Серплы Акси Старк
        Рейджел Леви


        2095 год. На Земле назревает война между обычными людьми и серплами — новым совершенным видом. В один день юная Кейт, одна из немногих, оставшихся на планете людей, осознает, что вся ее жизнь, не более чем иллюзия, о существовании которой она не подозревала.
        Она оказалась одним из экспериментов безумного гения, создавшего серплов. Внутри Кейт он спрятал совершенный ген, и теперь выстраивает цепь, обрушившихся на нее событий так, чтобы спровоцировать раскрытие ее сверх способностей.
        Ее зовут Кейт Блейк. Она — ключ к его бессмертию. Ее жизнь безвозвратно поделилась на до и после. Теперь она самое опасное и смертоносное создание на планете. Она — решающий элемент в смертельной битве за человечество!


        Акси Старк & Рейджел Леви
        Серплы

        ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

        Это художественное произведение. Имена, персонажи, компании, места, легенды, события и происшествия являются вымыслом автора. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми; с реальными событиями случайно.


        Любая часть этого произведения не может быть копирована, распространена или передана в любой форме любыми средствами, включая: фотокопирование, запись или любые другие электронные или аналоговые методы, или при помощи любой системы хранения и поиска информации без предварительного письменного разрешения издателя. Допускается краткое цитирование произведение в критических обзорах и в некоторых других некоммерческих целях, разрешенных законом об авторском праве.


        КНИГА, ДИЗАЙН ОБЛОЖКИ И ИЗДАНИЕ AXI STARK LLC

        Prologue

        Сегодня 16 августа 2095 года. Меня зовут Кейт Блейк. Мне 17 человеческих лет. Я живу в мире, где люди уступили место новой расе — серплам.
        Между нами негласная война, которую никто открыто не объявлял, но ни серплы, ни люди не хотят существовать вместе. Люди считают серплов искусственными бездушными куклами. Серплы относятся к людям, как к пережиткам прошлого, как к хламу для утилизации. Людей осталось мало и мы держимся обособленной группой.
        Около семидесяти лет назад люди изобрели технологии, на основе которых можно было вмешаться в процесс формирования зародыша. На тот момент, из-за ухудшающейся экологической обстановки, генномодифицированных продуктов и других факторов люди перестали приносить здоровое потомство. Каждое следующее поколение рождалось более слабым и более больным.
        На основе ДНК человека ученые создали новый, более совершенный, вид людей — Серплы. Но они не взяли в расчет один маленький нюанс. Было кое-что не подвластное всей современной науке и технологиям: то, что невозможно создать искусственным путем; то, что мы привыкли называть Душой… может потому, что у серплов ее просто нет… или, по крайней мере, так нас учили.

        Chapter one
        Небеса цвета пепла

        Оставил я поля и горы,
        Окутанные тьмой ночной.
        Открылось внутреннему взору
        То лучшее, что движет мной.
        В душе, смирившей вожделенья,
        Свершается переворот.
        Она любовью к провиденью,
        Любовью к ближнему живет.

Иоганн Вольфганг Гете. Фауст

        Яркий свет, белый словно снег, слепил даже сквозь опущенные веки. Я поморщилась и слегка приоткрыла глаза. В голове сразу стрельнуло: я зажмурилась сильнее и повернула голову набок. По щеке, прочерчивая блестящую дорожку, скатилась слеза. Я не хотела их открывать, не хотела просыпаться и возвращаться в реальный мир. Потому что мир без Кейла реальным быть не мог. Я заскулила что-то невнятное, сжимая челюсти до онемения. Боже!!! Кажется, изобрели все, что только можно, но так и не придумали средство от душевной боли. Я рыдала до тех пор пока не отключилась…!
        Вроде бы, был вечер, когда я проснулась, хотя я бы предпочла заснуть навсегда. Не без усилий, я, все же, заставила себя открыть глаза.
        Сумерки медленно обволакивали здания, окрашивая линию горизонта кроваво-красным. Все то же пепельно-серое небо; грозовые тучи огромными, рваными клоками цепляющие шпили самых высоких зданий, то тут, то там. Мне казалось, еще немного — оно упадет и раздавит меня.
        Вокруг, словно стая мошкары над подгнившими фруктами, летали автофлаи: где-то, недостижимо далеко, собираясь в местах дорожных заторов черными пятнами, словно дыры в бесцветном небе. Черно-белый мир лишенный красок. Лишенный Кейла.
        Я медленно перевела взгляд в сторону: исследуя свою комнату, словно видела ее впервые, попыталась понять какое же сегодня число. Сколько времени прошло с того дня? Недели, может быть месяцы… После того как погиб Кейл, я перестала чувствовать время, я вообще перестала чувствовать. На смену жгучей боли, пожирающей меня изнутри, пришла пустота. Кажется, я умерла… мое сердце остановилось вместе с его.
        Я снова, словно подвергся себя пытке, в который раз, вернулась ко дню аварии и стала прокручивать в голове события, как старую кинопленку. Я должна была что-то сделать, чтобы предотвратить, спасти его, но я не смогла. Мысли все время путались, как клубок старых гнилых ниток и, кажется, что я пыталась прорваться сквозь непроходимый туман.
        Скудные обрывки воспоминаний ужасающими картинками проносились перед моими глазами.
        Я ждала Кейла у огромного входа в «Солнце». Внутри бара громко играла музыка, крогеры вертелись и шныряли над головами подростков, толпившихся у бара. «Солнце» светило так ярко, что мне приходилось заслоняться руками. Золотистая стеклянная сфера отражала мерцание ночного Обливиона, словно, это действительно была огненная планета.
        На фасаде, с периодичностью в несколько секунд, показывали рекламные ролики, которые было видно со всех четырех округов. «Солнце» располагалось в самом центре четвертого. У дверей собралась молодежь, подергиваясь в экстазе перед грядущей вечеринкой. Рядом со мной стоял парень с малиновыми волосами и пирсингом во всех возможных местах. Его глаза были обильно накрашены, а на губах была помада отвратительно цвета мха: кажется, это был самый последний тренд — зеленые оттенки.
        У входа остановился черный флай. Двери вспорхнули ввысь и на прозрачную дорожку к входу вышла пара серплов. Меня чуть не вырвало. За это я и ненавидела четвертый округ — нейтральную зону, где эти генномодифицированные выродки могли спокойно гулять среди людей. Их флай спешно опустился вниз и встал в одну из парковочных ячеек в нижнем уровне.
        Девушка ступила на прозрачный пол и поправила длинные каштановые волосы, стекающие по плечам до поясницы крупными локонами. Вблизи ее красота оказалась еще безупречней. Ее кожа была ровного сливочного цвета, без единого изъяна: такая бывает у младенцев. Точеная фигура, тонкие черты лица и глаза цвета горчичного меда. Она была совершенна внешне, впрочем, как и ее спутник и любой другой серпл. Молодой человек с наслаждением вдохнул запах ночного города, алкоголя и наркотиков. Он бросил на меня взгляд от которого все внутри замерзло, взял девушку за руку и они скрылись за занавесом из переливающегося тумана и света.
        Я, затаив дыхание, оглядывалась по сторонам и вытерла вспотевшие ладони о брюки. Сегодня мы не собирались заходить внутрь, просто условились встретиться здесь. «Солнце» находилось в нескольких минутах полета от арены «Musculus Heat», а в народе ее называли просто мясорубка.
        «Мясорубка» получила свое недвусмысленное название вполне заслуженно и именно по этой причине меня колотила дрожь, такая сильная, что стучали зубы. Назови это как хочешь: предчувствием или интуицией. Я, впервые за все время участия Кейла в гонках, так сильно нервничала. Эта должна была быть последней в сезоне и победитель получал огромный денежный приз. Даже не смотря на это, я все еще надеялась отговорить его от этой затеи, понимая, что он не отступиться: Кейл упрямый тип.
        Он подкрался сзади, пока я рассматривала серебристые рожки на лбу у лысого парня, и обвил меня руками, нежно прижав к себе. Тепло волнами разлилось по телу, и я откинула голову ему на грудь. Он здесь! Сердце застучало как безумное. Мои белые волосы сейчас казались золотисторыжими, отражая оранжевые огни «Солнца».
        — Я соскучился,  — произнес Кейл.
        Его голос нельзя было назвать совершенным, скорее наоборот. Он был слишком грубым и хрипловатым, но таким особенным и таким знакомым, что каждый раз, когда я слышала его, внутри все теплело. Он прикоснулся губами к шее и коже за ухом. По мне разлилась волна, согревая, словно я закуталась в теплый мягкий плед. Я развернулась к нему лицом и сразу застыла, теряя себя в огромных изумрудных глазах, похожих на два леденца… и эти черные, похожие на щетки ресницы.
        Кейл был восхитительным. Настолько восхитительным насколько может быть человек с маленькими несовершенствами, что составляли его уникальность: едва заметная родинка над губой, мелкие веснушки на прямом носу, старый шрам на левой щеке — напоминание о наших безумных вылазках на Землю. Свет мягко стелился по его плечам, ложился на линию высоких скул и придавал его смуглой коже бронзовый, почти нереальный оттенок.
        — Скоро все наши мечты осуществляться,  — проговорил он. Глаза Кейла сверкали, как два драгоценных камня. Этот взгляд мне был хорошо знаком с самого детства: взгляд хищника за секунду до прыжка.
        Я подавила нервную дрожь и даже заставила себя улыбнуться, нежно погладила пальцами по волосам цвета темного, горького шоколада. Они торчали в разные стороны: растрепанные ветром. Волосы Кейла были жесткими на ощупь и очень непослушными, поэтому он практически всегда носил короткую стрижку. Я иногда шутила над ним и дразнила: «куда хочу туда торчу»… мой Кейл. Вместе мы выросли. Вместе прошли многое: аресты, аварии, недели в госпиталях и изгнание из первого округа. Он был для меня всем. Моим братом, другом, подругой и учителем. Всем!
        — Кейт?!  — он прервал поток моих мыслей легким касанием шершавых пальцев, пальцев которые умели все, которым подчинилась сталь в его мастерской.  — Что происходит, искорка?
        Искорка… я улыбнулась своему прозвищу. Кейл назвал меня так много лет назад, когда мы играли в «захватчиков» в темных подземельях первого округа, почти у самой земли. Главное условие — полная темнота. Я всегда выдавала свою команду, тем что искрилась и билась током, и все сразу распознавали наше местонахождение. Я и не подозревала, что, совсем скоро, опыт невинной детской игры спасет нам жизни…!
        — Еще не поздно сказать нет,  — произнесла я: тяжело, будто выжигала эти слова по дереву.  — Пожалуйста, сделай это ради меня!
        Кейл выглядел озадаченным и удивленным.
        — Я делаю это ради тебя, ты же знаешь!  — он тревожно прошелся зелеными глазами по моему лицу, рассматривая меня так, словно видел меня впервые.  — Мы не можем отказаться. Контракт подписан, это мой шанс, наш шанс!  — Кейл несколько раз провел рукой по волосам и глянул на меня горящими глазами.  — Я выиграю, у меня получится. Ты же знаешь, я лидирую, и рейтинги зашкаливают!!
        Он не отступится от своей мечты, не сейчас, не перед решающим броском. Отступила бы я?! Наверное, нет. На кону его билет из трущоб первого округа, откуда практически никто не выбирается наверх. Каждый мускул на красивом лице Кейла был напряжен, пока он ждал. Не разрешения, нет. Ему нужна была моя поддержка, рука друга, на которого он всегда мог положиться.
        В любом случае он не оставил мне выбора. Решение было принято, назад пути нет. Кейл появился на арене случайно, организаторам срочно нужна была замена, после того как очередной гонщик превратился в мешок с костями. Его поставили, как пешку, и, в ту же гонку, он пришел первым оставляя публику трепетать. Я не знаю, что случилось в его жизни сперва: кажется, он сделал первые шаги одновременно с тем как сел на флай. Так как он умеет управляться с этой штукой просто чудеса. К тому же, Кейл очень красив и харизматичен. Его энергия опьяняет людей.
        — Хей,  — он взял меня за худые угловатые плечи и я увидела свое отражение в его глазах, в моих прочиталось отчаяние.
        — На кону твоя жизнь! На планете может стать на одного человека меньше!
        Кейл самоуверенно вскинул подбородок к верху и воскликнул:
        — Просто верь в меня, это то в чем я нуждаюсь больше всего!
        — Я верю,  — только и смогла выдавить я голосом похожим на шорох опавших листьев.
        Кейл взял меня за руку и крепко сжал, как-будто говорил, что все будет хорошо. Он сел на мотофлай и приподняв брови улыбнулся.
        — Время побеждать!
        Флай Кейла стремительно поднялся вверх и виртуозно встроился в воздушный поток. Мы мчались вперед: лавируя между машинами, подныривая под них и облетая их сбоку. Он никогда не соблюдал правила, но при этом и не создавая аварийных ситуаций. Как он это делал, для меня было одной из загадок.
        Я обхватила его грудь руками и прижалась щекой к спине, сквозь рев мотора различая его дыхание. Широкая грудь опускалась и поднималась и где-то там, под моим ухом, билось его сердце. Мне хотелось говорить с ним, все равно о чем, лишь бы говорить и слышать его голос, но я так и не смогла выдавить ни слова. Просто прижалась к нему и слушала, как он дышит.
        Когда мы подъехали к арене, кровожадная толпа цветными ручейками вливалась внутрь. Тысячи и тысячи серплов пришли увидеть, как кто-то свернет себе шею, а очередной гонщик превратится в обугленную мумию. Я не помню игры, чтобы ничего не произошло, ведь именно в этом и была суть. На арене действовал один закон — закон природы. Выживал сильнейший. Оглянувшись кругом, я проскользила взглядом по рядам красивых, словно кукольных лиц. Основными зрителями были серплы — бездушные твари. Их красоту можно было сравнить с великолепием ядовитых змей или изысканностью белых акул. Только они способны наслаждаться подобным зрелищем, зная что до финиша не доедет и половина из гонщиков.
        Я огляделась вокруг. Повсюду были развешены плакаты с участниками и их номерами. Кейл шел под номером 8. На фотографии он казался еще красивей: смуглый зеленоглазый брюнет в гоночной экипировке, улыбался с нее обнажая ровные белые зубы. Кейл довольный тем, как он выглядел на плакатах, поиграл бровями. Я пнула его локтем в бок.
        — Выпендреж не твой конек!
        — Я все еще учусь,  — он засмеялся и поправил майку, приоткрывающую часть его «v» образного рельефа внизу живота.
        Мы зашли через задний вход, предназначенный для участников и персонала. Массивные металлические двери создавали гнетущее впечатление, словно мы пытались проникнуть в тюрьму особо строгого режима. Длинный темный коридор был освещен панелями, источающими красноватый свет. Я съежилась и прижалась к Кейлу сильнее. В конце забрезжил свет, и, вскоре, мы вышли в большой зал напоминающий амбар, где собрались все участники.
        До старта оставалось меньше получаса, Кейла усадили на стул, облепив со всех сторон. Худой, похожий на ожившего зомби, парень с сверкающими косами сбрызгивал его волосы лаком, другой мазал лицо Кейла какой-то субстанцией, а третий обсыпал проклятьями двух других, пытаясь прилепить ему камеры и микрофоны похожие на бесцветные рисовые зернышки.
        Я вздрогнула, в голове завибрировало, когда прогремел первый звонок, как похоронный колокол. Гонщиков собирали у старта. Кейл встал со стула и в два широких шага оказался рядом. Я со своим ростом, в полтора метра, едва доставала ему до плеч и казалась рядом с ним подростком лет двенадцати-тринадцати. Кейл всегда откалывал шутки в мой адрес по поводу внешности. Он смеялся и говорил, что я самое опасное оружие придуманное природой и тем опасней, чем безобидней я выглядела. Белые, как снег прямые волосы; голубые глаза на смуглом лице; маленький, немного вздернутый к верху нос и пухлые губы. Свои губы я ненавидела, они были слишком большими для моего лица и, к тому же, верхняя губа немного выступала над нижней.
        — Не грусти, искорка,  — Кейл обвил меня сильными руками, такими горячими и родными и крепко прижал к себе. Я пискнула и, кажется, перестала дышать, отсчитывая последние секунды вместе, под стук его сердца,  — мне пора,  — тихо прошептал он наклонившись к уху, и я поняла, что крепко вцепилась в него, словно обезьянка. Руки, просто-напросто, отказывались повиноваться и ему пришлось помочь мне. Пальцы соскользнули с мускулистой спины, и все внутри превратилось в ледяную глыбу.
        Он посмотрел на меня в последний раз: взглядом полным нежности и теплоты, взглядом полным жизни и солнечного света. Он быстро взял мое лицо в большие ладони: шершавые и грубые, и поцеловал меня в губы, наполняя мои легкие ароматом бергамота, мускатного ореха и просто миндального мыла, которым он любил умываться.
        — Я тебе никогда не говорил, как ты прекрасна, когда грустишь,  — прошептал Кейл мне в рот.
        — Я никогда не грущу без повода,  — ответила я не открывая глаз.
        — Я тебе его не дам, обещаю,  — вдруг Кейл отстранился, я распахнула глаза, запоминая каждую деталь его лица и наши пальцы расцепились.
        — Не уходи,  — прошептала я одними губами, не отпуская его взглядом. Кто-то уже толкал Кейла к выходу на арену. Его голова с темными торчащими вверх волосами затерялась среди гонщиков и вскоре он пропал из виду.

        Прожектора светили до невозможного ярко и, наверное, от этого мои глаза нещадно слезились. Я перевела дыхание; сделала глоток сухого, пыльного воздуха и посмотрела на линию старта. Двадцать пять мотоциклов уже стояли там, готовые к сигналу. Гонки на выживание были самым популярным развлечением последние годы и с каждым новым сезоном набирали популярность. В этот раз организаторы выбрали особо опасную трассу, воссоздав на арене холмы, скалы и обрывы с пещерами и ущельями. Первое и единственное правило — никаких правил. Выигрывает сильнейший, хитрейший и быстрейший.
        По земле люди перестали ездить давним давно. Поэтому эти соревнования экзотичные и захватывающие. Это борьба на выживание, одно неверное движение и ты труп. Толпа гудела, рычала и кричала, словно стая стервятников поджидающих скорого конца добычи. Они скандировали имена лидеров. Громче всех звучало имя Кейла и другого гонщика по имени Бодд. Вне сомнений, их специально поставили рядом друг с другом.
        По мне пробежала дрожь, когда я взглянула в искаженное злобой лицо Бодда. Его мускулистое тело сжалось в готовности. Как же трудно не ненавидеть серплов, когда эта мерзкая стая шакалов вытесняет людей. Нас становится все меньше. Они сильнее нас, и люди по сравнению с их физическими способностями ничтожны. Кто-то говорит, что они умнее, но вот с этим я бы поспорила.
        Их история началась десятки лет назад. В начале двадцать первого века люди остро столкнулись с проблемами воспроизведения. Многие люди рождались бесплодными, те кто был фертильным, рожали больных и слабых во всех отношениях детей: аутизм стал огромной проблемой.
        Вслед за этим появился еще один недуг, названный в честь генетика Карла Моргана. Люди стали прибегать к искусственному оплодотворению. Появились первые дети из пробирок. Даже те немногие особи, появившиеся естественным путем, имели слабое здоровье, низкий иммунитет, плохие интеллектуальные способности.
        Почти у каждого ребенка была аллергия и отклонения развития. Каждый год ситуация ухудшалась, и тогда возник острый вопрос о сохранении человеческого вида. Принципиальный, этический вопрос отпал сам собой. Самые великие умы бились над разрешение этой задачи, генная инженерия шагнула вперед. Удалось вывести новый вид человека. С крепким здоровьем, сильным телом, блестящим умом. Воодушевленные успехом они не остановились. Развивая и совершенствуя знания, они научились создавать эмбрионов определенного пола, веса, роста.
        Теперь родители шли за ребенком, как в магазин за новой вещью, определяя как должен выглядеть их ребенок, какими способностями обладать. Их выращивали в специальных лабораториях с красивым названием «Скай» (Небеса). Человек стал хрупким созданием, негласно занесенным в красную книгу. Вся верхушка власти, каждая ячейка правительственного аппарата была занята серплами. Выбор — это то, что осталось у людей и небольшая группа сделала свой, считая, что на то есть божья воля или воля судьбы, назови это как хочешь.
        Со временем, религиозный подтекст стерся, а появились два лагеря: серплы и люди. Группа людей меньше, по сравнению с серплами. У нас есть свое собственное телевидение, где каждый день рассказывают ужасы, что они творят — эти беспощадные, злые создания.
        Нам постоянно говорят о том, что отсутствие самоконтроля и вспыльчивость — главная черта всех серплов, так сказать, побочный эффект. Я сторонилась их и, если видела одного из серплов, старалась обходить их за километр. Мы живем вместе бок о бок, прикрываясь иллюзорной маской взаимоуважения. Наш мир такой же зыбкий и уязвимый, как мы сами.
        Сейчас ситуация стала особо напряженной. Участились случаи исчезновения серплов. В средствах массовой информации постоянно муссируют тему человеческого заговора. В общем, особого мира между нами нет и не было. Бабушка говорит, что когда-то все было по другому и с нежностью вспоминает о своем бойфренде юности, который был серплом.
        Рядом со мной, на пустующее место, присел мужчина в белом костюме и шляпе. От него так резко пахло парфюмом, что меня замутило. Обернувшись на него я застыла. Мужчина кивнул мне в знак приветствия и на все его бледное лицо растянулась улыбка, словно он встретил друга, которого не видел уже лет сорок.
        Вдруг громыхнуло, и я сразу забыла о неприятном соседстве. Резкий звук взорвал воздух и, кажется, мое сердце взорвалось вместе с ним. Бодд поднял свою ладонь и сделал знак обращаясь к Кейлу: ты покойник. Я всцепилась в кресло пальцами так, что натянутая кожа стала бесцветной. Казалось душа вышла из меня. Я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, даже пошевелиться не могла.
        Кейл проигнорировал его, он был как всегда невозмутим, сосредоточен: была цель и был Кейл. Больше, в его мире, сейчас не существовало ничего. Каждый изгиб его тела говорил о том, что он в игре, готов к старту, к победе. Уверенна: у себя в голове он прокручивает картинки своей победы, как брызги шампанского взлетают в воздух, и он получает чек на круглую сумму.
        А я не замечала ничего кроме безумного блеска в глазах Бодда. Мне было страшно, и это был животный страх, когда все мое существо предчувствовало недоброе.
        Старт. Бешеный визг шин и тонны вонючей пыли, клубами рванувшей вверх, поглощая гонщиков. Звук ревущих двигателей стал удаляться, и когда облако рассеялось, я впилась взглядом в огромный экран, не переставая кусать свою нижнюю губу и раскачиваясь в кресле, словно пытаясь хоть как-то успокоить себя.
        Кейл лидировал. Он был создан побеждать, в этом весь он. Я нервно кусала губы, и задерживала дыхание каждый раз, когда он выделывал очередной пируэт, пролетал над пропастью в идеальном сальто. Вот, сзади приблизился другой гонщик, под номером пять. Для меня они были не более чем цифры на треке. Из облака грязной пыли, словно из неоткуда, появился Бодд и резко приподнявшись на байке, четким ударом ноги, обутой в массивные черные ботинки, сбил «пятого» с байка.
        Толпа взорвалась радостным криком, словно опьянев от зрелища. На экране мелькнул зеленый шлем «пятого», его байк врезался в выступ скалы, и парень отлетел на несколько метров прямо на трассу. На экране крупным планом показали его тело, распластанное на острых камнях; кровь на рыхлой земле и кость торчащую из правой голени.
        Я приподнялась со скамьи, чувствуя что ни жива, ни мертва, а многотысячная толпа застыла в ожидании. Я закрыла рот руками, когда он попытался отползти с дороги, и, в последний момент, раздался яростный рев мотора, экран разделился на две части: первая показывала его с расстояния в метр, а другая, прикрепленная где-то на его шлеме, открывала нам то, что видел гонщик. Защитное стекло его шлема разбилось и камера выцепила его взгляд в ту секунду, когда на него наехал гонщик под номером «21».
        Большой экран оросился его кровью, вторая половина показывала расчлененное пополам тело. Верхняя часть валялась у обочины разбросав руки, как сломанная игрушка. Вторая половина, а точнее то, что осталось от его ног, завернутых в кровавый узел, все еще лежала посередине. Я запищала от ужаса, дрожь была такая, что зубы стучали, а толпа орала, словно взбесившаяся.
        Следующий гонщик вылетел на трассу и увидев остатки тела, попытался увести свой мотоцикл в сторону и потерял управление. Семнадцатый номер ударился о заграждение и закрутился в воздухе, сбивая на своем пути еще троих: четвертый, двенадцатый и пятый. Толпа заревела еще громче: восторженно и злорадно.
        Во рту появился соленый омерзительный вкус крови от того, что я прикусила губу. Большой экран показал крупным планом лицо Бодца, его смеющиеся глаза, и только сейчас я поняла, что меня в них так пугало. Они были темного цвета, почти черные, словно крысиные глаза-бусины. Белая кожа и острый маленький нос. Он выглядел жутко. Крупный рот Бодца растянулся в ликующей ухмылке, и он сделал резкий маневр прижимаясь к Кейлу.
        Они приблизились к той части трассы, где я могла видеть их самостоятельно. Кейл подпрыгнул на трамплине, и я закрыла глаза руками, словно пыталась спрятаться от кошмара, но не смотреть было еще страшнее. Я открыла их, в тот момент, когда Кейл, прокрутившись в воздухе три раза, приземлился подкинув руки к верху, зрители в экстазе заскандировали его имя. Кейл засмеялся, поглощенный моментом, ликованием толпы и секунда замешательства оказалась роковой.
        Сзади, на него приземлился Бодд, сбивая Кейла. Их мотоциклы сцепились вместе кружась в смертельном танце. Клубы пыли застилали видимость. В следующую секунду я осознала, что это вовсе не пыль, а черный едкий дым. Вдруг раздался взрыв, и языки пламени прыгнули к небу, стараясь лизнуть облака.
        Я закричала, это был ужасный звук, нечеловеческий, он рвался из груди и легких, раздирал мою гортань, вырываясь наружу. Я поняла, что не могу вдохнуть, задыхаюсь, и слезы текут по щекам, пока я пробивала себе путь к арене, сквозь ублюдков. Было тихо, толпа замерла и умолкла на мгновение, даже стадо падких на зрелища выродков затаило дыхание.
        Не чувствуя ног, я неслась вниз, через них, перепрыгивая через заграждение к Кейлу. Не знаю откуда в моем тщедушном теле появилось столько силы, но я смогла вырваться из лап здоровенного охранника, который пытался меня схватить, оставив в его руках куртку. Истошно выли сирены спасателей, разрезая воздух словно лезвием ножа. В воздухе витал запах гари и смерти, вкус страха. Все было объято огнем. Дым щипал глаза и разъедал кожу.
        Едва различая силуэты, я увидела Кейла с обугленной плотью, местами до самых костей. Он лежал недалеко от байка охваченный огнем. Я сделала маленький резкий вдох, прикрываясь рукавом, чтобы хоть как-то восполнить недостаток кислорода и закашлялась. Дым облепил гортань, забрался в нос и заполнил легкие. Я стала задыхаться, понимая что еще немного и я потеряю сознание. Несколько секунд — возможно это все, что у меня осталось, подумала я и шатаясь шагнула в огонь.
        Тысячи языков пламени вонзили в меня свои жала, и жгучая боль охватывала каждый сантиметр меня. Казалось даже мои внутренности стали плавиться, я не могла дышать. Из последних сил я схватила Кейла за куртку и потянула, он оказался тяжелым, просто не подъемным. Теряя сознание я упала рядом с ним на колени и уже ничего не различая. Кто-то схватил меня, а я держала тело Кейла, вцепившись в него, как будто если я отпущу его, то никогда его не увижу…. а ведь я больше никогда его не увижу…

        Chapter two
        Love Me When i Gone

        Тусклый свет, белый потолок, светло-серые ширмы и прозрачные трубки, торчащие из меня, словно я вышла из фильма ужасов. Я лежала в палате интенсивной терапии — все вокруг было бесцветным и холодным. Белые стены палаты, белый халат медсестры, белые простыни и белый пол… Вскоре у меня перед глазами все слилось в одно белое пятно. Я замычала и попыталась повернуть голову. Затекшая шея и отвыкшие мышцы заныли — даже от незначительного движения все поплыло и меня затошнило.
        Совсем рядом издавал писк аппарат, он медленно оповещал о ритме моего сердца. Я попыталась сфокусировать взгляд хоть на чем-то имевшем цвет: бледно-зеленое одеяло цвета трупной ткани, красный огонек на мониторе и опять белое… лицо мамы — изнеможенное, испуганное. В палате стоял запах остывшего кофе, хлорки и медикаментов, но самым отвратительным был другой запах — здесь пахло разбитым сердцем и мертвыми мечтами.
        Мама привстала на стуле и поправила помятое платье. Ее глаза наполнились слезами, когда она нежно накрыла мою руку своей. Я умоляюще посмотрела на нее не в силах разлепить потрескавшиеся губы, пытаясь найти в ее глазах ответ на один единственный вопрос раздирающий мою душу на части.
        — Кейл,  — прошептала я. Губа лопнула и во рту появился соленый привкус боли. Мама чуть заметно поджала губы.
        Мир рухнул… я стала падать в бездонную пропасть. Кто сказал, что ада нет?! Я издала дикий визг, обожженные связки полыхнули огнем, слезы ядовитым потоком потекли по щекам на подушку, прожигая меня насквозь. Аппарат тревожно запищал, отдаваясь резью в ушах. Послышался звук открывающихся дверей и быстрые шаги медсестры. Снова укол… снова туман.
        Я слышала рядом голоса, видела скользящие тени и не могла пошевелиться, находясь словно в чистилище — тюрьме мой души, где всегда темно и пусто. Я кричала пытаясь вырваться наружу, скребла ногтями по невидимым стенам, но мое тело лежало бездвижно, а губы даже не пошевелились.
        Зачем они это делают со мной?! Зачем запирают меня в моем сознании?! Я сбилась со счета сколько раз меня погружали в сон, мама говорила, что так лучше восстановится мое тело. Я не чувствовала физической боли, хотя большая часть тела была сожжена, только невыносимый огонь внутри, пожирающий меня, раз за разом прогрызающий в сердце дыру. Мне кажется моя душа и сердце сгорели в тот день, и теперь моя жизнь тлела, как угли в потухшем костре.
        Я осталась в одиночестве, где не было ничего кроме пустоты. Я хотела, чтобы они перепутали дозировки, и я заснула навсегда. В звенящей тишине я слышала лишь свое неровное дыхание и стук сердца похожего на трепыхание крыльев умирающей бабочки, пригвожденной к куску картона.

        В тот день, когда мне разрешили вернуться домой было душно. Липкая жара лизала кожу оставляя на ней капли пота. Наверное, наступило лето. Госпиталь занимал целый ярус в нижнем уровне третьего округа, но даже отсюда открывался вид на громадные здания сплошь из стекла и металла, которые торчали вверх, словно сверкающие спицы. Между ними бежали серебристые ленты автострад и синие сияющие нити Тринити-ривер и Рио Анджелес, которые почти пересекались в центре, образовывая две дуги похожие на крылья ангела.
        Мне было страшно зайти в свою комнату, где каждая вещь напоминала о нем. Макет нашей курсовой, пожелтевшая открытка в рамке и фотографии тусклыми голограммами дробили светлые стены на отсеки. На белоснежном кресле желтели пятна от любимого апельсинового джема Кейла. Не было сил даже дышать и каждый стук сердца болью отдавался в висках. Сейчас я не могла представить, как мне жить дальше.
        Кажется прошла неделя, может быть больше. Время перестало для меня существовать, а может я перестала существовать для времени. Постоянно заходила мама, задавая одни и те же раздражающие вопросы о моем самочувствии. Это походило на постоянное жужжание, словно вокруг летал рой назойливых мух, но она выглядела так встревоженно, что каждый раз когда я хотела прогнать ее, внутри все сжималось, как если бы я наелась червяков.
        Маленькое бледное личико мамы, когда-то принадлежало полной жизненной энергии женщине с копной светлых волнистых волос и глазами такими синими, что они отливали лиловым. Теперь, она была похожа на одну из неудачных восковых фигур с свалявшимися не опрятными волосами и вечно красными глазами. Конечно она плакала. Плакала когда я сутками спала, когда не выходила из комнаты, когда она слышала мои всхлипы и когда я отказывалась от еды.
        Мой желудок не желал принимать пищу, изредка мне удавалось проглотить хоть небольшой кусочек. Вся еда на вкус напоминала резину, в лучшем случае остывший кисель. Время остановилось и лишь день сменяющий ночь говорил о том, что где-то там, жизнь продолжается. Только не для него, а для меня?

        Наверное уже прошло много времени, тело полностью восстановилось, но я так и не смогла заставить себя выйти из комнаты. В ней было темно как в подземелье потому, что большие окна были затемнены почти полностью, пропуская лишь немного естественного света.
        В один из таких дней я проснулась и нехотя открыла глаза. И я снова одна в комнате со своими страхами. Один на один со своей болью. Моя спутница — пустота. На кровати, рядом со мной, стоял поднос с чашкой кофе и красным конвертом. На нем была дата — шестнадцатое августа. Значит прошло уже пять месяцев, так больно, как будто это было вчера. На конверте светлела печать Приствонского университета. Я ущипнула себя за руку, только бы не разреветься.
        Я еще долго сидела с конвертом в руках и не решалась его открыть. Мы с Кейлом очень этого хотели. Мы подали заявки в Пристронский университет, рисуя себе прекрасное будущее. У обоих были высокие шансы попасть туда. Разница между нами была в том, что стоило это очень дорого и мои родители могли оплатить, а его нет. Из-за этого он и решился участвовать в гонках, ему нужны были эти деньги.
        Мои дрожащие руки вскрыли конверт, внутри было поздравление с началом нового учебного года. Из груди вырвался стон. Теперь, когда не было Кейла, мне было тяжело даже держать письмо в руках — тонкий, почти прозрачный лист стал неподъемным.
        Не все решения даются легко. Кейл хотел, что бы я пошла учиться. Я сидела и тупо таращилась на конверт. В нем загадка и ответ, на главный вопрос, как жить дальше и жить ли вообще. Кейл бы очень мной гордился. Я должна была сделать это ради него, ради нашей любви.
        Все эти месяцы я ни разу не посмотрела на себя в зеркало. С трудом сев на кровати я уронила голову вниз и зажмурилась. Комната завертелась перед глазами, все поплыло сначала влево, потом вправо. Несколько глубоких вдохов и несколько минут. Наконец я с трудом поднялась и стараясь не упасть побрела в ванную.
        Первый взгляд в зеркало поверг меня в шок. На меня смотрело изможденное лицо, темно-фиолетовые круги под глазами выглядели, словно черные тени, чертившие на исхудавшем лице борозды. Незнакомка смотрела на меня из-под полуопущенных ресниц, глазами цвета серых грозовых туч.
        Когда-то длинные светлые волосы свалялись и местами обгорели и теперь выглядели, как рвотная масса. Не раздумывая дважды я достала ножницы и поднесла их к голове. Клоки, один за одним, запутанными клубками бесшумно падали на пол. Мне стало немного легче, как будто я отрезала часть воспоминаний. Жаль, что не могла избавиться от них совсем.
        Я сняла одежду и внимательно оглядела свое тело. Медики смогли восстановить кожу, на нем не было ни одного шрама. В некоторых местах кожа была чуть розовее обычного, только и всего. Фигура приобрела острые черты, угловатые коленки, впалый живот, костлявые плечи и маленькая голова на худой длинной шее. Я умерла, для того чтобы родиться заново — сильнее.
        Шагнув в круглую кабину душевой, больше похожей на прозрачную капсулу, я нажала кнопку. Теплые струйки воды оросили меня: стекая вниз, убегая в никуда. Я бы так хотела смыть всю боль, что застряла внутри меня. Схватив мягкое полотенце, я вышла в комнату, чувствую себя капельку лучше. Услышав мою команду Нара убрала тонировку со стекол и в комнате вмиг стало светло. Я подошла к окну. Свет солнца, лился из огромных, во всю стену, окон, отражаясь бликами на гладком, как зеркало полу. Идеально прозрачные, тонкие стекла создавали иллюзию, будто нет совсем никакой преграды.
        Далеко внизу, между главными воротами и жилыми небоскребами, виднелась площадь третьего округа с лужайками и клумбами, и узорами из цветов и кустарников. От площади к зданиям тянулись линии сверкающих мостиков из стекла стали. Люди казались с такой высоты крошечными точками. Иногда, когда небо было совсем чистым, а такое случалось редко, с севера, где вид не закрывали горы, виднелась земля. Сегодня все заволокло сизым туманом.
        Задумчиво оглянув комнату, я поднялась и пошла к выходу.
        Белоснежные двери мигнули голубым и бесшумно опустились вниз. Теперь я отчетливо слышала голоса, доносившиеся из столовой. Дома все так же, гостиная — самая большая комната в доме имела такие же окна, как и в моей комнате, только с видом на юг. Здесь стояли два полукруглых дивана и посередине кофейный стол с орхидеями. Они благоухали словно настоящие, в прочем, они и были настоящими, только никогда не вяли и цвели круглый год. У самого окна вверх шла спиральная лестница из прозрачного стекла на тонких словно паутина нитях.
        Таких лестниц в доме было две, одна здесь и другая в моей комнате. Она вела наверх, на крышу, откуда по ночам открывался умопомрачительный вид на город. Та, что была здесь, выходила в маленький садик, заботливо выращенный мамой. Там росли эпифитновые деревья, орхидеи, а вокруг маленького водопада пушились кусты папоротника и каллы.
        За одним из кресел в воздухе, цветными открытками, виднелись фотографии. На одной из них я и Кейл в начальной школе. У меня вместо перед него зуба дыра и розовые косички с заколками. Он смеялся и поставил мне рожки…!
        — О, небеса,  — вздохнула я.
        — Небеса активированы,  — проговорила Нара и, тут же, потолок превратился в голубое небо с облаками и солнцем. Они плыли и перетекали словно настоящие, и только лучи солнца не дававшие тепла говорили о том, что это иллюзия.
        — Убери это, Нара,  — раздраженно сказала я.
        — Режим уборки активирован,  — бесстрастно доложила она.
        С тихим шипением в полу открылся отсек, из которого выехал круглый робот, похожий на таблетку аспирина и сразу начал метаться по комнате собирая несуществующий мусор.
        — Тупая машина,  — проворчала я и пошла в столовую, пока она не довела меня до бешенства.
        — «Тупая машина», задача не распознана. Повторите команду…, -прозвенел ее голос, когда я уже скрылась за очередной дверью.
        В столовой, за завтраком, собралась вся семья: мама, папа, мой младший брат Джейкоб и моя бабушка Роузи, я зашла в кухню откуда меня не было видно. Почему-то я не решалась выйти к семье. Голос бабушки звучал звонко и молодо:
        — Она весь путь зудела о том, что ее парикмахер безрукий тупица. И я могу предположить, что он человек весьма воспитанный и тактичный если выдерживает столь противную старуху…
        — Берта же тебя младше!  — папа, который бабушку старухой никак не мог считать, хмыкнул протягивая руку к тарелке с сыром. Конечно, еще никто не придумал эликсир бессмертия, но хорошие средства для продления женской красоты все же изобрели. Если заглянуть к бабушке в ее будуар, то там все полки заставлены витаминами, припарками, присыпками и масками. Любой магазин торгующий товарами для красоты позавидовал бы этому ассортименту.
        — Ох детка,  — Роузи захлопала длинными ресницами и ласково положила свою ладонь ему на плечо,  — во-первых, перебивать старших не хорошо, а во-вторых, чужие секреты выдавать еще хуже!
        — Какие секреты, мы все знаем сколько тебе лет,  — произнес папа,  — Хотя, судя по твоему легкомыслию, ты младше меня.
        — Легкомыслие, мой малыш — это хорошее самочувствие на свой страх и риск. А в моем возрасте немного легкомыслия необходимо для поддержания молодости души, что, в конечном счете, проходя неведомые метаморфозы преображается во внешнюю оболочку, так сказать хранилище той самой молодой и прекрасной души. А какая душа такое и тело. Так, о чем это я? Ах да, Берта…
        Слова Роузи потерялись в шуме воды.
        — Что желаете на завтрак?!  — прозвучал голос Нары. Раньше он меня так не раздражал.
        — Сделай мне кофе, просто кофе,  — скомандовала я ей.
        — Просто кофе,  — отозвалась она, и кофеварка зашумела. Через минуту кружка наполнилась черной горькой массой.
        — Да не просто кофе, а мой кофе,  — она что перестала распознавать мой голос?!
        — Задача не распознана…
        — Отключись!  — Нара затихла, и я, вздохнув, подошла к холодильнику.
        Достав все необходимое я сварила себе крепкий эспрессо. Растопила темный шоколад с чили и размешала его с горячими сливками, и слоями залила в кружку щедро присыпав шоколадной стружкой. Не хватало только карамельного соуса.
        Дверцы холодильника захлопнулись и я нажала на меню заказав свой любимый вид карамели. Ваш заказ будет доставлен в течении 10 минут,  — прочиталось на нем. Я снова нажала «ОК» и, обхватив теплую кружку руками, шагнула в столовую.
        — После стольких лет общения с такими ид…,  — она запнулась,  — в общем, с непростыми людьми, я убедилась в том, что мудрость не всегда приходит с возрастом. Бывает, возраст приходит один.
        Она поймала взгляд родителей и обернулась.
        — О, детка,  — воскликнула она округлив свои голубые глаза в тонкой паутинке морщин,  — что с твоей прической, тебе бы лучше сменить стилиста!
        Я попыталась улыбнуться, но вышло так, словно я съела червяка и теперь меня тошнило. Затем, я подошла к столу и села на глянцевый белый стул, похожий на растекшуюся каплю воска. А дальше… Дальше все делали вид, будто это самый обычный завтрак в самой обычной семье. Так даже лучше. Я, так и не тронув еду, выпила чашку ароматного кофе: теплота напитка спустилась по горлу в желудок согревая все тело. Я скучала по этому вкусу.
        Встав из-за стола я повернулась к родителям.
        — Я прогуляюсь,  — словно спрашивая разрешения сказала я. Мама посмотрела на меня неуверенно и даже испуганно, но папа приобнял ее за плечи.
        — Возвращайся скорее,  — сказал он улыбнувшись, и я кивнула в ответ.
        Почему-то эта фраза показалась мне двусмысленной. Мне требовалось вернуться к жизни.
        В гараже стоял черный флай. Раздутые крылья, много хрома и кожи — всеми забытый ретро стиль. Даже под толстым слоем пыли его плавные обтекаемые формы возбуждали жажду скорости. Мы с Кейлом делали его вместе, но я ни разу не ездила на нем: Кейл был против — боялся. Я села на него и провела рукой по гладкому корпусу, вдохнула запах… все еще пахнет Кейлом и застыла оставляя воздух в легких, как будто, с первым выдохом, он исчезнет навсегда, как исчез Кейл.
        Мотор даже после длительного простоя отозвался прекрасным звуком — похожим на рычание зверя. Я летела в никуда, старясь убежать от себя, от своих воспоминаний, оставить позади все… и, вот, я оказалась у самой земли, посреди старой мостовой. Здесь было, что-то особое, чего нет больше нигде. Что-то неуловимое и немного волшебное. Древние булыжники, которыми она была вымощена, остались единственной, едва заметной, сохранившейся частью. Они почти затерялись под толстым слоем сырой и рыхлой пыли.
        Внизу текла неглубокая река, точнее то, что от нее осталось. Может, когда-то, у нее даже было имя, а теперь это была обмелевшая лужа с берегами из полуистлевшего мусора и мха. Люди загадили землю и, вместо того, чтобы все исправить, поставили на нее стальную коробку, словно коронку на гнилой зуб и назвали Обливион, а про землю забыли, вроде бы, как и не было вовсе. Сейчас почти никто не спускается вниз, забираясь все выше и выше. Земля — негласно, запретная зона. Кладбище прошлого и будущего, только пока этого никто не осознает.
        Ограждение старого моста зияло дырами, вместо когда-то прекрасных белоснежных балясин торчали куски арматуры, на которых все еще виднелись остатки мрамора. Солнечные лучи почти не достигали земли, поэтому деревья здесь давно засохли, лишь на некоторых все еще держались бледно-ржавые листья, облетая от малейшего порыва ветра. Они падали в грязную воду и медленно уносились куда-то вдаль.
        Начало смеркаться. Я облокотилась на уцелевший кусок заграждения и посмотрела вниз, на реку. Спокойная вода облизывала речные камни поросшие зелеными водорослями похожими на слизь. Землю начало заволакивать густым серым туманом, настало время собираться домой, пока позволяла видимость.
        По обе стороны моста стояли массивные постаменты, когда-то здесь были фигуры святых или ангелов, а сейчас виднелись лишь щербатые куски камня, смутно напоминающие очертания людей. Крылья ангелов давно были срезаны беспощадным временем. Меня внутри сковала такая тоска, что опять в глазах задрожали слезы.
        — Слабовольная плакса,  — выругалась я на себя и разозлилась так, что перед глазами вспыхнуло. Я ойкнула от неожиданности, потому как подобное случалось со мной раньше. На пике эмоций я часто, каким-то неведомым образом, приводила в негодность электро приборы и билась током. Перегревшийся комп или лампы, которые взрывались не с того ни с сего, самый благоприятный исход событий.
        Вдруг раздался странный звук, хрипящий и неприятный, сначала где-то сверху вдалеке, а потом, приближаясь, послышался справа. Я вздрогнула и повернулась. Грязный туман уже заволакивал все вокруг и я с трудом могла разглядеть что-либо даже в паре метров от себя.
        Обхватив себя руками, я подошла к своему флаю и мой взгляд уловил крошечное цветное пятнышко в бесцветной пустыне, в которую превратилась земля. Я наклонилась близко и разглядела маленький росток выбившийся из-под слоев асфальта… Почему-то этот беспомощный зеленый крючок, больше напоминающий червячка, подарил мне надежду — лучшего доктора, которого только можно помыслить. Я ласково обхватила его пальцами и вытащила, решив забрать его с собой — здесь ему в любом случае не выжить.
        Резкий порыв пыльного, вонючего ветра принес запах смога и гниловатой сырости. Я съежилась и плотнее запахнула черную куртку, хоть и понимала — толку от нее немного. Я всегда мерзла, неважно какая погода.
        Стало совсем темно, наверное из-за тумана. И снова послышался шорох и вроде как человеческий голос. Я затаила дыхание, положила росток в карман и стараясь не делать много шума слезла с флая. Где мои остатки разума? Тихо наступая на мягкую сырую почву я сделала несколько шагов вдоль моста. По обе стороны от меня стояли покосившиеся ржавые столбы фонарей.
        Хлопья сизого тумана перетекали вокруг, словно силуэты темных призраков. Сквозь них виднелось золотистое пятно света. Снедаемая любопытством я шла дальше. Спустя несколько шагов, стал различим тусклый свет фар огромного флая. Два огонька смотрели на меня сквозь туман, словно глаза хищника. Где-то внутри кольнуло: осторожно! И я притормозила, взвешивая за и против. Нормальные люди не спускаются вниз, ну, если не брать в расчет охотников за адреналином и искателей приключений на свои задницы. Стоило бы прыгнуть на флай и лететь отсюда скорее.
        Вдруг из-за машины стала подниматься большая фигура: все выше и выше… Я попятилась назад и наступила на сухую ветку. Раздался хруст, и он повернулся в мою сторону.
        — Кто здесь?!  — спросил он и сделал несколько шагов навстречу почти врезаясь в меня.
        Я застыла поднимая голову кверху. Боже милостивый, он был огромным и… красивым.
        — Извини, если напугал,  — сказал он с сожалением в голосе отступая назад, и я обратила внимание на его руки. Длинные пальцы, аккуратная форма ногтей.
        Почему-то он напомнил мне ангела, случайно оказавшегося здесь, на земле или, на крайний случай, греческого бога. Широкие плечи, красивое лицо, прямой нос и мужественный подбородок. Похож на античную статую подумала я, пытаясь понять серпл или человек. Светлые русые волосы были коротко острижены; глаза — глубокого чистого синего цвета, цвета сапфира; четкая линия губ и выделяющиеся скулы. Наверное человек, у него добрые глаза, глаза человека.
        — Я подумала, может нужна помощь,  — продолжила я, все еще не спуская с него глаз, и он одарил меня неуверенным взглядом.
        — Разбираешься в подобных штуках?  — спросил он с насмешливыми нотками указывая на флай.
        Не так хорошо, как Кейл, но я знала, что передо мной был новый Chevrolet Imp. Последняя разработка концерна. Полное название «impetuous». Самый быстрый флай из существующих, с электро двигателем нового поколения.
        Я замучила своими вопросами представителя компании на выставке той весной. Бедняга едва отделался от нас с Кейлом не зная ответы на многие из вопросов которые мы ему задавали. Когда мы оставили его впокое у него дергались оба серых глаза. «Impetuous» только запустили в производство и это был первый, который я видела вне стен павильона.
        Эта машина казалась мне совершенной, странно, что она могла вот так сломаться.
        — Он просто заглох,  — пожал плечами парень.
        Я понимала, максимум, что я могу предложить — это отвезти его туда, куда он направлялся, но не дотронуться до флая было выше моих сил. Я подошла ближе и коснулась серебристого корпуса. Черт, он выглядел, как космический корабль.
        — Кажется, он безнадежно мертв,  — вдруг парень придвинулся ближе и нечаянно задел меня плечом. Я даже подпрыгнула от неожиданности и испуга, и меня опять ударило током. Парень тоже резко убрал от корпуса руку и выдохнул. Панель imp замигала голубым, засветился знак Chevrolet и вдруг он тихо заурчал, приподнимаясь над землей.
        — К-как,  — он устремил в меня еще более удивленные глаза,  — как ты это сделала?
        — Сделала что?  — я отступила на него на шаг не понимая о чем он.
        — Ты завела его?
        — Нет,  — помотала я головой,  — там, видимо, замкнуло что-то,  — сказала я поправляя на себе куртку,  — проверь бортовой комп при первой возможности.
        — В любом случае спасибо,  — он улыбнулся довольный, что флай все же исправен,  — кстати, меня зовут Маркус.
        — В любом случае пожалуйста, хотя я не сделала ровным счетом ничего,  — ответила уже усаживаясь на свой флай и мельком посмотрела на него. Более странного знакомства у меня еще не было. Маркус оседлал «impetuous» и тот почти коснулся земли под его весом. Затем он рванул вперед оставляя листья и пыль танцевать на мосту в свете моих фар. Внутри мое сердце заурчало в унисон двигателю его флая.
        Добравшись домой я чувствовала невероятную усталость. Как можно тише я шагнула внутрь и на цыпочках побрела в комнате.
        — Кейт,  — рассержено позвала мама.
        Я остановилась и обернулась. Она была одета в джинсы и обычную серую майку, но даже повседневная одежда выглядела на ней безупречно и элегантно.
        — Извини, мам,  — отозвалась я придумывая на ходу, чтобы такое сказать. Больше всего на свете я не любила лгать, но в этой ситуации сказать, что я была у земли было эквивалентно приговору и аресту.
        — Только не говори, что ты была с Эриком! Я звонила ему.
        Упс.
        — Нет, я была одна, просто ездила по городу. Погуляла немного. Я на улицу почти пол года не выходила!
        — В следующий раз убедись, что твой телефон включен! А теперь Кейт Лайон Блейк в свою комнату!
        — Мне уже семнадцать!
        — Тебе всего семнадцать и на улице уже темно! И ты была одна…,  — она запнулась,  — я волновалась.
        — Я знаю мам,  — я подошла к ней и обняла ее,  — прости меня.
        В моей комнате было темно и я не стала включать свет. Так и упала на кровать в одежде, всматриваясь в потолок и тени, что ползли по нему — корявые и блеклые. Я подумала о Кейле и тут же постаралась переключить ход мыслей в другом направление. Думай о чем угодно, приказала я себе. О чем нибудь.
        Маркус. Странный и невероятно красивый незнакомец с моста. Если бы я не встретила его у земли, то приняла бы за серпла. Доступ к нижнему ярусу есть только через трущобы первого уровня, а это место принадлежит людям, причем людям особой категории, тем кто полностью отказываются признавать серплов. Они живут в изоляции от остального города. Фактически, это отдельное государство. Туда даже полиция наведывается изредка. Для серпла войти на территорию примитивных равносильно самоубийству — значит Маркус человек.

        Я потеряла слишком много крови, она лилась из ран, капая на мраморный пол, такой блестящий, как зеркало.
        Враги окружили меня, словно вихрь. Их черные глаза смотрели на меня пристально и изучающе. Я находилась в огромном помещении похожем на музей с массивными колоннами по периметру круглого зала. Вдалеке, на возвышении, стоял трон. Он был пуст. Я чувствовала, что силы покидают меня, я была истощена и ранена.
        Я оглянулась. Вокруг они. Тысячи странных созданий и у всех одно лицо — лицо Бодда. Они наступали. Круг медленно сужался. Их топот звучал громко, отдаваясь эхом в огромном помещении. Меня охватила паника. Я в тупике. В ловушке. Вдруг сверху из купола за струился свет, такой яркий, что я закрылась от него руками. Мои враги отступили назад, в темноту. Я подняла глаза, стараясь разглядеть хоть что-то и различила силуэт дракона. Большого голубого дракона, с переливающийся чешуей и вытянутой зубастой пастью. Поначалу я испугалась еще сильнее, когда он приземлился позади меня. От мощной волны воздуха, я упала на колени и уже приготовилась к худшему. Дракон раскрыл крылья и свет стал невыносимым, а затем эти самые крылья сомкнулись вокруг меня, как огромное одеяло. Чувство безопасности окутало меня, стало тепло. Свет заполнил меня изнутри, словно вдыхая в меня жизнь.

        Глава вторая
        Глубокий синий

        Докрыв глаза я обвела взглядом комнату. Было еще темно. Но темно только в комнате, потому как в душе у меня до сих пор оставался тот самый свет. Сегодня тот день, когда я должна была отправиться в университет. Впервые за долгое время я поймала себя на мысли, что у меня хорошее настроение. Перевернувшись на бок я заснула с теплым ощущением внутри. Все будет хорошо. Непременно будет…
        Что-то звякнуло, и я лениво приоткрыла один глаз. Мама зашла в комнату, а за ней плыл круглый абсолютно прозрачный поднос, на котором дымился кофе. Он пах так маняще, что рот сразу наполнился слюной, и я, медленно потянувшись, села и прислонилась к подушкам спиной.
        — Доброе утро, Соня,  — сказала мама аккуратно поставив поднос на столик,  — сегодня важный день, надеюсь ты не забыла об этом!
        — Нет, я помню,  — произнесла я потянувшись за кружкой. В прозрачном цилиндрике, похожем на колбу, слоями, в моей любимой последовательности, был выстлан целый шедевр из шоколада, карамели и сливок. Вся комната вмиг наполнилась этим запахом.
        — Нара, будь добра, растонируй окна,  — произнесла она мягким голосом, даже с некоторой нежностью. Мама поправила мои растрепанные волосы и провела ладонью по щеке.
        Нара моментально выполнила приказание. В комнату золотистым потоком хлынул солнечный свет. Даже слишком светло для огромного и вечно пасмурного Обливиона. Он разлился по комнате играя бликами на поверхности стола и стен. Я с благодарностью взяла свою кружку и закрыв от удовольствия глаза сделала первый глоток.
        — Сегодня ты выглядишь гораздо лучше,  — мамины глаза теплые и родные смотрели на меня с такой любовью, что я невольно улыбнулась.
        Приняв горячий душ щедро дополненный апельсиновым маслом и алибрисом, я ступила на холодный пол из светло серого камня и вытерла тело. Мягкое хлопковое полотенце старательно впитывало излишки влаги со светлой кожи, тонкой и бледной точно белый шелк. Я расчесала мокрые волосы, казавшиеся сейчас глубокого золотистого цвета и довольно посмотрела на себя в зеркало чувствуя себя полной сил. Мне даже показалось, что худоба мне к лицу. Мои глаза заблестели и, кажется, на стальном, как ночное море фоне появился проблеск, словно на дно того самого моря упали серебряные монеты.
        Прошлепав влажными ступнями по прохладному полу, я удивлялась, как же раньше я могла не замечать столько маленьких радостей, из которых складывается жизнь. То, как первые лучи солнца с утра окрашивают мою комнату в нежно розовый, как приятно касаться разгоряченными ступнями холодного пола и вдыхать запах все еще дымящегося кофе… счастье это оказывается так просто! Мне хотелось узнать тот мир, что за пределами этих ярусов, напоминающих улей.
        Я отбросила полотенце на кровать и распахнула дверцы гардеробной.
        Она, некогда, была для меня любимым местом, я заходила сюда и часами напролет могла применять одежду. Все лежало в строгом порядке, майки рассортированы по цветам, а обувь педантично расставлена на полках. Не помню, чтобы я наводила тут такой порядок. Сколько же тут всего! Сейчас это казалось невероятно глупым. Тратить столько времени на совершенно не существенные вещи, когда передо мной был огромный мир. Я столько всего не знала и о еще большем так никогда могла и не узнать! Столько мест, где я не была и столько не исполненных желаний.
        Я хотела побывать в самых крайних уголках планеты, познакомиться с новыми людьми и может быть привнести в их жизнь что-то новое, сделать действительно что-то полезное и имеющее истинный смысл и ценность. Я оглянулась на панораму Обливиона, на население третьего яруса спешащее на своих флаях и глайдерах по делам и мне почему-то стало невероятно тоскливо. Интересно, хоть кто-то из всего этого пластикового вечно спешащего стада задумался о том для чего мы живем?! Почему весь мир вокруг — странная череда закономерностей и почему люди до сих пор безрассудно верят в то, что они хоть как-то могут управлять своими маленькими и бесполезными жизнями. Почему мы живем в эпоху, когда вроде бы «все хорошо, но нет ничего хорошего». Пустая и бесконечная погоня за призрачным счастьем в попытке наполнить свою жизнь смыслом. А наполнять-то и нечего, потому что каждый второй забыл, что у него есть душа.
        Не долго задерживаясь в гардеробной, я надела черные джинсы и топ с сапогами поднимающимися почти до колена. На талии у меня был толстый кожаный ремень — дань современной моде. Черный мне к лицу.
        В гараже загорелись белые лампы освещая светлые стены и потолок. Помимо нашего флая и моего маленького двухместного мерседеса здесь стояли еще три машины похожие на обтекаемые капли ртути. Я посмотрела на флай Кейла, но все же решила воспользоваться глайдером.
        Ворота, тонкие и прозрачные, быстро поднялись вверх открывая путь. Я сказала адрес и поставила на автопилот, наслаждаясь видом утреннего города и допивая свой кофе. Машина плавно вылетела на дорогу и встроилась в серебристый поток — вдалеке казавшийся бесконечными бусами.


        Приствонский университет находился в четвертом округе и стоял особняком — огромное здание из стекла и стали, выполненное в форме эллипса, имело вид гигантского яйца. Позади, покуда видели глаза простиралась зеленая долина и голубые змейки искусственных каналов чертили на земле узоры. На воде покачивались белые пантоны и маленькие лодочки.
        Мое сердце бешено колотилось, когда я залетела внутрь. Паркинг был бесконечным, уходившим вниз на десятки этажей. Оставив глайдер, я поднялась на лифте в главный холл. Изнутри здание оказалось даже больше. Сверху, сквозь прозрачный потолок, было видно, как плывут облака, я даже увидела несколько птиц, хотя они почти исчезли из города.
        Студенты толпились у лифтов, спешно шли по своим делам и выстраивались в линию у административного отдела. Я держала карту с автонавигацией и на ней должен был быть проложен путь до нужного корпуса, только вместо этого, каждые две минуты, эта бесполезная штука меняла направление и мигала, чему я не очень удивлялась. Все, что было электронным ломалось и выходило из строя в моих руках, особенно если я начинала нервничать, а сейчас я была в бешенстве! Когда в третий раз я прошла мимо той же самой статуи, я поняла, что заблудилась окончательно. Я прислонилась к бронзовому уродцу и повернулась к нему лицом. Его скорбящий вид заставил меня поморщиться.
        — Ох, парень, судя по твоему виду, у тебя дела еще хуже,  — «Мыслитель», а точнее неудачная копия на работу Родена, изображала не молодого подтрепанного жизнью человека с прискорбным взглядом и в странной позе… словно он, да не важно. Интересно, только у меня возникли подобные ассоциации?!
        — Ты, конечно же, не знаешь как мне помочь,  — я стряхнула пыль с его коленки и оглядываясь облокотилась о прохладный металл. Бесконечные коридоры, петляющие из стороны в сторону, наводили меня на мысль, что у архитектора были большие проблемы или может это у меня что-то с головой. Деменция на лицо (приобретенное слабоумие, изменение в сознании, при котором человек не способен думать и мыслить ясно)!
        Вдруг из общей массы мой взгляд выделил знакомое лицо. Маркус… Маркус!!! Парень с моста. Его глаза вспыхнули, когда он заметил меня и на лице появилась добродушная улыбка. Я, вот так, и стояла, и таращилась на него, пока он пробивался сквозь толпу в мою сторону, возвышаясь над общей массой. Сейчас я могла хорошо рассмотреть его. Светлые волосы были коротко острижены, но, все равно, сверху немного вились. У него был прямой нос и яркие выразительные губы.
        — Привет!  — воскликнул он радостно.  — Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь!!! Я Маркус, помнишь меня?!  — он расплылся в белоснежной улыбке.
        — Да, конечно,  — ответила я встряхнув головой, словно наваждение сбрасывала,  — я починила твой байк,  — пошутила я. Он засмеялся.
        — Точно! Если бы не ты, мне бы пришлось идти пешком до самого утра. Внизу даже связи нет!!
        С этим не поспоришь.
        «Что же ты там делал, у самой земли?»  — подумала я.
        — Ты заблудилась,  — спросил он больше утверждая, хотя мне показалось, что думал он совсем не об этом.
        — К сожалению,  — пришлось признать свой провал,  — зато у меня появился новый друг,  — я указала на скрюченного мужчинку,  — у него стальной стержень, холодный разум и еще он много не разговаривает.  — Здание один бесконечный лабиринт!  — сказала я и кончики губ Маркуса подпрыгнули вверх.
        — Какую кафедру ты ищешь?!
        Я протянула ему карту с обозначенной на ней кафедрой.
        — Неужели?
        — Что?!  — спросила я заглядывая в бумаги, что он там такого увидел.
        — Мы одногруппники,  — Маркус улыбался во весь рот не скрывая своей радости.
        — Здорово,  — ответила я, признавая, что это действительно здорово,  — значит ты точно знаешь куда нам идти.
        Он промычал что-то вроде «ага» и двинулся в сторону капсул лифта.
        Вокруг нас собралось десятка два людей. Хоть я с трудом переносила серплов, но все равно каждый раз с удивлением всматривалась в их лица. Некоторые экземпляры завораживали. Маркус поздоровался с одним из них — высоким смуглым парнем. Конечно, он был безупречным внешне, так же, как и девушка слева от меня. Зеленые огромные глаза, оливковая кожа — чистая и нежная как у младенца, у них у всех. Легкий румянец на щеках и коралловый пухлый ротик. Словно кукла.
        — Да, в этом сезоне будет сложнее,  — долетел до меня обрывы фразы Маркуса и я двинулась немного назад, стараясь не вникать в их разговор.
        Чуть правее громко смеялся и заигрывал с девушкой парень моего возраста — яркий брюнет с пронзительно голубыми глазами в рамке черных ресниц. Он был, наверное, ростом около двух метров, с широкими плечами и губами, как у пластикового пупса. Он вдруг посмотрел на меня и улыбнулся кивнув в знак приветствия. Я отвела взгляд стараясь не показывать открыто свое отвращение. Бездушная гадина, еще подумает, что я на него пялюсь.
        — До скорого,  — Маркус пожал своему знакомому руку и подошел ко мне,  — извини, что оставил тебя.
        Я только пожала плечами, недоумевая почему он извиняется. Двери лифта наконец-таки распахнулись и я быстро шагнула внутрь. Маркус стал напротив меня, оказавшись рядом с двумя серплами и я невольно их сравнила. Он был даже более красивым, чем они… все в его внешности было безупречным. Синие-синие глаза, тонкие черты лица, такие четко очерченные губы и черные брови. Серый свитер не скрывал его широкие, мускулистые плечи и широкую грудь, а скорее наоборот. В этот момент во мне впервые зародилась неприятная мысль, но тут же я оттолкнула ее вспоминая наше знакомство у земли. Серпл не мог попасть туда. Да и вообще, какая мне разница кто он?!
        — Все в порядке?  — спросил он наклонившись ко мне, и я почувствовала головокружительный запах. Что это?! Его парфюм?! Во рту у мня стало сухо и защекотало в животе.
        — Прекрасно,  — тихо ответила я отступая немного назад. Какое ему дело до того, как я себя чувствую!
        — Ты бледная и вид у тебя такой, словно тебя сейчас стошнит,  — с нотками жалости сказал он.
        — Я же сказала все хорошо,  — более резко произнесла я, так что другие невольно обернулись.
        Маркус нахмурился, но промолчал, а мне стало не по себе. Он отвернулся, свет падал прямо на его лицо очерчивая высокие скулы. Микеланджело позеленел бы от зависти, если бы увидел его. Что я несу… Скорее бы лифт приехал.
        Маркус больше не предпринимал попыток заговорить со мной. Он повернулся спиной — лицом к выходу и я скользнула по его спине вниз. Широкие плечи плавно переходили в крепкую спину, под свитером читались мышцы и крепкая задница… Наверное, он из спорт зала не выходит. Он едва заметно ухмыльнулся и я спешно отвела взгляд в сторону.
        Лифт унес нас наверх, быстро отсчитывая этажи на дверях, затем был резкий поворот влево, еще раз влево и, наконец, кабина остановилась открывая взору огромный холл с колоннами из серебристого света, уносящимися далеко к небу. Внутри каждого столба сверху вниз струились нити белого света, словно шел бесконечный дождь.
        Прямо посередине переливался витраж из цветного стекла. Лучи проходя через него окрашивались в различные цвета и ложились на гладкий блестящий пол, отражаясь и играя бликами по всему пространству холла, напоминая арктическое сияние неба.
        — Мы почти на месте,  — сообщил Маркус и я посмотрев в его синие как сапфиры глаза, снова задумалась: человек он или нет.
        — Спасибо за помощь, Маркус,  — я вежливо поблагодарила его и медленно пошла через холл выставив правую руку в сторону, пытаясь дотронуться до колонн. Они были не более, чем пучками света. Маркус шагнул в один из них и расставил руки в сторону и поднял голову кверху. Казалось, что свет струился сквозь его тело, перетекал под кожей и блуждал в светлых волосах. Я улыбнулась. В нем было слишком много человеческого, чтобы сомневаться в его принадлежности. От этого даже дышалось легче.
        — Маркус! Маркус Коул!  — окликнул его хрипловатый и очень знакомый голос,  — я не смогла сразу увидеть его владельца из-за огромной спины Маркуса, но перепутать тоже не могла. Это был Эрик Джаггер — мой лучший друг. Я выглянула из-за Маркуса и наши глаза с Эриком пересеклись. С его лица сразу сползла улыбка во весь рот, брови сдвинулись и он притормозил.
        Я сделала печальную мину, а Эрик более сдержано поздоровался с Маркусом делая вид, что мня вообще не существует. Я его могу понять. За пять месяцев я не ответила ни на один звонок и даже не написала ему. Я ужасный друг, знаю.
        — Прости,  — прошептала я одними губами все еще выглядывая из за спины Маркуса. Эрик проигнорировал меня. Ах, так! У меня во рту уже скопилось достаточное количество колкостей, чтобы подправить ему настроение, как вдруг Маркус положил мне ладонь на плечо: от этого я чуть не рухнула и гордо так произнес:
        — Знакомься, Эрик! Это Кейт, моя подруга.
        Его подруга?! Кажется, на наших с Эриком лицах отразилось одинаковое чувство удивления даже скорее шока. Массивная челюсть Эрика потекла вниз и взгляд карих глаз кричал: «да неужели?!».
        — Именно поэтому ты и не отвечала на мои звонки!  — ядовито произнес он складывая руки на груди,  — у тебя новый друг! Эрик смотрел на меня, как на предателя, с высоты своего роста и здесь нужно заметить, что по габаритам он значительно превышал Маркуса и выглядел грозно, но я знала его слишком давно, чтобы беспокоиться по этому поводу. Эрик был добрее моего почившего хомячка Сквизи, которого он кстати и отправил на тот свет (Эрик хотел достать у того из за щеки безнадежно застрявший кусок моркови и сломал бедняге шею. В тот момент, Эрика мне было жальче чем хомяка. Он мучился угрызениями совести и оплакивал комочек светлой шерсти еще три часа, перед тем, как похоронить его).
        Эрик был самым безобидным человеком во всем городе. Иногда я думала, что природа пошутила создавая его таким великаном. В его ладони помещалась крупная дыня и, при всем этом, он был одним из самых добрых людей, которых я знала. К его положительным чертам можно добавить блестящий ум и совпадение наших взглядов во всем, что касалось веселья. Он был трижды назван одним из самых перспективных специалистов в области инженерии и уже третий год работал в Присе преподавая одну из дисциплин.
        — Это твой парень?  — спросил Маркус недоумевая и перебрасывая взгляд с меня на Эрика и обратно.
        — Нет!  — почти одновременно ответили мы.
        — Прекрасно,  — произнес Маркус довольно улыбаясь и глянул на мое выражения лица добавил,  — прекрасно, что вы знакомы.
        — Мне пора на лекцию,  — Эрик выдохнул, пожал Маркусу руку и, не удостоив меня даже взгляда, резко развернулся и стал быстро уходить.
        — Спасибо, Маркус,  — быстро выкрикнула я и поспешила догнать Эрика на ходу бросая,  — до скорого!!
        Он озадаченно смотрел как я поравнялась с Эриком и пыталась успеть за его метровыми шагами.
        — Эрик,  — воскликнула я,  — подожди!
        Я уже стала задыхаться. Он пошел еще быстрее.
        — Извини,  — с сожалением ответила я,  — мне действительно жаль, но у меня не было сил отвечать на звонки. Мама говорила, что ты звонил почти каждый день.
        — Да,  — резко остановился он нависая надо мной, несколько людей остановились наблюдая, как огромный великан-людоед собирается раздавить щуплого подростка,  — потому что я беспокоился о тебе. Или может ты думаешь, что для меня смерть Кейла прошла незаметно?!  — когда он увидел блеснувшие в моих глазах слезы он осекся и вздохнул.
        — Зачем ты так?  — спросила я сквозь зубы.
        — Потому что я идиот,  — вся злоба испарилась с его лица,  — и я идиот, который очень по тебе скучал,  — Эрик обнял меня так крепко, что я заскрипела.
        — Не могу дышать…
        — Я тоже, малыш, я тоже не могу без тебя дышать.
        — Ты меня задушишь, Эрик,  — произнесла я еще тише,  — буквально!
        Я брыкнулась и вырвалась из его лап. Он провел ладонью по моей голове так, что все волосы влипли в скальп и обхватив мое плечо прижал к себе боком.
        — Отвыкла от меня,  — с нотками обиды сказал Эрик.
        — Эрик, перестань давить на жалость!  — я попыталась поправить волосы, но после ладони Эрика они лежали лепешкой на моей голове.
        — Зачем ты волосы обстригла?
        — Они обгорели: от моих волос не осталось и половины.
        — Жаль. Я любил твои кудряшки.
        — Еще бы, каждый раз когда мы дрались, это было моим уязвимым местом!
        — Это в прошлом,  — улыбнулся он,  — вспомнила то, что было десять лет назад.
        — Действительно?  — спросила я подсчитывая.  — Мы знакомы десять лет.
        — Нужно отметить!
        Я улыбнулась.
        — Тебе много поводов и не нужно.
        — Ты вернулась, что может быть значительнее этого?
        — Я вернулась одна, Эрик! Кейла больше нет.
        Он остановился.
        — Я знаю. Но, для меня, здесь главное «Я вернулась». Все. Чтобы открыть новые части света, нужно оставить старые берега, Кейт,  — его голос был низким и хриплым. Боль в его голосе задевала меня за живое. Мое сердце сжалось.

        — Это твоя новая жизнь,  — произнес Эрик на входе в аудиторию. В ней было прохладно. Почти все места оказались уже занятыми. На трибунах сидели одни парни. Я заметила лишь несколько девушек. Все они, за исключение троих людей, серплы. Я почувствовала, как дурнота подкатила к горлу. Это и была моя новая жизнь?! Внутри родилось ощущение сродни тому, что меня по ошибке посадили в шкаф с коллекционными куклами. Как можно сосредоточиться на лекции, когда их общество вызывает во мне приступы удушья.
        Совсем рядом сидела пара серплов, и я заметила как они бросают на меня свои взгляды и перешептываются. Я повернулась и в упор посмотрела в глаза одного из них. Казалось мое безумно колотившиеся сердце пропустило толчок. Я сглотнула и перевела взгляд на другого. Оба юноши были похожи, словно братья. Кожа на лице была настолько бледной, что в тех местах, где она была особенно тонкой, проступали синие сосуды. Глаза — черные настолько, что зрачок нельзя было отделить от радужки, смотрели на меня с хищным интересом. В дополнение ко всему у них были слишком яркие, для такого оттенка кожи, губы. Или я начала сходить с ума, или их совиные глаза на бледном лице похожи на Бодда. Теперь этот ублюдок будет преследовать меня всю мою никчемную жизнь.
        Едва дождавшись окончания первого дня, я схватила свои вещи и бросилась почти бегом по коридорам к лифту, радуясь одному, что я все таки смогла найти дорогу назад.
        Гребаный улей!  — пронеслось в моей голове, когда я старалась понять, где оставила свой глайдер. И, наконец, обнаружив его, я еще раз выругалась. Мой путь был заблокирован здоровенной штукой, которую и машиной назвать трудно.
        — Помощь нужна?  — низкий голос Маркуса заставил меня вздрогнуть. Я обернулась и посмотрела в его глаза. Это застало меня врасплох, потому что еще никто не смотрел на меня так раньше, даже Кейл. Я вдруг обнаружила, что не могу отвести взгляд от этих синих, как океан глаз. Он улыбнулся и я моргнув несколько раз посмотрела на глайдер передо мной.
        — Шансов выехать нет. Мне не хватает нескольких дюймов, чтобы протиснуться. Не думаю, что здесь что-то можно сделать.
        — Могу отвезти тебя домой,  — он улыбнулся,  — или…
        — Или?
        Маркус хмыкнул, словно этот вариант устраивал его в меньшей степени и изящно, слишком быстро, оказался рядом с глайдером, заблокировавшем меня. Без особых усилий он подвинул его, как если бы машина была сделана из воздушных сливок.
        — Вот и все,  — Маркус повернулся ко мне лицом,  — ты свободна,  — светлые волосы сверкнули серебром.
        Внутри полыхнула такая ненависть, что я невольно сжалась. Я шокировано смотрела в его синие, бездонные глаза, красивое лицо, на улыбку и все сложилось в одну картинку — серпл! У меня внутри словно бомба взорвалась. По мне, от макушки до пяток, пробежала волна отвращения, от злости потемнело перед глазами. Если бы я могла убить его взглядом, я, наверное, это сделала бы. Почему я сразу не поняла! Потому что и люди бывают такие… такие, как Кейл, как я. Нас иногда путали с серплами. Я погрузилась в какую-то страшную темноту, захотелось закричать. Едва сдерживаясь я сквозь зубы прошипела:
        — Спасибо, Маркус,  — и быстро села в свой глайдер. Дверь плавно опустилась вниз, как-будто птица накрыла меня своим крылом. Надеюсь это последний раз, когда я вижу его.
        Улетая я посмотрела в камеру заднего вида. Маркус так и стоял там, не сдвинувшись с места и недоумевающим взглядом провожал меня, пока я не скрылась за поворотом. Он так и не понял.

        Chapter three
        Лунные блики

        Мои глаза распахнулись. Мне снился очередной кошмар, в котором я снова видела их: тот же зал и пустой трон. Я осмотрелась вокруг, словно ожидала проснуться в том самом зале, настолько реальными казались эти сновидения. Волна облегчения прошла по телу, я была дома. Бледное солнце просачивалось сквозь окно, создавая блики на потолке и стенах. Я поднялась и увидела как мама заходит в комнату.
        Она быстро подошла ближе и склонилась надо мной. Мама выглядела встревоженной: в темных джинсах и свободной рубашке. Ее волосы были собранны сзади в тугой пучок.
        — Тебе опять снился кошмар?  — спросила она дотрагиваясь до моего лба тыльной стороной ладони. Я кивнула.
        — Все в порядке,  — мама обняла меня,  — это всего лишь сон.
        Я закивала головой, хотя эти сны были совсем иными, что мне приходилось видеть раньше. Они были настолько реальными, что казалось это происходило на самом деле. Под подозрительным взглядом мамы я постаралась улыбнутся.
        — Правда, я в порядке.
        Она посмотрела на меня: тяжело и недоверчиво.
        — Милая, я знаю, как тебе сейчас тяжело,  — мама заправила выбившийся пучок светлых волос и вздохнула,  — Эрик сказал, что ты неделю не появлялась в университете. Ты опять перестала отвечать на его звонки.
        Я вздохнула. После первого дня я не могла себя заставить переступить порог этого места, кишащего выродками и еще эти твари с черными глазами, как-будто мой кошмар стал явью.
        — Завтра,  — я поднялась с кровати и направилась в ванную,  — я пойду туда завтра.  — была ли это ложь, я сама не знала.
        — Сегодня пятница, милая,  — мама поправила складки на простыни,  — я надеюсь до понедельника ты сделаешь правильные выводы.
        Мама улыбнулся мне грустной, любящей улыбкой и от этого я почувствовала себя полной сволочью. И так было всегда. Не помню, чтобы она читала мне лекции и наставления. Меня никогда не наказывали, несмотря на мое поведение и, тем не менее, в конечном счете, я всегда делала так как говорила она.
        Я остановилась у входа в ванную и облокотилась о стену прислонившись к ней головой.
        — Мам, там одни серплы! Нас всегда учили ненавидеть их. Они заняли наше место, вытеснили нас из нашего же дома, решают наши судьбы. Да посмотри, весь город, весь мир поделен между нами. Эти уроды…
        — Кейт,  — мама встала с кровати и подошла ко мне,  — мы должны научится существовать вместе. Без это у нас нет будущего.
        Я вздрогнула, это звучало пугающе. Вдруг раздался звонок. Над телефоном появилось лицо Эрика, нетерпеливо хмурившего брови.
        — Ответь ему, пожалуйста.
        — Хорошо,  — я подошла к кровати и оглянулась на маму, она послала мне улыбку и вышла из комнаты.
        — Привет, Эрик,  — ответила я приготовившись к длинной, грузовой речи.
        — Только не говори, что ты заболела!
        — Я заболела!
        — Лгунья!  — вскрикнул он.  — Тебя выпрут из университета и всю оставшуюся жизнь ты будешь продавать газеты в маленькой лавке первого уровня.
        — Давай без нравоучений, хорошо? Там кругом одни серплы, я просто не могу находиться там. Когда я захожу туда, у меня как-будто заканчивается кислород и…
        — Кейт!  — прервал он рассержено,  — Что ты знаешь о них? То что нам всю жизнь вдалбливали в мозг?! Что тебе напевают по телику и радио. Нам промывают мозг, как стаду баранов. Я тоже раньше в это верил. Но не теперь!!!!  — последнюю фразу он произнес особенно горячо. Они точно такие же люди…!
        — Только чуть лучше! Это ты несешь бред, которым нас пичкают сами серплы!
        — Нет, это ты несешь бред, которым нас пичкают люди! Кому-то эта позиция очень выгодна, ты никогда не задумываясь над этим? Мы одинаковые.
        — Ты прекрасно знаешь, что одна из этих тварей сделала с Кейлом!  — уже на крик перехожу я.
        — Это был выбор Кейла и он прекрасно знал за что ему платили такие деньги. Он знал куда он шел! На месте того серпла мог быть кто угодно! Тюрьмы с людьми переполнены ублюдками, которые убивали, грабили и насиловали себе же подобных! Ты человек или зверь не зависимо от принадлежности и цвета кожи, роста и цвета глаз. Понимаешь?!
        — Не понимаю,  — я накрыла лицо ладонями, чтобы не закричать на него,  — что с тобой случилось!?  — я чувствовала словно меня предали.
        — Я был такого же мнения о них, как и ты, до тех пор пока меня не столкнула с ними жизнь — лоб ко лбу. Так получилось, что то, что я ненавидел больше всего мне пришлось принять, погрузившись в их среду.
        Эрик был старше нас с Кейлом на восемь лет. Вот уже три года как он закончил университет, в котором остался преподавать.
        — Не суди о том о чем не имеешь представления! Скольких серплов ты знаешь лично?  — произнес он.
        — К счастью ни сколько!
        — Так я и думал!  — сказал Эрик будто у него в руках появился козырь,  — А я, к счастью, много. И многими из этих знакомств я горжусь!
        — Я тебя не узнаю!
        — Я и сам себя не узнаю и жалею о том каким кретином я был, глотая все эти мифы об «ужасных и беспощадных куклах». Если бы я не знал, что помимо веселой группы тараканов в твоей голове есть еще и мозг, я бы даже не начинал с тобой этот разговор. Думай своей головой! Делай свои выводы! Живи своей жизнью, а не той, которую тебе навязали.
        Мне так хотелось ответить ему что-нибудь едкое, но все аргументы вмиг закончились. Эрик, тот человек, которого я безмерно уважаю и всегда прислушиваюсь, но сейчас мой мозг и сердце отказывались идти вместе.
        — Дай им шанс. Как только ты узнаешь их получше, ты поймешь, что вся эта история кажется темной и неправдоподобной.
        Я молча смотрела на него, а он на меня. В горле ком стоял, не позволяя и звука произнести.
        — Просто пообещай мне дать им шанс. Попробуй!
        Я всегда выполняю свои обещания, а сейчас я не была уверенна в том, что я смогу это сделать.
        — Я не могу тебе обещать, но я попробую,  — мой голос прозвучал неуверенно и почти бесшумно.
        — Кейт, жизнь идет вперед, ты не хуже меня знаешь как я любил Кейла, какая дружба связывала нас. Он был удивительным человеком и достоин того, чтобы о нем помнили! Помни его и живи дальше — это то чего бы он хотел. Глупо хоронить себя. Боль, которую ты чувствуешь сегодня превратиться в силу, которую ты почувствуешь завтра. И, пожалуйста, перестань жалеть себя!!
        — Я не себя жалею, я…
        — Умница, малыш,  — его дурная привычка называть меня малыш, так же как и перебивать, вводила меня в бешенство,  — тогда одевай свою тощую задницу в джинсы и через час будь на Луне.
        — Я не…
        — Да,  — протянул он,  — ты обещала попробовать! Я буду ждать тебя там в девять. И если ты не приедешь, мне придется провести весь вечер в одиночестве. Не подводи меня, пупсик!
        Я зарычала, а Эрик засмеялся и быстро отключился. Это шантаж, наглый, откровенный шантаж. Я попыталась набрать его номер еще раз и еще раз, но он был не доступен.
        На «Луне»… Когда-то я бы визжала от восторга собираясь туда, это было наше излюбленное место встречи и такое недостижимое. Было до того как погиб Кейл. Попасть туда было сложнее, чем на личную встречу с президентом. Похоже, Эрик старательно выживает призраков из моей головы, используя места, где мы любили бывать вместе. Есть я и эти места, но там не Кейла. Я, пока, не научилась жить без него.
        За дверью послышался скрежет. Мама деликатно постучалась.
        — Да, мам!  — я уже знала, что она слышала весь разговор и скорее всего принимала в этом плане активное участие.
        — Ты куда-то собираешься?  — с надеждой спросила она.
        — Можно подумать ты не знаешь?!
        Она лукаво улыбнулась.
        — Эрик встречается со мной на Луне через час. Но я еще не решила встречаюсь ли я с ним.
        — Конечно встречаешься!  — воскликнула мама улыбнувшись еще шире. Не помню, чтобы она так старательно меня выталкивала в подобные заведения. Обычно у меня уходили часы на то, чтобы добиться ее согласия.
        Ее лицо светилось и улыбка украшала лицо намечая ямочки на щеках.
        — Ты позволишь мне,  — спросила она присаживаясь сзади. Ее пальцы нырнули в волосы и стали аккуратно отделить пряди.
        — Хм,  — мама удивленно посмотрела на длину волос,  — мне кажется, за неделю твои волосы отрасли на несколько сантиметров.
        Я посмотрела в зеркало. Волосы действительно спускались ниже плеч. Как это возможно?
        — Наверное, это те восстанавливающие витамины, которое ты пьешь.
        — Скорее всего,  — произнесла я задумчиво, не признаваясь, что все препараты давно были смыты в канализацию.
        Мама казалась такой счастливой и собирая мои волосы в прическу, она непрерывно щебетала, а я кивала в ответ, делая заинтересованный вид, хотя мои мысли были далеки отсюда. Я думала о Маркусе. Может ли он быть подобным мне, человечным. А если Эрик прав и они действительно такие как мы?!
        — Ну вот!  — вернул меня на землю мамин голос.  — Ты такая красавица!
        Я подняла глаза и посмотрела в зеркало. Мои глаза опять стали пронзительно голубыми и кожа снова обрела золотистый оттенок.
        Я одела короткую черную юбку и тунику спускающуюся лепестками голубого пламени до середины бедра. Из-за худобы, в этой одежде, я казалась почти прозрачной. Мама еще раз поправила волнистые локоны и довольно кивнула. Посмотрим, что станет с этим шедевром после короткой поездки на флае. Именно его я выгуляю сегодня.
        Схватив свою куртку я надела сапоги и мама в ужасе приоткрыла рот. Маленькая деталь в корне изменила образ незабудки.
        — Нет, нет и нет. Кейт, только не эта куртка!
        — Люблю тебя, мам,  — я быстро поцеловала ее в щеку и направилась к выходу.
        Флай послушно зарычал от легкого прикосновения к кнопке. Я нажала на газ и вылетела навстречу прохладному сумеречному ветру. Скорость и жажда драйва наполняли меня неописуемым чувством. Включив на полную громкость музыку, я летела вперед, под энергичный рев гитары и двигателя.
        Постепенно ко мне пришла уверенность и я попробовала лавировать между глайдерами так, как это делал Кейл. Похоже на самоубийство, знаю, но именно это заставляло меня чувствовать себя живой, словно адреналин вытеснял все остальное: заполняя меня новыми ощущениями и жаждой скорости.
        Дороги переплетались немыслимыми вензелями друг с другом, создавая узоры над ночным городом. Я вылетела на основную трассу, поднимающуюся спиралью вдоль всех пяти ярусов и уверенно помчалась вверх. Миновав ворота четвертого, я притормозила.
        Впереди виднелась серебристая сфера «Луны», распространяя мягкое свечение по всей округе. Я нервничала, и это было то состояние, которое я ненавидела.
        Въездом в паркинг служил один из кратеров в нижней части. Впереди выстроилась длинная очередь из флаев и глайдеров. Они в ожидании зависли над подсвеченной аркой, попеременно мигающими огнями.
        Когда доходила очередь, на руку гостей наносился знак, видимый только парковочному автомату, забирающему и возвращающему авто. Затем, все выходили на узкий металлический мост и шли к капсулам лифтов, похожих на прозрачные коконы. Они бесшумно поднимались вверх, к главному входу. Это выглядело так, будто вдоль и поперек луны снуют обтекаемые спутники.
        Каждый из посетителей оставит в «Луне» большую сумму денег. Это было самым дорогим заведением во всем Обливионе, без специального приглашения сюда попасть было невозможно. Где Эрик раздобыл их, я понятия не имела, но однозначно собиралась узнать. Раньше Кейл делал поддельные пропуска, за которые можно было угодить за решетку. Но нам везло, и мы не разу не попались.
        Когда дошла моя очередь, я прислонила ладонь к боковому стеклу, напротив крогера, похожего на шарик ртути. Мигнула красная вспышка, по ладони растеклось тепло. Считывая мои мысли, двери распахнулись. В современных глайдерах, были кнопки, предполагающие механическое открытие дверей и других функций, на случай сбоя в системе, но обычно все действия контролировались посредством мысли, а если быть точнее посредством электрических импульсов мозга считываемых специальным устройством. Это было похоже на код, который несла в себе каждая из них.
        Само собой, даже самые современные глайдеры имели очень ограниченный диапазон. Они могли воспринимать порядка двадцати элементарных команд. Остальное все еще приходилось делать вручную.
        Получив номер, я оставила свой свой глайдер и вышла на мост. Внизу мерцал четвертый округ покрытый легкой дымкой. Вдалеке виднелись силуэты агрокомплексов, находящихся за пределами Обливиона. Огромные кубы имели сотни этажей. Новейшие технологии значительно ускоряли темпы роста и созревания овощей, снабжая целый город.
        Внутри ферм была контролируемая температура, освещение, влажность и даже содержание углекислого газа. Снаружи эти кубы были ничем иным как огромной солнечной батареей.
        Миновав мост я вошла внутрь. Здесь стояла плотная завеса из искусственного дыма. Вспышки прожекторов: золотисто-белые, оранжевые и розовые, мельтешили над танцполом. Из серебристых клубов дыма периодически возникали фигуры подростков одетых в разноцветные одежды — на их телах сверкал пот. Некоторые из них были практически голыми, щеголяя по клубу в экзотических нарядах: тонкие полоски ткани и резины; металлические сетки, похожие на древние кольчуги, не скрывавшие абсолютно ничего или модные сейчас кипенсы-комбинезоны из эластичного материала, на ощупь напоминающего кожу. Они были с принтами диких животных или просто диких людей, имитирующих красивое голое тело. Вроде бы ты одет, но выглядишь обнаженным — кроме чувства отвращения подобные модники у меня не вызывали ничего.
        Музыка на «Луне» всегда была отличной, от которой просто улетаешь. Она громыхала так, что вместе в басами сотрясались все внутренности, девицы вскидывали кверху руки и крутили бедрами, их длинные локоны разлетались и разные стороны цепляя меня, пока я шла сквозь зал. Раньше мне казалось, что это мое воображение рисует передо мной странные картины, но теперь я знала наверняка, что могу чувствовать человеческую, бьющую через край жизненную энергию физически. Как мизерные электрические импульсы пробегающие сквозь тело. От кого то меньше, от кого то больше. Каждый человек имел свой индивидуальный, это можно сравнить с запахом или отпечатками пальцев.
        В местах массового скопления людей ее было так много, что я не всегда выдерживала долгое время. Конечно, своими маленькими секретами я не делилась, после одной попытки намекнуть Кейлу я сдалась. Он подумал я шучу, но так даже лучше.
        В следующее мгновение я замерла. Не могу сказать, что определенно заставило меня обернуться, но я почувствовала это затылком. Позади меня, в нескольких метрах, стояли те самые странные парни из университета. Я не могла спутать, у каждого из них, еще в тот раз, я заметила маленький знак на шее в виде буквы «V» и шрам над губой у того, что был меньше ростом. Я озадаченно смотрела на них, ощущая идущую от них опасность нутром.
        Возможно, было глупо предполагать, что они следят за мой: я всего лишь семнадцатилетняя девчонка из третьего округа. Во мне не было ничего примечательного, за исключением того, что я с грандиозным успехом ломала всю электронику, даже не притрагиваясь к ней и чувствовала от людей импульсы электричества.
        Вдруг на меня навалилась пьяная девица, цепляясь за мои руки влажными ладонями. Меня чуть не вырвало от запаха пота и алкоголя. Хуже серплов, могут быть только пьяные серплы. Я с отвращением отдернула руку и оттолкнула ее, отступая назад, я снова стала искать глазами тех странных парней. Что им нужно от меня?! Пробежав глазами по танцполу, останавливая взгляд на каждом лице, я увидела одного из них — он мелькнул и исчез в дымке.
        Прожектора попеременно перемигивались, сменяя полную тьму и яркий свет. Я решительно ввинтилась в толпу случайно задев танцующую рядом пышнотелую блондинку в ярко розовом комбинезоне.
        — Эй! Смотри куда прешь!  — крикнула она и смерила меня раздраженным взглядом.
        — Ой, прости, пожалуйста.  — извинилась я и пошла дальше.
        От духоты, громкой музыки и вспышек света начала кружиться голова.
        Наконец, я заметила их. Двое брюнетов, одетые во все черное, остановились у той самой двери с надписью «посторонним вход воспрещен». Один из них повернулся. Заметив меня он ухмыльнулся, бегло сказал что-то второму и вынул из кармана маленький предмет. Тот, что был ближе ко входу, повернул ручку и оба скрылись за дверью.
        Я быстро зашагала вперед, вырвавшись из конвульсирующей массы подростков. Кожу покалывало от напряжения, все зудело от липнувшей к телу одежды и волос. Добравшись до двери, я с нетерпением потянула ручку. Дверь приоткрылась, на мгновение мелькнули стулья поставленные один на другой, коробки сваленные на полу и полки заставленные бутылками и прочей всячиной. Я перевела дыхание, оглянулась назад: никто даже не заметит и шагнула внутрь.

        Chapter four
        The Dark Side of the Moon

        — Кейт!  — окликнул меня голос сзади. Я бросила взгляд внутрь темной комнаты, там, в полумраке мелькнула тень. Недовольно вздохнув, я захлопнула ее и повернулась. Знакомых в «Луне» было предостаточно, так что я не удивилась, когда услышала свое имя.
        Из облаков цветного дыма вышел Маркус. Сейчас, он больше, чем когда бы то ни было походил на божество. Его плавные движения завораживали, роскошные синие глаза отражали огни прожекторов, волосы казались серебристыми и искорки света сверкали вокруг его головы, как ореол. Черная рубашка плотно облегала торс. На красивых запястьях блестели часы и черные браслеты. На его шее висел тонкий кожаный шнурок с подвеской в виде солнца и куском янтаря внутри.
        Подходя ближе, он улыбнулся. Даже сквозь запахи дыма и пота, я почувствовала его аромат.
        — Что ты здесь делаешь?  — прищурил он глаза и покосился на дверь.
        — Могу тебя спросить о том же,  — опять съязвила я.
        — Дело в том, что, эээ,  — Маркус посмотрел на меня с легким прищуром, словно хотел, что-то сказать и передумал,  — Эрик пригласил меня.
        Я знала, что Эрик что-то задумал. Но такое!
        — Как раз искала его,  — ответила я и вздохнула оглядываясь на дверь.
        — Здесь?  — с сомнением в голосе спросил Маркус,  — в кладовке?  — голос Маркуса был едва различим среди общего шума, и он придвинулся ближе.
        — Да. Он знаешь ли большой любитель кладовок!  — сказала я на ходу, направляясь вглубь зала. И в этом была доля правды. Иногда вечеринки для Эрика заканчивались в подобных помещениях с очарованными им девушками.
        Маркус поравнялся со мой и улыбнулся.
        — Выглядишь убийственно,  — произнес он почти мне на ухо, от чего я покрылась мурашками.
        «Себя то видел»  — пронеслось в голове и я сразу мысленно ущипнула себя.
        Мы миновали танцполы и поднялись в оранжевую зону. Почему она называлась оранжевой оставалось загадкой. Здесь не было ничего одноименного цвета. Небольшие комнаты отведенные для отдыха располагались по правой стороне, слева были выходы на балконы, из которых открывался вид на танцполы и бар, здесь же стояли диваны и столы. Мы миновали шесть дверей, на каждой из которых был нанесен особый символ и остановились у седьмой.
        Я зашла внутрь и как только глаза привыкли к полумраку, увидела Эрика в компании рыжеволосой красотки. Они сидели на белом диване, рядом друг с другом и держались за руки.
        — Я думал ты заблудилась!  — воскликнул Эрик вставая мне навстречу.
        — Примерно так и было,  — ответила я ощущая на себе взгляд Маркуса.
        Эрик нежно взял девушку за руку и торжественно произнес:
        — Познакомься! Это Эмма!
        Я взглянула на нее и окаменела. Эмма была типичным серплом, без всяких сомнений. Янтарные большие глаза, копна огненно рыжих вьющиеся волос и тонкие черты овального лица. Ее кожа была светлой, почти белой, цвета сливок. из-под зеленого платья выглядывали длинные стройные ноги. Эрик упоминал ее, несколько раз. Кейл познакомил их незадолго до аварии, но ни один из них и словом не обмолвился о том, что она серпл.
        Передо мной снова все закружилось, словно, как только я нащупывала твердь под ногами, ее тут же выбивали.
        — Садись,  — Эрик потянул меня за руку увлекая на диван.
        Я осталась стоять, а Маркус присел напротив. Я почувствовала, как меня захлестывает ярость: в висках стучал пульс, горячий поток лавой заструился по венам. Он сидел в каком-то метре от меня. Из-под подвернутых рукавов рубашки виднелись его руки, с прорисованными под кожей мускулами и линией вен. Он глядел на меня в упор, изучающе, и мне даже показалось, что на его губах есть намек на улыбку. Он что смеется надо мной? В душе зародилось неприятное чувство. Стало гадко, от того, что Эрик так поступил со мной. Единственным желанием было испариться из этого места.
        — Что с тобой?  — Эрик заметил, что я неотрывно смотрела в одну точку,  — на тебе лица нет! Расслабься, малыш. Ты ведь для этого пришла.
        — Я думала у тебя более важная причина, притащить меня сюда.
        — Так и есть,  — невозмутимо ответил Эрик откидываясь назад на спинку дивана,  — я хотел познакомить тебя с моей невестой.
        — Невестой,  — едва повторила я, внутри все похолодело. Не то чтобы это было мое дело, но она была всем серплам серпл!!
        Боже! Мне кажется я потеряла равновесие и упала задом на диван. Я чувствую, что нахожусь на грани.
        — Это неожиданно,  — как можно спокойней произнесла я. Я вообще думала, что Эрик никогда не женится, а вот оно что, он, оказывается, был в очень, очень активном поиске совершенства. Еще раз посмотрев на нее я и вправду подумала, что она совершенна, настолько красивой была Эмма.
        — Я подумала, что ты хочешь поговорить со мной,  — приобретая способность говорить сказала я. Мои пальцы впивались в мягкую обшивку дивана.
        — О чем ты?!  — возмутился Эрик,  — мне казалось мы обсудили это по телефону. Вытирать твои сопли я не собираюсь. Хочешь жалеть себя, вперед! Прошло почти пол года и, если честно, мне давно хочется выбить из тебя всю эту хрень.
        На этом стоит остановиться. Я поднялась.
        — Эмма, Маркус,  — сухо сказала я,  — приятно было с вами познакомиться,  — конечно, мои слова прозвучали неубедительно, но это лучшее на что я была способна.
        — Сядь!  — холодно и по чужому произнес Эрик, словно отдавая приказ. Его слова зазвенели у меня в голове.
        — Мне нужно идти,  — почти прошипела я.
        — В чем проблемы?  — Эрик всплеснул руками.
        — Проблемы?!  — я гневно обвела его взглядом.  — У меня одна проблема! Это серплы! И здесь их двое, по твоей милости!
        Маркус посерел, до того ему не понравились мои слова. Неужели попался настолько тупой серпл, что с первого раза не понял.
        Я неохотно взглянула на него, испытывая противоречивые чувства. Его синие глаза были сосредоточены на мне. Они контрастировали со светлыми волосами, его гладкой кожей, легким румянцем по всей линии скул. Я видела его красоту, причем, это была не только внешняя привлекательность. Его взгляд был особым, глубоким и добрым, и я чувствовала его импульсы ярче чем от других. Они обволакивали меня словно паутина, заставляя трепетать. Это ужасало меня.
        Я сидела приоткрыв рот, чувствуя, что еще секунду и моя голова расколется пополам. Собравшись с силами, я произнесла.
        — Так вы позвали меня вручить приглашение на свадьбу?
        Эрик молчал, просто прожигал меня взглядом.
        — Не могу поверить, люди и серплы — это не возможно…
        — Кто это сказал?  — раздраженно произнес Эрик.
        — Я не знаю,  — вопрос застал меня врасплох,  — кто-то. Да это не важно!
        — Это важно, потому что мир, в котором мы живем, совсем не такой, как нас учат. Мы не враги друг другу.
        — Слушай, Эрик, если ты сходишь с ума, это твои проблемы. Она даже не человек!!
        Эмма поперхнулась, у Маркуса вообще глаза на лоб полезли.
        — А кто она?!  — прорычал Эрик. Я первый раз видела его действительно злым.
        — Серпл,  — мой голос звучал как хруст сухих веток.
        — Твой дед был черный и что с того?!
        — Действительно, и что с того?  — меня возмутило это замечание, мой дедушка, по отцовской линии, действительно имел африканские корни, от него мне достался бронзовый оттенок кожи.
        — Люди бывают разные — черные, белые, азиаты и серплы тоже люди. Кто-то выдумал эту байку и старательно ей нас кормит.
        — Может действительно вам стоит поговорить наедине,  — произнесла Эмма тонким голосом, похожим на колокольчик. Неужто она и говорить умеет!
        — Прости Кейт, я не хотела ранить твои чувства, после всего, что тебе пришлось пережить.
        Она поцеловала Эрика и поднялась в попытке уйти, но Эрик крепко взял ее за руку.
        — Ты останешься.
        — Замечательно,  — выплюнула я,  — значит уйду я.
        — Услышь меня, пожалуйста! Ты знаешь, ты нужна мне, твоя поддержка, понимание. Где та Кейт, которую я знаю: добрая, открытая и самоотверженная. Моя Кейт!!
        Грусть сковала мое сердце.
        — Не знаю где она. Та Кейт сгорела вместе с Кейлом.
        Неловкая пауза длилась кажется вечность.
        — Не думаю, что вам нужно мое благословение! Ты мой лучший друг и ты знаешь, как я люблю тебя, мне совсем не хочется наговорить тебе,  — я задержала дыхание пытаясь произнести ее имя как можно мягче,  — и Эмме гадостей, мне лучше уйти, правда.
        — Уж если быть откровенным, то твое благословение мне бы не помешало,  — Эрик широко улыбнулся, резко придвинулся ко мне и схватил меня в охапку. Я с трудом могла сделать вздох.
        — Ты меня задушишь,  — злобно прошипела я,  — ты невоспитанная горилла. Я попыталась вырваться. Руки Эрика, напоминавшие ковши от экскаватора, сжали меня еще сильнее. Эмма испуганно вздохнула.
        — Остановись, ты сломаешь ей что нибудь!
        — Может она и кажется хрустальной, да только мало кто догадывается, что сделана она из гораздо более прочного материала,  — он схватил мое лицо ладонями и поцеловал в губы.
        — Идиот,  — я скривилась, вытирая рот рукой,  — от тебя мерадоном несет!
        — Оставь ее,  — вежливо, но требовательно попросил Маркус вставая.
        Это еще сильнее разозлило меня. Защитники нашлись. Эрик засмеялся.
        — Скажи им, малыш, кто был главным хулиганом и заводилой во всем округе? Кейт! Ее природа так задумала: нежную и хрупкую, словно фарфоровую статуэтку, чтобы вводить противников в заблуждение.  — Да, Кейт?!  — он растрепал мне волосы. Из груди вырвался рык, он знает, что я ненавижу когда трогают мои волосы! Вот это уже слишком.
        — Не напрашивайся на неприятности,  — проговорила я без тени шутливости и толкнула его острым локтем в бок. Он крякнул и засмеялся.
        — А если я хочу неприятностей,  — Эрик еще раз прошелся ладонями по моим волосам и тут же сдавленно вскрикнул убирая руки. Я в недоумении посмотрела на него, а Эрик на меня.
        — Ты меня током ударила,  — возмущенно произнес он.
        — Не мудрено, ты терся об мои волосы — это статическое электричество. Эрик прищурил глаза, а я сжала руку в кулак и ударила его в плечо.
        — Ох,  — наиграно заскулил он,  — так темно. Этот удар был смертельным. Поцелуй меня перед смертью…
        Я не сдержала улыбку.
        — Чем ты старше, тем глупее твои выходки.
        Эрик схватил с тарелки булку и запустил в меня. Мягкая сдоба угодила прямо в лоб. Он залился громким смехом и стал хлопать ладонями по коленям.
        — Доешь макарошки!  — громко сказала я и схватила его голову и, пока он наклонился, окунула его носом в тарелку с пастой. Он засмеялся еще громче, издавая хрюкающие звуки. Теперь Эмма увидит за кого она собралась выходить замуж!
        — Так-то лучше!  — Эрик стер с носа соус и облизал пальцы.
        Круглая середина стола выпуская клубы лилового дыма беззвучно поднялась вверх и оттуда клубами пошел лиловый дым. Он пах миндалем и вишневым джемом — запах мерадона.
        — Мерадон,  — прошептала я не веря своим глазам,  — это запрещено!
        — Ага,  — ответил Эрик с набитым ртом,  — специально для тебя! И потом, когда это тебя останавливало?!
        На одно, мимолетное мгновение, мне стало страшно. От Мерадона у меня отказывают тормоза. Все самые веселые вечеринки начинались и заканчивались им. После небольшой дозы мой мозг разжижается, а задница начинает активно искать приключений. И это совсем не входило в мои сегодняшние планы. Моя голова нужна мне светлой… новая порция Мерадона опять выпорхнула лиловым дымком разлетаясь вокруг.
        — Эрик! Ты же знаешь…
        — Еще как знаю, малыш. Наслаждайся!
        О нет! Нет, нет и еще раз нет, и миллион раз да! Моя вся тревога моментально исчезла не оставляя и следа. Мерадон начал действовать, заполняя сознание и уничтожая все страхи. В ногах, руках, во всем теле появилась неимоверная легкость. Лица Маркуса и Эммы больше не казались мне отвратительными, даже наоборот. Маркус был восхитительным. Я никогда прежде не замечала насколько он красивый. Каждая черта его лица была идеальной: линия скул, позолоченная мягким светом; сливочный оттенок кожи и губы; такие губы, которые хочется попробовать на вкус. Музыка доносившаяся с низу была мелодичной. Мне захотелось танцевать, захотелось обнять Эрика и Маркуса и даже Эмму.
        На серебристом диске, медленно вращавшемся против часовой стрелки, лежали кусочки Горького шоколада с чили. Мой любимый.
        — Хоть это ты не забыл заказать, мой любимый шоколад!  — произнесла я потянувшись за кусочком.
        — Я? Да я бы в жизни не заказал эту гадость. Черный шоколад еще и с перцем, уа,  — Эрик поморщился. Это Маркус любитель экстрима.
        — Обожаю его — сладкий и обжигающий,  — ответил Маркус и потянулся за ним. Наши руки соприкоснулись и меня окатило волной, словно между нами пробежала искра. Это ощущение было новым, ничего подобного прежде я не испытывала. Я улыбнулась вернувшись на свое место.
        — А меня всегда высмеивали за безвкусицу.
        — Да?  — Маркус с улыбкой посмотрел на Эрика, который со скоростью пылесоса засасывал водоросли и запивал их клубничным коктейлем. Эмма нажала кнопку и из недр стола выплыл шар, раскрываясь подобно бутону. Из него разлетелись разноцветные шарики размером с крупную вишню и начали парить вокруг. Коктейли. Я поймала пару и отправила в рот.
        Маркус привстал и потянулся за одним. Его рубашка приподнялась чуть обнажив красивый рельефный живот с голубым драконом. Голубой дракон! На секунду я даже дара речи лишилась! Это был тот самый дракон из моего сна, только вытатуированный на идеальной коже Маркуса. Я не могла оторвать от него взгляд, просто пялилась на его живот. Эрик, поймав мой взгляд, хитро заулыбался. Я скривилась. Петикантроп! Все о своем. Эрик явно был доволен собой, хотя я не помню и дня, чтобы он был недоволен собой. За что я только люблю, той самой любовью, которой сестра привязана к брату? В каком-то роде Эрик моя лучшая подруга.
        Маркус продолжал ловко ловить коктейльные шарики, они переливались, будто это были драгоценные камни и один за одним исчезали у него во рту. Все его движение были грациозными, плавными. Я заворожено смотрела, как его губы вытягивались, чтобы поймать шар и смыкались на нем.
        — Помнишь наше последнее путешествие?  — вдруг спросил Эрик, наверное решил увести мои мысли в другое русло. Я подняла на него глаза и сглотнула ожидая что будет больно, но ничего не почувствовала.
        — Кейт решила устроить пикник в лесу и потащила нас в Вайоминг! В какой-то бриджи… миджи…
        — Бриджер-титон! (Еллоустоунский заповедник),  — поправила его я.
        — Да какая разница. Эта дыра забытая всеми!
        — Это один из самых красивых заповедников!!! Конечно, там не бегают табунами длинноногие красотки и никто не нюхает мерадон! Что ты ожидал там увидеть? Гарем мулаток в бикини с опахалами в руках? Это рай с бескрайними лугами, чистыми озерами и высокими горами.
        — Это хреновая тайга с колючими кустами, ядовитыми ягодами и высоченными елками. А твои луга были усеяны огромными колючками, коровьими лепешками и козьими какашками! Эти колючки я потом доставал даже из белого чехла от известного дизайнера для хранения выпуклых частей моей репродуктивной системы,  — последнее он почти выкрикнул высоким тенором,  — мне даже нечем было вытереть зад, после тех красивых голубеньких ягодок!!!
        Я засмеялась.
        — Там были козлы вот с такими рогами,  — он широко раздвинул руки,  — бешенные гризли и обжорливые задолбалы.
        — Барибалы (черный медведь)! Это был барибал.
        — Меня так задолбали эти барибалы, так что пускай будут задолбалы. А еще упомяну о голодных пумах и озверевших москитах размером с жирную чайку. Ах да, забыл про койотов и волков, хотя какая разница между ними? Вечно голодные всеядные псины.
        — Они живут своей жизнью, это их дом.
        — Они сожрали наш ланч!!!
        — Ты тоже у них кое-чем угостился.
        — Ууу!  — Эрик болезненно замычал.  — Боже, я думал, что я никогда не вылезу из тех кустов.
        — Я тебя предупреждала, не следовало есть те ягоды!
        — А я был голодный!!! После четырех часов блуждания по лесу я был готов съесть свои трусы!!!
        — Самое всеядное существо в нашей галактике — это ты! Трусами меня не удивишь.
        Эмма с улыбкой слушала нас.
        — Долго туда лететь?
        — Экспресс домчал нас за час с лишним,  — ответила я.
        Эрик согласно кивнул.
        — Экспресс понравился мне больше всего. Там вкусно кормили.
        — Ты не исправим. Мы ехали в одно из немногих мест, которое осталось нетронутым, а ты был занят мыслями о еде. Все эти города, разрезающие небеса, растут выше и выше. Многие уже давно скрылись за облаками. Большая часть людей никогда не спускалась на землю. Они не знают, что это, какая энергия кроется там!
        — Расскажи еще, я никогда не бывала в таких местах,  — Эмма поджала ноги устроившись поудобнее. В ее руках была тарелка с апельсиновым пудингом.
        — От свежего воздуха кружилась голова, он был такой…
        — Холодный и мокрый!  — вставил Эрик,  — она заставляла нас ходить пешком!!!! Пока глайдеры были рядом.
        — Ты и здесь постоянно из глайдера не вылезаешь. Когда бы ты еще свои батоны размял?! Такое единение с природой.
        — Если считать, что она имела меня по полной, то это, определенно, можно назвать единением!
        — А какие там достопримечательности?  — Эмма не на шутку загорелась идеей. Она поглаживала руку Эрика своими длинными пальцами, похожими на руки пианиста.
        — Мы побывали у озера Йеллоустон. Это одно из самых больших высокогорных озер, расположенное в центре кальдеры — самого большого супер вулкана на континенте!!
        — Нашла чем удивить! Гигантской пукалкой, что извергает газы пару раз в миллион лет. Меня так извергает после мексиканского фасолевого супа, что я могу звонко пропукать гимн Соединенных Штатов Америки!  — горделиво сказал Эрик,  — вот гейзерные поля были прикольными. Тепленько! А потом Кейт все испортила!
        Я приоткрыла рот от возмущения.
        — Увидела какую-то гору и, говорит, давайте кто быстрее на нее заберется и как бросилась с Кейлом наперегонки, я едва за ними успевал.
        Я вспомнила как пересеклись наши взгляды, когда мы ее увидели.
        Сейчас Эрик шутливо ворчит, но на самом деле, тогда он первый бросился с грацией бизона покорять скалу. Мы были словно один организм, мы жили друг другом, читали друг друга.
        — Конечно, Кейт добежала самая первая, она так быстро по камням скакала, ну как коза,  — я шлепнула его по выпуклому животу, Эрик ахнул,  — ну хорошо, антилопа! Схватилась за уступ и поползла вверх, мы с Кейлом только рты приоткрыли.
        — Я старалась не смотреть вниз, лететь было высоко и падать жестко — внизу лежали груды камней.
        — Но в этом и была вся прелесть!  — Эрик приобнял Эмму за плечи.
        Эмма неодобрительно покачала головой и метнула взгляд на Эрика.
        — А что я! Это она главный подстрекатель!!! С нее и спрос!
        — Жизнь хрупкая и некоторые ошибки исправить уже нельзя. Ее уже не починишь, не вернешь. Человек или есть, или нет.
        Кажется мое сердце пропустило удар. Кажется Мерадон перестал действовать.
        — Кейт,  — прошептал Эрик заметив навернувшиеся слезы,  — все будет хорошо, малыш.
        Вот ведь черт, я ненавидела слезы! И еще больше ненавидела показывать свою слабость.
        — Что может быть хорошего после того, что случилось?
        — Твои выводы, которые, возможно, спасут тебе жизнь,  — ответила Эмма.
        Я предпочла промолчать.
        Маркус наблюдал за нами с дивана. Выражения его глаз разобрать было невозможно, но мне показалось он выглядел расстроенно.
        Я задумалась, почему я так поступала, почему я бросала вызов судьбе? В поисках чего? Внутри меня была пустота, где-то в душе, и я не могла ее ничем заполнить. Все радости были мимолетными, так же как и адреналин наполняющий меня силой. Сейчас я понимала, что это временная анестезия для болезни под названием жизнь. Как пробоина в стене. Ее можно заделать, а можно прилепить яркий постер и сделать вид, что и так сойдет. Но пустоты от этого меньше не станет. И мне захотелось понять, что же на самом деле должно ее заполнить? В чем человеческое счастье?!
        Маркус наклонился в мою сторону и дотронулся до моей руки, и я не сразу поняла, что его пальцы обхватили мои. Его ладонь была теплой, а прикосновение нежным. Наши взгляды пересеклись, и я застряла в целой галактике, меня буквально затягивало внутрь бесконечной синевы.
        — Пустота есть в душе каждого человека.  — произнес он. Его голос был словно бархат, мягкий и обволакивающий,  — Может это и есть одно из предназначений, найти того, кто наполнит светом твою душу. Заполнит эту пустоту внутри тебя. Может поэтому и говорят: «найти вторую половинку». Потому что без нее ты лишь часть чего-то важного.
        В его глазах мерцали золотистые песчинки — это было похоже на песчаную бурю. Я никогда не замечала насколько они красивые. Маркус был немного отстраненным в этот момент. Мне пришлось хорошенько себя встряхнуть, чтобы выбраться из-под его чар. Он специально норовит проникнуть в самое сердце, так легче нанести удар! Добрый он гораздо опаснее, чем злой. Маркус серпл — это все о чем я должна помнить!
        — Зенон Китийский собственной персоной!
        Я покачала головой и улыбнулась от этого сравнения.
        — Тогда тебя бы я сравнила с Эпикуром!
        — Господь с тобой,  — ужаснулся Эрик! Бедный чувак, кто же его назвал то так?! Сутенерское имечко!
        — Очень близко! Репутация у него была не совсем хорошая. Он учил всех, что счастье в том, чтобы потакать своим желаниям и предаваться чрезмерным радостям жизни.
        — Эпикур знал о чем говорил! Уважаю парнишу!
        Я смеялась. Эрик специально говорил в такой манере. Он вообще имел привычку менять произношение, говорить с разными акцентами. Иногда доходило до абсурда, многие люди понятия не имели как он разговаривает по настоящему. Мне кажется, в нем погибает талант актера!!
        — Что было дальше?  — спросила Эмма.
        — Дальше?!  — задумался Эрик.  — Первая, конечно же, забралась Кейт. Второй — Кейл, а я никак не мог залезть наверх: камни обсыпались под моим весом. А они смеялись, нужно было слышать…
        Вдруг воздух разорвался оглушительным криком сирен. Вокруг все затряслось, «Луна» накренилась, еда и бокалы попадали со столика. Я упала на Маркуса, а Эрик с Эммой сверху на нас. Замигали красные лампы. Я закрыла уши руками, звук был не выносимым. Мне показалось, что у меня полопаются барабанные перепонки.
        Первым в себя пришел Маркус. Он вскочил на ноги опираясь о стену, поднял меня, словно я была невесомой и прижал к себе. Это было похоже на землетрясение, но «Луна» находилась в воздухе и это было пр отивоестеств енно.
        — Ты цела?  — спросил он, его глаза потемнели от волнения.
        — Все в порядке,  — сказала я, а сердце мое выпрыгивало из груди, в венах гудела кровь.
        Маркус взял меня за руку и потянул к выходу. Когда он открыл дверь, нас чуть не сшибли бегущие в панике люди. Снаружи царила паника. Все кричали, кто-то спрыгнул с балкона вниз. Я зажала рот рукой. Все было в густом, как дым, тумане. Красный свет окрашивал его в зловещий кровавый цвет.
        Мы побежали влево, к единственному выходу из оранжевой зоны. Из всех лифтов работал только один, вокруг столпились люди. Они дрались и толкали друг друга стараясь попасть внутрь. Одна девушка упала и закричала, когда, не обращая на нее внимание, толпа стала ее затаптывать. Это было ужасно.
        Не успела я опомнится, как Маркус бросился ей на выручку. Он, буквально, выдернул ее оттуда. Ничего не сказав она испуганно посмотрела на нас и побежала со всех ног в противоположную сторону.
        — Здесь есть аварийный выход!  — прокричал Маркус оглядываясь назад. Он быстро сориентировался. Сюда.
        Мы дошли до противоположного конца коридора. Перед нами была серая дверь. Я толкнула ее, но она оказалась закрытой. Маркус сделал шаг вперед и толкнул ее ногой, так сильно, что она вылетела целиком, открывая вид на металлическую узкую лестницу, что вела вниз, уходя во мрак.
        — Ну, вперед,  — произнес Маркус и я шагнула за дверь. Мы бросились бежать вниз.
        Он шел впереди, не выпуская мою руку, и я едва успевала за его шагами, боясь поскользнуться на ступенях. Стало прохладно, вой сирены стих, но я все еще слышала, как кричат люди, оказавшиеся в ловушке. Там, внизу, опять что-то взорвалось. Нас тряхнуло так, что у меня перехватило дыхание. Бог мой! Я стала лететь вниз кувырком и уже подумала, что наверняка сверну себе шею, как кто-то дернул меня обратно. Я закричала, крик оказался беззвучным.
        — Ты мне чуть руку не сломал!  — в этот момент «Луна» накренилась еще сильнее. Я охнула и схватилась за него крепче.
        — Поблагодаришь потом,  — Маркус схватил меня, перебросив через плечо и упираясь одной рукой в стены побежал вниз перепрыгивая через ступени. Меня трясло так сильно, что казалось все органы выбились в однородную массу.
        Эрик и Эмма не отставали, но в их ситуации его подталкивала она. Я бы не удивилась, если сейчас она с легкостью подняла бы его и побежала. Серплы обладают огромной физической силой. Говорят, что ученые смогли активировать и мобилизовать те недоступные нам, простым людям, отделы мозга. Из обычных трех у них работают пятьдесят. Интересно, а что будет если активировать все сто?!
        Тут Маркус толкнул ногой дверь, и мы вышли в паркинг. Лампы попеременно перемигивались, время от времени погружая нас в полую тьму. Он стоял рядом, его дыхание было ровным, словно он и не бежал по лестнице со мной на руках. Флаи лежали один на другом, как попадавшие фигурки домино. Найти наши машины, в таком хаосе, было невозможно. Вдруг свет погас совсем. Я услышала топот, совсем рядом что-то ухнуло и кто-то схватил меня за руку, потом был резкий толчок. В нос ударил специфический запах незнакомой специи. Я не смогла определить какой именно, но он казался неприятным. Слышалась возня и голоса: Эрик и Эмма пытались найти друг друга в темноте.
        — Кейт?  — послышался голос Маркуса в отдаление, и я поняла, что тот, кто держал меня, был совсем не он. Я запаниковала. В это мгновение из далека блеснул луч света от пролетающего вертолета и я увидела Маркуса с Эриком. Они были достаточно далеко от меня. Я обернулась упираясь взглядом в одного из парней, который скрывался в кладовке. Он ухмыльнулся и втолкнул меня в поджидавший рядом глайдер. Его двери уже были распахнуты, проглатывая меня словно зверь.
        — Маркус!  — закричала я, когда юноша прыгнул в машину рядом со мной и двери закрылись. Я ощутила острую боль в голове, словно что-то стреляло, так было и раньше, каждый раз, когда я нервничала, но с каждым следующим случаем боль обострялась. Я начала брыкаться — отчаянно, как только могла.
        — Успокой ее, Ксид!  — раздраженно приказал тот, что был за рулем. Глайдер, цепляя стены, летел вниз с огромной скоростью не вписываясь в крутые повороты паркинга, напоминающего панцирь улитки изнутри. Меня охватила ярость. Я вмазала ему кулаком в челюсть, но тот даже не поморщился, схватил одной рукой мою руку, в другой что-то блеснуло, тот самый предмет, что я видела, перед тем как они скрылись в служебном помещении клуба.
        Глаза Ксида враждебно сверкнули, так блестят глаза акулы, почуявшей запах крови. Он поднес серебристый цилиндр к моей шее и вдруг в глайдер что-то врезалось. Мы отлетели в сторону ударяясь о стену. Все перегородки были сделаны из облегченных материалов, что позволяло «Луне» парить в воздухе, поэтому стена рассыпалась и глайдер вылетел на один из танцполов. Серебристый предмет выпал из рук Ксида и закатился под сиденье.
        Не раздумывая, я наклонилась, пытаясь нащупать его рукой. В висках тарабанил пульс так, что кроме этого, я не могла разобрать ничего. Я охнула, когда Ксид ударил меня наотмашь. В глазах отчетливо полыхнуло, в голове стрельнуло еще сильнее. Я взвизгнула.
        — Что это?!  — спросил водитель.
        — Она вспыхнула, получается,  — прорычал Ксид тяжело дыша. Значит полыхнуло на самом деле? Что это было, я не знала, да и времени на раздумья не оставалось. Нужно было спасать свою жизнь.
        Он снова кинулся ко мне, но, в этот раз, цилиндр был у меня в руках. Я пригнулась, взмахнула рукой и вонзила ему в шею инъекцию. Взвыв, Ксид схватился за шею и повалился набок, как сломанный стул. Без тени сожаления я прижала ноги к груди, чтобы увеличить силу удара и выбросила ноги вперед, прямо в морду твари. Взметнулись брызги крови, он зарычал поднимая перекошенное от гнева лицо с рассеченной бровью, и я вжалась в дверь, в ужасе осознавая, что сейчас мне будет больно. Очень больно!!
        Обезумевший парень предпринял новую атаку, его руки сцепились вокруг моей шеи, я всхлипнула, захрипела и даже вспомнила Бога, в которого никогда не верила и вдруг он обмяк падая головой на мои колени. Заснул?! О, Боже!!! Вырубился! Я оттолкнула его в сторону.
        И тут ко мне полез второй. Его глаза были ужасного абсолютно черного цвета даже зрачка не разглядеть, а оскалившиеся зубы выглядели слишком белыми, хищными, как будто заостренными. Он вцепился в меня ногтями оцарапав кожу. Я попыталась вырваться, но тот держал мертвой хваткой. Я вжалась всем телом в дверь, брыкаясь, как вдруг она буквально вылетела, и я выпала наружу ударившись спиной.
        Голова приземлилась на что-то мягкое. Я подняла испуганные глаза кверху и увидела Маркуса. Его прекрасное лицо было искажено яростью, он даже не посмотрел на меня, схватив похитителя за шиворот и выбросил его на танцпол. Людей здесь уже не было, но музыка играла все также громко, перебиваемая воем сирен. Маркус шагнул к нему навстречу, и тот отпрянул в сторону и прошипел несколько слов на непонятном языке.
        — Берегись!  — крикнула я увидев, что второй пошатываясь вылез из глайдера и бросился на Маркуса. Я вцепилась в его ногу, но он ударил меня подошвой ботинок в плечо. Я вскрикнула и отлетев, распласталась на грязном полу. Ксид и второй парень набросились на Маркуса, стремительно нанося удары, один за одним. Откуда-то издалека доносился крик Эрика, кажется, глайдер заблокировал путь в помещение.
        — Вызови полицию!  — закричала ему я.
        В этот момент послышался хрип, я повернулась и увидела, как Ксид прислонил ладони к груди Маркуса и тот со скрипом сполз на пол. Я не могла поверить своим глазам, ни чему из того, что происходило. Что им нужно от нас? Что происходило с Маркусом?! Он буквально корчился от боли.
        Заприметив неподалеку чью-то забытую в спешке трость, я потянулась к ней, крепко обхватывая ее руками. Затем, быстро перевернувшись на спину, я встала и подбежала к Ксиду, замахнулась вложив все свои силы. Раздался тупой удар и рык. Он пошатнулся, не более того, но оставил Маркуса в покое. Теперь его внимание переключилось на меня и вдруг завыли полицейские сирены!!
        — Еще увидимся,  — выплюнул Ксид и они быстро скрылись.
        Сердце стучало так сильно, что казалось, сейчас вырвется из груди. Я подбежала к Маркусу, помогая ему присесть. Он был бледный, словно лист мелованной бумаги, на лбу взбухла вена. Глаза были красные, и его все еще трясло, словно через него ток пропускали. В это время в зал ворвались полицейские. Поднялся крик. Они направили на нас оружие — маленькие черные пистолеты. Я в страхе уставилась на них, не в силах произнести ни слова.
        — Это я вызывал полицию,  — закричал Эрик из-за стены,  — на них напали! Они побежали туда,  — указал он на проход, в котором скрылись похитители.
        Несколько полицейских бросились за ними, двое остались в зале.
        — Ты ранена?  — спросил Маркус. Его голос был охрипшим.
        Я отрицательно кивнула: на большее способна не была и посмотрела на него. Все сжалось. Он только, что спас мне жизнь.
        — Можешь встать?  — спросила я. Маркус пошатываясь привстал. Я едва доставала ему до плеча и приходилось задирать голову, чтобы видеть его глаза. Он все еще придерживался за меня.
        — Ты их знаешь?  — Маркус согнулся опираясь на колени.
        — Нет. Никогда не видела прежде. Может они меня перепутали с кем-то?
        — Не похоже,  — сказал он и вдруг улыбнулся,  — классно ты его палкой,  — от его улыбки потеплело.
        — Маркус,  — прошептала я и вздрогнула, от того как произнесла его имя. Он поднял на меня глаза, сверкавшие ярче, чем купол в университете,  — спасибо!
        Тут подошли полицейские.
        — Помещение чистое. Здесь никого.
        Я и не думала, что они смогут поймать их. Эти твари двигались неимоверно быстро, но они не были похожи ни на людей, ни на серплов. Кто они такие и почему собирались похитить меня?
        — Вам нужно поехать с нами,  — скомандовал полицейский. Он был серплом, около сорока лет, со светлыми волосами и большой выдвинутой вперед челюстью. Он показал в сторону выхода,  — поторопитесь.

        Chapter five
        So beautiful lie

        Как только мы прибыли в участок, нас, первым делом, осмотрели медики и не выявив серьезных повреждений, за исключением ссадин, разъединили по разным комнатам. Маркус, за все время, не проронил ни слова, только бросал в мою сторону странные взгляды. Что вертелось в его голове я не представляла.
        Картер, так звали полицейского, вот уже около часа смотрел на меня в упор своими черными глазами. У меня от него мурашки по коже шли. Он был похож на тех двоих, словно был их братом или близким родственником и своими повадками, и внешним видом напоминал буйвола. Его широченные плечи были затянуты в плотно облегающую черную форму и, казалось, она вот-вот лопнет на нем.
        Я пыталась отвечать ему со всей любезностью на какую была способна, но, после постоянно повторяющихся вопросов, я хотела двинуть его тем самым неудобным стулом, на котором сидела. Как это все несправедливо! На нас напали? Так почему я должна была выплясывать перед ним, как дрессированная обезьянка?
        — Что вы делали в клубе?  — в сотый раз спросил он. Его глаза блеснули, когда он наклонился вперед.
        Я стиснула зубы. С каждой минутой моя злость все сильнее вырывалась наружу и, под конец, я уже не говорила, а рявкала.
        — Отдыхали с друзьями.
        — Как вы попали внутрь?
        Резонный вопрос. Пройти можно было только по особым пропускам и только тем кому уже исполнилось 23.
        Я прикусила язык и промолчала.
        — Значит вы подделали пропуска.
        — Я купила его на входе,  — ответила я,  — понятия не имела, что это запрещено!
        Он пронзил меня жестким взглядом. Конечно он не поверил.
        — Я проведу отдельное расследование по этому поводу.
        Вздохнув, я отвернулась в сторону. Вдруг в комнату вошел другой полицейский и сообщил:
        — Родители Блейк здесь.
        — Отлично!  — злорадно произнес Картер и поднялся со стула.
        — Ладно, хватит, Картер,  — сказал второй.  — Оставь ее в покое.
        Видимо тот, что говорил, был выше званием, поэтому Картер недовольно скрипнул, но промолчал. Мы вместе двинулись к выходу. Хорошо, что он хоть наручники на меня не надел.
        — Мы нашли кое-какие зацепки,  — второй был поменьше ростом и имел квадратную фигуру, как тумбочка,  — в глайдере, который они бросили…  — дальше я ничего не смогла разобрать, так как говорил он очень тихо.
        — Я займусь этим лично,  — проговорил Картер и покосился на меня: не подслушиваю ли я.
        Следующие часы прошли в сплошных мучениях. Мама смотрела на меня встревоженно, но без злости. Она подписала все бумаги и мы, наконец, смогли отправиться домой.
        — Где остальные?  — спросила я у Картера уже на выходе.
        — Там где им положено быть,  — рявкнул он.
        — Пойдем, Кейт,  — сказала мама.  — С ними все будет хорошо.
        Добравшись домой я была вообще никакая. При первой возможности я убежала в свою комнату и с головой зарылась в одеяло, чувствуя себя опустошенной от сегодняшних волнений. Мысли не давали мне уснуть, я пыталась найти хоть какую-то зацепку. Может эти люди из прошлой жизни, и Кейл им что-то задолжал? Иногда он прокручивал разные сделки, но старался держаться подальше от опасностей. Почему они похожи между собой, и что Ксид сделал с Маркусом? Медленно я погрузилась в сон, а под закрытыми веками все время вспыхивали их лица.
        Проснувшись на рассвете, от очередного кошмара, я еще некоторое время лежала в постели и смотрела как на пасмурном небе Обливиона встает солнце и облака тянутся тонкими нитями вдоль небосвода, окрашиваясь из стального в золотой и розовый. Все портили сотни флаев, словно вкрапления ржавчины на нем.
        Я вспомнила, что сегодня суббота — это значило, что я еще два дня не увижу Маркуса. Интересно, где сейчас он? Как долго ему пришлось провести в участке? Едва дождавшись девяти я набрала Эрика, но его телефон был выключен. Это зародило во мне неприятное предчувствия, я постаралась оттеснить эти мысли как можно дальше. Возможно, он просто отсыпается после долгой ночи в участке.
        Прошло еще два часа и несколько неудачных попыток дозвониться. Бесполезно. Теперь я начала нервничать. За завтраком я больше молчала погруженная в свои мысли, судя по тому, что никто не спросил меня о вчерашнем, мама предпочла не распространяться об этом происшествие.
        Все спешили по своим делам, и, наконец, оставшись одна, я вздохнула с облегчением осматриваясь вокруг. Посередине просторной столовой был круглый стол, выполненный из материала похожего на выбеленное дерево; восемь стульев, по форме напоминавшие капли и ровные, словно стеклянные, стены волнами рисующие пространство комнаты, перетекая от светло голубого до кобальтового.
        Схватив чашку с кофе я побрела к себе в комнату, ступая ногами по полированному полу. Дверь моей комнаты открылась и я зашла внутрь падая на кровать. Краем глаза я увидела мигающее сообщение. Пропущенный звонок. Неужели Эрик объявился.
        — Проверка голосовой почты,  — проговорила я.
        — Голосовая почта отсутствует,  — ответил голос,  — номер не идентифициров ан.
        Я просмотрела номер, с которого звонили, но это мне ни о чем не сказало, его я видела впервые. Немного помешкав, я, все же, решилась перезвонить. Вдруг Эрик или Эмма?!
        — Кейт?  — послышался голос Маркуса.
        — Да,  — ошарашенно протянула я.
        — Мне Эрик дал твой номер. Я не хотел тебя беспокоить, особенно после вчерашнего, но мне нужно было убедиться, что с тобой все в порядке.
        Голос Маркуса был напряженным. Он беспокоился обо мне! Эта идиотская мысль грела меня.
        — Со мной все в порядке,  — я постаралась чтобы мой голос звучал бесстрастно,  — тебя вчера долго держали?
        Несколько секунд была тишина.
        — Немного дольше, чем я ожидал,  — наконец ответил он.
        — Когда тебя отпустили?
        — Минут сорок назад.
        — Сорок минут назад?! Они держали тебя почти всю ночь!  — я практически прорычала это.  — Это Картер, да?!
        — Верно,  — сказал Маркус,  — он странный. Очень странный. Знаешь кофейню на пересечении третьей и второй улиц рядом с парком?!
        — Да,  — ответила я,  — это в четвертом округе.
        Кофейня там была небольшая и практически всегда пустовала, хотя и кофе там делали приличный, но вот найти парковочное место и идти пешком еще квартал никому не прельщало, вот оно и медленно загибалось. Лучшего места не придумать.
        — Точно! Приезжай туда через час,  — произнес он, так словно умолял,  — я только заеду домой переоденусь.
        Сердце заколотилось быстрее и мной одновременно овладели два противоречивых чувства: с одной стороны Маркус был серпл и здесь ничего добавлять не стоит, а с другой стороны он был гораздо человечнее многих людей, по крайней мере казался, и я хотела узнать его поближе. И, в конечном счете, он спас мне жизнь, разве этого мало, чтобы выпить с ним чашку кофе?!
        — Хорошо,  — сказала я глядя на часы,  — через час я буду там.


        Я быстро одела свои самые узкие светлые джинсы, которые так или иначе висели на мне мешком, но что тут поделать, по рейтингу «красивые округлости» меня бы обошли персонажи из мультика «Труп невесты». Натянув свободную майку и коричневую куртку поверх я зачесала волосы в пучок: за последнюю неделю они отрасли до лопаток. Со мной происходило что-то странное. Может, надо мной производили эксперименты в госпитале, пока я была в отключке… Я даже не улыбнулась своей ужасной шутке, только еще раз посмотрела на длину волос и быстрым шагом отправилась в гараж.
        Оседлав черный флай я почти услышала как Кейл говорит: «Будь аккуратней». Он не разрешал мне садиться на него, когда был жив. Ворчал всегда: «Этот флай не для тебя, он слишком мощный. Это первое правило: ты должна ехать не быстрее улитки! Чем мощнее машина, тем больше шансов у родственников оказаться у тебя на похоронах. Первый год самый опасный. Флай твое продолжение, когда ты летишь, он часть тебя: твоего мозга, твои руки и ноги, вы одно целое! Запомни, многое от тебя не зависит. И главное! Как только у тебя возникает желание открутить по полной — паркуйся, иначе долго не проживешь».
        Словно в подтверждение моих мыслей, как только я вылетела на оживленную улицу, в меня чуть не врезался отвратительно ярко-красный глайдер. Я едва успела нырнуть в просвет между ним и другим флаем. Сердце колотилось как бешеное.
        — Пообезумели, детей на дорогу выпускать!  — закричал усатый мужчина с блестящей лысиной и затряс толстыми руками.
        Я нервно сглотнула и стала медленно продвигаться сквозь дорожный затор ближе к основной автостраде, связывающей все пять ярусов. Здесь ситуация была еще хуже.
        «Что происходит?»  — подумала я. Сегодня суббота, дождя нет, праздники еще далеко, так почему такое плохое движение?!
        Почти поднявшись к воротам (воротами их называли условно, потому что фактически это был огромный въезд похожий на триумфальную арку из серебристого стекла и искусно переплетенных металлических, словно зеркальных, конструкций. На закате лучи преломлялись таким образом, что казалось ворота пылают ярче солнца. Въезд, так же как и каждый столб в городе, был оснащен системой слежения и идентификации, так что ОНИ всегда знали о каждом нашем передвижении. Мы были как муравьи в стеклянной муравьиной ферме, где, если можно было скрыться, то в самом низу, у земли, где не было ничего кроме руин и разрухи.
        Четвертый округ был чем-то вроде сердца города, его центром. Каждый ярус был отдельным городом со своими негласными законами и правилами и, иногда, нарушить их, значило понести наказание куда более суровое, чем может предложить официальная структура. Здесь располагались все основные рестораны и торговые центры, офисы самых больших компаний и парки.
        В четвертом был самый красивый и самый большой парк во всем городе. Меддисон парк. По правую сторону бежала серебристая лента Айрис ривер. Раньше река носила совсем другое название, но потом, меценат оплативший реконструкцию парка, пожелал переименовать ее именно так.
        Перехваченная тонкими изогнутыми мостами, она опоясывала весь парк по периметру. Внутри кольца Айрис располагались сады и с высока можно было видеть, что они тоже имели спиралевидную структуру. По всей длине стояли беседки и лавочки, автоматы с водой и даже несколько маленьких кафешек, в которых вполне сносно готовили.
        В самом сердце была странная конструкция, состоящая из четырех серебристых окружностей. Первая, самая большая, лежала на земле; три других стояли вертикально, как если бы кольцо поставить на ребро и помещались одна в другой, беспрерывно вращаясь, повинуясь своим собственным ритмам. Сейчас, самая большая смотрела на меня и медленно крутилась по часовой стрелке; средняя, наоборот, двигалась в противоположном направлении; а самая маленькая оставалась неподвижной, но за счет движения двух других казалось, что тоже не стоит на месте.
        Мы часто приходили сюда с Кейлом. Мне нравилось наблюдать как во время перемещения вертикальных колец на том, что лежало горизонтально, ложились тени, образуя что-то вроде насечек и знаков. Мне эта конструкция не казалась случайной, и я пыталась разгадать ее тайну, на что Кейл только смеялся и крутил у виска, мол ты всегда была не из этого мира.


        Добравшись до кафе за двадцать минут до назначенного часа, я оставила флай в квартале от него и пошла пешком. Погода, не смотря на туман, была приятная — ветер теплый и пах он свежестью, что бывало редко. Уж я то знала наверняка, как пахнет настоящий воздух, потому, как мы несколько раз выезжали в леса и заповедники. В городе воздух очищался специальными фильтрами и запахи свежести тоже были искусственными, я даже сомневалась в том, что небо настоящее, не то что ветер.
        Распахнув дверь кафе, я увидела скромно обставленный зал. Стены украшали пожелтевшие фотографии знаменитых посетителей, напечатанные по старинке, на бумаге. Такое сейчас почти не встретишь. На ламинированных круглых столиках стояли вазочки с живыми цветами розовых камелий, что тоже было большой редкостью. Вокруг столиков стояли самые обыкновенные стулья: с потертыми бордовыми сиденьями и металлическими спинками. За одним из таких столов, в самом углу, сидел Маркус. Из окна открывался прекрасный вид на парк, но он явно не был настроен любоваться видами. Хмурясь он отвернулся от окна и прошелся руками по своим светлым, волнистым волосам, а затем заметил меня.
        Я встретилась с ним взглядом. Его глаза были цвета ночного неба: темносиние; с серебристыми вкраплениями, мерцавшими словно звезды. Черная майка еще больше оттенила цвет его волос. Маркус встал мне на встречу и посмотрел на меня с тревогой. В его глазах сквозила усталость, вокруг пролегли тени, как если бы он не спал целую неделю.
        Когда я подходила к нему ближе, мои ноги стали совсем не послушными, походка не уверенной. То, как он смотрел на меня, заставляло все внутри меня переворачиваться и трепыхаться. Это было необъяснимое притяжение, между нами было особое магнитное поле и меня постоянно тянуло к нему.
        Я села напротив Маркуса. Официантка остановилась рядом и посмотрела на нас из-под жгуче зеленой челки скучающим взглядом.
        — Что желаете?  — спросила она. Ее глаза были коричневого цвета, как молочный шоколад или лесные орехи, такие же, как и ее ногти с облупившимся лаком, словно она рыла ими землю.
        — Кофе, пожалуйста,  — ответила я стараясь не думать о том, что вот этими руками она будет касаться моей кружки.
        — Мне тоже самое,  — сказал Маркус не глядя на нее.
        Дождавшись пока официантка ушла, он спросил:
        — Ты ничего не хочешь объяснить?  — его голос звучал хрипло и утомленно. Он нажал на сенсорную кнопку своего темпа и на поверхность стола лег голубой мерцающий квадрат. На изображении замелькали новостные ленты.
        — Вот,  — сказал Маркус останавливая сменяющие друг друга картинки,  — узнаешь?
        Двумя пальцами он растянул изображение, увеличил четкость и яркость, а затем повернул вертикально перед моим лицом.
        «Авария на четвертом кольце»  — гласил заголовок и рядом была фотография разбитого глайдера. Внутри искореженного авто находились мертвые люди. В том, что они мертвы не было ни малейшего сомнения. Тут я заметила на шее водителя знак и громко выдохнула увеличивая его лицо.
        — Это же…,  — произнесла я поднимая глаза,  — Ксид.
        — Именно,  — Маркус смотрел на меня так, словно я скрываю от него что-то.
        — Их убрали после того как они засветились, надеюсь, ты понимаешь. И кто бы не был их заказчиком, у него очень серьезные намерения.
        — Я…  — пискнула я и умолкла.
        Воспоминания мелькали одно за другим, я в деталях видела их жуткие белые лица, глаза похожие на паучьи, помнила неестественную силу и решимость. Все это казалось не реальным, словно и не со мной происходило. Ужасный калейдоскоп: оглушительный взрыв, обезумевшая толпа, бег, кровь и черные глаза, я помнила Маркуса спасшего мне жизнь и его хриплый крик, когда он скорчился на полу танцпола.
        Маркус смотрел на меня в упор прямо в глаза, а потом произнес требовательным голосом:
        — Скажи, кто это был? Что они хотели от тебя? Я думаю я имею право знать хотя бы часть правды, после того как я спас тебя?!
        — Спасибо за то, что спас,  — ответила я удивленная его настойчивостью,  — но я тебе ничего не обязана объяснять.
        Да и что я могла объяснить, если абсолютно ничего не понимала. Маркус издал то ли какой-то звук, то ли неясный шепот напоминающий недовольное ворчание.
        — Ты права,  — расстроенно произнес Маркус,  — ты действительно не обязана.
        Маркус посмотрел на меня таким взглядом, что внутри все сжалось. В тусклых бликах солнечного света, с трудом пробивающихся сквозь тучи, его черты лица казались, словно прорисованными в глубоких тонах: невозможно синие глаза похожие на неизведанные планеты; линия острых скул; красивые, казавшиеся мягкими губы. Солнце светило на его затылок и собираясь в волосах мерцало вокруг головы подобно ореолу, отливая золотом.
        Я заморгала часто-часто, пытаясь сказать хоть что-нибудь, почему-то чувствуя за собой вину, но, вместо этого, я просто тонула в его взгляде, наблюдая как внутри поднимается песчаная буря из золотой пыли. Боже, как это красиво…!
        Ну хватит, решила я и, наконец, произнесла:
        — Не знаю кто они и не имею понятия чего хотели,  — Маркус все еще смотрел на меня скептически.
        — Правда!  — я сложила руки на груди и откинулась на холодную металлическую спинку древнего стула. Маркус смотрел на меня, а я на него в упор. Не знаю сколько мы могли играть в «гляделки», но тут подошла официантка.
        — Что нибудь еще желаете?  — девушка однозначно дала понять, чтобы мы делали заказ или убирались.
        — Счет и немного личного пространства,  — повернувшись к ней ответила я не хитрым образом намекая на то, чтобы она испарилась.
        Раньше, чем я успела среагировать, он поднес свой большой палец и отпечатал на ее считывающем устройстве оставив ей чаевых в три раза больше, чем стоил кофе весьма среднего качества.
        — Спасибо,  — Маркус посмотрел на ее значок с именем,  — Санора.
        Она расцвела захлопав ресницами обильно намазанными серебристой тушью. Вот-вот и взлетит.
        — Спасибо,  — медленно и членораздельно произнесла я и натянуто улыбнулась,  — обозначает — ты свободна!
        Санора очнулась и фыркнув закрутила задом в сторону кухни. Когда я снова посмотрела на него, глаза Маркуса смеялись, хотя выражение его лица оставалось прежним.
        — Ты слишком большого мнения о себе,  — произнесла я вставая со стула. Металлические ножки неприятно заскрипели о вытертый деревянный пол.
        — Я ничего не сказал,  — Маркус последовал за мной.
        У выхода я мельком глянула на официантку улавливая ее тоскливый взгляд направленный на Маркуса. Фу! Просто, фу! Дверь глухо скрипнула. На улице воздух прогрелся, но по прежнему пах свежестью. Так необычно. Я глубоко вдохнула наполняясь ароматом ветра.
        — Что ты делаешь сегодня вечером?  — неожиданно спросил Маркус, и меня словно ледяной водой окатили. Вдох застрял у меня где-то в горле — посередине. Я повернулась к нему лицом, поднимая голову к верху и заметила маленькую родинку слева на шее. Точно такая же была и у меня.
        — Ну,  — начала я судорожно придумывать сверх важные задачи и не смогла, а врать было бесполезно. Откровенно говоря, лгуном я была отвратительным,  — ничего.  — призналась я.
        Маркус просиял, как лампа Эдисона и мне пришлось уточнить:
        — Ничего, в смысле вообще Н И Ч Е Г О,  — произнесла я по слогам, словно разговаривала с умственно отсталым человеком,  — делать не собираюсь! И идти никуда не собираюсь тоже.  — я посмотрела на него в надежде, что мы поняли друг друга.
        — Я заеду за тобой в семь,  — улыбнулся он.
        Я недоверчиво и даже шокировано уставилась на своего незадачливого ухажера. Неужели я говорю настолько не доходчиво или рассказы о необыкновенных интеллектуальных способностях только миф?!
        — Не трать свое время, блонди,  — резче сказала я,  — навести русалку,  — официантка все еще смотрела на него,  — она на тебя запала!
        — Мне бы хотелось, чтобы на ее месте была ты.
        — Я скорее проведу этот вечер на заброшенном кладбище, чем с тобой!  — я зашагала в сторону своего флая. Когда я улетала, Маркус все еще стоял там и улыбался. Впервые сталкиваюсь с таким самонадеянным типом.

        Chapter six
        Silent hills — (bury it)

        Весь остаток дня я провела разбирая старые вещи. Я бережно сложила все, что принадлежало Кейлу в пластиковый контейнер: его светлую рубашку с оторванной пуговицей; черную майку с надписью «Just win baby», которая все еще хранила его неповторимый запах; старый складной нож с потемневшей засаленной деревянной рукоятью и солнцезащитные очки с маленькой трещинкой. Каждая из вещей значила для меня непередаваемо много. В этом контейнера была целая жизнь, долгие годы дружбы.
        Последним в руках оказался мой рисунок. Я часто брала с собой уголь и блокнот: делая наброски тех мест, где мы бывали. На тонком, помятом листке белой бумаги был изображен Кейл. Он сидел прислонившись спиной к опоре моста Рейджинальла Ривера в первом округе.
        Мост был сложен из больших серых каменных блоков, поросших мхом, из-за того, что внизу всегда сыро и практически не светит солнце.
        Кейл задумчиво смотрел перед собой, прислонившись головой к камню. Одна нога его была вытянута вперед, а другая согнута в колене. Его черные волосы, как обычно, торчали вверх, а на руках виднелись свежие ссадины. Я нарисовала его сразу после вылазки. Тогда, под мостом, нас было семеро и троих уже не было в живых. Кейл погиб в гонках; Рон упал в шахту заброшенного лифта и это был последний раз, когда мы спускались к земле вместе; а Лори пропал без вести около года назад. Кейл сказал, что он работал на Тони Лира — негласного хозяина первого округа.
        Положив рисунок в коробку, я закрыла ее крышкой и поставила на самую верхнюю полку в шкафу.
        — Кейт?  — позвал меня Джейкоб. Я выглянула из-за дверцы.
        — Да?!
        — Шесть тридцать,  — поиграл бровями брат,  — твое любимое время!
        — Сегодня суббота!  — промычала я. Каждую субботу мы собираемся семьей в столовой и ужинаем вместе. Этой великой традиции уже много-много лет. Раньше мы просто заказывали еду, но год назад мама не на шутку увлеклась кулинарией, привив мне стойкое отвращение к домашней еде. Меньше всего мне сейчас хотелось жевать мамину резиновую стряпню и хвалить ужасный рисовый пудинг — атрибут субботнего вечера.
        — Я знаю,  — вздохнул он,  — раньше сядем — раньше выйдем.
        Наскоро связав волосы в пучок, я натянула на себя джинсы и более менее приличную майку. Стараясь оттянуть неминуемое я медленно вышла из комнаты и наткнулась в коридоре на Роузи. Бабушка выглядела великолепно. Даже в ее возрасте, она оставалась изысканно красивой: с тонкими, аристократичными чертами лица; прямым аккуратным носом и блестящими серебристыми волосами.
        В отличие от мамы, мне не передалось и капли ее утонченности. Бабушкины движения были плавными и танцующими, речь правильной, а голос обволакивающим.
        — Добрый вечер, моя милая,  — произнесла она улыбаясь.
        — Привет, бабуль.
        Она втянула носом ароматы доносящееся из кухни и улыбнулась.
        — Пахнет как всегда… ужасно.
        Я засмеялась и в эту минуту мама выглянула из кухни.
        — Я все слышала!  — пригрозила она лопаткой.
        Ужин уже подходил к концу, папа умильно положив руку на живот откинулся назад и старательно дожевывал последний кусок жесткой отбивной. Я, да пожалуй, и не только я, если судить по виду остальных, не разделяли пристрастие мамы. Всех устраивала доставка на дом готовой еды, через пять минут после заказа. Она была вкусной, разнообразной и горячей, а еще ее можно было проживать не сломав зубы об очередной шедевр.
        Джейкоб чертил пальцем по столешнице узоры; бабушка вот уже третий раз набирала в ложку рисовый пудинг, с виду на поминавший сотню другую дохлых медуз и опускала ее назад. Вдруг что-то пиликнуло, и все подняли свои головы посмотрев друг на друга.
        — Что это?!  — Джейк вопросительно окинул взглядом кухонную технику.
        — Похоже на дверной звонок,  — бабушка пару раз моргнула своими длинными ресницами.
        Я даже не знала, что у нашей двери есть звонок. И вообще, зачем звонок, если к нам никто никогда не приходит, ну, за исключением Эрика и Кейла, но в этом случае я знала об их приходе, а они знали, что дверь запрограммирована на их отпечатки пальцев.
        — Может это Эрик?  — спросила мама недоумевая.
        — Я проверю,  — я подошла к выходу и прижала палец к сенсорной панели. Дверь распахнулась, и я вскрикнула от неожиданности.
        — Господи, Боже!  — я почувствовала головокружение.
        — Неужели так похож?!  — в полумраке, выложенного блестящим мрамором холла, сверкнула белозубая улыбка Маркуса.
        — Кто там?  — спросила мама.
        — Никто!  — крикнула я через плечо и тихо прошипела.  — Что ты здесь делаешь?!!
        — Ну вот,  — Маркус иронично вздохнул,  — минуту назад я был богом, а теперь никто.
        — Что ты здесь делаешь?!  — повторилась я,  — Как ты узнал где я живу?! Эрик…
        — Эрик здесь не причем. Узнать адрес в наше время не проблема. Я предупредил, что заеду в семь, вот я здесь!  — Маркус снова обезоруживающе улыбнулся.
        Предупредил?! Я вздохнула. Мне и в голову не приходило, что он говорил всерьез.
        — Убирайся,  — процедила я сквозь зубы.
        Я нажала на кнопку. Двери бесшумно захлопнулись.
        Только я дошла до входа в столовую, как дверной звонок снова зазвонил. От наглости я остолбенела.
        — Что происходит, Кейт?
        — Это курьер заблудился,  — я как можно более беззаботней махнула рукой,  — сейчас еще раз подробно объясню ему дорогу.
        Я распахнула дверь и шагнула ему на встречу.
        Маркус держал в правой руке живой цветок золотистого Айриса. Живых цветов в Обливионе днем с огнем не сыщешь, а золотистый Айрис я видела лишь однажды, в городской оранжерее. Мое второе имя Айрис было дано мне как раз в честь этого цветка, потому что, когда я родилась, на небе сверкала радуга, впервые после нескольких дождливых дней. Радуга в Обливионе такая же редкость, как и золотистые Айрисы.
        — Что это?!  — спросила я насторожено поглядывая, то на Маркуса, то на цветок.
        — Это Айрис — многолетнее растение семейства Ирисовых, рода корневищных. Эти цветы когда-то встречались на каждом континенте, а теперь осталось лишь несколько разновидностей в охраняемом отделе оранжереи. Свое название получил в честь богини радуги Ириды…
        — Я вижу, что Айрис. Ты что, обокрал городскую оранжерею?!  — Я мельком взглянула назад, опасаясь, что мама выйдет в холл, но дверь дома по-прежнему была закрыта.
        Он засмеялся, но не ответил.
        — Уходи, Маркус!  — спокойней сказала я.  — Пожалуйста.
        — Дай мне один шанс,  — попросил он,  — всего один шанс!
        — Что тебе нужно?!  — мой голос прозвучал устало.
        Его синие глаза, казалось, потемнели и сейчас были стального цвета.
        — Чтобы ты пошла со мной,  — Маркус протянул мне руку,  — пожалуйста!
        — У меня должна быть веская причина сделать это?! Назови хоть одну?
        — Позволь мне, Кейт, и я покажу тебе ее.  — его рука все еще была протянула ко мне.
        Заставив себя смотреть на Маркуса, я наткнулась на его взгляд: внимательный, очень глубокий и очень человечный. Во мне боролись противоречивые чувства, каждый раз, когда он был рядом. Я смотрела на него и оказывалась совершенно в другом мире. В этот миг мне чудилось, что я давным-давно его знаю, что нас связывает нечто больше, чем случайная встреча у земли на старом мосту. Хотя, я никогда не верила в случайности, скорее в то, что каждая случайность, самая не случайная вещь на свете.
        — Хорошо,  — наконец сказала я свое решение,  — сегодня я пойду с тобой, но мне нужно твое обещание, что потом ты не побеспокоишь меня!
        — Я обещаю,  — почти торжественно произнес Маркус и добавил,  — я подожду, пока ты меня сама не попросишь об этом.
        Он игриво улыбнулся, подмигнул мне и сделал небрежный пасс рукой в сторону лифтов.
        Я молча пошла вперед.
        — Я поеду на своем флае,  — развернувшись к Маркусу, я прошлась взглядом по его лицу. Радости на нем поубавилось,  — это не обсуждается.
        Следуя за Маркусом на небольшом расстоянии, я заскучала. Он ехал медленно, соблюдая все правила и притормаживая каждый раз, когда можно было проскочить. Двадцать минут мы спускались с одного уровня на другой, пока не оказались у проржавевших ворот первого округа. Освещение почти отсутствовало, и вдоль опор желтым светом помигивало несколько ламп, отбрасывая на покосившуюся балку кривые тени. Он притормозил, дождавшись пока я не поравняюсь с ним.
        — Нам сюда нельзя,  — меня в первом знала каждая бездомная псина, и то я опасалась появляться здесь без Кейла.
        — Не бойся,  — уверенно ответил Маркус,  — пока ты со мой — ты в полной безопасности.
        Я глядела на него, как на полностью лишившегося рассудка человека. Всем известно о законах первого округа, любой серпл попавший внутрь считался мертвым априори.
        До того, как я успела что-либо сказать, рядом с нами остановился большой старый глайдер. Он был похож на жука скоробея с глянцевым, черным хининовым панцирем. Чихающий звук двигателя внутреннего сгорания, каких уже лет пятьдесят как не производили, тарахтел так, что сотрясался воздух. Припыленное стекло медленно поплыло вниз.
        Сначала показалась черная фетровая шляпа с широкими полями, потом часть смуглого, морщинистого лица и наконец губы, изуродованные диагональным шрамом. «Приехали»  — подумала я.
        — Доброго вечера вам, молодые люди,  — поприветствовал нас мужчина. Его лицо оставалось жестким, даже не смотря на кривую полуулыбку, от которой его дряблая кожа сложилась на щеках гармошкой,  — вы заблудились?
        Тони Лир сильно постарел с тех пор, как я видела его последний раз, только его выцветшие, хмурые глаза смотрели все также сурово. Это был взгляд старого волка, вожака вымирающей стаи, видавшего много за свою жизнь. У Лира была дурная репутация, и я бы предпочла не встречаться с ним, даже учитывая то, что я человек. Ходили слухи, что он ненавидел серплов и каждого, кто совался к нему в «первый», зарывал прямо у ворот. Меньше всего мне бы хотелось проверять насколько эти слухи правдоподобны.
        Тони прищурил глаза и пригляделся, рассматривая Маркуса. Мне стало страшно, что если он разглядит его достаточно хорошо, чтобы распознавать в нем серпла?! Лампы замигали все чаще и чаще. Это было похоже на особый код, как азбука морзе или что-то в этом роде, словно они пытались передать особое послание посредством шифра. Вдруг та единственная лампа, что находилась по правую сторону опоры погасла и тени отошли еще глубже накрывая собой Маркуса. Теперь в свете осталась только я. Нужно было что-то делать.
        — Стой тут, в тени,  — прошептала я ему быстро и спрыгнула с флая. Маркус покачал головой,  — пожалуйста!  — пискнула я.
        Сглотнув колючий ком, на непослушных ногах, я подошла к его машине, остановившись в метре. Внутри глайдера сидело еще два его головореза. Плохо. Просто дерьмово.
        — Я Кейт Блейк,  — представилась я,  — мы приехали навестить родителей Кейла Торна.
        — Как же, как же,  — Тони улыбнулся шире обнажая желтые зубы,  — я помню тебя, маленькая девочка Торнов.
        Я кивнула чисто механически, как пластмассовая кукла. Казалось, от страха все мышцы тоже стали пластиковыми, как и голосовые связки.
        — Да,  — только и смогла промычать я, мы с Кейлом были действительно не разлучены с семи лет и многие считали нас братом и сестрой, принимая меня за одну из пяти дочек Торнов.
        — А кто с тобой?!  — Тони показал жестом, чтобы я отошла в сторону. У меня закружилась голова и я пыталась быстро придумать хоть что нибудь.
        Кейл называл его Абаддон и, поговаривают, что он неспроста получил свое прозвище в честь одного из могущественных демонов. Он слыл жестоким убийцей и держал в страхе всю округу.
        — Это мой друг,  — ответила я. На последнем слоге мой голос дрогнул и я мысленно отругала себя за трусость.
        Тони поморщился и всмотрелся в силуэт Маркуса.
        «Уезжай, уезжай»  — беспрестанно повторяла я про себя, ну пожалуйстаааа!
        — Мистер Лир,  — Маркус подошел ко мне сзади и встал по правую руку,  — приятно видеть вас в полном здравии!
        Тони прищурил свои глаза еще больше так, что они превратились в крошечные щелочки. Маркус протянул ему свою руку. В болезненном свете ламп сверкнул его серебристый браслет с подвеской в виде волчьей головы. Глаза Лира, секунду назад казавшиеся двумя полосками прорисованными на лице, расширились. Он посмотрел на браслет, на волчью голову и затем на самого Маркуса.
        — Маркус?  — не очень уверенно произнес Тони Лир.
        — У вас превосходная память мистер Лир. Как поживает Эмбер?
        Эмбер?! Это он сейчас упомянул его дочь?! Все, сейчас точно упаду! Ну ты и дурак, Маркус… Стоп! Откуда ему известно имя его дочери?
        Секунда промедления казалась целой вечностью. Я заметила как один из его громил достал пушку. Лир крепко обхватил руку Маркуса и затряс ее. На его запястье был точно такой же браслет с волчьей головой.
        — Она чувствует себя прекрасно,  — Аббадон улыбался: не просто скалился, а действительно улыбался!
        Я перестала что-либо понимать.
        — Я очень рад слышать об этом,  — произнес Маркус и взял мою руку в свою.
        — Вижу вы спешите,  — Абаддон окинул нас взглядом,  — не смею вас больше задерживать.
        — Всего доброго,  — Маркус кивнул ему напоследок и потянул меня за собой.
        Он пролетел через ворота первого округа. От сырости металлические конструкции проржавели, массивные болты казались уродливыми бородавками на их поверхности, то тут, то там свисали хлопья отслоившейся ржавчины. Вокруг плыл легкий туман, моросил дождь оседая на коже, словно роса. Микроскопические капли отражали голубоватый свет фар и искрились вокруг, словно серебристая пыльца.
        Из местного бара расползались очумевшие от дешевого пойла местные пьянчужки, словно подтравленные тараканы. Они пошатываясь брели в разные стороны. Двое гуляк затеяли потасовку и невпопад размахивая руками выкрикивали ругательства.
        Я подтянулась к Маркусу еще ближе, почти вплотную. Он усмехнулся и показал рукой на спуск вниз. Узкая улочка с поэтичным названием «Последний путь» утекала вниз и тянулась вдоль унылых и кособоких домишек; убогих лачуг, напоминавших коробки для старого хлама.
        Их фасады были изъедены плесенью и источали ужасный запах тления и стоячей воды. Ветхие хижины, словно кривые зубы, то выступали наружу, то западали внутрь. Двери и ставни домов были плотно закрыты, лишь кое-где мерцал бледный огонек. Так, мы спускались до самого низа, пока не приехали к маленькой круглой площади, где мы, словно очутились на самом краю мира.
        Маркус заглушил флай, погружая нас в кромешную тьму, как будто кто-то опрокинул баночку с чернилами. Затем, сверкнул луч света в его руке. Выложенная выпуклыми камнями площадь знаменовалась статуей ангела, покорно склонившего голову, его тонкие ладони были сложенные на груди, а вниз, до самых босых ног, струилось платье. На месте глаз ангела зияли две дыры и от этого его вид казался зловещим, а выражение лица еще более мученическим.
        Каменная дорожка стелилась вокруг площади прямо к двойным кованным воротам. За ними виднелись острые шпили склепов и крестов древнего кладбища. Кованную арку над входом украшал красивый резной орнамент, а на верхней точке арки витиеватыми буквами было выведено «Безмолвные холмы».
        «Это что шутка?!»  — подумала я и произнесла:
        — Мы на кладбище,  — даже мой шепот казался для этого места слишком громким.
        — Безмолвные холмы,  — безмятежное лицо Маркуса не выражало никаких эмоций.
        Мое внимание вдруг привлекла странная тень за воротами — может птица или маленький зверек. Я выхватила фонарик из рук Маркуса и посветила вдаль. Кроме голых, высохших деревьев и поросших мхом памятников там не было ничего.
        — Пойдем,  — сказал Маркус и направился к воротам.
        Конечно, рукоплескать его талантливому плану я не собиралась, но, с другой стороны, не оставаться же здесь одной. И я еще считала себя ненормальной, с пристрастием к древним развалинам земли. Да он просто псих! Маркус остановился у ворот и повернулся ко мне, казалось только его яркие глаза и освещали это жуткое место… пожалуй он был самым красивым психом каких мне доводилось видеть.
        — Здесь замок.  — шепотом сказала я, как будто опасалась разбудить мертвых.
        Маркус подошел ближе и нажал на увесистый замок пальцем, тот незамедлительно рассыпался на запчасти: в одну сторону полетели болтики и клепки, в другую — ржавый металлический корпус. Он приподнял руки и упираясь в створки толкнул их внутрь. Ворота с жалобным стоном повиновались.
        На выложенной из ссохшегося кирпича опоре висела мраморная плита с толстым слоем пыли и паутины — последним приютом для сотни обескровленных насекомых, которые падали с нее при малейшем движении ветерка. Я смахнула ее рукавом и прочитала вслух:
        — «Все произошло из праха, и все возвратится в прах».
        — Ты читаешь на латыни…  — Маркус взглянул на меня с уважением и удивлением.
        — Это английский,  — я толкнула его и прошла вперед.
        Маркус нагнал меня через секунду.
        — Так будет лучше,  — произнес он придерживая меня за руку,  — под ногами много мусора и камней.
        Ледяной ветер бросал волосы мне в лицо и продувал до костей, я дрожала, но молча шла дальше, ругая себя лишь за то, что не прихватила куртку. С каждым шагом я оставляла позади капельку уверенности и храбрости. Минут пять спустя, я уже хотела заговорить и спросить куда все же мы идем, как вдруг Маркус остановился, и я врезалась в его твердую спину.
        Приглядевшись я различила несколько ступеней вниз, где тьма казалась беспросветной.
        — Что это?  — прошептала я.
        Подняв фонарь выше Маркус осветил путь вниз. В темноте его светлые волосы отливали золотым.
        — Держись за меня, ступени могут быть скользкими.
        Спускаться пришлось медленно и осторожно. Я крепко сжимала ладонь Маркуса. Грязная обувь скользила на гладких ступенях. Лестница привела нас к склепу из белоснежного мрамора с паутинкой тонких трещин. В темноте он выглядел ужасающе. Призрачные блики белого света играли на прибитом пылью мраморе, а сухие ветви вековых деревьев отбрасывали мрачные тени. По сторонам от входа были высечены барельефы ангелов с закрытыми глазами и звездами вокруг их голов. Их крылья были опушены вниз, в воды реки, которая текла под их ногами.
        Я посмотрела наверх: обычно, над склепом всегда есть табличка с фамилией семьи, которой он принадлежит. На этом не было ничего. Отполированный кусок мрамора тускло мерцал в свете фонаря.
        Маркус нажал на крыло одного из ангелов и что-то щелкнуло, дверь со скрипом отворилась. Нас обдало ледяным воздухом. Пахло сыростью. Воздух был тяжелый и затхлый. Я зябко поежилась и обхватила себя руками.
        Маркус шагнул внутрь первым. Я вошла вслед за ним. Впереди темнело пространство, в тени скрывался саркофаг, находящийся на небольшом возвышении, смутно виднелся орнамент на сводчатом потолке и люнетка, расписанная по библейским мотивам. Возле стен, по обе стороны от мраморного гроба, стояли круглые подставки с нетронутыми свечами.
        Меня пробирала дрожь: здесь было ужасно холодно и, казалось, что тени пляшут по стенам зловещими силуэтами и шевелятся перетекая со стены на потолок и обратно. Никогда не могла назвать себя трусихой, но здесь было жутко. Действительно жутко.
        — Чей это склеп?!  — спросила я поворачиваясь к Маркусу и застыла. Он стоял прямо позади меня. Свет фонаря расчертил его лицо подобно полотну в черно-белых цветах, выделяя высокие скулы и линию рта. Глаза Маркуса казались темными, почти черными и мрачно смотрели на меня из-под длинных ресниц.
        — Твоя,  — ответил он доставая что-то из кармана.

        Chapter seven
        Bury Yourself

        Я вздрогнула и попятилась назад. Маркус встревоженно покосился на меня:
        — Что с тобой?! Ты словно приведение увидела.
        Он держал в руках шкатулку. Всего лишь небольшую шкатулку.
        — Что? Нет, все нормально,  — ответила я таращась на его руки, продолжая трястись. Господи, я параноик!
        — Ты дрожишь,  — он снял свою куртку и накинул мне на плечи. Его запах укутал меня теплом.
        — Спасибо,  — едва слышно произнесла я и еще раз посмотрела в его глаза. Они были синими, как всегда, безупречно синими, а мое воображение и мрак сыграли со мной злую шутку.
        — Держи.
        Я посмотрела на Маркуса. Он протянул мне резную шкатулку. Красивая тонкая резьба опоясывала овальную крышку, а по периметру шли узоры из цветов.
        — Что это?  — спросила я уставившись на нее с подозрением.
        — Гробик,  — умильно улыбаясь объяснил Маркус.
        — Очередная шутка!  — меня стало напрягать его чувство юмора.
        — Сюда ты можешь сложить все, что посчитаешь нужным и похоронить здесь раз и навсегда, оставив в стенах этого склепа.
        — Почему ты так уверен, что мне нужно что-то хоронить?
        — Потому, что от тебя веет разбитыми мечтами.
        Мне даже захотелось себя понюхать.
        — Должно быть они невыносимо воняют!
        Уголок губ Маркуса слегка направился вверх обозначая улыбку.
        — Не похоже, чтобы здесь кого-то хоронили.  — склеп выглядел заброшенным. Я посмотрела на саркофаг, стену и роспись на ней. Она давным давно обвешала, краски потускнели и теперь виднелись лишь обрывки сюжета: кусочек некогда красной туники, нимб над седой головой и обрывки облаков.
        — Этот склеп никому не принадлежит. Я не знаю, что произошло с хозяевами, но им так и не воспользовались. Возможно, его оставили для того, что бы кто-то мог похоронить здесь старого себя, чтобы завтра проснуться новым человеком. Положи в нее все то, что мешает тебе идти дальше: всю боль и страдания. Оставь себе воспоминания и теплую о память о дорогом человеке, а все остальное похорони.
        Маркус достал зажигалку и поднес к свечам. В мрачном пространстве склепа заплясали золотистые огни. Их пламя подпрыгивало и отправляло к сводчатому потолку клубки черного дыма.
        Раскрыв шкатулку я увидела лист белой бумаги, на каких писали раньше и простой грифельный карандаш. Я достала лист, положила его на покрытую тонким слоем пыли крышку саркофага и уперлась острием карандаша в чистое и белое, как снег пространство. Что я должна написать?! Что похоронить, а что оставить?!!
        Пришло время перестать убегать от боли, встретиться с ней лицом к лицу, с ее причинами и прожить ее до полного исчезновения. Выжечь ее из себя. В конце концов, боль — это всего лишь иллюзия, ее не существует на самом деле, она не более чем маячок указывающий на причину. Именно я порождаю всех этих монстров в своей голове разрушающих меня изнутри, и, возможно, мне стоит посмотреть на все со стороны — беспристрастно.
        Пальцы сжимающие карандаш дрожали и темно серая точка становилась все больше, кажется слова застряли в горле и руки просто отказывались чертить буквы. На листок упала блестящая капля, отражая меня и огни свечи, словно маленькая вселенная, и тут пошел целый дождь: слезы лились и лились, и я не могла заставить себя не плакать.
        Сейчас я уже не могла понять кто я, и в каком мире я живу. Все то, чему нас учили потеряло смысл.
        Маркус выжидательно остановился позади меня. Я обернулась, чтобы посмотреть на него. Его светлые волосы и глаза мерцали золотом. В полумраке он казался еще прекрасней.
        — Я ничего не написала,  — произнесла я шепотом.
        — Ты написала все, что было нужно,  — в его голосе звучали нотки тоски.
        Маркус скомкал лист в ладони и положил в шкатулку, затем он взял свечу и поднес ее к бумаге: она нехотя, но все же загорелась, поднимаясь языками пламени вверх. Свечной воск стекал на бумагу и дно шкатулки, собираясь в причудливые рисунки. Через минуту от бумаги осталась крошечная горстка пепла.
        — Возьми шкатулку, пожалуйста,  — попросил Марскус, и когда я выполнила его просьбу, он потянул крышку саркофага на себя: та со скрежетом повиновалась.
        Я поставила шкатулку внутрь, на дно и отошла в сторону. Маркус сразу поставил крышку на прежнее место.
        — Мы сделали это,  — произнес он улыбаясь.
        Я прислонилась к стене от внезапно накатившей усталости. Камень был холодный и немного влажный, но мне было все равно на данный момент.
        — Пойдем, пока ты совсем не продрогла.
        Холодный ветер обдувал лицо, забирался под куртку и путал волосы, неся с собой запахи городской пыли, кладбищенской сырости и истлевшей листвы. Везде были одинаковые кресты и скорбящие об усопших статуи. Сухие ветки жалобно хрустели под ногами, рассыпаясь в пыль. Я думала о Кейле. Временами, Маркус смотрел на меня и, вроде бы, собирался что-то сказать, а потом снова опускал голову вниз и шел дальше, погруженный в свои мысли.
        Миновав кованные ворота мы остановились. Ветер гнал суховей вперемешку с пылью по пустынной площади. В воздухе витал ни с чем не сравнимый запах, такой далекий от того, чем пахнет Обливион.
        Маркус глубоко вдохнул. В густом полумраке его черты лица были особенно выразительными: красивые губы; яркие глаза и длинные черные ресницы; казавшиеся бесконечно длинными из-за того, что их тени стелились по щекам. Его кожа была гладкой и мерцала, и я подумала, что, наверное, на ощупь она словно шелк.
        Я подошла к своему флаю, Маркус следовал за мной.
        — Спасибо,  — произнесла я снимая с себя куртку.
        — Оставь ее себе,  — Маркус поправил ее на моих плечах,  — отдашь в следующий раз.
        — Кажется, мы договорились,  — произнесла я, тихо поднимая на него глаза,  — следующего раза не будет.
        — Кейт,  — произнес он. Его голос был низким и мелодичным, разбавляя мертвенную тишину, от которой по коже бежали мурашки. Я слышала в нем нотки грусти и напряженность,  — ты нужна мне.
        Я сильно нервничала, даже голова закружилась. По позвоночнику пробежал холодок, в висках бешено стучала кровь. В абсолютной тишине отчетливо раздавались далекие крики какого-то зверя.
        Маркус осторожно, словно опасаясь спугнуть потянулся ко мне, прикоснулся тыльной стороной ладони к моей щеке и, едва касаясь, провел по ней. Меня пробирала дрожь. То ли потому, что здесь было ужасно холодно; то ли от его близости. Внутри, как будто, взорвалось что-то и волнами теплой энергии полилось сквозь тело. «Мое!»  — бешено завопило колотящееся о грудную клетку сердце. Я ощущала его прикосновения, как что-то родное и очень близкое.
        Наклонившись ко мне, он застыл на мгновение. Его губы оказались напротив уголка моего рта. Я отчетливо видела как танцуют на дне его синих глаз мерцающие песчинки, словно буря из золотого песка, они переливались и сверкали тысячами маленьких частичек. Ничего подобного я раньше не видела, это было невероятно красиво, завораживающе.
        Я стояла напротив, в сантиметре от его губ и не могла сделать вдох. Маркус наклонился еще ближе и его губы коснулись моих. Горячие, мягкие, влажные. Я выдохнула от удивления. На вкус он был, как шоколад, горький шоколад с чили. Его дыхание смешалось с моим и он удивительно пах: цитрусом, черным перцем и свежестью. Если руки были горячие, то губы, просто обжигали и меня словно пронзила молния. Я не могла пошевелиться, не могла остановиться.
        Я отвечала на его поцелуй со всей страстью таившейся внутри, полностью отдаваясь новым, совершенно новым чувствам и ощущениям, ничего подобного я не испытывала раньше. Сердце ликующе колотилось, а мой разум противился, приказывая остановиться, но вместо этого я прижалась к нему еще сильнее, мои губы скользили по его губам.
        Мы целовались, действительно целовались и это был самый прекрасный поцелуй: страстный, медленный и жаркий. Я приложила руки к его твердой груди. Сердце Маркуса настойчиво билось под моими ладонями. Я чувствовала его теплое дыхание в своих волосах, нежное прикосновение рук, я чувствовала каждый миллиметр, каждый мускул.
        Мне стало жарко, казалось еще немного и дым повалит у меня из ушей. Маркус запустил руки мне в волосы, те самые сильные руки, которые с легкостью отодвигали многотонный грузовик, были самыми нежными руками, теплыми и просто убийственными. Я чувствовала, что меня начинили тротилом и я сейчас взорвусь. Начался обратный отсчет. Пять — горячая волна пронеслась по всему телу от пяток до головы; четыре — кровь начала закипать во мне; три — между нами побежали разряды тока, словно тысячи маленьких, острых иголок; два — начался фейерверк озаряя мою душу яркими вспышками; один… нас ударило током, и вскрикнув я отшатнулась назад, ударяясь о свой флай, словно пьяная.
        — Я сделал что-то не так?  — его голос звучал неровно, в отличие от обычного бархатистого. Захлопав ресницами я шумно выдохнула.
        — Нет, это я все сделала не так!  — в горле нещадно жгло, словно слова выжигались внутри меня.
        О Господи! Что я наделала?  — пронеслось в голове.
        Вкус его поцелуя все еще был у меня на губах, а аромат цитрусов щекотал нос. Маркус шагнул на встречу ко мне. Я вжалась в свой флай, бросив на Маркуса свой взгляд. Он мрачно посмотрел на меня. Напряжение обрисовало его мускулы.
        — Разве ты не понимаешь? Мы из разных миров, и мой мир никогда не станет твоим!  — я смотрела в его волшебные глаза пытаясь найти поддержку. Он не может не понимать!
        — Мне все равно из какого ты мира,  — спокойно произнес Маркус,  — ты лучшее, что случалось со мной в жизни. Остальное не имеет значения.
        Внезапно подступившая тошнота заставила меня поморщиться.
        «Он не в серьез. Этого просто не могло случится»  — думала я, но, самое дерьмовое, это то, что я чувствовала тоже самое, но мне не хватало смелости признаться.
        — Дай мне шанс, дай НАМ шанс!  — просил он.
        Маркус сводил меня с ума. Его глубокий, полный отчаяния вздох, заставил меня вздрогнуть. Он неподвижно стоял и смотрел на меня около минуты.
        — Между нами целая бездна! Посмотри на нас!
        Маркус молчал, его глаза были цвета жидкого золота.
        — И,  — я запнулась на мгновение,  — ты даже не человек,  — я сама испугалось, того как прозвучал мой голос.
        — Если я не человек, тогда кто я?  — спросил он с тоской.
        — Я не знаю. Кто-то у кого нет души!
        — Ты права, Кейт! Но только потому, что она мне больше не принадлежит, свою душу я отдал тебе.
        Мне хотелось закричать на него, но голос покинул меня. Его глаза были широко распахнуты: из синих они превратились в золотые пылающие озера, мерцавшие во тьме, как два огонька, они прожигали меня насквозь. Маркус нахмурился, между густых бровей вырисовалась тревожная морщинка.
        В одно мгновение я прыгнула на флай, даже не припомню, чтобы я так быстро двигалась до этого и нажала на газ, до того как он приблизился ко мне. Двигатель грозно рыкнул и флай сорвался с места, оставляя Маркуса позади, в клубящейся пыли и призрачном свете габаритных огней.
        «Я неслыханная идиотка! Как я могла целоваться с ним! Как я вообще могла поехать с ним!»  — кричала я на себя.
        Фары выхватывали из тьмы отрывки подворотни: мятые, раскисшие коробки; покореженные металлические жбаны заляпанные отбросами; лужи с подгнившей, стоячей водой. Улицы первого округа были пустынными и я давила на газ, что есть сил. Рев двигателя отражался от стен узких улиц и казалось, что переулок испуганно содрогается. Флай отчаянно ревел и уносил меня прочь, дальше от этого места. Меня заносило на крутых поворотах, по пути я снесла несколько жбанов и чуть не врезалась в уличный столб.
        Проскочив ворота я вылетела на главную трассу и выжала из своего флая все, что было можно, казалось, еще чуть-чуть и ветер сорвет меня с него. Я и не представляла какую мощь он таил в себе, это казалось сумасшествием, казалось я сошла с ума. С трудом отдавая себе отчет, я мчалась по нижнему уровню почти у самой земли.
        Мои руки вцепились в руль, все тело окаменело, а сердце вырывалось из груди. До второго уровня осталось несколько миль, уже виднелись указатели, как вдруг на экране заднего вида появились две яркие точки белого, слепящего света. Они зловеще сверкали из мрака, словно глаза свирепого монстра.
        Через мгновение, свет фар, настолько яркий, что ослеплял, стал еще ярче, невыносимым. Я быстро оглянулась и ахнула, два мускулистых флая поравнялись со мной. Таких аппаратов я не видела раньше. Они были значительно больше обычных флаев и звук их двигателей кричал о невероятной мощности, которой они были наделены.
        Корпус, расчерченный красными линиями подсветки вдоль и поперек, подчеркивал каждый изгиб и каждый рельеф дорожных демонов. Водители, оба одетые в черные, обтягивающие костюмы из латекса, не уступали по размерам своим флаям. Черные шлемы с красной подсветкой скрывали лица. На каждом шлеме виднелся до ужаса знакомый знак: латинская буква «V».
        Один, тот что справа, подал знак второму: коси ее. Боже! Нет, этого просто не может быть! Почему они охотятся за мной?! Страх парализовал меня, все тело превратилось в желе, а кости стали жидкими, словно ртуть.
        Правый флай метнулся влево ударяясь в меня. Вот дерьмо! Боль полыхнула в ноге обжигая. Я прикусила язык, чтобы не закричать и попыталась выровнять флай. Это было достаточно сложно, учитывая то, что собственные руки, парализованные страхом, отказывались слушаться, Меня, раскручивая, повело в сторону. Флай накренился, я едва успела пождать левую ногу, когда корпус со скрежетом ударился о землю взрываясь фейерверком искр. Наконец, я смогла поймать равновесие и, крепко вжавшись в него, выжала газ до отказа. От резкого рывка я чуть не упала с флая.
        Двигатель ревел унося меня вперед. Добраться бы до второго яруса и затеряться в потоке машин. Здесь же было пустынно, ни одного встречного глайдера. Впереди показался мост соединяющий первый и второй уровни, а под ним, далеко внизу, безликими бликами поблескивала река. Стрелка спидометра завалилась на бок, подрагивая словно в предсмертных судорогах. Мой флай задрожал, но продолжал упорно лететь вперед.
        Я почти достигла моста через широкий пролив. Теперь стало видно, что от глубокой реки внизу осталась узкая лента между высохшими, облепленными тиной и мусором берегами. Она жалко и безжизненно мерцала в далеких огнях Обливиона, словно обескровленная вена. Когда-то мост был чудом техники. Подвешенный на гигантских многожильных тросах из сверкающей стали, он возвышался над синими водами пролива уходя вверх до самых небес. Теперь это был заржавевший и хлипкий скелет, похожий на кости гигантского динозавра.
        Флаи преследователей были гораздо мощнее и, секунду спустя, они поравнялись со мной, а через мгновение один из них выехал вперед, вставая передо мной, вынуждая сбавить скорость. Дела мои плохи!
        Краем глаза я заметила как водитель летящий слева подобрался совсем близко и поднял руку с пистолетом — такие я только в фильмах видела. Маленькая серебристая пушка мигнула и выпустила яркий голубой луч, словно копье состоящее из света. Элекошок! Я резко упала вниз, прижимаясь грудью к панели, чудом увернувшись. Луч прошелся по краю спины задевая куртку Маркуса и оцарапав кожу. Завоняло горелым.
        Меня охватил панический страх. Я слышала о невероятных способностях людей во время критический ситуаций, огромные дозы адреналина творили чудеса и заурядный человек на мгновение превращался в супермена, но я никогда не думала, что испытаю это на себе.
        В животе вспыхнул жар и с немыслимой скоростью разлился по всему телу: покалывая вверх по позвоночнику к самой голове. Мысли прояснились. Это было ощущение сродни тому, что через меня пропускают ток. Я перестала чувствовать боль и страх. Все вокруг меня стало происходить, как в замедленной съемке. Один из V-команды ринулся ко мне. Я отпрянула вправо, и тот промахнулся.
        Сверкнул новый выстрел, я отклонилась назад уворачиваясь, но он все же задел меня рассекая бровь. Горячая струя крови потекла на глаза. Я заскулила, но еще сильнее вцепилась в руль, понимая, что если они не убьют меня, я разобьюсь об опоры моста, превратившись в мясное пюре.
        Вдруг послышался звук удара и скрежет, слева сверкнули искры. Мимолетного взгляда хватило, чтобы разглядеть флай Маркуса, атакующий одного из наемников. Маркус вцепился двумя руками за руль и, привстав, ударил ногой в корпус вырвавшегося немного вперед парня. От удара тот потерял управление и упал на бок закружившись, словно юла. Искры сыпались в разные стороны, словно горели новогодние бенгальские огни.
        Я отвлекалась, потому как забыла о втором преследователе. Он рванул вперед и поднял руку кверху. В ней блеснул маленький шарик, а потом он с силой бросил его на дорогу, прямо передо мной. Вспыхнуло зарево и неожиданно появилось вонючее, горячее облако, с тошнотворным, железистым запахом. Это был самый омерзительный запах, который я не могла переносить — запах свежей крови. К горлу резко подступила тошнота, и желудок сжался в рвотном позыве.
        Меня вывернуло наизнанку и я содрогнулась. Раздался резкий толчок, я едва удержалась на накренившемся флае. Он таранил меня, оттесняя к заграждению. Левую ногу зажало между нашими флаями и нещадно жгло. Я даже не закричала, захрипела, а потом раздался удар о железобетонный барьер. Стальные канаты моста завибрировали. Перед глазами вспыхнули звезды; в голове стрельнула острая боль, резко сменившаяся шумом, похожим на скрежет.
        Следующий удар был «наверняка». Завизжал метал, а может это хрустнули кости. Меня выкинуло через ограждение. Перевернувшись в воздухе я полетела с моста. Ледяной ветер хлестал по лицу, вгрызаясь в глаза, обжигая щеки.
        Заглохший флай камнем падал вниз, моя нога была зажата в искореженном корпусе. Где-то далеко блеснула темная бездна реки, черная как мои мысли. Я летела, закручиваясь, словно подбитая птица, с огромной скоростью, тщетно пытаясь освободиться из плена, вскрикнула врезаясь в воду, воздух со свистом вылетел из легких. Мне казалось, что меня пропустили через мясорубку, болью заполнилось каждая клеточка моего тела. Меня поглотила черная бездна.
        «Такая жалкая смерть»  — мелькнуло в мыслях, пока я стремительно шла ко дну. Мне было очень страшно, и в тот момент я осознала, как сильно хочу жить, как сильно хочу ощутить вкус поцелуя Маркуса еще раз. Я видела его прекрасное лицо, как будто он все еще был рядом, я думала именно о нем, в последние секунды своей жизни.
        Давление в голове становилось все сильнее, остатки воздуха серебристыми пузырьками поднимались наверх, я стала задыхаться, все еще барахтаясь. От ледяной воды ноги, руки — все онемело. Началось головокружение, а потом боль вдруг пропала, ничего больше не давило на грудь. Все прошло, даже желание дышать.

        Chapter seven
        Escape from the hell

        Плотно сжав закрытые глаза, я слушала знакомый писк.
        — Бип, бип, бип…  — монотонно крякал он царапая по ушам.
        Отвратительный запах медикаментов и стерильности заполнял легкие, горевшие, словно вместо воздуха была лава. С трудом открыв глаза, я ошеломлено уставилась на тусклый серебристый свет, льющийся откуда-то сверху и медленно обвела взглядом помещение.
        Бледно зеленые стены, той самой реанимационной палаты, где я была после катастрофы, были прежнего трупного цвета. Белый гладкий потолок и островки ламп источающих холодный свет. Здесь, мне казалось я умерла, и здесь я поняла, что родилась заново.
        Я не могла точно сказать какие эмоции преобладали сейчас — радость или горесть. Воспоминания прошедшей ночи смешались воедино: Лир, кладбище, Маркус, наемники, мост… Мысли снова вернулись к Маркусу. Последнее, что я помнила: он сбил с флая одного из нападавших. Что с ним теперь?!
        — Тебе стоит задуматься над покупкой годового абонемента.
        Я повернулась в сторону откуда доносился голос и обнаружила знакомое лицо медсестры: темные волнистые волосы, крупный нос и большие карие глаза на круглом лице. Сара ухаживала за мной и в прошлый раз. Скоро я буду знать весь персонал госпиталя в лицо.
        — Ни за что,  — хрипло прошептала я, связки полыхали. Все тело затекло, я попыталась сменить положение, мешали бесчисленные трубки и пластыри, облеплявшее меня словно вторая кожа, пришлось признать тщетность своих попыток,  — больше я не вернусь сюда.
        — В этом думаю ты права!  — сказала Сара останавливаясь у изголовья,  — еще одного шанса у тебя не будет. Нужно быть полным идиотом, чтобы прыгнуть за тобой с моста.
        Я вздрогнула от ее слов и с испугом посмотрела на Сару. На мосту не было никого кроме членов клуба «V» и Маркуса. Первые точно бы не прыгнули спасать меня. Это был Маркус, он смог вытащить меня до того, как я захлебнулась.
        — Кто это?  — зачем-то спросила я обессиленно, уже зная ответ. Сухие губы лопнули, и во рту появился тошнотворный привкус крови.
        — Не знаю,  — махнула рукой она, проверяя показатели на аппаратах,  — какой-то парень прыгнул за тобой,  — она закатила глаза,  — а там лететь добрых пятьдесят метров, в общем самоубийца!
        Перед глазами поплыло. Лиловая униформа Сары слилась со стенами в один размытый фон. Я зажмурилась, не в состоянии укрыться от громкого и визгливого голоса.
        — Да, так оно и вышло! Тебя он вытащил, а сам потерял сознание прямо в воде. К моменту прибытия спасателей он был уже мертв,  — Сара трагически изогнула прорисованные черные брови,  — еле реанимировали.
        — Значит он жив,  — выдохнула я, но почему-то это облегчение не принесло.
        — Ну,  — протянула Сара,  — можно сказать и так.
        Боже! У меня полыхнуло перед глазами, когда я попыталась найти ее взглядом. Я зажмурилась и старалась дышать глубже. В палате повисла гнетущая тишина. Не знаю сколько я лежала вот так: с плотно закрытыми глазами, уставившись в темную пустоту прямо перед собой, пытаясь побороть состояние удушья.
        — Бип, бип, бип…  — запищал аппарат быстрее.
        — Что с ним?  — голос дрогнул.
        — Лежит в соседей палате,  — эхом отозвалась она. Голос звучал совершенно невозмутимо,  — пока что.
        — Я должна увидеть его,  — я попыталась встать, срывая весь этот панцирь из трубок.
        — Нет. Ты слишком слаба,  — возмутилась Сара,  — тебе нельзя вставать!
        Аппарат запищал словно безумный, комната наполнилась противным визгом.
        — Благодарить некого, он в коме и, откровенно говоря, навряд ли очнется. Ты должна остаться здесь.  — повторила Сара, вытянула руки и постаралась удержать меня. Она стояла так близко, что я ощущала приторный запах ее духов и пота пропитавшего одежду.
        Я оттолкнула ее: совсем слабо, сил на большее не было и, покачиваясь, побрела к двери выбираясь из палаты в коридор. Яркий свет ударил по глазам. Коридор тянулся бесконечно долго в оба конца. Мимо меня пробежал доктор в белом халате и с такими же белыми волосами, даже не посмотрев в мою сторону.
        Я оглянулась назад, когда Сара выскочила с серебристым шприцем и отпрянула от нее в сторону, качнувшись словно пьяная.
        — Не вздумай,  — прошипела я и Сара вдруг отступила.
        — Мне придется вызвать охрану,  — произнесла она.
        Мне совершенно не хотелось тратить и секунды, поэтому я бросилась вправо, заглядывая в каждую дверь. Сара следовала за мной. Вокруг плясали пятка слепящего света и казалось коридор заворачивался спиралью. Глаза слезились.
        Наконец, споткнувшись несколько раз, я добрела до пятой двери, распахнула ее настежь. Напряжение, толкавшее меня вперед, прокатилось по телу ледяной волной. На больничной кровати лежал Маркус. По телу Маркуса ползли трубки, обвивая его тело словно змеи, у изголовья стояли странные аппараты с бесчисленным количеством мигающих лампочек и датчиков, и поблескивавшие инструменты. Теперь он действительно был похож на мраморное изваяние: такое же безжизненное, серое лицо, словно высеченное из мрамора; высохшие, бесцветные губы. И лишь слабый писк аппарата, показывающего сердцебиение, оповещал, что он жив.
        Я бросилась к кровати и взяла его неестественно холодную, сухую руку. Теперь я могла рассмотреть его лучше и то, что я видела было ужасным. Еще вчера его кожа мерцала; глаза были невероятного синего цвета, полными жизненной энергии, искрящиеся золотом. Сейчас он неподвижно лежал приоткрыв рот, из которого торчала прозрачная трубка и едва заметно дышал. Я заметила на лице кровоподтеки и ссадины. Это все случилось по моей вине. Слезы закапали на его ладонь, всхлипывая я едва могла шептать.
        — Спасибо,  — проскулила я.
        Его пальцы чуть дернулись.
        — Ты слышишь меня! Сара, Сара!  — позвала ее я,  — он меня слышит, я говорила с ним и его пальцы, они пошевелились.
        — Это рефлекс, Кейт. Он не может тебя слышать.
        На мой крик сбежались мед сестры.
        — Пойдем, нам пора,  — попросила она,  — сейчас придет доктор, тебе нужно быть у себя.
        Сара бережно положила мне руки на плечи подталкивая к выходу.
        Я ушла, а мои мысли были там, в той палате. Я так и не смогла выразить всю благодарность ему. Я должна была вернуться и сказать ему самое важно, сказать, что он нужен мне. Может это предлог, потому что я очень хотела быть рядом с ним, хотела видеть его. Почему люди так глупы, так недальновидны?! Почему мы начинаем ценить что-либо только потеряв это?!
        На следующий день я поспешила в палату к Маркусу. В дверях я едва не врезалась в красивую синеглазую девушку, как две капли воды похожую на него. Светлые волосы крупными волнами ложились на плечи. Без сомнения это его сестра, они близнецы.
        Она окинула меня вопросительным взглядом.
        — Доброе утро,  — сказала я, но это прозвучало по меньшей мере неправильно. Добрым это утро было не назвать.
        — Доброе,  — девушка продолжала пилить меня взглядом.
        — Меня зовут Кейт. Маркус спас меня. Я хотела поблагодарить его.
        — Кейт!  — зло прищурилась она,  — видишь ли, он немного отсутствует из-за тебя, поблагодаришь, когда он вернется, если он вообще вернется!  — в голосе звучало напряжение и отчаяние. Слезы прозрачными линзами стояли в ее глазах.
        — Анна, не начинай,  — из ванной, вытирая руки, вышла женщина с серыми и уставшими глазами. Ее темные волосы были стянуты в пучок на затылке и еще больше подчеркивали сиреневатый оттенок кожи.
        — Простите Анну, сказала она,  — я Селена, его мама,  — она протянула мне руку.
        — Кейт,  — тихо сказала я отвечая ей слабым рукопожатием,  — мне очень жаль. Это моя вина.
        — В этом нет твоей вины — это был его выбор,  — она села у его изголовья и провела пальцами по его руке,  — он о тебе много говорил, Кейт.
        Я удивленно посмотрела на нее и поймала себя на мысли, что ее слова радуют меня.
        — Маркус очень тепло отзывался от тебе,  — ее замученное лицо исказилось,  — возможно, твое присутствие поможет ему,  — голос задрожал и, громко всхлипнув, она стала сотрясаться в рыдании,  — они говорят, что и без того маленькие шансы таят с каждым часом.
        У меня словно почву из-под ног выбили.
        — Он поправится, обязательно!  — с уверенностью сказала я.
        — Да, конечно,  — Селена вытерла маленькой ладонью слезы,  — обязательно!
        — Нам пора,  — резко вставила Анна,  — если вылетим сейчас, то успеем вернуться к трем.
        Анна взяла свои вещи: темный плащ и маленькую круглую сумку.
        — Нам нужно съездить домой: взять кое-какие вещи,  — Селена прикоснулась к моему плечу,  — если хочешь, можешь остаться с Маркусом.
        — Спасибо,  — ответила я,  — я могу побыть с ним до вашего возвращения.
        Селена и Анна ушли оставив нас наедине. В палате было холодно, воздух был тяжелым и пах лекарствами. Укутавшись в кофту, я медленно подошла к нему, присев рядом. Лицо Маркуса не выражало никаких эмоций, сердцебиение звучало ровным ритмом, монотонно и уязвимо.
        Я взяла его ледяную руку, опустилась в кресло рядом и нежно провела пальцами по шероховатой поверхности руки, уставившись на усыпанный кнопками кардиомонитор.
        — Я солгала тебе, тогда на кладбище,  — в горле образовался тугой комок, я с трудом могла подбирать слова,  — я очень хочу дать нам шанс, и мне все равно из какого ты мира,  — вздохнув я всматривалась в его лицо, может ожидая, что он отреагирует на мой голос, что он может слышать меня, но Маркус оставался неподвижен.
        Медленное дыхание Маруса звучало, как колыбельная, на меня накатила волна усталости. Я прислонилась головой к краю его подушки, поглаживая кончиками пальцев его волосы, а затем прикрыла глаза. Я должна была пробовать изменить свое отношение к жизни, ведь именно это подсказывало мне мое сердце. Возможно, в этот момент я была так близко к своему счастью, как никогда прежде. Но вопрос был в том, могла ли я жить по другому?! Могла ли я полюбить того, кого должна ненавидеть…
        Я застонала, от того, как тяжело давались эти мысли. Это будет нелегко: научится жить по новому, смотреть на все глазами другого человека — того, кто верит, что наше будущее и сила в единстве, а не в разрозненности. Возможно, я смогла бы, если бы у меня был бы хороший учитель. Я поцеловала его в щеку: холодную и сухую.
        — Ты лучшее, что случалось со мной в жизни,  — прошептала я ему на ухо.
        Не помню как уснула. Меня разбудил звук шагов. Приоткрыв глаза я обнаружила, что моя голова все еще покоится на его подушке, а рука по прежнему крепко сжата в моей.
        Анна раздраженно фыркнула. Я села прогоняя сон.
        — Мне правда очень жаль, если бы я могла повернуть все вспять…
        — Но ты не можешь!  — прошипела она, захлебываясь от горечи и бессилия.
        Маркус все время говорил о тебе, это было, как наваждение, он не переставал думать о тебе, как с ума сошел. Ненавижу тот день, когда он увидел тебя, ненавижу тебя!  — слезы катились по ее безупречному лицу.
        — Я тебя понимаю,  — прошептала я,  — если мой брат, прыгнул вот так ради кого-то…  — мне стало страшно,  — если хочешь я уйду.
        Анна подняла глаза до краев наполненные болью, которая выплескивалась через край и стекала слезами по ее щекам. Она вздохнула.
        — Останься. Он нуждается в тебе.
        Я осталась, продолжая держать его руку, проводя тыльной стороной ладони по его щекам. Я гладила его растрепавшиеся волосы. И во время каждого прикосновения я чувствовала те же покалывания, что и прежде. Между нами было что-то, чего я не могла объяснить.
        — Помнишь тот мост, где мы познакомились?  — спросила я.  — Как только ты поправишься, мы поедем туда вместе. Возьмем корзину полную еды и обязательно наш любимый шоколад,  — я прикоснулась губами к его ледяным пальцам.
        Кардиоаппарат запищал чаще, показывая изменение амплитуды сердцебиения. Анна завороженно наблюдала за нашим немым диалогом.
        — Я знаю наверняка, что он проснется. Он просто спит,  — сказала я ей.
        Двери палаты распахнулись и внутрь вошел доктор и Селена. Он говорил торопливо, разъясняя ей что-то. Его безупречное лицо, одновременно, казалось уродливым. Бледная, почти белая кожа; маленький аккуратный нос, похожий на совиный клюв. Темные, даже черные глаза. Они пугали меня.
        Яркие, хищные губы быстро перебирали слова. Он был похож на Бодда. Похож на остальных… Тоже лицо, а на дне глаз плещется замаскированная враждебность.
        — Теоретически шансов очень мало, один на миллион,  — говорил он,  — пока он еще годен для донорства, вы можете принять правильное решение и спасти чью-то жизнь,  — сказал доктор, и у меня все похолодело. Он предлагает его разобрать на запчасти?! Его слова острыми иглами впивались мне в мозг. Он просил подписать бумаги о согласии передачи его органов в случае гибели.
        — Даже не думайте об этом,  — вскрикнула я моментально вскакивая с места. Во мне вдруг появилось столько силы, что казалось, я могу испепелить его одним взглядом.
        — Селена, Анна?!  — я вопросительно уставилась на них. Все закружилось,  — он проснется! Обязательно!
        — Мы ничего не будем подписывать!  — глаза Анны метали молнии и она невольно сжала руку в кулак.
        — О боже…  — Селена громко всхлипнула и накрыла лицо ладонями. Ее слова превратились во всхлипы, а вскоре она просто осела на стул и затряслась в рыдании.
        — Мама!  — Анна обняла ее за плечи, а губы тихо произнесли глядя в мою сторону: “присмотри за Маркусом”.
        — Пойдем на улицу,  — она сказала Селене,  — Кейт побудет с Маркусом,  — она искоса посмотрела в сторону доктора придерживая рыдающую мать и медленно вышла из комнаты.
        Хищное лицо с уродливыми красноватыми губами перекосилось.
        — Это кто?!  — брезгливо бросил он медсестрам, словно показывал на таракана пробегающего по комнате, пока совиные глаза сверлили дырку в моей голове.
        — Кейт Айрис Блейк,  — ответила Сара испуганно и посмотрела на меня сжав губы в тонкую линию,  — она проходит курс лечения в соседней палате.
        — Так отправьте ее туда,  — крикнул он,  — и не мешайте мне делать мою работу.
        — Какую работу?! Убивать людей!  — я выдернула из его рук планшет с разрешением.
        — Вызовите охрану!  — крикнул он визгливо. Я бросила планшет вниз с такой силой, что по экрану поплыли трещины.
        Он с остервенением схватил меня за руку.
        — Ты отправишься из госпиталя прямо в тюрьму!  — правой рукой он залез в карман халата и достал серебристый цилиндр. Точно такой же, как был у Ксида. Один взмах рукой и шприц с успокоительными направился в мою сторону. Я и сама не поняла, как шприц оказался в моих руках.
        — Дай сюда!  — он кинулся на меня выкрикнув с сильным европейским акцентом, которого раньше не было. Я ахнула и отскочила назад.
        — Грязное человеческие отребье!!!  — доктор сделался серым, как осеннее небо перед дождем. Глаза его полыхнули и он, словно обезумев, замахнулся на меня сжимая руку в кулак. Удивляясь себе, тому как я смогла видеть его движения, словно он плыл в густом желе, я сжала шприц и вонзила ему прямо в грудь.
        — … — выругался он и пьяно осмотрел меня блуждающим взглядом, а потом упал назад как стоял, словно бревно.
        Силы резко покинули меня, и я попятилась назад, упираясь в стену.
        — Что ты надела?  — Сара бросила испуганный взгляд на мирно посапывающего доктора.
        — Спасла жизнь своему другу,  — я пыталась усмирить пятна света плясавшие перед глазами.
        — Ну все. Меня точно уволят!  — заскулила она.
        — Хочешь я и тебя уложу спать,  — спросила я всерьез,  — тогда вопросов не будет.
        Сара шарахнулась от меня.
        — То, что ты с приветом, я еще в тот раз поняла,  — беззлобно сказала она,  — а вообще он еще то козел!  — Сара потянула меня за руку,  — Пошли, пока охранники не прибежали.
        — Дай мне минуту,  — попросила ее я, понимая, что на территорию госпиталя меня больше не пустят.
        На прощанье я взяла Маркуса за руку и прошептала на ухо:
        — Теперь я знаю почему так люблю шоколад с чили,  — мои теплые губы коснулись его кожи,  — на вкус он, как наш поцелуй — сладкий и обжигающий. Я хочу целовать тебя снова и снова…!
        Маркус вдохнул глубже и приоткрыл глаза, едва заметно улыбнувшись.
        — Я все слышал,  — произнес он.
        Мое сердце забилось так быстро, что я почувствовала внезапную волну головокружения, словно мир накренился и я стала падать. Я сжала его руку крепче и безотрывно смотрела на его лицо, как будто все еще подвергая сомнению, то, что видела.
        — Мне пора,  — произнесла я услышав за пределами палаты суматоху. Нужно было срочно уходить. Главное, я знала, что Анна и Селена поблизости и должны были вернутся с минуты на минуту. Маркус был в безопасности.
        — Когда я тебя увижу?  — спросил он.
        — Не знаю,  — честно ответила я и поспешила к выходу бросив на него последний взгляд. Все о чем я могла думать — это то, что «ОН ЖИВ».

        Chapter eight
        Синий и золотой

        Я шла по ярко освещенному больничному коридору. Казалось, он никогда не закончится. Хотелось развернуться и побежать обратно, к Маркусу. Чем больше я удалялась от него, тем сильнее мне хотелось вернуться. Все зашло дальше, чем я бы хотела. С грустью посмотрев на больничные стены еще раз, я шагнула в лифт, не зная, когда я увижу его снова. Наверное, это не важно, главное с ним все будет хорошо.
        Все дни я старалась меньше думать о нем. Я вообще старалась меньше думать: с головой погружаясь в учебу, непрерывно борясь с ощущением подступающей пустоты. Вечером, в пятницу, я добралась до своей комнаты, упала на кровать и долго смотрела в окно, пока не уснула.
        Мне приснился странный сон. Поначалу, я оглядывалась ожидая ИХ появления, тех людей с чудовищно черными глазами, что снились мне почти каждую ночь, но вместо этого увидела себя, как будто со стороны. Рядом был Маркус. Мы стояли на большом балконе. Его ступени вели вниз, в темноту. Позади была приоткрытая дверь, светлевшая яркой полоской света просачивающегося сквозь.
        Я стояла спиной к нему и смотрела вдаль. Волосы спадали на плечи и отливали серебром, казавшиеся совсем белыми на фоне черного плаща. Маркус подошел ко мне сзади и попытался обнять. Я вздохнула и холодно отстранила его от себя, с выражением отвращения и пренебрежения на лице, как будто дотронулась до мусора.
        — Тебе здесь не место!  — мрачно сказала я. Слова, подобно кислоте, обжигали, отражаясь в его глазах болью. Золотые песчинки искрящиеся на дне его померкли и темно-синие глаза смотрели с горечью.
        Мое сердце сжалось в тугой комок. Мне хотелось закричать на себя, остановить, но я не могла произнести ни одного звука.
        — Убирайся!  — крикнула я отталкивая его. Маркус остался неподвижен. С таким же успехом можно попытаться сдвинуть каменную глыбу. Он последний раз взглянул мне в глаза, а затем развернулся и ушел.
        Я бросилась за ним, пытаясь ухватить, но не смогла, как будто он был соткан из тумана, мои пальцы просачивались сквозь. Кажется я кричала и звала его по имени. Вдруг Маркус обернулся и схватил меня за руку.
        — Кейт, Кейт! Проснись милая,  — говорил он маминым голосом.
        Я распахнула глаза, дезориентированная, в полной темноте, пытаясь понять где я. Мама сидела рядом, поглаживая мою руку.
        — Кейт,  — прошептала она,  — тебе снился сон.
        Во рту стоял противный привкус безысходности и отчаяния. Я чувствовала себя бессильной, перед самой же собой, от того, что я не могла заставить себя не любить. От того, что не могла договориться сама с собой. Внутри был хаос. Мое сердце, непостижимым образом, было поделено между двумя дорогими людьми: Кейлом, которого уже нет и Маркусом, которого никогда не будет. Слова сами лились из меня шумным потоком из самых недр души, собирая всю печаль и боль в огромную лавину чувств.
        — Я так запуталась,  — произнесла я,  — я люблю Кейла и… еще сильнее люблю Маркуса.
        — Это лишь говорит о том, какое у тебя большое сердце, раз оно смогло вместить столько чувств. Чувства к Кейлу — это твои воспоминания, о вас, о нем. Они всегда будут в твоем сердце и в твоей жизни. Это и есть то, что ты чувствуешь, это ваша жизнь: детство, шалости, что вы совершали вместе, бессонные ночи за проектами и бесконечной сборкой флаев,  — мама трогательно улыбнулась,  — трудно потерять человека, ты знала его с детства, он столько лет был тебе лучшим другом, затем вы выросли, как и ваши чувства, вы сблизились. Потому что знали друг-друга как никто другой. И я уверенна, что если бы все сложилось по другому и Кейл остался бы жив, встретив Маркуса ты бы почувствовала и смогла различить эту любовь.
        Я села на кровати обхватив себя за колени и посмотрела на маму. Ее глаза мерцали в темноте, словно две бусины.
        — Ты меня любишь?  — спросила она.
        — Конечно люблю,  — ответила я удивляясь ее вопросу. Я очень люблю тебя, сильнее всех… но одновременно, так же сильно как Кейла и Маркуса. Но это совсем другая любовь, теплая и нежная, любовь между мамой и ребенком.
        Она улыбнулась и провела мягкими прохладными пальцами по щеке сгоняя страхи ночи.
        — Теперь ты поняла. Попробуй уснуть, еще темно.
        Я непрестанно рылась в своей голове расставляя все по полкам. Действительно, любовь ко всему, что живет в моем сердце такая разная. Любовь к Маркусу, к Кейлу, к маме, к брату. К старому мосту, где я так люблю проводить время, к ароматному терпкому кофе и полету на флае. Тысяча оттенков любви… Как у синего цвета тысячи оттенков и каждый неповторим и уникален. И перед глазами снова пошел золотой дождь в его синих, синих глазах Маркуса.
        Я так и не уснула, за окном тянулись нити блеклого розового рассвета и тысячи флаев — спутники Обливиона. Я решила, что лучше приготовить себе кофе, заснуть уже не удастся. Тихо пробравшись на кухню, я включила свет и от испуга вскрикнула. За столом, доедая мороженое, сидел брат.
        — Ты напугал меня,  — в лицо бросилась масса изменений, которые произошли с ним. Он стал шире в плечах, мальчишеская фигура приобрела мужские очертания.
        — Извини,  — прозвучал низкий голос. Я стояла раскрыв рот. Неужели я могла пропустить так много жалея себя?!
        — Джейк!
        — Что?  — произнес он продолжая жевать.
        — Ты вырос.
        — С этим не поспоришь,  — хохотнул он и поднялся, чтобы выбросить обертку. Джейк возвышался надо мной почти на пол головы. Я пропустила важный период в его жизни пребывая в страшном дурном сне. Хотелось бы сказать, что это ни когда не повторится, но я боюсь. Лучше не бросать судьбе вызов и она ответит тем же.
        — Сегодня шел снег в горах. Полетели кататься на сноубордах?
        — Я за!  — ответила я в надежде на то, что это отвлечет меня хотя бы до вечера.
        Свежий воздух был потрясающий, холодный и хрустящий на вкус. Мы очень давно никуда не выбирались вместе. На время я забыла о том, что у меня есть брат — любимый, родной и очень близкий человек. Я вполне сносно каталась на борде, Джейк же делал это феерично.
        Я с восторгом наблюдала за его фрирайдом. Пока я плутала в пушистом снегу между конусами, он стрелой летел вниз, превращаясь в маленькую красную точку в белой пустыне. Он покорил агрессивный склон даже не разу не пошатнувшись. Ему уже 16. Почему он мне всегда казался малышом? Он уже мужчина. На моем лице расползлась улыбка, меня распирало от гордости. Потому что у меня самый замечательный брат, потому что мы сейчас рядом и потому что свежий холодный воздух опьянял меня.
        Снег сверкал и переливался на ярком солнце, а воздух был настолько чистый и свежий, что у меня кружилась голова. Может быть от счастья. Ведь сейчас я чувствовала себя счастливой, я скучала по Джейку, я была рада снова слышать его смех и видеть хитрый прищур карих глаз.
        Мы уселись на сноуборд и достали термос с горячим чаем. От кружки поднимался белый пушистый пар. Отсюда открывался вид белоснежной долины. Шел снег и крупные пушистые снежинки кружились вокруг нас в хитром танце. Я открыла ладонь и стала их ловить.
        И тут же в меня полетел снежок, попав прямо в затылок. Снег ледяной крошкой посыпался за воротник. Я вскрикнула, вскочила и стала отряхиваться, пока Джейкоб смеялся, как сумасшедший.
        Теперь настала моя очередь швырять снежки, но Джейк уворачивался с такой ловкостью, что я ни разу не попала в него. Мне стало жарко, и когда мы оба извалялись в снегу и выдохлись, я в изнеможении упала спиной в прохладный снег, Джейк лег рядом и повернулся ко мне.
        — Ты похожа на подтаявшего снеговика,  — улыбался он. Щеки брата были красными от мороза, а ореховые глаза мерцали в лучах солнца, словно мед.
        Мы вернулись домой уже вечером. Дом встретил нас запахом яблочного пирога. Мама хлопотала на кухне, она выглядела счастливей чем раньше, просто светилась изнутри.
        — У нас гости!  — она широко улыбнулась.
        Я была уверенна, что пришел Эрик. Мама любила его, считая, что он хорошо на меня влияет. Обычно она готовила яблочный пирог к его приходу.
        — Умираю с голода,  — Джейкоб сразу рванул на кухню ведомый ароматом выпечки.
        — Я сейчас,  — сказала я,  — мне нужно переодеться и принять душ.
        Лыжная экипировка — не самый удобный наряд. С меня все еще стекал талый снег.
        — Поторопись,  — сказала мама вытирая руки.
        Я и поторопилась принять горячий душ. Горячая вода стекала по мне — обволакивая, согревая. Я сильно промерзла и теперь неторопливо отогревалась: наслаждаясь последней минутой спокойствия. Сейчас Эрик и мама начнут операцию «депрессию уничтожить» и будут поочередно промывать мне мозг весь вечер.
        Вытирая волосы полотенцем, я окинула взглядом свое отражение. Они торчали в разные стороны, лицо все еще было красным. Я откинула светлые пряди с лица и вышла из ванной босиком, натянула рубашку, теплые штаны и легла на кровать.
        Все чаще я задумывалась над тем, а правда ли хоть что-то из моих представлений о жизни является верным? Я считала людей и серплов врагами и теперь мои представления перевернулись, теперь я не знала чему верить.
        Волна тоски накатила с новой силой, но была подавлена как и раньше. Я боролась с ощущением пустоты внутри, пытаясь найти золотую середину, пытаясь принять новую себя.
        — Ты скоро!?  — мама заглянула в комнату.
        — Пусть сам идет сюда,  — я подумала, что он все равно уже съел весь пирог и был готов к очередной лекции, в которой я, к слову, не нуждалась. После того случая на мосту все изменилось. Я знала чего я хочу. Я знала как жить, даже если в этой жизни нет Кейла. Мне все еще было тяжело и больно осознавать, что мой мир уже без него, но я знала, что все изменится и уже не будет по прежнему, будет по другому. Еще лучше.
        В дверь постучали.
        — Заходи!  — сонно сказала я, глаза смыкались.
        Эрик не всегда утруждал себя правилами приличия, а чаще никогда. Даже если я буду голышом — его это не смутит. Послышались тихие шаги. Мне не хотелось открывать глаза, словно я находилась далеко отсюда и даже воздух пах теперь по другому. Он пах Маркусом.
        — Привет,  — послышался низкий красивый голос. Маркус! У меня перед глазами запрыгали белые пятна, когда я резко подскочила на кровати. Меньше всего я ожидала увидеть его.
        Наши взгляды встретились. Какого все-таки удивительного цвета у него глаза: сине-золотистого, глубина океана и тепло утреннего солнца.
        — Ты,  — произнесла я наспех поправляя волосы и разглаживая складки на рубашке,  — я думала это Эрик.
        — Надеюсь я не разочаровал?
        — Да, точнее Нет,  — сказала я шокировано, тряхнув головой.
        — Хотел удивить тебя,  — Маркус окинул меня взглядом и мне показалось, что его глаза смеялись.
        — У тебя получилось,  — я села на кровати. Хотелось побежать в ванную и как минимум причесаться.
        — После того, как ты меня покинула в госпитале было тоскливо,  — сказал он присаживаясь на край кровати.
        Я вздохнула.
        — Было много шума и меня туда больше не пускали.
        Маркус рассмеялся.
        — Тебя внесли в черный список, так что не вздумай больше попадать в неприятности,  — его смех наполнил комнату. Интересно, что из того, что произошло он помнил?
        — С меня достаточно неприятностей,  — я подняла руки к верху, обнажая низ живота. Маркус ухмыльнулся и скользнул по мне взглядом, а потом стал заинтересованно осматриваться вокруг.
        — Всегда хотел увидеть твою комнату. Говорят, что по ней можно многое сказать о хозяине.
        — Что за великий интерес?!  — усмехнулась я.
        — Ты даже не можешь предположить насколько он велик,  — он произнес это с самым серьезным видом. Во взгляде было столько тайн, что мне хотелось нырнуть в него с головой, чтобы раскрыть каждую из них. Я чувствовала некоторую скованность рядом с ним, может от того, что внутри все трепетало, мешало мне сосредоточиться. Его лицо было спокойным, а глаза улыбались, когда он смотрел на меня.
        — Ну что же, могу устроить маленькую экскурсию. Комната условно поделена на три зоны. Спальня, рабочая и гостиная. Я похлопала по кровати рукой,  — зона моего покоя,  — это как ты успел заметить моя спальня.
        Большая полусфера ограждала круглую кровать, скрывая от посторонних глаз. Наверху виднелось большое панорамное окно.
        — Рабочая зона,  — я указала на восточную сторону комнаты.  — Тут, в основном, и проходит моя жизнь — за выполнением проектов.
        Яркие цвета, динамичные линии, вчерашний бутерброд и холодный кофе.
        Это мамин уголок,  — я с усмешкой показала на стену сплошь увешанную фотографиями и дипломами. На многочисленных полках теснились кубки и медали, с которых мама заботливо сдувала пылинки. Наверное, это самая чистая часть в этой комнате.  — Наверху терраса, если хочешь я покажу тебе.
        — Я хочу,  — произнес он и от его голоса защекотало в груди.
        Мы поднялись по винтовой лестнице наверх. Воздух пах сладко, наверное из-за цветов, что цвели на соседней террасе. Наш дом располагался почти на самом верху. Ночное небо пестрило огнями и витиеватыми узорами дорог. Они сверкали, словно рождественские огни, где-то вдалеке, среди всего этого великолепия, на темно синем небе поражало своей красотой серебристое мерцание звезд.
        — Я скучал по тебе,  — Маркус вздохнул, придвинулся ближе и мягко, осторожно обнял меня,  — даже не представляешь как.
        Сама не ожидая от себя я ответила:
        — Представляю.
        Обнимавшая меня рука скользнула по спине. Я чувствовала тепло его тела.
        — Ты когда нибудь думала о том, чтобы уехать?  — шепотом спросил Маркус.
        — Уехать?  — я шокировано вторила ему, словно эхо.
        — Сбежать со мной далеко от предрассудков?
        — Тогда бы пришлось бежать на другую планету,  — попыталась отшутиться я.
        — Даже если и так. Мне все равно куда, если бы ты была рядом.
        Он прикрыл глаза, как будто осознавая, о чем он спрашивал. В темноте было четко видно его заостренные скулы и линию подбородка — он определенно похудел. Внезапно Маркус наклонился и поцеловал меня.
        Я окаменела от неожиданности, но не отпрянула, наоборот потянулась к нему. Он положил ладонь мне на затылок, пальцами зарываясь в волосы и стал целовать еще уверенней, с той неистовой страстью, о которой я даже не подозревала. Его губы были горячими и мягкими, а в прикосновениях была жажда каждого дня разлуки. Я прижалась к нему сильнее, чувствуя жар исходящий из него. Мне нравилось это ощущение, я любила то, как его губы касаются моих.
        Вспышки молнии окрасили небо моего сознания. Я выпустила свои эмоции наружу и они хлынули огромным потоком накрывая нас с головой. Мы страстно целовались под открытым небом и мелодию ночного города, пока мои губы не начало саднить, а сердце вырываться навстречу его, бешено стуча в висках.
        Я закрыла глаза и просто наслаждалась головокружительным теплом и темнотой, ощущая как пальцы Маркуса скользят по спине вниз и смыкаются на талии. Маркус целовал мое лицо, царапал щетиной и наполнял меня своим запахом.
        Этот поцелуй, его прикосновения не были похожи ни на что другое, вызывая во мне восхитительные чувства. Он был рядом, обнимал меня, его губы касались моих и казалось весь мир растворился вокруг и теперь вихрем крутился вокруг. Это как если бы маленькие заряды тока пробегали божественными волнами по всему телу, заставляя трепетать каждую клеточку моего тела. Между нами, словно было нечто волшебное, нечто не подающееся обыкновенному описанию.
        В его глазах вспыхивал золотой фейерверк, глубоко в них была целая галактика звезд. Внезапно он прижал меня слишком сильно и я пискнула.
        — Ты в порядке,  — он тяжело дышал отстраняясь.
        — Более чем,  — ответила я.
        Легкая улыбка тронула его чувственные губы. Он прищурился и нежно провел пальцами по пылающей щеке.
        — Я боюсь сломать тебе что-нибудь… в лучшем случае.
        Я выдохнула облегченно.
        — Такая мелочь,  — я снова накрыла его губы своими.
        Мне было жарко, как никогда. Мурашки завоевали мое тело и атаковали его широкую рельефную спину. Кто сказал что рая нет…?!
        Это самый потрясающий вечер в моей жизни. То, ради чего стоило умереть и родиться заново.

        Chapter nine
        Новый поворот

        Я прислонилась к стене, закусив губу, вспоминая вечер на крыше. Маркус целовал меня так, будто хотел слиться воедино и никогда не отпускать. Казалось, вчера я вступила в новую эру, выбрала дорогу на распутье и теперь знала куда иду. Когда зазвонил телефон я вздрогнула возвращаясь в реальность.
        — Доброе утро!  — воскликнул Маркус. Я глянула на часы. Еще не было и девяти. Рановато.
        — Доброе утро,  — ответила я падая на кровать, наблюдая в окно за движениями флаев.
        — У меня есть идея! Как насчет шоколада с чили и старого моста,  — спросил Маркус,  — чудесное воскресное утро должно иметь такое же продолжение.
        — Фантастическая идея,  — промычала я перекатываясь на бок. Тени от тяжелых туч стелились по комнате размытыми тенями, перетекая с пола на стены и исчезая, словно просачиваясь сквозь них.
        Раздался характерные писк. По второй линии пробивался Эрик.
        — Через час буду там.
        — Я могу заехать за тобой?
        Эрик настойчиво звонил.
        — У меня Эрик на второй линии. Ты не против если я его впущу?
        — Да, конечно.
        — Привет сахарок, почему так долго? Можно подумать, что я пытаюсь дозвониться к президенту. Кто был важнее чем я?!  — быстро заговорил он.
        — Привет, Эрик!  — произнес бархатистый голос Маркуса. Мне безумно нравились хрипловатые нотки в его голосе.
        Эрик удивленно воскликнул:
        — Ты?!
        — Я,  — произнес Маркус явно улыбаясь.
        — Добро пожаловать в семью, парень, ух, как давно я хотел это сказать,  — он как всегда был в приподнятом настроении.
        Семьей мы всегда называли нашу компанию. И до появления Эммы и Маркуса в нее ни кто не допускался.
        — У меня очень важные новости,  — неожиданно серьезно продолжил Эрик.  — Как насчет обеда вместе?
        — Надеюсь новости хорошие,  — насторожилась я.
        — Вроде того, но обрати внимание, главное слово здесь новости.
        — Эрик ты меня пугаешь? Что случилось?
        — Рассажу при встрече.
        — Мы собирались поехать на старый мост, присоединяйтесь,  — сказала я.
        — Что за места? Сырость, развалины старого города… Уговорили!!!
        — Через час там?
        — До встречи, голубки,  — Эрик отсоединился.
        Я собралась и пошла к выходу. В гостиной, в мягком кресле сидела бабушка, гневно комментируя речь президента. Перед нами, как на ладони был Вольф Виктор в окружении свиты. На секунду я потеряла дар речи. Все таки у меня параноидальная шизофрения. У него было тоже ужасное лицо с черными совиными глазами, бледной кожей, маленьким носом и ярким крупным ртом. Их что, штамповали на одной фабрике?!
        Я озадаченно бросила взгляд на изображение. Они, как живые, сидели перед нами. Я ощущала запах их парфюмов. Ощущала их рядом. Я нутром чувствовала страх, необъяснимый звериный страх. Они, как будто бы были в этой комнате. Эффект присутствия был, безусловно, большим техническим достижением. Теперь смотреть фильмы куда интереснее. Ты в них участвуешь. Чувствуешь запах цветов, утренних булочек, дуновение ветра и океанический бриз. Тебя охватывает жар от взорвавшейся машины и ветер сдувает тебя с флая во время погони. А если по сюжету нашли труп, ну, или герой упал в дерьмо… уф, в общем реальное телевидение.
        Конечно, многое сглажено. Никто не хочет отпугивать публику ароматами тления или сжечь заживо. Но все реально настолько, насколько это допустимо. Бабушка опять заворчала что-то об их лицах. Значит я не одна заметила это холодящее душу сходство. Кто они? Точно не люди. Разновидность серплов? Может да, а может нет. От них веяло опасностью.
        — Кейт!  — голос бабушки прервал мои размышления,  — Ты меня слышишь?
        — Что? Да, да, конечно,  — ответила я, чувствуя как что-то царапает мне горло. Я пыталась слушать, но меня отвлекали картинки мелькавшие на экране, удушливый запах чего-то опасного.
        — Я говорю, что к тебе пришли,  — она указала на вход.
        — Ага,  — прошептала я и бросив последний взгляд на Вольфа поспешила к Маркусу.


        Через час, как и договаривались, мы были под мостом. Где-то недостижимо далеко шумел город. Наверху, серым куполом, словно мы находились под перевернутой вверх дном алюминиевой миской, нависали тучи. Эрик и Эмма еще не приехали, что ни чуть не удивило. Он всегда опаздывал.
        — Я хотела спросить тебя,  — начала я, не зная с чего начать,  — тебе никогда не казался странным наш президент?
        Маркус вскинул брови.
        — Наш президент?  — он расстелил на землю небольшой плед,  — в «хороших правителей» я не верю, так же давно, как и в Санта Клауса. Каждый из них движем помыслами, и хорошо если они сконцентрированы вокруг простого обогащения и удовлетворения ненасытной человеческой натуры, хуже, когда идеализированной идеей. Чем более «чистые» помыслы ими движут, тем больше жертв попадает в жернова политической машины.
        — Да, я как раз о помыслах. Ты задумывался зачем нас стравливают между собой?
        — До того как встретил тебя, меня это вообще не волновало. Причина наверняка имеется, ведь ничего не происходит из ничего. Здесь можно бесконечно гадать.
        — Все это кажется по меньшей мере странным,  — я смотрела вдаль, перебирая пальцами увядшую листву. Под ней, словно прикрытая одеялом, пробивалась молодая.
        Вселенная бесконечна, так же как и круговорот жизни. Все идеально соединено вместе: природа и люди, то как мы созданы, как работает наш организм в едином ритме с ней.
        Атом состоит из ядра и вращающихся вокруг него электронов, а это удивительным образом напоминает строение Солнечной системы — Солнца и планет, которые вращаются вокруг центра. Галактика состоит из множества планетарных систем, а молекула — из множества атомов. Получается вокруг нас система состоящая из более простых систем и так до бесконечности, и все эти системы находятся в постоянном движении и гармонии. Я задумалась. Ведь действительно все едино. Не едины только мы.
        — Меня гораздо больше интересует то, что произошло с тобой?!
        Не в силах поднять глаза на Маркуса, я стала рассматривать свои руки. На мгновение мне захотелось разрыдаться.
        — Я не знаю,  — ответила я,  — у меня нет ни малейшей догадки почему меня преследуют. Это все выглядит как ошибка.
        — Тебя настойчиво хотят убить. Это не ошибка, а четкий план. Если ты не расскажешь мне, я не смогу помочь!  — серьезно произнес он.
        — Мне не чего рассказывать. До смерти Кейла моя жизнь была совершенно обычной,  — я посмотрела на недоверчивый взгляд Маркуса.
        Увлеченные разговором, мы заметили глайдер Эрика, когда он приземлился рядом поднимая мелкую пыль.
        — Вы на свидании или на похоронах?  — Эрик смотрел на нас сморщив лоб.
        Какой актуальный вопрос. Даже не знаю, что и ответить. Судя по развитию событий, похороны вполне могли бы стать следующим мероприятием, на котором мы соберемся в полном составе.
        — Я хочу услышать от тебя, сахарок, как ты опять очутилась в госпитале?
        — С чего бы начать?  — я задумчиво подняла глаза к небу.
        — На Кейт напали, на выезде из первого округа,  — ответил Маркус за меня.
        — Что происходит, Блейк?  — Эрик нахмурился, морща свой большой нос,  — второе нападение за месяц.
        — Я не знаю!  — рыкнула я, повторяясь в сотый раз,  — не знаю!
        — Что ты натворила на этот раз?
        — Ничего,  — почти прохныкала я,  — все эти люди, если они вообще люди, похожи между собой. Ты помнишь Ксида?!  — повернулась я к Маркусу,  — Того кто напал на меня на «Луне»?! И те двое были точь в точь похожи на него. У всех был знак — латинская буква «V». Это все, что мне известно.
        Все молчали, когда Эмма сочувственно положила мне ладонь на плечо. Я почувствовала то, от чего по мне побежали мурашки. Это трудно объяснить словами. Я увидела другой мир, людей населяющий его и увидела ЕГО. Галлюцинации?! О боже! Я точно схожу с ума. Может быть вообще нет ничего и никого вокруг, может я сижу где-то в психушке и все, что вижу — это плод моей больной фантазии! И вдруг ОН заговорил со мной, общаясь удивительным образом. Посредством изображений и мыслей, эти мысли, как будто бы были моими собственными и четко звучали моим голосом в моей же голове.
        Я резко отпрянула от Эммы, ударяясь в Маркуса.
        — Да, что происходит с тобой?  — встревоженно спросил Эрик.
        — Вы слышали его?! Скажите, что вы его тоже слышали?!
        На меня были устремлены три шокированных взгляда.
        — Ведите себя, так словно ничего не заметили,  — тихо прошептал Эрик улыбаясь,  — конечно все слышали ЕГО,  — ответил он мне.
        — Он разговаривал со мной,  — сказала я резко.
        — Кейт, тебе нужно показаться врачу, я серьезно!  — раздраженный Эрик — это что-то новое.
        — Ты переутомилась,  — прошептала Эмма взяв меня за руку и все опять повторилось. Я не могла поверить. Со мной говорил ребенок. Если это был глюк, то самый реальный глюк в мире. Но я точно видела его, так же как и своих друзей сейчас, я знала, что зовут его Алан… вот оно что, дошло наконец до меня.
        — Ты беременная!  — я сидела широко распахнув глаза и не моргая смотрела на Эмму.
        Эрик и Эмма побелели и переглянулись.
        — Ты меня пугаешь, правда пугаешь!  — полушепотом сказал Эрик хмуря брови.
        — Я права!
        — Она права,  — вторила мне Эмма.
        — Ты ей успела сказать, так ведь?! Вы меня разыгрываете?  — Эрик смотрел то на меня, то на Эмму.
        — Я знала, так и знала!  — радостно воскликнула я,  — я не сумасшедшая!
        — Мальчик! Но как?!
        Эрик скорчил мину.
        — На ежиках объяснить?!  — фыркнул он и приблизился ко мне принюхиваясь.  — Мерандон?!
        — Нет,  — возразила я,  — не нюхаю я Мерадон! Ты что, совсем ничего не видишь?  — спросила я у Эрика.
        — Да. Я вижу твои выпученные глаза и вытянутое лицо.
        — Я не шучу! Ты видишь его мысли?!
        С лица Эммы сошла улыбка.
        — Ты ведь не серьезно? Ты разговариваешь с эмбрионом?
        — Маркус попробуй ты,  — попросила я.
        Он взял Эмму за руку и повел плечами.
        — Ничего.
        — Можно?  — я протянула Эмме руку.
        — Да.
        Опять все повторилось. Картинки небыли четкими, у меня это получалось так легко, как если бы я это делала всю свою жизнь. Не было ни малейшего сомнения в том, что Эмма ждет мальчика. Что его имя Алан. Что он один из первых детей новой расы. Расы, которая заселит планету. Дитя человека и серпла. Так должно было быть, для того мы и были созданы — люди и серплы, чтобы положить начало новым совершенным созданиям. Его душа была прекрасна. Когда я общалась с ним, на меня снисходила благодать. На моем лице сияла улыбка, я любила этого ребенка еще не зная его. Как это было возможно? Выражение моего лица менялось как картинки в калейдоскопе. Удивление, интерес, восторг, восхищение.
        — Потрясающе!
        Сначала я подумала мне причудилось, потом, что я схожу с ума. Но Атлан меня успокоил и сказал, что это один из способов общения людей в будущем.
        Они все еще с небольшим недоверием смотрели на меня.
        — Ты всегда была с другой планеты, но теперь… таких глюков даже я не выхватываю после ночи на «Луне».
        — Я не могу объяснить это, просто поверьте мне.
        — Я верю!  — Эрик смотрел на меня во все глаза,  — даже отложил в сторону круасан,  — на одну твою морду лица взглянешь и думаешь — натуральный псих. Маркус подумай еще раз с кем ты связался!!
        — Боюсь слишком поздно!  — на его губах играла улыбка и глаза сверкали золотом.
        — Свадьба, думаю, будет быстрее чем вы планировали?  — спросила я.
        — Да,  — Эмма взглянула на Эрика,  — только мы еще не знаем когда. У нас для торжества уже все готово. Если бы получилось гостей сориентировать.
        — Если хотите, я возьму это на себя,  — произнесла я.
        — На этой неделе я собираюсь к гинекологу. Можешь со мной сходить?! А то, первый раз, одной совсем не хочется идти.
        — С удовольствием!  — ответила я, не отпуская руку Эммы,  — А Эрик?
        — Его вызвали на один из объектов в Китае,  — Эмма закатила глаза,  — Он улетает сегодня ночью и вернется через 5 дней.
        — Я пойду с тобой,  — ответила я прибывая в полнейшем замешательстве. Если человек видит то, что не видят другие, значит у него что-то с головой. Я видела, что Алан — новый вид, уникальное создание. За такими как он будущее. Я видела это так же четко, как вижу сейчас моих друзей, почему тогда людей и серплов всегда настраивали враждебно по отношению друг к другу? Бабушка часто говорила:
        — Правда всегда всплывает поверх лжи, как масло — поверх воды. Надеюсь, мы скоро все узнаем.

        Мы вернулись домой, когда последние солнечные лучи скользили по крышам зданий, окутывая город золотистыми тонами. Воздух был особым: свежим и пах счастьем. Маркус продолжал рассказывать истории из своей жизни, вплоть до самого дома. Я молча наблюдала за тем, как эмоции сменялись на его лице, за его жестами, с упоением слушала бархатистые нотки в голосе. Его смех согревал меня, окутывая чем-то необъяснимым.
        Как только мы заехали в гараж, Маркус запнулся на полуслове и поспешно закончил свой рассказ. Его радостное настроение моментально испарилось. Он тщательно старался скрыть это, но в бодром голосе, я отчетливо слышала горечь.
        — Что произошло?  — спросила я положив свою ладонь на его колено.
        — Ничего,  — Маркус вежливо улыбнулся, но улыбка эта не касалась его глаз. Мы оба замерли, напряжение электрическим разрядом зависло в машине. Разве я сказала или сделала что-то, что могло его огорчить?
        Пока мы поднимались на лифте, он внимательно рассматривал пол, стены и все, что было подальше от меня. Я обернулась, чтобы посмотреть на него. Его светлые волосы отливали серебром, как и его глаза. В тот момент я могла видеть, как вена пульсирует на его шее.
        Я старалась впитать каждую деталь: то, как вились на концах его волосы; как плотно сидела на нем серая дизайнерская футболка и темные джинсы.
        Посмотри на меня, ныло мое сердце. Я осторожно шагнула к нему, положив руки на плечи, ладонями ощущая напряжение мышц под гладкой кожей. Маркус посмотрел на меня с каким-то диким блеском в глазах, в момент когда наши взгляды пересеклись. Он вдохнул, как если бы набирал полные легкие воздуха перед погружением и выдохнул, схватил меня за плечи, подталкивая к стене лифта.
        Я задрожала, когда его горячие губы накрыли мои. Одна рука Маркуса спустилась ниже, на спину, обхватывая меня, прижимая сильнее, другая была в моих волосах. Его язык погрузился внутрь, скользнул вдоль моего и начал исследовать мой рот и я целовала его в ответ со всей страстью и пылкостью, которой не было границ. Я все еще не понимала резкой перемены в его настроении, но откровенно говоря сейчас мне было все равно. Я пылала, дрожала, теряясь в Маркусе, утопая в нем.
        Мне хотелось чувствовать его руки на себе, его язык внутри и его дыхание, посылающее по коже покалывания. Боже милостивый…
        — Маркус,  — тихо прошептала я и ощущение его языка в моем рту было чем-то неземным, чем-то, чего я раньше не испытывала. Я подумала, что если бы он попросил меня сейчас прыгнуть на его флай и умчать с ним на край земли, я бы это сделала. Я желала его больше, чем воздух.
        — Кейт,  — он хрипел в мой рот что-то невнятное. Слова сейчас были некстати, поэтому я просто продолжала то, чего желала больше всего. Я целовала его и от этого кровь вскипала в венах. Он делал это так жадно, как будто бы не мог жить, дышать без этого. Биение моего сердца все ускорялось и ускорялось, оно выскакивало из груди от счастья. Я зарылась пальцами в его шелковистые волосы, вдыхая сводящийся с ума запах.
        — Я люблю тебя,  — произнес он более внятно и я замерла, поднимая на него глаза, а потом лифт остановился открывая двери главному холлу и этот прекрасный момент внезапно закончился.
        — Тебя ждут,  — пробормотал он, проводя руками по своим волосам, отступая от меня,  — давно. Его голос был горьким, как черный кофе. Я сделала шаг к нему, потянулась, желая все вернуть, желая сказать то, что рвалось наружу, но он покачал головой удерживая дистанцию между нами. Я опустила руку и торопливо вышла в холл.
        «Что это было?»  — подумала я мельком глянув на него.
        — Постой,  — перед дверью, он остановил меня на секунду и нежно провел пальцами по моей щеке, одаряя меня самым любящим взглядом от которого у меня кружилась голова,  — просто помни это,  — прошептал он поцеловав меня в щеку.
        Маркус распахнул дверь.
        — Где только тебя носило,  — мама налетела ураганом. Щеки пылают, глаза блестят, волосы взъерошены.
        — Что случилось, мам?  — спросила я, оглядываясь на Маркуса. Он остался там. Мгновением дольше он смотрел на меня, выглядел разбитым, это было очевидно, как божий день. Синие глаза потемнели. Маркус был опустошенным. Все, что я увидела потом, была дверь в холл, захлопывающаяся за ним. Мама потащила меня в гостиную.

        В моей груди все сжалось так сильно, что я не могла нормально дышать. Первое ощущение, что в меня воткнули раскаленный кочергу. Не хватало кислорода. Я открыла рот в попытке сказать хоть что-то и снова его захлопнула.
        — Кейл,  — промычала я сквозь слезы. Мой родной, любимый, навсегда потерянный Кейл. Черные волосы, немного длиннее чем раньше, невозможно выразительные, зеленые глаза и смуглая кожа, только шрамов на ней больше не было, она была идеально гладкой. Губы Кейла улыбались, когда он шагнул навстречу ко мне.
        — Боже,  — я бросилась на него, обнимая. Кейл обхватил меня руками, поднимая вверх и прижал, зарываясь носом в мои волосы. Я чувствовала влагу на своей коже. Я слышала, как он всхлипнул сжав меня до боли.
        — Ты вернулся,  — мой голос напоминал бульканье. Я смеялась и плакала одновременно. Смех сквозь слезы. Счастье сквозь горе.
        — Я обещал тебе, искорка! Я же обещал,  — шептал он своим хрипловатым голосом. Мои ноги стали совсем ватными и, если бы не Кейл, наверное я был упала.
        В комнате была абсолютная тишина. Я слышала, как пульс тяжелым молотом бьет в висок, а слезы все катились по щекам стекая на одежду. На языке был горько-соленый привкус.
        Мое сознание было окутано туманом, я плохо понимала происходящее, не могла поверить тому, что вижу. Горечь утраты сменялась счастьем обретения. Нам нужно было о многом поговорить. Миллион вопросов и ни одного ответа. Я никак не могла поверить своим глазам, продолжала трогать его, прикасаться и гладить волосы, пытаясь развеять эфемерность своего видения. Он здесь, со мной, живой.
        — Я настоящий!  — сказал Кейл смеясь надо мной. Его глаза все еще блестели от слез.
        «После разговора с двухмесячным эмбрионом, я во всем сомневаюсь»  — подумала я.
        Моя голова кружилась и я опустилась в кресло. Кейл сел рядом, не выпуская мои руки из своих.
        — Эрик знает, ты звонил ему?  — спросила я рассматривая его лицо. Ни единого шрама. Кейл стал еще прекрасней. Все же он изменился, только я не могла пока понять, что именно поменялось.
        — Нет, еще нет.
        — Ему нужно сообщить прямо сейчас, он улетает ночью и так и не узнает, что ты вернулся!  — я все время смахивала слезы.
        — Эрик!  — почти кричала я в трубку.
        — Что случилось, милая?  — тревожно проговорил он.  — Ты где?
        — Эрик, со мной все хорошо! Я дома, приезжай скорее!  — голос дрожал и срывался,  — Кейл вернулся!
        Эрик замолк.
        — Кейт,  — ледяным голосом сказал Эрик,  — что с тобой сегодня?
        — Я серьезно!
        — Слушай, ты совсем тронулась башкой. Будь на месте, я скоро приеду. Никуда не уезжай, из дома не выходи, никому не звони,  — он сразу отключился.
        Я повернулась к Кейлу.
        — У меня только один вопрос, как такое возможно?

        Chapter ten
        Believe Me if You Can

        Кейл рассказывал то, что мне было хорошо известно.
        — Ты помнишь, что произошло? Момент аварии?  — спросил он.
        — Да. Бодд врезался в тебя, байки зацепились, и вы вместе с ними. Потом начался пожар, вы горели.
        — Я смотрел запись тех гонок,  — Кейл рассержено посмотрел на меня,  — обещай больше никогда, никогда не делать таких опрометчивых поступков! Ты чуть не сгорела!
        — Эти идиоты просто стояли и смотрели! Они ждали приезда пожарных, тогда, когда счет был на секунды. Что я должна была делать?
        — Это и спасло меня, ты вытащила меня из пекла, искорка, но какой ценой. Ты чуть не погибла,  — Кейл вздохнул и перевел дыхание, как будто прогоняя жуткие мысли.
        — Я пришел в себя уже в госпитале и ничего не помнил. Абсолютно. Ни кто я такой, ни как меня зовут, ни как я сюда попал. Доктор сказал, так бывает при сильном сотрясении.
        Кейл прочистил горло. Его голос постоянно срывался и звучал немного по другому. Незнакомо.
        — Мне нужно что-нибудь выпить,  — попросил он.
        Я удивилась. Кейл никогда не пил ничего крепче кофе, но выполнила его просьбу, достав из бара бутылку старой безотказной текилы и стакан.
        Кейл взял бутылку в правую руку и быстро наполнил стакан золотистой жидкостью. Сделав пару больших глотков он продолжил:
        — Мне сказали, что меня зовут Чарли Фокс. Как я узнал позже — это настоящее имя Бодда. Он погиб через сутки. Ожоги были настолько сильные, что идентифицировать личность по внешности и отпечаткам было невозможно. Одежда тоже сгорела. Я лежал рядом с мотоциклом Бодда и около меня нашли его пропуск, что меня приняли за него, а моим родным сказали, что я погиб и выдали останки Бодда,  — Кейл обвел взглядом комнату, остановился на мне, пристально разглядывая мое лицо,  — доктора начали интенсивный курс восстановления. Специальные мази, препараты, процедуры и через три месяца я был как новенький, но вспомнить о себе я так и не смог. Меня никто не навещал.
        Кейл откинулся на спинку кресла, отпивая текилу.
        — Потом я переехал в его апартаменты, которые считал своим домом. Я думал, что это, хоть что-то прояснит. Соседи, народ в основном безразличный, меня не помнили. Бодд въехал туда совсем недавно и ни с кем знакомств не заводил. Одна очень пожилая леди, что жила напротив, говорила, что у него была сильная аллергическая реакция на ее пса Пушка, а у меня с ним сложились хорошие отношения. Я частенько выходил с ним на прогулку, когда Миссис Бертон не важно себя чувствовала. Она практически ничего не видела, и не могла сказать определенно, как я выглядел до этого. За все время, это была одна неувязка, которая крепила во мне мысль, что я это не он. Слишком чуждо было все в его доме. Еще подсказка мне приходила во сне, который часто мне снился. Мне снилась светловолосая девушка с пронзительно голубыми глазами. И улыбка. Бесконечно добрая и поразительно знакомая. Я все время пытался вспомнить кто она. И вчера ночью я наконец вспомнил! Стоило появиться одному воспоминанию, подобно трещине в плотине и воспоминания хлынули потоком. Всплыло все до последней мелочи. Я еле дождался утра.
        Когда я уже выходил, я услышал шум и голоса у миссис Бертон. Пушок громко лаял. Дверь была открыта. Я забеспокоился. В комнате было несколько человек: ее сын, его жена, дочь и внучка Берты — их я знал хорошо, они часто навещали ее, и еще были какие-то люди, которых я не видел прежде. Миссис Бертон умерла. Пушок очень переживал. Он поскуливал, то и дело пытаясь облизать руку Берты, а когда его отгоняли, начинал лаять. Когда он увидел меня, то бросился ко мне со всех ног, радостно виляя хвостом. Я забрал его себе — дети Берты не возражали.
        Все это время все присутствующие внимательно слушали Кейла. История казалась невероятной. Вдруг в холле послышался слоноподобный топот и громкий голос Эрика позвал меня. Он залетел в комнату, как ураган, до того как я успела ему ответить. За ним, как всегда, грациозно и бесшумно зашла Эмма. Он уже направился ко мне, как его взгляд проскользнул по Кейлу. Он остановился и застыл всматриваясь в знакомое лицо. Выражение его было очень неоднозначным. Он быстро обвел взглядом всех вокруг, как будто вопрошая: вы тоже его видите?!
        Кейл поднялся и пошатнувшись направился к нему.
        — Брат мой,  — сказал улыбаясь он.
        — Срань господня, Кейл, ты?!  — Эрик бросился на встречу Кейлу. Он схватил его, крепко зажимая в дружеских объятиях. Из него сыпались разношерстные фразы, то радостные, то грозные, то совсем неприличные. Он ощупывал Кейла глазами пытаясь поверить им. Не выпуская Кейла, он повернулся ко мне.
        — Я подумал ты совсем рехнулась. А тут такое!
        Пока Кейл рассказывал еще раз свою историю, я вышла. Мне нужна была минута, чтобы сделать глубокий вдох и задать себе вопрос, что теперь?! Я не могла заставить себя не думать о Маркусе: о том, что произошло; о том, как много он для меня значит; о том, какое решение я должна принять.
        На крыше все так же пахло цветами и дождем. Дул теплый ветер. За стеклянными столбами зданий виднелись обрывки неба, оттенка жженого сахара, звезды, на котором, казались блеклыми пылинками. Я опустилась на деревянный пол; сжалась в комок, как и мое сердце; обхватив острые колени руками и закрыла глаза.
        — Я не помешаю?  — спросила Эмма, присаживаясь рядом. С неба начал накрапывать мелкий дождь маленькими росинками оседая на волосах и ресницах. Она мягко улыбнулась и обняла меня без слов.
        — Спасибо,  — я благодарно положила голову на ее плечо, чувствуя как безмятежность окутывает меня. До этого у меня никогда не было подруг. Может, сказывалось преимущественно мужское окружение, а может, мой характер.
        — Завтра у нас встреча с доктором. Так сказать, первое свидание,  — она улыбнулась поправляя волнистую прядь огненно рыжих волос,  — помнишь?
        — Да, конечно. Жаль, что Эрик уезжает,  — произнесла я вздрогнув. Сильно похолодало,  — но мы ему отошлем видео,  — я постаралась улыбнуться.
        — Я не уверенна,  — Эмма имела привычку хмурить брови,  — он говорит, что связь на объекте практически отсутствует.
        — Ну ничего,  — я постаралась ободрить ее,  — пять дней уж мы без него справимся,  — я подмигнула ей.
        Эмма вздохнула и пожала плечами поправляя на плечах вязанный белый свитер.


        Стрелки часов подходили к трем. В гостиной все еще шли оживленные разговоры, как будто бы ни чего и не было. Словно месяцы без Кейла стерлись из их памяти. Смех Эрика, Джейка и Кейла наполнял комнату. Эмма уютно сидела в большом кресле поджав ноги, ее движения были плавными и грациозными. Рядом сидела мама, она, как всегда, о чем-то рассказывала.
        Вдруг я заметила серое нечто, лежащее в углу. Оно было размером с небольшую лошадь и изучающе смотрело на меня серыми глазами. Псина была огромная, с детскими большими глазами.
        — Это и есть Пушок?  — спросила я как можно тише. Я ожидала увидеть небольшую собачонку каких обычно любят пожилые дамы. Пушистого милого зверька, а передо мной лежал конь, подвергшийся радиоактивным излучениям.
        Джейкоб подскочил к нему и начал трепать его за висячие уши и чесать живот. Собака перевернулась на спину подняв к верху километровые ноги.
        — Я не большой эксперт, но, по моему, это голубой Датский дог. Только уж очень большой. Вопрос один! Почему Пушок?! Его можно было назвать Зевс, Цезарь или Самсон.
        — Берта была большим оригиналом,  — Кейл улыбнулся.
        Верный друг человека громко рыгнул. О боже, представляю как он гавкает.
        Я подумала, что опрометчиво заводить такую псину зная, что жить осталось не очень долго и сама ужаснулась своей черствости. Это была чистая правда, но она не была человечной. Разве нам не хочется исполнения желаний, того, чтобы мечта стала явью. Хочется всегда. А когда приходит осознание того, что жизнь подходит к своему логическому завершению, эти желания становятся жгучими и нестерпимыми, требующими своего немедленного исполнения.
        Я подпрыгнула от неожиданности, когда тяжелая ладонь опустилась мне на плечо.
        — Хей, малыш,  — произнес Эрик,  — ты сама не своя.
        Он смотрел на меня с самым серьезным видом.
        — Маркус ушел,  — ответила я тихо, чувствуя себя мерзко, словно совершала какую то подлость,  — он оставил меня. Это вызвало новый приступ боли. Я пыталась смириться с отсутствием человека, которого так хотела. Я знала, что вместе с ним, получу страдания. Так оно и вышло.
        — Он вернется,  — Эрик обнял меня,  — Поверь мне.
        Я молчала.
        — Per aspera ad astra, ведь так?  — он погладил меня по голове.  — Ты имеешь редкую способность совмещать на первый взгляд несовместимое. Мне ли тебя учить, черт возьми,  — возьми немножко времени, добавь щепотку настойчивости, подсыпь капельку страсти, терпеливости по вкусу и до краев залей любовью. Все срастется. Хорошо?!
        Я кивнула.
        — Ты нужна мне здесь, приглядывай за Эммой. Соберись, детка.
        — Я постараюсь,  — пообещала я. Уверена, то же самое он сказал ей.
        Эрик все еще выглядел обеспокоенным.
        — Волнуешься из-за Эммы?
        — Да,  — он вздохнул,  — я подписал контракт еще до того, как мы узнали о том, что Эмма беременна, на ближайшее время это мой последний выездной проект. Но сейчас я не могу отказаться. Ей нужен рядом человек, на которого можно положиться.
        — Ты можешь на меня положиться.
        — Я знаю, детка,  — Эрик улыбнулся.
        — Не зови меня детка,  — я слегка хлопнула его по плечу.
        — Хорошо,  — он обнял меня на прощание,  — детка.
        Эрик и Эмма ушли. Мы с Кейлом остались одни.
        Кейл пристально смотрел на меня. В полумраке, почему-то, черты его лица казались мне плохо знакомыми, слишком резкими для того Кейла, которого я знала. Нечто неуловимое было в том, как он смотрел, улыбался, как он двигался.
        Полумрак комнаты растворялся в мягком свете торшеров. Он чертил на его скулах золотистые полосы, бронзовыми бликами играл в черных непослушных волосах. Кейл улыбнулся мне; глаза его замерцали; зрачки заполнили собой почти все пространство радужки, оставляя лишь тонкое изумрудное кольцо вокруг.
        Я сидела и думала, что я могу сказать ему, как я должна вести себя? Голова раскалывалась.
        — Чуть не забыл,  — Джейк заглянул в гостиную,  — Эрик просил передать,  — он протянул мне кусок помятой салфетки. Корявым почерком Эрика было написано небольшое письмо. Я могла сразу догадаться, только он может нацарапать записку на куске использованной туалетной бумаги.
        «Я попросил отдать записку когда уйду. Уверен, ты будешь готова меня кастрировать после того как прочтешь его. Надеюсь, недели хватит, чтобы остыть. Я рассказал Кейлу все как есть, чтобы упростить задачу тебе. Верю, что поступил правильно. Всегда пожалуйста, Эрик.»
        Когда я дочитала записку, я едва могла дышать, подняла глаза, уставилась на Кейла. Он сидел облокотившись о спинку кресла, немного задрав подбородок кверху и напевал «BELIEVE ME IF YOU CAN». Дерьмовый знак. Я пожелала, чтобы бокал с текилой сейчас оказался у меня в руках. Слишком много для одного вечера, не так ли?
        Кейл смотрел на огонь. Пламя тихо кружилось от центра вверх, сменяя цвета от золотистого до голубого, заполняя собой пространство камина. Круглые камни на дне отбрасывали янтарные блики на его гладкие стены. Огонь был совсем как настоящий.
        «Совсем как Кейл»  — подумала я ужаснувшись. Что меня пугало в нем? Никак не могла понять.
        Я сглотнула комок подступающий к горлу, присев рядом с ним. Мы, в полной тишине, вместе смотрели на огонь. Я боялась начать разговор, чувствовала себя хуже некуда. Набравшись храбрости я помяукала.
        — Прости…  — и запнулась, когда Кейл повернулся ко мне лицом. В его глазах отражались огни и я никогда еще не видела его таким красивым. и таким отстраненным, таким недоступным, таким чужим. Холод волной прошелся по моему телу. Ворот его майки открывал часть шеи и я помнила, что там была татуировка выведенная красивыми буквами. Когда-то, она занимала большую часть его широкой спины. Кейл заметил мой взгляд и произнес, тихо-тихо, не отрывая от меня глаз:
        — Он скользил, карабкался, падал, поднимался, нащупывал дорогу и упорно шел вперед — вот и все. В этом тайна всякой победы. Верно?
        — Да,  — ответила я вспоминая его любимую цитату Гюго. Сейчас его спина было ровного бронзового цвета. Никаких знаков и татуировок. Все сгорело в тот день. Ни одного родного и знакомого шрама, даже родинок не осталось.
        — Кейт,  — прошептал он.
        Глаза Кейла танцевали, и я ощутила знакомый всплеск в груди, который я испытывала, каждый раз когда он произносил мое имя. Я не могла точно определить момент, когда влюбилась в него, а теперь и не могла определенно сказать любила ли я его вообще так, как любила Маркуса.
        В нем было что-то такое, что заставляло мое сердце стучать громче, от чего кружилась голова. Он напоминал мне волка. Дикое, необузданное животное, освобожденное от правил этого прогнившего мира с перевернутыми ценностями. В нем была свобода, обещание вольной жизни, искра, душа победителя, душа воина. Уверенность, риск, храбрость, бесстрашие граничащее с глупостью и никогда страха или вопросов. В этом был весь Кейл.
        Вытирая глаза, я отвела их в сторону. Вот ведь черт, как же я ненавидела слезы и слабость. Кейл легонько дернул меня за волосы. Совсем, как в детстве, только сейчас он сделал это нежно.
        — Ты нужна мне, искорка,  — прошептал он. От него пахло текилой и мужским гелем для душа.
        — Эрик не должен был тебе все это рассказывать,  — прошептала я тише, чем звучало мое сердцебиение. Он вздохнул.
        — А ты бы рассказала?  — выражения его глаз разобрать было невозможно.
        Я съежилась. Слова комом застряли в горле. Я молчала пытаясь не разреветься. Кейл вздохнул уколов меня этим в самое сердце.
        — Это второстепенно. Все второстепенно. Главное, что ты вернулся. Ты живой…
        Кейл внезапно повернулся, глаза его горели, в тот момент когда он накрыл мой рот своим. Он налег на меня всем весом, и я чувствовала все его тело, все мышцы и рельефы, вплоть до самых маленьких. Его губы были такими же, как и раньше, такими как я их помнила. Я не забыла их вкус. Этот поцелуй длился бесконечно долго, его дыхание было внутри меня, а сердце колотилось напротив. Рука Кейла спустилась к талии, пальцы нежно поглаживали чувствительную кожу поясницы. Я положила руки на его грудь, но не потому что хотела чувствовать его, а потому что мне хотелось остановить его. Все было неправильно. Вдруг Кейл открыл глаза и подался назад.
        — Ты все так же восхитительно пахнешь,  — сказал он.
        Так же неожиданно он встал и направился к выходу, как будто бы ничего и не было.

        Chapter eleven
        Госпиталь

        Я лежала в оцепенении, уставившись немигающим взглядом в окно. Смотрела на то как призрачные крапинки звезд, в обрывках неба, там, где его было видно, растворяются в рассветных лучах. Из глубокого синего, оно превратилось в блекло розовый, а потом прозрачно белый. Вверху, вместо тусклых звезд, замелькали яркие огни флаев. Новое утро в Обливионе.
        Весь остаток ночи я думала о Маркусе и Кейле, пытаясь определить их место в моей жизни. Несколько часов, три кружки кофе, семь альбомных листов и два исписанных угля спустя, я ощутила близость безумия, и наконец позвонила Эмма.
        — Доброе утро Кейт!  — ее голос был звонким и мелодичным,  — я тебя не разбудила?
        Я уронила голову на подушку и замычала. Если бы она только знала…
        — Нет,  — ответила я,  — давно не сплю.
        — Ты все еще можешь слетать со мной к доктору?
        Это шутка?!
        — Да, конечно!  — чуть не выкрикнула я, готовая лететь хоть на край земли, лишь бы отвлечься.
        — Буду через 25 минут.
        Двадцать пять минут? Еще целых двадцать пять минут одиночества — подумала я направляясь в гардеробную. Все тело мне казалось непослушным, ноги тяжелыми, наверное, сказалась эмоциональная усталость. Я цепляла все углы, двигалась автоматически, словно плохо отлаженный механизм.
        Заметив коробку с вещами Кейла, я в десятый раз вздохнула, вспоминая потерянное выражение его лица. Мое сердце превратилось в льдинку. Как я могла причинить ему боль, предать?! Сможет ли он простить меня? Смогла бы я сама объяснить лучше, как долго бы я ждала, может все запуталось бы сильнее? Знаю ли я чего я хочу? Я еще раз вздохнула.
        Через двадцать минут я спускалась вниз на лифте. Руками, я невольно скользнула по стальным, гладким панелям вспоминая вчерашний поцелуй. Сколько страсти и любви было в нем, сколько же боли было в глазах Маркуса, когда он ушел. Я поправила черный кожаный пиджак и вышла навстречу к Эмме, ожидавшей меня у входа.
        При виде ее флая я невольно улыбнулась. Он больше напоминал яркую коробку от дизайнерских босоножек, чем глайдер. Дверь плавно поднялась вверх и Эмма замахала мне рукой. Она нервничала — это было видно невооруженным взглядом.
        — Готова?  — произнесла я присаживаясь, улыбаясь как можно беззаботней.
        Эмма была одета в шафрановый шелковый комбинезон. Ее ярко рыжие волосы оттеняли нежный цвет кожи и делали глаза еще ярче.
        — Все еще злишься на Эрика?  — спросила Эмма, глайдер встроился в поток авто.
        «Спокойно»  — подумала я про себя.
        — Немного,  — в конце концов, не ее вина, что у Эрика длинный язык. Я вполне могла от него этого ожидать. Может так и лучше… время покажет.
        — Ты знаешь его,  — она смущенно пожала плечами,  — если ему кажется, что он знает как поступить лучше, а ему почти всегда так кажется, то он делает так, как считает нужным, даже если его это не касается,  — Она поджала губы,  — Кейл первый спросил, что было после того как все решили, что он умер,  — Эмма, словно извиняясь прикусила губу,  — Эрик рассказал. Все.
        — Чтобы Эрик, хоть что-то утаил. У него хроническая оральная диарея.
        Я уставилась в окно представляя в каких подробностях и красках, с присущим ему драматизмом, Эрик посвящает Кейла в каждый день моей жизни «после». Даже меня бы это ужаснуло, а зная Кейла и его маниакальную страсть к опеке надо мной, меня скрутило.
        — Прости,  — скривилась Эмма.
        — Перестань извиняться,  — я взяла бутылку минеральной воды с заднего сиденья,  — ты не смогла бы его остановить, даже если бы очень захотела.
        — Кейт ты не видела, как волновался о тебе Эрик. Все эти месяцы он был сам не свой. Он даже думал что… ты… ну,  — она проглотила последние слова.
        — Что я могу что-то с собой сделать?! Я бы никогда так не поступила!
        — Не специально, случайно! Согласись, ты играла со смертью!
        Я кивнула. Эмма одобрительно, как будто сама себе, качнула головой довольная, что я с ней хоть в чем-то согласна.
        — А потом появился Маркус. Эрику он сразу понравился. И тебя как подменили.
        Глайдер повернул на главный фривей устремляясь вверх.
        — Я имею ввиду, что люди и серплы должны быть вместе, это судьба! Возможно она права.
        — Алан тому подтверждение. Может мы для того и были созданы, не серплы в чистом виде должны были стать идеальными людьми, а наши дети. Гибриды серплов и людей.
        — Гибриды?  — я усмехнулась тому с какой гордостью Эмма произнесла это слово. Но она была права. Их сын был ДРУГИМ. Совершенно другим, и с этим поспорить было невозможно. Я видела, чувствовала его. Алан был чем-то новым, невероятным, восхитительным. Чем-то совершенным.
        — Я это к чему,  — прочистила горло она,  — ты человек и Маркус серпл.
        — Аааа,  — протянула я,  — понятно.
        — Это трудно понять, пока ты не встретишь его. Когда я увидела Эрика — у меня дыхание перемкнуло, я знала, что это он, тот самый. Мой мозг вскипел и вытекал через уши!  — она засмеялась,  — Понимаешь?!
        Я молча смотрела вперед, на десятки дорог, словно замысловатые спирали днк, переплетенных между собой. Понимаю ли я?! Когда Маркус рядом — я самый счастливый человек на земле, а когда его нет… я сглотнула ледяной ком.
        — Так, что все же Эрик рассказал ему?
        — Он рассказал, как боялся тебя потерять, как ты,  — она осторожно подбирала слова,  — училась жить без него, и как потом появился Маркус.
        Хотя бы Кейл знал, что я никогда его не забывала. Что я по прежнему его любила. Может это поможет ему понять меня. Простить меня. Потому что я знаю чего я хочу, и я знаю, что во всей галактике не найти человека, которого я любила бы сильнее, чем Маркуса. Моя душа и сердце навсегда стали его.
        — И если бы ты спросила мое мнение,  — начала Эмма, я повернулась к ней улыбнувшись, она взмахнула своими руками,  — ну предположим ты спросила?!
        — Предположим,  — сказала я.
        — Я бы сказала, что лучше чем Эрик, даже ты бы не справилась. Мне кажется он помог Кейлу понять тебя.
        — Я так на это надеюсь, Эмма и все же считаю его поступок преждевременным.
        — Лучше рано, чем поздно.
        — Лучше поздно, чем никогда,  — поправила ее я,  — но с Эриком и беременными женщинами я никогда не спорю, а с беременной женщиной Эрика так тем более.
        — Какое уродство!  — воскликнула Эмма.
        В этот момент, я смотрела на девушку, дефилирующую по тротуару в туфлях на экстремально высокой прозрачной подошве похожей на лезвие коньков. Белые, как молоко волосы были высоко подняты вверх, а золотистые, очень длинные ресницы торчали вверх. Она была одета в нечто лаковое, цвета фуксии. Супер модные комбинезоны «вторая кожа». Они корректировали все недостатки фигуры: где нужно прибавляли, а где нужно убавляли. Представляю, что там под ним.
        — Ага, слишком агрессивно и вульгарно,  — промычала я и тут заметила, что Эмма смотрит совсем не на девушку.
        Впереди показалось огромное серое здание из стекла и стали, словно окаменевший амонит. Плавные формы казались идеально гладкими с отполированными до блеска деталями. На самом верху, там где вспыхивали ориентировочные огни для глайдеров скорой помощи, возвышались массивные серебристые буквы: «Госпиталь Гранд Пацифик».


        — Как точно ты подметила,  — сказала она.
        — Ты архитектор, тебе виднее,  — пожала я плечами. Мне все госпиталя казались уродливыми, хотя бы потому, что почти в каждом я бывала по несколько раз и причины моих визитов всегда были однозначными.
        Улыбнувшись Эмма прошла через главный вход, напоминавший терминал крупного аэропорта. Я последовала за ней ускоряя шаг. Девушка в униформе поприветствовала нас жестом, проверяя на специальном мониторе наличие опасного содержимого. Я задержала взгляд на ее черных глазах немного дольше, чем того требовали приличия. Она ухмыльнулась и отвернулась.
        — Не могу поверить, что это происходит,  — прошептала Эмма снова прикусывая свою нижнюю губу. Глаза ее сияли. Она схватила меня под руку и прижалась теснее.
        — Что?  — захлопала ресницами я все еще поглядывая на девушку.  — Да, да, я тоже.
        Прежде, чем дверь лифта захлопнулась за нами, я в последний раз взглянула на девушку, может пытаясь найти подтверждение тому, что я всего-лишь параноик и у большей части населения карие или черные глаза. Это нормально, ведь так?!
        — Кейт,  — хохотнула Эмма,  — кажется ты волнуешься больше чем я.
        — Точно,  — я смахнула воображаемые капельки пота со лба,  — словно это я беременная супер ребенком.
        Эмма захохотала так звонко, как смеются дети, что у меня все растаяло внутри. Я выдохнула и расслабилась.
        — Двести первый этаж,  — улыбнулась я стараясь скрыть свое напряжение,  — серьезно, тут теперь гнездятся хорошие гинекологи?
        — Она лучшая,  — почти взвизгнула Эмма уже перед кабинетом. На двери висела табличка доктор Агнета Дрекслер.
        Я задохнулась от неожиданности, как только мы вошли внутрь. В приемной стояла женщина лет пятидесяти, с седыми коротко стриженными волосами и бледным лицом. На маленьком остром носу лежали очки в черной элегантной праве. Они не скрывали глубоко посаженные черные бусины глаз.
        Одна из них?!  — кольнуло внутри. Только кто они — я не знала. В голове зашевелилась мысль, которая все время ускользала и я не могла ее поймать. Что-то важное…
        — Добрый день,  — произнесла доктор дежурно улыбнувшись. Я застыла пялясь на нее, как на экспонат музея. Что-то отталкивающее было в ее голосе.
        — Добрый,  — Эмма со смехом пожала руку докторше и толкнула меня в бок. Я только и смогла, что кивнуть. Сказать Эмме о своих предчувствиях я не могла, если Агнета серпл, а она определенно не человек, она услышит мой шепот даже в соседней комнате, не то что в паре метров.
        — Это честь для меня,  — церемонно ответила Агнета,  — Проходите, пожалуйста,  — Дрекслер указала жестом на кабинет под номером 2 окинув нас заинтересованным взглядом.
        Что же, мы странная парочка, Эмма очевидный серпл, я очевидный человек. МЫ никогда не поддерживаем близких отношений, сторонимся друг друга и часто открыто враждуем, а тут вместе пришли на прием к гинекологу. Наверное выглядит более чем противоестественно.
        — Сегодня мы запишем ваши данные, сделаем кое-какие тесты и, конечно, познакомимся с вашим малышом, так сказать, воочию,  — заулыбалась Агнеса во весь рот и вышла из кабинета.
        — Все в порядке? Ты словно чудовище увидела?
        Я нервно хихикнула бросив беглый взгляд на доктора. Она что-то объяснила своей ассистентке.
        — Я плохо спала,  — ответила я. Не хватало еще, чтобы из-за моей паранойи Эмма лишилась хорошего врача.
        — Ну вот, все готово,  — вернулась Дрекслер,  — если вы закончили с анкетами можно приступать.
        Сначала шли стандартные процедуры. Эмма зашла в круглую стеклянную камеру, где ее измерили. Зеленый луч спустился сверху вниз и компьютер вынес ее данные на дисплей. Вес, рост, объемы. Затем сделали необходимые тесты и анализы. Все это заняло не более десяти минут.
        — Превосходно,  — произнесла доктор делая пометки в своем девайсе,  — результат будет через пять минут,  — затем она посмотрела еще раз в свои записи, что-то сравнила и подняла глаза на Эмму,  — последний день вашего цикла был когда?
        Эмма еще раз взглянула в анкету.
        — Я написала верно.
        Доктор улыбнулась, а глаза ее остались холодными.
        — Окей, сейчас посмотрим,  — она повела нас в другую комнату и положила Эмму в большое кресло-кровать,  — так,  — протяжно сказала она прилепив к животу маленькую присосочку, затем хлопнула в ладоши и произнесла,  — Доктор Агата Дрекслер, код 2640.
        Перед нами возникло большое изображение, почти на всю стену, а на нем маленький Алан. Никогда не видела такого прежде. Мы с Эммой пер еглянулись.
        Малыш был перед нами в своей маленькой удобной колыбели, маленький и смешной: с большой головой, пузатенький. Алан играл со своей пуповиной. Изображение было настолько реально, что казалось, мы в утробе вместе с ним. Эмма погладила животик и Алан едва заметно улыбнулся.
        После ряда измерений Агнета встала со стула.
        — Я оставлю вас на минуту — мне нужно кое-что перепроверить,  — в ее черных глазах, гармонирующих с серебристыми волосами и белым костюмом, блеснула сталь. Сердце мое превратилось в льдинку.
        — Что-то не в порядке?  — Эмма взволнованно приподнялась.
        — Не волнуйтесь раньше времени,  — Агнета усадила ее назад легко похлопав по плечу,  — Давайте закончим все исследования, хорошо?
        Не дожидаясь ответа она поспешно вышла из комнаты. Эмма побледнела и прислонилась к стене, вот-вот рухнет в обморок.
        — Даже не думай паниковать,  — я взяла ее за холодную руку.
        Дверь осталась приоткрытой и я видела, как Агнета дала указания ассистентке, села в свое кресло и торопливо вывела данные на Эмму, затем мелькнуло лицо Эрика. Дрекслер отодвинулась от стола и озадаченно посмотрела на монитор. Ее ассистентка произнесла что-то одними губами не переставая смотреть на данные. Я ее практически не видела, не то что бы слышать. А вот Эмма точно бы расслышала. Я повернулась к ней, жестами спрашивая о том, что она могла расслышать.
        — Человек,  — непонимающе прошептала она.
        Она прочитала, что Эрик человек, ну конечно! В любом госпитале есть база данных: на каждого жителя Обливиона, с момента рождения и по сей день. И номер четыре после имени, даты рождения и пола, стоит графа рождения. Конечно, там написано каким образом человек появился на свет, кто он. В некоторых случаях это бывает критически важно, особенно в медицинской практике. У всех свои особенности.
        — Шесть три шесть,  — тихо бросила Дрекслер ассистентке,  — оповести чистильщика,  — встала и направилась к нам. Уже у кабинета доктор обернулась и громко сказала:
        — Дебби, будь добра, принеси результаты теста миссис Уисли.
        В кабинет буквально влетела худая, длинная девица. Я обомлела, на лице Эммы тоже проскочила тень изумления. Черные глаза, бледная кожа. ОНИ. Доктор печально вздохнула.
        — Я так и думала,  — сказала она.
        Эмма вздрогнула и сглотнула. Я приподнялась на стуле, чтобы заглянуть в результаты, но доктор закрыла папку прямо пред моим носом.
        — Не думаю, что вы хорошо разбираетесь в медицинских терминах,  — оскалилась она.
        — У меня много часов «практики» в госпиталях,  — огрызнулась я.
        — Почему в графе «отец ребенка» вы не указали, что он человек?  — она направила свой острый взгляд в Эмму, та запнулась.
        — А что, это имеет какое-то значение?!  — Эмму вопрос застал врасплох, меня ужасно возмутил.
        — Да,  — почти трагично сжала губы Дрекслер,  — очень большое. Видите ли, в таких союзах могут рождаться дети с пороками не совместимыми с жизнью. Иногда с жизнью матери тоже. Это равносильно опасно, как для плода, так и для беременной.
        «Так, так»,  — я напряглась,  — «на этом моменте поподробней пожалуйста».
        — Как в данном случае?  — спросила я, но Агнета пропустила мой сарказм мимо ушей.
        — Точно,  — скорбь она изображала из рук вон плохо,  — мне очень жаль, но с результатами тестов не поспоришь. Вам придется сделать АБОРТ.

        Chapter twelve
        Чистильщик

        Эмма пошатнулась.
        — Причем, чем быстрее тем лучше,  — продолжала давить докторша,  — счет идет на часы. Поверьте моему опыту.
        — Значит у Вас большой опыт в таких ситуациях, и сколько подобных детей вы убили?!  — прошипела я поднимаясь.
        Ее взгляд брызнул искрами. Дрекслер злобно поджала губы и произнесла.
        — В моей личной практике это первый случай. Я понимаю ваши чувства, прошу вас, попытайтесь понять и вы,  — ее голос звучал вкрадчиво, каждым словом, как ядовитая змея заползая в душу,  — в данной ситуации, опираясь на результаты диагностики и тестов, я вам настоятельно рекомендую прекратить беременность как можно скорее. Я очень сожалею, но в вашем союзе у вас не может быть здоровых детей. Вы пошли против правил, серплы и люди не могут быть вместе,  — заговорщически сказала она.
        — Это что, преследуется законом?  — я медленно привстала со стула.
        Эмма всхлипнула, слезы потекли по ее щекам. Она смотрела то на меня, то на доктора и моргала, смахивая их рукой.
        — Нет,  — сухо ответила она, словно неудовлетворенная своим же ответом.
        — Если это настолько опасно, почему же не сделали правилом?!  — вопрос был задан для Эммы, я хотела, чтобы она тоже почувствовала абсурдность ситуации.
        — Это плохо изученный аспект,  — прищурилась Дрекслер. Ее терпение было на пределе. Хорошо. Просто замечательно,  — Мы лишь знаем, что происходит ряд мутаций, сбой на генном уровне.
        Эмма захныкала в голос.
        — Спасибо за информацию, такие решения за минуту не принимаются,  — я поднялась,  — мы уходим, сейчас!  — рявкнула я и Эмма испуганна вскочила вытирая нос.
        — Я не могу вас отпустить — это было бы нарушением врачебной этики, вы в опасности.
        Вот сука!
        Эмма стояла словно примороженная. Я схватила ее за руку и вдруг захлебнулась волной паники. Животного, дикого страха. Такого, что немеет все тело и сердце начинает выпрыгивать из груди. Картинки сменяли друг друга. Я вдох не успевала сделать. В голове была одна мысль, точнее крик: Беги!!!
        Это был страх Алана!
        Я едва сдерживала себя, чтобы самой не разреветься. Его страхи стали моими собственными, как и мысли.
        — Эмма,  — посмотрела я на нее. Слезы жгли глаза,  — уходи!
        Она качнула головой, как неживая, как кукла и шагнула к выходу.
        — Я сказала, вы никуда не уйдете,  — зарычала потеряв человеческий облик Дрекслер, вцепившись в мою руку. Я отдернула ее и со всей силы ударила в лицо. Доктор взвизгнула, словно свинья и оскалилась. Ее глаза были пустыми, нечеловеческими. Боже, страшнее были только постеры на стенах ее кабинета со строением женской репродуктивной системы.
        Я толкнула Эмму вперед и мы побежали. Она жалобно поскуливала перебирая ногами.
        — Что с ним не так, почему она не скажет прямо?
        — Это все неправда, не верь ей. Он другой и она это поняла.
        — Зачем ей обманывать?!  — почти плача спросила Эмма.
        — Пока не знаю. Ты видела их лица?
        — Да, они вроде как похожи.
        — И не только эти двое. Я встречала им подобных прежде и не при самых приятных обстоятельствах. В госпитале, доктору Маркуса, не терпелось отправить его на тот свет, Бодд на гонках упивался возможностью безнаказанно убивать. Эта тоже. Что-то мне подсказывает, что мы приближаемся к ответу.
        — Какому ответу?
        — Кто ОНИ.
        Душный воздух не помогал сфокусироваться. Казалось, мы плыли в липком сиропе. Выбежав на освещенное пространство паркинга, я посмотрела назад. Пусто. Мгновение я искала глазами глайдер Эммы, а потом рванула вперед. Мы уже подбегали к нему, как я заметила вдалеке силуэт. Мужчина выскочил из лифта и осмотревшись направился к нам. Мой желудок скрутился в тугой комок. Лампы начали мигать и половина из них потухла. Мы оказались в полумраке. Темное помещение выглядело зловеще. Дрожа от страха, я затолкала Эмму внутрь и села за руль.
        — Далеко собрались?  — послышался громкий голос мужчины перегородившего нам путь. Он был крепкого телосложения: высокий с широкой шеей и черными совиными глазами.
        Я остановилась, как вкопанная, почувствовала как меня захлестывает ярость: горячий поток заструился по венам.
        — Что они хотят от нас?!  — скулила Эмма вжимаясь в сиденье.
        — Им нужен Алан. Они знают кто он. Больше ничего не понимаю.
        — Я думала ты шутила! Неужели это правда, все, что ты говоришь?!
        Охранник уперся руками в глайдер и начал притеснять его к стене. Мое сердце грохотало о грудную клетку. Голова стала раскалываться, казалось, что сосуды мозга вот-вот разорвутся. Кожу стало покалывать.
        — Кейт!  — закричала Эмма,  — дави его!
        — Стараюсь,  — взвизгнула я, но мужчина был гораздо сильнее. Он крепко держал машину, словно она была игрушечной.
        В паркинг вбежали доктор Дрекслер и Дебби. Я выдохнула и до онемения вцепилась в руль.
        — Нам конец,  — прошипела Эмма смахивая слезы.
        Я судорожно пыталась придумать выход, хоть что-нибудь. Дрекслер двигалась неимоверно быстро и уже была на полпути. В руке она держала предмет хорошо мне знакомый, таким меня погружали в сон в госпитале.
        — Позвонить Кейлу!  — завизжала Эмма. Голосовой набор невозмутимым голосом повторил набор номера Кейла. Послышались гудки длинной в вечность. «Абонент не отвечает»  — так же невозмутимо продолжал голос.
        Эмма начала всхлипывать. Я крепко сжала ее за руку.
        — Эмма все буде хорошо,  — постаралась твердо произнести я, но голос все равно дрогнул.
        — Маркус! Звони ему!  — взмолилась она.
        Его телефон был выключен последние сутки, но возможно это был мой единственный шанс. Хотя бы оставлю голосовое сообщение, чтобы если что… я даже не хотела и в мыслях допускать, что эти твари что-нибудь сделают с Эммой и Аланом.
        — Да,  — уставшим голосом ответил Маркус. От неожиданности, я на секунду онемела.
        — Кейл перезванивает,  — вскрикнула Эмма!
        — Вы решили устроить групповой чат,  — спросил охранник раздраженно и затолкал глайдер плотно в угол. Докторша и медсестра подошли вплотную. Дерьмо! Я предприняла последнюю попытку вырваться: газуя и выдавливая из крохи все, на что она была способна, но глайдер лишь испуганно жужжал и дрожал, словно букашка которую посадили в коробок.
        Охранник оскалился и тряхнул флай так, что мы подпрыгнули. Я вскрикнула, а Эмма завизжала. От тряски в машине включилась музыка. Энергичные звуки альтернативного рока стали сотрясать воздух. Не могу поверить — Эмма слушает это! Она пыталась перекричать гитару и ревущего солиста, объяснить Кейлу где мы. Вокруг был такой хаос, что я с трудом находила свои мысли в нем.
        — Что происходит?!  — рыкнул Маркус.
        Я бы сама хотела это узнать!
        — Маркус, у нас большие неприятности!!!! Нам нужна помощь!
        — Что произошло?!
        — Нет времени объяснять, мы на пятом уровне парковки госпиталя Гранд Пацифик!!! Приезжай как можно скорее. Если ты не успеешь, то запомни имя — доктор Агата Дрекслер! Это она…  — кричала я.
        — Что значит не успею,  — произнес громко Маркус, но я уже отсоединилась.
        Минимум, при хорошем движении, на дорогу уйдет не меньше получаса, даже с учетом того, что на дороге ему нет равных, шансов продержаться столько почти нет. Но я не хотела сдаваться этим тварям, хваталась за соломинку.
        В висках стучал пульс, и руки нервно тряслись мешая держать руль. Они окружили нас, обдумывали с какой стороны начать, а я не знала, что я могу сделать. Как защитить Эмму?! Мы были зажаты в угол, охранник держал нас мертвой хваткой. У глайдера не хватало мощности противостоять этим тварям.
        Агата подалась вперед и вцепилась в дверь со стороны Эммы: выдергивая ее так легко, как будто чистила мандарин. Дверь отлетела глухо ударяясь о стену. От резкого толчка меня швырнуло в сторону. Локтем я нажала какую-то кнопку, включился увлажнитель воздуха и из форсунок повалил пар, заслонив видимость. Я не поняла почему его так много и для чего вообще эта хрень нужна в машине! Эмма застыла в состоянии близком к шоку.
        — Лезь назад, скорей!!!  — громко закричала я пытаясь вывести ее из ступора и потянула за руку. Эмма молниеносно перепрыгнула на заднее сиденье, сплошь заставленное бумажными пакетами из магазинов. Глайдер находился на расстоянии полуметра от бетонного пола и от происходящего его штормило и качало. Охранник держал нас, а Агнета полезла внутрь машины, руками цепляясь за сиденья, словно гигантская саранча.
        Я была готова на все, чтобы спасти Эмму и Алана, но что я могла сделать!? Мысли гудели в раскалывающейся голове. Думай, Кейт, думай! Дрекслер сверкнула черными, как жерла вулканов глазами. В их глубине крылась убийственная сила. Страх обволакивал меня, стягивая удушливый узел все сильнее, мое дыхание сбивалось и руки тряслись.
        Нет, еще не конец!
        Она хищно улыбнулась яркими налитыми кровью губами. Ненавижу эту улыбку! У НИХ у всех темные губы, словно запачканные кровью. Из груди вырвался рык. Я и не поняла как моя стопа, обутая в сапоги на толстой подошве, отпечаталась на ее мерзких губах, отколов часть зуба. Зарычав она ударила меня ладонью наотмашь. Моя голова отлетела увлекая за собой все тело и ударилась об окно. Я захлебнулась болью, вскрикнув. Осколки стекла посыпались на меня словно конфетти, что-то липкое и теплое потекло по левому виску.
        Докторша начала карабкаться дальше. Волосы Агнеты торчали в разные стороны, губа рассечена, взгляд мутный от злости. Лучше сдохну, чем позволю этой суке осуществить задуманное. Клянусь японским богом, с этого дня я ей гарантирую стойкое отвращение к суши! Я схватила деревянные палочки, валявшиеся на коврике и воткнула ей в правую ягодицу. Она почти дотянулась до Эммы. Агнета взревела, но не остановилась, увлеченная близостью победы.
        Ее рука была в нескольких сантиметрах от Эммы, у меня кружилась голова и потемнело в глазах, я почувствовала, что уплываю. Мне было страшно, гадко, я обещала Эрику. Собрав все силы, я схватила ее за волосы и начала тащиться назад. Агата захрипела, лицо ее сделалось красным, раздуваясь все больше и больше. Губы стали огромными, словно надутые шарики, глаза начали заплывать, пока совсем не исчезли под розовыми веками. По телу, словно цветы распускались, поползли красные пятна.
        Она захрипела, схватившись за горло и пыталась сделать вдох, а затем забилась в конвульсиях. Несколько ужасающих секунд она исполняла танец смерти, а потом издала свистящий звук и затихла. Я вытолкала ее тело, через то место, где еще недавно было дверь и глянула на Эмму.
        — Как ты?!  — бросила я ей.
        Эмма не могла произнести не слова, сидела там сзади и дрожала, почти по голову укутанная вещами. Я знала, что должна быть напугана, но сквозь меня прошло холодное и ясное отчуждение. Я дала слово Эрику — свои обещания я всегда исполняю.
        Теперь я и вправду верила, что у нас есть шанс победить. И дело не в силовом превосходстве или в том, что мы выиграли немного времени, а в том, что я знаю за что сражаюсь — это важнее всего.
        Медсестра увидев, что Дрекслер вышла из игры ринулась к флаю. Она выхватила из рук доктора шприц и, наступая на ее тело лежащее в неестественной позе, полезла в машину. В эту минуту послышался рев мотора. Твари обернулись. Маркус круто залетел в поворот и шумно затормозил в паре метров от нас. С ним была Анна. Она что тут делает!? Прилетела помочь им добить меня?
        Медсестра бросив на них беглый взгляд с сумасшедшим видом бросилась к Эмме, я тщетно пыталась ее задержать, но для нее это были не более, чем легкие поглаживания. Эмма начала хлестать ее по лицу свитером. И тут ситуация начала с точностью повторяться: она захрипела, покраснела, начала отекать и биться в конвульсиях, а затем стихла. Мы с Эммой переглянулись. Это уже не похоже на случайность. В этот момент в паркинг залетел еще один флай.
        — Кейл!  — закричала радостно Эмма.
        Маркус вскочил с флая и подбежал к охраннику. Тот обернулся, не снимая с лица злой ухмылки, резко вытянул руку и схватил Маркуса за грудь. Он с ужасающим стоном сполз на бетонный пол сложившись пополам. Кейл спрыгнул с флая и бросился на помощь. Мужчина попытался сделать тот же фокус, что и с Маркусом схватив его за грудь, Кейл склонив голову на бок, бросил на него гневный взгляд.
        — Ты что, голубчик, меня лапаешь?!  — Кейл со всей силы врезал ему, но тот лишь пошатнулся.
        — Человек,  — презрительно выплюнул охранник поджав губы, как будто бы дотронулся до гнилого кабачка и ударил Кейла рукой. От удара его откинуло на пару метров. С глухим звуком Кейл упал на пол и проехался на спине.
        Маркус старался подняться, Анна подбежала к нему пытаясь помочь. Охранник направился к ним в несколько шагов преодолев расстояние, он оттолкнул еще не оправившегося Маркуса ногой и схватил Анну обеими руками за голову. Ее душераздирающий крик эхом разнесся по полупустому паркингу. Из ее носа закапала кровь. У меня внутри все сжалось.
        Она стала обмякать в его руках. Мне, конечно, с ним не совладать, но отвлечь я его смогу. Схватив первое, что попалось под руку — пушистый шерстяной шарф, я по пути выдернула китайские палочки из задницы Дрекслер и рванула к нему. Запрыгнув на него сзади я обмотала его шею шарфом и уперлась ногами в пол со всей силы затягивав его. Другой рукой я воткнула ему палки в шею.
        Мужчина схватился за горло отпустив Анну. Тут подбежал Кейл и нанес ему несколько сильных ударов в живот. Даже от этого охранник только качнулся, но удержался на ногах и со звериным ревом кинулся на Кейла, занося над ним руку сжатую в кулак. Я подумала, что он убьет его, размозжив череп.
        На расстоянии десяти сантиметров, охранник дернулся и откинулся назад. Маркус успел схватить шарф, который до сих пор был приколот к его шее, и дернул за него с такой силой, что мужчина отлетел и впечатался в стену. По ней поползла паутина трещин.
        Он с трудом встал и хотел направиться в их сторону, как вдруг его лицо начало опухать, губы посинели и глаза почти заплыли, хотя с ним это происходило гораздо медленнее, чем с предыдущими двумя. Издавая хриплые стоны мужчина облокотился о стену. Анна и Маркус пошатываясь подошли к нам. Эмма вышла из машины.
        У меня подкашивались колени и кровь липкими струйками стекала на левое плечо. Маркус подхватил меня в тот момент, когда я чуть не упала.
        — Живая,  — улыбнулась я ему. Мое сердце стучало с огромной силой вырываясь наружу.
        Маркус взял мое лицо в ладони и осмотрел рану. Его лицо передернулось от ярости, губы исказились выпуская гневный рык наружу. Он бросился в сторону охранника с такой скоростью, что мои глаза еле уловили его перемещение. Схватив его за шиворот, Маркус начал яростно бить его.
        — Остановись! Нам он нужен живой!  — закричала Анна.
        Маркус опустил окровавленный кулак, тяжело дыша он окинул нас взглядом. Охранник застонал, падая на пол. Он рывками втягивал воздух через отекшее горло.
        — У него сильная аллергическая реакция — сказал Кейл.
        — И сотрясение мозга!  — Анна покосилась на Маркуса.
        — С теми двумя случилось тоже самое,  — я кивнула в сторону двух трупов.
        Во мне не было и капли сожаления. Вид мертвых тел не вызывал никаких чувств, словно это не более чем мусор.
        — Мы всего лишь пешки, наши жизни ничего не стоят,  — охранник злорадно улыбался на пороге смерти.
        — Но ты ведь боишься умереть, да?!  — Анна показала ему пластиковую упаковку,  — Знаешь что это!
        Он застонал и потянул к ней руку!
        — Еще как боишься.
        — Это разовая доза адреналина — спасительнее для этого ублюдка.
        — У меня тоже такие есть в бардачке,  — сказал Кейл,  — Я положил его туда, когда Берта предупредила, что у Бодда была сильнейшая аллергия на собак, этот шприц лежал у него на самом видном месте и целый запас в шкафу был, штук 10.
        — Правильно,  — произнесла Анна на всякий случай отступая на шаг назад,  — У меня тоже аллергия, поэтому эта штука всегда со мной. Ее давно лечат и лишь несколько видов не поддается современной терапии. Антигистаминные препараты, за ненадобностью, почти перестали выпускать. Найти их трудно, вот он и запасался,  — сказала Анна.
        — Бодд точно был один из НИХ, значит у них аллергия на собак,  — подвела итог я.
        — Но здесь нет собак!  — Анна недоуменно огляделась,  — может я чего то не заметила.
        — Ой!  — Эмма закрыла веснушчатое лицо маленькими ладошками,  — мои новые вещи! Они все сделаны из собачей шерсти.
        — Фу,  — я скривилась.
        — А вот и не фу! Это новый тренд сезона! Гав последней моды! Все модные дома выпустили свои лучшие модели в шерстяных тканях. И шерсть именно собачья. Она имеет массу положительных качеств: очень мягкая и теплая.
        — Где же столько шерсти взять?
        — Из собачьих парикмахерских конечно! Раньше ее выбрасывали, а теперь на килограммы сдают.
        Охранник снова застонал напоминая о себе. Анна потрясла у него перед носом шприцем.
        — Всего один укольчик и ты будешь жить.
        Он потянулся за шприцем.
        — А-а-аа! Нет, нет. Ты такой наивный. Зачем нам оставлять тебя в живых. Ты был плохим мальчиком, может ты хочешь исправиться!? Рассказать своим новым друзьям что-нибудь интересное, важное,  — она вытянула последнее слово.
        — Сука!  — прохрипел он, ему становилось хуже.
        — Не без этого!  — Анна одарила его ядовитой улыбкой. Я видела, как трясутся кончики ее пальцев, Анна просто хорошо играла свою роль — она давалась ей тяжело.
        — Вы все сдохните,  — голосом похожим на треск битого стекла прохрипел охранник.
        Перед моим мысленным взором замелькали ОНИ, твари с черными глазам, где бы я не была, они следовали за мной. Снова накатила волна удушливого страха. Во рту появился неприятный металлический привкус.
        — Контролируй поток дерьма вылетающего из твоей пасти,  — Маркус одной рукой поднял шарф, и шагнул к охраннику, тот замычал.
        — Что он сказал?  — пролепетала я.
        — Он расскажет, в обмен на шприц,  — перевел Маркус.
        Анна наклонилась над ним, чтобы сделать укол.
        — Не стоит,  — остановила ее я,  — не известно, как он поведет себя после этого, возможно, если ему станет лучше, он попытается завершить начатое. Мы должны доставить его в безопасное место и допросить там, когда он будет не опасен.
        — Он может не доехать до того места.
        — Что ж тем хуже для него. Сдохнет «собачьей» смертью.
        Мы погрузили его тело на заднее сиденье глайдера. Маркус сидел рядом, на всякий случай в ногах лежал пакет с оранжевым свитером, если вдруг ему захочется повторения. Лучшего места, чем апартаменты Бодда, где жил Кейл, было не придумать. Когда я закончила обматывать его прочным тросом, он еле дышал и не реагировал на происходящее. Мне показалось, что время упущено.
        — Он живучий, не переживай,  — увидела мой взгляд Анна.
        Переживать было о чем, мы держали в руках ответы на все накопившиеся вопросы. Маркус вколол ему полную дозу. Я наклонилась к охраннику и пристально посмотрела на него.
        — Как тебя зовут?
        — Джанус,  — обессиленно прохрипел он.
        — Кто ты?!
        На его лице расползлась кривая улыбка, покрасневшие глаза зловеще сверкнули.

        Chapter thirteen
        Neimans

        На город опустилась ночь. Ни луны, ни звезд сегодня не было совсем — от этого темнота за окном казалась беспросветной. Апартаменты Бодда находились на отшибе второго округа, отсюда даже автостраду не было видно. Я ни на секунду не позволяла себе расслабиться, безостановочно прослеживая движения Джануса. Напряжение в воздухе стояло вполне осязаемое. Мы не знали насколько он силен, какими способностями обладает, мы даже не знали кто он.
        Постанывая он медленно приходил в себя. На лице все еще был сильный отек, хотя выглядел он достаточно бодро, чтобы оставлять его без присмотра. из-под опухших век стали проглядывать черные радужки глаз. Джанус внимательно оглядывал каждого из нас: оценивая. Все выжидали, пока он обретет способность говорить.
        Кейл, тем временем, поспешил переодеться и смыть с себя засохшую кровь. Он вышел из ванной вытирая мокрые волосы, казавшиеся черными, как смола или кофейные зерна. Небрежность в его движениях и взгляде казалась художественной и совсем не знакомой. Я стала отмечать в нем те качества, которых никогда прежде не замечала. Голос, до этого звучавший хрипловато и резко, теперь был обволакивающим. Кейл постоянно был сконцентрирован одновременно на всем, что происходило вокруг, замечал и запоминал каждую деталь. И то, как он смотрел на меня, совсем не так как прежде, без нежности, с каким-то потаенным голодом и интересом вызывало во мне страх и стыд одновременно. Как я могла бояться Кейла, которого знаю с раннего детства. Моего Кейла?
        — Очнулся?  — спросил он отбрасывая в сторону полотенце. На нем были только черные джинсы. Я смогла отметить, что он стал еще больше и даже выше. Кейл всегда был в хорошей физической форме, но сейчас, под смуглой кожей, мышцы двигались, словно канаты.
        Анна вылетела из кухни с двумя стаканами воды, по одному в каждой руке. Она буквально врезалась в Кейла. Вода расплескалась на пол.
        — Прости,  — проговорила она с робостью. Я удивленно приподняла брови. Это неожиданно.
        — Ничего,  — Кейл вытер лужу полотенцем и улыбнулся,  — Анна, верно?  — Его глаза казались невозможно зелеными, глубокого изумрудного цвета.
        — Да,  — проговорила она,  — я сестра Маркуса,  — Анна зарделась и вернула ему улыбку. Я увидела как на дне ее синих глаз поднимается песчаная буря, разнося золотые частички в безумном танце.
        — Я одену майку и сразу вернусь,  — Кейл быстро поцеловал меня в висок и поспешно скрылся в комнате. Анна жадно ощупывала взглядом его широкую спину, каждый мускул и рельеф на безупречном, бронзовом теле.
        — Что?  — рыкнула она на меня, поймав мой насмешливый взгляд, как только Кейл скрылся в дверях.
        — Ничего,  — я язвительно скопировала интонацию ее голоса и подошла к Маркусу. Он сидел на против Джануса.
        — Ты хотел пить?  — Анна отдала ему один из стаканов. Маркус с удовольствием сделал несколько глотков, словно это был благородный напиток. Джанус не сводил со стакана глаз, жадно наблюдая за мерцающими в нем кубиками льда.
        — Я хочу пить,  — произнес он хриплым голосом. Надменно и требовательно.
        — Вы слышали это,  — Маркус обвел всех взглядом,  — кто-то гавкнул?!
        Джанус выдавил нервную усмешку.
        — Я буду пировать на твоих костях,  — рявкнул он,  — ты сдохнешь последним!
        Мое сердце буквально сорвалось с места и кровь забурлила в моих венах. Если он хотел задеть, то у него прекрасно получилось.
        — А он умеет уговаривать,  — Анна выхватила из рук Маркуса его стакан и выплеснула в лицо.
        Джанус обвел ее презрительным взглядом.
        — Пожалуй, я поменяю вас местами,  — сказал он спокойно.
        — Достаточно,  — я и не заметила как вошел Кейл,  — нам нужна информация, ему нужна вода. Давайте притворимся, что это обмен любезностями. Анна нехотя приподняла ему стакан, предусмотрительно вставив трубочку. Джанус обхватил ее губами, жадно и громко глотая воду.
        — Тебе знакома эта штука?  — спросила Анна, когда стакан Джануса опустел, показывая ему маленький пакетик.
        Он отрицательно покачал головой.
        — Эта такая забава, порошок правды,  — продолжала Анна,  — его использовали для розыгрышей, злых розыгрышей,  — она обнажила в улыбке свои белые зубы и в ангельских синих глазах что-то блеснуло,  — он растворяется в воде и не имеет вкуса, так что жертва никогда не узнает, что побудило ее на такую откровенность. Раньше этот порошок открыто продавался, но к сожалению не долго. Примерно год назад его запретили и перестали производить. Кому-то показалось это не этичным. Умные и веселые люди, такие как я, купили про запас. На всякий случай. А вот он и настал. Так что,  — Анна изящным жестом подняла руку. На тонком запястье сверкнули неприлично дорогие часы, сплошь инкрустированные бриллиантами,  — примерно через тридцать секунд у тебя начнется оральная диарея и остановиться ты еще долго не сможешь. Ну как? Уже распирает?
        Джанус издал жуткий гортанный звук и полоснул по ней взглядом. В глубине его черных хищных глаз блеснул страх. Несколько секунд он ерзал на стуле, словно ему нужно было в туалет, он скривился, поджал губы и вдруг громко выдохнув начал говорить.
        Прошло больше часа, а он все еще рассказывал хриплым уставшими голосом. Много лет назад один талантливый и амбициозный ученый, входивший в группу по созданию серплов, решил, что останавливаться на достигнутом глупо. Он выступал за продолжение эксперимента, говорил что-то о селекции нового супер вида с безграничными возможностями. Остальные члены входившие в группу его не поддержали. Это было аргументированно тем, что они уже достигли блестящих результатов и зашли так далеко, как позволяли их знания и уровень науки в целом. Дальше было идти слишком рискованно.
        Его звали Винзенс Фон Нейман. Он не стал отступаться и продолжил эксперименты в своей лаборатории — тайно от всех. Нейман потратил годы, занимаясь селекцией, в попытке вывести супер человека. Затем, он стал одержим этой идеей. В конечном итоге, Нейман начал ставить эксперименты и на себе. Не признанный гений теперь хотел создать идеальный вид, способный заселить планету и вытеснить серплов и людей. Новую супер расу достойную жить на Земле.
        Однако простым методом отбора Нейман не смог быполучить принципиально новых качеств у этих созданий, так как при отборе можно выделить только те генотипы, которые уже существуют в популяции. Его это не устраивало. Он считал, что серплы, в чистом виде, не могут удовлетворить потребности в генном материале. Людей он в расчет не брал. Они были слабым вымирающим видом — это был лишь вопрос времени. Для получения абсолютно новых идеальных созданий он применил гибридизацию. Это была грандиозная удача. Ученый называл их неймонами: по аналогии со своей фамилией. Чью ДНК он брал, что мешал, так и осталось тайной. Главное, в итоге получились совершенные создания.
        В один из вечеров в лаборатории прогремел взрыв. Пожар унес жизнь 45 летнего Неймана и полностью уничтожил лабораторию и все результаты исследований.
        — Значит вы называете себя неймонами?  — спросил Маркус нахмурившись.
        — Да,  — победно хмыкнул Джанус. Плохой звук.
        — Нейман был шизофреником,  — с отвращением произнесла я,  — хуже Гитлера, одержимого идеей высшей расы.
        Я обратила внимание на татуировку расположенную на правой ладони. Странное место. Я подошла и повернула ее тыльной стороной вверх. Джанус был горячим, буквально пылал.
        — Древо Евгеники!
        — Это наш символ,  — произнес он с гордостью,  — что-то вроде фамильного герба.
        — Нейман был психом, который возомнил себя Богом,  — по мне пробежалась волна отвращения.
        — Он и есть Бог!  — оскалился Джанус,  — он создал нас. Скоро мы заселим всю планету.
        — Мы заселим?!  — мое сердце сделало сальто,  — вы собираетесь завоевать ее в свое пользование?
        — Людей мы планируем оставить,  — он сделал паузу, оскалился и произнес,  — как рабов.
        — Что?  — едва выговорила я.
        — Вы не представляете ни малейшей угрозы,  — Джанус говорил об этом, как о чем-то совершенно естественном, не требующем объяснении. Более того, он как будто ждал благодарности за их акт великодушия, как никак, но людей хотя-бы решили оставить.
        — А серплы?  — что-то внутри меня содрогнулось.


        — Должны быть уничтожены,  — спокойно ответил нейман без тени эмоции на бледном лице,  — они всего лишь недоработанная копия нас, базовый ингредиент.
        Такого поворота я не ожидала, ничего из того, что рассказал Джанус. Это ужасало. Они сильны, могущественны и похоже имеют все возможности для осуществления своего плана.
        — Раз вы такие идеальные, почему у Вас банальная аллергия на собак?  — вдруг спросила Анна.
        Джануса перекосило, лицо его побагровело, он открыл рот и вдруг сжал челюсти. Решил отмолчаться.
        — Осмелюсь предположить, что ваш бог ошибся в расчетах и допустил фатальную ошибку.
        — Нейман гений, он не мог ошибиться!
        — Но ошибся, если, конечно, ты не считаешь это злым умыслом?  — Анна медленно прохаживалась по комнате,  — может он подумал, а что если я наиграюсь или поменяются планы, что если что-то пойдет не так, они сильны, как я их остановлю?! Резонный вопрос, ведь так? И тут прибежал его любимый пес. Эврика!
        — Твои доводы бессмысленны!  — рявкнул Джанус.
        — Смысл есть только в факте наличия аллергии. Мы знаем ваше слабое место.
        — Вы узкомыслящие черви семейства простейших, вы не можете понять такого человека, как Нейман.
        Я решила остановить эту перепалку. Мы теряли время.
        — Реакция случается только при непосредственном контакте, не так ли?
        Он посмотрел на меня с видом «сейчас я тебе расскажу и еще станцую румбу», его лицо исказилось от внутренней борьбы.
        — При контакте,  — выплюнул он и захлопнул рот, пока еще что-нибудь не успело слетело с языка.
        — Ты знаешь где ты находишься?!  — я старалась задать вопросы, как можно быстрее, пока порошок действовал.
        — В чьей-то конуре.
        — Правильно. Это конура одного из вас.
        Он настороженно посмотрел на меня.
        — Что это за предмет?  — Кейл показал серебристый цилиндр,  — я нашел его в тайнике.
        — Диспетчер,  — обессиленно ответил Джанус,  — когда мы получаем очередное задание, нам приходит носитель с информацией — «раундер».
        Их приносит курьер.
        — В общем, это связной?
        Джанус кивнул.
        — Открыто мы не общаемся, пока что, сходство и так слишком очевидно. Все держится в секретном состоянии, до тех пор, пока мы не наберем достаточную силу, чтобы уничтожить вас.
        — Это и есть раундер?  — Кейл держал в руках черный глянцевый диск шириной в пол сантиметра.
        Нейман снова кивнул. Внешне я бы не дала ему больше двадцати, но его взгляд был другим, взгляд взрослого человека.
        — Почему сегодня вы так откровенно набросились на нас?
        — В экстренных ситуациях мы должны действовать в интересах всего рода и по обстоятельствам, так сказано в кодексе.
        — У них и кодекс есть!  — усмехнулась Анна,  — может у вас и воскресная церковь есть, где вы собираетесь попеть хвалебны о великом Винзенсе.
        Джанус оголил белые зубы в полуулыбке, в то время, как его глаза метали молнии. Анна примолкла.
        — Что такого экстренного было в сегодняшней ситуации?  — время выходило. Я заметила, как взгляд неймана стал более осмысленным.
        — Ребенок.
        — Что с ним?!  — мне нужно было выведать все возможное.
        — Он гибрид человека и серпла. Новый вид.
        — Такие опасны для вас?
        На лице отображалась борьба. Джанус пытался сопротивляться.
        — Да!  — выкрикнул он,  — Очень! Их способности почти безграничны. Это новые создания. У нас есть четкая инструкция на случай обнаружения такого ребенка. Так же, как и на случай появления смешанных пар. Мы должны их уничтожать.
        — Я думаю, именно вы связанны с массовым исчезновением серплов в последние годы, и именно вы распустили слух о том, что это дело рук человека. Именно вы промываете нам мозг о том, что мы друг другу враги. У вас длинные руки и очень влиятельный покровитель.
        По его выражению лица я поняла, что это так.
        — Мне показалась, что есть определенная связь в выборе профессии. Все неймоны, которых я видела работали в специфических местах.
        — Мы работаем там, где можем быть полезны своему хозяину,  — он до крови прикусил губу, пытаясь держать свой рот закрытым, но потом заговорил еще быстрее,  — часть из нас чистильщики, они работают там, где можно, не вызывая сильных подозрений, уничтожать вас.
        — Вроде реанимаций или гонок без правил?
        — Именно. Споттеры работают в местах, где они могут контролировать создающиеся союзы, семьи и, конечно, появление детей.
        — Значит Дрекслер и ты споттеры?
        — Да,  — он произнес это гордо.
        — Что произошло, когда ты дотронулся до меня и Анны?  — спросил Маркус. Анна потрогала висок. У нее все еще болела голова.
        — Если объяснять просто, я воздействовал на вас особыми импульсами. Что-то отдаленно напоминающее электрический ток. Часть из нас умеет генерировать электричество. Если я направляю силу тока в правильном направлении, то могу остановить сердце серпла или же расплавить мозг,  — с наслаждением объяснил он.
        — Я тоже почувствовала, как будто меня кольнуло что-то, когда медсестра схватила меня, но мне не было больно,  — сказала Эмма.
        — Я бы немного по-другому описала свои впечатления!  — сказала Анна.
        — Почему на нее это не подействовало?
        — Точно не знаю,  — Джанус зыркнул на меня,  — думаю ребенок защищает ее. Он может блокировать наши импульсы. Мне ничего об этом неизвестно. Он опасен для нас. Мы должны его уничтожить.
        — На кого это действует?
        — Только на серплов и на неймонов. Потому что мы произошли от них.
        — Значит на людей нет?
        Он отрицательно покачал головой.
        — В этом нет необходимости. На вас стоит только дунуть и вы рассыпаетесь!  — он подул в моем направлении и захохотал, словно безумный.
        Я отгоняла от себя мысль о том, что будет после того, как все вопросы будут заданы, что мы будем с ним делать. Отпустим или…? Я вздохнула, собралась с духом и задала главный вопрос.
        — Что ты собираешься делать дальше?!
        Долю секунды его губы были плотно сжаты, когда он их ослабил, то произнес:
        — Я убью вас. Всех до одного,  — его лицо выражало благодать.

        Повисло молчание. Было слышно, как кто-то сглотнул. Джанус звучал более, чем убедительно.
        — Ты думаешь, кто-нибудь позволит тебе выйти отсюда живым?!  — я грубо блефовала.
        Маркус резко посмотрел на меня округлив глаза. «А что ты предлагаешь?!»  — словно спрашивала я своим выражением лица.
        Нейман нагло ухмылялся.
        — И как же ты собираешься меня убить… девочка?!
        — Ты и сам не выглядишь стариком. Сколько тебе лет?
        Несколько секунд молчания.
        — Девятнадцать.
        — А по человеческим меркам?  — я всматривалась прямо в черноту его глаз.
        — Сообразительная для человека,  — он засмеялся,  — Ты мне нравишься, правда нравишься. Я оставлю тебя на десерт, после того как убью всех твоих друзей,  — он ощупывал меня взглядом,  — Сколько тебе?
        — Меньше чем ты думаешь, но больше чем можешь осилить. Ты отвлекся, Джанус. Сколько вы живете?
        — Дольше чем вы,  — с его лица не сходила довольная улыбка, а мне это нравилось все меньше,  — наш вид другой. Мы быстрее достигаем зрелости.
        Джанус шумно втянул ноздрями воздух.
        — Я чувствую твой страх. Он пахнет великолепно…
        Вдруг послышалось цоканье когтей и в комнату, зевая, вошел пес. С лица Джануса моментально сползла улыбка. Он не скрывая испуга смотрел на собаку, от которой ужасно разило псиной, и я могла точно сказать, что страхи Джануса невыносимо смердят. Боже, ну и вонь!
        — Теперь я ответила на твой вопрос, ты осведомлен о том, как именно я собираюсь тебя убить,  — немного осмелев в присутствии Пушка, я подошла и схватила руку Неймана, повернув ладонью вверх. Я хотела рассмотреть татуировку, заметить что-то важное.
        Джанус сжал мою руку, так что пальцы захрустели. Глаза Неймана мерцали, как глаза насекомого. Он выглядел ужасающе, и я на самом деле испугалась, вскрикнув от боли и что было сил впилась ему в ладонь ногтями, уткнувшись во что-то твердое.
        — Откуда…ты знала…,  — он поднял на меня глаза, полные панического страха. В следующую секунду, его лицо напряглось и он застыл, как манекен.
        Джанус не шевелился. Я первая вышла из ступора и отдернула руку. Анна приблизилась к нему почти вплотную.
        — Не подходи, может это отвлекающий маневр,  — предостерегла я.
        — Его сердце больше не бьется,  — Анна внимательно прислушивалась,  — он мертв,  — констатировала она.
        Я не могла поверить своим глазам.
        — Минуту назад он собирался жить.
        — Почему он сказал: «ты знала!?».
        Я лишь пожала плечами, для меня это была полная бессмыслица.
        — Что ты сделала последним?
        — Впилась ногтями в его ладонь, почувствовала что-то твердое. Я перевернула его руку, она уже не пылала как раньше, но все еще была теплой. В центре было заметное покраснение.
        — Похоже, ты случайно обнаружила капсулу с ядом,  — произнес Кейл. Казалось его глаза смеются.
        Я убила его?! Ничего похожего на угрызения совести, ничего, кроме мысли, что возможно, эта случайность спасла нам жизни.
        — Должна признать, что сейчас ты сделала что-то стоящее,  — Анна нервно подернула плечами, трогая пальцем остывающее тело Джануса,  — кто-нибудь поможет мне вынести мусор?!  — спросила она. Кейл без слов подошел к нейману и принялся развязывать веревки.
        Эмма застонала. Она сидела так тихо все это время, что я совсем позабыла о ней.
        — Как ты?  — я подсела к ней на двухместный мягкий диван с металлическими тонкими ножками: переживала, что стресс сильно скажется на ней.
        Она устало смотрела на меня.
        — Слишком много событий для одного дня.
        — Поехали сегодня ко мне,  — мне не хотелось оставлять ее одну.
        — Если ты отвезешь меня домой будет лучше всего,  — Эмма зевнула,  — казалось, еще немного, и она упадет, то ли от стресса, то ли от усталости.
        — Как скажешь,  — ответила я.
        — Радуйтесь, что все так удачно сложилось и он не побежал о вас докладывать,  — Анна и Кейл заканчивали упаковывать тело Джануса.
        — В госпитале!!!  — опомнилась я,  — там осталась вся информация о тебе и Эрике. Нужно попасть туда и все уничтожить.
        Анна подняла руки.
        — Тише, тише. Вы сейчас отвезете Эмму домой. Маркус поедет с вами. А я отправлюсь в госпиталь и сделаю всю работу,  — она сидела сверху на брезенте с телом и быстро выискивала информацию о госпитале. Над ее коленями высветилась карта здания. Анна повернула ее и растянула до нужной величины прокладывая путь.
        — Отлично,  — произнесла она,  — в этом госпитале есть круглосуточное отделение скорой помощи. Я беспрепятственно смогу попасть внутрь.
        — Давай я сломаю тебе ногу,  — серьезно предложила я. Анна посмотрела на меня из-под длинных ресниц.
        — Ты явно переоцениваешь себя,  — ответила она.
        — И Джанус так думал…
        — Гммм,  — то ли засмеялся, то ли прочистил горло Кейл. Я бросила на него взгляд, но вместо ожидаемого раздражения, ощутила удивление. Каждое движение Кейла было выверенным и четким. Он двигался словно киборг.
        — Я поеду с тобой,  — сказал он Анне,  — Одна ты не справишься.
        — Конечно не справлюсь, если даже тощий карлик угрожает мне!  — голос девушки прозвучал беспомощно. Актрисулька!
        Я повернулась к ней открыв рот, собираясь воскликнуть: «Это я тощий карлик?»
        — Кейт,  — отвлек меня Кейл,  — его, по-кошачьи зеленые, глаза смеялись,  — покажи нам ее офис на карте.
        Я выдохнула сквозь зубы и присела рядом, бесцеремонно втиснувшись между Кейлом и Анной.
        — Вот сюда,  — я провела пальцем по карте прокладывая путь.
        — Мне кажется, так будет быстрее,  — Кейл нашел альтернативную дорогу,  — и здесь мы обойдем пост охраны.
        Анна одобрительно кивнула.
        — Готов?  — спросила она Кейла. Я заметила, что когда Анна смотрит на него, ее синие глаза мерцают золотистыми всполохами, совсем, как у брата.
        Кейл с Анной ушли «выносить мусор», а мы с Маркусом отвезли Эмму домой — в центр третьего округа. Стеклянная башня в которой жили Эрик с Эммой напоминала хрустальную иглу, шпиль которой терялся в тучах углубившихся над ней, словно угольная пыль.
        Когда мы приехали, Эмма почти спала. Зевая, она дошла до кровати и легла, даже не сняв туфли. Я накрыла ее пледом, выключила свет и тихо вышла за дверь. Маркус ждал в гостиной.
        С триста двадцать первого этажа Обливион был, как на ладони. Справа вилась спираль первого фривея, переливаясь от непрерывного потока глайдеров. Внизу, словно осколки стекла, сверкали здания и крыши комплексов. На севере, грозовые тучи напоминали каменные громады, затмевающие собой горизонт. Тусклые звезды мерцали с востока: там где открывался кусочек неба, но так безжизненно, словно умирающие светлячки. Они вспыхивали на темно синем куполе неба и тут же меркли.
        Окна были от пола до потолка, поэтому, казалось, что между Маркусом и ночным Обливионом нет никаких преград. Он облокотился о стекло окна прикрыв глаза. Его ресницы трогательно подрагивали в такт глубокому дыханию.
        Я обвила свои руки вокруг него, словно удерживая. Казалось, еще шаг и он сорвется вниз, в пропасть мегаполиса с миллионами жителей, среди которых почти не осталось людей, только безликие тела, проживающие свои жизни, полные ненависти друг к другу.
        Щекой прижавшись к груди я слышала его сердце сквозь тонкую хлопковую ткань майки. Что-то волшебное было в этом звуке, что-то родное.
        — О чем ты думаешь?  — спросила я.
        — Грядет война,  — тихо прошептал Маркус. Он всматривался в ночь, в Обливион, который никогда не спит. На секунду мой взгляд сфокусировался на его отражении — каждая черта лица, каждая линия была идеальной. Отблески огней ночного города попадавшие на гладкую кожу едва заметно мерцали, от этого казалось, что она светится. Его глаза, отражавшиеся в стекле, словно две синих планеты сверкали в небе Обливиона.
        — Тебе нужно поспать,  — прошептал он поцеловав меня в лоб. Его теплые губы хранили любовь.
        Я подняла голову вверх, подставляя свои губы ему и прошептала прикрывая глаза:
        — Останься со мной,  — его губы были жаркими и сладкими, а кожа словно горела под моими пальцами, когда я провела руками вверх по его спине, шее, ныряя пальцами в волосы. Мы вдохнули дыхание друг друга, ощущая что-то вроде легких электрических импульсов на губах.

        Chapter fourteen
        Shadows

        Мой телефон коротко пиликнул оповещая о новом сообщении. Приоткрыв глаза я осмотрелась, привыкая к темноте, по началу не узнавая где я, а потом, наконец, вспомнила — угольно серый потолок глянцевым блеском похожий на покрытое нефтью озеро принадлежал Эмме. Облегченно выдохнув я потянулась к телефону.
        Кейл. Мое сердце подпрыгнуло к горлу. Три часа утра. Первая мысль, что-то случилось с ним и Анной.
        Было напечатано мое имя.
        — Кейт.
        Я незамедлительно ответила.
        — Кейл, ты в порядке?
        — Нет,  — после недолгой паузы ответил он. Я вскочила с дивана, стараясь не делать много шума.
        Маркус мирно спал раскинув руки. Одна свисала вниз касаясь светлого стеклянного пола, другая — лежала на подлокотнике поверх его головы.
        — Где ты?  — только и смогла набрать я.
        Минута ожидания тянулась вечно.
        — В мастерской,  — ответил он,  — ты можешь приехать?
        Отвечала я уже на ходу натягивая вещи. Спустившись по опустевшему фривею, до проржавевших ворот первого округа, я осмотрелась. Все та же сырость и нищета. Повернув с широкой улицы в узкий переулок я выхватила взглядом указатель «Shadow street”, внезапно надвинувшийся из туманной темноты. Глайдер тихо пробирался сквозь, мимо покореженных домиков и баров забитых пьяным отребьям.
        Наконец, я остановилась у маленького домика, на самой окраине, словно оказавшегося здесь по ошибке. Деревянный коттедж из нескольких комнат и примыкающего к нему гаража-мастерской был окружен деревьями, опоясывавшими его по всему периметру. Их ветви заплетались в ажурные кроны, на которых колыхалась молодая листва, еще не успевшая покрыться толстым слоем закопченной пыли.
        В оконных рамах поблескивали чистые стекла с витражными панелями на них, за ними виднелись верхушки цветов и гребешок керамического петуха украшавшего окно кухни сколько я себя помню.
        Я вышла из глайдера кутаясь в куртку, вдыхая запах сырости, просмоленного дерева и ржавого метала. Первый округ пах так, как стоячая вода в болотах.
        Несколько минут я не могла двинуться наблюдая за огрызком полной луны, выглядывающей из-за крон исполинов, а потом, под шорох мелких камней, пошла к гаражу. Я могла чувствовать шепот воздуха на своей коже, влажный ветер в волосах, каждую неровность почвы под ногами.
        В маленьком припыленном окошке горел тусклый свет, окрашивая облупленную стену желтым. Дверь поддалась, скрипнула и я шагнула внутрь. Воздух здесь имел привкус железа и пыли. Вязкая духота сразу же окутала меня, волосы и одежда стали липнуть к шее.
        Кейл сидел на грязном полу одетый в рваные темно-синие джинсы и состиранную майку, сквозь которую проглядывали мускулы. Он определенно стал больше, как будто все эти пол года не выходил из спорт зала. Ткань давно износилась, местами на ней белели маленькие дырочки и потертости.
        В углу мастерской, там где стоял колченогий табурет и старое, с заплатками кресло, был маленький камин. Кейл достроил его за несколько месяцев до гибели. Можно было сказать, что Диана, мать Кейла, вычистила его от золы и, с тех пор, никто им не пользовался. Сейчас только и слышалось, что завывание ветра в дымоходе, да то, как ветки Секвой скреблись по коричневой черепице.
        На лице Кейла появилось что-то наподобие улыбки как только он заметил меня. Никто из нас не двигался, какое-то время мы просто смотрели друг на друга. Я чувствовала, будто к моим ногам приковали кандалы. Его зеленые, словно кошачьи глаза отливали золотом, отражая желтый свет ламп.
        — Ты пришла,  — произнес он опираясь на одно колено, прямо в кучу мусора.
        — Конечно,  — проговорила я делая шаг навстречу ему.
        Наклонившись вперед Кейл оперся ладонью о пол, испачканный черными маслянистыми пятнами и, покачиваясь, попытался подняться. Он был пьян,  — может поможешь?  — попросил он.
        Ресницы, наполовину скрывающие его глаза, отливали серебристым цветом, словно стальные. Я сглотнула горечь и вздохнула подавая ему руку. Кейл приподнялся опираясь о меня. Его лицо блестело от пота.
        — Искорка,  — засмеялся он безрадостно заметив мой обеспокоенный взгляд,  — это всего лишь я, ведь так?
        — Так,  — ответила я и попыталась усмирить дрожь. Я чувствовала вкус лжи на своих губах.


        Его лицо было тем же, без изменений. Все в нем было таким же, но не он сам и я никак не могла уловить это что-то, что проводило границу между тем Кейлом, которого я знала и тем, которому смотрела сейчас в глаза. Они мистически поблескивали в темноте, наполненные неизвестностью, сотней новых оттенков от нежно золотистого до изумрудного. Даже не смотря на опьянение, Кейл был совершенным сейчас. Густые волосы мягкими волнами ложились так, словно над ними несколько часов колдовал стилист, отливали глубоким коньячным оттенком; яркие глаза буквально сверкали из-под длинных ресниц. Кожа гладкая и ровная, как на качественно отредактированной фотографии, мерцала, словно посыпанная перламутром. Кем бы ни был Кейл теперь, он не был тем человеком, которого я любила, я вообще сомневалась был ли он человеком.
        — О чем ты думаешь?  — уголок губ подпрыгнул вверх обрисовывая уверенную и знакомую улыбку.


        — Думаю о том, кто ты?  — хмурясь спросила я всматриваясь в зеленую бездну взгляда.
        На секунду мне показалось, что лицо Кейла было совершенно пустым, лишенным всяких эмоции, глаза широко распахнуты, черный зрачок во всю радужку.
        — И что ты решила?  — в голосе Кейла звучала насмешка.
        — Пока ничего не решила,  — ответила я.
        — Я тебя пугаю?  — голос Кейла прозвучал на октаву ниже. Он сделал еще один уверенный шаг на встречу мне.
        Я наградила его долгим взглядом, но ничего не ответила. В глубине его глаз что-то блеснуло, словно ворох искр от костра, когда в него подбрасываешь поленья.
        — Значит да,  — Кейл теперь стоял совсем близко, так, что я могла чувствовать его дыхание на своей коже: с легкой примесью алкоголя и миндального мыла,  — посмотри на меня, Кейт. Это всего лишь я! Мой гараж, куча ржавого хлама,  — он указал на раритетный Дукати, собранный им с нуля.
        Кейл искал детали, скупал их у ростовщиков и торговцев антикваром. Каждая из них стоила ему больших усилий. «Мой Кейл» не мог назвать «Дьюса» кучей ржавого хлама. Он обожал его.
        Он положил свою широкую ладонь мне на спину и притянул к себе. Наши лица были всего в нескольких дюймах друг от друга. Я ощутила его дыхание на своих губах. Кейл закрыл глаза, чтобы поцеловать меня, но я подалась назад.
        — Ты выбрал для этого худшее время,  — сказала я отворачиваясь.
        Кейл медленно приоткрыл глаза, посмотрев на меня сверху вниз, его губы вытянулись в линию, словно прочерченные светлой пастелью на бронзовом лице. Он отвернулся, мышцы челюсти напряглись, когда Кейл усмехнулся. Я проскользила взглядом по его вьющимся темным волосам, обнаженной коже на затылке, и у края изношенного воротника майки, на широкой мускулистой шее, я заметила знак «V».
        Я почувствовала, как если бы мир наклонился и стала падать в темную пропасть. От страха меня затошнило. Я таращилась на латинскую букву и старалась удержаться на ногах. Казалось ночная тьма стала затекать внутрь гаража, сквозь окна, рассохшееся дерево и щели, смыкаясь вокруг.
        Кейл пошел к деревянной пыльной столешнице, на которой стояла бутылка Бурбона и лежали инструменты. Было заметно, что давно оставленные хозяином, словно в спешке, они больше никем не использовались.
        Он взял бутылку, припал к горлышку губами и сделал несколько больших глотков опустошив ее почти на половину.
        — Хочешь,  — он протянул мне бутылку обернувшись в пол оборота.
        — Нет,  — качнула я головой,  — не сегодня.
        Он пожал плечами и снова направился ко мне и это напугало до ужаса. Все о чем я думала сейчас — что мой телефон остался в глайдере и никто не знает где я.
        Когда Кейл подошел ко мне, его бедра почти упирались в мои, глаза мерцали, как глаза насекомого. Он выглядел ужасающе. Я еще раз украдкой посмотрела на букву «V», словно отказывалась верить своим собственным глазам. Все мое существо противилось принять очевидное. Кейл просто не мог быть одним из них.
        Поймав мой взгляд он хмыкнул, дотронулся до татуировки с какой-то гордостью, с которой он относился к своим трофеям и наградам. Затем Кейл наклонился и провел носом по моей шее вверх к уху. Сгусток отвращения прошелся сквозь меня распаляя ледяную кровь. Он смотрел на меня, как стервятники смотрят на жертву, дожидаясь пока она превратиться в кусок падали.
        — Убери от меня руки,  — прошипела я и попыталась отступить назад, Кейл сжал пальцами мою шею.
        — Я не разрешал тебе уходить,  — голос его звучал резко и чуждо.
        — Кейл,  — раздражение сменилось страхом,  — ты пьян. Мы поговорим с тобой завтра.
        — Маленькая лгунья,  — пальцы Кейла мягкие и теплые, против шершавых и обветренных, какими я их помнила прошлись по щеке, вниз к губам и затем он собрал в хвост мои волосы,  — ты не собираешься возвращаться.
        — Кейл,  — со всем спокойствием, на которое я была способна, произнесла я,  — мне нужно идти.
        — И куда ты собралась?  — сталь в его голосе кричала об опасности, которую он таил,  — к своему серплу?  — с пренебрежением сказал он.
        — Нет, Кейл,  — спокойно ответила я перебарывая желание пнуть его коленом в пах и закричать: «это не твое дело, ублюдок!»  — я собираюсь домой. Я очень устала.
        — Еще бы,  — со злостью выплюнул он,  — ты все еще пахнешь им.
        Кейл взглянул на меня с такой ненавистью, что я почти почувствовала удар. Волна страха ледяным холодом пронеслась по спине. От волнения я перестала слышать звуки, доносившиеся снаружи, только один, напоминавший радиопомехи, что шипел у меня в голове.
        Я поняла, что нужно бежать прямо сейчас. Ни какие разговоры не могли повлиять на этого парня. Кейл, с наглой ухмылкой на лице, покачал головой, словно говорил: «Нет, нет, даже не помышляй бежать», его правая рука спустилась по моей спине в джинсы, левой он сжал мои волосы и потянул за хвост, так что я всхлипнула.
        На мгновение на меня снизошло ледяное отчуждение. Словно это не я, а фильм или компьютерная игра, где у героев всегда есть шанс противостоять злодеям, какими бы могущественными они не казались. Я собралась с силами и хотела ударить его коленом в живот, но не дотянулась и попала между ног. Кейл ахнул, то ли от боли, то ли от неожиданности, а я, надеясь на то, что место, куда я ударила его раньше, все еще болит, нанесла еще один удар и затем еще, пока Кейл не согнулся от боли.
        Толкнув его со всей силы я рванула к выходу. Кейл зарычал и бросился следом. Это было, как будто бы на меня наехал грузовой глайдер. Всем телом он рухнул на меня, схватил мою голову своими лапами и ударил об трухлявый пол распахав об щепки правую часть лица.
        Мир рассыпался искрами вокруг, шум в ушах усилился, теперь напоминая вой дикого ветра в развалинах подземелий. Я прекрасно помнила гнилые деревянные половицы на полу гаража и мысленно поблагодарила Кейла за то, что он так и не поддался на мои уговоры залить пол жидким стеклом, тогда бы вместо моей головы сейчас был бы филе Миньон.
        Кейл перевернул меня и уселся сверху, опираясь руками по обе стороны от меня.
        — Кейт, Кейт,  — он усмехался надо мной,  — узнаю тебя, моя искорка.
        Он упирался в меня бедрами и я могла чувствовать как сильно он меня хотел,  — никто никогда не может прикасаться к тебе,  — его лицо ожесточилось,  — ты моя, навсегда! Он произнес это так, как фанатики произносят клятву своим богам.
        — И что ты собираешься делать? Запереть меня в подвале и держать остаток моих дней?
        Он засмеялся. Было в этом смехе что-то ненормальное, сумасшедшее.
        — Нет,  — ответил он наклоняясь к моему лицу,  — скоро ты сама поймешь, что мы принадлежим друг другу. Мы вместе навсегда, мой Айрис,  — Кейл провел языком по моей щеке к губам слизывая кровь и кончиком зашел ко мне в рот. Сейчас его язык показался мне холодным склизким слизняком, попытавшимся залезть внутрь меня и я не раздумывая укусила его, ощущая мерзкий вкус его крови. Новая волна тошноты подступила к горлу.
        — Сейчас же слезь с меня,  — хрипела я извиваясь. Занозы гнилых половиц вонзались мне в спину, там где задралась куртка.
        Кейл прижал меня еще сильнее вминая в пол.
        — Что Нейман сделал с тобой, Кейл?  — из раны на голове стекала кровь, по виску, вниз на пол.
        — Он вернул меня к жизни. Сделал меня всемогущим. Разве ты ни этого хотела,  — воскликнул он,  — посмотри на меня?! Посмотри, Кейт!!!  — закричал он взбешено,  — я идеальный теперь Он выбрал меня и сделал своим приемником.
        — Ты прав,  — прошептала я разглядывая его из-под пропитанных кровью, слипшихся волос. Кровь окрасила их в алый,  — ты теперь другой.
        — Другой?  — прищурившись сказал он,  — я участвовал в гонках, только чтобы пробить нам дорогу наверх. Я сгорел во имя нашего будущего, а что взамен ты дала мне? Я вернулся из мертвых, я вернулся за тобой и узнал, что ты спуталась с богатеньким голубоглазым ублюдком.
        Когда-то я слышала сказку о том, что те, кто возвращаются с того мира, уже не бывают прежними. Сейчас я смотрела на лицо, на котором мне была знакома каждая деталь и пыталась принять то, что это существо, также далеко от моего Кейла, как южный полюс от северного, но, не смотря на это, мне было жаль его. Жаль, что нельзя ничего повернуть вспять, что Кейл доверил себя Нейману; жаль, что я не смогу больше сказать ему: «я люблю»  — так как я говорила раньше, искренне и чисто, я любила его как брата. Теперь я смотрела на Кейла, как на нечто чужеродное, неизвестное, опасное, я видела огонь в его глазах, тьму внутри.
        — Все не так,  — я сморгнула слезы повисшие на ресницах.
        — А как, Кейт?  — лицо его выражало ненависть и боль одновременно. Он выглядел отчаянным. Глаза его потемнели до темного малахитового.
        — Я не забывала тебя ни на секунду,  — произнесла я.
        — Докажи это,  — просил он,  — Останься со мной.
        Я напряглась и несколько раз ошарашенно моргнула, в этот момент пальцы Кейла стали расстегивать пуговицу на моих джинсах, я закричала, скорее от отчаяния, зная, что, все равно, меня здесь никто не услышит.
        — Убери от меня свои руки,  — вопила я.
        — Заткнись,  — прохрипел он,  — расстегнув пуговицу, и когда я дернулась сильнее оцарапав его лицо, он занес ладонь тыльной стороной и ударил меня.
        Лицо охватило огнем. Шум в голове стал невыносимым. Я вспомнила, что так звучал ток оголенных линий электропроводов у земли. Он жужжал, как рой ос убийц, неистово и гневно.
        Я умаляла его остановиться, но он словно не слышал меня, и когда Кейл стянул с меня штаны, перед глазами вдруг взорвалась яркая вспышка белого слепящего света и прогремел резкий звук, похожий на удар гигантского гонга. Мы вскрикнули с ним одновременно, в унисон.
        Реальность завибрировала, на мгновение я оглохла и ослепла, а еще мгновение спустя захлебнулась от резко накатившей головной боли. Ощущения, которые трудно с чем-то сравнить… разве что с тем, как сквозь твое тело проходят разряды тока. В вылазках на землю мне пришлось испытать это несколько раз, но то, что я чувствовала сейчас было в разы сильнее, как если бы меня окутали оголенными проводами под высоким напряжением. У меня даже сил кричать не было, я просто дико хрипела. Я слышала утихающих стон Кейла.
        Вдруг боль резко отступила, так же как и появилась, я выдохнула, смахивая слезы и удивилась, как четко я видела все вокруг. Лицо Кейла было абсолютно белым, как лист бумаги или снег. Белки глаз заплыли кровью из-за лопнувших сосудов. Из носа, по губам, капая мне на лицо стекала кровь. Он отсутствующим взглядом посмотрел на меня и ничком рухнул вниз.
        Хватая ртом воздух я попятилась назад. Кейл лежал на полу раскинув руки, как крылья, словно низверженный темный ангел. Бледность вырисовывала на его красивом лице взбухшие, как медные проводки, вены. Он прерывисто дышал, а я смотрела на него с чувством, будто у меня выдрали кусочек души, без которого невозможно дышать полной грудью.
        Поднявшись я пошатываясь пошла к выходу, мир растекался вокруг, словно растаявший свечной воск.
        Я слышала свое собственное шумное дыхание, резкий вдох в перемешку со всхлипом и глубокий выдох, сердце тарабанило о ребра, как безумное. Обхватив дрожащими пальцами ручку двери, я потянула за нее.
        — Кейт,  — тихо, почти беззвучно прошептал Кейл,  — я зажмурилась и приоткрыла дверь,  — Кейт,  — он еще раз позвал меня лишенным жизни голосом. Мое сердце пропустило удар. Я бы узнала этот голос из миллиона других. Это был голос Кейла, моего Кейла — настоящего.
        Остановившись, все еще сжимая дверную ручку, я повернулась. Приподняв веки Кейл посмотрел на меня потерянно и испуганно. Изменения произошедшие с ним можно было только чувствовать, это было то, что нельзя увидеть. Но я знала, что не ошибаюсь.

        Chapters fifteen
        Прах прошлого

        Я осторожно подошла к нему и присела на корточки. Чуть наклонившись провела рукой по его волосам, смахивая их с бледного лица. Кейл молча смотрел на меня, скорее с недоумением и немного с тревогой. На его виске я заметила седую прядь волос: тянувшуюся от виска к затылку, словно ее специально сбрызнули серебристым лаком.
        Кейл глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Выглядел он не важно. Его дыхание было прерывистым, губы пересохли, а цвет кожи сейчас напоминал выцветшие бурые обои в его комнате.
        — Что случилось?  — прошептал он, слегка дотронувшись до моей руки. Его пальцы были ледяными.
        — Что ты помнишь, Кейл?  — спросила я согревая его ладони в своих.
        — Как я упал с мотоцикла,  — ответил он оглядываясь вокруг и снова посмотрел на меня вдруг спросив,  — какое сегодня число?
        Капли дождя барабанили по парапету гаража, гулко стучали по черепице, в такт потрескивающим от влаги веткам в камине, выложенного глиняным кирпичом. Ветки Секвой со стоном гнулись под ветром, то и дело ударяясь о тонкие стены. В маленьком, прямоугольном оконце, выходившем на восток, сквозь занавес дождя, было видно непроглядно черное небо.
        Я заново рассказала Кейлу все, что произошло за последние пол года. Только на этот раз, рассказывала именно я, и именно Кейлу. Я все еще насторожено поглядывала на него и села в непосредственной близости от чугунной монтировки, на всякий случай. Он облокотился о спинку своего любимого кресла, подставив ладони под жар сонно танцующего пламени.
        Час за часом я говорила, иногда громко и гневно, иногда совсем тихо, стараясь не заплакать, снова окунаясь в прошлое. Я рассказала ему о том, как это, потерять лучшего друга; о том, как это, найти себя в глубокой тьме, когда не видно просвета, невидно куда идти и непонятно зачем дальше жить. Я рассказала о том, как это встретить Маркуса и позволить себе заново поверить, закрыв глаза, разрешить себе пойти против предрассудков и убеждений. О том, что надежда, порой единственное, что заставляет сделать следующий вдох и о самом главном, о том, что самое важное это вера, она словно солнечный свет, без которого жизнь невозможна.
        О событиях сегодняшней ночи я постаралась говорить вскользь. По нашему внешнему виду это было очевидным, о большем я не хотела вспоминать, оставляя все позади. Я смотрела в его глаза и верила ему, остальное было неважным.
        Мы условились никому не рассказывать о том, что Кейл не помнил ни одного дня со дня возвращения, а о том, что на нем стоит метка Неймана, я не сказала даже ему самому.
        — Мне нужно вернуться к Эмме,  — сказала я Кейлу поднимаясь,  — а ты отдохни. Завтра,  — я посмотрела в окно: рассвет уже окрасил небо в водянисто серый,  — вернее сегодня,  — будет долгий день. Мы встретимся у Эммы.
        — Ты хочешь, чтобы я приехал к ней?  — спросил он.
        — Конечно. Никто не должен догадаться о том, что произошло.
        — Твое лицо,  — сдвинув брови Кейл посмотрел на меня, словно рана должна была болеть у него.
        — Я разберусь с этим, не волнуйся,  — произнесла я, когда мы уже подходили к глайдеру.
        Кейл обнял меня, положив острый подбородок на мою макушку. Он всегда так делал, когда мы прощались, пусть даже на несколько часов. Я стояла тихонько и грелась в его руках. Теперь, даже стук его сердца звучал по другому, как мелодия, в которой мне была знакома, каждая нотка.
        Когда я вернулась в квартиру Эммы, уже почти рассвело. Я заглянула к ней и Маркусу, убедившись, что они спят и пошла искать дальнюю, гостевую ванную. Реальность расплывалась вокруг и, поначалу, я решила, что мне почудилось, из-за странного декора стен коридора, вытекающих из пола и плавно переходящих в потолок, но при очередном повороте головы, когда картина словно вязкий клей доползала до меня, я поняла, что головой я долбанулась серьезно и теперь меня штормит.
        Жутко обрадовавшись тому, что я нашла ее как раз когда меня начало тошнить, я нырнула внутрь, быстро стянула одежду и залезла в крошечный душ. Здесь даже я с трудом умещалась и я подумала, может ли Эрик влезть сюда при необходимости.
        Эмма оказалась любительницей редкостей и я обнаружила мануальные краны, похожие я только в первом округе встречала и простой брусок лавандового мыла. Пахло оно вполне сносно и принялась тереть себя, пока мне не показалось, что я стала хоть немного чище. «По крайней мере, теперь мне не страшна моль»  — подумала я вытирая волосы мягким полотенцем.
        Я уже приготовилась нанести слой крема, маскирующего недостатки кожи, чтобы скрыть царапины, как заметила в отражении свое лицо. Уставшее, с синяками под глазами, но без всяких следов повреждения. Ничего. Даже не было розовых шрамов. Теперь я опять подумала о том, что со мной происходит что-то странное.
        Перегоревшие электроприборы уже не брались в расчет. Мой организм регенерировал с невероятной скоростью. Это был факт. Волосы, которые я обрезала менее месяца назад, уже отрасли до середины спины. Любые царапины затягивались меньше, чем за час, а теперь исчезла глубокая рана на щеке, хотя прошло всего три часа.
        О том, что за замыкание произошло со мной в гараже я даже думать боялась, но, в этот момент, впервые во мне зародилась мысль, что это может быть одна из причин, почему на меня велась охота. Возможно, Кейл тоже стал жертвой обстоятельств и, просто некстати, оказался моим лучшим другом.
        Я отметила, что шум в моей голове, хоть и стал тише, но совсем не исчез, скорее превратился в тихое ненавязчивое шипение. А еще я слышала тихое «Бум, бум, бум»  — оправдывая это своим учащенным пульсом.
        Расчесав пальцами волосы я заплела их во влажную косу и, потушив везде свет, прокралась в гостиную.
        «Где ты была,»  — сонно прошептал Маркус.
        «В туалете,»  — ответила я правду и легла на диван рядом с ним глубоко вдохнув его запах. Это меня немного успокоило. Он невнятно прошептал что-то еще, а затем, повернувшись, обнял меня одной рукой, как дети сжимают своих плюшевых медведей и снова задышал ровно, погружаясь в глубокий сон.
        Гостиная медленно наполнялась естественным светом, по мере того, как солнце вставало из-за горизонта. Огромная, просторная, окна на всю стену и полы из черного стекла, отбрасывающего блики на мебель. Долгое время я лежала таращась в одну точку и старалась заснуть. Мешали шумы и эти странные «бум-бум», которые оказались сердцебиением Эммы и Маркуса. Странно? Не то слово, но сейчас в моей жизни происходили гораздо более пугающие вещи и у меня не было ни одной идеи, как все вернуть на свои места.
        «Грядет война»  — прозвучал в голове голос Маркуса, от этого больно кольнуло где-то в районе сердца.
        Я закрыла глаза и попыталась уснуть, но сон никак ни шел. Передо мной продолжали вспыхивать образы и картинки, словно дурно смонтированное кино, в котором были нейманы с черными глазами, Кейл вернувшийся с того света другим, разрушительный огонь и реки крови, крошечный Алан кричащий от страха, Нейман образ, которого никак четко не вырисовывался и, наконец, опустевшие города, заселенные неймонами и порабощенные люди.
        Когда мне все же удалось уснуть, я вздрогнула от шума и открыла глаза. Сердце стучало как безумное.
        Пытаясь стряхнуть воспоминания, я огляделась. Диван был в моем распоряжении, кто-то заботливо укрыл меня меховым одеялом и поставил рядом кружку с кофе. На ней была нарисована улыбающаяся собака в платье.
        В этом была некая ирония.
        Я могла слышать, как Маркус и Эмма разговаривали на кухне, звук чашек и плеск воды. Приподнявшись я села и взяла кружку в руки: согревая ладони, вдохнула его запах. Кофе для меня всегда пах чем-то особенным: уютом и теплом рассветного солнца, вдохновенными разговорами с самым дорогим человеком, историями прочитанных книг и утром — самой волшебной частью дня, когда распахиваешь глаза и, с восторгом маленького ребенка, думаешь о том, какие сюрпризы в себе таит новый день… а теперь он пах страхом, теперь каждое утро знаменовало еще один пережитый день полный неизвестностей.
        Я пошла на кухню по длинному, извилистому коридору, освещенному десятками иллюминирующих панелей. Стены имели рельеф из плавных линий, которые нахлестом заходили на пол и потолок.
        — Доброе утро,  — сказала я, у меня даже получилось улыбнуться.
        — Доброе, доброе,  — Эмма торопливо распечатала пакет с «бемом», положила, омерзительный с виду, кусок серого подрагивающего вещества на тарелку и поставила в конвертер.
        — С тунцом пожалуйста,  — попросил Маркус,  — только без лука.
        Эмма ввела параметры и спустя мгновение вытащила оттуда многоэтажный сендвич с тунцом.
        — Фу,  — с отвращением произнесла она,  — искусственная еда!
        — Да, ладно,  — Маркус стал жевать свой бутерброд,  — не прикидывайся. У вас забит этим весь холодильник.
        — Скоро,  — сказала Эмма с важностью, которую трудно переоценить,  — я отучу Эрика от этой гадости.
        — Он плохо поддается дрессировке,  — возразила я.
        Эмма посмотрела на меня в упор.
        — У тебя вид такой, будто по тебе поезд прошелся.
        Я нервно засмеялась, а Маркус озадаченно стал меня рассматривать.
        — Вчера много всего произошло,  — произнесла я,  — главное, что теперь все отлично. Самое время распланировать предсвадебные обязанности.
        Выбор — это все, что у нас оставалось и мы выбрали жить дальше, быть рядом, присматривать друг за другом, готовиться к скорой свадьбе и держать руку на пульсе. Возможно, это было единственным правильным решением сейчас потому, что мы не знали до конца от чего нам стоит прятаться.
        Анна приехала вскоре после завтрака. Она сказала, что все данные уничтожены и, какое-то время, Эмма и ее ребенок могли чувствовать себя в относительной безопасности. Нам всем было страшно: напряжение витало в воздухе, словно наэлектризованное, и, казалось, я даже могу ощущать его вкус на языке.
        «Я поднимаюсь»,  — скинул мне смс Кейл и я заволновалась. Когда в дверь позвонили, я чуть со стула не упала бросившись ее открывать. Маркус подозрительно смотрел мне в след, пока я неслась из кухни ко входу.
        Распахнув дверь я, впустила Кейла. Он был скован и расстроен.
        — Мне не стоило приезжать,  — сказал он тихо, но я предостерегла его жестом. Нас могли слышать.
        — Проходи скорее,  — весело сказала я,  — мы как раз обсуждали платье невесты — твою любимую часть.
        Он покачал головой и последовал за мной. Было слышно по его шаркающей походке, что каждый шаг ему давался тяжело.
        На кухне Анна и Эмма оживленно обсуждали последние тенденции в свадебной моде, выбирая наряды для подружек невесты и пытаясь найти оптимальный наряд для стремительно меняющейся фигуры Эммы. Маркус принимал пассивное участие, выдавая редкие ага и угу.
        Увидев Кейла Анна подмигнула ему и улыбнулась.
        — Мой партнер по криминалу.
        Кейл посмотрел на меня словно ища поддержки.
        — В этом он знает толк,  — произнесла я засмеявшись слишком громко и Кейл нахмурился, сказав этим «не переигрывай».
        Мы выпили весь кофе, съели все синтетические продукты, определились с декорациями, музыкой и нарядами гостей. Эмма хотела, чтобы все были одеты в золотые одежды и обязательно играла живая музыка. Выбор пал на музыкальную группу под названием «Скрипучие петли: все посмеялись, но, в конце концов, не наше это дело.
        То, что Эмма серпл во втором поколении добавляло остроты к ее человеческим пристрастиям. Музыкальные группы были еще большей редкостью, чем мануальные краны и мыло в брусках. С современными технологиями хорошие, певучие голоса были у большей части населения и это перестало быть востребованным.
        Теперь известные музыканты, как и актеры в кино были не более чем компьютерными персонажами, существующими в другой реальности. Они не требовали зарплаты, работали двадцать четыре часа в сутки, никогда не болели, а у продюсеров не болела голова о том, чтобы выполнить очередной каприз звезды, как это было раньше.
        Я видела живой концерт лишь однажды, когда в первом округе местная группа выступала в маленьком пабе, том, что у главных ворот. На меня это не произвело впечатления, казалось, что они выпили все запасы алкоголя и в хмельном бреду стали барабанить по инструментам, выкрикивая все слова подряд, которые имелись у них в лексиконе и пришлись на ум.
        Как «живая музыка» будет соответствовать «золотой» свадьбе и шикарному саду в доме родителей Эрика я боялась представить, но, в конце концов, это не мое дело ведь так?
        — Платье,  — вздохнула она перелистывая тысячную страницу свадебных каталогов.
        — Ничего?  — устало спросила Анна.
        Эмма покачала головой.
        — Я хотела, чтобы оно было из белоснежного кружева, с открытой спиной и длинным шлейфом, а куда мне теперь такое? Я похожа на клизму!
        Она со злостью закрыла каталог.
        — Клизма в кружевах — классное название для музыкальной группы!  — Маркус смеялся, Эмма, казалась, готова разрыдаться, а Анна придушить брата силой взгляда,  — что?!  — спросил он в то время как я давилась хохотом,  — я просто пошутил!!
        И тут меня осенило.
        — Кейл!  — воскликнула я,  — Диана сохранила, то самое платье, которое она сшила на конкурс дизайнеров в прошлом году?
        — Не знаю,  — ответил он озадачено. Уверена, он даже не помнил, что это платье когда-то существовало.
        — Мне кажется, это как раз то, что нужно.
        Я позвонила Диане, удостоверившись, что ее шедевр в первозданном виде. Она создала платье из белого кружева и шифона, вдохновленная греческой мифологией. Оно было собранно у груди золотой лентой и струилось вниз до самого пола. Идеально для Эммы.
        — Я вот что подумала, сказала Анна,  — для Эммы не безопасно оставаться здесь. Она может пожить у нас, хотя бы до тех пор пока не вернется Эрик!
        — Отличная идея,  — воскликнул Маркус,  — у нас несколько свободных комнат, свежий воздух и охраняемая территория.
        — Мне бы не хотелось уезжать отсюда,  — слабо возразила Эмма,  — и потом, что скажут ваши родители?
        — Отец бывает дома несколько раз в месяц, сейчас он в отъезде, мама будет очень рада гостям. И потом, дом огромный, никто тебя не побеспокоит, если ты сама не захочешь.
        — Кейт, Кейл?  — воскликнула Анна,  — Почему вы молчите? Лучшее, что мы можем сделать это обезопасить Эмму и на несколько дней укрыть ее у нас. К тому времени вернется Эрик и мы решим, что делать дальше. Или тебя пугает перспектива провести четыре дня со мной?  — обратилась она к Эмме.
        — Конечно нет!  — ответила она.
        — Тогда решено,  — Анна встала со стула и, вроде бы, совсем невзначай коснулась плеча Кейла.
        Время от времени она бросала мимолетные взгляды на него и в этом момент в ее глазах, что-то вспыхивало, словно маленькие фейерверки. Я могла с уверенностью сказать, что она влюблена в него.
        Кейл был насторожен, наблюдал за всеми и почти ничего не говорил, но на Анну он смотрел с интересом — это трудно было не отметить.
        Эмма собралась, и мы спустились в паркинг. Я с облегчением подумала, что это лучшее, что мы могли сейчас сделать, чтобы обезопасить ее. Так же хорошо я понимала, что остальным следует держаться подальше от меня, потому что мое чутье подсказывало: охота только началась. Эмма с Анной шли впереди, рядом с ними Маркус, а за ними я и Кейл.
        Сегодня был ясный летний день: жаркий и солнечный. На дорогах движение было очень оживленным, и мы медленно продвигаясь следовали за флаем Маркуса. Его волосы светились яркими золотистыми прядками, казалось вбирая в себя весь солнечный свет.
        Кейл сел за руль, я рядом, а Эмма и Анна не переставая разговаривали на задних сидениях. Я мельком посмотрела на них и подумала, что никогда не могла найти общий язык с людьми так легко. За несколько дней Анна и Эмма, буквально, стали неразлучны. Резкий контраст между отношением Анны ко мне и к Эмме, отзывался неприятным чувством где-то внутри меня. Неужели все только потому, что я человек?!
        Когда флай Маркуса впереди нас миновал четвертый округ и стал подниматься выше, я спросила:
        — Вы живете в пятом?
        Анна недружелюбно улыбнулась мне. Улыбка вышла надменная и кривая.
        — А ты думала, где может находиться дом Маркуса Коула?
        Маркуса Коула? Я посмотрела на нее непонимающе.
        Я знала, что его фамилия Коул, но никогда не придавала значения и уж тем более не ассоциировала ее с тем самым Маркусом Коулом — миллиардером и владельцем огромной империи.
        — Маркус Коул ваш отец?  — зачем-то спросила я.
        — А ты не знала?  — захлопала ресницами Эмма.
        — А ты получается знала?!  — спросила я.
        — Это все нормальные люди знают,  — ответила она.
        Анна захохотала в голос довольная глупостью высказанной Эммой.
        — Ой,  — Эмма начала оправдываться,  — я имела ввиду, кто интересуется жизнью Обливиона.
        — Все в порядке,  — я отвернулась от них стараясь игнорировать дальнейшие комментарии Анны. Господи, она только что сказала, что они нормальные люди! Я вздохнула, понимая, что это меня возвращает в прошлое, уже пройденный этап, когда я считала их суррогатами. Стараясь гнать от себя подобные мысли я снова посмотрела на Маркуса и его Chevi imp. Теперь все встало на свои места.
        Он младший сын Маркуса Коула — владельца огромной империи! Как я сразу не поняла? Все было у меня, как на ладони. Им принадлежит концерн Chevrolet, именно поэтому у Маркуса был Imp, до того как они поступили в официальную продажу. Коул владел сетью известных отелей и ресторанов. «Луна» тоже принадлежала им.
        Ворота пятого округа были похожи на огромный мерцающий портал. Когда мы подлетели совсем близко, я заметила, что его защищало едва различимое силовое поле.
        По периметру плелось заграждение из материала похожего на стекло или хрусталь. Солнце преломлялось о его сверкающую поверхность и отбрасывало вверх столбы серебристого света. Зрелище было впечатляющее.
        Проезжайте,  — жестом показал Маркус. Глайдер Кейла пролетел сквозь ворота, за ним Маркус и я заметила как они снова закрылись.
        Эмма обернулась и вздохнула. Вдоль широкой дороги тянулись ряды высоченных пальм, увенчанные фейерверком зеленых веток. Каждые несколько миль влево и вправо уходили маленькие дороги мощеные гладкой светлой плиткой, ведущие к частным резиденциям. Они терялись в зелени, и, только изредка, я выхватывала взглядом часть посадочной площадки, мраморных колонн и фонтанов.
        Воздух пах солнцем, свежестью и солью. Сквозь кроны деревьев иногда проглядывало небо, словно кусочки бирюзовой мозаики инкрустированные в зеленое панно. Только, когда мы свернули вправо, проехали немного вглубь, сквозь белые ворота, я увидела, что голубой была водная гладь, расстилающаяся на многие мили впереди, покуда видели глаза.
        Справа и слева виднелись пестреющие сады и бегущие между рядами раскидистых кустов светлые дорожки. Впереди, в лучах солнца сверкала огромная белоснежная сфера, половина которой находилась под водой. Такие дома я видела только в журналах.
        Мы проехали по мосту в гараж. Столько автомобилей не было даже на ежегодном автошоу. Они стояли рядами, некоторые покрытые чехлами, а некоторые сверкали новым пластиком, но удивляло даже не это, а стеклянные стены гаража, сквозь которые виднелся сказочно красивый подводный сад. Цветные кораллы, стайки серебристых рыбок и ленты нежно-розовых водорослей. Я заметила несколько скатов и даже затонувший корабль, ставший пристанищем морских мурен. Одна из них высунула склизкую зубастую голову из разбитого иллюминатора поросшего моллюсками. Мне показалось, что между неймонами и электрическими угрями было какое-то омерзительное сходство.
        — Красиво, да?  — спросил меня Маркус, обнимая за плечи.
        — Что?  — я смахнула оцепенение,  — эээ, да, очень,  — бросив последний взгляд на мурену я посмотрела Маркусу в глаза,  — значит, ты тот самый Маркус Коул младший?
        — Надеюсь нет,  — Маркус погладил пальцем мою щеку,  — судя по твоему тону — этот парень настоящий говнюк.
        — Да,  — пролепетала я, и Маркус уставился на меня широко распахнутыми глазами,  — в смысле нет. Не бери в голову!  — резко сказала я,  — пойдем нас ждут.
        — Постой,  — он держал меня за руку,  — это что-нибудь меняет?
        Его глаза были огромными и синими, как вода за стеклом.
        — Наверное, нет,  — ответила я. Мои нервы были натянуты до предела.
        Маркус неожиданно потянулся ко мне, и наши губы соприкоснулись. Его были поразительно теплыми и мягкими, сладкими: с привкусом цитрусовой жевачки. Они задвигались у меня по коже, когда Маркус заговорил:
        — Хорошо,  — прошептал он,  — потому что я только собирался сказать, что я…
        — Маркус!  — крикнула Анна,  — вас все ждут!
        Маркус мрачно посмотрел на нее.
        — Пошли,  — я провела тыльной стороной ладони по его лицу и улыбнулась.
        Мы поднялись на лифте на первый уровень. Гостиная была размером с маленькое футбольное поле, с панорамными окнами на всю стену. Блики воды мерцали на потолке, словно тонкая серебристая паутина. Светлые стены идеально сочетались с диванами и креслами терракотового цвета, стоявшими то тут, то там, словно маленькие острова. Стены изобиловали яркими работами абстрактных экспрессионистов.
        — Это же Сем Френсис!  — взвизгнула Эмма, застывшая у стены с радужной мазней.
        — Он самый,  — произнесла Анна подхватывая с парящего подноса стакан с водой и кубиками льда,  — оригинал.
        — В национальном музее всего три оригинала, а у вас целых пять,  — она приоткрыв рот переходила от одной картины к другой.
        — Семь,  — Анна плюхнулась в кресло напротив окна, меховая накидка на кресле сливалась с ее золотистыми волосами,  — остальные у отца в кабинете.
        Господи, какая хвастливая. Я села на диван и стала рассматривать дом. Отсюда можно было видеть лестничные пролеты ведущие на второй этаж, обрамленные кованными ажурными перилами и часть столовой с огромным овальным столом. Наверху висели люстры из стекла теплого карамельного цвета, продолжая и дополняя орнамент ковки на перилах.
        — Пойдем,  — сказала Анна Эмме и встала потягиваясь,  — я покажу тебе дом и твою комнату. Танцующей походкой она направилась к лестнице и я заметила, как Кейл провожал ее взглядом. Он никогда не смотрел на меня так, как на нее, с вожделением. Анна и вправду была безупречной. В каком-то смысле, она напоминала куклу с идеальными пропорциями утонченных черт, белыми прямыми волосами, тонкой талией и огромными синими глазами.
        При всем желании я не могла плохо охарактеризовать ее. Предвзято она относилась только ко мне, со всеми остальными она была веселой и открытой. Как бы я относилась к подруге своего брата, из-за которой бы он подвергался смертельной опасности? Думаю, точно так же.
        Эмма вспорхнула и поспешила вслед за Анной, на второй этаж, а Кейл понес ее чемоданы. К концу сегодняшнего дня он стал чувствовать себя уверенней и немного привык ко всем. Эмму он знал до аварии и именно Кейл познакомил их с Эриком. Анна вызывала в нем неподдельный интерес, а с Маркусом они просто игнорировали друг друга.
        — Встречаемся наверху через пол часа!  — громко сказала Анна уже откуда-то сверху.
        — Хорошо,  — прошептал Маркус в ответ, зная что она его слышит и наклонился ко мне.
        — Пойдем, я устрою тебе небольшую экскурсию,  — сказал он и потянул меня за рукав. На нем были светло-голубые джинсы и черная майка с граттажным изображением Анубиса. Длинномордый котопес имел у меня четкие ассоциации со смертью, но я откинула эту мысль. Сейчас был неподходящий момент для уныния.
        Дом оказался бесконечным лабиринтом комнат и коридоров, соединенных лестницами, словно мостами. Архитектура здания была настолько замысловатой, что у меня пошла кругом голова в буквальном смысле. Что можно было устроить внутри дома похожего на гигантский мяч для гольфа?
        Пространство перетекало одно в другое, зонированное цветами и фактурами. Основная гамма варьировалась от светло-песочного до золотисто-янтарного. Мы прошли мимо кинотеатра с огромным полукруглым диваном и экраном на всю стену, несколько гостевых, я мельком увидела: кровать с прозрачным пологом в одной из спален, плетенные кресла в — другой и ажурные занавески — в третьей.
        Библиотека казалась чем-то инородным в этом современном доме. Здесь все было сделано из темного дерева и бронзы, я успела заметить искусную резьбу на потолочных бордюрах, отполированный до блеска стол на массивных ножках и ворсистые цветные ковры на полу из светлого камня с вкраплениями золотистой слюды.
        Казалось, стены библиотеки были выложены книгами, словно кирпичиками.
        Я подумала, что некоторые служили декором, а другие были коллекционными. Тут были толстые книги в изношенных кожаных переплетах, с потускневшими золотыми буквами на корешках, потертые бархатные фолианты и книги посовременней в бумажных обложках. В нашей семье было принято читать, но у нас не было ни одной бумажной книги.
        «Небольшая экскурсия» заняла больше часа. В конце я чуть не взвизгнула от восторга, когда поняла, что мы вернулись к гостиной и примыкающей к ней столовой.
        Маркус пошел на кухню, чтобы взять с собой наверх немного еды, а я взяла стакан с водой и повернулась к окну любуясь видом.
        Сначала я услышала сопение позади себя, где-то между лопаток, а потом, нечто холодное и мокрое стало обнюхивать меня сзади.
        — Маркус!  — не громко и как можно спокойней позвала его я.
        — Да?!  — ответил он из кухни. Мои органы восприятия были далеки от его и ему приходилось кричать.
        — Ты не говорил, что у вас есть собака,  — оно нюхало меня, словно меня заказали ему в качестве ланча.
        — А у нас нет собаки,  — ответил он.
        Я нервно сглотнула чувствуя подступающую тошноту. Схожу с ума,  — вот что промелькнуло в голове, когда я повернулась.
        — Боже всевышний,  — пролепетала я безотрывно пялясь в два кроваво красных глаза.
        «Мне п…..ц»,  — уже про себя подумала я.
        — Ты молишься?  — спросил Маркус с интересом. Я уже слышала его приближающиеся шаги.
        — Обычно нет,  — онемевшими губами шептала я,  — но, похоже, это отличное время начать практиковаться.
        Огромный белоснежный лев с красными глазами; с нежно розовым, похожим на свиной пятак носом, который был на уровне моей груди, облизнулся, а затем полез мордой в стакан. От резкого толчка вода выплеснулась на пол.
        Я действительно постаралась вспомнить хоть что-нибудь из Библии, но как я могла вспомнить, то, что никогда не читала. Библия стала историей. Книгой притч, смысл которых так и не был раскрыт, а теперь возможно утерян навсегда. Люди давно утратили веру в добро и зло, былое видение о Божественном замысле и сотворении вселенной. Теперь хвалы Всевышнему распевались разве, что группой фанатиков и староверов.
        Маркус вошел в гостиную и увидев льва вдруг засмеялся. В его руках было несколько пластиковых сумок. Лев потерял ко мне всякий интерес и вальяжно, виляя хвостом с кисточкой на конце, пошел к Маркусу.
        — Это Кхан,  — он поставил пакеты и принялся гладить его,  — он любит, когда его чешут за ухом.
        — Буду иметь ввиду,  — ответила я рассматривая домашнего любимца Коулов. Кхан был похож на мутировавшую крысу-альбиноса. Маркус стал гладить его по загривку и перебирать складки белоснежной шкуры и вдруг лев замурчал. Звук напоминал тарахтения двигателя глайдера Тони Лира: громкий и раскатистый.
        — Он не опасен,  — Маркус подошел ко мне обнимая. Его глаза смеялись.
        — Туалет прямо и налево,  — я посмотрела наверх, откуда доносился голос Анны.
        — Спасибо Анна, но боюсь уже поздно,  — ответила указывая на лужу на полу,  — вытри как будет возможность.
        Под хохот Маркуса я взяла часть пакетов, и мы направились к лифтам. Под самым куполом, сделанным из стекла, находился бассейн с шезлонгами, зонтиками и пляжными диванами.
        Анна сняла с себя полупрозрачный сарафан оставаясь в черном бикини и пошла к бару.
        — Кто будет коктейль?  — спросила она доставая стаканы и бутылки из холодильника.
        — Я буду,  — ответила я,  — мне, пожалуйста, «жаба в позе» и капельку фирменного змеиного яда от бартендера.
        — Одной хватит или пару,  — спросила Анна вполне миролюбиво. Я обернулась и увидела, что она собиралась плюнуть мне в стакан.
        — Достаточно,  — напряженно попросил Маркус,  — хотите вы или нет — вам придется подружиться.
        Мы почти одновременно фыркнули.
        — Разреши мне,  — Кейл грациозно выхватил стакан из рук Анны и посмотрел ей в глаза,  — без того хотел узнать какой твой любимой коктейль.
        Маркус нажал на пульте кнопку и купол стал открываться. Сначала свернулась его центральная часть, затем стекло начало складываться внахлест и минуту спустя мы сидели на открытой террасе с видом на воду. Подул теплый ветер, пахнущий солью и морскими водорослями. Отсюда был виден пантон с пришвартованной яхтой и несколько водных мотоциклов.
        До самого заката мы грелись под лучами солнца. Перед тем как совсем стемнело Анна и Маркус устроили настоящую битву за последний кусочек курицы и все засмеялись, когда он вылетел из тарелки и упал в бассейн.
        — Ладно,  — махнул рукой Маркус,  — можешь его съесть.
        Вскоре мы засобирались домой. Я обняла Эмму оставляя ее с легким сердцем. Дом Коулов был самым безопасным для нее местом.

        Chapter sixteen
        Винсенз фон Нейман

        Следующие два дня пролетели незаметно: наполненные учебой, предсвадебной суетой и безуспешными попытками собрать хоть какую-нибудь информацию о нейманах. Не было никаких данных, словно они не существовали.
        К вечеру я еле доползла до кровати. Предыдущую ночь мне ничего не снилось и, я очень надеялась, что сегодня тоже удастся выспаться без кошмаров. Завтра мы ожидали возвращения Эрика. Эмма была в полной безопасности и все недавние ужасы с неймонами стали забываться.
        Утром пришлось проснуться пораньше, чтобы успеть с ней в пекарню — заказать свадебный торт. В девять мы договорились с Эммой и Анной встретится в большом молле, где эта пекарня находилась, а вечером, по случаю приезда Эрика, все собирались в «Луне».
        Усилием воли я оторвала свое тело от кровати и поплелась в душ, около получаса простояв под горячей водой с закрытыми глазами. Замотавшись в мягкий халат, я почувствовала себя гораздо лучше, а после чашки кофе мир показался почти идеальным… не хватало только Маркуса и я вспомнила с тоской, что, скорее всего, не увижу его до самого вечера.
        У Маркуса через месяц стартовал гоночный сезон и вместе с тем начались каждодневные тренировки. Вчера он пригласил Кейла на трек, я думаю он хотел поддержать его и наладить отношения. В замен, я обещала попытаться подружиться с Анной.
        Между Анной и Кейлом определенно была особая связь. Она была буквально поглощена Кейлом, а он очень осторожно шел к этому маленькими шагами. Кейл подходил к любому вопросу ответственно — особенно к выбору друзей.
        В девять утра я была на верхнем уровне торгового центра. Пока ждала я забавлялась с полом. Он, казалось, был сделан из самого обычного прозрачного стекла и открывал вид на молл с высоты тридцати метров. Как только нога ступала на стекло, вода шла рябью. Стоило ускорить шаг — из-под подошв разливались настоящие волны.
        Под водой, медленно и грациозно размахивая плавниками, плавали разноцветные японские карпы. Перед глазами мелькали пятна: красные, белые, серебристые. Я задержала взгляд на самом красивом: жемчужнобелого цвета. Свет преломлялся от его перламутровой чешуи и переливался под лучами солнца, которое находилось внизу, под ногами и его лучи пробивались сквозь водную гладь. Там же, медленно расплываясь в очертаниях, плыли пушистые облака. И все казалось совсем настоящим, и солнце уютно расположенное на полу главного холла, и облака, которые плыли только в им известном направлении.
        — Занятная иллюзия, не так ли?  — послышался сзади низкий голос.
        Я обернулась и увидела неподалеку от меня мужчину с темно-русыми волосами и легкой сединой на висках. На вид ему было чуть больше сорока. Темные очки закрывали глаза. Его поза была раскрепощенной, движения неторопливыми, а жесты непринужденными. Он весь был преисполненный достоинства и важности. Мне казалось, что я видела его раньше, только никак не могла вспомнить где.
        На пальце левой руки я заметила серебряный перстень, украшенный узором из вьющегося плюща. В его ядовитых объятиях был помещен большой черный бриллиант. Он мистически мерцал: завораживая и притягивая взгляд.
        — Некоторые вещи выглядят поистине удивительно,  — произнес мужчина, и я еще раз обратила внимание, что голос был приятной тональности, но все же вызывал необъяснимое отторжение,  — особенно те, где до конца нельзя понять, когда заканчивается реальность и начинается иллюзия.
        Незнакомец сделал несколько шагов мне навстречу и я инстинктивно отступила назад. Мужчина окинул меня взглядом, но остановился, больше не приближаясь.
        — А ведь по большому счету,  — продолжил он,  — весь наш мир соткан из иллюзий, которые мы придумываем для себя, подпитываемые мечтами.
        Мужчина наступил на стекло и из-под подошв его начищенных туфель испуганно побежали круги. Он говорил медленно, делая небольшие паузы между словами.
        — Мечты, надежды, разочарования, новые увлечения…  — он резко замолчал бросая на меня взгляд, от которого сердце сжалось в комок.
        От него исходил резкий запах парфюма — я почувствовала нотки корицы, розового перца и еще чего-то неприятного — запах опасности. Его голос меня пугал.
        — Ты знала, что черный бриллиант — мистический символ начала и конца. По сути, это и есть вся жизнь. Начало и конец. Что-то рождается, что-то умирает.
        Мужчина улыбнулся и вдруг я вспомнила, где я видела его. Он сидел рядом со мной на гонках, когда погиб Кейл. Я ахнула отступая назад.
        — Прошу извинить мои ужасные манеры, я забыл представиться. Старею,  — он засмеялся совсем не весело, скорее зловеще, а потом, сняв темные очки, он снисходительно произнес,  — Винзенс Фон Нейман.
        Я стояла на онемевших ногах, которые кажется приросли к полу. Сердце бешено колотилось, во рту стало сухо. Я безотрывно смотрела в черную пустоту его глаз, подобных черному бриллианту на его пальце, потеряв способность к движению. Страх сковал мое тело, мой мозг.
        — Тебя зовут Кейт, правильно?  — спросил он.
        Я продолжала молча смотреть на него не в силах отвести взгляд. Он подошел совсем близко и вдохнул воздух.
        — Такая хрупкая внешне и сильная внутри,  — он улыбнулся глядя вверх,  — идеальное создание! Как же долго я тебя искал,  — Нейман взглянул мне в глаза немного устало.
        — Что тебе нужно?  — у меня не было ни малейшего плана, как бы я могла избавиться от этого монстра. И я была уверенна, что он гораздо сильнее неймонов. Он не был на них похож, но в его облике было что-то куда более пугающее. Я ненавидела его за то, что он хотел отнять жизнь у моих друзей, я ненавидела за его сумасшедшие убеждения, я ненавидела его за саму идею создания неймонов. Я ненавидела его за его черный пугающий взгляд.
        Он широко улыбнулся.
        — Злость тебе к лицу. Что-то есть в твоих глазах такое, что заставляет в них смотреть,  — широкая улыбка расчертила бледное лицо словно горизонтальный порез,  — И я точно знаю что!
        Я с отвращением и уже без тени страха, который вдруг бесследно испарился смотрела в его нагло ухмыляющиеся глаза больше напоминающие черные бездонные колодцы.
        — У тебя есть мечта?  — он даже не притворялся, что ему интересен ответ, и я так и не поняла зачем он спросил, но ответ рвался наружу, и я полоснув острым взглядом по его лицу резко выдохнула:
        — Я хочу, чтобы ты сдох и отправился прямиком в ад, в VIP ложу для ублюдков, как ты и захватил с собой всю свою псарню.
        — По поводу второго я обещаю подумать. Ох уж эти создания, я разочарован ими, правда. Они так далеки от идеала. Приходит время, когда нужно идти вперед, а груз прошлой жизни мешает сделать этот шаг.
        — Ты чудовище! Ты говоришь о них как о вещи. В тебе не осталось ничего человеческого, я не знаю кто ты, но я четко знаю, что если ты хоть пальцем дотронешься до Эммы, я достану тебя и найду способ освободить землю от гнилого ублюдка, как ты,  — я направилась в сторону выхода.
        — Тебе не интересно зачем я здесь?  — спросил он. В его голосе ощущалась странная настойчивость.
        Я остановилась и выдохнула. Головная боль, так и не прошедшая со вчерашнего дня, стала усиливаться. Мне отчаянно хотелось знать какую игру он ведет. Заставляя себя повернуться я посмотрела ему в глаза. Глаза смерти.
        — Что тебе нужно? Ты пришел сюда своей императорской персоной, чтобы побеседовать с простой человеческой девочкой?!!
        Он довольно улыбнулся.
        — Я рад, что ты спросила. Простая, да не простая. Что ты знаешь о себе?!  — он довольно облизнул яркие губы,  — я столько лет искал тебя. Годы поисков и сотни разочарований. И кто бы мог подумать, что я найду свой алмаз в куче мусора. Я даже и не думал искать среди людей!
        Я все еще не понимала о чем он говорит, это было похоже на бред. Страшный бред.
        — Ты хочешь сказать, что твоя цель не Эмма и ее ребенок, а я?!
        Он утвердительно кивнул.
        — Ее ребенок уникален, не спорю. Но у него есть один существенный недостаток.
        — Над ним нет контроля,  — произнесла я.
        Его бровь поползла вверх.
        — Приятно иметь собеседника, который понимает тебя с полуслова.
        — Уверенна, у тебя с этим большие проблемы,  — ирония коснулась моего голоса.
        — Два трупа на парковке госпиталя и пропавший охранник тебе ни о чем не напоминают?
        На моем лице ни дрогнул ни один мускул. Он подошел ко мне и провел по шраму на левом виске.
        — Маленькая неприятность для тебя обернулась большой удачей для меня. Счастливый случай. Наполеон говорил, что случай — это единственный законный царь вселенной.
        — Ты тоже в фан-клубе шизиков мечтающих о завоевании планеты?!  — я отстранилась и оттолкнула его руку.
        Он зловеще засмеялся, и у меня все похолодело внутри. Я дрожала.
        — Ты оставила так много своих данных,  — он указал на шрам,  — что о тебе можно написать энциклопедию. Твоя кровь, еще даже не успела засохнуть, когда мои ребята приехали на зачистку. В ней и была вся информация, все то, что не давало мне покоя несколько десятков лет. Я понял, что моя мечта осуществилась,  — я чувствовала, словно его слова обрушиваются на меня,  — Действовали вы не профессионально.
        — Я не киллер, все, что я хотела — спасти жизнь дорогим мне людям. И никто не убивал твоих споттеров — это была случайность!  — мой голос срывался на крик.
        — Вот видишь!  — произнес он,  — опять случайность. Я не верю в случайности. Все закономерно. Я так давно искал тебя и вот этот день настал. Ты венец моего творения. Понимаешь?
        Я опешила и замешкалась на мгновение, перед тем как ответить.
        — Нет,  — прошептала я и прикрыла глаза от того, что в виске стрельнуло.
        — Это скоро пройдет,  — почти ласково сказал он,  — позволь мне объяснить. Неймоны,  — он сделал паузу и саркастически продолжил,  — не вполне соответствуют моим ожиданиям. Но,  — Нейман мягко улыбнулся,  — они послушны и преданны. И пока что, это единственное, что останавливает меня от желания отказаться от них.
        Я с ужасом подумала, что за формальной фразой «отказаться от них» стоит их полное истребление, а ведь они считают его своим богом и готовы не задумываясь пожертвовать жизнью ради его абсурдных интересов, больше напоминающих игру душевно больного человека. Джанус сказал, что взрыв, уничтоживший Неймана, был несколько десятков лет назад, ему как минимум должно быть семьдесят пять лет. Он едва выглядел на сорок.
        — Я хочу, чтобы ты пошла со мной,  — он произнес тоном не терпящим возражений. Его голос резал словно нож.
        — Ты не в моем вкусе,  — я брезгливо поморщила нос. Это вызвало его смех, который зловещим эхом разносился в воздухе.
        — Ох, молодость!!! Ты меня не правильно поняла…
        — Тебя невозможно понять правильно. Твоя правда мутировала до безобразия. Неужели ты думаешь, что я отправлюсь с тобой?!  — я попятилась назад. Боль в голове стала почти невыносимой и меня шатало,  — Больной ублюдок!!
        Он тяжело вздохнул и его зрачки резко расширились занимая все пространство глаза.
        — Не боишься, что неймонам не понравится быть вторым сортом, ведь ты их создавал как эталон, взращивал как высшую расу?! Спустить их с небес не так то просто.
        Его лицо перекосилось от злости.
        — Я никого не боюсь. На небесах те, кому я позволяю там быть. Я могу уничтожить их за одну секунду. И потом, я бы не прожил так долго тренируя гадюк, если бы не имел противоядия,  — вдруг черты его лица смягчились. Настроение Неймана менялось каждую секунду,  — Но мы отошли от основного разговора. Очень скоро ты поймешь о чем я говорю, ты поймешь, КТО ты есть. Я предлагаю тебе стать частью великого, я предлагаю тебе стать всесильной, творить историю…
        — Тебе проще меня убить, чем добиться моего согласия,  — мой голос был полон презрения.
        Его глаза сверкнули и выражение лица стало жестким.
        — Убить тебя не составляет проблем, но это слишком просто. Я могу сделать так, что смерть тебе покажется недостижимой мечтой,  — с непоколебимым спокойствием произнес он и это было ужасающе.
        — Что тебе нужно?!  — дрожа, я закрыла глаза.
        — Ты,  — произнес он,  — и еще кое что. Об этом я тебе расскажу при следующей встрече. Это сюрприз!  — его зубы блеснули,  — я устал от жизни, она очень скучна. И рядом нет близкой души, можно сказать, что я одинок. Чего-то не хватает,  — он посмотрел на меня с нежностью, с которой смотрят на любимого питомца,  — кто бы мог подумать, что ты возьмешь все самое лучшее. В этом мире так мало людей способных на истинную любовь, самоотверженных, отчаянных. Я встречал лишь нескольких. И вот ты здесь, рядом,  — Нейман улыбнулся и провел пальцем по моим волосам. Затем он развернулся в профиль и облокотился об перила.  — Я приглашаю тебя на ужин.
        Сама не осознавая того, я расправила руки и толкнула его через заграждение.
        — Хорошая попытка,  — он крепко держал мои запястья, сдавливая.
        Несколько раз моргнув, я попыталась понять как он мог двигаться настолько быстро, что я не заметила.
        — Если бы я упал, то прихватил бы и тебя. Ты не дорожишь собой,  — он неодобрительно покачал головой,  — ты сама не знаешь кто ты,  — меня раздражала его небрежная манера разговора,  — так глупо не боятся смерти. А ведь я могу сломать тебя, как щепку,  — он прощупывал меня взглядом.
        — Если бы хотел, уже бы сломал.
        — Верно!  — он кивнул утвердительно.
        — Чего ты ждешь? Ты можешь забрать меня сейчас, если я тебе так нужна. Он склонил голову на бок и поднял тонкий ухоженный палец вверх.
        — Вот тут один нюанс. Очень щекотливый момент. Помнишь я говорил про сюрприз? Скоро ты все поймешь.
        Он отпустил мою руку и на запястьях остались синяки от его пальцев.
        — Кажется я ошибался,  — произнес он и я подняла на него глаза,  — ты даже лучше, чем я мог бы предположить.
        Нейман в небрежном поклоне наклонил голову и надев очки направился к выходу.
        — До скорой встречи,  — сказал он не оборачиваясь.
        Я стояла не шелохнувшись и боялась двинуться. Мне казалось, что это страшный сон. Нейман был готов разрушить мою жизнь, убить всех кого я люблю, убить всех. В его планах не было места людям, серплам и даже неймонам. Они все должны были погибнуть.
        После того как он ушел, я почувствовала себя еще хуже, это была гигантская доза адреналина и сейчас меня тошнило, и вокруг все плыло. Я тяжело дышала, словно бежала марафон. В моей голове, вместе с шумом, что-то грохотало. Никогда я еще не чувствовала себя так плохо, потому что сейчас я чувствовала свою абсолютную беспомощность. Я знала, что он скоро за мной вернется. Вопрос был лишь в том, когда и зачем.
        Я не собиралась прощаться со своей прошлой жизнью. Сейчас мне было необходимо узнать, что во мне такого, что заставило изменить его планы и начать новый проект. Я была настолько раздавлена мыслями, что заметила Эмму и Анну, когда они были совсем рядом. Они громко смеялись и восторженно обсуждали грядущий день.
        Эмма положила руку мне на плечо.
        — Ты в порядке?  — спросила она, ее голос звучал встревоженно. Анна не сводила с меня испуганных глаз, значит выгляжу я действительно дерьмово.
        — У тебя такой вид, как будто ты встретилась со смертью.
        “Так оно и есть”,  — подумала я.

        Chapter seventeen
        Permafrost

        Между небом и землей…
        Между светом и тьмой…
        Между верой и грехом…
        Находится сердце мое…

For Greater Glory: The True Story of Cristiada

        Они перепугано смотрели на меня, и я так и не решилась рассказать им о встрече с Нейманом. Удушливый запах его парфюма до сих пор стоял у меня в носу. Я поскорее натянула свою кофту с длинным рукавом, чтобы они не увидели синяки на запястьях. Соберись Кейт, давай же!
        — Что у нас по плану?  — улыбнулась я, как можно непринужденнее.
        — Торт. Осталась всего неделя, нам столько нужно всего сделать. Спасибо девочки, с вашей поддержкой это самые лучшие дни!
        Эмма проглотила приманку, а Анна смотрела на меня недоверчиво.
        — Что?  — дерзко спросила я и откинув прилипшие к шее волосы назад пошла вперед. Меня немного шатало.
        — Твое сердце стучит так, словно сейчас выпрыгнет из груди. Ты до смерти напугана,  — сказала Анна поравнявшись со мной.
        Рассказать сейчас, означало подвергнуть их дополнительной угрозе. Я не могла так поступить.
        — Если я скажу, что все хорошо, ты мне поверишь?
        Она отрицательно покачала головой, всматриваясь мне в глаза так, если бы она вытаскивая от туда правду.
        — Тогда я лучше промолчу,  — сказала я решительно и быстрым шагом пошла вперед. Анна схватила меня за руку. Вскрикнув от боли, я отдернула ее. Левое запястье сильно болело.
        — Не нужно притворяться, что мы с тобой подруги, это не так. Просто отстань от меня!  — я старалась, чтобы мои слова звучали как можно убедительней. Если я оскорблю Анну, она отстанет от меня с вопросами, на которые я не могу ответить.
        — Не ссорьтесь!  — Эмма взяла нас за руки. Я опять почувствовала острую боль в запястье и поморщилась.
        — Даже не начинали,  — ответила я. Анна смотрела на меня с сомнением.
        Мы молча проделали путь до кондитерской двумя этажам ниже. Я шла пожираемая неприятным предчувствием. От вида праздничных тортов мое настроение только ухудшилось, я смотрела на многоярусные, воздушные до головокружения, шедевры с шоколадными узорами, белыми голубями и думала, что, возможно, мне даже не суждено его попробовать.
        Когда подошли к большому серебряному блюду, улыбчивая девушка включила эскиз свадебного торта Эммы и Эрика. Он был один в один, как настоящий. Пять белоснежных ярусов в виде сердец были покрыты витиеватыми золотистыми узорами и перламутровыми жемчужинами. Под каждым ярусом была подсветка белого света пронизывая и наполняя его легкостью и чистотой. На самом верху переливалось огоньками арка символизирующая новую жизнь, а под ней расположились две небольшие фигурки жениха и невесты, которые трепетно держались за руки.
        Эмма осматривала со всех сторон торт:
        — Мне кажется, что вот эти ветви должны заползать на второй ярус, а вот сюда,  — она указала на боковину,  — добавить жемчужин. Что думаешь?
        Анна согласно кивнула.
        — Еще нужно положить дорожку лазурного цвета под ноги фигуркам.
        Эмма прищурив один глаз старалась представить как она будет выглядеть.
        — Почему лазурного?  — спросила она.  — Он не будет сочетаться с основным цветом. Пусть будет изумрудно-зеленый.
        — Кейт, что ты думаешь?
        Я думала о том, что меня сейчас вырвет на него. Проглотив подступающую к горлу тошноту я стала соображать, чтобы сказать о торте.
        — Думаю, стоит пустить этот золотистый узор вверх, чтобы он заползал по ярусам на самый верх и плотным узором завершился под фигурками. Можно добавить им под ноги россыпь камней.
        — Точно! Как хорошо что ты рядом!
        Я выдавила из себя вымученную улыбку.
        — Все таки ты выглядишь не очень. Бледная такая,  — Эмма потянулась ко мне, чтобы потрогать мой лоб.
        — Я в порядке, правда.
        Но теперь даже Эмма не выглядела уверенно.
        — Наверное стоит отпустить тебя домой, чтобы вечером ты была как новенькая. У нас будет супер вечеринка!
        Недолгое время я сомневалась, стоит ли мне ехать домой, но подумала, что сейчас это может быть лучшим решением. Эмма в безопасности, на секунду я задумалась, что все это могло быть отвлекающим маневром, но потом я осознала, что у него были десятки шансов заполучить ее сегодня. Он этого не сделал, значит его цель действительно была я.
        Эмма и Анна остались разбираться с тортами, бутоньерками для украшения сада и цветом салфеток, и скатертей.
        По пути я чувствовала головокружение и внимание рассеивалось, словно разорванные бусы разбегаясь по дороге. Я включила автопилот и закрыла глаза, боль пульсирующая в висках начала отступать. Добравшись до своей кровати я упала на мягкий матрас и сразу провалилась в сон.
        Последние лучи заходящего солнца устало и медленно ползли по стенам. В большое окно в крыше виднелись окрашенные красным облака: они торопясь пробегали мимо, причудливо меняя форму. Я лениво повернулась на бок и застонала от резкой боли. Запястье сильно распухло и было красным, на нем, все так же четко, читались следы его пальцев, как личная роспись, не давая мне забыть ужасы сегодняшнего утра.
        Посмотрела на часы и вздохнула. Восемь тридцать. Маркус оставил мне пять голосовых сообщений. Я прослушала их наслаждаясь тембром его голоса и нежностью, которой была пронизана каждая нотка в нем. Теперь я точно знала, что он прилетит. Девять сообщений от Эрика. Лучше выслушаю его, когда увижу вечером. Наверняка Эмма рассказала ему о неймонах. В такое трудно поверить, а выслушать его мнение, вообще, невыполнимая задача.
        Я устало взглянула в сторону гардеробной. Не смотря на то, что день был жаркий меня морозило. Я решила, что лучше надеть, что-то с длинным рукавом, к тому же, нужно было прикрыть синяки на запястьях. Белый облегающий комбинезон, со светло-серыми кожаными вставками, подошел идеально. Я выбрала гловелетты им в тон и высокие ботинки на тонкой прозрачной платформе, плотно обнимающие ногу.
        Вечером, в девять, я летела в «Луну». С одной стороны, я чувствовала облегчение, потому что я выполнила свое обещание. Эмма великолепно себя чувствовала и летала в облаках в предвкушении свадьбы. Сад на вилле родителей Эрика уже начали украшать: расставлялись столы и возводились шатры. Все шло четко по плану.
        Весь день ни о чем не могла думать, кроме этого странного диалога, который был похож на приглашение на собственные похороны. У меня перед глазами все еще был его ледяной, острый взгляд, который едва ли можно назвать живым. В нем было что-то такое зловещее, что забирало мое дыхание, когда я смотрела в глаза. Я могла бы найти тысячи отрицательных слов описывая его омерзительную манеру общения, удушающий запах, холодный взгляд, его небрежную походку. Ужасное чувство охватывало мою душу, когда он был близко, меня обдавало обжигающим холодом, как будто я спустилась в саму преисподнюю.
        Я ощущала ужасный страх, отравляющий разум. Страх, который я не испытывала никогда в жизни. Но именно он делал меня сильнее. И чем больше я боялась, тем сильнее становилась.
        Мои мысли забирали много энергии, я чувствовала себя измотанной и изнеможенной. Я не могла не появиться на вечеринке, первая и главная причина — это Маркус. Желание видеть его, быть рядом с ним, ощущать прикосновение его теплых губ, чувствовать его нежные руки — было сильнее всего остального. Второй причиной были мои друзья. Оставалось только гадать, когда Нейман вернется и сколько у меня есть времени на то, чтобы побыть с ними рядом.
        В ночном небе ярко светила «Луна» наполняя центр города серебристым светом. До меня доносились отголоски музыки и басов, громыхавших внутри. Рядом со входом выстроилась очередь из полусотни глайдеров. Здесь всегда было многолюдно, особенно по пятницам.
        Я залетела в хорошо знакомый кратер с южной стороны. Здесь было темно и на секунду это дезориентировало меня.
        — Ночной режим,  — скомандовала я и лобовое стекло окрасилось охристым цветом — улучшая видимость. На паркинге я увидела флаи всех, за исключением Маркуса.
        Я заглушила двигатель и пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, перед тем как выйти из флая. Один вопрос никак не отпускал меня: что заставило Неймана прийти за мной?
        Безлюдный паркинг, напоминающий пещеру, разразился гулким стуком каблуков. В свете блеклых ламп, то тут, то там, выступая из полутьмы, поблескивали фары глайдеров и флаев. Я подумала, что освещение можно было бы сделать немного ярче: слишком мрачно было в этом месте. Казалось, тени вот-вот сомкнутся вокруг меня. Когда глаза немного привыкли, я смогла различить шероховатые стены, выступы и углубления подсвеченные тусклым светом.
        Вдруг послышался хорошо знакомый звук приближающегося флая, заставляя трепетать мое сердце. Маркус виртуозно залетел в ожидавшую его пустую ячейку. Его тело низко прижималось к черному мускулистому Imp, уступающему в этом разве, что своему хозяину. Он выглядел сногсшибательно опираясь высокими ботинками на светящиеся синим светом трубы.
        Черный флай, сверкая раздутыми крыльями, сделал последний грозный рык и стих. Маркус спрыгнул с него и быстрыми шагами направился ко мне. Преодолевая законы земного притяжения я прыгнула в его объятья. Зарываясь пальцами в его волосы я наклонилась достаточно близко, чтобы разглядеть едва пробившуюся щетину вдоль челюсти и почувствовать запах ночного воздуха, пыли и самого Маркуса. Он крепче прижал меня к себе и проложил дорожку из поцелуев по линии скул к губам. Внутри меня все кипело. Миллионы мерцающих золотых песчинок искрились внутри его глаз. Я едва ли могла видеть его зрачки за этим великолепием.


        — Я люблю тебя,  — произнес он. Голос его звучал тихо и мягко. Его горячее дыхание ворвалось внутрь меня, когда его рот нашел мой,  — ты, та родная душа, ради которой я и был создан, до того дня как я тебя встретил, я не понимал для чего СУЩЕСТВУЮ и, в тот день, я понял для чего я ЖИВУ.
        — В тот самый день, моя жизнь изменилась. Она странным образом сконцентрировалась вокруг девушки, которую я увидел на дороге, с пронзительно голубыми печальными глазами,  — он провел тыльной стороной ладони по моей щеке,  — ты была одета во все черное и о чем то грустила. В тебе было что-то магнетическое, что заставило меня последовать за тобой.  — До того момента я никогда прежде не был в старой части, внизу. Ты заехала на старый мост и пропала в тумане, а я не знал, что делать дальше, как вдруг Imp заглох. Это судьба, подумал я, ведь мой флай, новейшей модели, просто так не мог сломаться в старой части города, где даже связи нет. Случайность,  — произнес Маркус.
        — Случайностей не бывает,  — произнесла я,  — есть цепочка предопределенных событий, словно хорошо срежиссированный спектакль длинною в жизнь.
        — Тогда ты главная актриса в этом спектакле.
        С минуту мы просто стояли молча, не выпуская друг друга из объятий. В этот момент вся вселенная принадлежала нам: миллиарды звезд, что таинственно мерцали в ночном небе; луна, загадочно озарявшая небосвод; легкий теплый ветер, играющий у нас в волосах. И я молча благодарила ее за это.
        Маркус поднял к лицу сжатую в кулак ладонь. Внутри что-то блеснуло, словно зажатая в руке звезда.
        Я недоверчиво на него посмотрела и взяла двумя пальцами серебристое ожерелье. На тонком шнурке висела подвеска. Дракон и феникс, расправив крылья, парили в воздухе держа в своих лапах нефритовый шар, словно наполненный изнутри светом.
        — Оно такое красивое!  — я чувствовала, что оно было частью меня.
        — Китайцы называют нефрит камнем жизни, приписывая ему пять достоинств, отвечающих душевным качествам. Его мягкий блеск олицетворяет милосердие, его твердость — умеренность и справедливость, полупрозрачность — символ честности, чистота — воплощение мудрости и его изменяемость олицетворяет мужество. Это все о тебе.
        Он помог застегнуть цепочку, и я еще раз дотронулась до подвески пальцами подумав о том, что у меня скоро будет возможность проверить все эти качества на правдивость. Смогу ли я выстоять против Неймана? Чего это будит стоить? По большому счету, у меня даже не было выбора, меня поставили перед фактом.
        Я встретилась взглядом с синими глазами Маркуса, они были ярче чем июльское небо. Наши лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга, настолько близко, что я чувствовала его дыхание на своих губах, а затем он наклонился, чтобы поцеловать меня.
        — Нас наверное заждались,  — сказал он немного отстранившись.
        Я поднялась на цыпочках и нежно поцеловала его в губы.
        — Спасибо,  — прошептала я тихо.
        Маркус взял меня за руку и мы отправились в сторону лифта. Большая каменная глыба отъехала в сторону пропуская нас внутрь. Он не сводил с меня глаз, и я физически ощущала его взгляд на себе. Маркус прищурил глаза, встряхнул головой и широко заулыбался. Спросить я не успела, двери лифта распахнулись. Мы вышли в длинный освещенный блеклосиним светом коридор, в котором все мне было хорошо знакомо. Он изгибался и уходил вправо, опоясывая огромный космический корабль погруженный в недра Луны. Никелевый исполин делился пополам панорамным окном, широкой лентой бегущей по всей окружности корабля.
        Было отчетливо видно как сотни разгоряченных, блестящих от пота тел на десятках танцполов бьются в экстазе под оглушающие ритмы. К нам не доходило ни единого звука, слышались только наши шаги. Я с улыбкой заметила, что не смотря на то, что я гораздо меньше Маркуса, шума от меня вдвое больше. Мне доставляло огромное удовольствие наблюдать за тем как он двигается: грациозно, мужественно и очень сексуально — так ходят львы.
        — Что?!  — спросил он поднимая брови кверху.
        — Я топаю, как слон, хотя, по законам физики, должно быть иначе.
        Маркус стал идти еще громче, но даже это выглядело восхитительно и я рассмеялась. Он подхватил меня за талию и легко поднял в верх, я прижалась губами к его лбу.
        — К счастью, кое-что остается вне всяких законов.
        Под ногами бежали огни указывая направление к главному входу. Трап подвел нас к массивным металлическим дверям. Маркус опустил меня на ноги, поцеловав в макушку, я снова доставала носом до его подбородка.
        Двери бесшумно разъехались и на нас обрушились децибелы взрывной музыки, увлекая в другое измерение, наполняя каждую клеточку тела энергией звуков. У входа стояли смуглые красотки, встречая гостей практически голыми упругими телами. Их замысловатый костюм состоял из неоновых язычков пламени, трепетавших на самых откровенным местах, даже не пытаясь ничего скрыть, а собранные в высокий хвост серебристые прямые, как дождь волосы, спускались почти до самого пола. Увидев нас девушки захлопали длинными ярко-синими ресницами и приветливо заулыбались освещая дорогу длинными лазерными жезлами.
        Ровный, гладкий и прозрачный, как стекло пол плавно перетекал в стены, а стены в потолок. Сверху свисали огромные кристальные капли и такие же капли стремились им навстречу снизу. Из пола плавно вытекали круглые танцполы, столы и огромный круглый бар расстилался широким неоновым кольцом по всей площади клуба. Здесь не было не одного острого угла: одна форма плавно перетекала в другую и так до бесконечности форсируя пространство.
        За стойкой, над всей толпой, на плоском диске парил в воздухе DJ. Оливковый голый торс красовался рельефами, сверху был небрежно накинут черный жилет из спандекса. Капюшон почти полностью прикрывал лицо оставляя в поле видимости четко очерненный подбородок. Я знала, что под ним были темно каштановые шелковистые волосы, догадавшись по стилю, что играл Арни. Только он умел так взрывать толпу доводя ее до полного экстаза.
        Мы медленно продвигались к приватной зоне, протискиваясь между разгоряченными телами. Маркусу не представляло труда прокладывать путь, поэтому он шел впереди, а я стараясь от него не отставать. Мы проходили рядом с парящей над нами платформой, как вдруг передо мной возникла фигура Арни.
        — Ты ведь не думала, что я тебя не замечу?!  — на его лице сияла белоснежная улыбка. В разрезе глаз читалось что-то отдаленно восточное. Яркие темные глаза смотрели с нескрываемым интересом.
        — Как я могла надеяться на такую удачу!
        Он нахально рассмеялся и сжал меня в объятиях. Маркус обернулся в поисках меня и его лицо передернулось, когда он нас увидел. Я показала Арни на Маркуса.
        — Познакомься, это Маркус.
        Лицо Арни, мягко говоря, не выражало восторга по этому поводу, но он все же протянул ему руку, которую Маркус нехотя пожал. Мне стало смешно от этого немого противоборства.
        Арни откинул смоляную прядь волос и стоял в вызывающей позе, заправив большие пальцы за пояс низко сидящих брюк. Низ живота был открыт взгляду больше, чем мне хотелось бы видеть, даже не смотря на идеально сложенное тело. из-под штанов выглядывали металлические тесемки стрингов. Правая нога ниже колена была в странной конструкции напоминающей кибер сапог. Наверняка очередной модный аксессуар. Некоторые забывают надеть голову в погоне за модой.
        — Ты стала редко навещать меня,  — он сложил бровки домиком.
        — Я была очень занята.
        — Вижу,  — Арни бросил ревнивый взгляд на Маркуса.
        — Прости Арни, нас ждут.
        — Окей,  — в его голосе звучало легкое разочарование,  — Увидимся!
        Он приложил два пальца к губам и послал мне воздушной поцелуй. Маркус передернулся и я предпочла скорее увести его отсюда.
        — Постой! У тебя тут ниточка на одежде! Я уберу,  — Маркус с силой дернул тесемки стрингов вверх, лицо Арни вытянулось и глаза с протяжным звуком поползли наверх,  — ох, это твои трусишки,  — сказал Маркус наигранно тонким голосом и приоткрыл рот,  — прости, не распознал,  — вдруг выражение его лица приобрело жесткость и он произнес грозным, низким голосом,  — ты поаккуратней, а то можно и без члена остаться!!
        Я стала проталкивать его вперед, пока он не сделал, что-нибудь похуже. Маркус довольно улыбался. Я толкнула его локтем в живот и Маркус театрально охнул. Его глаза смеялись.
        — Это отвратительно!  — возмущалась я.
        — Ты права,  — он бросил брезгливый взгляд на Арни,  — лучше помыть руки!
        — Он просто играет свою роль мачо и наглого провокатора, ничего общего с действительностью. Арни типичный батан — элитный выходец из местных недоумков.
        — Ему повезло, что я не попытался их снять до конца.
        — Ты бы не посмел!
        Он повел бровью и кривая улыбка поползла по его лицу, говоря: «еще как!»
        Арни уже забрался на свой парящий пьедестал и, как ни в чем не бывало, играл дальше. Музыка становилась все динамичней. Она заполняла меня изнутри, каждую клеточку тела, каждый мускул был в приятном напряжении.
        Над нашими головами бесшумно пролетела плоская эллипсоидная таблетка с официанткой. Она стояла застыв в соблазнительной позе. Ярко-зеленые неоновые губы выделялись на хорошеньком личике. Три белых полоски ткани облегали шею, грудь и попу. На ее тонкой шее висело ожерелье спускающееся водопадом тоненьких серебристых ниточек почти до пола. И, точно такой же, длинный серебристый хвост как у мулаток у входа. Впрочем, прическа была одинаковая у всего персонала, за исключением разве, что DJ. Да и униформа, если эти тряпочки можно так назвать, тоже была идентичной.
        Я взглянула на Арни. Он увлеченно творил звуки, каждое его движение разражалось ярко-голубой вспышкой молнии, пронизывая густой горячий воздух. Молнии разлетались от него в разные стороны озаряя пространство ярко-голубым светом.
        — Внимание!  — сказал холодный голос с металлическим отливом. Опьяневшая от танцев толпа взорвала наэлектризованный воздух восторженными криками. У меня звенело в ушах,  — криозаморозка начнется через три,  — секундная пауза заполнилась визгом,  — два,  — от крика зазвенело в ушах,  — один,  — сквозь рев опьяневший толпы послышалось окончание фразы,  — охлаждение начинается!
        Отовсюду повалил густой серебристый туман окутывая нас приятной прохладой. Тягучий, насыщенный воздух стал хрустящим и свежим. Туман был настолько плотным, что я потеряла Маркуса из виду. Пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в белых облаках, я тщетно озиралась по сторонам. Миллионы мельчайших капелек мерцали и искрились в свете огней.
        Я нащупала чью-то спину. Низкий и жирный. О нет, а это чья-то грудь. Длинные волосы… не он. Внезапно горячие чувственные губы накрыли мои. Я закрыла глаза отдаваясь чувствам. Страстное, сладкое дыхание кружило мне голову.
        Маркус сжимал меня в объятиях настолько сильно, что мне, в буквальном смысле, было трудно дышать, но для меня это не имело значения, потому что в нем я нуждалась больше, чем в воздухе. Я дышала его любовью.
        Почувствовав как что-то щекочет мне нос, я открыла глаза. Вокруг все было пронизано нежно-голубым светом, казалось, что все сделано изо льда. Крупные кружевные снежинки медленно спускались вниз, оседая на волосах и ресницах. Маркус был покрыт тонким слоем сверкающего серебристого инея. Каждая ресничка была укутана мерцающими кристаллами льда, словно он был соткан из лунного света. От этого его глаза казались ослепляюще ультрамариновыми, гипнотическими.
        — Ты сказочно красивая!
        — Видел бы ты себя.
        — Я люблю тебя.
        — Я люблю тебя,  — прошептала я.
        — Засранцы!  — послышался бас Эрика,  — пока вы тут слюни друг на друга пускаете я себе места не нахожу. К тебе не дозвониться!  — Следовать за мной,  — махнул он рукой показывая в только ему известном направлении, сквозь море извивающихся тел.

        Chapter eighteen
        Craters of the Moon

        Эрик шел быстро, пробивая нам дорогу, словно ледокол. Он возвышаясь над толпой почти на голову. Даже Маркус, имея рост под два метра, был ниже. Эрик рассказывал что-то, много жестикулировал и, то и дело, кому-нибудь доставалось по голове или носу его лопатообразными руками. Я смотрела на него и думала: кто бы мог подумать, что он преподаватель престижного университета!
        Он быстро шел вперед, мы едва поспевали за ним. Когда мы вышли в зону, где звуки музыки приглушались, я, наконец, услышала целую тираду из нецензурных слов и выражений. Эрик гневно плевался острыми фразами в неймонов и Неймана, во все, что с ними связанно. За пять минут он выдал такое количество ругательных слов, что можно было составить целый словарь.
        Мы поднялись на маленьком лифте в приватную зону, прошли по небольшому коридору к золотой двери. Она бесшумно отъехала вверх пропуская нас внутрь. Мягкий приглушенный свет отражался от белых глянцевых стен, из которых вырастали золотые сверкающие слитки самых причудливых форм. Они были повсюду, капали с потолка, выступали из стен и вытекали из пола.
        Нас уже ждали и, судя по настроению, и пустым бокалам, уже давно. Кейл и Анна оживленно разговаривали, а Эмма сидела в раздумье на диване и гладила живот. После коротких приветствий Эрик тяжело дыша выдохнул фразу:
        — Кейт, я всегда знал, что ты самый лучший друг из всех подруг. Не зря я тебя, тогда в школе, не опустил головой в сортир со всеми первокурсниками. Башка у тебя светлая и… В общем, спасибо тебе огромное!!
        — За все!  — вмешалась Эмма. Она встала и крепко обняла меня.
        — Мы все постарались, если бы не ребята, то…, — я проглотила неприятные мысли.
        — Все верно, но именно ты меня вытащила из офиса Дрекслер, заметив ее странное поведение и ты отчаянно боролась за меня, пока я бросала в них дизайнерским тряпьем,  — она провела взглядом по тонкой розовой линии шрама на виске,  — ты ведь была готова на все, чтобы спасти меня.
        — Большое пожалуйста, и не нужно делать из этого подвиг.
        — А что это?
        — Я сделала то, что сделал бы любой.
        — Но только ты догадалась вонзить в задницу сучки палочки для суши,  — засмеялась Эмма.
        — Я так и не поняла, что эти палки делали в машине. И еще этот увлажнитель воздуха!
        — Все очень просто. Я часто выезжаю на объекты и получается, что я ем, где придется. Чтобы кушать медленнее: беру с собой свои палочки и кушаю часто, и маленькими порциями в машине. Ну а с увлажнителем другая история. У меня сухая кожа, а зимой караул. Вот я и установила увлажнитель. Но когда я за два дня до этого немножко врезалась в столбик,  — Эмма покосилась на Эрика и продолжила,  — он стал работать не так как нужно.
        Судя по тому как Эмма произнесла «немножко врезалась», она сильно преуменьшила случившиеся.
        Эрик положил мне руку на плечо.
        — Спасибо. Я знал, что я могу на тебя положиться.
        — Да брось! Ты же не думаешь, что я ради тебя старалась?! Я слишком эгоистична для этого. С кем я буду на массаж ходить?
        — Хей! Это мои слова! И потом, я что, уже не годен для массажа?!  — он обиженно сделал губы трубочкой.
        — Боюсь нет, как только ты обнажаешься перед бедными массажистками, они теряют дар речи и потом уже не в состоянии что-либо сделать.
        — Я такой неотразимый?!  — Эрик поиграл бровями.
        — Нет, ты такой огромный и волосатый!  — засмеялась я.
        — Я не волосатый!
        — У тебя задница как у гамадрила!
        — У меня не… постой! А откуда ты знаешь какая у меня задница.
        — Это интересный вопрос.  — Маркус сложил руки на груди.
        Я засмеялась.
        — Ну, например, позапрошлым летом, когда ты голышом отжигал у Кейла на дне рождения.
        — Я был не голышом! Я был в стрингах.
        — Еще один любитель стрингов!  — Маркус скривился.
        — Чего скривился?!  — насупился Эрик.  — Просто ты меня в стрингах не видел! И вообще, почему еще один.
        Я захохотала вспомнив лицо Арни.
        — Потому что Арни, как всегда, подбивал ко мне клинья, а Маркус натянул его за стринги.
        — Ты трогал его стринги?  — Эрик трагически закрыл глаза.
        — Да,  — улыбнулся Маркус,  — я их бережно поправил, чтобы он был еще симпатичнее.
        Эрик подошел к Маркусу:
        — Мы подружимся блондинчик. Иди обниму!!
        — Только, не при всех!  — тоненьким голосочком пропищал Маркус, подыгрывая ему.
        — Ты помнишь ту вечеринку?  — спросила я у Кейла увлеченного Анной.
        — Ее трудно забыть. Не все оценили творческий подход Эрика,  — Кейл громко рассмеялся,  — стол, на который он залез, сразу сломался, он упал на Джейми Стивенса с подружкой и те перевернули аквариум. Лиза с Джесикой поскользнулись на мокром кафеле, падая на прыгающих по полу лягушек, которые залезли им под платья… там такое началось! Кейл смеялся от души.
        — А позапрошлое Рождество?!  — хохотала я,  — мы отмечали его в горах, у родителей Эрика, помнишь?  — спросила я Эрика.
        — Ну да,  — ответил он,  — а что там случилось?
        — Я к тебе постучалась и ты сказал «входите». Я вошла и… ВАУУУУУ!
        Эрик стоял абсолютно голый посреди комнаты и искал свои вещи. Твою волосатую жопу можно было разглядеть с луны без телескопа.
        — Тебе крупно повезло, что я стоял не передом!  — подмигнул он.
        — О,  — на выдохе произнесла я,  — даже не упоминай! Попросить меня подождать нельзя было?!
        — Я тебя не стесняюсь.
        — А я тебя стесняюсь! Ко мне ты тоже вваливался неоднократно.
        — Мы ведь, вроде как, семья,  — произнес Эрик и кажется действительно задумался,  — ты всегда была каким-то угловатым пацаненком, я к тебе привык именно к такой, а потом, ты так выросла быстро, стала такая…  — он замолчал.
        — Какая?  — допытывалась я.
        — Другая,  — расплывчато ответил он.
        — Ну скажи это!
        — Ты стала красивая!!! Довольна?!
        — Вполне! Наконец ты признал, что все-таки гендерные различия у нас присутствуют.
        — Ты как мой младший брат, мне тяжело думать о тебе по другому.
        Эмма взяла меня за левую руку и от неожиданности я застонала от боли.
        — Прости! Я сильно сжала?
        — Нет. Я в порядке,  — сказала я, разозлившись на себя, что выдалась.
        — Я видела сегодня вас. Кто он Кейт?  — вдруг спросила Анна,  — почему ты его так боишься?
        — О чем это ты?  — Маркус посмотрел на сестру.
        — Пусть Кейт объяснит,  — Анна сложила руки на груди и сдвинула брови, но вид получился вымученный.
        — Ты его видела?  — спросила я удивлено и оттянула рукав вниз.
        Анна коротко кивнула.
        — Знаешь кто он?  — задала я еще один вопрос.
        — Нет,  — ответила она. Взгляд Кейла, острый как бритва, сфокусировался на мне.
        — О чем вы говорите?  — требовательно произнес Маркус.
        Анна попыталась снять гловеретт с руки. Я скривилась от боли.
        — Я сама,  — сказала я стягивая перчатку.
        Пять пар глаз были устремлены на меня. Я съежилась, отчего-то чувствуя себя виноватой.
        — Я вам собиралась сказать,  — словно оправдываясь говорила я,  — потом.
        Брови Маркуса поползли вверх по мере того как перчатка сползала с руки. Он аккуратно взял мою руку в свою.
        — Ты поранилась?
        — Ее поранили!  — Анна ответила за меня.
        — Почему ты сразу не сказала, что ты его видела?  — спросила я рассержено.
        — О ком вы говорите?  — допытывался Маркус. Остальные внимательно слушали.
        — Сегодня с утра, когда мы зашли в главный холл молла я увидела, что Кейт уже ждет нас наверху, рядом с ней стоял мужчина,  — Анна села на диван,  — Они разговаривали. Кейт была до смерти напугана.
        — Я никого не видела,  — сказала Эмма.
        — Ты была увлечена другими вещами.
        — Когда мы поднялись, мужчины уже не было, Кейт стояла бледная, как снег, со зрачками на всю радужку. Она была в шоковом состоянии. И у нее болела рука, что она тоже тщательно скрывала. Ведь ты для этого одела комбинезон с длинным рукавом и гловеры?!
        Я промолчала.
        Маркус закатил вверх рукав выше и с его губ сорвался рык.
        — У тебя рука сломана!
        На опухшем запястье синели пять темных кровоподтеков в виде пальцев. Он тяжело дышал и поднял второй рукав. Тишина была звенящая. Я слышала как воздух громко заходит в легкие Маркуса. Эмма закрыла рот ладонью, Анна стояла широко открыв глаза.
        — Ты догадывалась?!  — резко спросил сестру.
        Анна замотала головой.
        — Нет,  — она приложила ладонь ко рту,  — я не знала, Маркус, я даже не могла подумать…
        Лицо Маркуса исказилось, когда он гневно поджал губы.
        — Кто это сделал?!  — прорычал он. Его глаза потемнели и брови почти сошлись на переносице. Я никогда его не видела таким.
        Я громко втянула воздух перед тем как ответить и мельком пробежалась по лицу каждого из них: удивленный Эрик, испуганная Анна, побледневшая Эмма и ярко зеленые заинтересованные глаза Кейла.
        — Ты должна была мне сразу сказать!  — он рывком подался к Анне припирая ее к стене. От нее отпали несколько слитков и шумно упали на пол. Кейл вскочил, пытаясь встать между ними, но Эрик схватил его не подпуская к ним.
        — Брат с сестрой разберутся. Ребятки пар выпускают,  — аргументировал он.
        — Маркус успокойся!  — пыталась усмирить его Анна,  — Я ничего не знала. Это были лишь догадки!
        — Даже если бы тебе приснился дурной сон и в нем было что-то связанное с Кейт, ты должна была мне сказать, я доверял тебе!  — его глаза горели.
        — Откуда я могла знать, что это за мужчина и какие у нее с ним дела?!  — прокричала она,  — Кейт дитя человеческих трущоб, я не удивилась бы, если узнала о том, что она занимается чем нибудь противозаконным,  — Анна толкнула его и попыталась уйти. Маркус схватил ее за руку.
        — Нейман!!!  — закричала я, что есть сил.  — Его зовут Винзенс Фон Нейман!
        Вдруг стало тихо, все замерли, я услышала как кто-то громко сглотнул. Анна и Маркус обернулись. Все смотрели на меня, как будто бы я сказала нечто абсолютно сумасшедше.
        Я выдохнула и упала на диван.
        — Тот самый, о котором говорил Джанус?!  — спросил Маркус — Собственной персоной.
        — Вот хрень!
        Я рассказала все, как заученный монолог. Каждую подробность и мелочь, которая мне казалась важной. Общее напряжение ощущалось почти физически. Мое сердце бешено колотилось, казалось, этот звук слышали все в комнате. Ладони противно взмокли. Я вытерла их об салфетку и подняла глаза на Маркуса. Тонкая венка пульсировала на его шее, просвечиваясь под гладкой кожей.
        — Он не получит тебя. Я не позволю ему,  — Маркус не отпускал мою руку не на секунду, взгляд был уверенный, в голосе звучала решимость.
        — Что мы о нем знаем?  — попыталась спокойно рассуждать Анна.
        Я взглянула на нее по новому, пытаясь понять, куда подевалась заносчивая, избалованная стерва?!
        — Он больной ублюдок. Это все, что я про него знаю, но этого вполне достаточно, чтобы осознавать, то дерьмо, в которое я вляпалась.
        — Мы не смогли раздобыть никаких данных на него, кроме официальной информации о том, что некий человек с таким именем погиб в апреле 2050 года.
        — Ты должна была сказать мне сразу! Чего ты ждала?  — напряженно спросил Маркус.
        — Мне было страшно впутывать вас,  — пролепетала я оглядывая их, словно провинилась в чем-то,  — он бы вас не тронул, не сейчас. А потом может все бы улеглось.
        — Может все бы улеглось,  — передразнила меня Анна, за что получила толчок от Кейла.
        — Ему нужна я. А что будет теперь? Вы все в опасности!  — мне захотелось сказать, что я не могла так поступить с ними, но слова никак не шли с языка. Я почувствовала волну удушливого страха, понимая, как много я могу потерять.
        Маркус наклонился ко мне тихо прошептав мне на ухо:
        — Кейт,  — его теплое дыхание прокралось по волосам,  — ты нужна мне, как воздух. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Никто и никогда не разлучит нас,  — меня замутило от страха, во рту появился неприятный металлический привкус.
        — Я увезу тебя куда-нибудь очень далеко,  — продолжал он,  — пока что это лучший план. Мы выиграем время. Мы должны больше узнать о нем. Маркус набрал чей-то номер и заговорил по итальянски. Я понятия не имела о чем он говорит, похоже раздавал указания.
        — Через час нас будет ждать самолет.
        — Куда мы летим?  — спросила Анна.
        — Летим мы, а вы остаетесь,  — ответил Маркус,  — Мне нужно увезти Кейт.
        — Я лечу с тобой,  — настаивала Анна.
        — Перестань,  — возражал Маркус,  — я могу позаботиться о нас.
        — Я это уже наблюдала в реанимации.
        — Это другое. У меня не было выбора,  — произнес он.
        — Выбор есть всегда.
        — Я его сделал,  — жестко сказал Маркус.
        Анна замолчала. Меня опять начала грызть совесть.
        — Если бы мне пришлось еще тысячу раз спрыгнуть с того моста, я бы это сделал не задумываясь.
        Он посмотрел на нее взглядом не терпящим возражений.
        — Я думаю вам понадобится помощь,  — сказал Кейл.  — Нам с Анной лучше полететь с вами.
        Маркус с минуту обдумывал их слова.
        — Ладно,  — кивнул он.
        — Кто-нибудь спросил меня?  — я возмутилась.
        — Твое субъективное мнение в расчет не берется.  — ответил Маркус,  — Пойдем. В самолете будет доктор. Он осмотрит руку и сделает все необходимое.
        — Так куда мы летим?  — спросила Анна.
        — Я пока не решил. Наверное, далеко.
        — Я никуда не лечу!
        Голоса стихли.
        — Вы думаете, что спрятав меня, вы так просто все разрешите? Нет! Он доберется до всех, кто мне дорог, если я ему действительно нужна. А я, даже не знаю зачем я ему, он нес чушь о ДНК, генотипах и еще чем-то. Может он скоро обо всем забудет.
        — Ты сама в это веришь?!  — спросил Эрик.
        Я опустила голову. Я не знала во что верить. Все это казалось кошмаром, который начал сбываться.
        Я отвернулась к стене и обвила себя руками, головная боль становилась сильнее: мешая мне сосредоточиться. Мне казалось, что сам дьявол разогревает мой мозг, медленно доводя его до кипения.
        — Нужен план получше,  — упиралась я.
        — Например?!  — спросил Кейл. Я взглянула в его глаза и сглотнула внезапно накатившую на меня панику. В его взгляде прочиталась тьма.
        — Ни одного примера,  — ответила я честно. Мой голос дрогнул. Убежать — значит обрекать близких мне людей на страдания, возможно смерть. Остаться — только себя. Выбор был очевидным.  — Я остаюсь,  — решила я,  — слишком много на кону.
        — Мне не нравится твой взгляд, Кейт,  — Эрик прищурил глаза.  — Что ты задумала?
        — Я дам ему то, что он хочет.
        Послышался треск — Маркус раздробил спинку дивана, на которую он опирался.
        — Что?!  — раздраженно зашептал он. В его голосе появились хриплые нотки.
        — Это самый лучший выход,  — гнула свою линию я,  — он возьмет то, что ему нужно и оставит всех в покое.
        — Даже если предположить, что он возьмет тебя, мы будем жить с мыслями о предательстве друга, что будет потом?  — сказала Анна,  — Он возьмет твою ДНК, предположим,  — размышляла она,  — у него все получится и он создаст нечто гораздо сильнее неймонов и начнет завоевание планеты. Такие ведь у него планы?
        Я кивнула — здесь нечего возразить.
        — Мы так или иначе не должны жить, в свой огород он хочет посадить новый вид, а мы сорняки, нам нет места в его планах,  — вступил в диалог Эрик,  — возможно Кейл и я останемся жить и будем мыть за ними унитазы, и целовать их в задницу — это при лучшем исходе. Что будет с Эммой, Маркусом и Анной? Я даже не знаю какие планы у него на Атлана. Это то чего бы ты хотела?
        — Конечно же нет,  — ужаснулась я.
        — У тебя нет выбора,  — Маркус решительно подошел ко мне,  — или ты идешь сама, или я несу тебя на руках.
        — Ты не можешь меня украсть!
        Маркус смотрел на меня вызывающе: ни намека на сомнения. Я взвесила свои шансы. Ноль к ста. Он в десятки раз сильнее меня. И в комнате нет ни одного человека, который бы меня поддержал. Я молча смотрела в никуда.
        — Что дальше?  — спросила я.
        — Уже лучше!  — удовлетворенно кивнул Маркус,  — мы едем в аэропорт.
        — А как же Эрик и Эмма? Как же мои родители?
        Мы можем полететь на Пальмиру.  — сказал Эрик.  — Давно собирались. Махнем туда на пару тройку дней.
        — Это лишь на первое время,  — Маркус положил мне на плечи руки,  — потом мы что-нибудь придумаем. Я не думаю, что он сразу бросится за нами. Ты сказала он игрок. Его это даже позабавит, а нам даст время все хорошо обдумать и подготовиться.
        — У нас нет шансов,  — я покачала головой.
        — Но мы об этом не узнаем, если не попробуем!  — Маркус улыбнулся, оставив взгляд уверенно холодным.

        Chapter nineteen
        Poisonous iris

        Миновав залитый золотистым светом холл, мы остановились у лифта. Маркус нажал кнопку в стене, она загорелась голубым и, вскоре, металлические двери разъехались. Я еще раз обернулась на дверь, за которой скрылись Эрик и Эмма.
        — Ты думаешь, это хорошая идея отпустить их?
        — Я думаю да, по этой же причине я не хотел, чтобы кто-то летел с нами, нам нельзя кучковаться. Пальмира далеко — они будут в безопасности.
        — Я не про это,  — сказала я. Маркус подтолкнул меня в лифт и зашел последним.  — Они пошли через другой выход. Насколько это безопасно?
        — Безопасней чем здесь,  — ответил он.  — Их транспорт припаркован в западном кратере, они через него и заходили. Эрик не хотел, чтобы Эмма шла сквозь толпу и провел ее через VIP вход.
        Лифт поехал вниз и больше никто не произнес ни слова. Анна жалась к Кейлу. Маркус мрачно молчал, а я старалась держаться ближе к нему, чувствуя угрызения совести, за то, что не рассказала ему сразу.
        Со странным мазохистским наслаждением я прокручивала в уме разговор с Нейманом, слово за словом, но факты так и не желали складываться в единую картину. «Это сюрприз»,  — звучало в голове.
        Вскоре мы вышли в главный холл. Музыка и яркий свет оглушили меня. Здесь стояла плотная завеса из искусственного дыма, подсвеченного цветными вспышками прожекторов. Пятна света отражались от потных оголенных тел, длинные локоны девушек разлетались в разные стороны, мимо сновали официанты предлагая горячительные напитки.
        Арни все так же был на своем посту — уже голый по пояс. Маркус шел впереди крепко держа меня за руку, сзади шла Анна и замыкал Кейл.
        Мы с трудом просачивались сквозь живые джунгли. Чем ближе к выходу, тем плотнее становилась толпа. Маркус буквально расталкивал их в стороны. Когда музыка внезапно стихла, я вздрогнула.
        — Что за…?  — я обернулась и увидела, что семь танцполов бесшумно поднялись в воздух, зависая у нас над головами. Те кто был на них уже кричали от радости. Кто был внизу простирали свои руки вверх. Свет погас и весь клуб превратился в бесконечное космическое пространство с миллионами сияющих звезд, летящими кометами и недостижимо далекими планетами. Звуки музыки нарастали от едва слышного, становясь все громче и напористей. Холодный, металлический голос бесстрастно произнес:
        — Корабль заходит в зону туманности.
        Крики восторженных тусовщиков разрывали воздух. Он стал прохладнее, сверху заструился серебристый туман, медленно опускаясь вниз.
        Перламутрово-прозрачный, призрачный, он разливался по воздуху, смешиваясь с розовыми столбами света, приобретая нежно лиловый оттенок, меняясь на насыщенно фиолетовый и затем снова светлел. Через минуту туман озарялся светло-желтым и, тут же, сменялся лазурноголубыми вспышками. Небула жила своей жизнью и казалось дышала. Сквозь игру света таинственно выглядывали недостижимые галактики.
        Туман полз вниз обвивая нас щупальцами, и я почувствовала странный привкус на немеющем языке. Колени стали обмякать, Маркус подхватил меня на руки, мне хотелось спать, я закрыла глаза и прижалась щекой к теплой любимой груди. Он сделал несколько шагов, и я сквозь темноту услышала голос Маркуса, он что-то прокричал Анне об усыпляющем газе, и я почувствовала как мы вместе осели на пол. Темное мягкое одеяло накрывало меня с головой и на руках у Маркуса было так хорошо, что мне даже не хотелось сопротивляться, у меня не было сил. Я все глубже и глубже погружалась в обволакивающую темноту.
        Слипшиеся глаза отказывались открываться, веки были просто чугунные. Теплые руки Маркуса все еще держали меня, значит все хорошо, и я снова стала погружаться в сон. Я услышала странное мычание, слова Кейла смешались в непонятную звуковую субстанцию. Ему в ответ промычала Анна.
        Я попыталась открыть глаза, но веки не слушались.
        Захотелось помочь себе и руками открыть глаза, но руки даже не пошевелились, я попробовала пальцы, ноги — ноль реакции. Мое тело не реагировало. Я попыталась сказать, что я не могу пошевелиться, но только промямлила что-то невнятное. Меня охватила паника. Слепота сводила с ума. Дыхание стало сбивчивым, обезумевшее сердце шумно и медленно билось в груди. Маркус рядом: значит он тоже обречен. Я стала дрожать.
        — Ты проснулась,  — нежный бархатистый голос Маркуса ранил мой слух, потому что он не должен быть тут. Он погладил меня по волосам, его руки были ледяными,  — все будет хорошо,  — прошептал он,  — мы выберемся отсюда,  — голос Маркуса звучал четче, чем остальные голоса. Он звучал уверенно и спокойно. Как он может быть таким невозмутимым? Маркус коснулся моей щеки губами.
        — Ты плачешь?  — в его голосе сквозила боль,  — я тебя люблю, Кейт, люблю больше всего во вселенной. Я не дам тебя в обиду.
        Я едва заметно покачала головой отказываясь верить в происходящее.
        — Ты не должен быть здесь — это не правильно. Я подставила вас…  — промямлила я, Маркус накрыл мои губы своими, заставив замолчать. Безотказный способ.
        Постепенно ко мне возвращалась способность к движению. Я приоткрыла глаза. Абсолютная темнота, словно я ослепла.
        — Я ничего не вижу,  — протянула я, язык был ватным.
        — Я тоже,  — язык у Анны заплетался и от этого голос звучал пьяным.
        — Здесь темно,  — отозвался Кейл.
        — Здесь это где?  — спросила я.
        — Где-то куда не проникает ни один лучик света.
        — Пахнет соленой водой и рыбой,  — произнесла я опираясь на локти.
        — Может нас законсервировали вместе с селедкой,  — Кейл иронизировал.
        — Не смешно,  — резко ответила я. Мои руки и ноги стали шевелиться. Я медленно села, полная дезориентация раздражала меня. Но это лучше чем страх. В кромешной тьме время тянулось невыносимо долго. Еще дольше оно тянулось от безызвестности. Хотя это не совсем правильно: кое-что нам все же было известно. Мы в полном дерьме.
        Прошел еще час, а может и больше, прежде чем все мы вернулись в прежнее состояние. Я все так же крепко сжимала руку Маркуса. Его пальцы вновь стали теплыми. Я медленно встала.
        — Куда ты?
        — Хочу понять где мы.
        Я на ощупь стала изучать пространство. Круглые, странные на ощупь, стены; похоже, каменный холодный пол. Мы были в небольшом помещении, как под колпаком.
        Вдруг включился яркий свет ослепив меня. Резкая боль в глазах заставила меня зажмуриться. Ощущения были ужасные, как будто мне в глаза бросили горсть раскаленного песка. Слезы хлынули потоком. Я попыталась вернуться в том направлении откуда пришла, но ударилась лбом о стену. Она оказалась ближе чем я предполагала.
        — Маркус,  — с нотками паники позвала я, но никто не ответил,  — кто нибудь?!  — прокричала я.
        Тишина стояла звенящая, даже тогда на кладбище были хоть какие-то звуки. Сейчас ничего. Сердце сжалось, как каменное. От отчаяния я была готова захныкать. Мне пришлось использовать последнее мужество спрятанное мною в самый дальний закуток сознания, чтобы стоять на ногах.
        — Маркус!!!  — повторила я попытку,  — Где ты?  — голос срывался и я глотала страх.
        «Глубоко дышать, глубоко дышать, глубоко дышать»,  — как мантры повторяла я,  — «Сейчас не время для паники». Но страх рвался наружу, каждый вдох царапал горло. Хотелось отчаянно закричать. Хотелось заплакать.
        Я слепо ходила по кругу пытаясь понять куда они делись, что произошло, где выход и даже не знала живы ли они, в голову приходили самые абсурдные мысли о раздвижных полах и подземельях с острыми шипами. Я пыталась себя убедить, что такого не бывает, но так как факт существования Неймона был сам по себе абсурдным, я ничего не могла исключать. Для него жизнь ни стоила ни чего. Он убивал так же просто, как дышал.
        Смахнув ненавистные слезы, я постаралась успокоится. Истерическое состояние еще никому не шло на пользу. Постепенно резь в глазах стала уходить и бесконечный соленый поток остановился. Я прижалась спиной к стене и сосредоточилась. Ни одного звука. Ничего. Постепенно я стала различать тени, они превращались в размытые образы. Я поняла, что я нахожусь в подобии стеклянного колпака. Образы приняли очертания, и я застыла в немом ужасе.
        — Господи,  — прошептала я подавившись колотившимся сердцем.
        Мы находились в большом, даже огромном зале, с массивными колоннами, подпирающими сводчатый потолок. Рядом со мной, в таких же «колпаках» был Маркус, за ним Кейл и Анна. Каждый по отдельности. Из груди вырвался стон, колени предательски задрожали.
        Я еще раз ощупала стены. Странная субстанция — чуть тягучая, похожая на энергетическое поле, удерживала нас внутри. Я видела такое по телевизору: что-то подобное используют для ловли диких зверей.
        Мой взгляд метнулся вглубь. По периметру, обнаженными телами, белели классические скульптуры из греческой мифологии. Я опознала лишь нескольких: с детства знакомые Зевс, Аид с цербером, Афродита и Геракл. Но даже моих скудных познаний хватило, чтобы понять, что он окружил себя богами и их созданиями.
        Я не увидела ни одного окна и подумала, что мы были под землей. Позади, под аркой, была огромная деревянная дверь, скорее ворота, с резными орнаментами и позолотой. Мраморные полы разбегались концентрическими кругами. В самом центре, прямо под моими ногами, мозаикой выложено дерево Евгеники.
        Впереди синел полукруглый огромный аквариум, поднимаясь на несколько метров вверх. Я попыталась разглядеть, что внутри и с трудом различила нескольких медуз, призрачно парящих в воде. Было в этом что-то отвратительное.
        Прозрачные водные блики мерцали на стенах и потолке. По обе стороны от него шли массивные лестницы из черного мрамора, завершаясь площадкой наверху аквариума, уходящей вглубь широкими ступенями. На каждой ступени, обильно украшенной орнаментами, по бокам, стояли изваяния крокодилов с раскрытыми, оскаленными пастями. Из школьных уроков я помнила, что крокодилы в мифологии — пожиратели плоти, символизировали начало новой жизни, через муки и смерть. У меня все похолодело внутри, по мере того, как взгляд поднимался выше.
        На постаменте стоял резной позолоченный трон, а на его изголовье застыли две белые совы. Их черные глаза сверкали, словно стеклянные бусины. Нейман восседал на троне в своей небрежной манере: закинув ногу на ногу. На его губах блистала самодовольная улыбка. Он с нескрываемым интересом смотрел на нас в им же поставленном спектакле.
        Рядом с ним стояла девушка, ее прямые волосы были белыми, как снег, так же как и кожа. На бесцветном лице чернели бездонные большие глаза и яркие губы цвета спелой вишни, надменно скривились в подобии улыбки, расчертив тонкое лицо, словно свежий шрам.
        В ее взгляде была ненависть и отвращение. Она смотрела только на меня: пристально и изучающе. Было похоже, что ей совсем не нравилось то, что она видела. Поправив длинные волосы, блондинка, демонстративно отвернулась, показывая то, что происходящее ей наскучило не успев начаться.
        Позади них стояли четыре охранника. Их размеры не были внушающими страх, наверняка, они обладали чем-то кроме физической силы. Зал наполнялся перешептыванием неймонов, похожих как штампованные копии. Их было несколько сотен, может больше.
        — Добро пожаловать!  — торжественно провозгласил Нейман потревожив тишину.
        Я молчала и тряслась. Маркус все так же стоял с непроницаемым лицом: ни намека на страх. Он взглянул на меня и чуть улыбнулся говоря этим, что все будет хорошо.
        Нейман встал и направился вниз: медленно, покачивающейся беззаботной походкой. В ней было что-то танцующее. Черный костюм идеально сидел на подтянутой фигуре. Он определенно был очень привлекательным, даже красивым. Если бы не один огромный минус затмевавший это: он был монстром.
        Светловолосая девушка следовала за ним тенью. Она шла, как кошка: плавно переступая стройными ногами. Винзенс спустился на несколько ступеней к самому аквариуму. Рядом с ним материализовался проворный парень — держа в руках большое ведро и перчатку.
        — Надеюсь, вы не против, если я покормлю девочек?  — произнес он с некоторой легкостью в голосе и именно это ужасало.
        «Лишь бы не нами»  — подумала я.
        Лакей надел на его руку перчатку, а затем Нейман достал из ведра большую рыбу и бросил ее в аквариум. Она дергалась и извивалась, пока летела вниз. Упав в воду рыбина, проворно поплыла вглубь, потом резко остановилась и забилась в щупальцах морской осы.
        Рядом появилась еще одна и еще. Кубический купол каждой медузы был не меньше баскетбольного мяча, а самая большая была размером с открытый зонт. Их щупальца простирались вниз на несколько метров десятками тоненьких сверкающих ниточек. Они красиво и плавно переливались в прозрачной воде. Из-за их нежно-голубого цвета их почти не было видно. Смертельно прекрасные призрачные убийцы.
        Нейман стал бросать рыбу одну за одной и все они попались в ядовитые сети, не прожив и десяти секунд.
        Закончив он снял перчатку и сделал резкий жест. Стены сдерживающие меня растаяли.
        — Подойди сюда милая,  — Нейман, с отеческой нежностью в голосе, поманил меня рукой.
        — Нет,  — с тихой яростью в голосе ответила я.
        — Кристина,  — обратился он к блондинке,  — не могла бы ты помочь моей дорогой гостье подняться ко мне.
        Девушка злорадно улыбнулась. Медленно дефилируя она спускалась по лестнице. Несколько десятков глаз пристально и жадно ловили каждое движение бедер. Все ясно: тайный предмет обожаний. Она наслаждалась этим — в этом они с Нейманом были с ним похожи.
        — И что он в тебе нашел?!  — Кристина брезгливо сжала пухлые губы.
        — Вот и мне интересно это узнать,  — я сказала это тихо, но она расслышала и прищурила глаза.
        — Сама пойдешь или тебе помочь?  — я распрямила свои плечи и взглядом встретилась со взглядом Кристины, от напряжения между нами в воздухе, словно, било током.


        — Если кому-то нужно, то пусть этот кто-то спустится сам!  — я сказала это достаточно громко, чтобы он услышал.
        — Дура!  — озлобленно рявкнула она,  — Вин никогда не спускается вниз!
        Она схватила меня за сломанную руку и потащила к нему. Я вскрикнула от боли, хотя она и не была такой острой, как прежде.
        — Тише Кристина, будь гостеприимней,  — строго сказал Нейман.
        Девушка сделала вид, что не слышит и сильнее сжала мое запястье. Я постаралась сдержать крик понимая, что ей это доставит удовольствие. Силу Кристины нельзя было переоценить. У меня почти не было шансов.
        Я бросила взгляд на Маркуса. Он бился, как бешеный зверь, в своей клетке пытаясь вырваться наружу, злость исказила прекрасное лицо, он что-то кричал, но к нам не доносилось ни звука. В это мгновение я вспомнила слова Маркуса «если не попробуем, не узнаем». И он был прав. Я слишком рано сдалась.
        Мои пальцы коснулись подвески подаренной им. Я одним движением сняла с шеи медальон феникса и дракона нащупав острые части.
        Секунды хватило чтобы осуществить задуманное: острый конец крыла дракона вонзился ей в спину. Она закричала выпуская мою руку. От лопаток до самой задницы краснела глубокая царапина, через которую засочилась кровь.
        В голове пульсирующая боль превратилась в адский костер, сжигающий мозг изнутри. «Бум! Бум!»  — слышала я как неведомая сила била меня бейсбольной битой в виски. Жар стал спускаться к горлу раздирая его острыми бритвами.
        Здесь это случилось снова: замедление времени, когда вдруг начинаешь замечать все вокруг. Кристина все еще визжала разворачиваясь ко мне. Я сделала глубокий вдох, собирая все силы: схватила ее за длинные волосы и с особым, маниакальным наслаждением, вонзила дракона ей в щеку, ощущая как метал проделывает свой путь сквозь нежную девичью кожу.
        Кристина развернулась ко мне с ужасом в глазах, ощупывая пальцами глубокий порез. Ее тонкие руки покрылись кровью.
        — Сука!!!  — завопила она так, что у меня зазвенело в ушах.
        Красивое лицо исказилось и оскалилось. Кристина бросилась на меня со скоростью нападающей гадюки. Она ударила меня ногой в живот и я отлетела на несколько метров. Голова ударилась об мраморный пол и в глазах на секунду потемнело. Я попыталась встать понимая, что промедление будет стоить мне жизни, но не смогла, я только слышала звон, хруст и быстро приближающиеся шаги.
        Глаза тяжело открылись и я увидела, что тварь отломала руку у одной из статуй и быстро направляется ко мне. Я взглянула на Маркуса, в его глазах был ужас, он тщетно пытался пробиться через заграждение, и я с сожалением подумала, что ему придется увидеть как мои мозги растекаются по плитам.
        Кристина, скаля ровные зубы, занесла над моей головой каменную глыбу и с кошмарным воплем выронила осколок статуи. Она схватилась за голову оседая на пол, извиваясь и не переставая кричать. Не понимая, что происходит я шатаясь поднялась на ноги и осмотрелась. Нейман сосредоточенно пронзал ее гневным взглядом. Он что-то делал с ней, причиняя ей невыносимую боль, ее крики превратились в хриплые стоны, я видела, что она умирает содрогаясь в агонии. Я встала перед ней заслоняя ее.
        — Остановись!  — закричала я, сама не зная, что заставляет меня пытаться спасти это существо, но смотреть на ее муки было еще хуже.
        Те неймоны, что недавно с вожделением и не скрываемой любовью заглядывали ей в глаза, сейчас смотрели на то как она умирает и никто не попытался ей помочь.
        — Убей меня,  — прохрипела она молящими глазами, то, что он делал с ней доставляло ей невыносимые страдания.
        Нейман довольно поднял бровь. Все прекратилось. Кристина еще дышала. Он медленно спустился, подошел к нам, наступая ей на пальцы, они неприятно захрустели под его подошвой.
        — Ты не переставляешь меня удивлять,  — произнес он,  — мне искренне жаль, что тебя волнует судьба таких как она.
        — Не тебе решать кому жить!  — прошипела я.
        Он зловеще рассмеялся.
        — Обожаю твое чувство юмора.
        Я молча прожигала его взглядом.
        — Кристина допустила ошибку и она, как никто другой, знает, что я не прощаю ошибок,  — сказал Нейман расправляя плечи,  — но так как ты моя очень важная гостья, я все же спрошу у тебя. Только сначала небольшое отступление. Если она попыталась тебя убить; пошла против моей воли, что карается смертью — значит она сделает все, чтобы завершить начатое. Я бы не хотел этого. Предлагаю скормить ее медузам. Да или нет решать тебе.
        Он с диким блеском в глазах смотрел на меня, а я не могла ни на чем сконцентрироваться. Жуткая головная боль сводила меня с ума. Еще несколько дней назад я не знала, что это такое.
        Кристина смотрела на меня: во взгляде испуг, но ни капли сожаления. Если действительно избавится от нее, то на одного врага будет меньше: на один маленький шажок ближе к выходу. А я собиралась отсюда выбираться. Но разве ее жизнь принадлежит мне?
        — Нет,  — ответила я слыша свой голос, словно из-под толщи воды.
        Он медленно и громко зааплодировал.
        — Браво!  — все происходящее его очень занимало,  — возможно, позже я передумаю, а пока что убери ее с моих глаз,  — он брезгливо махнул рукой,  — сегодня у меня чудесное настроение. Сорок лет поисков. Сорок лет разочарований. И, наконец, я тебя нашел. Этот день я запомню надолго. Тебе, наверное, интересно узнать, что ты здесь делаешь?!
        — Я просто хочу, чтобы ты оставил меня и моих друзей. Ты что-то напутал! Сорок лет ты не мог меня искать.
        — Нет. Конечно нет. История эта началась задолго до твоего появления,  — ответил Нейман,  — однажды, майским днем, я встретил милую девушку по имени Маргарет. Она была юна и, что не маловажно, прекрасна. Я был старше ее на целых пятнадцать лет, но это не помешало перерасти хрупким чувствам в пылкую любовь.
        Мы поженились. В то время я работал над очень важным проектом,  — Нейман углубился в свои воспоминания,  — она была дивно красива. Я до сих пор скучаю по ее голубым глазам…  — он улыбнулся,  — через некоторое время Маргарет забеременела. Она была так счастлива. Скажу честно, я никогда не горел желанием иметь детей, но ради нее я был согласен. Я подумал, если уж у меня будет ребенок, то пусть это будет сверх человек, тем более, это то, чему я посвятил годы своей научной деятельности. Супер создание! Он должен был стать первым из новой расы.
        Весь эксперимент проходил в строжайшей секретности, о нем не знала даже Маргарет,  — Нейман прижал руку к сердцу, словно воспоминания причиняли ему боль,  — когда ребенок родился, я понял, что он совершенно обыкновенный. Здоровая милая девочка. Но никаких признаков изменений, ничего. Эксперимент провалился с треском, я был в бешенстве. Это было великое разочарование. Такого не могло быть!  — взмахнул он руками,  — вот тогда то, я и наговорил Маргарет столько лишнего, я кричал на нее, обвинял в неудаче и проговорился об опытах. Вечером я обнаружил пустую квартиру. Она исчезла вместе с ребенком, забрала то, что принадлежало мне!  — Нейман зло сверкнул глазами,  — хотя, в тот момент, меня это не особо огорчило. Марго меня разочаровала. Девочка не представляла ценности. До того момента, пока один из экспериментов не показал, что эти признаки могут передаваться через поколение. Я начал долгие поиски, длиной в сорок лет,  — Нейман цокнул языком и посмотрел на меня,  — даже лучше, чем я ожидал. Настоящий алмаз! Немного качественной огранки и получится чистейший бриллиант.
        У меня потемнело в глазах. Выходит этот монстр мой дед?! Этого не могло быть. Мою бабушку звали Роузи. Хотя я ничего не знала о ее прошлом и ровным счетом ничего не знала о ее муже. Как будто бы его и не было. Она не любила об этом говорить и на все вопросы отвечала уклончиво, мол, он погиб при трагических обстоятельствах.
        Вот в памяти всплыло воспоминание: мы с бабушкой стоим в очереди за мороженным. Сзади женский голос кричит: «Маргарет, возьми два ванильных», бабушка инстинктивно оборачивается и, тут же, опомнившись, с неловким выражением оправдывается: «Знакомый голос, думала подруга».
        Мама говорила о том, что они с бабушкой очень часто переезжали, не задерживаясь на одном месте. Неужели все это правда? Но я самый обычный человек. Да, для человека я пожалуй весьма способна, но не более того. Я никогда не обладала сверх силой и тем более такими способностями, как у него или хотя бы неймонов, хотя то, что стало происходить со мной в последнее время не поддается объяснению.
        — Я понимаю,  — его голос резал слух,  — это неожиданно.
        — Мою бабушку зовут Роузи.
        — Сейчас да. Но много лет назад все было по другому. Она ловко ускользала от меня десятки раз, у нее было много имен. Маргарет умна. И она была очень красива. Как ты. Ты ведь знала, что она из первой генерации серплов? Хотя это не совсем корректно, она, скорее, доработанный человек. Но именно эти корректировки повлияли на развитие плода.
        — Это не правда, она человек.
        — Она была одна из первых, тогда еще не умели создавать такое совершенство,  — он кинул взгляд на Маркуса и Анну,  — это было самое начало. И скорее да, чем нет. Она больше человек.
        — Я не та за кого ты меня принимаешь. У меня никогда не было сверх способностей,  — это была ложь. Способность слышать Алана, ускоренная регенерация, влияние на все электрические приборы.
        — А это твой маленький секрет,  — от его довольного взгляда у меня похолодело внутри.
        — Obsta circenses!  — его голос прозвучал уродливо и отвратительно в тишине зала.

        Chapter twenty
        Перезагрузка

        — Я абсолютно бесполезна и ничем не отличаюсь от других,  — мой голос прозвучал сипло, словно что-то ранило мое горло.
        — Ты очень особая. Я даже не предполагал, что эксперимент будет настолько успешным. Видимо, произошли непредвиденные мутации, повлекшие изменения на клеточном уровне и получилось идеальное создание, идеальное биологическое оружие.
        Я почувствовала как мир пошатнулся и я стала падать.
        Если это его план и все то о чем говорил Нейман правда, то я источник бед целых континентов.
        — Кроме того, что ты уникальна сама по себе,  — продолжал трескучим голосом Нейман,  — ты несешь в себе совершенный генетический код. То, что даст начало принципиально новым созданиям,  — восторженно рассказывал он,  — но здесь, есть один маленький нюанс. Тебя нужно активировать.
        Я настороженно смотрела на него, что значит активировать?!
        У меня был план A и план Б. План А выбраться всем вместе, план Б — освободить моих друзей. Возможно, мне придется передумать. План В — я освобожу своих друзей, а потом попробую выбраться сама. Я посмотрела на них, может быть в последний раз.
        — У меня есть одно условие,  — сказала я стараясь придать голосу твердость. Непроницаемое выражение лица Неймана даже не изменилось.
        — Тебе нужна я. Отпусти их.
        — Какая самоотверженность. Надеюсь, так же ты будешь ценить и меня,  — радостно проговорил он.
        — Это зависит от тебя,  — соврала я.
        Я понимала, что он играет мной, нашими чувствами. Ему это доставляло большое удовольствие. Чувствовать власть. То, чего он жаждал больше всего.
        — Начнем с Маркуса. Я отпущу его, если он сам захочет уйти. Давай спросим твоего друга?  — Нейман протянул руку к нему.
        — Маркус,  — он произнес его имя, так, что меня заколотил озноб. Уровень адреналина в крови стал повышаться.
        — Я предлагаю тебе добровольно покинуть нас. Решать тебе.
        Маркус посмотрел мне в глаза: ни намека на страх, непроницаемая маска, я поняла, что он не уйдет, будет со мной до конца. До нашего конца. Стало очень страшно. Дрожь пробиралась глубоко внутрь меня, заставляя мелко сотрясаться все тело. Только бы не оплошать сейчас. Я должна была убедить его уйти. Но как я могла убедить его, если сама не верила в то, что собиралась сказать? Я просто хотела, чтобы он жил. Ушла бы я? Нет, нет, однозначно нет. Никогда я бы не предала свою любовь.
        Сейчас на волосок от смерти, я не жалела ни об одной секунде. Я была рядом с ним, я была самым счастливым человеком во вселенной. Маркус озарял мое сердце, освещал мою душу, разукрашивая жизнь в яркие краски. Уйти значит отказаться от своей любви. Отказаться от всего, что имело значение. Потерять себя и смысл жизни. Лишиться самого дорогого. Для чего тогда вообще жить?! Мысли ядовитым туманом затмили разум, путая слова. Я обязана звучать убедительно.
        Я подошла к нему близко и прижалась ладонями к прозрачной субстанции отделяющей нас, он прикоснулся своими ладонями к моим. Тонкая, невидимая преграда исчезла, и я почувствовала тепло его рук. Родное, ни с чем несхожее ощущение. Наши пальцы сплелись друг с другом, точно также как и наши жизни безвозвратно переплелись вместе. Теперь одна жизнь напрямую зависела от другой. Кожа на его руках была свезена от долгих попыток пробиться через заграждение. Мой язык налился свинцом, стал очень тяжелым, почти не подъемным.
        — Маркус,  — прошептала я тихо,  — пожалуйста, сделай это ради меня! Ты должен уйти, должен. Со мной все будет в порядке. Я вернусь, я найду тебя. Уходи, слышишь,  — умоляла я его. В его глазах танцевали яростные огоньки, словно непокорные языки пламени в камине. Маркус улыбнулся мне своей самой обворожительной улыбкой и взял в ладони мое лицо.
        — Я выйду отсюда только вместе с тобой,  — он потянулся и положил руку на мою щеку. Шум крови в ушах почти оглушил меня,  — у нас получится.
        — Боже какие страсти, какая любовь. Я, право, сожалею, что мне приходится прерывать вас. Продолжайте!!!  — Нейман уже сидел на своем троне.
        — Не слушай его,  — я жадно смотрела в бездонные глаза Маркуса наслаждаясь, возможно, последним моментом рядом с ним. Ярко синие, они смотрели на меня с огромной любовью и от этого мне становилось еще хуже. Мои губы дрожали.
        Маркус нежно коснулся моего лба прохладными губами. Он странно дернулся, как если бы укололся. Его взгляд устремился на Неймона.
        — Так что? Ты уходишь?  — Нейман улыбался. Губы довольно расползлись по бледному лицу. Он конечно знал ответ и был в предвкушении.
        Маркус промолчал, а затем его лицо исказила мучительная гримаса. Нейман атаковал его.
        — Просто уходи отсюда. Уходи. Пожалуйста!  — страх заполонил меня, я вся тряслась.
        Он взял меня за руку.
        — Кейт, помнишь я сказал, что люблю тебя больше жизни? Я говорил буквально. Или мы уходим вместе или я остаюсь с тобой.
        — Он убьет тебя!  — рыдала я.
        Маркус вытирал мои слезы горячей ладонью.
        — Пусть это будет последняя слеза! Не плачь!  — потом он улыбнулся и поднял сильной рукой мой подбородок,  — Мы пока что не сдаемся! И потом, меня не так-то просто убить. Чтобы не случилось,  — я сама не заметила как он коснулся моих губ,  — помни, я всегда буду жить здесь,  — он указал пальцем в область моего сердца.
        Я больше не пыталась сдерживаться. Из меня хлынул горький поток слез, когда агония исказила прекрасное лицо. Маркус обрушился на пол и изогнулся в неестественной позе. Из его груди вырвался ужасающий стон.
        Меня начало колотить с такой силой, что я не могла сомкнуть вместе зубы и головная острая боль достигла своего апогея. Казалось, меня окунают головой в кипящий котел.
        — Остановись!  — крик обжигал мои связки, я едва ли могла дышать,  — пожалуйста! Остановись!  — Нейман даже не посмотрел в мою сторону.
        Я обнимала Маркуса, а он, что было сил, сдерживал вырывавшийся крик сильно стиснув зубы, я явно слышала их скрежет. Меня убивала моя беспомощность. Внезапно все прекратилось и измученное тело Маркуса обмякло на полу. Я прислонилась к губами к его щеке, он ровно дышал. Нейман довольно произнес:
        — Я хочу, чтобы ты видела как я снисходителен. Поэтому я в последний раз спрашиваю его. Ты хочешь уйти?
        Маркус медленно встал, расправив плечи. Если бы не полопавшиеся сосуды в белках глаз, нельзя было бы подумать, что минуту назад он испытывал невыносимую боль.
        — Маркус, пожалуйста, пока не поздно,  — сквозь всхлипы мой голос звучал размыто и опустошенно,  — я тебя умоляю!
        Маркус был уверен и спокоен. Убежден в том, что он поступает правильно. Голос такой же струящийся и бархатный как всегда.
        — Он этого и хочет. Он играет нами. Но до этого он никогда не доберется.
        Маркус обнял меня и накрыл своими губами мои. Жаркий, страстный, соленый от слез поцелуй. Я втянула ноздрями его сладкий, свежий аромат и почувствовала как боль ненадолго отступила.
        И хотя я понимала, что так или иначе Нейман никого не отпустит, у меня оставалась призрачная надежда.
        Теперь все стало на свои места, он изначально не планировал оставлять его в живых. Он хотел, чтобы Маркус отказался от меня. Он хотел лишить меня не только самого дорого человека, но и очернить воспоминания о нем.
        Я развернулась к Нейману лицом.
        — Твой план очень примитивен. Убить всех кто мне дорог.
        — Зачем всех,  — он омерзительно ухмыльнулся,  — Я думаю — одного хватит.
        — Ублюдок!!!  — мой хриплый крик сотрясал воздух,  — если я смогу, я расчленю тебя своими руками. Ты никогда не получишь меня!
        — Я уже тебя получил,  — ледяной голос Неймана вонзался в голову.
        — Ты глубоко ошибаешься. Твой предел играть со своими марионетками,  — я указала на неймонов,  — вы жалкое стадо баранов и он расправится с вами при первом удобном случае. Вот его план! Убить всех: людей, серплов, неймонов, всех! Для вас в его будущем тоже нет места. Вы заглядываете ему в глаза, словно преданные собаки, и что вы получаете взамен, вы ничего не можете решать в своей жизни, вы даже хуже чем рабы, вы жалкий трусливый мусор. Никто из вас даже не пытается сопротивляться. Потому что каждый трясется за свою никчемную шкуру!!!
        — Браво! Замечательная речь, моя дорогая. Ты бунтарка. Я вижу в тебе себя в молодости,  — он подошел к краю площадки и громко аплодировал мне, смеясь мне в глаза.
        — Ты чудовище!  — никогда, за всю свою долгую и никчемную жизнь, ты и на миллиметр не приблизишься к тому, чтобы быть таким как я. Все кто в этом зале ненавидят тебя, боятся до смерти и ненавидят!
        Он грустно вздохнул.
        — У меня была любовь, и она мне не принесла ничего кроме разочарований.
        — Ты понятия не имеешь, что такое любовь. В дырявое корыто воды не набрать.
        — У нас будет время с тобой поболтать. Не хочу затягивать с тем, чего я так долго ждал. Пора завершить начатое,  — раздраженно произнес Нейман,  — помнишь, я говорил тебе о твоем маленьком секрете. Твой мозг должен активировать сам себя. Механизм до смешного прост. Нужна очень мощная стрессовая ситуация. Считай, я делаю тебе подарок. И потом, ты должна усвоить одно важное правило: по настоящему сильной ты сможешь стать тогда, когда не будет никого кто мог бы сделать тебя уязвимой. Он,  — он указал пальцем на Маркуса,  — твоя главная слабость.
        — Нет!  — крик обжег связки,  — Ты не посмеешь!!!
        Нейман громко смеялся. Его хохот зловещим эхом разносился по огромному залу.
        Маркус сложился пополам и со стоном схватился руками за голову, он забился в мучительной агонии стекая на мраморный пол. Прекрасное лицо исказилось от боли, его кожа стала белой, почти прозрачной, с сеткой вен проступающей на ней. Бескровные губы плотно сомкнулись пытаясь сдержать рык. Я бросила испуганный взгляд на Неймана, он прожигал взглядом Маркуса.
        Его тело сотрясалось, как если бы он сидел на электрическом стуле, из носа хлынула кровь. Я никогда в жизни не испытывала такого страха, даже когда я понимала, что мне уже не жить, я не боялась так сильно. В голове стучал гигантский молот дробя мой череп на куски, я слышала как медленно бьется мое сердце, как бешено стучит еще одно — сердце Маркуса, оно старалось вырваться из огненного плена сжигающего его заживо. Кровь капала на пол растекаясь пурпурными лужицами.
        Его сердце плавилось вместе с моим мозгом. Паника полностью завладела моим телом. Медленный стук моего сердца; бешеный галоп сердца Маркуса; невыносимая боль тисками сдавливающими голову; приглушенный рык Маркуса, который он больше не в силах был сдерживать; ужасающие хриплые всхлипы — все смешалось в сплошную зловещую какофония. Тьма стала накрывать меня куполом, заглатывая меня, я потерялась в пространстве сползая на пол и упала рядом с Маркусом.
        Дальше наступила абсолютная слепота. Ладонями я почувствовала липкую теплую кровь на холодном мраморе. До меня доносились ужасающие рокочущие звуки из груди Маркуса: адская булькающая симфония. Я хотела оглохнуть: только бы не слышать этого. Тьма заползала все глубже в меня, прокрадываясь в самые отдаленные уголки подсознания, до тех пор, пока я не почувствовала пустоту внутри. Черная, холодная бесконечная пустота.
        Сил бороться не было, я знала, что обязана спасти его, сделать все возможное, но я не могла пошевелиться. Меня, как будто, отключили от основного питания.
        Я не имею права проиграть. Я все еще слышала как бьется сердце Маркуса, оно уже не бешено колотилось, а тихо оповещало о том, что жизнь утекает из него. Он звучал тихой, еле слышной мелодией в моих ушах, это то, ради чего я пыталась пробиться через бесконечный черный туман: вязкий, липкий и холодный. Я нащупала пальцы Маркуса и он сильно сжал мою руку, внутри него все заклокотало, я поняла, что это последние секунды его жизни.
        На мою руку закапала горячая кровь. Это конец. Я все глубже и глубже погружалась во тьму, в черное ничего, где нет ни смерти, ни жизни, ни страха, ни боли, ни ненависти. Ничего.
        Нет, нет, нет!!! Толкала я себя. Пока его сердце стучит я буду бороться. Я должна. Я как могла расталкивала вязкие комья тьмы, но у меня не было сил сопротивляться. Я предала свою любовь, я предала друзей, я сдалась.
        — Получается, получается!  — откуда-то очень из далека до меня донеся холодный хохот Неймана.
        «Он побеждает»  — со злостью подумала я.
        Внутри затрепетал крошечный огонек, его кроткое тепло разрасталось. Мне становилось теплее и теплее. Пока приятный жар не объял меня. Он подталкивал меня к свету, к Маркусу. Жар пробрался в самое сердце, оно жадно вбирало живительный свет. Сердце стало биться быстрее, набирая обороты. Все тело наполнилось теплом, силой.
        Вдруг я поняла, что я не дышу, а тело нуждалось в кислороде. Жадный глубоки вдох, чуть не разорвал мои легкие, меня, как будто бы, кромсали изнутри. В нос ударил резкий сладкий запах крови. Сердце сжалось от ужаса осознавая, что эта кровь Маркуса. От этого жар вспыхнул так сильно, что опалил меня. Горячая лава полилась по горлу вниз, распространяясь по всему телу.
        Я распахнула глаза, Маркус лежал на полу и смотрел на меня. Нейман оставил его, увлеченный мной.
        — Живая,  — прошептал он, едва уловимая улыбка тронула лицо, и он устало закрыл глаза. Тихое сердцебиение Маркуса стало еле слышным, я жадно прислушивалась к каждому драгоценному стуку. Тук… тук…. тук…… …я тщетно ждала следующего, но слышала лишь звенящую тишину.
        Мой громкий крик пронзил воздух, на огромной хрустальной люстре полопались все подвески и острым дождем посыпались вниз. Я видела как хрустальные осколки сверкая медленно летят вниз. Мои рыдания разъедали густой воздух, который невыносимо пах его кровью.
        Он умер, его сердце остановилось, в этом была виновата я, только я. Я опоздала. Рык вырывавшийся из меня заставлял воздух вибрировать. Яркая вспышка снова озарила меня с такой силой, что мне показалось: я сгораю изнутри.
        Горячо, боже, как горячо! Меня ударило током с такой силой, что теперь я кричала от боли, пронзающей меня. Но сейчас это не имело значение, ничего не имело значения. Жизнь утратила смысл, его больше не было.
        Мои ладони упали на грудь Маркусу, неведомая сила тряхнула его. Сначала все его тело поднялось наверх, а потом он шумно рухнул вниз. Я отпрянула назад.
        «Что это?! Он жив? Неужели он жив!»  — я прильнула ухом к его груди. Как только мои ладони коснулись его, все повторилось, только гораздо сильнее. Я била его током, и от этого его безжизненное тело сотрясалось.
        Я вонзила взгляд в Неймана. Он стоял со счастливейшей улыбкой на лице, все там же на краю площадки, у самого аквариума. В глазах невообразимый восторг, он получил что хотел.
        Боль и страх отступили, на смену им пришла ненависть, ядовитая ярость. Он забрал у меня самое дорогое, забрал самым изощренным садистическим способом. Я бесшумно поднялась на ноги. Нейман решил открыть ящик Пандоры, тогда он сгинет вместе со мной.
        Я быстро приближалась к нему, все чего я жаждала — это его смерть. Я знала что делать. Новые ощущения наполняли голову: запахи, краски, звуки, чувства, но я была сосредоточена только на нем. Я видела цель и двигалась к ней. С блеском в глазах, опьяненный успехом он наблюдал за мной, его восторг мешал ему мыслить объективно. Он не понимал, что он на волосок от смерти, не воспринимал меня всерьез. Я сама не знала, кто я теперь, насколько я сильна и как просто меня убить. Меня волновало другое: насколько сложно убить его.
        Улыбка на его лице уже не была лучезарной, когда он увидел огонь во взгляде, она испарилась бесследно. Но его, все еще, занимало происходящее.
        — Ты, наверное, возомнила себя всесильной,  — он раскатисто смеялся, его это только веселило, как родителей забавляют первые шаги их малыша.  — Я призываю тебя остыть самостоятельно или мне придется помочь тебе. А это будет больно!!
        Я не замедлила шаг и расстояние стремительно уменьшалось.
        — Скоро ты поймешь, что это того стоило, а пока я помогу тебе.
        Он воткнул в меня взгляд и меня пронзила острая боль. Из горла вылетел дикий визг. Я упала на пол крича и корчась от боли, словно сотни острых, как лезвие бритвы ножей терзали каждый сантиметр моего тела. Хуже всего было в области головы, в нее медленно и поочередно вонзались острые отравленные иглы. Я сопротивлялась как могла, вытесняя боль наружу, вне меня. Дальше, дальше, пока она не оказалась снаружи и не потеряла свою силу. Теперь я явственно ощущала импульсы, которые он посылал в меня, подобно стрелам они вонзались в живую плоть.
        Внутри было ощущение, что и я могу так же. Как это действовало я не знала, повинуясь инстинктам, я смоделировала в сознании что-то похожее на гранату и зашвырнула ее к нему, почувствовав, как сгусток энергии растаял не достигнув цели.
        Мой тихий, хриплый стон растворился в тишине. Нейман атаковал меня с такой силой, что предыдущая атака показалась мне легкой разминкой. Я схватилась за голову плотно смыкая зубы, запирая крик внутри. Сейчас у меня было желание умереть, сдаться, лишь бы это все закончилось.
        Мой бедный Маркус, теперь я знала, что пришлось испытать ему, хотя, я уверенна: Нейман щадил меня, ведь у него не было цели убить меня.
        Боль ушла. Нейман выжидающе смотрел на меня. Я медленно поднялась на колени, затем встала на ноги. Перед глазами все плыло, я старалась сфокусировать взгляд на нем, но он все время уплывал в право.
        — Лучше бы тебе остановиться. Я не уверен, что ты выдержишь еще одну.
        — Лучше для кого?  — срывающимся голосом произнесла я и сделала первый неуверенный шаг. Устояв на ногах я сделала другой и за ним еще один и даже не заметила, как шаги набирали обороты и теперь я уже бежала. Бежала так быстро, что я оказалась около него в несколько секунд.
        — И что теперь?  — он смотрел на меня с улыбкой, как на маленького несмышленого ребенка,  — ты думаешь, что сможешь меня убить?  — в его глазах читалось обожание. Обожания себя, как создателя.
        — Даже, если тебе удастся убить меня,  — его голос прозвучал с таким отвратительным сарказмом, что мне захотелось вырвать,  — в этом теле,  — небрежным жестом он махнул рукой сверху вниз,  — неужели ты думаешь, что я уже не принял все меры, что бы продолжать жить в другом?
        Его глаза медленно двинулись вниз, где были мои друзья, а его губы искривились в самой гнусной улыбке, что я видела в жизни. У меня внутри все похолодело и мое дыхание остановилось. Я стояла, как парализованная, а разум, быстро и ясно, рисовал мне картины, которые бежали перед глазами, как кинопленка.
        Я вдруг поняла почему он выглядел так молодо, несмотря на то, что ему далеко за семьдесят и почему он “воскресил” Кейла и вернул его к жизни. Я за короткую секунду увидела всю свою жизнь до сегодняшнего момента. Пережила все страдания и радости, и поняла, что сейчас я не просто понимаю, но я ЗНАЮ правду.
        Мои глаза невольно посмотрели в сторону Кейла. Он упирался руками в стекло и смотрел в нашу сторону. Его глаза блестели, тем же самым блеском, что и у Неймана и на его губах играла, та же самая омерзительная улыбка.


        — Ты даже лучше, чем я представлял!  — громко крикнул он распахивая руки в сторону и закидывая голову кверху.  — Ты само совершенство.
        — Спасибо,  — прошептала я и обняла его, прижимаясь к его груди, сконцентрировав всю свою силу в ногах.
        — Что?  — недоуменно прошептал он и в его глазах блеснул испуг, но слишком поздно. Я оттолкнулась ногами от края, сжимая его в смертельных объятиях. Я летела вниз; в синюю гладь воды; синюю, как глаза Маркуса. Я желала раствориться в ней, навсегда забыть ту боль, что наполняла меня.
        Всплеск ледяной воды, тысячи ядовитых жал, обжигая, впились мне в кожу. Скоро все закончится. Еще немного. Прозрачные и невесомые медузы окружили нас, они парили над нами обвивая тоненькими смертельными ниточками. Снова и снова вонзая в кожу свои жала. Я чувствовали как яд начал парализовать меня и я не знала убьет ли он Неймана. Последний рывок. Всю силу в правую руку, сжимая в ладони крыло дракона. Мой любимый Маркус… Я почувствовала, что я снова плачу, возможно ли это под водой?
        Я с силой вонзила дракона и феникса в плоть твари. Красное облако окрасило воду, а я проталкивала руку дальше — к сердцу, если оно у Неймана, вообще, есть. Силы меня покидали. В конечностях появилась тяжесть и онемение.
        И вот оно в руке, испуганно трепещет. Последний рывок и черный дергающийся комок опустился на дно и затих. Нейман обмяк в моих руках. Я смогла. Медузы облепили меня непроницаемым панцирем, но мне уже не было больно. Все прошло.
        К реальности меня вернул чей-то сердитый крик.
        — Кейт!  — мне показалось, что я услышала голос Маркуса. Слезы растворялись в соленой воде, пока я шептала ему:
        — Прости,  — вода заполнила мои легкие. Остатки воздуха вылетели изо рта прозрачными пузырьками.
        — Кейт!  — я снова услышала его раздирающий душу крик.
        Перед глазами предстало размытое изображение Маркуса, там за стеклом.
        «У меня галлюцинации»  — подумала я.
        Яд отравил мой мозг, но мне было все равно. Я хотела продержаться еще немного, еще чуть-чуть слышать его голос. Я почувствовала, что голос звучал все отчетливей.
        В последний раз взглянув наверх, я увидела размытое изображение Маркуса, словно на рисунок опрокинули баночку с водой и все краски поплыли. Он собирался нырять за мной.
        — Маркус…  — одними губами прошептала я.
        Конец фразы я не смогла произнести, вскрикнула от боли.
        Перед глазами вспыхнуло белое зарево, а затем, из меня вырвалась яркая вспышка, взрывной волной разбивая толстое стекло. Вода неконтролируемым потоком вырывалась наружу, вместе с осколками стекла и медузами, унося мое тело.

        Epilogue
        Потерянный рай

        Better to reign in Hell,
        than serve in Heav'n.

Jon Milton

        Через открытое окно ворвался свежий ветер, играя воздушным и струящимся платьем Эммы. Дневная жара начала спадать, и солнце лениво скатывалось вниз. Мы были в большой комнате: с высокими потолками обильно украшенными позолоченной лепниной. Массивная дубовая кровать напоминала царский шатер, увешанный легкими драпировками.
        Я сидела на краю кровати и наблюдала за Эммой, кончиками пальцев касаясь моего талисмана, того, что подарил мне Маркус. Я ни расставалась с ним ни на минуту. После всего, что произошло, казалось невозможным, то, что я осталась в живых. Воспоминания доставляли боль, но это чувство я встречала, как нечто неотъемлемое. Теперь, весь мир вокруг, был совсем иным нежели я его помнила.
        Я до сих пор не знала точно, что спасло меня, то, что я запомнила — это вспышка слепящего света и треск битого стекла. Наверное, мой прорезиненный комбинезон сыграл свою роль в аквариуме с медузами. На шее и щеке все еще белел едва заметный шрам от щупалец морских ос, как тонкая ниточка, связывающая сегодняшний день с событиями той ночи.
        Я окунулась в глубины разума — это то, что я делала чаще всего последнее время. В голове возникали обрывки воспоминаний и снов, как эхо звучавшее внутри меня.
        В какой то мере, я была благодарна своим способностям, ведь это спасло Маркусу жизнь. Когда его сердце остановилось, именно моя способность генерировать сильные электрические импульсы спасла ему жизнь. Я заставила его сердце забиться заново, выполнив роль дефибриллятора.
        Когда взрывной волной разорвало стенки аквариума, Маркус был наверху, далеко от медуз, расплывающихся по мраморному полю. Анну и Кейла спасло то, что они все еще были окружены силовым полем. Остальным повезло меньше: те, кто соприкасался с ними, не успевали добежать до выхода. Никто из нейманов не пытался удержать нас. В надежде на свободу и новую жизнь они уносили ноги. Безумные убеждения Неймана оказались никому не нужны.
        Я до сих пор не могла свыкнуться с мыслью о том, что я была неким уродом среди своих друзей, семьи и даже нейманов. Гибридом. Я была прямым потомком Винзенса Фон Неймана. Он был мертв, но, от этого, напряжение лишь ослабилось, не исчезло совсем. У него были последователи и сомнений в том, что они продолжат его путь у меня не было. Вопрос был в одном: когда?
        — Кейт!  — позвала меня Эмма,  — эй, да что с тобой?!
        — Что?! Ээ…  — я несколько раз моргнула и встала с кровати,  — я здесь.
        — Не заметно,  — Эмма хмуро посмотрела на меня,  — я уже две минуты пытаюсь добиться от тебя: на какую сторону лучше положить локон?!
        — А, локон,  — с облегчением произнесла я,  — положи на правую.
        — Так действительно лучше,  — Эмма покрутилась перед зеркалом.
        Самое главное для невесты: горящие глаза, счастливая улыбка… и круглый живот. Эмма нежно придерживала его, как будто это было ее главное украшение.
        — Что он делает?  — спросила она. Эмма безустанно просила рассказывать о нем. Взяв ее за руку я сказала:
        — Он спит.
        — Ты уверенна?!  — встревоженно пробормотала Эмма.
        Я представила, как Эмма трясется над малышом, постоянно повторяя: «Нет, не бери это в рот, оно грязное. Не беги — упадешь. Не лезь туда — слишком высоко». И так без конца устанавливая собой же придуманные барьеры. По себе знаю как не легко иметь тревожных родителей. Всю свою сознательную жизнь я отвоевывала право на свои ушибы, царапины и шишки.
        — Без сомнений. Блаженство, безмятежность и легкий трепет крошечного сердечка.
        Она сладко улыбнулась.
        — Последнее время он спит больше обычного.
        — Набирается сил перед решающим рывком,  — произнесла я.
        — Я не могу дождаться, когда наконец возьму его в руки. Но только не сегодня!  — эти слова обращались к нему.
        — Сегодня он подождет,  — я поправила рыжую пружинку волос.
        — Вы еще долго будите копаться? Церемония уже скоро начнется,  — произнесла Анна остановив взгляд на мне.
        — Платье потрясающее.
        Я встала рядом с Эммой. Линия топа в форме сердца на груди, падала вниз сзади, почти полностью обнажая спину. Корсет спускался до середины бедер и дальше струился водопадом цепочек, собираясь сзади в небольшой шлейф из золотого дождя. Платье сверкало так, как будто его сбрызнули звездной пылью. Тысячи тонких, почти воздушных, ниточек улавливали каждое мое движение.
        Она улыбнулась. Наши отношения стали гораздо лучше, я бы даже назвала их дружескими. Хотя мы и не упускали возможности обменяться колкостями.
        Дверь распахнулась и в комнату вошел взволнованный отец Эммы.
        — Нам пора!  — сказал он.
        У меня у самой задрожали колени, представляю как нервничала Эмма.
        Я встала прямо напротив невесты.
        — Последний взгляд. Последний штрих.
        Эмма была великолепна: золотая диадема из переплетающихся листьев оливы, воздушная фата длинной в несколько метров и усыпанная бриллиантами, рыжие локоны стекающие по плечам. На фарфоровой коже был легкий персиковый румянец.
        — Я готова!  — торжественно сказала Эмма.
        И мы направились вниз. Я шла вперед не оглядываясь. Присоединившись к остальным подругам невесты я ожидала выхода Эммы.
        Зазвучала музыка и высокие стеклянные двери распахнулись. Она ступила на лазурно-голубую дорожку, струящуюся ручейком до самого алтаря. Сад утопал в белоснежных цветах. Я вдохнула аромат. Сладковатый запах орхидей с легким тоном специй, белые розы и нежный запах гортензий с тонким ароматом пиона и чайного листа.
        Торжественная мелодия разливалась по воздуху подталкивая ее вперед. Сколько же здесь людей. Скамейкам не было конца. У алтаря стоял Эрик облаченный в элегантный белый костюм. Не каждый день его увидишь таким. Я постаралась запомнить его лицо. Рядом был Кейл — его шафер. Справа от меня выстроились в линию подружки невесты: многих я даже не знала.
        Слева стояли друзья Эрика. Их я знала всех, с некоторыми мы даже дружили, но я искала лишь одно лицо среди прочих — Маркуса. Когда наши взгляды встретились, он заулыбался. В его взгляде был восторг, океан любви и он предназначался только мне.
        Кто-то из девушек восторженно вздохнул, я повернулась. По проходу шла маленькая светловолосая девочка, осыпая лазурную дорожку золотыми лепестками роз, а за ней плыла Эмма под руку с отцом. Теперь в лучах заходящего солнца она была еще прекрасней. Длинная невесомая фата тянулась за ней длинным мерцающим шлейфом. В изящных руках она держала трогательный букет из белых лизиантусов.
        Еще несколько уверенных шагов и Эмма остановилась напротив Эрика. Их счастливые взгляды встретились озарив лица улыбками. Солнце позолотило сад и облака белых цветов. Вода в огромном фонтане тоже превратилась в расплавленное золото.
        Эмма и Эрик обменялись клятвами и одели друг другу кольца. Торжественная часть плавно перетекла в банкетную. Гости свободно перемещались по огромному саду. Звучала приятная непринужденная музыка. Воздух сладко благоухал цветочными ароматами.
        Цветы были повсюду: лежали выстланные ковром, висели белыми пушистыми гирляндами и стояли в вазах.
        Эмма с Эриком танцевали под песни той самой группы и, вопреки, моим ожиданиям, это было совсем неплохо. Напевая что-то из предыдущих композиций, я пошла искать Маркуса.
        Гости расхаживали по саду. Лакеи составляли подарки на длинный стол. Мама Кейла обнимала Анну за талию, и они над чем-то заливисто смеялись. Я подумала, что Диана опять рассказывает забавные казусы из далекого детства сына.
        Кейл, одетый в черный строгий костюм с бабочкой, выделялся среди всех гостей, хотя и казался немного растерянным. Я улыбнулась, когда наши взгляды пересеклись и помахав рукой, выскользнула навстречу ему.
        Лицо Кейла встретило меня противоречивой гаммой чувств, и я не могла понять, что было на нем написано. Затем, его до невозможного изумрудные глаза сверкнули, и он, скорее, не улыбнулся, а ухмыльнулся в ответ, и я с неприятным ощущением пустоты внутри, вспомнила, о случившемся в зале Неймана.
        Пока я спускалась, я убеждала себя в том, что мне не стоит углубляться в то, что уже пережито. В памяти всплыло детское воспоминание, когда бабушка нравоучала маму. Тогда она сказала: смотри в будущее с верой, думай о прошлом с благодарностью и живи ради любви.
        По пути вниз меня несколько раз останавливали родственники Эрика: обмениваясь приветствиями, а когда я спустилась, Кейла уже не было. «Как будто испарился»,  — подумала я в недоумении всматриваясь в лица гостей.
        В его поисках я спустилась еще ниже по мраморной лестнице укутанной нежно розовыми орхидеями. Внизу, в саду, был целый легион гостей. Бокалы с дорогим шампанским искрились в вечернем воздухе.
        Подул легкий теплый бриз и я ощутила знакомый аромат моего мужчины: море прохлады и сладкой свежести. Заулыбавшись я подумала, что узнала бы его из миллиона: свежесть океанического бриза, мягкие нотки розового перца и легкий цитрусовый оттенок бергамота.
        Мое сердце забилось быстрее, когда я увидела Маркуса, поднимающегося по ступеням навстречу мне. Он был потрясающе красив.
        — Кейт,  — произнес он мое имя так, словно ничего больше в этом мире не имело значения. Маркус обвил меня руками, прижимая к себе. Губы коснулись чувствительно кожи за ухом, и я почувствовала как горячее дыхание защекотало шею.
        Когда его губы нашли мои: нас озарила яркая вспышка. Голубые молнии, тихо потрескивая, обвивали наши тела все сильней, повинуясь темпу поцелуя. Я уловила несколько десятков изумленных взглядов.
        Эрик в обнимку с Эммой принимал поздравления гостей. Он помахал нам рукой и заулыбался.
        — Спасибо за фокусы! Это наши друзья-иллюзионисты.
        Озадаченные гости захлопали в ладоши.
        — Ой,  — сказала я вжимаясь в Маркуса. Пока что я еще не умела полностью себя контролировать, я даже не знала о себе все до конца.
        — Я кое-что обнаружил тут, пока мы устанавливали освещение,  — сказал Маркус,  — пойдем, я покажу.
        Мне было интересно, что же он обнаружил такого, о чем могла не знать я, но в его голосе было столько радости, что я просто последовала за ним.
        Мы направились в глубь сада. Этот момент казался идеальным: были только мы; волшебный свет луны; чудесная музыка и сад, утопающий в восхитительных цветах и мерцающих огнях. Я заслужила это. Просто прижиматься к нему, держать за руку и утопать в его глазах — это то, чего я хотела больше всего во вселенной.
        Ночная прохлада наполнила воздух приятной свежестью. Повсюду мерцали огни, золотистый мягкий свет тысячи лампочек переливался, как золотой бисер, рассыпанный на черном шелке. Вскоре мы дошли до арки, укутанной пушистыми гроздьями вистерии. Там был вход в длинный туннель, полностью сплетенный из ее цветов. Белые и нежносиреневые гирлянды из благоухающих звездочек свисали почти касались головы.
        Свет огромной полной луны серебрился сквозь тончайшие лепестки, делая их почти прозрачными. Казалось, что невесомые нежно-лиловые облака покрывают нам головы. Маркус дошел до середины туннеля и остановился. Здесь стояла белая ажурная лавочка с крошечными купидончиками на кованной спинке.
        Я села на нее. Золотые ниточки платья струились по коленям, стекая на землю сверкающими ручейками. В руках у Маркуса появилась черная коробка. Значит мы пришли сюда неспроста. Он поставил ее передо мной.
        — Очередной подарок?
        Он смотрел на меня с такой любовью, что я перестала дышать. Его глаза были сказочно золотые, настолько яркие, что мое платье и вся золотая свадьба вместе с огнями меркла по сравнению с его взглядом. Я медленно открыла крышку и свет озарил нас мягким сиянием.
        Я зажмурилась, а когда приоткрыла глаза увидела, что маленькие светящиеся точки по одному поднимаются в воздух. Через мгновение вокруг нас летали сотни, может тысячи, крошечных светлячков. Они садились на волосы, одежду, цветы. Все было окутано малюсенькими сверкающими звездочками.
        Я поняла, что у меня приоткрыт от изумления рот. На дне что-то белело. Я взяла в руки прямоугольный лист бумаги. На ней, ровным почерком, было написано: «Будь со мной навеки». Я ахнула, в тот момент, когда мощная волна вырвалась наружу. Внезапно повсюду погас свет, полностью потухли огни и затихла музыка. Вокруг нас, все так же, летали светлячки освещая ночной бархатный воздух.
        Я подняла на него глаза. В его раскрытых ладонях лежало кольцо с огромным синим камнем в виде сердца. Его сияние можно было сравнить только с блеском любимых глаз.
        Я, все так же, с открытым ртом сидела и смотрела на него.
        Он широко заулыбался довольный произведенным эффектом:
        — Думаю полное обесточивание города можно считать за положительный ответ.
        Здесь было темно, но света излучаемого светлячками хватило, чтобы видеть как я уставилась на него. Возможно, впервые, я не знала, что сказать, возможно, впервые, это было ни к чему.
        Я поднялась, встала на цыпочки и поцеловала его — быстрое касание губ, которое переросло в нечто большее, и, вскоре, Маркус приоткрыл мои губы своими. В этот момент ничего не имело значение. Все, через что мы прошли вместе, сплело наши судьбы еще крепче. Я принадлежала ему, а он принадлежал мне. Так будет сейчас и всегда.
        Телефон Маркуса настойчиво зажужжал в третий раз.
        — Они не оставят нас в покое,  — произнесла я с улыбкой,  — ответь.
        — Я не буду спрашивать, чем вы занимаетесь в дебрях сада,  — Эрик почти смеялся в трубку,  — но у нас отрубило все электричество! Просто пусть Кейт вернет все на место!
        Мы засмеялись и еще долго не могли остановиться. Время летело так быстро, как будто мы провели здесь всего несколько минут.
        — Наверное, мы должны вернуться,  — произнесла я обнимая его.  — Нельзя забывать о друзьях.
        Еще издалека мы услышали мелодичную песню. Эмма и Эрик танцевали свой танец. Маркус повернулся ко мне положив ладони мне на спину.
        — Потанцуй со мной,  — попросил он.
        Я посмотрела на сцену, где танцевали молодожены. До нас доносились лишь тихие отголоски музыки.
        — Нельзя танцевать без музыки,  — сказала я.
        Маркус улыбнулся:
        — Я слышу одну — самую восхитительную,  — Маркус провел рукой по щеке,  — стук твоего сердца.
        Маркус прижал меня к себе, подстраиваясь под изгибы моего тела и обнимая за талию, его губы коснулись моей шеи.
        Послышались бурные аплодисменты гостей и следом раздались громкие крики: «Горько, горько…!»
        Маркус посмотрел на меня взглядом, от которого у меня все тело покрылось мурашками, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди, и мы вместе громко рассмеялись. Я четко уловила ход его мыслей, и он это понял.
        — Пойдем, нас ждут,  — сказала я все еще смеясь и потащила его за собой в сторону дома.
        Через несколько секунд ведущий произнес в микрофон.
        — А сейчас приглашаем свидетеля — Ерика, друга, которого он знает всю свою жизнь; друга, который является причиной сегодняшнего торжества, потому что именно он познакомил молодожен,  — ведущий сделал короткую паузу,  — встречайте, мистер Кейл!
        Внезапно я почувствовала огромную внутреннюю слабость и слегка пошатнулась. Мои мысли унесли меня к последним словами Неймана накануне его смерти:
        “Даже если тебе удастся убить меня в этом теле, неужели ты думаешь, что я уже не принял все меры, чтобы продолжать жить в другом?”
        Кейл, одетый в элегантный смогинг, с легкостью пантеры прыгнул на сцену под восторженные крики, свисты и аплодисменты друзей, и небрежным жестом взял микрофон. Его глаза обвели всех вокруг, из-под свободно падающей челки и остановились на мне.
        Мое сердце пропустило удар. Я знала, что это был не Кейл. Я знала это так же, как знаю, что я люблю Маркуса. Я знала это, так же, как и то, что не могу никому сказать правду и должна сама найти способ бороться с ним и что этот день еще не настал.
        — Что с тобой, любимая?  — спросил Маркус,  — ты совсем бледная.
        — Они такие красивые,  — сменила тему я и надела улыбку на лицо.
        — Выпьем за любовь, которая всегда побеждает,  — громко сказал Кейл в микрофон,  — И ЗА НОВУЮ ЖИЗНЬ!!!  — добавил он подчеркивая каждое слово, а его победоносный взгляд был направлен на меня, зарождая семена тревоги, беспокойства и вопросов, на которые только время сможет ответить.
        — Горько!  — рука Кейла держала бокал игристого шампанского и он залпом выпил все до дна.
        Ерик нежно поднял Эмму на руки, как самый драгоценный бриллиант в мире и прислонил губы к ее выпуклому животику. Они светились от счастья и ни о чем не подозревали.
        Я понимала, что передо мной сейчас стоит огромная ответственность не только перед собой, своим близкими и друзьями, но и перед человечеством в целом. Большая сила, спрятанная внутри меня, заставит жить и думать по новому, и я понимала, что мне предстоит учится быстро и принимать решения по мере их значимости и важности.
        Я крепко сжала руку Маркуса в своей ладони, посмотрела на его блестящие от счастья глаза и поняла, что сегодня я не боюсь ничего, что у меня есть самое сильное оружие способно победить все и это ЛЮБОВЬ.