Заседание Фредерик Пол
        Сирил М Корнблат

        Сирил Корнблат, Фредерик Пол
        «Заседание»
        Cyril M. Kornbluth, Frederik Pohl
        «The Meeting» (1972)

        Гарри Владек еле влезал в свой «фольксваген», но был чересчур беден, чтобы обменять его на автомобиль попросторнее,  - и бедность, по всему казалось, надолго. Он осторожно выжал тормоз («Главный цилиндр течёт, как решето, мистер Владек - толку менять одни накладки?» - но ремонт встал бы в сто двадцать восемь долларов, а где их взять?) и припарковался на ровном гравии парковочной площадки. Протиснулся в дверцу,  - звонок доктора Николсона всё не давал покоя,  - запер машину и прошёл в школу.
        Родительский комитет Бингемской окружной школы для детей с особенностями развития собирался на первое в учебном году заседание. Из двадцати уже прибывших Владек знал только миссис Адлер, директрису - она же владелица школы. Вот с кем надо поговорить первым долгом. Удастся ли отозвать в сторонку? Сейчас миссис Адлер сидела через комнату за своим обшарпанным столом из золотого дуба, в ортопедическом кресле, вполголоса, но бойко перебрасываясь фразами с седой женщиной в светло-коричневом костюме - учительницей? Для матери ученика слишком уж в летах,  - а впрочем, жена упоминала, что некоторым ученикам с виду двадцать и больше.
        Полдевятого, родители ещё подъезжают. Школа была некогда большим загородным особняком, почти дворцом, и элегантные напоминания об этом бросались в глаза. Две развесистые люстры. Вычурная лепка - виноградная лоза - на штукатурке над подвесным потолком. Камин белого мрамора с розовыми прожилками - вот только взгляд, увы, тотчас цепляется за неуместные подставки для дров, слишком дешёвые и маленькие. Двойные раздвижные, из золотого дуба, двери в вестибюль. За ними неэстетичная огнеупорная лестница - сталь и бетон. Должно быть, для соответствия пожарным нормам пришлось сломать красивую деревянную.
        Люди всё стекались - мужчины, женщины, реже пара. Кого эти пары оставляют сидеть с ребёнком? Подзаголовком на бланке школы значилось: «учебное заведение для детей с эмоциональными расстройствами и повреждениями мозга, способных учиться». Девятилетний Томас, сын Гарри - из первых, с расстройствами. Тихо завидуя, Гарри подумал: а вдруг с теми, у кого повреждён мозг, можно оставить любого более-менее грамотного взрослого? С Томасом нельзя. Выбраться с женой в ресторан или в кино не удавалось с тех пор, как сыну стукнуло два, и сегодня Маргарет держала оборону дома,  - несомненно, сама не своя после звонка доктора Николсона,  - а Гарри представлял семью на родительском комитете.
        Свободных стульев оставалось всё меньше. Возле Гарри, в конце ряда, стояла молодая пара, выглядывая два смежных места.
        - Давайте сюда,  - сказал он.  - Я подвинусь.
        Женщина вежливо улыбнулась, мужчина поблагодарил. На сиденье впереди стояла пепельница, и Гарри осмелел, вытянул пачку сигарет, предложил - но оба не курили. Он всё-таки щёлкнул зажигалкой и прислушался к тому, что происходит вокруг.
        Говорили все. Одна женщина спрашивала другую: «А что жёлчный пузырь? Будут удалять?» Плотный лысеющий мужчина втолковывал коротышке в пышных бакенбардах: «Ну, мой бухгалтер сказал, налоговый вычет можно оформить и в том случае, если школа для детей с психосоматикой, не только для психических. Надо это прояснить». Коротышка в ответ, уверенно: «Да-да, но достаточно письма врача: он рекомендует школу, пишет направление». Совсем молоденькая девушка, пылко: «Доктор Шилдс настроен оптимистично, миссис Клерман. Говорит, с тиреоидином достучаться до Джорджи будет легче. А потом…» Светло-кофейного цвета негр в гавайской рубашке расписывал пышной женщине: «На выходных был припадок так припадок, два шва на лице, сломал мою удочку в трёх местах». А та: «Им бывает так скучно. Моя панически боится цветных карандашей, и книжки-раскраски отпадают. Ну и что прикажете делать?»
        Наконец Гарри представился:
        - Владек. Я отец Томми. Он в начальной группе.
        - Наш тоже. Его зовут Верн, ему шесть. Белокурый, как я. Видели, поди,  - сказал мужчина.
        Гарри не стал рыться в памяти. Два-три раза, когда Томми из школы забирал он, в суматохе и беготне дети были неотличимы. Куртки, косынки, шапки. Одна малышка всегда пряталась в подсобке, какой-то мальчик не хотел домой и цеплялся за учительницу.
        - Да, да,  - из вежливости сказал он.
        Сосед представился сам, представил жену. Селия и Мюррей Логан. Гарри перегнулся через него пожать руку его жене, и та спросила:
        - Вы ведь здесь недавно?
        - Да. В этой школе Томми всего месяц. Переехали из Элмиры, чтобы было поближе.  - Он замялся, потом добавил: - Томми девять, а почему в начальной группе - миссис Адлер думает, так ему будет легче освоиться.
        Логан показал на загорелого мужчину в первом ряду:
        - Вон тот, в очках, из Техаса. Понятно, с деньгами.
        - Должно быть, хорошо там, в Техасе,  - полувопросительно сказал Гарри.
        Логан широко, но чуть натянуто улыбнулся.
        - А как ваш сын?  - спросил Гарри.
        - Негодник мелкий. На прошлой неделе принёс ему очередную пластинку «Моя прекрасная леди»,  - заиграл до дыр, наверное, уже штук пять,  - и он ходит-распевает: «прылестно, прылестно». Но хоть бы взглянул на кого!
        - Мой не говорит,  - признался Гарри.
        Миссис Логан рассудительно сказала:
        - Наш говорит. Сам с собой. С ним говорить - как со стенкой.
        - Знакомо. И как, эта школа сильно помогла, э-э, Верну?  - поинтересовался Гарри.
        Мюррей Логан поджал губы.
        - Я бы сказал, что да. Ночное недержание не проходит, но в некоторых смыслах жить стало гораздо легче. Знаете, на серьёзный прорыв не надеешься, но изо дня в день, понемногу… Конечно, случаются и рецидивы.
        Гарри кивнул, думая о семи годах рецидивов. А до того - два года росли беспокойство и замешательство.
        - Миссис Адлер говорила, что, например, особо агрессивная вспышка может указывать на застой в речевой терапии. Ребёнок борется с застоем, и энергия прорывается в каком-нибудь другом направлении.
        - И это тоже,  - сказал Логан,  - но я про… О, начинают.
        Владек кивнул, потушил сигарету и тут же рассеянно закурил другую. Сердце опять щемило. На некоторых родителях, на вид таких благополучных, недуг ребёнка словно ничуть не сказался. Разве у них не так же, как у него с Маргарет? Их с Маргарет давно, давно мало что радовало, а тут ещё доктор Николсон не отстаёт: дай и дай ему ответ! Владек заставил себя откинуться на спинку стула и притвориться таким же безмятежным, как те другие.
        Миссис Адлер стучала по столу линейкой.
        - Думаю, кто хотел - пришёл.
        Она облокотилась о стол и подождала, пока все умолкнут. Маленького роста, смуглая, полная и на удивление миловидная, она совсем не походила на компетентного профессионала. И выглядела настолько несоответственно, что три месяца назад, когда переписка о переводе Томми увенчалась долгим путешествием из Элмиры на собеседование, Гарри пал духом. Он ожидал увидеть не то седую даму в очках без оправы, не то валькирию в белом халате, вроде медсестры, которая держала извивающегося, орущего Томми, ожидая, когда суппозиторий подействует и можно будет сделать первую электроэнцефалограмму, не то расхристанную старуху-мошенницу - кого угодно, но не эту хорошенькую молодую женщину. Ещё один тупик, подумал он тогда в отчаянии. Как бы не сотый. Сначала - «подождите, с возрастом пройдёт». Не проходит. Потом - «такова Божья воля, надо смириться». Но ты не хочешь. Потом даёшь прописанное лекарство три раза в день в течение трёх месяцев. Не помогает. Шестимесячная переписка с детской консультацией - только отписки и единственный загнанный врач, у которого ни на что нет времени. Потом, после четырёх тоскливых, слёзных
недель самокопания, государственная вспомогательная школа,  - и на тебе, в неё очередь на восемь лет вперёд. Потом частная школа закрытого типа - пять с половиной тысяч долларов в год, не считая медицинских услуг, и где взять такие деньжищи? И всё время кто-то тебя торопит, советует, как будто ты сам не понимаешь: «Поспеши! Сделай что-нибудь, пока ещё ранняя стадия! Это переломный возраст! Промедление смерти подобно!» А потом эта слабая на первый взгляд женщина - как сможет помочь она?
        Очень скоро она показала, как. Расспросила Маргарет и Гарри, демонстрируя аналитический склад и ясность ума, повернулась к Томми, беснующемуся в той же комнате как дикий бык, и обратила буйство в игру. Через пять минут счастливый Томми экспериментировал с неубиваемой старой тумбой от фонографа «Виктрола», а миссис Адлер говорила Владекам: «Чудесного излечения не ждите. Чудес не бывает. Улучшения - дело другое. Думаю, мы сможем Томми помочь».
        Вероятно, она и помогла, уныло подумал Владек. Помогла, как не удалось бы никому другому.
        Между тем миссис Адлер кратко, но учтиво поприветствовала родителей, предложила остаться после заседания на кофе и перезнакомиться друг с другом и передала слово президенту родительского комитета, миссис Роуз, высокой, до времени седой и очень властной.
        - Протоколы зачитывать не будем,  - их пока нет,  - так что сразу заслушаем отчёты подкомитетов. Что у нас с транспортом, мистер Бэр?
        Вставшему было за шестьдесят. Все атрибуты успешного человека: костюм за четыре сотни, электронные наручные часы, массивный золотой перстень. Каково это, когда у тебя поздний отсталый ребёнок?  - подумал Гарри.
        С лёгким немецким акцентом Бэр сказал:
        - Я посетил местный школьный совет, и там не идут навстречу. Мой юрист навёл справки. Дело в одном слове. По закону школьный совет может, вот это слово, может возместить родителям неполноценных детей их доставку в частные школы. Не должен, видите ли, а может. Со мной не юлили: мол, просто не хотим тратить деньги. Думают, мы все здесь богачи.
        Негромкий горький смех по комнате.
        - Тогда мы с юристом изложили своё дело на общем собрании совета - возмещение, школьный автобус, что угодно, чтобы хоть немного облегчить бремя. Отказ.
        Он дёрнул плечами и остался стоять, глядя на миссис Роуз.
        - Спасибо, мистер Бэр. У кого-нибудь есть предложения?
        Одна женщина сердито выкрикнула:
        - Взять их за жабры! Мы тоже избиратели!
        Мужчина:
        - Да, нужна огласка. Принцип изложен в законе яснее ясного: ребёнок одного налогоплательщика имеет те же права, что ребёнок другого. Напишем в газеты.
        Мистер Бэр перебил:
        - Секундочку. Письма в газеты вряд ли что дадут, но у меня есть агентство по связям с общественностью. Пусть ненадолго забудут про пищевую промышленность и поработают на школу. У них свои ноу-хау, свои наработки. Это такие волк?!
        Предложение Бэра поставили на голосование и приняли единогласно, а Мюррей Логан между тем шептал Владеку:
        - Занимается коноплёй, чесноком, майонезом. У него двенадцатилетняя дочь в очень плохом состоянии, которой миссис Адлер помогла в своём прежнем частном классе. Бэр и ещё два отца купили для неё это здание.
        Пока Гарри Владек размышлял, каково это, когда тебе по карману здание школы для твоего ребёнка, представители подкомитетов продолжали отчитываться. Немного погодя речь, к ужасу Гарри, зашла о финансировании, и было решено провести вечеринку для сбора средств, с совместным посещением театра, на которую все супруги, у которых в школе ребёнок, должны продать «самое меньшее» десять мест рядом с оркестром за тридцать долларов каждое. Внесём-ка ясность сразу, подумал он и поднял руку.
        - Меня зовут Гарри Владек,  - представился он, когда ему дали слово,  - и я тут недавно. И в школе, и в округе. Я работаю в большой страховой компании, и мне удалось добиться перевода сюда, чтобы мой мальчик мог ходить в эту школу. Но я ещё просто-напросто не знаю здесь никого, кто купит билеты по тридцать долларов. Это огромные деньги для моего круга.
        Миссис Роуз возразила:
        - Это огромные деньги для большинства из нас. Но вы сможете. Надо. Пусть вы обойдёте сто человек и девяносто откажутся, главное, чтобы согласились десять.
        Сел он, уже прикидывая. Так, мистер Крайн в офисе. Холостяк, театрал. Устроить на работе вещевую лотерею, сплавить ещё два билета, а то и четыре. А потом есть тот агент по недвижимости, что продал им дом, юрист, удостоверявший сделку…
        Ладно. Ему объясняли, что плата за обучение, хотя и далеко не символическая,  - тысяча восемьсот долларов в год,  - не покрывает расходы на ребёнка. Кому-то надо оплачивать логопеда, танцтерапевта, штатного психолога, приходящего психиатра и всех остальных, и с тем же успехом раскошелиться может Крайн. И юрист.
        Полчаса спустя миссис Роуз посмотрела в список вопросов на повестке и вычеркнула очередной.
        - Похоже, на сегодня всё. Супруги Перри привезли отличное печенье, и всем известно, что миссис Хау варит неземной кофе. Они в комнате начальной группы. Надеюсь, вы останетесь и познакомитесь друг с другом. Заседание окончено.
        Не толкаясь, все потянулись к комнате, где Томми уже месяц проводил утро.
        - Вон мисс Хэкетт,  - мотнула головой Селия Логан.
        Учительница начальной группы увидела их и подошла, улыбаясь. Прежде Гарри видел её только в похожей на палатку робе, защищающей от шоколадного молока, пальчиковой краски и внезапных струй из угла, от фонтана для игр. Без робы, в зелёном брючном костюме, она оказалась приятной дамой средних лет.
        - Хорошо, что вы познакомились. Я хотела сказать вам, что ваши мальчики отлично ладят. Они составили комплот против остальных в группе. Верн таскает их игрушки и отдаёт Томми.
        - Да ну?!  - вскричал Логан.
        - Да-да. Я думаю, он начинает завязывать отношения. А ещё, мистер Владек, Томми надолго вынимает палец изо рта. Сегодня утром вынимал как минимум пять раз, а ведь я ему и слова не говорила.
        Гарри возбуждённо сказал:
        - Мне уже казалось, что он стал сосать палец меньше. Вы не ошибаетесь?
        - Конечно, нет. Ещё он нарисовал лицо. Другие сидят, рисуют, а он так сердито зырк, и я притворилась, что потянула у него бумагу. А он отобрал и раз - уже намазюкал что-то вроде лица в манере Пикассо. Я хотела отдать рисунок вам с миссис Владек, но Томми со своей обычной методичностью изорвал его на мелкие клочки.
        - Жаль. Хотел бы я посмотреть,  - сказал Владек.
        - Это не последний. Думаю, у ваших мальчиков есть будущее.  - Она одарила улыбкой и Логанов.  - Во второй половине дня я в частном порядке занимаюсь одним по-настоящему непростым случаем. Мальчику девять, как Томми. Всё бы ничего, но он думает, что его преследует Дональд Дак. Родители каким-то образом целых два года убеждали себя, что сын шутит, несмотря на три разбитых телевизора. Потом сходили к психиатру и ахнули. А сейчас извините, я хочу поговорить с миссис Адлер.
        Логан тряхнул головой.
        - Не так уж всё и плохо, Владек. Верн даёт что-то другому мальчишке! Как вам это?
        - Это чудесно.  - Его жена сияла.
        - А тот другой мальчик? Бедняга. Когда я слышу такие истории… И дочка Бэра. С девочками хуже - всё боишься, что кто-то их обидит, но наши мальчишки, Владек, наши мальчишки справятся. Вы слышали, что сказала мисс Хэкетт.
        Гарри вдруг остро потянуло домой, к жене.
        - Наверное, я не останусь на кофе - или это обязательно?
        - Нет, нет, уходите в любое время.
        - Мне ехать полчаса,  - в оправдание сказал он и прошёл в двери из золотого дуба, мимо некрасивой, но огнеупорной лестницы, наружу.
        По правде говоря, он хотел приехать домой, пока Маргарет не уснула, и рассказать ей про палец. Всего месяц - и такие подвижки. И лицо нарисовал. И мисс Хэкетт говорит, что…
        Он встал посреди парковки. Доктор Николсон! Да и что именно сказала мисс Хэкетт? Возвращение к нормальной жизни? Нет. Исцеление? Нет. Будущее, сказала она, но какое?
        Закурил, развернулся и пошёл обратно. Протолкался через толпу родителей к миссис Адлер.
        - Миссис Адлер, можно вас на минутку?
        Она отошла с ним в сторону.
        - Заседание удалось, правда, мистер Владек?
        - Да, конечно. Я вот чего. Я должен принять решение. Не знаю, что делать, кого спросить. Вы очень мне поможете, если скажете, э-э, каковы перспективы Томми?
        После секундной заминки она ответила вопросом на вопрос:
        - Думаете, не отдать ли его в лечебницу?
        - Нет. Не совсем. Я… ответьте же мне, миссис Адлер. Знаю, месяц - это не срок. Но станет ли Томми когда-нибудь как все?
        По её лицу он прочёл, что она не впервые отвечает на такие вопросы и ненавидит это. Она терпеливо сказала:
        - «Все» - это в том числе и ужасные люди, которые формально не считаются неполноценными. Наша цель - не чтобы Томми стал «как все». Наша цель - помочь ему стать самым лучшим, самым славным Томми Владеком, каким он только сможет.
        - Да, но что потом? Ну, там, если Маргарет и я… если с нами что-нибудь случится?
        Ей было больно.
        - Никто не знает, мистер Владек,  - сказала она мягко.  - Надо надеяться. Но чудеса редки.

* * *

        Маргарет не спала, дожидалась в маленькой гостиной нового маленького домика.
        - Ну что?  - спросил Гарри, как спрашивали, вернувшись домой, оба уже семь лет.
        Несмотря на красные глаза,  - верно, плакала,  - ответила она спокойно:
        - Более-менее. Мне пришлось прилечь с ним, иначе ни в какую не хотел укладываться. Но свою лечебную гадость принял без уговоров. Облизал ложку.
        - Это хорошо.
        Он рассказал про нарисованное лицо, про комплот с малышом Верном, про палец, и видел, что она обрадовалась. Но сказала она только:
        - Доктор Николсон звонил опять.
        - Я же запретил ему доставать тебя!
        - Он меня не доставал, Гарри. Он был очень мил. Я пообещала, что ты ему перезвонишь.
        - Уже одиннадцать. Позвоню ему утром.
        - Нет, я обещала, что ты позвонишь сегодня же, хоть ночью. Он ждёт и сказал, чтобы ты не сомневался и звонил за его счёт.
        - Зачем я вообще отвечал на его письмо? Сукин сын!  - взорвался он. Потом извиняющимся тоном попросил: - Кофе можно? Я не стал дожидаться кофе в школе.
        Она поставила воду греться сразу, как услышала подъезжающую машину, растворимый кофе уже был в чашке.
        - Ты должен с ним поговорить, Гарри,  - сказала она, наливая кипяток.  - Ему надо знать сегодня же.
        - «Знать сегодня же! Знать сегодня же!» - зло передразнил он и обжёг чашкой губы.  - Что мне делать? Как принимать такие решения? Сегодня на работе я поднял трубку и позвонил штатному психологу, ответила его секретарша, и я соврал, что ошибся номером. Не знал, что ему сказать.
        - Я не давлю на тебя, Гарри. Но ему надо знать.
        Отставив чашку, он закурил пятидесятую за день сигарету. Маленькая гостиная - просто половинка кухни, отделённая перегородкой, хотя они даже между собой называли её гостиной - была полна Томми. Свежая краска на стене, где Томми ободрал обои с чашками-ложками. Защёлка с защитой от Томми на печке. Сиденье одного кухонного стула не в цвет остальным - Томми методично выскабливал его стеблем ложки.
        Гарри сказал:
        - Мама посоветовала бы поговорить со священником. Может, и стоит. Но мы и в церковь здесь ещё не ходили.
        Маргарет села и взяла одну из его сигарет. Маргарет, Маргарет. Всё ещё хороша. С тех пор, как родился Томми, не прибавила в весе, хотя обыкновенно выглядела усталой. Она сказала, осторожно, но без обиняков:
        - У нас был уговор, Гарри. Ты сказал, что поговоришь с миссис Адлер, и ты поговорил. Если она не пообещает, что Томми когда-нибудь станет нормальным, мы условились связаться с доктором Николсоном. Понимаю, тебе тяжело, а от меня мало проку. Но я не знаю, что делать, и решить должен ты.
        Гарри тоскливо и нежно посмотрел на жену, и тут проснулся телефон. Звонил, конечно, доктор Николсон.
        - Я ещё не решил,  - с ходу сказал Гарри.  - Не торопите меня, доктор.
        Далёкий голос был спокойным и уверенным.
        - Не я вас тороплю, мистер Владек. Сердце того мальчика час назад отказало. Вот откуда вся эта спешка.
        - Он умер, что ли?!  - вскричал Гарри.
        - Он подключён к аппарату «сердце-лёгкие». Сможем удерживать его по меньшей мере восемнадцать часов, возможно, сутки. Волны на осциллографе очень хорошие. Гистосовместимость с вашим мальчиком удовлетворительная. Даже лучше, чем удовлетворительная. Утром, в шесть пятнадцать, из аэропорта Джона Кеннеди летит рейс. Я забронировал места для вас с женой и Томми. В аэропорту вас встретят. Сюда доберётесь к полудню. Время ещё будет, но в обрез, мистер Владек. Слово за вами.
        Гарри зло крикнул:
        - Я не могу такое решать! Неужто вы не понимаете?!
        - Я всё понимаю, мистер Владек,  - сказал отдалённый голос и, вот странно, Владеку показалось, что доктор и вправду понимает.  - Предлагаю вот что. Не хотите просто прилететь и взглянуть на того мальчика, поговорить с его родителями? Они считают, что в долгу перед вами уже за то, что вы зашли так далеко, и хотят сказать спасибо.
        - О нет!
        Доктор продолжал:
        - Они хотят только, чтобы их мальчик жил. Только и всего. Они передадут ребёнка - вашего и их - на ваше попечение. Он замечательный мальчик, мистер Владек. Ему восемь. Он бегло читает. Делает модели самолётов. Они разрешили ему кататься на велосипеде, поскольку он был благоразумным и ответственным, и то, что грузовик вылетел на тротуар - не их вина.
        Гарри весь дрожал.
        - Это похоже на взятку,  - обвиняюще сказал он.  - Вы будто предлагаете обменять Томми на кого-то поумнее и получше.
        - Я ничего такого не имел в виду, мистер Владек. Просто хотел, чтобы вы поняли, какого мальчика можете спасти.
        - Но удастся ли операция? Вы даже этого не знаете!
        - Да,  - согласился доктор.  - Не наверняка. Мы работали с животными, даже приматами, с человеческими трупами и с двумя умирающими, но вы правы, в здоровое тело ещё не пересаживали. Я показывал вам всю документацию, мистер Владек. Мы с вашим врачом прошлись по ней, когда впервые заговорили о такой возможности, пять месяцев назад. За пять месяцев это первый случай, когда совместимость такая хорошая и есть явная надежда на успех, но вы правы, не факт, что операция удастся. Но хотите верьте, хотите нет - я думаю, всё получится. А наверняка вам не скажет никто.
        Маргарет вышла из кухни, но по резанувшему слух щелчку динамика Владек понял: жена в спальне, у параллельного телефона. Наконец сказал:
        - Не могу ответить прямо сейчас, доктор. Перезвоню через полчаса. Это всё, что я пока обещаю.
        - Отлично, мистер Владек. Жду.
        Гарри сел и допил кофе. Чтобы устроиться в мире, надо быть экспертом во всём. Что он знает о пересадке мозга? В каком-то смысле - много. Знает, что хирургически это несложно, трудность в отторжении тканей, но доктор Николсон считает, что это победил. Все врачи, с кем Гарри говорил,  - а он успел пообщаться с семью врачами,  - соглашались, что медицина, вероятно, уже развита достаточно. И каждый предусмотрительно замыкался, когда речь заходила о том, этично ли это. Решать ему, не им, говорили все они, порой одним своим молчанием. Но кто он такой, чтобы решать?
        В дверях возникла Маргарет.
        - Гарри. Пойдём наверх, посмотрим на Томми.
        Он резко осведомился:
        - И что, после этого мне будет легче убить сына?
        - Мы уже обсуждали это, Гарри, и сошлись на том, что это не убийство. Я просто подумала… Томми должен быть с нами, когда мы решаем, даже если не знает, что.
        При свете ночника они встали рядом с большой кроваткой со стенками, в которой спал сын. Длинные светлые ресницы на пухлых щеках, губы бантиком, большой палец - во рту. Чтение. Авиамоделирование. Езда на велосипеде. На другой чаше весов - быстрый набросок лица и редкие, драгоценные, бурные, нещадные шквалы поцелуев.
        Владек простоял там все полчаса, а потом, как обещал, прошёл в кухню к телефону и набрал номер.

        ПЕРЕВОД - ALABARNA