Механический принц Кассандра Клэр

        Адские механизмы #2
        В волшебной части Лондона викторианской эпохи Тесса Грей обрела защиту у Сумеречных охотников. Но неожиданно Шарлотта рискует лишиться должности главы лондонского Института, и Тесса может стать легкой добычей для таинственного Магистра, который ни перед чем не остановится, лишь бы воспользоваться ее даром в своих темных целях.
        Загадки и разгадки страшных тайн прошлого, хитросплетения лжи и опасности — все будет развиваться стремительно и необратимо. Тесса узнает все, о чем еще не знает. И даже больше.


        Кассандра Клэр
        Адские механизмы
        Книга вторая
        Механический принц

        Посвящается Элке

        Khalepa ta kala

        Знай же, что ты стала последней мечтой души моей… Встретив тебя, я почувствовал раскаяние, разбудившее меня ото сна, пробудившее меня к новой жизни. Я услышал шепот давно забытых голосов, велевших мне встать с колен, отбросив похоть и праздность, и закончить прерванный бой! Пусть это лишь сон, просто сон, которому никогда не стать явью!..
Чарлз Диккенс,
«Повесть о двух городах»


        Пролог
        Мертвые изгои

        Густой туман приглушал звуки и скрадывал очертания домов. Уилл Херондэйл шагал по блестящей мостовой, в редких просветах тумана ему мерещились стены и чудились голоса мертвых. Не все Сумеречные охотники слышат их — лишь те, кому призраки сами позволят. Уилл же был из тех, кто слышит. Подойдя к старому кладбищу, он различил в нестройном хоре отдельные голоса — вопли и мольбы, проклятия и глухое ворчание. Вечным сном тут и не пахло, но Уилл знал, куда идет,  — ему приходилось бывать на Кладбище скрещенных костей у Лондонского моста. Пытаясь не обращать внимания на шум, он втянул голову в плечи и поднял воротник, чтобы укрыться от мелких капель; дождь уже насквозь пропитал его черные волосы.
        Вход на кладбище — массивные железные ворота посреди высокой каменной стены — располагался через полквартала. Впрочем, простой смертный не увидел бы здесь ничего, кроме заброшенного пустыря или заросшего сада. Подойдя к воротам, Уилл потянулся к огромному бронзовому молотку в форме костлявой пятерни, которого тоже не заметил бы ни один смертный. Поморщившись, юноша взялся рукой в перчатке за дверной молоток и трижды опустил его. В ночи разнесся глухой звон.
        За оградой среди высокого бурьяна туман поднимался от земли как пар, скрадывая мерцание костей. Перед воротами пелена постепенно уплотнилась и засияла призрачным голубым светом. Уилл положил руки на решетку и зябко поежился — холод металла пробирал насквозь, не помогали даже перчатки. Ведь когда появляются призраки, они высасывают вокруг себя всю энергию, и становится очень холодно. Уилл покрылся мурашками и снова поежился. Туман постепенно сгустился, и перед юношей возник призрак старухи в лохмотьях и белом переднике[1 - В Средние века проститутки должны были носить белые передники как опознавательный знак профессии.  — Здесь и далее примеч. пер.], стоявшей, низко опустив голову.
        — Привет, Молли. Позволь заметить, сегодня ты хороша, как никогда!
        Призрак медленно поднял голову. Старуха Молли была сильна; пожалуй, она один из самых сильных духов, какие встречались Уиллу. Даже в лунном свете, что порой пробивался сквозь тучи, она не казалась прозрачной. Крепко сбитая, седые волосы скручены в жгут, красные руки упираются в бока. Вот только глаза пустые, а в зрачках пляшут синие язычки пламени.
        — Уильям Херондэйл, как же, как же! Что, соскучился?  — Старуха скользнула к воротам с неуловимой грацией, присущей призракам.
        Уилл прислонился к воротам и непринужденно заметил:
        — Да, соскучился по твоему миленькому личику.
        Старуха усмехнулась, сверкнув глазами; на миг стало видно, как под полупрозрачной кожей просвечивает череп. Тучи снова сомкнулись, и лунный свет исчез. Уилл лениво размышлял, за какие такие грехи Молли похоронили на неосвященной земле. Большинство призраков были когда-то проститутками, самоубийцами, некрещеными младенцами — мертвые изгои, которым не суждено упокоиться на церковном кладбище. Впрочем, Молли и здесь неплохо устроилась, чувствуя себя как рыба в воде.
        Она фыркнула:
        — Зачем пожаловал, юный охотник? За ядом Мальфаса? Или вот коготь демона Моракса, отлично отполирован, ядовитый шип совершенно незаметен…
        — Нет, как-нибудь в другой раз. Мне нужен порошок для вызова демона Форадила.
        Молли склонила голову набок, в глазах у нее снова вспыхнули язычки синего пламени.
        — И зачем такому приличному юноше эта дрянь?
        Уилл тяжко вздохнул — торговаться с Молли было непросто. Магнус не впервые посылал его к старухе, и всякий раз Уиллу приходилось выслушивать одно и то же нытье. Да и поручения были те еще: сперва липкие, как деготь, черные свечи, потом кости нерожденного младенца и, наконец, мешочек с глазами фей, запачкавший кровью всю рубашку Уилла. Так что порошок был еще не самым неприятным из колдовских ингредиентов.
        — Думаешь, я дура?  — продолжала разоряться Молли.  — Хочешь поймать меня с поличным?! Продай нефилиму какую-нибудь дрянь, и прощай, старуха Молли, да?
        — Ведь ты и так мертва, что тебе сделается?  — терпеливо убеждал ее Уилл.
        Молли презрительно плюнула, глаза полыхнули синим огнем.
        — Тюрьмы Безмолвных братьев под землей рады всем, будь ты живой иль мертвый. Сам знаешь, охотник!
        Уилл примиряюще развел руками:
        — Что ты, Молли! Все по-честному Думаешь, Анклаву нечем заняться? Сама слышала, какая молва несется по Нижнему миру. Кому есть дело до старухи, из-под полы торгующей порошками да зельями!  — Он склонился к Молли и вынул из кармана мешочек, в котором что-то звякнуло.  — Я хорошо заплачу. Вроде бы такие, как ты просила.
        Мертвое лицо старухи засветилось надеждой, скрюченные пальцы материализовались и жадно потянулись к мешочку. Молли вытащила пригоршню золотых обручальных колец, каждое с «узелком» в виде сердца. Как многие призраки, старуха пыталась отыскать свой талисман — то, что связывало ее с прошлым и не давало получить вечное упокоение. Для Молли таким талисманом было обручальное кольцо. Магнус считал, что кольцо давно лежит на илистом дне Темзы и найти его невозможно, но старуха надежды не теряла. Поэтому и плату за услуги брала только кольцами.
        Старуха ссыпала кольца обратно в мешочек, спрятала его за пазуху и протянула юноше пакетик с порошком. Уилл положил его в карман и снова окликнул привидение, которое уже мигало и рассеивалось.
        — Погоди, Молли! Сегодня мне понадобится еще кое-что.
        Призрак дрожал и расплывался, но жадность оказалась сильнее желания поскорее примерить кольца, и старуха проворчала:
        — Ну ладно, чего тебе еще?
        Уилл помедлил. Поручение Магнуса он выполнил, однако у него было и другое дело.
        — Приворотное зелье…
        Старуха визгливо захохотала:
        — Приворотное зелье?! Для Уилла Херондэйла? Все знают, старуха Молли в помощи не откажет, но такому красавчику не нужны никакие зелья!
        — Да нет, ты не поняла,  — вздохнул Уилл.  — Мне нужно наоборот, вернее, что-нибудь такое, чтобы положить конец любви.
        — Отворотное зелье — для жгучей ненависти?  — Молли откровенно развлекалась.
        — Может, у тебя найдется что-нибудь помягче, ближе к равнодушию? Или безразличию…
        Молли расхохоталась от души, совсем как живая женщина:
        — Ох, нефилим, если ты хочешь заставить бедняжку ненавидеть, тому есть много немудреных способов! И колдовские зелья вовсе без надобности!
        Все еще хохоча, призрак закружился вихрем и исчез в тумане среди старых могил.
        Глядя старухе вслед, Уилл горестно вздохнул.
        — Зелье не для нее,  — еле слышно прошептал поникший юноша и прислонил пылающий лоб к холодным воротам,  — а для меня…

        Глава 1
        Зал Совета

        Над залом своды величаво возвышались,
        Средь света и теней причудливой игры
        Там ангелы взлетали и спускались,
        Неся познанья щедрые дары.

Лорд Альфред Теннисон,
«Дворец искусства»

        — Именно так я все это и представляла!  — воскликнула Тесса, обернувшись к своему спутнику. Он только что помог ей перешагнуть через лужу и теперь словно бы невзначай поддерживал под локоток. Джеймс Карстаирс, как всегда элегантный — в темном костюме, серебристые волосы развеваются на ветру, в руке трость с нефритовым набалдашником,  — тепло улыбнулся в ответ. Они стояли посреди людской толчеи, но никто не обращал внимания ни на мертвенную бледность, ни на цвет волос юноши. Тем более никто не задавался вопросом, зачем такому молодому человеку трость.
        — Тем лучше,  — откликнулся Джем.  — Я уже опасался, что Лондон станет для тебя городом несбывшихся надежд.
        Несбывшиеся надежды… Когда-то Нат, брат Тессы, пообещал ей исполнение всех желаний в этом чудесном городе — новую, счастливую жизнь, величественные здания и великолепные парки. Но ждало ее совсем иное — ложь и предательство, страшные, трагические события, какие и в кошмарном сне не привидятся. И все же…
        Она улыбнулась Джему в ответ:
        — Некоторые надежды очень даже сбылись!
        — Вот и прекрасно.  — Юноша вовсе не шутил: он был искренне рад.
        Прямо перед ними возвышалось величественное здание Вестминстерского аббатства. Готические шпили вонзались в небо, затянутое низкими тучами. Сквозь них с трудом пробивалось солнце, заливая стены собора мягким светом.
        — Неужели Совет заседает прямо здесь?  — удивилась Тесса, когда Джем повел ее к главному входу.  — Тут так…
        — Обыденно?
        — Нет, я хотела сказать — слишком людно.
        Сегодня аббатство было открыто для посетителей, и толпы туристов с путеводителями Бедекера в руках сновали туда-сюда через массивные двери. На лестнице Тессу и Джема обогнала оживленно гомонящая группа пожилых американок во главе с гидом. Сердце защемило от тоски — старомодные платья и знакомый говор напомнили Тессе о родине. Стряхнув мимолетную грусть, девушка проскользнула в храм следом за соотечественницами.
        От каменных стен пахнуло холодом. Тесса оглядывалась по сторонам, поражаясь красоте и мощи огромного собора. На его фоне Институт казался сельской церквушкой.
        — А сейчас взгляните на пространство нефа, разделенное на три части,  — монотонно вещал гид, собираясь поведать о двух приделах и часовнях.
        Посетители говорили шепотом, хотя время службы еще не настало. Джем увлек Тессу к южному приделу, и вскоре, взглянув под ноги, она поняла, что шагает по плитам, испещренным именами и датами. Разумеется, она знала, что в Вестминстерском аббатстве похоронены всякие знаменитые личности — королевы и короли, солдаты и поэты. Но вот так запросто стоять среди них — об этом она даже помыслить не могла! Джем замедлил шаги в юго-восточном углу собора. Сквозь окно-розетку над их головами сочился бледный солнечный свет.
        — Знаю, мы спешим на заседание Совета, но мне хотелось кое-что тебе показать… — Джем обвел вокруг рукой,  — Уголок поэтов.
        Конечно, Тесса читала об этом месте, где похоронены великие английские поэты и писатели. Вот гробница Чосера из серого камня, много других знакомых имен…
        — Эдмунд Спенсер! Сэмюэл Джонсон!  — ахнула Тесса.  — И еще Кольридж, и Роберт Бернс, и даже Шекспир!..
        — Шекспир похоронен не здесь, это только мемориальная плита,  — вставил Джем.  — Мильтон, кстати, тоже.
        — Ну конечно, я знаю! И все же… — Тесса посмотрела юноше в глаза и вспыхнула от смущения.  — Понимаешь, хоть и звучит глупо, но кажется, что здесь я будто среди добрых старых друзей.
        — И совсем не глупо!
        Она улыбнулась:
        — Как ты догадался, что я мечтала здесь побывать?
        — Когда тебя нет рядом, я представляю тебя с книгой в руках. Разве я мог не догадаться?
        Джем поспешно отвернулся, но она успела увидеть краску на его щеках. Тесса с неожиданной нежностью подумала, что на такой бледной коже даже легкий румянец очень заметен.
        За последние пару недель она сблизились с Джемом. Уилл подчеркнуто избегал ее, Шарлотте и Генри хватало своих забот — нужды Конклава и Совета, управление Институтом. Джессамина была вечно чем-то занята. А Джем всегда был рядом, и он всерьез взялся показать ей Лондон. Они прогулялись в Гайд-парке и ботаническом саду в Кью, посетили Национальную галерею и Британский музей, побывали у Ворот изменников, через которые заключенных отправляли в Тауэр, и обошли саму крепость. В парке Сент-Джеймс смотрели, как доят коров, глазели на уличных торговцев, громко расхваливавших овощи и фрукты на ковент-гарденском рынке. С набережной Темзы, искрящейся в лучах солнца, любовались парусными лодками и уплетали «кирпичики», оказавшиеся просто сладкими сэндвичами, несмотря на нелепое название. И хотя предательство Ната и внезапная холодность Уилла стали для Тессы тяжелым ударом, с каждым днем она понемногу оживала и наконец воспряла, как весенний росток, пробившийся из оттаявшей земли. Она даже смеялась иногда — и все благодаря Джему!
        — Ты настоящий друг!  — воскликнула Тесса. К ее удивлению, юноша промолчал.  — Надеюсь, мы теперь друзья. Правда ведь, Джем?
        Он обернулся, но ответить не успел — чей-то замогильный голос глухо произнес:
        О смертный, узри и страшись!
        Вокруг не спеша оглядись,
        Осталась лишь груда костей
        И прах от былых королей[2 - Френсис Бьюмон, «Могилы Вестминстерского аббатства».].

        Из темного угла кто-то шагнул им навстречу. Тесса не успела испугаться, как Джем воскликнул:
        — А вот и Уилл! Надумал удостоить нас своим обществом?
        — А я и не говорил, что не приду.  — Уилл подошел ближе и встал в лучах света, струившихся из окна-розетки.
        Сердце заныло у Тессы в груди, стоило только взглянуть на него. Черные волосы, синие глаза, изящные скулы, длинные черные ресницы, капризные, чувственные губы — он просто неотразим, несмотря на слишком большой рост и чересчур развитую мускулатуру. Его плечи на ощупь твердые как сталь. А руки мягкие, хоть и мозолистые,  — он так нежно и властно придерживал ее лицо во время того поцелуя… Тесса тряхнула головой, отгоняя назойливые воспоминания. Все это ни к чему; теперь она знает, каков он на самом деле. Да, Уилл чертовски красив, но он не для нее. Есть в нем какой-то надлом, какая-то червоточина. Он причиняет боль тем, кто любит его, и отталкивает их.
        — Опаздываешь на заседание,  — миролюбиво заметил Джем. Кажется, только на него не действовал скверный нрав Уилла.
        — У меня было специальное поручение,  — ответил он.
        Взглянув на Уилла вблизи, Тесса поразилась, какой измученный у него вид: под красными глазами тени, волосы растрепаны, одежда измята — спал он в ней, что ли? «Ты здесь ни при чем, остынь! Кого касается, как он выглядит и что делает на досуге? Это больше не твое дело!» — сурово оборвала себя девушка, с трудом отводя взгляд от черных шелковистых волос, чуть вившихся на висках.
        — Кстати, вы и сами опаздываете.
        — Хотел показать Тессе Уголок поэтов,  — объяснил Джем.  — Думал, ей понравится.
        Джем всегда говорил так откровенно и искренне, что никому и в голову не пришло бы усомниться в его словах. Обескураженный объяснением, Уилл не нашел что ответить, просто пожал плечами и быстрым шагом направился к восточному крылу аббатства.
        Они миновали садик, по которому бродили примолкшие туристы, боявшиеся повысить голос, будто еще не вышли из храма. Никто и не заметил, как Тесса и юноши остановились у массивных дубовых дверей в стене монастырского сада. Уилл огляделся, достал стило, провел по створкам, вспыхнувшим синим светом, и распахнул их. Тесса вошла последней, едва не прищемив юбки — такой тугой оказалась дверная пружина. Внутри было темно, как в яме, и девушка испуганно позвала Джема.
        Тут вспыхнул колдовской свет в руках Уилла и осветил просторный каменный зал со сводчатыми перекрытиями. Пол тоже был каменным, а в дальнем конце стоял алтарь.
        — Мы в Палате дароносицы. Раньше здесь хранилась казна, вдоль стен рядами стояли ящики с золотом и серебром.
        — Казна Сумеречных охотников?  — изумленно спросила Тесса.
        — Разумеется, нет! Английская государственная казна — потому-то здесь такие толстые стены и двери. Но у Сумеречных охотников всегда был в нее доступ,  — улыбнулся Джем.  — На протяжении веков нефилимы тайно охраняли монархов и их владения от демонов, за что и получали свою десятину.
        — Только не в Америке! Ведь у нас нет никакой монархии…
        — Кого охранять — всегда найдется, и есть секретная правительственная служба, которая именно этим и занимается. Так что не волнуйся, нефилимы у вас тоже без дела не сидят,  — просветил ее Уилл, направившись прямо к алтарю.  — Раньше эта служба находилась в ведении военного министерства, а теперь относится к министерству юстиции.
        С протяжным скрипом алтарь отъехал в сторону, и под ним открылась темная шахта, в глубине которой метались тусклые отблески света. Уилл смело шагнул в темноту, освещая себе путь. Внутри был каменный коридор, плавно спускавшийся вниз. Оглядывая стены, пол и потолок, Тесса подумала, что ход вырублен прямо в скале, хотя камень и казался слишком гладким.
        На стенах висели подсвечники в форме руки, сжимавшей пылающие сине-зеленым огнем камни, в свете которых Тесса разглядела высеченные повсюду изображения: из озера поднимается ангел в столпе огня, в одной руке меч, в другой — чаша. Этот мотив повторялся вновь и вновь, а коридор опускался все ниже.
        Наконец они подошли к огромной серебряной двери с двумя створками. На каждой был уже знакомый Тессе символ — четыре переплетенные буквы «с» и «к».
        — Соглашение и Совет, Конклав и Консул,  — пояснил Джем.
        — Консул — глава Конклава? Как король?
        — Но только не такой вырожденец, как обычный монарх,  — заявил Уилл.  — Его выбирают, как президента или премьер-министра.
        — А что такое Совет?
        — Сейчас увидишь,  — ответил Уилл, широко распахнув двери.
        Тесса изумленно раскрыла рот, чем немало насмешила наблюдавшего за ней Джема. Зал оказался настолько громадным, что Тессе было просто не с чем его сравнить. Его венчал купол, расписанный созвездиями, а к самой высшей точке крепилась огромная люстра — ангел, державший в руках факелы. Изогнутые скамьи, располагавшиеся ступенчатыми кругами, словно в древнем амфитеатре, были на три четверти заняты пришедшими на Совет нефилимами. Тесса и юноши застыли на самом верху прохода, разделявшего амфитеатр пополам. Далеко внизу виднелся небольшой помост, на котором стояло несколько деревянных стульев с высокими спинками.
        На одном из них сидела Шарлотта, рядом — изрядно нервничавший Генри. Жена его выглядела совершенно спокойной. Она аккуратно сложила руки на коленях, и лишь близкие друзья могли заметить, как напряжены ее плечи и сжаты губы.
        Перед ними, за массивной кафедрой, возвышался статный нефилим со светлыми волосами и бородой. Широкие плечи облегали черные одежды, похожие на судейскую мантию, рукава расшиты серебряными рунами. Позади него в низком кресле сидел нефилим постарше, чисто выбритый, с проблесками седины в темных волосах. На нем была синяя мантия, а на пальцах сверкали перстни с драгоценными камнями. Тесса сразу узнала его — это был Инквизитор Вайтлоу, который уже допрашивал ее по поручению Анклава. Он вздрогнула, вспомнив его ледяной голос и пронзительный взгляд.
        — Мистер Херондэйл,  — улыбнулся светловолосый.  — Как мило с вашей стороны почтить нас своим присутствием. И мистер Карстаирс тоже с вами. А ваша спутница, видимо, сама…
        — Мисс Грей,  — выкрикнула Тесса, перебив его.  — Мисс Тереза Грей из Нью-Йорка.
        По залу пролетел гул, напомнивший Тессе шум прибоя. Стоявший рядом с ней Уилл напряженно застыл, а Джем сделал глубокий вдох, будто собирался что-то сказать. «Перебивать самого Консула!» — услышала девушка чей-то шепот.
        Стало быть, это Вайланд, Консул и глава Анклава. Оглядываясь в поисках знакомых лиц, Тесса увидела Бенедикта Лайтвуда, типа с наружностью хищника и жесткими манерами, и его сына Габриэля, высокомерно взиравшего на происходящее. Вон черноглазая Лилиан Хайсмит, добродушный Джордж Пенхоллоу и даже Каллида, грозная тетушка Шарлотты, с уложенными в сложную прическу седыми волосами.
        Незнакомых лиц было намного больше. Как в детской книжке с картинками, где изображены люди со всех уголков мира: светловолосые и похожие на викингов, смуглые арабы, будто калифы, сошедшие со страниц «Тысячи и одной ночи», индианка в великолепном сари, расшитом серебряными рунами. Сидевшая рядом с ней женщина обернулась и пристально рассматривала опоздавших. Она была в элегантном шелковом платье и чем-то неуловимо напоминала Джема — те же тонкие, приятные черты лица, тот же разрез глаз и высокие скулы, только волосы черные, а не серебристые.
        — Что ж, добро пожаловать, мисс Тесса Грей из Нью-Йорка,  — серьезно проговорил Консул, пытаясь скрыть усмешку.  — Весьма признательны, что вы решили к нам присоединиться. Вы ведь уже ответили на некоторые вопросы лондонского Анклава? Надеюсь, не откажетесь прояснить кое-что и для нас…
        Тесса посмотрела на Шарлотту: «Должна ли я отвечать?» Шарлотта едва заметно кивнула.
        Тесса решительно расправила плечи:
        — Как вам будет угодно.
        — Подойдите к скамье Совета,  — велел Консул, кивнув на узкую деревянную скамью прямо перед кафедрой.  — И ваши спутники тоже.
        Уилл что-то прошептал, но, даже стоя рядом, Тесса ничего не расслышала. Она спустилась к кафедре; Уилл и Джем шли по бокам, словно прикрывая ее с флангов. Перед скамьей девушка замялась, раздумывая, садиться ей или нет. Подняв голову, она увидела, что у Консула добрые голубые глаза, в отличие от Инквизитора, чей взгляд был подобен зимнему морю в шторм.
        — Инквизитор Вайтлоу,  — обратился Консул к сероглазому нефилиму,  — будьте так добры, подайте Смертный меч.
        Инквизитор поднялся и извлек из-под одежд огромный серебряный клинок. Тесса сразу узнала его — длинное тусклое лезвие, рукоять в форме распростертых крыльев. Этот меч она уже видела в «Кодексе», именно его ангел Разиэль вынул из озера и отдал Джонатану, первому Сумеречному охотнику.
        — Мелартак,  — произнесла Тесса имя меча.
        Консул принял меч и улыбнулся:
        — Вы неплохо разбираетесь в нашей истории. Кто вас учил? Уильям или Джеймс?
        — Тессу никто не учил, ей самой было интересно узнать,  — жизнерадостно ответил Уилл, будто не замечая зловещей тишины в зале.
        — Тем более ей не место среди нас!  — Даже не оборачиваясь, Тесса по голосу узнала Бенедикта Лайтвуда, и он явно злился.  — Это тайный совет, и обитателям Нижнего мира нечего тут делать! Меч не заставит ее сказать правду, ведь она не Сумеречный охотник. К чему этот спектакль?
        — Спокойно, Бенедикт.  — Консул Вайланд с легкостью держал меч в руках, будто тот вовсе ничего не весил. Он внимательно посмотрел Тессе в глаза, читая в них, как в открытой книге.  — Никто тебя здесь не обидит, девочка-колдунья. Соглашения мы соблюдаем свято.
        — Я не колдунья!  — воскликнула Тесса.  — На мне нет ведьминской отметки.
        До этого девушку допрашивали члены Анклава, но не сам Консул. Высокий и широкоплечий нефилим прямо-таки излучал силу и власть — то, чего не хватало Шарлотте, по весьма предвзятому мнению Бенедикта Лайтвуда.
        — Тогда кто ты?
        — Она и сама не знает,  — бесстрастно заметил Инквизитор.  — Даже Безмолвные братья затрудняются ответить на этот вопрос.
        — Пускай сядет и даст ответ,  — распорядился Консул.  — Веры ее показаниям будет ровно вполовину меньше, чем показаниям Сумеречного охотника.  — Он повернулся к Бранвеллам и добавил: — Спрашивать буду я. Вас, Шарлотта, прошу остаться.
        Тесса молча проглотила обиду и отправилась вместе с растрепанным и взбудораженным Генри в первый ряд. Там со скучающим видом сидела недовольная Джессамина в светло-коричневом платье из альпаки. Тесса присела на скамью, Уилл и Джем присоединились к ней. Места на скамье было мало, и Джем сел совсем близко, их плечи соприкасались; почувствовав тепло его тела, девушка немного успокоилась.
        Вначале Совет походил на обычные собрания Анклава: вызвали Шарлотту, и она рассказала о гибели де Куинси и остальных вампиров его клана, затем о предательстве Ната и о том, как Магистр, Алекс Мортмэйн, проник в стены Института, как погибли двое слуг и сорвалось похищение Тессы. Когда дошла очередь до нее, Тесса сообщила уже знакомые всем факты и повторила, что местонахождение брата ей неизвестно; нет, она никогда его не подозревала и ничего не знала о своих способностях, пока за нее не взялись Темные сестры, и да, она всегда считала родителей обычными людьми.
        — Мы тщательно проверили Ричарда и Элизабет Грей,  — заявил Инквизитор.  — Ничто не указывает на то, что они не были людьми. Ее брат тоже человек. Возможно, Мортмэйн не солгал, и отец девочки действительно демон, но если так, то вопрос о ведьминской отметке остается открытым.
        — Все это довольно любопытно, особенно твои магические способности,  — заметил Консул, пристально глядя на Тессу.  — Ведь ты пока не знаешь ни природы своих способностей, ни их границ. Ты не пробовала поработать с какой-нибудь вещью Мортмэйна? Может быть, удастся проникнуть в его воспоминания или замыслы.
        — Я уже пыталась. Он обронил пуговицу, этого должно было хватить, но…
        — Но что?
        — Ничего не вышло, в ней не было искры, не было жизни… Я ничего не смогла нащупать.
        — Надо же, как кстати!  — сказал Бенедикт вполголоса, но Тесса услышала его.
        Консул велел ей вернуться на свое место. Когда Тесса шла к скамье, то поймала на себе взгляд Бенедикта Лайтвуда — перекошенное злобой лицо, бескровные губы плотно сжаты. Какая муха его укусила?
        — Со времени, так сказать, столкновения с мисс Грей от пресловутого Мортмэйна не было ни слуху ни духу,  — продолжил Консул.
        Инквизитор порылся в каких-то бумагах на кафедре и ответил:
        — Мы тщательно обыскали все его дома — вещи вывезены до последней нитки. Поиск на складах прошел с тем же успехом. Мы подключили к делу даже наших друзей из Скотленд-Ярда. Мортмэйн просто исчез, причем вполне буквально, как выразился наш юный друг Уильям Херондэйл.
        Уилл ослепительно улыбнулся, словно ему сделали комплимент, но Тессе почудилась в этой улыбке угроза — и блеск остро отточенной бритвы.
        — Я предлагаю вынести выговор Шарлотте и Генри Бранвеллам и назначить испытательный срок в три месяца, во время которого все их действия и решения по должности в интересах Анклава будут получать мое предварительное одобрение, а уже потом…
        — Протестую, господин Консул!  — раздался решительный голос в толпе. Все присутствующие обернулись, пытаясь рассмотреть того, кто осмелился прервать Консула: нечасто случается такое.  — Позвольте мне высказаться!
        Консул поднял брови:
        — Бенедикт Лайтвуд, вам следовало высказаться в ходе дачи свидетельских показаний.
        — Нареканий к показаниям у меня нет,  — заявил Бенедикт Лайтвуд.  — Я оспариваю ваше решение по делу.
        Консул перегнулся через кафедру. Коренастый, с бычьей шеей, широкими плечами и такими огромными руками, он мог бы одной левой свернуть Бенедикту шею. «Вот бы и правда сломал»,  — подумала Тесса. Бенедикт Лайтвуд ей очень не понравился.
        — С чего бы это?
        — Я убежден, что давняя дружба с семейством Фэйрчайлд застит вам глаза, ведь проступки Шарлотты как главы Института поистине вопиющи!  — заявил Бенедикт, и по зале пронесся ропот.  — Ее промахи в ночь пятого июля преступны! Она не только подвела Анклав и потеряла Шкатулку. Из-за напрасной гибели де Куинси на нас ополчился весь Нижний мир!
        — Поступившие жалобы будут рассмотрены в установленном Законом порядке,  — прогремел Консул.  — Компенсации уже не ваша забота, Бенедикт!
        — Но хуже всего другое,  — не унимался Бенедикт,  — она упустила опаснейшего преступника, одержимого идеей уничтожить всех Сумеречных охотников! И теперь мы даже не представляем, где он скрывается. Но согласитесь, ловить должен тот, кто упустил! Нечего перекладывать свои обязанности на других!
        Он почти кричал. В зале поднялась настоящая буря; Шарлотта была в смятении, Генри растерялся, Уилл едва сдерживал ярость. Консул нахмурился уже при упоминании семьи Фэйрчайлд (наверно, это семья Шарлотты, подумала Тесса) и теперь молча ждал, пока собравшиеся угомонятся. Дождавшись тишины, он сказал:
        — Враждебное отношение к главе собственного Анклава никому не делает чести, Бенедикт.
        — Прошу прощения, Консул. Я действую исключительно в интересах Анклава, посему заявляю: нельзя оставлять пост главы Института за Шарлоттой, пусть даже при участии Генри, кстати, чисто номинальном. Я убежден, что женщина не должна управлять Институтом — в этом деле нельзя полагаться на душевные порывы, нужен логический склад ума. Несомненно, Шарлотта добрая и порядочная женщина, но мужчина в два счета разгадал бы гнусные козни шпионишки вроде Натаниэля Грея!
        — Меня он тоже обвел вокруг пальца!  — вскочил Уилл, яростно глядя на Бенедикта.  — Как и всех остальных. Что конкретно вы пытаетесь сказать о нас с Джемом и Генри, мистер Лайтвуд?!
        — Вы с Джемом еще дети,  — отрезал Бенедикт,  — а Генри не вылезает из лаборатории.
        Уилл рванулся с места, однако Джем схватил его и усадил обратно, что-то яростно шепча. Джессамина радостно захлопала в ладоши, скуки в глазах как не бывало.
        — Ну, наконец хоть какое-то разнообразие!
        — Да ты слышала, что он несет?  — возмутилась Тесса.  — Он же оскорбил Шарлотту!
        Джессамина нетерпеливо отмахнулась, боясь пропустить самое интересное.
        — И кто же достоин занять место главы Института?  — с сарказмом поинтересовался Консул.  — Неужели вы?
        Бенедикт скромно развел руками:
        — Как прикажете, Консул…
        Поднялись еще трое. Двоих Тесса уже видела, хотя и не знала имен,  — это были члены лондонского Анклава и Лилиан Хайсмит.
        Бенедикт победно улыбнулся — все смотрели только на него. Рядом сидел Лайтвуд-младший, устремив на отца взгляд бесстрастных зеленых глаз и вцепившись тонкими пальцами в спинку стула перед собой.
        — Меня поддерживают трое, как того и требует Закон. Значит, я могу претендовать на замещение должности Шарлотты и стать главой лондонского Анклава!
        Шарлотта задохнулась от негодования, но осталась сидеть, даже не повернув головы. Джем крепко держал Уилла за руку, а Джессамина вовсю наслаждалась спектаклем.
        — Нет,  — ответил Консул.
        — Я имею право!..
        — Бенедикт, вы изначально выступали против назначения Шарлотты, потому что сами хотели занять эту должность. И теперь, когда Анклав должен сплотиться перед лицом опасного врага, вы привносите разлад и сеете распри прямо на заседании Совета.
        — Большие перемены не всегда проходят гладко, но не в этом суть. Я настаиваю на своем праве!  — Бенедикт нервно сцепил пальцы в замок.
        Консул задумчиво побарабанил пальцами по кафедре. Позади него стоял невозмутимый Инквизитор. Наконец, Консул произнес:
        — Вы предлагаете возложить поимку Мортмэйна на плечи тех, кто, как вы изволили выразиться, «упустил» его. Полагаю, вы согласны, что найти Магистра — задача первоочередная?
        Бенедикт коротко кивнул.
        — Тогда предлагаю следующее: пусть Мортмэйна ищут Шарлотта и Генри Бранвелл. Если по истечении двух недель они не обнаружат его самого или его укрытие, мы вернемся к вопросу о замещении должности.
        Шарлотта подскочила на стуле:
        — Одни?.. Без помощи Анклава?!
        Взгляд Консула не был враждебным, но и приветливым его назвать язык бы не повернулся.
        — Разумеется, в случае крайней необходимости вы можете попросить помощи у Анклава. Кроме того, с вами будут Безмолвные братья и Железные сестры. Однако отыскать Мортмэйна вы должны сами.
        — Я против,  — возразила Лилиан Хайсмит.  — Вы превращаете поиск опасного безумца в фарс, сейчас не время для политических игрищ!
        — Хотите отозвать свой голос в поддержку Бенедикта?  — осведомился Консул.  — Тогда вопрос будет снят, и Бранвеллам не придется ничего доказывать.
        Взглянув на Бенедикта, Лилиан передумала и покачала головой.
        — Погибли наши слуги,  — устало проговорила Шарлотта.  — Без них…
        — Вы получите новых, как и положено. Сирил, брат Томаса, уже выехал из Брайтона, чтобы взять на себя дела по хозяйству, а дублинский Институт отдает вам своего второго повара. Это хорошо обученные воины, в отличие от ваших прошлых слуг, Шарлотта.
        — И Томас, и Агата умели драться,  — возразил Генри.
        — Не обучены и другие ваши домочадцы!  — воскликнул Бенедикт.  — Не только мисс Ловлесс манкирует тренировками! Горничная, кажется Софи, и эта девчонка из Нижнего мира тоже абсолютно беззащитны. Если она хочет остаться в качестве непременного дополнения к Институту, то ей, как и служанке, нужно знать хотя бы основы самообороны.
        Тесса потрясенно воскликнула:
        — Джем, неужели он обо мне?  — Юноша хмуро кивнул.  — Ведь я ногу себе отрублю!
        — Себе не надо, начни с Бенедикта,  — прошептал Уилл.
        — Не волнуйся, ничего сложного в этом нет… — попытался успокоить ее Джем, однако Бенедикт снова заговорил, и ему пришлось умолкнуть.
        — Поскольку Шарлотта и Генри будут заняты поисками Мортмэйна, мои сыновья Габриэль и Гидеон, который сегодня возвращается из Испании, позаботятся об их подготовке. Оба превосходные бойцы, и им не мешало бы попробовать себя в роли учителей.
        — Отец!  — ужаснулся Габриэль. Очевидно, тот и не подумал узнать его мнение.
        — Мы сами можем обучить своих слуг!  — рявкнула Шарлотта, но Консул неодобрительно покачал головой:
        — Бенедикт Лайтвуд предлагает щедрый дар. Вам следует принять его.
        Шарлотта густо покраснела, затем кивнула, признав его правоту. У Тессы голова пошла кругом: ей придется драться, метать ножи и размахивать мечом? Само собой, ее любимая Капитола в романе «Спрятанная рука» дралась не хуже любого мужчины. Да и одевалась она как мужчина. Но одно дело читать о персонаже романа, а совсем другое — стать такой же.
        — Вот и прекрасно,  — обрадовался Консул.  — Текущее заседание Совета объявляю закрытым, встречаемся здесь же через две недели. Все свободны.
        Разумеется, сразу никто не ушел. Люди столпились в проходах и шумно обсуждали заседание. Шарлотта молча сидела на своем месте, Генри стоял рядом и отчаянно пытался выдавить из себя что-нибудь утешительное, но что тут было сказать! Он робко погладил ее по плечу. Уилл сверлил взглядом Габриэля Лайтвуда, который мрачно смотрел на них.
        Шарлотта медленно встала, Генри обнял жену и принялся что-то шептать ей. Джессамина ждала их, поигрывая белым кружевным зонтиком — Генри сделал для нее новый взамен сломанного в схватке с механическими солдатами Мортмэйна. Заплетенные в косы и уложенные по бокам волосы Джессамины напоминали грозди винограда. Тесса тоже поднялась и последовала за Бранвеллами. Шагая по центральному проходу, она слышала, как все вокруг на разные голоса повторяли: «Шарлотта», «Бенедикт», «Магистра не найдут никогда», «две недели», «испытание», «Консул», «Мортмэйн», «Анклав», «унижение».
        Шарлотта шла, расправив плечи, будто не слыша пересудов за спиной: щеки пылают, взгляд устремлен вперед. Уилл рвался в бой, готовый драться с каждым, кто позволит себе неосторожное слово или жест. Но Джем крепко ухватил его за плащ, не давая другу сорваться. Тесса решила, что Джем здорово похож на хозяина породистой гончей, которая норовит искусать гостей: всегда приходится держать ее на коротком поводке. Джессамина снова скучала, ей было плевать на мнение любого из членов Анклава.
        Они шли, ускоряя шаг. Вылетев из зала, Шарлотта подождала остальных. Большинство нефилимов сворачивали влево, а она стремительно рванула вправо, резко завернула за угол и остановилась.
        — Шарлотта!  — догнал ее встревоженный Генри.  — Дорогая!..
        Не сказав ни слова, Шарлотта размахнулась и изо всех сил пнула ближайшую стену. Та была каменная и спокойно выдержала удар, а вот Шарлотта вскрикнула от боли.
        — Ничего себе!  — сказала Джессамина, небрежно поигрывая зонтиком.
        — Послушай,  — заметил Уилл,  — в каких-нибудь двадцати шагах отсюда, в зале Совета, стоит Бенедикт. Если хочешь пнуть еще разок, то ударь его! Возьми чуть повыше и левее…
        — Шарлотта!  — раздался знакомый хриплый голос.
        Шарлотта стремительно обернулась и сверкнула карими глазами. Это был сам Консул. Пристально глядя на Шарлотту, он медленно приближался к группке обитателей Института. Серебряные руны, вышитые на рукавах и по краю его плаща, ярко блестели. Шарлотта застыла, опершись рукой о стену.
        — Шарлотта,  — повторил Консул Вайланд.  — Вспомни, отец всегда говорил, что тебе необходимо сдерживать свой гнев.
        — Да, говорил! А еще он говорил, что у него должен был родиться сын!  — вспылила Шарлотта.  — Будь у него сын, то есть будь я мужчиной, вы бы со мной так не обошлись!
        Генри примиряюще похлопал ее по плечу и что-то прошептал, но Шарлотта нервно стряхнула его руку. Она смотрела только на Консула, в глазах была боль и обида.
        — И как же я с тобой обошелся?
        — Как с провинившейся девчонкой, которую надо как следует выпороть!
        — Вспомни, ведь это я предложил назначить тебя главой Института и Анклава.  — Кажется, Шарлотте наконец удалось вывести Консула из себя.  — И не потому, что мне особенно нравился Грэнвилл Фэйрчайлд, а он хотел видеть тебя преемницей. Я знал — ты превосходно справишься со своими обязанностями.
        — Вы и Генри тоже назначили. Сказали, что Анклав признает супружескую пару, но никак не женщину.
        — Что ж, поздравляю. Не думаю, что у членов лондонского Анклава еще остались иллюзии насчет Генри. Ты руководишь ими одна.
        — И правда,  — потупился Генри.  — Все знают, что я почти ни во что не вмешиваюсь. Это я виноват в случившемся…
        — Нет, не виноват,  — ответил Консул.  — Просто все неудачно совпало: беспечность Анклава, тяжелые времена и несколько неверных решений руководства. Да, именно твоих решений, Шарлотта.
        — Значит, вы теперь заодно с Бенедиктом!  — воскликнула Шарлотта.
        — Бенедикт Лайтвуд — лицемер и подлец,  — устало ответил Консул.  — У меня нет иллюзий на его счет. Но у него немало сторонников, поэтому лучше отвлечь их этим спектаклем, нежели порождать вражду, нарочито игнорируя его нападки.
        — Спектакль? Вы называете это спектаклем?  — горько воскликнула Шарлотта.  — Вы дали мне совершенно невыполнимое задание!
        — Я велел тебе найти Магистра. Этот человек ворвался в твой дом, убил твоих слуг, украл твою Шкатулку. Он хочет собрать армию механических чудовищ, которые всех нас погубят. Короче говоря, его нужно найти и обезвредить. Ты — глава Анклава, Шарлотта. Остановить безумца — твой долг, твоя прямая обязанность. Считаешь это задание невыполнимым — что ж, тогда подумай хорошенько, почему ты так держишься за эту должность.

        Глава 2
        Компенсации

        Позволь делить с тобою боль твою.
        А лучше — ты отдай ее мне всю!

Александр Поуп,
«Элоиза Абеляру»

        Колдовские светильники, горевшие в Большой библиотеке, стали вспыхивать и гаснуть, будто оплывшие свечи. Но Тесса знала, что это ей кажется — колдовские огни не могут догореть до конца и всегда сияют одинаково ровно, не чадя.
        Она просто устала, перед глазами все так и плыло. Тесса огляделась и заметила, что остальные тоже утомились. Шарлотта сидела во главе длинного стола, рядом с ней — Генри и Тесса, потом Уилл и Джем, и только Джессамина отсела подальше ото всех. Стол был завален стопками книг и кипами документов — вокруг лежали старые газетные статьи и древние манускрипты, магические книги и куски пергамента. Охотники собрали все, что смогли отыскать по генеалогии Мортмэйнов и их однофамильцев, по истории создания автоматов, нашли тома с заклинаниями для вызова и подчинения демонов и абсолютно все материалы о «Клубе Преисподняя». Тут им очень помогли Безмолвные братья, перевернувшие вверх дном свои архивы.
        Тессе поручили искать газетные статьи, где упоминались Мортмэйн и его пароходная компания. Буквы расплывались, слова плясали на странице. Она вздохнула с облегчением, когда Джессамина с протяжным стоном оттолкнула от себя очередной фолиант под названием «О природе магических двигателей» и воскликнула:
        — Шарлотта, мы впустую тратим время!
        Та бросила на нее страдальческий взгляд:
        — Джессамина, тебя никто не держит! Реальной помощи мы и не ждем — чтобы разбираться в заклинаниях, надо много учиться. Вряд ли ты вообще знаешь, что надо искать. Скажи, ты сможешь отличить подчиняющее заклинание от заклинания вызова демона?
        Тесса удивилась — Шарлотта никогда не позволяла себе подобного тона.
        — Может, я тоже хочу помочь,  — пробурчала Джесси.  — Эти механические уродцы Мортмэйна едва не убили меня. Его нужно поймать и наказать как следует!
        — А вот и нет!  — откликнулся Уилл, бережно разворачивая крошащийся пергамент. Юноша прищурился, стараясь разобрать мелкие закорючки букв.  — Ты хочешь, чтобы поймали и наказали братца Тессы — он так ловко обманул тебя, прикинувшись влюбленным дурачком!
        Джессамина вспыхнула:
        — Да, то есть… нет! Все совсем не так… Шарлотта, Уилл опять меня дразнит!
        — А солнце взошло на востоке,  — вполголоса заметил Джем.
        — Если мы не найдем Магистра, то я окажусь на улице. Неужели так трудно понять?
        — Ну уж тебя-то из Института никто не выставит,  — ответил Уилл.  — Вот Шарлотту — да. А тебе Лайтвуд наверняка разрешит остаться. Кстати, у Бенедикта есть двое взрослых неженатых сыновей. Так что радуйся!
        Джессамина скорчила недовольную гримасу:
        — И оба — Сумеречные охотники. Да кому нужен такой муж!
        — Джессамина, а сама-то ты кто?
        Но тут в библиотеку вошла Софи и что-то тихо сказала Шарлотте; та поспешно поднялась и объявила, что ее ждет брат Енох.
        — Уилл и Джессамина, не поубивайте друг друга, пока меня нет. Генри, а ты…
        Но Генри ничего не слышал: он зарылся в трактат Аль-Джазари «Книга знаний об остроумных механических устройствах». Шарлотта махнула рукой и вышла вслед за Софи.
        Как только дверь закрылась, Джессамина насмешливо взглянула на Уилла:
        — Если уж от меня никакого толку, то что здесь забыла она? Не хочу никого обидеть, но ей точно не отличить одно заклинание от другого. Правда, Тесса? Кстати, Уилл, ты и сам на уроках витаешь в облаках. Держу пари, ты не отличишь подчиняющее заклинание от рецепта суфле!
        — «Я безумен только при норд-норд-весте; когда ветер с юга, я отличаю сокола от цапли»[3 - У Шекспир. «Гамлет». Перевод М. Лозинского.],  — задумчиво протянул Уилл, откинувшись на спинку стула.
        — Джессамина, нам сгодится всякая помощь, а Тесса любезно пришла на выручку,  — на полном серьезе ответил Джем.  — Уилл, прекрати цитировать «Гамлета». Генри… Генри!
        Генри оторвался от книги и растерянно замигал:
        — Что тебе, милая?..  — Он недоуменно оглянулся в поисках жены: — А где Шарлотта?
        — Приехали Безмолвные братья, она пошла к ним,  — пояснил Джем, ничуть не рассердившись, что Генри принял его за жену.  — А знаете, по-моему, Джессамина в чем-то права.
        — Видимо, солнце взошло на западе, — вполголоса заметил Уилл.
        — В чем же?  — с нажимом спросила Тесса.  — Нельзя бросать начатое на полпути. Ведь это все равно что сразу отдать Институт Бенедикту Лайтвуду!
        — Я и не предлагаю все бросить! Вместо того чтобы рыться в прошлом, надо предугадать будущее. Если поймем, что задумал Мортмэйн, обязательно сможем остановить его.
        — Мы знаем и прошлое Мортмэйна, и его дьявольский замысел,  — сказал Уилл, кивнув на стопку газет.  — Родился в Девоне, был корабельным врачом, разбогател на спекуляциях, увлекся черной магией. Теперь собирается править миром, встав во главе огромной армии механических существ. Обычная история, с этими амбициозными юношами всегда так…
        — Не думаю, что его замыслы настолько грандиозны,  — перебила Тесса.  — Ему вполне хватит Британской империи.
        — В самую точку. Но дело не в этом: нам известно, откуда он взялся. Что поделаешь, если все оказалось столь прозаично. Впрочем…
        — Впрочем, что?  — раздраженно переспросила Джессамина, переводя взгляд с Уилла на Джема.  — У меня от вас мурашки — порой кажется, будто вы читаете мысли друг друга!
        — Впрочем, я готов согласиться с Джемом: биография Мортмэйна, почерпнутая из газет,  — полная ахинея. Это просто набор слов, много лжи и капелька правды. В газетах мы ничего не найдем, он все сочинил для репортеров, чтобы им было о чем писать. Какая разница, сколько у него пароходов, важно узнать, где и у кого он учился черной магии.
        — И за что он так ненавидит Сумеречных охотников,  — добавила Тесса.
        Уилл снисходительно взглянул на нее:
        — Разве он нас ненавидит? По-видимому, это просто жажда власти. Без охотников Мортмэйну не сможет противостоять никто, при такой-то армии.
        Тесса покачала головой:
        — Нет, все не так просто. Мне кажется, он отчаянно ненавидит нефилимов. Это что-то глубоко личное, как-то связанное с теми золотыми часами. Он пытается отомстить нефилимам за причиненную ему боль или несправедливость.
        — Компенсации!  — воскликнул Джем, уронив перо.
        Уилл изумленно уставился на него:
        — Мы что, в слова играем? Каждый говорит первое пришедшее на ум слово? Тогда вот вам, «генуфобия». Это иррациональная боязнь коленок, если что.
        — А как называется вполне рациональная боязнь назойливых идиотов?  — осведомилась Джессамина.
        — В архивах есть раздел «Компенсации»,  — сказал Джем, не замечая насмешек.  — Консул вчера упоминал о них, и эта мысль не давала мне покоя. Там мы еще не смотрели!
        — Какие компенсации?  — спросила Тесса.
        — Когда обитатель Нижнего мира или же мирянин заявляет, что Сумеречный охотник нарушил Закон в отношении него, то он подает жалобу, требуя компенсации. Потом дело рассматривается в суде, и ему выплачивают определенную сумму — разумеется, если он соберет достаточно доказательств.
        — Глупая затея,  — возразил Уилл.  — Навряд ли Мортмэйн подал бы официальную жалобу на охотников. Представляешь, как бы это звучало: «Сумеречные охотники причинили мне моральный ущерб, отказавшись умереть, когда я им велел. Требую компенсации! Вышлите чек А. Мортмэйну по адресу Кенсингтон-роуд, дом 18».
        — Хватит паясничать! А если он не всегда ненавидел нас? Вдруг он пытался получить компенсацию, а ему отказали? Обязательно надо это выяснить, может, что-нибудь да всплывет. Пойду сообщу Шарлотте — пока брат Енох не ушел, пусть попросит Безмолвных братьев проверить архивы.
        Он встал и откинул серебристые волосы со лба. Тесса тоже поднялась — ей вовсе не улыбалось оставаться в библиотеке с Уиллом и Джессаминой и слушать их перебранку. Генри ей был не союзник — он сладко дремал, уронив голову на раскрытую книгу. Находиться с Уиллом в одной комнате было просто невыносимо — легче становилось, разве что когда Джем рядом. Каким-то загадочным образом ему удавалось сглаживать острые углы, в его присутствии Уилл вел себя почти сносно.
        — И я с тобой. Мне нужно кое-что спросить у Шарлотты.
        Джем приятно удивился, Уилл смерил их взглядом и отодвинулся от стола:
        — Что-то мы засиделись среди этих ветхих древностей! Мои прекрасные очи утомлены, а пальцы все в мозолях и порезах от бумаги! Видите?!  — Уилл капризно растопырил пальцы.  — Пойду проветрюсь.
        — Так воспользуйся лечебной руной — иратци, кажется?  — не сдержалась Тесса.
        Уилл пристально посмотрел на нее. Какие все-таки красивые у него глаза!
        — Что бы я без тебя делал, Тесса!
        Девушка взглянула ему прямо в глаза:
        — Всегда рада помочь.
        Джем примиряюще тронул ее за плечо:
        — Тесса, Уилл. Не надо!..
        Но Уилл уже унесся прочь, на ходу набросив пальто и громко хлопнув дверью напоследок. Джессамина откинулась на спинку стула и прищурилась:
        — Как любопытно.
        Тесса судорожно заправила выбившуюся прядку за ухо. Как же она его ненавидела за это! Она для него никто, пустое место. И почему ей никак не удается взять себя в руки? Стоит только увидеть Уилла, взглянуть ему в глаза, как ее бьет нервная дрожь, не поймешь — то ли жгучая ненависть, то ли тоска и нежность… Будто по жилам струится яд, а единственное противоядие — Джем! Только с ним ей спокойно и легко.
        — Пойдем!  — Джем непринужденно взял ее за руку Английский джентльмен не позволил бы себе такой вольности, но Сумеречные охотники были гораздо ближе друг другу, чем миряне за стенами Института. Тесса обернулась, и Джем ласково улыбнулся. Его улыбка всегда была очень искренней, он не просто растягивал губы — он улыбался от души, всем своим существом.  — Поищем Шарлотту.
        — И чего мне тут без вас делать?  — возмутилась Джессамина.
        Джем обернулся через плечо:
        — Разбуди Генри. Кажется, он опять ест бумагу во сне, а Шарлотту это особенно раздражает.
        — Вот докука! Почему мне всегда достаются дурацкие поручения?..
        — Потому что от серьезных ты всегда отлыниваешь!  — отрезал Джем.
        Да он, оказывается, и сердиться умеет, удивилась Тесса. Джессамина злобно посмотрела им вслед, но они не заметили, потому что шли по коридору, не оглядываясь.

* * *

        — Мистер Бэйн ожидает вас, сэр,  — сообщил лакей, распахнув перед Уиллом дверь. Кажется, его звали Арчер или Уокер, и он был рабом Камиллы. Как и все порабощенные, он имел болезненный вид — белая, словно пергамент, кожа, тонкие и безжизненные волосы. На лице его застыло брезгливое недовольство, будто Уилл был слизняком на листике салата, поданном гостям на званом ужине.
        Уилл учуял запах темной магии, едва войдя в дом: в воздухе мешались едкая серная струя и зловонный дух Темзы в жаркий день. Он наморщил нос, лакей еще больше скривился.
        — Мистер Бэйн в гостиной. Позволите ваше пальто?  — процедил он, всем видом давая понять, что не намерен провожать гостя.
        — Не стоит.
        Не снимая пальто, Уилл двинулся на запах, вившийся из коридора. Двери гостиной были плотно притворены, из-под них вырывались клубы дыма. Он набрал в грудь побольше воздуха и вошел.
        Вид у комнаты был совершенно нежилой. Оглядевшись, Уилл заметил, что и фортепьяно, и вся массивная мебель тикового дерева отодвинуты к стенам. Вычурная люстра осталась на месте, но свет шел не от нее, а от нескольких дюжин толстых черных свечей, выстроенных кругом посреди комнаты.
        Магнус стоял рядом с открытой книгой в руках — старомодный галстук чуть ослаблен, черные волосы дыбом, будто от удара электрическим током. Он поднял голову, увидел Уилла и улыбнулся:
        — Очень вовремя! Уверен, сегодня мы не ошиблись. Уилл, это Таммуз, низший демон из восьмого измерения. Таммуз, это Уилл, Сумеречный охотник, и тоже из низших. Родом из Уэльса, верно?
        — Я вырву твои глаза, — прошипело существо, сидящее в центре горящего круга. Это определенно был демон, фута три ростом, с синеватой кожей и тремя угольно-черными глазами, с когтистыми руками — восемь пальцев на каждой, длинные когти ярко-алые.  — Я щас кожу с твоего лица сдеру!
        — Не груби, Таммуз!  — осадил его Магнус. Хотя сказал он это совсем негромко, пламя свечей резко взвилось вверх, а демон зашелся в пронзительном крике.  — Уилл задаст тебе пару вопросов. Ты должен ответить на них.
        — Что-то он не очень похож на того демона,  — покачал головой Уилл.
        — Синий, как ты говорил.
        — Ну да.  — Уилл внимательно осмотрел демона, подойдя почти вплотную к кругу.  — Но тот, что мне нужен, кобальтовый. А этот голубой, как барвинок.
        — Какой-какой?  — взревел от ярости демон.  — Подойди ближе, мальчик-охотник, я вырву твою печень и сожру у тебя на глазах!
        Уилл повернулся к Магнусу:
        — Да и голос у него какой-то не такой. И глаза… Нет, не тот!
        — Ты уверен?
        — Совершенно точно,  — твердо заявил Уилл.  — Такое забыть невозможно.
        Магнус вздохнул и обратился к демону, читая из раскрытой книги:
        — Я заклинаю тебя, Таммуз, именем Аббадона и Молоха и повелеваю тебе отвечать на вопросы правдиво. До сего дня ты когда-нибудь видел Сумеречного охотника Уилла Херондэйла или любого из его рода?
        — Не знаю я,  — нахально ответил демон. — Люди для меня все на одно лицо.
        Магнус повысил голос, строго и властно повелев:
        — Отвечай же!
        — Ну ладно, ладно. Нет, я в жизни его не видал. Я бы запомнил. Уж очень аппетитно он выглядит.  — Демон усмехнулся, обнажив острые, как лезвия, зубы. — Давно я не был в этом мире, сотню лет, не меньше. Впрочем, для меня что сотня лет, что тысяча. И вообще, когда я наведывался сюда в последний раз, людишки жили в норах и жрали корешки. Так что вряд ли мы с ним встречались… — он указал длинным многосуставчатым пальцем на Уилла,  — разве что смертные живут гораздо дольше, чем я полагал.
        Магнус закатил глаза:
        — Помощи от тебя не дождешься!
        Демон вполне по-человечески пожал плечами:
        — А ты чего ожидал? Заставил меня отвечать правдиво, и я ответил.
        — Ну ладно, а ты никогда не встречал того демона, о котором мы сейчас говорили?  — вмешался Уилл, уже ни на что не надеясь.  — Знаешь, такой темно-синий, голос скрипучий, как наждачная бумага, и еще у него длинный, колючий, шипастый хвост…
        Демон снисходительно взглянул на Уилла:
        — Да ты хоть знаешь, нефилим, сколько демонов обитает в Геенне? Сотни и сотни миллионов! Ваш Лондон — просто жалкая деревушка по сравнению с громадным городом Преисподней! Демоны любых форм и размеров, любыхцветов. К тому же некоторые могут менять свой облик, если захотят…
        — Не хочешь помочь, так хотя бы не мешай!  — воскликнул Магнус и захлопнул книгу. Свечи тут же погасли, и демон исчез с пронзительным визгом, оставив после себя зловонный синеватый дымок.
        Чародей повернулся к Уиллу:
        — А я был так уверен, что это тот самый демон.
        — Ты не виноват.  — Уилл устало плюхнулся на оттоманку у самой стены. Его бросало то в жар, то в холод, от разочарования юношу била нервная дрожь. Он стянул перчатки и запихнул их в карманы. Пальто Уилл так и не расстегнул.  — По крайней мере, ты пытаешься сделать хоть что-то. Таммуз прав, так мы его не найдем.
        — Полагаю,  — тихо сказал Магнус,  — ты поведал мне все, что помнишь. Ты открыл Шкатулку и выпустил демона, он тебя проклял. Ты хочешь, чтобы я нашел его и попытался заставить снять проклятие. А какое это проклятие, кстати?
        — Это все, что я могу рассказать, остальное — мелкие подробности, без которых тебе придется обойтись,  — ответил Уилл.  — Да это даже хуже, чем искать иголку в стоге сена! Иголка среди груды таких же игл…
        — Сунь руку в груду игл,  — заметил Магнус,  — и здорово поранишься. Ты уверен, что действительно хочешь этого?
        — Другой вариант гораздо хуже,  — устало проговорил юноша, глядя на темное пятно в центре круга. Он совершенно вымотался — руна энергии, питавшая его силой с начала заседания Совета, иссякла уже к полудню, и теперь голова просто раскалывалась.  — Целых пять лет я жил с этим, а сейчас даже смерть кажется более привлекательной!
        — Сумеречные охотники не боятся смерти.
        — Разумеется, боятся. Смерти боятся все. Да, в нас течет кровь ангелов, но едва ли мы знаем о том, что ждет после смерти, больше, чем все остальные.
        Магнус подошел поближе и опустился на другой конец оттоманки. В темноте его золотисто-зеленые глаза сверкали, как у кота.
        — Ты не можешь знать наверняка, что смерть — это лишь сон и забытье.
        — А ты не можешь утверждать обратное! Джем верит, что мы родимся заново, что жизнь — это колесо. Умираешь, опять рождаешься, а кем ты станешь, зависит от того, как прожил предыдущие жизни.  — Уилл посмотрел на свои обкусанные ногти.  — Я бы наверняка родился жалким слизнем, на которого кто-то сыплет соль…
        — Колесо перерождений,  — кивнул Магнус, неожиданно улыбнувшись.  — Это значит, что в прошлой жизни ты совершил что-то достойное. Ведь сейчас ты нефилим!
        — Ну да, мне очень повезло,  — мрачно ответил юноша, бессильно откинувшись на спинку оттоманки.  — Судя по всему, тебе снова понадобятся ингредиенты? Старуха Молли на Кладбище скрещенных костей уже видеть меня не может!
        — Есть и другие поставщики,  — ответил Магнус, откровенно сжалившись над ним.  — И еще мне нужно порыться в источниках. Вот если бы ты рассказал мне о сути проклятия…
        — Нет.  — Уилл резко выпрямился.  — Не могу! Я объяснял тебе, я и так очень рискую — даже о существовании проклятия рассказывать опасно. Если скажу еще хоть слово…
        — Что тогда? Дай угадаю: ты не знаешь наверняка, но уверен, что случится ужасное.
        — Не заставляй меня жалеть, что вообще открылся тебе!
        — Это из-за Тессы, верно?
        За последние пять лет Уилл научился тщательно скрывать эмоции и не показывать ни радости, ни привязанности, ни надежды. Он знал, что лицо его не дрогнуло, только голос прозвучал немного натянуто:
        — При чем здесь Тесса?
        — Прошло пять лет,  — заметил Магнус.  — Как-то ты справлялся все эти годы, не сказав вообще никому. И вдруг врываешься ко мне посреди ночи, в грозу! Что изменилось в Институте? Мне на ум приходит только одно, а точнее, одна, и весьма хорошенькая, с красивыми серыми глазами…
        Уилл резко вскочил, едва не опрокинув оттоманку.
        — Причина в другом,  — возразил он, пытаясь не сорваться на крик.  — Джем умирает.
        Магнус смотрел на него внимательно, не мигая, потом сказал:
        — Он умирает уже много лет, твое проклятие никак на нем не сказывается.
        — Ты ничего не понимаешь… — Уилл заметил, что руки дрожат, и сжал кулаки.
        — Я знаю, что вы parabatai, побратимы,  — ответил Магнус.  — Его смерть станет для тебя огромной потерей. Но мне хотелось бы знать другое…
        — Ты знаешь все что нужно!  — Уилла бил озноб, хотя в комнате было тепло, да и пальто он не снял.  — Я заплачу тебе еще больше, если перестанешь задавать лишние вопросы.
        Магнус задрал ноги на оттоманку и заявил:
        — Задавать вопросы я не перестану, но постараюсь уважать твою тайну.
        — Значит, ты не отказываешься,  — облегченно вздохнул Уилл и разжал кулаки.
        — Я помогу тебе.  — Магнус заложил руки за голову и откинулся назад, глядя над Уилла из-под опущенных ресниц с притворной небрежностью.  — Я справился бы намного лучше, если бы знал правду. Очень мне все это любопытно, Уилл Херондэйл.
        — Ну что ж, чем не причина,  — пожал плечами Уилл.  — Когда попробуем снова?
        Магнус зевнул:
        — Да хоть в конце недели. К субботе дам знать, если будут какие-нибудь подвижки.
        Подвижки, проклятие, правда, Джем, смерть, Тесса. Тесса-Тесса-Тесса… Имя пело и звенело серебристым колокольчиком, заставляло сердце биться чаще. Вряд ли на всем свете нашлось бы более подходящее имя, чем Тесса. А если бы ее звали иначе, как-нибудь нелепо и некрасиво, да хотя бы Милдред!.. Разве можно проснуться среди ночи и прошептать такое имя?! Вот Тесса — совсем другое дело…
        — Спасибо,  — отрывисто сказал Уилл. Озноб прошел, ему стало душно и захотелось выйти на свежий воздух.  — В любом случае, буду ждать с нетерпением.
        Магнус коротко кивнул и закрыл глаза. Трудно сказать, заснул он или просто ждал, когда Уилл отправится восвояси. Тот понял намек и удалился не без облегчения.

* * *

        Софи направлялась в комнату Джессамины вытереть пыль и почистить каминную решетку. Вдруг она услышала голоса в коридоре и по привычке заметалась — прежние хозяева требовали, чтобы она не попадалась им на глаза. Когда господа проходили мимо, следовало отвернуться лицом к стене и замереть, практически не дыша. Пусть думают, что она предмет интерьера.
        Попав в Институт, девушка с изумлением обнаружила там совсем другие порядки. Для такого большого особняка слуг было поразительно мало. Сумеречные охотники с удовольствием делали то, что обычные господа сочли бы ниже собственного достоинства: сами разжигали камин, сами покупали всякие мелочи для личного пользования, сами наводили порядок в оружейной и в комнатах для занятий. Да и фамильярность других слуг, Томаса и Агаты, тоже бросалась в глаза. Впрочем, это неудивительно — оба принадлежали к семьям, служившим Сумеречным охотникам на протяжении поколений. Да и сами слуги неплохо владели магией.
        Софи родилась в бедной семье; еще в бытность свою простой служанкой она часто выслушивала попреки и терпела побои от прошлых хозяев. Поначалу она не знала, как обращаться со старинной мебелью, фамильным серебром и изысканным китайским фарфором, таким тонким, что чашки просвечивали на солнце. Потом научилась; пришло время, и красота ее расцвела, как цветок, и тогда хозяева сделали ее горничной. Сомнительная честь, ведь положение горничной весьма непрочное: едва Софи исполнилось восемнадцать, зарплата с каждым годом становилась все меньше. Горничная — «лицо дома», она должна быть молода и очень красива.
        А в Институте никому не было дела, что девушке почти двадцать, никто не требовал отворачиваться лицом к стене, ей даже позволялось заговаривать с хозяевами первой, не дожидаясь, пока ее спросят. Иногда Софи думала, что даже с полученным увечьем все обернулось к лучшему: пусть предыдущий хозяин изуродовал ей лицо, зато она получила работу в Институте. Конечно, бедняжка до сих пор не могла смотреться в зеркало, но страшное чувство утраты покинуло ее. Джессамина порой насмехалась над ней, но остальные, казалось, не замечали длинного шрама на щеке. Да еще Уилл бросал иногда какую-нибудь колкость, но беззлобно, будто для проформы.
        А потом она влюбилась в Джема.
        Софи сразу узнала его голос: Джем шел по коридору и радостно смеялся над чем-то вместе с мисс Тессой. Девушке вдруг стало трудно дышать. Она презирала себя за эту ревность, но ничего не могла поделать. А ведь мисс Тесса была всегда так добра к ней, в ее больших серых глазах светились такая тоска и одиночество — ей был очень нужен друг! На Тессу невозможно сердиться, и все же… Джем так смотрел на нее, а Тесса даже не замечала.
        Не в силах вынести их присутствия, Софи схватила щетку и ведро и нырнула в ближайшую комнату, проворно прикрыв за собой дверь. Это оказалась гостевая комната, и она пустовала, как и многие другие помещения в Институте, предназначенные для временного проживания заезжих охотников. Раз в две-три недели Софи вытирала в них пыль. Видимо, в эту комнату она давно не заглядывала — в потоках солнечного света плясали пылинки, и нос у девушки отчаянно зачесался, когда она прильнула к замочной скважине.
        Она не ошиблась: по коридору шли Джем с Тессой, полностью увлеченные друг другом и не замечавшие ничего вокруг. Джем нес какой-то сверток, а Тесса радостно смеялась над его шутками. Она смотрела в сторону, а Джем не сводил с нее сияющих глаз. Такое лицо бывало у него, когда он играл на скрипке, полностью поглощенный и очарованный дивными звуками.
        Он был так хорош собой, что у Софи заныло сердце. Все считали красавцем Уилла, но ей казалось, что Джем красивее в тысячу раз. Словно ангел неземной со старинной картины! Пусть серебристые волосы и бледная кожа стали такими из-за «лекарства», но в этом их особая прелесть. А еще он спокойный, надежный и добрый! А какие красивые у него руки — тонкие, сильные пальцы, изящные кисти… Раньше Софи думала, что никогда не позволит тронуть себя ни мужчине, ни юноше, но Джем — совсем другое дело. Она представляла, как он нежно касается ее лица и отводит выбившиеся прядки в сторону…
        — Поверить не могу, что завтра они явятся сюда!  — воскликнула Тесса, обернувшись к Джему.  — Будто я и Софи — кость, которую бросили злой собаке, чтобы задобрить. Бенедикту Лайтвуду, должно быть, глубоко плевать, научимся мы драться или нет. Главное, что его сыновья будут постоянно болтаться в Институте и действовать на нервы Шарлотте.
        — Может, и так,  — признал Джем.  — Но почему бы не воспользоваться случаем и не научиться чему-нибудь? Шарлотта хочет и Джессамину привлечь к тренировкам. А что до тебя, то даже если Мортмэйн больше не объявится, обязательно найдутся другие — твой дар делает жизнь довольно опасной. Ты должна научиться сама заботиться о себе!
        Тесса непроизвольно коснулась ангела, как всегда висевшего у нее на груди. Видимо, она и сама не замечает этого жеста.
        — Знаю, что на это ответит Джесси — скажет, обороняться ей понадобится только от смазливых кавалеров.
        — А может быть, наоборот — от совсем уж невзрачных?!
        — Лишь бы они не были Сумеречными охотниками,  — усмехнулась Тесса.  — Для нее уж лучше невзрачный мирянин, чем смазливый охотник.
        — Значит, у меня никаких шансов?  — притворно опечалился Джем, и Тесса расхохоталась от души:
        — Как жаль! Джессамина такая красавица, что легко нашла бы себе пару, вот только охотники ей совсем не нужны.
        — Ты гораздо красивее,  — заметил Джем.
        Тесса удивленно посмотрела на него и вспыхнула. Софи снова ощутила укол ревности, хотя была согласна с Джемом. Джессамина хороша лицом и прекрасно сложена, эдакая «карманная Венера», но не более. Ее вечно кислая мина портила все впечатление. А Тесса другая, в ней есть особое очарование, и чем больше узнаешь ее, тем больше она нравится. А еще у нее темные, густые вьющиеся волосы и огромные, серые, как море, глаза, которые светятся умом и весельем — вот уж чего точно не хватает Джессамине.
        Джем остановился у двери мисс Джессамины и постучал. Никто не откликнулся, он пожал плечами и оставил сверток с одеждой (видимо, костюм для тренировок) под дверью.
        — Она ни за что его не наденет!  — улыбнулась Тесса, и на щеках у нее появились ямочки.
        — Я не собираюсь одевать ее насильно, достаточно и того, что костюм принес.
        Они направились дальше по коридору, Джем впереди, Тесса следом за ним.
        — И как только Шарлотта может разговаривать с братом Енохом так часто! У меня от него мурашки бегут.
        — Ну не знаю. Я, к примеру, надеюсь, что у себя дома братья такие же, как мы: подшучивают друг над другом, готовят что-нибудь вкусненькое… понимаешь?
        — Надеюсь, они любят играть в шарады,  — иронично заметила Тесса.  — Просто грех не воспользоваться таким талантом!
        Джем расхохотался, и они свернули за угол. Софи устало прислонилась к двери. Ей никогда не удавалось развеселить его. Никому не удавалось, кроме Уилла. Так смеются только с очень близкими людьми. Он давно нравился ей, но неужели она для него совсем чужая?
        Тяжело вздохнув, Софи собралась покинуть свое убежище, но тут дверь в комнату мисс Джессамины открылась. Софи снова замерла. Вышла мисс Джессамина, одетая в длинный бархатный плащ, укрывший ее с головы до пят. Волосы тщательно собраны на затылке, в руках — мужская шляпа. Девушка бросила презрительный взгляд на костюм, лежащий на пороге, потом пнула его ногой, отбросив в комнату. Софи с удивлением заметила, что она обута в мужские ботинки. Бесшумно притворив дверь, Джессамина обернулась, нахлобучила шляпу как можно ниже, почти закрыв лицо, опустила голову и крадущейся походкой торопливо двинулась к выходу, оставив Софи в полном недоумении.

        Глава 3
        Неоправданное убийство

        Увы! Они в юности были друзьями,
        Но людской язык ядовит, как змея;
        Лишь в небе верность суждена;
        И юность напрасна, и жизнь мрачна;
        И нами любимый бывает презрен;
        И много на свете темных тайн[4 - Перевод Г Иванова].

Сэмюэл Тейлор Кольридж,
«Кристабелъ»

        Следующим утром после завтрака Шарлотта велела Тессе и Софи вернуться к себе и переодеться в новые костюмы, а затем встретиться с Джемом в зале для тренировок и ждать Лайтвудов. Джессамина на завтрак не явилась, сославшись на головную боль, а Уилл просто исчез. Тесса подозревала, что он нарочно прячется, чтобы не встречаться с Лайтвудами — разводить политесы с реверансами было выше его сил. Она отчасти понимала Уилла.
        Развернув сверток с одеждой, Тесса содрогнулась — ей никогда в жизни не приходилось носить ничего подобного. Там были ботинки на плоской подошве, широкие брюки из плотной черной материи, длинная туника почти до колен и пояс к ней. Помощи от Софи ждать не приходилось, поскольку одеваться нужно было самостоятельно — обучение уже началось. В такой же одежде сражалась Шарлотта, а еще Тесса видела ее на иллюстрациях в «Кодексе»; но одно дело рассматривать странные одеяния на картинке, и совсем другое — носить такое самой. Если бы тетя Генриетта увидела Тессу в этом наряде, она точно упала бы в обморок.
        Софи ждала ее у лестницы, ведущей к залу. Девушки обменялись ободряющими улыбками и стали подниматься по старым деревянным ступеням, опираясь на рассохшиеся перила. Как странно идти по лестнице и не придерживать юбки, чтобы не споткнуться! Тесса чувствовала себя беззащитной и чуть ли не голой в этом необычном костюме.
        Хорошо, что Софи рядом! Ей тоже было неуютно в облачении Сумеречного охотника. Поднявшись на самый верх, Софи распахнула дверь, и они вошли в зал.
        Зал располагался на последнем этаже Института. Помещение оказалось просто огромным — чердак был раза в два меньше. Тесса огляделась: на гладком деревянном полу черной краской нарисованы круги и квадраты, некоторые пронумерованы. С потолка свисают гибкие канаты, прикрепленные к едва различимым в темноте балкам. Свет колдовского огня туда почти не доходит, зато хорошо освещает висящее по стенам оружие: всякие шипастые палицы, боевые топоры, секиры и другие смертельно опасные предметы.
        — Брр!  — содрогнулась Софи.  — Какие жуткие штуки!
        — А я уже видела такие в «Кодексе»! Вон там висит полуторный меч, он же бастард, а там шпага, рядом фехтовальная рапира, а вон тот меч, который нужно держать двумя руками, кажется, называется клеймор.
        — Почти угадала,  — раздался чей-то голос из-под потолка.  — Это клинок палача. Как правило, используется для обезглавливания. Смотри, у него нет острия — передняя часть клинка обрублена почти под прямым углом.
        Софи вскрикнула от неожиданности и попятилась: один из канатов у них над головой начал раскачиваться и там замаячила какая-то тень. Это был Джем, спускавшийся по веревке, как проворная пташка. Он мягко спрыгнул на пол прямо перед девушками и улыбнулся:
        — Прошу прощения, не хотел вас напугать!
        На юноше был костюм для тренировок, вместо туники — обычная рубашка, грудь опоясывал кожаный ремень, а из-за плеча виднелась рукоять клинка. Темная одежда подчеркивала неестественную бледность Джема, а глаза и волосы казались совсем серебряными.
        — Конечно хотел!  — улыбнулась Тесса.  — Хорошо, что ты здесь, а то я думала, нам с Софи придется учить друг друга.
        — И не надейтесь, скоро придут Лайтвуды. Они нарочно задерживаются, чтобы мы поняли, кто тут главный. Братьям никто не указ — ни мы, ни их собственный отец.
        — Вот бы нас тренировал ты, Джем!  — порывисто воскликнула Тесса, но Джема эта мысль определенно удивила.
        — Я не смог бы, ведь я сам еще учусь…
        Их взгляды встретились, и Тесса догадалась, что он хотел сказать: «Я слишком часто бываю нездоров, чтобы стать для вас надежным учителем». В горле у девушки запершило, но она не отвела глаз, надеясь, что Джем прочтет в них сочувствие. Вдруг Тесса поняла, насколько нелепо выглядят ее аккуратно собранные в пучок и заколотые на затылке волосы. А впрочем, это и неважно — стесняться Джема совсем не стоило.
        — Нам же не придется учиться всему, что умеют охотники, правда ведь?  — тревожно спросила Софи, прервав безмолвную беседу Тессы и Джема.  — Совет велел научить нас только защищаться.
        Джем отвернулся и тихо произнес:
        — Бояться нечего, Софи. Тебе это обязательно пригодится — красивая девушка должна уметь постоять за себя.
        Софи надулась, шрам на щеке вмиг покраснел.
        — Не смейтесь надо мной! Это нехорошо…
        Джем растерялся:
        — Софи, я не хотел…
        Дверь распахнулась, в зал вошел Габриэль Лайтвуд, и с ним был юноша, которого Тесса не видела прежде. На первый взгляд они были не слишком похожи: Габриэль — стройный и темноволосый, его спутник — могучего телосложения и светловолосый. Оба одеты для тренировки, в дорогих черных перчатках с металлическими бляшками на костяшках. У обоих на запястьях серебристые повязки (должно быть, ножны), рукава расшиты искусными узорами из переплетающихся белых рун. Одинаковая одежда и какое-то едва уловимое сходство: овал лица, разрез и блеск зеленых глаз — все-таки выдавали их родство. Поэтому Тесса нисколько не удивилась, когда Габриэль отрывисто произнес:
        — Пришли, как обещали. Джеймс, ты, верно, помнишь моего брата Гидеона. Мисс Грей, мисс Коллинз…
        — Приятно познакомиться,  — никому не глядя в глаза, буркнул Гидеон. Ну и семейка, а ведь Уилл говорил, что Габриэль просто душка по сравнению с братом.
        — Не беспокойся, Уилла сейчас нет,  — обратился Джем к Габриэлю, который озирался по сторонам. Тот нахмурился, но Джем уже повернулся к Гидеону: — Давно из Мадрида?
        — Отец недавно вызвал меня,  — спокойно ответил Гидеон.  — Семейные дела.
        — Надеюсь, ничего не случилось?
        — Все в полном порядке, Джеймс,  — перебил его Габриэль.  — Прежде чем перейти непосредственно к тренировке, позвольте вам кое-кого представить. Мистер Таннер и мисс Дэйли, входите.
        На лестнице раздались шаги, и вошли двое в обычной одежде. Мисс Дэйли была молода, на вид лет двадцати, но отличалась исключительной худобой — просто кожа да кости, причем кости казались слишком крупными для такого тщедушного тельца. Ярко-рыжие волосы собраны в пучок на затылке, сверху — скромная шляпка. Руки без перчаток, покрасневшие и обветренные. За ней следом вошел темноволосый, слегка кудрявый юноша, высокий и крепкий…
        Софи ахнула и сильно побледнела:
        — Это же Томас!..
        Юноша ужасно смутился и поспешил представиться:
        — Я брат Томаса, мисс. Сирил. Сирил Таннер.
        — Совет прислал замену вашим погибшим слугам,  — сказал Габриэль.  — Сирил Таннер и Бриджет Дэйли. Консул попросил нас встретить их на вокзале Кингс-Кросс и проводить к вам. Разумеется, мы подчинились. Сирил заменит Томаса, а Бриджет — повара, Агату. Оба прежде служили в лучших домах Сумеречных охотников и имеют хорошие рекомендации.
        Софи пошла красными пятнами, но Джем не дал ей ничего сказать, быстро проговорив:
        — Никто не заменит нам ни Томаса, ни Агату, Габриэль. Они были не только слугами, но и нашими друзьями!  — Он обратился к Бриджет и Сирилу: — Ничего личного, давайте без обид!
        Кареглазая Бриджет только удивленно прищурилась, а Сирил сказал:
        — Разумеется, без обид!  — Даже голоса у них с Томасом были необычайно похожи.  — Томас был мне братом, и мне тоже его никто не заменит…
        Повисло неловкое молчание. Гидеон нахмурился и прислонился к стене, сложив руки на груди. Он был бы так же хорош собой, как и Габриэль, если бы не угрюмый вид.
        — Что ж, Шарлотта просила привести их сюда, чтобы вы познакомились,  — прервал затянувшуюся паузу Габриэль.  — Джем, не мог бы ты проводить слуг в гостиную? Шарлотта ждет их там.
        — Значит, дополнительное обучение им ни к чему?  — осведомился Джем.  — Уж если вы все равно будете заниматься с Тессой и Софи, может быть, Бриджет или Сирил тоже…
        — Консул утверждает, что они прошли превосходную подготовку на предыдущем месте работы,  — заявил Гидеон.  — Хочешь убедиться?
        — Не стоит.
        Габриэль усмехнулся:
        — Давай же, Карстаирс. Пусть девушки увидят, что и человек может драться почти как Сумеречный охотник. Разумеется, после надлежащего обучения. Сирил, лови!
        Габриэль стремительно шагнул к стене, схватил два длинных клинка и бросил один из них Сирилу. Тот ловко поймал меч и встал в нарисованный круг в центре зала.
        — Да знаем мы,  — еле слышно прошептала Софи.  — Томас и Агата тоже умели драться.
        — Габриэль специально пытается вывести нас из себя,  — таким же шепотом ответила ей Тесса.  — Сделай вид, что тебе все равно.
        Софи стиснула зубы, увидев, как Габриэль и Сирил сошлись в центре зала, размахивая сверкающими клинками.
        Тесса залюбовалась, глядя на стройных юношей, кружащих в причудливом танце с мечами в руках. Свист клинков, звон металла, неуловимая быстрота движений — все слилось в серебристо-черном вихре. И все же Габриэль — лучший боец, это понял бы даже неподготовленный зритель: он двигался гораздо проворнее и более плавно. Бой едва ли был честным — волосы Сирила блестели от пота, и он явно проигрывал, в то время как Габриэль вовсе не напрягался. Наконец почти неуловимым движением кисти он ловко разоружил Сирила и отбросил его меч в сторону. Тесса здорово рассердилась на Габриэля и ничего не могла с собой поделать — разве получится у обычного человека одержать верх над Сумеречным охотником? Сирил был изначально обречен на проигрыш!
        Габриэль поднес меч к самому горлу Сирила, тот поднял руки в знак капитуляции и широко улыбнулся, отчего стал еще больше похож на покойного брата:
        — Признаю свое…
        Вдруг что-то стремительно налетело на Габриэля, он вскрикнул и упал, выронив меч. На груди у него восседала Бриджет, радостно оскалив зубы,  — пока все смотрели на Сирила, она умудрилась подкрасться к Габриэлю сзади и сделала подсечку. Потом достала из-за корсажа маленький кинжал и поднесла к горлу юноши. Габриэль удивленно уставился на девушку зелеными глазами, моргнул несколько раз и громко расхохотался.
        Теперь он показался Тессе гораздо более симпатичным, чем раньше. Но все равно это был тот же противный Лайтвуд.
        — Впечатляет,  — раздался с порога знакомый голос. Тесса обернулась — в дверях стоял Уилл. Но выглядел он странно: как сказала бы тетя Генриетта, будто его задом наперед протащили через живую изгородь. Рубашка изорвана, волосы взлохмачены, глаза красные от усталости. Он поднял меч с пола и, весело улыбаясь, спросил: — А готовить-то она умеет?
        Бриджет вспыхнула до корней волос и поспешно вскочила. Разглядев Уилла, девушка просто онемела. Обычная реакция, горько подумала Тесса, все девушки смотрят на него открыв рот, будто глазам своим не верят. К тому же Уилл не всегда выглядит так, словно его только что вытащили из постели, не дав ни умыться, ни переодеться. Его невероятная красота подобна ослепительному блеску острого клинка на солнце и так же опасна. Но к чему говорить об этом Бриджет? Сама скоро узнает.
        — Я отлично готовлю, сэр!  — протараторила с очаровательным ирландским акцентом девушка.  — Мои прежние хозяева никогда не жаловались.
        — Да ты ирландка… Боже, только не это!  — воскликнул Уилл.  — Ты умеешь готовить что-нибудь, кроме картофеля? В детстве у нас был повар-ирландец: картофельный пирог, картофельные пирожные, картофель с картофельным соусом…
        Бриджет растерялась. Джем пересек зал, схватил Уилла за руку и решительно остановил его:
        — Шарлотта ждет Сирила и Бриджет в гостиной. Давай покажем им дорогу!
        Уилл заколебался и взглянул на Тессу. У нее тут же пересохло в горле — Уилл смотрел так, будто хотел что-то сказать. Габриэль, смерив глазами обоих, усмехнулся. Уилл попытался было дернуться, но Джем крепко держал его за локоть и наконец выпихнул на лестницу. Ошарашенные Бриджет и Сирил двинулись следом за ними.
        Когда Тесса наконец отвернулась, Габриэль уже протянул брату клинок:
        — Ну что же, пора начинать вашу боевую подготовку, леди!
        Гидеон взял меч и сказал:
        — Esta es la idea mбs estpida que nuestro padre ha tenido. Nunca[5 - Это самая глупая идея из всех, что когда-либо приходили в голову нашему отцу (исп.).].
        Софи и Тесса обменялись взглядами. Неясно, что именно произнес Гидеон, но уж слово estpida, «глупый», было им знакомо. Да-а, непростой предстоит денек.

* * *

        Следующие несколько часов девушки учились сохранять равновесие и блокировать удары. Габриэль взялся за обучение Тессы, а Гидеон занимался с Софи. Тессе казалось, что Габриэль решил встать в пару с ней, чтобы досадить Уиллу. Впрочем, преподавателем он оказался неплохим — терпеливый и упорный юноша в конце концов научил Тессу правильно держать меч. Он даже хвалил ее иногда. Тесса уже не обращала внимания на Гидеона, хотя несколько раз слышала, как он бормочет что-то по-испански.
        К концу занятия Тесса была ужасно голодна. Приняв ванну и переодевшись, она помчалась к столу с поспешностью, отнюдь не приличествующей истинным леди. К счастью, опасения Уилла не подтвердились — Бриджет оказалась прекрасным поваром. На обед она подала жаркое с овощами и пирог с вареньем и кремом. Джессамина так и не вышла, а Шарлотта отправилась к Безмолвным братьям, чтобы порыться в архивах по компенсациям.
        Молчаливая Софи и Сирил вместе разносили еду. Тессе было страшно даже представить, каково сейчас бедной девушке, ведь Томас и Агата стали самыми близкими для нее людьми, а Сирил даже мясо резал точь-в-точь как Томас… Но едва Тесса пыталась заглянуть Софи в глаза, та отворачивалась.
        Тесса вспомнила, как Софи смотрела на Джема, когда он был болен, как она комкала в руках чепец, справляясь о его здоровье. Тессе ужасно хотелось поговорить с ней об этом, но у нее не хватало духу. Браки Сумеречных охотников с мирянами строго запрещены; мать Уилла была мирянкой, и отцу пришлось оставить Анклав. Должно быть, он сильно любил ее, если решился на такой отчаянный шаг! Непохоже, чтобы Джем был влюблен в Софи, к тому же он болен…
        — Тесса, что с тобой?  — тихо окликнул Джем.  — Ты как будто за миллион миль отсюда.
        — Просто устала, я ведь еще не привыкла к тренировкам.
        Отчасти это была правда — руки болели от тяжелого клинка. И хотя в тот день они с Софи учились лишь сохранять равновесие и блокировать удары, ноги ныли тоже.
        — У меня есть целительный бальзам, его делают Безмолвные братья как раз для таких случаев. Зайди ко мне перед сном, я поделюсь с тобой.
        Тесса слегка покраснела и сама себе удивилась. Нравы Сумеречных охотников значительно отличаются от нравов мирян. Она уже заходила в комнату Джема, они даже оставались там вдвоем, да еще и в неглиже, и никому не было дела. А сейчас он просто предлагал ей поделиться лекарством — не более того. И все же она покраснела, а когда Джем заметил это, краска залила и его бледное лицо. Тесса быстро отвела глаза и поймала внимательный взгляд Уилла; юноша смотрел на друзей, слегка прищурившись. И только Генри, рассеянно пытавшийся поддеть на вилку пару горошин, ничего не заметил.
        — Большое спасибо, я с удовольствием…
        Шарлотта ворвалась в гостиную, как вихрь,  — волосы встрепаны, лицо разрумянилось, в руках свиток.
        — Я нашла!  — крикнула она, без сил опустилась рядом с Генри и улыбнулась Джему: — Ты оказался прав! Компенсации… архивы… всего несколько часов, и я нашла его!
        — Дай посмотрю,  — попросил Уилл, откладывая вилку в сторону — он так ничего и не съел. Когда он потянулся к свитку, на пальце блеснуло кольцо с птицей.
        Шарлотта легонько шлепнула Уилла по руке и сказала:
        — Ну уж нет! Все вместе посмотрим. И вообще, это ведь Джем придумал!
        Уилл нахмурился, но промолчал. Шарлотта разложила свиток на столе, сдвинув в сторону чашки и тарелки, остальные столпились вокруг нее и принялись изучать документ. Бумага походила на толстый пергамент, а чернила были красными, как руны на одеяниях Безмолвных братьев. Написано по-английски, но настолько убористо, да к тому же со множеством аббревиатур, что Тесса не поняла ни слова, будто это китайский.
        Джем склонился к свитку и задумчиво читал документ через плечо Шарлотты. Тесса повернула голову и почувствовала на лице прядь его волос.
        — О чем здесь говорится?  — шепотом спросила она.
        — Это прошение о компенсации ущерба,  — вмешался Уилл.  — Отправлено в йоркский Институт в тысяча восемьсот двадцать пятом году от имени Акселя Холлингворта Мортмэйна с требованием компенсации за неоправданное убийство родителей, Джона Таддеуса и Анны Эвелины Шейд, погибших десятью годами раньше.
        — Джон Таддеус Шейд — это же ДТШ, инициалы на часах Мортмэйна!  — воскликнула Тесса.  — Но если он сын, то почему фамилия другая?
        — Шейды были колдунами,  — ответил Джем, успевший прочитать чуть дальше.  — Причем оба. Он им неродной — наверно, усыновили и оставили мирское имя. Такое иногда случается.
        Джем бросил на нее взгляд и отвел глаза. Интересно, помнит ли он их беседу в музыкальном салоне, когда она узнала, что у колдунов не бывает детей?
        — Мортмэйн рассказал нам, что получил сведения о черной магии, путешествуя по торговым делам,  — вспомнила Шарлотта.  — Но если его родители были колдунами…
        — Приемные родители,  — подчеркнул Уилл.  — Я убежден: он знал, к кому обратиться в Нижнем мире, чтобы освоить черную магию.
        — А что такое «неоправданное убийство»?  — тихо спросила Тесса.
        — По мнению Мортмэйна, Сумеречные охотники убили его родителей, несмотря на то что те не нарушили никаких законов,  — ответила Шарлотта.
        — А что же они натворили?
        Шарлотта нахмурилась:
        — Здесь говорится о противоестественных и противоправных сделках с демонами — это может быть все что угодно. А еще их обвиняли в создании оружия, смертельного для Сумеречных охотников. Такие преступления караются казнью. Следует учитывать, что происходило все до принятия Соглашения: охотники имели право убивать жителей Нижнего мира, основываясь лишь на предположениях и подозрениях в совершении подобного преступления. Наверное, поэтому здесь и нет никаких подробностей дела. Мортмэйн потребовал компенсации от йоркского Института под руководством Алоизиуса Старквэзера. Деньги ему были не нужны — он хотел, чтобы виновных судили. Но в Лондоне ему отказали в иске на основании «безусловной виновности» Шейдов. Вот, собственно, и все. Это краткий отчет — видимо, все документы по делу находятся в йоркском Институте… — Шарлотта убрала влажные волосы со лба и продолжила: — И тем не менее теперь мы знаем, за что Мортмэйн ненавидит охотников. Ты оказалась права, Тесса, мотив — личный. Он хочет отомстить.
        — А еще у нас теперь есть след, и ведет он в йоркский Институт!  — заметил Генри, оторвавшись от тарелки.  — Старквэзеры до сих пор заправляют там, верно? У них должна быть вся документация и переписка по делу.
        — Алоизиусу Старквэзеру уже восемьдесят девять,  — вздохнула Шарлотта.  — Шейды погибли чуть больше полувека назад, он должен помнить подробности того дела. Придется написать ему, но это так непросто!
        — Почему же, милая?  — ласково и чуть рассеянно осведомился Генри.
        — Мой отец когда-то очень дружил с ним, потом они ужасно поссорились; случилось это давным-давно, но после той размолвки они не разговаривали.
        — Как там было, помните?..  — спросил Уилл, задумчиво вертевший в руках пустую чашку. Он поднялся и прочитал:
        И оскорбленья выжгли в их душах любовь,
        И они разошлись, чтобы не встретиться вновь[6 - Сэмюэл Тейлор Кольридж, «Кристабель». Перевод Г. Иванова.].

        — Ангела ради, Уилл, замолчи! Мне нужно написать трогательное и полное раскаяния письмо этому самому Алоизиусу Старквэзеру. А ты меня сбиваешь!  — Подхватив юбки, Шарлотта выбежала из комнаты.
        — Никто не ценит искусство,  — пробурчал под нос Уилл.
        Он поднял голову и увидел, что Тесса смотрит на него. Разумеется, она тоже знала это стихотворение — Кольридж, который ей так нравился. Там было много чего еще — про любовь и смерть, про безумие,  — но она никак не могла вспомнить точных слов: взгляд синих глаз смущал и не давал собраться с мыслями.
        — Шарлотта, как всегда, даже не прикоснулась к еде,  — заметил Генри, вставая из-за стола.  — Пойду попрошу Бриджет принести ей чего-нибудь пожевать. А вы пока…
        Генри неожиданно замолчал, будто придумывая, что бы им такое приказать — то ли отправить спать, то ли послать в библиотеку. Пауза затянулась, и Генри пожал плечами:
        — Черт возьми! Забыл, что хотел сказать.
        Он махнул рукой и ушел на кухню.

* * *

        Едва Генри их покинул, Уилл и Джем принялись горячо обсуждать различные компенсации и правовые акты обитателей Нижнего мира, жизнь до и после Соглашения. У Тессы голова пошла кругом, девушка тихонько встала и отправилась в библиотеку.
        Несмотря на огромные размеры помещения и почти полное отсутствие книг на английском языке, это было самое любимое место Тессы в Институте. Там царил совершенно необыкновенный запах старых книг, чернил, бумаги и кожи. Даже пыль была особая — она казалась золотой в свете колдовского огня и лежала на длинных полированных столах, будто цветочная пыльца. Кот Черч мирно спал на высокой стремянке, уютно обернувшись пушистым хвостом. Направляясь к небольшому отделу поэзии по правую руку от входа, Тесса старательно обошла кота стороной. Черч просто обожал Джема, зато остальных постоянно кусал и царапал, причем без малейшего повода.
        Наконец она отыскала нужную книгу и присела на пол рядом со шкафом, перелистывая знакомые страницы. Тесса добралась до той сцены в поэме «Кристабель», где старик барон узнает, что перед ним — дочь его когда-то лучшего друга, а теперь самого ненавистного врага.
        Увы! Они в юности были друзьями,
        Но людской язык ядовит, как змея,
        Лишь в небе верность суждена;
        И юность напрасна, и жизнь мрачна,
        И нами любимый бывает презрен,
        И много на свете темных тайн.
        . . .
        Словами презренья обменялись зло,
        И оскорбленья выжгли в их душах любовь,
        И они разошлись, чтобы не встретиться вновь[7 - Перевод Г. Иванова.].

        Медленно растягивая слова, знакомый голос у нее над головой произнес:
        — Проверяешь точность моей цитаты?
        Книга выпала у нее из рук и стукнулась об пол. Девушка стремительно вскочила и, как зачарованная, уставилась на Уилла. Он поднял книгу и подчеркнуто вежливо протянул ей:
        — Уверяю тебя, память никогда меня не подводит.
        «Как и меня»,  — подумала Тесса. Давно она не оставалась с Уиллом наедине. Тогда, на крыше, он недвусмысленно дал понять: она значит для него не больше, чем уличная девка, к тому же бесплодная. С тех пор ни один из них не заговаривал о той встрече, делая вид, что все в порядке,  — в компании они были вежливы друг с другом и никогда не оставались наедине. Так Тессе казалось проще держать себя в руках и ни о чем не вспоминать. Но стоило ей увидеть Уилла, просто Уилла — неизменно красивого, ворот расстегнут, черные татуировки, ползущие по белоснежной коже, обвивают ключицы и поднимаются прямо к горлу, мерцающие отблески свечей играют на изящных скулах,  — как девушку начинали душить воспоминания о пережитом стыде и гнев… И она не могла вымолвить ни слова.
        Он все еще держал книгу в руках и разглядывал зеленый томик в кожаном переплете.
        — Ты возьмешь Кольриджа… или мне так и стоять с ним до скончания веков?
        Тесса молча протянула руку и забрала книгу:
        — Если тебе нужно работать, то я пойду. Я нашла, что искала, к тому же уже поздно…
        — Тесса!  — Уилл протестующе поднял руку.
        Наверное, стоило попросить его обращаться к ней «мисс Грей», как раньше. Но тон, которым Уилл произнес ее имя, поразил девушку в самое сердце, и она снова не смогла ничего сказать. Просьба не называть ее по имени сейчас прозвучала бы крайне нелепо. К тому же она так долго училась выглядеть равнодушной.
        — Что?
        В его глазах была такая тоска… Заставив себя отвести взгляд, Тесса решила, что ей все померещилось: с чего бы это ему тосковать? Наверняка играет.
        — Ничего. Я только… — Уилл тряхнул головой, на лоб упала прядь черных волос, и он раздраженно убрал ее в сторону.  — Ничего. Когда я впервые привел тебя сюда, ты сказала, что твоя любимая книга — «Такой огромный мир». Знаешь, я прочел ее.
        Он опустил голову, глядя на девушку из-под опущенных густых ресниц. Интересно, сколько раз он получал желаемое, используя эту нехитрую уловку.
        — И что же, понравилось?  — вежливо осведомилась она.
        — Отнюдь! Сентиментальная чушь.
        — Ну, о вкусах не спорят,  — откликнулась Тесса. Похоже, он нарочно пытается вывести ее из себя.  — Что одному хорошо, для другого смерти подобно, не так ли?
        Ей только показалось или он и в самом деле расстроился?..
        — Может, еще что-нибудь посоветуешь из американской классики?
        — К чему бы это, если ты насмехаешься над моим вкусом? Думаю, пора признать, что у нас совершенно разные предпочтения во всем, включая книги. Обратитесь к кому-нибудь другому, мистер Херондэйл!
        Тесса прикусила язык, но было поздно. Она зашла слишком далеко. Уилл немедленно накинулся на последнюю фразу, как паук на особо аппетитную муху.
        — Мистер Херондэйл?  — воскликнул он.  — Тесса, ведь я думал…
        — Ты думал?..  — ледяным тоном переспросила девушка.
        — Уж о книгах-то мы можем поговорить?!
        — Раньше могли. А сегодня ты оскорбительно отозвался о моих пристрастиях. И ты прекрасно знаешь, что «Такой огромный мир» вовсе не моя любимая книга. Просто понравилось читать, как и «Спрятанную руку» или… Может, лучше ты мне что-нибудь посоветуешь, чтобы я смогла оценить твой вкус. Иначе получается нечестно, не находишь?
        Уилл взобрался на ближайший стол и сел, болтая ногами. Он глубоко задумался, потом сказал:
        — «Замок Отранто» Уолпола.
        — Это тот роман, где на сына главного героя падает с неба огромный шлем и убивает его? И после этого «Повесть о двух городах» ты назвал глупой книгой?!  — воскликнула Тесса, которая скорее бы откусила собственный язык, чем призналась, что читала «Замок Отранто» и обожает его.
        — «Повесть о двух городах»,  — чуть слышно повторил Уилл.  — Знаешь, ведь я перечитал Диккенса после нашего разговора. Ты была права. Книга совсем не глупая.
        — Да неужели?
        — Правда, в ней слишком много безысходности.
        Тесса взглянула ему в глаза — они были подобны бездонным озерам, и казалось, что она тонет в них.
        — Безысходности?
        — С любовью или без нее, но у Сиднея нет будущего, верно?  — спокойно проговорил Уилл.  — Он знает, что без Люси ему не спастись, но с ним она будет обречена.
        Тесса покачала головой:
        — Я совсем не так это прочла — его благородная жертва прекрасна…
        — А что еще ему оставалось? Ты ведь помнишь, что он сказал Люси? «Если бы это было возможно… что вы способны были бы ответить на чувство такого беспутного, погибшего, ни на что не годного, спившегося забулдыги, как я,  — а вы ведь знаете, что я такой и есть,  — то каким бы счастливцем он ни почувствовал себя, он в тот же час, в тот же миг сказал бы себе, что он не может принести вам ничего, кроме горя и нужды, что он обречет вас на страдания, заставит вас горько каяться, погубит вас, опозорит, потащит за собой на дно…»[8 - Перевод С. П. Боброва, М. П. Богословской.].
        Взметнув сноп искр, в камине упало прогоревшее полено, оборвав декламацию Уилла и напугав Тессу. Ее сердце выпрыгивало из груди, она еле смогла отвести взгляд. Глупо, как глупо, твердила она себе. Он так оскорбил ее, наговорил ужасных вещей, а теперь у нее глаза на мокром месте из-за какой-то там строчки из Диккенса.
        — Что ж, впечатляет! Долго учил?
        Уилл отодвинул воротник, обнажив изящный изгиб ключицы. Тесса с удивлением поняла, что он хотел показать ей татуировку — знак, нарисованный чуть выше сердца.
        — Мнемозина, руна памяти,  — пояснил юноша.  — Это навсегда.
        Тесса быстро отвела взгляд:
        — Уже поздно, мне пора — устала очень.  — Она поднялась и направилась к двери.
        «Интересно, он не обиделся?» — подумала девушка и тут же отогнала эту мысль, словно назойливую муху. Уилл таков, каков он есть, настроение его переменчиво; когда он в духе, то просто очарователен и неотразим. Но все равно он яд, и не только для нее — для всех.
        — «Ватек»,  — сказал он, спрыгнув со стола.
        Тесса замерла в дверях и тут заметила, что все еще сжимает в руках томик Кольриджа, потом решила взять книгу с собой. Приятно отвлечься ненадолго от «Кодекса».
        — Что ты сказал?
        — «Ватек», Роман Уильяма Бекфорда. Если тебе понравился «Замок Отранто», то и эта книга тоже хорошо пойдет.
        — Ах, ну да. Конечно. Спасибо. Потом обязательно прочитаю,  — заверила Тесса. Странно, она ведь вовсе не говорила, что ей понравился «Отранто».
        Уилл ничего не ответил, он все еще стоял у стола, глядя в пол, волосы закрывали лицо. Тесса немного смягчилась и не смогла удержаться — пожелала ему спокойной ночи.
        Он поднял голову:
        — Спокойной ночи, Тесса.  — В голосе снова была тоска, но уже не такая беспросветная.
        Уилл потянулся погладить Черча, который проспал всю их беседу. Даже треск прогоревшего полена не разбудил кота, он так же сладко дремал на стремянке.
        — Уилл!..  — воскликнула Тесса, но опоздала. Черч гневно завыл и выпустил когти. Уилл принялся чертыхаться, а Тесса выбежала из библиотеки с легкой улыбкой на лице.

        Глава 4
        Дорога

        Дружба — это одна душа на два тела.
Мэн-цзы

        Шарлотта швырнула письмо на стол и гневно воскликнула:
        — Алоизиус Старквэзер — упрямый, лицемерный, строптивый, слабоумный… — Она закусила губу, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. Тесса никогда не видела ее такой рассерженной.
        — Может, хоть словарь возьмешь?  — осведомился Уилл, развалившись в удобном кресле у камина. Он закинул ноги в грязных ботинках прямо на диван, извозив всю обивку.  — А то твои эпитеты слишком однообразны.
        Шарлотта непременно заставила бы его все вычистить, но она только что получила ответ из йоркского Института, в связи с чем и созвала всех в гостиную, и ей было немного не до испачканной мебели.
        — А он и вправду слабоумный?  — поинтересовался Джем, развалившийся в соседнем кресле.  — В конце концов, старому чудаку уже под девяносто, может, у него маразм.
        — Ну не скажи,  — заметил Уилл.  — Некоторые старики в «Таверне дьявола» такое вытворяют — молодым фору дадут! Уж я на них насмотрелся.
        — Оно и неудивительно, учитывая твои сомнительные похождения, Уилл,  — заявила Джессамина, возлежавшая на оттоманке с влажным платком на лбу. Головная боль все не отпускала ее.
        — Милая, ты хорошо себя чувствуешь?  — озабоченно спросил Генри, подходя к жене.  — Выглядишь неважно… вон, вся пятнами пошла.
        От злости на щеках и на шее Шарлотты и правда расцветали красные пятна.
        — А по мне, так очень даже мило,  — отозвался Уилл.  — Говорят, горошек снова входит в моду.
        Генри встревоженно склонился к жене:
        — Может, холодное приложить? Как тебе помочь?
        — Поезжай в Йоркшир и оторви старому козлу голову!  — на полном серьезе воскликнула Шарлотта.
        — Думаешь, Анклав одобрит? Мне кажется, они чересчур болезненно относятся к подобному… ммм… способу разрешения разногласий.
        — Это я во всем виновата! И почему я вообразила, что мне удастся уговорить старого упрямца?
        — А как именно он ответил?  — спросил Уилл.  — В смысле, что в письме?
        — Старик наотрез отказался встречаться со мной или с Генри. Объявил, что никогда не простит нас за то, что сделал отец. Мой отец… — Она вздохнула.  — Он тоже был не сахар! Самоотверженно предан букве Закона, а Старквэзеры всегда отличались некоторой свободой взглядов. Отец считал, будто они живут у себя на севере как дикари, о чем не раз громогласно заявлял, не стесняясь в выражениях. Я не знаю, что именно он сделал, но Алоизиус до сих пор на него в обиде. Да еще заявил: если бы я хотела загладить вину, то обязательно позвала бы его на последнее заседание Совета. Будто это я решаю, кого приглашать!
        — А почему же его не пригласили? — спросил Джем.
        — Он уже слишком стар, чтобы управлять Институтом, но отчаянно держится за место. Консул Вайланд на отставке не настаивает, хотя и на заседания не приглашает. Мне кажется, он просто ждет, когда старик поймет намек или отойдет в мир иной.  — Шарлотта в полном отчаянии покачала головой.  — А ведь отец Алоизиуса протянул до ста четырех, значит, лет пятнадцать у него точно есть.
        — Если ни тебя, ни Генри он видеть не желает, пошли кого-нибудь другого,  — без особого энтузиазма предложила Джессамина.  — Ведь ты глава Института, отправь с поручением любого члена Анклава — как прикажешь, так и будет.
        — Слишком многие из них на стороне Бенедикта,  — вздохнула Шарлотта.  — Они ждут не дождутся моего провала. Не знаю, кому и доверять.
        — Мне и Джему!  — воскликнул Уилл.  — Пошли нас!
        — А как же я?  — возмутилась Джессамина.
        — А при чем здесь ты? Неужели поедешь?
        Джессамина приподняла с лица платок, смерила Уилла взглядом и сказала:
        — Трястись на каком-то вонючем поезде через всю страну, до самого Йоркшира? Нет уж, увольте! Я просто хотела услышать, что Шарлотта мне тоже доверяет.
        — Разумеется, доверяю, Джесси, но ты сейчас нездорова. Обидно, ведь Алоизиус всегда питал слабость к хорошеньким мордашкам.
        — Еще один довод в мою пользу!  — воскликнул Уилл.
        — Уилл, ведь Джем… — Шарлотта прикусила язык.  — Вы уверены? В деле с Темными сестрами Совет был не слишком доволен проявленной вами инициативой.
        — Очень даже зря, ведь мы убили опасного демона!
        — И спасли кота,  — добавил Джем.
        — Совершенно напрасно,  — заметил Уилл.  — Позавчера этот котяра трижды меня тяпнул.
        — Значит, все-таки не зря Джем спасал кота!  — воскликнула Тесса.
        Уилл скривился, но шутку оценил. Тесса подумала, что точно так же он отнесся бы к подтруниваниям Джема. Позавчера в библиотеке он вел себя вполне по-дружески; может быть, им удастся не выходить за рамки приличий.
        — Дурацкая идея,  — заспорила Шарлотта. Красные пятна на лице почти исчезли, но выглядела она неважно.  — Он все равно вам ничего не расскажет, назло мне. Если только…
        — Шарлотта, есть один верный способ,  — перебила ее Тесса.
        — О чем ты говоришь, Тесса?  — удивленно посмотрела на нее Шарлотта, потом ее внезапно осенило.  — Ну да, как я сразу не подумала? Отличная идея!
        — Какая идея, вы о чем?  — не поднимая головы, спросила Джессамина.
        — Будь у нас какая-нибудь вещь, принадлежащая Алоизиусу, я смогла бы превратиться в него и попробовать узнать его мысли, а потом рассказать вам, что он помнит о деле Шейдов и о Мортмэйне. Если он хоть что-то помнит, конечно!
        — Тебе придется ехать с нами в Йоркшир,  — сказал Джем.
        Все посмотрели на Тессу. Девушка растерялась и ничего не ответила.
        — Навряд ли нужно тащить ее с собой,  — возразил Уилл.  — Мы достанем какую-нибудь вещь Алоизиуса и привезем прямо сюда.
        — Тесса раньше говорила, что не всякая вещь подойдет — должна быть сильная связь с владельцем. Вдруг мы привезем что-нибудь не то…
        — А еще она говорила, что годятся даже пряди волос или обрезки ногтей.
        — Так ты предлагаешь добраться поездом до Йорка, встретиться с девяностолетним старцем и вырвать у него клок волос? Анклав будет просто в экстазе!
        — Они скажут, что мы тут с ума посходили,  — поддакнула Джессамина.  — Впрочем, они и так в этом уверены. В любом случае, терять нам нечего.
        — Решать должна сама Тесса,  — сказала Шарлотта.  — Ведь это ее способности мы хотим использовать!
        — Значит, ехать туда на поезде?  — спросила девушка, взглянув на Джема.
        Юноша кивнул, в глазах плясали серебристые искорки.
        — Поезда в северном направлении отходят с вокзала Кингс-Кросс с утра до вечера. А до Йорка всего несколько часов.
        — Тогда я согласна. Никогда не ездила на поезде!
        Уилл всплеснул руками:
        — И все? Ты согласилась, потому что никогда не ездила на поезде?!
        — Ну да,  — невинно ответила Тесса, прекрасно зная, как бесит Уилла ее сдержанность.  — Мне очень хочется прокатиться на паровозе.
        — Поезда — это такие огромные грязные штуки, из которых валит дым!  — воскликнул Уилл.  — Тебе не понравится.
        — Как же я узнаю, понравится мне или нет, если не попробую сама?  — невозмутимо заметила Тесса.
        — Я никогда не купался в Темзе нагишом, но точно знаю, что мне не понравилось бы!
        — Зато публика была бы в восторге!  — парировала Тесса, а Джем поспешно отвернулся, чтобы скрыть усмешку.  — Как бы то ни было, я еду потому, что хочу! Когда отправляемся?
        Уилл закатил глаза, а Джем все еще улыбался:
        — Отправимся прямо с утра, тогда успеем до темноты.
        — Надо сообщить Алоизиусу, что вы приедете,  — сказала Шарлотта, беря в руки перо. Она замерла и посмотрела на них: — Стоит ли оно того? Я уже ни в чем не уверена!
        Тесса забеспокоилась. Никогда она не видела Шарлотту такой нерешительной и неуверенной, а все этот Бенедикт Лайтвуд и его приспешники, будь они неладны!
        Генри шагнул к жене и бережно обнял ее за плечи:
        — Милая, другого выбора у нас нет, разве что сидеть сложа руки и ждать. Не наш вариант! Да и что может случиться, сама подумай!
        — Ах, оставь! Зачем ты это сказал!  — воскликнула Шарлотта, но потом все же засела за письмо.

* * *

        После обеда у Тессы и Софи была назначена вторая тренировка с Лайтвудами. Переодевшись, Тесса вышла из комнаты и встретила Софи в коридоре. Та тоже переоделась, аккуратно собрала волосы в пучок на затылке и с мрачным видом ждала Тессу.
        — Софи, да что с тобой?!  — воскликнула Тесса, следуя на шаг позади девушки.  — Ты просто на себя не похожа!
        — Если вам и правда интересно… — Софи перешла на шепот.  — Это из-за Бриджет.
        — Бриджет?  — Девушку-ирландку было не видно и не слышно, в отличие от Сирила, который сновал по всему дому, выполняя разные поручения, как и Софи. Последний раз Тесса видела Бриджет, когда та восседала на Габриэле Лайтвуде с кинжалом в руке. Вспомнить приятно!  — И что же она сделала?
        — Она… — Софи тяжело вздохнула.  — Она не очень-то дружелюбна. С Агатой мы были подруги, но вот Бриджет… Она даже поболтать после работы не любит. Вот Сирил — другое дело! А Бриджет не замечает никого вокруг, вечно крутится на кухне и поет свои жуткие ирландские баллады. Бьюсь об заклад, она и сейчас распевает!
        Они как раз проходили мимо судомойни. Софи поманила Тессу. Девушки подкрались и заглянули внутрь. Помещение было довольно просторное, одна дверь вела в кухню, другая — в кладовую. На подсобном столе лежали продукты для ужина — тщательно вымытые овощи и разделанная рыба. Бриджет стояла у раковины, ее огненно-рыжие кудряшки торчали во все стороны — они завились еще больше во влажном воздухе. И да, Бриджет пела — Софи не ошиблась. Ее звонкий и мелодичный голос перекрывал шум воды.
        А матушка ей кудри гребнем расчесала,
        А батюшку так нежно дочка обнимала,
        Сестрица Анна к кресту подвела,
        А братец Джон посадил на коня.
        Ты так высоко, я стою на земле.
        Целуй же брата — нагнись ко мне!
        И дева склонилась с улыбкою к брату,
        Жестокий брат ей готовил расплату:
        В руке его острый ножик блеснул,
        Сестре прямо в сердце его он воткнул.

        — Только об этом и поет,  — зашептала Софи.  — Убийство и измена, кровь и боль. Ужас!
        К счастью, шепот Софи заглушил конец песни. Тесса вспомнила лицо Ната и содрогнулась, но Софи смотрела на Бриджет и ничего не заметила. Бриджет принялась вытирать посуду и запела следующую балладу, еще заунывнее первой.
        Чьей кровию меч ты свой так обагрил,
        Эдвард, Эдвард?
        Чьей кровию меч ты свой так обагрил?
        Зачем ты глядишь так сурово?[9 - «Эдвард». Перевод А. К. Толстого.]

        — С меня хватит!  — Софи отвернулась и помчалась по коридору, Тесса за ней.  — Теперь понимаете, почему мне так тяжело? Бриджет просто не в себе, а ведь я с ней живу в одной комнате! И никогда-то с утра слова доброго не скажет, и ночью стонет и мечется во сне.
        — У вас одна комната на двоих?  — поразилась Тесса.  — Но ведь Институт такой огромный…
        — Гостевые комнаты — для Сумеречных охотников, а не для слуг,  — пояснила Софи. Ей даже в голову не приходило, что она может претендовать на одну из десятков пустующих комнат, а не жить вместе с Бриджет, день-деньской распевающей кровавые баллады.
        — Я могу поговорить с Шарлоттой…
        — Ах нет, что вы!  — воскликнула Софи, умоляюще глядя на Тессу.  — Она подумает, будто я жалуюсь на других слуг! Пожалуйста, мисс Тесса, не говорите ей ничего.
        Тесса хотела уверить Софи, что если девушка так настаивает, то она ничего не скажет Шарлотте, но тут из-за дверей зала раздались громкие голоса. Приложив палец к губам, чтобы Софи не выдала их обеих, Тесса прильнула к двери.
        Судя по всему, спорили братья Лайтвуд. Она узнала низкий, чуть хриплый голос Гидеона:
        — Расплата неизбежна, Габриэль! Поэтому важно выбрать правильную сторону.
        — Разумеется, мы останемся с отцом, как иначе?  — натянутым голосом ответил тот.
        Гидеон помолчал, потом сказал:
        — Ты не все знаешь, Габриэль. Даже представить себе не можешь — он такое натворил!..
        — Все, что мне нужно знать,  — мы оба Лайтвуды, а он наш отец! И еще я знаю, что после смерти Грэнвилла Фэйрчайлда именно он должен был возглавить Институт…
        — Возможно, Консул Вайланд знает его лучше, чем ты. И Шарлотту Бранвелл тоже. Она вовсе не так глупа, как ты думаешь.
        — Да неужели?  — насмешливо протянул Габриэль.  — Пустила нас в свой дом, чтобы мы занимались с ее драгоценными девицами, а заодно и шпионили тут для отца — разве не дура?
        Софи и Тесса ошарашенно уставились друг на друга.
        — Консул заставил ее. Кстати, если ты не заметил, нас каждый раз сопровождают от порога до порога, а мисс Коллинз и мисс Грей ничего не расскажут, потому что ничего не знают. Следовательно, никакого вреда от наших визитов в Институт и быть не может!
        Габриэль промолчал, и Тесса представила его угрюмое лицо. Наконец он сказал:
        — Если ты так презираешь отца, то зачем вообще вернулся из Испании?
        — Я вернулся за тобой, брат, понимаешь?!  — в сердцах воскликнул Гидеон.
        Софи и Тесса обе прильнули к двери, но та не выдержала их веса и распахнулась. Девушки поспешно отпрянули и выпрямились как ни в чем не бывало, отчаянно надеясь, что не выдали себя.
        Габриэль и Гидеон стояли посреди комнаты в центре освещенного круга, отвернувшись в разные стороны. Тесса вдруг заметила, что младший брат выше и стройнее, зато Гидеон крепче и шире в плечах. Он провел рукой по светлым волосам и вежливо кивнул вошедшим девушкам:
        — Добрый день.
        Габриэль прошествовал к ним через весь зал. Задрав голову, чтобы взглянуть ему в лицо, Тесса поняла, что юноша гораздо выше ее. Она и сама была девушка статная, поэтому привыкла смотреть на людей сверху вниз, не считая, пожалуй, Уилла и Джема.
        — Прискорбно, что мисс Ловлесс все еще отсутствует,  — вздохнул Габриэль, не утруждая себя приветствием. Он был совершенно спокоен, но Тесса заметила, как на шее у него рядом с руной сражения, прямо под знаком храбрости, пульсирует жилка.
        — Снова мигрень,  — пояснила Тесса.  — Мы не знаем, когда она выздоровеет.
        — Полагаю, не раньше окончания тренировок,  — сухо заметил Гидеон.
        Софи неожиданно рассмеялась, потом сделала серьезное лицо. Гидеон удивленно и почти благодарно посмотрел на девушку — он явно не привык, чтобы кто-то смеялся над его шутками.
        Вздохнув, Габриэль снял со стены две длинные легкие палки для себя и Тессы:
        — Сегодня мы научимся парировать и блокировать удары…

* * *

        Как обычно, Тесса долго не могла уснуть. Последнее время ее преследовали кошмары — ей часто снился Мортмэйн. Он смотрел на нее холодными, как льдинки, глазами и еще более ледяным голосом говорил, что это он создал ее и что на самом деле нет никакой Тессы Грей.
        Она столкнулась лицом к лицу с человеком, за которым они охотятся, но так и не узнала, чего он хотел от нее. Жениться, но зачем? Забрать ее силу, но как? Она содрогнулась, вспомнив глаза Мортмэйна — немигающие, как у рептилии. А вдруг он и правда связан с тайной ее рождения? Только не это! Даже Джем, удивительно чуткий и способный понять любого, не догадывался, как важно ей было узнать свою природу! Тесса отчаянно надеялась, что она не чудовище, но посреди ночи часто просыпалась с криком на губах, судорожно ощупывая свое тело, будто под кожей притаился демон.
        Вдруг она услышала шорох за дверью, словно что-то тихонько положили на порог. Немного помедлив, Тесса выскользнула из-под одеяла и на цыпочках помчалась к двери. Открыв ее, она обнаружила, что коридор пуст, а из комнаты Джема доносятся звуки скрипки. На полу лежала небольшая зеленая книга. Тесса подняла ее и уставилась на название, вытисненное золотыми буквами: Уильям Бекфорд, «Ватек».
        Закрыв дверь, Тесса вернулась в кровать и решила рассмотреть книгу получше. Очевидно, ее подбросил Уилл. Кто же еще! Но зачем? К чему эти странные, проникновенные разговоры в библиотеке по ночам и подчеркнутая холодность в течение дня?
        Она открыла книгу и увидела дарственную надпись — Уилл накорябал целый стишок!


        Для Тессы Грей, в честь вручения книги «Ватек» для чтения:
        Халиф Ватек и темная свита
        Сгорят в аду — будет скука забыта!
        Твоя вера в меня не будет убита,
        Коли книга сия будет открыта,
        А не на пороге небрежно забыта!

Уилл

        Тесса расхохоталась, потом прикрыла рот рукой. Будь он неладен, этот Уилл,  — он всегда так смешил ее, даже если смеяться не хотелось! Ведь она прекрасно знала, что он опасен, как наркотик, стоит впустить его в свое сердце и… Она бросила книгу с откровенно убогим стишком на прикроватную тумбочку и зарылась лицом в подушку. Из-за двери все еще доносились нежные звуки скрипки. Изо всех сила Тесса пыталась не думать о Уилле, и ей наконец удалось — она спокойно проспала всю ночь без всяких сновидений.

* * *

        На следующий день зарядил такой дождь, что от зонтика было мало толку; шляпка, которую Тесса одолжила у Джессамины, промокла, поля опустились, как крылья большой мокрой птицы, пока они с Джемом, Уиллом и Сирилом дошли до вокзала Кингс-Кросс, покинув уютный экипаж. Сквозь серую пелену дождя девушка разглядела какое-то высокое здание и огромную башню с часами. Флюгер на верхушке указывал на север; дул сильный ветер, в лицо летели капли воды.
        В здании вокзала царило настоящее столпотворение: туда-сюда сновали люди с чемоданами и саквояжами, на разные голоса выкрикивали заголовки разносчики газет, торговцы с рекламными щитами на груди нахваливали всевозможные медицинские и парфюмерные новинки. Какой-то мальчуган в подпоясанной тужурке носился по залу, радостно удирая от матери, которая никак не могла его поймать. Уилл что-то сказал Джему и растворился в толпе.
        — Вот так всегда, в самый нужный момент он исчезает!  — воскликнула Тесса, пытаясь закрыть зонтик.
        — Давай помогу,  — сказал Джем и с легкостью закрыл упрямый зонт.
        Пригладив выбившиеся волосы, Тесса благодарно улыбнулась юноше. В этот момент появился Уилл вместе с носильщиком, который забрал у Сирила весь багаж и велел им поторапливаться, ведь поезд никого не будет ждать.
        Уилл перевел взгляд с носильщика на трость Джема и обратно. Он хитро прищурился и, недобро улыбнувшись, сказал:
        — Уж нас-то он подождет.
        Носильщик немало озадачился, но тут же сменил тон, подобострастно изрек: «Да, сэр» — и направился к нужной платформе. Люди — сколько здесь было людей!  — проносились мимо Тессы, когда она шла сквозь толпу, одной рукой крепко вцепившись в Джема, а другой придерживая шляпку. Далеко впереди, в конце крытой платформы, виднелось стального цвета небо в клубах черного дыма.
        Джем помог ей подняться в вагон; потом под крики провожающих и свистки паровоза кое-как погрузили багаж и выдали чаевые носильщику. Едва они закрыли дверь, как поезд тронулся — мимо окон пронеслись клубы дыма и мерно застучали колеса.
        — Взяла что-нибудь почитать в дорогу?  — спросил Уилл, усаживаясь напротив Тессы.
        Джем сел рядом с ней, прислонив трость к стене.
        Тесса вспомнила про «Ватека» и стишок Уилла — она нарочно оставила книгу в Институте, чтобы не искушать себя. Словно она сидела на диете, а книга была коробкой конфет, которую пришлось убрать от греха подальше.
        — Увы, нет. Ничего такого, что хотелось бы прочитать, не нашлось.
        Уилл стиснул зубы, но ничего не сказал.
        — Ах, начало любого путешествия — это так увлекательно, не правда ли?!  — Тесса восторженно прижалась носом к окну, хотя, кроме черного дыма и серой пелены дождя, смотреть было решительно не на что: Лондон казался призрачной тенью в тумане.
        — Нет,  — буркнул Уилл, отодвинулся в угол и опустил шляпу на лицо.
        Тесса смотрела, как постепенно исчезает из виду серый Лондон, а вместе с ним и дождь. Скоро за окном замелькали зеленые поля с белоснежными овечками, время от времени вдалеке виднелись шпили деревенских церквушек. Небо из стального стало серо-синим, с низкими темными тучами. Тесса восхищенно наблюдала за сменой пейзажей.
        — Неужели ты никогда раньше не бывала за городом?  — искренне удивился Джем. В отличие от подколок Уилла, его вопрос не содержал обидных намеков.
        Тесса покачала головой:
        — Не помню, чтобы когда-нибудь уезжала из Нью-Йорка, разве что на Кони-Айленд, но это тоже город. Ах да, еще путь из Саутгемптона, когда Темные сестры везли меня в Лондон, но была ночь, а на окнах плотные шторки.  — Тесса сняла мокрую шляпу и положила на сиденье.  — Мне кажется, что я уже видела это. Наверно, в книгах. Будто вот-вот из-за деревьев появится Торнфильд или среди скал выступит Грозовой перевал.
        — Грозовой перевал находится в Йоркшире,  — влез в разговор Уилл, не убирая шляпы с лица.  — А до него далеко, мы даже Грэнтем[10 - Торговый город в графстве Линкольншир в Великобритании, в 180 километрах к северу от Лондона.] еще не проехали. К тому же в этом Йоркшире и смотреть-то не на что — холмы да долины. То ли дело у нас в Уэльсе, вот там горы так горы!
        — Скучаешь по Уэльсу?  — осведомилась Тесса, сама не зная почему. Она догадывалась, что такие вопросы для Уилла словно соль на рану. Однако ничего не могла с собой поделать.
        — Было бы по чему скучать!  — пожал плечами Уилл.  — Одни овцы да песни. Ах да, еще этот невозможный язык: Fe hoffwn i fod mor feddw, fyddai ddim yn cofi o fy enw.
        — И что это значит?
        — «Хотел бы я так напиться, чтобы имени своего не помнить». Очень полезная фраза.
        — Патриот из тебя так себе,  — заметила Тесса.  — Разве не ты только что предавался воспоминаниям об уэльских горах?
        — Патриот?!  — Уилл брезгливо поморщился.  — Знаешь, что такое истинный патриотизм? В память о родине я наколол уэльского дракона прямо у себя на…
        — Сегодня ты просто в ударе, не так ли, Уильям?!  — перебил Джем, хотя тот и не собирался заканчивать фразу. Тесса давно заметила, что они называют друг друга полными именами лишь в исключительных случаях.  — Ты ведь помнишь, Старквэзер терпеть не может Шарлотту. А значит, ты выбрал не тот настрой, в котором стоит являться к нему…
        — Обещаю очаровать его до потери пульса!  — ответил Уилл, выпрямившись и поправив сползающую шляпу.  — Я произведу на него просто сногсшибательное впечатление — он будет валяться на земле, не в силах вспомнить, как его называла матушка!
        — Старику уже восемьдесят девять. Он и так небось почти не встает.
        — А сейчас ты экономишь свое фирменное обаяние, не так ли?  — не удержалась Тесса.  — К чему тратить на нас такую драгоценность?
        — Именно,  — довольно ухмыльнулся Уилл.  — К тому же Старквэзер терпеть не мог отца Шарлотты, а не ее саму.
        — Грехи отцов,  — пояснил Джем,  — распространяются на всех Фэйрчайлдов и их ближних. Даже Генри вернулся бы ни с чем, поэтому…
        — Генри вообще опасно выпускать из дому — это чревато международным скандалом! Отвечая на твой незаданный вопрос, хочу подчеркнуть, да, я прекрасно понимаю, что нам доверили серьезное дело, и да, я буду паинькой. Ведь мне не больше остальных хочется, чтобы этот злодей Бенедикт Лайтвуд и его отвратительные сыновья заправляли Институтом.
        — И вовсе они не отвратительные!  — заспорила Тесса.
        Уилл уставился на нее:
        — Кто?
        — Гидеон и Габриэль — очень даже симпатичные юноши.
        — Я имел в виду истинную суть — их черные душонки,  — мрачно заметил Уилл.
        — А каков же цвет вашей истинной сути, Уилл Херондэйл?!  — фыркнула Тесса.
        — Пепел розы.
        Тесса беспомощно оглянулась на Джема, но тот лишь улыбнулся и сказал:
        — Пора нам обсудить линию поведения: Старквэзер ненавидит Шарлотту и знает, что нас прислала она. Так как же нам втереться к нему в доверие?
        — Пусть Тесса задействует свои женские чары!  — предложил Уилл.  — Ведь Шарлотта говорила, что старику нравятся смазливые мордашки.
        — А как она объяснила мое присутствие?  — запоздало спохватилась Тесса.
        — Да никак, Шарлотта не стала вдаваться в подробности — она просто сообщила ему наши имена. Так что мы должны сами придумать вразумительное объяснение.
        — Я не могу назваться Сумеречным охотником — он сразу поймет, что это неправда. На мне ведь нет знаков!
        — Ведьминской метки у нее тоже нет — он решит, что она мирянка,  — сказал Джем.  — Она могла бы измениться, но…
        Уилл задумчиво посмотрел на нее. Тесса прекрасно понимала, что это ничего, совсем ничего не значит, но ее охватил озноб, по коже побежали мурашки. Тесса попыталась взять себя в руки и взглянула на него с холодным безразличием.
        — Может, она чья-нибудь безумно заботливая тетушка и сопровождает нас повсюду?
        — Моя или твоя тетушка?  — спросил Джем.
        — М-да, она не похожа ни на тебя, ни на меня. А может, эта девчонка сходит по мне с ума и вечно таскается следом?
        — Знаешь что, я умею изменять форму, но вот актерского таланта у меня нет вовсе!  — отрезала Тесса, а Джем расхохотался.
        Уилл удивленно уставился на него.
        — А вот тут она тебя уела, Уилл!  — воскликнул Джем.  — Что ж, бывает. Хм-м… представлю-ка я Тессу своей невестой! Алоизиусу скажем, что она готовится к Посвящению.
        — Посвящение?  — Тесса понятия не имела, что значит этот термин из «Кодекса».
        — Когда Сумеречный охотник хочет жениться на мирянке… — начал Джем.
        — Но разве это не запрещено?
        Поезд въехал в тоннель, в купе стало темно. Тессе показалось, что Уилл пристально глядит на нее, и она снова покрылась мурашками.
        — Запрещено. Но бывает, удается превратить мирянина в Сумеречного охотника с помощью Смертной чаши. Редко, но случается такое. Охотник может потребовать Посвящения для своего спутника жизни, в течение трех месяцев Анклав обязан принять решение. За это время мирянин должен ознакомиться с обычаями и традициями Сумеречных охотников…
        Голос Джема заглушил свист паровоза, который выехал из туннеля. Тесса взглянула на Уилла, но тот уставился в окно, старательно избегая встречаться с ней глазами. Наверно, ей все же показалось.
        — Неплохая идея! Ведь я уже так много знаю — почти весь «Кодекс» прочитала.
        — Вполне оправданный повод для визита: если ты готовишься пройти обряд, то должна посмотреть и другие Институты, кроме нашего.  — Он повернулся к Уиллу: — Как тебе идея?
        — Не хуже любой другой,  — ответил тот, все еще глядя в окно. Зеленые луга побурели, пейзаж стал более суровым и пустынным — деревни кончились, мимо проносились лишь пожухшая трава да голые черные скалы.
        — А сколько еще есть Институтов помимо лондонского?
        — В Британии?  — уточнил Джем и начал загибать пальцы: — В Лондоне, в Йорке, в Корнуолле — рядом с Тинтагелем, в Кардифе и в Эдинбурге. Они гораздо меньше и подчиняются лондонскому Институту, а он, в свою очередь, непосредственно Идрису.
        — Гидеон Лайтвуд говорит, что был в мадридском Институте. А там-то он что забыл?
        — Дурью маялся, чего же еще!  — ответил Уилл.
        — В восемнадцать мы заканчиваем обучение,  — начал Джем, будто не услышав Уилла,  — и отправляемся путешествовать, чтобы посмотреть на другие Институты и ознакомиться с культурой Сумеречных охотников за границей. У всех свои методы, к тому же есть ловкие приемы и хитрости, обучиться которым совсем нелишне! Гидеон уехал несколько месяцев назад, а Бенедикт уже отозвал его. Значит, он всерьез рассчитывает на пост главы Института.
        Джем всерьез тревожился, и Тесса поспешила его утешить:
        — Он поторопился!  — Джема ее слова не разубедили, и Тесса решила сменить тему: — А где находится нью-йоркский Институт?
        — Тесса, мы не обязаны знать адреса всех представительств наизусть!  — сказал Уилл.
        В словах друга Джему почудился какой-то скрытый намек, причем явно недобрый. Он пристально посмотрел на него и спросил:
        — Уилл, да что с тобой?
        Уилл снял шляпу и положил рядом. Потом поднял глаза и уставился на Джема с Тессой. Как всегда, он был невероятно красив, но при этом выглядел каким-то тусклым, даже блеклым. Уилл, который обычно пылал, как яркий костер, сегодня походил на чадящий огарок свечи. Или на человека, раз за разом закатывавшего камень на гору,  — вылитый Сизиф!..
        — Немного перебрал вчера,  — наконец ответил он.
        «К чему лгать, Уилл? Мы оба знаем, что это неправда»,  — хотела возразить Тесса, но передумала. Джем с таким беспокойством смотрел на друга, что Тесса поняла: он тоже не верит в сказочку о попойке.
        — Что ж,  — только и сказал Джем.  — Жаль, никто не придумал руну трезвости!
        — О да,  — ответил Уилл и немного расслабился.  — Возвращаясь к твоему замечательному плану с невестой, Джем, скажу одно: кольца-то у нас нет!
        — Об этом не беспокойся,  — отозвался Джем, немало изумив Тессу, которая и не подозревала, что идея с Посвящением пришла Джему значительно раньше. Он сунул руку в карман плаща, достал серебряное кольцо и протянул Тессе. Оно напоминало кольцо Уилла, только вместо птицы с распростертыми крыльями на нем была зубчатая стена замка вдоль всего ободка.  — Это семейная реликвия Карстаирсов. Если ты не против…
        Тесса взяла кольцо и примерила на левый безымянный палец — оно пришлось впору. Наверно, нужно сказать что-нибудь вроде «оно прелестно» или хотя бы «спасибо», но ведь это не предложение руки и сердца и даже не подарок. Просто театральный реквизит.
        — Шарлотта не носит кольцо, и я думала, что Сумеречным охотникам они ни к чему!
        — А мы и не носим их,  — ответил Уилл.  — Есть обычай дарить девушке фамильное кольцо при помолвке, но свадебная церемония заключается в обмене рунами, а не кольцами. Одна — на руке, другая — на сердце.
        — «Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность»[11 - Песнь песней. Синодальный перевод, 1876 г.],  — процитировал Джем.  — Соломон, «Песнь песней».
        — «Люта, как преисподняя, ревность»? Не очень-то романтично!
        — «Стрелы ее — стрелы огненные; она пламень весьма сильный»,  — продолжил цитату Уилл, ехидно приподняв брови.  — Всегда думал, что женщинам ревность кажется невероятно романтичной. Когда мужчины сражаются за тебя…
        — У мирян на свадьбах не говорят о преисподней. Впрочем, Библию вы цитируете просто превосходно! Гораздо лучше, чем моя тетушка Генриетта.
        — Джеймс, ты слышал? Нас только что сравнили с тетушкой Генриеттой!
        — Мы должны хорошо знать все религиозные тексты, ведь для нас они — прямое руководство к действию,  — как ни в чем не бывало ответил Джем.
        — Значит, вы заучиваете их в школе?  — Внезапно Тесса поняла, что в Институте ни разу не видела ни Уилла, ни Джема за учебой.  — Вернее, когда вам дают индивидуальные уроки?
        — Именно, хотя в последнее время Шарлотта совсем забросила занятия, угадай почему,  — ответил Уилл.  — До совершеннолетия, то есть до восемнадцати лет, мы занимаемся на дому либо посещаем школу в Идрисе. К счастью, осталось уже недолго.
        — А кто из вас старше?
        — Джем,  — ответил Уилл, а Джем одновременно сказал «Я». Оба рассмеялись, тоже в унисон, а Уилл добавил: — Всего на три месяца.
        — Я так и знал, что ты не преминешь уточнить сей факт!  — усмехнулся Джем.
        Тесса переводила взгляд с одного на другого — разве можно представить более несхожих юношей?! И внешне и внутренне. И все же…
        — Вот что значит быть побратимами, или parabatai? Один начинает, другой заканчивает фразу и все такое? В «Кодексе» об этом почти ни слова.
        Уилл и Джем переглянулись. Уилл небрежно пожал плечами и высокомерно заметил:
        — Это непросто понять, если только сам не испытаешь…
        — Ну, вы можете читать мысли друг друга или что-нибудь в этом роде?
        Джем прыснул от смеха, а в синих глазах Уилла заплясали искорки.
        — Читать мысли? Вот ужас-то! Конечно нет.
        — Тогда зачем все это нужно? Вы клянетесь защищать друг друга, это понятно. Но разве не обязаны все Сумеречные охотники поступать так?
        — Дело не в этом,  — серьезно ответил Джем, наконец отсмеявшись.  — Традиция побратимов восходит к одной старой легенде, истории Джонатана и Дэвида. «И случилось так… что душа Джонатана срослась с душой Дэвида, и Джонатан полюбил ее как свою собственную… и Дэвид полюбил его душу как свою. И дали тогда Джонатан и Дэвид клятву». Они были воинами, и души их соединились по воле Небес. Джонатану пришла в голову идея побратимов, он же придумал и ритуал, который теперь прописан в Законе.
        — Но ведь необязательно, чтобы это были два мужчины? Побратимами могут стать и мужчина с женщиной, и две женщины, верно?
        — Разумеется,  — кивнул Джем.  — И выбор нужно сделать до восемнадцати лет, потому что позже ритуал проводить нельзя. Мы не просто обещаем защищать друг друга, все гораздо сложнее. Мы клянемся перед всем Советом положить жизнь за своего побратима, если потребуется. Идти за ним повсюду, умереть и быть похороненным рядом с ним. Если бы я увидел летящую стрелу, то должен был бы закрыть Уилла грудью, ведь я дал клятву!
        — Удобно, правда?  — встрял Уилл.
        — И он конечно же готов сделать то же самое для меня,  — продолжил Джем.  — Что бы он здесь ни болтал, Уилл не нарушит ни клятву, ни Закон.
        Он пристально посмотрел на Уилла; тот слабо улыбнулся и снова уставился в окно.
        — Ну надо же! Это все очень трогательно, но в чем выгода вашего положения?
        — Не у каждого охотника есть побратим,  — ответил Джем.  — Немногие успевают найти его до совершеннолетия. Но если повезет, то ты целиком и полностью можешь положиться на своего побратима в бою. Любая руна, нарисованная им на тебе, значительно усиливается по сравнению с той, что нарисуешь ты сам или любой другой охотник. А еще есть набор рун только для побратимов, потому что они работают от нашей удвоенной силы.
        — А что делать, если вы двое больше не захотите быть побратимами?  — с любопытством спросила Тесса.  — Можно ли разорвать связь?
        — Боже милостивый!  — воскликнул Уилл.  — Женщина, есть ли хоть один вопрос, на который тебе не нужен ответ?
        — Не вижу причин, чтобы не рассказать ей все.  — Джем аккуратно сомкнул руки на набалдашнике трости.  — Чем больше Тесса знает, тем лучше сможет сыграть свою роль. Разорвать эту связь нельзя, но из любого правила есть исключения. Если один из нас захочет стать жителем Нижнего мира или же мирянином, тогда другой свободен. Как и в случае смерти одного из нас. Но выбрать другого побратима нельзя. Сумеречный охотник имеет право пройти ритуал только раз в жизни.
        — Похоже на супружество у католиков, правда?  — безмятежно заметила Тесса.  — Помните Генриха Восьмого — чтобы освободиться от клятвы, он создал новую религию!
        — Пока смерть не разлучит нас,  — ответил Уилл, все еще глядя на пейзаж за окном.
        — Ну, Уиллу не придется выдумывать новую религию, чтобы избавиться от меня,  — сказал Джем.  — Довольно скоро он будет снова свободен.
        Уилл резко обернулся, но Тесса опередила его:
        — Не смей так говорить! Нельзя терять надежду — нужно искать лекарство.
        Она тут же съежилась под яростным взглядом синих глаз Уилла, а Джем ничего не заметил и спокойно сказал:
        — Я не потерял надежду, Тесса Грей. Просто теперь она у меня иная.

* * *

        После разговора прошло несколько часов, которые Тесса провела в полудреме, подперев голову рукой. Мерный стук колес слышался ей даже во сне. Проснулась она оттого, что Джем легонько тряс ее за плечо; паровоз свистел, и кондуктор громко объявлял прибытие в Йорк. Подхватив сумки и шляпы, они сошли на платформу. По сравнению с Кингс-Кросс вокзал казался совсем безлюдным, зато крытое железом и стеклом пространство производило куда более внушительное впечатление. Сквозь прозрачную крышу проглядывало свинцовое небо.
        Да и платформ здесь было больше; к счастью, лондонский поезд прибыл на первый путь. Тесса, Джем и Уилл стояли под огромными часами с золотистым циферблатом, стрелки показывали шесть. На севере темнеет раньше, поэтому в Йорке уже были сумерки.
        Не успели они встать под часами, как из темноты выступил какой-то старик в плаще до полу, черной клеенчатой шляпе и старых резиновых сапогах. Он появился так неожиданно, что Тесса едва не подпрыгнула. У незнакомца была длинная борода и густые седые брови, он положил руку Уиллу на плечо.
        — Нефилим?  — спросил он хрипло и довольно неразборчиво.  — Ты нефилим?
        — Боже мой!  — воскликнул Уилл, театральным жестом приложив руку к сердцу.  — Да это же Старый Мореход[12 - Уилл вспоминает «Сказание о Старом Мореходе» С. Т. Кольриджа.] собственной персоной! И выбрал он, заметьте, меня!
        — Я тут по поручению Алоизиуса Старквэзера. Вас, что ли, забирать со станции? Некогда мне тут с вами прохлаждаться!
        — Важная встреча с альбатросом?  — осведомился Уилл.  — Не смеем задерживать!
        — Мой друг сегодня не в себе,  — вмешался Джем.  — Мы и в самом деле Сумеречные охотники из лондонского Института и прибыли по поручению Шарлотты Бранвелл. А вы?..
        — Из Готшеллов я,  — хрипло сказал старик.  — Мы, Готшеллы, служим Сумеречным охотникам йоркского Института, почитай, уж лет триста. Ваши знаки я вижу, детки, а она кто? Если на девчонке и есть знак, то я таких еще не видал!
        — Она мирянка, готовится к Посвящению. Моя будущая жена!  — быстро ответил Джем и, взяв Тессу за руку, показал Готшеллу кольцо.  — Совет решил, что ей полезно взглянуть на другие Институты, кроме лондонского.
        — А мистер Старквэзер знает?  — Готшелл внимательно поглядел на них из-под шляпы.
        — Если миссис Бранвелл написала ему, то да,  — ответил Джем.
        — Вам же будет лучше, если написала!  — неодобрительно поднял брови слуга.  — Алоизиус Старквэзер терпеть не может сюрпризов, попомните мои слова! Сами увидите, каков этот старый х… хитрец. Прошу прощения, мисс.
        Тесса улыбнулась и вежливо кивнула, но ее мутило от страха разоблачения. Беспомощно оглянувшись на Джема и Уилла, она увидела, что оба спокойны и весело улыбаются. Они-то давно привыкли к подобным уловкам, а вот ей доселе не приходилось лгать в своем облике; играть, надевая чужую личину,  — совсем другое! Вдруг ей стало очень страшно. Оставалось лишь надеяться, что Готшелл преувеличивал, хотя его внимательный взгляд словно говорил Тессе: дело плохо.

        Глава 5
        Тени прошлого

        Но духи зла, черны, как ворон,
        Вошли в чертог —
        И свержен князь (с тех пор он
        Встречать зарю не мог).
        А прежнее великолепье
        Осталось для страны
        Преданием почившей в склепе
        Неповторимой старины[13 - Перевод Н. Вольпин].

Эдгар Аллан По,
«Призрачный замок»

        Тесса едва успела оглядеть здание вокзала, пока они шагали к выходу вслед за слугой Старквэзера. Люди сновали взад-вперед, толкались и пихались, от запахов горького угольного дыма и стряпни кружилась голова, повсюду мелькали плакаты железнодорожных компаний — Большой северный путь, Йоркская и Северо-Центральная линии. Наконец они увидели низкое серое небо, готовое разразиться дождем. Сбоку от станции возвышалась гостиница, ярко сиявшая огнями на фоне сумеречного неба. У входа их ждал черный экипаж с четырьмя переплетенными «с» и «к». Погрузив багаж, кучер ловко повернул на Тэннер-Роу, и экипаж влился в поток карет.
        Уилл молчал, задумчиво барабаня тонкими пальцами по коленям и рассеянно глядя по сторонам. Зато Джем не умолкал. Едва сев в экипаж, он открыл шторки, чтобы показать Тессе местные достопримечательности — старинное кладбище, на котором предали земле жертв эпидемии холеры, потом высокие зубчатые стены крепости, напоминавшие фамильное кольцо Карстаирсов. Когда они проехали городскую стену, улицы стали заметно уже. Город был как Лондон в миниатюре, даже лавка мясника и магазинчик тканей казались меньше. Начинал накрапывать дождик, редкие прохожие, в основном мужчины, спешили по своим делам, подняв воротники повыше. Девушка заметила, что одеты они старомодно, по-деревенски, как те фермеры, которых она порой видела на Манхэттене,  — тех легко было узнать по красным загрубелым рукам и загорелой дочерна коже.
        Когда экипаж выехал с узкой улочки на просторную площадь, у Тессы перехватило дыхание — она увидела величественный собор. Готические шпили пронзали серое небо, как стрелы — тело Святого Себастьяна на старых картинах. Посредине возвышалась огромная башня из белого известняка, а в нишах вдоль фасада стояли скульптуры, и все разные.
        — Это и есть Институт?! Невероятно! Он настолько больше, чем в Лондоне!..
        — Бывает, что церковь — это всего лишь церковь, Тесса!  — рассмеялся Уилл.
        — Гордость Йорка — Йоркский собор. Институт находится на Гудрэмгейт-стрит.
        И в самом деле, будто в подтверждение слов Джема, экипаж поехал по улице Дингейт, затем свернул на узкую, мощенную брусчаткой Гудрэмгейт-стрит и остановился у небольших железных ворот между двумя домами эпохи Тюдоров.
        Когда экипаж въехал во двор, Тесса поняла, почему смеялся Уилл: перед ними стояла довольно симпатичная церковь, окруженная зелеными газонами и каменой стеной. Но она не шла ни в какое сравнение с величественным собором на площади. Готшелл слез с козел, распахнул дверцу и помог Тессе выбраться из кареты. В траве она заметила несколько могильных плит, будто некогда здесь решили устроить кладбище, но потом передумали, да так все и осталось.
        Уже почти стемнело, в ярком свете звезд плыли редкие полупрозрачные облака. Сзади о чем-то шептались Джем и Уилл, а впереди Тесса увидела открытые двери церкви, внутри плясали отблески свечей. Внезапно она почувствовала себя бестелесным призраком, который много веков обитает в этом заброшенном месте — такой далекой и нереальной показалась ей прежняя жизнь в Нью-Йорке. Она поежилась, но не только от холода.
        Тут Тессу кто-то взял за руку, и волос ее коснулось теплое дыхание. Даже не поворачивая головы, она поняла, что это Джем.
        — Ну что, моя суженая?  — прошептал Джем ей прямо в ухо. Он искрился весельем, которое передалось и ей.  — Давай-ка войдем в это логово зверя вместе!
        Тесса взяла его под руку, и они поднялись по ступеням. Оглянувшись, она увидела, что Уилл смотрит не отрываясь им вслед и даже не слышит Готшелла, который трясет его за плечо. Их глаза на миг встретились, но Тесса быстро отвернулась: ничем хорошим такой обмен взглядами обычно не заканчивался, в лучшем случае Уилл вгонял ее в краску, в худшем — толкал на безрассудные поступки.
        Внутри церковь оказалась темной и тесной по сравнению с лондонским Институтом. Все пространство занимали рассохшиеся скамьи со спинками, над ними тускло горели колдовские камни в кованых подсвечниках, крепящихся к стенам. В алтарной части свечи сияли каскадом огней, там стоял седой старик в черном одеянии Сумеречного охотника. Густые волосы и борода взлохмачены, из-под косматых седых бровей выглядывают недобрые стальные глаза, лицо изборождено морщинами. Тесса знала, что ему почти девяносто, но спина у старика была прямая, а торс мощный, как ствол дерева.
        — Юный Херондэйл, не так ли?  — рявкнул старик, когда Уилл шагнул вперед, чтобы представиться.  — Полумирянин-полуваллиец, и обе половины худшие, как говорят.
        — Diolch[14 - Спасибо (валл.).],  — вежливо улыбнулся Уилл.
        — Убогий язык!  — рассвирепел Старквэзер, потом посмотрел на Джема: — Джем Карстаирс, еще один сорванец из Института. Отправить бы вас к черту! Эта самонадеянная девчонка Шарлотта Фэйрчайлд наслала на меня свою ватагу, даже не спросив!  — Йоркширский акцент у хозяина был менее заметен, чем у слуги, но все равно «ай» он произносил почти как «а-а», да еще и с придыханием.  — В их семейке не ведают хороших манер, что отец, что дочь, обойдусь и без них…
        Наконец он уставился горящим взором на Тессу и умолк на середине фразы, открыв рот. Тесса вопросительно посмотрела на Джема, но он не знал, что сказать. А вот Уилл не растерялся и, воспользовавшись паузой, громко объявил:
        — А вот Тесса Грей, сэр. Она всего лишь мирянка, но зато нареченная вот этого Карстаирса и готовится к Посвящению.
        — Мирянка, говоришь?!  — воскликнул Старквэзер, таращась на девушку.
        — Готовится к Посвящению,  — мягко и вкрадчиво повторил юноша.  — Она преданный друг лондонского Института, и мы надеемся, что Тесса вскоре вступит в наши ряды.
        — Мирянка,  — повторил старик и зашелся в приступе кашля.  — Да, нравы уже не те. Что ж, тогда… — Он снова мельком взглянул на девушку, потом повернулся к Готшеллу, который маялся возле багажа: — Возьми Седрика и Эндрю, чтобы отнести вещи наших гостей в комнаты. И передай Эллен, чтобы велела повару накрыть еще на троих к ужину. Боюсь, я забыл предупредить ее, что у нас гости.
        Слуга стоял разинув рот, потом кивнул. Тесса поняла: Старквэзер намеревался выставить их за порог, но в последний момент передумал. Она взглянула на Джема, который тоже был в полном недоумении, а потом на Уилла, стоявшего с невинным видом примерного мальчика из церковного хора. Кажется, другого он и не ожидал от старика.
        — Ну что ж, тогда пошли, нечего тут торчать!  — проворчал Старквэзер, не глядя на Тессу.  — Идите за мной, я покажу вам комнаты.

* * *

        — Ради всего святого!  — воскликнул Уилл, ковыряясь вилкой в буроватом месиве на тарелке.  — Что это такое?
        Тессе и самой не удалось распознать блюдо. Слуги Старквэзера — почти все согбенные старики и старухи, да еще экономка с кислой миной — выполнили его указание и поставили на стол еще три прибора. На ужин подали темное комковатое рагу, которое накладывала из серебряной супницы старуха в черном платье и белом чепце, такая древняя, что Тесса едва усидела на месте, порываясь вскочить и помочь ей. Разложив еду по тарелкам, она зашаркала прочь, оставив Джема, Тессу и Уилла одних. Они переглядывались, не зная, что и делать.
        Для Старквэзера тоже накрыли, но он не пришел. На его месте и Тесса не спешила бы к столу. Рагу было ужасно: переваренные овощи и жесткое мясо, а в тусклом свете гостиной блюдо выглядело совсем несъедобным. В тесной комнатке горело всего несколько свечей, обои на стенах давно потемнели, зеркало над незажженным камином — мутное и грязное. Девушка почувствовала себя неуютно в открытом вечернем платье из синей тафты — его пришлось одолжить у Джессамины, а потом отнести к Софи, чтобы выпустить швы, иначе Тесса в него бы просто не влезла. В полумраке платье казалось синим, как синяк.
        Отсутствие хозяина за ужином было довольно странным — ведь он сам пригласил их к столу, а потом не явился. Когда слуга (кстати, такой же древний, как и та служанка, что подавала рагу) проводил Тессу в комнату, заставленную грубой и массивной мебелью, там оказалось на удивление темно. Будто Старквэзер экономил на освещении, хотя, насколько знала Тесса, колдовской огонь ничего не стоил. Может, хозяину просто нравилась темнота.
        Ее комната была холодной, темной и изрядно зловещей, камин едва тлел и тепла не давал. По обеим сторонам вырезаны молнии, тот же символ украшал и белый кувшин с ледяной водой для умывания. Наскоро вытирая озябшие руки и лицо, Тесса недоумевала, почему он не попался ей в «Кодексе», наверняка ведь означал что-то важное. Лондонский Институт был украшен лишь символами Анклава — ангелом, поднимающимся из озера, или четырьмя буквами «с» и «к», означавшими Соглашение и Совет, Конклав и Консул.
        Повсюду висели старые портреты в тяжелых рамах — в спальне, в коридорах, вдоль лестницы. Переодевшись в вечернее платье, Тесса услышала звонок к ужину и спустилась по лестнице — чудовищному резному сооружению эпохи короля Якова. На площадке она остановилась, чтобы рассмотреть портрет девочки с длинными белокурыми волосами в старомодном платьице и с огромной лентой вокруг маленькой головки. Личико было худое и бледное, но глаза живые и веселые, в отличие от всего остального в этом мрачном доме.
        — Адель Старквэзер,  — раздался голос несколькими ступенями ниже.  — Тысяча восемьсот сорок второй, судя по табличке.
        Тесса повернулась к Уиллу, который стоял, широко расставив ноги и сложив руки за спиной, и хмуро глядел на портрет.
        — В чем дело? Вполне симпатичная девушка… наверно, дочка или внучка Старквэзера.
        Уилл покачал головой, переведя взгляд с портрета на Тессу:
        — Кто бы сомневался. Судя по обстановке, Старквэзеры уже много поколений заправляют здешним Институтом. Видела нарисованные молнии?
        Тесса кивнула.
        — Это символ семьи Старквэзеров. Он здесь встречается повсюду, как и символ Анклава. Если не чаще. Не стоило бы им вести себя так, будто Институт на веки вечные останется за их семьей. Нельзя наследовать пост. Главу назначает Консул, а само здание принадлежит Анклаву.
        — Но ведь родители Шарлотты тоже управляли Институтом до нее!
        — Отчасти поэтому старину Лайтвуда так разбирает. Институты не были задуманы как семейные подряды. Шарлотта получила должность потому, что Консул знает — она ее достойна. Опять же, она — лишь второе поколение. А вот это все… — Уилл обвел рукой портреты и лестничную площадку, подразумевая и странного, одинокого Алоизиуса Старквэзера,  — словом, понятно, почему старик убежден, что может вышвырнуть нас отсюда.
        — Безумен, как хмель, говаривала моя тетушка. Ну что, пойдем к столу?
        Решив проявить галантность, Уилл подал Тессе руку. Она молча кивнула, глядя прямо перед собой: вырядившийся к ужину Уилл был совершенно неотразим, а Тесса пыталась сохранить присутствие духа — сегодня оно ей точно понадобится.
        Джем уже ждал их в гостиной, Тесса села рядом с ним в ожидании хозяина. На тарелке остывало рагу, в бокале краснело вино, но Старквэзера и в помине не было. Уилл пожал плечами и приступил к трапезе, хотя довольно скоро пожалел об этом.
        — Что это такое?!  — продолжал он, поддев злосчастный кусок вилкой и поднеся к носу.
        — Может быть, пастернак?  — предположил Джем.
        — Пастернак с огорода самого Сатаны!  — воскликнул Уилл. Он огляделся по сторонам: — Вряд ли здесь есть пес, которому можно это скормить.
        — Здесь вообще нет домашних животных,  — огорченно заметил Джем, который любил всех зверей без разбору, даже злополучного и злопамятного кота Черча.
        — Видимо, передохли, наевшись пастернака,  — вздохнул Уилл.
        — Да уж,  — печально сказал Тесса, отложив вилку.  — А ведь я так проголодалась!
        — Вон там есть домашние булочки!  — утешил ее Уилл, указывая на укрытую салфеткой корзиночку.  — Впрочем, берегись — они твердые, как камень. Ими можно кидаться в тараканов, если они набросятся на тебя посреди ночи.
        Тесса скорчила рожицу и попробовала вино. Оно оказалось кислым, как уксус. Уилл положил вилку и радостно произнес нечто в духе Эдварда Лира из его «Книги чепухи»:
        Жила-была дева в Нью-Йорке,
        Откушать настроилась в Йорке,
        Но хлебушки были, как камешки,
        А пастернаки, как…

        — Рифмовать «Нью-Йорке» и «Йорке» нельзя!  — перебила Тесса.  — Ты жульничаешь!
        — Знаешь, тут она права,  — откликнулся Джем, вращая в тонких пальцах бокал вина.  — Особенно если учесть, что вполне очевидна рифма «скатерке» или «четверке»!..
        — Добрый вечер.  — В дверном проеме замаячила массивная тень Алоизиуса Старквэзера. Тесса смущенно гадала, сколько же он простоял там.  — Мистер Херондэйл, мистер Карстаирс, мисс…э-э…
        — Грей,  — ответила Теса.  — Тереза Грей.
        — И впрямь.  — Старквэзер не стал извиняться и как ни в чем не бывало уселся во главе стола. Он принес плоский квадратный ящичек, вроде тех, что банкиры используют для бумаг, и положил его прямо на стол. Тесса очень оживилась, увидев надписи на нем — 1825 год и, еще лучше, три группы инициалов: Д.Т.Ш., А.Э.Ш., АХ.М.
        — Небось юная мисс будет довольна, когда узнает, что я внял ее просьбе и рылся в архивах весь день и полночи,  — проворчал Старквэзер. Тесса не сразу поняла, что под «юной мисс» он имеет в виду Шарлотту.  — Повезло ей, что мой отец ничего не выбрасывал. Увидев бумаги, я тут же вспомнил то дело… — Он постучал согнутым пальцем по виску: — Восемьдесят девять, а все помню! Передайте старине Вайланду при случае, что рано мне уходить!
        — Разумеется, сэр,  — серьезно сказал Джем, но в глазах его плясали искорки смеха.
        Старквэзер сделал большой глоток вина из своего бокала и скривился:
        — Это ж надо, какая мерзость!  — Он отставил бокал и порылся в ящичке с документами.  — Итак, есть у нас прошение о компенсации ущерба двум колдунам. Джон и Анна Шейд, супруги. А вот дальше начинаются странности. Иск подан их сыном, Акселем Холлингвортом Мортмэйном, двадцати двух лет. Разумеется, колдуны бесплодны…
        Уилл заерзал на стуле, стараясь не глядеть на Тессу.
        — Мальчика усыновили,  — сказал Джем.
        — Нельзя такого позволять!  — заметил Старквэзер, отхлебывая вино, которое незадолго до этого обругал. На щеках у него заиграл румянец.  — Все равно что отдать ребенка на воспитание волкам. До Соглашения…
        — Есть ли хоть какой-нибудь след, намек на его местопребывание?  — попытался направить беседу в нужное русло Джем.  — Времени у нас почти не осталось…
        — Ну ладно, ладно!  — рявкнул Старквэзер.  — О вашем драгоценном Мортмэйне здесь ни слова. Только о родителях. Их заподозрили, когда выяснилось, что у колдуна Джона Шейда находится во владении Белая книга. Сами понимаете, сколь это мощная книга заклинаний, да к тому же похищенная из лондонского Института в тысяча семьсот пятьдесят втором году при крайне подозрительных обстоятельствах. В этой книге собраны подчиняющие и освобождающие заклинания — как привязать душу к телу или как освободить ее, смотря по необходимости. Выяснилось, что колдун пробовал оживлять неодушевленные предметы. Он выкапывал или покупал трупы у студентов-медиков, заменяя поврежденные части тела механическими. Потом пытался их оживить. Некромантия — грубейшее нарушение Закона, а Соглашения тогда еще не были приняты. Боевая группа Анклава ворвалась к нему в логово и уничтожила обоих колдунов.
        — А что стало с ребенком?  — спросил Уилл.  — С Мортмэйном?
        — Исчез, как и не было!  — ответил Старквэзер.  — Мы искали, но не нашли. Решили, что он погиб, а потом вдруг этот наглый иск о компенсации. Даже его адрес…
        — Его адрес?! — воскликнул Уилл. В свитке, который они читали в Институте, об этом не было ни слова.  — Лондонский адрес?
        — Нет же, прямо тут, в Йоркшире.  — Старквэзер постучал по странице сморщенным пальцем.  — Поместье Рэвенскар. Огромная развалюха к северу отсюда — уже десятки лет как заброшен. Ума не приложу, откуда у Мортмэйна деньги, ведь Шейды жили в другом месте.
        — И все-таки,  — заметил Джем,  — это уже точка отсчета. Даже если там никто не живет, то могли остаться какие-нибудь вещи. Или он наведывается туда время от времени.
        — Пожалуй,  — без особого энтузиазма протянул Старквэзер.  — Впрочем, большую часть имущества Шейдов разобрали на трофеи.
        — Трофеи,  — тихо повторила Тесса.
        В «Кодексе» говорилось, что в случае нарушения Закона жителем Нижнего мира охотник, поймавший его, имел право на любое имущество нарушителя. Военные трофеи. Тесса посмотрела на Джема и Уилла — Джем глядел на нее с тревогой, а взгляд Уилла был совершенно непроницаем. Неужели она и правда принадлежала к тем существам, которые враждовали с Сумеречными охотниками — такими, как Джем и Уилл?
        — Трофеи,  — пробурчал Старквэзер, допивший свой бокал и принявшийся за вино Уилла, к которому тот даже не притронулся.  — Интересуетесь, да? У нас в Институте целая коллекция, получше лондонской, между прочим. По крайней мере, так говорят. Пошли за мной, я вам все покажу и закончу сию грустную историю, хотя рассказывать почти нечего.
        Тесса беспомощно взглянула на Уилла и Джема, но они уже поднялись из-за стола и направились следом за стариком. Старквэзер говорил на ходу и шел большими шагами, не оборачиваясь, остальные едва поспевали за ним.
        — Всегда был невысокого мнения об этих компенсациях,  — ворчал старик, ведя их по очередному темному каменному коридору.  — Нечисть совсем обнаглела: думают, чуть что — и можно требовать возмещения ущерба. Мы делаем всю грязную работу, и хоть бы спасибо кто сказал, подавай им еще, и еще, и еще! Вы согласны, джентльмены?
        — Вот сволочи!  — поддакнул Уилл, думая о своем. Джем искоса взглянул на друга.
        — Именно!  — рявкнул довольный Старквэзер.  — Не стоит так выражаться в присутствии леди, но… Этот Мортмэйн заявил протест, утверждая, что Анна Шейд, жена колдуна, не участвовала в делах мужа и даже ничего не знала о них. Якобы ее смерть не была оправданной, посему сын хотел, чтобы виновных привлекли к суду за «убийство» — он так и выразился — и вернули имущество родителей.
        — А Белую книгу он тоже потребовал обратно?  — спросил Джем.  — Ведь для колдуна даже владеть такой книгой — серьезное преступление…
        — Еще бы! Но ее вернули в библиотеку лондонского Института, где она находится и по сей день. Разумеется, никто не собирался отдавать ее Мортмэйну.
        Тесса принялась считать в уме: если сейчас ему восемьдесят девять, то на момент гибели Мортмэйнов было двадцать шесть лет.
        — Вы были там?
        — Был где?  — Он скользнул по ней красными глазами — даже теперь, слегка захмелев, старик избегал смотреть ей в лицо.
        — Вы сказали, что Анклав отправил боевую группу разобраться с Шейдами. Вы были с ними?
        Старквэзер помялся, потом пожал плечами и отрывисто сказал:
        — Был. Недолго мы с ними возились, Шейды совсем не ожидали. Помню, как они лежали в крови. Первый раз видел мертвых колдунов, даже не подозревал, что кровь у них красная. До этого думал, что она зеленая или синяя.  — Старик снова пожал плечами.  — Нам, точнее, отцу достались их мантии — чем не шкура тигра! Черт побери, вот это было время!
        Он ухмыльнулся во весь рот, и Тесса почему-то вспомнила Синюю бороду и комнату, в которой он держал останки убитых жен. Девушку прошиб холодный пот.
        — У Мортмэйна не было ни единого шанса, не так ли?  — тихо сказала она.  — Нелепая претензия, неверная формулировка — он никогда не получил бы компенсацию.
        — Ни в коем разе! Все это чепуха — как это жена не знала, чем занят муж?! Да она по уши увязла в его грязных делишках! К тому же Мортмэйн был им не родной. Скорее домашняя зверюшка, чем сын. Держу пари, колдун разобрал бы его на запчасти для опытов без лишних сантиментов! Должен быть благодарен, а не требовать суда над охотниками…
        Старик умолк, потому что они подошли к тяжелой двери в конце коридора. Прислонившись к стене, он взглянул на них из-под косматых бровей и усмехнулся:
        — Бывали когда-нибудь в Хрустальном дворце[15 - Хрустальный дворец в лондонском Гайд-парке был построен в 1850 — 1851 гг. из железа и стекла к Всемирной выставке 1851 г.]? Так вот, здесь получше будет.
        Он толкнул дверь плечом, и все озарилось ярким светом. Пожалуй, это была единственная хорошо освещенная комната в доме.
        Повсюду стояли застекленные шкафчики, над каждым сияла колдовская лампа, ярко освещая их содержимое. Тесса увидела, как застыл Уилл, а Джем потянулся к ней, больно схватив за руку, и попытался удержать, но девушка рванула вперед и уставилась на экспонаты.
        Трофеи. Золотой медальон с дагерротипом смеющегося ребенка. Пятна засохшей крови на нем. Старквэзер вещал, как надо выковыривать серебряные пули из убитых оборотней и переплавлять для повторной отливки. В одном из шкафчиков стояла полная миска с такими пулями, забрызганными кровью. Клыки вампиров, много клыков — целые грозди. Кусочки прозрачной вуали или другой тонкой ткани под стеклом. Да ведь это крылышки фей, запоздало сообразила Тесса. Гоблин с открытыми глазами, плавающий в банке с мутной жидкостью,  — такого же они с Джессаминой как-то повстречали в парке.
        И останки колдунов. Высушенные руки с длинными когтями, как у миссис Блэк. Голый череп, похожий на человеческий, с клыками вместо зубов. Сосуды с помутневшей кровью. Старквэзер увлеченно рассказывал, сколько стоят останки, особенно с колдовской меткой, на Нижнем рынке. У Тессы закружилась голова и защипало глаза, ей стало душно.
        Девушка обернулась, руки и ноги дрожали. Джем и Уилл внимали Старквэзеру с неприкрытым ужасом, а старик демонстрировал им очередной трофей — закрепленную на подставке голову, очень похожую на человеческую. Кожа посерела и ссохлась, пергаментом обтянув кости. Череп венчали небольшие спиральные рожки.
        — А это был колдун из Лидса,  — рассказывал охотник.  — Да, задал он мне жару!..

* * *

        Голос Старквэзера доносился словно издалека, Тесса вдруг почувствовала необычайную легкость — ей показалось, что она куда-то плывет. Нахлынула темнота, потом ее обняли чьи-то руки, и она услышала голос Джема. До нее долетали только обрывки слов: моя невеста… никогда… останки… вида крови… такая чувствительная…
        Тессе хотелось вырваться из рук Джема, броситься к Старквэзеру и ударить изо всех сил, но она бы провалила все задание. Она зажмурилась и крепче прижалась к груди Джема, вдыхая его запах. От него пахло мылом и сандаловым деревом. Потом кто-то чужой прикоснулся к ней и оторвал ее от Джема. Служанки Старквэзера. Девушка слышала, как старик велел им отвести ее наверх и уложить в постель. Открыв глаза, Тесса увидела встревоженное лицо Джема — он смотрел ей вслед, пока слуги вели девушку вон из комнаты с трофеями.

* * *

        В ту ночь она долго не могла уснуть, а когда наконец забылась тяжелым сном, ей приснился кошмар. Во сне она оказалась привязана к кровати в доме Темных сестер…


        Свет струился из окон, как тягучий серый туман. Дверь открылась, и вошла миссис Дарк, за ней ее сестра без головы, из обрубка шеи торчал белый позвонок.
        — А вот и наша прелестная-прелестная принцесса!  — сказала миссис Дарк, хлопая в ладоши.  — Представляете, сколько мы получим за нее: одни белые ручки по сотне потянут, а за глазки — целую тысячу! За голубые платят больше, но что поделаешь!
        Она хихикнула, и кровать завертелась. Тесса закричала и провалилась в темноту. Над ней нависло лицо Мортмэйна, тонкие черты искажены в гримасе удивления.
        — Говорят, прекрасная жена дороже жемчугов. А сколько стоит девочка-ведьма?
        — Говорю тебе, посади ее в клетку, и пусть чернь глазеет на нее за деньги!  — воскликнул Нат, и вдруг Тесса увидела железные прутья вокруг кровати. Он засмеялся, красивое лицо обезобразила презрительная усмешка.
        Рядом стоял Генри и качал головой:
        — Я разобрал ее на части, но не могу понять, почему сердце до сих пор бьется. Любопытно, не правда ли?  — Он разжал пальцы, и Тесса увидела что-то красное и живое, пульсирующее и извивающееся, как рыба, выброшенная из воды и хватающая воздух открытым ртом.  — Смотрите, здесь две абсолютно равные половины…

        — Тесса!  — настойчиво звал чей-то голос.  — Тесса, проснись! Проснись, это только сон!
        Кто-то тряс ее за плечи. Девушка распахнула глаза и узнала мрачную темную спальню в йоркском Институте. Она запуталась в простынях, ночная рубашка была мокра от пота и липла к телу, кожа горела. Она все еще видела Темных сестер, Ната, хохочущего над ней, и Генри, препарирующего ее сердце.
        — Это только сон?  — воскликнула она.  — Такой настоящий, такой настоящий… — Она осеклась.  — Уилл,  — прошептала девушка.
        На Уилле был все тот же костюм, правда изрядно помятый, черные волосы растрепаны, будто он лег спать не раздеваясь. Он все еще крепко держал ее за плечи, и она чувствовала тепло его рук через тонкую ткань рубашки.
        — Что тебе снилось?  — спросил Уилл спокойным голосом, будто ничего особенного не происходило и он не сидел на краешке ее кровати посреди ночи.
        Вспомнив свой кошмар, Тесса содрогнулась:
        — Мне снилось, что меня разобрали на части и все это выложили на всеобщее обозрение — чтобы Сумеречные охотники смотрели и смеялись…
        — Тесс!  — Уилл нежно прикоснулся к ее волосам, отводя выбившиеся прядки за уши. Ее тянуло к нему, как магнитом. Ужасно хотелось обнять его обеими руками, положить голову на плечо.  — Будь он проклят, этот старый черт Старквэзер! Все, что ты видела в той комнате… знай, теперь, после принятия Соглашения, такого никто не допустит! Трофеи теперь запрещены! Это просто ночной кошмар.
        Ну нет, это теперь она видит сон. Она немного привыкла к темноте; глаза Уилла светились, как у кота, и казались небесно-синими. Она судорожно вздохнула и почувствовала, что ее легкие наполнились его запахом — соль, поезда, дым и дождь… А вдруг он бродил по улицам ночного Йорка, как любил гулять в Лондоне?
        — Где ты был? От тебя пахнет ночью.
        — Пустился во все тяжкие. Как всегда.  — Он коснулся ее щеки теплыми мозолистыми пальцами.  — Теперь ты заснешь? Завтра нам рано вставать — поедем в поместье Рэвенскар. Старквэзер дает карету, чтобы мы добрались туда и все проверили. Ты, разумеется, можешь побыть в Институте, ехать с нами необязательно.
        — Остаться одной в этом огромном мрачном доме?  — Она поежилась.  — Ни за что!
        — Тесс,  — почти нежно произнес Уилл.  — Верно, тебе приснился какой-то особый кошмар. Обычно ты мало чего боишься.
        — Просто ужас! Мне даже Генри приснился. Он разобрал мое сердце, как будто я — заводной механизм!
        — Ну, все понятно. Фантазия чистой воды! Будто Генри может быть опасен для кого-нибудь, кроме самого себя,  — сказал Уилл. Когда Тесса не оценила шутки, он горячо добавил: — Я не позволю никому тронуть тебя даже пальцем! Тесс, ты ведь знаешь!
        Их взгляды встретились. Тесса подумала, что, когда он рядом, ее будто подхватывает волной прибоя… и бороться с ней нет никаких сил… Она вспомнила их встречу на чердаке, потом на крыше Института. Уилл склонился к ней, будто его тоже влекло той самой волной. Притяжение казалось таким же естественным, как потребность дышать. Так просто — поднять голову и прикоснуться губами к его губам. Тесса почувствовала его легкое дыхание и услышала вздох облегчения, будто у него груз упал с плеч. Он протянул руки к ее лицу, девушка закрыла глаза, и вдруг в голове зазвенел непрошеный голос: «У Сумеречного охотника, путающегося с ведьмами, нет будущего».
        Она поспешно отвернулась, губы скользнули по ее щеке. Уилл отпрянул, и в его широко открытых глазах девушка прочла удивление и боль.
        — Нет. Я не уверена в этом, Уилл.  — Голос ее задрожал.  — Ты мне все очень доступно объяснил в прошлый раз — считаешь меня игрушкой, не так ли? Не стоило тебе приходить, это неправильно и неприлично.
        Он горестно всплеснул руками:
        — Но ты звала…
        — Не тебя.
        Уилл промолчал и тяжело вздохнул.
        — Уилл, ты сожалеешь о том, что сказал на крыше? В день похорон Томаса и Агаты, помнишь?  — Впервые она заговорила об этом вслух.  — Можешь признать, что все не так?
        Он уронил голову, и черные пряди упали, закрыв лицо. Тесса сжала кулаки, пытаясь сдержаться,  — ей хотелось убрать волосы с лица Уилла и взглянуть ему в глаза.
        — Нет,  — очень тихо ответил он.  — Нет, да простит меня Ангел, я не могу этого признать.
        Тесса отпрянула, обхватила колени руками и отвернулась:
        — Уйди. Пожалуйста, уйди, Уилл.
        — Тесса!..
        — Пожалуйста!
        Оба долго молчали. Уилл встал, заскрипела кровать, потом половицы; дверь захлопнулась. Тесса упала как подкошенная, чувствуя подушки где-то под спиной и уставившись в потолок; в голове вертелись вопросы, на которые не было ответа. Зачем приходил Уилл? Почему был так нежен, если он ее презирает? И почему, если он хуже всех на свете, ей так больно и кажется, что она допустила ужасную ошибку?
        Утро выдалось на удивление ясным и солнечным, словно кто-то сжалился и пролил бальзам на больную голову и измученное тело Тессы. Выбравшись из кровати, где проворочалась без сна почти всю ночь, она оделась сама, поскольку мысль о помощи древних, полуслепых служанок вызывала у нее ужас. Застегивая пуговицы на жакете, Тесса поймала свое отражение в мутном зеркале. Под глазами — черные круги, лицо бледное, будто вымазано мелом.
        Уилл и Джем уже расположились в гостиной в ожидании завтрака. Подали подгоревшие тосты, бледный чай, варенье и совсем забыли про масло. К ее приходу Джем уже поел, а Уилл увлеченно разрезал тост на мелкие кусочки и складывал из них неприличные символы.
        — И что же это такое?  — с любопытством спросил Джем.  — Смахивает на…
        Тут он заметил Тессу и с улыбкой пожелал ей доброго утра.
        — Доброе утро,  — ответила она и села подальше от Уилла.
        Он быстро взглянул на нее, но ничем не выдал, что помнит о событиях прошлой ночи.
        Джем озабоченно посмотрел на нее и сказал:
        — Тесса, как ты себя чувствуешь? После вчерашнего… — Он замолк на середине фразы, потом поспешно толкнул Уилла под руку, смешав замысловато разложенные кусочки тоста на его тарелке, и громко произнес: — Утро доброе, мистер Старквэзер!
        Незаметно вошедший в комнату Старквэзер был в том же темном плаще, что и вчера. Он злобно воззрился на Джема и произнес, тщательно выговаривая слова:
        — Карета подана, хотите успеть домой к обеду — поторапливайтесь. К тому же вечером она мне самому понадобится. На обратном пути Готшелл высадит вас прямо на станции, нечего тут засиживаться. Полагаю, вы получили нужные сведения.
        Это был не вопрос, но Джем вежливо кивнул в ответ и сказал:
        — Да, сэр. Очень любезно с вашей стороны, сэр.
        Взгляд Старквэзера скользнул по Тессе, потом старик повернулся и зашагал прочь, черный плащ развевался и хлопал по ногам. Вылитый стервятник, подумала девушка, вспомнила забитую «трофеями» комнату и содрогнулась.
        — Тесса, ешь быстрее, пока он не передумал насчет кареты,  — посоветовал Уилл, но она лишь покачала головой:
        — Я не голодна.
        — Хотя бы чаю попей.
        Уилл налил чай, добавил молока и сахара. Вышло слишком сладко, но подобная забота была совершенно несвойственна Уиллу — даже если учесть, что он лишь пытался ее поторопить,  — и Тесса выпила всю чашку, умудрившись проглотить пару кусочков тоста. Юноши отправились за верхней одеждой и багажом, Тесса наконец отыскала дорожный плащ, шляпу и перчатки, и вот трое друзей уже стоят у главного входа йоркского Института, щурясь в лучах бледного солнца.
        Старквэзер сдержал слово: карета с четырьмя переплетенными «с» и «к» на дверце ждала их во дворе. Старый седой кучер с длинной бородой сидел на козлах, покуривая чируту. Когда молодые люди подошли к экипажу, он щелчком отбросил ее в сторону и уселся поудобнее, прищурившись из-под набрякших век.
        — Черт возьми, да это же снова Старый Мореход!  — воскликнул Уилл, но никто не обратил внимания на его шутку.
        Он забрался в карету и протянул руку Тессе, Джем сел последним, захлопнул дверь и велел кучеру трогать. Тесса сидела рядом с Уиллом на узкой скамье и вдруг коснулась его плечом; он тут же сжался, и Тесса отодвинулась, закусив губу. Казалось, прошлой ночью ничего не случилось — от былой нежности не осталось и следа, он снова вел себя так, будто она прокаженная.
        Кучер резко тронул с места, Тесса едва не упала на Уилла, но удержалась, прильнув к окошку. Все трое молчали, экипаж прокатился по узкой, вымощенной брусчаткой Стоунгэйт-стрит, потом проехал под широким плакатом, расхваливавшим гостиницу «Старая звезда». Когда они миновали крепостную стену, Уилл немного оживился и, сделав страшные глаза, поведал Тессе, что раньше здесь выставляли на всеобщее обозрение головы предателей, насаженные на пики. Тесса скорчила рожицу, но промолчала.
        Вскоре они выехали за город, но суровый и грозный ландшафт не радовал — зеленые холмы в пятнах серого дрока перемежались темными скалами. Зелень лугов перечеркивали каменные стены сухой кладки, не дававшие овцам разбредаться, то тут, то там виднелись одинокие домишки. Серые перистые облака оттеняли синеву бездонного неба.
        Тесса не смогла бы точно сказать, долго ли они были в пути, но вот вдали замаячили высокие каменные трубы большого особняка. Джем снова выглянул в окошко и окликнул кучера, после чего экипаж сбавил ход и остановился.
        — Но мы ведь еще не доехали,  — удивилась Тесса.  — Если это поместье Рэвенскар…
        — Не можем же мы явиться прямо к главному входу, сама подумай!  — ответил ей Уилл, а Джем спрыгнул на землю и подал девушке руку. Под ногами оказалась мокрая, глинистая почва. Уилл спрыгнул следом и добавил: — Нужно осмотреться. Воспользуемся датчиком Генри для обнаружения демонических сущностей, а то угодим прямиком в ловушку.
        — Неужели его датчик работает?
        Тесса подхватила юбки, чтобы не испачкать в грязи, и они втроем зашагали по дороге. Оглянувшись, она увидела, что кучер уже заснул, удобно устроившись на облучке и закрыв лицо шляпой. Пейзаж вокруг был тот же — огромное серо-зеленое лоскутное одеяло, обрамленное холмами, на которых проплешинами выступали глинистые склоны, короткая, словно подстриженная трава (видимо, здесь часто паслись овцы), изредка попадались густые заросли скрюченных и узловатых деревьев. Была в этом месте суровая красота, но Тесса не смогла бы жить в таком захолустье. Она поежилась.
        Джем усмехнулся, поняв Тессу с полувзгляда:
        — Городская девчонка!
        Тесса рассмеялась:
        — Я и правда размышляла, как странно родиться и вырасти в такой глухомани!
        — Те края, где я вырос, не особо отличаются от этой глуши,  — неожиданно откликнулся Уилл, немало удивив своих спутников.  — И там вовсе не так безлюдно и одиноко, как кажется. Люди часто навещают друг друга, просто ехать чуть дольше, если сравнивать с Лондоном. Но уж и гостят они как следует — к чему тащиться в такую даль, если через день-два уже покидать радушных хозяев? Некоторые друзья жили у нас неделями.
        Тесса смотрела на Уилла во все глаза — он так редко вспоминал свое прошлое, что девушке иногда казалось, будто его и не было вовсе. Джем тоже смешался, но быстро оправился от удивления:
        — А я согласен с Тессой! Всю жизнь прожил в большом городе, постоянно в толпе. Да я бы ночей не спал, если знал бы, что я один — и на десятки миль вокруг никого нет!
        — А в городе повсюду грязь, все дышат друг другу в затылок,  — возразил Уилл.  — Когда я впервые приехал в Лондон, то настолько уставал от постоянного мельтешения, что мне едва удавалось сдержаться — хотелось схватить ближайшего прохожего, заступившего мне дорогу, и нанести ему травмы, несовместимые с жизнью!
        — С тех пор ты мало изменился,  — не удержалась Тесса, но Уилл только прыснул от смеха, а потом резко умолк, вглядываясь в открывшийся их взорам особняк Рэвенскар.
        Джем присвистнул, и Тесса поняла, почему издали были видны только каменные трубы: особняк стоял в глубокой впадине меж трех холмов, вокруг него поднимались почти отвесные склоны — казалось, он лежит в гигантской ладони. Тесса, Джем и Уилл глядели на него вниз с вершины холма. Само строение было большим и очень старым — огромная груда камней, которым много сотен лет. Подъездная аллея изгибалась дугой и вела к массивным дверям парадного входа. Признаков запустения не было и в помине — ни сорняков на подъездной аллее или дорожках к хозяйственным постройкам, ни выбитых стекол в узких высоких окнах.
        — Здесь явно кто-то живет,  — заметил Джем, озвучив вертевшиеся в голове Тессы мысли. Он начал спускаться по склону, заросшему высокой травой.  — Может, если…
        Вдруг послышался стук колес, и Джем не договорил. На миг Тессе показалось, что их кучер приехал за ними, но это был совсем другой экипаж — крепкая карета для дальних поездок миновала ворота и покатилась прямо к особняку. Джем быстро спрятался в траве, Уилл и Тесса присели рядом. Они увидели, как карета остановилась перед входом и кучер спрыгнул с козел, чтобы открыть дверцу.
        Наружу выбралась девочка лет четырнадцати-пятнадцати на вид: еще слишком мала, чтобы носить взрослую прическу, судя по длинным распущенным волосам. На ней было простое синее платье, сшитое, однако, по последней моде. Кивнув кучеру, девочка замерла на лестнице и оглянулась, посмотрев прямо туда, где прятались Джем, Уилл и Тесса. Разумеется, их нельзя было заметить в высокой траве, но все же…
        Они сидели слишком далеко, чтобы разглядеть ее, виден был лишь бледный овал лица в ореоле черных волос. Тесса хотела спросить у Джема, нет ли у него с собой подзорной трубы, но вдруг Уилл застонал — она никогда не слышала такого ужасного, исполненного невыносимой боли стона, будто сокрушительный удар выбил из юноши дух.
        Но потом поняла, что это был не просто стон, а слово, и не просто слово, а имя. И не просто имя — он уже произносил его прежде.
        — Сесилия!..

        Глава 6
        Печать молчания

        Сокрыты надежно печатью молчания
        Мечты, желанья и страсти в душе.
        Но если откроешь тайну звучания,
        То прелести прежней не будет уже.

Шарлотта Бронте,
«Вечерние утехи»

        Двери огромного дома распахнулись, девушка вошла. Экипаж тряско прогрохотал по дорожке к каретному сараю, обогнув здание. Уилл, шатаясь, поднялся на ноги. Его лицо стало серым, как пепел погасшего костра.
        — Сесилия… — повторил юноша с изумлением и ужасом.
        — Да кто такая эта Сесилия?!  — воскликнула Тесса, вставая с земли и стряхивая травинки и репьи с платья.
        — Уилл… — Джем уже был рядом с другом и обнимал его за плечи.  — Уилл, скажи что-нибудь! Ты будто призрак увидал.
        — Сесилия… — Уилл глубоко вздохнул.
        — Это мы уже слышали!  — жестко сказала Тесса, изо всех сил стараясь спрятать раздражение. Нельзя разговаривать так с человеком, который утратил душевное равновесие, да к тому же упорно смотрит в никуда, периодически бормоча лишь одно слово: «Сесилия».
        Но Уилл ее будто и не слышал.
        — Моя сестра. Сесилия. Она… Господи! Ей было всего девять, когда я ушел из дому.
        — Сестра!  — сказал Джем, а Тесса почувствовала, будто разомкнулись ледяные пальцы, сжимавшие ей сердце, и тут же чертыхнулась про себя. Да какая разница, сестра или возлюбленная? Ее это уже не касается!
        Уилл брел вниз по склону холма, шатаясь, путаясь в зарослях вереска и не разбирая дороги. Джем бросился следом и схватил его за рукав:
        — Уилл, не надо!..
        — Пусти! Если там Сесилия, то и остальные тоже… там моя семья!
        Тесса поспешила следом, поскользнулась на каменной осыпи и сморщилась от боли.
        — Такого просто не может быть, Уилл! Это дом Мортмэйна, так сказал Старквэзер. Ты же видел бумаги!
        — Я сам знаю!  — Уилл сорвался на крик.
        — Может быть, Сесилия в гости к кому-нибудь приехала…
        — В Йоркшир, одна?!  — скептически воскликнул Уилл.  — И карета наша. Я сразу ее узнал. У нас вообще нет другой кареты. Значит, моя семья как-то замешана. Их заставили заниматься этими грязными делами, и я… я должен предупредить их!
        Он снова бросился вниз по склону.
        — Уилл!  — крикнул Джем, помчался следом и схватил его за пальто.
        Уилл вывернулся и отпихнул Джема, но не очень сильно. Тесса слышала, как Джем уговаривал друга образумиться, ведь столько лет он успешно справлялся, и нельзя вот так все испортить. А потом все смешалось — Уилл закричал, Джем потащил его обратно наверх, Уилл поскользнулся, и оба клубком покатились вниз по склону. Наконец они наткнулись на большой камень. Джем прижал Уилла к земле и придавил горло локтем.
        — Слезь с меня!  — дернулся Уилл.  — Ты ничего не понимаешь! Твоя-то семья погибла…
        — Уилл!  — Джем схватил его за грудки и тряхнул.  — Я все понимаю! Если не хочешь, чтобы и твоя семья погибла, слушай меня!
        Уилл резко затих. Потом он прокашлялся и попытался сказать:
        — Джеймс, ради бога!.. Я не хотел…
        — Смотри!  — Джем указал вдаль, крепко держа друга.  — Вон там. Смотри!
        Тесса посмотрела, куда он указывал, и застыла на месте. Они спустились до середины склона, а на вершине холма неподвижным часовым стоял автомат. Девушка вмиг узнала его, хотя этот был совсем не похож на тех, которых Мортмэйн подсылал к ним прежде. Те по крайней мере пытались казаться людьми. А сейчас над ними маячило долговязое металлическое создание на шарнирах, с изогнутым корпусом, тонкими ногами и руками как пилы.
        Он стоял совершенно молча и неподвижно, отчего Тессе стало жутко. Нельзя сказать наверняка, смотрел ли автомат на них, на гладкой голове зияла лишь щель вместо рта, в которой сверкали железные зубы. Глаз у чудовища не было вообще.
        Тесса подавила рвавшийся из горла крик. Это всего лишь автомат. Она уже видела их прежде. Она не закричит.
        Уилл уставился на машину, приподнявшись на локте:
        — Во имя Ангела…
        — Эта штука наверняка следила за нами!  — прошептал Джем.  — Я заметил блеск металла по дороге сюда, еще в карете. Думал, мне показалось. Зато теперь уверен… Уилл, если вырвешься и побежишь, то приведешь их прямо к дверям, а там может быть твоя семья…
        — Понял,  — уже спокойнее ответил Уилл.  — Я не пойду к дому. А теперь слезь с меня!
        Джем все еще сомневался.
        — Именем Разиэля клянусь!  — прошипел Уилл сквозь зубы.  — Отпусти!
        Джем откатился в сторону и встал, Уилл тоже вскочил, оттолкнул Джема и, не глядя на Тессу, бросился бежать. Он помчался не к дому, а вверх по склону — прямо к механическому созданию на вершине. Джем пошатнулся, ловя воздух ртом, потом выругался и ринулся за другом.
        — Джем!  — закричала Тесса, но он уже не слышал, пытаясь догнать Уилла.
        Автомат тоже исчез. Тесса в сердцах пробормотала пару неподобающих юной леди слов, подхватила юбки и помчалась следом.
        Бежать вверх по мокрому и скользкому йоркширскому холму сквозь колючие кусты, да еще в таком наряде, было нелегко. Только после занятий в удобном тренировочном костюме Тесса поняла, почему мужчины всегда проворны и точны и как им удается так быстро бегать. Ее нынешнее платье было неимоверно тяжелым, каблуки застревали между камнями, а корсет не давал вздохнуть.
        Когда она добралась до вершины, Джем уже исчез в густых зарослях. Тесса заметалась, но ни дороги, ни кареты Старквэзера нигде не было видно. Сердце билось в груди, как птица, но девушка бросилась вдогонку за Джемом.
        Рощица оказалась довольно большой и тянулась вдоль гребня холма. Как только Тесса нырнула под сень деревьев, свет померк — толстые ветви плотно сплелись, и лучам солнца было не пробиться сквозь листву. Она почувствовала себя Белоснежкой в дремучем лесу. Тесса беспомощно огляделась, но следов юношей не нашла — ни сломанных веток, ни примятой травы. Вдруг что-то блеснуло — из-за дерева выскочил автомат и кинулся к ней.
        Она закричала, бросилась прочь и тут же упала, запутавшись в юбках. Существо попыталось вонзить в нее длинную и шипастую, как у богомола, руку, но Тесса откатилась в сторону, и железная конечность вошла в землю. Девушка увидела валявшуюся рядом ветку, потянулась, сомкнула пальцы и едва успела поднять ее, как автомат напал снова. Вспомнив все, чему ее учил Габриэль, Тесса попыталась отбить удар второй страшной руки.
        Ветку автомат с треском переломил, потянулся к горлу девушки, конечность раскрылась, и на концах защелкали когтистые железные пальцы. Внезапно что-то судорожно затрепетало у нее на груди, прямо между ключицами. Механический ангел. Замерев, Тесса увидела, что существо отдернуло железную руку, из одного «пальца» хлынула черная жидкость. Потом автомат пронзительно взвыл и рухнул, испуская такую же жидкость из сквозной дыры в груди.
        Тесса села и изумленно уставилась на подоспевшего Уилла. Он стоял с непокрытой головой, а в волосах запутались листья и травинки. В руках его был меч, с которого стекали на землю черные капли. Следом подоспел Джем с колдовским камнем, сиявшим сквозь пальцы юноши. Уилл снова вонзил меч в останки автомата, почти разрубив его пополам. Внутри виднелось ужасное месиво из трубок, проводов и некогда живой плоти.
        Джем посмотрел на Тессу. Его глаза были серебряными, как ртуть. Уилл, хотя и спас девушку, даже не взглянул на нее. Он отвел ногу назад и изо всех сил пнул металлический корпус. Раздался глухой звон.
        — Говори,  — процедил юноша сквозь зубы.  — Что тебе здесь надо? Ты следил за нами?
        Рот с бритвенно-острыми краями открылся, и металлический голос проскрежетал:
        — Я… предупреждение… от Магистра.
        — Предупреждение кому? Семье в поместье? Говори!
        Уилл хотел снова пнуть автомат, но Джем положил руку на плечо друга и напомнил:
        — Уилл, он ведь не чувствует боли! Пусть лучше скажет, что ему велел Магистр.
        — Предупреждение… тебе, Уилл Херондэйл… и всем нефилимам… — Голос автомата звучал как скрежет неисправной машины.  — Магистр говорит… прекратите расследование. Прошлое… прошло. Оставьте Мортмэйна в покое, или твоя семья за все заплатит. Не смей к ним приближаться, не вздумай предупредить их. Тогда они погибнут.
        Джем посмотрел на Уилла — лицо все еще серое, но щеки вспыхнули от ярости.
        — Как он заманил их сюда? Он угрожал моей семье? Что он сделал?
        Существо загудело, раздался щелчок, и оно снова повторило:
        — Я… предупреждение… от Магистра.
        Уилл зарычал, как зверь, и взмахнул мечом. Тесса вспомнила Джессамину в Гайд-парке, рвущую в клочья злобного гоблина своим кружевным зонтиком. Уилл ожесточенно рубил автомат, пока Джем не остановил его, крепко обхватив друга и оттащив в сторону.
        — Уилл, хватит уже!  — сказал Джем, оглядываясь. За деревьями что-то мелькнуло. Теперь и Тесса с Уиллом увидели движущиеся тени — такие же автоматы, много.  — Пора идти, мы должны увести их подальше отсюда.
        Уилл заколебался.
        — Ты же знаешь, что туда нельзя!  — отчаянно воскликнул Джем.  — Если ничто другое тебя не остановит, вспомни про Закон. Из-за нас они попадут в беду, и Анклав пальцем не шевельнет, чтобы помочь им, ведь они больше не Сумеречные охотники… Уилл!
        Уилл медленно опустил руку. Джем все еще держал его за плечи, а он не мог отвести взгляд от груды железа у ног. Черная жидкость стекала с клинка и выжигала траву.
        Тесса перевела дух, только теперь заметив, что стоит задержав дыхание. Кажется, Уилл услышал ее, поднял голову и встретился с ней взглядом. Она резко отвернулась — в его глазах застыла такая боль и мука, что не было сил смотреть.
        Потом они спрятали останки разбитого автомата, забросав их землей и прикрыв стволом упавшего дерева. Тесса помогала, как могла, хотя многочисленные юбки изрядно мешали. Она перемазалась в земле не меньше Уилла и Джема.
        Никто не сказал ни слова, все работали в мрачном молчании. Закончив, Уилл направился к выходу из рощицы; Джем освещал путь колдовским камнем. Из леса вышли почти к самой карете Старквэзера, где Готшелл дремал как ни в чем не бывало. Казалось, они оставили его лишь несколько минут назад.
        Старик и виду не подал, что удивлен их взъерошенным состоянием — друзья вернулись потные, измазанные грязью, в волосах листья и трава. Он даже не спросил, нашли ли они то, за чем ехали. Только буркнул что-то в знак приветствия, подождал, пока они заберутся внутрь, прицыкнул на лошадей и, развернув экипаж, направился в Йорк.
        Сквозь открытые шторки виднелось серое небо, по которому неслись черные тучи, сливаясь с горизонтом.
        — Будет дождь,  — заметил Джем, убрав влажные серебристые волосы со лба.
        Уилл промолчал. Он сидел, уставившись в окно, и глаза его были словно воды Арктики темной ночью.
        — Сесилия,  — начала Тесса нежно, решив на время сменить тон. Уилл выглядел совершенно несчастным — такой же безжизненный, как расстилавшиеся за окном болота.  — Вы очень похожи с сестрой!
        Уилл снова промолчал. Тесса, сидевшая рядом с Джемом на жесткой скамье, поежилась. В карете было холодно, а ее одежда промокла. Джем нагнулся, достал из-под сиденья потрепанный плед и накрыл их обоих. Тесса почувствовала, что от Джема исходит жар, будто его лихорадит. Девушке отчаянно захотелось прильнуть к нему, чтобы согреться.
        — Уилл, тебе холодно?  — спросила она, но юноша лишь покачал головой, глядя невидящим взором на проносящиеся за окном холмы. Девушка в отчаянии взглянула на Джема.
        — Уилл,  — начал Джем, тщательно проговаривая слова.  — Я думал… я думал, что твоя сестра умерла.
        Уилл оторвался от окна и посмотрел на них. Он улыбнулся, но то была страшная улыбка.
        — Моя сестра умерла.
        Больше он не сказал ни слова, до самого Йорка они ехали молча.

* * *

        Прошлой ночью Тесса почти не спала, поэтому весь путь до вокзала она продремала, хоть и урывками. Словно в тумане она вышла из экипажа и последовала за юношами на платформу, с которой уезжал лондонский поезд. Они опаздывали и едва успели к отправлению. Джем придержал дверцу, пока Тесса и Уилл, спотыкаясь, не забрались в вагон. Позже Тесса будет вспоминать, как он стоял на подножке с непокрытой головой, распахнув дверь и бодрым голосом подгоняя ее с Уиллом, и как потом Готшелл маячил на платформе, тревожно глядя вслед отъезжающему поезду, сжимая старую шляпу в руках. Больше она ничего не запомнила.
        Все трое молчали, а поезд катился по сельской местности под серым, затянутым тучами небом. Мимо проносились зеленые холмы, маленькие городки и деревеньки, каждая станция с аккуратной красной вывеской, названия написаны золотыми буквами. Вдалеке вздымались церковные шпили, города становились все больше, но тоже быстро исчезали за окном. Вдруг Тесса услышала, как Джем что-то шепчет Уиллу, кажется, на латыни — «Me specta, me specta»[16 - Смотри на меня, смотри на меня (лат.).], но Уилл ничего не отвечал. Потом Джем вышел. Тесса посмотрела на Уилла — в мягких лучах закатного солнца его лицо казалось розовым, резко контрастируя с потухшим взглядом.
        — Уилл, прошлой ночью… — нежно и сонно сказала она, собираясь поблагодарить его за заботу.
        Ее пронзил взгляд синих глаз.
        — Прошлой ночи не было!  — процедил Уилл сквозь зубы.
        Она тут же встрепенулась, сон слетел напрочь.
        — Да неужели?! После обеда сразу наступило утро? Странно, что никто, кроме нас, этого не заметил! Просто чудо какое-то — день без ночи…
        — Не испытывай мое терпение, Тесса!  — Уилл вцепился в колени грязными пальцами, под ногтями отчетливо проступали черные полумесяцы.
        — Твоя сестра жива,  — сказала девушка, прекрасно понимая, что провоцирует его.  — Почему бы тебе не радоваться?
        Он побелел.
        — Тесса… — начал юноша и угрожающе наклонился вперед, будто хотел… девушка даже боялась представить, что он хотел сделать — то ли ударить по стеклу и разбить его, то ли схватить ее за плечи, обнять крепко-крепко и больше не отпускать. С ним никогда не нельзя быть ни в чем уверенной, уж это точно.
        Потом дверь открылась, и вошел Джем с мокрой салфеткой в руках.
        Джем перевел взгляд с Уилла на Тессу и удивленно поднял серебристые брови:
        — Свершилось чудо! Ты его разговорила.
        — Он просто накричал на меня. Никаких там хлебов и рыб.
        Уилл снова отвернулся к окну, ни на кого не глядя.
        — Уже что-то,  — сказал Джем и сел рядом.  — Давай руки.
        Удивившись, Тесса протянула руки и ужаснулась. Грязные, с изломанными ногтями — видно, она изо всех сил цеплялась за йоркширскую землю. Костяшки пальцев в царапинах и даже в крови, где это она успела? У леди не бывает таких рук, вот у Джессамины идеально ухоженные бело-розовые лапки!
        — Джесси ужаснулась бы. Руки у меня, как у поденщицы…
        — И что же, скажи на милость, в этом зазорного?  — спросил Джем, нежно стирая грязь с порезов и царапин.  — Я видел, как ты бежала за нами и за этим автоматом! Если Джессамина до сих пор не поняла, что честь добывается потом и кровью, то не поймет уже никогда.
        Приятно было чувствовать прикосновение прохладной и влажной салфетки. Тесса взглянула Джему в лицо — юноша был поглощен своим занятием, внимательно рассматривая ее руки из-под серебристых ресниц.
        — Спасибо! Сомневаюсь, что от меня был хоть какой-то толк, а не одни хлопоты, но все равно спасибо!
        — Для этого мы и тренируем тебя, верно?  — Он широко улыбнулся, словно солнце вышло из-за туч.
        — Как думаешь, почему семья Уилла оказалась в доме, принадлежавшем когда-то Мортмэйну?  — спросила Тесса, понизив голос.
        Джем взглянул на Уилла, горестно уставившегося в окно. Они подъезжали к Лондону — по обеим сторонам дороги замелькали серые здания. Во взгляде Джема Тесса вдруг увидела и усталость, и любовь — он смотрел на Уилла, как на младшего брата, хотя девушка решила, что, будь они братьями, старшим оказался бы Уилл, всегда заботившийся о Джеме. Видимо, все гораздо сложнее.
        — Даже не знаю. Думаю, Мортмэйн долгие годы планировал свою игру. Он как-то прознал, куда именно расследование заведет нас, и тщательно подготовился к этой, так сказать, встрече. Хочет произвести неизгладимое впечатление — напомнить, кто здесь главный.
        Тесса содрогнулась.
        — Не знаю, чего он хочет от меня,  — прошептала она.  — Когда Мортмэйн заявил, что создал меня, мне показалось, будто он может с той же легкостью меня развоплотить.
        Джем ласково погладил ее по руке:
        — Тебя нельзя развоплотить! К тому же Мортмэйн недооценивает тебя, Тесса. Я видел, как ловко ты махала веткой, защищаясь от автомата.
        — Он все равно гораздо сильнее. Если бы не мой ангел… — Тесса коснулась кулона на груди.  — Автомат дотронулся до него и отпрянул. Еще одна загадка без разгадки. Ангел защищал меня и раньше, но иногда он не действует. Такая же тайна, как и мой дар.
        — Который, к счастью, не понадобился, и тебе не пришлось превращаться в Старквэзера. Мне показалось, что он с радостью отдал нам документы по Шейдам.
        — И слава богу! Мне вовсе не хотелось превращаться в него — он такой неприятный, озлобленный старик. Но если вдруг понадобится… — Девушка сунула руку в карман и достала какой-то предмет, блеснувший в тусклом освещении. Весьма довольная собой, Тесса сказала: — Пуговица! Оторвалась от рукава Старквэзера сегодня утром, а я подняла ее.
        Джем улыбнулся:
        — Тесса, ты просто умница! Я с самого начала знал, что мы не зря взяли тебя с собой…
        Внезапно Джем зашелся в приступе кашля. Тесса тревожно посмотрела на него, и даже Уилл стряхнул с себя уныние и резко обернулся к Джему. Юноша снова закашлялся, закрываясь рукой, но, когда он убрал ее, крови не было. Тесса увидела, как облегченно опустились плечи Уилла.
        — Это от пыли,  — успокоил их Джем.
        Он не выглядел больным — просто очень утомленным. Как ни странно, даже усталость ему к лицу — она только подчеркивает его необыкновенную красоту. Уилл совсем другой — ослепительно-яркий, как огонь, а Джем прекрасен, как падающий с серебристо-серого неба снег.
        — Твое кольцо!  — вдруг вспомнила девушка. Она убрала пуговицу в карман и сняла с руки фамильное кольцо Карстаирсов.  — Я хотела вернуть его раньше, но забыла…
        Тесса положила серебряный ободок в раскрытую ладонь Джема, и он сомкнул пальцы, задержав ее руку. Хотя облик юноши наводил на мысли о снеге и серых небесах, ладонь его оказалась теплой.
        — Ничего страшного,  — тихо ответил юноша.  — Оно тебе очень идет.
        Краска прилила к ее щекам, но, прежде чем Тесса нашлась с ответом, раздался свисток паровоза и объявили прибытие в Лондон, на вокзал Кингс-Кросс. Показалась платформа, поезд замедлил ход. Вокзальный шум и гам, скрип тормозных колодок почти заглушили голос Джема, который что-то сказал Уиллу — наверно, хотел о чем-то предупредить. Но Уилл уже вскочил на ноги, распахнул дверь купе и выпрыгнул из вагона. Не будь он Сумеречным охотником, он бы непременно упал и здорово ушибся. Но юноша легко приземлился на обе ноги и побежал, расталкивая носильщиков с чемоданами и пригородных пассажиров, джентльменов, собравшихся провести выходные на севере, с массивными дорожными кофрами и гончими на поводке, газетчиков и карманных воришек, уличных торговцев и прочий вокзальный люд.
        Джем тоже вскочил, бросился к двери, но потом обернулся и посмотрел на Тессу. Он понял, что если побежит за Уиллом, то девушка останется одна. Тяжело вздохнув, он прикрыл дверь и плюхнулся на сиденье, дожидаясь, пока поезд полностью замедлит ход.
        — А как же Уилл?  — спросила она.
        — Справится!  — уверенно сказал Джем.  — Ведь ты знаешь его — иногда ему нужно просто побыть одному. Сомневаюсь, что он хочет отчитаться о нашей вылазке перед Шарлоттой и остальными.  — Тесса встревоженно смотрела на юношу, и он повторил, на этот раз мягче: — Уилл может позаботиться о себе сам. Не переживай, Тесса.
        Она вспомнила потухший взгляд и голос Уилла, когда он заговорил с ней. Он казался гораздо мрачнее йоркширских болот, оставшихся далеко позади. Только бы Джем был прав!..

        Глава 7
        Проклятие

        Страшись проклятья сироты —
        Святого ввергнет в ад!
        Но верь, проклятье мертвых глаз
        Ужасней во сто крат:
        Семь суток смерть я в них читал
        И не был смертью взят![17 - Перевод В. Левика.]

Сэмюэл Тейлор Кольридж
«Сказание о Старом Мореходе»

        Услышав, как открылась входная дверь и раздались громкие голоса, Магнус сразу подумал: Уилл. Эта мысль его порядком позабавила. Мальчик-охотник все больше напоминал назойливого родственника, решил Магнус, загнув уголок страницы в книге «Разговоры богов» Лукиана. Увидь Камилла, как он муслит ее книги, непременно взбесилась бы! Магнус ничего не мог с собой поделать, хотя и успел изучить все ее привычки. Когда хорошо знаешь кого-то, то узнаешь даже его шаги в коридоре. Или его манеру нахально спорить с лакеем, которому велено никого не пускать и говорить, что тебя нет дома.
        Дверь в гостиную распахнулась, и на пороге возник Уилл, бросив на Магнуса одновременно торжествующий и смущенный взгляд — вот уж воистину подвиг!
        — Так и знал, что ты дома!  — воскликнул юноша. Чародей со вздохом сел и убрал ноги с дивана. Уилл указал на Арчера, раба Камиллы, в ее отсутствие исполняющего обязанности лакея. Тот стоял с кислой миной; впрочем, Арчер всегда был недоволен.  — И скажи этому… этой летучей мыши-переростку, чтоб не маячил у меня за спиной! И что примешь меня.
        — А вдруг не приму?  — рассудительно заметил Магнус, откладывая книгу.  — Я приказал никого не пускать. Никого, даже тебя.
        — Он угрожал мне,  — прошипел Арчер.  — Я все расскажу госпоже!
        — Непременно расскажи,  — ответил ему Уилл, не сводя при этом обеспокоенных синих глаз с Магнуса.  — Ну, пожалуйста, выслушай меня!
        «Да пропади ты пропадом!» — подумал Магнус. День выдался тяжелый — пришлось изрядно попотеть, снимая заклинание, блокирующее память одному из рода Пенхоллоу, и теперь он надеялся отдохнуть. Магнус уже не ждал шагов Камиллы в коридоре или хоть какой-нибудь весточки, но по-прежнему предпочитал гостиную остальным комнатам — только здесь еще чувствовалось ее незримое присутствие, будто оно зацепилось за шипастые розы на обоях или тяжелые шторы сохранили едва уловимый запах ее духов. Чародей так предвкушал спокойный вечер у камина — с бокалом вина, книгой и в полном одиночестве.
        И вот он, Уилл Херондэйл — живое воплощение боли и отчаяния, и ему нужна помощь Магнуса. Пора что-нибудь предпринять — нельзя же быть таким мягкотелым и сострадательным. Да, и еще синие глаза всегда были слабостью мага.
        — Ну, хорошо,  — обреченно вздохнул Магнус.  — Оставайся и рассказывай, но предупреждаю, вызывать демона я не буду. Не раньше, чем поужинаю. Если только ты не нашел убедительных доказательств…
        — Нет.  — Уилл нетерпеливо переступил порог, захлопнув дверь прямо перед носом Арчера.
        На всякий случай он запер ее на ключ, потом подошел к камину. За окном было довольно промозгло. Сквозь приоткрытые шторы виднелась темная безлюдная улица, пронизывающий ветер гонял по тротуару листву.
        Уилл стянул перчатки, бросил их на каминную полку и поднес иззябшие руки к огню:
        — Я не хочу, чтобы ты вызывал демона.
        — М-да… — Магнус взгромоздил ноги в ботинках прямо на столик розового дерева перед диваном. Камилла непременно разозлилась бы, будь она тут.  — Это радует…
        — Я хочу, чтобы ты помог мне отправиться к нему. В Мир Теней.
        — Ты хочешь, чтобы я?..  — поперхнулся Магнус.
        Профиль Уилла четко вырисовывался на фоне горящего огня.
        — Создай портал в мир демонов и переправь меня туда. Ведь ты можешь, не так ли?
        — Это черная магия. Не совсем некромантия, но все же…
        — Никто не узнает!
        — Да неужели?  — ядовито заметил Магнус.  — Слухи обязательно просочатся. А уж если Анклаву станет известно, что я отправил юного, подающего большие надежды охотника на растерзание демонам…
        — Анклав вовсе не считает меня подающим большие надежды! Ничего я не подаю, и вряд ли от меня будет толк… Если только ты не поможешь!
        — А не проверка ли это, Уилл Херондэйл? Вдруг это испытание…
        — И кто же тебя проверяет? Господь Бог?  — фыркнул Уилл.
        — Да хотя бы и Анклав. Чем не Господь Бог? Проверяют, готов ли я нарушить Закон.
        Уилл резко обернулся и уставился на Магнуса:
        — Я совершенно искренен с тобой! И никакая это не проверка! Я больше не могу — что толку вызывать случайных демонов, нам никогда не найти того самого. Сплошные надежды и разочарования. С каждым днем все хуже и хуже, скоро я потеряю ее навсегда, если ты…
        — Потеряешь ее? — Магнус моментально навострил уши, сел прямо и прищурился: — Это все из-за Тессы, так я и знал!
        Уилл смешался, на бледных щеках заиграл румянец.
        — Не только из-за нее.
        — Но ведь ты ее любишь!
        Уилл изумленно уставился на Магнуса и наконец ответил:
        — Конечно, я люблю ее. Мне казалось, что я на это уже не способен, но ее я люблю.
        — Это проклятие вроде как лишает тебя способности любить? Тогда твое проклятие — полная ерунда! Джем твой побратим, я видел вас вдвоем. Ведь его ты любишь, не так ли?
        — Джем — мой тяжкий грех. Не надо об этом!
        — Не говори с тобой о Джеме, не говори о Тессе! Ты хочешь, чтобы я открыл портал в Мир Теней, и при этом не желаешь ничего мне рассказать?! Да ни за что!  — воскликнул Магнус и скрестил руки на груди.
        Уилл положил руку на каминную полку и замер, глядя в огонь, который оттенял его изящный профиль и грациозную стать.
        — Сегодня я видел свою семью,  — сказал он, потом быстро поправился: — Свою сестру. Я видел только младшую сестру, Сесилию. Я знал, что они живы, но думал, никогда их не увижу. Нам нельзя быть вместе.
        — Почему?  — мягко спросил Магнус. Неужели ему почти удалось пробить защитную броню этого странного и вспыльчивого, несчастного и изломанного мальчишки?  — Что же они такого натворили?
        — Это они-то натворили?!  — Уилл едва не сорвался на крик.  — Ничего они не сделали, это я виноват. Теперь я для них — яд. Яд для каждого, кто полюбит меня.
        — Уилл…
        — Я солгал тебе.  — Уилл резко отвернулся от огня.
        — Потрясающе!  — пробормотал Магнус, но, к счастью, Уилл не услышал его, погрузившись в воспоминания.
        Он принялся мерить шагами гостиную, безжалостно шаркая по любимому персидскому ковру Камиллы.
        — Я тебе уже рассказывал в общих чертах. Дома в Уэльсе я как-то сидел в нашей библиотеке. Шел дождь, было скучно — решил порыться в вещах отца. Там кое-что осталось с тех времен, как он был Сумеречным охотником. Наверно, на память. Старое стило (тогда я еще не знал, что это такое) и резной ящичек. Он спрятал их в потайном отделении стола, думал, мы не доберемся, но разве спрячешь что-нибудь от любопытных детей? Разумеется, первым делом я открыл ящичек. Оттуда выполз туман и оказался настоящим демоном. Я громко закричал. Ведь мне было всего двенадцать. Никогда не видал ничего подобного! Огромный, жуткий, зубастый демон с шипастым хвостом, а я безоружен… Он зарычал, я упал на пол. Демон зашипел и навис надо мной, и тут прибежала сестра.
        — Сесилия?
        — Элла, моя старшая сестра. В руках у нее что-то пылало. Теперь я знаю, то был клинок серафима. Тогда я и понятия ни о чем таком не имел. Я пытался ее предупредить, но сестра бросилась вперед и заслонила меня своим телом. Элла ничего не боялась! Никогда. Залезть на самое высокое дерево или прокатиться на необъезженной лошади — запросто, и в библиотеке она тоже не испугалась. Велела демону убираться, сказала: «Изыди!» И тогда он засмеялся…
        «Еще бы!» — подумал Магнус. Неожиданно ему стало жаль девчонку, выросшую в полном неведении, ведь родители не учили ее ни изгонять демонов, ни подчинять их. И в то же время он восхитился ее храбростью.
        — Он засмеялся и махнул хвостом, сбив ее с ног. Потом уставился на меня красными, совсем без белков, глазами и сказал: «Хотел бы я погубить твоего отца, но его здесь нет, поэтому сойдешь и ты». Я был так потрясен, что слова не мог вымолвить. Элла ползла по ковру, пытаясь поднять упавший клинок, а демон тем временем изрек: «Я проклинаю тебя! Все, кто любит тебя, умрут. Их убьет любовь к тебе. Кто-то сразу, кто-то чуть позже, но каждый, кто посмотрит на тебя с любовью, умрет, если только ты не покинешь его навсегда. А начну я с нее». Он ощерился на Эллу и исчез.
        Неожиданно для себя Магнус увлекся рассказом.
        — И она упала замертво?
        — Нет.  — Уилл все еще мерил шагами гостиную. Он сбросил пальто и перекинул его через спинку стула. Черные волосы юноши, взмокшие от пота, слегка завились от тепла камина.  — Она не пострадала. Она обняла меня и утешила. Это она успокаивала меня! Сказала, что слова демона ничего не значат. Призналась, что прочла несколько запретных книг в нашей библиотеке и знает, что такое клинок серафима и как им пользоваться и что ящичек, который я открыл, называется Шкатулка, хотя Элла и не понимала, почему отец решил сохранить ее. Заставила пообещать, что больше я не стану трогать родительские вещи без нее, отвела меня в постель и читала мне вслух, пока я не заснул. Видимо, от потрясения меня сморил сон. Помню, как Элла тихо говорила маме, что я неожиданно заболел, пока их не было, наверно, простуда. Мне даже немного понравилась суета, которую они устроили, а грозный демон уже казался увлекательным приключением. Помню, как собирался рассказать об этом Сесилии, разумеется умолчав, что Элла спасла меня, пока я кричал, как ребенок…
        — Да ведь ты и был ребенком,  — заметил Магнус.
        — Я был достаточно взрослым, чтобы понять, почему моя мать воет от горя с утра пораньше. Она была у Эллы, а Элла лежала в постели мертвая. Родители не хотели меня пускать, но я увидел достаточно. Она распухла и позеленела, почти до черноты, будто сгнила изнутри. И больше не была похожа на мою сестру. И даже на человека не похожа. Я знал, что случилось, а они нет. «Все, кто любят тебя, умрут. А начну я с нее». Проклятие работало! И тогда я понял, что должен покинуть их — всю свою семью,  — пока с ними не случилось что-то ужасное. Той же ночью я ушел, отправившись пешком в Лондон.
        Магнус открыл рот, потом закрыл — впервые он совершенно не знал, что сказать.
        — Надеюсь, теперь ты понимаешь, что мое проклятие и вовсе не чепуха. Я видел, как оно работает. С того самого дня я делаю все возможное, чтобы история с Эллой не повторилась. Представляешь, чего мне это стоит?  — Уилл запустил пальцы в волосы, и длинные черные пряди закрыли его лицо.  — Отталкиваю всякого, кто мог бы полюбить меня. Заставляю ненавидеть себя. Я сбежал от семьи, надеясь, что меня забудут. Каждый день приходится быть жестоким с теми, кто стал моей семьей, чтобы они не слишком ко мне привязывались.
        — Тесса… — Магнус вдруг вспомнил одну серьезную сероглазую барышню, что смотрела на Уилла как на новое солнце, озарившее горизонт.  — Думаешь, она не любит тебя?
        — Уверен. Я вел себя достаточно мерзко.  — В голосе Уилла смешались безотрадность, горе и ненависть к самому себе.  — Понимаешь, она едва не погибла, по крайней мере, мне так показалось, и я раскрылся… Дал ей увидеть, что я чувствую. Наверно, она бы ответила мне, но я растоптал ее чувства. О, я был мерзок! Представляю, как она теперь меня ненавидит.
        — А Джем… — с ужасом продолжил Магнус, хотя уже знал ответ.
        — Джем все равно умирает,  — сдавленным голосом прошептал Уилл.  — Джем — то немногое, что я могу себе позволить. Я сказал себе, если он умрет, то я не виноват. Он все равно умирает, и ему очень больно. Элла умерла быстро. Может, благодаря мне его смерть будет легкой…
        Он горестно посмотрел на чародея, и Магнус ответил ему осуждающим взглядом.
        Уилл прошептал:
        — Не могу же я быть совсем один! Джем — все, что у меня есть.
        — Ты должен был сказать ему! Даже зная об опасности, он все равно бы стал твоим побратимом.
        — Ему пришлось бы с этим жить! Никому бы он не рассказал, но Джем страдал бы за меня, видя, как я причиняю боль другим! Скажи я Шарлотте, Генри и остальным, что мое отвратительное поведение — просто маска, они бы меня жалели! Думаешь, приятно говорить им всем гадости, бродить по улицам, делая вид, что пьянствуешь в кабаках и шляешься по борделям?! Да я терпеть этого не могу!
        — И все эти годы ты не говорил о проклятии никому? Только мне?
        — Я не мог. Ведь если бы они узнали правду, то относились бы ко мне иначе! Сначала жалость, потом привязанность, а потом…
        — А за меня ты не боишься?  — поднял брови Магнус.
        — Что ты меня полюбишь?! — Уилл вытаращил глаза.  — Да ведь ты ненавидишь нефилимов, разве нет? К тому же вы, чародеи, способны избавляться от нежелательных эмоций. Но вот другие — Шарлотта, Генри и остальные,  — если узнают, что я не тот, кем кажусь, увидят меня настоящего… вдруг они полюбят меня?..
        — И умрут,  — закончил Магнус.

* * *

        Шарлотта расцепила пальцы и медленно подняла голову.
        — И вы понятия не имеете, куда он отправился?  — спросила она в третий раз.  — Уилл просто взял и исчез?..
        — Шарлотта,  — мягко произнес Джем. Они сидели все в той же гостиной, стены которой украшали обои с цветами и гроздями винограда. Софи стояла у камина, перемешивая угли кочергой, чтобы они как следует прогорели. Генри сидел за столом, перебирая медные инструменты, Джессамина расположилась на оттоманке, а Шарлотта — в кресле возле огня. Тесса и Джем немного чопорно восседали на диване бок о бок, и девушке казалось, будто они в гостях. Она наелась бутербродов, которые на скорую руку сготовила Бриджет, и напилась чаю, ей стало тепло и хорошо.  — В этом нет ничего из ряда вон выходящего. Кто знает, где Уилл бродит по ночам?
        — Это совсем другое дело! Он видел свою семью, по крайней мере сестру. Ах, бедный Уилл!  — Голос Шарлотты дрогнул от волнения.  — А я-то думала, что он наконец начал их забывать…
        — Нельзя забыть своих родных!  — отрезала Джессамина. Она сидела на оттоманке с набором акварельных красок и кисточек, поскольку решила заняться каким-нибудь более подобающим юным леди делом и взялась рисовать, вырезать силуэты, собирать гербарий и играть на клавикордах. Уилл, будучи особенно не в духе, как-то заявил, что ее пение навевает на него тоску и мысли о церкви.
        — Конечно нельзя!  — поспешно согласилась Шарлотта.  — Но, может, если не вспоминать о них каждый день, будет не так тяжело.
        — Можно подумать, тогда Уилл стал бы просто душкой!  — ответила Джессамина.  — Навряд ли ему настолько важна семья, ведь он сбежал от них!
        — Да как ты смеешь утверждать такое?!  — задохнулась от возмущения Тесса.  — Ведь никто не знает, почему он ушел из дому. Если б ты видела его в поместье Рэвенскар!..
        — Поместье Рэвенскар,  — повторила Шарлотта, глядя в огонь.  — Почему они выбрали тогда именно его?..
        — Фу-ты, ну-ты!  — воскликнула Джессамина, метнув сердитый взгляд на Тессу.  — Они хотя бы живы. Держу пари, он вовсе не грустил, просто сделал вид. Он всегда притворяется!
        Тесса обернулась к Джему, ища поддержки, но он сверлил Шарлотту суровым и колючим взглядом.
        — Что значит тогда? Ты что, была в курсе, что семья Уилла переехала?
        — Ах, Джем… — вздохнула она.
        — Это важно, говори, Шарлотта.
        Она посмотрела на коробочку с любимыми лимонными леденцами и сказала:
        — Когда Уиллу было двенадцать, родители приехали в Институт, но он даже не вышел из своей комнаты… Я умоляла его встретиться с ними, хотя бы на минуту, но нет. Я попыталась объяснить, что если они уйдут сейчас, то он больше никогда их не увидит. И никаких новостей. Он взял меня за руку и сказал: «Пожалуйста, пообещай, что, если они умрут, ты сообщишь мне, Шарлотта. Обещай!» — Она опустила глаза и потеребила рукав платья.  — Так странно было услышать это от маленького мальчика! Я не смогла отказать.
        — Значит, ты следила за благоденствием Херондэйлов?  — спросил Джем.
        — Я наняла Рагнора Фелла. Первые три года все шло хорошо, потом они съехали. Эдмунд Херондэйл, отец Уилла, проиграл дом в карты. Это все, что смог узнать Рагнор. Им пришлось переехать, а след потерялся.
        — Уилл знал?  — спросила Тесса.
        — Нет,  — покачала головой Шарлотта.  — Он просил сообщить, только если они умрут. Зачем делать его еще несчастнее, ведь потеря дома его не порадовала бы! Он никогда не говорил о них. Я думала, может, он смог забыть…
        — Он никогда не забывал!
        Что-то в голосе Джема заставило Шарлотту ответить:
        — Зря я согласилась! Нельзя было давать ему обещание, я нарушила Закон…
        — Когда Уиллу чего-то действительно надо, он своего добьется. И тебя разжалобил.
        Шарлотта плотно сжала губы, глаза подозрительно заблестели.
        — Он сказал хоть что-нибудь, когда уходил с Кингс-Кросс?
        — Нет,  — ответила Тесса.  — Когда мы прибыли на вокзал, он просто взял и свалил… то есть встал и убежал. Прошу прощения за мой американский английский!
        — «Взял и свалил»,  — повторил Джем.  — А мне нравится! Будто он взял и свалился с поезда, как, собственно, оно и было. Ничего не сказал — ринулся сквозь толпу и исчез. Едва не сбил Сирила с ног на перроне.
        — Ничего не понимаю!  — простонала Шарлотта.  — Как такое может быть — семья Херондэйлов в доме Мортмэйна?! Почему именно Йоркшир? Не думала, что след заведет туда. Искали Мортмэйна — нашли Шейдов. Искали опять — и нашли семью Уилла. Мортмэйн водит нас кругами, недаром его чертова эмблема — уроборос!
        — Раньше за семьей Уилла присматривал Рагнор Фелл,  — заметил Джем.  — Почему бы снова не прибегнуть к его услугам? Если Мортмэйн хоть как-то с ними связан…
        — Да, конечно же!  — откликнулась Шарлотта.  — Я прямо сейчас напишу ему.
        — И все же я не понимаю,  — сказала Тесса.  — На компенсацию подали в тысяча восемьсот двадцать пятом году, истцу было тогда двадцать два. Сейчас ему должно быть семьдесят пять, а он выглядит лет на сорок…
        — Есть способы продлить жизнь,  — протянула Шарлотта,  — для мирян, которые занимаются черной магией. Это заклинание можно найти в Белой книге. Вот почему никто, кроме членов Анклава, не имеет права обладать ей.
        — Помнишь, в газетах было, что Мортмэйн унаследовал судоходную компанию от своего отца?  — спросил Джем.  — Думаешь, он прибегнул к вампирской уловке?
        — Вампирская уловка?  — повторила Тесса, пытаясь вспомнить, что говорилось об этом в «Кодексе».
        — Вампиры используют ее, чтобы сохранить свои деньги,  — ответила Шарлотта.  — Если слишком долго живешь на одном месте, люди замечают, что ты не стареешь. И тогда вампир инсценирует свою смерть и оставляет все состояние какому-нибудь давно пропавшему сыну или племяннику. Вуаля — племянник появляется, фамильное сходство налицо, и вот он наследует все. И так вампиры делают столетиями. Мортмэйн вполне мог оставить компанию сам себе, чтобы скрыть, что совсем не стареет.
        — Значит, он притворился собственным сыном,  — сказала Тесса.  — Хороший повод сменить род деятельности компании и заняться механизмами.
        — Вот почему он оставил за собой дом в Йоркшире,  — откликнулся Генри.
        — Но при чем здесь семья Уилла?  — задумчиво спросил Джем.
        — И где же тогда Уилл?  — добавила Тесса.
        — И где сейчас Мортмэйн?!  — воскликнула Джессамина не без злорадства.  — Шарлотта, ведь осталось всего девять дней.
        Шарлотта снова уронила лицо в ладони, потом посмотрела на Тессу:
        — Ах, мне ужасно не хочется просить об этом, но ведь ты сама согласилась на поездку в Йоркшир. Мы не можем пренебрегать ни одним средством! Пуговица с рукава Старквэзера еще у тебя?
        Тесса вынула пуговицу из кармана — круглая, из серебра с жемчугом, и такая холодная.
        — Мне нужно превратиться в него?
        — Тесса,  — быстро сказал Джем,  — если ты откажешься, Шарлотта… никто не будет настаивать.
        — Знаю. Но я сама предложила помочь и сдержу слово.
        — Спасибо, Тесса!  — облегченно вздохнула Шарлотта.  — Вдруг он что-нибудь от вас скрыл или солгал о деле Шейдов. Ведь сам он причастен…
        — Надеюсь, не настанет тот день,  — хмуро сказал Генри,  — когда Сумеречные охотники не смогут доверять друг другу.
        — Милый, этот день уже настал,  — ответила Шарлотта, отводя взгляд.

* * *

        — Значит, ты не поможешь,  — глухо произнес Уилл.
        Магнус заставил огонь гореть ярче, чтобы получше разглядеть юношу. Языки пламени осветили черные волосы, слегка вьющиеся на затылке, тени длинных ресниц на щеках, изящные скулы и волевой подбородок. Кого-то он Магнусу напоминал, но память не спешила раскрывать свои секреты. Ему было уже столько лет, что отдельные эпизоды порой ускользали, даже совсем близких удавалось вспомнить с трудом. Например, он больше не мог представить лицо матери, хотя знал, что похож на нее, а она, в свою очередь, была похожа на дедушку-голландца и бабушку-индонезийку.
        — Если помочь значит бросить тебя в Мир Теней, как крысу в яму с терьерами, то, разумеется, нет! Ты бредишь, мальчик мой. Иди домой, проспись.
        — Я не пьян!
        — Может статься и так.  — Магнус вцепился обеими руками в густые волосы и вдруг вспомнил Камиллу. Вот это да, почти два часа он и не думал о ней, Уилл смог отвлечь его. Какой прогресс.  — Не один ты потерял близкого человека, знаешь ли.
        — Не смей так говорить!  — воскликнул Уилл с перекошенным лицом.  — Будто мое горе самое обычное! Я слышал, время лечит и ничего не может длиться вечно. А если нет? Моя рана кровоточит день за днем…
        — Еще бы,  — ответил Магнус, откинувшись на подушки,  — в том-то и прелесть проклятия.
        — Ладно бы проклятие убивало тех, кого полюблю я! Я смог бы устоять. Но не давать любить себя — просто дико, да и утомительно вдобавок,  — устало ответил Уилл. Магнус подумал, что лишь юноша семнадцати лет станет настолько драматизировать ситуацию. Впрочем, отчасти чародей его понимал.  — Целыми днями я ношу маску озлобленного и порочного повесы…
        — А мне ты нравишься таким. И не говори, что тебе совсем неприятно строить из себя дьяволенка, Уилл Херондэйл!
        — Говорят, это у Херондэйлов в крови, такой вот ершистый характер,  — ответил Уилл, глядя в огонь.  — Элла тоже была такая. И Сесилия. Никогда не думал, что придется сыграть эту роль. А вот пришлось. Я прекрасно усвоил урок, и теперь все меня ненавидят. Но порой кажется, будто я теряю себя… будто мое настоящее «я» ускользает, все лучшее, честное и истинное уносится в пустоту. Если слишком долго притворяться, то маска может и прирасти! Если всем все равно, как знать, существуешь ли ты?
        Последнюю фразу он произнес едва слышно, и Магнус переспросил:
        — Что ты сказал?
        — Ничего. Где-то прочел.  — Уилл повернулся к нему.  — Прояви милосердие хоть раз, отправь меня в мир демонов. Только там я смогу найти то, что мне нужно. Ведь это единственный шанс! А без него нет смысла жить дальше…
        — Легко рассуждать так в семнадцать лет,  — весьма прохладно ответил Магнус.  — Ты влюблен и думаешь, что все остальное неважно. Но мир гораздо больше, чем тебе кажется, и ты нужен ему. Ведь ты — Сумеречный охотник и служишь великой цели. Твоя жизнь тебе не принадлежит, и не смей ею разбрасываться!
        — Тогда у меня вообще ничего нет,  — проговорил Уилл и, оторвавшись от каминной полки, пошатнулся, как пьяный.  — Если даже над своей жизнью я не властен…
        — Да кто сказал, что все должны быть счастливы?!  — мягко заметил Магнус, внезапно вспомнив отчий дом и испуганно отпрянувшую мать, а рядом ее разгневанного мужа, но вовсе не своего отца.  — А как же чувство долга?
        — Я уже отдал все, что мог!  — воскликнул Уилл, срывая пальто со спинки стула.  — С меня хватит! И если тебе сказать больше нечего, то прощай и ты, колдун!
        Он выпалил последнее слово как проклятие. Магнус пожалел, что был излишне суров, и попытался остановить юношу, но тот уже хлопнул дверью. Несколько секунд спустя он увидел, как Уилл промчался мимо окна гостиной, на ходу пытаясь попасть в рукав пальто и сгибаясь под порывами ветра.

* * *

        Тесса сидела перед туалетным столиком в ночной сорочке и перекатывала в ладони пуговку. Чтобы выполнить поручение Шарлотты, она хотела остаться одна. Ей и раньше доводилось превращаться в мужчину: Темные сестры неоднократно заставляли ее. Непередаваемое ощущение, и отнюдь не из приятных. В глазах Старквэзера была тьма, а в голосе — некая сумасшедшинка, особенно когда он говорил о трофеях. Неудивительно, что девушке вовсе не хотелось смотреть вглубь этого человека.
        Ее ведь никто не заставляет, можно просто выйти и сказать, что ничего не получилось. Но Тесса не смогла бы поступить так, ведь ей доверяли, к тому же она очень признательна Институту за помощь и поддержку. Сумеречные охотники были так добры к ней, защитили от Магистра, приютили у себя; благодаря им она хоть немного узнала свою природу. Да и цели у них общие — найти и уничтожить Мортмэйна. Она вспомнила ласковый взгляд серебристых глаз Джема, такой спокойный и надежный, ведь он верит в нее. Глубоко вздохнув, Тесса сжала пуговицу в кулаке.
        Тьма сомкнулась, словно заключив ее в кокон прохладной тишины. Слабо потрескивал огонь в камине, за окном завывал ветер. Темнота и тишина. Она почувствовала, как тело изменяется: руки стали большие и распухшие, измученные артритом. Спина заболела, в голове появилась тяжесть, колени задрожали, во рту скопилась горечь. Гнилые зубы, они еще и болят, да так сильно, что Тесса едва не вырвалась из сомкнувшейся тьмы. Надо найти искру, нащупать ту тонкую нить.
        Наконец девушка нашла свет, но он не горел, как маяк в ночи, а словно отражался от разбитого зеркала — отдельные фрагменты, стремительно проносящиеся мимо. Лошадь, вставшая на дыбы, темная гора, покрытая снегом, черный базальтовый Зал заседаний Анклава, расколотая могильная плита. А вот и воспоминание: Старквэзер танцует на балу со смеющейся женщиной в вечернем платье с завышенной талией. Тесса отбросила этот фрагмент в сторону и потянулась к следующему.
        Небольшой домишко между двумя холмами. Старквэзер затаился в какой-то рощице и смотрит, как открывается входная дверь и выходит мужчина. Память Старквэзера сохранила даже его участившее ся сердцебиение. Человек высокого роста, широкоплечий и зеленый, как ящерица. Волосы черные. Держит за руку вполне обычного ребенка, который резко отличается от него — маленький, пухленький и розовощекий.
        Тесса знает имя мужчины, потому что его знает Старквэзер.
        Джон Шейд.
        Шейд сажает ребенка на плечи, а из дома выходит несколько диковинных существ, похожих на детские куклы, но в рост человека, вместо кожи — блестящий металл. Без лиц, но в одежде. На некоторых грубые фермерские комбинезоны, на других простые муслиновые платья. Автоматы берутся за руки и идут по кругу, будто в народном танце. Ребенок смеется и хлопает в ладоши.
        — Смотри хорошенько, сынок,  — говорит мужчина с зеленой кожей,  — в один прекрасный день я буду править целым механическим королевством таких созданий, а ты станешь в нем принцем.
        — Джон!  — зовет кто-то, и в окно выглядывает женщина. У нее длинные волосы цвета неба.  — Джон, зайди в дом, вас кто-нибудь увидит. И ребенка испугаешь!
        — Анна, он совсем не боится.  — Мужчина смеется и, опустив мальчика на землю, ерошит ему волосы.  — Мой маленький механический принц…
        Старквэзера захлестнула волна ненависти столь сильной, что Тесса оторвалась от этого воспоминания и снова закружилась в темноте. Кажется, она поняла, в чем дело. Старик выживал из ума, и нить, связующая мысли и память, таяла. Возникавшие в его сознании картинки были разрозненными. Девушка попыталась снова представить семью Шейдов, и перед ней пронеслось еще одно воспоминание: разоренная комната, повсюду валяются шестерни, шарниры, обломки каких-то механизмов и куски металла, будто кровью, залитые черной жидкостью. А посредине лежат зеленокожий мужчина и синеволосая женщина, оба мертвы. Потом все исчезло, и Тесса снова и снова видела одно и то же: лицо девочки с портрета, висевшего на лестничной площадке, ребенка со светлыми волосами и упрямым выражением лица. Девочка едет на пони, взгляд полон решимости, а волосы развеваются на ветру, дующем с болот. Потом она кричит и корчится от боли — ее тело пронзает стило, проступают черные знаки… Последнее, что увидела Тесса,  — свое собственное лицо в полумраке нефа йоркского Института; она ощутила глубокое потрясение и тут же вернулась в свое тело.
        Пуговица звякнула об пол. Тесса подняла голову и глянула в зеркало. Она снова стала сама собой, а горечь во рту сменилась солоноватым вкусом крови — она прокусила губу.
        Поднявшись на ноги, Теса, шатаясь, двинулась к окну, распахнула его настежь, и порыв прохладного ночного ветра остудил взмокшее тело. Снаружи было очень темно, черные ворота Института словно светились, и начертанная на них надпись, как никогда, напоминала о бренности и смерти. Вдруг что-то привлекло ее внимание — посреди каменного двора мелькнула фигура в белом и уставилась на девушку. Лицо перекошенное, но узнаваемое… Миссис Дарк.
        Тесса ахнула и отпрянула прочь. Голова пошла кругом. Девушка яростно стряхнула оцепенение, ухватилась обеими руками за подоконник и снова с опаской выглянула в окно…
        Но двор был пуст, только тени шевелились на ветру. Она зажмурилась, потом медленно открыла глаза и дотронулась до тикающего кулона. Ничего там не было, просто разыгралось ее буйное воображение. Если не взять себя в руки, то она сойдет с ума, как старик Старквэзер! С этой мыслью Тесса захлопнула окно.

        Глава 8
        Тяжесть на сердце

        О справедливый, нежный и могущественный опиум! Ты равно даруешь и бедным и богатым тот живительный бальзам, что исцеляет глубокие сердечные раны и лечит «боль, смущающую дух». Красноречивый опиум! Риторикой, лишь тебе подвластной, заставляешь ты умолкнуть гнев; преступнику, хотя бы и на одну ночь, ты возвращаешь утраченные надежды юности и отмываешь от крови руки его[18 - Перевод С. Панова, Н. Шептулина.].
Томас Де Квинси,

        «Исповедь англичанина, употребляющего опиум»
        Спустившись к завтраку, Тесса не увидела Уилла. Она была абсолютно уверена, что ночью он придет, и замерла в дверях гостиной, озираясь по сторонам, словно его можно было не заметить за столом. И только встретившись взглядом с Джемом, который посмотрел на нее горестно и встревоженно, Тесса поняла: Уилл не вернулся.
        — Да вернется, куда он денется!  — сердито воскликнула Джессамина, стукнув чашкой о блюдечко.  — Уилл всегда приползает домой, как побитая собака. Вы только посмотрите на себя — будто любимого щенка потеряли.
        Тесса немного виновато взглянула на Джема, чувствуя себя заговорщицей, и взяла кусочек хлеба с подставки для гренков. Генри не пришел, Шарлотта сидела во главе стола, явно нервничая, хотя пыталась это скрыть.
        — Разумеется, он вернется. Уилл вполне может позаботиться о себе сам.
        — А если он отправился в Йоркшир? Вдруг он решил предупредить свою семью?
        — Вряд ли. Уилл избегал их много лет. И знает Закон — он не имеет права разговаривать с ними,  — ответила Шарлотта, взглянув на Джема, который задумчиво вертел в руках ложечку.  — Ему есть что терять.
        — Увидев Сесилию там, в поместье, он бросился к ней…
        — Бросился в запале,  — перебила она Джема,  — но потом вернулся с вами в Лондон. Значит, и в Институт вернется. Он видел, как ты подняла пуговицу, Тесса. И ему захочется выяснить, что скрыл Старквэзер.
        — Да почти ничего,  — огорченно сказала Тесса. Будто ее вина, что воспоминания Старквэзера им мало помогли. Девушка пыталась объяснить, как выглядит память старика, чей мозг уже умирает, но так и не подобрала нужных слов. Когда она сказала, что ничего важного о поместье Рэвенскар обнаружить не удалось, Шарлотта не смогла скрыть разочарования. Тесса передала им все воспоминания старика о Шейдах, подтвердив прежнюю догадку о личных мотивах Мортмэйна. У него действительно был повод для мести. Тесса решила умолчать только о том, как потрясла Старквэзера встреча с ней,  — она сама не поняла, что же это значит, и вдобавок сочла делом личным.
        — А если Уилл решит навсегда оставить Анклав? Вдруг он вернется к своей семье, чтобы защитить их?
        — Нет,  — резко ответила Шарлотта.  — Думаю, он этого ни за что не сделает.
        Как ни странно, подумала Тесса, Шарлотта будет по нему скучать. Уилл часто вел себя отвратительно, особенно с нею, однако, несмотря ни на что, Шарлотта любит его.
        — А вдруг он в беде?..  — начала было Тесса, но тут Софи вошла в гостиную с чайником кипятка.
        Шарлотта немного ободрилась и сказала:
        — Тесса, Софи, Джессамина! Надеюсь, вы помните, что у вас сейчас тренировка с Габриэлем и Гидеоном Лайтвудами.
        — Я не смогу!  — воскликнула Джессамина.
        — Почему? Ведь твоя мигрень прошла…
        — А вдруг она вернется? — Джессамина поспешно поднялась.  — Я лучше буду тебе помогать, Шарлотта.
        — Джесси, письмо Рагнору Феллу я и сама напишу, тебе лучше воспользоваться возможностью и научиться…
        — А в библиотеке целые кипы писем от жителей Нижнего мира, у которых мы справлялись о местонахождении Мортмэйна! Я могла бы помочь тебе с ними разобраться.
        — Ну ладно,  — вздохнула Шарлотта, потом повернулась к Тессе и Софии: — Не стоит рассказывать Лайтвудам про поездку в Йоркшир и про Уилла, хорошо? Лучше бы они не приходили в Институт, но ничего не поделаешь. Покажем им, что у нас все в порядке, и добросовестно продолжим занятия, чтобы никто не догадался. Справитесь, девочки?
        — Конечно, миссис Бранвелл!  — с готовностью откликнулась Софи, широко улыбнувшись.
        Тесса вздохнула, не зная, что и думать. Софи восхищалась Шарлоттой и готова была на все, лишь бы ей угодить. А вот Уилла она терпеть не могла и вряд ли переживала за него. Тесса подняла глаза на Джема. Внутри было так пусто и больно оттого, что она не знала, где Уилл. Интересно, а каково теперь Джему? Ведь он побратим Уилла, его брат по крови! Он сидел с каменным лицом, хотя обычно эмоции легко читались на нем, и все же нашел в себе силы ободряюще улыбнуться Тессе. Разумеется, если с Уиллом что-нибудь случится, Джем не сможет этого скрыть! Или сможет?..
        Из кухни раздавался нежный голосок Бриджет, распевавшей очередную балладу:
        Отчего я люблю, а ты так жесток,
        Отчего я в цепях, а ты как ветерок,
        Отчего уродилась несчастной такой,
        Обретет ли разбитое сердце покой?

        Тесса отодвинула стул и поднялась:
        — Пойду-ка я переодеваться.
        Надев костюм, она присела на краешек кровати и взяла издание «Ватека», которое подарил ей Уилл. Почему-то девушке вспомнилась не его улыбка, а встревоженное и перепачканное кровью лицо, когда он склонился над ней в Святилище. Потом она вспомнила, как Уилл щурился на солнце в тот день на крыше Института, как катился с горы в Йоркшире вместе с Джемом и измазался грязью с ног до головы, как свалился со стола в гостиной, как обнимал ее, когда ей приснился кошмар. Уилл, Уилл, Уилл…
        Она швырнула книгу в камин, но промахнулась — та стукнулась о каминную полку и упала на пол. Если бы избавиться от мыслей о нем было так же легко, как соскрести грязь с ботинка!.. Знать бы, где он сейчас. Беспокойство сводило Тессу с ума, а не волноваться было выше ее сил. Боже, как он тогда смотрел на свою сестру…
        Занятая невеселыми мыслями, Тесса немного опоздала на урок. К счастью, в зале не было никого, кроме Софи. Та стояла с длинным ножом в руках, придирчиво разглядывая его, будто старую швабру, которую не знаешь, выбросить или пока оставить.
        Увидев Тессу, Софи обратилась к ней:
        — Вам нездоровится, мисс? Плохое настроение?  — Она улыбнулась, увидев, что Тесса отрицательно помотала головой.  — Это из-за господина Уилла, верно? Он и раньше пропадал на день или два. Вернется, не надо так переживать.
        — Очень мило с твоей стороны, Софи, особенно если учесть, что ты его недолюбливаешь.
        — Я думала, вы тоже от него не в восторге,  — ответила Софи,  — по крайней мере, в последнее время.
        Тесса внимательно на нее посмотрела. После того разговора на крыше они с Софи фактически не общались, к тому же девушка и раньше предостерегала ее, сравнивая Уилла с ядовитой змеей. Не успела Тесса ответить, как дверь распахнулась, и в зал вошли Габриэль и Гидеон Лайтвуды, а за ними показался Джем. Прежде чем закрыть дверь и уйти, он подмигнул Тессе.
        Гидеон сразу направился к Софи и с удивлением сказал:
        — Отличный выбор, отличный клинок.
        Софи покраснела, но была польщена.
        — Что ж, начнем,  — сказал Габриэль прямо за спиной у Тессы. Он подошел так тихо, что она не заметила его. Осмотрев увешанную оружием стену, он наконец выбрал подходящий нож.  — Почувствуйте вес клинка.
        Тесса подержала нож в руке, вспоминая, как Габриэль учил ее находить баланс.
        — Ну что?  — Тесса подняла глаза. Габриэль был больше похож на отца, чем его брат: тот же нос с горбинкой, та же надменность во взгляде. Уголки тонких губ слегка приподнялись.  — Или вы слишком озабочены исчезновением Херондэйла, чтобы заниматься сегодня?
        Тесса едва не уронила нож:
        — Что?
        — Поднимаясь по лестнице, я слышал ваш разговор с мисс Коллинз. Уилл исчез? Неудивительно, ведь он даже не догадывается, что такое ответственность.
        Тесса сердито вздернула подбородок: как бы она ни сердилась на Уилла, никто за стенами Института не имел права критиковать его!
        — Обычное дело, беспокоиться не о чем. Уилл… свободен как птица. И скоро вернется.
        — Надеюсь, нет. Надеюсь, он уже мертв.
        Тесса непроизвольно сжала нож в руках:
        — А ведь вы не шутите, да? И что он сделал вашей сестре, чтобы так его ненавидеть?
        — Сами спросите у него!
        — Габриэль!  — резко окликнул его Гидеон.  — Не пора ли приступить к занятию? Мы напрасно теряем время.
        Габриэль свирепо уставился на старшего брата, который вполне миролюбиво беседовал с Софи, но все же повиновался и прекратил обсуждать Уилла. Сегодня они учились правильно держать нож и находить баланс, чтобы в броске острие было направлено точно в цель, а рукоятка не выскальзывала из рук. Все оказалось не так-то просто, да и Габриэль раздражался по малейшему поводу. Тесса позавидовала Софи, которую учил предельно корректный и методичный Гидеон. Хотя и он порой восклицал что-то по-испански, стоило ей ошибиться. «Ay Dios mio[19 - О, мой Бог! (исп.).],  — говорил он, выдергивая из пола воткнувшийся нож,  — давайте попробуем еще разок».
        — Выпрямитесь,  — нетерпеливо командовал Габриэль.  — Встаньте прямо. Вот так!
        Тессе хотелось бросить ему в лицо, что ее-то не учили с юных лет, как стоять и как двигаться. К тому же Сумеречные охотники — прирожденные акробаты, простому смертному до них далеко, как до неба.
        — М-да… — сказала она,  — любопытно было бы посмотреть, как бы вы учились сидеть и стоять в корсете, нижних юбках и в платье со шлейфом!
        — Я бы с удовольствием взглянул на это!  — крикнул Гидеон через весь зал.
        — А… во имя Ангела!  — воскликнул Габриэль, взял девушку за плечи, развернул к себе спиной и обхватил руками, придавая правильную осанку, потом вложил нож ей в руку.
        Тесса почувствовала его дыхание у самой шеи, и по коже побежали мурашки. Она рассердилась. Габриэль прикоснулся к ней без разрешения, потому что считал себя вправе, вдобавок он, наверно, думал, что это здорово разозлило бы Уилла.
        — Отпустите!  — прошептала Тесса.
        — Это часть обучения,  — скучающим голосом произнес Габриэль.  — К тому же взгляните на моего брата и мисс Коллинз. Она-то совсем не против!
        Тесса посмотрела на Софи, увлеченно занимавшуюся с Гидеоном. Он стоял позади девушки, приобняв ее одной рукой, и показывал, как держать острый метательный нож, обхватив ее пальцы другой рукой. Склонившись почти вплотную к шейке Софи, где темные волосы выбивались из тугой прически и лежали небрежными завитками, Гидеон негромко объяснял урок. Заметив, что Тесса пристально смотрит на них, он покраснел.
        Подумать только, Гидеон Лайтвуд покраснел! Неужели ему так нравится Софи? Она была бы прелестной девушкой, если бы не шрам, впрочем, Тесса и так его уже почти не замечала. Но ведь она мирянка и вдобавок служанка, а Лайтвуды такие снобы! Тесса содрогнулась, вспомнив, как отвратительно обращались с Софи ее предыдущие хозяева. Не хватало только, чтобы этот юный Сумеречный охотник соблазнил ее!
        Тесса хотела что-то сказать обнимавшему ее юноше, но вовремя спохватилась. Она совершенно забыла, что сзади стоит Габриэль, а не Джем. К Джему она уже успела привязаться. Как легко и приятно было гулять, опираясь на его руку! Пожалуй, Джем был единственным, с кем она могла говорить о чем угодно. Хотя они виделись за завтраком, Тесса уже успела соскучиться, и эта тоска была как ноющая боль.
        Она так глубоко задумалась, скучая по Джему и изо всех сил желая защитить Софи, что метнула нож совсем не туда. Едва не угодив в Гидеона, клинок отскочил от подоконника.
        Гидеон спокойно перевел взгляд с ножа на брата. Казалось, его невозможно вывести из себя: даже едва не вонзившийся ему в голову клинок — вовсе не повод для беспокойства.
        — Габриэль, в чем, собственно, дело?
        — Она меня совсем не слышит!  — Габриэль злобно покосился на Тессу.  — Я не могу так учить!
        — Если бы ты был хорошим учителем, она бы больше старалась.
        — А если б ты на секунду отвлекся от шейки мисс Коллинз, заметил бы летящий нож!
        Значит, даже Габриэль все понял, подумала Тесса, а Софи густо покраснела. Гидеон пристально поглядел на брата, словно обещая тому пару ласковых дома, потом повернулся к Софи и что-то тихо сказал ей. Тесса не расслышала, что именно.
        — Да что с вами такое сегодня?  — шепотом спросила она у Габриэля и почувствовала, как он застыл на месте.
        — Вы о чем?
        — Обычно вы очень терпеливы. Габриэль, ведь вы неплохой учитель, но сегодня вы такой придирчивый и раздражительный и… и ведете себя совершенно непозволительно.
        Он тут же выпустил ее, явно устыдившись:
        — Тысячу извинений. Я не должен был хватать вас.
        — Не стоило этого делать. Особенно после ваших гадких слов про Уилла…
        Он густо покраснел и воскликнул:
        — Мисс Грей, ведь я уже извинился! Чего же вам еще?
        — Во-первых, ведите себя как следует! И объясните, за что терпеть не можете Уилла…
        — Я уже все сказал! Хотите знать почему, спросите у него!  — Габриэль резко отвернулся и бросился прочь.
        Тесса посмотрела на воткнутые в стену ножи и вздохнула:
        — Вот и конец урока!
        — Не расстраивайтесь,  — заметил Гидеон, подойдя к ней вместе с Софи. Как странно, удивилась Тесса, ведь горничной всегда не по себе в присутствии любого мужчины, даже такого добродушного, как Генри. Уилла она откровенно терпеть не может, рядом с Джемом краснеет и робеет, но с Гидеоном все иначе… Трудно сказать наверняка, но выглядело это довольно любопытно. Гидеон посмотрел на Тессу, и она увидела, что глаза у него не совсем такие, как у брата. Они были серо-зеленые, как океан в сумрачный день. Юноша продолжил: — Не ваша вина, что сегодня он сам не свой. Дело в нашем отце, а Габриэль вымещает все на вас, точнее, на любом, кто подвернется под горячую руку.
        — Мне очень жаль; надеюсь, ваш отец здоров,  — прошептала Тесса, отчаянно уповая на то, что за такое наглое вранье на нее не обрушится гнев божий.
        — Думаю, мне тоже пора.  — Гидеон проигнорировал ее слова.  — Если не поспешу, то брат уедет и придется искать кеб. Надеюсь, на следующее занятие он явится в более бодром расположении духа. Итак, прощайте, мисс Коллинз, мисс Грей.
        Он раскланялся и вышел, оставив девушек в полном замешательстве и недоумении.

* * *

        После тяжелой тренировки Тесса быстро переоделась и поспешила к обеду, надеясь, что Уилл вернулся. Его все не было — место за столом между Джессаминой и Генри пустовало, но зато в комнате был некто, кого Тессе видеть еще не приходилось. Девушка застыла на пороге, не в силах отвести взгляд. Рядом с Шарлоттой, как всегда восседавшей во главе стола, сидел высокий мужчина, и у него была зеленая кожа. Не темно-зеленая, нет, скорее как пронизанный светом океан, а волосы — белы как снег. Лоб венчали элегантно загнутые рожки.
        — Мисс Тесса Грей, это Высший маг Лондона, Рагнор Фелл,  — сказала Шарлотта.  — Мистер Фелл, познакомьтесь с мисс Грей.
        Пробормотав, что рада знакомству, Тесса села рядом с Джемом, стараясь не смотреть на Фелла слишком пристально, пусть и искоса. У Магнуса меткой колдуна были его кошачьи глаза, у Фелла — рожки и зеленоватый оттенок кожи. Жители Нижнего мира вызывали у девушки неподдельный интерес, особенно колдуны. Почему же у всех есть метка, а у нее нет?
        — Так что там стряслось, Шарлотта? Неужели ты вызвала меня, только чтобы обсудить какие-то темные делишки на йоркширских болотах? Мне всегда казалось, что в Йоркшире ничего и никогда не происходит. В самом деле, что там есть, кроме овец и шахт?!
        — Стало быть, ты не знал Шейдов? Странно, ведь в Британии магов не так много…
        — Я знал их.  — Фелл принялся резать кусок окорока на тарелке, и Тесса заметила, что у него по четыре сустава на каждом пальце. Она вспомнила миссис Блэк, ее длинные пальцы с острыми когтями, и содрогнулась.  — Шейд был не в себе, просто одержим всякими там часами и прочими механизмами. Смерть этой пары потрясла Нижний мир и взбудоражила всю общину, некоторые даже хотели мстить, но вряд ли кто сподобился.
        Шарлотта наклонилась к нему:
        — Помнишь их ребенка? Они ведь усыновили мальчика.
        — Я знал об этом. Колдуны редко вступают в брак и еще реже усыновляют детей из приюта. Но сам я мальчика не видел. Колдуны живут — то есть мы живем — бесконечно долго. Тридцать или даже пятьдесят лет для нас вовсе не срок. Но вот теперь, зная, кем он стал, я жалею, что не встретился с тем ребенком. Думаете, стоит попытаться выяснить, кто были его настоящие родители?
        — Разумеется, если только это возможно. Нам пригодится любая информация о Мортмэйне.
        — А имя-то он выбрал себе сам,  — заметил Фелл.  — Очень похоже на имена Сумеречных охотников и очень подходит тому, кто имеет зуб на нефилимов. Да и чувства юмора ему не занимать, ведь Mort main значит…
        — Рука смерти,  — перевела Джессамина, гордившаяся знанием французского.
        — Интересно, а если бы Анклав просто выдал Мортмэйну компенсацию, стал бы он тем, кем стал?  — спросила Тесса.  — И открыл бы он тогда «Клуб Преисподняя»?
        — Тесса!..  — начала Шарлотта, но Рагнор Фелл жестом прервал ее.
        Он с насмешливым любопытством взирал на Тессу.
        — А ведь ты — та самая девочка, изменяющая форму, верно? Магнус Бэйн рассказывал. Говорят, на тебе нет ни единой метки.
        Тесса судорожно сглотнула и уставилась в его глаза — самые обычные человеческие глаза, вот только лицо уж совсем необычное.
        — Нет, на мне нет метки.
        Маг усмехнулся поверх вилки, поднесенной ко рту:
        — Полагаю, они заглянули везде?
        — Уж Уилл-то наверняка заглянул,  — кисло заметила Джессамина. Тесса уронила нож и вилку, Шарлотта гневно одернула Джессамину, а та лишь пожала плечами, подняв голову от тарелки с горошком: — Ну, он у нас такой.
        Едва заметно улыбнувшись, Фелл отвел взгляд:
        — Помню его отца. Этот Херондэйл пользовался огромным успехом — дамочки были просто без ума от него. Разумеется, пока он не повстречал мать Уилла. Тогда он все бросил и уехал в Уэльс только ради нее. Уж таков он был.
        — К нему пришла любовь,  — сказал Джем,  — и в этом нет ничего удивительного.
        — Пришла?  — снова улыбнулся Фелл.  — Скорее нахлынула или обрушилась, как торнадо. Некоторые любят всю жизнь только одну-единственную — или она, или никто!
        Шарлотта обернулась к Генри, но он сидел, глубоко задумавшись и что-то (сложно сказать что именно) подсчитывая на пальцах. Сегодня на нем был розовато-фиолетовый камзол, рукав запачкан соусом. Шарлотта поникла и вздохнула:
        — Ну что же, по крайней мере, они были счастливы вместе…
        — Пока не потеряли двоих из трех детей и Эдмунд Херондэйл не продул в карты все до последнего,  — уточнил Фелл.  — Впрочем, вряд ли вы сообщили юному Херондэйлу об этом.
        Тесса с Джемом переглянулись — Уилл сказал им, что его сестра мертва.
        — Значит, детей было трое?! У него было две сестры?
        — Тесса, пожалуйста!  — Шарлотте было явно неловко.  — Рагнор… Ведь я наняла тебя не для того, чтобы лезть в семейные дела Херондэйлов или Уилла. Я попросила помочь, потому что обещала сообщить Уиллу, если с его семьей что-то случится.
        Тесса представила, как Уилл, двенадцатилетний мальчишка, вцепился в руку Шарлотты, умоляя сообщить ему, когда его родные умрут. Почему же он сбежал? Почему он их бросил? Раньше ей казалось, что ему все равно, но ведь это совсем не так! Сердце сжималось при одном воспоминании, как Уилл звал сестру. Если он любит Сесилию, как она любила Ната…
        Мортмэйн что-то сделал с его семьей. Так же как и с ее близкими. И это странным образом объединяло их, ее и Уилла. Неважно, знает он об этом или нет.
        — Что бы Мортмэйн ни затеял,  — неожиданно для себя сказала Тесса,  — он долго вынашивал свой замысел. Еще до моего рождения он обманом или угрозами заставил моих родителей «сделать» меня. А теперь мы узнаем, что несколько лет назад он влез в семейные дела Херондэйлов и вынудил их переехать в поместье Рэвенскар. Боюсь, что мы для него — шахматные фигурки на доске, а исход игры ему давно известен.
        — Он просто выдает желаемое за действительное. Он всего лишь человек! Каждый наш шаг делает его все уязвимее. Он боится, иначе зачем подсылать автоматов с угрозами?!
        — Джем, но ведь он точно знал, где именно мы окажемся…
        — Нет опаснее человека, жаждущего мести,  — заметил Рагнор.  — Мортмэйн вынашивал свои замыслы шестьдесят лет и вырастил из крошечного ядовитого зернышка распустившийся пышным цветом куст! А ягодки еще впереди… Вы должны опередить его.
        — Значит, мы покончим с ним,  — отрезал Джем. До сих пор Тессе никогда не приходилось слышать даже намека на угрозу в его голосе.
        Она опустила взгляд и посмотрела на свои руки. Бледные, куда бледнее, чем в Нью-Йорке, но такие знакомые — указательный палец чуть длиннее среднего, ногти с белыми полумесяцами у основания. Она может изменить их, может стать кем угодно. Никогда прежде она не чувствовала себя столь непостоянной, изменяющей форму, как вода, и такой потерянной.
        — Безусловно, покончим!  — твердо сказала Шарлотта.  — Рагнор, я хочу знать, почему они живут в доме, который принадлежал Мортмэйну. Хочу, чтобы они были в безопасности. И никто не должен быть в курсе твоих изысканий — ни Бенедикт Лайтвуд, ни Анклав.
        — Понимаю. Я должен незаметно охранять их и в то же время наводить справки о Мортмэйне. Если он поселил их там, то у него была своя цель.
        — Да,  — вздохнула Шарлотта.
        — Это будет дорого стоить.  — Рагнор повертел в руках вилку.
        — Знаю. Я готова заплатить.
        — Что ж,  — усмехнулся Рагнор,  — тогда я готов смириться с обществом овец.

* * *

        К концу обеда общий разговор оборвался; Джессамина долго ковырялась в тарелке, но так ничего и не съела, Джем совсем притих, Генри бормотал под нос какие-то вычисления, а Шарлотта и Фелл согласовывали последние детали. Тесса понимала, что без помощи чародея им не обойтись, но почему-то ей было крайне неуютно в его присутствии. Вот с Магнусом все совсем не так. Она встала из-за стола с изрядным облегчением и ушла к себе читать «Незнакомку из Уайлдфелл-Холла» Энн Бронте.
        Это не самая ее любимая книга сестер Бронте, больше всего Тесса любила «Джен Эйр», «Грозовой перевал» и уже потом «Незнакомку». Но она столько раз читала первые две книги, что ничего нового не ждало ее на знакомых страницах, она выучила их почти наизусть. Перечитать бы «Повесть о двух городах», но Уилл несколько раз декламировал слова Сидни Картона, и теперь Тесса опасалась, что Диккенс напомнит ей о Уилле и она будет еще больше переживать за него. К тому же он никогда не цитировал Дарнея, только Сидни, несчастного пьяницу, конченого человека. Сидни, который умер за любовь.
        Снаружи стемнело, в стекла бился ветер и барабанили капли дождя. Постучав, в комнату вошла Софи с письмом на серебряном подносе:
        — Вам письмо, мисс.
        — Письмо?  — Тесса удивленно закрыла книгу.
        — Да, и не подписано. Мисс Ловлесс едва не прочла, но я успела! Вечно сует свой нос!
        Тесса взяла конверт. И в самом деле, адресовано ей, незнакомый почерк с наклоном, кремового цвета бумага, обратного адреса нет. Она начала открывать конверт и вдруг заметила любопытный взгляд Софи, отразившийся в окне. Тесса с улыбкой повернулась к ней:
        — Спасибо, Софи. А теперь можешь идти.  — Такими словами выражались героини в романах, звучит довольно учтиво и необидно.
        Разочарованная Софи взяла поднос и вышла.
        Тесса развернула письмо и положила на колени.


        Дорогая рассудительная мисс Грей!
        Пишу вам в интересах нашего общего друга, Уильяма Херондэйла. Я знаю, что довольно часто он покидает Институт, когда пожелает. А значит, навряд ли его станут искать сразу. Поэтому и обращаюсь к вам, надеясь на ваш здравый смысл,  — прошу, не считайте его отлучку обычной! Прошлой ночью он был у меня и, уверяю вас, ушел всамых расстроенных чувствах. Это еще мягко сказано. Есть все основания полагать, что он может причинить себе вред. Уильяма следует разыскать и убедиться в его целости и невредимости. Непростой он юноша, многие не любят его, но я верю, что вы, мисс Грей, так же, как и я, видите в нем не только плохое. Именно поэтому я решился писать вам,
        Ваш покорный слуга.
        Магнус Бэйн.
        Постскриптум: На вашем месте я не стал бы показывать письмо миссис Бранвелл. Не рекомендую. М. Б.

        Хотя письмо Магнуса произвело на Тессу неизгладимое впечатление — будто по венам побежал огонь,  — она, пусть и с трудом, дотерпела до вечера, потом спокойно, как ей казалось, высидела ужин, ничем не выдав своих мучений. Софи невыносимо долго помогала ей раздеться, причесаться, разжечь камин, пересказывала сплетни за день. Двоюродный брат Сирила, работающий у Лайтвудов, сообщил, что Татьяна (сестра Габриэля и Гидеона) возвращается из свадебного путешествия, проведенного на континенте. Ее ждут со дня на день. Весь дом стоит вверх дном, потому как, говорят, характер у нее просто невозможный.
        — Видать, дочь пошла в отца,  — заметила Тесса. От едва скрываемого нетерпения голос сорвался, и ей с трудом удалось убедить Софи, что никакой целебный отвар из мяты ей не нужен, она просто устала и сон поможет ей куда лучше.
        Едва Софи вышла за дверь, Тесса выскочила из постели, сбросила ночную рубашку и напялила платье, кое-как справившись со шнуровкой и набросив сверху короткую жакетку. Выглянув в коридор, она выскользнула из комнаты, на цыпочках подкралась к комнате Джема и тихонько постучала. Сперва никто не ответил, и Тесса решила, что он, наверное, уже лег спать, но тут дверь распахнулась, и на пороге возник Джем.
        Он уже начал готовиться ко сну: снял ботинки и камзол, расстегнул ворот рубашки, серебристые волосы были в беспорядке. Ей захотелось пригладить их. Юноша удивился:
        — Тесса?..
        Без лишних слов она протянула ему письмо. Он взглянул в обе стороны коридора и жестом предложил пройти в комнату, затем, пока Тесса закрывала дверь, прочел письмо и смял в комок, бумага громко зашуршала.
        — Я так и знал!
        Теперь Тесса удивленно посмотрела на него.
        — Что ты знал?
        — Это не обычная отлучка.  — Джем сел на край кровати и натянул ботинки.  — Я почувствовал. Вот здесь… — Он прижал руку к груди.  — Я знал, что-то не так. У меня тяжесть на сердце…
        — Неужели он и правда что-нибудь с собой сделал?
        — Сам — вряд ли, но вот влезть в такую переделку, где с ним что-то случится… — Джем поднялся.  — Я должен идти.
        — А как же я? Не вздумай искать Уилла один!  — заявила Тесса, но Джем промолчал, и она напомнила ему: — Письмо-то пришло мне, а не тебе, Джеймс.
        Он на миг прикрыл глаза, а потом взглянул на девушку, криво улыбаясь:
        — Джеймс… Обычно один Уилл называет меня так.
        — Прости!..
        — Ну что ты, мне нравится звук моего имени у тебя на устах.
        На устах… Такое нежное и немного нескромное слово, почти как поцелуй! Казалось, оно вибрирует в воздухе, оба заметили это и замерли. Но ведь это Джем, недоуменно подумала Тесса. Джем, а не Уилл, один взгляд которого действует на нее как прикосновение пальцев к обнаженной коже…
        — Ты права,  — откашлявшись сказал Джем.  — Магнус не написал бы тебе, если бы не хотел, чтобы ты тоже искала Уилла. Вероятно, он считает, что твой дар может пригодиться. В любом случае… — Он бросился к шкафу и распахнул дверцы настежь.  — Жди меня в своей комнате, я быстро!
        Не помня себя, девушка вернулась в свою комнату и прислонилась к двери. Лицо горело, будто она постояла у камина. Тесса и сама не заметила, когда вдруг стала считать эту комнату своей. Огромная, просторная спальня, окна с многочастными переплетами и горящими мягким светом колдовскими огнями — все это разительно отличалось от ее крошечной комнатки дома в Нью-Йорке. Там стояли дешевая дощатая кроватка с тонким одеялом и тумбочка, залитая воском свечи, при которой она читала ночи напролет. В оконных рамах зияли огромные щели, и зимой в них свистел ветер, а стекла дрожали от его порывов.
        Раздался легкий стук, рассеявший ее задумчивость. Тесса открыла дверь и увидела на пороге Джема. Он был в полном одеянии Сумеречного охотника — черное пальто из плотной, похожей на кожу ткани, черные брюки, ботинки на толстой подошве. Приложив палец к губам, он жестом велел следовать за ним.
        Тесса решила, что уже около десяти часов вечера, поскольку колдовские огни едва горели. Джем шел кружным путем, совсем не той дорогой, которая вела к парадному входу. Она поняла, где они, только дойдя до двери в конце длинного коридора. Там оказалась круглая площадка, значит, они внутри одной из готических башен, что стоят по обе стороны Института.
        Джем толкнул дверь и позвал Тессу внутрь, потом закрыл и запер дверь на ключ, а ключ сунул обратно в карман:
        — Это комната Уилла.
        — Ну надо же. Никогда здесь не была. Признаться, я думала, что он спит вверх ногами, как летучая мышь!
        Джем рассмеялся, подошел к письменному столу и начал рыться в бумагах, а Тесса стояла, озираясь по сторонам. Сердце учащенно билось, будто она увидела что-то, не предназначенное для чужих глаз: тайную, тщательно скрываемую часть Уилла. Она убеждала себя не глупить, ведь это всего лишь комната с такой же мебелью, как и везде в Институте. Да и беспорядок здесь был изрядный — скомканная постель, одежда на спинках стульев, чашки с недопитым чаем на тумбочке. И книги, книги повсюду — на тумбочке, на кровати, в стопках на полу, в два ряда на полках вдоль стен. Пока Джем что-то искал, Тесса направилась к полкам, с любопытством читая надписи на корешках.
        Как она и ожидала, в основном там были романы и поэзия. Многие книги на незнакомых языках, некоторые на греческом и латыни. И еще сказки «Тысячи и одной ночи», изданные Джеймсом Пейном, «Булхэмптонский викарий» Энтони Троллопа, «Отчаянные средства» Томаса Харди, несколько книг Уилки Коллинза: «Новая Магдалина», «Закон и женщина», «Две судьбы» — и новый роман Жюля Верна «Черная Индия», который Тесса мечтала прочесть. Наконец она увидела «Повесть о двух городах» и с грустной улыбкой сняла книгу с полки. Из нее выпали несколько листков бумаги, исписанных мелким почерком, и разлетелись по полу. Тесса нагнулась, чтобы поднять их, и застыла, моментально узнав почерк. Это была ее рука. В горле встал ком, когда она бегло просмотрела листки.


        Дорогой Нат, сегодня я пыталась измениться — и не смогла. Они дали мне монету, а я не смогла найти связующую нить. Либо ее и не было, либо мой дар угасает. Ну ипусть бы угас, но они высекли меня — а тебя когда-нибудь секли? Конечно нет, глупость спросила. Мне так больно, будто на коже прочертили огненные полосы. Стыдно сказать, но я плакала, а ты знаешь, как я ненавижу плакать…

        И еще:


        Дорогой Нат, я так по тебе скучала сегодня — думала, умру! Если тебя больше нет, тогда никому в целом мире нет дела, жива я или нет. Я будто испаряюсь, исчезаю в пустоте, ведь если всем все равно, как знать, существуешь ли ты вообще?

        Это были письма брату, написанные в Темном доме. Но не для чужих глаз — девушка вела что-то вроде дневника, чтобы выплеснуть ужас, печаль и страх. Тесса знала, что письма нашли и Шарлотта прочла их, но как они могли оказаться в комнате Уилла? Да еще спрятанные между страниц книги…
        — Тесса,  — позвал Джем. Она быстро сунула письма в карман и обернулась. Джем стоял возле стола с серебряным клинком в руках.  — Именем Ангела, здесь такая свалка, думал, не найду! Уилл не взял из дома почти ничего, кроме отцовского кинжала. На клинке есть гравировка — символика Херондэйлов, птица. Надеюсь, с его помощью удастся напасть на след Уилла — кинжал несет на себе сильный отпечаток его личности.
        Несмотря на ободряющие слова, Джем хмурился.
        — Что случилось?  — спросила Тесса, подходя к юноше.
        — Я нашел еще кое-что. Уилл всегда доставал мне… лекарство. Он знал, что мне невыносимо все это — искать продавца в Нижнем мире, отдавать ему деньги… — Он судорожно вздохнул, будто его коробило от одной мысли об этом.  — Я давал ему деньги, он уходил и приносил лекарство. И вот сейчас мне попался счет за последнюю покупку. Оказывается, наркотики, то есть «лекарство», стоит совсем не тех денег.
        — То есть Уилл обманом выманивал у тебя деньги?  — удивилась Тесса. Уилл порой вел себя отвратительно и даже жестоко, но чтобы пойти на такой гнусный подлог! Да еще обманывать именно Джема…
        — Совсем наоборот. Наркотики стоят гораздо больше, чем он говорил мне. Должно быть, он доплачивал из своих денег.  — Все еще хмурясь, Джем заткнул кинжал за пояс и заметил: — А ведь я знаю его лучше, чем кто бы то ни было. Но даже меня Уилл не перестает удивлять — он одна сплошная тайна.
        Тесса вспомнила письма в томике Диккенса, про которые она обязательно собиралась сказать ему пару ласковых при встрече.
        — О, да. А впрочем, тут как раз нет никакой тайны. Ведь Уилл готов для тебя на все…
        — Не уверен, что мне нужны такие жертвы,  — мрачно заметил Джем.
        — Он все для тебя сделает! Да и любой из нас тоже, ведь ты такой добрый и такой хороший…
        Она замолчала, а Джем удивленно посмотрел на нее, будто ему никто не говорил таких слов. Наверняка он их слышал не раз, смущенно подумала Тесса, разумеется, ведь все его друзья и знакомые должны быть просто счастливы, что знают Джема. Она почувствовала, как щеки снова вспыхнули, и рассердилась на себя. Да что с ней такое творится?
        За окном раздался стук копыт, Джем помедлил и сказал:
        — Должно быть, это Сирил.  — Голос юноши чуть дрогнул, выдавая волнение.  — Я… я велел ему подать карету. Пойдем.
        Тесса молча кивнула и вышла из комнаты следом за ним.

* * *

        Когда Джем и Тесса потихоньку выскользнули из Института, по двору гулял порывистый ветер, круживший сухую листву, словно фей в хороводе. Небо скрывал желтый туман, сквозь него просвечивал золотой диск луны. Надпись на воротах Института светилась в лунном сиянии: «Мы прах и тени».
        Сирил ждал их возле кареты, в которую были запряжены две лошади, Балиос и Ксанфос. Слуга вздохнул с облегчением и помог Тессе сесть в экипаж, подождал, пока Джем заберется следом, и влез на козлы. Тесса сидела напротив Джема и завороженно наблюдала, как он вытащил из-за пояса кинжал, взял его в правую руку и нарисовал руну на тыльной стороне ладони. Руна как руна, несколько непонятных переплетенных линий, вьются по кругу, соединяясь в обычном черном рисунке.
        Юноша долго смотрел на руку, потом сомкнул веки, все еще глубоко сосредоточившись. Как только нервы у Тессы начали сдавать, он широко открыл глаза и вполголоса произнес:
        — Брик-Лейн, в Уайтчепеле возле Хай-Стрит.
        Джем заткнул кинжал и стило за пояс, высунулся в окошко и повторил адрес Сирилу. Потом он захлопнул створку, борясь с порывом холодного ветра, и карета покатила по булыжной мостовой, подпрыгивая и покачиваясь.
        Тесса глубоко вздохнула. Весь день она мечтала отправиться на поиски Уилла, беспокоилась за него, гадала, куда он мог деться, а теперь, когда они ехали прямо в темное сердце Лондона, чувствовала только страх.

        Глава 9
        Бурная ночь

        Нега бурных ночей или голод
        По утрам, от тоски чуть дыша,
        И хотя бренным телом ты молод,
        Но устала душа…

Алджрнон Чарльз Суинберн,
«Долорес»

        В экипаже Тесса отодвинула шторку и не отрываясь смотрела в окно. Они ехали по Флит-стрит к Ладгейт-Хилл, самой высокой точке Лондона. Желтый туман сгустился, и сквозь него почти ничего нельзя было разглядеть — только темные силуэты спешащих куда-то прохожих да рекламные вывески на фасадах зданий. Время от времени туман немного рассеивался, и тогда возникало мимолетное видение: маленькая девочка с букетиками увядшей лаванды, в изнеможении прислонившаяся к стене, точильщик с тележкой, устало бредущий домой, вывеска безопасных спичек Брайанта и Мэя, промелькнувшая в темноте.
        — Отбросы,  — сказал Джем.
        Он откинулся на спинку сиденья напротив Тессы, глаза блестели в полумраке. Тесса задумалась, принимал ли он свое «лекарство» перед поездкой, и если да, то сколько.
        — Что-что?
        Он изобразил, что зажигает спичку, задувает и отбрасывает в сторону.
        — Так здесь называют спички — отбросы, потому их отбрасывают, когда потушат. Девушек, работающих на спичечных фабриках, называют так же.
        Тесса вспомнила Софи, которой тоже наверняка пришлось бы стать той, кого зовут «отбросами», если бы Шарлотта не нашла ее.
        — Как жестоко!
        — Жестокий район этот Ист-Энд. Сплошные трущобы. Будь очень осторожна, не отходи от меня ни на шаг!
        — Ты не знаешь, что Уилл там делает?  — спросила Тесса, отчасти страшась ответа. Экипаж ехал мимо собора Святого Павла, возвышавшегося над ними, как огромное мраморное надгробие.
        — Не знаю.  — Джем покачал головой.  — Отслеживающее заклятие позволило мне увидеть лишь улицу и… в общем, только расплывчатый образ. Маловероятно, что джентльмены ходят в этот район помолиться в церкви…
        — А может, он решил поиграть в казино…
        — Возможно,  — неуверенно протянул Джем.
        — Ты говорил, что почувствуешь… если с ним что-то случится.  — Тесса приложила руку к сердцу.  — Прямо здесь. Это оттого, что вы побратимы?
        — Да.
        — Значит, быть побратимами — это не просто поклясться оберегать и защищать друг друга. В этом есть что-то… мистическое.
        Джем улыбнулся, и лицо его озарилось, будто в каждой комнате большого дома вспыхнул свет.
        — Мы — нефилимы. Вся наша жизнь полна загадок — рождение, смерть, брак есть сплошное таинство, для каждого события свой ритуал. И чтобы стать побратимами, тоже нужно пройти ритуал. Разумеется, сначала делаешь предложение. Ведь это не простое решение…
        — Это ты предложил Уиллу стать побратимами?  — перебила его Тесса.
        Джем улыбнулся и снова покачал головой:
        — Наоборот, это он придумал, а точнее, поставил меня перед фактом. Мы занимались в зале, отрабатывали удары мечами, и он предложил, а я наотрез отказался. Ведь он мог найти более достойного. Тогда он предложил пари: если выбьет меч у меня из рук, то я соглашусь — и быть нам братьями по крови.
        — И что же, Уилл выбил его?
        — Ровно через девять секунд,  — рассмеялся Джем.  — Пришпилил меня к стене. Наверно, тренировался тайком от меня, потому что, знай я, как он владеет мечом, никогда не согласился бы. Ведь его любимое оружие — метательный нож, а не меч.  — Юноша пожал плечами и добавил: — Нам было всего по тринадцать. Ритуал провели, когда нам исполнилось четырнадцать. С тех пор прошло три года, и я не представляю, как это — жить без побратима.
        — А почему ты сначала отказался?  — поколебавшись, спросила Тесса.
        Джем провел рукой по волосам и ответил:
        — Ритуал связывает, накладывая определенные обязательства. Ты становишься сильнее — можно полагаться на силу брата. Всегда чувствуешь, где он находится, и в бою вы действуете как единое целое. Есть руны, которые работают только для побратимов. Но выбрать можно лишь одного, и если он умрет, то ритуал повторить нельзя. Поэтому и отказался, ведь я не самый удачный вариант для него…
        — Какие строгие правила!
        Джем произнес какую-то фразу на незнакомом языке. Что-то вроде khalepa ta kala.
        Она нахмурилась:
        — Это не латынь?
        — Греческий. У этого выражения два значения. Все хорошее, красивое и благородное достигается лишь упорным трудом.  — Джем придвинулся ближе, и Тесса ощутила сладковатый аромат наркотика с легким привкусом его собственного запаха.  — Есть и другое толкование.
        Тесса сглотнула:
        — И какое же?
        — «Красота жестока».
        Тесса опустила взгляд на его тонкие, изящные, умелые руки с аккуратно обрезанными ногтями, костяшки все в шрамах. Бывают ли нефилимы без шрамов?
        — А ведь тебе нравятся мертвые языки, верно?  — мягко спросила она.  — Чем они тебя так привлекают?
        Юноша склонился совсем близко, Тесса даже почувствовала его теплое дыхание на щеке.
        — Трудно сказать наверняка, но есть в них некая законченность и ясность. Греческий, латынь, санскрит — все они несут очень прозрачные истины, поскольку появились до того, как люди загромоздили свой язык бесполезными словами.
        — А как же язык, на котором ты говорил в детстве?
        Его губы дрогнули.
        — В семье говорили на английском и литературном китайском, он же мандаринское наречие. Отец знал китайский так себе, а когда мы переехали в Шанхай, стало еще хуже. Ведь там совсем другой диалект, а литературный китайский не в ходу.
        — Скажи что-нибудь по-китайски,  — попросила Тесса с улыбкой.
        Джем быстро произнес несколько гласных и согласных звуков с сильным придыханием; тон голса то поднимался, то опускался: Ni hen piao liang[20 - Ты прекрасна (кит.).].
        — Что ты сказал?
        — Я сказал, что твои волосы растрепались… вот здесь… — Джем протянул руку и заправил выбившуюся прядку за ухо. Тесса мигом покраснела и порадовалась, что в экипаже темно. Юноша медленно и нежно провел пальцами по ее щеке: — Будь осторожна, ведь в бою враг может воспользоваться любым твоим промахом, например схватить за волосы.
        — Ах, ну да, конечно же!  — Девушка быстро отвернулась к окну и застыла.
        Желтый туман обволакивал дома, но все равно было видно, как экипаж въехал на узкую улочку, хотя по лондонским меркам она считалась достаточно широкой. Воздух казался вязким и пропитанным угольной пылью; повсюду было полно народу. Одетые в грязные лохмотья, прислонившись к убогим домишкам, люди жадными глазами, будто псы на кость, глядели на экипаж. Тесса увидела женщину, укутанную шалью, с корзинкой цветов в одной руке, другой она прижимала к себе младенца. Глаза у ребенка закрыты, лицо молочно-бледное — то ли очень болен, то ли мертвый. Босые дети, грязные и ободранные, как бродячие коты, играли на мостовой. На ступенях домов, прислонясь друг к другу, сидели пьяные до беспамятства женщины. Но ужаснее всего выглядели валявшиеся по обочинам мужчины в латаных-перелатаных пальто и засаленных шляпах. На окаменевших лицах застыла полная безнадежность.
        — Богачи из фешенебельных районов вроде Мейфера и Челси любят совершать полуночные экскурсии в такие местечки,  — неожиданно резко заметил Джем.  — Называют это «экскурсия по трущобам».
        — А хоть чем-нибудь они помогают этим людям?
        — Редко, ведь они приезжают просто поглазеть, чтобы потом рассказать друзьям, приглашенным на чай, что видели «щипачей», «мамзелек» или «дрожащих джемми». Они даже не выходят из своих экипажей или омнибусов.
        — А кто это, «дрожащий джемми»?
        Джем пристально посмотрел на нее и сказал:
        — Нищий в лохмотьях, который, скорее всего, замерзнет насмерть.
        Тесса вспомнила, как они в Нью-Йорке заклеивали щели в окнах полосками бумаги. Но у нее хотя бы было где приклонить голову и была тетя Генриетта, которая поила ее горячим бульоном или чаем. Ей повезло.
        Экипаж остановился на углу неказистого здания. Напротив светились окна трактира, из которого на нетвердых ногах вываливались пьяницы, некоторые в обнимку с густо нарумяненными женщинами, одетыми в яркие, кричащие платья, изрядно поношенные и грязные. Кто-то из них горланил «Жестокую Лиззи Виккерс».
        Джем взял девушку за руку:
        — Я не смогу защитить тебя чарами от взглядов этих мирян, поэтому опусти голову пониже и не отходи от меня ни на шаг.
        — Ты это уже говорил,  — улыбнулась Тесса, но руку не отняла.
        Джем склонился и шепнул ей прямо в ухо; от горячего дыхания она покрылась мурашками.
        — Это очень важно!
        Он распахнул дверцу, спрыгнул на мостовую, помог Тессе сойти и крепко взял ее под руку. Она оглянулась по сторонам и поймала пару любопытных взглядов, но в основном миряне, казалось, даже не замечали их. Они направились к узкой двери, выкрашенной в красный цвет. Как ни странно, крыльцо перед нею пустовало, в отличие от остальных ступенек на этой улице. Джем быстро поднялся, почти таща девушку за собой, и настойчиво забарабанил в дверь.
        Через миг дверь открыла женщина в длинном красном платье, обтягивающем тело, как перчатка. Черные волосы уложены в сложную прическу, которую удерживали две золотые китайские палочки; очень бледная кожа, глаза очерчены углем — впрочем, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это англичанка. Надутые губы выкрашены ярко-красным; уголки рта резко опустились вниз, когда она увидела Джема.
        — Нет, нефилимам нельзя,  — сказала она и попыталась закрыть дверь, но Джем поднял трость, щелкнул потайным механизмом и воткнул выскочивший клинок в дверной косяк.
        — Не волнуйтесь, мы не по поручению Анклава. По личному делу. Женщина прищурилась.  — Мы кое-кого разыскиваем. Нашего друга. Отведите нас к нему, и мы уйдем.
        Женщина откинула голову назад и расхохоталась:
        — Знаю я, за кем вы пришли. Здесь из ваших только он один.  — Она отвернулась и презрительно пожала плечами.
        Джем спрятал клинок обратно в трость и нырнул в низенький проем, увлекая Тессу за собой.
        За дверью оказался узкий коридор. В воздухе висел тяжелый сладковатый аромат, которым пахло и от Джема, когда он принимал свое «лекарство». Тесса непроизвольно сжала руку юноши.
        — Именно сюда Уилл ходит за… за тем, что мне надо,  — прошептал Джем, почти касаясь уха девушки пылающими губами.  — Но почему он здесь сейчас…
        Женщина, открывшая дверь, оглянулась и пошла дальше по коридору. Сзади на платье был высокий разрез, обнажавший ноги и кончик длинного, немного загнутого хвоста в черно-белый змеиный узор. А ведь она чародейка, подумала Тесса, и у нее гулко забилось сердце. Рагнор Фелл, Темные сестры, эта женщина — почему все чародеи такие… такие низменные существа? Пожалуй, кроме Магнуса, но он — исключение из многих правил.
        Коридор привел их в просторную комнату, тоже выкрашенную в красный. С потолка свисали резные светильники, расписанные искусными узорами; они бросали причудливые тени на стены. Вдоль стен стояли узенькие многоярусные койки, как на корабле. В центре — большой круглый стол, за ним мужчины с красной, как и стены комнаты, кожей, волосы коротко острижены. На пальцах не ногти, а темно-синие когти, тоже, впрочем, коротко остриженные. Наверно, чтобы легче отмеривать, просеивать и смешивать разные порошки, разложенные на столе. На свету порошки сияли и сверкали, как измельченные драгоценные камни.
        — Это что, притон курильщиков опиума?  — прошептала Тесса на ухо Джему.
        Он с тревогой осматривался по сторонам. Тесса почувствовала, что юноша натянут как струна, а пульс его бьется часто, как у колибри.
        — Нет,  — рассеянно ответил он.  — Не совсем, в основном бесовские наркотики и пыльца фей. За столом — ифриты. Они как чародеи, только без магических способностей.
        Женщина в красном облокотилась на плечо ифрита, и они вместе посмотрели на Тессу, потом на Джема, внимательно изучая юношу. Тессе очень не понравился этот взгляд. Колдунья улыбалась, а ифрит будто что-то прикидывал в уме. Женщина выпрямилась и скользнула к ним, плавно покачивая затянутыми в атлас бедрами.
        — Мадран говорит, у нас есть то, что тебе нужно, серебряный мальчик,  — сказала она, проводя красным ногтем по щеке Джема.  — Можешь не притворяться.
        Джем поспешно отпрянул. Тесса никогда не видела его таким взбудораженным.
        — Я ведь сказал, мы пришли за другом! Нефилим, синие глаза, черные волосы… — Голос его почти сорвался на крик: — Та xian zai zai па li?[21 - Где он сейчас? (кит.)]
        Она смерила его взглядом, потом покачала головой:
        — Ты глупец, «серебра» осталось всего ничего, а когда оно закончится совсем, ты умрешь! Мы пытаемся достать еще, но в последнее время спрос на него…
        — Не пытайтесь навязать нам свой товар!  — сердито воскликнула Тесса. Она была не в силах видеть унижение Джема, каждое слово жгло его будто каленым железом. Теперь понятно, почему Уилл сам покупал эту отраву.  — Где наш друг?
        Ведьма зашипела, пожала плечами и указала на одну из коек, прикрученных к стене.
        Джем побледнел, а Тесса не могла поверить своим глазам: посетители притона были совершенно неподвижны, и девушка вначале думала, что в комнате никого нет. Оказалось, на каждой койке кто-то валялся, некоторые висели на краю, свесив руки вниз, другие лежали на спине, устремив пустой взгляд в потолок или на верхнюю койку.
        Без лишних слов Джем двинулся вдоль длинного ряда, Тесса едва поспевала за ним. Подойдя ближе, девушка увидела, что не все посетители люди. Здесь были синие, фиолетовые, красные и зеленые существа, некоторые с длинными и зелеными, как морские водоросли, волосами, разметавшимися по грязной подушке. Кто-то стонал, вцепившись когтями в края кровати, кто-то тихонько хихикал, и этот смех рвал сердце больше, чем плач. А кто-то повторял детскую считалку снова и снова:
        Апельсинчики, как мед, —
        В колокол Сент-Клемент бьет.
        И звонит Сент-Мартин:
        Отдавай мне фартинг!
        И Олд Бейли ох сердит.
        Возвращай должок!  — гудит.
        Все верну с получки!  — хнычет
        Колокольный звон Шордитча…[22 - Пер. В. Голышева.]

        — Уилл!  — прошептал Джем. Он остановился посреди ряда коек и прислонился к ним, будто ноги его не держали.
        Уилл лежал, кое-как прикрывшись скрученным рваным одеялом. На нем остались только рубашка и брюки, перевязь висела рядом на вбитом в койку гвозде. Босой, синие глаза полуприкрыты и почти не видны из-под черных ресниц, волосы взмокли от пота, щеки пылают — весь как в лихорадке. Грудь судорожно вздымается, будто ему трудно дышать. Тесса дотронулась до его лба — он оказался горячим.
        — Джем,  — тихо позвала девушка.  — Джем, нам пора выбираться отсюда.
        Человек на соседней койке продолжал петь. Точнее, не человек, а существо с коротким телом и кривыми ногами с раздвоенными копытцами.
        — Долг отдавать настала пора! —
        Громко звонят у Святого Петра!
        — Только сначала разбогатею… —
        Бьют у Святого Бартоломея[23 - Пер. И. Родина.].

        Джем неподвижно застыл, глядя на Уилла. Будто примерз. Бледное лицо пошло красными пятнами.
        — Джем! Пожалуйста, помоги мне поднять его,  — прошептала Тесса, но он даже не шелохнулся. Тогда она принялась трясти Уилла за плечо.  — Уилл! Уилл, пожалуйста, проснись!
        Но Уилл застонал и отвернулся, закрывая лицо локтем. А ведь он Сумеречный охотник, по меньшей мере шесть футов костей и мышц, ей его просто не поднять. Если только…
        — Если не поможешь,  — обернулась она к Джему,  — клянусь, я превращусь в тебя и сама подниму его! И тогда все полюбуются на тебя в женском наряде. Ты меня понял?
        Очень медленно он поднял голову. Непохоже, чтобы Джема смутила ее угроза — он даже не слышал ее. Никогда раньше его серебряные глаза не казались такими пустыми.
        — Неужели?  — спросил он и, небрежно взяв Уилла за руку, попытался стянуть его с койки.
        Тот звонко приложился головой об боковую стенку.
        Уилл застонал и открыл глаза:
        — Пусти-и меня!..
        — Помоги,  — попросил Джем, не глядя на Тессу, и вдвоем они еле вытащили Уилла из кровати.
        Он чуть не упал и, покачнувшись, обхватил Тессу рукой, пытаясь сохранить равновесие. Джем тем временем забрал его перевязь.
        — Скажи мне, что это не сон!..  — прошептал Уилл и положил голову ей на плечо, коснувшись шеи.
        Тесса чуть не подпрыгнула. Его кожа горела как в лихорадке. Потом Уилл провел губами по ее щеке, и они оказались такими же мягкими, как и прежде.
        — Джем!  — отчаянно позвала Тесса, и он обернулся.
        Юноша застегивал второй ремень поверх своего и опять не услышал ни слова. Он опустился на колени, надел на Уилла ботинки и, поднявшись, взял побратима за руку. Уилл был просто счастлив:
        — Здорово, мы трое снова вместе!
        — Заткнись!  — оборвал его Джем.
        Уилл хихикнул:
        — Эй, Карстаирс, тряхни мошной, отстегни маленько, а то я совсем пустой.
        — О чем это он?  — недоуменно воскликнула Тесса.
        — Он просит меня заплатить за наркотики,  — холодно ответил Джем.  — Пошли отведем его в экипаж, и я вернусь, отдам деньги.
        Они потащили Уилла к выходу, а вслед им неслись вопли существа с раздвоенными копытами; писклявым голоском он допел куплет, затем сорвался на хохот и визг.
        Смело иди, не бойся, не плачь,
        Скоро тебя утешит палач![24 - Пер. И. Родина.]


* * *

        Даже грязный воздух Уайтчепела казался чистым и свежим по сравнению со смрадной вонью притона. Тесса едва не упала с крыльца. К счастью, экипаж ждал у обочины, а Сирил спешил им навстречу, всем своим видом выражая тревогу и заботу.
        — Как он, жив-здоров?  — спросил слуга, снимая руку Уилла с Тессы и обхватывая его за плечи.
        Она облегченно вздохнула и отошла в сторону, спина противно ныла.
        Как и следовало ожидать, Уилл расстроился и стал вырываться:
        — Пусти меня, пусти, говорю! Я и сам могу стоять.
        Джем и Сирил переглянулись, потом отошли. Уилл покачнулся, но удержался на ногах. Он поднял голову, и холодный пронизывающий ветер растрепал его влажные волосы, обнажив шею и лоб. Черные пряди били по синим глазам, и Тесса вспомнила, как он стоял тогда на крыше Института: «И я созерцаю Лондон, одно из ужасных чудес света». Его лицо сияло неземной красотой — синие-синие глаза, на щеках румянец, черные волосы вьются по ветру.
        Уилл взглянул на Джема и сказал:
        — Нечего было заваливаться сюда и вытаскивать меня, как мальчишку. Я прекрасно проводил время!
        Тот посмотрел ему в глаза и воскликнул:
        — Черт бы тебя побрал!
        Джем размахнулся и изо всех сил залепил ему пощечину, Уилл отлетел к экипажу, но не упал. Он прижал руку к щеке, из разбитой губы сочилась кровь, в глазах — полное изумление.
        — В карету его,  — отрывисто бросил Джем Сирилу, развернулся и снова вошел в красную дверь. Видно, отправился платить за Уилла.
        Уилл все еще таращился на друга, по лицу текла кровь.
        — Джеймс?..
        — Пойдемте,  — миролюбиво обратился к нему Сирил.
        Как же он похож на Томаса, подумала Тесса, глядя, как слуга открывает дверцу и помогает Уиллу забраться внутрь. Сирил отдал девушке свой носовой платок, теплый и пахнущий дешевым одеколоном. Она с улыбкой поблагодарила его и тоже села в экипаж вслед за Уиллом. Сирил закрыл дверцу.
        Уилл забился в угол, обхватил себя руками и прикрыл глаза. Кровь стекала у него по подбородку. Тесса склонилась над ним и приложила платок к разбитым губам. Он поднял руку, дотронулся до ее пальцев и слегка сжал их:
        — Да уж, натворил я дел, правда?..
        — Боюсь, что да,  — сухо ответила Тесса, стараясь не обращать внимания на горячие пальцы, сжимавшие ее руку.
        Даже в полумраке экипажа синие глаза Уилла сияли. Впрочем, что там Джем говорил про красоту? «Красота жестока». Разве прощались бы Уиллу его бесчисленные проделки, будь он уродлив? И нужно ли ему это прощение? Тессе казалось, что Уилл поступал так не от большой любви к себе, а из-за испепеляющей ненависти. А вот за что он так ненавидел себя, она не знала.
        Он закрыл глаза:
        — Тесс, я устал… Мне так хотелось розовых снов. Хоть один раз!
        — Но не таких же, Уилл!  — мягко ответила она.  — Знаешь, от боли нельзя скрыться ни в снах, ни в наркотиках.
        Он крепче сжал ее руку.
        Дверца распахнулась, Тесса отпрянула. Мрачный как туча Джем сел в экипаж, мельком взглянул на Уилла, откинулся на сиденье и постучал Сирилу, велев трогать. И лошади стремительно понеслись в ночь. Когда Джем потянулся и задернул шторки на окнах, Тесса незаметно убрала платок в рукав. Он был еще влажным от крови Уилла.

* * *

        За всю дорогу Джем не сказал ни слова и сидел, скрестив руки на груди и мрачно уставившись в никуда. Уилл дремал в углу с легкой улыбкой на губах. Тесса сидела напротив них и напряженно размышляла, как бы разговорить Джема. Он сегодня сам не свой, ведь Джем всегда такой добрый, ласковый и жизнерадостный. А теперь он был какой-то колючий — в глазах пустота, пальцы судорожно сжимают рукава пальто, плечи сгорблены, лицо побелело от гнева.
        Как только они подъехали к Институту, он распахнул дверцу и выскочил вон. Крикнув Сирилу, чтобы отвел Уилла в его комнату, Джем помчался по ступенькам, не сказав Тессе ни слова. Девушка оторопело посмотрела ему вслед. Сирил подал руку и помог ей выйти из экипажа. Она поспешила за Джемом, окликая его по имени, но он уже вошел в дом. Он оставил дверь нараспашку, и Тесса побежала за ним, убедившись, что Сирил позаботится о Уилле. Поднимаясь по лестнице, она перестала звать его — было уже очень поздно, колдовские огни едва горели.
        Сначала она бросилась к двери Джема и постучала. Никто не откликнулся, и Тесса обежала пару его любимых мест — музыкальную комнату, библиотеку,  — но его там не оказалось. В полном унынии она вернулась к себе и стала готовиться ко сну. Одевшись в ночную рубашку, почистила платье щеткой и повесила в шкаф, потом залезла в кровать и уставилась в потолок. Она даже подняла с пола «Ватека», подарок Уилла, но впервые написанный им стишок не рассмешил ее, а смысл прочитанных строк ускользал.
        Почему она так переживает из-за Джема? Ведь разозлился он на Уилла, а не на нее. И все же он никогда раньше не терял самообладания в ее присутствии. Но сегодня он был резок, бросил ее одну и думал в первую очередь о себе, а не о ней…
        А ведь она привыкла принимать его заботу как должное, внезапно устыдилась Тесса, глядя в мерцающее пламя. Его доброта казалась такой естественной, чуть ли не врожденной, она никогда не задумывалась, чего это стоило ему. Стоять между Уиллом и целым миром, защищая их друг от друга. Пережить потерю своей семьи, даже в горе сохраняя достоинство… Оставаться жизнерадостным и спокойным перед лицом собственной смерти…
        Вдруг раздался душераздирающий звук, будто что-то рвется на части. Тесса подпрыгнула. Что это было? Какой-то шум доносился из-за двери… из коридора… Джем?
        Девушка вскочила на ноги, набросила халат и поспешно выбежала за дверь.
        Она не ошиблась — звуки неслись из комнаты Джема. Она вспомнила их первую встречу — по коридору лилась дивная мелодия, и она пошла тогда на звуки скрипки. А сейчас звучала совсем не музыка… Скорее похоже на вопль, будто кто-то кричит от ужасной боли. Тесса замялась на пороге — ей было страшно,  — но она не могла не войти. Наконец она повернула ручку и, открыв дверь, прошмыгнула внутрь тихо, как мышка.
        — Джем,  — шепотом позвала девушка.
        Колдовские огни сочились тусклым светом. Джем сидел в ногах кровати в рубашке и брюках, серебристые волосы взъерошены, скрипка прижата к плечу. Он яростно пилил по ней смычком, извлекая ужасные звуки — скрипка будто кричала. И тут с пронзительным звоном лопнула струна.
        — Джем!  — воскликнула девушка. Он даже не взглянул на нее, тогда Тесса бросилась к нему и вырвала смычок из рук.  — Джем, прекрати! Скрипка… твоя прелестная скрипка… ведь ты испортишь ее!..
        Он поднял глаза. Зрачки расширены — серебристой радужки почти не видно, рубашка расстегнута, грудь тяжело вздымается, на лице блестят капли пота. Он покраснел:
        — Ну и что с того? Я умираю. Да мне осталась пара лет! Какая разница, кто уйдет раньше — я или скрипка… — Тесса ошеломленно уставилась на него. Джем никогда не говорил так о своей болезни. Никогда. Он встал и отошел к окну. Сквозь густой туман едва пробивался лунный свет, в нем плясали тени, казалось, за стеклами трепещут призраки и строят рожицы.  — Ты знаешь, что это правда.
        — Еще не поздно… — Ее голос дрогнул.  — Нет ничего невозможного, мы найдем…
        — Противоядия не существует.  — Злость прошла, голос звучал бесстрастно, что еще больше напугало девушку.  — Я умру, и ты знаешь это, Тесс. Возможно, в течение года. Я умираю, я один на целом свете. Тот единственный, кому я доверял, решил позабавиться, приняв яд, который убивает меня.
        — Ах, Джем, ведь он не хотел причинить тебе боль!  — Тесса прислонила смычок к спинке кровати и нерешительно подошла ближе, будто боясь спугнуть дикого зверька.  — Он хотел забыться! Пытался убежать от чего-то темного и ужасного. Ведь ты его знаешь и сам видел, как он бросился за Сесилией.
        Она стояла совсем близко и очень хотела дотронуться до его плеча, но не решилась. Белая рубашка насквозь промокла от пота и липла к спине и рукам. Через ткань проступали черные татуировки. Джем сунул скрипку в футляр и повернулся к девушке:
        — Он знает, каково мне! Если он играет с тем, что погубило меня…
        — Но он даже не думал…
        — Именно!  — В глазах Джема была сплошная чернота.  — Тесса, я постоянно твержу себе, что он гораздо лучше, чем хочет казаться. А если нет? Он всегда был рядом. Я ничего не достиг в жизни, но у меня был Уилл, которого я оберегал и защищал. Видимо, напрасно.
        Джем так тяжело дышал, что Тесса испугалась. Она приложила тыльную сторону ладони к его лбу и вскрикнула:
        — Да ты весь горишь! Тебе нужно отдохнуть…
        Он вздрогнул, как от пощечины, и она обиженно отвела руку:
        — Джем, да что с тобой?! Тебе неприятно, когда я касаюсь тебя?
        — Только не так!  — взорвался он и тут же залился краской.
        — А как?  — Тесса искренне удивилась: подобное поведение было присуще скорее Уиллу, но никак не Джему… Откуда в нем такая таинственность и такая ярость?..
        — Ведешь себя как сестра милосердия, будто я твой пациент! Считаешь, что из-за болезни я не такой, как… — твердо начал юноша, но голос предательски дрогнул. Он судорожно вздохнул: — Думаешь, я не знаю, что ты берешь меня за руку лишь для того, чтобы проверить мой пульс? Думаешь, я не знаю, что ты заглядываешь мне в глаза лишь для того, чтобы узнать, сколько «лекарства» я принял? Да будь я здоров, то мог бы надеяться… надеяться на взаимность, я мог бы даже…
        Он осекся — то ли осознал, что проговорился, то ли окончательно выдохся. Юноша судорожно хватал ртом воздух, щеки густо покраснели. Тесса в отчаянии покачала головой, косички защекотали шею.
        — Не смей так говорить! У тебя просто жар…
        Глаза юноши потемнели, он отвернулся и тихо сказал:
        — Ты даже представить не можешь, что я хочу тебя… Что я еще живой и не настолько болен, чтобы не…
        — Да… — Не раздумывая, Тесса взяла его за руку. Юноша напрягся.  — То есть… я совсем не это имела в виду, Джеймс!..
        Он накрыл ее кисть рукой и сжал пальцы. Кожу будто обожгло — Джем весь горел. Потом он развернул ее за плечи и притянул к себе.
        Они стояли лицом к лицу. Горячее прерывистое дыхание касалось ее волос, от кожи юноши веяло жарким маревом, будто туман поднимался над Темзой. Всем телом Тесса чувствовала биение его пульса, на стройной шее отчетливо трепетала жилка, в серебристых волосах мерцал лунный свет, отчего лицо казалось совсем бледным. В кожу будто впились тысячи иголок, девушку бросило в жар. Тесса не понимала, что с ней творится. Ведь это был ее друг, такой уравновешенный и благонадежный. Джем никогда не заставлял ее сердце учащенно биться, и голова от его прикосновений не кружилась. Раньше.
        — Тесса,  — позвал он.
        Девушка подняла голову — теперь в Джеме не было ни капли уравновешенности или благонадежности. Глаза потемнели, на щеках румянец. Он склонился, их губы встретились. Тесса изумленно застыла, но ответила на поцелуй. Джем. Она целуется с Джемом. Поцелуи Уилла как огонь, а поцелуй Джема — глоток чистого воздуха после заточения в душной темноте. Губы нежные, но твердые, одну руку он положил ей на затылок, мягко направляя ее. Другой рукой дотронулся до ее лица, ласково провел большим пальцем по скуле. Она почувствовала вкус жженого сахара на губах… наверно, от его «лекарства». Прикосновения рук и губ были очень легкими, даже немного нерешительными, и Тесса догадывалась почему. В отличие от Уилла, он прекрасно сознавал, насколько неподобающе они вели себя, и ему было не все равно. Он знал, что не следовало целовать ее, а Тесса понимала, что ей надо бы отстраниться и уйти.
        Но она и не подумала отстраняться. И хотя ей до сих пор не верилось, что она целуется с Джемом так, что в ушах звенят колокола и перед глазами все плывет, ее руки будто сами собой поднялись, обняли юношу за шею и притянули ближе.
        Джем судорожно вздохнул и замер на миг. Должно быть, боялся, что девушка оттолкнет его, и теперь не мог поверить в происходящее. Тесса провела руками по его плечам и ласково зашептала, умоляя не прерывать поцелуй. Немного помедлив, Джем ответил ей, но уже с большей уверенностью — он целовал ее снова и снова, с каждым движением губ становясь все настойчивее. Он держал ее лицо в своих пылающих ладонях, нежно проводя тонкими пальцами по щекам, словно по струнам. От его прикосновений Тессу бросало в дрожь. Потом его пальцы опустились ниже, он обнял девушку за талию, и тут ее босые ноги поскользнулись на ковре, и они кубарем полетели на кровать.
        Крепко вцепившись в его рубашку, Тесса увлекла Джема за собой. Ощутив тяжесть его тела, девушка замерла — будто к ней вернулось что-то, некогда принадлежавшее ей, но потом потерянное и забытое. Джем был легкий, как птица, и сердце его билось, как будто у птицы. Она провела руками по серебристым волосам, оказавшимся, как в ее самых тайных снах, мягкими, словно птичий пух. А Джем водил руками по ее телу, не до конца поверив в реальность происходящего. Дрожащие пальцы потянулись к поясу халата и замерли.
        Его неуверенность отдалась в сердце девушки бесконечной нежностью, которой с лихвой хватило бы на них обоих. Тессе захотелось, чтобы он увидел ее такой, как она есть,  — просто Тесса Грей, и ни капли превращения. Она опустила руки, развязала пояс и выскользнула из халата, оставшись в белоснежной батистовой рубашке.
        Тесса подняла глаза и тряхнула волосами, упавшими на лицо. Оперевшись на руки, Джем восхищенно обвел ее взглядом и повторил охрипшим голосом те самые слова, что сказал в экипаже, прикоснувшись к ее волосам:
        — Ni hen piao liang.
        — Что ты сказал?  — прошептала Тесса, едва переводя дыхание.
        — Я сказал, что ты красива,  — улыбнулся юноша.  — Я не хотел говорить тебе этого раньше. Ты бы решила, что я позволяю себе лишнее.
        Она провела рукой по его щеке, потом по шее, где яростно пульсировала жилка. Он так близок и так беззащитен. Серебристые ресницы затрепетали, словно крылья бабочки, когда юноша попытался проследить взглядом за движением ее руки.
        — Так позволь себе лишнее!  — прошептала девушка.
        Джем склонился к ней, их губы встретились вновь, и шок прикосновения пронзил ее насквозь. Тесса прикрыла веки, будто от этого можно скрыться в темноте. Джем что-то прошептал и обнял ее еще крепче. Они откатились в сторону, девушка обвила его ногами, и они с такой силой прижались друг к другу, что стало трудно дышать, но остановиться уже не могли. Она нащупала пуговицы на его рубашке, но, даже открыв глаза, так и не расстегнула ее — слишком сильно дрожали руки. Разрывая ткань и обрывая пуговицы, Тесса наконец справилась с рубашкой, и юноша сбросил ее на пол. Его глаза снова сияли серебром, с удивлением заметила Тесса, хотя на глаза успела взглянуть лишь мельком — она с восхищением смотрела на его стройное тело. Джем был гораздо тоньше Уилла, но эта хрупкость была полна очарования, как строки изящного стиха. «Как золота тончайший пласт»[25 - Джон Донн, «Прощание, запрещающее печаль». Перевод А. Шадрина.]. Под слоем мышц на груди проглядывали ребра, а нефритовая подвеска, подаренная Уиллом, лежала во впадинке между двумя острыми ключицами.
        — Ну да,  — сказал юноша, придирчиво оглядывая себя,  — я не… то есть я…
        — Ты красивый,  — уверенно сказала Тесса.  — Джем Карстаирс, ты красивый!
        Глаза Джема широко распахнулись, когда девушка потянулась к нему. Руки больше не дрожали и не спешили, теперь она восхищенно исследовала каждый дюйм его тела. У ее матери была старинная книга с очень хрупкими страницами, которые рассыпались, стоило к ним неосторожно прикоснуться. Тесса чувствовала такую же огромную ответственность, нежно проводя пальцами по татуировкам на груди юноши; потом рука дошла до впадины под ребрами и, наконец, до плоского живота, который вздрогнул под легкими прикосновениями. И в этой хрупкости юного тела была особая прелесть.
        Джем тоже не мог остановиться — будто искусный музыкант, он играл на струнах ее стройного тела, проводя пальцами по тому, чего совсем не скрывала тонкая батистовая рубашка. Он обращался с ней, как с любимой скрипкой, и у Тессы перехватывало дыхание от этой бесконечной нежности. Его горячечный жар передался и ей, теперь огонь пожирал уже два тела, их волосы взмокли от пота и липли ко лбам и шеям. Тесса жаждала этого огня на грани боли, остальное было уже неважно. Ведь это происходит не с ней, а с воображаемой Тессой, которая смеет вести себя так. Ей вспомнился сон — там Джем лежал в кровати, объятый языками пламени. Она даже не мечтала гореть вместе с ним, и теперь ей хотелось большего, еще горячее, еще сильнее,  — в прочитанных ею романах об этом не было ни слова!.. Знал ли Джем, что именно происходит с ними? Уилл знал, подумала Тесса. А вот Джему, как и ей, происходящее представлялось чем-то неведомым, и он тоже доверял сейчас лишь своим глубинным инстинктам. Тонкие пальцы скользнули по ее груди и попытались расстегнуть пуговки на ночной рубашке, потом Джем склонился и поцеловал ее в плечо.
Прикосновение губ к обнаженной коже оказалось таким ошеломляющим, что Тесса инстинктивно взмахнула рукой, пытаясь прикрыться. Она нечаянно столкнула подушку с кровати, а та задела тумбочку. Что-то с грохотом упало на пол, и по комнате мгновенно разнесся тяжелый сладковатый запах специй.
        Джем отшатнулся, на лице застыл ужас. Тесса села и стыдливо запахнула рубашку на груди. Джем потрясенно смотрел вниз, уставившись на серебряную шкатулку, в которой он держал свое «лекарство». Крышка открылась, сверкающий порошок рассыпался по всему полу. От него поднималась легкая серебристая дымка, наполняя комнату сладковатым пряным ароматом.
        Джем обнял ее и притянул к себе, но теперь в его объятии была не страсть, а страх.
        — Тесс,  — тихо сказал юноша,  — тебе нельзя здесь оставаться: порошок смертельно опасен. Если он попадет на кожу, то… И дышать этим воздухом тоже не стоит… Тесса, прошу, скорее уходи.
        Она вспомнила, как Уилл выставил ее тогда с чердака. Неужели так должно быть всегда: сначала юноша целует ее, а потом отсылает прочь, будто служанку, в услугах которой он больше не нуждается?!
        — Никуда я не уйду! Джем, я лучше помогу тебе все собрать! Ведь я…
        «Твой друг»,  — едва не вырвалось у нее. Но с друзьями так себя не ведут. Кто же она ему?
        — Пожалуйста, уходи,  — мягко попросил Джем, но голос предательски дрогнул. Да ведь он стыдится себя!  — Я не хочу, чтобы ты видела, как я ползаю на коленях, собирая эту дрянь. Ни один мужчина не вынесет, если девушка, которую он… — Юноша судорожно вздохнул.  — Извини, Тесса…
        Девушка, которую он… что? Но спросить она не решилась. Тессу захлестнули жалость, сострадание и ужас от того, что они натворили. Она коснулась губами его щеки, но Джем даже не шелохнулся. Тогда она выскользнула из кровати, подняла с пола халат и тихо вышла вон.

* * *

        Коридор был все тот же, что и несколько минут — часов?  — лет?  — назад: длинный, пустой, освещенный тусклым сиянием колдовских камней. Тесса уже вошла в свою комнату, как вдруг заметила что-то в конце коридора. Не раздумывая, девушка прикрыла дверь, оставив узкую щелку, и прильнула к ней.
        По коридору кто-то шел. Сперва Тессе показалось, что это светловолосый юноша, но через миг она узнала Джессамину, одетую в мужское платье. На ней были брюки и жилет, сверху камзол, в руках шляпа, длинные волосы убраны в узел на затылке. Она воровато оглянулась по сторонам, словно опасаясь слежки, потом стремительно скрылась за углом.
        Тесса закрыла дверь, безуспешно пытаясь понять, что все это значит. Почему Джессамина бродит по Институту глухой ночью, переодевшись юношей? Повесив халат, Тесса в изнеможении рухнула на кровать. Она невероятно устала, как в ту ночь, когда умерла тетя Генриетта, и уже не чувствовала ни боли, ни горя. Закрыв глаза, она сначала увидела Джема, а потом Уилла, рука прижата к окровавленным губам. Эти двое настолько переплелись в ее сознании, что даже во сне девушка не могла понять, кого из них она целует.

        Глава 10
        Сила ангелов

        Сила ангелов в том, что они не могут измениться к худшему;
        слабость ангелов в том, что они не могут измениться к лучшему.
        Слабость человека в том, что он может измениться к худшему;
        сила человека в том, что он может измениться к лучшему.
Хасидская мудрость

        — Полагаю, вы все уже в курсе,  — начал Уилл прямо за завтраком,  — что вчера я был в опиумном притоне.
        Серое дождливое утро как нельзя лучше отражало настроение обитателей Института: казалось, свинцовая тяжесть неба придавила их всех. Бледная и подавленная Софи сновала между кухней и столовой, разнося еду. Джессамина уныло сидела с чашкой остывшего чаю. Для Шарлотты бессонная ночь в библиотеке тоже не прошла без следа. Глаза у Уилла были красные, на щеке горел большой синяк — след от удара Джема. И только Генри жизнерадостно поедал яичницу, листая утреннюю газету.
        Джем к завтраку не явился, и это было подозрительно. Проснувшись, Тесса сладко потянулась в кровати, пребывая в блаженном забытьи, навеянном сном. А потом, вспомнив случившееся прошлой ночью, подскочила как ужаленная.
        Неужели она и правда позволила себе лишнее с Джемом? Его кровать… его руки… рассыпанный по полу наркотик… Она прикоснулась к выбившимся из косичек прядям.
        «Боже мой, ведь это был не сон, я и правда была с ним, что же я натворила?!» Она закрыла лицо руками, не зная, плакать ей или смеяться; вначале смущение и стыд за свое поведение не могли затмить счастливых мгновений, но потом ей стало ужасно противно и гадко. Тесса не отважилась взглянуть на себя в зеркало.
        Наверно, Джем думает, что она совсем потеряла голову. Вот почему он не пришел завтракать.
        — Вы совсем оглохли?  — спросил Уилл, явно рассчитывая на бурную реакцию.  — Я сказал, что вчера был в притоне.
        Шарлотта неторопливо ела тосты. Отложив газету, она спустила очки на кончик носа и посмотрела на Уилла:
        — Неужели? Да ты прямо герой, где уж нам уследить за твоими блистательными подвигами.
        — Так вот где тебя носило?  — апатично протянула Джессамина, взяла кусочек сахара и положила в рот.  — Ты теперь завзятый курильщик опия?! Говорят, достаточно пары доз.
        — Да не был он в опиумном притоне,  — вырвалось у Тессы,  — то есть там торговали в основном колдовскими зельями… не для мирян.
        — Ну, может, и не опиумный притон,  — покладисто согласился Уилл, а потом радостно добавил: — Но все равно это был притон. Вертеп!
        — О нет, только не одно из тех заведений, что держат ифриты… — вздохнула Шарлотта.  — Уилл, этого не может быть!
        — Именно там он и был,  — ответил Джем, усевшись на стул рядом с Шарлоттой, подальше от Тессы. У нее защемило в груди. Он даже не взглянул на нее.  — В Уайтчепеле, на Хай-стрит.
        — И откуда такая осведомленность?  — заметно взбодрившись, спросила Джессамина. То ли сахар, то ли предвкушение смачных подробностей наконец вывели ее из апатии.
        — Вчера я воспользовался заклятием слежения, чтобы отыскать Уилла,  — ответил Джем.  — Его долго не было, и я подумал, что он забыл дорогу домой.
        — Зря беспокоился,  — заявила Джессамина.  — Что ему сделается?
        — Ты совершенно права, напрасно я искал его,  — ответил Джем, накладывая себе кеджери.  — Уилл прекрасно обошелся бы и без моей помощи.
        Уилл задумчиво поглядел на Джема:
        — Кажется, у меня был приступ асфальтовой болезни.  — Он показал на свой синяк.  — Никто не знает, где меня так угораздило?
        — Понятия не имею,  — ответил Джем, наливая себе чаю.
        — Обожаю яйца,  — мечтательно сказал Генри,  — так бы и ел их с утра до вечера!
        — А что, без Тессы тебе было не обойтись? Зачем потащил ее в Уайтчепел?  — с укоризной спросила Шарлотта, сняла очки и положила на газету. Карие глаза смотрели на юношу осуждающе.
        — Тесса не фарфоровая кукла, что ей сделается?  — сказал Джем, не глядя на девушку.
        Сердце у нее учащенно забилось в груди, перед глазами замелькали обрывки воспоминаний: они лежат на его кровати, прильнув друг к другу, Джем крепко сжимает ее в объятиях, горячие и страстные поцелуи… Тесса густо покраснела и быстро отвернулась, отчаянно надеясь, что никто не заметит.
        — А еще я видел там, в притоне, кое-что довольно любопытное.
        — Яйцо?  — спросил Генри.
        — Там было полно оборотней.
        — Ну и что?  — разочарованно протянула Джессамина.  — Если кто забыл, то ищем мы Мортмэйна, а не каких-то там одурманенных оборотней.
        — Они скупали «серебро» и брали помногу, чуть ли не ведрами.
        Джем вскинул голову и уставился на Уилла:
        — Уже и цвет стали терять, у многих серебристые волосы и глаза. Даже кожа отливает серебром.
        — Неприятные новости,  — нахмурилась Шарлотта.  — Как только разберемся с Мортмэйном, я сразу переговорю с Вулси Скоттом. Если кто-то из его стаи пристрастился к наркотикам, он обязательно должен знать об этом.
        — А может, он и так знает?  — предположил Уилл, с довольным видом откинувшись на спинку стула — наконец-то он дождался хоть какой-то реакции на рассказ о своих похождениях.  — Ведь они из его стаи.
        — В его стае — все волки Лондона,  — возразил Джем.  — Он не может уследить за всеми!
        — Шарлотта, медлить нельзя,  — заметил Уилл.  — На твоем месте я не стал бы откладывать разговор со Скоттом в долгий ящик.
        — К чему такая спешка?  — спросила Шарлотта, склонив голову набок.
        — Я слышал, как ифрит спросил у одного оборотня, зачем им столько «серебра». Очевидно, на них оно действует как сильнейший стимулятор. И тот ответил, что Магистр доволен, ведь под ним волки могут работать без роздыху.
        Шарлотта уронила чашку:
        — Работать? Но что они делают?
        Уилл самодовольно ухмыльнулся, наслаждаясь произведенным эффектом:
        — Понятия не имею. Кажется, я отрубился. Мне снился чудесный сон: прелестная девица, сбрасывающая с себя одежду…
        Шарлотта побелела как полотно:
        — Господи ты боже мой! Только бы Скотт не связался с Магистром! Сначала де Куинси, теперь оборотни — все наши союзники!.. В Соглашениях…
        — Милая, все обойдется,  — ласково сказал Генри.  — Скотт не поведется на посулы Мортмэйна.
        — Вероятно, тебе стоит присутствовать при нашем разговоре. Ведь формально ты — глава Института…
        — Ну уж нет!  — отпрянул Генри.  — Дорогая, я вполне доверяю тебе, ведь ты у нас непревзойденная мастерица всяких там переговоров, а чем я смогу… К тому же мое новое изобретение разорвет эту механическую армию на куски! Вот только немного отладить бы…
        Генри прямо-таки сиял от гордости. Шарлотта смерила его пронзительным взглядом, потом отодвинула стул, встала и молча вышла вон.
        Уилл наблюдал за Генри из-под полуопущенных ресниц.
        — Лишь бы никто не мешал тебе чертить круги, верно, Генри?
        — О чем это ты?  — удивился Генри.
        — Он вспомнил Архимеда,  — пояснил Джем, даже не глядя на Уилла.  — Архимед чертил круги на песке, когда его город пал под натиском римлян. Он так увлекся своими чертежами, что даже не заметил солдата, ворвавшегося в сад. Его последними словами были: «Не мешайте мне чертить мои круги»… Конечно, он тогда был уже совсем старик.
        — Ага, и не было у него ни жены, ни детей,  — добавил Уилл и подмигнул Джему.
        Джем сделал вид, что не заметил. Ни на кого не глядя, он встал и вышел вслед за Шарлоттой.
        — Вот наказание!  — воскликнула Джессамина.  — Вы что, все сговорились сегодня? А у меня нет сил, чтобы ссориться и в бешенстве выбегать из комнаты.
        Она сложила руки перед собой, опустила на них голову и закрыла глаза.
        — Что я такого сделал?  — Генри удивленно переводил взгляд с Уилла на Тессу.
        — Да ничего, Генри,  — вздохнула Тесса,  — просто Шарлотта хотела, чтобы ты пошел вместе с ней.
        — Да? А почему же она ничего не сказала?  — расстроился Генри. Радость от нового изобретения и вкусных яиц как ветром сдуло.
        «Может, ему и не следовало жениться на Шарлотте,  — грустно подумала Тесса.  — Может, он был бы счастлив, если бы рисовал круги на песке, как Архимед».
        — Женщины никогда не говорят, что думают,  — заметил Уилл. Он посмотрел в сторону кухни, откуда доносился голос Бриджет.
        Она мыла посуду и звонко распевала:
        — Ты бледен, мой Рональд!  — О мать, моя мать!..
        — Тебя отравили, единственный мой!
        — О да, я отравлен! Стели мне кровать.
        Мне тяжко, мне душно, мне нужен покой[26 - «Лорд Рональд». Перевод С. Маршака.].

        — Голову даю на отсечение, эта женщина раньше мародерствовала, а затем распевала о своих подвигах на Севен-Дайлз,  — заявил Уилл, потом искоса взглянул на Тессу.  — А почему ты еще не переоделась? Разве эти бравые безумцы Лайтвуды отменили сегодняшнюю тренировку?
        — Тренировка будет, но переодеваться мне не надо — сегодня мы учимся метать ножи,  — ответила Тесса.
        Ей не верилось, что после вчерашнего она может вот так запросто разговаривать с Уиллом. Платок Сирила, испачканный кровью Уилла, она спрятала в ящик тумбочки. Вспомнив прикосновение его горячих пальцев и губ, она отвела взгляд.
        — Как кстати, ведь в метании ножей мне нет равных!  — обрадовался Уилл. Он поднялся и предложил девушке руку: — Пойдем, Гидеон и Габриэль просто взбесятся, увидев меня на тренировке. А немного бешенства мне сегодня не повредит.

* * *

        Уилл оказался прав. Его присутствие на тренировке взбесило Габриэля, а вот Гидеон в свойственной ему манере отнесся к этому с полной невозмутимостью. Уилл сидел на одной из низеньких скамеек, стоявших вдоль стен, и грыз яблоко. Вытянув далеко вперед свои длинные ноги, он время от времени выдавал советы, которые Гидеон игнорировал, а Габриэль воспринимал как удар под дых.
        — Зачем он здесь?  — прорычал Габриэль, едва не выронив нож во второй раз. Он положил руку Тессе на плечо, показывая линию прицеливания и мишень, нарисованную на стене. Девушка представила, с каким удовольствием он метнул бы нож в Уилла, а не в маленькую черную точку.  — Скажите ему, чтобы шел куда-нибудь в другое место.
        Тесса пожала плечами:
        — А почему именно я? Уилл — мой друг, а вы мне даже не симпатичны.
        Она бросила и промазала на несколько футов, нож воткнулся в стену прямо у пола.
        — Вы опять слишком низко целитесь… Что значит, я вам даже не симпатичен?!  — удивленно воскликнул Габриэль, подавая ей следующий нож.
        — Ну… — сказала Тесса, тщательно прицеливаясь,  — вы сами ведете себя так, будто я вам неприятна. Более того, недвусмысленно показываете, что вам неприятны мы все.
        — Вовсе нет!  — возразил Габриэль. Потом ткнул пальцем в Уилла и сказал: — Мне неприятен только он.
        — Да неужели?  — Уилл смачно откусил яблоко и невинно осведомился: — Завидуешь моей неземной красоте?
        — Помолчите оба,  — попросил Гидеон.  — Мы тут делом занимаемся, и хватит этих мелких дрязг столетней давности.
        — Мелкие дрязги?!  — ощерился Габриэль.  — Да он мне руку сломал!
        Уилл невозмутимо откусил яблоко и ответил:
        — Вряд ли она до сих пор болит.
        Тесса бросила нож и даже попала в мишень, почти в центр. Габриэль оглянулся в поисках еще одного ножа и, не найдя его, раздраженно вздохнул.
        — Когда мы будем управлять Институтом,  — нарочито громко сказал он,  — в этом зале все будет как надо, особенно оружие.
        — И после этого вы еще удивляетесь, что никто вам здесь не рад?!  — сердито воскликнула Тесса.
        Габриэль презрительно скривился, и его красивое лицо вмиг стало уродливым.
        — Не вижу, почему это так заботит именно вас, маленькая чародейка, ведь Институт — не ваш дом. Вам здесь не место! И поверьте, моя семья способна гораздо лучше управлять им. К тому же и вашему дару мы нашли бы достойное применение — вы бы разбогатели и смогли жить, где пожелаете. А Шарлотта пусть едет в Йорк, там вреда от нее будет гораздо меньше.
        Уилл напряженно застыл, забыв про яблоко, Гидеон с Софи забросили занятие и наблюдали за разгоравшейся перепалкой, он — настороженно, она — широко раскрыв глаза.
        — Если кто не заметил, то пост главы йоркского Института еще занят.
        — Алоизиус Старквэзер — выживший из ума старик,  — небрежно махнул рукой Габриэль.  — И нет у него потомков, которые могли бы вымолить у Консула назначение на его место. После того случая с его внучкой сын и невестка собрали вещички и уехали в Идрис. И нет таких благ, что заставят их вернуться.
        — Какой случай с внучкой?  — спросила Тесса, вспомнив портрет болезненной девочки на стене йоркского Института.
        — Она и до десяти не дожила. И так особым здоровьем не отличалась, а когда ей сделали первую татуировку… ну, ее, наверно, не подготовили как надо. Сошла с ума, отступилась от клятв и отдала богу душу. Жена старика умерла от горя, дети сбежали в Идрис. Консул с радостью назначит Шарлотту, ведь старик уже совсем… совсем не тот.
        Тесса ушам своим не поверила. Габриэль рассказывал о семейной трагедии Старквэзеров спокойным, безразличным тоном, будто читал сводку погоды. А у девушки перед глазами стояли немощный старик и страшная комната, битком набитая останками колдунов и прочими трофеями. И все же теперь ей стало жаль его.
        — Этим Институтом управляет Шарлотта, и твой отец не отнимет его!
        — Она это заслужила.
        Уилл подбросил огрызок вверх и, вынув из-за пояса кинжал, метнул его. Проткнув яблоко, тот пролетел через весь зал и вонзился в стену в аккурат рядом с головой Габриэля.
        — Ну-ка, повтори, что ты сказал, и я врежу так, что фонарь не понадобится, сам будешь светить в темноте!
        — Сам не знаешь, на что нарываешься!  — Лицо Габриэля подергивалось от волнения.
        Гидеон с угрожающим видом шагнул вперед:
        — Габриэль!..
        Но его брата понесло:
        — Да ты хоть представляешь, что натворил отец твоей обожаемой Шарлотты? Я только пару дней как узнал. Отец не выдержал и все нам рассказал. А ведь он до последнего выгораживал Фэйрчайлдов!
        — Твой отец выгораживал Фэйрчайлдов?!  — недоверчиво переспросил Уилл.
        — И нас тоже,  — брякнул Габриэль.  — Брат моей матери, мой дядя Сайлас, был одним из самых близких друзей Грэнвилла Фэйрчайлда. Потом дядя нарушил закон — какая-то ерунда, о которой даже говорить не стоит,  — а Фэйрчайлд об этом узнал. Ему было плевать на верность и на дружбу, Закон — превыше всего. И он доложил Анклаву. А дядя… дядя покончил с собой! Он умер от стыда, а моя мать умерла от горя… Фэйрчайлдам плевать на всех, кроме себя и Закона, вот так-то!
        Никто не знал, что сказать, даже Уилла эта история совершенно застигла врасплох, и он лишь потрясенно молчал. Тесса опомнилась первой:
        — Но ведь Шарлотта здесь ни при чем! Виноват ее отец.
        — Вы не Сумеречный охотник, вам не понять!  — злобно оборвал Габриэль девушку, сверкая зелеными от ярости глазами.  — Мы гордимся своим происхождением, своими предками. Грэнвилл Фэйрчайлд пожелал, чтобы Институт возглавила Шарлотта, и Консул пошел ему навстречу. И хоть он давно умер, мы отнимем у него Институт. Да его все ненавидели, и никто не хотел жениться на Шарлотте! Ему пришлось заплатить Бранвеллам, и они отдали ему Генри. Все об этом знают. Все знают, что он даже не любит ее! Да как можно ее…
        Софи подлетела к Габриэлю и отвесила ему звонкую пощечину. На бледной коже юноши проступили красные пятна. Софи тяжело дышала и потрясенно смотрела на него, не в силах поверить в то, что натворила.
        Габриэль сжал кулаки, но не шевельнулся. Он бы не смог, подумала Тесса, он никогда бы не ударил девушку, к тому же мирянку. Он оглянулся на Гидеона, но тот бесстрастно посмотрел ему в глаза и медленно покачал головой. Габриэль выругался сквозь зубы, развернулся и выбежал вон.
        — Софи!  — воскликнула Тесса и обняла ее.  — Ты чего?!
        Но Софи обеспокоенно смотрела на Гидеона:
        — Бога ради, простите, сэр! Нет мне оправдания — совсем потеряла голову…
        — Отличный удар,  — спокойно ответил Гидеон.  — Вижу, вы усвоили мои уроки.
        Уилл с любопытством взглянул на юношу и спросил:
        — Это все правда?  — Его синие глаза заискрились.  — Ну, то, что рассказал Габриэль?..
        Гидеон пожал плечами:
        — Габриэль обожает отца, и все слова Бенедикта для него как Откровение свыше. Я знал, что дядя покончил с собой, но без подробностей. Когда мы вернулись с первого занятия, отец подробно расспросил нас про обстановку в Институте. Я ответил, что все в порядке, совсем как в мадридском Институте. В общем, Шарлотта вполне справляется, и нет доказательств ее некомпетентности. И тогда он поведал нам эту историю.
        — Если не секрет, что такого натворил твой дядя?  — спросила Тесса.
        — Сайлас? Влюбился в свою parabatai. Никакое это не мелкое правонарушение, как сказал Габриэль, а серьезное преступление. Романтические отношения между побратимами строжайше запрещены. Хотя порой даже лучшие Сумеречные охотники становятся жертвами эмоций. Анклав разлучил бы их навсегда, и Сайлас не вынес разлуки. Он покончил с собой, а наша мать умерла от горя и ненависти. Вполне вероятно, ее последней волей стал наказ отобрать Институт у Фэйрчайлдов. Габриэль был совсем мал, когда матери не стало, всего пять лет, еще цеплялся за юбку, и, кажется, он слишком всерьез принял ее слова. Не вините его, он поймет, что неправ. А я думаю, сыновья не в ответе за грехи отцов.
        — Или дочери,  — сказал Уилл.
        Гидеон грустно улыбнулся. Как ни странно, он смотрел на юношу отнюдь не враждебно, а будто прекрасно понимая и самого Уилла, и его поведение. Уилл удивился.
        — Проблема в том, что Габриэль больше ни за что не вернется сюда,  — сказал Гидеон.
        Софи, едва оправившись от потрясения, снова побледнела:
        — Миссис Бранвелл так рассердится…
        — Софи, мы ей ничего не скажем,  — успокоила ее Тесса.  — Я пойду и извинюсь перед ним.
        Тесса выбежала из комнаты, а потом услышала, как Гидеон что-то кричит ей вслед, но возвращаться не стала. Ей было немного жаль Габриэля. Потерять мать в столь юном возрасте — это ей хорошо знакомо. Если бы у ее матери было последнее желание, она горы свернула бы, чтобы исполнить его…
        — Тесса!  — Уилл окликнул девушку, когда она уже неслась по коридору.
        Тесса обернулась и увидела, что он спешит к ней, слегка улыбаясь.
        — Зачем ты меня преследуешь?  — воскликнула Тесса, и улыбка юноши погасла.  — Уилл, их же нельзя оставлять одних! Скорее возвращайся в тренировочный зал!
        — Что?!  — Уилл остановился как вкопанный.  — Это почему же?
        — Неужели мужчины никогда ничего не замечают?!  — Тесса в отчаянии всплеснула руками.  — Гидеон имеет виды на Софи!
        — На Софи?!
        — Она очень красивая девушка,  — рассердилась Тесса.  — И ты — последний идиот, если до сих пор не заметил, как он на нее смотрит. Но я не хочу, чтобы Гидеон соблазнил бедняжку — ей и так уже досталось… К тому же если ты пойдешь со мной, то извиниться перед Габриэлем не получится, он даже разговаривать с нами не станет. Сам знаешь!
        Уилл пробормотал что-то сквозь зубы и схватил ее за руку:
        — Иди-ка сюда! Смотри.
        От его прикосновения девушку бросило в дрожь. Уилл потащил ее за собой в гостиную, прямо к одному из окон, выходящих на двор. Тесса облокотилась на подоконник и увидела, как рванула с места карета Лайтвудов. Прогрохотав по мощеному дворику, она стремительно выехала за железные ворота.
        — Ну вот, Габриэль уже уехал. Ты ведь не пустишься за ним в погоню? А Софи — девушка взрослая и разумная. Гидеону Лайтвуду в любом случае ничего не светит. К тому же, положа руку на сердце, у почтового ящика куда больше обаяния, чем у него!
        Неожиданно для себя Тесса расхохоталась. Она поспешно прикрыла рот рукой, но было поздно — смех душил ее, и девушка схватилась за подоконник, чтобы не упасть.
        Уилл вопросительно посмотрел на нее, в синих глазах было немое удивление. Потом усмехнулся:
        — Должно быть, я куда более забавен, чем думал. А значит, я просто неподражаем!
        — Я смеюсь не над тобой,  — простонала Тесса и снова залилась смехом.  — Да ты… ты вспомни, какая физиономия была у Габриэля, когда Софи отвесила ему оплеуху! Боже мой, я не могу!..  — Она убрала волосы с лица и добавила: — И что я веселюсь? Ведь отчасти он вел себя так из-за твоих подначек. Зря ты все это устроил!
        — Да ну?  — воскликнул Уилл, плюхнулся в кресло у камина и протянул длинные ноги к огню. Как и во всех английских домах, здесь можно было согреться только у открытого огня. И то спереди печешься, а спина мерзнет, совсем как у непрожаренной индейки.  — Ни одна хорошая фраза не терпит слова «зря»! Как тебе это: «Зря я не заплатил по тому счету в таверне, теперь они грозятся переломать мне ноги», или «Зря я удрал с женой лучшего друга, теперь она превратила мою жизнь в кромешный ад», зря я…
        — Зря ты думаешь, что можешь творить все что угодно. Ты сильно обидел Джема.
        Уилл задрал голову и внимательно посмотрел на Тессу. Он выглядел усталым и, как всегда, красивым, будто Аполлон, сошедший с картины кого-нибудь из прерафаэлитов.
        — А теперь мы говорим серьезно, Тесс?  — В голосе еще звучали веселые нотки, но отчего-то Тессе показалось, что сквозь них блеснула сталь.
        Тесса подошла и присела на кресло рядом с ним:
        — Разве не заметил, что Джем сердит на тебя? Ведь он твой побратим. И он никогда ни на кого не сердится.
        — Немного сердитости ему не повредит. Столько терпения бывает только у святых!
        — Не смейся над ним,  — оборвала его Тесса.
        — Смеяться полезно, Тесс.
        — Но не над Джемом. Он всегда добр к тебе, да он просто сама доброта! И то, что он ударил тебя вчера — лишнее подтверждение: ты и святого выведешь из себя.
        — Джем ударил меня?!  — Уилл изумленно коснулся щеки.  — Признаюсь, я мало что помню из вчерашнего. Помню, как вы разбудили меня, хотя я совсем не хотел просыпаться. Помню, как Джем кричал, а потом ты держала меня. Я знаю, это была ты. От тебя всегда пахнет лавандой.
        — Джем ударил тебя.  — Тесса сделала вид, что не услышала его.  — И было за что!
        — Откуда в тебе столько презрения?! Ты как Разиэль на всех этих картинах — смотришь сверху вниз на нас, простых смертных. Так скажи мне, надменный ангел, чем я заслужил ту пощечину от Джеймса?
        Тесса попыталась подобрать слова, но не нашлась что сказать. Тогда она перешла на тот язык, который они с Уиллом понимали оба,  — язык поэзии:
        — Помнишь, что сказал Джон Донн…
        — «Не связывай мне руки и утешь…»[27 - Джон Донн, «В постель». Перевод И. Куберского.] — процитировал Уилл, глядя ей в глаза.
        — Да нет, я про очерк, в котором говорится, что ни один человек не остров. Каждый твой поступок отражается на других людях. А ты ни о ком не думаешь! Словно живешь на острове, затерянном в океане. Эдакий остров Уилла, на котором можно творить все что душе угодно и ничего не будет! А это совсем не так…
        — И как же мои похождения обидели Джема? Подумаешь, зашел в притон и вытащил меня, ему и раньше приходилось бывать в опасных переделках! Мы защищаем друг друга…
        — Да как же ты не поймешь!  — с досадой воскликнула Тесса.  — Думаешь, ему не плевать на опасность?! «Серебро» разрушило всю его жизнь, и тут ты заваливаешься в притон и накачиваешься им под завязку! Для тебя это развлечение, а он принимает эту дрянь каждый день, чтобы выжить. Джем ненавидит свою зависимость, он даже не может сам покупать наркотик и просит тебя… Дай мне договорить, не перебивай! И вот ты шляешься по Уайтчепелу, пускаясь во все тяжкие и соря деньгами, будто разудалый отпускник на континенте. От этого наркотика все гибнут как мухи… И о чем ты только думал?!
        — Но при чем здесь Джем?..
        — Ты не подумал о нем! Он решил, ты глумишься над его бедой. А ведь вы братья…
        — Не может быть,  — побледнел Уилл.
        — Джем знает, что тебе плевать на всех. На всех, кроме него. По крайней мере, ему так казалось до недавнего времени.
        Уилл подался вперед. Отблески огня заплясали на его лице, синяк на щеке почернел.
        — Мне не плевать,  — с нажимом сказал он, уставившись в пламя камина.  — Да я только об этом и думаю… что они думают, что они чувствуют… и что чувствую я. Эти мысли сводят меня с ума! Я так хотел вырваться из этого замкнутого круга…
        — Не может быть! Уилла Херондэйла заботит, что думают другие?  — беспечно воскликнула Тесса, но его тяжелый взгляд заставил девушку замолчать.
        Уилл говорил искренне и явно хотел поделиться чем-то, но не смог подобрать слова. И этот юноша читал ее письма к брату, пряча их у себя в комнате. Но она уже не сердилась на него. Раньше ей казалось, что она все ему выскажет при встрече, а теперь гнев утих, осталось только удивление и недоумение. Зачем он прочел их, если ему нет дела до других? Похоже, она задела его за живое, подумала девушка, глядя Уиллу в лицо.
        — Тесс, только об этом я и думаю. Когда я смотрю на тебя, то пытаюсь понять, как ты относишься ко мне, и боюсь, что…
        Он не договорил: в гостиную вошли Шарлотта и высокий незнакомец с ярко-желтыми волосами, вылитый подсолнух. Уилл отвернулся, стараясь скрыть свои чувства. О чем же он хотел сказать?!
        — Ой!  — воскликнула Шарлотта.  — Тесса, Уилл, простите, не знала, что вы здесь.
        Уилл сжал кулаки, но ответил как ни в чем не бывало:
        — Мы разжигали камин — в доме холодно, как в погребе.
        Тесса поднялась:
        — Мы уже уходим.
        — Уилл Херондэйл, рад видеть вас в добром здравии. И мисс Тесса Грей!  — Блондин направился к ней, сияя, как медный таз.  — Девушка, изменяющая форму, не так ли? Несказанно рад с вами познакомиться.
        Шарлотта вздохнула:
        — Мистер Вулси Скотт, это мисс Тесса Грей. Тесса, это мистер Вулси Скотт, глава Лондонской стаи оборотней, старый друг Анклава.

* * *

        — Ну что ж,  — сказал Гидеон, едва Тесса и Уилл вышли. Он повернулся к Софи, которая внезапно ощутила, что они остались одни в огромном зале: — Давайте продолжим?
        Он протянул девушке нож, сверкнувший серебром. Зеленые глаза юноши внимательно и спокойно смотрели на Софи. Гидеон прямо-таки излучал спокойствие и уверенность в себе. Девушка вспомнила, как во время занятия он обнимал ее за плечи, и вздрогнула. Прежде они никогда не оставались наедине, и теперь ей стало страшно.
        — Вряд ли я смогу, мистер Лайтвуд. Вы очень добры, но…
        Он медленно опустил руку:
        — Думаете, я не принимаю вас всерьез?
        — Что вы, что вы, я очень благодарна вам за науку. Но давайте взглянем правде в глаза: эти тренировки не имели отношения ни ко мне, ни к Тессе. Дело в вашем отце и Шарлотте. А после того, как я ударила вашего брата… — Голос Софи дрогнул.  — Миссис Бранвелл так расстроится!
        — Ерунда, он сам напросился. К тому же виной всему кровная вражда между нашими семьями.  — Гидеон повертел нож в руках и заткнул его за пояс.  — Узнай Шарлотта о вашем поступке, она бы небось прибавила вам жалованье.
        Софи покачала головой, потом подошла к скамье и в изнеможении опустилась на нее.
        — Вы не знаете Шарлотту. Она бы сочла своим долгом наказать меня.
        Гидеон тоже сел, но с краю, подальше от девушки. Софи не знала, радоваться ей этому или нет.
        — Мисс Коллинз, хочу вам кое-что сказать…
        — О чем это вы?  — Софи нервно сплела пальцы в замок.
        Он подался вперед, немного сгорбившись. Софи увидела серые крапинки в его зеленых глазах.
        — Когда отец вызвал меня из Мадрида, я не хотел возвращаться. Мне всегда было плохо в Лондоне, а после смерти матери в нашем доме стало совсем худо.
        Софи изумленно смотрела на юношу, не зная, что сказать. Ведь он был Сумеречный охотник и дворянин, и все же решился на откровенность. Даже Джем, всегда такой добрый к ней, никогда так не поступал.
        — Когда я услышал про эти уроки, мне показалось, что путного ничего не выйдет, только потеряю время зря. Две нерадивые девушки, не способные ни к чему. Но теперь у меня язык не повернется сказать такое ни про мисс Грей, ни про вас! Мне приходилось тренировать охотников в Мадриде. Немногие могли бы похвастаться подобными способностями. Вы одаренная ученица, для меня было истинным удовольствием заниматься с вами!
        — Вы, верно, шутите.  — Софи густо покраснела.
        — Я не шучу. Первое же занятие приятно меня удивило, как, впрочем, и остальные наши тренировки. Я ждал их с нетерпением. По правде сказать, лишь часы, проведенные с вами, и делали сколько-нибудь сносным мое пребывание в Лондоне.
        — Но когда я роняю нож, вы всякий раз восклицаете ay Dios mio…
        Юноша усмехнулся, и лицо его засветилось. Да ведь он красив! Конечно, ему далеко до Джема, но он довольно привлекателен, особенно когда улыбается. Сердце девушки забилось сильнее.
        «Ведь он Сумеречный охотник, к тому же дворянин. Прекрати!»
        Но Софи ничего не могла с собой поделать, как прежде не могла выбросить Джема из головы. Хотя теперь Джем не волновал ее так, потому что она думала о Гидеоне. При мысли о нем будто молния пронзала ее тело и по венам пробегал огонь. И все же нельзя позволять себе этого…
        — Я говорю по-испански, когда у меня хорошее настроение,  — заверил ее юноша.  — Вы должны были догадаться.
        — Значит, вы не считаете меня безнадежной тупицей и не хотите выпрыгнуть в окно?!
        — Совсем наоборот,  — ответил Гидеон, придвинувшись к ней ближе. Его глаза были как серо-зеленое море в шторм.  — Софи, можно задать вам вопрос?
        Ей следовало поправить его и попросить называть ее мисс Коллинз, но Софи ничего не сказала, только кивнула в ответ.
        — Что бы ни вышло с нашими уроками, мы можем и дальше видеться?

* * *

        Уилл поднялся, но Вулси Скотт продолжал изучать Тессу, оперевшись подбородком на руку, словно девушка была экспонатом в краеведческом музее. Не так она представляла себе вожака стаи оборотней. На вид ему было лет двадцать, высокий и худощавый, светлые волосы до плеч. Одет в бархатный пиджак и штаны до колен; на шее длинное шелковое кашне с набивным рисунком. Глаза зеленые, носит монокль с затемненным стеклом. Вылитая карикатура из журнала «Панч» на так называемого эстета.
        — Очаровательно,  — вынес он свой вердикт.  — Шарлотта, пусть обязательно останутся с нами, хочу поговорить с этой чудной парочкой. Гляди, как его черные волосы оттеняют ее светлую кожу…
        — Спасибо,  — сказала Тесса, и голос ее зазвенел на пару октав выше, чем обычно.  — Мистер Скотт, это очень любезно с вашей стороны, но у нас с Уиллом исключительно дружеские отношения. Не знаю, что вам наговорили…
        — Ничего! Ровным счетом ничего,  — объявил Вулси, плюхнувшись в кресло и перекинув концы кашне через спинку,  — хотя глаза выдали вас! Давайте же присаживайтесь. Шарлотта, вели подать чаю, умираю от жажды.
        Тесса взглянула на Шарлотту, та пожала плечами, словно ничего было уже не поделать. Девушка медленно опустилась на стул, Уилл сел рядом. Тесса старалась на него не смотреть, чувствуя, что Вулси за ними наблюдает. Он усмехался так, будто что-то знает про них.
        — А где юный мистер Карстаирс? Очаровательный юноша. И такой причудливой расцветки! А как играет на скрипке! Разумеется, я слыхал самого Гарсена в Парижской опере, а после него любая другая игра прямо-таки уши режет… Жаль, что юноша так болен.
        Шарлотта позвонила Бриджет, потом села, тщательно расправив юбки.
        — Собственно, почти об этом я и хотела переговорить с вами…
        — Нет-нет-нет!  — замахал руками Скотт, потом достал откуда-то фаянсовую шкатулку и сказал: — Никаких серьезных разговоров, пока не выпью чаю и не выкурю сигару. Не желаете? Самые лучшие!
        — Спасибо, в другой раз,  — поспешно ответила Шарлотта. В самом деле, что могло быть нелепее Шарлотты с сигарой, подумала Тесса и переглянулась с Уиллом, который беззвучно трясся от смеха. Скотт пожал плечами и открыл шкатулку. В ней оказалось несколько отделений. Внутри лежали сигары, перевязанные шелковой лентой, старые и новые спички, и еще было отделение для пепла. Оборотень с удовольствием зажег сигару, и по комнате разнесся сладковатый запах табака.
        — Ну, душечка, как ваши дела? И как поживает этот ваш, с позволения сказать, супруг? Все еще шляется по своему подвалу, изобретая всякие взрывчатые штуки?
        — Иногда они даже взрываются,  — откликнулся Уилл.
        Открылась дверь, и вошла Бриджет с подносом, избавив Шарлотту от прямого ответа. Она поставила чай на столик у камина и беспомощно оглянулась:
        — Простите, миссис Бранвелл, я думала, что вас только двое…
        — Спасибо, Бриджет, если что-нибудь понадобится, я вас позову.
        Бриджет присела в реверансе и вышла, бросив любопытный взгляд на Вулси Скотта. Он ее даже не заметил. Скотт налил в чашку молока и укоризненно посмотрел на Шарлотту:
        — Ах, дорогая Шарлотта!
        — В чем дело?  — она подняла брови.
        — Щипцы… щипцы для сахара,  — трагичным голосом сказал Скотт, словно объявляя о чьей-то преждевременной кончине.  — Они серебряные!
        — Ах!  — воскликнула она, а Тесса вспомнила, что серебро опасно для оборотней.  — Простите, совсем вылетело из головы!
        — С кем не бывает,  — вздохнул Скотт.  — К счастью, я всегда ношу их с собой.
        Он и достал из другого кармана пиджака (под ним, кстати, обнаружился шелковый жилет с рисунком из водяных лилий, которому бы и Генри позавидовал) нечто, завернутое в шелковый платок. Внутри оказались золотые щипцы и чайная ложечка. Он положил их на столик, приподнял крышечку заварочного чайника и заглянул внутрь:
        — Жемчужный чай! Полагаю, цейлонский? Вы пробовали когда-нибудь чай в Маракеше? Они вымачивают его в сахаре или в меду…
        — Жемчужный?  — Тесса, как обычно, не смогла удержаться от бесчисленных вопросов.  — Там что, жемчужины?
        Скотт расхохотался и закрыл чайничек. Он откинулся на спинку кресла и молча наблюдал, как Шарлотта, плотно сжав губы, наливает ему чай.
        — Вы просто очаровательны! Нет, чай называется так потому, что листочки чая скручены в маленькие шарики, напоминающие жемчужины.
        — Мистер Скотт, нам нужно срочно кое-что обсудить.
        — Да-да, я прочел ваше письмо,  — вздохнул он.  — Политические интриги Нижнего мира такая скука! Может, лучше рассказать вам про мой портрет кисти Альма-Тадема? Я позировал ему в наряде римского солдата…
        — Уилл,  — решительно перебила гостя Шарлотта,  — расскажи мистеру Скотту о том, что видел в Уайтчепеле вчера ночью.
        К удивлению Тессы, Уилл послушно изложил все подробности дела, по возможности опустив свои саркастические замечания. Скотт пил чай, не перебивая. Его зеленые глаза изменили цвет и теперь казались почти желтыми.
        — Прости, мой мальчик, но при чем здесь я? И к чему такая спешка? Мы все знаем про притоны ифритов, и мало ли где бывают волки из моей стаи, я не могу уследить за каждым. Если кто-то решит предаться пороку… — Он придвинулся ближе и добавил: — А ведь твои глаза почти того же цвета, что и анютины глазки,  — сине-фиолетовые. Удивительно!
        Уилл распахнул свои удивительные глаза и ухмыльнулся:
        — Думаю, Шарлотту встревожило упоминание о Магистре.
        — Ну да… — Скотт повернулся к Шарлотте и сказал: — Вы думаете, что я предам вас, как это сделал де Куинси. Что я примкну к Магистру, или как там его… к Мортмэйну, да, и передам своих волков в его распоряжение.
        — Мне казалось,  — помявшись, ответила Шарлотта,  — что жители Нижнего мира ополчатся на Институт из-за того, что случилось с де Куинси. Его гибель…
        Скотт поправил монокль, и на его указательном пальце блеснуло золотое кольцо, на котором была выгравирована надпись: Eart pour Part[28 - Искусство ради искусства (фр.).].
        — Его гибель была самым приятным сюрпризом после открытия турецких бань при отеле «Савой». Де Куинси я презирал, более того, ненавидел всеми фибрами моей души!
        — Ну, ведь дети ночи и дети луны всегда были…
        — Де Куинси убил оборотня!  — воскликнула Тесса, порывшись в воспоминаниях Камиллы и увидев чьи-то желто-зеленые глаза, совсем как у Скотта.  — Из-за его… из-за его привязанности к Камилле Белкурт.
        Вулси Скотт внимательно посмотрел на Тессу:
        — Он убил моего брата. Моего старшего брата, который был вожаком стаи, потом им стал я. Обычно, чтобы занять это место, нужно убить. В моем случае вопрос вынесли на голосование и выбрали меня. Только, видите ли,  — он изящно махнул рукой,  — вы помогли мне покончить с де Куинси. И я вам безмерно благодарен! Как он умер?
        — Он умер в муках,  — неожиданно резко ответила Шарлотта.
        — Как отрадно слышать это!  — Скотт поставил чашку на блюдце.  — С меня причитается, поэтому я расскажу все, что знаю, хотя знаю я мало. Как-то раз Мортмэйн пришел ко мне и предложил вступить в «Клуб Преисподняя». Я отказался, ведь де Куинси уже стал его членом. Мортмэйн заверил, что, если я передумаю, для меня там всегда найдется место…
        — Он сказал, чего добивается?  — перебил Уилл.  — Зачем он затеял все это?
        — Решил уничтожить всех Сумеречных охотников,  — непринужденно откликнулся Скотт.  — Думал, вы уже знаете. Это ведь не клуб садоводов-любителей!
        — Мы думаем, у него зуб на Анклав,  — сказала Шарлотта.  — Много лет назад его родители погибли от рук охотников. Они были чародеями, по уши увязли в черной магии.
        — Скорее не зуб, а навязчивая идея,  — заметил Скотт.  — Он прямо-таки одержим. Хочет уничтожить всех до единого, а начнет с Англии. Терпеливый, методичный маньяк — худший из возможных вариантов.  — Он откинулся на спинку кресла и вздохнул.  — Дошло до меня, что несколько молодых волков, не принадлежащих ни к одной стае, нанялись для выполнения каких-то подземных работ. И им хорошо платят. Трясут у всех перед носом своим заработком, сеют смуту. Про наркотик я не знал.
        — Под действием наркотика они могут работать день и ночь, пока не упадут замертво от усталости или от яда,  — пояснил Уилл.  — Противоядия нет, «серебро» смертельно.
        — Это «серебро» — то, на чем сидит ваш друг Джеймс Карстаирс? Но ведь он-то жив!
        — Джем пока жив, потому что он Сумеречный охотник. Вдобавок он пытается принимать как можно меньше и как можно реже. И все равно наркотик убивает его,  — ответил Уилл подозрительно бесстрастным голосом.  — Как, впрочем, и его отсутствие.
        — Подумать только!  — беззаботно воскликнул Скотт.  — Надеюсь, наркотик не исчезнет из продажи в ближайшее время — уж очень рьяно Мортмэйн скупает его.
        Уилл смертельно побледнел — такая простая мысль не пришла ему в голову. Тесса хотела что-то сказать, но не успела — Уилл вскочил и выбежал, громко хлопнув дверью.
        — Только не это!  — нахмурилась Шарлотта.  — Он снова помчался в Уайтчепел… Неужели это было так необходимо, Вулси? Бедный мальчик перепугался до смерти, к тому же причин для паники пока нет.
        — Дальновидность пока никого не убила,  — откликнулся Скотт.  — Я вот тоже думал, что брат мой будет жить вечно, пока де Куинси не добрался до него.
        — Де Куинси и Магистр одного поля ягоды, они оба такие… беспощадные. Если бы стая помогла нам…
        — Ситуация сложилась крайне неприятная,  — подметил Скотт.  — К сожалению, я несу ответственность только за тех оборотней, что у меня в стае.
        — Мистер Скотт, пошлите наблюдателей, и Анклав будет вам благодарен. Нам нужна сейчас любая информация — где они работают, что делают…
        — Ах, Анклав… — зевнул Скотт.  — Давайте лучше поговорим о вас, дорогая Шарлотта.
        — Да что обо мне говорить, все одно и то же,  — отмахнулась Шарлотта и опрокинула чайник.
        Тесса была уверена, что она проделала это нарочно — чайник с громким стуком упал на стол, залив его кипятком. Скотт с воплем подскочил, спасая свое драгоценное кашне.
        Шарлотта фыркнула и тоже поднялась.
        — Вулси, дорогой мой,  — воскликнула она, беря его под руку.  — Вы нам так помогли, так помогли! Пойдемте, провожу вас. Нам прислали из бомбейского Института та-акой древний крис — я просто умираю, очень хочу вам его показать…

        Глава 11
        В неистовом смятении

        Душа моя больна твоей бедою,
        И та беда навек со мною —
        Я духом пал и погубил тебя.
        В глубинах вод и высях гор
        Алкал спасенья я с тех пор,
        В неистовом смятении скорбя.

Джеймс Томсон,
«Город страшной ночи»

        Глубокоуважаемая миссис Бранвелл!
        Полагаю, что вы не ждали столь скорого ответа, ведь я едва покинул Лондон. Однако сельская местность оказалась богата событиями, которые при этом развиваются весьма стремительно, о чем и уведомляю вас настоящим письмом.
        Погода здесь стоит прекрасная, поэтому большую часть времени я посвящаю прогулкам на свежем воздухе, восновном вокруг особняка Рэвенскар, прелестного старого здания. Херондэйлы живут в нем совсем одни — только родители Уилла и их младшая дочь Сесилия. На вид ей лет пятнадцать, и она поразительно напоминает своего брата — такая же неугомонная, да и внешне они похожи. Чуть позже расскажу, как я узнал об этом.
        Сам Рэвенскар находится рядом с одной деревушкой, в коей я и поселился в гостинице «Черный лебедь». Делаю вид, что решил прикупить здесь землю. Местные по большей части весьма разговорчивы, а тем, кто не особенно приветлив, развязало языки заклятие-другое.
        Видимо, Херондэйлы сторонятся местных жителей, что отчасти объясняет изобилие слухов о них. Говорят, что Рэвенскар им не принадлежит, дескать, они только присматривают за ним. А настоящий владелец, разумеется, Аксель Мортмэйн. Им он никто, просто богатый фабрикант, купил за городом особняк и изредка наезжает. Про его связь с Шейдами здесь не болтают — видимо, досужие языки о них давно забыли. А вот Херондэйлы — предмет горячих споров и обсуждений. Говорят, у них умер ребенок, а Эдмунд Херондэйл, которого я знал когда-то, пристрастился к игре и выпивке. Дом в Уэльсе он спустил в карты, два года назад им пришлось спешно съехать.
        Сегодня я нашел прямое подтверждение всем слухам. Наблюдая за особняком, я неожиданно встретил девочку. Я враз узнал ее, потому что неоднократно видел, как она входила и выходила из особняка. К тому же она очень похожа на своего брата Уилла. Она накинулась на меня, пытаясь выспросить, почему я шпионю за домом. Вовсе не разозлилась, скорее надеялась узнать о старшем брате и думала, что это он меня послал.
        У меня сердце разрывалось, глядя на нее, но Закон я знаю. Поэтому девчонке я сказал: мол, он жив-здоров и лишь хотел увериться, что его семья в безопасности. И вот тогда-то она рассердилась и заявила, что лучше бы Уилл вернулся домой и тем самым обеспечил их безопасность. Еще сказала, что отец сломался вовсе не после смерти их сестры (вы что-нибудь про нее знаете?), а после бегства Уилла. Решайте сами, доводить ли все это до сведения юноши, но мне думается, что подобное известие принесет скорее вред, чем пользу.
        Когда я спросил у нее про Мортмэйна, девочка радостно сообщила, что он — друг семьи, протянувший им руку помощи в трудную минуту. И тут я понял, что задумал Мортмэйн. Он знает, что нефилимам запрещено вмешиваться в дела Сумеречных охотников, покинувших Анклав. Значит, в Рэвенскар путь им заказан. Кроме того, все личные вещи Мортмэйна стали непригодны для слежки или определения его местонахождения. И наконец, если Мортмэйну понадобится надавить на Уилла, то семья юноши всегда будет под рукой. Зачем это может ему понадобиться? Кто знает когда, но такой день обязательно настанет — и вот они, Херондэйлы! Этот человек любит все подготовить заранее, и потому он особенно опасен.
        На вашем месте я бы уверил юношу, что семья его в безопасности. А я тем временем разузнаю у них побольше про Мортмэйна и соберу еще кое-какие сведения. Со слов Сесилии, они даже не подозревают, кто такой Мортмэйн. Девочка сказала, что сейчас он в Шанхае, и иногда они получают оттуда письма, все с необычными марками. Но шанхайский Институт уверен, что там его нет.
        Я не мог не сказать мисс Херондэйл, что брат скучает по ней. Она обрадовалась. Хочу пробыть здесь подольше,чтобы выяснить, насколько тесно Херондэйлы связаны с Мортмэйном. Среди мирных зеленых холмов Йоркшира таятся любопытные секреты, и я намерен раскрыть их.
        Рагнор Фелл.

        Шарлотта дважды перечитала письмо, чтобы запомнить все подробности, потом скомкала его и бросила в камин. Устало облокотившись о каминную полку, она наблюдала, как огонь пожирает бумагу.
        Письмо произвело на нее смешанное впечатление — оно удивило и насторожило ее, а еще на Шарлотту навалилась неимоверная усталость: Мортмэйн сидел, как жирный паук в центре огромной паутины, а она, что бы ни пыталась предпринять, все равно чувствовала себя беспомощной мухой. И что она скажет Уиллу?.. Шарлотта отрешенно смотрела в огонь. Иногда она думала, что Уилла послал ей Ангел, чтобы испытать ее терпение. Язвительный, насмешливый и колючий, как еж, он отвергал все попытки приласкать или утешить его. И все же, глядя на Уилла теперь, Шарлотта вспоминала маленького мальчика, который забился в темный угол, зажмурился и закрыл уши руками, чтобы не поддаться на уговоры приехавших за ним родителей, умолявших сына вернуться домой.
        Когда Херондэйлы уехали, она опустилась перед ним на колени, а он поднял заплаканное лицо и посмотрел на нее огромными синими глазами с длинными черными ресницами. В то время он был хорошенький, как девочка, худой и изящный, а потом как в омут с головой бросился в бесчисленные тренировки, и всего за два года от его прежней хрупкости не осталось и следа, он превратился в крепкого юношу, с головы до ног покрытого боевыми шрамами и знаками. А тогда его детская рука безжизненно лежала в ее руке. Мальчик прокусил губу, сам того не заметив, и кровь залила весь подбородок, даже на рубашке было несколько пятен. «Шарлотта, ты скажешь мне, правда? Скажешь, если с ними что-то случится?» — «Уилл, я не могу…» — «Я помню Закон. Просто хочу знать, живы они или умерли.  — Он умоляюще посмотрел на нее.  — Шарлотта, ну пожалуйста…»
        — Шарлотта!
        Она отвернулась от огня. В дверях гостиной стоял Джем. Шарлотта все еще глядела в пучину прошлого, и теперь ей вспомнился Джем, когда он прибыл из Шанхая. Его глаза и волосы были черными, как чернила, а потом стали серебряными, словно покрылись патиной. Наркотик все больше изменял его тело, медленно убивая юношу.
        — Не спится, Джеймс? Который час?
        — Уже одиннадцать,  — ответил Джем и пристально посмотрел на нее, склонив голову.  — Что с тобой? Выглядишь потерянной, будто заблудилась где.
        — Да нет, я просто… — Шарлотта махнула рукой.  — Это все из-за Мортмэйна.
        — Я хотел спросить,  — проговорил он, подойдя ближе и понизив голос,  — кое-что важное. Габриэль сказал сегодня во время тренировки, что…
        — Ты был там?
        — Нет, Софи была. Она не сплетница, но Габриэль сказал нечто, что потрясло ее. Якобы его дядя покончил с собой, а мать умерла от горя из-за… твоего отца.
        — Из-за моего отца?  — растерянно переспросила Шарлотта.
        — Судя по всему, Сайлас, дядя Габриэля, нарушил Закон, а твой отец узнал об этом и сообщил Анклаву. Дядя покончил с собой со стыда, а миссис Лайтвуд умерла от горя. Как выразился Габриэль, Фэйрчайлдам плевать на всех, кроме самих себя и Закона.
        — А почему ты мне об этом рассказываешь?
        — Ну, хотелось узнать, правда ли это. Если так и было, то стоит сообщить Консулу, что Бенедикт Лайтвуд хочет завладеть Институтом из мести, а не из бескорыстных побуждений принести пользу Анклаву.
        — Это неправда… — Шарлотта покачала головой.  — Этого просто не может быть: Сайлас Лайтвуд покончил с собой потому, что полюбил свою parabatai, но мой отец здесь ни при чем. Анклав узнал обо всем из его предсмертной записки. Кстати, отец Сайласа попросил моего отца написать панегирик для похорон. Как думаешь, стал бы он просить об этом человека, который виноват в смерти его сына?
        — А вот это уже интересно.  — Глаза юноши сверкнули.
        — Думаешь, Габриэль хочет досадить всем нам или его отец солгал, чтобы…
        Шарлотта так и не закончила, потому что Джем согнулся пополам, как от удара в солнечное сплетение, и раскашлялся. Он попытался прикрыть рот и запачкал рукав кровью.
        — Джем!..  — воскликнула Шарлотта и бросилась к нему, но юноша отшатнулся и протестующе поднял руку, продолжая кашлять.
        — Все в порядке,  — судорожно прошептал он и утер кровь с лица,  — отойди. Пожалуйста, Шарлотта, не надо.
        — Я могу чем-нибудь… — расстроенно спросила она, а сердце заныло в груди.
        — Ты же знаешь, что не можешь.  — Юноша опустил руку, манжет в крови, в глазах укор. Потом он ослепительно улыбнулся и сказал: — Дорогая Шарлотта, ты всегда была мне как старшая сестра, самая лучшая старшая сестра на свете! И ты сама это знаешь, не так ли?
        Шарлотта просто опешила. Джем как будто прощался с ней, и она не нашлась с ответом. Он стремительно повернулся и вышел из комнаты. Она смотрела Джему вслед и пыталась убедить себя, что ей показалось, ему ничуть не хуже, чем обычно, и время пока есть. Она любила их всех, как своих детей, и потому мысль о том, что скоро они потеряют Джема, разрывала ей сердце. Особенно из-за Уилла — ведь если Джем умрет, то унесет с собой все человеческое, что оставалось в юноше.

* * *

        Уилл вернулся в Институт к полуночи. По дороге домой он попал под дождь — тот хлынул, едва он дошел до середины Треднидл-стрит. Уилл спрятался под навесом издательства «Дин и сын», чтобы застегнуть пальто и завязать шарф, но к тому времени уже успел промокнуть, а во рту у него стоял привкус лондонского дождя — сажа и пыль, пропитавшие ледяные капли насквозь. Он втянул голову в плечи, надеясь укрыться от пронизывающего ветра, и стремительно направился мимо Английского банка в сторону Института.
        Сколько бы лет он ни прожил в Лондоне, дождь всегда напоминал Уиллу о доме. Он помнил, как прекрасен Уэльс в дождливую погоду: мокрые зеленые холмы, по которым можно кубарем скатываться вниз, травинки в волосах и зеленые пятна на одежде. Закрывая глаза, он слышал смех сестры, твердившей, что он испачкается и мама рассердится…
        Уилл задумался, можно ли стать настоящим лондонцем, если ты с молоком матери впитал любовь к бескрайним просторам, синему небу и чистому воздуху. А тут эти узкие улочки, забитые людьми, городская пыль, проникающая повсюду и ровным слоем покрывающая одежду, волосы и кожу. И зловонный запах Темзы.
        Он вышел на Флит-стрит, вдали показалась арка Темпл-Бар. Ночная улица блестела от дождя, из-под колес прогромыхавшей мимо кареты полетели грязь и брызги воды. Уилл поспешил укрыться в ближайшем переулке.
        Вдалеке виднелся шпиль Института. Наверно, ужин давно закончился, со стола убрали, и Бриджет легла спать. Значит, можно тихонько проскользнуть на кухню, соорудить на скорую руку пару сэндвичей с сыром или отыскать кусок пирога. Он редко выходил к столу в последнее время; если быть честным, он старательно избегал Тессы.
        Не то чтобы он намеренно сторонился ее, просто чувствовал, что слишком далеко зашел в тот день: не только присутствовал на тренировке, но и поговорил с Тессой в гостиной. Может, хотел проверить себя. Убедиться, что она ему безразлична. Но он ошибся. Когда Уилл видел ее, ему хотелось быть рядом. Когда Тесса была рядом, ему хотелось прикоснуться к ней. Стоило коснуться ее, как хотелось заключить ее в объятия и прижаться всем телом, как тогда на чердаке. Он помнил запах ее волос и вкус губ. Ему хотелось смешить Тессу и смеяться вместе с ней, сидеть рядом и болтать о книгах, просто слушать ее голос. Но он не мог себе этого позволить, даже мечтать об этом было невыносимо, такие мысли сводили его с ума, бросая в пучину отчаяния.
        Вот он и дома, двери послушно распахнулись от одного прикосновения, в вестибюле тускло горели колдовские огни. Перед глазами Уилла возникла размытая картинка: притон в Уайтчепеле, наркотик, дарующий избавление от всех тревог и печалей. Ему казалось, что он лежит на зеленом холме в Уэльсе, над ним синее-синее небо, по холму взбирается Тесса и садится на траву подле него. «Я люблю тебя,  — говорит он и целует ее в губы, как будто так и надо.  — А ты меня любишь?»
        Она улыбается: «Ты навсегда в моем сердце».
        «Скажи, что нам это не снится»,  — шепчет он и обнимает девушку, и уже не знает, где явь, а где сон.
        Уилл сбросил пальто и тряхнул мокрыми волосами. Холодные капли побежали по спине, и он поежился. На всякий случай похлопал по карману брюк, чтобы убедиться, что не потерял заветный пакетик, купленный у ифритов.
        Уилл брел по залитым тусклым светом коридорам и вдруг увидел Джема, стоявшего у комнаты Тессы, прямо напротив его комнаты. Хотя «стоял» — громко сказано, он вышагивал взад-вперед, того и гляди «протрет дырку в ковре», как выразилась бы Шарлотта.
        — Джеймс!  — удивленно воскликнул Уилл.
        Джем вздрогнул и отшатнулся, бросившись к своей двери. Лицо его напряженно застыло и он воскликнул:
        — Что ж, ты как всегда в своем духе: полуночные бдения и приключения!
        — Ранний ужин и здоровый сон были бы гораздо подозрительнее, не так ли?  — парировал Уилл.  — А сам почему не спишь? Что случилось?
        Джем покосился на комнату девушки и повернулся к Уиллу:
        — Хотел извиниться перед Тессой, кажется, моя скрипка мешает ей спать. А где был ты? Снова сцепился с Шестипалым Найджелом?  — Уилл ухмыльнулся, но Джем строго посмотрел на него: — Я тебе кое-что принес. Пойдем в комнату, не до утра же нам торчать в коридоре.
        Джем заколебался, потом пожал плечами и распахнул дверь. Уилл зашел вслед за ним и запер дверь на ключ. Камин почти догорел, угли слегка отсвечивали красным. Джем сел в кресло и внимательно посмотрел на Уилла:
        — Ну, и что ты…
        Не договорив, юноша согнулся и зашелся в приступе надсадного кашля. Прежде, чем Уилл успел броситься к нему, Джем выпрямился и вытер рот рукой, размазав кровь тыльной стороной ладони. Он равнодушно поднес руку к лицу, потом уронил на подлокотник.
        Уилл пошатнулся и бросился к своему побратиму, протягивая носовой платок и пакетик с серебристым порошком из Уайтчепела.
        — Вот, возьми,  — бормотал он, чувствуя себя крайне неловко и избегая смотреть Джему в глаза. За последние пять лет такого с ним не бывало.  — Вернулся в Уайтчепел, достал тебе еще немного…
        Джем вытер кровь платком, взял пакетик и пожал плечами:
        — У меня еще есть, на месяц точно хватит.  — Он поднял голову, и в его глазах блеснула внезапная догадка.  — Или Тесса рассказала…
        — Рассказала о чем?..
        — Ерунда. Вчера случайно рассыпал порошок, но почти весь удалось собрать.  — Джем положил пакетик на стол.  — Не стоило утруждаться.
        Уилл присел на сундук возле кровати, с трудом разместив длинные ноги. Ему было крайне неудобно, как взрослому за школьной партой, но зато теперь их глаза оказались на одном уровне.
        — Прихвостни Мортмэйна скупают «серебро» по всему Ист-Энду, сам видел. Если твое лекарство закончится, мы нигде не сможем его достать, кроме как у него…
        — И тогда мы окажемся у него в руках,  — закончил Джем.  — Если только ты не дашь мне умереть, что стало бы весьма разумным завершением…
        — Я не дам тебе умереть!  — резко оборвал его Уилл.  — Ты мой брат по крови. Я дал клятву!..
        — Оставим клятвы и борьбу за власть в стороне. Как ты мог так поступить со мной?
        — Я не понимаю тебя…
        — А я не понимаю, почему ты измываешься над всеми без исключения!
        Уилл отшатнулся, будто Джем ударил его. Он судорожно сглотнул, пытаясь подобрать слова. Все эти годы он заставлял всех вокруг ненавидеть и презирать себя. Он так давно ни перед кем не извинялся, что просто забыл, как это делается.
        — Сегодня я говорил с Тессой,  — начал он, совершенно не замечая внезапной бледности Джема.  — И она сказала, что я смертельно обидел тебя. Хотя,  — поспешно добавил юноша,  — я очень-очень надеюсь, что ты меня простишь!  — О-о, какой я дурак! Что я же несу!
        — Прощу?  — Джем удивленно поднял бровь.  — Ты о чем?
        — Я пошел в тот притон, чтобы забыться и не думать о своих родных! Мне даже в голову не пришло, что ты воспримешь это как насмешку и обидишься. Прости меня за беспечность, я просто не подумал… Джем, ошибиться может каждый!
        — Разумеется,  — ответил Джем.  — Просто ты делаешь это постоянно.
        — Я…
        — Ты обижаешь всех своих близких.
        — Только не тебя,  — прошептал Уилл,  — я могу обидеть кого угодно, только не тебя! Я никогда не причиню тебе боль…
        Джем закрыл ладонями лицо и сказал:
        — Уилл…
        — Ты должен, должен простить!  — Голос Уилла предательски задрожал.  — Ведь у меня…
        — Ведь у тебя никого нет, кроме меня?  — Джем опустил руки и криво улыбнулся.  — И кто же в этом виноват, позволь спросить?  — Он откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза.  — Я и так простил бы тебя, даже если бы ты не извинился. Честно говоря, не ожидал. Наверно, сказывается влияние Тессы.
        — Я сам решил извиниться, Тесса здесь ни при чем. Джеймс, ты моя семья!  — Голос его снова дрогнул.  — Я умру ради тебя! Сам знаешь. И без тебя я умру. Если бы не ты, я сто раз бы погиб за эти пять лет. Я всем тебе обязан, и если не веришь, что я способен сопереживать, то поверь хотя бы в мою честь… и чувство долга, и…
        — Уилл, твое раскаяние куда сильнее моей обиды!  — перебил его Джем, встревожившись не на шутку.  — Я давно простил тебя, сам знаешь, я не гневлив.
        Джем пытался успокоить друга, но Уилл места себе не находил:
        — Я пошел за «лекарством» для тебя, потому что одна мысль о том, что тебе будет плохо или ты умрешь, изводила меня! И еще я боюсь. Если наркотик будет только у Мортмэйна, я сделаю все, что он прикажет, лишь бы спасти тебя… Знаешь, Джеймс, семью я уже потерял. Но тебя…
        — Уилл!  — Джем встал, подошел к Уиллу и опустился на колени, заглянув ему в глаза.  — Ты меня пугаешь. Разумеется, такое раскаяние достойно всяческого восхищения, но знай…
        Уилл посмотрел на него и вспомнил, каким Джем приехал из Шанхая — огромные черные глаза на мертвенно-бледном лице, ни тени улыбки. А Уилл изо всех сил старался рассмешить его.
        — Что я должен знать?..
        — Что я умру,  — ответил Джем. Глаза юноши блестели, в уголке рта запеклась кровь, на щеках пролегли черные тени.
        Уилл вцепился в запястье друга и отодвинул манжет, считая пульс. Джем даже не пошевельнулся.
        — Ты поклялся быть со мной,  — прошептал Уилл.  — Помнишь, как мы принесли клятву побратимов? Ведь наши души связаны воедино, мы одно целое, Джеймс.
        — Мы два разных человека. Два человека, которые заключили договор.
        — В этом договоре сказано, что мы должны всегда быть рядом!  — Уилл понимал, как наивно это звучит, но ничего не мог с собой поделать.
        — Пока смерть не разлучит нас,  — мягко ответил Джем.  — Там так и сказано: «Пока смерть не разлучит нас». Когда-нибудь ты не сможешь быть рядом. Полагаю, тот день уже не так далек. Никогда не задумывался, почему я согласился стать твоим побратимом?
        — Не очень-то много кандидатов нашлось?  — Уилл попытался пошутить, но голос его охрип как от слез.
        — Я решил, что нужен тебе. Уилл, ты отгородился от мира крепостной стеной, и я ни разу не спросил тебя ни о чем. Но одному нести такой груз не по силам, и я решил, что если я буду твоим побратимом, то смогу помочь тебе. Знаешь, мне всегда было любопытно, чем станет для тебя моя смерть. Раньше я даже боялся за тебя — ты остался бы совсем один в своих стенах. Но теперь что-то изменилось. Не знаю, в чем дело, но в одном я твердо уверен.
        — В чем же?  — Уилл все еще держал Джема за руку.
        — Твоя стена скоро рухнет.

* * *

        Тесса долго не могла уснуть. Она лежала на спине, уставившись на трещину на потолке, похожую то ли на облако, то ли на лезвие бритвы — это как посмотреть.
        Обед прошел в напряженном молчании. Габриэль наверняка сказал Шарлотте, что больше не вернется, а значит, Гидеону придется одному заниматься с Тессой и Софи. Шарлотта винила во всем Уилла, потому что Габриэль вряд ли стал вдаваться в подробности. А ведь и Тесса виновата тоже: если бы она не привела Уилла с собой на тренировку и не смеялась над Габриэлем, то Шарлотте не пришлось бы ломать голову, как уладить разгоравшийся конфликт с Бенедиктом Лайтвудом.
        Джем не явился на обед, хотя Тессе очень хотелось с ним поговорить. За завтраком он отводил взгляд, к обеду «заболел», и теперь она места себе не находила. Неужели его покоробило ее поведение или он действительно заболел, что еще хуже?.. А вдруг он, как и Уилл, в глубине души презирает чародеев? Или дело в другом — он решил, что Тесса распутная и доступная, потому что не оттолкнула его вчера?! Говорила же тетя Генриетта: мужчины идут на поводу своих желаний, а женщины должны идти наперекор своим!..
        Тесса закусила губу: себе-то она никогда не лгала. Прошлой ночью ей не очень-то удалось обуздать свои желания: она лежала в объятиях Джема, готовая на все. Даже сейчас, вспоминая его руки, девушка не могла заснуть, ее бросало то в жар, то в холод. Тесса яростно ткнула подушку кулаком и поняла, что если своим недостойным поведением она разрушит их с Джемом дружбу, то никогда не простит себя.
        Она хотела зарыться в подушку лицом, как вдруг услышала тихий стук в дверь. Тесса замерла, стук повторился. Джем! Она вскочила, помчалась к двери и распахнула ее настежь.
        На пороге стояла бледная и встревоженная Софи в чепчике набекрень, темные кудри растрепаны, на воротнике кровь, а в глазах ужас.
        — Софи, что с тобой?  — удивленно воскликнула Тесса.
        Девушка с опаской оглянулась и спросила:
        — Можно мне войти, мисс?
        Тесса кивнула и пропустила ее внутрь, заперла дверь и присела на краешек кровати, подозревая худшее. Софи нерешительно переминалась с ноги на ногу, ломая руки.
        — Софи, говори скорей, пожалуйста!
        — Мисс Джессамина!..  — выпалила горничная.
        — Что с ней?
        — Она… в общем, я заметила, что она… — Софи с несчастным видом умолкла, потом добавила: — Она куда-то ходит по ночам, мисс.
        — Неужели? Я тоже видела ее вчера, она кралась по коридору в мужской одежде.
        Софи с облегчением вздохнула, ведь Джессамину она недолюбливала, а хорошая горничная не станет ябедничать на хозяйку.
        — Да,  — с готовностью кивнула девушка.  — Я уже давно заметила. Поутру кровать не разобрана, на коврике свежая грязь. Надо было рассказать миссис Бранвелл, но она последние дни сама не своя, и я не решилась тревожить ее.
        — Ну и что же? Наверно, Джессамина нашла себе кавалера. Я не то чтобы одобряю ее, но… — Девушка умолкла, вспомнив свои ночные подвиги, потом закончила: — Но от этого никто не застрахован. А возможно, есть какое-то разумное объяснение…
        — Ах, мисс!  — воскликнула Софи и извлекла из кармана какую-то карточку.  — Вот что я нашла сегодня в кармане ее нового бархатного жакета! Ну, знаете, тот, что в бежевую полосочку.
        Тессе было плевать на полосочки, она схватила карточку — это оказалось приглашение на бал.


        20 июля 1878 года
        МИСТЕР БЕНЕДИКТ ЛАЙТВУД
        свидетельствует свое почтение
        МИСС ДЖЕССАМИНЕ ЛОВЛЕСС
        и просит ее почтить своим присутствием
        маскарадный бал, который состоится
        в следующий вторник,
        27 июля 1878 г.
        Пожалуйста, подтвердите свое присутствие.

        Дальше были указаны подробный адрес и время, но внимание Тессы привлекла обратная сторона карточки — у девушки чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда она прочла несколько строк, накорябанных до боли знакомым почерком: Моя дорогая Джесси! Мечтаю увидеться завтра на этом «торжественном приеме». Краше тебя, нет никого в целом свете! Будь добра, надень то белое платье — ты знаешь какое — и явись «в блеске шелка, в мерцании жемчугов»[29 - Из поэмы «Мод» Альфреда Теннисона. Перевод Г. Кружкова.], как сказал один поэт. Твой навсегда, Н. Г.
        — Это его почерк,  — ошеломленно сказала Тесса, разглядывая записку.  — Это почерк Ната. И строчка из Теннисона…
        — Я так боялась этого, просто поверить не могла!  — судорожно вздохнула Софи.  — После всего, что он устроил…
        — Я прекрасно знаю почерк брата,  — мрачно сказала Тесса.  — Значит, он встречается с ней сегодня на этом тайном балу. Кстати, где Джессамина? Нужно срочно с ней поговорить.
        Софи снова принялась заламывать руки:
        — Видите ли, мисс, в том-то все и дело…
        — Боже мой, неужели она уже ушла? Надо разбудить Шарлотту, а как иначе…
        — Она не ушла, Джессамина у себя в комнате,  — перебила ее Софи.
        — Она не знает, что ты нашла приглашение?
        — Я… — Софи нервно сглотнула.  — Она увидела карточку у меня в руках, мисс. Я не успела спрятать ее. Она та-ак посмотрела на меня, что я ничего не смогла поделать… Она накинулась на меня, и я вспомнила все, чему меня учил мистер Гидеон, и я…
        — Ну, и ты что?.. Софи, не тяни!
        — Я стукнула ее зеркальцем на ручке,  — горестно призналась Софи.  — Оно довольно тяжелое, в серебряной оправе. Она упала как подкошенная, мисс! И я… я привязала ее к кровати и сразу помчалась к вам.
        — Надеюсь, я тебя правильно поняла,  — помолчав, сказала Тесса.  — Джессамина увидела тебя с приглашением в руках, ты ударила ее по голове зеркалом и привязала к кровати?!
        Софи кивнула.
        — О господи! Софи, нам одним не управиться, к тому же Джессамина…
        — Только не миссис Бранвелл,  — простонала Софи,  — она меня обязательно уволит!
        — Джем…
        — Нет, не надо!  — Ее рука взметнулась к вороту платья, испачканному кровью. Да ведь это кровь Джессамины, наконец сообразила Тесса.  — Я не переживу, если он узнает, что я натворила… Пожалуйста, не надо, мисс!
        Ну конечно же, ведь Софи любит Джема. В суете последних дней Тесса почти забыла об этом. Вспомнив вчерашнюю ночь, девушка вспыхнула от стыда, но потом взяла себя в руки и решительно сказала:
        — Остается один вариант, больше обратиться не к кому. Понимаешь, о ком я, Софи?
        — Мистер Уилл,  — с отвращением ответила Софи и тяжело вздохнула.  — Ну и ладно, мисс. Мне все равно, что он там подумает обо мне.
        Тесса встала и надела халат:
        — Софи, надо и в плохом находить хорошее. По крайней мере, Уилл не сильно удивится. Не сомневаюсь, что ему уже приходилось иметь дело с барышнями в обмороке. Джессамина вряд ли первая, да и не последняя, я думаю.

* * *

        В одном Тесса уж точно ошиблась — Уилл был просто потрясен.
        — Это Софи ее так отделала?  — спросил он уже в который раз. Они стояли возле кровати Джессамины. Девушка едва дышала и весьма походила на Спящую красавицу из музея восковых фигур мадам дю Барри. Светлые волосы разметались по подушке, на лбу большая кровавая ссадина, запястья накрепко привязаны к спинке кровати.  — Наша Софи?!
        Тесса бросила взгляд на Софи, которая понуро сидела на стуле у самой двери, сложив руки на коленях и глядя в пол.
        — Ну да, и хватит повторять одно и то же!
        — Кажется, я уже влюблен в тебя, Софи, и всерьез подумываю о женитьбе.
        Софи всхлипнула.
        — Прекрати сейчас же!  — шикнула на него Тесса.  — Бедняжка и так напугана.
        — Чего ей бояться? Не Джессамину же! Ты только погляди, как легко она с ней справилась,  — Уилл даже не пытался скрыть усмешку.  — Софи, дорогая, напрасно ты так переживаешь. Я сам раз сто хотел стукнуть Джессамину по глупой голове. Ты не виновата.
        — Она боится, что Шарлотта уволит ее,  — пояснила Тесса.
        — Из-за Джессамины?  — Уилл попытался смягчить тон.  — Тесс, если это приглашение и правда от твоего брата и Джессамина тайно встречается с ним, то она предала нас! Не говоря уже о том, что Бенедикт Лайтвуд устраивает всякие сомнительные вечеринки, о которых мы даже не подозреваем. И приглашает туда Ната. Да Софи просто героиня! Шарлотта будет безмерно благодарна ей.
        — Вы и правда так думаете?  — подняла голову Софи.
        — Да я просто уверен!  — ответил Уилл и внимательно посмотрел ей в глаза.
        Софи отвела взгляд, но Тессе показалось, что та впервые смотрит на юношу без тени неприязни.
        Уилл достал из-за пояса стило, присел на кровать рядом с Джессаминой и аккуратно убрал волосы у нее со лба. Тесса прикусила губу, чтобы не мешать ему вопросами. Юноша приложил стило к горлу Джессамины и быстро начертил две руны.
        — Это иратци, лечебная руна, и еще усыпляющая руна, чтобы до утра мы не беспокоились о Джесси. С зеркалом ты справилась просто отлично, Софи, но твои узлы оставляют пока желать лучшего.  — Софи что-то пробурчала в ответ, снова проникшись к нему неприязнью.  — Вопрос в том, что нам делать дальше.
        — Нужно все рассказать Шарлотте…
        — Ну уж нет,  — твердо возразил Уилл.  — Ни за что.
        Тесса удивленно воззрилась на него:
        — Как так?
        — По двум причинам,  — ответил Уилл.  — Во-первых, Шарлотте придется уведомить Анклав. Если Бенедикт Лайтвуд затеял этот бал-маскарад, то несложно догадаться, что на него придут и сторонники Лайтвуда, причем вряд ли все до единого. Оставшиеся предупредят его, и Анклав останется с носом — Лайтвуд успеет замести следы. Во-вторых, бал уже час как начался. Неизвестно, там ли сейчас Нат. Если Джессамина не придет, он вполне может вообще уйти. А Нат — это верный путь к Мортмэйну. Одним словом, времени в обрез, поэтому Шарлотте сообщим позже.
        — А Джем?
        — Нет, не сегодня,  — немного подумав, ответил Уилл.  — Джем нездоров, хотя и бодрится. После вчерашнего я его должник, пусть отдыхает и набирается сил.
        — Тогда что нам делать?  — спросила Тесса, глядя на него в упор.
        — Мисс Грей,  — расплылся Уилл в улыбке,  — позвольте пригласить вас на бал!
        — Ты что, забыл, чем закончился наш последний выход в свет?!
        Уилл с улыбкой смотрел на девушку, а в глазах плясали искорки. Видно, он уже успел продумать все до мельчайших деталей.
        — Неужели ты думаешь о том же, о чем и я?
        — Да,  — вздохнула Тесса.  — Я изменюсь и пойду на бал вместо Джессамины. Других вариантов просто нет. Кстати, Софи, ты знаешь, какое платье упоминал Нат? Тогда приготовь его и сделай мне прическу. Уже успокоилась?
        — Да, мисс,  — ответила Софи и направилась к платяному шкафу.
        Уилл все еще смотрел на Тессу, радостно ухмыляясь.
        — Уилл, а вдруг Мортмэйн там тоже будет?  — шепотом спросила Тесса.
        Улыбка вмиг исчезла, и юноша отрезал:
        — Даже не вздумай попадаться ему на глаза!
        — Не тебе мне указывать!
        Уилл нахмурился. Тесса не ожидала такой реакции: когда Капитола в «Спрятанной руке» переоделась юношей и решила проявить мужество и сразиться с негодяем Черным Дональдом, никто не указывал ей, что делать.
        — Тесса, твои способности впечатляют, но Мортмэйн тебе явно не по зубам, он взрослый и могущественный колдун. Я сам займусь им.
        — И как же ты попадешь на бал?  — сердито спросила девушка.  — Да тебя сразу узнают, ведь Бенедикт Лайтвуд…
        Уилл выхватил приглашение у нее из рук и помахал им у нее перед носом:
        — Бал-то костюмированный! Все будут в масках.
        — И совершенно случайно у тебя есть маска.
        — Вообще-то есть!  — самодовольно улыбнулся Уилл.  — На прошлое Рождество мы устроили тут венецианский карнавал. Скажи ей, Софи.
        Софи тем временем возилась с платьем, которое изрядно смахивало на паутину, пронизанную лунным светом.
        — В самом деле, мисс. И пускай он сам разбирается с Мортмэйном, вы меня слышите?! Ведь это так опасно! К тому же вам ехать аж до Чизика.
        Уилл победно взглянул на Тессу:
        — Уж если даже Софи со мной согласна, то у тебя нет выбора!
        — Выбор есть всегда,  — упрямо заявила Тесса,  — но спорить не буду. Значит так, пока я разговариваю с Натом, ты держишься в сторонке, он же не совсем идиот! Если он тебя увидит, то сложит два и два, ведь в записке не сказано, что Джессамина будет со спутником.
        — Из записки я уяснил лишь одно — Нат отчасти знаком с лирикой Теннисона,  — заявил Уилл и стремительно вскочил.  — Софи, за сколько ты успеешь собрать Тессу?
        — Полчаса хватит,  — ответила девушка, не поднимая глаз от платья.
        — Тогда жду во дворе через полчаса. Пойду разбужу Сирила. Ах да, чуть не забыл, готовься лицезреть меня во всей красе и великолепии! Смотри не ослепни.

* * *

        Днем шел дождь, зато ночь выдалась ясная, и по черному небу неслись редкие облака, озаренные лунным светом. Было довольно прохладно. Выйдя из Института, Тесса остановилась и зябко поежилась, вспомнив, как сидела на этих ступеньках в ту ночь, когда они с Джемом гуляли по мосту Блэкфайерз, а потом на них напали механические существа.
        Экипаж уже стоял у подножия лестницы, рядом ждал Уилл. Услышав, как хлопнули двери, юноша поднял голову и замер. Тесса знала, что видит Уилл, потому что перед выходом, нарядившись в платье из тончайшего шелка цвета слоновой кости, она внимательно оглядела себя в зеркале: она стала Джессаминой до кончиков ногтей. Пышная юбка со шлейфом, затянутый шнуровкой лиф, волосы уложены в высокую прическу и украшены жемчужными шпильками. В глубоком вырезе прекрасно видна грудь, изящную шею подчеркивает шелковая лента. Короткие рукава не закрывали рук, и Тесса пошла мурашками от холода. Она чувствовала себя голой, но не только из-за выреза платья. Она не смогла надеть кулон с ангелом: Нат наверняка заметил бы его. Лицо скрывала золотая полумаска, которая очень шла к светлым волосам Джессамины.
        «Я такая хрупкая и нежная,  — отрешенно думала Тесса, глядя в серебряное зеркало, пока Софи хлопотала вокруг нее.  — Как сказочная принцесса».
        Странные мысли приходят в голову, если отражение не твое.
        Уилл… Уилл не сильно преувеличивал, велев ей морально готовиться. Тогда Тесса закатила глаза, но теперь, глядя на него в черно-белом вечернем наряде, невольно признала, что он просто ослепителен. Строгость цветов подчеркивала совершенство фигуры, темные волосы падали на черную полумаску, оттеняя синеву глаз. Сердце девушки дрогнуло, и она разозлилась на себя. Резко отвернувшись, Тесса посмотрела на Сирила, уже сидевшего на облучке. Он вопросительно поднял брови, потом переглянулся с Уиллом и пожал плечами. Интересно, что Уилл наплел ему. Та еще сказка — Уилл сопровождает Джессамину в Чизик посреди ночи!
        — Хм… — произнес Уилл, когда девушка спустилась по ступенькам и запахнула пелерину, надеясь, что он спишет ее нервную дрожь на холод. Он взял ее за руку и сказал: — Теперь понимаю, почему твой братец процитировал тот отвратный стишок — ты вроде как Мод, да? «Королева роз из сада розовых дев»?
        — Знаешь,  — процедила Тесса, забираясь в экипаж,  — мне тоже не нравится тот стих.
        Он запрыгнул следом и захлопнул дверцу:
        — Джессамина обожает его!
        Экипаж покатился по булыжной мостовой и выехал за ворота. Сердце выпрыгивало из груди, но Тесса твердила себе, что она просто боится встретить Шарлотту или Генри. И Уилл здесь совсем ни при чем.
        — Я не Джессамина!
        Уилл пристально посмотрел на нее, и Тесса не могла понять, чего в этом взгляде было больше — насмешки или восхищения. Наверно, он просто любовался Джессаминой.
        — Нет, ты не она, даже под ее личиной! Будто стоит поскрести ногтем, и я увижу за ней тебя, моя Тесса.
        — Я не твоя Тесса!
        — Ладно,  — ответил Уилл, искорки в глазах погасли.  — Полагаю, что нет. Ну и как это — быть Джессаминой? Ты знаешь, о чем она думает, что чувствует?
        Тесса сглотнула и отодвинула бархатную шторку. Снаружи мелькали газовые фонари, на пороге какого-то дома, прильнув друг к другу, спали двое ребятишек. Экипаж проехал под аркой Темпл-Бар.
        — Ничего не получается, я пробовала не раз. Что-то с ней не так — я не чувствую ее…
        — Что ж, непросто копаться в чужих мозгах, особенно если их нет и в помине.
        Тесса скорчила рожицу:
        — Можешь шутить сколько угодно, но с ней явно что-то не так! Пытаться проникнуть в ее разум — будто лезть в клубок змей или в ядовитое облако. Чувств мало — лишь злоба, тоска и обида. А вот мыслей не поймать, они просачиваются, как вода сквозь пальцы.
        — Любопытно. Когда-нибудь видела подобное?
        — Нет, и поэтому мне страшно, ведь Нат может спросить что-нибудь, а я не отвечу.
        Уилл придвинулся ближе. От сырости черные пряди слегка завились у него на висках, и вдруг он показался Тессе таким ранимым, что у нее сердце дрогнуло.
        — Тесса, ты хорошая актриса и знаешь своего брата как облупленного. Я верю, ты справишься.
        — Ты правда веришь в меня?  — удивленно воскликнула девушка.
        — И еще,  — продолжил он, игнорируя вопрос,  — если что-то пойдет не так, я буду рядом. Запомни, Тесс. Даже если потеряешь меня из виду, знай — я рядом.
        — Хорошо.  — Она склонила голову набок: — Уилл, скажи, у тебя ведь была еще одна причина не будить Шарлотту сегодня?
        — И какая же?  — спросил он прищурившись.
        — Ты не уверен, что все настолько серьезно: может, Джессамина просто заигралась, и Мортмэйн здесь ни при чем. А если, наоборот, все правда, то Шарлотта будет безутешна.
        Уголок рта Уилла непроизвольно дернулся, и он ответил:
        — Мне-то что? Если она настолько глупа, чтобы любить Джессамину…
        — Тебе не все равно, и сердце твое вовсе не изо льда! Уилл, я же видела, как ты заботишься о Джеме, о Сесилии… Скажи, ведь у тебя была еще одна сестра?
        Он сердито посмотрел на Тессу:
        — С чего ты взяла, что у меня была… что у меня две сестры?
        — Джем думал, что твоя сестра умерла. И сам ты сказал, что она мертва. А Сесилия очень даже жива, значит, у тебя была еще одна сестра. Другая.
        Уилл тяжело вздохнул:
        — А ты умна.
        — Умна и права или умна и неправа?
        Уилл явно был рад, что маска скрывает его лицо.
        — Элла двумя годами старше. Сесилия младше на три года. У меня было две сестры.
        — А Элла?..
        Уилл отвернулся, но девушка успела заметить боль в его глазах. Значит, Элла умерла.
        — А какой была Элла?  — спросила Тесса, вспомнив, как благодарна была Джему, когда он расспрашивал ее о брате.  — А Сесилия? Что она за человек?
        — Элла была сильной, как наша мать. Она была готова на все ради меня. А Сесилия — озорная шалунья, когда я ушел, ей было только девять. Не знаю, какая она теперь, но раньше она походила на Кэтрин в «Грозовом перевале». Ничего не боялась и хотела всего и сразу. Дралась, как дикая кошка, и ругалась, как базарная торговка.  — В голосе Уилла звучали радость, восхищение и любовь… Он ни о ком так не рассказывал, кроме, пожалуй, Джема.
        — Могу я спросить… — начала Тесса.
        — Конечно, ведь ты все равно не отстанешь,  — вздохнул Уилл.
        — У тебя самого была младшая сестра, что же ты сделал с сестрой Габриэля, если он так ненавидит тебя?
        — Ты шутишь?
        — Нет. Мне приходится часто бывать в обществе Лайтвудов, и совершенно очевидно, что Габриэль презирает тебя. И ты ему руку сломал. Мне станет легче, если узнаю почему.
        Уилл покачал головой и пальцами взъерошил волосы:
        — Боже милостивый! Их сестра… кстати, ее зовут Татьяна, в честь лучшей подруги матери, одной русской… Кажется, ей было двенадцать.
        — Двенадцать?!  — ужаснулась Тесса.
        — Вижу, ты уже все для себя поняла,  — тяжело вздохнул Уилл.  — А если я скажу, что мне тоже было двенадцать?.. Татьяна, ну, она решила влюбиться в меня. Знаешь, как это бывает у маленьких девочек. Ходила за мной хвостом и хихикала, выглядывая из-за каждого угла.
        — С кем не бывает в двенадцать лет!
        — В том году я впервые попал на рождественскую вечеринку в Институте. Лайтвуды разрядились в пух и прах, Татьяна вся такая в серебряных бантиках, вечно с книжечкой в руках. И вот она где-то ее обронила, а я случайно нашел. Это был дневник, а в нем стихи — сплошь про меня, какие у меня распрекрасные глаза, как мы с ней поженимся. И на каждой странице подпись — Татьяна Херондэйл.
        — Как мило.
        — Полистав дневник, я отправился в зал для танцев. Эллис Пенхоллоу как раз закончила играть на клавикордах, я вышел на сцену и начал читать вслух дневник Татьяны.
        — Ах, Уилл, неужели ты…
        — Ну да,  — ответил он.  — Она зарифмовала «Вильем» с «мульон», что-то вроде: «Ты не узнаешь, милый Вильем,/Способов знаю я мульон,/Как полюбить тебя». Надо было что-то с этим делать!
        — А дальше?
        — Ну, Татьяна убежала вся в слезах, а Габриэль запрыгнул на сцену и попытался меня придушить. Гидеон просто стоял, скрестив руки на груди, как всегда. Сама знаешь, это его любимая поза.
        — Полагаю, у Габриэля ничего не вышло… в смысле, он так и не придушил тебя.
        — Кончилось тем, что я сломал ему руку,  — довольно сказал Уилл.  — Ну и вот, теперь он ненавидит меня. Я прилюдно унизил его сестру, да и его тоже, хотя об этом-то он помалкивает. Думал, что справится со мной, ведь я тогда только начал учиться. Называл меня «почти мирянином» у меня же за спиной. А вместо этого я отметелил его как следует, даже руку сломал. Звук был что надо — куда лучше, чем бренчанье Элис.
        Тесса потерла ладони друг о друга, чтобы согреться, и вздохнула. Она не знала, что и думать. О соблазнении и предательстве речи, конечно, не шло, но все же гордиться Уиллу было определенно нечем.
        — Софи сказала, что она вышла замуж… ну, Татьяна. И на днях возвращается с континента вместе с мужем.
        — Уверен, что она все такая же скучная и глупая,  — лениво протянул Уилл.
        Он закрыл шторку, стало совсем темно. Тесса слышала его дыхание, чувствовала тепло его тела, и вдруг поняла, отчего приличным девушкам нельзя находиться в одном экипаже с мужчиной, если он не родственник. Была в этом некая неуместная близость. Впрочем, она уже давным-давно нарушила все мыслимые и немыслимые правила, которые следует соблюдать приличным девушкам.
        — Уилл,  — позвала она.
        — Леди еще не все спросила, по голосу слышу. Вопросы никогда не иссякнут, верно, Тесс?
        — Пока не выясню все что надо. Послушай, Уилл, если чародеи получаются, когда один родитель демон, а другой — человек, то что выйдет, если один из родителей — Сумеречный охотник?
        — Сумеречный охотник не допустит такого,  — категорически заявил Уилл.
        — Но в «Кодексе» написано, что чародеи — результат… э-э… насилия,  — выговорила Тесса неприятное слово,  — или же демон, изменяющий форму, прикидывается близким и обманом добивается своего. Джем сказал, что кровь Сумеречных охотников всегда берет верх, потомки охотников и оборотней или фей — всегда охотники. Так что же будет, если ангельская кровь возьмет верх и вместо демона родится…
        — Ничего не будет.  — Уилл стремительно распахнул шторки.  — Ребенок родится мертвым. Непременно. Плод демона и Сумеречного охотника — смерть. А зачем тебе это знать?
        — Хочу выяснить, кто же я. Мне кажется, что я… что таких, как я, раньше не было. Какая-то комбинация из феи или…
        — Ты никогда не пробовала превратиться в своих родителей? В мать или в отца? Ведь тогда бы ты узнала их воспоминания, не так ли?
        — Я думала об этом, и не раз. Но после них ничего не осталось… Все, что я привезла из Америки, Темные сестры безжалостно выбросили.
        — А как же кулон с ангелом? Ведь он принадлежал твоей матери.
        Тесса покачала головой:
        — Я пыталась, но, видимо, я слишком долго носила его. Память о матери испарилась с него, как вода.
        — Может, ты механическая девушка.  — Глаза Уилла сверкнули в темноте.  — Может, отец Мортмэйна, тот колдун, смастерил тебя, и теперь Аксель пытается выяснить, как же он это сделал. Хочет собрать идеальную копию человека, а выходят у него жалкие уродцы. Может, и сердце твое — из металла.
        Тесса судорожно вздохнула — ей стало нечем дышать, голова закружилась. Уилл говорил так убедительно, что…
        — Нет!  — резко ответила она.  — Ты что, забыл — ведь я помню свое детство! А механические создания не растут и не меняются. К тому же это все равно не объясняет мой дар.
        — Знаю,  — ответил Уилл, ослепительно улыбнувшись.  — Хотел проверить, смогу ли убедить тебя!
        Тесса пристально посмотрела на юношу:
        — В отличие от некоторых, у меня есть сердце…
        Сложно сказать наверняка, ведь было довольно темно, но ей почудилось, что Уилл отчаянно покраснел. Не успел он ответить, как экипаж резко остановился. Они прибыли на место.

        Глава 12
        Маскарад

        И вот, поклявшись все забыть,
        Зарыть в земле войны топор,
        Свободен стал от пут вражды
        С души стряхнул сомнений сор,
        Прогнал предчувствие беды,
        Объятья брату чтоб открыть.
        Но он явился словно тать
        Мои надежды растоптать.

Лорд Альфред Теннисон,
«Мод»

        Сирил остановил экипаж у самых ворот, под сенью зеленого дуба. Загородный дом Лайтвудов в Чизике, в предместье Лондона, был огромным строением в палладианском стиле, с высоченными колоннами и многочисленными лестницами. В лунном свете дом и сад отливали перламутром и серебром, а ограда казалась черной, как мазут. Ни одно окно не горело, до самой излучины Темзы было пустынно и тихо, как на кладбище. Тесса даже усомнилась, не зря ли они приехали сюда.
        Уилл вылез из экипажа и помог Тессе, потом резко обернулся, поджав губы:
        — Чуешь вонь? Черная магия, все здесь ею пропахло.
        Тесса скорчила рожицу — воздух как воздух, гораздо чище, чем в центре Лондона. Пахнет мокрой листвой и землей. Глядя на Уилла, озаренного лунным светом, Тесса гадала, что же за оружие могло уместиться под плотно подогнанным по фигуре фраком. Белые перчатки, безупречно накрахмаленная рубашка, черная полумаска — вылитый бандит с большой дороги в бульварном романчике. Тесса закусила губу.
        — Ты уверен? Дом будто вымер. Может, мы зря приехали?
        Уилл покачал головой:
        — Здесь наложены сильные чары, не простенькое заклятие для отвода глаз. Кто-то очень не хочет, чтобы нам стало известно, что тут сегодня творится.
        Он бросил взгляд на приглашение в ее руке, пожал плечами, подошел к воротам и позвонил. Казалось, пронзительный звон колокольчика пронесся прямо по натянутым нервам.
        Тесса вздрогнула, а юноша усмехнулся:
        — Caelum dentque[30 - Наконец-то в рай! (лат.) — боевой клич крестоносцев.], мой ангел.
        Уилл шагнул в сторону и скрылся за миг до того, как ворота перед девушкой распахнулись. Сперва Тесса подумала, что перед ней один из Безмолвных братьев, но их одежды — цвета пергамента, привратник же был одет в черный, как дым, плащ. Низко надвинутый капюшон полностью закрывал лицо. Она молча протянула приглашение.
        Рука в перчатке взяла карточку и поднесла к укрытому лицу. Тесса отчаянно нервничала, ведь идти на бал без спутника — просто верх неприличия. Впрочем, бывают же исключения из правил! Наконец привратник изрек:
        — Добро пожаловать, мисс Ловлесс.
        Голос проскрежетал, как наждачная бумага. Тесса облилась холодным потом и порадовалась, что лицо привратника скрывает капюшон. Он вернул ей приглашение и отступил назад, жестом позвав девушку внутрь. Она старалась не оглядываться по сторонам в поисках Уилла.
        По узкой дорожке они направились к дому. Огромный сад так и светился серебром в ярком лунном свете. Возле декоративного пруда с черной водой девушка заметила мраморную скамью и низенькие аккуратно подстриженные кусты. Они вышли к боковому входу, на двери которого было начертана какая-то эмблема. Тессе показалось, что она мерцает и движется, даже глазам стало больно. Она отвернулась. Человек в капюшоне распахнул дверь и жестом велел войти.
        Она обернулась и успела заметить блеск красных глаз на темном лице. Как у огромного паука, подумала она. Наверно, показалось. Дверь захлопнулась, и Тесса очутилась в полной темноте, затаив дыхание.
        Она потянулась к дверной ручке, и тут же везде вспыхнул свет — девушка стояла у подножья узкой длинной лестницы, ведущей наверх. По обе ее стороны зеленоватым светом горели фонари, но это были не колдовские огни.
        Наверху оказалась дверь с таким же изображением, как и на входе. У Тессы пересохло во рту — это же уроборос, причем две сплетенные змеи. Эмблема «Клуба Преисподняя».
        Она застыла на месте, вспомнив страшные события последних месяцев: Темный дом и ведьмы-мучительницы, заставлявшие ее изменяться, предательство Ната. Интересно, что же такое сказал на прощание Уилл, наверно, то была латынь. «Мужайся» или что-нибудь в этом роде. Она вспомнила отважную Джен Эйр, не спасовавшую перед гневом мистера Рочестера, потом Кэтрин Эрншо из «Грозового перевала», которую схватила за ногу собака, а она «не закричала, нет! Она скорее умерла бы». И наконец, Тесса вспомнила Боадицию, про которую Уилл сказал, что она «храбрее любого мужчины».
        «Тесса, это всего лишь бал,  — сказала она себе.  — Просто вечеринка».
        Разумеется, она никогда раньше не бывала на балах. Все свои скудные познания о них Тесса почерпнула из книг. Героини Джейн Остин постоянно готовились к балу или просто предвкушали его. А вот в «Ярмарке тщеславия», наоборот, балы служили грандиозными декорациями, на фоне которых развивались события. Девушка знала, что где-то должна быть дамская комната, там следует снять свою накидку, а также комната для мужчин, там они оставляли шляпы, плащи и трости. Еще должна быть бальная карточка, на которой расписано, с кем ей танцевать, потому что нельзя провести весь вечер с одним партнером, это неприлично. Танцы обычно происходят в большом бальном зале, отдельно — буфет с прохладительными напитками и сэндвичами, печеньем и непременным «пьяным тортом».
        Но все оказалось иначе. Войдя внутрь, Тесса обнаружила, что слуг нет и в помине, никто не спешил забрать у нее накидку и помочь с расстегнувшейся пуговкой. Шум голосов и звуки музыки накатили как приливная волна. Тесса очутилась на пороге огромного зала, который казался гораздо больше самого дома Лайтвудов. С потолка свисала громадная хрустальная люстра. Вглядевшись попристальнее, девушка поняла, что она сделана в форме гигантского паука с восемью ногами, к каждой из которых крепилось несколько массивных ламп. Стены вроде бы синие, задрапированные мерцающей тканью, она же на окнах вместо штор. И повсюду выткана отвратительная золотая эмблема, которую Тесса видела уже дважды в тот вечер. Вся стена дома, обращенная к реке, застеклена, и несколько окон распахнуты настежь, потому что, несмотря на прохладную погоду, в зале было довольно душно. За окнами виднелись балконы, с которых открывался прекрасный вид на город.
        Вокруг было полно народу, но не все из них люди. Тесса заметила несколько мертвенно-бледных вампиров, фиолетовых и красных ифритов, разодетых по последней моде. Многие, хотя и не все, скрывали лица под изящными золотыми и черными покровами, или чумными масками с острыми клювами и малюсенькими очочками, или красными дьявольскими личинами с рожками. Некоторые гости пришли явно не в маскарадных костюмах и с открытыми лицами, в том числе несколько женщин с распущенными волосами цвета лаванды и зелени. Кажется, волосы были такими от природы, как у нимф со старинных картин. К тому же они не признавали никаких корсетов, только свободные развевающиеся одежды из тюля, атласа и бархата.
        А между людьми сновали разные странные личности всех размеров и мастей. Чересчур высокий для человека мужчина во фраке склонился над наряженной в зеленый балахон рыжей девушкой, чьи волосы сияли, как медный пенни. Среди гостей непринужденно бродили огромные собаки с внимательными желтыми глазами. На спинах у них красовались ряды шипов, как на картинках, которые попадались Тессе в книгах сказок. Под ногами сновала дюжина гоблинов, визгливо покрикивая друг на друга и шумно болтая на непонятном языке. Они подрались из-за чего-то съедобного, при ближайшем рассмотрении оказавшегося куском лягушки. Тессу передернуло, она отвернулась и… И увидела их. Наверно, поначалу она приняла их за часть интерьера, вроде рыцарских доспехов вдоль стен. Там целыми рядами стояли автоматы, безмолвные и неподвижные. Они походили на людей, как тот кучер Темных сестер, и были обряжены в ливреи дома Лайтвудов, с эмблемой уробороса на левой стороне груди. Лица пустые и схематичные, как на незакрашенных детских раскрасках.
        Кто-то подошел сзади и обнял Тессу за плечи. Сердце девушки едва не выпрыгнуло из груди — ее разоблачили! Она напряглась всем телом, и услышала знакомый голос:
        — Дорогая Джесси, я уж думал, ты никогда не придешь!
        Она обернулась и посмотрела брату в глаза. В последний раз она видела Ната избитым и окровавленным — он набросился на нее с кинжалом в коридоре Института. Тогда он был одновременно страшен и жалок.
        Сегодняшний Нат разительно отличался от тогдашнего. Он радостно улыбался, сияя голубыми глазами, и глядел на нее сверху вниз, ведь Джессамина намного ниже ростом, и теперь Тесса не доставала ему даже до подбородка. Светлые волосы чистые и аккуратно расчесаны, элегантный фрак и черная сорочка подчеркивают его красоту. На руках — безукоризненно белые перчатки.
        Именно таким Нат и мечтал быть — богатым, изысканным и элегантным. Он выглядит весьма довольным собой, прямо-таки лучится самодовольством. Как кот Черч, убивший мышь.
        Нат усмехнулся:
        — В чем дело, Джесси? Ты будто привидение увидела!
        «Увидела. Призрак брата, которого я когда-то так любила». Тесса попыталась дотянуться до мыслей Джессамины, но снова ощущение было такое, словно она опустила руки в ядовитую воду и ей не за что ухватиться.
        — Я… я боялась, что ты не придешь.
        — И не встречусь с тобой? Не будь глупышкой!  — Тон его смягчился, Нат огляделся по сторонам и снова ухмыльнулся: — Этот Лайтвуд из кожи вон лезет, чтобы угодить Мортмэйну… Джесси, разреши пригласить тебя на танец!
        Джесси, а не мисс Ловлесс. У Тессы отпали последние сомнения в невиновности Джессамины, но она выдавила улыбку:
        — Конечно.
        Оркестр из маленьких фиолетовых человечков, нарядившихся в серебристую паутину, заиграл вальс. Нат взял девушку за руку и потянул в центр зала.
        Слава богу, что она столько лет танцевала с Натом в их крошечной квартирке в Нью-Йорке. Тесса досконально изучила его манеру двигаться и умудрялась идеально подстраиваться под него даже в этом непривычно маленьком, незнакомом теле. Разумеется, он никогда не смотрел на нее так — губы приоткрыты, в глазах нежность. Господи ты боже мой, а вдруг он ее поцелует? И как она раньше не подумала — да ее же просто стошнит! О нет, только не это!
        — Мне едва удалось сбежать сегодня,  — отрывисто проговорила Тесса.  — Эта маленькая дрянь Софи чуть не нашла мое приглашение!
        — Но ведь не нашла же?  — Нат сжал ее крепче.
        В его голосе Тессе послышалась угроза, она едва не прокололась. Оглядевшись по сторонам, она судорожно пыталась вспомнить, что именно сказал Уилл на прощание. «Даже если ты не увидишь меня, знай, что я рядом». Но ей было так одиноко!..
        Глубоко вздохнув, она изо всех сил попыталась сыграть Джессамину:
        — Думаешь, я совсем дурочка? Ну уж нет. Я стукнула ее по тощей ручонке своим зеркальцем, и она сбежала. К тому же она небось и читать-то не умеет!
        — Точно,  — облегченно вздохнул Нат.  — Могли бы подыскать тебе более достойную камеристку. Чтобы и по-французски говорила, и шила…
        — Софи умеет шить,  — перебила его Тесса и закусила губу, захлопав ресницами,  — впрочем, так себе шьет. А чем ты занимался, пока мы не виделись?  — Будто я знаю, когда мы виделись в последний раз.
        — Как всегда, помогал Магистру. Он очень доволен мной.
        — Он умен,  — перевела дух Тесса,  — если способен оценить такое сокровище, как ты, милый.
        Нат провел по ее лицу рукой в перчатке, Тесса едва сдержалась, чтобы не отпрянуть.
        — Все для тебя, дорогая! Мой бесценный кладезь сведений.  — Он придвинулся ближе и прошептал: — Вижу, ты прислушалась к моей скромной просьбе. Я так мечтал увидеть тебя в этом наряде, ты столько рассказывала о той рождественской вечеринке. Ты просто ослепительна!
        У Тессы комок подкатил к горлу, взгляд встревоженно заметался в поисках Уилла. Вдруг она увидела Гидеона Лайтвуда в элегантном наряде, растерянно подпиравшего стену. Габриэль тоже был тут, расхаживал взад-вперед со стаканом лимонада в руках и с любопытством озирался по сторонам. Он подошел к девушке с волосами цвета лаванды и заговорил с ней. Ну вот, оказывается, сыновья по уши замешаны в грязные делишки своего отца, сердито подумала Тесса, отвернувшись от Габриэля. И тут она увидела Уилла.
        Он стоял, прислонившись к стене между двумя пустыми стульями. Хотя маска скрывала его лицо, Тесса почувствовала, что юноша глядит ей прямо в глаза. Казалось, он так близко, что можно коснуться рукой. Тесса думала, он будет злорадствовать, но нет, Уилл нервничал, а в глазах светился гнев и…
        — Ревность сводит меня с ума!  — воскликнул Нат.  — Не хочу, чтобы тебя разглядывали все кому не лень!
        Боже мой, неужели женщины верят в эту чушь? Если бы брат обратился к ней с советом, она не преминула бы сказать ему, что от подобных перлов ее просто тошнит! А может, дело в том, что он ее брат. И жалкий предатель.
        «Стоп, я должна кое-что выяснить. Сначала сведения, а потом можно и сбежать, пока меня не вырвало».
        Он оглянулась на Уилла, но он уже исчез, если вообще там был. Ну, где-то он точно есть, хотя она и не видит его. Тесса собралась с мыслями и сказала:
        — Да неужели? Знаешь, Нат, иногда мне кажется, что, кроме сведений об охотниках, тебя мало что интересует.
        Он застыл и стоял как вкопанный, забыв про танец:
        — Джесси! Как ты могла подумать такое?! Ты же знаешь, я без ума от тебя.  — Нат укоризненно взглянул на нее и продолжил вальсировать.  — Твоя связь с нефилимами из Института и правда очень помогла нам, без тебя мы не узнали бы о поездке в Йорк, к примеру. Но ведь ты действуешь в наших с тобой общих интересах — когда я стану правой рукой Мортмэйна, то смогу позволить себе обеспечивать нашу семью.
        — Ты прав, Нат,  — нервно засмеялась Тесса.  — Просто мне иногда страшно даже представить, что будет, если Шарлотта все узнает.
        — Ровным счетом ничего, дорогая, ведь они такие трусы!  — Нат ловко закружил ее в танце и добавил: — Смотри-ка, Бенедикт снова взялся за старое. Фу, гадость!
        Тесса оглянулась и увидела, что Бенедикт Лайтвуд развалился на ярко-красной софе подле оркестра. Он снял фрак и расстегнул рубашку, в руке бокал вина, глаза полузакрыты. А на коленях у него расположилась черноволосая женщина — да никакая это не женщина, с ужасом подумала Тесса. Длинные распущенные волосы и короткое бархатное платье, а из глазниц торчат змеиные головки, раскачиваются и шипят. Вдруг одна из них высунула раздвоенный язык и лизнула щеку Бенедикта.
        — Это что — демон?!  — воскликнула Тесса, забыв про роль Джессамины.
        — Ну конечно же демон, глупышка моя.  — К счастью, Нат ничего странного в вопросе не заметил.  — Все знают, что Бенедикт Лайтвуд предпочитает демонических женщин.
        Она вспомнила слова Уилла: «Нисколько не удивлюсь, если во время своих ночных прогулок по сомнительным заведениям Шедвелла Лайтвуд-старший подцепил какую-нибудь мерзость вроде демонического сифилиса».
        — Тьфу, какая гадость!  — воскликнула Тесса.
        — Вот именно. Довольно забавно, если учесть, что эти надменные нефилимы задирают нос перед всеми. Я вообще не понимаю, чем Лайтвуд так глянулся Мортмэйну — он даже хочет поставить его во главе Института,  — сварливо заметил Нат.
        Тесса и раньше догадывалась, что дело нечисто, но лишнее подтверждение предательства Лайтвуда стало тяжелым ударом.
        — Ну, и зачем Мортмэйну нужен дурацкий Институт?  — воскликнула девушка, пытаясь изобразить чванливый тон Джессамины.  — Ведь это просто старая пыльная развалина!
        Нат снисходительно усмехнулся:
        — Институт — не просто здание, глупышка моя. Это еще и должность. Сумеречный охотник, возглавляющий лондонский Институт, облечен огромной властью в Англии. Бенедикт же давно стал послушной марионеткой в руках Магистра, поэтому, получив должность, он разрушит Анклав изнутри. А механическая армия будет действовать снаружи.  — Он ловко закружил девушку в танце, и если бы не годы танцев с Натом, то расстроенная Тесса вряд ли удержалась бы на ногах.  — К тому же в Институте есть библиотека, многие книги в ней поистине уникальны. Я уже не говорю про оружейную…
        — И Тесса,  — перешла она шепот, чтобы голос не дрогнул.
        — Тесса?
        — Твоя сестра. Магистру она еще понадобится, верно?
        — Мы ведь уже все решили, Джессамина,  — удивленно воззрился на нее Нат.  — Тессу арестуют за незаконное хранение артефактов черной магии и отправят в Безмолвный город. Бенедикт заберет ее оттуда и отдаст Магистру. Это часть сделки, уж не знаю, что получит за нее Бенедикт, но, наверно, что-то очень ценное, иначе он не предал бы своих.
        Арестуют? Артефакты черной магии? У Тессы голова пошла кругом.
        Нат положил ей руку на шею и притянул к себе. Хотя он был в перчатках, Тессе показалось, что ее кожи коснулось что-то липкое.
        — Малютка Джесси,  — прошептал он,  — будто ты запамятовала, что сама приложила руку к этому. Ведь ты уже спрятала Белую книгу в комнате моей сестры, как тебе было велено?
        — Ну… ну разумеется! Шуток не понимаешь, что ли?
        — Вот и умница.  — Он придвинулся ближе и хотел поцеловать девушку. Верх непристойности; впрочем, весь этот бал-маскарад язык не поворачивался назвать приличным мероприятием.
        В диком ужасе Тесса пролепетала:
        — Нат… голова кружится… сейчас упаду в обморок. Мне жарко, принеси лимонаду!
        Он смерил ее взглядом и скривился, но Тесса знала, что в просьбе он не откажет. Ни один воспитанный мужчина не отказал бы. Он выпрямился, поправил манжеты и улыбнулся.
        — Разумеется,  — шутливо поклонился Нат.  — Но сначала присядь.
        Она попыталась возразить, но Нат уже направился к ряду стульев у стены, поддерживая ее под локоток. Усадив девушку, он исчез в толпе. Тессу била нервная дрожь, ее мутило от страха и злости. Черная магия. Ей хотелось залепить Нату пощечину, схватить за плечи и трясти, пока он не расскажет всю правду. Надо держать себя в руках.
        — Должно быть, Тесса Грей,  — произнес бархатный голос.  — Ты так похожа на мать!
        Тесса едва не подпрыгнула. Возле нее стояла высокая стройная женщина с волосами цвета лаванды. Бледно-голубая кожа, легкое разлетающееся платье из шелка и тюля, босая. Между пальцами ее ног Тесса с удивлением заметила тонкую паутину цветом чуть темнее, чем кожа незнакомки. Тесса в ужасе коснулась своего лица — неужели личина спала?  — и голубая женщина рассмеялась.
        — Прости, малютка, я не хотела тебя напугать. Твоя личина на месте, но мы смотрим в самую суть. Все это… — женщина обвела рукой светлые волосы Тессы, белое платье и жемчуга,  — словно прозрачное облачко, а ты как синее небо за ним. У твоей матери были такие же глаза, иногда серые, а иногда голубые.
        — Но кто же вы?  — растерянно спросила Тесса.
        — Мое племя не раскрывает своих имен, поэтому зови меня как угодно. Можешь придумать сама какое-нибудь прелестное имя. Твоя мать звала меня Гиацинта.
        — Синий цветок,  — прошептала Тесса.  — Как же вы знали мою мать, если сами ненамного старше меня?
        — Мы всегда юны, и нам неведома смерть. Как и тебе, милая. Счастливица! Надеюсь, ты оценишь сполна оказанное тебе благодеяние.
        — Какое благодеяние? Вы о чем?  — ошарашено воскликнула Тесса.  — Если это Мортмэйн… Вы знаете, кто я такая?
        — А знаешь ли ты, кто я?
        — Вы фея,  — сказала Тесса, вспомнив «Кодекс».  — Вот только добрая или злая?
        — Добрая-предобрая… Слыхала про подменышей?
        Тесса отрицательно покачала головой.
        — Иногда,  — сказала Гиацинта, понизив голос до интимного шепота,  — наша волшебная кровь вырождается, мы выбираем у смертных самого здорового и красивого ребенка и в мгновение ока подменяем его одним из наших больных отпрысков. Человеческое дитя у нас растет и крепнет, а подменыш чахнет и сохнет, пугаясь любого железного предмета. Наша кровь получает новую силу…
        — К чему такие сложности?!  — воскликнула Тесса.  — Почему бы просто не украсть ребенка?
        Гиацинта удивленно вытаращила прекрасные синие глаза:
        — Да ведь мы же добрые! Если берешь чужое, обязательно отдай свое взамен. К тому же смертные могут заподозрить неладное. Глупые-то они глупые, но их много. И если разозлить их как следует, то они пойдут на нас с огнем и мечом. Брр!
        — Постойте, неужели я подменыш? — ужаснулась девушка.
        — Разумеется, нет! Да как ты могла подумать такое?!  — Гиацинта давилась от смеха, схватившись за бока, и Тесса заметила, что на руках у нее тоже перепонки из синей паутины. Женщина широко улыбнулась, обнажив сверкающие зубы: — Ах, погляди-ка, тот юноша глаз с тебя не сводит! Красив, как король фей… не буду вам мешать, мне пора.
        Гиацинта лукаво подмигнула девушке и исчезла в толпе гостей.
        Тесса чуть не подпрыгнула, ожидая увидеть «красивого» Ната, но это оказался Уилл. Она тут же отвернулась, внимательно выискивая в толпе брата.
        — Чего хотела та фея?
        — Даже не знаю,  — вздохнула Тесса.  — Сказала, что я точно не подменыш.
        — Ну, уже хорошо, будем действовать методом исключения.  — Уилл настолько удачно сливался с черными шторами, что Тесса заподозрила тайную магию: наверно, так умеют лишь Сумеречные охотники.  — А что поведал твой братец?
        — Джессамина шпионила за нами,  — ответила она, аккуратно сложив руки в замок.  — Не представляю, как долго, но он знает все. Она думает, что Нат ее любит.
        — А ты как думаешь?  — спросил Уилл без тени удивления.
        — Думаю, Нат любит только себя,  — твердо сказала Тесса.  — Есть кое-что похуже: Лайтвуд работает на Мортмэйна. Именно поэтому он так рвется возглавить Институт — тогда Магистр получит и его, и меня. Нат это знает, но ему плевать.  — Тесса опустила взгляд на свои маленькие изящные ручки в белых лайковых перчатках, точнее, ручки Джессамины.  — Ах, Нат, ведь тетя Генриетта звала тебя своим милым голубоглазым мальчуганом…
        — Наверно, это было до того, как он убил ее,  — откликнулся Уилл. Девушка поняла, что думала вслух.  — А вот и он,  — шепотом добавил Уилл.
        Тесса подняла голову и увидела в толпе Ната, узнав его по белокурой шевелюре. В руках он держал стакан золотистой пенистой жидкости. Она повернулась предупредить Уилла, но тот уже исчез.
        — Шипучий лимонад,  — сказал Нат, протягивая девушке напиток.
        Холодный стакан приятно освежил разгоряченную кожу. Тесса немного отпила — вкус был потрясающий.
        — Так вот, ты сказала,  — начал он, убирая волосы со лба девушки,  — что уже спрятала книгу в комнате моей сестры…
        — Да, сделала, как ты велел,  — соврала Тесса.  — Она даже не догадывается.
        — Надеюсь.
        — Нат…
        — Что?
        — Как думаешь, что Магистр сделает с твоей сестрой?
        — Сколько раз тебе говорил, не сестра она мне!  — оборвал ее Нат.  — И я понятия не имею, зачем она ему. Меня интересует лишь одно — наше с тобой будущее. Надеюсь, и тебя оно тоже волнует.
        Тесса вспомнила, как Джессамина с угрюмым видом сидела в гостиной, когда Сумеречные охотники рылись в бумагах по делу Мортмэйна, потом спала за столом, когда Шарлотта обсуждала планы с Рагнором Феллом. Тессе стало ужасно жаль ее, а вот Ната она просто возненавидела — до спазмов в горле.
        Тесса захлопала ресницами, нижняя губа задрожала.
        — Я стараюсь изо всех сил, Нат! Неужели ты мне не веришь?
        Приятно было смотреть, как он пытается сдержать раздражение.
        — Что ты, дорогая, конечно верю.  — Он встревоженно заглянул ей в глаза.  — Тебе уже лучше? Может, потанцуем?
        — Право, не знаю… — Тесса сжала стакан в руке.
        — Ну да, совсем забыл,  — усмехнулся Нат.  — Джентльмен не должен танцевать весь вечер лишь со своей женой.
        Тесса замерла — ей показалось, будто время остановило свой бег. Вместе с ним застыло все вокруг, включая самодовольную ухмылку на лице Ната. Жена? Нат и Джессамина женаты?!
        — Ангел мой, что случилось?  — воскликнул Нат будто за тысячу миль от нее.  — Ты так побледнела!
        — Мистер Грей,  — раздался сухой металлический голос из-за плеча Ната. Там стоял безликий автомат, протягивая ему листок бумаги на серебряном подносе.  — Вам записка.
        Нат удивленно повернулся и взял листок, развернул, выругался и сунул его в карман.
        — Ну и ну, записка от самого… — Магистра, подумала Тесса.  — Мне нужно срочно уйти. Экая досада, но что поделаешь!  — Он притянул девушку к себе, наклонился и целомудренно поцеловал ее в щеку.  — Идите к Бенедикту и скажите, чтобы вас проводили до кареты, миссис Грей.
        Два последних слова он произнес шепотом. Тесса оторопело кивнула.
        — Вот и умница,  — сказал Нат и помчался к выходу, автомат за ним.
        Тесса тупо смотрела им вслед. Наверно, это просто шок, решила девушка — что-то неуловимо изменилось, теперь она видела отдельно каждый лучик света, отражавшийся в хрустальных подвесках люстры. Очень красиво, хотя и немного странно. Комната начала вращаться.
        — Тесса!  — рядом буквально из ниоткуда возник Уилл. Она обернулась к нему — Уилл раскраснелся, будто от бега. Наверно, это ей тоже кажется, подумала Тесса, разглядывая его черную маску и темные волосы, синие глаза и бледную кожу, румянец, заливающий изящные скулы. Она любовалась им, как картиной.  — Вижу, твой братец получил записку.
        — А… — Все стало на свои места.  — Так это ты написал ее.
        — Ну да,  — довольно ответил Уилл, потом забрал ее стакан, допил остатки лимонада и поставил его на подоконник.  — Мне нужно было его куда-нибудь услать. Нам тоже пора, пока он не понял, что записка — фальшивка! Хотя я отправил его в Воксхолл, пока он доберется туда и обратно, мы наверняка успеем… — Он умолк и встревоженно прошептал: — Тесс… Тесса, что с тобой?
        — Почему ты спрашиваешь?  — Собственный голос эхом отозвался в ее голове.
        — Смотри!  — Уилл показал ей ее локон.
        Она тупо уставилась на него, не веря своим глазам. Темно-русый, а не светлый. Это же ее волосы! Она больше не Джессамина…
        — О боже!  — Тесса поднесла руки к лицу, чувствуя, как на нем проступают ее собственные черты.  — Давно ли?..
        — Не очень, когда я сел рядом, ты еще была Джессаминой. Идем со мной, быстро!
        Уилл взял ее за руку и направился к выходу, но им пришлось бы пройти через весь зал, а тело не слушалось Тессы — выкручиваясь и подрагивая, оно изменялось обратно. Девушка судорожно вздохнула, пытаясь сдержать рвущийся крик. Уилл беспомощно оглянулся по сторонам и едва успел подхватить ее, когда она споткнулась. Он почти нес ее на руках, а комната бешено вращалась.
        «Только не сейчас, пожалуйста, дай мне сил!»
        Тесса почувствовала порыв холодного воздуха. Уилл почти выволок ее на балкон, выходящий в сад. Как во сне, девушка отпрянула от него, сорвала с лица золотую маску и в изнеможении облокотилась на каменные перила. Захлопнув стеклянные двери, Уилл вернулся к ней и слегка обнял за плечи:
        — Тесса, ты как?
        — Все в порядке.  — Приятно было чувствовать твердые каменные перила под рукой, холодный воздух прояснил голову. Осмотревшись, Тесса обнаружила, что снова стала собой. Белое платье Джессамины было ей коротковато, шнуровка лифа высоко подняла грудь, и она теперь буквально выпирала из платья. Тесса знала, что некоторые девушки специально перетягивают шнуровку, чтобы достичь подобного эффекта, но ей стало очень неуютно от такой вопиющей наготы.
        Она искоса взглянула на Уилла, радуясь, что холодный ветер остудил пылающие щеки.
        — Не знаю, как это вышло… Я никогда раньше не теряла личину, только если сама хотела вернуться. Наверно, это от удивления: оказывается, они женаты, представляешь?! Нат и Джессамина поженились. Нат просто морочит ей голову, ведь он не любит ее! Я знаю точно. Он никого не любит, кроме себя. И никогда не любил.
        — Тесс!  — мягко повторил Уилл.
        Он тоже облокотился на перила и смотрел ей в лицо. Он стоял совсем близко. Луна плыла в облаках, будто лодка на черной морской глади.
        Осознав, что судорожно всхлипывает, она прикрыла рот рукой и отвернулась.
        — Прости,  — прошептала она.
        Он снял перчатки и нерешительно коснулся ее щеки, потом нежно повернул ее лицо к себе:
        — Незачем извиняться, Тесса, ты просто молодец! Ни разу не прокололась.  — Она чувствовала холод его пальцев на горячей щеке и не могла поверить своим ушам. Неужели Уилл действительно это сказал? Уилл, который так грубо унизил ее тогда, на крыше Института?..  — Ведь ты любила своего брата, правда? Я видел, как ты разговаривала с ним, и мне хотелось убить его за то, что он разбил тебе сердце.
        «Это ты разбил мне сердце»,  — подумала девушка. Но ответила совсем другое:
        — Иногда я скучаю по нему, как ты по своей сестре. Теперь я понимаю, каков он на самом деле, но все равно вспоминаю прежнего Ната. Он последний из моей семьи, кроме него, у меня совсем никого нет!
        — Теперь Институт — твоя семья,  — ласково сказал Уилл.
        Тесса удивленно воззрилась на него — никогда бы не подумала, что он может быть так нежен. Но она не ошиблась, нежность сквозила в прикосновениях его рук, в тихом голосе и во взгляде. Она всегда мечтала о том, чтобы какой-нибудь влюбленный юноша смотрел на нее с такой нежностью, но никогда не думала, что он может быть настолько красив. В лунном свете губы Уилла казались совершенными и непорочными, а глаза в прорезях черной маски — бездонными.
        — Нам пора обратно,  — прошептала Тесса. Ей отчаянно не хотелось возвращаться в душный зал. Так бы и стояла здесь вечно, рядом с Уиллом, почти касаясь его разгоряченного тела. Темные волосы упали юноше на лицо, прямо в глаза, путаясь с длинными ресницами.  — Времени осталось мало…
        Она шагнула вперед и споткнулась, Уилл подхватил ее, и девушка застыла, а потом обняла его обеими руками, проведя кончиками пальцев по шее. Она коснулась лицом его горла, перебирая пальцами нежный шелк волос. Тесса сомкнула веки, чтобы ничего не видеть вокруг, ни яркого света за стеклянными дверями балкона, ни сияния ночного неба. Ей хотелось остаться здесь навечно, именно в этом миге, обнимать Уилла и вдыхать его чистый острый запах, слышать биение его сердца, подобное неумолчному шуму прибоя.
        Он вздохнул поглубже и сказал:
        — Тесс, взгляни на меня!
        Она медленно подняла веки, страшась увидеть гнев или отчужденность в его взгляде, но он смотрел прямо на нее, и не было в его синих, обрамленных густыми черными ресницами глазах ни обычной отстраненности, ни холодности. Были они прозрачные, как стекло, и полные желания. Более того, в них сияла безграничная нежность, о которой она даже не догадывалась. Разве Уилл Херондэйл способен на это? И когда он поднял руки и стал вытаскивать из ее волос шпильки, Тесса не смогла оттолкнуть его.
        «Я сошла с ума»,  — подумала девушка, когда первая шпилька упала на пол. Нужно бежать из этого ада… Но она не двинулась с места, молча глядя, как драгоценные жемчужные шпильки Джессамины падают на пол с тихим звоном, будто дешевые побрякушки. Темные вьющиеся волосы упали ей на плечи, и Уилл погрузил в них руки. Она услышала, как он выдохнул всей грудью, словно много месяцев жил затаив дыхание. Девушка зачарованно наблюдала, как он рукой собрал волну волос и перебросил их через ее плечо, ласково пропустив кудри между пальцев.
        — Моя Тесса,  — сказал Уилл, и теперь ей даже в голову не пришло оборвать его.
        — Уилл,  — прошептала она, когда юноша поднял руки и разомкнул ее пальцы, лежавшие у него на шее.
        Он стянул с нее перчатки и бросил их к золотой маске и шпилькам Джессамины, валявшимся на каменном полу. Он снял свою черную маску и швырнул ее в сторону, провел руками по влажным волосам, убирая их со лба. Маска оставила на его скулах красные отметины, похожие на шрамы. Тесса потянулась к ним, но он ласково взял ее ладони и отвел их в стороны:
        — Нет, сперва дай мне прикоснуться к тебе. Я так давно…
        Она не смогла сказать «нет», просто стояла с широко распахнутыми глазами, а Уилл гладил ее кончиками пальцев — сначала по вискам, потом по скулам, затем нежно провел по губам, будто хотел навсегда сохранить в памяти ее черты. Несмотря на мозоли, его руки были невероятно мягкими, и сердце, как птичка, затрепетало у Тессы в груди. Уилл не отрывал от нее изумленных синих глаз, бездонных и темных, как ночной океан, сияющих радостью узнавания.
        Тесса замерла: пальцы неторопливо скользнули по губам, потом вниз по изгибу изящной шеи к бьющейся жилке пульса. Задержавшись на миг на белой ленточке, они осторожно потянули за один конец и отбросили ленту на каменный пол. Ресницы девушки затрепетали от тепла ладони, нежно накрывшей ключицу… Ей казалось, что легкие касания юноши оставляют искрящийся след на ее разгоряченной коже. Она вдруг вспомнила, как на пути в Англию их пароход попал в странные светящиеся воды. За «Океаном» тянулась огненная дорожка из мерцающих во тьме искр. Так и руки Уилла заставляли ее кожу гореть огнем — она отзывалась каждой клеточкой даже после того, как пальцы спускались дальше. Легонько скользнув по лифу платья, едва очертив полукружия грудей, он обнял Тессу за талию и крепко притянул к себе. Девушка чуть не задохнулась — они так тесно прижались друг другу, что между ними не осталось ни дюйма.
        Он склонился и коснулся губами ее уха. От каждого слова Тессу била дрожь.
        — Я хотел этого,  — отчетливо прошептал Уилл,  — каждый миг, каждый час, каждый день с тех пор, как встретил тебя! Но ты и сама знаешь, верно?
        Тесса изумленно взглянула на него, приоткрыв рот:
        — Знаю — что?
        Уилл тяжело вздохнул и поцеловал ее.
        Какие мягкие у него губы! В прошлый раз в его поцелуе были страсть и отчаяние с привкусом крови на губах, но сегодня все совсем иначе. Уилл целовал ее не спеша, губы говорили то, что не смогли сказать слова: ты любимая, ты бесценная, ты желанная, ты единственная… Он покрывал ее уста легкими скользящими поцелуями, каждый длиной в удар сердца, и Тесса не устояла. Она медленно подняла руки, обняла юношу за шею, зарывшись пальцами в черный шелк волос, и ощутила биение пульса о свои раскрытые ладони.
        Крепко прижав девушку к себе, Уилл неторопливо провел языком по ее губам, и Тесса всем существом откликнулась на поцелуй, почувствовав вкус холодного сладкого лимонада. Легкие прикосновения отзывались восхитительной дрожью, казалось, она плавилась и таяла в его руках. Ей отчаянно хотелось прижаться к нему еще крепче, а Уилл был так невероятно нежен с ней, так осторожен, несмотря на бешено бьющееся сердце и дрожь пальцев, выдававшие с головой всю силу его желания… Разве так ведет себя тот, кому на всех плевать?! Тесса чувствовала: разбитые кусочки складываются воедино, рваные края раны затягиваются — все, что болело и ныло много недель, постепенно начало зарастать и оживать. Ей казалось, она стала легкой, как перышко.
        — Уилл,  — с трудом прошептала Тесса. До боли, до судорог хотелось ей стать еще ближе к нему.  — Будь смелее, ведь я не фарфоровая!
        — Тесса… — простонал он, не в силах оторваться от ее губ, но в голосе еще звучало сомнение.
        Девушка, дразня, слегка прикусила его губу, и Уилл судорожно вздохнул. Он крепче сжал ее талию, притянул к себе, и Тесса почувствовала, как он теряет контроль над собой, а нежность перерастает в страсть. Поцелуи становились настойчивее и дольше — казалось, они дышат друг другом как воздухом, да что там, вместо воздуха, который им больше не нужен. Тесса услышала свой стон, когда Уилл прижал ее к каменным перилам, однако ей не было больно, совсем наоборот. Его руки безжалостно смяли изящные розочки на корсаже Джессамины. Девушке было уже все равно. Она услышала, как открылись двери на балкон, но они с Уиллом уже не могли разомкнуть объятий.
        — Говорила тебе, Эдит, эти напитки до добра не доведут!  — сказал чей-то осуждающий голос.
        Двери захлопнулись, раздались удаляющиеся шаги. Тесса отпрянула.
        — Боже мой,  — задохнулась она,  — какое унижение!
        — Не все ли равно.  — Юноша притянул ее к себе и зарылся горячим лицом в изгиб ее шеи, потом скользнул губами по ее губам.  — Тесс…
        — Почему ты повторяешь мое имя?  — прошептала она, положив руку ему на грудь, пытаясь хоть немного отодвинуться. Но хватит ли у нее сил? Ей до боли хотелось обнять его снова. Время закончилось, время потеряло всякий смысл — было только здесь и сейчас, только Уилл и она. Тесса никогда не испытывала ничего подобного. Наверно, пьяный Нат чувствовал то же самое.
        — Люблю твое имя, люблю каждый звук его!  — Уилл тоже был точно пьяный, он не мог оторваться от нее, и каждое его слово отзывалось движением губ; он ласкал девушку не только звуком, но и восхитительным прикосновением. Она поймала его выдох и вдохнула всей грудью. Тела их словно созданы друг для друга, подумала Тесса, а в белых туфельках Джессамины она стала почти вровень с юношей — чтобы поцеловать его, оказалось достаточно поднять голову.  — Скажи мне вот что, я должен знать…
        — Вот вы где!  — послышался чей-то голос.  — Незабываемое зрелище, отлично смотритесь вместе!
        Они отпрянули друг от друга. На пороге зала стоял Магнус Бэйн с сигарой в смуглых пальцах. Почему же они не слышали, как открылись двери?..
        — Дайте-ка угадаю,  — выдохнул он облако дыма, которое приняло форму сердечка, потом рассеялось.  — Вы пили лимонад.
        Тесса и Уилл удивленно переглянулись.
        — Я… ну да, Нат принес мне лимонаду,  — сказала Тесса.
        — В нем волшебный порошок,  — поведал Магнус. Он был весь в черном, на пальцах красовались перстни с камнями разного цвета — лимонно-желтый цитрин, зеленый нефрит, алый рубин, голубой топаз.  — Из тех, что раскрепощает и, так сказать, толкает на любовные подвиги.
        — Да ну!  — воскликнул Уилл.  — Не может быть… — добавил он мрачно, потом отвернулся и облокотился на перила.
        Тесса почувствовала, что лицо ее горит от стыда.
        — А у вас, сударыня, прямо-таки душа нараспашку!  — радостно добавил Магнус, указав дымящейся сигарой на бюст Тессы.  — Как говорят французы, tout le monde sur le balcon[31 - Весь мир на балконе (фр.). Поговорка, применимая к женщинам, чересчур любящим выставлять себя напоказ.]. — Тут Магнус согнул руки и изобразил выпирающие прелести.  — Очень к месту, ведь мы сейчас стоим как раз на балконе!
        — Оставь ее в покое,  — оборвал его Уилл, опустив голову.  — Она не знала, что пьет.
        Тесса скрестила руки на груди, но лучше не стало, и она уронила руки.
        — Это платье Джессамины, оно мне просто мало!  — выпалила девушка.  — Я бы никогда так не вырядилась!
        — Ты потеряла личину под действием лимонада?  — удивленно поднял брови Магнус.
        Тесса бросила на него испепеляющий взгляд. Поистине, верх унижения — Магнус застукал их с Уиллом за поцелуями, увидел ее практически в неглиже… да тетю Генриетту удар бы хватил… И все же в глубине души ей отчаянно хотелось, чтобы Магнус ушел и они вернулись к поцелуям.
        — А вы-то что здесь потеряли, позвольте спросить?  — забыв про хорошие манеры, огрызнулась Тесса.  — И вообще, как вы нас нашли?
        — У меня свои источники,  — беззаботно откликнулся Магнус, выпустив облако дыма.  — Как я и подозревал, вы-таки заявились сюда. А вечеринки Бенедикта Лайтвуда пользуются дурной славой. Когда мне сообщили, что вас видели здесь…
        — Мы готовы встретить любую опасность!
        — Да уж, вижу. Грудью на амбразуру, так сказать,  — протянул Магнус, откровенно разглядывая полуобнаженный бюст девушки. Он докурил сигару и небрежным щелчком отбросил ее за перила.  — Один из рабов Камиллы узнал Уилла и хорошо, что сообщил мне одному. Подумайте, сколько у вас шансов и дальше оставаться инкогнито. Самое время сделать ноги.
        — А тебе какое дело, поймают нас или нет?  — глухо откликнулся Уилл.
        — Ты мой должник, всего лишь блюду свои интересы.
        — Так и знал, что дело только в этом.  — В глазах юноши были усталость и боль.
        — Благодетелей не выбирают!  — радостно ухмыльнулся Магнус.  — Ну что, уходим? Или останетесь и рискнете? Свои поцелуи можете продолжить и в Институте, к слову сказать.
        — Вытащи нас отсюда,  — процедил Уилл сквозь зубы.
        Кошачьи глаза Магнуса сверкнули, он щелкнул пальцами, и всех троих накрыл дождь синих искр. Тесса испугано сжалась, боясь обжечься, но ощутила лишь порыв ветра, стремительно закруживший ее распущенные волосы. Уилл вскрикнул, а через миг они уже стояли посреди парка, на каменной дорожке рядом с прудом. Темный, будто заброшенный особняк Лайтвудов остался в стороне.
        — Ну, вот и все,  — небрежно заметил Магнус.
        — Колдовство,  — буркнул Уилл без тени благодарности.
        Магнус всплеснул руками, синими от бурлящей в них энергии:
        — Да неужели? А что тогда есть ваши драгоценные руны? Совсем не колдовство?!
        — Ш-ш… — перебила их Тесса. Внезапно она ощутила, как сильно впивается в тело корсет, а ноги в малюсеньких туфельках Джессамины ныли немилосердно.  — Прекратите, вы оба! Кажется, сюда кто-то идет.
        Они замерли, из-за угла показалась группа весело гомонящих гостей. Тесса застыла на месте — даже в тусклом свете укрывшейся за облаками луны видно, что это не люди. И даже не жители Нижнего мира. Это были демоны: один словно ходячий труп с черными дырами вместо глаз; другой — синекожий карлик с плоской змеиной головой, в камзоле и штанах, из которых торчал шипастый, как у ящерицы, хвост; третий похож на колесо, усеянное слюнявыми красными ртами…
        А потом все смешалось.
        Тесса быстро прикрыла рот рукой, чтобы не закричать. Бежать было поздно — демоны уже заметили их и остановились как вкопанные. От них несло гнилью, которая перебивала ночную свежесть.
        Магнус что-то пробормотал вполголоса и поднял руку, на пальцах заплясали синие искры. Тесса никогда не видела его таким встревоженным.
        А Уилл, вместо того чтобы выхватить клинок серафима, неожиданно ткнул в синего демона дрожащим пальцем и воскликнул:
        — Ты!..
        Синекожий демон поначалу опешил, остальные недоуменно переглянулись. Должно быть, существовало некое соглашение, запрещавшее демонам нападать на людей во время бала, подумала Тесса. Однако ей очень не понравилось, как кровожадно облизнулся демон, усеянный слюнявыми ртами.
        — Э-э… — как ни в чем не бывало протянул демон, на которого указывал Уилл,  — что-то я вас не припоминаю… Разве мы знакомы?!
        — Лжец!  — крикнул Уилл и бросился к нему, растолкав остальных демонов.
        Он накинулся на синего ящера, тот испуганно взвизгнул, и они покатились по траве. Магнус стоял открыв рот, Тесса принялась звать юношу, но он даже не слышал ее. Уилл схватил демона за шиворот, но тот рванулся изо всех сил, выскользнул из камзола и помчался зигзагами прочь. Юноша опрометью бросился за ним.
        Тесса сделала пару шагов, но ноги жгло как каленым железом. Девушка скинула было туфельки, решив бежать следом за Уиллом, но услышала сердитый гул оставшихся демонов, что-то гневно высказывавших Магнусу.
        — Ах, право, не стоит беспокоиться,  — заявил чародей, небрежно махнув рукой Уиллу вслед.  — Не поделили даму, с кем не бывает.
        Демоны загудели громче, недоверчиво поглядывая на Магнуса.
        — Может, карточный долг?  — предположил он, потом прищелкнув пальцами, с которых сорвался язычок голубого пламени.  — Полагаю, джентльмены, вам лучше не вмешиваться. Тем более что на балу вас ждут закуски и развлечения. Куда как лучше веселиться там, чем искать неприятности здесь!
        Демоны не могли не согласиться с таким веским аргументом и двинулись прочь, унося с собой зловонный помойный дух.
        — Скорее бежим за ними!..  — воскликнула Тесса, подпрыгивая от нетерпения.
        — Не спеши, Золушка.  — Магнус нагнулся и поднял пару белых туфелек, держа их за атласные банты.  — Он Сумеречный охотник, бегает быстро. Тебе его не догнать.
        — Но… вы же чародей, сделайте что-нибудь!
        — Чародей, колдовство… — передразнил Магнус презрительный тон сбежавшего юноши.  — Уилл там, где ему самое место, занят делом. Его долг — убивать демонов, Тесса.
        — Неужели вы его… совсем не любите?  — спросила Тесса. Странный вопрос, но ей показалось, что он не лишен смысла, ведь Магнус относился к Уиллу с явной теплотой.
        — Несмотря ни на что, он нравится мне,  — неожиданно серьезно ответил Магнус.  — Сначала я думал, что он ядовитый гаденыш, но потом разглядел его получше: напускная бравада надежно скрывает доброе сердце. И знаешь, он по-настоящему живой, его чувства пронзительны и ярки, как удар молнии.
        — Они у всех такие,  — возразила Тесса, поразившись нелепым словам Магнуса. Живой, чувствительный… да Уилл просто сумасшедший!
        — Не совсем, моя девочка, уж поверь старику,  — улыбнулся Магнус, снисходительно глядя на нее.  — С годами чувства притупляются. Видал я одного чародея, прожившего почти тысячу лет, и он признался мне, что не ведает ни любви, ни ненависти. Я спросил, зачем тогда жить, а он ответил, что его гнетет страх перед тем, что будет после смерти. «Боязнь страны, откуда ни один не возвращался»[32 - У. Шекспир. «Гамлет». Акт 3, сцена 1. Перевод Б. Пастернака.].
        — Монолог Гамлета,  — машинально сказала Тесса, размышляя о своем возможном бессмертии. Как трудно сразу свыкнуться с такой заманчивой и страшной идеей, а вдруг все это неправда?.. Нет, лучше пока не думать об этом.
        — Мы, бессмертные, прикованы к этой жизни золотой цепью и никогда не осмелимся променять ее на то, что ждет нас за кулисами,  — заявил Магнус.  — Что ж, не будем отвлекать Уилла от его прямых обязанностей.
        Магнус решительно зашагал прочь, Тесса едва поспевала за ним.
        — Но мне кажется, Уилл знал того демона!..
        — Видно, давно преследует его, иногда демонам удается ускользнуть.
        — Но как же он доберется до Института?..
        — Что-нибудь придумает, он умный мальчик. А вот как мне доставить туда одну юную леди, пока ее не хватились дома и не подняли переполох, это большой вопрос.
        Они вышли к воротам, где стоял их экипаж. Сирил мирно дремал, надвинув шляпу на глаза.
        Тесса сердито уставилась на Магнуса, который как ни в чем не бывало открыл дверцу и протянул девушке руку, чтобы подсадить ее.
        — Откуда вы взяли, что мы здесь без ведома Шарлотты?
        — Ах, милая, за кого ты меня принимаешь?!  — ослепительно улыбнулся Магнус. Девушка вздохнула и подала ему руку.  — Я провожу тебя до Института, заодно расскажешь мне все по пути.

        Глава 13
        Смертный меч

        Вот сердчишко слабое,
        Хочешь — так бери.
        Мне оно не надобно,
        Хоть огнем гори.

Кристина Росетти,
«Мод Клэр»

        — Боже милостивый!  — воскликнула Софи и вскочила со стула при виде Тессы, возникшей на пороге комнаты Джессамины.  — Мисс Тесса, что случилось?
        — Тише, Софи, тише!  — успокаивающе подняла руку девушка, закрывая дверь.
        В комнате все оставалось по-прежнему: ночная рубашка и халат аккуратной стопочкой лежали на стуле, треснувшее серебряное зеркальце — на туалетном столике. Джессамина… Джессамина еще спала, накрепко привязанная к кровати. Софи сидела возле шкафа и вряд ли отлучалась хоть на минуту. В руках горничная сжимала щетку для волос (на случай, если Джессамина проснется, что ли?), в карих глазах испуг.
        — Ах, мисс… — Голос Софи задрожал.
        Тесса подошла к зеркалу и ужаснулась: волосы у нее растрепались и перепутались, жемчужные шпильки остались там, где Уилл бросил их, босые ноги в грязных чулках изранены, перчаток нет, а тесное платье вот-вот удушит ее насмерть.
        — Ну и натерпелись вы там…
        Тесса вдруг вспомнила балкон и объятия Уилла. «Ох ты, боже мой!»
        Она стряхнула оцепенение и посмотрела на мирно спящую Джессамину:
        — Софи, делать нечего, нужно будить Шарлотту.
        Горничная испуганно воззрилась на нее. Девушке было жаль Софи, она так боялась гнева хозяйки. Тесса умоляла Магнуса зайти и самому сообщить новости Шарлотте, но он отказался, заявив, что внутренние конфликты и прочие жизненные перипетии Сумеречных охотников его не касаются, вдобавок, его ждет недочитанный роман.
        — Но, мисс… — попыталась возразить Софи.
        — Мы просто обязаны ее разбудить,  — заявила Тесса и вкратце пересказала ей события вечера, благоразумно опустив сцену на балконе. Это только ее дело.  — Самим нам не справиться, мы не можем и дальше действовать без ведома Шарлотты.
        Софи молча положила щетку на столик, потом встала, расправила юбки и сказала:
        — Что ж, мисс, пойду за миссис Бранвелл.
        — Пожалуйста, зови меня Тесса,  — устало сказала девушка и села на стул возле кровати, поморщившись от боли — платье Джессамины немилосердно ей жало.
        — Да, мисс,  — сказала Софи и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

* * *

        Магнус возлежал на диване в гостиной, не потрудившись снять ботинки. Вдруг раздался какой-то шум: Арчер отчаянно заспорил с Уиллом, тот что-то крикнул, потом послышались шаги. Магнус усмехнулся, перевернул страничку и увидел юношу, возникшего на пороге.
        Его было не узнать — элегантный вечерний наряд в лохмотьях и заляпан грязью, пальто распорото по всей длине, ботинки тоже в грязи. Волосы всклокочены, лицо исцарапано, будто подрался с дюжиной кошек сразу.
        — Простите, сэр,  — огорченно сказал Арчер,  — он едва не сбил меня с ног!
        — Магнус!  — воскликнул Уилл, широко улыбаясь. Чародей и раньше видел улыбку юноши, но сейчас она сияла неподдельной радостью. Лицо Уилла совершенно преобразилось — от привычной холодности и отстраненности не было и следа.  — Вели ему впустить меня!
        — Впусти его, Арчер,  — махнул тот рукой.
        Серое лицо раба презрительно скривилось, и он вышел, хлопнув дверью.
        — Магнус!  — Уилл пошатываясь ввалился в комнату, с гордым видом проследовал к камину и прислонился к облицовке.  — Ты не поверишь!..
        — Ш-ш… — ответил чародей, глядя в раскрытую книгу,  — лучше послушай:
        Мне чужд огонь дерзаний,
        Скучны мне смех и стон,
        Устал я от желаний
        И жизнью утомлен,
        Устал от роз унылых,
        Цветущих на могилах,
        Устал от грез постылых —
        Мне нужен только сон[33 - Перевод Г Бен.].

        — Суинберн, «Сад Прозерпины». Сентиментальный вздор!
        — Откуда тебе знать, что такое бессмертие!  — Магнус отбросил книгу и сел.  — Так зачем пожаловал?
        Уилл задрал рукав, а Магнус удивленно закашлялся. На руке юноши зияла длинная, глубокая рана. Кровь текла ручьем и капала с пальцев на пол, а внутри раны, словно кристалл в стене пещеры, застрял какой-то белый осколок.
        — Ну и ну!..  — воскликнул Магнус.
        — Зуб демона,  — сказал Уилл, переводя дыхание.  — Я гонялся за синим недоноском по всему Чизику, но он удрал. Зато успел укусить и оставил мне этот зуб! Ведь он же пригодится, чтобы вызвать демона?
        Юноша вынул осколок, из раны брызнула кровь.
        — Любимый ковер Камиллы… — вздохнул Магнус.
        — Это же кровь, она будет в восторге.
        — Ты как себя чувствуешь?  — озадаченно спросил Магнус.  — Кровь так и хлещет, неужели у тебя нет при себе стило? Лечебная руна бы…
        — Плевать на руну, главное, я добыл зуб!  — Уилл бросил окровавленный осколок Магнусу.  — Найди мне этого демона, я знаю, ты можешь!
        — Скорее всего, смогу, но… — Магнус брезгливо покосился на зуб.
        — Но что?..  — встревожился Уилл.
        — Но никак не сегодня. Может потребоваться несколько дней, имей же терпение.
        — Нет у меня терпения,  — судорожно вздохнул Уилл.  — Особенно после сегодняшнего вечера. Как ты не понимаешь!..
        Уилл покачнулся, но успел вцепиться в каминную полку. Магнус встревоженно вскочил с дивана:
        — Тебе плохо?
        Юноша вспыхнул, затем побледнел, на лице выступили крупные капли пота.
        — Не знаю,  — прошептал он,  — этот зуб… Наверно, он ядовитый…
        Уилл покачнулся, закатил глаза и едва не рухнул за заляпанный кровью пол. Магнус чертыхнулся, но успел подхватить его на руки. Потом бережно положил юношу на диван.

* * *

        Тесса сидела на стуле у кровати Джессамины, растирая ребра, ноющие от тесного корсета. Девушка безрадостно вздохнула. Она понятия не имела, когда сможет переодеться, израненные ноги тоже болели. На сердце тяжким грузом лежала встреча с Натом — казалось, эта рана не затянется никогда. Танцуя и флиртуя с «Джессаминой», он спокойно обсуждал участь своей сестры, будто для него она пустое место. Он и раньше вел себя так, но все равно было очень больно.
        А Уилл… она не знала, что и думать о нем теперь. После той сцены на крыше девушка поклялась навсегда вычеркнуть его из своего сердца. Никакой он не Хитклиф, овеянный романтическим ореолом страшной тайны, пыталась убедить себя Тесса. Всего лишь мальчишка, чересчур много возомнивший о себе. Но сегодня он так смотрел на нее, так нежно убирал темные волосы с ее лица… А легкая дрожь его осторожных и робких пальцев… Нет, вряд ли можно сыграть такое.
        Впрочем, и сама Тесса хороша. Там, на балконе, ей нужен был только Уилл, словно он один на целом свете. А прошлой ночью она была с Джемом, и казалось, она любит именно его, ведь прежде она ни с кем не была так близка. Вспомнив Джема, Тесса поняла, что, несмотря на его холодность за завтраком, отчаянно скучает по нему, ей просто физически его не хватает.
        Неужели можно любить сразу двоих? Сердце пополам не разделишь… А вдруг там, на балконе, она была не в себе, ведь в лимонад подмешали колдовской наркотик? Вдруг с любым другим мужчиной она испытала бы то же самое? Эти мысли сводили ее с ума.
        — Тесса.
        Девушка чуть не подпрыгнула, тихий голос застал ее врасплох. Джессамина открыла глаза, в двух карих безднах плясали отблески пламени, горевшего в камине.
        — Джессамина, как ты?..
        — Что со мной? Ничего не помню,  — прошептала девушка, беспокойно озираясь по сторонам. Потом она попыталась подняться, но обнаружила, что руки крепко привязаны к кровати.  — Тесса! С какой стати…
        — Не волнуйся, это для твоей же пользы,  — дрогнувшим голосом промолвила Тесса.  — У Шарлотты есть к тебе пара вопросов. И лучше бы ты на них ответила…
        — Бал-маскарад!  — вспомнила Джессамина и дернулась.  — Эта мартышка Софи рылась в моих вещах. Я застукала ее с моим приглашением…
        — Маскарад у Бенедикта Лайтвуда, где ты должна была увидеться с Натом…
        — Ты прочла записку?  — Джессамина склонила голову набок, потом попыталась сесть и рухнула на подушки.  — Неужели тебя не учили, что читать чужие письма гадко? Все равно там нет подписи, ты ничего не докажешь…
        — Джессамина, отпираться бесполезно! Ведь я была на балу и говорила с братом.
        Джессамина открыла ротик буквой «о» и изумленно захлопала ресницами. Вдруг она заметила, во что одета Тесса.
        — Мое платье! Ты притворилась мной?!  — Тесса кивнула.  — Гнусная, подлая тварь! Что ты наплела Нату? Что ты с ним сделала?
        — Он недвусмысленно дал мне понять, что ты шпионишь для Мортмэйна,  — ответила Тесса, мечтая, чтобы Софи и Шарлотта пришли поскорее. Куда они подевались?  — Ты предала нас, сообщала обо всех наших действиях Мортмэйну, выполняла его приказания…
        — Кого — нас? — завопила Джессамина, пытаясь сесть, насколько позволяли веревки.  — Ты не Сумеречный охотник и ничего им не должна! И плевать им что на тебя, что на меня! Один Нат заботится обо мне…
        — Мой брат,  — сказала Тесса, пытаясь держать себя в руках,  — лживый и безжалостный убийца. Он не любит тебя, Джессамина, и брачные клятвы для него — пустой звук. Сумеречные охотники приютили и спасли меня, как, впрочем, и тебя. А ты готова кинуться на них, словно шавка, стоит Нату щелкнуть пальцами! Он предаст тебя, и хорошо, если сперва не убьет.
        — Ты лжешь! Ничего ты не понимаешь, ты никогда не понимала его! Душа его чиста!..
        — Ну да, чиста, как помойная яма! Я знаю его куда лучше, чем ты. Нат умеет обаять любого, но ему плевать на всех, кроме себя.
        — Ты лжешь!
        — Думаешь, я не видела, как он смотрит на тебя? Все было написано у него на лице…
        — Да как ты можешь быть такой жестокой?!
        — Неужели ты настолько слепа?  — удивленно покачала головой Тесса.  — Ведь это не игра в куклы — поцелуйчики, свадьбы в кукольном домике! Ты хотела замуж за смертного, и вот он, Нат. А ведь твое предательство едва не погубило всех нас…
        Джессамина ощерилась, словно загнанный в угол злобный зверек. Тесса отпрянула.
        — Я люблю Ната, а он любит меня! Только ты, бесчувственная дрянь, не знаешь, что такое любовь. «Ах, кого же мне выбрать — Уилла или Джема! Как же быть?» — передразнила она Тессу противным голоском, и девушка вспыхнула.  — Ну и что с того, если Мортмэйн хочет извести всех Сумеречных охотников в Англии! Пусть сгорят в аду!
        Тесса стояла разинув рот, и тут дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Шарлотта с искаженным лицом: в сером платье в тон темным кругам под глазами, но походка твердая, спина прямая, взгляд решительный. Следом вошла испуганная Софи, а за ней — некто в одеждах цвета пергамента, лицо укрыто капюшоном, в руках сверкающий клинок. Это был брат Енох, один из Безмолвных братьев, захвативший с собой Смертный меч.
        — Сгорят в аду?! Ты так выразилась, Джессамина?  — спросила Шарлотта звенящим от напряжения голосом.
        Джессамина всхлипнула, не сводя глаз с клинка в руках брата Еноха. Огромная рукоять меча была сделана в виде ангела, распростершего крылья.
        Брат Енох взмахнул мечом, и Джессамина отпрянула, а миг спустя с изумлением обнаружила, что свободна от пут — руки ее безвольно упали на колени. Девушка испуганно взглянула на Шарлотту:
        — Лжет она все! Шарлотта, прошу, поверь, Тесса — лживая тварь из Нижнего мира…
        — Я думаю иначе, Джессамина,  — сказала Шарлотта, глядя на нее с отвращением.  — А как быть с Софи? Она всегда служила нам преданно и честно.
        — Она ударила меня! Ударила зеркалом!
        — Потому что нашла это.  — И Шарлотта вынула из кармана приглашение, которое Тесса передала Софи по возвращении.  — Что скажешь, Джессамина?
        — Подумаешь, бал!  — сердито воскликнула Джессамина, но в голосе прорезались истерические нотки.  — Ведь Бенедикт Лайтвуд — Сумеречный охотник…
        — Это почерк Натаниэля Грея,  — ровным голосом сказала Шарлотта, а Тесса поразилась ее выдержке. Впрочем, это было гораздо хуже, чем неприкрытый гнев.  — Он шпион, которого разыскивает Анклав, а ты тайно встречалась с ним. Зачем, позволь спросить?
        Джессамина открыла рот, и Тесса решила, что та начнет оправдываться, скажет, что Софи все придумала или что она встречалась с Натом в интересах общего дела, но Джессамина разрыдалась и прошептала:
        — Я люблю его, а он любит меня…
        — И ты предала нас ради него,  — констатировала Шарлотта.
        — Никого я не предавала! Тесса лжет, она все придумала! Она ревнует меня к брату!
        — Да неужели?  — заметила Шарлотта, внимательно глядя на Тессу.  — А как же Софи?
        — Софи меня ненавидит,  — всхлипнула Джессамина, на сей раз ничуть не погрешив против истины.  — Ей место на улице, уволить без всяких рекомендаций, и делу конец!
        — Закрой кран, Джессамина, слезами делу не поможешь,  — оборвала ее Шарлотта, хотя от этих рыданий у Тессы сердце разрывалось.  — Скоро мы узнаем правду. Брат Енох, приступайте.
        Безмолвный брат выступил вперед и протянул Смертный меч. Тесса ужаснулась: неужели они будут пытать ее прямо в кровати, у всех на глазах?
        — Нет! Нет! Уберите его от меня!  — завопила Джессамина, срываясь на визг. Тесса закрыла уши, не в силах слышать ее вопли и стоны.  — Шарлотта!..
        — Джессамина, вытяни руки,  — сухо сказала Шарлотта.
        Девушка отчаянно замотала головой.
        — Шарлотта, не надо!  — взмолилась Тесса.  — Не делайте ей больно!
        — Не вмешивайся в то, чего не понимаешь, Тесса,  — сурово сказала Шарлотта.  — Джессамина, вытяни руки, не то будет худо.
        Обливаясь слезами, Джессамина вытянула руки ладонями вверх. Тесса в ужасе застыла, сто раз пожалев, что ввязалась в это дело. Ведь Нат обманул не только Джессамину… А вдруг она ни в чем не виновата?!
        — Не бойтесь,  — прошептала Софи ей на ухо,  — он не ударит ее. Смертный меч заставляет нефилимов говорить правду.
        Брат Енох невозмутимо положил меч на ладони Джессамины и отошел. И не было в нем ни жестокости, ни жалости, будто Брат даже не видел ее. Джессамина удивленно смотрела на клинок, неподвижно лежавший на вытянутых руках.
        — Джессамина, меч — не орудие пытки,  — сказала Шарлотта, скрестив руки на груди.  — Нам нужно узнать правду, ведь иначе ты солжешь. Скажи, это твое приглашение?
        Джессамина молчала, с ужасом уставившись на брата Еноха:
        — Я не могу, я не могу думать ни о чем другом, пока здесь это чудовище!  — Грудь девушки судорожно вздымалась, голос дрожал.
        Шарлотта сжала губы, потом повернулась к Еноху и что-то тихо ему шепнула. Он кивнул и выскользнул из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, Шарлотта сказала:
        — Брат подождет в коридоре. Не пытайся сбежать, Джессамина, от него тебе не уйти.
        Джессамина бессильно кивнула, как сломанная кукла.
        — Так это твое, не так ли?  — Шарлотта помахала карточкой.  — Почерк Натаниэля Грея, это он прислал тебе приглашение?
        — Д-да,  — словно против воли выдавила из себя девушка.
        — И давно ты с ним встречалась тайком?
        Джессамина попыталась сжать губы, но они задрожали, и вдруг слова хлынули потоком. Глаза ее вылезли из орбит, будто не в силах поверить, что это она говорит:
        — Через пару дней после нападения на Институт он прислал записку, извинялся. Сказал, что благодарен за заботу, не может забыть мою красоту и доброту. Я… я не ответила, но он написал еще… Мы встретились ночью в Гайд-парке, и он поцеловал меня…
        — Хватит об этом. Когда он убедил тебя шпионить для Мортмэйна?
        — Сказал, что работает на него, чтобы скопить денег на достойную жизнь. Я говорила ему, что денег у меня хватит для нас обоих, но Нат был против. Не хотел сидеть на шее у жены. Он такой благородный!
        — Значит, до того он уже успел сделать тебе предложение?
        — Прямо на втором свидании,  — с придыханием ответила Джессамина.  — Сказал, что я — его единственная! Обещал, что, когда заработает достаточно денег, даст мне все. Мы будем жить долго и счастливо, и у нас будут д-дети…
        — Ах, Джессамина!  — воскликнула в сердцах Шарлотта.
        — Это правда!  — вспыхнула девушка.  — Он любит меня! Ведь он женился на мне… церковь, священник… Все было честь по чести!
        — Наверно, нашел заброшенную церковь и ка кого-нибудь ряженого,  — заявила Шарлотта.  — Откуда тебе знать, каков свадебный обряд у мирян, Джесси? Поверь, Натаниэль Грей вовсе не считает тебя своей законной женой.
        — Нет, считает, считает, считает!  — завопила Джессамина и попыталась убрать руки, но меч даже не шевельнулся. Девушка сорвалась на визг: — Я теперь Джессамина Грей!
        — Ты предала Анклав. Что еще знает Натаниэль?
        — Он знает все,  — выдохнула девушка.  — Где вы искали Мортмэйна, кто из Нижнего мира помогал вам. Поэтому он всегда ускользал, помните Йорк? Он специально подослал автоматов к дому Херондэйлов. Мортмэйн хотел вас запугать, заставить прекратить поиски. Вы для него как вонючие букашки — путаетесь под ногами, но опасности не представляете. Да он вас всех раздавит! Я знаю, я верю ему!
        — Но мы не бросили поисков,  — сказала Шарлотта, подавшись вперед и уперев руки в бока.  — Ему нас не запугать! Автоматы пытались схватить Тессу, но не смогли…
        — А им и не надо было! О… разумеется, Тесса еще нужна Мортмэйну, но позже. Сначала он воплотит свой план, потом двинется на Институт и заберет ее…
        — Когда? Когда это будет?  — вскинулась Шарлотта.  — Он уже открыл Шкатулку?
        — Н-не знаю, вряд ли.
        — Значит, Нат ничего тебе не сообщал. А почему Бенедикт кинулся засучив рукава помогать Мортмэйну? Всегда знала, он скользкий тип, но чтобы предать Анклав…
        — У Мортмэйна есть то, что нужно Бенедикту… — Джессамина обливалась потом, мокрые волосы прилипли к вискам.  — Не знаю, что именно, но ради этого он готов на все.
        — И даже отдать меня Мортмэйну,  — воскликнула Тесса. Шарлотта удивилась и хотела прервать ее, но не успела.  — А что там про обвинение меня в занятиях черной магией? Как они это устроят?
        — Белая книга… — выдавила Джессамина.  — Я стащила ее из библиотеки, спрятала в твоей комнате, когда никого не было дома…
        — Где именно?
        — Под половицей… возле камина.  — Девушка тяжело дышала, зрачки расширены, на лице ужас.  — Шарлотта, пожалуйста, хватит!..
        — Где Мортмэйн?  — Шарлотта была непреклонна.  — Он сказал Нату, что намерен делать со Шкатулкой? Зачем ему автоматы?
        — Я… — Джессамина задохнулась, лицо побагровело.  — Я н-не могу…
        — Нат не сказал ей,  — вмешалась Тесса.  — Он знал, что ее поймают и будут пытать, и она все выдаст. Он знал!
        — А ведь он тебя просто ненавидел!  — злобно выпалила Джессамина.  — Всю жизнь вы смотрели на него сверху вниз, ты и твоя тетка… с вашими занудными нравоучениями! Вы обе осуждали его, вечно указывали, что ему делать, и не давали почувствовать себя мужчиной! Знаешь, как он называет тебя? Он сказал…
        — Мне все равно,  — солгала Тесса, но голос предательски дрогнул. Несмотря ни на что, ей больно было слышать, как сильно брат ненавидит ее.  — Он сказал, кто я и откуда мой дар?
        — Твой отец — демон,  — скривила губы Джессамина,  — а мать Сумеречный охотник.

* * *

        Дверь незаметно приоткрылась, но Магнус уже почти проснулся, балансируя на грани между сном и явью, поэтому услышал легкий шум и поднял голову.
        Он сидел в кресле у камина, поскольку его любимый диван занял Уилл. Накачанный снадобьями юноша в залитой кровью рубашке спал глубоким сном. Одна рука перевязана до самого локтя, на щеках горячечный румянец, голова покоится на здоровой руке. Белоснежный зуб, который Уилл вынул из раны, лежал рядом на столике.
        Дверь в гостиную распахнулась, и на пороге возникла Камилла.
        Она была в дорожном плаще из черного бархата и в ярко-зеленом платье под цвет глаз. Волосы уложены в высокую прическу, заколотую гребнями с изумрудами. Камилла медленно стянула белые лайковые перчатки и положила их на столик у двери.
        — Магнус,  — протянула она звенящим голоском,  — ты соскучился по мне?
        Магнус выпрямился и невольно залюбовался Камиллой — отблески пламени играют на блестящих волосах, гладкая белая кожа. Невероятно хороша.
        — Не ожидал, что ты удостоишь меня своим присутствием именно сегодня.
        — Еще бы.  — Она бросила взгляд на спящего Уилла и слегка обнажила клыки.
        — Предупреждать надо. От тебя не было ни единой строчки с тех пор, как ты покинула Лондон.
        — Неужели ты попрекаешь меня, Магнус?  — развеселилась Камилла. Скользнув к дивану, она облокотилась на спинку, всматриваясь в лицо юноши.  — Уилл Херондэйл, прелестный мальчик. Он что, твоя новая игрушка?
        — Где ты была?  — спросил Магнус, скрестив длинные ноги и явно игнорируя вопрос.
        Камилла низко склонилась над юношей. Если бы вампиры могли дышать, то упавшие на лоб темные волнистые волосы Уилла непременно бы шевельнулись.
        — Можно я поцелую его?
        — Нет,  — отрезал Магнус.  — Где ты пропадала, Камилла? Каждую ночь я лежал на твоем диване, ждал твоих шагов в коридоре и гадал, где ты. Могла бы хоть пару строк черкнуть.
        — Ах, вот значит как!  — закатила она глаза.  — Ну, я решила развеяться после всех этих лондонских ужасов, поехала в Париж купить пару новых платьев.
        — Лжешь,  — заметил Магнус, выдержав долгую паузу.
        — Как ты можешь говорить такое?  — сделала круглые глаза Камилла.
        — Потому что ты лжешь мне.  — Магнус достал из кармана измятое письмо и швырнул на пол к ее ногам.  — Вампира так просто не выследить, а вот его раба можно. Ты взяла с собой Уокера, проследить его путь до Санкт-Петербурга не составило большого труда. Там у меня свои источники; я узнал, что ты завела себе любовника-мирянина.
        — И ты взревновал?  — Губы Камиллы дрогнули в легкой улыбке.
        — А что, ты хотела этого?
        — а m’est gal, — нарочно ответила Камилла по-французски, чтобы рассердить его.  — Мне все равно. И говорить не о чем — минутное увлечение, надо ж было как-то скоротать время в России.
        — А теперь он…
        — Мертв. Он больше не конкурент тебе. Каждый имеет право на маленькие радости, Магнус.
        — Да неужели?
        — Именно так! Уж не хочешь ли ты меня рассердить?
        — Значит, ты рассердилась на своего любовника-мирянина и убила его?  — спросил Магнус.  — А как же жалость? Милосердие? Любовь? Или эти чувства тебе недоступны?!
        — Я могу любить!  — возмущенно воскликнула Камилла.  — Магнус, мы с тобой бессмертны, и наша любовь иная, чем у мирян! Разве можно сравнить извечное темное пламя с краткой вспышкой света? Да и какое тебе дело до смертных? Верность придумали люди, исходя из краткости своих никчемных жизней. Ты не вправе требовать от меня вечной преданности!
        — Глупый я! Надо же было выдумать такое… Могла хотя бы не лгать мне.
        — Это просто смешно! Ведешь себя как ребенок. Откуда ты взял, что мы должны блюсти моральные заветы мирян, если ни ты, ни я не люди? В любом случае, не тебе меня поучать. Я не позволю какому-то там полукровке указывать мне!  — Так жители Нижнего мира оскорбительно называли чародеев.  — Ты предан мне, сам говорил. Значит, мирись с моими мимолетными увлечениями. Тогда мы сможем вполне сносно ужиться друг с другом. Или я тебя брошу. Вряд ли ты этого хочешь, мой милый!
        Камилла явно издевалась, и Магнус понял, что внутри у него что-то умерло. Он вспомнил горечь, с которой прочел то письмо из Петербурга, и все равно он ждал ее возвращения, надеясь на приемлемое объяснение. Или хотя бы на извинение. Если бы Камилла сказала, что любит его… Теперь он понял, что никогда для нее ничего не значил, и словно красная пелена упала перед его взором. Он будто умом тронулся — иначе нельзя объяснить то, что он сделал дальше.
        — Это уже неважно,  — заявил он, поднявшись с дивана.  — Теперь у меня есть Уилл.
        — Не может быть!  — изумленно раскрыла рот Камилла.  — Сумеречный охотник?!
        — Хоть ты и бессмертна, Камилла, но чувства твои убоги и преходящи. А вот Уилл умеет любить по-настоящему глубоко!  — Магнус с достоинством выдал эту безумную тираду, потом шагнул к Уиллу и потряс его за плечо: — Уилл. Уильям. Проснись!
        Юноша приоткрыл синие с поволокой глаза. Он лежал на спине, глядя в потолок, и первое, что увидел, было лицо Камиллы, смотрящей на него в упор. Он привстал и воскликнул:
        — Именем Ангела, что здесь…
        — Тише, милый,  — лениво протянула она и улыбнулась, слегка обнажив клыки.  — Я тебя не трону, нефилим.
        — Вернулась хозяйка дома,  — пояснил Магнус, помогая юноше подняться.
        — Вижу,  — ответил Уилл. Лицо его пылало, рубашка взмокла от пота.  — Чудно.
        Магнус так и не понял, к чему он это сказал — то ли был рад видеть Камиллу, то ли впечатлен действием болеутоляющего заклинания, которое чародей наложил на его рану (вполне вероятно). А может, просто нес чушь со сна.
        — И значит,  — продолжил Магнус, крепко сжав руку юноши,  — нам пора.
        — Пора куда?  — недоуменно пробормотал Уилл.
        — Не волнуйся об этом, любовь моя! Я все устрою.
        — Прошу прощения?..  — захлопал глазами Уилл. Потом он оглянулся, словно ожидая увидеть толпу зрителей.  — Я… где мое пальто?
        — Увы, оно безнадежно испорчено, все залито кровью. Я велел Арчеру выбросить его.  — Чародей пояснил специально для Камиллы: — Уилл всю ночь дрался с демонами, храбрый малый!
        На лице Камиллы застыло изумление и досада.
        — О да, я храбр!  — откликнулся Уилл, явно довольный собой. От болеутоляющих снадобий зрачки юноши расширились, и глаза казались почти черными.
        — Еще бы, милый,  — сказал Магнус и поцеловал юношу.
        Может, это был и не самый эффектный поцелуй, но Уилл взмахнул рукой, будто отгоняя севшую на него пчелу, и Магнус понадеялся, что Камилла сочтет этот жест за проявление любовного пыла. Когда они разомкнули объятья, на лице Уилла отразилось крайнее изумление. Впрочем, на Камиллу тоже было любо-дорого смотреть.
        — Вот теперь нам точно пора, любовь моя!  — сказал Магнус, отчаянно надеясь, что Уилл не забыл, чем обязан ему.
        — Но… чуть не забыл!  — Уилл пошатнулся, затем бросился к столику, схватил зуб демона и запихнул его Магнусу в карман. Потом подмигнул Камилле и развратной походкой двинулся вон из комнаты.
        «Интересно знать, что она подумала?» — хмыкнул про себя чародей и сказал:
        — Камилла, послушай…
        Камилла стояла, скрестив руки на груди и злобно сверкая глазами.
        — Крутишь шашни с охотниками у меня за спиной!  — ледяным голосом проговорила она, словно не замечая явной двусмысленности своего положения.  — В моем собственном доме! Знаешь что, Магнус, будь добр покинуть это жилище и забудь дорогу сюда! Надеюсь, мне не придется повторять дважды.
        Магнус не заставил себя долго уговаривать и вышел вслед за Уиллом. Тот стоял на тротуаре, ежась от холода. Чародей натянул пальто, застегнул пуговицы, сунул руки в карманы и подумал, что теперь свободен как ветер. Глядя в темное небо, он понял, что до рассвета осталось всего ничего.
        — Ты что, правда поцеловал меня?  — спросил Уилл.
        Магнус принял единственно верное решение в мгновение ока:
        — Нет.
        — Но я думал…
        — Такое бывает под действием болеутоляющих заклинаний, всякие странные галлюцинации и видения.
        — А, ну да, конечно!  — Уилл оглянулся на дом Камиллы. Магнус тоже посмотрел и увидел, что окна гостиной плотно закрыты красными бархатными шторами.  — Что делать будем? Как насчет демона? Нам есть куда пойти?
        — Мне-то есть куда идти,  — ответил Магнус, радуясь, что Уилла заботит лишь вызов демона.  — Один хороший друг с радостью меня приютит. А ты возвращайся обратно в Институт. Я подумаю, что можно сделать с тем чертовым зубом, и как только смогу, немедленно извещу тебя.
        Уилл медленно кивнул и уставился в черное небо:
        — Звезды! Никогда не видал таких ярких звезд. Наверно, ветер разогнал туман.
        Магнус вспомнил, какой радостью светился истекающий кровью Уилл, когда стоял в гостиной Камиллы, сжимая в руке зуб демона: «Звезды-то все те же, мой мальчик».

* * *

        — Сумеречный охотник?  — повторила Тесса.  — Этого не может быть, правда, Шарлотта? Уилл сказал, что ребенок Сумеречного охотника и демона рождается мертвым.
        — Нет,  — покачала головой Шарлотта,  — это невозможно.
        — Но ведь Джессамина сейчас говорит только правду…
        — Она говорит то, что сама считает правдой. Если твой брат солгал ей, то она повторит его ложь.
        — Нат не стал бы мне лгать!  — яростно прошипела Джессамина.
        — Если мать Тессы была Сумеречным охотником,  — невозмутимо заметила Шарлотта,  — тогда и Нат тоже охотник. Кровь ангелов очень сильна. Об этом он тебе тоже сказал?
        — Нат не Сумеречный охотник!  — с отвращением выплюнула Джессамина.  — Я бы знала! Я никогда бы не вышла замуж за…
        Девушка умолкла и закусила губу.
        — Что же,  — вздохнула Шарлотта.  — Твой муж либо охотник (что было бы довольно забавно), либо отъявленный лгун, что гораздо более вероятно. Ведь Нат и тебя предал, Джессамина. Он знал, что рано или поздно ты попадешься. И что тогда будет с тобой?
        — Ничего.  — Голос девушки дрогнул.  — Нат сказал, вы слишком мягкотелы и не станете мучить меня. Я же одна из вас…
        — Он ошибся,  — сухо сказала Шарлотта.  — Ты предала Анклав. И Бенедикт Лайтвуд тоже предатель. Когда Консул обо всем узнает…
        Джессамина хрипло рассмеялась:
        — Скажите-скажите ему! Мортмэйну только того и нужно!..  — Джессамина запнулась и судорожно вздохнула: — Н-не спрашивайте, почему — все равно не знаю. Но таков его замысел… Беги и доложи Анклаву все, что хочешь. Тогда вас уже ничто не спасет!
        — Где Мортмэйн?  — нервно спросила Шарлотта, вцепившись в спинку кровати.
        — Нет… — Джессамина задрожала, потом неистово замотала головой.
        — Где Мортмэйн?!
        — Он в-в… — Девушка задохнулась, лицо побагровело, глаза вывалились из орбит. Джессамина изо всех сил вцепилась в меч, по рукам заструилась кровь. Тесса с ужасом обернулась к Шарлотте.  — В-в Идрисе!  — выпалила Джессамина и упала на подушки.
        — В Идрисе?  — изумленно повторила Шарлотта.  — Неужели Мортмэйн в Идрисе, на родине нефилимов?!
        — Нет! Его там нет…
        — Джессамина!  — воскликнула Шарлотта, изо всех сил борясь с желанием схватить ее за плечи и вытрясти всю правду.  — Либо он в Идрисе, либо нет! Спасай свою жизнь, глупая девчонка! Скажи нам, где Мортмэйн.
        — Хватит!  — зарыдала Джессамина.  — Не надо, мне больно…
        Шарлотта пристально посмотрела на нее, потом вышла из комнаты и вернулась в сопровождении брата Еноха. Она скрестила руки на груди и кивнула в сторону Джессамины.
        — Что-то здесь не так, брат. Я спросила, где Мортмэйн, она ответила, что в Идрисе. Потом сказала, что его там нет.  — Голос Шарлотты зазвенел: — Джессамина, ответь, Мортмэйн уже проник в Идрис?
        Девушка судорожно хватала ртом воздух:
        — Нет, еще нет… Клянусь… Пожалуйста, Шарлотта…
        — Шарлотта, — услышала Тесса твердый голос брата Еноха в своей голове.  — Достаточно. На девочке лежит какое-то заклятие, какой-то блок, поставленный Мортмэйном. Он пытается навести нас на ложный след, но она призналась, что Мортмэйна нет в Идрисе. Эти блоки сильны. Если продолжим допрос, ее сердце может не выдержать.
        — И что же нам делать… — поникла Шарлотта.
        — Я заберу ее в Безмолвный город. Мы умеем раскрывать тайны, глубоко спрятанные в подсознании, о многих из них девочка даже не догадывается.
        Брат Енох вынул меч из стиснутых рук Джессамины, но она не заметила этого. Девушка смотрела на Шарлотту широко раскрытыми от ужаса глазами.
        — Город костей?.. Где лежат мертвые?  — прошептала она.  — Нет! Я никуда не поеду! Я там с ума сойду!
        — Тогда говори, где Мортмэйн,  — ледяным голосом отрезала Шарлотта.
        Джессамина зарыдала, Шарлотта отвернулась. Брат Енох поднял девушку с кровати. Джессамина попыталась вырваться, но рука брата Еноха держала ее стальной хваткой, пока другая покоилась на эфесе Смертного меча.
        — Шарлотта!  — жалобно вскрикнула Джессамина.  — Шарлотта, пожалуйста, только не в Безмолвный город! Запри меня в подземелье, отдай Консулу, но только не отправляй меня одну на это кладбище! Я же умру со страху!
        — Раньше надо было думать, ты сама сделала свой выбор. Брат Енох, пожалуйста, уведите ее.
        Джессамина визжала и вырывалась, тогда брат Енох поднял ее и перекинул через плечо. Тесса с ужасом глядела, как он вышел из комнаты, не обращая внимания на вопли, гулко разносящиеся по длинным коридорам Института. Дверь захлопнулась, и вдруг вопли смолкли — наступила звенящая тишина.
        — Джессамина… — начала Тесса.
        — С ней все будет хорошо, наверно, он просто наложил на нее руну спокойствия,  — ответила Шарлотта, присаживаясь на краешек кровати. Она внимательно разглядывала свои руки, словно впервые видя их.  — Генри…
        — Позвать его, миссис Бранвелл?  — мягко спросила Софи.
        — Он там, в подземелье, работает в своей мастерской. Что я скажу ему… — печально протянула Шарлотта.  — Джессамина так долго жила с нами, он помнит ее совсем крошкой. Он сильно расстроится, ведь Генри такой добрый…
        — Шарлотта,  — ласково коснулась ее плеча Тесса,  — ты ведь тоже добрая.
        — Я сделала то, что должна. Мне не о чем жалеть!  — ответила Шарлотта и громко разрыдалась.

        Глава 14
        Безмолвный город

        Горю в огне, покоя нет,
        Совсем одна во тьме.
        Когда смогу увидеть свет,
        И грех простится мне?

Лорд Альфред Теннисон,
«Дворец искусства»

        — Джессамина… — повторил Генри уже в пятый или шестой раз кряду.  — Поверить не могу, что наша Джессамина…
        — Да, Джессамина,  — сказала Шарлотта. Тесса заметила, что с каждым словом Генри она все крепче сжимала губы.  — Шпионила за нами и рассказывала Нату все до мельчайших подробностей, а он докладывал Мортмэйну. Еще раз повторить?
        — Извини, дорогая, я понял. Вот только… — Генри тяжело вздохнул.  — Я знал, жилось ей невесело, но даже представить не мог, что Джессамина нас ненавидела!..
        — Вряд ли она нас ненавидела тогда или ненавидит сейчас,  — заметил Джем, облокотившись на каминную полку.
        В тот день они не стали завтракать, как обычно, за общим столом. Хотя об этом никто и не говорил вслух, но сидеть и как ни в чем не бывало смотреть на пустующий стул Джессамины — этого Шарлотта просто не вынесла бы.
        Плакала она недолго и довольно быстро взяла себя в руки. Софи и Тесса пытались утешить ее и напоить чаем или приложить мокрый платок к пылающему лицу, но Шарлотта лишь ожесточенно качала головой и повторяла, что не время распускаться, нужно тщательно спланировать дальнейшие действия. Вскочив, она помчалась в комнату Тессы. Девушки едва поспевали за ней. Она яростно простукала все половицы и наконец нашла завернутую в бархат небольшую книжку в белом кожаном переплете. Шарлотта сунула книгу в карман, нетерпеливо отмахнулась от вопросов Тессы и поднялась с пола. За окнами занимался тусклый рассвет, и усталая Шарлотта распорядилась передать Бриджет, чтобы та подала холодный завтрак в гостиную, а Сирил собрал остальных охотников. Потом ушла.
        При помощи горничной Тесса с огромным облегчением высвободилась из маскарадного наряда, приняла ванну и переоделась в то самое желтое платье, которое ей купила Джессамина. Она надеялась, что яркий цвет хоть немного поднимет настроение, но ошиблась.
        Джем тоже был бледным и усталым, под глазами — темные круги. Встретившись с Тессой взглядом, он быстро отвернулся. Девушка расстроилась. Внезапно она вспомнила Уилла и его поцелуи. Во всем виноват волшебный порошок, то было временное помешательство! А с Джемом у нее все по-настоящему.
        — Вряд ли она ненавидит нас,  — повторил Джем, стараясь говорить о Джессамине в настоящем времени.  — Просто ей всегда хотелось иметь обычную семью и обычного мужа.
        — Я одна виновата во всем,  — тихо сказала Шарлотта.  — Ведь это я настояла на том, чтобы она стала охотником. А ей даже думать об этом было тошно!..
        — Нет, что ты!  — поспешил разубедить ее Генри.  — Ты всегда была добра к ней, старалась изо всех сил. Знаешь, некоторые сломанные механизмы уже не починишь…
        — Джессамина — не какие-нибудь там часы, Генри,  — холодно оборвала Шарлотта. Интересно, она до сих пор сердится на него за то, что ей пришлось разговаривать с Вулси Скоттом одной, или просто зла на весь белый свет?  — Видно, пора мне обвязать Институт нарядным бантиком и вручить Бенедикту Лайтвуду. Уже второй раз под нашей крышей заводится шпион, а мы до последнего ничего не замечаем. Верх некомпетентности!
        — Так ведь оба раза это был один и тот же шпион… — начал Генри, но умолк под яростным взглядом Шарлотты. От такого взгляда и стекло бы расплавилось.
        — Если Бенедикт Лайтвуд работает на Мортмэйна, то нельзя отдавать ему Институт,  — сказала Тесса.  — Даже одного вчерашнего бала достаточно, чтобы лишить его всех прав.
        — Доказать что-либо сложно,  — откликнулся Джем.  — Бенедикт будет все отрицать, его слово против твоего, а ты — лишь создание из Нижнего мира…
        — Еще есть Уилл,  — перебила его Шарлотта и вдруг нахмурилась.  — Кстати, а где он?
        — Должно быть, отсыпается где-нибудь,  — предположил Джем.  — Вряд ли его показаниям можно доверять, ведь все считают его психом…
        — Ага,  — раздался голос с порога,  — у вас тут снова ежегодное собрание секты «Объявим Уилла психом»?
        — Отнюдь,  — ответил Джем.  — К тому же собрания проходят дважды в год.
        Уилл посмотрел на Тессу и спросил:
        — Они уже знают про Джессамину?..
        Несмотря на усталый вид и бледность, Уилл был гораздо бодрее, чем Тесса ожидала. В глазах светилось едва сдерживаемое волнение, он казался… почти счастливым. Она судорожно сглотнула, вспомнив события прошлой ночи. В голове замелькали яркие образы — звезды, балкон, поцелуи…
        Когда же он вернулся домой? И как добирался? И почему он такой… такой взволнованный? А вдруг она шокировала его своим поведением или, еще хуже, внушила ложные надежды? Боже, а вдруг он рассказал Джему?! Это все волшебный порошок, она здесь ни при чем. Ведь Джем обязательно поймет, что на нее затмение нашло. Она не переживет, если сделает ему больно! А вдруг Джему все равно?..
        — Да, я все рассказала,  — торопливо ответила Тесса.  — Ее допросили с помощью Смертного меча и отправили в Безмолвный город. А сейчас мы решаем, что делать дальше. Это ужасно важно! И Шарлотта очень расстроена.
        Шарлотта удивленно воззрилась на нее, и Тесса со вздохом добавила:
        — Ну, ты ведь и правда расстроена! А еще ты спрашивала про Уилла…
        — И вот он я!  — закончил Уилл и плюхнулся на стул рядом с Джемом. На одной руке у него была повязка, слегка прикрытая рукавом, под ногтями запек лась кровь.  — Я рад, что Джессамину увезли в Безмолвный город — там ей самое место. Что будем делать дальше?
        — Это мы и пытаемся решить,  — ответил Джем.
        — Итак, кто еще знает, где сейчас Джессамина?  — перешел к делу Уилл.
        — Пока только мы и брат Енох. Он согласился дать нам день или два, прежде чем сообщит Анклаву. А мы тем временем придумаем, что делать. Кстати, Уилл, будь добр объяснить, чего ради ты помчался сломя голову к Лайтвуду, потащил с собой Тессу и даже не соизволил поставить в известность меня?
        — Времени было в обрез,  — отозвался Уилл.  — Натаниэль мог уйти с бала, не дождавшись Джессамины. А идея-то была неплоха, согласись? Мы столько узнали про Натаниэля и Бенедикта Лайтвуда!..
        — Но ведь самого Мортмэйна там не было!
        Уилл очертил широкий круг изящными тонкими пальцами:
        — Мортмэйн сидит как паук в своей паутине. Чем больше мы узнаем, тем лучше видны границы его власти. До недавнего времени мы даже не подозревали, что он связан с Лайтвудом. Как выяснилось, Бенедикт — его послушная марионетка. Думаю, надо уведомить Анклав, пусть Консул сам разбирается с Бенедиктом и Джессаминой. Интересно, что расскажет Бенедикт под действием Смертного меча.
        — Нет,  — покачала головой Шарлотта,  — вряд ли это разумно.
        — Отчего же?  — Уилл откинул голову назад и пристально взглянул на нее.
        — Джессамина сказала, что Мортмэйн именно на это и рассчитывает. Она призналась, держа в ладонях меч, значит, сказала правду.
        — Вовсе не обязательно,  — возразил Уилл.  — Мортмэйн наверняка предвидел, что она попадется, и поручил Нату сообщить ей ложные сведения, чтобы ввести нас в заблуждение.
        — Думаешь, он настолько тщательно продумывает каждый ход?  — спросил Генри.
        — Разумеется, ведь он стратег,  — постучал пальцем по виску Уилл.  — Как и я.
        — Значит, мы должны обратиться к Анклаву?  — спросил Джем.
        — Нет, черт возьми! А вдруг она сказала правду?  — воскликнул Уилл.  — Тогда мы окажемся в дураках.
        Шарлотта всплеснула руками:
        — Но ведь ты сам сказал, что…
        — Да, но следует учитывать все обстоятельства. Если мы сообщим Анклаву, а это был не блеф, то тем самым сыграем на руку Мортмэйну До истечения назначенного срока осталось еще несколько дней, поэтому пока поищем более весомые доказательства.
        — И где же их искать?  — спросила Тесса.
        Уилл повернул голову и бесстрастно посмотрел ей в глаза. В нем не было и следа того юноши, что нежно обнимал ее прошлой ночью и шептал ее имя, как самую сокровенную тайну.
        — Проблема в том, что Джессамине известно совсем немного. Но есть и другая ниточка к Магистру. Этот человек знает гораздо, гораздо больше. Нужно попробовать выйти через Джессамину на твоего брата. Нат пока доверяет ей; если она назначит встречу, то он придет, и мы его схватим.
        — И ты уверен, что Джессамина согласится нам помогать?  — воскликнула Шарлотта.
        — Ты что, с Луны упала?  — мрачно уставился на нее Уилл.  — Конечно, она не согласится. Мы снова попросим Тессу сыграть ее звездную роль — Джессамину, вероломную модницу.
        — Это опасно,  — подавленно сказал Джем.  — Опасно для Тессы.
        Тесса обернулась и поймала встревоженный взгляд серебристых глаз. Впервые после той ночи он смотрел на нее. Ей показалось, или он действительно беспокоится о ней? А может, Джем просто заботится о ближнем и не желает ей страшной смерти? Что ж, пусть так, лишь бы не его презрение…
        — Тесса не знает страха,  — возразил Уилл.  — К тому же никакой опасности здесь нет. Мы пошлем ему записку, в которой назначим свидание в определенном месте. Там мы нападем и схватим его легко и непринужденно. Пусть Безмолвные братья выпытают из него все, что он знает.
        — Выпытают?  — воскликнул Джем.  — Да ведь он брат Тессы.
        — Пусть пытают, если это необходимо! Я согласна.
        — Неужели ты пойдешь на это?  — ужаснулась Шарлотта.
        — Помнишь, ты сказала тогда, что можно порыться в его голове и узнать все тайны? Я умоляла не делать этого, и ты дала слово. Я благодарна тебе, но сейчас возвращаю его — делай все, что сочтешь необходимым. Ведь на тебе лежит забота об Институте и о безопасности всех Сумеречных охотников! Шарлотта, мне тоже это важно, но еще важнее другое: Нат работает на Мортмэйна, который хочет схватить меня и использовать для своих грязных делишек. Может быть, он знает, кто я. Нат сказал Джессамине, что мой отец демон, а мать — Сумеречный охотник…
        — Это невозможно!  — подскочил на стуле Уилл.  — Сумеречные охотники и демоны не могут производить потомство. Их плод нежизнеспособен.
        — Может, это еще одна ложь, как и то, что Мортмэйн сейчас в Идрисе! Но он должен знать правду. И я хочу знать, кто я! Думаю, что здесь ключ к загадке, иначе зачем он пытается заполучить меня?!
        — Ну, хорошо,  — грустно сказал Джем и отвернулся.  — Уилл, и как же ты думаешь заманить его на эту встречу? Ведь он знает почерк Джессамины. К тому же у них может быть какой-нибудь тайный знак.
        — Нужно убедить Джессамину помочь нам.
        — Только не говори, что придется ее пытать!  — рассердился Джем.  — Смертный меч уже испробовали, все что могла, она рассказала…
        — Смертный меч не заставил ее назвать ни места встреч, ни тайные знаки, ни их ласковые прозвища. Неужели не понимаешь? Это ее последний шанс! Если она пойдет нам навстречу, то Анклав обязательно учтет ее раскаяние и смягчит приговор. Может, даже простит. Если Шарлотте и удастся сохранить за собой Институт, думаешь, они позволят нам решать судьбу Джессамины? Нет, разумеется. А уж Консул и Инквизитор вряд ли будут добры к ней! Если она поможет нам сейчас, возможно, ей удастся сохранить жизнь…
        — Вряд ли она ей дорога теперь… — тихо сказала Тесса.
        — Еще как дорога!  — возразил Уилл.  — Жить хотят все.
        Джем стремительно отвернулся и уставился в пылающий камин.
        — Вопрос в том, кто сможет убедить ее,  — заметила Шарлотта.  — Я не гожусь, ведь она ненавидит и винит меня больше всех!
        — Я мог бы попробовать,  — взволнованно предложил Генри.  — Я сказал бы бедняжке, что первая влюбленность пройдет быстро, что перед лицом жестокой правды жизни…
        — Нет,  — отрезала Шарлотта.
        — Н-ну, мне она вряд ли обрадуется,  — заметил Уилл.  — Пусть Джем едет… его невозможно ненавидеть. Даже этот чертов кот любит его!
        Джем вздохнул, все еще глядя в огонь:
        — Я поеду в Безмолвный город. Но Тесса тоже должна ехать.
        — О, нет!  — воскликнула пораженная девушка.  — Не думаю, что Джессамина обрадуется мне. Ведь я предала ее, отправившись на бал вместо нее. Она ненавидит теперь и меня тоже.
        — Ну и что! Ведь ты — сестра Ната. Если она действительно любит его… — Он поднял голову и посмотрел Тессе в глаза: — Ты знаешь Ната, как никто другой. Полагаю, тебе Джессамина поверит.
        — Ладно, я попытаюсь.
        На этом завтрак кончился; Шарлотта помчалась распорядиться насчет экипажа из Безмолвного города — братья предпочитали, чтобы посетители пользовались их транспортом. Генри вернулся в подземелье к своим изобретениям, а Джем, шепнув пару слов Тессе, пошел за шляпой и пальто. Уилл сидел, глядя в огонь. Тесса дождалась, пока за Джемом закроется дверь, поднялась и встала перед камином.
        Уилл вопросительно поднял брови. Он так и не успел переодеться, хотя его рубашка была залита кровью, а фрак оказался распорот по шву до самого верха. На щеке под левым глазом алела длинная ссадина.
        — Уилл!
        — Разве ты не едешь с Джемом?
        — Поеду, но сначала пообещай мне кое-что.
        Он отвел взгляд, и Тесса увидела, как в его зрачках пляшут отраженные языки пламени.
        — Только говори скорее, у меня полно важных дел: после обеда у меня хандра, вечером — байронические думы, а ночью — пьяный разгул и гнусный разврат.
        — Да ради бога! Только пообещай мне, что никому не расскажешь о том, что произошло между нами вчера на балконе.
        — А… так это была ты?  — Уилл сделал вид, что только что вспомнил.
        — Избавь меня от своих шуточек!  — уязвленно воскликнула Тесса.  — Мы были под действием демонического порошка, а остальное не имеет значения! Я тебя ни в чем не виню, даже несмотря на твой теперешний настрой. Но больше это никого не касается, и будь ты джентльменом…
        — Коим я не являюсь…
        — Зато ты Сумеречный охотник,  — ядовито заметила она.  — А у охотников, что якшаются с колдуньями, нет будущего!
        — Уж и пошутить нельзя,  — сказал Уилл, но глаза его гневно сверкнули.
        — Дай слово, что не расскажешь никому, даже Джему! Тогда я отстану, и хандри себе на здоровье.
        — Клянусь именем Ангела,  — сказал он.  — Я и не собирался похваляться этим направо и налево. Но хоть убей не пойму, почему ты так печешься о своей репутации.
        — Где уж тебе понять,  — сказала Тесса, вообразив реакцию Джема.
        Она резко развернулась и выбежала из комнаты, оставив Уилла в полном недоумении.

* * *

        Низко опустив голову, Софи спешила по Пикадилли, глядя лишь на тротуар под ногами. Она давно привыкла к тому, что люди на улицах шепчутся за спиной и глазеют на ее шрам, и научилась прятать лицо под тенью шляпы. Она вовсе не стеснялась шрама, просто жалость в глазах окружающих казалась невыносимой.
        Софи нарядилась в старое платье Джессамины, которое еще не вышло из моды, но хозяйке было не нужно. Она не надевала одно платье больше трех раз, полагая, что истинная леди не должна ходить в «старье». Джессамина избавлялась от них, но иногда и перешивала. Это было из муарового шелка в зеленую и белую полоску. На шляпке — белые вощеные цветочки с зелеными листьями. В общем, типичная девушка из хорошей семьи, если не считать, что вышла она без сопровождающего. А белые лайковые перчатки надежно закрывали огрубевшие от работы руки.
        Она первая заметила Гидеона. Он стоял, прислонившись к фонарному столбу возле бледно-зеленого навеса бакалеи «Фортнум и Мейсон». Сердце учащенно забилось в груди, когда Софи увидела, как хорош он в темном костюме, как изящно вынимает из жилетного кармана золотые часы на тонкой цепочке и смотрит на них. Она замерла, глядя на огибающий его поток лондонцев, а Гидеон застыл, как скала посреди бурной людской стремнины. Сумеречные охотники всегда держатся немного отстраненно, будто некая темная аура отделяет их от сумасшедшего бега жизни мирян.
        Он поднял глаза и увидел ее, потом улыбнулся, и лицо его засветилось от счастья.
        — Мисс Коллинз!  — воскликнул юноша и шагнул вперед.
        Она подошла ближе и почувствовала, будто вступает в его зону отчуждения. Гул экипажей и гомон пешеходов почти стих, остались только она и Гидеон, смотрящие друг на друга на пустой улице.
        — Здравствуйте, мистер Лайтвуд,  — сказала она.
        Он слегка нахмурился, но она все же заметила. В левой руке у него была какая-то плетеная корзинка — видимо, для пикника. Она посмотрела на корзинку, потом снова на него.
        — Знаменитые лакомства от «Фортнума и Мейсона»,  — смущенно улыбнулся юноша,  — сыр стилтон, перепелиные яйца, джем из лепестков роз…
        — Мистер Лайтвуд,  — неожиданно для самой себя перебила его девушка. Слуги никогда не перебивают господ.  — Я мучительно долго размышляла, стоило мне встречаться с вами или нет. Наконец я решилась прийти, чтобы сказать вам лично — мы не можем больше видеться. Я подумала, что вы заслуживаете этого… все ж это лучше, чем записка с отказом.
        Он потрясенно посмотрел на нее, и вдруг Софи увидела не Сумеречного охотника, а обычного юношу вроде Томаса или Сирила с корзинкой для пикника в руках и огорченным выражением на лице.
        — Мисс Коллинз, если я невольно вас обидел…
        — Нам нельзя встречаться, вот и все,  — сказала она и отвернулась, направившись туда, откуда пришла. Если поспешить, то можно успеть на следующий омнибус в Сити…
        — Мисс Коллинз, пожалуйста!  — воскликнул Гидеон, следуя за ней по пятам. Он даже не попытался остановить ее, просто растерянно шел рядом.  — Скажите, что я сделал не так.
        Софи молча покачала головой. Он так расстроился — не нужно им было встречаться! Они шли мимо книжного магазина «Хэтчардс», и Софи хотела нырнуть в открытую дверь, надеясь, что он за нею не пойдет, хотя бы потому, что там их разговор точно кто-нибудь услышит. А вдруг пойдет?
        — Я все понял,  — отрывисто бросил он.  — Уилл рассказал вам, не так ли?
        — Если вы так думаете, значит, было что рассказать.
        — Мисс Коллинз, я все могу объяснить! Давайте пройдем… да хотя бы туда… — Он свернул за угол, и теперь уже Софи следовала за ним, настороженно оглядываясь. Они миновали церковь Сент-Джеймс, потом вышли на узкую улочку между Пикадилли и Джермин-стрит. Хотя там и было не так людно, но редкие прохожие с любопытством глядели на девушку со шрамом и красивого бледного юношу, осторожно поставившего на землю корзинку для пикника.
        — Вчера мой отец устроил бал в Чизике. Кажется, Уилл тоже был там. Наверно, он все вам уже рассказал.
        — Значит, вы во всем признаетесь? Что были на этом непотребном… неприличном…
        — Неприличном? Да это еще мягко сказано!  — горячо воскликнул Гидеон. Церковный колокол отбил час, но Гидеон даже не услышал.  — Мисс Коллинз, клянусь вам, до вчерашнего вечера я и не подозревал, насколько низко пал мой отец и с какой дурной компанией он связался! Последние полгода я провел в Испании…
        — И ничего подобного вы раньше не видели?  — недоверчиво спросила София.
        — Не совсем. Мне трудно об этом говорить,  — он отвел глаза, и Софи подумала, что никогда они так сильно не напоминали ей о море в шторм.  — Мой отец всегда пренебрегал условностями и чересчур вольно трактовал Закон. Может быть, и нарушал его. Он говорил нам, что все Сумеречные охотники поступают именно так. Мы с Габриэлем росли без матери и брали пример с него. Лишь когда я приехал в Мадрид, то осознал всю глубину его… неправоты. Там никто не пренебрегал Законом и не нарушал правил. На меня смотрели как на чудовище, пока я полностью не изменил своего поведения… Наблюдая и анализируя обычаи других охотников, я понял, что передо мною был не тот пример. Более того, отец делал это намеренно. И тогда я стал беспокоиться за Габриэля и пытался придумать, как бы объяснить ему все помягче…
        — А ваша сестра — мисс Лайтвуд?
        — Она ни о чем не догадывалась,  — покачал головой Гидеон.  — Как считает отец, нечего посвящать женщин в темные стороны Нижнего мира. Нет, он решил, что именно я, как наследник Лайтвудов, должен знать все о его связях… Именно с этой целью он взял меня на то вчерашнее мероприятие, где Уилл и увидел меня.
        — Значит, вы его тоже видели?
        — Мне стало так противно от творящихся в доме безобразий, что я сбежал в сад подышать свежим воздухом. Меня просто тошнило от вони демонов. И там я заметил, что кое-кто гоняется за синим демоном по всему парку.
        — Мистер Херондэйл?
        — Я понятия не имел, что он делает там,  — пожал Гидеон плечами.  — Пригласить его было некому, как он узнал о бале — тоже неясно. И при чем здесь синий демон? Я не был уверен до конца, пока не увидел, как вы посмотрели на меня сегодня…
        — Вы рассказали об этом своему отцу или Габриэлю?  — накинулась на него Софи.  — Они знают про мистера Уилла?
        — Я не сказал им,  — медленно покачал головой Гидеон.  — Вряд ли они его ждали, ведь охотники под руководством Шарлотты сейчас заняты исключительно поимкой Мортмэйна.
        — Так и есть,  — протянула Софи. Глядя в его удивленное лицо, она добавила: — Как вы думаете, откуда взялись на вечеринке вашего отца те механические существа?
        — Я не… я думал, что это какие-то демонические игрушки…
        — Такие есть только у Мортмэйна! Вам не приходилось видеть его автоматы, но мистер Херондэйл и мисс Грей видели их не раз, они бы не ошиблись.
        — Но зачем отцу связываться с Мортмэйном?
        — Мистер Лайтвуд, лучше не спрашивайте,  — покачала головой Софи.  — Мне кажется, вам мой ответ не понравится.
        — Мисс Коллинз!  — Волосы упали Гидеону на глаза, и он нетерпеливо тряхнул головой.  — Мисс Коллинз, я знаю, что вы расскажете мне лишь правду, какой бы она ни была. Из всех, кого я встретил в Лондоне, вам я доверяю больше всего, даже больше, чем своим родным.
        — Как жаль, что мы так мало знаем друг друга, мистер Лайтвуд.
        — Надеюсь, мне удастся это исправить. Давайте хотя бы сходим в парк, Соф… мисс Коллинз. Расскажите, что за правду вы имеете в виду. Если и тогда вы отвергнете мое общество, я не стану вам досаждать. Прошу всего час вашего времени.  — Он умоляюще взглянул на нее.  — Пожалуйста!
        — Ну ладно!  — Этот юноша с глазами как море в шторм вдруг показался ей таким одиноким, что Софи просто не смогла ему отказать.  — Пойдемте в парк.

* * *

        Подумать только, всю дорогу ей придется провести с Джемом наедине. От волнения у Тессы мучительно сжалось сердце, она надела перчатки и посмотрела в зеркало. Она стояла в своей комнате и думала, что всего пару дней назад такая перспектива ее бы мало впечатлила. В прошлый раз, когда ни ехали вдвоем, она волновалась за Уилла, хотела увидеть Уайтчепел, а Джем пытался ее отвлечь беседой о греческом, латыни и побратимах.
        А сегодня… Сегодня ей казалось, будто у нее в животе бьются бабочки, стоило лишь подумать о том, что она останется с ним наедине в замкнутом пространстве. Она еще раз взглянула на свое бледное отражение в зеркале, потом растерла щеки и покусала губы, чтобы они стали ярче. Тесса взяла шляпку с туалетного столика и спрятала под нею свои каштановые волосы. Вот бы ей такие белокурые локоны, как у Джессамины! А может… может, стоит измениться? Получится ли изменить какую-нибудь маленькую толику себя — например, сделать себе блестящие волосы, узкие бедра или чуть более пухлые губы?
        Она отпрянула от зеркала и тряхнула головой. Как же она раньше не подумала! С другой стороны, тогда она предаст себя. Желание узнать свою природу жгло Тессу изнутри; если изменить черты, что даны ей с рождения, зачем тогда знать, кто она есть? «Никакой Тессы Грей нет и в помине»,  — заявил Мортмэйн. Если она обзаведется голубыми глазами или черными ресницами, то неужели тем самым подтвердит его правоту?
        Она снова тряхнула головой, пытаясь отогнать назойливые мысли, потом выбежала из комнаты и направилась к выходу. Во дворе стоял черный экипаж без опознавательных знаков, запряженный парой дымчатых лошадей. На месте кучера сидел Безмолвный брат, но не Енох — шрамов на прикрытом капюшоном лице было гораздо меньше.
        Она спустилась по ступенькам, следом вышел Джем. День выдался прохладный, и юноша надел светло-серое пальто, которое еще больше оттеняло серебро его волос и глаз. Он посмотрел на серое небо, затянутое тяжелыми тучами, и сказал:
        — Скорее в карету, пока не начался дождь.
        Вроде бы обычные слова, но у Тессы вдруг будто язык отнялся. Она молча подошла к экипажу и позволила Джему помочь ей сесть. Он забрался следом, захлопнул дверцу, и тут она заметила, что юноша не взял свою трость с вкладной шпагой.
        Лошади тронулись, экипаж качнуло, и Тесса громко вскрикнула, тыча пальцем в окно:
        — Ворота… ворота заперты! Экипаж разобьется!..
        — Ш-ш… — попытался успокоить ее Джем и взял девушку за руку. Тесса ахнула, когда они с грохотом приблизились к запертым воротам и проехали сквозь них! Она удивленно перевела дух, а Джем отпустил ее руку.  — У Безмолвных братьев странная магия.
        Внезапно начался дождь — вода хлестала с неба, как из лопнувшей грелки. В серебристых струях дождя прохожие казались призраками. Экипаж несся, не сбавляя хода, проскальзывая между домами, потом прогромыхал по внутреннему двору, через какой-то склад, мимо ящиков и коробок и наконец выехал на набережную, такую же блестящую и мокрую, как и вода в Темзе.
        — Боже милостивый!  — воскликнула Тесса, задвигая шторки.  — Только не говори, что сейчас мы прокатимся по реке.
        Джем рассмеялся, и Тесса обрадовалась, несмотря на пережитый испуг.
        — Ну нет! Насколько мне известно, экипажи Безмолвных братьев ездят лишь по земле. Странны их пути, в первый раз или два бывает страшно, потом привыкаешь.
        — А ты уже привык?  — Она посмотрела на него в упор и поняла: либо сейчас, либо никогда. Если не заговорить об этом сейчас, возможно, она потеряет друга.  — Джем…
        — Что?
        — Я давно хотела сказать тебе, как я ценю нашу дружбу,  — неловко начала девушка,  — и…
        — Пожалуйста, не говори так.  — Его лицо исказилось от боли.
        — Почему?  — недоуменно воскликнула она, сбившись с мысли.
        — Каждый раз, когда ты говоришь слово «дружба», оно вонзается в меня, как острый нож. Хорошо быть друзьями, спору нет, но я так давно надеялся на большее, Тесса. Той ночью я понял, что мои надежды не беспочвенны, но теперь…
        — Теперь я все испортила!  — прошептала она.  — Мне так жаль.
        Джем отвернулся и уставился в окно, стараясь совладать с собой:
        — Не стоит извиняться за то, что не можешь ответить мне взаимностью.
        — Но Джем!..  — Она растерялась и думала только о том, как успокоить его и подбодрить.  — Я пыталась извиниться за свое поведение той ночью. Это было совершенно непозволительно!.. Представляю, какого ты теперь обо мне мнения!
        — Тесса, да как ты могла подумать такое?  — удивленно воскликнул он.  — Ведь это я вел себя совершенно неподобающим образом! С тех пор мне стыдно даже смотреть на тебя, ты ведь теперь меня презираешь…
        — Я никогда не смогу тебя презирать!  — перебила его Тесса.  — Ты самый добрый и самый лучший из всех, кого я встречала в жизни. Я думала, это я вела себя непозволительно! И ты теперь презираешь меня.
        — Как я могу презирать тебя, если сам виноват во всем? Не будь я так расстроен в тот вечер, я бы лучше держал себя в руках.
        «Он имеет в виду, что тогда смог бы остановить меня. Он и не ждет от меня пристойного поведения. Ведь такова моя природа».
        Она снова уставилась в окно, точнее в маленькую щелку между шторками. На воде покачивались черные кораблики, по глади реки барабанил дождь.
        — Тесса… — Джем придвинулся ближе, и его трогательно-обеспокоенное, красивое лицо оказалось совсем рядом.  — Я знаю, девушек-мирянок растят в строгости. Им говорят, что мужчина слаб, и женщина должна сдерживать его. Уверяю тебя, моральные устои Сумеречных охотников иные. У нас женщина и мужчина равны. То, что произошло между нами,  — это наш общий выбор.
        Она удивленно уставилась на него. Джем так добр, он читает в ее сердце, как в открытой книге, и развеивает все страхи прежде, чем она решится заговорить о них.
        Вдруг она подумала о Уилле и том, что случилось между ними прошлой ночью. Она отогнала назойливое воспоминание: холодный воздух и жар сплетенных тел. Ее опоили, вот и все. Неважно, что они говорили или делали, это значит не больше, чем бред курильщика опиума. Никого это не касается, потому что все неправда. Неправда.
        — Скажи хоть что-нибудь, Тесса… — Голос юноши дрогнул.  — Надеюсь, ты не думаешь, что я о чем-то сожалею. Потому что это не так.  — Он провел большим пальцем по ее запястью, по голой полоске кожи между рукавом платья и перчаткой.  — Хотя порой мне жаль, что все случилось так стремительно. Я… я хотел бы сначала ухаживать за тобой, выезжать на прогулки с тобой и твоей компаньонкой.
        — С компаньонкой?  — неожиданно для самой себя развеселилась Тесса.
        — Я хотел бы сначала рассказать тебе о моих чувствах,  — настойчиво продолжил он,  — и уже потом показать их. Я бы писал тебе стихи…
        — Ведь ты не любишь поэзию!  — с улыбкой перебила его девушка.
        — Раньше не любил, а теперь мне хочется писать стихи. Это уже говорит о многом!
        Тесса снова улыбнулась, потом наклонилась к нему близко-близко, так, что могла отчетливо разглядеть каждую серебристую ресницу на его веках и бледные шрамы на горле.
        — Наверно, вы много практиковались, Джеймс Карстаирс. И скольких же девушек вы уже пленили подобными речами?
        — Для меня есть только одна девушка! Вопрос в том, нужно ли это ей.
        — О да!  — улыбнулась она.
        В следующий миг — Тесса и сама не поняла, как это произошло,  — они уже целовались. Джем нежно коснулся ее губ, потом провел пальцами по щекам и уверенно взял ее лицо в ладони. Тесса услышала странный звук, потом поняла, что это зашуршали шелковые цветочки на шляпе, безжалостно смятые о дверцу кареты. Она вцепилась в лацканы его пальто, чтобы притянуть юношу ближе и удержать равновесие.
        Экипаж резко остановился. Джем изумленно отпрянул и воскликнул:
        — Во имя Ангела!.. Видимо, компаньонка нам все-таки понадобится!
        Тесса покачала головой:
        — Джем, я не…
        — Лучше я пересяду,  — ошеломленно сказал он и отодвинулся.
        Тесса посмотрела в окно и сквозь неплотно сдвинутые шторки увидела нависший над ними Вестминстерский дворец; башни казались черными на фоне светлого неба. Дождь кончился. Через миг экипаж вновь тронулся и въехал в черную, как ночь, тень, которая растворилась прямо перед ним. Тесса постаралась сдержать удивленный возглас, и тут они оказались сначала в кромешной темноте, затем в огромном базальтовом зале, освещенном факелами и похожем на тот, где проходило заседание Совета.
        Экипаж остановился, дверца распахнулась. Прибывших встречали Безмолвные братья во главе с братом Енохом. По обе стороны от него стояли двое с горящими факелами и в откинутых капюшонах. Все слепые, но глазницы пусты только у одного, как и у брата Еноха. У других глаза плотно закрыты, а на веках начертаны руны. И губы у всех зашиты.
        — Добро пожаловать в Безмолвный город, дочь Лилит, — сказал брат Енох.
        Тесса помедлила, ей отчаянно хотелось взять Джема за руку и ощутить тепло его ладони, дождаться, пока он поможет ей выбраться из экипажа. Вдруг ей вспомнилась Шарлотта. Хрупкая, но сильная охотница во всем полагалась только на себя.
        Тесса вылезла без посторонней помощи и зацокала каблучками по базальтовому полу.
        — Благодарю вас, брат Енох! Мы приехали, чтобы увидеться с Джессаминой Ловлесс. Вы проводите нас к ней?

* * *

        Тюрьма Безмолвного города находилась в подземелье, за павильоном Говорящих звезд. Братья первыми спустились по темной лестнице, за ними шли Джем и Тесса, не сказавшие друг другу ни слова с тех пор, как вышли из экипажа. Но молчали они вовсе не от неловкости, просто их подавляло величие Города костей. Глядя на огромные усыпальницы и устремленные ввысь арки, Тесса подумала, что здесь, как и в музее или в церкви, лучше благоговейно молчать или говорить шепотом.
        У подножия лестницы проход раздваивался. Безмолвные братья свернули влево и направились в самый конец коридора, минуя ряд камер с запертыми на висячий замок решетками. В каждой были лишь кровать и рукомойник. От каменных стен веяло холодом и сыростью. Интересно, они сейчас под Темзой или нет?
        Наконец они остановились у предпоследней двери, и брат Енох коснулся замка. Он со звоном раскрылся, и удерживавшие дверь цепи упали на пол.
        — Пожалуйста, входите, — сказал Енох и отступил в сторону.  — Мы подождем снаружи.
        Джем взялся за ручку двери и замер, глядя на Тесу:
        — Может, сначала ты переговоришь с ней наедине? Как женщина с женщиной…
        — Думаешь, так будет лучше?  — удивилась Тесса.  — Ведь ты ее знаешь дольше, чем я.
        — Но ты знаешь Ната,  — ответил Джем и быстро отвел взгляд. Тессе показалось, что он чего-то недоговаривает. Это было так непохоже на Джема, что она не знала, что и думать.  — Я зайду чуть позже, сначала успокой ее немного.
        Тесса медленно кивнула. Брат Енох распахнул тяжелую дверь, и она вошла. За спиной раздался лязг, и Тесса испуганно вздрогнула.
        Обычная маленькая камера с холодными каменными стенами, рукомойник и глиняные осколки на полу — все, что осталось от кувшина для умывания. Видимо, кто-то швырнул его об стену. На узкой кровати сидела Джессамина в простой белой рубахе, завернувшись в грубое шерстяное одеяло. Спутанные кудри змеились по плечам, глаза заплаканы.
        — Заходи, не стесняйся. Милая квартирка, не правда ли?  — Голос Джессамины охрип от слез. Она посмотрела на Тессу, и нижняя губа у нее задрожала.  — Шарлотта… она прислала тебя забрать меня отсюда?
        — Нет,  — покачала головой Тесса.
        — Но ведь… — Глаза Джессамины наполнились слезами. Она поежилась и натянула одеяло повыше.  — Она ведь не может оставить меня здесь. Я слушала их ночь напролет!..
        — Кого ты слушала?
        — Мертвых. Они шепчутся в могилах. Если я останусь здесь, то тоже умру! Я знаю…
        Тесса присела на краешек кровати, осторожно погладила Джессамину по голове и сказала:
        — Этого не случится.  — Джессамина всхлипнула. Тесса беспомощно огляделась по сторонам, будто ища вдохновения в этих жалких стенах.  — Я кое-что принесла тебе.
        — От Ната?  — Джессамина медленно подняла голову.
        — Нет, просто одну твою вещь,  — тихо ответила Тесса. Она сунула руку в карман, потом вынула и протянула девушке фарфоровую фигурку, которую взяла из колыбели в кукольном домике Джессамины.  — Малютка Джесси!
        Джессамина вскрикнула и выхватила у нее куколку, потом крепко прижала к груди. Из глаз хлынули слезы, прочерчивая по грязным щекам мокрые дорожки. «Жалкое зрелище,  — подумала Тесса.  — Вот только…»
        — Джессамина,  — позвала Тесса. Ей казалось, что девушка похожа на тоскующего в клетке зверька, и если ласково называть ее по имени, то будет проще договориться.  — Нам нужна твоя помощь.
        — Хочешь, чтобы я предала Ната,  — ощерилась Джессамина.  — Но я ничего не знаю! Я не знаю даже, за что меня упекли сюда!
        — Еще как знаешь,  — сказал Джем, входя в камеру. Он раскраснелся и запыхался, будто от быстрого бега. Заговорщицки посмотрев на Тессу, он прикрыл дверь.  — Джесси, ты прекрасно знаешь, почему ты здесь.
        — Потому, что я влюбилась!  — крикнула Джессамина.  — Должен понимать, каково мне теперь. Вижу я, как ты смотришь на Тессу. Так Нат хотя бы человек!
        Тесса покраснела, а Джессамина злобно уставилась на нее. Джем тем временем спокойно продолжил:
        — Я не предавал Институт ради Тессы. Я не лгал и не подвергал опасности жизни тех, кто заботился обо мне долгие годы после смерти моих родителей.
        — Значит, ты не любишь ее по-настоящему. Иначе пошел бы на все ради нее!..
        — Если бы она попросила меня об этом, я бы понял, что она не любит меня.
        Джессамина задохнулась, потом всхлипнула и сжалась, будто он ударил ее.
        — И ты туда же,  — прошипела она.  — Я всегда считала тебя самым лучшим из них. Но ты отвратителен, все вы отвратительны! Шарлотта пытала меня Смертным мечом, пока я не рассказала все, что знала. Чего вам еще от меня нужно? Я и так предала своего любимого…
        Джем закатил глаза. Отчаяние Джессамины выглядело чересчур театральным, как, впрочем, и все ее поступки, но теперь под маской страдалицы мелькнул сильный страх.
        — Знаю, ты любишь моего брата и тебя не убедить, что он не питает к тебе взаимности.
        — Ты просто ревнуешь!..
        — Джессамина, Нат не любит тебя. С ним что-то не так — в его сердце не хватает одной детальки. Видит Бог, мы с тетей надеялись, что это просто ребячество. Но Нат убил ее — он ведь рассказал тебе? Убил женщину, вырастившую его, а потом со смехом признался мне. В нем нет ни сочувствия, ни благодарности. Ему плевать, останешься ты верна ему или нет.
        — И вряд ли вы встретитесь снова,  — добавил Джем.  — Если не поможешь нам, Анклав никогда не выпустит тебя на свободу. Только ты и мертвые, если, конечно, тебя не проклянут.
        — Нат сказал, что вы попытаетесь меня запугать,  — прошептала Джессамина.
        — А еще он сказал, что ни Анклав, ни Шарлотта ничего тебе не сделают, потому что не посмеют,  — напомнила Тесса.  — И солгал. Он говорил тебе то, что ты хотела услышать, лишь бы ты выполняла его приказы. Поверь, мой брат обманщик и лжец.
        — Напиши ему письмо,  — предложил Джем,  — и назначь встречу сегодня вечером. Скажи, что узнала секретный план операции против Мортмэйна…
        — Я не предам его!  — помотала головой Джессамина, кутаясь в одеяло.
        — Джесси,  — ласково сказал Джем. Тесса понять не могла, как Джессамине до сих пор удается упорствовать.  — Пожалуйста, помоги нам спасти тебя. Напиши записку и скажи, где вы обычно встречаетесь. О большем мы и не просим.
        — Мортмэйн… Мортмэйн вас всех победит. Тогда Безмолвный город падет, и Нат заберет меня отсюда!
        — Ну, ладно. Допустим, что так. Ты говоришь, Нат любит тебя. Тогда он простит тебе все что угодно, верно? Ведь если мужчина любит женщину, он знает: она слаба и не сможет выдержать пыток.
        Джессамина застонала.
        — Он понимает, что она хрупка и слаба, ее легко обвести вокруг пальца,  — продолжала Тесса, ласково коснувшись ее руки.  — Джесси, выбирай сама. Если ты не поможешь нам, Анклав не станет проявлять к тебе снисхождения. Если поможешь, Нат все поймет. Он любит тебя — значит, у него нет выбора. Ведь любовь — это прощение ошибок.
        — Я… — Джессамина смотрела на них словно испуганный зверек.  — А ты простил бы Тессу, будь она на моем месте?
        — Я простил бы ей все что угодно,  — серьезно ответил Джем.
        Тесса не видела его лица, потому что смотрела на Джессамину, но сердце замерло у нее в груди. Она не решилась взглянуть на Джема, боясь выдать свои чувства.
        — Джесси, пожалуйста,  — только и смогла сказать она.
        Джессамина долго молчала, потом проговорила натянутым словно струна голосом:
        — Полагаю, ты встретишься с ним, притворившись мною. Что ж, тогда оденься в мужскую одежду. Когда я иду к нему ночью, я всегда одеваюсь как юноша: не так опасно ходить по темным улицам. Он знает об этом.  — Джессамина подняла голову и убрала спутанные волосы с лица.  — У вас есть перо и бумага? Я напишу записку…
        Джем дал ей все необходимое, и она принялась быстро писать.
        — А что я получу взамен? Если они не отпустят меня…
        — Тебя не отпустят, пока мы не убедимся, что твои сведения верны,  — ответил Джем.
        — Пусть тогда хоть кормят получше. Еда здесь просто ужасная! Только жидкая каша и черствый хлеб. Вот записка, а мужской костюм ты найдешь за кукольным домиком в моей комнате. И поосторожнее там с ним!  — добавила она и на миг стала прежней заносчивой Джессаминой.  — Можешь взять и мои платья тоже. Те, что я купила тебе в июне, уже износились. То желтое — просто старье! И еще, если не хочешь, чтобы кто-нибудь догадался, что ты целовалась в карете, не носи шляпу с такими хрупкими цветочками. Думаешь, кругом одни слепые?
        — Видимо, нет,  — на полном серьезе откликнулся Джем.
        Тесса посмотрела на него, и он улыбнулся ей одной.

        Глава 15
        Тысячи тысяч

        Цветы пугают меня безмерно,
        Сломанными розами усыпана вся земля,
        Больше часа им не прожить, наверно,
        Их тысячи тысяч, и все для тебя.

Шарлотта Мью,
«Нанхэдское кладбищ»

        Остаток дня в Институте прошел в напряженных приготовлениях к предстоящей схватке с Натом: Сумеречные охотники осматривали и чистили оружие, приводили в порядок экипировку, изучали карты. За беготней все снова забыли про обед и ужин, и если бы не Бриджет, как всегда распевавшая заунывные баллады, снуя взад-вперед с подносами бутербродов и чаем, никто бы и не вспомнил о еде вовсе.
        Софи потребовала, чтобы Тесса пошла и заморила червячка. Иначе она так и не съела бы ни крошки. В горле стоял ком, но все же она смогла проглотить пару кусочков.
        «Сегодня я увижу Ната,  — думала она, глядя на себя в большое зеркало. Софи тем временем шнуровала высокие ботинки Джессамины, часть ее костюма для ночных вылазок.  — И предам его».
        Она вспоминала, как на обратном пути от де Куинси Нат лежал у нее на руках, как он выкрикивал ее имя и цеплялся за нее из последних сил, увидев брата Еноха. Интересно, это был спектакль или же он действительно испугался тогда? Ведь Мортмэйн отвернулся от него, де Куинси возненавидел, да и Сумеречным охотникам он не доверял вовсе.
        Она объясняла, что охотникам верить можно, но он уже сделал свой выбор. Мортмэйн предложил ему нечто гораздо большее. Нату было плевать на собственную безопасность и родственные узы — столько лет они были неразлучны, а он, не задумываясь, все перечеркнул.
        — Хватит предаваться воспоминаниям, мисс,  — воскликнула Софи, подымаясь с пола и оттряхивая руки.  — Он не… я хочу сказать, что он того не стоит.
        — Кто не стоит?
        — Ваш брат. Разве не о нем вы сейчас думали?
        — Ты знаешь, о чем я думаю, потому что у тебя есть видение?  — с опаской спросила Тесса.
        — Господи, конечно нет, мисс!  — рассмеялась Софи.  — Просто у вас все на лице написано. Когда вы думаете о господине Натаниэле, у вас такое лицо… Не мучайте себя, пропащий он человек!
        — Ведь он мой брат.
        — Вы совсем на него не похожи,  — решительно сказала Софи.  — Некоторые от рождения порочны, вот и все тут!
        — А как же Уилл?  — спросила Тесса, словно терзаемая бесом противоречия.  — Думаешь, и он тоже порочен от рождения? Ты однажды сказала, что он красив, но ядовит, как змея.
        — Господин Уилл — сплошная загадка,  — приподняла Софи красиво очерченные брови.
        Не успела Тесса ответить, как дверь распахнулась, и на пороге возник Джем:
        — Шарлотта велела передать… — Юноша умолк, уставившись на Тессу.
        Она опустила взгляд: рубашка, жилет, штаны, ботинки — вроде бы все на месте. Спору нет, странно девушке носить мужскую одежду: где-то она уж слишком обтягивает, а где-то, напротив, слишком свободна. И кусается вдобавок. Но у Джема было такое лицо…
        — Я… — Джем вспыхнул до корней волос.  — Шарлотта просила передать, что мы ждем тебя в библиотеке.
        Он быстро повернулся и вылетел из комнаты.
        — Ну и ну,  — озадаченно сказала Тесса.  — И что это было?
        — Посмотрите-ка на себя в зеркало, мисс,  — приглушенно хихикнула Софи.
        Тесса посмотрела и густо покраснела. Волосы распущены по плечам, рубашка облегает грудь. Впрочем, могло быть и хуже, ведь портной явно шил рубашку с прицелом на женскую фигуру, стараясь сделать ее не слишком обтягивающей. Вот только Джессамина гораздо меньше ее. Штаны тоже довольно тесные, по последней моде, прямо в облипку. Она склонила голову и подумала, что есть в этом наряде что-то непристойное. Ведь мужчина не должен так ясно видеть очертания женских бедер! В мужской одежде Тесса чувствовала себя не мужественной, а обнаженной…
        — Боже мой!
        — О, да,  — заметила Софи.  — Не волнуйтесь, когда вы изменитесь, одежда станет впору. К тому же вы нравитесь ему всякой…
        — Я… ты знаешь, то есть, ты думаешь, что я нравлюсь ему?
        — Очень,  — невозмутимо сказала Софи.  — Он так смотрит на вас, когда думает, что вы не видите! А когда хлопает дверь и это не вы, он выглядит таким разочарованным. Господин Джем совсем не то что господин Уилл. Он не умеет скрывать своих мыслей.
        — А ты не… — Тесса с трудом подбирала слова.  — Софи, ты не сердишься на меня?
        — С чего бы мне сердиться на вас?  — посерьезнела Софи.
        «Ну, теперь от разговора никуда не денешься»,  — подумала Тесса.
        — Просто мне показалось, будто одно время ты смотрела на Джема с неким восхищением. Вот и все. Я не имею в виду ничего такого, Софи.
        Софи так долго молчала, что Тесса решила, что разозлила или, того хуже, обидела ее. Наконец Софи ответила:
        — Одно время я и правда… восхищалась им. Он такой приветливый и добрый, совсем не такой, как другие мужчины. И красивый… и так играет на скрипке… — Она покачала головой, каштановые кудряшки подпрыгнули на плечах.  — Но он не интересовался мною. Ни словом, ни жестом не подал виду, что разделяет мои чувства. Впрочем, и неприязни не выказывал.
        — Софи,  — тихо сказала Тесса.  — С первого же дня ты была мне не только горничной, но и хорошей подругой. Мне бы не хотелось задеть твои чувства.
        — Вы любите его?  — посмотрела ей в глаза Софи.
        — Думаю, что да,  — осторожно ответила Тесса.
        — Это хорошо!  — облегченно выдохнула Софи.  — Он заслуживает счастья. Господин Уилл всегда в центре внимания, он звезда. А Джем — словно ровное пламя, он надежный и честный. Он сделает вас счастливой!
        — И ты не против?
        — Против?  — Софи покачала головой.  — Ах, мисс Тесса, так мило с вашей стороны заботиться о том, что я подумаю. Совсем я не против. Девичья влюбленность давно переросла в дружеские чувства. От души желаю счастья вам обоим!
        Тесса ушам своим не верила: она так боялась задеть чувства Софи, а Софи уже все равно! Что же изменилось с той ночи, когда на них напали на мосту Блэкфайерз и горничная плакала из-за болезни Джема? Если только…
        — Ты с кем-нибудь встречаешься? Это Сирил или…
        — Ох, боже мой!  — закатила глаза Софи.  — Сначала Томас, потом Сирил. Когда же вы перестанете сватать меня за первого встречного?
        — У тебя наверняка кто-то есть…
        — Нет у меня никого!  — отрезала Софи, поднялась на ноги и повернула Тессу к лицом к зеркалу.  — Вот. Спрячьте волосы под шляпу, и вас будет не отличить от юноши!
        Так она и сделала.
        Когда Тесса вошла в библиотеку, там уже собрались все оставшиеся Сумеречные охотники Института — Джем, Уилл, Генри и Шарлотта — в полном боевом снаряжении. Они склонились над столом, на котором лежал какой-то маленький прямоугольный механизм, сделанный вроде бы из латуни. Генри гордо ткнул в него пальцем и сказал:
        — Я собрал его специально для подобного случая. Это оружие против заводных убийц!
        — Нат Грей, конечно, туп, но в голове у него не шестеренки. Увы, Генри, он человек.
        — А если он приведет их с собой? Мы не знаем, заявится он один или с сопровождением. Да хотя бы с тем механическим кучером Мортмэйна…
        — Думаю, Генри прав,  — сказала Тесса, и все обернулись к ней.
        Джем снова покраснел, на этот раз чуть меньше, и криво улыбнулся ей. Уилл пристально оглядел ее с головы до ног:
        — М-да, на юношу ты не очень-то похожа. Выглядишь как переодетая девчонка.
        Она не поняла, нравится это Уиллу или нет, а может, ему и все равно.
        — А я и не пытаюсь обмануть никого, кроме случайных прохожих,  — сердито ответила она.  — Нат знает, что Джессамина девушка. Когда я изменюсь в нее, одежда будет впору.
        — Начни прямо сейчас,  — посоветовал Уилл. Тесса бросила на него сердитый взгляд, потом зажмурилась. Изменяться в того, кем ты уже бывал, гораздо проще. Не нужны никакие личные вещи, не нужно быть рядом с ним. Нужно лишь закрыть глаза, представить, что открываешь платяной шкаф, и снять с вешалки знакомую вещь. Она представила Джессамину, обернулась в ее личину и почувствовала, как трудно стало дышать — грудная клетка сжалась, волосы выбились из прически и рассыпались белокурыми локонами по плечам. Она снова заправила их под шляпу и открыла глаза.
        Все уставились на нее. Один Джем улыбнулся, когда она заморгала, привыкая к свету.
        — Поразительно!  — воскликнул Генри, положив руку на механизм, лежавший на столе.
        — Так что это?  — спросила смущенная всеобщим вниманием Тесса, кивнув на стол.
        — Это такая адская машинка, изобретенная Генри,  — ответил Джем,  — чтобы разрушать изнутри начинку тех механических существ.
        — Нужно повернуть, вот так,  — Генри изобразил, как надо сдвинуть нижнюю половину устройства в одну сторону, а верхнюю — в другую,  — а потом бросить. Хорошо, если удастся прилепить ее к одежде или к корпусу. Тогда в теле автомата произойдет короткое замыкание, и он выйдет из строя. Но будьте осторожнее с этой штукой — хоть вы и не механические, но тоже можете сильно пострадать. Активировали — сразу убегайте! Жаль, их всего две…
        Он протянул одну Джему, другую Шарлотте, и та молча повесила машинку на пояс.
        — Записку отправили?  — спросила Тесса.
        — Да, теперь ждем ответа от твоего брата,  — кивнула Шарлотта. Она развернула на столе карту и придавила углы медными шестеренками, которые принес Генри.  — Вот здесь Джессамина, по ее словам, встречалась с Натом. Это склад на Минсинг-лейн, тянущийся прямо до Нижней Темзы. Раньше он принадлежал чаеразвесочной фабрике, но потом торговец разорился, и сейчас склад заброшен.
        — Минсинг-лейн — центр чайной торговли. И опиумной тоже. Понятно, зачем Мортмэйну этот склад.  — Джем провел мизинцем по карте, читая названия ближайших улиц: Истчип, Грейсчерч-стрит, Нижняя Темза, Сент-Свитинс-лейн.  — Хотя это так непохоже на Джессамину! Она всегда мечтала о светской жизни — блистать при дворе, укладывать волосы в высокую прическу и танцевать на балах. Тайные свидания на заброшенном складе возле доков совсем не в ее духе.
        — Она воплотила свою мечту и вышла замуж не за Сумеречного охотника.
        — Если бы брак был законным,  — ухмыльнулся Уилл,  — она стала бы твоей невесткой.
        — Я… я не держу на нее зла,  — вздрогнула Тесса.  — Она заслуживает лучшей жизни, чем с моим братом.
        — Любая заслуживает лучшего мужа, чем он. Чуть не забыл!  — Уилл достал из-под стола какой-то сверток и положил его, отодвинув карту. Внутри были длинные узкие клинки, на лезвии каждого поблескивала руна.  — Томас заказал их для меня несколько недель назад, а доставили сегодня. Кинжалы милосердия отлично подходят как для доспехов, так и для этих механических созданий!
        — Вопрос в том,  — сказал Джем, взяв кинжал в руки и внимательно разглядывая лезвие,  — сможем ли мы наблюдать за встречей Тессы и Ната? Вдруг он заподозрит неладное. После того как она войдет, мы должны быть готовы в любой момент ворваться и помочь ей.
        — Тогда мы должны прибыть туда первыми и спрятаться где-нибудь,  — ответил Уилл.  — Других вариантов нет. Заодно послушаем, вдруг он скажет что-нибудь важное.
        — Я против, чтобы Тесса вообще разговаривала с ним,  — глухо сказал Джем.
        — Она вполне может постоять за себя, я сам видел. К тому же Нат скажет больше, если будет думать, что находится в безопасности. Даже если Безмолвные братья вывернут его мозги наизнанку, они вряд ли что узнают — Мортмэйн наверняка позаботился об этом и наставил кучу блоков. А чтобы снять их, потребуется время.
        — Думаю, Мортмэйн наставил блоков и Джессамине,  — сказала Тесса.  — Я никак не могу прочесть ее мысли.
        — Значит, и с Натом он сделал то же самое,  — согласился с ней Уилл.
        — Мальчишка слаб, как котенок,  — заспорил Генри.  — Он выложит все что знает. А если нет, то у меня есть одно устройство…
        — Генри!  — озабоченно воскликнула Шарлотта.  — Только не говори, что ты изобрел пыточное орудие!
        — Ну что ты. Я называю его «путатель». Он создает колебания, которые действуют прямо на мозг, и в результате человек путает правду и вымысел.  — Генри гордо оглянулся, потом вынул какой-то механизм и добавил: — Он сразу же выплеснет все, что у него есть в голове, не думая о последствиях…
        — Только не сейчас, Генри.  — Шарлотта предупреждающе подняла руку.  — Если нам придется использовать… «путатель» на Нате Грее, то лишь после того, как мы доставим его в Институт. Сейчас лучше подумать о том, как пробраться на склад до прихода Тессы. До него не так уж и далеко, пускай Сирил отвезет нас. А потом вернется за Тессой.
        — Нат узнает наш экипаж,  — возразила Тесса.  — Когда Джессамина бегала к нему на свидания, она наверняка шла пешком. Я тоже должна добираться своим ходом.
        — Ты заблудишься,  — возразил Уилл.
        — Ну уж нет,  — воскликнула Тесса и указала на карту.  — Это ведь совсем рядом. Я сверну влево на Грейсчерч-стрит, потом на Истчип и дворами до Минсинг-лейн.
        Все заспорили, Джем с Уиллом оба оказались резко против того, чтобы Тесса разгуливала одна по темным улицам. Наконец решили, что Генри сам поведет экипаж до Минсинг-лейн, а Сирил проводит Тессу, следуя на некотором расстоянии за ней, дабы она не заблудилась в многолюдном, грязном и шумном городе. Она уступила, недоуменно пожав плечами,  — проще было согласиться, чем спорить до хрипоты. С Сирилом так с Сирилом.
        — Вряд ли кто из вас подумал о том,  — заметил Уилл,  — что Институт снова остается без единого охотника!
        Шарлотта отпихнула карту и спросила:
        — И кто же из вас будет сидеть дома вместо того, чтобы защищать Тессу?
        — Я не об этом,  — помрачнел Уилл.  — Просто Сирил провожает Тессу, Софи не закончила тренировки, а Бриджет…
        Тесса оглянулась на Софи, которая тихонько сидела в углу и словно не слышала Уилла. А вот Бриджет было прекрасно слышно — с кухни снова доносился звонкий голосок, распевавший очередную заунывную балладу:
        Они боролись, Вильям и Джон,
        И Джон упал на поляну,
        А Вильям упавшему Джону ножом
        Нанес смертельную рану.
        — Возьми меня на спину, брат дорогой,
        К ручью отнеси с поляны
        И рану прозрачной водою омой,
        Чтобы кровь не текла из раны[34 - Перевод Г Плисецкого.].

        — Ангелом клянусь!  — воскликнула в сердцах Шарлотта.  — Пора что-нибудь предпринять, не то эта певунья нас всех с ума сведет.
        Прежде чем ей успели ответить, произошли две вещи: что-то застучало в окно, напугав Тессу до полусмерти, и по всему Институту разнесся громкий звон — у входа позвонили. Шарлотта сказала несколько слов Уиллу, и он вышел, а потом открыла окно и что-то схватила рукой.
        Когда она обернулась, в руках у нее был сложенный лист бумаги, трепетавший на ветру, как птичка. Порыв ветра растрепал ее волосы, и теперь она выглядела необыкновенно юной.
        — Полагаю, это ответ на записку Джессамины,  — сказала Шарлотта и отдала ее Тессе.
        Девушка поспешно вскрыла конверт кремового цвета и прочла письмо.
        — Это от Ната,  — подтвердила Тесса.  — Он придет в их обычное место на закате…
        Вдруг бумага вспыхнула и через миг обратилась в пепел, впрочем, не причинив никакого вреда — пламя даже не обожгло пальцев.
        — Времени у нас мало,  — сказал Генри.  — Пойду велю Сирилу подать карету.
        Он вопросительно взглянул на Шарлотту, будто ожидая одобрения, но она лишь кивнула, не глядя ему в глаза. Генри вздохнул и вышел, едва не налетев на Уилла, за которым стоял некто в дорожном плаще. На первый взгляд это был Безмолвный брат, но тут он снял капюшон, явив всем присутствующим такие знакомые пшеничные кудри и зеленые глаза.
        — Гидеон Лайтвуд?  — удивленно воскликнула Тесса.
        — Ну вот,  — сказала Шарлотта и положила свернутую карту в карман.  — Теперь Институт не останется без охотников.
        Софи поспешно вскочила, потом смущенно застыла, словно не зная, как вести себя со старшим из братьев Лайтвудов вне тренировочного зала.
        Гидеон спокойно оглядел комнату, сохраняя полную невозмутимость. Уилл, напротив, был как на иголках — даже если он стоял неподвижно, казалось, энергия бьет в нем ключом.
        — Меня просили приехать, и вот я здесь,  — ответил он. Тесса подумала, что, глядя на нее, он видит Джессамину.  — Интересно только зачем?
        — Тренировка Софи — хороший предлог,  — сказала Шарлотта.  — А еще срочно понадобился совершеннолетний Сумеречный охотник, чтобы присмотреть за Институтом, пока нас нет. Вы вполне подходите, к тому же вас рекомендовала сама Софи.
        — И долго вас не будет?
        — Два-три часа, не более.
        — Хорошо,  — кивнул Гидеон и принялся расстегивать плащ. Ботинки его были покрыты пылью, волосы растрепались на ветру — видно, он забыл шляпу дома.  — Отец сказал бы, что это пригодится мне, когда я буду здесь всем заправлять.
        — Каков наглец!  — прошептал Уилл сквозь зубы и вопросительно посмотрел на Шарлотту.
        Она отрицательно покачала головой.
        — Быть может, когда-нибудь вам доведется занять этот пост,  — мирно откликнулась Шарлотта.  — В любом случае, спасибо за помощь. В конце концов, безопасность Института — забота всех Сумеречных охотников. Это наш приют за пределами Идриса.
        — Вы готовы к тренировке?  — обернулся Гидеон к Софи.
        Она кивнула. Все поднялись и вышли из библиотеки, Гидеон и Софи — в тренировочный зал, остальные направились к лестнице. Завывания Бриджет разносились по всему коридору, Гидеон что-то сказал об этом Софи, она тихо ответила, и они свернули за угол.
        Тесса шла вслед за Джемом настолько близко, что чувствовала тепло его тела, и руки их соприкасались. Они молча спустились по лестнице и прошли через неф собора. Солнце садилось, краски меркли. У подножия главной лестницы уже стоял Сирил, так похожий на Томаса, что сердце щемило в груди. Он молча протянул Уиллу длинный узкий кинжал, и тот заткнул его за пояс.
        Шарлотта обернулась и погладила Тессу по щеке:
        — Встретимся на складе. Не волнуйся, Тесса, тебе ничего не угрожает. И спасибо, что согласилась помочь нам!
        Она повернулась и пошла вниз по лестнице, за ней Генри и Уилл. Джем помедлил, и Тесса вспомнила другую ночь, когда он подбежал к ней, чтобы проститься. Он слегка сжал ее пальцы и она прошептала:
        — Mizpah[35 - Бог присматривает за нами, когда мы не можем позаботиться друг о друге (др.-евр.).].
        Юноша глубоко вздохнул. Охотники уже садились в экипаж, Джем притянул Тессу к себе, скользнул губами по щеке, потом стремительно отвернулся и бросился вниз по лестнице.
        «Вряд ли кто-нибудь заметил»,  — подумала она, прижав ладонь к лицу и глядя Джему вслед.
        Генри взобрался на козлы, ворота отворились, и карета загрохотала по сумрачным улицам.

* * *

        — Не пора ли нам идти, мисс?  — спросил Сирил. Хотя он был очень сильно похож на Томаса, но держался гораздо увереннее. Он смотрел ей прямо в глаза, а в уголках рта пряталась улыбка.
        Интересно, всегда ли из двух братьев один спокойный, а другой нервный, как Гидеон и Габриэль?
        — Да, думаю пора… — Девушка застыла на месте, вспомнив, что механический ангел остался в комнате, где она переодевалась в вещи Джессамины.
        «Это просто глупо,  — уговаривала она себя,  — ведь Нат сразу узнает его. Но хотя бы в карман положить, на удачу…» Она все еще раздумывала, возвращаться или нет, хотя уже дважды ангел спасал ей жизнь.
        — Сирил, я кое-что забыла взять. Подожди меня, вернусь ровно через минуту.
        Двери Института еще не закрыли. Тесса проскользнула внутрь и помчалась по лестницам и коридорам в комнату Джессамины. Вдруг она резко остановилась и прислушалась. Нужный ей коридор вел и в тренировочный зал, куда несколько минут назад направились Гидеон и Софи. Но они еще не дошли туда. Несмотря на приглушенный свет, Тесса ясно увидела их: Софи стояла, прислонившись к стене, а Гидеон держал ее за руку.
        Тесса отступила в тень, сердце учащенно забилось в груди. Они ее не заметили, поглощенные друг другом. Гидеон склонился и что-то прошептал Софи на ухо, потом заботливым жестом отвел прядку волос с ее лица. У Тессы все сжалось внутри, она отвернулась и тихонько ушла.
        Когда она вышла из Института, сумерки уже сгустились. Сирил что-то фальшиво насвистывал, но увидев ее расстроенное лицо, резко умолк.
        — Что с вами, мисс? Вы взяли то, за чем ходили?
        Тесса подумала о том, как бережно Гидеон убирал волосы с лица Софи, потом вспомнила, как нежно Уилл обнимал за талию ее саму, легкий поцелуй Джема… В голове помутилось, и она поняла, что не вправе предостерегать Софи, ведь сама она так запуталась!
        — Да,  — солгала она,  — я взяла то, что хотела. Спасибо, Сирил.

* * *

        Склад оказался массивным зданием из известняка, окруженным черной кованой оградой. Окна заколочены досками, на воротах большой железный замок, чуть выше — изрядно закопченная вывеска «Мортмэйн и Компания», буквы едва видны.
        Сумеречные охотники оставили экипаж на обочине тротуара и наложили заклятие для отвода глаз, чтобы до прихода Сирила на него не покусились какие-нибудь праздношатающиеся миряне. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что замок хорошо смазан и его явно отпирали недавно. Уилл воспользовался руной и вскрыл его без ключа, подождал, пока остальные проскользнут за ворота, тоже вошел и затворил кованые створки за собой.
        Точно так же он вскрыл и другой замок, висевший на дверях склада; внутри охотники увидели длинный ряд конторских помещений. Только в одном из них оставалась мебель — стол, лампа с зеленым абажуром и диван в цветочек с высокой резной спинкой.
        — А вот и любовное гнездышко Джессамины и Ната,  — шутливо воскликнул Уилл.
        Джем брезгливо фыркнул и ткнул обивку тростью. Шарлотта ринулась к столу и принялась рыться в ящиках.
        — А я и не знал, что ты теперь такой противник любовных игр,  — заметил Уилл.
        — Дело не в этом, просто как представлю, что Нат Грей кого-то обнимает… — Джем скривился.  — А бедная Джессамина и вправду верит в его любовь. Видел бы ты ее сам, Уилл, так непременно пожалел бы.
        — Ни за что! Безответная любовь — нелепа, и все безнадежно влюбленные ведут себя как круглые идиоты.  — Он поморщился и тронул повязку на руке.  — Шарлотта, что в столе?
        — Ровным счетом ничего,  — сказала она, задвинув ящики.  — Какие-то бумаги с ценами на чай и датами аукционов, а еще дохлые пауки.
        — Как романтично,  — прошептал Уилл. Он шмыгнул вслед за Джемом, который осматривал соседнюю комнату, сметая тростью гирлянды паутины.
        Следующие комнаты пустовали, последняя дверь вела на склад. Это было огромное помещение с высоким потолком, терявшимся в темноте, и ветхой лестницей на второй этаж. Вдоль стены стояли мешки, в полумраке удивительно похожие на безжизненные тела. Уилл вынул из-за пазухи колдовской камень, поднял его повыше и осветил все вокруг, а Генри отправился проверить, что в мешках.
        Он быстро вернулся, недоуменно пожимая плечами:
        — Чайная крошка, судя по всему — индийский или цейлонский.
        — Не спорю, здесь и вправду занимались чайной торговлей, но было это много лет назад. Склад заброшен еще с той поры, когда Мортмэйн увлекся механизмами. А вот пыли на полу почти нет,  — указал Джем и, взяв Уилла за запястье, осветил чисто выметенный деревянный пол.  — Здесь определенно что-то происходит, и это не считая встреч Джессамины и Ната в заброшенной конторе.
        — Там дальше тоже есть помещения,  — Генри махнул рукой в конец склада.  — Мы с Шарлоттой осмотрим их, а вы, Уилл и Джем, ступайте-ка на второй этаж.
        Генри, отдающий приказания! Уилл ухмыльнулся и подмигнул Джему. Он направился к лестнице и начал подниматься по деревянным ступенькам, которые отчаянно скрипели под его весом. Джем, как более легкий, шел почти бесшумно. Колдовской огонь бросал яркие отблески на стены.
        Поднявшись, Уилл увидел еще один ряд кабинетов и площадку. Наверно, на ней некогда хранились сундуки с чаем, или же мастер наблюдал с нее за работами на нижнем этаже. Теперь помещение пустовало, если не считать скрюченной фигуры на полу. Уилл подошел ближе, и сердце едва не выпрыгнуло у него из груди: он увидел изящного и хрупкого юношу в черном, с серебристыми волосами. Глаза, обрамленные серебристыми ресницами, плотно закрыты, под ними темные круги. Это видение всегда преследовало его в кошмарах!..
        — Уилл?  — окликнул Джем.
        Он посмотрел в его застывшее лицо, потом заметил тело на полу, оттолкнул друга в сторону и опустился на колени. Когда он взял юношу за руку, нащупывая пульс, Шарлотта уже поднялась наверх. Уилл обернулся, и она увидела, что лицо его взмокло от пота. Ей тоже стало не по себе.
        — Пульс есть,  — сказал Джем.  — Уилл?
        Уилл подошел ближе. Теперь он осознал, что юноша на полу — не Джем, и облегченно вздохнул. Он был старше, европеец, на лице серебристая щетина, черты лица крупнее и чуть грубее. Вдруг веки юноши затрепетали, и он открыл глаза.
        Глаза оказались серебристые, как у Джема. И тут Уилл узнал его, уловил знакомый сладковато-кислый запах, почувствовал жар в его венах и понял, что уже видел его раньше, даже вспомнил где.
        — Ты — оборотень из тех, что не в стае,  — сказал он.  — Покупал «серебро» у ифритов в Уайтчепеле, верно?
        Глаза оборотня оглядели их обоих и остановились на Джеме. Он прищурился и вдруг схватил Джема за лацканы.
        — Эй, ты!  — прошипел он.  — Ты один из нас. Есть у тебя с собой немного… этой дури?..
        Джем отпрянул, Уилл схватил оборотня за запястье и отцепил его руку. Это оказалось нетрудно — слабые пальцы послушно разжались.
        — Не лезь к нему!  — Собственный голос звучал словно издалека и казался ему чужим и сухим.  — Нет у него вашей дряни. На нефилимов она действует иначе, чем на оборотней.
        — Уилл… — В голосе Джема прозвучала мольба: будь добрее.
        — Ты работаешь на Мортмэйна. Скажи, что он замышляет? Где он?
        Оборотень рассмеялся, брызгая кровью. По подбородку потекла красная струйка.
        — Будто я… будто я знаю, где Магистр,  — прохрипел он.  — Вы оба просто идиоты! Никчемные безмозглые нефилимы. Если б мог… были б силы, я бы вас в клочья порвал!..
        — Куда уж тебе,  — безжалостно сказал Уилл.  — А вдруг у нас есть «серебро»? Подумай!
        — Нет у вас с собой, думаете, я не чую?  — Он обвел их блуждающим взглядом.  — Когда он дал мне его в первый раз, я видел такое… такое, что вам и не снилось… огромный хрустальный город… райские башни… — Оборотень снова зашелся в кашле, брызгая кровью. Она серебрилась, как ртуть. Уилл переглянулся с Джемом. Хрустальный город. Он вдруг вспомнил про Аликанте, хоть никогда и не был там.  — Думал, буду жить вечно — работать день и ночь и не уставать. Потом наши стали умирать один за одним. Наркотик убивает, но он не сказал нам… Я пришел поискать сюда, но тут пусто. Какая теперь разница, где сдохнуть…
        — Он прекрасно знал, что делает, когда дал вам наркотик,  — сказал Джем.  — Он знал, что вы погибнете. Он не заслуживает верности. Скажи нам, над чем вы работали день и ночь?
        — Мы собирали их… этих механических людей. Так себе работка, но он отлично платил, да еще и наркоту давал…
        — И что тебе теперь с тех денег?  — неожиданно горько воскликнул Джем.  — Как часто вы принимали наркотик? Серебряную пыль?..
        — Шесть-семь раз в сутки.
        — Понятно, почему у ифритов он почти закончился,  — прошептал Уилл.  — Мортмэйн завладел всеми запасами «серебра».
        — Нельзя принимать его так часто,  — сказал Джем.  — Чем больше доза, тем ближе смерть.
        Оборотень сфокусировал взгляд красных глаз на Джеме:
        — А ты как же? Тебе-то долго осталось?..
        Уилл отвернулся и увидел застывшую у лестницы Шарлотту. Он махнул рукой и сказал:
        — Шарлотта, давайте вынесем его отсюда, может, Безмолвные братья смогут…
        Но Шарлотта резко побледнела, закрыла рот рукой и бросилась вниз. Уилл опешил.
        — Шарлотта!  — прошипел он, боясь крикнуть.  — Черт возьми! Ладно, Джем, бери его за ноги, я за руки…
        — Не надо, Уилл,  — тихо сказал Джем.  — Он мертв.
        Уилл обернулся: оборотень уже не дышал, серебристые глаза широко распахнуты и смотрят в потолок. Джем потянулся, чтобы закрыть ему веки, но Уилл перехватил руку:
        — Нет.
        — Я и не собирался давать ему благословение. Уилл, я просто хотел закрыть ему глаза.
        — Он того не заслуживает. Он работал на Магистра!  — Уилл почти сорвался на крик.
        — Он такой же наркоман, как и я,  — простодушно заметил Джем.
        — Он не такой! — воскликнул Уилл, сжимая его руку.  — И ты не умрешь как он!
        — Уилл… — удивленно пробормотал Джем.
        Они оба услышали, как открылась дверь, и кто-то позвал Джессамину. Уилл отпустил руку Джема, оба упали на пол и подползли к краю, чтобы видеть происходящее внизу.

        Глава 16
        Слепая ярость

        Когда я вижу, как волшебные уборы
        Срывает время с древности седой,
        И башни рушатся, высокие как горы,
        И в рабстве медь у ярости слепой…[36 - Перевод Ф. Червинского]

Уильям Шекспир,
Сонет 64

        Тесса пробиралась по людным тротуарам Истчипа и думала, что разгуливать по улицам Лондона, переодевшись юношей,  — особое удовольствие. Встречные мужчины не замечали ее вовсе, деловито проталкиваясь в ближайшую таверну или сворачивая за угол. Ночью в своем элегантном платье она неминуемо привлекла бы всеобщее внимание. А этом наряде стала невидимкой. Раньше она и не подозревала, какую легкость и свободу дает незаметность! И все же ей было не по себе, как тому аристократу из «Повести о двух городах», что ехал в повозке для осужденных на казнь.
        Лишь раз она заметила Сирила, когда пробиралась дворами на Минсинг-лейн. Наконец она подошла к дому под номером тридцать два — огромному серому строению за железным забором, который в сумерках казался зубастым ртом. На воротах висел замок, но он был открыт, и Тесса проскользнула внутрь. Поднявшись по пыльным ступеням к входной двери, она обнаружила, что та тоже не заперта.
        Внутри были пустые давно заброшенные комнаты, выходящие окнами на Минсинг-лейн. Одинокая муха жужжала и билась в стекло, потом устала и села на пыльный подоконник. Тесса поежилась и торопливо двинулась дальше.
        Заглядывая в каждую комнату, она ожидала и боялась увидеть Ната, но его нигде не было. В последней комнате оказалась дверь, ведущая на склад, сквозь заколоченные окна сочился тусклый синеватый свет. Тесса неуверенно оглянулась и тихо позвала:
        — Нат!
        Он вышел из тени между двумя облезлыми колоннами. В тусклом свете его длинные белокурые волосы ярко сияли под шелковым цилиндром. Тот же голубой сюртук, черные брюки и ботинки, но от былой безукоризненности не осталось и следа: волосы растрепаны, на щеке грязь, одежда измята, словно он в ней спал.
        — Джессамина,  — с явным облегчением сказал он и распахнул объятия,  — моя дорогая!
        Она медленно подошла, напрягшись всем телом. Прикосновения Ната вызывали у нее отвращение, но выхода не было. Он обхватил ее руками, потом стянул с нее шляпу, и светлые локоны рассыпались по плечам. Она вспомнила, как Уилл вынимал шпильки из ее волос, и проглотила ком в горле.
        — Скажи, где сейчас Магистр,  — начала она дрожащим голосом.  — Это ужасно важно. Видишь ли, я подслушала, что замышляют охотники. Знаю, ты не хотел говорить мне, но…
        — Ясно!  — хрипло сказал он, убирая рукой ее волосы. Потом взял ее за подбородок и заставил поднять голову.  — Но сначала поцелуй меня, голубка!
        Лучше бы он не цитировал Шекспира, теперь ее всегда будет тошнить при упоминании той строчки. Когда он склонился к ней, каждый нерв скрутило от отвращения, ей казалось, что сейчас ее вырвет. Тесса отчаянно надеялась, что охотники наконец выскочат из засады и ей не придется…
        Нат рассмеялся во весь голос. Отбросив ее шляпу в темный угол, он крепче сжал подбородок девушки, впившись в него ногтями.
        — Приношу глубочайшие извинения за свое поведение! Мне было чертовски интересно, как далеко ты зайдешь, чтобы защитить своих сумеречных друзей… сестричка!
        — Нат… — Тесса попыталась вырваться, но он держал крепко.
        Вторая рука братца как змея обвилась вокруг ее шеи, он резко развернул девушку спиной к себе, зажав горло предплечьем, и прошептал прямо в ухо:
        — Думала, я не догадаюсь? Та записка на балу у Бенедикта, из-за которой я отправился в Воксхолл в погоню за призраками, и навела меня на эту мысль. Я с самого начала должен был догадаться, что это ты, глупая девчонка!
        — Глупая?  — прошипела она.  — Да ты все выложил мне как на духу, Нат! Мортмэйн про это узнал, да? Поэтому у тебя такой усталый и помятый вид?
        Он сжал ее сильнее, и Тесса задохнулась от боли.
        — Никогда ты не уймешься, всюду суешь свой нос. Рада видеть мое унижение, да? Ну и что ты за сестра, Тесса?
        — Да подвернись случай, ты убил бы меня! Можешь не притворяться, все равно это ты меня предал! Так что все справедливо, ведь ты сам связался с Мортмэйном и теперь…
        Он тряхнул ее изо всех сил, и она клацнула зубами.
        — Мои связи тебя не касаются! Все было отлично, пока ты и твои сумеречные друзья не влезли. Теперь Магистр жаждет моей крови, и все из-за тебя! Ты одна во всем виновата. Я не знал, что и делать, пока не получил сегодня эту дурацкую записку. Разумеется, я сразу понял, что это твоих рук дело. Представляю, как долго вы пытали Джессамину, чтобы заставить написать эту чушь…
        — Никто ее не пытал,  — еле выдавила Тесса. Она дернулась, но Нат сжал ее еще крепче, и пуговицы жилета впились ей в спину.  — Она сама вызвалась, чтобы спасти свою шкуру!
        — Я тебе не верю!  — Он снова схватил ее за подбородок и впился в него ногтями. Тесса вскрикнула от боли.  — Джессамина любит меня.
        — Тебя никто не любит!  — яростно прошипела она.  — Хоть ты и мой брат… я любила тебя, но ты растоптал мои чувства.
        — Я не твой брат! — прорычал Нат ей прямо в ухо.
        — Ладно, сводный брат, если угодно…
        — Ты мне не сестра! Даже наполовину,  — жестоко оборвал он.  — Матери у нас разные.
        — Не может быть,  — прошептала Тесса,  — ты лжешь! Наша мать — Элизабет Грей…
        — Твоя мать — Элизабет Грей, урожденная Элизабет Мур. А моя — Генриетта Мур.
        — Тетя Генриетта?!
        — Когда-то она была помолвлена. Ты не знала? После женитьбы наших, то есть твоих, родителей. Ее жених умер до свадьбы, а она оказалась на сносях. И твоя мать вырастила ребенка как своего, чтобы никто не узнал, что сестра вступила в супружеские отношения до заключения брака. Что она шлюха!  — В словах его была неподдельная горечь.  — Я не твой брат, я никогда им не был. Генриетта… она даже не обмолвилась, что я ее сын. Я все узнал из писем твоей матери. И все эти годы она тоже молчала. Ей было слишком стыдно сказать правду.
        — Ты убил ее,  — деревянным голосом сказала Тесса,  — убил свою мать…
        — А что мне было делать? Ведь она отреклась от меня. Стыдилась меня. Я так никогда и не узнаю, кто мой отец. Она была шлюхой.  — Голос Ната звучал опустошенно. Да и сам Нат всегда был пустым… Красивая пустая обертка, не более, а Тесса с тетей пытались разглядеть в нем сочувствие и сопереживание, хотя их не было и в помине.
        — Зачем ты сказал Джессамине, что моя мать была Сумеречным охотником?  — спросила Тесса.  — Даже если твоя мать — тетя Генриетта, то ты тоже охотник, ведь она сестра моей матери. К чему эта нелепая ложь?
        — Ах, так тебе интересно знать правду?  — самодовольно ухмыльнулся Нат и крепче сдавил ее шею.
        Тесса закашлялась и вдруг вспомнила, как Габриэль повторял: «Целься в коленную чашечку, боль будет невыносимой».
        Она пнула его каблуком в колено, раздался глухой хруст. Нат завопил и упал как подкошенный, увлекая Тессу за собой. Падая, он больно ударил ее локтем в живот, не ослабляя хватки. Она судорожно вздохнула, глаза налились слезами.
        Она снова пнула его, пытаясь вырваться; удар пришелся мимо, братец бросился на нее, вцепился в жилет и резко дернул. Пуговицы так и посыпались на пол. Другой рукой он поймал ее за волосы, а она впилась ему в лицо ногтями. Из царапин брызнула кровь, и в пылу схватки Тесса испытала прилив гордости за себя.
        — Пусти меня,  — выпалила она.  — Все равно не убьешь, ведь Магистру я нужна живой…
        — Живой — да, но вот невредимой тебе не быть!  — прошипел Нат.
        По лицу и подбородку у него струилась кровь. Он намотал ее волосы на кулак и притянул девушку к себе. Она вскрикнула от боли и попыталась снова пнуть его ботинком, но он ловко увернулся. Едва дыша, Тесса мысленно позвала: «Джем, Уилл, Шарлотта, Генри, где же вы?»
        — И куда это запропастились твои дружки?  — ехидно спросил Нат, поднимаясь на ноги и таща ее за волосы следом.  — Гляди-ка, вот и первый.  — Раздался скрежет, и мелькнула какая-то тень. Нат повернул ее голову на звук и сказал: — Полюбуйся, что тебя ждет!
        Тесса в ужасе уставилась на гигантское металлическое существо, шагнувшее из тени. Не меньше двадцати футов ростом, без единого сочленения, без единого шва и почти безликое. Казалось, оно движется плавно, как ртуть. В нижней части тело раздваивалась — две длинные ноги оканчивались шипастыми ступнями, руки похожи на когтистые лапы, голова гладкая и овальная, как яйцо, рот — широкий и зубастый. На «макушке» — серебристые крученые рога, между ними мерцает искра.
        В огромных руках существо держало безвольное тело, одетое в черный костюм. На фоне гигантского автомата девушка казалась совсем хрупкой.
        — Шарлотта!  — закричала Тесса.
        Она отчаянно забилась, пытаясь высвободиться из рук Ната. Мотнув головой, она почувствовала острую боль — по белокурым волосам Джессамины сочилась кровь. Нат ударил ее наотмашь, искры посыпались у Тессы из глаз. Она обмякла у него в руках, и он снова зажал ее горло предплечьем, пуговицы на манжетах так и впились в гортань.
        — Это прототип,  — усмехнулся Нат.  — Магистру не подошел — слишком большой и громоздкий. А вот мне в самый раз… Брось ее!
        Металлические руки разжались, Шарлотта выскользнула и упала на землю с глухим звуком. Она лежала неподвижно, и с такого расстояния было не заметно, дышит она или нет.
        — Теперь растопчи ее,  — велел Нат.
        Существо подняло громоздкую шипастую ногу. Тесса вцепилась ногтями в руку Ната, раздирая кожу.
        — Шарлотта!
        Тессе показалось, что это кричит она сама, но голос был слишком низкий. Перед автоматом возник человек в черном, на голове — копна рыжих волос. В руках у него был узкий длинный кинжал.
        Генри!
        Не глядя ни на Тессу, ни на Ната, он бросился на автомат и взмахнул кинжалом. Раздался скрежет, полетели искры, автомат отшатнулся. Железная нога опустилась на пол в нескольких дюймах от распростертой на полу Шарлотты. Генри снова бросился на существо, выставив клинок перед собой.
        Кинжал разлетелся вдребезги, Генри изумленно уставился на него. Тогда автомат протянул руку и схватил Генри за плечо, поднял в воздух и с огромной силой швырнул его об колонну. Генри вскрикнул, скорчился, упал на пол и остался лежать неподвижно.
        Нат рассмеялся:
        — Какая трогательная супружеская преданность! Кто бы мог подумать? Джессамина всегда считала, что Генри своей жены терпеть не может.
        — Ты просто свинья!  — сказала Тесса, пытаясь вырваться из его цепких объятий.  — Да что ты вообще понимаешь в людях? Если бы Джессамину жгли на костре, ты бы даже партию в карты не прервал!.. Тебе плевать на всех, кроме себя.
        — Да тише ты, не то зубы пересчитаю.  — Нат снова тряхнул ее и позвал: — Эй ты! Ко мне! Держи ее, пока не прибудет Магистр.
        Скрежеща, автомат двинулся к ним. Он был не такой быстрый, как модели меньшего размера, но такой огромный, что Тесса с ужасом следила за каждым его шагом. А еще Магистр будет здесь!.. Интересно, Нат уже вызвал его или только собирался? Вспомнив взгляд холодных глаз и ледяную улыбку Мортмэйна, Тесса содрогнулась.
        — Пусти меня!  — завопила она, отчаянно брыкаясь.  — Пусти меня к Шарлотте!..
        Нат толкнул ее в спину, и Тесса растянулась на деревянном полу, больно ударившись коленями и локтями. Хватая ртом воздух, она откатилась в сторону, в тень галереи второго этажа, пытаясь увернуться от автомата, двинувшегося к ней. Она закричала и…
        И они бросились вниз с галереи: Уилл и Джем умудрились вскочить на плечи автомата. Он взревел, как кузнечный мех, и зашатался. Тесса тем временем откатилась подальше и поднялась на ноги. Она оглянулась на Генри и Шарлотту. Бледный и неподвижный Генри скрючился под колонной, а вот Шарлотта лежала в опасной близости от разбушевавшегося автомата, который мог растоптать ее в любой момент.
        Глубоко вздохнув, Тесса бросилась к Шарлотте, упала на колени и положила пальцы на горло девушки. Пульс был слабый. Тесса продела руки ей под мышки и медленно потащила ее к стене, подальше от центра склада, где кружился, разбрызгивая синие искры, автомат, тщетно пытаясь схватить Джема и Уилла своими руками-клещами.
        Они быстро уворачивались. Тесса положила Шарлотту среди мешков с чаем и оглянулась назад, размышляя, как бы ей пробраться к Генри. Нат носился взад-вперед, изрыгая проклятия, Уилл срубил один витой рог и бросил в брата Тессы. Рог со звоном покатился по полу, разбрызгивая синие искры. Нат испуганно отскочил. Уилл засмеялся. Джем висел на шее существа, но что он делал, Тессе не было видно. Автомат вертелся как мог, но конструкция не позволяла ему дотянуться до своей головы или шеи и схватить то, что висело на них,  — руки-клещи не сгибались в эту сторону.
        Тесса едва не рассмеялась — Уилл и Джем сновали по телу автомата, как мыши по коту, доводя его до безумия. Вот только в этой мясорубке металлическое существо почти не пострадало: клинки, которые обычно рубят железо и сталь, как бумагу, лишь слегка поцарапали корпус.
        Нат тем временем визжал и грязно ругался:
        — Стряхни их! Стряхни их, ты, железный недоумок!
        Автомат замер, потом яростно затрясся. Уилл поскользнулся, но в последний момент успел схватиться за железную шею. Джему повезло меньше: он взмахнул тростью-шпагой, будто надеясь воткнуть ее в корпус существа и задержать падение, но клинок лишь скользнул по спине автомата. И Джем с грохотом упал, неуклюже подвернув ногу.
        — Джеймс!  — закричал Уилл.
        Джем с трудом поднялся, нащупывая стило за поя сом. Почувствовав слабость юноши, автомат потянулся к нему когтистыми руками. Пошатываясь, Джем отступил на несколько шагов и достал что-то из кармана. Это был гладкий овальный механизм, который Генри дал ему в библиотеке.
        Он отвел руку назад, чтобы сделать бросок, но сзади на него накинулся Нат и изо всех сил пнул в ушибленную и, кажется, сломанную ногу. Раздался хруст, и Джем, не издав ни звука, рухнул на пол. Металлический предмет выпал у него из рук и отлетел в сторону.
        Тесса вскочила на ноги и помчалась за ним наперегонки с Натом. Они столкнулись, и брат повалил ее на пол. Она откатилась, смягчая удар, как учил Габриэль, но дышать все равно было трудно. Дрожащей рукой потянулась к механизму, но он был слишком далеко. Уилл кричал, чтобы она перебросила устройство ему. Наконец она почти дотянулась, и тут Нат схватил ее за ногу и безжалостно оттащил прочь.
        «Ведь он больше и сильнее меня. И ни перед чем не остановится. Зато я тоже могу кое-что, и это не под силу ему. Я могу изменяться!»
        Тесса мысленно потянулась к руке, сжимавшей ее щиколотку, почувствовала прикосновение его кожи. Вызвав память об истинном Нате, которого знала всю жизнь, она нашла искру, что сияет в каждом человеке, как свеча в темной комнате. Нат перевел дух, и в тот же миг она стала изменяться. Тело запульсировало, кости начали плавиться, пуговицы отскакивали, одежда расходилась по швам — она росла, извиваясь в конвульсиях. Нат отпустил ее, и Тесса откатилась подальше, вскочила на ноги и посмотрела ему в глаза. В них застыли удивление и испуг.
        Если не считать одежды, перед ним стояла его точная копия.
        Тесса кинулась к автомату, который застыл в ожидании приказа. Уилл все еще висел у него на спине. Он махнул рукой, и Тесса бросила ему механизм Генри, поминая добрым словом уроки Габриэля и Гидеона. Прочертив идеальную дугу, машинка упала прямо в руку Уилла.
        — Тесса!  — прорычал Нат, вскакивая на ноги.  — Какого черта ты вытворяешь?..
        — Взять его!  — приказала она автомату, ткнув пальцем в сторону брата.  — Поймай и держи покрепче.
        Существо не двинулось с места. Тесса слышала напряженное дыхание Ната за спиной, какой-то скрежет и звон металла. Уилл все еще висел у автомата на шее и что-то там делал, но видно было плохо.
        — Тесса, ты просто дура!  — прошипел Нат.  — Ничего у тебя не выйдет, автомат подчиняется только…
        — Я — Натаниэль Грей!  — громко крикнула Тесса железному великану.  — Именем Магистра приказываю тебе схватить и держать этого человека!
        Нат кинулся к ней и завопил:
        — Поиграли и хватит, глупая девчонка!..
        Но тут автомат нагнулся и схватил его руками-клещами, поднял в воздух и поднес к скрежещущей зубастой пасти. Нат безумно завизжал и замахал руками, а Уилл закончил свое дело и спрыгнул на пол. Он что-то отчаянно прокричал Тессе, взгляд синих глаз был дик и страшен. Но она ничего не услышала, потому что вопли брата перекрывали все остальные звуки. Сердце застучало в груди, как кузнечный молот, по плечам рассыпались каштановые кудри — Тесса снова стала собой, не в силах удержать личину в водовороте страшных событий. Нат продолжал визжать и извиваться в клещах существа, которое двинулось к ней и вдруг содрогнулось. Уилл бросился к Тессе, повалил и прижал к полу. Автомат взорвался с ослепительной вспышкой, брызнув осколками во все стороны.
        Грохот стоял невероятный; от скрежета и звона металла Тесса чуть не оглохла. Она попыталась прикрыть уши руками, но Уилл так крепко придавил ее к полу, что невозможно было пошевелиться. Он уперся локтями по обе стороны от ее головы, его горячее дыхание обжигало затылок, казалось, сердце юноши билось прямо об ее позвоночник. Она услышала, как страшно, захлебываясь криком, вопит ее брат, и попыталась повернуть голову. Уткнувшись лицом в плечо Уилла, она почувствовала, как резко дернулось его тело, пол под ними содрогнулся и…
        И все стихло. Тесса медленно открыла глаза. В воздухе стояла пыль, кружились щепки и чайная крошка. По всему складу валялись огромные куски металла, некоторые окна выбило взрывом, и сквозь них сочился сумрачный вечерний свет. Тесса огляделась по сторонам и увидела Генри с Шарлоттой на руках, покрывающего поцелуями ее бледное лицо, обсыпанного штукатуркой Джема, пытающегося встать на ноги, опираясь на стило, и Ната.
        Сперва ей показалось, что он просто прислонился к колонне. Потом она увидела кровь на его рубашке и все поняла. Из груди торчал кусок металла, пригвоздивший его, как бабочку булавка. Он стоял, опустив голову, и тщетно пытался вытащить осколок.
        — Нат!  — пронзительно закричала она.
        Уилл откатился в сторону, освобождая ее от своего веса, она вскочила и помчалась к брату. Руки дрожали от ужаса и отвращения, но она пересилила себя, схватила осколок и вытащила из раны. Тесса едва успела подхватить брата, приняв на себя безвольное тело, и осторожно опустила его вниз. И вот она уже сидит на полу, держа голову Ната на коленях.
        Внезапно она вспомнила, как сидела на полу в логове де Куинси, сжимая Ната в объятиях. Тогда она любила его. Доверяла ему… Теперь же она молча смотрела, как ее одежда пропитывается его кровью, и чувствовала себя зрителем в театре, наблюдающим за актерами, которые пытаются сыграть трагедию.
        — Нат,  — прошептала она. Веки его дрогнули и открылись. Тесса чуть не подпрыгнула — она думала, что он мертв.
        — Тесси… — Голос звучал глухо, будто издалека.
        Нат обвел блуждающим взглядом ее лицо, потом заметил красные пятна на ее рубашке, посмотрел на свою грудь и увидел, что кровь льется потоком сквозь большую рану. Тесса стянула куртку, сложила и прижала к ране, надеясь, что ей удастся остановить кровопотерю. Куда там! Куртка быстро намокла, по бокам Ната сбегали красные струйки.
        — Боже мой!  — прошептала она. Потом крикнула: — Уилл!..
        — Не надо.  — Брат схватил ее за руку и судорожно вцепился в нее.
        — Но Нат…
        — Знаю, я умираю.  — Он закашлялся, и в груди у него заклокотало.  — Неужели не видишь? К тому же я подвел Магистра. Он бы меня так и так убил. Медленно и мучительно. Хватит уже, Тесси. Я не храбрец, сама знаешь.
        Она тяжело вздохнула:
        — Значит, оставить тебя истекать кровью, да? Со мной ты поступил бы именно так…
        — Тесси… — Из уголка рта Ната потекла струйка крови.  — Магистр никогда не причинил бы тебе вреда.
        — Где Мортмэйн?  — прошептала она.  — Нат, пожалуйста, скажи мне, где он сейчас.
        — Он… — Нат захлебнулся кровью и закашлялся, не в силах вздохнуть. На губах выступила кровавая пена. Куртка в руках Тессы пропиталась насквозь. Его глаза широко распахнулись от ужаса.  — Тесси… я… я и правда умираю…
        В голове ее кружились и метались бесчисленные вопросы:
        «Где Мортмэйн? Разве мой брат Сумеречный охотник? Если мой отец демон, то почему я до сих пор жива? Ведь отпрыски охотников и демонов всегда рождаются мертвыми…»
        Но ужас в глазах брата поразил ее, и она отмела все вопросы. Взяв его за руку, Тесса сказала:
        — Не бойся, Нат, все будет хорошо…
        — У тебя — да, ведь ты всегда была такой… хорошей. А я буду гореть в аду, Тесси!.. Где твой ангел?
        Она непроизвольно коснулась горла:
        — Я не надела его сегодня, ведь я притворялась Джессаминой.
        — Ты… всегда… не снимай его!  — Он закашлялся, обливаясь кровью.  — Всегда носи его, поклянись!
        — Нат… — она покачала головой. Вряд ли можно верить хоть единому его слову.
        — Знаю,  — едва слышно прошептал он,  — нет мне прощения. Я сделал такое…
        Тесса крепче сжала его руку скользкими от крови пальцами.
        — Я прощаю тебя,  — тихо сказала она, не зная, правда это или нет.
        Его голубые глаза изумленно расширились. Лицо стало цвета старого пергамента, губы побелели.
        — Просто ты не знаешь всего, что я натворил, Тесси.
        Она озабоченно склонилась над ним:
        — Нат?
        Он не ответил. Лицо расслабилось, глаза закатились, рука выскользнула и безжизненно упала на пол.
        — Нат!  — позвала она и приложила пальцы к его горлу, заранее зная, что услышит.
        Пульса не было. Нат умер.

* * *

        Тесса медленно поднялась. Рваный жилет, брюки, рубашка, даже кончики волос намокли в крови Ната. Тело онемело, будто она только что вынырнула из ледяной воды. Она обернулась, и лишь теперь осознала, что остальные тоже слышали ее разговор с братом и видели…
        Но никто даже не смотрел на нее. Все они склонились… Шарлотта, Джем и Генри стояли на коленях вокруг темной фигуры на полу, как раз там, где незадолго до того лежала она, придавленная Уиллом.
        Уилл.
        Тессе постоянно снился сон, в котором она брела по длинному темному коридору к чему-то ужасному… Она не видела, что это, но знала: там ее ждет нечто жуткое и неумолимое. Во сне коридор становился длиннее с каждым шагом, уводя ее в темноту и ужас. Вот и сейчас она шла с тем же чувством неотвратимости, страшась того, что ждет ее впереди. Каждый шаг казался в милю длиной, но наконец она приблизилась к охотникам и увидела Уилла.
        Он лежал на боку. Лицо белое, дышит с трудом. Джем положил ему руку на плечо и что-то бормотал успокаивающим голосом, но Уилл его даже не слышал. Под ним растекалась лужа крови, и Тесса замерла, не в силах понять, откуда она там взялась. Потом подошла ближе и увидела его спину. Костюм был изорван в клочья зазубренными осколками металла, плававшими в крови. Волосы тоже промокли от крови.
        — Уилл!..  — прошептала Тесса. Голова закружилась, перед глазами все поплыло.
        — Тесса,  — заметила ее Шарлотта,  — твой брат…
        — Он мертв,  — как во сне ответила она.  — А Уилл тоже?..
        — Он закрыл тебя своим телом,  — объяснил Джем, ничуть не виня ее.  — Но самому ему закрыться было нечем. Вы оба оказались ближе всех к взрыву. Его сильно посекло осколками. И крови он потерял много.
        — Неужели вы ничего не можете сделать?!  — почти закричала Тесса, борясь с головокружением.  — А как же ваши лечебные руны — иратци?
        — Мы задействовали амиссио — руну, замедляющую кровопотерю. Лечебную руну использовать нельзя, потому что тогда осколки останутся внутри,  — пояснил Генри.  — Нужно доставить его домой и извлечь металл, прежде чем лечить.
        — Тогда едем скорее,  — дрожащим голосом сказала Тесса.  — Мы должны…
        — Тесса,  — озабоченно посмотрел на нее Джем, все еще держа Уилла за руку,  — ведь ты тоже ранена!
        — Кровь не моя,  — отмахнулась она.  — Это кровь Ната. А теперь давайте… его ведь можно нести? Чем я могу?..
        — Да нет же, я говорю не про кровь на одежде,  — неожиданно резко перебил ее Джем. Он коснулся виска и сказал: — У тебя рана на голове, вот здесь!
        — Ерунда! Я в полном порядке,  — сказала Тесса и дотронулась до виска.
        И тут она поняла, что волосы ее слиплись от крови, которая продолжала течь по щеке. Она коснулась рваных краев раны, тянувшейся от подбородка до лба, и ее пронзила острая боль. Это стало последней каплей. Не в силах справиться с потрясениями и ослабев от потери крови, девушка пошатнулась и едва не рухнула на пол. Она почувствовала, как Джем подхватил ее, и провалилась в темноту.

        Глава 17
        Во снах

        Приди ко мне во снах, тогда
        Отступит утром боль, тоска
        Уйдет, и я воспряну вновь,
        Ведь сон подарит мне любовь.

Мэтью Арнольд,
«Тоска»

        Сознание возвращалось и покидало Тессу с размеренностью волн, захлестывающих палубу корабля в шторм. Она лежала на кровати с крахмальными белыми простынями в центре большой комнаты; рядом стояло много таких же коек. В высокие окна сначала заглядывали мечущиеся тени, за ними пришли кровавые лучи закатного солнца. Она снова закрыла глаза и погрузилась в темноту.

* * *

        Очнувшись от шепота голосов, Тесса увидела склоненные над ней встревоженные лица. Шарлотта так и не сняла черный костюм, волосы собраны в тугой пучок на затылке, позади нее маячил брат Енох. Покрытое шрамами лицо больше не пугало девушку. Она услышала безмолвный голос в своей голове:
        — Рана поверхностная.
        — Но ведь она потеряла сознание!  — воскликнула Шарлотта с тревогой в голосе, что немало удивило Тессу.  — С такой раной…
        — Столько потрясений за одну ночь — вот нервы и не выдержали. Как я понял, брат умер у нее на руках. Возможно, она думает, что Уилл тоже мертв. Он закрыл ее собой от взрыва. Если бы он погиб, то она винила бы себя в его смерти. Жить с этим нелегко.
        — Но ведь она поправится?
        — Когда отдохнет телом и духом, она проснется. Это вопрос времени.
        — Бедная, бедная моя Тесса,  — сказала Шарлотта, ласково погладив ее по лицу. Рука пахла лимонным мылом.  — Совсем одна на белом свете…

* * *

        Надвинулась темнота, и Тесса облегченно отдалась ей, спасаясь от света и мыслей. Обернувшись в нее, как в одеяло, она дрейфовала по волнам забытья, чувствуя себя айсбергом у побережья Лабрадора, плывущим в лунном мерцании по черной ледяной воде.

* * *

        Сквозь пелену тьмы в ее сон ворвался гортанный крик боли. Она лежала на боку, подтянув колени к груди и завернувшись в одеяло. Через несколько кроватей от себя она увидела Уилла, распростертого ничком. Тесса вяло подумала, что он, вероятно, совсем голый, но в этом состоянии ее уже ничто не могло смутить. По пояс его закрывала простыня, спина и грудь обнажены. Руки на подушке, на них опирается голова, тело натянуто как струна. Белые простыни все в крови.
        С одной стороны кровати стоял брат Енох, в изголовье маячил встревоженный Джем.
        — Уилл,  — уговаривал он друга,  — Уилл, давай задействуем еще одну болеутоляющую руну!
        — Хва-тит,  — прошипел сквозь зубы Уилл.  — Делайте так!
        Брат Енох поднял серебряный пинцет с острыми кончиками. Уилл глубоко вдохнул и зарылся головой в сложенные руки, черные волосы метнулись по белым простыням. Джем вздрогнул, будто это в него впивался пинцет и он, а не Уилл, застыл в агонии, напрягшись всем телом и пытаясь приглушить рвущийся крик. Брат Енох вынул инструмент из раны, крепко держа окровавленный осколок металла.
        Джем схватил Уилла за руку:
        — Держись за меня, будет легче! Осталось совсем немного.
        — Хорошо тебе… говорить,  — выдохнул Уилл, но прикосновение его побратима подействовало успокаивающе.
        Он выгнул спину дугой и уперся локтями в матрац, судорожно втягивая в себя воздух. Тесса знала, что ей следовало отвернуться, но ничего не могла с собой поделать. Она не видела ни одного юношу настолько обнаженным, даже Джема. Ее завораживали движение мышц под гладкой кожей Уилла, изгибы рук и мощных плеч, плоский подтянутый живот, содрогавшийся от боли.
        Пинцет сверкнул в воздухе, и Уилл вцепился в руку Джема, их пальцы побелели. Кровь брызнула и потекла по обнаженной спине. Он не издал ни звука, а вот Джем резко побледнел. Он потянулся к плечу Уилла, потом отдернул руку и закусил губу.
        «Все из-за меня, ведь Уилл закрыл меня своим телом. Брат Енох прав — нелегко жить с этим».

* * *

        Узкая кроватка в старой нью-йоркской квартире. В окне — серое небо и крыши Манхэттена. На кровати пестрое лоскутное одеяло, которое сшила тетя. Услышав звук открывающейся двери, Тесса накрылась с головой.
        В свете последних откровений она сразу заметила сходство: голубые глаза, поблекшие белокурые волосы и даже оваллица напомнили ей Ната. Тетя с улыбкой подошла и склонилась над Тессой, положила прохладную руку на ее пылающий лоб.
        — Прости меня, если сможешь!  — прошептала Тесса.  — Это я виновата, что Нат погиб.
        — Успокойся, милая. Твоей вины здесь нет. Это только мой грех и его. Видишь ли, Тесса, я всегда чувствовала себя виноватой, ведь я так и не осмелилась сказать ему. Он получал все, чего ни пожелает. Я избаловала его до безобразия. Если бы я призналась, что я его настоящая мать, Нат не сломался бы, узнав правду, и не предал нас. Ложь и тайны разлагают душу, Тесса. Они, как раковая опухоль, сжирают все лучшее, оставляя лишь злобу и гибель.
        — Я так скучаю по тебе,  — сказала Тесса.  — Я теперь совсем одна…
        Тетя нагнулась и поцеловала ее в лоб:
        — Ты уже не одна и знаешь это.

* * *

        — Теперь мы точно потеряем Институт,  — уронила Шарлотта. В голосе ее не было печали, лишь усталость и отстраненность. Тессе казалось, что дух ее витает отдельно от тела, и она видела стоявших у ее кровати Шарлотту и Джема как бы сверху. Сама она спала, кудри разметались по подушке. Уилл тоже забылся сном, спина перебинтована, на шее нарисована черная иратци. Софи в белом чепце и темном платье вытирала пыль с подоконников.  — Натаниэль Грей уже ничего не расскажет, один из наших оказался шпионом, а Мортмэйн все так же недосягаем, как и две недели назад.
        — Неужели все было напрасно? Ведь Анклав учтет, что мы столько узнали и…
        — Вряд ли. Они и так пошли мне навстречу. Самое время идти на поклон к Бенедикту Лайтвуду и передать ему Институт!.. Тут и делу конец.
        — А что скажет Генри?  — спросил Джем.
        И он, и Шарлотта уже успели переодеться в обычную одежду. Он был в белой рубашке и коричневых суконных брюках, Шарлотта в скромном черном платье. Когда Джем повернулся, Тесса заметила, что рука его все еще испачкана в запекшейся крови Уилла.
        Шарлотта грубо фыркнула, напрочь забыв о хороших манерах.
        — Да что он скажет!  — устало вздохнула она.  — Думаю, он настолько потрясен тем, что его игрушка сработала, что просто не знает, куда деваться. Даже не пришел сюда — наверно, винит себя, ведь Уилл и Тесса оба ранены.
        — Если бы не его изобретение, мы все погибли бы, а Тесса попала в руки к Магистру.
        — Вот и объясни ему это сам! Я тщетно пыталась…
        — Шарлотта,  — ласково сказал Джем,  — я знаю, о чем все шепчутся у тебя за спиной. Ты и сама догадываешься. Но Генри действительно любит тебя. Там, на складе, когда он подумал, что ты ранена, он чуть с ума не сошел. Видела бы ты, как он бросился на автомат…
        — Джеймс!  — Шарлотта потрепала юношу по плечу.  — Спасибо, конечно, но я никогда не приму желаемое за действительное. Генри обожает свои изобретения, я для него всегда буду на втором месте, и то если повезет.
        — Шарлотта,  — устало перебил ее Джем, но тут к ним подошла Софи с тряпкой в руке.
        — Миссис Бранвелл,  — тихо сказала она.  — Мне нужно вам кое-что сообщить.
        — В чем дело, Софи?  — удивилась Шарлотта.
        — Пожалуйста, выслушайте меня, мэм!
        Шарлотта коснулась плеча Джема, что-то прошептала ему на ухо и кивнула Софи:
        — Ладно, пойдем, поговорим в гостиной.
        Когда Шарлотта выходила вместе с Софи, Тесса с удивлением заметила, что горничная куда выше своей хозяйки. В ее присутствии все забывали, насколько она хрупкая и миниатюрная. А Софи была такая же высокая, как Тесса, и стройная, как ива. Тесса вспомнила ее в объятиях Гидеона Лайтвуда и встревожилась.
        Когда дверь закрылась, Джем облокотился на спинку кровати и склонился к Тессе. Он внимательно посмотрел на нее со смутной улыбкой на лице, руки безвольно висят, на костяшках пальцев и под ногтями — запекшаяся кровь.
        — Тесса, моя Тесса!  — ласково проговорил он, и она вспомнила нежный голос его скрипки.  — Я знаю, ты не слышишь меня. Брат Енох говорит, рана твоя неопасна. Не могу сказать, будто слова его звучат убедительно. Когда Уилл говорит, что мы не очень заблудились, это значит, мы еще долго будем бродить по совершенно незнакомым улицам…
        А потом он перешел на шепот, и девушка не знала, не снится ли ей это. Хотя так хотелось верить, что все было на самом деле.
        — Я никогда не боялся,  — продолжил он.  — Ну, в смысле, потеряться. Если знаешь, что у тебя на душе, то невозможно потеряться по-настоящему. Но я не смогу жить дальше, не зная, что на душе у тебя.  — Он в изнеможении прикрыл глаза, и она увидела, какие тонкие у него веки, тонкие, как пергамент. Он выглядел совершенно измотанным.  — Wo ai ni, Тесса. Wo bu xiang shi qu ni.
        Ни слова не зная по-китайски, она поняла все: Я люблю тебя. И не хочу тебя потерять.
        «Я тоже не хочу тебя терять», — попыталась сказать она, но слова так и не слетели с губ. Слабость накрыла ее темной волной, и наступила тишина.

* * *

        Снова темнота.
        В камере было очень темно, и Тесса буквально осязала бесконечное одиночество и страх. Джессамина лежала на узкой койке, длинные белокурые волосы бессильно свисали вниз. Тесса одновременно парила над ней и ощущала себя внутри ее головы. Там царило безграничное чувство утраты. Она каким-то образом узнала, что Нат мертв. Раньше, когда Тесса пыталась проникнуть в ее сознание, она никак не могла преодолеть сопротивление девушки, но теперь там была лишь глубокая печаль, расплывавшаяся, как капля чернил в стакане с водой.
        Карие глаза Джесси открыты и смотрят во тьму. «Я потеряла все.  — Слова прозвенели в голове Тессы, как звонкий колокольчик.  — Я предала Сумеречных охотников ради Ната! Теперь он мертв, Мортмэйн хочет убить меня, а Шарлотта презирает. Я поставила на кон все и проиграла!»
        Тесса увидела, как Джессамина сняла с шеи тонкую цепочку с кольцом. В нем сиял маленький бриллиант. Зажав его в руке, она принялась писать на стене.
        ДГ. Джессамина Грей.
        Наверно, она хотела написать что-то еще, но Тесса так никогда и не узнала что именно. Джессамина нажала чуть сильнее, и камешек брызнул крошками, разлетевшись в пыль. Рука чиркнула по стене, сбивая костяшки в кровь.
        Тесса сразу поняла, о чем Джессамина подумала: даже бриллиант оказался подделкой. Девушка всхлипнула, бросилась на кровать и зарылась лицом в грубое одеяло.

* * *

        Когда Тесса очнулась снова, было темно. В высокие окна лазарета струился звездный свет, на столике возле кровати горел колдовской светильник. Рядом стояла чашка горячего травяного настоя и блюдце с печеньем. Она попыталась сесть, потянулась к чашке и замерла.
        На соседней кровати сидел Уилл в просторной рубашке, брюках и халате. В призрачном свете звезд кожа его казалась очень бледной, но глаза оставались ярко-синими.
        — Уилл, а почему ты не спишь?
        Неужели он сидел у ее постели? Это не похоже на Уилла, такого не может быть.
        — Принес попить,  — немного натянуто ответил он.  — Кажется, тебе снился кошмар.
        — Неужели? Не помню, что мне снилось.  — Она натянула одеяло до подбородка, хотя ночная рубашка была более чем целомудренной.  — Кажется, я пыталась спастись во сне, думала, что настоящая жизнь — это кошмар, и только во сне я найду покой.
        Уилл взял кружку и присел рядом с Тессой:
        — Вот, попей.
        Она послушно взяла кружку. Отвар оказался горьковатым, с привкусом лимонной цедры.
        — Что это?
        — Успокоительное, пей.
        Она удивленно посмотрела на него, чувствуя во рту лимонную свежесть. Все вокруг было как в тумане, наверно, Уилл ей просто снился.
        — Как твои раны? Тебе больно?
        Он покачал головой:
        — После того, как извлекли осколки, они смогли использовать иратци. Раны еще не совсем зажили, но скоро они затянутся. Назавтра станут шрамами.
        — Везет же некоторым.  — Она отпила еще немного настоя, и голова закружилась. Тесса коснулась своей повязки: — Моя рана будет долго заживать.
        — Зато теперь ты похожа на пирата!
        Она натянуто рассмеялась. Уилл сидел так близко, что она чувствовала жар его тела.
        — Тебя лихорадит?
        — Иратци всегда повышает температуру — это ускоряет выздоровление.
        — Понятно,  — ответила она.
        Уилл склонился к девушке, и по телу ее пробежала дрожь, казалось, каждый нерв вибрировал. Но не было сил отодвинуться.
        — Мне жаль, что так вышло с твоим братом,  — тихо сказал он, и девушка снова вздрогнула, когда горячее дыхание коснулось ее волос.
        — Да неужели!  — горько прошептала она.  — Знаю, ты думаешь, что он получил сполна. Может, и так…
        — Моя сестра тоже умерла, и я ничего не мог поделать! И мне действительно жаль, что твой брат погиб.
        Она взглянула на него. Снова это лицо — идеально очерченные скулы, губы, синие глаза, и в каждой черточке — тревога. Тревога за нее. Тессе стало жарко и душно, в ушах зазвенело — она снова уплывала в небытие.
        — Уилл,  — прошептала она,  — Уилл, я как-то странно себя чувствую…
        Уилл забрал у нее кружку и потянулся, чтобы поставить ее на столик с другой стороны кровати, слегка задев ее плечом:
        — Позвать Шарлотту?
        Она покачала головой, понимая, что все это сон. Ей снова казалось, что она парит над своим телом и одновременно находится в нем же, как тогда, когда ей снилась Джессамина. Значит, можно не стесняться. Уилл озабоченно склонился над ней, и Тесса прижалась к нему, положила голову ему на плечо и прикрыла веки. Он чуть не подпрыгнул от неожиданности.
        — Тебе больно?  — прошептала она, вспомнив про его израненную спину.
        — Ничуть!  — пылко воскликнул он.
        Уилл обнял ее и прижал к себе, она устроилась поудобнее и коснулась лицом его шеи, почувствовав биение пульса. Она вдохнула его запах — от него пахло кровью и потом, мылом и волшебством. Там, на балконе, все было совсем иначе — кровь вскипала в их жилах от пробуждающегося желания. А теперь он бережно держал ее в объятиях, прижавшись щекой к ее волосам. Юношу била дрожь, грудь судорожно вздымалась и опадала, он нежно приподнял девушку лицо за подбородок и…
        — Уилл, все в порядке,  — сказала Тесса.  — Делай что хочешь, все равно это лишь сон.
        — Тесса?  — встревожился Уилл и сжал ее крепче.
        Ей было тепло и уютно, голова кружилась все сильнее. Если бы Уилл был таким всегда, а не только во снах. Кровать раскачивалась, как палуба корабля, дрейфующего в открытом море. Она закрыла глаза и провалилась во тьму.

* * *

        Ночь выдалась холодная, густой туман казался желтовато-зеленым в неверном свете газовых фонарей, а Уилл спешил по Кингс-роуд. Магнус дал ему свой новый адрес, и теперь Уиллу нужно было дойти до Чейн-уолк, что рядом с набережной Челси. Он вдохнул всей грудью знакомый запах реки — пахло илом и водой, грязью и гнилью.
        Сердце едва не выпрыгнуло у него из груди, когда Уилл увидел аккуратно сложенную записку Магнуса на подносе, стоявшем на прикроватном столике. Никаких подробностей, только адрес, выведенный витиеватым почерком чародея: Чейн-уолк, 16. Уилл хорошо знал эту улицу и весь район у реки. Челси был излюбленным местом художников и литераторов, и окна пабов, мимо которых шагал юноша, гостеприимно и весело сияли огнями.
        Свернув за угол, Уилл запахнул пальто. Теперь он шел в южном направлении. Спина и ноги все еще болели от ран, невзирая на иратци. Тело немилосердно ныло, будто его искусал рой пчел. И все же он почти не обращал на это внимания, пытаясь угадать, с чем ждет его Магнус. Ведь не вызвал бы он его просто так! А тело все еще помнило объятия Тессы и ее запах. Странное дело, но ярче всего ему запомнился не вкус поцелуев на балконе в ночь карнавала, а то, как нежно прильнула к нему Тесса сегодня, как доверчиво положила голову на плечо, как ее дыхание касалось его шеи — она полностью доверяла ему!.. Он отдал бы все что угодно, лишь бы лежать рядом на узкой койке в лазарете и обнимать ее спящую. Оторваться от нее было равносильно тому, чтобы сорвать с себя кожу, но что он мог поделать?
        То же, что и всегда. Забыть про свои желания.
        Но сегодня ночью… может быть, уже завтра…
        Он оборвал себя прежде, чем мысль приняла конкретную форму. Лучше пока не думать об этом, не надеяться, чтобы не разочароваться. Уилл огляделся по сторонам. Он шел по Чейн-уолк и разглядывал фасады прекрасных особняков в георгианском стиле. У дома под номером шестнадцать он остановился и увидел высокую кованую ограду и большой эркер. Вычурные ворота оказались не заперты, он вошел и позвонил в колокольчик на двери.
        К немалому удивлению Уилла, дверь открыл не привратник, а сам Вулси Скотт в темно-зеленом парчовом шлафроке, черных брюках и с голой грудью. Белокурые локоны рассыпались по плечам, в глазу блестел монокль в золотой оправе, в левой руке он держал трубку. Вдоволь налюбовавшись на Уилла, он выпустил облако сладковатого дыма, от которого у юноши запершило в горле.
        — Наконец осознал, что жить без меня не можешь, и пришел излить душу?  — насмешливо изрек Вулси Скотт.  — До чего же люблю я эти полуночные признания!  — Он вальяжно облокотился о дверной косяк и томно махнул унизанной кольцами рукой: — Проходи давай, не стесняйся.
        Уилл просто онемел. Надо признаться, редко кому удавалось смутить его.
        — Ах, Вулси, оставь его в покое!  — раздался знакомый голос. По коридору уже спешил Магнус, торопливо застегивая манжеты и приглаживая растрепанные волосы.  — Я же говорил тебе, что Уилл скоро придет.
        Уилл перевел взгляд с Магнуса на Вулси. Магнус был босиком, оборотень тоже. На шее у Вулси висела блестящая золотая цепь с кулоном, на котором было выгравировано «Beati Bellicosi» (или «Блаженны воины»). Под надписью — отпечаток волчьей лапы. Скотт заметил, что Уилл разглядывает кулон, и ухмыльнулся:
        — Нравится?
        — Вулси!  — укоризненно воскликнул Магнус.
        — Надеюсь, ты прислал мне записку по делу, а не просто так? Ну, в смысле, по моему делу — демон, клык… помнишь?
        — Разумеется,  — кивнул Магнус.  — Исключительно по делу, можешь не сомневаться. Вулси был столь любезен, что разрешил мне пожить у него, пока я не придумаю, куда податься дальше.
        — Я за Рим,  — вставил Вулси,  — обожаю Рим!
        — Дивно, почему бы и нет, но сначала мне понадобится комната. Желательно пустая.
        Скотт вынул монокль и уставился на Магнуса.
        — И чем вы двое намерены там заниматься?  — игривым тоном осведомился он.
        — Вызовем демона Марбаса,  — ослепительно оскалился Магнус.
        Скотт поперхнулся дымом:
        — М-да… и это значит — приятно скоротать вечер?
        — Вулси.  — Магнус нетерпеливо провел руками по густым черным волосам.  — Не вынуждай напоминать, что ты мой должник. Гамбург, тысяча восемьсот шестьдесят третий год. Вспоминаешь?
        — Ладно, ладно,  — всплеснул руками Вулси.  — Идите в комнату моего брата. С тех пор как он умер, она пустует. Не скучайте! А я побуду в гостиной с рюмкой хереса и лубочными картинками крайне непристойного содержания — мне привезли их прямо из Румынии.
        Он повернулся и зашлепал босыми ногами по коридору прочь. Магнус жестом пригласил Уилла войти, и он шагнул в тепло, оставив холодную ночь за дверями. Поскольку привратника не было, он сам снял короткое пальто из синей шерсти и перебросил через руку. Магнус пытливо разглядывал юношу:
        — Вижу, ты не терял времени даром, Уилл. Я ждал тебя не раньше завтрашнего дня.
        — Ведь знаешь, насколько это важно для меня. Как ты мог подумать, что я буду мешкать?
        — Ты готов к неудаче?  — Магнус внимательно посмотрел ему в глаза.  — Вдруг это не тот демон? Или мы не сможем вызвать его?
        Уилл надолго замер, не в силах ничего ответить. Возле двери висело зеркало, и он с ужасом увидел в нем свое искаженное лицо — на нем были написаны самые сокровенные желания, которые он уже не мог держать в себе.
        — Нет, к провалу я совсем не готов.
        — Ах, Уилл… — покачал головой Магнус и вздохнул.  — Что ж, тогда за мной.
        С кошачьей грацией он развернулся и пошел по коридору, потом поднялся по деревянным ступеням. Уилл двинулся следом за ним по темной лестнице, покрытой толстым персидским ковром, приглушающим звуки шагов. В стенах он заметил ниши, в которых стояли гладкие мраморные статуи в неприличных позах. Уилл поспешно отвернулся, потом взглянул снова. Магнус шел не оборачиваясь, а Уилл даже не представлял, как двое могут принять такую позу, да еще при этом выглядеть высокохудожественно…
        Они поднялись на второй этаж, и Магнус зашлепал по коридору, открывая каждую дверь и заглядывая внутрь, что-то бормоча себе под нос. Наконец он нашел нужную комнату, распахнул дверь настежь и жестом пригласил Уилла войти.
        В спальне покойного брата Вулси было холодно, темно и пахло пылью. Уилл машинально достал колдовской камень, но Магнус покачал головой и прищелкнул пальцами, на которых вспыхнули синие искры. В камине заревел огонь, стало светло. Мебель здесь все-таки была, аккуратно завешенная белыми чехлами: кровать, шкаф и комод с зеркалом. Магнус прошел, закатывая манжеты и размахивая руками, в центр комнаты, и мебель медленно расползлась по углам, только кровать встала на дыбы и прислонилась к стене.
        Уилл присвистнул, Магнус довольно ухмыльнулся.
        — Легко тебя удивить,  — сказал он, переводя дух.
        Потом чародей встал на колени и небрежно начертил пентаграмму прямо на полу. В каждом углу оккультного символа он нарисовал по руне. Таких рун Уилл никогда не встречал в Серой книге. Магнус воздел руки над звездой и начал читать заклинание; на запястьях открылись раны, и в центр пентаграммы брызнула кровь. Уилл вздрогнул и подался вперед, увидев, как капли крови коснулись пола и вспыхнули призрачным синим светом. Магнус отступил, продолжая монотонно бубнить, достал из кармана зуб демона и бросил его в бушующее пламя в центре звезды.
        Сначала ничего не изменилось, потом в круге возникла темная тень. Магнус умолк и прищурился, внимательно вглядываясь в центр пентаграммы; раны на запястьях медленно затягивались. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь треском дров в камине и тяжелым дыханием Уилла. Тень заметно выросла, уплотнилась и, наконец, обрела вполне твердую и узнаваемую форму.
        Это был синий демон с того бала, впрочем, уже не в вечернем наряде. Тело покрыто чешуей, длинный желтоватый хвост с шипом на конце беспокойно мечется из стороны в сторону. Демон перевел взгляд с Магнуса на Уилла и сощурил алые глазки.
        — Кто вызывает демона Марбаса? — гулко спросил он, будто из глубокого колодца.
        Уилл шагнул вперед:
        — Помнишь меня?
        — О, да, я тебя помню, — прорычал демон.  — Ты гонялся за мной по всему парку загородного дома Лайтвуда. Ты выбил мне зуб! — Он открыл рот и продемонстрировал дыру. — А я вкусил твоей крови. Когда я вырвусь из пентаграммы, я снова попробую ее, нефилим!
        — Я не о том,  — упрямо продолжил Уилл.  — Спрашиваю еще раз: помнишь ли ты меня?
        Демон промолчал. В его непроницаемых глазах плясали языки пламени.
        — Пять лет назад. Шкатулка. Я открыл ее, и появился ты. Это было в библиотеке моего отца. Ты напал, но моя сестра прогнала тебя клинком серафима. Теперь ты вспомнил меня?
        Стояла звенящая тишина. Магнус не сводил своих кошачьих глаз с демона. Наверно, в них была скрытая угроза, сути которой Уилл так и не понял.
        — Говори правду,  — приказал Магнус.  — Или для тебя это плохо кончится, Марбас.
        — Ах да, вот теперь припоминаю,  — неохотно признал демон.  — Ты тот мальчишка. Сын Эдмунда Херондэйла.
        Уилл шумно вздохнул. Голова закружилась, он едва не упал в обморок. Сжав кулаки, юноша впился ногтями в ладони, надеясь, что боль поможет ему прийти в себя.
        — Так ты все помнишь!
        — Двадцать лет просидел я в той штуке, — проворчал Марбас,  — еще бы мне не помнить, как я вырвался на свободу! Только представь себе, безмозглый смертный, годы во тьме, без движения, а потом внезапно вспыхивает свет и — свобода! А под твоим взглядом корчится лицо человечишки, заточившего тебя…
        — Но ведь не я лишил тебя свободы…
        — Не ты, а твой отец. Для меня вы все на одно лицо. — Демон ухмыльнулся.  — Помню твою сестру, храбрая девчонка. Бросилась на меня с клинком, едва удерживая его в руках.
        — Этого вполне хватило, чтобы прогнать тебя. И тогда ты проклял нас, то есть меня. Помнишь?
        Демон хихикнул:
        — «Все, кто любит тебя, умрут. Их убьет любовь к тебе. Кто-то сразу, кто-то чуть позже, но каждый, кто посмотрит на тебя с любовью, умрет, если только ты не покинешь их навсегда. А начну я с нее».
        Уилл задохнулся, воздух жег легкие, как огонь:
        — Да.
        — И ты вызвал меня, чтобы предаться воспоминаниям славного прошлого? — прищурился демон.
        — Я вызвал тебя, синекожий недоносок, дабы ты снял с меня проклятие! Моя сестра, Элла, умерла той же ночью. Я ушел из дому, чтобы остальные не пострадали. Прошло пять лет. Хватит. Хватит, ты слышишь!
        — Даже не пытайся разжалобить меня, смертный! Двадцать лет я просидел в той коробке. Может, и тебе стоит помучиться столько же. Или пару сотен лет…
        Уилл вздрогнул всем телом и чуть было не бросился на пентаграмму. И тут Магнус задумчиво произнес:
        — Видишь ли, Марбас, у тебя концы с концами не вяжутся.
        — Это почему же?  — сверкнул глазами демон.
        — Выпущенный из Шкатулки демон, как правило, очень слаб, ведь в заточении он голодает. А тут тебе удалось наложить на Уилла такое сильное проклятие…
        Демон что-то прошипел на незнакомом языке — Уилл точно не знал, то ли это был хтонический, то ли пургати.
        Магнус сощурился:
        — Но ведь она умерла! Марбас сказал, что она умрет, и все сбылось. Той же ночью.  — И он пристально смотрел на демона. Между ними шла безмолвная битва, которая была за пределами понимания юноши.
        Наконец Магнус медленно произнес:
        — Неужели ты решил ослушаться меня, Марбас? Хочешь разгневать моего отца?
        Марбас грязно выругался, потом признал:
        — Полукровка прав. Никакого проклятия не было. Твоя сестра умерла, потому что я ужалил ее. — Демон взмахнул хвостом, и Уилл вспомнил, как он сбил Эллу с ног и клинок выпал у нее из рук. — Не было на тебе никакого проклятия, Уилл Херондэйл. По крайней мере, я тебя не проклинал.
        — Нет,  — тихо сказал Уилл.  — Нет, я не верю.  — Он почувствовал, как в голове вертится огромный смерч; он услышал, как Джем говорит, что стена скоро рухнет, и он увидел высокую стену, за которой скрывался столько лет, осыпающейся грудой песка. Он свободен и один-одинешенек, стоит на ледяном ветру, сдирающем плоть с костей.  — Нет!  — Голос едва не сорвался на крик.  — Магнус…
        — Марбас, ты не лжешь? Отвечай!  — рявкнул Магнус.  — Поклянись именем Ваала, что говоришь правду!
        — Да клянусь, клянусь, — сказал Марбас, закатив алые глаза.  — К чему мне лгать?
        Уилл рухнул на колени, обхватив живот руками, будто боялся, что кишки вывалятся на пол. Пять лет. Пять потерянных лет. Он вспомнил, как родители плакали и звали его у входа в Институт. Как он велел Шарлотте прогнать их прочь. Они так и не узнали почему. В один день они потеряли дочь и сына, так и не узнав почему. И все остальные — Генри и Шарлотта, Джем и Тесса… что же он натворил!.. «Джем — мой самый большой грех».
        — Уилл прав,  — заметил Магнус.  — Марбас, ты — синекожий недоносок. Демон, гори! Демон, умри!
        Краем глаза Уилл увидел, как красное пламя взметнулось до потолка. Марбас завизжал, и тут же визг оборвался. Комнату заполнила вонь сгоревшего демона. Уилл скрючился на полу, судорожно дыша: «О, боже-боже-боже!..»
        Магнус ласково тронул его за плечо и сказал:
        — Уилл… — В голосе не было ни тени веселья, лишь безграничная доброта.  — Уилл, мне правда очень жаль.
        — Что я натворил,  — прошептал Уилл. Он никак не мог вдохнуть всей грудью.  — Я лгал, отталкивал людей, бросил свою семью, наговорил Тессе ужасных слов… такого не прощают никому. И все напрасно! Каким наивным идиотом я был, как я мог купиться на эту ложь!..
        — Тебе было всего двенадцать. Сестра умерла. Марбас был коварной тварью, ему случалось обманывать могущественных колдунов, что там говорить о ребенке, который даже не догадывался о существовании Мира Теней.
        — Жизнь моя кончена, все пропало… — Уилл уставился на свои безвольные руки.
        — Тебе всего семнадцать,  — заметил Магнус.  — Твоя жизнь не может окончиться, едва начавшись. Неужели ты так ничего и не понял, Уилл? Последние пять лет ты из кожи вон лез, чтобы убедить себя, что тебя никто не любит, иначе они были бы давно мертвы. Живы — значит, им наплевать на тебя. Но ты ошибся. Шарлотта, Генри, Джем, даже твои родители…
        Уилл наконец смог вздохнуть всей грудью, потом выдохнул. Смерч в голове медленно рассеивался.
        — И Тесса.
        Магнус едва уловимо усмехнулся. Оказывается, чародей сидел рядом с Уиллом на полу. «Я в гостях у оборотня, а колдун утешает меня в паре футов от горстки пепла, оставшегося от мертвого демона. Да такое в кошмарном сне не привидится!»
        — Ну, не знаю, что там думает Тесса. Она крайне независимая юная леди, если ты еще не заметил. Но теперь у тебя есть все шансы завоевать ее сердце, не так ли?  — Магнус снова похлопал его по плечу, потом поднялся, нависнув над Уиллом.  — В утешение могу сказать одно: судя по тому, что я наблюдал вчера на балконе, ты ей нравишься.

* * *

        Магнус смотрел Уиллу вслед. Он дошел до ворот, взялся за щеколду, помедлил, словно стоя на пороге перед дальней и трудной дорогой. Из-за туч вышла луна и осветила густые черные волосы и бледные руки юноши.
        — Весьма любопытно,  — заметил Вулси, возникая в дверном проеме. В мягком приглушенном свете его белокурые локоны казались золотыми. Вид у него был заспанный.  — Не знай я тебя столько лет, мог бы предположить, что ты любишь этого мальчишку.
        — Ты о чем, Вулси?  — рассеянно спросил Магнус, не сводя глаз с Уилла и залитой лунным светом Темзы позади него.
        — Он — нефилим,  — пояснил Вулси.  — А тебя они никогда особо не заботили. Сколько он заплатил тебе за вызов Марбаса?
        — Нисколько,  — ответил Магнус. Он больше не видел ни реки, ни Уилла — лишь тени прошлого, глаза, губы, лица, беспорядочно всплывавшие в памяти. Имен своих любимых он уже не помнил.  — Он оказал мне одну услугу. Хотя сам и не догадывается об этом.
        — Прелестный мальчик. Для человека, разумеется.
        — И такой изломанный,  — добавил Магнус.  — Как красивая ваза, разбитая вдребезги. Потребуется немало везения и искусные руки, чтобы собрать все кусочки воедино.
        — Или же магия.
        — Я сделал все, что мог,  — тихо сказал Магнус, глядя как Уилл поднял щеколду и распахнул ворота, а потом шагнул на улицу.
        — Не очень-то у него счастливый вид,  — заметил Вулси.  — Несмотря на все твои усилия…
        — У мальчика шок. Он верил в одну чушь целых пять лет, а теперь узнал, что смотрел на жизнь сквозь испорченный механизм и все его благородные жертвы во имя этой ложной идеи были напрасны. Он лишь причинил боль тем, кого любил.
        — Боже правый! Уверен, что ты действительно помог ему?
        Уилл захлопнул ворота.
        — Вполне уверен,  — убежденно сказал Магнус.  — Жить лучше в реальном мире, а не в мире грез. А эта греза, эта ложь обрекла бы его на вечное одиночество. Пять лет он не жил, а существовал. Зато теперь перед ним открыты все двери. Такой красавчик добьется…
        Вулси хихикнул.
        — Впрочем, он уже отдал свое сердце,  — добавил Магнус.  — Возможно, это и к лучшему. Все, что ему нужно,  — это любить и быть любимым. У него непростая судьба. Надеюсь только, что она это понимает.
        Даже издалека Магнус увидел, как Уилл глубоко вздохнул и зашагал по улице. И, если только Магнусу не померещилось, не просто зашагал, а помчался вприпрыжку.
        — Тебе не спасти каждого птенчика, выпавшего из гнезда.  — Вулси облокотился о стену и скрестил руки на груди.  — Даже если выбирать только самых смазливых.
        — Одного вполне хватит,  — ответил Магнус, глядя, как Уилл исчезает за углом, и захлопнул входную дверь.

        Глава 18
        Пока смерть не разлучит

        Всю жизнь любви науку постигал,
        И вот сегодня звездный час настал!
        Открою сердце: в рай иль в ад?
        Откажет? Что ж, я тоже рад.

Роберт Браунинг,
«Пути любви»

        — Мисс, проснитесь!  — Тесса медленно подняла веки, почувствовав, как Софи трясет ее за плечо.
        В окна лился солнечный свет. Софи глядела на нее сияющими глазами и улыбалась.
        — Миссис Бранвелл велела отвести вас в вашу комнату. Не вечно же вам лежать тут!
        — Брр… ни за что на свете!  — Тесса села, потом прикрыла веки, борясь с головокружением.  — Боюсь, без твоей помощи мне не обойтись. Что-то мне нездоровится.
        — Я помогу вам, мисс.
        Софи быстро извлекла Тессу из кровати. Несмотря на стройность, она оказалась довольно сильной. Неудивительно, ведь горничной приходится таскать тяжелые корзины с бельем, да еще уголь для каминов. Коснувшись холодного пола босой ногой, Тесса поморщилась и посмотрела на кровать Уилла.
        Кровать была пуста.
        — Уилл уже поправился?  — спросила она, обуваясь при помощи Софи.  — Вчера я проснулась и видела, как они вынимали куски металла из его спины. Столько крови потерял!
        — Ну, а ему хоть бы хны!  — фыркнула Софи.  — Не успели они начертить иратци, как он был таков! Исчез в ночи, не моргнув глазом!
        — Да неужели? Могу поклясться, что видела его вчера ночью…
        Они шли по коридору, Софи мягко придерживала Тессу за плечи. В голове у нее замелькали обрывки образов. Уилл в лунном свете, она твердит ему, что им все снится… Впрочем, это и был сон.
        — Наверно, вам все приснилось, мисс.
        Они дошли до комнаты Тессы, и Софи попыталась повернуть дверную ручку, не отпуская девушку от себя.
        — Не бойся, Софи. Я не упаду.
        Софи попыталась возразить, но Тесса ее уговорила. Горничная наконец открыла дверь, отвела Тессу к креслу и занялась камином. На прикроватном столике нашлись тарелка с сэндвичами и горячий чайник, и Тесса с удовольствием принялась за еду. Голова уже не кружилась, но сил не было ни на что. Впрочем, усталость ее не физическая, а скорее душевная. Тесса вспомнила лимонную горечь отвара, что принес Уилл, его объятия… нет, это был лишь сон. Интересно, все остальное ей тоже приснилось — Джем, шепчущий слова любви, Джессамина, рыдающая в Безмолвном городе?..
        — Мне очень жаль, что ваш брат погиб, мисс,  — сказала Софи, сидя на корточках перед камином. На щеках плясали отблески огня, издалека шрама видно не было.
        — Не надо, Софи. Я знаю, что он сам во всем виноват. Ведь Агата и Томас…
        — Но он ваш брат!  — твердо возразила Софи.  — Кровь скорбит о крови.
        Она потянулась и поворошила угли. В ее голосе было столько доброты, завитки волос на затылке казались такими нежными и беззащитными, что Тесса не выдержала и сказала:
        — Софи, я видела тебя с Гидеоном той ночью.
        — О чем это вы, мисс?  — Софи мгновенно насторожилась, но не обернулась.
        — Я зашла за своим механическим ангелом. На удачу. И увидела тебя с Гидеоном в коридоре.  — Тесса нервно сглотнула.  — Он… он держал тебя за руку. И вовсе не как друг.
        Повисла неловкая пауза, Софи не отрываясь смотрела в огонь.
        — Вы сообщите об этом миссис Бранвелл?  — наконец спросила она.
        — Что?  — опешила Тесса.  — Ну что ты, Софи, конечно нет! Я… я просто хотела предупредить тебя.
        — Предупредить? О чем же?  — сухо спросила она.
        — Эти Лайтвуды… — Тесса снова нервно сглотнула.  — Нехорошие они люди. Когда я была у них дома — с Уиллом,  — я видела такое!..
        — Да это один мистер Лайтвуд такой, сыновья на него не похожи!  — Софи так горячо возразила ей, что Тесса вздрогнула.  — Они совсем другие!
        — Да неужели?
        — Думаете, я такая наивная дурочка, что позволю какому-то там дворянину посмеяться надо мной после всего, что я пережила? Миссис Бранвелл мне давно все объяснила! А Гидеон — порядочный юноша!..
        — Все дело в воспитании, Софи! Неужели он возьмет да пойдет к Бенедикту Лайтвуду и скажет, что хочет жениться на мирянке, вдобавок, горничной? Ты только представь!
        — Ничего-то вы не знаете!  — воскликнула Софи с перекошенным лицом.  — Даже не догадываетесь, на что он готов ради нас…
        — Ты про наши занятия?  — скептически заметила Тесса.  — Софи, в самом деле…
        Но Софи вскочила, не дослушав, подхватила юбки и выбежала, громко хлопнув дверью.

* * *

        Шарлотта сидела за столом, подперев голову рукой. Глубоко вздохнув, она скомкала четырнадцатый по счету лист бумаги и бросила его в камин. Вспыхнул огонь, бумага почернела и рассыпалась пеплом.
        Она взяла перо, макнула в чернильницу и начала заново:


        Я, Шарлотта Мэри Бранвелл, дочь нефилима, настоящим уведомляю вас, что подаю в отставку и отказываясь от поста директора лондонского Института от своего имени и от имени моего мужа, Генри Джослина Бранвелла…

        — Шарлотта!
        Рука дрогнула и забрызгала страницу чернилами, испортив все заявление. Шарлотта подняла голову и наконец заметила Генри, маячившего над столом с выражением тревоги на худом веснушчатом лице. Она отложила перо. Как всегда, присутствие мужа заставило ее задуматься, как она выглядит. И она увидела себя со стороны — собранные в узел волосы растрепались, платье старое, на рукаве чернильное пятно, глаза опухли и покраснели от слез.
        — В чем дело, Генри?
        — Ну, просто… Я просто хотел… Дорогая, что ты пишешь?  — Он обошел вокруг стола и заглянул ей за плечо. Потом схватил лист бумаги и даже сквозь чернильные брызги разобрал достаточно, чтобы уловить суть.  — Шарлотта! Как ты можешь отказаться от Института?
        — Лучше уйти добровольно, чем ждать, пока Консул Вайланд вышвырнет меня отсюда,  — тихо ответила Шарлотта.
        — А как же я?  — обиженно спросил Генри.  — Меня ты совсем не принимаешь в расчет? Я тоже имею право голоса.
        — Ведь ты никогда не интересовался делами Института. Разве что-то изменилось?
        Генри отшатнулся, как от пощечины, и Шарлотта едва сдержалась, чтобы не вскочить и не обнять его, целуя в веснушчатую щеку. Она вдруг вспомнила, как влюбилась в него: он был тогда похож на очаровательного щенка с огромными карими глазами. Несуразно большие ладони, страстный взгляд умных и внимательных глаз — она всегда знала, что он ничуть не уступал ей в интеллекте, даже когда все остальные смеялись над его чудачествами. Ей казалось, что она будет счастлива с ним рядом, любит он ее или нет. Но теперь она уже не была так уверена.
        — Шарлотта, ты сердишься на меня, я теперь все знаю.
        Она удивленно вскинула голову. Неужели он настолько проницателен? Она думала, что, кроме брата Еноха, никто и не догадывается. Она даже не представляла, как он отреагирует, когда узнает.
        — Неужели?
        — Ты сердишься на меня оттого, что тебе пришлось самой принимать Вулси Скотта.
        — Генри,  — облегченно вздохнула она,  — это совсем не…
        — Ведь я сразу не понял, как это важно для тебя. Иногда я слишком увлекаюсь своими задумками. Впрочем, ты и сама знаешь, Лотти.
        Шарлотта вспыхнула. Он так редко называл ее этим именем.
        — Но что я могу поделать! Я думал, ты единственная из всех понимаешь, что для меня это не просто увлечение, а нечто большее. Ведь я так хочу, чтобы мои изобретения изменили этот мир к лучшему, особенно для нефилимов. Ты пытаешься сделать то же самое на посту главы Института. И хотя я для тебя всегда буду на втором месте…
        — На втором месте?!  — Голос Шарлотты дрогнул.  — Ты будешь на втором месте для меня?
        — Я все понимаю, Лотти… — В глазах его светилась бесконечная нежность.  — Я все знал с самого начала, когда ты согласилась выйти за меня. Ведь чтобы управлять Институтом, тебе был нужен муж — никто не доверил бы такой пост незамужней женщине…
        — Генри!  — Шарлотта медленно встала, дрожа всем телом.  — Как ты можешь говорить такое?
        — Да ведь так оно и было, разве нет?  — ошеломленно пролепетал он.
        — Думаешь, я не знаю, почему ты женился на мне?  — вскричала Шарлотта.  — Думаешь, я не знаю, что твой отец задолжал моему отцу и он согласился простить долг, если ты женишься на мне? Он всегда хотел сына, которому он оставил бы Институт! А если не вышло с сыном, то почему бы не купить мужа для своей строптивой дочки, слишком невзрачной и упрямой, чтобы выйти замуж? Любой юноша из бедной семьи сгодился бы…
        — ШАРЛОТТА!  — Генри стал алым, как мак. Никогда она не видела его таким сердитым.  — ТЫ ВООБЩЕ О ЧЕМ?
        — Сам прекрасно знаешь,  — сказала она, прислонившись к столу.  — Ведь поэтому ты и женился на мне!
        — До сегодняшнего дня ты даже не обмолвилась ни о чем подобном!
        — А зачем? Вряд ли это для тебя новость.
        — Еще какая… — яростно сверкнул глазами Генри.  — Я ничего не знал о том, что мой отец задолжал твоему отцу. Я сам пошел к нему и попросил оказать мне честь, просил разрешения объясниться с тобой. О деньгах не было и речи!
        Шарлотта прикусила губу. За все годы брака она ни разу не обсуждала с Генри подробности их помолвки, это было ни к чему, ведь она и так все знала — зачем лишний раз выслушивать его сбивчивые заверения? Отец ей все объяснил, когда объявил о предложении Генри: «Он неплохой человек, куда лучше, чем его отец. Шарлотта, тебе нужен хоть какой-нибудь муж, чтобы ты смогла управлять Институтом. Я простил его отцу все долги, так что теперь мы в расчете».
        Разумеется, он никогда не говорил прямо, что Генри именно поэтому решил жениться на ней, но ведь все и так ясно…
        — И вовсе ты не невзрачная!  — воскликнул Генри, хотя лицо его все еще горело.  — Ты красивая. И я просил твоей руки не из чувства долга перед семьей, я действительно любил тебя. Я всегда буду тебя любить. Ведь я твой муж!
        — Я думала, что тебя заставили,  — прошептала она.
        — Знаю, что некоторые называют меня чудаком, странным и даже сумасшедшим. Мне все равно! Но вот чтобы ты считала меня таким безвольным и… Да ты вообще меня любишь хоть немного?
        — Конечно же я тебя люблю!  — вскричала Шарлотта.  — Само собой!
        — Да неужели? Думаешь, я не слышу, о чем все шепчутся? Они считают меня пустым местом, каким-то недоумком. Сколько раз Бенедикт Лайтвуд говорил, мол, ты вышла за меня лишь затем, чтобы создать видимость, что Институтом управляет не женщина…
        Теперь уже Шарлотта разозлилась:
        — И ты утверждаешь, что это я считаю тебя безвольным! Генри, никогда и ни за что я не вышла бы за тебя по расчету! Да я скорее отказалась бы от Института, чем…
        Генри уставился на нее, в глазах немой вопрос. Рыжие волосы взъерошены — он столько раз нервно проводил по ним пятерней, что едва не лишился их вовсе.
        — Скорее отказалась бы от Института, чем от чего?..
        — Чем от тебя. Неужели ты сам не знаешь?
        А после она уже ничего не сказала, потому что Генри обнял и поцеловал ее. И она больше не считала себя невзрачной и забыла про растрепавшиеся волосы и пятнышко на рукаве — она забыла обо всем на свете, кроме Генри, которого любила всегда. Слезы брызнули у нее из глаз, он отстранился и удивленно погладил ее по мокрой щеке:
        — Лотти, неужели ты тоже любишь меня?
        — Конечно люблю! Генри, я не вышла бы за тебя только из-за должности! Я… я знала, что управлять Институтом будет невероятно трудно, что Анклав будет суров со мной, но знала и то, что ты всегда будешь рядом, и неважно, как трудно будет мне днем — ночью я всегда смогу обнять тебя и забыть про тяготы дня!  — Она легонько шлепнула его по плечу и воскликнула: — Генри, ведь мы столько лет женаты! Как думаешь, какие чувства я испытывала к тебе?
        Генри пожал узкими плечами и чмокнул ее в макушку.
        — Я думал, что нравлюсь тебе,  — хрипло пробормотал он.  — И может быть, когда-нибудь ты полюбишь меня.
        — А ведь и я думала о тебе так же!  — воскликнула она.  — Какие же мы с тобой идиоты!
        — Ну, про себя-то я всегда догадывался,  — улыбнулся он.  — Но вот от тебя, Шарлотта, я такого не ожидал!
        Она закашлялась, пряча смешок.
        — Ах, Генри!  — Она сжала его руку.  — Я должна тебе кое-что сказать, это очень важно…
        Дверь в гостиную распахнулась настежь. На пороге стоял Уилл. Генри и Шарлотта отодвинулись друг от друга и уставились на него. Усталый и бледный, под глазами темные круги, но лицо сияло — Шарлотта никогда не видела его таким. Она ожидала, что Уилл скажет что-нибудь резкое или насмешливое, но он лишь расплылся в счастливой улыбке.
        — Генри, Шарлотта,  — раскланялся он.  — Вы случайно не видели Тессу?
        — Скорее всего, она у себя,  — удивленно ответила Шарлотта.  — Уилл, что-нибудь случилось? Разве тебе не следует быть в постели? Ведь ты был серьезно ранен…
        Уилл только махнул рукой:
        — Твои превосходные иратци сработали на славу! Отдых мне не нужен. Я только хотел переговорить с Тессой и спросить у тебя…
        Он осекся, увидев письмо на столе Шарлотты. Торопливо подлетев к столу, Уилл схватил листок и прочел его. Он был обескуражен, как и Генри.
        — Шарлотта, ведь ты не можешь бросить Институт!
        — Анклав подыщет тебе другое место,  — ответила Шарлотта.  — Либо можешь остаться здесь до восемнадцатилетия, хотя Лайтвуды…
        — Без тебя и без Генри я не хочу здесь жить! Как думаешь, чего ради мне оставаться? Привычная обстановка — вовсе не повод.  — Уилл потряс листком, и тот зашуршал.  — Я скучаю даже по Джессамине, ну, самую малость. А Лайтвуды уволят всех слуг и притащат с собой невесть кого. Шарлотта, ты не можешь этого допустить! Это наш дом — и Джема, и Софи.
        — Уилл, у тебя жар, что ли?  — воззрилась на него Шарлотта.
        — Шарлотта!  — Уилл бросил листок на стол и ударил по нему кулаком.  — Я запрещаю тебе, понимаешь? Все эти годы ты заботилась обо мне, как о родном сыне, а я ни разу не сказал тебе спасибо. И тебе тоже, Генри. Но я очень благодарен вам обоим и не позволю совершить такую ошибку!
        — Уилл, все кончено. Осталось три дня, чтобы найти Мортмэйна, и нам ни за что не успеть. Время на исходе.
        — К черту Мортмэйна!  — воскликнул Уилл.  — И в прямом и в переносном смысле. Двухнедельный срок нам дали по настоянию Бенедикта Лайтвуда, дабы устроить эту нелепую проверку. Как выяснилось, он работает на Мортмэйна, а значит, проверка была лишь поводом, чтобы завладеть Институтом. Если мы уведомим обо всем Анклав, то Институт останется нашим, а там и поиски Мортмэйна продолжим.
        — Но Джессамина сказала, что сдать Бенедикта значит сыграть на руку Мортмэйну…
        — Не можем мы просто сидеть и ждать,  — твердо сказал Уилл.  — По крайней мере, надо собраться и все обсудить.
        Шарлотта не знала, что и думать: Уилл был просто на себя не похож. Твердый, прямолинейный, энергичный. Генри тоже потрясенно молчал, а Уилл кивнул, словно принял его молчание за согласие.
        — Прекрасно. Пойду скажу Софи собрать остальных.  — И он выбежал из комнаты.
        Шарлотта уставилась на своего мужа, напрочь забыв, что такое важное она хотела ему сообщить.
        — Что это было?  — наконец сказала она.  — Неужели это наш Уилл?
        — А может, его похитили и заменили автоматом?..  — предположил тот, приподняв рыжеватую бровь.  — Вполне вероятно…
        Шарлотта только пожала плечами, не зная, что и думать.

* * *

        Тесса хмуро доела сэндвичи и допила чай, проклиная свою давнюю привычку совать нос куда не следует. Потом она оделась в синее платье, едва справившись без помощи Софи.
        «Взгляни на себя: всего несколько недель хорошей жизни, и без горничной тебе уже не обойтись. Ни одеться сама не можешь, ни удержаться от сплетен. Еще чуть-чуть, и придется нанять служанку, чтобы кормить тебя овсянкой с ложечки, не то умрешь от голода».
        Она состроила страшную рожицу перед зеркалом, потом уселась за туалетный столик и взяла в руки серебряную щетку. Но не успела она расчесать свои длинные каштановые волосы, как раздался стук в дверь. Наверно, это Софи, пришла просить прощения. Что же, тем лучше. Тесса бросила щетку и поспешила к двери.
        Как перед этим она ждала Джема, а увидела на пороге Софи, так и теперь разочарованно вздохнула, обнаружив, что это не Софи, а Джем. На нем был костюм из серой шерсти, отчего волосы его казались совсем серебряными.
        — Джем!  — удивленно воскликнула она.  — Что-нибудь случилось?
        Серые глаза внимательно изучали ее лицо, длинные распущенные волосы.
        — Похоже, ты ждала кого-то.
        — Я ждала Софи,  — вздохнула Тесса и заправила прядь волос за ухо.  — Боюсь, я обидела ее. Все моя дурацкая привычка говорить не подумав!
        — А… — равнодушно сказал Джем, что было совершенно на него не похоже. Раньше он обязательно расспросил бы Тессу и либо успокоил бы, либо помог что-нибудь придумать, чтобы заслужить прощение Софи. Очень странно, ведь обычно он принимал живое участие во всем; сейчас он был бледен, как никогда, и встревоженно оглядывал комнату, будто хотел убедиться, что они одни.  — Ведь ты вполне поправилась, да? Видишь ли, я бы… я хочу поговорить с тобой наедине, Тесса.
        — Смотря о чем,  — рассмеялась она, но Джем даже не улыбнулся, и Тесса забеспокоилась: — Джем, что случилось? Уилл…
        — Уилл здесь ни при чем, он, как всегда, где-то бродит и, судя по всему, вполне здоров. Это про… ну, можно сказать, что это про меня.  — Он оглядел коридор и спросил: — Я зайду?
        Тесса представила, что сказала бы тетя Генриетта про девушку, которая приглашает к себе в комнату юношу, даже не родственника, да еще беседует с ним наедине. Впрочем, ведь и тетя была когда-то влюблена. Причем настолько влюблена, что позволила своему жениху… ну, все то, что привело к рождению младенца. Если бы тетя была жива, то ничего не посмела бы сказать. К тому же Сумеречным охотникам чужды такие условности.
        Она раскрыла дверь пошире и пригласила юношу внутрь.
        Джем вошел и плотно притворил дверь, шагнул к камину и облокотился о полку. Потом передумал, подошел к Тессе, стоявшей в середине комнаты, и посмотрел на нее:
        — Тесса.
        — Джем.  — Она попыталась передразнить его серьезный тон, но он даже не улыбнулся. Уже мягче она повторила: — Джем. Если это касается твоего здоровья, то есть болезни, то можешь рассказать мне все. Я постараюсь помочь, чем смогу.
        — Нет, болезнь здесь ни при чем,  — ответил он и глубоко вздохнул.  — Ты знаешь, что Мортмэйна мы так и не нашли. Возможно, через несколько дней Институт перейдет к Бенедикту Лайтвуду Несомненно, меня с Уиллом он не прогонит, но вот тебе вряд ли суждено остаться здесь. К тому же у меня нет ни малейшего желания жить в доме, где всем заправляет Лайтвуд. А Уилл и Габриэль убьют друг друга в первую же минуту. Одним словом, наша маленькая группа распадется; Шарлотта и Генри, несомненно, найдут где жить, нам с Уиллом придется отправиться в Идрис до совершеннолетия, а Джесси… еще не известно, какой приговор вынесет ей Анклав. Но тебе в Идрис нельзя, ведь ты не охотник…
        Сердце учащенно забилось у Тессы в груди, голова закружилась. Она резко опустилась на краешек кровати, вспомнив, как Габриэль зубоскалил насчет ее «трудоустройства». После того бала у Лайтвудов ей даже думать не хотелось, куда они ее «устроят».
        — Но куда же мне идти? Нет, ничего не говори, не надо. Спасибо, хоть сказал заранее.
        — Тесса…
        — Вы и так были ко мне слишком добры, приютили меня, хотя Анклав и был против. Я найду место, где жить…
        — Твое место — рядом со мной! И так будет всегда.
        — Ты о чем?
        Он покраснел, бледные щеки ярко вспыхнули.
        — Я о том, что… Тесса Грей, вы окажете честь вый ти за меня замуж?
        — Джем!  — вскрикнула Тесса.
        Они долго смотрели друг на друга. Наконец он попытался пошутить, но голос предательски дрогнул:
        — Ну, ты не сказала «нет». Хотя это и не «да».
        — Ты шутишь!
        — Я не шучу.
        — Но ведь… ведь я не Сумеречный охотник. Тебя исключат из Анклава…
        Он шагнул ближе, в глазах — страсть.
        — Может, ты и не Сумеречный охотник. Но ведь ты и не мирянка, да и к Нижнему миру тоже не принадлежишь. Твой случай уникален, поэтому трудно представить реакцию Анклава. Но отказать в том, что Законом не запрещается, они не смогут. Им придется рассмотреть твой, то есть наш, случай в индивидуальном порядке, а это займет долгие месяцы. К тому же запретить нашу помолвку они не имеют права.
        — И правда не шутишь… — Во рту у нее пересохло.  — Джем, ты слишком добр ко мне. Это делает тебе честь, но я не могу принять такой жертвы.
        — Жертвы?! Тесса, ведь я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой!
        — Я… Джем, ты всегда такой добрый и самоотверженный! Мне просто не верится, что ты предлагаешь это не из-за моих стесненных обстоятельств.
        Он сунул руку в карман и вынул что-то гладкое и круглое. Это был нефритовый кулон с вырезанными на нем китайскими иероглифами. Дрожащей рукой он протянул его девушке и сказал:
        — Я дал бы тебе наше фамильное кольцо, но после помолвки его уже не носят — кольца заменяют руны. А я хочу подарить тебе что-нибудь, что ты сможешь оставить себе навсегда.
        — Я не смогу… — покачала она головой.
        — Этот кулон мой отец подарил матери на свадьбу,  — перебил ее Джем.  — На нем цитата из «И-цзин», «Книги перемен»: «Когда двое едины, перед ними бессильны даже железо и бронза».
        — Думаешь, мы едины?  — тихо спросила Тесса, все еще не придя в себя от потрясения.
        Джем встал на колени, и их лица оказались на одном уровне. Она вспомнила его гибкий серебристый силуэт на фоне тьмы на мосту Блэкфайерз.
        — Я не могу сказать, что такое любовь. И не знаю, полюбил ли я тебя с первого или со второго взгляда, а может, с третьего или с четвертого. Но я помню, как однажды ты шла мне навстречу, и я понял, что когда я с тобой, то остальной мир для меня уже не существует. Что все мои мысли и чувства теперь отданы тебе.
        — Джем, я даже представить себе не могла… — ошеломленно покачала головой Тесса.
        — В любви есть сила и мощь. Вот о чем говорит китайская мудрость! И суть свадебного обряда Сумеречных охотников заключается в том же: «Сильна как смерть любовь». Тесса, неужели ты не заметила, что в последнее время мне стало гораздо лучше? Я не так сильно болею, почти не кашляю. Я здорово окреп, и «лекарства» мне нужно все меньше. Потому что любовь к тебе придает мне сил!
        Тесса удивленно посмотрела на него. Разве так бывает на самом деле, а не только в сказках? Тонкое лицо светилось изнутри; он так верит в это. И ему действительно лучше.
        — Ты говоришь о жертве с моей стороны, но ты не права. Это я прошу о жертве. Я предлагаю тебе свою жизнь, хотя будет она короткой. Я предлагаю тебе сердце, хотя я не знаю, сколько ударов осталось ему. Но я люблю тебя и надеюсь, что ты не сочтешь меня эгоистом, ведь я хочу прожить остаток дней (неважно, сколько мне еще осталось) с тобой. Я хочу жениться на тебе, Тесса. Я ничего и никогда так не хотел в жизни!  — Он посмотрел на нее из-под упавших на лицо серебристых волос и робко добавил: — Но только если ты тоже любишь меня.
        Тесса посмотрела на юношу, стоявшего на коленях перед ней с кулоном в руках, и наконец поняла, что значит фраза «глаза — зеркало души». В сияющих глазах Джема, которые всегда казались ей невероятно красивыми, была любовь и надежда.
        А почему бы ему не надеяться? Ведь она не раз подавала ему надежды: дарила свою дружбу и признательность, доверие и даже страсть. И пусть какая-то частичка ее сердца не могла забыть Уилла… что ж, теперь только от нее и Джема зависело, смогут ли они стереть саму память о нем.
        Она медленно взяла кулон из рук Джема и надела золотую цепочку. Металл приятно холодил кожу, а кулон лег прямо в ямку на шее, чуть выше того места, где висел механический ангел. Блеск надежды в глазах юноши разгорался до почти непереносимого сияния невероятного счастья. Вдруг будто кто-то проник ей в грудь и открыл маленькую дверцу, за которой было заперто ее сердце, и по венам заструилась бесконечная нежность. Никогда раньше не испытывала она такого непреодолимого порыва — обнять и сжимать в объятиях, защищая любимого от целого мира.
        — Я согласна. Да, я выйду за вас замуж, Джеймс Карстаирс. Да!
        — Ах, слава богу!  — выдохнул он.  — Слава богу!
        И он зарылся лицом в ее колени, обняв девушку за талию. Она склонилась над ним и гладила по плечам, по спине, по шелковым волосам. Его сердце билось об ее колени. У нее просто голова шла кругом, так трудно было поверить в происходящее. Она даже не представляла, что может сделать кого-то настолько счастливым. И никакая магия тут ни при чем — это просто любовь.
        Раздался стук, и они отпрянули друг от друга. Тесса поспешно вскочила и кинулась к двери, на ходу приглаживая руками волосы. Она надеялась, что сможет придать лицу спокойное выражение. На этот раз на пороге стояла Софи с мрачным видом, все еще обижаясь на Тессу.
        — Шарлотта просила пригласить вас в гостиную, мисс. Господин Уилл вернулся, и она решила устроить совещание.  — Тут Софи заглянула в комнату, и лицо ее приняло еще более кислое выражение.  — Вас тоже ждут, господин Джем.
        — Софи,  — начала Тесса, но та уже отвернулась и поспешила прочь, белый чепец подпрыгивал в такт шагам.
        Тесса крепче сжала дверную ручку, глядя ей вслед. Софи сказала, что не влюблена в Джема, а причиной тому стал Гидеон. И все же…
        Джем подошел и обнял ее сзади, скользнув тонкими пальцами по ее руке. Она тоже обняла его и вздохнула. Так вот что такое любовь? Любую невзгоду можно разделить на двоих, успокоить и утешить друг друга простым прикосновением? Она положила голову ему на плечо, и он поцеловал ее в висок:
        — Едва представится возможность, мы скажем Шарлотте, а уже потом остальным. Как только судьба Института решится…
        — Знаешь, мне кажется, тебе уже все равно, что случится с ним. Неужели не будешь скучать, ведь он стал твоим домом?
        Он нежно провел пальцами по ее запястью, и Тесса вздрогнула.
        — Теперь ты — мой дом.

        Глава 19
        Мятеж не может кончиться удачей

        Мятеж не может кончиться удачей,
        В противном случае его зовут иначе.

Джон Харрингтон[37 - Перевод С. Маршака.]

        Софи ворошила угли в пылающем камине; в комнате было очень тепло, почти душно. Шарлотта сидела за письменным столом, Генри расположился на стуле рядом. У самого огня на кресле в цветочек развалился Уилл с чашкой в руках, слева от него стоял поднос с чайными принадлежностями. Когда Тесса вошла, он так стремительно выпрямился, что пролил чай на рукав; не отрывая от нее глаз, Уилл отставил чашку в сторону.
        Вид у него был усталый, будто он всю ночь провел на ногах: волосы влажные и спутанные, лицо бледное, на подбородке щетина. Он так и сидел в своем синем пальто с красной окантовкой, брюки изрядно забрызганы грязью. Но стоило ему увидеть Тессу, как глаза юноши засияли, словно фонарщик поднес спичку к фитилю. Лицо мгновенно преобразилось, и он уставился на Тессу с таким необъяснимым восторгом, что она в изумлении застыла на пороге, а Джем ткнулся ей в спину. Она смотрела на Уилла как зачарованная, не в силах отвести взгляд, и ей снова вспомнился вчерашний сон — юноша держит ее в объятиях и успокаивает, как ребенка. Неужели все написано у нее на лице? Поэтому он так смотрит на нее?..
        Джем выглянул у нее из-за плеча и сказал:
        — Привет, Уилл! Тебе не кажется, что не стоило шататься всю ночь под дождем с такими ранами?
        Уилл с трудом перевел взгляд на друга и твердо ответил:
        — Еще как стоило. Нужно было пройтись, проветриться.
        — Проветрился?
        — Вполне,  — ответил Уилл, посмотрел на Тессу, и снова они не смогли глаз оторвать друг от друга.
        Скрепя сердце Тесса едва нашла в себе силы отвернуться и опустилась на диван возле стола, где Уилл не мог встретиться с ней глазами. Джем сел рядом с ней, но за руку не взял. Интересно, что бы случилось, объяви они сейчас вот так запросто: «Мы двое решили пожениться».
        Джем прав, сейчас не время. Судя по всему, Шарлотта тоже не спала всю ночь, как и Уилл: лицо изможденное, под глазами темные круги. Генри сидел рядом, заботливо держа жену за руку, и встревоженно смотрел на нее.
        — Что ж, все в сборе,  — бодро сказала Шарлотта, а Тесса едва не выпалила, что не все — ведь Джессамины с ними нет! Но промолчала.  — Как все вы, наверно, знаете, до истечения двухнедельного срока, назначенного Консулом Вайландом, осталось совсем немного. Мортмэйна мы не нашли. Безмолвные братья осмотрели тело Натаниэля Грея, но, поскольку он мертв, ничего узнать уже нельзя.
        Поскольку он мертв. Перед глазами у Тессы возник тот мальчик, с которым она когда-то гонялась за стрекозами в парке. Он свалился в пруд, а она с тетей Генриеттой (его матерью) вытаскивала его оттуда за мокрую и скользкую от ила руку. Она вспомнила, как его мокрая от крови рука выскользнула из ее пальцев на том чайном складе. «Ты не знаешь всего, что я натворил, Тесси».
        — Разумеется, мы можем рассказать Анклаву про предательство Бенедикта,  — заметила Шарлотта, и Тесса тряхнула головой, отгоняя мучительные воспоминания.  — Такой выход кажется мне вполне разумным.
        — А как быть с тем, что сообщила Джессамина?  — нервно сглотнула Тесса.  — Ведь тогда мы сыграем на руку Мортмэйну.
        — Мы не можем бездействовать!  — воскликнул Уилл.  — Нельзя сидеть и ждать, пока Бенедикт Лайтвуд и его жалкие отпрыски заграбастают Институт! Ведь это все равно, что отдать его Мортмэйну — Бенедикт теперь его послушная марионетка. Мы должны хотя бы попытаться. Ангелом клянусь, собранных доказательств вполне достаточно, чтобы подвергнуть его допросу мечом!
        — Когда мы попробовали допросить Джессамину, выяснилось, что в ее памяти стоят блоки. Мортмэйн вполне мог поставить такие же Бенедикту. И чем все закончится? Мы окажемся в дураках, и меч тут ничем не поможет.
        Уилл задумчиво взъерошил свои черные волосы:
        — Мортмэйн уверен, что мы сообщим Анклаву. Это раз. У него есть привычка избавляться от ставших ненужными союзников, взять того же де Куинси. Значит, Лайтвуд не так уж незаменим, и он постарается избавиться от него — это два!  — Уилл забарабанил пальцами по коленям.  — Если мы поставим в известность Анклав, то Бенедикт уже не сможет претендовать на место главы Института. Но вот в чем загвоздка: часть Анклава — на его стороне, о ком-то мы знаем, о ком-то нет. Как ни печально, мы не можем быть уверены ни в ком, кроме себя. Пока мы здесь, Институт под надежным присмотром, а значит, мы не должны его никому отдавать. Где же еще Тесса сможет быть в безопасности?
        — Я?  — удивилась Тесса.
        — Ну,  — Уилл смутился, будто сказал лишнее,  — ведь ты — неотъемлемая часть плана Мортмэйна. Ты ему очень нужна — он всегда хотел получить тебя. Значит, мы не можем допустить этого. Всем ясно, что в его руках ты станешь мощным оружием.
        — Ты, безусловно, прав, Уилл, разумеется, я сообщу обо всем Анклаву,  — вмешалась Шарлотта.  — Но уже не как глава Института, а как рядовой Сумеречный охотник.
        — Но почему, Шарлотта?  — воскликнул Джем.  — Ведь ты прекрасно справляешься…
        — Да неужели? Уже дважды я не заметила шпиона под своей крышей; Уилл и Тесса ускользнули без моего ведома на вечеринку к Бенедикту; пытаясь изловить Ната (тоже, кстати, без предварительного согласования с Анклавом), мы потеряли ценного свидетеля…
        — Лотти!  — Генри успокаивающе похлопал ее по руке.
        — Не гожусь я на это место, Бенедикт оказался прав!.. Конечно, я попытаюсь убедить Анклав в его виновности, и Институт передадут кому-нибудь еще. Надеюсь, не Бенедикту, но и не мне…
        Вдруг что-то звякнуло об пол — это Софи уронила кочергу и повернулась к Шарлотте:
        — Миссис Бранвелл, не уходите отставку! Вы… вы просто не можете так поступить!
        — Софи,  — ласково сказала Шарлотта.  — Куда бы нам ни пришлось уехать, мы с Генри обязательно возьмем тебя с собой…
        — Дело не в этом,  — прошептала Софи, испуганно озираясь по сторонам.  — Мисс Джессамина… она была… то есть она сказала правду. Если вы сообщите Анклаву, то подыграете Мортмэйну.
        — Почему ты так уверена?  — изумленно спросила Шарлотта.
        — Я не… я не совсем уверена… — Софи опустила глаза.  — Но это правда!
        — Софи, что это значит?  — подозрительно уставилась на нее Шарлотта, и Тесса прочла ее мысли: неужели среди них еще один предатель, еще одна змея, пригретая на груди?
        Уилл тоже подался вперед и, прищурившись, разглядывал горничную.
        — Софи не лжет,  — выпалила Тесса.  — Она все знает, потому что… потому что мы подслушали разговор Гидеона и Габриэля перед тренировкой.
        — И вот вы наконец решились сказать об этом?  — Уилл сердито поднял брови.
        — Да помолчи ты, Уилл!  — неожиданно разозлилась Тесса.  — Не видишь…
        — Я встречаюсь с ним,  — громко перебила их Софи, бледная, как привидение.  — С Гидеоном Лайтвудом. По выходным. И он рассказал мне. Его отец узнал, что мы поймали Джессамину. Он смеялся и говорил, если вы пойдете к Консулу… Знаю, мне следовало признаться раньше, но вы и так не собирались сообщать Анклаву, вот я и…
        — Встречаешься?  — недоверчиво переспросил Генри.  — С Гидеоном Лайтвудом?
        Софи смотрела только на Шарлотту, а та уставилась на нее, вытаращив глаза.
        — Я знаю, чем Мортмэйн зацепил мистера Лайтвуда. Гидеон узнал случайно, и его отец об этом не догадывается.
        — Боже мой, девочка, говори скорей, не тяни!  — воскликнул Генри, изумленный не меньше, чем его жена.
        — Демонический сифилис,  — выпалила Софи.  — Мистер Лайтвуд болен уже много лет, и если не найти лекарства, то ему останется меньше года. А Мортмэйн сказал, что может помочь.
        И тут все как с ума сошли: Шарлотта бросилась к Софи, Генри что-то крикнул ей вслед, а Уилл вскочил со стула и принялся выплясывать по кругу, Тесса потрясенно замерла, Джем остался рядом с ней. Тем временем Уилл запел песенку собственного сочинения о том, как он был с самого начала прав насчет демонического сифилиса:
        Адский люэс, адский люэс,
        Где найти тебя, дружок?
        А иди-ка ты в трущобу,
        Отыщи себе зазнобу
        Да резвись, как петушок!
        Адский люэс, адский люэс,
        Я давно о нем мечтал!
        Не о хвори, не о хвори,
        Вы — болваны априори,
        Я про стих свой — мадригал!
        Вы ошиблись, а я знал!

        — Уилл!  — вскричала Шарлотта, пытаясь перекрыть поднявшийся гвалт.  — ТЫ С УМА СОШЕЛ?! ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО!!! Джем…
        Джем вскочил, бросился к Уиллу и зажал ему рот рукой.
        — Обещаешь молчать?  — прошипел он.
        Уилл кивнул, сияя глазами. Тесса изумленно уставилась на него, как, впрочем, и все остальные. Раньше Уилл бывал разным — жизнерадостным, язвительным, снисходительным, сердитым, грустным, но уж никак не легкомысленным!
        — Ладно, верю,  — сказал Джем и отпустил его.
        Уилл плюхнулся на пол, прислонился к креслу и воздел руки к потолку.
        — Демонический сифилис на оба ваших дома!  — провозгласил он и зевнул.
        — Ну все, похоже, мы попали,  — вздохнул Джем.  — Нескончаемые шутки про сифилис нам обеспечены!..
        — Невероятно,  — сказала Шарлотта.  — Неужели бывает демонический сифилис?
        — Откуда нам знать, что Гидеон не солгал Софи?  — предположил Джем.  — Прости, Софи. Мне неприятно говорить это, но Лайтвудам нельзя доверять…
        — Я видел, как Гидеон смотрит на Софи. Тесса рассказала мне, что Гидеону приглянулась наша мисс Коллинз, я поразмыслил и решил, что так оно и есть. А влюбленный мужчина… влюбленный мужчина способен выболтать любую тайну и предать даже родного отца.
        Произнося эту тираду, Уилл не сводил глаз с Тессы, она тоже взглянула на него и смотрела как зачарованная. В его синих, как небо, глазах ей почудился немой вопрос, но что бы это могло быть?.. Да ведь он спас ей жизнь, сообразила Тесса. Может, он ждет от нее слов благодарности. Но ведь у нее не было ни времени, ни возможности сказать ему спасибо! Она решила дождаться первого же удобного момента и поблагодарить его.
        — Кстати, на той вечеринке у Бенедикта на коленях сидела женщина-демон, и они целовались,  — добавил Уилл и отвел взгляд.  — Вместо глаз у нее были змеи. Впрочем, о вкусах не спорят. Тем не менее, чтобы заразиться демоническим сифилисом, нужно вступить с демоном в предосудительную связь, так что…
        — Нат говорил мне, что мистер Лайтвуд предпочитает женщин-демонов,  — подтвердила Тесса.  — Вряд ли его жена догадывалась об этом.
        — Погодите!  — воскликнул Джем и задумался.  — Уилл, ты знаешь симптомы демонического сифилиса?
        — О, выглядит крайне отвратительно,  — смачно протянул Уилл.  — Сначала на спине появляется сыпь в виде пятен неправильной формы, потом она расползается по всему телу, кожа трескается и покрывается язвами…
        — Именем Ангела! Я… я быстро!  — воскликнул Джем и бросился вон.
        Все удивленно глядели ему вслед.
        — Вряд ли у него демонический сифилис, а?  — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Генри.
        «Надеюсь, что нет, ведь мы теперь помолвлены»,  — хотела ответить Тесса, но сдержалась, взглянув на встревоженные лица остальных.
        — Да ну тебя, Генри!  — воскликнул Уилл. Он собрался что-то добавить, но тут дверь распахнулась, и в комнату влетел запыхавшийся Джем с куском пергамента в руках:
        — Безмолвные братья дали мне его, когда мы с Тессой ездили к Джессамине.  — Он немного виновато взглянул на Тессу, и она вспомнила, как он выходил из камеры на несколько минут, а потом вернулся в весьма задумчивом настроении.  — Это отчет о смерти Барбары Лайтвуд. По словам Шарлотты, ее отец никогда не предавал Сайласа Лайтвуда в руки Анклава, вот я и решил узнать у братьев подробности смерти миссис Лайтвуд. Хотел проверить, не солгал ли Бенедикт, утверждая, будто она умерла от горя.
        — И что же выяснилось?  — Тесса нетерпеливо подалась вперед.
        — Солгал. Его жена вскрыла себе вены, но и это еще не все.  — Джем посмотрел на пергамент и прочел: — «Сыпь в виде пятен неправильной формы, похожих на звезду, на левом плече».
        Он протянул пергамент Уиллу, и тот, быстро просмотрев записи, радостно сверкая синими глазами, воскликнул:
        — В виде звезды… значит, это и правда демонический сифилис. Подумать только, у тебя было документальное подтверждение того, что демонический сифилис существует, а ты мне даже не сказал! Et tu, Brute![38 - И ты, Брут! (лат.)] — Он свернул пергамент и легонько стукнул им Джема по голове.
        — Ай!  — Джем со скорбным видом потер ушибленное место.  — Да я ни слова не понял! Думал, это какая-нибудь несущественная хворь, которая вряд ли стала причиной смерти. Она перерезала себе вены, но поскольку Бенедикт хотел защитить детей, он скрыл от них, что их мать покончила с собой…
        — Подумать только,  — тихо сказала Шарлотта.  — Теперь ясно, почему она решила уйти из жизни. Муж заразил ее демоническим сифилисом, и она все поняла… Скажи, Софи, Гидеон знает об этом?
        — Нет.  — Софи потрясенно качала головой, вытаращив глаза от удивления.
        — Неужели Безмолвные братья никому не сообщили?  — спросил Генри.  — Ведь они должны были… черт побери, ведь это по меньшей мере безответственно…
        — Конечно же они сообщили ее мужу! Ну и что с того? Бенедикт наверняка и так все знал,  — ответил Уилл.  — Детям они не обязаны были говорить; сыпь появляется на начальной стадии заболевания, значит, они не могли унаследовать болезнь от нее. Братья сообщили Бенедикту, он воскликнул: «О, ужас!» — и утаил это ото всех. Мертвых нельзя привлечь к ответственности за предосудительные связи с демонами, они сожгли ее тело, и все.
        — А почему же Бенедикт до сих пор жив?  — воскликнула Тесса.  — Ведь он уже должен был умереть от недуга!
        — Мортмэйн постоянно давал ему какое-то лекарство, чтобы замедлить течение болезни,  — ответила Софи.
        — Замедлить, но не вылечить?  — спросил Уилл.
        — Теперь он умирает гораздо быстрее, поэтому готов на все ради лекарства.
        — Демонический сифилис!  — прошептал Уилл и посмотрел на Шарлотту. Уилл был взбудоражен, но в глазах юноши светилась какая-то мысль, казалось, он обдумывает следующий ход в шахматной партии, взвешивая все за и против.  — Нам следует немедленно связаться с Бенедиктом Лайтвудом — сыграем на его тщеславии. Он абсолютно уверен в победе. Шарлотта сообщит ему, что хотя данный Консулом срок истекает лишь в воскресенье, она понимает, кто займет место главы Института, и поэтому хочет заранее встретиться с ним и уладить все разногласия.
        — Но Бенедикт очень упрям… — начала Шарлотта.
        — Гордости в нем тоже хватает,  — откликнулся Джем.  — Бенедикт всегда хотел управлять Институтом, но еще больше он хочет унизить тебя, Шарлотта. Доказать, что женщина неспособна занимать этот пост. Он уверен, в воскресенье Совет сместит тебя с должности, однако вряд ли упустит шанс полюбоваться, как ты будешь валяться у него в ногах при личной встрече.
        — К чему все это?  — воскликнул Генри.  — Зачем устраивать эту очную ставку с Бенедиктом?
        — Шантаж,  — коротко ответил Уилл.  — Мортмэйна нам не поймать, но вот Бенедикт полностью в наших руках. И этого может оказаться достаточно.
        — Думаешь, он так легко откажется от Института?  — спросил Джем.  — А если он просто выберет претендента из числа своих сторонников?
        — А вот этого не надо. Пусть лучше выступит в поддержку Шарлотты — откажется от всех претензий и объявит, что она достойна управлять Институтом. И вот его сторонники теряются в догадках, Консул доволен, Институт остается за нами! Вдобавок Бенедикт расскажет все, что знает про Мортмэйна — где его убежище, какие у него секреты.
        — Но ведь Мортмэйна он боится гораздо больше, чем нас,  — заспорила Тесса.  — К тому же если Мортмэйн не даст ему лекарство, он умрет.
        — Так и будет. Но его преступления — связь с демоном, ужасная болезнь, узнав о которой его жена покончила с собой,  — ведь это фактически убийство другого Сумеречного охотника. И не просто убийство, а совершенное при отягчающих обстоятельствах — с привлечением демонических средств. А за это положено самое страшное наказание.
        — Что может быть хуже смерти?  — спросила Тесса и тут же пожалела, увидев, как Джем едва заметно поджал губы.
        — Безмолвные братья изымут у него то, что делает его нефилимом. Он станет Отверженным,  — ответил Уилл,  — а его сыновья мирянами, знаки с их тел срежут. Имя Лайтвуда будет изъято из всех реестров Сумеречных охотников. И тогда наступит конец всем Лайтвудам как нефилимам. Нет большего позора. Даже Бенедикт на это не пойдет.
        — А если ему все равно?  — тихо спросил Джем.
        — Полагаю, мы уже ничем не рискуем,  — ответила Шарлотта. С каждым словом Уилла она все больше ожесточалась; Софи с удрученным видом облокотилась на каминную полку, а Генри положил руку на плечо жены и казался подавленным, как никогда.  — Нанесем-ка мы Бенедикту визит. На церемонии времени нет, попробуем застать его врасплох. Так, а где мои визитные карточки?
        — Значит, будем действовать по моему плану?  — выпрямился Уилл.
        — Теперь это мой план,  — отрезала Шарлотта.  — Если хочешь, поехали со мной, но теперь я главная, а значит, никаких разговоров о демоническом сифилисе, пока не скажу.
        — Но… но… — пробормотал Уилл.
        — Да брось ты!  — воскликнул Джем, по-дружески пнув его в лодыжку.
        — Ведь она присвоила мой план!
        — Уилл,  — перебила его Тесса,  — что для тебя важнее: успех плана или признание?
        — А то не знаешь?  — Уилл поднял палец и добавил: — Разумеется, второе.
        Шарлотта закатила глаза:
        — Уильям, либо по-моему, либо никак!
        Уилл глубоко вздохнул и посмотрел на Джема, тот лишь усмехнулся в ответ. Уилл удрученно кивнул:
        — Что ж, ладно. Шарлотта, мы все поедем с тобой?
        — И ты, и Тесса нужны мне как свидетели той вечеринки. Джем и Генри, хотя бы одному из вас придется остаться и охранять Институт.
        — Но, дорогая… — Генри недоуменно коснулся ее руки.
        — Что?  — удивилась Шарлотта.
        — Может быть, мне лучше поехать с тобой?
        — Не стоит, Генри,  — улыбнулась Шарлотта, и ее усталое заплаканное лицо просветлело.  — Формально Джем еще не взрослый, поэтому я не могу оставить Институт на него. Разумеется, он справился бы, но не хочется лишний раз злить Бенедикта. И все равно спасибо.
        Тесса посмотрела на Джема, он печально улыбнулся и сжал ее пальцы. Никто ничего не заметил, потому что пышные юбки Тессы закрывали их руки. От его прикосновения она ободрилась и встала вслед за Уиллом. Шарлотта искала перо, чтобы нацарапать записку на обороте визитной карточки, которую Сирил доставит, пока они будут ждать в карете.
        — Схожу-ка я за шляпой и перчатками,  — шепнула Тесса Джему и направилась к двери.
        Уилл вышел следом, дверь захлопнулась, и они оказались в коридоре одни. Тесса бросилась к своей комнате, но услышала за спиной шаги Уилла.
        — Тесса!  — позвал он, и она обернулась.  — Тесса, нам нужно поговорить.
        — Прямо сейчас?  — удивилась она.  — Ведь Шарлотта сказала, что надо спешить…
        — К черту спешку!  — Уилл подошел ближе.  — К черту Бенедикта Лайтвуда, Институт и все эти дурацкие дела! Я хочу поговорить с тобой. — Он усмехнулся.
        Он всегда был порывист и безрассуден, но сейчас что-то изменилось — вместо отчаяния в глазах его светилось счастье, хотя и не без прежней развязности. Вот ведь нашел время!..
        — Совсем спятил? Когда ты говоришь «демонический сифилис», мне кажется, что ты имеешь в виду «наследство от дядюшки-миллионера». Неужели ты и в самом деле так рад?
        — Просто доволен, что был прав. А счастлив я вовсе не поэтому. Это касается нас с тобой…
        Дверь гостиной открылась, и вышли Генри с Шарлоттой. Тесса поняла, что следом выйдет Джем, и отшатнулась от Уилла, хотя ничего такого между ними не происходило. «Ага, если только в твоих мыслях»,  — услышала она голосок в голове, но предпочла не обращать внимания.
        — Уилл, не сейчас,  — прошептала она.  — Кажется, я знаю, что ты хочешь мне сказать, и да, ты совершенно прав, но сейчас не время и не место, понял? Поверь, я тоже хотела все обсудить, меня это тоже тяготит…
        — И тебя тоже?  — Уилл выглядел таким обалделым, будто она его камнем по голове стукнула.
        — Ну да,  — ответила Тесса, высматривая Джема.  — Только не сейчас.
        Уилл проследил за ее взглядом, нервно сглотнул и послушно кивнул:
        — Хорошо, а когда?
        — Потом, после визита к Лайтвудам. Приходи в гостиную.
        — В гостиную?
        — Уилл, ты что, будешь каждое мое слово повторять?  — нахмурилась она.
        Тут подошел Джем, услышал ее слова и усмехнулся:
        — Тесса, дай бедному Уиллу собраться с мыслями, он не спал всю ночь и, видно, забыл даже, как его зовут.  — Он взял своего побратима за руку: — Пойдем, Херондэйл. Похоже, немного энергии тебе не повредит. Нарисую тебе руну-другую.
        Уилл оторвал взгляд от Тессы и позволил Джему увести себя по коридору. Тесса покачала головой, глядя им вслед: «Ох уж эти мальчишки, кто их только разберет!»

* * *

        Тесса вошла в свою комнату и удивленно замерла, уставившись на кровать. Там лежало изящное нарядное платье из индийского шелка в кремовую и серую полоску, украшенное изысканной тесьмой и серебряными пуговками. Рядом — серые бархатные перчатки, вышитые серебряными листочками. Возле кровати стояли ботинки цвета слоновой кости и к ним прилагались модные узорчатые чулки.
        Дверь открылась, и вошла Софи с подносом, на котором лежала светло-серая шляпа, украшенная серебряными ягодками. Горничная была очень бледна, глаза заплаканы.
        — Новые наряды, мисс,  — сказала она, отводя взгляд.  — Эта материя — часть приданого миссис Бранвелл, и… ну, она велела заказать вам пару платьев. Я так понимаю, она решила, вам захочется надеть что-нибудь другое, а не те платья, что купила мисс Джессамина. Их доставили утром, и я попросила Бриджет разложить все для вас.
        У Тессы слезы навернулись на глаза, и она поспешно опустилась на краешек кровати. Подумать только, за всеми делами Шарлотта вспомнила и позаботилась о ней! Тесса едва не расплакалась, но как всегда смогла сдержаться.
        — Софи,  — робко сказала она,  — я должна… то есть, я хочу извиниться перед тобой!
        — Извиниться передо мной, мисс?  — ровным голосом спросила Софи, кладя шляпу на кровать. Сама Шарлотта одевалась очень скромно. Даже представить трудно, что она могла выбрать такие изящные вещички.
        — Не стоило мне говорить о Гидеоне таким тоном. Я всегда сую свой нос куда не следует, а ты оказалась права. Нельзя судить о человеке по грехам его отца. Знаешь, на той вечеринке я видела Гидеона, и он не участвовал ни в чем таком; его мыслей я прочесть не могу, а значит, нет мне оправдания! Я ничуть не опытней тебя — мужчины для меня тайна, покрытая мраком. Прости, что задирала нос, я больше никогда так не буду. Прости меня, если можешь!
        Софи подошла к шкафу и открыла дверцы. Там висело второе платье — темно-синее, обшитое золотистой бархатной лентой, на верхней юбке разрез, обнажающий светлые шелковые оборки.
        — Что за прелесть!  — с легкой завистью сказала она и потрогала оборки рукой, потом повернулась к Тессе: — Это было очень искреннее извинение, мисс, и я прощаю вас. Вообще-то я простила вас еще в гостиной, когда вы солгали ради меня. Я не одобряю лжи, но я поняла, что вы поступили так по доброте душевной.
        — Ты такая храбрая, что сказала Шарлотте правду! Знаю, ты очень боялась ее гнева.
        — А она не разгневалась, а расстроилась,  — грустно улыбнулась Софи.  — Сказала, что поговорит со мной об этом позже, и по ее лицу я все поняла. Это куда хуже, чем гнев.
        — Да ладно тебе, Софи! Уилл постоянно разочаровывает ее, и ничего!
        — Ну, он много кого разочаровывает.
        — Ведь я не об этом! Шарлотта любит тебя так же, как и Джема или Уилла или… ну, ты знаешь. Даже если ты расстроишь ее, она все равно тебя не уволит. Не бойся! Она знает, что ты просто чудо, и я тоже так думаю!
        — Мисс Тесса!  — уставилась на нее Софи.
        — Да, я тоже так думаю,  — упрямо повторила Тесса.  — Ты храбрая, бескорыстная и славная, совсем как Шарлотта!
        Софи просияла, потом промокнула глаза передником.
        — Ну, хватит, мисс!  — отрезала она, все еще изрядно растроганная.  — Вам пора одеваться, ведь Сирил пошел за каретой, а миссис Бранвелл не любит терять время впустую!
        Тесса послушно подошла, и Софи помогла ей надеть платье в серо-белую полоску.
        — И берегитесь этого старика,  — добавила Софи, застегивая пуговки.  — Скажу вам, он на редкость зловредный тип. Слишком суров с этими мальчиками.
        С этими мальчиками. Она сказала это таким тоном, будто сочувствовала и Габриэлю тоже. Интересно, а что Гидеон думает о своем младшем брате и сестре? Но Тесса не решилась спросить, а Софи тем временем расчесала и завила ей волосы, а потом сбрызнула виски лавандовой водой.
        — Ну разве вы не красавица, мисс!  — гордо воскликнула она, и Тесса наконец по достоинству оценила выбор Шарлотты — она угадала и с цветом, и с фасоном платья. Серый оттенял глаза, и они казались большими и голубыми, талия и руки выглядели изящнее, а грудь пышнее.  — Да, и вот еще что…
        — Что такое, Софи?  — удивилась Тесса.
        — Господин Джем. Пожалуйста, что бы вы ни делали… — тихо сказала Софи и, закусив губу, выразительно посмотрела на нефритовый кулон у Тессы на груди.  — Только не разбивайте ему сердце!

        Глава 20
        Разлуки горечь

        Теперь вы двое связаны судьбой,
        Ты телом с ним, со мной душой,
        Один познал любви усладу,
        Другой разлуки горечь пьет.

Алджрнон Чарльз Суинберн,
«Триумф времени»

        Выходя из Института, Тесса натягивала бархатные перчатки. С реки дул пронизывающий ветер, по двору кружилась палая листва. Над головой темнело грозовое небо. Уилл стоял у подножья лестницы, сунув руки в карманы, и глядел на шпиль церкви.
        Он был без шляпы, и ветер нещадно трепал черные волосы. Сначала он не заметил Тессу, и она несколько мгновений разглядывала его. Она чувствовала, что это неправильно, ведь теперь она принадлежит Джему, а он ей, значит, других мужчин для нее как бы и не существует. Но Тесса ничего не могла поделать и постоянно сравнивала двух юношей: в Джеме странным образом сочетались хрупкость и сила, а Уилл так похож на штормовое море — аспидно-синее, внезапные перепады настроения как вспышки молний. Сможет ли она когда-нибудь видеть его без душевного трепета, станет ли сердце биться спокойнее, если она осознает до конца свою помолвку с Джемом? Пока происходящее казалось ей совсем нереальным.
        Хотя кое-что изменилось: глядя на него, она уже не чувствовала ни боли, ни обиды.
        Тут Уилл заметил ее и улыбнулся. Ветер бросил волосы ему в глаза, и он привычным жестом убрал их с лица.
        — У тебя новое платье? Оно не из тех, что купила Джессамина.
        Она кивнула и замерла в ожидании какой-нибудь колкости про платье, Джессамину, себя саму или все вместе.
        — Оно тебе к лицу. Немного странно, что в сером твои глаза кажутся голубыми.
        Она изумленно уставилась на него, но не успела и рта раскрыть, чтобы спросить, здоров ли он, как Сирил подал карету. Он подъехал прямо к лестнице, дверца распахнулась; внутри сидела Шарлотта в вишневом бархатном платье и шляпке, украшенной сухими цветами. Такой взволнованной Тесса ее никогда не видела.
        — Давайте скорей,  — скомандовала она и высунулась, придерживая шляпку,  — а то сейчас дождь пойдет.
        Как ни странно, Сирил отвез их не в Чизик, а к дверям роскошного особняка в Пимлико, где, по-видимому, Лайтвуды проводили свои будни. Дождь их все-таки намочил, и по прибытии они отдали мокрые пальто, шляпы и перчатки мрачному лакею. Потом их провели многочисленными коридорами с полированными полами в большую библиотеку с огромным камином, в котором ревел огонь.
        Бенедикт Лайтвуд восседал за массивным дубовым столом, его орлиный профиль казался еще более хищным из-за причудливой игры светотени. Окна были завешены шторами, стены уставлены толстыми фолиантами в потемневших кожаных переплетах с золотыми буквами на корешках. По обе стороны от отца стояли сыновья Бенедикта — Гидеон справа, светлые волосы падают на лицо, руки скрещены на груди; Габриэль слева, в зеленых глазах — высокомерное удивление, руки в карманах брюк. Казалось, еще немного, и он начнет насвистывать.
        — Шарлотта,  — кивнул Бенедикт.  — Уилл. Мисс Грей. Всегда рад видеть вас.  — Жестом он указал им на стулья, стоявшие вокруг его стола.
        Габриэль мерзко ухмыльнулся Уиллу, а тот посмотрел на него без всякого выражения и отвел взгляд. «Даже ничего не съязвил,  — изумилась Тесса.  — Ни искорки не мелькнуло в глазах! Да что с ним такое?».
        — Благодарю вас, Бенедикт.  — Шарлотта сидела прямо, будто на приеме у королевы.  — Спасибо, что смогли принять нас без предварительной договоренности.
        — Не стоит благодарностей,  — улыбнулся он.  — Сами знаете, что уже слишком поздно. Решение Совета ничто не изменит, от меня тут ничего не зависит.
        — В самом деле, Бенедикт.  — Шарлотта склонила голову набок.  — Но ведь это вы все затеяли. Это вы заставили Консула Вайланда устроить весь этот спектакль с испытательным сроком. Без вас никто бы и не додумался оспаривать мое назначение.
        Бенедикт пожал щуплыми плечами:
        — Ах, Шарлотта! Я помню тебя еще Шарлоттой Фэйрчайлд. Ты была очаровательной малюткой и, хочешь верь, хочешь нет — ты до сих пор мне глубоко симпатична. Я действую исключительно в интересах Института и Анклава, ведь женщина неспособна управлять, это противно ее природе. Потом сама будешь благодарить меня — вернешься домой к Генри, взрастишь очередное поколение Сумеречных охотников. Это и есть твой долг! Обидно, спору нет, но в глубине души ты и сама понимаешь, что я прав.
        Шарлотта судорожно вздохнула и выпалила:
        — А если бы вы вдруг отступились от своих претензий? Как думаете, разве я и дальше плохо справлялась бы с обязанностями главы Института?
        — К сожалению, мы так и не узнаем. Вот досада!
        — А это еще большой вопрос. Полагаю, Совет предпочтет скорее женщину, нежели негодяя и развратника, замеченного в связях не только с жителями Нижнего мира, но и с демонами!
        Повисла пауза. Бенедикт даже не шелохнулся, Гидеон тоже замер.
        Наконец Бенедикт заговорил, но в его бархатном голосе прозвенел металл:
        — Это все только слухи и грязные инсинуации!
        — Это все правда и результат наблюдений! Уилл с Тессой были на вашем последнем приеме в Чизике. Они видели достаточно.
        — Та женщина-демон, с которой вы нежились на диване,  — вмешался Уилл.  — Она ваш друг или же деловой партнер?
        — Наглый щенок!..  — ощерился Бенедикт.
        — Ну, наверно, все-таки подруга,  — заметила Тесса.  — Вряд ли деловые партнеры так облизывают друг друга. Хотя я могу и ошибаться, что я понимаю во всем этом? Ведь я просто глупая женщина.
        Уилл усмехнулся уголком рта. Габриэль потрясенно молчал, Гидеон смотрел в пол. Шарлотта спокойно сидела, сложив руки на коленях.
        — Если думаете, что Совет поверит в это вранье, то вы трое — просто тупицы!  — презрительно заявил Бенедикт. Тесса заметила какое-то пятно у него на запястье, похожее на след от женского браслета, но он сразу одернул рукав.  — Ты колдунья, и слово твое ничего не значит. А ты — недееспособный псих, что путается с колдунами. Не с этой крошкой, нет, я говорю про Магнуса Бэйна. А когда меня допросят с помощью Смертного меча, и я опровергну все ваши наветы, то угадайте-ка, кому поверят — вам или мне?
        Уилл быстро обменялся взглядами с Шарлоттой и Тессой. А ведь он был прав, Бенедикт явно не боится меча.
        — Есть и другое доказательство, Бенедикт,  — заявил Уилл.
        — Да неужели?  — Бенедикт презрительно ухмыльнулся.  — И какое же?
        — Вы сами!  — воскликнула Шарлотта.  — Только что вы размахивали руками, и я увидела ваше запястье. Вы гниете заживо! Все начинается со спины, потом расползается по ногам и рукам…
        — Что все это значит, отец?  — гневно воскликнул Габриэль, но в голосе его был страх.
        — Демонический сифилис,  — с удовольствием пояснил Уилл.
        — Какое отвратительное и наглое обвинение… — начал Бенедикт.
        — Так опровергните его! Поднимите рукав,  — велела Шарлотта,  — и покажите руку!
        Уголок рта Бенедикта дернулся. Тесса смотрела на него во все глаза. В отличие от Мортмэйна Бенедикт не пугал ее, скорее ей было противно — точь-в-точь жирный червяк, ползущий по садовой дорожке. И тут он набросился на старшего сына.
        — Ты!  — прорычал он.  — Это ты им все рассказал! Ты предал меня.
        — Да,  — ответил Гидеон и наконец поднял голову.  — И я ничуть не раскаиваюсь.
        — Гидеон?  — ошарашенно воскликнул Габриэль.  — Отец? Что все это значит?
        — Твой брат предал нас, Габриэль! Он раскрыл все наши тайны Бранвеллам,  — выплюнул Бенедикт. Казалось, он постарел на глазах, на лице четче обозначились морщины, но голос звучал по-прежнему твердо.  — Гидеон Артур Лайтвуд, советую вам как следует обдумать то, что вы уже совершили, и то, что вам делать дальше!
        — Я уже все для себя решил,  — тихо ответил Гидеон.  — Я много размышлял с тех пор, как ты отозвал меня из Испании. В детстве я верил, что все Сумеречные охотники живут так же, как мы. При свете дня сражаются с демонами, зато под покровом ночи путаются с ними. Это не наш путь отец, а твой. Это ты опозорил и облил грязью славное имя Лайтвудов!
        — К чему это кривлянье…
        — Кривлянье?  — с непередаваемым презреньем воскликнул Гидеон, обычно такой спокойный.  — Отец, я боюсь даже представить, что станет с Анклавом, если ты заграбастаешь Институт! Клянусь, я выступлю против тебя на Совете. Я возьму Смертный меч и расскажу Консулу Вайланду, почему Шарлотта будет в тысячу раз лучше тебя на этом посту! Я расскажу всем членам Совета, что здесь творится по ночам! И скажу им, что ты работаешь на Мортмэйна. И почему…
        — Гидеон!  — воскликнул Габриэль, перебивая брата.  — Ведь ты же знаешь, что управление Институтом было последним желанием нашей матери? И это Фэйрчайлды виновны в ее гибели!..
        — Ложь!  — заметила Шарлотта и посмотрела на Бенедикта в упор.  — Она наложила на себя руки, но не из-за моего отца. Спроси-ка лучше у своего отца, почему.
        — Что вы несете?  — закричал Габриэль.  — Отец, как она смеет говорить такое?
        — Потише, Габриэль,  — жестко приказал Бенедикт, но в голосе его появился страх, как, впрочем, и в глазах.  — Шарлотта, ты о чем?
        — Вы прекрасно все поняли, Бенедикт. Вопрос в том, следует ли мне просветить Анклав. И ваших сыновей. Сами знаете, что тогда будет.
        — Так это шантаж!  — откинулся на спинку стула Бенедикт.  — Чего же вы хотите?
        Уилл не стерпел и воскликнул:
        — Откажитесь от своих притязаний на Институт. Заступитесь за Шарлотту перед Советом. Объясните, почему ее не следует смещать с должности. Ведь вы прекрасный оратор, как-нибудь да выкрутитесь!
        Бенедикт перевел взгляд на Шарлотту и усмехнулся:
        — И это все?
        — Не совсем,  — ответила Шарлотта прежде, чем Уилл успел что-то сказать.  — Расскажите, как вы связываетесь с Мортмэйном и где он сейчас.
        Бенедикт хмыкнул:
        — Связь была через Натаниэля Грея, но вы его убили, так что теперь источника информации больше нет.
        — Значит, никому не известно, где теперь Мортмэйн?  — ужаснулась Шарлотта.
        — Уж точно не мне! К несчастью для вас, Мортмэйн не настолько глуп. Он хотел, чтобы я забрал у вас Институт, и тогда бы он разрушил его изнутри. Но у него есть и другие варианты, этот — лишь одна нить его паутины. Он давно ждал. И он непременно получит и Анклав, и ее,  — кивнул он на Тессу.
        — Что он со мной сделает?  — не выдержала Тесса.
        — Вот уж не знаю,  — хитро улыбнулся Бенедикт.  — Скажу только, что он постоянно справлялся о тебе. Экая трогательная забота о своей суженой!
        — Он сказал, что создал меня. Что это значит?
        — Не имею ни малейшего понятия. Да и с чего бы он стал поверять мне свои секреты?
        — Ну да,  — заметил Уилл,  — ведь у вас так мало общего, не считая тяги к женщинам-демонам и к преступлениям.
        — Уилл!  — гневно воскликнула Тесса.
        — Да я вообще не то имел в виду,  — опешил Уилл,  — я про «Клуб Преисподняя»!
        — Довольно намеков,  — вмешался Бенедикт.  — Я хочу кое-что прояснить для своего сына. Пойми, Гидеон, если ты поддержишь Шарлотту, то тебе не место в моем доме. Не зря говорят, что на один гвоздь всего не вешают.
        Гидеон молча поднял руки перед собой, будто хотел помолиться. Но ведь Сумеречные охотники не молятся, вспомнила Тесса и поняла, что он решил снять серебряное кольцо. Оно было похоже на фамильное кольцо Карстаирсов, только по ободку бежали языки пламени. Фамильное кольцо Лайтвудов. Гидеон положил его на край письменного стола и повернулся к брату:
        — Габриэль, пойдем со мной!
        — Сам знаешь, что не могу,  — злобно сверкнул тот зелеными глазами.
        — Все ты можешь!  — Гидеон протянул брату руку. Бенедикт смертельно побледнел, наконец осознав, что теряет обоих сыновей. Он так сильно вцепился в край стола, что пальцы побелели. Тесса не отрываясь смотрела на его запястье: рукав задрался, обнажив тонкую бледную руку в черных бороздах, вившихся кругами. Ей стало дурно, и она поднялась. Уилл уже давно стоял рядом с ней. И только Шарлотта продолжала сидеть с каменным выражением лица.  — Пожалуйста, Габриэль, пойдем со мной.
        — А кто позаботится об отце? Что люди скажут, если мы оба покинем его?  — В голосе Габриэля были горечь и отчаяние.  — Кто будет управлять поместьями… и как же место в Совете?..
        — Не знаю, но почему именно ты? Ведь Закон…
        — Семья превыше Закона, Гидеон.  — Голос юноши дрогнул. На миг взгляды братьев встретились, но потом Габриэль отвернулся, закусив губу, и встал позади отца, облокотившись на спинку его стула. Бенедикт улыбнулся — хоть в этом он победил.
        Шарлотта поднялась, гордо задрав подбородок:
        — Полагаю, завтра мы снова увидимся — в Зале заседаний. Надеюсь, вы меня поняли.
        Она стремительно вышла вон, Гидеон и Тесса следом. Уилл ненадолго замер на пороге, бросив взгляд на Габриэля, но тот даже не повернул головы. Тогда Уилл пожал плечами и тоже вышел, хлопнув дверью.
        Они молчали всю обратную дорогу, дождь хлестал по окнам кареты. Несколько раз Шарлотта пыталась заговорить с Гидеоном, но он не отвечал, уставившись на расплывчатый пейзаж за мутным стеклом. Тесса так и не поняла, был ли он зол или расстроен, а может, и доволен. Он сидел, сохраняя все то же бесстрастное выражение лица; Шарлотта объясняла ему, что в Институте обязательно найдется для него место, что они все ему безмерно благодарны. Наконец, когда карета свернула на Стрэнд, он сказал:
        — А я-то думал, что Габриэль пойдет со мной. Ведь узнав про Мортмэйна…
        — Он еще не осознал,  — заметила Шарлотта.  — Дай ему время.
        — А откуда ты узнал?  — Уилл внимательно посмотрел на Гидеона.  — Мы сами лишь недавно узнали о твоей матери. И Софи сказала, что ты ничего не знал…
        — Я написала две записки,  — сказала Шарлотта.  — Одну Бенедикту, другую Гидеону.
        — Сирил незаметно вложил мне ее в руку, когда отец отвернулся. Я едва успел прочесть перед вашим приходом.
        — И ты прямо сразу поверил?  — спросила Тесса.
        Гидеон снова отвернулся к залитому дождем стеклу, сжав губы.
        — Я никогда не верил рассказам отца о смерти матери. А вам поверил сразу.
        Сидя в сыром экипаже напротив Гидеона, Тессе вдруг захотелось поддержать его, сказать, что у нее тоже был брат, которого она любила и потеряла навсегда, причем дважды, и это куда хуже, чем если бы он умер сразу. Теперь она поняла, почему он нравился Софи: под маской бесстрастности скрывалась ранимость, а за красивым лицом — честная и добродетельная душа.
        Но она промолчала, едва ли ему нужно ее сочувствие. Сидящий рядом Уилл был как туго сжатая пружина, готовая распрямиться в любой момент. Стоило взглянуть в его сторону, как Тесса ловила блеск синих глаз, а в уголках рта пряталась неожиданно ласковая и легкомысленная улыбка, чего за Уиллом никогда не водилось прежде. Будто они вдвоем замыслили какую-то шалость, а какую именно — она не знала. Тесса пыталась сохранять спокойствие, но его напряжение передалось и ей тоже, поэтому, когда они наконец вернулись в Институт, она была как на иголках. Мокрый насквозь, но неизменно приветливый Сирил спрыгнул с облучка и открыл дверцу.
        Сначала он помог выйти Шарлотте, потом Тессе. Уилл спрыгнул следом, едва не угодив в лужу. Дождь кончился. Уилл оглядел небо и взял Тессу за руку.
        — Пойдем отсюда,  — прошептал он и направился к дверям Института.
        Тесса оглянулась через плечо: Шарлотта стояла у ступенек и, кажется, ей удалось разговорить Гидеона. Она бурно жестикулировала, что-то объясняя ему.
        — Мы ведь должны их подождать… — начала Тесса.
        — Не стоит,  — решительно помотал головой Уилл.  — Шарлотта еще долго будет распинаться о том, как мы ему благодарны и какую комнату он хочет занять, а я должен поговорить с тобой прямо сейчас!
        Тесса удивленно уставилась на него. Они вошли внутрь, а она все думала, что же он хочет ей сказать. Такая прямота была ему раньше не свойственна, в чем тут дело?
        Внезапно она поняла. А вдруг Джем рассказал ему о помолвке? Может быть, он злится на нее, потому что считает ее недостойной? Но когда же Джем успел ему сообщить? Когда она переодевалась?.. Да нет, вряд ли, Уилл вовсе не выглядел сердитым.
        — Жду не дождусь рассказать Джему о нашем визите,  — воскликнул Уилл, поднимаясь по лестнице.  — Он ни за что не поверит — Гидеон пошел против собственного отца! Одно дело поведать по секрету Софи, и совсем другое — навсегда отречься от семьи. И кольцо он оставил!
        — Ты был прав,  — заметила Тесса, поднявшись на площадку и шагнув в коридор. Уилл все еще держал ее под руку, и она чувствовала тепло его тела.  — Гидеон влюблен в Софи. Влюбленные готовы на любой подвиг ради любви.
        Уилл удивленно воззрился на нее, потом улыбнулся той же сводящей ее с ума легкомысленной улыбкой, что и в карете, и заметил:
        — Не правда ли, удивительно?
        Едва Тесса собралась ответить ему, как они вошли в гостиную. Внутри было светло и тепло: колдовские камни горели в полную силу, а в камине пылал огонь. Шторы открыты, за окном виднелось свинцовое небо. Тесса сняла шляпу и перчатки, положила их на марокканский столик и вдруг увидела, что Уилл запирает двери на ключ.
        — Уилл, зачем ты запираешь… — начала Тесса.
        Но она так и не договорила. В два прыжка Уилл подлетел к ней и сжал в объятиях. Она ахнула от удивления и, пятясь, отступила к стене, а Уилл так крепко обнял ее, что смятые юбки возмущенно зашуршали.
        — Уилл… — прошептала она, но он буквально впечатал ее в стену своим телом, провел руками по плечам, мокрым волосам и обжег губы горячим дыханием, накрыв их поцелуем.
        Тессу подхватил вихрь, сбил с ног и увлек в бездну; она чувствовала лишь нежные губы Уилла и его сильные руки, на губах был привкус дождя. Горячая волна прокатилась по телу, а его губы настойчиво требовали ответа.
        Она сомкнула веки, и вдруг в памяти мелькнуло лицо Джема. Она положила ладони Уиллу на грудь и оттолкнула его изо всех сил.
        — Нет!  — судорожно выдохнула она.
        Уилл изумленно отпрянул, потом хрипло прошептал:
        — Но почему? Ведь прошлой ночью там, в лазарете… ты обнимала меня!
        Вот как? И тут она с ужасом поняла, что это был вовсе не сон, как ей казалось. Вряд ли он бы солгал ей… Он просто не мог узнать, что именно ей снилось.
        — Я… — она запнулась, не зная, что сказать.  — Я думала, что мне все приснилось…
        Его затуманенный желанием взор прояснился, но теперь в глазах были боль и замешательство.
        — Но даже сегодня,  — пробормотал он,  — ведь ты сказала, что тоже очень хочешь остаться со мной и… я думал, что ты…
        — Я думала, ты ждешь объяснений! Ведь там, на чайном складе, ты спас мне жизнь, и я действительно тебе благодарна. Я думала, что ты хочешь услышать именно это…
        — Я не поэтому спас тебя!  — У него был такой вид, будто она ударила его по лицу.
        — А почему? Из чувства долга? Ведь Закон говорит, что…
        — Да потому, что люблю тебя!  — Голос его едва не сорвался на крик; он смутился, заметив страх в ее глазах, и сказал чуть тише: — Я люблю тебя, Тесса, и давно, почти с того дня, как увидел.
        Тесса сжала руки, пальцы были холодны как лед.
        — Не думала, что ты способен быть таким жестоким! После твоих откровений на крыше я думала — хуже некуда. Видимо, ошиблась. Это гораздо больнее.
        Уилл застыл на месте, потом медленно покачал головой, будто отказываясь поверить в смертельный диагноз, который только что вынес ему доктор:
        — Ты… не веришь мне?
        — Разумеется, не верю. После всего, что ты наговорил… и как ты обращался со мной!..
        — Да не было у меня выбора! Тесса, послушай.  — Она повернулась и пошла к двери, но он встал у нее на пути, синие глаза горели огнем.  — Прошу, выслушай меня. Пожалуйста!
        Тесса заколебалась. Он так странно сказал это «пожалуйста», совсем другим тоном, чем тогда на крыше. Тогда он отводил взгляд, а сейчас в его глазах было такое отчаяние, что она не устояла.
        Внутренний голос кричал: он опять сделает ей больно, очень больно, ведь он лжет. Но она слышала и другой голос, который велел ей остаться и хотя бы выслушать его.
        — Тесса!  — Уилл нервно провел дрожащими руками по волосам. Тесса вспомнила, как она перебирала пальцами черный шелк его волос, вспомнила то ощущение, когда она касалась их.  — О том, что я расскажу, не знает ни одна живая душа, кроме Магнуса. Без него сам бы я не справился. Даже Джем не знает.  — Он глубоко вздохнул.  — Когда мне было двенадцать и я еще жил с родителями, я нашел Шкатулку в кабинете отца.
        Тесса не знала, что и думать, ведь она ждала совсем другого.
        — Шкатулку? Но почему твой отец оставил ее у себя?
        — Может, в память о тех днях, когда он был Сумеречным охотником? Кто его знает… Помнишь, что написано в «Кодексе» о проклятиях и как их налагают? Ну, я открыл ту шкатулку и выпустил демона Марбаса. Он проклял меня: поклялся, что каждый, кто полюбит меня, умрет! Я бы не поверил, ведь волшебству был тогда не обучен, но моя старшая сестра умерла той же ночью. Умерла в страшных муках. Я решил, что проклятие действует, и оставил свою семью. Думал, что тем самым спасаю их. Потом вступил в Институт, но так и не понял, что он стал моей второй семьей: и Генри, и Шарлотта, и даже чертова Джессамина,  — вот мне и пришлось делать все, чтобы никто из них не полюбил меня. Ведь тогда я подверг бы их смертельной опасности! Много лет я старался держать их на расстоянии, если уж не мог оттолкнуть навсегда…
        Тесса изумленно смотрела на него, слова эхом звучали у нее в голове. «Старался держать их на расстоянии, если уж не мог оттолкнуть навсегда…» Она сразу вспомнила все его вранье, скрытность и грубость с Шарлоттой и Генри, его бессердечность, даже случай с Татьяной, которая полюбила его, как делают все маленькие девочки, и он жестоко растоптал ее чувства!.. А ведь еще был…
        — Джем…
        — С Джемом все по-другому,  — прошептал он. Вид у Уилла был совсем несчастный.
        — Джем умирает! Ты позволил ему быть рядом, потому что он уже был почти мертв? Думал, проклятие не затронет его?..
        — С каждым годом я понимал: на него проклятие не действует. Надеялся, что справлюсь. Думал, что, когда Джем уйдет и мне исполнится восемнадцать, я буду жить один и мое проклятие никого не затронет… А потом все изменилось. И это благодаря тебе, Тесса.
        — Мне?  — тихо переспросила она.
        Слабая улыбка тронула его губы.
        — Когда я впервые увидел тебя, то понял, что таких, как ты, прежде не встречал. С тобой мне весело. Никому, кроме Джема, не удавалось развеселить меня за эти пять лет. А у тебя это вышло легко и непринужденно!
        — Ты ведь даже не знаешь меня, Уилл.
        — Спроси у Магнуса, он скажет. После той ночи на крыше я сразу отправился к нему. Мне пришлось оттолкнуть тебя — ведь ты начала понимать, что я на самом деле чувствую к тебе. Тогда, в Святилище, я решил, что ты умерла, и слишком раскрылся — у меня все на лице было написано! И я очень испугался. Пришлось сделать так, чтобы ты возненавидела меня, Тесса. И я наговорил тебе ужасных слов, а потом мне хотелось умереть. Думал, я смогу смириться с твоей ненавистью, но нет. Я понял, что ты все равно останешься в Институте, и мне придется видеть тебя и каждый раз вспоминать то, что было на крыше… как я заставил презирать меня и как невыносимо больно мне было. И я пошел к Магнусу, чтобы он вызвал того демона, который проклял меня. Я надеялся, что проклятие можно снять, ведь тогда у меня был бы шанс все исправить! Я знал, это будет неимоверно трудно и долго, но надеялся, что, узнав правду, ты простишь меня. И у нас что-нибудь получится…
        — То есть проклятие… проклятие снято?
        — Не было проклятия, Тесса. Демон обманул меня! Никакого проклятия не было и в помине… Все эти годы я был таким идиотом! Но, как видишь, мне хватило ума первым делом отправиться к тебе и рассказать о своих чувствах…
        Он снова шагнул к ней, и Тесса уже не могла двинуться с места. Она смотрела на его бледное, почти прозрачное лицо с темными кругами под глазами, черные волосы, вьющиеся на висках, до боли, до слез вглядывалась в синеву глаз и изгиб губ. Она смотрела на него, как на любимый дом или город, который вряд ли когда-нибудь увидит снова, и пыталась сохранить в памяти мельчайшие детали, чтобы каждый раз, закрывая глаза, видеть его опять.
        — Почему я?  — прошептала она и едва узнала свой собственный голос.  — Почему именно я, Уилл?
        — Видишь ли… — замялся он,  — я прочел твои письма брату.
        — Знаю… — Голос ее звучал на удивление спокойно.  — Я нашла их у тебя в комнате, когда заходила туда с Джемом.
        — Ты ничего мне не сказала,  — удивился Уилл.
        — Сначала я очень рассердилась,  — признала она.  — Но потом мы отправились за тобой в притон ифритов. И я пожалела тебя, наверно. Решила, что ты прочел их из любопытства или Шарлотта велела тебе.
        — Нет. Я сам вынул их огня и прочел. Каждое твое слово. Тесс, мы так с тобой похожи — оба живем словами и дышим ими, как воздухом! Знаешь, книги спасли меня. Когда-то я думал, лучше умереть, чем жить и знать, что никогда не полюблю и никто не полюбит меня! А книги помогли мне понять, что я не так уж и одинок. Они никогда не лгут, и ты им солгать не можешь… Читая твои письма, где ты иногда писала о своем одиночестве и страхе, а еще о своей смелости я узнал, как ты думала, что ты чувствовала, как надеялась и мечтала. Я тоже надеялся, мечтал и чувствовал вместе с тобой. Мечтал о том же, о чем и ты, хотел того же, что и ты — и вдруг понял, что я хочу быть с тобой! С девушкой, которая написала эти слова. Я полюбил тебя, прочитав твои письма! И до сих пор люблю тебя.
        Тесса задрожала. Она всю жизнь мечтала услышать эти слова. В глубине души она всегда надеялась, что их скажет именно Уилл. Уилл — юноша, который любил те же книги, что и она, зачитывался теми же стихами и мог рассмешить ее, даже когда она злилась. И вот он стоит перед ней и говорит, что полюбил ее за слова, шедшие из самого сердца, из глубины души… Говорит то, что она никогда не надеялась услышать. То, что ей никто и никогда не скажет вновь… не скажет именно так. И теперь это уже не имеет значения…
        — Слишком поздно, Уилл.
        — Не говори так!  — прошептал он.  — Я люблю тебя, Тесса. Я люблю тебя!
        — Нет, Уилл,  — покачала она головой.  — Хватит.
        — Знаю, теперь тебе трудно поверить мне.  — Он судорожно вздохнул.  — Тесса, скажи: ты не веришь мне или никогда не сможешь меня полюбить? Если второе…
        — Уилл, это не имеет значения.
        — Еще как имеет!  — воскликнул он.  — Я прекрасно понимаю, ненавидишь ты меня только потому, что это я заставил тебя! И ты не обязана давать мне еще один шанс и пытаться взглянуть на меня по-новому. Но… умоляю тебя, давай попробуем начать все заново! Я сделаю все, все что угодно!
        Его голос дрогнул, и она услышала отзвук другого голоса, и вспомнила Джема, глядящего на нее с бесконечной любовью и надеждой в сияющих глазах.
        — Нет,  — прошептала она,  — я не смогу.
        — Да нет же, конечно, сможешь! Неужели ты настолько меня ненавидишь?..
        — Я совсем не это хотела сказать,  — с бесконечной грустью ответила она.  — Я пыталась возненавидеть тебя, Уилл, но так и не смогла.
        — Тогда у меня есть шанс!  — В глазах его сверкнула надежда. Господи, что она делает, нельзя говорить с ним так мягко! Надо сказать ему. Прямо сейчас. Быстро. Ясно.  — Тесса, если ты не чувствуешь ко мне ненависти, то когда-нибудь…
        — Джем сделал мне предложение,  — выпалила она.  — И я сказала «да».
        — Что?!
        — Я сказала, что Джем сделал мне предложение,  — прошептала она.  — Он просил меня стать его женой. И я сказала «да».
        Уилл побелел как мел:
        — Джем! Мой Джем?!
        Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
        Уилл пошатнулся и вцепился в спинку стула, чтобы не упасть. У него был такой вид, будто его изо всех сил ударили в живот.
        — Когда?
        — Сегодня утром. Но мы сблизились уже довольно давно.
        — Ты… и Джем?  — Он так удивился, словно она сказала, что летом всегда идет снег или что в Лондоне зимой никогда не бывает дождя.
        — Он подарил мне это,  — прошептала она, коснувшись нефритового кулона на груди.  — Это свадебный подарок его отца матери.
        Уилл уставился на кулон с китайскими иероглифами, как на змею, обвившуюся вокруг ее шеи.
        — Он ничего не сказал мне. Ни слова.  — Уилл отбросил волосы с лица — такой привычный жест, вот только рука его сильно дрожала.  — Ты его любишь?
        — Да, я люблю его,  — ответила она, и Уилла передернуло.  — А ты?
        — Но ведь он бы все понял!  — ошеломленно пробормотал он.  — Мы все ему объясним, скажем, что… он поймет!
        Тесса внезапно представила, как она срывает с шеи кулон, выходит в коридор, стучит в дверь Джема. Отдает кулон обратно и объясняет, что ошиблась и не выйдет за него. Она бы все рассказала — про себя и про Уилла… и что не вполне уверена, что ей нужно время, что она не сможет отдать ему все свое сердце, что часть его навсегда принадлежит Уиллу.
        А потом она вспомнила, как впервые услышала голос Джема, слова, которые он произнес с закрытыми глазами, освещенный лунным светом, лежа спиной к двери. «Уилл? Уилл, это ты?» И как голос Уилла и его лицо смягчались, когда он был с Джемом; как Джем держал его за руки в лазарете, когда Уилл истекал кровью, и выкрикнул его имя, когда на складе автомат сбил Джема с ног.
        «Я не смогу разлучить их. Я не возьму на себя такой грех. И я не скажу правду ни тому, ни другому».
        Она представила лицо Джема, когда он узнает о разрыве помолвки. Он будет добр, как всегда. Но она навсегда убьет в нем что-то прекрасное и жизненно важное. Он уже никогда не станет прежним, и некому будет его утешить. Уилл для него умрет. А ему самому осталось так недолго…
        А Уилл? Что будет с ним? Что бы он ни думал сейчас, Тесса знала, если она порвет с Джемом, Уилл все равно уйдет, как бы сильно он ни любил ее. Неужели он станет выставлять напоказ свою любовь, зная цену счастья — боль лучшего друга? Даже если Уилл сможет справиться с этим, она навсегда останется для него девушкой, которую любил Джем. До самой смерти Джема. И пока она сама не умрет. Он никогда не предаст Джема, даже после его смерти. Если бы только на месте Уилла был кто-нибудь другой, кто угодно!.. Но она любила именно его. Она любила обоих юношей. В горе и в радости.
        — Скажем ему о чем?  — Она старалась говорить как можно более спокойным голосом.
        Уилл ничего не ответил. Когда они поднимались по лестнице, когда он запирал дверь и целовал ее, глаза его светились радостью и надеждой. Теперь же свет стремительно затухал, будто жизнь уходила из его глаз. Она вспомнила Ната, истекающего кровью у нее на руках. Она была бессильна помочь ему. Как бессильна сейчас. Ей казалось, что жизнь Уилла Херондэйла утекает, словно кровь, и она ничем не может помочь.
        — Джем бы меня простил,  — повторил Уилл, но в голосе его звучала безнадежность. А ведь он сдался. И это Уилл, который никогда не сдается без боя.  — Он…
        — Он простил бы. Он не смог бы сердиться на тебя вечно — он слишком тебя любит. И вряд ли он затаил бы злобу на меня. Но знаешь, Уилл, сегодня утром он сказал мне, что думал, ему придется умереть, так и не полюбив и не будучи любимым. Так и не узнав той любви, какой любили друг друга его отец и мать. Ты все еще хочешь, чтобы я постучала к нему и вывалила новости прямо с порога? И ты все еще сможешь любить меня после этого?
        Уилл долго смотрел на нее. Потом в нем словно что-то сломалось, он опустился в кресло и уронил лицо в ладони.
        — Поклянись, что любишь его,  — проговорил он.  — Любишь настолько, что сможешь выйти за него замуж и сделать его счастливым.
        — Клянусь.
        — Тесса, если любишь его, то, пожалуйста, ни говори ему ни слова из того, что я рассказал. Не говори, что я люблю тебя.
        — А как же проклятие? Ведь он не знает…
        — Тесс, прошу, не рассказывай ему ни о чем. И Генри с Шарлоттой тоже. Я сам скажу в свое время. Сделай вид, будто ничего не знаешь. Если тебе не все равно, что будет со мной…
        — Никому я не скажу, клянусь! Клянусь моим ангелом. То есть ангелом моей матери. И еще, Уилл…
        Он опустил руки на подлокотники и стиснул их так, что костяшки пальцев побелели.
        — Тебе лучше уйти, Тесса,  — проговорил Уилл, не глядя на нее.
        Но она не смогла уйти и оставить его в такой агонии. Больше всего на свете ей хотелось подойти и обнять его, поцеловать его закрытые глаза и увидеть улыбку на лице.
        — То, что ты пережил за эти пять лет, наверняка убило бы любого. Ведь ты считал, что тебя никто не любит, если, кроме сестры, так никто рядом с тобой и не умер. Но Шарлотта любит тебя! И Генри, и Джем. И твоя семья. Они всегда любили тебя, Уилл Херондэйл, как бы ты ни пытался спрятать от них все лучшее, что в тебе есть.
        Он поднял голову и взглянул на нее. В глазах его отражались язычки пламени, пылавшего в камине.
        — А ты? Ты любишь меня?
        — Уилл… — воскликнула она, впиваясь ногтями в ладони изо всех сил.
        — А ты любишь меня?  — спросил он, глядя будто сквозь нее.
        — Я… — Тесса глубоко вздохнула. Как все-таки это больно!  — Джем был прав. Ты гораздо лучше, чем казался на первый взгляд, и я ошибалась в тебе. И потому, что ты такой, какой есть на самом деле… я хочу сказать, ты быстро встретишь того, ту, которая… которая станет для тебя твоей единственной. Но я…
        Он то ли поперхнулся, то ли фыркнул:
        — Моей единственной! Я уже когда-то слышал от тебя именно эти слова!..
        — Уилл, что ты, я не… — Она оторопело покачала головой.
        — Ты никогда не полюбишь меня,  — сказал юноша безжизненным голосом.
        Тесса ничего не ответила, и по телу его пробежала судорога, он вскочил, отбросил кресло в сторону и бросился к двери. Она смотрела, прикрыв рот ладонью, как Уилл пытается отпереть замок, руки не слушались, наконец он распахнул створку и выбежал из комнаты, хлопнув дверью.
        «Уилл,  — подумала она.  — Уилл, неужели это был ты?» В глаза будто песку насыпали. Оказывается, она сидела на полу возле камина. Глядя в огонь, Тесса ждала слез. Но их не было — она так долго училась сдерживать их, что разучилась плакать совсем.
        Девушка взяла кочергу, стоявшую на подставке рядом с камином, и сунула ее в самые угли. Нефритовый кулон на шее настолько разогрелся, что едва не обжигал кожу.
        Она вынула раскалившуюся докрасна кочергу. Потом медленно сжала ее пальцами.
        Несколько секунд Тесса ничего не чувствовала. А потом услышала чей-то крик — кто-то кричал далеко-далеко, но голос был ее. И тут будто повернулся ключик в замке, и она залилась слезами. Кочерга со звоном упала на пол.
        Когда горничная прибежала на крик, Тесса сидела на полу возле камина и прижимала руку к груди, всхлипывая так горестно, что у Софи разрывалось сердце.

* * *

        Софи отвела Тессу в ее комнату, переодела и уложила в постель. Потом промыла и смазала обожженную руку целебной мазью, пахнущей травами и специями. Этой же мазью Шарлотта в свое время вылечила ожог на лице Софи.
        — Думаешь, шрам останется?  — спросила Тесса скорее для поддержания разговора, потому что ей было, в общем-то, все равно. Боль от ожога и слезы хоть как-то помогли ей взять себя в руки, избавив от переполнявших эмоций. Теперь она казалась себе легкой и пустой, как морская раковина.
        — Ну, наверно, останется, но не такой большой, как у меня,  — честно ответила Софи, закрепляя повязку.  — Ожоги здорово болят, но потом быстро заживают. Тем более, что я вовремя успела намазать его. Скоро все пройдет.
        — Не пройдет,  — пробормотала Тесса, глядя на руку. Потом она подняла глаза и посмотрела на Софи, как всегда прелестную, спокойную и терпеливую в неизменном черном форменном платье и белом чепце, из-под которого виднелись кудряшки.  — Прости меня, Софи. Ты оказалась права насчет Гидеона, а я ошиблась. Мне следовало прислушаться к твоему мнению. Ты никогда не ошибаешься в мужчинах и всегда права. Если ты скажешь, что кто-то действительно заслуживает доверия, я тебе поверю сразу.
        — Я понимаю, о чем вы, мисс!  — просияла Софи. Когда она улыбалась так, даже незнакомые люди забывали про ее шрам.
        — Мне следовало доверять тебе…
        — Мне не следовало так сердиться на вас. По правде говоря, я сама не знала, как он поступит. И не была в нем так уверена, пока не увидела его в карете с вами.
        — Наверно, здорово, что теперь он будет жить здесь,  — заметила Тесса, теребя краешек простыни,  — вы сможете постоянно видеться…
        — Это просто ужасно!  — перебила ее Софи, едва не плача. Тесса застыла в испуге, недоумевая, что она сказала не так. Зеленые глаза Софи были полны слез. Голос ее задрожал: — Если он будет жить здесь, то увидит меня такой, какая я есть,  — простой служанкой! Не надо было мне встречаться с ним! Миссис Бранвелл не из тех хозяев, что запрещают своим слугам иметь поклонников, но мне самой следовало понять, кто он и кто я. Не быть нам вместе!  — Она попыталась вытереть слезы, но они хлынули по обеим щекам, по целой и по обезображенной шрамом.  — Если я позволю себе лишнее, то потеряю все! А он не рискует ничем…
        — Гидеон совсем не таков!
        — Он сын своего отца. Разве этого мало? Не то чтобы я собиралась за него замуж, я простая мирянка, но ведь он увидит, как я разжигаю камины, вожусь со стиркой…
        — Если он любит тебя, то все это неважно!
        — Еще как важно! Не думайте, что все настолько благородны, как вам кажется, мисс!
        Тесса вспомнила, как Уилл сидел, уронив лицо в ладони, и как он сказал: «Тесса, если любишь его, то, пожалуйста, не говори ему ни слова из того, что я рассказал».
        — Знаешь, Софи, благородство порой принимает весьма причудливые формы. Вдобавок неужели ты хочешь стать Сумеречным охотником? Разве не лучше…
        — Еще как хочу! Больше всего на свете! Я всегда об этом мечтала.
        — Кто бы мог подумать!
        — Я мечтала выйти замуж за господина Джема… — смущенно призналась Софи, теребя краешек одеяла.  — Вы же не разбили пока ему сердце, не так ли?
        — Нет,  — ответила Тесса. Зато разорвала свое пополам.  — Я ни за что не разобью его сердце.

        Глава 21
        Горящие уголья

        О брат мой, боги так добры!..
        Бегут года, проходят дни,
        И жизнь и смерть к тебе щедры,
        Теперь покойся с миром, спи.
        Спасибо, жизнь, за звук шагов,
        Любимой шепот, шлейф духов,
        Спасибо, жизнь и смерть! Дары
        Достойны, брат, твоей любви.

Алджрнон Чарльз Суинберн,
«Триумф времени»

        Из-за полуоткрытой двери Джема неслись звуки скрипки. Уилл задумчиво постоял, прислонившись к стене. Он просто с ног валился, ни разу в жизни он не чувствовал себя таким обессиленным. Когда он вышел из дома на Чейн-уолк, в крови у него бушевал вихрь энергии, который теперь иссяк, оставив лишь усталость и пустоту.
        Хотя он и выбежал из гостиной, хлопнув дверью, Уилл все же надеялся, что Тесса окликнет его, но нет. Он не мог забыть ее глаз, серых, как грозовые тучи.
        «Джем сделал мне предложение, и я сказала „да“».  — «Ты любишь его?» — «Я его люблю».
        И вот он стоял перед дверью, не зная, зачем пришел. Может, хотел заставить Джема отступиться, если это вообще возможно. А может, просто по привычке, ведь столько лет он искал здесь утешения. Он толкнул дверь и шагнул в хорошо освещенную комнату.
        Джем сидел на сундуке в изножье кровати, держа скрипку на плече. Закрыв глаза, он водил смычком по струнам, но когда его побратим вошел в комнату, уголки губ поползли вверх, и он спросил:
        — Уилл, это ты?
        — Да,  — ответил Уилл, застыв на пороге не в силах войти.
        Джем перестал играть и открыл глаза:
        — Телеман, фантазия для скрипки ми-бемоль мажор.  — Он отложил скрипку и смычок.  — Заходи, не маячь в дверях, это действует мне на нервы.
        Уилл сделал еще пару шагов. Он столько часов провел в комнате друга, что знал ее не хуже своей. Вот нотные тетради Джема, футляр для скрипки, где она лежит, когда Джем не играет, окна с решетчатыми переплетами, сквозь которые льется солнечный свет. Сундук, который он привез из самого Шанхая. Трость с нефритовым набалдашником у стены. Шкатулочка с изображением Гуаньинь, в которой Джем хранит свое «лекарство». Кресло, в котором Уилл проводил бессонные ночи у постели Джема, следя за его дыханием и молясь.
        Джем поднял сияющие глаза. В них не было ни тени подозрения, лишь радость встречи.
        — Рад видеть тебя.
        — Я тоже,  — буркнул Уилл.
        Он чувствовал себя крайне неловко. Интересно, Джем заметил что-нибудь? Никогда раньше Уилл не робел в присутствии своего побратима. Все дело было в тех словах, что вертелись у него на языке.
        «Ведь все ты понимаешь, Джем! Без Тессы мне жизнь не мила. Если ты действительно любишь меня, то отдашь ее мне. Ведь ты не сможешь любить ее, как я. Никто не сможет! Если ты и правда брат мне, то уступишь».
        Но он так ничего и не сказал. Джем подался вперед и тихо проговорил:
        — Уилл, я должен тебе кое-что рассказать. Не мог сказать при всех.
        Уилл стиснул зубы. Вот и все. Джем хочет рассказать про помолвку, а ему придется изображать радость, сдерживая подступающую тошноту. Он сунул руки в карманы.
        — Что стряслось?
        Джем склонил голову, и солнце заиграло на его волосах.
        — Надо было рассказать раньше, но мы с тобой никогда не касались любви в наших разговорах. Ведь ты такой циник!  — Он усмехнулся.  — Думал, будешь насмехаться надо мной. К тому же я даже не надеялся, что она ответит на мои чувства.
        — Тесса,  — пробормотал Уилл. Имя ее резало губы, как острый нож.
        Джем расплылся в сияющей улыбке, и Уилл понял, что та слабая надежда, которую он носил в сердце, умерла, так и не родившись… Джем действительно любит ее.
        — Ты всегда исполнял свой долг!  — заметил Джем.  — Знаю, если бы на месте Тессы был кто-нибудь другой, ты все равно спас бы его. Но мне кажется, ты с такой готовностью бросился на помощь и потому, что знал, как она дорога мне… — Он запрокинул голову и ослепительно улыбнулся: — Я угадал, или я просто тупоголовый идиот?
        — Конечно, идиот,  — проворчал Уилл и сглотнул ком в горле.  — Но… в другом ты прав. Я знаю, как она тебе дорога.
        Джем усмехнулся. Лицо его светилось от счастья, глаза сияли. Уилл никогда его таким не видел. Он всегда думал, что Джем — натура спокойная и безмятежная, а радость и злость — чувства слишком земные для него. Теперь он понял, что ошибался; просто Джем никогда не был счастлив с тех пор, как погибли его родители. А сам Уилл даже не задумывался об этом, на первом месте для него была безопасность друга, его насущные потребности, но не счастье…
        «Джем — это мой грех».
        А ведь Тесса права. Сначала он хотел, чтобы она порвала с Джемом, чего бы это ни стоило, а теперь понял, что он не смог бы так поступить. «Поверь хотя бы в мою честь… и чувство долга»,  — сказал он тогда Джему и сам верил в это. Он ему жизнью обязан. Разве смог бы он забрать у Джема то, чего тот желал больше всего на свете? Для друга он готов был пожертвовать своим счастьем, и не только потому, что он в неоплатном долгу перед ним. Ведь он поклялся любить его так же, как самого себя!..
        Джем выглядел не только счастливым, но и окрепшим. На щеки вернулся румянец, спина не гнется под тяжестью забот и болезни.
        — Хочу извиниться перед тобой. Я был слишком суров тогда, в притоне ифритов. А ты просто пытался забыться.
        — Нет, ты был совершенно прав…
        — Нет, я виноват.  — Джем поднялся.  — Я был слишком суров, потому что мне больно видеть, как ты относишься к себе. Будто ты никто. Что бы ты ни делал, я знаю, каков ты на самом деле, ведь ты мой брат по крови! Ты не просто лучше, чем пытаешься казаться, ты гораздо лучше многих.  — Он ласково коснулся его плеча.  — Уилл, ты достоин большего!
        Уилл закрыл глаза и увидел черный базальтовый зал заседаний, на полу два горящих круга. Джем шагает из своего круга к Уиллу, и они стоят вместе, отгороженные от всего мира стеной огня. Еще пока черные глаза сверкают на бледном лице. Уилл вспомнил слова клятвы побратимов: Куда ты пойдешь, туда и я пойду; где ты умрешь, там и я умру и погребен буду; пусть то и то сделает мне Ангел, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою[39 - Клятва побратимов — парафраз цитаты из Ветхого Завета, Книга Руфи 1:16 — 1:17.]. И вдруг тот же голос заговорил с ним уже наяву.
        — Спасибо, что спас Тессу.
        Не в силах встретиться с ним взглядом, Уилл отвернулся и посмотрел на стену: там мешались их тени, и нельзя было понять, где кончается один юноша и начинается другой.
        — Спасибо, что был рядом, когда брат Енох вынимал осколки из моей спины.
        — Зачем же еще нужны побратимы?  — рассмеялся Джем.

* * *

        Зал заседаний был украшен красными стягами, расписанными черными рунами. Джем шепнул Тессе, что это руны приговора и решения.
        Они заняли свои места в переднем ряду, где уже сидели Генри, Гидеон, Шарлотта и Уилл. Тесса не встречала Уилла со вчерашнего дня; на завтрак он не явился и пришел, только когда все уже уселись в экипаж. Он сбежал по ступеням, застегиваясь на ходу. Черные волосы взъерошены, вид усталый, будто не спал всю ночь. Он явно избегал смотреть Тессе в глаза, она тоже старалась не глядеть в его сторону. Впрочем, порой она ловила на себе его взгляды, которые жгли кожу, как искры.
        Поскольку о помолвке еще никто не знал, Джем держался как истинный джентльмен: практически ничем не выдавал себя, если не считать улыбки, с которой он отвечал на каждый взгляд Тессы. Когда они сели на свои места, он нежно провел костяшками пальцев по ее левой руке, потом убрал руку.
        Она знала, что Уилл смотрит на них с конца ряда, но даже не повернула головы.
        На помосте в центре зала сидел Бенедикт Лайтвуд — зубы стиснуты, орлиный профиль обращен к Консулу. Рядом с ним расположился Габриэль, такой же усталый и небритый, как Уилл. Когда Гидеон вошел и сел вместе с охотниками Института, он бросил на него пристальный взгляд, потом закусил губу и опустил глаза, но так и остался сидеть с отцом.
        Тесса увидела еще несколько знакомых лиц. Тетушка Шарлотты, Каллида, мрачный Алоизиус Старквэзер, которого все-таки позвали на Совет вопреки всем его опасениям. Он сощурился и пристально посмотрел на Тессу, она тут же отвела глаза.
        — Мы собрались здесь,  — начал Консул Вайланд, заняв место за кафедрой; Инквизитор расположился слева от него,  — чтобы определить, насколько Шарлотта и Генри Бранвелл помогли Анклаву в поисках Акселя Мортмэйна за отпущенные им две недели, а также выяснить, следует ли нам назначить другое руководство для Института, как того требует Бенедикт Лайтвуд.
        Инквизитор поднялся. В руках у него было что-то серебристо-черное.
        — Шарлотта Бранвелл, подойдите к кафедре.
        Шарлотта встала и взошла на помост. Инквизитор опустил Смертный меч, она обхватила лезвие обеими руками. Тихим голосом Шарлотта поведала о событиях последних двух недель — сначала о том, как они искали информацию о Мортмэйне в старых газетах и в архивах, потом о поездке в Йоркшир, об опасности для Херондэйлов, о предательстве Джессамины, о схватке на чайном складе и о гибели Ната. Она ни разу не солгала, хотя и опустила пару подробностей. Оказывается, и меч иногда можно обойти.
        Несколько раз ее рассказ прерывал возмущенный гул членов Совета — в основном их поразило известие о предательстве Джессамины и ее роли в расследовании.
        — А ведь я знала ее родителей!  — воскликнула тетушка Каллида с задних рядов.  — Ужас, просто ужас!
        — А где она теперь?  — перебил Шарлотту Инквизитор.
        — В подземельях Безмолвного города — ожидает положенной кары. Я уже поставила Совет в известность о ее местонахождении.
        Инквизитор, вышагивавший взад-вперед по помосту, остановился и внимательно посмотрел ей в глаза:
        — Вы говорили, что она для вас как родная дочь, и все же с готовностью передали ее в руки братьев? С чего бы это?
        — Закон суров,  — ответила Шарлотта,  — но таков Закон.
        — Бенедикт, а вы утверждали, что она слишком снисходительна к нарушителям,  — улыбнулся уголком рта Консул Вайланд.  — Что вы скажете на это?
        Бенедикт поднялся. Он явно решил не рисковать сегодня и выпустил белоснежные манжеты из-под рукавов строгого твидового пиджака.
        — Мне есть что сказать. Я целиком и полностью поддерживаю Шарлотту Бранвелл в качестве главы Института и отзываю свой иск.
        Толпа удивленно загудела. Бенедикт мило улыбнулся.
        — Итак, вы утверждаете,  — недоверчиво воскликнул Инквизитор,  — что, несмотря на то что эти охотники убили Натаниэля Грея или невольно способствовали его гибели и теперь у нас нет никакой возможности выйти на Мортмэйна, приютили очередного шпиона под своей крышей и до сих пор не знают, где находится сам Мортмэйн, вы все равно рекомендуете оставить Шарлотту и Генри Бранвелл управлять этим Институтом?
        — Может, они и не нашли пока Мортмэйна, но узнали, кто он такой. Как сказал великий стратег-мирянин Сунь Цзы в своем «Искусстве войны»: «Если знаешь врага и знаешь себя, то выиграешь сотню битв без малейших потерь». Сейчас мы уже знаем, что Мортмэйн — простой мирянин, а не сверхчеловек: боится смерти, одержим жаждой мести за неоправданное, по его мнению, убийство приемных родителей. И нет в нем сострадания к жителям Нижнего мира: он использовал оборотней, чтобы быстро собрать свою механическую армию, и давал им наркотики, чтобы те работали день и ночь. Он прекрасно знал, что волки умрут, а значит, сохранят тайну. Судя по размерам склада и числу работников, теперь у него многочисленная армия. Долгие годы вынашивал он план мести: ни разубедить, ни остановить его невозможно. Пора и нам готовиться к войне. И вот этого мы не знали прежде!
        Инквизитор сжал губы и посмотрел на Бенедикта так, словно что-то заподозрил, но не мог понять, в чем подвох.
        — Готовиться к войне? И как же именно? А вдруг Бранвеллы ошиблись?
        — Ну, тут уж Совету решать,  — пожал плечами Бенедикт.  — Но поскольку Мортмэйн пытался завербовать влиятельных жителей Нижнего мира вроде Вулси Скотта или Камиллы Белкурт, то, даже не зная его местонахождения, мы можем предугадать его следующий ход. Поиск сильных союзников среди жителей Нижнего мира! А Шарлотта вхожа к ним, они ей доверяют, не так ли?
        По залу пробежал легкий смешок, но присутствующие смеялись не над Шарлоттой, они веселились над шуткой Бенедикта и вспоминали несчастных вампиров. Габриэль гневно смотрел на отца.
        — А как же быть со шпионом в стенах Института?  — спросил Инквизитор.  — Разве сие не верх халатности?!
        — Вовсе нет, Шарлотта прекрасно разобралась с этой проблемой,  — откликнулся Бенедикт и улыбнулся ей. Но улыбка его была остра как бритва.  — Беру свои слова назад, она далеко не мягкосердечная. Шарлотта вполне способна чинить расправу без лишних сантиментов, как любой мужчина.
        Шарлотта побледнела, но промолчала. Она продолжала сжимать меч в ладонях.
        — Эх, Бенедикт,  — шумно вздохнул Консул Вайланд,  — понимай вы это пару недель назад, избавили бы нас от стольких хлопот!
        — Я подумал, что она нуждается в этой проверке,  — непринужденно пожал плечами Бенедикт.  — К счастью, Шарлотта вполне справилась.
        Вайланд неодобрительно покачал головой:
        — Что ж, тогда давайте проголосуем.  — Он протянул Инквизитору какой-то сосуд мутного стекла, а тот спустился и передал его женщине на первом ряду.
        Тесса завороженно наблюдала, как та прошептала что-то, склонив голову, и передала фиал мужчине слева.
        Пока фиал перемещался по залу, Джем нежно взял Тессу за руку. Она вздрогнула, хотя и знала, что из-за пышных юбок никто ничего не заметит. Потом сплела свои пальцы с его и закрыла глаза.
        «Я люблю его. Я люблю его. Я люблю его».
        В самом деле, от его прикосновений ее бросало в дрожь, хотя и слезы на глаза наворачивались тоже — от любви, от сумятицы в голове… Ныло разбитое сердце, перед мысленным взором стояло лицо Уилла, когда она сказала, что помолвлена с Джемом, и счастье в его глазах погасло, как прибитый дождем пожар…
        Джем высвободил руку и взял фиал у Гидеона. Она слышала, как он прошептал: «Шарлотта Бранвелл» — и передал сосуд Генри, сидевшему по другую руку от Тессы.
        Она печально посмотрела на Джема, и он решил, что она переживает из-за Шарлотты.
        — Все образуется,  — ободряюще улыбнулся он.  — Они выберут Шарлотту!
        Когда фиал вернулся к Инквизитору, он церемонно передал его Консулу. Тот поставил фиал на кафедру и начертил на стекле руну. Фиал задрожал, словно кипящий чайник на огне, из горлышка повалил дым — то были голоса сотен Сумеречных охотников. Дым сложился в два слова: ШАРЛОТТА БРАНВЕЛЛ.
        Шарлотта облегченно убрала руки со Смертного меча. Генри радостно вскрикнул и подбросил шляпу в воздух. В зале поднялся шум и гам. Тесса уставилась на Уилла, который вытянулся на скамье, запрокинул голову и прикрыл глаза. Он сильно побледнел и казался совсем изможденным, будто голосование стало для него последней каплей.
        Вдруг кто-то громко завизжал, перекрывая гомон толпы. Тесса мигом вскочила и оглянулась. Кричала тетушка Шарлотты — задрав изящную седую голову вверх, она указывала пальцем на потолок. По залу пронеслись изумленные возгласы — другие охотники тоже что-то увидели. В воздухе кишмя кишели десятки, нет, сотни жужжащих металлических созданий. Они походили на огромных черных жуков с медными крыльями, сновавших взад-вперед с отвратительным механическим скрежетом.
        Один жук подлетел к Тессе и завис на уровне лица, дребезжа крыльями. Глаз у него не было, их заменяла стеклянная пластинка на передней части головы. Джем схватил Тессу за руку, чтобы оттащить ее в сторону, но девушка торопливо стряхнула его руку, сорвала шляпку и накрыла ею «жука», припечатав к сиденью. Тот дико взвыл, пытаясь вырваться из ловушки.
        — Генри!  — позвала Тесса.  — Генри! Я одного поймала!
        Раскрасневшийся Генри выглянул у нее из-за спины и уставился на шляпу. На серой бархатной тулье внезапно появилась небольшая дырочка — механический жук пытался прогрызть себе путь на волю. Генри выругался и ударил кулаком, смяв и шляпу, и ее содержимое. Раздалось жужжание, потом все стихло.
        Джем усмехнулся и приподнял шляпу. Под ней лежали обломки — металлическое крылышко, погнутый корпус, скрюченные медные ножки.
        — Фу ты!  — воскликнула Тесса.  — Совсем как настоящий!
        Раздался еще чей-то крик, и Тесса подняла голову. Насекомовидные твари сгрудились в черное облако в центре зала и кружились все быстрее и быстрее. Наконец вихрь исчез без следа, словно жуки в сточной канаве.
        — Прости за испорченную шляпу,  — сказал Генри.  — Я куплю тебе новую.
        — Плевать на шляпу,  — ответила Тесса, слушая возмущенные вопли членов Совета. В центре зала стояли Консул Вайланд, держа в руке Смертный меч, и Бенедикт Лайтвуд с каменным лицом, глаза — две льдинки.  — Есть куда более насущные проблемы!

* * *

        — Это такая камера,  — сказал Генри, разглядывая останки металлического жука у себя на коленях по пути домой. Они так и лежали в шляпе, и он задумчиво ткнул пальцем в крылышко: — Ему пришлось послать вот их, ведь без Джессамины, Ната или Бенедикта надежные шпионы у Мортмэйна закончились, некому стало докладывать обстановку.
        — Бенедикт не очень-то обрадовался, увидев «жуков»,  — заметил Уилл.  — Понял, что теперь Мортмэйн знает о его предательстве.
        — Ну, это был лишь вопрос времени,  — сказала Шарлотта.  — Генри, а могут ли эти штуки записывать звук, как, скажем, фонавтограф, или только картинку дают? Они такие шустрые…
        — Пока не знаю,  — нахмурился Генри.  — Мне нужно изучить его получше у себя в мастерской. Вроде бы затворного механизма здесь не видно, хотя… — Он посмотрел на их недоуменные лица и пожал плечами.  — В любом случае, теперь Совет по-новому взглянет на изобретения Мортмэйна. Одно дело слышать про них, совсем другое — увидеть своими глазами, на что они способны. А ты как думаешь, Лотти?
        Шарлотта что-то прошептала, но Тесса отвлеклась. Она думала о том, что произошло, когда она вышла из Зала Совета и ждала остальных возле экипажа. Джем отвернулся, чтобы переговорить с Уиллом, а она вдруг увидела развевающиеся полы черного плаща. Прямо перед ней вырос мрачный Алоизиус Старквэзер с горящим взором.
        — Мисс Грей, эта механическая тварь… она подлетела прямо к вам…
        Тесса застыла, уставившись на него. Сейчас ведь обвинит ее во всех смертных грехах, хотя она тут совершенно ни при чем.
        — Вы в порядке?  — отрывисто спросил старик, и тут его йоркширский акцент стал слишком заметным.  — Эта штука вас не поранила?
        — Нет, мистер Старквэзер,  — медленно покачала головой Тесса.  — Большое спасибо за заботу, но я не пострадала.
        Джем с Уиллом изумленно наблюдали за их беседой. Заметив, что привлекает к себе внимание, Старквэзер коротко кивнул, отвернулся и пошел прочь. Полы поношенного плаща развевались на ветру.
        Тесса была в полном недоумении. Она размышляла о своем кратком визите в сознание Старквэзера и его потрясении, когда он впервые увидел ее. Наконец они остановились у ворот Института, и все с радостью выбрались из тесного экипажа.
        В серых тучах над городом показалось лимонно-желтое солнце и осветило лестницу. Шарлотта направилась к дверям, но Генри придержал ее, притянул к себе свободной рукой, в другой у него была смятая шляпа Тессы. Она посмотрела на них и ощутила прилив счастья — впервые со вчерашнего дня. А ведь она полюбила Шарлотту и Генри, ей приятно было видеть их такими счастливыми.
        — Главное, что все получилось как нельзя лучше!  — воскликнул Генри, крепко сжимая жену в объятиях.  — Дорогая, я так горжусь тобой!
        В подобных обстоятельствах Уилл обязательно отпустил бы саркастическое замечание, но он, ко всеобщему удивлению, молча отвернулся. Гидеон был изрядно смущен, Джем довольно улыбался.
        Шарлотта густо покраснела и отодвинулась от Генри, оправляя шляпку.
        — Ты и правда гордишься мной, милый?  — довольно спросила она.
        — Безусловно! Моя жена не только красавица, но и редкостная умница! Я так счастлив!
        — А вот тут,  — заметил Уилл, разглядывая ворота,  — Джессамина велела бы тебе замолчать, потому что ее тошнит от подобных сантиментов!
        — Бедная Джесси!  — воскликнула Шарлотта, погрустнев.
        — Она сама во всем виновата, Лотти! И твоей вины в этом нет,  — неожиданно сурово заметил Генри.  — Остается лишь надеяться, что Совет отнесется к ней со снисхождением. Но хватит об этом сегодня, давайте же праздновать! Институт все еще наш!
        Шарлотта просияла, и столько любви было в ее взгляде, что Тесса невольно отвела глаза. Она посмотрела на Институт и прищурилась. В окне на одном из верхних этажей слегка отодвинулся краешек шторы, и мелькнуло бледное лицо. Должно быть, Софи поджидает Гидеона. Но лицо так быстро исчезло, что она не успела его разглядеть.

* * *

        В тот вечер Тесса долго размышляла, что ей надеть, и выбрала одно из новых платьев, подаренных Шарлоттой: синее атласное, с изящным лифом в форме сердечка и глубоким круглым декольте, отделанным оборками из брабантского кружева. Короткие пышные рукава оголяли длинные белые руки, а завитые волосы были подняты в высокую прическу, украшенную анютиными глазками. Увидев себя в зеркале, Тесса спохватилась, что цветочки синие, как глаза Уилла, и ей захотелось поскорее их вынуть. Но она сдержалась, искренне поблагодарив Софи за заботу.
        Софи сразу ушла помогать Бриджет на кухне. Тесса опустилась на стул перед зеркалом и принялась кусать губы и хлопать себя по щекам, чтобы не выглядеть такой бледной. Нефритовый кулон утонул в брабантских кружевах; Софи не раз бросала на него взгляд, помогая Тессе одеваться, но ничего не сказала. Механического ангела она решила надеть тоже, он привычно лег в ямку под горлом и успокоил ее мерным тиканьем. Почему бы ей не носить оба кулона, подумала девушка, застегивая цепочку.
        Когда она вышла в коридор, Джем уже ждал там. Увидев ее, он просиял, оглянулся по сторонам, притянул к себе и поцеловал в губы. Она ответила на поцелуй, отчаянно желая раствориться в нем без остатка, как прежде. Нежные губы, чуть сладкие на вкус, сильные и ласковые пальцы, придерживающие ее за шею. Тесса придвинулась ближе, чтобы ощутить частое биение его сердца.
        Он отпрянул, хватая ртом воздух:
        — Прости, Тесса, я не сдержался…
        — Думаю, что намеренно, Джеймс,  — улыбнулась она.
        — Когда я увидел тебя… Ведь я просто хотел спросить, могу ли проводить тебя в гостиную. Но ты такая красивая сегодня!  — Он коснулся ее волос.  — Боюсь, как бы от такой страсти ты не начала терять лепестки, как цветок на холодном ветру.
        — Конечно. Я хотела сказать, ты можешь проводить меня в гостиную.
        — Благодарю.  — Он легонько провел рукой по ее щеке и пытливо посмотрел в глаза.  — Я боялся, что проснусь утром, и все окажется сном. Но ты и правда сказала мне да, так ведь?!
        Она кивнула, но в горле стояли слезы. Хорошо хоть лайковая перчатка надежно скрывает ожог на левой руке.
        — Мне право жаль, что я такая плохая партия для тебя, Тесса. В смысле, не так уж долго нам быть вместе. Связать свою жизнь с умирающим, хотя тебе всего шестнадцать…
        — А тебе всего семнадцать! И есть время, чтобы найти противоядие,  — прошептала она.  — Мы обязательно найдем его! Я всегда буду с тобой, всегда.
        — Что ж, я очень надеюсь! Когда две души едины, они остаются вместе на колесе перевоплощений. Я родился в этом мире, чтобы любить тебя и в этой, и в следующей, и в следующей жизни!
        Она вспомнила слова Магнуса: «Мы прикованы к этой жизни золотой цепью и никогда не осмелимся променять ее на то, что ждет нас за кулисами».
        Теперь она поняла, что он имел в виду. Бессмертие — дар, но не без определенных побочных последствий. «Ведь если я бессмертна, тогда жизнь у меня всего одна. Мне не суждено переродиться, как тебе, Джеймс. И я не увижу тебя на небесах, или на берегу великой реки, или еще где-нибудь за пределами этой жизни».
        Но она промолчала — зачем расстраивать его сейчас? В одном она была уверена твердо — ей отчаянно хотелось защитить его от любой боли и разочарований, стоять между ним и смертью, сражаться за него, как Боадиция сражалась с римлянами, защищая свои земли. Она коснулась его щеки, а он прижался лицом к ее волосам, украшенным анютиными глазками цвета глаз Уилла. Так они и стояли, прильнув друг другу, пока не раздался второй звонок к обеду.

* * *

        Сегодня Бриджет, как всегда распевавшая мрачные баллады на кухне, превзошла саму себя. По всей гостиной она расставила свечи в серебряных подсвечниках — комната так и мерцала огнями. В серебряные чаши с водой положила свежесрезанные розы и орхидеи, стол застелила белой льняной скатертью. Генри и Шарлотта восседали во главе стола. Гидеон во фраке глаз не сводил с Софи, сновавшей взад-вперед. Она же нарочито избегала его взгляда. Уилл сел рядом с Гидеоном.
        «Я люблю Джема и стану его женой»,  — Тесса повторяла это снова и снова, пока шла по коридору, но ничего не помогало: сердце судорожно забилось в груди, когда она увидела Уилла. С того маскарада она видела его лишь в повседневной одежде, и не могла не заметить, что, несмотря на бледность и усталость, он был неимоверно красив во фраке.
        — Ваша повариха всегда поет?  — спросил Гидеон с тревогой в голосе, когда Джем и Тесса вошли в гостиную.
        Генри поднял голову и радостно улыбнулся им во все свое веснушчатое лицо.
        — А мы уже гадали, куда вы оба подевались… — начал он.
        — Мы с Тессой хотим вам кое-что сообщить,  — выпалил Джем.
        Он взял Тессу за руку, а она застыла на месте, глядя на удивленные лица всех троих, нет, четверых, считая Софи, которая только что вошла в комнату. Уилл уставился на серебряную чашу перед собой; в ней плавала белая роза и, казалось, Уилл готов смотреть на нее, пока роза не утонет. Бриджет все так же распевала на кухне очередную заунывную песню, слова долетали вполне отчетливо:
        Однажды вечерком решил пройтись пешком,
        И деву, повстречав, услышал тяжкий стон:
        — Где мать моя, отец и милый братец Джон?
        А пуще всех грущу — любимого ищу,
        Куда пропал, отрада дней, мой Уильям, свет моих очей?

        «Я убью ее,  — подумала Тесса.  — И пусть попробует спеть об этом!»
        — Тогда скорей рассказывайте,  — улыбнулась Шарлотта.  — Не заставляйте нас томиться в неизвестности!
        Джем поднял их сомкнутые руки и сказал:
        — Мы с Тессой помолвлены! Я предложил ей вый ти за меня и… она согласна!
        Повисла неловкая пауза. Гидеон был просто ошарашен, и Тессе даже стало его немного жаль, а Софи застыла на месте со сливочником в руках, открыв рот. Генри и Шарлотта были поражены до глубины души. Наверно, никто из них такого не ожидал. Хотя Джессамина утверждала, что мать Тессы была Сумеречным охотником, сама Тесса принадлежала Нижнему миру, а охотники на нечисти не женятся. Раньше ей это в голову как-то не приходило. К тому же она думала, что они расскажут каждому отдельно, осторожно и совсем не так, как выпалил Джем в любовной горячке. А еще она подумала: «Ах, Уилл, бога ради, улыбнись же и поздравь нас. Умоляю, не испорти ему этот день! Прошу тебя…»
        Улыбка Джема начала медленно таять, но тут наконец поднялся Уилл. Тесса затаила дыхание. Он был так красив во фраке, но что с того, он всегда красив; он неуловимо изменился, в синих глазах светилась какая-то потаенная мысль, а в незримых доспехах, надежно защищавших его от внешнего мира, вдруг появилась трещина, и сквозь нее сияли ослепительные лучи. Это был новый Уилл, другой Уилл, которого ей лишь изредка удавалось увидеть — наверно, таким его знал только Джем. А она теперь никогда его и не узнает… Ей стало горько и пронзительно грустно, будто она вспомнила умершего друга.
        Он поднял бокал с вином:
        — Вы оба — прекрасные люди, и я представить не могу более приятной новости. Живите долго и счастливо!  — Он быстро взглянул Тессе в глаза, потом отвел взгляд и посмотрел на Джема: — Поздравляю, брат.
        Тут заговорили все разом. Софи поставила сливочник на стол и обняла Тессу, Генри и Гидеон принялись пожимать руку Джему, а Уилл так и стоял с бокалом, глядя на них. Только Шарлотта ничего не сказала, молча прижав руку к груди.
        — Шарлотта, что с тобой?  — взволнованно склонилась к ней Тесса.
        — Все в порядке,  — тихо ответила она, потом добавила чуть громче: — Просто… у меня тоже есть что вам сообщить. Кое-что хорошее.
        — Дорогая, мы уже все знаем,  — сказал Генри.  — Институт снова наш! И это уже не новость…
        — Нет, Генри, я не об этом. Ты… — Шарлотта всхлипнула, то ли плача, то ли смеясь.  — У нас с Генри будет ребенок! Мальчик. Так сказал брат Енох. Я не хотела говорить, но…
        Окончания фразы они так и не узнали — Генри радостно завопил во все горло. Он схватил Шарлотту в охапку и порывисто обнял:
        — Дорогая, это же просто чудесно, чудесно!..
        Софи взвизгнула и захлопала в ладоши. Гидеон так сконфузился, что готов был провалиться сквозь землю, а Уилл и Джем обменялись смущенными улыбками. Тесса тоже радостно улыбнулась, настолько заразительным оказался восторг Генри. Он закружил Шарлотту в вальсе, потом опомнился и ужаснулся, что такая пляска может повредить ребенку, и усадил жену на ближайший стул.
        — Генри, я вполне способна ходить,  — возмутилась Шарлотта,  — и даже танцевать!
        — Дорогая, ты нездорова! Следующие восемь месяцев тебе непременно надлежит находиться в постели! Малютка Буфорд…
        — Я ни за что не назову нашего сына Буфордом! Пусть так звали твоего отца или это традиционное йоркширское имя, но я… — раздраженно начала Шарлотта, и тут раздался стук в дверь.
        Сирил заглянул в комнату, смутился при виде всеобщего веселья и робко сказал:
        — Мистер Бранвелл, к вам посетитель, и он хочет видеть всех вас.
        — Всех нас?  — удивленно моргнул Генри.  — Но у нас обед в узком семейном кругу, Сирил. К тому же я не слышал дверного звонка.
        — Правильно, ведь она нефилим,  — ответил Сирил.  — Говорит, что по важному делу и ждать не может.
        Генри с Шарлоттой обменялись растерянными взглядами.
        — Что ж, ладно,  — наконец решился Генри.  — Пусть зайдет, но совсем ненадолго.
        Сирил ушел. Шарлотта поднялась, оправила смятое платье и пригладила растрепавшиеся волосы.
        — Может быть, это тетушка Каллида?  — недоуменно проговорила она.  — Ума не приложу, кто еще мог прийти…
        Дверь снова открылась, и вошел Сирил, а за ним девушка лет пятнадцати в черном дорожном плаще поверх зеленого платья. Даже если бы Тесса не видела ее прежде, она все равно бы узнала ее — по черным волосам и по синим, почти фиалковым глазам, по изящному изгибу белоснежной шеи, по стройной фигурке и полным губам.
        Уилл судорожно вздохнул.
        — Вечер добрый,  — сказала девушка голосом одновременно нежным и твердым.  — Прошу прощения, что прерываю ваш обед, но мне некуда больше идти. Дело в том, что я Сесилия Херондэйл. Я пришла учиться на Сумеречного охотника!

        Благодарности

        Как всегда, благодарю за огромную поддержку моих родителей, а также Джима Хилла и Кэйт Коннор; Нао, Тима, Дэвида и Бена; Мелани, Джонатана и Хелен Льюис; Флоренс; Джойс. Благодарю всех тех, кто читал, критиковал и находил анахронизмы и нестыковки: Келли Линк, Клэри, Делию Шерман, Холи Блэк, Сару Риз Бреннан, Джастина Ларбалестье, Робина Вассермана, Морин Джонсон. Благодарю за помощь Лизу Голд, настоящего знатока и неутомимого исследователя (lisagoldresearch.wordpress.com). Благодарю Джои Юнга и Хуана Ю за переводы на мандаринский китайский. Благодарю Вейна Миллера за помощь с греческим и латынью. Выражаю неизменную благодарность моему агенту Барри Голдблатту, редактору Карен Войтыла, и конечно же сотрудникам издательств «Саймон и Шустер» и «Уокер Букс», без которых эта книга не увидела бы свет. И наконец, благодарю своего мужа Джоша за то, что он не дал Лину и Люси съесть эту рукопись!
        Несколько слов об Англии Тессы.
        Как и в «Механическом ангеле», Лондон «Механического принца» представляет собой причудливое сочетание настоящих и вымышленных мест, всем известных и давно позабытых. Например, в Вестминстерском аббатстве действительно есть Палата дароносицы. Я постаралась по возможности сохранить географию викторианского Лондона, но не всегда это удавалось. Для тех, кто интересуется Институтом, поясню: Малая церковь Всех Святых и в самом деле существовала, но погибла в огне Великого лондонского пожара в 1666 году; на самом деле она находилась на улице Верхняя Темза, а не рядом с Флит-стрит, где я поместила ее в своем романе. Те же из вас, кто бывал в Лондоне, сразу поймут, где на самом деле находится Институт, и по шпилю узнают знаменитую церковь Святой Бригитты, столь любимую репортерами и журналистами. В «Адских механизмах» о ней нет ни слова, поскольку ее место занял лондонский Институт Сумеречных охотников. Что же касается йоркского Института, то его я расположила на месте церкви Святой Троицы в Гудремгейте, она существует и поныне и открыта для туристов.
        Особняк Лайтвудов в Чизике — типичный загородный дом английской знати, которая в XVI — XVII веках считала Лондон слишком грязным и нездоровым местом, стремясь быть поближе к природе. Чизик тогда был за чертой города, и усадьбу Лайтвудов я поместила примерно там же, где находится знаменитый летний дворец Чизик-хаус.
        Дом под номером шестнадцать на Чейн-уолк, где живет Вулси Скотт, во время описываемых в книге событий снимали Алджернон Чарльз Суинберн, Данте Габриэль Россетти и Джордж Мередит. Они стояли у истоков движения эстетов и жили по принципу «Искусство ради искусства» (или «L’art pour l’art» — девиз, выгравированный на кольце Вулси).
        Опиумный притон в Уайтчепеле, столь тщательно разыскиваемый почитателями таланта Шерлока Холмса и любителями готического романа, вряд ли когда-либо существовал. Я заменила его притоном, где продавались демонические наркотики. Никто не знает, есть ли они на самом деле, но обратное тоже пока не доказано.
        Тем же, кому интересно, что сказал Уилл Тессе перед балом в Чизике, поясню: «Caelum denique!» — боевой клич крестоносцев, означавший «Наконец-то в рай!».

        Мама, папа, сестренка!

        Сегодня мой семнадцатый день рождения. Знаю, что писать вам нельзя — Закон это запрещает. Знаю, что это письмо вы не прочтете никогда — я порву его, как только закончу, как и все остальные письма, что писал вам последние пять лет. Но я все равно пишу вам каждый год именно в этот день, чтобы отметить так свой день рождения. Будто хожу на могилу любимого человека в день его смерти — разве мы не умерли друг для друга?.. Проснувшись сегодня утром, вспомнили ли вы, что в этот день семнадцать лет назад у вас родился сын? Думаете ли вы обо мне и о том, как мне живется в Институте? Вряд ли вы можете представить себе мою новую жизнь. Здесь все совсем по-другому. Я вспоминаю наш дом в горах, огромное синее небо и бескрайние зеленые просторы. Здесь все черное, серое и коричневое, а закаты расцвечены смогом и кровью.
        Беспокоитесь ли вы за меня — ну, что мне одиноко или холодно? Мама, ты всегда следила за тем, чтобы я не мерз и не гулял под дождем без шляпы. А здесь никому нет дела до таких мелочей: когда постоянно рискуешь погибнуть в схватке, простуда уже не имеет никакого значения.
        А знаете, когда вы приехали за мной в тот день, я слышал вас. Я забрался под кровать и заткнул уши, чтобы не слышать, как вы плачете и зовете меня. Но я все равно слышал. Я до сих пор помню, как мать звала своего сыночка. Я искусал пальцы в кровь, но не вышел. Наконец Шарлотта убедила вас уйти. Думал, вы еще вернетесь, но вы ушли навсегда: все Херондэйлы — неисправимые упрямцы. Помню, как вы вздыхали с облегчением после визитов члена Совета, что спрашивал меня, не желаю ли я присоединиться к нефилимам и оставить семью. Каждый раз я говорил нет и отсылал его прочь. А ведь путь битв и славы всегда прельщал меня, ибо защищать — наш долг! Это у нас в крови: зов серафима и стило, знаков и чудовищ.
        Знать бы, почему ты оставил нефилимов, отец, и почему мама не захотела пройти Посвящение и стать охотником. Вы думали, что они жестокие и бесстрастные? А вот мне они кажутся совсем другими. Шарлотта очень добра ко мне, хотя и не догадывается, что я этого не стою. Генри — чокнутый чудак, но он хороший: он смог бы рассмешить Эллу. Про Джессамину я этого сказать не могу, впрочем, она вполне безобидна. А вот достоинства Джема можно перечислять часами, и вообще, он стал моим настоящим братом (помнишь, отец, ты всегда хотел, чтобы у меня был брат?), кровь от крови, хоть мы и не родственники. Да, я потерял почти все, что у меня когда-то было, но теперь у меня есть настоящий друг! А еще произошло некоторое пополнение в наших рядах: ее зовут Тесса. Красивое имя, правда? Помнишь серые облака, что приходят к нам в горы с океана,  — вот такого оттенка ее глаза!

        notes


        Примечания


        1

        В Средние века проститутки должны были носить белые передники как опознавательный знак профессии.  — Здесь и далее примеч. пер.

        2

        Френсис Бьюмон, «Могилы Вестминстерского аббатства».

        3

        У Шекспир. «Гамлет». Перевод М. Лозинского.

        4

        Перевод Г Иванова

        5

        Это самая глупая идея из всех, что когда-либо приходили в голову нашему отцу (исп.).

        6

        Сэмюэл Тейлор Кольридж, «Кристабель». Перевод Г. Иванова.

        7

        Перевод Г. Иванова.

        8

        Перевод С. П. Боброва, М. П. Богословской.

        9

        «Эдвард». Перевод А. К. Толстого.

        10

        Торговый город в графстве Линкольншир в Великобритании, в 180 километрах к северу от Лондона.

        11

        Песнь песней. Синодальный перевод, 1876 г.

        12

        Уилл вспоминает «Сказание о Старом Мореходе» С. Т. Кольриджа.

        13

        Перевод Н. Вольпин

        14

        Спасибо (валл.).

        15

        Хрустальный дворец в лондонском Гайд-парке был построен в 1850 — 1851 гг. из железа и стекла к Всемирной выставке 1851 г.

        16

        Смотри на меня, смотри на меня (лат.).

        17

        Перевод В. Левика.

        18

        Перевод С. Панова, Н. Шептулина.

        19

        О, мой Бог! (исп.).

        20

        Ты прекрасна (кит.).

        21

        Где он сейчас? (кит.)

        22

        Пер. В. Голышева.

        23

        Пер. И. Родина.

        24

        Пер. И. Родина.

        25

        Джон Донн, «Прощание, запрещающее печаль». Перевод А. Шадрина.

        26

        «Лорд Рональд». Перевод С. Маршака.

        27

        Джон Донн, «В постель». Перевод И. Куберского.

        28

        Искусство ради искусства (фр.).

        29

        Из поэмы «Мод» Альфреда Теннисона. Перевод Г. Кружкова.

        30

        Наконец-то в рай! (лат.) — боевой клич крестоносцев.

        31

        Весь мир на балконе (фр.). Поговорка, применимая к женщинам, чересчур любящим выставлять себя напоказ.

        32

        У. Шекспир. «Гамлет». Акт 3, сцена 1. Перевод Б. Пастернака.

        33

        Перевод Г Бен.

        34

        Перевод Г Плисецкого.

        35

        Бог присматривает за нами, когда мы не можем позаботиться друг о друге (др.-евр.).

        36

        Перевод Ф. Червинского

        37

        Перевод С. Маршака.

        38

        И ты, Брут! (лат.)

        39

        Клятва побратимов — парафраз цитаты из Ветхого Завета, Книга Руфи 1:16 — 1:17.