Дом драконов Джессика Клусс
        Дом драконов #1
        Пять королевств соберутся на зов,

        Чтобы сразиться за драконий престол.

        Лгунья, воин, служанка, убийца и вор

        Вступают в игру, либо смерть и позор.

        После кончины императора пять великих королевств, пять правящих домов замерли в ожидании Испытания. И лишь один участник от каждой страны вместе с личным драконом будет избран, чтобы попытать удачу в состязании и стать будущим правителем.

        Кто из них окажется лучшим и выиграет эту битву?

        САМОЗВАНКА

        Эмилия - обманщица, скрывающая свой талант к магии хаоса.

        ВОИН

        Люциан - солдат, который поклялся никогда не поднимать меч на живую душу.

        СЛУЖАНКА

        Веспир - мастер дрессировки драконов, чьи навыки позволяют ей взять верх над противником.

        ВОР

        Аякс - бастард, мечтающий попасть на войну, чтобы доказать всем, чего он стоит.

        УБИЙЦА

        Гиперия - девушка, рожденная побеждать. Ее путь к власти залит кровью.

        ТАК ПУСТЬ НАЧНЕТСЯ ИГРА!

        Однако существуют ли победители и проигравшие там, где миром правит ложь, а хаос вот-вот вырвется на свободу?

        Джессика Клусс
        Дом драконов

        Посвящается Мередит, первому и лучшему слушателю моих историй

        Боги мечтают об империях, а дьяволы их строят.
        Поэт Валерий до своего изгнания в 735 году нашей эры. (После Рождества Драконьего)

        Jessica Cluess
        HOUSE OF DRAGONS

        

        1
        Эмилия

        Однажды, после того как император умер и был съеден, созыв собрался с целью выбрать его преемника.
        Эмилия Орон размышляла об этом, сидя на спине дракона, паря в трехстах метрах над скалистым берегом. Пенящиеся волны бились о скалы так яростно, что она могла поклясться, что ощущала брызги на своих щеках даже на такой высоте. Соленый ветер с треском расправлял крылья дракона и кидал ей в лицо ее рыжие волосы. Может, ей и впрямь следовало послушаться совета матери и заплести волосы в косы. Ворчание Чары отдавалось в конечностях Эмилии. Укоротив поводья, она погладила дракона по шее.
        - Все в порядке. Они не выберут меня,  - сказала она, как будто это была беседа, а не ее собственные назойливые мысли. Они не выберут меня. Они должны быть идиотами, чтобы выбрать меня.
        Разумеется, Эмилия втайне считала, что Этрусской империей правят одни только идиоты уже на протяжении сотни лет.
        Если бы мать узнала об этих мыслях, волосы Эмилии стали бы наименьшей из ее проблем.
        В конце концов, никто из семьи Орон вот уже более трех поколений не становился императором или императрицей, а их семья владела самыми плохими землями: Гибрианскими островами и двумя полукруглыми островами, окруженными небольшими островками поменьше. Расположенная в северо-западной части империи, их страна была холодной страной моря и ветра, предзимья и зимы. Семья Орон нуждалась в императоре у власти, чтобы приумножить свое богатство.
        Им нужен был Александр.
        А вот и он: точка, машущая ей с края утеса. Эмилия прижала колени к бокам Чары, ослабляя поводья. Дракон фыркнул тлеющими углями, сложил крылья и резко спикировал вниз. Эмилия жила ради таких моментов, этого трепета бабочек в животе. Все проблемы, тревожащие ее разум и тело, сразу же испарились.
        Она откинулась назад в седле, заметив приближающийся утес, затем наклонилась вперед, когда Чара расправила крылья и впилась своими когтистыми лапами во влажную землю.
        Запах свежей земли окутал Эмилию. Брат подбежал к ней, пока она рылась в седельном вьюке, достала сумку и, перекинув ее через плечо, соскользнула на землю. Она подошла к Чаре и погладила ее по самому любимому месту между челюстью и шеей. Чара уткнулась носом в живот Эмилии.
        - Спасибо, девочка,  - прошептала она и отступила в сторону, позволяя Чаре взлететь в небо. До созыва оставалось еще достаточно времени для игр.
        Александр подошел и обнял Эмилию. Слава небесам, от него исходило приятное тепло.
        - Ты буквально г-горишь. Как тебе это удается?  - ее зубы стучали, пока она говорила. Эмилия зажала свои уши руками: два ледяных изгиба прижались к ее ладоням.
        - Во мне течет кровь дракона. Очевидно.  - Он шутливо толкнул ее своим бедром.  - Жаль в тебе ее нет. Ты замерзнешь даже летним днем в Картаго.
        - С-смейся, пока можешь.  - Эмилия плотнее прижала к себе фиолетовый плащ.  - Подожди, пока меня не и-изберут.
        - Не волнуйся. Я просто сброшу тебя со скалы, если это случится.  - Алекс поцеловал ее в макушку.  - Они не выберут тебя,  - добавил он уже более серьезным тоном.
        Это немного утешало. В то время как формально любой ребенок из пяти семей мог быть вызван на Императорское Испытание, по факту вызывались только старшие. Это была негласная традиция. Им всем повезло, что первенцем был Александр, а не она.
        Его волосы были глубоко-золотистого цвета, не то что ее рыжие пряди. Его кожа была светлой, словно молоко, в отличие от ее мертвенной бледности. Его легко было рассмешить, а она чаще оставалась серьезной. За его поведением не нужно было внимательно следить, пока их посещали гибрианские аристократы во время зимних праздников или летних посиделок у костра, чего нельзя было сказать об Эмилии.
        В отличие от нее, он не лелеял смерть в своих руках, словно дремлющую змею.
        Они пошли по тропинке прямо к кругу на другой стороне мыса, где проходил созыв; тяжелая сумка Эмилии успокаивающе стучала по ее бедру. Она вздрогнула, когда ледяной ветер снова пронзил тело насквозь. Ей никогда не нравился Штормвэйс, самый старый, самый продуваемый сквозняками и самый северный семейный замок. Формально это была их территориальная столица, хоть ее и нельзя было назвать великой. Жаль, что она не покидала город почти пять лет, но тут уж ничего не поделаешь. Крайний Север был самым малонаселенным районом. Здесь она могла быть незаметной.
        Знамена дома Орон, абсолютно белые, украшенные фиолетовым асписом - водяным змеем, их личным драконом,  - колыхались от порывистого ветра. Наверху Чара и дракон Александра, Таркус, дурачились друг с другом. У обоих драконов были длинные, стройные тела с хлещущими хвостами, однако чешуя Чары переливалась кремово-перламутровым цветом, а Таркуса - сливовым. У асписов были плоские головы, шелковистая чешуя, собачьи носы. По бокам из их черепов вились рога. В отличие от других драконьих пород, аспис мог проводить время под водой, при этом не страдая от каких-либо негативных последствий. Весной Чара охотилась на китов и возвращалась домой с их салом в зубах, походя при этом на окровавленное облако.
        - Ты решила полетать, чтобы в последний раз взглянуть на это место, прежде чем стать императрицей?  - поддразнил ее Алекс. Эмилия толкнула его локтем в бок.
        - Когда я буду жить в золотом дворце в Драгонспае, буду с неподдельной нежностью вспоминать, как отмораживала здесь свою пятую точку,  - невозмутимо ответила она. Подавив дрожь, она добавила:  - Мне, м-м, нужно было очистить свой разум.
        Александр понимал ее. Обычно Эмилию можно было застать с остывающей чашкой кофе и перепачканными в чернилах пальцами перед библиотечным камином. Книги и бумаги веером рассып?лись вокруг, словно лабиринт, разобраться в котором могла только она одна. Но затем у девушки вскипали мозги, и ей приходилось все бросать, пока никто не пострадал.
        Эмилия остановилась на тропинке. Перед ними лежало доказательство того, что она совершила.
        Это была чайка. Бело-серые перья развевались на ветру среди брызг крови и размазанных по земле внутренностей. Тогда, в своей комнате, Эмилия почувствовала, как магия переполняет ее до краев. Она поспешила вниз по винтовой лестнице замка, выбегая в холод пасмурного дня. Девушка направилась к скалам, напуганная криком кружащей в небе чайки. Ее взгляд пронзил птицу… и бедное создание издало свой последний клич. В мире существовало два вида магии: искусство порядка и энергия хаоса. Благодаря порядку была создана эта великая империя, а хаос чуть не уничтожил весь мир. Порядок - это созидание, хаос - разрушение. У Эмилии не было таланта к упорядоченной магии.
        Она была прирожденным хаосом.
        Если остальные четыре семьи узнают об этом, смерть станет для нее спасением. К магии хаоса нельзя относиться снисходительно, особенно после Войны шести домов, которая произошла около тысячи лет назад.
        Алекс крепко обнял ее.
        - Это был несчастный случай,  - прошептал он.
        Эмилия знала, что слуги в замке распускают сплетни. Что они следят за ней. Вот почему она всегда держала свои волосы распущенными и никогда не заплетала их в косы: они были словно тяжелой завесой, за которой легче спрятаться. Ее руки сжались в кулаки до боли.
        - Я знаю,  - прошептала она в ответ. Они продолжали идти, сумка стучала у нее под боком.  - Здесь.  - Эмилия снова остановилась, сняла котомку и перекинула ее через руку брата.  - Потребовалось немало усилий, но я их закончила.
        Алекс расстегнул молнию и вытащил несколько тонких томов в матерчатой обложке. Эмилия сразу же переставила их по порядку, немного волнуясь из-за того, что ее кропотливый труд подвергся изучению.
        Охота. Игра. Гонка. Правда.
        Четыре задачи, составлявшие каждое Императорское Испытание.
        Каждое название было выведено тиснеными буквами на обложке. Эмилия также захватила с собой пару пергаментных справочников с надписями «Бестиарий» и «Топография».
        - Мне пришлось нарисовать карты островов вручную,  - сказала Эмилия, довольствуясь выпавшим шансом похвастаться. Гордость была такой редкой гостьей в ее жизни. Алекс кивнул, быстро пролистывая одну книгу за другой.
        - Ты правда думаешь, что Кротское море будет первой остановкой?  - он посмотрел на нее, приподняв одну бровь.  - Держу пари, это должен быть Имперский полуостров.
        - Мы учли максимальную скорость полета дракона и сравнили дату созыва с началом первых испытаний. На то, чтобы всем собраться, требуется по меньшей мере двадцать четыре часа, даже для Вольска и Сабель, а они ближе всех к полуострову. Это говорит о том, что полет займет больше времени. Или ты сомневаешься в моих расчетах?
        - Дразню. Я просто дразню тебя.  - Алекс еще раз просмотрел книги, отложил их в сторону и снова обнял ее.  - Не могу поверить, что этот день настал,  - сказал он мягко.
        Эмилия закрыла глаза и прислушалась к глухому биению сердца Алекса.
        - По крайней мере, мы хорошо подготовились,  - прошептала она.
        - Никто бы не подготовил меня так, как ты, Эми.  - Он снова поцеловал ее в макушку.  - Помнишь, что я тебе пообещал?
        Эмилия вспомнила оглушительные крики, отдающиеся эхом. Неприятный запах горящей плоти. Повсюду кровь. Она вспомнила, как забилась в угол своей спальни, рыдая и царапая ногтями щеки. Брат обнимал ее и клялся, что все сделает правильно.
        - Разумеется,  - вновь прошептала она.
        - Я сдержу свое обещание.  - Он отошел в сторону, высоко подняв сумку.  - С этим. Победа наша.
        Эмилия улыбнулась, уголки ее губ дрогнули. С тех пор как они узнали, что Алексу суждено отправиться на Императорское Испытание и не вернуться, брат и сестра изучили все имеющиеся обрывки информации о каждом Испытании, которое когда-либо проводилось. Эмилия взяла на себя серьезную миссию подготовить брата ко всем возможным неожиданностям. Будь она обычной девушкой, ей, возможно, разрешили бы представить свои находки в Императорском Университете. Она могла бы даже опубликовать их.
        Будь Эмилия обычной девушкой, она могла бы сделать очень-очень многое.

* * *

        Кругу созыва было больше тысячи лет. Кольцо скользких из-за мха камней диаметром в сотню метров окружало большую гранитную плиту в самом центре, где должен был находиться «избранный» дракон. Несколько слуг и ливрейная стража ожидали рядом с семьей, знаменосцы держали флаг дома Орон высоко над головой. Когда Эмилия и Алекс присоединились к родителям, солнце пронзило облако и осветило траву, искрясь призмами радужного света в росе. Семья, казалось, сияла в своем величественном фиолетовом бархате, цвете дома Орон. «Мы словно кучка редких драгоценностей,  - подумала Эмилия, горько улыбаясь,  - красивая и без всякой цели».
        - Эмилия, о чем ты думаешь?  - голос матери звучал с укором. Они с отцом Эмилии часто смотрели на нее так, будто ожидали, что она вот-вот взорвется.
        - Опасные мысли,  - пробормотала Эмилия, глядя в землю.
        Леди Орон недовольно хмыкнула. Грудь Эмилии сжалась при мысли о том, как Таркус усаживается на гранитную плиту, взмахивая хвостом и призывая Александра улететь.
        Родители Эмилии были снисходительны к ней. Они терпели ее понурый взгляд и растрепанные волосы. Они терпели вечные темные круги под глазами, головные боли, потребность уничтожать все неявное, что могло встать у нее на пути. Сбитую речь, произносимую голосом, осипшим от долгого молчания. Родители терпели ее беспокойную душу, но зато Алекс ее действительно любил.
        Теперь же, даже если он выиграет Испытание и станет Александром Сарконусом, драконом-императором Этруссии, он никогда больше не будет ее братом. Они будут видеться два раза в год на празднике по случаю середины зимы и во время ежегодного собрания пяти семей. Больше никаких шуток, понятных только им двоим. Больше никаких совместных полетов. Никаких дружеских отношений.
        Одиночество казалось накрахмаленным одеянием, в котором Эмилия никогда не чувствовала себя комфортно.
        Слезы застилали глаза. Алекс сжал ее руку.
        - Я не забуду тебя,  - сказал он.
        Она положила голову ему на плечо в момент, когда четыре семейных дракона спустились с неба и приземлились прямо позади своих всадников, расправив крылья в ожидании созыва. Никто здесь прежде никогда не был свидетелем этого действа. Император Эразмус умер вчера в возрасте шестидесяти шести лет, а занял трон в двадцать. Эмилия почти пожалела, что не может выступить в качестве свидетеля. Это была бы отличная возможность для более глубокого расследования. К сожалению, знати было запрещено открыто говорить о том, через что им пришлось пройти на Испытании. Чтобы собрать всю информацию, Эмилии и Алексу потребовались бесчисленные часы работы - изучение ссылок на различные книги, писем, даже налоговых отчетов.
        Что касается других участников, то можно было не переживать, что они поделятся своими секретами. Проигравших ждет Отбор - Эмилия содрогнулась при мысли о такой судьбе. «Пожалуйста, пусть это не произойдет с Алексом».
        Когда полуденное солнце пригрело землю и семья стала ждать созыва, Эмилия окунулась в свои мысли, словно в ядовитый рай. Они были источником всей ее боли и радости. За последние пять лет она не общалась ни с кем из сверстников, за исключением Алекса. Как только он покинет семью, она скорее всего останется одна навсегда. Эмилия была младшей дочерью, ей следовало выйти замуж, чтобы продолжить род дома Орон. Но как она могла приблизиться к мужчине, не боясь сломать ему кости или разорвать почки? Поэтому девушке приходилось жить в своих мечтах, в мире воображаемых друзей. Иногда воображение было для Эмилии лекарством, а иногда жгло, словно кислота, напоминая о том, чего у нее никогда не будет.
        Сквозь туман своих мыслей девушка услышала, как кто-то выкрикнул ее имя.
        - Эмилия!  - Алекс схватил ее за плечи и развернул лицом вперед.  - Смотри.
        Чара ждала на гранитной плите, не сводя рубиновых глаз с хозяйки. Все это было настолько странно, словно смотреть на восход солнца вечером, и Эмилия не сразу поняла, что случилось… пока осознание не настигло ее.
        Чара была призвана. Не Таркус.
        Выбор пал не на Александра. Что означало…
        - Чара, спускайся оттуда немедленно!  - Эмилия бросилась к дракону, паника овладевала ее телом. Этого не может быть. Ее не могли призвать. Она была вторым ребенком. Ее душа была во власти хаоса! Она проиграет. Ее отправят на Отбор.
        - Что же мне делать?  - Она прокричала, обращаясь к своей семье. Дернув Чару за уздечку, Эмилия посмотрела дракону в мерцающие красные глаза.  - Зачем ты так поступаешь со мной?
        Ее дракон, единственное существо в этом мире, которое она любила так же сильно, как и брата, прижался лицом к телу Эмилии, к ее колотящемуся сердцу. Чара глубоко вздохнула, ее крылья расправились. Связь, которая существовала только между драконом и его наездником, пронзила все нутро Эмилии. Она знала, что это было настолько же естественно, как если бы дракон разговаривал человеческим языком. Какая-то невидимая сила призвала Чару, и ответ не мог быть отрицательным.
        - Я должна идти.  - Эмилия едва могла услышать свой собственный голос сквозь кровь, стучавшую у нее в ушах. Каждый волосок у нее на теле встал дыбом. Она чувствовала, как тепло наполняет ее, словно жидкость. Сила. Магия. Все ее страхи. Хаос внутри нее рвался вперед, крича, чтобы его освободили.
        Рука отца грубо схватила и оттянула ее назад, за капюшон плаща.
        - Нет!  - кричал он ее матери.  - Они узнают, что мы солгали!
        Эмилия упала на землю, магия внутри нее вырвалась наружу. Гнев сжал ее голову, челюсть сомкнулась, и в промежутках между бешеными ударами сердца она взглянула на один из камней напротив нее - и сразу же почувствовала нить связи между собой и камнем.
        Все внутри нее вспыхнуло, и магия хлынула наружу.
        Камень взорвался градом острых осколков. Гром резонировал в воздухе, эхом отражаясь от скал и уходя в море. Ее мать вскрикнула и отскочила. О нет. Кровь.
        - Я в порядке,  - сказала мать, но цвет ее лица стал мертвенно-бледным. Ее щека была рассечена. Разрушение было даром Эмилии, и она не могла его скрыть.
        Теперь ей придется соревноваться с другими. Будучи под тщательным наблюдением, как она могла сдерживать свою магию, не говоря уже о борьбе за империю?
        У нее не было выбора. И если она не пойдет прямо сейчас, тогда случится ужасное…
        Алекс был рядом с ней. Он помог ей встать и подвел к Чаре, натянуто улыбаясь, когда усаживал ее в седло дракона; только дрожь его рук выдавала его страх.
        - Да здравствует императрица Эмилия Саркона!  - сказал он, подмигивая. Он сунул портфель с ее трудами обратно в седельную сумку.
        Эмилия устроилась в седле, обвив подолы юбки вокруг талии - вот почему наездники всегда надевают брюки. Ее ноги скользнули в стремена, и, рискуя упасть, она наклонилась, чтобы в последний раз уткнуться лицом в плечо Алекса. Он погладил ее по волосам и отошел. Взмахнув крыльями, Чара поднялась - круг, и ее родители, и ее брат начали уменьшаться в размерах, пока не стали размером с маленьких кукол.
        Эмилия замерла, когда дракон повернул на юг и полетел прочь от Гибрианских островов, прочь от их скалистых берегов, зеленых полей и бессолнечного неба. В плечах ломило от напряжения. Ее голова была опущена, растрепанные ветром волосы попадали в рот.
        Куда она направляется? Теперь об этом знала только Чара, отвечая на зов, неуловимый для человеческого слуха.
        Сколько лет она мечтала вырваться из этого места? Какой же глупой она была. Есть вещи и похуже заточения.
        Она видела их своими глазами.
        «Что же мне теперь делать?»  - подумала Эмилия. Она прижалась коленом к Чаре и почувствовала, как что-то торчит из седельной сумки. Книги. Все годы исследования и подготовки теперь у нее в руках.
        Мысли Эмилии резко изменили свое направление.
        Если бы они узнали, кто она такая, то ее бы изувечили. Подвергли пыткам. Убили.
        Но если бы она смогла как-то утаить это…
        Что же делать? Внезапно ее озарило:
        «Что, если попытаться победить?»

        2
        Люциан

        Как только Люциан приставил кинжал к своей косе, он перестал принадлежать к семье Сабель. Гордость захлестнула его, когда он отрезал свои волосы. Поджигая черную копну в серебряной чаше, он впервые за четыре года почувствовал себя свободным. Со времен первого похода.
        - Ты бы все поняла,  - обратился он к мертвой женщине. Ее портрет висел в центре алтаря, согретый светом свечей и обрамленный лентами благовоний. В Картаго почитали мертвых как невидимых защитников в потустороннем мире, их портреты вырезались из черного дерева и окружались облаками жасмина и белых роз. Перед тем как отправиться в долгий путь, люди всегда молились защитнику семьи. Полет Люциана к Священным Братьям будет для него последним. Великий храм в Дельфосе был сосредоточением упорядоченной магии в Этрусской империи. Это было место, куда приходили молиться и практиковаться магосы, где учились послушники из всех слоев общества в надежде облачиться в атласные одежды жрецов, где Священные Братья давали обет бедности и заботились о храме, его территории и бедных, которые приходили просить милостыню к месту власти ордена. Теперь Люциан будет жить простой жизнью. Он никогда не вернется ни в Картаго, ни к походам.
        Он верил, что такой выбор порадовал бы женщину на этом портрете. Она смотрела на него сверху вниз, ее глаза и лицо были так похожи на его. Ее волосы тоже были черными - но его теперь стали немного короче и неровно топорщились там, где он их отрезал. И все же теперь, куда бы он ни направился, никогда больше не посмотрит в зеркало. Его это устраивает. Ему и так не нравилось видеть лицо убийцы каждое утро.
        - Ты бы все поняла, мама,  - повторил он.
        - Нет, она бы не поняла,  - произнес холодный голос позади него. Он обернулся и увидел, как его сестра-близнец, Дайдо, наблюдает за ним, одной рукой играя с кинжалом - украшенной драгоценными камнями рукоятью.
        Она уже много лет мечтала вонзить его в сердце Люциана.
        - Пришла на финальный бой, Ди? Тебе следует поберечь свои силы для Испытания.  - Люциан встал и пошел рядом с ней, их шаги эхом отдавались в мраморных коридорах.
        - Я могу победить тебя меньше чем за пять минут. Не веди себя так, словно мне придется напрячься.  - Она пристально посмотрела на Люциана, ее глаза были того же медного цвета, что и у него.
        - Ты действительно хочешь, чтобы наш последний разговор был полон оскорблений?  - спросил он.
        - Да.
        Они замолчали. Надменная тишина всегда сопровождала их общение. Стражники в ливреях с вышитым изображением синего Дрейка - личного дракона дома Сабель - стояли по стойке смирно по обе стороны зала, держа наготове серебряные щиты и копья. Справа, сквозь высокие мраморные арки Люциан мог увидеть сверкающий изгиб залива. Дворец Сабель, самое роскошное сооружение во всей столице Антонина, располагался рядом с огромным рынком, сердцем торговли Картаго. Все, что вы когда-либо желали, ждало вас там, и о любой цене можно было договориться. Финики, специи, масла, рулоны алого шелка, цветы белых хризантем, масарская керамика, тигры в клетках, груды апельсинов и бочки с вином - все для продажи. Люциан вспомнил, как ребенком бегал сквозь лабиринт прилавков, а Дайдо гналась за ним, как разноцветные шелковые навесы раздуваются на ветру, словно корабельные паруса.
        - Солнце - это лимон,  - хихикнула бы Дайдо, щурясь из-за яркого горизонта.  - Его сок щиплет мне глаза.  - Во времена, когда они с его сестрой еще любили друг друга, Люциан снял бы свою кепку и отдал бы ей.
        - Помнишь, как мы были маленькими?  - спросил он.
        Дайдо стиснула зубы.
        - Да.  - Она вздохнула.  - Но не хочу.
        Люциан кивнул.
        - По крайней мере, у нас есть хоть что-то общее.

* * *

        Круг созыва находился в самом сердце дворца, на открытой арене, окруженной кремовыми глыбами песчаника. Первый правитель Картаго из рода Сабель, Гай, вырезал на камнях водяные лилии. Легенда гласила, что он сделал это в честь своей жены Айзабель: Цветка Войны. Когда империя расширилась до берегов Картаго, Гай прибыл на спине своего огненного дракона, готовый к битве. Айзабель, темноглазая правительница, встретила его с тысячей кораблей. На своих коленях она держала меч и недавно сорванную лилию, усыпанную росой. Она предоставила Гаю выбор: меч или лилия. Война или она.
        Великий завоеватель взглянул на королеву-воительницу и был побежден. С тех самых пор семья Сабель приняла обычаи и людей Картаго как своих собственных. Говорили, что любовь правила сердцами мужчин из рода Сабель.
        Это были истории, которые сочиняли победители, чтобы придать своему завоеванию романтический блеск. Ты можешь сжигать все в огне и пролить столько крови, сколько тебе заблагорассудится, если все это закончится свадьбой.
        Люциан и Дайдо обнаружили своего отца в круге, где их драконы сидели и ждали зова. Стоило Люциану свистнуть, его дракон, Тихея, расправила свои крылья и выпятила грудь. Она была прекрасна: цвета черно-синего мрамора, как и все чистокровные Дрейки. Тихея покачала треугольной головой с заостренной челюстью. Ярко-голубая бахрома вокруг глаз расширилась, будто взъерошенные перья. Люциан пока не мог подойти к ней, сначала его отец.
        - Мои дети.  - Лорд Гектор Сабель обнял Люциана и Дайдо. Он нежно поцеловал сына в щеку, но того пронзила боль. Трудно было ненавидеть человека с глазами, полными печали.  - Я теряю вас.
        Так и было. Дайдо предназначалась Испытанию, а Люциан - храму. Ему повезло, что его сестра была первенцем. Он боялся подумать о том, что произошло бы, если они поменялись бы местами.
        Гектор нахмурился и вперился взглядом в коротко остриженные волосы Люциана. Люциан не мог не поморщиться в ответ. Как только Дайдо станет императрицей - а она ею станет, если только наследница Вольска не окажется столь опасной, как предполагали слухи,  - ее подвергнут стерилизации в соответствии с имперскими требованиями. Ни один император или императрица не должны иметь детей, которые могли бы претендовать на престол. Люциан тем временем проведет остаток своей жизни, выращивая овощи и прядя шерсть.
        Если это была цена, которую он заплатил за прекращение проклятого рода Сабель, то тем лучше. Скоро он обретет покой, вставая на рассвете, подметая полы в храме и кормя голодных. Люциан представил толпу людей в лохмотьях, стекающуюся к нему за помощью. Он будет заботиться о них, перевязывать раны, утешать в болезни. Это была слишком хорошая жизнь для таких, как он, но он жаждал ее.
        Совсем скоро.
        - Моя победа будет вашей, отец. И нашей семьи.  - Дайдо согнулась в твердом воинском поклоне. Если семья Сабель и смыслила в чем-то, то это в войне. Она сердито посмотрела на Люциана; ее разгневанное выражение лица сильно походило на отцовское. Они с Гектором действительно были похожи. Хотя у близнецов были одинаковые глаза и смуглая кожа, Дайдо также унаследовала заостренную челюсть, косу медных волос - истинный уроженец рода Сабель всегда носил длинные волосы, демонстрируя свою силу и мощь. Она была истинной Сабель, в то время как Люциан пошел в мать во всем, что имело значение.
        - Ах, да. Семья. Нет ничего важнее этого.  - Внутри у Люциана все сжалось, когда он подошел и встал перед Тихеей. Она толкнула его носом в спину, ее горячее дыхание коснулось его шеи. Он погладил ее по морде, успокаиваясь в ее присутствии. Чем скорее это все закончится, тем лучше. Он снимет королевский синий цвет Сабель и облачится в домотканую серую рясу.
        Он будет свободен.
        Дайдо стояла справа вместе со своим драконом, а его отец - слева. Они терпеливо ждали, пока Солнце зависнет в зените, выжигая тени. Пот струился вниз по затылку Люциана, когда он наблюдал за драконом его сестры, Гамилькаром. Зверь лишь только пошаркал на своем огромном каменном насесте и покачал головой. Ну давай же. Двигайся. Если Люциан не отправится в путь в ближайшее время, он не доберется до храма до наступления темноты.
        Сзади него Тихея издала странный, пронзительный звук. Она поднялась со своего насеста с жестким взмахом крыльев. Люциан следил за тем, как ее тень скользит по песчаной земле, следуя за ней до самого центра круга. Кровь отхлынула от его лица, а ноги отяжелели, когда он увидел, как Тихея уселась на каменную плиту, сложив крылья. Она выжидающе посмотрела на него своими внимательными змеиными глазами.
        - Пойдем,  - казалось, сказала она.  - Я жду.
        Она и Люциан были призваны. Был ли кто-нибудь из младших детей дома Сабель призван раньше? Возможно, ему стоило уделять больше времени изучению семейной истории и меньше ненавидеть ее.
        Возможно, ему стоило запрыгнуть на спину Тихеи, сразу же после того как он отстриг свои волосы, и взлететь.
        - Что?  - голос Дайдо отдался слабой пощечиной. Она бросилась к нему, сжимая кулаки.  - Сгинуть тебе в черных пучинах, что ты натворил, идиот?
        Ледяной шок, в котором пребывал Люциан, растворился.
        - Ты думаешь, что я хочу этого? Что я подстригся ради забавы?  - Он встретился с ней в центре арены, где она, оскалив зубы, столкнулась с ним лицом к лицу.
        - Ты опозоришь нас еще больше, чем опозорил до этого!
        Люциан представил себе, как драконье пламя тает на ледяных полях. Кровь дымится на снегу. На его щеках высохли слезы, стоило сестре одарить его яростным взглядом. Стыдно было за пролитые слезы, а не за пролитую кровь.
        - Наша семья уже один большой позор, сестренка.  - Люциан прищурился.
        Рыкнув, она одним ударом своего кулака откинула его голову влево. Люциан встал на одно колено, его челюсть пульсировала, пока он покатывался со смеху.
        - Прелестно. Поведение настоящей императрицы.  - Он впился взглядом в разгневанную Дайдо.  - Бери своего дракона и лети на Испытание. Я не нуждаюсь в такой чести.
        - Ты не можешь отказаться,  - появился запыхавшийся Гектор.  - Тот, кто услышал зов однажды, не сможет устоять перед ним. Если Тихея прилетит на Испытание без тебя…
        У Люциана скрутило живот. Отбор. Отказ от созыва вел к автоматической дисквалификации. Может быть, ему и следовало бы отказаться от участия - такой монстр, как он, заслуживает забвения.
        Но Люциан был жалким трусом. Он стукнул кулаком по земле.
        - Я был так близок,  - прорычал он.
        Дайдо красочно выругалась, когда Люциан встал.
        - Вот.  - Гектор отстегнул меч, висевший у него на поясе.  - Это меч Гая Сабеля. Пусть он принесет тебе удачу.
        Длинный меч лежал в золотых ножнах. Люциан вытащил его с чистым звоном стали. Солнечный свет обжигал богатые рубины и изумруды-кабошоны, инкрустированные в рукоять. Этот меч был выкован для империй и императоров.
        И Люциан, чье кровавое мастерство в обращении с оружием превосходило даже Дайдо, должен был стать его новым хранителем.
        Гектор сжал плечо Дайдо, та выглядела угрожающе, но его отец засиял. Люциан с ужасом осознал, что теперь у Гектора есть то, чего он всегда по-настоящему хотел: один ребенок для Испытания, а второй ребенок для управления Картаго и воспитания внуков для продолжения рода. Благодаря этому созыву династия Сабель сможет существовать еще полторы тысячи лет. Больше детей. Больше солдат. Больше кровопролития.
        Сколько людей уже погибло на острие клинка Люциана?
        Люциан поднес меч своему дракону. Тихея с любопытством вытянула длинную шею, когда оружие, подняв облако пыли, было брошено к ее когтистым лапам. Указывая на него, он сказал:
        - Тихея. Огонь.
        Дракон выдохнул струю раскаленного добела пламени, мгновенно расплавив меч.
        Сквозь мерцающую стену жара Люциан увидел искаженные лица отца и сестры: Гектор с криком рухнул на землю, Дайдо держалась за него. Когда Тихея закончила, песок, на который она выдыхала пламя, превратился в сверкающий стеклянный круг. Лезвие меча потекло красными расплавленными ручьями, рукоять исчезла, рубины и изумруды потрескались и начали дымиться. Пока Гектор издавал истошные вопли, Люциан быстро запрыгнул в седло Тихеи.
        С этого дня и до конца своей жизни он поклялся, что никогда больше не возьмет в руки меч, никогда не поднимет руку на другое живое существо.
        Дайдо, спотыкаясь, обошла остатки меча и подошла к нему со слезами ненависти на глазах.
        - Выродок,  - прошипела она.  - Ты мерзкий выродок.
        Люциан закрыл глаза.
        - Ах, если бы это было так,  - прошептал он, когда Тихея взмыла в воздух.

        3
        Веспир

        Веспир служила безликим людям с того самого момента, как ей исполнилось двенадцать лет. На территории Икраины простолюдинам было запрещено смотреть в лица знати. Леди Валерия Пентри, давняя завоевательница, положила начало этой системе. Смотреть в глаза высокородному - значит потерять свои собственные, как часто ворчала бабушка Веспир.
        Впрочем, не так уж трудно было не смотреть. Веспир всегда кланялась, когда кто-нибудь из членов семьи входил в гнездовье, чтобы забрать своего дракона. Она хорошо изучила ботинки и туфли Пентри. Леди Пентри предпочитала давно вышедшие из моды драгоценные камни на мысках туфель, которые, по ее мнению, громко заявляли о ее богатстве. Лорд Пентри держал свои сапоги настолько безупречно начищенными, что Веспир могла увидеть в них свое отражение.
        Как личному держателю драконов единственного ребенка и наследника дома Пентри Веспир было позволено жить во дворце в Хориве, резиденции благородного дома. Она была удостоена большей чести, чем обычно может мечтать слуга. Еда тоже была намного лучше. Б?льшую часть времени она находилась в окружении драконов, и это вся компания, в которой она нуждалась.
        Б?льшую часть времени.
        Веспир подметала каменные плиты плетеной метлой в тишине, напевая себе под нос. Обычно ей приходилось иметь дело с четырьмя фыркающими драконами. Зверь старого лорда Пентри, в частности, доставлял много хлопот, постоянно гадя серой и щелкая зубами, когда Веспир пыталась убрать за ним. Но вся семья со своими драконами стояла сейчас в круге созыва, ожидая, когда Антония улетит. Желудок Веспир сжался от этой мысли.
        - С ней все будет в порядке,  - сказала Веспир своему дракону, единственному обитателю гнездовья на данный момент. Карина сидела за занавеской и дремала после обеда.  - Она победит.
        - Именно так.  - Этот голос. Веспир знала так же хорошо, как и пару зеленых туфель, мятно-желтое шелковое платье, выпуклую грудь и, наконец, дерзкое, совершенное, улыбающееся лицо девушки, которой принадлежал этот голос. Антония из дома Пентри стояла в дверях гнездовья, окруженная теплым солнечным светом. Веспир не была поэтом, она никогда не читала стихов, потому что не умела читать. Но ей казалось, что Антония относится к тому типу девушек, о которых пишут поэты.
        При виде ее у Веспир перехватило дыхание.
        - Разве вы не должны быть на созыве, миледи?  - Веспир молилась о том, чтобы ее нервозность не была замечена.
        Антония нерешительно сделала шаг вперед, подойдя ближе.
        - Я тут подумала,  - сказала она, теребя на пальце кольцо с аметистом. На ее щеках появился румянец.  - Есть шанс, что я не вернусь. Испытание… очень опасно.
        Сердце Веспир бешено колотилось.
        - Да,  - пробормотала она. Антония подошла еще ближе, и Веспир ощутила биение ее сердца.
        - Если мне суждено умереть,  - сказала Антония,  - я хочу умереть без сожалений.
        Она подошла, шурша шелком, встала на цыпочки и поцеловала Веспир.
        Они целовались и раньше, буквально несколько дней назад у реки в быстром порыве, но не так чувственно. Столько всего можно из-за этого лишиться. Но Антония целовала Веспир так, словно ей нечего было терять.
        Веспир положила свои руки на талию Антонии, и изо всех сил поборола желание растрепать ее длинные черные волосы. Если их дочь заявится взъерошенной, Пентри могут что-либо заподозрить. Антония тихо вздохнула. На вкус она напоминала жимолость и цветок персика.
        «На вкус ты как джем»,  - задыхаясь, сказала Веспир Антонии после их первого поцелуя. Опять же, она была далека от поэзии.
        С неохотой они разорвали поцелуй. Веспир не знала, что ей сказать. Она вообще не была уверена, что может говорить сейчас.
        - Я хотела сказать…  - дыхание Антонии дрогнуло.  - Я люблю тебя.
        Веспир дрогнула, продолжая удерживать девушку в своих объятиях. Три слова - все, что потребовалось, чтобы подарить ей величайшее счастье, которое она когда-либо знала. Веспир ничего не могла пока ответить. Ничего кроме…
        - Я люблю тебя. Тоже. Я люблю тебя… очень сильно.  - Вот уже много лет Веспир не спала ночами, произнося эти слова в пустую темноту. Она закрывала глаза, желая и надеясь, что однажды, если ей повезет, она услышит их в ответ. Сейчас Веспир не могла поверить, что это на самом деле произошло.
        Раньше ей никогда особо не везло. Возможно, удача всей ее жизни была припасена для этого единственного идеального момента.
        - Я хочу, чтобы ты знала, что я обязательно вернусь за тобой.  - Антония посмотрела на нее, и в ее темных глазах блеснула надежда.  - Если ты чувствуешь то же самое…
        Она не смогла закончить свою мысль, так как Веспир прижалась своими губами к ее. Веспир поцеловала ее снова, затем еще дважды. И еще раз для полного счастья.
        Наконец-то они отпрянули друг от друга. Антония запустила свои пальцы в копну черных волос Веспир.
        - Постарайся победить,  - прошептала Веспир с болью в сердце.
        - Если я буду знать, что ты ждешь меня, то обязательно.  - Антония удовлетворенно вздохнула.  - И тебе лучше быть готовой к переезду в Драгонспай, когда я вернусь с победой.
        - Значит, я буду не только личной держательницей драконов императрицы, но еще и любовницей? Это же так много работы,  - простонала Веспир. Обе девушки рассмеялись, отчего у них закружилась голова. Все же была одна хорошая вещь в том, чтобы занимать трон империи: Антония говорила ей, что император или императрица не могут иметь детей, но любовники под запрет не попадали.
        - Когда я стану императрицей, у тебя будет гораздо более высокое положение в обществе.  - Антония отрезвилась от смеха.  - Никто и никогда больше не сможет посмотреть на тебя сверху вниз.
        Сердце Веспир затрепетало, даже когда темный, несчастный голос прошептал в ее голове: что насчет других слуг? Придется ли им по-прежнему держать взгляд опущенным? Но Веспир отбросила эти мысли в сторону. Нет, она доверяла Антонии.
        Девушки вздрогнули, когда колокола пробили полдень. Антония задрожала в объятиях Веспир. Пришло время. Созыв ждет.
        До начала их совместной жизни оставалось всего немного. Веспир не собиралась потерять Антонию, она желала обрести ее.
        - Иди, побеждай.  - Веспир еще раз поцеловала девушку, наслаждаясь ее нежными прикосновениями и вкусом. Мягкая рука Антонии погладила грубую ладонь Веспир, и Антония исчезла за дверью. Веспир подняла плетеную метлу там, где уронила, но она снова выпала из рук; Веспир не могла унять дрожь. Чувство эйфории и печали сражались внутри нее. Вздохнув, она оглядела более счастливое и в то же время более холодное место, чем казалось минуту назад.
        Обычно гнездовье было сердцем мира Веспир, где она чувствовала себя в полной безопасности. С двенадцати лет она проводила здесь б?льшую часть своего времени, если только не училась летать или дрессировать драконов на арене замка Пентри. Это было куполообразное здание с высоким потолком из серого камня, в котором жили многие поколения Пифоса, официального дракона семьи Пентри.
        Веспир потратила б?льшую часть своей жизни на то, чтобы научиться ухаживать за этими животными. У нее были широкие щетки из конского волоса, чтобы разглаживать чешую, кадки с пчелиным воском, чтобы полировать когти и рога, и мази из шиповника, чтобы втирать их в тонкие перепонки крыльев в зимние месяцы, когда воздух становился сухим. Она умела ездить на драконе без седла и уздечки - тот обычай, который соблюдали все Пентри. Антония насмехалась над привычкой других семей надевать уздечки на шестинедельных драконят. Она называла их варварами.
        Декоративные гобелены на стенах всегда помогали Веспир почувствовать себя лучше. Они были прекрасны, но что еще важнее, они были единственным напоминанием о том, какой была жизнь на восточной территории Икраины до прибытия Валерии Пентри сотни лет назад. Образы драконов, сложенные из четких геометрических узоров красного, синего и желтого цвета, приветствовали Веспир, куда бы она ни повернулась. Драпировки были окаймлены острыми линиями рогов и когтей, чтобы передать силу, и Веспир любила представлять себе эти тканые гобелены, висящие в домах на широких равнинах в те времена, когда ее народ мог ходить, куда хотел, с лошадьми, ястребами и луками.
        Столько лет это место было для нее вторым домом. Но теперь гнездовье было еще одним напоминанием об Антонии. О том, как Веспир впервые увидела ее в двенадцать лет, когда пряталась на стропилах. О том, как она положила руки на бедра Антонии, чтобы отрегулировать ее позу для полета на драконе, и ее щеки вспыхнули из-за прикосновения. О годах, проведенных в наблюдеии издалека, в желании. Об этих последних нескольких прекрасных мгновениях, об этих нашептанных обещаниях.
        Но… а что если Антония не вернется?
        Веспир вдруг возненавидела это место. Вытирая слезы со щек - она не могла плакать, когда вокруг было столько работы,  - Девушка повесила лишнюю упряжь Антонии и вычистила стойло ее дракона. Дедал больше не вернется. Хоть и ненадолго, если вообще когда-нибудь.
        За занавеской кашлянула и зевнула Карина. Веспир откинула брезент и улыбнулась.
        - Держу пари, тебе хотелось бы посмотреть на созыв,  - сказала она.
        Лучшая часть в работе держателя драконов заключалась в том, что можно было получить в свое распоряжение собственного дракона. Разумеется, Веспир не была удостоена высококлассного драконьего яйца - она не была аристократкой. Но для нее Карина была идеальна. Да, она была меньше, чем большинство других драконов. Средняя длина драконьего туловища от морды до хвоста составляла примерно шесть метров, в то время как Карина едва ли перевалила за три. Ее крылья не были изогнуты, а скорее походили на крылья летучей мыши. У нее не было рогов, морда была короткой, а чешуя коричневой, как русло реки, а не зеленой, как у чистокровного Пифоса. Но зато ее янтарные глаза были быстрыми и умными. Дракон расправил крылья, сидя на своем насесте, железном пруте, установленном в задней части стойла. Солома устилала пол, и питомец Карины, козел Барнабас, потянулся и заблеял на свою подругу. Драконы были подобны лошадям, всегда нуждающимся в обществе. Карина наклонилась и понюхала прядь седых волос на макушке Барнабаса, затем коснулась своим лицом его морды. В ответ козел завилял хвостом.
        - Буп.  - Веспир усмехнулась. Она всегда издавала звук «буп», когда они соприкасались носами. Это казалось правильным. Вытирая слезы, она сказала:  - Я принесу тебе обед, девочка.
        Веспир отбивала деревянным молотком свежую окровавленную баранью ногу, когда услышала плач Карины. Отбросив молоток в сторону, Веспир отдернула занавеску.
        - В чем дело, Карина?
        Эти звуки были ужасны. Дракон расправил крылья, запрокинув голову к потолку и застонал, словно умирающая корова. Барнабас промчался мимо Веспир, блея от страха, и выбежал за дверь. Веспир схватила успокаивающий прут: полутораметровую палку с павлиньими перьями на конце. Цвет, движение и ощущение перьев часто помогали успокоить кричащего дракона. Стиснув зубы, Веспир попыталась дотронуться до Карины, но дракон взмахнул крыльями и рванулся вперед. Веспир едва успела спрыгнуть на землю, прежде чем Карина проплыла мимо, скользя по каменным плитам, и направилась к выходу из гнездовья. В ужасе Веспир наблюдала за тем, как ее дракон взмывает в небо.
        - Только не сегодня. О нет, почему из всех дней именно сегодня?  - ахнула она, пытаясь догнать Карину. Слуги разинули рты, когда Веспир промчалась мимо них, размахивая руками над головой.  - Немедленно вернись! Из-за тебя нас обеих убьют!
        И она нисколько не преувеличивала. Если это помешает избранию, Пентри казнят их. Веспир проследовала за драконом через персиковые сады и заднюю лужайку дворца Пентри. День был ясный, солнце слегка припекало, и Веспир вспотела, перепрыгивая через забор и спускаясь по склону холма. Ее ботинки тонули в грязи от свежего дождя, забрызгивая брюки.
        Но когда она увидела, куда направляется Карина, Веспир чуть не закричала. Она бы так и сделала, если бы страх не сжал ей горло.
        Карина полетела к кругу из белых стоячих камней, где собралась б?льшая часть домашней стражи, все в зеленых ливреях дома Пентри. Они окружили лорда и леди Пентри, Антонию и их драконов. Карина направлялась на церемонию созыва. Веспир казнят.
        - Стой,  - прошептала она, когда Карина проплыла мимо драконов семьи.  - Остановись,  - умоляла она, когда Карина накренилась и опустилась в центр круга.  - Прекрати,  - взмолилась она, когда все - Пентри, стража, перепуганная Антония - повернулись к ней.
        Веспир пробежала сквозь ряды стражи и остановилась перед Кариной. Драконица взмахнула хвостом и заморгала янтарными глазами. Она выглядела довольной.
        - Но почему?  - прошептала Веспир. У нее подогнулись колени. Она рухнула ниц перед семьей Пентри. Трава щекотала ей лоб.  - Простите меня, милорд. Я ничего не понимаю,  - Веспир заплакала, когда к ней подошли блестящие ботинки безликого лорда Пентри.
        Уф. Сапог ударил ее по бедру. Звезды боли взорвались в ее глазах, когда она попыталась отползти.
        - Простите меня,  - рыдала она.
        Еще один удар пришелся ей в живот. Веспир почувствовала кислый привкус в горле и сжалась в комок.
        - Вороватая дрянь!  - прогремел лорд Пентри.
        Веспир ожидала нового удара, но его не последовало. Звон в ее ушах почти заглушил голос Антонии, кричавшей на отца. Веспир лежала, мучаясь от боли, зная, что никто из стражи ей не поможет. Если лорд Пентри прикажет - они убьют ее.
        Но они не тронули ее. Это сделала Антония, подняв Веспир на ноги. Веспир не отрывала взгляда от земли… но Антония подняла ее подбородок. Их темные глаза встретились.
        Веспир услышала, как все затаили дыхание.
        - Не надо,  - выдавила из себя она. Но Антония взяла ее лицо в свои руки и поцеловала. Их слезы смешались. В голове у Веспир пульсировало. Ее желудок задрожал. Она понимала, что ее сейчас стошнит.
        - Да как ты смеешь!  - это был голос леди Пентри. Но Веспир даже не взглянула на нее. Она смотрела только на Антонию, которая поглаживала ее по щеке. Подбородок Веспир подрагивал.
        - Пообещай мне, что попытаешься победить,  - прошептала Антония, слезы текли по ее лицу. Веспир была готова пообещать этой девушке весь мир, обернутый в ленту, словно подарок. В обычных обстоятельствах она бы солгала, чтобы утешить ее, но…
        - Я не знаю как,  - прошептала она в ответ.

        4
        Аякс

        Для Аякса слово «семья» было на вкус словно кровь, вероятно, потому что его близкие всегда заставляли его истекать кровью. Например, прямо сейчас. Кулак Лисандра встретился с лицом Аякса.
        Во рту Аякса разлилось медное тепло, когда он упал, чтобы бросить взгляд на своего старшего, законнорожденного брата. У Лисандра было все: квадратная челюсть, блестящие светлые волосы, высокий рост. Но, кроме этого, он также был туп, словно кусок низкосортного дерева. Аякс, возможно, и не носил фамилию Тибр, но у него хотя бы были мозги.
        Если только его не поймают за каким-нибудь глупым занятием. Как сейчас.
        - Я же сказал тебе перестать класть две кости в чашку!  - Лисандр повел своей квадратной челюстью. А, две кости. Лучшая игра в кости, которую только можно было себе представить, позволяющая вам обмануть столько тупых старших братьев, сколько вы пожелаете. У Аякса была их целая куча.
        - Я не виноват, что Димитрий никогда не ловит меня на жульничестве.  - Аякс пожал плечами.  - Я все же младший брат. Я должен проверять его.
        - Скорее младший брат-бастард,  - поправил Лисандр. Аякс встал и расправил плечи. Он подошел к груди Лисандра. При росте в сто шестьдесят сантиметров Аякс мог еще вырасти, обогнав брата. Это обнадеживало.
        - Точно. Как же я посмел на мгновение забыть, что вы с Димитрием - золотые мальчики, в то время как остальные из нас,  - он обвел взглядом арену круга созыва, заполненную двадцатью семью лучшими и худшими бастардами лорда Квинта Тибра,  - нам повезло, что мы вообще родились от него.
        Губы Лисандра скривились.
        - Только бастард может разговаривать как простолюдин.
        Аякс пожал плечами:
        - Только простолюдин может ударить бастарда.
        - Кстати, о бастардах.  - Аякс знал, к чему клонит Лисандр. Его брат сорвал с шеи Аякса золотую цепочку, ту, на которой болтался кулон в форме Виверны. Та самая, которую Аякс почти честно выиграл у Димитрия. Аякс опустил плечи, чувствуя нарастающее напряжение, когда Лисандр положил кулон себе в карман.  - Официальная печать семьи Тибр предназначена только для законнорожденных сыновей.
        - Димитрий еще более глупый, чем ты. Хотя плечи у него получше,  - Аякс поскрежетал коренными зубами. Его ноги задрожали.  - Реликвия должна достаться кому-то более достойному.
        - Возможно. Но это никогда не будешь ты, Аякс.  - Лисандр ухмыльнулся ему в лицо.  - Ты даже не первоклассный бастард. Вот почему твоя мать не могла задержаться и на пять минут после родов.
        Зрение Аякса затуманилось; на щеке задрожал мускул. У него было всего несколько так называемых «струн бешенства», и его мать входила в их число. Он вечно злился на нее за то, что она бросила его в этом ледяном замке, с его серыми слугами и драчливыми братьями, но никому больше не было позволено говорить про нее. Никогда.
        И все же это был важный день для Лисандра. День избрания, когда его Виверна покинет Вистлоу, центральный город в предгорьях Вроцлавии, и отвезет его к блистательному Испытанию, которое он, как надеется Аякс, проиграет. В конце концов, император Эразмус происходил из рода Тибр. Слишком жадно усаживать двух императоров подряд, ведь так?
        Поэтому Аякс просто улыбнулся.
        - Если ты меня и научил чему-то, Лисандр, так это тому, что совсем необязательно родиться ублюдком, чтобы быть им.  - Лисандр удовлетворенно кивнул. Оскорбление пролетело мимо его красивой деревянной головы.  - Удачи.
        Старший брат фыркнул.
        - Верно. Знай свое место, сопляк.
        Он ушел, а когда повернулся, Аякс схватил кинжал, висевший у него на поясе, и с особым мастерством разрезал ткань брюк Лисандра. Они порвались прямо по центру, являя всему миру розовые ягодицы Лисандра из рода Тибр. Некоторые из мальчишек заметили это, когда он спускался по ступенькам, и громко расхохотались. Аякс тем временем забрался на каменный выступ прямо рядом со своим драконом.
        - Ты просто сидел и наблюдал, как мне разбивают губу?  - Аякс сердито посмотрела на Пса, наверное, самого глупого дракона во всей империи.  - Ты хуже всех.
        - Гап,  - услужливо отозвался Пес, расправляя свои крылья, как у летучей мыши.
        Одной из причин, по которой у пяти семей было мало детей, являлась нехватка драконьих яиц. Каждый из представителей благородного рода нуждался в драконе - и бастард, и признанный ребенок, но драконы редко откладывали яйца. Лучшие, самые большие яйца хранились для официальных членов семьи, меньшие - для держателей драконов и бастардов. Аякс был двадцать первым бастардом из двадцати семи и далее по счету. Таким образом, ему досталось довольно убогое яйцо.
        Красная Виверна была драконом дома Тибр, но Пес был скорее похож на летающего хамелеона кирпичного цвета с завитым хвостом, который он любил обматывать вокруг своего насеста… или талии Аякса. Синяя бахрома обрамляла его горло, крошечные рожки украшали голову и нос, а выпученные глаза могли поворачиваться под любым углом. Прямо сейчас правый глаз Пса был направлен на Аякса, а левый - на жужжащую муху, которая металась из стороны в сторону.
        Эх. Аякс почесал живот дракона. Пес восторженно замахал хвостом.
        - Просто подожди до следующего года. Армия и понятия не имеет, что она приобретает.  - Он ухмыльнулся, подумав о возможностях, которые открывает война. Там были сражения, в которых можно победить, золото, которое можно получить. Если Аяксу не было суждено прославить свое имя, он мог хотя бы разбогатеть, будучи быстрее и ненасытнее, чем все остальные.
        В его представлении мир был готов к захвату.
        Он посмотрел на круг созыва. Кольцо из мраморных камней ждало внизу, а двадцать девять детей лорда Тибра и все их драконы сидели на ступенях массивной арены. Это был настоящий зоопарк: драконы огрызались друг на друга, юноши толкались, плевались и смеялись слишком громко. Аякс не был уверен, была ли у Тибра хотя бы одна дочь, или он просто не принимал девушек-бастардов в свой дом. Каков бы ни был ответ, Аякс вырос в окружении парней, которые толкались и жутко пахли. Он почесал свою грязную светловолосую голову, стянул локоны сзади в хвост, свисавший до основания шеи, потуже.
        Впереди Лисандр и Димитрий находились в ожидании.
        Полуденное солнце нашло свое место на небе.
        - Черт, как долго это еще будет продолжаться? Нам нужно спуститься к пристани. Там будет проходить игра в карты, в которой я хочу принять участие. И денежный приз обещает быть невероятно высоким.  - Аякс рассказал это все Псу так, словно тот мог ему ответить. На самом деле Пес, казалось, был сосредоточен на круге созыва. По-настоящему сосредоточен.
        - Я не хочу, чтобы ты снова изрыгал дым на всю шайку Корвуса, понятно? Ты, эй! Куда это ты собрался, идиот?
        Пес устремился вниз, к кругу. О, этот глупый дракон. Щеки Аякса вспыхнули, когда он побежал следом, ловя взгляды остальных мальчишек с арены. Ну разумеется, Пес нашел способ испортить это чертово призвание.
        - Эй!  - крикнул он, когда Пес приземлился прямо в центре круга. Глаза дракона вытаращились, когда Аякс бросился за ним, и он хмыкнул, как только тот дернул его за уздечку.
        Подождите. Секунду.
        Аякс посмотрел на Лисандра и Димитрия, оба стояли, разинув рты от шока. Затем он взглянул на шестидесятичетырехлетнего лорда Тибра, раздувшегося, словно ленивая жаба. Он бросил свой взгляд на толпу своих братьев-бастардов, ни один из которых никогда не обращал на Аякса внимания.
        Но сейчас он завладел их вниманием. Ни один другой дракон не вышел вперед. Только Пес терпеливо ждал на этом камне, чтобы улететь, прислушиваясь к зову, которого никто больше не слышал.
        Даже не зову. А Созыву. Аякс, бастард семьи Тибр, был призван на Императорское Испытание. Забудьте про Отбор и соревнование. Наконец-то все смотрели на него с изумлением. С уважением.
        - Ах ты, маленький бастард!  - воскликнул Лисандр. В ответ на это Аякс сплюнул струйкой крови. Приземлившись на землю, она стала переливаться перламутром слюны. Он усмехнулся, когда все юноши на арене, за исключением Лисандра и Димитрия, начали скандировать его имя.
        - А-якс! А-якс! А-якс!  - они встали со своих мест, тряся кулаками в воздухе, и выглядели словно море бритых голов, сломанных носов и кривых зубов. Один из них повернулся, спустил свои штаны и покачал задом. Прекрасно. Аякс развел руками, наслаждаясь криками и зная, что Лисандр ничего не сможет с этим поделать. Для большего эффекта Аякс сделал грубый жест руками. Лисандр закричал от ярости, и толпа развеселилась еще больше. Аякс будет представлять Красную Виверну. Теперь он часть семьи Тибр.
        Нет. Забудьте Аякса Тибра. Аякс Сарконус, дракон-император Этруссии, и все это в нежном возрасте пятнадцати лет.
        Мир создан для того, чтобы быть завоеванным. И он это сделает.

        5
        Гиперия

        Гиперия Вольска не видела разницы между доспехами и мантией. Они были боевым одеянием, одно предназначалось для войны, другое - для мирного времени. Истинный лидер понимает, что война и мир могут быть одинаково опасны. В военное время народ мог взбунтоваться от гнева. В мирное время знать могла что-то замышлять от скуки.
        Ее родители позаботились о том, чтобы Гиперия знала свой путь на каждом кровавом и прекрасном поле битвы. Она была благодарна им за это.
        Для созыва Гиперия выбрала наряд, достойный императрицы. Она стояла спокойно, высокая и холодная, пока слуги порхали вокруг нее, подгоняя наряд. Она носила золото - цвет семьи Вольска. Шелковая юбка из тафты казалась облаком, лиф из золотых филигранных кружев был таким нежным, что только служанке с самыми ловкими руками позволялось дотрагиваться до него. Манжеты на ее запястьях были украшены жемчугом, а в золотистые волосы вплетены жемчужины. Ее личная горничная провела кончиком пальца по скулам, оставляя золотую пыль, похожую на след падающей звезды. Гиперия поворачивала лицо то в одну, то в другую сторону, ее голубые глаза изучали каждую грань ее внешности. Она знала, что красива. Но она не гордилась этим. Красота была случайностью, как и рождение. Только навыки можно было приобрести.
        Девятнадцатилетняя и старшая дочь Вольска, она была рождена для Испытания. Но через годы жертв и боли она действительно заслужила свое место.
        - Хорошо,  - сказала она наконец. Слуги дружно выдохнули.
        Она добавила последний штрих: пояс с оружием. Меч висел у нее на левом бедре, кинжал - на правом. Она была готова.
        Утренний туман рассеялся, когда она пересекла луг, направляясь к кругу созыва. Прохладный ветер трепал завитки ее волос. Гиперия уловила обрывки птичьего пения и улыбнулась, когда услышала смех за своей спиной. Обычно она пригрозила бы кинжалом любому, кто попытался бы подкрасться. Любому, но не своей сестре.
        - Ты забудешь меня?  - Джулия схватила Гиперию за руку и побежала вперед, потянув ее за собой. Гиперия обычно не улыбалась, она предпочитала не делать ничего неискреннего, но сейчас она улыбнулась.
        - Нет. Я никогда тебя не забуду,  - тихо сказала она.
        Джулия усмехнулась.
        - Ты должна сказать: «Да», а потом я должна заплакать так, будто мое сердце разорвется.  - Джулия всегда была склонна к полетам воображения. В детстве она умоляла Гиперию сыграть в воображаемый мир, а затем сама разыгрывала роли принцессы и прекрасного принца. Гиперии же была поручена роль декораций. Она не понимала таких причуд, но могла полюбить их в своей младшей сестре. Она коснулась косы Джулии, заплетенной на затылке. Вчера эти волосы были рассыпаны по ее плечам.
        - Я предполагаю, тебе когда-нибудь все же придется повзрослеть,  - задумчиво произнесла она. По правде говоря, четырнадцать - это поздновато. Гиперия стала женщиной в двенадцать. Но она не возражала, чтобы Джулия подольше оставалась ребенком. Ее сестра была немного ниже ее ростом и с каштановыми волосами. Джулия обняла Гиперию за талию. Гиперия поцеловала ее в макушку.
        - Когда ты станешь императрицей, ты сможешь нас навещать?  - спросила Джулия.
        - Иногда.  - Это не было ложью, хотя Гиперия и не думала, что когда-нибудь снова захочет вернуться в Арденны. Земельные владения дома Вольска были богаты залитыми солнцем виноградниками и лавандовыми полями, яблоневыми садами и густыми лесами. Они были лучшими в езде на драконах и второй по богатству семьей. Их главная семейная резиденция в Ауреусе была более богатой, чем любая другая в мире, их приверженность искусству и музыке не имела себе равных. Джулия обожала все это - концерты и маскарады. Она могла бы каждое утро потягивать игристое розовое вино и есть ванильные пирожные с помадкой.
        Гиперия не была любительницей сладкого. Вольска начинали как воины, но затем стали мягкотелыми. В семье не было императора вот уже девять поколений, дольше, чем в каком-либо другом доме. Это было постыдно. К счастью, родители Гиперии научили ее делать все правильно. Теперь она была готова.
        Хотя прощаться с сестрой будет трудно.
        - Прощай, соловей,  - пробормотала Гиперия. Джулия крепче сжала ее в объятиях.
        - Привет, жаворонок.  - Она усмехнулась. Это была детская песенка, которую часто пела Гиперия, когда они были маленькими, и которую она выучила у старой гувернантки. Гиперия никогда не видела смысла в музыке. Но она нравилась Джулии, а значит, имела ценность.
        Они подошли к кругу из обсидиановых камней, блестевших под высоким жарким солнцем. Родители Гиперии сверкали в своих золотых украшениях. Джулия бросилась обнимать их, Гиперия осталась стоять на месте. Отец подошел к ней и положил тяжелую руку на плечо. Она вздрогнула от его крепкой хватки.
        - Не подведи,  - тихо сказал отец.
        - Я никогда этого не делала.  - Когда он отпустил ее, она повела плечом. По траве промелькнули тени, и семейные драконы спустились с неба. Все драконы были великолепны, но золотой Гидре Вольска не было равных. Дракон Джулии, Минерва, был великолепен. Но Авфидий, дракон Гиперии, был самым прекрасным драконом, которого когда-либо видел мир с момента образования империи тысячу лет назад. Голова Авфидия представляла собой редкую, изысканную форму в виде ромба. Размах его крыльев достигал двенадцати метров. Эксперты измерили изгиб его шеи и признали ее идеальной. Его чешуя темно-золотого цвета сияла в лучах солнца. Его глаза, черные, как вулканический обсидиан, светились яростным умом. Большинство драконов были чем-то б?льшим для своих всадников, чем просто любимые домашние животные.
        Авфидий был для Гиперии партнером.
        Однажды он вполне может снести ей голову, если она сделает неверный шаг. И это было совершенно верно. Он же был драконом.
        Драконов стоит бояться.
        В этом они были похожи на императоров.
        Авфидий издал рык, когда Гиперия встала рядом с ним и стала ждать. Джулия, сидевшая напротив нее, помахала рукой. Шли минуты.
        Гиперия не поддавалась панике, пока время шло. Она раньше никогда не присутствовала на созыве и думала, что все произойдет само собой.
        Она не испугалась, когда Минерва расправила крылья и взмыла вверх. Джулия вытянула шею, чтобы взглянуть, но внимание Гиперии было приковано к камням.
        Однако когда Минерва приземлилась в центр обсидиановой плиты, каждый мускул в теле Гиперии застыл. Гидра расправила крылья и пристально посмотрела на Джулию. «Пойдем»,  - будто бы говорила она.
        О мой бог, Джулия. Гиперия содрогнулась от ужаса. Ее сестра ничего не смыслила в военном искусстве. Она была вторым ребенком. Она была слишком молода. Она никогда не станет императрицей.
        Вместо этого ее отправят на Отбор.
        Гиперия шагнула к камню в центре, а Авфидий заскрежетал зубами. Джулия всхлипнула, когда Гиперия встала перед ней.
        - Пожалуйста.  - Гиперия сделала свой голос холодным и рассудительным. Она не знала, с кем разговаривает, но что бы это ни было, ей казалось, что оно слышит ее.  - Произошла ошибка. Я Гиперия Вольска, старшее дитя дома.  - Гиперия говорила формально, потому что это было для нее естественно и потому что в противном случае она могла бы поддаться страху. Императрица не может знать страха или сомнений. Она должна сделать то, что необходимо.  - Это мое право на вызов. Я претендент на драконий трон. Если вы отзовете этого дракона и выберете моего, я прибуду немедленно. Без задержки.  - Она остановилась.  - Если вы будете так добры.  - Гиперия с трудом произнесла эти слова. Императрица не просит об одолжениях.
        Но она еще не стала императрицей, и сейчас эта возможность оказалась под угрозой.
        Минерва хлестнула хвостом и не двинулась с места. Платье Гиперии начало увядать под палящим солнцем. Они теряли время. Скоро Джулии придется покинуть их. Если ее дракон прибудет без нее… Отбор будет произведен автоматически.
        - Не отпускай меня.  - Рыдания сестры вырвали Гиперию из ее мыслей. Она крепко обняла Джулию, позволив ей плакать у нее на плече.  - Я не могу этого сделать!
        - Все в порядке,  - успокоила ее Гиперия. Она поцеловала Джулию в лоб и крепко зажмурилась.  - Моя малышка. Все в порядке. Она прижимала к себе заплаканное лицо Джулии, пальцы Гиперии на мгновение задрожали.  - Пожалуйста, прости меня,  - прошептала она.
        Гиперия вытащила кинжал и аккуратно провела лезвием по горлу сестры.
        Глаза Джулии расширились от шока. Она захлебнулась и оттолкнула Гиперию, когда кровь хлынула из ее шеи, а затем рухнула на землю. Гиперия должна была возвышаться над поверженным противником, потому что именно им стала Джулия в ту минуту, когда была призвана. Но вместо этого Гиперия опустилась на колени. Она крепко держала Джулию за руку, наклонившись так, чтобы ее младшая сестра могла видеть лицо того, кто любит ее, пока она умирает.
        - Прощай, соловей,  - пробормотала Гиперия, когда Джулия вздрогнула на траве. На лице и одежде Гиперии кровь была теплой. Хватка сестры ослабла.  - Привет, жаворонок.
        Когда Джулия Вольска умерла, Гиперия, сдержав слезы, поцеловала сестру в лоб и встала. Она услышала жужжание, напоминающее муху. Ей потребовалось мгновение, чтобы выйти из оцепенения и понять, что на самом деле это было плачем ее матери. Леди Вольска упала на колени. Она потянулась к дочерям и закричала. И снова закричала. Лорд Вольска держался за свою жену, его лицо побледнело.
        Гиперия стрельнула в них взглядом.
        - Прекратите,  - рявкнула она. Вы сделали меня такой.
        Но крики не прекращались. Гиперия отступила назад и посмотрела, что будет делать Минерва. Дракон спрыгнул с обсидиановой плиты. Он понюхал тело своей хозяйки, тыча носом в Джулию. Гидра застонала, ее песня была невинна - прекрасна и печальна. Гиперия чувствовала, как каждая печальная нота эхом отдается в ее душе.
        Минерва широко раскрыла пасть и проглотила тело Джулии в три приема. Один: голова и плечи девушки исчезли. Два: видны были только ее ноги в чулках. Три: на траве остался только след крови Джулии. Гиперия кивнула, чувствуя себя немного успокоенной. Это был конец и в то же время слава для любого наездника. Быть погребенным в огненном чреве дракона означало стать бессмертным. Это была величайшая честь, какая только может быть. По крайней мере, она дала Джулии это, а не позор Отбора.
        Я люблю тебя, подумала она.
        Гиперия повернулась к теперь уже пустой каменной плите, кровь ярко блестела на ее золотистом лице. Она почувствовала, как по щеке потекла кровь, и потянулась, чтобы вытереть ее, но остановилась. Вместо этого она вытерла кинжал о свою юбку и убрала его обратно в ножны. Сопровождаемая рыданиями родителей, она сузила глаза, словно целилась из лука.
        - Я Гиперия из рода Вольска, последнее оставшееся дитя дома. Императорское Испытание по праву принадлежит мне. Давайте же.  - Она протянула руки к небу ладонями вверх. Она будет ждать столько, сколько потребуется. Она будет ждать вечно.
        - Призовите меня.

        6
        Эмилия

        Эмилия и представить себе не могла, что в мире может быть столько синевы. Она проснулась час назад, крепко привязанная к седлу Чары в традиционной позе верховой езды. Сытый и отдохнувший дракон мог лететь целый день без остановки, и Чара не отзывалась ни на какие толчки Эмилии, ни на ее поджатые ноги. Дракон летел вперед, прислушиваясь к невидимому зову. Когда Эмилия заснула прошлой ночью, они пролетали где-то над восточным материком империи. Теперь, когда солнце ярко сверкало над морем, она могла только смотреть на это с изумлением. Она выросла, постоянно слушая рев океана, но те воды были темными и бушующими, серыми. Не такими, как сейчас, в тени летнего неба, и невероятно теплыми.
        Она была права; и это вызвало у нее легкий прилив удовольствия. Первым местом проведения Испытания было Кротское море. Эмилия изучила Кротские территории и знала, что это земля вечного лета, диких островов и бесконечной синевы.
        - Мы почти на месте, девочка?  - мочевой пузырь Эмилии был готов взорваться. В ответ Чара лишь скользнула вниз по течению ветра. Впереди Эмилия смутно смогла различить остров.  - Наконец-то,  - простонала она.
        Чара взмахнула крыльями, замедляясь и падая. В итоге они приземлились на широком расчищенном участке земли. Когда Эмилия соскользнула на землю, ее колени подогнулись, а бедра начали пульсировать от боли. Она никогда раньше так долго не ездила верхом.
        Дрожа, она положила ладони на землю и закрыла глаза. Она чувствовала нить связи между собой и Чарой, руками, землей внизу и океаном позади. Тепло магии начало наполнять ее тело, и сердце в ответ забилось быстрее. Ничего не изменилось. Снова Эмилия представляла собой проклятый сосуд. Полет сюда потряс ее настолько сильно, что хаос держался на расстоянии, но теперь он вспыхнул с новой силой. Магия, колющая, кипящая болью ее часть, требовала выхода наружу. Она развернулась и, стоя на четвереньках, посмотрела вниз, на плещущиеся волны. Она сосредоточилась на кучке камней, скользких от водорослей: их вершины блестели, когда вода отступала на одно мгновение, прежде чем плеснуть снова. Эмилия разглядела свою колеблющуюся тень, очерченную солнечными лучами.
        В голове у нее стучало; кровь пульсировала в висках. Закусив губу, Эмилия сосредоточилась на камнях и освободила свой хаос. Камни взорвались, осколки разлетелись во все стороны, плюхаясь в воду. Огромные пузыри воздуха поднялись на поверхность. Море заглушило взрыв, и тотчас напряжение в голове Эмилии сошло на нет. Глухой рев в ушах исчез. Она была в безопасности.
        Пока что. Эмилия уже давно сравнивала эти «вспышки» с сильным расстройством желудка. Когда ты чувствуешь, как оно приближается, но не можешь это остановить. Все, что она могла сделать,  - найти лучшее место, чтобы переждать приступ. После этого она чувствовала себя опустошенной. Тяжело дыша, Эмилия повернулась и уставилась на пару обутых в сандалии ног. Человек перед ней был одет в домотканую коричневую тунику.
        О нет. Нет, нет, он все видел? Стараясь сохранять спокойствие, Эмилия посмотрела вверх. Человек перед ней не выглядел ошарашенным или испуганным. Облегченно выдохнув, Эмилия встала, отряхивая колени. Девушка, да, определенно девушка, ненамного старше ее, спокойно смотрела на Эмилию.
        - Вы приглашены к ожиданию,  - сказала девушка, указывая на тропинку, которая шла вверх по небольшому склону.  - Их Милости прибудут к вам в нужное время.
        - О!  - Разумеется, Их Милости, верховные жрецы храма в Дельфосе. Будучи распорядителями магической силы ордена, верховные жрецы говорили от лица Великого Дракона здесь, на земле. Они всегда управляли Императорским Испытанием. До тех пор пока новый император не был коронован, они исполняли роль правительства Этруссии.
        И Эмилии предстоит ускользнуть от их внимания. От одной такой мысли ее охватила тошнота.
        - Спасибо.  - Эмилия попыталась улыбнуться. Старайся не показывать слишком много зубов, наставляла ее мать. Улыбка Эмилии заставляла людей чувствовать себя некомфортно.
        Чара фыркнула у нее за спиной. Эмилия подошла, чтобы снять седло: у бедного дракона появятся высыпания, если его вовремя не помыть. Девушка в капюшоне, коричневая мантия выдавала в ней, как теперь догадалась Эмилия, служанку храма, издала гортанный звук и схватила Чару за поводья. Дракон позволил ей это.
        - Вы приглашены к ожиданию,  - повторила девушка.
        Эмилия схватила свою сумку и пошла. Она бросила взгляд на Чару через плечо, но дракон выглядел более чем хорошо, радостно пыхтя, когда девушка ослабила седло. Как только Эмилия дошла до конца тропы, она посмотрела на храм, стоявший перед ней. Ее глаза расширились. Она ожидала увидеть красоту, но не… но не такую. Ряды мраморных колонн вели вниз по длинному, цветущему двору прямо к зданию. Несколько ступенек восходили к храму, сделанному из настолько белоснежного камня, что он сверкал на солнце. Двери блестели медью, а треугольная крыша отливала золотом. На резном фризе были изображены воины на спинах своих драконов, сражавшиеся с ордой своих оскалившихся врагов. Рядом с началом колонн стояли покрытые мхом каменные драконы, служившие охранниками. Прямоугольный бассейн, находившийся в центре, отражал лазурную синеву неба. Фонтан журчал в дальнем конце, рядом с бронзовой статуей человека, ноги которого будто бы скользили по поверхности бассейна. Его рука была поднята в торжественном жесте, а из-за спины, по обе стороны от него, выглядывали драконьи крылья. Эмилия знала историю этой скульптуры: она
была создана в пямять об Антонине, первом императоре Этруссии, который оседлал Великого Дракона в битве против дома хаоса.
        Она закрыла глаза. Дом хаоса. При одной мысли об этом у нее скрутило живот.
        Это не было даже Великим Храмом в Дельфосе. А скорее очередным святым местом, спрятанным где-то в синеве Кротского моря. Эмилия не видела это место ни на одной из карт. Возможно, оно было возведено специально только для того, чтобы собрать вместе всех, кто был выбран Великим Драконом. Эмилия вздрогнула от осознания того, что Испытание хранит в себе множество тайн, о которых даже она, со всеми своими книгами и исследованиями, никогда не слышала.
        Во дворе в изобилии цвели различные кустарники и фруктовые деревья. Груши и гранаты буквально дрожали, созревшие и готовые упасть. У Эмилии потекли слюнки. Ей захотелось сорвать грушу и откусить от нее сочный кусочек…
        Эмилия снова почувствовала, как хаос нахлынул, и ее горло сжалось. Она была готова взорвать все эти груши, а может, и все чертово дерево. Кряхтя, она тяжело опустилась на землю, прикрывая свои глаза большими пальцами. Магия кипела в ее черепе. Разноцветный свет брызнул на ее закрытые веки. Сила бурлила в ее крови, готовясь вот-вот взорваться.
        Прекрати. Я только что выпустила тебя. Не надо, умоляла Эмилия. Она стиснула зубы и тяжело вздохнула, когда почувствовала, что хаос исчез. Гул в ее голове стих, и узел напряжения между ее плечами ослаб. Она вовремя остановила хаос. Но почему? Она буквально несколько минут назад дала магии свободу; почему оно вдруг появилось снова, стоило Эмилии только подумать о грушах? Она никогда не испытывала двух всплесков так скоро.
        - Черт,  - прошептала Эмилия. Возможно, если бы она была нормальной, то смогла бы выиграть это Испытание со своими книгами и стратегиями, но эта штука, этот монстр внутри нее… Если он решит проявить себя в неподходящий момент…
        Они убьют меня.
        Хуже, они поймут, что семья Эмилии прятала ее все это время, чтобы утаить ее темные способности. Взрывание камней можно было считать безвредным, но Эмилия делала вещи и похуже. Намного хуже.
        Она могла взрывать парней. Точнее, одного конкретного парня.
        Они будут винить маму с папой, она прикусила губу, и Алекса.
        - Привет?  - кто-то окликнул ее справа. Эмилия вскочила на ноги и заметила высокую фигуру молодого человека, стоявшего в тени колонны. Он вышел на солнечный свет, который играл на его черных волосах.  - Хорошо. Наконец-то здесь появился кто-то еще. Она не узнала ни низкого голоса, ни беспорядочно подстриженных волос. Но эти глаза ни с чем нельзя было спутать: этот жидко-медный цвет мог принадлежать только одной семье. Только одному человеку. Впервые за пять лет Эмилия испытала трепет из-за приятного сюрприза.
        - Люциан?  - прошептала она, придвигаясь ближе.
        Люциан, которого она видела в последний раз пять лет назад, был на полголовы ниже ее и круглощеким. С тех пор он вытянулся в росте и стал более мускулистым. Темная щетина говорила о том, что ему нужна бритва. Эмилия почувствовала тепло при виде его неожиданного, совершенно восхитительного вида. Другой, да, он был другой, но в то же время знакомый. Он не представлял собой угрозы. В этот момент Эмилия даже не могла предположить, что он здесь делает или где Дайдо, или еще что-нибудь разумное. Важно было то, что он был здесь, кто-то, кто знал ее до того, как у нее начались головные боли и улыбка исчезла с ее лица. С облегчением она подбежала к нему… и остановилась
        Он посмотрел на нее так, словно она была инопланетным существом. Ужас загорелся в его глазах, когда он окинул взглядом ее тело.
        - Эмилия?  - прошептал он.  - Что с тобой случилось?

        7
        Люциан

        Люциану было семь лет, когда его мать погибла во время похода, убитая из-за неожиданного нападения Викингарского клана на войска империи. Многие знатные семьи переговаривались между собой и удивлялись, почему аристократка такого ранга вообще пошла в бой, но род Сабель гордился тем, что был единственным из пяти семей, кто решил сражаться на передовой в войнах экспансии. Будучи смелой женщиной, леди Сабель предпочла сражаться до конца.
        Ее смерть вырвала жизнь из Люциана с корнем. Его отец так и не простил себя за то, что он отсутствовал, когда его жена была повержена. Традиции дома Сабель предписывали облачаться в темно-серое в течение недели после похорон, но отец Люциана держал семью в трауре на протяжении полугода. Он запирался в своих покоях, не имея возможности даже поговорить с детьми. Люциан и Дайдо были предоставлены гувернантке, которая присматривала за ними. Они обезумели, сошли с ума от горя.
        В конце концов отец Люциана отправил близнецов на Гибрианские острова, чтобы они провели время с семьей Орон. Люциан оставался в своей комнате в течение трех дней после прибытия, плача и отказываясь играть с детьми из дома Орон. И вот однажды утром к нему в комнату зашла девочка с растрепанными рыжими волосами. Люциан съежился в центре своей кровати, прижав колени к груди. Он всхлипнул, наблюдая за этим странным существом.
        - П’ивет!  - Она подошла к нему.  - Очень приятно с тобой познакомиться.
        Люциан протянул ей руку. Она уместила свою ладонь целиком и потрясла ей настолько сильно, что чуть не выдернула его из постели.
        - Хочешь посмотреть на приливные бассейны? Мой брат и твоя сестра не хотят идти.
        Таким и было его знакомство с Эмилией Орон, девочкой, которую он будет видеть каждое лето в течение следующих шести лет. Она водила его изучать морскую жизнь в приливных бассейнах, ее щиколотки были покрыты зернистым песком, платье все больше промокало, и она хихикала от радости, делая наброски каждого существа и записывая научное название каждого вида. («Пурпурный стронгилоцентротус! Это фиолетовый морской еж. Я хочу найти красного. Какой твой любимый цвет?») Они плавали вместе, катались на лодках, ускользали по ночам из дома, чтобы рассказывать друг другу страшные истории под полной луной. Эмилия была необычной и жизнерадостной. Ее щеки были налиты румянцем, а глаза блестели.
        Что случилось с этой девочкой?
        Теперь ее спутанные рыжие волосы тяжело свисали на худое бледное лицо. Тьма окутала ее глаза, губы потрескались от укусов. Она держала руки плотно прижатыми к бокам, а плечи сгорбленными, как будто пыталась занять как можно меньше места.
        - Ты нездорова?  - сказал он, прежде чем смог остановиться.
        Она опустила подбородок. Ее больше серые глаза смотрели на него снизу вверх.
        - Довольно грубо так говорить кому-то,  - пробормотала она.
        Люциан почувствовал смущение и, как ни странно, облегчение. Она была готова отчитать его; очевидно, она не полностью изменилась.
        Он рассмеялся, не подумав.
        - С каких это пор ты ожидаешь от меня вежливости?
        Легкая улыбка.
        - И вправду.
        Впрочем, она была права; он действительно повел себя грубо.
        - Прости, Эми. Просто… Я не ожидал встретить тебя здесь.  - Он положил руку ей на плечо, удивившись, когда она вздрогнула и отошла назад. И тут он все понял.
        Они были здесь для одной цели: завоевать трон или быть отправленными на Отбор.
        Только один сможет одержать победу. Дружелюбие ничего не изменит.
        - Извинения приняты.  - Ее голос звучал хрипло.  - Раз уж мы заговорили об этом, что случилось с тобой?  - Ее взгляд скользнул по его рукам, усеянным белыми шрамами.  - Мои родители сказали, что вы с отцом отправились в поход на северный полуостров.
        В его голове мелькали картины: хижины, охваченные пламенем, обвалившиеся крыши; два обгоревших тела, свернувшиеся у его ног, словно жуткая кавычка.
        - Да, сказал он.  - Но я оказался не таким идеальным солдатом, как он надеялся.
        - Неужели?  - она казалась искренне озадаченной.  - Мы слушали, что вы с Тихеей расчистили баррикаду у Вартльского фьорда. Потрясающий ход.
        Да. Тихея стреляла огнем, когда и куда он ей приказал, послушная, как и всегда. Но Люциан чувствовал, как дракон дрожит под ним. Он просидел с ней в гнезде всю ночь, уговаривая ее поесть, но она лишь вяло свернулась калачиком на земле, спрятав морду под крыло.
        Эмилия продолжила:
        - Твой отец написал мне о том, как за это ты удостоился похвалы императора…
        Он больше не мог это выслушивать. Только не от нее. Ни от кого, но особенно от нее. Она была одним из немногих приятных воспоминаний его детства, и он не хотел омрачать это, слушая, как она, словно дрессированный попугай, трещит о том, какой он герой.
        - О, я знаю, как убивать,  - пробормотал он.  - Я просто всегда забываю улыбнуться, когда делаю это.
        - Мне жаль,  - сказала Эмилия.
        Стыд заставил ее покраснеть. Почему она должна сожалеть? Не она здесь являлась убийцей.
        Эмилия откашлялась.
        - Ну и что мы собираемся с этим делать?
        Он моргнул.
        - С этим?
        Она нахмурилась.
        - Не будь идиотом.  - Люциан непроизвольно улыбнулся. Идиот. Большинство людей согласилось бы на менее прямолинейное слово вроде глупый, но такая вежливость не была характерна Эмилии.  - Если ты здесь, значит, мой призыв не был случайностью. Складывается некая закономерность; вероятно, на этот раз призываются младшие дети из всех домов. В связи с этим возникает вопрос: почему?  - Эмилия приложила один из своих пальцев к губам, что являлось верным признаком того, что она глубоко задумалась.  - Что приводит меня к следующему вопросу: кто или что осуществляет призыв? Все говорят, что это сам Великий Дракон, но это больше смахивает на спиритическую чушь. Я полагаю, мы можем узнать об этом у жрецов. Ты еще не встречался с ними?
        - Жрецы в храме,  - сказал он.  - Но, по-видимому, мы не увидим их до сегодняшнего приема.
        Он не смог сдержать яда в голосе при слове «прием». Этот остров был прекрасен: с бирюзовым морем и ясным небом, спелыми фруктами и позолоченным храмом. Прием будет роскошным, достойным будущего правителя империи. Империи, которой было наплевать, сколько крови придется пролить, чтобы достичь своих целей.
        Надо было позволить им отправить меня на Отбор, мрачно подумал Люциан.
        - Мой отец слышал, что ты направляешься в Дельфос.  - Эмилия, казалось, поняла ход его мыслей.  - Ты собирался принять обет вместе с братством?
        - Да.  - Он скривил губы.  - Но не сейчас.
        - Мне жаль,  - тихо произнесла она. Он снова взглянул на нее. Что бы ни случилось с ней за последние пять лет, а что-то определенно изменилось, это явно измотало ее. После своего первого похода в четырнадцать лет он забыл написать ей. Хотя нет, он предпочел не делать этого. Он в какой-то степени терпеть не мог ее невинность.
        Что, если она нуждалась в его помощи, а его не оказалось рядом?
        - Мне тоже жаль, что ты здесь,  - сказал он. Он хотел прикоснуться к ней, но сдержался.  - Если это решит ситуацию, я не стану сражаться. Приходить сюда было слабостью.
        Глаза Эмилии расширились.
        - Нет, ты должен хотя бы попытаться. Я не хочу, чтобы тебя отправили на Отбор.  - Ее брови нахмурились.  - Я не хочу, чтобы кого-либо из нас туда отправили, но, полагаю, ни у кого из нас нет выбора.  - Она запустила руку в спутанную прядь волос.  - Теперь для меня загадка, как Алекс не сошел с ума.
        Люциан протянул ей руку. Она настороженно посмотрела на него.
        - Я не причиню тебе вреда, Эмилия. Я могу это тебе гарантировать.  - Он посмотрел на небо. Где вообще все остальные?
        - Ну, хотя бы один дом не будет для нас сюрпризом,  - сказала Эмилия.  - Пентри. Антония ж их единственный ребенок. Она будет здесь.
        Над головой раздался драконий крик. Они подняли глаза и увидели маленькое коричневое существо, несущееся к земле, визгливый женский голос сливался с криком зверя. Странная парочка приземлилась где-то на другой стороне острова. Эмилия и Люциан хмуро переглянулись.
        - Чей это был дракон?  - спросил он.

        8
        Веспир
        - Ошибка.  - Веспир произнесла эти слова одними губами, слезая со спины Карины. Положив голову на землю, ее дракон тяжело задышал. Веспир дотронулась до шеи бедняжки: чешуя чуть не обожгла ей руку. Переутомленный дракон скорее всего страдал от того, что держатели называют «пламенем»: огненная кислота в их желудке прожигает и разрывает дыру изнутри. Карина была слишком мала для таких длинных, непрерывных перелетов. Час назад Веспир была уверена, что они упадут в море.
        - Тихо, девочка, все хорошо,  - прошептала она. Карина закрыла глаза и застонала.
        Молодой человек в коричневой тунике и сандалиях появился рядом с ними, его тень легла на Веспир.
        - Вы приглашены к ожиданию,  - сказал он.  - Их Милости…
        - Принесите ей ведро воды, только не слишком холодной. Ей нужно отдохнуть в тени. Где у вас гнездо?  - произнесла Веспир, потирая шею Карины; к счастью, она чувствовала, как та остывает у нее под руками. Им не угрожала опасность. Возможно. Слава небесам, она никогда не летала на драконах в седле. Это могло бы привести к еще большему разрыву.  - И еду тоже. Лучше всего ягненка.  - Веспир наконец подняла взгляд. Юноша моргнул; очевидно, он не ожидал, что она будет такой разговорчивой. Как и у Веспир, у него была оливковая кожа, высокие скулы и узкие темные глаза. Возможно, он тоже был из восточной части Икраины. Возможно, он посочувствует ей.
        Затем, протягивая руку, он издал низкий свист. Карина сразу же оживилась, встала и направилась к нему. Он коснулся ее морды, позволяя ей почувствовать его запах.
        - Вы приглашены к ожиданию.  - Он кивнул на небольшой склон.  - Храм в той стороне.  - Все строго по делу. Никакого сочувствия. Карина ткнулась своим носом в его руку - классическое игривое движение.
        Мне кажется, я должна оставить ее с ним.
        Все это было ошибкой.
        - С кем я должна буду поговорить?  - спросила она. На этот раз юноша ничего не сказал, просто повел Карину прочь по грязной тропе. Веспир выругалась себе под нос, взобралась на небольшой холм, на который ранее указал юноша, и оказалась перед чертовым дворцом. Белоснежный мрамор, золото, фонтан - от всего этого у нее перехватило дыхание.
        Это место подходило Антонии. Оно было создано для такой девушки, как она. Веспир положила руку на живот, который теперь стал болезненно чувствительным в том месте, куда пнул ее лорд Пентри. Она должна вернуться к Антонии. Благородная девушка всегда была постоянным пунктом назначения Веспир, каким бы ни было ее путешествие.
        - Это ошибка,  - прошептала Веспир и направилась во дворец. Она была измождена; не имея веревки, чтобы привязать себя, ей пришлось бодрствовать всю ночь, чтобы не свалиться со спины Карины.  - Мне нужно с кем-то поговорить.
        - Эй!  - молодой человек вышел на дорогу прямо перед ней возле прямоугольного бассейна. Он был одет в королевский синий. Веспир знала цвета других домов - этот был семьи соперника. Что же насчет дракона, он был высоким. Сложенным как бык. Веспир опустила взгляд на землю и упала на колени. Послышались шаги, и рядом с юношей появилась девушка. Веспир уставилась на фиолетовый подол ее платья.
        - Это одна из слуг Пентри,  - сказала девушка, очевидно, узнав зеленую ливрею. Ее голос звучал озадаченно. Отлично, у нее и Веспир было что-то общее. Веспир прижала ладони и лоб к земле.  - Где Антония?
        - Простите меня, миледи. Я была призвана вместо нее.  - Веспир сглотнула. Ее горло пересохло и ужасно болело.  - Но это все ошибка.
        - Сегодня было совершено много ошибок,  - проворчал парень. Он подошел ближе.  - Все в порядке. Давай я помогу тебе встать.
        Веспир осмелилась поднять свой взгляд на них. Лицо девушки, та часть, которую можно было разглядеть за волосами, не выражало изумления. Юноша прищурился. Что Веспир себе позволяла, смотря в лица знати? Она вздрогнула и, встав на ноги, склонила голову.
        - Если бы я могла встретиться с кем-то… Мне нужно поговорить… Это неправильно.  - Кое-как объяснившись, Веспир пробормотала извинения, а затем кинулась прочь вдоль бассейна к бронзовой двери. Ее бедра ныли, но она не обращала внимания на боль. Даже когда мир угрожал рассыпаться на части, она заставляла себя двигаться вперед.
        Все, что ей нужно сделать,  - это появиться с драконьим пометом на одежде и грязью, запекшейся на ее дешевых кожаных ботинках, и жрецы или кто-то еще поймут, что была совершена ошибка. Они отправят ее домой.
        У тебя больше нет дома. Веспир чуть не затормозила. Пентри убьют ее, стоит ей показаться еще раз, а родителей с братьями и сестрами она не видела вот уже пять лет. Насколько ей было известно, они были мертвы.
        Не сейчас. Внутри храма было прохладно. Полы были выложены кремовым мрамором с золотыми прожилками, настолько отполированным, что Веспир обнаружила перевернутую версию себя, смотрящую назад, как будто ее душа была поймана в ловушку в мире под ее ногами. Ее колени заныли при одной мысли о том, сколько часов работы понадобилось, чтобы добиться такого блеска.
        Веспир прошлась по всему зданию, пока не наткнулась на пару больших деревянных дверей. Двое ребятишек в коричневых мантиях, похоже, все они были здесь детьми, ждали с обеих сторон. Веспир потянулась, чтобы открыть дверь, но они молча преградили ей путь.
        - Мне нужно кое с кем поговорить,  - голос Веспир сорвался.
        - Их Светлости встретятся с вами в свое время,  - сказала девушка, стоявшая слева. Ее голос звучал отстраненно и даже немного скучающе.
        - Их Светлости? Кто это?  - Веспир было плевать, что ее голос стал громче. Эти дети в коричневых одеждах, должно быть, такие же слуги, как и она. Ничего страшного, если она покричит.
        - Верховный жрец и жрица.  - Девушка презрительно скривила губы.  - Но вы наверняка знали об этом?
        Веспир слышала этот тон в голосах знати миллион раз. Изумление перед невежеством крестьян, насмешка над их серьезностью, раздражение от незнания чего-то столь очевидного.
        Но она не позволит этим… кем бы они ни были… обращаться с собой, как с мусором. Что-то щелкнуло в ее сознании. Веспир рванулась вперед, толкая двери.
        - Стой!  - девушка закричала, пытаясь оттолкнуть Веспир. Веспир колотила руками по дереву, крича любому, кто мог ее услышать.
        - Мне нужно с кем-то поговорить! Пожалуйста! Произошла ошибка!  - выкрикнула она.
        А затем она не могла пошевелиться.
        Она не могла даже моргнуть. Ни звука не сорвалось с ее застывших губ. Ее кулаки остались поднятыми над головой; она не могла опустить их. Она все еще могла думать и дышать, но в остальном оказалась в ловушке. Пленница в собственном теле.
        Что со мной происходит?
        - Ты ее поймала?  - спросил мальчик в коричневой мантии слева от Веспир. Девушка фыркнула.
        - Я никогда раньше не использовала магию стазиса на людях. Интересно, надеюсь, Их Светлости квалифицируют меня.  - Дети усмехнулись, и Веспир все поняла.
        Даже простой человек был знаком с тремя ветвями упорядоченного магического искусства: стазис, связывание и конструирование. Человек либо рождается со способностью стать магосом упорядоченных искусств, либо нет. Независимо от положения любой ребенок, проявивший талант к упорядоченной магии, становился послушником и готовился к священничеству. Не существовало более высокой чести.
        Так. Получается эти двое готовились к тому, чтобы стать магосами. Магическими жрецами самого Дракона.
        Что же сейчас случится с Веспир? Неужели ее вышвырнут с Испытания за плохое отношение? Поклясться небесами, она могла только надеяться.
        Прежде чем ее захватчики успели что-то сказать или сделать, деревянные двери со скрипом распахнулись.
        Веспир беспомощно застыла, когда перед ней появились мужчина и женщина, облеченные в атласно-оранжевые одежды жрецов.
        - Отпустите ее,  - сказала женщина стальным голосом.
        Руки Веспир упали по бокам. Споткнувшись о порог, она вошла в комнату.
        Стены были окрашены в темно-оранжевый цвет заката. Золотые колонны поддерживали крышу. Пол был выложен красочной мозаикой, на которой были изображены пять разных драконов, чьи объединенные языки пламени образовывали солнце. Шелковые кресла стояли вокруг низкого стола из темного блестящего дерева.
        Веспир упала на колени и уставилась на украшенные вышивкой туфли жрецов. Она не могла поднять взгляд. Не из-за стазиса или чего-то еще. Просто ее слишком хорошо натренировали.
        - Теперь,  - сказала женщина.  - Кто ты такая?
        - Я никто,  - ответила Веспир. Она облизнула губы.  - То есть я держательница драконов у семьи Пентри. Но я никто.
        - Почему же ты здесь, Никто?  - женщина подошла ближе. Веспир уловила легкий аромат амбры и розы; должно быть, это был лосьон.  - Где наследница Пентри?
        Наконец-то кто-то понял, как это все странно. Веспир задрожала.
        - Ошибка. Мой дракон был призван вместо нее.
        Тишина. Затем заговорил мужчина, его голос был высоким и резким,
        - Здесь нет никакой ошибки.
        В полном замешательстве Веспир подняла голову. Мельком она взглянула на лица жрецов. У женщины были блестящие черные глаза, острый, как у лисы, нос и длинные, до плеч, волосы стального цвета. У мужчины был высокий лоб, глубоко посаженные глаза, тонкая челюсть и заключенный в грубые линии рот.
        Они выглядели старыми и настороженными. Они не боги, подумала Веспир.
        Безумие. Она снова склонила голову.
        - Петро имел в виду, что мы не призывали тебя.  - Женщина фыркнула.  - И что созыв никогда не ошибается.
        Веспир сглотнула.
        - Миледи, может, в этот раз что-то пошло не так?
        - Ваша Светлость,  - поправила ее жрица. Ее голос был холоден.
        Позади нее послышались шаги. Веспир догадалась, что это те двое, которых она встретила снаружи. У жрицы перехватило дыхание.
        - О. Вот это действительно странно,  - пробормотала она будто бы про себя. Значит, жрецы тоже не ожидали увидеть этих двоих.
        - Мы согласны,  - сказал юноша.
        - Доблестная жрица, пожалуйста.  - Веспир задрожала; пол оказался холоднее, чем она ожидала.  - Позвольте мне уйти.
        - Не могу. Мне жаль.  - В ее голосе не было ни капли сожаления.  - Петро прав. Ошибки быть не может.
        - Но вы сказали, что это странно,  - подала голос другая девушка, та, что в фиолетовом платье.
        - Это было личное мнение,  - жрица щелкнула языком.  - Великий Дракон в большинстве случаев… идет по загадочному пути.
        - Существо, которое уже тысячу лет как мертво, отбирает имперских кандидатов?  - Девушка казалась озадаченной.
        - Милое дитя, логика - главный враг веры,  - сказала жрица.
        - Как хранители Его священного храма мы просто выполняем то, что требует Он.
        Веспир была не из тех девушек, которые спорят о логике или вере. Она просто хотела убраться отсюда.
        - Я ухожу, если вы не против.  - Она поднялась, скрипя сапогами по полу.
        - Я не советовала бы этого делать,  - хмыкнула жрица.  - Только если вы не хотите быть отправленной на Отбор.
        Веспир моргнула.
        - Отбор?
        Парень вместе с девушкой издали возглас, полный удивления и… жалости?
        - О.  - Жрица вздохнула.  - Ну, раньше мне не приходилось это объяснять. Она подошла ближе к Веспир, которая не сводила глаз с атласного подола ее рясы.  - Отбор отсылает нас к самому зарождению империи. Испытание было создано для того, чтобы беспристрастно выбрать нового правителя из пяти домов. Однако некоторые проигравшие могли… затаить злобу. Поэтому был создан Отбор, чтобы держать неудачливых конкурсантов и их семьи покладистыми.
        Веспир сглотнула, чувствуя желчь в горле.
        - Дайте угадаю. Проигравших казнят,  - прохрипела она.
        - Проницательно.  - Голос женщины звучал покровительственно.  - Да, и так, как выберет победитель.  - Она криво усмехнулась.  - Это одна из тех причин, по которой стоит ладить со всеми своими соперниками; никогда не знаешь, кто велит ввести тебе безболезненный яд, а кто прикажет четвертовать тебя.
        Веспир не находила это смешным.
        - Но Отбор идет еще дальше,  - продолжила жрица.
        - Каким образом?  - пробормотала Веспир.
        - Драконы проигравших уничтожаются,  - протянул Петро. Веспир резко вскинула голову. У нее отвисла челюсть. Пятна плясали перед ее глазами.
        Драконы. Уничтожались. Карина.
        - Что?  - Комната будто наклонилась.
        - Дракон представляет собой душу наездника. Видите ли, и душа, и тело должны умереть.
        - Вы убьете моего дракона?  - Веспир обессиленно покачнулась. Ночная поездка, отсутствие еды, это безумие… она не могла больше терпеть.
        - Драконы, убитые на Отборе, священны на небесах,  - продолжал Петро, словно читая строки из скучной книги.  - Великий Дракон считает их святыми великомучениками.
        Будучи в услужении, Веспир всегда знала, что может умереть по прихоти знати. Она жила, потому что ей позволяли, как и всем другим слугам. Но Карина… дракон… это прекрасное, идеальное создание… Веспир встретилась взглядом со жрецом.
        - Вы не можете этого сделать!  - Ее крик отозвался эхом.
        - Большое спасибо, но мы можем.
        - Но.  - Что она могла сказать в противовес этому? С того самого момента, как Карина вылупилась из яйца и подползла к ней, хныкая и толкая ее в колено, Веспир поняла, каково это быть целой.  - Но Карина - это мое сердце,  - прошептала она.
        Жрецы смотрели на нее со спокойной отстраненностью.
        В конце концов, кому было дело до сердца слуги?

* * *

        Когда она проснулась, было уже темно. Веспир сглотнула и села, погрузившись в самый мягкий матрас, который она когда-либо чувствовала. Она моргнула, оглядываясь по сторонам. Золотая лампа покачивалась под потолком, свет искривлялся и мерцал над роскошной кроватью Веспир. Одеяло было соткано из тонкого зеленого шелка, подушки украшены золотыми кисточками.
        Она смутно помнила, как ее доставили сюда, беспомощную. В тот момент, когда голова Веспир коснулась подушки, она была мертва для всего мира. Она закашлялась: во рту пересохло.
        Веспир находилась в ротонде, колонны которой поддерживали круглую бронзовую крышу. Ее спальня была открыта на ночь со всех сторон. Белые прозрачные занавески, близкие к стенам, колыхались на ветру. Рядом бушевал океан.
        Кто-то снял с нее ботинки, но она все еще была одета в свою рабочую одежду. Грубая зеленая рубашка терлась о ее шею. Она закрыла глаза, в голове стучало.
        Что же мне теперь делать?
        - Эй.  - Слева от нее раздался незнакомый голос, заставляя ее вздрогнуть.
        Веспир заметила, что за ней наблюдает невысокий блондин. Его глаза блестели в свете лампы, а улыбка была неровной. Он утоп?л в красном сюртуке, который был слишком велик для него, рукава были закатаны несколько раз.
        - Похоже, я здесь не единственный бастард,  - сказал он.

        9
        Аякс

        Аякс не понимал, почему все выглядели такими подавленными. Может быть, их жизнь дома была настолько прекрасна, что это было шагом вниз, но для него это было величайшей возможностью. Конечно, одежда, которую они положили ему на кровать, была немного великовата. Жрица Камилла объяснила, что все было сшито для ожидаемых участников. Без разницы. Аякс не смог надеть штаны, а вот пиджак смотрелся вполне неплохо. Немного великоват, но это неважно. Он уже давно не надевал красных мантий семьи Тибр и с лихвой компенсировал это.
        И тут еще один бастард. Она не могла быть кем-то другим.
        Но все равно сердито смотрела на него.
        - Я не бастард. Я слуга,  - натянуто произнесла она.
        Аякс фыркнул.
        - О, прошу меня извинить. Я и не подозревал, что вы такая важная фигура.  - Он скрестил руки на груди, когда девушка присела. Черт, она выглядела выше его. Он сравнивал свой рост с другими.  - Прием вот-вот начнется. Скоро должен прибыть пятый участник.
        - Так поздно?  - Девушка потерла шею.
        - Да, жрица сказала, что была какая-то задержка или что-то в этом роде. Кто знает.  - Он ждал.  - Так ты идешь или нет?
        - Ты всегда такой вежливый?  - ее щеки вспыхнули, и она уставилась в пол.  - Простите. Милорд.
        О, Аякс мог бы к этому привыкнуть.
        - Тебе не нужно использовать мой официальный титул. Простого Аякс будет достаточно.
        Он забыл добавить, что у него на самом деле нет никакого титула, но это придавало ему великодушный вид. Настоящий человек из народа.
        - Веспир. Я, э-э, присоединюсь к тебе,  - пробормотала она и уселась обратно на кровать. Он пожал плечами и зашагал прочь, оставив ротонду мерцать в темноте, словно фонарь. Вдалеке вспыхнула вереница факелов, указывая путь дракону последнего наследника. Аякс смотрел на небо, прислушиваясь к успокаивающему шуму волн.
        Пока что он оценил всех своих соперников. Он мог справиться с ними со всеми. Служанка выглядела нездоровой, так что один удар по ней уже был нанесен. Другая девушка, Эмилия, казалась немного странной. Он не знал, как это объяснить, кроме того, что у нее было что-то с волосами и она ни к кому не прикасалась, даже для рукопожатия. И Люциан, ну, он не был проблемой. Такие большие парни часто оказываются тупыми.
        Таким образом, оставался всего один загадочный соперник, отделявший Аякса от драконьего трона.
        Он вытянул шею, услышав в темноте взмах кожистых крыльев. Массивная фигура устремилась вниз, разжигая пламя факелов и полностью погасив некоторые из них. Земля содрогнулась от рыка, когда дракон убрал свои крылья, его чешуя сверкала в свете оставшихся факелов. Аякс подбежал и увидел спрыгивающую девушку. Она отошла от своего дракона даже не оглянувшись, когда послушники побежали, чтобы позаботиться о нем. Ее платье сияло в ночи.
        Славно. Замысловатая девушка. Это будет весело.
        - Эй.  - Аякс подбежал к ней. Она остановилась и посмотрела на него сверху вниз. О, черт. Она была почти такой же высокой, как и этот большой, глупый парень. Он мало что мог сказать о ней, кроме того, что она сверкала, и у него сложилось впечатление, что она вот-вот пройдет мимо, если он быстро не станет для нее интересным.
        - Аякс. Из рода Тибр.  - Он выпятил грудь.  - Рад, что ты наконец добралась.
        - Ммм.  - Она произнесла это так, словно потешалась над ним, и продолжила идти. Поправляя воротник, он зашагал за ней. Он не хотел бежать, но ее ноги были длиннее.
        - Ты наследница Вольска?
        - Да.
        - Прием проходит здесь,  - сказал юноша, стараясь делать вид, что это он ведет ее, а не наоборот. Он пригладил волосы.  - Ты, э-э, хочешь сначала переодеться?  - Она выглядела потрясающе, но вместе с тем немного потрепанной. На ее щеке засохла грязь.
        - Мы и так потеряли достаточно времени.
        - Это точно. Что случилось? Твой дракон проспал созыв?  - Он засмеялся.
        Она - нет.
        Вместо этого девушка наконец столкнулась с ним лицом к лицу и посмотрела на него, как на какое-нибудь насекомое. Аякс моргнул. Она была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. Она была великолепна, в золоте с головы до ног… и вся в засохшей крови. Кровь была разбрызгана по ее лбу. На щеке у нее красовалось ржаво-коричневое пятно.
        - На тебе осталос немного крови,  - глупо сказал он.
        - Да.  - Ее глаза заблестели.  - Она не моя. Девушка ушла, оставив за собой тонкий аромат сирени. Он двинулся за ней, улыбка растянулась на его лице.
        О да. Это был его единственный настоящий вызов.

        10
        Эмилия

        У Эмилии были свои хитрости для того, чтобы держать разрушение на расстоянии. Ощущение медленного трения большого и указательного пальцев успокоило ее. Ее плечи были так напряжены, что мышцы горели. Но в первую очередь она должна избегать физического контакта. К сожалению, все это выглядит странно, особенно если ты ужинаешь с группой людей. К счастью, всеобщее внимание похитили шок и усталость. Она должна сделать что-то по-настоящему безумное, чтобы сегодня ее заметили.
        Однако она сомневалась, что ей будет везти до конца Испытания.
        Но из всех ночей ей нужно было сдержать хаос именно сегодня. Первое впечатление очень важно, и это являлось отличной возможностью изучить своих соперников.
        Эти четыре лица за столом - одни пустые от страха, другие стоические, третьи даже немного улыбающиеся - были всем, что ее волновало и лишало аппетита. Жаль, потому что еда выглядела божественно. Жареный павлин на ложе из свежих трав занимал центр стола. Устрицы блестели на льду, сопровождаемые блестящими дольками лимона. Сдобренный медом бисквитный хлеб, сливочный йогурт с козьим сыром и пряностями, рыбный суп с карри, медальоны из баранины с крупной солью и розмарином, горки оливок и, конечно же, пышные гроздья инжира и винограда довершали ужин.
        В течение пяти лет она ела жареные корнеплоды, черный хлеб и рыбу. Пресная еда для пресной жизни. Столько красок и гула, столько запахов, столько всего нового…
        Это угнетало.
        Участники сидели на шелковых стульях вдоль стола, а Петро и Камилла заняли оба его конца. Когда все расселись, Камилла встала и подняла украшенный драгоценными камнями кубок, наполненный вином.
        - Немногим верховным жрецам посчастливилось стать свидетелями двух Императорских Испытаний подряд.  - Она резко улыбнулась.  - Мы с Петро были немногим старше вас, когда короновали императора Эразмуса. Мы оба взволнованы и хотим стать вам наставниками, когда вы возложите на себя самый важный обычай за всю многовековую и блистательную историю Этруссии.
        Петро тем временем наблюдал за происходящим пустым взглядом.
        Жрецы - вот кому поистине принадлежит власть. Не требовалось быть гением, чтобы это понять, но Эмилия аккуратно спрятала это в своих чертогах разума, где оно и останется, пока не понадобится ей. Из времени, проведенного за изучением Испытания, она знала, что верховный жрец и жрица всегда следят за всем происходящим. Почему всегда мужчина и женщина? Как такие элитные жрецы отбирались на свои должности? Эмилия жаждала ответов, но сейчас было неподходящее время.
        - Четыре великих вызова составляют Испытание. Несомненно, вы все выросли, слыша о них.  - Камилла улыбнулась.  - Охота. Игра. Гонка. Правда.
        Эмилия подумала о своей сумке, лежащей в ротонде, о тайнах внутри нее, которые ожидали ее изучающего взгляда.
        - Смею напомнить вам, что каждый император, который когда-либо был коронован, становился первым хотя бы в одном вызове. Отнеситесь к ним со всей серьезностью. Но вы также должны помнить, что Великий Дракон оценивает и более незначительные вещи. То, как вы относитесь друг к другу, и то, как ведете себя во время Испытания,  - все это имеет значение.
        - А люди могут умереть во время Испытания?  - спросил, жуя, белокурый Аякс.
        - О, ну разумеется,  - легко произнесла Камилла.  - Это довольно обычное явление, но нехарактерное. Тридцать процентов случаев?  - Она повернулась к Петро, который пожал плечами.  - Сорок? Это все же вызовы, достойные дракона-императора. Бывают несчастные случаи. Прежде чем я забуду, я должна напомнить вам, что убийство друг друга хотя и не запрещено прямо, ведет к наказанию. Я бы не советовала прибегать к этому.
        Веспир издала страдальческий звук и опустила голову на колени.
        - А теперь мы покинем вас, чтобы дать вам возможность познакомиться поближе.  - Камилла жестом велела Петро встать. Отлично. Эмилия боялась, что они будут сидеть с ними всю ночь.  - Мы знаем, что пять семей не поощряют большого количества взаимодействий между своими детьми.  - Это было правдой. Эмилия и Люциан быстро переглянулись. Их дружба была редкостью. Ведь зачем дружить с кем-то, чей ребенок в один прекрасный день может оказаться лучше твоего во время Великого Испытания?  - Но вы все равно должны поддерживать друг друга. В конце концов, за этим столом сидит следующий император или императрица.
        Никто не промолвил и слова. Если не брать в счет затрудненное дыхание Веспир и шум океана, вокруг царила мертвая тишина. Камилла направилась к двери. Петро вытер рот салфеткой, встал из-за стола и двинулся за ней, словно крадущаяся тень.
        Как только они вышли, деревянные двери захлопнулись. Гиперия немедленно встала и заняла место Камиллы во главе стола.
        Аякс бросил взгляд на двери.
        - Можно подумать, мы им интересны.
        - Скорее всего за нами сейчас наблюдают,  - пробормотала Эмилия. Все посмотрели на нее, и она сжалась под их пристальным взглядом.  - Испытание уже началось.
        Люциан хмыкнул в знак согласия и отвел взгляд. Выглядывая из-за прядей волос, Эмилия изучала соперников.
        Люциан оперся локтем на спинку стула. Густые черные волосы тяжело падали на глаза. Она не задумывалась о том, насколько по-другому он выглядел без своей косы. Люциан достал кинжал и одним сочным ударом пронзил яблоко, начал отрезать кусочки, чтобы съесть их.
        - Может, тебе нужна вилка?  - спросила Эмилия. Он покачал головой, не глядя на нее.
        - В походах от них мало толку.  - Он пожал плечами. В его голосе звучала горечь - явный признак того, что нечто более мрачное и злое осталось невысказанным.
        Аякс искоса взглянул на Люциана.
        - Впечатляющие навыки владения ножом,  - сказал Тибр. Он выхватил кинжал из-за пояса и одним движением запястья отправил его в полет, так быстро, что она едва ли успела его поймать. Он приземлился в ногу павлина, ручка задрожала. Идеальный бросок. Аякс взял свой кинжал и павлинью ногу. Отправив ее себе в рот, он пошевелил бровями.  - Еще лучше,  - сказал он с усмешкой.
        Люциан тяжело вздохнул.
        - Вы с моей сестрой подружились бы.
        Он хочет, чтобы Люциан обратил на него внимание. Эмилия отставила все эти незначительные детали в сторону. Где-то в глубине души ее беспокоило, что она смотрит на этих людей, как на подопытных животных, которых нужно было изучить. Разве она не должна… чувствовать… больше, чем сейчас?
        Сейчас нет времени для чувств. Она прищурилась. Они все твои враги.
        Весь мир - твой враг. Пять лет жестокой изоляции выжгли этот урок клеймом на душе.
        - Эй, не хочешь мяса?  - Аякс изучал яблоко Люциана.  - Наверняка у тебя есть одна-две мышцы, которые неразвиты.
        - Я не ем мясо,  - пробормотал Люциан.
        - Из-за Священных Братьев?  - Эмилия думала, прозвучало ли это так непринужденно, как ей хотелось бы. Разговоры явно не были ее сильной стороной.
        Люциан нахмурился.
        - Нет. Я не выношу запаха жареной плоти.
        - Знаете,  - произнес Аякс, прожевав мясо,  - у вас у всех такие лица, словно кто-то помочился в ваше вино.
        - Вероятность того, что мы умрем во время этого состязания, составляет от тридцати до сорока процентов, а в конце - восемьдесят три процента,  - категорично отметила Эмилия. Справа от нее Веспир заерзала на стуле, держась за живот.
        - Мне… мне кажется, что суп испорчен,  - пробормотала она. Ее глаза остекленели, а на лбу выступили капельки пота. Она не выдержит такого давления.
        Люциан наполнил стакан водой и протянул его девушке.
        - Пей,  - сказал он, смягчая тон.
        - Благодарю вас, милорд.  - Веспир взяла стакан, но едва поднесла его к губам.
        Она этого не хотела. Она восприняла это как приказ, подумала Эмилия. Слабое место. Легко использовать.
        Эмилия покачала головой. Ей не понравились эти мысли.
        Но если она хочет выжить…
        Было ли с ее стороны уместно стремление жить? Можно ли оправдать эгоистичные намерения?
        Разве такое поведение не обязательно для императрицы?
        - Тебе не нужно называть меня «милорд». Правда,  - сказал Люциан.
        - Да, ми… хорошо.  - Веспир отпила воды.
        Люциан бросил сердцевину яблока на тарелку, слизывая сок с большого пальца.
        - Итак. Что, черт возьми, мы все здесь делаем?
        - Я думаю, правильнее будет спросить, что вы все здесь делаете?  - сказала Гиперия. Сглотнув, Эмилия перевела взгляд во главу стола. Девушка из семьи Вольска оглядела их всех, сложив руки на коленях, размазанное багровое пятно крови на ее лице напоминало поцелуй.
        Теперь ее нельзя было игнорировать. Она была Солнцем, а они - нервными планетами на ее орбите. На мгновение хаос в душе Эмилии утих. Было что-то удивительно упорядоченное в Гиперии Вольска.
        - На самом деле нас выбрали первыми.  - Люциан выдержал пристальный взгляд девушки, его медные глаза сверкали вызовом.  - Думаю, есть причина, по которой Джулия сейчас не сидит здесь с нами.  - Он жестом указал на Гиперию.  - Правда написана на твоем платье.
        Гиперия даже не вздрогнула.
        - Ее призвание было ошибкой, которую я исправила.
        Белый свет пульсировал в глазах Эмилии. Она крепко зажмурилась и вцепилась в юбку. Неустрашимость. Абсолютная уверенность.
        Каково это - быть такой ужасной и спокойной?
        - Прямо как настоящая императрица.  - Люциан стиснул зубы.
        - Насколько я понимаю, созыв был первым вызовом,  - ответила Гиперия. Дракон хотел знать, кто из нас будет сражаться за свое законное место.  - Она выгнула свою идеальную бровь.  - Я единственная, кто справился с этим.
        - Ты также можешь справиться со всеми остальными вызовами.  - Люциан откинулся на спинку стула.  - Я не хочу иметь с этим всем ничего общего.
        - Ну, давай же.  - Аякс наполнил свою тарелку второй порцией павлина.  - Ты должен постараться и сделать это интересным для меня.
        - Тебя?  - Эмилия произнесла это вместе с Гиперией и Люцианом. Веспир продолжала смотреть в пол. Аякс вцепился зубами в поджаренную птичью ногу, ухмыляясь.
        - Я тоже люблю цифры. Ты.  - Он указал на Эмилию.  - У тебя ведь один брат, так? Значит, ты имела пятидесятипроцентный шанс быть призванной. Не особо впечатляюще. То же самое касается и тебя, ведь так, Луки?  - Аякс подмигнул Гиперии.  - И тебя.  - Затем он обратился к Веспир - Разве Антония не единственный ребенок Пентри? Черт, некоторые люди могут испортить даже то, в чем все уверены. Тогда что же насчет меня?  - Он ударил себя кулаком в грудь.  - У меня был один шанс из двадцати девяти, а это всего лишь три процента, и взгляните.  - Он взмахнул руками.
        Гиперия издала звук отвращения.
        - Поверить не могу, что бастард был допущен до Испытания.
        - Могло быть и хуже.  - Он послал ей воздушный поцелуй.  - Я мог бы оказаться убийцей.
        Гиперия сидела неподвижно, словно статуя. Эмилия прикусила внутреннюю сторону щеки. Этот парень из рода Тибр был либо храбрецом, либо идиотом. Вероятно, последнее. Идиотизмом определенно можно будет воспользоваться.
        - Ты здесь не единственный убийца,  - сказал Люциан.
        Эмилия вздрогнула. Непрошенные воспоминания о Хью, помощнике повара, красивом мальчике с ямочками на щеках и рыжеватыми волосами, нахлынули на нее. В тринадцать лет она один раз встала на цыпочки, чтобы поцеловать его, это была всего лишь минута дерзновенья, украденная за драконьим гнездом. Сначала сладкое прикосновение губ, а затем горячий, соленый прилив крови, когда она залила ее рот, вытекая из уголков глаз Хью, а потом потекла из носа, когда его легкие и сердце взорвались.
        Несчастный случай, да. Но все равно убийство.
        Она уставилась на Люциана: хаос, словно муравьи, ползал под ее кожей. Но он смотрел не на нее, а на Гиперию.
        - Я участвовал в походе,  - продолжил он.  - Ты не единственная детоубийца здесь.
        Губы Гиперии сжались. Ее и без того светлая кожа еще больше побледнела.
        - Если ты сожалеешь об их смерти, то сожалеешь и о своих поступках. В твоем случае ты сожалеешь о действиях империи. Хуже убийства может быть только убийство без чувства чести. Так ты проявляешь неуважение к мертвым.
        - Я бы предпочел, чтобы мои жертвы были живы. Если это означает, что у меня нет чести, так тому и быть.
        - И это наш великий герой северной экспансии?  - У Гиперии был такой вид, словно она учуяла что-то мерзкое.  - Похоже, истинного благородства больше не осталось.
        Эмилия и представить себе не могла, что такие, как Гиперия, могли существовать вне эпической поэзии. Морская богиня, решившая разбить корабли тысяч людей и нанизать их сердца на проволоку, чтобы носить на шее, или же суровый король, пославший легионы солдат на смерть во славу завоевания,  - вот кто был настоящей ровней Гиперии, а не люди за этим столом.
        Эмилия ослабила защиту на своем хаосе… и стол слегка задрожал, ровно настолько, чтобы загремели тарелки. Она затаила дыхание, когда все вздрогнули, и остановилась, а затем отпустила его. В конце концов, землетрясения случались. Но больше ей так не повезет.
        - Следующий вопрос.  - Аякс указал на Веспир.  - Как ты здесь оказалась?
        - Поверьте, я и сама задаюсь этим вопросом. Милорд.  - Девушка добавила часть про «милорда» немного с запозданием. На шее слуги пульсировала жилка. Она выглядела так, словно ей сейчас станет плохо либо она начнет кричать.
        - Может, ты тайный бастард.  - Аякс повертел в руках кинжал.  - Может, лорд Пентри приходил к твоей матери какое-то время…
        Впервые Веспир взглянула на кого-то с уверенностью.
        - Я. Не. Пентри,  - сказала она.
        - Ты не можешь знать наверняка.  - Люциан пожал плечами, его голос звучал сочувственно.  - Если бы на самом деле ты была из благородных кровей, то это объяснило бы, почему тебя призвали.
        - Нет. Я не связана с ними.  - Голос Веспир сорвался. Эмилия прикусила губу; это не было обычным волнением. Под поверхностью скрывалось что-то еще. Что-то, о чем Веспир было даже больно подумать…
        Ох. Ох.
        - Давайте поговорим о чем-нибудь другом,  - быстро сказала она.
        Но Аякс решил побыть абсолютным дерьмом.
        - В чем проблема? Дело же не в том, что ты…  - Аякс зажал рот рукой.  - О, черт. Ты тайком спала с кем-то из них? Со стариком Пентри? Это мерзко.  - Он содрогнулся, наслаждаясь нанесенным ударом.
        - Я же сказала, прекрати.  - Эмилия скрестила пальцы на ногах, чтобы предотвратить взрыв одного из бокалов. Гиперия опустила голову на руки, она выглядела уставшей. Веспир нахмурилась.
        - Нет, не с ним,  - отрезала она. Эмилия закрыла глаза. Черт. Глупая теория Аякса теперь была практически подтверждена. Веспир, похоже, тоже это поняла.  - Я-я имею в виду,  - пробормотала она.
        - Ну, если не с ним, тогда…  - Аякс хлопнул в ладоши и подпрыгнул на месте.  - С дочерью! У кого есть деньги на дочь? Во-первых, у кого вообще есть деньги?
        Веспир уперлась локтями в колени и обхватила голову руками. Эмилия впилась взглядом в Аякса - это лучшее, что она могла сделать с магией, сочившейся изнутри.
        Даже Люциан, казалось, был сыт по горло.
        - Оставь ее в покое.
        Аякс похлопал Люциана по щеке, явного приглашая старшего нанести удар.
        Он хочет проверить, как далеко он может зайти с Люцианом, подумала Эмилия. Она поняла, что игра Аякса может быть похожа на ее: оценивай своих противников и находи их слабости.
        Аякс поднял брови.
        - Черт. У тебя такая густая щетина. Спорим, ты сможешь отрастить бороду за пять дней? Наверное, ты начал бриться, когда тебе было десять.
        Люциан не выглядел особо радостным.
        - Пожалуйста, перестаньте ругаться,  - пробормотала Веспир. Она начала издавать еще больше страдальческих звуков.
        - Я не могу в это поверить.  - Гиперия говорила медленно, словно старалась тщательно подобрать слова.  - Я пошла на крайнюю жертву, чтобы в итоге оказаться здесь с вами четырьмя.  - Гиперия одарила каждого из них пристальным взглядом.  - Что ж, я благодарю Великого Дракона за свою силу. Если бы меня здесь не было, один из вас был бы коронован.
        - Не торопись пока с украшениями для тронного зала.  - Аякс ухмыльнулся.  - У нас еще есть несколько дней, чтобы насладиться обществом друг друга.
        - Бастард,  - сказала Гиперия. Ее глаза метнулись к Веспир.  - Служанка, занявшая место выше своего положения.  - Губы девушки сжались в гримасе отвращения. Затем ее взгляд остановился на Эмилии.  - Серая мышка.
        Как ни странно, Эмилия почувствовала себя уязвленной. Ради всего святого, было бы лучше, чтобы Гиперия не замечала ее. Лучше бы она списала Эмилию со счетов. Гордыня, высокомерие явно были недостатками Гиперии, но…
        Где-то внутри себя Эмилия жаждала ее одобрения.
        Сейчас Гиперия была сосредоточена на Люциане. Она подавленно вздохнула.
        - И герой Вартльского фьорда, который на самом деле всего лишь жалкий трус. Империя рухнет под любым из вас.  - Она закрыла глаза.  - Но я понимаю, что вы не виноваты в своем призыве.
        - Спасибо за вашу доброту,  - пробормотала Эмилия. Взгляд Гиперии остановился на ней. Между лопатками Эмилии начало зудеть, но с нее было достаточно.  - Я просто думаю, что любой, кто способен на убийство своей родной сестры, не будет моим первым выбором на роль правителя империи.  - Эмилия с трудом подняла голову. На мгновение воздух между ней и Гиперией наэлектризовался. Девушка, одновременно в золоте и в крови, слегка кивнула. Она казалась довольной.
        - В нашей семье рассказывают легенду о величайшем полководце, Авфидии. Первом драконьем наезднике.  - Она опустила подбородок в знак уважения.  - Полторы тысячи лет назад, когда драконы и магия были еще новыми вещами в мире, силы забытой цивилизации хотели захватить Вольские земли. Авфидий был великим воином, но у врага был полководец, равный ему по силе и жестокости. Кай Мартиус.
        - До тех пор пока Мартиус не был изгнан своим собственным народом, коварными политиками, которые ненавидели его силу. Поэтому Мартиус предложил свою помощь Авфидию, пообещав помочь Вольска уничтожить их врага, народ, который Мартиус когда-то называл своим. Авфидий согласился и полюбил своего нового союзника, как собственного брата.
        - Но Мартиус предал Авфидия. Когда пришло время покорять свой прежний народ, его воля оказалась слишком слабой, чтобы убить своих старых друзей и семью. В нем было слишком много хаоса.  - При слове «хаос» сердце Эмилии ушло в пятки.  - И Авфидий,  - сказала Гиперия,  - величайший из наших людей, никогда не знавший сомнений и слабостей, взял меч и вырезал сердце Мартиуса. Авфидий любил своего друга, но не любил слабость. Он очистил Мартиуса от нее, как удаляют раковую опухоль.  - Голубые глаза девушки блеснули в свете свечей. Авфидий призвал своего дракона и сжег врага дотла. Он не показывал страха. Он не проявлял милосердия. Вот почему члены семьи Вольска имеют право гордиться собой. Мы причина, по которой эта великая драконья империя существует и по сей день. И у нас есть только одно правило: когда сталкиваешься со слабостью, вырежь ее сердце.
        Она взяла бокал Камиллы, это была первая еда или напиток, к которым она прикоснулась сегодня. Сделав глоток вина, она улыбнулась.
        - Итак, если я сейчас столкнусь со слабостью, что я сделаю?
        Люциан с ужасом смотрел на Гиперию; рот Аякса открылся, демонстрируя пережеванные остатки инжира; Веспир упала со стула на колени, и ее вырвало прямо на кафельный пол.
        Пока Эмилия смачивала тряпкой запястья и лоб служанки, она поняла, что эта девушка из Вольска - эта богиня, эта будущая императрица - презирает хаос до глубины души.
        Эмилия много о чем мечтала в те одинокие годы, проведенные взаперти в фамильной башне. Она мечтала о дружбе. О любви. И когда надежда на них угасла, она стала молиться о кое-чем другом.
        О сопернике.
        И разве ее желание не было исполнено?
        Она посмотрела на Гиперию Вольска, самое прекрасное и ужасное создание, какое только можно было себе представить.
        Девушка, которая ненавидела Эмилию, даже не осознавая этого.
        Эмилия спрятала улыбку.

        11
        Гиперия

        Слабость - это опухоль, которую нужно вырезать. Гиперия стояла на коленях на холодном кафеле своей комнаты, покрываясь гусиной кожей каждый раз, когда ночной ветер дул на нее. Она смыла кровь своей сестры с лица и сменила запачканное платье. Одетая в ночную рубашку из бледно-зеленой ткани, с волосами, ниспадающими до середины спины, она сложила руки на груди и закрыла глаза. Она не молилась. В этом не было необходимости: Великий Дракон знал все. Но ночью под звездным небом она чувствовала себя сосредоточенной и находила утешение в своей успокоившейся душе.
        Хаос - это разрушение; стазис - это порядок. Хаос - это слабость; порядок - это сила; хаос - это переживание; порядок - это чистота. Эти мысли повторялись в ее голове, словно утешительный гимн.
        Но все прекратилось, когда лицо Джулии появилось перед ней, словно всплыло из черных глубин подсознания Гиперии. Ее прекрасная, бледнолицая сестра с красной, напоминавшей жуткий второй рот, щелью на шее.
        Стазис. Сила. Чистота. Порядок.
        Слова растекались в ее разуме, словно слезы, бегущие по ее щекам.
        - Джулия,  - выдохнула Гиперия, упав на руки и рыдая в пол. Ее дыхание отражалось горячим паром в лицо. Она прижалась лбом к кафелю, пытаясь ногтями вонзиться в него, найти хоть какую-то опору. Как же ей сегодня уснуть? Как она сможет снова заснуть? Да, она была единственным правильным выбором, и да, в ней нуждались, но чего ей это стоило  - Моя малышка. Мне так жаль. Мне так жаль.  - Она села, покачиваясь взад-вперед и рыдая в ладони. Ей хотелось сойти с ума под луной, вырвать из головы все золотые пряди, броситься в море и позволить волнам поглотить ее…
        Нет.
        - Слабая.  - Она напряглась и сильно ударила себя по лицу. Боль вернула ее в чувство. Ее ладонь была мокрой от слез. Недопустимо. Гиперия стиснула зубы, прежде чем снова ударить себя. И еще раз. И еще раз. Боль отступила, хаос кровоточил из ее души. Задыхаясь, она поднялась на ноги и пригладила волосы. С ней все было в порядке. Эта суматоха быстро пройдет. Она должна.
        Занавески развевались на ветру, когда она повернулась к своей кровати: одеяла были золотыми и пышными, подушки набиты гусиным пухом. Империя нуждалась в ней, а она нуждалась в отдыхе для завтрашнего дня.
        Но ее хрупкое спокойствие пошатнулось, когда она увидела, что сестра сидит на подушках, скрестив ноги в лодыжках.
        - Джулия?  - Гиперия моргнула. Но призрак не исчез - идеальный образ ее сестры с распущенными каштановыми волосами, изящно сложенными руками и перерезанным горлом. Золотое платье Джулии спереди было покрыто запекшейся кровью, но самым тревожным элементом была ее улыбка.
        Это был не сон. Дрожа, Гиперия взяла со стола кинжал и вытащила его из ножен. С колотящимся сердцем она отступила назад и почувствовала, как марлевая занавеска прижалась к ее телу. Все это время Джулия наблюдала за ней с улыбкой.
        Зачем она достала кинжал? Зачем ей бояться призрака?
        Если только кинжал не предназначался ей самой, потому что она не знала, как долго еще сможет смотреть в глаза своей мертвой сестры, пока окончательно не сойдет с ума…
        - Привет? С тобой все в порядке?  - раздался низкий голос позади нее. Гиперия резко обернулась, отодвинула занавеску и приставила кинжал к горлу Люциана. Он сглотнул, позволив острому кончику кинжала почти пронзить его плоть.
        - Я…  - Гиперия оглянулась через плечо. Джулия исчезла. Она с холодным взглядом повернулась к Сабель.  - Зачем ты подкрался?
        - Я возвращался в свою комнату, когда услышал плач.  - Он приподнял бровь.  - Я подумал, что кому-то нужна помощь.
        Она сощурилась.
        - Тебе следует быть осторожнее. Время, проведенное вдали от войны, сделало тебя сентиментальным. Она прижала кинжал еще на миллиметр, чтобы показать его острие. Люциан невозмутимо поднял руки, показывая, что он безоружен.
        - Я поклялся, что никогда больше не подниму меч на живую душу.
        - Что за идиотская клятва.
        Она слегка вздохнула и отступила назад. Он остался стоять снаружи, на темном фоне ночи. Между тем огонь лампы согревал спину девушки и подчеркивал блеск ее волос и одежды.
        - Мне жаль, что ты не сможешь соревноваться должным образом,  - сказала она.
        Люциан улыбнулся.
        - Это довольно вежливый способ лгать.
        - Я не лгу.  - Ее вспыльчивость пульсировала.  - Ты единственный значимый соперник.  - Остальные были практически ее ровесниками, но с заготовленными им испытаниями они могли бы справиться с таким же успехом, как если бы кувыркались в детской комнате.  - Ты мне ровня, ну, или почти ровня.
        Люциан нахмурился.
        - Я не уверен, что это комплимент для нас двоих.
        Гиперия холодно и трезво отметила для себя, что Люциан Сабель был красив. Что его внешность в сочетании с его способностями и даже его почтительными манерами будут привлекательны для людей. Но только не для нее. Дело было не только в нем; Гиперия просто еще не познала вожделения. Если она однажды его испытает, то это будет прекрасно. Но она не собирается заставлять себя чувствовать что-то только потому, что весь остальной мир считал, что ее возраст и, по всей видимости, красота нуждались в этом.
        Она не хотела этого юношу, но она желала соревноваться с ним. Она желала чистой, честной победы.
        Прежде чем она успела снова заговорить, он добавил:
        - Кроме того, ты убедила меня за ужином.
        - Что?  - Гиперия наконец опустила кинжал.
        - Я не собирался учавствовать в Испытании, пока ты не заговорила.  - Его лицо было непроницаемым, но он казался искренним.  - Я думаю, что то, как ты смотришь на этот мир,  - отвратительно. Империя взывает к миру. Я не нарушу своих клятв, но я отдам все, что имею, взамен для того, чтобы достичь этого.
        Его слова согрели Гиперию.
        - Спасибо. По крайней мере моя победа будет почетной.
        - Не думай так.  - Он отпустил занавес, позволяя себе скрыться, так что стал не более чем говорящей тенью.  - Для таких, как мы, чести не существует.
        Он ушел, оставив ее. Она убрала нож в ножны и легла. Когда она погасила лампу, Джулии рядом не было.

        12
        Люциан

        Люциан стоял на северном конце острова и смотрел на мерцающие огни в спальнях своих соперников. Море билось о скалы, когда он наконец вернулся в свою комнату. Ротонды участников были расположены вокруг центрального храма, словно пять концов звезды. Люциан остановился перед дверью своей комнаты и взглянул на самые что ни на есть настоящие звезды, выискивая созвездия Большого Дракона и Императорского Лука. Он уставился на свою любимую звезду, самую яркую в небе, главное украшение Небесной Диадемы. Затем он опустился на колени, сложил руки на груди и склонил голову. Клятва Священных Братьев крутилась в его мыслях.
        Клянусь, что буду хранить данные мною клятвы до последнего вздоха. Я никогда не подниму свой меч на другого, ибо все живые существа, которые ходят по этой земле и летают по воздуху,  - мои братья.
        Люциан вспомнил перепуганное лицо отца, когда Тихея сжигала тот прославленный меч.
        Оставлю все мирское, ибо искушение отвлекает наши мысли от добрых дел и страданий наших ближних.
        Люциан вспомнил старика, прижимавшего к себе маленького мальчика, который в ужасе смотрел на всадника на драконе, кружащего в сером небе над их деревней…
        Никого не буду ценить больше другого, ибо все люди равны в моем сердце.
        Глаза Люциана распахнулись от взмаха крыльев. Тихея появилась из сумрака и приземлилась прямо перед ним. Ее хвост скользил по земле, опрокидывая камешки. Ее ноздри раздулись, и в этой темноте Люциан увидел слабый отблеск тлеющих углей. Подняв руку, он позволил своему дракону уткнуться носом в ладонь и хихикнул от щекочущего жара.
        - Я не могу ценить кого-либо больше другого,  - сказал он.  - Но в клятве ничего не говорится о драконах.
        Тихея наклонила голову и издала легкий щебечущий звук, который она всегда издавала, когда играла.
        Вздохнув, Люциан сел на корточки и запел.
        Любовь, говорят, бескрайне длится,
        Как высокая небесная синь глубока.
        И все же объятья не смогут сравниться
        С драконом, мчащимся сквозь облака.

        Это был глупый стишок, который Люциан придумал специально для Тихеи еще в детстве, он усмехнулся, когда она захлопала крыльями от радости. Дракон запрокинул голову и начал «подпевать». Она издала серию мелодичных «о-о-о» звуков, ее хвост шуршал туда-сюда, пока она пыталась не выбиться из ритма. Люциан не смог допеть второй куплет, так как у него на глазах выступили слезы от смеха.
        Довольная собой, Тихея похлопала хвостом и положила подбородок на плечо Люциана. Он провел рукой по ее шее, скользя пальцами по шелковой чешуе. Его девочка издала мурлыкающий грудной звук, говоря ему, что она счастлива. Счастлива просто быть с ним.
        Люциан крепко зажмурился. Он не возражал против того, чтобы лишиться своей жизни, но Тихея…
        Моя душа. В этом жрецы были правы. Она была всем, что он любил в самом себе.
        - Какая приятная мелодия,  - пробормотала девушка позади него. Люциан повернул голову и увидел, что Эмилия наблюдает за ним с безопасного расстояния. Волосы по-прежнему падали ей на лицо, а плечи были напряжены.  - Ты сам ее сочинил? Я помню, что ты. Э-э. Увлекался музыкой.  - Она говорила запинаясь, как будто пыталась вспомнить строчки из пьесы.
        - Да.  - Он встал, отряхивая колени.  - Есть новые теории относительно того, что мы все здесь делаем?
        - На данный момент я колеблюсь где-то между «это все кошмарный сон» и нечленораздельными воплями.
        Люциан усмехнулся, и Эмилия подошла на несколько шагов ближе.
        - Хорошо, дай мне знать, когда придумаешь способ спасти нас всех. Я рассчитываю на тебя.
        - А? Значит, я должна взвалить это бремя на себя?  - Он видел, что она улыбается.
        - Я не доверяю никому другому. У тебя всегда был свой план действий.
        - Да, но… это было много лет назад.  - Улыбка исчезла. Она наклонила голову, и Люциан нахмурился.
        - Если ты когда-нибудь захочешь поговорить…
        - О чем?  - резко спросила она.  - Мы в ловушке, из которой выберется только один. Разве не так? Быть приветливым и, ну, общительным только увеличит горечь и вражду, не так ли?
        Что ж. Ее предположения не были ошибочными.
        - Я просто не хочу, чтобы мы стали…  - Он искал подходящее слово.  - Хуже,  - произнес он наконец. Эмилия некоторое время молчала.
        - Некоторые из нас настолько плохи, насколько это вообще возможно,  - пробормотала она.
        О, она была права. Она была более права, чем думала. Люциан мрачно кивнул.
        - Я просто хочу, чтобы ты знала, если тебе понадобится помощь,  - начал он, а затем чуть не выпрыгнул из своей шкуры, когда позади него раздался громкий, постукивающий звук. Настоящий взрыв. Люциан развернулся, Тихея расправила крылья, завизжав от испуга. Он зажмурился, когда несколько камешков рассыпались по земле, но в остальном там больше ничего не было.  - Странно,  - пробормотал он и повернулся обратно.  - Эмилия?
        Но девушка исчезла. Он услышал топот ног, когда она умчалась прочь. Вероятно, этот шум напугал ее. Она была так взвинчена. Его сердце упало при мысли о том, что могло произойти за последние пять лет, что сделало ее такой.
        Я сделаю что-нибудь, чтобы помочь. Я должен.
        В конце концов, в этом заключался путь святого. Помогать тем, кто в этом нуждался.
        Эта мысль принесла некоторое утешение, когда он оставил Тихею снаружи и вошел в свою комнату, где на кровати было постелено голубое покрывало, а поверх него лежало такого же цвета платье. Будучи сбитым с толку, он взял его в руки. Оно было идеально для Дайдо.
        - К сожалению, не мой размер,  - пробурчал он, скомкав его и бросив на пол. Люциан снял накидку, плеснул воды в таз и стянул с себя рубашку.
        Здесь не было зеркала, чтобы он мог разглядеть свои шрамы. Хорошо. Люциан быстро умылся, вытер лицо и смочил волосы. Шрамы, такие бледные на фоне смуглой кожи, очерчивали его руки, словно линии на карте.
        Некоторые поднимали брови и вздыхали, когда видели белый шрам на сгибе его левой руки. Именно этот шрам достался ему от викингарского воина со сломанным палашом. Люциан сжимал руку, пока из раны лился багровый дождь на снег.
        Он был рад видеть, что для разнообразия пролилась и его кровь. Возможно, он даже надеялся, что именно этот воин прикончит его.
        Все шрамы на его теле были результатом физических тренировок и вражеского клинка на поле боя.
        Невидимые шрамы, отпечатавшиеся в его душе, он получил от своего отца.
        Каждый раз, когда он не повиновался или выступал против отца, его бросали на гауптвахту, разлучали с Тихеей и оставляли замерзать долгими зимними ночами. Но этот дискомфорт был ничем по сравнению с печалью в глазах его отца, болью, вызванной бунтом Люциана. Его отец, который будто бы ничего не понимал, неважно, как бы горячо ни спорил Люциан. Это слепое несчастье пронзило Люциана до глубины души.
        Солдат должен подчиняться приказам. Сын должен любить своего отца.
        Люциан был разочарованием по обоим пунктам.
        Вздохнув, он повернулся, чтобы погасить свет.
        Две обгоревшие фигуры сидели на корточках в ногах его кровати и смотрели на него. Глазные яблоки вывалились, в их обугленных глазницах кипела слизь, и все же он почувствовал их пристальный взгляд. Люциан готов был поклясться, что до сих пор слышит шипение их жира.
        Лицо того, что поменьше, превратилось в маску из свернувшейся, хрустящей плоти.
        Словно жареный цыпленок, подумал Люциан, когда желчь подступила к горлу.
        Старик превратился в скелет и сгорел дотла. Его безмолвный рот открывался и закрывался, скрипя челюстями, что напоминало предсмертную агонию несчастной рыбы, выброшенной на берег.
        Он видел их лица во сне почти каждую ночь. Он перестал просыпаться с криком после первого года.
        Но это был не сон. Люциан рухнул на пол.
        Наконец-то, подумал он.
        Затем к нему вернулся рассудок, и он прижал ладони к глазам. Нет. Нет. Нет.
        - Вы ненастоящие,  - прошептал он дрожащим голосом. Истерический смех сдавил ему горло. Когда он взглянул снова, старик и мальчик исчезли. Кровать была пуста.
        Призраки Люциана покинули его, но он знал, что они вернутся.
        Они всегда возвращались.

        13
        Эмилия

        Эмилия проснулась с жуткой головой болью, новая одежда валялась у подножия ее кровати, и драконья морда выглядывала из-за занавесок.
        - Чара!  - Она отбросила одеяло в сторону и подошла к дракону, не обращая внимания на боль, терзавшую у основания черепа. Девушка положила ладонь на нос Чары и ощутила порыв горячего дыхания. На верхней губе у дракона были короткие, щекочущие волоски. Чара удовлетворенно фыркнула, наклоняя голову, чтобы Эмилия могла погладить ее по переносице. От нее пахло солью; должно быть, утром она искупалась. Ее жемчужная чешуя была мягкой.
        - Кто-то причесал тебя.  - Эмилия улыбнулась.
        Они хорошо будут обращаться с тобой, прежде чем убить.
        Дракон низко заурчал своим длинным горлом и прижался головой к ноге Эмилии. Теплое, искрящееся ощущение связи пронзило ее насквозь… и она подумала о том, что больше никогда это не испытает. Если она умрет, то и ее душа вместе с ней. Погрузится в забытье.
        Эмилия отвернулась, чтобы собраться с мыслями. Сегодня Испытание начнется всерьез, и она должна быть на высоте. Нельзя допустить, чтобы это дурацкое происшествие с Люцианом повторилось. Слава небесам, что там было темно и взрыв был незначительным. Всего лишь пара камней. Она не ожидала, что Люциан будет так обеспокоен. Она не могла и предположить, что то, как он говорил, ослабит давление, которое уже давно затвердело у нее в груди. Но все это не имело значения. Если она не научится управлять хаосом в своей душе, то ее растянут на столе с гвоздями, вбитыми в плоть.
        Головная боль усилилась, пока она изучала одежду на кровати: рубашка сливового цвета, куртка из прочной ткани того же цвета и свободные коричневые брюки. Рядом с кроватью кто-то поставил золотой щит, отполированный так хорошо, что на нее смотрело ее отражение. Эмилия поморщилась. Она не могла винить Люциана за его вчерашнюю реакцию. Она выглядела истощенной продолжительной, медленной болезнью. Со вздохом она подняла щит, и за ним что-то с грохотом упало на пол. Это была золотая палка длиной с ее руку.
        Эмилия подняла ее и встряхнула запястьем. С обоих концов палки торчали острые выступы. Она изучила предмет - копье.
        Копье и щит для охоты.
        Первый вызов.

* * *
        - Приятно видеть вас всех прилично одетыми.  - Камилла холодно смотрела на них, наливая кофе из блестящего медного кофейника. Эмилия удивилась тому, что эта одежда так хорошо сидела на всех них. Вероятно, послушники хорошо поработали своей магией ночью.
        Участники неловко расселись вокруг банкетного стола, бормоча слова благодарности и завтракая. Эмилия налила чашку горячего кофе с сиропом, ее пульсирующая голова практически кричала о благодарности. Она сделала глоток и обнаружила, что в напиток добавлены кардамоном и сливки. Ее тело с дрожью расслабилось. На столе были круглые буханки свежеиспеченного хлеба с маслом и оливковой пастой, сладкие булочки, посыпанные корицей, фрукты и рисовая каша, тушенная с изюмом и финиками. Эмилия потягивала кофе. Аякс ел так быстро, что она удивлялась, как он вообще успевает дышать. Веспир сидела на диване скрестив ноги и лениво запихивала в рот кашу. Люциан тем временем взял свою тарелку и сел рядом с Эмилией.
        - Как тебе спалось?  - Он протянул ей булочку с корицей; он знал, что они ее любимые. Эмилия почувствовала жар, ползущий по задней стороне ее шеи.
        - Э. Ну,  - пробормотала она. Сидя рядом с ним, она снова расслабилась, отпустив свои мысли. Она могла представить себе, как каждый капилляр на его лице лопается одним багровым пузырем, как вся его голова взрывается и кусочки мозга разлетаются по подушкам…
        Она тут же встала и направилась со своим кофе к Аяксу, который удивленно поднял брови. Вздохнув, Эмилия уставилась в свою чашку. Люциан больше не пытался сесть рядом с ней.
        Лучше ему держаться подальше.
        По крайней мере ее хаос поутих. Сон и еда творят чудеса.
        Все обратили внимание на Гиперию, когда она вошла в комнату, налила себе кофе и взяла миску рисовой каши.
        - Периметр острова отлично подходит для утренней пробежки,  - произнесла она непринужденно, сидя отдельно ото всех остальных. Никто ничего не сказал в ответ.
        - Итак. Мы можем начать?  - спросил Аякс.
        - Ваши драконы ожидают.  - Петро щелкнул пальцами, и служители в коричневых одеждах вошли, ставя кожаные сумки рядом с каждым участником.  - Координаты здесь. Как только вы прибудете на остров, охота начнется.
        - На кого мы охотимся?  - голос Гиперии был довольным. Убийство, вероятно, вошло у нее в привычку с тех пор, как она играла в куклы в детской.
        - Жители острова уже некоторое время находятся в осаде.
        - Мы охотимся на жителей острова?  - Аякс скривил лицо.  - Печально.
        Петро опустил трепещущие веки.
        - Нет. Их терроризирует василиск. Вы охотитесь на него. Тот, кто выследит его, убьет и принесет его голову, станет победителем.
        Эмилия почувствовала, как кофе словно скис в желудке. Она изучила каждого хищника в Кротском регионе и сверилась со своими записями, как только нашла копье. Они не будут охотиться на кентавра - для этого нужны лук и стрелы, и никому не придет в голову охотиться на сирену без рыболовных крючков и сетей, так что эти варианты отпадали. Втайне она надеялась на гигантского кабана или льва, но нет. Василиск. Ей придется столкнуться лицом к лицу с василиском.
        - Вау,  - Аякс вздохнул. А затем:  - Кто такой василиск?
        - Ты разве не читал «Естественную историю» Плиния?  - Гиперия презрительно усмехнулась.
        - Я не умею читать,  - пробормотала Веспир так тихо, что только Эмилия могла услышать ее. Затем, еще тише,  - вероятность сорок процентов.
        Поняв, что Аякс собирается сказать что-то раздражающее, Эмилия вмешалась.
        - Василиск - это наземный дракон.  - Мерзость. Бескрылый дракон никогда не может считаться настоящим.  - Он ходит на двух лапах и имеет тело змеи с головой петуха.
        - Дракон-цыпленок? Звучит весело.  - Глупый парень ухмыльнулся.
        Эмилия вышла из себя.
        - Если иметь кислоту вместо крови, острые зубы и взгляд, который может убить весело, то я действительно надеюсь, что ты получишь удовольствие.  - Она схватила со стола ломтик и заставила себя откусить кусочек. Аякс перестал улыбаться. Наконец.
        Люциан отряхнул руки, допил кофе и поднял кожаную сумку, лежащую у его ног. Эмилия заметила, что он принес щит, но не копье.
        - Пойдем,  - произнес он, когда остальные участники схватили оружие и направились к передней части храма. Эмилия держалась позади вместе с Веспир, а Аякс и Гиперия бежали трусцой, чтобы первыми запрыгнуть на спину драконов. Тибру пришлось бежать быстрее, чтобы не отстать.
        - Эмилия.  - Люциан подошел к ней.  - Держись меня, как только мы прибудем на остров.
        К счастью, он не стал ожидать ответа. Люциан поспешил вперед. Она сомневалась в том, что он хотел причинить ей боль… но это могла сделать она.
        - С тобой все в порядке?  - спросила она Веспир, пока они шли рядом. Теперь служанка иногда смотрела ей в глаза. Прогресс.
        - Конечно. Василиски - это весело,  - ответила Веспир, ее голос прозвучал глухо, когда она потянулась проверить переплет своей сумки. Та открылась, внутри виднелись две буханки хлеба и инжир. Эмилия нахмурилась. Жрецы уже снабдили их едой на обед; в большем не было нужды. Веспир заметила ее взгляд.  - Это будет долгий день,  - сказала она.  - Я, э-э, проголодаюсь.
        - Разумеется.  - Больше Эмилия ничего не сказала. Это не ее дело.
        Через несколько мгновений она уже сидела в седле Чары, украдкой поглядывая на дорогу. Она была готова. Фыркнув, дракон взмахнул крыльями и взмыл вверх. Эмилия не оглянулась на остальных. Она сосредоточилась на синем горизонте, где море сливалось с небом. Девушка провела рукой по глазам и прищурилась, глядя на яркий день. Она практически могла услышать, как шипит ее бледная кожа.
        Василиск. Король змей. Алхимики утверждали, что если смешать его кровь с измельченными человеческими останками, красной медью и уксусом, то можно получить золото.
        Сегодня не будет никакой алхимии. В голове Эмилии вертелись факты из принесенных ей архивов, из книг, над которыми она трудилась. Она не умела обращаться с копьем, и меч на ее бедре останется в ножнах, если у нее это получится. Чтобы победить, ей придется использовать свои знания и, более того… свои уникальные силы.
        Хаос надавил на основание ее позвоночника.
        Спустя двадцать минут полета над сапфировым морем показался остров. Эмилия натянула поводья Чары, и они поднялись на ветру, чтобы взлететь выше, тем самым отрываясь от остальных четырех. Эмилия уже увидела проблему: на острове не было места для посадки. Густой лес покрывал почти каждый квадратный метр, а скалистый берег был слишком узким. Большинство драконов плохо держались на воде.
        Но Чара, будучи асписом, восприняла это естественно, и Эмилия хотела отделиться от группы.
        - Эмилия!  - Ветер поглотил голос Люциана. Она почувствовала легкий укол вины, но заставила себя двигаться дальше.
        Эмилия направляла Чару по периметру острова, пока не заметила крошечную бухту с мягкой водой. Они резко полетели вниз, прямо к океану, волосы Эмилии развевались у нее за спиной. Чара фыркнула от удовольствия, когда они плюхнулись в арку кристально чистой воды. Эмилия вытащила ноги из стремян, стараясь не промокнуть. Пока Чара погружала морду в воду, пуская пузыри, Эмилия посмотрела на берег в трех метрах от себя.
        - Чара.  - Она почесала макушку дракона и сжала шишку лишней плоти у основания ее шеи. Крылья Чары автоматически раскрылись по обе стороны от Эмилии, тонкая перепонка колыхалась на ветру. Затаив дыхание Эмилия пробежала вдоль правого крыла, двигаясь быстро, чтобы не надавить слишком сильно, не повредить сустав и не порвать перепонку. Она легко соскочила с кончика крыла, приземлившись в море по щиколотку. На берегу она позволила мелким волнам играть у ее ног. Ее дракон сложил крылья и начал издавать радостные вибрации, сверкая белым и жемчужным, пока резвился в море.  - Я вернусь. Оставайся здесь,  - сказала Эмилия. Чара пошевелила ушами.
        Эмилия направилась вверх по узкой полоске пляжа, поднялась по каменистому склону и вошла в лес. Пылающее солнце аккуратно погасло, словно свеча. Пятна желтого света покрывали глинистую землю везде, где солнце пробивалось сквозь ветви. Земля проваливалась под подошвой ее ботинок, пока она шла. Эмилия облегченно вздохнула. Тиски ее магии немного ослабевали, когда она оставалась одна. Эмилия всегда предпочитала уединение для собственных мыслей. Если бы она могла дополнить эту тишину случайными человеческими контактами, то жизнь была бы идеальной.
        И как бы опасно ни было находиться рядом с другими, Эмилия хотела, чтобы кто-нибудь был с ней в данный момент. Каждый крик птицы в глубине леса, каждый треск ветки выбивали ее из колеи. Съежившись, она прислонилась спиной к старому замшелому стволу.
        Думай.
        Она прошлась по своему плану. Остальные, несомненно, сделают ошибку, пытаясь найти василиска. У всех драконов есть склонность защищать свои логова; она сомневалась, что зверь забредет слишком далеко от дома. Он не будет жить близко к морю. Ранее Эмилия заметила густой участок густого леса на северо-западной оконечности острова. Василиск скорее всего поселился там. Все, что ей нужно было сделать,  - это обойти периметр. Затем, как только Эмилия определит местонахождение логова, она произведет небольшую серию взрывов, чтобы привлечь существо к себе. Когда он будет в пределах видимости, она укроется за своим щитом, чтобы он не смог отравить ее взглядом, и использует свою силу, чтобы отрезать ему голову.
        Но во всем этом было два возможных изъяна: она может просто уничтожить голову так, что от нее не останется ничего, что можно принести в качестве трофея, и даже если она достигнет цели, жрецы могут заметить, что голова была отрублена не с помощью лезвия.
        Если понадобится, она достанет меч и обрежет края. Есть надежда, что ей удастся провернуть это так, чтобы никто не заметил. Хоть план и был вполне разумным, страх грыз ее изнутри. Страх неизведанного, разумеется, но также и боязнь соперников. Точнее, одного конкретного конкурента. Гиперии.
        Гиперия была жестокой, холоднокровной и чистой.
        Чистота была главным преимуществом упорядоченных искусств и тем, чему Эмилия противилась больше всего.
        Щелк. Под ногами хрустнула ветка… Но Эмилия не сдвинулась с места.
        Кто-то направлялся к ней из центра леса.
        Черт. Она не думала, что василиск был из тех зверей, которые на цыпочках подкрадываются к людям сзади, но она не хотела рисковать. Морщась под тяжестью сумки, щита и копья, она побежала по протоптанной тропинке и обогнула остров. Пот уже блестел у нее на спине и под мышками. Головная боль туго стянула виски. Закусив губу, она оглянулась, чтобы посмотреть, не следит ли кто за ней.
        - Ой!  - закричала она, когда ее голень ударилась обо что-то твердое. Она споткнулась о предмет и упала на живот. Задыхаясь, она перевернулась, чтобы посмотреть, обо что споткнулась, ожидая увидеть большой корень. Вместо этого она обнаружила неотесанный алтарь, сделанный из серого камня. Мухи жужжали вокруг сморщенных слив, лесных ягод и оливковых веток с потемневшими листьями. Эмилия почувствовала запах гнилых фруктов и поднялась на ноги. Подношение? Конечно, островитяне пытались задобрить василиска.
        Что-то мелькнуло на тропинке прямо перед ней. Эмилия инстинктивно вцепилась в рукоять меча. Много пользы это не принесет; если она попробует достать его, то скорее всего сразу же уронит.
        - Кто там?  - глупо позвала она. Магия лизнула впадину ее горла. Алтарь задрожал от близости с ее силой. Если она выпустит ее…
        Кто-то шагнул в пятно яркого солнечного света. Ее глаза расширились от ужаса.
        - Люциан?
        - Я же велел тебе держаться рядом со мной!  - сказал он, когда Эмилия выругалась.
        - С чего бы это? Это не командное задание.  - Эмилия осмотрела алтарь. К счастью, он перестал дрожать, но она не могла предугадать, когда это изменится. Она должна избавиться от этого дурака.
        - Потому что я хочу помочь тебе.  - Подойдя ближе, он взвалил на плечо свою сумку.
        - Ты простишь меня, если я нахожу идею помощи одного соперника другому слишком альтруистичной?  - огрызнулась она. Эмилия взглянула на пустые ножны меча на его поясе.  - Ты планируешь бороться с василиском?
        - Нет. Я же говорил тебе, что я поклялся…
        - Никогда больше не причинять никому вреда, да.  - Она поморщилась; головная боль начала пульсировать за левым глазом.  - Я не уверена, что твоя клятва поможет мне. Похоже, это я буду присматривать за тобой.
        - Я ни за что не выиграю в этом состязании, но я бы предпочел, чтобы ты стала победителем, а не кто-то вроде Гиперии.
        Что ж, она не могла винить его за это. Если Гиперия выиграет Императорское Испытание, она, вероятно, сварит их всех живьем. По крайней мере Эмилия будет милосердным палачом.
        - Не думаю, что ты когда-либо была хорошим охотником. Я могу дать тебе несколько советов…  - Люциан нахмурился, глядя на алтарь.  - Что это, собственно, такое?
        - Хм?  - Эмилия присела на корточки, чтобы лучше рассмотреть камни. По правде говоря, она хотела бы получить шанс изучить это, и поскольку в данный момент василиск не дышал им в затылок, сейчас это был ее наилучший шанс. Ей все еще надо было избавиться от Люциана, но это могло подождать.  - Если я правильно помню, Кротские территории в основном находились под властью империи, но есть острова, которые все еще сохраняют местную культуру. Смотри.  - Восторг ослабил головную боль, как только она провела пальцем по линии резьбы.  - Вот эти два яйца, видишь? Кротский народ поклонялся морской богине, которая родила близнецов-героев, мальчика и девочку, вылупившихся из яиц. Эти два яйца, как предполагается, обозначают королевскую родословную… или что-то священное…
        - Эмилия,  - прошептал Люциан, но она была погружена в себя. Всякий раз, когда у нее появлялась новая игрушка, ее мысли бежали впереди нее. В такие моменты, она была ближе всего к свободе.
        - Значит, этот алтарь не для василиска.  - Она нахмурилась.  - Символ зла в Кротских краях - это король моря, брат богини. Если бы они боялись василиска, то вырезали бы трехконечную корону, а не яйца. Это почти как…
        - Эмилия!
        - Что?
        Она подняла голову и обнаружила наконечник стрелы в нескольких сантиметрах от своего лица. Эмилия замерла, оглядываясь по сторонам. Из леса вышли человек семь с копьями и луками в руках. Все они были золотоволосыми и зеленоглазыми, и ни один из них не улыбался.
        Люциан поднял руки вверх. Эмилия почувствовала, как внутри нее просыпается хаос. Если она выпустит его сейчас, то сможет вытащить их отсюда. Но если Люциан увидит…
        Она взглянула на него.
        - Я начинаю ненавидеть твою клятву,  - пробормотала она.

        14
        Аякс

        Аяксу было плевать, что люди ненавидят его. И даже если бы ему было не все равно, что он должен был сделать? Он топал через лес, вытирая пот, стекавший по лицу и щипавший глаза. Щит и копье ударялись о его спину, и он перекинул сумку через шею. Его рука быстро устала. Довольно много чего нужно было нести. Вдобавок ко всему было так жарко, что одежда прилипала к его телу.
        И его по-прежнему мало заботило, как к нему относятся остальные.
        Что ж, он был самым младшим. Самым низкорослым. Его дракон был самым глупым (но только ему было позволено так говорить). В ситуации, когда столько всего против тебя, ты должен показать, что тобой нельзя помыкать. Аякс снова вытер лицо, проведя пальцем по шероховатой коже своего лица. Он стыдился своей непривлекательности. Люциан, разумеется, скорее всего, уже родился со щетиной, а женщины всегда вокруг падали в обморок.
        Люциан из тех, на кого ставят все.
        И Аякс будет подбрасывать для них монету и принимать ставки. Может быть, в нем и не было чего-то особенного: чувственного, красивого, невероятного и интригующего, что работало бы на него, но он мог обойтись и без этого.
        Может быть, вчера вечером был момент, когда они все сели за стол в первый раз, где он представил, хоть и на секунду, что он наконец-то был допущен до элиты. Даже если они не могли быть друзьями по очевидным причинам, они могли по крайней мере признать друг друга равными.
        Они все смотрели на него, как на кусок грязи, и, возможно, это мучило его сильнее, чем он хотел. Поэтому он отплатил им так, как они ожидали.
        Когда я получу то, чего хочу, они пожалеют, что вели себя как кучка депрессивных, чванливых…
        - Гап.
        Аякс остановился, когда над ним промелькнула тень, заслонив несколько солнечных лучей и осыпав его голову дождем из листьев и веток. Вытянув шею, он выругался.
        - Пес! Нет! Возвращайся.  - Он махнул своими руками вправо.  - Сядь с другими. Эй! Сядь. С. Другими.
        - Гап.  - Ветви задрожали; дракон завилял хвостом. Аякс стиснул зубы и поплелся вперед, морщась от шороха верхушек деревьев, когда Пес с обожанием пополз следом.
        - Моя удача никогда не меняется,  - пробормотал он.
        - Разве у тебя не было личного держателя?  - спросила Гиперия.
        Проклятье, она появилась из ниоткуда и встала прямо перед ним на тропинке. Хрустящая белизна ее рубашки, украшенной спереди золотыми пуговицами и вышивкой по краям рукавов, служила маяком в темном лесу. Она заплела свои светло-русые волосы в коронообразную косу, чтобы они не лезли в глаза. Она выглядела хладнокровно, словно капля росы на нижней стороне листа. Неужели она даже вспотела? Аякс снял сумку с шеи и положил на плечо.
        Гиперия Вольска задала ему вопрос, хотя и выглядела при этом скучающей.
        - Нет,  - ответил он, стараясь казаться равнодушным.  - Слишком много бастардов. Мы обшарили все закоулки гнездовья, чтобы найти достаточно яиц, понимаешь? Мы не могли позволить себе личного держателя для всех.
        - Ммм.  - Она повернулась и пошла дальше по тропинке.  - Что ж, удачной охоты.
        - Ты скажешь это и Люциану?
        Ее медленный поворот и неподдельное любопытство привели его в восторг. Поиск точек давления был первым шагом к тому, чтобы заставить кого-то делать то, что ты хочешь. Он подошел ближе. Линии ладоней Аякса вспотели, пульс участился. Он не мог флиртовать с этой девушкой, она была практически богиней, как вы могли когда-либо приблизиться к этому? Он просто хотел, чтобы она увидела его.
        - Когда мы приземлились, вы были первыми на земле. Мы уже знаем, что все будет зависеть от вас двоих.  - Он начал кружить вокруг нее. Гиперия не повернулась вместе с ним, она не собиралась показывать свой интерес подобным образом, но он знал, что она слушает.  - Но ведь именно у него есть реальный практический опыт, верно? Наверное, он и раньше выслеживал солдат.  - Аяксу действительно нужно было освежить в памяти особенности войн и территорий империи.  - Если вы соревнуетесь вдвоем, шансы пятьдесят на пятьдесят, что ты выйдешь на первое место. Возможно. Я бы и сам принял это пари.  - Он остановился перед ней, засунув руки в карманы. Теперь Аякс даже не чувствовал тяжести щита и копья.  - А как тебе увеличить свои шансы?
        Она не шевельнулась. Ветер трепал прядь ее волос.
        - Как?
        Попалась.
        - Присоединяйся ко мне. Мы, конечно, не будем гоняться за его жизнью, но есть способы подставить человека.  - Он позволил себе ухмыльнуться. Аякс называл это своим деловым лицом.  - У двух других нет ни единого шанса, и когда ты займешь трон, ты освободишь меня от Отбора и сделаешь меня наместником чего-то там. Правой рукой.  - Конечно, на самом деле он не собирался становиться наместником, собирался стать императором. Но если он будет рядом, то она не заметит, как он приставит к ней нож.  - Что ты на это скажешь?
        Выражение ее лица прояснилось.
        - Заговор,  - мягко произнесла она.
        Он подмигнул.
        Она ударила его тыльной стороной ладони, и он рухнул на землю. Его зрение затуманилось. Черт побери, ее костяшки должны были кровоточить после этого маленького представления. У Аякса был твердый, как камень, череп.
        - Так значит… нет?  - Он сплюнул немного крови, смешанной со слюной.
        - У тебя нет чести.  - Она сказала это так, словно имела в виду - ты не должен существовать. Ее длинная, красивая шея напряглась, когда он встал. Аякс снова сплюнул, и так получилось, что слюна приземлилась прямо у ее ног. Он поднял свою сумку. Над ними Пес начал «гапать».
        Спокойно, мальчик.
        - Нет. У меня ее нет.  - Он улыбнулся, несмотря на то, что его губы пульсировали и разбухли.  - Полагаю, это проблема?
        Она покачала головой.
        - Дракон выбирает того, кто достоин править. Если Люциан одолеет меня, то я с радостью приму Отбор. Ты попытаешься избежать этого?
        - Ну, да. Я не хочу умирать, чудачка.
        Глаза Гиперии сузились.
        - В этом есть смысл. Дракон и душа всадника сливаются воедино, как только трескается яйцо.  - Она посмотрела наверх, где Пес продолжал шуршать и суетиться.  - У такого недостойного человека, как ты, может быть только дурак вместо дракона.
        - Осторожно.  - Аякс замер. Она теребила его струну «бешенства», и если бы она дернула ее…
        Гиперия усмехнулась.
        - Вы заслуживаете друг друга. Оба второсортные и уродливые от мозга до костей.
        Аякс прикусил кончик языка. Девушка перед ним превратилась из богини в демона, не изменив ни единого волоска на голове.
        - Ты не хочешь заиметь меня в качестве врага? Я могу сделать жизнь неприятной,  - сказал он, и вся шутливость исчезла из его голоса.
        Она одарила его коротким и непринужденным смешком. Он шагнул к ней, и она снова рефлекторно замахнулась на него. На этот раз он встал на колено и перекатился. Гиперия испуганно вскрикнула, когда он подскочил к ней сзади и щелкнул ее по затылку.
        Когда она закричала и развернулась с ударом, он нырнул и снова перекатился, на этот раз оказавшись на приличном расстоянии. Проклятье, эта девчонка умела замахиваться высоко. Гиперия злилась красиво.
        - Если ты сумеешь пережить первое задание, я…  - она раздраженно остановилась, потому что Пес теперь был слишком громким.  - Ты можешь отослать его?
        - Нет.  - Внезапная догадка холодом отозвалась в желудке Аякса.  - Он пытается отослать нас прочь.
        Они почувствовали это одновременно - что-то наблюдало за ними из леса. Василиск, гораздо более тонкий, чем предполагал Аякс, проскользнул между стволами деревьев и подскочил к ним. Аякс остановился, пытаясь переварить увиденное. Он был в полтора метра высотой, но, возможно, был бы еще выше, если бы не пригнулся. Чешуя из зеленого старого мха покрывала его тело и ноги. У рептилии было по три пальца на каждой ноге, и острые черные когти на каждом пальце оставляли борозды в земле. Эмилия говорила, что у него будет голова петуха, и тогда это прозвучало очень смешно. Но голова не выглядела так, будто принадлежала какой-то пушистой белой куропатке, расхаживающей по двору замка лорда Тибра. Это была голова птицы, которую ощипали, и ощипали плохо, с сырой красной плотью, обвисшей на челюсти. В открытом клюве виднелись ряды острых, как бритва, зубов. Правый глаз существа отсутствовал, на его месте зияла распухшая полоска толстой серой рубцовой ткани. Аякс заметил шишки, усеявшие все тело василиска, и понял, что эти шишки были наконечниками стрел или копий, которые были вонзены туда так давно, что плоть
стала толстой и вздувшейся вокруг них, оружие вросло в его тело. Несколько рваных черных перьев раздувались на шее василиска, словно потертый ошейник. С его клюва капала слюна. Гиперия тут же опустилась на колено, сорвала со спины щит и спряталась за ним.
        Серьезно? Великая воительница собиралась спрятаться за блестящей золотой пластиной?
        - Используй свое копье!  - Аякс поперхнулся.
        - Используй свой щит!  - рыкнула она.
        Аякс перевел взгляд с Гиперии на приближающегося зверя и сделал выбор.
        Он повернулся и побежал обратно по тропинке, щит стучал по его спине с каждым шагом.
        Аякс гордился своей быстротой мышления и пришел к твердому выводу.
        Убийство василиска было делом двух человек. Ему нужно найти кого-то достаточно тупого, чтобы тот справился с опасными частями за него.
        А как же Гиперия? Что ж, он надеялся, что из двух монстров василик победит.

        15
        Гиперия

        Гиперия глубоко вдохнула и позволила зверю прыгнуть в ее сторону. Если василиск увидит свое отражение и отравится взглядом, ее задача станет легче. Когда существо приблизилось, Гиперия осторожно опытным движением запястья вытащила золотое копье из ножен. Шаг. Шаг. Чудовище появилось в поле ее зрения поверх щита. Оскалив зубы, Гиперия отдернула руку. Все, что ей нужно было сделать,  - это подождать, пока он повернет голову в сторону…
        Ее цель была проста: ослепить проклятого зверя. Тогда существо больше не сможет отравлять своим взглядом. Правда, его кровь все еще будет ядовитой, и ей придется позаботиться об этом, когда она будет отрезать голову. Но если она возьмет его на прицел, монстр будет уязвим, ожидая, когда она заберет свой трофей.
        Во всяком случае, мерзкие существа не заслуживают того, чтобы жить.
        Хмыкнув, Гиперия подготовилась, когда зверь приблизился. Первым появился слепой правый глаз со шрамом, так что существо не смогло разглядеть, как Гиперия перекатилась по земле. К тому времени, как она вынырнула с другой стороны, василиск уже не мог среагировать. Гиперия с криком бросила свое оружие. Копье просвистело в воздухе, его цель была точной.
        Василиск взревел, наклонил голову и взмахнул хвостом с такой скоростью, какой она не ожидала. Сбившись с курса, копье вонзилось в ствол дерева. Будь все проклято до самой черной глубины! Копье задрожало в трех метрах над головой. Гиперия должна была найти способ схватить его. Не невозможно, но…
        Василиск определенно не собирался ей помогать.
        Только слабые колеблются. Гиперия без промедления обнажила меч и бросилась в атаку. Даже сейчас, с оружием в руках и с чудовищем, нависшим над головой, она горела от возбуждения, а не от страха. Ее мускулы, натянутые и натренированные, делали именно то, чего от них ожидалось. Когда василиск бросился на нее, рифленые зубы приготовились разрубить ее на куски, Гиперия вскинула меч и быстро закинула щит на спину для защиты. Она почувствовала, как меч сочно вонзился кончиком в плоть и услышала, как кровь зверя забрызгала ее щит. Василиск взвыл, резко дернулся в сторону и бросился назад по тропе. Гиперия ахнула, отбрасывая щит в сторону. Яд крови чудовища расплавил золотистую поверхность. Щит спас ее, но какой ценой: теперь эта штука будет бесполезна.
        Ей придется любой ценой избегать взгляда этого существа.
        - Черт. Черт.  - пробормотала она. Если бы только ей удалось нанести чистый удар, а не рывок вверх, она снесла бы его голову за две секунды, заявив о своей законной победе. Ах, но если бы она сделала это в такой позиции, то кровь наверняка добралась бы до нее. Ничего не поделаешь, она сделала все, что могла. Но ее лучшим достижением была не победа. Хмыкнув, Гиперия вытерла клинок о землю, чтобы ядовитая кровь не повредила сталь. Затем она убрала его в ножны, сделала несколько шагов назад для разбега и прыгнула вперед. Ухватившись за низко свисающую ветку дерева, она ловко вскарабкалась наверх. Балансируя, она прыгнула и поймала свое копье, вырвав его из ствола, когда упала на землю и покатилась. Встав, Гиперия отряхнула колени и посмотрела вниз по тропе вслед василиску. Капли крови, дымясь, лежали на земле, показывая, в какую сторону ушел зверь. Отлично. Может быть, она и не смогла отрубить голову сразу, но она ранила существо. Она выследит его и, с помощью щита или без него, убьет василиска.
        Гиперия сжала кулак. Твоя жертва будет стоящей, Джулия.
        Она прошипела и зашагала по лесной тропинке навстречу своей судьбе.

        16
        Веспир

        Веспир сидела на спине Карины и думала о доме. Все драконы участников, за исключением Чары, гнездились на верхушках деревьев, расправив крылья, чтобы наполнить их ветром и не дать им стать слишком тяжелыми на тонких ветвях. Они покачивались на зеленом лиственном море, словно смертоносная стая пернатых.
        Веспир представила себе Антонию, как будто ощутила ее любимый запах - жимолости и цветущих персиков. От одной этой мысли Веспир успокоилась и смогла сосредоточиться. Это позволило ей сделать следующий шаг.
        - Мы уходим отсюда,  - прошептала Веспир. Она прижалась лбом к теплому затылку Карины и закрыла глаза. Дракон чирикнул. Когда они приземлились на верхушки деревьев, Гиперия и Люциан двигались как единое целое. Открыв свои сумки, они достали веревку, обычно используемую для привязывания спящего наездника к дракону, привязали ее к рожку седла, а затем легко соскользнули вниз в лес. Аякс изящно последовал за ними, как морской кот. Веспир осталась одна. Никто не увидит, как она улетит.
        Она дышала вместе с Кариной, сосредоточившись на невидимой нити, которая связывала их как одно целое. Пентри ездили на своих драконах без седел, но они направляли своих зверей поджатыми ногами и сжатыми руками. Веспир тоже так делала, но у нее был еще один трюк, который она называла Красным.
        Когда она закрывала глаза и дышала вместе с Кариной, в темноте вспыхивал красный свет. Красный сформировывал краткое изображение. Потребовалось некоторое время и практика, прежде чем Веспир поняла, что созданный образ был тем, что видела сама Карина.
        Красный был моментом фиксации, слияния ее разума с разумом дракона.
        И как только это произойдет, Веспир останется только подумать - и Карина подчинится. После этого в качестве прикрытия она использовала сжатые руки и колени; истинным испытанием наездника и дракона, по мнению Веспир, была их обоюдная Красная связь. Никто больше не понимал, о чем она говорит, когда она поднимала эту тему. Плотус, который тренировал ее как держательницу, пока не ушел на пенсию в прошлом году, думал, что она сумасшедшая. Даже Антония этого не понимала.
        Антония…
        Веспир увидела вспышку красного света и мельком заметила верхушки деревьев и других драконов. Теперь она была единым целым с Кариной и открыла глаза.
        - Летим,  - прошептала она. Карина расправила крылья шире, позволяя ветру унести их в небо. Они развернулись и направились прочь от острова. Веспир оглянулась назад, когда он уменьшился, и впервые за этот день смогла дышать нормально.  - Они никогда нас не найдут.
        Ну и что с того, что она будет жить без чести или будет вынуждена скрываться до конца своих дней? У них с Кариной будет жизнь. Антония пошла бы с ними, если бы могла отказаться от всего. Если то, что они чувствовали, было достаточно сильным.
        По крайней мере, Веспир не была бастардом Пентри. Она глубоко вздохнула, напряжение в ее плечах ослабло. Несмотря на слова Аякса за ужином, минутного размышления было достаточно, чтобы успокоиться. Во-первых, родители Веспир часто рассказывали о том, как они впервые увидели семью Пентри - через два года после рождения Веспир. А во-вторых, род Пентри шел от матери Антонии, а не от ее отца. Поскольку у девушек разница в возрасте была около трех месяцев, это было бы невозможно.
        Поэтому Веспир попыталась сосредоточиться на широком синем просторе перед собой и задумалась, какой остров ближе.
        Кроме того, Пентри не выбирали ее специально в качестве держательницы для своей дочери. Это была случайность. Они собрали всех детей в провинции, чтобы проверить яйцо.
        Веспир вспомнила, как цветы персика наполняли ее карманы, когда она и ее сестра Тави спешили домой через поля. Была поздняя весна, за две недели до того как они начнут варить варенье из цветущих персиков, самое сытное, что семья ела зимой. Она вспомнила, как открыла дверь их хижины с низким потолком и обнаружила на кухне солдата Пентри в зеленой ливрее. Это было настолько неожиданно, что Тави отпустила подол передничка, и цветы упали на пол.
        Веспир было двенадцать, Тави - тринадцать. Дракон дочери Пентри вылупился, объявил солдат. Семья нуждалась в держателе такого же возраста, которого можно было бы обучить немедленно. Их мать, с серебряными прядями в черных волосах, обхватила руками чашку чая, покорно склонила голову и отпустила дочерей. Никто не сопротивлялся солдату, требуя держаться подальше от детей. Веспир не плакала, Тави тоже. Они покорно ушли, присоединившись к другим детям своего возраста в массовом отъезде из деревни. Когда она уходила, Веспир заметила упавшие цветки, небрежно раздавленные солдатскими ботинками.
        Может быть, это было худшей частью случившегося: как все просто позволили этому произойти.
        Веспир сказали, что это быстрая проверка с яйцом.
        Она стояла в одной шеренге с другими сельскими детьми. Одного за другим их заводили в комнату. Пять минут спустя каждый кандидат был проверен. Веспир ждала своей очереди, подпрыгивая на носочках, и когда ее впустили внутрь для испытания, она могла думать только о том, как она голодна и как надеется, что ее мать все еще делает варенье.
        Она присела на корточки напротив большого зеленого яйца с серебряными крапинками на скорлупе. Прошла минута. Потом две. Веспир уже собиралась спросить у стражника, можно ли ей уйти пораньше, когда что-то произошло. Появилась трещина. Ошеломленная, Веспир снова присела на корточки и стала наблюдать, как яйцо трескается. Крошечное коричневое существо с каплевидными глазами и хлопающими крылышками пискнуло, ковыляя к Веспир. Дракончик длиной в руку Веспир ткнулся носом ей в колено.
        Любовь, не похожая ни на что, что она когда-либо знала, овладела ею. Чувствуя головокружение, Веспир подняла дракона, все еще влажного после инкубации, и прижала его голову к своей щеке. Дракон ответил крошечным, шершавым мазком.
        - Я ему нравлюсь!  - Веспир хихикнула стражнику, тот кивнул, открыл дверь и крикнул, что держатель выбран. Подготовьте конвой. Этой же ночью они отправятся в западные земли.
        И Веспир поняла, что она не вернется домой. Она начала задавать вопросы, но, когда они были проигнорированы, ударила кулаком по спине стражника и выбежала из комнаты, выкрикивая имя Тави. Лицо ее сестры было застывшим от ужаса. Они плакали, когда их отрывали друг от друга. Последним воспоминанием Веспир о сестре было отчаянное лицо Тави, когда дверь между ними захлопнулась.
        Прошло пять лет. Даже если она найдет дорогу обратно в деревню, через сотни километров по травянистым равнинам, будет ли ее семья все еще там? Будет ли Тави уже замужем? Будущее было таким неопределенным.
        Но это будущее настанет.
        Пока Карина не упадет с неба.
        Вода была пугающе близко. Веспир стиснула зубы, когда боль пронзила ее глаза, словно нож, вонзившийся в мозг. Хриплое дыхание Карины слилось с ее собственным.
        - Да разверзнется подо мной бездна!  - прошипела она.
        Она резко открыла глаза, вспомнив слова Камиллы: «Тебя отправят на Отбор, если ты уйдешь». Веспир предположила, что они убьют ее, если она попытается сбежать, но что если это нечто большее? Если эта странная магия, которая привела Карину на остров, уничтожит ее, если она попытается избежать Испытания…
        - Повернись!  - Веспир рявкнула. Карина взвыла, когда они упали в опасной близости от моря, и закричала, когда кончик крыла коснулся края волны - соленая вода была словно яд для дракона. Веспир прикусила язык, крепко прижимаясь коленями, умоляя Дракона наверху спасти их.
        Они должны были умереть тогда; Веспир знала это. Но эта Красная связь снова вспыхнула в ее глазах, и Веспир ощутила чистую агонию усилий, когда Карина повернулась, смогла оседлать воздушные потоки над волнами и подняться выше в небо. Чем ближе они подлетали к острову, тем сильнее становилась Карина. Веспир облегченно вздохнула… пока не поняла, что они несутся к темной середине леса, а не к верхушкам деревьев. Они летели слишком быстро. Веспир сжала зубы и напряглась, представляя, как они взмывают вверх и добираются до верхушек деревьев, но Карина хныкнула, покачиваясь на ветру. Она была слишком слаба. Веспир прикусила язык, кровь залила ей рот, когда они углубились в лес. Впереди вырисовывались массивные стволы деревьев. Карина, будучи маленькой и быстрой, петляла между ними. Ее крик был болезненным, крылья дрожали от напряжения. Они повернули налево, затем направо, полетели боком, чтобы не вр?заться лицом в ствол. Веспир металась от ужаса до надежды и обратно, пока они мчались через лес. Когда Карина накренилась, Веспир катапультировало в чащу. Земля заколотила по ее телу, оставляя синяки на
бедре. Перекатившись, она остановилась и перевела дыхание, глядя на солнечный свет, пробивающийся сквозь деревья.
        Выхода нет. Веспир чувствовала себя выжатой будто грязная, дважды использованная тряпка.
        Сначала они забрали ее из семьи и дали ей дракона; теперь они собирались убить ее и ее дракона, и за что? Никогда еще Веспир не теряла власть над собственной жизнью так сильно, хотя она никогда не имела над ней особой власти.
        Шорох листьев. Карина шмыгнула носом по волосам Веспир, точно так же, как по шерсти своего любимого козла. Дракон нежно дотронулся своей мордочкой до лица Веспир, и та усмехнулась сквозь слезы.
        - Буп,  - пробормотала она. Дракон моргнул, довольный собой. Веспир потрепала Карину по ее гладкой голове и встала.  - Давай отведем тебя обратно к деревьям, девочка.  - Она посмотрела ввысь.
        Веспир вздрогнула от аплодисментов. Она резко обернулась и увидела Аякса, стоящего на верхушке упавшего дерева, окруженного ореолом солнечного света. Он аплодировал с удовольствием и даже издал несколько громких возгласов.
        - Это,  - ухмыльнулся парень,  - было впечатляюще. Он спрыгнул на землю и подошел ближе.  - Моя ошибка, что я тебя не приметил. Я думал, что ты просто слуга.
        Веспир нахмурилась.
        - Я и есть просто слуга.
        - Это ужасное слово, не так ли? «Просто»? Разрезает тебя на маленькие кусочки, которые легко проглотить.  - Аякс помахал пальцем перед Кариной, и та с интересом принюхалась.  - Славный дракон.  - Вернулся к Веспир.  - Нет, ты не просто слуга. Ты гений драконов.
        Что ж. Веспир уже много лет знала, что у нее есть талант, даже если здравый смысл подсказывал ей не хвастаться им. Слишком горделивые слуги недалеки от позорного столба, так говорил Плотус.
        - Спасибо.
        - Вот почему я думаю, что мы можем работать вместе.  - Ухмылка парня искривилась.  - Разве тебе не повезло?
        Веспир моргнула.
        - Зачем нам работать вместе, если только один из нас может победить?
        Аякс пожал плечами.
        - Это лучше, чем быть съеденным василиском, правда ведь?  - Веспир не ответила.  - Я обещаю тебе, что не буду оскорблен отсутствием твоего энтузиазма. Послушай, я честный человек. Я скажу тебе, что ты не была моим первым… или вторым… выбором для совместной работы. Но. Но.  - Он подмигнул.  - Ты была моим третьим выбором.
        Веспир взглянула на Карину. Дракон зевнул, обнажив ряды похожих на кинжалы зубов. Согласна, девочка.
        - Но, если бы я знал, как ты обращаешься с драконами, ты была бы первой с самого начала. Вот моя идея: вы вдвоем летите через лес. Находите василиска и заставляете его преследовать вас. Пока со мной?
        - К сожалению, да.
        - Видишь, нам весело вместе. Мы можем посмеяться над этим. Как бы то ни было, вы возвращаетесь сюда с этой преследующей вас штукой. Затем.  - Аякс запрыгнул на небольшой склон и указал пальцем.  - Мы не так уж далеко от того участка с деревьями. Видишь?  - Веспир увидела деревья, их низко свисающие ветви скрывали то, что ждало ее не далее чем в трех метрах: отвесный обрыв в океан внизу.  - Вы заводите туда василиска. А я тем временем поджидаю, прячась в кустах с копьем. Я выбиваю ему левый глаз, кстати, у него только один глаз, это хорошо для вас, и он слепнет. Он больше не причинит нам вреда. А затем мы с тобой отрубаем ему голову, и это победа.
        - Хочешь сказать, что ты готов поделиться василиском?  - Веспир недоверчиво посмотрела на него из-под полуопущенных век.
        - Друзья делятся всем,  - сказал Аякс, прижимая руку к сердцу.
        - Мы не друзья.
        - Союзники делятся всем.
        - Мы не союзники.
        - Знакомые…
        - Удачи тебе с василиском.  - Этот тощий маленький бастард пытался втянуть ее в самоубийственную миссию. Несмотря на свое нынешнее несчастье, она предпочла бы жить ради Карины и в надежде снова увидеть Антонию. Когда Веспир запрыгнула Карине на спину, парень замахал руками.
        - Хорошо. Когда дело дойдет до этого, мы сразимся за его голову. Но не лучше ли тебе пойти против меня, чем против Гиперии?
        Веспир остановилась. Аякс, конечно, представлял собой меньшую проблему, однако она не доверяла этому коротышке. Она покачала головой.
        - Я бы предпочла, чтобы Карина была в безопасности.  - Она погладила дракона по шее.  - Готова, девочка?
        Когда крылья Карины раскрылись, Аякс сказал:
        - Если ты не победишь, твой дракон умрет.  - Впервые он говорил серьезно. Даже мрачно.  - И как это спасет ее?
        Веспир замешкалась. Карина повернулась и посмотрела ей в глаза. Дракон чирикнул, высунув язык в своей очаровательной манере. Веспир погладила Карину по шелковистой макушке и вздохнула.
        - Повтори план еще раз,  - пробормотала она.
        Не глядя, она знала, что Аякс ухмыляется.

        17
        Люциан

        Люциан уже видел эти лица раньше. Не конкретных людей, а их выражения. Там, на северном полуострове, он убил многих таких. Они выглядели испуганными, озадаченными, сердитыми, настороженными - все это были соответствующие реакции на появление солдат. Люциан видел, как взрослые мужчины в ужасе убегали от него. Будь он проклят, если даст этим островитянам повод тоже бояться его.
        - Эмилия. Достань свой меч с копьем и брось их на землю,  - спокойно сказал он. Орон осталась сидеть на корточках перед алтарем, моргая, смотря на стрелу перед своим лицом.  - Покажи им, что ты не желаешь зла.
        - О. Да.  - Эмилия нащупала свой пояс и, поморщившись, вытащила клинок. Люциан услышал, как натягивается тетива лука; его сердце бешено заколотилось в груди. Это было бы справедливо, если бы он встретил свой конец таким образом, но Эмилия была невиновна.
        Она бросила оружие на землю и стала ждать.
        Островитяне медленно опустили луки и копья. На деревьях снова запели птицы. Хотя напряжение спало, мужчины и женщины все еще внимательно наблюдали за ними.
        - Люциан, давай кое-что попробуем. Повторяй за мной.  - Эмилия опустила голову и заговорила:  - Эйя Шош,  - произнесла она и широко раскрыла глаза. Люциан скопировал ее, надеясь, что он не облажался с произношением.
        Страх вокруг них рассеялся как дым. Теперь люди улыбались и отвечали на приветствие. Люциан глубоко вздохнул и посмотрел на Эмилию. Краска залила ее щеки. Она оживилась, даже засмеялась. Это был грубый звук, но в то же время удивительно музыкальный.
        - Я была права!  - Она казалась довольной собой.
        Люциан улыбнулся.
        - Откуда ты это знаешь?
        - Я, э-э, изучала Кротские земли на протяжении многих лет. Это официальное приветствие, но используется для выражения доброй воли. Она склонила голову в знак благодарности, когда одна из женщин предложила ей бурдюк с водой. Эмилия отпила.  - Кротианцы - это ветвь народа хеллини. На этих островах живут последние из них. Люциан смутно что-то знал о хеллини: они считались великой древней цивилизацией, существовавшей еще до возникновения империи. В детстве его учили кое-чему из их философии и поэзии, но, по правде говоря, он многое забыл.
        - Ты можешь спросить их об алтарях? О василиске?
        Она покачала головой, ее рыжие волосы заколебались.
        - Я знаю всего несколько слов, и я даже не уверена в произношении. Слушай.
        Двое из людей заговорили друг с другом на незнакомом языке, изобилующем раскатистыми «р» и приглушенными «с». Красиво, но Люциан не мог ничего разобрать. Повинуясь внезапному порыву, он открыл сумку и достал немного хлеба. Он протянул его женщине, сидевшей рядом с ним. Она неуверенно взяла хлеб, поэтому Люциан оторвал кусочек и сунул его в рот, чтобы показать, что он безвреден. Золотоволосая девушка просияла и начала делить хлеб на доли. В течение нескольких секунд настроение группы стало приветливым.
        Сейчас это собрание напоминало праздник, но Люциан обнаружил, что его мысли вернулись к тем обугленным фигурам, сидящим на его кровати…
        Хлеб застрял у него в горле. Он взглянул на копье, лежащее рядом с мужчиной.
        Мужчина заметил это и передал его Люциану для осмотра. Повертев его в руках, Люциан восхитился мастерством работы. Резьба по всей длине представляла собой витиеватые красивые завитки звезд и океанских волн, настоящий шедевр. Люциан присвистнул, возвращая его обратно.
        - Впечатляюще,  - сказал он. Это было действительно облегчением - видеть народ, живущий со своим собственным языком, со своими обычаями. Даже если им приходится выживать под ядовитым взглядом василиска…
        - О, спасибо!  - воскликнула Эмилия. Они дали ей маленькую кожаную фляжку. Люциан потянулся к ней.
        - Алкоголь?
        - Нет, не трогай это.  - Она легонько откинула его руку. Ну, если она хочет оставить все себе…
        - Это слезы василиска. Можешь понюхать.  - Она откупорила фляжку и дала ему понюхать. Глаза Люциана наполнились слезами; это было похоже на тухлые яйца под уксусом.
        - Эм. Здорово,  - сказал он, кашляя.
        - Они невероятно ценные.  - Она заткнула фляжку пробкой и положила ее в сумку.  - Это единственное известное противоядие от взгляда василиска. Если существо встретится с тобой глазами, это спасет тебе жизнь.
        - Спасибо,  - произнес Люциан, глядя на людей, сидящих вокруг него.  - Мы можем выпить это сейчас в качестве меры предосторожности?
        - Определенно нет. Слезы василиска являются собственным видом яда. Если ты их выпьешь, не будучи предварительно отравленным, они убьют тебя.
        - Значит, мне следует быть осторожным, когда я буду рыться в твоей сумке в поисках воды.
        Эмилия засмеялась и внимательно прислушалась к тому, как один из людей заговорил с ней. На самом деле это был мальчик, не старше десяти-одиннадцати лет. Ребенок возбужденно размахивал руками, повторяя одно и то же слово снова и снова, а Эмилия хмурилась и старалась понять его. Слушая ребенка, она рассеянно накручивала на мизинец прядь рыжих волос. На лице Люциана появилась улыбка; казалось, она знает почти все.
        Подумать только, он пришел сюда, чтобы защитить ее.
        - О, у меня есть кое-что.  - Ее глаза заблестели. Измученный, усталый вид, с которым она ходила вчера, начал исчезать. Люциан подошел ближе.
        - Что?
        - Это слово «фелаш». Оно немного древнее и формальное, но я думаю, что оно означает «хранитель».  - Она нахмурилась.  - Это… интересно.
        - Ты так говоришь, будто это плохо.
        - Я думала об алтаре. Если бы он был предназначен для того, чтобы отгонять василиска, на нем была бы корона морского короля, но два яйца символизируют нечто священное. Теперь это слово, хранитель. Это может означать…  - Эмилия прижала палец к губам и нахмурилась.  - Они кормят василиска не для того, чтобы держать его подальше от себя. Они почитают его как священного защитника.
        - Зачем им это делать?  - Люциан почувствовал, как в животе у него образовался холодный ком.
        - Ну, подумай об этом.  - Она встретилась с ним взглядом.  - Их культура оказалась под угрозой исчезновения. Империя часто ассимилирует те территории, которые захватывает. Если василиск будет держать людей подальше…
        - Это не дает империи продвинуться.
        Люциан представил себе это место без василиска. У острова не было богатых ресурсов, но этого могло быть недостаточно, чтобы остановить экспансию. Кротские земли попадали под власть Пентри, а они славились тем, что были подобны большой рыбе, поглощающей всех мелких на своем пути. Может быть, солдаты и не придут сразу, но они придут. А когда они придут, то никого не пощадят.
        Люциан вскочил на ноги. Островитяне настороженно посмотрели на него, и Эмилия удивленно заморгала.
        - Что случилось?
        - Я должен остановить это,  - сказал он. И безрассудно побежал прочь, пробираясь сквозь ветви. Крики Эмилии вскоре затихли у него за спиной. Сейчас он не беспокоился о ней. С людьми она будет в безопасности.
        Но люди не будут в безопасности, пока Гиперия преследует их единственного защитника. Стиснув зубы, Люциан помчался вперед, молясь небесам, чтобы не опоздать.

        18
        Аякс

        Давай. Давай. Давай. Аякс ждал на дереве, согнувшись в четырех или пяти метрах над землей. В таком положении его икры кричали от боли, а пот покрывал волосы и пояс брюк. Ворча, он сместил свой вес, чтобы держать копье в левой руке. Аякс почесал подбородок, затем дернул за веревку, обвязанную вокруг талии. Он повис на ней, и на деревьях над ним загапал Пес.
        - Оставаться там. Хороший мальчик,  - пробормотал Аякс. Если все пойдет хорошо, то сегодня вечером Пес получит свой любимый массаж челюсти. Словно ожидая этого, дракон начал восторженно пыхтеть. Аякс сморщил нос от едкого запаха дыма.  - Перестань раздувать угли! Ты нас выдашь.
        - Гап.  - Пес, казалось, смирился. Хорошо.
        Аякс пожевал внутреннюю сторону щеки, оглядев густой лес, ожидая, что Веспир и ее крошечный дракон вот-вот выскочат из-за поворота с василиском на буксире. Возможно, Аякс был глуп, и она сбежала, смеясь про себя над тем, как хорошо провела этого бастарда. О, разумеется, она была почтительна и смотрела взглядом лани на законных претендентов, все эти да, милорд и нет, миледи. Но Аякс? Какое значение имеет такой бастард, кусок мусора, как он?
        Он почувствовал этот слабый, знакомый голод. Его нос дернулся, и потная рука крепче сжала копье.
        Разве все они не разинут рты, увидев, что он победил? Разве они все не поймут, какой ошибкой было списать его со счетов?
        Аякс станет самым молодым императором, когда-либо коронованным в блистательной истории Этрусской империи, и он будет носить этот золотой венец с гордостью. Лисандр будет целовать его ботинки, если он попросит. Скоро. Все, что ему нужно было сделать,  - это твердо держать руку и не обмочиться от страха.
        Аякс оживился, услышав высокий зов дракона, эхом отразившийся от деревьев. Затем вскоре после этого послышался мягкий, глухой стук шагов. Тяжелых, чудовищного размера шагов.
        - Не бойся,  - прошептал Аякс Псу, стиснув зубы от собственной дрожи.  - Ты меня слышишь? Если ты испугаешься, я никогда тебе этого не прощу.
        Пес заскулил. Веспир не ожидала, что Аякс будет привязан к своему дракону. Как только он выколет василиску глаз, он вскарабкается по веревке и запрыгнет в седло Пса. Один быстрый нырок и удар его клинка - и голова отлетит прежде, чем Веспир успеет обернуться на драконьей спине. Милая девушка, помогла ему. Жаль, что победитель может быть только один.
        Еще один визг, на этот раз ближе в лесу. Шаги становились все громче, и глубокий, гулкий рев сотрясал листья и ветви вокруг него. Аякс прижал руку к стволу и глубоко вдохнул. Это прекрасно. Прекрасно.
        Карина и Веспир ворвались в поле зрения, девушка прижалась к спине дракона, когда они боком пролетали между деревьями. Блестяще. Отчасти это объяснялось тем, что дракон был маленьким, но Аякс никогда не видел такого управления. Веспир казалась скорее драконом, чем девушкой, безумно впечатляюще, если учесть, что она не оседлала своего дракона. Аякс невольно присвистнул от восхищения. Гениально. Просто гениально.
        У Аякса не было таланта, но он знал, как им воспользоваться.
        Он прекрасно все рассчитал. Голова василиска, покачиваясь, приближалась прямо к нему. В животе у него все перевернулось, когда он поднял копье к плечу. У него будет полсекунды, чтобы ослепить существо, прежде чем оно встретится с ним взглядом. Он мог попытаться закрыть глаза во время броска, но, если промахнется, его съедят. Плохая альтернатива.
        Бух. Бух. Зверь приблизился, и Карина проплыла прямо мимо его носа. Торжествующий взгляд Веспир на полсекунды встретился с его взглядом. Да, она сделала это. Лучше и быть не может.
        Мир вокруг него, казалось, затаил дыхание, когда василиск шагнул на его территорию. Глаз существа должен быть на уровне его руки. Еще два шага. Только один.
        Аякс сглотнул, стиснул зубы, стараясь успокоить нервы. Один удар - и никто больше не назовет его бастардом.
        Он покажет своему поросячьему отцу, что именно тот выплеснул из себя.
        Аякс снова занес копье, когда ядовито-желтый диск глаза чудовища появился в поле зрения…
        - Остановись!
        Внизу кто-то закричал, и Аякс замер. Василиск резко остановился. Аякс почувствовал, как копье выпало из его рук.
        О. Черт.
        Прежде чем он успел пошевелиться, глаз василиска пронзил его насквозь. Его зрение начало рассеиваться; казалось, будто рой пчел жалит его кровь и кости. Жужжащий крик эхом отдался в его ушах. Он открыл рот, но не издал ни звука. Аякс, к счастью, прервал зрительный контакт с существом, когда оно повернулось, больше заинтересовавшись тем, что кричало на земле. Он нащупал веревку и несколько раз дернул, его хватка стала неуклюжей. Горячие слезы текли из его поврежденных глаз. Он потерял чувствительность в правой руке, которая повисла у него на боку.
        Аякс закричал, яд кипел в его организме, замедляя язык. Он почувствовал, как его мозг начинает гореть.
        Над ним, казалось, в сотне километров от него, Пес издавал ужасающие звуки. Аякс пошатнулся и упал навзничь с ветки, спасенный от падения веревкой, обвязанной вокруг талии. Пес взмыл в небо, обмякшее тело Аякса билось о ветки, пока, наконец, его не вытащили наверх, в мир, где солнце ударяло ему в череп. Язык Аякса распух, заполнив рот.
        Он мог видеть только вспышки образов. Верхушки деревьев внизу.
        Море и небо.
        Веспир, кружащую внизу на спине дракона.
        Озабоченное лицо Веспир.
        Затылок Пса, пока руки крепко привязывали его к седельному рожку.
        Нет. Нет.
        Не в силах вымолвить ни слова, Аякс взвыл, когда его дракон устремился к горизонту. Даже когда он умирал, в нем росла ненависть. Ненависть к василиску, к чертовому дураку на земле, который закричал. Ненависть к служанке с ее темными, встревоженными глазами и чертовыми руками помощи. У Аякса отняли победу, а теперь еще и его чертову жизнь.
        Он не мог решить, что хуже.

        19
        Гиперия

        Гиперия терпеливо следовала за чудовищем сквозь кусты, идя по брызгам его ядовитой крови. Она молча проследила за ним до лощины в центре острова, где он остановился, чтобы потереться челюстью о ствол дерева, вероятно, чтобы соскрести немного запекшейся крови. Гиперия не испугалась, когда какое-то существо пронеслось между деревьями и привлекло внимание василиска, как дерзкая муха перед лягушкой.
        Гиперия была немного удивлена, обнаружив, что служанка на драконе манит василиска прочь. Что ж. У Веспир было больше мужества, чем предполагала Гиперия.
        Прекрасно. Честь требовала вызова.
        Гиперия мчалась за чудовищем и драконом, преследуя их по зарослям и спускаясь по склонам. Она привыкла бегать по пять-шесть километров, поэтому ее мышцы не горели, пока она следовала за ними. А ее дыхание оставалось легким.
        Когда они приблизились к обрывам, Гиперия поняла замысел девушки. Обмануть монстра, чтобы тот кувыркнулся через край. Она прищурилась и, взмахнув запястьем, развернула копье во всю длину. Если бы она могла найти хорошее место… Возможно, если чудовище бросится на отмель, она сумеет свистом вызвать Авфидия и броситься вниз, чтобы забрать свою добычу. Для этого было три или четыре способа, и Гиперия ясно видела их все.
        Не стоит беспокоиться. Победа все еще была в пределах досягаемости.
        Она резко остановилась, когда чудовище замедлило ход. Девушка поджала губы. Черт. Если чудовище почуяло ловушку, то ей придется быть осторожной при приближении. Под густым навесом деревьев она не могла позвать Авфидия, и теперь, когда у нее не было щита, она должна быть осмотрительнее. Гиперия начала красться в тени деревьев, когда…
        - Остановись!
        Она резко обернулась, моргая от идиотизма Люциана, который несся к ней по тропе. Он размахивал кулаками на бегу, на лице блестел пот. Он явно бежал изо всех сил, чтобы добраться до нее. Неужели он мчался через весь остров?
        Что он делает? У этого идиота не было даже оружия; он оставил его позади из-за своего проклятого принципа или какой-то другой неинтересной причины.
        - Не убивай его!  - крикнул он.
        Гиперия услышала какой-то сдавленный крик среди деревьев, а затем шелест ветвей. Наверное, птица улетела.
        - И что же ты хочешь, чтобы я сделала?  - огрызнулась она.
        - Оставь его и уходи.  - Люциан остановился, кашляя и вытирая пот с лица.
        - Это худшая попытка саботажа, которую я когда-либо видела,  - прорычала она.  - Если ты думаешь, что я настолько глупа, чтобы просто прекратить охоту, потому что ты вежливо попросил…
        - Я не позволю тебе убить его!  - Он придвинулся ближе. Его внушительных размеров было бы достаточно, чтобы запугать самых сильных мужчин в армии ее отца, но Гиперия стоила десятерых обычных солдат.
        - Я думала, ты поклялся никогда больше не поднимать руку на другое существо. Итак. Как ты меня остановишь?
        Он не ответил, но по тому, как дрогнул мускул на его челюсти, стало ясно, что он борется с самим собой. Она одарила его натянутой улыбкой.
        Люциан выругался.
        - Берегись!
        Гиперия почувствовала василиска у себя за спиной еще до того, как услышала его шаги и слюнявое шипение, когда он наклонился, чтобы разорвать ее зубами в клочья. Рванувшись прочь, она перекатилась и встала за стволом, внимательно наблюдая. Слепая сторона существа была повернута к ней. Она больше не могла видеть Люциана, но он не был ее проблемой. Глупый парень. Не убивать эту тварь? Как он вообще рассчитывал выиграть Императорское Испытание, не выполнив даже основных заданий?
        Гиперия поползла вокруг, ища проход, василиск все еще стоял к ней спиной. Ее нога на что-то наткнулась. Посмотрев вниз, она нашла второе копье. Хм? Чье же оно? Она посмотрела на деревья, но ничего не увидела. Может быть, Веспир? Неужели девушка уронила его?
        Меня бы это не удивило. Она, кажется, знает драконов, но мало что еще.
        У Гиперии появилась идея.
        Пока василиск охотился за Люцианом, Гиперия выбралась из-за дерева, приготовилась и метнула копье. Оно со свистом пронеслось по воздуху, приземлившись именно там, куда она целилась: в центр спины монстра. С пронзительным ревом василиск повернулся, хлестнув хвостом по кустам. Возможно, он задел и Люциана. Нет. Гиперии так не повезет.
        Она остановилась на тропе, привлекая внимание гигантского зверя, а затем бросилась к обрыву. Гиперия откатилась назад в кусты, когда монстр взревел и последовал за ней быстрым шагом. Бух. Бух. Бух. Земля задрожала от его приближения, и Гиперия приготовилась к последнему броску. Когда существо пройдет мимо, она ослепит его, швырнет через край, а потом найдет способ забрать свою добычу вместе с Авфидием. Сражаться в густом лесу было бы бесполезно. Она не могла сделать чистый замах.
        Когда василиск бежал вперед, время, казалось, замедлилось.
        Гиперия наблюдала с земли, как он появился в поле зрения, желтый круг его глаза искал, кого можно отравить.
        Из глубины леса Гиперия услышала отчаянный крик Люциана. Этот идиот все еще хотел, чтобы она сохранила жизнь монстру.
        Она приготовилась пустить в ход свое последнее копье…
        Земля сильно сотряслась. Гиперия упала на колени, копье выпало из ее руки. Василиск резко затормозил - забавное зрелище для существа его размеров. Когда он попытался повернуть назад, обрыв под его ногами провалился. С оглушительным ревом и вздымающимся облаком белой пыли все три метра камня и песка растворились под василиском, и чудовище погрузилось в море.

        20
        Эмилия

        Эмилия продолжала вонзать пальцы в мягкую землю, трясясь от благодарности за то, что ее никто не видел. Встреча с этими островитянами на некоторое время успокоила хаос в ее душе. Она чувствовала, как сила бурлит внутри нее, пока бежала, беременная магией. Она следовала за Люцианом так быстро, как только могла, хрипя всю дорогу. Она никогда не была атлетичной, и время, проведенное взаперти в замке, атрофировало ее мускулы.
        Но потом она увидела, как Люциан упал, а василиск наклонился, чтобы поглотить его, и вспыхнула от ярости.
        После Алекса Люциан был первым человеком за многие годы, который заставил ее улыбнуться. Эмилия не позволит какому-то бескрылому дракону завладеть им.
        Когда существо повернулось и бросилось к обрыву, спасая Люциана, слава небесам, Эмилия дала своей силе выход. Все, о чем она могла думать,  - это разрушение, взрыв, хаос, смерть, смерть, смерть…
        Она никогда раньше не уничтожала целый выступ земли. Ее руки дрожали и были холодными. Эмилии нужно было что-нибудь съесть, но…
        Во-первых, василиск. Она присела в кустах и наблюдала, как Гиперия вышла из леса, чтобы посмотреть на чудовище. Неужели он упал в океан? Был ли он за пределами досягаемости? Эмилия закусила губу, когда Люциан выскочил из-за деревьев прямо перед лицом Гиперии. Он метался туда-сюда, раскинув руки, защищая существо от ее гнева. Пока они кричали друг на друга, Эмилии пришла в голову безумная идея.
        Почему бы и нет?..
        Она сняла щит со спины. Взяв копье в руку, она прокралась через лес, невидимая для спорящей пары. Все, что ей нужно было сделать,  - это подойти к василиску…
        Когда Эмилия двинулась вперед, она услышала треск веток и шарканье ног. Она остановилась на полпути, оглянулась и вздохнула.
        О нет.
        - Гиперия?

        21
        Люциан

        Если бы Люциан пробежал еще шесть метров вперед, он был бы мертв. Он как раз вышел из-за деревьев, когда гигантское существо просто упало. Весь обрыв исчез; он никогда не видел ничего подобного. Волна белой пыли окатила его, обжигая глаза. Закрыв лицо рукой, он закашлялся и медленно двинулся вперед.
        Гиперия. Неужели она тоже упала?
        - Гиперия?
        - Я в порядке.  - Девушка, пошатываясь, выбралась из облака пыли. Лицо ее было в белых полосах, брови припудрены. Это придало ей вид чистого удивления.
        Василиск. Неужели он умер? Люциан вздохнул с облегчением. Зверь кричал от ярости и боли, но он определенно не был мертв. Он был пойман в ловушку, вероятно, разбился о камни внизу, но его голова появилась над краем обрыва. Люциан осторожно поднял щит и подкрался поближе к Гиперии. Теперь она не могла сделать ни одного движения, не пройдя мимо него. По крайней мере он мог блокировать ее.
        - Он в ловушке,  - прохрипела она, выкашливая из легких еще больше пыли. Но она начала улыбаться. Отлично. Она схватила свое копье.  - Прочь с дороги, Сабель.
        - Ты не можешь.
        - Ты говоришь так, но не объяснил причину,  - прорычала она.
        - Это существо охраняет людей на этом острове. Оно не терроризирует их.  - Он говорил быстро, его тело инстинктивно приняло боевую позицию.
        - Это не имеет значения. Задание требует голову монстра,  - резко сказала она.
        - И это все, что требуется?  - он вспыхнул гневом.  - Они говорят тебе убивать, и ты делаешь это без вопросов?
        Люциан вспомнил забрызганное кровью платье Гиперии на вчерашнем ужине. Девушка на мгновение опустила глаза, но была тверда, как камень. Даже тверже. В отличие от земли под их ногами, она никогда не рухнет.
        - Да. Это все, что требуется,  - сказала она.  - Не будь дураком, Люциан. Послушай его. Эта тварь не сможет сюда приползти.
        Ему не хотелось признавать, что она права. Василиск продолжал кричать, его рев был оглушительно близко, но долго это не продлится. Его ноги, должно быть, были раздавлены при падении, иначе он уже пытался бы вскарабкаться наверх. Народ, так или иначе, потеряет своего хранителя.
        - Если ты не собираешься убивать его,  - сказала Гиперия,  - тогда отойди в сторону. Было бы неплохо покончить с этим заданием до наступления темноты.
        Гиперия обернулась, когда послышались крики. Желудок Люциана сжался, когда из-за деревьев появились десятки мужчин, женщин и детей.
        Один из них, золотоволосый мальчик, подаривший Эмилии пузырек со слезами, бросился в грязь к ногам Гиперии. Пока василиск ревел от боли, мальчик быстро заговорил на непонятном Люциану языке.
        Но он слишком хорошо мог прочесть ужас в глазах мальчика.
        Пожалуйста, не надо, умоляли глаза мальчика. Не убивайте его.
        И снова Люциан был послан, чтобы сокрушить тех, кто никому не причинил вреда.
        Как он мог убедить Гиперию?
        Как он мог подавить этот суровый голос, который говорил ему, чтобы он бросил обсуждение, вырвал у нее копье и убил чертову тварь сам? Побеждать. Старый образ мышления, черное или белое, победа или поражение. Ничего между ними. Корона или Отбор.
        Люциан вздрогнул.
        Гиперия повернулась, чтобы заговорить, но ее лицо побледнело от ужаса.
        - Нет!  - она закричала и пронеслась мимо него. Люциан обернулся и увидел Эмилию, сидевшую на корточках с поднятым щитом перед последним здоровым глазом василиска. Пойманный в ловушку, зверь увидел себя в отражающей поверхности и закричал. Он был отравлен.
        Блестяще. Но прежде чем Эмилия успела двинуться за своей добычей, Гиперия уже оказалась рядом. Она прыгнула, ударив ногой щит Эмилии, и сбила ее с ног. Резко повернувшись, Гиперия метнула копье и вонзила его точно в центр оставшегося глаза василиска. Глубоко засев в глазу чудовища, ее копье раскачивалось взад-вперед, словно дирижерская палочка, исполняющая безумную мелодию. Теперь уже слепое чудовище мотало головой, визжа в агонии.
        Взгляд Люциана мгновенно переместился на Эмилию, лежащую на земле. Он подбежал к ней, когда Гиперия выдернула копье, брызнув стекловидной жидкостью, а затем быстро повернулась и ударила своим клинком. Шипящие капли яда дождем посыпались на землю. Василиск замолчал, его шея была перерублена. Голова ударилась о землю, а тело исчезло в море.
        Люциан опустился на колени рядом с Эмилией. Ее лицо побледнело от шока, но она подняла руку.
        - Со мной все в порядке. Она просто оглушила меня, вот и все,  - прошептала она.
        Вместе они наблюдали, как Гиперия достает из сумки сверкающий мешок. Используя наконечник своего копья, она протолкнула голову внутрь. Люциан смотрел, не желая двигаться. Ущерб был нанесен, и она имела право на победу.
        Гиперия поморщилась, и только тогда заметила кровавый каплевидный нарыв на своем левом предплечье. Яд брызнул на нее.
        Маленький мальчик подбежал к Гиперии, сжимая кулаки и рыдая. Она оттолкнула ребенка.
        - Как гражданин империи я освободила вас от террора.  - Она кивнула.  - Не за что.
        Ее голубые глаза сузились, когда она очистила клинок и убрала его в ножны. Гиперия взвалила мешок с головой василиска себе на плечо, приложила пальцы ко рту и пронзительно свистнула. Через несколько секунд появился Авфидий, взмахнув своими огромными крыльями, слетел вниз, остановившись у края обрыва. Гиперия вскочила на его крыло и побежала к седлу, прежде чем взлететь в небо. Люциан оглянулся на людей, скорбящий узелок толпы.
        Я должен был защитить вас, с горечью подумал он.
        - У меня почти получилось,  - пробормотала Эмилия. Он обнял ее одной рукой. Она вздрогнула, но затем расслабилась в его объятиях.
        - Давай возвращаться,  - ответил он. Помогая ей встать, они пошли в лес за своими драконами. По дороге они прошли мимо плачущей толпы островитян. Люциан наблюдал, как они стоят в ряд и, глядя в море, оплакивают своего защитника.
        Люциан мрачно отвел глаза. Бесполезная тварь, с презрением подумал он. Он не имел в виду василиска.

        22
        Аякс

        Аякс был почти уверен, что в какой-то момент он перестал дышать. Пробуждение в собственной постели было похоже на чудо. Застонав, он сел. Язык у него был толстый, а во рту стоял привкус тухлой рыбы. Он нащупал одеяло и, пошатываясь, подошел к столу в центре ротонды за стаканом воды. Глотая воду, он прищурился, когда Пес просунул нос в одну из разделяющих занавесок и заскулил, когда Аякс подошел.
        - Это ты вернул меня сюда?  - прохрипел он, потирая дракону нос. Пес тяжело дышал, позволяя своему раздвоенному языку высунуться из уголка рта. Аякс потратил несколько недель, обучая его этому. Он хотел, чтобы Пес больше походил на собаку.  - Хороший мальчик.
        - Не только он.  - Веспир появилась в его комнате, отодвинув занавеску. Аякс понял, что на нем нет брюк, только свободное хлопковое нижнее белье. Ну и ладно. В любом случае, он не думал, что он во вкусе Веспир. Служанка отвернулась, пока он снова забрался в постель. Казалось, что эскадрилья солдат в тяжелых ботинках танцует вокруг его черепа.  - Я привязала тебя к седлу.
        - Да, я помню,  - проворчал он, взбивая подушки, прежде чем лечь обратно. Он решил, что его вырвет позже. Аякс думал, что она уйдет, но Веспир продолжала смотреть на него.  - Так… ты хочешь обняться?
        - Неужели тебе совсем неинтересно, почему ты до сих пор жив?
        - Хм. Жрецы поколдовали, чтобы я почувствовал себя лучше?
        - Леди Эмилия привезла с острова противоядие. Если бы она этого не сделала, ты был бы уже мертв.
        - Хорошо. Пожалуйста, передай леди Эмилии, что она больше не четвертый вариант для партнерства,  - пробормотал он и повернулся на другой бок. Боль пронзила левую часть его тела. Это был тот тип боли, который приглашает еще б?льшую боль на вечеринку, а затем выводит из себя соседей, играя громкую музыку поздно ночью, пока выпивает все вино.  - Скажешь мне, кто победил?  - Он поморщился. Разговор сейчас был слишком напряженным.
        - Леди Гиперия.
        Как будто день был недостаточно дерьмовым. Застонав, он перевернулся на спину и уставился в потолок. Прошла минута.
        - По какой-то причине ты все еще здесь?
        - Леди Гиперия… Ты ей что-то сказал?  - Веспир говорила неуверенно. Несмотря на то, что это было мучительно больно, Аякс поднялся на локтях.
        - Она, наконец, призналась, что хочет меня?  - протянул он.
        - Она предложила позволить тебе умереть. Она сказала, что тот, кто достаточно глуп, чтобы отравиться взглядом василиска, недостоин быть императором.  - Веспир нахмурилась.  - Она также сказала, что у тебя нет чести.
        Аякс готов был поспорить, что знает, почему эта кроткая маленькая сборщица драконьего дерьма чувствует себя свободно и так груба с ним. Все другие для нее были «лорд Люциан» или «леди Гиперия», а он? Эта простолюдинка была законнорожденной. Даже она имела право смотреть на него сверху вниз. Аякс позволил гневу питать себя.
        - Водишься с леди Гиперией? Ты довольно быстро привыкаешь к жизни высокородных.  - Он усмехнулся.  - Я знал, что в тебе течет кровь Пентри. Вы с сестрой, должно быть, очень близки.
        Веспир закатила глаза, и Аякс почувствовал себя ничтожеством, что еще больше огорчило его.
        - Хорошо. Не слушай меня.  - Теперь она была раздражена.  - Но леди Гиперия…  - Она прикусила губу.  - Будь осторожен.
        - О, она просто завидует мне. Она обычный человек.  - Аякс сел еще выше, его череп практически расплавился от этого.  - Спасибо за помощь, но я не нуждаюсь в дерьмовых попытках подружиться.
        Она посмотрела на него с жалостью, он больше предпочитал отвращение.
        - Не дави на нее. Я не думаю, что кто-то хочет видеть ее в гневе.
        С этими словами Веспир оставила его в одиночестве, а Пес отошел от занавеса, предоставив Аяксу полное уединение. Он откинулся на спинку кровати, двигая челюстью. Хорошо. Аякс не выиграл этот вызов, но впереди было еще три. Не все задания были связаны с охотой на мифических зверей, о которых он никогда раньше не слышал. Если он правильно помнил, следующей была Игра. Что ж, он любил игры. Кроме того, он не виноват в том, что так мало знает о странных существах. Когда им было шесть лет или около того, всех бастардов семьи Тибр согнали в одну сырую комнату со смутным учителем и дали беспорядочное образование. Аякс умел читать и писать, орфография у него была ужасная, он знал несколько основных исторических вех. Помимо этого, он отточил свой ум за пределами замка.
        Он совершил ошибку. Он мог это признать. Он стал самоуверенным. Это больше не повторится.
        Он закрыл глаза. Когда он открыл их, то увидел странную женщину, стоящую над его кроватью. Аякс резко выпрямился, тихо выругавшись.
        - Эй. А. Вы кто?  - спросил он. Она была чужой, но странно знакомой. Женщина молчала, ее зеленые глаза слезились и были налиты кровью. В уголках ее рта виднелись следы прыщей. Грязно-светлые волосы лежали на лице тонкими прядями. Ногти были обкусаны до корней, пальцы ободраны. У нее были руки прачки. И то, как она смотрела на него этими глазами, казавшимися такими знакомыми…
        Все тело Аякса похолодело. Он попытался что-то сказать, но она отвернулась и исчезла за занавеской. Изо всех сил он пытался принять то, что только что увидел. Это не могло быть правдой. Она никак не могла оказаться здесь. Он подумал, что они похожи, он и она, на этом все. Это был яд, заставляющий его бредить…
        Кто закричал за дверью его комнаты? Женщина.
        Он свалился с кровати, прополз сквозь занавески, желчь душила его. На тропе впереди, той, что вела к морю, там было… это было…
        На землю повалилась куча постельного белья.
        Лорд Тибр застал ее врасплох, когда она несла корзину.
        Она закричала, когда он прижал ее к земле.
        Никто не пришел на помощь несмотря на то, что в полдень в залах замка было полно народу. Люди ожидали этого.
        Аяксу было всего шесть лет, когда он услышал крики другой женщины и прибежал. Когда он толкнул лорда Тибра, эту старую раковую жабу, и велел ему прекратить причинять боль девушке. Словно это была игра, ставшая слишком жестокой.
        Его утащил слуга, наказав потом веткой. Девушка продолжала кричать. Через девять месяцев у Аякса появился новый брат.
        Теперь он беспомощно стоял, а женщина с его глазами, волосами и изогнутым носом рыдала…
        - Прекратите!  - Аякс упал на колени, в висках у него стучало. Он тяжело вздохнул и сплюнул желчь на землю.
        Когда он поднял глаза, их уже не было. Исчезли. Это было не по-настоящему.
        Это нереально. Это яд, сказал он себе. Императоры так себя не ведут. Императоры не ведут себя как бастарды, зачатые с ужасным криком на грязном полу.
        Нет. Императоры выше всего этого.
        Так что, если другие захотят посмотреть на него сверху вниз, пожалеть его,  - они заплатят за это.
        Подавив всхлип, он, спотыкаясь, вернулся к кровати, и крикнул Псу, чтобы тот его не беспокоил.

        23
        Веспир

        Веспир молча стояла у входа в храм, ожидая вместе с остальными появления жрецов. Летний воздух остыл, и длинные синие тени колонн протянулись по двору. Все четверо, за исключением Аякса, были одеты в одежду, которую они нашли ожидавшей их возвращения. Веспир вздохнула с облегчением, обнаружив пару брюк из темно-зеленого бархата, камзол цвета мха и плащ. По крайней мере, послушники не пытались нарядить ее, как двух других девушек. Веспир никогда не любила платья. Они мешали ей работать.
        Солнце уже садилось за горизонт, заливая все вокруг красноватым светом, когда двери с грохотом распахнулись и жрецы спустились по ступеням. Все выпрямились. Камилла шла впереди Петро, держа в руках что-то золотое.
        - Первое задание выполнено.  - Голос жрицы напомнил Веспиру старинный бронзовый гонг из коллекции семьи Пентри.  - Охота проверяет такие имперские достоинства, как храбрость, сила и физическая ловкость. Истинный император должен воплощать в себе воинственные качества дракона. Гиперия Вольска.  - Жрица вытянула руки, протягивая золотой дар.  - Это твой меч, пользуйся им с гордость ю.
        Гиперия поднялась по ступенькам и взяла свой трофей. Она пристегнула позолоченный меч к поясу. В ее взгляде не было злорадства, пока она рассматривала проигравших. Гиперия просто поклонилась жрецам и вернулась обратно, встав в ряд. Веспир наблюдала за этим с оттенком восхищения. Что ни говори о Гиперии, но она вела себя достойно.
        Она также была убийцей, но нельзя же обладать всем сразу.
        Гиперия смотрела вперед, погруженная в свои мысли. Эмилия встала на цыпочки, чтобы прошептать что-то на ухо Люциану. Веспир посмотрела на свои ботинки, стараясь не дать обиде впиться в нее зубами. Эти двое явно заключили что-то вроде союза. Гиперия не нуждалась ни в ком, кроме себя самой. Несмотря на то, как глупо это было, Веспир надеялась, что они с Аяксом могут оказаться на пути ну, к чему-то. В конце концов, они вместе были низкого происхождения.
        Но вот она здесь, застряла с аристократами, которые либо не замечают ее, либо ненавидят из принципов, с заданиями, которые ей никогда не выиграть, и жизнью Карины в ее неумелых руках. Веспир поморщилась. Идиотка. Идиотка! Почему она все еще кланяется людям, которые принимают эту вежливость как должное? Почему она до сих пор волнуется о «правильном» способе сделать что-то?
        Мир повернулся спиной к правилам и к ней.
        - Теперь,  - сказал Петро, его голос звучал менее звонко, чем у Камиллы.  - Что касается остальных четырех, вы перечислены в порядке убывания: Эмилия из дома Орон на втором месте; Люциан из дома Сабель на третьем; Аякс…
        - Что?  - Люциан и Гиперия произнесли это одновременно. Веспир вскинула голову.
        - Как мы вам уже говорили,  - сказал Петро, с явным раздражением в голосе,  - каждое действие имеет значение на данном Испытании. То, как вы ведете себя, имеет большое значение.
        - Так вы… наблюдали за нами?  - голос Эмилии дрогнул.
        - Выбираем не мы. Это делает Дракон.  - Значит, сам Дракон наблюдал за ними? Даже Веспир это казалось невозможным. Петро раздраженно вздохнул.  - Нам не нужно было объяснять в мучительных подробностях во время последнего проводимого Испытания.
        В прошлый раз только нужные люди были призваны, подумала Веспир. Ее сердце бешено заколотилось, когда она поняла, что жрецы назвали Аякса четвертым. Если так, это значит, что она была…
        - И Веспир из дома Пентри занимает пятое место,  - заключил Петро, озвучивая ее опасения. Веспир сглотнула.
        - Почему она пятая?  - Гиперия звучала озадаченной.  - Она не отравилась, как тот тибрский дурак.
        - Потому что она пыталась сбежать,  - ледяным тоном ответила Камилла.  - Не так ли, Веспир?
        Они видели. Не знаю как, но они видели. Веспир закрыла глаза, борясь с приступом тошноты. Она ни черта не могла сделать правильно.
        Шмыгнув носом, жрица протянула руку, и оранжевый атл?с ее одеяния вспыхнул в лучах заходящего солнца.
        - Есть еще одна вещь. Победитель получает награду, а проигравший, в данном случае Веспир из дома Пентри, должен понести наказание.  - Женщина бескровно улыбнулась.  - По усмотрению высших жрецов.
        Разумеется, наказание. Веспир подняла взгляд на жрецов, и на этот раз она позволила себе встретиться с ними взглядом. Это было так же неестественно, как дышать под водой, но она поборола желание спрятаться.
        Глубоко вздохнув, она сказала:
        - Я не Пентри. Я служила им, но я не одна из них.
        Камилла даже не содрогнулась.
        - Хорошо. Тогда Веспир, служанка Пентри, подготовься к наказанию.
        Так было всегда. Веспир играла по их правилам, и из-за этого ее постоянно водили за нос. В тот единственный раз, когда она ослушалась, правосудие жестоко обрушилось на нее. Между тем такие люди, как Гиперия, могут убивать собственных сестер и получать награду.
        - Я никогда не слышала о чем-то подобном,  - заявила Эмилия.
        - По книгам всего не узнаешь,  - ответила Камилла и спустилась по ступенькам. Она остановилась перед Веспир, старшая женщина была на несколько сантиметров ниже, и Веспир доставляло некоторое удовольствие заставлять жрицу смотреть на нее снизу вверх.  - Теперь. Ты пыталась бежать из-за трусости, самой бесстыдной черты характера. Для того чтобы искупить свою вину, ты столкнешься со страхом лицом к лицу.
        - Как?  - пробормотала Веспир, стараясь не выругаться на женщину. Даже слугу можно было довести до такого остояния.
        - Гиперия. Возьми свой меч и сразись с Веспир в бою. Первый, кто прольет кровь,  - победитель.  - Камилла просто отошла в сторону.
        Веспир подумала, не броситься ли ей прочь, как кролику, попавшемуся на глаза лисе. Гиперия убила собственную сестру и даже не стерла ее кровь во время ужина. В таком человеке не могло быть ни капли милосердия.
        - Что?  - Гиперия спросила со скепсисом. А затем:  - Это неспортивно.  - Она повернулась к Веспир.  - Ты когда-нибудь держала в руках меч?
        Ей потребовалась минута, чтобы снова обрести дар речи.
        - Я использовала пращи, чтобы держать крыс подальше от нашего дома.
        - Это бесчестно,  - сказала Гиперия жрецам. В ее голосе звучал ужас.
        - Нет.  - Камилла встала рядом с Петро на верхней ступеньке, криво улыбаясь.  - Неповиновение бесчестно. Ну, так что, Гиперия?
        Конечно, с этим не поспоришь. Веспир услышала приглушенные возражения других, особенно Люциана, но она просто прошлась по действиям. Если она сейчас выронит меч, то, возможно, Гиперия лишь слегка заденет ее лезвием. Ее ноги задрожали, а руки налились свинцом, когда появился послушник и протянул ей меч. Он оказался тяжелее, чем думала Веспир, и рукоять выскользнула из ее руки. Лезвие со звоном ударилось о землю. Все с явным сочувствием наблюдали за тем, как Веспир нащупывает его. Она поставила ноги на ширину бедер и подняла меч. Лезвие дрогнуло, откинулось назад и чуть не рассекло ей нос. Она задрожала, но это не помогло. Гиперия с отвращением фыркнула.
        - Ничтожно,  - пробормотала девушка. Ее очевидная жалость и личная тревога чуть не заставили Веспир сойти с ума. Смаргивая слезы, она посмотрела на жрецов. Эмилия и Люциан что-то оживленно обсуждали. Наверное, поздравляют друг друга с тем, что избежали этого.
        - Готовы?  - спросил Петро. Веспир выпрямилась и посмотрела на отражение Гиперии в лезвии своего меча. Хорошо. Через несколько дней она и так будет мертва. В любом случае, все это не имело значение.
        Но Карина…
        Когда жрец поднял руку, чтобы дать сигнал к началу, Люциан встал между двумя девушками. Веспир чуть не выронила меч.
        - Что ты делаешь?  - спросила Камилла.
        - У меня есть предложение.  - Люциан посмотрел Веспир в глаза.  - Позволь мне сразиться с Гиперией вместо тебя.

        24
        Люциан

        Это была идея Эмилии, и она была блестящей.
        К счастью, это сработает.
        - Правила гласят, что жрецы наказывают участника на последнем месте. Есть ли что-нибудь, что может помешать мне добровольно сдаться?  - спросил Люциан. В ответ на их молчание он добавил:  - Я даже не принес оружие с собой на остров, и я активно пытался остановить Гиперию от убийства монстра. Разве это не бесчестно?
        - Верно,  - пробормотала Гиперия.
        - Это решаем не мы. Это делает Дракон,  - сказал Петро. По-видимому, он собирался придерживаться нескольких строк, которые всю жизнь заучивал наизусть.
        - Но есть ли какое-нибудь правило, которое говорит, что такая вещь не может произойти?  - Люциан посмотрел на Эмилию, и та ободряюще кивнула. Если то, как мы выбираем себя вести, имеет значение, разве это тоже не выбор? Разве это не считается?
        Надеюсь, это не имеет прецедента, прошептала Эмилия. Если что-то подобное уже происходило, это может не сработать.
        - Ты хоть понимаешь, что предлагаешь считать себя пятым в этом состязании?  - медленно произнес Петро.  - Ты не просто примешь наказание Веспир. Ты также возьмешь на себя ее счет и рейтинг.
        Эмилия поморщилась. Она предупреждала его об этом, но слова священника придали этой мысли какую-то обреченность.
        Люциан был к этому готов. Он решил сыграть в эту игру, чтобы принести мир в империю или по крайней мере не дать Гиперии править всем. Он не сможет этого сделать, если намеренно снизит свой собственный счет.
        Но Веспир… Такие люди, как она, достаточно настрадались из-за капризов верховных лордов. У него не получится играть в эту игру так, как хотят они, быть жестоким и хитрым, чтобы заполучить трон, и только после того как он победит, снова стать хорошим. В жизни так не бывает.
        Люциан собирался победить собственным путем, даже если это означало проиграть сегодня.
        - Я понимаю.  - Он взглянул на них.  - Значит, хорошо?
        Камилла и Петро коротко посовещались. Она кивнула, он пожал плечами.
        - Возьмите свой меч, лорд Люциан,  - сказала Камилла.
        - Так… Значит, я теперь третья?  - прохрипела Веспир. Она взяла меч и протянула его Люциану, но тот покачал головой.
        - Я не буду сражаться в ответ.  - Больше никогда. Я выиграю собственным путем. Все это собственным путем.
        Гиперия фыркнула.
        - О, избавь нас от своего благородства.
        Веспир заняла свое место рядом с Эмилией. Орон ободряюще улыбнулась, выглядывая из-за спутанных рыжих волос. Эта улыбка успокоила его, помогла сконцентрироваться. Да.
        Он заставит этих людей стать свидетелями собственной жестокости.
        Когда я стану императором, я им покажу. Я сделаю это.
        Люциан повернулся к Гиперии, его руки покоились по бокам. Гиперия быстро собрала свои золотистые волосы в обычный пучок.
        Приготовившись, она приняла боевую стойку. Какое-то время она просто стояла и смотрела на него. Закат мерцал на лезвии ее меча.
        Затем она начала двигаться.
        Ее атака была изысканной, с высоким, хорошо отточенным ударом. Ее меч не просто взлетал, он пел. Воздух зашипел сталью.
        Люциан смотрел, как клинок приближается все ближе и ближе. В самую последнюю секунду идеальный для него момент, он откинулся назад. Лезвие пролетело в нескольких сантиметрах от его лица.
        Затем он тоже начал двигаться. Он перекатился по земле и быстро оказался позади Гиперии.
        Она резко развернулась, готовая нанести удар снова. Переместила свой вес, ее глаза изучали его на наличие слабых мест.
        - Отличная работа,  - произнесла она.  - Мне казалось, ты сказал, что не станешь сражаться.
        - Я и не сражаюсь. Я просто не позволяю тебе ударить меня.
        К его удивлению, она выглядела довольной.
        - А,  - сказала она и снова атаковала.
        Ее техника была феноменальной, он должен был признать это. Она знала все приемы, которые изучал сам Люциан, начиная с Масарианского выпада двумя руками и заканчивая рассекающей позой Картаго. Богиня-воительница во плоти.
        И она была неутомима. Вскоре мышцы Люциана горели, а пот стекал по его груди. Он почувствовал, как кровь застучала у него в жилах и его дыхание стало прерывистым. Люциан подпрыгнул в воздухе, упал на землю и мгновенно вскочил на ноги. Ее клинок взметнулся с такой грацией и скоростью, что его почти не было видно, но Люциан сумел удержаться подальше от него. Она была быстра, но он был быстрее.
        Гиперия была выкована в огне, ее навыки оттачивались под руководством лучших тренеров, которых только могла заполучить Вольска золотая монета. Ее плавили, ее сущность взбивали и формировали, пока она не стала совершенным, золотым оружием.
        Но оружие лежало на шелковой подушке, спрятанной под стеклянным колпаком.
        Люциан был выкован в огне битвы и учился на крови.
        Борьба продолжалась, и Гиперия взревела. Ее лицо покраснело, на лбу выступили капельки пота. Она сделала рывок, только чтобы зарычать в гневе, когда Люциан снова уклонился.
        - Как ты смеешь!  - крикнула она.
        Хорошо, подумал он. Снова и снова она делала рывки, ее удары становились все более беспорядочными, нестабильными. Он прыгал. Он перекатывался. Он уклонялся. С каждым непокорным движением Люциан доводил ее до гнева. Гиперия оскалила зубы, в ее взгляде вспыхнул безумный огонек.
        Люциан подумал, не слишком ли он ее завел. Что-то темное смотрело на него в этих голубых глазах.
        Гиперия вскрикнула и бросилась вперед. Когда Люциан повернулся налево, она удивила его: ее клинок поджидал. Ей удалось обмануть его, обмануть с огромной скоростью.
        Люциан захрипел, когда меч вошел ему в живот. Его глаза расширились от боли.
        - Люциан!  - закричала Эмилия.
        Он почувствовал, как земля задрожала у него под ногами, совсем как тогда, когда пал василиск. Еще одно землетрясение?  - глупо подумал он. Но нет, дрожь тут же прекратилась, и меч покинул его тело. Кровь нагрела и намочила его одежду.
        Слишком много крови. И слишком быстро.
        - О.  - Он почувствовал на губах привкус меди.  - Вот каково это.
        Когда Люциан упал, то едва почувствовал, как его голова ударилась о землю. Он просто смотрел на сумеречное небо, на котором начали появляться звезды.
        Онемев, он наблюдал, как Петро склонился над ним, почувствовал руку жреца на своем животе. Люциан закрыл глаза…
        И открыл их. Ха. Он был уверен, что больше никогда этого не сделает.
        - Теперь ты в порядке,  - пробормотал Петро.
        Люциан сел, слегка поморщившись. Его живот болел, и он прикоснулся к тому месту, куда вошло лезвие. Широко раскрыв глаза, он осмотрел разрез в своей одежде, где она была порвана и кровь тяжело лежала на ткани. Но кожа под ней…
        - Раны нет,  - пробормотал Люциан. Затем он прикрыл глаза.  - Разумеется. Соединение.  - Упорядоченная магия объединения вещей, включая плоть и внутренности.
        - Гиперия. Это было… мощнее, чем мы ожидали,  - протянул жрец, вставая и отряхивая колени. На его лице появилось болезненное выражение, и он как можно нежнее потер руку. Камилла подошла, чтобы осмотреть ее и посовещаться с Петро, она выглядела слегка обеспокоенной. Возможно, такая сложная починка требовала большого количества энергии. Тем временем Гиперия вложила меч в ножны и бросилась к Люциану, хватая его за рубашку.
        Люциан позволил ей приблизить свое лицо к его. Ее зубы были стиснуты, а глаза напряжены от ярости.
        - Как ты смеешь!  - она зарычала.
        - Извини?  - начал он, но она с криком отшвырнула его назад.
        - Как ты смеешь не сражаться?  - Она тяжело дышала, ее ноздри раздувались.  - Ты просто невероятен. Ты монстр!  - Она сжала кулаки.  - Как ты смеешь не использовать такой прекрасный талант?
        Ошеломленный, Люциан распластался на земле, а Гиперия, оставив их всех, зашагала вниз по тропе в почти полную темноту.
        - Первая кровь была пролита,  - сказала Камилла, остановившись над ним, чтобы осмотреть.  - Все должны вернуться в свои комнаты. Завтра мы отправляемся на следующее задание, и это будет что-то вроде полета.
        С этими словами жрецы удалились, оставив Люциана лежать на земле. Когда они ушли, Эмилия бросилась на колени рядом с ним, осматривая место, куда ударила Гиперия. Веспир последовала за ней более медленным шагом.
        - Петро - придурок.  - Эмилия нахмурилась.
        - Он спас мне жизнь.
        - Да, но он не починил твою одежду.  - Она цыкнула.  - Этот разрез все еще там.
        Что-то в том, как она это сказала, рассмешило Люциана. Он рухнул на землю, раскинул руки в стороны и расхохотался так сильно, что сильная боль в его зажившем животе дала о себе знать. Застонав, он положил руки на чувствительное место. Веспир присела на корточки.
        - Я думаю,  - медленно проговорила она,  - что ты сошел с ума.
        Он выгнул бровь.
        - Никакого «милорд»?  - Веспир вздрогнула, но улыбка Люциана успокоила ее.  - Прости. Шучу.
        - Да.  - Веспир улыбнулась, это была первая искренняя улыбка, которую он увидел на ее лице.  - Ты еще и несмешной.
        - Я никогда не говорил, что я смешной.
        Веспир почесала затылок, взъерошив короткие черные волосы.
        - Спасибо.
        - Как твой живот?  - Эмилия отошла от них. По-видимому, ей нравилось сохранять дистанцию.
        - Болит, хотя это лучше, чем истекать кровью.
        - Что тебе нужно, так это отвар,  - сказала она.  - На их непонимающие взгляды она добавила:  - Травяной настой. Как чай.
        - Звучит… аппетитно.  - Он поднял руку. Веспир настороженно посмотрела на нее, словно она могла укусить.  - Помоги мне встать.
        Она снова улыбнулась.
        - Хорошо,  - сказала она и обхватила его руку.

* * *
        - Значит, ты служила моим дяде и тете?  - сказал Люциан, когда в ротонде остались только он и Веспир. Эмилия ушла искать травы для отвара. Это заставило служанку болтаться около выхода из его комнаты в шаге от того, чтобы убежать. Тепло их разделенного после битвы момента начало рассеиваться. Она все время смотрела в землю, хотя Люциан думал, что это больше привычка, чем страх.
        - Пентри твоя семья тоже?  - Она удивленно подняла глаза.  - Я думала, что аристократия держится особняком.
        - Так и есть.  - Каждый из пяти великих домов управлял целым рядом менее знатных семейств на своих землях и обычно супругов выбирали из их числа. Сохранение «подлинности» родословной было ключом к лордам и леди Этруссии.  - Но сестра леди Пентри была моей матерью.  - Люциан опустился на колени на кафельный пол и натянул рубашку через голову. Намочив тряпку и стерев засохшую кровь с живота, он продолжил:  - Мои родители познакомились во время одного из собраний в Драгонспае. Они так безумно полюбили друг друга, что моя мать оставила свое наследство и сбежала в Картаго.
        Великая любовь всей моей жизни - так отец назвал его мать. Ливия Пентри стала Ливией Сабель, и Люциан не мог вспомнить ни одного момента из своего раннего детства, когда его родители не были бы вместе. Они вместе контролировали торговые соглашения, вместе ездили верхом, вместе смеялись за ужином. Каждый их взгляд был полон нежности и любви.
        Любовь правила мужчинами Сабель.
        Очевидно, она пропустила целое поколение, подумал он.
        - Значит, Антон… леди Антония - твоя кузина?  - Веспир села рядом с ним, казалось, взволнованная этой мыслью. Теперь она изучала его так, словно искала в его лице черты Пентри.  - О, я вижу. Твои глаза, есть что-то в их форме. И линия подбородка.
        - Ты скучаешь по ней?  - тихо спросил он. Веспир вздохнула.  - Это нормально, если так.
        - Я… Да.  - Веспир подтянула колени к груди и обхватила их руками.  - Она так чертовски совершенна, любой бы скучал.
        Совершенство. Люциан поморщился. Он отказался от идеи совершенства.
        - Как давно вы обе?..
        - Все началось всего несколько дней назад. Но я люблю ее с двенадцати лет.  - Веспир ответила сразу же и без опаски. Но потом ее лицо покраснело.
        - Я думаю, это здорово,  - произнес он.
        - О.  - Легкая улыбка.  - Отлично.  - Веспир теребила кисточку на подушке, чтобы не смотреть ему в глаза.  - Она совсем не похожа на своих родителей. Ее не волнует, что слуги должны смотреть вниз. Антония хотела изменить территории Икраины, облегчить отношения между знатью и простым народом. Дать народу больше земли для себя самих. Может, это и хорошо, что ее не призвали.  - Она подняла взгляд к потолку, мягкая улыбка тронула ее губы.  - Она может все изменить сейчас.
        Люциану хотелось, чтобы он ценил что-то или кого-то так же, как эта девушка.
        - Это здорово,  - повторил он. Веспир почесала щеку, ее взгляд метался туда-сюда.
        - Можно тебя кое о чем спросить?  - Она, наконец, подняла взгляд.  - Откуда у тебя все эти шрамы?
        Люциан начал было отвечать, но шаги заставили его замолчать. Эмилия наблюдала за ними, отодвинув занавеску. Ее руки были полны желтых и фиолетовых цветов и зелени. Губы девушки сложились в идеальную букву «О» от удивления, а глаза смотрели прямо на Люциана. Вернее, на его голую верхнюю часть тела.
        - Простите,  - пискнула она.
        Покраснев, Люциан схватил новую рубашку и натянул ее.
        - Прости, я счищал кровь.
        - Нет, нет. Твой торс очень крепкий и… симметричный. Ты должен гордиться,  - сказала она и поспешила высыпать цветы на его стол. Она начала давить несколько желтых цветов и несколько скрученных листьев; у нее руки дрожат? Закончив, она бросила травы в котелок с горячей водой, которую они попросили у послушника, и подготовила пустую чашку. Пока она была занята, торопливо говорила:  - Это цветы витерианы, которая помогает при воспалении. Почки сами по себе безвредны, но толченный корень может оказывать снотворное действие. Хотя я уверена, что ты слишком большой, чтобы легко им тебя усыпить. Ха-ха. Листья - простая мелисса; они растут в изобилии, как мята. Я уверена, что это будет очень вкусно. Тебе понравится.  - Эмилия быстро налила отвар и, наклонив голову, протянула ему дымящуюся чашку. Она делала все, что было в ее силах, чтобы не смотреть на него.
        - Эм, спасибо.  - Люциан взял у нее чашку.  - Не присядешь? Веспир и я…
        Эмилия покачала головой. Ее растрепанные рыжие волосы скрыли лицо. Он хотел убрать их и посмотреть на выражение ее лица.
        - Извини, я забыла кое-что в своей комнате.  - С этими словами она бросилась в темноту. Обменявшись недоуменным взглядом с Веспир, Люциан отставил чашку и посмотрел вслед убегающей девушке.
        - Эмилия?  - позвал он.

        25
        Эмилия

        Эмилия не собиралась стоять у входа в ротонду и подслушивать их разговор. Она нашла дорогу назад в темноте, сжимая травы в руках, и с успокоенным хаосом в душе. Мне уже лучше,  - подумала она, подходя к павильону Люциана. Но их вспыхивающие и гаснущие голоса остановили ее. Даже не то, о чем они говорили; просто звук.
        Перешептывание людей ее возраста было таким же чуждым, как и язык, на котором говорили сегодня островитяне.
        Эмилия была счастлива просто слушать это. Затем, когда она отодвинула занавеску, то оказалась лицом к лицу с Люцианом.
        И с его четко очерченными грудными мышцами.
        И с его брюшным прессом тоже.
        И со всеми этими шрамами.
        Это было словно получить холодной водой в лицо, сидя в роскошной ванне. Эмилия и представить себе не могла, какой урон может нанести бой живому человеческому телу.
        Люциан сидел с этими отметинами на теле, пока Веспир рассказывала о своей любви к Антонии. Эмилия посмотрела на двух людей, которые видели такие вещи. Которые любили и сожалели. У Эмилии не было никаких отметин на теле или людей, которых она любила, кроме своей семьи.
        Ее жизнь была пустой, чистейшая пустота.
        Это осознание болью пронзило ее душу.
        Боль разрывала ее мысли, когда она поспешила приготовить прокл?тый отвар и убежать обратно в темноту. Теперь она бежала по тропе, придерживая юбку, чтобы не споткнуться. Вскоре она подошла к краю острова, где волны бились о скалы внизу. Она села, свесив ноги. К ее удивлению и восторгу, скалы мерцали светло-голубым светом, четко выделяясь на фоне темной воды.
        Биолюминесцентные водоросли.
        Эта мысль сразу же притупила ее трепет. Каждая удивительная вещь в этом мире имела простое объяснение, которое смывало удивление. Эмилия могла объяснить все.
        Головная боль усилилась, и она закрыла глаза.
        Эта боль держала ее в плену целых пять лет. Она отвергала ее поцелуи и сражения. Если бы только у нее не было этой тьмы, ползающей внутри, разрастающейся в трещинах мозга, словно гриб. Если бы только она могла быть нормальной.
        Во всем виноват дом хаоса.
        Когда-то империя была разрозненным собранием отдельных дружественных королевств. Когда-то шесть домов правили этими королевствами: Орон, Сабель, Пентри, Тибр, Вольска… и Оретани.
        Когда-то в мире существовали две школы магии: порядок и хаос. Порядочники поддерживали свой храм в Дельфосе с его гладкими белыми мраморными колоннами и ухоженными садами. Хаотики поселились в огромных хрустальных залах на краю бурного моря в Каталении, на дальних западных землях.
        Землях, которые управлялись лордом Кассиусом Оретани.
        Пока порядочники изучали, как соединить осколки стекла или как заморозить крыло бабочки, хаотики углублялись в пределы разрушения. Как добыть огонь из воздуха. Как расплавить плоть и кровь. Как уничтожить гору с помощью подмигивания или мысли.
        Лорд Оретани пришел к убеждению, что хаос лучше порядка и что мир может извлечь выгоду из его кровавых учений. Он и его хаотичные магосы искали темное сердце хаоса и вернулись из своего путешествия… другими. Больше, чем людьми. Восхитительными, нестареющими, гениальными, страстными. Жестокими сверх всякой меры.
        Дом хаоса, как называл его Оретани, вскоре поверил, что все должны присоединиться к славе хаоса.
        Присоединиться или умереть.
        Так началась война, война между хаосом и порядком, злом и добром. Война, в которой Великий Дракон, единственный дракон в истории, который мог говорить на человеческом языке, объединился с пятью домами, чтобы остановить Оретани. Как один, они отбросили хаос, ограничив Оретани и его последователей Каталенией. Там порядочники навсегда заморозили хаос, заключив монстров в стазисе, как насекомых в янтаре.
        После этого изучение хаоса было запрещено. Хаотиков убивали на месте. Любой ребенок, проклятый прикосновением хаоса, изначально считался плохим.
        Эмилия родилась злой, и ничто из того, что она предприняла, не могло этого изменить.
        Она дышала и смотрела на волны. Хаос снова зудел под ее кожей.
        И все же несмотря на то, что она родилась плохой, она хотела выбрать добро. Если она станет императрицей, то сможет вернуться к вендетте против хаотиков, попытаться найти способ исцелить их от их силы, а не убивать их.
        Да. Это, по крайней мере, придаст смысл ее потраченной впустую жизни.
        Она подавилась хаосом, почувствовав, как он клокочет у нее в животе.
        Эмилия схватила камень и закрыла глаза. Выпусти его… пусть он разрушит камень… Тогда боль прекратится… на время.
        Пока она ждала, ее мысли снова вернулись к Веспир и Люциану. К их беседам о любви и боли. И Эмилия, лишенная этого опыта, не могла не улыбнуться.
        Хлоп.
        На этот раз магия проявилась иначе. Меньше похожая на тошноту, от которой ей нужно избавиться, и больше похожая на вздох. Эмилия поняла, что все еще держит камень в руке. Он не взорвался. Подняв его, она раскрыла рот.
        Камень преобразовался в сверкающий кристалл. Лунный свет скользил по граненой поверхности.
        Преобразование. Не разрушение.
        Но… как?
        - Эмилия?  - Люциан подбежал по тропе к ней. Она вскочила на ноги, торопливо отряхиваясь.  - Почему ты убежала?
        - Я. Я устала,  - прохрипела она. По какой-то причине она спрятала камень за спину.
        - Хорошо.  - Он замолчал, а затем сделал несколько шагов ближе.  - Ты сегодня прекрасно справилась и с василиском, и с Веспир.  - Он что, опекает ее? Эмилия была по горло сыта людьми, которые относились к ней как к сломанной игрушке.  - Мне бы хотелось, чтобы мы с тобой объединялись почаще.
        - Что ж. Мы не можем.
        Люциан замолчал.
        - Я знаю, что это не закончится хорошо для всех нас. Но…  - Он сохранил тот облик, который она запомнила: открытую улыбку, протянутую руку. Мальчик, которому нечего скрывать.  - По крайней мере мы можем быть друзьями. Так ведь?
        Эмилия почувствовала, как что-то дернуло ее разум, магия уже жаждала нового освобождения, как ненасытный ребенок. Хмыкнув, она повернулась и швырнула камень, превратившийся в кристалл, в море, где он с плеском приземлился.
        - Ошибаешься,  - сказала она.  - Я тебе не враг, Люциан, но союз невозможен.  - Не говоря больше ни слова, она пошла обратно по тропе. Он не последовал за ней. Когда Эмилия подошла к своей комнате, Чара ждала снаружи: обвив хвостом свои когтистые лапы, она смахнула слезы. Было бы так чудесно сидеть на подушках и делиться историями.
        Если бы она могла делать это, никого не убивая…
        Ты заслуживаешь быть одна. Ты была рождена для того, чтобы быть одна.
        А потом противный голос в ее голове начал трансформироваться. Этот жестокий голос всегда звучал как ее собственный, напоминая ей, какой ужасной она была. Но ненавистные слова исчезли. Голос стал более успокаивающим. Более мужским.
        Эмилия. Голос произнес ее имя и больше ничего. Эмилия.
        Она резко развернулась на дороге.
        - Что?  - ахнула она.
        Но там никого не было. Никого, кроме ночи.

        26
        Гиперия

        Гиперия обычно не нервничала, но она также не ожидала, что вернется домой так скоро. Когда за завтраком жрецы объявили, что Игра вот-вот начнется, она чуть не закричала от радости. Пока они не объяснили, куда именно отправятся участники - в район Арденн.
        Домой.
        Она летела верхом на Авфидии в сгущающихся сумерках, ее золотой плащ развевался позади нее. Как только они пересекли границу Вольских территорий, паря над пышной зеленью материка и оставляя океан позади, у нее свело живот.
        Авфидий, словно учуяв слабость, зарычал.
        Теперь, когда центральный замок Вольска приближался, сверкая на фоне холмов, как бриллиант, приколотый к бархатной складке платья, она успокоила дыхание. Она собиралась войти в эти двери без Джулии, приветствующей ее.
        Мы знаем, кто виноват в ее отсутствии.
        Сердце Гиперии забилось быстрее, когда Авфидий упал с неба, низко пикируя, чтобы идеально приземлиться на холмистой лужайке. Что скажет ее мать? Гиперия не испытывала особой привязанности к своим родителям, они активно выбивали из нее эту эмоцию. Но ее мать любила Джулию. Все ее любили.
        Включая ее саму.
        Драконы один за другим приземлились на летнюю лужайку. Фигуры в белых масках, одетые в золотые бархатные ливреи, стояли с факелами в руках. Пятеро участников один за другим направились ко входу во дворец. Гиперия была одета в платье с открытыми плечами, длинными рукавами-разрезами, застегнутыми на запястье, и пышную юбку из золотой ткани, отделанную атласом цвета слоновой кости. Усыпанная жемчугом золотая сетка удерживала волосы. Тщательно уложенные локоны обрамляли лицо.
        Впереди в каждом окне и дверном проеме горели свечи. Гиперия подумала о тысяче сверкающих глаз, устремленных на нее. Музыка и смех нарастали по мере их приближения. Гиперия шла с прямой спиной, отказываясь искать взглядом места, где они с Джулией гонялись друг за другом во время игр.
        Лорд Вольска ждал их у входа. Исключая его скулы и редеющие светлые волосы, она узнавала сильный вольский нос и властный лоб всякий раз, когда смотрела в зеркало. Камилла и Петро стояли по бокам от ее лорда-отца. Матери Гиперии с ними не было.
        Гиперия понимала, почему она может не быть любимой гостьей своей матери.
        - Добро пожаловать, участники,  - сказал лорд Вольска. Он не взглянул на Гиперию.  - Сегодня вечером моя семья удостоена чести провести великую Игру, второе задание в нашем прославленном Императорском Испытании. Мы приветствуем нашего нового императора, кем бы он ни был, и приветствуем тех четверых, которые принесут окончательную жертву, чтобы сохранить наш упорядоченный образ жизни.
        С этими словами он и жрецы отошли в сторону, пропуская участников. Веспир уставилась на свои ноги. Аякс ухмыльнулся и помахал рукой ряду молчаливых слуг. Эмилия смотрела прямо перед собой, а Люциан замыкал шествие. Гиперия улучила момент, чтобы поговорить с отцом, в то время как тот выглядел так, будто предпочел бы быть в другом месте.
        - Да?  - произнес он. Гиперия колебалась между желанием поплакать вместе с ним и желанием выхватить кинжал и пронзить его сердце. Да, она сделала то, что сделала, но он внес в это больше, чем просто посеял семя внутри ее матери. Он лелеял ее, ухаживал за ней, взращивал, как виноградную лозу, направленную к единственной цели - трону дракона.
        - Я выиграла первое задание.  - Она попыталась скрыть отчаяние в своем голосе. Посмотри, что я сделала. Гордись. Все идет по плану, хоть мы и начали плохо.
        - Ммм. Я знаю.  - Он отвернулся.  - Было бы неплохо, если бы все это имело смысл.
        В ее ушах зазвучало звенящее безумие.
        - Все, что я когда-либо делала, я делала для тебя. В том числе и это.
        - Ты лишила меня шанса иметь наследника,  - ответил он так бесстрастно, словно складывал цифры в счетные книги.  - Возможно, у нас была бы другая возможность занять трон через поколение или около того. Теперь мое наследие уничтожено. Вольские владения перейдут к моему брату.
        Гиперия замерла. Если он и должен ненавидеть ее, то только за то, что она лишила его красивой, полной жизни и чудесной дочери. Но не за это.
        - Тогда мне жаль тебя,  - рыкнула она. Он просто кивнул и повел их по бархатным коридорам своего замка. Гиперия наблюдала, как другие были поражены чувственным натиском вольской вечеринки.
        Их главная семейная резиденция, расположенная в зеленом сердце региона Арденн, была спроектирована так, чтобы перевозбуждать чувства с помощью искусства. Белые мраморные статуи знаменитых всадников и пикирующих драконов занимали углубленные альковы, а фрески с богатой зеленой сельской местностью простирались вдаль во всех направлениях. Красные бархатные и золотые парчовые портьеры шептали от прикосновений. Парящие арки, полированные перила, люстры, усыпанные бриллиантами,  - каждая деталь была рассчитана на то, чтобы превзойти границы роскоши. Но какими бы красивыми ни были ковры, драпировки, статуи и картины, огромные размеры дворца и его извилистых залов часто заставляли Гиперию думать о внутренностях какого-нибудь гигантского зверя. Зубчатая белая лепнина на верхушках стен напоминала зубы. Иногда ей казалось, что она выросла в месте, готовом поглотить ее.
        Соперники прошли по коридору восточного крыла, остановились перед дверью «зимнего» бального зала, как называли его члены семьи, и собрались вместе, чтобы полюбоваться его чудесами. Зеркала на каждой стене воспроизводили кружения танцующих, а хрустальные люстры придавали происходящему морозное сияние. Все внутри было серебряным и мерцающим. Там собрались по меньшей мере двести человек в платиновых и бело-золотых нарядах, и звуки веселья эхом отдавались по огромной стеклянной ограде. Гиперия поняла, что все присутствующие здесь люди, кроме нее самой, других участников и ее отца, были в масках. Музыканты заняли возвышение в дальнем конце зала, и музыка определяла пульс вечеринки.
        - Вау,  - прошептала Веспир.
        - Еще нет, участники. Прошу вас.  - Лорд Вольска повел их вперед, останавливаясь перед двумя большими дверями. Лакеи пропустили их по его сигналу.
        Гиперия знала, что они идут в восточную гостиную с большими, от пола до потолка, решетчатыми окнами, выходящими в розарий.
        Иногда они с Джулией спускались сюда ранним утром, чтобы уютно устроиться под одеялом и посмотреть, как первые лучи зари коснутся спящих бутонов роз. Это был момент покоя, который предшествовал началу адского дня Гиперии…
        Сентиментальность  - это слабость. Помни об этом.
        Она подавила боль и перевела взгляд на комнату вокруг… и заметила, что розовая гостиная полна народу.
        И это была не просто толпа.
        - Мама? Папа?  - Эмилия первой нарушила ошеломленное молчание, подойдя к Орон в их фиолетовом бархате. Лорд и леди поприветствовали свою дочь отстраненными кивками; ее старший брат (тот, с которым Гиперия должна была сражаться) заключил сестру в объятия.
        Рядом с Орон стояла семья Сабель: лорд Сабель и Дайдо ожидали своего хмурого участника. Люциан поплелся к ним, явно стараясь держаться подальше от объятий. Не то чтобы его семья была склонна обнимать его.
        Лорд Тибр, гадкий кретин, и два его льстивых законнорожденных сына ждали Аякса. Парень с важным видом подошел к ним, хотя ни один из них ничего не сказал ему. Гиперия не удивилась бы, узнав, что до сегодняшнего вечера лорд Тибр ни разу не разговаривал с Аяксом наедине. Возможно, он даже забыл, что вообще имел сына.
        И… Веспир. У служанки перехватило дыхание, когда она увидела, что семья Пентри, да, и их дочь Антония в том числе, стоит у окна и демонстративно избегает ее взгляда. Лорд Вольска хмыкнул и практически силой вытолкать служанку вперед. Когда все были окружены своими семьями, Камилла и Петро появились из угла комнаты, как по волшебству. Отец Гиперии занял свое место справа от нее. Она чувствовала холод от того, что матери не было рядом.
        - Где она?  - прошептала Гиперия. Ее отец не ответил.
        - Игра.  - Камилла потерла ладони друг о друга, на ее лице появилась хищная улыбка.  - Истинный император должен обладать силой и храбростью, о чем свидетельствует Охота. Но Игра…  - Она прищелкнула языком.  - Искусство убеждения. Предвидение того, чего хочет ваш противник. Стратегия. Хитрость. Интуиция.  - Она улыбнулась каждому из пятерых по очереди, поворачиваясь на каблуках.  - Политика - это одна долгая императорская Игра, и только самые приспособленные игроки займут первое место. Сегодня вечером в этом великолепнейшем дворце состоится вечеринка. Здесь будут музыка, еда, танцы, элегантные наряды, самые красивые и очаровательные люди… и одна цель.  - Ее черные глаза сверкнули.  - Петро. Не окажете ли вы честь?
        Хмурый жрец подошел по очереди к каждому из участников и вручил маленький бархатный мешочек, завязанный шнурком. Гиперия почувствовала сквозь ткань округлые очертания чего-то. По кивку Камиллы все развязали свои мешочки и заглянули внутрь.
        Эмилия первой вытащила жетон размером с монету. Поднеся его к свету, она обнаружила асписа фиолетового цвета, цвета ее семьи, и дракона, изображенного на серебряном медальоне из чистого аметиста. Сокровище. Люциан показал монету с фамильным гербом в сапфире, а Аякс достал рубиновую подвеску. Гиперия потянулась внутрь и нашла… две.
        Две монеты.
        Нахмурившись, она высыпала содержимое мешочка себе на ладонь. Золотой герб Вольска и… изумрудный Пентри.
        - Я не понимаю.  - Она посмотрела на семью Пентри. Лорд и леди Пентри смотрели на нее с натянутыми улыбками. Антония уставилась в пол, а Веспир вывернула свой пустой мешочек наизнанку.
        Почему они дали Гиперии монету Веспир?
        - О.  - Гиперия почувствовала, как от понимания у нее по спине побежали мурашки.
        - Все вы, ну, почти все, начали с фамильного знака. Ваша цель,  - сказала Камилла, неторопливо обходя круг и глядя им всем в глаза,  - собрать по крайней мере три. Три семейных знака. Три семьи, поддерживающие вас в борьбе за трон. Первый участник, который заполучит все три, побеждает в Игре.
        Гиперия все поняла. Двум семьям придется отказаться от собственного участника, от собственного ребенка. Они должны были поверить, что отставание в гонке за следующего императора имело больше значения, чем кровь.
        Пентри ненавидели Веспир, и Гиперия готова была поспорить, что они слышали о ее победе на Охоте. Лорд Вольска сдержанно кашлянул. Значит, он отстаивал ее позицию.
        Ей нужна была только одна семья, чтобы выиграть в Игре. Обещание славы заставило ее пальцы покалывать.
        Веспир, казалось, сдулась. Люциан нахмурился. Эмилия прижала кончик пальца к губам и уставилась в потолок. И Аякс, эмоции которого невозможно было прочесть, провел кулоном по пальцам, словно обычной монетой в игорном доме. Камилла подошла к пятерке и собрала медальоны, прежде чем жестом указать на стол. Там ждала черная бархатная коробка. Открыв ее, Камилла показала, что все их имена были написаны на отдельной табличке и расположены на равном расстоянии друг от друга. Под этими табличками жрецы расположили фамильные знаки. Гиперия наблюдала, как Петро поместил под ее именем гербы Вольска и Пентри.
        Веспир сдулась еще больше.
        - Они подождут до конца игры.  - Камилла закрыла крышку.  - Победитель сможет оставить себе свои медальоны. Каждый из них стоит, по меньшей мере, пятьдесят золотых монет, так что они весьма ценны. Я бы посоветовала хорошенько подумать, к кому какой подход использовать,  - сказала она, когда они с Петро направились в бальный зал.
        Гиперия повернулась к отцу, когда остальные, шаркая ногами, вышли из гостиной.
        - Спасибо.  - Она не обняла его и не улыбнулась. Она просто отдала должное.
        - Следующим лучшим кандидатом будет Тибр. У них с Пентри часто бывают общие дела.  - Ее отец фыркнул.  - В конце концов, ты сможешь занять трон дракона.
        - Ты когда-нибудь сомневался в этом?  - Она взглянула через его плечо.  - Я удивлена, что мама решила не приходить за этим.
        - Хм. Я могу рассказать это прямо сейчас.  - Его голос был ровным.  - Твоя мать мертва.
        Гиперия почувствовала, как слова ударили ее в грудь. Мать Гиперии никогда не нянчила своих дочерей, не ухаживала за ней, когда та была маленькой, и не плакала по ночам. Гиперия всегда считала ее незнакомкой, с которой у нее была общая кровь. Но даже если так, Гиперия не ожидала… такого. У нее перехватило дыхание.
        - Что? Как же так?  - прошептала она.
        Он спокойно ответил:
        - Она повесилась после смерти Джулии.
        Гиперия вцепилась в край стола.
        - Почему ты мне не написал?
        Он пожал плечами.
        - Никто не знал, где ты. Вряд ли это было необходимо.  - Затем… Тогда, полагаю, мне следует поблагодарить тебя. Теперь я могу снова жениться на молодой невесте и обзавестись новыми наследниками. Возможно, все это было к лучшему.  - Он кивнул в сторону двери.  - Я договорился встретиться с Тибром через пятнадцать минут. Пойдем?
        Звуки праздника, ритмичное звучание скрипок и звон бокалов накатили на Гиперию, как волна на берег. Взяв отца под руку, она едва заметила остальных участников. Где-то в глубине ее сознания кто-то кричал.

        27
        Эмилия

        Эмилия работала над тем, чтобы держать свое дыхание ровным. Ее фиолетовое атласное платье с высоким воротником обтягивало в бедрах и груди. У ее ног, как послушная собака, вился взъерошенный шлейф. Она совершенно забыла, каково это - быть на празднике.
        Это было громко.
        Прижимаясь к стене и позволяя людям скользить мимо, она успокаивала себя тем, что была права.
        Эмилия уже давно предполагала, что Игра как-то связана с обменом интересами. Если обратить внимание на взлеты и падения пяти семейств после восшествия каждого императора, то обнаружится закономерность. Этот мир и люди в нем были построены по шаблону.
        Имея достаточно информации, можно было править империей.
        Эмилия потратила часы на то, чтобы собрать каждую крупицу информации о каждом из домов, которую только могла найти. Изучая их слабости, их сильные стороны, их надежды, мечты и грязные удовольствия. Она знала, что Пентри полагаются на Тибров, чтобы привести в порядок огромные луга. Ее собственная семья, Орон, имела сильный флот и правила морями, но была бедна. Вольска ненавидели Сабель за то, что они были первым домом, произведшим на свет императора.
        За последние несколько дней она также проверила пульс своих соперников. Она знала, что делать.
        Во-первых, она предполагала, что Пентри откажутся от Веспир в пользу Гиперии. Несомненно, они хотели союза с Вольска и их богатыми земельными владениями, не говоря уже о победе Гиперии в Охоте. Лорд Вольска, Гиперия в лучшем случае была посредственной в политике, следующим отправится к Тибру. Это был самый безопасный союз, поскольку Пентри и Тибр заключили давний альянс.
        Ей придется немного надавить на это.
        Эмилия подкралась к Лисандру из Тибра, когда они вместе с отцом и братом выходили из гостиной. Аякс уже исчез. Умный мальчик. Он знал, что с этими негодяями ему нечего делать.
        - Да?  - Лисандр едва взглянул на нее. Эмилия ухмыльнулась. Возможно, она была изолирована в течение пяти лет, но она могла читать жесты человеческого тела с поразительной точностью. Мужчины поворачивались к ней не так, как к Гиперии. Ну и ладно. Иногда, забытая в углу, она могла причинить самый большой вред.
        - Вы все должно быть рады, что Игра происходит в поместье Вольска.
        - Э. Разумеется. Отличное вино, я полагаю,  - проворчал он, почесывая ухо. Классический представитель Тибров: ленивый, невежественный, заурядный. Желудок Эмилии сжался от нахождения рядом с ними.
        - Женщины региона Арденн - самые красивые в империи. Не находишь?  - продолжала она. Они прошли мимо открытой двери бального зала, когда она сказала это, и остановились, чтобы посмотреть на убранство и отборных красавиц, выставленных внутри. Язык Эмилии скривился, когда взгляд Лисандра опустился. Он практически облизал потрескавшиеся губы.
        - Ммм. Да. Это так.  - После этого Лисандр оставил ее, но семя было посеяно.
        Довольная Эмилия разыскивала остальных. Она знала, что ее дом поддерживает ее. Она с удовольствием попыталась бы с Сабель, но лорд Сабель был предан своим детям. Кроме того, она не могла заставить себя украсть семью Люциана. По четкому, механическому тиканью своего разума она понимала, что Вольска никогда не отступится от своей дочери. Его гордость по крайней мере не позволяла этого.
        Значит, Эмилии нужны Тибр и Пентри. Она сделала свой первый выстрел в первого. Теперь нужно смягчить последнего.
        Эмилия обнаружила Веспир тоже прижатой к стене. У служанки был отстраненный вид, подбородок задран вверх. Казалось, она уже смирилась с поражением. Эмилия не могла не почувствовать.
        - Ненавижу такие вещи,  - пробормотала она.
        - Раньше я любила праздники.  - Веспир вздохнула.  - Я всю ночь болталась в гнезде с драконами других дворян. Потом я спускалась на кухню, чтобы поиграть в кости, и там оставались пирог и вино.
        - Игры и пирог? Звучит превосходно.  - Эмилия откашлялась.  - Знаешь, что, по моему мнению, тебе стоит сделать?
        - Что?  - Веспир нахмурилась.
        - Слуги любят посплетничать, да? Держу пари, что кто-нибудь из здешних работников расскажет тебе все самые скандальные истории о Вольска.  - Она ждала, не соединит ли Веспир эти точки, но та ничего не сказала.  - Может быть, тебе удастся переманить лорда и леди Пентри на свою сторону, если они думают, что Гиперия… что ж…
        - Смертельно опасна?  - Веспир издала приглушенный смешок и отдернула рукав. На ней не было платья, как на Гиперии и Эмилии. Она была одета в костюм из зеленого шелка, темно-зеленую бархатную накидку, модно перекинутую через плечо, и выглядела изысканно, как истинная аристократка.  - Если это такая хорошая идея, почему бы тебе самой не поговорить со слугами?  - Веспир искоса взглянула на нее.
        Ха. Эмилия не ожидала, что она окажется такой недоверчивой. Ей нравились трудные задачи.
        По крайней мере в этом они с Гиперией были схожи.
        Эмилия пожала плечами.
        - На тебя они отреагируют лучше. Кроме того…  - Она попыталась улыбнуться естественно. Она практиковалась.  - Я не хочу, чтобы Гиперия победила.
        Веспир фыркнула.
        - Ага. Я думаю, что бешеный мангуст был бы лучшим выбором.
        Эмилия засмеялась и прижала ладонь ко рту. Она не привыкла слышать смех, тем более свой собственный. Это потребует некоторой корректировки.
        - Удачи,  - сказала Эмилия. Каким-то образом она поняла, что говорит искренне.
        - Спасибо.  - Веспир толкнула ее локтем.  - И тебе тоже удачи.  - Девушка ушла. Эмилия смотрела на удаляющуюся фигуру, пытаясь прочесть жесты. Прислушается ли к ней Веспир? Или ей потребуется больше уговоров?
        Когда Веспир проходила мимо слуги в золотой ливрее, она остановилась, повернулась на каблуках и последовала за девушкой.
        Эмилия прижалась затылком к стене и улыбнулась, когда праздник закружился вокруг нее. Она опрокинула два первых домино. А пока все, что она могла делать,  - это смотреть, как падают остальные.

        28
        Гиперия

        Гиперия сидела, как подобает императрице, с прямой спиной, а вокруг нее по комнате веером рассыпались люди, застывшие в молитве. Лорд Тибр, выглядевший особенно паршиво со своими нечесаными седыми волосами и налитыми кровью глазами, злобно смотрел на нее со своего стула. Его сыновья, Лисандр и Димитрий, стояли по бокам с отсутствующим видом. Пожалуй, Аякс был лучшим выбором, хоть он и был той еще крысой.
        Она не знала, куда подевался этот маленький бастард, и в принципе ей было все равно.
        Ее отец сидел рядом с Тибром с таким видом, будто хотел показать, что его участие в происходящем минимально.
        - Я перейду сразу к делу.  - Гиперия разгладила подол юбки.  - Откажитесь от поддержки Аякса и передайте ее мне.
        Тибр поджал губы. Они были неприятно влажными.
        - Это не особо убедительно,  - сказал он. Оба его сына захихикали.
        - Я победила в первом задании, и я начала второе с поддержкой двух домов. Присоединяйтесь сейчас, и у вас будет друг на драконьем троне.
        - Знаете, последним императором был мой старший брат.  - Тибр ухмыльнулся; его зубы были серыми.  - Это не принесло мне ни денег, ни земли, ни власти, но зато я получал новую козу на каждый праздник середины зимы.  - Тибр шмыгнул носом и высморкался в носовой платок. Он облизал губы распухшим языком.  - Итак, как вы собираетесь задобрить меня?
        Гиперии не понравилось ни то, как он пялился на нее, ни то, как два его сына-идиота продолжали хихикать. Но в глазах отца вспыхнуло предостережение. Поджав губы, она задумалась.
        - Еще больше имперских войск будет отправлено к северо-восточным территориям, чтобы помочь вам в борьбе за экспансию. Как только вы захватите эти земли, вы станете надзирателем, и их ресурсы станут вашими…
        - Нет.  - Тибр усмехнулся.  - Все та же старая рутина. Мои люди сражаются с этими викингарскими собаками с утра до ночи, от короткого лета до долгой зимы, но борьба никогда не прекращается. Большее войско ничего не решит. У нас нет ни оронских кораблей, ни сабельской торговли, ни вольских полей, ни населения Пентри. У нас только горы, снег и усталые женщины.  - Язык Тибра выглядывал между зубов.  - Мой сын только что рассказывал мне, как мило выглядят арденнские девушки. Я склонен согласиться. Но ты.  - Он присел на край стула.  - Ты, безусловно, самое милое существо, которое я когда-либо видел. А, мальчики?  - Он поднял брови, глядя на сыновей.  - Хороший, свежий маленький персик.
        Казалось, весь мир Гиперии исчез. Она чувствовала себя… выставленной напоказ… уменьшенной под взглядом этого ужасного человека. Выпрямившись, заметив, что отец лихорадочно двигает глазами, но приказывает ей сохранять спокойствие, Гиперия с трудом подобрала слова.
        - Что. Вы. Предлагаете?  - сказала она сквозь зубы.
        - Что ж.  - Тибр похлопал себя по колену, приглашая ее сесть.  - Я даю немного, ты даешь немного.
        Лорд Вольска заинтересовался плетением ковра.
        Было бы разумно если не сдаться его ужасной идее, то хотя бы мягко отвергнуть ее. Но вся кровь Гиперии восстала против этого немытого существа с его похотливым, отвратительным…
        Она вскочила на ноги в безумной ярости.
        - Дракон не отдается свинье!
        Губы Тибра скривились, обнажая серые зубы. Ей хотелось рассечь его от уха до уха в широкой кровавой ухмылке. Лорд Вольска, между тем, прокашлялся и наклонился ближе к Тибру. Он видел, как эта раковая жаба делала ей такое предложение, и он только… успокаивал его. Гиперия почувствовала себя так, будто каждый сантиметр ее тела гниет.
        - Значит, я свинья, да?  - старик хмыкнул.
        - Может быть, женщины Арденнского края утешат вас вместо моей дочери?  - взмолился ее отец, едва не падая на колени.  - Сколько, как вы думаете, будет достаточно?
        - Отец.  - Гиперия почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Женщин ее края сейчас продавали как мешки с картошкой…
        - Ммм. Они самые красивые.
        - Я же тебе говорил, отец,  - буркнул Лисандр, глядя на Гиперию так, словно она была сумасшедшей.  - Они слегка… приторные.
        Как фрукты, которыми можно насладиться одним мерзким укусом.
        - Хорошо, Мисси.  - Мисси. Его водянистые глаза следили за ее фигурой.  - Ты миленький, плотный маленький кусочек, который мне жаль упускать, но если вы готовы расстаться с двадцатью пятью благородными милыми дамами, можете предоставить крестьянок, я не особо разборчив. Я думаю, мы сможем прийти к соглашению прямо здесь.  - Влажный изгиб его губ… мутный блеск его глаз… прыгающие, возбужденные маленькие монстры, пресмыкающиеся за его спиной, вероятно, ожидающие своей очереди броситься на оставшиеся объедки.
        Гиперия улыбнулась. Мужчины расслабились. Наконец-то она вела себя как хорошая девочка.
        - Милорд Тибр.  - Она взяла его жилистую, грубую руку в свою и похлопала по ней. Затем она впилась ногтями в его ладонь. Мужчина рванулся вперед, но не смог высвободиться из ее хватки. Она провела все свое детство, сражаясь, управляя копьями и рукоятями мечей, взбираясь выше и выше, чтобы достичь далеких вершин. У нее были сильные руки. Этот человек сразу показался жалким по сравнению с ней.  - Как только я стану императрицей, я пошлю свою императорскую гвардию во Вроцлавию. Когда они прибудут в ваш дворец, они разденут вас догола, свяжут вам руки и заставят пройти по улицам.
        - Эй!  - крикнул Лисандр. Она бросила на него испепеляющий взгляд, и он замолчал. И Димитрий тоже. Отец неловко извинился, а она продолжила:
        - Я заставлю вас идти пешком, пока вы наконец не доберетесь до Драгонспая. Это расстояние в…  - сколько?  - тысячу километров? больше?  - Из-под ее ногтей потекла кровь.  - Их я заставлю идти по проселочным дорогам.
        - Ты…
        Она схватила мужчину за подбородок и сжала его. Его губы сморщились, красные глаза выпучились. Он никогда бы этого не предвидел, потому что был слишком глуп. Он не знал, что гнев девушки - самое сильное оружие, когда с ней обращаются подобным образом. Гиперия продолжила:
        - Как только ты встанешь передо мной на колени и извинишься, ты пойдешь голый и окровавленный в Арденны, где я выстрою всех женщин и девушек, от придворных до крестьянок. Я заставлю их идти по грязи, дождю и свиному дерьму, чтобы все подолы их одежды были пропитаны мерзостью, чтобы ты мог встать на свои никчемные колени и поцеловать подол. Каждой. Из них.  - Она приблизила свой нос к носу Тибра; в его глазах она увидела панику свиньи на бойне.  - И с каждым поцелуем ты будешь просить у них прощения за то, что такая тварь, как ты, подумала, что может быть достойна того, чтобы прикоснуться к их плечу, не говоря уже…  - Она не озвучила эту неприятную мысль. Усмехнувшись, она оттолкнула Тибра. Его стул чуть не опрокинулся, и сыновья поспешили поправить его. Ее отец уже был на ногах, но она не обратила на него внимания.  - Так что придержите язык и заберите с собой своих отпрысков, и, если вы еще раз приблизитесь ко мне, клянусь небесами, я порежу вас на куски.  - Она прижала сжатые кулаки к бокам.  - Вам все ясно, милорд?
        - Т-ты… ты не можешь,  - задохнулся Димитрий.
        Гиперия вытянула меч одним плавным движением. Молодые люди съежились за отцовским креслом.
        - Я откромсаю тебе твои мерзкие уши, если ты еще раз заговоришь,  - со злостью выкрикнула она. Убрав оружие в ножны, Гиперия повернулась и, не оглядываясь, вышла за дверь. Кровь стучала у нее в ушах, когда она направилась к ярким софитам бального зала.
        Она найдет какой-нибудь другой способ. Все, что ей нужно,  - это Орон или Сабель, и если она заставит их признать свое право на победу…
        - Что ты натворила?  - Отец схватил ее за руку, его взгляд был безумным.  - Одно слово. Мы бы прошли второй вызов всего лишь благодаря одному слову, Гиперия.
        - Этот человек - ничтожество, одно лишь присутствие которого оскверняет драконий трон.
        - Если он уйдет, то заберет с собой Пентри, глупая!
        Глупая. Гиперия вздрогнула, когда воспоминания нахлынули на нее: пощечины, проклятия, наручники, удары шелковым шнуром, чтобы не испортить ее тело, потому что императрица должна быть не только сильной, но и красивой…
        - Не говори так со мной,  - прорычала она. Она смахнула его руку со своего плеча.
        - У Тибра в руках Пентри. Ты должна вернуться и умолять его о прощении.
        - Я никогда ни о чем не буду умолять этого ублюдка.  - Она прищурилась.  - Когда я стану императрицей…
        - Ты не станешь императрицей без меня, идиотка!  - Слюна слетела с его губ. Гиперия замерла, когда отец провел рукой по лицу.  - Сейчас больше, чем когда-либо, я сожалею о смерти твоей сестры. Он мог бы взять ее и избавить нас от всех этих проблем…
        Бам. Гиперия отшвырнула отца к стене, прижав его шею локтем. Она надавила, придушивая его. Его глаза расширились, когда она просунула колено между его ног, сдавливая его пах. Дрожа, она оскалила зубы ему в лицо.
        Джулия. Джулия, моя красавица, моя малышка, моя невинная девочка.
        По крайней мере, я спасла тебя от него.
        - Когда я взойду на трон дракона,  - сказала она легким, как дымка, голосом,  - я заполучу твою голову.
        Она оставила его задыхаться в коридоре. Гиперия не прислушивалась к звукам. Она поднялась по главной лестнице на второй этаж и прошла в комнату сестры. В голове у нее помутнело, руки затряслись, и она пришла в себя, только когда уже стояла посреди спальни Джулии с безупречно застеленной позолоченной кроватью, с бумагами, рассыпанными по столу Джулии, такими же пестрыми и неряшливыми, как и она сама. Гиперия подавила улыбку, листая наброски и просматривая акварельные рисунки сестры. Изображения Гаса, полосатого кота Джулии, восход солнца на виноградниках, Минерву, когда она спала…
        Гиперию. Рисунок был незаконченным, линии, очерчивающие ее черты, размытыми и полустертыми. Возможно, Джулия рисовала его на память, на случай если Гиперия станет императрицей…
        Она подавила всхлип и опустилась на колени, выдыхая воздух из легких. В ее глазах потемнело, и она вспомнила, как в одиннадцать лет сидела на краешке позолоченного обеденного стула. Сидя перед отцом, она никогда не могла опустить плечи. На костяной фарфоровой тарелке с печатью Вольска лежал кусок желтого пирога, покрытый сливками. Гиперии редко разрешали сладости. Отец велел ей поесть. Приказал.
        Пирог имел привкус лимона и сливочного масла… и чего-то сырого с плесенью. Когда она попыталась выплюнуть его, отец ударил ее, кровь смешалась с тестом. Она съела все до последней крошки, а потом ее вырвало прямо на бледно-желтое платье. Всхлипывая, она умоляла разрешить ей выйти из-за стола. Нет. Она должна приспособиться к различным ядам. Императрица жила под постоянной угрозой. Даже когда у нее пошла кровь, отец не позволил ей уйти. Ее плечи никогда не должны были опускаться.
        Гиперия снова и снова должна была есть один и тот же десерт, напичканный разными грибами и ядами. Она делала это до тех пор, пока тело не стало невосприимчивым к любым средствам, способным привести к смерти, и в итоге возненавидела сладкое.
        Гиперия привела в порядок рисунки на столе Джулии и разорвала свой незаконченный портрет.

        29
        Веспир

        Веспир стояла на коленях перед Пентри, не сводя глаз с их шелковых туфель. Антония парила рядом, от нее все еще пахло жимолостью и цветущими персиками. Веспир закрыла глаза. Снова оказаться так близко к Антонии стоило…
        Всего. В том числе и этой ужасной встречи.
        - Говори, что пришла сказать,  - рявкнул лорд Пентри. Честно говоря, даже получить эту аудиенцию с ним казалось невозможным. Веспир не давала покоя мысль: может быть, они согласились, чтобы в последний раз поиздеваться над ней.
        Они не могли выбрать более идеальную комнату. Шторы были из темно-зеленого бархата, лепнина на потолке напоминала полевые цветы, а ковер изображал сверкающее шелковое небо, усеянное облаками. Мир, перевернутый вверх дном: жизнь Веспир, заключенная в капсулу.
        - Милорд, я слышала, как шептались слуги.  - Голос Веспир дрогнул. Да, та девушка, что несла поднос со стаканами, была рада помочь участнице соревнований, особенно той, что происходила из простого народа. На самом деле служанка утащила Веспир вниз, где горничные, лакеи и кухарки предлагали ей наперсток вишневого бренди, украденного у поварихи, когда та отворачивалась. Это вернуло ей воспоминания о прежней жизни. Впервые за несколько дней Веспир почувствовала расслабление. Это был момент ее славы.
        И слуги были только рады обсудить секреты своих хозяев.
        У Веспир было дурное предчувствие. Она не была готова к тому, что услышала.
        - Милорд, вы знаете, что такое ямочный червь?  - Веспир не смела поднять глаз. Лорд Пентри фыркнул.
        - Дракон, который вылупляется без всадника,  - проворчал он. По крайней мере он потакал ей.
        Веспир слышала рассказы о таких несчастных драконах. Они были дикими, безумными, взращиваемыми в недрах подземелья, чтобы избежать несчастий. Закованные в цепи, затравленные, они все больше сходили с ума, потому что с ними не проводили тренировки для настоящего дракона. На арену бросали ямочных червей, как испытание ездового дракона на дракомахию. Битву драконов.
        Ямочные черви не выходили оттуда живыми, одна маленькая пощада в жестокой жизни.
        - Милорд и миледи, Гиперия Вольска… это золотая Гидра, которая была взращена, как ямочный червь.  - Веспир прикусила губу.  - Я слышала истории о том, что ее родители делали с ней. Они заставили ее простоять в снегу целую ночь за то, что она возразила им за ужином. Они приказали ей убить собственную собаку стрелой из лука, когда ей было десять лет, потому что они думали, что это научит ее стрелять из лука.  - Глаза Веспир защипало от слез. Она не думала, что когда-нибудь будет сочувствовать кому-то вроде Гиперии.
        - Мы знаем, что Вольска вложили в свою дочь.  - сказала леди Пентри.
        Веспир стиснула зубы.
        - Значит, вы знаете, что она убила собственную сестру, чтобы ее призвали на Испытание?
        - Иногда необходимо чем-то жертвовать, чтобы прийти к власти. Честно говоря, мне только жаль, что такая идея не пришла в голову другим.
        Антония придвинулась чуть ближе, и Веспир захотелось сократить расстояние между ними.
        - Дело не только в этом. Гиперия порола слуг за малейшие промахи. Одну девятилетнюю горничную она выкинула в окно за то, что та пролила ламповое масло на любимое платье ее сестры.  - Веспир встретила эту девочку, которой сейчас двенадцать. Шрамы все еще покрывали ее щеки и запястья.
        - Пожалуй, это хороший способ борьбы со своенравными слугами.  - сказала леди Пентри голосом, полным яда. Глаз Веспир дернулся.
        - Она угрожала жизни лорда Тибра,  - пробормотала Веспир. Наконец, это заставило Пентри замолчать. Веспир была уже внизу, когда в комнату ворвалась запыхавшаяся служанка с этой новостью. Она подслушала аудиенцию Гиперии с семьей Тибра и видела, как Гиперия бросила своего собственного отца к стене и угрожала ему. Она описала «безумие» на лице девушки. Веспир молилась небесам, чтобы она никогда не попала под такой мстительный взгляд.
        На этот раз никаких ехидных замечаний не последовало за рассказом Веспир.
        - Как мы можем быть уверены, что это не ложь?  - хмыкнул лорд Пентри.
        - Милорд, вы можете спросить лорда Тибра. Я уверена, ему будет что вам рассказать.  - Веспир сложила руки перед грудью.  - Я никогда не хотела участвовать в Императорском Испытании, и мне не нужен трон. Все, что я когда-либо хотела с момента, как Карина вылупилась из яйца,  - это быть вашей слугой.  - Ложь, но довольно близкая к истине.  - Пожалуйста. Помогите мне. Если… если вы сделаете это и мне каким-то образом удастся занять трон, я…  - Она сглотнула, пытаясь выдавить из себя слова.  - Я откажусь от трона в пользу Анто… леди Антонии. Я клянусь.  - Она склонила голову к ковру.  - Я служила вам на протяжении многих лет, не так ли? Я могу сослужить вам и сейчас.
        Ее сердце бешено заколотилось, когда лорд Пентри подошел к ней. Она увидела мыски его ботинок.
        - Какая у тебя фамилия, девочка?  - спросил он.
        - Эм. Лютум, сэр.  - Веспир Лютум. Лютум от «лациум», что означало «грязь» с имперского языка, и было случайно присвоено ее семье давным-давно, когда империя пришла на луга. Веспир всегда завидовала соседям Каэлам - «небесам».
        - Веспир Грязь.  - Лорд Пентри ткнул ее в лоб носом ботинка. Глаза Веспир наполнились слезами.  - Семья дракона не заключает сделок с грязью,  - выплюнул он.
        Веспир вздрогнула, ожидая удара, который так и не последовал. Его слова ранили сильнее.
        - Ты взяла яйцо из нашего гнездовья. Тебе было даровано место на небесах на целую вечность, такому ничтожеству, как ты, и взамен ты украла у нас.
        - Не специально!  - крикнула она.
        - Ты украла нашу дочь. Отброс вроде тебя положил на нее свои грязные руки. Крестьянский мусор.  - Он поставил ногу на ее затылок и надавил. Веспир испуганно вскрикнула
        - Отец, прекрати!  - воскликнула Антония. Он надавил сильнее.
        - Ты заняла ее место в Испытании. Смерть слишком хороша для таких подонков.  - Он убрал ногу и наклонился к ее уху.  - Я сожалею только о том, что потратил дракона на такую дрянь, как ты. Ты заключаешь со мной сделки? Получаешь мой фамильный герб? Никогда.  - Он плюнул ей в волосы. В горле Веспир начала собираться желчь.
        - Отойди от нее!  - Антония заплакала. Глаза Веспир тоже наполнились слезами. Она подумала о плачущем лице Тави, когда дверь между ними закрылась навсегда.
        - А как насчет того, что вы забрали у меня?  - она зарычала. Лорд Пентри схватил ее за волосы и приподнял голову. Веспир уловила миг, когда ее глаза встретились с черными глазами лорда и нахмурила брови, прежде чем он ударил ее по лицу.
        - Прекрати это!  - Антония оттащила отца, и лорд Пентри повернулся к ней, в то время как Веспир плохо видела.
        - Ты могла выбрать любую аристократку из наших земель, а выбрала этот отброс? Ты нас позоришь,  - прошипел он.
        Веспир с трудом поднялась на ноги, готовая ударить его за эти ужасные слова. Вместо этого Антония толкнула отца. Леди Пентри ахнула от возмущения.
        - Это ты нас позоришь, а не я!  - взвыла Антония. Веспир оцепенела от шока, когда девушка вывела своих родителей из комнаты. Горячий спор семьи стал приглушенным, и дверь захлопнулась. Веспир вытерла слюну с волос и сосредоточилась, когда Антония вернулась к ней в слезах, окутанная облаком духов. И затем… и затем…
        - Мне очень жаль.  - Антония посмотрела на нее, и по ее щеке скатилась слеза. Свет свечи превратил слезу в сверкающую ленту.
        - Мне тоже,  - прохрипела Веспир. Она не смотрела вниз. Она не стала дожидаться, пока Антония сделает первый шаг.
        Этот момент, когда они остались вдвоем, был единственным желанием в этом мире, которую Веспир хотела больше всего.
        Она подошла ближе и обхватила ладонями лицо девушки. Веспир вытерла слезы Антонии большим пальцем. Потом они поцеловались, губы Антонии были мягкими, словно шелк.
        Она вцепилась в плечи Веспир и ахнула, когда их губы слились в поцелуе. Веспир вся пылала огнем и светом рядом с ней.
        Ее губы нежно касались шеи Антонии. Антония издавала тихие, хриплые звуки, а Веспир оставляла поцелуи на ее теле, после чего возвращалась к ее сочным губам. Их поцелуй стал страстным, мир вокруг них исчез.
        Удовольствие поселилось в груди Веспир. Это было ее единственным желанием. Пусть Пентри услышат, как их дочь любит, когда ее целуют вот так.
        Она начала обнимать ее разгоряченная от ярости, целуя Антонию скорее от злости, чем от желания. Но чем больше они целовались, тем скорее исчезала эта боль. Чем больше они целовались, тем больше Веспир чувствовала себя так, как в двенадцать лет, когда пряталась в стропилах гнезда, все еще плача после того, как ее забрали из дома. Она подглядывала за тем, как Антония играет с детенышем дракона, хихикая, когда маленькое существо утыкалось головой в ее обтянутое бархатом колено. В этот момент Веспир совсем забыла о доме; она смотрела, как луч солнца озаряет темные волосы Антонии. Браслеты из аметиста и белого нефрита обвивали тонкие запястья девушки, весело позвякивая, когда она махала руками. При одном взгляде на нее Веспир расцветала.
        Проверив свой собственный пульс, Веспир поняла. Наследница Пентри была не богиней, а девушкой.
        Несколько дней назад, когда они упражнялись с драконами у реки, Антония лежала рядом с Веспир на глинистых берегах, укрытая высоким тростником, и целовала ее. Если такая божественная девушка может любить ничтожество вроде нее,  - подумала Веспир,  - то, возможно, она того стоит.
        - Веспир. Веспир.  - Антония осыпала ее губы поцелуями, но потом отстранилась. Она положила руку на щеку Веспир. На ее глаза снова навернулись слезы.  - Мне… Мне жаль.
        - В этом нет твоей вины.  - Веспир погладила Антонию по волосам, поигралась пальцами с аметистовыми подвесками в ее ушах.  - Нам больше не о чем беспокоиться. Теперь они ничего не смогут нам сделать.  - Она замерла от внезапной мысли.  - Если только они не причиняли тебе боль?
        Антония улыбнулась, вытерла глаза и покачала головой.
        - Нет. Если на то пошло, то это я терроризировала их. Мои родители пытались дисциплинировать меня, но они просто не могут с этим справиться. И никогда не могли. В конце концов, я их единственный ребенок.  - Да. После Антонии леди Пентри еще родила пятерых мертвых детей. Каждый год день рождения Антонии был поводом для масштабных празднований по всей Икраине.
        Что ж, Веспир считала, что такое празднование вполне справедливо. В конце концов, это была Антония.
        - Значит, ты на них кричала?  - ухмыльнулась Веспир в ответ.
        - Если они хотя бы бормотали твое имя, то я сразу начинала лекцию. В итоге отцу приходилось отправляться в полеты, только чтобы убежать от меня. Я шла за ним до самого гнезда.
        - Я бы не хотела быть твоим врагом.  - Веспир погладила Антонию по волосам.
        - Нет. Я гораздо лучший друг, это правда.
        - О? Просто друг?  - Веспир насмешливо надула губы, затем потянулась за еще одним поцелуем. Когда они оставались вдвоем, Веспир забывала о страхе. Каждая мелочь становилась общим секретом, еще одним звеном в золотой цепи, связывающей их вместе.
        Но Антония отвернулась от поцелуя, и губы Веспир лишь слегка коснулись ее щеки. Девушка отошла.
        - Я буду продолжать молиться за тебя. Я никогда не оставлю надежды.  - Антония расправила плечи. Ее голос звучал серьезно, но… отстраненно.
        Что?
        - Что ж, это очень мило с твоей стороны,  - пробормотала Веспир, медленно от удивления. Когда она приблизилась, Антония отступила. Дрожь пробежала по ее телу. Антония… отстранялась. Антония, единственное яркое, светлое, к которому Веспир направлялась с момента призыва, замерцало. Чем ближе этот свет был к угасанию, тем больше Веспир его жаждала.  - Иди сюда.  - Веспир вытянула руки. Но Антония не подошла.
        - Я не могу,  - прошептала она.  - С каждой секундой, что я с тобой, они будут злиться еще сильнее. Они могут попытаться настроить больше домов против тебя.
        Что за шутка. Все остальные дома смотрели на Веспир свысока из-за ее происхождения. Они были уже настроены против, насколько это было возможно. Веспир сглотнула, вспоминая слова Антонии в гнезде Пентри в день созыва. Они наполнили Веспир таким огнем. Веспир подняла голову и повторила эти слова.
        - Если я буду знать, что ты ждешь меня, то я займу трон,  - решительно произнесла она.  - Я вернусь за тобой.
        - О. Конечно.  - Антония попыталась улыбнуться.
        Вся смелость Веспир рухнула.
        - Ты… ты ведь веришь, что я сделаю это, не так ли?
        - Да. Да, я верю.  - Она так старалась, так старалась хорошо лгать.
        У нее не получалось.
        Ошеломленная, Веспир поняла. Это должно было выглядело безнадежно, не так ли? Она проиграла первый вызов и, несомненно, проиграет и этот. Может быть, у нее и был шанс в Гонке, но ее дракон был самым маленьким. Размер имел значение. Четвертый вызов, серьезно? Провалиться в бездну, что он из себя представлял? У Веспир не было ни семейных связей, ни книжных знаний, ни боевой стратегии. У нее была любовь - любовь к своему дракону, к Антонии…
        Любовь не имеет ничего общего с победой.
        Антония скорее всего больше никогда ее не увидит. Она пыталась…
        Она пыталась уменьшить боль.
        - Хорошо.  - Веспир изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Мир вокруг нее накренился, когда она сказала:  - Вам стоит идти. Миледи.
        Подбородок Антонии задрожал от холодного тона Веспир, и она закрыла лицо руками. Нет, Веспир не могла смотреть, как она плачет. Она сделает любую сумасшедшую вещь, если Антония только будет улыбаться. Когда Веспир взяла ее за запястья, Антония в последний раз подняла заплаканное лицо. Они смотрели друг другу в глаза точно так же, как в тринадцать лет, когда Антония решила, что так и должно быть. Только наедине, конечно, сказала она. Чтобы мы могли быть друзьями. Для Веспир это было все равно что получить бесценный подарок.
        - Я люблю тебя,  - прошептала Антония. Она выбежала за дверь, оставляя Веспир одну.
        Снова одна.
        Веспир была вынуждена променять свою семью на дракона. Теперь ей придется променять любовь и своего дракона на… ничто.
        Она была императрицей неудачников.
        Веспир упала на колени и зарыдала.
        Никто не пришел проведать ее.

        30
        Люциан

        Люциан ощущал музыку кончиками пальцев, стоя у дальней стены бального зала, не обращая внимания на толпу танцующих и отдавая предпочтение музыкантам. Когда он был еще мальчиком, и фехтование было закончено, учитель музыки обучал его тонкостям игры на лютне и свирели. Люциан проводил радостные осенние вечера в пустынном саду, бренча собственные композиции.
        Это воспоминание было всем, что могло заставить его сейчас тосковать по дому сейчас.
        - О чем ты думаешь?  - Рядом с ним появилась Эмилия. У нее была привычка появляться и исчезать. Она взяла с серванта два бокала игристого вина и протянула один ему. Люциан неодобрительно уставился в стекло. Священные Братья не запрещали алкоголь, но к нему относились неодобрительно.
        - Я думаю…  - Он вздохнул и посмотрел на ее бледное, хмурое лицо. За тобой невозможно угнаться,  - хотел сказать он. Сначала она решительно заявила ему, что они не могут быть друзьями, и убежала, а теперь появилась, чтобы выпить и поболтать.
        Ну что ж. Не стоит ее прогонять.
        - Я думаю… что у Аякса, похоже, будет плохая ночь.
        Парень Тибр несся по бальному залу, алый мазок среди серебристого моря. Его хмурый вид был заметен с расстояния пятнадцати метров. Куда бы он ни шел, за ним следовали взгляды и ухмылки. Люциан подумал, что Аякс до сих пор не был допущен до какого-либо дома.
        Несомненно, они отстраняли его из-за происхождения, роста и возраста
        Они любят управлять нашей жизнью, основываясь на вещах, которые мы не можем контролировать.
        - Бедный мальчик.  - Эмилия нахмурилась.  - Даже я упустила его из виду. Я не сделала никаких записей.
        - Записей?
        - Эм. За тебя.  - Они чокнулись бокалами.
        - Я не уверен, что мне стоит это пить,  - сказал он. Не хочется показаться грубым, но…
        - Пожалуйста. За то, чтобы быть друзьями.  - Она улыбнулась ему, ее плечи поникли от смущения.
        Люциан поднял бровь.
        - Друзьями? Вчера вечером у тебя была совсем другая позиция.
        - Последние дни выдались трудными. Я не всегда осознаю свои истинные чувства.  - Как он мог с этим поспорить? Эмилия слегка улыбнулась.  - Я просто рада, что мы не ненавидим друг друга.
        Теплое воспоминание проведенных вместе лет нахлынуло на него.
        - Я никогда не смогу возненавидеть тебя, Эмилия,  - сказал Люциан и отпил. Вино было бодрящим, с легким привкусом яблок и цветов бузины на фоне искрящегося алкоголя. Оно мгновенно согрело его внутри. Эмилия смотрела на него поверх своего бокала, а Люциан смотрел на бальный зал. Некоторых из этих людей он помнил по торговым делам своей семьи. Там были лорд Марцелл и его жена, владевшие многими виноградниками вдоль южного побережья Арденн; Бекерт, северный купец, сделавший себе имя на лесопилке, танцевал со своим мужем; даже достопочтенная Фавония, эксцентричная старуха с запасом мраморных каменоломен, сидела у стены бального зала, увлеченная бокалом вина. Она обмахивалась веером, украшенным массивными страусиными перьями, и посмеивалась над шуткой, которую никто не произносил.
        При виде того, как они наслаждаются жизнью, не задумываясь о том, что происходит за этими золотыми стенами, Люциана затошнило.
        - Здесь слишком много народу,  - пробормотал он.  - Не хочешь выйти на улицу?
        - Хорошо,  - сказала Эмилия после минутного колебания. Осушив бокалы, они пробрались сквозь толпу танцующих и направились к двум решетчатым окнам в дальнем конце зала. Они вышли на балкон, открытый ночному воздуху, сладкому от жасмина. Небо превратилось в гобелен из звезд. Люциан облегченно вздохнул и потянул себя за воротник. Он не понимал, как чертовски жарко там было. Стоя бок о бок, они с Эмилией смотрели на посеребренную луной лужайку.
        Люциан взглянул на девушку. Она потирала руки от ночного холода, но казалась отстраненной.
        - Холодно?  - спросил он.
        - Ммм.
        Он расстегнул свой синий бархатный плащ и накинул ей на плечи. Эмилия вздрогнула и сильнее укуталась в плащ.
        - Ты теплый. Спасибо.  - Она съежилась.
        - Эмилия?  - Он должен был спросить.  - С тобой что-то случилось?  - Она никак не отреагировала, только продолжила смотреть на холмистый простирающийся луг.  - Я должен был написать.
        - Ты не смог бы помочь,  - тихо сказала она.
        Так значит, что-то случилось.
        - Что это было?
        - Я немного заболела,  - пробормотала она и пожала плечами.
        - Если есть что-то, что ты хочешь мне рассказать, то ты можешь.
        Наконец она посмотрела на него, ее белые пальцы теребили край его плаща.
        - Ты всегда был хорошим, Люциан.  - Она говорила так просто, словно его доброта была таким же неоспоримым фактом, как и гравитация. Люциан хотел поправить ее. Ты ошибаешься. Доброты не существует. Только сила и чувство вины.
        Но он не хотел спорить. Вместо этого они посмотрели на небо, как делали это в детстве. Он вспомнил летние ночи, проведенные на лужайке замка Орон, называя созвездия и размышляя о том, какие звезды были древними драконами и их героическими всадниками.
        Таков был конец и слава всадника: умереть, быть съеденным своим драконом, а затем взлететь на небосвод, чтобы жить в вечной славе.
        Слава. Герои. Губы Люциана дрогнули, и он рассмеялся.
        - Что?  - Эмилия казалась озадаченной.
        - Помнишь это?  - Откашлявшись, он заговорил низким голосом.  - В объятиях шторма буйных, неслась по волнам лодка, / Отвагу лорда Люциана пришла узреть погодка,  - посмеиваясь, он взглянул на нее.
        Осознание вспыхнуло в ее глазах.
        - «Баллада о лорде Люциане и приключениях Петунии». Как я могла забыть?
        Когда им было по десять лет, Люциан, Дайдо и Эмилия отправились кататься на лодке, ничего не сказав родителям, и украли шхуну под названием «Петуния». В море внезапный шторм едва не перевернул лодку, и только ясная голова Люциана позволила им вернуться в гавань. Хотя все они были строго наказаны, родители Эмилии неохотно позволили ей представить за обедом свою эпическую пятнадцатистраничную поэму (с иллюстрациями), подробно описывающую героизм Люциана. Эмилия позволила себе некоторые вольности - Люциан не сражался с морским змеем, и сам Великий Дракон не спускался с небес, чтобы благословить детей своей мудростью,  - но это отразило дух их опыта.
        - О, это самая великая вещь, которую я когда-либо читал,  - улыбнулся Люциан. Он был так счастлив прямо сейчас; звезды наверху, казалось, улыбались ему в ответ.  - Даже эпическая поэма о разграблении Трои не имела столько любвеобильных подробностей.
        - Или причудливых рифм.  - Эмилия захихикала, потирая лоб.  - Я действительно пыталась срифмовать «елейный» с «ударами»?
        Люциан откинул голову назад и рассмеялся. Он любил смеяться! Какая прекрасная ночь!
        - Когда я был в походе, то доставал копию, которую ты мне дала, и читал ее.  - Даже воспоминания о войне не могли навредить ему сейчас.  - Твоя поэма заставляла меня чувствовать себя…  - Он искал подходящее слово.  - Героем.
        - Мне жаль.  - Эмилия коснулась его руки. Он ощутил это прикосновение, как удар молнии.  - Жаль, что у тебя не нашлось почитать чего-то лучше.
        - Кое-что, о чем я не догадывался, пока не началось это Испытание.  - Люциан потер лицо; теперь перед его глазами кружились пятна. Он пошатнулся, но Эмилия придержала его.  - Я снова хочу почувствовать себя героем.
        Эмилия положила руку ему на грудь, чтобы помочь встать ровно. Люциан рукой обнял ее за плечи. Было приятно снова обнимать ее. Приятно быть друзьями. Она была мягче, чем он помнил, удивительно мягче. Ее волосы пахли лепестками роз.
        - Спасибо, Эми.  - Он невнятно произнес ее старое детское прозвище.  - Извини, что… э-э… прислонился к тебе.
        - Нет. Это я прошу прощения,  - вдохнула она.
        Ей не за что было просить прощения, потому что она была такой замечательной, и милой, и доброй, и умной и… и…
        Кусты зашуршали, и между ними возник Аякс. Он выполз на балкон, а Люциан с проклятием отшатнулся назад.
        - Откуда ты взялся?  - рявкнул Люциан.
        - Э, изгородь. Очевидно.  - Аякс нахмурился, стряхнул с пиджака опавшие листья и побрел по балкону, раскинув руки для равновесия. Когда парень подошел к заросшей плющом шпалере, он встряхнул ее, убедился, что она выдержит, и начал взбираться по этой чертовой штуке.
        - Куда ты собрался?  - спросил Люциан, нетвердо держась на ногах. Аякс оглянулся через плечо.
        - Э, наверх. Очевидно.  - Он усмехнулся.  - Полегче с вином, приятель. Сколько ты уже выпил?
        - Всего лишь один!  - крикнул Люциан, когда парень запрыгнул на балкон над ними и продолжил свой веселый путь.
        - Почему он не может воспользоваться лестницей?  - тихо спросила Эмилия.
        - Так много тайн в этом мире.  - Повинуясь внезапному порыву, Люциан схватил ее и прижал к себе.  - Ты можешь оставить себе этот плащ,  - прошептал он, наклоняясь и шепча ей на ухо. Ее волосы щекотали его щеку.  - Оставайся в тепле. Я, эм, так рад, что мы друзья.
        - Я тоже.  - Эмилия вздохнула. Люциан улыбнулся.
        - Я пойду поговорю с отцом.  - Язык Люциана заплетался, он потерял равновесие, когда отпустил Эмилию. Аякс был прав. Как он мог быть таким пьяным после всего лишь одного бокала вина? Возможно, он съел слишком мало.  - Жди здесь. У изгороди. Это будет наша тайная изгородь.
        - Люциан.  - Эмилия схватила его за руку, чтобы удержать.  - Мне… Мне правда жаль.
        Жаль, что он выставлял себя полнейшим ослом? Ну и ладно. Чтобы пережить сегодняшнюю ночь, он должен быть как можно б?льшим ослом. Он старался не рассмеяться, когда вернулся в бальный зал и через толпу танцующих, спотыкаясь о туфли, неуклюже пробирался к выходу. Ворчание раздалось позади него, когда он ворвался в коридор, чувствуя себя вполне замечательно. К черту их всех!
        - Что ты творишь?  - Лорд Сабель изобразил ужас на своем странно рассеянном лице.  - Неужели все видели тебя таким?
        Люциан моргнул. Он не помнил, как добрался до гостиной своей семьи. Каждая из пяти семей получила свою собственную гостиную, личное место, чтобы общаться с участниками. Люциан потер кулаком глаз. Почему его отец был таким расплывчатым?
        - Я выпил всего один бокал.  - Он приложил все усилия, чтобы не путаться в словах, и случайно сел мимо кресла. Распластавшись на полу с оханьем, Люциан хмуро взглянул на отца и сестру, на лицах которых читалось неодобрение.
        - Отлично. Кроме того, что ты трус, ты еще и легко пьянеешь,  - проворчала Дайдо. На ней было лазурное платье в стиле Картаго, одно плечо обнажено, юбка с разрезом до колена. Ее широкие плечи расправились, когда она посмотрела на него. Люциан мельком взглянул на украшенную драгоценными камнями рукоять у нее на боку.
        - Трус? Ты та, кто боится вытащить нож, Дайдо,  - прорычал он, хотя и принял ее руку, чтобы подняться. Усмехнувшись, она оказалась прямо перед его лицом.
        - Поверь мне, если бы не отец, я бы последовала примеру Гиперии! Она по крайней мере знает, как получить то, чего хочет.
        - Похоже на правду.  - Он оскалил зубы.  - Мы все знаем, что ты не испытываешь угрызений совести насчет убийства детей.
        Ярость загорелась в ее медных глазах, когда Люциан пошатнулся на ногах. Он задался вопросом, как именно попал в эту комнату и почему, несмотря ни на что, они с Дайдо всегда были готовы подраться.
        - Прекратите, вы!  - прогремел их отец. Близнецы его не послушали.
        - Вот что я больше всего ненавижу в тебе,  - прорычала Дайдо.  - Ты ведешь себя так, будто ты единственный, кто когда-либо испытывал боль в жизни! Мое горе из-за потери матери никогда не сравнится с твоим. На поле боя мне приходилось вести себя вдвойне спокойнее, потому что ты всегда разваливался на части,  - усмехнулась Дайдо.  - Хотела бы я быть такой же слабой, как и ты.
        - Мне жаль, что ты считаешь раскаяние слабостью, Дай.  - Он шагнул к ней… и споткнулся. Отец обнял Люциана за плечи.
        - Почему ты здесь, сын?  - Хуже всего было то, как устало звучал голос его отеца. Устало, но нежно.
        Это было больнее любого клинка.
        - Предположим, я чувствовал себя хорошо и хотел провести вечер в теплых объятиях своей семьи.  - Он стряхнул руки отца.  - Глупая идея.
        - Что ты сделал, чтобы выстроить отношения с другими домами? Какая у тебя стратегия?  - Теперь голос отца звучал напряженно.
        Стратегии. Альянсы. Дайте что-то, получите что-то, продайте часть себя, чтобы двигаться вперед. Уничтожьте все, что вам нужно, кого вам нужно, чтобы выиграть этот приз. Это было все, на чем он должен был сосредоточиться, не так ли? Выигрыш. Убийство.
        Это заставило Люциана захотеть быть более пьяным.
        - Ничего,  - пробормотал Люциан. Дайдо выругалась и тяжело села на диван. Она была сыта по горло им. Гектор потер свой лоб.
        - Первое, что мы сделаем,  - это свяжемся с Оронами. Кастор всегда так любил тебя, когда ты был мальчиком…
        - Это семья Эмилии!  - Люциан навис над своим отцом. Он не боялся использовать свой рост, чтобы доказать свою точку зрения.  - Мы не станем красть у нее родителей. Отец, я думал, тебе нравится Эмилия.
        - Я крайне забочусь об Эмилии.  - Отец положил руку на сгиб локтя Люциана. Это прикосновение было очень нежным.  - Но наши варианты ограничены. Мы никогда не говорим Вольска, а Пентри ненавидят нас из принципа из-за твоей матери.  - При одном упоминании жены голос Гектора дрогнул.  - У тебя такой потенциал, Люциан. Ты мог бы выиграть Испытание только на одном военном послужном списке…
        Люциан тяжело сел на диван. Отец опустился на колени рядом с ним.
        - Я совершил злодеяние. Мы совершили.  - Он впился взглядом в доброе лицо отца.  - Я не буду этим гордиться.
        Гектор вздохнул.
        - Я никогда не оставлю надежду, Люциан.
        Надежда. Даже когда отец запер его в камере, увещевая перед всем лагерем, эта надежда осталась. Позже Люциану пришлось слушать приглушенные крики отца в своем шатре. Гектор терпеть не мог наказывать своих детей, но никогда не уклонялся от исполнения долга. Даже ради них самих.
        - И я никогда не прощу тебя,  - проворчал Люциан. Ему было больно.
        - Да как ты смеешь!  - рявкнула Дайдо, но отец Люциана поднял руку. Он улыбнулся.
        - Это не имеет значения, потому что я люблю тебя, сын мой.  - Отец наклонил голову, медно-золотая коса сабельских волос скользнула по его плечу.  - Как бы сильно ты ни ранил меня, моя любовь никогда не изменится.
        Люциан вспомнил, как он стоял в снегу, а мир вокруг него полыхал. Тогда глаза Гектора тоже были печальными и любящими. Люциан схватил отца за плечо и прошептал ему на ухо:
        - Ты лучший человек, которого я когда-либо знал, отец.  - Он стиснул зубы.  - Вот почему так больно оттого, что в то же время ты и худший.

        31
        Эмилия

        Эмилия попыталась отогнать от себя мысли о Люциане, когда стражники объявили о ее прибытии Тибру, но они не давали ей покоя. Подсыпать ему в вино было так просто. Кое-что из витерианского корня с острова все-таки оказалось полезным. Логика подсказывала, что после Гиперии Люциан будет наиболее привлекательным для домов в качестве потенциального императора. Он был сильным лидером, закаленным воином; конечно, они хотели бы видеть его на престоле больше, чем бормочущего книжного червя со спутанными волосами. Ей нужно было опозорить его в достаточной степени, чтобы уменьшить его привлекательность.
        Он… он действительно хотел делать добро, не так ли?
        Запах палисандра и цитрусовых от его плаща вокруг нее; тепло его тела; то, как его дыхание щекотало ее щеку, когда он шептал ей на ухо…
        У тебя никогда этого не будет. Сосредоточься.
        - А, Орон. Чего тебе надо?  - проворчал Тибр, которому она уже наскучила. Она стояла в его гостиной и смотрела, как старик наливает себе еще вина из почти пустого графина.  - Заблудилась, пока искала своих родителей?
        - Я пришла с предложением, милорд.
        - Вот как, сомневаюсь, что ты из тех, чьи предложения нам понравятся,  - проворчал Лисандр. Он и его брат-идиот стояли у окна. Эмилия проигнорировала их.
        - Чего ты хочешь?  - спросил лорд Тибр.
        - Нет. Чего хотите вы?  - Эмилия придвинула стул и села перед ним, изящно сложив руки на коленях. Желание потереть пальцы или поерзать в рукавах было непреодолимым.  - В ваших землях не хватает ресурсов, на ваших границах постоянно происходят стычки, и вы - второй по бедности дом в империи. После моей семьи, разумеется.  - Эмилия ждала, пока лорд Тибр почесывал свой грязный подбородок.  - А что если я смогу изменить эти обстоятельства?
        Тибр фыркнул, как и его сыновья.
        - Не обижайся, девочка, но откуда тебе знать, что нужно, чтобы управлять моими землями лучше меня?
        - Ваши земли - это не то, что меня интересует,  - Эмилия подалась вперед.  - Это ваши камни.  - Она получила соответствующий молчаливый ответ.  - Вроцлавия - это регион, который может похвастаться множеством различных географических объектов, так? Широкие равнины, долины. В частности, Трезубец Империи имеет три горных хребта, все они расходятся от одной точки…
        - Я теряю терпение, девочка.
        - Вы сидите на огромном богатстве и даже не подозреваете об этом.  - Эмилия встала, стараясь не задеть юбки руками. Теперь она завладела их вниманием.  - Я изучила отчеты о сырье, которое составляет большой бассейн на западе вашей территории. Определенный тип сланца. Мелкозернистые осадочные породы, которые при добыче, правильной обработке и нагревании превращаются в нефть.  - При слове «нефть» глаза Тибра расширились. Когда он изо всех сил попытался изобразить безразличие, она поняла, что он у нее руках.  - Совершенно верно. Вы сидите на нефти, которой хватит, чтобы осветить всю империю на многие поколения вперед. Такая экономическая мощь могла бы сделать торговлю Сабель ничтожеством по сравнению с вашей.  - Ее сердце бешено заколотилось, когда она наклонилась вперед.  - Поддержите меня как императрицу. Я перенаправлю наши ресурсы от войн за экспансию и помогу вам превратить ваши территории в самый большой источник прибыли, который когда-либо знала наша империя.  - Она почувствовала головокружение и готовность танцевать по коридорам. Видеть, как лицо мужчины ослабевает, когда он понимает, что она
права,  - это сила, превосходящая что-либо сексуальное и магическое.
        - Скажи мне.  - Глаза Тибра загорелись жестким светом.  - Предположим, а если я поддержу Гиперию, а потом буду добывать нефть так, как пожелаю, когда она взойдет на трон?
        Эмилия предвидела это.
        - Вы забыли второй акт Соглашения о Взаимозависимости?  - Имперская конституция, написанная императрицей Исменой I, гарантировала права и привилегии всем пяти домам.  - Глава дома должен править вассалами на своей земле с верховной властью. Однако сама имперская земля всегда будет принадлежать одному человеку: небесному существу, занимающему трон Дракона.  - Эмилия улыбнулась, когда Тибр нахмурился.  - Следовательно, сам бассейн принадлежит императору. Скажите мне, вы думаете, что Гиперия перенаправит ресурсы от экспансии, поможет вам добывать сланец, а затем позволит сохранить б?льшую часть прибыли вместо того, чтобы наполнять имперскую казну?  - Она цыкнула.
        - Ты озвучила свою точку зрения,  - проворчал Тибр. Он смотрел на нее с прищуром, приложив палец к губам.  - Хорошо,  - сказал он.
        - И?
        - Я так не думаю.  - Он вздернул подбородок.  - Насколько мне известно, ты сама придумала эту историю. Я восхищаюсь этим, не пойми меня неправильно, но я не могу доверять тебе. Даже если ты права, там может оказаться не так много нефти, как ты утверждаешь, и я могу в конечном итоге разрушить свои шансы на союз с Вольска.
        - Гиперия безрассудна,  - мягко сказала Эмилия. Лорд Тибр фыркнул.
        - Она… чувствительная.  - Он облизнул губы.  - Милое качество для девушки.  - Эмилии захотелось стереть с кожи слизь от одного его присутствия.  - Ее папочка возьмет ее под контроль, и тогда мы займемся делом. Я жду, когда она улучшит условия сделки. Прости, конфетка.  - Он подмигнул ей; Эмилию чуть не вырвало.  - Ты зря потратила время.
        В идеальном мире она взорвала бы эту комнату и оставила бы кусочки плоти на стенах и люстре.
        - «Папочка» Гиперии пытался вразумить ее после того, как они покинули вас. Она швырнула его к стене и угрожала отрубить голову, когда займет драконий трон.  - Тибр посмотрел на двух своих сыновей, никто из них, казалось, не знал, что сказать.  - Теперь она вне чьего-либо контроля, милорд,  - продолжила Эмилия.  - Человек, способный хладнокровно убить собственную сестру, может довести любое действие, каким бы крайним оно ни было, до конца. Я более благоразумна.  - Эмилия стояла на своем и позволила своему взгляду встретится со взглядом лорда. Ненависть в ее груди начинала расти. Она представила, как держит его за шею и говорит «нет». В роли доминанта, а не наоборот.
        Потому что она сейчас доминировала. Лорд Тибр оценивал ее. Его сыновья, которые раньше насмехались над ней, теперь слушали.
        Она делала это.
        Она могла это сделать.
        Ее будущее и будущее всех остальных несчастных, хаотичных детей зависело от этих нескольких минут.
        - Откуда нам знать, что это правда?  - спросил Лисандр.
        - Эта история уже дошла до других дворян на празднике. Можете спросить кого угодно,  - ответила она. Слуги разносят сплетни, как крысы разносят болезнь - так однажды сказала ее мать. Эмилии не нравилось это сравнение, но она вынуждена была признать его правоту.  - Пентри знают. Это уменьшило их интерес к Вольска. Вы союзники во многих других отношениях. Так почему бы не здесь?
        - Ты можешь говорить за них в этом вопросе?  - Тибр почесал подбородок.
        - Почему бы не пригласить их сюда и не поговорить всем вместе?

* * *
        - Что вы на это скажете?  - Прошло всего двадцать минут, и Эмилия умудрилась уместить в одной комнате и Тибров, и Пентри. Все они жались друг к другу, разговаривая со срочностью детей, делящихся секретом. Победа жарко дышала ей в затылок, так жарко, что она даже не могла подумать о том, что сделает Гиперия, когда узнает, что Эмилия украла у нее победу. С другой стороны, Гиперия же хотела, чтобы все участники сражались изо всех сил.
        В каком-то извращенном смысле именно это и восхищало Эмилию в ней.
        Эмилия пересказала Пентри свой тибрский план. Поскольку их земли соприкасались и они часто обменивались милостями, то, что было хорошо для одного, будет хорошо и для другого. Леди Пентри и лорд Тибр переглянулись через комнату и кивнули.
        - Хорошо.  - Тибр потер подбородок.  - У тебя есть мы, девочка. На данный момент.
        - Это все, что мне нужно.  - Эмилия встала, стараясь не взорваться. Она сделала это. Несколько дней назад она едва знала, как разговаривать с другим человеком, а теперь она заключила сделку.  - Пойдемте со мной. Нужно поменять ваши голоса.
        Прежде чем гербы могли быть присвоены победителю, они должны были быть зарегистрированы у жрецов. Обе стороны должны были расписаться под именем Эмилии, и только тогда она выиграет. Она повела Тибра и Пентри вниз по коридору, ее сердце бешено колотилось в груди.
        После этой победы у нее будет реальный шанс занять трон Дракона. Эмилия не позволяла себе надеяться на это. Когда она впервые попала на Испытание, казалось, что выжить не получится. Но сейчас… она могла бы стать императрицей.
        И как императрица она могла бы делать изменения. Долговременные изменения. Во-первых, она могла бы пересмотреть политику в отношении хаотиков, и… и…
        Шаг за шагом.
        Она нашла Камиллу в гостиной жрецов с книжкой для очков в руках.
        - Я бы хотела записать Тибра и Пентри за собой,  - сказала Эмилия, стараясь не обижаться, когда серо-стальные брови Камиллы удивленно приподнялись.
        - Очень хорошо.  - Жрица с размахом открыла свою кожаную книгу, достала ручку и сказала дворянам, где поставить подпись. Они написали свои имена, и Эмилии пришлось побороть себя, чтобы восторг не взорвал все вокруг. Она сделала это.
        Она выиграла.
        Она никогда в жизни ничего не выигрывала.
        - Итак,  - сказала она, задыхаясь.
        Камилла кивнула.
        - Итак.
        - Итак… как мы объявим?  - Эмилия посмотрела на дворян, потом снова на жреца.
        - Объявим что?  - Камилла казалась искренне озадаченной.
        - Мою победу.
        - Моя дорогая девочка, чтобы одержать победу, тебе нужна поддержка трех домов. Мы объяснили правила.
        - Да.  - Эмилия моргнула.  - У меня есть Тибр и Пентри.
        - Два дома.  - Камилла дала книжку Эмилии.  - Тебе нужно три.
        Но… но это означало бы…
        Дом Орон был вычеркнут из-под ее имени.
        - Кто?  - прошептала она пересохшим горлом. Пробежав глазами страницу, она увидела их имя еще один раз.
        Под именем Люциана.

        32
        Люциан
        - Зачем вы это делаете?  - воскликнул Люциан. Слава небесам, его голова начала проясняться от выпитого, и он мог нормально вести этот разговор. Ороны стояли в отведенной его отцу гостиной. По крайней мере их сын, Александр, чьи глаза были красными и воспаленными, выглядел таким же сердитым, как и Люциан. У одного из Оронов был здравый смысл, к сожалению, не у того, кто имел значение.
        Лорд Сабель стоял сзади Люциана. Дайдо отстранилась от обсуждения и развалилась на кушетке, со скучающим видом наблюдая за происходящим.
        - О чем тут спрашивать? Мы считаем, что ты должен стать нашим следующим императором,  - холодно сказала леди Орон. Она выглядела как копия Эмилии, которая постепенно стиралась, подумал он, бледная до бескровности, ее брови были выщипаны до небытия, ее рыжие волосы выцвели проседью.
        - Вы должны поддерживать свою дочь!  - прогремел Люциан. Ороны даже не моргнули.
        - Я согласен,  - резко сказал Александр.
        - Отец. Убеди их.  - Но Гектор просто стоял молча, с извиняющимся выражением в глазах. Для Люциана или для Оронов, он не знал. Почему? Семья всегда хорошо относилась к Люциану, но этот внезапный отказ от поддержки Эмилии не имел никакого смысла. Разве что…
        Разве что кто-то не заключит сделку.
        - Отец. Ты этого не делал,  - прорычал Люциан.
        Гектор даже не вздрогнул.
        - Я должен делать то, что лучше для нашей семьи, Люциан.
        - Честно говоря, дело не только в Гекторе,  - сказал лорд Орон. Люциан неожиданно возненавидел голос этого человека.  - Мы очень высокого мнения о тебя, Люциан, и мы считаем, что ты можешь победить. Эмилии никогда не занять трон. Ей не хватает… закалки.
        - Потому что вы никогда в нее не верили!  - Люциан почувствовал, как разрывается на части. Он повернулся к Оронам, которые смотрели на него с настороженным выражением лица. В детстве они хорошо относились к нему, но он всегда ненавидел то, как они обращались с Эмилией. Они закатывали глаза, глядя на ее страстные увлечения, насмехались над ее осанкой и тем, как неосознанно громко она говорит, снова и снова спрашивая ее, почему она не может быть больше похожа на Дайдо. Эмилия, казалось, позволила большему обойти ее стороной, но во времена их детства он заметил, как она сжалась в себе. Эти слова разъедали ее, как постоянный дождь камень.
        Ты всегда знал, что вы с Эмилией не можете быть на троне вместе.
        Но он не хотел этого вот так.
        - Я собирался стать братом в храме, прежде чем меня призвали на это Испытание!  - воскликнул Люциан.  - Вся эта империя - это вздутая, облепленная мухами туша! Что хорошего я могу вам дать?  - Слезы обжигали его глаза и горло.  - Отдайте свой голос обратно!
        - Нет,  - сказал лорд Орон.
        Прежде чем Люциан успел ответить, двери гостиной открылись.
        Эмилия посмотрела на него, в ее глазах отражалось предательство.

        33
        Эмилия

        Эмилия не любила быть в центре внимания. Пентри и Тибры самодовольно стояли рядом с Камиллой в углу, наблюдая за ней с испепеляющим презрением. Камилла ждала, чтобы увидеть, будет ли она записывать победу или нет. Люциан, Александр и Дайдо тем временем столпились у дальнего окна.
        Родители прижали ее к книжному шкафу.
        - Я переманила Тибров и Пентри на свою сторону путем переговоров!  - Родители Эмилии никогда не проявляли к ней открытой любви, особенно с тех пор как проявились ее способности, но она и представить себе не могла, что они будут смотреть на нее с отвращением. Гордость за собственную находчивость улетучилась, и она снова превратилась в человека, выросшего у них на глазах: неуклюжую, непривлекательную чудачку, которой не пристало быть аристократкой, да и вообще кем бы то ни было.  - Если я займу трон, я дам вам все, что вы пожелаете.
        Если вы полюбите меня, я сделаю все, что вы захотите.
        - Ты можешь выиграть в Игре, Эмилия, но мы все знаем, что ты никогда не займешь трон.  - Слова ее отца прозвучали тяжело, словно пощечина.  - В обмен на поддержку Люциана Гектор обещал предоставить нам торговые порты на дальнем востоке на краю его территории. Ты у власти скорее опасна, чем нет.
        Торговые порты. Вот и все, что требовалось, чтобы купить любовь ее родителей.
        - Вы не знаете, что я могу сделать,  - прорычала она.
        - Спасибо большое, но мы знаем,  - ее мать говорила тихо.  - Ничего хорошего.
        У Эмилии похолодело в животе. Ничего хорошего. Ничего хорошего не было в ней.
        - Я все лучше контролирую это,  - выдохнула она.
        - Говори тише,  - ее отец усмехнулся.  - Это совсем другое дело. В случае если ты разразишься какой-нибудь катастрофой, нам будет необходимо дистанцироваться от тебя. Подумай об Александре, если ты можешь думать о ком-то, кроме себя. Ты хочешь, чтобы он умер из-за тебя?
        Эмилия не могла избавиться от печали, которая зудела у нее во всем теле. Подумав, она принялась растирать пальцы. Мать хлопнула ее по руке.
        - Имей хоть немного достоинства,  - сказала она. Когда они смотрели на нее вот так - это было меньше, чем ничего, хуже, чем плохо,  - ей хотелось заползти под ковер, туда, где никто больше не будет глазеть на нее. «Просто не смотрите на меня»  - было рефреном ее детства. По крайней мере, будучи запертой в той башне, она была довольна тем, что никому не причиняла вреда. Иногда она представляла, какие веселые вещи делают люди без нее, и испытывала некое облегчение оттого, что ее присутствие не делает все хуже.
        Она подавила всхлип.
        - Если у нас нет победы,  - протянул лорд Тибр с другого конца комнаты,  - я подумываю о том, чтобы изменить свой голос. Лорд Люциан. Вот такой профиль вы можете представить на имперской монете. Разве вы не согласны, верховная жрица?
        - Я не имею права высказывать свое мнение,  - сказала Камилла.
        Эмилия ничего не выиграла. Она даже не могла удержать собственную семью. Это был единственный исход, который она не предусмотрела. Эмилия никогда не задумывалась, ни на секунду, что ее родители могут поддержать кого-то другого.
        Ее роковой ошибкой была вера в то, что, несмотря ни на что, родители любили ее.
        Отец и мать отвернулись от нее, ясно давая понять всем присутствующим свою позицию.
        Они закончили.
        Эмилия задрожала, когда боль начала резать ей глаза. Убить их. Она могла бы убить их за это. Ярость слилась с хаосом в ее крови и жарко горела. Ее зрение затуманилось от слез, когда она представила своих родителей в виде деревьев зимой. Под их корой спали вены и капилляры, дремлющие бутоны, которым требовалось только правильное время года, чтобы распуститься. Эмилия представила себе, как ее родители расцветают алым цветом.
        Ты монстр.
        Задыхаясь, Эмилия отвела взгляд от родителей и постаралась отогнать от себя эти ужасные образы. Она прикусила губу и сжала кулаки. Они были правы, отворачиваясь от нее. Они были правы, ненавидя ее. Какой нормальный человек полюбит такого монстра, как она?
        Эмилия с ужасом поняла, что начинает плакать.
        - Кастор. Имоджен.  - Лорд Сабель произнес имена ее родителей с ужасом и с жалостью. С жалостью к Эмилии.
        Жужжание началось у нее в мозгу, и ей казалось, что под ногти ей вдавили острые иголки, когда все присутствующие смотрели на нее с таким выражением… Что-то между отвращением и печалью. Тибры и Пентри уже что-то бормотали между собой, не сводя глаз с Люциана. Александр оттащил родителей в сторону и быстро что-то говорил с ярко-красным лицом.
        Люциан смотрел на Эмилию с самой нежной печалью, какую она когда-либо видела.
        Если бы ты знал, кто я, тебе было бы все равно.
        Плохая. Злая. Монстр. Подлая. Чудачка. Неправильная. Неправильная. Неправильная.
        Жужжание превратилось в гул, который превратился в скрежещущий, ужасный звук в центре ее сознания, похожий на лязг металла. Эмилия откинула голову назад, отдаваясь боли. Ее тело горело ненавистью.
        Хаос пронзил ее насквозь.
        Нет. Только не здесь. Пожалуйста, только не здесь.
        Но когда глаза Эмилии резко открылись, она почувствовала, как сила вырвалась из нее, пронеслась по комнате, коридору снаружи, по всему зданию.
        И вот тогда начались крики.

        34
        Аякс
        - Миледи, сегодня вечером вы выглядите потрясающе.  - Аякс поднес к губам женскую руку, вдыхая запах дорогого лавандового масла, которым была смазана ее кожа. Она смотрела на него через маску, и даже под нарисованной улыбкой было заметно, что она хмурится. Аякс поцеловал каждый палец, снимая при этом кольцо, на котором красовался квадратный изумруд размером с его глаз, с голубой рябью в центре. Только лучшие драгоценности для знати под властью Вольска.
        Женщина ахнула.
        - Как ты смеешь?  - воскликнула она.
        Аякса отдернул какой-то пафосный мужчина в серебристом костюме, с которого буквально капали гроздья бриллиантов и жемчуга. Слабый подбородок мужчины задрожал от чувства. О нет.
        - Сгинуть тебе в бездне, что ты делаешь с моей женой?  - рявкнул он.
        - Извините. Моя ошибка,  - сказал Аякс. Мужчина потащил его вперед за лацкан.
        - Если бы ты не был одним из участников…  - Мужчина позволил висящему концу фразы подразумевать что-то поистине пугающее. Ради всего святого, как Аякс сможет снова почувствовать себя в безопасности?
        - Тысяча извинений, милорд. Я и не подозревал, что у леди такой большой и сильный защитник.  - Аякс похлопал его по груди; никаких обид. Мужчина фыркнул на манер оскорбленного богача.
        - Вот что бывает, когда на Испытание попадает человек простой крови,  - мужчина обиженно фыркнул. Взяв свою даму под руку (она уже падала в обморок от того, что ее спасли), пара поспешила скрыться в толпе. Аякс тем временем рассматривал сокровище, которое держал в руке: брошь из платины и белого золота, усыпанная розовыми бриллиантами с толстым сверкающим рубином в центре. Гораздо ценнее, чем кольцо. Изумруд был приманкой, чтобы заполучить больший приз.
        - Придурок,  - прошептал он с улыбкой, прежде чем открыть сумку на боку и положить вещь внутрь. Он оглядел свою маленькую коллекцию: бриллиантовый браслет, две изумрудные серьги (снял с леди, выпившей пять бокалов вина и распевающей пьяные песни на веранде); золотое кольцо с фамильным гербом, пара хрустальных солонок, которые он стащил с фуршетного стола; и вот теперь эта брошь.
        О. И главный приз, разумеется.
        Он горько улыбнулся маленьким сверкающим драгоценностям, потуже затянул завязки мешочка и направился на поиски еще одного бокала этого потрясающего, бодрящего вина. Аякс проложил себе путь сквозь море насмешек и перешептываний. Посмотрите на него. Такой низкий. Такой уродливый. Такой незаконнорожденный. Так не годится для трона.
        Он стиснул зубы, схватил бокал у проходящего мимо официанта и прислонился к дальней стене. Комната закружилась без него, давая понять, насколько им все равно. Не смог добиться аудиенции ни у одной из семей.
        Даже его отец не принял его. Точные слова, которые передал Лисандр, произнесенные с жеманной улыбкой:
        - Зачем?
        Все остальные дома решили, что ему нечего предложить.
        Аякс провел б?льшую часть своей жизни, беря все, что мог, потому что ему ничего не давали. Что ж. Будем надеяться, что эти богатые придурки потеряют свои мелкие побрякушки к концу ночи. Он выпил, но вино скисло у него во рту.
        Они еще пожалеют, эти тупые, слабохарактерные идиоты.
        Аякс снова подумал о той женщине с зелеными глазами, которую он видел за дверью своей комнаты. Может быть, однажды она увидит свои собственные глаза, смотрящие на нее с драконьего трона, и поймет, что все дерьмо и стыд, через которые она прошла, стоили чего-то.
        Аякс пропустил звуки празднества через себя, как воду через сито.
        Я заставлю вас пожалеть, вы, богатые придурки. Я заставлю вас умолять о…
        Аякс споткнулся и ухватился за край фуршетного стола, когда земля задрожала у него под ногами. Стекло разлетелось во все стороны, когда зеркала и решетчатые окна взорвались. Мужчины и женщины в танцевальном зале рухнули с криками.
        - Провалиться в бездну!  - Аякс замер, когда по комнате разнесся оглушительный треск. Он посмотрел вверх, заметив, как ужасающая трещина разорвала потолок, распространяясь наружу растущей паутиной повреждений. Звук, похожий на раскат грома, разнесся по всему залу. На головы людей посыпалась штукатурка и…
        Все закричали, когда две люстры со скрипом вырвались с корнем и рухнули вниз. Хрустальные осколки рассыпались по полу, а трещина в потолке стала шире, словно уродливая улыбка. Снова полетела штукатурка, послышался треск древесины…
        - Прочь с дороги!  - прогремел Петро. Жрец появился словно из воздуха, шагнув в центр зала. В своем оранжевом шелковом одеянии он походил на пламя, вспыхивающее в море льда. Подняв руки, он сосредоточился… и трещина в потолке начала затягиваться, как будто ее никогда и не было. Так медленно, что Аякс заметил: старику приходится то и дело останавливаться и вытирать лицо. Трещина стала шире, потом меньше, потом снова шире. Похоже, упорядоченный магос вел чертовски жестокую битву.  - Всем оставаться на своих местах!
        Но паникующие люди плохо слушают. Они все бросились к дверям в шелковой давке. Аякса потащили вместе с ними, хотя он все время вытягивал шею, чтобы проверить повреждение, пока его устраняли. Он присвистнул.
        Хаос.
        Аякс знал, что это было,  - всплеск самой зловещей силы, какую только можно себе вообразить. Он ощутил это своими тонкими волосками на руках и затылком. Лучше оставить эту катастрофу на исправление жрецам. И все же, спасая свою жизнь бегством рядом с вопящими аристократами, он не мог не восхищаться этим зрелищем.
        Когда Гиперия ворвалась в бальный зал, Аякс опустил голову, чтобы она его не увидела. Хотя ему хотелось бы потанцевать с ней и, может быть, получить шанс украсть ее жемчужные серьги, сейчас было не время.
        Черт. Возможно, неправильно было так думать, но, если бы он только мог привлечь на свою сторону силу хаоса. Тогда никто его не прогнал бы.

        35
        Гиперия

        Гиперия вошла в бальный зал с одним-единственным словом, звучащим в ее ушах: хаотик.
        Хаотик поразил дом ее предков. Зло, беспорядок, разрушение, смерть. Это было проклятие, и только она могла устоять против него.
        Как только она услышала, что жрецы заделывают трещину в потолке, она бросилась вниз и начала приказывать стражникам. Они точно последовали ее указаниям, словно пешки в военной игре. Единственная игра, в которую ей нравилось играть.
        - Повреждения были нанесены с той стороны бального зала?  - Она посмотрела на ошеломленных музыкантов, стоящих на сцене, и на поток людей, пытающихся убежать.  - Остановите их. Выстройте их у стены, всех, кто был здесь, когда это произошло. Если кто-то ушел, притащите их обратно.  - Если кто-то попытается сбежать, что ж, Гиперия немедленно начнет действовать.
        Вопли подозреваемых не долетали до нее. Она ждала, пока их выстраивали в ряды и по нескольку человек зараз поставили у дальней стены. Вместе с Петро она оглядела дрожащую толпу.
        - Вы уверены, что это разумно, миледи?  - хмыкнул Петро. Глаза жреца сузились.  - Нападение хаотика ужасно, но мы с Камиллой справимся. Это ваш вызов.
        - Этой мой дом,  - ответила она. Она потащила мужчину вперед, сбивая его драконью маску. Он захныкал; от звука его слабости ей стало дурно.  - Вы можете сказать, он ли это?  - спросила она Петро. Гиперия узнала этого человека, какого-то мелкого дворянина с южных территорий ее семьи. Вялый, пьяный аристократ, такой же, как и все остальные.
        - М-миледи Гиперия, клянусь, я ничего не знаю о…
        - Тихо.  - Она выхватила меч из ножен и приставила его к подбородку мужчины, чтобы он знал, что с ней шутки плохи.  - Мне не нужны лишние причины подозревать вас.
        - Подозревать меня?  - Лицо мужчины покраснело.  - Моя семья служила вашей на протяжении многих лет, миледи!
        Она даже не помнила его имени. Гиперия никогда не умела обращаться с людьми так, как ее сестра. Если бы только Джулия была сейчас здесь…
        Если бы все пошло так, как должно было пойти с самого начала.
        - Это не выход,  - пробормотал Петро, подкрадываясь так близко, что только она могла его слышать. Его добрые слова прозвучали почти как ругань.  - У нас есть законы для таких подозрений.
        Ах. Да. Он испытывал ее.
        Он хотел убедиться, что она не отступит.
        - Ваша Светлость, просто скажите мне то, что я хочу знать, пока мы идем по… Не двигайтесь!  - Клинок Гиперии приблизился к горлу мужчины, когда тот отскочил от стены. Он остановился, побледнев и уставившись вниз, на ее клинок.
        А потом что-то взорвалось в другом конце комнаты.
        Гиперия отреагировала.
        Чистый порез поперек горла легким движением запястья, а затем брызги крови, когда лорд рухнул лицом вниз на груду стеклянных осколков. Из-под него сочился красный цвет. Как вино, подумала Гиперия.
        Она посмотрела туда, где произошел взрыв, и обнаружила, что на месте хаоса один из музыкантов споткнулся и упал на осколки люстры, потянув за собой целую вереницу бьющегося хрусталя.
        Гиперия изумленно уставилась на умирающего у ее ног. Всего лишь малейшее давление, и вот результат.
        Черт. Считая Джулию, это означало, что за одну неделю она убила двух человек. Это становится дурной привычкой.
        Жена лорда закричала, долгий ужасный звук растянулся от одного конца комнаты до другого. Истерия расцвела, когда Петро попытался собрать всех в надлежащий строй. Но было уже слишком поздно. В помещении воцарился полный хаос. Гиперия осознала, глядя, как женщина цепляется за своего мертвого, убитого мужа, что она нарушила все правила этикета.
        Он, возможно, являлся хаотиком, но он, безусловно, был здесь гостем. Она убила аристократа с той же легкостью, с какой могла бы расправиться с доставляющим проблемы слугой.
        Обернувшись в оцепенении, Гиперия обнаружила сотни дворян, смотрящих на нее с пронизывающим до костей ужасом. Она нарушила правила. Она отнеслась к одному из них с полным пренебрежением к званию.
        Гиперия могла почувствовать, как поводья выпадают у нее из рук, как если бы она потеряла контроль над Авфидием во время утреннего полета.
        В первый раз она задумалась, не теряет ли она также поводья своего разума.

        36
        Эмилия

        Александр сидел у стены рядом с Эмилией, обняв ее за плечи, и они наблюдали за какофонией в комнате. Тело Эмилии болело так, словно она пробежала шестнадцать километров. Она никогда раньше не высвобождала столько энергии. После взрыва в бальном зале им всем было приказано ждать в этой гостиной и ни в коем случае не покидать ее, пока опасность не будет взята под контроль. Камилла ушла, но вскоре вернулась. В конце концов один священник должен быть под рукой, чтобы записать потенциальную победу. Все остальные стояли или сидели на мебели. Эмилия не хотела находиться рядом ни с кем, кроме своего брата.
        - Мать и отец невыносимы,  - пробормотал Алекс. Эмилия прижалась к нему. От него все еще пахло домом, морской солью и кострами. Или, возможно, это была ее собственная фантазия.
        - С логической точки зрения, это имеет смысл,  - безжизненно произнесла она.
        - Семья не должна иметь смысл, Эми,  - прошипел он. Он заключил ее в объятия, положив подбородок ей на макушку. Ни один из них не упомянул о взрыве в бальном зале. Они знали.
        Каким-то чудом сила Эмилии переместилась на несколько комнат дальше. Она никогда не делала этого раньше. Разумеется, раньше ей никогда не было так больно. Она чувствовала себя выпотрошенной перед всем миром.
        Боль усилилась, когда Люциан оторвался от группы аристократов, чтобы отвести ее. Брат и сестра Орон дружно уставились на него, когда он опустился перед ними на колени. В этой суматохе Эмилия потеряла его синий плащ. Ну что ж.
        - Я сожалею об этом.  - Люциан поморщился.
        - Я уверен,  - резко сказал Алекс. Когда Люциан попытался дотронуться до колена Эмилии, ее брат оттолкнул его.  - Разве ты уже недостаточно сделал? Уйди.
        - Все в порядке, Алекс.  - Эмилия смотрела на Люциана из-под тяжелых век, пытаясь подавить ярость, терзающую ее. Она не могла рисковать своими чувствами сейчас. Это могло привести к возможности новой атаки. Отвернувшись, Эмилия заметила, что лорд Сабель пристально наблюдает за ними. Она опустила глаза.
        - Я пытался убедить твоих родителей изменить свое мнение.
        - Они всегда были очень постоянны,  - ответила она.  - Не волнуйся. Как только Тибр изменит свой голос, ты станешь победителем.  - Это было вопросом нескольких минут, прежде чем шум атаки в бальном зале утих и Игра был проиграна для нее навсегда.
        Эмилия любила Чару, но даже после изучения аэродинамики драконьих крыльев и скорости ветра она в лучшем случае была посредственной наездницей. У нее не было никакой надежды на выигрыш в Гонке. Что касается Правды, то у нее было мало опыта с ней в повседневной жизни. Вдобавок ко всему ее исследования не выявили никаких намеков на то, что представляло из себя последнее Испытание. Игра была ее единственным реальным шансом блеснуть, и она проиграла, потому что недооценила человеческое сердце.
        - Эмилия.  - Люциан закрыл глаза.  - Я не хочу побеждать таким образом.
        - О, Люциан. Императоры и императрицы побеждали не потому, что им этого хотелось.  - Она вздохнула.  - Они побеждали, потому что должны были.
        - Что ж.  - Тибр посмотрел на них троих. Его водянистые глаза горели алчным огнем.  - Если у нас ничья, тогда я верю…
        - Ваша Светлость,  - лорд Сабель прервал Тибра и подошел к Камилле. Пожалуйста, вычеркните мое имя от Люциана, и запишите меня под Эмилией Орон.
        Что? Эмилия наклонилась вперед так быстро, что чуть не упала.
        Ее родители побледнели. Александр схватил ее за руку. Эмилия позволила ему заключить себя в объятия, пока Люциан стоял, явно потрясенный. И несмотря на ее внезапную, непонятную радость, выражение лица Люциана все же было ударом ей в сердце.
        - Что?  - прошептал он.
        - Ты уверен, что поступаешь правильно?  - спросил Тибр, почесывая подбородок. Лорд Сабель просто нацарапал свое имя ровным почерком в книге Камиллы.
        - Я не знаю, как она убедила вас двоих, но, должно быть, это был отличный политический ход.  - Закончив, лорд Сабель посмотрел на Эмилию с грустной улыбкой на губах.  - И она хорошая девушка.
        Когда брат и сестра Орон проводили зимние праздники в Картаго, лорд Сабель хвалил Эмилию за ее занятия, за ее упорядоченные по алфавиту коллекции камней; он поощрял ее страсть к древним языкам, находил для нее книги в своей библиотеке; он щипал ее за щеку и хвалил ее таланты, чего никогда не делали ее собственные родители.
        Эмилия уткнулась лицом в плечо брата, боясь, что иначе потеряет контроль и разобьет что-нибудь.
        - Подождите.  - Лорд Пентри шагнул вперед, вырывая ручку из руки лорда Сабель. Его ноздри раздулись.  - Я не хочу вступать в союз с тобой.  - О нет. Нет, она позабыла об этой неинтересной вражде между их домами.
        Колесо повернулось, чтобы идеально обеспечить ей победу, но теперь…
        Сделать что-нибудь. Ты должна победить.
        - Подождите. Милорд.  - Эмилия встала и поспешила к мужчинам, чувствуя, как пульс бьется у нее в горле.  - А что если я смогу предложить вам нечто большее?
        - Что еще ты можешь предложить?  - Лорд Пентри фыркнул.  - Замерзший остров в северном море?
        - Торговые порты.  - Она проигнорировала испуганные вздохи родителей.  - Моя семья имеет новые установленные торговые порты в качестве подарка от Сабель. Эти порты граничат с вашей территорией, я думаю, на востоке.  - Она почувствовала, как все шестеренки в ее мозгу встали на место.  - Если я займу трон, они будут вашими.
        Лорд Сабель хмыкнул, и на мгновение она испугалась, что он передумает. Но он лишь покорно кивнул ей. Он и ее отец так долго были друзьями… но сегодня он преподал ему урок.
        - Порты Сабель?  - Мужу и жене Пентри понадобилось всего лишь мгновение, чтобы посовещаться.  - Тогда мы остаемся.  - По-видимому, боль семейного бесчестия может быть смыта за определенную цену.
        - В таком случае,  - сказала Камилла, взмахнув ручкой,  - леди Эмилия победила в Игре!  - Она зааплодировала, хотя все остальные в комнате выглядели ошеломленными.  - И подумать только, леди Гиперия начала с практически гарантированной победы. Разве это не воплощение политики?
        Эмилия повернулась, чтобы посмотреть на Люциана, и ее желудок сжался. Он смотрел на отца с самым открытым, потерянным выражением лица.
        - Отец,  - прошептал он.  - Почему?
        - Ради тебя, Люциан.  - Лорд Сабель сморгнул слезы, его голос дрожал от эмоций.  - Я хотел бы вернуть твою любовь.
        - Мою любовь?  - Люциан покачал головой и прижал к себе отца.  - Спасибо. Спасибо.
        Лорд Сабель поперхнулся, обнимая Люциана в ответ. Дайдо, самая стойкая девушка, которая в детстве встречала любые трудности и препятствия, не шевеля губами, теперь плакала, уткнувшись в ладони. От радости, предположила Эмилия.
        Она посмотрела через Сабель на свою собственную семью. Ее родители съежились от потери своих портов, но Алекс…
        Он выглядел так, словно она дала ему пощечину.
        О. О нет.
        Эти порты она украла и у него.
        Лорд Тибр положил руку ей на плечо.
        - Хорошая работа, девочка,  - прошептал он. Она услышала, как он облизал губы.  - Вот что значит быть в деле.
        Это, как поняла Эмилия, был лучший политический ход.

        37
        Веспир

        Веспир не удивилась, когда зазвонили колокола, оповещая об окончании Игры. После ухода Антонии она сидела на полу, обхватив колени руками, и ждала, когда Гиперию объявят победительницей. Она просто не ожидала, что это займет так много времени.
        Она предположила, что хаотическая атака в бальном зале отбросила все назад. По крайней мере ее там не было. Они не могли свалить всю вину на нее, как бы ни старались.
        Вытирая глаза, она кралась по коридорам, пока стражники не загнали ее в большую розовую гостиную, где они начали соревнование. Когда она вошла, что-то сразу привлекло ее внимание.
        Гиперия выглядела так, словно кто-то ударил ее в живот: она сгорбилась, положив руки на живот. Лорд Вольска, стоя рядом с дочерью, тоже выглядел болезненно.
        Что произошло?
        Эмилия и Люциан прижались спинами к стене. Только Аякс, скрестив руки и уверенно расставив ноги, казался удовлетворенным. Нет. Нет, это не мог быть… он.
        - Приступим?  - сказала Камилла. Петро только что вошел в комнату, он выглядел немного бледным. Что бы ни случилось в бальном зале, это испортило их грандиозные церемонии. Ни один из жрецов не выглядел так, будто был рад предстать перед публикой.  - Победитель,  - объявила Камилла,  - леди Эмилия с тремя домами.
        Никто не выглядел удивленным или по крайней мере, не настолько удивленным. Веспир была слишком ошеломлена, чтобы хоть чему-то удивиться.
        - Принесите коробку,  - сказала Камилла, указывая на стол. Ее принес один из вольских гвардейцев в золотой ливрее. Жрица открыла щеколду, подняла крышку… и ахнула.  - Что за…  - прошептала она. Впервые с тех пор как Веспир встретила ее, она выглядела ошарашенной.  - Кто забрал подвески?
        Коробка была пуста.
        Все обменялись озадаченными взглядами. Веспир боялась, что они начнут обвинять ее. В конце концов, она была простолюдинкой, а эти драгоценности стоили дорого. Наконец Аякс фыркнул и покачал головой, взмахивая своей косой желтых волос взад и вперед.
        - Ты.  - Камилла прищурила свои черные глаза. Она, казалось, была близка к тому, чтобы потерять самообладание.
        - Если я не смогу встретиться с кем-нибудь из вас, прекрасные лорды и леди, я решил, что должен взять с собой сувенир на память об этом опыте.  - Тибр оскалил в усмешке свои острые маленькие зубы. Подбородок Веспир задрожал, когда она попыталась сдержать истеричный смех.
        - Где они?  - резко сказала Камилла. В тот же миг все взгляды присутствующих обратились к мешочку на боку Аякса. Жрица сорвала его и высыпала сверкающую горстку драгоценных украшений. Подвесок, однако, там не было.
        - Вы думаете, я буду хранить их в мешке?  - Аякс подмигнул.  - Напрягите воображение, Ваша Светлость.
        Веспир с трудом контролировала дыхание. Ее плечи начали дрожать.
        - Где они?  - прорычала Камилла.  - Верни их, иначе тебя ждут последствия.
        - Я думал, вы приберегли часть про мое убийство на потом.
        - Как ты вообще сюда пробрался?
        - Да ладно. Позвольте мне сохранить ауру таинственности.
        - Верховная жрица, клянусь, дверь была заперта, а стража стояла на посту,  - пробормотал один из солдат.
        - Двери.  - Аякс цыкнул.  - В эти дни я далеко за пределами дверей.
        Вот и все. Веспир упала на колени и расхохоталась. Все уставились на нее, когда она дрожащей рукой указала на каждого из них по очереди.
        - Посмотрите на свои лица,  - выдохнула она сквозь смех. Все эти претенциозные лорды, леди, жрецы и солдаты уничтожены какой-то мелочью…  - И ты.  - Веспир усмехнулась Аяксу.  - Ты… такой… глупый,  - сказала она, с трудом выговаривая слова. Она обхватила себя руками за живот и затряслась от смеха.
        - Эм, давайте закончим с этим,  - пробормотал Петро Камилле. Он был прав. Чем дольше это будет продолжаться, тем унизительнее.
        - Хорошо,  - сказала жрица, взяв книгу из рук Петро. Теперь она говорила отрывисто, как будто бежала против часовой стрелки.  - Эмилия Орон, прими собранную мудрость нашего последнего императора, Эрасмуса. Пусть она направляет тебя по пути великого искусства управления государством.  - Жрица сунула книгу в руки Эмилии, и девушка принялась бурно благодарить ее. Камилла обратила сверкающие глаза на остальную часть комнаты.  - Что касается других рейтингов, Люциан Сабель делит второе место вместе с Гиперией Вольска, по одному дому у каждого. Веспир, слуга Пентри, и Аякс Тибр последние.  - Камилла чуть не оскалила зубы.  - Обычно наказание применилось бы к вам обоим, но из-за неортодоксальной манеры игры Аякса он из принципа опускается на последнее место. Поэтому наказание целиком и полностью его.
        Что ж, это была одна хорошая вещь, случившаяся с Веспир. И парень, казалось, был не так уж расстроен своим проигрышем.
        - И что же это будет? Гиперия собирается ударить меня в лицо?  - Аякс язвительно улыбнулся.  - Возможно, мне это понравится.
        Веспир услышала, как Гиперия усмехнулась.
        - Гордость в императоре похвальна; высокомерие - наоборот.  - Камилла взглянула на Петро, который, казалось, все понял. Старик кивнул, и мешки под его глазами стали заметнее, когда он ухмыльнулся.
        - Высокомерие часто является признаком низкого происхождения,  - продолжил Петро. Он оглядел Аякса с головы до ног.  - Ты снимешь с себя и своего дракона фамильные цвета Тибр и примешь участие в следующем задании, как начал это Испытание: скромным, незаконнорожденным мальчиком.
        Улыбка исчезла с лица Аякса. Он коснулся воротника своего алого плаща, словно это был талисман. Эмилия и Люциан, казалось, сочувствовали, а Гиперия, похоже, наслаждалась.
        - Могу я… пойти переодеться?  - пробормотал парень.
        - Здесь, лорд Аякс. Прошу вас,  - прошипел Петро.
        Веспир смотрела, как мальчик возится с застежкой плаща, как тот соскользнул с плеч и упал на пол. Он снял пиджак, его губы сжались в жесткую белую линию. Аякс бросил пиджак вслед за плащом и остался стоять в белой рубашке с короткими рукавами и черных брюках. Без причудливого наряда он был похож на пугало.
        - Дайте мне мою сумку,  - прорычал он, хватая мешок и опускаясь на колени, чтобы запихнуть туда свои драгоценности.
        - Конечно,  - промурлыкала Камилла.  - Воришка заслуживает своей добычи.
        Аякс замер, сжимая алмазы в кулаке.
        Брось им это в лицо,  - подумала Веспир. Но он завязал мешок и поднялся на ноги. Оба тибрских мальчика захихикали, но Аякс даже не взглянул на них. Он опустил руки, сжатые в кулаки, по бокам, и постепенно взгляды всех присутствующих скользнули мимо него. Забытый, как обычно.
        Только Веспир заметила тот краткий миг, когда его подбородок задрожал.
        Камилла хлопнула в ладоши.
        - На этом Игра заканчивается, и начинается Гонка. Все на спины драконов. Ваша следующая и последняя остановка - столица.

* * *

        Когда Веспир забралась на спину Карины, она молилась о том, чтобы еще раз взглянуть на Антонию. Девушка не стояла рядом с родителями, которые выглядели довольными тем, как прошел вечер. Они открыто насмехались над ней. Веспир, ослепшая от ярости, едва удержалась, чтобы не пойти туда и не ударить коленом лорда Пентри по его высокородным яйцам.
        Карина чирикнула, наклонив свою длинную шею и глядя на Веспир поверх крыла. Дракон толкнул ее в плечо, и Веспир коснулась лбом драконьей морды. Карина грубо лизнула его своим раздвоенным языком.
        Совсем как тогда, когда ты родилась, девочка.
        Глаза Веспир горели, когда она представляла себе, как эти жрецы перерезают горло ее прекрасной малышке, как ее дракон кричит о Веспир, пока ее тело истекает кровью. Но Веспир к тому времени уже будет мертва.
        Никто никогда не узнает ни обо мне, ни о Карине. Как будто я никогда не существовала.
        Окончательная жертва, и никого из этих прекрасных людей это не волновало.
        Рядом с ней Аякс вскарабкался на своего дракона. Лицо мальчика было бледным, глаза - опухшими. Сидя верхом на драконе, который самозабвенно таращил глаза, расправляя крылья, как летучая мышь, Аякс бросил на нее кислый взгляд.
        - Что?  - спросил он.
        - Они не понимают,  - ответила Веспир, кивая на аристократов в их нарядах, сверкающих драгоценностями в свете факелов.  - Они никогда не поймут, каково это - быть нами.  - Она погладила Карину по шее.  - Я должна была быть последней. Когда они пренебрежительно отнеслись ко мне, я сдалась. По крайней мере ты сопротивлялся.
        - Ага. Спасибо.  - Он посмотрел на небо. Веспир закатила глаза; она не знала, почему попыталась достучаться до этого ребенка.  - Веспир. Лови.
        Она подпрыгнула от неожиданности, когда что-то пронеслось по воздуху. Веспир схватила вещь, думая, что это монета. Когда она разжала руку, то обнаружила герб Пентри. Серебряный диск холодил ее кожу, а зеленый Питон был оправлен в изумруд. Аякс склонил голову набок, и на его губах снова появилась улыбка.
        - Где ты это прятал?  - спросила она.
        - У меня есть тайники.  - С этими словами и сухим смешком он взмыл в небо, Пес, удовлетворенно фыркая, устремился вслед за остальными. Они становились все более далекими, их очертания вырисовывались на фоне луны. Стиснув зубы, Веспир поднялась вместе с Кариной, чтобы последовать за ними, даже не оглянувшись на дворец Вольска. На земле для нее больше ничего не существовало. Никакого дома. Никакой семьи. Никакой Антонии.
        Все, что у нее было,  - это Карина, которая мурлыкнула, когда они прорезались через полосу звездного облака.
        Карина, ее единственная причина жить.
        Бороться.
        Все, что ей было нужно,  - это одна-единственная победа, чтобы получить шанс на трон.
        Гонка началась.

        38
        Веспир

        Никто не спал. Когда солнце поднялось над океаном, Веспир обнаружила, что все сидят в седлах совершенно прямо, без помощи спальных веревок. Они покинули материк где-то за полночь и полетели к имперскому полуострову, с лунным светом, искрившимся на волнах далеко внизу. По крайней мере не было облачно.
        Веспир и Карина держались на осторожном расстоянии позади Пса, оседлав воздушный поток более крупного дракона. Аякс повернулся в седле, рупором сложил ладони и кринул:
        - Эй! Как скоро мы доберемся до Драгонспая?
        Золотая столица, величайшее чудо цивилизованного мира. Или так, Веспир слышала, ее описывали.
        - Без понятия!  - крикнула она в ответ. Он крикнул что-то еще, что поглотил ветер.  - Что?
        - Я спросил, как ты мочишься во время езды?
        Веспир моргнула.
        - Если попадет на меня, я тебя убью!
        - Я придержу! Спасибо!
        Рядом с ней Эмилия и Чара поднялись на порыве ветра. Эффект колебания заставил Карину пошатнуться взад и вперед, но вскоре дракон успокоился.
        - Мы должны добраться до полуострова через несколько часов,  - крикнула Эмилия. Она держалась в конце мчащегося строя, время от времени опускаясь далеко вниз, почти касаясь волн. Странно, но, опять же, она летела на асписе. У Эмилии определенно была хорошая порода для этой гонки.
        Асписы хорошо переносят воду и могут выдержать более длительные перелеты. Слабость: длина их тел и естественные змеевидные движения хвостов могут затруднить крутые воздушные повороты.
        Всю ночь Веспир рассматривала драконов других, гадая, как они попытаются вырваться вперед во время последнего спуска в Драгонспай. Только сейчас все они собрались вместе в долгом полете. На самом деле их драконы инстинктивно подстраивались друг под друга, стараясь лететь клином, будто гуси во время перелета. В гонке сейчас не было никакого смысла. Агрессивный всплеск скорости приведет лишь к тому, что драконы устанут. В лучшем случае они не смогут вырваться вперед, когда финишная черта будет в поле зрения. В худшем - несчастные существа спиралью упадут в море от истощения или пострадают от погаснувшего пламени.
        Веспир снова прошлась по своему плану.
        Люциан управлял Тихеей, держа поводья одной рукой. Дрейки были более ловкими, чем любая другая порода, и их треугольные морды и торсы в форме дротиков позволяли им легко рассекать воздух. Слабость: это самый нежный дракон. Они легко утомлялись.
        Аякс держал обе руки над головой, поводья Пса свободно развевались на ветру. Дракон загапал от радости, когда они закачались из стороны в сторону, и единственным управлением были прижатые колени Аякса.
        - Ты будешь держаться за поводья?  - Люциан повернулся на своем сиденье и бросил на парня взгляд, полный испепеляющего презрения.  - Ты нарушишь строй.
        - Вы все - кучка трусов. Посмотрите на это!  - крикнул Аякс, указывая на просторы океана, восходящее солнце, окрашивающее небо в золотисто-розовый цвет. Он привстал в стременах и сжал кулаки.  - Мы боги!
        Веспир поймала взгляд Эмилии. Та покачала головой и схватилась руками за горло. Сигнал был ясен: убей меня. Веспир рассмеялась. Эмилия поспешно отвела взгляд, но Веспир уловила довольную усмешку.
        - Хватит. Нарушать. Строй!  - крикнул Люциан, ругаясь, когда Пес попытался встать рядом с Тихеей в воздухе. Привередливый Дрейк улетел прочь, чирикая и хлеща хвостом. Когда дракон хлестал хвостом в строю, послание была ясным: не трогайте меня.
        - Эй. Остановись, придурок!  - Аякс наконец взял поводья и поднял голову Пса. Он постучал костяшками по черепу дракона.  - Будь хорошим мальчиком.
        - Гап,  - печально ответил Пес.
        Виверны - самая выносливая порода, способная преодолевать самые большие расстояния и вести тяжелые сражения. Слабости…
        Что ж. Пес был…
        Слабости: Пес.
        Тень пронеслась над Веспир и Эмилией, и рычание раздалось в воздухе. Веспир инстинктивно пригнула голову, когда Авфидий пролетел мимо. Гиперия некоторое время была в хвосте, чтобы дать отдых своему дракону. Мудро. Теперь она продвигалась вперед, вероятно, чтобы уйти от криков, переплетов и подпрыгивания Пса.
        Гидра: наивысшая порода драконов. Самый острый природный интеллект. Самые длинные когти. Самое горячее пламя. Сам Великий Дракон был гидрой.
        Слабости?
        Авфидий был богом среди зверей.
        Слабости: нет.
        Что ж. Кроме разве что характера. Когда Пес расправил крылья и взмыл ввысь, чтобы присоединиться к Авфидию, Веспир вытянула шею, чтобы посмотреть, как бедный, глупый дракон утыкается носом в морду гидры. Тыканье в морду было приглашением к игре, и теперь даже Аякс, дергая поводья, не мог заставить Виверну остановиться.
        Веспир тяжело вздохнула. Аякс был одним из многих, многих братьев. Пес, вероятно, пришел из переполненного гнезда, где можно было поиграть с самыми разными братьями и сестрами.
        Дракону и в голову не придет, что кто-то не захочет быть его другом.
        Авфидий набросился и огрызнулся Псу в морду. Виверна избежал того, что ему оторвали нос, быстро упав, почти рухнув на Эмилию и Чару. После столкновения в воздухе драконы, шатаясь, вернулись в строй. Авфидий рванулся вперед, издав такой мощный рев, что Веспир вздрогнула от его силы.
        - Держи своего дракона под контролем.  - Гиперии не нужно было оборачиваться, чтобы ее голос услышали.
        Остальные четверо держались подальше от нее и хлещущего хвоста Гидры.
        Авфидий был самым свирепым существом, которое Веспир когда-либо видела. Она задрожала.
        - Послушайте,  - крикнула она остальным, когда они были полтора километра позади Гиперии.  - Этот дракон не был должным образом обучен. Держу пари, что они держали его в наморднике около года.
        - Что ты имеешь в виду?  - спросила Эмилия, ее рыжие волосы развевались сзади нее, словно огненный поток.
        - Драконов еще детенышами отучают кусаться. Некоторые держатели берут за правило надевать на них для этого намордники. Это нужно сделать до того, как драконы станут слишком большими или их уже будет невозможно контролировать.  - Удивительно, что некоторые драконьи наездники не знают, как именно их существ обучали и воспитывали.  - Вообще необходимо переключаться между использованием намордника и единением с драконом. То есть вы кормите их с руки, играете с ними, заставляете их доверять вам. Тогда они не пытаются кусаться. Но, похоже, Авфидия только держали в наморднике. Его сделали злым, чтобы он не мог с ни с кем подружиться.
        - Значит, его держатели не знали, что делают?  - голос Люциана звучал озадаченно.
        - Нет.  - Веспир наблюдала за удаляющейся фигурой Авфидия, чувствуя тошноту в животе.  - Они точно знали. Они хотели сделать его диким, чтобы только Гиперия могла контролировать его. Чем дракон более дикий, тем сильнее он становится. Они пытали его с того момента, как он вылупился.
        Монстры. Авфидий был прекрасен, и они погубили его.
        После этого они летели молча в течение часа или двух, и Веспир закрыла глаза, чтобы снова «сомкнуться» с Кариной. Эта вспышка Красного, а затем ее дыхание как будто синхронизировалось с дыханием ее дракона.
        Когда они доберутся до полуострова, все инстинктивно расступятся. Скоро они прибудут в столицу, и драконы захотят быть наготове. Веспир списала Чару и Пса со счетов. У них не было надлежащего обращения, чтобы в полной мере использовать свои сильные стороны. Для начала Тихея рванет вперед, а потом устанет. Веспир хотела пролететь под Тихеей и Авфидием и дождаться их окончательного спуска. Потому что, чтобы сбросить скорость и переориентироваться, они должны были бы подтянуться и наклониться, взмахнуть крыльями, а затем…
        Затем они создадут порыв ветра, который подтолкнет Карину вперед: самого маленького, легкого и гладкого дракона; если Карина сможет продолжать мчаться впереди других, она сможет победить. Они потеряют контроль при спуске, они будут не лучше выпущенной стрелы, поэтому им нужно будет тщательно прицелиться. Но это был их единственный шанс победить больших драконов.
        Теперь Веспир оставалось только сохранять спокойствие и ждать.
        Когда солнце поднялось выше в небе, в поле зрения появилась тонкая зеленая линия полуострова. Плечи каждого инстинктивно подались вперед, и хвост каждого дракона начал хлестать в предвкушении.
        Кроме Пса, который был напуган резкой реакцией Авфидия и отчаянно жаждал обрести друга.
        - Остановись. Остановись!  - Аякс взвизгнул, когда его дракон тряхнул головой, освобождаясь от поводка наездника, и устремился к хвосту гидры. Веспир глубоко вздохнула и потянула Карину за уздечку. Фу, она ненавидела, что эти жрецы принудительно надели седло и недоуздок на ее малышку, один с зелеными шелковыми кисточками на морде и другой с зеленой вышивкой на коже.
        Но упряжь сейчас была наименьшей из ее проблем. Она, Люциан и Эмилия вскрикнули от ужаса, когда Пес захлопал сильнее, пытаясь догнать Авфидия. Скуля, дракон попытался ткнуться мордой в морду Авфидия.
        Друг? Друг? Потребность бедного существа не могла быть более очевидной.
        - Ты дурак. Убирайся отсюда!  - крикнула Гиперия, когда Авфидий снова бросился. На этот раз из его ноздрей повалил дым. Сердце Веспир забилось быстрее.
        Нет. Нет, нет, не здесь. Если этот дракон выдохнет огонь…
        Они слишком плохо сочетались друг с другом для дракомахии.
        Пес будет убит в бою.
        - Аякс!  - Веспир привстала в стременах и попыталась встать рядом с мальчиком. Он яростно дернул поводья, но Пес не повернулся.  - Веди его вниз!
        - Я не могу!  - Голос тибрского парня дрогнул от страха.  - Он не послушается!
        - Я попытаюсь оторваться,  - прорычала Гиперия, изо всех сил стараясь направить голову дракона вправо. Она не была дурой; она знала об опасностях дракомахии на такой высоте.  - Клянусь синевой наверху, убери это идиотское существо с моего хвоста!
        Веспир оглянулась через плечо и увидела, что Эмилия отстранилась. Теперь она отставала метров на пятьдесят.
        Умная девочка. Она уже выиграла вызов. Лучше стать последней здесь, чем ввязываться в бой.
        Люциан и Тихея подлетели к Веспир. Сабель выругался, когда Пес и Аякс помчались к Авфидию.
        - Черт побери,  - пробормотал Люциан.  - Что нам теперь делать?
        У Веспир пересохло в горле.
        - Ничего,  - прошептала она.  - Уже слишком поздно.

        39
        Аякс

        Аякс крикнул, тяжело сел в стременах и приподнял голову Пса.
        - Не зли его, идиот!  - Он вонзил пятки в бок дракона, и Пес взвизгнул. Аякс не хотел причинять боль этому дураку, но лучше дать пинка под ребра Псу, чем умереть.  - Отступай. Иди вниз!
        Авфидий развернулся, и Аякс почувствовал, что попал в ловушку обсидианового взгляда существа. Вот дерьмо. Золотой дракон разинул пасть и зарычал. Говорили, что полнокровный рев самца гидры обладает силой пяти взрослых львов. Почти оглохнув, Аякс приказал Псу отойти подальше от огромного зверя. Веспир пронеслась над головой, благополучно убравшись с дороги, когда из ноздрей Авфидия повалил дым, а изо рта хлынул жар. Несмотря на крики Гиперии, было уже слишком поздно.
        Время замедлилось, когда Аякс попытался закричать. Все, что ему удалось,  - это прошептать имя Пса.
        Авфидий взмахнул крыльями, остановился в воздухе и извергнул огонь.
        Аякс прижался к телу Пса, стараясь подтянуть колени как можно ближе к груди. Пес выпятил грудь, принимая на себя удар пламени, которое без вреда для него лизало чешую. Глаза Аякса наполнились слезами, и он поперхнулся серной вонью. Атака, казалось, растянулась на несколько часов, хотя длилась она не более нескольких секунд. Его ноги дрожали, когда он смотрел вниз, в кажущееся бесконечным падение в океан внизу. Достаточно было одного промаха, чтобы он погрузился в голубое забытье. Когда пламя погасло, Аякс начал сильно дрожать.
        - Иди. Мы должны идти,  - прохрипел он. Но Пес уже не слушал его.
        Аякс мог почувствовать, как ярость вибрирует в его драконе. Авфидий чуть не ранил Аякса, а этого нельзя было допустить. Не для такого преданного существа, как Пес.
        Теперь уже не было никакого дружелюбного гапанья. Пес зарычал в ответ, только вполовину так же громко, как Авфидий, но тем не менее впечатляюще. Голова Аякса затряслась от оглушительного звука, и он схватился за седельный рожок, чтобы позволить дракону взять его на полет. Из-за плеча Пса, мимо пылающих крыльев, Аякс видел короткие вспышки их борьбы. Авфидий взмахнул крыльями, чтобы остаться в воздухе, а затем атаковал ногами. Обсидиановые и дьявольски изогнутые когти на кончиках пальцев вытянулись. О нет.
        - Отойди назад!  - закричал Аякс, когда Пес завизжал; один из когтей гидры порезал прямо по его бедру. Это было плохо. Пока Аякс кричал и натягивал поводья, дергая так сильно, что чуть не выскочил из стремян, Пес выдохнул огонь в ответ. Аякс наблюдал, как языки пламени безвредно лизали грудь Авфидия. Аякс увидел, как Гиперия пригнулась, точно так же, как и он, прижимаясь к спине дракона, чтобы избежать удара. Два дракона кружили, пиная друг друга когтями, и выдыхали огонь, когда промахивались. Аякс продолжал тянуть, и его усилия наконец окупились. Пес сумел отойти на достаточное расстояние от Авфидия, чтобы не попасть под огонь. Авфидий выпустил еще одну огненную струю, которая их не коснулась. Аякс закашлялся; дым, конечно, все еще был ужасен. Его лицо было мокрым от пота, а лоб обжигал на ощупь. Еще немного - и его плоть покрылась бы волдырями.
        - Аякс!  - Он услышал голос Гиперии.  - Попробуй опустить его пониже. Сигнал поражения!
        Верно. Верно, кодекс драконьей чести, или что там эти звери обычно делали во время битвы. Дракон, спустившийся с ветром, будет пощажен; он никогда не станет альфой, но по крайней мере он не умрет. Большинству драконов гордость не позволила бы такого рода капитуляции. Лучше быть мертвым, чем меньшим.
        Но Пес не был похож на большинство драконов. Для него быть любимым значило больше. Чертов придурок.
        Эх, но Аякс мог быть альфой за них обоих.
        - Давай же,  - прорычал он, так глубоко вонзая пятки в бока Пса, что Аякс знал: дракону будет больно. Позже он извинится, потерев его челюсть, и угостить половиной кролика. Позже, когда они не будут мертвы.
        К счастью, Пес послушался. Скуля, дракон качнулся ниже на ветру, сигнализируя о своем поражении. Аякс посмотрел на парящую гидру, хвост Авфидия хлестал по воздуху, как золотой кнут. Просто оставь нас в покое. Если Пес примет поражение, то Авфидий, возможно, послушает Гиперию и улетит.
        Вместо этого гидра снова взревела и рванулась. Чудовище летело на них, как стрела, нацеленная с убийственной точностью, его челюсти были открыты, а во рту полыхало пламя. Аякс не мог думать; он не мог попытаться увести Пса прочь или придумать что-нибудь вообще умное. Он мог только сидеть там, в изумлении и ужасе, пока его смерть неслась на него с неба.
        По крайней мере его смерть будет огромной, золотой и внушающей благоговейный трепет.
        Шевелись, идиот! Шевелись!
        Но Аякс не мог… он не мог…
        Бум.
        Тихея ускорилась из ниоткуда, ее пролет порывом ветра отбросил Аякса и Пса в сторону. Дрейк казался черно-кобальтовым пятном на фоне неба. Пока Аякс наблюдал, а Пес отвлекся, она ударила мордой по шее Авфидия, сбив атакующего зверя с курса. Гидра зарычала на Дрейка, отталкиваясь ногами, чтобы взлететь над ним в вызове. Люциан подался вперед в седле.
        Правильно. Как уместно. Дракон Аякса снова был коротышкой. Пес всегда был коротышкой в гнезде Тибров, так что Аякс знаком с этим положением.
        Большинство драконов, в том числе и Тихея, обычно вмешивались, чтобы защитить коротышку. Хоть Пес и был крупнее Тихеи или Карины, если уж на то пошло, стая драконов приняла его как самого маленького и слабого члена. И в отличие от людей, которые видели в малости и слабости возможность проявить жестокость, драконы будут защищать своего коротышку.
        Дерьмо. Теперь Люциан и Тихея собирались вступить в схватку с Авфидием, и если гидра все еще жаждала крови, то в конце концов они получат ее целую тонну и…
        Ни с того ни с сего Авфидий накренился в воздухе и развернулся. С исполинским ревом дракон начал стремительно приближаться к полуострову. Аякс вскрикнул от облегчения, сердце болезненно забилось в груди. Дрожа, возможно, он обмочился, хотя до глубины души надеялся, что это не так, Аякс подлетел к Тихее и Люциану.
        - Спасибо,  - Аякс выдохнул дрожащим голосом.  - З-зачем ему делать это?
        - Они пытаются выиграть гонку,  - изумился Люциан, указывая на тонкую полосу земли вдалеке.
        - Против кого? Ты здесь. Эмилия здесь. Веспир…
        Аякс остановился и оглядел небо. Нет, служанки здесь точно не было. Должно быть, она улизнула во время его битвы с Авфидием. Умная девочка. В конце концов, у нее был самый маленький дракон, и у нее было не так уж много возможностей оторваться от остальных.
        Но то, каким заведенным сейчас был Авфидий…
        О. О нет.
        - Он убьет ее,  - прохрипел Аякс.

        40
        Гиперия

        По крайней мере, Авфидий отвернулся от Аякса и от этого чертового, надоедливого зверя. Гиперия не хотела проливать кровь. Ее накажут, и она не сможет смириться с этим, не сейчас. Не после всего, что она сделала. Вместо этого она наклонилась к ветру, прищурившись и глядя поверх золотого плеча Авфидия. Маленькая точка Веспир и Карины увеличивалась в размерах по мере того, как они приближались к материку.
        - Ты не должен был так атаковать парня,  - прошептала она, почти уверенная, что Авфидий не услышит ее из-за порывистого ветра.  - Я приказала тебе двигаться дальше. В нападении на побежденное существо нет чести.
        Авфидий под ней зарычал. Он потряс ее до костей, и она вцепилась в его седло, почти уверенная, что он бросит ее в океан, если она снова проявит неуважение.
        Ну и монстр. Как она гордилась, что ездит верхом на таком звере.
        Если у этой служанки была бы хоть капля здравого смысла, она бы пропустила гидру без происшествий. Гиперия испытывала неохотное уважение к попытке Веспир захватить лидерство. Она была достаточно умна, чтобы понять, что в дракомахии ей ничего не светит. Она пыталась выиграть эту Гонку, и Гиперия даст ей это. Служанка старалась изо всех сил.
        Но всех сил Веспир никогда не хватит на Гиперию.
        Когда Авфидий подлетел к хвосту Карины, Гиперия почувствовала, как его бока становятся все горячее под ее ногами. Ее пульс остановился. Нет. Нет, ему не нужно было стрелять в них.
        - Авфидий. Прекрати!  - крикнула она.
        Но, конечно, ее драконом никто не может управлять.
        Гиперия вскрикнула, когда Веспир оглянулась через плечо на приближающуюся атаку. Глаза Веспир расширились, ветер взъерошил ее черные волосы. Служанка что-то крикнула своему животному, и Карина нырнула в сторону, когда Авфидий выпустил огненный шар. Он не задел девушку, и Гиперия с облегчением закрыла глаза, когда они обогнали Веспир и вышли вперед.
        Теперь победит Гиперия, и Веспир займет второе место. В конце концов это было восхитительно. Не победа, не достойно короны, но достаточно, чтобы Веспир встретила свою смерть с гордостью.
        Благородная смерть - это все, на что могут надеяться такие люди, как Веспир, думала Гиперия, пока Авфидий летел к Драгонспаю и победе, она с радостью подарит ее служанке, когда придет время.

        41
        Веспир

        Веспир закашлялась, а ее глаза защипало, когда Авфидий с легкостью пролетел мимо них. Карина парила на ветру, пока Веспир пыталась отдышаться. Позади нее на горизонте виднелись три другие точки. Она не будет последней в этом испытании, но…
        Карина умрет, если не выиграет эту Гонку.
        Как? Как нам победить?
        Ее сердце упало, когда голос Плотуса, старого держателя Пентри, который обучал его, ответил ей: ты не можешь. Твоему дракону не догнать эту гидру. Она не создана для этого.
        Руки Веспир дрожали. Ее первоначальный план мог бы сработать, если бы не бедный, милый, глупый Пес. Теперь Веспир не могла втиснуться между Тихеей и Авфидием в надежде вырваться вперед. Единственным способом извлечь выгоду из крупных взмахов крыльев гидры было…
        Она вскинула голову. Это потребует самого идиотского шага из всех возможных.
        Карина чирикнула, словно спрашивая, о чем думает Веспир.
        Это щебетание было всем, что ей было нужно. Мой дракон будет жить.
        - Спокойно, девочка.  - Веспир холодными руками расстегнула сбрую и уздечку Карины, и проклятый кусок кожи упал на землю.
        Снять седло было более сложной задачей; чтобы не мешать крыльям дракона, седло изгибалось вдоль живота в форме X. Веспир пришлось отползти назад, балансируя коленями на задних лапах Карины, пока она нащупывала застежку. Бедра Веспир начали дрожать от напряжения, но в конце концов она почувствовала, что седло поддается. Когда оно соскользнуло, Веспир со вздохом уселась на спину дракона.
        Для этого потребуется равновесие. Карина была питомцем Веспир не только для того, чтобы ездить верхом. Она была ее партнером. Лучшей половиной ее сердца. Веспир снова закрыла глаза, и на мгновение они покраснели. Они были одним человеком. Одной душой.
        - Ладно, девочка.  - Веспир полностью прижалась к Карине, обвила руками шею дракона, скользнула пятками вниз, чтобы зацепиться за задние лапы.  - Давай.
        Б?льшую часть следующих нескольких километров они держались позади Авфидия. Когда река, по которой они отслеживали путь, начала расширяться и горизонт засиял золотом, пришло время двигаться. Впереди, вдалеке, Веспир заметила большое черное знамя, протянувшееся через несколько городских улиц. Огромные золотые колонны поддерживали это знамя, отмечая финишную черту.
        Драгонспай был рядом.
        Веспир оценит величие столицы, как только переживет эти несколько минут. Уткнувшись головой в плечо Карины, она представляла себе, что она хотела, чтобы произошло.
        Дракон немедленно подчинился.
        Карина прибавила скорость ровно настолько, чтобы обогнать гидру. Ветер завывал в ушах Веспир, и слезы текли из ее глаз. Она никогда раньше не двигалась так быстро, и адреналин пронзил ее насквозь. У них все шло хорошо, но Карина не могла вечно удерживать такой темп. Впрочем, в этом не было необходимости. Они просто должны были сравняться…
        - Сейчас,  - прошептала Веспир.
        Карина подтянулась и немного замедлилась, чтобы устроиться прямо под гидрой. Они летели параллельно Авфидию, спина Веспир находилась всего в нескольких сантиметрах под когтями дракона. Она прижалась лицом к шее Карины, вдыхая запах печеного хлеба, свойственный ее дракону. Авфидий брюзжал над ними, но пока они не соприкасались, ему было все равно.
        Одна минута проползла мимо. Она услышала, как зарычал Авфидий: он почувствовал под собой незваных гостей.
        Веспир подавила крик, когда когти Авфидия, каждый длиной почти со стол, взметнули воздух на волосок от крыльев Карины. Если их поймают, эти когти прорежут их насквозь, как масло. До начала спуска оставалось всего несколько секунд. Всего несколько, но это должно было произойти сейчас. Сейчас. Сейчас. Сейчас.
        Почему гидра не наклоняется? Карина начала уставать. Еще немного, и дракон выйдет из-под контроля. Они не доберутся до Драконспая. Они разобьются в полях.
        Пожалуйста. Пожалуйста.
        Ауфидий снова поднажал своими когтистыми лапами, и снова он просто промахнулся. Веспир нутром чуяла, что в третий раз гидра не промахнется.
        Пожалуйста.
        И затем…
        Авфидий откинулся назад, готовый к спуску. Он наклонился, и его крылья вызвали порыв ветра.
        Веспир прильнула к Карине, когда они рванули вперед.
        Будь как стрела, девочка.
        Никому не нужно было спрашивать дорогу до финиша. Все, что они могли сделать - это упасть и надеяться.
        Гиперия изумленно вскрикнула, когда Карина и Веспир бросились вперед. Карина сложила крылья и понеслась к Земле, столица быстро расстилалась под ними. Веспир прищурилась и посмотрела на появляющиеся здания: золотые башни, мраморные арки, акведуки, оцепившие окраины города. Терракотовые крыши и площади с замысловатыми фонтанами. Крики толпы становились все громче по мере того, как она приближалась к финишу.
        Веспир не могла больше видеть, она могла только держаться.
        Позади нее зарычал Авфидий. Веспир слышала, как существо тяжело хлопает крыльями, пытаясь догнать ее. Ближе. Ближе. Она почувствовала едкий запах дыма. Если этот зверь попытается поджарить ее сейчас, у Карины не хватит сил, чтобы сдвинуться с места.
        Огромное черное шелковое знамя приближалось. Веспир прижалась к Карине, толпа закричала, воздух вокруг нее раскололся от рыка и…
        Веспир подняла голову, когда Карина пронеслась мимо знамени в город.
        Первые.
        Ее дракон расправил крылья и замедлился. Она парила над головами толпы, а остальные летели следом. Веспир положила руку на бешено колотящееся сердце и вскрикнула. В этом хаосе она не слышала собственного голоса. Дети высовывались из окон и с балконов, чтобы подбросить в воздух пригоршни розовых и белых лепестков цветов. Оркестры играли внизу триумфальный марш, а участники мчались по главному бульвару, устремляясь к центру города. Женщины махали платками и бросали связанные стебли драконьей травы, которая росла на легендарных берегах имперской реки. Веспир сжала кулак, и толпа одобрительно загудела. Теперь она была воздухом, воздухом и светом. Люди бросали в воздух золотые и серебряные монеты, и Веспир поймала одну из них. В лучах послеполуденного солнца витрины магазинов горели, словно огонь; когда они поднялись, Веспир увидела сказочные пышные сады на крыше с финиковыми пальмами и тамарисками.
        Перед ними виднелся дворец Драгонспай, гора высотой в тридцать метров из белого и золотого мрамора. Самое высокое здание, которое когда-либо было построено.
        Веспир и Карина поднялись вверх, чтобы сделать изящную посадку, и с этой высоты она заметила, что здание было каплевидным, с острым, узким концом, который медленно расширялся и закруглялся. На острие капли ждали стражники, одетые в имперские черные ливреи, все они стояли в две прямые линии, чтобы позволить драконам участников приземлиться между ними.
        Верхушка «капли» была посадочной полосой; на круглом основании располагались сады и бассейны. Середина представляла собой многоярусное здание, сверкающее золотом. На верхнем ярусе возвышался пятнадцатиметровый шпиль, отсюда и название Драгонспай[1 - Драгонспай (англ. Dragonspire) в переводе «шпиль дракона».]. Легенда гласила, что Великий Дракон приказал построить его как маяк для всадников повсюду.
        Веспир приземлилась, ее ноги дрожали, когда она соскользнула со спины Карины. Она обхватила бархатную морду дракона ладонями и уткнулась в нее.
        - Буп.  - Веспир хихикнула, когда Карина весело защебетала.  - Спасибо, девочка.  - Повернувшись, она пошла вниз по лестнице. Жрецы ожидали, Веспир знала, как они добрались до участников. Камилла и Петро теперь были облачены в еще более великолепные одежды: мандариновые шелка с золотыми вышивками на рукавах и воротнике, украшенные драгоценными камнями медальоны с императорской печатью на шее.
        Веспир улыбнулась, ее щеки были грубыми и потрескавшимися от ветра.
        Стражники расступились, когда Авфидий приземлился мгновением позже и Гиперия спешилась. Девушка из рода Вольска направилась к Веспир, ее туфли на каблуках стучали по асфальту. О нет.
        Веспир обдумывала, как увернуться от удара.
        Гиперия протянула руку.
        - Это была самая блестящая часть полета, которую я когда-либо видела,  - заявила Гиперия.
        Ослабев от шока, Веспир пожала руку.
        - Спа-спасибо.
        Следующим приземлился Люциан, затем Аякс, а Эмилия была на волосок позади. Все с благоговением приблизились к Веспир. Аякс, казалось, даже не злился из-за проигрыша. Все четверо столпились вокруг нее, и каждый шепотом поздравлял. Каждый из них улыбнулся.
        Наконец Веспир повернулась к жрецам. Она трепетала от счастья, владычица небес.
        Впервые она почувствовала себя чертовой императрицей.
        - Что ж?  - спросила она, сияя.
        Камилла улыбнулась в ответ.
        - Гонка проиграна,  - сказала она вкрадчиво.  - Победителя не будет.

        42
        Люциан

        Конечно, Люциан расслышал неправильно.
        - Прошу прощения?  - Он встал рядом с Веспир. Камилла и Петро обменялись взглядами, а затем Камилла сложила руки вместе, словно в молитве. Она оскорбительно коротко пожала плечами.
        - На краю полуострова произошла стычка - дракомахия. К сожалению, такое поведение выходит за пределы допустимого диапазона сражения конкурентов. В результате гонка отменяется. Не будет ни победы, ни наказания.  - С этими словами жрица указала на посадочную полосу, охранник в черной ливрее ждал в идеальном строю.  - Добро пожаловать в Драконспай. Отдыхайте хорошо, ибо завтра - последний вызов. Вас отведут в ваши покои…
        - Нет.  - Люциан почувствовал себя как во время внезапной атаки врага. Подавляя эту эмоцию, он сделал глубокий вдох. Он не позволит себе быть таким человеком, но это… было неправильно.  - В правилах ничего не говорилось о дракомахии. Веспир и Карина даже не были вовлечены.
        - Просто невозможно установить, кто действительно победил бы при таких обстоятельствах,  - ответил Петро. Его жалобный тон был подобен игле, воткнутой прямо в ухо Люциана.
        - Что это значит?  - Веспир подняла голову. Ее голос был хриплым.  - Я и Карина не победили бы?
        - Это невозможно узнать,  - сказал жрец.
        Люциан взглянул на остальных, Эмилия держалась позади, она выглядела бледнее обычного; возможно, долгий перелет утомил ее. Она терла виски. Гиперия, казалось, была в абсолютной ярости, а Аякс - сердитым.
        - Разве вы не видели?  - рявкнул он, указывая на Веспир.  - Она заставила этого крошечного дракона двигаться быстрее самца гидры. Кто еще на такое способен?
        - Наши правила священны,  - сказала Камилла.
        - Ваши правила - драконье дерьмо,  - вспылил Люциан. Рядом с ним Веспир, казалось, потеряла всякую волю к борьбе. Она смотрела себе под ноги и бормотала что-то, чего он не мог разобрать.
        Гиперия проскользнула через их маленькую группу, ее проход был таким же плавным и золотым, как и она сама. Девушка из рода Вольска посмотрела жрецам прямо в глаза.
        - Веспир выиграла этот вызов с такой честью и изобретательностью, каких я никогда не видела.  - Люциан представил ее голос как лед, инкрустированный бриллиантом.  - Отдайте ей победу.
        - Миледи.  - Камилла вздохнула.  - Каждое ваше слово отдает приказом, но вы еще не императрица. Существует большая разница между действительно совершенным драконьим наездником и трюками держателя. Уверяю вас, это гораздо менее впечатляюще, чем вы думаете.
        Веспир вздрогнула, словно от пощечины. Гнев Люциана достиг предела.
        - Вы никогда бы не позволили ей победить. Не так ли?  - он зарычал.  - С того момента, как она прибыла на остров, вы решили ее судьбу!  - Прежний, он ничего так не хотел, как схватить Петро за пластрон[2 - Пластрон - узкая полоса ткани на шее с остроугольными концами, прообраз современного галстука.] и вдолбить в него хоть немного здравого смысла.
        Рука Веспир на его руке остановила Люциана. Тот мгновенно повернул голову и усмирил свой отвратительный голос. Как он собирался привнести мир в империю, если сам не мог оставаться спокойным при малейшей провокации?
        - Благодарю вас,  - сказала Веспир жрецам.  - Я всегда знала, что это Испытание несправедливо. По крайней мере теперь вы говорите об этом открыто.
        Камилла усмехнулась.
        - Отдыхайте, и в восемь мы поужинаем. Наслаждайтесь дворцовыми землями. Приходите завтра в это же время, четверым из вас уже недолго осталось.  - С этими словами, взмахнув своими одеждами, она скользнула к выходу вместе с Петро.
        Все пятеро остались в окружении вооруженных охранников, чье присутствие внезапно показалось им менее чем радушным.
        Люциан покачал головой.
        - Дракон видел, что ты на самом деле сделала.
        - Дракону плевать на таких, как я,  - проворчала Веспир. Один за одним драконы участников были уведены организованной группой держателей и доставлены в гнездо на самом краю платформы. Имперская стража проводила каждого из участников в их комнаты. Гиперия повернулась к Веспир, поджав свои необычные губы.
        - Мне очень жаль,  - сказала она, прежде чем уйти.
        - Мы все пятеро должны выпить чего-нибудь после ужина,  - предложил Аякс, когда они вошли во дворец.
        Потолок, облицованный золотом, парил в шести метрах над головой. Драгоценные камни мерцали в декоративных завитушках на стенах, создавая мозаику драконов пяти домов. Виверны, усыпанные рубинами, и Дрейки, густо усыпанные сапфирами, сверкали, когда они проходили мимо. Золотые статуи давно умерших императоров и императриц приветствовали их из углубленных альковов. Мраморный пол отдавался эхом от их шагов.
        Аякс развернулся, осмысливая все.
        - Только участники. Если это последняя ночь в моей жизни, я не хочу проводить ее с этими клоунами-жрецами.
        - Читаешь мои мысли,  - простонала Эмилия, отрываясь от остальных, когда один стражник попросил ее следовать за ним. Она помахала на прощание, но выглядела отрешенно. Люциан нахмурился, провожая ее взглядом.
        - Увидимся позже,  - пробормотала Веспир, и вскоре они с Аяксом оставили Люциана с командиром стражи.
        На нем были доспехи из черного дерева с серебряной имперской печатью на груди: пять драконьих голов, расходящихся в стороны, как пятиконечная звезда. Его шлем был украшен двумя большими стилизованными обсидиановыми рогами.
        - В какой стороне моя комната?  - спросил Люциан и ахнул, когда стражник снял шлем.
        Командир ухмыльнулся, знакомая улыбка на удивительно знакомом лице.
        - Руфус?  - воскликнул Люциан.
        - Эй, теперь один капитан другому.  - Руфус стиснул Люциана в объятиях.  - Хотя последнее, что я слышал,  - это то, что ты предпочел заросшие сады Священных Братьев.
        - Что-то вроде того,  - Люциан ухмыльнулся.
        Руфус был мальчиком из Картаго, родом из глубинных пустынных территорий, призванным в армию, когда ему едва исполнилось двенадцать лет. Они встретились в заснеженной территории северной экспансии. Вскоре после первой битвы Люциана на спине дракона он оставил роскошь семейных шатров и офицерскую столовую, чтобы потрепаться с пехотинцами. Именно там он познакомился с Руфусом. Мальчик был в восторге от Тихеи, а Люциан предлагал ему ее погладить. Они вместе тренировались, подталкивали друг друга к лучшему, высмеивали друг друга за их неуклюжие попытки поговорить с девчонками.
        Руфус начинал тощим, ростом с Аякса. Сейчас он был почти метр восемьдесят, широкоплечий. Его гладкая темная кожа утратила юношескую грубость. Блеск в его глазах был все тем же.
        - Когда ты получил эту работу?  - Люциан хлопнул друга по плечу.  - Я думал, ты перевелся в дивизию на Масарийском фронте, поближе к дому.  - Прошло более двух лет с тех пор, как они разлучились. Люциану было жалко терять друга.
        - Твой отец замолвил за меня словечко наверху. Я перевелся в здешний корпус, а затем, после того как старый император заболел…  - Он понизил голос.  - Старый командир стражи подал в отставку и внезапно уехал. Потом меня повысили в должности.
        - По крайней мере один из нас реализовал свой потенциал,  - сказал Люциан, пытаясь улыбнуться. Руфус перестал улыбаться.
        - Я не знаю, из какой бездны ты попал на это Испытание, но пусть яркие звезды приведут тебя к трону,  - сказал он.
        В Картаго они поклонялись звездам еще до появления драконьих всадников. Жители Картаго верили, что звезды были их предками, что каждый из них переродился в небесного бога. Гай Сабель, благодаря влиянию своей жены Айзабель, позволил людям сохранить свои религиозные обычаи, пока они не выставляли их напоказ. Большинство людей называли это щедростью. По мнению Люциана, это была обычная порядочность.
        Правитель должен принимать всех своих подданных, а не какой-то особый класс.
        Но после Гонки Люциану казалось, что Испытание просто тащит их пятерых вместе к краю обрыва, а затем через него. Справедливости здесь не существовало. Только сила.
        Руфус как-то сказал ему: «Сила есть в звездах и в сердцах, которыми они управляют». Старая поговорка из старого Картаго. Люциан горько усмехнулся при мысли, что в силе может быть что-то грациозное и любящее.
        Это было не то, что следовало говорить Руфусу. Было так много вещей, которые Люциан никогда не говорил ему, ради счастья его самого.
        Поэтому Люциан хлопнул своего брата по оружию на плече.
        - Молись за меня,  - сказал он,  - звезды сделают все остальное.

* * *

        Ужин прошел в молчании: все скребли по тарелкам и смотрели на жрецов, сидевших по обе стороны обеденного стола. Обеденный зал представлял собой длинную, гулкую комнату с деревянными стенами и с щитами каждой из пяти семей, выставленными на всеобщее обозрение. Стол, шесть метров полированного красного дерева, был уставлен хрусталем, графинами из золота, оловянными тарелками с тяжелыми столовыми приборами из благороднейшего серебра. Жареный кабан и языки фламинго были восхитительны, но никто не ел слишком много. Люциану пришлось довольствоваться хлебом и инжиром. Когда с едой было покончено, все пятеро вышли в строю, чтобы найти гостиную подальше от кислолицых жрецов.
        Они нашли одну комнату с высокими окнами, выходящими на восток. Река казалась серебряной полосой в лунном свете, и весь Драгонспай был освещен мерцающими огнями. Вдалеке вспыхнул фейерверк, расцветая красным и зеленым в небе. Народ праздновал скорое оберетение своего нового императора.
        Эмилия села на низкий шелковый диван. Люциан расположился рядом с ней. Веспир уселась, скрестив ноги, на кушетку напротив, Гиперия заняла свое привычное золотое место во главе. Аякс свистнул слуге; целая шеренга в имперском черном ждала в углах комнаты, словно дрессированные вороны.
        - Вина,  - сказал Акяс. Затем:  - Много.
        Так они выпили все вместе.
        Вино с имперских виноградников было очень хорошим и крепким. Потребовался всего один бокал, чтобы смягчить острые углы каждого. Два или три бокала, чтобы расслабить.
        Теперь, после четырех бокалов, Люциан чувствовал себя почти счастливым.
        Гиперия медленно провела рукой по своим великолепным волосам. Ей приходилось двигаться медленно, чтобы не шататься; когда бы она ни заговорила, она говорила очень четко, как бы доказывая, что вовсе не пьяна. Беда была в том, что она говорила что-то вроде: «Если я умру, и ты умрешь, и мы все умрем, то больше никто не умрет. Правильно?»  - и оглядывалась вокруг в поисках подтверждения.
        - Нам стоит взять немного еды,  - простонала Эмилия. Она положила голову на плечо Люциана. Ее волосы пахли приятно.
        - Вы знаете, я как раз думала о том же, про смерть всех.  - Веспир причмокнула губами и повернулась к Гиперии.  - Если нас всех убьют, это будет означать, что никто не станет императором?  - Она усмехнулась.  - Это было бы забавно.
        - Нет, будет гражданская война.  - Эмилия попыталась налить еще вина и расплескала его.  - Это случилось в доимперские времена, вы знаете? Раньше у них все время были гражданские войны. Вы могли бы, э-э, запланировать их, они были такими регулярными.  - Она икнула. Люциан про себя подумал, что это восхитительно, но ничего не сказал.
        - Я хочу гражданскую войну!  - Аякс поднялся на ноги.  - Вы можете себе представить, что все просто на драконах, ну, не знаю, драконят?  - Он сел рядом с Веспир и улыбнулся.  - Я бы победил.
        Веспир фыркнула в свой бокал.
        - Нет. Нет. Ты погиб бы первым.  - Она вытерла рот и, хихикая, грубо толкнула Аякса локтем.  - Неужели ты ничего не понял сегодня днем? Твой дракон такой глупый,  - прошипела она, затем закрыла рот рукой и выпучила глаза. Разгневанный Аякс выглядел так, словно пытался раздуться. Словно раздутая гадюка, подумал Люциан. Или раздутая рыба. Что-то маленькое, что раздувается.
        - Пес не глупый! Он… пронырливый.
        Все посмотрели на него искоса.
        - Мне жаль. Я люблю драконов!  - Веспир взмахнула руками, извиняясь.  - Я друг всех драконов. Драконы - мой народ. Я люблю драконов больше, чем кто-либо другой.  - Она сложила руки на груди, очень искренне. Затем она фыркнула.  - Но твой дракон такой, такой глупый.
        - А твой дракон маленький!  - Аякс уткнулся лицом в лицо Веспир. Она ухмыльнулась и стукнулась лбом о его лоб.
        - Буп.  - Это вывело ее из себя, но больше никто этого не понял. Вытирая рот, она сказала:  - Твой дракон такой милый, но такой глупый.  - Она помолчала.  - Твой дракон такой глупый…
        О, Люциан не мог устоять.
        - Насколько он глуп?
        Глаза Веспир загорелись.
        - Твой дракон так глуп, что пытается улететь на зиму на юг вместе с гусями.
        Веспир стукнула по столу от собственной шутки. Даже Гиперия рассмеялась, но, возможно, унижение Аякса доставило ей большее удовольствие, чем шутка.
        - Твой дракон такой глупый,  - прошептала Веспир,  - думает, что драконий трон - это место, где он может посрать.
        Веспир упала на бок и прижала колени к груди, смеясь с безудержным удовольствием. Аякс был похож на грязный сжатый кулак.
        - Твой дракон такой глупый,  - сказала Эмилия с усмешкой,  - что он принимает платоновскую гипотезу о дракомахии за теорему Каллифона о драконьей иерархии.  - Гиперия и Аякс тупо уставились на нее.  - Ну, я подумала, что это смешно,  - проворчала она и откинулась спиной на Люциана.
        - Я думаю,  - сказала Гиперия тихим, нежным голосом, царственно прижав руку к щеке и закрыв глаза,  - что меня скоро вырвет.
        - Нам нужно больше этого.  - Люциан сунул кувшин служанке.  - И что-нибудь поесть. Хлеб, виноград, рис? Да. Спасибо.
        - Знаете, мы упускаем хорошую возможность провести здесь симпозиум.  - Эмилия ткнула Люциана в бок.
        - Во-первых,  - Аякс поднял один палец.  - Что такое суппозиция?
        - Симпозиум. Во время зарождения империи было празднество, на котором все пили вино и спорили о философии, науке и смысле вселенной.  - Глаза Эмилии сверкнули при этой мысли.
        - Это звучит ужасно,  - сказали Гиперия и Аякс. Если они и заметили свой краткий миг единения, то не подали виду.
        - Нет. Было бы замечательно, если бы вы были умны.  - Эмилия сморщила нос.  - В течение нескольких сотен лет к дискурсу относились с почтением. Но в прошлом столетии или около того дебаты и философия начали считаться по существу бесполезными. Примерно в то же время дух завоевателя заразил все стороны этрусской жизни. Какой смысл расширять базу человеческих знаний, если можно просто расширить линии на карте?  - Она пошла выпить и обнаружила, что ее бокал пуст. Эмилия помахала им в воздухе, ища глазами слугу.  - А что в этой штуке?
        - Вино,  - прошептал Люциан. Она толкнула его локтем.
        - Осторожно. Это прозвучало почти предательски.  - Мягкий холодный голос Гиперии говорил о том, что краткий миг, когда она не была собой, подошел к концу. Черт.
        - Ну, скоро я умру, так что ничего страшного, если я немного рассержусь,  - пробормотала Эмилия.
        - Ты этого не знаешь,  - сказал Люциан грубее, чем хотел. Она моргнула на него с удивлением. Прочистив горло, он сказал:  - Ты можешь победить. Ты выиграла в Игре, в конце концов.  - Несмотря на полное понимание того, что только один из них мог одержать победу в этом Испытании, и несмотря на то, что он сам хотел получить этот трон по собственным причинам, идея смерти Эмилии… особенно по его приказу, если он победит… наполнила его отчаянием.
        - Если бы только Правда была дебатами. Я знаю, что победила бы.  - Эмилия вздохнула, а Аякс фыркнул, отхлебывая новую порцию вина из бокала.
        - Я знаю, как разговаривать с людьми. Поверь мне, жрецы были бы поражены тем, что вышло из моего рта,  - сказал он.
        - Поверь мне, они уже,  - ответила Эмилия. Люциан рассмеялся прежде, чем смог остановиться.
        - Наблюдай за мной. Послушай, как это гениально.  - Аякс запрыгнул на диван, слегка покачиваясь, чтобы сохранить равновесие. Рядом с ним Веспир вытянула шею, чтобы лучше видеть.
        - Может, нам стоит отвернуться?  - пробормотала Эмилия, когда Аякс отвесил ей широкий поклон.
        - Хотела бы ты этого, даже если бы могла?  - ответил Люциан.
        - Это суппозиция,  - воскликнул Аякс. Эмилия вздохнула.  - Чтобы поговорить о том, почему я собираюсь стать императором или почему я действительно должен им стать. Так…  - Он сделал паузу, скривив лицо, пока думал над своими аргументами.  - Я должен быть императором, потому что я знаю все об экспансии. Понимаете? Экспансии империи. Экспансии границ. Почему?  - Он перечислял причины на пальцах.  - Чем больше экспансия, тем больше земли. Чем больше земли, тем больше людей. Чем больше людей, тем больше налогов. Чем больше налогов, тем больше денег. Чем больше денег, тем богаче я становлюсь. Если я становлюсь богаче, значит, у меня хорошее настроение. Хорошее настроение, значит, мы все в хорошем настроении.
        Он остановился, позволив, чтобы эту гениальную мысль оценили все
        Все старались быть вежливыми.
        - Также,  - добавил Аякс с видом человека, знающего, что он попал в самую точку.  - Я получу девушек. Девушек.  - Он запрокинул голову и уставился в потолок.  - Дееееевуууушееееек.
        - Вряд ли это подходящий аргумент,  - начала Гиперия, но тут к парню подскочила Веспир.
        - Девушки потрясающие!  - крикнула Веспир, хватая Аякса за плечи.  - Но не вопи больше так жутко.
        Аякс решительно покачал головой.
        - Нет, нет, я не буду. Если я подойду к девушке и скажу: «Здравствуйте, мисс девушка, не хотите ли вы пойти в мой золотой дворец?»  - и она скажет: «Нет», то это совершенно нормально. Но есть, я думаю, шестьдесят процентов вероятности, что она скажет: «Да», потому что я император и у меня есть золотой дворец.
        - Да, золотой дворец!  - прокричала Веспир. Она явно была в восторге от этой идеи.  - Моя очередь!  - воскликнула она, когда Аякс поклонился без аплодисментов.
        Аякс обнял ее и крепко прижал к себе.
        - Ты мой лучший друг. Буп,  - сказал он, выпуская ее из объятий и падая на свое место.
        - Это не так работает, но хорошая попытка.  - Она покачнулась на месте, помолчала немного, собираясь с мыслями, и начала:
        - Я не знаю, как писать свое имя,  - сказала она. Хорошее начало. Люциан заметил и Гиперия тоже, что слуги, похоже, внимательно слушают Веспир.  - Я родом из маленькой деревушки, из тех мест, через которые можно пройти, чтобы попасть туда, где действительно стоит побывать.  - Она зашаталась, но все же поймала равновесие.  - Когда ты говоришь об «экспансии», знаешь, о чем я думаю?  - Она спрашивала не столько Аякса, сколько весь их стол.  - Я думаю о сотнях солдат, разбивших лагерь по всей моей деревне, которые заграбастали два наших колодца, чтобы напоить лошадей. Я думаю о солдатах, которые забирают наших цыплят, зерно и картошку, потому что они голодны. Потому что, по-видимому, мы никогда не голодаем,  - проворчала она, проводя рукой по лицу.
        - Да, голодаем,  - отозвался Аякс, сложив ладони рупором. Казалось, он пытался поддержать ее больше, чем понимал, что происходит.
        - Итак, после того как они заберут нашу воду и еду, солдаты воткнут флаг в землю и скажут, что мы теперь часть империи, а потом двинутся дальше. Но оставят какого-то парня, который сидит за столом и говорит нам, что теперь мы должны платить больше денег и больше цыплят и зерна за… Я не знаю за что.
        И парень за столом никогда не пачкает руки, но он начинает диктовать нам, как управлять нашей землей и когда отдавать наших детей в армию или работать в их дворцах или на их полях. И никого не волнует, когда они забирают нас, потому что зачем им это нужно? Мы принадлежим им с самого рождения.  - Веспир перестала колебаться; она стояла пугающе неподвижно.  - Они говорят нам, как управлять нашей жизнью, а потом заставляют нас умереть за них, а потом пишут письма, в которых выражают сожаление, что мы умерли. Только мы даже не можем прочитать, как они сожалеют, потому что никто не думает, что это хорошая идея - учить нас читать.
        Голос Веспир становился все громче по мере того, как в комнате становилось все тише.
        - Мой старший брат Каска. Его забрали в армию, когда мне было одиннадцать. Однажды я пришла домой и обнаружила на кухонном столе деревянную коробку, а маму плачущей. У нее было письмо с печатью Пентри. Мы знали, что один из моих братьев и сестер погиб на войне. Они сжигают тело, кладут пепел в маленькую коробочку и отсылают его семье.  - Глаза Веспир блестели от непролитых слез.  - Мама не смогла прочитать письмо, чтобы узнать, кто умер, поэтому мне пришлось отнести его в местный имперский аванпост, чтобы какой-нибудь парень за столом прочитал его.  - Она шмыгнула носом и потерла его.  - Он сказал мне, что Каска дезертир, поэтому они убили его на месте. И все, о чем я могла думать, когда мать с отцом плакали и молились у маленького семейного алтаря в эту ночь с глиняными фигурками семьи Пентри и просили прощения за то, что вырастили труса… все, о чем я могла думать, о том, что, конечно, Каска сбежал. Он не был солдатом. Он рассказывал шутки. Он спал и ел слишком много рисовой каши. Его брюки никогда не сидели на нем, потому что он так быстро рос. И они уложили все его длинное, тощее тело в
маленькую коробочку на нашем кухонном столе.
        Знаете, до того как Этрусская империя пришла на восток, мой народ был лошадиным народом, не драконьим.  - Веспир сморгнула слезы.  - Когда Валерия Пентри пришла, чтобы завоевать нас, мы так хорошо сражались, что она вышла замуж за одного из наших дворян. Вроде того, как они сделали в Картаго, Пентри стали похожи на нас. Но это все равно в основном этрусское, верно? Так что моя фамилия, слова, которые я произношу, одежда, которую я ношу… все это происходит от Этруссии. Иногда я думаю, как бы меня назвали на каком-нибудь другом языке. Я не знаю.
        - Итак, с чем мы остаемся?  - спросила Веспир, выходя из задумчивости.  - Недостаточно. Они требуют от нас больше, когда у нас меньше, и почему? Потому что кто-то поставил флаг в нашей деревне или что-то в этом роде.
        Последние слова она пробормотала в пол. Аякс зарычал с аплодисментами, и тихие взгляды метнулись между слугами. Люциан видел, как все они вздрогнули или кивнули. Аякс обнял Веспир, когда она села рядом с ним.
        - Мой был лучше, но и твой тоже был очень хорош,  - сказал он.
        Люциан налил девушке еще вина, стараясь, чтобы его руки не дрожали. То, что она сказала, было чистой правдой.
        - Но ты не объяснила ключевую часть.  - Гиперия скривила губу, обнажив мелкие белые зубы.  - Почему ты должна быть императрицей?
        - Я имею в виду, почему я должна?  - проворчала Веспир.
        Эмилия тем временем накручивала на палец прядь волос, принимая тот отстраненный вид, который Люциан когда-то так хорошо знал.
        - Люциан?  - Гиперия посмотрела в его сторону.  - У тебя есть что добавить к данному симпозиуму?
        Сейчас было бы самое подходящее время сказать «нет», выпить и поднять тост за того, кто победит, и держать свои мысли глубоко в себе. Но после речи Веспир и выпитого вина Люциан почувствовал, что у него развязался язык. И хотя часть его кричала, чтобы он молчал, он обнаружил, что произносит слова.
        - Когда я был мальчиком,  - медленно проговорил он,  - я боготворил своего отца.
        Наконец Люциан рассказал всю историю своей первой битвы, когда ему было четырнадцать лет. Он рассказал, как его учили владеть оружием, как в семь лет он поклялся однажды отомстить за свою мать и убить северных варваров, которые забрали ее. Люциан тренировался с мечом и копьем, воображая с каждым ударом, что какое-то викингарское чудовище умирает под клинком. Когда Тихея вылупилась, он работал над тем, чтобы стать воздушной угрозой, достойной имени Сабель.
        Он вспомнил, как, когда им с Дайдо исполнилось по четырнадцать лет, отец объявил, что они готовы выполнить свой долг перед империей и семьей. Гектор всегда ставил долг и честь превыше всего, который проявил исключительную заботу, чтобы научить своих близнецов быть гордыми и благородными, а также свирепыми и сильными. Как же Люциан любил его!
        В первый раз, когда они с Тихеей летели на битву против северных орд, новые доспехи Люциана плотно облегали его, подбитый мехом плащ развевался позади него в холодном северном воздухе. Они с Тихеей приземлились рядом с отцом в густом лесу, и Дрейки легко и ловко сели на землю. И Гектор объяснил план.
        Впереди, за корявыми зимними деревьями, не было ни поля битвы, ни варварской орды. Люциан видел только хижины и дым от костров. Он услышал детский смех.
        - Но, отец,  - сказал он,  - это же деревня.  - Люциан вспомнил, что весь этот день был похож на рисунок, который получился совсем не таким, каким он себе его представлял.
        Отец сказал ему, что в реальной жизни победы приходят от каждого, кто делает свое дело. Солдаты викингеров направлялись на восток, чтобы встретить имперские войска в бою. Работа Люциана, сказал он, заключалась в том, чтобы убедиться, что выжившие вернутся и обнаружат, что их дома исчезли. Ни семьи. Ни укрытия. Они будут отрезаны по самые ноги. Так наземные войска атаковали деревню, и Люциан поднялся в воздух на Тихее.
        Люциан вспомнил, как поджигал эти соломенные крыши, как горящий сок и смола пахли тошнотворно сладко, как ириски.
        Война с высоты пятнадцати метров выглядела совсем по-другому. Жители деревни в основном состояли из стариков, больных и тех, кто был слишком молод, чтобы владеть оружием. Люциан и Тихея косили их везде, где это было возможно, легко уклоняясь от нескольких стрел, выпущенных в их сторону. Люциану стало дурно, когда он двинулся вдоль деревни, разрушая все дома и постройки, какие только мог.
        А потом, когда Тихея встала на дыбы и приготовила еще один огненный шар, он увидел старика и ребенка.
        У мужчины были длинная борода и запавшие глаза. Он в ужасе указал на Люциана. Приказ стрелять застрял у Люциана в горле, когда старик прижал мальчика к груди. Его внук? Возможно. Ребенок, которому было не больше восьми или девяти лет, поднял глаза на Люциана и дракона и закричал от страха.
        - Тихея. Огонь,  - прошептал Люциан, и его дракон изрыгнул поток чистого пламени.
        Позже, когда Люциан с отцовской рукой на плече победоносно прогуливался по разграбленной деревне, они наткнулись на два трупа.
        Один был мужчиной, другой - маленьким мальчиком. Они оба были обуглены до неузнаваемости, но Люциан узнал их. Мужчина обнял мальчика, его тело обвилось вокруг него, защищая. Их жир все еще шипел, словно что-то медленно жарилось на огне.
        В этот момент Люциан понял, что он не был и никогда не будет героем. Пока солдаты ликовали, а немногочисленные пленники плакали, лорд Сабель поцеловал Люциана в щеку и сказал: «Ты достоин называться моим сыном».
        Люциан прервал свой рассказ и выпил еще вина.
        Теперь Эмилия сидела прямо, ее серые глаза были полны ужаса. Веспир наклонилась и обхватила голову руками.
        - И что же ты тогда сделал?  - прошептала Эмилия.
        - Я закричал, что ненавижу его.  - Он вытер губы.  - Что я ненавижу всю эту гнилую империю.  - Люциан закрыл глаза.  - Он ударил меня по лицу. Он никогда раньше не бил меня. Это был первый раз, когда он посадил меня на гауптвахту. Но не последний.
        - Ты боролся, чтобы расширить границы того, что ненавидишь?  - Гиперия покачала головой, ее взгляд стал жестким.  - Нет ничего хуже лицемерия.
        - Ты не знаешь.  - Люциан наклонился ближе к Гиперии, каждый волосок на его руках и затылке встал дыбом. Ярость обострила его фокус.  - Ты всю свою жизнь прожила в золотых дворцах, о которых болтал Аякс. Такие люди, как ты, не понимают, что значит не иметь выбора.
        - У нас всех есть выбор, каждый день,  - сказала Гиперия.
        - Нет. У некоторых из нас есть выбор. Ты. Э, даже я,  - прорычал он, потому что знал, что она права. Он мог улететь на Тихее в любой момент, даже если это означало скорую расплату. Он убивал и сжигал ради гордости своей семьи и ради спасения собственной шкуры.  - Но у таких людей, как Веспир, нет. Даже у Аякса нет выбора.  - Он взглянул на них.  - Нельзя говорить о выборе, когда у них его нет.
        - Я знаю, каково это - сделать ужасный выбор.  - Гиперия уставилась в окно.
        - Твоя сестра была не выбором. Она была жертвой.  - Он ожидал, что она набросится на него за это, но Гиперия не ответила.  - Поэтому я хочу трон. Я не могу принять мир, в котором не было места для того старика и мальчика.
        Тишина.
        Наконец Гиперия заговорила:
        - Антипон написала единственный закон империи, который нам когда-либо понадобится.  - Она подняла руку ладонью вперед, мизинец и безымянный палец согнуты. Она приняла классическую позу философа. По приподнятой брови Эмилии Люциан понял, что даже она впечатлена. Гиперия была хорошо образованна. Не хватает воображения, да, но не образования.  - «Я благодарю силы порядка, которые дали мне язык, чтобы говорить правду, и разум, чтобы постигать ее»,  - сказала она, цитируя первое правило наизусть. Она продолжила:  - «Наша империя - единственная истинная, упорядоченная и хорошая вещь в этом мире. Иначе как могли бы эти цивилизации, обреченные на хаос и примитивную жизнь, подняться с помощью медицины, права, сельского хозяйства и искусства? Империя предоставляет своим солдатам почетную работу. Их труд, пропитанный кровью во славу будущего,  - это жертва, которая позволяет всем процветать».
        Вино обожгло внутренности Люциана.
        - «Император получает плоды войны и придает больший смысл миру, завоевывая его. Он процветает».
        - «Дворяне берут щедрость из протянутой руки императора, позволяя им плодить солдат, ученых и философов, которые, в свою очередь, приносят смысл и надежду народу. Они процветают.
        Люди в безопасности, сыты, и находят смысл, когда они работают для стабильности империи. Они процветают.
        Те, кто живет в хаосе, борются и умирают. Империя восстанавливает порядок. Свободные от хаоса, все народы отдают своих людей и богатства империи притоку, впадающему в большую реку. Они процветают. Таким образом, только империя вообще и эта в частности является моральной и правильной».
        Закончив, Гиперия удовлетворенно откинулась назад. Эмилия прочистила горло.
        - Драконье дерьмо,  - весело сказала она, откидывая волосы с лица.
        Люциан потрясенно рассмеялся.
        Глаза Гиперии сузились.
        - Прошу прощения?
        - Антипон писала об этом во втором веке нашей эры, задолго до того, как появилась военная машина. Кроме того, второе правило обсуждает умеренность, насколько важно не просто побеждать ради победы. Антипон специально сказала, что упорядоченная империя может оставаться здоровой только путем создания заклинаний мира, так же как и войны, как севооборот. Забавно, что никто никогда не вспоминает о втором правиле, когда цитируют ее.  - Эмилия нахмурилась.  - Кроме того, разве ты не слышала Веспир и Люциана? Голодные люди становятся еще голоднее. Бедные люди становятся еще беднее. Невинных людей сжигают заживо. Каким образом разрыв семей может что-то стабилизировать?
        - Временное страдание необходимо, чтобы сделать будущее более великим,  - автоматически ответила Гиперия. Люциан представлял себе сознание девушки из Вольска как карточную систему: получаешь вопрос - даешь правильный ответ, даже не задумываясь о том, что у тебя спросили. Он смотрел на Эмилию, чувствуя прилив возбуждения. Да. Возьми ее.
        - Знаешь, я много читаю,  - сказала она непринужденно.  - Я обожаю статистику.
        Гиперия застонала, но Эмилия продолжила:
        - Имперский университет недавно провел исследование о завоеванных кланах викингаров.  - Ее слова задели сердце Люциана.  - Когда мы только начали завоевание, у них была двенадцатипроцентная детская смертность. Годы спустя выяснилось, что эти двенадцать процентов не изменились. Но одно число сильно колебалось. Хочешь угадать?  - Она наклонилась ближе к Гиперии.  - Смертность среди людей в возрасте от шестнадцати до двадцати пяти лет почти утроилась, потому что наша империя продолжает подталкивать их на передовую линию еще большего количества войн. Итак, с таким же количеством мертвых младенцев и меньшим количеством новых семей как именно викингары процветают? Мы единственные, кто хоть что-то получает от этого.
        Гиперия с минуту не отвечала.
        - Ты не можешь сравнивать дракона с коровой,  - сказала она наконец.  - Они служат для разных потребностей.
        Люциан почувствовал себя так, словно его ударили. Эмилия судорожно вздохнула, но ее голос остался спокойным.
        - Если дракон съест слишком много скота, ситуация ухудшится как для коров, так и для драконов.
        - Что бы ты тогда делала?  - Голос Гиперии сочился ядом. Эмилия даже не вздрогнула.
        Она подперла щеку рукой. Вздох взъерошил завесу ее волос, упавших на лицо.
        - Я просто говорю, что нынешняя система не работает. Может быть, все было бы хорошо, если бы мы действительно делали бы этих людей процветающими и счастливыми, завоевывая их, но мы этого не делаем. Мы обещаем порядок, но делаем мир еще более хаотичным.
        - Империя - это самое далекое от хаоса, что только можно себе представить,  - выплюнула Гиперия.
        - Все, что я знаю,  - чтобы что-то стало лучше, другое должно измениться.
        - Будь осторожна.  - Голос Гиперии охладил комнату на несколько градусов.  - Смотри не начни говорить как лорд хаоса Оретани или его фанатики.  - Девушка стояла и лишь слегка покачивалась.  - Я иду спать. Увидимся утром на последнем вызове.  - Гиперия выскочила из комнаты, слуги с поклоном проводили ее к двери. Аякс тоже встал и с бесконечной осторожностью поставил бокал.
        - Похоже, наш счастливый семейный момент закончился,  - проворчал он. Веспир последовала за ним, и Люциан потянулся следом. Должно быть, уже перевалило за полночь. Если это будет его последний сон, то он будет крепким. Многообещающе.
        Он все еще боялся увидеть эти два обугленных тела в ногах своей кровати, но после разговора о них боль уменьшилась.
        Когда они с Эмилией вошли в темный коридор, он сказал:
        - Мне нравится ход твоих мыслей.
        Она слабо улыбнулась.
        - Я понятия не имею, что будет завтра. Я годами собирала информацию об этом Испытании и ничего не нашла насчет Правды.  - Она настороженно посмотрела на Люциана.  - Я должна спросить. Ты… видел что-нибудь странное?
        Его сердце забилось быстрее.
        - Видения, ты имеешь в виду?  - прошептал он.
        Она кивнула, закусив губу.
        - Что ты видишь?
        - Обгоревшие тела старика и мальчика. Те, о которых я рассказывал.  - Он нахмурился, но вздохнул с облегчением.  - Ты тоже видишь?
        - Да. Я думаю, связано ли это как-то с тем, что нас ждет завтра?  - Она говорила тихо, пока они шли, оглядываясь через плечо на случай, если за ними следят. Люциан не винил ее. Казалось, будто тайные глаза усеяли весь этот позолоченный дворец.  - Я не расспрашивала Аякса и Гиперию, но Веспир сказала мне, что видит свою семью. Вот и все, что она сказала.
        - А ты?  - Люциан остановился.  - Что ты видела?
        Эмилия так долго молчала, что ему показалось, она не ответит.
        - Когда мне было четырнадцать, я видела, как девушку казнили за то, что она была хаотиком.  - Она начала быстро потирать пальцы. Он заметил, что она делает это время от времени.  - Иногда… Я снова вижу ее.
        - Это ужасно.  - Несмотря на то, что при слове «хаотик» по его телу пробежали мурашки, Люциан почувствовал прилив сочувствия. Он слышал истории о гвоздях, о крови, но никогда не видел подробностей. Какими бы чудовищными ни были эти способности, Люциан всегда считал казнь порочным делом. Очевидно, Эмилия чувствовала то же самое.
        - Если я увижу это завтра, то не знаю, что буду делать,  - пробормотала она. Люциан взял ее руки в свои, успокаивая.
        - Ты с этим справишься. Ты всегда была храброй,  - сказал он.
        Она покачала головой, и волосы снова упали ей на лицо.
        - Ты ошибаешься.
        - Если это не могу быть я, то, надеюсь, это будешь ты,  - прошептал он.  - Ты умная, хорошая и храбрая.
        Он хотел, чтобы это прозвучало по-доброму, но Эмилия отстранилась.
        - По крайней мере, я умна.
        Затем она сбежала, ее каблуки мягко стучали, когда она промчалась по коридору и резко повернула направо. Люциан провел рукой по волосам. Откуда это взялось?
        Когда он направился в свою спальню, нога Люциана ударилась обо что-то, что скользнуло по полу и сверкнуло в лунном свете. Он опустился на колени и, обнаружив маленькие осколки хрусталя, поднял их.
        Странно. Они были похожи на слезы.

        43
        Гиперия

        Гиперия вытерла клинки сухой тряпкой. Она выложила свое лучшее платье - шелковое, с открытыми плечами и золотыми блестками, вышитыми пятиконечными звездами по лифу. Она начищала свои туфли из телячьей кожи, пока они не заблестели в свете свечей. Плащ из чистого золотого сукна с изысканным бисером в форме пламени довершал ее наряд на завтра. На ночном столике ее жемчуга и бриллианты стояли рядами, как солдаты, ожидающие приказа.
        - Хорошо,  - выдохнула она наконец, безупречная и готовая к своей судьбе.
        Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Джулия ждет в ногах кровати. Она будет улыбаться отвратительно, безмятежно, как всегда.
        - У того, что я сделала, была причина,  - сказала Гиперия, кладя свой украшенный драгоценными камнями кинжал на колени.  - Не волнуйся. Гиперия посмотрела на отражение Джулии в зеркале своего клинка.  - Ты будешь так гордиться, что я убила тебя.

        44
        Гиперия

        На следующее утро последнее испытание ждало их за пределами дворца в глубине садового лабиринта. Гиперия, Эмилия, Веспир, Люциан и Аякс стояли перед входом в пустоту.
        Чего бы они ни ожидали, такого они предугадать не могли.
        Ворота приютились между двумя острыми кипарисами, по обеим сторонам которых росли кусты диких роз. Хотя цветы были прекрасны, Гиперия заметила густые заросли шипов и решила быть осторожной. Пустота, или что бы это ни было, лежала в обрамлении серого каменного прохода, с перемычкой наверху. Если бы кто-то проходил мимо случайно, то никогда бы этого не заметил.
        В проходе ожидала темнота, непроницаемая, чернильная. Оттуда не доносилось ни звука, ни капель далекой воды, ни ветра. На самом деле у нее создалось впечатление, что пустота действительно поглощает звук. Гиперия вообразила, что если бы она вошла внутрь, то просто… перестала бы существовать.
        Действительно ли это магия порядка?  - Она чуть не ущипнула себя за такие мысли. Этот мир таил в себе множество тайн, не все из которых она могла понять. Вот почему у них были жрецы.
        - Мы просто… заходим внутрь?  - спросила Эмилия. Здесь были только участники и жрецы. Имперской стражи нигде не было видно.
        - Да. Последний вызов ждет,  - сказала Камилла.
        - Мы не можем сказать вам, что внутри, потому что сами едва знаем,  - объяснил Петро.  - Когда император Эразмус вернулся, он просто сказал, что видел правду.  - Священник кивнул.  - Я дам вам один совет. Большинство императоров или императриц, которые были выбраны, прошли этот вызов.
        - Прошли? Не выиграли?  - спросила Эмилия.
        - До сих пор вы соперничали друг с другом. В этом вызове говорится, что вы будете соревноваться с самими собой. Нет никакого рейтинга. Вы либо проходите, либо нет.
        Правда, казалось, была важнее всего, что было до этого. Гиперия почувствовала, как ее плечи расслабились. Она никогда не избегала встреч с неприятной правдой лицом к лицу.
        - А как мы поймем, если пройдем?  - спросил Люциан. Он глубоко вздохнул, его взгляд был непоколебимо прямым.
        - Вы поймете,  - ответил Петро. Гиперия поджала губы. Не очень-то информативно.
        - Идите.  - Камилла махнула участникам рукой вперед.  - По одному, но вы можете находиться внутри одновременно.  - Гиперия смотрела, как Эмилия вошла первой, даже относительно худой девушке пришлось повернуться боком и протиснуться. Потом Аякс, потом Веспир. Как всегда, джентльмен Люциан жестом пригласил Гиперию идти, но она покачала головой.
        - Я счастлива быть последней,  - сказала она. Надеясь, что ее голос не прозвучал испуганно. Пожав плечами, он втиснул свое мускулистое тело внутрь. Гиперия присела на корточки и обернулась. Она ничего не боялась, но терпеть не могла тесноту. Это было совсем не то, что нужно дракону.
        Но она медленно вошла в темные недра этого прохода. Пятеро двинулись вперед. Воздух там был почти неподвижным… пустым. Гиперия оглянулась и обнаружила, что свет в проеме стал водянистым, хотя они и не зашли так далеко.
        - Где мы находимся?  - спросила она. Ее голос, казалось, не был слышен, как будто кто-то рядом удерживал ее и ее слова. Ее плоть покрылась бисеринками пота от этой мысли.  - Привет?  - прошептала Гиперия. Остальные не ответили. Они исчезли.
        Мир вокруг нее был погружен во тьму и тишину. Гиперия покачнулась на каблуках и схватилась за рукоять кинжала, висевшего у нее на боку. Она подождет, пока кто-нибудь придет за ней, а потом, если понадобится, убьет его. Она всегда чувствовала себя лучше с планом.
        Что-то задышало в темноте.
        Гиперия обернулась, и ее рука упала с рукояти.
        - Этого не может быть,  - прошептала она.

        45
        Аякс

        Аякс стоял в комнате, полной золота. От ничего - ко всему, от темного - к яркому в два проклятых мига. Он пнул ногой груду монет, и та упала, мерцая. Опустившись на колени, он подобрал пригоршню и обнаружил, что на них отпечаталось его собственное лицо. Аякс Сарконус. Он просунул их сквозь пальцы, и они упали обратно на землю.
        Сапфиры, изумруды, кинжалы, инкрустированные бриллиантами, золотые кресла в форме драконов с бархатными подушками, красными, как кровь… все богатство, о котором он когда-либо мечтал, раскинулось перед ним. Аякс чувствовал себя голодным, готовым наброситься на все удовольствия, которых он когда-либо жаждал. Ему хотелось пройтись по грудам сокровищ, но он сдерживался. Нет, он должен вести себя как император.
        Впереди виднелась большая кровать с балдахином, красным бархатным покрывалом и шелковыми занавесами.
        В кровати…
        Аякс замер, услышав крики.
        Она кричала и боролась с ним, их тела шаркали по кровати, оскверняя ее…
        Оскверняя ее вместе с ним. Аякс узнал красный бархат отцовской спальни.
        Что-то торчало среди сокровищ: меч с драконьей головой на рукояти, открытой пастью и сверкающим рубином вместо глаза. Аякс вырвал меч из горы монет. Клинок сверкал в свете свечей, рукоять согревала руки. Он представил себе, как отодвигает эти занавеси, пронзая острием меча спину старика. Ударь и покончи с этим, покончи с этим, покончи с этим, заставь все это остановиться…
        Аякс замер, прислушиваясь к этим воплям и ворчанию. Какой позор, какой грязный позор… он не мог посмотреть, откуда пришел.
        Кем он был.
        Злым. Ненавистным. Пятном на простынях.
        - Прекрати,  - выдохнул он, роняя меч в монеты и падая на колени, сцепив пальцы за головой и раскачиваясь взад-вперед.
        - Прекрати,  - простонал он, но не мог пошевелиться, чтобы остановить это.
        И затем…

        46
        Люциан

        Люциан обнаружил старика и маленького мальчика живыми и невредимыми. Он ожидал встретить их закопченные трупы и выдохнул с облегчением.
        - Эй!  - крикнул он, но они его не заметили. Вместо этого они смотрели на небо, старик держал ребенка на руках.
        Желудок Люциана сжался, когда он увидел, что его дракон, его Тихея, расправляет крылья в воздухе в идеальной боевой стойке. Она вытянула иссиня-черную шею и издала нечеловеческий вопль, свой боевой клич. Ее хвост хлестал, крылья тяжело бились. Люциан почувствовал, как его волосы зашевелились на ветру, который она создала. Во рту у него распух язык.
        - Тихея! Девочка, остановись! Остановись!  - Люциан замахал руками, отчаянно пытаясь привлечь внимание дракона, но она была сфокусирована на сбившихся в кучку мужчине и мальчике. Ее пасть открылась, изо рта потекла горячая волна. Появились первые искры огня. Она готовилась сжигать. Убивать.
        Нет. Только не снова. Люциан подбежал к своему дракону, и его нога наткнулась на что-то тяжелое. Посмотрев вниз, он увидел золотой меч с рукоятью в форме головы дракона. Красный рубиновый глаз сверкнул ему. Возьми меня,  - казалось говорил он. Люциан потянулся…
        Но он поклялся никогда больше не брать в руки меч, и зачем ему поднимать оружие против собственного дракона?
        Люциан прикрыл мужчину и мальчика своим телом. Тихея сердито посмотрела на него сверху вниз, из ее ноздрей струился дым. От нее пахло осенними кострами, запах, который он всегда любил.
        - Стой, девочка! Это я!  - воскликнул Люциан.
        Когда Тихея открыла пасть и пламя устремилось к нему, Люциан упал на мужчину и мальчика в панике. Пока их тела жарились вместе, пока агония драконьего огня стирала его чувства, его последней мыслью было, что он никого из них не спас.
        И затем…

        47
        Веспир

        Веспир было запрещено поднимать глаза. Здесь, стоя на четвереньках рядом со своей семьей, она была в своем естественном состоянии. Она посмотрела в сторону и заметила, что Каска был среди них. Он улыбнулся ей той щербатой улыбкой из их детства. Веспир позволила себе слегка покачать головой. Не валяй дурака. Тот факт, что он мертв, не беспокоил ее; у них были более серьезные заботы.
        Пентри смотрели на них, и ей пришлось быть тихой.
        Как… как она сюда попала? Веспир моргнула, что-то щекотало ей затылок. Мать подтолкнула ее локтем, очевидно, Веспир была недостаточно послушной. Она снова склонила голову.
        - Ты.  - Сапоги лорда Пентри остановились перед ее лицом, и Веспир коснулась лбом земли.  - Ты ничтожество,  - сказал лорд, пнув ее ногой. Веспир застонала, когда острая боль пронзила ее тело. Она сжалась в комок, готовясь сдаться под градом ударов. Что еще она могла сделать? В этой покорности чувствовалось облегчение.
        Но больше ударов не последовало. Веспир смотрела сквозь волосы, как лорд Пентри поднимает Каску на ноги. Стряхнул с него пыль. Ужас заморозил ее кровь, когда лорд выбрал еще больше ее братьев и сестер, чтобы поставить их на ноги. Веспир снова опустилась на колени, дрожа от холода, а мать плакала и умоляла ее ничего не делать. Держись незаметнее. Не позволяй им увидеть тебя.
        Это лучшее, что мы можем получить.
        Но Веспир не смогла отвести взгляд, когда лорд выбивал колени ее брата из-под него и тот рухнул на землю. Когда лорд Пентри наклонил шею ее брата, обнажив меч.
        Он был дезертиром.
        И кто она такая, чтобы сказать нет? Кто она такая? Лютум. Грязь. Она была никем.
        Вообще никем.
        Но…
        Когда лорд занес меч над шеей ее брата, хотя она и знала, что Каску уже не вернуть, Веспир вскочила на ноги. Пока ее родители ахали, она бросилась вперед. Это было бессмысленно, у нее не было оружия, и ее мать вскрикнула, когда Веспир отбросила Каску в сторону и подняла свою руку…
        Лязг. Сталь встретила сталь.
        Веспир обнаружила, что она парировала удар лорда своим собственным мечом. Лезвие дрогнуло в ее руках и чуть не выскользнуло из захвата. Но ей удалось удержать его.
        Лорд Пентри отступил назад, гнев исчез с его лица. Он стал похож на куклу, когда Веспир встала, поднимая меч. Уверенность наполнила ее мускулы. Внезапно это оружие почувствовалось таким… таким правильным. Легким. С рукояти на нее смотрела драконья морда, в ее глазу сверкал рубин.
        Веспир ткнула мечом в живот аристократа. Лорд Пентри упал на колени, когда она приблизилась к нему. Так легко перерезать ему горло, смотреть, как он истекает кровью.
        Но он был отцом Антонии.
        Должна ли она бросить меч и молить о прощении? Или выпотрошить?
        Выбор. Веспир должна была сделать выбор.
        Она сделала его.
        И затем…

        48
        Гиперия

        Джулия. Гиперия нашла Джулию в этой темноте.
        Не ту, с перерезанным горлом и пустой улыбкой. Это была настоящая Джулия, с мягкими каштановыми волосами и с теплыми карими глазами. Ее младшая сестра набрала в грудь воздуха, чтобы закричать от облегчения. Ее плечи приподнялись.
        Гиперия гордилась тем, что никогда не действовала импульсивно, но она бросилась к сестре. Джулия рыдала у нее на плече. Клубнично-ванильный аромат, лавандовое мало в ее волосах. Джулия была ощутимой тяжестью в ее руках.
        Гиперия не убила ее.
        - Моя малышка, ты здесь.  - Гиперия всхлипнула. Зачем останавливать слезы? Они были одни в этой темноте. Каким-то образом, хотя она прекрасно видела Джулию, в каверне не было никакого источника света. Гиперии было все равно. Ей было все равно. Ее разум закружился, облегчение растеклось по венам.  - Я скучала по тебе. Правда скучала.
        - Мы можем теперь пойти домой?  - Джулия заплакала.
        - Конечно. Как долго они держали тебя здесь?  - Гиперия отступила назад, чтобы обхватить лицо Джулии и вытереть ее слезы.
        Что-то с грохотом упало на пол рядом с Гиперией. Она присела, чтобы осмотреть вещь, и подняла ее.
        Меч с золотым навершием, рукоять которого была сделана в виде головы дракона. Меч императора, переходивший из одной безмятежной императорской руки в другую.
        - Я выиграла.  - Гиперия просияла, у нее закружилась голова. Все невзгоды ее детства, боль последних недель - все это стоило того, чтобы выиграть.  - Я победила!
        Но ничего не изменилось. Не было ни праздничных труб, ни грохота барабанов. Две сестры остались в небытии, и Гиперия не понимала.
        До тех пор пока Гиперия не осознала со страшной и ползучей уверенностью, что она все-таки не была освобождена.
        Джулия наблюдала с затравленным взглядом. Ее губы задрожали. Помнила ли она?
        Гиперия поморщилась, пытаясь напомнить себе, что все это было не по-настоящему. Сестры перед ней не было. Это была иллюзия. Не реальность.
        Ее убийство ничего бы не значило, потому что Джулия уже была мертва. Гиперия была бы напуганной дурочкой, если бы думала иначе.
        Она взвалила длинный меч на плечо, так легко он лежал в ее руке. Она была следующей императрицей из Вольска, ее изберут.
        Она должна была делать только то, что ненавидела больше всего.
        - Пожалуйста, нет,  - всхлипнула Джулия, пятясь и вытягивая руку в слабой попытке защититься.  - Гиперия, нет! Только не снова!
        Гиперия вздрогнула, прикусывая язык. Оно пытается обмануть тебя.
        На этот раз корона будет принадлежать ей, а ее сестра уже будет мертва.
        - Пожалуйста!  - всхлипнул призрак Джулии.
        - Мне жаль,  - сказала Гиперия. С криком она взмахнула мечом и рассекла шею призрака. Джулия мгновенно исчезла, и Гиперия осталась одна в темноте, с мечом в руке.
        Это все?
        Гиперия провела большим пальцем по рубину, вставленному в глаз дракона. Она ждала в этой темноте, ждала фанфар труб. Она ждала мгновения безмятежности, которое так и не наступило, и неописуемое чувство расцвело в ее груди, как какой-то ядовитый цветок.
        Пустота, правда, чем бы ни было это место…
        Она почувствовала, как оно смотрит на нее.
        Осуждает ее.
        Что если… что если она сделала неправильный выбор? По мере того как секунды проходили мимо и она оставалась в пустоте, ее пульс начал учащаться, когда нежелательные мысли посещали ее. Если это было неправильно, если она сделала неправильный выбор, то она должна была потерпеть неудачу и раньше.
        Когда она…
        - Нет!  - закричала Гиперия в темноту.
        И затем…

        49
        Эмилия

        После того как Эмилия взорвала сердце и легкие Хью, с ней стало трудно справляться. К тому времени, когда ей исполнилось четырнадцать, она уже почти год была заперта в замке под присмотром родителей. Эмилия настаивала на том, что это варварское обращение. Почему она не может покинуть территорию замка? Почему она должна оставаться так далеко на севере, где зимой солнце едва всходит? Наконец, ее родители, казалось, смягчились. Они отвезли ее и Александра в ближайшую деревню. Среди них был обнаружен хаотик.
        Девочка, едва ли старше Эмилии.
        Пока лорд и его семья наблюдали, сидя на возвышении, удобно устроившись на бархатных подушках с чашами пряного вина в руках, жители деревни глумились над девочкой, которую вели на помост. На ней был шлем, обозначающий хаотика. Местные жители называли его «жучьим шлемом», но Эмилии он напоминал неочищенную птичью голову. Черная металлическая штуковина, прикрепленная в двух секциях, верхняя часть шлема немного выступала вперед, как клюв. Там не было ни глазных отверстий, ни отверстия для рта, так что тот, кто был заперт внутри этой штуки, не мог видеть или общаться. По-видимому, внутри нижней части шлема, которая была закреплена вокруг шеи, нечто вроде зажима удерживало язык хаотика, чтобы помешать ему произносить заклинания.
        Мне не нужно говорить, чтобы колдовать,  - подумала Эмилия, но благоразумно промолчала.
        Они начали с того, что развязали девушке руки и сняли шлем. Внутри толпа обнаружила обрывок чего-то бледного, с широко раскрытыми голубыми глазами и курносым носом. Кто-то отрезал ей ножом волосы, и кожа на голове кровоточила пятнами. Девочка начала учащенно дышать, когда констебль взял горячий нож из ближайшей жаровни. Его кончик сверкнул расплавленным оранжевым, когда они заставили ее запрокинуть голову.
        - Пожалуйста. Останови это.  - Эмилия потянула отца за рукав, и он бросил на нее испепеляющий взгляд.
        - Смотри и учись,  - прорычал он. Внутренности Эмилии были полны извивающихся червей, когда констебль одним ловким движением отрезал девочке язык.
        Эмилия вспомнила, как рот девушки наполнился густой темной кровью. Похоже на ягодный соус,  - оцепенело подумала она. А потом ее начало трясти.
        Хаос дремал в ее душе. Ужас, выставленный напоказ, подавил все чувства.
        Девочку положили на стол, заковали в цепи и прижгли рану на губе, чтобы она не захлебнулась собственной кровью. Они создали целую науку пыток.
        Сначала они вбили железные гвозди в руки и ноги девочки, привязав ее к столу. Эмилия вздрагивала при каждом ударе молотка. Девочка была приколота, как какая-то больная имитация пойманной бабочки.
        Потом они взяли кипящий свинец и ослепили ее им. Приглушенные крики, то, как она вытянула ноги, словно ее ударила молния, остались в памяти Эмилии более отчетливо, чем вся кровь. Она вцепилась в руку Алекса. Ее брат носил отпечатки ногтей Эмилии в виде полумесяцев в течение нескольких часов после этого.
        Затем они вскрыли живот девушки перед толпой, вытащили ее печень, изучили ее красно-фиолетовое желе, распотрошили ее внутренности, напоминавшие метры розовых сосисок. От одной мысли о сосисках на завтраке Эмилию чуть не стошнило.
        - Держи себя в руках,  - пробормотал отец, когда она начала тяжело дышать и наклонилась, чтобы обхватить руками колени.
        Эмилия не знала, в какой именно момент умерла девочка. Она явно испражнилась еще до того, как это случилось, или, возможно, в момент освобождения. Констебль бросил каждый из ее органов по очереди в огонь, и запах жарящихся отбросов разнесся по воздуху, когда люди зааплодировали и начались танцы. Эмилия увидела двух человек, мужчину и женщину, распростертых на земле от горя. Родители девочки.
        - Все закончилось.  - Алекс поцеловал ее в макушку.
        Когда они вернулись домой, родители спросили у нее, не хочет ли она поскакать по Гибрианским островам, сделать то, что ей нравится. Она ушла в свою комнату и пролежала в постели два дня. Эмилия не могла сомкнуть глаз, чтобы не увидеть глаза девочки. Она чувствовала запах крови в каждой чашке чая, которую брат пытался заставить ее выпить.
        Собственно, с этого и началась ее любовь к кофе.
        И когда Эмилия наконец начала плакать и плакала почти восемь часов подряд, заключенная в углу своей комнаты, ее сила раскалывала комод и взрывала головы кукол, только Алекс был достаточно храбр, чтобы войти внутрь, зная, что она не причинит ему вреда. Он прижал ее к себе и пообещал:
        - Когда я займу трон, первым делом я прикажу прекратить убивать хаотиков. Клянусь тебе.  - Он поцеловал ее в макушку.  - Просто подожди еще немного, Эми. Я все сделаю правильно.

* * *

        Эмилия не видела эту девушку уже четыре года и думала, что больше никогда ее не увидит. Теперь Эмилия стояла у стола палача, безвольно опустив руки и глядя на жертву. Они уже пригвоздили ее руки и ноги, выжгли глаза. Они даже подвергли ее вивисекции, вскрыли живот и выставили на всеобщее обозрение красные внутренности, хотя слабое подергивание конечностей свидетельствовало о том, что девушка каким-то образом все еще жива.
        - Мне жаль,  - прошептала Эмилия, дотрагиваясь до тонкой белой руки.
        Из безмолвной тьмы появилась масса людей. Эмилия вскинула голову. Она посмотрела на ликующую, насмешливую толпу по обе стороны от нее. Они начали хлопать в ладоши, швырять вещи и кричать: «Смерть! Смерть!».
        - Она ребенок. Она всего лишь ребенок!  - Эмилия закричала на них, поворачиваясь во все стороны, но куда бы она ни посмотрела, везде она видела ряды рычащих, ненасытных лиц.
        Мы родились со злым недугом, подумала Эмилия, впервые увидев девочку. Зло. Да, они родились злыми, хотя и не по своей воле. В то время она не думала, что эта бойня была неправильной. Ужасно, да, но не неправильно.
        Но теперь…
        Алекс сказал ей, что он все сделает правильно, когда займет трон, но Алекса здесь не было. Была она. Эмилия почувствовала покалывание силы вдоль позвоночника и поток хаоса глубоко в линиях ее ладоней. Ее тело было сосудом, наполненным обнаженной и неконтролируемой энергией. Ее волосы, казалось, искрились на концах, и она почувствовала что-то металлическое на языке.
        - Вы. Вы хорошие люди,  - прорычала она, глядя на их проклятые лица. Девушка продолжала бормотать и всхлипывать, пытаясь освободиться. Эмилия моргнула.
        Кто положил меч рядом с ней?
        Он был золотым, с навершием в форме головы дракона.
        Эмилия отбросила эту проклятую штуку в сторону. У нее было другое, лучшее оружие.
        Люди всегда боялись слишком чувствительных.
        Она покажет им, что они были правы, опасаясь ее.
        Стиснув зубы, Эмилия раскинула руки в стороны, ладонями вверх.
        - Стоит ли мне это делать?  - прошептала она скорее себе, чем кому-либо другому. Но тот голос, который она услышала на острове сразу после Охоты, этот рокочущий мужской голос эхом отдался в ее голове… и произнес ее имя.
        Эмилия.
        Она чувствовала, как магия шипит под ее ногтями, набухая под грудной клеткой. Эмилия открыла глаза, посмотрела на всех этих добрых, невежественных, самодовольных людей и почувствовала, как в ней поднимается ненависть. Хаос смешался с ненавистью, и она высвободила его.
        Она отпустила силу, наблюдая, как мир вокруг нее разрывается на части.
        Девочка на столе исчезла. Люди на стояках исчезли. Сама темнота исчезла.
        Раздался скрежет, визг искореженного металла. Эмилия прижала руки к голове, но не смогла выдавить из себя ни звука. В этой бурлящей серой пустоте небытия в ее голове вспыхнули образы.
        Кожаный флакон.
        Золотой трон.
        Какой-то символ, линии и изгибы, которые она не могла понять.
        Император Эразмус, сложивший руки на груди, его глаза, сомкнутые в смерти.
        Огромный оранжевый глаз дракона открывается. Он смотрит на нее.
        И…
        Драгонспай в огне.
        Здания превратились в щебень, закопченные до пепла. В воздухе стоял тяжелый запах обуглившейся человеческой плоти, тошнотворно-сладкий, как жареная свинина. Тела, десятки, если не сотни, разбросанных повсюду, были столь же многочисленны и жалки, как утонувшая колония муравьев. Глядя на этот мертвый мир, Эмилия нутром ощущала тягучий ужас неизбежности.
        И среди обломков она разглядела пять конкретных тел. Ее и других участников, все в крови, с безжизненными глазами, обращенными к синеве наверху.
        Эмилия!
        И затем…

* * *

        Эмилия смотрела в ясное голубое небо. Ее тело задрожало, когда она приподнялась на локтях. Вокруг нее раздавались кашель и стоны, а остальные катались по земле. Люциан. Веспир. Аякс. Гиперия. Они все были здесь.
        И Правда…
        Теперь это было похоже на любую другую каменную арку в саду. Сквозь нее она отчетливо видела каменную скамью и куст розовых цветов. Эмилия откинула голову назад и обнаружила, что Петро и Камилла стоят над ней, заслоняя солнце.
        - Что, сгинуть в бездне, произошло?  - воскликнула Камилла.

        50
        Веспир

        Веспир сидела под грушей, сжимая и разжимая челюсти. Как скоро жрецы исправят то, что пошло не так с тестом? Как скоро они узнают, кто победил? Если ей придется ждать еще дольше, она может сойти с ума. Аякс сел справа от нее. Вот уже почти час они сидели вместе.
        - Думаешь, они скоро это восстановят?  - пробормотал Аякс. Его вытянутая нога задрожала. Впереди них два жреца кружили вокруг каменного прохода. Камилла проходила через него, а Петро следовал за ней, явно споря друг с другом. Камилла начала махать руками от полной фрустрации, как большая яркая птица.
        - Я не знаю,  - это был ее постоянный ответ на вопросы Аякса. Веспир посмотрела на трех других участников, расположившихся на солнце. Эмилия сидела на краю пруда, волосы закрывали ее лицо, когда она водила пальцами по воде. Люциан стоял рядом с ней, уперев руки в боки, в позе какой-то героической статуи, он часто бессознательно делал это. Гиперия казалась странно взволнованной с тех пор, как их всех вышвырнули за ворота. Сначала она сидела в стороне от остальных, потирая руки, как будто ей было холодно. Теперь она, казалось, пришла в себя и заговорила с Люцианом, бросая взгляды на Веспир и Аякса. Ее внимание заставило Веспир стиснуть зубы.
        - Вот.  - Аякс швырнул что-то в ветви, и мгновение спустя груша с торчащей из нее рукояткой ножа шлепнулась рядом с рукой Веспир. Пахло божественно.
        - Спасибо.  - Веспир откусила кусочек, и почувствовала приятный вкус во рту. Она вытерла подбородок и передала фрукт Аяксу.
        - Э-э, я думал, ты отрежешь кусочек. Но, конечно. Я съем после тебя,  - сказал он. Веспир жевала, прислонившись головой к стволу и закрыв глаза. Почему проход был сломан? И… прошла ли она вызов? Веспир попыталась вспомнить все, что она видела.
        - Что ты там увидел?  - спросила она.
        - Разве это не должно быть личным?
        - Не вижу причин, по которым мы не можим поговорить об этом друг с другом. Кроме того, я думала, тебя не заботят правила.
        - Да, но в привлекательном смысле, а не в глупом.  - Шаркнув ботинком по земле, он сказал:  - Не думаю, что я прошел.
        - Почему ты так говоришь?
        - Чувствую. Неужели мне больше не позволено испытывать чувства?
        - Ну, тебе не нужно отрывать мне голову,  - сказала она.
        - Поверь мне, если я выиграю, никому не отрубят голову. Я буду великодушен. Для казни я придумал этот удивительный двенадцатиярусный торт, который вы, ребята, должны будете есть до самой смерти. По крайней мере вы умрете с улыбкой. И тортом.
        - Что-нибудь еще?
        - Он будет шоколадным.
        - Нет.  - Веспир вздохнула.  - Во время теста. Что-нибудь вроде… образов?
        Тишина. Ветер раскачивал листья над ними.
        - Странный глаз? Трон?  - тихо спросил он. У Веспир перехватило дыхание.
        - Город?  - прошептала она. Аякс шевельнулся.
        - Мертвый.  - Слово тяжело упало на землю между ними. Никто из них не хотел поднимать его.  - И мы все тоже. Мертвы.  - Его голос дрогнул. У Веспир перехватило дыхание. Она надеялась, что мертвые тела участников - это ее собственное кошмарное видение.
        - Интересно, остальные тоже…  - Ее слова затихли, когда все трое направились прямо к ним. Даже после Гонки и их разговора прошлой ночью Веспир все еще чувствовала желание опустить голову, когда «законные» находились рядом.
        Все пятеро сбились в кучу, и Веспир заметила, как Гиперия и Люциан инстинктивно заслонили собой жрецов. Теперь они были в своем собственном мире, объединенные.
        - Мы подумали, не заметили ли вы чего-нибудь странного во время теста,  - сказала Эмилия.
        Все было странно, но Веспир знала, что имела в виду девушка. Она не успела открыть рот, как Аякс ворвался.
        - Флакон. Трон. Э-э, какой-то странный символ. Император. Какой-то причудливый глаз. Город.  - Он сглотнул.  - Нас.  - Он и Веспир поднялись на ноги.  - Вы тоже?
        - Может быть, это часть теста?  - сказала Гиперия. Ее лицо было пепельно-бледным. Девушка из Вольска провела так много этого Испытания отдельно от них, что ее присутствие в их маленькой группе было странно тревожным.
        - Возможно.  - Эмилия прижала палец к губам.  - Но это случилось как раз перед тем, как нас вышвырнуло наружу. Судя по поведению жрецов, это не может быть нормальным.
        Веспир посмотрела мимо Люциана и увидела, что Камилла, положив руку на каменную перекладину, что-то быстро говорит. Слова разобрать было невозможно, но высокое, яростное ругательство Петро было легко понять.
        - Я не могу перестать видеть огонь в конце.  - Гиперия вздрогнула.  - Мне показалось, что я была там.
        - Ты была там, помнишь?  - пробормотал Аякс.  - Ты была вся в крови. Хотя, думаю, ты к этому привыкла больше, чем все мы.
        Гиперия раздула ноздри, но не посмотрела на мальчика.
        - Это не то, что я имела в виду.  - Голос Гиперии звучал глухо.  - Я чувствовала, что это будто вот-вот должно произойти и я не могу этому помешать.
        Тишина. Все согласились. Веспир закрыла глаза и подавила приступ тошноты.
        - Итак, мы все видим странный набор образов, затем Правда прерывается, и нас вышвыривает наружу.  - Аякс потер подбородок.  - Это что-то вроде головоломки?
        - Этого не может быть, иначе жрецы предвидели бы это. Они уже проводили Императорское Испытание до этого,  - прошептала Эмилия.  - Ее голос естественно становился тише, когда речь заходила о жрецах.  - Нет, что бы ни произошло там, это необычно.
        - Кто-нибудь думает, что он прошел вызов?  - Гиперия посмотрела на каждого из них по очереди. Аякс и Люциан оба опустили глаза.
        Веспир почувствовала себя плохо, увидев лорда Пентри на коленях, прямо перед тем как появились эти причудливые образы. Это было так же неестественно, как снегопад летом. Это не может быть победой, не так ли?
        - Что будет, если никто из нас не пройдет?  - пробормотала Веспир.
        - Может быть, поэтому Правда вышвырнула нас?  - предположил Люциан, поворачиваясь к Эмилии.
        - Это возможно,  - сказала она.
        - Отсутствие императора объяснило бы, почему был уничтожен Драгонспай,  - прохрипела Гиперия.  - И мы все умерли.
        - Похоже, мы получили ответ. Их Светлости удостаивают нас своим светлым присутствием,  - пробормотал Аякс. Пятеро раздвинулись, раскрываясь, как тугой бутон в цветок. Камилла и Петро хмурились, что не могло означать ничего хорошего.
        - Возникла проблема с вратами Правды,  - серьезно сказала Камилла.
        - Да, мои тоже все время ломаются,  - сказал Аякс. Веспир толкнула его локтем.
        - К сожалению, окончательное решение не будет принято до их возвращения.
        Гиперия издала такой звук, словно ее ударили. Веспир показалось, что она наполовину уверена в своей правоте. Не будет никакого правителя, и хаос, и смерть последуют за этим. Веспир тоже стало немного нехорошо.
        У Эмилии, конечно, были вопросы.
        - Эти врата общаются с вами? А Дракон? Вы уверены, что этот тест смог оценить каждого из нас? Что это вообще такое? Является ли это естественным явлением или результатом упорядоченной магии? Откуда мы знаем, что врата вернутся? Что мы делаем, чтобы вернуть их?
        - Позвольте вере вести вас, миледи,  - сказал Петро, прищурившись. Вы должны доверять нам.
        Веспир взглянула на Эмилию. Я не думаю, что Эмилия кому-то доверяет.
        - Э-э, пока вы здесь, у нас есть несколько вопросов.  - Аякс задергал ногой с невероятной скоростью, явно нервничая.  - Мы все видели некоторые вещи, которые…
        - Нет.  - Голос Камиллы был подобен хлопнувшей двери.  - Нам запрещено слышать о том, что вы видели.
        - Да, но я думаю, что вы действительно хотите знать об этом. Видите…
        - Если ты еще раз попытаешься заговорить об этом, то будешь брошен в камеру. Ты понимаешь?  - Веспир съежилась. Она никогда раньше не видела жрицу такой сердитой, и она точно видела ее злой. Аякс выпятил подбородок, но больше ничего не сказал.
        - Что же нам делать, пока мы ждем?  - спросил Люциан, пытаясь сохранить мир.
        - Вы пятеро ограничены императорским дворцом, но можете идти, куда пожелаете.  - Камилла расправила плечи.  - Когда победитель будет выбран, вы будете проинформированы.
        - Но как…  - начала Эмилия.
        Гиперия прервала ее.
        - Благодарим вас, Ваши Светлости.  - Когда жрецы вернулись к каменной арке, Гиперия бросила на Эмилию испепеляющий взгляд.  - Они подумают, что ты ставишь под сомнение их авторитет.
        - А почему я не могу?  - Эмилия нахмурилась.
        - Ты хотела бы провести оставшиеся часы в тюрьме?
        Эмилия не ответила.
        - Я все равно не доверяю жрецам,  - сказала Веспир. Она почувствовала, что Гиперия собирается ответить ей чем-то язвительным.  - Только не после того, что они сделали со мной на Гонке.
        - Хорошо.  - Даже Гиперии нечего было сказать на это. Она вздохнула и прижала руку ко лбу.  - Так правда действительно в том, что мы умрем и город падет?  - Она ущипнула себя за переносицу.  - Моя собственная смерть не имеет значения, но я не могу стоять в стороне, когда горит столица. Я не могу.
        - Может быть, это небезнадежно.  - Эмилия протиснулась в центр круга.  - А что если другие образы, которые мы видели, были способом противостоять этой судьбе?
        - Что ты имеешь в виду?  - спросила Веспир.
        - А что если Правда, или что бы это ни было, хотела связаться с нами? Сказать нам, что может случиться, если мы ничего не предпримем. Возможно, ответ кроется в этих образах.
        - Ладно, я запутался,  - сказал Аякс.
        - Шокирующе,  - пробормотала Гиперия.
        - Думай об этом, как о кусочках пазла. Как то, что ты сказал раньше, Аякс,  - продолжила Эмилия.  - Все пошло не так с самого начала, не так ли? На это Императорское Испытание были вызваны не те люди. Затем в середине вызова Правды, который предположительно является самым важным из всех, нам показывают, казалось бы, случайный набор образов и ужасный исход. Я не думаю, что это может быть совпадением.
        - Что это значит?  - спросил Люциан.
        - Это означает, я думаю, что другие образы могут быть способом для… чего-то связаться с нами. Предупредить нас для того, чтобы предотвратить эту катастрофу.
        - Предупреждение?  - Люциан нахмурился.  - Но от кого же?
        - От самого Дракона?  - Гиперия резко вдохнула при этой мысли.
        - Возможно,  - сказала Эмилия, хотя в ее голове прозвучало сомнение.  - Не знаю, но у меня есть идея, с чего начать. Первый образ: кожаная фляга,  - Эмилия посмотрела на каждого из них по очереди.  - Я покажу вам.  - Она начала уходить, но никто не последовал за ней.
        В конце концов, Веспир понятия не имела, правда ли все это. Она понятия не имела, права ли Эмилия. Все, что у нее было,  - это комок в животе, который говорил ей, что она умрет, а город сгорит. Может ли она действительно что-нибудь сделать с этим?
        Но что, если она может?
        - Значит, ты хочешь, чтобы мы взбесились из-за кучки странных образов, а потом потратили последние несколько часов на решение пазла, который, возможно, даже не существует?  - Аякс скрестил руки на груди, сместив вес на одну ногу.
        - У тебя есть другие планы?  - Люциан нахмурился.
        - Э-э, выпить? Заказать слишком много еды? Получить массаж? Жить как император?
        - Ты отвратителен,  - усмехнулась Гиперия.
        - Любовь и отвращение - это практически одни и те же чувства, знаешь ли.
        - Не знала, что любовь включает в себя тошноту.
        - Частенько.
        Веспир не хотелось смотреть эту пьесу до ее насильственного завершения. Она попыталась посмотреть Эмилии в глаза.
        - Я голосую «за»,  - сказала она.  - Я хочу знать, почему здесь, если это возможно. Во всяком случае, я не думаю, что это может навредить.  - Как и Гиперия, вид собственного окровавленного трупа потряс Веспир до глубины души.
        - Я в деле,  - сказал Люциан.  - Это чертовски лучше, чем сидеть и ничего не делать.
        Гиперия сглотнула и отвела взгляд.
        - Ты действительно думаешь, что это способ остановить мерзость?
        - Я не могу быть уверена. Но это возможно,  - сказала Эмилия.
        Гиперия кивнула.
        - Тогда я должна,  - просто сказала она.
        - Поскольку в одиночку разврат не доставляет удовольствия, я присоединюсь к вам,  - проворчал Аякс.  - Теперь. Эта штука с кожаной флягой. Ты знаешь, что это такое?
        - Пойдемте со мной,  - сказала Эмилия.

        51
        Эмилия

        Эмилия провела пять лет взаперти в комнате родительского замка, в компании моря и кружащихся чаек. Ее родители часто ездили в другие поместья, забирая с собой брата. Эмилия могла провести полгода в полном одиночестве. Слугам было приказано не разговаривать с ней, а просто накрывать на стол или убирать ее комнату, а затем поспешно удаляться. Б?льшую часть времени Эмилия проводила с дождем снаружи и с единственной свечой, освещавшей ее чтение, произнося слова из книг вслух, чтобы услышать любой голос.
        Теперь в ее комнату набилось еще четыре человека. Учитывая обстоятельства, это, вероятно, не должно было сделать ее такой счастливой.
        Гиперия и Веспир сидели по разные стороны кровати с фиолетовыми бархатными портьерами и фиолетовым одеялом. Эмилия ненавидела фиолетовый цвет. Цвет ее семьи, да, но разве не было бы здорово иметь что-то в ее самом любимом цвете - морском сером, хотя бы раз в жизни?
        Люциан охранял дверь, словно блокируя неожиданное нападения.
        Аякс прислонился к ее комоду, обе его ноги дрожали от напряжения.
        - Ладно.  - Аякс фыркнул.  - Что это за большой секрет?
        - Уж тебе-то это должно быть небезразлично,  - пробормотала Эмилия, выдвигая ящик прикроватной тумбочки и взяв в руку грубую кожаную флягу.  - Я получила это во время Охоты. Это слезы василиска.  - Она бросила флягу Аяксу, который поймал ее одной рукой.  - Они спасли тебе жизнь.
        У Аякса не нашлось остроумных замечаний, хотя он сделал неприятное лицо, когда откупорил флягу и понюхал.
        - Отвратительно. При чем тут эти отвратительные слезы?
        - Люциан.  - Эмилия повернулась к нему, стоявшему у двери.  - Ты был со мной, когда мы нашли островитян.
        - Да.  - Он поморщился при этом воспоминании. Из всех собравшихся в этой комнате Эмилия верила, нет, она знала, что Люциан сможет проследить ход ее мыслей.
        - Ты помнишь слово, которое повторил тот мальчик? Фелаш?
        - Это означало «хранитель».  - Он кивнул.
        Мысли Эмилии крутились вокруг этого с тех пор, как ее вышвырнуло из Правды. Она думала об этом у пруда в саду. Она играла с ним, когда священники объяснили ей задержку. Теперь она чувствовала себя все более уверенной.
        - Ну, это архаичная форма. Я выбрала ее для перевода, потому что основная часть моих геллиницианских исследований базировалась на классической литературе. Разграбление Трои? Все три главные богини были хранительницами разных…
        - Не могли бы мы перейти к делу, пожалуйста?  - спросила Гиперия.
        - Дай ей закончить,  - сказал Люциан, отталкиваясь от двери. Затем, обращаясь к Эмилии:  - Я помню эту поэму. Troiaka.  - Он улыбнулся ей.  - Продолжай.
        Улыбка Люциана заставила ее с трудом вспомнить мысль.
        - Более современный перевод может приблизительно означать «защитник, мудрый человек».  - Она сделала паузу.  - Или «жрец».
        Все остальные молча смотрели на нее.
        Аякс резко выпрямился.
        - О!  - Затем он рухнул на спинку комода.  - Я не понимаю.
        - Ты имеешь в виду верховного жреца и жрицу?  - Веспир по крайней мере пыталась.
        - Это кажется немного притянутым за уши,  - сказал Люциан примирительным тоном.  - А разве у островитян не могло быть своего святого человека?
        - Но почему эта фляга появилась в видении?  - Эмилии пришлось быть осторожной, потому что она начала волноваться. Когда она нервничала, давление ее силы нарастало. Она высвободила ее в проходе, на самом деле она могла быть той, кто сломал эту чертову штуку, и она верила, что та вспышка будет держать ее в стабильном состоянии в течение некоторого времени. Но это может измениться.  - Предположим, что жрецы посетили этот остров, прежде чем послать нас. Может быть, наша охота на василиска замаскировала какую-то скрытую цель?
        - У меня есть идея.  - Аякс поднял руку.  - Может быть, они решили провести отпуск на каком-нибудь острове, а когда добрались туда, то сказали: «Черт, здесь гигантское чудовище, мы должны позаботиться об этом»  - и вот мы все здесь.
        - В этом есть какой-то смысл,  - признала Веспир.
        - Но островитяне заговорили о жрецах только тогда, когда дали мне эту флягу,  - сказала Эмилия.
        - Да. Это противоядие,  - проворчал Аякс.
        - Только если ты сначала посмотришь василиску в глаза. Если кто-то пьет эти слезы без этого, они ядовиты.
        - Насколько ядовиты?  - спросила Гиперия. Она казалась погруженной в свои мысли.
        - Смертельно.
        - Пока что это все только скопление вопросов «а что если?»  - Девушка из рода Вольска встала, разгладив свою золотую юбку.  - Я не понимаю, как все это может быть доказано или что вообще должно быть доказано. Я не понимаю, как это связано с Драгонспаем.  - Она была раздражена. В конце концов, Гиперия ненавидела зря терять время.
        Она казалась напряженной. Все они, поняла Эмилия. Они приближались к окончанию этого Испытания, четверо из них вот-вот умрут. Возможно, все пять, если в этом ужасающем видении была хоть капля правды. Никто не хотел проводить свои последние часы в погоне за тупиковой тайной. Если бы Эмилия рассказала им правду о том, что произошло в этой пустоте, что она видела и что чувствовала… Если бы только она могла рассказать им о силе, которую почувствовала, а также о гибели. Она снова взяла флягу и со вздохом положила ее обратно в тумбочку.
        - Что ж, это была моя первая идея,  - пробормотала она наконец.
        - Это было лучше, чем любой из нас мог бы сделать,  - сказал Люциан. Эмилия почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Глупая химическая реакция.
        - Что дальше?  - спросила Веспир.
        - Имперский трон,  - сказал Люциан.  - Я несколько раз был в присутствии Его Превосходительства. Я хорошо знаю тронный зал.
        - Когда он хвалил тебя за храбрость, проявленную при экспансии?  - Медовый голос Гиперии был пронизан горечью. Эмилия обнаружила, что ей хочется ударить эту чертову Вольска.
        Эмилия молилась, чтобы никто не заметил тонкую паутинку трещины, внезапно образовавшуюся в стене рядом с ее кроватью.
        - Хорошо,  - сказала она.  - В тронный зал.

        52
        Люциан

        Люциан не был уверен, что прогулка группой - это самый удобный способ действовать. Он даже не понимал, почему так хочется быть скрытным. Интуиция, возможно.
        Укорачивая шаг, чтобы не отставать от Эмилии, он тихо обратился ко всем:
        - Ведите себя естественно.
        - Правильно.  - Аякс кивнул.  - Если кто-нибудь спросит, то мы идем пить и целоваться друг с другом.
        Люциан испустил самый глубокий вздох в своей жизни.
        - Ты уверен, что помнишь место?  - спросила Эмилия. Он понимал ее тревогу; оно находилось двумя этажами выше, прямо под шпилем. Группа поднялась по винтовой лестнице на второй этаж, который был меньше и более непроницаем, чем основные этажи внизу. «Змеиный узел»  - назвала это Эмилия пораженно. Коридоры извивались вокруг центральной части - тронного зала. Там было несколько дверных проемов, которые вели к различным «виткам» змеи, и кто-то, кто не знал пути, мог невзначай ходить по кругу в течение нескольких часов.
        - Я помню,  - сказал он. Вскоре после триумфа во Вартльском фьорде старый капитан гвардии провел Люциана и его отца по этим коридорам. Люциан вошел в золотую комнату в форме яйца и преклонил колени перед императором Эразмусом.
        Люциан не очень много помнил со своей аудиенции с императором, но он помнил жилистые руки, которые дрожали, когда поправляли золотой медальон на шее, и он помнил глаза на иссохшем лице со впалыми щеками и хорошо подстриженной бородой. Люциан также вспомнил, что в уголке рта императора было немного засохшего яичного желтка. Люциан хотел стереть его, чувствуя неловкость за хилого старика.
        - Когда я увидел императора,  - сказал он Эмилии,  - мне показалось странным, что на троне сидит человек. Это было все равно что положить кусок гниющего мяса в золотую коробку.
        - Что ж. Один из нас, возможно, скоро станет гниющим мясом,  - сказала она ровным голосом, но он уловил искорку ее улыбки.
        Люциан привел их к золотой двери высотой три метра, богато украшенной завитками абстрактного пламени. Имперская печать, пять драконьих голов в форме звезды, висела прямо в центре двери. Перед ней ожидал Руфус с черным рогатым шлемом на голове.
        - Сабель,  - пришел взглянуть на свой будущий трон?  - Руфус снял шлем и прижал его к боку одной рукой.
        Гиперия напряглась.
        - Как вы смеете быть таким непринужденным, капитан?  - рыкнула она.
        Улыбка Руфуса померкла, и он перевел взгляд на Люциана.
        - Прошу прощения, миледи. Лорд Люциан и я давние товарищи по оружию.  - Руфус водрузил шлем себе на голову.  - К сожалению, милорд, как бы мне ни хотелось разрешить вам войти, вход в тронный зал запрещен до конца Испытания.
        Люциан уставился на Гиперию, которая отказывалась пугаться этого предостережения. Ты сделала нашу задачу еще труднее.
        - Руфус.  - Люциан похлопал капитана по плечу или по крайней мере по бронированной пластине, прикрывающей это плечо.  - Нечего делать, пока жрецы не починят этот последний вызов. Это связующий опыт.
        Руфус фыркнул, но руку Люциана не убрал.
        - Связующий? И как же?
        Аякс взял инициативу в свои руки.
        - Мы будем пить и целоваться друг с другом.
        Люциан замер. Эмилия и Веспир издали звуки отвращения.
        - Я скорее умру, червяк,  - прорычала Гиперия.
        - С языком.
        - Я убью тебя.
        Руфус расхохотался. Он наклонился и хлопнул себя по колену.
        - Ох. Вы, высокородные, такие причудливые.  - Он засмеялся еще громче, и Люциан присоединился к нему. Вскоре все, кроме Гиперии, смеялись.
        - Только один из нас может победить. Мы все хотели посмотреть, прежде чем встретимся со своей судьбой. Давай.  - Люциан поднял руку.  - Всего пять минут?
        - Для тебя… Ах.  - Он склонил голову в сторону Гиперии.  - Я бы не хотел, чтобы что-нибудь дошло до Их Светлостей.
        - Мы не осмелимся что-либо сказать.  - Если бы Люциану пришлось оттащить Гиперию в сторону и объяснить суть хитрости, он бы так и сделал. Руфус кивнул.
        - Хорошо. Пять минут.  - С этими словами капитан отступил в сторону, и Люциан повел их в имперский тронный зал.
        Комната была круглой, стены изгибались дугой к точке над головой - яйцу, как помнил Люциан. Эти стены были покрыты чистым золотом, без окон, которые могли бы нарушить позолоченный абсолют. Всего лишь несколько канделябров стояли по краям комнаты, в то время как большая золотая люстра висела над головой, обеспечивая теплое освещение. Несколько кадил из чистого золота в форме драконьих голов, с благовониями, исходящими из их пасти, придавали воздуху туманный оттенок и запах сандалового дерева.
        - Как будто они ожидали нас,  - ошеломленно произнесла Веспир.
        - Свечи и благовония зажигаются каждый день, а дверь охраняется независимо от того, жив император или мертв,  - ответил Люциан.
        Пол был обсидиановым, ковер из красного бархата змеевидным языком вел к возвышению в центре комнаты. На вершине стоял золотой трон. Два золотых драконьих крыла образовывали спинку. Красная бархатная подушка была зажата между огромными когтями из чистого золота. Бока были покрыты чешуей. Подлокотники были сделаны так, чтобы напоминать когтистые лапы дракона.
        Они стояли в древнейшей комнате, в месте, более священном, чем даже храм с белыми колоннами в Дельфосе. Все затаили дыхание.
        - Хах.  - Аякс громко сглотнул.  - Немного чересчур, не так ли?
        - Заткнись,  - прошипела Гиперия. Она поднялась по ступеням, но на трон не села. Ее пальцы зависли всего в нескольких сантиметрах над подлокотником.  - Это самая красивая вещь, которую я когда-либо видела.
        К своему потрясению, Люциан увидел, что в ее глазах стоят слезы.
        - У нас есть пять минут.  - Он указал на трон.  - Нам стоит использовать их.
        У остальных не было проблем с прикосновениями. Аякс устроился на подушке, покачивая бедрами, чтобы усесться поудобнее. Когда он откинулся назад, то поморщился.
        - Не очень удобно. Неужели император должен сидеть здесь весь день?
        - Я полагаю, что это необходимо только для официальных аудиенций.  - Эмилия потерла виски.  - Благовония сведут меня с ума.
        - Я ничего не вижу,  - сказала Веспир, присев за троном. Она медленно поднялась, изучая каждый сантиметр.  - Я даже не знаю, что мы должны искать.
        - Я начинаю думать, что это все чушь.  - Акяс сошел с возвышения и направился к двери.  - Может быть, Правда или что угодно показала вещи, которые были в наших головах, прежде чем она сломалась. Это Правда, в конце концов. Может быть, она почувствовала, что мы все встревожены, и создала эту жуткую картину города. И нас.
        Люциан вынужден был признать, что это было правдоподобное объяснение и необычно сложное для Аякса. Вздохнув, он встал рядом с Эмилией у стены.
        - Но что насчет того странного символа?  - спросила Эмилия.  - На том языке.
        - На каком языке?  - Гиперия нахмурилась.
        - Ты помнишь.  - Эмилия провела пальцем по воздуху странными полукольцами и завитушками. Люциан тоже помнил:
        - Я тоже никогда его не видел,  - сказал он. Обратился к Эмилии:  - Он древний?
        - Это может быть архаичная форма пиктографического языка из доимперской Икраины, расположенной на равнинах Теммурии. Это может быть даже руническая надпись. На Гибрианских островах есть древние камни, которые предшествовали…
        - Я знаю, что это такое,  - сказала Веспир.
        - Ты знаешь?  - Эмилия откашлялась и постаралась говорить более вежливо.  - Я… Я думала, ты не умеешь читать простой Латиум.
        Ноздри Веспир раздулись.
        - Я знаю, как выглядит знак «положить-отходы-сюда». Он стандартный в любом стойле гнезда. Это позволяет держателям знать, куда сметать драконий помет.  - Она моргнула.  - Неужели никто из вас никогда раньше не чистил стойло своего дракона?
        В комнате воцарилась неловкая тишина. Люциан почесал затылок: он никогда раньше не заботился об основных потребностях Тихеи, даже во время похода.
        Веспир, казалось, испытывала отвращение.
        - Значит, теперь нам нужно убрать какое-то дерьмо? Официально это худшая охота за сокровищами,  - пробормотал Аякс.  - Я голосую за то, чтобы вернуться в гостиную и пить вино, пока они не починят проход. Кто со мной?
        - Я ничего не имею против вина,  - рыкнула Гиперия,  - но, я предпочла бы делать это не в твоей компании. Люциан услышал облегчение в ее голосе. Она верила, что все это было каким-то общим страхом, свидетелем которого они стали вместе в проходе Правды. И действительно, он обнаружил, что надеется на то же самое. Конечно, это было бы не так страшно, как загадочное предупреждение.
        - Так вот оно что?  - Веспир растерянно огляделась по сторонам.  - Мы все в деле, пока это не касается ваших драконов?
        - Нет, пока это не касается их дерьма,  - уточнил Аякс.
        Но Веспир не сдвинулась с места.
        - Что ж, я собираюсь заглянуть в гнездо. Если мне придется иметь дело с драконьим дерьмом, то это будет еще одним обычным днем для меня.
        Она безразлично ушла. Эмилия приложила палец к губам.
        - Это было по-другому,  - пробормотала она.
        - По-другому, но неплохо.  - Люциану было невыносимо думать о том, что Веспир сама разгребает стойла гнезда, даже если он был уже наполовину уверен, что там нечего искать.  - Последняя остановка. Если там ничего нет, мы покончим с этим. Кто-нибудь со мной?
        - Я пойду,  - тут же сказала Эмилия.
        - Ну,  - пробормотала Гиперия.  - Я ненавижу оставлять что-то незаконченным.
        - А потом вино. Ладно?  - сказал Аякс.

        53
        Веспир

        Никогда раньше не убирали за своими драконами. Веспир держала свое грубое мнение при себе или по крайней мере бормотала его себе под нос, пока осматривала стойло Карины.
        Ее дракон спрыгнул с насеста, когда Веспир вошла, и толкнулся ей в затылок, пока та разгребала отходы из одного угла в другой. Веспир кашлянула; это никогда не было самой приятной частью ее работы. Драконьи гнезда пахли так, как ни одно другое место на земле. Серой, протухшими яйцами, к чему нужно было привыкнуть. Но потом чувствовался аромат шиповниковой мази для крыльев и теплый запах костра их дыхания. Мускус соломы, цитрус лака, сосновый сок, использующийся для лечения их когтей.
        Имперское гнездо располагалось в самом конце посадочной площадки Дворца, гигантский яйцевидный купол с отрубленной верхушкой, из которого открывался вид на небо. Драконы могли влетать и вылетать через это отверстие. Для людей имелась деревянная дверь в южной стене. Вся круглая комната была построена из прохладного серого камня, и в каждом стойле дракона было много места. Здесь было достаточно места, чтобы с комфортом разместить десять драконов.
        - И их наездники слишком элитарны, чтобы убирать стойло,  - проворчала она Карине, которая щипнула волосы Веспир. Даже Антония научилась этому под руководством Веспир.
        Веспир с помощью грабель и плетеной метлы расчистила пол и увидела стандартный знак.
        В нем не было ничего особенного или необычного.
        - Прости, девочка,  - выдохнула она, убирая отходы на место. Она только испачкала пол и усложнила жизнь имперским держателям, кем бы и где бы они ни были. Веспир нахмурилась. Бездельники. Если бы она взяла верх над этим местом, то в два счета привела бы гнездо в порядок. Она протиснулась мимо Карины, отодвинула брезентовую занавеску и глубоко вдохнула свежий воздух.
        В дополнение к пяти драконам участников драконы жрецов тоже обитали в гнезде. Виверна и аспис, Веспир сумела проникнуть внутрь и изучить их территории. Ничего. Вытирая лоб тыльной стороной ладони, Веспир положила орудия к стене.
        - Ничего?
        Из одного стойла раздался громкий вопль, и Аякс, пошатываясь, попятился назад, прежде чем рухнуть на задницу. Пес просунул голову в отверстие, его раздвоенный язык высунулся из уголка рта, и он тяжело дышал.
        - Я сказал нет, Пес! Никаких игр!  - Аякс встал, отряхиваясь.  - Чертов дракон, хочет прижаться ко мне!
        - Почему бы и нет?  - Веспир протянула руку, и Пес толкнулся ей в ладонь. Она погладила его между ноздрями.  - Он просто большой, драгоценный мальчик.
        - Я не увидел знака под всем его дерьмом.  - Аякс скрестил руки на груди, когда Люциан и Эмилия вышли из их стойл.
        - Ничего,  - сказал Люциан, пожимая плечами.
        - Ничего,  - эхом отозвалась Эмилия. Она выглядела довольно застенчиво.  - Возможно, я ошиблась.
        - Ну а как насчет Гиперии?  - Веспир не должна была принимать это близко к сердцу, но вид того, как они сдаются…
        Почему? Потому что они должны были опуститься до уровня держателя и вычистить драконье дерьмо? Потому что сейчас это было слишком тяжело?
        Или… может быть, потому, что Веспир жаждала узнать причину своего призыва? Было бы здорово, если бы ее жизнь и ее смерть имели хоть какой-либо смыс л.
        - Веспир.  - Голос Гиперии раздался из-за брезента ее дракона.  - Мне нужна твоя помощь.
        Признание Гиперии в своей слабости заставило всех похолодеть. Веспир отдернула брезент и увидела Гиперию с вилами в руках, грабли и плетеную метлу, прислоненные к стенке стойла Авфидия. Золотая гидра зарычала, увидев Веспир, и ее хвост, змееподобно обвившийся вокруг когтистых лап, начал раскручиваться. Самец был готов наброситься. Веспир сглотнула, в горле у нее пересохло.
        - Что?  - прошептала она.
        - Он не позволяет мне осмотреть его территорию. Мне нужно, чтобы ты отвлекла его.
        - Может, нам стоит просто сказать, что мы проверили их всех,  - пробормотал Аякс.
        - Хорошо.  - Веспир повернулась в сторону, опустила голову и краем глаза посмотрела на Авфидия.  - Вот, мальчик. Все хорошо.  - Веспир медленно подняла правую руку на уровень плеча, приглашая самца принюхаться. Обсидиановые глаза Авфидия сверкнули, когда он распустил хвост и сделал один, затем два шаркающих шага вперед. Скрип, тащ, скрип, тащ шли его когти. Его гортанное рычание заставило ее колени дрожать, когда он вытянул голову, чтобы понюхать руку Веспир.
        Если он отвергнет ее, то может откусить ей руку начисто.
        - Пожалуйста, поторопись,  - пробормотала она, наблюдая, как Гиперия шаркает к спине своего дракона. Это было настоящим чудом, что Вольска делала это только для того, чтобы найти то, чего, возможно, там и не было. Дворянин обычно мог позволить себе роскошь посылать других делать грязную работу. С другой стороны, если Гиперия когда-либо и хотела чего-то, так это правды.
        Горечь закружилась в животе Веспир вместе с острым восхищением храбростью девушки из Вольска.
        Авфидий оскалил острые белые зубы и щелкнул ими. Веспир подпрыгнула, но не убрала руку. Жар на костяшках пальцев, затем бархатно-бумажная чешуйка на ладони. Дрожащими пальцами она легонько коснулась морды Авфидия.
        - Я сделала это.
        Авфидий рванулся вперед, и Веспир чудом успела отскочить, прежде чем он успел укусить ее. Гидра зарычала, хвост снова обвился вокруг ее ног, и конец его щелкнул, словно хлыст. Люциан схватил Веспир, притянул ее к себе и обнял за талию. Эмилия опустилась на колени рядом с ней, ее лицо побелело от шока.
        - Я никогда не видела, чтобы дракон так делал.  - Ее голос дрогнул.
        - Он дикий.  - Веспир хотела назвать Авфидия тем, кем он был на самом деле: ямочным червем, необузданным, диким чудовищем. Неважно, что он и Гиперия имели связь.
        Ну, может, и важно. Может быть, это бы все объяснило.
        - Здесь что-то есть!  - Голос Гиперии звучал оцепенело.  - Я не верю в это.
        - Серьезно?  - Аякс прыгнул вперед, скользя, чтобы остановиться перед Авфидием.  - Что?
        - Это дверь в полу. Она была закрашена, чтобы выглядеть как камень, но… Я думаю, что это штукатурная облицовка. В символе есть замочная скважина. По-моему, она заперта. Нет.  - Моментом позже:  - Она заперта.
        - Есть ли шанс, что это какой-то склад?  - спросила Эмилия у Веспир. Девушка рода Орон принялась грызть ноготь большого пальца.  - Возможно, место, куда можно свалить отходы?
        - Нет, мы держим оборудование и припасы в шкафах, а мусорный желоб у входной двери. Держатель никогда бы не оборудовал такое место в стойле запертое. Разум Веспир заработал, чтобы найти логическое объяснение. Может быть, это был дополнительный вход для работников? Но зачем? И зачем скрывать его?
        Она встала и начала обыскивать остальную часть гнезда, ища какой-нибудь ключ на крючках и в шкафах. Но ключа не было.
        - Как там туда попасть?  - пробормотал Аякс, когда Гиперия вышла из стойла.  - Мне не особо хочется зависать с Авфидием, пока мы пробуем различные варианты.
        - Возможно, образы должны нам помочь,  - предположила Эмилия. Она смотрела в потолок отсутствующим взглядом. Ее губы двигались, бесшумно формируя ее мысли.  - Я пойду в библиотеку и посмотрю, не найду ли чего-нибудь в старых сочинениях Эразмуса. Он был довольно плодотворным сочинителем.  - Веспир не совсем понимала, какое отношение ко всему этому имеют старые пыльные тома философии, но, с другой стороны, она не считала Эмилию самым практичным человеком в мире.  - Гиперия должна остаться и посмотреть, есть ли другой путь внутрь, поскольку она единственная, кто может пройти мимо Авфидия. Люциан?
        - Я снова найду Руфуса, может, он что-нибудь знает. Он уже некоторое время работает во дворце.
        - Хорошо. Аякс, ты должен…
        - Я возвращаюсь в тронный зал,  - сказал он.
        - Ты не сможешь войти.  - Люциан говорил раздраженно.
        - Я далеко за дверьми. Помнишь?
        - Ладно,  - сказала Эмилия.  - Веспир, ты должна…  - Она замолчала, явно пытаясь что-то придумать.  - Ты можешь поговорить с держателями? Но не спрашивай прямо о ключе. Сейчас, я думаю, мы должны держать дверь в секрете, насколько это возможно.
        - Если они были тут, то наверняка знают об этом,  - предположила Веспир, но Гиперия не была так в этом уверена.
        - Штукатурка выглядит точно так же, как и окружающий камень, а замочная скважина вырезана в самом символе. Если бы я его не искала, то не заметила бы. Кто-то очень старался скрыть это.  - Если бы Гиперия из Вольска готова была стать заговорщицей, то они, наверное, наткнулись на что-то серьезное.
        - Хорошо.  - Веспир вздохнула.  - Пойду поговорю со слугами.
        Когда они покинули гнездо, она подумала о том, какими подходящими были их роли: Аякс и интрига, Эмилия и книги, Люциан и солдаты, Гиперия и ее монстр и Веспир и слуги.
        Это было все, чего можно было от нее ожидать.

        54
        Эмилия

        Эмилия не чувствовала себя так комфортно с тех пор, как началось Испытание. Она сидела в императорской библиотеке за длинным столом, освещенным мягким светом свечей, сопровождавшим ее чтение. Мохово-зеленый ковер под ее туфлями был густым. Два кремовых шелковых кресла с деревянными ножками, вырезанными в виде драконьих когтей, сгорбились перед камином. В этой библиотеке стоял тяжелый запах моли и пергамента, такой успокаивающий, что она могла бы использовать его в качестве духов.
        Эмилия внимательно изучала «Императорию», размышления императора Эразмуса о ценности империи, книгу, которую она получила после победы в Игре. Эмилия с удовольствием прочла бы книгу от корки до корки, но остальные надеялись, что она найдет… что-нибудь. Что именно, она не знала. Она отправилась на эту миссию, основываясь на ощущении внутри. «Предчувствие»,  - назвал бы ее брат. Остальные рассчитывали на нее.
        Люциан рассчитывал на нее.
        При мысли о нем Эмилия почувствовала щекотку где-то слева под грудной клеткой и ниже по шее. Она быстро сосредоточила свою энергию на цветке; она поспешно собрала букет из сада на случай вспышки. Ее веко дернулось, и цветок кристаллизовался. Она подняла его. Лепесток, теперь уже заостренный, уколол ей палец, и она с проклятием уронила его.
        Все меняется, не так ли? За последние несколько дней ее головные боли начали утихать. Ее паника замедлилась. Может быть, все дело в свежем воздухе. Может быть, оно сидело с Люцианом и остальными, пило, иногда смеялось, а теперь работало вместе.
        Что, если одиночество было худшим из возможных лекарств? Возможно, изоляция обострила ее страдания.
        Мы так многого не знаем. Эмилия не могла помочь уколу сожаления. Когда-то в Каталонии существовали хрустальные башни хаоса, библиотека из стекла, в которой хранились труды хаотиков за всю историю.
        Библиотека, которая была разгромлена и все ее тома сожжены, когда нация хаоса была побеждена. Существование Эмилии было смесью вопросов, и любой, кто мог бы ответить на них, исчез тысячу лет назад. Она нахмурилась, пока читала. Неужели она зря тратит время?
        Нет. Если они хотят выжить среди жрецов, знание и сила могут быть единственным выходом. И Эмилия больше, чем кто-либо другой, обладала знанием и силой в запасе.
        Она могла представить себе, как Люциан смотрит на нее с благоговением, когда стены рушатся вокруг них и она заставляет группу пройти мимо этих жеманных священников. Он поклялся никогда не причинять вреда ни одной живой душе. Его грубые руки теперь были нежными; шрамы на теле никогда не позволят ему забыть. Они оба столько пережили с тех пор, как расстались пять лет назад. И Люциан, высокий и измученный битвой, сохранил самые важные части себя нетронутыми. Все еще надежный. Все еще храбрый. По-прежнему добр к ней; самый добрый человек, которого она когда-либо знала, не считая ее брата. Она подумала о Люциане, наблюдающем, как она высвобождает свою силу, представила его взгляд, полный ужаса от ее уродливости. Эмилия была злом. Рожденным злом. Когда она почувствовала приближение хаоса, шествие муравьев вдоль трещин ее мозга, еще один цветок высох и умер.
        - Как у тебя дела?  - спросила Гиперия.
        Эмилия закричала, захлопнув книгу и вскочив на ноги.
        Ей едва удалось подавить свою силу, представив ее в виде стопки фарфоровых чашек, покачивающихся в ее руке. Вольска, казалось, была сбита с толку этой вспышкой.
        - Э-э, ты напугала меня. Никакой удачи с дверью?
        Она смахнула засохший цветок на ковер, когда Гиперия села.
        - Нам нужен ключ.  - Даже при закрытых дверях Гиперия сидела на краешке стула, словно ожидая приказа. Она просканировала книгу Эмилии с неприятным выражением лица.  - Я не вижу, как учения Эразмуса могут помочь.
        - Мы все видели императора в том видении.  - Эмилия заправила прядь волос за ухо; от такого оценочного взгляда Гиперии она смутилась.  - Когда ты узнаешь человека, ты можешь начать предполагать, как он будет действовать. Его книги - единственный реальный шанс понять его.
        - Похоже, наше время лучше потратить на поиски ключа.
        Эмилия почувствовала маленькую вспышку гнева.
        - Книги могут научить тебя, как сделать ключ.
        - Но тебе, кажется, нравится только философия. Мыслить о мыслях.  - Гиперия усмехнулась.  - Пустая трата времени.
        - Мышление делает нас людьми,  - сказала Эмилия.  - Есть еще история и теория; это важно для императрицы. Кто выигрывал и проигрывал великие сражения? И почему? Битва против Оретани, например.  - Она сглотнула; хаос покалывал ее кожу. Ей стоит быть осторожной.  - Я читала истории, которые утверждают, что у него и его последователей хаоса были глаза волков на человеческих лицах и что для пробуждения статичного народа хаоса требуется жертва с благородным сердцем.
        - Истории. Ложь.  - Ноздри Гиперии раздулись.  - Ненавижу ложь.
        Мы все это заметили.
        - Если что-то не было доказано, это еще не значит, что это ложь. Эмилия с трудом сдержала улыбку.  - Кроме того, в историях есть сила. Ты когда-нибудь слышала об императоре Тибериусе Пятом?
        - Конечно.
        - Как он умер?
        - Он скончался во сне, после заслуженной победы и обильной трапезы.  - Гиперия фыркнула.  - Скучный факт.
        - Нет, если верить «Тайной истории империи» Платоса. По его словам, император любил медовый и банановый пудинги. Он съел так много, что ему понадобилось сходить в уборную, он стянул халат и…  - Эмилия с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться, ее живот свело судорогой от усилий.  - Утром его нашли мертвым. Он так объелся, что у него случился сердечный приступ, когда он пытался облегчиться.
        Гиперия выглядела так, словно ей дали пощечину.
        - Это непристойно! Он был императором, помазанником самого Дракона!
        - Так и было.  - Эмилия уже не могла сдержать смех.  - Но он также очень, очень любил пудинг.
        К ее удивлению, у самой Гиперии задергались губы.
        - Не смешно,  - яростно сказала она. Вид Гиперии, которая так мужественно боролась с собой, чтобы не рассмеяться, заставил Эмилию смеяться еще громче, и вскоре ее заразительный смех сломил и Гиперию. Гиперия зажала рот ладонями, а Эмилия откинулась назад, чуть не опрокинув стул. Вытерев глаза, Гиперия простонала.
        - Это ведь не совсем правда, так?
        - Никто не знает наверняка. Но ты никогда больше не будешь думать о Тиберииусе Пятом как раньше, не так ли?  - Эмилия пожала плечами.  - Вот это сила.
        - Ты сбиваешь с толку.  - Гиперия вздохнула.  - Из всех присутствующих я меньше всего понимаю тебя.
        - То же самое.  - Эмилия могла предугадать Гиперию, так же как она могла предугадать, как львица охотится на свою добычу. Но что пришло в голову животному? Эмилия никогда бы не догадалась.
        - Но ты мне определенно нравишься больше всех.  - Гиперия приняла эту пугающую неподвижность.  - Ты бы сказала то же самое обо мне?
        Эмилия была достаточно умна, чтобы не высказывать своего мнения, но недостаточно быстра, чтобы решить, что сказать вместо него.
        - Я…
        - Все в порядке.  - Гиперия одарила ее оживленным кивком.  - Я восхищаюсь твоей честностью.  - Она казалась по-настоящему довольной.
        Эмилия снова открыла книгу Эразмуса. Она нашла место, где остановилась, и уже собиралась перейти на следующую страницу, когда что-то привлекло ее внимание. Она нахмурилась и наклонилась ближе.
        - Что?  - пробормотала Гиперия.
        - Эта пометка на полях. Это была личная копия императора.  - Император подчеркнул отрывок о понятии «бесконечной жестокости». На полях он написал: Продолж. в томе 24.
        Эмилия проверила корешок. Это был двадцать третий том сочинений Эразмуса. Зачем делать такую пометку? И почему «бесконечная жестокость»? Странные слова для императора.
        Эмилия встала, подошла к полкам и стала искать. Двадцать четвертой книги не было. Как бы она ни искала, поднимаясь и спускаясь по лестнице, чтобы прочитать все доступные корешки, книга так и не обнаружилась. Она зашипела в отчаянии, когда Гиперия присоединилась к ней.
        - Что это значит?  - спросила Гиперия, явно озадаченная.
        Эмилия произнесла слова, которые ненавидела больше всего.
        - Я не знаю.

        55
        Люциан

        Люциан сидел в офицерской столовой, комнате с деревянным полом и голыми каменными стенами на один лестничный пролет ниже бытового уровня императора. Дворец Драконспай представлял собой нечто иное: пять солидных уровней кухонь, спален, садов и балконов, помещения для слуг и комнаты, пригодные для приема гостей в имперском стиле. Личная гвардия императора должна была жить прямо под ним. У них были собственные комнаты, собственные кухни и собственные бочки с вином.
        Им не терпелось похвастаться этим в первую очередь.
        - Тост!  - Эйдан, новобранец с Гибрианских островов с бледным треугольным лицом, стукнул кубком о кубок Руфуса.  - За следующего императора Этруссии, капитана Люциана!
        Овации мужчин и женщин разнеслись по всему залу. Это были солдаты, собранные со всех концов империи, от Арденн до самых дальних пределов Икраины. В этой гвардейской неразберихе то, откуда они пришли, имело гораздо меньшее значение, чем то, где они находились. Эти люди, вероятно, не видели своих семей больше десяти лет; это стало их настоящим домом, их настоящей семьей. Люциан знал этот вид связи во время похода. Здесь он увидел шрамы, очень похожие на те, которые опоясали его бицепсы. После тоста зазвучала громкая песня о рыбе по имени Сайрус и его многочисленных морских приключениях. Люциан потер лоб, а Руфус фыркнул в свою чашу. Эйдан тем временем сел на стол, отщипнул кусочек хлеба и поднес его к шее.
        - Держи, мальчик. Вот, Мунго.
        Белый хорек высунул голову из воротника парня и принялся грызть хлеб. Пока Эйдан ворковал со своим питомцем, Люциан толкнул локтем Руфуса.
        - А я думал, почему он пахнет так… мускусно.
        - Хорек чистый. Эйдан тот, кто нуждается в ванне.  - Руфус выпил и схватил Люциана сзади за шею.  - Я знаю, что не стража решает такие вещи, но большинство в этом зале были бы счастливы, если бы ты занял трон. Думаешь, есть шанс?
        - Честно говоря, небольшой.  - Люциан приподнял бровь.  - Ты все равно не захочешь следовать за мной, Руфус. Я изменился.
        - А, это верно. Добрый монах, да? Садоводство?  - Руфус сморщился, выпил, вытер рот и с грохотом поставил чашу на стол.  - Ты всегда хотел менять вещи, Сабель, но никогда не делал это правильно.
        - Как это?  - Люциан улыбнулся.
        - Ты всегда стыдился того, на что способен.
        - Убийство - это не то, чем можно гордиться.  - Улыбка Люциана погасла.
        Руфус провел рукой по лицу.
        - Что ты знаешь о садоводстве? Хм? О медицине? Как ты можешь кормить и лечить больных, если ты не хорош в этом?
        - Люди обучаются новым навыкам. Я знаю, что слишком стар для этого, сморщенный восемнадцатилетний юнец и все такое, но я мог бы попробовать.
        - Ты не просто хорошо владеешь мечом, Сабель. Ты можешь заставить людей любить тебя. Э? Когда ты перестанешь хандрить, то можешь заставить людей следовать за тобой.  - Парень цыкнул.  - Не сейчас, конечно, сейчас ты выглядишь так, будто у тебя на шее висит табличка «Пожалуйста, накажите меня».
        - Ты говоришь так, будто хорошо знаешь мою проблему,  - пробормотал Люциан.
        - Я знаю. Император был таким же в конце.
        Остальной шум вокруг них, казалось, рассеялся. Люциан сосредоточился на Руфусе.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Ну.  - Руфус почесал свои тугие кудри.  - Я прослужил здесь около двух лет, да? Всегда казалось, что император был чем-то недоволен или чем-то опечален. Это была не просто обычная боль от управления этим местом. Прежний капитан, Леонид, сказал мне, что верховный жрец и жрица будут навещать императора лишь несколько раз в год, как того требует традиция. Но к тому времени как я приехал сюда, они приходили несколько раз в месяц. Иногда они оставались до следующего месяца.
        - Ты знаешь почему?  - Что-то холодное коснулось шеи Люциана. Он и раньше чувствовал это в бою, инстинктивно, что человек с топором стоит прямо за ним.
        - Иногда мы все их слышали. Император в основном кричал на жрецов. Потом он закрывался и начинал писать. Он всегда был книжником, этот старик, но теперь не хотел выходить. Начал требовать, чтобы он сам готовил себе еду. Помню, как он ел только инжир, который сам собирал в саду. Он начал бормотать что-то себе под нос в коридорах. Помню, как однажды ночью в его покоях раздался грохот. Мы вбежали, а священник Петро стоял у стены и выглядел испуганным. Император опрокинул свой письменный стол, пузырьки с чернилами были разбиты, бумаги разбросаны. Потребовалось некоторое время, чтобы прибраться.
        - Почему он злился?
        - Кто знает? Врачи сказали, что в конце концов его настигла болезнь мозга.  - Руфус снова выпил, но глаза его оставались трезвыми.  - Однажды я помог ему слезть с трона, когда он был слишком слаб, чтобы самостоятельно подниматься и спускаться по лестнице. Знаешь, что он мне сказал?
        - Что?
        - Ты в ловушке, Руфус. Как и мы все. Мы будем сожжены заживо и освобождены драконьим огнем.  - Капитан вздрогнул.  - В ту ночь я спал с зажженной свечой. Старик казался таким серьезным.  - Руфус тяжело вздохнул.  - Он лег в постель и через несколько дней умер. Заболевание мозга. Руфус поднял чашу в приветственном жесте и выпил.  - Молись, чтобы я не умер таким же путем.
        Люциан тоже поднял свою чашу.
        - Ты был там, когда он умер?
        - Ммм. Это прошло мирно по крайней мере. У него была хорошая прощальная фраза, он сказал: «Пожалуйста. Больше никаких слез».
        Руфус снова поднял тост и усмехнулся.
        Но не Люциан.

        56
        Веспир
        - Будущая императрица должна быть немного полновата.  - Старшая кухарка, Гестия, ухмыльнулась, наливая в миску Веспир еще супа из омаров. Вверх поднимались завитки ароматного пара.  - Полнота дает людям понять, что у нее есть много денег на лучшую еду и много времени, чтобы поесть.
        - Я теперь действительно хочу получить эту должность,  - сказала Веспир.
        - О, все работники кухни надеются, что ты займешь трон.  - Темные глаза Гестии одобрительно блеснули, когда она поспешила к плите помешать в кастрюле.  - Император Эразмус не любил икраинскую кухню, и мне очень хотелось бы снова найти предлог для готовки сырных оладий. Может быть, и сладкого йогурта тоже!
        Веспир потянула суп: сливочный бульон и кусочек эстрагона согревали ее желудок. Она улыбнулась, когда Гестия повернулась, чтобы положить ей на тарелку еще клецек с бараниной. В маленькой золотой миске ждал мятный соус. Гестия настояла на том, чтобы подать только самое лучшее.
        Веспир оценила фарфор, но ее больше заботила баранина.
        - Моя мать делала их такими же.  - Глаза Веспир закатились, когда она откусила кусочек, ее зубы прорвали хрустящую жареную кожу и погрузились в сочное мясо. Она застонала и вытерла соус с подбородка, едва помня о манерах.
        - Нет ничего важнее еды.  - Гестия вздохнула, разбивая яйцо на шипящую сковородку.  - Когда мне одиноко или я скучаю по дому, я готовлю рагу из баранины и лапши, как учила меня мама. Щепотка розмарина и корицы - вот в чем секрет. Я всегда говорю, что ты никогда не будешь одинок, пока у тебя есть семейный рецепт.
        - Ммм. Хотя даже моя семья не готовила ничего подобного.  - Веспир оглядела стол. Там были клецки, суп, стакан шоколада с солью и корицей, покрытый корочкой по краям. Тонкие блинчики, завернутые с малиновым вареньем, ждали десерта у ее локтя. Найти на этой кухне восточно-икраинскую кухарку, увидеть длинные черные волосы Гестии, заплетенные в традиционную косу, было тем тонизирующим средством, в котором нуждалась Веспир.
        Она почти забыла, зачем пришла.
        Через пять минут после допроса одного из слуг Веспир была направлена в имперскую кухню. Комната была больше пятнадцати метров в ширину, потолки три метра. Вентиляционные отверстия были вырезаны, чтобы дым и пар могли выходить наружу. Стены были выкрашены в кремовый цвет, а из большого окна в центре кухни открывался вид на реку. Здесь пахло и звучало, как на кухне Пентри.
        Ощипанные птицы были подвешены за лапы над головой, рядом с пучками сухих трав. Медные кастрюли булькали на плите, а два мускулистых парня с ворчанием вытаскивали из духовки кусочек жареного бегемота. Кухарки с закрученными волосами распевали песенку нараспев, ощипывая каплунов для вечерней трапезы. Веспир ела за длинным деревянным столом вместе с девушками по обе стороны от нее, рубящими травы и месящими тесто. Здесь никто не церемонился с ней и не вел себя так, словно она должна была уйти.
        Веспир расспрашивала всех про гнездо, и все до единого пожимали плечами и говорили, что нечасто туда ходили. Главный держатель драконов, женщина по имени Сильвия, сказала, что хоть то гнездо и было намного больше, чем большинство, оно все же оставалось простым гнездом.
        Веспир отпила соленый шоколад, наслаждаясь тем, как ее клонит в сон. После хорошей еды ей ничего так не хочется, как принять горячую ванну и лечь в постель. Она не должна удивляться, что слуги ничего не знали. Что слуги знают об императорах, кроме того, как они любят свои яйца или как меняется диапазон их талии?
        Веспир отвязала от пояса флягу василиска и поставила ее на стол. Она показывала ее всем, начиная со стюарда и кончая вторым и пятым лакеями. Никто ничего об этом не знал, и Веспир почувствовала себя намного менее умной, чем когда вернулась в комнату Эмилии за вещью. Возможно, ей хотелось верить, что она найдет связь, которая ускользнула от таких, как Гиперия и Эмилия. Девушки, которые всю жизнь изучали музыку, философию и эпическую поэзию, будут поражены острым умом Веспир.
        - О, это твое лекарство?  - спросила Гестия, когда Веспир сделала еще один глоток супа. Кухарка улыбнулась, показав глубокие ямочки на покрасневшем от пара лице.
        - О нет. Это…
        - Его принимал Эразмус.  - Кухарка вздохнула, бросила в кипящую кастрюлю нарезанную морковь и вытерла руки о фартук.  - Может быть, это и спасло бы его, беднягу, если бы болезнь не зашла так далеко.
        Веспир замерла.
        - Император принимал это… лекарство… когда был болен?
        - Да. Какое-то новообретенное лечение, обнаруженное на одном из этих священных островов на юге. Ее Светлость Камилла принесла его мне, попросила, чтобы каплю или две добавлять к его ужину. Предполагалось, что это будет тяжело для его нежного желудка, поэтому его нужно было вводить постепенно. Их Светлости так хорошо заботились об императоре в конце.  - Гестия вытерла лицо.  - Я уверена, что если кто-то и мог спасти его, то только эти двое.
        - Вы уверены, что лекарство было в такой фляге?  - Веспир с трудом удержалась от того, чтобы не начать кричать.  - Именно в таком виде?  - Она вонзила ногти в стол, когда Гестия взяла флягу, откупорила ее и понюхала. Повариха скорчила гримасу.
        - О-о, я никогда этого не забуду. Особенно запах. Пахнет серой, не так ли? Это было сильное лекарство. Они пытались, но в конце концов он продержался еще около недели. Так откуда у тебя оно?
        Веспир выхватила флягу обратно.
        - Спасибо за вкусную еду.  - Веспир заткнула флягу пробкой и выбежала из кухни. Жаль, что не было времени для сладкого.

        57
        Аякс

        Когда Аякс станет императором, он многое изменит, но не этот трон. Ни за какие богатства картагонской торговли пряностями, ни даже за возможность заставить Лисандра и Димитрия сочинять стихи о его великолепии и читать их обнаженными на улицах. Нет, этот тронный зал был построен для него, и только для него. Он взошел на возвышение и устроился на бархатной подушке. Закинув левую ногу на правое колено, он вцепился в подлокотники кресла и оглядел комнату. Его прищуренные глаза метались от золотой стены к золотой стене. Ладан щекотал ему нос.
        Если бы я был императором, какие у меня были бы секреты?
        Аякс мог бы жить, как многие императоры до него. Он мог пить, танцевать и оставлять все духовное жрецам, а военное - военным и проводить свои дни, делая все, что ему заблагорассудится.
        Но Аякс хотел быть достойным памятных золотых статуй императоров и императриц, чтобы его память почитали так же, как и Исмины I или Коммодуса IV. Он хотел быть Аяксом Великим, Аяксом, с которым все другие сравнивали бы себя.
        Иногда жилка на его виске пульсировала, когда он так ясно представлял себе эту славу, вспоминая, что ему еще нет шестнадцати. Во многих отношениях он был ребенком, одетым в отцовскую одежду, манжеты которой свисали до кончиков пальцев. Но Аякс будет расти. Если бы ему позволили жить, он бы вырос.
        Если бы я был императором, где бы я прятал вещи?
        Вероятно, за Эразмусом внимательно следили. Его одежда была проверена, его вино пробовалось, весь он изучался внимательно. Тело императора принадлежит народу, а не ему самому. Цепляться за то, что ему дорого,  - все равно что пытаться удержать в хорошо смазанных маслом руках горстку золотых монет.
        Когда я стану императором, подумал Аякс, вытаскивая кинжал из потайных ножен на щиколотке и постукивая им по зубам, что я захочу держать при себе?
        Он повернул свое оружие к трону. Осторожно провел кончиком пальца по золотистым когтям и крыльям. Постучал лезвием кинжала по ножкам трона. Он протянул руку и приставил свой кинжал к каждой отдельной золотой чешуйке.
        Стук.
        Стук.
        Стук.
        Стук.
        Тик.
        Аякс остановился; он наткнулся на что-то полое. Убрав кинжал в ножны, он встал коленями на подушку и наклонился, его коса болталась, когда он смотрел вверх ногами на пятую чешуйку в первом ряду. Аякс дотронулся до нее, снова постучал. Затем он попытался перевернуть ее вверх ногами. Петли заскрипели.
        Успех.
        Маленький потайной отсек в троне дракона. Впервые обрадовавшись, что у него маленькие руки, Аякс потянулся внутрь. Его указательный палец провел по чему-то металлическому. Глубоко вздохнув, Аякс вытащил маленький железный ключ. Он перевернул чешуйку, скрывая тайник, и торжествующе поднял ключ над головой.
        Он встал и отвесил эффектный поклон. Он представил себе своего отца и все горькие семьи, вынужденные преклонять колени. Он представил себе женщину с его глазами, стоящую где-то сзади и наблюдающую с молчаливым одобрением.
        Аякс спрятал ключ.
        - Да здравствует император!  - сказал он.

        58
        Люциан

        Люциан прибыл в гнездо и обнаружил, что Гиперия ушла. Он расхаживал взад-вперед, ожидая возвращения всех остальных. Его рука лениво потянулась к боку, чтобы схватить рукоять меча, которого там больше не было. Он вздохнул. Почему он тянется к оружию так, как другие хватаются за сентиментальную безделушку?
        Слова Руфуса заставили его сжать зубы. «Даром» Люциана было воинское дело. Разве талант решает судьбу человека? Было ли неправильно сосредотачивать свою жизнь вокруг чего-то, в чем вы не были хороши от природы? Он попытался сосредоточиться на более важных вещах. Что же задумали жрецы?
        Шаги. Две женщины. Его слух был хорошо натренирован долгими ночами, проведенными в ожидании засады. В дверь вошли Эмилия и Гиперия. Эмилия несла книгу, и ее щеки горели ярким румянцем.
        - Ты что-нибудь нашел?  - спросила она на одном дыхании.
        Гиперия подошла к стойлу Авфидия, выглядя менее взволнованной, чем девушка рода Орон.
        - В основном сплетни.  - Все, что рассказал Руфус о жрецах, заставило Люциана сжать зубы, но подозрения не являлись доказательством. Он посмотрел на книгу.  - А ты?
        - Кое-что интересное.  - Ее глаза засияли от улыбки. Это была самая искренняя улыбка, которую он видел на ней с тех пор, как начался этот кошмар.  - Эразмус оставил пометку о том, что он написал, по меньшей мере, двадцать четыре книги, но в библиотеке мы нашли только двадцать три.
        Обычно Люциан предположил бы, что таинственный двадцать четвертый том, должно быть, был потерян. Но после разговора с Руфусом все в Эразмусе казалось еще более мрачным, чем прежде.
        Гиперия обернулась, юбки ее взметнулись, рука сжала кинжал на боку. Люциан вздрогнул. Прямо как я.
        - Кто-то идет,  - сказала она, но расслабилась, когда Веспир вбежала в гнездо. Девушка чуть опрометчиво не врезалась в Эмилию. Дрожа, она держала что-то над головой. Фляга василиска.
        - Они прикончили его.  - Веспир кашлянула.  - Они убили его!
        Люциан замер, как и Эмилия и Гиперия. Воздух в комнате, казалось, стал тоньше. Он почувствовал, как невидимый капкан сомкнулся вокруг его ноги.
        - Кто?  - спросил он. Веспир оглянулась через свое плечо.
        - Жрецы,  - прошипела она. Гиперия фыркнула на это.  - Повариха узнала эту флягу. Она подумала, что это мое «лекарство». Сказала, что жрецы заставляли ее каждый вечер добавлять каплю в императорский ужин. Через неделю он скончался.  - Скепсис исчез с лица Гиперии. Эмилия поднесла руку ко рту.  - Вы мне не верите?
        - Верим.  - Люциан сглотнул. Все отдельные элементы легко сошлись.  - Руфус сказал, что последними словами императора было: «Пожалуйста. Больше никаких слез».
        Гиперия издала такой звук, словно ее ударили.
        - Значит, он знал, что они с ним делают?  - выдохнула Эмилия.
        - И возможно, ничего не мог с этим сделать,  - пробормотала Гиперия.  - Верховный жрец и жрица - второе по силе подразделение в империи, и Эразмус уже некоторое время бредил. Никто бы ему не поверил, а если бы и поверил, мало кто мог бы что-то сделать.
        Люциан прижал большие пальцы к закрытым векам, пытаясь собраться с мыслями. Ярость и страх слились воедино, а также ужасное головокружение. Эта империя была гноящимся нарывом, как он всегда говорил. Чтобы вырезать болезнь, требовалось хорошее вскрытие.
        Что мы можем сделать?
        Снова послышались шаги. Гиперия инстинктивно выставила клинок вперед.
        - Дерьмо!  - Аякс резко остановился, острие меча Гиперии уперлось ему в горло. Он отбросил его в сторону и пинком захлопнул дверь.  - Меня не было всего лишь час, и вы все развалились.
        - Нашел что-нибудь?  - спросила Гиперия, убирая меч в ножны.
        - О. Нет.
        Люциан заметил, как Аякс осторожно приложил ладонь к карману брюк.
        - Что это такое?  - Люциан подошел ближе.
        - Что-что? А-а-а!  - закричал Аякс, когда Гиперия схватила его за воротник и прижала к двери. Она сунула руку ему в карман, пока он извивался.  - Подожди. Подождите. Это моя фантазия номер два, но ты должна быть нежной.
        Она издала звук отвращения, когда вытащила железный ключ.
        - Один раз вор,  - рыкнул Люциан.
        - Дважды богатый человек. Разве не так говорится в пословице?  - Аякс оскалил зубы.  - Послушайте, я наслаждаюсь нашими маленькими упражнениями по сближению, но это все еще Императорское Испытание.
        - Император был убит,  - сказала Гиперия.
        - Что?
        Гиперия взяла ключ к стойлу Авфидия. Люциан шагнул к Эмилии, держась к ней спиной на случай, если дракон рванется. Гидра выпустила струйку тревожного дыма, когда ее всадник приблизился. Очевидно, сейчас он был не в настроении подчиняться кому бы то ни было.
        - Я могу попробовать заманить его засахаренной свининой. Веспир шагала позади Гиперии.  - Я уверена, что кухарка разрешит нам взять немного. Мы могли бы также попытаться уговорить драконов начать петь. Это часто расслабляет альф…
        - Авфидий!  - прогремел голос Гиперии. Она протянула руку, длинные тонкие пальцы сжались.  - Иди ко мне, сейчас же.
        Гидра заскрежетала зубами и зарычала; в дыму вспыхнули угольки. Веспир выругалась, снова врезавшись в Люциана. Он схватил ее за руку, пытаясь вытащить девушек и Аякса из гнезда. Если этот чертов монстр пустит пламя, они превратятся в пепел за считаные секунды.
        - Сейчас же,  - прорычала Гиперия. Она оскалила зубы так же, как и ее дракон. Люциан почувствовал подергивание чего-то неуловимого между двумя монстрами.  - Сейчас же, Авфидий. Ты мой.
        - Что происходит?  - прошептала Эмилия.
        - Она бросает ему вызов,  - пробормотала Веспир.  - Если он не примет ее как альфу, то нападет.
        Гидра вытянула свою идеальную шею, открыв пасть. Один шаг. Два. Чудовище выбралось из стойла, волоча за собой хвост. Золотые крылья распахнулись, размах их был так огромен, что они едва не свалились на пол, а потом захлопнулись. Гиперия прижала ладонь к морде существа. Авфидий закрыл глаза и издал рокочущее рычание, которое Люциан мог ощутить в груди.
        - Стой.  - Она кивнула остальным.  - Пойдемте и не мешкайте.  - Она вошла в стойло, опустилась на колени и вставила ключ в замок. Со щелчком Гиперия открыла дверь.
        - Я хочу, чтобы она раздавила меня,  - прошептал Аякс.
        Люциан повел остальных в дыру в полу. Было темно, хотя Люциан различил несколько каменных ступенек и почувствовал запах застоявшегося воздуха. Он скорчил гримасу.
        - Я спущусь первым,  - сказал он. Быстро он вышел и взял несколько сальных палочек и кремний, стандартных для ночных посетителей гнезда. Они зажгли по факелу, и он шагнул в черноту внизу. Через несколько шагов Люциан исчез в темноте. Свет едва показывал ему следующий шаг; чернота была такой гнетущей, как будто кто-то стоял у него на пути. Он смутно слышал, как остальные следовали за ним, их пламя освещало тесный, покрытый плесенью подземный мир. Ступеньки были неровными, зияя провалами, которые были вбиты в камень поколениями карабкающихся ног. Холод просачивался в поры здесь внизу; Люциан предположил, что этот тоннель ведет куда-то назад, в недра дворца, но он не мог догадаться, куда именно.
        Стали появляться канделябры. Когда-то факелы освещали этот путь. Стены едва не поцарапали широкие плечи Люциана, и он вздрогнул, когда паутина разорвалась на его лице. Тоннель вокруг них медленно расширялся, и еще четыре ступеньки вели в круглую комнату. Люциан резко остановился, увидев перемену обстановки, и Веспир с Аяксом налетели на него. Он осторожно вошел в комнату, задержав дыхание, как будто она могла быть наполнена ядовитым газом.
        Комнату поддерживали колонны с вырезанными на них созвездиями. На потолке выцветшая картина с огромным оранжевым глазом наблюдала за всем происходящим внизу. Незажженные свечи стояли по всей комнате. С помощью Веспир Люциан зажег их. Постепенно комната осветилась. Части округлых стен были зеркальными, превращая отражение в бесконечное колеблющееся море света.
        Кроме того, в этой комнате были книжные полки, по меньшей мере восемь, и все они были забиты до отказа. В центре стояли письменный стол и стул, на котором стояли чернильницы, перья и стопка бумаг. Эмилия направилась прямо к столу, подняв с него страницу. Она нахмурилась.
        - «Я думаю, что это конец»,  - прочитала она вслух, прищурившись. Люциан заглянул ей через плечо. «Этот следующий том должен подождать, пока другой не придет на мое место, чтобы закончить его».
        - Эразмус?  - спросил Люциан.
        - Полагаю, что так. Книги.  - Он подошел к полкам вместе с ней, Эмилия быстро взглянула на корешки.  - Здесь!  - Она вытащила тонкую кожаную книгу и подняла ее над головой. На ней был выбит золотой номер.  - Том двадцать четвертый!
        - Что это?  - спросил Люциан.
        Она прочла название.
        - «О Порочности Неправомерной Войны».
        - Что?  - Голос Гиперии прозвучал как пощечина.  - Какой этруссианин использует это в качестве названия? Нет, император этого не писал. Это явно хранилище для изъятой еретической литературы. Это не…  - Ее голос оборвался.
        Эмилия продолжила.
        - Вот первая страница. «Я, Эразмус Сарконус, когда-то Тибр, никогда не отличавшийся добродетелью, сижу на горе трупов, пока пишу эти слова: Я объявляю неправомерную войну хаотичным действием. Все, что расточительно, все, что жестоко, и все, что нелюдимо, может быть найдено на незаконном поле битвы».  - Эмилия перевернула страницу, просмотрела еще раз, перевернула и повторила. Люциан удивился тому, как она пробирается сквозь лабиринт слов прямо к их значению.  - Он проводит различие между оборонительной войной - обороной вашего дома от вторжения или маршем, чтобы остановить угрозу, которая защищает империю, и наступательной войной - разграблением территории исключительно ради ее ресурсов, что создает напряжение для империи.
        Неужели это тот самый человек, который надел Люциану на шею золотую медаль и объявил его героем? За победу над тощим и голодным врагом, чья оборона не могла долго продержаться против неистощимых этрусцев и их драконьих повелителей? Люциан чувствовал себя таким одиноким в тот день, когда получил свою медаль, таким онемевшим от аплодисментов, а Эразмус все это время был вдвойне одинок и вдвойне холоден.
        - Он этого не говорит!  - взревела Гиперия, бросаясь за книгой. Люциан протиснулся перед Эмилией, останавливая движение Вольска.
        - Подумай,  - пробормотал он.  - Императора отравили жрецы. Как ты думаешь, почему они это сделали?
        - Если это правда, то, возможно, император…  - Гиперия прикусила губу, пытаясь остановить слова.
        - Заслужил это?  - закончил Люциан.  - Мы все помним, что ординарцы в Дельфосе считают самым священным правилом церкви. Не хочешь повторить, Гиперия?  - Она отвернулась от него и прислонилась к столу.  - «Император - живое воплощение Дракона на земле, и все, что есть порядок, исходит от него. Поэтому его жизнь вечно священна и неприкосновенна». Но священники не могли вынести того, о чем он думал. Из того, что рассказал мне Руфус, ясно, что император все время спорил с ними.
        - Это еще не все,  - Эмилия начала хватать с полок дополнительные тома. Она присела позади Люциана, перелистывая страницы.  - Двумя томами позже, в книге под названием «Северный конфликт», Эразмус говорит о желании остановить войну против викингарских кланов. Он говорит, что продолжающаяся борьба истощает ресурсы империи и убивает ее солдат за очень малую надежду на награду. Викингары не угрожают нам, как вроклавцы, когда мы их завоевали, и не предлагают богатую добычу, как Картаго или Арденны. Но он пишет, что «они все время следят за мной, и нет никого, кому можно было бы доверять». Эти книги были наполовину дневником, наполовину манифестом.  - Она листала все дальше и дальше, погруженная в свои мысли. Люциан стоял на страже Эмилии, но плечи Гиперии с каждым словом опускались все ниже. Ее плечи еще никогда так не опускались.
        - Что это значит?  - спросила Веспир.
        - Это значит…  - Люциан никогда еще не чувствовал себя таким усталым.  - Император был против всего, за что выступала империя, и жрецы убили его из-за этого. Возможно, он планировал отозвать войска, и они запаниковали.
        - Возможно,  - сказала Гиперия,  - именно поэтому созыв был таким странным. Если жрецы нарушили его самую священную заповедь, возможно, Дракон выбрал иначе, реагируя в противоположность.
        - Я все еще не думаю, что Великий Дракон что-то выбирает,  - сказала Эмилия, вставая.  - Но, Гиперия, это неплохая теория.  - Странный блеск загорелся в ее глазах.  - Жрецы вывели мир из равновесия. В хаос. И по иронии судьбы до этого у них было слишком много порядка. Мы продолжаем расширять границы нашей империи не потому, что нам это нужно, или чтобы спасти нас от угрозы, а потому, что это именно то, что мы всегда делали. Это бессмысленно. Это традиция без размышлений.
        - Э-э, возвращаясь к сути. Значит, мы все здесь потому, что жрецы - убийцы?  - Аякс нахмурился.  - Но почему? Почему именно мы?
        Ни у кого не было ответа на это.
        - Что же нам теперь делать?  - пробормотала Веспир.
        Люциан помог Эмилии поставить книги на полки.
        - Мы не можем позволить Петро и Камилле уйти безнаказанными,  - прорычал он. Его глаз дернулся при мысли об Эразмусе, пытающемся прекратить кровопролитие, и жрецах, блокирующих его на каждом шагу. Монстры. Лжецы. Убийцы.
        Конечно, Люциан не имел права судить кого-либо за убийство.
        - Мы ничего не сделаем,  - тихо сказала Эмилия. Аякс фыркнул.  - Пока один из нас не будет коронован.
        - Зачем ждать?  - спросила Веспир.
        - Пока не будет избран новый император, жрецы - единственная власть в империи. Это традиция.  - Эмилия выглядела бледной.  - Если бы мы попытались рассказать о том, что они сделали, они могли бы заставить нас замолчать. Имперская гвардия поклялась повиноваться им, пока один из нас не победит.
        Люциан понял.
        - Значит, тот, кто победит, возьмет под контроль стражу и арестует жрецов…
        - Именно. И…  - Ее глаза расширились.  - Помилует остальных от Отбора.
        - Прошу прощения?  - Гиперия обернулась.
        - Если нас призвали из-за преступления, которое совершили жрецы, значит, произошла ошибка в Отборе. Так что никто из нас не должен столкнуться с последствиями проигрыша.  - Она схватила Люциана за руку.  - Все поклянитесь прямо сейчас.
        - Вся эта чушь с клятвами в круге и объятиями уже слишком,  - проворчал Аякс.
        Но, к удивлению Люциана, Гиперия согласилась первой.
        - Хорошо.  - Она уставилась на нарисованный выше глаз. Он не мог догадаться о ее чувствах.
        - Да,  - сказала Веспир, толкая Аякса локтем в бок.
        - Ладно,  - проворчал он.
        - Я не думаю, что мне нужно спрашивать тебя,  - сказала Эмилия Люциану. Уголки ее рта слегка изогнулись в улыбке.
        - Нет. Тебе не надо.
        - Конечно, победителем будет один из вас троих.  - Аякс направился к лестнице, засунув руки в карманы.  - Мы уже знаем, что это буду не я и не Веспир.
        - По крайней мере ты будешь жив,  - отрезала Гиперия, следуя за ним. Люциан последовал за остальными, быстро остановившись, чтобы задуть свечи, оставив темную комнату в дыму. Идя за Эмилией, он думал о том, что должен чувствовать. Ах, но у него еще будет время решить, какие чувства он испытывает. Если они все доживут до конца этого проклятого Испытания, у них будет время на все.
        - Эй,  - прошептала Эмилия. Она остановилась на лестнице, и он неуклюже врезался в нее. Она оглянулась через его плечо, и ее дыхание защекотало ему висок.  - Ты встретишься со мной сегодня вечером, когда все лягут спать? Мне нужно кое-что обсудить.
        - Конечно. Что?
        - Не сейчас. Вечером.
        Он устало последовал за ней наружу, еще одна загадка ждала его впереди.

        59
        Эмилия

        Эмилия никогда не испытывала такого страха, даже когда Чара впервые уселась в созывном круге и разрушила ее спокойную жизнь. Когда городские колокола пробили полночь, она вышла из своих комнат и направилась в задние сады. Эмилия поспешила по усыпанной гравием дорожке, мимо цветущего в ночи жасмина и нежного журчания фонтана. Теперь она смотрела на огромное пространство мерцающих огней. От заката до рассвета они поддерживали свет в общественных фонарях, освещая все бульвары и проспекты в угоду императору. В Драгонспае не было такого понятия, как ложиться спать в разумное время. Город был имперской игровой площадкой, пиршеством самых разных удовольствий.
        Если она станет императрицей, честность будет самым сладким удовольствием из всех.
        И если кто-то другой выиграет трон…
        Сейчас она едва ли могла задумываться о таком будущем. Эмилия и так оцепенела от страха в ожидании следующих минут.
        Страх  - это темный близнец любви. Слова поэтессы Аканты вспыхнули в ее голове, поразив Эмилию. Нет. Ее лицо горело. Нелепые, причудливые размышления.
        Причина ее страхов была гораздо весомее.
        Хруст шагов заставил ее обернуться и выдавить улыбку, когда появился Люциан. Она почувствовала пульсацию на кончиках пальцев. Хаос уже вцепился ей в горло, требуя внимания.
        - О чем ты хотела поговорить?  - Люциан зевнул, прижимая тыльную сторону ладони ко рту. Его рукав соскользнул, и Эмилия еще раз взглянула на мускулистую руку и светлый узор шрамов на темной коже.
        - Ты, наверное, мог заметить, что я была немного… странной… на протяжении этого Испытания.  - Синева наверху, почему она не может вести естественную беседу? Почему она начала диалог так, будто читала формальную лекцию?
        Люциан рассмеялся. О. Очевидно, она была забавной. Эмилия с трудом подавила вспышку счастья.
        - Ты всегда была странной. Вот почему ты мне нравишься.
        Не говори ничего неловкого. Не говори ничего неловкого.
        - Мне… нравится, что я нравлюсь тебе.  - Эмилия будто почувствовала себя тесно в собственном теле. Ради самого Дракона, она не собиралась соблазнять этого парня.
        - Я тебе тоже нравлюсь. Да?  - Он подошел ближе; Эмилия почувствовала стук собственного сердца.  - Я имею в виду, что ты согласна, что мы друзья.
        - Да.  - Она вздохнула.  - Если ты все еще этого хочешь.
        Он нахмурился.
        - Конечно, я хочу.
        - Скажи это снова через минуту.  - Она протянула левую руку к кусту с розами, растущему неподалеку, и согнула пальцы. Хаос щекотал ее мозг. Люциан ахнул, когда розы затвердели, превращаясь из бутона в кристалл. Листья покрылись инеем, и вскоре весь куст выглядел так, словно его старательно выдували из стекла. Шипы блестели в свете звезд.
        Люциан присел на корточки, чтобы осмотреть его, и в этот момент Эмилия сложила ладони вместе и помолилась, чтобы Дракон наверху, в которого она не верила, мог услышать ее.
        Не дай ему убежать.
        - Как ты это сделала?  - прошептал Люциан. Сейчас. Слишком поздно поворачивать назад.
        - Хаос,  - сказала она.
        Он вскочил на ноги.
        - Что?
        - Я хаотик, Люциан.  - Слова спотыкались на своем пути. Я зло,  - могла просто сказать она.  - Это началось, когда мне было тринадцать. Первый мальчик, которого я поцеловала, я… я взорвала его сердце и легкие.  - Она должна была сказать правду, какой бы неприятной она ни была.  - Я не хотела,  - быстро добавила она.  - Но сила приходит и уходит. Это невозможно остановить. Сначала все это было разрушением, как всегда, был хаос, но потом я обнаружила, что могу делать это.  - Она жестом указала на куст роз.  - Никто никогда не говорил мне о трансформации. Когда мы только прибыли на Испытание, я так боялась, что причиню кому-нибудь вред, но я начинаю думать, что постоянный межличностный контакт уменьшает воздействие. Я…  - Ты опять звучишь, как учебник. Она поторопилась, боясь, что он попытается прервать ее,  - Я обрушила утес и сбила василиска вниз, и разрушила потолок во дворце Гиперии. Эта способность, похоже, связана с моими чувствами, но сейчас я лучше их контролирую. Я так много хочу узнать.  - Все ее тело начало трястись, но она стояла на своем.  - После того, что мы обнаружили, я хотела
сказать тебе правду. Тебе одному. Надеюсь, ты не возненавидишь меня.  - Люциан, который сжигал людей заживо, мог понять, что значит быть чудовищем.  - И. И может быть, даже если ты боишься меня, ты сможешь узнать меня, настоящую меня. Снова.
        На этих словах у нее перехватило дыхание, и Эмилия резко опустилась по краю стены. Она ухватилась за камень и отказывалась поднимать взгляд.
        Он опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои. Она вздрогнула от касания.
        Люциан поднял ее подбородок.
        - Мне так жаль, что ты была одна.
        Затем он притянул ее к себе и обнял. Он просто обнимал ее, согревал. Эмилию начало трясти. Слава синеве наверху, она уже потратила свой хаос, потому что это превратило бы весь сад в стекло. Эмилия глубоко вздохнула, чувствуя, как ее тело растекается в его объятиях. Она обвила руками его шею и прижалась щекой к теплому изгибу его плеча.
        Она совсем забыла, как это приятно, когда тебя обнимают.
        - Вот почему твои родители не позволили тебе приехать в Картаго с Александром.  - Он выругался.  - Они сказали, что ты была поглощена учебой. Я был идиотом.
        - Это не твоя вина.
        - Нет. Это не твоя вина.  - Затем он отстранился и держал ее за плечи. Их лица были так близко, что она чувствовала жар его дыхания. Она ни с кем не была так близка со времен Хью. Тяжелая неловкость ее тела исчезла.  - Ты не зло, Эмилия.
        Она страстно желала, чтобы кто-то, кто не был Алексом, произнес эти слова. Она представила, как оседает в его объятиях и просто отдыхает.
        - Мне пришлось держать это в секрете, потому что…  - начала она.
        - Я знаю.  - Он поморщился.  - Жрецы. Они те, кто поступил неправильно. Это не твоя вина, что ты родилась со злым недугом.
        Улыбка Эмилии увяла.
        - Я не уверена, что мой «недуг»  - это зло,  - пробормотала она.
        - Но… это хаос.  - Люциан казался озадаченным.  - Оретани пытался сжечь все дотла с его помощью.
        - Я не Оретани,  - отрезала она.  - Пузырь снова начал подниматься под ее кожей, шипение в ее мозгу. Эмилия встала.  - Разве мы только что не узнали, как жрецы лгали нам? Кто знает, что правда о хаосе? Ты когда-нибудь думал, что я смогу это сделать?  - Она снова махнула рукой в сторону стеклянных роз.
        - Хорошо. Хорошо.  - Люциан заговорил тем тоном, который был ненавидим ею: озабоченный, терпеливый тон, который используется для того, чтобы заставить замолчать истеричных детей.  - Но ты не можешь притворяться, что хаос не использовался для убийства людей! Это иррационально.
        Иррационально. Эмилия посвятила свою жизнь книгам специально, чтобы избежать этого ярлыка. Иррациональная. Хаотичная. Чувствительная. Безумная.
        - Я не думаю, что ты должен читать мне лекции об убийстве,  - прорычала она.  - Хаос оказался рядом с ней, нашептывая:  - Учитывая то, что ты сделал.
        Лицо Люциана помрачнело.
        - Я только хочу сказать, что понимаю тебя,  - отрезал он.  - Мы оба убийцы.
        - Нет. Ты убил, потому что кто-то приказал тебе это. Хью был несчастным случаем!  - выплюнула она и повернулась на каблуках.
        Эмилия промчалась через дворец и вниз по коридору в свою комнату. Слезы сдавили ей горло. Почему, почему, почему она поверила, что Люциан поймет?
        Но разве он этого не сделал? Она сказала, что не она была злом, а ее недуг. Это было все, что она хотела, но… Она жаждала не простой терпимости; она желала принятия. Теперь она знала, что оно никогда, никогда не будет принадлежать ей. Если Люциан не смог дать ей этого, то никто другой не мог. Эмилия подавила всхлип.
        Остальные крепко спали в своих комнатах. Она прошла мимо покоев Гиперии и Веспир… остановилась перед открытой дверью. Аякса. Нахмурившись, Эмилия заглянула внутрь.
        - Эмилия,  - прошипел Люциан, подходя к ней сзади.  - Что ты делаешь?
        На мгновение она забыла, что произошло в саду.
        - Аякс.  - Постель была нетронутой, и в ней не спали.  - Где он?

        60
        Аякс

        Аякс стоял снаружи стойла Пса с кинжалом в руке. Пес высунул нос из-за брезента занавески в поисках прикосновений, на которых у Аякса не было времени.
        - Будь хорошим мальчиком, хорошо?  - Аякс опустился на колени перед драконом и запихнул его голову обратно.
        - Милорд Аякс,  - сказала Камилла, когда верховные жрецы вошли. Петро сморщил нос из-за запаха в гнезде. Камилла поднесла носовой платок, чтобы скрыться от запаха. Она обратилась к нему самым снисходительным тоном, и яйца Аякса слегка втянулись.  - Можем ли мы спросить, что побудило вас просить о нашем присутствии?
        - Это.  - Ладони вспотели, он поднял флягу василиска. Он стащил ее у Веспир. Это было нетрудно. Ни один из жрецов не произнес ни слова.  - Я знаю, что вы убили императора Эразмуса. Если мир узнает об этом, то вам грозит смерть еще ужаснее, чем хаотикам, не так ли?  - Он облизнул губы.  - Но вам и не придется, если вы сделаете то, что я скажу.
        - Что, скажите на милость, мы должны сделать?  - пробормотала Камилла. Теперь она не была такой смелой.
        - Две вещи.  - Он подкинул кинжал сверкающей дугой и поймал его за рукоять. Просто для шоу.  - Во-первых, независимо от того, кто действительно победит, вы коронуете меня как императора Этруссии. И, во-вторых, вы помилуете всех остальных от Отбора. Никто не умрет.  - Он должен был это сделать; другие никогда не поймут, но он должен был. У него не было другого способа победить, и та женщина с печальными зелеными глазами должна была однажды увидеть его на драконьем троне. Все семейство Тибр должно было преклониться перед ним. Император Аякс, Аякс Великий. Он должен. Он должен.
        Кроме того, он все равно помилует остальных. Это было очень великодушно с его стороны, верно?
        В конце концов, это было Императорское Испытание.
        - Это ваши единственные требования?  - Голос Петро звучал настороженно.
        - Сделайте это, и я избавлюсь от этой фляги. Никто не должен знать.
        - Что привело вас к данной теории?  - спросила Камилла. Умно. Никакого подтверждения.
        - У меня свои источники. Если я ошибаюсь, то вы можете просто уйти отсюда, не так ли? Но вы, вероятно, задаетесь вопросом, какие еще доказательства у меня могут быть. Давайте скажем, что они у меня есть, и вы не узнаете какие, пока я не буду коронован и в безопасности. Это ваш единственный шанс избежать казни. Возьмите его.
        Он устремился вперед, дракон. Дракон.
        Жрецы обменялись непроницаемыми взглядами.
        - Вы правы,  - прошептала Камилла. Ее черные глаза нашли его.  - Мы действительно убили Эразмуса.
        Так близко, так близко к этой золотой линии славы.
        Фляга выпала у него из рук вместе с кинжалом и со звоном упала на пол у его ног. Его тело было каменной глыбой, он не мог моргнуть. Когда он попытался заговорить, не раздалось даже хныканья.
        О. Вот черт. Он совсем забыл о проклятой магии стазиса.
        - Но если вы думаете, что мы когда-нибудь посадим бастарда на императорский трон, то вы столь же невежественны, сколь и уродливы,  - закончила Камилла. Она усмехнулась.  - Что же нам с ним делать?
        - Хм.  - Петро потер подбородок. Он коснулся двумя пальцами плеча жрицы, слегка толкая ее.  - Это будет не первым случаем, когда участник теряет самообладание и сводит счеты с жизнью.
        - В прошлый раз у нас был такой, верно?  - Она усмехнулась.  - Пентри?
        - Нет, Орон. Она отравила себя. Вы помните, как нашли тело?
        - Раздутое лицо?  - Камилла закатила глаза и высунула язык из уголка рта. Петро издал высокий резкий смешок. Аякс подумал, что это все равно что наблюдать за воспоминаниями двух старых друзей. Его тошнило от этого духа товарищества.
        - Что ж, моя дорогая. Он прыгнет с высоты, или они найдут его в постели с порезанными запястьями?  - задумался Петро, потягивая себя за губу.
        - Для того чтобы порезать его и уложить обратно в постель, требуется координация, а мы уже немолоды, Пет.  - Камилла цыкнула.  - Сбрось его с высоты. Я напишу записку и оставлю у него на подушке, хотя обязательно сделаю ошибки в словах. Он не производит впечатления книжного человека.
        Глаза Аякса щипало от того, что они оставались открытыми. Двигайся. Ты должен двигаться! Помогите мне! Я идиот!
        - О чем думал Дракон, посылая нам этого недоростка?  - Петро прищелкнул языком и направился к Аяксу.  - Я подниму его, если ты придержишь ноги.
        Аяксу хотелось закричать, убежать и броситься в комнату Веспир, чтобы спрятаться под ее кроватью. Она была первой, о ком он подумал для защиты, даже быстрее, чем о Люциане или Гиперии.
        Я никогда не смогу сказать ей, как мне жаль.
        Когда Петро подошел ближе, из стойла слева от Аякса выскочила фигура. Пес бросился между жрецом и мальчиком, и на этот раз дракон не гапнул.
        Он зарычал.
        Петро и Камилла закричали, когда от драконьего крика задрожали стропила.
        Пес расправил крылья, и его хвост хлестнул в знак агрессии, разбив деревянный табурет о стену. Дракон, должно быть, сотряс их концентрацию, потому что Аякс снова мог двигаться. Он смахнул слезы со щек, схватил кинжал и вскарабкался на спину дракону. Без седла он ощущал обжигающий жар тела Пса, урчание его огненно-кислотного желудка.
        - Лети, мальчик,  - прошептал он. Пес оторвался от земли. Два взмаха - и они вылетели из гнезда, изумленные лица жрецов уменьшались. Аякс взглянул на звезды над головой, попытавшись собраться с мыслями. Сначала он должен был убежать, а потом найти способ вернуться сюда, чтобы предупредить остальных о своей ошибке. Ошибке? Нет, о его проклятой идиотской идее…
        - Нет!
        Аякс ухватился за шею Пса, когда дракон напрягся и упал с высоты трех метров на землю. К счастью, они приземлились на взлетно-посадочную полосу и не разбились насмерть. Аякс спешился и потянул дракона за морду. Нет. Нет.
        Пес замер; они заперли его в стазисе. Он еле слышно заскулил, видимо, они удерживали его слабее, чем Аякса. Но недостаточно слабо. Аякс коснулся лица дракона.
        - Борись. Ты можешь выбраться оттуда,  - прошептал он, когда жрецы вошли в дверь. Аякс присел с кинжалом в руке.  - Давай же!
        - Как будто мы будем драться на ножах,  - усмехнулась Камилла. Она тихо присвистнула.
        Ночь взорвалась равномерной линией охранников, бегущих в ногу. В идеальном строю они окружили его с обнаженными мечами. Онемевший Аякс уронил кинжал на землю.
        - Всегда лучше быть готовым.  - Улыбка Камиллы была ядовитой.  - Ваша записка дала нам передышку.
        Аякс разыграл те немногие плохие карты, которые у него еще оставались. Страх разрывал его разум.
        - Она отравила императора Эразмуса! Они вместе это сделали!  - закричал он, глядя на солдат. Круг невыразительных глаз наблюдал за ним из-под затененных шлемов.  - Они использовали слезы василиска! Спросите у кухарки! Она думала, что это лекарство, и капала его в рагу императора!
        - А, Гестия.  - Камилла прищелкнула языком.  - Бедная женщина. Ужасное зрение. Делает так много простых ошибок.
        Аякс понял, что теперь он обрек на гибель и кухарку. Он топтал невинные жизни направо и налево. В безумии он попытался отскочить. Он должен быть убедительным, умным, умнее этих проклятых жрецов.
        - Я, я имею в виду, что, возможно, она это сделала. Может быть, я все это выдумал! Чтобы, э-э…  - Он разрушил все вокруг себя, его слова были более разрушительными, чем прикосновение хаотика.
        - Арестуйте его,  - сказал Петро. Стражники схватили Аякса и оттащили его от Пса. Существо все еще могло двигать своими выпученными глазами; они вращались, отслеживая каждое движение Аякса. Из глотки дракона послышался новый скулеж.
        - Я говорю правду!  - взвыл Аякс.  - У меня… У меня есть доказательства!
        - Доказательства - это ничто по сравнению с властью.  - Петро жестом указал одному из стражников.  - Дракон.
        Стражник повиновался без колебаний. Пес заскулил, когда человек встал перед ним с мечом наготове.
        Аякс не мог дышать. Пес. Яркая, пучеглазая, гапающая, идиотская любовь его глупой жизни заскулила, когда мужчина поднял меч…
        - Остановитесь! Остановитесь!  - Аяксу было наплевать, что он сейчас рыдает. Он пополз бы к жрецам, если бы они ему позволили.  - Я все это выдумал! Просто не делайте… не делайте этого! Только не Пес! Пожалуйста, только не мой дракон!
        Последнее слово вырвалось у него сорванным криком. Аякс будет слышать его эхо всю оставшуюся жизнь.
        - Глаза,  - просто сказал Петро.
        Пес заскулил.
        Аякс закричал, когда солдат двумя точными ударами рассек выпученные глаза дракона.
        Обезумевший от боли, Пес, должно быть, стал слишком тяжел для удерживания жрецами. Он бросился вперед, ревя в агонии, когда его крылья раскрывались и закрывались. Его голова моталась из стороны в сторону, капли крови падали на землю, как жестокий дождь. Пес начал вытирать свою бедную голову о каменные плиты, как будто все, что ему было нужно,  - это смыть кровь с глаз, чтобы снова видеть. Он не изрыгал огня, и Аякс нутром чувствовал, что это из-за него. Пес никогда не причинит вреда своему наезднику. Никогда.
        Аякс не мог пошевелиться. Он был беспомощен.
        Нет, император, нет, Аякс Сарконус. Всего лишь пятнадцатилетний парень.
        - Пес,  - заплакал он. Дракон издал низкий, скорбный крик и бросился вперед. Стражники расступились подальше с его пути, а жрецы смеялись.
        - Такое благородное создание,  - протянула Камилла.  - Итак, милорд Аякс. Что вы скажете теперь?
        Аякс ничего не видел сквозь слезы. Он не мог говорить.
        Кто-то пробился сквозь толпу солдат. Перед Аяксом встала защитная стена.
        - Что вы сделали?  - крикнул Люциан.

        61
        Люциан

        Когда он нашел нетронутую кровать Аякса, он знал, что парень ввязался в неприятности, но Люциан не мог представить себе этого.
        И дракон. Это увечье было ересью, как грубые слова, высеченные на стенах священного храма. Он представил себе Тихею такой, и боль была невыносимой.
        Пес продолжал вытирать морду и звать на помощь, затерявшись в темном мире.
        Камилла откинула голову назад и наполнила воздух безжалостным смехом.
        Впервые с тех пор как он сжег меч Гая Сабеля, Люциан пожалел о своей клятве жить без насилия.
        - Что вы сделали?  - рыкнул Люциан. Когда один из солдат попытался удержать его, Люциан отпрянул. Солдаты заблокировали его со всех сторон.
        - Дайте ему меч,  - приказала Камилла. Петро издал обескураживающий звук, но один из стражников бросил свое оружие на землю, и оно приземлилось у ног Люциана. С колотящимся сердцем он попытался выявить Руфуса, но не увидел капитанского шлема. Возможно, жрецы были избирательны в выборе людей для своего задания.
        - Что ж, лорд Люциан?  - промурлыкала Камилла.  - Вы готовы отказаться от своих клятв?
        Его ладонь крепко держала рукоять меча. Скорбные крики Аякса и Пса сливались в отвратительную гармонию, и Люциану ничего так не хотелось, как заставить кого-нибудь заплатить. Эти убийцы, эти трусы, которые отравили Эразмуса. Покрытые шрамами руки Люциана сжались в кулаки.
        Защити Аякса. Охраняй Пса. Отомсти за Эразмуса.
        Но…
        Если Люциан поднимет этот меч, он снова бросится в самую грязную игру, в которую когда-либо играл. Если он нападет, эти трусы победят.
        - Давай же! Сражайся!  - закричал Аякс. Но Люциан опустил руки и склонил голову.
        - Пожалуйста. Возьмите меня вместо него. В чем бы ни был виновен Аякс, я совершал поступки в тысячу раз хуже.
        - Как благородно.  - Камилла вздохнула.  - Прямо как Эразмус.  - Люциан закрыл глаза; то, что она произнесла имя императора, было подобно удару плети по его душе.  - К сожалению, вы обладаете многими похожими характерными недостатками. Стража.  - Люциан не поднял глаз, когда она отдавала приказ.  - Посмотрим, действительно ли он так принципиален, как притворяется. Проткните его насквозь.  - Он услышал насмешку в ее голосе.  - Давайте проверим его инстинкты.
        Замри. Не двигайся. В любом случае, все кончено. Люциан ждал, пока трое мужчин, окруживших его, начнут атаку. Эта смерть была слишком хороша для него. Это была единственная несправедливость.
        Мужчины закричали.
        Голова Люциана дернулась вверх, когда солдаты взорвались облаками красного тумана. Выругавшись, он вытер глаза и выплюнул теплую медную кровь изо рта. Три доспеха и три орудия со звоном упали на землю. От останков поднимался пар.
        Все - жрецы, Люциан, Аякс, солдаты - закричали, когда земля затряслась под ними. Глубокие, зловещие трещины тянулись по всему двору. У Люциана перехватило дыхание.
        Эмилия. Нет.
        Земля перестала дрожать, и он резко обернулся, чтобы увидеть Эмилию, стоящую перед дверью дворца, ее руки были вытянуты перед ней в почти защитном жесте. На бледном лице ее глаза казались темными.
        Она упала на колени и принялась растирать руки. У нее стучали зубы. Он слышал ее с того места, где стоял на коленях, и слышал ее несчастные всхлипы. Каким-то образом Люциан почувствовал силу, тлеющую внутри нее. Ради него она использовала слишком много.
        - Остановитесь!  - заплакала она.
        Люциан не ожидал такой силы. Он не знал ее по-настоящему.
        Когда Эмилия застыла на полувсхлипе, захваченная жрецами в стазисе, Люциан поднялся.
        - Отпустите ее!  - закричал он.
        - Хватит с меня вашего заламывания рук, лорд Люциан,  - огрызнулся Петро.  - Или остановите нас, или молчите.
        Люциан подбежал к Эмилии и опустился рядом с ней на колени. Она была живой статуей, и только ровный подъем и опадание ее груди доказывали, что она все еще жива.
        Она отдала все за него. Неужели она не знала? Неужели она не понимала, что он самое никчемное существо на свете? Нет, нет, он не знал ее, и она не знала его.
        - Прости,  - прошептал он, когда стражники связали ему руки за спиной и потащили во дворец. Аякс последовал за ним, сопровождаемый двумя стражниками.
        Пес продолжал выть, когда они закрыли двери дворца, оставив раненого дракона одного в темноте.

        62
        Эмилия

        Крики Эмилии застряли у нее в горле, когда Петро вытащил шлем хаотика. Она попыталась призвать свой хаос, готовая разнести все вокруг в пух и прах, лишь бы не столкнуться лицом к лицу с ужасом этой штуковины. Но хаос все еще был внутри нее, замороженный стазисом жреца. Он был силен, слишком силен.
        Петро подошел с тем самым шлемом, который она видела на той девочке много лет назад. Жрец ослабил свою магическую хватку достаточно, чтобы раздвинуть ее губы и вставить мундштук. Нижняя половина шлема была пристегнута к шее и подбородку, мундштук скользнул вниз по языку, чтобы удержать его на месте. Поправив ремни, Петро застегнул верхнюю часть шлема. Его сморщенное лицо было последним, что она увидела перед металлической темнотой. В этом шлеме не было прорезей для глаз. Она не могла ни видеть, ни говорить.
        Ее хриплое дыхание отдавалось эхом. Лежа там, она почувствовала, как Петро прикрепил к ее рукам две металлических емкости, связав их в запястьях. Теперь она не могла пошевелить пальцами. Лежа на кровати, она услышала звон цепей, которыми ее привязали к койке.
        Эмилия не могла пошевелиться, не могла видеть, едва могла думать из-за окружавшей ее темноты. Она не могла касаться чего бы то ни было.
        Если она не знает, что ее окружает, то не может разрушать.
        Из ее камеры послышались шаги; да, она была в тюрьме. Эмилия услышала далекое эхо голоса Петро.
        - Ты меня слышишь?  - спросил он. Она снова попыталась пошевелиться. Невозможно.  - Хорошо. Я был обеспокоен тем, что один из вас мог бы оказаться хаотиком после нападения на вольском празднестве. Признаюсь, я не думал, что это будешь ты. Ты была мышкой.  - У Эмилии булькнуло в горле, и слюна залила рот, заставляя язык сжиматься от боли.  - Остальные участники будут доставлены сюда. Никому из вас нельзя доверять. На этот раз Дракон собрал плохой урожай.
        Он похлопал ее по руке. Ее желудок сжался, когда он сел рядом с ней на кушетку.
        - Ты хотела занять трон, будучи хаотиком, не так ли? Ты хотела распространить свой яд по всей империи?  - Его голос перешел в шепот.  - Это еретичество, превосходящее даже то, что совершил я.
        Убийца! Лжец! Неважно, что Эмилия была такой же; ей хотелось швырнуть эти слова в него. Она издала низкий горловой крик.
        - Не думай о себе как о жертве. У тех солдат, которых ты уничтожила, были семьи. Теперь нет ничего, чтобы сжечь. Не будет никаких коробок с прахом для их близких. Это сделала ты, злое, жалкое существо.
        Зло. Может ли злое существо превращать вещи в прекрасный кристалл?
        Но… она действительно разрушила вольский бальный зал. Она действительно убила Хью. Она действительно убила тех троих мужчин одним лишь движением глаза.
        - Я полагаю, ты знаешь, что мы делаем с хаотиками в этой империи, но я хотел бы заверить тебя, что твое наказание будет в десятки раз хуже. Мы проведем вивисекцию, и гвозди, и раскаленный свинец.  - Его рука скользнула вниз по ее бедру и сжала коленную чашечку. Эмилия попыталась, но, конечно, не смогла вырваться из его ненавистной хватки.  - Но мы собираемся сломать тебе обе ноги, прежде чем начнем, прямо здесь, и снимем кожу с кончиков пальцев ног до раздробленных суставов коленей. Мы отрежем тебе уши и все пальцы, прежде чем покончим с тобой. Почему? Потому что это доставит нам удовольствие и ни по какой другой причине. Только после всех этих мучений и после того, как мы подожжем твои волосы и покроем волдырями твою голову - только тогда мы позволим тебе умереть.
        Когда жрец поднялся, Эмилии показалось, что она стоит на краю пропасти бесконечного падения.
        - Молись Дракону, чтобы он защитил твою душу, если такой демон, как ты, умеет молиться.  - Петро вышел, захлопнув за собой дверь камеры. Эмилия лежала в пахнущей кровью темноте, она всхлипнула.
        Ничего. Ничего уже нельзя было сделать.
        Она взорвала каждый кусочек кости, крови и мускулов внутри трех живых тел одной лишь мыслью и волей, чтобы управлять ею. Она настолько отвлеклась на блестящую новизну своего дара, что не обратила внимания на разрушительные пределы своей силы. Да, она сделала это, чтобы спасти Люциана, но разве это оправдание?
        Петро был убийцей, но он был прав.
        Этот мир должен быть очищен от зла.

        63
        Гиперия

        Гиперия расхаживала по своей камере от жалкой койки до зарешеченной двери и обратно. Она была драконом в клетке. Эта дерзость не останется безнаказанной, независимо от того, чье горло ей придется раздавить ногой к концу ночи.
        - Что происходит?  - заорала она, колотя ногой в дверь. Та задребезжала, но не сдвинулась с места.
        Несколько солдат имперской гвардии вытащили ее из постели, даже не дав возможности одеться или найти туфли, прежде чем они протащили ее через дворец и сопроводили вниз по винтовой лестнице. Ее ночная рубашка из бледно-золотистого шелка была бесполезна против холода подземелья. Ноги Гиперии были ледяными, кожа покрылась мурашками. Но она не доставит своим тюремщикам удовольствия видеть, как она дрожит.
        Имперская тюрьма не отличалась пышностью других помещений дворца. Здесь не было ни золотых, ни жемчужных украшений. Вместо них длинный, тускло освещенный коридор из двенадцати металлических клеток, по шесть с каждой стороны. Гиперию бросили в одну из них, и стражники оставили ее колотить дверь и кричать.
        За исключением того, что Гиперия была не одна здесь, внизу.
        Справа от нее точно так же расхаживал Люциан, его тревога совпадала с ее, хотя его обеспокоенность заключалась в другом.
        - Эмилия!  - Он продолжал выкрикивать имя, вцепившись руками в прутья решетки и заглядывая в клетку справа от себя. Хотя Гиперия не могла видеть девушку рода Орон, ее беспокоило то, что она ничего не слышала со стороны ее камеры.
        Напротив Гиперии находился Аякс, а рядом с ним Веспир.
        - Почему мы здесь?  - рыкнула Гиперия.
        Веспир вскинула руки.
        - Я не знаю! Они вытащили меня из постели!
        Гиперия заметила, что они с Веспир были в ночных рубашках, в то время как Аякс и Люциан были полностью одеты.
        - Что вы двое натворили?  - она зарычала.
        Аякс просто сидел, прислонившись спиной к решетке камеры, и смотрел вдаль. Гиперия остро, по-звериному понимала, что это его вина. А кто же еще это мог быть?
        - Они знают о том, что мы обнаружили?  - крикнула Гиперия Люциану. Наконец он перестал звать Эмилию и заговорил с ней.
        - Я полагаю, что так.  - Голос Люциана дрогнул.
        - Из-за него?  - Гиперия указала на люмпенскую фигуру Аякса. Люциан поморщился, но кивнул. Этот маленький бастард. Гиперия ударила ногой по замку, и от сильного удара дверь клетки задребезжала до самого основания. У нее заболела пятка.  - Ты идиот! Жаль, что мы не позволили тому василиску отравить тебя.
        - Не кричи на него!  - Веспир ударила о собственную дверь.  - Мы еще не знаем, что произошло.
        - Он пытался заключить сделку со жрецами, чтобы стать императором. Разве не так?  - спросил Люциан хрипло.
        Аякс кивнул, его плечи опустились ниже.
        - Ты идиот!  - взвыла Веспир.
        Пока служанка кричала на Аякса, Гиперия снова принялась искать Эмилию. Люциан отошел подальше в своей камере, открывая беспрепятственный обзор. Девушка была прикована к койке в центре клетки. Гиперия изумленно уставилась на… Что у нее на голове? Почему они приковали ее, а не остальных? И почему этот шлем показался ей таким пугающе знакомым?
        - Люциан. Что случилось с Эмилией?  - У нее в животе похолодело.
        - Это моя вина,  - прорычал он.
        - Этот шлем…  - Гиперия не могла заставить себя произнести это, поэтому это сделала Веспир.
        - Хаотик?  - Служанка прижалась лицом к решетке, чтобы лучше видеть.  - Я видела казнь, когда была ребенком.
        Щемящее, болезненное чувство разлилось по всему телу Гиперии. Взрыв хаоса в доме ее семьи во время Игры; треснувший потолок, крики; мертвый лорд, истекающий кровью у ног Гиперии. Конечно, она сама убила этого человека, но только в качестве реакции на нападение. Она просто не могла в это поверить. Это все была Эмилия?
        Хаос. Проклятие. Воплощение зла, с дикими рыжими волосами и печальными глазами. Эта сука обманула ее. Гиперии она нравилась даже больше, чем остальные. Она ослепла от ярости.
        - Орон заплатят за это. Они должны знать,  - прорычала она. Затем она остановилась. Люциан. Почему ты говоришь, что это была твоя вина?  - Это не могло быть тем, что она думала.  - Ты знал?
        - Ты ошибаешься насчет нее! Если бы я только взял тот меч, ей не пришлось бы защищать меня!
        Гиперия сосредоточилась на том, что было главным.
        - Как она тебя защитила? Что она уничтожила?  - Она вцепилась в прутья решетки.  - Она кого-нибудь убила?
        Люциан закрыл лицо руками. Да. Да, она убила. Монстры всегда жаждут крови.
        - Если я должна умереть, чтобы помешать такому существу сделать еще один свободный вдох, то я рада,  - отрезала она.
        - Это существо спасло Аякса от василиска.
        Хорошо, наконец-то это благородное монашеское дерьмо отпадает.
        - И посеяла разрушение на землях моей семьи. После того как мы покинули Игру, ты думаешь, что гостям просто позволили уйти? Я была бы удивлена, если бы большинство из них не были брошены в подземелья, ожидая испытаний на способность к хаосу. Она похожа на всех истинных хаотиков: умна, обманчива и испорчена до сердца. Она зло.
        - Тебе, как никому другому, не следует читать лекции о добре и зле.
        Приблизились шаги. Гиперия отступила назад, когда капитан стражи открыл дверь ее камеры. Теперь на его лице не было легкой улыбки, и он не смотрел в сторону Люциана.
        - Миледи, вы должны пойти со мной,  - сказал он.
        - Куда?
        - Их Светлости запросили ваше присутствие.
        Значит, она умрет первой? Если так, то Гиперия встретит свою смерть со спокойствием истинного этруссианца. Она вышла из камеры, капитан и двое других следовали за ней. Пока Люциан кричал, отчаянно пытаясь понять, что происходит, Гиперия успокаивала свою душу.
        Джулия. Моя малышка. Я скоро буду там.
        Они провели ее на несколько этажей вверх. Она предполагала, что они отведут ее в тронный зал, но вместо этого они направились в спальни жрецов, расположенные по другую сторону дворца от ее собственной. Гиперия нахмурилась. Зачем они идут туда? Капитан постучал и провел Гиперию в гостиную, оклеенную золотистыми шелковыми обоями. Тут были мягкие диваны, обитые оранжево-синим атласом в изысканном картагонском стиле. Камилла сидела на диване, перед ней на низком полированном столике стояла чашка кофе. Жрица помахала Гиперии рукой.
        - Присаживайтесь, миледи.  - Она указала на диван.
        - Где я должна умереть?  - просто спросила Гиперия.
        Камилла моргнула
        - Что ж. Не здесь. Выпейте кофе. Может быть, вишнево-орехового торта?
        Гиперия не любила игр. Дверь справа открылась, и вошел Петро.
        - Вы знаете?  - спросил Петро. Он кивком отпустил капитана и стражников. Вскоре их осталось только трое. У Гиперии не было ни оружия, ни способа защититься.  - Что обнаружил Аякс?
        Не нужно лукавить. Это было слабостью.
        - Вы убили императора Эразмуса.
        - Да, потому что у него был хаотичный дух. Хаос - это огромная раковая опухоль цивилизации.  - Камилла сделала глоток, ее мизинец был поднят вверх.  - К счастью, у вас нет подобного недуга.
        - Значит, вы не собираетесь убивать меня?  - Гиперия была озадачена.
        - Возможно, нет. Это зависит,  - Камилла поставила чашку на место. Петро стоял позади нее, вцепившись руками в спинку дивана,  - от вашего послушания.
        - Как так?  - Они хотели, чтобы она стала их слугой? Шпионом?
        - Станьте императрицей,  - сказал Петро.
        Гиперия моргнула.
        - Я не понимаю. Я выиграла Испытание?
        Камилла посмотрела назад на Петро, жрецы обменялись взглядами.
        - Победитель был избран.  - Камилла вздохнула.  - Вы, увы, не были выбраны.
        - Ах.  - Тогда все было кончено. После целой жизни, когда в нее вбивали победа, победа, победа, это должно было затащить ее в самую глубокую бездну отчаяния. Она чувствовала себя странно легко. Возможно, она оцепенела от боли, адреналин подавлял ее чувства, как будто ей отрубили конечность на поле боя.
        - Но…  - Петро подошел ближе.  - Выбор был неприемлемым.
        Гиперия нахмурилась
        - Тогда кто же был избран?  - Она терпеть не могла спрашивать что-то - она была не такой, как Эмилия,  - но ничего не могла с собой поделать.  - И как они были выбраны?
        - Это не имеет значения. Вы наш выбор, миледи. Или мне следует сказать, Ваше Превосходительство?  - Петро провел тонким пальцем по щеке.  - Наша сделка проста. Храните нашу тайну относительно Эразмуса и будьте аккуратной императрицей, которой, как мы все знаем, вы были рождены. В обмен мы коронуем вас и убьем остальных. Никому не нужно будет знать…
        - Так Эмилия хаотик?  - зарычала она.
        - Да. Она уходит. Они все уходят.  - Петро развел руками.  - Да здравствует Гиперия Саркона! Разве это не прекрасно звучит?
        - Но…  - Гиперия изо всех сил пыталась произнести это слово.  - Это ложь.
        - Вы готовы умереть за правду?  - спросила Камилла.
        Гиперия представила себе первого всадника, Авфидия, летящего на спине дракона против захватчиков. Она представила себе, как он вырезает сердце своего друга, своего врага, Кая Мартиуса. Слабость должна быть очищена. Она подумала об Эразмусе, записывающем свои безумные ереси в грязной комнате под гнездовьем. Она вызвала в воображении образ стен имперского города, рушащихся от мощного сотрясения земли, зданий, падающих под горами пламени. Ее собственное тело, покрасневшее и безжизненное, покоящееся на груде трупов.
        Гиперия представила себе смеющееся лицо Джулии, когда из ее шеи хлынула кровь.
        - Да,  - сказала она наконец. Я буду вашей императрицей.

        64
        Аякс

        Аякс сидел и думал о Псе. Уже некоторое время остальные кричали на него, но он едва слышал их. Какое это имело значение?
        Пожалуйста, просто скажите мне, что кто-то вышел, чтобы накинуть на него одеяло. Пес так мерз ночью на открытом воздухе.
        Смахнув предательские слезы со щек, Аякс встал и подошел к стене, отчаянно желая, чтобы у него было окно. Он хотел увидеть Пса в последний раз. Пес уже не сможет вернуться в гнездовье; он не сможет летать без зрения. Что, если чтобы избавить его от страданий, стражники уже взяли свои мечи и…
        Нет. Аякс содрогнулся от этой мысли. Его душа умерла бы вместе с Псом. Это то, чем связь между драконом и наездником была, верно?
        Аякс потер глаза тыльной стороной ладони, представив бесконечность звезд, покрывающих небо. Пес никогда больше не увидит неба. Он больше никогда не полетит. И если бы Аякс мог просто сказать ему… просто сказать ему, что он не должен был приходить защищать его жалкую задницу. Пес никогда не думал о себе, это была его самая большая проблема.
        Похоже, я все испортил. Аякс представил себе, как произносит эти слова, проводя костяшками пальцев по драконьей морде, прямо между ноздрями. Там она была мягкой, как бархат. Пес фыркнул бы от удовольствия и обернул бы свой хвост вокруг левой ноги Аякса. Глупый дракон.
        Идиотский дракон. Остальные правы. Ты глупый! Бесполезный! Слова обжигали горло Аякса. Он никогда не испытывал такой ненависти, раковая опухоль, которая связывала его кости вместе, пронизывала его внутренности, словно паразит. Составляла его целиком. Почему Аякс? Почему Пес? Почему? Почему? Что мне теперь делать со слепым драконом? Он мог только представить себе, как Пес слушает поток оскорблений, спокойно глядя на Аякса слепыми глазами.
        Клянусь темной бездной, такие чувства не были достойны императора. Они не были достойны ужасного ребенка.
        Аякс был диким, отвратительным существом, с острыми углами и уродливыми зубами. Каждый день он смотрел в зеркало и ожидал, что из этого человека, который состоял из одной лишь щетины, он наконец станет великим.
        Но теперь он представлял себе, как швыряет оскорблениями в единственное существо, которое…
        Которое…
        В двенадцать лет Аякс был смущен, когда из его яйца вылупился бесформенный, совершенно причудливый на вид дракон. Он не поднимал глаз, пока коротышка следовал за ним по грязным коридорам замка, визжа, тараща глаза и хлопая крыльями, как летучая мышь. Тибрские бастарды безжалостно дразнили его за это. В конце концов он завязал дракона в мешковину и повесил на ветку дерева, надеясь, что кто-нибудь придет и проглотит проклятое существо.
        Пес прогрыз себе выход из мешка и вразвалку побрел домой, щебеча и отчаянно желая поиграть.
        И когда Лисандр надрал Аяксу задницу и оставил его плакать в углу, Пес подполз к нему, плюхнулся на колени и слизывал слезы мальчика своими драконьими поцелуями. Драконы терпеть не могли соленую воду, но Пес сделал это, чтобы заставить Аякса улыбнуться.
        Единственное существо в замке, которому было не все равно, смеется он или плачет.
        Аякс всегда ворчал, что они были неравной партией, и он был прав. Он был прав. Пес стоил двух таких, как он.
        Страдание набухло в его груди, в горле стоял ком. Аякс упал на колени и обхватил голову руками.
        - Мне жаль,  - прошептал он дракону, который не мог услышать его. Мне так жаль. Так жаль,  - шептал он снова и снова.
        - Тебе следует,  - сказал резко кто-то.
        Веспир смотрела на него с вулканической яростью. Люциан сердито глядел с другого конца коридора.
        Аякс терпеть не мог что-то чувствовать, и он никому не позволит видеть свою боль. Он встал и прислонился спиной к стене, стискивая зубы.
        - Просто уходи!  - он взвыл, обхватив себя руками, сжимаясь словно кулак.
        - Я бы с удовольствием, но я не могу, потому что я в тюрьме!  - прокричала она.  - Тебе же просто обязательно надо было все нам испортить, не так ли?
        - По крайней мере, ты выиграла чертов вызов!  - Он приблизил свое лицо к ее лицу. Конечно, Веспир возвышалась над ним на несколько сантиметров, так что это не было так угрожающе, как он и хотел.  - У тебя был шанс! Я должен был взять то, что принадлежало мне!
        - Трон не твой!
        - Он должен быть! Я хочу его больше, чем ты!  - Нет, он нуждался в нем. Он нуждался в том, чтобы занять место, которое только он мог заполнить. Он не был лишним, второстепенным; нет, он был незаменим.
        - Ты сопляк,  - рыкнул Люциан. Все это время он ходил взад-вперед, наблюдая за Эмилией, которая, кстати говоря, выглядела ужасно. Шлем придавал ей вид какого-то кошмарного жука. Аякс никогда раньше не видел прикованного цепями хаотика.
        Но сначала вернемся к Люциану и его невыносимому самодовольству.
        - И ты. Если бы ты взял в руки этот чертов меч, твоя подружка не была бы сейчас такой!  - Парень постарше вцепился в прутья решетки. На его бычьей шее вздулись жилы; казалось, он готов был разорвать это место на части. Люциан, как хороший мальчик, поплелся прочь. Губы Аякса скривились.  - Почему бы тебе просто не признать это? Ты дерьмо в этой миротворческой штуке!
        - Не кричи на него. Это твоя вина.  - Веспир пнула его ногой через решетку.  - Зачем ты это сделал? Ты не можешь быть настолько глупым.  - Она усмехнулась.  - Тебе следовало бы подумать о своем драконе, если уж на то пошло. Кто знает, что они могут сделать…
        - Заткнись!  - он взвыл. Аякс принялся колотить и колотить в дверь камеры, воображая, как превращает лица жрецов в месиво. Сквозь звон он услышал, как Люциан рассказал Веспир о случившемся. Его вина. По его вине дракон больше никогда не увидит звезд. Его вина. Его.
        - Аякс. Аякс.  - Теперь голос Веспир звучал спокойнее. Он перестал брыкаться, вытирая рукой глаза. Ничего не мог видеть сквозь эти дурацкие слезы.  - Мне жаль. Они должны сгореть дотла за то, что сделали с Псом.
        Веспир по крайней мере всегда примет сторону дракона. Он ценил это.
        - Мне… Мне жаль,  - пробормотал Аякс. Он вытер нос грубым рукавом.  - Я знаю, что облажался. Вы просто…  - Он не мог придумать, что сказать. То, что он чувствовал, было огромным, гигантским монолитом, который он должен был описать, будучи слепым.  - Вы двое… Вы не знаете, каково это - родиться таким, как я.
        - Родиться низким?  - протянула Веспир.
        - Родиться испорченным.  - Ее молчание подзадорило его.  - Те образы из прохода Правды? Я имею в виду то, как все стало странным. Может быть, это были картинки из прошлого?
        Веспир и Люциан понимающе хмыкнули.
        - Я… я никогда не видел свою мать.  - Мысли Аякса были рассыпаны, катаясь по земле бусинами из разбитого ожерелья.  - Она ушла сразу после моего рождения. И мой отец, лорд Тибр, ну, он урод. Монстр. Он… Иногда, если он не может найти женщину, которая хочет, он просто…
        Веспир издала тихий звук.
        - Я видел это снова и снова. На острове, в здешних залах. Это сводило меня с ума. И он, мой отец, должно быть, сделал это с ней, потому что иначе зачем она оставила меня?  - Тяжелый груз продолжал давить на какой-то нежный нерв.  - Я просто хотел выиграть, понимаете?  - Его подбородок задрожал, а голос сорвался.  - Потому что то, через что она прошла, не было бы бессмысленным. Тогда по крайней мере я не просто грязный бастард, который живет благодаря злу.  - Слезы полились, и он даже не попытался их остановить. Все его тело содрогнулось от рыданий. Он никому не был нужен. Его отец был в поисках удовольствия, а мать вообще ничего не искала. Аякс хотел свернуться в клубок внутри себя, словно змея, и исчезнуть.  - Но теперь я облажался, и Пес ослеп, и…  - Его голос сорвался.  - Мне очень жаль. Пожалуйста. Пожалуйста. Простите меня.
        Аякс не мог дышать. Он рухнул на пол, лежа на своей стороне, дрожа всем телом. Один.
        - Аякс.  - Теперь голос Люциана не звучал сердито. Сопя, Аякс поднял взгляд. Люциан присел на корточки у двери своей камеры с грубой нежностью в глазах.  - Я не знал.
        Веспир опустилась на колени у ближайшей к нему стены. Она не выглядела такой снисходительной, как Люциан, но в ее глазах было видно принятие. По крайней мере Аякс надеялся, что это было тем, что он увидел.
        - Я думаю, что могу тебе помочь,  - сказала она.
        Аяксу хотелось спрятаться от доброты в ее голосе.
        - Как? Мы все в одной неразберихе.
        - Я думаю, что могу помочь с Псом.  - Это тут же возымело эффект. Аякс подполз к ней. Девушка подняла руку.  - Я здесь не для того, чтобы осуждать тебя, но и не для того, чтобы сделать тебя лучше, Аякс.  - Ее голос звучал не грубо, а деловито.  - Тебе придется выслушать меня.
        Сочувствие безо всякой ерунды было именно тем, что ему нужно.
        - Я это сделаю.  - Он прижал подбородок к груди, слишком пристыженный, чтобы встретиться с ней взглядом.
        - Давай же.  - Она протянула руку через решетку.  - Во-первых, твой отец ужасен, но это не значит, что ты тоже. Хорошо?  - Она сжала его плечо так нежно, как могла.  - Далее, Пес - это твой дракон.  - Она произнесла это как молитву.  - Такую связь нельзя купить и никогда не следует разрывать. Прямо сейчас он потерялся в темноте, но, возможно, он снова сможет видеть. Только не своими глазами.  - Она положила другую руку ему на лоб.  - Твоими.
        - Как?  - прошептал он.
        Она начала говорить о Красном и как он может «сомкнуться» со своим драконом. Чем больше она говорила, тем больше это звучало как выдуманная фантазия, в реальности которой вы убедили себя, будучи пьяным, но он не собирался говорить этого. Веспир говорила о том, чтобы он «позволил всему перед глазами расплыться» и «разрушил стену между собой и драконом». Когда она закончила, Аякс взглянул на Люциана, который казался озадаченным.
        - Э-э. Ты когда-нибудь пробовал это?  - спросил он.
        - Нет,  - ответил Сабель.
        - Я понимаю, что это звучит странно, но это действительно работает. Я никогда не устанавливала связь, когда не был рядом с Кариной, но, может быть, ты сможешь, если постараешься. Закрой глаза. Представь, что ты тянешься к Псу. Попробуй прикоснуться к нему.
        - Это звучит невозможно.  - Аякс не был сторонником теорий.
        Губы Веспир резко изогнулись вниз.
        - Ладно.
        - Подожди. Прости меня.  - Он потянулся к ней, когда она отстранилась. Чертов идиот, прогоняешь ее, когда она пытается помочь. Люциан молча наблюдал за ними. Эмилия… Аякс не был уверен в том, что она все еще была в сознании. Она не издала ни звука с тех пор, как они прибыли сюда. Это нервировало.
        Она не была бы такой, если бы не я. Он поморщился. Она действительно хаотик?
        Он всегда думал о хаотиках как о чем-то… пугающем. Это никак не вязалось с той Эмилией, которую он знал.
        - Не извиняйся. Просто попробуй,  - сказала Веспир, резко привлекая внимание Аякса. Ее темные глаза были такими же серьезными, как ничто другое, что он когда-либо видел. Со вздохом он закрыл глаза и представил… Пса? Пса, хлопающего крыльями? Пса, который тяжело дышит и его раздвоенный язык высунулся из уголка рта? Каждый образ своего дракона, который Аякс воображал, заставлял Пса делать что-то нелепое. Он не мог удержаться от смеха.  - Не смейся над ним.  - Веспир хлопнула его по руке. Ау.  - Ты не его хозяин. Вы принадлежите друг другу.
        Не хозяин Пса? Но Аякс был более умным напарником.
        И Пес был явно лучше. Его живот сжался.
        Вторая половина Аякса. Он всегда злился, что у него есть такой дракон, любящий играть и обниматься. Необдуманно он пожелал, чтобы Авфидий был его драконом, когда впервые увидел гидру. Кто бы не чувствовал себя императором с таким зверем? Но Пес был той любовью, от которой он отгородился. Аякс подумал о том, чтобы потереть костяшками пальцев по морде дракона. Иногда по ночам, свернувшись калачиком рядом с ним в гнездовье, Пес крылом подворачивал под себя Аякса, прижимая его тепло и уютно к журчащему огненному брюху. Первый раз, когда он увидел Пса по-настоящему, дракон радостно поднялся в воздух на конце поводка держателя, радостно закричал и захлопал крыльями.
        Свобода. Радость. Эти две вещи Пес любил больше всего на свете, кроме Аякса.
        Аякс каким-то образом мог видеть Пса сейчас, его смутные очертания. Изгиб его спины, крошечные бугорки рогов. Через секунду изображение исчезло, но Аякс протянул невидимую руку и коснулся морды существа. Глаза Пса были рассечены пополам, засохшая кровь свернулась на его щеках, словно густые, вязкие слезы. Прости, мальчик. Прости.
        И он… почувствовал своего дракона. Волна чего-то, похожего на любовь, пробежала по вытянутой невидимой руке Аякса и по всему его телу. Он со вздохом открыл глаза.
        - Я думаю… Я думаю, я его почувствовал.
        - С ним все в порядке?  - Веспир сидела, скрестив ноги, и, похоже, не находила ничего из этого странным.
        - Ему больно, но он жив.  - Аякс мог бы просто догадаться об этом, и это, вероятно, было бы правдой. Но было что-то в том, как он видел Пса, в деталях, а не в общем образе, который Аякс носил в своей голове. Это было, как будто Пес оживился, когда услышал голос Аякса. В висках Аякса стучало.  - Веспир. Спасибо.  - Он опустил голову.  - Мне жаль.
        - Я знаю,  - сказала она. Не «все в порядке» или «я прощаю тебя»
        Они все сидели в этой тишине, ожидая прихода стражников. Они долго ждали, но теперь в их молчании не было никакой злости.
        Если это конец, то хорошо было иметь друзей.

        65
        Эмилия

        Эмилия плавала в темноте, совсем как в детстве: когда она спускалась в прибрежные пещеры, отец говорил ей, что это слишком опасно, но она любила покачиваться в темноте, слушая плеск воды, льющейся через узкое отверстие.
        В этой пустоте она слышала приглушенные голоса остальных. Ближе всех был Люциан, выкрикивающий ее имя, затем Аякс, вопящий в агонии. Наконец, Веспир, ее голос был низким и музыкальным. Эмилия едва могла расслышать ее слова - красный, драконы, связь,  - и они текли сквозь нее, наполняя ее разум блаженными образами драконов, скачущих по небу, без наездников, свободных. Оставалось надеяться, что она будет цепляться за эти счастливые мечты, когда они начнут разрезать ее тело на части.
        Эмилия.
        Был ли это ее отец? Люциан? Глубокий мужской голос, который она, казалось, хорошо знала, но не могла вспомнить. Она попыталась сесть, но, конечно, не смогла. Ее конечности отяжелели в этой невесомой пустоте.
        Она лежала в темноте и ждала. Как настойчивый бой барабана, ее имя звучало снова, и снова, и снова.
        Эмилия.
        Эмилия.
        Эмилия.

        66
        Гиперия

        Когда рассвет осветил небо, колокола Драконспая зазвонили в унисон, и толпы людей заполонили городские улицы. Император был избран. Скоро на большой фонтанной площади начнутся танцы, и они зажарят кабанов для вечерних городских праздников. Дети покупали розовых и голубых сахарных драконов на рыночных прилавках, игорные дома делали ставки на то, кто из соперников выиграл, а бордели предлагали скидки. Городской шум не достигал Гиперии на такой высоте, в безопасности ее дворца. Она слышала только звон колоколов.
        Гиперия откинулась в ванне из пахты и розового масла, пока служанки, одетые в черное и золотое, ее новая свита, полировали ей ногти и мыли ноги, а затем выложили ее церемониальное платье имперского черного цвета - символическая комбинация цветов всех домов, принадлежащая всем и никому из них. Послушники отмерили и быстро разработали наряды для всех пяти участников, чтобы быть готовыми к победе любого из них. Платье было из темно-черного атласа, с облегающим лифом и подолами юбок, которые довольно дерзко облегали ее бедра. Рукава и верхняя юбка из полупрозрачной ткани придавали ее движениям легкость. Воротник из золотой драконьей чешуи был обернут вокруг ее груди и шеи.
        Она встала из ванны, вытерлась махровым полотенцем. Служанки уложили ее волосы в золотую волну, ниспадавшую до плеч.
        Одетая по ритуалу, она просунула ноги в туфельки из чистого золота филигранной работы. Золотой меч, который она выиграла на Охоте, придавал столь необходимый вес на ее боку. Она вошла в гостиную своих новых императорских апартаментов. Жрецы ждали ее на диване, наслаждаясь виноградом. Петро встал, продолжая жевать.
        - Настоящая императрица,  - сказал он, улыбаясь.
        Оттуда священники повели ее по коридорам в богато обставленный аванзал, который через двойные двери выходил на огромный балкон с террасой, заросший бугенвиллеей. Гиперия едва слышала шум толпы, но не сомневалась, что они выстроились вдоль золотых проспектов внизу. Увидев ее, они сразу же зааплодируют.
        Бокалы с игристым вином стояли на столе рядом с подушкой из черного шелка. На ней покоилась императорская корона, сделанная из золота и напоминающая кольцо из драконьих зубов. В центре сверкал рубин самого глубокого, кроваво-красного цвета. Драгоценный камень был разрезан на пять частей. Пять домов. Пять драконов. Один правитель.
        Скоро они наденут эту корону на голову и выведут ее на террасу перед собравшейся толпой. Тогда золотые знамена Вольска будут развеваться рядом с черными имперскими знаменами, и ее славное правление начнется.
        - Оставьте нас.  - Камилла отпустила слуг, которые закрыли за собой дверь. Жрица легко вытащила меч Гиперии из золотых ножен.  - Можем ли мы забрать это, Ваше Превосходительство? На просмотр принято являться без оружия.
        Гиперия наблюдала, как Камилла положила оружие на сервант рядом с подносом с жареным инжиром и тонко нарезанной ветчиной. Гиперия повернулась лицом к открытым дверям. Утренний ветер поцеловал ее щеки.
        - Первый правитель из рода Вольска за девять поколений, не так ли?  - Петро прищелкнул языком.  - Ваша семья будет гордиться.
        - У меня нет семьи,  - спокойно ответила Гиперия, глядя на яркий солнечный день.  - Моя мать и сестра мертвы, и мой отец скоро последует за ними.
        - Э-э, это было истинным благословением, что Дракон послал вас на это Испытание. Если бы нам пришлось выбирать из тех четырех,  - начал Петро, но Гиперия остановила его.
        - Великий Дракон не посылал меня. Он выбрал мою сестру, и за это я убила ее.  - Она повернулась лицом к жрецам. Камилла, заметила она, взглянула на меч.  - Мы все знаем, что такое убивать кого-то.
        - По правильным причинам.  - дополнила Камилла.  - Ваше Превосходительство, вы показали истинное сердце дракона, когда убили свою сестру.
        - Да?  - Гиперия провела кончиком пальца по верхушкам своей короны.  - Когда я впервые прибыла на Испытание, я была уверена, что была проверена и прошла. Я знала только долг.  - Она ухмыльнулась.  - Некоторые могут сказать, что я лишена воображения. Но я не слепая, вы знаете.
        - Конечно.  - Голос Петро звучал так, словно он подшучивал над ней.
        - И то, что мне показала Правда, было безошибочным.  - Она сжала губы.  - Убить Джулию… было неправильным выбором.
        - Э-э. Ваше Превосходительство, вам запрещено говорить о том, что вы видели в проходе.
        Гиперия проигнорировала Камиллу.
        - Я поняла почему. Почему Джулия была призвана и почему мне было отказано в праве первородства. Это была ваша вина.  - Она посмотрела на жрецов.  - Убив императора Эразмуса, вы погрузили чашу весов в хаос. Возможно, Дракон ответил тем, что выбрал другую группу претендентов для избрания. Мы, перворожденные, всю свою жизнь учимся быть сильными, безжалостными, боеспособными, могущественными и гордыми. Может быть, Дракон посмотрел на других - на чудаков, на мягких, на сломанных - и решил попытать удачу с одним из них. Какое-то время я думала, что только я одна была истинным кандидатом в море изгоев.
        Голос Гиперии не дрогнул, когда две горячие слезы скатились по ее щекам.
        - Но я была самым большим уродом из всех. Я убила свою любимую сестру, свою малышку. Зря.
        - Ради трона,  - подстрекала Камилла.
        - Ради лжи.
        - Ваше Превосходительство, вы доказали свою мудрость безо всяких сомнений.  - Петро приблизился как будто к незапертой клетке с тигром.  - Да, возможно, наши действия привели к некоторым… непреднамеренным побочным эффектам. Может быть, мы и вывели мир из равновесия, но вы это исправили. Вы в десять раз больше император, чем был Эразмус. Вы наш спаситель. Какая разница, если спасение основано на лжи?
        Гиперия вытерла щеки, взяла бокал вина и произнесла тост.
        - Тогда за империю. Пусть она долго процветает под моим правлением,  - сказала она и выпила. Петро просиял.
        Гиперия разбила бокал о край стола и одним ловким движением перерезала Петро горло. Мужчина, падая, опрокинул стул. Гиперия мгновенно оказалась рядом с ним, тепло его крови окрасило ее щеку и грудь, когда она снова и снова ударяла его между глаз осколком стекла. Лицо Петро превратилось в месиво; его руки перестали шарить по ее плечам, и бульканье прекратилось.
        Камилла закричала. Гиперия знала, что у нее есть всего лишь секунда, прежде чем она застынет в стазисе. Молниеносно схватив поднос с напитками, она швырнула его в жрицу. Внимание Камиллы переключилось на летающий объект, и этих двух секунд хватило, чтобы прижать женщину к стене.
        - Стража!  - крикнула она, придавив Камиллу коленом и откинув голову жрицы назад. Другой рукой Гиперия размахивала острым окровавленным стеклом под подбородком Камиллы. Женщина всхлипнула, когда стражники ворвались в комнату, окружив Гиперию с обнаженными мечами. Камилла уже ничего не могла поделать.
        - Петро.  - Старая женщина оплакивала покойника. Эти двое, вероятно, были неразлучны с самого детства. Лучшие друзья, возможно, более близкие, чем большинство супружеских пар. Какая жалость - потерять другую часть себя.
        Гиперия слишком хорошо знала это чувство.
        - Да. Я стану такой, какой была рождена и воспитана,  - прошипела она на ухо женщине.  - Я буду императрицей, но законно коронованной. Не говорите мне, кто выиграл Испытание, это не имеет значения. Пока другие не умрут от моей руки, я не являюсь законным правителем.
        Гиперия зашла слишком далеко и сделала слишком многое, чтобы принять ложь сейчас. Если бы она позволила это, позволила Петро жить, позволила Камилле свободу, позволила им убить остальных четырех ради себя, она навсегда осталась бы марионеткой.
        Двуличность. Чистый хаос.
        Она унаследовала великолепное дерево, кишащее червями. Гнилое до сердцевины.
        Это было грязно.
        Если Гиперия и жалела остальных четверых в этих камерах - даже Эмилию, ненавистное чудовище, каким она была,  - то она заперла их.
        Джулия. Твоя смерть будет иметь смысл. Я клянусь.
        Гиперия придушила Камиллу, и глаза жрицы закатились. Без сознания. Гиперия подтолкнула ее к капитану. Руфус в шоке уставился на свою императрицу.
        - Ваше Превосходительство?  - сказал он.
        - Заприте в ее покоях и приставьте к ней стражу. Свяжите ее с головы до ног. Прежде чем я покажусь толпе, остальные должны умереть.  - Она расправила плечи.  - Я должна быть той, кто сделает это.
        Если другие погибнут от ее руки, то это ужасное видение горящего города не сможет сбыться.
        Гиперия взяла корону и водрузила ее себе на голову. В самый раз. Она убрала меч в ножны и посмотрела на себя в большое зеркало, стоявшее в углу комнаты. Она была изысканна: женщина в черном атласе, с золотой броней, золотым мечом и золотой короной.
        И лицо, и тело забрызганы кровью. Гиперия даже не потрудилась привести себя в порядок.
        Она вступила в это Испытание золотой и кровавой.
        Лучше закончить так, как она начала.

        67
        Эмилия

        Эмилия.
        Этот голос звучал в отдаленных пространствах ее разума, а Эмилия падала в бесконечную пустоту, и только этот голос мог ее поймать.
        - Кто ты?  - прошептала она, хотя не могла пошевелить губами.
        Неужели не догадываешься?
        Она уже давно перестала слышать остальных. Теперь остались только она и этот призрачный гость. Не ее отец. Не Алекс. Не Люциан. Тогда кто же?
        В темноте открылся огромный оранжевый глаз рептилии с сужающейся черной щелью посередине. Он разглядывал ее душу; Эмилия чувствовала каждую ложь, которую она когда-либо говорила, каждое желание, которое она когда-либо вытаскивала наружу, и резкие лучи какого-то божественного света, освещавшие их. Несмотря на то, что она была прикована к кровати, ей хотелось упасть на колени.
        Невозможно.
        - У меня галлюцинации.
        Возможно.
        - Ты не можешь быть Великим Драконом.  - Последние слова задрожали у нее в голове.
        Я могу быть кем угодно. Возможно, это твое имя для меня.
        Эмилия наполовину боялась, наполовину надеялась, что она просто сошла с ума.
        - Тогда… тогда как я могу говорить с тобой сейчас? Почему никогда раньше в моей жизни?
        Твоя душа слилась с душой твоего дракона, и когда я призвал его на Испытание, она соединилась со мной. У нас с тобой есть общая связь, которую иначе мы бы никогда не смогли установить.
        - Значит, ты одобряешь это Императорское Испытание?  - Она не могла сдержать жара в своих словах.
        Не то, во что оно превратилось. Это Испытание, эта империя превратилась в искаженную версию того, что мы когда-то себе представляли. Даже сейчас, спустя столетия после моей физической смерти, я стыжусь того, что помог создать. Я исправлю эти ошибки.
        Сейчас Эмилия насладилась бы более глубокими философскими и теологическими рассуждениями, но ей предстояло жестоко умереть. Ее беспокойство должно быть более практичным.
        - Тогда не мог бы ты снять с меня цепи?
        Только ты сама можешь спасти себя, миледи. Но я помогу, если ты позволишь.
        Драконий глаз закрылся, и Эмилию поглотил взрыв видений. Она обнаружила, что смотрит на зеленые холмы и лазурное небо. В этих небесах в огромном количестве резвились драконы. Расседланные. Без всадника. Свободные. Она смотрела, как парочка спустилась на землю, где мужчина на коне поджидал их. Драконы расправили крылья, открыли рты и заговорили с человеком. Они говорили сверкающими голосами, похожими на пригоршню монет.
        Драконы разговаривали. Эмилия едва могла в это поверить.
        Полторы тысячи лет назад в этом мире появились драконы. Вместе с ними пришел рассвет порядка и хаоса.
        - Да,  - оцепенело произнесла Эмилия. Она знала, что великие древние семьи тщательно изучили остатки после давно остывшего вулканического извержения и в том пепле они обнаружили яркие, словно драгоценные камни, яйца. Она знала, что из этих яиц вылупились, и драконы появились на свет, но она никогда не подозревала, что эти существа могут говорить.
        На протяжении веков пути человека и дракона были соседскими, но разделенными. До тех пор, пока Кассиус Оретани, повелитель хаоса, не восстал, чтобы подчинить себе другие Этрусские земли.
        Да, Эмилия все это знала. Та картина перед ней растворилась, как будто ее стерли, и на ее месте возник новый образ.
        Пять человек, две женщины и трое мужчин стояли перед огромным драконом. Они стояли на большой мраморной веранде, открытой летнему воздуху. Один из мужчин, одетый в голубую мантию,  - Антоний Сабель, величайший предок Люциана,  - подошел и встал перед драконом.
        Этот дракон - Великий Дракон - был огромным существом, более пятнадцати метров в длину. Его чешуя была цвета полированной бронзы, глаза - цвета глубокой охры, а развернутые крылья, казалось, заслоняли само небо.
        Антоний Сабель, которому вскоре предстояло стать первым этрусским императором, устроился на спине Великого Дракона. Остальные мужчины и женщины, правители остальных четырех великих домов (среди них Эмилия видела и своего предка, Марцелла Орона), дружно поклонились Антонию и Дракону.
        Когда Оретани стал слишком опасен,  - прошептал голос,  - я приказал другим домам объединиться в одну армию, возглавляемую одним человеком. Я выбрал Антония своим всадником, потому что он был первым, кто спросил, как он может помочь своему народу, он один не искал власти. Я всегда считал, что кроткие лучше понимают человеческую природу, чем большинство великих людей.
        Картина изменилась, и Эмилия увидела, как Антоний и Дракон взмыли в воздух, чтобы сразиться с Кассиусом Оретани. Эмилия мельком увидела знаменитого повелителя хаоса, молодого человека с длинными черными волосами и алым ртом, верхом на драконе чистейшей белизны.
        На глазах у Эмилии Оретани получил удар мечом в живот. Он и его дракон спиралью полетели вниз.
        Пять семей сражались с людьми Оретани до последнего. Они поймали их в ловушку на своей территории к западу, застывших в стазисе упорядоченными магосами на все времена. Когда битва была закончена, все мы согласились, что для блага мира власть хаоса должна быть ограничена.
        - Если они ограничили хаос, то как я могу быть хаотиком?  - Эмилия не могла оставить это без ответа.
        Подумай о хаосе, как о воде, налитой в треснувший глиняный кувшин. Б?льшая ее часть содержится внутри, но есть и утечки. Для всех нас также хорошо, что ваш хаотичный вид все еще существует… из-за того, что случилось потом.
        Теперь Эмилия наблюдала за тем, как картина перешла к Антонию, другим лордам, леди и порядочникам в оранжевых одеждах, сгрудившихся вокруг стола. Они, казалось, спорили, сидя вокруг огромного павильона, а Великий Дракон и несколько других драконов наблюдали за ними, подергивая хвостами и расправляя крылья.
        Мы, драконы, помогли создать связующее заклинание. Мы были глупы, предполагая, что не будет никаких последствий от блокировки половины всех магических способностей. И мы поплатились за это. Когда заклинание было создано и хаос рассеялся, то же самое произошло и с языками всех драконьих родов.
        Эмилия смотрела, как Великий Дракон и остальные дернулись, словно пронзенные молнией. Они начали хлестать хвостами, кусать друг друга, рычать и взмывать в небо беспорядочной массой. Антоний и остальные были поражены и наблюдали за происходящим с явным ужасом.
        - Тогда почему они не сняли заклинание?  - спросила Эмилия. Она чувствовала себя так плохо, словно наблюдала за убийством.
        Потому что, если кроткий человек получает власть, не развив предварительно сильного сердца, он может стать настоящим тираном.
        Эмилия была вынуждена смотреть, как Антоний манит Великого Дракона вниз, как будто благородный зверь был собакой. Когда Дракон подчинился, тот, кто был спасителем порядка и жизней миллионов людей, первый император, погладил его, как животное. Антоний улыбнулся.
        Эмилия больше не могла смотреть. Чернота снова нахлынула на нее, и она мысленно всхлипнула от облегчения.
        - Значит, драконы - пленники? Включая Чару?  - Эмилия почувствовала боль во всем теле, во всяком случае, то немногое, что она еще могла чувствовать. Чара, ее лучший компаньон, существо, которое она щекотала и целовала и чью чешую она расчесывала… неужели это создание - ее рабыня? Эта мысль едва не порвала тонкую нить ее рассудка.
        Но ты, и только ты, Эмилия Орон, можешь освободить их. Освободи их и освободи себя. Сделаешь ли ты этот выбор?
        - Что же мне делать?  - Эмилия смутно осознавала, что больше не задается вопросом, как и почему произошло это безумное чудо. Возможно, Камилла, как бы чудовищна она ни была, была права в одном: логика - враг веры. Позже эта мысль покажется Эмилии тревожной, но сейчас она цеплялась за эту веру - свою единственную надежду.
        Хаотичный всадник дракона должен разрушить заклинание. Любой хаотик может разрушить связующее заклинание, но только тот, чья душа связана с драконом, может разрушить именно это.
        - Я не понимаю.
        Подумайте о связи, как о большой невидимой цепи, протянутой через весь мир. Чтобы сделать цепь бесполезной, ты должна уничтожить только одно звено.
        Эмилия поняла.
        - Если я смогу разорвать связь с моим собственным драконом…  - начала она.
        Тогда заклинание разрушится в сознании каждого дракона, и хаос снова будет развязан.
        Тут Эмилия остановилась. Она отдала бы свою жизнь, чтобы спасти Чару, но… то, что она сделает, никогда не будет прощено.
        - Разве не лучше, если хаос никогда не вернется? Что если Оретани возвратится?
        Хаос так же естественен, как и порядок. Одно не должно существовать без другого.
        Никакого упоминания об Оретани.
        - Но я только причиняла людям боль.
        В хаосе столько же жизни, сколько и смерти. Существует потенциал для необходимых изменений. И… ты можешь спасать жизни.
        Остальные. Они тоже будут преданы земле. Люциан. Веспир. Даже Аякс. Она не могла… она не могла этого допустить. Ну и что с того, что она родилась плохой? Она не выбирала это, но могла выбирать, как строить свое будущее. Если оно у нее есть. Если она выберет его для себя.
        И для Чары.
        - Что мне нужно сделать?
        Дотянись до своего дракона. Почувствуй связь в ее сознании и разорви ее.
        С таким же успехом можно сказать ей, чтобы она танцевала в фиолетовом платье. Но Эмилия вспомнила, что Веспир рассказывала Аяксу о чем-то красном. Эмилия вздохнула и попыталась сделать так, как велела служанка. Она очистила разум и представила, как ее невидимая рука протягивается сквозь железные прутья и каменные стены. Она представила, как летит по воздуху, ее дух легкий, как вздох, и она представила себе Чару, поднимающуюся ей навстречу в этой темноте.
        Эмилия могла бы поклясться, что ее дракон действительно появился: молочно-белый, рубиновые глаза сияли внутренним огнем. Эмилия протянула свою невидимую руку. Она чувствовала тонкую шелковистую чешую дракона. Это была Чара, ее душа. Ее любимый друг, приговоренный к пожизненной неволе и молчанию.
        Никто никогда не должен заставлять женщину молчать.
        Дрожа от напряжения, Эмилия представила, как ее рука проникает в череп дракона. Дыхание Эмилии стало прерывистым; что-то сопротивлялось ей, давило на ее руку. На языке у нее был привкус железа, этот замок. Это заклинание. Эмилия ахнула и вскрикнула от боли.
        Разорви его. Разорви его.
        Эмилия прислушалась к голосу и надавила сильнее. Ее разум был готов сломаться от боли. Возможно… она передумала. Это был не замок, а шелковый мешок с зашитым верхом. Гораздо легче открыть. Она начала теребить нить, связывающую этот драгоценный камень. Ее мускулы, ее разум, ее воля горели против этого невозможного заклинания. Слишком слабая. Она была слишком слаба.
        А потом ее хаос заколол в затылке и загудел в кончиках пальцев. Глубоко вздохнув, Эмилия позволила хаосу соскользнуть вниз по ее рукам, по костяшкам пальцев, удерживая его маленьким, пока он приближался к заклинанию в мозге ее дракона. Дай силе слишком много свободы, и Эмилия знала, что с такого расстояния она размозжит Чаре череп.
        Медленно, осторожно хаос поглощал эти нити, и Эмилия представила, как мешок распутывается и падает. Она почувствовала, как что-то лопнуло, что-то невидимое, что потрясло ее, встряхнуло живот и защекотало ребра. Раскаленный добела взрыв шума, похожий на завывание ветра, обрушился на Эмилию, врываясь в ее душу.
        - Эмилия!
        Голос, который звал ее сейчас, был женственным и сладким, знакомым, как ее собственное дыхание. Голос, ее Чара, ее дракон, звал Эмилию снова и снова, пока хаос взрывался над миром, пронизывая плоть, кости, камень и сталь. Спина Эмилии выгнулась дугой, и она ахнула, когда кровь и плоть внутри нее вспыхнули силой.
        Чара была свободна.
        Как и Эмилия.

        68
        Веспир

        Веспир прислушалась к звону колоколов и все поняла. Один взгляд на Люциана, сидящего на койке, обхватившего голову руками, был единственным подтверждением, в котором она нуждалась.
        - Да здравствует императрица Гиперия Саркона?
        - Я должен был догадаться,  - ответил Люциан.
        - Интересно, была ли она настоящей победительницей?  - Аякс, сидевший у ближайшей к Веспир решетки, вытер глаза. Умный мальчик.
        - Кто-то должен спуститься достаточно скоро, чтобы убить нас всех. Люциан уставился в пол.  - По традиции мы первые. Затем драконы.
        Да. Карина умрет, вопя, чтобы Веспир спасла ее. Горячие, яростные слезы застилали ей глаза.
        - Тогда мы будем бороться.  - Она сжала кулаки.  - Когда они откроют двери камеры, мы нападем.
        - Люциан? Ты готов к драке?  - пробормотал Аякс.
        Сабель выругался, встал и принял свою привычную позу, глядя на Эмилию. Он снова позвал ее по имени, прежде чем прислониться лбом к решетке.
        Аякс пожал плечами.
        - Полагаю, это значит «нет».
        Должен же быть какой-то выход. Веспир попыталась придумать, куда бы ударить солдата: в пах или по голени. Сможет ли она сломать нос, если понадобится? Она никогда не бывала в бою, но ее руки были жилистыми от долгих лет подъема сена и драконьей упряжи и борьбы с детенышами. Кроме того, она сражалась вместе со своими братьями и сестрами в тысяче деревенских стычек с другими детьми. Она знала, как кусать за ухо и дергать за волосы лучших всех.
        - Нам нужен план. Веспир облизнула губы и посмотрела на закрытую железную дверь, ведущую к винтовой лестнице. Скоро она услышит стук сапог.  - Аякс, что нам делать?
        - Вскрыть замок, если это возможно.  - Он начал дергать дверь, пытаясь просунуть руку сквозь прутья решетки.  - Может, если…
        Уши Веспир взорвались звенящим криком. Звук был такой, словно одновременно разбились тысячи стекол. Веспир ударилась плечом о прутья решетки, оглушенная громоподобным грохотом.
        По ее щекам потекли слезы.
        - Что происходит?  - она почувствовала, что кричит, но не услышала собственного голоса. Она смутно увидела, что рот Аякса тоже открыт в беззвучном крике. Напротив них на коленях стоял Люциан.
        И затем…
        Грохот прекратился. Сквозь звон в ушах Веспир различила голос, который она никогда раньше не слышала, но так хорошо знала.
        - Веспир? Веспир!
        Она схватилась за голову, но ничто не могло заставить этот голос замолкнуть. Не то чтобы она этого хотела. Чем больше странная женщина звала ее, тем сильнее Веспир трепетала.
        - Кто здесь? Где ты?  - позвала она.
        - Ты тоже это слышишь?  - Аякс покачал головой.  - Этого мужчину?
        - Это ведь женщина.
        - Я тоже слышу женщину. Называющую меня по имени,  - прохрипел Люциан. Он несколько раз хлопнул себя по лицу, словно хотел убедиться, что действительно не спал.
        Веспир вцепилась в прутья решетки, поднимаясь на ноги. Затем ее руки скользнули вниз по железу, когда оно стало скользким. Ледяной холод в придачу.
        Веспир ахнула, когда прутья ее клетки превратились из железа в лед, металл замерз в промежутке между ударами сердца. Веспир попятилась и стала наблюдать, как преображаются и другие решетки. Аякс с криком отскочил в сторону, и Люциан осторожно прижал ладонь к пруту. Затем, решившись, он отступил назад и ударил ногой в замок, лед разлетелся на куски. Веспир смотрела, как он преображает дверь. Стоя снаружи, он посмотрел на клетку Эмилии.
        Она одна осталась окованной железом. Выругавшись, он начал дергать дверь, когда Веспир, а затем и Аякс последовали его примеру и пинками проложили себе путь к свободе. Веспир, спотыкаясь, выбралась из клетки и уставилась на мокрую тюремную камеру. Как? Невозможно.
        - Веспир,  - обратилась женщина. Веспир снова схватилась за голову. Может быть, именно так они и умерли. Возможно, жрецы уже убивали их, сводя с ума. Но нет, она была свободна. Это не было обманом.
        - Эмилия!  - Люциан продолжал трясти решетку.
        - Нам нужно выбираться отсюда, парень.  - Аякс схватил его за руку, но Люциан отмахнулся от него.
        - Ты же знаешь, что они с ней сделают,  - прохрипел он. Он попытался выдернуть из стены саму дверь.
        Прутья трансформировались, превращаясь из железа в песок. Люциан рухнул на пол. Моргая, он отполз назад и вместе с Веспир и Аяксом наблюдал, как цепи, которыми была скована Эмилия, и шлем на ее голове превращались из стали в кучу мелкого песка.
        Эмилия свободно покачала головой, когда села. Радужные крупинки все еще цеплялись за ее фиолетовое бархатное платье. Она сплюнула и потерла глаза. Выругавшись, Люциан вошел в камеру и помог ей подняться.
        - Эмилия? Ты?..
        Орон провела пальцами по спутанным волосам и улыбнулась. Веспир никогда в жизни не видела такой лучезарной улыбки.
        - Я. Свободна.  - Эмилия рассмеялась.
        Потом она закашлялась кровью. Она пузырилась на ее губах, стекая по подбородку. Аякс хмыкнул в ужасе, когда Эмилия обернулась, чтобы позаботиться о себе, а Люциан схватил ее за плечи.
        - С тобой все в порядке?  - воскликнул он.
        - Прекрасно. Прекрасно. Я думаю, что сейчас слишком много силы.  - Она повернулась, вытирая кровь. Ее лицо казалось бледным, хотя ее глаза лихорадочно блестели.
        - Что происходит?  - прохрипела Веспир. Эмилия тихим, торопливым голосом рассказала им о том, что видела в своей черной тюрьме. Великий Дракон, или по крайней мере она так думала, и тайная история, которую он ей показал. Связь драконов и связь хаоса. Как Эмилия разорвала цепь и освободила драконов и хаос.
        Освободила драконов?
        - Ты имеешь в виду голос, который я слышу в своей голове… Это Карина?  - У Веспир екнуло сердце. Было ли безумием быть так сильно взбудораженной, когда мир вокруг них разваливался на части?
        Если бы она могла поговорить со своей красавицей хотя бы пять минут…
        - Нам нужно убираться отсюда.  - Люциан поддерживал Эмилию, ее рука обнимала его за плечи; она все еще казалась остекленевшей, ее тело было настолько же слабым, насколько ее сила была мощной.  - Если мы вчетвером выберемся отсюда, то сможем придумать план, как разоблачить жрецов.
        - Мне нравится та часть, которая касается бегства отсюда.  - Аякс бросился к лестнице. Веспир и остальные последовали за ним, преодолевая по две ступеньки за раз, где могли. Скоро. Скоро. Если дворец был разрушен из-за внезапного хаоса, возможно, они могли бы ускользнуть в гнездовье. Возможно, даже несмотря на то, что она плевалась кровью, Эмилия могла бы быть полезной, если они столкнутся с врагом.
        А главное, Веспир была взволнована, как ребенок на празднике середины зимы, перспективой увидеть Карину, услышать ее бархатный голос в реальной беседе.
        Они взбежали по извилистым каменным ступенькам и оказались в коридорах дворца. Вокруг никого не было. Они сорвались с места, все четверо. Главный вестибюль находился справа от них, дверь за ним. Они побежали за угол.
        Их занесло при резкой остановке.
        В двенадцати метрах впереди их ждала Гиперия с легионом имперских гвардейцев перед дверью. Вольска была одета в черное платье, воротник из чешуи и корону из зубов. Спереди ее украшала кровь, как и тогда, когда Веспир впервые увидела ее. Но эта кровь казалась свежей.
        Жрецов нигде не было видно.
        Веспир повернулась, чтобы бежать, но другой эскадрон охранников преградил ей путь к отступлению. Обнажив мечи, они ждали сигнала Гиперии.
        - Дерьмо,  - прорычал Люциан. Он крепче обнял Эмилию.  - Гиперия. Мы просто хотим уйти.
        - Чтобы рассказать о предательстве Камиллы и Петро? Нет нужды. Я сама позаботилась о них,  - холодно ответила она, обнажая меч. Ноги Веспир стали резиновыми.
        - Тогда мы закончили. Мы все договорились не убивать друг друга,  - сказал Люциан.
        - Это было до того, как я поняла условия нашего соглашения.  - Глаза Гиперии вспыхнули.  - Я не могу позволить хаотику жить. Кроме того, чтобы сделать мое восхождение честным, я должна убить всех вас своей собственной рукой.
        - Честным?  - Веспир буквально задохнулась.
        Гиперия вздернула подбородок.
        - Вы все представляете угрозу для моей легитимности. Особенно это.  - Она указала на Эмилию, которая покачивалась на ногах, как новорожденный жеребенок. Люциан попытался оттащить ее назад, но Эмилия оттолкнула его.
        - Нам лгали всю нашу жизнь,  - сказала Эмилия.  - Мы еще многого не знаем. Разве ты не слышала этот шум, Гиперия? Разве ты не слышишь голос собственного дракона?
        Маска спокойства Гиперии сползла.
        - Это Авфидий?
        - Когда они заперли хаос, порядочники и император Антоний подавили способность драконов говорить и думать. Авфидий теперь свободен. Разве ты не можешь слышать его?
        - Я могу. Знаешь, что он говорит?  - В ее взгляде зажегся дикий огонек.  - Одно-единственное слово: убей.
        Разумеется. Веспир вздрогнула.
        - Я больше не желаю слушать твоей ереси. Гиперия приняла боевую позицию. Позади нее, словно черное море, ждала имперская гвардия.  - Выйди вперед и умри.

        69
        Люциан

        Инстинкты Люциана подталкивали его к атаке. Так легко было бы разоружить одного из солдат и броситься на Гиперию. Его глаз дернулся, когда он представил себе, как отрубает ей руку с мечом, как кровь хлещет из обрубка…
        Точно так же, как он делал это снова и снова, разрезая солдатам животы так, что веревки их кишок падали на землю.
        Ты поклялся никогда и пальца не поднять против другого живого существа. Ты держишь свои клятвы только тогда, когда они легки?  - подумал он.
        - Гиперия. Отпусти нас.  - Он будет спокоен.
        - Это феноменально глупая просьба, учитывая все, что я только что сказала.  - Императрица шагнула им навстречу. Эмилия шагнула вперед, подняв руки. Трепет от того, что он снова увидет ее в действии, смешался со страхом Люциана за то, что могло произойти.
        - Это не просьба!  - воскликнула Эмилия.
        Хотя она и зарычала, Гиперия замешкалась.
        - Дерись со мной на равных, трусиха,  - рявкнула императрица.
        - Бой с вами на мечах не будет равным, Ваше Превосходительство,  - ответила Эмилия. Теперь ее голос звучал тихо и уверенно; заикающаяся девушка исчезла. Эмилия вытянула руки вперед, и мраморный пол закачался, словно морская волна. Солдаты рухнули с грохотом доспехов, крича, когда их стало перебрасывать из стороны в сторону. Гиперия сумела удержаться на ногах, но закричала, когда мраморное море стало более беспокойным, поднимаясь острыми пиками, словно подхваченное бурей. Гиперия, казалось, уже была поражена, когда…
        Кровь.
        Эмилия закашлялась струей крови. Люциан увидел, как та запятнала плитку. Эмилия рухнула на колени и упала на руки. Она сплюнула еще больше темной, липкой крови. Нет. Нет. Он опустился на колени, обнял ее и погладил по растрепанным волосам. Ее глаза с темными кругами, похожими на синяки, искали его взгляда. На ее губах запузырилась капелька крови, когда он вытер ей подбородок рукавом.
        - Мне больно,  - простонала она и уткнулась лицом в его руку.  - Как будто в меня что-то вонзается.
        - Не используй это больше. Мы не знаем, сколько ты сможешь выдержать.
        - Но если я этого не сделаю…
        Если Эмилия не вступит в бой, они останутся с бесполезным Люцианом, неопытной Веспир и Аяксом. Парень достаточно быстро управлялся с кинжалом, но они столкнулись лицом к лицу с Гиперией.
        Люциан прижался губами к ее макушке. Во время этого поцелуя Эмилия издала тихий звук.
        - Оставайся здесь,  - прошептал он ей в волосы.  - Возьмите ее, пожалуйста.  - Он передал девушку Веспир и Аяксу. Веспир прижала девушку к себе, и Аякс похлопал Эмилию по руке. Широко раскрыв глаза, тибрский мальчик встал у Люциана на пути, когда тот поднялся на ноги.
        - Ты собираешься?..
        - Нет. Просто поговорю,  - сказал он. Эмилия ахнула, ее лицо было белым как мел. В уголке ее рта запеклась засохшая кровь. Безжалостное давление нарастало в глазах Люциана и в его горле; он не позволит им овладеть ею. Или Веспир.
        Что ж, он также не мог позволить умереть и Аяксу.
        Люциан повернулся, протянув к ней руки.
        - Гиперия. Эмилия тебе не враг.
        - Она пыталась убить моих солдат.
        - Она пыталась помешать тебе убить нас. Она могла бы убить тебя мгновенно, если бы захотела.
        - Хватит с меня твоих неудачных попыток дипломатии, Люциан. Либо сражайся со мной, либо готовься умереть.
        Отчаяние переполняло его грудь.
        - Тогда убей меня, но отпусти остальных!
        - Ты сильно переоцениваешь свою значимость, не так ли? Типичная мужская черта,  - выплюнула она.  - Почему я должна довольствоваться тобой, если Эмилия выживет?  - Она оскалила зубы.  - Мужчина, который не сражается, чтобы защитить свои принципы,  - это не мужчина. Ты говоришь, что искупаешь свое прошлое, но ты бежишь от него!  - Она схватила меч стражника и швырнула его на пол к ногам Люциана.  - Нет ничего отвратительнее, чем путать слабость с добротой. А теперь возьми меч!
        Она была монстром.
        Она была…
        Люциан снова подумал о том старике, свернувшемся калачиком вокруг своего внука, об их обугленных трупах, жарящихся на зимнем воздухе. Он вспомнил, как рубил людей на куски, людей, которые сражались в самодельных доспехах, носили вилы для жатвы. Боролись против Люциана с его серебряными доспехами, длинным мечом, войсками и драконом.
        Он хотел забыть, но путь к искуплению состоял не в том, чтобы прятаться от своего мастерства. Он состоял в том, чтобы хорошо им пользоваться.
        Она была права.
        Он никогда больше не поднимет оружие против невинного существа.
        Но Гиперия не была таковой.
        Люциан поднял солдатский клинок.
        - Спасибо,  - прошептала Гиперия.
        Когда Люциан сжал руку вокруг рукояти, это ощущалось так, словно он вернулся домой после долгого дня. Он несколько раз провел клинком в воздухе, прислушиваясь к его песне. Затем он принял масарианскую боевую стойку, наиболее подходящую для гибкого и активного боя. Его прошлый поединок с Гиперией доказал то, что она не будет применять грубую силу. Ему придется перехитрить ее так же, как и победить.
        С рыком Гиперия бросилась в атаку.
        Их мечи столкнулись. Эхо разнеслось по коридору, когда они начали свой смертоносный танец. Вверх, вниз, вверх, вверх, выпад, парирование, выпад - да, это был танец, и сталь играла музыку.
        Люциан помнил каждый шаг. Подолы юбок Гиперии закружились в вихре атласа. Ей почти удалось протащить его сбоку - она использовала свои ниспадающие рукава как отвлекающий маневр, привлекая его внимание их трепетом. Черт, она была хороша. Когда Люциан атаковал, он понял, что она может быть первым достойным противником, с которым он когда-либо сталкивался.
        - Да. Хорошо, Люциан. Хорошо!  - Пыл Гиперии граничил с экстазом. Он сделал выпад, и его клинок разорвал ее юбку - черт, еще несколько сантиметров вправо, и он бы ее прикончил. Он успел пригнуться как раз вовремя, чтобы увернуться от ее меча, просвистевшего над головой. Несколько остриженных прядей волос щекотали его шею - он был в нескольких сантиметрах от смерти.
        Пот выступил у него на висках, когда он отразил ее атаку. Теперь она держала его на коленях, пытаясь ослабить до тех пор, пока она не сможет нанести свой смертельный удар. Когда он взмахнул ногой, чтобы сбить ее, Гиперия подпрыгнула в воздух и приземлилась прямо на ноги. Люциан откатился назад и снова встал. Их груди тяжело вздымались, глаза блестели.
        - Хватит этого,  - прорычала она. Девушка сделала ложный финт влево, а затем бросилась на него с вращающимся ударом.
        Он уже видел это раньше: техника, которую она использовала на нем после Охоты.
        Если бы он видел это в первый раз, то она наверняка бы выпотрошила его.
        Зарычав, Люциан отскочил в сторону. Когда Гиперия промелькнула мимо, он толкнул ее локтем в спину. Она упала на пол, из нее вышибло весь дух, но даже это не могло остановить девушку. Она развернулась на земле, меч изогнулся дугой в ударе снизу. Люциан взревел, парируя ее выпад,  - и его клинок впился в плоть. Его сталь прочертила тонкую красную линию на предплечье.
        Меч Гиперии со звоном упал на землю.
        Люциан отшвырнул его ногой. Его ботинок заставил ее лечь, и она осталась в этом положении. Гиперия ахнула, когда он приставил острие меча к ее горлу.
        - Сдавайся.
        - Убей меня,  - прорычала она. Она даже сжала лезвие мяча, готовая вонзить его в себе в горло.  - Это единственный способ остановить меня.
        Никакой мольбы. Никаких слез. Она была готова умереть так же, как и жила, без слабости.
        - Нет,  - прохрипел он.  - Я победил тебя. Честь требует, чтобы ты дала нам пройти.
        Глаза всех в комнате были прикованы к нему, когда Гиперия с трудом поднялась на ноги. Она смотрела с кипящей ненавистью, когда подняла свой меч и отступила назад, в толпу своей стражи.
        - Что ты делаешь?  - крикнул Аякс.  - Ты победил!
        Веспир шикнула на мальчика, когда Люциан встретился взглядом с Гиперией. Та стиснула зубы. Она могла бы сражаться снова, но Люциан будет биться так же упорно, и он победит. Теперь он почувствовал желание к этому и увидел осознание в ее глазах.
        Она провела рукой по лицу.
        - Убейте их всех,  - прорычала она.
        Люциан резко обернулся. Эмилия и остальные начали отползать от толпы солдат, стоявшей у них за спиной. Так значит, у Гиперии была слабость.
        - Встаньте за мной!  - крикнул Люциан остальным.
        - Остановитесь!  - закричал голос. Руфус шагнул вперед. Темные глаза юноши горели даже под гнетущей тенью шлема.  - Мы не будем их трогать.
        Люциан опустился на колени, обнимая Эмилию и потрясенно глядя вверх. Гиперия повернулась к своему капитану.
        - Я приказываю!  - взревела она.
        - Вы сразились за свою корону и потерпели поражение. Стража - для лорда Люциана.  - Руфус встретился взглядом с Люцианом, и его старый друг ухмыльнулся. Капитан держал клинок на уровне глаз.  - Мы не служим ложным императорам!
        Как один, имперская гвардия тоже подняла мечи.
        - Люциан! Люциан!  - скандировали они.
        Люциан прижал Эмилию к своему колотящемуся сердцу.
        - Все, затаитесь,  - пробормотал Аякс, цепляясь за руку Веспир.  - У меня предчувствие, что она сейчас слетит с катушек.
        Гиперия медленно повернулась кругом, в ее глазах была ярость, когда она увидела имперскую гвардию, восставшую против нее. Теперь она никогда не сможет добраться до них, понял Люциан. Он крепче сжал Эмилию и вздохнул, когда ее рука обвилась вокруг него.
        - Вы. Ублюдки!  - Гиперия протиснулась сквозь ряды солдат Руфуса. Те расступились, когда она бросилась к двери.
        - Дайте ей пройти!  - крикнул Люциан. Огромные двери открылись и с грохотом захлопнулись.  - Все кончено.
        - Я не могу в это поверить,  - сказала Веспир.  - Что мы делаем теперь?
        - Подождем минуту, чтобы отдышаться.  - Аякс тяжело опустился на плечо Веспир.
        - Ты в порядке?  - Люциан приподнял подбородок Эмилии так, что их глаза встретились. Он никогда не видел столько мягкости в ее глазах.
        Что-то шевельнулось в нем при взгляде на нее.
        - Мне нужно отдохнуть. Я чувствую себя как… разбитое стекло внутри, но…
        - Вот черт!  - Аякс вскочил на ноги.
        Полукруг витражного окна украшал место над парадным входом. Большая темная фигура заслонила свет из окна, приближаясь все ближе и ближе, пока…
        Люциан рывком поднял Эмилию на ноги, когда золотая голова Авфидия вломилась, осыпав пол осколками цветного стекла. Гидра взревела и изрыгнула пламя, когда Руфус и солдаты у двери упали на животы и поползли. Один из них не успел вовремя пригнуться и сгорел заживо. Его тлеющий труп лежал среди осколков синего и желтого стекла. Авфидий взревел снова. Люциан почувствовал, как затрещали его кости, когда он и остальные поползли, чтобы выбраться из зоны взрыва.
        Бум. Бум. Двери начали раскалываться и гнуться. Гидра использовала свой хвост, чтобы проломить проход. Как только он будет очищен, самец сможет проложить себе путь через него и пойти за людьми внутри. Даже если бы они побежали, Авфидий мог бы сжечь это здание изнутри; бойня была бы ужасной, и сам дворец мог бы рухнуть. Люциан стиснул зубы. Почему? Почему он был настолько глуп, чтобы решить, что это все?
        - Я думаю,  - сказал Аякс,  - что отпустить ее было ошибкой.

        70
        Веспир

        Что насчет драконов?
        Веспир продолжала слышать этот жалобный голос в своей голове. Карина!  - подумала Веспир, прижимая палец к виску, как будто это могло помочь.  - С тобой все в порядке?
        - Веспир!
        Пока что это было все, что она могла услышать: свое повторяющееся имя.
        Если Авфидий с Гиперией посмеют тронуть ее девочку, Веспир убьет их обоих. Стиснув зубы, Веспир вскочила на ноги и наблюдала из-за мраморной колонны, как дверь раскалывается еще больше. Гидра использовала свои когти, чтобы прорваться через проход. Стражники рубили дракона мечами. Люциан вывел из-за угла еще нескольких солдат с длинными копьями. Они бросили оружие, и оно вонзилось в бедро Авфидия. Взревев, дракон отступил.
        Веспир ждала, что голова существа появится снова, но этого не произошло. Прошла целая минута.
        - Все закончилось?  - ахнула Эмилия. Она прислонилась к колонне и попыталась оглядеться вокруг.
        - Ждите здесь.  - Веспир промчалась сквозь солдат и обломки с бешено колотящимся сердцем. Она осмелилась высунуть голову наружу через разбитую дверь и обнаружила, что Гиперия и ее дракон действительно исчезли. Путь к гнездовью был свободен, и Веспир все еще слышала голос Карины. Она даже видела Пса, дрожащего в центре двора. Авфидий не причинил ему вреда.
        - Все в порядке, мальчик!  - крикнула она.
        Затем она услышала рык Авфидия, далекий, но все еще болезненно пробирающий до костей. Огромные языки пламени появились, когда Авфидий пронесся через весь Драгонспай. Существо взорвало здания и устремилось ниже. Веспир замерла, поняв игру гидры. Он преследовал людей на улицах.
        Они были беззащитны. Веспир представила себе, как дети сгорают дотла, оплакивая своих родителей, как мужчины и женщины кричат в агонии. От этой мысли у нее чуть не подкосились ноги.
        Ее живот сжался. Гиперия совершенно обезумела. Либо так, либо… она пыталась выманить их наружу.
        Бежать было некуда.
        - Она сжигает город!  - крикнула Веспир через плечо. При этих словах глаза Люциана расширились от ужаса. Она наблюдала, как он мгновенно собирает войска. Скорее они естественным образом сгрудились вокруг него. Пока Люциан спешил обсудить план действий со своими солдатами, Аякс подошел к Веспир и выглянул в дверь. Увидев Пса, он облегченно вздохнул, но все же не выбежал наружу. Мальчик закусил губу и посмотрел на небо, вероятно, ожидая, что Гиперия вот-вот обрушится на них. Веспир побежала обратно, чтобы посовещаться с Люцианом.
        - Как быстро мы сможем связаться с городской охраной?  - спросил Люциан у капитана.  - Мы должны увести от нее как можно больше людей.
        - Чтобы добраться до уровня улицы, потребуется некоторое время. Формально императорская гвардия никогда не должна покидать дворец. Десять этажей - это много лестниц,  - ответил капитан.
        - Прикажи солдатам спуститься, а потом пойдем со мной. Мой дракон может удержать нас двоих достаточно долго, чтобы добраться до главного аванпоста. Мы можем начать эвакуацию оттуда.
        - Если Гиперия направится за нами?  - спросил Руфус. Дрейк с двумя пассажирами не сможет быть маневреннее самца гидры.
        - Я могу отвлечь ее,  - сказала Веспир, привлекая их внимание. Она надеялась, что говорила более уверенно, чем чувствовала себя.
        - Ты не сможешь опередить ее,  - сказал Люциан.
        - Вы должны доставить людей в безопасное место, те, кто ей действительно нужны,  - это мы, участники. Она оставит всех в покое, если я появлюсь, даже если я не смогу вечно оставаться впереди…  - Веспир судорожно вздохнула.  - У вас будет достаточно времени.
        - Я не могу просить тебя об этом,  - в ужасе сказал Люциан.
        - Нет. Ты не можешь. Вот почему я говорю это тебе.
        Люциан сжал ее плечо.
        - Тогда удачи.
        Пока Руфус и Люциан отдавали приказы, Веспир бросилась к двери, попятившись назад, чтобы потащить Аякса за собой.
        - Ты мне поможешь,  - сказала она.
        - И что я должен делать?
        - Ты попробуешь восстановить контакт с Псом. Когда ты это сделаешь, ты придешь и поддержишь меня против Гиперии.  - Веспир выругалась, когда Аякс отдернулся.
        - Я не могу. Даже если я соединюсь с ним, Пес слеп.  - Его глаза сузились от боли.  - Я не позволю его убить!
        Веспир схватила мальчика за плечи и едва ли не встряхнула его.
        - Если ты заберешься на него без седла и уздечки и приложишься лбом к его затылку, это поможет. Физический контакт заставляет это работать. Клянусь, ты сможешь это сделать!  - Она сжала его руки.  - Разве ты не хочешь снова подарить Псу небо?
        - Да, но я не хочу, чтобы его ранили через пять минут.
        - Этого не произойдет. Карина и я выиграем для тебя время, пока Люциан и Эмилия будут доставлять людей в безопасное место. Доверься мне.  - Она пристально посмотрела ему в глаза.  - Ты доверишься мне?
        - Если ты перестанешь впиваться ногтями в мою кожу.
        Веспир вытащила его за запястье наружу через разбитую дверь. Аякс помчался к Псу - его страх исчез, когда он увидел дракона.
        - Пес!  - Страх дракона мгновенно отступил. Зверь двинулся на звук голоса Аякса, слегка пошатываясь, чтобы найти дорогу в темноте. Веспир наблюдала за тем, как мальчик схватил дракона за челюсть и прижался лицом к его морде.
        - Залезай на него. Быстро,  - сказала она. Аякс сделал, как она просила, и Веспир погладила Пса по носу, пока инструктировала всадника.  - Ты должен отпустить свой разум. Это звучит странно, но ты должен позволить себе быть равным ему. Две стороны одной монеты. Да?
        Аякс уместился между крыльями дракона. Он выглядел довольно бледным.
        - Что если у меня не получится?
        - Тогда жди здесь.
        - Ты погибнешь, Веспир.  - Он сказал это с уверенностью.  - Твой дракон слишком маленький.
        - Я не умру.  - Она сжала кулак.  - Я лучший наездник в этой чертовой империи.
        Ей нужно было в это поверить.
        Все драконы вышли из своих стойл и собрались в центре. Она не слышала голоса Чары и Тихеи; она слышала только их чириканье и стоны. Но Карина бросилась к Веспир, и остальные драконы расступились. Ее дракон с коричневой речной чешуей, плоской безрогой головой, большими янтарными глазами и изогнутым хвостом подошел к Веспир, вытянул длинную шею и заговорил.
        - Веспир! Моя маленькая Веспир!
        Это был голос, навевающий воспоминания о запахе выпекающегося хлеба, спокойных ночей у огня, теплых рук, гладящих ее волосы, дома. Ошеломленная, Веспир подалась вперед, но Карина остановила падение. Когда Веспир прильнула к шее дракона, она снова услышала этот голос:
        - Вот ты и попалась.
        Веспир ничего не могла видеть сквозь слезы. Она чувствовала себя так, словно ее наполнила теплая, чудесная жидкость.
        - Карина,  - прошептала она.  - Как?
        В глазах дракона появился веселый блеск. Она склонила голову набок, обнюхивая волосы Веспир.
        - Словно я никогда не видела тебя раньше,  - прошептал дракон, ее голос - спокойный и игривый, и молодой и старый - вибрацией отозвался в сознании Веспир.  - Словно ты мне снилась на протяжении многих лет.
        - Я часто представляла себе, как разговариваю с тобой, но Плотус говорил мне, что это хуже, чем сумасшествие - думать так. Но… как так? Как будто ты у меня в голове.
        - Я еще многого не понимаю, но мы, драконы, жили в неволе на протяжении многих поколений. Это я знаю инстинктивно.
        Тогда… Веспир сделала Карину своей слугой. Своим рабом.
        - Ты не должна так думать.  - Карина сощурилась, шмыгая носом в щеку.  - Связь дракона с его всадником - это самая драгоценная вещь в мире. Это выбор. И это делает соединение мужчины и женщины странным.  - Карина уткнулась носом в Веспир.  - Демонстрация моей любви, моя маленькая Веспир.
        Веспир решила не произносить слово буп.
        Ее руки дрожали, когда она гладила Карину по морде и голове. Крик радости вырвался из груди девушки, перекрывая ей дыхание. Карина… Карина была свободна.
        - Могу ли я слышать других драконов?  - спросила Веспир.
        - Я так не думаю. Возможно, единожды, но теперь кажется, что дракон связан со всадником, а всадник  - с драконом.  - Карина вытянула шею, глядя поверх головы Веспир.  - Хотя я была бы удивлена, если бы другие начали с такой же сильной связи, как и мы с тобой. В конце концов, мы с тобой уже несколько раз соединялись.
        - Мне нужно остановить Авфидия.  - Когда-то она просто запрыгнула бы на спину, но теперь ей нужно было разрешение.  - Ты мне поможешь?
        - Как будто тебе нужно было спрашивать.
        Веспир забралась Карине на спину. Теперь ей не нужно было запираться; Красный сразу же вспыхивал перед глазами. С несколькими взмахами крыльев Карина вывела их из гнездовья. Ветер трепал волосы Веспир, когда они повернули в сторону дыма вдалеке, к Авфидию. И Гиперии.
        Оставалось надеяться, что скоро к ним присоединятся и остальные.
        Веспир стало интересно, как звучат их драконы.

        71
        Аякс
        - Хозяин Аякс!  - сказал Пес.  - Слишком долго подавлялся весь размах моего разума и полное выражение моих чувств. За это я приношу свои извинения.
        - Но воистину, кого же нам винить, как не тех гнилых личностей, которые заперли истинный дух драконьего рода? Дьяволы верили, что могут заковать нас в цепи, как обычное движимое имущество, но как мы были оправданы, как мы теперь смеемся и презираем их заблудшие странствия! Ах, выразить величие моего собственного опыта и поделиться всем этим с вами  - это мечта, за которую я неосознанно цеплялся. Но, поистине, это уже не мечта, а реальность.
        - Хозяин Аякс, хотя я и слеп, мой дух сливается с вашим, а мое сердце такое же, как ваше. Ваше присутствие меня укрепляет, и если раньше я не дорожил вами, то я делаю это сейчас и буду непреклонно заботиться о вашей безопасности, вашем благополучии, вашем счастии. Клятва верности не может быть слишком велика - обещание непоколебимой верности, беспрекословной любви, несравненной преданности, как всегда ваше, мой дорогой мальчик.
        - Ах, так много слов можно сказать! Неуклюжий! Ананас! Антидизестаблишментарианство! Пушистый! О, и угадайте что? Я люблю вас! Я люблю вас! Я люблю вас! Самые лучшие слова из всех! Ура! Я люблю вас!
        Аякс разинул рот.
        - Что за ф…
        - Фибула? Еще одно прекрасное слово! Тра ля!

        72
        Гиперия

        Гиперия убьет остальных - или сожжет мир дотла.
        Ее сердце билось в унисон с биением крыльев Авфидия, когда они нацелились на кричащих людей на улицах. Эти празднующие толпы, эти музыканты, играющие на литаврах и дующие в свирели, эти пиры, приправленные тамариндом и кориандром,  - она уничтожит их всех. Она не была императрицей. Те, кто не правит по праву, должны завоевывать.
        Мир будет гореть, а она будет смотреть сквозь слезы.
        Джулия. Моя малышка. Мне так жаль.
        Ее сестра умерла ни за что. Эта хаотичная сука Эмилия будет жить, а Гиперия…
        Она предала свое собственное сердце. Побежденная Люцианом, она натравила солдат на других участников, чтобы сохранить свой трон. Бесчестно. Слабо. Трусливо.
        Она убила своего близкого человека ни за что.
        Ее разум раскололся. Она поприветствовала крах всех своих чувств.
        - Убей.  - Бас Авфидия пронзил ее тело.  - Убей. Убей.
        Ее дракон повторял это тяжелое слово снова и снова. Гиперия плакала, слезы высыхали на ветру, как только она их проливала.
        - Авфидий, помоги мне,  - хныкнула она. Ее разум замкнулся в себе. Почему она не может погладить его по морде, позволить его крыльям защитить ее от всего мира? Гидра взревела, злясь на ее слабость. Гиперия вцепилась в рог седла, когда ее дракон резко дернулся влево, уходя в сторону. Она больше не рыдала, и она знала, что дракон бросит ее на ветер и позволит ей упасть навстречу смерти.
        - Убей! Убей! Убей!
        От этого не было никакого спасения. Гиперия подавила боль.
        Остальные четверо не могли сидеть сложа руки в своем золотом дворце, пока Гиперия разрушала столицу. Скоро они придут.
        Я сожгу этот город дотла. Тысячи людей умрут на улицах, и… и наши пять тел будут лежать вместе среди пепла.
        Когда тревога впилась в нее зубами, Гиперия попыталась мрачно улыбнуться. Если тот отвратительный образ, который она увидела в проходе Правды, был неизбежен, по крайней мере это означало, что они все скоро умрут.
        - Убей.
        - Да. Убей их всех,  - прорычала Гиперия со слезящимися от жара глазами, когда ее дракон извергал потоки пламени. Воздух пах серой. Они парили над розовато-красными терракотовыми крышами, образующими извилистый лабиринт магазинов и домов. Здания воспламенились; дым повалил в воздух; запах жареной плоти ударил ей в ноздри, пока мужчины и женщины горели заживо. Ее дракон рычал в экстазе, и сердце Гиперии пело вместе с ним. Она колебалась между наслаждением от криков и желанием броситься в ад внизу. Кто она такая? Если у нее не было своей личности - императрицы, сестры,  - она была никем.
        Тогда пусть она будет палачом.
        Сквозь дым Гиперия увидела, как под ними пролетала небольшая фигура в форме дротика. Существо, дракон, извергло пламя, поднялось на ветру и попыталось ухватить Авфидия за хвост.
        Карина.
        Веспир ехала верхом на своем крошечном звере, который пронесся над Авфидием, расправляя свои маленькие крылья, чтобы заслонить солнце. Гиперия прищурилась, прикрыв глаза рукой.
        - Мы еще не закончили!  - крикнула Веспир, ее тон резал, как никакой другой клинок. Дракон Веспир сделал петлю вниз головой и на невероятной скорости помчался к дворцу.
        Да. Гиперия восстановит свою честь, выследив лучшего драконьего всадника, которого она когда-либо видела. Полное уничтожение может подождать.
        Нечего бояться. Она предвидела смерть Веспир так же, как и свою собственную.
        - Вперед,  - прошипела она. Авфидий пролетал над крышами этого жалкого города. Довольно скоро Карина превратилась из крошечной точки в дракона. Гиперия настигнет этих низших существ.
        - Убей,  - прорычал Авфидий в ее голове, перекрывая звуки криков. Да. Убей.
        Убей.
        Убей.
        - УБЕЙ.
        Рык Гиперии смешался с рыком ее дракона, когда они атаковали.

        73
        Веспир

        Веспир хотела получше рассмотреть Драгонспай до того, как тот сгорит. Карина сложила крылья и сделала эффектный прыжок в каньоны зданий. Они пролетели мимо мраморных балюстрад, мимо мерцающих витрин магазинов и вниз по вымощенным булыжником аллеям, обсаженным деревьями. Воздух задрожал, когда позади них заревел Авфидий. Веспир осмелилась оглянуться через плечо. Более крупный дракон не мог следовать за Кариной по улицам, но его смертоносное дыхание с лихвой компенсировало это.
        - Подтянись!  - закричала Веспир, когда Авфидий изрыгнул пламя на бульвар, поджарив, по меньшей мере, полдюжины человек. Слезы потекли по ее лицу, когда Карина взмыла в небо. Да, Гиперия была убийцей, но Веспир не верила, что она способна убивать так.
        - Она обезумела,  - прошептала Карина.  - Этот дракон - настоящий монстр.
        - Мы должны заманить их обратно к дворцу. Мы можем это сделать?  - Веспир обвила руками шею Карины и прижалась щекой к плечу дракона.
        - На открытом воздухе моей скорости может быть недостаточно.
        - Я знаю.  - Если они проберутся по улицам города, то смогут избежать Авфидия, но это повлечет за собой еще больше смертей. Веспир не могла этого допустить.  - Пожалуйста, попытайся.
        - Для тебя все что угодно.
        Они летели, Веспир изо всех сил старалась сохранять спокойствие, когда услышала рычание Авфидия. Она закричала, когда пламя пролетело над головой, почти обжигая ей затылок.
        - Веспир!
        - Он не задел меня.
        - Но если ему удастся…
        Огонь не мог навредить Карине, но Веспир была целиком и полностью человеком.
        - Можешь подсунуть свои пятки мне под ноги?
        Веспир знала, что предлагает Карина, и до самой кромешной бездны желала, чтобы она этого не сделала.
        Это был единственный шанс - в следующий раз Авфидий не промахнется,  - и они приближались к дворцу…
        Но если Веспир отпустит…
        Она подсунула пятки и прижалась к спине Карины.
        - Сейчас!  - закричала Веспир. Карина развернулась животом к Авфидию, Веспир была защищена ее спиной. Все хорошо, за исключением того, что она теперь болталась в тридцати метрах над землей, сила в ее пятках и руках не давала ей упасть в небытие.
        - Я справлюсь, я справлюсь, я справлюсь,  - повторяла она, стиснув зубы, когда ее ноги начали дрожать. Ее бедра горели - она не могла так держаться вечно. Когда боль начала пронзать ее ноги, небо над головой озарилось пламенем.
        Веспир сгорит дотла и присоединится к своему брату Каске. Они бросят маленькую деревянную коробочку с ней на семейный кухонный стол.
        Одна пятка соскользнула, и Веспир закричала, когда повисла в воздухе и начала тянуть за собой все остальное тело. Карина крикнула в ответ, быстро взмывая вверх, так что Веспир снова смогла сесть. Расправив крылья, наполненные ветром, дракон поднялся над Авфидием. Но Веспир почувствовала, что ее подруга слабеет - Карина была слишком мала для такого боя.
        - Мы сможем добраться до дворцовых садов?  - крикнула Веспир.
        - Мы не сделаем этого,  - мрачно ответила Карина. Пока дракон говорил, Веспир почувствовала, что ее левая нога намокла. Посмотрев вниз, она увидела, что ее пижамные штаны пропитались кровью от икры до лодыжки. На секунду ей показалось, что она ранена и еще не почувствовала этого из-за избытка адреналина, но она заметила изогнутую рану, идущую вдоль верхней части ноги Карины, рана кровоточила. Разум Веспир, казалось, отключился. Ее девочка была ранена. Сильно.
        - Когда я укусила его за хвост, он зацепил меня своими когтями,  - пробормотала Карина. Дракон покачивался на ветру, опускаясь все ниже с каждой секундой, но Авфидий не был даже близок к усталости.
        - Шпиль,  - выдохнула Веспир. Прямо перед ними поблескивал пятнадцатиметровый выступ.  - Ухватись за него. Отдохни. Мы сможем взлететь, если понадобится.
        Карина чирикнула и устремилась вперед. Авфидий возник позади них, его золотая чешуя пылала в лучах утреннего солнца, как огонь. Карина добралась до дворца, и у Веспир возникло искушение заставить ее снизиться и попытаться проникнуть внутрь, но Авфидий настигнет их прежде, чем они успеют укрыться. Шпиль был их последним шансом…
        Сделать что?
        Карина вцепилась в шпиль когтистыми лапами. Ее крылья, каждое из которых заканчивалось когтем на верхнем суставе, тоже обвились вокруг, оставив Веспир болтаться на спине дракона. Они были в безопасности.
        Но ненадолго.
        - А вот и они,  - пробормотала она. Авфидий и его золотой всадник приблизились к Веспир и нависли над ними. Карина пошевелилась и застонала, и Веспир для утешения коснулась мягкого места между лопатками дракона.  - Если станет совсем плохо, то я спрыгну,  - прошептала Веспир.
        - Куда ты, туда и я.
        Упрямый дракон. Веспир любила ее за это. Она боролась с желанием опустить голову, когда перед ними возник Авфидий, расправив крылья во весь свой двенадцатиметровый размах. Челюсть гидры раскрылась, и огонь собрался в ее горле.
        Дрожа, Веспир смотрела на свою смерть.

        74
        Аякс
        - Ты еще не можешь видеть?  - Аякс разбил лоб о череп Пса, его глаза были сжаты настолько, насколько это было возможно.
        - Не беспокойтесь, дорогой хозяин. Я знаю, что вы, как всегда, стараетесь изо всех сил.  - Пес стукнул хвостом.
        - Не хозяин. Ты мой напарник, Пес. Мы с тобой равны.
        Иметь это в виду. Аякс должен был иметь это в виду. Мир вокруг них рушился, но единственное, что он мог сделать, чтобы исправить это,  - связать себя с этим драконом. Пусть Пес увидит еще раз. Глубоко внутри все это звучало так глупо…
        - Я верю в тебя,  - сказал Пес тихим и нежным голосом.
        Логике не было места рядом с драконами или с любовью. Аякс хмыкнул и уже не так сильно зажмурился. Он позволил своему разуму успокоиться, почувствовал, как дыхание Пса совпадает с его собственным, и попытался протянуть невидимые руки, чтобы коснуться сущности своего дракона, как это было прошлой ночью. Их души соединились, их умы слились, их существо стало единым целым. Красная вспышка, которая должна была объединить их, зависла вне досягаемости.
        Аякс чувствовал ее. Аякс мог ощутить, как она приближается все ближе и ближе…
        Ничего. Только он, сидящий с закрытыми глазами. Он выругался и сел. Голова Аякса дернулась на оглушительный рык гидры, и он увидел, как в поле зрения появился Авфидий. Разинув рот от ужаса, он увидел крошечные фигуры, цепляющиеся за шпиль.
        Веспир и Карина.
        Авфидий держал их на прицеле. Аякс нежно положил руку на затылок Пса.
        - Мы опоздали,  - сказал он.

        75
        Веспир

        Огонь разрастался. Веспир подумала, не сказать ли Карине, чтобы она упала и надеялась, что им удастся не шлепнуться на крышу внизу…
        - Подожди,  - прогремела Гиперия. Авфидий зарычал, но медленно сомкнул челюсть. Жгучий жар его пламени исчез, когда Гиперия вытащила свой меч.
        Что эта Вольска делает?
        - Сейчас. Сядь и сразись со мной,  - крикнула Гиперия, поднимая меч над головой так, чтобы его осветило восходящее солнце. Она действительно была невероятной. Даже сейчас она хотела дуэли.
        Она отдает приказы, и слуги им повинуются.
        Веспир подумала об отце и матери, о Тави, обо всех своих братьях и сестрах, которые кланялись таким людям из поколения в поколение.
        Она вспомнила о прахе Каски на обеденном столе.
        Она родилась на коленях… но она не должна была на них умирать.
        Время. Все заключалось в том, чтобы выиграть время…
        - Нет,  - крикнула она в ответ. Она поднялась на ноги, балансируя на плечах Карины. Хотя она и пошатнулась, Веспир не дрогнула.  - Если ты хочешь меня, ты должна прийти ко мне.
        - У тебя нет чести,  - прорычала Гиперия.
        - Нет, это у тебя ее нет.  - Веспир вцепилась в шпиль, ее рука вспотела. Веспир посмотрела Гиперии прямо в глаза. Выражение лица белокурой девушки смягчилось. Она могла бы ожидать такой наглости от Аякса, но не от слуги. Никогда от такой девушки, как Веспир.  - Ты сломлена. Я бы предпочла видеть на драконьем троне кого-нибудь другого. Я была бы лучшим выбором.  - Самой нереальной частью было то, что она говорила искренне.  - Я никогда больше не буду тебе подчиняться, тварь.
        Гиперия отреагировала так, словно Веспир дала ей пощечину. Авфидий открыл рот, и огонь собрался у него в горле. Веспир соскользнула по спине дракона и повисла, пока Карина судорожно пыталась освободиться. Это было безумие. Как они должны были выжить? Но Веспир снова и снова думала: держись. Держись.  - Произнесла ли эти слова Карина или это были ее собственные мысли? Теперь эти две вещи казались неразличимыми.
        Пламя пронеслось прямо под ними. Глаза Веспир наполнились слезами, когда они поднялись выше.
        - Куда мы направляемся?  - крикнула она.
        - Выше.
        Веспир прильнула, когда они приблизились к вершине, и закричала, когда навстречу им понесся Авфидий. Он заслонил солнце, Гиперия смотрела через его плечо с искаженным от ярости лицом. Из пасти дракона повалил дым, и тлеющие угольки с шипением упали на щеки Веспир.
        Веспир увидела, как Гиперия произнесла слово «огонь». Пламя вспыхнуло в глотке дракона.
        Она чувствовала, как дрожит Карина. Если бы они взлетели, то смогли бы только по спирали опуститься на землю. Рана дракона была слишком глубокой, тело - слишком уставшим. Веспир крепко обняла подругу за шею, прижалась щекой к шелковистой чешуе и приготовилась.
        - Гап.
        Пес, красиво летя, вынырнул из дыма над головой и испустил мощный, воинственный клич. Аякс, с распущенными светлыми волосами, развевающимися на ветру, и багровым лицом торжествующе закричал.
        Пара влетела в Авфидия и Гиперию. Девушка выронила меч, который рассек дым и исчез внизу. Она упала вперед, пытаясь удержаться на месте. Авфидий изрыгнул дым, когда неожиданная атака сбила его вниз.
        Карина выпустила когти и быстро опустилась, когда Авфидий пронзил вершину шпиля. Тот врезался в центр тела золотого зверя и вышел из его плеча. Кровь залила перевернутое лицо Веспир. Она пахла ужасно, дерьмом и маслом. Кашляя, она вытерла глаза и прислушалась к крикам гидры. Воздух быстро двигался рядом с ней, бросая волосы ей в лицо. Кто-то кружил над ней, пока Карина боролась изо всех сил.
        Аякс и Пес. Безумный мальчик и его безумный, чудесный дракон.
        Карина и Веспир отпустили шпиль и закружились в воздухе, пытаясь приземлиться, пока Авфидий ревел в своем поражении.

        76
        Аякс

        Красный - что бы это ни было, эта запертая штука ощущалась так, словно кто-то прижал большой палец к центру мозга Аякса, но ему это нравилось. Куда бы ни устремлялись его глаза, он чувствовал, как шевелятся и покрытые шрамами незрячие глаза Пса. Этот союз тянулся, как веревка, протянутая между их душами.
        В какой-то момент он забеспокоится о том, как много Пес сможет «видеть», когда они не будут летать вместе. В частности, когда Аякс принимает ванну или, наконец, будет выходить на новый уровень с девушкой (когда-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, пожалуйста, пока он не умер или ему не исполнилось тридцать).
        Но это было только тогда, когда они не сражались в чертовом смертельном поединке.
        - Ты сделал это!  - прокричала Веспир, кружа на Карине. Два дракона нежно чирикали друг с другом.  - Какой прекрасный мальчик!  - Я имела в виду Пса!
        - О!
        Они приземлились, Аякс ухмыльнулся, соскользнул со спины Пса и подошел к Веспир.
        - Ты… в порядке?  - прохрипел Аякс. Пепел и кровь покрывали щеки Веспир, и от нее пахло коптильней. Он хмыкнул, когда девушка обняла его.
        - Спасибо.  - Веспир улыбнулась. Затем…  - Хотя лучше бы ты предупредил меня, что собираешься это сделать.
        - Как насчет того, чтобы начать со «Спасибо тебе, Аякс, о неповторимо красивый повелитель драконов, за спасение моей чертовой жизни».
        - Технически меня спас Пес.
        - Тогда благодари Пса.
        - Я так и сделаю!  - Веспир поцеловала квадрат между выпученными глазами дракона. Пес толкнул Аякса в плечо, когда Веспир вернулась к Карине.
        - Она мне нравится. Ее дракон тоже приятный. На самом деле очень даже милый!
        Аякс никак не мог привыкнуть к тому, что у него в голове звучит этот мягкий голос.
        - Не могу поверить, что я заставлял тебя бегать за палками,  - смущенно пробормотал он.  - Тебе следовало отказаться.
        - Да, но… я люблю тебя.  - Хвост Пса стукнулся о землю.
        - О нет.  - Веспир подняла глаза, когда небо пронзил неземной крик.
        Авфидий изо всех сил пытался освободиться, но его движения замедлялись. Его тело продолжало скользить вниз по шпилю, теперь покрытому маслянистой черной кровью. Крылья дракона опустились. Длинная, совершенная шея безвольно повисла, голова раскачивалась на ветру из стороны в сторону. Крики доносились от Гиперии, пока она цеплялась за крыло своего дракона.
        Несмотря на все, что сделала Гиперия, Аяксу пришлось отвернуться, когда Авфидий испустил последний вздох.
        С пронзительным криком Гиперия рухнула на землю.
        Несмотря на свои раны, Карине удалось оторваться от земли, перекатиться и поймать девушку в когти. Аякс вздрогнул, когда дракон подпрыгнул в воздухе, ее напряжение было заметно. Но ей это удалось. Карина оставила Гиперию рядом с Аяксом. Он инстинктивно отшатнулся, желая спрятаться за Пса, потому что Гиперия ощущалась… неправильной.
        Вольска сидела, опустив плечи, прижав руки по бокам. Ее хриплое дыхание было медленным, глаза открыты, в них застыло выражение растерянного ужаса. Это напомнило Аяксу кого-то, отчаянно пытающегося пробудиться от кошмара, пробуждения от которого не будет.
        Сама душа Гиперии прошла через Отбор.
        Она положила руки на шею, потом на щеки, словно пытаясь напомнить себе, что она настоящая. Гиперия запрокинула голову и посмотрела на небо. Она запустила пальцы в волосы, и лицо ее исказилось от боли. И все же она не закричала. Она страдала в ужасном молчании.
        Аякс был не самым чувствительным парнем в мире, но он начал плакать. Он положил руку ей на спину, просто чтобы дать понять, что рядом кто-то есть.
        Если бы это случилось со мной, я не думаю, что смог бы продолжать жить дальше,  - подумал он.
        Наконец Гиперия упала на колени Веспир. Та погладила Вольска по волосам. Он никогда в жизни не видел такого печального выражения лица.
        Аякс помог сотворить это, отчего его чуть не стошнило. Пес уткнулся носом в плечо Аякса.
        - Это нужно было сделать.
        - Что произошло?  - Люциан, спотыкаясь, направлялся к ним, Эмилия шла рядом. Он махнул рукой, чтобы рассеять дым, и позволил Эмилии опереться на него. Его сопровождали несколько человек из имперской гвардии. Тихея ждала позади своего всадника, склонив голову под вопросительным углом.
        - Авфидий мертв.  - Эмилии даже не пришлось смотреть на шпиль. Ее лицо сморщилось.  - Я не ожидала, что это будет так…  - С болезненным ворчанием Эмилия опустилась рядом со светловолосой девушкой.  - Мне жаль,  - пробормотала она.  - Никто из нас этого не хотел.
        Лицо и голос Эмилии были, по-видимому, стимулом, необходимым для того, чтобы хоть немного оживить Гиперию. Она оттолкнула Эмилию.
        - Не прикасайся ко мне. Демон! Я пыталась… Я пыталась…  - Гиперия наконец-то начала плакать.  - Я пытался остановить это!
        - Остановить это?  - Голос Эмилии звучал озадаченно.
        - Хаос.  - Гиперия закатила глаза к синеве наверху. Ее губы задрожали.  - Жрецы… солгали. Я не была… истинной победительницей. Один из вас… был выбран… из-за одного недостатка. Разве вы не видите? Я, может быть, и урод, но вы все - мерзость.
        Гиперия схватилась за голову. Аякс обнял Пса за шею, чтобы успокоиться. Провалиться сквозь землю, о чем она говорит?
        - Я знаю… я кажусь жестокой,  - прорычала она.  - Но все, что я когда-либо сделала, было для моей империи. Я никогда в жизни не хотела… чего-нибудь… для себя.  - Она давилась слезами.  - Все, чего я хотела… это жить с честью. И вы.  - Что-то от старой Гиперии тлело за ее стеклянным выражением лица.  - Хаотики. Убийцы. Лицемеры. Неучи. Бастарды. Воры Лжецы.  - Она издала один долгий, громкий вопль агонии.  - Вы те, кого Дракон действительно выбрал! Этот мир - мусор.
        - Тебе нужна помощь,  - тихо произнесла Веспир.
        Что чувствовал Аякс? Помимо чувства вины, он просто хотел, чтобы это закончилось.
        - Не трогай меня,  - прорычала Гиперия, когда Веспир попытался помочь ей подняться. Вольска, шатаясь, словно пьяница, поднялась на ноги. Ее золотая корона потерялась в хаосе. Один из ее прозрачных рукавов порвался, оставив руку обнаженной. Лицо Гиперии было грязным. Она выглядела далеко не той леди первозданной красоты, которую они встретили впервые. Ну, тогда у нее тоже была кровь на лице.
        - Мне все равно, что делать,  - сказала Гиперия. Ее голос звучал так спокойно, переходя из одной крайности в другую, что это испугало его.
        - Чего?  - спросил Аякс.
        - Мастер Аякс!  - Пес обвил мальчика одним из своих крыльев летучей мыши. Аякс сопротивлялся.
        - Что за…
        Раздался плотный, мясистый звук рвущейся плоти, и шпиль, наконец, полностью разорвал тело Авфидия. Огромный дракон упал на землю, его крылья бесполезно трепетали. Когда он ударился о твердь, тело широко распахнулось… и огненная кислота в его желудочной полости погрузила участок в колеблющееся голубое пламя.
        Черт.
        Аякс запрыгнул Псу на спину и крепко держался за него, пока они поднимались в небо. Веспир и Карина присоединились к нему, Люциан и Тихея тоже, а Эмилия взгромоздилась в седло перед Сабель. Солдаты бросились прятаться в дверях дворца. Аякс наблюдал, как кислотный огонь опалил б?льшую часть дворцового входа. Черт, а что если Гиперия…
        Но она исчезла. После того как огонь погас, они не нашли никаких следов ее присутствия.

        77
        Люциан
        - Сколько городу лет?  - спросил Люциан Руфуса, когда слуги начали убирать обломки.  - Какой ущерб был нанесен?
        - Б?льшая часть центральной фонтанной площади была уничтожена.  - Руфус покачал головой.  - Город был построен для всадников, но никто никогда не думал, что здесь произойдет драконья атака. Никаких планов на этот счет не было. Сгорело несколько зданий.
        Люциан послал Тихею помочь справиться с огнем, как Эмилия - Чару. Хотя ей и приходилось быть осторожной, Тихея могла таскать контейнеры и выливать воду на пламя. Так странно было послать Тихею на задание, а не ехать на ней верхом, чтобы выполнить его.
        - Люциан. Любовь моя,  - прошептала она, когда они наконец встретились лицом к лицу. Она ткнулась мордой ему в грудь - действие, столь же знакомое, как и все, что он знал за всю их совместную жизнь, но ее шелковый голос дразнил его разум. Он прижался лбом к ее лбу и позволил их мыслям смешаться. Мыслям о полетах и мыслям о крови.
        Образы тех сожженных трупов на севере, казалось, дрожали болью.
        - Мне очень жаль, Тихея. Никогда больше,  - прошептал он.
        Она заворковала, положила подбородок ему на плечо и простила его.
        - У тебя есть другие проблемы,  - сказал Руфус, снова привлекая внимание Люциана.  - Пять семей ожидают, чтобы поприветствовать нового императора или императрицу. Они, нет нужды говорить, очень озадачены.  - Он прочистил горло.  - С леди Орон в особенности… трудно справиться.
        Бедная Эмилия.
        - Также здесь жрица.  - Руфус поднял бровь.  - Что ты хочешь, чтобы мы с ней сделали?
        - Это не то, чего бы мне хотелось, Руфус. Я не ваш император. На самом деле нам нужно, чтобы Камилла сказала нам, кто именно должен получить императорскую корону.
        - Если ты так говоришь…  - Руфус откашлялся.
        - Что?
        - Я не просто призвал императорскую гвардию против леди Гиперии. Я призвал нас за тебя. Императорской гвардией должен командовать император.
        - Я не император.
        - Пока нет.  - Руфус усмехнулся.  - Но все, что вам нужно сделать,  - это надеть корону на свою голову, Ваше Превосходительство.
        - Не зови меня так.  - Люциан не хотел, чтобы это звучало грубо.  - Что если действительно Эмилия была избрана? Или Веспир? Я не имею права, если я не был избран.
        - Леди Гиперия тоже не имела на это права. Ее ход провалился, потому что мы не поддержали его. Но мы поддержим тебя, Люциан.
        - Руфус. Я хочу, чтобы вы следовали за истинным императором.
        - Как и я.  - Блестящие, темные глаза его друга блестели.  - И я знаю, кто он.
        Когда другой стражник пригласил их четверых спуститься в тюремную камеру Камиллы, Люциан шел с напряженный болью в плечах
        В имперской темнице осталось всего несколько камер с железными прутьями. Б?льшая часть тюремного пола была покрыта водой от быстро тающего льда. Эмилия покраснела и, приподняв подолы юбок, переступила через лужу.
        Они стояли вместе, все четверо, и смотрели на жрицу. Камилла сгорбилась на койке, ее серо-стальные волосы спутались. Солдаты сцепили ей руки за спиной, и Руфус положил ладонь на свой клинок.
        - Если вы попытаетесь что-то предпринять, мои люди получат приказ пронзить вас насквозь. Будьте осторожны, жрица,  - сказал Руфус.
        - Полагаю, дни «Вашей Светлости» остались позади,  - пробормотала Камилла.  - Она подняла голову. К удивлению Люциана, ее глаза были влажными от слез.  - Петро. Что вы сделали с его телом?  - Она засопела.  - Вы отдали его дракону, да? Он должен быть съеден!
        - Это может подождать,  - сказал Люциан.  - Честно говоря, я не могу поверить, что Гиперия оставила в живых хотя бы одного из вас.  - Это прозвучало холодно, но после того что эта женщина заставила их пережить, он не чувствовал склонности к милосердию. Он никогда не стал бы успешным Священным Братом.
        - Петро и я, должно быть, просчитались с вами пятью,  - начала Камилла.
        - Вы солгали,  - прорычал Люциан.
        - Мы…  - Камилла вздохнула.  - Да,  - прошептала она.  - Потому что вы раскрыли наши секреты. Никто из вас, даже Гиперия, не был хорошим выбором для драконьего трона. Восстание станет только вопросом времени. Вы хотите гражданской войны? Баррикад на улицах?
        - Вы говорите, что мы станем падением империи, но я не думаю, что дела идут хорошо сейчас,  - ответила Эмилия.
        - Конечно, ты так не думаешь,  - выплюнула Камилла с ненавистью в глазах.  - Хаотик!
        - Не будьте дурой.  - Эмилия была более сосредоточенной, чем Люциан когда-либо видел ее. Ее стальной взгляд боролся с пристальным взглядом Камиллы.  - Вы знаете, что я сделала,  - сказала она.  - Хаос снова свободен. Я должна поблагодарить вас. Если бы вы не загнали меня в угол, я, возможно, никогда бы настолько не отчаялась, чтобы попробовать. Вы знали, что драконы были нашими пленниками? Нашими рабами?
        Камилла вздрогнула.
        - Не используй это слово.
        - Это правда. Разве порядок не превыше всего? Или вы думаете, что правда необходима только тогда, когда она дает вам то, что хотите вы?  - Эмилия вцепилась в прутья решетки. Все заметили, что они начали дрожать, и все затаили дыхание.  - Голос в моей голове подсказал мне, что делать. Он называл себя Великим Драконом. Разве не за него вы говорите?
        - Это ересь,  - сказала Камилла, задыхаясь.  - Он… Он ни с кем не разговаривает!
        - Тогда откуда вы знаете, чего Он хочет? Как Он дает вам знать, какого участника выберет на трон?  - спросил Люциан.
        Жрица закусила нижнюю губу.
        - Я… я не могу рассказать вам этого. Это священная тайна, которой учат только тех, кто избран верховным жрецом или жрицей. Рассказ об этом стоит больше, чем моя жизнь.
        Люциан фыркнул.
        - Удобно.
        - Как ты можешь быть уверена, что это был Он?  - спросила Камилла у Эмилии.  - Ты сбита с пути злом, девочка, и даже не подозреваешь об этом!
        - Если зло освободило Чару и всех остальных, тогда, возможно, зло - это именно то, что нам нужно.  - Эмилия не стала уклоняться. Она была огнем и яростью. Люциану стало тепло от одного взгляда на нее.
        И если он немного нервничал из-за того, что какой-то голос подсказал Эмилии, как освободить хаос, то держал это при себе. Конечно, она знала, что делает.
        - Скажите нам, кто был избран императором,  - сказал Люциан, чувствуя на своей спине взгляд Руфуса. Даже если бы выбрали кого-то другого, Руфус мог бы всерьез не принимать никого, кроме Люциана. В конце концов, он бросил вызов Гиперии и может сделать это снова. Если это случится, Люциан будет бороться, чтобы остановить это. Но…
        Но на троне он мог сделать так много. Теперь он знал, что не был святым человеком, созданным для добрых, тихих дел. Он должен работать, чтобы разрушить это шоу ужасов империи. Он должен обладать такой силой. А что если…
        - Что если,  - сказала Эмилия,  - мы не узнаем, кто победил.
        - Что?  - Камилла в ужасе заморгала.
        - Что?  - сказала Веспир.
        - Что если я победил?  - Аякс нахмурился.
        - Что ты имеешь в виду?  - спросил Люциан, и Эмилия посмотрела на него своими решительными глазами.
        - Кто бы ни победил,  - сказала она,  - он будет плохим правителем.
        - Но я мог бы быть лучшим плохим правителем, который у нас когда-либо был,  - пробормотал Аякс.
        - Нам всем недостает навыков в определенных областях. Я ничего не знаю о мире; Веспир ничего не знает о политике; ты, Люциан, ничего не знаешь о магии. Но вместе?
        - Нет. То, о чем она думала, было невозможно… разве не так?
        - Мы вчетвером. Таким образом, тот, кто был выбран, правит, но не один. У меня есть мои знания и моя магия. Люциан, ты знаешь армию и политику экспансии. Веспир знает людей и драконов лучше, чем кто-либо из нас.  - Эмилия улыбнулась Люциану и Веспир.  - И Аякс…
        Никто не произнес ни слова.
        - Я пронырливый?  - предложил мальчик.
        - Да, это. В любом случае, власть не будет сосредоточена в руках только одного человека. Мы вчетвером могли бы изменить мир так, как нам хочется. Поэт Валерий однажды сказал, что боги мечтают об империях, а дьяволы их строят. Мы так долго были под властью дьяволов. Давайте будем богами вместе.
        Изменить мир. Править благородно. Люциан страстно желал этого. И оттого, что рядом с ним были другие - Эмилия, которая направляла его так же, как он направлял ее,  - у него участился пульс.
        Он услышал ворчание Руфуса, и Люциан понимал почему. Ничего подобного раньше никогда не случалось. Это все еще будет империя, но империя со множеством лидеров, лидеров с множеством талантов и слабостей. Опасно - да, но, возможно, единственный верный путь вперед.
        - Ты сошла с ума,  - прошептала Камилла.  - Это детская мечта о том, как все устроено! Вы не можете сделать этого! Пять семей никогда этого не одобрят.
        - Нас не волнует, одобрят они это или нет,  - резко сказал Люциан. Лорды и леди Этрусской империи построили систему, идеально подходящую для них. Без полного разоружения не будет истинной справедливости.  - Используйте свою власть, чтобы представить нас как избранных драконом.  - Он никогда в жизни не чувствовал себя так спокойно.  - Или,  - Люциан прищурился,  - мы можем рассказать, что вы сделали, прежде чем вас казнят.
        - Вы не сможете взойти без моего благословения.  - Однако голос Камиллы звучал настороженно.
        - Это будет труднее, но это можно сделать. И в любом случае вы будете мертвы, чтобы знать, как все обернулось.  - Угроза легко слетела с его губ и вызвала у него отвращение.
        Веспир поморщилась. По крайней мере один из них почувствовал серьезность угрозы.
        - Эй, одна четверть короны лучше, чем ничего. Что ж, Камилла?  - Аякс прислонился к прутьям. Теперь вы, Саркона? Должны ли все носить черное? Сколько времени потребуется, чтобы сделать еще несколько тронов?
        - Выбирайте,  - сказала Эмилия.
        Жрица колебалась.
        Следующий важный поворот в их жизни зависел от решения этой женщины.
        - Я полагаю… мы должны все склониться перед нашими новыми императорами.  - Она устало опустилась на колени.  - Да здравствуют Эмилия Саркона, и Люциан Сарконус, и Веспир Саркона, и Аякс Сарконус.
        - Да здравствуют!  - Люциан кивнул Руфусу, отдавая приказ. Он все же будет сидеть на троне. Очевидно, этого капитану было достаточно.
        - Да здравствуют!  - крикнул Руфус. Стражники, как один, упали на колени.
        Веспир безумно покраснела, наблюдая за тем, как комната преклоняет колени. Аякс усмехнулся.
        Люциан почувствовал, как Эмилия прижалась к нему, и кровь заструилась по венам, словно огонь.
        И если что-то внутри него шептало ему: Ты не знаешь, что делаешь,  - он прогонял эти мысли прочь.
        Потому что Эмилия, как всегда, была права. Пришло время им всем стать богами. И драконами.

        78
        Эмилия

        Она не сгибалась и не склонялась.
        Пять семейств собрались, чтобы принести присягу новому императору или же императрице. Эмилия приказала отвести их в комнату с верандой, напротив которой находился огромный балкон, на котором должен был быть представлен новый император.
        Что неудивительно, семьи были повергнуты в шок, когда четверо победителей вошли в своих черных императорских нарядах. К сожалению, золотая корона до сих пор не была найдена, но оставалось время создать новые. В любом случае, черный атлас и бархат выглядели довольно красноречиво.
        Лорд Сабель и его дочь были в ужасе; лорд Вольска попросту сел; лорд Тибр удивленно хмыкнул; лорд и леди Пентри выглядели очень спокойными; а ее собственные родители…
        - Я не понимаю,  - ее отец нахмурил брови. Алекс тем временем выглядел довольным. Видимо, он простил ее за торговые порты, подаренные ею Пентри.
        Если ее брат все еще был на ее стороне, она могла сделать это.
        Жрица, которая должна была быть осведомлена, насколько внимательно за ней наблюдают четверо победителей и их императорская гвардия, улыбнулась, словно пытаясь проглотить свернувшееся молоко.
        - Великий Дракон сделал редкий выбор,  - сказала Камилла.  - К тому же разве император Антоний не был самым младшим среди пяти лордов и леди? Разве Дракон не выбрал его править, несмотря на его мягкость?
        - Это каким-то образом связано с тем, что наши драконы теперь могут разговаривать с нами?  - требовательно спросила Дайдо. Вид у нее был не слишком довольный. Эмилия вспомнила рассказы Люциана о резне во время похода. Возможно, у дракона Дайдо было пару подходящих слов на этот счет.
        Камилла прокашлялась, но Эмилия почувствовала, что жрица уже сказала достаточно.
        - Да. Драконы долгие годы жили в качестве наших рабов,  - сказала она.  - Я просто освободила их.
        - Ты?  - в голосе матери Эмилии проскользнуло недоверие. Затем ее глаза расширились, стоило ей представить, что Эмилия - и только Эмилия - могла бы сделать.  - Ох.
        - Это очень просто,  - Эмилия отодвинула Камиллу в сторону.  - Драконы устали от того, насколько вы были бесполезны,  - в глубине души ее передернуло от мысли сказать, что четверо из них были выбором дракона,  - это была ложь. Но ложью так долго разрушали этот мир. Может быть, он будет исцелен другой ложью.  - Настало время радикальных перемен. Из каждой семьи был выбран самый младший. Вместе мы будем работать над тем, чтобы этот мир не ушел еще глубже под землю.
        - Да что вы знаете об управлении государством?  - рявкнул лорд Пентри.
        - Немного,  - улыбнулась Эмилия.  - По крайней мере не тем государством, которое вам понравилось бы.
        - Останется ли мой дом в стороне от этого нового дивного мира?  - осведомился лорд Вольска. Он даже не взглянул на нее.
        - Ваша старшая дочь убила младшую. Иначе здесь стояла бы Джулия - в этом я уверена,  - сказала Эмилия.
        На этом лорд встал и вышел. Никто не взглянул ему вслед.
        - Вот как все будет,  - продолжила Эмилия. Ее глаза перебегали с одного лица на другое, запоминая выражения, которые она на них находила. Она замечала, если они выглядели довольными или по крайней мере равнодушными; она запоминала, если по их лицам сквозила враждебность или если подергивались губы.  - Нам было предложено убить драконов и самых старших из каждого дома, чтобы предотвратить восстание.
        Послышались судорожные вздохи. Она почти уловила, как поморщилась Камилла. Конечно же, это веселое предложение принадлежало жрице.
        - Ты не посмеешь,  - прорычала Дайдо.
        - Мы отказались,  - ответил Люциан.  - Отбор всегда был варварством. Но с этого дня с ним покончено.
        Теперь послышалось бормотание. Замешательство. Некоторые думают, что мы немощные, раз не прошли Отбор, поняла Эмилия. Она собиралась быть очень и очень осторожной со всеми в этой комнате.
        - По крайней мере все ваши драконы сейчас сидят в гнездовье, а императорская гвардия поддержала нас,  - сказала она. Конечно же, Эмилия знала, что гвардия была неравнодушна в особенности к одному человеку. Что если Люциан решит поиграть в крупную власть с Руфусом и остальными за спиной?
        Она отогнала эту мысль подальше. На время.
        - Стоит нам отдать приказ, и все здесь будут убиты,  - Эмилия демонстрировала выдержку, даже когда зал в ужасе вскрикнул.  - Подумайте, насколько мы милосердны.
        - Нам предстоит кланяться служанке?  - Лорд Пентри сердито посмотрел на Веспир. Девушка впилась в него взглядом.
        - Императрице, которой довелось быть служанкой,  - спокойно ответила Эмилия.  - Да. Если хотите жить.
        Старый ублюдок что-то проворчал, но тут же отвернулся. Из угла комнаты появилась Антония, одетая в платье из зеленого шелка, с вплетенными в волосы жемчужинами. Эмилия заметила, как Веспир немного выпрямилась.
        Антония смотрела на них удивленным взглядом.
        - Как именно вы собираетесь управлять своей огромной империей? Когда дракон рождается с несколькими головами, он умирает в смятении,  - рявкнула леди Пентри.
        - На самом деле существовали двуглавые гидры, прожившие долгую жизнь,  - сказала Веспир. Да. Если кто-то и должен был знать эти подробности, то точно она.
        - И у нас другие силы,  - Эмилия вывернула ладони, чувствуя, как в крови запульсировал хаос. Она сосредоточилась на люстре над головой. Хрустальные подвески превратились в нежные бутоны роз, а пламя - в порхающих бабочек-монахов. Все дома в ужасе вскочили на ноги.
        - Хаос?  - Лорд Тибр выглядел так, словно ему приснился кошмар.  - Кто это сделал? Убейте их!  - проревел он.
        - Хаос вновь освобожден и находится под моим контролем,  - прорычала Эмилия. В этот раз ревербации в ее теле не были такими сильными. Она вытерла потекшую из носа кровь, прежде чем кто-то смог увидеть.  - Этому тоже найдется место наряду с приказом. Так ведь, Ваша Светлость?
        Камилла с трудом заставила себя прошептать «да», но в любом случае это было «да». Теперь семьи все поняли. Эмилия обладала силой хаоса, поддержкой церкви и поддержкой императорской гвардии. Те, кто не склонится, умрут.
        Эмилия изучала этих людей всю свою жизнь. Она знала, что за исключением лорда Сабеля, каждого из них волновал свой комфорт больше, чем неприятности. Если она не сможет подчинить их своей воле… смерть будет единственным вариантом.
        Она надеялась, что этого не будет.
        - Выбор за вами,  - сказал Люциан, оглядывая комнату с ее стороны.
        Жрица хранила молчание.
        Наконец главы четырех домов собрались в небольшой круг. Их беседа вышла короткой, и когда лорд Орон вновь повернулся к ним, Эмилия прочла решение в его глазах прежде, чем он заговорил.
        - Да здравствуют императоры и императрицы Этруссии,  - проворчал он.
        Она заглянула ему прямо в глаза и сделала жест рукой. На колени.
        Он скривил губы, но ее отец повиновался.
        Мать Эмилии последовала его примеру, как и Пентри, Тибр и Сабель. Лисандр открыто рыдал от страха и растерянности. Антония была единственной, не поклонившейся сразу. Вместо этого она подошла и встала прямо перед Веспир.
        - Ваше Превосходительство,  - сказала она, опустив ресницы и присев в глубоком реверансе. Но Веспир поймала девушку за подбородок.
        - Я не хочу, чтобы ты вставала на колени,  - прошептала она. Антония встала, в ее глазах стояли слезы. Веспир прошептала ее имя и поцеловала ее. Антония со вздохом скользнула в объятия.
        - Приветствуйте нас!  - прокричал Аякс.  - Настало время империи увидеть свое новое лицо - когда он подошел к своей так называемой семье, он щелкнул Лисандра по уху. У того побагровело лицо, но он ничего не сделал.  - Эй. Поблагодари меня за это, Лисандр.
        - Благодарю, Ваше Превосходительство,  - прорычал он.
        - Мне нравится, как это звучит,  - Аякс щелкнул его по другому уху.  - Поблагодари снова.
        Все четверо ждали, когда Камилла выйдет на веранду, где на подставке стоял большой медный цилиндр, предназначенный для усиления голоса. Эмилия услышала голос жрицы, достаточно громкий, чтобы он долетел до всех на расстоянии пятиста метров.
        - Да здравствует мудрость Дракона. Да здравствует победа истины над ложью. Сегодня родился великий четырехглавый дракон. Да здравствует Саркона: Эмилия Саркона, бывшая Орон; Люциан Сарконус, бывший Сабель; Веспир Саркона, бывшая Пентри; и Аякс Сарконус, бывший Тибр. Да здравствуют новые императоры! Да здравствует Саркона! Да здравствует!
        Камилла поклонилась и жестом пригласила их занять свои места. Эмилия подошла к краю веранды, Люциан - справа от нее, Веспир и Аякс - слева. Все четверо смотрели через перила на море людей, которые глядели на них в ответ. Даже если некоторые уголки города все еще были охвачены огнем, люди все равно пришли посмотреть на своих императоров, и, возможно, понять, что же наконец произошло.
        Лица в толпе были неподвижны. Эмилия заметила волну поворачивающихся голов, люди спрашивали друг друга, что же, пропади оно в бездне, происходит.
        - Ой-ой,  - проворчал Аякс.
        Но затем к ним потянулись руки. Ропот толпы перешел в рев, и Эмилия услышала, как они кричат имена императоров. Саркона. Приветствуют их.
        Подняв руку, она помахала, и толпа помахала ей в ответ. Находиться на виду у такого количества глаз было утомительно, но она улыбнулась.
        - Как думаешь, это сработает?  - шепнул ей в ухо Люциан, пока семьи настороженно наблюдали за ними сзади, а толпа перед ними радовалась.
        - Уже поздно поворачивать назад,  - ответила она. Она вспыхнула, стоило ему провести рукой по ее пояснице.
        - Тогда мне повезло, что мы оказались здесь вместе,  - сказал он.
        Она не нашла, что ответить.

* * *

        К тому времени, когда семьи разъехались по своим домам, во всей столице уже наступила ночь. В императорском доме вместе с Антонией пировали другие императоры. Однако Эмилии нужно было немного побыть одной. Она шла по лабиринту садов, прислушиваясь к стрекоту сверчков и вдыхая ароматный воздух. Подойдя к проходу Правды, она внимательно осмотрела пару каменных косяков. Черная, словно смоль, пустота вернулась; возможно, она могла бы еще раз прогуляться внутри.
        Нет. Излишнее количество правды может быть опасно.
        Она дотронулась до спящего бутона розы и превратила его в золото. Прелестно.
        Эмилия закашлялась и поморщилась, кровь брызнула на полированный цветок. Словно кто-то пнул ее сапогом в живот. Больше практики. Вот что ей было нужно.
        Волосы у нее на шее встали дыбом, когда на тропинке позади нее хрустнула ветка.
        - Я не люблю, когда за мной следят,  - сказала она.
        - Никогда не любила,  - ответил Люциан, смахивая с плеча упавший лепесток.  - Ты кричала каждый раз, когда я следовал за тобой вдоль скал.
        - Потому что ты пытался толкнуть меня.
        - Один раз, и только в шутку. Я бы спустился за тобой, если бы ты упала,  - он улыбнулся.
        Да. Он бы так и поступил.
        - С тобой все в порядке?  - спросил Люциан.
        - Хаос? По крайней мере, я держу его под контролем. Я подумала… Дракон - тот голос рассказал мне, что, когда они заперли хаос, он был похож на глиняный кувшин с несколькими маленькими трещинами. Я была одной из трещин. Весь хаос пытался выбраться наружу через меня. Неудивительно, что со мной случались несчастные случаи. Но теперь власть распределена равномерно. Так будет лучше.
        Лучше, но в некотором смысле опаснее.
        - Как думаешь, у жрецов есть пунктик насчет меня?  - спросила она. Люциан нахмурился.  - Я взорвала трех людей одной лишь мыслью. Возможно, никто и никогда не должен обладать такой силой. Может быть, это неправильно. Может быть, драконы, лишенные языков,  - верная цена,  - она прикусила губу.
        - Почему ты говоришь об этом сейчас?  - Люциан казался озадачен.  - Ты спасительница драконов, Эмилия. Ты герой.
        Герой. Мальчики вроде Люциана верили в такие вещи. Эмилия была слишком начитанна, чтобы верить, что все настолько просто… но сегодня думать об этом ей не хотелось. Она устала постоянно думать. А когда рядом был Люциан, над головой - звезды, а вокруг - благоухающий сад, она столько всего ощущала. То, во что она верила, было заперто, заключено в ее теле.
        - Можно спросить тебя кое о чем?  - пробормотала Эмилия. Ответом было молчание.  - Теперь ты вновь готов сражаться… ты смирился с тем, что сделал?
        - Нет,  - это был мягкий ответ.  - Я не заслужил этого. Все, что я могу сделать,  - это работать, чтобы никто больше не повторял моих ошибок.
        - Ах,  - нахмурилась Эмилия.  - Мне жаль, что я была бессильна с Гиперией. Если бы не это, ты бы сдержал свои клятвы.
        - Нет. Я бы все равно бился. Мне было что защищать,  - сказал он.
        - О,  - ее сердце забилось быстрее. Если бы только она была рядом с людьми в последние пять лет. Если бы только она знала, как откинуть волосы или игриво схватить его за руку. Если бы только у них не было империи, которой надо было управлять, и равновесия на четырех человек. Если бы только…
        - Нам пора идти…
        - Подожди,  - он коснулся ее руки, когда она собиралась уйти.  - Ты сказала, что убила первого парня, с которым поцеловалась.
        - И что?  - вздрогнула Эмилия.
        Он повернул ее лицом к себе и поднес ее руку к своим губам. Ощущение его поцелуя было слишком коротким, но восхитительно теплым. Ее тело пульсировало беспорядочными ощущениями.
        - З-зачем ты это сделал?  - она вздохнула.
        - Напоминание о том, что все может измениться,  - сказал он.
        И на этом было все. Сейчас это было все.
        Они пошли по тропинке обратно во дворец с хрупким будущим в руках.

        В другом месте

        Девушка услышала, как рыбаки шепчутся о ней. Она проводила дни, забившись в угол лодки, прислушиваясь к плеску волн и неуверенному бормотанию загорелых мужчин. Она потерла то место на руке, где когда-то красовался жемчужный браслет, которым она заплатила за проезд.
        Иногда девушка помнила свое имя. А иногда ей хотелось его забыть.
        Она отдала им свои жемчужные серьги в обмен на лодку. Когда они опустили ее в море на приличное расстояние от места назначения - ближе они не подплывут, даже ценой собственной жизни,  - мужчины назвали ее дурой, когда она отчалила.
        Руки девушки теперь всегда болели, а мысли были далеко. Только половина сердца билась в ее теле.
        Они забрали у меня кое-что ценное. Она едва могла вспомнить, кто такие «они», но она ненавидела их.
        Хотя она могла забыть свое собственное имя, но никогда не отказывалась от своего предназначения.
        Поэтому она поплыла к берегу - выбеленному солнцем участку, который становилося все больше и больше, когда она подплывала. Над головой кричали чайки, словно звали ее обратно с края пропасти.
        Но у нее были ее кинжал и ее предназначение.
        К тому времени, как она добралась до земли, солнце уже достигло своей вершины в лазурном небе. Взмокшая от пота, она, пошатываясь, вышла на берег и посмотрела вверх по извилистой тропинке на вершину скалистого мыса. Ветер шептал на берегу. Здесь не было никаких признаков жизни. Ни птицы, ни зверя, ни человеческого голоса. Там было только море и пустое небо.
        Девушка поднялась по тропинке, потому что больше не могла летать.
        Она подошла к вершине утеса, ее обутые в сандалии ноги побелели от известняковой пыли. Проведя рукой по глазам, она обнаружила, что все вокруг заполнено статуями.
        Белые меловые лица. Дико жестикулирующие позы, согнутые и вытянутые спины, высоко поднятые руки. Какой-то бедняга-ублюдок замерз, стоя на одной ноге. Пыль шептала среди этих пойманных в ловушку душ.
        Существа, приостановленные во времени. Если она прислушается, то сможет услышать гул их магии.
        Дом хаоса. Она стояла среди них, этих пленников упорядоченного стазиса.
        Однажды рыжеволосая девушка сказала, что кровь благородного сердца может разрушить такое заклинание.
        Ее правая рука провела по позолоченной рукояти кинжала, единственного роскошного предмета, который она сохранила. Она пришла в эту страну пилигримом в грубой одежде и сандалиях. У нее ничего не было. Она была никем.
        Ветер распустил прядь ее светлых волос, закружив их за спиной, словно хвост воздушного змея.
        Ее руки онемели, когда она схватилась за кинжал. Страх пронзил ее, но раньше она уже испытала гораздо б?льшую агонию.
        Даже если проклятие не разрушится, лучше не продолжать в том же духе.
        И если оно разрушится…
        Если это произойдет, то слабые будут отбракованы, а сильные выживут. Выживут, чтобы бороться с войной, чтобы снова подавить хаос и поднять порядок. Империю нужно было проверить, вот и все. Империя теперь управлялась этим «Четырехглавым драконом» Саркони. Мерзость.
        Если она должна стать разрушительницей всего, что ей дорого, чтобы спасти империю, она это сделает.
        Ее тело задрожало, когда она вытащила клинок.
        Когда сталкиваешься со слабостью…
        Она закрыла глаза и едва ли почувствовала, как в нее вошел нож. Она только хмыкнула, когда он прошел под ребрами.
        …вырежи ей сердце.
        Девушка рухнула на землю, ее кровь впиталась в землю.
        Когда она упала, то поняла, что смерть была не такой, какой она себе ее представляла: черная глубина, которая накрыла ее, словно прилив. Она была раскаленно-белой. От яркого солнечного света ее закрытые веки покраснели, и она смогла разглядеть вены.
        Она едва услышала, как они начали двигаться вокруг нее. Едва слышен был хруст их шагов. Ее глаза распахнулись, когда кто-то встал над ней, заслоняя солнце. Девушка посмотрела на чье-то темное лицо.
        - Еще не мертва?  - прошептал человек.
        - Нет,  - прохрипела она.  - Еще… нет.
        Гиперия из Вольска расплылась в кровавой улыбке.

        Благодарности

        Спасибо моему редактору Челси Эберли. Когда книга была окончена, осознание конца чуть не убило нас, но это было путешествие, которое я проделала бы еще сотни раз. Наше плодотворное творческое партнерство сделало меня намного лучшим писателем и более приятным человеком. Хорошая сделка «два по цене одного».
        Спасибо моему агенту Бруксу Шерману. Ни у кого другого нет такого доброго сердца и такого острого ума. Черное, как смоль, чувство юмора тоже на высшем уровне. Спасибо вам за стратегии, за упорный труд, за честность, за то, что вы позволяете мне болтать и вести себя так, как будто то, что я говорю, имеет смысл. Я у тебя в долгу.
        Спасибо всем сотрудникам «Janklow & Nesbit» и «Random House» за вашу невероятную работу. Спасибо Кейси Мозес за потрясающий дизайн обложки, Кену Кроссленду, Шамиции Алли и Барбаре Баковски. Спасибо Венди Гу.
        Трейси Чи, Тара Сэм и Эмили Скрутски: Мстители, возможно, и распались, но Тор + Тони + Кэп + Халк никогда не умрут. Спасибо вам за все хорошее и радостное, что вы добавляете в мою жизнь. Этого очень много. Даже больше чем 3000.
        Алиссе Колмэн за то, что помогла мне подправить этот роман, за то, что кормила меня, и за дружбу. То, что ты живешь в десяти минутах от меня,  - одно из самых больших благословений в моей жизни.
        Алексе Донн за смех, бесплатные фильмы, хорошее вино и отличную беседу.
        Гретчен Шрайбер, прекрасной подруге, хранительнице всех книг и знающей обо всем за кулисами.
        Эрике Льюис за то, что ты была скалой, заставляла меня смеяться и учила меня тому, как, черт возьми, работает карта.
        Брэнди Кунис, моему свету и капризу темных мест.
        Алиссе Вонг, чье простое существование озаряет мой день.
        Джеку Салливану за помощь со сценами боя и вообще знающему абсолютно все.
        Джошу Ропике за то, что он сделал мою жизнь намного интереснее и познакомил меня с Шиттс Крик.
        Аманде Сантос за все лучшие книжные дискуссии.
        Розенблюм: Майку, Эллисон, Джордану, а теперь еще и Изабелле. Люблю вас.
        Друзьям, которых я хотела бы видеть чаще, потому что такова жизнь писателя: Элвин Гамильтон, Келли Зекас, Эмили Дункан, Кристина Линн Герман, Адам Сасс, пол Крюгер, С. Джей Джонс, Маргарет Роджерсон, Керри Клеттер, Бриттани Кавалларо, Лаура Себастьян, Кирстен Уайт, Робби и Терра Форбс-Кэрол, Гвен Кац, Эллисон Сенекаль, Зев Валанси, Ронен Кон, Паркер Пиви-Хаус, Розамунда Ходж, Иэн Рэндалл, Грейс Фонг, Адриана Мейтер, Тоби Истон. У нас всегда будет «Твиттер» или по крайней мере «Инстаграм», который я никогда не буду обновлять. Никогда.
        Моей любви Кларион 13, я скучаю по вам. Мне нужно больше Рокетшип Спатула в моей жизни.
        Роберту Крейсу за то, что он уговорил меня спуститься с моего дерева, когда я была уверена, что эта книга будет отстойной, и за чертовски хороший совет.
        Моей семье за то, что всегда рядом, и Бентли, новому члену семьи: спасибо вам за все.
        И наконец, продавцам книг, библиотекарям, блогерам и читателям, которые делают эту работу стоящей: спасибо за подарок в виде вашего внимания. Я буду продолжать стремиться быть достойной этого.
        notes

        Примечания

        1

        Драгонспай (англ. Dragonspire) в переводе «шпиль дракона».

        2

        Пластрон - узкая полоса ткани на шее с остроугольными концами, прообраз современного галстука.