размер её журналистка никак определить не могла, то она казалась бесконечной равниной с мнимыми стенами, то умещалась в маленькой коробочке, которую сжимала в руках. Заинтересовавшись её содержимым, Гелла наклонилась и увидела себя, а точнее, более маленькую копию себя. Крошечная девочка прыгала по комнате, в то время как человек побольше и постарше что-то записывал на свой маленький компьютер.
        - Папа, а когда ты познакомишь меня с этим Хопом?
        Грэг оторвался от своего лэптопа и тепло взглянул на свою дочку: «Когда придёт время».
        - Да? Значит оно пришло! Собираемся! Мы едем в… не знаю ещё куда, но мы встретимся с этим шаманом и тогда!..
        - Чудесно, - вскочив с дивана, продекларировал отец, схватил дочку и ловким движением усадил себе на шею, - полетели!
        - Папа! - смущённо захихикала девочка.
        - Ничего не бойся! Ты сможешь! Ты долетишь туда за секунду! - главное, поверь в это! Закрой глаза и представь себе это! Тогда оно неизбежно сбудется! Это твой мир, дорогая!
        Девочка кивнула, закрыв глаза, она раскинула руки, чувствуя, как из-за спины вырастают гигантские светящиеся пурпурным и зеленоватым оттенком крылья. На них образовались чудесные рисунки, трансформировавшиеся в гигантские глаза, создававшие, а возможно обнажившие всю реальность. Паутина из фиолетовых сот предстала перед богиней-бабочкой, и она легко и непринуждённо стала лавировать между паттернами информации, которую предоставляла каждая ячейка. Создатель же паутины, древний паук-перевёртыш пока не решился показаться на глаза матери-богине и пока отсиживался в далёких уголках мира, которые Гелла готова была достичь.
        Гигантская проекция женщины, чьё обнажённое тело превратилось в космическую материю, усеянную звёздами, держала переливающуюся голограмму одного из миров, из которого, преодолев несколько уровней реальности, вырвалась горящая точка, оставляющая за собой две спирали из фиолетового и зелёного цветов, расправив свои светоносные крылья перед богиней вселенной.
        - Привет! - радостно улыбнулась бабочка своей титанической подруге.
        - Привет! - отозвалась та.
        - Оказывается, всё, что говорил мне папа, оказалось реальностью, - помахав своими чудесными крыльями, проговорила маленькая, но очень смышленая фея.
        - Пожалуй, что так, - произнесла богиня мира, протянув открытую ладонь. Бабочка осторожно вспорхнула, приземлившись на нее и найдя свое место между звёзд. - Когда папа говорил, что вселенная заботится обо мне, я действительно верила в это, но я и представить не могла, что она окажется мной самой! - девочка хихикнула, - мне кажется, мы станем хорошими подругами!
        - Я тоже так думаю, - кивнула вселенная в ответ.
        - Но почему ты такая грустная?
        - Я не грустная, скорее, грустишь ты, поэтому и я кажусь тебе такой.
        - А вот и нет! - высунула язык бабочка и, подняв руку, сформировала из геометрического пространства сверкающую вещь.
        - Ты создала звезду? - улыбнулась вселенная.
        - Точнее - то, что может создавать не только звёзды, но и целые миры! Или смотреть за уже созданными, как угодно, - с этими словами девочка-фея поднесла трубку-калейдоскоп к своему лицу.
        - Погоди! - закричала вселенная, но было уже поздно. Глаза на крыльях тоже увидели то, что существовало в пространстве трубки, и маленькая девочка исчезла, после чего пришло понимание Геллы-вселенной, что у неё есть только одна жизнь бабочки, и убежать от неё она сейчас не может. Она вновь оказалась в расписном храме, наблюдая за процессией погребения своего отца. Миновав тени иллюзорных людей, она приблизилась к трупу человека, который когда-то подарил ей жизнь.
        - Лжец, - стиснув зубы, выдавила девушка, - ты обещал, что мы вместе встретимся с создателем калейдоскопа.
        - А разве этого уже не произошло? - отозвался отец.
        Гелла дёрнулась, увидев, как глаза мертвеца распахнулись и уставились на неё.
        - Папа! - чувствуя готовность впасть в истерику, проговорила девушка, но тут же замерла, заметив, что глаза отца принадлежат совершенно другому существу.
        Хоп хитро улыбался, глядя на неё снизу вверх.
        Девушка поднялась, чувствуя необычайную силу во всем своем теле: «Но я только что была в храме и видела…».
        - Да, - Хоп развёл руками, ты видела свой труп, ну, и что с того?
        - Нет, - вспыхнув, крикнула девушка, - там был мой отец, который…
        - Не раз говорил тебе, что стоит относиться к окружающим так, как ты хочешь, чтобы они относились к тебе, разве не знакомая фразочка? - закончил за нее старец.
        - Я! Ой… - упав обратно, впала в задумчивость Гелла. Эти простые слова перевернули её разум, весь мусор тут же выпал из её головы, и знание, такое же древнее, как мир, предстало без прикрас во всём своём великолепии и простоте. - Мы ведь все - один человек.
        - Только не человек, - качнул головой Хоп. - И это значит, что ты ничего не поняла.
        - Но ведь отец говорил про это! Я… - Гелла набралась мужества, чтобы сказать это, - я сама боюсь смерти! Потому что уже умирала, и не хочу, чтобы это повторялось раз за разом, раз за…
        - Ты слишком зациклилась на этом видении, да так, что даже уже забыла свой страх насчет того, что твоя жизнь пронеслась в этих стенах всего за пару минут, а не добивалась тяжёлым трудом годами лишений и мучений. Я всё правильно сформулировал?
        - Вы не можете так просто … - Тут девушка замолчала, первый раз в жизни поймав за лапу того, кто всю жизнь строил козни богине внутри неё, - да, вы правы, и отец был прав, сейчас действительно то время, когда я встретила вас. - С этими словами она расправила свои крылья вселенной, сдув ту реальность, что окружала шамана и молодую ученицу. - Времени действительно нет, и, о, Богиня, - улыбнулась Гелла, - папа, мы действительно вместе, встретились.
        Хоп вскинул бровь и увидел маленькую девочку-бабочку, ручку которой сжимала большая мужская рука.
        - Что ж, - вздохнул старик - если ты так хочешь вечно шататься без дела с ним, то тогда, пожалуй, всё действительно было зря.
        - Почему вы так говорите? Неужели успели забыть моего отца?! Вы же сами говорили, что давно знаете его и… Папа, да что с этим старикашкой? Он разве не рад нас видеть?
        - Конечно, рад, - раздался оглушительный гул сверху, журналистка вскинула голову вверх и замерла от ужаса, лицо её отца, которого она держала за руку, превратилось в водоворот, по краям которого выросли тысячи длинных когтистых лап, манящих девочку нырнуть в него.
        - Боюсь, бабочка снова угодила в сети паука, - Хоп грустно постучал трубкой, высыпая из неё пепел, о деревянную поверхность пола.
        - Помогите! - прокричала Гелла, хватая его за одежду. Но тело Хопа, откинувшись назад, испарилось в лохмотьях одежды, за которые отчаянно хваталась девочка, проваливаясь в круговерть жизни.
        45. В любой даже самой странной ситуации необходимо помнить о том, кем являешься ты сам, и о том, что тебя окружает, однако неизбежно наступает момент, когда эти два понятия уступают место друг другу или вообще сливаются. Именно в такой ситуации и оказалась Гелла, расплывшись своим сознанием до размеров вселенной, в тот же миг осознав, насколько мал? было все, о чём она только могла подумать. Это ощущение пересекалось вместе с радостным чувством возвращения домой. Когда эта мысль появилась, возник дисбаланс, вытеснивший позитивный опыт, и снёс его в разряд негативного. Мир тут же распахнулся в огромную чёрную дыру, стенки, воронки которой были покрыты миллиардами лапок, которые, быстро двигаясь, создавали узор, паутину жизни с запутавшимися в ней частями сознания Богини. Они отделялись от неё, и она видела, как энергетические волокна, создавая для каждой её части голографический мирок, дают пищу каждой из частей и те, в свою очередь, начинают размножаться сами внутри себя. Но как бы они ни старались выйти за пределы своей ограниченности и раздельности острейших нитей, которые порезали крылья
богини-бабочки и приклеили к себе её маленькие чешуйки, они не могли преодолеть свою зацикленность и, вместо того, чтобы собраться вновь в единую материю, продолжали развиваться внутри своих собственных вселенных. Гелла не видела в этом ничего плохого, тем более крылья в этом пространстве ей и не были нужны, однако всё происходящее вокруг неё несколько озадачило. Решив разобраться в феномене разделения, она, сжавшись в крохотную точку, прыгнула в один из воображаемых миров своих чешуек и к удивлению обнаружила себя в том же пространстве сети, из которого вынырнула ранее.
        - Нет, нет, - ласково шепнул ей голос - пока ты остаёшься в полном раскрытии себя, ты не сможешь пережить опыт частности, а значит, ты…
        - Знаю, знаю, - прервала его Богиня, не желая слышать очевидные вещи. С этими словами она испарилась, не оставив ничего после себя, после чего одна из ближайших зелёных чешуек, в которую она превратилась, закрутилась в спираль, а затем, начав сильно вибрировать, пустила волну, которая разрушила паутину. На самом же деле она просто исказила пространство вокруг себя и перестала замечать узор, сковавший её и неизмеримое количество соседних миров. В этот момент вселенский глаз распахнулся и смог увидеть нечто за своими пределами, поверив, что он и является конечной истиной и местом сосредоточения всего знания. Постепенно создавая в себе всё новые отделы, он спускался все ниже и ниже через фрактальные пространства, которые уже формировались в его, а точнее - в её теле. Этот новый организм теперь плыл через вязкую чёрную жидкость, которая отдавала фиолетовым оттенком. В этом потоке тело путешественницы трогали тысячи лапок, напоминающих паучьи, трансформировавшиеся затем в чёрные как смоль руки существ, умоляющих её спасти их. Но чем дальше она неслась по этому потоку, тем яснее понимала, что ничего не
могла с этим поделать. Через какое-то время в мозгу сформировавшегося тела возникла формула, описывающая пространство, в котором она находилась. Это было жидкое состояние эфира, покоящегося в толщах подземной коры планеты. Тут до Геллы, которой стала пустая оболочка, дошло, что то, что она видела и чувствовала вокруг, было энергией этого элемента. Это были судьбы людей, стёртые этим элементом, точнее - отношением к нему. В конце тоннеля, который теперь проходил далеко наверху, оказался золотой трон, к которому вели трубки, по ним струилась фиолетовая жижа. Вместе с ней по ним перемалывались люди, молодые и старые, умные и глупые, различной расы, судьбы и вероисповеданий, которых вместе сплело воронкой войны и ненависти, закрутившей их в спирали чёрной массы, чьи волны омывали кровью золотой трон повелителей планеты. Гелла, сумев на секунду отстраниться от ужаса, который творился вокруг неё, вдруг осознала одну простую истину - если бы ни эти люди были в водовороте страдания, то в нём тут же оказались бы те невидимые судьбы, что парили возле трона. И она сама не делала ничего, абсолютно ничего, чтобы
это изменить. В сущности, она была такой же, как и те, кто сейчас восседал на троне. Единственные, кто хоть что-то пытался изменить в мироустройстве, были отважные смельчаки, изучавшие мир вокруг себя, не боясь плевать в лицо парадигмам и изучать всё новые и всё более совершенные способы улучшения жизни человечества как вида. Остальные же были паразитами, которые в различные столетия либо восседали на троне, либо же валялись у него. И те, и другие не пытались создать что-то новое, а лишь пытались присосаться к уже созданным открытиям, чтобы разжиреть до размеров всей планеты. А так как жадность людей всегда перегоняет открытия, то людям всегда было мало, поэтому между ними произошел разлом на тех, кто был умнее и сильнее, и тех, кто не успевал за жизнь направить поток густой крови эфира на себя. Гелла же чувствовала себя виноватой, она была журналисткой и ничего не создавала. По сути, она была тем же ничтожным большинством, что паразитировал на открытиях бесстрашных исследователей внутреннего и внешнего пространства, создающих новые приспособления и открывающих ранее неизведанные грани Вселенной и
разума человека. Ещё противнее девушке казалось то, что она была в лагере аутсайдеров и своими писульками пыталась скинуть с трона тех, кто боролся, как и все остальные, за своё счастье. Но стоп. Что такое это самое мистическое счастье? Тут журналистка призадумалась насчет правомерности их желания. А также как оно коррелирует с чаяниями тех, кто «внизу». Возможно, что она сама создала эту черту, ведь если бы она отправилась в путешествие по свету, то однозначно сказать, что вот этот победитель - проигравший, не представлялось возможным, ибо слишком сложны были обстоятельства жизни каждого индивида, и каждая секунда существования любого человека несла совершенно отличный от других заряд энергии, который мог быть либо губительным, либо целительным только в контексте конкретных событий и допущения времени-пространства как категории, которая приравнивала всех участников гонки за счастье. Но может оно заключалось в чем-то совсем ином? Разве вечная погоня за удовольствием и возможностями, что давал эфир, было единственным, что имело значение? Нет, пожалуй, самым важным были дети. Но тут девушка одёрнула
себя, да, она была матерью, но понимала, что это было безумным оправданием тех людей, которые говорили, что живут своими детьми. Такие личности становились чрезвычайно опасными, в первую очередь, по отношению к себе, забывая, что, несмотря на то, что их дети и смогут превзойти их, как все надеялись, и смогут пронести их кровь и волю через столетия, тем не менее, жизнь у каждого человека своя, и глупо думать, что кто-то реализует за тебя то, что ты можешь и должен сделать сам в отпущенное время на планете. С этим утвердившимся чувством Гелла устремилась к золотому трону в надежде разбить его на части и перестать надеяться на случай, на сына, на любовника, на кого бы то ни было, кто мог бы что-то изменить в её жизни или мире вокруг. Она сама была творцом, и выражение её воли как художника самой Вселенной имело самую, да и, пожалуй, единственно важную роль во всем мироздании. С этим пылающим чувством, которое наполнило её до краев восторгом, она превратилась в пурпурную стрелу, пронзившую трон, являющийся ложным светом для большей части населения планеты.
        46. Несясь через бесконечное пространство вариантов, Гелла задумалась на секунду, кем же она была на самом деле? И правда, миллионы вариантов, пришедших в её разогнавшийся до сверхсветовых скоростей ум, по-своему были правдивы и точно так же были абсолютно ложными. Из этого следовал вывод, что пока у неё ещё есть такая роскошь - воспринимать себя как человека и выбрать свою роль в спектакле неизбежных совпадений, то стоит подойти к выбору со всей ответственностью, чтобы уклон в сторону какой-то из надеваемых масок запрограммировал окружающий мир в благоприятном ключе. После ряда раздумий Богиня решила оставить на время роль матери космических и земных детей, роль борца за справедливость, роль искателя истины во внешнем и внутреннем мирах и перевоплотиться в одну из мощнейших энергий, что скрепляют мир людей, не давая им впасть в уныние и скуку на своём плане реальности. Этой поистине колоссальной энергией оказалась любовь, притяжение субъектов, которое существовало не для чего-то и даже не вопреки, оно являло само по себе сферу, очень редко впускающую в себя людей, однако всегда делающее это в
самое нужное время в самом нужном месте. Всё случилось именно так и в этот раз. Осколки золотого трона, расплавившись от космической скорости, стали сливаться в золотую субстанцию, которая, отражаясь от света Богини, стала сиять всеми возможными цветами, зарождая внутри себя очередную проекцию грядущих событий, чей сценарий был сыгран на проигрывателе мира сотни тысяч раз. Прыгнув вовнутрь пестроты цветов луча, Богиня передала этому жидкому эфиру упорядоченность и геометрическую выверенность, что вновь отстроила дворец, в котором проходила ежегодная церемония награждения за выдающиеся достижения в журналистике.
        - И-и-и… самым отважным профессионалом признан… о, пардон, дамы и господа! Признана миссис Фландерс!
        Гелла никак не ожидала, что «золотое сердце» получит именно она, речь соответственно тоже готова не была, поскольку не было даже прозрачного намёка на то, что его получит именно она. Несмотря на то, что по надёжным данным от своих старых друзей, которые участвовали в этой имперской церемонии-фарсе, все призы и победители определялись за несколько месяцев до церемонии, были оповещены и соответственно подготовлены для выступления. В этом же случае совершенно ошарашенная журналистка стояла перед многотысячным залом, пытаясь собрать воедино свои чувства и мысли.
        - Друзья… Это совершеннейшее открытие не только для меня, но и для вас - боже, что я несу?! - И я думаю, что… мы все должны проявить мужество и человечность перед лицом угрозы, которая нависла над нашей страной. Огонь ненависти, который сжёг не только наши дома, но и сердца, не должен обратить в пыль и наши души. Если мы все хотим уцелеть и построить будущее для наших детей, мы должны показать им… - господи, Гелла, разве это то, что ты хочешь сказать сейчас?! Перед всеми этими камерами и людьми?! Выплюнь в них всю правду, и пускай хоть что-то изменится! Не в их умах, на это нет надежды, но хотя бы новое поколение сможет изменить, повернуть механизмы сломанных часов и вновь заставить время, в которое довелось нам всем жить идти, поэтому…
        - Стивен Харт!.. Лично прибыл, чтобы вручить вам почётнейшую награду Империи! - захлебываясь слюной, проорал ведущий.
        47. - Пожалуй, сильнейшего унижения я не испытывала со времён той церемонии, - сжав кулаки, процедила Гелла.
        - О? Простите, - улыбнулся Харт, - но я не понимаю, о чём это вы…
        - Убийца, - пристально глядя на подошедшего, ровным тоном проговорила журналистка.
        - Гелла! - смутился Император, - невежливо так обращаться к нашему многоуважаемому гостю!
        - Все в порядке, Стивен, - улыбнулся Стальной Орел, - девушка много пережила. Вот и рассудок немного того…
        - Как ты смеешь вообще открывать рот после всего, что произошло?! - вспыхнула Гелла.
        Прежде чем нырнуть в поток ада страны Золотого Утконоса, фрагментарная память журналистки вновь прыгнула обратно в имперский дворец.
        Публика встретила Императора на ура. Был спет гимн, Гелла с отсутствующим взглядом слушала пожелания Харта. Гул одобрения и ликования окутал их с Императором и не отпускал до тех самых пор, пока она не выбралась из толпы друзей, знакомых, и тех, чьи лица журналистка видела в самый первый раз. Всё это, однако, было неважно - все они слились в единую мерзкую гримасу, пародию на лицо человека, который злорадствовал над ней, злорадствовал над самой профессией журналиста и чего кривить душой - жизнью. Помпезные фанфары, золотые статуэтки, денежные бонусы за них в виде вознаграждения, всеобщее признание были липой, фасадом, за которым скрывалась кровь, смешавшаяся с деньгами и жидким эфиром, который, подобно яду, заражал землю, тела живущих на ней людей и, как пораженные болезнью клетки организма, которыми становились алчные люди, убивал Большого Человека под именем Империя.
        Вырвавшись на внутренний балкон дворца, Гелла, облокотившись на перила, разрыдалась, в очередной раз не в силах поменять что-либо в этом мире ни делом, ни даже словом. А какая возможность у неё только что была! Гелла вся горела, продумывая в голове десятки вариантов того, что она могла выкрикнуть со сцены в отпущенное ей время. Но она спасовала, спасовала перед Императором, перед улыбающейся публикой, перед самой собой. Разве не может она спасти народ, не имея веры в него? Нет. Но как же она может получить её? Как? Её сердце разрывалось, когда она видела трупы обугленных огнём детей, женщин, разрывалось, когда она выслушивала о зверствах войны, о невосполнимых потерях, о тех жизнях, что ушли навсегда и оставили зияющие дыры в других людях, невосполнимые, с корнем вырванные пустые места. И вот она, героиня дня, получающая награду за мужество! ЗА МУЖЕСТВО! - Да будь я проклята! - думала Гелла, - ты дура, трусливая Дура! - проорала она, вслух задохнувшись собственной злобой, которая стучала в висках, жгла щёки и стирала в пыль зубы.
        - Миссис Фландерс, - раздался спокойный голос сзади.
        Журналистка, резко обернувшись, встретилась взглядом с молодым человеком.
        - Я Майкл Роуз, - протянул руку человек, - я агент отряда Сердца.
        Гелла стояла, чувствуя, что ещё слово, и она бросится на него и удушит.
        - И ещё я ваш киллер.
        Гелла тут же расслабилась, представляя, как уже валяется бездыханная на этом балконе.
        - Идём, - кратко бросил Майкл. Гелла стояла в оцеплении пару секунд, подумав даже, что это какая-то злая шутка, но затем сама, не осознавая для чего, пошла за этим человеком через чёрные ходы, минуя толпу праздных светских персонажей Империи. Выйдя на улицу, Майкл и Гелла вслед за ним, прошмыгнули к тонированному автомобилю и расположились на передних сиденьях. Агент завёл автомобиль, и через несколько минут огни Дворца остались далеко позади. Гелла сидела чуть согнувшись и практически невидимо тряслась.
        - Всё в порядке?.. - бросив беглый взгляд на свою спутницу, спросил Майкл и смутился, когда девушка громко рассмеялась.
        - В порядке? - передразнила его Гелла. - Всё просто великолепно, как там тебя? А! Майки! Знаешь, это просто а*******й день! Сначала меня награждает убийца тысяч людей за то, что я якобы способствую раскрытию его преступлений! Но это только полдела! Знаете, ребята, у вас нет абсолютно никакой логики! Раз после награждения ты приезжаешь, чтобы сразу убрать меня! Просто блеск! Или я чего-то не понимаю?! - Гелла перешла на крик. - Может это очередная ваша махинация?! Вот, ну, какой менеджер будет «увольнять» лучшего сотрудника? Так что ли? И под шумок… ПУМ! И нет продавца дерьма месяца! А?! Или ты сейчас проследишь, как я благополучно доберусь до дома, и спалишь его к чертям собачьим, сказав, что это шаманы наколдовали?! Или, или… - Гелла зарыдала, - ты хочешь сказать, что мой сын тоже уже где-то… Где он?! А?! Останови машину!! - набросилась на агента девушка. Тот, резко срулив к обочине, схватил женщину за запястья и, скрутив её, обездвижил. - Успокойся, пожалуйста, твой сын в порядке, - прошептал Майкл, - и тебе я ничего не сделаю. Если бы хотел - мы бы с тобой уже не разговаривали, - отпустив
девушку, Майкл отстранился. Та вжалась в сиденье и не смотрела на своего «похитителя».
        - Как я могу тебе верить? Как я могу сейчас хоть кому-то верить?
        - Никак, - отозвался Майкл, - положив на руль руки и упершись в них подбородком. Верить ты можешь только себе, да и то не всегда. Если честно, то и я до конца не понимаю, за что сейчас можно держаться. И оснований у меня для неверия куда больше, чем у тебя, поверь.
        - Ты долго текст этот учил? - безразлично бросила Гелла.
        - Импровизирую - в отряде иначе никак, долго не проживешь, - грустно улыбнулся Майкл.
        - Говоришь, что ты - мой киллер, - после неловкой паузы продолжила журналистка, - но разве это профессионально - вот так говорить своей жертве о таких рисках?
        - Я в этой области не профессионал, - ответил Майкл, - ты моё первое задание, и как видишь, я его провалил.
        - С чего бы? Чем же ты раньше занимался? Бумажки разгребал в министерстве отряда?
        - Если бы. Боролся с преступностью, настоящей преступностью.
        - Да? И как же? Закатывал в асфальт конкурентов Харта?
        - Не иронизируй, - мрачно отозвался Майкл. Гелле стало не по себе, и даже, несмотря на свое состояние, ей стало неудобно, что она так безосновательно кидается обвинениями.
        - Помимо преступников, которые сейчас держат бразды правления, у нас уродов в Империи хватает. Поверь. Преступные синдикаты, которые торгуют людьми, оружием, маньяки-одиночки и прочий сброд. Эту гниль мы и подчищали. И хочу заметить, что, несмотря на увечья, все остались живы в рамках оперативных операций.
        - Ты прямо как перед судьёй оправдываешься, - попыталась пошутить Гелла.
        - Пожалуй, - улыбнулся Майкл, - если не народ, который мы защищаем, наш судья, то кто тогда?
        - Не ожидала услышать нечто подобное от псов Империи.
        - Я заслужил эту кличку, да. Но поверь, не все в отряде кровожадные твари. Мы стараемся поддержать стабильность среди населения, ты по своему опыту должна знать, что когда человек один, он может быть и безопасен для окружающих, но когда их собирается…
        - Господи, только не надо пропаганды, ладно?
        - Как хочешь, но знай, население наше - это не овечки, которые невинны, но скорее хищники, зачастую прячущие зубы из-за того, что они недостаточно остры, по сравнению с теми, кто забрался повыше в иерархии. Всё как в дикой природе.
        - Поэтому стоит сжигать их «магическим огнем» шаманов?
        Майкл замолчал.
        - Что, нечего ответить?
        - Я ничего не знал о поджоге.
        - То есть как это, простите? - взорвалась Гелла, - ты не знал, что твои сослуживцы готовы спалить пол-острова, только бы вторгнуться и изнасиловать мирный народ «Лилового Трайба»?! Это ты об этом не знал?
        - Этим занимался другой отдел, - отозвался Майкл, зажав переносицу пальцами, - информация была строго засекречена.
        - Что это за организация-то такая? Левая рука не знает, что воротит правая!
        - Так и работаем, иначе бы отряд Сердца не просуществовал так долго.
        - И почему это ты решил исповедаться мне, своей жертве? - теряя всякую надежду на разумные объяснения, не выдержав, спросила Гелла.
        - Потому что ты была там, - в лоб бросил Майкл и пристально взглянул на девушку.
        Ту прошибло током, она ещё не знала, о каком событии точно говорит этот чокнутый агент, но чувствовала, что он не врёт.
        - Где… там?
        - Когда произошло одно из первых нападений… Колизей. Ты ведь была там.
        Гелла сидела окаменев. Как это может быть? Неужели он… - вместо ответа она быстро кивнула.
        - И ты видела… ЕЁ.
        - Кого? - всё осознав, но захотев, чтобы это произнес Майкл, спросила Гелла.
        - Не знаю… - смущённо отозвался Майкл, - мать… Богиню… не знаю, что это было, но эта женщина с ребёнком, она ведь не иллюзия? Правда? Это ведь что-то значило? Нельзя просто проигнорировать это! Я думал, что помутился рассудком! Я тоже бывал в землях Утконоса и до, и после поджога и всё это… Я видел своими глазами, что творилось в их землях. Их разорения и нашу ложь! Может это предупреждение? Предупреждение всем нам? Что нельзя отворачиваться от фактов! Нельзя убежать и закрыться в золотых дворцах от правды! Она всё равно воспарит, расплавив всех, и доберётся до каждого, понимаешь, до каж…
        Гелла бросилась на Майкла, и не успел он среагировать, как его губы уже соединились с её губами. Через минуту их тела, подобно их языкам, уже переплелись и стали одним целым, превратив салон автомобиля во дворец богов, в котором происходило таинство единства и одновременно раздельности, парадокс, заключающий в себе каждую тайну мироздания. Это был не просто секс, который стал игрушкой, очередным атрибутом и украшением социальных отношений Империи, но возвратился к своим корням. К таинству создания жизни и более того - обещанием. Обещанием одного существа другому, что оно будет защищать своего партнёра и своих детей даже ценой своей жизни. И в этом вихре страсти и откровения мир превратился в распускающийся цветок, центром которого были двое, а всё остальное стало производными узорами на лепестках этого цветка жизни.
        48. На поверхность бутона красивейшего из цветков присела бабочка, возможно, чтобы отдохнуть, возможно, чтобы поговорить с цветком, а возможно, чтобы стать свидетелем ещё одной истории, которыми был богат мир, где жила маленькая красотка. Под гигантским белым деревом, над которым и распускались великолепные фиолетовые цветы, готовые превратиться в любой момент во фрукты познания, расположился человек, который так же как и бабочка решил передохнуть, послушать истории этого мира или же, если будет настроение, самому написать их.
        - Ты всё ещё здесь? - раздался удивленный женский голос - женщина, искупавшись в чистой речке, что протекала неподалёку, неспешно подошла к своему любовнику.
        - Я уже успел поспать, пока ты там ныряла, - приоткрыв один глаз, улыбнулся алхимик. На него сверху вниз смотрела обнажённая шаманка из соседнего селения. Продолжая разглядывать на теле девушки карту жизни, которая всё еще была видна после получения информации от фруктов познания, в которые периодически свёртывались лепестки на дереве, мужчина принялся насвистывать мелодию, берущую начало с «нот» на теле подруги.
        - Тебя совсем не волнуют варвары с севера? Они убьют тебя, как только схватят, - откинув мокрые волосы с лица, заключила девушка.
        - Не особенно, - вновь закрыл оба глаза алхимик, - я уже всё это проходил.
        - Ты - может и да, - хмыкнула подруга, - но я - нет. Ты ведь не хочешь оставить меня тут совсем одну?
        - Ты никогда не будешь од… - уфс! - выдохнул алхимик, когда девушка встала на него, чуть отклонившись назад, чтобы держать равновесие.
        - Слышала уже, да, да, - расставив руки в стороны, передразнила она своего мужчину.
        - Тогда и не волнуйся! - вновь приоткрыв один глаз, улыбнулся алхимик, - знаешь, с таким видом не надо говорить мне, что я никуда не спешу только из-за себя.
        - Не паясничай, и вообще, мы могли остаться там в…
        - Это называется машина.
        - Всё верно. Так когда, говоришь, это знание откроется нам?
        - Точно не скажу. Всему своё время, ты же знаешь. Тем более кураторы имеют свой план и рассылают свою схему открытий в довольно сложном для нас порядке.
        - Выглядело несколько громоздко и неудобно… - хихикнула девушка.
        - Зато не так неудобно, как целыми днями скакать на лошадях. Тем более, через какое-то время нам они не понадобятся, можно будет проникать друг в друга на большой скорости своих внутренних двигателей, а не использовать ржавое корыто для передвижения.
        - Может, отправимся туда? - присев, улыбнулась подруга.
        - Не сейчас. У меня запланирована встреча с толпой мыслителей. Они ещё должны отправить меня кататься на колесе.
        - Не смешно! - ущипнула алхимика за нос девушка, - зачем тебе это нужно? Что ты пытаешься доказать? И самое главное - кому?
        - Я хочу не доказать, а показать, - положив свои ладошки на щёки подруги, улыбнулся маг, - хочу показать заблуждение самого себя.
        - Как?
        - Я дам им убить себя. И тогда, возможно, кто-то из них проснётся, осознав, что жизнь - совсем не то, что мы о ней думаем. И это…
        - Запустит цепную реакцию по пробуждению всего мира, ведь «Я» не могу стать собой, пока хотя бы частичка меня считает себя обособленной. Слышала, да. Но это же невозможно, слышишь? Даже если кто-то и догадается, то это не изменит ничего. А поменять сознание у каждого существа - звучит просто абсурдно.
        - Именно!
        - Что именно? - развела руками девушка.
        - Это называется парадокс - чтобы проснулись все, достаточно, чтобы это сделал всего один человек.
        - Но ведь у тебя уже получилось! - смутилась подруга.
        - Правда? И когда это?
        - Ну как же! Ты не боишься смерти. Управляешь сознанием, материей, путешествуешь во времени! Сам творишь историю! Да ты можешь прожить жизни всех существ, начиная от субатомных частиц, так они называются? - Алхимик кивнул, - до небесных светил! Разве это нельзя назвать пробуждением? Осознавать единство всего и знать секреты всех уголков этого мира? Нет?
        - Неа, - хитро прищурился алхимик, - что бы я не мог осуществить в своем путешествии внутри себя и мире - это все равно манипуляции в рамках определенных систем взглядом на реальность. Я же пытаюсь проснуться, а это означает выход за любые рамки, какими бы далёкими они ни казались. Поэтому я должен создать ситуацию.
        - Какую?
        - С помощью её я смогу создать маленькую дырочку в этом огромном мыльном пузыре, который мы называем многомерным существованием, и когда он лопнет, мы перестанем принимать себя за этот мыльный пузырь и станем тем, что его надуло.
        - А не боишься, что если ты его лопнешь, то не будет и того, кто его надувает?
        Алхимик на минутку призадумался, скосив глаза в сторону: «Нет», - поджав губы в улыбке, выдал он наконец. - Вот чего я действительно боюсь, так это того, что мой желудок не выдержит твоего веса, и я на тебя…
        - Не продолжай! Я слезаю, о, Великий, - поклонилась ему любовница.
        - Так-то лучше, но меня всё равно мутит, - перевернувшись и попытавшись встать, пробурчал алхимик.
        - О, а вот и твоё такси, - девушка откинула волосы, встречая гостей. Дюжина вооружённых до зубов всадников взяла их и дерево в кольцо. Маленькая бабочка, сидевшая сверху, вспорхнула, чтобы успеть прибыть на следующую сцену вовремя и ничего не пропустить.
        - Обманщик и фокусник Арчибальд! - продекларировал один из всадников, - вы приговариваетесь к публичной казни через распятие на колесе! За ересь!
        - Ладно-ладно, - попытавшись подняться, пробормотал алхимик, - дайте только встать, а то мне что-то нехоро…
        Один из всадников приблизился к магу и пнул его сапогом по лицу, после чего Арчибальд моментально прочистил свой желудок.
        49. У Геллы зазвенело в ушах, и голова пошла кругом, вокруг себя она различала силуэты того, что некогда было золотым троном.
        - Неужели я стала такой же тяжёлой, как и моя голова, - сквозь треск, который очевидно был звуком ломающегося изнутри черепа, родила своё предположение девушка.
        Через неопределенный промежуток времени, который журналистка использовала, чтобы собрать свою голову воедино, она различила, что трон был вовсе и не троном, и даже не золотым. Похоже, она разнесла деревянную кресло-качалку, которая стояла в комнате женщины - шамана.
        - Ты бы поосторожней была, - заботливо сказала женщина откуда-то сверху.
        - А ну, живее! - рявкнул другой голос, - и, подхватив Геллу за руку, выволок её наружу.
        Мир вокруг Геллы менялся. Он как будто состоял из маленьких рисунков, которые затем складывались в любые предметы и существа, какие только можно было себе представить. Вселенная казалась теперь девушке сценой, где декорации можно поменять за секунду до полной неузнаваемости.
        - Однако, - подумала Гелла, - эта секунда может растянуться на века…
        Роль зрительного зала взяло на себя древнее сияющее дерево, на котором сидел один очень внимательный зритель. Бабочка успела как раз вовремя и заняла самую выгодную веточку, с которой открывался фантастический вид космического кинотеатра с актёром, исполняющим роли миллионов героев многосерийной саги.
        - Руки! - получив толчок в спину, услышала Гелла. Её глаза привыкали к обретающему чёткость миру, будто бы сотканному из тончайшей паутинки, которая проводила свет далёкой звезды. В этих светоносных нитях запутались и всадники, окружившие Геллу и старую шаманку.
        - Вы, ребята, не меняетесь, - поднимая руки, развеселилась девушка. Когда ладошки оказались у неё над головой, она почувствовала, что её рубашка спереди была вся сырой. - Неужели они успели побить меня, пока я была в отключке? - подумала Гелла, опуская голову и уже предвкушая увидеть цвет своей крови. Однако её ожидало более мерзкое зрелище в виде содержимого своего желудка. В тот же миг, несмотря на отвращение, которое она испытала, журналистка с чёткостью вспомнила тот момент, когда её начало мутить, и это было явно не в эту эпоху. Снова бросив взгляд на всадников, она поняла, что это были не закованные в доспехи варвары, но солдаты, с автоматами наперевес. И вместо коней теперь им служили стальные монстры, готовые превращать своим пламенем в пыль целые города.
        - Смирно! - прорычал чей-то недовольный голос.
        - Господи. Что же они никак не наиграются? - недовольно поморщилась Гелла.
        - Господа имперцы, вы… - всё ещё ощущая некоторую степень неприкосновенности и внутренней уверенности, начала журналистка.
        - Хи-ша!! - раздался окрик позади солдат.
        Тут Гелла вновь поменяла свой настрой с расслабленной позиции творца на зажатый фокус раба. Происходило нечто, что выбивалось из привычной картины мира, Гелла чувствовала это и никак не могла повлиять на события.
        Вперед вышел коренастый туземец в военной форме.
        - Ты кто такая? - с акцентом брызнул он слюной, обдав Геллу дурным запахом. Дело было вовсе не в желудочном аромате и не в привкусе еды, а запах, отвратительную вонь, имели просто-напросто слова, которые выходили из его рта.
        - А вы сами-то кто? - поморщилась Гелла.
        - Сейчас узнаешь, - туземец быстрым движением достал пистолет и ткнул им Гелле в рот, чуть не выбив передние зубы, - на колени, сука!
        Гелла хотела было рассказать, что в оружии не было необходимости, однако ствол во рту мешал сделать это.
        - Ну?! - завизжал туземец, потряхивая чёрными как смоль дредами.
        Гелла решила, что ни за что не станет этого делать, даже не из принципа, просто её воля не шла в резонанс с той глупостью, что требовал от неё этот дикарь.
        - Ты тупая к тому же? - убрав пистолет, кивнул туземец одному из своих подчиненных, после чего Гелла оказалась на земле, ловя ртом воздух.
        - Кончай её, - хмыкнул вождь. Солдат в чёрной маске, поваливший ударом в живот девушку, взвёл автомат, наставив его в голову Гелле.
        - Ты что делаешь? - ледяным голосом спросила шаманка.
        Гелла, всё ещё пытаясь определить, где же находятся её лёгкие и почему они не работают, подняла голову и увидела, как целый мир застыл. Никто, ни человек, ни зверь, ни мельчайшая букашка не могли пошевелиться. Из всей вселенной прерогатива двигаться и мыслить осталась только у шаманки и черноволосого.
        - Что это за хрень?! - рявкнул туземец, направив пистолет на женщину.
        - Я хотела поговорить с тобой в тишине, - глядя прямо в глаза Стальному Орлу, отчеканила женщина.
        - ЭЙ! ЭЙ! - проорал в испуге Орёл, обращаясь к своим подчиненным, - что встали! Разоружить старую шлюху! - однако ни один из них даже не шелохнулся. Все как будто превратились в восковые статуи.
        - ТЫ! - чувствуя, как его начинает трясти, проговорил командир, - что за шутки? Верни всё обратно!
        - Если убьёшь меня сейчас, - проговорила та, - то останешься в этом месте один навсегда. Ты будешь кричать, умолять меня вернуться и поговорить с тобой. Но мир останется для тебя застывшим навеки, ты понял? А теперь опусти свою писюльку.
        Командир выругался, убрав пистолет в кобуру: «Что ты хочешь от меня?».
        - Я хочу поговорить. И узнать, почему сын нашего вождя стал мародёром, убивающим ради денег, и несущим смуту и страдание всему нашему народу.
        - Захлопни пасть! Мой безумный отец хотел драться с Империей, я лишь ускорил неизбежное, чтобы он не мучился от того, что не смог защитить свои земли.
        - Поэтому ты убил его и присягнул Империи?
        - Именно, я сохранил его честь, из-за его управления Земля Утконоса стала слабой, и это был бы позор - получить пулю в лоб от захватчиков.
        - Почему ты не можешь сказать, что просто сам захотел власти? - не обращая внимания на оправдания отцеубийцы, продолжила шаманка, - я ведь знаю, чего хочет Империя, - она топнула ногой, - жидкий эфир. Они разорят наши землю, осушат её и за ненадобностью выкинут. А нам здесь ещё растить наших внуков, - на этих словах женщина помрачнела.
        - Они дают нам шанс построить современный мир! - проорал Орёл, - нищенское существование наших резерваций канет в лету! У нас будут самые богатые мегаполисы, построенные…
        - На крови большинства жителей наших земель. Ты со своими бандитскими отрядами убийц творишь беспредел вместе с Империей. Тебе должно быть известно, - она протянула кости, которые держала в руках, вперед, - что творится с людьми. Ты оправдываешь насилие над каждой женщиной, мужчиной, ребёнком и стариком построением стеклянных тюрем для свободных людей?
        - Это называется прогресс, старуха! А то, что произошло с твоим зверёнышем, меня не касается! Это издержки войны! И любого общества! Слабые должны умереть, а сильные, - он поднял пистолет, начав пальбу в воздух, - сильные будут писать историю! А вы и вся ваша шаманская философия только тормозите развитие, поэтому вы должны быть забыты раз и навсегда!
        - Ты веришь в прогресс, который дают твои кровавые деньги, правильно? - улыбнулась старуха, - тогда ты должен узнать цену этому.
        - Что? - сглотнул Орёл и тут же стал уменьшаться в размерах. Что ты делаешь, мра… - тут главаря боевиков скрутило, и он оказался в теле маленькой туземной девочки, которую насиловала рота солдат до тех пор, пока матка её не разорвалась. Орёл превратился во взрослого туземца, которого сжигали заживо со всей его семьёй напалмом, из огня он плюхнулся прямо в карьер с жидким эфиром, в который его сбросили имперцы ради потехи, а затем, задыхаясь от его запаха, его тело засосала машина, которая добывала этот кровавый экстракт из земли и стала перерабатывать его, также дробя кости и превращая в ничто всё, чем являлся пленённый «шаман».
        - Достаточно, - спокойно сказала шаманка.
        - Гхах! - упав на колени, выблевав из себя чёрную жижу, простонал Орёл.
        Мир вокруг вновь обрёл живость, и солдаты были ошарашены видом своего босса, который стоял на коленях и, дрожа, пытался унять слёзы и дрожь в своём теле.
        - У Империи есть поверье, - продолжила шаманка, - даже не поверье, а сказка о том, что за свои преступления люди попадают в тёмную сферу, которую населяют жуткие твари, которые мучают их до конца их дней. Так вот, в действительности всё намного хуже, Стальной, после смерти ты будешь проживать жизни всех тех, каждого представителя твоего народа, чьи жизни ты искалечил, и это будет продолжаться целую вечность, пока ты…
        - Убить её, ублюдки! - выблевав из себя последнее, взорвался фонтаном слюны командир.
        Те в испуге, сгруппировавшись, осыпали шаманку градом из пуль. Женщина раскинула руки и упала вместе с костями, которые держала в руках. Те рассыпались вокруг неё.
        Гелла смотрела на всё это, не в силах пошевелиться, её глаза застилали слёзы. Но не слёзы жалости, она не имела на них права, не могла она себе позволить так унизить такую сильную и храбрую женщину. Это были слёзы гнева на всех, всех тех, кто ставит свои прихоти выше самой жизни. Они заплатят, обязательно заплатят своими жизнями за то, что натворили.
        Позади послышались хлопающие звуки хеликоптера. Солдаты поспешно стали загружать своего коматозного командира в бронетранспортёр и спешили удалиться, прежде чем имперская бронетехника подоспела, чтобы спасти девушку из пылающей деревни. Гелла не знала, была ли эта сила и воля женщины, что солдаты и их вождь забыли про журналистку, не тронув её и пальцем после того как время прекратило свой бег, однако она точно, знала что успела услышать последние слова шаманки, адресованные лично ей. Они были не сказаны, но мысленно перенесены в последнее мгновение жизни женщины прямо в самое нутро журналистки: не дай себе погрязнуть в паутине иллюзий, разрушь голографическую клетку и стань свободной, иначе, если поддашься своим страстям, станешь такой же, как Орёл и ему подобные. Дитя, этот мир не стоит и крупицы того, что ожидает тебя после потери тела.
        - Простите, - скрежетала зубами Гелла, теряя сознание, когда имперцы заносили её в вертолёт, - не знаю, смогу ли исполнить вашу последнюю волю и надежду. Я не могу, просто не могу позволить этим сукам существовать и дальше творить беспредел, даже если и мир вокруг нас ненастоящий, поскольку зло, которое они делают, существует на самом деле.
        50. Очнулась девушка в тёмном помещении. Гелла аккуратно привстала, увидев в постели своего спящего «неудавшегося убийцу» и, осторожно поцеловав его в висок, бесшумно соскочила с кровати и вышла из комнаты в коридор. Сориентировавшись в планировке квартиры, она нашла кухню и, начав рыться в холодильнике, извлекла из него пакет ананасового сока. Осушив залпом половину пакета, девушка устроилась на подоконнике, наблюдая за светлячками-автомобилями, которые носились по ночному авеню.
        - Не спится? - раздался голос. От неожиданности девушка вздрогнула.
        - Ты всегда так подкрадываешься?
        - Прости, - почесал затылок Майкл, - профессиональное.
        - Ладно, не важно, - улыбнулась Гелла совершенно по-девичьи, - а ты почему не спишь?
        Тот пожал плечами: «Наверное, неуютно стало без тебя».
        - Как же ты тут без меня тогда спал? Или было с кем? - хитро прищурилась Гелла.
        - Да нет, вообще-то я…
        - Ладно, не оправдывайся, так уж и быть, - расхохоталась Гелла.
        - А ты уже не такая напряженная, - заметил Майкл.
        - Пожалуй, - сделав глоток, моргнула девушка, - всё-таки я ещё не совсем верю в то, что со мной происходит. И я ещё до конца не уверена, кошмар это или наоборот чудесный сон. По крайней мере, я не хочу, чтобы он заканчивался.
        - Я тоже, - устроившись напротив Геллы, улыбнулся Майкл, - странно, я совсем тебя не знаю, но такое ощущение, что мы были вместе уже целую жизнь.
        - Хах, ну точно! - подавившись соком, рассмеялась девушка.
        - Что смешного? - смутился Майкл.
        - Да просто… Ты даже фразами говоришь, как из какого-то фильма. Знаешь… можно ведь и книгу такую написать, а по ней снять фильм. Назвать вроде …
        - Влюблённый киллер? - поднял бровь Майкл.
        - Слишком пошло, а хотя… все настолько странно, что, возможно, такое название пришлось бы к месту. Знаешь… - став серьёзнее, продолжила Гелла, - ты сказал, что мы уже давно знаем друг друга.
        - Хочешь найти этому объяснение? - забрав сок у Геллы, хлюпнул Майкл.
        - Возможно, - вновь обратив свой взгляд в сторону окна, отозвалась Гелла, - мы оба видели нечто такое, что вряд ли можно выразить или объяснить словами. Эта женщина, были ли она настоящей? Или мы придумали её одновременно в тот самый миг? А возможно кто-то смог дистанционно перепрограммировать восприятие одного из нас, чтобы мы думали, что это наша судьба или предназначение?
        - Попахивает теорией заговора, - грустно произнес «киллер», - хотя, зная то, что происходит на нашем острове, должен сказать, что я уже ничему не удивляюсь. Другой вопрос - кому было выгодно, чтобы мы сошлись?
        - Может, Богине?
        - Ты серьёзно веришь в покровительницу и её дружка, распятого на колесе? Может, его и не было вовсе!
        51. - Пошевеливайся! - поливал землю своей слюной один из конвоиров.
        - Да иду я, иду. Знаешь, эта штука довольно тяжёлая, - таща за собой деревянное колесо в два раза больше него самого, пожаловался алхимик, - ты хоть знаешь, почему я тут нахожусь?
        - Потому что ты преступник и еретик! - страж взорвался фонтаном брызг.
        - Нет, потому что через несколько тысяч лет люди будут думать что-то вроде: что за странный парень пронёс свои знания через тысячи лет? Кем он был, да и был ли вообще? И благодаря их интересу я буду существовать в настоящем. Любопытство и жажда придумывать - вот движущая сила вселенной!
        - Ты сумасшедший! - соскочив с лощади, затопил все пространство вокруг конвоир, - поэтому, чтобы твоя зараза не распространилась, - страж сбил алхимика с ног ударом плети, - ты будешь распят и убит!
        - Нет, я буду убит не поэтому, - улыбнулся с земли Арчибальд, - а потому что ты хочешь прожить это.
        - Что?! ТЫ опять бредишь, сумасшедший?
        - Нет, просто ты хочешь понять, каково это быть менее зашторенным, нежели окружение вокруг, поэтому ты сейчас играешь свою роль стража, чтобы я смог стать просвещённым страдальцем, который, несмотря на жестокость несуществующего человека, всё равно оставался при своих…
        - Заткнись, еретик! - взорвался страж, начав лупить алхимика ногами, - закрой свою пасть! Я видел таких, как ты! Вы просто недостаточно сильны, чтобы получить то, что хотите в этом мире! Вот и придумываете всякий бред! Скажи, - он поднял за волосы мага, - посмотри мне в глаза и скажи, что это не так.
        - «Скривилась в усмешке жирная свинья», - улыбнулся в лицо стража Арчибальд.
        - ЧТооо?! - опешил от такой наглости варвар.
        - Я просто придумываю текст книги, которая опишет мои приключения.
        - Да? - скривилась в усмешке «жирная свинья», - и кто же сможет прочитать её?
        - Я сам, - расширив глаза, расхохотался алхимик.
        - Что… - задохнулся своим вопросом стражник, увидев, как держит за волосы свою же голову, которая, не стесняясь, хохочет ему в лицо. Стражник отпрыгнул и стал ощупывать своё лицо, и всё никак не мог найти его, пальцы его не могли достигнуть кожи, останавливаясь в паре миллиметров до него, хотя казалось, что они и проходили его голову насквозь. Запаниковав, он ринулся с вершины горы, куда вёл Арчибальда вместе с другими стражами, к ручью, что протекал прямо под вершиной. Соскочив с лошади, стражник шлёпнулся прямо в воду и, трясясь всем телом, уставился на круги на воде, которые стали расходиться во все стороны от стража. Вода, бывшая первое время прозрачной, становилась с каждым мгновением все более мутным, пока окончательно не превратилась в идеальное зеркало. Стражника это напугало ещё больше, однако он продолжил таращиться на своё отражение. Его лицо начало менять свою форму, превращаясь то в молодую, то в старую, то в идеализированную версию себя. Затем его лицо вместе с поверхностью воды превратилось в угольно-чёрную массу, которую стали разрезать фиолетовые узоры, перепрограммирующие
окружающую действительность, обнажая её голографическую природу. Это похоже на межпланетные игры или на игру в камни… - улыбнулся стражник, но… тут он задумался, - откуда я это знаю? Первая проявит себя в мире только через пару тысяч лет в будущем, а люди играли в камни ещё три тысячи лет назад. Откуда, откуда я знаю о них и знаю эти даты? Тут рисунки на воде сформировали его лицо, включающее в себя черты рептилии, которые периодически менялись на кошачьи в ассоциативном ряду варвара.
        - Ты в порядке? - окликнул его голос, мгновенно успокоивший паникующего стража. Он посмотрел на своё плечо, на нем лежала чёрная рука, состоявшая из идеально состыкованных ячеек, которые, вибрируя, превращались то в чешую, то обрастали иглами, сформировывающими шерсть. Страж поднял голову и увидел в своем собеседнике то же существо, каким являлся и сам. Рисунки на лице рептилии-кошки превращались в движущиеся спирали, заставившие это существо слегка улыбнуться.
        - Эксперимент скоро закончится, - услышал страж ответ на вопрос от своего стоящего отражения ещё прежде, чем задал его.
        - Что делать? - продолжило отвечать отражение - делай, что хочешь, будь кем и чем хочешь. Вот и всё.
        52. - Я хочу снова стать собой, - запаниковала Гелла, - я, я хочу!
        - Спокойно! - мягко проговорил Хоп, - вот же ты!
        Пулей вылетев из хижины, девушка устремилась через джунгли навстречу чему-то, что ещё не обрело свое воплощение в этом мире. Скорость журналистки была невероятной, с её точки зрения преодолевался сам свет и само время, ведь вся природа замерла в преддверии того, что стало возможным выйти за границы любых условных ограничений, и кто-то сможет, наконец, пробить дыру в мироздании и освободиться от многоликого наваждения, которое называлось «миром». Деревья и заросли вокруг неё, мелькая с невероятной быстротой и сливаясь воедино, превратились в коридор, который вытянулся в многомерную дорогу. Превратившись в живой магнит, этот эфемерный коридор притянул титаническую конструкцию, целую сцену, на которой оказалась Гелла. Выпрыгнув из зарослей, она босыми ногами ступила на мраморную плитку и, подняв глаза, поняла, что находится на площади перед Императорским дворцом прямо в сердце столицы своего родного государства.
        - Как это может быть? - пронеслось у неё в голове, - она тут же обернулась и обнаружила, что джунгли, из которых она выпрыгнула, превратились в едва различимую ячейку, напоминавшую маленькую снежинку, парившую в воздухе. Гелла инстинктивно подпрыгнула, пытаясь поймать маленький геометрически выверенный объект, предполагая, что он может быть порталом, который перенёс её с одного острова на другой. Как только её ладошка дотронулась до снежинки, всю её руку обдало холодом, а потом нестерпимым жаром. Взвизгнув от неожиданности, девушка отдёрнула руку и, пошатнувшись, упала на мраморную площадь. В ушах стал нарастать гул, а картинки перед глазами пошли рябью с правой и левой стороны. Эти вибрации, казалось, существовали не столько внутри, сколько снаружи тела. Волны захватили собой всю площадь и перекинулись на дворец, который тут же превратился в груду камней, а затем, засияв, предстал в образе футуристического космодрома. Гелла смотрела на это наслоение образов и почувствовала, как жар и холод, которые испытала её рука, перекинулись на всё её тело, и теперь девушка разрывалась между желанием сбросить
с себя всю одежду и завернуться в неё посильнее. Параллельно с этим происходили и изменения во внешней среде. Сменяющиеся образы то дворца, то футуристического пейзажа, то доисторической горы стали меняться с пугающей быстротой, а вместе с ними и весь мир начал трансмутироваться, изменяя свою форму, превращаясь во фрактальные узоры, которые, копируя и перемножая своё количество, формировали окружающую действительность. В какой-то момент они замерли и, завибрировав с новой силой, вызвали колоссальное землетрясение, которое перевернуло весь мир с ног на голову. Гелла, потеряв всякую ориентацию в пространстве, стала падать к звёздам. А бывшая под ней Империя, расположенная на острове, омываемом мировым океаном голубой планеты, превратилась в клубок, который начал разматывать сам себя. Гелле сначала показалось, что планета превратилась в гигантскую змею. Но затем, когда титаническое существо подплыло ближе в океане переливающегося эфира, девушка увидела гигантскую, а точнее, гигантские морды утконосов, которые, светясь извивающимися символами на их клювах, с интересом разглядывали маленькую бабочку,
порхавшую прямо у них перед носом. Гелла тут же осознала себя этим бесконечно малым и вместе с ним всеобъемлющим божественным, отрастила крылья и взлетела вверх, достигнув макушки центральной головы существа, на которой отдыхало ещё одно могущественное существо. Опустившись к нему поближе, Гелла с теплом посмотрела на спящее лицо Бога и затем, закрыв глаза, поцеловала его в лоб. В этом поцелуе раскрылся многомерный цветок, который увлек спящего человека и Богиню в глубину их общего, чудесного по своей глубине и красоте сна.
        53. - Брайан, спасибо тебе, - улыбнулась Гелла, лёжа со своим другом на песчаном берегу.
        - И тебе, - зарылся тот в волосы подруги.
        - Я теперь точно знаю, что нужно делать, - глядя на воду, которая появлялась из ниоткуда и омывала их ноги, Гелла поднимала взгляд всё выше, создавая гигантский океан, за которым в сотнях километрах располагался остров, где находилась родина её отца. Сфокусировавшись, ум девушки прыгнул в воду и, превращаясь в рисунки на поверхности великого морского существа, разлился в триллионы волн, которые, преодолевая время и расстояние, готовы были достичь земли, откуда они были родом. Однако по пути была ещё одна остановка, на которой тоже стоило заострить внимание. Собравшись воедино, волны, взвившись спиральным торнадо, создали сначала плоский, а затем и объёмный рисунок лайнера, на котором уже начали свою жизнедеятельность тысячи людей, которых судьба свела вместе на этом корабле.
        Одной из таких созданных людей была и сама Гелла, которая рассматривала своего собеседника, пытаясь удостовериться, по-настоящему ли тот больной на всю голову или просто притворяется.
        - Это какой-то розыгрыш? - повторила Гелла, - что тут делает этот человек?
        - «Этот человек»? - передразнил её Стальной Орёл, - девушка, у меня вообще-то имя есть и…
        - Не повышай голоса на нашу гостью, - спокойно сказал Император, - так что вы там говорили, миссис Фландерс?
        - Я говорю, что на вашем борту находится убийца, по крайней мере, один точно.
        - Правда? - не смог скрыть удивления Харт, - и кто же это?
        - Если хотите ломать комедию и дальше, то, пожалуйста, но всё-таки, если у вас осталась хоть капелька здравого смысла, вы арестуете вождя - самозванца.
        - Что?! - рассмеялся Орёл, - Стивен, посмотрите на неё! Это же больная женщина! Боль - на - я! Я бы порекомендовал вам бесплатно организовать для неё лечение в лучшем госпитале страны Утконоса, и я лично прослежу, чтобы ей был оказан соответствующий…
        - Мне не нужна забота предателя, - впившись глазами в вождя, ледяным тоном проговорила Гелла.
        - Ты сука!! - вскочил с места вождь, и выглядел он отнюдь не как орёл, который готов был спикировать на свою жертву, но как злая собака, которой придавили лапу.
        - Лоссе! - Харт гневно окликнул Орла, назвав по имени, дарованному имперской канцелярией.
        - Ты не уйдёшь с этого лайнера…
        - Лоссе! - повторил Харт. В этот раз вождь подчинился и плюхнулся за столик.
        - Миссис Фландерс, зачем вы провоцируете моего гостя? Вам как никому другому должно быть известно, какая сложная обстановка сейчас в стране моего гостя! И вы позволяете себе подобные высказывания! Вы же журналист, так имейте же элементарнейший такт.
        - Да, господин Император, - съязвила Гелла, - я журналист, и именно поэтому я привыкла называть вещи своими именами, и если передо мной сидит …
        - Я вас понял, - прервал её Харт, - понял, не сомневайтесь. Однако вы слишком голословны. Если вы уж и хотите кого-то обвинить, тем более персону такого уровня, вам необходимы весомые доказательства, разве не так?
        - Сэр, - выдавила из себя Гелла, запуская руку в сумку, - этих доказательств у меня предостаточно.
        54. Гелла хваталась рукой за своё тело и никак не могла нащупать его - рука постоянно проскальзывала мимо, там, где должны были быть органы, заключённые в костяную клетку, была пустота. Девушка стала призраком, который парил в ярких фантасмагорических джунглях. Решив не паниковать, Гелла расслабилась, и сразу же её существо наполнили миллионы звуков, которые окутали её, создавая новое тело. Этим организмом стали джунгли, живые и пульсирующие. Они состояли из миллионов клеток, существ и растений, которые были взаимосвязаны и дополняли друг друга. Гелла как будто стала иметь возможность видеть мир таким, какой он есть, и теперь она видела абсолютную упорядоченность движения каждого листочка, каждого пробуждения зверька. Всё это напоминало полупрозрачную паутину, из изгибов которой очень последовательно вырисовывались бегающие светящиеся точки энергии, очерчивающие всю природу, все её свойства, характеристики, формы и значения. Гелла заворожённо слушала и наблюдала за этим чудом. Однако что-то поражало этот организм, что-то… Гелла, ведомая этим чувством, поднялась и, подобно ветру, стала описывать
круги вокруг деревьев, перемещаясь от одного к другому. При этом каждый многовековой обитатель этой системы сообщал следующую точку, где девушке стоит проявить своё присутствие. В определенный момент времени стало проявляться нечто, что не отзывалось на её внутренний призыв. Казалось, что эта часть леса не хотела идти на контакт, не хотела рассказывать о себе. Несмотря на ощущаемое отторжение, Гелла переместилась в эту часть джунглей и натолкнулась там на настоящих чудовищ. Точнее, на образы, которые собрались из паттерна информации, который готов был проявить себя в ближайшее время. Не выдержав своих собственных догадок, Гелла бросилась в другом направлении и оказалась на выжженной земле. Это было футуристическое зрелище, где лес резко обрывался, и за оградой, которая была предупреждением для любого, кто попытался бы проникнуть внутрь, стояли титаны, насиловавшие землю и всё, что ей принадлежало. Они неторопливо вспахивали километры джунглей, уничтожая их под корень вместе с людьми, животными и всей экосистемой, а затем проникали в землю и начинали потрошить её изнутри, не давая ей и шанса на
дальнейшее восстановление. Геллу трясло, и ветерок, которым она стала, превратился в ураган, пытавшийся, если не вылечить или помочь умершей земле и гниющим в ней людям и зверям, то хотя бы сдуть захватчиков, чтобы они своим надменным видом победителей не оскорбляли памяти павших в этой неравной битве существ. Исполины кренились, скрипели, но не поддавались, тогда Гелла, ставшая разбушевавшейся богиней-элементалем, превратилась в вихрь и стала превращаться в настоящее торнадо, просто обязанное вырвать под корень, разорвать, испепелить и уничтожить всех этих…
        - Стоп, - раздался спокойный голос, который тут же разогнал буран, сразу после чего материализовавшаяся Гелла упала на мягкую траву посреди джунглей, ощущая, как мир вертится вокруг неё.
        - Неужели это я так закрутила всё? Не только гигантов, но и все леса…
        - Хо-хо! - раздался смешок старца, который сидел на огромной железной трубе, - пока этого не произошло, мне пришлось немного отрезвить тебя, моя дорогая, - улыбнулся шаман.
        Когда Гелла с невероятным усилием подняла голову, ощущая, как невидимые руки изнутри трясут картинку перед её глазами, девушка увидела Хопа, сидящего на стальной клешне одного из чудовищ, которых она видела в своем путешествии по сознанию леса. Этой клешнёй была стальная труба, принадлежавшая кое-как скрытому военным камуфляжем танку.
        - Как себя чувствуешь? - поинтересовался состоянием девушки старец.
        Гелла хотела было ответить, что нормально, но тут же ощутила, как внутренности её скрутило, и она излила всю горечь от осознания боли этой земли, этого острова, из себя.
        Хоп громко рассмеялся, глядя, как Гелла, обильно потея, пытается унять спазмы своего желудка. С одной стороны, слыша его смех, Гелла злилась на этого тупого старикашку за то, что он так унижал её, а с другой стороны, ей и самой становилось смешно, и она уже не могла более дуться на такого замечательного человека.
        - Полегчало? - по-отечески положив руку на плечо девушки, поинтересовался Хоп, мягко приземлившись рядом с журналисткой. Девушка тут же испытала сильную эмоцию благодарности и тёплой привязанности, которая на этот раз нашла своё выражение в слезах, брызнувших из её глаз. Он вцепилась в Хопа и зарылась в его грудь.
        - Вот так, всё хорошо, - похлопал её Хоп по спине, - всё в порядке, не бойся плакать.
        - Это всё так… Ужасно! Так ужасно!! - трясущимся прерывающимся голосом выкрикивала Гелла, захлёбываясь своими собственными слезами. Она помнила эти рыдания - так же плакала её мать, когда узнала, как был болен её отец. Не имея более возможности писать, он практически превратился в овощ, не способный даже самостоятельно помочиться. И всё же главной трагедией было даже не то, что он больше не мог творить и превратился из созидателя в обузу всего существования, а то, что Гелла не могла смириться с этой мыслью, ей было больно видеть, как медленно вирус изнутри съедает все мечты отца, и она ничего не могла сделать для его выздоровления. Она просто молча наблюдала, как отказывали все важные функции организма по мере того, как эфирный вирус сжирал всё больше и больше частей мозга, в конце концов, не оставив ничего, что можно было бы назвать человеком. Когда пульс его сошёл на нет, Гелла вздохнула с облегчением, как будто её собственные мучения закончились. Но это была иллюзия. Несмотря на то, что рана затягивалась, память оставалась и вырывалась иной раз в агрессивные разрушительные формы грубости и
насилия, в основном по отношению к другим людям.
        - Почему они должны жить? - стучало в висках девочки, которая проходила процедуру очищения посреди джунглей, - почему этот вонючий старик живет?! А мой отец мёртв? Лучше бы этот тупой туземец сгнил, а мой родной папа остался бы жить и тогда! Тогда!..
        Однако и это было разрушительной силой, которая лишь маскировалось под «справедливость». Ведь итогом было обрушение всей злобы на людей, пусть и алчных правителей двух островов, но всё же это было не больше, чем месть за невосполнимые утраты юности, направленная на фантомов.
        - В данном случае, - констатировал Хоп, предвосхищая вопросы Геллы, - страдания людей, их земли, их острова - это очень удобное оправдание своей беспомощности, а если точнее и совсем уж в лоб - ты не вернёшь отца тем, что покараешь убийц.
        Гелл отстранилась от Хопа - он в точности знал, о чем она и сама думала.
        - Может и так, - с надрывом продолжила девушка, - но может это моя судьба?! Чтобы отец мой умер, и я выросла такой! Чтобы я шла этим путем и через свою боль почувствовала чужую, и смогла навсегда разорвать этот порочный круг страданий.
        - Мыслишь верно, - призадумался Хоп, - однако своими действиями ты лишь укрепишь этот, как ты выразилась… круг страданий.
        - Мне что тогда, отвернуться от всего, что я вижу?! - взорвалась Гелла.
        - Я этого не говорю. Ты должна изменить то, что видишь, а если точнее - создать то, что ты бы хотела видеть!
        - Ну, знаете, господин Хоп! - злобно улыбнулась Гелла. - Вы трус! Самый настоящий трус! Вашу страну, вашу землю, ваш остров разоряют! Ваших детей насилуют! Ваших женщин и мужчин сжигают! Всё ради вен вашей земли, которые выпотрошат, а после - превратят всё, что есть под и над вашим островом в пепел, а вас запрут в клетках, и вы станете частью Империи! Вас этого не злит?! И вы - шаманы, объявлены преступниками! Как будто это вы виноваты! И конфликт из-за вас! Неужели вас это не касается? Или вы просто боитесь? Скажите мне, Хоп! Не молчите!!
        - О да, я боюсь, - нахмурился Хоп.
        - Да? Тогда почему вы ничего…
        - Боюсь, что ты так ничего и не поняла.
        - Что? - нервно улыбнулась Гелла, - это я-то не поняла? Спасибо, конечно, за обзорную экскурсию по вашей земле!.. Я тут такого навидалась, что… ДА! Да, да! - захохотала в истерике Гелла. - Я-то всё поняла! Это вы ничего не то, что не можете, но и не хотите! Ни понимать, ни принимать! Люди, земля, весь ваш остров гибнет, гниёт, опустошается и вы мне..! Мне!! Говорите такое! Я вообще ни с этого острова! Разве непонятно? Я рискую жизнью, становлюсь предателем для большинства имперцев, только чтобы спасти ВАШИ жизни, Хоп! Ты понимаешь меня!? Меня вообще могло и не быть здесь! И..
        - Вот и прекрасно, - закрыл глаза старик.
        - Что? - внутри Геллы всё потухло, - то есть как это? Что прекрасного? Я не… Я не понимаю… Что…
        - Иди, никто тебя тут не держит, всё в мире движется по своему сценарию, и если ты видишь лишь пару слов из всего текста жизни, что ж - это твоё право.
        - Давай только без аллегорий, без этого дерьма! Я знаю, что нужно сделать! Я знаю, что …
        - Правда? - устало спросил Хоп.
        - Именно! Нужно вырезать эту заразу с земли! С этих островов! Со всех островов, и тогда мы все будем жить в мире!
        - Так же будем жить, как и твой отец? - словно гром среди ясного неба ворвался голос Хопа в сердцевину Геллы. Внешние звуки потухли, в ушах раздался звон, и девушка сфокусировалась на маленьком шаре ненависти, что прыгал на Хопе.
        - Ты не знаешь ничего, старик, ты… Ты просто отвратителен, ты, - Гелла стала раздуваться во все стороны, - ты такая же мразь, что и имперцы! Ты… О, Богиня, да ты такой же, как и ваш вождь! Вы оба ненавидите друг друга и свой народ! Вот и убиваете вдвоём его, один - своей жадностью, а другой - равнодушием! - Гелла топнула ногой, чуть не выбив себе суставы, и, скрипнув от злости зубами, вплотную надвинулась на Хопа. Боль из полости рта расползлась по всему телу клокочущей ненавистью. Она видела лицо старика, каждую его уродливую морщинку, и ей хотелось взять в руки камень и размозжить его голову, и бить по всем частям его тела, пока от него не останется кровавая масса, которую можно будет потом смешать с жидким эфиром и заставить вождя выпить его, всё до последней капли, пока тот не лопнет.
        Гелла смотрела в закрытые глаза Хопа и понимала, что сейчас произойдет непоправимое, рука её уже нащупала нужный камень.
        - Что ты скажешь в свое оправдание, старик? ТЫ так высокомерно говоришь о моём отце, будто знаешь всё! Откуда тебе знать, каково это …
        - У меня была дочь, - улыбнулся Хоп, - если тебя это успокоит, Гелла, - старик в первый раз назвал её по имени.
        - ДА? - фыркнула Гелла, - и где же она? Убежала поди давно с этой помойки, и…
        - Она умерла, - бесстрастно продолжил старик.
        В этот момент Гелла ощутила, как её лицо стягивает невидимая рука в область макушки, будто бы там образовалась дыра, и всю кровь, всю жизнь стали вытягивать из неё через невидимую трубочку, ловко вставленную в это отверстие.
        - Точнее, - качнул головой Хоп, - её убили, войны всегда шли на нашем острове, это ведь лакомый кусочек для других стран, и так было во все времена.
        Гелла выронила камень и плюхнулась напротив старика, ощущая, как она становится старой, слабой, несмотря на внешне здоровый и жизнерадостный вид.
        - Моя деревня сгорела, моя жена была убита, а дочь… Её тело четвертовали после того, как имперцы надругались над ней. Меня тогда даже не было в нашем селении. Когда я вернулся, на месте моего дома было пепелище и одна скорбь. По рассказам, опять же… - продолжил Хоп, - тела, которые я получил, были даже не их вовсе. Говорят, после разбойного бесчинства имперцев всю нашу деревню переправили на другой остров и там продали как рабов или как подневольных доноров.
        Гелла увидела перед собой лицо туземки Майи, перенесшей тот же круг страданий что и старик Хоп, их лица, казалось, превращались поочередно то в одно, то в другое.
        - Понимаешь, это обычная история для нашего времени, как бы это жестоко ни звучало. И говорить, что я сумасшедший или трус, просто бессмысленно.
        Гелла ощущала, как стянулось её горло, и с немыми слезами, чувствуя резь в глазах и затылке, она всё же решилась заговорить: «Хоп. Я не знала…».
        - Не нужно, - улыбнулся шаман, - для людей свойственно делать ошибки, порой и весьма ужасные. Несчастные люди не способны сделать других счастливыми. Точно так же и воины, пришедшие сюда, и те, кто их послал, глубоко несчастны. Они думают, что можно подогнуть мир под себя, они думают, что если завладеть чем-то, заполнишь брешь внутри себя… Они ошибаются. Я видел молодых ребят, что были тут, не в обиду им, но эти полулюди - полузвери несут за собой след людей, даже не знающих своего рода, своих собственных корней. Рождённые в злобе и вечной борьбе, они сгребаются манипуляторами в стаи голодных вооружённых собак, которых гонят на кровь. Они готовы убивать, лишь бы забыть свою ненужность. Они пытаются ослепнуть, чтобы не видеть своей боли, вместо того, чтобы отважно встретить её и понять, что никакой боли нет. Есть только прощение. Есть созидание, есть истина того, что этот мир, этот мираж - ложь. Как и все его блага, как и сами манипуляторы, которые становятся рабами своих целей, своих бессмысленных обещаний самим себе.
        - Но, Хоп, - Гелла ощущала, как её бросает в жар, - но разве мы с вами - иллюзия? Разве наша боль и утраты тоже?.. Как мы можем просто взять и выкинуть их? Как вы можете так спокойно обо всём этом говорить? Неужели у вас… Неужели у вас не осталось совсем никаких чувств?
        Хоп улыбнулся: «Остались, поэтому, моя дорогая, я скажу тебе одну вещь, которую когда-то поведал и твоему отцу».
        Маленькая девочка стояла у кровати в палате, где лежал её больной отец, Гелла ненавидела себя за нетерпение, она не могла видеть своего спасителя в таком положении, не могла видеть, как болезнь пожирает его, лучше бы она сама прошла через эти мучения, но почему тогда из-за прихоти природы она должна будет так страдать?
        - Я ненавижу её! Ненавижу этот злобный мир! Ненавижу Фрэнка за эту слабость и…
        - Гелла, - обратился негромким голосом отец.
        - Да, папа, - резко ответила девочка, старясь не выдать своего раздражения и гнева.
        - Прости, что наблюдаешь меня в таком состоянии. Я не могу теперь даже управляться своими руками, и слышу, и вижу я с трудом. Но этого достаточно. Я должен передать тебе одну очень важную вещь.
        - Очередная безделушка, вроде того дурацкого калейдоскопа? - огрызнулась дочь.
        - Нет, - улыбнулся Фрэнк, - это нечто другое. Подойди… Подойди ко мне, Гелла, большего я от тебя требовать не в праве.
        Гелла с отвращением наклонилась над лицом отца, над его некогда красивым, а теперь расплывшимся и пожелтевшим лицом.
        - Желаю лишь одного, - сжав кулаки, подумалось Гелле, - уйти и никогда в жизни не видеть то, во что он превратился.
        - Гелла, любимая моя, это сказал мне один мой хороший старший друг. Пожалуйста, запомни: когда ты будешь в тупике, когда тебе будет казаться, что мир - это место, полное зла, где добро - лишь одна из масок этого тёмного царства, пожалуйста, помни, помни навсегда, что всё это королевство несправедливости - лишь декорация на сцене. И вся боль, что мы испытываем, негодование, гнев, отчаяние - лишь формы, лишь заученные реплики в театре жизни. Они ненастоящие. И ты можешь выкинуть их в любой момент, поиграть в них, если захочешь, а можешь сразу выкинуть весь этот бездарный сценарий в эфир, - Фрэнк улыбнулся и закашлялся.
        - Что за бред? - сжала губы девочка, - ты просто боишься умереть, - вылетело из уст ребёнка.
        - ДА. Пожалуй, но боюсь не я, а та роль отца, что не хочет покидать свою дочку, и…
        - То есть ты хочешь сказать, что ещё и не отец мне вовсе? - закричала девочка - О, Богиня! Как ты вообще можешь такое говорить? Ты предал меня! ТЫ уходишь, умираешь! Как тебе только духу хватает оскорблять меня ещё и этим?!
        - ДА, прости, родная. Но прошу, услышь меня, и это самое главное - весь мир обман, и люди в нём, и вся их ненависть, основанная на невежестве. Однако есть в этом мире нечто, связывающее всех нас с истиной, нечто, чем обладает каждый, - это надежда, что превращается в любовь, любовь, которая питает наши разговоры, которая строит наши жизни, любовь, которая есть ключ к иным реальностям. Она непременно выведет тебя на нужную дорогу, и тогда ты станешь…
        - Свободной, - подытожил Хоп.
        Гелла рыдала, она схватилась за старца и выла, уткнувшись ему в грудь.
        - Отец ещё тогда говорил, говорил, - задыхалась она, - а я не понимала, не слушала его…
        - Тш… - положил ей на голову руку старик, - не бойся плакать, это нормально. Дай этому просто быть. Это пройдёт, но взгляни на меня, взгляни.
        - Мне… Стыдно, мне очень стыдно… - всё повторяла Гелла.
        - Чепуха, - резко ударил девушку по плечам старый шаман, отчего её тело превратилось в камень, а слёзы остановились, несмотря на огонь, что топил её глаза изнутри, - не стыдись прошлого, не бойся за будущее. Только так, и никак иначе. Одна женщина должна была передать тебе это знание, и ты им уже обладаешь.
        Мозг девушки превратился в мигающий компьютер, который стал с немыслимыми скоростями обрабатывать информацию, перебирая воспоминания и превращая их в диковинный хор, очень складный и логичный, от самого рождения до настоящего момента. Мир в детстве был сказкой, фантазией, иллюзией, где Богиня-бабочка, ворвавшись в свою собственную фантазию, нашла себе новый воображаемый дом и тело. И потом встретила саму себя в виде старой женщины на умирающем острове, которая дала ей маленький совет на прощание - не задерживайся в этом голографическом лабиринте слишком долго.
        - Вот так… - прошептал Хоп, - теперь-то ты понимаешь?
        - Я…
        - Если ты встанешь на путь конфронтации с Империей, ты станешь такой же, как они. Будешь ролью, может в массовке, может даже, станешь главной героиней, но всё же - останешься ролью. А ты должна стать выше, чем эти перипетии сценария в чьей-то больной фантазии, ты должна взлететь, спрыгнуть со сцены, не побоявшись публики, которой может не понравиться, что один из актёров ведёт себя не так. Ты должна побежать через весь зал и, распахнув двери, выйти наружу. Вот ради чего мы встретились, вот ради чего все войны, вот ради чего вся любовь, вот ради чего ты родилась - наконец стать свободной. Пожалуйста, заклинаю тебя, - не становись одной из придуманных героинь, не будь ей, даже не слушай меня, потому что это роль, у меня такая же задача - направить тебя. Отбрось это всё! Обзови меня сумасшедшим и уничтожь Империю! Поверь мне и не делай ничего. Можешь как реализовать это, так и нет. Но я думаю, ты найдешь третий, а возможно седьмой путь, свой путь, который не играет ни по чьим правилам, выходя за все границы каких-либо условностей и ожиданий.
        - Но как же мне быть? Как мне найти этот путь? - растерялась Гелла.
        - Очень просто, - Хоп постучал ей по голове, - тут пусто. И нет никого, никакого режиссёра, сценариста и суфлёра. Поэтому всё и идёт из рук вон плохо почти у всех, но… - Хоп опустил руку и два раза стукнул Геллу по грудной клетке, - тут, - ему ответили такие же два ритмичных удара, - тут есть кое-кто, на чей совет ты всегда можешь рассчитывать.
        - Хоппи, Вы… - глаза девушки вновь наполнились слезами.
        - Слушай его. Слушай своё сердце. Оно укажет тебе нужную дорогу.
        55. Гелла лежала на Майкле и слушала, как бьётся его сердце. За прошедшую ночь, казалось, прошла целая жизнь, а возможно даже и не одна. Всё, что было до встречи с Майклом, утратило всякое значение и одновременно с этим обрело кристальную ясность и прозрачность. Этому во многом поспособствовали разговоры, которые безостановочно вели девушка и молодой человек.
        - Знаешь, иногда мне кажется, что всё, что происходит вокруг, напоминает какую-то абсолютно вывернутую наизнанку шутку.
        - Мне ли не знать, - усмехнулся Майкл, - ты пытаешься всю жизнь поступать правильно, но в итоге оказывается, что дело твоей жизни - просто - напросто преступный заговор с целью обогащения далеко не самых лучших людей на нашем острове.
        - Ты ведь можешь просто уйти из отряда Харта, - предприняла отчаянную попытку Гелла.
        - Из нулевого отряда, давай лучше так его называть, не уходят. Тем более, я пока ещё не готов бросить своих товарищей, которые всё ещё продолжают рисковать жизнями за кучку ублюдков.
        - Вы ведь, - Геллу осенило, - можете написать жалобу! Точнее составить самый настоящий иск, обвинительный приговор тем, кто замешан в …
        - В чём? В убийствах людей? Формально - расстрельных списков не существует, поэтому попытайся я сейчас в-открытую, даже с помощью своих друзей и связей в агентстве, что-то предпринять, то самое лучшее, что меня ждёт - это срок за клевету и безусловное лишение всяческих привилегий и статуса агента.
        - Как у вас там всё запутано. Почему мальчишки не могут жить проще? - улыбнулась Гелла.
        - Да в общем-то… - пытался что-то сформулировать Майкл.
        - Да шучу я! Я же не полная дура, поэтому понимаю, что то, что происходит сейчас с нашим островом - это не просто стихийное бедствие войны, которую никто не хочет признавать, но в высшей мере безразличие большинства к попустительству и безнаказанности преступников.
        - Согласен, - вот только кто они, эти преступники?
        - Ты знаешь.
        - Возможно, но у меня всё ещё недостаточно доказательств.
        - Ты лжёшь, - отрезала Гелла, - почему?
        Майкл привстал на кровати, вслед за ним это же сделала Гелла.
        - Я собрал приличное количество документов, которые смогли бы сбросить Харта с трона и уличить его в чудовищной лжи по отношению к земле Святого Утконоса и шаманов, однако…
        - Подожди секундочку! - перебила его Гелла, глядя прямо в глаза своему любимому, - ты сказал, земля Святого Утконоса?
        - ДА, это собственно тот остров, из-за которого и…
        - Но разве он назывался не земля Святого Змея?
        - Змея? Причём тут Змей? - удивился Майкл.
        Сидя в полутьме, Гелла разглядывала лицо Майкла, которое периодически менялось, черты лица перепрограммировались и как бы наслаивались на общую матричную схему, которая была основой для многомерных существ этой реальности.
        - Действительно, причём тут Змей? - ответила сама себе Гелла словами своего друга, который, улыбаясь, сидел напротив неё. В этот момент ум девушки гадал, что же происходит, является ли Майкл частью заговора правительства Империи и, заманив и соблазнив её, хочет, манипулируя её сознанием, заставить её…
        - Что ты хочешь сделать? - предвосхитил вопрос Майкл.
        Действительно, - среагировала Гелла про себя, - что она хочет или всё-таки что ОН хочет заставить её сделать? Как это определить?
        Теперь любая мысль была подобно вражескому партизану, который проник внутрь Геллы, чтобы разрастись там и побудить её к действиям. Её рука подтянулась к покрывалу и нащупала под ним сумку.
        - О, ты, правда, хочешь этого? - улыбнулся Майкл, - только скажи мне, дорогая, какие доказательства своей любви ты мне можешь предоставить? - вновь превратившись в голографическую проекцию символов, которые были системой, воспроизводящей мысли и желания Геллы. Девушку бросило в жар, маленькие огоньки зажглись по её телу и стали бегать по коже, подобно стройным рядам светлячков, проникая под кожу, в кровь, разогревая её, собираясь в районе живота и опускаясь ниже. В этот момент вожделение захлестнуло её, и журналистка, не помня себя, набросилась на своего возлюбленного, только на этот раз избрала крайне экстравагантный для этого метод.
        56. - Вот мои доказательства! - в припадке вожделения продекларировала Гелла, вскинув пистолет, который она пронесла с собой в сумочке. В ту же секунду маленькая квадратная комнатка залилась светом и начала трансформироваться в иные объекты. Сцена теперь развернулась и превратилась в настоящий многомиллионный лайнер, который пробивался сквозь бушующие волны океана. И любовь в этом случае должна была измениться из локального секса в вихрь энергии, который теперь сошёлся на пальце девушки, готовом в любой момент нажать на крючок.
        - Неожиданно, - поднял руки Харт, - признаюсь, вы меня удивили! Такой розыгрыш устроили тут!
        - Никаких розыгрышей, говнюк! - прищурилась Гелла, всё ещё не в состоянии контролировать жар, плавящий её матку. Оставалось надеяться только, что Харт не может ничего определить по её голосу. - Что было в бокале? - злобно прыснула Гелла.
        - Ты вообще что? - вытаращил глаза вождь, в страхе отодвинувшись на стуле, - ты, сука, как это пронесла?..
        - Заткнись, мразь! - перевела дуло пистолета на лилового тирана журналистка, - ещё одно слово, и я в тебе столько дыр наделаю, сколько не сосчитать во всех жертвах вашего беззакония!
        - А я вот до сих пор не могу понять, к чему весь сыр-бор, - окликнул журналистку знакомый голос. Гелла тут же обернулась, увидев, как человек в маске, один из ручных псов вождя, наставивший на неё автомат, коснулся своей чёрной защиты на лице, стянул её, обнажив беззаботную улыбку.
        - Хоппи? - растаяла окончательно Гелла, увидев, как униформа солдата сползает, превращаясь в одеяния с сияющими узорами, которые, подобно змеям, оплели тело шамана. Только на этот раз это был не дряхлый скелет старика, но поджатое тело молодого туземца, который, тряхнув головой, приветливо улыбнулся Гелле - О, Богиня! Девочка моя, похоже, ты опять запуталась в своем лабиринте.
        - Нет… - выдохнула она, направившись по палубе корабля прямиком к шаману. Энергия, которая буквально лилась с юноши, коснулась палубы и стала видоизменять её, ломая грубый металл и заменяя его на органические растения, которые переросли в настоящие джунгли, заключившие в свои объятия двоих людей. В воздухе витал первозданный инстинкт, мускус самой матери природы, который жил теперь внутри Геллы и безошибочно подсказывал ей, что нужно делать. Приблизившись к мужчине, Богиня подняла свои ладошки и нежно коснулась ими щёк своего возлюбленного. При соприкосновении кожа мужчины стала изменять свою температуру, цвет и консистенцию. Кожа начала превращаться в мягкий металл, на котором стали возникать рисунки как ответ на программу, исходившую от рук возлюбленной. В следующее мгновение губы обоих сблизились, и затем соединились языки, обменявшиеся слюной друг друга, в этот момент паттерны информации стали бежать быстрее изо рта, ставшего общим, попадая в кровь и расходясь по всему организму. Тело девушки стало тоже металлического оттенка, точнее - серым, отливавшим желтоватым цветом от огней, которые
стали вспыхивать в начавших дышать любовью джунглях. На лицах обоих людей стали распускаться фиолетовые цветы, которые опустились до их шей, а затем заполнили пространство спин, груди, рук и ног. Космические зёрна любви, которые пробудили индивидуумы, теперь пускали свои плоды прямо на телах влюбленных, являясь также и картой, по которой оба могли вернуться в свой волшебный божественный сад. Девушка наклонилась чуть назад, всё ещё поедая рот своего любимого, и потянула его за собой. Листья и кусты превратились под ними в мягчайшие одеяла, что окутали обоих, во время того как мужчина уже ввёл пальцы во чрево богини и начал создавать свою маленькую вселенную внутри неё. Огонь внутри неё преобразовался в бутон лотоса, который стал визуально осязаем и стал распускаться изнутри, найдя выход из пупка женщины и раскинув свои лепестки по её животу. Девушка в удовольствии откинулась на одеяла, которые пошли геометрическими рисунками, превратившими мягкое бельё в волны морской воды, в которую с головой погрузились богиня и её муж. Достав свои пальцы из богини, он приступил к насыщению цветка жизни посредством
своего рта, чем стимулировал богиню раскрыть свой третий глаз и, распахнув своих крылья, воссоздать вокруг себя дивный сад, который находился одновременно на вершине самой высокой горы и в самой глубокой впадине. Когда это пространство было достигнуто, мужчина посмотрел в глаза женщине, и они оба поняли, что одновременно оба являлись и мужчиной, и женщиной. И самое главное - нужды притворяться кем-то одним не было. Каждый из них поочередно превращался то в бога, то в богиню, и эта игра продолжилась и после того, как один из них вошел в другого и начал, ритмично двигаясь, создавать мир во время тантрического акта любви. Каждая клетка и каждый атом этих двух поистине прекрасных существ был украшен великолепным узором, который включал в себя все удовольствия, которые готовы были родиться в миллионах миров в момент очередного оргазма пары небожителей. Набирая скорость, бог и богиня уже кричали, не в силах сдержать тот вихрь энергии, что создали. Наконец, откинувшись друг от друга, исторгли из себя силу, которая, превратившись в чистый эфир, сжала мир в одну точку небывалого блаженства. Из нее изошли
миллиарды спиралей с созревающими на них семенами жизни вселенных и галактик, оплодотворяющих друг друга. Они несли в себе зерно любви создателей универсума, от самых огромных титанических созданий, являющихся частями тел теперь уже единого бесполого существа, заснувшего в одном маленьком человеке, который, пролетев миллиарды световых лет, оказался Богиней, ненадолго принявшем облик девушки, лежавшей на своем любимом.
        Гелла повернулась к Майклу и поцеловала его в губы, все ещё ощущая, как всего пару десятков секунд назад его член довёл её до оргазма, который чуть было не вынес её за пределы этого измерения.
        - Ты не поверишь, если я расскажу, что я только что пережила, - крепко сжимая за руку Майкла, прошептала девушка.
        - Не волнуйся, - поцеловал Майкл её в ответ, - я видел то же самое.
        Гелла в блаженстве закрыла глаза, ещё раз вспоминая всю изящность танца любви, в эпицентре которого она только что побывала. В прикосновении руки любимого, который заботливо приобнял её, она нашла очередное напоминание того, насколько мир совершенен и восхитителен. Каждое, даже самое незначительное действие, было безусловным выражением любви или побуждением к её реализации. С этим тёплым чувством девушка понемногу проваливалась в сон. Тело её как будто перестало существовать, а всё, что осталось вокруг, превратилось в многомерный шар, который начал с нуля воссоздавать вокруг себя новую, ещё не проявившую себя реальность. В ней, подобно кадрам кинохроники, наслаивались одна на другую кадры-сцены, что создавало иллюзию реальности, которая на этот раз обернулось чем-то на первый взгляд совершенно чужеродным магическому танцу бога. В бронетранспортёре, который больше напоминал гигантскую духовку, обливаясь потом, лежал Майкл, ставший очередным героем документальной ленты. Как это было ни прискорбно, но это были не ностальгические воспоминания, но тяжелый груз, до сих пор лежащий на сердце любого
солдата, что побывал на острове Утконоса.
        Майкл не мог взять в толк, почему война до сих пор продолжается. Тем более с информацией, что имелась у нулевого отряда, частью которого ему посчастливилось стать, операция по уничтожению шаманов должна была продлиться от силы пару месяцев по самым неблагоприятным прогнозам. На деле же спец-мероприятие превратилось в полномасштабную войну, которая втянула в себя весь остров, который горел в напалме имперских войск и сжигал не только шаманов, но и самих «агрессоров». Наружу выйти было нельзя, в любой момент шальная пуля могла раздробить череп.
        И что тогда? Смерти Майкл уже не боялся, она казалось реальнее и милосерднее, чем духота, которая практически заживо сжирала лёгкие и сжигала кожу. Но вот боли он боялся, и представлял, что будет, если он попадёт в руки шаманов, а милосердными они уж точно не были. С другой стороны, если он проведёт в подобной осаде ещё хотя бы пару дней, то точно сойдёт с ума, поэтому особого выбора не оставалось, кроме как…
        Сигналом к началу действий послужил град из пуль, который отстучал по бронетранспортёру. Выскочив из запасного хода наружу, Майкл прокатился по земле и ответил встречным залповым огнём из автомата. После этого джунгли замерли в ожидании. Звери знали, что это была борьба, первобытная битва за выживание, и, несмотря на изменившиеся обстоятельства дуэли, которые претерпели изменения, суть сражения осталось той же: убей или будь убит. Майкл опрокинул на глаза визор и бросился через кусты к источнику движения, который зафиксировал его датчик. «Жертва», которой стал невидимый нападающий, принялась палить, но Майкл быстро сообразил, что траектория пуль не могла его затронуть, поэтому, пользуясь своими навыками, приобретёнными ещё во время подготовки вступления в отряд, подобрался вплотную к нападавшему и быстрым ударом приклада в челюсть вырубил врага. Поднявшись во весь рост, сбросив с себя маску и визор, при этом глубоко дыша, Майкл пытался прийти в себя. Возможно, это было его роковой ошибкой - расслабиться, ведь теперь он превратился в отличную мишень. Тем не менее, одно обстоятельство не давало ему
покоя в тот миг: глядя под ноги, он видел не поверженного шамана, который сжигал стадионы в его родной Империи, используя магию и жидкий эфир, но молодого парня, который, возможно, всего пару лет назад перестал походить на мальчика.
        На следующий день, когда Майкл смог с боем пробраться в раскинувшийся недалеко от эфирных приисков лагерь своего отряда, этот молодой парень сидел уже напротив него в комнате для допросов.
        - Меня зовут Майкл, - представился агент, глядя на мальчишку, - скажу прямо, ты пытался меня застрелить ещё вчера, а месяц у меня и так выдался не из лёгких, поэтому прошу не юлить и не врать без необходимости. Ладно? Ок, молчание - знак согласия, поэтому приступим. Как тебя зовут?
        «Шаман» сидел, уставившись в пол.
        - Так, повторюсь, - думая о том, как бы скорее и побыстрее свалить уже из этой «командировки», начал Майкл…
        - Коу, - отозвался маленький преступник, - Нокк Коу. Свистящий ветер.
        - Уже хорошо, - обливаясь потом из-за жары, отозвался Майкл, - так значит вот что, эээ… Коу. Мне очень интересно, как такой сообразительный парень, как ты, смог попасться на удочку шаманов и работать вместе с ними?
        Мальчик чуть улыбнулся.
        - Что смешного? - нахмурился Майкл, скажи мне, ты знаешь, что делают эти шаманы? Они убивают людей, наших людей в Империи, и учиняют зверства здесь, на вашем острове. И уж прости за прямоту, всё это ради вашей безумной ортодоксальной религии - сиацоатль. Так ведь она называется?
        Мальчик теперь уже улыбался в полный рот.
        - Бедняга, - устало выдохнул Майкл, - ты ведь и сам не понимаешь, да? Действительно, всю жизнь ты провёл среди этих шаманов, которые промыли тебе мозги, а теперь и ты готов убивать ради жертв вашему одноимённому богу. Ты разве считаешь, что это правильно?
        Мальчик внезапно поднял глаза и заговорил, от вибрации его голоса Майклу стало не по себе: «Я ведь совсем не задумываюсь о том, что происходит на самом деле, да…».
        - Хм, ты признал это, - вытираясь, вздохнул Майкл, - уже хорошо. Признание проблемы - это уже путь к решению…
        - В головном офисе отряда Харта назревают перемены… - задумчиво произнес мальчик.
        - Что? - вздрогнул Майкл, - откуда этот маленький туземец знает про то, как называют за глаза теперь нулевой отряд некоторые бойцы на линии фронта? Что за…
        - Да… Похоже, моя командировка принесет мне немало новых открытий, - мальчик продолжал вибрировать своим голосом, изменяя мир вокруг Майкла или же открывая его первозданный вид?
        Майкл дрожал, чувствуя, что несмотря на невероятную жару, его начинает лихорадить от холода. Комната для допросов вместе со всей базой стала прозрачной, превратившись в стеклянную модель себя самой, которая переливалась всеми цветами радуги в ультрафиолетовых лучах далёкой звезды. Джунгли снаружи превратились в футуристические растения фиолетового цвета, протянувшиеся сквозь эти прозрачные стены, и едва ли не касались тела Майкла. Агент взглянул на себя и ахнул - он был практически голым, не считая маленькой набедренной повязки. Тело его было необычно худым и старым, но, несмотря на это, в нём чувствовалась неистовая энергия и сила. Тело его покрывалось старинными этническими татуировками, которые то и дело меняли форму.
        - Интересно, когда я смогу, наконец, выйти из этой игры и разгадать ребус? - раздался голос, сочетавший в себе женские и мужские интонации.
        Майкл, который теперь уже не был в уверенности, кем он является, поднял голову и упал на колени со стула, который моментально исчез из-под него. Перед ним в воздухе парил, а уже не сидел маленький ребёнок, чьё лицо, тем не менее, выражало тысячелетнюю мудрость. Тело ребёнка меняло цвета, но преимущественно возвращалось к ярко-голубоватому оттенку, на котором проявлялись татуировки, которые будто бы выжигались не на теле ребёнка, но на сетчатке глаза старика, что лицезрел перворожденного бога.
        - Да… - задумчиво протянул синий пришелец, - рисуя на полу разноцветные узоры длинной палочкой, - как я мог забыть, откуда я пришёл?
        Старик напротив него поменял позу, с почтительного сидения на коленях на расслабленную, и чуть откинулся назад.
        - Похоже, Харт решил всех перехитрить, даже меня, - усмехнулся ребёнок, - он считает, что можно груз своих амбиций спихнуть на тех, кто пониже? Даже на тех, кого он не знает? Но что поделать, - понимающе кивнул бог, - раньше же все так же поступали и с ним, что с него взять? Всё правильно делает, хотя, с другой стороны…
        - УУУУ! - замахал руками старик.
        - Хм, интересно, с другой стороны, всё могло бы быть совсем не так, мир ведь постоянно меняется. Но зачем в таком случае ждать каких-либо действий от кого-либо? Я сам могу всё сделать, нужно взять этого мелкого туземца и выдать за шамана. Меня ещё и к награде представят, да и на работе больше зауважают. Съезжу, наконец, в путешествие, да и грант на квартиру лишним не будет, а там уже и жена, и дети - всё, что нужно для мира.
        - Ууууу, - жалобно заверещал старик.
        - Хотя, с другой стороны, у меня семья-то и счастье будут, а у парня будет разборка на органы. Да и его семья… Что будет с ней? Хм. Придется, значит, пойти иным путем. Может, стоит его освободить и, рискнув всем, начать спасать всех остальных детей войны от лап жадных имперцев?
        - УУУ! УУУ! - качал головой старик.
        - Хм. Но тогда меня самого уже скоро не станет, и всё, что я сделал доброго, обернётся против меня самого злобой из-за непонимания элементарных вещей …
        - УУУУУУУУ! - забился в экстазе старик.
        - Хм… Элементарных вещей… - ребёнок преобразовал ветку, которой чертил рисунки, в пластичную субстанцию, принявшую форму змея с головами утконосов.
        - УУУ! - заворожённо завопил старик, глядя на маленькое животное.
        - Ух ты! А кто это там? - спрашивая себя самого, удивился ребёнок.
        Старик проследил за его взглядом и увидел на одной из голов змея две фигуры. Одной из них был бог - ребёнок, а второй - вечный путник, блуждающий по свету, в котором Майкл узнал …
        - А!!! - отшатнувшись и упав на пол, вскрикнул агент.
        - Что случилось? - ворвавшись в комнату с автоматами наперевес, взяли под контроль ситуацию его коллеги.
        - Всё в порядке! - поднимаясь, заверил их Майкл, - я все ещё провожу допрос, всем выйти! Это приказ!
        Солдаты в недоумении покинули помещение, а Майкл подошел в это время вплотную к парню, упав перед ним на колени и схватив его за запястья: «Расскажи мне всё, что видел за эту войну, умоляю тебя!».
        57. - Это и есть ваше доказательство? Признаться честно, я слегка разочарован, - Стивен с лёгким презрением и даже сожалением смотрел на журналистку, наставившую на него пистолет.
        - И этого вполне достаточно! - повторилась Гелла.
        - Неужели? Вот так просто?
        - Сэр, вы… - начал Орел, но Харт перебил его, - не сейчас, прошу тебя, дай мне поговорить с нашим гостем без твоих ужимок, - он вновь повернулся к Гелле, - так что, моя дорогая, вы хотите?
        - Справедливости! - не задумываясь, выпалила в лицо Императора девушка.
        - Тааак, - протянул правитель, - интересно, интересно. И какой именно справедливости, вы, моя дорогая, так вожделеете?
        - Не паясничай, - оборвала его девушка.
        - Видите ли, нет ничего зазорного в том, чтобы на равных общаться друг с другом, однако всё же по правилам приличия соблюдать субординацию, хотя бы номинально, стоило бы.
        - Вы мне не хозяин, и разговаривать я буду так, как ты того заслуживаешь.
        - Да? И как же это?
        - Так, чтобы ты больше не чувствовал вседозволенности, господин Император, и справедливость, про которую я говорю, обозначает ответственность человека за свои поступки. А ты, Стивен, не имеешь ничего общего с этим.
        - Правда? И что же это за мифическая ответственность, которую ты пытаешься мне навязать? - ухмыльнулся Харт.
        - Не строй из себя идиота, - обхватив пистолет обеими руками, пошла в атаку Гелла, - ты не можешь не знать, что произошло на Земле Утконоса из-за твоей жадности.
        - Похоже, ты слегка запуталась, моя дорогая, - почесал лоб Харт, - всё, что произошло на этом маленьком островке - всего лишь отголосок дикарства его населения и…
        - Расскажи об этом матерям, потерявшим своих детей.
        - Это прискорбно, - улыбнулся Харт, - но это издержи любого конфликта, любой войны, все мы чьи-то дети и, так или иначе, когда возникает какая-то проблема, её нужно решать. И как ты сама можешь убедиться, не всегда это можно сделать мирным путем.
        - Ты смешиваешь понятия, Харт, оставь это для всех тех, кто видит твоё самодовольное лицо с другой стороны экрана, и не испытывай судьбу перед человеком, который готов в любой момент пустить тебе пулю в глаз.
        - О, даже не в лоб, а в глаз, - рассмеялся Харт, - право, Гелла, вы что, правда, хотите сделать из меня мученика, а? Вы же знаете, насколько тяжело я переживаю за ситуацию на острове. А вы хотите убить такого благочестивого человека. Вы же сделаете меня похожим на символ наших вооружённых сил, глаз в ромбе. И не планируете же в самом деле оказать мне такую услугу, если испытываете ко мне какую-то неприязнь?
        - Нет, - отмахнулась Гелла, - однако, возможно, это сможет изменить историю и та бойня, которую вы устроили на острове Змея, наконец, прекратится. И все узнают о вашем позоре!
        - Позоре? Но позвольте, мои граждане одобряют мою политику! Я защищаю их от шаманов, которые превращают их дома в пепел, я дарю свободу и ощущение надёжности в сегодняшнем дне!
        - Кто пишет вам ваши речёвки? Передайте ему, что он не отрабатывает свой хлеб.
        - Конечно, не отрабатывает! - развеселился Харт, - потому что я говорю от чистого сердца.
        - Правда? Если бы вас сейчас слышал господин Кенолд и знал о том, что вы сделали, он отдал бы вас под трибунал.
        - Хотите сделать героя из нашего старика? - поменял свой тон Харт, испытав сильнейшее раздражение.
        - Нет, но этот человек действительно думал о том, как сделать мир лучше, и знаете, что бы он сказал про вашу сегодняшнюю политику?
        58. - Это порно, - усмехнулся Кенолд.
        - Что, простите? - стараясь не пропустить ни слова, строчила Гелла.
        - Порнография, - наливая себе очередной стакан виски, отгромыхал Кенолд. - Будете? - протягивая стакан, предложил экс-Император.
        Гелла смущённо закрутила головой.
        - Ну, как знаете, - осушив в один глоток стеклянный стаканчик и ухнув его об стол с огромной силой, развеселился правитель. - Уф! Хорошее виски из стран Конгресса гораздо лучше этого патриотического дерьма Харта.
        - Вы имеете в виду?..
        - Ром! Ты представляешь? Ром! Это надо же было додуматься! Назвать своим именем алкогольный напиток, это просто идиотизм. Но надо отдать должное пиар-аппарату Стивена, это работает, видимо, вкуса у наших людей всё-таки нет совсем никакого. Это не записывай, - добродушно улыбнулся Кен.
        - Хорошо, - заулыбалась Гелла, - а что насчет остальных сфер деятельности Стивена Харта? Что вы можете сказать о нём, как о человеке?
        Кенолд задумался.
        - Ну, пить он совершенно точно не любит или не умеет! Но он мне постоянно отказывал в этом! Это, кстати, довольно подозрительно!
        - Что именно? - уточнила Гелла.
        - Ну как? Человек не хочет со мной пить!
        - А… Что тут подозрительного?
        - Ты как будто только вчера родилась! Это же древняя традиция!
        - А… Вы про то, как, чокаясь кубками, можно понять лояльность партнёра, и не хочет ли он отравить…
        Кенолд прервал догадку девушки раскатистым смехом: «Думается, это несколько старомодно и слишком сложно. Я говорю про секреты, которые человек может открыть на лёгкую голову, понимаешь?».
        - Не думаю, что бывший агент нулевого отряда смог бы что-то выдать вам под воздействием безобидного алкоголя.
        - Правда? - удивился Кенолд, - в этом моё преимущество, даже если кто-то и постарается сохранить невозмутимость. Я … - Император вновь налил бокал и осушил его, - человек в этом деле бывалый, и по изгибу… ты понимаешь? По изгибу брови смогу книгу написать, о чём человек подумал в этот момент! Понятно?
        - Замечательное умение, - не сдержала смешка журналистка.
        - Ещё бы! Девушка, а как думаете, я бы стал Императором целого острова? Вот! Без умения разбираться в людях это было бы невозможно!
        - Но всё же… Именно вас здесь многие и упрекают в непрофессионализме.
        - Правда? А поконкретнее?
        - Вы, кстати, уже упоминали об этом, а конкретнее - ваш выбор Харта в качестве преемника.
        - Ну, знаете, не я один его выбирал, поэтому…
        - Ещё скажите, что народ его сам избрал.
        - Нет, конечно! Как его может избрать Империя, если она его даже не знала?
        - Значит, вы признаёте, что избрание Харта в качестве законного преемника нелегитимно?
        - Это довольно болезненный вопрос, госпожа Гелла. И правильного ответа на этот вопрос нет.
        - Мне кажется, вы увиливаете от ответа. Всё просто - скажите, да или нет?
        - Харт появился, - Кенолд поднял бутылку с виски и начал пристально вглядываться в содержимое бутылки, - появился в нужное время в нужном месте, чтобы управлять островом, но…
        - Но?..
        - Время покажет, я не стану это комментировать.
        - Комментировать что?
        - Вы прекрасно знаете. Единственное, зачем вы пришли ко мне - это услышать о грехах Харта и о том, что он ответственен за хаос на острове Утконоса.
        - Я хочу лишь услышать правду.
        - Правду о чём? О том, что политиком становятся вовсе не для того, чтобы спасать людей, а наоборот?
        - И вы были таким же?
        - Скрывать не буду, есть множество дел, которые я не хотел бы освещать, и не думаю, что вы станете ворошить их.
        - Откуда такая уверенность?
        - Вы умная девочка, вот поэтому-то и не сделаете этого.
        - Это угроза?
        - Нет, отеческий совет.
        - Не слишком ли много берёте на себя?
        - Нет, моя дорогая, когда-то я даже спас твоего отца от этой роковой ошибки.
        - Он встречался с вами? - удивилась Гелла.
        - Ещё бы. И не только, когда я вручил ему награду за лучшее литературное произведение года и сделал его национальным писателем. У нас была не одна дружеская посиделка в неформальной обстановке. И могу заверить тебя, Гелла, виски, - он потряс бутылкой, - показали мне, что твой отец чертовски хороший парень, честный и никогда не скрывающий того, что думает.
        - Хотите сказать, что он дружил с вами? Но он же всегда критиковал вас как Императора и даже высмеивал в своих романах…
        - Именно! Это мне и было интересно! Он не боялся того, кем я являлся, и хотя мы были друзьями, мог указать мне на те болевые точки, над которыми действительно стоило бы поработать в рамках управления страной. И это, кстати, коренное отличие между мной и Хартом, - я не боялся того, что говорили обо мне люди, поскольку, как вообще можно что бы то ни было создать, когда ты слеп к тому, что ты собираешься…
        - Подождите немного! Я что-то не совсем понимаю… Как вы можете так панибратски относиться к моему отцу, одновременно с этим совершая поистине чудовищные вещи?
        - Это какие, например? - удивился Кенолд.
        - Ну как же ! - возмутилась Гелла, - война на острове не вчера началась, и у меня есть все доказательства, почему она началась по-настоящему! - журналистка вывалила перед Императором кучу бумаг, но тот даже не стал прикасаться к ним.
        - И что это?
        - Доказательства вины вашей и всех советников!
        - Интересно, и в чём же она заключается?
        - А вот в чём! - Геллу понесло, она забыла как о формальном приличии, так и о собственной безопасности. - Это, - она достала из файла пару бумаг, - копии документов, которые свидетельствуют о суммах, отправленных на восстановление острова, однако никакой помощи оказано не было, а суммы-то - немаленькие! Второе - оружие, переброска наших военных транспортёров на территорию противника и фактическая их передача шаманам! Это всё документировано подотчётными актами, которые…
        - И что? - устало спросил её Кенолд.
        - Как это что?! - вскочила в бешенстве девушка, - перед вами доказательства умышленных правонарушений департаментов, которые находились в вашем непосредственном подчинении, и вы ещё спрашиваете! Как вы можете быть таким безразличным к деяниям, фактически ставшим причиной гибели половины жителей острова?!
        - Что я сейчас могу сделать? - продолжая пялиться в пустой стакан, спросил экс-правитель, - сейчас Император - Харт, а я не имею реальной власти. А даже если бы имел, то вряд ли бы смог что-то сделать.
        - Как это понимать? - насторожилась Гелла.
        - А вот так, - Кенолд поставил стакан и поднял на неё глаза, - я знал обо всех так называемых «нарушениях».
        - Как это?! - округлила глаза Гелла.
        Кенолд пристально смотрел на неё несколько секунд, а затем разразился смехом: «ДА… А как ты думаешь, почему так происходит? «Как это?» ты спрашиваешь? А очень просто, это и есть свобода, свобода, за которую я сражался всю свою жизнь».
        Гелла не верила своим ушам, - какая свобода? О чем вы говорите? - с надрывом спросила она.
        - Позволь пояснить, - снова налив себе стакан и осушив его, продолжил Кенолд, - ты удивляешься, почему у нас конфликт был с соседним островом, почему до сих пор не уничтожены эти так называемые «шаманы», почему деньги уходят, испаряются, хотя должны восстанавливать то, что разрушено той войной? Потому что никакие деньги не способны восстановить душевные раны, которые остаются после…
        - Прошу вас…
        - Ладно, прости, - откашлялся Кенолд и, устало откинувшись в кресле, обратил свой взгляд в окно, - если по существу, то война нужна странам для того чтобы жить, точнее, многим людям в этих странах.
        - Но как это может быть? Неужели люди настолько жестоки, - чувствуя себя маленькой девочкой, которая спрашивает у папы, что такое хорошо, а что такое плохо, взвизгнула Гелла.
        - Дело не в жестокости, она лишь проявление слабости и тупости большинства людей. Можешь записать это, кстати, - экс-Император считает всё население паразитами, - да, так и напиши, заодно поднимешь рейтинг Харта, - рассмеялся Кенолд.
        - Это не смешно! Почему вы так говорите! Вы обобщаете проблему и выгораживаете людей, которые это сделали!..
        - Мы все это сделали! - огрызнулся Кенолд. Не какие-то шаманы или предатели из Империи, но МЫ, моя дорогуша.
        - Кто это мы? - сжав губы, спросила Гелла.
        - А так - мы! Я, ты, твои родители, мои дети, всё вокруг - это огромный заговор!
        - Объяснитесь же!
        - Да легко. Все войны есть продукт свободы. Свободу, за которую я сражаюсь всю свою жизнь, повторюсь. Право делать то, что хочешь, и не дать другим навязать свою волю и свои взгляды. А так как, ещё разок, я считаю всех людей паразитами, ну, почти всех, то и свобода у всех абсолютно «паразитская». Что в принципе не есть плохо, но, как видишь, она порождает войны и наживу на них. Бесталанность и тупость нашего народа ведут к тому, что все хотят иметь всё, не делая ничего. Поэтому придумывается надуманный конфликт, который превращается в доходных бизнес для тысяч людей. А для остальных миллионов - поводом, чтобы оправдать своё скотское состояние. Мол, мы уже не так и плохо живем, как эти туземцы под шаманами. А истина в том, что трусость и лень, породившие конфликт, убивают хороших ребят и в Империи, и на острове Утконоса. Шаманы, кстати, наоборот являются теми, кто отдаёт, а не забирает, они как раз-таки не паразиты, они лечат людей и отдают знания о мире, намного опередившие нашу так называемую цивилизацию.
        - Что вы хотите этим сказать?
        - А то, что они как раз из того редкого процента населения нашей планеты, которые могут хоть что-то сделать своими руками и мозгами, подобно стулу, на котором я сижу, и планшета, на котором ты записываешь мои пустые мысли. Только их проявление скорее не количественное в преумножении новых костылей, а качественно меняющее само сознание людей.
        - Это как?
        - Ты слышала про сиацоатль?
        Гелла задумалась, и тут нити в её голове распутались, она вспомнила рассказы своего отца, который при написании своих книг вдохновлялся, как он говорил, энергией напитка жителей острова Утконоса, да и опыт, пережитый в юности вместе с Брайаном, не заставил себя ждать - точно и это …
        - Ключ к понимаю того, чем является человек. По крайней мере, можно узнать, чем он точно НЕ является.
        - И чем же?
        - Свиньёй, которая готова сгрызть всё и всех вокруг, лишь бы самой жиреть, всё больше считая, что жрать помои в виде крови представителей своего вида и есть самое высшее достижение в том мире.
        - И что тогда делать?
        - Я пытался, например, привить нашему народу любовь к сиацоатлю, однако, оказалось что это ему просто не нужно.
        - То есть как? Я ни разу не слышала об этом.
        - Конечно! Потому что компании, - Кенолд протянул стакан с виски, - которые очень тесно связаны в нашей стране, фактически находятся в одних руках, посчитали, что это помешает их прибылям с продаж рома. Плюс, если у нас появится сиацоатль, то весь «чёрный рынок» загнётся, ведь люди поймут, что и легальные, и нелегальные стимуляторы просто сжирают их деньги, а самое главное - время жизни. А ещё, как ты знаешь, спрос рождает предложение, а раз сиацоатль никому не нужен, то его даже на «чёрном рынке» нет, поскольку людям не нужна правда о самих себе.
        - Но разве это не то, что мы все так отчаянно ищем? Вы сами-то его пробовали? Неужели вы не могли…
        - Заставить других пить его? Нет уж. Это насилие. Как и запрет чего-то вроде моего любимого виски.
        - Вот именно! Вам надо было начать с себя и тогда! Вы должны были выбросить выпивку из своей жизни и…
        - Я не могу. А раз не могу сам, то и другим не имею права тыкать, что и как делать. Я пробовал сиацоатль и, о, Богиня! Я никогда не плакал так много.
        - Почему?
        - Я увидел себя и всю ту боль, что каждый день причиняю людям напрямую и косвенно, ОНО показало мне всё это. Я… Я чуть было не сломался и после этого запил больше обычного. Я слабый маленький паразит, который возомнил, что может быть Императором, понимаешь? Который считал, что знает, что такое свобода, но на деле я лишь плодил всё новых паразитов, которые на нашем острове стали творить беспредел, а затем и перенесли его за пределы наших границ, начав убивать граждан других стран.
        - Но вы же… Как вы могли так легко сдаться?! Вы должны были бороться, укрепить свою власть и заставить…
        - Вот, вот, а чем сейчас Харт занимается?
        Гелла замолчала.
        - Он душит само понятие о свободе. Если твой отец мог написать обо мне мерзости в своей книге, а я затем награждал его медалью за то, как он точно на самом-то деле подметил мои недостатки, - это свобода. А когда то же самое кто-нибудь попробует сделать с Хартом, то найдёт себя закопанным под какой-нибудь пальмой. Всё потому, что я осознаю себя маленьким человеком с большой ответственностью, который неизбежно совершает ошибки. А Харт, наоборот, возомнил себя большим человеком с маленькой ответственностью, судя по тому, что он просто не признаёт, что может ошибаться в чём-либо. Но он опять из отряда, и ни у кого оттуда не должно быть такой власти.
        - Почему вы так думаете?
        - Господи, да он солдат, понимаешь? По сути своей - подневольный человек, а когда сверху уже никого нет, то что? Он сам себе хозяин, и в его понимании вся Империя - его слуги, которые должны подчиняться ему, иначе это измена и расстрел. В общем, мысль ты уловила? Может моя свобода и порождает несправедливость, но диктатура Харта не даст родиться вообще ничему.
        - Вы пытаетесь оправдаться?
        - Нет, моя дорогая, я пытаюсь предупредить тебя. Я поступлю как очередной паразит, но лучше уж так, дам тебе простой совет. Беги с этого острова. Бери своего мужа, детей, всю семью и беги отсюда. Это нормально и не стыдись того. Всем будет всё равно, когда тебя убьют, а с твоим идеализмом ты будешь идеальной мишенью для Харта. Пожалуйста, по старой дружбе с твоим отцом, если тебе дорога память о нём, послушай меня, ты должна…
        - Спасибо…
        - Подожди, ты, видимо, не совсем поняла.
        - Я поняла, господин Кенолд, - Гелла взяла его за руку, - если я сбегу, я стану паразитом, так? Это фактически вы сказали сами. Да, возможно, такой путь легче, однако, если я сделаю это, моё сердце мне никогда этого не простит.
        59. - Правда? Так бы и сказал? Порно? - усмехнулся Харт, - вот такого пренебрежительного отношения господин Кенолд уж точно бы не одобрил, а то, что вы ещё и угрожаете его законному преемнику оружием - тем более.
        - Это ещё как посмотреть, - ледяным тоном продолжила Гелла, - с формулировкой «законного» я бы точно поспорила.
        - Как вам угодно, милая, но прошу вас, оставьте, пожалуйста, в покое этот несчастный пистолет и давайте поговорим как цивилизованные люди - без оружия!
        - И это говорит мне человек, который… - Гелла замерла, увидев на своей ладони, которой она сжимала пистолет, заросший, но всё ещё виднеющийся шрам. Свет, который вырвался прямо из этого шрама, залил всю палубу, и та вновь начала изменяться. Превратившись из роскошной машины, бороздящей океаны, в переливающуюся комнату, в которой была маленькая девочка Гелла и её питомец - утконос, которого звали…
        - Арчи! - взвизгнула Гелла.
        Утконос непонимающе смотрел на Геллу, девочка же не мигая смотрела на кучу, которая виднелась в паре метров от него.
        - Почему опять мимо? - опустив глаза, спросила Гелла, проследовала за совком и прочими принадлежностями, которые бы помогли ей убрать экскременты животного. Она не спеша прочистила и освежила место, где была заложена биологическая бомба. Виновник же маленького теракта внимательно наблюдал за ней, как бы принимая участие в обезвреживании. Когда угроза миновала, Гелла села на колени и взяла на руки утконоса. Она чуть сжала его.
        - Зачем ты это сделал? - Утконос продолжал таращиться на неё своими глазами-бусинками.
        - Зачем? - более строго спросила Гелла, продолжая сжимать утконоса - тот начал кряхтеть.
        - Зачем?! - наконец вскрикнула Гелла, сжав со всей силы тельце утконоса и прорывая его шкуру ногтями, - зачем - зачем? - начала трясти она своего питомца, тот начал извиваться и верещать в её руках.
        - Зачем, зачем, зачем? - кричала Гелла во всё горло, теперь перед ней был не только утконос, но молодой мальчик Стивен, которого девочка избивала за то, что тот посмел оскорблять менее сильного участника компании, имени чьего она уже и не помнила. Одновременно с этим утконос стал Брайаном, которого Гелла, оседлав верхом, насиловала, именно насиловала, а не занималась любовью. Она чувствовала энергию, что струилась через её матку, пробиваясь через пупок, затем следуя в грудную клетку, в которой бешено стучало сердце. Но, несмотря на все его попытки достучаться, мозг пылал, как и руки, которые уже готовы были превратить маленькое существо в фарш. В самый последний момент утконос извернулся и, высвободив одну лапку, вонзил ядовитый шип прямо в ладонь своей хозяйки.
        - Ай! - вскрикнула Гелла, рефлекторно разжав руки. В этот самый момент утконос выскользнул из её рук.
        - Что такое, вам плохо? - раздался голос, - Гелла подняла глаза, залитые кровью, перед ней был Харт, который, хищно улыбаясь, смотрел на журналистку в упор. Пистолет в её руках дрожал.
        - Это и есть твоя справедливость? - расхохотался он, встав с кресла, - это не справедливость, а жажда власти. У тебя есть свои представления о том, как должен выглядеть мир вокруг, и ты всеми силами стараешься привести их к этому порядку, проконтролировать. Это ничем не отличается от того же, чем занимаемся мы, и, если ты так хочешь услышать, - я твой обожаемый Стивен Харт. Ты хочешь доминировать, пусть это твой питомец, твой мужчина, твой Император. Неважно, выше или ниже события, или какого они уровня! Ты просто хочешь власти!
        - Нет! - пересохшим горлом пролепетала Гелла.
        - Да! - обрастая стальными иглами, захохотал Харт, - ты думаешь, что спасаешь людей своими статьями, обнажая «правду» о войне, но на деле ты лишь тешишь свою значимость и предпринимаешь все усилия, чтобы стать ещё выше меня!
        - Нет!
        - Чтобы быть убитой!
        - НЕТ!
        - ТЫ - мученица! Ты думаешь, что, уйдя таким способом из мира, ты обретёшь абсолютную власть бессмертия в памяти людей! Что ты будешь жить в своих статьях! Но это так же глупо, - глаза Харта превратились в два чёрных блюдца, - как пытаться достучаться до утконоса, что не стоит срать, где попало!
        - Нет!
        - Нет так нет! - хохотал Харт превращаясь в четвероногое животное, - ты и тут хочешь сдохнуть? Ты знаешь, что станет с тобой, если ты оставишь яд в твоей руке на несколько часов? А?! Знаешь?
        - НЕТ!
        Харт, превратившись в утконоса, бешено зашипел и кинулся в другую комнату.
        - Стой! - бросилась за ним Гелла и в дверях наткнулась на Фрэнка, своего отца, который сжимал маленькое дрожащее животное в руках.
        - Па… - не успела договорить Гелла, как получила от него резкий шлепок, которой обжёг её щеку. - Что… - Гелла дрожала, она знала, что виновата, и не имела понятия, как оправдаться. Она готова была, что отец изобьёт её в первый раз в её жизни. Фрэнк сделал резкое движение, Гелла одновременно с этим взвизгнула и упала на колени, проклиная себя за трусость и слабость, неготовность ответить за свой поступок. Однако вместо ожидаемой боли она почувствовала тепло. Отец обнимал её.
        - Папа? - сухо проговорила Гелла, не узнав своего голоса.
        - Моя девочка! - нежно потрепал её по голове отец. - Прости, прости, пожалуйста!
        - За что? - всё ещё не узнавая своего голоса, спросила Гелла, - я ведь… я…
        - Сделала больно Арчибальду, - закончил фразу её отец.
        - Я не хотела, - начала оправдываться девочка, - просто я… я… почувствовала такую злобу, что… Эта ненависть будто бы была всем, чем я живу, и я … - Гелла споткнулась, чувствуя как дрожат её губы - и я… Я…
        - Тс… Ну, ну… - прижал её сильнее к себе отец, - ты живёшь в мире, полном ненависти, это естественно, что даже у такой хорошей девочки, как ты, может случиться так, что злоба прорвётся и в очень и очень поганой форме.
        - Папа, я больше никогда…
        - Тшш. Послушай меня, - мягко прервал её Фрэнк.
        - Угу, - кивнула Гелла.
        - Во-первых, никогда не обещай того, в чём не уверена, а, во-вторых, ты попадёшь после этого в утконосый ад после смерти, и тебя миллионы лет будут истязать гигантские исполины-утконосы, как и ты… - Фрэнк почувствовал, как тело дочки превратилось в камень. Он тут же отстранился от неё и увидел, что она была бледна, как сама смерть.
        - Ладно, ладно, - расхохотался Фрэнк и быстро поцеловал девочку в щёку.
        - Я шучу, эй, эй! - он пощелкал пальцами, - никакого ада с утконосами нет, понятно?
        - П… пправда? - запинаясь, спросила Гелла.
        - Да. Да, а теперь, когда ты успокоилась, - Фрэнк нежно положил одну руку ей на плечо, а второй поднял утконосика, - на, держи.
        Девочка прижала к себе Арчибальда и дала волю слезам. Ей казалось, что плакала не она одна, а весь мир плачет с ней, но не от горя, а очистительными слезами.
        Арчибальд больше не хотел пронзить её своими коготками и убежать. Вместо этого он спокойно покоился на её руках, изредка облизывая её лицо.
        - Весь наш мир, - продолжил отец, - это нескончаемый поток информации, что ты, что я. По сути, мы большие кластеры этой информации, что-то вроде комплексных программ, и не всегда мы работаем так, как нам того хочется. Все наши поступки складываются из миллиардов других запрограммированных действий, которые вытёсывают наше поведение в этой реальности. Поэтому, Гел, даже самые благие дела могут обернуться полной катастрофой, а самые скверные поступки… В-общем, ты поняла.
        - И… что же делать? - недоумённо спросила дочка.
        - В этом-то весь и фокус, - Фрэнк коснулся лбом головы своей девочки, - я не знаю ответа, дорогая, ты должна найти его сама.
        - Сама?! Но, пап, разве ты не самый умный?
        - Умный? - Фрэнк улыбнулся, - это навряд ли.
        - Но ты же написал такие мудрые книги.
        - Это означает лишь то, что больше я делать ничего не умею, а не то, что я умный, как мне по крайней мере того хотелось бы. Поэтому, Гелла, представь, что ум и все люди и звери, даже я и Арчи - это программы, плод твоего воображения, как и мир вокруг тебя.
        - Пап! Ты меня пугаешь! Что ты такое говоришь?.. Как я могу остаться в таком месте?
        - Главное, ничего не бойся. Ты будешь ошибаться на своём пути, наломаешь дров, я уверен. Хотя обычно родители такого не говорят, но я хочу быть с тобой предельно честен. Поэтому, несмотря на то зло, что будет давить на тебя в будущем, и ту ненависть, которая чуть не погубила тебя вместе с маленьким живым существом сегодня, помни - у тебя есть один верный спутник.
        - Спутник? И… кто же это?
        - Это необъятное! - распростёр руки Фрэнк, - непостижимое!
        - Непо… но пааап. Это ещё непонятнее, чем если бы сказал, что следует слушать гм… Богиню?
        - Нет, нет! - замахал руками Фрэнк. - Богиня - это часть мира, может и самая главная, пусть, которого нет. А я говорю о том, что находится за пределами всех мыслимых концепций нашего мироздания! Оно, невообразимое, и есть ключ к нашему освобождению и путеводная звезда, которая непременно приведет тебя к нужной двери в иные сферы бытия!
        - Пап, - улыбнулась Гелла, - это всё здорово. И то, как ты пытаешься меня ободрить, тоже… Но каким образом я могу вступить контакт с тем, что по определению может и не существовать вовсе?!
        - Очень просто! - расплылся в улыбке Фрэнк.
        - Брр? - удивленно качнул головой утконосик.
        - Этим, и я не устану повторять, каналом связи, который всегда с тобой, является, - отец опустил голову и прижался ухом к груди дочери, - твоё сердечко.
        60. Майкл прижимал к себе молодого туземца, не в силах выдавить из себя и звука, так как горло его было сжато ненавистью из-за несправедливости, что обрушилась на целый остров, и уже перекинулась на соседний. - Хотя, - лихорадочно соображал мозг солдата, - возможно ненависть поразила сердца жителей второго острова, именующего себя Империей, уже очень и очень давно, просто он не замечал этого, нет, не хотел замечать. Но жизнь очень хитрая, а возможно даже мудрая штука, и всё, от чего человек пытается убежать, рано или поздно предстанет перед ним во всей своей великолепной или отвратительной основе. Это как любовь, от неё никому не спастись. Как бы кто ни пытался доказать своими поступками обратное, все получат своё в том объёме, который своими действиями посеяли за свой жизненный путь. Хотя нет, думал Майкл, это не «как» любовь, это и есть любовь. Самая чистая и незамутнённая, даже если она приходит с войной, голодом, тотальной несправедливостью и кровью. Это всё равно любовь мира, мира, который рыдает и просто не может смотреть на слепых и глухих людей, которые только притворяются такими по
отношению к тому что творится на сердце и в жизни соседей, находящихся от них на расстоянии вытянутой руки, той самой руки помощи, которую от них ждут. Конечно же, можно и дальше притворяться, что ничего не происходит, но паутина жизни, проводя всю информацию через себя, рано или поздно найдёт и того, кто считал, что «чужие» вещи и проблемы его не касаются.
        - Касаются, - аккуратно подбирал свои слова Майкл, сжимая молодого парня, который рыдал у него на груди, - и преступлением будет считать, что можно остаться чистеньким в реальности, где всё вокруг залито кровью.
        - Это… Это правда, что ты мне рассказал? - всё ещё боясь посмотреть в глаза молодому лиловокожему, - спросил Майкл, - тот замер на мгновение и на секунду перестал рыдать, будто бы сработал какой-то тумблер, он просто выключил слёзы, которые уже успели намочить форму Майкла. Парень отстранился и взглянул на солдата глазами старика, в которых не было и намёка на горе, лишь стальная воля, готовая смести всё на своём пути, решимость, которой позавидовал бы любой воин. Это был потрясающий по своей силе взрыв, перевернувший всё внутри двух людей, мальчика и взрослого мужчины, и Майкл не был до конца уверен, кем из них двоих на тот момент он был на самом деле.
        - Я не стал бы врать, - полным достоинства голосом проговорил мальчик.
        - Нокк… Коу, верно? - попытавшись таким образом выразить уважение, обратился Майкл как к себе равному, хотя всё ещё чувствовал превосходство этого маленького героя войны, - ты, правда, был свидетелем, как твою избранницу..?
        - Она жива, - с ледяным спокойствием отчеканил мальчик.
        Майкл чувствовал, как должно быть чудовищно трудно рассказывать и вспоминать о таких вещах. Из рассказа молодого туземца следовало, что имперские войска, объединившись с шаманами, занимались убийствами, грабежами и продажей рабов на другие острова.
        - Но ведь работорговля запрещена! - вскочив от негодования, проорал Майкл, пытаясь отдышаться.
        - Да, - кивнул туземец, - но я видел и слышал это всё собственными глазами, никто из ваших бледнокожих или моих бывших соплеменников даже не скрывал того, что они будут делать с «товаром», так они называли нас, народ Золотого Утконоса.
        Майкл сжал голову, чувствуя, что ему становится всё хуже.
        - Ты как? - успокоил его бархатный голос.
        Майкл приоткрыл один глаз и вновь увидел бога-ребёнка, который парил над голографической реальностью, его окружающей, а сам Майкл превратился в бесполое уставшее существо, которое брело через бесчисленное количество воплощений.
        Майкл снова зажмурился и качнул головой, - нет, всё в порядке, Коу… Я просто не могу поверить в это всё… - аналитический ум, который помогал ему быть одним из самых эффективных оперативников и детективов отряда, выстраивал цепочку следственно-причинных связей, из которых выходило, что в войне замешаны силы обоих островов, кому это выгодно, которое вылилось в гигантские прибыли от выкачивания эфира из земли, списания гигантских бюджетов на вооружение в конфликте и дальнейшие побочные бизнесы, вроде работорговли.
        - Это… Это всё…
        - Мир, в который превратила Империя наш дом.
        - Но шаманы… - часть ума Майкла всё ещё не была готова принять правду.
        - Шаманы обладают мудростью, - спокойно отозвался парень, - а не магией, которая умеет испепелять тысячи людей.
        - Да. - Майклу пришлось согласиться, - это невероятно, что люди в Империи повелись на такую несусветную ложь, но… силы в вашей стране. Эти работорговцы, они ведь тогда вместо шаманов…
        - Империя начала, это она принесла так называемую цивилизацию на наш остров, - ответил мальчик, - теперь у нас есть гигантские, как вы их называете?..
        - Мегаполисы, - мрачно отозвался Майкл.
        - Именно, нас фактически согнали с наших ареалов обитания, чтобы можно было сравнять их с землёй и непрестанно качать эфир, а нас запереть в клетки бетонных карцеров, убивая наши тела вашим так называемым достоянием - ромом, и ум - тем, что вы называете сетью вещания. Совет вождя называет это чисткой, те, кто противится этому скотскому отношению, должны быть отправлены на перевоспитание на другие острова. Так они оправдывают свой бизнес. И, да, теперь у нас тоже есть это слово - бизнес. Это настоящая магия разрушения, поскольку из-за этого заклинания мрут в агонии миллионы моих братьев и сестёр.
        Схемы в голове Майкла продолжали собираться воедино: «Если в этом замешаны не только силы двух островов, тогда получается, эта ситуация непрекращающейся войны выгодна и соседним странам… Нужно было бы оповестить об этом Харта, но… скорее всего, он тоже в доле, иначе как ещё объяснить его попустительство по отношению к ситуации в стране Змея?».
        - Пойдём, - кивнул Майкл в сторону выхода.
        - Куда? - всё ещё с недоверием проговорил туземец.
        - Искать твою любовь, разумеется.
        61. - Что он пытается там найти? - с любопытством спросила Гелла, глядя на немолодого туземца, роющегося в эпицентре гигантской воронки в земле.
        Женщина из племени окинула Геллу презрительным взглядом: «Неужели сама не понимаешь? Пытается откопать свою семью».
        Гелла тут же похолодела, как только её мозг обрисовал снаряд, который буквально сжёг заживо дом вместе с семьёй этого человека.
        - Простите… - сама не зная, за что извиняясь, пролепетала журналистка, подойдя к краю воронки и начав потихоньку скатываться по одной из стенок вниз. Достигнув дна, она отряхнулась и устремила свой взгляд на мужчину, который, казалось, даже не заметил её приближения.
        - Гхм, - откашлялась Гелла, подойдя поближе, - здравствуйте.
        Мужчина в старой изодранной мантии никак не отреагировал на её приветствие.
        - Извините, вы…
        - Здравствуй, - дружелюбным тоном отозвался туземец.
        Гелла восприняла это как сигнал к дальнейшему общению и, обогнув его со спины, присела на корточки рядом. Первое, на что обратила внимание журналистка, это были глубокие морщины на лице этого мужчины, которые никак не вязались с тем детским выражением его глаз, чьё внимание было полностью сконцентрировано на ведущихся работах. Гелла проследила за этим увлеченным взглядом и увидела руки это человека - скрученные пальцы, которые были все в мозолях, сжимали маленькую детскую лопаточку, которая не оставляла попыток пробить плотный слой земли в эпицентре воронки.
        - Меня зовут Гелла и я журналист, - продолжила девушка, - я хотела бы задать вам несколько вопросов, вы не против?
        - Нет, конечно, нет, - после некоторой паузы отозвался мужчина.
        - Что вы пытаетесь тут откопать? - решив не ходить вокруг да около, спросила Гелла. За её прямоту в вопросах её часто нарекали аморальной или другими ещё более нелицеприятными званиями, однако девушка была уверена, что правда не имеет свойства быть какой-то - она просто есть, и её долг - добраться до сути всего, что её окружает, чего бы это ей ни стоило. Даже отношений с окружающими людьми.
        - Я понимаю, для вас это очень сложный вопрос, но мне важно донести до людей…
        - Свою семью, - всё тем же бодрым голосом ответил туземец.
        Гелла слегка опешила - либо этот старик совсем выжил из ума, либо просто не понимает того, о чём говорит.
        - Но… - Гелла оглянулась, увидев вокруг себя стенки фундамента, где когда-то был дом, взгляд её также захватил детей, с любопытством смотрящих на них с краю воронки. Она вновь перевела взгляд на маленькую лопаточку, которой продолжал работать туземец, - вы ведь знаете, что тут произошло?
        Я отошел, чтобы нарубить дров, - не останавливаясь, отозвался собеседник, - а когда вернулся, обнаружил что в мой дом попал один из снарядов, никто в итоге так мне и не объяснил, был ли это заряд наших ребят или солдатиков из Империи, но, как видите, он сделал своё дело.
        - И… Вы об этом так спокойно говорите?
        - Да, а что? - совершенно не понимая, что смутило собеседницу, продолжил мужчина.
        - Но значит ваша семья была… не здесь, я правильно понимаю? Они сейчас у родственников?
        - Нет, - замотал головой туземец, - я же говорю, что откапываю их, вы меня не слышали?
        - То есть как? - всё ещё не понимая, стояла на своём журналистка.
        - Вы из Империи, конечно, вам это незнакомо. Но… Когда снаряд попал в дом, земля нашего острова, она же плоть и кровь великого Золотого Утконоса, свернулась и спрятала в себе моих жену и детей. А теперь мне нужно их откопать, чтобы они снова жили со мной. Вот ведь всё как мудро устроено! Если бы они были где-то ещё, то мне пришлось бы краснеть, чтобы найти нам новый дом или жить у родственников, а так… Я работаю, чтобы построить новый дом, и как построю, обязательно уже к этому времени их выкопаю.
        - Но! - Геллу трясло от рыданий, - но ведь их уже нет! Как вы собираетесь их откопать? Если их останков даже не осталось?
        - Причем тут останки? Я же говорю, наша святая земля…
        Гелла схватила мужчину сзади, обхватив его торс и пытаясь остановить его руки. - Пожалуйста, - задыхаясь, начала она, - вы же должны понимать! Бомбы, они испепелили тут всё! Вы должны жить дальше!
        - Зачем? - искренне удивился мужчина, - вот моя семья. Я просто должен их откопать.
        - Нет, вы…
        - Всё… Всё в порядке, - всё ещё улыбаясь, продолжил радостно провозглашать туземец, - нужно всего-то ещё немного подождать… немного…
        Гелла увидела, как по улыбающейся маске текут слёзы.
        - Да! - раздался детский выкрик рядом с девушкой, она быстро обернулась, увидев, как дети, которые были всего минуту назад на верхушке кратера, спустились вниз и, схватив различные палки, начали копать вместе со старшим.
        - Не слушай эту старую тетку! - показал ей язык один из ребят, - она ничего не понимает и ждать не умеет! Вот именно поэтому из-за бледнокожих столько проблем! Они не умеют ждать!
        - Да-да! - повторила за ним маленькая девочка без двух передних зубов, - тётя не умеет зсдать!
        Но… - Гелла вновь потянула инстинктивно мужчину, но тут же замерла, в её мозгу уже нарисовалась речь, в которой она распинается, что никогда не стоит опускать руки, жить в иллюзиях. Что мир огромен, и на тысячах островах можно найти ещё миллионы людей, с которыми можно обрести счастье, но… Она вспомнила лицо Брайана и своего сынишку Джареда, с которыми если что-то случится… Нет… - Гелла зажмурилась, выпустив из рук балахон туземца. - Если бы кто-то попробовал меня так утешить, я бы убила его на месте, - подумала девушка. - О, Богиня, дай силы этому мужественному человеку. Дай силы…
        - О! - раздался пьяный оклик сверху, - Гелла подняла голову и увидела полупьяных солдат, которые, кто кубарем, кто на не совсем твёрдых ногах, скатывались к ним.
        - Что это такое, а?! - поднявшись на ноги, проорал один из них, - что за сбор, лиловожопые? Сказано же! Нельзя собираться больше чем по трое! А?! Уёбки, не слышу? А это что такое?! - нетрезвой походкой он направился к мужчине и вцепился рукой в маленькую лопатку, - что за хуйня?
        Туземец вцепился в лопатку, будто бы она была его жизнью.
        Солдат расширил от удивления глаза и ударил его сапогом по лицу.
        - Что за хуйня, я спрашиваю?!
        - Ты что делаешь?! - взревела от гнева Гелла и бросилась на солдата, вцепившись ногтями ему в лицо.
        - Ааа! Отцепись, блядь! - заорал он.
        Остальные его сослуживцы в голос заржали: «Что, Дейв, не можешь с бабой какой-то совладать, а?».
        - Я тебя сейчас, сука… замахнулся он, но девушка увернулась, и солдат, пронзив своим кулаком воздух, повалился на землю, сломав своей тушей лопаточку старца.
        - Вы все, быстро отсюда! - скомандовала Гелла.
        Но дети уже и сами поняли, что к чему, и выбрались из воронки.
        - А… - не в силах подняться больше, пробурчал Дейв, начав блевать.
        - Идём, - весело захохотал один его сослуживцев, помогая ему подняться и выволакивая из воронки.
        - Вам не стыдно? - не выдержала Гелла, вновь провоцируя конфликт. Солдат, поддерживая сослуживца, повернулся к ней. - Он вам всем в отцы годится, а вы!..
        - А мы - безотцовщина, - залился пьяным смехом солдат, - знаешь, куколка, были б мы на гражданке…
        - Эй, сержант идёт, - раздалось сверху воронки.
        - Я бы тебя выебал, честное слово говорю, - и, залившись снова смехом, солдаты покинули воронку. В эту самую минуту Гелла вновь услышала знакомый ритмичный стук и, обернувшись, увидела, как старик продолжил копать уже обломком лопаточки.
        Девушка стояла в эпицентре пустоты в полнейшем вакууме, пытаясь понять, реально ли то, что её окружало. Вся эта тупость, безысходность, это был беспрерывный цикл, который и был миром. Но что она могла сделать? Она была сытой девчонкой в юности, и ей никогда не понять ни этих солдат, и, не дай бог, не попасть в ситуацию отца семейства, что лишился всего, ради чего он жил. Как она может понять и как может уберечь таких людей от того, во что превращает их жизнь? Возможно, вселенная и не такое дружелюбное место, а возможно… В ней есть гниль, зараза, которую нужно вырезать, чтобы спасти… Да! Спасти всех от неминуемой кончины.
        62. - И это я твоя зараза? - заулыбался Харт, - как мило, дорогая. Но думаю, что человек, несущий бремя Императора, не заслужил ещё и такого титула, - улыбнулся Стивен и сделал очередной глоток из бокала, всё ещё стараясь делать вид, что пистолет, направленный прямо на него, абсолютно ему не угрожает.
        - Ты-то - зло. Что сейчас растекается по всему миру! - выплюнула, подобно ещё не вылетевшим пулям, слова Гелла, - твоё бездействие и попустительство, с одной стороны, и твоя абсолютная жадность, с другой, привели к тем страданиям и трагедиям, что сейчас терзают людей в стране Святого Змея, в Империи и даже за её пределами! Пока ты прохлаждаешься тут со своими прихвостнями посреди этого океана, тысячи рабов гниют в заточении на других островах, а ты даже и не пытаешься хоть что-то изменить! И!..
        - Браво! - похлопал Харт. - Браво, моя дорогая журналисточка, - с этими словами Харт выпрямился, - я сейчас расплачусь. Господи! Столько мучений вокруг меня, и что же делаю я? Наслаждаюсь свободой и благами цивилизации. Ну, разве не омерзительно? И тут ты, моя дорогая. Вся такая правильная, пытаешься защитить бедных обездоленных. Как же это мило! Это вот, наверное, по-твоему, правильная гражданская позиция? - Харт сделал паузу, - я даже не буду ждать от тебя ответа, всё написано на твоём лице: ты - героиня, я - злодей. Но позволь прояснить кое-что: все мы играем роли, и они могут поменяться в любой самый неожиданный момент, вот увидишь, дорогуша. И я не шучу. Тебя ожидает большой сюрприз, но об этом позже…
        - Что ты несёшь, убийца?! - не вытерпела Гелла, - из-за такой мрази, как ты, наш мир плывёт в этом дерьме уже не одно тысячелетие! Всё потому, что тебе плевать на других, и ты не несёшь ни малейшей ответственности за свои поступки!
        - Ты прямо как учительница в школе, - покачал головой Стивен, опершись на стол, - но знаешь, кто по-настоящему не несёт ответственность за поступки? Та самая скотина, которую ты защищаешь. Все твои бедные-несчастные туземцы, все твои горе-страдальцы из Империи! И знаешь почему? Потому что это как раз та гниль, что тянет нас всех вниз. Эти плебеи с их узколобием только и могут, что жаловаться на обделённость, а на деле они рады, ты слышишь, Гелла? Они рады тому, что происходят войны! Они хоть немного отвлекают их от скуки, которая сжирает их день за днем, день за днем, они тащатся от крови, своей и чужой, потому что это нескучно! Ты понимаешь, а? Всё, что делаю я, Гелла, просто огораживая себя и сотню-другую семей, которые не хотят делить своё драгоценное время с животными, которые даже не способны постоять за себя, и, знаешь, моя дорогая, что? Всё в мире гармонично, и закон баланса никто не отменял, если бы этим червям не нравилось что-то, то они бы это показали, как я, да даже, как ты. Но они просто ползают и ждут, когда их раздавят, чтобы посетовать на несправедливость жизни, поэтому я имею
полное право ебать этих свиней, когда и сколько я за…
        Раздался глухой хлопок, Харт скорчил удивлённую мину и начал дрожать, чувствуя, как под его дорогим костюмом начинает разливаться нечто сырое.
        Гелла не говорила ни слова, она продолжала нажимать на курок. Тело начало амортизировать на выстрелы и, издав финальное сопение, рухнуло на стол позади себя.
        Девушка стояла, слившись с пистолетом в одно целое, со сталью, которая не знала пощады. Тишина, наступившая после выстрелов, гудела всё сильнее, перекрывая даже разносившиеся издалека голоса гостей лайнера, играющую фоном музыку и волны за бортом. Казалось, пули, которые врезались в тело Императора, всосали в себя все звуки и остановили время навсегда.
        - Ну надо же, - раздался мягкий голос в паре миллиметров от уха Геллы, он перевернул все внутренности внутри неё, - вот значит каково это… Умирать.
        63. Гелла почувствовала, как внутри неё засвербили горящие адским пламенем точки.
        - Ой, мне не хорошо, - схватившись за живот, запричитала девушка. Она сначала медленно опустилась на колени, а потом и вовсе легла на холодный бетонный пол у входа в свой дом. Воспоминание, которое казалось таким реальным, вновь рассыпалось перед глазами на тысячу искрящихся точек, а время вновь замерло. Тело её, став неподъёмным, продолжало сливаться с полом, а мозг, пока ещё живой, обрабатывал информацию о том, что происходило.
        Ну и долго это будет продолжаться? - думала Гелла, - видимо, это от того, что я умираю. Поэтому моё восприятие и извратилось до неузнаваемости, превратившись в калейдоскоп звуков, вкусов и воспоминаний. Неужели это будет продолжаться ещё и ещё? А вдруг все люди после смерти попадают в ад? И ад этот - это переживание всей их жизни снова и снова под разными углами со стороны даже других людей? И вновь возвращение к рождению и затем к моменту умирания? А что будет потом? Или не будет вовсе? Мне страшно, я даже пошевелиться не могу, что мне делать?
        - Мне думается, ты всё сделала уже, - спускаясь сверху вниз по лестнице, прозвучал голос, переливающийся сразу всеми возможными языками.
        Гелла предприняла усилие, и глаз её принял то положение, когда она увидела спускающегося.
        То был тот самый незнакомец, которого она встретила в этом застывшем мире, состоящем только из осколков настоящей жизни, если она вообще была. И звали его… Как же, как же его…
        - Арчибальд, - поклонился незнакомец, - теперь это был человек под два метра ростом, одетый в плотно облегающий чёрный смокинг, на лицо была надета переливающаяся фиолетовым и салатовым огнем маска утконоса, которая казалась реальнее всего остального вокруг. Из головы же пришельца росли разноцветные перья, которые, казалось, были живыми. Они извивались, подобно змеям, до самого пола.
        - Спасибо, что напомнил, - попыталась отвлечься от боли в теле Гелла.
        Арчибальд хихикнул и, поклонившись, расцепил руки, которые до этого он держал за спиной. На кистях его рук были надеты перчатки, которые также включали в себя стальные когти, нацепленные на средние и безымянные пальцы.
        Гелла почему-то испугалась этого и, не справившись с собой, моргнула. В то же мгновение дистанция между девушкой и пришельцем сократилась, и морда утконоса уже уткнулась в её лоб, обдавая её нестерпимым жаром, но при этом заставляя дрожать от холода.
        - Кто… Что ты такое? - едва шевеля губами, прошептала умирающая девушка.
        - Не бойся, скоро все закончится, - в следующее мгновение когти Арчибальда проникли в плоть Геллы.
        64. Девушка застонала. Член Майкла аккуратно раздвигал стенки изнутри, а Гелла в свою очередь обхватывала его ими. Затем он начал аккуратно двигаться, чтобы она привыкла, но не прошло и полминуты, как он уже быстро входил в неё, загоняя до самой матки свой член. Гелла стонала, отвечая своим телом в такт движения мужчины. Тёплое чувство изнутри, что создавало трение, превратилось в спираль, что сначала разлилась по животику, а затем превратило всё тело Богини в чувствительную сетку, которая была рисунком жизни, создававшим её тело. Майкл наклонился над ней и, прижавшись к ней, опустил руку между её ног и начал тереть клитор, создавая теперь уже двойную спираль, что закручивалась внутри неё. Теперь из её центра разлились потоки энергии, заставившие узор её тела меняться, превращая их в код, создающий мир, который оживал и умирал в такт движениям её любовника. Майкл двигался всё быстрее тазом и рукой. Одновременно с этим комнату разрывала вибрация коммуникатора Геллы, и она знала, кто был с той стороны. Брайан. Тот самый Брайан, который был в «сговоре» со всем миром, решившим окончательно утонуть в
крови. Но она не даст этому случиться, нет, не тогда, когда она нашла любовь своей жизни. Того, кто полностью понимает её душу и тело. Решив, что ещё рано прерывать удовольствие, девушка выскользнула из объятий Майкла и, ловко извернувшись на постели, приникла губами к его пенису. Майкл последовал её примеру и лёг рядом, впившись в место рождения своим ртом, пытаясь размягчить его. Чувствуя нарастающее удовольствие, оба партнёра превратились в цепь, золотой пульсирующий круг с двумя полюсами, которые бесконечно бежали друг за другом, но не могли догнать. Гелла чувствовала, что скоро эта цепь разорвётся, и, чтобы этого не произошло, она отстранилась от Майкла и, запрыгнув на него сверху, начала делать резкие движения тазом, после чего круг расплавился в восьмёрку, которая включала бесконечность вариантов в цикл перерождений, в котором страдали и умирали миллионы существ, и причиной этого были Гелла и Майкл, продолжающие свой танец разрушения и созидания, находясь на пересечении часов вечности, которые остановились на мгновение, растянувшееся в пространстве безвременья, когда семя ударило внутрь Богини,
и та, обессиленная, упала на Майкла. Обнявшись, бог и богиня уснули, создавая новый мир, который был бесконечен настолько, насколько это возможно, поскольку всегда был только сном, иногда пугающим, иногда невероятно соблазнительным, но всего лишь сном.
        65. - Ты вообще что ли? Ты что несёшь? - в полном недоумении повторял одно и то же Брайан.
        - Я ухожу, - всё так же бесстрастно повторила Гелла.
        - Нет, не уходишь, - схватив за руку девушку, проговорил её муж, - давай сядем, всё обсудим.
        - Нечего обсуждать, Брай, - посмотрев на него в упор, отчеканила Гелла, - ты всегда был неглупым. Поэтому ещё и до этого разговора должен был понять, что у нас что-то пошло не так.
        - Что-то пошло не так?! ДА ты себя слышала? - всё ещё обеспокоенно, но уже с толикой надежды отозвался Брайан, - да что не так? Ты хотя бы объясни мне. Я ничего не понимаю!
        - Я тоже, - грустно улыбнулась Гелла, - я бы могла сейчас оправдываться и говорить, что хочу уберечь тебя и нашего сына от политических гонений и репрессий, но это всё…
        - Что?! Какие репрессии? Ты о чём вообще?! - отчаянно зажестикулировал Брайан.
        - Я поэтому и говорю, что это всё были бы лишь отмазки, хотя и такая опасность реально существует. Просто я встретила такого человека… Своего человека, понимаешь?
        Брайан моментально остыл.
        - Кто он?
        - Брай, это…
        - Кто он? - ледяным голосом прошипел журналист, - я н***й убью его!
        - Он из отряда Харта, - закрыв глаза, отчеканила Гелла.
        Брайан сжал кулаки и губы, понимая, какие последствия его ожидают, попробуй он напасть на человека такого уровня.
        - Всё равно, - чуть ли не в истерике выкрикнул Брайан, - он внизу, да? Я сейчас спущусь и…
        - Я не люблю тебя, Брай, - отрезала Гелла. - И, похоже, никогда не любила. Хотя, возможно, и думала иначе.
        Брайан застрял в пролёте своей квартиры, как будто его ударило током.
        - Прости, но это правда. И пусть я буду последней сукой, но скажу тебе так: найди того, кто полюбит тебя так же, как можешь любить ты. Я уверена, что ты найдёшь её.
        - Не уходи, - в подступающих слезах бросил Брайан.
        - Прощай, - не оборачиваясь, ответила Гелла, выскочив в подъезд.
        Сбежав по ступенькам к выходу, девушка выскочила на улицу, чувствуя вместо груза вины, которого боялась, невероятную лёгкость. Постояв так некоторое время и глядя на водоворот снежинок, которые танцевали, подобно её душе, на морозном ветру, девушка прошмыгнула в один из припаркованных рядом с домом автомобилей.
        - Как прошло? - стараясь не показать волнения, спросил Майкл.
        - Могло быть хуже, - выдохнула Гелла.
        - А теперь, - глядя через стекло на улицу, сказал Майкл, - мы как плохие герои должны заняться грязным сексом, пока муж находится на грани самоубийства.
        - Не смешно, - отвязалась Гелла.
        - Прости. Я знаю, - качнул головой Майкл, - просто я пытаюсь не думать, что нас ожидает впереди.
        - Знаю, - выдохнула Гелла.
        - Тебе ведь совсем не обязательно делать это.
        - Знаю, - постаравшись вновь обрести хладнокровие, повторила девушка.
        - Мы можем уехать с этого острова и забыть обо всем, и быть счастливы.
        - Ты бы смог так, только честно? - откинувшись на сиденье и взглянув в глаза своему любимому, спросила Гелла.
        Майкл улыбнулся как смог и покачал головой.
        - Тогда поехали, - отвела взгляд Гелла, устремивши его вдаль по ночной улице, - мне предстоит расстаться навсегда ещё с одним мужчиной, которого я никогда не смогу забыть.
        66. Харт замертво пал на празднично накрытом столе, и кровь его стекала ручейками вниз, капая на мраморный пол и отдаваясь звоном в ушах Геллы.
        - Нет, - думала журналистка, - это невозможно … - но вот же он… Харт, мёртв. Император убит. Он не может. Просто не может говорить со мной и тем не менее…
        - Удивлены? - вновь раздался голос у самого уха Геллы.
        Девушка обернулась и отпрянула, чуть не упав на труп правителя.
        - Как вы себя чувствуете? - поинтересовался мужчина.
        Геллу затрясло - перед ней стоял Харт. Стивен Харт. Император.
        - Нет, - судорожно прошептала девушка, - этого не может быть, неужели… я всё ещё не пришла в себя от того путешествия вместе с Брайаном? Или может я сошла с ума? Действительно, как Император может убивать своих собственных подчиненных? Это же помешательство! И я… Я убила Императора! Убила Императора!! Такого не было за всю историю! Чтобы какая-то журналистка и так… Я точно свихнулась, сейчас, наверное, моё тело лежит где-нибудь в лечебнице, пока я в своих фантазиях витаю… Иначе как объяснить то, что передо мной труп, живой труп… Хотя, погодите…
        Гелла перевела взгляд на застреленного человека и поразилась той разнице, что была между двумя «правителями». Мужчина в смокинге был загорелым, подтянутым, а тот, что стоял напротив неё, во-первых, был одет в безвкусный синий джемпер. Какие-то трикотажные штаны. Вместо шевелюры на голове зияла плешь, а морщинистый череп был покрыт пятнами. Глаза на лице были впалыми, и вообще этот человек выглядел куда старее, чем Харт. Плюс ко всему у него свисало брюшко, которое выпирало даже под мешковатым джемпером.
        - Так как вы себя чувствуете? - повторил старик.
        - Это… Это, - Гелла выронила пистолет, сама едва держась на ногах.
        - Бр! - ощутила девушка прикосновение к своей руке. Тут же её пробило током, да так, что она и забыла о том, что только что падала. Её за руку держал труп. Тот Харт, которого она осыпала градом пуль. Он был весь в крови и в еде со стола.
        - Видела бы ты свое выражение! Просто бесценно! - молодой Харт быстро подвинулся к лицу девушки, и прежде, чем она успела что-либо сделать или среагировать, быстро поцеловал её в губы, - какой я молодец. А, ваше благородие?
        - Так. Так, - кивнул сморщенный Стивен.
        - А вам как, миссис Фландерс? Между прочим… - молодой Харт взял кусочек уцелевшего ананаса со стола и принялся с наслаждением жевать, - час моей работы стоит больше, чем некоторые обыватели Империи зарабатывают за всю жизнь, и, мне кажется, это вполне оправданно. Раз даже журналист вашего, не побоюсь этого слова, калибра, не углядел фальшивки!
        - Что здесь происходит? - находясь в полнейшем лихорадочном ступоре, спросила Гелла мир вокруг себя.
        - Ну-ну, дорогуша, - точно скопировал манеру разговора Старый Император, - только не говорите, что настолько наивны, я просто не верю в это. Вы действительно думаете, что я всё время нахожусь под прицелами камер и все визиты совершаю тоже я? Да ну, бросьте! У меня как у человека, который ценит свое время, просто нет такой роскоши, чтобы тратить его на такие пустяки. Так что это за меня делает специально обученный человек.
        - За разумную плату, естественно, - кивнул молодой правитель.
        - Двойник.
        - Именно, - улыбнулся Харт, щёлкнув пальцами. Тут же вокруг собрался персонал, который за считанные секунды убрал всю грязь вокруг и поставил новые, ещё более роскошные столы с более редкими яствами.
        - Значит. Значит… - Гелла задыхалась.
        - Да, дорогая, никого вы не убили, - по-отечески произнёс старый Харт, подойдя и положа ей на плечо руку, которая, несмотря на свой легкий вес, чугунной тонной легла на тело девушки, - но… - ледяным голосом проскрежетал Харт.
        Лёгкость от того, что никто не пострадал от секундного гнева, тут же сменилась на тревогу. Харт приблизился к самому уху Геллы и прошептал, пронзив своими словами сердце Геллы: «Теперь ты такая же, как я».
        67. - Ты ведь такая же, как я. Правда, Мам?
        - Правда. Правда, - поцеловала в макушку своего сынишку Гелла.
        - Тогда почему ты не любишь сладости?
        - Боится растолстеть твоя мамочка, - крикнул с кухни Брайан.
        - Аааа, - прищурился мальчик, - где ты боишься потолстеть? - тут, а может, тут? - начав щекотать свою маму, паренёк и забыл совсем, что и его мама была не промах, и уже через пару секунд, взвизгнув от обратной щекотки, мальчик уже убежал к своему отцу искать защиты.
        - Не уйдёшь! - кинувшись следом за ним, хохотала Гелла.
        - Эй, девочки-мальчики, потише! - подняв руки, защитил своего сына Брайан.
        - Он первый начал, - погрозила пальцем Гелла.
        Сынишка же скорчил рожицу и высунул язык, давая понять, что теперь он в полной безопасности под защитой отца.
        - Вот только выйди с кухни, молодой человек, - выпрямившись, погрозила Гелла, - получишь своё.
        - Не сомневаюсь, - вновь скорчил рожицу мальчик.
        - Вот вырастет твой сын, будет так же с девочками обращаться! - пожаловалась Гелла.
        - А как ещё с вами обращаться? - засмеялся Брайан, - да, сын? Дай пять.
        - Вот именно! - ответил на мужской хай-файв мальчик.
        - Ну, сейчас вы тогда уже оба у меня получите! - в следующее мгновение оба мужчины уже вылетели с кухни в коридор, где юркая мамаша всё-таки изловила их на диване.
        - Ну что, сдаетесь? - прижав обоих, с триумфом и гордостью спросила девушка.
        - Да-да, - поднял руки отец семейства. - Сдаемся. Сдаемся!
        - То-то же, - удовлетворенно рухнула на диван посередине Гелла.
        Маленький озорник тут же лёг ей на коленки, а Брайан, потянувшись, приобнял за плечо, поцеловав её в шею.
        - Теперь понятно, кто в доме хозяин? - подмигнула девушка.
        - Мы все, - парировал Брайан.
        - Считается, - потрясла головой Гелла.
        - Я есть хочу! - переключился на самое важное мальчик.
        - ДА? - потрепала девушка по голове своего сына, - а большой Би хочет чего-нибудь вкусненького?
        68. Брайан лежал, глядя в потолок, на диване в комнате с выключенным светом. И, несмотря на то, что он не ел уже сутки, ужин, который он планировал провести со своей женой, был утерян навсегда. До сих пор не веря в то, что он остался один, он продолжал смотреть на свет фонаря, что застыл на потолке, пытаясь найти во всём происходящем хоть какой-либо смысл и, самое главное, ответ на вопрос: что делать дальше?
        Не находя его, журналист продолжал прокручивать в голове все сцены из совместной жизни и думать, как стоило поступить в той или иной ситуации, но в итоге приходил к выводу, что ни в одной из прошлых ситуаций он не мог, просто не сумел бы повести себя как-то иначе. А значит, вспоминать всё это - дело пустое и лишь очередной повод ранить себя. Не видя никакого выхода из замкнутого круга своих собственных мыслей, Брайан поднялся и включил музыку, способную хоть немного отвлечь его от всего, что ему предстояло: поиск новой спутницы жизни, сложности, связанные с разводом, наверняка не одна ссора и вновь потраченные нервы. Возможно, даже дойдёт и до убийства или самоубийства. Нет. Тут же одернул себя Брайан, у тебя же есть сын. Да и ты просто труслив для такого. С этими мыслями он плыл в потоке грохочущего проигрывателя из комнаты в комнату, собирая из осколков воспоминаний ту квартиру, где жили счастливо он, его жена и сын. Параллельно с этим в квартиру проникал нарастающий гул сирен, который тем не менее не нашёл никакого отклика в сознании Брайана.
        Он сейчас был у матери Геллы.
        - … может попросить её поговорить с дочерью? Она ведь любит меня и наверняка будет не на стороне своей дочери. Нет! Это уже совсем жалко. Ещё даже хуже, чем попытаться сделать с собой что-нибудь. Тогда уж лучше … - мысли Брайана прервал голубоватый свет, пролившийся из окна, чьё появление предрекло бурчание желудка, - неужели уже утро? Прошло уже около 10 часов с тех пор как Гелла… А, чёрт с ней! - Взъерошил волосы Брайан и, ощущая болезненное недосыпание, направился на кухню.
        Достав из холодильника пару бифштексов и подогрев их, он рухнул перед коммуникатором и настроил свой любимый независимый канал новостей. Однако его тут же перекинуло на центральный государственный канал. На заднем плане виднелся герб Империи с пронзённым мечами сердцем, которое охранял ромбический щит с глазом. На переднем фоне крупным планом камера взяла изображение лица Императора.
        - Дорогие мои подданные. С горечью должен сообщить всем вам, что…
        69. - Я жива! - вскочив на ноги, воскликнула Гелла.
        - Живее всех живых, - качнув головой, расплылся в улыбке Арчибальд.
        - Это… Это ты всё сделал? - кинувшись и обняв высокого незнакомца, обрадовалась Гелла, - знаешь, а ведь мне кажется, мы знакомы. Там, во сне, когда я была в отключке, я, кажется, разговаривала с тобой и ты мне рассказывал… Нет! Это ты показывал все эти сцены из моей и не только жизни! Правда? Скажи, ведь это был… - Гелла запнулась. Арчибальд становился всё выше и девушка, держась за его плечи, поднималась вместе с ним.
        - Ты, ты и так умеешь? - рассмеялась Гелла и посмотрела вниз, чуть вскрикнув. Это не Арчи становился выше, а они вдвоём поднимались над поверхностью планеты, левитируя над телом лежавшей женщины.
        - Это ведь… Это…
        - Ты, - спокойным тоном произнес Арчи, - точнее то, чем ты думала, ты являешься.
        - Но что же я тогда такое?
        - Может, посмотришь на свои руки? - предложил незнакомец.
        - Я не могу… Они как будто … их как будто нет или они примагничены к моему телу…
        - А может, ты просто не хочешь взглянуть на себя?
        - Нет, я…
        - Тут есть зеркала в соседних квартирах и в твоей тоже… Можем сходить посмотреть…
        - Нет! - отрезала Гелла, - я не хочу.
        - Твоя воля. Тогда мы отправимся в путь?
        - Нет, погоди, - занервничала Гелла, - я ещё не всё знаю. Можно я останусь?
        - Всё тут подчиняется только тебе. Я не могу заставить тебя, - ласково сказал Арчибальд.
        - Тогда, полетели? - неуверенно спросила Гелла, чувствуя абсурдность своей просьбы.
        - Воля ваша, госпожа, воля ваша.
        70. - Как это может быть?
        - Что именно? - мрачно посмотрев на бумаги, стрельнул взглядом руководитель отряда Харта.
        - Сэр… Гхм, - прокашлялся Майкл, - Сэмуэль Кранк, я не могу выполнить вашу директиву.
        - Это почему же? - пытаясь выразить равнодушие, спросил Кранк.
        - Поскольку инструкции по этому делу отсутствуют в протоколе.
        - Боже мой, - хихикнул начальник, - Майкл, ты что, совсем заработался? О чём ты тут толкуешь?
        - Ровно о том же, сэр, о чём вы, сэр, совершенно неожиданно сообщили мне ещё вчера.
        - Так, и о чём же?
        - В неучтённом протоколе, что вы мне изложили в устной форме, вы, являясь начальником управления Сердца, приказали о начале спецоперации по устранению…
        - Так, стоп! - махнул рукой Кранк, встав с кресла.
        - Сэр?
        - Я возьму это? Думаю, вы уже успели ознакомиться и запомнить всю информацию? Или вы сохранили копии для себя, Майкл?
        Агент медлил с ответом пару секунд, но затем, дабы не вызвать дополнительных подозрений, отозвался: «Никак нет, дубликаты данной информации отсутствуют».
        - Тебе же лучше, чтобы они не были нигде засвечены, - холодно улыбнулся Кранк и, собрав все фотографии и документы в конверт, который он извлёк из своего стола, взял его под мышку.
        - Прогуляемся? - кивнул он своему подчинённому. Майкл молча проследовал за ним прочь из кабинета.
        - Мне не нужно тебе объяснять, что дело, которое тебе поручено, не значится ни в одном документе, поэтому будь добр, - не стоит кричать об этом так громко, даже в моём кабинете. Ведь о дружеских секретах не принято распространяться, верно?
        - Это не секрет, по крайней мере, в отряде должны об этом знать.
        - Кому нужно - тот в курсе, - отрезал Кранк. Всё, что тебе нужно - это сделать так, чтобы наш заказчик остался доволен.
        - И кто же он?
        - Не строй из себя дурачка, ты не первый год на службе.
        71. - Повара сегодня постарались на славу, - улыбнулся Харт, протирая губы шёлковым полотенцем, а затем отдав его прислуге, - думаю, они заслужили небольшой премии, так ведь?
        - Безусловно, сэр, - отойдя от стола, кивнул официант или же ещё один охранник Императора. Гелла не могла разобрать, да и это не особенно её волновало. Она до сих пор находилась в состоянии полной внутренней дезинтеграции, а её мозг, как он ни пытался собрать частицы головоломки, не мог сфокусироваться и выдать окончательный вариант ситуации, в которой оказалась девушка. Если быть точнее, то всё, что произошло, уже встало на свои места в аналитическом уме Геллы, но она просто-напросто не могла принять произошедших с ней и её миром изменений.
        - Видите? А вы называли меня чудовищем, миссис Фландерс, - чуть более мрачно, чем двойник, продолжил разговор Император.
        - Я думала, вы не читаете газет, - на автомате выпалила Гелла.
        - Не все, не все, каюсь, - покачал головой правитель, - но вашу колонку редко, когда пропускаю.
        - Лжец, - всё так же автоматически произнесла Гелла.
        - Эй ты! - капая слюной, которая готова была разъесть палубу, пошёл в атаку Орёл, но Харт остановил его одним взмахом руки: «Почему же лжец? И почему чудовище? По-моему, это не красит человека, который готов был минуту назад собственноручно лишить жизни человека».
        - Человека? - усмехнулась Гелла, - я думала, что ты считаешь себя богом. И, пожалуйста, хватит фамильярностей. У нас практически нет разницы в возрасте.
        - Насчет бога ты погорячилась, - решив уступить собеседнице, улыбнулся Харт, - я такой же человек, как и мои подчиненные в Империи, ни больше, ни меньше.
        - Если бы вы так думали, то сейчас бы пытались поймать своих шаманов вместо молодых ребят, что гибнут в мясорубке на «золотом» острове.
        - Вы действительно так думаете?
        - Это по крайней мере доказало бы, что вы, хоть частично, но человек.
        - Мы ходим вокруг да около. Каждый должен заниматься своим делом, солдат - воевать, Император - править, если всё будет наоборот, то страна, даже такая могущественная, как наша, рухнет в одночасье, поэтому я просто не могу позволить себе кинуться с ружьём в стан неприятеля.
        - Это вы верно сказали.
        - Ещё бы, ну хоть в чём-то мы согласны…
        - Солдат не должен править страной. Империей должен управлять лидер, который будет биться до последней капли крови за жизни своих подданных, осознавая всю ответственность своего поста. А не становиться оловянным солдатиком в руках третьих сил.
        - Третьих сил? - не показывая никаких эмоций, спросил Харт - и кого же вы это имеете в виду, мне интересно?
        - Я не могу сейчас забросать тебя именами, Харт, - стиснув кулаки, продолжила Гелла, - но невмешательство Конгресса в агрессию Империи по отношению к священной земле «Лилового Трайба» означает только одно. В этом замешан кто-то из их круга, и нельзя исключать возможности…
        - Это всё ваши домысли, причём не самые изобретательные. И поверьте мне, если бы я не знал вашего отца, талантливого творца, то подумал бы, что Конгресс спонсирует вашу клевету насчёт небольшой проблемы…
        - Клевету о «небольшой» проблеме?! - не выдержав, прокричала Гелла, - да что ты, подонок, можешь знать о войне?!
        72. - Гражданочка, ваши документы, - с напускной серьёзностью спросил солдат.
        - Джим! - чуть не плача, бросилась на него Гелла.
        - Да, да, сколько лет уже прошло? Два, три? Я думал, ты меня и не вспомнишь уже.
        - Господи, да я помню тебя, вас, ребята, всех вас! - чуть не плача, прокричала Гелла.
        Джими рассмеялся: «Это всё потому, что мы такие красавцы, а? А ты, кстати, тоже ничего. У меня когда есть выход в информационное поле, всегда читаю твои заметки».
        - Правда?
        - Слово солдата, - отсалютовал мужчина, - среди всех помоев, что пишут о том, что тут - солнечный курорт … Я тут даже комментировать не буду, сама понимаешь.
        - ДА, - грустно кивнула журналистка.
        - Экипаж № 25, приготовиться! - зазвучал синтезированный голос через громкоговоритель.
        - Ну, что, подруга, пора, - попытался приободрить её солдат.
        - Пора.
        Через несколько минут вертолёт, где уже сидели Гелла, Джим и его взвод, нёсся через ночь в сторону острова Утконоса.
        За весь перелёт не было произнесено ни слова, а когда преждевременно включился громкоговоритель, напряжение внутри салона стало практически осязаемым.
        - Из-за угрозы воздушного огня со стороны шаманов и применения ими ДЕСТУРКТИВНОЙ МАГИИ, мы сядем на берегу в порте… - дальше никто уже не слушал, это означало лишь одно - боёв сегодня не будет.
        Когда вертолёт приземлился в порту, находящемся на юге острова, весь взвод, выйдя на залитую желто-оранжевым огнём площадку, просто взревел от нечеловеческой радости, которая скопилась внутри солдат, и они начали обниматься, биться одетыми на головы касками. Джими же, чуть присев позади Геллы, проскочил между её ног и, резко встав, поднял её на плечах в воздух.
        Гелла взвизгнула от неожиданности, слившись голосом с единым потоком радости, что лилась из сердец солдат, стала ночным воздухом, который питал миром души и сердца людей.
        Не обращая внимания на подъехавший автобус, который должен был доставить их до здания аэропорта, солдаты с криками радости бросились наперегонки через взлётные площадки с горящими на них огнями, чувствуя как никогда себя живыми. Гелла, наблюдая это всё с высоты почти двухметрового Джима, на котором она сидела, чувствуя, что происходит нечто невероятное - будто бы весь мир переродился, и что они, возможно впервые в жизни, осознали, что это такое - быть живым, бежать через тысячи ночных огней. НЕВАЖНО КУДА, неважно откуда, главное - ощущать биение своего сердца, слышать радостные выкрики людей вокруг себя, вдыхать ночной воздух, который был ценнее всего в этой вселенной, а, скорее всего, во всех возможных плоскостях реальности.
        Через кавалькаду времени, мест и событий, что сопровождали их последующие полчаса, весь взвод завалился в местную кафешку, из которой почти тут же эвакуировались почти все постояльцы.
        - Это они нас так испугались? - радостно воскликнул один солдат.
        - Похоже на то! Ты себя в зеркало видел? - залился смехом Джим, и все остальные ребята вместе с ним.
        Гелла тоже смеялась в голос, любая шутка, любой вдох сейчас был на вес золота.
        - Мои товарищи! - Джим встал, когда принесли поднос с огромными стаканами, что были до краев залиты бодрящим алкоголем, - вы знаете, я не силён в тостах, речах и подобной чуши, но позвольте мне сказать, - все, включая Геллу, схватили по стакану и встали, чувствуя себя частью единой сущности, которая разделилась на несколько тел и смотрела сама на себя через пары слезящихся от радости глаз. - Я знаю. Знаю, что, возможно, везти так, как нам сегодня, будет далеко не всегда, и однажды, однажды мы встретимся лицом к лицу со смертью, я не буду юлить. Однако, давайте запомним этот вечер, этот момент, когда мы обманули её, когда мы показали этой старой суке, пардон, - Джим подмигнул Гелле, и та тут же ущипнула его за щёку, что повлекло за собой очередной всплеск смеха, - мы показали ей, что мы не её игрушки, а солдаты, люди, чёрт возьми, которым жизнь куда милее!
        - Ура!! - хором выкрикнул взвод, и под звон бокалов только что осознавшее себя божество ликовало, плача и смеясь сквозь слёзы тому, что живёт и что есть с кем разделить эту рвущуюся изнутри радость.
        Девушки, которые не побоялись остаться в баре, вскоре были вознаграждены танцем, что подарили им солдаты под ритмы музыки, они стали логическим продолжением песни души, что зазвучали из сердец собравшихся воинов. Ночь пролетела незаметно, и под утро, уставшие до смерти, но счастливые солдаты и некоторые девушки, которые решили составить компанию им, уже сидели на пристани, встречая пурпурный рассвет.
        Гелла лежала на песке, позволив прохладной морской воде лизать ноги, и с упоением наблюдала за храбрыми бойцами Империи, которые, устроившись на постеленной форме со своими дамами, с увлечением рассказывали о своих военных подвигах.
        - Хотел бы я всегда видеть их такими, - присаживаясь рядом, улыбнулся Джим.
        - Это… Это бесценно, - посмотрев в глаза командира, улыбнулась Гелла.
        - Да, пожалуй. Слушай… Нас, скорее всего, отправят назад, - Джим расстегнул рубашку и снял золотую цепочку с шеи, - и, скорее всего, там наши пути разойдутся.
        - Джим, что ты такое…
        - Тшшш. Слушай, я не параноик, но знаю, что всякое может произойти, передай это моей жене и сыну, - на ладони его лежал символ веры Империи - золотое колесо с распростёршимся на нём великим алхимиком, - это у меня от матери осталось, и я хочу, чтобы он передался моему сыну. Пусть сохранит его ото всех зол, подобно тому, как Арчибальд защитил нашу свободу много веков назад. Сделаешь это для меня?
        Гелла вновь подняла голову, взглянув прямо в глаза, и не было смысла спорить о том, что он останется в живых или давать выход другим пустым речам, достаточно было лишь… - конечно, я передам его, - Гелла сжала в руке золотой круг, - клянусь жизнью.
        - Спасибо, - Джим крепко, но вместе с тем со всей нежностью и благодарностью заключил Геллу в объятия.
        73. - Нет, это тебе спасибо, - Гелла, чувствуя, как по её лицу текут слёзы всё сильнее, прижимала к себе Джима.
        - Всё хорошо, - похлопал её по спине воин.
        Девушка чуть отстранилась от солдата и наблюдала, как имперская форма, разделившись на миллионы идеально подходящих друг к другу частичек, превратилась в чудесный переливающийся геометрический рисунок, который, немного сменив радиус своих линий, переформировался в просторное цветастое одеяние старого шамана. Лицо же Джима тоже претерпело изменения. Рисунок, проявившийся на нём, так же слегка поменял свое положение, что нашло отражение в разительной перемене в облике на другом слое реальности, где раса белого человека уступила лиловому оттенку, а возраст подпрыгнул с четырёх десятков до восьми, а возможно ещё и того более.
        Гелла подняла голову вверх, наблюдая за тем, как прочерченное паутиной информации небо стали закрывать полупрозрачные тела гигантов, которые, вдыхая эфир в свои лёгкие, на выдохе давали жизнь всему, что их окружало. Окончательно проявившись, деревья так же заполнили всё пространство вокруг девушки симфонией звуков природы, что слились в единую партитуру, ворвавшуюся в тело Геллы. Чтобы войти в контакт с окружающим миром, Гелла, закрыв глаза, всё ещё продолжая, тем не менее, видеть всё вокруг себя, только ещё более ярко и выразительно, издала голосовую вибрацию, что слилась с вошедшей в неё музыкой природы и на выходе превратилась в гигантского золотого Змея-Утконоса, хранителя мира, который его же и породил. Овившись вокруг каждого творения вселенной, этот золотой бог вновь поразил Геллу своей чешуёй, что состояла из триллионов глаз, в каждом из которых рождалась уникальная и неповторимая вселенная. Взглянув в один из таких зрачков, девушка узрела себя и старого шамана, сидящих в декорациях придуманного мира, а затем журналистка поняла, что это были не глаза, а зеркальная чешуя, которая отражала
рисунок вселенной, незримый в «обычной» жизни, но тем не менее присутствующий на каждом объекте реальности вне зависимости от его «земных» качеств. Осознав это, девушка посмотрела на своё тело и поняла, что оно, как и всё остальное, - лишь чешуя Великого Змея и она сама является частью потока, этой великой энергетически силы, что и есть весь мир. Вместе с этой мыслью она провалилась внутрь геометрического узора, чтобы вновь воссоздать своё тело, но уже в другом фрагменте тела бога.
        74. Маленькое божество, умещающееся на клочке измятого пергамента, слегка покачивалось на дрожащих руках туземца, который под конвоем имперцев миновал охранный пост и постучался в маленькую дверцу деревянного домика.
        - Да-да? - раздался знакомый, слегка удивлённый голос с той стороны двери.
        Мужчина осторожно толкнул дверь и, чуть наклонившись, заглянул вовнутрь.
        - О, это вы! - засуетилась Гелла, начав прибираться на столе. - Вы входите, входите!
        Мужчина осторожно проник внутрь помещения и, поколебавшись пару секунд, всё же подошел к девушке.
        - Ну, что же вы стоите? - хлопнула себя по бокам Гелла, - вот же! - журналистка услужливо пододвинула старый стул, чтобы гость мог как можно более удобно расположиться для предстоящей беседы.
        Мужчина сел, а вслед за ним напротив устроилась и журналистка. Глядя друг на друга, ни один, ни второй участник беседы не смели нарушить того молчания, что с первой секунды их встречи слило их сердца, которые теперь готовы были разделить боль, которую одному человеку невозможно вынести.
        - Простите меня, - попытавшись разрядить обстановку маленьким смешком, начал старик, - я… глупо повёл себя там … где был мой дом, ну, вы понимаете.
        - Нет, что вы! - подалась вперед девушка, - это я нарушила ваш…
        - Ритуал? - грустно улыбнулся мужчина, - я ведь не сумасшедший, чтобы вы знали. Я просто… Не могу иначе. Когда ты имеешь то, ради чего трудишься день за днем, день за днем… Это ведь как продолжение себя… А тут, - мужчина покрутил поседевшие волосы, связанные в косу на затылке, - будто кто-то взял и отрубил тебе руки или ноги… Или даже нет, вырезал что-то изнутри тебя, ослепил, оглушил, и я… Просто не знаю, что мне делать, ради чего, ради кого мне стараться?! - чуть не выкрикнул он под конец.
        Гелла позволила себе приблизиться ещё и положить руку на предплечье мужчины.
        - Я… Просто не могу взять и выкинуть всё это из своей жизни, поэтому я и продолжаю день за днём рыть эту чёртову воронку… И параллельно зарабатывать деньги, как могу… Понимаете?
        Гелла, поджав губы, закивала головой.
        - Простите, что заставляю выслушивать вас всё это.
        - Нет, что вы! Это я должна извиниться за то, что вообще заставляю вспоминать всё это.
        - Нет, мне, может, даже полегчает. Когда рассказываешь кому-то…. Это становится уже историей, и вроде даже как с тобой никак не связанной. Какой-то чудак надеется, что работа и детские раскопки в песочнице помогут ему вытерпеть эту жизнь до самого конца и не сделать ничего с собой. Звучит так бредово, что я даже могу подумать, что всё это происходит не здесь и не со мной. Это звучит ещё безумнее, да?
        - Нет! Вовсе нет! - Гелла схватила мужчину за ладони и сжала их, - это вовсе не безумно и не глупо! То, что вы делаете, это не полоумие и не побег от реальности! Наоборот! Вы герой! Вы встретили эту боль всем своим существом и не сломались! Вы продолжаете бороться за свою жизнь и счастье, пусть и маскируя это под причудливые формы, но вы сражаетесь! Сражаетесь с безнадёжностью, что решила сожрать ваш остров! Вы не становитесь убийцей или самоубийцей! Вы остаётесь человеком, человеком, который, - Гелла почувствовала, как глаза её наливаются слезами вместе с тем, как краснеют глаза мужчины, - человеком, который, который … выстоит в этой войне! Вы справитесь, во что бы то ни стало! Вы…
        Туземец высвободил одну руку и протянул Гелле свёрнутый пергамент. Девушка осторожно взяла его, чтобы не повредить.
        - Смелее, - кивнул мужчина, едва сдерживая себя.
        Гелла развернула его и увидела смывшиеся воедино краски, теперь это больше напоминало разноцветное пятно, чем рисунок. Однако за превалирующими жёлтыми и фиолетовыми кляксами Гелла разглядела чёрные контуры, которые, видимо, и залил до этого цвета автор картины.
        - Это моя дочь нарисовала, - продолжил старик, - я не знаю, как сохранился этот рисунок. Но я нашёл его на пепелище… Как будто это была весточка от моего сокровища… Что она и её мама в порядке, что они ждут меня… Гелла, так вас, кажется, звали солдаты? Я не знаю, может ли это что-то значить, возможно, эти знаки выдумываю я сам. Но, как думаете, есть хоть миллиардная доля того, что это может оказаться правдой, и этот пергамент не просто так оказался на дне… на дне…
        Гелла тут же кинулась и прижала к себе мужчину, тот, не сдерживаясь, начал рыдать в её объятиях. В это самое время Гелла рассматривала рисунок, пытаясь сама поверить в то маленькое чудо, про которое говорил член трайба.
        - Да, да, - стараясь не показывать гордому воину, что она заметила его слёзы, заговорила Гелла, - это же вы и ваша семья на рисунке? И вы на острове? Да, и это остров Золотого Утконоса, так ведь? Всхлипы мужчины прекратились, и тот чуть двинулся. Гелла восприняла это за кивок.
        - А это… Вокруг острова - это… змея… нет, это и есть Золотой Утконос! Ваша дочь была невероятно сообразительной! Он уже знала, что божество охраняет вас и всю вашу семью и в этом мире, и в других, понимаете? И то что этот рисунок сохранился… Это чудо. Это именно тот знак, что с вашей семьёй всё в порядке! Что они вас ждут… Поэтому, не сдавайтесь. Пожалуйста, продолжайте жить, и покажите им и всем остальным членам своего рода, кто понёс потери в этом безумии, что вы можете вновь стать счастливым, несмотря ни на что!
        - Я, я постараюсь… - собрав всю свою волю воедино, подал голос туземец.
        - Вы… Пожалуйста, скажите мне своё имя, - попросила Гелла, - можете мне не верить, но я помню каждого человека и его трагедию, с которой мне пришлось тут столкнуться.
        Старик с чувством благодарности ещё крепче обнял свою сестру по духу и сердцу.
        75. - Вару? - это вы сейчас придумали? - не показывая никаких эмоций, осведомился Харт.
        Гелла почувствовала, как начинают дрожать её руки, и невероятный страх от того, что она могла лишить жизни человека, пусть и не заслуживающего права на существование, вновь обратился в ярость, распространившуюся из её груди по всему телу, заставив встать дыбом каждый волосок на её теле.
        - Ты, ты не имеешь права так говорить, - прошипела девушка.
        - Так, без нервов, всё-таки у нас деловая встреча, и не стоит злоупотреблять моих гостеприимством. Тем более, у меня есть все основания, чтобы сомневаться в твоей честности, раз уж ты нелояльна даже к своему Императору.
        - Ты не Император, ты - убийца, у которого руки по локоть в крови.
        - Поосторожней с подобными характеристиками, я-то расценю их как шутку, а вот мои министры могут привлечь вас за клевету. Тем более, будь у вас настоящий пистолет, боюсь, мой дорогой двойник сейчас был бы уже …
        - Что это было за шоу? Зачем нужно было менять пистолет? Вы могли просто изъять его и сразу встретиться со мной.
        - Это проверка. Очевидно же. Мне было интересно, насколько твоё самолюбие будет выше разумности, и пойдёшь ли ты на убийство только ради славы…
        - Славы?! - взревела девушка, вскочив со стула, - ты, ты…
        - Уж не знаю, с какого острова ты получаешь финансирование за свою гнусную ложь о войне и об Империи. Мне в общем-то всё равно, но дойти до такого… Браво! Вы смогли удивить даже меня.
        - Не делай из меня дуру, Харт, и не разводи весь этот фарс! Люди, о которых я писала, что страдали на войне… Ровно, как и все ублюдства имперской гвардии и твоего отряда - это всё реальность! Реальность, подтвержденная временем, фактами и слезами тех, кого коснулось ваше, и только ваше преступление или же полнейшее бездействие, которое явно тянет на соучастие!
        - Ты ходишь по кругу, моя дорогая, - не обращая внимания на обвинения Геллы, продолжил Харт свою партию, - тебе дали такую удивительную возможность - переиграть целую сцену из своей жизни. Считай, повернули время вспять и даже подарили возможность договориться, искупить свой грех. Но вместо этого ты сама продолжаешь накалять обстановку и не идёшь на контакт, разве это позиция взрослого человека? Тем более журналиста, ответь мне, пожалуйста.
        - Это позиция, основанная на правде, правде, которая не терпит лжецов и лицемеров.
        - Опять обвинения, основанные на домыслах, твоих и каких-то там информационных шлюх, которые наплетут что угодно за кругленькую…
        Кровь чуть не выбила перепонки в ушах Геллы и не выдавила глаза девушки, которые наполнились слезами, а кулаки - кровью от ногтей, что впились в кожу.
        - Что ж, если Харт не понимает по-хорошему, значит, будет по-плохому. Думал, что только у него козыри в рукаве? В таком случае…
        - А что вы скажете, ваше благородие, если у меня есть одна запись, которую я включу прямо здесь и сейчас в присутствии всей вашей охраны и всех ваших прихлебателей? И …
        - Да включайте кого угодно, хоть самого, - Харт кивнул на небо, - покойного наставника моего - святого Императора Кенолда.
        - Именно это, - выдавив из себя ядовитую улыбку, кивнула Гелла, доставая портативный коммуникатор, - я и собираюсь сделать.
        - Что? - округлил глаза Харт.
        76. - Рассказать вам о Харте? - не совсем трезвым голосом устало спросил экс-Император.
        - Если вам не сложно, это бы сильно помогло моему расследованию…
        Кенолд сначала посмотрел на неё абсолютно стеклянными глазами, а затем рассмеялся во весь голос.
        - Что?.. Что в этом смешного? - смутилась девушка.
        - Нет, нет, прости, просто… Ты так мило выглядишь. Ты и вправду думаешь, что если бы и имелся какой-то доказуемый компромат на лидера Империи, то он не был бы уничтожен и тысячу раз подвергнут всевозможным…
        - Пожалуйста. Ваши слова гораздо весомее любых бумажек, снимков и видео.
        - Правда что ли? - фыркнул Кенолд то ли от скептического отношения, то ли от скопившихся газов. - А вот что-то мои подданные сожрали меня с потрохами, стоило только мне снять корону. Я стал сразу и самым отвратительным пьянчугой, и самым тупым и некомпетентным правителем, и педиком впридачу, - Кенолд рассмеялся, - нет, ну, может, я и люблю выпить, а кто нет-то? Но я никогда не подставлял свою обрюзгшую задницу, как Харт, так что все эти пересуды…
        - Что, простите? - искренне удивилась Гелла.
        - Что? - икнул экс-Император, - простите. Ну, люблю, говорю, я выпить! И что? Это теперь преступление что ли? Я не человек теперь и…
        - Нет, нет вы сказали, что Харт - того…
        - А, ну, да. Но это, в общем-то не новость, по крайней мере, для меня.
        - Но одним из обязательных условий коронации Императором является наличие крепкой здоровой семьи с потомством как доказательство собственной пригодности в роли справедливого отца всей Империи?
        - Слушай, ты прямо как по учебнику читаешь. Бывает, знаешь, у человека нету детей, ну, не может он завести, вот и приходится выкручиваться и брать приёмных. Что теперь - от мечты отказываться?
        - Это другое, - отрезала Гелла, - а если… Если его семья - фикция, и его жена, дочь - это лишь придуманные образы, получается…
        - Хочешь обвинить его публично во лжи? Удачи.
        - Я ещё не знаю. Мне нужны подробности. Что-то, что можно использовать, как дополнительный аргумент, чтобы он смог оставаться на посту.
        - А что ты хочешь услышать от меня? Я свечку не держал, так что не знаю, кто кого именно.
        - Но имена-то вы знаете?
        - Господи, ну, мы с тобой, милочка, как бабки какие-то шушукаемся, кто с кем спит. Ладно, был слушок, что Харт неравнодушен к молодым мальчикам, а для более быстрого скольжения по вертикали власти, - Кенолд похихикал собственной двусмысленности, - ему пришлось оказывать, так скажем, «особые» услуги некоторым из членов нулевого отряда сердца, в котором он когда-то был задействован. Например, старина Кранк, который сейчас возглавляет этот департамент, был не прочь побаловаться с некоторыми доступными и не слишком нетерпеливыми сотрудниками.
        - Вы серьёзно? - удивилась Гелла.
        - Клянусь своей больной печенью, которая, тем не менее, всё ещё терпит меня, - похлопал себя по низу живота Кенолд, - или где она там находится. И вообще, ты хотела от меня сенсации, вот она тебе, пожалуйста. Только, пожалуйста, дождись моего сна… а то побегут ко мне эти молодые идиоты, - Кен-то, Кен-сё, зачем разболтал? А сами своими подвигами щеголяли направо и налево. Ну, в-общем ты поняла меня, ладно?
        - Обещаю, - согласилась Гелла.
        77. - И я сдержала своё обещание, - остановив воспроизведение, победоносно возвестила Гелла.
        Харт сидел мрачнее тучи, уставившись куда-то вниз. Гелла наблюдала лишь его плешь, через которую проступали коричневые пятна.
        Гелла ликовала, она понимала, что сейчас с ней может произойти, что угодно: её могут тут же пристрелить, выбросить за борт, заточить на всю жизнь в одном из трюмов. Пытать, насиловать, делать всё, что угодно, и этот материал так и останется тут, на корабле, а она погибнет в безвестности, и в какой-нибудь хронике объявят её без вести пропавшей в землях людоедов-шаманов. Но…
        Это всё неважно. Главное - она нанесла удар. Сокрушительный удар по репутации Харта в присутствии тысяч зрителей, которые пусть и лояльно относятся к своему господину, но будут знать об этом маленьком секрете. И жизнь теперь у Императора будет совсем другой. Возможно, он лишится более крепких рукопожатий, будет ловить недоверчивые и даже презрительные взгляды, а возможно… О! Началась реакция на болевую точку, в которую Гелла попала точно, без промаха!
        Харт стал трястись, бокал выпал из его руки и разлился кровавым пятном по палубе, залив собой белый мрамор.
        - Это твоя первая рана, господин лжец-Император, и теперь на вкус твоей крови сбегутся те, кто захочет тебя…
        Харт задрал голову и издал вой. Гелла побледнела, она была готова ко всему, но то, что она услышала, был не злобный рёв, но… смех. Император хохотал, он сидел на своём золотом троне и корчился от спазмов, что содрогали всё его существо. Даже если он и пытался обратить всё это в шутку, - подумала журналистка, - он не может, просто не может быть таким искусным актёром, чтобы так скрыть свои эмоции. Это… Это просто невозможно и…
        Смех раздался и из-за спины, и Гелла почувствовала сильнейшее дежавю. Неужели есть ещё один двойник? Или, может, Императора и нет вовсе? А всё, с чем она пытается бороться, - всего лишь призраки, фантомы, придуманные её или чужим разумом, чтобы полностью отвлечь внимание от по-настоящему значимых событий?
        Гелла не готова была принять эту точку зрения, даже несмотря на то, что это приоткрыло бы ей дверь, за которой могла прятаться та неуловимая истина, единственная правда, за которой гналась девушка всю свою сознательную жизнь. Дабы больше не терзаться догадками, Гелла оглянулась вокруг себя и увидела, как их вместе с Хартом сжали в кольцо гости лайнера Императора. Они смеялись. Некоторые мужчины, покраснев, кое-как сдерживались, стараясь не надорвать животов, девушки же игриво посмеивались, подыгрывая своим мужчинам.
        - Хватит! - дрогнувшим голосом пропищала Гелла, чувствуя ежесекундное унижение, - прекратите… Что вы?..
        - Милочка, - вновь перевёл на себя внимание Император, - я, конечно, ценю вас за проделанную работу и даже за то, что вы не побрезговали покопаться в «грязном белье». НО!
        Харт, оперевшись на золотые головы драконов, которыми были украшены ручки стула, привстал, гордо выпрямил спину.
        - Во-первых, каким бы уважением и авторитетом, конечно, если они ещё остались, ни пользовался бы бывший, - Харт подчеркнул это слово, - Император, не думаю, что подобные заявления носят хоть какой-то компрометирующий характер, тем более, не думаю, что он держал хотя бы одну свечку, - Харт улыбнулся, сузив зрачки.
        - А во-вторых, неужели вы и правда думаете, что можно поднять людей на мифическую революцию только лишь знанием о тех, с кем спят их правители?..
        - Это не имеет никакого отношения к конкретному вопросу, - включилась в спор Гелла, - тут дело во лжи. Ваш обман по поводу вашей семьи означает, что и во всём остальном, что вы говорили…
        - А кто сказал, что я врал насчёт семьи?
        Гелла тут же замолчала, понимая, что сейчас её могут переиграть, да так, что возможности отыграться уже не представится.
        - Вы слишком узко смотрите на ситуацию, - расплылся в ухмылке Харт, - я - человек, который буквально вырвал из бедности свою жену и обеспечил такой уровень жизни своей дочери, которому могут позавидовать очень многие не только внутри самой Империи, но и за её пределами. Впрочем, они и сами там могут в этом убедиться. Поэтому! Могу заявить вам, что, как отец, я справился и сделал то, на что у большинства других мужчин никогда не хватит ни мозгов, ни духа. Поэтому я могу управлять своей страной, как я того захочу, поскольку это - мой остров, и я знаю, что лучше для него.
        - Не смешивай это в одну кучу, Харт, - перешла в глухую оборону Гелла, - мы оба знаем, что всё, чем ты занимаешься, это…
        - Дамы и Господа! - прервал её Голос, который, подобно раскатам грома, заставил всех внять ему.
        Все обернулись на этот звук, в сторону сцены, которая возвышалась над всей палубой. На ней стояли музыканты за разными инструментами, а впереди стоял тот самый певец, которого Гелле «посчастливилось» встретить ещё в самом начале встречи с Хартом.
        - Эй, йо! - продекларировал музыкант, одновременно с этим обнажив свой торс и отбросив в сторону майку, что его прикрывала, под овации публики и взметнувшееся по обоим краям сцены пламя.
        - Дорогие гости нашего великолепного лайнера! В первую очередь, хочу выразить благодарность нашему великому Императору Стивену Харту! Это мужчина с большой буквы, благодаря которому сама эта встреча стала реальностью! Человек не слова, но дела! Человек, на наших с вами глазах превращающий нашу островную империю в державу мирового масштаба, с которой не только все будут считаться, но, помяните мои слова, к которой захотят присоединиться другие острова. Все страны встанут под единый флаг воли и мужества, которые олицетворяет собой наш лидер!
        Раздались громкие аплодисменты, направленные как в сторону сцены, так и относившиеся к кругу, в котором находился сам хозяин вечера.
        - Это знаковый день! - теперь заговорила огромная проекция позади исполнителя, чтобы все прочувствовали ту уверенность, с которой тот выплёвывал все свои хвалебные речи со сцены, - сегодня среди избранных гостей, удостоившихся чести присутствовать здесь, - он сделал паузу, - с нами присутствует один особый, я бы даже сказал, примечательный гость!
        - Это госпожа Гелла Фландерс! - выкинул руку музыкант.
        Вслед за этим жестом устремились и разноцветные прожекторы, ослепившие девушку.
        - Дочь выдающегося писателя Фрэнка Фландерса! Человека, который был удостоен чести получить награды за заслуги перед Империей из рук самого Императора Кенолда, чей золотой глаз смог увидеть в Стивене своего преемника и опору всего нашего народа! Более того, эта женщина и сама - выдающийся деятель, журналист, которая своими бескомпромиссными репортажами взбудоражила…
        Гелла стояла, утопая в аплодисментах и лести, что готовы были похоронить её под собой, и её трясло. Но не от внимания, оказанного ей на высшем уровне власти, а от злости. В который раз за последний час она ощутила прилив невероятной злобы, которая просто душила её, схватив своими стальными клешнями за горло. Гелла чувствовала слёзы обиды из-за тотальной, практически осязаемой лжи.
        - Чёрт возьми, - думала Гелла, - я не позволяла себе и слезинки, глядя на ужасы войны, а тут … Я буду плакать из-за жалости к себе?! Нет, они не дождутся! Они…
        Девушка, отвернувшись от света, который выжигал ей лицо, приоткрыла глаза и заметила самодовольную улыбку Харта, который, как и все остальные, хлопал ей. Это было полнейшее поражение, и Гелла, и Харт знали об этом. Это было полное, тотальное уничижение Геллы как человека, как журналиста. Все камеры, Гелла ничуть в этом не сомневалась, транслировали эту встречу на всю территорию Империю. А возможно и за её пределы. И журналистка из силы, представляющей собой противоборство с Империей, превратилась в куклу, очередную марионетку ловкого манипулятора, который смог искусно избежать не только заключения и позора, но и превратить брошенный в него камень в ещё один весомый аргумент собственного превосходства и неоспоримого могущества.
        Теперь Гелла будет интересна не за свои работы, критикующие бесчинства Харта, а только за то, что она является той, на кого Император обратил свой благосклонный взор. Теперь она сама стала частью касты неприкасаемых, с которой пыталась бороться, и люди теперь… Кто готов был слушать её, просто престанет ей верить. Как теперь она сможет продолжать делать то, что…
        - Видишь? - положил ей на плечо руку Харт, - бояться нечего. Нет ничего позорного в том, чтобы быть на стороне победителя. Я бы, оказавшись на твоём месте, от радости бы наделал в штаны.
        Гелла открыла было рот, чтобы прилюдно рассказать матом Харту о путешествии, в которое тому стоит отправиться, но заигравшая ритмичная музыка своей вибрацией зацензурила её обращение, в то же самое время, как внимание присутствующих снова привлекло шоу на сцене.
        Из-под сцены взметнулись вверх гигантские, горящие фиолетовым огнём змеи, которые начали танцевать над сценой. Вместе с ними появились полуобнажённые девушки, чьи тела прикрывали лишь ожерелья из золотых бусин. Они стали, пританцовывая, прыгать по извивающимся телам гигантских змей. А чтобы все зрители могли насладиться их грацией, позади сцены, распростёршись чуть ли не до звёзд, загорелись гигантские голограммы, в точности копирующие тела и действия девушек. Гелла неосознанно переключилась на этот отвлекающий маневр, который теперь представился ей игрой древних забытых богов, которые, приняв облик девушек, теперь предстали перед своими созданиями, находящимися на земле. Гигантские змеи взлетели вверх и пролетели над восхищённой толпой, образуя в воздухе замысловатые узоры из своих длинных тел. Цвет их чешуек вибрировал в такт музыки и голосу вокалиста, который был сродни режиссёру, командующему этой симфонией. Образовав в воздухе очередной геометрический узел, змеи устремились к сцене и взорвались над певцом, врезавшись друг в друга на невероятной скорости. Вся палуба погрузилась во тьму. Гелла
подумала, что из-за этого взрыва она потеряла зрение, однако чёрные силуэты богинь в воздухе вновь обрели свои очертания, благодаря геометрическим следам в небе, оставленным змеями. Они легли на тела исполинских богинь, превратившись в звёздную карту, которой теперь дышали их тела. Прорисовав собой, казалось бы, весь небосвод и превратив его в упорядоченный рисунок, фиолетовые линии сорвались с неба и испещрили тело артиста той же неоновой сетью, которая затем нашла свой выход в невероятно мощном вокале, который, вибрируя, заставил всю палубу содрогнуться. Тело Геллы всё покрылось мурашками. Она стояла не в силах отвести свой взгляд от этого шоу, и тут она заметила новый элемент представления: параллельно со взрывом за сценой и по бокам от неё открылись гигантские воронки, из которых стало литься само пространство, концентрированный космос, который начал собираться в гигантский пузырь, разрастающийся из бесформенных субстанций, которые вылетали из этих люков. Через пару минут они превратились в спиральные водопады, устремившиеся вертикально вверх к монструозному шару, который уже достиг нескольких
миль в диаметре. В очередной припев прожекторы с палубы взметнулись наверх, чтобы осветить гигантский чёрный Шар, который, казалось, превратился в чёрную дыру, что поглотила звёзды. Как только свет коснулся поверхности сферы, она взорвалась, осветив фиолетовым блеском гигантский лайнер и океан вокруг него. Гелла тут же опомнилась: «Это же был эфир - в его жидкой форме! Как… Значит это не только транспортный лайнер, но и танкер! Это же просто невообразимое количество эфира!». - Гелла наблюдала, как шар продолжает надуваться, подобно кровососущему насекомому, впитывая в себя всё содержимое недр корабля до последней капли. Параллельно с этим сцена снизу залилась золотым светом, и под ремикс гимна Империи из недр сцены вырвались потоки жидкого золота, которые под воздействием гравитационных отражателей сплелись в герб Империи - гигантского золотого дракона, выгравированного на пронзённом сердце, которое было защищено ромбовидным щитом в вертикально расположенным на нём всевидящим оком.
        - А вот и кульминация нашего вечера, - провозгласил разогревший себя и публику исполнитель, - начало фестиваля Сердца!
        Вместе с этим раздался хлопок, качнувший всю палубу, и из пасти дракона вырвалось пламя, которое, подобно снарядам, врезалось в шар, висевший в воздухе. Тот моментально вспыхнул, превратившись в титаническое зелёное солнце. Гелла завороженно смотрела на рисунки, которые то и дело возникали на поверхности светила, и она стала различать на его поверхности людей, которые танцевали, нет… Совокуплялись, скользя по поверхности небесного тела. Это были самые настоящие боги, титаны, что открыли свои любовные игрища смертным. Несмотря на всю грандиозность зрелища Гелла осознала, что это была всего лишь проекция того, что происходило… Девушка медленно опустила голову, и звуки музыки моментально стихли в её голове, уступив место вздохам, что стали слышны со всех краёв палубы. В метре от журналистки две девушки, сбросив платья, и оставшись в одних украшениях, уже переплелись телами. Гелла, никогда не интересовавшаяся лесбийским сексом, тут же испытала непреодолимое желание и жар внизу живота, который превратил все её поры в сочащиеся от вожделения каналы, выделявшие из себя пот и мускус, говорящий о самой
непреодолимой потребности живых существ - продолжении рода. Вокруг себя Гелла обнаружила не просто официальных лиц Империи и гостей: важных министров и культурных деятелей, но полуголых людей, которые в порыве страсти срывали друг с друга одежды и предавались любовному наслаждению. Иначе Гелла не могла эта охарактеризовать - мужчины совокуплялись с мужчинами, женщины - с женщинами, иные же проникали друг в друга несколькими членами, языками и пальцами. Всё вокруг превратилось в гигантскую оргию, где имели значения лишь прикосновения, запахи, звуки удовольствия, тут уже не играли никакой роли ни пол, ни возраст, ни положение в обществе. Всё вокруг затянулось в тугой узел страсти, который мгновенно поглотил Геллу и случайно возникшую в её голове догадку о том, что… Сама эта мысль была тут же сметена, как и одежда девушки, которую она скинула с себя за несколько секунд, подобно тому, как змея отбрасывает омертвевшую кожу при линьке. Однако вместо того, чтобы броситься в самую гущу событий, Гелла осталась стоять, медленно проведя рукой по шее до груди, затем до живота и под конец проникнув внутрь себя
ниже. Закрыв глаза от удовольствия, Гелла медленно повалилась на спину под нескончаемые вздохи вокруг, превратив своей обнажённой спиной палубу в мыльный пузырь, который тотчас же лопнул, позволив океану удовольствия поглотить существо девушки от самой макушки до кончиков пальцев.
        78. - Ой! - взвизгнула героиня, чуть не сорвавшись с ветки столетнего древа.
        - Осторожнее, - рассмеялся алхимик.
        - Предупреждать же надо! - возмутилась собеседница, однако было совершенно очевидно, что она никак не могла скрыть того восторга, который она только что испытала. - То есть ты… ты хочешь сказать, что в будущем появятся целые управляемые плавающие острова, и… на них люди будут совершать этот, этот… ритуал?
        - Не всем это будет доступно, конечно… - мечтательно глядя на ночной небосвод, отозвался мужчина, - но да, таковой будет реальность.
        - То есть можно будет безо всякого риска переселяться и путешествовать с острова на остров? - от радости выкрикнула девушка.
        - Да, да, - кивнул алхимик, - а через какое-то время люди научатся передвигаться не только между островами, но и между планетами, а затем и …
        - Планетами? - перебила его подруга, - а что это?
        - Скажем так… Это то, чем мы называем великий океан.
        - Что?! Ты хочешь сказать, что он не один такой? Но… Разве это не кажется странным? Он ведь на то и великий … Что покрывает собой всё, чего не касается небо.
        Алхимик улыбнулся.
        - Вот поэтому это и может казаться невероятным, просто потому что ты ищешь ответ совсем не там, где следовало.
        - Что ты хочешь сказать?
        Алхимик кивнул головой на звёзды.
        Девушка подняла глаза, пытаясь понять этот жест. Она хотела было уже спросить своего странного друга, что именно он пытается сказать, но тут её осенило: «Нееет… Ты же не хочешь сказать, что…».
        - Именно. Великий океан находится на небе. И не один. Их триллионы.
        Девушка во второй раз за пару минут опять чуть не свалилась вниз от неожиданности.
        - Это … Если это правда, то ведь это просто чудесно! Сколько всего люди смогут узнать! Потрясающе! И… Мы будем использовать эти острова … эти лайнеры, чтобы добраться до этих океанов?
        - Будут использовать нечто подобное, - кивнул Арчибальд, - но потом людям не потребуется пользоваться этими костылями.
        - А как тогда?
        - Я покажу позже, хорошо?
        - Ты всегда забываешь сделать то, что обещаешь, - надула губки девушка.
        - Да, верно, - рассмеялся алхимик, - прости, прости.
        - А вот и нет! - кинувшись на своего друга, воскликнула девушка, - отдай мне эту штуку!
        Арчибальд ловко увернулся от её захвата и перепрыгнул на ветку повыше.
        - Ты не умеешь этим пользоваться, так зачем… - подруга его не слушала и продолжала преследовать его, пока они не достигли самой верхушки спиралевидного дерева, покачиваясь на несильном ветру, подобно маятнику.
        - Ладно, ты меня прижала, - рассмеялся алхимик и, покопавшись в складках своей мантии, извлёк оттуда калейдоскоп, затем протянув его девушке.
        - И всё? - качнула головой она.
        - А что ещё?
        - Ты ведь знаешь. Ты должен сказать своё заклинание или ещё что-то в этом духе, что бы эта штука заработала.
        - Ты действительно так считаешь?
        - Нет, но… Как я могу заставить тебя …
        - Ну, ну, давай же.
        - Как я могу заставить тебя сделать так, чтобы я снова поверила, что это не простой тубус с разноцветными стекляшками?
        - Умница! - радостно воскликнул алхимик, - и стоило тогда за мной тут гоняться?
        - Но ведь это лучше, чем просто сидеть на месте.
        - Да, тут ты права, - кивнул головой мужчина, - ты должна сама поверить в то, что ты хочешь увидеть, в это будущее, и только тогда оно проявится, но только со временем. Поэтому не оставляй попыток, ни за что не оставляй, и тогда в один прекрасный миг этого, - Арчибальд протянул руку, указывая на что-то, - не будет.
        Девушка проследовала за его жестом и увидела в нескольких десятках миль от них тысячи мелькающих огней.
        - В смысле? - удивилась девушка, - хочешь сказать, что орда варваров будет существовать даже при условии, что люди смогут создавать целые новые острова?!
        - Не в теперешнем виде, конечно, - отозвался мужчина, - но суть останется, для таких людей острова будут не больше, чем разноцветными фигурками на карте великого океана, которые должны утонуть в одном и только в одном цвете.
        - Но разве не ты говорил, что, если сильно чего-то хотеть, то это и произойдет? Ты только что сам это повторил! Значит, я буду сильно хотеть, и тогда эти животные…
        - Безусловно, у тебя, как и у любого другого человека, есть сила менять мир вокруг себя, но необходимое зло иногда должно проявить себя, чтобы люди извлекли уроки и получили толчок к развитию…
        - Ха, не, нет, - махнула головой девушка, - на этот раз ты меня не проведёшь! Ты всегда говорил, что мыслить в таких категориях - всегда уступка самому себе. Есть циклы жизни, которые не изменить, это да, но они базируются на других поменьше, но не менее важных! И вот на них мы можем воздействовать, нет, обязаны! И в данном случае у зла есть имя. Без сомнения, и это…
        79. Гелла билась в полнейшем экстазе. Пальцы её превратились в проводник тока, энергии, которая сотрясала её тело, исходя из низа живота и разливаясь разноцветными волнами по рисунку её духа, била по каждому нерву её существа. Эта метаморфоза нашла себя не только в телесном поведении, её сердце готово было разорваться от радости быть приобщенным к этому фестивалю любви, где люди, забыв про все барьеры между собой, наслаждались животной природой себя и друг друга. В океане вздохов, которые подначивали Геллу, девушка смотрела за переливающимися волнами эфира, сгорающего над лайнером. В нём отражались тела совокупляющихся гостей Императора и сама журналистка. Она смотрела на своё отражение, возбуждающее её всё сильнее. Помимо этого, она почувствовала незримую связь со всеми вокруг через полупрозрачный узор, который, становясь ярким фиолетовым переплетением нитей жизни, растворял в себе временные формы, которые были вокруг. В этом единстве энергии открывалась истина, всегда находившаяся у всех под носом. Вибрация, что была рисунком подобна приливам и отливам гигантского океана вокруг лайнера,
ускорялась, и узор вновь становился менее видимым, создавая из себя людей и объекты, которые, осознавая себя, давали толчок к созданию всего остального мироздания, которое заключалось в маленькой крутящейся точке в низу живота Геллы. Соскользнув с пальцев и проникнув через её клитор в кровь, она собралась битами информации в её мозгу, заставив девушку распахнуть глаза. Два этих зеркала осветили мир золотым огнем, а возможно сами стали такими, слившись с окружающим миром. Всё было эфиром, древним алхимическим элементом, самосоздающимся золотом - силой, властью над реальностью. И Гелла была частью этого, нет, даже больше! Она была тем катализатором! Все войны, что испытали на себе острова её родной планеты, все слёзы матерей, весь пот отцов человечества слился воедино в одной земной женщине, превратив её в богиню времени, ведь всё уже замерло по её воле в едином моменте на гигантском лайнере в исключительных обстоятельствах. И главная роль у этого вечного спектакля, а возможно, и единственная, была у Геллы, которая, лёжа на спине, наблюдала, как вокруг гостей по всей палубе разливался золото-фиолетовый
эфир, дарующий каждому страждущему то, что он хотел - свободу от всего, свободу от обязательств, труда, ответственности. На смену им пришёл экстаз от ощущения совершенности себя, завершенности мира, который раскрыл свой бутон именно в тот момент, когда девушка, обретя зрение тысячи глаз, обратила на него свой взор. Ничто не могло этого нарушить, ничто и никто.
        - Я не помешаю? - подошёл к девушке человек.
        - Ты… - насмешливо протянула богиня, лежащая на спине, - ну что же ты? Покрывшись фиолетовым туманом, который чуть прикрывал её золотое тело, промурлыкала она: «Иди ко мне». С этими словами она грациозно изогнула спину, расставив ноги. Рисунок, превратившийся в лепестки, ведущие точно к центру мироздания, который должен был слиться с другим проявлением физического мира, началом, чтобы подарить вечное удовольствие новой жизни.
        - Мне и тут хорошо, - так же насмешливо ответил человек.
        - Ты …
        Гелла с любопытством рассматривала подошедшего, тот в отличии от остальных был одет в костюм, на котором тем не менее точно так же как и на обнажённых телах мелькали узоры шкуры Великого Утконоса. Гелла поняла это, подняв голову, - там, где горло человека сжимал галстук, начиналась шерсть, из которой выросла пропорциональная человеческому телу морда утконоса с двумя парами глаз и одним большим, который венчал собой лобную долю существа. Шерсть, превратившись в перья, подобно гигантскому крылу, закрыла пространство позади незнакомца.
        - Да, я, - отозвался пришелец, - а вот тебя снова занесло на эту сцену. Когда, наконец, тебе это уже надоест?
        - Может, когда ты сольёшься со мной? - кокетливо прикрыв пальчиками рот, стрельнула в него взглядом богиня.
        - Ну, возможно, он и захочет сейчас, - рассмеялся Утконос и закатил все пять глаз, морда его начала растекаться, скатываясь по смокингу слизью вперемежку с перьями. Из-под этой маски появилось лицо Императора.
        - Как вам мой приём?
        - Иди ко мне, - приказала богиня.
        - О, а вы вошли во вкус, как и мои гости, - улыбнулся Харт, - но, спешу вас предупредить, что я тут не для собственного удовольствия, а для вашего и только вашего.
        - Иди… - не обращая внимания на объяснения Харта, проговорила Гелла и тут же запнулась. Из глаз Харта бежали слезы, которые стекали на его пиджак, делая его полностью мокрым, будто бы тот ещё секунду назад плавал в таком виде в бассейне. Этот водопад уже хлынул на палубу и начал затоплять лайнер. Гигантский Левиафан, задрожав и издав вой, начал тонуть.
        - ЧТО? - ощутив нотки страха, прошептала Богиня.
        - Что-то не так? - продолжая рыдать с улыбкой на устах, спросил Харт.
        - Я не понимаю… - Гелла привстала и схватила Императора за руку, почувствовав, как её ладошка соскальзывает с его, - что? - спросив саму себя, вновь удивилась девушка, отдернув ладошку, - это? Вода на её пальцах оказалась кровью. Гелла осторожно подняла голову и увидела, как рукава белого смокинга Харта по локоть, нет, поднимаясь всё выше, до самого плеча покрывались, пропитывались насквозь кровью, запах которой ударил в ноздри Геллы, и ту чуть не вырвало.
        - Что это такое? - в ужасе взвизгнула она.
        - Моя дорогая, что вас так напугало? - Император осмотрел свои руки, но очевидно ничего не заметил, - я испачкался в угощениях? Что не так?
        Гелла чувствовала, как пульс её участился, и тело её разрывалось от ударов сердца. Рисунок же вокруг стал мигать всё быстрее и трястись, да так, что стал издавать ужасный скрежет, который стал резать ей слух.
        - Прекра… Прекратите! - проговорила Гелла, вновь увидев в небе сферу эфира, в которой на сей раз отражались не совокупляющиеся тела, но люди, находящиеся в агонии, моральной и физической. Уничтожаемые извне и изнутри изощрёнными методами: пытками огнём, железом, газом, сталью.
        - Нет! - что всё это… гбл!.. - хотела проговорить Гелла, но её тут же вырвало, она зажала руками рот, но поняла, что не может остановиться, и ей нужно извергнуть из себя всё! Она скрючилась на палубе, чувствуя, как пот течет по её телу и лицу. Её глаза, слезясь, смотрели, как под неё течет целая струя эфира, вязкого, чёрного, который вырвался из её желудка.
        - Нет! - пытаясь что-то сказать, рыдала Гелла, ощущая, как всё золото вокруг меркнет, уступая место аду, что проступил со всех сторон, люди дрались, резали друг друга, насиловали. Мужчины мужчин, физически, женщины женщин, и друг друга тоже. Разрывая руками и ногами рты, выдавливая глаза, прорывая всё внутри своими членами, без любви, без сострадания, но лишь со злобой и тотальной уверенностью в своей правоте и непогрешимости. Посреди этого действа Гелла уже по локоть увязла в эфире, который она продолжала изрыгать из себя и не могла остановиться.
        - Прекра… Прекратите! - хотела взреветь девушка, но никак не могла.
        - Охо-хо, милочка! - раздалось напротив неё.
        Гелла подняла голову и увидела женщину из племени Лилового Трайба, которая сжимала на руках человеческие кости.
        - А ты говорила, что хочешь помочь мне, помочь нам всем… Но ты даже сама себе помочь не в состоянии.
        Лицо женщины менялось, становясь то моложе, то старее. Фигура её тоже то вытягивалась, то сжималась. Неизменными оставались одни лишь глаза, они меняли цвета, форму, разрез, но были одинаково печальными и старыми.
        - Хотя, что тебе теперь говорить? - вздохнули миллионы женщин выпуская кости, - это ведь уже всё равно не люди, но жидкое золото, не правда ли?
        Кости, танцуя в воздухе, пытались собраться в человека, но в итоге все просто плюхнулись в чёрную жижу и начали тонуть.
        - Нет!!! - заорала Гелла и бросилась вслед за ними, свято веря, что если она сможет коснуться их, то сможет воскресить человека, нет, миллионы людей.
        Руки её не могли достать их, и в истерике девушка начала бить по поверхности эфира, но тот, разбрызгиваясь вокруг, оставался неприступен и буквально выдавливал руки девушки на поверхность, не позволяя проникнуть внутрь себя.
        - Господи… Боже! Мне так жаль! Мне…
        - Нет, не жаль… Пока ещё, - усмехнулась женщина, подойдя вплотную к Гелле и поцеловав её. Глаза девушки расширились, и она почувствовала, как по мере интенсивности поцелуя женщина в её руках уменьшается, буквально растворяется в воздухе, а сама Гелла раздувается в размерах. Вот уже она достигла таких исполинских размеров, что кое-как покачивалась на лайнере, как на маленькой лодочке, которая едва держалась на плаву под весом Богини. Через пару секунд непрерывного роста последней она не выдержала и опрокинулась, а Гелла, вместе с тем упав в океан, который мгновенно превратился в эфир, стала опускаться на самое дно.
        - Может… пронеслось в её голове, - хоть так я смогу достать эти кости? И…
        Но тут её плечо коснулось самого дна этой пропасти, и уровень воды стал опускаться, пока не обнажил сначала плечо, затем голову, а потом и всё тело богини, сияющей творительницы, которая, сидя на маленькой планете, наблюдала вокруг себя пустую чёрную вселенную, которая, несмотря на это, тут же заблестела золотыми оттенками по контурам геометрических узоров вокруг богини, образовавших бесконечно малую и одновременно с тем большую сферу. Девушка же находилась и внутри, и снаружи неё.
        - Ах! - сладострастно выдохнула она, ощутив, как пульсирующая планета, поднявшись из-под её влагалища, коснулась её губ. Открыв рот, она языком поймала шарик и тут же проглотила его.
        - Ааа!.. - богиня изогнулась в космическом пространстве и, громко закричав, при этом заставив весь мир взорваться, извергла из своего чрева маленький шар света, который она тут же подхватила на руки.
        Шарик стал преобразовываться в маленького фиолетового ребёнка, который, раскрыв свои большие чёрные глаза, уставился на свою маму.
        - Мой хороший, - улыбнулась она ему.
        - Неужели, мама, - пропищал ребёнок, - неужели ты уже начала принимать себя за меня, а, мой дорогой муж?
        - Что ты говоришь? - переспросила богиня-мать.
        - Дам тебе подсказку, дорогой, - проговорил ребёнок, который играл все возможные роли во всех мирах и разговаривал все время сам с собой.
        В следующую секунду лицо и тело его начали вибрировать, превратившись одновременно в целую плеяду наложенных друг на друга образов, и за пару секунд богиня увидела взросление целых поколений своих детей и дочерей. Они все были вскормлены от её груди, превратившись во взрослых богов и состарившись или умерев от ужасающих ран, скончались прямо на её руках. Теперь, что снаружи на ладошках богини, что и внутри её сердца было пусто. Нет ничего страшнее, чем видеть смерть собственных детей. Особенно, если они смертны, а ты - нет. Богиня заплакала, сидя одна посреди шатра-сферы, которую она создала, и, когда её слезы коснулись узоров на стенах мироздания, они тут же зашевелились и превратились в тысячи движущихся объектов. Это были кольца титанической змеи, нет, даже не змеи, утконоса, который ласково обвил своим телом богиню, и в ту же секунду, уменьшившись в размерах, приютился на руках ещё секунду назад заплаканной, а теперь уже радостной богини, которая тут уже помолодела от счастья, превратившись в совсем ещё юную девочку.
        - Теперь ты никогда не будешь одинокой, - произнёс утконос внутри своей создательницы, - теперь никто не будет одинок, я научу тебя жить внутри созданного тобой мира.
        - Спасибо тебе, доброе существо, но…. Зачем это ВСЁ и кто… ТЫ?
        - Первый вопрос очень прост - чтобы ты была счастлива, а на второй вопрос …
        80. - На второй вопрос ты должна будешь ответить сама, а то никогда не станешь по-настоящему счастливой.
        - Так нечестно! - надула губки маленькая Гелла, сидя на коленях своего отца.
        Папа весело рассмеялся, потрепав маленькую дочурку по голове: «Конец».
        - Конец?! Что значит конец?!
        - Так заканчивается одно из преданий страны Золотого Утконоса, в частности, про бабочку, ты ведь не забыла, что мы читали именно про неё?..
        - Да неееет, - завалившись на спину и свесив голову, устало протянула девочка, - я-то не забыла! Но что же произошло с бабочкой? Она вырвалась из сети обмана злобного паука или нет?! И потом она ещё превратилась в человека, а затем в какое-то божество… Я уже запуталась! А тут ещё на самом интересном месте заканчивается!
        - У этого древнего народа Утконоса есть ещё много различных сказаний, хочешь, я прочту тебе какую-нибудь другую историю?
        - Нет, не хочу! - запротестовала Гелла, - я хочу узнать, что случилось с бабочкой… Или кем бы она там ни была!
        - Хм, - задумался отец на секунду, - да, пожалуй, ты права. В своё время я тоже ломал голову над вопросом: «А что же было дальше?».
        - Правда? - с оптимизмом воспарила девочка, - так ты ответил на этот вопрос сам?
        - В какой-то степени, - почесал подбородок отец.
        - И что же ты решил? - округлив оба глаза, восторженно спросила Гелла.
        - Давай-ка я тебе покажу… - отец потянулся к шкафчику, который стоял на расстоянии вытянутой руки от дивана, и извлёк оттуда увесистый томик.
        - О, нет, нет! Пааапа, - расстроено закатила глаза Гелла.
        - Вот! - торжественно презентовал Фрэнк своё произведение, - «Калейдоскоп сердца». Ты же знаешь, в этой книге я попытался раскрыть многие вопросы, которые меня интересовали, и как раз одним из них и была дилемма, поставленная народами древности.
        - Но она тааааакааая скучная! - прижав ладони к лицу и постаравшись «стянуть с лица кожу», обреченным голосом простонала Гелла, чем вызвала взрыв хохота своего отца.
        - Были бы все вокруг такими же открытыми критиками, как ты, моя любимая, - с этими словами Фрэнк чмокнул свою дочку, - и мир был бы гораздо лучше!
        - Ага, конечно! - вытираясь от лобзаний, сморщила носик девочка.
        - Нет, серьезно! А! Ну, это учесть, если критику точно так же бы могли принимать другие. Это же двусторонний процесс, верно?
        Гелла кивнула, понимая, что лучше огласиться, хотя разговор ей был уже не особенно интересен, чем она тут же и поделилась с отцом.
        - Какая ты у меня моло…
        - Так, пап, давай только без этого! Я уже взрослая!
        - Ладно, прости, прости, - улыбнулся Фрэнк, - скоро станешь совсем взрослой и покинешь своего старика!
        - Ага! Не дождешься, - сцепив руки замком, прыснула Гелла. - По крайней мере, пока не расскажешь мне конец истории.
        Фрэнк многозначительно потряс в воздухе толстой книжкой, Гелла же в ответ многозначительно вскинула бровь.
        - Ладно-ладно, уговорила!
        - Ёмко, кратко, содержательно, - отчеканила Гелла.
        - Хорошо, хорошо, - улыбнулся Фрэнк, - хорошо, что ты не мой редактор.
        - Это пока, - закинув ногу на ногу, подмигнула Гелла.
        - Оу, значит, мне действительно стоит как можно скорее научиться сокращать свои мысли до удобоваримой конструкции. Так… Ладно. Дай-ка подумать. Мммм…
        - Время! - деловито постучала по своим игрушечным часам девочка.
        - Хорошо, хорошо! Так… Какой вопрос?
        - Паааап!
        - Эх, ладно. Значит, как мне думается, Утконос - это вроде образа, несуществующего мира, в который поверила бабочка-богиня и который она же создала, чтобы иметь возможность играть с кем-то, помимо себя самой.
        - Что?
        - Ну вот видишь? Что я говорил! Это не просто околесица! Чтобы понять хотя бы что-то из этой бессмыслицы, нужно читать книгу, хотя нет… Это скучно!
        Гелла улыбнулась в ответ на самокритику отца.
        - А, знаю! Напиши свою книгу! Вот! Тогда ты сама узнаешь ответ!
        - Но это тоже очень скучно! Я никогда не смогу написать такой толстенный том!
        - А и не надо писать!
        - Как это?!
        - А так! Пиши свою жизнь прямо как книгу и в конце неё обязательно узнаешь ответы на все вопросы!
        - Но ведь… Это так долго ждать!
        - Согласен, поэтому… Впусти в свою книгу персонажей, играй с ними, разговаривай! Люби и ненавидь! Создавай такие ситуации, которым позавидовали бы самые матёрые сценаристы и писаки! И тогда твоя жизнь будет настольно насыщенной и интересной, и она пролетит так быстро, что ты ещё будешь жалеть об этом!
        - ДА? - обрадовалась девочка, чем снова вызвался взрыв смеха у своего отца.
        - Конечно! Тем более ожидание всегда противно, когда не знаешь, сбудется ли то, чего ждёшь или нет. А когда веришь, нет… знаешь, что в конце тебя ожидает величайшая награда - ответ на твою жизнь, то ожидание становится не тянущимся временем, а увлекательнейшем и приятнейшим приключением из возможных!
        - Как-то это сложно, папа, - потрясла головой Гелла.
        - Ладно, скажу ещё проще - бабочка - богиня создала этот мир, чтобы появились существа внутри её сердца, такие как я и ты, и появились для чего? Знаешь?
        Гелла энергично мотнула головой, предвосхищая ответ.
        Чтобы у нас появились свои детки, и мы могли их пустить в свои сердца, тогда они не будут пустыми. Бабочка ведь была всегда одна, и не было никого никогда в её сердце.
        Гелла улыбнулась и, бросившись на отца, обняла его: «Ты меня любишь?».
        - Конечно, моя дорогая, - прижал её покрепче к себе отец, - для каждого родителя нет ничего ценнее в мире, чем свой ребёночек и его счастливое сердечко! И в свое время поймёшь, что это единственная правда, которая заставляет этот мир существовать!
        81. - Кто взял ёбаный джем?! - в истерике взвизгнул голос с кухни.
        Харт замер в предчувствии шторма, который был готов разразиться, однако, решил не подавать виду и вновь уткнулся в сливающиеся перед глазами строки из учебника. Минута прошла в томительном ожидании и, наконец, решив, что точка кипения пройдена, мир распахнул дверь комнаты мальчика и туда, аккуратно ступая, вошла худая высокая женщина. Присев рядом на корточки, она обхватила руками ноги и уставилась на своего сына. Тот продолжал делать вид, как будто что-то тщательно изучает и не обращает внимания на то, что происходит вокруг, хотя всё существо мальчика было занято лишь тем, что происходило снаружи, но никак не внутри дурацкой книжки.
        - Мы же договорились, - ласково заговорила женщина, закрыв глаза и улыбнувшись от уха до уха, - что вкусности будут только после того, как ты выучишь всю главу! Такой был разговор?
        Харт, не решаясь посмотреть в сторону матери, кивнул.
        - Вот как! - промурлыкала женщина, - значит, ты помнишь… - с этими словами она ловко схватила учебник, лежавший перед ним, и зарылась глазами в параграфы истории.
        - Тааак, - протянула она, - а, вот! Это очень интересно! Стиви, когда, - с энтузиазмом заговорила она, - остров Святого Утконоса был признан независимым государством от состава Империи?
        Харт продолжал смотреть на стол, на котором теперь уже не было никакой книги, и отчаянно пытался вспомнить, какая могла там стоять дата, вот если бы он мог взглянуть, буквально на пол-секундочки, на нужный абзац, тогда бы…
        - Стиви? - ласково повторила мама.
        - Я не… Стивен поморщился, - я не помню…
        - Ах, ну, давай я тебе подскажу … - это было совсем недавно в…
        - Я не помню, - отчеканил Стивен, повернувшись к матери и пытаясь найти в её лице ту же улыбку, которая была на ней всего пару секунд назад. Теперь же это лицо обрело холодную невозмутимость, вслед за чем последовал резкий шлепок.
        Харт лишь слегка вздрогнул, в то время как его голова обернулась на пол-оборота, и в следующую секунду его щёку пропитала жгучая боль. Мать же вновь замахнулась для удара, но повторно застать врасплох мальчика не удалось и он, изловчившись, отпрыгнул в сторону, избежав прямого попадания. Тут ледяная маска лица его матери с треском раскололась от резкого жара, которым она воспылала: «Мразь! Кто разрешал трогать раньше времени джем?!».
        - Никто! - попытался оправдываться Харт, - но я очень хотел…
        - Хотел?! Хотел?! - в припадке ярости взвыла женщина, - мало ли что ты хочешь! Я хочу, чтобы ты знал историю своего государства! Своей Империи! Иначе ты станешь таким же бесполезным, как твой папаша! Ты слышишь?! Ты хочешь быть идиотом или нет, а?! А?! - переходя на визг, и бегая по комнате за сыном, надрывала в крике голос женщина.
        Харт, подобно маленькой мартышке, прыгал от неё, и обида от нанесенного удара, слившись с её ничего не значащими претензиями, превратилась из трагедии невыученного урока в настоящий фарс, где под быструю мелодию в лице крика один странный человек пытался зачем-то догнать другого на потеху публике. Как только это сравнение промелькнуло в голове мальчика, он тут же засмеялся и никак не мог остановиться, представляя, как же комично они выглядят со стороны. Маму мальчика этот смех разозлил ещё больше и она, совершив прыжок, схватила того за шкирку и буквально впечатала в стенку. Харт от неожиданности громко выдохнул, чуть не подавившись собственной слюной, и теперь стал получать удары, и уже не ладошкой, но кулаком, пытавшимся попасть неважно куда, лишь бы вбить в мальчишку хотя бы сотую часть того, что казалось матери важным.
        - Мама, хватит! - пытаясь не дать в обиду себя, но и не задеть женщину, защищался, как мог, Харт, но та не останавливалась.
        - Ты вообще человек? А?! Тебе история своей страны неинтересна? А джем тебе жрать интересно?! А?! Будешь таким же, как и твой папаша-полудурок! Будешь этот джем только с блядей потом слизывать, а? А?! Так? Так?! А работать кто будет?!
        За этими возгласами ни сын, ни мать не услышали, как домой пришёл отец.
        - Работать буду я. А кто ещё-то? Отстань от мелкого, Марси, - без всякого энтузиазма бросил отец, разуваясь в прихожей.
        - Что?! - взвизгнула та, выскочив пулей в коридор и начав орать уже там. Харт немного отдышался и вытер предательские слёзы обиды, которые выступили на его глазах. Глубоко вдохнув, он вышел в коридор и застал свою мать, орущую теперь уже на отца. Хоть и без рукоприкладства, как это обычно происходило с ним. Отец же, не обращая совершенно никакого внимания на тираду жены, спокойно разулся и вышел на кухню. Женщина проскочила за ним на кухню и, захлопнув за собой дверь, продолжила свою истерику, начавшуюся несколько минут назад. Через ещё некоторое время послышался уже и голос отца, который теперь говорил на повышенных тонах. Харт, осторожно подкравшись на кухню, приоткрыл дверь и стал свидетелем очередной сцены ссоры своих родителей.
        - Ну и кто?! - кричала женщина, - кто она, а?! Где ты был?!
        - Ты меня не слушаешь, что ли?! - орал в ответ отец, однако в отличии от его жены, мальчик его точно не слушал и аккуратно, стараясь не привлечь к себе внимания, уже тянулся за банкой, которая стояла на столе рядом со входной дверью.
        Уловив боковым взглядом движение, женщина молниеносно подпрыгнула ко входу и хлопнула со всей силы дверью, придавив Стивену руку. Тот взвизгнул и был уже не в состоянии сдержать свои слёзы, брызнувшие из глаз. Раненый паренёк ретировался обратно в комнату, отчаянно приседая и всё повторяя, - ай-йа-яй, ай-йа-яй, - чувствуя, как его руку буквально парализовало от удара и как, несмотря на онемение, отдельные участки его руки подвергаются тысячам уколам его нервной системы, которая пыталась восстановить контроль над рукой.
        - Ну, что мне с ним делать, а? - обливаясь слезами и раскрасневшись, кричала женщина, приведя за собой мужа, - ну не хочет он, ну не хочет!
        - Что не хочет? - приложившись к бутылке, которую захватил с кухни, устало повторил отец, опершись в проходе о стену.
        - Историю! Про отсоединение острова Утконоса! - чуть ли не трясясь от гнева, выплюнула женщина.
        - Правда? - протянул отец, делая глоток рома, - ты, сына, это зря. Эти лиловожопые совсем ахуели. Ты слышал, что недавно произошло? А? Их ёбаный вождь решил объявить независимость, и, чтобы доказать, что они сами могут защитить себя от внешнего врага, наслал своих шаманов на наш остров, и они сожгли своей блядской магией десятки домов, Стивен! Я бы сам их в печах поджарил бы! Ты, как будущий защитник Империи, должен осознавать всю серьёзность положения! Тем более, Конгресс, который жмёт руку нашему Императору, в любой момент может нанести предательский удар в спину, воспользовавшись дикостью этих фиолетовых обезьян и их кудесников! Стив! Мать тебе только хорошего желает, - сделав ещё глоток, продолжил отец, - и моя обязанность также проследить, чтобы из тебя получился думающий член общества!
        - Думающий? - пронеслось в голове Стивена, и на выходе вышел совершенно спонтанный ответ, - то есть думающий член общества - это тот, который хочет залезть под каждую юбку, а из всех остальных сделать барбекю?
        Отец застыл на месте и, немного придя в себя, нашёл в себе силы расстаться с любимой соской, поставив бутылку на пол.
        - Сын, - слегка насмешливым тоном обратился он к Харту, - ты …
        Стивен ждал всего, чего угодно, только не удара под дых, который тут же выбил из его лёгких весь воздух.
        - Никогда больше не будешь разговаривать со мной подобным тоном, ты меня понял? - холодно спросил отец.
        Тело Харта содрогалось в попытках вжать в себя воздух, и через несколько долгих и мучительных секунд это начало получаться, маленькими вдохами Стивен стал понемногу всасывать в себя спасительный эфир.
        - Я не услышал, - снова спросил отец, - или мне повторить?
        - Хватит! - взвизгнула женщина, бросившись в сторону Харта, теперь уже обнимая его, - ты блядуешь со всеми, но это вне дома! А теперь ты ещё и бьёшь своего собственного сына?! Это мой дом, моооой! - выпучив губы, прокричала мать, - на что Богиня послала мне это несчастье?! - вскинув руки вверх с мольбой, уставилась та в потолок.
        Стивена трясло. Не от обиды, боли или ещё чего-то, что он обычно испытывал. Нет, это была ярость, чистая ярость. Он теперь прекрасно видел своё место - быть куклой, игрушкой в глазах матери, которая полностью проецировала на него свои желания и которая старалась сделать его тем, кем она сама никогда не могла бы быть. Но при том она полностью душила его всякое своевольное поведение нежелания так же, как она упустила удачный инструмент воздействия на своего муженька, который уже давно потерял всякий интерес хоть к какой-либо близости к ней. И вся эта клетка, которая называлась домом, теперь было ничем иным как прутьями, которые своей стальной хваткой сжимали его сердце. Если он хотел там дальше оставаться, ему следовало принять эту участь и быть безвольным исполнителем чужих желаний и прихотей, в обмен на кров и еду, ещё год, два, пять, десять?.. Но это не могло продолжаться вечно, и какая разница между теперешним моментом и тем, что ещё может произойти через много ночей и дней?
        - Пора решать, Стивен, - раздался поразительно нежный голос рядом с ухом мальчика.
        - Кто? - от неожиданности на миг рассеяв свой гнев, удивился Харт.
        - Не защищай его, а то вырастет бабой, - хмыкнув и вновь взяв в руки бутылку, недовольно бросил отец.
        - Да как ты смеешь! - взревела мать, почувствовав, что выпад был направлен именно на неё, а не на сына, - посмотри на себя! Ты просто, просто! … - тряслась она.
        - Кто? Ну, кто? Человек, который тебя…
        Стивен уже не слушал их перепалку, его больше интересовал тот волшебный голос, который пробился сквозь весь посторонний шум, голос, который, как казалось ему, был с ним с самого его рождения.
        - … Да есть ли Богиня на этом свете или нет?! - в очередной раз вскинула руки к потолку женщина.
        - Нет, - вырвавшись из цепких рук матери, спокойно сказал мальчик.
        - Куда ты … ффф, - покачнулся отец, выронив бутылку и скорчившись от неожиданного удара сына головой в живот.
        - Как и вас, - скрипнув зубами, выбегая в прихожую, вновь вошёл в огненную струю гнева Стивен.
        - Стивен! Стой! - прокричала мать ему вслед.
        - Как и всё, во что вы верите и чего вы боитесь, - проскрипел Стивен, хватая на ходу свои кроссовки и распахивая входную дверь.
        - А ну, стой! Что мать ска… - потонул оклик отца за спиной мальчика, который, превратившись в горящий метеор, вылетел из дома на встречу с обладателем голоса, которой и был повинен в его появлении на этом свете.
        - Стивен, подъём!
        82. - А?! Что?!
        - Это засада! - прокричал обладатель голоса, который вновь вырвал спящего из царства небытия.
        Стивен тут же подхватил винтовку, лежавшую рядом с ним в палатке, и, выкатившись из неё, побежал вместе с остальными членами отряда к линии огня.
        На бегу солдат глядел по сторонам, на бегущих рядом с ним солдат и чуть не рассмеялся: настолько это было неестественно, вот куда они все бегут и зачем? Да ещё и с таким воинственным видом!
        Раздался взрыв, от ударной волны ноги Харта подкосились, и он упал ничком рядом с вырытой траншеей, которая опоясывала временный лагерь имперцев. В ушах гудело. Весь остальной мир теперь представлялся вертевшимся калейдоскопом из звуков, запахов, вспыхивающих то тут, то там цветов.
        - А был ли это настоящий мир? - подумал агент, - возможно, что это очередной сон, точно такой же, который он видел только что.
        - Стоп, - собирая раскрошившийся разум, приказал себе Стивен, - это был не просто сон, но моё прошлое, а возможно будущее. Означает ли это, что все сны - это память, моя или чья-либо ещё, случайно, а возможно и специально, оставленная на виду?
        - Стив! Что, ещё не проснулся? - грустно хохотнул парень, лежавший рядом, как оказалось, с ним.
        Харт повернул голову и узнал собравшееся из кусков мозаики мира лицо своего друга.
        - Сейчас не время для шуток, Майкл, - серьёзно ответил Стивен в своей неповторимой манере держаться достойно даже в самых критических ситуациях, - какова обстановка?
        - Я бы сказал, что хреновая, - стараясь перекричать пулемётные трели, стал драть горло Майкл, - похоже, какие-то суки стали долбить своей артиллерией прямо по нашему лагерю.
        - Шаманы? - холодно проанализировал ситуацию Стивен.
        - Чёрт их знает! - помотал головой Майкл, - я что-то не вижу тут вспышек их магического огня!
        - Может, они поняли, что физическое оружие намного надёжнее, чем…
        - Да-да, я понял! - отрезал Майкл, - нам нужно срочно добраться до резервной станции. Мы уже послали сигнал бедствия и…
        - Что он тут делает? - ледяным тоном разрезал удушливую влажность джунглей Харт, глядя через плечо Майкла. Тот угадал, что скрывалось за этим, казалось бы простым, вопросом.
        - Это Коу, его семья… - стараясь вкратце описать ситуацию, начал Майкл, но Харт прервал его:
        - Я не спрашивал, кто это, я хочу знать, что он тут делает, мне повторить вопрос?
        - Не начинай, Стивен, этому пареньку можно верить, ведь он…
        - Может, как раз из-за него враг осведомлён о нашей дислокации.
        - Это потому, что он из трайба? - тоже начал заводиться, правда, не так скрытно, как Харт, Майкл.
        - Не исключено, что он имеет прямое отношение к шаманам, и по его милости нас всех здесь похоронят.
        - Господи, Харт, да с чего ты вообще взял, что те, кто на нас нападают и этот парень связаны, и что это вообще шаманы?
        - А кто ещё это может быть?.. - не успел закончить напарник, как его прервал взрыв, своей ударной волной раскидавший в разные стороны всю троицу.
        Путешественник проснулся на этот раз в теле индейского мальчика по имени Коу, который с трудом поднял голову, чтобы увидеть, как через клубы дыма проступают силуэты богов смерти с автоматами наперевес. Самым ужасающим было то, что язык, на котором они разговаривали, был не грязным имперским диалектом, ни даже каким-то божественным языком. А его собственным, племенным.
        - Какие приказания от Орла? Нужно зачистить эту часть полностью?
        - Нет, белозадых нужно только разозлить и оставить достаточно в живых, чтобы они смогли это раструбить по своим каналам, и… Смотри-ка! - один из вооружённых до зубов солдат подошел к телу, лежавшему между ними и Коу.
        - Смотри-ка! Этот белый пидор ещё дышит! Это хорошо, но оставлять его в таком состоянии тоже не дело, как думаешь, а?
        Второй «шаман» подумал пару секунд и, подойдя поближе, нацелил свой автомат на безоружного солдата Империи: «Мне вот интересно, если отстрелить ему яйца, то хватит ли ему мужества жить с этим, а?». После чего оба туземца зашлись смехом, и первый положил свой палец на курок.
        Коу лежал и в бессильной злобе смотрел, как его собственные братья превращаются в таких же уродливых свиней, какими были имперцы, и эта правда билась в его сердце, готовом вылететь пулей и пронзить обоих вооружённых ублюдков.
        Последовал выстрел, заставивший юного воина вздрогнуть. - Если это смерть, то она не такая уж и болезненная, - подумал мальчик, увидев, как один из солдат заваливается на бок. Удар принял на себя именно он, а не Коу или его распластавшийся на земле спаситель - Майкл.
        - Что за блядь?! - не успел повернуться «шаман», как второй точный выстрел в голову отправил его в вечный сон.
        Коу перевёл взгляд в сторону и увидел друга своего спасителя, которого звали Стивом. Тот выпрямился во весь рост, отряхиваясь от земли, которой его присыпало во время взрыва.
        Закинув за плечо оружие, Харт неторопливо подошел к Майклу и, присев на одно колено, закинул своего боевого товарища на спину.
        Коу тут же опомнился и, чуть покачиваясь, поднялся. - Я помогу! - с акцентом крикнул он, подбегая к выпрямившемуся Харту, который держал на себе вес тела Майкла. Солдат медленно повернулся, заставив мальчика застыть от ужаса. Коу ожидал всего, что угодно, от этого Харта - презрения, недоверия, даже открытой ненависти, он давно уже привык к этому отношению со стороны имперцев-оккупантов, но впервые в жизни он узрел полнейшую пустоту и отсутствие всякой жизни в глазах человека. Казалось, они смотрели не на Коу, а сквозь него, как будто того и не существовало вовсе.
        - Не мешайся, - спокойным тоном приказал Харт и понёс Майкла на себе, ступая таким шагом, как будто обладал абсолютным знанием того, что никакая шальная пуля не попадет ни в него, ни в его друга.
        Коу дрожал, до сих пор ощущая этот стеклянный взгляд на себе, но, взяв себя в руки, бросился следом, исчезая в густом дыму, который начал охватывать джунгли.
        83. Мысли уносились вдаль, подобно трём силуэтам, испарившимся вместе с туманом, который развеял порыв ночного ветра, обнажив тысячи новых смыслов, которые родились в форме колоссальных сгустков тепла и энергии, рассыпавшихся по небосводу.
        Девушка не могла отвести от них взгляда, вдыхая ночную прохладу и наблюдая за их игривыми подмигиваниями.
        - Это, это…
        - Ну? - улыбнулся Арчибальд.
        - ОЙ! - чуть вновь не сорвавшись с ветки, вскрикнула девушка.
        Арчибальд тепло улыбнулся: «Ты сказала, что у зла есть лицо и это…».
        - Это… - повторила его подруга, - я думала, что точно-точно знаю, но я опять…
        - Да? - внимательно слушал собеседник.
        - Я опять настроилась на очередную волну эфира, которая показала мне, что не всё так однозначно.
        - Правда? Многозначно тогда, так получается? - почёсывая подбородок, поинтересовался мужчина.
        - Возможно, по крайней мере, - девушка подняла руку, пытаясь зачерпнуть ладошкой само ночное небо со звёздами, - это точно не зло.
        - Интересно, - проследовал за жестом её руки Арчибальд, - ну, а что же тогда оно?
        - Возможно это, - девушка опустила руку, указав на раскинувшееся плато, где горели с ещё большей интенсивностью, чем на небе, тысячи огней, - хотя, если не знать, что это такое на самом деле, то это тоже будет благом.
        - Не исключая этого, - прикрыл глаза Арчибальд, вновь вынимая тубус из-под своего одеяния.
        - Хочешь проверить?
        - Пожалуй, - улыбнулся мужчина, взглянув на равнину через призму своего ручного калейдоскопа, - ООО! - последовало за этим жестом искреннее удивление.
        - И что же ты видишь?
        - Огни! Они… они танцуют! Да так, как никогда в жизни! Потрясающе! Ты только глянь! - восторгался Арчибальд.
        - Дай посмотреть! - не выдержав, вновь решила отобрать маленький тубус девушка.
        - Ого-го! - полностью погрузившись в созерцание, вскрикнул алхимик, бросившись вниз со своей ветки.
        - Эй! Так не пойдёт! - раззадорившись, спрыгнула вслед за ним в пустоту подруга.
        84. Падение продолжалось целую вечность. Точнее, казалось, что, доходя до определённой точки, тело возвращалось в только ей ведомое «начало», а затем вновь проваливалось в пространстве, которое выносило тело в изначальную позицию. Этот процесс саморегулировался и обновлялся постоянно, вновь и вновь дублируя события внутри себя, и неизбежно приходя к цикличной структуре, которая лежала в основе всего мироздания. Тем не менее, когда этот неписаный закон был обнаружен, то он тут же переставал быть таким уж и незыблемым, уступая место «оператору» этого процесса, который сам становился этим явлением, этим процессом, этим миром, который на краткий миг прекратил повторять сам себя. Гелла замерла в нескольких сантиметрах от земли, и трава, что была прямо под ней, мирно покачиваясь, стала щекотать её лицо. Поддавшись этим удивительным чувствам, которые, как оказалось, она способна была ощутить впервые в жизни, девушка миллиметр за миллиметром опустилась на землю и стала трогать почву, покрытую густой растительностью. Её пальцы сжимали поверхность планеты, как будто это был мягчайший бархат, который к тому
же обладал восхитительным ароматом, наполнявшим её лёгкие бабочками, которые, превращаясь в кристаллы чистой энергии, уже летели изнутри Геллы во внешний мир, порождая всё новые объекты, дающие дальнейший толчок к развитию многомерной вселенной. Девушка лежала на животе, зажмурившись, и, тем не менее, на её закрытых веках проступали целые сцены из космической драмы, в которой она волей-неволей оказалась участницей. Сначала она приняла узоры, танцующие перед ней, за кровеносные сосуды, которые стали видны ей благодаря уменьшению плотности физического тела и обострению всех чувств, однако затем к этим видениям подключился и слух, который выдавал ей поистине удивительные вещи. Стрёкот насекомых, первобытные звуки природы, включая свист ветра и песни птиц, слились в целый оркестр, который трансмутировался в музыку будущего, в такой синтез звуков, который был до сих пор недоступен для извлечения ни на одном из известных музыкальных инструментов. Отлетев на таком маятнике в далёкое будущее, «радио» мозга Геллы вновь переключило волну на прошлое, настроив его таким образом, что она стала получать хоровое
исполнение древних молитв под звенящую музыку, которая аккомпанировала молебнам всех людей в мире. Перевернувшись на спину, Гелла распахнула глаза и увидела, как мир вокруг неё, включая деревья и само небо, наслаивался на паутину символов, что, как оказалось, было основой её восприятия в этом мире. По этим же каналам, соединявшим весь универсум, и проступали мелодии, которые слышала Гелла. Благодаря этой песенной молитве из прошлого этого острова Гелла тут же почувствовала трансформации в собственном теле и, сознавая, что музыка всех островов планеты адресована ей и только ей, позволила звукам подхватить её тело и понести её через тропу меж джунглей, что возникала прямо под её ногами. Гелла теперь являла собой настоящую манифестацию богини-родительницы всего сущего, что рождалось под её ступнями во время танца, ознаменовавшего смерть и рождение мира. Спирали воспоминаний Геллы, подобно двум выпущенным в разные стороны стрелам, встретились наконец, и взрыв от их соития вылился в колоссальную вспышку света, который озарил всё вокруг, и из него выпорхнула бабочка-богиня, взмахом своих крыльев создававшая
чёрную дыру, трансформировавшуюся в бога-титана, который, двигаясь посреди залитого светом мира, стал исполнять свой танец. Но так как титан хотел разнообразить своё выступление, он прорезал свою чёрную плоть, поглощающую свет горящими многомерными символами, которые, вырвавшись из него, создали гигантское существо - Утконоса с тысячью глаз и лап, прочертившее весь мир своим поистине бесконечным змееобразным телом и давая миру буквально вырасти из него. Танцующий Бог, всё ещё наблюдаемый всевидящей бабочкой, спрыгнул на голову своего верного Змея-Утконоса, и принялся танцевать по его шкуре, превращаясь то в один, то в другой мир, которые стали появляться на его поверхности. Несмотря на бесконечную вереницу образов, в которые превращался Бог, этого ему было мало. В искрящейся своей мощи и красоте он подпрыгнул, оттолкнувшись от гигантского Змея-Утконоса, который стал сворачиваться в клубок, из своего тела образуя бесконечно расширяющуюся сферу. Поднявшись на один уровень со светоносной бабочкой, Властитель заключил её в ладошки, после чего свет погас во всём мироздании, лишив бога памяти обо всём, что
было, будет, и даже стерев всякое воспоминание о собственно природе «Я».
        85. - Осторожнее, Стив! - вскрикнула девушка, - не порань её!
        - Не волнуйся, - слегка улыбнулся Харт, - с ней всё будет в порядке. Видишь?
        Стивен чуть разжал ладошки, заключив маленькое насекомое в некое подобие клетки из пальцев.
        - Не порань её, - всё ещё слегка недоверчивым тоном повторилась подруга.
        - Поверь мне, - уверенным тоном заговорил молодой человек, - в моих руках у неё гораздо больше шансов выжить, чем …
        - Стивен, прошу тебя, видишь, как она бьётся внутри? Она хочет свободы, разве не видно? Если она повредит свои крылышки, то уже точно не сможет выжить!
        - Хорошо, как скажешь, - с безразличным видом отозвался Стивен, разжимая ладошки. В ту же секунду бабочка, собрав все свои силы, оттолкнулась своими крыльями и, продолжая изо всех сил махать ими, взмыла в серое небо, которое готово было с минуту на минуту разразиться дождём.
        - Ты не думаешь, что это жестоко? - обратился с вопросом Харт то ли к своей собеседнице, то ли к тучам, что сгущались над ними, - это маленькое существо могло бы жить взаперти довольно долго, я бы уберёг её от природной стихии. И, тем не менее, она продолжает убивать себя, сопротивляясь моей власти, и даже если она сможет освободиться по моей прихоти или если, например, ты меня попросишь об этом… Она не сможет выжить, вот-вот начнётся дождь, и его стальные снаряды готовы будут разорвать её тельце на куски. Какой смысл в свободе… - Харт грустно улыбнулся, - если она тебя убьёт гораздо быстрее, чем темница?
        Девушка некоторое время молча изучала каменное лицо своего ухажёра и затем совершенно неожиданно подтянулась к его лицу, одарив его поцелуем.
        Стивен остался внешне хладнокровным.
        - Как это понимать?
        - Не прикидывайся, Харт, - качнула головой девушка, - это ответ на твой вопрос. Я выбираю свободу, как и бабочку, поэтому я проследую за тобой хоть в глубины самого ада.
        - Мне кажется, ты меня не поняла, быть со мной - это не свобода. Тебе придётся принять меня, принять то, чем я занимаюсь. Иного мнения, чем моего, для тебя существовать не сможет, также для твоих друзей и родственников. Вскоре я буду Империей. Всей, буквально. Люди будут верить в это, если только моя будущая жена полностью верит в своего мужа-Императора. Ты готова играть эту роль? Подумай, я ценю тебя, поэтому даю шанс отказаться. Я просто передам, кому следует, что ты не слишком благонадёжна и тебе не придётся нести это…
        Резкий шлепок, разлетевшийся по всей округе, заставил имперских агентов нацелить десятки своих невидимых ружей на беззащитную девушку. Харт же, предвидя дальнейшее развитие событий, послал едва уловимый сигнал пальцами, предотвративший стрельбу. Потирая обожжённую ударом щеку, Стивен с удивлением уставился на выбранную кандидатку в жёны.
        - Идиот! - с покрасневшими глазами выкрикнула девушка в лицо мужчины, - ты просто непоправимый идиот, Харт! Весь мир для меня - это твоя так называемая клетка! Я хочу быть с тобой! Всегда, везде следовать за тобой и быть твоей опорой, кто бы что ни говорил! Я не просто твоё очередное задание на пути к власти, я та, кто действительно любит тебя! И клянусь, Стивен, мне неважно в каких делах ты замешан!
        Девушка схватила его за локти.
        - Если крови на твоих руках до сюда, - она качнула головой, а затем впилась ногтями ему в плечи, - да пусть столько! То тогда, - девушка задрала руки над головой, - то клянусь, я нырну в море крови с головой и ни секунды не пожалею об этом!
        - Элизабет… - Харт отчеканил её имя, будто бы стал полностью автоматизированной машиной, а не живим человеком.
        - Что Элизабет? Что Элизабет? Это твой путь, Харт! Не позволяй другим сбить тебя с него! Но если ты решишь сойти с него и перестать двигаться наверх, то, поверь мне, я, а не твои дружки из отряда Сердца первыми выбьют всю дурь из твоей башки! Ясно тебе?
        Стивен, чуть отпустив вожжи управления, позволил себе чуть рассмеяться.
        - Что смешного? - почти взвизгнула девушка. Я… - тут же замолчала Бель, почувствовав, как ладонь Харта нежно легла ей на щеку, а затем последовала и вторая.
        - Ты даже не представляешь, что тебе придётся испытать, хотя… Я, если честно, тоже… разве дано хоть кому-нибудь знать что-либо наперед?
        Элизабет закрыла глаза и отдалась поцелую Харта, в тот самый момент, как вспыхнувшая молния ослепила весь мир фиолетовой вспышкой, из которой, разбив это секундное помутнение, вылетела бабочка, потерявшая во время «побега» значительное количество своих чешуек на крыльях и желающая лишь одного - умереть и, переродившись, стать стихией, что покарает тирана, которого она даже не могла осознать в полной мере, пока была маленьким насекомым. С неба уже струились огромные свинцовые снаряды дождя, которые, обратив в ничто тельце бабочки, позволили ей стать частью всей назревающей грозы, которая с неистовством Богини обрушилась на замершую в предвосхищении землю. И прежде чем в служебную машину успел проскочить Харт, маленькая водяная пуля успела найти свою цель в виде шеи будущего Императора, миновав даже зонтики, предусмотрительно распахнувшиеся в руках охраны.
        - Что-то не так? - участливо спросила Бель, сжав руку своего будущего супруга.
        - Нет, ничего, - потирая шею, отозвался Император, глядя на потоки воды, которые заструились по стеклам автомобиля, - похоже, надвигается сильная гроза.
        86. Сила шторма возрастала, шла по своей только ей ведомой экспоненте, но в то же время удивительным образом замедлялась, уменьшая частоту вибраций, с которой она существовала. Реки воды, которые, сливаясь воедино, превращались в поток жизни, движущийся по замкнутому кругу, вливались кровью в тело девушки, которое раз за разом подходило к достижению оргазма. Но каждый раз всего пары мгновений не хватало, чтобы раствориться в вечности. В точно таком же качестве она ощущала себя одновременно и не живой, и не мёртвой. Готовая вот-вот умереть и растаять, сохраняя зачатки сознания и параллельно с этим готовясь родиться и постоянно вновь раскалываясь на тысячи кусочков чужих и своих воспоминаний, переплетённых в единую спираль осознанности.
        - Когда это прекратится? - одновременно рыдая и чуть не заливаясь от смеха, вопросила девушка.
        - Что прекратится? - невозмутимым тоном поинтересовался старец.
        - ЭТО!! - вскрикнула, хихикнув девушка, - я как будто стала приёмником, который одновременно играет тысячи различных радиостанцией, только вместо песен я ловлю целые жизни, наслаивающиеся друг на друга!
        - А что есть жизнь? - глядя в неопределённую точку, задумчиво изрек Хоп в ответ.
        Гелла, обливаясь потом от жары, которая тут же оборачивалась невероятным холодом, дрожала от боли и одновременно удовольствия перепада настроений и температур, при этом успевая понять всю мудрость, скрытую в издёвке старика.
        - …Но я не могу облечь её в слова, - выпалила не в силах сдерживать себя девушка.
        - Кого? - от удивления вытаращил глаза Хоп, глядя на девушку.
        - Ну её… ЕЁ! - отчаянно жестикулируя и вновь улыбаясь от уха до уха, прокричала Гелла.
        - Так, так, так! - радостно отозвался старик, извлекая из-под своих вибрирующих одеяний гитару, - спой ещё раз! Давай раз, два…
        - Но…
        - Так, так, - взял аккорд старик, и энергия, посланная от струн, прошлась по всему пространству, что окружало двоих путников и создало джунгли, в которых, как оказалось, они и находились.
        - Из нас получится отличный дуэт, не правда ли? - заулыбался старик, отчего его лицо, а затем и всё тело засияло, подобно раскалённой звезде.
        - Да, возможно, и точно, точно! - закивала девушка, - это она и есть!
        Старик вновь взял пару аккордов: «Твоя истина?».
        - Да, но откуда вы её… Ой, - Гелла крепко призадумалась: « Он читает мои мысли? Или она опять всё воспринимает по-своему? Если это так, то можно ли считать её мимолётные спонтанные выводы истиной хотя бы в самой минимальной степени?».
        - Слишком много думаешь и мало делаешь, - подпрыгнув к подруге, замахнулся гитарой Хоп.
        - Что ты?.. - не успела среагировать Гелла, прежде чем гитара, превратившись в сияющий поток света, со всей своей бесконечной скоростью и массой вонзилась в её сознание.
        Был ли это череп Геллы, разлетевшийся на миллионы осколков, или же корпус гитары - девушка не знала, но отчётливо понимала, что вся дурь уж точно на этот раз выбита из её головы, и собрать её воедино будет ох как непросто.
        87. - Ты чего так шугаешься? - нахмурив брови, поинтересовалась Майа.
        - Нет, я, - впала в ступор Гелла, - а, действительно, чего я испугалась? Разве что… - подыскивал разумное объяснение мозг, только что родившись в очередном мгновении и не понимая, что ещё миллисекунду назад ни его, ни служанки этого органа ещё не существовало, - я просто представила, как тебя возьмут за этот эээ… перфоманс, и мне стало не по себе, - соврала Гелла, всем своим существом веря в то, что говорит правду от чистого сердца.
        - Во-первых, я тебе не верю, дорогуша, - без злобы в голосе ответила девушка, - а во-вторых, сочту за комплимент, что ты считаешь мой труд настолько важным, что он сможет воплотиться во всей своей красе и привлечь внимание.
        - Нет, ты не понимаешь! - замахала головой Гелла, - не извращай мои слова в угоду себе, пожалуйста! Я беспокоюсь за тебя! ТЫ не должна действовать настолько безрассудно и…
        - Безрассудно сидеть без дела, когда весь остров, да и планета катится в тартарары, а пытаться изменить это - по-моему, это здравое решение сознательного гражданина мира.
        - Господи, Май! Слушай, пытаться изменить мир и идти на заведомое самоубийство - это две разные вещи.
        - Разве я похожа на человека, который ненавидит жизнь? - повернувшись и глядя подруге прямо в глаза, обиделась девушка, - да я обожаю жизнь, понимаешь? Поэтому и старюсь сделать так, чтобы никто не посягал на её святость! И знаешь, если разбросать листовки - приравнивается по тяжести к геноциду целого народа….
        - Сейчас просто такая ситуация, что …
        - Что-что? - передразнила её Майа, - именно потому, что такая ситуация, я и действую! Когда два острова готовы потопить друг друга из-за пары грязных ублюдков, что возомнили себя богами, нормальный человек просто не может остаться безучастным.
        - Но именно поэтому не стоит лезть на рожон! Они же как раз и ищут козлов отпущения, ты только сыграешь им на руку!
        - Не понимаю, о чем ты, - вернувшись к печати агитационных программ, бросила через плечо Майа.
        - Май, - положила ей руку на плечо Гелла, - я понимаю, что ты пытаешься сделать и, поверь мне, я чувствую то же самое. Но для борьбы одной ярости мало, нужно сохранять холодную голову и, пропуская через себя поток крови и боли, в которой сейчас тонет наш остров, постепенно шаг за шагом бороться с беззаконием легитимными методами.
        Майа громко рассмеялась в ответ: «Ты сама слышишь себя? И как долго собираешься играть по чужим правилам, заведомо зная, что твой противник жульничает на каждом ходу? Клин клином вышибают, знаешь ли, и я не побоюсь взять в руки ружьё, когда совсем прижмёт, поскольку мы сражаемся не с людьми, а с бешеными псами, что давно уже не пытаются даже нацепить на себя людские одежды».
        - Хорошо, я услышала тебя, ты хочешь изобличить Императора в преступлениях, но у тебя даже нет доказательств.
        - Да что ты говоришь? То, что я видела в стране Утконоса - достаточно! Я пока ещё верю своим глазам!
        - Я тоже, но дела в современном мире обстоят так, что для того, чтобы обвинить кого-то в чём-либо ты должна привести неопровержимые…
        - А Кенолд хотя бы на секунду задумался о них, когда придумал всю эту брехню с шаманами?!
        - Нет, но не стоит обвинять его одного в том, что происходит.
        - Да неужели?! А разве не он, согласно кодексу Империи, «отец сынов и дочерей Империи» обязан отвечать головой за свои слова и поступки? Разве нет?
        - Это было в давнишние времена. И ты, правда, веришь, что кто-либо до него брал всю ответственность на себя? Тем более за спиной любого правителя всегда стоят сотни других личностей, что направляют решения «вождя» в ту или иную сторону.
        - Если это так, то сейчас самое время напомнить твоему любимому Кену, что он отвечает головой за то, что подписано его рукой. Включая вторжение и истребление Лилового Трайба!
        - Нельзя просто так взвалить груз ответственности на одного единственного человека, как это делаешь ты в своей программке!
        - А ты что думаешь, что люди и правда будут разбираться во всех коррупционных хитросплетениях и интригах у императорского трона? А? Им важна пища в доме, и всё, ничего более! Они как скот, который нужно направить в нужное направление, превратив в табун, в реальную силу, способную снести ограду, что каждый день сужается вокруг них…
        - Кенолд - неплохой человек, Май. Я знаю его, и мой отец тоже. А ты хочешь сделать его козлом отпущения, используя те же самые методы, что и господин Кранк. По-твоему, это достойно революционера, или самого понятия человека?
        - Достойно, недостойно - дело десятое. Я же говорю, клин клином, тут главное - действенность мероприятия. Когда этот жирдяй лишится головы, тогда и посмотрим, кто осмелится занять его место и дальше слушаться не своего народа, а свиту.
        - Разве это не то же самое, что и геноцид туземцев Змея?
        - Умоляю тебя. Лиловые - люди со своими обычаями и культурой. А Кенолд - это шавка диких псов, у которых давно, кроме денег и власти не способно встать хоть на что-либо, - рассмеялась Майа, - и если этот щенок настолько туп, что ввязался в такую компанию, - что ж, пусть пеняет на себя. Глупость в наше непростое время - роскошь, которую нельзя себе позволить. А простить такое, да ещё и Императору! Нет, тут уж увольте.
        - Убийством одного человека не спасёшь других, тем более такого благородного, как Кенолд.
        - А никто и не говорит про одно убийство! Я готова пойти до конца и посадить на колья всех тех, кто участвует в продолжении военного конфликта, и всех, кто под законным видом прикрывает эту ложь.
        - И ты собираешься вот этими писульками бороться с отлаженной годами машиной?
        - Я должна дать людям импульс к действию.
        - Они не пойдут на это. Не все, поверь уж мне, готовы рисковать своей собственной шкурой и судьбой своих родных, чтобы спасти кого-либо, не имеющего прямого отношения к их жизням.
        - Это только пока их не касается.
        - Именно поэтому они и хотят, чтобы это длилось как можно дольше.
        - Ладно, хватит болтовни! Что ты от меня-то ждёшь?
        - Я хочу, чтобы ты боролась и дальше. Как я, собирая информацию, и представляя непробиваемые доказательства вины.
        - Такими темпами миллионы людей по обе стороны океана погибнут, а их убийцы и их внуки даже доживут в роскоши свои никчёмные жизни, ты этого хочешь?
        - Это всё, что мы пока можем, биться за правду фактами, а не домыслами, понимаешь?
        - Ты журналист, Гел. А я… - Майа задумалась, - я диссидент, и этим всё сказано. Я не буду тратить годы на выяснение того, что я и так знаю, понимаешь? Очевидное нельзя замазать, нельзя закрыть глаза на войну, нельзя закрывать глаза на ложь, понимаешь?
        - Я понимаю только то, что не смогу спасти тебя, и даже мои связи с Кенолдом не помогут, он не всесилен.
        - Уж что-что, а от твоего ручного правителя мне ничегошеньки не нужно! Скорее я использую тебя, чтобы вонзить кинжал ему в глотку, чем приму какую-либо помощь от этой свиньи.
        - Он же только что был псом? - позволила себе улыбнуться Гелла.
        - Невелика разница. В конечном итоге мы не так уж с ним и различаемся в глазах людей. Только история сможет расставить всё по своим местам.
        - Ты это сейчас серьезно?
        - Конечно же, нет! Я уничтожу этот остров, если потребуется! - вставая из-за стола, закончив печатать текст, выдохнула девушка, - но не дам этим ублюдкам продолжать существовать со мной на одной планете.
        88. - Восхитительно! Так и сказала?
        - Всё верно, и через пару дней…
        - Да, знаю, знаю!
        - Её посадили вы, - с упором на конец предложения жёстко отчеканила Гелла.
        Кенолд поставил гранёный стакан с несколько более громким стуком, чем это можно было сделать. - Ты хочешь инкриминировать мне то, что девушку лишили свободы? И вообще, - вздохнул экс-Император, - ты хотела получить от меня компромат на Харта, а вместо этого завела разговор об этой…
        - Майе, - спокойно напомнила Гелла, - и разговор наш не только о Харте, но и о вас и обо всех, кто живёт на нашем острове.
        - Положим что так. Тем не менее, чего вы ждёте от меня? - несколько дистанцировавшись, спросил Кенолд, - раскаяния? Или чтобы я выплатил ей компенсацию?
        - Нет, мне нужно лишь ваше признание.
        - Признание? Признание в чём, позвольте спросить? Я её за руки не хватал и в клетку не бросал, я в это время…
        - Работали во благо Империи, это стандартная речёвка, - перебила его Гелла, - и всё же, беззаконие, что творят ваши же непосредственные слуги - ваша прямая ответственность, от которой, как бы вам ни хотелось, не уйти. Иначе просто не было смысла провозглашать себя Императором. Наш государь - это в первую очередь тот…
        - Кто готов пожертвовать жизнью ради благополучия своего народа, я читал Кодекс, Гел, - немного оттаял Кенолд, - однако, поверь мне, я сделал гораздо больше живым, чем, если бы пытался что-то сделать в ином мире, ты меня понимаешь?
        - Вас хотели убить? Кто? - моментально среагировала Гелла.
        - Никто не хотел меня убить, я такого не сказал, - ушёл от прямого ответа Император, - я просто говорю, что, если не соблюдать особых субординаций, то кто знает, что случилось бы со мной, да и не только…
        - То есть вы признаёте, что ваше назначение - всего лишь номинальное, и реальной власти вы не имели?
        - Не совсем так. Понимаешь же сама, что Империя - это огромный механизм, и даже самая важная часть может быть в любой момент заменена, если из-за неё не могут нормально функционировать шестерёнки, что окружают её и…
        - Тогда нужно заменить и их, - с вызовом бросила Гелла.
        - И до каких пор ты бы стала менять все части целого? Пока не осталось бы ничего? Проще уж тогда купить новую машину, которая будет работать как нужно.
        - Вы же понимаете, что народ - это не бездушный механизм, который…
        - Да? - чуть ли не рявкнул Кенолд , - а где был этот «небездушный народ», когда посадили твою Майю? Где он был, когда спалили Колизей? Ты хоть представляешь себе, что это значит? Если бы начались хотя бы какие-то волнения, тогда я бы смог пролоббировать законы и поправки в Кодексе, которые позволили бы снизить влияние советников и отряда…
        - Так всё-таки они вам угрожали?
        Кенолд опомнился и слегка смутился, чувствуя, что сболтнул лишнего.
        - Всё, что я хочу сказать - на самом деле очень и очень простая вещь: можно долго, долго терпеть и сетовать на несправедливость и не показывать этого, а можно, как я, пытаться подняться и хоть чуточку повлиять на сковавший империю летаргический сон.
        - Но вы всё-таки не смогли вытащить её оттуда.
        - Конечно, потому что я один.
        - Не драматизируйте.
        - Могу тебе по пальцам пересчитать моих настоящих сторонников, людей, которым я безоговорочно доверяю, но от этого суть не изменится. Когда до массового сознания дойдёт простая мысль о своём положении, что их честь и достоинство, как людей, зависит только от них самих, то даже я, находясь на самом верху, не смогу ничего поделать.
        - Лучше бы вы тогда позволили себя убить, - отрезала Гелла, - и этим подвигли бы людей на решительный шаг.
        - Я тебя умоляю, моя дорогая, ты молода и импульсивна, темпераментна и… тебе не всё равно. Это хорошо, даже очень, я сам молодею, когда вижу тебя. Честно! Однако учти, что не все разделяют твою тягу к правде и самой жизни. И в конечном итоге эта страсть может сыграть с тобой злую шутку.
        - Я не боюсь. Смерть - это не больно.
        - Не попробуешь - не узнаешь, - устало вздохнул Кенолд, - но в данный момент речь не о тебе. Если уж называть всё своими именами - Кранк и монополия эфира смогут использовать твою, да и не только, гибель в своих корыстных интересах. И это нанесет людям ещё больше вреда, чем пользы, в конечном итоге. Поэтому ты должна взвешивать каждый свой шаг, каждую фразу, чтобы балансировать между тем, чтобы продолжать борьбу и не лежать в земле, и тем, чтобы не забыть ради чего ты начала всё это.
        - А вы сами-то помните об этом?
        Кенолд уставился поверх головы собеседницы, та обернулась и вместо традиционного портрета Императора в золотой рамке обнаружила совсем другое изображение.
        - Да, вот так, просто, - улыбнулся Кенолд, - я не могу позволить, чтобы с моей семьёй что-то произошло, даже если мне будет иногда стыдно за то, что происходит по моей слабости. А возможно это и не слабость, а лишь попытка защитить то, что мне дорого. А ты, Гелла? У тебя есть то, что ты хочешь защитить?
        89. - А ты привезешь мне какой-нибудь сувенир?
        - Кого-кого? - в пол-уха слушая сына, переспросила Гелла.
        - Ну… Сувенир, скальп там какой-нибудь или…
        - Гелла мгновенно замерла в абсолютном ступоре, - что тебе привезти? - проговорила она.
        - Скальпы. Туземцы, а особенно шаманы делают их из своих поверженных врагов.
        - Правда? - стараясь взять над собой самообладание, переспросила девушка, - и зачем же им это нужно?
        - Они же монстры! Ар! - оскалившись, начал прыгать мальчик, - кровожадные монстры, которые срывают кожу со своих жертв!
        - Кто тебе такое сказал? - отложив сбор сумки, обратилась мать к сыну.
        - Да весь мир об этом знает! Все визоры на нашем острове только и заполнили рассказы об этих чудовищах!
        - Зачем ты вообще смотришь эти ужасные передачи?
        - Как же! Я пытаюсь не попасться этим краснокожим дикарям! Поэтому я соблюдаю безопасность!
        - Безопасность? О чём ты?
        - Ребята позвали меня на новый фильм, но я остался дома, кто знает, может, они своей магией поджарят там и нас?
        Руки Геллы затряслись, и она выдавила из себя: «Это не… не…».
        - Мама? - мгновенно почувствовав, как ей плохо, мальчик подпрыгнул, поддержав её, - с тобой всё в порядке?! - готовый сам впасть в истерику, нервно выпалил он.
        - Да, да, - начав плакать, обняла его мама, - я… я просто не могу защитить даже твой ум, пока что я… - девушка навзрыд выплёскивала из себя слова, - как, как я смогу … КАК я смогу защитить тебя, находясь так далеко от тебя?!
        - Ты не волнуйся, мам, - обнял её сын в ответ, - тебе не нужно меня защищать, я сам тебя защищу ото всех! Пусть только попробуют сунуться сюда эти шаманы или кто они ещё! Да я их на раз-раз всех !… Но ты … ТЫ будь там поосторожнее, ладно, ладно? Я ведь тоже буду далеко и вдруг я не успею…
        - Конечно успеешь, спасибо, спасибо, - тихо плакала мама с зарывшимся в её груди мальчиком, который не хотел, чтобы кто-то видел и его слезы, ведь ему надлежало быть защитником, который никогда не проронит и слезинки и сможет во что бы то ни стало защитить своего самого дорогого человека, - и ещё кое что, - улыбнулась в слезах Гелла, снимая с шеи золотую цепочку, на которой была закреплена маленькая фигурка, и, вкладывая её в руку своего сына, произнесла - это передал мне твой дедушка, и взял с меня слово, что я отдам её самому достойному из мужчин, и я уверена, что ты больше чем кто-либо подходишь под это описание.
        Мальчик уверенно закивал.
        - И пусть, - успела вымолвить Гелла, прежде чем снова заключила своего сына в объятия, - он хранит тебя, так же как берёг меня, чтобы ты смог отдать его достойному человеку.
        90. - Твою мать! - в пьяном угаре вырыгнул комманданте, поднимая за уцелевшие на затылке волосы убитого солдата.
        Гелла ничего не смогла поделать с собой - она уже видела обугленные тела и чувствовала их запах, но это зрелище было слишком даже для неё - перед ней, распластавшись на земле, лежало с дюжину солдат Империи, все со слизанными ножами головами, вместо кожи и волос на которых теперь красовалось настоящее месиво из крови. Сначала девушку бросило в пот, затем её тело, видимо в защитной реакции, покрылось мурашками и, наконец, её согнуло пополам и начало рвать. Не в силах успокоить желудок, она упала на колени и со слезами на глазах пыталась хоть чуточку умерить спазмы, что сотрясали её тело.
        - Видела, а?! Видела? - повернувшись к ней даже немного торжественно, проорал солдат, - и ты ещё защищаешь этих дикарей? Этих шаманов? Лиловозадые - не люди, теперь ты убедилась?! Я знал этих ребят, и поверь, их кровь будет стоить этим тварям ещё большей! Помяни моё слово! И хочу, чтобы ты была рядом, когда это случится!
        - … или, - кряхтя, выдавила из себя Гелла.
        - Что? Ты согласна со мной? - переспросил её солдат, - хотя бы тут ты проявила благоразумие…
        - Заслужили все вы, нет, мы…. Это заслужили.
        - Цхэ! - издал смешок военный, - скажи, что мне послышалось, и я не втопчу тебя в землю здесь и сейчас, ну?
        - Ты слышал, - поднимаясь на ноги и вытирая рот, со злобой смотрела на своего соотечественника девушка, - или ты оглох уже от своего бухла?
        - Так, так, так, сука, и что ты мне хочешь этим сказать, а?!
        - Это - кара, - Гелла ткнула на павших бойцов, - вы заслужили это! Вторглись в дом племени, что вам доверяло, и начали геноцид! Скажи спасибо, что они дают возможность умереть вам с честью! Вы им такого шанса не оставили!
        - Э! Ты что, шпионка шаманов? - причмокнул и, выпустив алкогольные пары, которые даже на расстоянии нескольких метров окутали Геллу, - ты что несёшь, тварь?
        - Что сказала бы твоя мать? - губа Геллы задрожала, - если бы она увидела, ради чего умирает её сын!
        Солдат в недоумении пялился на неё некоторое время и расхохотался: «Кажется, ты действительно тупая, раз с памятью проблемы. Я - сирота, как и большинство моих сослуживцев, и…».
        - Поэтому ты убиваешь ради того, чтобы ублюдки из Империи высосали до капли всю жизнь на этом острове вместе с эфиром? ТЫ этого хочешь?
        Тот с недоверием посмотрел на «тупую» и разразился пьяным смехом: «Ты вообще что ли ничего не понимаешь? Мне плевать на эту ёбаную империю и на этих ёбаных туземцев! Я, наконец, свободен от тюрьмы детского дома, ты… Тепличная блядь, которая даже не понимает, что это такое! Эта свобода! Тут нету законов, кроме законов военного времени, который пишем мы сами! Ясно тебе? МЫ подобны богам войны, что имеют право делать с миром всё, что потребуется! Тем более это неплохой бизнес, на рабстве этих животных и их органах можно поднять неплохие бабки, - пьяного понесло, язык был развязан, что ещё нужно журналисту? Маленький «жучок» писал все признания и покаяния в преступлениях.
        - Лопухи на гражданке и за всю жизнь столько, горбатясь, не заработают, сколько мы тут, ясно тебе? Так что мир отдает нам сторицей за то дерьмо, что с нами произошло!
        - А должен ли? - всё ещё впиваясь взглядом, как шпагой, в лоб солдата, - с чего ты взял, что мир тебе что-то должен? Пораскинь извилинами, это ты должен стараться, чтобы быть достойным этого пласта реальности! Ты должен стараться! Ты … О, Богиня! - не выдержав, нервно рассмеялась Гелла, - сироточка, бедненький, решил выместить свою злобу на ни в чём неповинных людях? Так, безродный?
        - Как ты меня назвала? - высекая искры зубами, запрыгнул на девушку бывший «безродный». Сбив девушку с ног, он забрался на неё сверху, чуть не проломив грудную клетку. Воздух со свистом вылетел из лёгких Геллы и заставил её надуваться и краснеть от недостатка кислорода и веса защитника Империи.
        - Сначала - я тебя порежу, - спокойно сказал солдат, доставая нож, - сниму с тебя скальп, чтобы думали, что это сделали лиловые обезьяны, а затем трахну тебя, тощая блядь, хотя, если у тебя не найдётся при себе хоть чего-то ценного, я себя даже и утруждать не буду.
        Гелла, несмотря на то, что она даже дышать уже была не в состоянии, не смогла сдержать ухмылки: «Что, солдатик, без звона монет уже и член не стоит?».
        Тот замахнулся уже было ножом, чтобы рассечь череп девушки сталью, но его рука тут же замерла в воздухе.
        - Чо за?.. - со остекленевшими глазами солдат повернул голову и чуть не обмочил штаны.
        - Встать! - раздался командный голос сверху.
        Солдат, несмотря на то, что его ещё минуту назад шатало, по струнке выпрямился перед старшим по званию.
        - Зубы, - приказал спаситель Геллы.
        - Естчщщщщщ… - не успел отчеканить солдат, как кулак рассёк воздух, выбив половину.
        - Равняйсь!
        Солдат снова выпрямился, изо рта его текла кровь вместе с остатками зубов, а из глаз - слёзы.
        - Ты что баба, чтоб плакать, а? - рявкнул старший.
        - Никак нет, - шепелявя, отозвался солдат, после чего получил прямой удар под глаз.
        - Мужчина никогда не поднимает руки на женщину, никогда! Так что отвечай! Равняйсь!
        Солдат тут же принял исходное положение.
        - Ты баба?
        - Так точно!
        - Вот и славненько! И чтобы всем в лагере рассказал, что тебя так отделала маленькая девчонка, разойдись!
        - Есть! - пулей бросившись через заросли, проскулил нашкодивший щенок.
        Гелла, отхаркивая мокроту и пытаясь восстановить дыхание, перекатилась с бока на бок и, опёршись на колени, чуть подняв вверх туловище, смогла заставить лёгкие принять в себя хоть немного воздуха. Стараясь разглядеть своего спасителя, она, щурясь, пыталась поднять голову.
        - Ну, не стоит! - раздался голос.
        - Нет, мне не показалось, - пронеслось в голове девушки, она тут же узнала эти по-отечески нежные нотки в голосе.
        - Джим, - выдавила из себя Гелла, уставившись на возвышающуюся перед ней фигуру.
        Как ни старалась, она не могла сфокусироваться, она представляла собой тёмный силуэт, по краям которого струился фиолетовый, едва различимый свет, это казалось границами того, что ей дозволено видеть, а, возможно, она сама не решилась заглянуть вглубь бездны, что распростёрлась перед ней.
        - Джим, ты ведь, ты ведь… - Гелла чувствовала, как горло её сжали стальные щипцы, - ты сгорел заживо, - она собралась, подняла взгляд и тут же замерла, увидев ободранную форму имперского солдата, которая клочьями свисала с тела фигуры и медленно превращалась в золу. Лицо же и остальные элементы тела, видневшиеся под униформой, были угольно чёрные, и, казалось, вмещали в себе все образы, доступные для восприятия, одновременно обрамляемые фиолетовыми этническими символами коренных индейцев этих мест. Будто бы рисунки с их домов сошлись в одном источнике и обрели бессмертную жизнь.
        - Конечно же, я, - улыбнулся глазами Джим, и тут Гелла впала в настоящий экстаз, смешанный с благоговейным страхом. Сквозь вибрирующие символы и орнаменты в пустоте фигуры проступали два глаза, не принадлежавшие человеку по форме жизни, которая находилась за пределами любых описательных концепций и самого языка в принципе.
        - Джим ты стал, стал…
        - Точнее будет сказать, меня не стало, - без всякой негативной вибрации продолжил её старый друг, - спасибо за то, что была вместе с моей семьёй в то время, как я, ну, того… Ты поняла.
        Гелла на секунду выпала из транса в дом Джима, где она обнимала овдовевшую жену воина Империи, ловила взглядом суровое выражение маленькой дочки Джима, которая, несмотря на то, что не плакала и не произносила ни слова, всё прекрасно понимала.
        - Эта война сломала и вашу совместную жизнь! - выругалась в истерике Гелла, чувствуя, что находится на грани помешательства.
        - Не совсем так, жизнь нельзя сломать, ведь война - это тоже её часть.
        - Как ты можешь так беззаботно об этом рассуждать?! - выкрикнула Гелла в лицо существу, что стояло перед ней, - ты же был человеком, тебе разве не больно?..
        - Нет, мне уже нет. Я же сказал, что меня уже нет. А вот кому тут и больно - то только тебе.
        Гелла округлила глаза и сползла в яму, что распростёрлась под ней. Она опустилась на самое дно фиолетовой вибрирующей жижи, которая изредка изворачиваясь узорами, трансформировалась в тела змей, которые оплетали душу и тело девушки.
        - Джим мёртв, как и остальные, и их уже не вернёшь, - по мере того, как Гелла погружалась не только в свое горе, но и в скорбь всего мира, огромный идол в лице Джима и всех остальных умерщвленных людей начал возвышаться над ней.
        - Ты должна осознать, что никто из них не страдал: ни они, ни их семьи и племена, - спокойно продолжил идол, в то самое время, когда тело Геллы извивалось в судорогах истерики на дне змеиной ямы, - страдала только ты, одна во все времена и поколения, теряя своих матерей, отцов, братьев, сестёр, детей. Прими это, моя госпожа, - закончил тираду идол, заняв собой весь космос.
        В ту же секунду команда обратного возвращения сработала, и богиня, сбросив с себя маску загнанного в тупик отчаяния разума, поднялась с колен и вопросила свое творение: «Ну как?».
        - Неплохо. Но не доигрываешь, - ухмыльнулся Бог, превратившись во все мироздания и одновременно с тем уместившись на указательном пальце Богини.
        - Захочешь продолжить, мой повелитель? - играючи подмигнула маленькому творцу, что успел уже развалиться на подушечке её пальца.
        - Почему бы и нет? А чего бы ты хотела? Во что поиграть? - поглаживая змея-утконоса, который обвился вокруг его тела, мечтательно вопросил Бог.
        - Мне бы хотелось увидеть тебя в роли своего отца, буквально.
        - Интересно, но ведь это опять закончится очень быстро?
        - Но, чувствую, это будет весьма забавно.
        - Хорошо, тогда… Это всё, Гел, больше ничего я рассказать тебе не могу.
        - Папа, но разве ты… Разве твои рассказы когда-нибудь кончаются? Ты ведь написал столько книг! И тебе предстоит написать ещё больше!
        - Спасибо на добром слове, - устало улыбнулся отец каждой мышцей, видно было, с каким трудом ему удаётся поддержать разговор, - и всё же не мы решаем, сколько нам суждено прочитать и рассказать историй.
        - Да! - сдерживая слезы, кивнула девочка, - но разве не ты называл меня своей богиней? Тогда я приказываю тебе написать ещё тысячу… нет, миллион историй, миллиард миллиардов книг! Только не… Только не…
        Отец с величайшим трудом поднял руку и положил её на голову маленькой девочки.
        - Боюсь, что они будут не такими интересными, что ты уже слышала. Лучше я не буду тебя разочаровывать и поэтому…
        - Нет! Нет! - запротестовала девочка, - я хочу даже твоих неинтересных, самых скучных историй! Ты, главное, рассказывай, главное - рассказывай их и…
        - Не расстраивайся, Гел, - приободрил её отец, - мир огромен и непременно в нём найдётся тот, чьи рассказы будут куда интереснее моих. Ты ведь сможешь найти такого человека, правда?
        - Я …
        - Вот и славно, тогда я попрошу тебя ещё об одной, последней услуге, - снимая с шеи цепочку с закрепленной на ней миниатюрной фигуркой и протягивая её Гелле, продолжил, - передай этому смельчаку, чтобы охранял тебя ценой своей жизни. Обещаешь?
        - Да, папа, обещаю…
        91. - …что никогда больше не заикнусь по поводу командировки в страну Святого Змея.
        - Я тебе не верю, - холодно ответил Брайан.
        - Ну, что ты хочешь ещё от меня? Хочешь, расписку напишу и…
        - Можешь хотя бы во время секса не думать о взрывах?
        Гелла мгновенно замолчала.
        - О лиловых шаманах, напалме и Харте, твоем обожаемом Харте, или, что мне - каждый раз заниматься любовью не с тобой, а с манекеном, в то время как ты будешь витать где-то в джунглях, а? Или уже оргазм ты получаешь только при виде скальпов, какого чёрта, Гел? А?!
        - Брай, я…
        - Давай тогда я тоже куплю тебе куклу резиновую или член, будешь с ним трахаться, это хотя бы будет честно. А я буду с другими бабами зажигать, но не волнуйся, умом и сердцем-то я буду с тобой, а не…
        У Геллы было такое лицо, будто бы глаза впали внутрь черепа, после чего Брайан понял, что перегнул палку.
        - Гел, слушай, прости, я…
        - Нет, нет, ты прав, - отозвалась девушка, - ты действительно прав.
        - Нет, я…
        - Действительно полностью там. Прости, я разрушаю и нашу семью, и себя, но я, - Гелла затряслась, - как я могу иначе? Когда вокруг нас происходит такое преступление? В него втянуты не просто тысячи, десятки тысяч ни в чём не повинных людей, но и весь остров, все острова в мире, с молчаливого согласия которых творится этот беспредел! Мне так повезло - у меня есть ты и Джаред, но вместо этого я буквально лезу в бутылку. Буквально! Как будто не могу поверить своему счастью в тот момент, когда миллионы стонут от беспомощности, ожидая в лучшем случае безболезненной смерти! Как можно быть счастливым в этом мире? Брай, как?..
        Муж нежно обнял свою жену, тысячу раз проклиная себя за эгоистичные слова.
        - Ты права, Гелла, прости меня, похоже, даже я стал частью безумия вокруг. Пожалуйста, не теряй надежды, и тогда ты, нет, мы все вместе сможем изменить этот мир.
        92. - И как это может помочь нам изменить… - самозабвенно начала девушка, тут же застыв от шока: долгий полёт с холма, ставший одним из самых изумительных переживаний за всю её жизнь, растворился посреди пылающего огнём ада. Лагерь варваров, который находился на дне долины, внезапно передислоцировался, и спутница путешественника оказалась в самом центре этого враждебного пантеона.
        - Это что… шутка? - голосом, в котором она едва узнала собственный, пропищала она.
        - Отнюдь! - раскинув руки в магическом жесте, стал крутиться вокруг себя её друг, - хотя… если взглянуть на это под определённым углом, то доля юмора в этом, безусловно, есть.
        Девушка полностью замерла, поддавшись инстинкту, выработанному веками эволюции, который должен был спасти её от хищников. Однако окружающие её дикари даже и не помышляли, чтобы полакомиться юной чужестранкой. Приглядевшись, путешественница не смогла сдержать ухмылки, заметив, что это не она, а вся армия с далёкого острова превратилась в камень. И даже не только сами воины, но и пленные рабы застыли с гримасами боли от пыток, лица же обращенных в наложниц женщин выражали пустоту, а некоторые превратились в эпицентр боли, который запечатлел на снимке божественный фотограф.
        Девушка ходила среди живых скульптур и с восхищением, смешанным с отвращением и ненавистью, смотрела на сцены изнасилования, пьянки варваров на их временной стоянке. Пойло из столкнувшихся кубков застыло в форме удивительных фонтанов, которые рисовали в воздухе причудливые фигуры, иные же превращались в узоры на обнажённых телах женщин-рабынь.
        Путница, опустившись на колени, протянула руку к лицу рабыни, что застыла в пьяном экстазе от дикаря, который всего пару секунд назад грубо вошел в неё сзади. Однако коснуться её ей помешала резкая головная боль. Это вибрирующее чувство разрослось вдоль шеи, пройдясь по позвоночнику, одновременно с этим скрутив конечности.
        Было такое ощущение, что тело её превратится точно в такой же живой камень, если она коснётся хоть кончиком пальца хотя бы одного из участников этой жуткой композиции.
        - Что ты сделал? - пытаясь одновременно пересилить головную боль и противостоять магнетизму скульптур, выдавила из себя девушка.
        - Опять ты с этим вопросом, - качнул головой Арчибальд, - я ничего не делаю, всё происходит лишь в твоей головушке, - иронично заключил он в итоге.
        - Это ничего не объясняет, - отдёрнув руку и выпрямившись, выкашляла фразу девушка, чуть не упав в обморок, её друг оказался рядом и тактично поддержал её за талию.
        Чёрные пятна, которые на несколько секунд закрыли весь обзор, постепенно начали рассеиваться вместе с мошкарой, атаковавшей мозги. Новым взглядом девушка посмотрела на окружающую её картинку - тела многотысячной армии покрылись замысловатыми татуировками, которые как показалось, высвечивали насквозь не только их, но и само небо и землю, которые благодаря им превращались из хаотично разбросанных кочек и вытоптанных конями варваров оврагов в идеально симметричную, геометрически выверенную формулу, которая изначально была заложена во всём сущем.
        - Это отличная возможность помедитировать на смерть, не так ли? - улыбнулся Арчибальд.
        В обычном состоянии сознания, в первичном фокусе восприятия девушка приняла бы слова своего странного друга за поэтический изыск, однако, в этот самый миг он представлял собой не простое пижонство, но реальную практику, единственный способ жить и мыслить.
        Застывший миг стирал все границы, и насильники с их жертвами буквально растворялись друг в друге, чтобы затем вновь возникнуть в совершенно ином качестве, поменявшись ролями. Это было настоящим откровением - видеть в застывших позах жизни целых поколений, которые представляли собой причинно - следственные связи, ведущие к миллионам спланированных совпадений, идеально точно вымеренных и ждущих своего часа. Окружающие их шатры, светясь, уступали место голой равнине, день сменялся ночью, а затем сумерками, в которых из пустоты вокруг возникали гигантские шпили неведомых строений, а небо прорезали удивительные машины будущего и прошлого. Сама земля преображалась, полностью меняя ландшафт - она была и абсолютно голой, и покрытой травой, и забетонированной, и полностью стальной, и состоящей из искусственно выведенного мягкого полимера. И всё это было лишь текстурами, которые накладывались на живописный геометрический рисунок, что выжигался в голове девушки.
        - Это и есть насилие, смерть - двигатели жизни, что стирают всё старое и дают толчок для нового рождения, - продолжил Арчибальд, проводя своеобразную экскурсию по музею вечности, заключённом в одном единственном мгновении.
        Рядом перед глазами девушка-рабыня с насилующим её варваром превращались в маленьких детей и из них в незнающих войны людей совершенно иной расы.
        - Нет, это, - девушка чувствовала внутри себя нечто тревожное и билась в истерике при виде этой сцены.
        - Мир, - объял руками весь обозримый свет Арчибальд, - постоянно обновляется. Когда ты лишишься жалости к тому, что происходит сейчас, то увидишь картинку в целом, узришь, куда идёт мир, - алхимик провёл рукой вокруг себя и послал волну, обнажившую гигантскую раковину моллюска, поверхность узора которого оказалась на поверку уходящей внутрь себя спиралью. Из неё стали расходиться во все направления ответвления мыслей самого универсума, закручивающие шестерёнки мира в непреодолимом ходе часов мироздания.
        - Видишь? Это так просто - забыть про текущие неприятности и двигаться…
        - Нет, - ледяным голосом возразила спутница.
        - Ой, ты только не начинай, - устало вздохнул Арчибальд, - этот этап мы уже прошли, может, сыграем ещё во что-нибудь? На этой сцене ты постоянно говоришь одно и то же, и мы снова и снова, проживая миллиарды лет эволюции, приходим к этому моменту. Давай на этот раз ты ответишь по-другому, и мы пойдём, отдохнём, а после можно будет взять другую игральную доску и…
        - О чем ты говоришь? - со злобой в голосе огрызнулась девушка, фокусируясь на вибрирующей жидкой структуре и лепя из неё вновь сцену изнасилования.
        - Господи, да ты опять создаёшь прошлое! - тебе самому-то ещё не надоело? - Я же говорю, давай вернёмся на пляж, а после закажем…
        - Никто не забыт, - заключив в объятия девушку, что была на пределе своих эмоциональных и физических переживаний, - стальным голосом произнесла путница.
        - Ах-аха-а! - залился смехом алхимик, осветив всё вокруг атомным теплом солнца, - ладно, будь по твоему, мне уже и самому захотелось переиграть нашу пьесу! Поехали, так значит…
        93. - Вы утверждаете, что комманданте имперского дивизиона причастен к …
        - Я протестую, ваша честь! - раздался возмущенный выкрик защитника.
        - Протест отклонён, и впредь не перебивайте судью, иначе вылетите с заседания, вам ясно?
        - Да, ваша честь.
        Вот и славно. Продолжим, если возражений нет. Комманданте имперского дивизиона подозревается в инкриминируемых ему преступлениях, выраженных в имперском Кодексе, а именно…
        - Бред…
        - Ответчик! Первое предупреждение! Я продолжаю. А именно: групповые изнасилования, в том числе несовершеннолетних жителей гражданства Золотого Утконоса, мужского и женского полов, а также массовые хищения, в том числе продажа и сбыт казённого военного обмундирования в собственности Империи, финансовых и иных, указанных в декларации собственности граждан страны Утконоса, также причастность к схемам и путям работорговли, налаженной из страны Золотого Утконоса на иные острова, входящие в состав Конгресса. Слово предоставляется обвинителю. Госпожа Гелла Фландерс, встаньте, пожалуйста.
        - ДА, ваша честь.
        - Данные обвинения сформулированы и выдвинуты по вашей инициативе. Подтверждаете ли вы ваши показания и истинность собранных вами улик и доказательств вины господина …
        - Подтверждаю.
        - Она же больная! - рассмеялся ответчик.
        - Тишина! - застучал по столу молотком судья, - у вас ещё будет время высказаться.
        - Защита просит слово!
        - Уважаемый защитник, надеюсь, на этот раз у вас будет не пустое замечание?
        - Это относится непосредственно к формулировке обвинения. Разрешите?
        - Даю слово защите ответчика. Кратко и по делу.
        - Благодарю, ваша честь. Ключевым моментом этого заседания может послужить факт, указывающий на неадекватность истца, и…
        Гелла не смогла сдержаться, рассмеявшись в лицо своим оппонентам: «Значит, туземные девочки тоже сумасшедшие, раз не по своей воле раздвинули ноги перед такими бравыми воинами, которые даже…».
        - Попрошу истца также соблюдать приличия, - раздался очередной стук.
        - Прошу прощения.
        - Защитник, закончите мысль.
        - Чтобы вновь не вызвать очередной всплеск фантазии нашего истца, предоставлю в качестве вещественного доказательства статью, на примере которой вы вполне можете убедиться в достоверности моих сомнений по поводу психического здоровья девушки. Прошу.
        - Понятой, раздайте вещдоки…
        - О, да вы даже принесли газеты с моими статьями! Как мило, что решили, если сами подадите информацию, то вам скостят сроки, не тут-то…
        - Госпожа Гелла, - прищурив глаза, оскалил рот адвокат, - ознакомьтесь с материалами, прошу вас.
        - Будет вам! - разворачивая газету, улыбнулась Гелла, - что может быть там такого, что вы самолично решили…
        У Геллы оборвался голос на полуслове, как только её взгляд лёг на первую страницу издания:
        - Этого просто не может быть!..
        94. - О, ещё как может!
        - Но вы же обещали! - настойчиво продолжила Гелла, тем не менее, с каждым словом теряя надежду.
        - Нет, - бесцеремонно прервала её тучная женщина из местного племени.
        - Но почему? Почему отказываетесь показать мне ритуал Сиацоатль? Я бы открыла вашу культуру всему миру, мы могли бы организовать целые научные институты ради изучения этого феномена! Вы… просто не имеете права скрывать…
        - Замолчи, - спокойным тоном прервала её женщина.
        - Извините, - перешагнув через себя, кротко бросила Гелла, понимая, что легко может перейти за грань дозволенного в потоке необузданной жажды знаний.
        - Белый человек уже пытался осквернить нас однажды, - и женщина указала пальцем на полуразрушенный храм прошлых веков со сваленным идолом, привинченным к почерневшему колесу, - стараясь насадить свою веру. Теперь вы хотите не просто извратить наше мировоззрение. Нет. Вы хотите сжечь нашу землю, как насильники, впиваете в её чрево свои стальные насосы, а людей используете как скот, убивая, ебя и продавая.
        Гелла стояла, впитывая в себя каждое слово. Хотя она своими руками не делала ничего из того, что перечислила женщина, комплекс вины как гражданина Империи был и на ней тоже, и он был навечно выплавлен у неё в душе.
        - Но и этого мало? - усмехнулась женщина, - вы хотите оторвать у нас последнее? Знание, истинную веру, лишённую придуманных историй и догматов. Нет уж, милочка, но раз вы ведёте себя, как собаки, то и знания, которого достойны лишь истинные Люди, вы не дождётесь.
        Гелла не могла открыть рта, чтобы возразить и уж тем более набраться наглости повторить свою безумную в этой ситуации просьбу.
        - Уходи, белая женщина. Я глубоко благодарна тебе за попытки помочь нашим беженцам обустроиться в Империи, но для моего народа теперь нигде не будет дома: ни на этом острове, ни на каком-либо другом. Теперь нас будут ждать только слёзы и пустота от солдатских сапог.
        Гелла стояла в полном оцепенении, чувствуя себя тираном-завоевателем, который имел наглость просить изнасилованных рабов поделиться с ним секретами приготовления их национальных блюд.
        Вся деревенька превратилась в глаза, то с ненавистью, то с полнейшим недоумением смотрящие на самку Империи зла, которую каким-то только ей ведомым ветром занесло на оккупированную территорию.
        - Ты хочешь узнать, что такое Сиацоатль?
        Гелла от неожиданности вздрогнула, поняв, что она проделала пешком уже несколько километров до своей постройки, где девушка остановилась на время своей командировки. В полузабытьи она уставилась прямо в глаза вопрошающей женщины, которая с нескрываемым любопытством рассматривала пришельца.
        - Это у вас так принято? - вздернув бровь, улыбнулась женщина.
        Журналистка тут же очухалась, поняв насколько нелепо должно быть выглядела она - застывшая бледнолицая, которая не могла проронить ни слова.
        - Что, я так похожа на духа? - предприняла вторую попытку женщина.
        - А, нет-нет! Что вы! Просто это всё так неожиданно, я, если честно, вообще потеряла всякую надежду завести с кем-либо хотя бы осмысленный…
        - Оставь слова до вечера, - прервала её жестом собеседница, - приходи одна, никому не рассказывай, куда направляешься, и постарайся, чтобы тебя вообще не заметили, сумерки для этого подойдут лучше всего, - неожиданно схватив Геллу за руку, а затем так же резко отпустив, бросила женщина, растворившись в джунглях.
        Гелла разжала кулак, который ещё пару секунд назад касались пальцы новой знакомой, обнаружив в нём записку с инструкциями, как добраться до определённого места, где, по всей видимости, и состоится ритуал.
        Весь оставшийся светлый день Гелла провела в ещё большем ступоре, чем утро. Она с кем-то разговаривала по телефону, делала заметки в своём датападе, однако было ощущение, что всё это происходило не с ней, а… С кем? Ответ на этот вопрос она не могла дать ни себе, ни тем более уж кому-либо ещё. Ещё более удивительным казалось то, что она всю жизнь могла жить без этого невыносимого и одновременно с тем сладостного ожидания. Ожидания чуда, сказки, а возможно, наоборот - события, которое разрушит искусственный мир из книги вокруг неё, автор которой уже давным-давно позабыл о своей рукописи.
        С этими мыслями, роившимися в голове, она уже переступила порог деревянной хижины девушки, которая оказалась совершенно случайно в нужном месте в нужное время, чтобы совершить… Гелла называла это неизбежным исходом всей жизни, которая, возможно, и продолжится после этого вечера, но уж точно никогда не будет прежней.
        В хижине было очень душно. Горящие свечи бросали блики на геометрические узоры ковров, которыми были покрыты деревянные стены жилища.
        Женщина жестом предложила Гелле присесть посередине комнаты в центре схождения линий геометрического рисунка, который та с любопытством разглядывала. Сама же хозяйка удалилась на кухню. Вслед за этим практически сразу в нос Гелле ударил резкий мятный запах, который тут же сменился на такой густой аромат, что нос девушки практически сразу опух изнутри, и ей пришлось начать дышать ртом, прежде чем обильное выделение слизи из носа закончилось. Томительное ожидание прошедшего дня сделалось ещё невыносимее, и каждая секунда в этой комнате, пылающей от красного свечения, растягивалась на целую вечность. Через несколько минут женщина всё же зашла обратно, неся вместе с собой напоминающий котёл сосуд. Она бережно поставила его перед Геллой, и та сразу поняла, что же было причиной резкого запаха. Журналистка с любопытством заглянула внутрь и сначала решила, что зрение её помутилось от запаха, ведь внутри была полная непроницаемая пустота. Но слегка сфокусировав зрение, она различила фиолетовые блики и поняла, что внутри была жидкость, притом невероятно густая. Вопросительно подняв голову, Гелла увидела,
что женщина теперь одела на себя странное одеяние, целую шубу из утконосов с десятками острых шипов-лап, торчащих из неё. Вершину же одеяния венчал капюшон из семи высушенных голов утконосов, который являл собой нечто вроде гротескного козырька.
        У Геллы в голове из-за проснувшегося суеверного страха стали мелькать тысячи вопросов, которые она хотела задать женщине, чтобы избавить себя от давящего напряжения, но что-то удерживало её от них. Они действительно должны быть заданы. Но не сейчас. Всему своё время, и девушка это понимала.
        Женщина извлекла из-под своих одеяний стакан и ловко зачерпнула чёрную жижу из котла, тут же протянув Гелле.
        - Пей, - кратко приказала она.
        Гелла, чуть не потеряла сознание от резкого запаха, который ударил ей в голову, в любой иной ситуации, даже под пытками, она ни за что бы не влила этот натуральный на вид мазут в свой желудок, но ситуация была исключительная. Это был шанс, дающийся, возможно, лишь один раз в жизни. И его нельзя, ни в коем случае нельзя упускать!
        Гелла подобно роботу вцепилась в стакан и опрокинула в себя содержимое. Сначала она ничего не почувствовала, ощутив гордость за не зря проведённые пьянки во время учёбы в странах Конгресса, но затем её внутренности загорелись, будто бы некий изувер влил ей в глотку раскалённое железо. Гелла выронила стакан и скрючилась на полу. Слёзы брызнули из её глаз, из лёгких выбился весь воздух, а желудок свернулся калачиком. Гелла пыталась хватать ртом воздух, но всё было тщетно, она лишь в бессилии царапала ногтями пол, пытаясь позвать на помощь. И тут страшная догадка поразила её - неужели… Нет, наверняка! Её решили принести в жертву туземцы! Залог человека перед Богиней за оккупацию и тиранию их народа! Да, это был и есть ритуал Сиацоатль! Кровавое искупление! Сначала Гелла страшно испугалась и стала корить себя за растерянную бдительность. Но затем успокоилась, попытавшись принять свою судьбу. Ведь кто знает? Может с её смертью кончится и война? Вдруг богам действительно нужна сакральная жертва? И тогда все заживут в…
        - Мире… - раздался нежный голос сверху.
        - Да, - подумала Гелла, - точно… Стоп! Это же мой голос или мысли, или же…
        Гелла распахнула глаза, ощутив, как давление внутри тела за момент, который она пропустила из-за своей агонии, исчезло, будто бы его никогда и не было. Вместо этого пришло ощущение бодрости, да такой, что девушка готова была, тотчас оттолкнувшись ногами, взлететь к самым далёким звёздам!
        Давящий красный свет также сменился, обретя зелёные и фиолетовые оттенки, которыми заиграла комната, превратившись в сияющий клуб энергии. Геометрические знаки, которыми была украшена комната, пришли в движение и стали светиться, изменяя форму, танцуя и создавая всё новые и новые смыслы своими потрясающими рисунками.
        - Так это и есть мир? - завороженно глядя вокруг себя, спросила Гелла.
        - Да, Гел, весь мир и есть это.
        Девушка обернулась, узнав в фигуре напротив своего старого знакомого. Хоп, улыбаясь, заметил, как молодая девушка, несмотря на трескающуюся вокруг реальность, продолжала сжимать в ладошке подаренную целую жизнь назад статуэтку, а затем, будто бы вспомнив что-то из давно минувших дней, закрыл глаза, став частью калейдоскопа цветов и форм, который подхватил ум девушки и понёс по тоннелю воспоминаний.
        95. Вся вселенная являла собой крошечную прихожую на маленькой планете, которая вращалась вокруг не менее крошечного светила. Стены этой прихожей были обшиты дивными коврами с геометрической росписью коренного народа острова Змея, передающего из поколения в поколение сакральные знания, которые зашифровывались в визионерскую живопись. Эти самые рисунки начинали светиться, и вот уже вслед за стенами и деревянный пол с потолком стали излучать немыслимую энергию, которая, подобно рентгеновским лучам, пронизывала все предметы, обнажая их иллюзорную и относительную природу. Вместе с хижиной, внутри которой разгорелся космический пожар, вся деревня вместе с джунглями, что её окружали, стали светиться. Эта вибрирующая волна растеклась по всему острову, ныряя за его пределами в океан, а затем, отталкиваясь от его волн, достигала небесных светил и зажигалась в бесконечном потоке соседних созвездий, создавая схему великого рисунка бытия, сложившегося из нитей, которые соединили все звёзды в единое полотно ковра, сшитого бережливыми руками великой богини. Стоя посреди бушующей стихии своего творения, Она,
одним взмахом отринув разъединение на журналистку и её наставника, превратилась в необозримого наблюдателя, который вновь нырнул в окружающий его калейдоскоп рисунков, рождавших далёкое будущее, грациозно перетекающее в не менее далёкое прошлое. И причиной всего были не какие-то неведомые силы или законы, которые всегда существовали или только готовые родиться, но настоящий момент, являющийся первопричиной всего, что происходило, то есть буквально всего, что можно или нельзя допустить, и даже немного больше. Но как это оценить? Как опознать самого себя, слившись в экстазе с самим же собой, уже теряя нить повествования, и, забывая, кем ты являешься, одновременно обретая полную ясность своей божественной природы? Загадка, ответ на которую возник в то же самое мгновение - суть юмор и абсурдность всего происходящего. И подход к этому со всей серьёзностью - и есть основное правило той игры, являясь участником которой и возможно понять природу самого себя и мира вокруг или же внутри себя. С этим намерением, которое включало в себя не поток бессвязных кодовых слов и формулировок, но чистое и кристальное
действие, невыразимое пронзило ткань бытия, заставив пузырь Бога лопнуть и в этом оглушительном хлопке узнать возглас молодой девушки. Возглас немного нагловатый, хамский, для кого-то возможно опасный и даже смертельный, но от того не менее честный и оттого бессмертный.
        - Свобода!
        96. Мимо сновали люди. Кто-то с опаской косился на новорожденную богиню, кто-то улыбался, кто-то посылал проклятья, но никто не оставался равнодушным.
        - Свобода - это то, что делаем мы! Ты, ты и ты! - девушка тыкала в собравшихся в час пик прохожих, стараясь захватить как можно большее количество людей.
        - Это касается всех и каждого, борьба за неё необходима как воздух!.. И!.. - Краешком глаза девушка заметила целенаправленное движение в свою сторону. Вряд ли это были восторженные фанаты её перфоманса. Поэтому, чтобы, возможно в последний момент в жизни, совершить свободный поступок, девушка, ловко лавируя и где нужно работая плечами, пробралась к мосту, под которым проходила не менее забитая улица, состоящая из пешеходов. Засунув обе руки крест-накрест под покрывало своего плаща, она молниеносным жестом выбросила их вперёд, выпустив два снаряда, которые взлетели над столицей Империи за секунду до того, как гвардейцы уже повалили её наземь и заломили руки. Тем временем две бомбы, разорвавшись и разделившись на тысячи осколков, уже обрушились вниз на людей.
        Кто-то вскрикнул, кто-то лёг на землю, а кто-то с любопытством уже вытянул руку навстречу осколкам снарядов, поймав склеенные листовки, которые распылил над поросшей сорняками грядкой умелый садовод.
        Майа, несмотря на онемевшие руки и разбитую в кровь щёку, которой девушку приложили к асфальту, с радостью наблюдала, что даже самые апатичные люди внизу хватали в свои руки листовки так, будто бы они были драгоценными пачками кредиток. И бомба в тот день действительно взорвалась - только на этот раз ущерб понесло не население Империи, а как раз те, кто пускают настоящие снаряды в живых людей.
        97. - Не люди, но скот, - чувствуя, как кровь приливает к лицу, цедил сквозь зубы Харт, несясь по улицам мегаполиса. Исходящая изнутри злоба выходила через кости наружу, прожигая кожу потом и испаряясь в душном воздухе, меняя очертания окружающих предметов. Резко остановившись, Харт не поверил своим глазам - прямо перед ним улица, начав вилять из стороны в сторону, взметнулась к небесам и, расширившись, превратилась в гигантский собор давно минувших столетий, который пропускал в себя свет звезды через разноцветные витражи, игравшие в воздухе всеми возможными цветами. От такой неожиданности Харт тут же вспотел ещё больше, и вода хлынула с макушки головы прямо на лицо, заставив его зажмуриться, а затем, заставив себя приоткрыть глаза, парень уже увидел не собор, но титанических размеров парящий объект, который, будучи практически прозрачным, впитывал в себя энергию светила для взлёта. Воздух дрожал от вибрации, которая была универсальным циклом, отсчитывающим время до начала синтеза тепла. Контуры этого нечто задребезжали, и сам он превратился в подобие миража, который схлопнулся в огненный шар
термоядерного взрыва, накрывший мили вокруг себя, мгновенно превративший Харта в кучку пепла. То, что от него осталось, ещё не успело осознать себя до конца сошедшим с тоннеля жизни, и тут же было возвращено легким касанием Творца.
        - Стив!
        Харт от неожиданности подпрыгнул, но тут же собрался воедино, моментально покраснев при виде своей любви.
        - Привет, Гел, - как можно более небрежно бросил он.
        В ответ девушка рассмеялась и приобняла своего друга: «Что ты тут делаешь? Я надеялась застать тебя дома!».
        - Понимаешь, ну, - начал врать Стивен, - я решил немного развеяться…
        - Ладно, ладно! Не будь занудой! - подтрунила его девушка, - давай лучше поспешим!
        - Куда это? - удивился Стивен, - ведь мы даже не договаривались, куда пойдем.
        - А ты импровизируй! Я хочу попасть на премьеру фильма «Калейдоскоп сердца»! Я уже и билет купила, вот, смотри! - и довольная девушка покрутила перед его носом коммуникатором, в котором отражался код, дающий право на посещение сеанса.
        - То, что у тебя он есть - это, конечно, круто, - начал заводиться Харт, - но у меня нет денег, чтобы …
        - Бла-бла! - высунув язык, пропела девчушка и тут же рассмеялась, - не волнуйся! Я заплачу, побежали!
        Стивен с секунду стоял, как вкопанный, стараясь настроиться на кардинальную смену декораций своей жизни, но, отложив тревожащие его мысли, всё же сумел сорваться с места и бросился следом. Отвязаться от мыслей было, правда, куда сложнее - что делать с домом, в который не хочется возвращаться, да и получится ли теперь это? Но даже это казалось не таким серьезным, как тревога по поводу предстоящих событий - почему название фильма так всколыхнуло, нет, даже напугало его? Как из всех людей мегаполиса ему удалось столкнуться сейчас именно с Геллой? Что произойдёт, когда он узнает все ответы? Нет, это не важно, - прервал он себя, чувствуя невероятную лёгкость впервые в своей жизни, набирая скорость и преследуя свою мечту, которая грациозно опережала его всего на пару шагов.
        98. Всего шажок, лишний шажок до свободы - вот всё, что нужно было Майе, сидящей в бронированном звере имперских гвардейцев. Эта мысль назойливо сверлила её голову всё то время, когда она смотрела на мелькавший за окном город из-за решётки, и как же ей хотелось стать бесплотной! Вылететь, вспорхнуть через стены на свободу, быть охваченной ветром и раствориться в летнем смоге! Майа хватала эту мысль и трансформировала в ненависть, в злость и гордость за свой акт неподчинения. Чему? Системе унижения человека и его достоинства, данного миром, которое никто не способен отобрать. И на своем собственном примере девушка готова была это продемонстрировать.
        - Выходи! - раздался сухой голос снаружи, когда машина остановилась.
        Вся правда по поводу собственной важности мгновенно рухнула в тот самый момент, когда дверь распахнулась, и разноцветные огни спалили пространство изнутри корпуса, превратив девушку в пучок пульсирующей энергии. Переливающееся тысячью символов и лиц божество участливо заглянуло внутрь и, тепло улыбнувшись, пригласило наблюдателя прогуляться. Свет выскочил наружу и поразился многообразию форм, что его окружали - варианты действительности существовали в помноженной друг на друга прогрессии и буквально дышали этой сконцентрированной силой в одном единственном миге. Путешественница перевела взгляд на пригласившего её на игру бога и не увидела никаких противоречий в его виде - лица не менялись друг за другом, а сосуществовали одновременно в единой точке образа, насыщенного до предела смыслом, который нужно было прочитать, а ещё раньше написать самому наблюдателю.
        - Хм, интересно, - протянула девушка, выпав из кокона света, - а что, если это?..
        - Прекрасный выбор, - улыбнулся доброжелательно божественный персонаж, и лиловые символы, которые обволокли его тело, трансформировались в имперского гвардейца.
        Окружающий же мир свернулся в комочек серого здания, в которое уже конвоировали Майю. Пропитанные страхами и тысячелетней историей стены храма пыток входили в резонанс с мыслями девушки и возвращались обратно во всём своем монструозном великолепии. Где-то посередине в пространстве родилась идея, которая моментально вспомнилась в голове девушки, когда она заходила в нутро дьявольской машины Империи: это всё ненастоящее. Чтобы это проверить, она начала вырываться, на что тут же получила ответ в виде удара под дых, выбивший из юной революционерки весь дух.
        99. Распахнув глаза, Гелла проснулась. Девушка медленно поднялась над роскошной кроватью, на которой лежала, и потихоньку начала собирать воедино куски своего мозга, который буквально разрывался на кусочки тысячами образов и мыслей. Они, переплетаясь друг с другом, подобно змеям, заставляли Геллу прикладывать немалые усилия, чтобы в этом первозданном хаосе сохранять сопричастность к текущему моменту. Прежде всего, ей следовало сонастроиться с реальностью, чтобы можно было с ней взаимодействовать. Сказать или подумать об этом было намного проще, чем сделать, поскольку вся среда - как внешняя, так и внутренняя - меняясь местами, до сих пор оставалась в «жидком» состоянии, из которого выливались формы, зачастую совершенно не связанные, а то и противоположные друг другу. Путешественника бросало от острова к острову, от человека к человеку, пока маятник сознания не замер на нейтральной позиции, на территории, пролегавшей между сушей и делящей её напополам - посреди великого океана, волны которого рассекал величественный лайнер «Левиафан». Вместе с этой точкой наблюдения родилась и Гелла, под тяжестью
свалившейся на неё информации вновь откинувшаяся на атласные простыни. Соприкоснувшись обнажённой спиной с бельём, девушка ощутила себя спортсменом, который вошёл в воду в прыжке с многометровой вышки, настолько потрясающим было ощущение полнейшей вовлеченности в текущий момент. Окружающая обстановка так же дарила невообразимые доселе ощущения - и без того роскошный интерьер, выдержанный в белых и золотых оттенках, теперь светился совершенно потусторонним, даже божественным величием. Это было маленькой подсказкой, универсальным напоминанием, что все объекты этого мира - не более чем декорации, прозрачные голограммы чудесного сада, в котором нашлось место и миру Империи, и Земле Утконоса, и всем живым существам, их населяющим. Из центра мозга журналистки, будто бы в подтверждение этой фантастической правды, вырвались геометрические символы, опутавшие всю комнату и одновременно с этим оттеснившие все видимые формы на задний план, оставив на обозрение лишь внутренний, невидимый для стороннего свидетеля план, истинную суть вещей. Так, белоснежные стены обратились в кровоточащие клоаки, по которым
комочками скатывался гной и, собравшись в центре комнаты, подобно идеально выверенной паутине, образовал сеть, в которой запутался страдающий ум Геллы. Посредине этой комнаты сидело божество, обернувшееся ненасытным пауком-трикстером. Он жадно впивался тысячами хищных глаз в силуэт девушки и обсасывал её кости на расстоянии, предварительно растворив плоть своим желудочным соком.
        Скинув с себя это наваждение, Гелла замерла где-то посредине видения, не давая своему уму унестись ещё дальше тех мест, где она побывала всего пару минут назад. Чтобы укрепить это состояние, Богиня решила закрепить мир сказанным словом.
        - Хорошая работа, Алл.
        Стальной Орёл, который сидел прямо на пересечении всех линий в комнате, сверлил взглядом женщину, поигрывая время от времени отливающим лиловым крупнокалиберным пистолетом.
        - Но боюсь, - продолжила журналистка, - вы просчитались, поскольку отравить меня вам не удалось, и, как видишь, я снова понемногу прихожу в себя, - будто бы болтая со старым другом, с улыбкой протянула Гелла.
        Собеседник всё ещё хранил гробовое молчание. Глядя искоса на него, Гелла видела, как закипают голографические схемы на его лице, теле и превращают его целиком в чёрный комок ненависти, который уже дымился и готов был воспламениться в любую секунду. Зализанные назад чёрные волосы начинали шевелиться, и вибрация эта передавалась в виде мощных заплетённых кос, которые ниспадали на грудь вождя. Гелла наблюдала, как они начинают развязываться сами по себе, превращаясь в отливающих серебром змей, готовых в любую секунду накинуться на беззащитную жертву и уж на этот раз точно не облажаться с дозой яда.
        Гелла затряслась от вида титанических кобр, которые, поблескивая расписной чешуёй, готовы были накинуться, задушить и, перемолов кости, проглотить целиком труп девушки. Она буквально ощутила мускус страха, который вырабатывали её железы, которые задерживались свертывающимися в спираль комками на кончиках её шерсти …
        - Стоп! - пискнула Гелла, ощутив и увидев себя со стороны в шкуре застывшего от ужаса утконоса, - это же… И перед глазами девушки всплыла давно позабытая сцена, в которой её ногти прорывали кожу любимца. - Похоже, всё это не зря, - с воодушевлением подумала она, - спасибо тебе, - и, ощетинившись, Гелла зашипела, уже заранее зная плачевный исход такой агрессивной тактики, залилась смехом. Рептилии в недоумении приостановили свой танец смерти и наблюдали странную сцену, как утконосо-подобное создание раздувается от своего смеха в размерах и, меняя форму, превращается в шкуру загадочной богини, которая игриво выглянула из-под козырька-клюва. - Ну, рассказывай, - нежно выдохнула она, - как ты попал сюда.
        - Так и быть, - за секунду изменившись в лице, улыбнулся в ответ вождь.
        100. - Совет не давал тебе слова! - с возмущением бросил старец дерзкому юноше, который посмел первый раз в жизни ослушаться старших и высказать свое мнение.
        - В чём дело, сын? - жёстким тоном обратился Небесный Орёл к своему сыну, - дождись, пока Совет выскажется по сложившейся ситуации, и тогда…
        - А если я не хочу ждать? - прыснул молодой Алл, перебив вождя.
        - Неслыханно! - раздалось со всех сторон, - этот мальчишка! Что он о себе возомнил? Как ты… - гул, царивший в зале, превратился в воронку, в середине которой образовался настоящий бушующий смерч, через него метались молнии от отца к сыну и обратно.
        Вождь поднял руку в примирительном жесте, призвавшем всех незамедлительно впасть в молчание.
        - Я разрешаю тебе говорить, сын, но у тебя должны быть веские причины, чтобы таким образом проявлять неуважение к Высшему Совету святой земли. Молви же.
        - Благодарю, отец, - пытаясь скрыть капающую из его рта желчь, разъедающую пол, выпалил Алл. - Первое: я считаю абсолютно недопустимым ваше сопротивление имперской доктрине, поэтому я и имел наглость заявиться сюда, без вашего позволения …
        - Ты думай, о чём говоришь! - соскочив со своего места, прокричал один из советников.
        - Тихо, - мрачно изрёк вождь, - я хочу дослушать, что он скажет, не перебивать.
        - Первое разумное предложение за сегодня, - съязвил Алл. - К сути моего предложения: мы должны подписать с Империей Сердца мирный договор, по которому мы дадим им законные права на поиск и уничтожение шаманов.
        Воздух отяжелел настолько, что, казалось, вся постройка вот-вот рухнет, погребя всех собравшихся под обломками.
        Никто не рисковал проронить ни слова. Шаманы, сидевшие по правую сторону от вождя, даже не стали обсуждать это между собой, а в левом крыле советников проронилсь лишь пара фраз, разозливших Алла ещё больше, ведь все они касались его психического здоровья.
        - Алл, - наконец взял слово вождь, закрыв глаза и напрягши лоб, - скажи, что твоё предложение - всего лишь нелепая шутка, и я сделаю вид, что тебя на совете вообще не было.
        - Значит вот как? Ваше мнение единственно верное?! - начал терять всякое терпение сын Верховного вождя, - а мнение молодых вас не интересует? Что насчет МОЕГО мнения?
        - Оно даже не твоё, не льсти себе, - упавшим голосом продолжил вождь, - белые люди вновь готовят очередной поход на наши земли. Это мы проходили в прошлые века, когда они пытались огнём и мечом насадить свою веру. И всё ради наших земель. В прошлый раз они не смогли подчинить нас своим ложным учениям, и их ружья также оказались слабы против силы духа наших племён. На этот раз они прикрывают вторжение на наш остров мифом об агрессии наших мудрецов, хм… Это полнейшее издевательство. Они плюют в лицо и нам, и своему народу. Теперь им уже не нужна весомая причина для вторжения, на алтарь своей жадности они готовы возложить головы людей, хоть с белым, хоть с лиловым цветом кожи. Нашу страну ждёт геноцид, который уже однажды прокатился по нашим землям из-за безумия варваров с юга. Скажи мне, сын, ты понимаешь всю опасность ситуации? Ты правда веришь, что люди, прикрывающиеся ложью об убийцах-шаманах, - вождь кивнул на правое крыло своей власти, - и убивающие свой собственный народ, достойны элементарных переговоров? Единственное, что понимают эти псы войны - лишь палка, которой мы оглушим их, ударив по
их носу. И тогда, заскулив, эти щенки со своими аппетитами китов забьются в свои норы. Тогда и только тогда можно будет хоть о чём-то с ними разговаривать, когда мы собьём спесь с их угара вседозволенности. Разве я не прав?
        Алл стоял, выслушивая речь, с которой трудно было не согласиться, и это злило его всё больше, одновременно заливая его сердце садистской радостью.
        - Да, отец, пожалуй, ты прав! Но играть в партию, которая заранее проиграна, нет никакого смысла! Разве ты не видишь? Даже несмотря на весь наш хвалёный дух предков, Империя теснит нас, и недра нашей земли откроются перед их машинами рано или поздно. Тем более технологически они превосходят нас, это будет даже полезно! Ассимилироваться! Дать нашей молодежи сильную руку, которая поведёт нас к технологическим и экономическим вершинам! И ради этого, поверьте, не жалко пожертвовать реликтами прошлого, - в этот момент сын вождя недвусмысленно кивнул в сторону Совета.
        - Правильно ли я понял? - ледяным тоном спросил вождь, - ты хочешь стать слугой Империи и самое главное - предать Совет, предать наш остров, людей, на нём живущих и наши традиции?
        - Прекрати, отец! - перешел на крик Алл, - всё, что у нас осталось, - это полумёртвая страна, лежащая в руинах собственного невежества и слабости! Империя даст нам толчок в развитии! Мы же, в свою очередь, сможем влиять на её политику, будучи её частью, за лояльность наш остров будет вознаграждён!
        - Белым людям нечего нам предложить, кроме кровопролития и тирании, - отрезал вождь, - это доказала история, и продолжают доказывать сейчас безумцы из верхушки зарвавшегося острова, возомнившего себя целой планетой. Мы никогда не станем колонией Империи, и совет зелёного юнца только подтверждает правильность нашей конфронтации с оккупантами.
        - Ты всегда был таким, отец, - криво улыбнулся Алл, - мнишь себя и Совет особенным, священным, говоришь про традиции, - да что есть у нас? Байки о Золотом Утконосе? О миссии бабочки? Ты сам-то в это веришь? А ваши ритуалы? Этому мракобесию нет и не будет места в новом мировом порядке Империи!
        - Как может человек, не прошедший инициации, говорить о мракобесии? - раздался вопрос со стороны правого крыла.
        - Смотрите, кто проснулся! - рассмеялся Алл, - старые мешки с дерьмом! Как вы только сидите рядом с вождём и управляете целым островом? Вы - полнейшие маразматики! Только идиот верит в ваши сказки, которые вы выносите из своих ритуалов! Паутина жизни, многомерные пространства! Всё, чем вы кормили меня и моё поколение - просто пустой звук, от которого начинает уже тошнить! Не парадокс ли? Я предлагаю выход из сложившейся ситуации, а вы всё ещё держитесь за свои…
        Прежде чем Алл успел договорить, вождь сделал знак рукой, и в мгновение ока перед Аллом возник котёл с булькающей чёрной жижей.
        - Сын, возможно, ты прав, - грустно сказал отец, - возможно, то, что говорят тебе - ложь, и твоё право не верить пустым разговорам, если ты хочешь назвать так наши предания, пусть. Куда важнее то, что ты отвергаешь, то, чего не понимаешь и предлагаешь с другой стороны, то, что в итоге погубит и тебя, и всех остальных твоих сестёр и братьев. Хотя бы раз жизни не иди на поводу у своей гордости и попробуй проверить для начала, таков ли твой мир на самом деле, - вождь кивнул на котёл, - это обряд инициации, нет смысла откладывать его на потом. Попробуй узнать на своем опыте, миф ли легенда о богине-бабочке или нет.
        Алл не проронил ни слова. Он будто бы полностью загипнотизированный, вглядывался в отливающую пурпурным поверхность напитка и таращился на своё отражение в её глади.
        - Давай же, познай себя, - настаивал вождь, - и тогда ты скажешь мне, чего действительно хочет твоё сердце!
        - Правда? - улыбнулся Алл, выйдя из ступора и подойдя вплотную к котлу.
        - Когда ты вкусишь сиацоатль, наша песня… - не успел вождь договорить, как его сын, издав звериный рык, изо всех сил пнул котёл сапогом, и содержимое в клубах зелёного пара вылилось посреди зала. В помещение тут же вбежало несколько дюжин до зубов вооружённых солдат.
        - Что это значит? - взволновался Совет, - сигнала к действию пока не было!
        - Алл! - проорал вождь, - что всё это значит?
        - Не строй из себя дурачка, отец, - ты прекрасно понимаешь, что всё это означает. Ваше время прошло, старичьё, теперь наступает наша эпоха, где я не повторю ваших ошибок.
        - Боюсь, что одну ты уже совершил.
        - Эту? - улыбнулся Алл, не мигая глядя на своего отца, одновременно выкинув левую руку в сторону и пустив пулю в лоб шаману, который тут же сполз на пол.
        - Или эту? - щёлкнул пальцами Алл, и его головорезы начали пальбу, превратив весь Совет за исключением вождя в дымящиеся куски плоти и ткани.
        Боясь запачкаться, аккуратно переступая через трупы, Алл подошёл к вождю, который сидел неподвижно, глядя в точку перед собой, и будто бы совсем не обращая внимания ни на своего сына, ни на то, что только что произошло.
        - Хм, и как, интересно, магия сиацоатля помогла твоим прихвостням выжить? Ммм? А, знаю! После смерти они, наверное, полетят на своей бабочке на радугу, - Алл рассмеялся, - и там будут травить друг другу свои басни, так, да?
        - ТЫ не понимаешь, что творишь. Даже если ты уничтожишь шаманов, даже если очернишь вместе со своим хозяином их имя, наш народ всё равно не лишится своего знания, его тебе не убить. Опыт просто так не стереть из тысяч сердец.
        - О! Я не собираюсь делать ничего подобного! - рассмеялся Алл, - я, наоборот, поддержу ваши ложные верования, - и он ткнул в изображение гигантской бабочки позади вождя, которая застряла в нарисованной геометрически верной паутине, - я построю столько храмов, что любая религия будет завидовать роскоши нашей! Но этого дерьма, - он ткнул в сторону растёкшейся посредине лужи, где напиток сиацоатль уже смешался с кровью Совета, - там не будет. Я поставлю вне закона ваш яд, отравляющий ум, а всякий, кто воспротивится, - будет объявлен в лучшем случае сумасшедшим, а то и преступником! Это во-первых! А во вторых, старик, без тебя я буду сам себе хозяин!
        - Не коверкай мои слова, сын, - грустно произнёс вождь, - не в количестве золота и крови на постройку места для молитвы измеряется святость места веры, а в опыте. И ты собираешься изъять ключевой элемент нашей культуры. История тебе точно этого не простит. И я тебе не хозяин, а наставник, которой, видимо, был слишком мягок с тобой и слишком многое позволял. Но вот твой нынешний «бенефактор», Харт, воспользуется тобой, а потом, когда наша земля будет разорена, выбросит тебя на помойку за ненадобностью.
        - Это мы ещё увидим! - оскалился Алл, - я стану великим! Гораздо более великим, чем этот мелкий Император! Я сделаю его страну своей колонией, Харт даже не успеет опомниться!
        - Не держи этого человека за дурака. Сын, это выйдет побоку не только твоим неуёмным амбициям, но и твоим людям.
        - Возможно, ты прав, отец, - улыбнулся Алл, но, - зал потряс ещё один выстрел, после которого тело вождя шлёпнулось в лужу крови, - ты этого уже не узнаешь.
        - ЭЙ! - бодро скомандовал Стальной Орёл, - приберите весь этот мусор!
        Солдаты поспешно стали выносить трупы на улицу.
        Когда его люди скрылись из зала вместе с телами членов Совета, оставив павшего вождя наедине с преемником, Алл присел на корточки.
        - Ну что, отец? - спросил Алл, переворачивая вождя на спину, - и кто теперь будет ждать очереди, чтобы заговори…
        Когда Орёл перевернул тело, то вздрогнул - лицо его отца было настолько суровым и сосредоточенным, что, казалось, он вот-вот встанет и схватит своего сына-предателя за горло и затащит вместе с собой в мир мёртвых. Вместе с этим, новый правитель, краем глаза усмотрев мелькнувшую в зале тень, инстинктивно начал пальбу. Через пару секунд выпрямившись, он встретился взглядом с изображением гигантской бабочки, которая, казалось, так же как и его отец в любой момент может ожить.
        - Нет, - сплюнул Алл на мертвеца, - вы уже прошлое, - воссев на троне, украшенном семью головами утконосов, пророкотал вождь, - а я - будущее!
        Единственным свидетелем триумфа эгоизма маленького ребёнка стало -не- большое насекомое, которое, не найдя ничего интересного в пустых иллюзиях ненастоящего человека, взмахнуло крыльями и унесло дух павших воинов в невыразимое.
        101. В состоянии полного забытья, которое предполагает собой полёт смерти, ощущение себя и мира переплетается в причудливые конструкции кварков памяти. Они, в свою очередь, превращаются в подобие киноплёнки, где ум пытается ассоциировать себя с героями и персонажами настоящего и будущего, полностью подстраиваясь под ситуации и свято веря, что он является на этот раз уж точно живым существом, которое может взаимодействовать ну хоть с чем-то, помимо себя самого. - Оп-па! На этом моменте стоит задуматься и улыбнуться, - так и поступила Гелла, в триллионный раз просматривая повтор своей собственной смерти.
        - Ой! - едва слышно вскрикивает она, когда свинец впивается своими горящими клешнями в тело, затем ещё раз и ещё.
        - Ой, ой! - вновь повторяется сцена, и пули уходят обратно в винтовку, и снова курок спущен, а Гелла вновь падает замертво.
        - Ой. Ой! Ой, ой! - сцена повторяется ещё и ещё. И теперь уже вызывает не испуг, не гнев, но смех, неудержимый божественный смех духа, который, истирая плёнку до помех на экране, начинает видеть не сюжет, а чистый фарс истории не только отдельно взятой девушки, но и мира в целом.
        - Ой, ой!
        Смех становится громче, когда кто-то умирает.
        - Ой, ой!
        Плач, надрывный рёв, в который превращается смех Богини, когда кто-то рождается и вновь попадает в плен космической шутки.
        - Ой, ой, ой! - смех и плач сливаются в какофонию безумия, которая будет длиться целую вечность внутри черепной коробки умирающей журналистки под аккомпанемент песен из хора голосов, слышимых ею за всю жизнь. Теперь они не более чем символы, превратившиеся в бурлящий поток, который обращается с ней как самостоятельное существо, являясь при этом абсолютно безличным и не имеющим своей воли.
        - Это настоящий ад, - успевает подумать по кругу в тысячный раз Гелла, - я ведь уже вылетела отсюда!
        - Ой-ой!
        - Ад… Отсюда! Я уже бабочка, и я…
        - Ой-ой!
        - Должна была понять, что это шутка!
        - Ад… шутка…
        - Ой-ой!
        - Ха-хах, прекрати, мне щекотно!
        - Ой-ой!
        - Как же больно.
        - А где же Джаред?
        - Ой-ой!
        - Интересно, он будет плакать? Я бы не хотела этого…
        - Ой-ой!
        - Похоже, ты так и будешь заперта внутри этой волшебной коробки из костей, - раздался голос.
        Время остановилось и более не перематывалось туда-обратно. Гелла, воспользовавшись этим замешательством, подняла голову. Гигантский бог с натянутым на глаз козырьком-утконосом, подняв «крышу» черепной коробки, заглядывал внутрь горящим фиолетовым пламенем тысяч солнц глазом.
        - Приехали! - с кровоточащими ранами по всему телу, уперев руки в бока, рассмеялась Гелла.
        Божество, переливаясь тысячами символов, которые раскодировал мозг Геллы, улыбнулось ответ, и в следующее мгновение Гелла сидела уже напротив него, заглядывая вместе с ним внутрь висящей в пустоте постройки, внутри которой разворачивалась настоящая космическая драма.
        - Угадай, кто убийца! - потряс головой небожитель.
        - Ну, нееет, это же очевидно, - надула губки Гелла, одновременно снова рассмеявшись.
        - Очевидно, да, - присоединилось к заразительному смеху собеседницы существо, - а как ты хотела? Что ещё останутся загадки? Ты тут - самая большая тайна.
        - От этих слов девушка впала в небольшой ступор. Глядя на маленькую голограмму себя, которая бы с лёгкостью уместилась на кончике её пальца, она дала волю слезам, превращаясь в миллиарды рыдающих женщин, потерявших своих родных, отцов и сыновей в жесткой реальности, пожирающей всех без исключения.
        - Эй, эй, - похлопал её по плечу собеседник.
        - Ха! - вновь залилась божественной радостью Гелла, тут же превратившись в образы улыбающихся младенцев, которые сконцентрировали свои беззаботные улыбки на её лице.
        - Быстро учишься. Так что ты хочешь делать?
        - Даже не знаю… - протянула, прикусив губу, девушка, взяв за руку своего друга, - как быть с этим-то? - она указала на саму себя, которая продолжала в миллиардный раз падать и ойкать внутри маленькой голографической коробочки, висевшей в пространстве между двумя творцами.
        - А с этим? - раскинул руки сидящий напротив, и вмиг горизонт восприятий Геллы расширился до бесконечности вверх-вниз, вправо и влево! И всюду, куда бы она не обратила взгляд, её встречали титанические зеркала, отражавшие до самого конца вселенной образы двух сущностей, которые, повторяясь бесчисленное количество раз, оглядывались по сторонам и изучали сами себя.
        Богиня заворожённо мотала головой, желая под всеми углами разглядеть миллионы копий себя и своего друга, которые, улыбаясь в ответ, повторяли друг за другом все мимические и физические движения Геллы и её спутника. Эти волны движений и энергии, пущенные в бесконечность, перекраивались в потрясающие геометрические узоры, являющие собой уже не разделённые копии одного сознания, которое одновременно существовало в бесконечных более мелких отражениях самого себя, заключающих в себе, как это ни парадоксально, весь рисунок ума.
        Этот самый величественный замысел заключался в том, что вопрос куда интереснее ответа, - улыбнулся Хоп из-под козырька утконоса, - Гелла, всё ещё в экстазе рисуя в пространстве восьмёрку, сконцентрировала внимание на старце, который по-отечески улыбался ей.
        - Хоппи, мне нужна ваша поддержка.
        - Что ж, тогда я точно должен исчезнуть, - качнул он головой.
        - Но вы… Оставите меня совсем-совсем одну? - чуть не плача, запричитала Гелла.
        - Дай-ка… - Хоп заключил голограмму, что была между ними, между ладошек и начал сжимать её, пока та не исчезла.
        102. - Это настоящие чудеса! - восторгалась девочка.
        - Не больше, чем отвлечение внимания, - улыбнулся фокусник в ответ.
        - Я хочу ещё! Ещё! - зароптала Гелла, - пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
        - Если чудо будет происходить слишком часто, то это будет уже не чудо, - сцепив ладошки замком, покачал головой мужчина.
        - Но вы только что сами сказали, что это отвлечение внимания, - подловила его Гелла.
        - Чудо, жизнь, иллюзия - это всё слова, которыми мы пытаемся объяснить проявления одного и того же явления, суть которого остается незатронутой этими звуками, - потрепав по голове девчушку, изрёк человек.
        - И как это понимать? - надула губки Гелла.
        - С возрастом поймёшь, пусть это зерно прорастёт в тебе, и всё встанет на свои места в нужный момент, - подмигнул ей фокусник.
        - И это тоже был ты?
        - Не знаю, это тебе самой решать, - поднял шляпу Хоп.
        - Но что это значит? Как я могу это использовать, ведь это не имеет никакого смысла!
        - Не торопись. Я ликвидировал один из твоих страхов, - и Хоп протянул ей ладошку, из которой всё ещё доносились многострадальные «Ой-ой»!
        - И давай-ка я угадаю? Ты поплатишься за это своим существованием?
        - На самом деле - нет, но тебе будет легче пережить факт того, что меня никогда не существовало.
        - Но как же так… Как же уроки? Ваши уроки, которые вы давали моему отцу!
        - Отцу? Отцу… А, ты про эти уроки! - Хоп заулыбался.
        - Что в этом смешного?
        - Мне кажется, что и тут всё очень хорошо стыкуется. Не зря ведь ты стала журналистом, так что должна научиться сводить воедино факты.
        - При чём тут это? И ваше желание скрыться в джунглях?
        Хоп поглядел на девушку с неподдельным удивлением, а затем громко рассмеялся.
        - Ну что? - желая показаться обиженной, насупилась Гелла, тем не менее, безуспешно пытаясь не заразиться смехом от этого странного старика.
        - Нет, ну, ты себя послушай! Ты, правда, считаешь, что я хочу спрятаться от тебя, от всего мира в каких-то там джунглях? Ну, ты брось! И что бы я там делал всё это время?
        - Да что угодно!
        - Например, это? - указал куда-то вправо шаман.
        - Что? - инстинктивно повернула голову девушка и, не успев ещё толком ничего разглядеть, вздрогнула от резкого хлопка у левого уха.
        103. Ой! - выдохнула Гелла и повернула голову в сторону резкого звука. За стеклом била огромными пурпурными крылышками бабочка. Практически в ту же секунду, как Гелла заметила это величественное насекомое, которое осветило собой всю комнату, в палату ворвались солнечные лучи, ослепившие девочку, из-за чего та потеряла из виду свою маленькую подружку. Постаравшись не растеряться из-за подобной неожиданности, она метнулась к окну и распахнула его настежь, запустив прохладный утренний бриз в ставшую привычной духоту комнаты. Вместе с этим до девочки дошло, что уже утро, и значит… Она резко обернулась и вместо привычной до боли знакомой реплики встретилась лицом к лицу со звенящей тишиной. Она снова отвернулась, вглядываясь в безоблачное небо и пытаясь разглядеть маленькое существо, подарившее ей надежду. Во что? Гелла ещё до конца не могла сформулировать этого. Но уже чувствовала, как нечто трансцендентное, иначе это и не назовёшь, начинает расти внутри неё, заставляя, подобно честной музыке, подниматься каждый волосок на теле. Она ещё раз вдохнула воздуха и повернула голову к своему отцу, который
больше уже никогда не сможет с ней поговорить и рассказать легенду о маленькой девочке - богине бабочек. Почему-то это больше Геллу не тревожило, вглядываясь в лицо отца, она не видела страданий, которые испытывал он, будучи поражённым болезнью, ровно, как и не было более той оптимистичной улыбки, которой он одаривал дочку каждый раз, когда казалось, что выхода нет, и не будет. Но в данной ситуации он нашёлся, какой-то свой, абсолютно непостижимый и при этом совершенно реальный. Теперь лицо её отца выражало крайнюю степень удивления, навроде: «ДА. Правда? Ничего себе!».
        Гелла повторила всё это про себя и не смогла сдержать детского смешка.
        - Брр? - вопросительно пробурчал утконос, потеревшись о ногу девушки. Та, схватив его за подмышки, подняла и прижала к себе.
        - Бррр! - снова издало горловой звук животное. Гелла гладила его и удивлялась сама себе. Как же она могла поднять руку на своего любимца, откуда бралась эта ненависть и звериное желание показать свою исключительность и силу? Девушка уже знала ответ на этот вопрос. Виной всему был её чудовищный, титанический эгоизм. Она вмиг припомнила о своем «побеге» в другую страну, когда её голос был ключевым, она вспомнила всех тех, кого она оставила позади, включая парня по имени Стивен. Почему она сейчас вспомнила именно его? И… Не только его… Недавний скандал, который она закатила Брайану… И тот самый момент, когда она чуть не сняла кожу с Арчи, бедного пушистого Арчи. Она ещё сильнее прижала к себе утконосика, чувствуя невероятный стыд за свои поступки. Что она теперь могла с ними поделать? Ведь всегда её деланием было показать свою независимость, свой тотальный контроль надо всем, что происходит вокруг, который порой принимал самые извращённые формы. Теперь же, стоя не перед отцом, который однажды принял её неудержимую гордыню и простил, но перед самой собой, она уже не пыталась оправдать себя, но уже
знала, как следует вести себя впоследствии. Она будет бороться, да, будет сражаться. Пусть она будет тысячу раз не права, и её будут преследовать, обвинять, но она будет искоренять эгоизм не только в себе, но и в других. Она просто не может этого не делать! Это чувство вседозволенности, сладко пьянящее, чуть не превратило её в настоящее чудовище. И теперь оно стало тем, что, вырвавшись из её сердца, заляпало весь мир. Она стала видеть, различать это в других людях, и она просто не позволит им так же вести себя! Гелла выпрямилась и подняла над собой Арчи, который вопросительно пучил глаза, повернув набок голову.
        - Не волнуйся, пучеглазик, - Гелла нежно чмокнула его в клюв, - теперь я знаю, что именно должна делать.
        - Правда? - разлились в её памяти знакомые до боли слова отца, которые он был в состоянии произнести всего пару часов назад.
        - Это же ложь, отец! - несмотря на тяжёлое состояние, вскрикнула Гелла, чем вызвала улыбку родителя.
        - Возможно, - кивнул Фрэнк, - я придумал Хопа исключительно для своих книг. Я ведь никогда не встречал этого старца.
        - Но… - запуталась девушка, - ты же всегда говорил, что он - ключевая фигура твоего повествования! Он тот, кто научил тебя всему! Он тот, кто показал тебе «истинную природу мира»! А все остальные события, даже те, которые связаны с нашим Императором - лишь выдумка! Теперь получается, что в твоих книгах всё - выдумка и ложь?
        Фрэнк хитро улыбнулся.
        - Да брось! - пытаясь скрыть слёзы, легонько ткнула его Гелла, - ты ведь говорил, что видел то, что происходит после смерти. Называл Хопа хранителем ключей всех тайн мира или как ещё там… Тем, кто стоит у врат потустороннего мира, а теперь ты утверждаешь, что этого никогда не было… То есть и весь околосмертный опыт ты выдумал? Нет ничего после … - Гелла запнулась, чувствуя ком в горле, - ну, там?..
        - Ага, - легко рассмеялся её отец.
        Гелла теперь не столько скорбила и боялась отпускать отца в пустоту, но больше разозлилась. - Что смешного, пап? Разве это время для шуток? Да и тем более в твоем состоянии, - не выдержала девушка.
        - ДА, ты права, моя дорогая. Но без юмора жизнь была бы невыносимой.
        - Не то слово, - чуть помедлив, всё же согласилась с ним дочь.
        - Но не думай, что я просто решил поиздеваться над тобой напоследок, - положив руку ей на щеку, продолжил Фрэнк, - я хочу рассказать тебе последнюю сказку, из которой ты, возможно, извлечёшь необходимый урок.
        Гелла опустила свою ладонь поверх его и приготовилась слушать.
        - ДА. Хопа не существует, я его выдумал, но это не означает, что он не реален.
        - То есть… как? Что за загадки, пап?
        - Никаких загадок на этот раз, дорогая, у меня не так много времени для подобного. Просто подумай над этим.
        - Это сложно понять, а тем более принять нечто подобное…
        - Тогда подумай вот о чём: если в нашем мире многие вещи, которые являются выдумкой, обретают со временем свою реальную структуру и форму, то настоящий ли наш мир?
        Гелла скосила глаз и подумала, что отец, находясь у порога смерти, уже начал бредить, однако тот смотрел на дочь кристальным взглядом, который выражал полную уверенность в трезвости и остроте ума Фрэнка. Когда неловкая пауза начала затягиваться, гнетущую тишину разрезал смех отца, который увлёк за собой и заставил рассмеяться и дочку.
        - Это всё просто большая шутка, - ещё раз посмотрев на Геллу, улыбнулся Фрэнк, - и когда-нибудь, я не сомневаюсь, ты встретишься с Хопом, который расскажет, а возможно, даже покажет, что на деле означает сказка о богине-бабочке, запутавшейся в паутине иллюзий. И это будет не просто чей-то вольный пересказ. Ты увидишь всё своими собственными глазами, поверь в это. Это самое главное.
        - Я не знаю, ещё пока не знаю, чему именно мне верить и что я увижу, - глядя на удивлённое лицо отца, которое осветили утренние лучи солнца, - но, готова биться об заклад, что это будет репортаж века! - одновременно заплакав и рассмеявшись, бросила девушка.
        Арчибальд, сидя на её руках, радостно заёрзал и закряхтел.
        Позади Геллы вновь раздался стук, и она уже наперёд знала, что было его источником. Бабочка, и не одна, но сотни и тысячи её сестер, разбив стекло и залетев в палату, превратили всё вокруг девушки в вихрь, который вынес её за пределы её юношеских лет и перенёс в зал суда.
        - Она безумна! - расхохотался комманданте имперской гвардии, - и ЭТО доказательство!
        Гелла, стоя перед судьями и присяжными, смотрела на вещдоки - её собственные статьи и расследования, посвящённые в кои-то веки не убийствам, пыткам, изнасилованиям и кражам, но кое-чему иному - ритуалу Сиацоатль и старцу по имени Хоп, которого она интервьюирует в своих статьях. Однако на всех фотографиях, где она, по её собственным словам, снята камерой вместе с мудрым шаманом, зияет пустота. На каждой фотографии она находила себя не в центре композиции, но рядом с каким-то невидимкой, которого никому не удавалось запечатлеть на фотографии.
        - Видите? Видите? Это всё и доказывает! - вновь воскликнул имперец, выпрыгивая с места.
        - Господин… - начал было адвокат.
        - Заткнись нахуй! - рявкнул вояка.
        - Порядок! - в ответ грозно гаркнул судья.
        - Ваша честь! - замурлыкал капитан, тут же вспомнив про уважительный тон, - это всё - неоспоримые доказательства сумасшествия этого с позволения сказать журналиста, которая может только втаптывать в грязь мою честь как представителя имперской армии, разве вы не понимаете? Своими провокациями она унижает не только меня как действующего командующего регулярной армии Империи, но всех и каждого, кто пострадал от рук и зверств жителей-шаманов этого грёбаного острова Утконоса!
        На пару секунд в зале воцарилась полнейшая тишина, или, возможно, это казалось таковым только Гелле. Тем не менее, в этот момент время застыло, впитав в себя все звуки и запахи, превратив девушку в единую точку, цельный конгломерат вместе с деревянной трибуной, на которой раскинулись документы с пустыми фотографиями.
        - Может мне выступить в качестве ответчика? - задорно поинтересовался Хоп, водрузив свой зад на гору публикаций Геллы.
        - Думаю, сейчас не то время, чтобы открыть миру твоё истинное лицо, - улыбнулась девушка в ответ.
        - А ты-то сама знаешь, какое оно? - вскрикнул вверх брови старик, картинно выпучив глаза.
        Гелла смотрела на него какое-то время и затем, не сумев сказать ничего в ответ, не смогла более выдерживать тяжесть этого мудрого взгляда и рассмеялась.
        Её смех разливался от мозга до центра тела, доходя до сердца и желудка, а там уже бежал наружу через кожу и кости. Вырываясь из каждой поры теплом, синтезирующимся в свет, который она излучала, освещая…
        - Да, - резко прекратив смеяться, Гелла устремилась взглядом к застывшему убийце, который буровил её своим взглядом. Мгновенно воздух вокруг пропитался горелой плотью вперемешку с вонью испражнений и острым запахом мужских и женских гениталий. Геллу прошибло потом, когда она кое-как сумела устоять посреди бескрайнего поля из настоящего дерьма, из которого торчали головы пленных туземцев. Между ними лежали горы трупов, сожжённых напалмом тел женщин, детей и стариков, всех тех, кто не был в состоянии сопротивляться «миротворцам» Империи. Одновременно с этим в воздухе появились голографические комнаты-клетки с рабами-туземцами, которые по официальным данным числились либо жертвами, либо завербованными солдатами шаманов. На самом деле их тела и души бились в задворках рабовладельческой сети, нашедшей покровительство у чинов имперской армии и при попустительстве внешних стран Конгресса. Посреди всего этого раскинувшегося ада стоял комманданте в заляпанном спермой, дерьмом и кровью белом мундире генералиссимуса Империи и гневно буровил журналистку взглядом.
        Лицо его, как и голографические клетки, как и торчащие из земли головы, отливали фиолетовым светом тысяч мельчайших чешуек крыльев бабочек, из которых состояло всё вокруг. Они начали вибрировать и меняться, и вот уже вместо озлобленного вояки на Геллу смотрело её собственное выражение лица, скорченное в гримасе гнева. Несмотря на такое тревожное нарушение материи пространства, всё, что это сцена могла вызвать у Геллы, было не страхом, а смехом.
        - Ты поняла? - ласково спросил её Хоп.
        - Да! - кивнула девушка, ощущая, как об её ногу трётся и бурчит утконосик.
        - Если слишком вовлечёшься в игру, то, даже отстаивая интересы и, возможно, жизни людей, ты превратишься в такого же эгоистичного барана, как твой друг командир.
        - Бр!! - одобрительно буркнул утконос.
        - Я постараюсь всё время держать это в голове, - выдохнула Гелла, чувствуя как навалившееся на неё наваждение отступает. Будто бы выдрессированный сторожевой пёс, утконос выскочил вслед за этой обезумевшей массой боли, которая циклично порождала саму себя, в открывшуюся дверь.
        Гелла с интересом обернулась, чтобы посмотреть, чем это кончится, однако успела лишь заметить, как Арчи махнул хвостом, и за ним тотчас же с громким стуком захлопнулась дверь зала суда.
        - Вы меня слышите? - ещё раз ударил молотком судья, - госпожа Фландерс, я к вам обращаюсь!
        Журналистка перевела взгляд на свою трибуну, на которой уже не было Хопа, далее её взгляд скользнул по лицу озверевшего комманданте и под конец приземлился на кончике носа судьи.
        - Прекрасно, ваша честь. И вот, что я хочу заявить…
        - Вы и дальше будете слушать эту?.. - опять начал брызгать слюной обвиняемый.
        - Это не имеет отношения к текущему делу, - улыбнувшись на пустые фотографии, спокойно произнесла Гелла, - а вот что действительно имеет… - тут журналистка сделала жест, и судебный пристав, обогнув её, направился к входной двери.
        Весь зал с нетерпением наблюдал, что же последует за всем этим. Как только слуга закона подошёл к двери и отворил её, в зал хлынула та самая боль, которую отогнал на время от Геллы утконос. Только на этот раз она обрела физическое воплощение.
        Дом правосудия приютил десятки женщин, одетых в традиционные наряды Лилового Трайба с геометрическими узорами на них, которые в последние неспокойные военные годы стали символами всепожирающего огня шаманов.
        Весь зал в недоумении, а то и страхе наблюдал, как все эти чужеземные женщины размещаются рядом с присяжными, которые сдерживались, чтобы не позвать охрану, которая, впрочем, стояла не так уж и далеко на страже подсудимого комманданте и ждала сигналов от судьи.
        - Объяснитесь, - сложив ладони в замок, строго сказал судья, глядя в упор на обвинительницу.
        - Разве не очевидно, ваша честь? - спокойно произнесла журналистка, - вы говорили, что доказательств не недостаточно, однако… Вот они - непосредственные жертвы зверств имперской гвардии под командованием господина Шелла…
        - Вздор! - раздался истеричный женский вопль из зала, - привели сюда этих шлюх-шаманок! И обвиняете моего мужа в таких ужасных вещах!
        - Суд не давал слова… - мягко начал судья.
        - Да вы только посмотрите на них! На их одежду! У них совсем нет головы! Это отмороженная нация, которая убивает наших граждан, а мы ещё и должны жалеть их отродье? Так что ли?!
        - Госпожа…
        - Что госпожа? - начиная рыдать, прокричала женщина, - Саймон ни в чём не виновен! А если и что-то было… Так это же война! Всякое бывает, тем более посмотрите на этих…
        Внешний вид женщин с острова Утконоса был истаскан вдоль и поперек, тирада жены продолжалась, несмотря на все протесты судьи. В итоге её пришлось удалить с заседания за оскорбления.
        Гелла, несмотря на многочисленные нелестные высказывания и обвинения, не шевельнула ни одним мускулом, поскольку она не сомневалась в искренности этой женщины ровно, как и в том, что в своем семейном кругу Саймон Шелл мог быть любящим отцом и верным мужем, однако годы, проведённые на войне и в судебных баталиях, доказали Гелле, что даже самая пушистая овечка может оказаться на деле плотоядной бешеной свиньёй, в которую превращались многие, чувствуя вседозволенность и протекцию сверху.
        - Если защита не имеет претензий, - объявила Гелла, поглядывая на Шелла, который превратился в бледную статую, смотрящую в одну точку под собой, всячески игнорируя саму попытку бросить хотя бы поверхностный взгляд в сторону женщин, - то помимо показаний, которые будут представлены свидетельницами, я готова предоставить суду данные из закрытых архивов министерства Сердца, которые…
        Тут уже Шелл не выдержал и заорал на весь зал: «Что ты можешь, дура?! Чего ты хочешь? Ты и твои костюмированные шлюхи - чего добиваетесь? Ты мою жену довела, сука, ещё и меня хочешь довести?! Так я не посмотрю, что я в зале суда и…».
        После минуты препирательств с судьёй, штраф кругленькой суммы всё же заставил бравого командира замолчать.
        Когда зажглась голограмма с видеозаписями зверств комманданте и его подчиненных, воздух стал тяжёлым, как свинец. Гелла чувствовала, как её придавливает к земле, она ощущала всей кожей, как непросто сейчас всем этим храбрым женщинам, которые не только смогли перебороть свой страх перед карателями Империи, но и перед своими собственными демонами боли, терзавшими их дни и ночи напролёт. Это и означает быть человеком, - думала Гелла, - несмотря ни на что идти вперед и добиться справедливости, - она посмотрела на комманданте, который снова заткнулся и, опустив глаза, глупо ухмылялся, - чтобы дикие свиньи жили отдельно от людей. Но это только начало, - Гелла не сомневалась в успехе процесса, - совет Империи не единственные, кто замешан в этом, ведь ситуация на острове ещё больше обострилась после того, как пал вождь племени Утконосов.
        104. - Невосполнимая потеря, - ухмыльнулся Орёл, - я каждый день думаю только о том, как отомстить за убийство отца.
        - Не сомневаюсь, - откинула голову Гелла. Свой собственный голос она услышала как бы со стороны, это был высокий и вместе с тем чрезвычайно низкий гулкий тон, глас персонифицированного играющего божества, которое как бы между прочим решило вновь объявить о закольцованности мира на себе самом и предложить нехитрый способ, чтобы покинуть его.
        - Я слышу толику сомнения, - прорычал Орёл.
        Гелла, лежа обнажённая на кровати, бросила в его сторону пренебрежительный взгляд из-под волос, которые спадали ей на глаза.
        - Какой же ты скучный, право слово, - хихикнула она.
        Тут же вождь острова стал преображаться. Гелла на секунду понадеялась, что он, наконец, так же как и она сама, сможет расправить крылья и взлететь. Но, по всей видимости, этот орёл был слишком тяжелым, и из-за своей стальной чешуи позабыл каково это - летать и быть свободным. Вместо возвышенной птицы вождь превратился в комок воняющей массы, ощетинившейся тысячью игл, скрывающими уродливое лицо, которое становилось то молодым, то старым, но неизменно сохраняло свою непривлекательность.
        - И вот таким образом ты решил завоевать меня? - элегантно подняв ножку кверху и считывая историю, записанную в тысячах извилистых линий, что спускались от пальчиков вниз по ноге, рассмеялась Богиня.
        Дикобраз у кровати начал вибрировать от злости, и вонь его распространялась повсюду, заставляя сам воздух сворачиваться в омертвевшее пространство.
        - Мило, но твой мускус излучает лишь страх, - проведя пальцем по своей ноге, продолжила Гелла, - конечно, ведь кроме убийства своего собственного отца ты и не смог предпринять ничего лучше, потому что мозгов для управления у тебя явно недостаточно.
        Дикий зверь начал увеличиваться в размерах и некоторые из его игл стали превращаться в спирали, соединяясь друг с другом и обретая форму десятков кривых, но очень острых на вид рогов.
        - Контроль, который ты пытаешься навязать своему острову, основан на страхе, который прорвался в виде пуль, изрешетивших тело настоящего вождя. И…
        На долю секунды рога прекратили рост, и даже сам зверь замер.
        - О! Богиня, кажется, я нащупала эту точку! - потянувшись, облизнулась Гелла, - прорвался? Да? Ты ведь из-за этого опять сжался? Ты просто боишься, что потеряешь контроль и … обосрёшься! - гулко рассмеялась девушка, отчего зверь стал плавить обстановку вокруг себя, испуская ядовито-пурпурное свечение.
        - Да, вот именно! Поэтому ты и побоялся пройти инициацию! По той же причине ты решил запретить её повсеместно. Тебя пугает сама мысль, что даже кто-то, помимо тебя, может отпустить вожжи твоего контроля над сфинктером, - рассмеялась богиня. И да, не думай, что это такой большой секрет, что вместо сиацоатля ты решил отравить свой родной остров химикатами, продавая их на чёрном рынке и всячески замещая этими суррогатами святой обряд. Не удивлюсь, что идея сгноить шаманов и обвинить их в самом нелепом - магии убийства - тоже дело рук твоего боязливого очка.
        Дикобраз же снова начал расти и уже цеплял своими шипами и рогами белье, на котором возлежала богиня. Оно начинало вибрировать и переливаться всеми цветами радуги по геометрическим контурам, которые исходили в свою очередь от сердца небожительницы.
        - Похоже, ты так и не уяснил одной вещи - меня можно добиться, лишь предложив какой-либо дар, - с лёгким презрением ухмыльнулась Гелла, - но, никак не забирая дар созидания и открытий у моих детей. Ведь в таком случае всё, что останется у тебя - лишь спрессованное …
        Зверь кинулся на богиню и, придавил её своим весом, воткнув в её тело все свои иглы, одновременно насадив на рога. Животное, отчаянно сопя, испускало острую вонь и нестерпимый жар.
        - Ты, - прозвучали тысячи голосов, слившиеся в единый запинающийся рык, - ты, ты всё равно моя. Моя! - выплёвывал слово за словом зверь.
        - И убийство должно было заставить захотеть тебя? - презрительно хихикнула Гелла.
        - ДА! Я убил своего создателя, потому что он мешал мне! - брызгал слюной зверь, чувствуя свой триумф и соитие с богиней, которое случится сейчас, прямо… - Я убил вождя! - с триумфом возвестил Стальной Орёл.
        - Попался, - тихо прошептал голос снизу.
        Весь свет зверя и его огромная туша тут же растворились, превратившись в туманный мираж, и нынешний вождь теперь смотрел на придавленную журналистку, но никак не на Богиню, что его хотела.
        - Похоже, это признание с поличным, - улыбнулась Гелла. - О? Что за лицо? Или я уже не такая привлекательная, как в твоих…
        Орёл быстро машинально вытащил пистолет из кобуры и, направив на лоб женщины, нажал на крючок.
        105. - Бам!
        - Ой! Ой!
        - Что за ой-ой? - рассмеялся шаман, - о чём ты там задумалась?
        - За… Задумалась? - с озадаченным видом уставилась на своего друга девушка. Хоп возвышался над ней и указывал на неё пальцем.
        - Я… Я… - тихо прошептала девушка. Ей хотелось столько рассказать своему другу, стольким поделиться, за последние несколько мгновений она увидела прошлое и будущее, то, как они сливаются воедино и образуют тоннель реальности, в котором открываются тысячи окон, ведущих к миллионам разных событий, сплавляющимися воедино и образующими то, что называется жизнью. Это было так непостижимо и одновременно с этим удивительно просто, что слов для описания нельзя было найти, но даже несмотря на это, Гелла была уверена, что они просто обязаны существовать.
        Хоп убрал палец, сжав руку в кулак, и затем разогнул пальцы в примиряющем жесте. - Не стоит так напрягаться, - улыбнулся он, - всё, что ты узнала, нужно лишь тебе, и не дай словами испортить то, что ты видела, тем более, что впереди тебя ожидает ещё одно, не менее занимательное открытие.
        Гелла вновь покрылась мурашками, и каждый из этих маленьких сигналов нашёл свое пристанище точно по силуэту удивительного по красоте цветка, что расцвёл по всему телу девушки и покрыл её несмываемыми узорами, что рассказывали историю о бабочке-богине, которую она слышала от своего отца.
        - И ты бы хотела снова её услышать? - присев рядом, спросил странник, принявший на этот раз вид Джима.
        Гелла вгляделась в лицо собеседника, которое тут же приняло черты её друга, которого она знала со времен начала конфликта в стране Змея.
        - Я хотела бы… Но он, как и ты …
        - Мертвы? - без всякого драматизма закончил за неё солдат.
        - Ммм, - только и промычала девушка, чувствуя, что просто не может переварить такой пренебрежительности по отношению к смерти, в особенности своей.
        - Тут нет ничего страшного. Главное, - Джим опустил глаза, - чтобы это не доставило боли остальным.
        Гелла тут же затряслась. Она вспомнила встречу с семьёй Джима и осознала, что хоть она и проводила долгие часы вместе с женой погибшего воина, да и не только с ней, со всеми, кто потерял близких в безумной мясорубке истории, она не могла, просто не могла исцелить ни в коей мере ран людей и устранить фантомные боли, которые впиваются в душу каждый раз, когда рядом нет того, кто ещё совсем недавно держал тебя за руку.
        - Это лицемерие, - выдохнула Гелла, тут же испугавшись своего животного рыка.
        Однако этот отвратный жест не отвратил, но рассмешил Джима. - Ого, Гел, это на тебя не похоже, куда же делась твоя стойкость?
        Девушка уставилась в пустоту, вспоминая тысячи комнат, в которые были заключены она и люди, которым она пыталась вернуть надежду.
        - Это всё ложь. Лицемерие и ложь, - протараторила она.
        - Вот как? - заинтересовался Джим. Объясни.
        - Ты разве сам не понимаешь? Я ведь… Делаю это для себя! И… У меня-то никто не умер на войне! А я стараюсь быть опорой для тех, кто потерял всё! Как это вообще можно связать? Почему я это делаю? Может… - Гелла помрачнела, ощущая кожей, как вокруг неё образуется густой туман, который душит её, - может, я хотела показать всем, как надо жить. У меня же всё в порядке: деньги, семья, любимое дело, которым я, к тому же, спасаю или мне только так кажется, других. Может, я хочу показать остальным, какие они ничтожные, раз у них этого нет? И я эмоциональна в зависимости от того, что я делаю и… - Гелла осмелилась взглянуть на Джима, но вместо агрессии увидела искреннюю улыбку.
        - Ну ты и загнула, подруга! - рассмеялся Джим.
        - Тут нет ничего смешного! - взорвалась Гелла - я… Я и тебя подвела! Говорила в лицо твоей жене, что мне жаль! А на самом деле радовалась! Потому что не будь всех этих трагедий, о чём бы я писала?! О чём бы я составляла репортажи? Кого бы изобли… - не успела Гелла договорить, как Джим прижал её к себе.
        - Пусть так, - спокойно шепнул он ей на ухо, не пытаясь даже переубедить её, - И что с того? - он отодвинул её от себя, мягко взяв за плечи и участливо заглядывая ей в лицо. - Зачем ты это делаешь? Спроси себя. И ответь, только честно на этот раз.
        - Я ведь уже сказала!
        - Это безусловно есть, - прервал её Джим, - но это не первопричина. Вспомни, что было до этого.
        - Что было?! Я же говорю! Я эгоистичная… мразь! Которая пытается использовать чужое горе в своих…
        - Что это? - заглянув за плечо Геллы, спросил Джим.
        - А? - обернувшись, удивилась Гелла, услышав громкий щелчок у своего уха, затем сменившийся на щекотку, прошедшую по всему телу.
        106. - ОЙ! - вскрикнула девочка, отгоняя большую бабочку, которая билась своими крылышками о её голову.
        - Это всего лишь насекомое, - мрачно констатировал Харт.
        - Бэээ! - высунув язык, передразнила его подруга, - не будь таким занудой! Мы ведь были на таком представлении! Как ты можешь оставаться таким равнодушным?
        - Это всего лишь дешёвые фокусы, фильм твоего папы и то интереснее был.
        Гелла поклонилась Харту. - Ничем вам, сударь, и не угодить, - чем смогла вызвать у того непроизвольную улыбку.
        - Если ты настаиваешь, то я… - выпрямившись во весь рост и прикрыв глаза, величественно начал Стивен, вздрогнув, когда что-то мягкое коснулось его лица.
        Не решаясь открыть глаза, он почувствовал, как его губы медленно двигаются вместе со ртом Геллы. Когда её язык проник в него и начал играть с ним, то Харт уже был не в состоянии скрыть эрекции и, обхватив девушку руками, слился с ней в поцелуе.
        - О, вот вы где! А я вас везде ищу! - раздался голос, откуда-то из внешнего мира просочившись в сферу двух влюблённых.
        107. - Думал, что вы на палубе, господин Харт, - пытаясь искривить рот в улыбке, скалился Орёл, потирая пальцы, которые чуть не сломались, когда выстрел выбил из его руки оружие.
        - Встал, - все ещё целясь пистолетом в своего компаньона, приказал Харт.
        - Да мы просто дурачились и… - пуская слюну и надувая жилы, оправдывался Алл.
        - Вон, - ледяным голосом пророкотал Император.
        Вождь соскочил с постели и, подобно роботу, машинально дошагал до двери, быстро скрывшись за ней и мягко прикрыв её с внешней стороны.
        Гелла, став свидетелем этой картины, весело рассмеялась. - Стив, ну правда, у тебя какой-то фетиш? Зачем ты подглядываешь? - игриво спросила она.
        Император медленно проследовал до кровати, и сел на неё рядом с Геллой.
        - Если бы не это, - без всяких эмоций заметил он, - то, возможно, ты бы сейчас спаривалась с этим животным.
        - Какие слова от благородного правителя, - снова рассмеялась Гелла, - не очень толерантно, знаешь ли. Не ты ли во всех своих выступлениях говоришь о том, что все люди равны?
        - Некоторые равнее других, - спокойно парировал Харт.
        - Предсказуемо, поэтому-то ты и развязал войну на святом острове и поставил этого идиота?
        - Не переусердствуй с обвинениями, - неэмоционально улыбнулся Харт, - ты же всё-таки профессиональный журналист, а не бульварная писака.
        - В этом можешь не сомневаться, - положив одну ногу на другую и покачивая ей, самодовольно проговорила девушка, - и…
        - Подожди, - прервал её Харт, доставая из внутреннего кармана пиджака небольшую коробочку, - это тебе.
        - И что же это? Очередная так называемая ловушка шаманов, которая сожжёт к чертовой матери весь корабль, если я её открою?
        - Гел, пожалуйста, хватит. Это для тебя.
        - Так что же там? - открывая маленькую шкатулку, зажмурилась Гелла, когда та выстрелила ей в глаза светом, отражённым из иллюминатора.
        108. - Бобби! - оторвавшись от Харта, весело приветствовала друга девушка.
        - Привет, привет, что это мы тут делаем? - тряся головой, рассмеялся Бобби, - привет, Гел, - приобнял её парень.
        Харт весь напрягся, сдерживаясь, чтобы как следует не вмазать этому «Бобби».
        - О, Стив! Мы же не виделись с тобой… - все реплики этого шута Харт пропускал между ушей, - … и мы тогда…
        - Да, да, - покачал головой Стивен, протягивая руку.
        - Вот и славно! Что будем делать, ребята?
        - ЧТО?! - пронеслось в голове Харта, - эта тварь ещё хочет и остаться с нами?!
        - Ммм, ну я ещё точно не знаю, - задумалась Гелла, будто бы издеваясь над своим другом, - мы только что были на представлении и в кино… О! А ты знаешь, что больше всего нам запомнилось?! Это было…
        Харт медленно закипал, сам уже не заметив, как троица двинулась гулять по залитым летним солнцем улочкам города.
        Гелла оживлённо что-то объясняла Бобби, в то время как Харт чувствовал лишь ярость, связанную с чудовищной ревностью, которая, стекая каплями пота под футболкой, обрушивалась на асфальт и плавила его, превращая в чёрную бурлящую жижу.
        - О! Правда?! - радостно отзывался Боб на восхищённые комментарии знакомой.
        Харт изнутри становился всё больше, чувствуя, как злоба вот-вот начнёт рвать кожу на части.
        - А ты что там плетешься? - без всякой злобы, обернувшись, спросил Бобби.
        На что тут же получил зуботычину от Харта, после чего, разразившись отборными ругательствами, вся ситуация подошла к моменту, когда Гелла вырубилась от удара тяжёлым предметом.
        Потирая макушку, Гелла, немного шатаясь, начала вставать и обнаружила себя посреди тропинки, по которой она прогуливалась вместе с …
        - А где же Стивен? И, и там был… Боб! - девушка решила пока не трогать свои воспоминания, прыгающие и со стуком отскакивающие от её черепушки. Сопровождаемая гулом и давлением изнутри на мозг и глаз, девушка очень аккуратно поднялась сначала на локтях и, предприняв некоторые усилия, смогла найти опору в коленях.
        - Фуф! - выдохнула она, - оказывается, вставать бывает ох как непросто, - устало протянула она, негодуя, что никто не спешит ей помочь, и вместе с тем радуясь, что люди не видят её в этом абсолютно глупом положении.
        Когда Гелла выпрямила спину, боль с дикой силой прожгла её голову изнутри, и тёплой волной спустившись по позвоночнику, отскочила от таза вверх, пробив какой-то до этого времени закрытый орган чувств. Благодаря ему Гелла смогла собрать воедино фрагменты недавних событий, проанализировать поведение своё и Харта. Почему она встретилась с Бобом, отчего именно сейчас всё произошло именно так, а не иначе? Откуда взялась агрессия, охватившая Стивена? И куда важнее - как она передалась Боббу и затем… мне? Нет, я могу найти мотивы поступков Харта, ведь он любит, да, он любит меня. А что же касается меня?
        Гелла почесала голову, и её рука ощутила что-то тёплое. - Неужели тут был дождь, или это я упала прямо в какую-то лужу? Ой… - Гелла посмотрела на свою руку, заметив, как рисунок на ладони проявляется под тонким слоем крови.
        Девочка внимательно изучала не только собственную руку, будто бы впервые увидев её, но и тщательно анализируя себя и всё, что с ней происходило.
        - Да, мальчики трусливы, все, - улыбнулась Гелла, - но почему всё произошло именно так, и именно сейчас? Ведь я хотела, чтобы у нас с Хартом был первый…
        Голову вновь разрезал тёплый разряд, который теперь превратил позвоночник девушки в пылающий шест, разливший тепло по каждой мельчайшей клеточке тела, и, оттолкнувшись от поверхности кожи, устремился вовнутрь, сначала сдавив, а затем резко отпустив сердечную мышцу.
        Гелла чуть не потеряла сознание от шока, сама не понимая, что же произошло. Уже готовясь упасть на землю, она краем глаз заметила маленькое существо, которое, медленно сев на правое плечо, помогло удержать равновесие.
        Теперь фокус восприятия полностью был сосредоточен на чудесных крыльях бабочки, которая с любопытством оглядывала Геллу.
        И вот тут Геллу проняло по-настоящему - безмолвное знание залило её доверху - и заключалось оно в том, что легенды, которые отец рассказывает ей о богине-бабочке не просто абстрактные концепции и суеверия примитивных племен острова Утконоса, но живая материя, само существование которой выродилось в маленьком существе и девочке по имени Гелла, которые, слившись воедино, стали ситуацией, за которой с удовольствием наблюдал некто, смотрящий сам на себя с двух бесконечно далёких, но и оттого ближайших точек зрения и перспектив. И тот факт, что судьба привела её именно на эту планету, на этот остров, познакомив и разведя с Хартом, возможно, навсегда, - не просто череда случайностей, а спланированное ей же самой представление, корни которого уходили в далёкое будущее. От этой мысли девушка, задрожав, подпрыгнула, наблюдая свой полёт глазами маленькой бабочки, которая возможно и не испытывала той радости, которой прониклась девочка, но определённо со своей стороны выполняла полагающиеся ей функции. В тот момент, когда двое стали одним, мир свернулся, зациклившись сам на себе. Гелла поняла, что он всегда
был и будет таким, и что нужно настоящее волевое усилие и желание творить, чтобы посреди голографической абстракции пустоты соорудить настолько потрясающую схему, где жизнь в целом и Гелла в частности будут существовать.
        - Но и это слишком просто, - произнесла вслух девушка, - всё, что сейчас происходило, было лишь небольшим ответвлением гигантской необозримой и необъятной паутины информации, с неуловимой скоростью гнавшей по своим каналам события целых вселенных, которые заключались в гигантском рисунке жизни, в каждой ячейке которого содержалась подробнейшая информация обо всей сети.
        Гелла уже вынырнула из своего подсознания, впившись в паутину информации, которая, оплетя её тело, загорелась в магических узорах традиционной одежды племени Золотого Утконоса. Волосы девушки вздыбились и превратились в перья, которые, распушившись, спустились дальше вниз по позвоночнику. На каждом пёрышке открылось по глазу, который втягивал в себя истории ещё не родившегося мира и выплёвывал толпу людей, с вожделением, а то и суеверным страхом смотревших на журналистку.
        - Но нет, ещё рано, - улыбнувшись, хихикнула Богиня и, сбросив с себя этот очередной театральный наряд, вновь обрела тело юной девушки, которое было таким же родным и удобным, как и то, что она успела создать всего пару секунд назад. Разница в возрасте была неважна, поскольку и мозг изменился вместе с телом, подстраивая ментальные реакции под физические нужды.
        - Очень скоро всё и решится. А сейчас… Завязка! - выдохнула Гелла, создавая вокруг себя тоннели информации, которые, проходя через ум девушки, трансформировались в улицы, небо и землю. Вся эта масса, будучи абсолютно однородным порождением фантазии, начала приобретать свои, только ей одной присущие черты. Все вопросы, до этого терзавшие девочку, отошли на второй план.
        Гелла подняла ногу и сделала шаг, ощутив, что не она передвигается на этот раз в непривычном пространстве единого мира, но всё, что её окружает, рождается и подстраивается под её угол зрения в ту самую секунду, когда она хочет скосить взгляд или повернуть голову. Гелла задрала голову, широко распахнув глаза, и увидела на небе в сумерках не просто светлячков-звёзд, но целую карту из них, которая была не хаотичной, но чудесным образом упорядоченной и по которой можно было узнать всё, что угодно о том, что происходит как на самой планете, так и за её пределами. Но кто же тот архитектор, тот мастер реальности, что создал как обозримую вселенную, так и целое руководство по путешествию внутри неё? Загадка, хотя … в любой загадке уже кроется ответ, и особенно в такой. Кто же он? - Гелла призадумалась, слышала, как гудят её мозги, в буквальном смысле выдавая сигналы, которые сворачиваясь в спирали информации, обогащали её и опыт всего мира теми чудесными думами, что охватили девушку.
        - Архитектор мира? Может это я? А может?.. - Гелла закрыла глаза и молитвенно сложила руки в форме кувшинки, на которую не преминула излиться манна небесная в виде маленькой голографической фигуры феи, мягко приземлившейся на сцепленные пальцы девушки, образовавшие чудесный цветок, который засиял алмазным светом в тот момент, когда маленькие ножки коснулись её кожи. Разряд поразил всю кожу девушки, заставив одновременно похолодеть от ужаса и вспотеть от наслаждения. У маленькой эльфийки из спины выросли два огромных для её миниатюрных размеров крыла, на каждом из которых открылось по гигантскому всё пронизывающему глазу. Вдвоём они уставились на Геллу, и, проникнув в её мозг через глазные сосуды и хрусталик, заставили её сердце взорваться и выпустить эту энергию в виде иной пары крыльев, что создали два ока, искавших присутствие богини-бабочки и….
        - Стоп… - Гелла хлопнула себя одной ладошкой по лбу, одновременно со шлепком ощутив, как каждый волосок на её теле встаёт дыбом, и что она уже знает ответ на вопрос, кто стоит за всем этим. Всем, что её окружает и что находится только и только внутри неё. Это не богиня-бабочка, ни какое-то другое всемогущее существо, ни даже она сама, это было…
        - Гелла! - окликнул её кто-то, мгновенно рассеяв отрешённое состояние ума девушки.
        - Стив? - машинально отреагировала она.
        Харт стоял напротив неё, сжимая кулаки и пристально глядя на неё.
        Взгляд девушки упал на предмет, что он держал в руке. Это был тот самый булыжник, которым, по всей видимости, её огрел Бобби.
        Прежде чем она успела что-либо сказать или как-нибудь отреагировать, Харт выкинул руку вперед.
        - Пожалуйста! - выдохнул Харт, - ударь меня! - со всей решительностью выкрикнул Харт, падая на колени. - Пожалуйста! Разбей мне им голову! Давай, я заслужил это тем, что не остановил этого идиота! - с надрывом ревел Харт.
        Но слова, несмотря на экспрессию молодого человека, проходили мимо ушей Геллы. Точнее, она понимала, что говорит её друг, но она не была намерена подыгрывать ему.
        - Да, - подумала девушка, - это самое верное слово. Я могла бы начать кричать на него, говорить, что не прощу, могла бы заставить его лизать асфальт передо мной, потом использовать его тело для своего удовольствия, а дальше?.. Может быть, у нас даже что-то бы и получилось… Или могла бы собрать всю свою энергию и проломить этим камнем его тупую черепушку, но я … Не чувствую надобности, да это самое верное. Я не хочу играть в его игры, не в этот раз точно. Мой урок усвоен с этим человеком. - Гелла подняла взгляд к небу, не обращая практически никого внимания на возгласы примата рядом с собой.
        Гелла ощущала причастность к самой сердцевине секрета творения и была невероятно близка в ответу на вопрос, кто она такая, что это всё значит. Харт же так некстати отвлёк её от этого. Или так и нужно было для дальнейшего раскручивания спирали осознания? Возможно. Но в любом случае этот человек не может дать того, что ей жизненно необходимо, нет, по крайней мере, точно не сейчас. Гелла перестала быть, а возможно воспринимать себя как инертный камень, который всю жизнь лежит на одном месте до тех пор, пока его кто-то не пнёт и там продолжит отдыхать до следующего удара. Нет. Сейчас девушка стала самой стихией: ураганом, молнией, самим светом, который разрежет материю и найдёт край мира, себя и всего остального, наконец, поняв, зачем он осознал сам себя.
        - Не надо, - ласково взяв руку Стивена, улыбнулась Гелла, - я не злюсь на тебя, Стивен, - подмигнула она ему.
        - Правда? - вмиг воспарил духом Харт, что мгновенно отразилось на его лице, - эээ… да, да! Я не хотел!
        - Конечно, - утвердительно кивнула девушка.
        - Тогда, мы, - Харт тут же осмелел, захотев вновь почувствовать вкус девушки, но та ловко отстранилась от него, - потом, Стивен, ладно?
        - Да, хорошо. Можно увидеться завтра, только без твоего дружка-идиота! О, Богиня! Как же я зол на него! В следующий раз, когда мы…
        - Я уезжаю, - спокойным тоном произнесла Гелла, всё решив уже давно, но на этот раз уже точно признавшись в этом, в первую очередь, самой себе.
        - Стоп! - опешил Харт, - то есть как? Куда? Давай вместе, я ведь могу…
        - Я уезжаю вместе с мамой на другой остров, там у неё больше возможностей для развития своего дела, и я хочу поддержать её.
        - То есть… Нет, подожди! - запаниковал Харт, понимая что его мечты о совместной жизни рушатся в одночасье, - но ведь это касается лишь твоей матери! Тебе необязательно уезжать!
        Гелла знала, что она делает это не ради кого-то, даже ради мамы. Но ради себя, только сейчас она ощутила потребность узнать мир, прочувствовать его во всём многообразии, чтобы он проник в неё и встряхнул всю её сущность, точно так же как это сделал Харт с Бобом.
        Харт не знал, что делать. Он мгновенно осознал, что остаётся один в мегаполисе, один навсегда.
        - Ты ведь… Гм, на сколько ты уезжаешь? Через недельку вернёшься? - с натянутым оптимизмом пошёл на сделку Харт.
        - Не знаю, на месяц, возможно год, - отвела взгляд Гелла, хотя уже сама прекрасно понимала, что уже возможно никогда не вернётся в Империю, - в любом случае, спасибо, что был со мной всё это время.
        Харт сглотнул, всё ещё силясь понять, почему его любовь уезжает? Он бы понял это, будь она зла из-за того, что он… Харт даже не смел думать о том, что он сделал, смелости не хватало. Но, с другой стороны, Гелла говорила это абсолютно серьёзно и про мать, значит… она уже планировала это! - Харт почувствовал как его начинает колотить от злобы и обиды. Она с самого начала хотела оставить его одного! И притворялась весь день ради своего извращённого удовольствия, пытаясь убедить Стивена, что ей нравится быть именно с ним, а не с кем-то другим!
        Гелла, похоже, угадала настроение своего друга и знала, поэтому, что бы она ни сказала, всё это в конечном итоге будет воспринято Хартом лишь в одном-единственном враждебном ключе. Но по-другому поступить она просто не может. Если она останется, то никогда не сможет стать свободной, она задохнётся в этом месте с этим человеком, поэтому…
        - Возможно, мы ещё увидимся, - улыбнулась Гелла на прощание.
        Стивен выдавил из себя улыбку и схватил её за руку.
        - Если я подарю тебе кольцо с эфирным алмазом, ты… Ты выйдешь за меня?
        109. Девушка смотрела на фиолетовый алмаз в виде сердца, который играл, попав прямо в полоску света, которая пробивалась из-за жалюзи иллюминатора.
        - Могу сделать ещё раз тебе это заманчивое предложение, - с самодовольным видом процедил Харт.
        - Зачем? - не отрывая взгляда от драгоценности, спросила Гелла.
        - Глупый вопрос? - издал смешок Император, - я хочу, чтобы ты была моей.
        Гелла усмехнулась: «Мог хотя бы соврать, что любишь меня».
        - Ты слышала, что я сказал? - без тени колебаний отреагировал Харт, - я не буду умолять тебя как когда-то.
        - А что, такое правда было? - заметила девушка. - Странно, я что-то такого не припомню.
        - В любом случае, - проглотил это замечание Стивен, - я должен сказать тебя спасибо. Если бы ты тогда осталась или даже не обманула бы и назвала точное время своего отлета из Империи, то, скорее всего, я не смог бы сдержать обещания и подарить тебе эфирный алмаз.
        - Ты обещал это себе, - прервала его девушка, - и … ммм, позволь поинтересоваться, скольких тебе пришлось убить ради этого кольца? Чтобы синтезировать и выдержать до кристаллизации, а затем обработать и ещё купить с наценкой у дилера? Я все этапы правильно назвала? Ну, так скольких? Тысячи, десятки тысяч? Миллионы?
        - Не говори глупостей, - спокойно ответил Харт, - я никого не убивал.
        - Что, правда? Давай-ка я уточню тогда, если ты не понимаешь, раз ты перешёл опять на официальный тон. Те ресурсы Империи, что используешь ты вместе с правительством Сердца, сколькими жизнями пришлось пренебречь, чтобы собрать сливки сил, жизни и самого ценного - времени жителей острова? А те, кто чуть смелее большинства, и кто не захотел делиться с тобой, их тоже случайно не стало или они сами отдали тебе свои дела? О! Ну, а племя Утконоса само прыгнуло на штыки твоих собак и…
        - Это голословно, Гел, - улыбнулся Харт, - я честный человек, и, в первую очередь, перед собой. Я не знаю, что ты нафантазировала себе, раз пытаешься в своих репортажах убедить народ в том, что я монстр. Но прошу тебя, поверь, я - человек, который просто не настолько жалок, чтобы прогибаться под кого-то. Если быть стойким в наше непростое время - преступление, то мне действительно нечего добавить, - Харт развёл руками.
        - Очень хорошо ушёл от обвинений, просто блестяще перевёл тему в совершенно иное русло, - парировала журналист, - однако твоя Империя, построенная на лжи, не сможет существовать долго, рано или поздно все узнают правду, и тогда ты предстанешь перед судом, настоящим судом, судом людей, а не свиней.
        - А с чего ты решила, что даже если допустить что всё, о чем ты говоришь, не полный бред, что подобное может произойти? - качнул головой Стивен.
        - Шелл - прекрасное тому доказательство и предупреждение, - прошипела Гелла, в первый раз за долгое время разговора дав гневу проступить наружу.
        - Шелл? Мне не знакома эта фамилия.
        - Не прикидывайся идиотом, ты знаешь, о ком я говорю.
        - Я предпочитаю факты и прямые доводы, именно в них и кроется истина, - без доли иронии проговорил Харт.
        - Значит, решил играть по-крупному? Тогда, - Гелла взмахнула рукой, и датчик у панели головизора мгновенно отреагировал, заставив вспыхнуть изображение.
        - Показать запись номер… - Гелла начала поиск видеофайлов задокументированного суда над военным преступником, комманданте Шеллом.
        Гелла смотрела на себя и присяжных, на ненавистного Шелла, его заплаканную жену, жительниц острова Утконоса, которые, несмотря на животный страх быть убитыми, смогли заставить прийти себя и, превозмогая боль от потерь, начать говорить. Впервые за историю Империи кто-то открыто крикнул на весь мир о помощи и поведал о тотальном беспределе гвардии имперцев.
        Гелла смотрела на это изображение и вновь почувствовала себя находящейся там. Она чувствовала единство с этими смелыми женщинами, которые смогли повернуть ход дела в свою пользу. Брызжущего угрозами Шелла уже силком выводился из зала, он покрывал всех: и судью, и Геллу, и женщин и весь мир проклятиями, осознавая, сколько лет ему предстоит провести за решёткой.
        Девушка вскочила с кровати и направила палец на Харта, который всё это время с каменным лицом смотрел репортаж.
        - Ты! - Гелла полностью отождествила себя с богиней мщения и справедливости, - виновен в смерти миллионов, Харт, и если ты думаешь, что можешь смешивать с дерьмом чужие жизни, чужую веру, чужой уклад жизни в угоду своему неуёмному эгоизму, ты ошибаешься! Кокон лжи, которым ты окутал Империю, скоро взорвётся, как и твоё сердце. Уж поверь мне, у всего есть предел, даже у твоего кровавого правления и неуёмного лицемерия.
        Изображение погасло на долю секунды, когда Харт щёлкнул пальцами и вместо него появился электронный документ, молча взирающий своими символами на журналистку.
        - Я всего лишь хотел сделать тебе подарок, - вздохнул Император.
        Гелла медленно опустилась на колени и, подобно кошке, аккуратно подползла к краешку кровати, впившись глазами в документ, проглатывая его предложение за предложением. Однако переварить всё это оказалось несоизмеримо тяжелее.
        - Нет, это… Этого не может быть!
        - Империя - это я, - заключил Харт, - Шелл сел по моему приказу, а не потому, что какой-то судья решил поиграть в правозащитника лиловых макак или ему стало, о, Богиня, стыдно. Нет, я пообещал ему весьма неплохие дивиденды, если он засадит этого недальновидного идиота.
        - Надо же, Гел! Ты видела сама-то где-нибудь ещё таких гвардейцев? Позор же! Если не можешь всё делать скрытно и выглядеть в чужих глазах достойно, то не имеет смысла и дальше быть…
        - Сука!! - проорала Гелла, потеряв над собой всякий контроль и начав драть глотку, - ты, Харт, ты, ты..!
        - Что? - глядя искренним непонимающим взглядом, спросил Стивен. - Я сделал тебе подарок, чтобы выразить уважение к твоей работе, теперь я жду ответного шага от тебя, жду твоей лояльности. Понимаешь? Уверен, если мы будем вести осмысленный диалог, то мы обязательно придем к компромиссу и ссс!.. - фыркнул Харт, когда что-то оставило тоненькую красную полоску на его щеке, из которой полилась красная струйка крови.
        Харт быстро повернулся и увидел на противоположном конце комнаты поблескивающий предмет, которым в него запустили.
        - Нехорошо так вести себя с дарёными вещами, - вздохнул Император.
        - Выпусти меня, - прорычала девушка, натянув на свое обнажённое тело одеяло и ощетинившись, подобно дикой кошке.
        - Гелла, послушай, это просто детский сад! Я предлагаю тебе дружбу, с моей помощью ты сможешь помогать людям ещё больше! Ты говоришь то, что я эгоистичен, но я ведь желаю лишь добра, и в первую очередь тебе и тем, о ком ты заботишься и думаешь! - Харт медленно прошелся до кольца, поднял его и вновь протянул Гелле.
        - Подумай! Тебе не обязательно освещать это, ты будешь получать мою поддержку и защиту, мои связи будут твоими, только стань моей женой, и, я обещаю, вместе мы …
        - Я ухожу, - огрызнулась девушка.
        - Понимаю, может сейчас и не лучший момент для подобного предложения, но, с другой стороны, как его вообще можно определить?
        - Я ухожу, - закрыв глаза, ледяным тоном повторила она сама себе, и даже Харт почувствовал, что не стоит сейчас трогать её.
        - Как пожелаешь, но если ты…
        Дальнейшие слова Харта расплылись внутри головы Геллы, превратившись в монотонный гул, которой сопровождал её всё то время, пока она в одном одеяле шла под защитой гвардейцев. Улицы Левиафана петляли чудовищным лабиринтом в голове журналистки, тысячью масок, которые по дороге услужливо заглядывали ей в лицо. Оцепенение прошло со стуком закрывшейся двери, который оборвал гул.
        Гелла услышала свое сотенное сбившееся дыхание, ощущая как её колотит от злобы, в тот же самый момент она почувствовала подобную энергию от человека, сидящего рядом с ней.
        Майк сидел рядом, не глядя на Геллу, и сжимал руль автомобиля так, что казалось, костяшки его вот-вот прорвут кожу.
        - Что они делали с тобой? - стараясь не взорваться, спросил агент. Гелла тут же очнулась, поняв, что уже давно находится не на Левиафане. Она уже успела пересечь океан и приземлилась на берегу имперской столицы.
        Не дождавшись ответа, Майкл быстро открыл дверь и выскочил из машины. Гелла, повинуясь одним только инстинктам, перевалилась через оба сиденья, успев схватить своего дорогого друга за край рубашки.
        - Стой, - прохрипела она.
        - Мне всё равно, - процедил Майкл, - даже если мне придется вплавь добираться до их грёбаной лодки, я все равно придушу ублюдка.
        - Я не верю тебе, - решила сбить пыл Майкла Гелла, одновременно стараясь выпустить, наконец, наружу беспокойство, которое свинцом лежало в груди.
        - Что?
        - Откуда мне знать, что всё, что ты делаешь, - не по приказу Харта или министерства Сердца?
        - Гелл, но как же…
        - Нет, ты послушай, - отрезала она, - я… - голос девушки дрогнул, - я думала, что могу изменить эту Империю, этот остров, но… - Гелла задрожала, - но я просто кукла, как и все остальные. Я… Даже процесс над Шеллом - это подстава, я лишь сыграла на руку Харту и его свите, чтобы уменьшить нарастающее напряжение среди масс, о, Богиня, я, я…
        Майкл тут же присел и обнял девушки в тот самый момент, когда та вцепилась в него и зарыдала, периодически скатываясь до натурального рёва пойманного в капкан зверя, который знает, что он хоть и остался в живых, но это продлится недолго.
        - Это… - дрожащими губами пыталась выговорить девушка, - просто ад какой-то… Мы все живем в аду, и… Я просто не знаю, как это изменить, каждая тварь этой Империи держится друг за друга. Но не так, как нужно, а покрывая и обнажая грехи друг друга, но не тогда, когда это действительно нужно, когда необходимо спасти ну хоть кого-то!.. А только ради своей выгоды! И ради неё же они продолжают убивать друг друга! Я… Я не могу… Господи, это безумие …
        - Всё так, Гел, - ободряюще погладил её по спине друг, - всё так, как ты говоришь, но молю тебя, не опускай руки, не сейчас, когда мы так близки к своей цели.
        - Как… Как ты можешь так говорить?
        110. - Очень просто, сэр, - отозвался по рации Майкл, заняв наблюдательную позицию вблизи промышленного склада.
        - Я приказываю тебе отступать, у тебя нет полномочий и доказательств, для того, чтобы…
        - Господин Сэмуэль, доверьтесь мне, - не по уставу прервал прямого начальника Майкл.
        - Твою мать, Майк, ты!..
        Агент быстро заглушил сигнал не только для себя, но и я для всего отряда.
        - Пошли, - приказал Майкл, и солдаты бросились на оцепление территории, которая через несколько минут была полностью зачищена от бандитской группировки, собранной вместе в душной комнатёнке, где ещё несколько мгновений назад ютились десятки похищенных людей.
        - Не расслабляйтесь, - скомандовал Майкл своей группе. Посмотрев на сканер, агент сразу понял, что работа ещё не завершена и входит в заключительную фазу, от которой будет целиком и полностью зависеть успех или провал всей операции. Свесив автомат, он неторопливо подошел к высокой белой двери и, толкнув её, стал свидетелем гротескной сцены - перед ним раскинулась целая фреска религиозного мифа из далёкой страны, которые, впрочем, для прагматичного слуги Империи были все на один мотив. В комнате сидели десятки детей, образовавшие полукруг вокруг избранного ученика, которого держал за одну руку «мессия».
        - Эй, командир! - улыбнулся пророк, поиграв детонатором, который он сжимал в руке, державшей одновременно и одного из заложников, - мне кажется тут вышло недопонимание…
        - Ты даёшь детям уйти. Я остаюсь тут, - не дрогнув, прервал его Майкл.
        - Ты чё? а? - покраснел мужчина, - ты чё, ахуел, а?! Ты не видишь, мы тут дела делаем! У нас бизнес, так что, сопляк, если не хочешь со своими хуесосами взлететь на воздух, дай нам перегнать наш скот в другое стойло и живо!
        - Ты даёшь детям уйти …
        - Ты оглохло что ли, чмо?! - выплюнул слюну проповедник, - я ведь не шучу. Мальчик! Быстро съебал со своими лбами отсюда! Моя торговля легальна на уровне Конгресса, и если не хочешь, чтоб…
        Майкл действовал молниеносно, доли секунды хватило, чтоб нож, закреплённый на бедре, уже пронзил насквозь ладонь ругающегося субъекта, одновременно повредив детонатор, и ещё около полусекунды потребовалось, чтобы скрутить торговца диковинным товаром.
        - Ну все, гавнюк, ты!… - выхаркивая кровь и злобно смотря одним ещё не выбитым глазом, проревел «бизнесмен», - ты теперь точно не жилец!
        Сзади послышались шаги. Майкл готов был мгновенно среагировать и послать очередь за свою спину, но одновременно с этим другой аналитический блок в мозгу сработал, безупречно подтвердив, что территория была зачищена, и это явно кто-то из своих, хотя стук от каблуков и сама походка явно не принадлежали никому из его людей, находящихся в данный момент при исполнении.
        - Меня что, плохо слышно?
        - Никак нет, господин директор! - продолжая всё дальше заламывать руку похитителя, отозвался Майкл.
        - Тогда позволь мне спросить … - за эти несколько секунд оперативники приняли эстафету у командира и, скрутив матерящегося вора, вывели его из комнаты, - по логике вещей, приказ ты тоже хорошо расслышал?
        - Так точно, - выпрямившись, отчеканил Майкл.
        - Твою мать, А! - не выдержал ген. директор, - ты знаешь, что может последовать за прямым нарушением моего приказа? Ты хоть осознаёшь весь риск того, что…
        Дальнейшие слова директора потонули в волнах окружающего мира, которые нахлынули на все чувства Майкла. Весь мир предстал в ослепительных красках, которые, тем не менее, были до ужаса холодны и делали его не зрячим, но абсолютно слепым из-за тех чувств и переживаний, что он испытывал.
        Вокруг него бегали члены его отряда, выводя наружу детей, которые на протяжении бог знает какого времени похищались и держались взаперти. Оставались ещё неизвестными причины и мотивы тех, кто их заказал или ещё находится в процессе выбора того или иного ребёнка или взрослого мужчины, или женщины. Зачем они это делают? Неужели только из-за них всё происходит? Спрос рождает предложение? Но кто эти люди? Как их вычислить? И как истребить эту породу, которая считает, что за деньги можно купить саму жизнь? Но этого будет недостаточно, поскольку пока будет присутствовать хотя бы малейший намёк на безнаказанность, этот и другие подобные «бизнесы» будут процветать. Но… Он смотрел на вора, непосредственно замешанного во всём этом, человека, который не испытывал раскаяния, но был зол. В ярости, что какие-то ублюдки в форме, прикрываясь корочками Империи, мешают его делам, лишая не только свободы на неопределённый срок, но, что самое главное, единственного заработка не только для него и его семьи, но и для смежных структур, с ним связанных, этих людей и их семей. А дети … дети даже не понимали, что
происходит, что они лишь разменный товар в чьей-то игре, целью которой была … что? Майкл думал и анализировал, обрабатывая тысячи вариантов в секунду, его мысли завихрились одна в другую, образуя новые паттерны внутри уже существующих схем мышления. Деньги, выгода, безопасность? Может, всё это в итоге ради того, чтобы чувствовать себя свободным? Но что же тогда получается? Весь этот рабский труд, вся цепочка от заказчиков до людей-сырья - всего лишь продукт желания людей почувствовать себя свободными? Но это безумие! Мысли Майкла заворачивались в острые спирали, которые впивались в мозг и начинали внутри свои адские работы. Всё дерьмо в мире - от желания людей почувствовать себя свободными и не быть рабами! Но именно это и ведет к тотальном рабству! На всех уровнях существования - на уровне Империи или Конгресса Стран Мира, на уровне работы, свободы, как моральной, так и физической, и…
        - … Слушаешь, что я тебе?.. - отчаянно пытался достучаться до него директор.
        - Прошу меня простить, - отрапортовал Майкл и, будто бы какой-то робот, начал пересекать одно за другим помещения, пробираясь к выходу. Слегка ослепнув от светящихся снаружи огней, он, миновав охрану, добрался до соседнего здания, и, устало прислонившись к ней спиной, медленно сполз вниз.
        Его взгляд ловил тысячи видений вокруг: скорая помощь, отряды гвардейцев были уже на месте. Задержанных уже допрашивали, кого-то бросали в военный транспорт, за ограничительными лентами толпились зеваки, пытаясь узнать, что же происходит, не уступали им и журналисты, некоторым из которых даже удавалось проникнуть внутрь охраняемой территории.
        И что это всё значило? Майкл продолжал анализировать. Все происходило не где-то в давно забытых странах Конгресса, где по слухам процветал криминал и звериное отношение друг к другу, но в современном мире, более того - в обычном промышленном помещении в центре столицы Империи. Звено цепи работорговли огромной системы заработка, которая обладала десятками иных лиц вроде войны и эфирного бизнеса. Что же делать? На чьей стороне быть? Мы, отряд Сердца, для того и созданы, чтобы бороться с мразью, кто считает себя выше закона и в то же время… - сквозь наваждение проступали мысли директора, который в грубой форме отчитывал ещё минуту назад агента. Но для руководства отряда, да и Империи в целом, это операция - не столько спасения жизней, сколько удар по репутации власти, допустившей подобное на своей территории, что означает либо её полную некомпетентность, либо соучастие. Теперь бой будет вестись не на одном маленьком предприятии, но внутри кабинетов высшей иерархии управления работорговли, которые будут теперь делить сферы влияния и давить не только на некоторых чинов из отряда, но возможно и на сам
имперский Совет.
        - И что это означает? - спросил себя Майкл, криво улыбнувшись, - что я по локоть, да какой там… По самую макушку в дерьме, и даже не от того, что я на прицеле у сильных мира сего, а сам с головой нырнул в такую навозную яму… Ведь на смену этим освобождённым детям придут тысячи, миллионы новых! И станок по производству денег из людей вновь запустится, и тогда… буду я способен опять спасти их?
        Майкл посмотрел на свои руки, на свои беленькие ладошки, которые он с остервенением сжал. - Но кто мне скажет?! Кто теперь отдаст приказ? Сколько таких «зданий страха» в Империи, а в мире? А сколько людей даже не знает об этом? И из-за их незнания и происходит это всё! Из-за этого выродки человечества продолжают наживаться на себе подобных! Но и они пытаются выжить, не в состоянии подобрать что-либо для себя в этой Империи кривых зеркал! Так что это не их, а моя вина, только моя! Все стрелки, все пути этого мира сходятся на мне… - Майкл тяжело дышал, - если я буду валить всё это на граждан или торговцев или имперских служащих, то тогда я проиграю. Я должен взять инициативу в свои руки, пусть она и будет абсолютно проигрышна, только так можно жить в этом мире и создать иллюзию, хотя бы иллюзию, что живёшь не зря и тебе не о чем жалеть!
        - Да, - выдохнул Майкл, - только так и не иначе. Я должен постараться! Несмотря на Кранка, да… несмотря на его болтовню про сохранения баланса во власти! Баланса! Когда люди гибнут в муках в закрытых местах по всему свету! К чёрту это! Пан или пропал, теперь, когда я не верю даже своему наставнику, я смогу изменить эту систему. Но, с другой стороны, если я не могу верить главному человеку, который ответственен за спокойствие и безопасность людских жизней, то, как могу верить в то, что у меня получится, и как у меня язык поворачивается так говорить?
        111. Гелла немного расслабила мышцы лица и ещё сильнее сжала руку Майкла: «Значит, и ты тоже…».
        - Все люди рано или поздно проходят этот рубеж.
        - И что стало, когда его миновал ты?
        - Ещё рано судить, время всё расставит на свои места.
        - Это, знаешь ли, - Гелла позволила себе улыбнуться, - может быть очень и очень долго.
        - Это только кажется так.
        - Возможно. И всё же… - улыбка девушки вновь потухла, - как ты продолжил заниматься… ну, всем, всем этим? Зная о таком масштабном предательстве?
        - Моего директора? - Майкл усмехнулся, - или миллионов ничего не подозревающих людей? Или тех, кто знает? Или и тех, и других? А может, дело в самом мире, и это не все они, а мы вдвоём предаем его, раз идём против общей волны?..
        - Ты понял, - прервала его Гелла.
        - Да, а, прости, просто… Я не могу этого не делать, вот и всё. И я хочу спасти как можно больше людей, чего бы то мне это ни стоило.
        - Говоришь как засланный шпион Императора, - ухмыльнулась Гелла.
        - Да так оно и есть, - улыбнулся Майкл в ответ и позволил Гелле обнять себя.
        - Какой у нас план? - отстранившись от своего друга, спросила журналистка.
        - Какая перемена в настроении, с чего бы это? - ухмыльнулся Майкл, заводя машину.
        - Это всё ты виноват, подарил мне надежду после того, как Харт растоптал меня, так что и отвечать тебе теперь и за меня тоже, - щёлкнула пальцами Гелла.
        - Ох-ох, что же я навлёк на себя, - тряхнул головой Майкл, - что ж, у меня, есть идея, как отбить очки у Стивена и его системы.
        - Итак?..
        - Но боюсь, - выдохнул Майкл, - что это может быть наше последнее путешествие, - агент тут же нахмурился, - сейчас совершенно серьёзно.
        Гелла поняла, что это и есть момент истины, та секунды, когда она навсегда решит, кто же она - человек или же…
        - Прежде, чем мы начнём, - тихо сказала Гелла, - мне нужно увидеть кое-кого.
        - И это…
        - Тот, ради кого я делаю это всё.
        - Понял, - не говоря ни слова больше, отозвался Майкл, сорвав машину с места и начав величайшее приключение на планете.
        112. Мир вновь превратился из душной каюты воспоминаний в бегущую перед взором череду ночных огней, которые, сменяя друг друга, превращались в световую линию жизни, готовившуюся вновь напомнить девушке о самом важном, по крайней мере, оно казалось ей таковым.
        Триггером к этим воспоминаниям был маленький человечек, танцующий посреди дороги.
        - Стой! - взвизгнула Гелла, ударив Майкла в бок.
        - Какого?! - выкрикнул агент, чуть не потеряв управление, - Гел, ты чего?!
        - Ты его чуть не сбил! - Гелла высунулась на полном ходу в открытое окно и, несмотря на все попытки разглядеть хоть кого-то, встречалась взглядом лишь с пустой автострадой.
        - Клянусь, я видела кого-то на дороге.
        Майкл устало вздохнул: «Ты устала, и, учитывая то, что нам предстоит, то немудрено, что твой мозг показывает тебе несуществующих призраков».
        - Я уже ни в чём не уверена, - устало откинулась на спинку сиденья девушка, - ни в том, что это был призрак, ни в том, что… Чем бы оно ни было.
        - Вдруг ведь окажется, что твой призрак реален? - попытался разрядить обстановку Майкл.
        - То есть как? - оживилась Гелла, одновременно почувствовав, как по её спине пробежался холодок.
        - А вот так: когда я ещё только устраивался на службу в «сердце», то нас учили, что базовый принцип - подвергать критической мысли любой факт, даже самый незначительный, поскольку именно внимание к деталям и их анализ играют ключевую роль в разработке дел.
        - И?.. - пытаясь понять, к чему же клонит Майкл, нахмурилась Гелла, - но ведь допустить существование призраков - разве это не прямое противоречие с тем, чему тебя учили?
        - Не совсем, - покачал головой Майкл, - видишь ли, не хочу зацикливаться на твоём маленьком видении, но, чем бы это ни было, воспринимать это лишь как субъективное нарушение восприятия - было бы в корне неверно.
        - Даже так? - чуть расслабилась девушка, - и как мне стоит это воспринимать?
        - Как загадку, которую стоит разгадать, - раздался добрый голос, который уже не принадлежал Майклу.
        - Уф! - выдохнула Гелла, почувствовав, как тело её вспотело за секунду, несмотря на прохладу ночи, которая рвалась в салон через открытое окно. Через мгновение, правда, оно разрослось, поглотив и машину, и улицу, уступив место переливающимся геометрическими узорами джунглям. Каждый листик деревьев горел красно-фиолетовым светом, буквально пропитывающим всё, о чём Гелла могла подумать, превращая всё вокруг неё в гигантскую парильню, которая звенела и гудела тысячью цветами и запахами.
        - И я думаю, ты уже знаешь ответ, - улыбнулся свет, мягко обняв всё существо девушки.
        - Возможно, - спокойно ответила Богиня, взглянув на очертания двери, которая стала проступать одновременно перед и за деревьями.
        - И ты готова дать его прямо сейчас? - с интересом поинтересовался шаман, материализовавшийся из облака света.
        - Ещё пока нет, но осталось ещё совсем немного, - улыбнулась девушка, - я это чувствую.
        - Тогда я невправе тебя задерживать, - сняв руку с её плеча, напутствовал её старец.
        - Спасибо вам, - улыбнулась Гелла, выходя из вновь появившейся машины.
        Ответом ей послужило молчание, которое сказало бы гораздо больше, чем любые слова.
        Под тысячи потрескивающих звуков лесов, слившихся в вой сирен за окном, Гелла переступила порог своего дома.
        113. Как только раздался щелчок входной двери, Брайан пулей бросился к ней и, чуть не снеся жену, заключил её в объятия, сжав так крепко, что той даже пришлось слегка покряхтеть, чтобы муж, неловко рассмеявшись, ослабил хватку.
        - Гел! Ну ты что! - чуть ли не заикаясь, бубнил Брайан, - я тут чуть с ума не сошёл! Где ты была? И что ты …
        - Давай сядем, - мягко сказала Гелла.
        - Да, да, давай! - закивал Брайан - давай пойдем, любимая…
        - Нет, проходить не стоит… - Гелла помедлила, - я сейчас уже ухожу. Я зашла …
        - Что, значит уходишь? - в один момент взорвался Брайан, ударив кулаком по стене.
        - Я зашла, - повторила Гелла, - чтобы попросить тебя кое о чём, - девушка нежно взяла своего мужа за руку, заставив того тут же почувствовать себя полнейшим идиотом и испытать стыд за неожиданный всплеск злости и агрессии.
        - Умоляю, тебя, Брай, возьми Джареда и уезжайте к моей маме в страну Конгресса…
        - Стоп, стоп, стоп! Какой ещё уезжайте? - запротестовал Брайан, - у меня вообще-то завтра репортаж, у Джареда учёба, ты о чём, Гел, А? Что случилось?..
        - Прошу тебя. Последний раз в своей жизни, как не просила ни о чём до этого, возьми нашего ребёнка, и уезжайте отсюда. Скоро в Империи произойдут перемены, и я не знаю, что тогда может случиться.
        - Да подожди ты! Я, я не понимаю! - едва заметно затрясся Брайан, - что ты хочешь?.. - Тут его охватил страх. Страх остаться одному. - Нет, нет! - чуть не плача и вставая на колени, начал просить Брайан, - пожалуйста! Дорогая, ты…
        - Я уже решила, - она опустилась с ним на пол, - я не могу поступить иначе, я просто морально умру в любом случае, если не сделаю этого. Поверь, ты не захочешь жить с такой мной. Если повезёт, мы будем вместе, но…
        - Никаких «но», Гел!
        - Пожалуйста, Брайан, - Гелла положила руку ему на сердце, - поверь мне, тут моя роль в твоей жизни заканчивается, - девушка говорила с уверенностью шамана, - тебе будет больно, но ты найдёшь новую любовь, такую, которая откроет тебе истинное значение этого слова. Пожалуйста, верь мне.
        - Я… - Брайан не мог отделаться от шока, - несмотря на свой страх, в голову его была посажена программа, которая, он не сомневался, даст свои всходы, и ему незачем более волноваться. Но всё равно слёзы предательски выдавали его текущее состояние, - что я могу сделать? Давай я поеду с тобой!
        - Нет, мой дорогой, ты возьмёшь нашего сына и покинешь навсегда этот остров. Тем самым ты покажешь, насколько ты любишь меня, хорошо?
        Брайан, трясясь от поразивших его эмоций, кое-как поднялся и кивнул, после чего Гелла обняла его так крепко, как никогда в жизни не обнимала, и он, ответив на этот жест, слился с ней в мгновении вечности, развеявшемся через секунду, подобно миражу. Но этого было вполне достаточно. Гелле было достаточно, теперь она была точно уверена, что Брайан будет счастливым в любом случае, несмотря на временную боль, и она может идти.
        - До встречи, - улыбнулась Гелла, на прощание быстро подбежав и поцеловав мужа в лоб, - теперь всё будет хорошо, я обещаю.
        - Пока, - глупо махнул рукой Брайан, наблюдая из окна, как, под вой сирен вдалеке, Гелла медленно выходит из дома, садится в машину и скрывается из виду.
        Майкл молча вёл машину, не находя в себе смелости о чём-то спросить Геллу.
        - Теперь всё, - выдохнула Гелла, выйдя из транса, в который она вошла дома, чтобы настроить своего мужа нужным образом, - осталось самое главное - финальная партия. Пора закончить эту игру.
        114. - …Только вот это совсем не игра - с неискренней улыбкой заключил агент, вальяжно расхаживая вокруг Майи.
        - У него что, шило в заднице? - пронеслось в голове девушки, - почему он постоянно ходит?
        - У вас всё в порядке? - решила удовлетворить свое любопытство собеседница.
        - Что, простите? - сощурил глаза человек в костюме.
        - Вы всё ходите и ходите! Ходите и ходите! - весело подметила Майа, - всё никак вам не сидится! Может, болит что? Вы расскажите, не держите в себе!
        - Смешно, - зачем-то помотав головой, улыбнулся агент, - однако в вашем положении следовало беспокоиться не о моём недуге, а о своем весьма и весьма шатком положении.
        - О, я беспокоюсь, но всё же не о своём положении, оно как раз-таки весьма твёрдое, а о недуге, но не подумайте, не вашем, а том, что поразил нашу Империю.
        - Так-так, интересно, - присев на край стола и закинув ногу на ногу, принялся слушать агент.
        - Итак, этот недуг можно назвать эфирным.
        - Как метафорично наверное, - почесал бритый подбородок мужчина, - но что конкретно вы имеете в виду?
        - Некоторые субъекты, - присвистнула девушка, - подобно злокачественным клеткам…
        - Каким-каким? - причмокнул следователь.
        - Вы меня поняли, не прикидывайтесь, - прыснула Майа, - и эти субъекты решили, что могут бесконтрольно плодиться, пожирая здоровые клетки, что в конечном итоге приведет не только к их гибели, бог с ними, но и к гибели всего организма, то есть…
        - Империи, - с улыбкой на устах закончил агент, - и кто же эти непослушные субъекты, неужели это вы себя так самокритично называете?
        - Отнюдь, - мотнула головой девушка, - я так называю всех свиней, которые причастны к преступлениям, которые сейчас культивируются пропагандой как героическая слава имперцев.
        - Да? - весело переспросил агент, подойдя к девушке, - ну помилуйте, - он мягко приобнял её за плечо, - ну какая же я, например, свинья? - Он приблизился чуть ближе к своей жертве, - я бы сказал что я, скорее всего…
        Договорить уполномоченный не успел, поскольку до этого времени сидевшая в расслабленной позе арестантка вмиг превратилась в пружину, которая, за долю секунды выпрямившись, впилась зубами в щёку жирного животного.
        - Айиии! Айиии! - совсем по-поросячьи завизжал от неожиданности хряк, призывая своих сородичей помочь ему. В комнату тут же влетели гвардейцы, которые, пытаясь отодрать девушку от лица агента, принялись с присущим им энтузиазмом бить её дубинками и выкручивать руки. В какой-то момент, не вытерпев очередного крутого выгиба своей руки, Майа тихо пискнула, разжав зубы, после чего непутевый агент рухнул на свой грузный зад.
        Дрожа одновременно от испуга и злобы, он сумел приподняться, в то же самое время как Майю намертво пришпилили к полу двое гвардейцев, надавив на её тело всей своей массой. Несмотря на то, что девушка могла поклясться, что её рёбра вот-вот с хрустом треснут, она не издала ни звука, которые могли бы послужить комплиментами для «свиней» в форме имперцев.
        - Мда-мда-мда, - без устали повторял агент, прижав к разодранной щеке национальный флаг с изображением сердца, - мда-мда, - наконец, закончил свою тираду агент.
        - Похоже, если уж я свинья, то вы, моя дорогая, собака, раз так кусаетесь, - как бы невзначай, прохаживаясь рядом с Майей, «свинья» откинула свой сапог и со всей скоростью и силой, на которую была способна, ударила по лицу пригвождённую женщину.
        - Но я ведь не такой злой, как люди, - присев на корточки и погладив пальцем лоб девушки, прошептал агент, - я не дам вас усыпить или запереть где-нибудь как бешеную суку, нет, я уверен, что ваше безумие излечимо, правда!
        «Свинья» резко схватил девушку за подбородок, таким образом, заставив её негромко вскрикнуть, чем вызвал одобрительные ухмылки у гвардейцев.
        - Так, так, дайте-ка посмотреть, - агент надавил на её щеки, заставив девушку снова вскрикнуть и открыть окровавленный рот.
        - Ой, ой, - покачал головой агент, - похоже, вам и протезирование не помешает.
        - Господа, - обратился он к гвардейцам, - пожалуйста, проследите, чтобы лицо этой восхитительной девушки было приведено в порядок, иначе, если этого не произойдёт, то мужчины ли мы после этого?
        Те с согласием кивнули и, чуть не вырвав руки Майе, поволокли её к выходу.
        - Скорейшего выздоровления, моя дорогая! - в следующий раз, когда мы встретимся, уверен, вы будете уже совершенно…
        115. - Здорова! - попытался улыбнуться Майкл.
        - Буду, буду… - высмаркиваясь в платок, отозвалась Гелла, - так как нам, по-твоему, завершить эту партию?
        - Я думал, это будет сюрприз, - горько хихикнул Майкл. - Как муж? - решив пока что оттянуть ответственный момент и поговорить о более насущном, возможно, в последний раз.
        - Я молю всех богов, которые существуют во всех возможных мирах, чтобы у него хватило сил пережить всё это, но ещё больше я беспокоюсь за Джареда. Я даже представить себе не могу, что может случиться…
        - Может быть всё отменить? - ледяным тоном проговорил Майкл.
        - Я не смогу этого простить себе никогда. Понимаешь? И хотя я до сих пор каждую секунду думаю об этом, позволить себе такую роскошь, как струсить и отступить, просто не могу!
        - Понимаю, - виляя в потоке ночного движения, выдохнул друг, - но разве тебе не хочется перед тем, что грядёт, увидеть сына?
        - Он не отпустит меня, понимаешь?
        - То есть?
        - Я это чувствую, Майкл. Я же мать, если я увижу его, то я просто не смогу оставить его одного, да и он мне не позволит.
        - Возможно, это будет правильным, - продолжил Майкл, - в конце концов, может так сложиться, что мне одному удастся стать триггером к тем переменам в мире, которых мы ждём…
        - Это не ради перемен, - мрачно заметила Гелла, - если ты предлагаешь то, о чем я подумала с самого начала, то это вряд ли что-то изменит, несмотря на всю ту информацию, которая уже доступна жителям Империи и «старой гвардии», ничего не поменяется, так что надежды на людей у меня нет никакой.
        Майкл резко затормозил, свернув к обочине, и впился руками в руль.
        - Гелла, ты хоть осознаешь, о чём говоришь? - с надрывом выпалил Майкл.
        - Да.
        - Нет, ты не понимаешь! - теряя над собой контроль, перешёл на крик Майкл, - ты говоришь, что всё это зря! Ты говоришь, что фактически признаёшь поражение ещё до начала боя! Зачем тогда это всё, если своей смертью мы никого не спасём? Если, если… Понимаешь, у меня ведь тоже есть семья, мы оставим их всех, ты оставишь своего мужа и Джареда одних с этой болью! Я говорю как есть, и ты знаешь это! Это билет в один конец! А ты утверждаешь, что всё это просто пшик, что это ничего не изменит! Тогда скажи, ради кого это всё, а? Ради кого и чего? Ты хочешь потешить свое самолюбие, получить минуту славы? Что это тебе даст? Неужели нет какой-то высокой цели, кого-то спасти в будущем от беспредела Империи, стать примером для подражания или же…
        Гелла повернулась к Майклу и положила ладонь на побелевшие костяшки его руки, которые сжимали руль. - Глупый, конечно же нет!.
        Майкла как обухом по голове ударило. - Но тогда, Гел, если даже ты не веришь, зачем это всё?
        - Ради свободы.
        - Какой свободы? - не понял Майкл, - если ты говоришь, что это не сделает никому …
        - Моей свободы. Если я чего-то боюсь, то я навсегда останусь тут, понимаешь? Тут, тут, тут! Я буду пленницей этого мира, но если я переступлю через себя, то уже ничто не будет мной управлять, даже этот мир, или что это такое на самом-то деле.
        Майкл не слышал ещё более глупого признания в осознанном суициде. Но что-то всё же тронуло его сердце, заставив кровь бежать быстрее, а кожу покрыться мурашками с ног до головы.
        - К тому же, - Гелла весело улыбнулась, - я покажу Харту, у кого на самом деле тут есть яйца.
        - Чёрт возьми, - чуть не плача от осознания бесповоротности решения, но одновременно испытывая давно забытый юношеский энтузиазм и кураж, врезал по рулю Майкл, - сделаем это, Гел!
        116. Майа сидела, намертво привязанная ремнями к операционному креслу. И это было вовсе не то, к чему она стремилась. В своих смелых и до ужаса наивных фантазиях девушка надеялась повстречать в неволе таких же инакомыслящих, как она, образовать с ними подпольное сопротивление внутри системы колоний Империи и произвести переворот режима, ударив с совершенно неожиданной для властьимущих стороны. К сожалению, как она это понимала уже сейчас, её затея с треском провалилась, а её план потерпел тотальное фиаско, даже не успев начаться.
        - Ко мне тут заходила Молли на днях, зовёт на презентацию книги «Воля сердца» Фландерса, пойдёшь?
        - Разве этот чудак не умер?
        - Не знаю, вроде как. Насколько я знаю, это посмертное издание.
        - Значит, просто хотят побольше бабок, разве нет? Может это и вовсе не он писал, так что…
        Майа без особого удовольствия слушала разговор двух администраторов клиники психического здоровья, куда упек девушку заботливый агент, которому не помешало бы теперь обратится тоже к какому-нибудь специалисту, по пластической хирургии, например. Вспомнив об этом, Майа захотела улыбнуться, но вместо этого продолжила пускать слюни на белую простыню на груди, так как рот её был зафиксирован в широко открытом положении механическими захватами.
        - Но хотя почему бы и нет? - подойдя поближе к пациентке, устало выдохнул один из менеджеров, подставляя к девушке подвесную машину протезирования, - если поставят смену, то почему бы и не сходить?
        Вслед за этим раздался свист, и Майа, несмотря на задранную назад голову, смогла увидеть, как эта штуковина раздвигается, выпуская маленькие манипуляторы, готовые к работе.
        - Нет, нет! - Майа протестовала всем своим существом против того, что происходило. Возможно, она была морально готова к пыткам, хотя ещё и не понимала, что это такое физически, но это было тотальное унижение, и даже не ужение, но полноценный вакуум. Абсолютный, тотальный, который не имел никакого отношения ни к свободе, ни к её борьбе за это самое неуловимое чувство, не было Империи, не было агентов, гвардейцев, были лишь какие-то недавние выпускники академий, выполнявшие свою работу, подобно кассирам в супермаркетах. Да они к тому же ещё и обсуждали произведение не самого плохого в мире автора! Всё это комом встало в горле Майи, чей бунтарский дух просил ситуации, в которой она смогла бы схлестнуться со своим классовым противником и в неравной борьбе вырвать победу благодаря силе своей воли! Но нет, ничего подобного, никто и не собирался с ней драться. Нет, её решили изолировать, не предоставив возможности даже показать хоть кому-нибудь из её врагов, насколько же она права.
        - Грхххааа! - вырвалось из грудной клетки Майи, которая чуть не выплюнула все органы вместе с гортанью, когда маленькие манипуляторы стали просверливать дырки для будущего зуба-протеза. Естественно, анестезию забыли провести как бы случайно, но через сколько судебных дел можно будет это доказать и тем более кто подтвердит слова сумасшедшей? Кто будет свидетелями? И осталось только терпеть то, что в принципе терпеть невозможно. Девушка почувствовала, как предательски брызнули слёзы от боли вместе с хлюпаньем её глотки, которая казалось, заглушала даже противные циклы вибрации машины. Более того, двое врачей продолжали свою светскую беседу, переключившись с обсуждения культурных события к менее приземлённым, вроде самочувствия членов семьи, премиальных в квартал и других не менее животрепещущих проблем.
        Эти абсолютно нормальные разговоры абсолютно нормальных людей бурили ум Майи точно так же, как маленькие свёрла кромсали её рот, заставив девушку почувствовать себя полнейшей идиоткой.
        - Как это вообще может быть? За стенами этого учреждения люди ведут такие же разговоры, как и за её пределами, пытаются строить семьи, стремятся к «высокому», а я хочу эту систему разрушить? Может это я - та свинья, та мразь, которую нужно остановить? - глаза Майи вновь наполнились слезами, но на этот раз все её лицо напряглось, и каждый мускул напрягся, пытаясь доказать миру, что человек с верой сильнее каких-то кожаных ремней и механизмов.
        - Пусть они живут так, как хотят! - взревела горловым бульканьем Майа, - я тоже буду поступать, как считаю нужным! И никто не докажет мне, что на убийстве себе подобных можно построить счастье своих близких!
        Но все кряхтения девушки по поводу несправедливости оставались в четырёх белых стерильных стенах, а правители Империи спокойно продолжали заниматься своими каждодневными рутинными делами, подобно двум врачам, которые лечили безнадёжно больную пациентку.
        Теперь уже ей стало не до размышлений о мире и о том, что в нём правильно или нет, был лишь звук сверла и горловой рёв, который старался его заглушить.
        - … нет. А слушай, хорошая идея, мне нравится, значит, завтра вечером, да? - вклинилась очередная реплика врача, который аккуратно достал какую-то длинную трубку.
        - Да, пожалуй, нужно же когда-то отдыхать, Джон, поэтому не думаю, что и Йоко будет против пройтись вместе, как считаешь? Позови её!
        - Ладно, - подсоединяя к концу трубки фиксатор с иглой, отозвался Джон, - но ты ведь знаешь, какая она у меня домосед!
        Майа скосила взгляд и уловила, как игла вошла ей в руку под кожу.
        - И что же это? - ещё больше обозлилась она, - наконец вольют мне снотворное или какой-то яд? А, изверги?
        - Да. Нет, ей просто надо больше бывать на людях, она у тебя заводная девчонка, вот увидишь, как она…
        - Почему трубка до сих пор пустая? - или это жидкость такая бесцветная или?.. - Майа мгновенно потеряла мысль, когда почувствовала небольшую чесотку в месте, откуда торчала игла. И далее весь мир взорвался, когда воздух, накачиваемый через трубу, попал под её кожу, превратив по ощущениям её в огромную тектоническую плиту, которая, не выдержав катаклизмов планеты, разломилась, и магма, тысячелетиями копившаяся под ними, взметнулась в титаническом извержении. Все это так и было по-настоящему, только в меньшем масштабе, когда воздух заполз под кожу и резко отделил её от мяса девушки. Издав последний, абсолютно нечеловеческий вопль, мозг Майи вновь проанализировал ситуацию, придя к выводу, что она стала жертвой мира, который, видимо, хочет убивать сам себя и ту, что ищет свободы для других, ждёт самая печальная участь. Поскольку все всё знают, но предпочитают закрывать глаза на самих себя, потому что не хотят признавать никакой правды и вечно пребывать в своих фантазиях относительно всего, что происходит. Разве можно в таком случае разбудить того, кто только притворяется спящим? Это настоящее
извращение. Более того, весь мир - это карикатурный театр, где боль - единственный отрезвитель против оледенения, и только она может иногда дать подзатыльник, указать на дверь, которая ведёт прочь из лабиринта феноменов, из которых состоит эта реальность…
        - Стоп! - утопая в океане из своего крика, успела подумать Майа, - если эта реальность ненастоящая, то где я окажусь, когда …
        - А вот это, - раздался смешок, состоящий из тысячи голосов, вибрирующих подобно стае пчёл, - правильный вопрос, моя дорогая.
        Прежде чем упасть во тьму, Майа увидела маленького карлика, который, потряхивая длинными ушами, сидел на ней сверху и прожигал её насквозь горящими фиолетовым огнём глазами.
        117. - Ой! - от неожиданности вскрикнула Гелла, когда вновь зажегся свет. Прямо на неё смотрела ухмыляющаяся гримаса с тремя бездонными чёрными дырами, которые на поверку оказались глазами, точнее, прорезями для них.
        - Эй, ты чего? - позволил себе улыбнуться Майкл.
        - Фу-уф, - выдохнула Гелла зажмурившись и помахав головой, - просто я вдруг как будто бы вспомнила нечто такое, что…
        - Что?.. - растянул гласную её друг.
        - Нет, просто, видимо, я чересчур нервничаю перед тем, что нам предстоит, - девушка вновь открыла глаза и теперь без фактора неожиданности уставилась на странную физиономию, что её напугала. Ей оказалась маска какого-то существа с длинными ушами, которые болтались, подобно шутовскому колпаку. Само же лицо заключало в себе одновременно и женские и мужские черты, поэтому Гелла не бралась сказать, был ли карлик мальчиком или же девочкой. Тем не менее, и без этого он выглядел более чем странно - вся его физиономия как бы разделялась на сектора, подобно мякоти фрукта и скручивалась в спиральку, как будто кто-то намеренно исказил уже готовую маску. Но, несмотря на всё это, прорези в глазах были самым жутким атрибутом этой фигурки - они как будто заставляли Геллу всматриваться всё дольше и дольше в эту бездну до полнейшего безумия.
        - Эй, Гел, - положил ей на плечо руку Майкл, - это же всего лишь куклы!
        Гелла почувствовала, как сердце её поледенело и сжалось, но она не подала вида и с полной решимостью направилась в сторону этой «куклы». Подойдя поближе, она медленно вытянула руку, и когда её пальцы коснулись поверхности, глаза маски, ещё секунду назад будучи пустыми, выкатились и три красных ока гневного божества уставились на девушку. Тут она не успела сдержаться и, негромко ахнув, отдёрнула руку. Вместе с этим её перспектива и внимание расширились, и она заметила, что всё помещение, в которое привёл её Майкл, было заполнено масками.
        - Нет, это были куклы! - как поняла спустя пару мгновений Гелла, - а точнее марионетки, сотни, если не тысячи, подвешенные за миллионы нитей к каким-то приспособлениям, закреплённым под высоким многометровым потолком.
        - Впечатляет? - с искренним детским восторгом и гордостью спросил Майкл.
        - Не то слово, - пустив слезу радости, улыбнулась Гелла, - но как… Откуда они все у тебя?
        - Ну, можно считать это подарком судьбы или же закономерным явлением… Постой-ка! У тебя такой вид, что ты знаешь, кому они принадлежат!
        - Конечно! Они принадлежали какому-то магу из шапито… - удивлённо затараторила Гелла.
        - …которое проходило 25 лет назад в столице, - продолжил её друг.
        - И которую, кроме нас, никто не посещал! Или делал вид, что не посещал!
        После этого «пароля» Майкл беззвучно рассмеялся и заключил в объятия Геллу.
        - Может, ну его, это дело, уедем куда-нибудь, раз у нас пошёл такой процесс узнавания друг друга?
        Гелла, скривив мину, прищурила глаза.
        - Ладно, ладно, я просто предложил! - отстранившись от девушки, зевнул Майкл.
        - Больше всего на свете я хотела бы этого, - выдохнула Гелла, но…
        - Не продолжай, - помахал рукой Майкл, - это всё пустое. Я так рад, что ты знаешь или делаешь вид, что знаешь, кому они принадлежали!
        Гелла утвердительно кивнула: «Да, это был маг, его символом был перевернутый циркуль или буква А… Кстати, его имя тоже начиналось на эту букву».
        - Да, да, точно! Но вот какое дело - сколько бы я ни пытался нарыть про него информацию - всё бесполезно! - Майкл покраснел, - даже будучи агентом.
        - Ах, значит и ты использовал служебные полномочия для личных целей? - насупившись, пожурила его Гелла.
        - Всего пару раз, - отшутился агент.
        - Всё равно, я это запомню, - подмигнула ему в ответ подруга.
        - Конечно, а то я не смогу нести это бремя в одиночку, нет, мэм, - вздохнул Майкл, - но в любом случае, ты тоже не помнишь, как звали этого алхимика?
        - Если честно, то нет, всё, что я помню, это уже его символ, про который я уже сказала, и первая буква его имени. Может в процессе вспомнится? А? Расскажи, как заполучил весь его инвентарь, пожалуйста!
        - Это отдельная история, но если кратко - он просто решил сделать мне подарок.
        - Подарок? Это как?
        - А вот так. После выступления я был настолько шокирован тем, что он вытворял со своими куклами, - Майкл указал на подвешенных существ, - что я захотел во что бы то ни стало поговорить с этим человеком и расспросить про его ремесло!
        - Так, так, и… - закивала Гелла.
        - Когда представление закончилось, я рванул за служебную палатку и о, чудо! В тот самый момент как я оказался там, этот маг выходил наружу. Я настолько не поверил своей удаче, что просто стоял на одном месте, в то время как мастер безо всякой охраны направился вдоль по улице по своим делам. Потом я пришёл в себя и со всех ног бросился вслед за ним!
        - А дальше?! - восторженно спросила Гелла.
        - А дальше в лабиринте города нашёл это место! Именно сюда поднялся тот маг, я думал, что тут нечто вроде квартирного концерта, и когда я вслед за ним зашёл внутрь, свет внезапно погас!
        - Ох! - вдохнула Гелла.
        - Знаешь, я подумал сначала, что это был не просто фокусник, а гипнотизёр, что ни его куклы оживали во время представления и творили свою магию, а это он заставлял всех увидеть это! И что он подверг меня гипнозу и… возможно, что он похититель детей! О, Богиня, как я испугался! И ты не поверишь, каково же было моё облегчение, когда первой, кого я смог увидеть в кромешной тьме, была…
        - Девочка со свечой, - улыбнулась девушка.
        - Так это всё-таки была ты?
        Гелла утвердительно кивнула. - А я встретила испуганного мальчугана, который громко вскрикнул, когда разглядел меня во тьме, - рассмеялась Гелла, - возможно я действительно выглядела жутковатой.
        - Да. Тогда я испугался не по-детски, - рассмеялся Майкл.
        - И… ты помнишь, что было потом?
        - Конечно. Все куклы из его циркового купола как-то мгновенно перенеслись вместе с магом. Он был тут, понимаешь, после чего они все оказались тут с ним. И он…
        - Показал нам величайшее представление.
        - Только я никак не могу вспомнить, что именно он нам тут показал…
        - Я тоже, но ты хотя бы запомнил это место, и ключ… Точно! Он дал каждому из нас по ключу! А я всё думала, зачем мне этот старый ржавый болт, который всегда пылился в моём детском сундучке, на который у меня рука не поднималась взять и выкинуть!
        Майкл кивнул: «Сколько бы раз я ни приходил сюда, никого не было. Более того, в этот же день ярмарка с цирковым куполом исчезли».
        - Я тоже это помню, точнее, я только сейчас начинаю эпизод за эпизодом вспоминать всё это.
        - Это, пожалуй, единственное, что поддерживало меня все эти годы.
        - В каком смысле?
        - С той поры как я увидел магию кукол, я уяснил для себя, что все мы точно такие же болванчики на нитках, и нам нужно перерасти это состояние и стать таким же мастером «А», которой может играть и мастерски не одной, но всеми куклами!
        - Это сложно, - улыбнулась Гелла.
        - Тем не менее, благодаря этой сверхзадаче у меня получилось кое-чего добиться - стать агентом. Хотя мне это до встречи с магом всегда казалось невозможным.
        - Нет ничего невозможного и … - Гелла замерла как парализованная.
        - Что такое?
        - Помнишь, ты говорил, что никто из тех, кого ты знал, тоже не помнили абсолютно ничего про приезд этого мага?
        Майкл кивнул.
        - Был один человек, который это запомнил.
        - Что?.. Кто это?
        - Харт.
        - Что?! - воскликнул Майкл, - как?! Откуда ты знаешь?
        - МЫ были с ним на этом представлении. Вдвоём.
        - То есть ты и Император!.. Вместе молодые, да ещё и на несуществующем представлении! Господи, да в это просто невозможно поверить. И это… Это просто чудесно!
        - Правда? - просияла Гелла.
        - Значит, это всё точно не просто так и… - Майкл полез в сундук, который стоял посреди комнаты, извлекая из него объёмный предмет и показывая с довольным видом Гелле, - он точно поймёт, у кого тут действительно большие яйца.
        - Майкл, - у Геллы перехватило дыхание, - мы точно устроим лучшее шоу на земле! И даже превзойдём самого мастера.
        118. - Спектакль начинается! - завизжали тысячи голосов, соединившиеся в вибрирующий гул гигантского роя пчёл. Этот звук породил яркие вспышки внутри головы Майи, позволив ей ускользнуть от подлого воздуха, который разрывал её плоть на куски, и оказаться в куда более безопасном месте, на первый взгляд, чем больница, - гигантском поле, на котором раскинуло свои палатки многотысячное войско варваров, шедшее за кровью и победами. Только, как и в то мгновение, когда странница покинула свою привычную оболочку, отправившись блуждать вместе с Арчибальдом по слоям эфира, войско варваров застыло в одной композиции. Оно было похоже на титаническое произведение искусства, насчитывающее десятки тысяч сцен, включающие дотошные и подробные сцены изнасилований захваченных людей, испражнения уставших воинов, их трапезы, ритуальные игры и так далее.
        - Как в музее, правда? - вновь повторил алхимик, обращаясь к своей спутнице.
        - Та зажмурилась, пытаясь в который раз собрать свои разрозненные мысли, которые приобретали вид разноцветных фейерверков, пляшущих прямо за её закрытыми веками.
        - Арчи! - вспомнив о том, где она только что побывала, взмолилась девушка, - давай уйдём отсюда! То, что я только что пережила… о, Богиня! - девушка выдохнула, - это просто ужасно!
        - И что же? - абсолютно спокойным тоном спросил её спутник, разглядывая живые изваяния.
        - Я не могу этого всего объяснить, это просто выходит за рамки всего, что я могу тебе поведать своим примитивным языком! Давай уйдём отсюда! Я уже поняла, насколько ты необыкновенный и храбрый! - девушка уже говорила без всяких загадок и полунамёков, - ты уже доказал мне, что ты самый лучший во всём мире, и никто не сравнится с тобой! Поэтому, пожалуйста, скорее уйдём отсюда.
        - Глупышка, - издал смешок Арчибальд, - я делаю это всё вовсе не для того, чтобы покрасоваться перед тобой. Хотя мне и очень приятны твои признания, я не спорю, но это не то, зачем я, зачем мы здесь.
        - Так зачем? - перейдя на шёпот, чтобы ненароком не «разбудить» статуи, издала писк девушка.
        - Скоро узнаешь! - подняв руку вверх, чтобы издать оглушающий щелчок, радостно воскликнул Арчибальд.
        - Нет, нет, нет, нет, не!..
        119. Геллу выбила из транса подлая кочка, на которую налетел служебный автомобиль Майкла, и на неё разом навалились все те демоны сомнений, терзавшие её до этого момента: правильно ли она поступает? Какие будут последствия? Не спешит ли она? Нужно ли это вообще хоть кому бы то ни было?
        - Приехали, - развеял внутренние причитания страха и неуверенности спокойный голос Майкла, когда они въехали на горку, с которой открывался вид на комплекс зданий, в центре которого возвышалось высокая спираль, символизирующая ещё один триумф контроля Империи над теми, кто её населял.
        - Мы всё ещё можем повернуть назад, - без всякой тени надежды на отпор со стороны Геллы предложил Майкл.
        - Надежда на это умерла вместе с жителями Земли Утконоса.
        - Похоже на то, - мрачно усмехнулся Майкл, - значит..?
        Гелла слегка кивнула головой, после чего машина сорвалась прямиком в глотку зверя, который, раскрыв свою пасть, позволил жертве самой проследовать в его желудок.
        - Давненько я тут не была, - выбравшись из машины и запрокинув голову кверху присвистнула Гелла, - мне кажется, или наш ложный ген стал ещё выше?
        - Если учитывать, что он пытался запрограммировать остальному организму, - отозвался Майкл, доставая реквизит из багажника, - то возможно всё, что угодно.
        Гелла ещё раз устремила взгляд к красным огням, которые, подобно чьим-то злобным глазам взирали на неё с высоты нескольких сот метров и, наконец, сдавшись через несколько секунд, опустила взгляд, почувствовав давление внутри своей головы. Было похоже, как что-то или кто-то пытался пробиться до ума девушки, или как убеждала она сама себя - это просто излишнее перевозбуждение.
        - Какую-нибудь напутственную фразу или что-нибудь, чем можно отметить рождение нашей безумной авантюры? - неожиданно для обоих путников рассмеялся Майкл.
        Гелла не смогла сдержать улыбки: «Делай, что должен, и будь, что будет». Пойдёт?
        - Вполне, - нежно взяв за руку девушку, улыбнулся Майкл, - вперёд!
        Путь на нужный этаж напоминал сюрреалистическое путешествие по гигантскому лабиринту. Только перемещаться в нём приходилось по вертикали, а не по горизонтали, минуя бесконечное количество ступенек, коридоров и сопряжённых лифтов. Иногда попадались люди, которые раньше тут работали с Геллой. Кто-то приветствовал её с радостным криком, кто-то недоуменно бросал взгляд в её сторону и старался сделать вид, что её не замечает. Иные же и вовсе не знали журналистку лично, но не понаслышке были знакомы с её скандальными репортажами и поэтому с любопытством наблюдали за её восхождением на пик башни вместе со своим таинственным спутником.
        Корочка последнего, которую периодически Майкл давал сканировать охране, оказалась невероятно полезной, так как позволяла открывать любые двери внутри любых ведомств Империи. Гелла даже поймала себя на мысли, что не прочь была бы тоже иметь такую, чтобы на прощание пощеголять перед бывшими коллегами.
        - Хотя… Какого чёрта! - подумала она, глядя на сотни глаз внутри спирали, которые жадно впивались в её профиль, - я уже и так этим занимаюсь, так что…
        - Ну что, Гел, последний рубеж, - подняв свою карточку подобно рыцарской шпаге, выдохнул Майкл.
        Гелла проследовала за его рукой и взглядом наткнулась на горящую ярко-красным пламенем табличку ON AIR.
        - Позволишь? - обхватив своей ладонью его, обратилась Гелла к Майклу.
        - По-моему, мы очень глупо выглядим, - рассмеялся тот в ответ.
        - Я на это и рассчитываю, - с этими словами оба синхронно опустили руки, дав сканеру считать информацию с карты пропуска агента Империи, после чего их залил ослепительный свет, вырвавшийся из открытой двери.
        120. - Ммм… - прикрываясь от луча солнца, который сумел диверсантом проскочить в каюту и попасть прямо ему в глаза, пробурчал Император, поднимаясь в кресле и слегка потягиваясь.
        Несколько секунд он сидел неподвижно, ощущая тяжёлую атмосферу маленькой комнатки, не последнюю роль в которой сыграла злополучная кровать с раскиданными на ней простынями. Вздохнув от неосуществившегося романтического вечера, Харт быстро поднялся и подошел к люку. Нажав на маленькую кнопочку рядом с ним, он заставил его распахнуться. В каюту тотчас же ударил бодрящий морской воздух вкупе со звуками, которые исходили с верхней палубы: ритуальный праздник все ещё был в самом разгаре. Не обращая внимания на этот посторонний шум, Стивен уставился на след, который оставался за лайнером на поверхности океана. Император поймал себя на том, что всё, что казалось ему важным до минуты пробуждения и выхода к этому волшебному люку в совершенно иной мир, теперь было где-то далеко и уже наверняка не таким чрезвычайным. Харт по пояс высунулся в окошко, давая морскому ветру поласкать его уже немолодое лицо. Император на миг закрыл глаза, представив, что нет ни его, ни этого лайнера, и что он, подобно этому самому ветру, что касался его кожи, нёсся над бесконечными волнами, которые, рождаясь и умирая, создавали
океан, покрывающий всю планету. Но всё это было легко заменяемо на небольшую толику фантазии, помноженную на мощь и грацию Левиафана.
        - Да, - подумал Стивен, улыбаясь самому себе, - я это заслужил, я заработал себе эту свободу. Однако кое-что всё же тянуло его магнитом от вечного океана к тёмным грязным островам и, порывшись в кармане своих брюк, он сразу отыскал, что же именно. Подняв руку кверху, Харт поймал далёкую, заходящую за горизонт звезду в обруч кольца, которое предназначалось той единственной. И, несмотря на досадную неудачу, Император расправил плечи, вспомнив давно забытое чувство из юности, и широко улыбнулся кроваво-красному солнцу, ощущая себя лет на двадцать моложе. Будто бы в ответ на его чувства, в кармане Стивена завибрировал маленький коммуникатор и, достав его, Харт тут же различил позывной своей жены.
        - Не сейчас, тупая корова, - выбросив в пучину океана маленький аппарат, рассмеялся Император, расправив руки, будто бы собираясь объять собой всё небо, - у меня скоро будет совсем иная жизнь.
        Водопад радостных ощущений Харта прервал настойчивый стук в дверь, переросший в настоящий гам. Было такое впечатление, что кто-то пытался вынести дверь снаружи.
        - Какого чёрта? - рявкнул Харт, подходя к ней и нажав на кнопку, которая разблокировала замок, - я же приказал никого… О, - мгновенно сменил интонацию Император, - это вы. Я и не знал, что посетите…
        Стивену не дал договорить удар в скулу, заставивший его пошатнуться и распластаться прямо на дорогой ковёр производства стран Конгресса.
        Харт схватился за голову, пытаясь унять шум и вибрацию, которые вызвал удар вошедшего.
        Мужчина степенно прошёлся по комнате и включил голографический визор, показывающий прямую трансляцию в прайм-тайм.
        Харт с непонимающим видом сначала уставился на пришельца, а затем, переведя взгляд на картинку изображения, почувствовал, как оставшиеся волосы на его голове встают дыбом.
        121. Гелла медленно вошла в студию, которая была залита разными цветами прожекторов. Передвигаясь будто бы в замедленной съёмке, Гелла прошла в центр зала, собирая на себе удивленные взгляды советников Императора, часть из которых присутствовала в зале, гвардейцев регулярной армии Империи, журналистов, правозащитников, юристов и экономистов всех мастей и ещё дюжин различных чиновников и профессионалов своего дела, с авторитетным видом сидевших в студии, разделённой надвое. В одной стороне арены все эти специальные гости, в другой - приглашенные как бы случайно зрители. Гелла сделала пару кругов вокруг себя и взошла на трибуну, куда обычно в начале и конце ток-шоу поднимался ведущий, чтобы соответственно объявить тему текущей передачи и в конце подвести итоги.
        Под шуточки этого самого диктора-ведущего, Гелла ещё раз окинула взглядом собравшихся и затем, когда раздался ропот со стороны как персонала, так и гостей, глубоко вдохнула, почувствовав себя защищенной, когда Майкл встал вплотную к ней, заняв роль своеобразного охранника, между делом протянув ей микрофон.
        - Спасибо, - глазами поблагодарила его журналистка, обратив свой взор в камеры, нацелившиеся на неё.
        - Как я погляжу, - начала девушка свою речь, - в этой студии сегодня разбирается тема, - она подняла голову и увидела гигантскую вывеску на электронном табло «УГРОЗА ШАМАНОВ», - довольно, гм, щекотливая, но… Я не вижу в этой студии ни одного обвиняемого, поэтому…
        Тут Майкл услужливо поставил рядом коробку, которую весь путь наверх тащил с собой. Гелла, немного повозившись, влезла в потасканные одежды, которые прорезали яркие геометрические формы. Вместе с этим девушка нацепила на голову объёмный головной убор с торчащими во все стороны перьями, сливающимися на спине в длинный хвост, и высушенными головами утконосов вместо козырька.
        - Поэтому я, шаман народа острова Утконосов, прибыла сюда, чтобы ответить на все ваши вопросы.
        122. - Ты догадываешься, какие это вопросы, Стиви? - с издевательской мягкостью спросил ворвавшийся в каюту Императора человек.
        - Так точно, - выпалил побелевший Харт.
        - И ты догадываешься, какие последствия будут, если наше маленькое мероприятие всплывёт наружу?
        - Если вы насчет реакции зрителей, то…
        - Да мне насрать на этих одноклеточных, идиот! Ты действительно настолько отморозил свои мозги, что не понимаешь, а, дорогой мой Император? Или тебе напомнить, сколько сил и средств я вливаю, чтобы ублюдки из Конгресса не мешали вести нам свой бизнес, а?! Я тебя спрашиваю!
        - Я вас понял, - коротко ответил Харт.
        - Нихуя ты не понял.
        Харт, несмотря на своё оцепенение, вздрогнул весь, покрывшись мурашками, одновременно ощущая, как изнутри рвётся зверь, готовый растерзать самоуверенного старика.
        - Если бы понял, - продолжил человек, - то уже не стоял бы здесь, как дятел, а метнулся бы до своих лиловозадых псов.
        - Конечно, сэр, я сейчас.
        - Не спеши ты так. Момент уже упущен, я хочу послушать, как эта идиотка будет объясняться, и какие вопросы ей посмеют задать.
        123. Аудитория притихла, глядя на Геллу, которая, стоя в облачении шамана из далёкой, но до боли знакомой каждому имперцу страны, посмела показаться в таком виде на центральной волне эфирного пространства Империи Харта.
        - Ого! - разорвал молчание ведущий, - какая неожиданность, госпожа Гелла сегодня у нас в студии! Да и с таким ещё гхм… перфомансом! Да, выпуск сегодня выдастся поистине будоражащим, ведь именно этого вы и добиваетесь, не так ли?
        Гелла не стала ничего отвечать придворному шуту Империи.
        - Понятно, значит, со мной вы говорить не хотите, тогда кто…
        - Я, - раздался бас из полусферы арены, что расположилась справа от Геллы, - Ксандр Мэйх, командир 33-го батальона легиона Империи на фронте острова… он поморщился, - который мы все и так знаем. Так вот, у меня вопрос к госпоже Гелле. Как она ещё со стыда не провалилась, появляясь в таком виде, да ещё и перед многомиллионной аудиторией нашей родной страны? Скажите, в вас есть хоть толика человеческого, а?
        Сразу после пламенной речи командира в зале началось оживление - кто выкриками поддержал Ксандра, а кто-то начал обвинять в неуважении к гостье, но в итоге все вновь затихли, когда раздался спокойный голос незваной гостьи телеканала:
        - Есть, - грустно улыбнулась Гелла, - и поверьте, его гораздо больше, чем вы себе представляете.
        - Тогда какого дьявола вы устроили весь этот цирк? - выстрелил слюной командир.
        - Боюсь, цирк устраиваю не я, а вы и все, каждый, я подчеркиваю каждый, кто хоть немного считает себя жителем Империи. У кого есть хоть какое-то отождествление себя с землёй, на которой его предки проливали кровь ради лучшей жизни. Всё, что было построено до нас, - это история, которая должна раз и навсегда научить нас ужасам войны, но мы не хотим этого. Мы, как инфантильные подростки, закрываем глаза на то, что действительно важно, уткнувшись в свои собственные иллюзии.
        - Не переводи тему и не занимайся болтологией! - раздался второй выкрик из правого крыла аудитории, - я Флавиг II, советник его Императорского величества, который не первое десятилетие занимает этот почетный пост. А вы, молодая леди, научились бы говорить по существу, а не кидаться общими фразами, отнимая драгоценное время у жителей острова! Завтра многим из них предстоит потрудиться ещё один день на благо всей Империи, а вы забиваете им головы непонятной ерундой!
        - Раз уж такой непонятной, - резко прервала его Гелла, - то суть моего выступления вот в чём: я обвиняю Императора Стивена Харта в абсолютной некомпетентности либо умышленном сговоре с лицами из группа отряда Сердца, которые причастны к развязыванию международной войны с островом Святого Утконоса, гибели тысяч людей внутри Империи и геноциде Лилового Трайба, повлекшие тотальные разрушения их культуры и достоинства.
        После этой обвинительной речи зал буквально взорвался: основная масса присутствовавших экспертов, чиновников и обычных зрителей стали клясть Геллу всем, чем можно, обвинять во всех преступлениях, в том числе против своего собственного народа. И лишь единицы из той же аудитории пытались хоть как-то сдержать угар, охвативший ещё чуть менее минуты назад спокойных людей.
        Стивена, который находился за много километров от столицы, буквально трясло - но не от гнева или от страха перед нанесшим ему удар человеком, ссадина от которого всё ещё ныла, а от наслаждения. Император чувствовал, как низ его тела твердеет, и он вот-вот готов испытать оргазм - практически сбылась его мечта - а точнее, он видел предпосылки к ней. Гелла вела с ним игру - и это было очевидно - говоря о своей озабоченности делами Империи, она восхищалась им, - да, да! Харт ликовал: она, стоя перед десятками телекамер, во всеуслышание объявила о своей любви к Императору, к его власти. И хотя возможно она ещё и сама не подозревала об этом, все её мысли были лишь о том, как бы поскорее слиться с Императором в экстазе. С этими чудесными, по-настоящему волшебными мыслями, Стивен обдумывал план по скорейшей эвакуации своей Богини из столицы.
        - Да, нужно продумать, как спрятать ото всех этот алмаз, там, где будет только я и она, я и…
        - Больная сука! - вырвался истерический крик со стороны левого крыла, - мой сын погиб на том чёртовом острове варваров! И знаешь, что с ним сделали?!
        Гелла внимательно который раз слушала рассказ пережившей утрату матери. Сколько их уже было? Три сотни? Четыре? Пять? И каждый раз это была новая рана, новый шрам на сердце, который никогда не зарастёт. И, тем не менее, она должна слушать это всё, запоминать. Она, если хочет называться человеком, должна знать и чувствовать то, что происходит рядом с ней в её родной стране. Закрыть глаза на преступление - то же самое, что предать себя, и, когда несправедливость придёт уже к ней в дом - остаться в полной изоляции, и к тому же в управляемой слепоте к сложившейся ситуации.
        Это роскошь, которую Гелла как женщина, как мать не могла себе позволить, она будет защищать своего ребёнка и всех остальных детей до последнего вздоха.
        После того как мать одного из легионеров выплакала всю боль изувеченного сына, Гелла как можно спокойнее продолжила: «Можете называть меня больной, если хотите, это ваше право. И я понимаю, что не имею права быть частичкой вашего горя, но я уже в нём. А оно во мне, поэтому я и продолжаю свое расследование. И чем дальше оно заходит, тем безнадежней мне кажется ситуация.
        - У тебя совсем нет жалости, а?! Сколько Конгресс тебе заплатил за твой гнилой язык? - присвистнул один из легионеров, сидящих в зале.
        Такого тона от представителя армии Майкл терпеть уже не смог и готов уже было выступить на сторону защиты, но тут же наткнулся на уверенный взгляд Геллы, который ясно давал понять, что ещё рано. Нужно подождать ещё чуть-чуть.
        - Мне никто не платит за мои расследования, - спокойно ответила Гелла, - я сама оплачиваю свои командировки на поиск людей и материала для репортажей. Скорее это уже Император и его советники, в том числе некоторые кадры из службы Сердца отстегивают заинтересованным лицам из Конгресса, чтобы эти события не получили мировую огласку.
        - Это уже полнейшая чушь. Вы меня простите! - растянув улыбку от уха до уха, рассмеялся диктор, который на время выпал из поля зрения зрителей, - то есть, по-вашему выходит, - он сделал примирительный жест для разбушевавшейся аудитории, - что на нас никто не нападал, так что ли? И мы агрессоры? Да ещё и враждебный нам Конгресс, в каком-то смысле наш союзник? Вы меня простите, конечно, госпожа Гелла, ваше прошлое - это действительно блестящая журналистика. Но вы настоящая - это, откровенно говоря, жёлтая пресса. И ключевой вопрос - это, и если уж хотите, обвинение моё лично против Вас - в полнейшей некомпетентности. А точнее - шаманы! Вы хотите сказать, что их не существует? И что все историки, наши и зарубежные, ошибаются, выделяя эту более чем странную группу людей на острове Утконоса?
        - Вовсе нет, я никогда не говорила, что их не существует - улыбнулась Гелла.
        - Вот же, вот! - обрадовался шут, похлопав в ладошки, - так значит, в вас ещё остался здравый смысл! Браво! Бра…
        - Но я никогда не признавала их преступлений. Если короче - всё, что инкриминируют этой группе, - это есть не что иное, как перекладывание всей тяжести вины одних лиц на шаманов.
        - Так. Стоп! И что же это за лица и главное, зачем это всё нужно?
        - Само собой, уже выше упомянутый Император Харт и его прислуга, а нужно это всё - для отвода глаз от теневого бизнеса, который теперь хлынул в земли Утконоса - неконтролируемая откачка эфира, работорговля, химические наркотики… мне продолжить список?
        - С каждым вашим новым предложением уровень нелепости просто зашкаливает! - обрадовался шут, - но почему шаманы?
        - Это краеугольный камень всей истории, - продолжила Гелла, - шаманы этого острова обладают удивительным даром переносить себя и других людей с помощью определённых ритуалов в иные измерения, если хотите, слои эфира, реальности. И поскольку истинное осознание природы вещей идет в полный разрез с иллюзиями и жадностью наших правителей, следовало бы очернить тех, кто готов принести свет познания новым поколениям людей.
        Таким образом, Империя убивает сразу двух зайцев - перекладывает преступления на тех, кто не сможет ответить, и убирают потенциальную угрозу своей власти.
        - Складная сказка, нет, правда, - улыбнулся шут, - но, тем не менее, кое-что в вашей речи явно не стыкуется с реальностью. Если эти убийцы, то есть, простите, шаманы, хранители истины о мире, настолько мудры, ТО ПОЧЕМУ ВЕСЬ МИР ДО СИХ ПОР СЖИГАЕМ ВОЙНОЙ КОНГРЕССА? Почему за все тысячелетия, что они существуют, никто так и не узнал их секрета?
        - Во все времена были люди, которые совершали паломничества в их земли, было даже написано несколько фундаментальных исследований, посвящённых их культуре обрядов и просветления. Дело всё в том, что они принимают мир таким, какой он есть. И им нет нужды насаживать свой опыт силой. Кто хочет - тот найдёт пути добраться до них и раскрыть цветок познания. Наша же религия огнём и мечом пыталась насаждаться на близлежащие острова, но, как показывает история, люди не настолько глупы, чтобы…
        - Я протестую! - вырвался кверху облачённый в золотые мантии священник, размахивая священным колесом, которое он сорвал с шеи, - эта женщина не бесчувственна и не больна, как вы думаете! Она одержима демонами! Он вскинул кверху колесо, - о, великий цикл Арчибальда! О, помоги нам найти свет во тьме и проясни разум этой женщины.
        Зал взорвался аплодисментами. В который раз.
        - Возможно, да, - согласился шут, - нам всем следовало помолиться, хотя бы немного? И не говорить столько гадостей?
        - Если бы это остановило войну и смерти людей, я бы так и сделала, - бесцеремонно ответила Гелла, - но это одна сплошная ложь, как и то, что шаманы виновны в ней.
        - Слушайте, они сами взяли на себя ответственность, и более того - власть острова подтвердила это! И всё, что мы там делаем, - это пытаемся усмирить этих преступников, которое по вашим словам выдают себя за мудрецов.
        - Не играйте словами и не вводите публику в заблуждение, - вздохнула Гелла, - нынешней власти крайне выгодно, чтобы их считали преступникам, поскольку сама власть их сейчас - криминальна. И я говорю это конкретно, ОБВИНЯЯ В ЭТОМ Стального Орла, что неоднократно делала и до этого.
        - Гхм, но разве отец Орла не был убит шаманами, которые хотели захватить тотальный контроль? И разве не они покушались на жизнь настоящего вождя?
        - В том-то и дело, что покушение на себя самого Орёл инсценировал, а отцеубийство, похоже, это отличительный признак любых правителей.
        - Мне не совсем понятны ваши намёки, - снова натянул улыбку диктор, - в любом случае! По вашим рассказам можно было бы написать остросюжетную книгу, но назвать это журналистикой - увольте, без фактов ну никак нельзя. А их, я уверен, у вас …
        Гелла без лишних слов достала из мешка, в котором лежал реквизит, увесистую папку данных, одновременно с этим бросив в зал россыпь из инфокапсул, которые, несмотря на общую неприязнь к Гелле, царившую в студии, разлетелись за пару секунд как горячие пирожки.
        - Надо полагать, всё, что содержится в этой папке и даже больше, подтверждает истинность ваших слов? - съязвил шут.
        - Да, - бесстрастно ответила Гелла.
        - Ха! - снова обрызгал зал слюной командир, - что это за писульки, а, дочурка?
        - Документа из агентства Сердца - откуда же ещё?
        - Ты совсем дура или блефуешь? Ты никогда бы не получила эти документы, даже если бы они существовали! В ином случае ты их просто украла, и ты пойдёшь под суд как распространитель государственных тайн!
        - Вот как получается, - чуть не рассмеялась Гелла, - если я обнародую информацию об истинных преступниках, то в итоге пойду под суд? Тогда с этой Империей точно не в порядке!
        - Не мели языком чушь! - продолжал топить зал командир, - вызовите охрану и гвардию! И позвоните в министерство Сердца, пусть пришлют сюда дюжину агентов и…
        - Не стоит, - поднялся на трибуну Майкл, - одного тут вполне хватит.
        124. У Стивена, который с замиранием сердца и сладострастием наблюдал за выступлением своей героини дня, отвисла челюсть, и тут же опал член, когда он увидел своего боевого товарища рядом с ней.
        Человек, стоявший рядом с ним, улыбнулся, поймав изменение настроения государя.
        - Похоже, твой друг тоже решил показать свои зубки.
        Харт, ничего не отвечая, продолжал таращиться на экран.
        - Сказать по правде, я тоже удивлен, - продолжил человек, - из вас двоих я всегда выделял Майкла, он куда более способный, однако судьба считает несколько иначе. Эх… Глупый, глупый Майкл, когда-то я прочил ему титул Императора, а теперь… Ну, ты-то, по крайней мере, сможешь теперь расслабиться, так ведь, Стиви?
        Тело Харта превратилось в кокон, в котором происходила жуткая, почти чудовищная трансформация. Ещё минуту назад прекрасная бабочка, готовая спорхнуть к вершинам чувственного блаженства, теперь превращалась в нечто склизкое, уродливое и чрезвычайно агрессивное. Да, злоба, чистая ненависть - это то, что теперь испытывал Харт. Гелла могла говорить, что угодно и про него, и про империю, но то, что она выступила в дуэте с… ним, с Майклом! Это было двойное предательство. То, чего Харт простить не сможет никогда в жизни. Тем не менее, одновременно со злобой в душе Императора родилось какое-то мазохистское чувство удовольствия - он знал наверняка, что теперь у всей ситуации есть лишь один единственный исход, и эта определенность, несмотря на всю свою кошмарность, даже радовала Харта. Ведь теперь контроль над чувствами, над событиями, да и над самой жизнью зависел не от мыслей и поведения какой-то женщины, теперь всего лишь изменившей женщины, но от него самого, повелителя Империи, величайшего правителя в истории. Теперь он вновь обрёл безраздельную власть над всем, что его окружало, посредством тотального
управления собой.
        - Пожалуй, - прочитал мысли Харта зашедший гость, - я оставлю тебя сейчас, мне ещё нужно будет утрясти последствия этой трансляции с Конгрессом, иначе он просто так не отстанет. Нужно будет выкрутиться из этой неприятной истории с минимальными потерями, а ещё лучше - обратить её в нашу пользу. Ты ведь уже знаешь, как именно это сделать. Не так ли, господин Харт?
        - В этом можете быть абсолютно уверены, - спокойным тоном отрапортовал Стивен.
        - Вот и славно.
        Дверь каюты за спиной Императора захлопнулась, и он снова остался один. Видимо, судьба в который раз подшутила над ним, а возможно обнажила какой-то очередной неписаный закон. Никогда нельзя настолько сильно радоваться тому, что ещё не произошло, даже если вероятность этого события чрезвычайно высока. И теперь ни о каком рае с богиней речи быть не может. Эта шлюха раздвинула ноги перед Майклом, его боевым товарищем, которого Харт считал своим единственным другом. Он думал, что связь его с Геллой и Майклом была чем-то особенным, даже сакральным, но, похоже, это была лишь тонкая красная нить, разорвавшаяся от первого сильного натяжения. Думать о том, что он найдет счастье со своей женой или в постели с другими мужчинами или женщинами, было ещё глупее, чем считать, что те двое сейчас признаются в любви к существующему строю и присягнут на верность Харту в прямом эфире. Император поднял кольцо на свет, заключив в нём всю мощь далёкой звезды, что кроваво-красным оттенком залила каюту, одновременно с этим включил передатчик.
        - Вызовите Орла. Надежный информатор сообщил мне, - Харт улыбнулся, - что шаманы планируют очередное убийство.
        125. Зал замер в оцепенении. Часть из них были шокированы появлением Майкла, который был известен в определенных кругах как один из лучших агентов Сердца, а в других и вовсе поговаривали о том, что он сменит Харта на посту Императора. Третьи же и не слыхивали о таком человеке и с замиранием ждали комментариев от своих более информированных коллег.
        - Приятно видеть здесь хоть одного здравомыслящего человека… - неуверенно продолжил командир.
        - Дорогие телезрителя, - чуть не разорвал от улыбки свое резиновое лицо шут, - позвольте представить вашему вниманию ещё одного специального гостя нашей программы - Майкла Сана!
        На этот раз зал был настроен менее враждебно, поскольку новый персонаж передачи был куда менее известен и скандален, но одновременно с этим вызывал некий трепет и настороженность, поскольку был одним из тех, кто исполнял напрямую волеизлияние верхушки власти. Вследствие этого, несмотря на сочащийся из всех пор энтузиазма шута, зал выдавил из себя лишь несколько скупых хлопков и парочку перешёптываний.
        - Это… Гхм, - не растерялся «резиновый человек», - большая честь видеть человека вашего уровня у нас в гостях!
        Майкл одарил ведущего ледяным взглядом, в остальном никак не отреагировав на его обращение.
        - Вот и славно! У нас тут такая жаркая дискуссия, такие горячие точки зрения высказывались, о, великий цикл! Я думаю, вы и сами всё слышали, и мне бы очень хотелось спросить…
        - О чём же? - вскинул бровь Майкл.
        - Это шоу, которое сейчас устроила госпожа Гелла. Возможно, это такой, скажем так, не очень красивый пиар второсортной журналисточки, давайте будем откровенны до конца. Вы поддерживаете такой перфоманс, оскорбляющий многих жителей Империи, которые лишись родных из-за шаманов? Я уверен, вас, как представителя власти и, если не ошибаюсь, прямого участника миротворческой операции в стране Змея, это очень удивило и даже…. шокировало!
        - Отнюдь, - улыбнулся мужчина, доставая что-то из мешка, - меня поступок этой храброй женщины не только не удивил, но и даже порадовал.
        - Как это? - удивился шут.
        - Всё дело в том, - водружая на голову объёмный предмет, отозвался Майкл, поднимая голову, - что я тоже шаман.
        Аудитория вновь замерла в трансе агрессии, увидев теперь уже двоих стоящих на трибуне людей с традиционными шаманскими уборами на головах.
        - Это уже ни в какие ворота! - вскочил на ноги один из зрителей, - уберите отсюда эту сумасшедшую и этого самозванца!
        - Да легко! - вальяжно потягиваясь, начал вставать командир, тут же застыв на месте, когда Майкл ловким движением руки извлёк пистолет из-под пиджака, - я думаю, насилия в Империи и так достаточно, поэтому стоит ли ещё прибегать к нему на телевидении? - обратился к аудитории агент.
        Та лишь молчаливо согласилась с ним в том, что пальба с мордобоем в данной ситуации нежелательны.
        - Так вот, мои соотечественники, - опустив пистолет, продолжил Майкл, - то, что вам только что угрожали оружием - есть не что иное, как проявление вашей безграничной лени и апатии, а где-то даже злобы и зависти. Каждый пусть решит для себя. Вы спросите меня почему? Да очень просто. Я у вас начальник, а вы все - просто пыль, у меня ствол, у вас - унижение. Возможно, вы привыкли к такому обращению и даже позволяете вести себя подобным образом с теми, кто подчиняется вам или находится ниже по социальной лестнице. И вы все уже подсознательно даже не стали проявлять никакого возмущения по поводу того, что я делаю. А вдруг… Вы задумайтесь на секунду - я совершаю преступление? Ну, на секундочку задумайтесь. Какое я имею право бахвалиться тут своим оружием? Какое право я имею вторгаться на территорию вещательной станции без ордера? А всё вот этот несчастный штрих-код - Майкл показал свою корочку, - с ним я могу делать с каждым из вас, - Майкл потыкал пистолетом на раздраженных и зашуганных людей, - я подчёркиваю, с каждым, что угодно, когда угодно и где угодно. Почему я могу это себе позволить? А на это
тоже есть очень простой ответ. Потому что вы мне это позволили.
        Не подумайте, что я выпил на дне рождения у какого-нибудь Советника или что-то ещё подобное, пришёл, знаете ли, агент попонтоваться повышением перед всей страной, нет. Я хочу показать вам, насколько фальшиво то время, в какое мы с вами живём, насколько мы сами порождаем всё, что с нами происходит.
        126. Мужчина очнулся в трясущемся помещении, чувствуя, как с каждым движением голова его начинает гудеть всё сильнее.
        - Где я? - только и успел подумать он, прежде чем вокруг вспыхнуло нечто, что чуть было, как он подумал, не лишило зрения и сознания. Попривыкнув к режущему глаза свету, член трайба начал различать силуэты и звуки, которые проявились на многомерной проекции, что раскинулась перед ним. Это было похоже на какую-то арену телешоу, где стали проступать силуэты белых людей, которых мужчина видел первый раз в своей жизни. Они о чём-то спорили, судя по выкрикам и агрессивным обращениям друг к другу, и тут… сердце его ёкнуло. Он узрел спасительницу, луч света для сотен и тысяч угнетённых жителей трайба - святую женщину-бабочку, как её уже успели окрестить женщины трайба, потерявшие было всякую цель в жизни. Это была несомненно Гелла - и одета она была в традиционные одежды шаманов - родины скрученного слезами мужчины.
        - Нет, это сон! Это не может быть правдой… Ей и правда это удалось, она сумела попасть туда… Господи, Светоносная бабочка! Если ты действительно услышала наши молитвы! Я ни на один день не усомнюсь в твоей святой милости и…
        Поток искренней радости прервал резкий удар в лицо, который чуть не вышиб из мужчины весь дух.
        - Попала, попала, мой друг, - чувствуя, как его тянет за волосы враждебная сила, мужчина собрался с силами и взглянул в лицо похитителя.
        - Ты!! Отцеубийца!
        - О, какие мы смелые, - оскалился Орёл, - знаешь, я ведь могу и обидеться, - поднеся длинный нож к натянутой коже на лбу пленника, - твой скальп будет чудесно смотреться в моей коллекции трофеев.
        - Господин, - окликнул Орла один из вооружённых солдат, сидящих рядом с ним в несущемся через вечернее небо вертолёте, - пожалуйста, не забывайте, что мы должны доставить объект без видимых повреждений, иначе под угрозу будет поставлено всё мероприятие!
        - Да я знаю! - обиженно огрызнулся Орёл, тем не менее, продолжая для виду держать нож у лба мужчины.
        - Ты не человек, а жалкий койот, - ухмыльнулся мужчина, - давай, попробуй убить меня, но у тебя не получится. Потому что человека может убить только другой человек, а не то убожество, что сейчас дрожит передо мной.
        - О нет, брат мой, - улыбнулся Орёл, быстро убрав нож и перехватив шею заложника, - я не собираюсь убивать тебя, по крайней мере, сейчас, у меня на тебя куда более интересные планы. - С этими словами он кивнул одному из своих псов, которые тут же, виляя хвостами, подбежали к и так уже обездвиженному путами человеку и, придавив его ещё больше, оголили часть его шеи, закрытой одеждой.
        - Что вы?.. - не успел прокашлять мужчина, как почувствовал холод в районе сонной артерии, ощущая, как тысячи маленьких мушек заползли под кожу и стали бегать внутри его шеи, распространяя зуд и холод вниз по позвоночнику и одновременно ударяя вверх в мозг, заставив мир вокруг взреветь тысячами звуков и образами.
        - Вольно, парни, - улыбнулся Орёл, - те тут же отступили и даже отцепили мужчину, который лежал, подрагивая от терзавшего внутри холода и гула, готовых было разорвать его череп изнутри.
        - Встать, - приказал Орёл.
        - Ууууууу… - промычал мужчина.
        - Встать!
        Несмотря на всю боль и болезненность своего тела, какие-то программы стали особенно активны и восприимчивы внутри головы к простым сигналам, и, несмотря на все попытки им сопротивляться, мужчина, покачиваясь, встал, чувствуя, как его тело уже живёт само по себе, являясь теперь и вовсе не его телом, а просто управляемым роботом в чужих руках.
        - Прекрасно, - ухмыльнулся Орёл, доставая пистолет и нацеливая его на экран, где двое «шаманов» ворвались в миллионы умов зрителей Империи, - а теперь всё, что от тебя потребуется, это…
        127. - Убить предателя! - взревел один из советников Императора в припадочном состоянии, - убить, убить, убить!
        Зал, несмотря на абсурдность данного заявления, неуверенно похлопал ему.
        - Ага! Вот видите, - шут чуть не порвал от улыбки рот, - всё-таки ваш урок не прошёл даром. И теперь, хоть у вас и пистолет, люди не боятся и готовы отстаивать свою точку зрения, и такие все, я подчёркиваю, все в этой студии. Но я думаю, вы просто просчитались, считая народ слабым. Разве может трусливый человек сражаться в одиночку против угрозы со стороны шаманов? А наш Император - может.
        На этот раз зал не сдерживался и свистел, аплодируя так, будто бы от этого зависела их жизнь.
        - Не стоит путать причину со следствием, - невозмутимо продолжил Майкл, - являясь рассадником угрозы для всех мирных жителей, Харт конечно будет сражаться с этими ветряными мельницами несуществующей опасности для поддержания своего авторитета, и эти бумаги - тому подтверждение.
        - И те материалы, что разлетелись сегодня по залу, - присоединилась Гелла, - уж будьте уверены, дадут вам очень много работы для контрпропаганды правды.
        - Смело, смело… - чуть поубавив в энтузиазме, протянул ведущий, наблюдая как кое-кто из зала уже начал передавать информацию через портативные приёмники в инфосеть, - однако откуда берется это всё? Ваше желание опорочить всё, ради чего мы сегодня боремся? Может быть, это даже не вы сами решили, а Конгресс захотел управлять вами в своих интересах?
        - О, у Конгресса есть свой интерес, - кивнула Гелла.
        - Вот видите, всё начало проясняться.
        - Им выгодно делать вид, что ничего не происходит, и закрывать глаза на преступление Империи в обмен на кусок пирога, который крадётся с земли племени Утконоса.
        - Это уже попахивает паранойей… - рассмеялся ведущий.
        - Это не просто паранойя, это шизофрения! Эй, ты, - «включил фонтан» командир, - ты вообще знаешь, что такое война? Был там? Или просидел в тёплом офисе весь конфликт? А? Я тебя спрашиваю, белоручка Харта!
        Майкл почувствовал, как буря негодования начинает рвать его изнутри, и, вспоминая свои спецоперации в горячих точках, агент готов был уже размазать зарвавшегося вояку, но был остановлен мягким прикосновением Геллы, которая явно давала понять, что вестись на провокацию сейчас не стоит.
        - Думаю, что вопрос был больше адресован мне, я действительно не участвовала в войне, по крайней мере, в вашем понимании, - вздохнула Гелла.
        - Что и требовалось… - расхохотался командир.
        - Я не торговала людьми, не пытала, не убивала, не унижала их, но я была там и видела, как это происходит. Как сама жизнь ставится разменной монетой в игре тех, кто считает себя выше Богини, и ради своих прихотей готов сравнять всех остальных людей и их чувства с пылью. И вот с этим эгоизмом и тупостью, которые есть суть всей трагедии нашего времени, я не смирюсь, никогда не смирюсь. И не позволю никому отмахиваться от неё и закрывать глаза, делая вид, что всё в порядке, что так и должно быть.
        - Сильно, правда, сильно, - тряхнул головой ведущий, - но всё же только время сможет показать обоснованность ваших гхм… претензий.
        - Время тут не при чём, и я сильно не рассчитываю собственно ни на вас, ни на кого-либо в этой студии, ни даже на одного человека, кто посмотрит это выступление.
        Тут шут окончательно потерял нить повествования, всеми силами стараясь разобрать тот пазл, который рассыпала Гелла.
        - То есть, но… вы, таким образом, признаёте, что всё это был такой громкий чёрный пиар? Что ж, похвально, это довольно смело, но всё же…
        - Нет, я говорю совсем не об этом. Просто, чтобы упростить ситуацию, скажу так: если представить верхушку власти как мужчину, а всю Империю - как женщину, что живёт с ним, то в этих отношениях уж так сложилось, что мужчина получает то, что ему нужно, будь то секс, или внимание, или вкусная еда, но взамен даёт лишь бесконечные измены и устраивает периодические побои, потому что, гхм … любит. Но есть ещё и третья сторона - ещё один парень, который мог бы обращаться лучше с девушкой и любить её всей душой, и он, видя то, какой мудак первый, конечно, может попытаться броситься к своему оппоненту и ввязаться в драку, но что тогда получится? Скорее всего, девушка либо вызовет полицию, либо начнёт защищать своего родного идиота. Всё потому, что она ещё ничего не знает о новом ухажёре и о том, что он может, и вообще не представляет, что может быть лучше. Просто потому что привыкла. Поэтому открытая агрессия и «захват принцессы» тут не подходят. Как с девушкой, так и с властью, её нужно шаг за шагом заслужить, прежде чем она позволит впустить в себя физически и духовно.
        - Интересная метафора.
        - Думаю, весьма точная. Я не жду от вас какой-то нелепой революции, или ещё чего-то, поймите! Просто постарайтесь уже начать ухаживать за своей дамой, а не делать вид, что вам всё равно, обманывая тем самым самого себя. Пересильте себя и начинайте с терпением, шаг за шагом, ухаживать, делать и себя, и страну, которую любите, да что там страну, мир вокруг себя - лучше! Поверьте, это стоит того! И ещё, может всё-таки кого-то взбудоражит то, что я сказала, и он полезет на баррикады - поймите, это глупо, - вы должны менять и качественно тот уровень, на котором сами находитесь. Если вы наброситесь на красивую поп-звезду с признаниями в любви, вас, скорее всего, скрутит её охрана, потому что вы не знаете по сути ничего о том, как живёт она и её окружение. Вы сначала должны преодолеть расстояние, сведя его до минимума, быть тесно связанным с объектом вашего вожделения, а уж сразу после этого - начинать действовать. И именно поэтому заклинаю вас не делать глупостей, а стараться сделать себя и тех, кого вы знаете, как можно более счастливыми, сражаясь с несправедливостью и тупостью среди ваших знакомых.
Поэтому я буду биться с Хартом на своей территории, так как я знаю, что это за человек и на что он способен.
        Тут зал, до этого агрессивно настроенный, даже изменился в своей стезе, и Гелла, закрыв глаза, ждала очередной порции гадостей, но вместо этого среди пустоты раздался хлопок, затем ещё один, переросший в настоящий хор из оваций. Гелла отвернулась, не в состоянии скрыть свои слёзы радости.
        128. - Мило, очень мило, моя потаскушка, но знаешь, ты всё равно не доигрываешь, - улыбнулся Харт в тот самый момент, когда его коммуникатор разразился гневным писком.
        - Да? - спокойным тоном ответил Харт, - успеваешь со своей марионеткой? Ладно, я уже созвал встречу, как только всё будет сделано, я сразу даю добро на эфир. И не затягивай, у меня ещё много дел на сегодня.
        - Пфф! - с возмущённым фырканьем поднялись члены совета при Императоре, - у нас должна была быть продуктивная дискуссия, а вместо этого нам пришлось слушать бредни сумасшедших! В следующий раз следите, чтоб охрана не пускала таких люмпенов! Мы уходим. Надеюсь, агенту хватит ума снова не хвастаться табельным оружием и без задержек отпустить разумных посетителей?
        Майкл, улыбнувшись, покачал головой.
        - Ну и славно, главное знайте, что такая дерзость без внимания не останется, - сплюнул прямо на пол студии командир, поднимаясь со своими подчинёнными, совсем ещё зелёными мальчиками, которые, тем не менее, смотрели с неприкрытой свирепостью взрослых зверей на Геллу и Майкла.
        - Удачи, - напутствовал их Майкл, после чего, матюгаясь, военные также последовали к выходу.
        - Ну, чтобы хоть как-то подытожить нашу встречу, - просиял улыбкой в последний раз шут, - Гелла, вам слово. По-видимому, мы ещё не готовы к такому потоку лжи, который вы со своим дружком на нас вылили.
        Гелла ничуть не обиделась, напротив даже улыбнулась, осознав, что всего лишь на время короткой передачи, но всё-таки заставила миллионы людей задуматься над очевидными на первый взгляд вещами, такими как совесть и разум.
        - Что ж, как бы мне ни были приятны ваши оценки, как я уже говорила ранее, каждый должен сражаться за лучшую жизнь на том уровне, на котором находится сам и физически, и духовно, поэтому, по сути, всё моё выступление посвящено лишь одному человеку - Стивену Харту. И если уместить все мои мысли в одно предложение, я хотела бы сказать, а точнее попросить его…
        Но не успела Гелла вымолвить ещё хотя бы слово, резкий свист разверз студию и подкосил Геллу, а затем ещё один и ещё, заставив тело девушки несколько раз вздрогнуть во время падения.
        В какой-то момент она почувствовала себя маленькой девочкой, играющей в стрелялки-догонялки, и совсем по-детски выкрикнула: «Ой!». А затем ещё раз: «Ой, ой!». И упала замертво, поражённая тремя точными выстрелами в сердце.
        Зал тут же охватила животная паника. Майкл, до этого стоявший как вкопанный, бросился на землю, за секунду обдумывая до двух десятков возможных предпосылок трагедии. Как это могло произойти? Он же следил за всеми и каждым в зале и, заметив хотя бы намёк на угрозу, отреагировал бы сразу же!
        - Шаман! Мы поймали убийцу! - раздался вопль от входа.
        - Какого чёрта?! - Майкл чувствовал, как гнев разорвёт его на части, и, ни секунды не думая, бросился в сторону предполагаемого преступника. Растолкав из воздуха материализовавшуюся охрану, он обнаружил туземца в традиционной одежде шаманов, чьё лицо было ему до боли знакомо. Пролистав за пару секунд архив своей памяти, он осознал, кто был «убийцей». Маленький худосочный человек, который выглядел на пару десятков лет старше, чем был на самом деле, жертва войны, чьи бомбы отняли у него дом и всю семью, заметку о нём делала Гелла.
        - Но почему он?.. - у Майкла тут же возникла самая отвратительная и чудовищная догадка.
        - П… п… прости, - пытался выдавить из себя старик, - Майкл видел, как того трясло, но не от совершённого, а от яда, который буквально разрывал нервную систему последнего.
        Майкл мгновенно бросил взгляд на предмет, который судорожно сжимал в трясущихся руках мужчина.
        - Ведь возможно, возможно, тихо, тихо, - обливаясь потом и рискуя своей жизнью, приговаривал Майкл, держа запястье «убийцы» и изучая орудие преступления, - твою мать… - едва слышно выругался Майкл в то же самое время, когда всё его тело скрутили инстинкты, превратив в пружину, которая за доли секунды отпрыгнула от подозреваемого. Майклу не хватило какого-то неизмеримого мгновения, чтобы выйти из-под обстрела, и вот уже две из трёх пуль, предназначавшихся уже ему, пробили его плечо и ногу.
        Майкл подобно волчку прокатился по полу в сторону запасного выхода и, воспользовавшись возникшей суматохой, выпрыгнул на одну из пожарных лестниц. По пути его взгляд анализировал стеклянную полусферу студии и рассчитывал в уме, где мог прятаться снайпер.
        Прокатившись по ступенькам вниз, Майкл остановился, лихорадочно обмозговывая то, что произошло. Нельзя было дать эмоциям взять над собой верх, в данной ситуации это будет означать полный проигрыш.
        - Убийца был не в зале, это факт. Я бы мгновенно обнаружил его присутствие, а значит, - Майкл напрягся, представляя в голове студию и вид, который открывался через стекло. Единственное здание, которое было сопоставимо по высоте с эфирной спиралью, был дворец Харта, чьи шпили пронизывали небо ещё в более высоких слоях, чем коммуникационный центр.
        - Но тогда зачем им нужен этот старик с муляжом в руках? Неужели это именно то, чего Харт … - Майкл свернулся калачиком, испытав обжигающую боль в местах, где прошли пули, - похоже… - как уже успел сообразить Майкл, они несли в себе нано-машины, которые сейчас разберут его иммунную систему на части, и жить ему останется не более минуты.
        - Что ж, этого хватит, - агент полез за капсулой антидота, которые их обязывал носить с собой устав, ровно, как и пилюли смерти на случай захвата иностранными службами, - похоже они всё-таки были уверены, что свалят меня с первых выстрелов. Иначе какой смысл было, стоп… А может они специально промахнулись? - раскалывая во рту капсулу, с ненавистью сообразил Майкл, - они знали, что мой антидот не поможет и я ухвачусь за него, как за спасительную соломинку и… ууу! - Майкл издал гортанный вопль, чувствуя, как яд из плеча и ноги распространятся по всей левой части его тела, буквально обездвиживая и сжирая его изнутри, одновременно с чем в звенящем от боли помутнённом сознании стали проявляться шлейфы шагов, отдававшие тупой болью в мозгу. Они становились всё ближе и, несмотря ни на какие усилия, Майкл не мог сдвинуться с места.
        - Интересно, они добьют меня сейчас или посмотрят, как я сам двину коней? Впрочем, это неважно, - уже закрыв глаза и смутно осязая происходящее вокруг, улыбнулся Майкл, - прости меня, Гелла, что втянул тебя во всё это, но, по крайней мере, я не оставлю тебя одну, ведь я тоже отправляюсь в последний путь.
        129. - Пора вставать, соня! - прозвучал нежный женский голос.
        - Ммм! - замурчала Гелла, закутываясь посильнее в простыни.
        - Гелла, пора, - вторил второй совершенно незнакомый тембр, который, тем не менее, Гелла смогла опознать подсознательно, ещё не совсем отдавая сама себе отчет о том, насколько далеки были в пространстве и времени оба их обладателя.
        - Встала! - приказным тоном взорвался третий, перейдя от слов к делу и скинув девочку с постели.
        Гелла почувствовала дискомфорт по всему телу, ёжась от неприятной сырости, что ощущала вся её кожа.
        Смотри, что ты наделала, маленькая мразь! - свирепствовал голос.
        На этот раз девочка смогла разлепить глаза и подняться, обнаружив свою изодранную ночную пижаму и простыни вокруг в какой-то сырости.
        - Ты опять обоссала всю постель! - заорала на неё грузная женщина, - теперь иди в прачечную и сама отстирывай всё своё дерьмо! - с этими словами она, чуть не задушив Геллу, обмотала её голову сырыми пелёнками, а остатки водрузила ей на плечи и руки.
        - Вот так! А теперь пошла! Пошла!
        Гелла шла, едва заметно дрожа, превратившись в подобие призрака, по коридорам дома брошенных детей, которые, улюлюкая и отпуская в её сторону разнообразные шуточки, смотрели за её дорогой позора. Через несколько часов мучительных попыток вручную отстирать в ледяной воде свои простыни Гелла, выходя из корпуса на улицу, наткнулась на компанию детей, которые, распознав в Гелле по их словам «несдержанную ссыкуху», поприветствовали её ударом в живот, отчего та, сложившись пополам, вызвала смех не только мальчиков, но и проходящих воспитателей, которые что-то оживленно обсуждали.
        - Интересно, а это ты тоже сможешь отстирать? - рассмеялся один из юных мужчин, расстегнув ширинку и начав поливать Геллу холодной струёй, которая, тем не менее, жгла кожу Геллы подобно раскалённому железу.
        Девочка не знала, что делать. Её страх, помноженный на унижение, не давал ей даже возможности убежать, она просто лежала, смотря на траву под собой.
        И среди неё она обнаружила камень, в который она вцепилась так, будто бы от этого зависела судьба всего мира.
        - Не стоит, - раздался мягкий голос сверху, одновременно с тем как мягкая ладонь коснулась её руки, не дав поднять холодную глыбу, - позволь мне.
        - А ты ещё, что за хуй… - рассмеялся источник струи, через секунду пожалев о своей беспечности, когда выброшенная вперёд нога чуть не превратила в пюре нижнюю часть его тела.
        - Уй, уй, уй! - запрыгав и начав отчаянно приседать, начал причитать нападавший.
        Проходившие воспитатели рассмеялись и с интересом стали смотреть за разворачивающимся действом.
        Через пару минут всё было кончено, и на небольшой лужайке перед корпусом осталась лишь Гелла. По крайней мере, ей так показалось, поскольку больше она не слышала ни ругательств, ни шлепков от ударов, ни смеха взрослых.
        Уняв свою дрожь, она подняла голову и увидела вспаханную кроссовками землю и ещё одного мальчика, лежавшего посреди всей этой грязи. Она осторожно подползла к нему и не поверила сама себе. Несмотря на разбитое и окровавленное лицо, и тот факт, что она видела его в самый первый раз в жизни, в чем была уверена, лицо его было, тем не менее, знакомо до боли, это было лицо её давным-давно погибшего дорогого друга.
        - К…Как? Как это может быть? - зажав ладонью рот, чтобы не зарыдать, прошептала девочка.
        - Иногда бывает, что знаешь человека по-настоящему куда раньше, чем когда познакомишься по-настоящему, - улыбнулся лежащий в крови мальчик.
        - Джим, но это… Это правда ты? И тогда, двадцать лет назад, это тоже был… Ты?
        - Может да, а может, нет, - улыбнулся уже мужчина в изорванной и пробитой пулями во многих местах униформе военного имперца.
        - Господи, Джим, - не выдержав, зарыдала взрослая женщина, опустившись рядом с ним на колени и припав лбом к его груди, - что же это за мир такой? Я уже ничего не понимаю и не знаю, как поступать правильно! Твоя жена, твоя жена и дочки, я передала им твой талисман и…
        - Тш, тш… - погладил её по спине военный, - я всё знаю, не стоит переживать, я очень рад, что ты установила с ними такую тесную связь.
        - Спасибо, спасибо, Джим, - повторяла раз за разом Гелла, - ты в который раз меня спасаешь, ты просто мой ангел-хранитель, - тут она осёклась - но, ты погиб и это так… несправедливо, так… - Гелла подняла руку и со всего маху ударила ей о землю, которая, подобно воде, расплескалась под её тяжестью.
        Гелла округлила глаза, подняв голову, и увидела, как лужайка, на которой они только что были, превратилась в дорожное месиво из грунта, смешанного с кровью и костями людей и сочащимся из-под земли жидким густым эфиром.
        - Вот значит как? - Геллу передёрнуло, - ради вот этого, - она подняла к лицу измазанную фиолетовым эфиром руку, - столько страданий.
        - Ну не только и не столько, - задорно улыбнулся Джим, видимо, нисколько не смущаясь и не волнуясь о том, что он уже мёртв.
        - Но все эти мальчики, - Гелла схватилась за голову, - я просто растоптала их тогда, понимаешь?
        - Хм? - Джим удивленно приподнял бровь, не понимая о чём речь.
        - Все дикости, что тут творились, они же… - Гелла увидела, как вокруг неё собираются призраки военных разных рангов, - это же всё от недостатка любви, ведь так? То, что они творят на этой войне! Я размазала их боль всей жизни и обозвала безродными, хотя, - она сжала своё плечо, вонзив в него ногти, - мне самой куда лучше других известно, что это такое - быть брошенным ублюдком.
        - Гелла горько хихикнула, силясь вновь не нырнуть в самобичевание в тот самый момент, когда мягкая ладонь опустилась на её голову.
        - Это ничего, - улыбнулся Джим, - в конечном счёте, ты ведь обрела счастье, дом, где тебя любят, так ведь?
        - Да, - подняв заплаканные глаза, кивнула Гелла.
        - И, похоже, ты сама сумела построить такой же счастливый дом.
        - Ну, он не всегда такой… - вновь опустила взгляд девушка.
        - Не начинай только, ничего идеального не бывает, но, глядя на вас с Брайаном и Джаредом, я понимаю, что для мира ещё не всё потеряно.
        - Но как же другие… - Гелла замотала головой, - все эти механизмы войны - это молодые ребята, превращающиеся в зверей. Я всегда боролась с ними и их начальством, но, возможно, мне стоило дать им и свою любовь, как отдавала её семье и тогда…
        Джим осторожно соскользнул рукой с её макушки и тихонько щёлкнул по носу свою подругу.
        - Ау! - обиженно вскрикнула Гелла от неожиданной атаки, на что Джим громко рассмеялся, и как девушка ни пыталась скрыть свою ухмылку, противостоять заразительному смеху десантника она не смогла и рассмеялась вместе с ним.
        - Ты слишком много думаешь, и это не то, чтобы плохо, - почесал затылок Джим, - но скажи мне, разве тот урок, что я тебе только что показал, не дал тебе почвы для размышлений?
        Гелла прекратила хохотать, задумавшись над словами своего друга: «Да, пожалуй, ты прав…».
        - Я, как и ты, знаем, что такое быть ненужным никому. Это такое чувство, будто сам мир пытается исторгнуть нас из него, но оставаться человеком до конца - наш долг. И хотя я не нашёл семьи в раннем возрасте, через десяток лет я всё же встретил ту девушку, с которой смог построить свой счастливый быт. Пусть мой брак был с некоторыми ссорами и обидами, но всё то время, что я провёл с женой и детьми, я бы не променял ни на что другое, и никакая чужая судьба не была бы мне милей.
        Гелла теперь не сдерживалась и улыбалась во весь рот, не стесняясь своих слёз, которые нашли свой выход одновременно с её улыбкой.
        - К сожалению, я так и не смог полностью влиться в общество, а семью надо было кормить, и именно поэтому, из-за нужды, я выбрал своей профессией войну. Но для тех уродов, которых повстречала ты, это не просто средство защиты от нищеты и способ прокормить родных, для них это игра, свобода, которой они были лишены в домах отказников или на гражданке, и это самое мерзкое. Они думают, что раз они не получили любви, теперь все им должны, и этот ужасный точёный эгоизм и есть причина всего насилия, которое поглотило не только наши острова, но и всю планету. Никто, - Джим подался вперед, глядя своим сильным взглядом в лицо Геллы, - я повторяю, никто никому ничего не должен, ни этим безродным ублюдкам, ни кому-то ещё, кто использует свои слабости в качестве оправдания преступлений. Я не позволял себе, слышишь, ни разу, даже когда был голоден, опуститься до того, чтобы украсть что-либо у того, кто слабее меня. И тем более измываться над ним. Потому что мы, Гелла, знаем, что это такое. Поэтому ты должна продолжать делать то, что делаешь - те, кто переходят грань человечности, уже не заслуживают сочувствия.
        - И что же мне тогда делать? - Гелла сжала кулаки, - у меня нет, просто нет силы, чтобы противопоставить их ружьям и бомбам, и отнятые ими жизни уже не вернуть, что я… должна что ли мстить всем и каждому?
        - Я этого не говорил, - перейдя на более мягкий тон, улыбнулся Джимми, - но есть кое-что, что ты можешь.
        - Я уже ничего не могу, - отрезала Гелла.
        - Правда? Ну, а если так? - кивнул куда-то в сторону Джим. Гелла проследовала взглядом за его движением и наткнулась на троих подростков: двух постарше и одного помладше, которые что-то живо обсуждали. Чуть сфокусировав внимание, девушка вникла в суть разговора.
        - Хороший передатчик, - помахал головой парень постарше, в котором журналистка сразу узнала молодого Джима, - дашь посмотреть?
        Второй мальчик, которого Гелла видела впервые, не смог ничего выдавить из себя, и лишь дрожащей рукой протянул ему гаджет.
        - Неплохая, да? Тебе она нравится? - крутя её в руках, спросил Джим.
        Владелец неуверенно закивал головой.
        - Ну что ж, а нам она нравится ещё больше, - едко засмеялся второй «старший», который стоял рядом с Джимом, - так ведь, Джимбо?
        - Возможно, - буркнул его приятель.
        Младший побелел, как мел, и видно было, что он пытался что-то сказать, но горло его полностью сдалось.
        В следующую секунду Джим слегка поднапрягся, чувствуя, как желудок его переворачивается внутри и просит еды.
        - Пошли уже, забей на это чмо, - радостно отрапортовал его друг.
        - А как же… - начал было младший, но получил прямой удар в лицо, отчего тут же попятился назад, закрыв глаза руками.
        - Чё, ещё вякаешь, а..? - залился смехом гиены приятель Джима, - давай пошли уже купим тех эфирных таблов и… - не успел он договорить, как почувствовал, что лёгкие его мгновенно потеряли весь воздух в результате того, что точный удар в живот согнул его пополам.
        - Держи, - без всяких эмоций Джим протянул аппарат обратно владельцу, - и в следующий раз будь аккуратнее.
        Мальчик, несмотря на разбитый нос, просиял и, впившись руками в технику, побежал прочь.
        - Ну ты и мудак, - прокряхтел корчащийся на земле парень.
        - Не ходи больше за мной, - спокойно ответил на его оскорбление Джим, удаляясь и чувствуя, как желудок его ещё сильнее забурчал, - или хотя бы сначала найди себе работу.
        Гелла смотрела на эту сцену, которая стала растворяться в тумане, смутно ощущая очень знакомое чувство узнавания ситуации, в которой не раз бывала она сама.
        - Да. Всё верно, - улыбнулся Джим, - видимо, мы оба любим разочаровывать своих друзей.
        - Это же прямо как тогда, - среагировала Гелла, - когда мы гуляли с Хартом в юности… Я тогда так же бесконтрольно разозлилась и бросилась на него!
        - Я-то всё держал под контролем, - самодовольно улыбнулся Джим, - кроме, пожалуй, своего вредного желудка, - хмыкнул обиженно Джим, - всё-таки это не обошлось без последствий, и я заработал-таки себе язву.
        - В могилу-то тебя всё равно не она свела, - позволила себе пошутить Гелла, тут же пожалев о таком чёрном юморе, но Джим даже и не думал обижаться, и залился раскатистым смехом вместе с Геллой.
        - Да, что верно - то верно, - утирая слёзы, вновь заговорил десантник, - но главное, что я сам не стал язвой, как это произошло с твоим другом.
        - Ты мне это хотел сказать, да? Точнее, показать.
        - Возможно, тут уже решай сам. Ты уже взрослая девочка и сама знаешь, как лучше поступать. Но я всё-таки думаю, что будет не лишним, если ты научишь своего друга жить по совести.
        Гелла кивнула, одновременно с этим задумавшись.
        - Что такое? - участливо поинтересовался Джим.
        - Просто я чувствую, что есть кое-что ещё, что притягивает и одновременно отталкивает нас с Хартом.
        - Это верное замечание. Но сейчас не самое лучшее время для того, чтобы ты узнала.
        - О чём?
        - Всему своё время, потерпи. Я уверен, что он сам расскажет тебе обо всем.
        - Но… как? Я же вроде как… - Гелла зажмурилась, вспоминая, как свинец проник в её тело, - умерла…
        - Не спеши с выводами, - вскочив с земли и выпрямившись в полный рост, потянулся Джим.
        - То есть ты хочешь сказать, что я ещё..?
        - Нет, это ты узнаешь сама, и поверь, ты будешь крайне удивлена, моя дорогая Богиня.
        - Погоди, как ты меня назвал?
        - Оп!.. - щёлкнув пальцами и указав за спину Геллы, расширил от удивления глаза Джим. Вместе с этим девушка рефлекторно обернулась, увидев одновременно неправдоподобно далеко и близко фигуру маленького человечка, который кружил вокруг себя в бешеном танце.
        - Нет, это же… - просияла Гелла, но тут же обмякла, услышав щелчок около самого уха, а затем начав падать в объятия любящего человека, - теперь всё будет хорошо, - подумала она, засыпая на руках своей матери.
        130. С подобным ощущением Брайан очнулся, почувствовав зуд в шее, которая видимо очень сильно затекла во время небольшого перерыва на сон. Иначе это и назвать было нельзя, поскольку утренняя звезда уже показалось из-за горизонта, но ещё не окончательно проснулась после долгой ночи. Практически одновременно с пробуждением, возможно с задержкой на пару секунд, раздался тревожный звонок, который тут же полностью отрезвил Брайана, заставив его соскочить с дивана и, в прыжок преодолев расстояние до коммуникатора, войти в эфир.
        - Да? - как можно более спокойным голосом обратился он к звонившему.
        - Брай? - прозвучал встревоженный женский голос.
        - Да, миссис Фландерс, доброе утро! Точнее, у вас там, наверное, уже должно быть вечер, - замялся мужчина, - вы что, не спите ещё? - сам подивившись нелепости своего вопроса, поругал себя Брайан.
        - Нет, ещё нет, - более спокойно продолжила Неган, - Гелла с тобой? - сразу перешла к делу женщина.
        - Нет, нет, она… Вроде как на конференции.
        - Да?… А то я никак не могу до неё дозвониться… Передай, чтобы перезвонила мне как вернётся, хорошо?
        - Ну, конечно! Ей ещё что-нибудь передать?
        - Нет, нет… Думаю, нет. Спасибо, Брай! Извини что внезапно потревожила.
        - Ничего страшного! Я всегда рад услышать ваш голос!
        - Ну, тогда ладно… Пока, и береги себя, пожалуйста.
        Не успел Брайан ответить что-либо, как линия связи отключилась.
        - Что это все значит, почему так внезапно… - сразу за звонком Неган раздался ещё один, - ну, конечно, это сбой связи, она просто ещё не успела договорить! - обрадовался Брайан - да, миссис…
        - Господин Брайан Фландерс? - зазвучал на этот раз размеренный мужской голос.
        - Эээ… - на секунду растерялся Брайан, - да, я. А кто спрашивает?
        - Меня зовут Эдвард Шоу, я из отдела Сердца по борьбе с внешними угрозами, ваша жена стала жертвой атаки…
        Следующие объяснения потонули в каком-то омуте, чёрной дыре, которой стал Брайан, когда он машинально, будто бы на работу, начал быстро собираться, открывать дверь, спускаться на лифте во двор, так же автоматически подходя и отворяя калитку, за которой его уже ждал подогнанный заранее агентами автомобиль. Чёрная иномарка буквально блестела на дневном солнце, отражаясь в каждой маленькой снежинке, что падала на её безупречно гладкий капот. Брайан на секунду замер, чувствуя, как все его внутренности души вывернуты наизнанку, и одновременно с этим он перестал быть отдельным человеком, и слился с окружающим его городом, с безмолвными улицами и домами, припорошенными снегом, став одним целым. Что было по-настоящему страшно и невыразимо больно. Когда этот миг прервался, он нашёл в себе силы залезть в чёрный механизм. Хлопок закрывающейся за ним двери рассеял мираж единства, как будто его никогда и не было.
        131. Когда что-то заканчивается, то сразу происходит нечто, дающее рождение этому же самому, только в иной форме. Новое начало проявляется в мире форм, так и тут, вслед за громким хлопком двери в одной части города, секунда в секунду, подобно идеально отрепетированной синхроничности, раздался другой щелчок, возвещающий о прибытии Императора, который с достоинством показался из своего бронированного лимузина перед тысячами глаз телекамер.
        Спустя несколько минут, после сопровождаемой данное событие суеты, охрана эскортировала сосуд власти до гигантской трибуны посреди гостиного зала Императорского дворца, где уже разместились корреспонденты не только имперского эфира, но и многих зарубежных корпораций, принадлежащих странам Конгресса.
        Традиционный мини-жучок Императора, на глазах изумлённой публики, которая наблюдала как вживую, так и в режиме онлайн по всем центральным каналам связи, был публично изъят из уха самим Хартом и отдан обсуживающему персоналу. Это вызвало некоторое недоумение, и даже ропот среди собравшихся: «Очередной пиар, или Император действительно хочет сказать нечто настолько важное, нет, даже личное, что касается его непосредственно, что ему не нужна помощь ассистентов и советников?».
        - Дорогие мои подданные, жители острова Сердца, - сразу перешёл к делу Император. Камеры тем временем ловили каждый звук, который издавал Стивен, и следили за каждым малейшим напряжением мышц лица, выхватывая бронзовый загар, которым покрылся владыка во время своего отпуска и деловой встречи с представителями Конгресса, и который, тем не менее, был не в состоянии скрыть лиловый синяк, расплывшийся на щеке Императора.
        - Как вы все знаете, у меня проходила очень важная встреча с представителями Конгресса по ряду значимых для нашей процветающей Империи вопросов… К сожалению, прийти к какому-то определённому консенсусу по ним мы не успели. Виной тому стала чудовищная трагедия, что произошла сегодня. Во время моего нахождения с официальным визитом в нейтральных водах была предпринята дерзкая, если не сказать беспринципная, попытка срывов переговоров. Если уж говорить совсем прямо - было совершено преступление, имевшее своей задачей если не устранение глав государств, то хотя бы их запугивание. Я думаю, уже по всем СМИ разошлись фотографии с зелёным демоническим огнём шаманов, которым пытались спалить лодку, любезно предоставленную нашими зарубежными партнёрами. Могу заверить вас, никто из присутствовавших не пострадал, так как наша система безопасности работает безупречно, и возгорание произошло на безопасном расстоянии от места встречи. Что же касается этого, - Харт сделал жест, указывавший на его распухшую щеку, - Императору не подобает выказывать неуважение к вам, мои дорогие подчинённые, показываясь в таком
виде. Однако на палубу пробрался один из диверсантов-шаманов, поэтому мне, как сознательному гражданину, пришлось оказать содействие в обезвреживании преступника, - тут Харт позволил себе улыбнуться, вызвав одобрительный смех в зале.
        - Тем не менее! - уже более серьезным тоном продолжил Харт, - встречу пришлось свернуть, но не из-за возможного повторения угрозы атаки, вовсе нет, но из-за реальной, уже свершившейся трагедии, что произошла накануне. Мне нелегко это говорить, но как Император я беру на себя всю ношу произносимых мною слов, - этим утром журналистка Гелла Фландерс…
        132. - Стала жертвой атаки шаманов, - крутились снова и снова слова, сказанные в трубку Брайану. - Что это вообще такое? Стать жертвой? Ну, возможно, поранилась, ушиблась, всякое бывает… Мир ведь такой непостоянный, и никто от этого не застрахован, да и вообще… С такими людьми этого не происходит, с близкими мне людьми такого просто не может случиться! - округлив глаза и уставившись на пролетающий заснеженный город, думал Брайан. Это просто все какая-то большая шутка. Да, точно! Гелла же столько раз таскалась в эти свои бесконечные командировки, и все её эти репортажи и заявления… Уже столько всего с ней происходило, я ведь уже не переживаю за неё. По крайней мере, не так сильно, как раньше. С хорошими людьми плохого не может случиться просто по определению! Тогда почему?! Почему со мной говорят такими загадками? Зачем пытаются напугать, для чего это всё нужно? Так, просто вдохни поглубже, Брайан, и спокойно спроси…
        - А куда мы едем? - дрогнувшим голосом ребёнка, который знает, что нашкодил и за этим последует наказание, пискнул Брайан с заднего сиденья.
        - В морг, на опознание.
        - А, ну да, ну да… - быстро ответил Брайан, будто бы и сам это знал давным-давно.
        - Это ведь часть работы - сталкиваться со смертью. Только она всегда такая далёкая, эта невидимая субстанция не-жизни. Где-то в новостях и репортажах, но никак не рядом, не в твоём городе, не на твоей улице, не в твоём доме. Так что это просто очередное дело Геллы, и видимо ей понадобилась моя помощь, да точно! Ведь иногда она рассказывала мне такое, что просто…
        133. - Немыслимо! - холодным тоном отчеканил Харт, - я повторяю, немыслимо и недопустимо! Просто подумайте: то, что сегодня произошло - это наша общая вина и наше общее наказание за то, что мы не были бдительными, проявили халатность. Именно из-за этих двух факторов сейчас скорбит вся Империя. И чудесный, честный человек теперь уже никогда не сможет больше поделиться своей убежденностью в правоте с окружающими.
        Харт сделал небольшую паузу.
        - Гелла Фландерс для меня была не просто блестящим, смелым журналистом, который гонится не за деньгами и славой, но за правдой, а не побоюсь этого слова и не стану лукавить - близким другом, которого я знаю уже очень и очень давно. И подумать, что все воспоминания об этой девушке так и останутся просто воспоминаниями - это действительно страшно. Страшно и больно, и я разделяю это бремя со всеми, кто знал Геллу достаточно близко, чтобы не идти на поводу у провокаторов, которые до самого последнего момента измывались над её честным именем в угоду своей финансовой выгоды. И знаете, что самое мерзкое во всей этой ситуации?
        134. - То, что это может оказаться действительно правдой, - пронеслось в голове Брайана после того, как он миновал покрывшийся снежком небольшой внутренний дворик комплекса зданий после прибытия на место. - А… ну хотя да, Гелле по-любому нужна моя помощь!
        - Сюда, пожалуйста, - агент открыл перед Брайаном дверь.
        - Сюда, да? Хорошо, хорошо, - закивал муж, входя в небольшую комнатку, в чём-то похожую на операционную.
        В комнате, помимо вошедшего Брайана и агента, его сопровождающего, был ещё один человек, которого мозг мужчины сначала принял за свою жену, но образ тут же распался на тысячи символов, которые трансформировались в медсестру в белом халате.
        - Примите наши соболезнования, - спокойно, даже с некоторой скукой обратился врач или кто бы он ни был, откидывая чёрную простыню со стола, который разделял комнату надвое, - но нам нужно, чтобы вы опознали тело.
        Взгляд Брайана коснулся лица, которое появилось из-под простыни, и всё, что он смог выдавить из себя, было сказанное очень по-детски: «Ой…».
        135. - А я вам скажу, что самое противное в этой ситуации, - тем временем атаковал умы миллионов Харт, - то, что безграничное доверие Геллы привело к такой плачевной ситуации. И тут встает вопрос: неужели все хорошие люди должны страдать из-за горстки ублюдков? И, я думаю, все понимают, о чём я сейчас говорю. В средства массовой информации уже просочилась информация, поэтому нет смысла это утаивать, поскольку рано или поздно это станет известно. Убийца Геллы пойман, и он - шаман, - Харт выдержал паузу, чтобы все лучше усвоили этот пунктик. - Тот, кого, по словам Геллы, мы ошибочно обвиняем в сгоревших трупах наших сограждан. Признаюсь, я и сам одно время сомневался, а не сражаемся ли мы с призраками, но вот он, - за Хартом вспыхнул экран, показывающий перекошенное грязное лицо «убийцы», - это морда предателя не только Империи и свободы, но и даже своего родного народа, ведь из-за таких, как он, и началась эта скрытая война. Безумие, что заставляет этих преступников совершать свои злодеяния, коренится в древнем наркотике, который повсеместно распространён в стране Утконоса, поэтому мы должны взять
под полный контроль выработку этого чудовищного зелья, ровно, как и ужесточить меры по нахождению и устранению глав этой преступной группировки, которые используют психотропные средства, чтобы собрать личную армию. И всё это - ради наживы, заработка своих грязных денег на чужой крови и чужом им неведомом горе.
        Зал взорвался аплодисментами. Никто не ожидал такой прямоты и честности от казавшегося последние года далёким от народа Императора.
        136. Рукоплескания переросли в жужжащий рой, а затем зуд и еле уловимый писк в голове Брайана, который смотрел на лицо своей жены, такое спокойное и умиротворённое.
        - Сэр, если вы подтверждаете, что это миссис Гелла Фландерс, то вы должны поставить подпись вот тут и тут, - агент уже услужливо протянул ручку и документ.
        - Да, да, конечно, - моментально среагировал Брайан, ставя свои подписи в нужных местах.
        - Теперь, что касается прощальной церемонии. Когда вы хотели бы провести её? На это, конечно, нужно ещё согласие ваших близких и…
        - Сегодня, - моментально среагировал мозг Брайана, обрабатывающий прощальную просьбу Геллы про то, что им необходимо покинуть страну как можно скорее, - сегодня и не позже, это возможно?
        - Не думаю, что это вообще разрешено ритуальными правилами, сэр…
        - Я заплачу, - без всяких сомнений и повышения голоса перебил Брайан, - вы скинете мне счёт, и я оплачу его, - но чтобы всё было в лучшем виде и незамедлительно. Договорились?
        - Возможно… - замялся «врач», - мне и удастся переговорить с нужной инстанцией.
        - Спасибо, - немного улыбнувшись и развернувшись на выход, подытожил Брайан.
        - Сэр, вам не обязательно так быстро уходить, разве вы не хотите побыть ещё..?
        - О, нет, нет, - тем более будет ещё церемония, а пока мне нужно подготовиться, ведь ещё столько дел впереди. Столько дел…
        - Как вам будет угодно.
        Брайан вышел на улицу и, что было для него нехарактерно, примостился прямо на ступеньки, которые вели ко входу в маленький морг, глядя вверх на падающие снежинки, его глаза, несмотря на режущее солнце, даже не начали слезиться. Лишь его выгнувшиеся в фальшивой улыбке губы продолжали без устали дрожать, создавая ритм, который, отражаясь от геометрически безупречных снежинок, бежал со скоростью, превышающей любое понимание, по Империи, врываясь в Императорский дворец, который превратился в настоящий концертный зал, где присутствовавшие чуть ли не со слезами на глазах аплодировали мудрому правителю.
        137. Визор играл где-то на заднем плане, создавая приятный фон для убаюкиваний маме. Тем не менее, несмотря на все её усилия, маленькая девочка ни в какую не хотела засыпать.
        - Если хочешь, Гел, - ласково прошептала она, - пойдем, прогуляемся.
        - Ммм! - та скорчила недовольную мину.
        - Но ты же любишь вечерние прогулки! - мама поцеловала девочку в лоб.
        - Ммм! - снова запищала девочка, - на этот раз не так жизнерадостно, как в первый.
        - Что такое? - заметив перемену в настроении ребёнка, обеспокоенно спросила женщина.
        - Я хотела об этом с папой поговорить, - помедлив какое-то время, ответила Гелла.
        - Правда? А со мной не хочешь посекретничать? - подмигнула она своей дочурке.
        - Я… Даже не знаю, - напряглась девчушка.
        - Да давай, рассказывай, - стала щекотать свою дочь Неган, - а то так просто от меня уже точно не отделаешься!
        - Хорошо, хорошо! - хихикая, сдалась Гелла, - я просто хотела спросить… А вы меня не бросите? - совершенно серьезным тоном спросила она, - а то ребята в школе говорили, что только свои мамы и папы любят своих детей по-настоящему, а приёмышей заводят просто как зверьков, для развлечения…
        Неган на мгновение замерла, внимательно глядя на Геллу. - Чёрт, - пронеслось в голове девочки, - ну я и дура! Надо было такое ляпнуть! - Чувствуя, как кровь отлила от поверхности всей кожи, превратив её в обтянутый скелет, - а вдруг они действительно уже не испытывают потребности во мне? Ладно, лучше уж сейчас всё выяснить, чем жить в ожидании.
        Неган резко подняла руку, и Гелла одновременно инстинктивно зажмурилась, чувствуя, как в ней оживают воспоминания из приюта.
        - Ну вот, всё опять сначала, наверное, мир везде одинаковый, - успела со злобой подумать девочка, прежде чем пальцы её мамы снова стали её щекотать, чуть не доведя до полноценной истерики.
        - Эй, ну что теперь скажешь? - радостно вскрикнула Неган.
        - Ну, хватит! Хватит! - верещала Гелла, - я извиняюсь, извиняюсь! Вы точно меня любите!
        - Так-то! - улыбнулась мама, сбавив напор и вновь одарив свою дочурку поцелуем, - мы с папой любим тебя больше всего на свете и никогда, слышишь, никогда не перестанем любить!
        Гелла без лишних слов приподнялась и поцеловала свою маму в ответ.
        - Знаешь, - будто бы приглашая дочь поучаствовать в каком-то заговоре, обратилась Неган, одновременно что-то обдумывая, - если честно, у меня тоже уже давно есть одна мысль, которой я бы хотела с тобой поделиться.
        Гелла с готовностью устроилась поудобнее на коленках, ожидая какой-нибудь незначительный секретик от взрослого.
        - Так вот, - не решаясь начать, медлила Неган.
        - Ну, мааам, - протянула Гелла, - давай, рассказывай! Или ты считаешь, что я тоже могу тебя бросить?
        - Я не знаю, - махнула головой Неган и глубоко вдохнула, прежде чем начать свою исповедь, - Гелла, я должна тебе сказать, что у меня когда-то мог быть ребёнок.
        Гелла внимательно впилась в маму своими большими глазками.
        - Ты знаешь, что такое аборт?
        - Слышала от старших девочек в приюте, - без запинки ответила Гелла.
        - Так вот, однажды твоя мама сделала его и после этого, несмотря на предрасположенность к беременности, не могла снова … - тут она запнулась.
        Гелла почувствовала, как и её сердце сжалось, и она положила свою ручку на мамино плечо.
        Твой отец очень хотел ребёнка, но я просто не могла подарить его, и тогда он решил взять одного из приюта. Знаешь, поначалу эта идея показалась мне совершенно безумной - взять чужого? Это просто немыслимо для женщины, для меня, по крайней мере, было так. Это что-то совершенно чужое, что-то, с чем даже не хочется иметь дело, даже задумываться о таком. Лучше уж всю жизнь жить без детей.
        Гелла почувствовала, как её мать положила свою ладошку поверх её. - Но всё-таки, через скандал, твоему отцу всё же удалось затащить меня в приют. И я не буду тебе врать, Гелла, несмотря на все рассказы о том, как всех жалко и как сразу хочется взять всех и сразу, единственное, что я испытала, было ощущение, что я попала в какой-то зоопарк с неуправляемыми обезьянами и злыми надзирателями. Мне было настолько тошно, что меня, такую замечательную, затащили в такое дерьмовое место!
        Гелла внимательно продолжала слушать.
        - Но, несмотря на это, я задержалась там. Несмотря на все руки, что тянулись ко мне и вызывали во мне лишь омерзение, я почему-то осталась там. Я проклинала каждого, кто был там, и всех мамаш, которые смогли сами родить такое чудо и выбросить, ведь для них это было то, чего я так сама жаждала, но не могла иметь. А они отмахнулись от такого дара. И вот так, утопая дальше в какой-то иррациональной ненависти, я вдруг увидела тебя.
        Гелла почувствовала, как её сердечко забилось быстрее.
        - И при всём этом, ты пожалуй, была единственной, которая никак не проявляла себя. Даже воспитатели намекали, что ты отсталая и тебя даже рассматривать не стоит. Но что-то отчаянно тянуло меня к тебе, и я без лишних слов сказала твоему отцу, что мы забираем тебя оттуда. Он был ошарашен, сам он начал уже общаться с какими-то мальчуганами и девчонками, которые из кожи вон лезли, чтобы их забрали. И я так до сих пор не понимаю, как мы приехали именно в твой приют, и как вообще я заметила тебя, сидящую за самым дальним столиком в холле для гостей.
        - Я думала, - Неган сделала паузу, - что возможно ты была той самой девочкой, которой я когда-то отказала в рождении… и сейчас ты всё-таки решила простить меня и вернуться… О, Богиня, это так глупо звучит, Гел, прости меня за то, что наговорила столько нелепостей!
        Гелла подумала про себя, что да, пожалуй, это была самая большая глупость от взрослого, которую она слышал за всю свою жизнь, но почему-то именно из-за этой детской веры Неган Гелла, пожалуй, в первый раз за всё время действительно поучаствовала связь с ней как со своей родной настоящей мамой.
        - Нет, - серьёзным тоном обратилась Гелла, - спасибо тебе, что рассказала мне об этом.
        - И ты не… - Неган чувствовала, как губы её начинают дрожать.
        - Конечно, нет, мамуля! - просияла Гелла, - спасибо, что ты так любишь меня!
        Неган без лишних слов обняла свою дочку, дав волю слезам и раз за разом повторяя уже ей своё «спасибо».
        Гелла обняла её в ответ и в первый раз в жизни почувствовала, что значит быть по-настоящему счастливой.
        Где-то фоном шумел головизор, который, казалось, от вспыхнувших вибраций не выдержал напора и стал с бешеной скоростью переключать каналы. На нём то и дело вспыхивали разнообразные картины - от рождения мельчайших атомов до гибели целых звёздных систем, от рыдающих младенцев до умирающих с улыбкой на устах стариков. Гелла чуть отстранилась от мамы, заворожённая этими картинками, которые, быстро переключаясь, будто бы напрямую загружались в её ум. Немного проанализировав это возникшее ощущение, Гелла к своему удивлению обнаружила, что головизор не был подсоединен никаким кабелем к эфирной сети, и даже беспроводных систем связи не было и в помине. Это были картинки не откуда-то извне, но изнутри Геллы, она не принимала сигналы откуда-то снаружи, но транслировала их из самой себя. Но было ли её тело источником всех этих триллионов фильмов о различных судьбах? Или же её тело было лишь проводником, принимающим эти сигналы? Девочка закрыла глаза в попытке найти источник, и ответ не заставил себя долго ждать, точнее, она получила подсказку, ещё недостаточную для того, чтобы загадка раскрылась перед ней
во всем своём великолепии, но уже достаточной, чтобы совершить маленький шажок к истине. Распахнув свои очи, которые превратились в два крыла космической бабочки с гигантским глазом на каждом, которые формировались из тысяч ячеек-чешуек, Гелла увидела, как на экране её мира вспыхнула геометрическая композиция, вырисовавшая из замысловатых узоров комнату, где сидела сама Гелла на коленях у мамы и проецировала картинку, где сидела…
        Гелла поняла намёк и вновь захлопнула глаза, отпустив это видение мира внутри мира и, глубоко вдохнув, вновь наполнила своё сердце любовью. Это чувство превратилось в поток света, бьющий в голову и разделяющийся там на восходящий за её пределы, и нисходящий поток, греющий желудок и гениталии и тоже пробивающий всё, что было снизу. И где-то на немыслимо далёком и одновременно с этим близком расстоянии эти два луча соединились, пройдя через бесконечность, образовав идеальный круг, моментально приобрётший очертания сферы, в которую превратился головизор, ставший всем миром вокруг Богини.
        Маленькая девочка встала и, пройдя голыми ножками по заснеженному асфальту, уперлась в сидящего на подмостках человека. Он сидел практически неподвижно, и только небольшое подёргивание его нижней челюсти выдавало то, что в нём ещё теплилась жизнь.
        - А… - Негромко произнесла Гелла, - коснувшись ладошкой щеки мужчины, - я тебя знаю.
        Имя в голове Геллы тем не менее вырисовалось не сразу, но символы, которые трансформировались из всех языков прошлого и будущего, смешавшись, выдали ей код, создавший память об этом человеке.
        - Брай, - девочка, тело которой за несколько шагов успело созреть в тело взрослой девушки, опустилась на колени и, улыбнувшись, обняла мужчину, из глаз которого полились слёзы и сам он, не понимая от чего, начал рыдать.
        - Уверена, что не хочешь ничего сказать ему? - раздался сзади голос Хопа, который сидел на земле, рисуя вокруг себя только ему понятные символы палкой на снегу, - потому что может у тебя больше такой возможности не будет.
        - Нет, - встав, продекларировала обнажённая девушка.
        - Брайан, - она вновь бросила взгляд на мужчину, который с надеждой смотрел на падающие снежинки в небе, - будет в порядке. Он обещал мне стать счастливым, и он сдержит своё обещание.
        - Как скажешь, - развёл руками Хоп, затем одарив Богиню своим пронзительным взглядом, - значит ты готова закончить свою книгу жизни?
        - Ещё нет, осталась последняя глава.
        - И какой же будет она?
        - Пока ещё не знаю, но есть один человек, которому я сейчас нужна больше, чем кому бы то ни было. Он-то и подскажет, какой мне стоит её сделать.
        - Понимаю, - улыбнулся Хоп.
        - Ты отведёшь меня к нему? - спросила девушка.
        - У меня осталось не так много времени на это, - рассмеялся своему каламбуру шаман, - но вот у него… - рассёк своим посохом морозный воздух старец, указывая на что-то позади Геллы. Одновременно с этим чей-то голос, завибрировав, заполнил всё пространство вокруг Геллы: «Непозволительно!».
        - Спасибо, - склонила голову в знак уважения Гелла и развернулась по направлению палки Хопа. Мужчина, что сидел на корточках, испарился, будто бы его и не существовало никогда, но вместо него появилось нечто трясущееся, что девушка сначала восприняла как раздражение собственных глазных яблок. Ощущение было такое, что они начали вибрировать изнутри, создавая помехи в восприятии окружающего мира. Но эта рябь прошла, и Богиня уже стояла, полностью загипнотизированная движениями низкорослого существа, которое, несмотря на несуразность своих форм, двигалось в такт невидимой музыке гораздо сексуальнее и изящнее всех самых искусных танцовщиц мира.
        - Ты помнишь? - позволив воспоминаниям захватить её существо ещё раз, закрыла глаза девушка, - я рассказывал тебе о друзьях? - сияя какой-то абсолютно космической улыбкой, с энтузиазмом говорил Отец девочки.
        - Да, Папа, - внимательно слушала его дочка, закивав головой, - друзья джунглей, так ведь?
        - Да, в стране Золотого Утконоса поколение за поколением родители рассказывают своим дочерям и сыновьям о друзьях леса, к которым всегда можно обратиться, когда дела твои плохи и нет никого, кто смог бы протянуть руку помощи.
        - И … Они действительно существуют? - восхищенно проговорила девочка, одновременно с улыбкой добавив, - хотя с такими папой и мамой, как у меня, никакие такие друзья и не нужны!
        - Считай, что вечерняя порция шоколадного пудинга уже в твоем животике, Принцесса, - подмигнул ей отец.
        - И маме не расскажем? - захихикала Гелла.
        - И маме не расскажем, - одобрительно кивнул Фрэнк. - Как бы то ни было, и какими бы замечательными мы с мамой ни были, эти друзья действительно существуют и всегда готовы прийти на помощь нуждающимся.
        - Хм, но ведь разве это не просто суеверные истории? Да даже если они правдивы, не берут ли сказки своё начало в истоках рождения Лилового Трайба? А они ведь живут на острове далеко отсюда. Мне что, придется проплыть тысячи миль чтобы обратиться за помощью?
        - В том-то и дело, что плыть никуда не надо, - обрадовался Фрэнк, - рассказы об этих удивительных существах встречаются по всему миру, на каждом острове любой культуры! Но называют лишь их по-разному и отношение соответственно к ним разное.
        - То есть они могут и не быть хорошими?
        - Тут уж будет зависеть, для чего ты ищешь встречи с ними.
        - Хм, а как тогда я смогу найти их, если они вроде как везде на всех островах, но и нигде… Я вот ни разу их ещё не видела!
        - Когда придёт время, и ты действительно будешь нуждаться в этом, - отец подмигнул ей, согрев сердце своей дочери доброй улыбкой, - они сами найдут тебя, чтобы помочь.
        Гелла зажмурилась от предвкушения будущей встречи и, разомкнув глаза, обнаружила себя стоящей посреди улицы, образовавшейся из строений, которые постепенно пропадали в усилившемся снегопаде. И несмотря на усилившийся буран, обнажённое тело Геллы не чувствовало холода, но буквально физически ощущало жар, исходящий от жужжания, которое создавали теперь уже два, три… Гелла не могла посчитать их всех, существ, которые прыгали вокруг неё в неистовом танце снежной бури. На какой-то момент они замирали прямо в воздухе, и Гелла могла выловить кое-какие детали их облика, вроде длинных ушей и испещрённых замысловатыми рисунками тел.
        Буран набирал силу, и теперь вокруг не осталось ничего, кроме сияющей пустоты и оглушительного бормотания танцующих эльфов, чья песнь билась в унисон с ревущей вьюгой, превратившей весь мир в титанический циклон информации, которая посадила Геллу в око этой бури.
        Богиня задрала голову, ощущая, как щекочущий жар разливается от самого низа её тела к пупку и, пробивая до судорог желудок, сердце, подкатывает к горлу и выливается наружу в виде слёз, которые устремились, преодолев гравитацию, каплями вверх, где их уже успел перехватить подпрыгнувший прообраз всех существ, слившийся воедино. Из всех смотрящих на девушку тысяч изменяющихся лиц неизменными оставались лишь два глаза, которые, пристально глядя внутрь Геллы, создавали воронку у неё во лбу, в которую она моментально провалилась после того как «друг», улыбнувшись, заставил синхронно повторить это простое движение губ и устремиться навстречу неизбежной случайности. Теперь уже тело Геллы разлетелось в пространстве на миллионы кусочков, которые затем собирались воедино, повинуясь единому ритму музыки вселенной, которая создавала из пустоты геометрические законы красоты, нашедшие выражение в чередующихся на полу зала Имперского дворца чёрно-белых ромбах.
        - И я повторяю! - ревела кроваво-красная точка, освящаемая золотом окружающих её стен, - что мириться с преступниками мы не будем, - затем эта пульсирующая форма утвердилась в гигантском сердце - гербе Империи, с открытым внутри него вертикальным всевидящим оком, из которого потекла слеза, сформировавшаяся в своём стремительном падении в сгусток крови, заимевшем человеческую форму Императора маленького островка в океане гигантской морской планеты.
        - Гелла была потрясающим человеком, - продолжал вещать только что родившийся сосуд власти, - моим другом, смелым журналистом. Не дам никому замять этот факт, да и думаю, вы и сами знаете, как самоотверженно она вывели на чистую воду, не побоюсь этого слова, ублюдка Шелла, который своими безнравственными действиями опозорил не только свою коммандантскую честь, но и достоинство всей гвардии Империи. И мы обязаны этой смелой женщине, что она умеет видеть правду, порой нам неприятную, и не боится говорить о ней открыто и честно, не боясь ничего и никого. Её ненавидели за прямоту многие, но любили за неё же ещё больше. Она была уважаема как в самой Империи, так и за её пределами. Страны Конгресса также отмечали неоценимый вклад в журналистику и поиск правды этой смелой женщины, и даже племена острова Утконоса. Точнее, именно они в первую очередь оценили всю человечность и сострадание поступков этой женщины, которая хотела принести мир нашим народам.
        Зал снова взорвался овациями.
        - Эти аплодисменты я посвящаю нашей героине, человеку, которому я бы с радости отдал свой пост, если бы она была ещё жива, но, к сожалению, судьба распорядилась иначе, и этот удар несомненно направлен в самое сердце нашей Империи, чтобы дестабилизировать наше и так запуганное шаманами общество. И это личный удар по мне, как по человеку, который любил эту женщину.
        На этот раз зал молчал, и Харт на секунду смутился, поняв, что мог наговорить лишнего. В любом случае следовало сворачивать конференцию и…
        Тут мысль его прервалась, и сердце замерло вместе со всеми советниками, зрителями, которых уже успели собрать для конференции, экспертами, журналистами и прочими работниками на благо и процветание Империи. В буквальном смысле всё застыло подобно статуям, недопитыми остались стаканы с водой в зале; мельчайшие пылинки в воздухе, которые можно было разглядеть, глядя через освещавшие их прожектора, и те замерли в воздухе, будто бы примерзнув к чему-то невидимому.
        И, несмотря на народившееся внутри Харта тревожное чувство, его одновременно с этим стало распирать от радости от того, что он говорил; более того, та ложь, которую он вылил с экрана, в его устах стала каким-то невероятным образом правдой, той истиной, в которую он сам уверовал. Расправив плечи, Харт, не спрашивая, почему так произошло, ощутил, как за его спиной стал развеваться белый плащ победы генералиссимуса в бесчеловечной войне против ужаса шаманов, и золотая корона с инкрустациями баснословно дорогих кристаллов эфира мягко опустилась ему на голову.
        - Это мой триумф как правителя, - подумал Харт, - и пусть хоть на миг всё будет так, ведь я герой этого времени! Герой этой войны!
        В зале одновременно с этим раздались хлопки. - Ну наконец-то! - подумал Харт, радуясь, что наваждение прошло. - Наверное, это был очередной ход пиарщиков знати Империи, и готов биться об заклад, талант к необычным поворотам в рекламе и создании имиджа у них определённо имеется.
        Однако было странным и тревожным то, что хлопки так и остались единичными, да, определённо хлопал один человек, и более того, эти хлопки за пару секунд переросли в отдающиеся внутри черепной коробки Императора шаги.
        Меж статуй фигурок, которые стояли на чёрно-белом игровом поле, неспешно вышагивая, двигался второй игрок партии вселенной, который медленно взошёл на трибуну под изумлённый взгляд Харта.
        - Г… Гел? - вымолвил Харт, тут же удивившись своему изменившемуся голосу. - Он моментально взглянул на свои руки, чтобы подтвердить свою безумную догадку, которая оказалась правдой. Несмотря на весь грим, узнаваемые при близком рассмотрении ранние старческие пятна рассосались, и кожа приобрела былую свежесть и упругость молодости. Одновременно с руками метаморфозу претерпело всё тело. Император чувствовал, как под его рубашкой с пиджаком играют мышцы в полнейшем тонусе, когда он больше времени проводил на выездных миссиях агентства Сердца. Подняв руки к лицу, он с удивлением обнаружил отсутствие имплантатов, которые теперь ему уже были не нужны, как и очки, которые он давно уже воспринимал как часть себя. Медленно сняв их, он провёл рукой по отросшим на месте зиявшей лысины волосам и, распахнув глаза, весело обратился к своей подруге с былым юношеским задором: «Вот я и вернулся. Гел, мы вернулись туда, где и должны быть!». Харт уже было сделал шаг по направлению к обнажённому телу юной девушки, но в тот самый момент между ними вырос, сплетясь спиралями, игровой стол вместе с двумя фиолетовыми
пуфиками, в которых, ни слова не говоря больше, утонули друг напротив друга двое друзей.
        - А я ведь знал, что так всё и будет, - откинув коронованную голову, расхохотался Харт.
        - И даже так? - промурлыкала Гелла, чуть подняв подбородок и указывая в сторону стола.
        Стивен -почёсывал- почувствовал, как от этого невинного жеста у него начал вставать, и всё-таки решил отвлечься, переключив внимание на стол, где находилась точная копия игральной доски - тронного зала, если не сказать, что это и был тот же самый зал.
        - Возможно, - улыбнулся Харт, - похоже, все наши мечты наконец воплощаются в жизнь.
        Гелла в ответ чуть тряхнула головой, и в ответ на это движение её волосы обросли длинными разноцветными перьями, одновременно с этим сформировав козырёк из голов утконосов, которое впились открывшимися двойными парами глаз в Харта. - Только, если ты точно знаешь, чьи это мечты, - подняв руку и указав пальчиком на доску, улыбнулась девушка.
        Харт проследовал за её божественным жестом и почувствовал, как его прошиб холодный пот, когда он увидел в центре доски железное кресло с привязанным к нему человеком.
        138. - Эффект может длиться от часа до восьми, - одевая перчатки, инструктировал Харта агент, - во время сеанса вам будет предложено пройти ряд тестов на выявление способности контролировать свои ментальные процессы. По результатам теста будет понятно, насколько вы устойчивы к тем или иным воздействиям на сознание и какой уровень доступа к данным мы сможем вам обеспечить. Всё ясно? - переспросил оператор.
        - Конечно, тем более, выбор был сделан уже много лет назад, и всё шло именно к этому.
        - Сэр, - попытался привстать привязанный к креслу Харт, заметив вошедшую в кабинет фигуру.
        Человек лишь сделал знак рукой, разрешающий и не приветствовать вовсе.
        - Не против, если я поприсутствую? Это бывает довольно занятно.
        - Конечно нет, сэр, - мгновенно среагировал Стивен.
        - Ну, что ж, - проверяя дозировку в шприце и стукая по нему, чтобы избавиться от пузырьков, сощурил глаза агент, - хорошего путешествия.
        Харт почувствовал лёгкий укол в области шеи, куда ввели иглу, и холод от проспиртованной ватки.
        - Я подержу её немножко - вы не против? - любезно поинтересовался агент.
        Харт молча моргнул и стал ждать начала «путешествия».
        - Могу я поинтересоваться, сэр? - сосредоточенно ожидая начала теста, подал голос Император.
        - Мм? - поглощённый каким-то занятием на мини-коммуникаторе, отозвался пришедший гость.
        - Вы уже бывали свидетелем этого теста, я так понимаю?
        - Да, я уже говорил.
        - Но тогда почему я первый раз слышу о подобной процедуре? - немного с вызовом спросил Харт, явно недовольный фактом сокрытия от него подобных мероприятий.
        - Меньше знаешь - крепче спишь, Стиви, - улыбнулся мужчина, - да и вообще не было мне смысла тебе рассказывать об этом до того, как ты стал объектом теста .
        - Но у меня было бы время подготовиться, - парировал Харт.
        - Уж поверь мне, к этому нельзя быть готовым.
        - Тогда зачем подвергать кого бы то ни было подобной процедуре? Ведь несмотря на всю подготовку, по вашим словам, ход эксперимента может быть непредсказуемым.
        - Да ты не ссы! - рассмеялся мужчина, - с тобой ничего не случится, ровно как и c пригретым тебе троном, успокойся. Единственное, что меня интересует, - это то, какие выводы ты сделаешь по поводу того, что увидишь, и как эти самые выводы будут коррелировать с нашей намечающейся авантюрой в стране лиловозадых.
        Харт невольно поморщился, услышав это далёкое от приятного тона выражение и одновременно с этим рассмеявшись, к большому удивлению для себя и загадочной ухмылке мужчины.
        - Развяжите его, - повелел он агенту, который тут же исполнил отданный приказ.
        Харт с удивлением потёр ещё секунду назад зажатые ремнями запястья и посмотрел на свои руки: «А это разве безопасно?».
        - Поверь мне, сейчас безопасность - самое меньшее, о чем стоило бы заботиться.
        Харт внимательно рассматривал свои ладони, на которых стали проявляться какие-то рисунки, которые он сначала принял за свои кости и сосуды.
        - Знаете, а эта штука весьма полезна при проведении спецопераций, - можно ведь так видеть и не только сквозь кожу, но и зданий, что позволит…
        - Так, так, - звонко прозвенел радостный голос где-то со стороны.
        - Что позволит… - замялся Харт, - стоп, у меня кожа не белая, а…
        - В самую точку! - рассмеялся голос.
        Девушка резко подняла голову, соскочив с выдуманного кресла, и уставилась на своего друга, которого уже схватили варвары, закованные в стальные доспехи с торчащими во все стороны шипами и обвешанные шкурами убитых ими зверей.
        - Ну как, доходит помаленьку? - улыбнулся Арчибальд.
        - Да, - первый раз глядя на алхимика по-настоящему, прослезилась девушка, - я… - она запнулась, - я ведь была в совершенно ином мире - и там… там все используют твой образ для поклонения, ты стал золотым идолом религии цикла! - девушка одновременно со слезами рассмеялась, - и варвары, которые тебя сейчас держат, будут думать, что ты одной с ними крови! С одним цветом кожи, но ведь ты из племени Свободных Орлов! Ты чистокровный шаман Лилового Трайба, а никакой не алхимик! - рассмеялась девушка своей находке. - О, Богиня, я даже и не думала смотреть на всё происходящее с этой точки зрения.
        Арчибальд лишь одобрительно улыбнулся в застывшем времени, где двое варваров с покрасневшими от алкоголя лицами пытались стоять сами и удерживать при этом «диверсанта» алхимика.
        - Но что это было за видение? И видение ли? Прошлое, будущее или же?..
        - Всё вместе и ничего из этого, - покачал головой Арчибальд.
        - Стоп, подожди… - Гелла зажмурилась, - но как ты можешь быть алхимиком, если ты лиловокожий? В своей культуре ты должен быть шаманом, только им и никем иным! Как вообще было возможно так исказить твой образ?
        - О, поверь, я могу быть кем угодно, но если опустить эти слова, смысл которых тебе ещё предстоит понять, придумав самой, то я бы сказал так: алхимиком я стал из-за желания примирить технократические мировоззрения варварских племён севера и духовные изыскания трайбов с юга. Только и всего, мне было интересно, получится ли у меня совладать с таким массивом энергий.
        - И что же? - улыбнувшись от уха до уха, радостно спросила девушка, - у тебя получилось, как считаешь?
        - А вот это мы сейчас и узнаем.
        Время снова набрало свой ход, и, переломав алхимику ноги, пьяные варвары протащили его за волосы до вершины скалы, где уже прибили своими копьями к колесу одной из повозок и начали спускать вниз с обрыва под улюлюканье и рычание.
        Девушка уже видела эту сцену и видела, как её любимый, испуская последний вздох, одним своим последним взглядом смог напугать до смерти боевого генерала армии, который самолично решил снять голову плебея, решившего посягнуть на святое - на отдых господ-завоевателей.
        И тут произошло нечто, чего никто не ожидал - вместе со свинячьим попискиванием свалившегося в страхе генерала раздались и другие, ещё более жалкие и напуганные крики варваров.
        Рабыни и рабы, которые использовались для тяжелых работ и сексуальных утех, воспользовавшись расслабленностью хозяев, стали нападать на них и убивать, резать, отрывать их гениталии всем, что приходилось под руку.
        Только что прямо перед любовницей Арчибальда произошла сцена, которая заставила её рассмеяться - пьяный от удовольствий член армии варваров, наслаждаясь губами рабыни, работавшей снизу, зашёлся поросячьими визгами и улился слезами, держась за свой низ, упав на землю и начав елозить по ней подобно червяку. Девушка же, выплюнув обрубок, поднялась с окровавленным ртом во весь рост и издала первый, пожалуй, в своей жизни клич свободы, который тут же поддержали тысячи других рабов, которые были схвачены армией завоевателей из разных стран и, что ещё более чудовищно, были вывезены из самой Империи в качестве развлечения и оруженосцев. Несмотря на начавшуюся суматоху, было очевидно, что победить даже полупьяную армию у измождённых рабов нет сил, но они как могли старались спасти как можно больше товарищей по несчастью, запрягая лошадей и увозя женщин и детей, в то время как мужчины и некоторые особенно воинственные женщины расправлялись с ещё не до конца понявшими что к чему варварами. И подумать только - одной слабинки генерала было достаточно, чтобы вызвать цепную волну восстания. В то же самое время
девушка почувствовала, как сильные руки мужчин-рабов хватают её и садят на лошадь, отдавая ей поводья и хлестая запряженного коня, который уже мчался прочь из горящего лагеря вместе с сотнями других рабов, которым предстояло рассказать о чуде Арчибальда, имя которому была свобода. Путешественница неслась на лошади во всю прыть, чувствуя, как она непрестанно смеётся и плачет одновременно, вместе с этим периодически выкрикивая полные жизнеутверждающего оттенка выражения на совершенно незнакомых ей языках. Она чувствовала эту общность со всеми другими свободными теперь людьми всех рас этой планеты, которые теперь знают, что даже один человек может изменить всю историю. И пусть она будет тысячи раз переписана, имеющий уши да услышит, а видящий да увидит правду, сокрытую в глубине веков и одновременно на поверхности души каждого человека, которая заключалась в простой истине - если кто-то захочет подарить людям свободу и получить её в конце концов сполна, а правитель, управляющий страхом в своих целях, в один день будет предательски укушен своим верным псом и в итоге растерзан.
        Девушка бежала с этим всеобъемлющим чувством справедливости, глядя на залитое звёздами ночное небо и ощущая всем телом потоки воздуха, которые ласкали её лицо и тело, и не было даже намёка на скорбь или боль о потере Арчибальда, нет. Но была радость, которая питала всё существо влюблённой девушки, и, пожалуй, этот последний дар её любимого был намного дороже всего, что было до этого. И заключался он в знании, которое позволило вспомнить, что смерть не страшна, но страшна жизнь, отрицающая её и боящаяся её во всех проявлениях, ведь именно страх ведет варваров и всех им подобных к чудовищным преступлениям против жизни. Это простая неспособность объять жизнь во всех её проявлениях. Глупо было бы сказать, что Арчибальд, сейчас приняв без остатка своё растворение в пустоте, стал частью её мира. Не стал, как и никогда не обретет своё рождение ни завтра, ни через миллион лет. Так чему радовалась девушка, только что потерявшая своего самого близкого человека? Это знание, подобно лепесткам цветка, также открывалось во всей красе внутри её существа - всё потому, что Арчибальда и не существовало вовсе. Не в
плане человека или физического объекта, но как какой-то отдельной сущности, потому что нет ничего отдельного ни в этом, ни в любом другом мире. Всё было проявлением одной воли, которая рождала все видимые, мыслимые и немыслимые формы, которые остались лишь вспыхивающими и угасающими звёздами в бескрайнем космосе духа, играющим музыку радости и свободы, сопровождая праздник освобождения одного скованного существа на абсолютном уровне, свободой других на более приземлённых ступенях. И несмотря на это, колесо судьбы пришло в движение, заставив трепетать каждый атом вокруг несущихся по плоскогорью всадников, которые превратились в единую стрелу в потоке пространства - времени, разрезающие её, рвущие на куски, чтобы возвестить миру о давно забытом им первозданном чуде единства.
        Скрежещущая и стонущая вселенная разорвалась, подобно девственной плеве, впустившая в себя знание, осеменившее её и давшее рождение совершенно новому, тому, чьё имя ещё предстояло произнести.
        - Неплохо, да? - разбудил девушку голос, мягко опуская её дрожащее от оргазма тело на мягкие подушки из россыпи вселенных.
        - Ммм, - невнятно пробормотала девушка.
        - Я пока оставлю тебя на время, хорошо? - с этими словами Бог поднялся и растворился в вечности, позволил своей Богине на короткий миг вновь погрузиться в иллюзию порождаемых миров и доиграть выбранную ей партию своего внутреннего освобождения до самого конца.
        Погружаясь вглубь себя, ощущения мягкости бесконечности сменились жесткими и стягивающими всё тело путами пространства-времени, в которых короткий крик рождения ознаменовал переход в новое тело и обретение духом новой, отдельной от общего потока сознания самости.
        - Гхааа! - выдохнул Харт, глядя на дрожащие контуры комнаты, его окружавшей, которые то и дело собирались в геометрические фигуры, тут же распадающиеся на те самые предметы, которые он мог бы назвать миром, таким, каким он его знал. Тут не было разницы между живым и неживым, поэтому и мужчина, вставший со своего места и подошедший к Стивену, тоже был неотделимой частью этого огромного конгломерата.
        - Ну, что, Стиви? - ласково спросил.
        - Зачем он спрашивает, если и сам всё знает? - подумал Харт, но вместо этого его губы чеканили совершенно иной смысл, - в Империи не должен распространиться этот экстракт из страны Утконоса.
        - В правильном направлении мыслишь, - улыбнулся человек, - и почему же?
        - Наши продажи синтетических стимуляторов упадут как полностью бесполезная и дорогая продукция, - продолжал чеканить Харт, внутренний свидетель которого загибался от хохота, - продукция?! Да, о чём он, чёрт подери, говорит и зачем? Хотя… - он задумался на долю момента, - это может оказаться весьма увлекательным! Посмотрим-ка…
        - Теперь видишь, какую ещё опасность и потенциал хранит в себе культура этих непокорных племен?
        - Я понимаю, сэр. Мы должны сделать так, чтобы их традиции были забыты навеки.
        - Ну уж не навеки, - рассмеялся человек, - но до тех пор, пока мы не выкачаем всё из их земель и пока не уйдём на заслуженную пенсию, мой мальчик, им и продохнуть нельзя будет, чтобы не вспомнили о своей свободе.
        - Я вас понял, сэр, - одарил собеседника холодной улыбкой Харт.
        - Тем более, начало конфликта послужит отличным пиаром твоей персоны, и я уверен, направляя умы подданных в нужном направлении, они примут тебя как бесстрашного командующего, сражающегося за свободу и за жизни этих плебеев.
        - Нужно только действовать очень осторожно, иначе…
        - Что иначе? - рассмеялся человек, - в данном случае всё это будет так нарочито небрежно сделано, что всё происходящее будет казаться неизбежностью, а не спецоперацией. Эх, Стиви, тебе ещё многому предстоит научиться, в том числе как правильно отвлекать внимание. Но, тем не менее, считай, что проверку ты прошёл, - человек протянул руку, - поздравляю с получением титула Императора, мой господин.
        Агент, тут же быстро подбежав, развязал кожаные ремни, которыми, оказывается, Харт был до сих пор связан.
        - Спасибо, сэр, большая честь для меня.
        - Не сомневаюсь, ну а теперь начнём.
        - Что именно, сэр?
        - Войну.
        139. Харт вынырнул с игральной доски на место игрока и радостно изошёл смехом: «Слышала, Гелла? Насколько всё просто».
        Девушка, улыбнувшись, кивнула. - Меня, тем не менее, - улыбнувшись, заметила она, - больше заинтересовало то, что ты видел во время своей минутной отключки. Почему ты не рассказал об этом ему?
        - Тут всё более чем очевидно, - подмигнул Харт, - он и так уже знал обо всём.
        - Похоже, что наши встречи не прошли для тебя даром, - улыбнулась Гелла.
        - Не сомневаюсь, - игриво улыбнулся Харт, чувствуя, как тело его трансформируется вместе с сидящей напротив Геллой. Девушка стала превращаться в густой фиолетовый туман, который разрезали фиолетовые символы, существовавшие ещё до самого понятия времени и языка, который мог бы это самое время описать. Вместе с этой тёмной массой она начала святиться ореолом тысячи солнц, который невероятно возбуждал существо Харта.
        - Я знала, что это ещё не конец, - улыбнулась святая дева вырисовывающейся напротив из тьмы фигуре алхимика.
        - Конечно, нет, - улыбнулся Арчибальд, - однако, я все же не хочу, чтобы мы сейчас были привязаны к нашим образам, пусть они и являются хорошими проводниками.
        - Согласна, - улыбнулась дева, прикрыв свои глаза. Одновременно с этим игровая доска между ними расширилась с небольшого столика до размеров самого космоса, обнажив свою истинную природу двум сущностям, которые безбрежно дрейфовали посреди миллиардов лет эволюции. Одновременно с этим появилась танцующая фигура длинноухого существа, которая, исполняя одновременно тысячи танцев, грациозно рисовало знак бесконечности, кружа вокруг девы и Арчибальда. Пришелец пел тысячью языков, создавая самую прекрасную музыку во вселенной, мелодию, которая и рождала мир, давала ему проявить себя, чтобы могла возникнуть шахматная игра бесконечности, в которую Гелла и Харт были погружены с головой. Тем не менее, взяв небольшой антракт, оба игрока уже наблюдали, как в «реальном мире» вне их систем уже вспыхивают тысячи огней вокруг, обдающие универсум жаром познания и открытий, жаждущие, чтобы вневременная амнезия наконец отступила, и можно было посмотреть на всё мироздание с совершенно иной точки зрения.
        Горящий знак бесконечности, раскалившись до предела, стал таять, распадаясь на тысячи вибрирующих информационных паттернов, которые формировали ячейки, из которых рождались тысячи потенций всевозможных миров, образуя два огромных крыла космической богини, раскрывшей по огромному всевидящему оку на обоих своих бесконечно прекрасных крыльях. Маленькое существо, тем временем оставляя за собой постепенно испаряющийся шлейф своего собственного силуэта и напевая песнь рождения и смерти, медленно втягивалось в светоносное тельце богини, превращая его в чёрную дыру, принявшую форму гигантской матки, из которой готова была принять весь универсум, который однажды появился из неё же. Это была смерть - та самая финальная точка, аккорд развития и цель существования всей жизни.
        - Мама? - удивлённо обратилась Гелла, глядя на слегка улыбающееся и раскрасневшееся лицо своей матери.
        Та медленно опустилась на колени прямо перед девочкой и, не говоря ни слова, обняла свою дочку. Гелла тут же поняла, что мама не улыбалась, а почему-то навзрыд плакала, обнимая всё крепче своё маленькое спасение.
        - Мама, - более настойчиво повторила Гелла, положив руку ей на спину, - что случилось?
        - Папа - он… он нездоров, - через некоторое время оторвавшись и глядя на Геллу красными глазами, пролепетала мама, - но мы… мы справимся обязательно, обязательно справимся, вот увидишь, мы будем всегда вместе, втроем: ты, я и …
        Когда железная крышка захлопнулась, Гелла услышала глухой рёв мамы, которая всё-таки не смогла сдержать себя и продолжала рыдать на плече у своей матери, которая обнимала её.
        Кто-то из приглашенных так же всхлипывал, однако большая часть продолжала хранить гробовое молчание, пока языки пламени пожирали тело отца Геллы.
        Кое-кто шептался о том, как это «должно быть тяжело» для девочки - пережить потерю отца в столь юном возрасте, и что это невероятный шок для неё, ведь она за всё время церемонии не проронила ни слезинки. Иные же шептались о том, что она всё-таки не родная и возможно ещё не успела привыкнуть, слух у девочки был развит достаточно хорошо, и её мозг ловил все эти сигналы, поступавшие от окружающих её людей. Тем не менее, несмотря на эти более чем интересные теории, истина всё же оказалась несколько иной.
        - Гелла, - раздался голос подошедшего к ней отца, - как дела?
        Голограмма ожившей сцены из прошлого вспыхнула поверх крематория, где находилась девочка, и она улыбнулась своему отцу: «Привет, Фрэнк».
        - Ха! Ты же знаешь, что я всегда немного обижаюсь, когда ты меня так зовёшь.
        - Ну, хорошо, Фрэнки? - пожала плечами девочка.
        - А вот это уже лучше, - расхохотался писатель, - что, напугала тебя немножко мамка? Да? - сразу перешёл к делу отец.
        - Даже не знаю, - покачала головой девочка, чувствуя, как дрожат её кулачки. Она всё прекрасно понимала - раз уж её мама, самая взвешенная и мудрая женщина в мире, как думала Гелла, находилась в таком состоянии, то дела действительно плохо, что ни говори.
        - Вижу, что так и есть, - мягко взял её за ручки Фрэнк, присев на корточки напротив неё. Гелла смотрела прямо на его лицо и почувствовала, как слёзы предательски наворачиваются на её глаза. Это был её долг - сдержаться перед мамой, поддержать её, но ещё больше она была обязана оказать поддержку отцу, и вот она просто не могла ничего поделать с собой.
        Отец сурово посмотрел на неё и мрачно закрыл глаза.
        - Если и он сейчас заревёт - пронеслось у неё в голове, - то я просто провалюсь сквозь землю, как… Как я смогу это пережить? И…
        Вместо того чтобы пустить скупую мужскую слезу, её отец задрал голову и громко рассмеялся.
        Ошарашенная Гелла тут же забыла и про зарывшуюся в подушки в спальне маму, и про свои собственные слёзы, остался лишь момент оглушительной тишины, который разрезал громогласный смех Фрэнка.
        - Фуф, давно так не смеялся. Ты уж прости, но ты такая серьёзная, - он тихонько щёлкнул Геллу по носу, заставив её невольно улыбнуться, - прям не по возрасту, если будешь так напрягаться с малых лет, то у тебя будут морщины, и кто тогда, думаешь, захочет взять тебя в жены, а?
        - Эй! - обиженно прикрикнула на него Гелла, - это моё дело! - она надула губки, - и, между нами, у мамы тоже они есть, но ведь ты её любишь!
        - НУ, твоя мама - единственная для меня, поэтому…
        - И я тоже буду единственной для кого-то! - топнула ножкой девочка, чем приятно удивила отца, заставив его расплыться в улыбке, - не сомневаюсь, моя принцесса.
        - И вообще, не переводи тему! Говоришь, кстати, что мама единственная, тогда зачем заставил её плакать?
        - У меня эфирная болезнь, - продолжая улыбаться, быстро отчеканил Фрэнк, - мне осталось жить около года.
        Всё, что окружало Геллу, будто бы потеряло оттенок, и всё пространство сузилось до узкой воронки гула в правом ухе.
        - Ч… Что?
        - НУ, вот так поживу ещё годик и до свидания! - расхохотался отец.
        - Это то есть как? - смутилась девочка, - то есть ты совсем, совсем…
        - Да, - улыбнулся Фрэнк и… - О! Арчи, иди сюда.
        - Краау! - издал гортанный звук утконосик, когда отец поймал его и направил на Геллу.
        - Давай, атакуй её!
        - Фрэнк, хватит, - со злобой бросила Гелла, - как ты можешь говорить о подобном столь беспечно?! Разве тебе не страшно?! - чувствуя, как срывается её голос, бросила Гелла, тут же начав клясть себя за то, что озвучила свои мысли. Отец помрачнел на секунду, но только для виду и улыбнулся. - Ничуть, вот разве Арчи боится смерти? - Фрэнк потряс животное, вызвав у того видимое недовольство.
        - Но папа! Он утконос, он же тупой!
        - Это с какой стороны посмотреть, - погладил по голове животное Фрэнк, - в каком-то смысле он гораздо разумнее нас.
        - И чем же? - раздражённо бросила девочка.
        - Опустив взгляд на животину, Фрэнк дал Арчи возможность развалиться тому на спине у него на коленях и стал щекотать его брюшко. - Помнишь, когда ты заставила Арчи кричать?
        Гелла покраснела и готова была провалиться под землю. Она вспомнила свою вспышку неконтролируемого насилия и издевательства над ничем не провинившимся животным. И ей стало вдвойне горько и за тот случай, и за то, что сейчас она кричала на Фрэнка.
        - Так вот, посмотри на Арчи и спроси себя, винит ли он тебя в том, что с ним произошло или, может, обижается?
        Гелла посмотрела на чёрные бусинки - глаза утконоса, и отрицательно помотала головой.
        - Вот! А знаешь почему?
        - Гелла неуверенно и стыдливо посмотрела в глаза отца.
        - Потому что это бог.
        Гелла ошарашенно посмотрела на отца, и тут ей всё стало понятно. - Фрэнк, слушай, я уже не маленькая, и не стоит придумывать детскую сказку про то, что у нас волшебный зверь, который управляет миром, или рассказывать одну из историй про космическую бабочку, или…
        - А я и не собираюсь - это ведь всё просто упаковка из-под конфетки, а не она сама. И в том, что я только что сказал, нет и доли шутовства или лукавства.
        - То есть?
        - Посмотри на него, - Фрэнк поднес морду утконоса, который тут же начал ёрзать в руках, к лицу девочки, заставив ту невольно улыбнуться.
        - Знаешь почему он не злится на тебя? - спросил ещё раз отец.
        Гелла вновь помотала головой.
        - Потому что вечен, он живёт здесь и сейчас. Он не выдумывал ни прошлое, ни будущее, чтобы затем в них же и запутаться. Если ему больно, он кричит, если ему приятно - он бурчит, только и всего! Он тотален и вечен. Да, он смертен в определённом смысле, но для себя он бессмертен, для мира, что внутри него, - он вечен, ведь весь космос - это тот миг, когда он слит с ним, более того, он и мир - это одно, мы одни с этим существом! Так каким образом он или мир могут исчезнуть? Я ведь не зря назвал его Арчибальдом в честь древнего алхимика! Кто-то считает его главной заслугой революцию, освобождение рабов, кто-то называет богом и святым, но главная заслуга Арчибальда в том, как он принял смерть - он был уже мёртв, было мертво его эго, что мешало увидеть полную тождественность с миром.
        - То есть, - подхватила его мысль дочка, - если ты умрёшь, то ты сможешь… ну, как говорят некоторые, родиться в другом месте.
        - Нет, моя дорогая, - улыбнулся Фрэнк, передавая Арчибальда в руки Геллы, которая, нежно обхватив его, начала гладить, - я умру, и это будет мой конец, я больше никогда не увижу твоего лица, но… это не сильно меня тревожит.
        - Значит, ты… Не любишь ни меня, ни маму!
        - Вот оно, - щёлкнул пальцами Фрэнк, пододвинувшись к маленькой девочке, и положил свою мягкую тёплую ладонь ей на голову, - мне всё равно, что было и всё равно, что будет, я есть сейчас, я и есть этот момент, моя любимая! И его у меня никто никогда не отнимет, потому что я не Фрэнк, я не ты, не Арчибальд, не эта комната, не болезнь, не планета… Я - это весь космос, который находится вне нас и одновременно присутствует сейчас в каждом, наблюдая эту сцену. Это игра, каждый наслаждается своей партией, и мы… Никогда не упустим этого чувства, так ведь? - подмигнул ей Фрэнк, растворяясь в воздухе.
        - Да, папа, - чувствуя, как слёзы катятся из глаз, прошептала Гелла.
        - Ради этих слов, моя дорогая, и было всё устроено! - рассмеялся Фрэнк, превратившись в летящие за окном крематория снежинки, которые засыпали старое здание, превратив в пустоту ум Геллы, растворяя любые границы вокруг.
        Затем девочка открыла глаза и вновь увидела всё: плачущую маму, бабушку, горящую печь, людей, снег за окном, ничего не поменялось. Потому что, чтобы понять, что говорил ей тогда отец, не было нужды делать что-то специальное. Истина, которой одарил её Фрэнк, была с самого рождения с ней, и даже раньше, ведь мир вокруг и был продолжением духа Богини, и не было ничего, кроме этого. И несмотря ни на чьи презрительные реплики, Гелла не смогла сдержать улыбки, и, чувствуя, как мурашки бегут по её телу, вспомнила, кто она есть на самом деле.
        Гелла чувствовала, как голограммы вокруг неё растворяются, оставляя её маленькое голое тельце на всеобщее обозрение тысячам глаз - ячеек крыла космической бабочки, которые затем сформировались в огромный глаз, навсегда угасающий и закрывшийся. Это была холодная маска мира. С другой же стороны посреди универсума парил ещё один эмбрион, и внимание тысяч глаз второго крыла устремилось теперь уже в ум этого существа, пробираясь к самой сути его памяти.
        140. - Если подаришь мне на память кольцо с эфирным кристаллом, то я обещаю, мы ещё увидимся, - звучали слова Богини. С ними в голове и трепетом в сердце юный Стивен Харт стоял у входа в аэропорт, предусмотрительно придя заранее, чтобы уж точно не пропустить проводы. Когда назначенное время пробило, Харт разнервничался ещё больше - ведь с ней будут её мама и папа, поэтому нужно и на них произвести хорошее впечатление. Так уже сложилось, что Харт ещё ни разу не встречался с ними. Ожидание продолжалось, секунды от обещанной точки встречи превращались в минуты, а те - уже в часы, и в итоге Харт проторчал как идиот у входа около пяти часов.
        - Может, задерживают рейс? И их оповестили об этом? - не решаясь звонить всё это время, чтобы не быть надоедливым, Харт всё-таки решился и набрал номер Геллы на своем переносном головизоре, чтобы узнать о том, что данный пользователь более не обслуживается. Это перевесило чашу терпения Стивена, и он, вызвав такси, добрался до дома своей возлюбленной.
        - Стивен! - радостно приветствовала его консьержка, которая всегда с теплом встречала юного Харта, когда тот приходил в гости к Гелле, которая уже в столь юном возрасте жила отдельно от родителей.
        - Здравствуйте, - судорожно кивнул в ответ Стивен.
        - Решил значит и со мной попрощаться, так ведь? - с энтузиазмом поинтересовалась женщина, - а то ведь причин тебе больше приходить сюда нет, или ты ради меня всегда возвращался сюда? - рассмеялась женщина.
        Харт молниеносно понял, что к чему, и, сжав кулаки, решил всё-таки проверить свою догадку.
        - Да, да, вы правы! Так как давно уже уехала Гелла?
        - О! Они съехали ещё вчера и… - сердце Харта упало одновременно с жаром ненависти, который поднимался с низа до живота и сжигал всё, что было в нём хорошего. Вчера Гелла сказала прийти ему на следующий день, то есть сегодня! Даже дала ему точное время и условие, при котором он может это сделать. - Эта сука просто посмеялась надо мной, - скрипнул зубами Стивен.
        - Ты вещь уже знаешь, в какой район они переехали, так ведь? - не подозревая ни о чём, что знал Харт, невинно спросила женщина.
        - Конечно, - взяв себя в руки, улыбнулся Харт, - знаю и направляюсь туда прямо сейчас, и да, я пришёл сказать вам спасибо за то гостеприимство, с которым вы всегда встречали меня, - Харт поклонился.
        - Эх, Стиви, - мечтательно улыбнулась женщина, - вы с Геллой такие молодые, но вы уже сейчас так смотритесь хорошо вместе, дай бог вам счастья! Не удивлюсь, что вы до конца жизни будете вместе, знаешь, вот смотрю на вас и вижу - вас связывает какая-то необъяснимая сила. Я уверена, что сила эта - любовь, - женщина улыбнулась.
        - Конечно, - ещё раз поклонился ей Стивен, - всего доброго, если повезёт, ещё свидимся, - развернувшись, Харт быстрым шагом пошел прочь, уже не обращая внимания на летящие вслед напутствия женщины. Теперь он из молодого мужчины превратился в пульсирующую жилу, которая просто не могла сдержать бурлящий поток крови, который стучал в нём.
        В таком настроении он даже и не заметил, как попал в небольшое оцепление ребят постарше, которым явно не понравилось, что он не обращал внимания на их возгласы, направленные прямо на него.
        - …Глухой или что? - брызнул слюной на него один, лбом ударив его переносицу и чуть не разбив её. Харт мгновенно схватился за ушибленное место и слегка отшатнулся.
        - Ну что, прояснилось? - начал было задирала, но Харт, уже не помня себя, бросился на него и, резко подпрыгнув, вцепился зубами в щеку нападавшего.
        Парень, отшатнувшись, заорал, пытаясь оторвать от себя маленького зверя, но хватка Стивена оказалась железной и, несмотря на удары, которые летели ему в голову, в торс и по ногам, он не отпускал нападавшего. В какой-то момент ему показалось, что он уже не чувствует ничего, поскольку вместо ноющей боли от побоев ему стало щекотно, однако в этот самый момент он отпустил окровавленное лицо парня, поскольку его организм среагировал на другой клык - стальной, который вошёл ему прямо под лопатку. Харт, расцепив зубы и отпустив то, что осталось от лица нападающего, обмяк на землю, придавленный другим членом банды, который, держась за окровавленный рот ладонью, перекрыл ему кислород, начав вдавливать второй рукой голову в землю.
        - Что, нравится кусаться, уёбок? - улыбнулся он, проводя лезвием прямо перед глазами Харта, - у Боба между прочим есть девушка, и как по-твоему теперь он ей покажется? Мне кажется, за твою дерзость будет справедливым сделать с тобой тоже что-нибудь красивое, - парень улыбнулся и уже начал проводить линию ножом на лице Стивена, как тут же был сбит какой-то силой, позволившей Харту тем самым вздохнуть полной грудью, жадно глотая воздух.
        Стивен перекатился со спины на грудь, глядя на то, как ещё секунду назад сидящий на нём парень сам оказался на земле. Безуспешно пытаясь подняться, он не заметил, как сбившая его фигура медленно подошла к нему и, подняв ногу, резко опустила её на голову. Раздался хлопок, и тело парня обмякло окончательно, теперь больше напоминая мешок для мусора в форме человека.
        - Ты в порядке? - присев на корточки, осведомился пришелец.
        - Харт, всё ещё пытаясь восстановить дыхание, всё же смог кивнуть головой.
        - Вот и отлично - улыбнулся мужчина в ответ, - как тебя зовут?
        - Х…Харт, - выкашлял свою фамилию Стивен, - Стив Харт.
        - Харт значит? Мне кажется это судьбоносная встреча, Стиви, - улыбнулся мужчина, помогая юноше подняться, - не хочешь прокатиться?
        Харт уже успел подумать, что это может быть банальное похищение, инсценированное под спасение, но идти ему теперь было всё равно некуда, поэтому он, молча кивнув, проследовал с незнакомцем до машины. Как и подозревал Харт, у неё их поджидали ещё двое, один быстро сел за руль, а второй, открыв дверь, жестом пригласил Стивена вовнутрь. Харт, поколебавшись мгновение, залез внутрь дорогой чёрной иномарки и, когда уже только дверь захлопнулась, успел подумать, насколько глупо его развели.
        - Как дела, Стиви? - зайдя с другого входа, примостился рядом незнакомец, дав знак водителю тронуться с места.
        - Вы следили за мной? - глядя на кожаное сидение водителя перед собой, отчеканил Харт, только сейчас начиная чувствовать, как тело начинает ныть от побоев.
        - Ну, если только пару минут, - рассмеялся мужчина, - ты шёл, абсолютно ничего не соображая, и мы чуть не врезались в тебя, пока ты переходил дорогу. Если бы не доля секунды, то мы бы точно столкнулись, и кто знает, может быть нам пришлось оттирать твой зад от нашего бампера. Машинка новенькая, всё это так возмутило меня, что я решил тебя проучить. Но какие-то идиоты оказались первыми.
        - Значит вы тоже хотите получить своё? - прыснул Харт.
        - Не совсем. После того как ты устроил такое занятное шоу, Харт, скажу прямо - ты меня заинтересовал. Мало таких безумных ублюдков сейчас, особенно в твоём возрасте, все такие нежные как пидоры, честное слово, - с этими словами мужчина залился смехом.
        - Я не пидор, - мрачно буркнул Харт, чувствуя, что над ним издеваются.
        - Я и не думал тебя так называть! - сильно хлопнул его по плечу мужчина, от чего парня затрясло при мысли о том, как этот мужлан одним ударом вырубил нападавшего. Да и вообще, жив ли он после удара в голову? Похоже, такая мелочь совершенно не волновала сидящего рядом.
        - Но если хочешь в чём-то преуспеть в жизни, выучи урок, который только что получил. Чтобы получить преимущество - в любом деле - действовать нужно первым, а для этого ты всегда должен быть максимально сосредоточен, несмотря ни на что. Поэтому ты и пропустил такой очевидный выпад того имбецила. Ты витаешь в облаках - это главная проблема, но ничего, это исправимо. Я научу тебя, не ссы.
        - Вам-то это зачем? - не выдержав, посмотрел на своего «спасителя» Харт и тут же застыл, увидев стеклянный взгляд, которым одарил его мужчина.
        - Я ещё не знаю, - с улыбкой ответил он, - всё будет зависеть от тебя и только от тебя.
        - Что мне нужно сделать? - уже предчувствуя, что придётся как-то угодить этому зверю, задрожал Харт.
        - О, расслабься! Ничего сверхординарного. Я просто хочу тебе кое-что показать, - с этими словами автомобиль затормозил, и дверь рядом с Хартом распахнулась, впустив в салон яркий свет, который сдерживала тонировка.
        - Идем, не бойся, скучно точно не будет! - рассмеялся мужчина.
        Харт осторожно вышел из автомобиля и невольно ахнул - он стоял перед отелем «Сердца» - крупнейшим и самым роскошным отелем не только в столице, но и наверняка во всей Империи!
        - Чего застыл? - окликнул Харта мужчина, идя в сопровождении охраны к центральному входу.
        Стивен мгновенно собрался и, поравнявшись с ним, вошел в роскошный холл гостиницы, мгновенно растворившись умом в роскошной мебели, изящных колоннах, геометрических рисунках на стенах и чувстве сопричастности к какому-то совершенно иному, доселе скрытому от него миру.
        - Господин Доуз! - мужчину приветствовала женщина на ресепшене, - мы вас сегодня не ожидали увидеть, что за приятный сюрприз!
        - А что, мне нужно особое приглашение, чтобы заскочить домой? - беззлобно улыбнулся мужчина.
        - Возможно, - подыграла ему девушка, - какую программу вы хотели бы сегодня… О! - молодая стройная работница отеля выбежала из-за стойки и чуть ли не вплотную подбежала к Харту, - это ваш сын, сэр?
        Стивен мгновенно почувствовал, как покрылся румянцем, глядя на идеальную фигуру девушки, обтянутую чёрным платьем, и ощущая слабый, но невероятно манящий запах её духов.
        - Можно и так сказать, - рассмеялся мужчина, - только он сам ещё об этом не знает. Хотя, судя по реакции на женщин, он точно такой же простофиля, как и я.
        Харт тут же взял себя в руки и, попытавшись выглядеть беспристрастным, подал голос: «М… меня зовут Стивен, и я…». Договорить ему не дал очередной взрыв хохота со стороны мужчины и женщины, которая нежно потрепала его по щеке.
        - Очень приятно, Стиви! Уверена, мы с тобой подружимся, так ведь? - она подмигнула мальчику, заставив того ещё больше покраснеть.
        - Конечно, конечно, - положив руку на плечо своему «сыну», расплылся в улыбке мужчина - но вы уж нас простите покорно, нам нужно ещё успеть на «мероприятие».
        - О! Конечно, конечно! - идемте за мной! - пригласила девушка, резко развернувшись и обдав Стивена очередной порцией духов.
        Харт шёл за ней, крутя головой в такт её покачивающимся бедрам, чем вызвал очередной взрыв смеха сопровождающего его мужчины.
        Подойдя к служебному лифту, девушка набрала какую-то комбинацию на мини-панели в стене и, приложив к ней пальцы, заставила его открыться. После того как вся троица оказалась внутри, девушка повторила похожую последовательность действий уже со внутренней панелью, после чего лифт снова стал герметичным и, едва ощутимо двинувшись с места, начать опускаться. Харта это насторожило, и он решил спросить напрямую своего нового «отца»: разве нам не наверх?
        - О, в этом нет решительно никакой необходимости, - ответил с улыбкой мужчина.
        - Но вы что, снимаете номер… в подвале?
        Мужчина с девушкой вновь гулко расхохотались, заставив Харта почувствовать себя полным идиотом.
        - О… Нет, - вытирая глаза, обратилась девушка к Харту, - господину Доузу нет нужды снимать что-то в своём собственном отеле.
        Тут Харт по - настоящему оторопел, оценив масштаб фигуры «спасителя», ещё не до конца осознавая, с кем имеет дело.
        - О! Вот мы и на месте, - улыбнулась девушка. Контрастом дорогого и изысканного холла стало какое-то затхлое подвальное помещение с кучей настенных кабелей, которые бежали по обе стороны каменных стен.
        У самого выхода их встретили двое охранников, вооружённых автоматами, которые как по команде разошлись в стороны, когда владелец отеля вышел из лифта. Чем дальше Харт следовал за виляющей попой работницы отеля, тем мрачнее становился - его второй раз разводят на … что? Он сам ещё не до конца понимал свою роль в происходящем. Гипотезы, которые он строил по поводу того, что с ним хотят сделать: разобрать на органы, использовать как игрушку для утех или просить выкуп, что ещё более глупо, мгновенно рассеялись, когда он услышал скандирование каких-то гимнов. Дойдя до конца коридора, он оказался вместе с двумя своими проводниками на обзорной точке, с которой открывался вид на площадку, скорее даже ринг, подумалось Харту, в каждом углу которого стояло по вооружённому до зубов, нет, даже не охраннику, самому настоящему военному наёмнику в чёрной маске и при полном обмундировании. За её же пределами бесновалась толпа самых различных людей - кто-то был одет в деловые пиджаки, кто-то стоял голым по пояс, обнажив испещрённые татуировками тела. Среди скандирующей толпы так же выгодно выделялись вызывающе
одетые девушки, которые, видимо, эскортировали некоторых из присутствовавших господ зрителей.
        На арене же сражались двое мужчин, обнажённые по пояс, применяя весь арсенал приёмов известных им единоборств ради того единственного, что сейчас имело значение - победы.
        - Это какой-то подпольный чемпионат? - осведомился Харт.
        - Это куда больше, чем чемпионат, - это один из способов попасть в «семью», - улыбнулся мужчина, - мою «семью».
        Стивен невольно сглотнул, глядя, как двое бойцов изо всех сил пытаются одержать вверх, и в какой-то момент это начало удаваться одному из них. Повалив своего соперника, боец начал применять удушающий захват, но в итоге сам через пару секунд оказался на полу и, получив череду коротких ударов в голову, уже не смог подняться. Зал приветствовал победителя овациями и радостными криками, в то время как тело проигравшего вооружённые люди, волоча за ноги, стаскивали со сцены.
        - Он что… Умер? - невинно спросил Харт.
        - Ну конечно, - с недоумением и даже некоторой степенью обиды округлил глаза мужчина, - только в смертельном поединке можно показать то, чего ты стоишь и насколько тебе необходимо то, к чему ты стремишься. В данном случае - это желание попасть в нашу дружную семью, и, пожалуй, первое испытание он прошел. Так ведь, парни?! - раскатистым эхом прошлась последняя фраза, по подземной арене вызвав ещё больший взрыв эмоций собравшихся.
        Хозяин сделал жест, и толпа немедленно успокоилась. - Дамы и господа! Рад сообщить вам, что сегодня не только этот смелый юноша, - он указал на окровавленного бойца, - с честью становится частью нашего общества! Но и ещё один совсем юный мужчина - его зовут Стивен Харт, и, мои дорогие, у меня на него совсем нескромные планы, потому что однажды мы будем подчиняться ему, ведь он станет Императором этой чёртовой дыры!!
        Зал теперь уже не сдерживался, превратившись в мечущегося в агонии дикого зверя в подземной клетке, рёв которого наверняка достигал поверхности. Чувствуя, однако, на себе взгляд всех этих людей, Харт не испытывал страха. Напротив, все переживания последних дней, связанные с родителями и подругой, показались ему детскими и надуманными. Они не шли ни в какое сравнение с теми яркими чувствами, что он испытывал сейчас, - это был настоящий душевный подъем и трансформация сознания, когда Стивен смог коснуться самой твердыни небес и живущих там богов. И, чёрт подери, Харт не знал как, но слова этого «крестного отца» запали ему в душу, и иного исхода, кроме того, как стать Императором, просто не может быть!
        - А теперь, дамы и господа! Приглашаю всех наверх, отпразднуем же наше пополнение! - с этими словами мужчина развернулся и, кивнув Харту, проследовал обратно по коридору. Девушка, которая присоединилась к ним, снова произвела манипуляции на экране своими идеальными ноготками, как это успел отметить Харт, и лифт теперь доставил их на уровень гаража, где их уже ждала припаркованная машина.
        - Вы ведь ненадолго отлучитесь? - улыбнулась она на прощание, когда двое мужчин забирались в машину.
        - О, нет! Это не должно занять много времени, - кивнул ей хозяин, - мы скоро будем.
        - Буду с нетерпением ждать, - подмигнув Харту, улыбнулась девушка.
        Стивен вновь почувствовал свой стояк, который немыслимым образом смогла вызвать эта девушка одним взглядом.
        - Согласись, этот мир куда интереснее, чем твой маленький мирок, так ведь? - улыбнулся сидевший рядом мужчина, когда машина сорвалась с места и помчалась с горящими мигалками на капоте через улицы мегаполиса.
        - Однозначно, - улыбнулся Харт, тут же, однако, помрачнев, вспомнив про свой обычный быт и каждодневную бессмысленно повторяющуюся рутину, - но вы сказали, что я тоже в семье, это значит, что я…
        - ЭЭ! Не спеши, - качнул головой «отец», - я верю в тебя безоговорочно, просто поверь. У меня чутьё, которое ещё никогда меня не подводило, это как с женщиной: или ты умеешь с ней обращаться или нет, оно у тебя либо есть с рождения, либо нет. В ином случае, меня не было бы здесь, и я не имел того, что имею. Вопрос сейчас в другом - ты сам-то готов стать частью «семьи»? Моей «семьи»?
        - Да, сэр. Только идиот упустил бы такую возможность.
        - Рад это слышать. Я в тебе не ошибся, это точно. Знаешь, зачем я устраиваю эти бои насмерть?
        По спине Харта пробежал холодок, он сам испугался своего ответа, которой тут же выстрелил в пространство: «Чтобы отобрать тех, кто достоин».
        - О, да, подготовка и воля очень важны, но что куда более значимо - это то, что я лишаю людей их страхов, понимаешь? Эти двое, какими бы ни были машинами убийств - всё равно боятся, и эти двое страшились смерти, и я вылечил обоих! Каждый, правда, по-разному принял это для себя в итоге, но суть одна. И чтобы стать частью нашего общего дела, я должен лишить тебя всех страхов, но я убедился ранее, что смерти ты не боишься, поскольку ввязался в драку с теми отморозками. И, несмотря на это, у тебя всё равно есть то, что тебя держит и не даёт раскрыться твоему потенциалу.
        Машина резко затормозила, и Харт с замиранием сердца уставился на свой дом, который виднелся снаружи.
        - Ты понимаешь меня? Сделай своей семье прощальный подарок и отпусти её, у человека не может быть две семьи, понимаешь? - с этими словами Доуз, как его называла девушка, протянул Харту тяжеловатый предмет, завёрнутый в целлофановый пакет, и откинулся в сиденье, глядя в потолок, - я жду тебя десять минут, ты управишься за это время. Если же нет, то мы больше не увидимся, и можешь представить, что всё это было лишь сном.
        - Я… - Харт открыл было рот, но Доуз прервал его, - ни слова, пусть за тебя говорят твои поступки, пошёл, давай. 10 минут, помни, не больше.
        Харт захлопнул рот, глубоко вздохнул и громко ступил на асфальт перед своим домом.
        Глядя на знакомую до боли железную дверь подъезда, Стивен прокручивал события прошедших дней, одновременно ныряя в своих воспоминаниях в самую глубину, вспоминая своих родителей, все те неловкие ситуации, в которые он попадал с ними, одновременно испытывая невероятную благодарность за их существование и заботу, с одной стороны, и ненависть по отношению к рутине и периодическим абсолютно бесполезным скандалам двух уставших друг от друга людей - с другой. Его сердце сжалось после того, как он смог впустить в себя все эти чувства, оживить их внутри себя, и ими же подгоняемый, не помня себя, уже взбежал вверх по лестнице и зашёл внутрь.
        Со стороны кухни раздалось какое-то шуршание. Не прошло и секунды, как его мать, выбежав в коридор, бросилась к нему, обняв и притянув сына к себе. Казалось, она совершенно забыла и о своей истерике, и о том, что он, даже не проинформировав её, покинул дом более чем на сутки. Харт улыбнулся сам себе, вспоминая, как проведенная ночь у друга Джеффа, про которого его мама не знала, казалось ещё недавно второй по величине проблемой, помимо того, что Гелла уехала на неопределённый срок, так как после неё обязательно последует встреча с родителями, которые явно будут не в восторге от его поведения, особенно отец.
        - Мама, - тихо обратился Харт…
        - Да, моё солнышко?
        - Я ужасно извиняюсь за то, что сделал, и я… В общем, у меня есть подарок, - пробормотал Харт, подняв свой презент к животу матери и, нащупав извилистую форму, взял поудобнее в руку.
        - Правда? - улыбнулась матерь, тут же позабыв всю свою злость и обиду на сына за то, что он заставил её так сильно беспокоиться, ведь это был первый раз в жизни, когда он поступил подобным образом, сбежав из дома, - и что же это?
        Харт зажмурился, все сильнее и сильнее давя на предмет внутри пакета, даже не ожидав сопротивления вначале и ощущая, как всё его тело потеет от предстоящего момента. Эти секунды давления растянулись на долгие часы воспоминаний, которые водоворотом разлились в океане памяти Харта. Тепло мамы, когда он был совсем маленьким, когда она позволяла ему засыпать рядом с ним, и даже, всегда уставшая, она находила время, чтобы всегда поиграть с ним, выслушать его. Когда же он стал постарше, несмотря на все неврозы от городской жизни и суеты, она всегда находила время выслушать его тревоги по поводу некоторых отношений с другими ребятами и девушками, о том, как найти своё место в мире и остаться собой. И несмотря на непрекращающиеся упрёки, ссоры и скандалы, Харт любил это всё, любил возвращаться домой, пусть раз на раз не приходилось, и квартира, в которой он жил, приносила не только радость, но и боль, и…
        - Пуф!! - как будто выстрелила детская хлопушка, так сначала показалось Стивену, но затем его восприятие от своей кривизны вновь вернулось к исходной точке и он, вздрогнув, в момент выпустил из своего ума все воспоминания. В мозгу лишь замер ничего не понимающий взгляд матери, которая, подобно тяжелому мешку, рухнула прямо пред ним на пол. Буквально через пару секунд с таким же непонимающим взглядом в коридоре оказался отец, который буквально замер в тот самый момент, когда мешок слетел с руки Харта, обнажив чёрный стальной предмет.
        - Сын… глядя под ноги Стивена, ошарашенно чеканил слова отец, - ты, ты чего?
        Харт инстинктивно вытянул руку, а его папа инстинктивно закрылся руками, что позволило ему защититься от пули, которая застряла в его ладони. Харт схватил пистолет двумя руками и выстрелил ещё раз, попав на этот раз в ногу. Отец потерял равновесие и рухнул на пол.
        Стивен, не теряя времени, быстро подошел к нему и направил дуло пистолета прямо в лоб отцу.
        - Ну, вот и хорошо, - первый раз за много лет улыбнулся он своему сыну, - мы с мамой переживали, что с тобой могло что-то случиться. Славу богу, ты в порядке.
        Следующий хлопок вышиб из отца Харта весь дух. Стивен медленно опустил ствол, только начиная ощущать лихорадку во всём теле и то, как сильно трясётся рука, которая буквально слилась вместе с оружием. В соседних квартирах началась какая-то суматоха, видимо, выстрелы были достаточно громкими, чтобы вылететь за пределы одного жилища. Тем не менее, Стивена это уже больше не волновало. Ничего уже не могло его напугать, никогда больше. Это осознание, ещё умственно не сформировавшись в его голове, уже нашло отражение в миллионе мурашек по коже и вибрациях, которые гуляли по его телу.
        - Прощайте и… спасибо, что дали мне свободу, - выдохнул Харт, покидая навсегда свой дом и входя в новый мир.
        141. Заходя в больничную палату, Гелла не ожидала увидеть отца стоящим рядом с проходом. Неужели он так ждал её, чтобы лично поприветствовать?
        - Папа… - потянулась девочка к своему отцу, видя, как на его вспотевшем лице дергается странноватая ухмылка. Всё оказалось гораздо прозаичнее, и вместо счастливой встречи и слов благодарности за очередное посещение, Геллу встретил мощный приступ рвоты Фрэнка, который заставил его выблевать прямо на белоснежный пол госпиталя коричнево-кровавую массу.
        - Чё стоишь? - дрожащим голосом проговорил Фрэнк, - Гелле повторять не стоило, и она пулей вылетела из палаты за санитарами. Иногда ей думалось, а не лучше было бы оставить отца в покое и позволить дожить отпущенные ему месяца в нормальном состоянии, ожидая, когда эфирный приступ нанесёт свой сокрушительный удар, чем позволять ему существовать день ото дня на препаратах, которые превратили его внешне в обтянутый кожей скелет с лысой черепушкой, а внутренне - в раздражительного и гневного зануду, который теперь обладал целым спектром различных недугов благодаря ядам, разгуливающим по его крови, которые безуспешно пытались убить эфирный вирус, по пути уничтожая все здоровые ткани, что попадались на пути.
        Гелла ненавидела себя за эти мысли, ненавидела, что за свою доброту человек, который вытащил её из ада, теперь так страдает. И ненавидела она себя, ту, которая считала, что ему лучше было бы поскорее умереть счастливым в относительно здоровом теле, чем, превратившись в полу-покойника, проклинать всю жизнь и мучить морально всех, кто был рядом с ним. - Возможно, - сбегая вниз по лестнице, - подумала Гелла, - это какой-то тест создательницы, чтобы проверить наши узы. Но каким ублюдочным существом надо быть, чтобы творить такое с теми, кого ты создал? Гелла никогда особенно не верила ни в каких богов или порядок, который стоял бы за хаотической массой событий и совпадений, которые и составляли суть разнообразия жизни, но тут ей захотелось, чтобы создатель мира обрёл форму, став гигантской надзирательницей-богиней из приюта Геллы. Тогда она могла бы избить эту жирную суку до полусмерти, которая допускает страдание таких хороших, искренне любящих окружающих людей. Почему эти мрази из приюта до сих пор живы, здоровы? - колотила мысль Геллы изнутри, - почему Фрэнку, этому удивительному писателю,
острейшему уму современности предстояло выносить все эти муки? Почему первый человек, первый мужчина, которого она полюбила, по-настоящему полюбила, должен проклинать своё тело и мир, что его породил, вместо того, чтобы наслаждаться им? Тут Гелла моментально вспомнила слова отца, ей же сказанные, про то, как важно жить одним моментом, что это и есть божественный промысел, это и есть универсум в одном моменте. Но как жить этим моментом, когда твоё тело буквально распадается на куски и никто не способен тебе помочь? Гелла не знала ещё многого о взрослой жизни, но она уже догадывалась, из чего она складывалась, особенно для её отца, который на протяжении последних коротких лет старался проводить всё своё свободное время с дочуркой, которую ему подарил мир. Призвание писателя осталось в прошлом, из-за эфира ткани его организма, включая мозг, разъедались вирусом, и ему надо было поразить именно те участки, которые отвечали за функционирование рук и отделы памяти, поэтому при всей технике, которая могла бы записывать его мысли и переводить в текст, он не мог долго держать в памяти то, что было необходимо
для связного цельного сюжета, и это приводило его в бешенство. В этот момент лучше было бы и вовсе не находиться рядом с ним. Однажды и Гелле прилетела порция обвинений в её безразличии, холодности, эгоизме, что затем нашло свой выход в физической атаке принадлежностями, которые находились рядом с кроватью. Фрэнк хватал зубами всё, что не было привинчено к столу, и разбрасывал по всей палате. Гелла встряхнула головой, не в состоянии долго держать эту сцену в памяти.
        Не только написание новых произведений, что было равно самой жизни для Фрэнки, но и топливо для выработки мужской энергии, которой являлась его жена, и секс с ней остались в прошлом, поскольку химия напрочь убивала всякое желание и потенцию, превращая человека в мрачную тень, единственное желание которой было уснуть, поскольку организм всегда находился во взбудораженном состоянии, а прием сильных успокоительных был связан с проблемами с пищеварением, так как они вызывали сильнейшие язвы, которые убивали аппетит на корню. Таким образом, каждый приём пищи превращался в пытку.
        Гелла ещё раз представила себе нечто огромное и мерзко ухмыляющееся - весь мир, который смеялся над одним единственным, ни в чём не повинным человеком. Девушке захотелось разбить, раскроить в кровь лицо этой мрази. И, несмотря на то, что ей следовало бы поспешить, Гелла просто встала как вкопанная в конце длинного больничного коридора и со всей силы ударила стену, почувствовав, как ноющая боль отдалась от костяшек до локтя и выше, чуть не выбив плечо. Однако это её не остановило и, ощущая, как она не в силах контролировать слёзы, ударила ещё раз уже другой рукой, а потом ещё и ещё раз, и уже крича в беспамятстве, измазала кровью белоснежную стену, одновременно с тем, как её отец забрызгивал кровью пол этажом выше.
        142. Выйдя в подъезд из квартиры, Харт ощутил лёгкое головокружение и ноющую боль в кулаках, но решив не обращать на это внимания, захлопнул за собой дверь и уселся на ступеньки лестничной клетки.
        Сверху спускалась взволнованная бабушка. Жительница дома, узнав Харта со спины, поторопилась к нему.
        - Стиви! Стиви! - я слышала выстрелы! Иди скорее домой, гвардейцев уже вызвали, так что давай скорее… - она запнулась на полуслове, увидев в руке Харта пистолет.
        В этот момент Стивен поднял на неё глаза, и, не мигая, глядя ей прямо в переносицу, высверливая в ней дыру, растянул губы в сдержанной улыбке. - Да, знаю. Но не стоит обо мне беспокоиться, - Стивен сделал жест оружием и женщина, не говоря ни слова и чуть не поседев, тут же развернулась и пулей бросилась наверх.
        - Где же они? - Стивен устало откинул голову, разглядывая трещины на стенах в подъезде. Ему нужно было представление. Нужно было устроить настоящее шоу из того, что произошло, ведь он был убежден, что тот отморозок играется с ним. Было очевидно, что если бы он сейчас не сделал этого своими руками, то эта тварь убила бы и его, и его семью, и возможно всю его родню, параллельно присваивая всё имущество, что у них было.
        - Господи, у тебя довольно странное чувство юмора, если ты решил столько странных обстоятельств впихнуть в два дня моей жизни, учитывая, что до этого вообще ничего не происходило. Но, возможно, вся жизнь подобно пружине, которая постоянно сжимается, чтобы в один прекрасный момент с грохотом выстрелить в неизвестном направлении.
        Пока Стивен обдумывал все это, за окнами уже вовсю гуляли сирены.
        - Вот оно, - вздохнул Харт, - в перестрелке нет нужды, - думал он. - Я просто выйду и, спровоцировав их, дам себя застрелить, никаких ненужных смертей.
        Стивен поднялся и медленно спустился по ступенькам, которые вели к двери во двор. Схватившись за ручку, он толкнул дверь, уже готовясь к тому, чтобы быть испещрённым пулями, но не тут-то было. Вместо воинственных гвардейцев его встретили трясущиеся псы Империи, стоявшие с опущенным оружием. Харт читал выражение недоумения, смущения, а то и подавляемого страха на их лицах.
        - Что за?.. - подумал Стивен, - или может я уже лежу, напичканный свинцом, на асфальте, а мозг решил протянуть мне руку помощи в самый последний момент, решив перед самым концом показать мне что-то интересное?
        Все эти мысли разлетелись вдребезги от резкого удара по плечу, заставившего Стивена вздрогнуть и пустить пулю куда-то наугад.
        - Стиви! - расплылся в улыбке Доуз, приветствуя нового члена «семьи», - а мы с ребятами уже тебя заждались, что же ты так долго? Я уж было отдал команду свалить из этого гадюшника, но гляжу, что ты нашёл правильный ответ на свои вопросы, которые, как погляжу, мучали тебя всю сознательную жизнь. - Фуф! - громко вздохнул отец Семьи и подмигнул Стивену, - а теперь - смотри внимательно! Это и называется - управлять жизнью, - он легонько коснулся руки Харта и извлёк из его окоченевших пальцев оружие, одновременно подняв его над головой и развернувшись к собравшимся сосудам власти Империи.
        - Ой! Что же это такое, гвардейцы?! Что же такое творится? В таком тихом районе, да такие выстрелы, непорядок, а? Куда смотрите, господа, вообще, за что получаете жалование, а?! - рявкнул Доуз. Никто из присутствовавших блюстителей порядка даже мускулом не шевельнул, чтобы ответить.
        Стивен заворожённо смотрел на всё это: «Нет, такого просто не может быть, это какая - то мистика…».
        - Так вот, - покрутив пистолет на пальце, продолжил Доуз, - господа собравшиеся! Хочу вас уверить, что никакого оружия не было, - мужчина аккуратно положил ствол под пиджак, - в квартире выше, - он указал назад пальцем, произошел несчастный случай, мммм… старый дурак приревновал свою кобылу и убил её, а затем и себя, какая же это потеря для Империи! - Доуз позволил себе рассмеялся.
        - А вы не успели ничего сделать, поскольку никто из соседей даже и не подозревал, что такое кошмарное преступление может произойти со столь законопослушными гражданами, - Доуз едва заметно кивнул головой, направляясь сквозь две шеренги расступившихся перед ним гвардейцев. Стивен моментально уловил этот жест и, не отставая, проследовал до тонированной иномарки, незамедлительно юркнув вовнутрь. - Хотя, что я вам рассказываю? - сев на капот задницей, тряхнул головой Доуз, - вы все - просто перхоть, которая ничего не умеет, а ей, что следует делать? А?! - снова рявкнул он.
        В эту самую секунду все гвардейцы как по команде рассыпались по своим служебным автомобилям и растворились в летнем зное, который уже начинал насиловать асфальтовые улицы Империи.
        - Как тебе представление, Стиви? - забравшись вовнутрь и откинувшись на сиденье, спросил Доуз.
        - Я… Я даже не знаю, - промямлил Харт, - это всё так …
        - Невообразимо, да? Ну, то-то и оно! - рассмеялся мужчина - если бы на моём месте был бы какой-нибудь хлюпик, то гвардейцы бы раскатали по асфальту этого идиота.
        - Но зачем? Зачем вы это сделали?
        Доуз хмыкнул, покачав головой: «Ради тебя, Стиви. Чтобы ты не дал заднюю, не застрелился или не выпал бы из машины где-нибудь по пути в отель».
        Харт напрягся, чувствуя, что его развели, действительно по-крупному использовали, заставив каким-то непостижимым образом перечеркнуть всё, что он имел до этого дня, очаровав его буквально парой фраз и бросив в совершенно незнакомую обстановку.
        - Вы… Вы знали, - процедил сквозь зубы Харт.
        - Хм? - удивился Доуз.
        - Вы знали, что означает для меня свобода. Вы почему-то это знали наверняка!
        - О, Стиви, Стиви, человеческая душа не такая уж и большая загадка, уж поверь мне, поживёшь с моё и будешь вместо людей видеть только их…
        - Пистолет! - оборвал его Харт.
        - О! Мне нравится твой тон, - рассмеялся Доуз, - не думал, что веселье закончится так быстро, но C'est La Vie, как говорится, - передавая оружие молодому человеку, улыбнулся Доуз, - смотри только, не забрызгай своими мозгами …
        - Может, вашими? - направив дуло в лоб Доузу, спросил Харт, глядя прямо в глаза самому дьяволу.
        - О! А вот это уже интересно! Ты всё больше нравишься мне, Стиви!
        - Кто вы?! - взревел Харт, чувствуя, как дрожат его руки, - что вы сделали со мной?! Как вы вернёте мне мою семью?! А?!
        - Тц, тц, тц, - почмокал Доуз, - слишком много вопросов, на которые ты и так знаешь ответы, мой юный друг.
        - Вы какой-то гипнотизёр? - подивившись идиотизму своей догадки, да к тому же высказанной вслух, взревел Харт, надрывая голос, - или может вы какой-то демон или шаман?! Кто вы, что вы такое?
        Доуз мгновенно поменялся в лице, обретя форму выбитой из гранита статуи, готовой обрушиться на зазевавшегося туриста, которым в данном случае являлся Стивен.
        - Я, - сухо начал Доуз, резким движением схватив Стивена за запястье и сжав с такой силой, что тот чуть не выронил пистолет, - мать твою, свободный человек, щенок, и не смей, слышишь? - Харт почувствовал, как трещат кости, - не смей наводить пистолет, если ещё яйца у тебя не выросли, понял?
        В ту же секунду, когда Стивен хотел уже было разжать ладонь, чтобы выпустить пистолет, Доуз ослабил хватку и снова улыбнулся Харту.
        - Ты не ссы, главное, если уж решил покончить со всем быстро, так давай нажми на курок! Потом езжай к дедке с бабкой или кому там ещё, они пожалеют сиротку, наверняка же не позарятся на оставшуюся жилплощадь, и тогда у тебя будет маленькое преимущество в финансовом плане, у всей той мошкары, что подрастает, чтобы никогда в жизни и не почувствовать, что такое она - жизнь, есть на самом деле.
        - А что…Что такое эта грёбаная жизнь? - процедил Харт сквозь сомкнутые губы.
        Глаза Доуза расширились. - Всё! Всё вокруг, Стиви! Главное не бояться брать её, как и когда захочешь, - Харта как током прошибло, когда он, глядя в упор, на человека, который не боялся умереть здесь и сейчас, улыбался под дулом пистолета, вполне отдавая себе отчёт, что курок под пальцем нервного юноши может опуститься в любую секунду, повинуясь моментальным порывам неустойчивой психики последнего.
        Харт медленно опустил пистолет и протянул его Доузу.
        - Не стоит, - улыбнулся мужчина, - оставь себе на память. Всегда смотри на него, Стиви, когда попробуешь дать слабину, помни тех, кто вознёс свои жизни на алтарь твоей свободы. Ни я, ни кто-либо другой не смог бы заставить сделать тебя это насильно. Этот воистину героический поступок совершил ты! Ты сам, повинуясь своей воле свободы, воле достичь её, во что бы то ни стало! Всегда помни об этом и никогда не давай заднего хода, ты понял?
        Стивен кивнул, откинувшись рядом с главой «семьи», продолжая рассматривать сложную конструкцию пистолета.
        - Но что вы уготовили мне? Как я смогу реализовать ваш план?
        Доуз лишь рассмеялся в ответ: «Ну, пока наши возможности не очень широки, моё влияние пока распространяется лишь на некоторые пригороды столицы, и, пожалуй, не больше четверти основных ведомств самой столичной структуры. Но я уверен, что благодаря тебе, Стиви, - Доуз проницательно взглянул на него, - мы, точнее ты, будешь иметь влияние на всю Империю, даже не так, Стиви - ты и так уже вся Империя, Империя Сердца, Империя Свободы, - Доуз несильно ударил кулаком Харта в грудь, - ты понимаешь, о чем я говорю?
        Автомобиль вновь затормозил у отеля на этот раз не перед парадным входом, а у отельных ворот для VIP-персон.
        - Да, сэр, - кивнул Харт.
        - Вот и славно! А теперь, если не возражаешь… - Доуз щелкнул пальцами и дверь рядом с Хартом отворилась, - у меня есть кое-какие дела, так что наш дальнейший разговор отложим на потом, да и думаю, что ты тоже будешь занят сутки напролёт, - подмигнул Доуз, доставая из кармана пиджака маленькую колбу с фиолетовой жидкостью, - для храбрости, Стиви.
        Харт не стал отказываться от дара и, поблагодарив своего нового «отца», проследовал за одним из служащих внутрь отеля. Тот проводил его по замысловатому лабиринту из коридоров с живописными орнаментами на стенах к роскошным деревянным створкам лифта, которые отворились перед Хартом. Служащий сделал жест, приглашая Харта вовнутрь, сам при этом оставшись снаружи.
        - Хорошего отдыха, господин, - наклонив голову, улыбнулся служащий, и в следующий момент двери лифта захлопнулись перед носом Харта, дав последнему возможность как следует разглядеть себя в отливающих золотых зеркалах, которыми был обделан внутренний корпус лифта. Никаких кнопок внутри Харт не увидел и поэтому засмущался, одновременно спрашивая себя, а лифт ли это вовсе? Однако его опасения тут же развеялись, когда он почувствовал едва заметную вибрацию и ощутил, как лифт пришёл в движение, и, судя по ощущениям, на этот раз он стремился не вниз, но на самый верх отеля.
        Решив не терять времени зря, Харт откупорил фиолетовую жидкость без запаха и в один глоток проглотил содержимое. Никаких видимых эффектов не произошло, зато теперь, возможно чисто психологически, ему полегчало, и он стал меньше беспокоиться о пункте своего назначения. Продолжая рассматривать себя в зеркале, он внезапно сам для себя рассмеялся и начал улыбаться своему отражению, одновременно с этим заинтересовавшись какими-то деталями в собственном отражении, которые будто бы начали трансформировать всё его лицо. Однако наблюдать до конца эту занимательную сцену Харту не хватило времени, и, после мягко прозвучавшей короткой мелодии, зеркало разъехалось на две части, открыв Харту длинный коридор с красным ковром под ногами и чёрно-белыми ромбами, представляющими собой подобие потолка.
        Харт осторожно вышел из лифта и направился прямо по коридору, одновременно разглядывая массивные полотна, которыми были украшены стены от самого пола и до потолка. На них были изображены мифические герои из различных легенд, сражающиеся с чудовищами, божества различных религий и переплетённые вместе с историческими событиями прошлого кадры из будущего, которые образовали спираль в сознании Харта и подводили его всё ближе к манящей двери в конце коридора.
        На ней был выгравирован из золота гигантский вертикальный ромб со вписанным в него глазом. Харт не устоял перед искушением потрогать этот золотой магнит и, ощутив дрожь во всём теле от соприкосновения руки и блестящей материи, увидел, как дверь буквально расплывается, оставляя его в помещении, к которому он так стремился. Гигантские хоромы буквально дышали жизнью, колонны и стены превращались в извивающиеся геометрические узоры, танцующие в помещении и превращающие его в удивительный божественный сад, состоящий из тысяч ароматов, которые вожделенно впитывал мозг Харта. Посреди всего этого будоражащего сознание великолепия к Харту, минуя джунгли комнаты, подошла, вышагивая внеземной походкой сама Богиня, которая ещё час назад казалась обычной служащей отеля. Только на этот раз на ней была не строгая одежда, состоящая из рубашки и чёрной юбки, а золотые кольца и украшения по всему её обнажённому телу, по которому, переливаясь, сходясь и вновь расходясь в тысячах смыслах, танцевали яркие геометрические татуировки. Богиня, игриво смеясь, начала танцевать вокруг своего супруга, помогая ему избавиться
от одежды и ложного смущения и давая волю его члену, который уже поднялся в вожделении слияния с божественной красотой. Женщина тем временем не торопила события и продолжала танцевать вокруг Харта, оставляя за собой шлейф из тысяч фигур - копий самой себя, которые жили своей жизнью и в каждый отдельный момент времени приобретали свою собственную потенцию сексуальности. Так что в итоге путешественнику пришлось иметь дело с целым пантеоном богинь, которые жаждали силы Стивена. Завершив свой ритуальный танец и подтолкнув Стивена к невероятному, едва сдерживаемому вожделению, Богиня остановилась напротив супруга и, приблизившись к нему лицом, обдала его своим дыханием, из-за которого низ Харта напрягся ещё больше. Девушка тем временем резко слилась со Стивеном в поцелуе, даже не дав ему опомниться, и, завладев его языком, начала свой яростный танец уже внутри его рта, одновременно заставив мозг Харта взорваться от удовольствия. Как оказалось, этому подверглась не только его верхняя, но и нижняя части, ведь даже не притрагиваясь к члену Харта, Богиня заставила его кончить стоя прямо на её переливающееся
тело.
        Тем не менее, девушку это нисколько не смутило, а наоборот - раззадорило. Она медленно опускаясь и оставляя за собой десятки пар висящих в воздухе глаз, которые пристально следили за Хартом, начала работать языком с его низом заставив последнего вновь мгновенно отвердеть.
        Улыбнувшись Стивену, Богиня тем временем оторвалась от его члена, и бросилась спиной на возникшее под ней море подушек, буквально утонув в их вибрирующих волнах. Харт нырнул за ней следом и, обняв, вошёл в Богиню, начав ритмично всаживать в неё свой член, ментально умерев и потерявшись в миллиардах жизней, заключавшихся в теле богини, которая в такт любовной игре давала рождение и одновременно умерщвляла триллионы сознаний, вспыхивающих в игре двух космических любовников, наслаждающихся своим поистине великолепным актом творения.
        - Меня слегка напугала твоя забывчивость, - улыбнувшись, обратился один из игроков к своему партнёру.
        - Да я и сейчас слегка не в себе, - подивившись своему остроумию, рассмеялся второй, вновь вернувшись на плато с высокой горой смыслов, возвышающихся посередине.
        - Похоже, мы всегда немного не в себе, - улыбнулся во весь рот первый. Символы, состоящие из самой информации, которая лихорадочно бегала по его телу, сформировали изорванную одежду только что спущенного вниз на колесе алхимика. - И оба притворяемся, что боимся.
        - Но я старалась, чтобы тебе было, по крайней мере, интересно, - тело космической Богини, извиваясь на кровоточащем Арчибальде, обросло доспехами с шипами с накидкой из шкуры дикого зверя. - Ведь так? Лицо её теперь менялось с женского на мужское и одновременно включало в себя черты и того, и другого, вместе с этим превращаясь в подобие кошачьего, которое сверкало изгибами рисунков на шёрстке, которые пели песню жизни и историю рождения всего мироздания забывчивому шаману-алхимику.
        - Да. Скучно точно не было, - чувствуя, как изорванные лохмотья превращаются в подобие защитной плёнки, состоящей из нано-роботов, которые покрывали тело и не давали ему испытывать дискомфорт в каком-либо пространстве, включая сам вакуум. Одновременно с этим гора позади Богини из скалистого образования стала видоизменяться и под басовый гул превратилась в гигантскую стартовую площадку космического корабля, который взлетал, создавая потрясающий взрыв энергии у самого основания. Когда столбы пыли, подобно огромным цунами, поглотили игроков, физическая планета, на которой она находилась, испарилась, уступив своё место старинной комнате, которая напоминала изнутри сферу. Стены её были испещрены похожими символами, что и окрас Богини-кошки, казалось, их можно потрогать рукой, но как только Арчибальд предпринимал попытку дотронуться до них, они становились невероятно далеки, на расстоянии, равном самой бесконечности, и алхимику оставалось лишь громко рассмеяться этой находке.
        - И что это? - заранее зная ответ, ухмыльнулся путешественник.
        Богиня, загадочно улыбаясь, протянула своему спутнику странный предмет, и тот с благодарностью принял его, чувствуя, как этот самый момент и был выражением всех возможных смыслов, существовавших в мире, и не было ничего, кроме этого действия, этого момента, этого дара, передаваемого от одного к другому.
        - Спасибо тебе, - улыбнулся Арчибальд, крутя в руках странный предмет, покрытый ячейками, которые идеально примыкали друг к другу, и в их гармонии отчётливо виделся тот самый «скелет» - рисунок, который покрывал стены бесконечного пространства вокруг.
        - Можно? - осведомился Арчибальд.
        - Ты уже решил задержаться чуть подольше, в тот самый миг, как совершил этот маленький ритуал, - так что теперь уже назад дороги нет, но ты ведь этого хотел?
        - Ты ведь и сам это знаешь? - подмигнул ей путешественник, вкусив плод и взорвавшись тысячами жизней, которые составляли суть вкуса этого дара, заключавшего в себе всё, что можно было познать и почувствовать.
        - И это всё? - опустив глаза, грустно спросила Богиня и, несмотря на её полный боли голос, путешественник не смог не заметить тень улыбки, которая скользнула по её лицу.
        - Что всё? - потянувшись рукой к ней, хотел узнать игрок, но тут же получил сильнейший толчок в грудь, который заставил его потерять равновесие и рухнуть на землю, одновременно с чем рухнула вся комната, обнажив очередную иллюзорную локацию, которая стала реальностью и ознаменовала новый виток игры, которая не прекращалась ни на секунду.
        - Ты видел это всё и стал этим… этим… - голос Геллы, которая стояла перед ним обнажённая, с гигантским убором из перьев и мордами утконосов, и готова была в любой момент сорваться на крик.
        - Что?.. Чем? - ошарашенно уставился на маленькую куклу странник, тут же заметив, как Гелла, даже не сознавая этого, незаметно подмигнула ему, и этого маленького жеста хватило, чтобы игрок опять впал в амнезию и стал разглядывать своё только что появившееся тело, которое, в отличие от обнажённой натуры Геллы, было герметично упаковано в белую парадную форму генералиссимуса. Головной убор же, покрывающий мгновенно полысевший череп Императора, так же отличался от того, что был на журналистке - это была сверкающая золотом корона с инкрустированными фиолетовыми эфирными кристаллами.
        - Похоже, ты не очень рада моему продвижению, - решил отшутиться Харт, попытавшись встать, но, став опираться на землю, почувствовал, как она просаживается под его весом. Одновременно с этим в его ноздри ударил резкий запах дерьма.
        Харт лихорадочно начал оглядываться по сторонам, к своему омерзению обнаружив, что он находится посредине бескрайнего океана из испражнений. В ту же самую секунду его вырвало прямо на парадный костюм, и он со слезами на глазах пытался остановить эти внутренние спазмы.
        - Не очень приятно, да? - без тени злобы в голосе спросила Гелла, явно желая услышать мнение Императора по этому вопросу. Тот тем временем, пытаясь остановить свой трясущийся организм, лихорадочно потел, ощущая, как капли с его кожи превращаются в самый настоящий поток воды, который стал выливаться на всё окружающее его дерьмо вокруг.
        - Ну, надо же, - позволила себе улыбнуться Гелла, - даже я бы до такого не додумалась.
        - ТЫ … ты! - с покрасневшими от страха и злобы глазами вырыгнул из себя Император, чувствуя, как почва под ним просаживается из-за потока льющейся с него воды. Делать что-то было уже слишком поздно, и в белом костюме Харт соскользнул под слои дерьма, с удивлением обнаружив, что он может видеть в этом мутном пространстве, а увидел он вот что: по этому необъятному потоку дрейфовали маленькие рубиновые острова, которые были той самой территорией Империи, которая не была покрыта водой, а составляла эта площадь не более 5% всей могучей державы Сердца.
        - Это просто бред! - выругался Император, мгновенно обругав за одним и себя, так как из-за его вспышки ярости он позволил себе отвлечься, и чьи-то испражнения уже попали ему в рот, что вывернуло его наизнанку, заставив дойти до такой точки кипения, что тело его из-за нескончаемой вибрации спазмов превратилось в подобие дрели, которая, выстрелив, подобно ракете, взметнулась вверх и выбилась, наконец, на поверхность, воспарив над бурлящим океаном.
        Только он хотел вновь прочистить свой и так уже измученный желудок, как запах исчез, не оставив и следа, зато на его место пришёл уже другой - напоминающий вкус железа. И Харт, причмокивая от этого неприятного, но уже не такого безумного вкуса, опустил голову и вздрогнул, увидев океан крови, на поверхности которого торчали изуродованные лица мужчин, женщин, стариков и детей, которые, не выражая ничего, кроме бесконечной усталости, мирно покачивались на поверхности кровавой планеты.
        - Нет, что же это за?.. - взревел Харт, подняв свои скрюченные руки и тут же замерев от страха, его пальцы, ладони стали кровоточить, полностью покрывая его передние конечности, - нет, нет, нет … - пытаясь отмыться от них, повторял Харт, но кровь всё продолжала пропитывать его одежду, дойдя до локтей, а затем поднимаясь выше к плечам.
        - Хватит!! - взревел Харт, чувствуя, как резко начал терять высоту, и, понимая, что несмотря на распластавшийся снизу океан из крови, падение с такой огромной высоты будет для него фатальным, - прекра… - оборвался голос Харта, когда он почувствовал, как теряет равновесие, но по крайней мере теперь у него было на чём стоять, и он, пару раз причудливо извернувшись всем телом, смог найти точку опоры и аккуратно выпрямить спину, одновременно с этим позволив себе открыть глаза, готовясь к самому худшему.
        Однако на этот раз его ждала более нейтральная картина - ни океана дерьма, ни океана из крови больше не было, - теперь Харт стоял посредине растянувшегося до границ восприятия чёрного зеркала, в котором он мог наблюдать свое отражение, абсолютно его не порадовавшее: вся беленькая форма была измята и забрызгана уже засохшими кровавыми и коричневыми пятнами. Туфли же Харта были полностью пропитаны испражнениями, а руки по самый локоть - въевшейся в белоснежный костюм кровью.
        Харт дотронулся до своей короны, чтобы убедится, что всё в порядке, и она на месте, и замер, нащупав эфирный кристалл, который был венцом красоты его головного убора. Затем он перевёл взгляд на свое отражение под ногами и поднял глаза, ехидно улыбнувшись: «Очень символично, Гелла. Не находишь?».
        Обнажённая журналистка стояла прямо перед ним, лицо её не выражало абсолютно никаких эмоций, кроме глубинного спокойствия.
        - Это же целая куча денег, - присев на корточки, оскалился Харт, при этом постучав кулаком по поверхности огромного тёмно-фиолетового кристалла под собой, - почему же мы не нашли его раньше? Удовлетворённый своим прикосновением Харт поднялся: «Может потому, что его не существует в природе? Как и тебя… Больше».
        Гелла никак не отреагировала на его замечание, всё ещё продолжая пристально рассматривать своего бывшего друга.
        - Эфирные кристаллы - это не только очень мощный источник энергии, не спеша начав подходить к Гелле, стал рассуждать Харт, - но и отличный проводник. - Стивен щелкнул пальцами, и справа от него образовался разлом, крупная трещина в поверхности чёрного зеркала, из которого вспыхнуло зеленоватое пламя в воздухе, формирующееся в движущиеся фигуры. Целый видеосюжет, полностью смонтированный из голографического огня. Из пламени вырисовалось паническое лицо команданте Шелла, когда он попал в одиночную камеру, и было ясно видно, как он дрожит от чувства, что оставшуюся жизнь проведёт за решёткой, а возможно, что и не доживёт до своей естественной кончины, если попадёт в один в блок с «фиолетовыми» заключёнными, которые не понаслышке были знакомы с военными привычками капитана.
        - Похоже не я один стал источником чьей-то боли, - улыбнулся Харт, продолжая вышагивать по поверхности кристалла, - из-за тебя, моя дорогая, этот человек не проживёт и пары месяцев, будучи зверски убит лиловозадыми дикарями в одной из тюрем, в которую его переведут по твоему, подчеркну, ходатайству об усилении меры наказания. И что же? - развёл он руками, - ты правда к этому стремилась?
        Харт щёлкнул пальцами ещё раз, и вокруг них образовалось сразу несколько трещин, в пространстве из которых печально взвыло пламя, превращаясь в десятки, сотни, тысячи людей разного пола, разной расы, разного возраста, которые, формируя цепочку из огненных тел, шли на паломничество к Гелле, которая не оставалась равнодушной и всегда была чуткой к любому, с кем нужно было разделить боль утраты близкого, погибшего в нескончаемой мясорубке на острове Утконоса.
        - Выслушивать нытье неудачников, которые не могут проконтролировать свои собственные жизни, - выплюнул слюну Харт, - посмотри на эти морды - в Империи ли, в стране Утконосов ли! - Подобно двум гигантским огненным крыльям за спиной Харта вспыхнули две картины, на левой - стадионы и другие здания Империи, которые поглощал огонь «шаманов», а на другой - целые деревни острова Утконоса, которые истреблялись напалмом Империи. И затем огонь на месте руин вырисовался в тысячи лиц, которые, корчась в муках, просили освобождения от того кошмара, который свалился на их головы. - Это ведь даже не люди - скот! Наверное, определить, живы они или нет, можно, лишь начав тыкать в них штыками или начав заживо сжигать! И то я не до конца уверен, что они поймут, что вообще происходит вокруг них. Это просто куски мяса с разным цветом кожи, у которых не хватает ни воли, ни даже желания что-то изменить в других или по крайней мере в себе.
        - Это ты такого высокого мнения о своих родителях? - спокойно спросила Гелла, и теперь уже за её спиной появились мужской и женский образы. Пылающая голограмма женщины размахивала руками, а мужская не спеша водила головой из стороны в сторону.
        Харт смотрел какое-то время на них, а затем, прищурившись, выбросил вперед руку и, сжав ладонь в кулак, заставил эти два потока слиться со спиралью идущих друг за другом по направлению к центру, к Гелле, людей, и одновременно с этим рассеяться, потеряв индивидуальность. Теперь зелёные огни больше не напоминали человеческие фигуры, но являли собой случайные вспышки огня памяти, которые уже сливались в большой огненный шар над головами Императора и журналистки. Когда искусственное солнце впитало в себя энергию всех образов, оно, подобно титаническому метеору, понеслось вниз к поверхности зеркала и, столкнувшись с его поверхностью, аннигилировало в чёрную дыру, породив гигантское сооружение, которое Гелла сначала приняла за храм, но затем оно слегка видоизменилось и превратилось в гигантское надгробие, тем не менее, выполненное руками всё тех же невидимых и весьма умелых архитекторов.
        - Это самое лучшее, что они заслужили - серьёзно сказал Харт, - на физическом плане, разумеется. Я ни на секунду не забывал о их жертве, и как видишь, их смерть не была напрасной, - Стивену усмехнулся, - в конечном итоге разве желание любых родителей не заключается в том, чтобы их дети жили гораздо лучше их? Так что я реализовал их мечты и даже больше - я стал самой важной персоной во всей Империи, и вся планета знает моё имя! А что касается твоего любимого трайба и всяких идиотов из Империи, которые оказались не в том месте не в то время, стоит лишь винить их самих за бедность, растущую из недальновидности и тупости. Таким бесхребетным неудачникам на роду написано быть пешкой в чужой игре. И не тебе винить меня за то, что я могу управлять своей собственной жизнью, а они нет.
        - Попался, - улыбнулась Гелла.
        - Что, хочешь инкриминировать что-то сказанное мной? - усмехнулся Харт, - но прости, дорогуша, тут не суд, а настоящая игровая площадка, и нету силы, которая могла бы исполнить твои эгоистичные желания и покарать меня… за что? За то, что я успешный бизнесмен и превосходный игрок? - Харт рассмеялся, - ведь так? Тебе просто завидно, что я, в отличии от тебя, не растрачиваю свою жизнь на всякий мусор, а занимаюсь настоящим делом!
        - Ты неправильно меня понял, Стивен, - тряхнула головой Гелла, заставив своим замечанием на секунду смутиться Императора, - я тут не затем, чтобы судить тебя, я просто, наконец, знаю, как помочь тебе.
        Харт смотрел на неё, широко раскрыв глаза, и затем зашёлся в приступе смеха. - Ты?! Помочь мне? Правда? Мёртвая баба, которая всё, что смогла за свою жизнь - это слушать нытьё всякого сброда и передавать его такому же мусору? Что ж, если это была шутка, то поздравляю, тебе действительно удалось развеселить меня, - с этими словами Харт внезапно покраснел и сжал зубы, - вот если, если бы ты правда хотела как-то помочь мне, ты не поступила бы, как последняя сука, и не оставила меня тогда! - Харт широко раскрыл свои глаза, и гнев его материализовался, заставив весь мир вокруг потухнуть, и пламя вокруг стало раскалывать эфирный кристалл под ногами обоих, одновременно плавя его и дойдя до точки невозврата в своих молекулярных процессах. Гигантский драгоценный камень взорвался, порождая новую реальность, в которой не было ничего доступного словам, но именно из-за этой невозможности и стали проявляться образы, которые нашли свое выражение в гигантском символе - ромбе, ставшем геометрическим выражением воли творца этой пустоты. Четырехугольные фигуры продолжали множиться до бесконечности, идеально ровно
прилегая друг к другу и продолжая одновременно вырастать до бесконечности и сжимаясь до полного исчезновения. Благодаря этому трюку смогли найти свое проявление формы, ставшие кожей, внешней оболочкой этой геометрической игры и давшие отсчет времени и пространству вокруг.
        Впрочем, форма ромба могла существовать и в таких условиях в чистом виде, и вот уже один ярко-фиолетовый представитель этой первоначальной расы висел в воздухе, создавая внутри себя всевидящее золотое око, которое, раскрывшись, смогло обнаружить вокруг себя целую вселенную, живущую по своим удивительным правилам игры, заключающимся в отсутствии таковых.
        - Смотри, тут по-любому должно быть что-то забавное, - указывая на гигантский глаз, взволнованно прокричала Гелла.
        - Да слышу я. Слышу! - подняв голову и следуя за жестом подруги, устало выдохнул Харт. - Перед взором двоих подростков раскинулся гигантский шатёр из зелёных и фиолетовых ромбов, который венчал на одном из пиков гигантский фиолетовый четырёхугольник с переливающимся внутри него золотым глазом.
        Харт замер, пытаясь вспомнить, где ещё он мог видеть этот символ, но, подгоняемый куражом своей подруги, уже прошмыгнул следом за ней вовнутрь, напрочь позабыв о всколыхнувшем воспоминания символе.
        Внутри было по-уютному темно и камерно, как будто само помещение сжалось внутри в несколько раз по сравнению с тем объёмом, который шатёр имел снаружи. Пройдя по небольшому коридорчику с роящимися по стенам фиолетовыми узорами и проникнув внутрь самого помещения через свисающие расписные ковры, парочка оказалась посреди арены, разлинованной точно так же, как и внешняя оболочка этого чудного заведения.
        Несмотря на то, что, похоже, вход был бесплатный, в зале не наблюдалось особенно много народу, то тут, то там сидели родители с детьми, ожидающие чудного представления.
        - Что мы вообще тут делаем? - пробурчал вполголоса Стивен, пробираясь через ряды стульев повыше, где обзор был бы получше.
        - Сама ума не приложу, - тихо хихикнула Гелла, - сейчас мы это и узнаем.
        - Лучше бы прогулялись снаружи, - продолжал бубнить Харт.
        - Лучше не лучше, - покачала головой подруга, - а такое событие бывает только раз в жизни!
        - Какое ещё событие? Ты ведь даже ещё не знаешь, что должно произойти!
        - То-то и оно! - усевшись на свободное место и приглашая Стивена сесть рядом, просияла Гелла.
        - Это уже просто какой-то бред, - продолжая излучать недовольство, плюхнулся рядом Харт, одновременно с этим словив взглядом какого-то парня на противоположной стороне круглой арены, который помахал им обоим.
        - Ты его знаешь? - смутившись, шепнул Стивен подруге.
        - Не знаю, может быть, а может и да, - пожала она плечами и помахала в ответ.
        - Как это понимать? - ощутив укол ревности, вспылил Стивен.
        - Тсс! - приложила палец к губам Гелла, - представление начинается.
        Арена, которая освещалась магическим красноватым сиянием, на пару мгновений погрузилась во тьму, а затем взорвалась чудовищной вибрацией, которая прошлась по всем зрителям и продолжилась оркестровым аккомпанементом, под звуки которого в центре арены вспыхнул зелёный столб огня, превратившийся в фиолетовый туман.
        - Вау! - вскрикнула от восторга девушка, почувствовав, как каждый волосок на её теле встал дыбом, Харт же испытал краткий испуг от такой неожиданности, но тоже был в полном восторге, не ожидав, что живое представление сможет настолько захватить его внимание в эпоху голографических и виртуальных развлечений.
        Под оживленные аплодисменты и свист дым рассеялся, уступив место элегантной фигуре в чёрном плаще, который буквально светился множеством разноцветных звёзд и туманностей. Глядя на этот волшебный наряд, можно было подумать, что сама вселенная обнажилась на радость жадной до знаний толпы. Фигура стала ещё выше, одновременно с этим она сорвала с себя этот плащ, который, превратившись в воздухе в извивающуюся гигантскую змею, разлетелся по залу, трансформировавшись в десятки огромных орлов, которые своими криками наполнили зал ещё и восторженными криками зрителей. Через несколько секунд они исчезли так же внезапно, как и появились, и зал, несмотря на малочисленность, вновь зааплодировал с такой силой, что, казалось, сама земля содрогается под ногами.
        Теперь же можно было ещё разглядеть и фигуру самого фокусника - одетый в элегантный фрак и брюки, на которых время от времени материализовывались сияющие символы. Персона носила на голове странный головной убор из далёкой страны, который состоял из длинных разноцветных перьев, а венцом его был козырек из сияющих и переливающихся голов утконосов. С такого расстояния, кстати, заметила Гелла, она никак не могла понять - мужчина это был или женщина. Вот если бы она или он подняли голову или заговорили…
        Будто бы в ответ на её мысль фигура вскинула голову и обратилась непосредственно к Гелле: «Вот мы и встретились вновь, дорогая».
        Гелла впилась глазами в эту фигуру и почувствовала жар во всём теле, сопряженный с вибрацией, которая прошлась по всему её телу и, выйдя из него, распространилась по всему помещению, которое в ответ на эти колебания стало терять свою форму, превращаясь в полупрозрачный образ самого себя.
        - Давно не виделись, - оправившись от первоначального шока, улыбнулась Гелла, - точнее будет сказать, что мы и не расставались никогда.
        - Можно и так сказать, - качнула головой фигура, - однако за то время, пока ты позабыла обо мне, ты успела вдоволь попутешествовать, как я погляжу.
        Гелла удовлетворенно кивнула головой.
        - Так… И какой же твой ответ теперь?
        - А разве ты о чем-то меня спрашивала? - улыбнулась Гелла.
        - В том-то и дело, что нет, я бы не позволила себе такой дерзости, а вот ответ на твой вопрос - ты получила на него свой собственный ответ?
        Гелла призадумалась. - Ещё точно не знаю, правда, - она повернулась к Стивену, который сидел, полностью зачарованный представлением, которое происходило у него в голове, - я пока не могу оставить его одного, понимаешь?
        - Разумеется, - поклонившись, отозвалась фигура, растворившись в воздухе, из которого уже возникали новые образы, и Гелле казалось, что она сама становится частью этого представления, и, подобно опоздавшему на сеанс зрителю, ей приходилось сходу вникать в суть происходящего. На этот раз, однако, это было не так уж и сложно.
        Две гигантские голографические фигуры любили друг друга в воздухе и, оторвавшись друг от друга, создали мощнейшую воронку, куда засосало всё внимание Харта, и сам он, спрыгнув с трибуны, оказался в центре арены, смеясь и плача вместе со своими космическими родителями.
        - Почему, почему это произошло? - рыдал с покрасневшими глазами Харт, пытаясь обънять их обоих, но его ладони хватали пустоту, - я ведь ещё с тобой, Гелла! А это всё… всё случится только на следующий день! Почему у меня такое чувство, будто это уже не изменить, почему, почему? - без устали повторял Стивен.
        - Стиви, - ласково обняла его Гелла, - тут нет завтра или вчера… есть только безвременное сейчас, и нам нужно принять это для себя, если мы хотим стать свободными.
        - Что это всё значит? - зажав раскрасневшееся лицо, выкашлял Стивен, - и почему это вообще всё происходит?
        Воздух взорвали снаряды, которые пронзили голографических гигантов, и те распались на тысячи мельчайших фрагментов, которые тут же обрели форму своих более крупных ипостасей и усеяли собой арену. Целый дождь из полупрозрачных тел всё падал и падал на головы Харта и обнявшей его Геллы. Вскоре они вдвоём уже плыли, едва держась на поверхности океана из голограмм мёртвых тел. На этих волнах скорби, который состоял из исчезнувших навсегда мужчин, женщин всех рас и эпох, дрейфовали два огонька бьющихся сердец, впитывающие в себя всю боль потерь этого мира и одновременно с этим выпускающие из себя сострадание и любовь, которые заставляли этом мир продолжать существовать.
        - Неплохо, очень неплохо, - зазвучал успокаивающий женский голос.
        Гелла открыла глаза, и в её руках теперь покоилась тёплая ладонь её отца, который с умиротворенным видом лежал на кушетке.
        - И как это поможет? - нетерпеливо буркнула Гелла.
        - Никак, - с усмешкой отозвалась женщина, продолжая водить по телу Фрэнка своими руками, - я всего лишь делаю вид, что помогаю твоему отцу справиться с болезнью.
        - Что?! - взорвалась Гелла, сжав при этом руку отца ещё сильнее, - вы издеваетесь?!
        - Отнюдь, - продолжая свои волшебные пассы над телом больного, проговорила шаманка, - поскольку моё лечение - не больше чем игра, нужно понимать, что и вирус, который поразил тело твоего любимого человека - не более, чем шутка твоего воображения.
        - Вы!.. Да как вы!.. - трясясь от злости, проскрипела Гелла, но тут же к своему удивлению расслабилась, услышав абсолютно искрений смех отца.
        - Гелла, всё это настолько нелепо, что я, пожалуй, даже соглашусь, но именно поэтому мне кажется, что я чувствую себя лучше.
        - Правда? - осведомилась женщина, - что ты чувствуешь, Фрэнк?
        - Покалывание во всём теле и… Холодные… Холодные места в области живота…
        - Да? Славно, ты почему мне не говорил про них с самого начала? Ты ведь сразу их почувствовал?
        - Мне было страшно сказать об этом, - нервно хихикнул Фрэнк.
        - Ничего, - спокойным голосом проговорила Сия, подведя ладошку к обнажённому животу Фрэнка и сложив клином ладошку наподобие кинжала направила её прямо в пупок отца Геллы.
        Девочка вздрогнула от животного крика, который пронзил всё помещение, Фрэнк дрожал всем телом, из глаз его лились слёзы, а своей ладонью он чуть не раскрошил маленькую ручку своей дочери.
        Гелла же от ужаса раскрыла глаза, думая, что помутилась рассудком, ведь рука женщины полностью вошла в живот её отца, и при этом не было никаких видимых повреждений - ни разрыва тканей, ни крови, ничего. В момент, когда крик пронизывал всю хижину, пространство вокруг будто бы замерло, и Гелла ощутила невероятный прилив энергии, которую, она была уверена, разделяют и Сия, и её отец. Ощущение было такое, будто бы счастливое прошлое с человеком, её спасшим, и будущее, где ему предстоит умереть от ужасной болезни, растворились, и осталось только сейчас, где немного жёсткий метод шамана всё же возымел действие, и рука жрицы племени Святого Утконоса разрезала не тело мужчины, но весь мир, обнажив его и показав, что его на самом деле не существовало.
        Казалось, прошла вечность, прежде чем она вынула руку, и вспотевший Фрэнк без сил растёкся по кушетке.
        Гелла не могла унять дрожь, и её сил хватило лишь на то, чтобы медленно отдёрнуть руку и, обхватив себя, успокаивать ту невероятную вибрацию, которая сотрясала тело.
        - Значит, смерть была неизбежной? - спросила она, обращаясь в пустоту.
        - Смерти не существует, - мягко проговорила женщина, подсев к девушке и гладя её по голове.
        - Но ведь вы говорили, - вновь заплакала девушка, - что… что это поможет, и все эти муки, которые перенёс папа, будут не напрасны! Он выкарабкается и, и… - Гелла уже не могла говорить и лишь уткнулась в грудь лиловокожей женщины, которая мягко обняла её, одним своим прикосновением уняв дрожь в её теле.
        - Ничего, ничего, моя дорогая, всё уже закончилось, не держись за то, что было, но и не забывай этого. Впусти в своё сердце всю боль, что пережил твой спаситель, и выпусти её наружу, преобразовав в себе.
        - Зачем… зачем всё это нужно?! - рыдая, выругалась Гелла, сжав покрепче тело грузного шамана.
        - Чтобы научиться любить.
        Гелла вздрогнула, ощутив тёплый прилив в области, куда опустилась рука шамана.
        - Твой отец смог кое-что извлечь из моих уроков, я убеждён, что сможешь и ты, - мягко проговорил мужской голос.
        Гелла подняла голову и в изумлении открыла рот, увидев, как на месте Сии теперь сидел мужчина-шаман. Хоп же, заметив это выражение лица своей ученицы, громко рассмеялся, - пора бы уже перестать удивляться чему бы то ни было.
        - И то правда, - вытирая слёзы, улыбнулась Гелла, - так значит, получается, что вы с Сией - это одно…
        - Ну, что за глупости! - махнул рукой Хоп, - Сия ещё человек, а вот я - не более чем призрак прошлого, которому уже, наверное, стоит прекратить морочить головы детишкам вроде тебя, - Хоп добродушно улыбнулся.
        - Нет, вы - самое чудесное, что со мной произошло за всю мою…
        - Тш, тш, - приложил палец к губам старец, - не надо слов, тем более, я уверен, Брайану ты говорила то же самое, - шаман игриво подмигнул. Гелла тут же покраснела.
        - Ну так и знал, - рассмеялся Хоп, и продолжил, - самое чудесное, что с тобой случилось, моя дорогая, - это твое неуёмное желание служить другим, несмотря на те возможности, которые ты сама теряла при этом.
        - Но, - стала более серьёзной Гелла, - какой в этом был смысл, если я даже не смогла спасти своего отца?
        Хоп сделал пасс рукой, и из его ладошки вспыхнул разноцветный цветок, который, распустившись, породил гордую фигуру маленького человечка, который радостно скакал по его ладошке.
        - Это, это же… - смеясь и одновременно плача, начала Гелла.
        - Да, твой отец после своей первой публикации, и пусть меня поразит гром, если он вёл себя иначе, - шаман громко расхохотался.
        Гелла прижала руки ко рту и с замиранием сердца смотрела, как её спаситель радуется, подобно ребёнку.
        Она хотела было протянуть руку и коснуться его, но картинка внезапно вспыхнула, и из пламени возник образ всё того же человека, но на этот раз он бился в конвульсиях и посылал проклятия на весь мир. Руки его были полностью парализованы, и он бил ими из стороны в сторону в попытках оживить их.
        Гелла мгновенно потеряла всякую улыбку, и слёзы её высохли, уступив место жжению внутри сердца.
        - Это… Это просто несправедливо, - прошептала она.
        Когда страдание человека достигло кульминации, и он больше уже напоминал загнанного с капканом на лапе зверя, который понимал, что своими действиями лишь оттягивает неизбежное, Хоп резко захлопнул ладошку, чем заставил Геллу вздрогнуть от неожиданности. В это самое время огненный голографический цветок в ладони старца стал горящим отпечатком ладони, которым он припечатал грудную клетку Геллы.
        Девушка испытала обжигающую боль ограниченности самой жизни, которую она вдохнула через ноздри и которая разлилась, подобно магме, сжигающей все сосуды и органы в теле. Гелла не могла этому более противиться и закричала, дав волю слезам, которые стали тушить её горящее нутро. И, несмотря на то, что огонь пожирал её изнутри, а потом разгорелся снаружи, ей каким-то чудесным образом удалось унять это пламя страданий. Девушка, рухнув на колени, обнаружила себя посредине барханов пепла, в который превратилась вся земля, и из которой то тут, то там торчали полурасплавленные конструкции, созданные для добычи эфира.
        Гелла смотрела на это всё и парализованными руками, которые превратились в два отвратительных скрюченных отростка, всё же смогла собрать пепел, в который обратились тела и страдания целых эпох людей и, закрыв глаза, чувствуя, как внутри растёт нечто такое, чему она не могла подобрать названия, выдохнула всю боль из себя и поняла, что это было сострадание, которое, подобно взрывной волне, рассеяло всю золу, которая, взлетев в воздух, стала плясать в этом урагане милосердия и трансформироваться в кишащие жизни и насыщенный тысячью запахов и звуков тропический лес.
        - Молодец, - улыбнулся старец, сидя на лиане, свисающей меж деревьев, - ты могла поступить и по-другому, ведь это твой выбор. Но то, что ты смогла перешагнуть через боль не только других, но самое главное, свою - это достойно похвалы. - Хоп ловко спрыгнул на землю рядом с Геллой и помог ей подняться: «Ты действительно достойная дочь своего отца, хоть ему и пришлось потратить несколько лет, чтобы найти тебя».
        - Спасибо, - вытирая слёзы, улыбнулась Гелла.
        - На этом твой труд окончен, дорогая, надо полагать? Ты заслужила немного отдыха.
        - Нет, ещё нет, - обняв Хопа, прошептала девушка. - Я же всё-таки журналист. И смерть не является оправданием для того, чтобы оставить репортаж незавершённым.
        - Сильные слова, моя дорогая, - мягко погладил её по спине шаман и отстранился от неё. - Что я могу противопоставить такому взгляду? Пожалуй, ничего, - глядя в её ясные глаза, улыбнулся Хоп, - всё, что я могу тебе пожелать, у тебя уже есть, поэтому… - он приложил руку к её грудной клетке, - следуй своему сердцу, оно укажет тебе путь.
        - Спасибо вам за всё.
        - Прощай, моя дорогая, на этот раз теперь навсегда, - наклонившись и мягко поцеловав её в лоб, прошептал шаман. Гелла, зажмурившись, почувствовала, как джунгли вокруг неё распадаются на маленькие куски, а сама она, потеряв равновесие, уже летит в бездну целую вечность. Уже решив прикорнуть в этом бесконечном тоннеле, мозг девушки вдруг ощутил, как тело начало замедляться, и, более того, поток, направленный на неё снизу, становился таким сильным, что начал давить на всё её существо.
        - ОООО! - прошептала она, чувствуя, что уже никуда не двигается, но лежит на твёрдой поверхности, прижимаемая сверху гравитацией, от которой уже успела отвыкнуть.
        Девушка очень аккуратно подняла голову и различила, что вновь находится в шатре заезжего фокусника-алхимика. Одновременно с этим её взгляд поймал какое-то движение, и Гелла с замиранием сердца уставилась на парящее, нет, танцующее в воздухе существо! Сначала оно показалось журналистке отвратительным маленьким карликом, чьё тело было полностью покрыто какой-то чешуёй, и который в конвульсиях трясся в воздухе, издавая отвратительные рокочущие звуки. Однако не прошло и пары секунд, как существо, вращаясь вокруг себя, уже предстало грациозным эльфом неопределенного пола, который вызывал в девушке сексуальное влечение и одновременно с этим доводил до предела все её чувства, поскольку танец, в котором самозабвенно выражало себя существо, было самым прекрасным, что могло быть в мире. Гелле даже почудилось, что эти движения, которые отдавали в её голове музыкой, и были первопричиной существования универсума. Глядя за поразительной метаморфозой существа, которое медленно спланировало на поверхность арены, Гелла различила молодого человека, который сидел в самом центре, одновременно позабыв об этом
удивительном существе, которое растворилось как в самом пространстве, так и в уме девушки, не оставив и следа.
        - Стивен? - негромко окликнула Гелла мальчика, медленно поднявшись и доковыляв до скрюченной фигуры, - Стиви?
        - Харт, закрыв лицо руками, негромко отозвался: «Гел, неужели… Неужели всё… так?».
        Гелла мягко опустилась рядом и обняла Харта: «Да, Стиви, всё так».
        Харт плакал, и слёзы его, падая на разлинованный ромбами пол, размывали границы этих геометрических фигур, которые превращались в разводы, формировавшиеся в прекраснейшие цветы. Их бутоны взметнулись вверх, пробегая по стенам и превращая ткань гигантского шатра, где они находились, в текучую массу, похожую по наблюдению Геллы на сыр. Однако первичная ассоциация быстро прошла, и стены теперь больше напоминали переливающиеся невообразимым спектром цветов геометрические конструкции, которые тянулись до самой бесконечности веков. Оттуда, из глубины миллиардов лет, на заворожённых Геллу и Стивена смотрел золотой глаз, который грел их, подобно звезде, не только с расстояния длиной в бесконечность, но и одновременно горя в их сердцах.
        - Первый раз, - Харт сжал руку Геллы, - я смог почувствовать чью-то боль - не просто выразить её на словах и представить, но стать тем, кто страдает.
        - Я знаю, - кивнула Гелла Стивену, помогая подняться, - я ведь тоже раньше делала всё только ради того, чтобы сгладить ту ненависть, что засела во мне с первых лет своей жизни, но теперь думаю, я по-настоящему прочувствовала, каково это - посвятить себя служению другим.
        - Спасибо тебе, - обнял её Харт, и в золотом свете голографический сцены арены жизни раздались фанфары, и целый оркестр заиграл чудесную ритмическую музыку. В ней сочетались элементы музыки прошлых столетий, смешавшись с музыкальными изысканиями грядущего, чтобы пронзить двоих игроков чудесной структурой, единым корнем всех великих произведений, которые исходят из проводника сердца, черпающего всю мощь звука из самой ткани бытия.
        - Ну, а теперь ты ведь знаешь, что произойдет? - Харт чуть отстранился.
        - Ещё бы, мы ведь не умеем уступать…
        - В следующую секунду музыка заиграла ещё радостнее и громче, и вместе с этим Гелла повалилась на землю, задыхаясь в судорогах от страшного удара.
        - Спасибо, что проработала мой комплекс вины, дорогая, - разминая кулак, которым он поразил подругу прямо в живот, улыбнулся Харт, - ты действительно добрая девочка.
        Гелла чувствовала, что, несмотря на отчаянные попытки вдохнуть воздух, легкие её будто бы превратились в две тростинки, которые, если и пропускали жизненно необходимую субстанцию, делали это, не обращая внимания на конвульсии самого мозга.
        - Однако, если ты рассчитывала, что я раскаюсь в том, что я сделал, - ты ошибаешься. Однажды один мудрый человек открыл мне простую истину: быть свободным - это не значит делать всё «правильно», это делать всё спонтанно, инстинктивно, несмотря ни на какие последствия. И видишь, как далеко и главное высоко это завело меня. И не спорю, это открыло мне глаза на то, кем я являюсь, - Харт рассмеялся, - я, как и ты - паразит! Только я паразитирую на страхе и глупости других, а ты пытаешься паразитировать на информации о моих действиях. Но, согласись, куда эффективнее снимать сливки с масс, чем с какой-то кучки людей, пусть и у верхушки. В этом-то ты и просчиталась, - подбежав и с размаха пнув девушку по лицу, рассмеялся Император, навалившись затем на неё всем телом и сев сверху.
        - Посмотри-ка на меня, - схватив окровавленное лицо Геллы, которое уже начало расплываться в один большой синяк, улыбнулся Харт. - Фьюю, - присвистнул он, выставив на другой руке указательный палец и с силой загнав его в дыру от пули, которая проявилась во лбу Геллы.
        Девушка закричала от боли, когда стальной коготь Харта пронзил её череп.
        - Ого! А я думал, что мертвецы не чувствуют боли! - злорадно захохотал Харт, - забавно да? Лишь небольшая кучка людей ведёт развитие людей к «высшим» горизонтам, а их плодами пользуются одни паразиты, чтобы истреблять других, может, в этом весь смысл развития? Нас не должно быть слишком много, чтобы мы не мешали светилам этого мира изучать мир вокруг. Поэтому мы и смогли перековать свои знания в оружие, которое убивает таких идиоток, как ты!
        Гелла закричала ещё громче, ощущая не только боль, но и внутреннее согласие со словами Харта.
        - И чего ты добилась? Ты убила собственного сына.
        Гелла вмиг замолчала, почувствовав, как слёзы наворачиваются на её глаза, а дыра во лбу начинает жечь ещё сильнее, подобно раскалённому железу.
        - Ведь когда умирает человек, то погибает не только он, но и те, кто его любил, и неужели ты была настолько глупа и слепа, что не видела, к чему приведет тебя эта глупая журналистская игра? Или, может, до тебя дойдёт яснее, если твой зверёныш как-нибудь совершенно случайно попадёт под колеса?
        Глаза Геллы расширились, и она прекратила кричать и плакать. Она почувствовала, как внутри неё что-то переворачивается. Она вспомнила вмиг свои унижения в доме отказников, ужасающую и изматывающую болезнь отца, свою первую командировку, первые ямы с окровавленными лицами туземцев, первые обстрелы, первые торги за выкуп пленных, первое насилие в имперской гвардии, свои метания меж двух островов, свои репортажи, смерть Джима и человека, который пожертвовал всем ради её идеи…
        - Майкл, - оскалился Харт, - тоже не поможет твоему отродью, поскольку сам уже лежит в могиле, мои снайперы это обустроили, всё как надо. Подумать только! И этот предатель мог бы стать Императором вместо меня, куда только смотрел Кранк? - Стивен сплюнул прямо в лицо Геллы, - но ты не беспокойся, больше такого я в своей Империи не допущу.
        - Твоей… Империи? - медленно проговорила Гелла.
        - О, ты всё ещё слышишь меня, - рассмеялся Харт и вцепился обеими руками в её горло, - ну я это скоро исправлю, забавно да? ТЫ хотела спасти всех ради своего эгоистичного желания отомстить миру за насилие в детстве и смерть отца, хотела показать вселенной, кто тут большая мамочка! Но ты - просто маленькая ничтожная баба, которая может только сдохнуть и оставить своего мужа в одиночестве! Этот идиот наверняка покончит с собой, когда узнает, что его жену и ребёнка убила сила, с которой у него просто не хватит силёнок сражаться!
        Гелла посинела, чувствуя, как жизнь медленно вытекает из неё сквозь стальную хватку Харта. - Ты ведь хотела продолжения игры, правда? Ты так это называла, да? - продолжил Харт, - но вся игра сошлась к тому, что всё, что мы пережили с тобой - не больше чем фокус восприятия, который хочет скрыть от тебя единственную истину - ты смертна, и нет более ничего, что имело бы смысл, дабы оттянуть этот финальный момент! Всё потому, что тебя больше не будет никогда, и даже если придётся пожертвовать родителями, Империей, жёнами, сыновьями, дочерями, друзьями и всем остальным, я останусь в живых и буду выше всех! - пуская слюни, кричал в припадке Харт, одновременно с тем, как музыка вокруг играла всё громче.
        - Ты прав, Стиви, - прокряхтела Гелла.
        - О, да? И только на пороге смерти ты осознаешь это?
        - Да, ты прав. Ты всегда был таким, начиная с того, что тебя всегда интересовали исключительно твои собственные чувства, - Гелла сделала резкое движение рукой, высвободив её из-под тяжести наседавшего, и вцепилась в запястье Харта.
        - Что? - открыл от удивления рот Император, чувствуя, как его хватка слабеет.
        - Начиная с того, как ты в припадке своего эгоизма избил Боба и кончая тем, что начал геноцид трайба Утконоса ради своей прибыли, ты всегда думал только о себе.
        - Отпусти! - задрожал Харт, теряя равновесие, в то время как Гелла начала подниматься, всё ещё сжимая его руку.
        - Ты называешь Майкла предателем, но это ты со своим «крестным отцом» Империи - настоящие предатели, ублюдки, которые не ценят жизнь, хотя и кричат о своем милосердии и правоте на каждом шагу. Вы не любите жизнь, но боитесь смерти.
        - Что… Что за х***ю ты несёшь? Отпусти меня! Я приказываю!! - вопил Император.
        - Ты знаешь, о чём это всё. Я думала, что, освободив тебя, мы станем все свободны, но я обманывала сама себя. Пока хотя бы одно единственное существо в этой вселенной чувствует боль, мы не можем сбежать и закончить игру. Так найди в себе силы служить, раз ты встал так высоко! А не беги от ответственности как последний трус!
        Харт, чувствуя, как начинает свое падение, затрясся всем телом: «Это твои безумные фантазии! Ни один правитель не будет служить народу! Власть для того и даётся, чтобы защищать себя и тех, кто рядом! И я не дам такому абсурду забрать у меня трон!».
        - Но ведь ты не заботишься даже о своей семье.
        Харт задрожал ещё больше, продолжая орать на Геллу, которая уже возвышалась над ним, подобно змее, готовой броситься на маленького кролика: «Я отец и муж! И это моя ответственность защищать их и…».
        - Ты не любишь их, Харт, - перебила его Гелла - ведь ты боишься впустить это чувство вновь в своё сердце, потому что тогда тебе предстоит встретиться с ошибочностью твоего пути от начала до конца, ты всё ещё боишься поменять свою жизнь настолько радикально, чтобы стать тем Императором Сердца, каким ты можешь быть на самом деле.
        - Ты ничего об этом не знаешь! От меня зависят многие и в Империи, и в стране Утконоса. Если я сделаю что-то не так, то меня просто уберут, как сломанную шестерёнку и заменят новой.
        - Хватит трястись, мужик ты или кто?! - рявкнула Гелла, заставив Харта замереть, - хватит искать оправдания, а просто сделай то, на что нашлись яйца даже у глупой бабы, как ты говоришь! А это, - Гелла начла складывать ладонь в кулак, который стал кровоточить от впившихся в плоть ногтей.
        - Нет, прекрати!.. - чуть не плакал Император, упав на свой зад и тщетно пытаясь достать свой палец изо лба Геллы, но все попытки это сделать оказались тщетны, поскольку кровь, свернувшись, намертво схватила Императора.
        - Ты ведь даже и не догадывался, Харт, что той, кому было больнее, была я, ведь ты был моей по-настоящему первой любовью, но, тем не менее, мне пришлось оставить тебя. И знаешь почему?
        Харт, выпучив глаза и превратившись, как он думал, в камень, который не заметит хищник, обезумев, смог лишь вопросительно моргнуть пару раз.
        Гелла беззлобно улыбнулась: «Потому что от тебя воняет».
        - А?.. - удивленно открыл рот Харт, тут же получив удар такой силы, что челюсть его хрустнула, а выбеленные зубы вылетели один за другим.
        Одновременно с этим музыка достигла своего кульминационного пика и с его высоты взорвалась тысячью фейерверков, которые окрасили почерневший мир Харта в разноцветные круги жизни.
        143. Шлейфы взрывов продолжались раскатываться внутри головы Харта, преобразуя благостную пустоту, для которой у Императора не было слов для описания, в прекрасные цветы, из чьих бутонов пили свою жизнь образы, которые стали проявляться вокруг него. Вместе с ними вспыхнули тысячи, миллионы глаз, которые устремились на шатающегося и смеющегося правителя, который посылал волны радости по направлению к своему народу. В то же самое время десятки охранников из числа личной гвардии Харта бросились к нему, защищая от предполагаемой психотропной атаки. Однако Стивена это более не интересовало, но он, тем не менее, не без удовольствия наблюдал, как все эти люди создают видимость деятельности вокруг него, пытаясь защитить его от физических атак.
        - Защитить? От кого, от чего?! От меня самого? - подумал Харт и рассмеялся ещё сильнее. В это самое время его уже мягко взяли за руки и поволокли прочь со сцены. Агенты были напряжены до предела, но именно оно и выдавало улыбку каждого до последнего из них, которая готова была в любую секунду растянуть их рты в такую шутку, которая просто разорвала бы весь мир вокруг них. Зрители и репортеры так же не уступали - все выражали разнообразные эмоции, и Харт видел, как и те, кто присутствовали сейчас в зале, и те, кто смотрели прямое включение на расстоянии многих миль от столицы, в едином порыве радовались происходящему подсознательно, не показывая этого друг другу. И не потому, что на их лидера могло быть совершено покушение, ведь даже относились к его персоне по-разному. Но потому, что произошло нечто, что выходило за рамки системы, которую все уже привыкли считать не приданной схемой описания реальности, но самой сутью универсума, что уже само по себе было величайшей шуткой. С этими закручивающимися спиралями мыслями, в которых жил и смеялся целый народ, привыкший жить в страхе, Харт оказался на
заднем сиденье бронированного транспорта, который, сорвавшись с места, спешил доставить Стивена в безопасное место.
        - Безопасное на сто процентов? - вновь истерически рассмеявшись, обратился правитель к водителю.
        - Да, сэр, мы уже занимаемся поиском нападавших. Одновременно с этим ваше тело уже просканировано и не выявлено никаких признаков яда, и…
        - Останови машину, - широко улыбнувшись, перебил своего слугу Император.
        - Но, сэр, мне по инструкции велено…
        - Останови. Грёбаную. Машину, - достав личный пистолет и направив его в затылок водителю, проскрипел Харт, чувствуя, как радужный мир прекрасных разноцветных фейерверков вокруг начинает тускнеть, - я либо прямо сейчас вышибу тебе мозги, и мы оба вероятнее всего умрём, или пущу под трибунал, и тебе уже самому захочется сдохнуть куда раньше, чем кончится твой пожизненный срок.
        Агенту не нужно было повторять дважды, он сбавил скорость и остановился у обочины.
        - Молодец, - улыбнулся Харт, извлекая из своего пиджака карточку и протягивая водителю, - бери.
        Агент последовал приказу и с удивлением уставился на эфирную карту Императора.
        - На ней неограниченный лимит кредитов, - улыбнулся Харт, - а ты уволен, и если я узнаю, что ты хотя бы раз в жизни попытаешься работать на убийцу, вроде меня, то я не только обнулю этот счёт, но и всю твою жизнь, ты меня понял?
        - Ясно и чётко, сэр, - обомлев от неожиданности, отчеканил агент.
        - Ну и славно, беги, давай, заведи семью, если у тебя её нет, сейчас с этим у тебя проблем быть точно не должно.
        - Спасибо, спасибо, - раскланялся агент и пулей вылетел из автомобиля.
        Харт медленно вышел из машины и сел на место водителя. Посидев там некоторое время, правитель решил обойти свои владения пешком и, оставив дверь открытой, направился по улицам столицы, которые, устав от дневного зноя, погружались в тень сумерек, которые наполняли душу Харта радостью и ощущением рождения нового.
        Это ощущение находило себя во всём, даже в кортеже из автомобилей, которые окружили Императора. После недолгой, но очень содержательной и насыщенной междометиями речи Стивена одному из агентов, Императору удалось убедить своего подчинённого в безопасности его предполагаемого путешествия. В итоге личной охранке пришлось удалиться, оставив начальника посреди столицы, в которой, несмотря на всенародную любовь к избранному правителю, прогуливаться в подобном статусе означало подвергнуть свою жизнь неоправданному риску, который, несмотря на свою очевидность, нисколько не пугал Харта. Первый раз за долгие десятилетия своей карьеры, начатой давным-давно в пешках главаря преступной группировки, Стивен ощущал свободу, даже не от всех тех отморозков, с которыми ему приходилось иметь дело, и никак не от ответственности и вины за всё содеянное с его молчаливого согласия, а иной раз с непосредственного приказа, - а от самого себя. Ведь теперь, несмотря на всё, чем могла обернуться его авантюра, ощущения страха не возникало, а было всеобъемлющее чувство правильности происходящего. Харт присел пару раз и подобно
спринтеру занял исходное положение на ставшем мокром от дождя асфальте. Опустив пальцы к земле, он почувствовал, как дикая почва, насчитывающая не один миллиард лет, стала покрываться коркой асфальта, который стал плавиться под его подушечками пальцев. Ощутив эти потрясающее покалывание и треск трансформирующейся материи, Харт напряг все мышцы тела и рванул вперёд, превратившись в пружину, которая, находясь долгое время во взведённом положении, выстрелила человеческим существом, уже носившимся сквозь голографические проекции своего мозга, начинающие обретать дополнительную ясность и смысл для наблюдателя. Слева и справа от путешественника стали вырисовываться разноцветные стёкла, напоминающие церковные витражи различных конфессий, однако принадлежали они не рукам великим архитекторов, а были самыми обыкновенными окошками самых обыкновенных домов спального района столицы, которые, однако, с новой точки зрения Императора обладали уникальностью и красотой, не уступающей самым искусным мастерам прошлых тысячелетий. Меж этих потрясающих строений, которые возникали из ничего только ради того, чтобы усладить
взор правителя, мелькала дорога, по которой бежал наблюдатель. Конца её взгляд Харта не мог разглядеть, она как будто становилась продолжением его поступи и появлялась с каждым новым шагом, всё дальше и дальше уводя путника в захватывающее путешествие. Самым непостижимым для Императора было ощущение тотальной неотвратимости того, что происходит, и безусловности той цели, которая лежала впереди. И хотя его мозг ещё не создал обстановку и персонажей следующей сцены его жизни, внутреннее «Я» Харта ощущало присутствие невидимой руки игрока, которая двигала его тело и формировала волю с точностью до секунды, расписывая каждое движение Харта, которое находило отражение во всём мыслимом и немыслимом, что существовало на свете. Повинуясь этим внутренним импульсам, Харт резко свернул в открывшийся следом проём и в следующую секунду уже кубарем летел вниз под гору, громко смеясь и радуясь происходящему. В какой-то момент он даже ощутил себя святым Арчибальдом, который был спущен древними варварами, будучи привязан к колесу одной из повозок кочевого племени. И несмотря на все увечья и ссадины, которые стали
проявляться на его теле, Харт смеялся громко, радостно ощущая, как своим на первый взгляд бессмысленным поступком он освобождает рабов от их гнёта, физического, но самое главное - от душевных мук и терзаний, хозяином которых и вечным конвоиром был страх. И этот страх разбивался на мелкие кусочки с каждым новым каменным уступом, на который натыкалось тело алхимика, в конце пути своего переломившее хребет напополам и выпустившее на волю дух, который потряс весь мир, изменив его навсегда, а к худу или к добру ли было - не важно, поскольку делание всегда лучше простых суждений. Испытывая необыкновенную, даже трансцендентную, эйфорию, Харт лежал, разбитый на множество осколков у подножья горы, предчувствуя свое чудесное воскрешение из мёртвых. Однако вместе с этим перерождением в его сердце вновь закрадывалось ощущение беспокойства, которое подобно сильнейшему яду за секунду разнеслось по всему телу. Харт уже больше не мог держать игру Арчибальда, не тот уровень. Сбросив с себя этот архетип, правитель уставился на отвесную гору, которая медленно стала превращаться в достаточно пологую горку, покрытую
высокой травой.
        - Нет, нет, - мотал головой Храт, чувствуя, что лучше бы он прямо сейчас умер от переломов, чем от ощущения, что он был не спасителем, а тем, кого пытались спасти. Но эта затея вдребезги провалилась, поскольку он из раба сам стал господином, правящим страхом и ложью, возводя эти два инструмента в Абсолют, приносящий ему одному баснословную власть, а остальным - лишь годы ожиданий и унижений, которые кто-то коротал в имперских темницах, а кто-то ещё наслаждался свободным воздухом Империи и втайне от самого себя ждал дня, когда на пороге дома появятся гвардейцы.
        Харт перевернулся в луже, разросшейся от дождя в неглубокой ямке у подножья холма, с которого свалился, и нырнул лицом в эту грязь, пытаясь хоть таким образом спрятаться от ужасающих образов, возникающих перед ним, однако это нисколько не помогло, поскольку они рождались ни где-то снаружи, а внутри головы Стивена.
        - Прочь! - закинув обезображенную грязью и ссадинами с порезами голову, заорал Харт, чувствуя, как начинает рыдать, когда тысячи лиц прямо или косвенно убитых им людей стали бомбардировать его рассудок. Нет, мертвецы не ожили и не стали мстить расшатанному мозгу их мучителя, они оставались такими же безмолвными, но заговорил другой голос, внутренний наблюдатель самого Харта, который на сей раз смог донести до понимания заигравшегося маленького ребёнка простую истину, что его тотальный эгоизм в итоге приведет к бесконечному разочарованию и одиночеству, поскольку человек не может быть счастлив в мире, где есть страдания, ведь он и есть все те самые люди, что страдают. Их мысли и чувства проносились в голове Харта, которую он с остервенением опускал и поднимал из грязи, каждый раз вымаливая прощения у несуществующих богов, тщетно думая, что словами можно исправить то, что смывается кровью самопожертвования. Тут Император поджал ноги и захныкал, как ребёнок, вновь почувствовав, как страх налетает на него. Если он попытается освободить рабов и пожертвовать жизнью ради других, идя наперекор своему
учителю и друзьям по бизнесу, Стивен понимал, чем это закончится - его просто убьют, объявив засланным агентом Конгресса, который может косвенно подтвердить и принести извинения за грязный шпионаж. Благо, связи хозяина Стивена позволяли провернуть эту афёру. - Однако, кто поверит в этот бред? - подумал Харт и зарыдал ещё больше, - ведь люди поверили или сделали вид, что на них действительно напали шаманы, и отдавали сначала с энтузиазмом своих детей в мясорубку войны ради эфирных недр земли Утконоса. Однако затем их пыл поубавился и все увидели чудовищность и нелепость предлога войны, но было уже поздно. А признать свою слепоту и ненависть не хватало сил практически ни у кого, кроме…
        - Гел, ты была права, - сотрясаясь от рыданий, прохрипел Харт, доставая кольцо, которое, как он надеялся, она однажды будет носить, - ты была права насчёт всего, - дрожащей рукой держа над собой зацикленный круг эфира, плачем сотрясал пригородный лес Император, - мы все просто ничтожества, у которых не хватает духу справиться со своими страхами и жадностью, которая стала результатом нашей чудовищной жестокости, в конце концов ударит по каждому, кто прямо или косвенно учувствовал в преступлениях этого века.
        Сказав это, Харт, несмотря на всё продолжающую сдавливать его сердце боль, ощутил некоторое облегчение, и это даже позволило ему подняться и в какой-то момент обхватить самого себя руками. Это была не жалость по отношению к собственному ничтожеству, а отчаянная, безумная попытка полюбить себя, чтобы перестать ненавидеть всё живое и наконец, попробовать. Хотя бы попробовать остановить безумие войны, крови и лжи вокруг.
        - Гелла, я буду… Я буду сражаться ради тебя… ради всего, что ты отстаивала, я… - Харт мгновенно заткнулся, приникнув к земле, первый раз в жизни ощутив, насколько мерзко звучат пустые обещания на фоне природы, которая своими величественными звуками и запахами ударила в мозг Харта, показывали ему жизнь, какой она должна быть - не пустым звуком, но наполненным точными сигналами и выражениями творением. Сжав в руке кольцо, Харт стал подниматься по противоположной стороне холма, и, казалось, шёл целую вечность через ромбические геометрические структуры, которые по мере приближения Харта трансформировались в деревья и их маленьких обитателей. Целые эпохи дух шёл так по извилистой дороге вверх, к центру леса, и, выйдя к нему, у путника перехватило дыхание. Ноги привели его к открытой опушке, которая через десяток метров срывалась в пропасть. Подойдя к обрыву, Харт медленно опустил взгляд вниз, узрел тысячи геометрических символов, которые, заметив на себе пытливый взгляд человека, тут же превратились в лес. Стивен стал поднимать взгляд, и глаза его, оббегая каждое зарождавшееся в его голове деревце, уже
достигли линии, где лес постепенно переходил в пылающий огнями мегаполис. Харт почувствовал, как слёзы вновь навернулись на его глаза от переживания прекрасного, от ощущения того, какое человек удивительное существо, и как ему удалось за тысячелетия войны и ненависти сохранить любовь для своих детей, когда он смог построить целые города, чтобы защитить их и создать лучшую жизнь, чем была в лесах, полных отчаянной борьбы за жизнь.
        Харт сел на возвышении, ощущая сопричастность к энергетической схеме, что распростёрлась перед его взором, которая включала в себя и лес, и столицу, и, он поднял голову вверх, сами звёзды - всё было взаимосвязано и всё было прекрасно существующим в этом безвременном сейчас, вместе со всей болью и радостью веков. И всё это жило внутри Харта, от выбора которого зависело всё, что его окружало. На секунду он пожурил себя за эту вспыхнувшую самонадеянность, ощутив высший порядок, который двигает фигуры жизни по этой вибрирующей паутине жизни. Однако, если он сейчас примет свою полностью безропотную подчинённость, то не сможет сохранить ощущение того, что он сможет сделать мир лучше. И, расслабившись, он решил отпустить эти мысли, желая просто быть бесформенным путником под сияющим звёздным небом. Так могло продолжаться целую вечность, но мир снова пришёл в движение, когда Харт подумал, что быть одному целую бесконечность не так уж весело. И в ответ на его зов тень, проскочившая между деревьев, уже приблизилась вплотную к Императору.
        - Привет! - с улыбкой обратилась незнакомка.
        - Привет, - улыбнулся Харт в ответ.
        В своих ощущениях правитель опустился ещё глубже внутрь самости и уже ощущал себя не революционером из древних веков, но самой настоящей первопричиной всего, что его окружало, в том числе и ещё одного «Я», которое, с интересом наклонившись, разглядывало Императора.
        - Я Майа, а вы?.. - поинтересовалась девушка.
        Харт чуть сощурил глаза: «Неужели она не знает, кого я играю? Я же Стивен, Стивен Харт, Император этого острова! Неужели она телевизор не смотрит? Или же дело в чем-то другом? А, точно! - Стивен провёл ладонью по лицу и увидел, как целые комки грязи сошли с его разукрашенной безумным пробегом физиономии.
        - А давайте представим, что у меня и нет вовсе имени, хорошо? - улыбнулся Харт сквозь свою грязевую маску.
        - Хорошо, мне на самом деле не так уж и важно, как вас зовут.
        - Спасибо за прямоту, - рассмеялся Харт, - даже не спросите, как я тут оказался и нужна ли мне помощь?
        - Нужна была бы, так сразу бы и сказали, - без всякой злобы ответила девушка, - а как тут оказались, ну… Надо полагать, из-за долгов денежных или любовных. Я угадала?
        - В точку, - откинув голову назад и уставившись на переливающееся разными цветами небо, выдохнул Харт, наблюдая, как воздух причудливо изменяется, становясь настоящим произведением искусства из-за дыхательных упражнений Стивена, - а вы тут какими судьбами?
        - Я частенько прихожу на эту гору, этот вид немного успокаивает меня.
        Харт перевёл взгляд с закручивающихся спиралей воздуха на девушку, сразу про себя отметив, что, несмотря на молодой возраст, дал бы ей от силы двадцать лет, девушка была практически полностью седая.
        - Приходится много переживать, как я погляжу?
        - А вы наблюдательны, - криво ухмыльнулась девушка, - впрочем, я думаю, это сразу бросается в глаза.
        - Давайте всё же остановимся на том, что я такой особенный, что смог разглядеть в вашей красоте и некоторую трагичность.
        - Красиво слагаете, вы писатель?
        - Если бы, но я тоже человек искусства, - призадумался на мгновение Харт.
        - Да? И чем же вы занимаетесь? Рисуете, поёте?
        - Ну, скажем так, я художник в очень широком смысле, рисую полотно своей жизни как того мне захочется.
        - Интересно, впрочем, если вы не хотите отвечать на мой вопрос, то…
        - Я журналист, - не моргнув глазом, соврал Харт.
        - О, правда? Так значит, вы всё же оказались тут…
        - Да, это настоящая трагедия, - мгновенно отреагировал на мысль собеседницы Стивен, - как бы это дерзко ни звучало, но сегодня мог умереть кто угодно, но не Гелла Фландерс, она была голосом нашей Империи, и очень жаль, что такой честный человек был так зверски и нагло убит.
        - Очень точно сказано, действительно, мерзко об этом говорить, но лучше было, чтобы умерли те звери, те ублюдки, что так подло выбили из жизни острова такого Человека с большой буквы, в котором он нуждается больше всего.
        - Да, - улыбнулся про себя Харт, - прощения нет этим тварям, была бы моя воля, я бы всех поставил к стенке за такое.
        - А вы, я смотрю, радикальных взглядов, мне нравится, - улыбнулась Майа.
        - Не то чтобы радикальных, - призадумался Харт, - просто я считаю, притом искренне, что за преступлением против человечности должно последовать наказание, иначе это попустительство развяжет преступнику руки. Он не одумается, не воспользуется шансом исправиться, нет, он будет ещё хлеще совершать злодеяния, в том числе и самые ужасные - такие как предательство.
        - Предательство? - насторожилась Майа тону незнакомца.
        - Да, я убежден, что предатели не заслуживают жизни, а тут получается двойное предательство, как человеческой жизни и достоинства, и целой страны, вы так не думаете?
        - В таком случае, просто не могу не согласиться с вашей формулировкой.
        Харт растянул рот, в улыбке внутренне разрываясь от ощущения игры, которую он умело ведет: «А вы? Каких придерживаетесь взглядов?».
        - Я считаю, - твёрдо заявила Майа, - что в вопросах человеческого достоинства нашего острова не может быть компромиссов - либо мы, либо они. Свобода или смерть.
        - О-хо! - покачал головой Харт, - и кто же это мы, и кто же это они?
        - Мы - это те, кто ратует за развитие, за счастливое будущее не только для себя, но и остальных, а они - те, кто это развитие тормозит и думает только о самих себе и ни о ком больше…
        - Так это они заставили вас поседеть? - глядя прямо в глаза Майе, спросил Харт.
        Майа не ожидала такого открытого вопроса и даже слегка смутилась: «Да, они. А ваше состояние разве не связано с той мразью, что заставляет людей платить жизнями за их эгоистичные прихоти?».
        Харт смотрел в глаза этой честной девушки, и его колотило изнутри, он как будто бы вновь оказался с десяток лет назад в прошлом, самолично устраивая допросы особенно несговорчивым и вспоминая, что все способы были хороши, чтобы обратить человека от его глупых идеалов. И сейчас он практически отождествлял себя с этой юной революционеркой, которая, несмотря на всю пережитую боль и унижения, стояла с высоко поднятой головой и, казалось, не испытывает страха ни перед прошлым, ни перед будущим. - Прекрасно, - подумал Харт, - это мой последний урок, я должен убить в себе и страх не только прошедшего, но и грядущего, даже самое малое волнение за судьбу такой отважной девушки. Стивен поднёс ладонь к щеке и потёр её, улыбаясь про себя тому, какие чудеса сегодня творит пластическая хирургия, и как она может позволить избавить палача от возмездия.
        - О, это связано, - оскалился Харт, - и вы даже не представляете насколько.
        - Значит, вы понимаете мои чувства?
        - Прекрасно понимаю, потому что я тоже часть этого.
        - И всё же это не повод так опускаться, я права?
        Харт уставился на неё, выпучив глаза, и затем, разразился истерическим хохотом: «Вы… меня жалеете?».
        - Только идиот бы не пожалел, глядя на вас прямо сейчас, - вновь совершенно прямо ответила Майа.
        - Даже не знаю, хорошо это или плохо, а вы как думаете?
        - Я не знаю, каждый ответственен за свою жизнь, и отвечать за неё в первую очередь ему самому.
        - А вы уже ответили за неё? - ухмыльнулся Харт.
        - Скажем так, заплатила первоначальный взнос за безразличие других, и не более того. Но в любом случае, это был полезный опыт. Он позволил мне разозлиться ещё больше и научил впредь действовать более аккуратно, потому что снаружи больницы я смогу сделать гораздо больше, чем внутри.
        - Больницы, о чём вы?
        - Не прикидывайтесь, что не знаете, как поступают с несогласными, их не бросают в темницы, а упаковывают в стерильные боксы психбольниц, откуда затем выходит не боец, но овощ, который не хочет продолжать свою деятельность даже не потому, что боится вернуться, хотя и это тоже, а потому, что просто такое заведение ломает ему душу.
        - А вас я гляжу, она всё-таки сломать не смогла.
        - У меня есть кое-какие связи в журналистской среде, и одна добрая женщина смогла вызволить меня оттуда, хотя и не сразу, за что ей огромное спасибо. Иначе, возможно, я бы тоже дошла до грани в пытках этих коновалов.
        - Похоже, что действительно в одиночку сделать что-то по-настоящему стоящее не получится.
        - Безусловно. Я это стала понимать только сейчас, после того как вновь обрела эту вшивую свободу.
        - По крайней мере, она лучше того места, где сейчас оказалась Гелла.
        - Слишком мрачно. Я предпочитаю думать о смерти как об освобождении, - ответила Майа, - это ещё отчетливее ощущаешь в застенках больнички, можно сказать, что это был мой ключ, чтобы сбежать из тюрьмы этого мира. Но что-то пошло не так, и дверь так и осталась запертой именно из-за того, что мне стало вольнее дышаться внутри этой самой клетки. Парадокс, вы так не думаете?
        - Справедливо, - кивнул Харт, - мир устроен таким образом, что запутывает нас всё больше с каждым разом, и когда мы думаем, что вот-вот - и мы подберёмся к ответу, он оказывается совсем не тем, чего мы ожидали. И мы, возможно, перестаём уже искать настоящий ответ или опять бросаемся совсем не по тому следу.
        - А вы-то хоть сами знаете, что ищете? Что ищут все люди на этой планете, чтобы так свободно говорить об этом?
        - Конечно, знаю, но не помню, - совершенно искренне ответил Харт.
        - Как это понимать?
        - А вот так. Кто помнит - тот на самом деле ничего не знает. А кто знает - тот никак не сможет этого вспомнить. Это и есть тот самый парадокс, на котором держится мир и которым он является по сути. А кто считает иначе - либо лжёт либо дурак.
        - Мы немного ушли от темы.
        - А мне кажется, что мы как раз подошли к ней вплотную, вот только словами описать то, что мы хотим с вами обсудить, ну, никак не получится.
        - Откуда такая уверенность?
        - Я уже сказал, что не помню. Это и есть первопричина нашего существования. А то, что вы видите вокруг, все ваши проблемы, переживания и надежды - не более чем фасад для этого невыразимого.
        - Вы просто боитесь и поэтому сваливаете всё на свою фантазию, которую и оформить-то как следует не можете, - отрезала Майа, - и продолжаете жить в своих иллюзиях, но это не выход!
        Харт посмотрел на худую девушку, чьё лицо уже было испещрено морщинами, которая даже не подозревала, что главный её враг сейчас лежит прямо у её ног. Никто этого не видит, и если бы она захотела, она смогла бы лишить его головы, но вместо этого… - О, Богиня! - Харт задрожал изнутри от сладкого изнеможения, - она просто не может этого сделать!
        - Пожалуй, что так, у каждого свои иллюзии по поводу настоящего, - Харт улыбнулся, - у меня свои, а у вас - свои. Так что, - Стивен начал потихоньку вставать, - я не буду вам ничего говорить, чтобы не разрушить ваши.
        - И что же вы знаете такого, что может разрушить мои так называемые иллюзии? До сих пор ничего внятного я не услышала.
        - О, простите, что завёл вас в столь нудный разговор, - поклонился Стивен.
        - Ничего, но просто если мы уж затронули такие темы, то и аргументация должна быть соответствующая.
        - Хорошо, - Харт расправил плечи, потягиваясь, - тогда позвольте задать встречный вопрос - вы сказали, что намерены продолжать борьбу. Но с кем? И кого вы считаете врагом номер один для Империи и лично для вас?
        Майа смутилась: «Если вам нужны фамилии местных советников и тех, кто отвечает…».
        - Нет, это всё не то. Если бы прямо сейчас перед вами оказался тот, с кого можно было бы спросить за произошедшее с вами, то кого вы бы хотели увидеть перед собой?
        - Стивена Харта, - без запинок отчеканила Майа.
        - И почему же? - улыбнулся собеседник.
        - Можно вечно ползать по низам и встречаться с такой мерзостью в управлении, что растерять всю человечность становится не так уж и сложно. Но наш король, точнее уже самопровозглашённый Император, как-никак - это Харт, и это его обязанность защищать подданных ценой своей жизни. А не наоборот - защищать себя ценой жизней других. Про это мы говорили в самом начале и вернулись к этому вновь. Но почему вы спрашиваете?
        Харт вплотную приблизился к Майе и улыбнулся: «Я с вами полностью согласен. Власть дается не ради власти, но ради ответственности, рад, что хоть кто-то это понимает». С этими словами Стивен обогнул девушку и поплёлся вниз по склону: «Не хотел бы вас оставлять в одиночестве, но мне нужно ещё успеть на похороны одного старого друга».
        - Правда? - оживилась Майа, - так значит, вы тоже знали госпожу Геллу лично?
        - Да, иначе думаете, почему бы я был в таком состоянии?
        - О, Богиня, простите меня, я и не знала…
        - Ничего страшного, а вы сами случайно не..? - Майа замолчала на секунду, - поедем вместе! У меня есть машина, и я вас подкину…
        - Не стоит волноваться, - прервал её Харт, - я пройдусь пешком. Успею. Да и к тому же мне ещё нужно многое обдумать по дороге и забежать домой переодеться. Нехорошо ведь появляться на похоронах в таком хламье. Думаю, Гелле бы это не понравилось. Так ведь?
        - Согласна с вами, главное, не наделайте глупостей, дайте слово.
        - Обещаю, - помахал на прощание незнакомец.
        - А кого вы бы обвинили во всём случившемся с нами? - бросила вслед Майа.
        Харт остановился, замерев на секунду, и, задрав голову кверху, рассмеялся: «Не скажу за всех, но в своих бедах уж точно виноват я сам».
        - Далеко ли приведёт такое самобичевание?
        - Увидим, - улыбнулся Харт, - по крайней мере, видеть вас и других моих подданных, наконец, совершенно здоровыми, придаст мне сил, чтобы не сдаваться, верно?
        Прежде чем покалеченная память Майи выдала ей ответ на этот как бы невзначай брошенный шифр, бывший агент департамента исследований Сердца уже скрылся в лесной чаще.
        144. Довольный своей спонтанной встречей с одной из давних знакомых, Харт вприпрыжку бежал со склона вниз, далее подпрыгивая от переполнявшей его энергии, стал пересекать полосу леса, за которой уже начиналась цивилизация.
        - Доуз был прав, устроив меня в отдел Сердца, всё же смог развеять мои сомнения раз и навсегда, - улыбаясь, радовался про себя Император, - одно дело - убивать по приказу своими руками, тут если и есть твоя вина, то весьма косвенная, ведь ты всего лишь инструмент чужой воли, но вот когда на казнь человека отправляет уже твоя рука… - Харт почувствовал, как по телу бегут мурашки от неуловимой власти, которая однажды была им поймана за хвост, а теперь целиком и полностью была под его контролем. Параллельно с этим Харт вбивал данные на маленьком коммуникаторе о своём местонахождении и согласие на встречу со своими агентами, которые должны были быстро доставить его в Императорский дворец. Положив устройство обратно во внутренний карман своего измазанного грязью пиджака, Харт, предчувствуя очередные знаки вселенной, обернулся, обнаружив тысячи «себя», которые, образовав многокилометровую гусеницу из дороги, по которой он шёл, с удивлением уставились на него, а затем один за другим стали поворачиваться назад, точь-в-точь повторяя его движение. Наблюдая за этой удивительной синхронностью, Харт громко
рассмеялся, и его голос, отскакивая эхом от деревьев, выстрелил в его мозг, заставив появиться заводную мелодию в его голове, которая являлась синтезом самых лучших композиций на земле, которые, перемешавшись, дополнили друг друга, создав идеальный гимн для его величественной прогулки. Обрадовавшись такой приятной детали, Император зашагал дальше, достигнув края лесной полосы, где его уже поджидал кортеж, незамедлительно доставивший его во дворец. Далее всё происходило, как в одном из музыкальных пропагандистских клипов, зазывающих молодых ребят отправляться убивать ради защиты Империи от посягательств «шаманов». Харт сбросил с себя всю грязную одежду, служанки помогли ему быстро отмыться и переодеться в чёрный траурный смокинг. Всё это сопровождалось музыкой в голове Харта, и ему показалось, что всё это действо заняло не более десятка секунд. Порадовавшись своему отражению, где он скорее походил на собравшегося на свидание любовника, чем на потерявшего друга и убитого горем мужчину, Стивен подмигнул сам себе и буквально выпорхнул из дворца, окрылённый ощущением того, что вся вселенная наблюдает за
его чудесным выступлением.
        Сев в свою чудную, технологически продвинутую чёрную карету, Император в окружении десятка машин направился на важнейшее событие последних лет, а могло оказаться, что и всей жизни, под извивающихся рифмы в своей голове, которые переплетались в любовном танце с чудесной музыкой, которая заставляла Харта пуститься в пляс. И только тесное помещение автомобиля сковывало отчасти чудесное выражение себя миру, которое хотел показать Император. Агенты с молчаливым беспокойством наблюдали за трясущимся Императором, который бросался из одного угла автомобиля в другой, периодически вылезая из окна и выкрикивая разнообразные фразы на неизвестных ему языках. Тряся головой и завывая от ощущения своей полной завершённости, Харт смотрел, как рождается извилистая дорога, превращающаяся в самый настоящий аттракцион, по которому подобно выпущенному снаряду летел его кортеж. Эта дорога, подобно гигантской змее, то сворачивалась в узлы, то вновь распрямлялась, подобно огромному змею-дракону, и целью всего пути было отыскать голову величественного существа, чтобы целиком отдаться его воле. Харт с неистовством кричал,
подгоняя шофёра, который, казалось, и не замечал вовсе всех тех чудес, что творились вокруг. Городской ландшафт вокруг преобразовался в сеть из геометрических образов «костей», по которым медленно сползали текстуры расплавленных домов. Вся шипящая масса в свою очередь превращалась в разноцветное море, которое оказалось не только за пределами змея-дороги, но и вверху, превратившись в титаническую сферу, внутри которой и существовал бесконечный дракон - Утконос.
        - Хотя нет! Конечный! - взревел Харт, увидев гигантские здания, которые появились впереди на пути, оказавшееся на поверку титаническими перьями, укравшими голову существа. Перья игриво переливались, вибрируя такой запредельной мощью, что и тело Харта стало вибрировать с ними в унисон, и торжественная заводная музыка, что стучала в черепушке Императора, будто бы вырвалась наружу и обрела визуализированную форму в виде волн, которые пронизывали всё пространство вокруг. Это физическое воплощение музыки стало подбрасывать автомобиль, и в итоге карета, подпрыгнув, минула расступившиеся перед ней перья, оказавшись за пределами тела божества. Задрав голову в летящем и ставшем полупрозрачным автомобиле, Харт увидел морду зверя, точнее морды семи утконосов, которыми оканчивалось длинное тельце, они пристально смотрели на Императора своими сдвоенными парами глаз, между которыми горело ещё по одному - вертикалью расположенному. Гигантские тотемные звери стали вибрировать разноцветными волнами, которые нашли выражение в языковых символах, покрывающих их клювы. Одновременно с этим та же волна дошла и до
правителя, покрыв его невыразимо прекрасным преображением, заставив его сфокусироваться на маленькой танцующей фигурке на центральной голове зверя. Это был гигантских размеров карлик, который совершал самый прекрасный в своем уродстве танец. Тут же осознав, насколько противоречивая картина открылась ему, Харт разразился божественным смехом, который заставил лопнуть разноцветную сферу, внутри которой он находился. Вместе с ней пропал и зверь, оставив длинноухого эльфа танцевать в одиночестве, прямо меж двух распахнутых ворот, ведущих, как подумал Харт, к космическому существованию, прямо как в самой настоящей книге Просветления великого Арчибальда! Значит, всё это правда! Значит!.. - ликовал Харт, чувствуя, что все глупые книжки первобытных мифов оказались правдивыми, и действительно существует мир вне планеты людей, и туда, оказывается, можно попасть. Но для этого придется!..
        - ААААА!! - закричал от страха и одновременно возбуждения Харт, когда автомобиль, в котором он ехал на полной скорости, врезался в танцующего карлика, - стоять!
        Агент тут же выполнил волю Императора, и колесница затормозила в то самое время, когда взбудораженный Харт выбежал из машины, чтобы проверить, что же случилось с его проводником. Не заботясь о том, что вне автомобиля может быть пропасть, он уже стоял посреди пыльной дороги у ворот городского кладбища, где не было и следа существа из иного измерения. Сначала это озадачило и опечалило Стивена, но затем он вспомнил о цели своего путешествия, опустившись до земного уровня вибраций, и громко рассмеялся, достав из-за пазухи пистолет и бойко покрутив им в воздухе.
        - Да, - оскалился он, - я пристрелю этого зверёныша, зачатого не моей спермой, на глазах всего этого быдла, и вот тогда… тогда! - Харт затрясся от возбуждения, нырнув в воспоминания о своей жизни, и ощущая, как все дороги мира сошлись на нём одном только ради этого момента. С этой горящей мыслью Стивен побежал через утыканные каменные столбы и плиты, символизирующие ушедших в иной мир людей. Глядя на них, Харт громко смеялся, чувствуя, как мир даёт ясно понять ему, кто же победитель в этой игре. Невидимый ранее проводник, эльф-карлик, всегда был с ним с самого рождения, но дал ему вспомнить о своем присутствии лишь недавно, ещё раз показав ему избранность власти Харта и его особенность. И действительно, он бежал, чтобы свершить правосудие - вышвырнуть то единственное напоминание об исключительной неудаче, что однажды постигла его. О невозможности заполучить сердце и тело женщины. Какой идиотизм, ну, надо же! Этого просто не может быть! Чтобы я - король этой жизни и Император желаний - не получил желаемого! Если это не может быть моим, то и надобность в существовании этой вещи отпадает. Будто бы в
ответ на эту мысль музыка вновь с ещё большей интенсивностью зазвучала в голове Харта, заставляя его уже немолодое тело подпрыгивать в такт играющей мелодии. Глядя по сторонам, Стивен вновь разразился смехом, наблюдая, как его охранка рассредоточивается по периметру, но не решается подступиться ближе, боясь поймать пулю от хозяина. - Всё правильно, собачки, - громко закричал Харт, - наблюдайте со стороны, такого представления вы больше нигде не увидите! И, о… - Харт резко затормозил, разглядев виднеющееся вдали скопление людей.
        - А вот и наша остановка! - Харт выпрямился и размеренно пошёл царственной походкой к процессии, которая, замерев на месте, прощалась с выдающейся журналисткой, где каждый считал своим долгом сказать своё прощальное слово.
        Слово держала редактор газеты, где работала Гелла, которая потеряла дар речи, завидев приближающегося Императора. Все остальные, поймав этот импульс, повернулись в сторону приближающейся фигуры и тоже замерли. Некоторые просто не верили своим глазам, другие стали улыбаться, третьи же помрачнели, чувствуя что-то неладное.
        - Приветствую всех! - деловитым тоном произнёс Император, вклинившись в расступившуюся перед ним толпу.
        Со всех сторон раздались невнятные приветствия, вылившиеся в кратковременный гул, который стих так же внезапно, как и начался.
        - Какая потеря… - глядя на гигантский портрет убитой, который стоял у каменного обелиска, - я уверен, всем нам…
        - Вообще-то, Стивен, - нахмурилась редактор, - ваше слово из тех, кто не смог присутствовать сегодня, мы опустили и по весьма объективным причинам, неужели у вас хватило наглости ещё прийти самолично, чтобы поглумиться над чужим горем? - с надрывом, но одновременно стараясь сдерживаться, выпалила в лицо слегка удвоившегося правителя женщина, которая была старше него.
        - Простите, - поклонился Стивен, - не знаю, правда, вашего имени…
        - Роуз.
        - Ах, да. Роуз, что-то припоминаю такое, да. Знаете, несмотря на то, что часть вины как главы государства лежит на мне, я всё же человек и разделяю боль всех присутствующих, - Харт обвёл взглядом десятки лиц, сумев выловить побледневшее от гнева лицо девушки, Майи. Харт запомнил её имя, ещё будучи агентом, благодаря её собачьей хватке, которая наверняка прокляла себя уже миллиард раз за последнюю минуту, что не придушила, не узнав Харта в лесу всего пару часов назад, когда была такая подходящая возможность.
        - И это мой долг не как Императора, но как гражданина и друга Геллы - отдать ей последние почести и поддержать её родных, - Харт скосил глаза на мужа и сына Геллы, которые стояли рядом с урной, в которой покоился прах Геллы, и, сделав к ним несколько уверенных шагов, сократил расстояние до минимума.
        - Примите мои глубочайшие соболезнования, - протянув руку, грустно улыбнулся Харт. Майкл, ненавидя себя всем сердцем и готовый провалиться сквозь землю за то, что не покинул остров вместе с сыном тут же, как услышал о гибели жены, кое-как подняв руку, позволил Харту своей холодной клешнёй вцепиться в неё.
        - Спасибо, - ответил белый как мел Майкл, когда Харт отпустил её и присел на корточки напротив лица маленького Джареда.
        - А ты, видимо, сынишка моей дорогой подруги? - спросил Харт, - как тебя зовут?
        - Джаред, - уверенно ответил мальчик, нахмурив брови.
        - А ты сильный парень, я сразу вижу, - улыбнулся Харт, похлопав Джареда по плечу одной рукой и сжимая второй рукой пистолет внутри своего пиджака, которую он запустил внутрь, присаживаясь, - я ведь тоже потерял родителей в раннем возрасте, и я знаю, насколько это больно. Однако я справился и как видишь, чего достиг, и я уверен, если ты будешь стараться, то станешь опорой не только для своего отца, но и для всего мира. Верно я говорю? - улыбнулся Харт, взводя курок внутри своего пиджака, - если только вдруг не случится что-то, что может…
        - Дядя, - перебив взрослого, поморщился Джаред.
        - Да, мой дорогой?
        - От вас воняет.
        Харт мгновенно превратился в хрупкую статую, которая начала трескаться под взглядом десятка фигур, которые сначала хранили гробовое молчание, а затем стали смеяться.
        И громче всех звучал немой смех Геллы, которая смотрела на Стивена со своей чёрно-белой фотографии.
        - Ладно, ладно, - быстро выпрямившись, протараторил Харт, - ещё раз примите мои соболезнования. Я бы остался до конца с вами, но боюсь у меня ещё много дел сегодня. Прошу меня простить.
        Резко развернувшись, Харт быстрой походкой пошел к чёрной карете, которая уже остановилась неподалеку.
        - Во дворец, - забравшись внутрь, сухо сказал Харт, всё ещё ощущая на себе взгляды и смех всех этих людей. Но не это беспокоило его, чувство которое стянуло всю его кожу и чуть не придушило, было первобытным страхом, который овладел им после того, как…
        - Стой! - заорал Харт, когда машина была уже на полпути к выходу.
        - Но, сэр… - Раздалась череда выстрелов, которые, несмотря на то, что не смогли пробить бронированный корпус, произвели должное впечатление на водителя, который тут же затормозил.
        Харт буквально выбил ногой дверь и побежал вдоль каменных изваяний и обелисков. На этот раз музыка в его голове сменилась низким гулом, а разноцветная паутина геометрических узоров вокруг стала тусклой и ядовито-фиолетовой на фоне багрового оттенка всех предметов, что его окружали.
        - Ууу… Ууу! - пробурчал Харт, остановившись у одного из постаментов и принявшись судорожно плакать вместе со смехом, который готов был задушить его. Жизнь оказалась куда умнее и хитроумнее Императора и, дав ему иллюзию полной власти надо всем, что происходило, в следующее же мгновение выбило эту уверенность из-под ног.
        - Этого просто не может быть, - в соплях и слезах шептал Харт, - слова, что произнёс этот мелкий… то же самое сказала мне Гелла тогда! Но разве это не было моим сновидением?? Оно моё! Как оно может играть против меня? И все эти люди вокруг - не может быть!
        Харт задрожал ещё сильнее, теперь он почти что бился в конвульсиях, в каждом лице, что он видел теперь, он вспоминал своё улыбающееся лицо, как будто весь мир имел маской его физиономию, которая улыбалась ему с каждого объекта и человека этого мира и знала каждый его секрет, знала его тотальный, всепоглощающий страх перед смертью, перед неизвестным.
        - Нееет!! - громко закричав, зарыдал Харт, упав на колени и начав беспорядочно дергаться у подножья каменной статуи гигантского змея-Утконоса. Харт продолжал кривляться под постаментом, в то время как скрученный двойной спиралью семиглавый зверь осматривал невидящим взглядом свои владения. В то же самое время тучи, что затянули небо над кладбищем, слегка рассеялись, и луч солнца упал прямо на вписанный золотой глаз в ромбе, который украшал головной убор из перьев зверя. Это всевидящее око осветило своим познанием всё пространство вокруг, заставив его завибрировать с новой силой. Преобразовать этот природный феномен в музыку у Харта не получилось, и он с пеной у рта начал ещё сильнее биться в истерике, боясь того, что теперь вся планета знает о его страхе, и нет более во всех мирах ничего, кроме него.
        ***
        - Как думаешь, это правда? - спросила кого-то Гелла, сидящая на ветке дерева, растущего рядом с памятником Утконосу.
        Ответом ей послужила песня эльфа, который, пританцовывая по кладбищу, стал подниматься своей лёгкой походкой прямо по стволу белокровного дерева.
        - А если яснее? - рассмеялась обнажённая девушка.
        Эльф подпрыгнул и засиял в воздухе, слившись с огнём знания, которым сверкал глаз статуи, что заставило Геллу мгновенно зажмуриться. Когда она открыла глаза, вся растительность на кладбище приобрела фиолетовый оттенок, а вместо маленького эльфа рядом с ней сидел стройный юноша в маске Утконоса.
        Он окинул её взглядом и недовольно поморщился. - Зачем тебе столько слоёв одежды?.
        - И то верно, - улыбнулась Гелла, одновременно с этим закрыв глаза и глубоко вдохнув, - а так? - обратилась она к своему другу, который улыбнувшись, удовлетворенно кивнул. Теперь тело Геллы покрыли мельчайшие точки, которые, играя на её коже, раскрывали её историю в форме геометрических узоров, создававших первозданный язык бытия.
        - Оа! Уфф! - исполняя странный танец на земле, кряхтел Император.
        - Давай, давай, ты сможешь! - выкинув кулак к небу, вскрикнул юноша.
        Гелла посмотрела сначала на него, затем на Харта и звонко рассмеялась, заставив тучи ещё немного рассеяться.
        - Он тебя не услышит, - улыбнувшись, обратилась Гелла к своему другу.
        - Ого, у меня дежавю, или я тебе уже это говорил?
        - Теперь мне уже кажется, неважно, кому и что говорил или только скажешь.
        Мужчина в переливающемся фраке выдавил из себя улыбку и почесал подборок клешнёй, напоминающей гротескную лапку утконоса. - Возможно, ты права. Но сама-то ты веришь в это?.
        - Пожалуй, - улыбнувшись и глядя на кривляющегося в припадке Харта, ответила, - по крайней мере, за него я могу быть спокойна.
        - Я вот почему-то не разделаю твоей уверенности, - покачал головой мужчина, косясь на припадочного Императора, - возможно, твои уроки оказали не самое благонадёжное воздействие на психику. Думаешь, он смог усвоить твои программы и впитать их в себя?
        - Время покажет. По крайней мере, в данный момент волноваться не о чем.
        - Правда?
        - Да. Приглядись повнимательнее.
        - Нет, нет, я… А хотя, давай!
        - Ууу, аааа!! У! - кряхтел Харт, чем снова вызвал бурный взрыв смеха у мужчины, - да, определённо сказать можно лишь то, что встреча с тобой не прошла для этого господина бесследно!
        - Определенно, я же звезда его Империи! - хихикнула Гелла, - но если серьёзно, взгляни на него! Что ты видишь?
        - Нет уж! Давай лучше ты, а то меня снова вырвет!
        - Ладно, может это и выглядит глуповато, но это похоже на отчаявшегося человека?
        - Ну, если убрать все странности, то…
        - Да или нет?
        - Определённо нет, - сдерживаясь, чтобы вновь не рассмеяться, выдавил друг Геллы.
        - Именно, танец Стивена, он… полон жизни и…
        - Полон страха.
        - Именно, но в его случае это хорошо. Он, наконец, дал ему выход, и даже если мир воспринимается теперь им как тотальная шутка его ума, то я уверена, он готов принять этот вызов и с достоинством вступить в схватку с самим собой.
        - Но что это будет означать для остального мира?
        - Для меня, по крайней мере, это означает, что я не зря стала журналисткой, - Гелла задорно улыбнулась.
        - И ты не жалеешь о том, что по собственной воле оставляешь тут своего любимого врага? Своего сына? Своего мужа? Своего любовника? Свою …
        - Я уловила смысл, можешь не продолжать. Жалею, и моё сердце, пожалуй, желает больше, чем когда бы то ни было остаться с ними, но именно это и побуждает меня покинуть это поле игры навсегда, чтобы начать жить в реальности.
        - Сильные слова, но сможешь ли ты подтвердить их делом?
        - Проверим, давай, а?
        Мужчина развёл руками и, выпрямившись, стал ритмично отбивать мелодию своими руками-клешнями, которые, вибрируя, стали трансформировать мир вокруг в первозданный мета-язык символов.
        - Спасибо, что был со мной всё это время, любимый! - улыбнулась Гелла и мягко поцеловала юношу в губы, - лицо его продолжало менять форму, как и одежда, но, несмотря на все маски, девушка видела улыбку одобрения, которым прикрылось его тело после её небольшого прощального подарка.
        Обнажённая девушка запрокинула голову и, слегка подпрыгнув, приземлилась на землю, заставив опавшие листья в радиусе ближайших миль взлететь в воздух, превратившись в фиолетовый туман, который окутал всё кладбище.
        - Что такое? - обеспокоенно спросил разбитый Брайан за секунду до того, как мощнейшая молния рассекла небеса пополам, после того, как налетевший ветер превратил всё кладбище в один огромный ураган из танцующих листьев. Родственники и друзья умершей быстро начали собираться, пробираясь к автомобилям, застигнутые врасплох начавшимся ливнем. Никто не обращал внимания уже на то, что происходило снаружи. Все спешили усесться по машинам, один только лишь юный Джаред, подгоняемый отцом, задержавшись на пару секунд у двери в салон, увидел посреди начавшегося бурана гигантские проступающие на фоне свинцовых туч силуэты матери и ребёнка на руках, которые слились в единую фигуру женщины, застывшую в позе яростного экстатического танца. Через секунду дверца захлопнулась, и мир сына исчез навсегда, оставив Геллу одну отыграть свой прощальный танец смерти. Молнии фиолетовыми вспышками стали всё чаще и чаще разверзать небо, готовясь порвать его на куски, в то время как женщина разбивала своими босыми ногами саму землю, из которой то и дело выныривали призраки жертв войны, с почтением присоединившиеся к танцу их
освободительницы. Затем души с миром исчезали в интенсивном граде, который стал колотить по потрескавшейся земле. Гелла, уже не помня себя, кричала, в неистовстве повинуясь духу Богини-бабочки, которая завладела её телом и вела, подобно её другу-проводнику, маленькому эльфу. Он был тем невидимым, но всегда присутствовавшим маяком её жизни, заставлявшим девушку всегда идти по самому опасному и извилистому пути, но и одновременно самому простому и радостному для неё.
        - Почему? - задалась вопросом Гелла и, улыбнувшись, повинуясь музыке, в такт которой она совершала свой поклон вселенной, с гордостью и радостью нашла, наконец, ответ, который искала всю жизнь, - потому что я не могла поступить иначе! На этой потрясающей ноте, молнии, беснующиеся в небесах, слились в единый поток света, который обрушился на Геллу, расколов напополам землю под ногами, превратив её в бездну, где нашла покой её душа.
        145. Момент просветления мгновенно забылся, оставив тайну рождения мира непостижимой и, оставшись лишь в мифах и воспоминаниях различных культур, обретя выражение в заводной мелодии, которая проистекала откуда-то снаружи.
        - Снаружи! - поразила девушку эта мысль, - снаружи, а не внутри, значит… - она осторожно распахнула глаза и немного смутилась, увидев гигантское всевидящее око, которое наблюдало за ней с небес. После некоторой фокусировки сознания и внимания девушка поняла, что это была масштабная картина на потолке комнаты, на которой были изображены узоры, сплетающиеся вместе и образующие гигантский ромб, который в свою очередь порождал изнутри гигантский глаз. Пробудившаяся улыбнулась, обнаружив себя лежащей на мягкой постели и подсознательно начиная понимать смысл и связь всего, что с ней произошло. Понежившись немного на простынях и прижав к себе подушку, она начала разглядывать замысловатые рисунки на постельном белье, которые, играя друг с другом, переплетались перед её глазами, трансформируясь в потрясающие цветы, которые пустили свои плоды прямо из ткани покрывала. Одновременно с этим девушка почувствовала удовольствие во всем теле, которое разлилось с низа живота, и она мечтательно вспомнила, что всего каких-то…
        - Двадцать минут назад у нас был потрясающий секс! - игриво подмигнул ей зашедший в комнату мужчина.
        - Это я подумала или всё же ты озвучил, Арчи? - откинув голову, сладко выдохнула девушка.
        - И то, и другое, надо полагать, - сделав музыку, льющуюся волнами из динамиков, чуть тише, улыбнулся парень, - и вообще, сколько можно лежать? Я уже успел сгонять нам за пиццей, а ты всё ещё тут валяешься, не надоело ещё?
        - Ты просто всегда очень активный после этого, - устало выдохнула девушка, - зато я, знаешь, где только ни побывала! И ты там, кстати - местный революционер, алхимик, шаман и вообще супергерой, ты в курсе?
        - Я? Серьёзно? - вот значит, что ты действительно обо мне думаешь, - приятно, спасибо. Ну а ты? Нашла ту, себя, которую…
        - Если я скажу, что меня Гелла зовут на самом деле, ты будешь сильно смеяться?
        - Да нет, - пожал плечами мужчина, - можешь мне рассказать это, кстати, за кружечкой холодной газировки и куском сочной пиццы, которая нас уже заждалась! Не возражаешь, если я принесу? А то я так проголодался, о’кей?
        - Да, да… - махнула рукой девушка, пытаясь вспомнить своё текущее имя и историю - Арчи…
        - Ау? - уже готовый выбежать за едой остановился парень.
        - Она погибла из-за того, что решила проснуться?
        - Понятия не имею, - пожал плечами Арчибальд, - но точно знаю, что однажды кто-то проснётся, как и ты, а мы окажемся лишь фантазией этой ленивой засранки, - рассмеялся друг Геллы. - Ладно, я мигом, не скучай!
        Девушка медленно поднялась, ощущая каждой клеточкой своего тела тепло от прикосновений своего любовника, и, окинув взглядом веранду, где стояла кровать, соскользнула наружу в сторону аккуратной полосы белоснежного пляжа, за которым раскинулось спокойное утреннее море, из-за горизонта которого рождался чудесный фиолетовый рассвет. Девушка встала и пошла по тёплому песку по направлению к воде, с удовольствием замечая, как каждая песчинка под её ступней знает свое место и формирует вокруг потрясающую и неповторимую композицию. Так что весь пляж был безусловным достижением трудолюбивых маленьких камушков, которые, не покладая сил, старались сделать его как можно более красивым. Заострив на этом своё внимание, путешественница и не заметила, как уже по колено стояла в тёплой воде, которая была самым настоящим богом, дарящим свою любовь, теплом пылающего сердца звезды, которая медленно проступала на линии, где небо и океан становятся одним непостижимым потоком жизни. Девушка, вдохнув в себя всю эту любовь и красоту, выдохнула наружу всё сострадание, на которое была способна, и поблагодарила мир за жизнь
и всё, что с ней происходило за все её воплощения. Одновременно с этим жестом благодарности музыка на веранде заиграла громче и, превратившись в осязаемые волны, трансформировалась в вибрирующего змея, который, пролетев рядом с девушкой, взвился двойной спиралью к небесам, к маленькому сверкающему объекту, который то появлялся, то исчезал из поля зрения девушки. То же самое касалось и призраков в её голове - Майкл, Роуз, что стало с ними? Смогли ли они, в конце концов, найти путь, которым им стоило идти, или же они были просто фантомами, наподобие этого вибрирующего самолёта, который готов был в любую секунду вспыхнуть в последний раз, чтобы выпасть навсегда из этого измерения.
        - Пожалуй, - улыбнулась путешественница про себя, - всё это часть истории, которой ещё предстоит быть рассказанной, а пока… - она глубоко вдохнула, наполнив миром свои лёгкие, и на выдохе, послав наружу ещё больше любви и сострадания, сложила ладони в молитвенном жесте, который воспарил бурлящим потоком к ускользающему из вида самолёту.
        - ЭЙ, ты идешь? - раздался голос любимого из-за спины, заставивший мурашки пробежать по спине, - а то наш паразит сейчас всё съест, - с этим словами Арчибальд отбивался, что есть сил, держа коробку с пиццей над головой, от прыгающего на него маленького утконоса, - что ты там вообще делаешь?
        - Ничего особенного, я уже иду! - последний раз бросив взгляд на исчезающую стальную птицу, девушка захлопнула глаза и, уже раскрыв их, оказалась в салоне летательного аппарата, который стремительно набирал высоту, вырвавшись из когтей ночного кошмара.
        Джаред повернул голову налево, встретившись взглядом с белым, как мел, лицом своего отца, который секунда за секундой прокручивал в голове сценарий кружения от «неполадок» в двигателях, которые мог устроить Харт. И на самом деле Брайан даже не знал, что хуже, - разбиться насмерть посреди океана или же прожить хотя бы ещё один день с ощущением собственной беспомощности и осознанием того, что не смог защитить свою женщину.
        Мальчик же, решив не тревожить отца понапрасну, уставился в окно иллюминатора, где внизу осталась лишь голубая гладь океана и ни следа мегаполиса, который они покинули. Вместе с этим волна перемен, которые начали происходить, немедленно охватила его, и он не мог, никак не мог объяснить самому себе это ощущение нового, которое закралось в его сердце. В следующий миг гул самолёта стих, и весь салон будто бы растворился, оставив мальчика наедине с уплотнением в воздухе, что, превратившись в силуэт танцующей женщины с распустившимися за её спиной крыльями, мягко пролетело сквозь полупрозрачный каркас, ставшего лишь набором танцующих символов, машины, и нырнуло в тело мальчика, заставив мир вновь вспыхнуть тысячью, казалось бы, забытых за прошедший день ощущений. Это был запах и мечтаний, и надежд, которые вновь загорелись яркой восходящей звездой в сердце мальчика. Эти нахлынувшие чувства стали буквально жечь его грудь и, желая проверить, в чём же дело, Джаред запустил руку за воротник, нащупав небольшой предмет, висящий на шее. Всегда нося его с собой как талисман, мальчик внезапно осознал всю мощь
амулета маленькой девочки-бабочки, которая собрала в себе силу не только прошлого, но и бесконечно вариативного будущего юного героя.
        Брайан отвлекся от гнетущих мыслей, ощутив, как что-то сдавливает его руку, и, повернув направо голову, встретился с совершенно сбившей его с толку улыбкой сына, который крепко сжимал его ладонь.
        - Да, Джаред? - почувствовав странную перемену в себе, осторожно спросил отец, - всё хорошо?
        - Угу, - улыбнувшись впервые после похорон, кивнул Джаред, - теперь всё будет хорошо, я обещаю.