Черепашки-ниндзя против Злобного Крага Диана Лот

        # Средние века, магия, рыцарские поединки и... Черепашки-ниндзя! Приключения любимых героев в другом времени.

        Черепашки-ниндзя против Злобного Крага

        Глава 1
        - Не сочтите меня хвастуном, парни, - сказал Микеланджело, обращаясь к друзь­ям, - но эта машина времени - мой под­линный шедевр. Я, отнюдь, не претендую на звание изобретателя. Она была изобрете­на задолго до этого дня. Но конструкция и принцип действия машины времени всегда хранился в тайне. А мне удалось эту тайну разгадать и сконструировать собственную машину времени. Поэтому заявляю с пол­ным основанием, что эта штука - мой ше­девр.
        Леонардо, Донателло и Рафаэль потря­сенно молчали. Уже много месяцев их друг конструировал машину времени, но никто из них не верил, что у Микеланджело, и впрямь, получится «что-нибудь путное, как вдруг сегодня, когда они уже собирались спокойно поужинать, Микеланджело са­мым будничным тоном пригласил их в свою комнату, чтобы продемонстрировать принцип действия своего изобретения.
        И теперь трое черепашек-ниндзя изум­ленно разглядывали широкое металличес­кое кресло, к которому было подсоединено множество проводов. Через эти провода ма­шина была связана с панелью управления, которая по ширине занимала чуть ли не всю стену.
        - Как же тебе это удалось, приятель? - дружелюбно поинтересовался Леонардо.
        - Не хотел бы вдаваться в детали, но сущность этой штуки в том, что она позво­ляет вклиниваться в спираль времени, - скромно пояснил Микеланджело.
        - Эта мысль гениальна и, в то же время, проста. Меня осенила это, когда я ехал на поезде из Вашингтона в Нью-Йорк...
        - Я помню, когда это было, - встрял в разговор Рафаэль. - Президент Америки пригласил нас в свою резиденцию. Нас должны были наградить за то, что мы раз­громили банду головореза Санчеса...
        - Лучше тебе помалкивать! - вспылил Донателло. - Разговор сейчас идет не о на­граде.
        Болтливый Рафаэль счел за нужное про­молчать.
        И вот, когда я шел по коридору ваго­на, меня вдруг осенила необыкновенная мысль, - продолжил Микеланджело. - Я задумался - кто сейчас находится в дви­жении? Поезд, мчащийся из одного города в другой или я, идущий по мчащемуся по­езду? И тогда мне стало ясно, что и я, и поезд являемся частями одной спирали вре­мени. Значит, если изобрести устройство, которое позволило бы мне направиться в сторону, противоположную течению времени, то можно оказаться в прошлом.
        - А почему не в будущем? - спросил Леонардо.
        - Потому что для нас пока еще будуще­го нет, - поделился своими раздумьями Микеланджело. - За нами тянется след прожитой жизни, а впереди - пустота. Мы сами вершим свое будущее. А в прошлом уже ничего не меняется. Как бы мы не старались, мы все равно придем к тому состо­янию в настоящем, в каком находимся сей­час.
        - По-моему, это гениально! - поспешил заявить Рафаэль.
        - А по-моему, полная ерунда. - не счел нужным скрывать Донателло.
        - Ты напич­кал свою комнату металлоломом, словно тебе некуда девать деньги...
        Сейчас мы и выясним, парни, гениаль­но ли мое изобретение или все, чем я зани­мался последние месяцы - ерунда, - сказал Микеланджело. - Так как мне принадлежит авторство этого изобретения, то и эксперимент будет проводиться на мне. Без возражений! - повысил он голос, заметив, что Леонардо отрицательно замотал головой. - Я отправлюсь в девятый век нашей эры, в королевство Умбрия, которое существовало на территории нынешней Франции. На панели управления уста­новлен таймер - я пробуду в Умбрии ровно десять минут. Если через десять ми­нут меня не окажется в этом кресле, зна­чит, меня стерло во временную пыль.
        - А если ты вернешься, то что тогда? - спросил Леонардо.
        - Не знаю, - пожал плечами Микелан­джело. - Для меня не имеет значения, что будет потом. Я живу сегодняшним днем. И сегодня мне не дает покоя любо­пытство исследователя и изобретателя. Пока я не проверю - действует ли моя машина? - не смогу уснуть. Поэтому я прошу тебя, Леонардо, сесть за пульт уп­равления и включить машину. Остальных прошу присутствовать ради чистоты экс­перимента.
        - Мне эта затея совсем не по душе, - категорично заявил Донателло. - Интуиция подсказывает мне, что этот эксперимент может доставить нам массу хлопот.
        Лучше будет тебе помалкивать, - ядо­вито заметил Рафаэль. - Сейчас разговор идет не о твоей интуиции. Кроме того, я заметил, что всякий раз, когда ты предрека­ешь нам неприятности, они, действитель­но, с нами происходят.
        Перепалка между друзьями могла про­должаться еще долго, если бы Микеланд­жело не начал снаряжаться в дорогу. Он прицепил к своему широкому поясу моток тонкой и прочной веревки, вложил в две­надцать кожаных ножен за поясом корот­кие кинжалы и поместил за панцирь двое самурайских мечей. Затем он с решитель­ным видом сел в металлическое кресло и кивнул Леонардо. Тот со вздохом подошел к панели управления. Донателло и Рафаэль растерянно умолкли.
        Леонардо нажал на красную кнопку. Ме­таллическое кресло загудело. Таймер начал автоматический отсчет времени.
        Спустя секунду, Микеланджело пропал, словно растворился в воздухе. Оставшим­ся черепашкам-ниндзя казалось, что вре­мя течет невероятно медленно. Леонардо нетерпеливо ерзал на стуле за панелью управления. Рафаэль расхаживал из угла в угол комнаты, а Донателло замер на ме­сте, словно превратившись в соляной столб.
        Когда истекала восьмая минута ожида­ния, шум внутри металлического кресла вдруг стал угрожающе нарастать. Трое дру­зей поняли, что вот-вот произойдет взрыв.
        - Отключи машину! - закричал Рафа­эль Леонардо.
        - Не могу, - в отчаянии произнес Лео­нардо.
        Не успел он договорить, как шум внутри машины перерос в оглушительный рев. Провода, соединяющие кресло с панелью, вспыхнули синим огнем.
        Донателло пулей выскочил в коридор, схватил висящий на стене огнетушитель, вернулся в комнату и включил его. Белая пена залила машину времени. Когда огонь был погашен, друзья аккуратно убрали в комнате, а затем перешли на кухню.
        Сидя за белым столом, трое черепашек- ниндзя подавленно молчали. Мысль о том, что их друг навсегда остался в девятом ве­ке, не давала им покоя. Спустя час, Лео­нардо поднял голову, внимательно оглядел друзей и сказал:
        - Есть только один способ вернуть назад Микеланджело.
        - Ты хочешь сказать, то мы должны са­ми отремонтировать машину времени и от­правиться к нему на выручку в Умбрий­ское королевство? - мгновенно сообразил Донателло, куда он клонит.
        Леонардо утвердительно промолчал.
        - Это невозможно! - панически вос­кликнул Рафаэль. - Я понимаю: в устрой­стве машины времени ровно столько, сколько у Донателло - в приготовлении хорошей пиццы!
        - Если я буду знать, что от моих кули­нарных способностей зависит жизнь друга, я сумею приготовить вкусную пиццу, - парировал выпад Донателло. - Думаю, что Леонардо прав. Мы не сможем никак иначе вернуть Микеланджело из девятого века в двадцатый без помощи этой штуки.
        - Но сколько времени займет ремонт - год, два? - продолжал паниковать Рафа­эль. - За это время Микеланджело успеет уже сто раз вмешаться в какую-нибудь пе­редрягу.
        - Если мы не будем отвлекаться на по­сторонние дела, а займемся только ремон­том, то, думаю, уложимся в несколько ме­сяцев, - сказал Леонардо. - Вначале мы поймем принцип работы машины времени. А когда изучим принцип, то легко сумеем ее починить. После этого мы отправимся вслед за другом в Умбрию. И либо все вчет­вером вернемся оттуда, либо не вернется ни один из нас.
        Меня вполне устраивает такая пер­спектива, - заявил Донателло. - Я опаса­юсь худшего, но надеюсь на лучшее.
        - Ты предрекал нам неприятности, вот они уже и начались, - не преминул про­ворчать Рафаэль.
        Утром следующего дня трое друзей при­нялись за ремонт машины времени, прин­цип работы которой был известен пока только Микеланджело. Они не сомнева­лись в том, что сумеют ее отремонтиро­вать. Ведь от их усердия зависела судьба друга!..
        Едва Микеланджело понял, что попал в Умбрию, как завопил от восторга и за­прыгал на месте. Его собственное изобре­тение, преодолев временную спираль, за­бросила отважного черепашку на границу королевства, которая проходила по широ­кому лесному ручью. Извилистая черная лента ручья обросла с обеих сторон гус­тым ольшаником, ветви которого тяну­лись к воде.
        Итак, машина времени действовала! Те­перь он думал лишь о том, как через десять минут окажется обратно в двадцатом столе­тии и увидит изумленные физиономии дру­зей. А затем они вчетвером соберутся за кухонным столом и будут решать - как ис­пользовать машину времени на благо чело­вечеству?
        Но десять минут прошло, а Микеландже­ло все не возвращался в свою эпоху.
        Прошло еще около часа прежде, чем он окончательно убедился в том, что возврата отсюда нет. Очевидно, произошла поломка в машине. Микеланджело не впал в отчая­ние. Ему казалось, что Леонардо, Донател­ло и Рафаэль разберутся в его изобретении. Времени, правда, им для этого потребуется изрядно!

«Они не бросят меня тут одного, - поду­мал черепашка-ниндзя. - Они обязательно явятся за мной. Но пока это произойдет, мне придется пожить какое-то время среди умбрийцев...»
        Он решил добраться до ближайшего селе­ния, чтобы узнать - не нуждается ли кто-нибудь в его помощи и защите?
        От ручья тянулась вглубь леса тропа. По ней он и направился.
        Между тем, время близилось к вечеру.
        Вскоре тропинка, по которой двигался Микеланджело, резко взметнулась в гору. С ее вершины странник устремил при­стальный взор вперед, стараясь рассмот­реть хоть какие-то признаки города или деревни. Но вечерняя мгла плотно затянула горизонт.
        Черепашка недоумевающе покачал голо­вой. Когда он отправлялся в свое странст­вие, то думал, что Умбрия - многолюдная богатая страна. Он никак не ожидал уви­деть полное безлюдье. Сердце его предчув­ствовало беду.
        Покачивающиеся над его головой березы тонкой черной сетью веточек застилали бледное небо. Микеланджело вошел в ов­раг, который тянулся между высокими де­ревьями, шелестевшими сухими листьями.
        Внезапно он замер. Его чуткий слух сквозь шепот листьев и дуновение холодно­го ветра уловил звук шагов. Шаги прибли­жались. По мягкому звуку сучьев, потрес­кивающих под ногами у бегущего, Микеланджело определил, что это не взрос­лый человек. Поэтому он не стал хвататься за рукоятку меча.
        Прошла еще минута томительного ожи­дания, и в овраг по песчаному склону ска­тился паренек лет пятнадцати в богатой, расшитой золотом одежде, изодранной о ветви. Растрепанные длинные волосы спа­дали на испуганное лицо. Увидев прямо пе­ред собой гигантскую черепаху, вооружен­ную двумя мечами, юноша онемел от испуга, а затем упал на колени и сдавленно выдавил из себя:
        - Не убивай меня, благородный ры­царь. Моя смерть не принесет чести твое­му мечу.
        - Не бойся, - спешился Микеланджело и протянул ему лапу, помогая подняться на ноги. - Тебе нечего меня опасаться. Я вовсе не собираюсь отнимать у тебя жизнь. Мне случалось убивать людей, но это были закоренелые негодяи. Мне кажется, ты не принадлежишь к их числу...
        - Значит, вы не состоите на службе у Крага? - обрадовался юноша.
        - Не состою, - пожал плечами Микеланд­жело. - Я, вообще, никогда и никому не служил. Я и трое моих друзей помогали бедным, защищали обиженных, боролись с несправедливостью. Я никогда не нани­мался в слуги. Когда меня просили, я приходил на помощь, но не как слуга, а как друг. Я понимаю, что мой вид кажет­ся тебе необычным. Но чего в жизни ни бывает!
        Так будь же моим другом, благород­ный рыцарь! - воскликнул юноша, при­жимая лапу Микеланджело к своему серд­цу. - Если ты сейчас мне поможешь и не позволишь им убить меня, клянусь, я щедро вознагражу тебя. Я назначу тебя сопра­вителем королевства.
        - Позволь сначала узнать, с кем же я, собственно, беседую? - поинтересовался Микеланджело, отнимая свою лапу.
        - С законным наследником умбрийского трона принцем Грегори, - представился юноша. - За мою голову назначено двести тысяч золотых монет. Сейчас за мной охо­тятся сотни наемных убийц.
        Узнав, кто перед ним, отважный чере­пашка изумился. По глазам юноши он по­нял, что тот искренен.
        - Но если ты, и впрямь, законный на­следник, то почему не сидишь во дворце, у трона, а бегаешь по лесу? - спросил он не­ожиданного попутчика.
        - Потому что во дворце на троне уселся узурпатор Краг, - горестно ответил Грего­ри. - Он собственноручно убил моего от­ца - короля Умбрии, и мою мать. Еще не высохла их кровь на полу тронного зала, как Краг закатил там пир для своих наем­ников.
        - Значит, в вашем королевстве произо­шел переворот? - догадался Микеландже­ло. - Как давно?
        Позавчера. Краг был старшим братом моего отца. После смерти отца он должен был стать королем. Но отец женился на до­чери каледийского герцога. От их брака ро­дился я. И Краг утратил возможность стать со временем королем. Тогда он страшно возненавидел меня и всю мою семью. Пять лет назад он подготовил заговор, собираясь свергнуть короля. Но мой отец раскрыл за­говор. И, несмотря на то, что заговорщики хотели убить его, отец, добрейшей души человек, не казнил их, а приговорил к пожизненной высылке за пределы королев­ства.
        - Он поступил гуманно, - сказал Мике­ланджело, шагая по дороге рядом с юно­шей.
        - Но в сердце коварного Крага не было места для доброты, - продолжил печаль­ный рассказ умбрийский принц. - Пять лет он пропадал неизвестно где. А неделю назад внезапно появился в королевстве, сколотил вокруг себя армию из всякого сброда и отправился в поход на столицу.
        - Такую армию без труда разогнали бы три рыцаря, - предположил Микеланд­жело.
        Мой отец поначалу тоже так подумал и отправил навстречу Крагу отряд легкой кавалерии. Мы ожидали скорого возвраще­ния с победой. Каково же было наше удивление, когда пришла весть, что отряд наго­лову разбит!
        - Как это получилось? - изумился Ми­келанджело. - Какую хитрость применил Краг?
        - Никто этого понять не мог. Мой отец не на шутку обеспокоился, тем более, что армия Крага все время увеличивалась. И тогда он отправил против своего брата всю свою армию. Мы знали, что войско Крага состоит преимущественно из любителей легкой наживы, бандитов и головорезов, неподготовленных к сражению с опытными солдатами. Но Краг разгромил королев­скую армию и вступил в столицу.
        - Невероятно, - пробормотал Микелан­джело.
        - То же самое произнес и мой отец, ког­да увидел вошедшего в тронный зал Крага с обнаженным черным мечом в руке. На лезвие меча была запекшаяся кровь. Кровь была на плаще и сапогах Крага. А его гла­за! Этими глазами на моих родителей смот­рела сама смерть! - в ужасе закрыл лицо руками Грегори.
        - Довольно, - положил Микеланджело лапу на плечо Грегори. - Я вижу, как тя­жело тебе это рассказывать. Давай немного помолчим.
        Возле самой вершины пологого лесистого холма они набрели на ельник, свернули с тропинки в лесную гущу, наломали сухого лапника, насобирали шишек и разожгли костер.
        Веселое пламя заплясало у корней сто­летней ели. Пристроившись между корня­ми большого дерева, Грегори неожиданно произнес:
        - Мой отец был самым лучшим масте­ром боя на мечах в королевстве. . Я всегда гордился своим отцом. И всегда недолюб­ливал его брата Крага. Краг вечно был оз­лоблен. Боец из него был никудышный, он и меч-то едва умел держать в руках. Когда Краг вошел в тронный зал, там находились и мы с мамой. Братья скрестили мечи.
        - Кто помешал твоему отцу победить узурпатора? - спросил Микеланджело.
        В том-то все и чудо, что никто из вои­нов Крага, вбежавших следом за ним в зал, не вмешался в поединок. Но Краг был сам на себя не похож. Его меч легко отражал все выпады отца. Затем Краг стал контра­таковать, пока стремительным движением не отсек отцу голову. Моя мать от ужаса лишилась чувств. Краг приблизился к ней и проткнул своим черным мечом. Я не стал дожидаться, пока меня постигнет та же участь. Выходы из зала были перекрыты воинами Крага, и я спрыгнул с балкона, который находился на большой высоте.
        - Как же ты не разбился насмерть?
        - Сам понять не могу. И не только не разбился, но даже умудрился ноги не под­вернуть. Помню, с какой злобой закричал Краг, когда я выбежал из замковых ворот. Он сразу же послал за мной погоню. Но я не побежал торными дорогами, а устремил­ся в лес.
        - Разве они не пустили по твоему следу собак-ищеек? - поинтересовался Мике­ланджело.
        - Разумеется, пустили. Но отец еще в детстве научил меня, как надо поступать в таких случаях.
        - И как же?
        - Следует натирать подошву сапог тра­вой дикой петрушки, что я и сделал. И только поэтому я жив до сих пор.
        - Это средство сбить преследователя со следа и мне знакомо, - удовлетворенно кивнул Микеланджело. - Но куда ты бе­жал?
        - В Каледийское герцогство, - ответил Грегори. - Тамошняя герцогиня - родная сестра моей матушки. Я полагаю, она не откажет мне в убежище.
        Грегори растерянно умолк, а затем не­смело спросил:
        - Я до сих пор не знаю твоего имени, благородный рыцарь. Позволь узнать твое звание и из каких ты мест?
        - Зови меня Микеланджело. Я родом из Нью-Йорка.
        - В Умбрии сейчас небезопасно, - ре­зонно заметил Грегори. - Краг приказал своим лазутчикам уничтожать всякого, кто вызывает подозрение. Его солдатня разгра­била и перебила половину населения столи­цы. Я встречал в лесу беженцев, которые семьями уходили с насиженных мест. Мне довелось увидеть сожженные дотла дерев­ни. В этой стране тебе лучше не задержи­ваться.
        - Пожалуй, ты прав. Мне, и впрямь, не помешало бы отправиться в другое место, - усмехнулся Микеланджело. - Я поеду в Каледийское герцогство.
        - Позволь мне быть твоим попутчиком, - взмолился Грегори. - Я не стану для тебя обузой. Я могу обещать, что если мы до­стигнем Каледин) без приключений, герцо­гиня щедро вознаградит тебя. Она добрая женщина.
        Слабо верится, что мы доберемся туда без приключений. Ведь лазутчики Крага нынче шныряют повсюду, - вздохнул Ми­келанджело. - Но я охотно возьму тебя в попутчики. Мне не нужна награда. Но моя совесть не даст мне покоя, если я не помо­гу беззащитному принцу.
        От радости умбрийский принц едва не за­прыгал.
        - А сейчас не мешало бы и поспать, - зевнул киммериец. - Завтра нас ожидает трудный день.
        Грегори расстелил на земле свой широ­кий плащ, на котором они оба улеглись. Вскоре они крепко уснули.
        Спустя два часа костер превратился в груду пепла. Пробегавшая мимо лисица, почуяв неладное, замерла и принюхалась. Разглядев спящих, лисица недоумевающе повертела пушистым хвостом. Она видела снующих по тропинкам вооруженных лю­дей, слышала цокот копыт стражников по мощенным камнем дорогам. Лиса подозре­вала, - разыскивают этих двоих странных путников.
        А путники вместо того, чтобы понадеж­нее спрятаться, преспокойно развалились возле кострища и в ус не дуют! Подумав, что вряд ли эти двое доживут до следующе­го ночлега, лисица побежала дальше, заме­тая следы хвостом.
        В ту ночь Микеланджело приснился странный сон. Во сне черепашка-ниндзя увидел высокого тощего человека в рыцар­ских латах. Его сапоги и плащ были густо заляпаны кровью. Человек держал в руках меч, у которого не только рукоятка, но и лезвие были черного цвета. И Микеланд­жело понимал, что перед этим мечом ему не устоять. Но нельзя отчаиваться, нельзя отступать и сдаваться. И, когда враг занес оружие для последнего удара, в руках у Микеланджело появился белый меч, о лез­вие которого раскололся черный меч про­тивника...
        Грегори проснулся на заре. Охая, он ощу­пал спину, израненную еловым корнем. Шея у него и вовсе не поворачивалась. Ми­келанджело уже встал и теперь проверял оружие. Быстро собравшись, путники от­правились в дорогу.
        Они двигались лесными тропами, избегая широких дорог, где их легко могли заме­тить. Спустившись с холма, они перешли ручей по узкому мостику. Тропа петляла, то вползая на холмы, то ныряя в низину.
        Затем начался плавный спуск в широкую долину. Перед путниками распростерлось редколесье, сливавшееся вдалеке с густой стеной деревьев. Узкая обходная дорога ви­лась нескончаемой бечевой. Они брели по заросшей тропе немногим более часа, как вдруг Микеланджело остановился и при­слушался.
        - Мне слышится странный топот, - сказал он. - Кто-то очень быстро нас наго­няет... У тебя в этом месте назначено с кем-нибудь свидание?
        - Нет, - ответил умбрийский принц.
        - У меня тоже. Тогда нам лучше посто­рониться.
        И они быстро отступили в ложбину - вправо от обочины дороги. Едва они скры­лись, как показался воин верхом на коне. Он был облачен в черные доспехи, а в ру­ках держал топор с широким лезвием. Его взгляд был устремлен на тропу, где были заметны следы башмаков Грегори.
        Всадник остановился, поравнявшись с ложбиной, в которой укрылись путники. От сиплого сопения воина Крага у принца Грегори сжалось сердце. Ужас охватил юношу. Он понял, что через минуту будет обнаружен.
        Черепашка-ниндзя молнией рванулся на дорогу, на бегу извлекая меч из ножен. Че­рез долю секунды голова неприятеля отде­лилась от плеч, срубленная Микеландже­ло, и покатилась на дорогу. Грегори с об­легчением перевел дух.
        - Хорошо, что он не успел издать ни звука, - произнес Микеланджело, вклады­вая меч в ножны. - Поблизости могли оказаться его товарищи. Явись они сейчас сюда, туговато бы нам пришлось. Зато те­перь мы имеем коня.
        Черепашка-ниндзя оттащил безжизнен­ное тело в ложбину, а затем помог наслед­нику умбрийского трона забраться на коня убитого.
        - Думается мне, что этот солдат был не разведчиком, а патрульным,
        - сказал Ми­келанджело, запрыгивая в седло позади принца.
        - А какая разница?
        - Разница в том, что патрульный никог­да в одиночку не едет по дороге, - наста­вительно заметил черепашка. - Следом за ним, на расстоянии мили или двух, дви­жется второй патрульный, за вторым - третий... Вот почему нам следует поспе­шить убраться отсюда...
        Грегори пришпорил коня. Но быстро ехать было трудно. Мешали дерн, кочки, неровная почва и деревья, то и дело образу­ющие перелески. Тропа круто свернула в низины, к дальним заводям. По правую сторону виднелась бескрайняя дубрава, в которую углублялась извилистая дорожка.
        Путники остановились отдохнуть у ог­ромного дуплистого дерева, поросшего пуч­ками тоненьких веточек вокруг темных ран от давно обломившихся сучьев. Вне­запно они услышали топот лошадиных ко­пыт, который одновременно доносился с обеих сторон тропы.
        - Мы пропали! - пришел в ужас Грего­ри. - Надо бросать коня и бежать в лес.
        - Как раз причин для волнения нет, - загадочно улыбнулся Микеланджело, чут­ко прислушиваясь к приближающемуся то­поту. - К нам с разных сторон скачут все­го два человека. Это не так уж много.
        - Что же делать? - спросил умбрий­ский принц, которому собственная мысль о бегстве казалось очень привлекательной.
        - Я спрячусь, а ты оставайся здесь.
        - Что-о-о? - не мог поверить своим ушам Грегори.
        - Главное, держись увереннее и ничего не бойся, - напутствовал принца Мике­ланджело, спешившись и скрываясь за ду­бом.
        Еще издали он разглядел в дереве широ­кое дупло, в которое можно было проникнуть через щель. Микеланджело быстро втиснулся в нее. Утопая по щиколотку в опавшей листве и гнилых щепках, он от­стегнул от своего пояса моток тонкой проч­ной бечевы, размотал ее и сплел на конце петлю.
        К дубу подъехали вооруженные копьями воины Крага. Увидев Грегори, которого они безуспешно разыскивали второй день, всадники сначала не поверили собствен­ным глазам. Умбрийский принц спокойно поправлял подпругу коня, не обращая на них никакого внимания.
        - Эй, щенок! - заорал один из воинов.
        - Это ты мне? - с изумленным видом оглянулся Грегори.
        - А кому же еще?! - поразился солдат такому нахальству.
        - Он мой! - заорал второй воин. - Я его первый заметил. Мне Краг заплатит за него двести тысяч золотых.
        - Нет, мне! - заспорил первый.
        Оба солдата поскакали к дубу, думая каждый лишь о том, как сейчас проткнет принца копьем. Первый воин не заметил серебристой петли, которая свесилась отку­да-то сверху.
        В следующую секунду всадник почувст­вовал, как веревка затянулась вокруг его шеи, как он вылетел из седла и поднялся к толстому суку дерева. Хрустнули его шей­ные позвонки - и мертвый воин упал к но­гам Грегори.
        Второй воин натянул поводья коня и под­нял глаза. А сверху прямо на него уже ле­тел Микеланджело с обнаженным мечом в лапах. Воин успел только рот разинуть от изумления, как ниндзя на лету снес ему го­лову.
        - Вот это да! - пораженно выдохнул Грегори.
        - Врага нельзя бояться, - сказал Мике­ланджело, вытирая окровавленное лезвие меча о плащ убитого воина. - Нужно идти навстречу опасности, и тогда сама смерть побежит от тебя без оглядки.
        Он запрыгнул в седло вражеского коня.
        - А разве не следует спрятать эти два трупа? - спросил Грегори.
        - Не стоит. Пусть те, кто нас разыскива­ют, знают, какая участь ждет их, - на ска­ку ответил Микеланджело.
        Далеко за полдень путники достигли высокой горы, возвышавшейся посреди леса.
        Нам остается проехать еще столько же, сколько мы преодолели за первую по­ловину дня. А там уже будет рукой подать до границы герцогства. Но кони устали, надо дать им передохнуть. Я не хотел бы показаться излишне ворчливым, но, по- моему, от этой длительной скачки устали не только кони, - пробормотал умбрий­ский принц, бессильно сползая с седла на землю.
        От усталости он тут же уснул.
        Вздохнув, черепашка-ниндзя, у которого от усталости ломило все тело, подумал, что следует продлить время отдыха. Он рас­пряг коней и отпустил их попастись на луг, а сам уселся на траву.
        Веки Микеланджело стали слипаться в сонной дреме, как вдруг он уловил тихий шорох со стороны тропы. Ниндзя вскочил на ноги и с первого же взгляда понял, что сделал это вовремя. Трое воинов подкрады­вались к путникам из кустов.
        Это были патрульные, которые, обнару­жив трупы своих товарищей, быстро сооб­разили, в какую сторону направились бег­лецы. Они нагнали путников у самой горы и, оставив своих лошадей в отдалении, ре­шили застигнуть их врасплох. Патрульных пугала участь товарищей, но уверенности придавала численность.
        - Проснись, Грегори! - закричал Мике­ланджело, извлекая меч из ножен.
        С ликующим ревом воины бросились на него. Впереди всех мчался огромный чело­век со смуглым, широким и плоским ли­цом, маленькими, горящими, словно угли, глазами, вздернутым носом и низким лбом. На нем была черная кольчужная рубаха, свисающая до колен, кожаные сапоги и во­роненый, инкрустированный серебром шлем. В левой руке он держал щит, в пра­вой - массивный меч. Этот меч со свистом рассек воздух, но Микеланджело, не испу­гавшись свирепых воплей врага, вовремя пригнулся и проткнул воина насквозь.
        Отважный черепашка не заметил, что второй воин подкрался к нему со спины. Однако, это видел проснувшийся Грегори.
        Враг уже занес меч, чтобы разрубить на­двое Микеланджело, как вдруг юноша юркнул ему под ноги. Споткнувшись, вра­жеский воин рухнул на землю. Оглянув­шись, Микеланджело обрушил свой меч на шлем врага. Умбрийский принц выхватил из рук убитого врага меч и встал рядом с Микеланджело.
        Третий воин, оказавшись в одиночестве против двоих, завопил от страха, развер­нулся и побежал, что было духу, к лошадям. Черепашка-ниндзя неторопливо из­влек из-за своего широкого кожаного пояса короткий узкий кинжал, прицелился, при­щурив глаз, и метнул его вдогонку удираю­щему врагу.
        Вопль воина оборвался на полуслове - кин­жал Микеланджело воткнулся ему в затылок, и солдат замертво упал, раскинув руки.
        - Седлаем коней, - торопливо приказал Микеланджело. - Уж коли эти мерзавцы нас разыскали, то и остальные разыщут. Теперь будем скакать до самой границы, пока не достигнем ее. Умбрия - красивая страна, но долго находиться здесь опасно.
        И, запрыгнув в седла, они продолжили свой опасный путь. Дорога вскоре пошла под уклон. Все чаще на тропе стали появ­ляться кусты и заросли цепких чахлых деревцев, которые приходилось объезжать по вязким проплешинам. Трава торчала ред­кими серыми пучками. Деревца осыпали путников пожухлой листвой.
        По этим безотрадным местам невозможно было пробираться быстро. Даже Микеланд­жело выглядел усталым и угрюмым. Грего­ри угнетала близость врагов. После стычек, хотя и успешных, ему слабо верилось в то, что удастся избежать следующей и выйти из нее победителем.
        Вдруг умбрийский принц воскликнул:
        - Я вспомнил!
        - Что именно? - встрепенулся Мике­ланджело, настороженно оглядываясь по сторонам.
        - Я вспомнил, что сказал Краг моему от­цу, когда победил в поединке, - торопли­во заговорил Грегори. - Когда Краг выбил меч из рук моего отца, то зловеще засмеял­ся и пробормотал себе под нос: «Со своим мечом я не буду знать поражений!» А ког­да отец упал, обливаясь кровью. Краг скло­нился над ним и прошипел: «Этот меч по­дарили мне озерные феи. За это я женю твоего сына на их королеве». Никто не мог расслышать этих слов, кроме меня, потому что я стоял очень близко к нему.
        - Странно все это звучит, - покачал голо­вой Микеланджело. - Мне не приходилось видеть меча, перед которым никто не устоит. Может статься, что когда-нибудь нам доведет­ся столкнуться лицом к лицу с этим Крагом. Тогда и посмотрим - на самом ли деле этот черный меч такой волшебный?
        Микеланджело не подозревал, что боль­шой отряд во главе с Крагом уже скачет по их следам, и встреча с узурпатором умб­рийского трона произойдет гораздо рань­ше, чем предполагал ниндзя.
        Проехав еще с милю, путники свернули налево в узкую лощину и двинулись еле за­метной тропой по редколесью у подножья угрюмых холмов. Места здесь были глухие, дикие. По сторонам громоздились возвы­шенности. На их выступах и вершинах виднелись остатки древних стен, которые таили в себе зловещую угрозу.
        Спустя час, Микеланджело и умбрий­ский принц оказались в длинном темном ущелье. Над каменными валунами нависа­ли деревья, обнажая узловатые, цепкие корни. Выше по склонам взбегал густой со­сняк. Им становилось все труднее ехать по нехоженой низине, загроможденной рух­нувшими деревьями и обломками скал. Ве­тер гнал с запада беспросветные тучи.
        Но вскоре, вырвавшись, наконец, из ущелья и проскакав несколько миль, путники оказались на вершине громад­ной насыпи. Дальше тропа присоединя­лась к широкой дороге, петлявшей у гор­ных подножий.
        На тракте никого не было видно. Путни­ки пришпорили коней. От гор, которые ос­тались у них за спиной, веяло замогиль­ным холодом. Показался пологий спуск к далекой реке - границе Умбрийского ко­ролевства и Каледийского герцогства. Пре­одолеть ее можно было через брод. В этом месте река становилась мелководной, бла­годаря воздвигнутой выше по течению дам­бе, за которой разлилось широкое искусст­венное озеро.
        Путники с надеждой устремили взор на противоположный крутой берег, где гро­моздились горы, заслоняя бесцветное небо. Всадники остановились, чтобы перевести дух и вытереть пот с лица. Из ущелья вы­катилось оставленное ими эхо.
        Внезапно от многочисленного стука ко­пыт вздрогнули нижние ветви сосен. Мике­ланджело обернулся, прислушался - и по­тянулся к рукоятке меча.
        - Скачи, что есть духу! - закричал он Грегори. - Прочь от врагов! Я задержу их!
        Из ущелья вылетели двадцать всадников. Впереди, покачиваясь в седле, мчался сам Краг - высокий, тощий, в черном широ­ком плаще. Микеланджело поскакал навст­речу врагам, высоко держа над головой меч.
        Воины остановились. В это время из-за ближайшего к реке холма показались еще шесть всадников, которые помчались напе­рехват Грегори. Микеланджело вовремя за­метил опасность и, развернув коня, бросил­ся на выручку принцу. Пришел в движение и отряд Крага, помчавшись вслед за Мике­ланджело.
        Ужас сковал Грегори. Меч был забыт, крик застрял в горле, сам он боялся даже пошевелиться. Зажмурившись, принц при­жался к лошадиному загривку. Его конь яростно вздыбился и помчался к реке, ми­новав передового всадника.
        Всплеснулась вода, пена закипела у ног Грегори. Его обдало брызгами, потом слов­но приподняло. Принц приоткрыл глаза: его конь взбирался по каменистой тропе. Брод был позади.
        Но погоня ничуть не отстала. Краг мог позволить себе не особенно спешить. Одо­лев крутой склон, конь Грегори остановил­ся, повернулся к реке и неистово заржал. На том берегу у самой воды черным строем стояли шестеро всадников. Переправиться им ничто не мешало, а Грегори до Каледийского замка еще скакать и скакать долгой дорогой. Нагонят!
        Грегори обуял гнев, но он понимал, что силы слишком неравны. Неимоверным усилием принц распрямил спину и поднял свой меч.
        - Уходите! - вскрикнул он. - Я вам не дамся!
        Ответом ему был сиплый хохот.
        - Ты нам и не нужен! - закричали всад­ники. - И нашему королю ты тоже не ну­жен! Но нужен жених королеве озерных фей. Туда мы тебя и отправим! Ты все вре­мя скакал туда, куда мы хотели тебя на­сильно доставить! Спасибо за помощь!
        Грегори не мог поверить своим ушам. Неужели он все время действовал на руку своим врагам? Может, и встреча с Мике­ланджело была не случайной? Может, Микеланджело вовсе никакой не благо­родный странник, а шпион Крага?
        Но то, что произошло в следующую минуту, развеяло мрачные подозрения Грегори.
        Трое всадников погнали своих коней в реку. Из-за поворота дороги вылетел на своем скакуне Микеланджело.
        Одним взмахом меча ниндзя свес голову всаднику, который находился ближе всех к нему. Второго противника он пронзил на­сквозь, пока тот извлекал свой меч из но­жен. Третий всадник кинулся на Микеланджело с обнаженным мечом, но, легко парировав смертоносный удар, ниндзя убил и его.
        Трое всадников, оказавшихся как раз посередине реки, растерялись, не зная - то ли хватать Грегори, то ли вернуться и рас­правиться с надоедливым киммерийцем? Не давая им времени на раздумья, Мике­ланджело извлек двумя лапами из-за ши­рокого пояса два коротких кинжала и мет­нул. Двое всадников, сраженных наповал, упали в воду. Последний, шестой воин от страха пришпорил коня. Его конь, рванув­шись в сторону, угодил прямо в глубокую подводную яму. Через мгновение конь и всадник скрылись под водой.
        - Скачем вместе! - ликующе замахал мечом умбрийский принц.
        - Погоня будет здесь через минуту, - замотал головой Микеланджело. - Они нас все равно догонят. С двадцатью против­никами мы не совладаем.
        - Что же делать? - в отчаянии вос­кликнул Грегори.
        - Скачи к дамбе, - указал Микеланд­жело на плотину.
        - Зачем?
        - Открой ворота, которые сдерживают речной поток, - не вдаваясь в лишние объ­яснения, приказал черепашка-ниндзя. - Перед тем, как это сделаешь, предупреди меня. Торопись!
        Едва он это сказал, как из-за поворота дороги показался конный отряд во главе с Крагом.
        - Убейте его! - в ярости зарычал узур­патор, останавливая своего коня.
        Воины Крага ринулись на Микеландже­ло. Но Микеланджело успел метнуть в них шесть кинжалов. Шесть солдат свалились с седел и остались неподвижно лежать на земле. Еще двух, которые приблизились к нему первыми, он сразил своим мечом. Ос­тавшиеся двенадцать окружили кимме­рийца.
        Доскакав до каменной плотины с боль­шими железными створками, Грегори ог­лянулся. Микеланджело сдерживал натиск нападающих, молниеносно отражая удары, которые сыпались на него со всех сторон.
        Черепашка-ниндзя успел сразить еще трех врагов, пока, наконец. Краг не крик­нул:
        - Оставьте его мне! Никогда в жизни мне не доводилось видеть такого мерзкого урода! Мне доставит большое удовольствие лично проткнуть его!
        Воины охотно выполнили приказ своего повелителя. Краг извлек из ножен свой меч с черным лезвием и ринулся на Мике­ланджело. Их клинки скрестились.
        Ниндзя видел, что боец из Крага никудышный - это чувствовалось по его дви­жениям. Но, к своему изумлению, Мике­ланджело никак не мог поразить Крага. Черный меч словно сам руководил Крагом, парируя все удары киммерийца.
        Тем временем Грегори напрягал все уси­лия, пытаясь привести в действие тяжелое железное колесо, которое раздвигало воро­та шлюза. Но ему это было явно не под си­лу. Тогда он подсунул под зубчатое колесо свой меч, используя его как рычаг, и нада­вил грудью на рукоятку. Колесо слегка сдвинулось с места.
        Краг начал атаковать Микеланджело. Черное лезвие свистело у самой шеи чере­пашки. Краг уже дважды нанес легкие ца­рапины на правую лапу Микеланджело.
        - Неужели ты тоже думаешь, что мо­жешь устоять против черного меча! - тор­жествующе расхохотался узурпатор умб­рийского трона.
        Микеланджело чувствовал, что у него не остается никаких шансов выйти живым из этого поединка.
        Черный меч просвистел у него над самой головой, едва не задев повязку.
        - Спасайся, Микеланджело! - вдруг прозвучал спасительный крик Грегори со стороны плотины.
        Не теряя больше ни секунды, Микеланд­жело тронул за поводья коня, который сам развернулся и поскакал к броду. Расшвы­ряв трех воинов, которые преграждали путь к реке, Микеланджело въехал в воду.
        - Трус! От меня тебе все равно не уйти! - крикнул вдогонку Краг, пришпоривая коня.
        Микеланджело выбрался на высокий ка­менистый берег в то время, когда Краг с ос­тавшимися в живых воинами еще был на середине брода. И в тот же миг Грегори приналег на рычаг. Раздался оглушитель­ный рев речного потока, который вырвался на простор.
        Увидав, какая опасность им грозит, вра­ги в ужасе закричали. В следующую секун­ду река вокруг них поднялась и вздыбилась бушующими волнами. Водяная громада об­рушилась! на умбрийцев, бешено пенясь. Кони, шалея от ужаса, ринулись в поток. Его буйный рев заглушил дикие вопли вра­гов, исчезнувших среди пены.
        Лишь один из воинов, который самым последним въехал в реку и оказался ближе всех к берегу, упал с коня, сшибленный по­током, и успел ухватиться за ветку ивы, растущей у самой воды. Выбравшись на землю, он стремглав кинулся вперед, вдоль течения. Спустившись по пологому берегу, он протянул руку и успел-таки схватить за волосы Крага, которого сильное течение во­локло по камням.
        Завопив от боли, Краг уцепился одной рукой за спасительную ладонь, а второй придерживал самое ценное, что у него бы­ло - черный меч в ножнах. Выкарабкав­шись на берег, узурпатор с трудом перевел дух и спросил воина:
        - Как тебя зовут?
        - Куко, - подобострастно ответил тот. - Всегда рад служить своему повелителю.
        - С сегодняшнего дня, Куко, ты будешь моим доверенным лицом, - поблагодарил его Краг. - Это большое доверие и боль­шие деньги. Но не вздумай кому-нибудь хвастаться, будто король Краг именно тебе обязан спасением жизни.
        - Да лучше я себе язык откушу! - по­клялся довольный Куко.
        Поднявшись на ноги, Краг мрачно посмо­трел на противоположный берег и погрозил кулаком путникам, которые уже скрылись из виду.
        Я отомщу, я ужасно отомщу, - про­шипел узурпатор. - Придет день, когда от Каледийского герцогства не останется даже воспоминаний. Придет день, когда я схвачу проклятого Грегори и подарю королеве фей. Этот дуралей даже не подозревает, что волшебное озеро находится недалеко от Ка- ледийского замка.
        Он повернулся к Куко и дружески хлоп­нул его по плечу:
        - Завтра же ты отправишься в Каледию. Не спускай глаз с Грегори и Микеландже­ло. Докладывай мне о каждом их шаге. Я уверен, что рано ли, поздно ли, но они уго­дят в одну из моих ловушек.
        - Будет исполнено, - поклонился Куко.
        - А ты молодчина, - хлопнул Микелан­джело принца по плечу.
        - Я - способный ученик, - скромно улыбнулся Грегори. - Ты - замечатель­ный учитель, Микеланджело. Ты учишь быть героем.
        - Я успел заметить, что Краг все-таки выбрался из воды, - помрачнел черепаш­ка-ниндзя. - Один из солдат ему помог.
        - Как жаль! - печально вздохнул умбрийский принц.
        Не горюй! - подбодрил его Микелан­джело. - Чует мое сердце, что мы еще столкнемся с этим типом. Верь мне, при­дет час, когда ты отомстишь за смерть отца и матери. Ты вернешь свое королевст­во и будешь править мудро и справед­ливо.
        - А ты станешь соправителем?
        - Нет, - покачал головой отважный че­репашка. - К чему мне власть? Я счаст­лив, что живу так, как мне нравится. У ме­ня - самые лучшие в мире друзья. Правда, сейчас они далеко отсюда, очень далеко. Но я верю, что когда-нибудь снова встречусь с ними. Самая высшая ценность для меня в этом мире - свобода. И ее я не променяю даже на трон соправителя коро­левства. Но я обещаю, что помогу тебе рас­квитаться с узурпатором и восстановить справедливость.
        Смеркалось, когда путники достигли стен Каледийского замка, недалеко от которого раскинулся большой город. Каледийская герцогиня, когда ей доложили о прибыв­ших, радушно приняла беглецов. Она уже была наслышана о государственном перево­роте в соседней Умбрии и охотно предоста­вила законному наследнику умбрийского трона убежище.
        Герцогиня была благодарна Микеланд­жело за то, что он спас сына ее родной сестры от верной смерти, и просила его погостить в Каледии. Черепашка-ниндзя и не думал отказываться. Он понимал, что до тех пор, пока друзья не отремон­тируют машину времени и не явятся за ним, ему нечем будет больше заняться. Пока же на его долю выпало то дело, ра­ди которого Микеланджело и жил - за­щищать обиженных и сражаться с него­дяями.
        Глава 2

        В отличие от обычных людей, которым судьба дарит либо больше доброты, нежели красоты, либо красоты больше, чем добро­ты, герцогиня Каледийская была столь же добра, сколь и хороша. Стоило только ка­кому-нибудь принцу из соседних земель увидеть ее портрет, как он сейчас же предлагал ей руку и сердце. Но герцогиня отвергала все предложения, отвечая:
        - Только один супруг был у меня. Но он погиб в сражении с великанами. Никто мне не заменит покойного мужа.
        Но все же, по прошествии пяти лет траура по горячо любимому супругу, она сняласвой наряд печали, чтобы не омрачать радости окружающих и чтобы придворные могли, не стесняясь, смеяться и веселиться в ее присутствии.
        Каледийское герцогство включало в себя обширные земли с пустынными равнинами, покрытыми вереском, с озерами, где рыбаки ловили рыбу, и горами, вздымавшимися в страшных ущельях над подземными странами. В этих странах обитали миролюбивые глуммы и кровожадные гнорры.
        Герцогиня правила страной, руководст­вуясь советами старого монаха. Этот ста­рик повидал на своем веку много жестоко­сти и коварства. Доверенный советник герцогини жил в башне, запершись со сво­ими книгами и птицами, и оттуда подавал советы. В своих рекомендациях он придер­живался небольшого количества правил.
        Мудрый монах советовал герцогине ни­когда не вводить вновь вышедший из упо­требления закон. Он рекомендовал усту­пать голосу народа, чтобы избежать смут. Но уступать, как можно, медленнее, пото­му что стоит только допустить одну рефор­му, как люди потребуют другой. Монах не забывал предостерегать, что господству герцогини быстро придет конец, если она будет уступать слишком скоро. Но конец ее правлению наступит и в том случае, если она будет противиться реформам слишком долго.
        Герцогиня прислушивалась к старику, так как сама ничего не смыслила в полити­ке. Она была сострадательна к людям. Она помогала бедным, чем могла, посещала больных, утешала вдов и давала приют си­ротам.
        Она мудро воспитывала свою дочку Клер, внушив ей, что удовольствие можно находить только в хороших поступках; герцогиня никогда не отказывала дочери в хороших удовольствиях.
        Десять лет назад, когда ещё были родители Грегори, они приезжали вместе с трехлетиям сыном в гостя к каледийской герцогине. Пока родители сидели и беседовали с гостеприимной хозяйкой за столом, мальчик прогуливался по двору и повстре­чал трехлетнюю Клер. Она понравилась ему с первого взгляда. Он подошел к ней и предложил:
        - Хочешь, поиграем?
        - Хочу, - охотно согласилась девочка, которой тоже с первого взгляда понравился этот мальчик.
        - Будем делать песочные пирожки, сказал Грегори.
        И они стали делать пирожки в песочни­це. Но у Клер пирожки выходили плохие, и Грегори шлепнул ее по пальцам лопаткой. Девочка завизжала. Учитель каллиграфии, который в этот час прогуливался по замковому саду, счел нужным заметить:
        - Ударить даму - поступок, недостойный будущего короля Умбрии, монсеньер.
        Грегори страшно захотелось проткнуть этого заносчивого учителя лопаткой. Не так как сделать это было не совсем просто, он ограничился тем, что уткнулся носом в толстое дерево и громко заплакал
        Клер в это время, стараясь не отстать от него, изо всех сил терла глаза кулач­ками и, наконец, в горьком отчаянии уткнулась носом в соседнее дерево. Когда спустились сумерки, мальчик и девочка все еще стояли и плакали, каждый у сво­его дерева.
        Герцогине Каледийской пришлось вме­шаться. Она мяла дочь и Грегори за руки и увела в замок. Глаза и носы у них были красные, щеки лоснились.
        Они так вздыхали и сопели, что на них было жалко смотреть.
        В зале, где продолжал веселиться умбрийский король со своей свитой, дети поужинали с большим аппетитом. После это­го их уложили спать. Но как только мать Клер потушила свечу и вышла из комнаты, мальчик и девочка выскочили из постелей. Словно маленькие призраки - в белых ру­башках, они обнялись и стали громко сме­яться.
        Так началась любовь, дочери герцогини Клер Каледийской. и наследного принца Грегори Умбрийского.
        После того как Микеланджело и умбрий­ский принц прибыли в Каледийский замок искать убежища от зловещего Крага, три­надцатилетняя Клер и пятнадцатилетний Грегори убедились, что их Чувства друг к другу совсем не изменились за прошедшие десять лет.
        Вскоре жизнь в замке вошла в обычную колею. Узурпатор умбрийского престола не подавал никаких вестей о себе. Герцогиня воспитывала Грегори, как родного сына. У него были учителя фехтования. верховой езды, плавания, гимнастики, танцев, псо­вой и соколиной охоты, игры в мяч.
        У Грегори был также учитель каллиграфии - тот самый, который десять лет назад сделал ему замечание и заставил горько расплакаться. Это был старый писец, смиренный с виду и гордый в душе.
        Уроки старого писца доставляли Грегори мало удовольствия, а, следовательно, и мало пользы. Так же, впрочем, как и уроки монаха, который учил его грамматике и донимал варварской терминологией. Грегори не понимал, зачем надо тратить столько усилий на изучение языка, на котором говоришь от рождения и который называется родным языком.
        На пасху герцогиня вместе с Клер и Грегори отправились в Каледййский монас­тырь на богомолье. Их сопровождал Мике­ланджело, возглавлявший эскорт почетной стражи с копьями. Каледийская правительница хотела помолиться о нерушимости границ своих владений. До нее уже доходили слухи о намерениях Крага присоединить герцогство к Умбрии.
        Рядом с ней по левую руку ехал Грегори на вороном коне с белой звездой на лбу. Справа - Клер, держа розовые поводья сво­ей буланой лошади. Простой народ толпилcя вдоль дороги, чтобы полюбоваться своей правительницей и детьми.
        Герцогиня под своим покрывалом, вышитом серебряными цветами, и в развеваю­щемся плаще была необыкновенно хороша и величественна. Жемчуга, которыми была украшена ее шапочка, излучали мягкий блеск.
        Грегори с тонкими кудрями и сверкающим взором выглядел молодцом, а Клер радовала глаза нежными и чистыми красками личика. Но восхитительнее всего были её 6елокурые волосы, перехваченные сверху лентой с тремя золотыми цветочками и ниспадавшие на плечи, словно сияющая мантия юности и красоты. Простые крестьяне глядели на нее и говорили:
        - Вот какая красивая барышня!
        Старый портной Жан взял своего внука
        на руки, чтобы показать ему Клер, а внук недоумевал - настоящая ли это девочка или, может быть, это восковая кукла? Он не представлял себе, что такая красивая девочка в роскошном платье может быть живой.
        Герцогиня благосклонно принимала зна­ки почтения своих подданных. На лицах Грегори и Клер светилась удовлетворенная гордость. Грегори вспыхивал румянцем, а Клер дарила улыбки.
        - Эти добрые люди приветствуют нас от всего сердца, - сказала им герцогиня. - Что вы думаете об этом?
        - Что они очень хорошо делают, - отве­тила Клер.
        - И что это их долг, - добавил Грегори.
        - А почему это их долг? - спросила герцогиня.
        Грегори и Клер переглянулись и не на­шлись, что ответить.
        Я вам сейчас объясню, - сказала гер­цогиня. - Вот уже более трехсот лет гер­цоги Каледийские из рода в род, от отца к сыну, с копьем в руке защищают этих бед­ных людей, чтобы они могли спокойно со­бирать урожай на своих полях. Вот уже бо­лее трехсот дет, как герцогини Каледийские прядут шерсть для бедняков, посеща­ют больных и держат новорожденных над купелью. Вот почему все вас приветствуют, дети мои.

«Непременно буду защищать землепаш­цев!» - подумал Грегори.

«Непременно буду прясть шерсть для бедняков!» - подумала Клер.
        Они ехали зелеными лугами, усеянными звездочками цветов. Синие горы вырисовы­вались на горизонте. Странная точка при­влекла внимание Грегори. Он пристально вгляделся и протянул руку к востоку.
        - Что это там виднеется? - спросил он. - По-моему, это большой стальной щит.
        - А, по-моему, это такая серебряная пряжка, большая-большая, как луна, - сказала Клер.
        - Нет, это вовсе не стальной щит и не сере­бряная пряжка, - сказала герцогиня. - Это озеро блестит на солнце. А поверхность воды, которая кажется вам издали гладкой, как зер­кало, покрыта бесчисленными волнами. Бере­га этого озера, которые представляются вам та­кими ровными, словно вырезанными из металла, на самом деле, покрыты камышом и ирисами. У этих ирисов цветок - словно глаз человеческий между мечами.
        - Вот бы поглядеть! - восхищенно вос­кликнула Клер.
        - Каждое утро белый пар окутывает озе­ро. Под полуденным солнцем оно сверкает, словно латы моего любимого мужа. Но к этому озеру нельзя приближаться.
        - Почему? - спросил Грегори.
        - В нем живут злые феи, которые увле­кают путников в свой хрустальный дворец.
        В эту минуту они услышали монастыр­ский колокол.
        - Мы оставим здесь лошадей, - сказала герцогиня своим спутникам,
        - и отпра­вимся на обедню пешком. Ведь три волхва приближались к яслям Иисуса Христа не на слонах и не на верблюдах.
        После обедни они вышли из собора.
        Уродливая, покрытая лохмотьями стару­ха сидела у дверей. Герцогиня протянула ей золотую монету, промолвив:
        - Примите, матушка.
        - Зачем вы дали золотой? - удивился Грегори. Ведь она ничего не сделала, чтобы заработать эти деньги.
        - Разве ты не знаешь, что надо почитать бедных? - спросила его герцогиня. - Ведь их возлюбил Христос.
        Наклонившись к Грегори, старуха сказа­ла, хихикая:
        - Желаю вам, прекрасный принц, завое­вать столько королевств, сколько мне при­шлось потерять. Я была когда-то короле­вой Жемчужных островов и Золотых гор. Каждый день у меня за столом подавали четырнадцать сортов рыбы, а за мной хо­дил негритенок и нес мой шлейф.
        - Но как же случилось такое несчастье, что вы лишились ваших островов и гор, до­брая женщина? - спросила Клер.
        - Я навлекла на себя гнев глуммов. Они унесли меня далеко от моих владений.
        - Разве они такие могущественные, эти глуммы? - спросил Грегори.
        - Могущественны, потому что живут в недрах земли и знают силы камней, - от­ветила старуха. - Они добывают металлы и открывают источники.
        - А чем же вы их так прогневили, ма­тушка? - спросила герцогиня.
        Один из глуммов явился ко мне декабрь­ской ночью и попросил позволения пригото­вить к сочельнику праздничный ужин в кух­не замка, - рассказала старуха. - Эта кухня была больше самого большого дворцового за­ла. Полки в ней ломились от множества вся­кой посуды. Глумм обещал, что они ничего не сломают и не испортят. Но я все-таки отказа­ла ему в его просьбе. И он исчез, бормоча под нос невнятные угрозы. А на третью ночь - это был канун Рождества - тот же глумм явился ко мне в опочивальню, а за ним не­сметное множество других человечков. Они схватили меня с моего ложа в одной рубашке и унесли далеко-далеко, сюда, в Каледию. Покидая меня, глуммы сказали: «Такая кара ждет тех богачей, которые ничего не хотят уделить из своих сокровищ трудолюбивому и доброму народу глуммов».
        - Отчего же вы не попытались вернуть­ся назад на Жемчужные острова? - спро­сил присутствовавший при разговоре Ми­келанджело старуху. - Ведь если ваши подданные любили вас, то сумели бы защи­тить от глуммов.
        - Мои подданные терпеть меня не мог­ли, - вздохнула бывшая королева Жем­чужных островов и Золотых гор. - Они считали меня непомерно жадной и скупой. Когда глуммы уволокли меня, все поддан­ные, даже придворная свита, несказанно обрадовались. Они поблагодарили глуммов и попросили их утащить меня куда-нибудь подальше, если мне только вздумается вер­нуться на престол...
        - Тогда я вам, действительно, ничем не могу помочь, - подумав, сказал благород­ный Микеланджело.
        Утешив беззубую старуху за рассказ доб­рым словом и щедрым подаянием, герцогиня отправилась со своими спутниками об­ратно в замок. *
        Как-то утром, через неделю после посе­щения монастыря, Грегори и Клер подня­лись по лестнице, ведущей на башню, воз­вышавшуюся над Каледийским замком.
        Очутившись на самой верхней площадке, девушка радостно захлопала в ладоши.
        Перед глазами у них расстилались скло­ны холмов, изрезанные зелеными и ко­ричневыми квадратами распаханных по­лей. Далеко на горизонте синели леса и горы.
        - Какая большая, оказывается земля! - воскликнула Клер.
        - Мой отец говорил, что, на самом деле, земля еще больше, чем мы можем увидеть, - важно заметил Грегори.
        Они обошли кругом всю площадку.
        - Вот так чудо! - восхищенно говорила Клер. - Замок наш стоит посреди земли, а мы забрались на башню, которая посреди замка. Вот мы и очутились теперь в самой середине мира!
        И, действительно, горизонт окружал их правильным кругом, а замковая башня на­ходилась в самой его середине.
        - Мы в середине мира! - повторила Клер.
        Потом девочка глубоко задумалась.
        - Как ужасно, что мир такой большой, - сказала она. - В нем можно заблудиться. И тогда придется жить в разлуке с друзь­ями.
        Грегори пожал плечами:
        - Как прекрасно, что мир такой боль­шой! Можно отправиться на поиски всяких приключений. Я остался без своего коро­левства. Поэтому хочу завоевать вон те горы, на самом краю земли. Это оттуда выхо­дит месяц. Я его поймаю и подарю тебе, Клер.
        - Вот хорошо! - обрадовалась Клер. - Ты мне его подаришь, а я воткну его в ко­сы и буду носить.
        Потом они стали разыскивать, как на карте, места, которые знали.
        - Я очень хорошо узнаю все, - сказала Клер, хотя, на самом деле, ничего не узна­вала, - только никак не пойму, что это за камешки, вроде кубиков - вон там рассы­паны по холмам.
        Дома, - ответил Грегори. - Это про­сто дома. Разве ты не узнаешь столицу Каледийского герцогства? А ведь это большу­щий город. Там целых три улицы и по од­ной можно ездить в карете. Мы на прошлой неделе проезжали по ней, когда ехали в мо­настырь. Помнишь?
        - А этот ручеек, который вьется вон там?
        - Это река. Видишь старый каменный мост? - ответил Грегори.
        - Тот самый мост, под которым мы ло­вили раков? - удивилась Клер.
        - Тот самый, - с важным видом знато­ка кивнул умбрийский принц. - И там, в нише, стоит статуя безголовой женщины. Только ее отсюда не видно, потому что она очень маленькая.
        - Я помню. А почему у нее нет головы? - игривым тоном полюбопытствовала Клер.
        - Потеряла, наверно, - пошутил Грего­ри, надеясь, что Клер по достоинству оце­нит его чувство юмора.
        Клер, не сказав, удовлетворяет ли ее это объяснение, продолжала рассматривать го­ризонт:
        - Видишь, как там что-то блестит, око­ло синих гор? Это озеро!
        - Озеро!
        Оба они вспомнили, что герцогиня гово­рила им об этих опасных и чудесных водах, где находится дворец фей.
        - Пойдем туда! - сказала Клер.
        Это предложение ошеломило Грегори, который даже открыл рот от удивления.
        - Твоя матушка не велела нам уходить одним, - озадаченно пробормотал он. - И как мы доберемся до этого озера? Ты ведь сама говорила, что свет очень большой, и в нем легко заблудиться, не зная дороги...
        - Как мы доберемся, этого я, конечно, не знаю! А вот ты должен знать, потому что ты мужчина и у тебя есть учитель грамма­тики.
        - Можно быть мужчиной, и даже насто­ящим мужчиной, но все-таки не знать всех дорог на свете, - ответил задетый за жи­вое Грегори.
        Клер состроила презрительную гримаску, от которой он покраснел до ушей, и сухо сказала:
        - Я вот никому не обещала покорить синие горы и отцепить месяц с неба. Я не знаю дороги к озеру, но как-нибудь ее найду.
        - Ах, вот как! Ха-ха! - фыркнул Грего­ри, делая попытку расхохотаться.
        - Ты смеешься совсем как мой ослик!
        - Ослики не смеются и не плачут! - за­метил Грегори.
        А если бы они смеялись, то точь-в-точь, как ты! - дразнила его Клер. - Пой­ду одна на озеро и разыщу прекрасные во­ды, где живут веселые феи! А ты будешь сидеть дома, словно девочка. Я тебе остав­лю свое рукоделие и куклу.
        Самолюбивому Грегори обидно было слу­шать насмешки Клер. Опустив голову и на­супившись, он мрачно пообещал:
        - Ну хорошо! Завтра отправимся на озеро.
        На другой день, после завтрака, когда герцогиня удалилась в свои покои, Грегори взял Клер за руку и сказал:
        - Идем!
        - Куда? - удивилась Клер, напрочь по­забывшая о вчерашнем разговоре на башне.
        - Т-с-с! - Грегори приложил палец к гу­бам, чтобы их ненароком не услышал Ми­келанджело, проходивший в этот момент по коридору.
        Они спустились по лестнице и пошли че­рез двор. Клер опять спросила:
        - Так куда же мы все-таки направля­емся? .
        - На озеро! - твердо ответил Грегори.
        Девушка так и застыла на месте. Ей ка­залась безумной мысль уйти так далеко без спросу. Да еще в атласных туфельках! А на ней были атласные туфельки. Ну разве это благоразумно?
        - Нам надо идти, и вовсе не обязательно быть благоразумным! - величественно за­метил Грегори.
        Он с возмущением думал о том, что Клер сама его стыдила за нерешительность, а те­перь прикидывается удивленной... На этот раз, Грегори сам готов был презрительно отослать ее к куклам и рукоделию.
        - Девчонки всегда так! Подстрекают, а потом увиливают! - возмущенно сказал юноша. - Оставайся! Я пойду один.
        Она схватила его за руку. Он оттолкнул ее. Она повисла у него на шее и, всхлипывая, сказала:
        - Я пойду с тобой!
        Грегори не в силах был устоять.
        - Идем, - сказал он, - только не надо идти по городу, а то нас увидят. Лучше пойдем крепостным валом и выйдем на большую дорогу по проселку.
        И они пошли, держась за руки.
        - Мы пойдем той же дорогой, - излагал Грегори свой план, - по которой ехали в монастырь. И, конечно, увидим озеро, как увидели его в прошлый раз. Тогда мы пой­дем к нему прямо через поля.
        На откосах рва Клер насобирала цветов. Это были мальвы, ромашки, колокольчи­ки, кукушкины слезки. Она сделала букет, но цветы вяли прямо на глазах. И, когда путники дошли до старого каменного мос­та, на букет просто жалко было смотреть.
        Клер никак не могла придумать, что ей делать с цветами, и она решила бросить их в воду, чтобы они освежились. Но потом ей пришло в голову подарить букет статуе, ко­торую назвали «Безголовая женщина». Мимо нее они как раз проходили в этот мо­мент.
        Клер попросила Грегори поднять ее и по­ложила всю охапку полевых цветов между сложенными руками старого каменного из­ваяния.
        Когда они отошли довольно далеко, де­вушка обернулась и увидела, что на плече статуи сидит голубь.
        Некоторое время они шли молча, потом Клер сказала:
        - Пить хочется.
        - И мне тоже, - признался Грегори. - Только речка осталась далеко позади, а здесь ни ручья, ни родника не видно.
        - Солнце такое горячее, что оно, навер­но, все выпило. Как же нам теперь быть? - посетовала Клер.
        Вдруг они увидели идущую по дороге крестьянку, которая несла в корзинке ягоды.
        - Вишни! - закричал Грегори. - Какая досада, что у меня нет денег, не на что ку­пить!
        - А у меня есть деньги. - торжествую­ще сказала предусмотрительная Клер.
        Она вытащила из кармана кошелек, в ко­тором было пять золотых монет, и обрати­лась к крестьянке:
        - Дайте нам. матушки, столько вишен, сколько войдет в мой подол.
        С этими словам она приподняла обеими руками подол своей юбки. Крестьянка бро­сала в нее три пригоршни вишен. Клер протянула золотую монету и спросила:
        - Этого довольно?
        Крестьянка схватила монету, которая с лихвой оплачивала все вишни в ее кор­зинке вместе с деревом, на котором они со­зрели, и с участком земли, где росло это де­рево.
        - Что мне с вас больше-то просить! Рада вам услужить, моя принцессочка! - отве­тила хитрая крестьянка.
        - Ну, тогда положите еще вишен в шап­ку моего спутника, - попросила Клер, и вы получите еще одну золотую монету.
        Крестьянка охотно сделала это, а затем пошла своей дорогой, обдумывая, в какой шерстяной чулок, в какой тюфяк запря­тать ей золото.
        Клер и Грегори шагали дальше, поедая вишни и бросая косточки направо и нале­во. Умбрийский принц выбрал две вишен­ки, державшиеся на одной веточке, и наце­пил на уши своей спутнице, как сережки. Он смеялся, глядя, как эти румяные ягод­ки-близнецы покачиваются у щек Клер.
        Их веселое путешествие прервал каме­шек. Он забрался в башмачок Клер, и она начала прихрамывать. Каждый раз, как она спотыкалась, ее белокурые локоны взлетали и падали ей на щечки. Так, прихрамывая, она прошла несколько шагов и уселась на краю дороги. Грегори встал возле нее на ко­лени, снял с ее ноги атласную туфельку, встряхнул - и оттуда выскочил маленький белый камешек.
        Клер поглядела себе под ноги и сказала:
        - Когда мы еще раз пойдем на озеро, то наденем сапожки.
        Солнце уже начало клониться к западу. Легкий ветерок ласкал щеки и шеи юных путешественников, и они, приободрившие­ся, смело продолжали свой путь. Чтобы легче было идти, путники распевали песни, держась за руки, и смеялись, глядя на дви­жущиеся перед ними две сплетенные тени.
        Но вдруг Клер остановилась и закричала:
        - Я потеряла туфельку!.. Мою атласную туфельку!..
        Маленькая туфелька, шелковый шнурок которой развязался при ходьбе, лежала на пыльной дороге.
        Оглянувшись, Клер увидела, что башни Каледийского замка уже скрылись на гори­зонте в тумане. Она почувствовала, что сердце у нее сжалось и слезы подступили к глазам.
        - Нас съедят волки, - сказала она. - Матушка нас больше не увидит и умрет от горя»
        Но Грегори надел ей на ножку туфельку и пообещал:
        - Когда колокол в замке прозвонит к ужину, мы уже придем обратно. Вперед!
        Пройдя еще полмили, Грегори радостно завопил:
        - Озеро! Клер, смотри - озеро, озеро, озеро!
        - Да, Грегори, озеро!
        С криком «Ура!» Грегори подбросил вверх свою шапку. Клер была слишком благовоспитанна, чтобы швырнуть вверх свой чепчик. Но она сняла с ноги туфельку, которая едва держалась, и бросила ее через голову в знак радости.
        Озеро лежало перед ними в глубине доли­ны, округлые склоны которой мягко спус­кались к серебристым волнам, словно за­мыкая их в громадную чашу из цветов и зелени. Было видно, как колышется зелень на пока еще не ясных берегах чистого и спокойного озера. Но среди густых зарос­лей на склонах долины незаметно было ни­какой тропинки, которая вела бы к этим прекрасным водам.
        Тщетно разыскивая дорогу, Грегори и Клер повстречали маленькую девочку в ов­чине, накинутой на плечи. Она гнала хво­ростиной гусей, которые стали щипать за икры принца и юную герцогиню. Умбрий­ский принц спросил:
        - Как тебя зовут?
        - Жильберта, - ответила та, с любо­пытством разглядывая пришельцев.
        - Как нам пройти к озеру, Жильберта?
        - К нему нельзя пройти, - ответила па­стушка с таким видом, словно Грегори ин­тересовался дорогой на Луну.
        - А почему?
        - А потому,..
        Ну, а если, все-таки, попытаться пройти?
        - Коли бы пытались пройти, так была бы дорога.
        Что могли ответить высокородные путе­шественники на этот аргумент гусиной па­стушки?
        - Пойдем, - сказал Грегори спутнице. - Там, дальше, мы, вероятно, найдем какую-нибудь тропинку в лесу.
        - И нарвем орехов, - сказала Клер, - и будем их есть, потому что я проголо­далась. А когда мы в следующий раз сно­ва пойдем на озеро, то возьмем с собой большую корзину с разными вкусными вещами.
        - Так и сделаем, как ты говоришь! - подхватил Грегори. - А сейчас пойдем по­быстрее, потому что, мне кажется, день уже на исходе, хоть я и не знаю, который час.
        - Вот пастушки - те знают, который час: они смотрят на солнце, - сказала Клер. - Но я-то ведь не пастушка! А толь­ко мне помнится, что, когда мы уходили, солнце стояло у нас над головой, а теперь оно совсем далеко - там, за городом.
        Юные путешественники нашли в лесу узенькую тропинку, по которой, наверное, никогда не гуляли влюбленные, потому что по ней нельзя было идти рядом, держась за руки, как ходят жених с невестой. Да тут и не было видно никаких человеческих сле­дов, кроме бесчисленных отпечатков ма­леньких раздвоенных копытцев.
        - Это следы бесенят, - предположила Клер.
        - А, может быть, коз, - сказал Грегори. Так это и осталось невыясненным. Одно
        только было ясно - что тропинка полого спускается к берегу озера, которое вдруг предстало перед юными путешественни­ками во всей томной и молчаливой красе.
        Ивы курчавились по его берегам нежной листвой. Камыши покачивали над водой свои гибкие мечи и бархатные султаны. Они смыкались в колышущиеся островки, вокруг которых водяные лилии расстилали свои широкие листы и цветы с белыми лепестками. На этих цветущих островках стрекозы с изумрудными и сапфирными тельцами и огненными крыльями чертили в своем стремительном полете замысловатые кривые.
        Грегори и Клер с наслаждением погружа­ли уставшие ноги во влажный песок, по­росший хвойником и остролистым рогозом. Кувшинки посылали им аромат своих мяг­ких стеблей. Папоротник покачивал кру­жевным опахалом у края дремлющих вод, и сияли лиловые звездочки иван-чая.
        Каледийская герцогиня и умбрийский принц не подозревали о том, что им грозит смертельная опасность. С момента их выхо­да за стены замка за ними неотрывно сле­дили два человека.
        Один из них был злейшим врагом Грего­ри - узурпатор Краг, второй - его слуга Куко. Уже давно Куко следил за Грегори и Клер. По случайности, именно в этот день Краг тайно навестил своего лазутчика, что­бы узнать последние новости о своем глав­ном враге. Оба поверить не могли в удачу, когда увидели Грегори и Клер, идущих без охраны из замка к озеру.
        Не скрывая радости. Краг удовлетворен­но потирал руками. Умбрийский принц сам пришел туда, куда узурпатор намере­вался притащить его силой.
        Глава 3

        Клер бежала по песку между двумя купа­ми ив. Прямо перед ней крошечная зеле­ная лягушка с белым брюшком прыгнула в воду. По озеру пошли круги, которые все расширялись, а затем исчезли. Все без­молвствовало. Легкое дуновение пробегало над светлым озером, и каждая волна слов­но расплывалась в мягкой улыбке.
        - Это озеро очень красивое. - сказала Клер. - Но у меня все ноги в крови. Ту­фельки совсем разорвались, и я очень про­голодалась. Я бы так хотела сейчас ока­заться в замке!
        -Сядь на траву, - предложил Грегори. - Я оберну тебе ноги листьями, чтобы им бы­ло прохладней, а потом поищу чего-нибудь на ужин. Там, наверху, у самой дороги, я видел кусты ежевики, сплошь покрытые ягодами. Я тебе принесу в шапке самые спелые и сладкие. Дай-ка мне твой плато­чек! Я наберу еще земляники. Ее здесь очень много у тропинки, в тени деревьев. А карманы я набью орехами Он устроил на берегу озера под ивой по­стель из мха для Клер и ушел.
        Клер растянулась на своем мшистом ложе, сложила руки и увидела, как звезды, мерцая, стали загораться на бледном небе. Потом ее глаза наполовину закрылись, но все-таки ей показалось, что она видит в воздухе глумма, который летит, сидя вер­хом на вороне. И это ей не просто помере­щилось. Натянув поводья, которыми была взнуздана черная птица, глумм приостано­вился над девушкой и удивленно глянул на нее своими круглыми глазами, а затем стремительно развернулся и улетел.
        Клер смутно видела, как исчез глумм, а потом и совсем заснула. Она спала, когда Грегори вернулся с тем, что ему удалось набрать. Он разложил все это возле нее, а сам спустился к озеру подождать, пока она проснется.
        Озеро дремало. Тонкий пар мягко стелился над водами. Внезапно меж ветвей про­глянул месяц. Уловив тихий шорох за спи­ной, умбрийский принц оглянулся. Он успел заметить две черные фигуры, мет­нувшиеся к нему из чащи. Затем последо­вал молниеносный удар по голове, от кото­рого Грегори потерял сознание.
        Разрешите, ваше величество, мне лично перерезать глотку этому выкормышу, - злобно прошипел один из нападавших. - И тогда у моего дорогого короля Крага не останется никаких соперников.
        - Корона и так надежно находится на моей голове, Куко, - поморщился Краг.
        - Я бы тоже хотел видеть этого мальчишку мертвым. Но надо держать слово, которое я дал озерным феям. Иначе они лишат вол­шебной силы мой черный меч.
        Спустившись к самой воде. Краг навлек из ножен меч с черной рукояткой и высоко подмял его над головой. Этот знак служил сигналом вызова властительницы озера. От лунного света лезвие меча загорелось сине­ватым огнем. Тот же синеватый огонь заис­крился в волнах.
        Узурпатор умбрийского престола и его слуга отлично понимали, что эти блестки, сверкавшие в воде, были не только отраже­нием. Оба различали синеватые огоньки, которые приближались, покачиваясь и пе­реплетаясь, словно кружились в хороводе.
        Скоро стало ясно, что все эти огоньки дрожат на белых лбах прекрасных жен­ских головок. И вот уже эти головы, увен­чанные водорослями и раковинами, плечи, по которым рассыпались зеленоватые воло­сы, груди, блестевшие жемчугами ниспада­ющих покрывал, поднялись над волнами.
        Мое нижайшее почтение, - склонил голову в легком поклоне Краг. - Я хорошо помню свое обещание. Вы наделили меня черным мечом, перед которым не может ус­тоять ни один противник, а я должен был разыскать жениха для вашей королевы. Свое слово вы сдержали - и теперь я сижу на умбрийском троне. Пришла пора и мне сдержать свое слово.
        С этими словами он воткнул меч в землю и взял на руки Грегори.
        - Этот мальчишка - наследник трона Умбрии, - торжественно сказал Краг. - Знатность его рода не уступает знатности рода вашей королевы. Он и она могут сме­ло вступать в брак, законность которого бу­дет признана королями всех стихий и стран. Забирайте его с собой. И будем счи­тать, что мы с вами квиты.
        - Да, мы квиты, - сказала одна из озер­ных фей. - Пока мы в расчете. Но не забы­вай нашего уговора, Краг. Черный меч со­хранит свою волшебную силу лишь до тех пор, пока умбрийский принц будет нахо­диться в подводном дворце. Если каким-то чудом он сумеет выбраться оттуда, черный меч утратит свою силу и твоему владычест­ву придет конец.
        Моему владычеству никогда не будет конца, - злобно рассмеялся Краг. - Ес­ли Грегори и впрямь каким-то чудом вы­берется на сушу, я убью его. Прощайте!
        - Прощай, Краг. И да сопутствует тебе удача! - ответили феи.
        Их бледные и холодные руки подхватила бесчувственного Грегори и повлекли сквозь глубокие воды вниз, в галереи из хрусталя и порфира.
        - Уж если мне не удалось перерезать горло мальчишке, так, может, ваше вели­чество не откажет в любезности и позволит перерезать горло девчонке? - прошипел Куко, когда озерные феи скрылись в воде.
        Краг задумчиво посмотрел на Клер, кото­рая беззаботно спала на ложе изо мха, ни­чего не слыша.
        - Мне тоже хотелось бы видеть ее мерт­вой, - проговорил Краг.
        - Так что же мешает моему королю на­сладиться таким зрелищем? - вкрадчиво спросил Куко, извлекая длинный кинжал из-за пояса.
        - Соображения высшей политики. - по­морщился Краг, вкладывая черный меч в ножны.
        Относительно высшей политики у Куко не было никаких соображений, поэтому он тактично промолчал. Однако, кинжал он продолжал вертеть в руках, и Краг пояс­нил свою мысль.
        - Подумай сам, садовая голова: если Клер будет убита, кого, прежде всего, обви­нят в ее смерти? - наставительно спросил Краг.
        - Разумеется, вас, - не раздумывая, от­ветил Куко. - Всем известно, что вы нена­видите каледийскую герцогиню и хотите захватить ее владения.
        - Вот именно! - гневно заскрипел зуба­ми Краг. - Я не могу действовать так, как мне заблагорассудится, потому что пока вынужден считаться с мнением соседних королей. Я сумел захватить трон только потому, что мой мятеж посчитали внутрен­ним делом Умбрии. Но если я убью сейчас эту девчонку, все короли посчитают это де­лом своей личной безопасности. Они ре­шат, что коли я сегодня спокойно убил Клер, то завтра доберусь и до них.
        - А разве это не так? - удивился Куко. - Ведь вы сами, ваше величество, говорили, что намереваетесь захватить все сопредель­ные государства...
        Да, намереваюсь, - спокойно произ­нес Краг. - Но пока у меня недостаточно для этого сил. Против моего черного меча не устоит ни один противник. Но мало по­бедить врага на поле боя. Нужно еще иметь достаточно солдат для того, чтобы занять вражескую территорию. Для этого я и со­бираю наемников. А пока моя армия еще малочисленна. Я не смогу сражаться с объ­единенной армией соседей, если они все вместе ополчатся против меня.
        - Неужто они осмелятся ополчиться против вас? - испуганно вздрогнул Куко, которого совсем не радовала такая перспек­тива.
        - Осмелятся, если мы сейчас зарежем эту девчонку, - сумрачно произнес Краг. - По­этому я и держу в секрете свои планы и воен­ные приготовления. Потому я и не могу сейчас перерезать глотку этой мерзкой девчонке, как бы у меня не чесались руки. Нельзя поднимать тревогу раньше времени. Вот когда я буду готов к войне, тогда мне уже ничего не придется опа­саться. И когда я захвачу все сопредельные государства, я со спокойной совестью перережу горло всем королям и их наследникам. Тог­да и юную герцогиню Каледийскую ничто не спасет.
        Куко просиял, восхищенный гениальнос­тью своего повелителя.
        - Так, значит, нам следует оставить эту девчонку там, где она сейчас спит? - спро­сил он.
        - Именно так, пустая башка, - ответил Краг. - Это будет наилучшим решением в данной ситуации. Ты обратил внимание на глумма, который пролетал на вороне над озером?
        - Ну, обратил. И что? - пожал плечами Куко.
        - А то, что это был дозорный глумм. И, значит, скоро здесь будет много глуммов.
        - Не хотел бы я иметь дело с глуммами, - опасливо огляделся по сторонам Куко. - Их всегда является так много, что нет ни­каких надежд на победу.
        - Когда глуммы здесь появятся, мы с то­бой будем далеко отсюда, - утешил узур­патор верного лакея. - Сдается мне, что глуммы, обнаружив спящую Клер, уволо­кут ее с собой в подземелье.
        - Почему вы так думаете?
        - Потому что так велит древний обычай глуммов. Мне это на руку. Герцогиня Каледийская рассердится на глуммов за похи­щение дочери. Те ответят ей взаимной не­навистью. А я буду ликовать. Пусть мои враги ненавидят друг друга. Тем легче бу­дет их победить.
        Закутавшись в черный плащ до самого подбородка, Краг поспешно удалился прочь от берега. Бросив последний взгляд на озеро, трусливый Куко злобно прошеп­тал:
        - Придет время, и я буду разгуливать по каледийским окрестностям не как лазут­чик, а как хозяин.
        И поспешил вслед за своим господином.
        Луна поднялась над озером, и волны от­ражали теперь только раздробленный диск ночного светила. Клер еще спала. Глумм снова вернулся на своем вороне. На этот раз за ним следовала целая толпа малень­ких человечков. Их белые бороды спуска­лись до самых колен.
        С виду глуммы были старички, а ростом - как маленькие дети. По кожаным передни­кам и молоткам, висевшим у них на поясе, можно было узнать рудокопов. Походка у глуммов была странная: они высоко под­прыгивали и кувыркались самым удиви­тельным образом, с такой непостижимой ловкостью, что были похожи скорее на ду­хов, чем на людей.
        Но, проделывая такие прыжки, они со­храняли невозмутимую серьезность. Глум­мы обступили спящую девушку.
        Ну вот, - сказал самый маленький из глуммов, восседавший на черной птице, - разве я обманул вас, когда сказал, что на берегу озера спит самая прелестная прин. цесса в мире? Благодарите меня за то, что я показал ее вам!
        - Мы очень благодарны тебе, Боб. сказал один из глуммов, похожий на пре­старелого поэта. - В самом деле, в мире нет никого прекраснее этой девочки. Ее щечки румянее зари, поднимающейся над горами, а золото, которое мы куем, блещет не так ярко, как ее кудри.
        - Правда, Пик! Истинная правда! - подхватили глуммы. - Но только, что же нам делать с этой прелестной девуш­кой?
        Похожий на престарелого поэта Пик ни чего не ответил на этот вопрос, потому что он, как и остальные не знал, как поступить с прелестной девушкой.
        - Давайте построим большую клетку и посадим ее туда, - предложил глумм по имени Риг.
        - Я не согласен, - отверг предложение Рига глумм, по имени Джиг.
        - Я считаю, что в клетки следует сажать только диких животных. Ничто не доказывает, что эта красивая девушка принадлежит к породе диких зверей.
        Но Риг крепко уцепился за свою идею, потому что никакой другой у него не было. Он стал защищать ее весьма хитро.
        - Если, - предположил он, - это созда­ние и не из породы диких зверей, оно, не­сомненно, одичает, очутившись в клетке. И в таком случае клетка окажется полезной для нее и даже необходимой.
        Такое рассуждение отнюдь не понрави­лось глуммам. Один из них, добродетель­ный Стад, с негодованием отверг его.
        - Я предлагаю отвести девушку к ее матушке, которая, как я слышал, явля­ется правительницей здешнего края, - сказал он.
        Но и предложение добродетельного Стада не было принято.
        - Поступить так - значит, поступать вопреки стародавним обычаям глуммов, - заявил Риг. - Древний закон глуммов гла­сит: «Что нашел - твое». Эта девушка - все равно, что потерянная вещь. Разве можно возвращать потерянную вещь хозя­ину? Ее следует присвоить себе...
        - Действовать надо по справедливости, - сказал Стад, - а не по обычаю.
        - До чего мы докатимся, если откажем­ся от наших обычаев! - гневно вскинул ру­ки к небу Риг.
        Многие из обычаев глуммов уже устарели. - заявил Стад. - В наше время с ус­таревшей моралью не проживешь.
        Но Стада не стали дальше слушать и продолжили бурные пререкания, пока один из глуммов, по имени Пог, обладавший умом недалеким, но справедливым, не высказал мнение:
        - По-моему, прежде всего, следует раз­будить эту девушку, раз она сама не просыпается. Если она проспит так всю ночь, то у нее завтра будут мешки под глазами и красота ее заметно уменьшится. Спать в ле­су на берегу озера крайне вредно.
        Это мнение было единодушно одобрено, так как не противоречило остальным.
        Пик приблизился к девушке и сосредото­ченно уставился на нее. полагая, что еди­ного его взгляда будет достаточно, чтобы пробудить спящую. Но Пик заблуждался насчет могущества своих очей, и Клер про­должала спать.
        Тогда добродетельный Стад легонько по­тянул ее за рукав. Клер открыла глаза и приподнялась, опершись на локоть. Когда она увидела, что лежит на постели из мха. а вокруг нее толпятся глуммы, то решила, что все это ей снится, и принялась тереть глаза. Она хотела прогнать сон и вместо этих фантастических существ увидеть ясный утренний свет в своей голубой спаль­не, где ей полагалось находиться. В мозгу Клер, затуманенном сном, не осталось и следа воспоминаний о путешествии на озе­ро. Но как она ни терла глаза, глуммы не исчезали. И тут ей пришлось поверить, что все они - настоящие. С тревогой оглядев­шись по сторонам, Клер увидала лес, вспомнила все и в испуге закричала:
        - Грегори!
        Глуммы засуетились вокруг нее, но ей было так страшно смотреть на них, что она закрыла лицо руками.
        - Грегори! Где Грегори? - кричала она, рыдая.
        Глуммы ничего не могли ответить ей, по­тому что сами не знали этого. А она плака­ла горючими слезами, призывая на помощь мать, Микеланджело и Грегори.
        Глумму Погу тоже хотелось заплакать вслед за ней, но, желая утешить ее, он об­ратился к девушке с не очень внятной ре­чью.
        Не огорчайтесь так, - сказал он. - Жалко, если такая красотка испортит се­бе глазки слезами. Расскажите лучше, как вы сюда попали. Это, должно быть, очень интересно и доставит нам великое удовольствие.
        Клер его не слушала. Она встала и хоте­ла бежать. Но ее босые ноги распухли, и ей было так больно, что она упала на колени и зарыдала. Стад бережно поддержал ее, а Пог нежно поцеловал ей ручку. Тогда Клер решилась взглянуть на них и заметила, что они смотрят на нее с сочувствием. Пик по­казался ей существом одержимым, но безо­бидным, и, видя, что все человечки глядят на нее ласково и благожелательно, она ска­зала:
        - Очень жалко, маленькие человечки, что вы такие уродцы. Но я все равно буду вас любить, если вы мне дадите поесть, по­тому что я очень проголодалась.
        - Боб! - закричали разом все глуммы. - А ну-ка, живо за ужином!
        И Боб умчался на своем вороне. Но все- таки они обиделись на Клер, которая не­справедливо назвала их уродами. Пик по­думал: «Ведь это просто ребенок. Разве она может видеть пламя гения, которое сверка­ет в моих очах и придает им сокрушитель­ную мощь и чарующую нежность?» Пог ре­шил: «Лучше бы я не будил эту девочку, которая думает, что мы уроды». Но Стад сказал с улыбкой:
        Вы, милая, не будете считать нас урода­ми, когда узнаете нас поближе и полюбите.
        Тут снова появился Боб. В руке у него было золотое блюдо с жареной куропаткой, хлебцем и бутылкой бордосского вина. Он поставил это блюдо к ногам Клер и почти­тельно кувырнулся в воздухе.
        Клер поела и сказала:
        - Маленькие человечки, ваш ужин был очень вкусный. Меня зовут Клер. Я - дочь герцогини Каледийской. Эти земли - на­ши владения. Давайте поищем моего спут­ника Грегори, а потом все вместе пойдем в замок, потому что там нас ждет мама и ужасно беспокоится.
        - Вы никак не можете идти с такими но­гами, - объяснил Джиг. - Ваш спутник уже большой. Он и сам отыщется. В этом краю с ним ничего не может случиться, по­тому что здесь давно уже истреблены все дикие звери. Мы сделаем носилки, покро­ем их охапками листьев и мха, чтобы вам было удобно лежать, отнесем вас в горы к королю глуммов, как того требует обычай нашего народа.
        Все глуммы пришли в восторг от этой идеи и захлопали в ладоши. Клер посмот­рела на свои опухшие ноги и промолчала. Она несколько успокоилась, узнав, что в здешних лесах нет диких зверей, а в остальном решила положиться на глуммов.
        Они уже трудились над носилками. Те, у кого были топоры, рубили под корень две молодые сосенки.
        Это снова навело Рига на прежнюю мысль:
        - А что, если вместо носилок нам сде­лать клетку?
        Окинув его презрительным взглядом, Стад сказал:
        - Ты, Риг, больше похож на человека, чем на глумма. Но хоть одно, по крайней мере, можно сказать, к чести нашего наро­да - ты не только самый злой из нас, но и самый глупый!
        Работа, между тем, двигалась. Глуммы подпрыгивали высоко в воздух, чтобы до­стать до ветвей, которые они срезали на ле­ту, а потом искусно укладывали решеткой. Так они устроили удобное сиденье, покры­ли его мхом и листьями и усадили на него Клер.
        С кличем «Гей! Гоп! Гип!» они подхвати­ли носилки с двух концов, подняли их на плечи и отправились в горы.
        Глуммы шагали извилистой тропинкой по лесистому склону. Среди серой листвы карликовых дубов там и сям вздымались гранитные глыбы, а рыжие горы с темны­ми синеющими ущельями замыкали вдали суровый пейзаж.
        Шествие, которое возглавлял Боб на сво­ей черной птице, вошло в расселину, зарос­шую кустами ежевики. Вдруг впереди Клер увидела грозных вооруженных глум­мов.
        Они стояли неподвижно, натянув лук или выставив копье. На них были одежды из звериных шкур и длинные ножи, висев­шие на поясе. Убитая дичь лежала рядом на земле. Но лица охотников не отлича­лись свирепостью.
        Среди них стоял преисполненный вели­чия глумм. За ухом у него красовалось петушиное перо, а на голове - корона, усыпанная драгоценными камнями. Его мантия была откинута на плечо, откры­вая мощную руку, унизанную золотыми обручами. Охотничий рог из слоновой кости и чеканного серебра висел на поясе. Левой рукой глумм спокойно опирался на копье, а правую поднес к гла­зам, чтобы удобнее было смотреть в ту сторону, откуда приближались Клер с глуммами.
        Король Лек, - сказали ему с покло­ном глуммы, - мы принесли тебе прелестную девушку, которую случайно обнаружи­ли. Ее зовут Клер.
        - Хвалю ваш поступок, - ответил ко­роль Лек. - Она будет жить у нас, как по­велевает обычай глуммов.
        Приблизившись к Клер, он сказал:
        - Добро пожаловать в мои владения, Клер!
        Король глуммов говорил с ней ласково, потому что с первого взгляда проникся глу­бочайшим уважением к девушке.
        Приподнявшись на цыпочки, он поцело­вал ручку.
        - Тебе здесь никто не причинит зла, - поклялся он. - Наоборот, все твои жела­ния будут исполняться. Чего ты хочешь - ожерелий, зеркал, кашемировых шалей, китайских шелков?
        - Мне бы хотелось башмачки, - ответи­ла Клер.
        Тогда король Лек ударил копьем в брон­зовый диск, который висел на гранитном выступе утеса, и тотчас же что-то мельк­нуло в глубине ущелья и стало поднимать­ся к ним, подскакивая, словно мячик. По мере приближения мячик все увеличивал­ся, и, наконец, перед ними появился глумм. Кожаный передник с нагрудником изобличали в нем сапожника. Это и, в самом деле, был главный мастер сапожников.
        - Трюк, - приказал ему король, - вы­бери у нас в кладовых самую мягкую кожу, возьми золотой и серебряной парчи, спроси у моего казначея тысячу жемчужин самой чистой воды и сделай пару башмачков для нашей дорогой гостьи.
        Трюк тотчас же бросился к ногам Клер и тщательно снял с них мерку. Она сказала:
        - Ваше величество, пусть мне сейчас же дадут красивые башмачки, которые вы мне обещали, я их надену и пойду к моей маме в замок.
        - Ты получишь башмачки, Клер, - от­ветил король Лек, - но получишь их, что­бы гулять в недрах гор, а не для того, что­бы вернуться в замок твоей матушки. Ты никогда не покинешь моего королевства. Обычай глуммов запрещает отпускать тех, кто волей или неволей попал в наши владения. Ваша матушка владеет землей, мы - подземельем. Глуммы лучше людей, и твое счастье, что они подобрали тебя.
        Эго мое несчастье, - ответила Клер. - Я согласна обуть деревянные башмачки, как у простых крестьянок, лишь бы ваше вели­чество позволили мне вернуться в Каледийский замок.
        Но король Лек упрямо покачал головой в знак того, что это невозможно. Тогда Клер сложила руки и сказала умоляющим голо­сом:
        - Если вы отпустите меня, ваше величе­ство, я буду вас очень любить!
        - Если я отпущу тебя, Клер, ты меня сразу же забудешь на вашей лучезарной земле.
        - Я вас не забуду и буду любить вас так же, как люблю моего Ветерка.
        - А кто это такой - Ветерок? - спро­сил король.
        - Это мой буланый конь. У него розовые поводья, и он ест у меня из рук. Когда он был маленький, его приводили по утрам ко мне в комнату, и я его целовала. Но только Ветерок уже вырос и не может ходить по лестницам.
        - А ты не хочешь полюбить меня еще больше Ветерка? - улыбнулся король Лек.
        - Хочу.
        - Вот и хорошо.
        - Я очень хочу, но не могу, потому что я вас ненавижу за то, что вы не позволяете мне вернуться к маме и Грегори.
        - А кто такой Грегори? - удивился Лек.
        Грегори - это Грегори, и я его люблю.
        Такое объяснение не удовлетворило коро­ля глуммов. Его расположение к Клер уси­лилось за эти несколько минут, и он уже подумывал жениться на ней.
        Он хотел также с ее помощью помирить лю­дей с глуммами, поэтому у него возникло опа­сение, как бы этот Грегори не сделался его со­перником и не разрушил его планы.
        Король нахмурил брови и отвернулся, опустив голову, как человек, отягощенный заботами. Клер увидела, что рассердила его, и потянула легонько за полу мантии.
        - Почему мы так огорчаем друг друга, ваше величество? - спросила она груст­ным и нежным голосом.
        - Таков уж наш стародавний обычай, Клер, - ответил Лек. - Я не могу отпус­тить тебя к твоей матушке. Древние обы­чаи глуммов не в силах нарушить даже короли.
        Никто из придворных герцогини Каледийской не был осведомлен о планах Грего­ри и Клер отправиться к лесному озеру. Поэтому внезапное исчезновение умбрий­ского принца и дочери герцогини стало для всех обитателей замка полнейшей неожи­данностью.
        Сама герцогиня была настолько ошеломле­на, что первое время не знала, что предпри­нять. К вечеру того же дня в замок возвратил­ся Микеланджело. Целую неделю отважный черепашка-ниндзя объезжал границу герцог­ства и Умбрийского королевства. В одну из ночей он углубился в территорию Умбрии и достиг стен столицы. От зоркого глаза Мике­ланджело не могли укрыться военные приго­товления Крага.
        К столице Умбрии непрерывным потоком стекались отряды наемников. Они разбива­ли свои лагеря у стен города. День и ночь не гасли огни в мастерских и кузницах сто­лицы. Оружейники работали в три смены, изготовляя мечи, копья, щиты, шлемы и кольчуги для солдат Крага. Выписанные из-за границы мастера сооружали для ар­мии узурпатора катапульты и стенобитные машины.
        Микеланджело понял, что Краг готовит­ся к завоевательному походу. Он уже имел большую армию, ряды которой непрерывно пополнялись новыми отрядами рекрутов и наемников. По наблюдениям киммерийца, узурпатор имел войско, достаточное для за­воевания всех сопредельных государств. Важно было знать, на кого из соседей Краг обрушится в первую очередь.
        Киммериец с грустью думал о том, что если первой целью узурпатора станет Кале­дин, то войско тамошней герцогини не смо­жет противостоять многократно превосхо­дящим силам врага. Не сможет и в том случае, если на выручку придут соседние короли и герцоги со своими армиями.
        Приходилось учитывать и то, что вол­шебный черный меч Крага вселял ужас в воинов герцогини. Они могли обратиться в бегство еще до появления Крага на поле боя.
        Лазутчики Крага шныряли по при граничной полосе Умбрии. Но Микеланджело посча­стливилось незамеченным вернуться в Каледню. С печальными думами он прискакал в замок. Микеланджело собирался поговорить с герцогиней о необходимости провести немедленную мобилизацию.
        Но не успел ниндзя и рта раскрыть, как ему сообщили об исчезновении Грегори и Клер. Микеланджело первым делом запо­дозрил в этом Крага. По его мнению, узур­патор мог подослать шпионов в замок. Но. осмотрев комнаты Грегори и Клер, а так­же лестницу, по которой они опустились, и потайную дверь, через которую они вы­шли из замка, Микеланджело понял, что юные друзья покинули стены дома по собственной воле, без всякого принуждения.
        Наутро Микеланджело во главе большого отряда воинов отправился на поиски юных друзей. Собаки-ищейки быстро взяли след. Но, к удивлению Микеланджело, следы Грегори и Клер вели не к умбрийской гра­нице, а в противоположную сторону.
        Достигнув лесного озера, киммериец вни­мательно осмотрел прибрежный песок, на котором хорошо сохранились вчерашние следы. Следы Грегори исчезали в воде.
        - Видимо, парень решил искупнуться и утонул, - с сожалением произнес Мике­ланджело. - Как жаль! Я не сумел помочь его отцу. Не сумел уберечь и Грегори.
        Со следами Клер наблюдалась еще более загадочная картина. Девушка словно растворилась в воздухе. Ее следы пропадали в том месте, где она легла отдохнуть.
        Вскоре Микеланджело обнаружил мно­жество детских следов, которые, изрядно потоптавшись на берегу, тянулись далее к горам.
        - Странно, что тут могли вчера делать де­ти? - задумчиво проговорил Микеланджело.
        Это не дети. Я узнаю эти следы! - вос­кликнул начальник замковой стражи. - Мне доводилось их видеть раньше. Это сле­ды глуммов.
        - Кто такие глуммы? - спросил Мике­ланджело. - Не о них ли мне рассказыва­ла одна нищая у паперти собора?
        - Именно о них. Это добродушный наро­дец, который живет в горах. Но с ними лучше не связываться, иначе потом хлопот не оберешься...
        - Тут есть еще следы! - закричал один из стражников, осматривавший другой ко­нец берега. - Следы двух взрослых. Следы каблуков на их сапогах глубоко вдавлены в песок.
        - Разделимся, - приказал черепашка- ниндзя. - Одна часть отряда во главе со мной отправится по следам глуммов. Вто­рая во главе с начальником замковой стра­жи - по следам этих двух взрослых. Встретимся вечером в замке.
        К полудню отряд с Микеланджело достиг предгорий. Возле высокого утеса собаки-ищейки испуганно присели на задние лапы и заскулили.
        Почуяли запах глуммов, - вздохнул воин, державший собаку за поводок. - Дальше нет смысла искать. Царство глум­мов безгранично. Можно проблуждать всю жизнь и ничего не увидеть, кроме черных камней. А можно и очень быстро встретить свою смерть. Поговаривают, что подземе­лье населено всякими страшилищами. На­ходились смельчаки, которые туда отправ­лялись, но до сих пор никто живым не воз­вратился.
        Микеланджело глубоко задумался. Он мог бы прямо сейчас отправиться на поис­ки Клер, не устрашившись никаких опас­ностей. Но это, и впрямь, могло занять много времени. За это время Краг уже ус­пел бы завоевать Каледию и перебить ее на­селение.
        Микеланджело понимал, что сейчас он нужнее в Каледии. Если он останется, много тысяч жизней удастся спасти. Ах, как не хватало ему сейчас его верных друзей!
        Поэтому, как ни был он привязан душой к доброй Клер, Микеланджело приказал прекратить поиски и возвратиться в замок.
        В замке его ждала неутешительная весть. Второй отряд, который шел по следам двух незнакомцев, уже вернулся. Начальник замковой стражи доложил, что следы вели к умбрийской границе.
        - Все-таки здесь не обошлось без вмеша­тельства проклятого Крага!
        - воскликнул Микеланджело. - Он приложил свою руку к этому!
        Что же нам теперь делать? - расте­рянно спросила герцогиня Каледийская.
        - Готовиться к войне, ваша светлость, - су­рово ответил ниндзя.
        Царство глуммов находилось глубоко под землей и простиралось в ее недрах на боль­шое расстояние. Хотя небо только чуть виднелось кое-где - через расселины в уте­сах, тем не менее, площади, улицы, двор­цы и залы этого подземного царства вовсе не были погружены в глубокий мрак. Толь­ко в некоторых покоях да в пещерах всегда было темно. Все остальное было освещено, но не лампами или факелами, а светилами и метеорами, которые излучали странный, фантастический свет. И этот свет озарял для Клер настоящие чудеса.
        Громадные здания были вырублены в скалах. Там и сям возвышались дворцы, высеченные в граните на такой высоте, что их каменное кружево под сводами гигант­ской пещеры терялось в тумане, пронизан­ном оранжевым сиянием маленьких све­тил, менее ярких, чем луна.
        В этом царстве были возведены грозные неприступные крепости - каменные амфи­театры, расположенные таким огромным полукругом, что его нельзя было охватить взглядом; широкие колодцы с резными стенками, куда можно было спускаться без конца и никогда не достигнуть дна. Все эти массивные строения, казалось, мало подхо­дили к росту здешних обитателей, однако, вполне соответствовали их изобретательно­му и причудливому нраву.
        Глуммы в колпаках, украшенных листь­ями папоротника, двигались вокруг этих зданий с завидным проворством. Нередко можно было видеть, как некоторые из них прыгали с высоты второго или третьего этажа на базальтовую мостовую и отскаки­вали от нее, как мячики. Лида их при этом сохраняли величественную важность.
        Никто не проводил время праздно. Каж­дый усердно занимался своим делом. Целые кварталы гудели от грохота молотков, скрежещущие голоса ручных сверлильных машин раздавались под сводами пещер. Клер с любопытством смотрела на это не­сметное количество рудокопов, кузнецов, золотобоев, ювелиров, гранильщиков алма­зов, которые с ловкостью орудовали киркой, молотком, клещами, напильниками.
        Но был в этом царстве и более уединен­ный край, где из горных пластов выступали мощные и грубые фигуры, гигантские колонны причудливых очертаний, казалось, восходили к самой седой древности.
        Там находился дворец с низкой дверью и приземистыми стенами - это был дворец короля Лека.
        Напротив королевских покоев глуммы соорудили дом для Клер. Он состоял из единственной просторной комнаты, стены которой обтянули белой кисеей. В комнате чудесно пахло еловой мебелью. Расщелина в скале пропускала сюда дневной свет, а в ясные ночи через нее были видны звезды.
        У Клер не было слуг, но весь народ глум­мов наперебой старался услужить ей и ис­полнял все ее желания, кроме одного - снова вернуться на землю.
        Самые мудрые глуммы, владевшие вели­кими тайнами, охотно учили ее, правда, не по книгам, потому что глуммы не писали книг. Они показывали ей всевозможные растения гор и долин, животных различ­ной породы, разные камни, которые добы­вают из недр земли. На таких наглядных образцах и примерах они открывали ей чу­деса природы и тайны искусства.
        Глуммы демонстрировали ей такие иг­рушки, о которых в детстве Клер и поду­мать не могла. Например, они сделали ку­кол, которые умели грациозно двигаться и изъясняться стихами с соблюдением всех поэтических правил. Когда кукол приноси­ли на маленькую сцену, декорации которой изображали берег моря, синее небо, дворцы и храмы, игрушки разыгрывали необычай­но интересные представления. Хотя они были ростом с ноготок, но двигались сов­сем как живые и, точь-в-точь, походили кто - на почтенных старцев, кто - на зре­лых мужей, а кто - на прекрасных деву­шек в белых туниках.
        Были среди кукол и матери, которые нежно прижимали к груди невинных мла­денцев. Эти куклы действовали на сцене так, словно они, и впрямь, переживали чувства ненависти, любви и честолюбия. Они так ловко подражали природе, что не­вольно заставляли смеяться или плакать.
        Сцены, разыгрываемые куклами в театре, рассказывали о характерах людей и их жиз­ни. Всякий раз, глядя на эти представления. Клер восхищенно хлопала в ладоши Куклы, которые изображали тиранов, вызывали в ней ужас. Она проникалась безграничной жалостью к кукле, которая когда-то была принцессой, а потом стала вдовой и пленницей. У этой принцессы не оставалось никакого иного способа спасти жизнь своему ре­бенку, как только выйти замуж за того самого варвара, который сделал ее вдовой.
        Клер никогда не надоедали эти театраль­ные представления - куклы умели разно­образить игру до бесконечности. Глуммы также устраивали для Клер концерты и учили ее играть на лютне, виоле, теорбе, лире и еще на многих других музыкальных инструментах. Она в скором времени стала прекрасной исполнительницей.
        Король Лек тоже бывал на этих представ­лениях и концертах, но он видел и слышал только Клер, к которой мало-помалу при­вязался всей душой.
        Дни шли за днями, а Клер все жила среди глуммов и, как ни развлекали они ее. всегда тосковала по земле. Она становилась все красивее. Выпавшая ей необычайная судьба наложила своеобразный отпечаток на лицо Клер, и от этого оно казалось еще милее.
        Глава 4

        Спустя шесть недель после того, как Клер стала гостьей-пленницей глуммов, ко­роль Лек пригласил ее к себе во дворец и в ее присутствии приказал своему казначею сдвинуть огромный камень, который был приставлен к ней.
        Все трое прошли в открывшееся за гро­мадным камнем отверстие и очутились в уз­кой расщелине скалы, где двоим нельзя бы­ло идти рядом. Король Лек первым ступил в этот темный проход. За ним следовала Клер, держась за край королевской мантии.
        Они шли долго. Иногда стены сходились так близко, что молодая девушка боялась, что они стиснут ее и тогда она не сможет двинуться ни вперед, ни назад, а задохнет­ся тут и умрет. А мантия короля Лека все убегала вперед по этой тесной и черной тро­пинке. Наконец, король нащупал тяжелую бронзовую дверь и открыл ее. Сразу стало очень светло.
        - Я и не знала до сих пор, ваше величе­ство, что свет - такая прекрасная вещь! - воскликнула Клер.
        Но Лек взял ее за руку, ввел в зал, отку­да исходил этот свет, и сказал:
        - Гляди!
        Клер была ослеплена, потому что этот огромный зал с высокими мраморными колоннами весь сверху донизу сверкал зо­лотом. В глубине, на возвышении из блис­тающих драгоценных камней, оправлен­ных в драгоценные металлы, стоял трон из золота и слоновой кости под балдахином из прозрачной эмали. По обе стороны тро­на высились две тысячелетние пальмы в гигантских вазах, выкованных когда-то самым искусным мастером глуммов. По ступеням, покрытым чудесно расшитым ковром, король Лек взошел на трон и ве­лел девушке стать рядом с ним по правую руку.
        - Это моя сокровищница, Клер, - ска­зал он ей. - Выбирай себе все, что нравится.
        Огромные золотые щиты висели на ко­лоннах, и солнечные лучи, преломляясь в них, отражались сверкающими свопами. Над ними скрещивались шпаги и копья. Столы вдоль стен были сплошь уставлены чашами, кубками, кувшинами, бокалами. А на одном из столов стояли шахматы из лунного камня.
        Выбирай, Клер, - повторил король глуммов.
        Но, подняв глаза ввысь над всеми этими богатствами, Клер увидела в отверстие по­толка голубое небо и почувствовала, что только этот небесный свет и придавал дра­гоценностям их ослепительный блеск.
        - Мне хотелось бы вернуться на землю, ваше величество, - сказала она с покло­ном.
        Тогда король Лек сделал знак своему каз­начею, и тот откинул тяжелый занавес. Взору Клер открылся громадный сундук с разными украшениями, окованный желе­зом. Когда подняли крышку сундука, отту­да хлынули потоки лучей самых разнооб­разных и чудесных оттенков. Каждый луч исходил от драгоценного камня, отшлифо­ванного с великим мастерством. Все эти камни были самой прозрачной воды и са­мого лучезарного блеска.
        Крупные бриллианты посреди этих цвет­ных огней вспыхивали ослепительными бе­лыми искрами.
        - Выбирай, Клер, - повторил король Лек.
        Но девушка покачала головой и сказала:
        Все эти камни, ваше величество, я от­дам за один-единственный солнечный луч, который играет на шиферной крыше Каледийского замка.
        Тогда король глуммов открыл второй сундук, где был только жемчуг. Перемен­чивый блеск жемчужин отражал все крас­ки неба и моря. Их сияние было так неж­но, что, казалось, оно пронизано любовной мечтой.
        - Бери, - сказал король Лек, протяги­вая ей пригоршню жемчужин.
        Но Клер вновь отказалась:
        - Эти жемчуга напоминают мне взгляд Грегори. Мне нравятся эти жемчуга, ваше величество, но еще больше мне нравятся глаза Грегори.
        Услышав эти слова, король Лек отвер­нулся. Он приказал открыть третий сундук и показал молодой девушке кристалл, в ко­тором с первозданных времен была пленена капля воды. Когда кристалл поворачивали, видно было, как переливается в нем эта капля.
        Лек показал Клер кусочки янтаря, в ко­торых миллиарды лет находились насеко­мые, еще более яркие, чем драгоценные камни.
        Это - величайшие чудеса природы, торжественно произнес Лек. - Некогда в этих подземельях обитали трудолюбивые гномы. Они добывали из глубинных недр волшебный металл мифрил. Но потом залежи мифрила иссякли. Гномы ушли в другие края. Здесь поселились мы, глуммы. Но перед своим уходом гномы подари­ли нашим предкам эти кристаллы в знак вечной дружбы. И теперь я дарю их тебе, Клер.
        Но девушка ответила:
        - Оставьте себе янтарь и кристалл, ваше величество, ведь я не могу освободить ни эту мушку, ни эту капельку.
        Задумчиво посмотрев на нее, король сказал:
        - Твои руки, Клер, достойны хранить лучшие сокровища мира. Ты будешь вла­деть ими, но они не будут владеть тобой. Скупой - пленник своего золота. Только тем, кто презирает богатство, безопасно быть богатыми. Их душа всегда будет боль­ше, нежели их сокровища. Злобный Краг от своих шпионов узнал о наших богатст­вах. Он потребовал, чтобы мы отдали ему все эти сокровища. В противном случае, он пригрозил войной. Но мы не воспринимаем всерьез его угрозу. Мы не отдадим Крагу ни единого камешка. А если он вздумает с нами сразиться, то будем биться до послед­него.
        Он подал знак казначею, и тот поднес де­вушке золотую корону на подушке.
        - Прими эту драгоценность как знак то­го уважения, которое мы питаем к тебе Клер, - сказал король. - Отныне тебя будут называть принцессой глуммов.
        И он возложил корону на голову Клер.
        Коронование своей первой принцессы глуммы ознаменовали пышными праздне­ствами. Веселые игры чередовались без всяких расписаний в громадном амфитеат­ре. Маленькие человечки, кокетливо укра­сив свои колпаки веточкой папоротника или двумя дубовыми листами, радостно прыгали по подземным улицам. Праздники длились целую неделю.
        Только один король Лек грустил.
        На третий день празднования, во время роскошного пира король поднялся во весь рост со своего кресла.
        - Принцесса Клер, - произнес он, - я хочу сделать тебе одно предложение, кото­рое ты вольна принять или отвергнуть. Хо­чешь ты стать моей женой?
        Произнося эти слова, грустный и неж­ный король напоминал царственно-величавого пуделя. Клер ласково потянула его за бороду и ответила:
        Я не прочь быть вашей женой в шутку, но никогда не буду вашей женой по-настоящему.
        Лек быстро отвернулся, но все же Клер успела увидеть слезу, блеснувшую на рес­ницах глумма. Девушка пожалела, что она его обидела.
        - Вы мне нравитесь таким, каков вы есть, ваше величество, - сказала дочь каледийской правительницы. - Так давайте же останемся просто друзьями.
        Король смахнул слезу с глаз.
        - Принцесса глуммов Клер, - обратил­ся он к ней, - я люблю тебя и надеюсь, что когда-нибудь и ты меня полюбишь. Но ес­ли бы у меня и не было этой надежды, я все равно любил бы тебя так же! Я только прошу, в ответ на мою дружбу, чтобы ты всегда была искренна со мной.
        - Это я могу обещать!
        - Хорошо. Так вот скажи мне, Клер, лю­бишь ли ты кого-нибудь так, чтобы тебе за­хотелось стать его женой? - задал король вопрос с хитрым умыслом,
        - Нет, ваше величество, так я никого не люблю, - ответила девушка.
        Тогда король улыбнулся и, подняв свой золотой кубок, провозгласил зычным голо­сом тост за принцессу глуммов. Невообра­зимый гул прокатился под сводами пеще­ры, от которого содрогнулись недра земли, потому что пиршественный стол тянулся с одного конца царства глуммов до другого.
        Увенчанная короной, Клер стала еще за­думчивее и печальней, чем в те дни, когда ее кудри свободно рассыпались по плечам и она, смеясь, прибегала в кузницу глуммов и дергала за бороду своих добрых друзей Пика, Стада и Дуга. Их лица, освещенные отблеском пламени, радостно оживлялись при ее появлении. Теперь добрые глуммы низко кланялись, когда она проходила, и сохраняли почтительное молчание. Клер сожалела, что является принцессой глум­мов.
        Она уже не радовалась при виде короля Лека, после того, как увидала, что он пла­чет из-за нее. Но она любила его, потому что он был добрый.
        Однажды Клер взяла Лека за руку и при­вела его к той расщелине утеса, куда про­никал луч солнца, а в луче танцевали золо­тые пылинки.
        - Ты хочешь мне что-то сказать, прин­цесса? - учтиво спросил король глуммов.
        Я страдаю, ваше величество, - при­зналась Клер. - Я знаю, что вы и, в самом деле, меня любите. Но мои страдания от этого не уменьшаются.
        - Да, я безнадежно влюблен в тебя, Клер, - поникнул головой Лек. - Поэто­му я оставил тебя в нашем мире, чтобы от­крыть наши тайны, которые мудрее всего того, что ты могла бы узнать на земле сре­ди людей. Поверь, люди далеки от совер­шенства. Они не так искусны и не так ум­ны, как глуммы.
        - Пусть так, - согласилась девушка. - Но они похожи на меня больше, чем глум­мы, и потому я их больше люблю.
        На другой день, сидя на гранитных сту­пенях подземного дворца, Клер снова смот­рела на голубое небо в расщелине утеса. Там бузина протягивала навстречу солнцу свои белые зонтики. Девушка заплакала. Подошедший король Лек взял ее за руку и спросил:
        - Отчего ты плачешь, Клер? Чего хо­чешь? Чем я могу помочь?
        Моя грусть увеличивает вашу доброжелательность ко мне, потому что вы доб­ры: вы плачете, когда я плачу. Знайте же. что я страдаю от того, что вспоминаю о Грегори Умбрийском. Я никогда его боль­ше не увижу. А я люблю его. Мне хотелось бы стать его женой.
        - Почему же ты обманула меня, Клер, когда за пиршественным столом сказала, что никого не любишь?! - воскликнул Лек, отдернув свою руку, которой он креп­ко сжимал руку девушки.
        - Тогда я еще не была окончательно уве­рена в своих чувствах, - ответила Клер. - А теперь самое мое заветное желание - чтобы он попросил меня в жены. Но он не предложит мне руки и сердца, потому что я не знаю, где он, а он не знает, где меня ис­кать. Вот поэтому я и плачу.
        Король глуммов в короне, сверкающей драгоценностями, удалился, не произнеся ни единого слова, и его мантия потянулась за ним, словно пурпурный поток.
        Король Лек не обнаружил своей слабости перед девушкой. Бесцельно брел он подзем­ными переходами не одну милю, не заме­чая почтительных поклонов подданных. Но, оставшись один, он сел на землю, об­хватил колени руками и предался горести.
        Она любит! И она любит не меня! - по­вторял он себе, ревнуя Клер. - А ведь я король! Я полон мудрости. Я владею сокро­вищами и чудесными тайнами. Я - луч­ший из глуммов, а глуммы лучше людей! И она меня не любит, а любит юношу, кото­рому совершенно недоступна мудрость глуммов, а может быть, недоступна и ника­кая мудрость. Ясно, что Клер не питает никакого уважения к добродетелям и со­вершенно неразумна. Мне следовало бы смеяться над ее безрассудством. Но я люб­лю ее, и ничто на свете мне не мило, пото­му что она меня не любит!»
        Долгие дни скитался король Лек один- одинешенек по самым диким ущельям гор, перебирая в уме разные грустные, а порой и недобрые мысли. Он размышлял - не по­пытаться ли ему сломить Клер? Отчего бы ему не заключить девушку в тюрьму и под­вергнуть пытке голодом, чтобы заставить ее стать его женой?
        Но едва только эта мысль зародилась, он тут же отогнал ее и стал мечтать о том, как он пойдет к Клер и бросится к ее ногам. Но и этот вариант его не устраивал. Так он и не придумал, что ему делать.
        И тогда гнев короля обратился на принца Грегори. Ему страстно захотелось, чтобы этого юношу унес далеко-далеко какой-нибудь волшебник или, по крайней мере, чтобы Грегори пренебрег любовью Клер, если ему когда-нибудь доведется узнать о ней.

«Хотя я и не стар, - говорил себе король глуммов, - но я живу уже очень долго. Мне не раз приходилось страдать. Но все мои страдания, как бы глубоки они не были, никогда не оставляли во мне такого чувства горечи, какое я испытываю теперь. Сочувст­вие или жалость придавали моим чувствам дивную кротость. Сейчас же скорбь моя от­равлена едкой желчью. Она отравлена ядом злого желания. Душа моя иссохла, и очи ис­ходят жгучими слезами.»
        Опасаясь, что эти ревнивые размышле­ния сделают его несправедливым и злым, король избегал встречи с молодой девуш­кой. Он боялся, что в порыве страсти заго­ворит с Клер языком человека слабого и неистового.
        Однажды, когда мысль о любви Клер и Грегори терзала его сильнее обычного, ко­роль решил посоветоваться с Нутом, самым мудрым из глуммов. Нут жил на дне глубо­чайшего колодца.
        Этот колодец был замечателен тем, что в нем всегда было ровное и мягкое тепло. Там не было темно, потому что два малень­ких светила - бледное солнце и красная луна - освещали, чередуясь, все его зако­улки. Спустившись в колодец, Лек застал мудреца в его алхимической лаборатории.
        У Нута было доброе лицо кроткого старичка, а на своем колпачке он носил богородицыну травку. Он был чист сердцем и простодушен, как и все глуммы.
        - Я пришел к тебе, мудрейший Нут, потому что тебе известны многие вещи, - сказал король, обнимая его. - Мне нужен твой совет.
        - Я мог бы знать множество разных ве­щей, ваше величество, - ответил Нут, - и в то же время оставаться глупцом. Но мне известен способ постичь некоторые из тех бесчисленных фактов, которые мне неведо­мы. Вот поэтому я справедливо пользуюсь славой мудреца.
        - Не знаешь ли ты, где в настоящее вре­мя находится некий юноша по имени Гре­гори?
        - спросил король.
        - Не знаю и никогда в жизни не стре­мился узнать, - ответил мудрец. - По­скольку люди глупы, невежественны и злы, меня мало интересует, что они думают и что делают. Храбрость мужчин, красота женщин и невинность детей - вот и все, что есть достойного у этой высокомерной и ничтожной породы. Без этих качеств все человечество в целом было бы просто жалко и смешно.
        Целиком с тобой согласен, - кивнул король. - Но именно сейчас мой покой нарушен некоторыми из этих человеческих
        качеств.
        - Чтобы ЖИТЬ, ЛЮДИ ДОЛЖНЫ трудиться, как глуммы, но они восстают против этого божественного закона, - вздохнул мудрец. Они не только не находят счастья в труде, как мы, но и предпочитают воевать вместо того, чтобы работать. Им больше нравится убивать друг друга, чех помогать один дру­гому.
        - Но будем справедливыми, - прервал король, - и признаем, что краткость жизни людей - главная причина их невежест­ва и свирепости.
        - Верно. - согласился мудрец. - Люди живут так недолго, что не успевают научиться жить. Народ глуммов, обитающий под землей, лучше и счастливее их. Если мы и не бессмертны, то каждый из нас существует столько же времени, сколько су­ществует земля, которая дает нам приют в своих недрах и согревает своим животвор­ным теплом. А на долю людей, которые рождаются на жесткой земной коре, доста­ется только ее дыхание: то обжигающее, то леденящее, и оно несет в себе смерть вмес­те с жизнью.
        И все-таки люди довольны средой сво­его обитания! - с горечью произнес Лек.
        - Я тоже заметил, что люди обладают одной добродетелью, которая делает душу некоторых из них более прекрасной, чем души глуммов. Эта добродетель - чувство жалости. А познается оно в страданиях.
        - Чувство жалости? - удивленно пере­спросил король.
        - Глуммам это чувство мало знакомо, - пояснил Нут. - Мы мудрее людей, и у нас меньше горестей. Поэтому глуммы выхо­дят иногда из своих глубоких пещер на не­милостивую кору земную и живут рядом с людьми, чтобы любить и страдать заодно с ними, и, таким образом, познать чувтсво жалости, которое освежает душу, как не­бесная роса. Сохранились древние преда­ния о некоторых из таких глуммов. Такова правда о людях, ваше величество. Но ведь вы спрашивали меня о судьбе лишь одного из них?
        - Да, о Грегори Умбрийском, - повто­рил Лек.
        Старый глумм стал смотреть в одно из зрительных стекол, которых было множе­ство в комнате. Глуммы не имели книг, а те, которые к ним попадали случайно от людей, служили игрушками. Чтобы чему-нибудь научиться, глуммы не читали, как люди - глуммы смотрели в зрительное стекло и видели предмет, который их инте­ресовал. Однако трудность заключалось в том, чтобы выбрать подходящее стекло и уметь с ним обращаться. Некоторые стекла были сделаны из хрусталя, другие - из то­паза и опала.
        Но те, которые представляли собой большой отполированный алмаз, обладали наи­большим могуществом. При их помощи можно было видеть самые отдаленные предметы.
        У глуммов имелись также лупы из незна­комой людям прозрачной породы. С их по­мощью они могли проникать взором сквозь стены и скалы, словно те были из стекла. Другие лупы обладали способностью точь-в-точь, как зеркало, отражать все, что уно­сило в своем быстром течении время.
        Глуммы умели вызывать в свои пещеры из бесконечной глубины эфира свет давнего прошлого со всеми формами и красками минувших дней. Они созерцали прошедшее в тех потоках света, которые, раздробив­шись некогда о тела людей и животных, растения и камни, снова воссоединялись через многие тысячелетия в бездонном эфире.
        Старый Нут отличался великим умением отыскивать формы древних времен и даже те непостижимые формы, которые сущест­вовали задолго до того, как облик земли стал таким, каким является ныне. Так что для него было сущим пустяком разыскать принца Грегори.
        Поглядев с минуту в одно совсем про­стенькое стеклышко, он сказал королю:
        - Ваше величество, тот, кого вы ищите, находится в плену в хрустальном дворце озерных фей. Оттуда еще никто не возвра­щался. Стены дворца находятся у границ твоего королевства.
        - Он там? Ну, так пусть там и остается! - вскричал Лек, довольно потирая руки. - Желаю ему всего хорошего!
        И, обняв старого мудреца, король ушел из колодца, хохоча во все горло.
        Всю дорогу он держался за живот и да­вился от смеха. Его голова тряслась, а бо­рода подскакивала на животе. Глуммы, ко­торые ему встречались на пути, радовались при виде короля, который в кои-то веки развеселился, и тоже начинали хохотать. Глядя на них, и другие обитатели подзем­ного царства покатывались с хохоту. Так, хохот передавался от одних к другим, и, наконец, вся внутренность земли затряс­лась в этой ликующей икоте: «Ах-ха-ха! Ох-хо-хо! Ха-ха-ха!»
        Однако, король недолго хохотал. Наобо­рот, скоро повелитель глуммов улегся на свое ложе и накрылся с головой, спрятав под одеялом огорченное лицо. Размышляя о Грегори, он всю ночь так и не уснул, в тревожном полузабытьи ворочаясь с боку на бок.
        На рассвете, в тот час, когда глуммы. ко­торые дружат со служанками на ферме, идут доить за них коров, пока сами слу­жанки еще спят крепким сном в своих оп­рятных постелях, король снова отправился к мудрому Нуту в его глубокий колодец.
        - Нут! - окликнул он. - А ведь ты мне не сказал, что он там делает у озерных фей?
        Мудрец подумал было, что Лек помешал­ся. Но это не очень испугало Нута, так как он знал, что если бы даже король и впал в безумие, он, несомненно, был бы очень любезным, остроумным, обаятельным и доб­рым безумцем. Безумие у глуммов столь же кротко, как и их разум. Но Лек вовсе не был безумным, во всяком случае, не больше, чем обычно бывают влюбленные.
        - Я говорю об умбрийском принце Грегори, - напомнил король старику, который уже начисто забыл об этом юноше.
        Тогда мудрый Нут расположил в строгом порядке, но таком замысловатом, что это, скорее, было похоже на беспорядок, чече­вицеобразные стекла и зеркала. В одном из них он показал королю Грегори в тот мо­мент, когда его похитили озерные феи.
        Искусно подбирая и чередуя стекла, Нут показал влюбленному королю последова­тельную картину всех приключений сына умбрийского короля, у которого Краг убил родителей и отнял корону.
        Глава 5

        Когда Грегори обхватили ледяные pyки дочерей озера, он почувствовал, как вода сдавила ему глаза и грудь. Он с горечью по­думал, что умирает, так и не отомстив Кра­гу за убийство родителей. Однако смерть все не наступала.
        Он слышал ласковые песни. Его всего пронизывала какая-то восхитительная свежесть. Когда он открыл глаза, то увидел себя в гроте, хрустальные колонны которо­го сияли нежными отблесками. В глубине этого грота громадная перламутровая рако­вина, переливающаяся различными оттен­ками, красовалась в качестве балдахина над троном из кораллов и водорослей - троном королевы фей.
        Но лицо властительницы озера сияло еще более нежными красками, чем перламутр и кристаллы. Она улыбнулась принцу, кото­рого подвели к ней феи, и остановила на нем долгий взгляд своих зеленых глаз.
        Друг мой, - сказала она, - будьте желанным гостем в нашем мире, где вы не узнаете никаких горестей. Здесь вас не бу­дут донимать ни чтением, ни суровыми упражнениями, ничем грубым, что напоминало бы землю и труд. Здесь только песни, пляски и дружба ундин.
        - Ваше величество, - поклонился Гре­гори, - я хотел бы, чтобы вы соизволили разрешить мне распрощаться с вами. Я возвращаюсь в Каледийский замок. Я должен немедленно разыскать мою спут­ницу - Клер Каледийскую. Мы вместе отправились в путешествие.
        - Мой юный друг, - улыбнулась коро­лева, - я не могу позволить вам распро­щаться с нами, как вы просите. Я хочу сде­лать вас моим возлюбленным.
        - Я чувствую себя недостойным столь великой чести, - возразил Грегори.
        - Ваша учтивость похвальна. Все насто­ящие рыцари думают, что им никогда не заслужить любви дамы. К тому же, вы еще слишком молоды и не можете оценить все ваши достоинства. Знайте, юный друг, вам здесь желают добра. А от вас требуется только повиноваться вашей даме.
        - Ваше величество, я люблю Клер Кале­дийскую и не хочу никакой другой дамы.
        Королева сильно побледнела, отчего стала еще прекраснее, и воскликнула:
        Эта Клер - смертная девушка, гру­бая дочь человеческая! Как вы можете любить ее?
        - Не знаю, - развел руками Грегори, - только знаю, что я ее люблю.
        - Ну что ж! Это пройдет, - заверила ко­ролева и ушла.
        Целыми днями Грегори печально бродил вдоль стен громадного дворца, выискивая какую-нибудь щелку, чтобы бежать. Но со всех сторон он видел только великолепное и немое царство волн, замыкавшее его сия­ющую тюрьму.
        Он смотрел сквозь прозрачные стены и видел, как распускаются морские анемо­ны, как расцветают кораллы и стаи пур­пурных, лазурных и золотых рыб про­плывают над нежными мадрепорами и переливающимися раковинами. Каждая рыба одним движением хвоста взметала тысячи икр.
        Все эти чудеса нисколько не трогали его. Но, убаюкиваемый сладкими песнями фей, юноша чувствовал, как воля его мало-по-малу ослабевает и душа погружается в сон. Он уже впал в полное безразличие и лени­вую истому, когда случайно в одной из га­лерей дворца ему попалась старая книга, пожелтевшая от времени, в переплете из свиной кожи с большими медными застеж­ками.
        Эта книга, подобранная в глубине моря после кораблекрушения, рассказывала о рыцарях и дамах. В ней подробно описыва­лись подвиги героев, которые из любви к справедливости и во имя красоты отправ­лялись бродить по белому свету, сражались с великанами, карали обидчиков, защища­ли вдов, давали приют сиротам.
        Грегори, то вспыхивая от восторга, то сгорая от стыда, то бледнея от ярости, чи­тал рассказы об этих дивных приключени­ях. Он не мог удержаться и воскликнул:
        - Я тоже буду настоящим рыцарем! Я тоже поеду по белому свету карать злых и помогать несчастным для блага людей и во имя дамы моего сердца, Клер!
        Душа его преисполнилась отваги, и он. обнажив меч, бросился через покои хрус­тального дворца. Бледные женщины в ис­пуге разбегались от него в разные стороны и исчезали, как серебряные волны озера. Только королева, которая в тот час была в тронном зале, осталась невозмутимой. Ког­да он приблизился, она устремила на него холодный взгляд.
        Грегори подбежал к ней и вскричал:
        Разбей чары, которые оковали меня! Открой мне дорогу на землю! Я хочу сра­жаться под солнцем, как доблестный ры­царь! Я хочу вернуться туда, где любят, страдают, борются. Верни мне настоящую жизнь и настоящий свет! Верни мне муже­ство, иначе я убью тебя, злая женщина!
        В ответ она, улыбаясь, покачала головой. Грегори ударил ее изо всех сил своим ме­чом, но меч сломался о сверкающую грудь королевы фей.
        - Дитя! - нахмурившись, сказала она.
        Она приказала бросить Грегори в темни­цу, устроенную под ее дворцом. Вокруг стеклянной тюрьмы, напоминавшей хрус­тальную воронку, сновали гигантские ры­бы, разевая свои страшные пасти, усеян­ные тремя рядами острых зубов. Казалось, они вот-вот разобьют тонкую стеклянную стену, поэтому в этой необыкновенной тюрьме невозможно было ни на минуту ус­нуть. Основание подводной воронки упира­лось в каменный пласт, который представ­лял собой свод пещеры. Это была одна из самых отдаленных и заброшенных пещер в царстве глуммов.
        Все это увидели король Лек и мудрец Нут так ясно, как если бы они следовали за Грегори шаг за шагом каждый день. После того, как старый Нут вызвал мрачную кар­тину темницы, он обратился к королю:
        - Я показал все, ваше величество, что вы хотели видеть. И мне нечего больше прибавить. Меня не тревожит, понравилось ли вам то, что вы видели. Мне достаточно того, что все это правда. Знание не заботит­ся о том, чтобы нравиться или не нравить­ся. Оно безжалостно. Оно не пленяет и не утешает - это дело поэзии. Вот почему по­эзия более необходима, чем знание. Поэто­му будет лучше, ваше величество, если сей­час вы прикажете своим придворным артистам исполнить какую-нибудь прият­ную песню.
        Не сказав ни слова, король глуммов вы­шел из колодца. Он отправился в свою со­кровищницу, где, открыв ларец, ключ от которого был только у него одного, достал из него перстень и надел себе на палец. Ка­мень в этом перстне излучал яркий свет. Это был волшебный камень, обладавший чудесными свойствами.
        Затем король прошел во дворец, где натя­нул дорожный плащ, высокие сапоги и взял палку. После этого он отправился в путь по многолюдным улицам, дорогам, де­ревням, порфировым галереям, нефтяным озерам и хрустальным гротам, которые со­общались друг с другом узкими проходами.
        Лек был задумчив и временами произно­сил слова, в которых трудно было бы найти смысл. Но он упорно шагал вперед. Горы преграждали ему путь - он преодолевал горы. Пропасти разверзались у него под но­гами - он спускался в пропасти. Король переходил реки вброд, пересекал страшные пустыни, окутанные серными парами, ша­гал по горячей лаве, где его ноги оставляли глубокие следы.
        Король шел в самую отдаленную пещеру своих владений. Он проходил темными пе­щерами, где морская вода просачиваясь капля за каплей, стекала по водорослям, словно слезы, и скапливалась в углублени­ях почвы, образуя лагуны, где водились бесчисленные ракообразные чудовищных размеров.
        Огромные крабы, лангусты, гигантские омары, морские пауки хрустели под нога­ми глумма и в ужасе обращались в бегство, теряя на бегу сломанные клешни и нару­шая спячку мечехвостов и тысячелетних спрутов, которые вдруг вытягивали сотни щупальцев, изрыгая из своего птичьего клюва зловонный яд.
        Король все шел вперед. Он спустился на самое дно пещер, пробираясь сквозь груды панцирей, ощетинившихся иглами, клеш­ней, вооруженных двойными пилами, цеп­ких лап, которые хватали его за шею, тус­клых глаз, торчавших на концах длинных стеблей.
        Он дошел до конца пещеры и вскарабкал­ся по стене, цепляясь за выступы скалы, а панцирные чудища карабкались вслед за ним. Он остановился только тогда, когда, наконец, нащупал рукой знакомый ему ка­мень, выступавший в естественном своде.
        Он тронул этот камень своим магическим перстнем - и камень вдруг обрушился с сильным грохотом. Поток света хлынул в пещеру. Его чудесные волны обратили в бегство чудовищ, выросших во мраке.
        Король глуммов просунул голову в отвер­стие, откуда шел свет, и увидел Грегори Умбрийского, который метался в своей стеклянной тюрьме, мечтая вырваться на волю.
        Но, заметив громадную голову: волоса­тую, бровастую и бородатую, которая гла­зела на него сквозь дно хрустальной воронки, Грегори решил, что ему угрожает великая опасность, и хотел было схватить­ся за меч, совсем забыв, что сломал его о грудь зеленоокой женщины.

«Фу! - сказал себе король глуммов, с любопытством разглядывая юношу. - Да это всего лишь простодушный мальчиш­ка!» Он не подозревал о том, что только это простодушие и спасло Грегори от сладост­ных и смертельных поцелуев королевы фей.
        Грегори беспомощно спросил:
        - Чего ты от меня хочешь, головастик? Зачем ты ко мне лезешь? Ведь я тебе ниче­го дурного не сделал!
        Лек ответил ему ворчливым, но, вместе с тем, веселым тоном:
        - Вы, мой милый, не можете знать, сде­лали вы мне что-нибудь дурное или нет, потому что вам неведомы концы и начала, отраженные действия и, вообще, всякая философия. Но не будем об этом говорить. Если вам не жаль покинуть вашу воронку, идите-ка сюда!
        Грегори тотчас же юркнул в пещеру, скользнул по стене и очутился внизу.
        - Вы молодчина, маленький человечек, - сказал он своему избавителю, - я буду любить вас всю жизнь. А не знаете ли вы, где Клер Каледийская?
        - Я много чего знаю, - ответил глумм. - И, прежде всего, знаю, что терпеть не могу расспросов.
        Услышав эти слова, Грегори сильно сму­тился и молча пошел за своим проводни­ком сквозь густую и черную мглу, где ко­пошились осьминоги и ракообразные. Тог­да король, продолжая испытывать силь­нейшую неприязнь к принцу, сказал ему ехидно:
        - Дорога-то не проезжая, мой юный принц!
        - Сударь, дорога свободы всегда пре­красна, - ответил ему юноша.
        - Я не бо­юсь заблудиться, следуя за своим благоде­телем.
        Лек прикусил губу. Дойдя до порфиро­вых галерей, он показал юноше лестницу, вырубленную в скале глуммами, по кото­рой можно было подняться на землю.
        - Вот ваша дорога, - сказал он. - Про­щайте!
        - Не говорите мне «прощайте»! - вскричал Грегори. - Скажите, что я вас еще увижу. После того, что вы для меня сделали, моя жизнь принадлежит вам.
        На это король глуммов ответил:
        - То, что я сделал, я сделал не для вас, а для кое-кого другого. Встречаться нам не стоит. Друзьями мы не станем.
        Никогда бы я не поверил, что мое ос­вобождение может меня огорчить, - ска­зал Грегори, глядя на Лека открытым и грустным взором. - И, однако, это так. Прощайте, сударь! Если вам когда-нибудь потребуется моя помощь, можете смело рассчитывать на меня.
        - Счастливого пути! - крикнул король страшным голосом.
        Лестница глуммов кончалась в заброшен­ной каменоломне, которая находилась меньше чем в одной миле от Каледийского замка.
        Лек, тем временем, продолжал свои путь, бормоча под нос:
        - У этого мальчишки нет ни мудрости, ни богатств, какими обладают глуммы. Право, не могу понять, за что его любит Клер. Разве только за то, что он молод, красив, верен и храбр?
        Король вернулся в свой город, посмеива­ясь себе в бороду, как человек, сыгравший с кем-то ловкую шутку. Поравнявшись с домиком Клер, он просунул свою косматую голову в окошко и увидел, что молодая де­вушка сидит и вышивает серебряные цветы на фате, тихо напевая.
        - Будь счастлива, Клер! - сказал он ей.
        - И вам желаю того же, - ответила Клер, - пусть вашему величеству будет так хорошо, чтобы нечего было и желать или, по крайней мере, не о чем было жа­леть.
        Желать ему было чего, но жалеть, прав­да, было не о чем. Подумав об этом, король с большим аппетитом поужинал. Поглотив изрядное количество фазанов, начиненных трюфелями, он позвал Боба - самого быс­трого гонца в царстве глуммов.
        - Вот что, милейший, - сказал Лек ему, - садись-ка ты на своего ворона и, первым делом, отправляйся к моим луч­шим каменотесам. Прикажи им крепко-на­крепко заделать вход в нашу страну со сто­роны озера фей.
        - Остальные входы тоже замуровать? - осведомился Боб.
        - Не стоит. У одного из тех входов оби­тают наши извечные враги гнорры, у дру­гого - кровожадные чудовища, у третьего - порождение подземного огня Дарлог. Вряд ли Грегори, даже если очень захочет, смо­жет проникнуть в наше царство по одному из этих трех ходов. На этот счет я совер­шенно спокоен. После того, как выпол­нишь мое поручение, лети к принцессе глуммов Клер и объяви ей, что Грегори Ум­брийский, который долгое время был в плену у озерных фей, ныне возвратился в Каледийский замок.
        И едва он замолк, как Боб уже умчался на своем вороне.
        Когда Грегори очутился на земле, первый человек, которого он встретил, был мастер Жан, старый портной. Он нес на левой руке алую ливрею в замок. Увидев своего мо­лодого сеньора, старик завопил во всю глотку:
        - С нами крестная сила! Ежели вы сень­ор Грегори, который вот уже семь недель, как утоп в озере, так, значит, вы - его ду­ша или сам дьявол во плоти!
        - Я вовсе не душа и не дьявол, мой доб­рый Жан. Я, действительно, тот самый ум­брийский принц Грегори.
        - Так, выходит, вы вовсе и не утопли, монсеньер! До чего же я рад! Да и выгляди­те вы совсем молодцом! Мой внучек Пьер, бывало, карабкался ко мне на руки, чтобы посмотреть, как вы едете в церковь в вос­кресенье рядом с герцогиней. Истинная правда, монсеньер, хвала господу! И уж как он доволен будет, когда узнает, что вы не на дне озера, что вас не съели рыбы, как он думал! Как только заговорит об этом, че­го только не выдумает! А уж вот, что прав­да, то правда, о вас все в Каледии жалеют.
        - Как поживает твой внук, Жан? - спросил Грегори, чтобы скоротать за бол­товней дорогу до замка.
        Ух, и смышленый малый, монсеньер! Часто прибегает ко мне в мастерскую и вы­прашивает лоскутки на платья куклам для своей подружки. Однажды потребовал у меня иглу, а я не дал, потому что он еще маленький. А он мне сказал: «Вот я пойду в лес да наберу хорошеньких зеленых иго­лочек»! Вот так и сказал! Меня и сейчас, как вспомню, смех разбирает. Провалиться мне на этом месте, прямо так и сказал. Наш маленький Пьер за словом в карман не лезет!
        - Но расскажите же мне, мастер Жан, что вы знаете о Клер и о герцогине?
        - Э-эх! Да откуда же вы явились, монсе­ньер, что не знаете? Вот уже семь недель, как принцесса Клер похищена глуммами.
        А исчезла она в тот самый день, как вы из­волили утонуть. В этот день, можно ска­зать, Каледия потеряла два свои самых хо­рошеньких цветочка. А герцогиня уж как убивалась!
        - Бедная женщина, - вздохнул Гре­гори.
        Что тут скажешь - и сильные мира сего тоже не без горя живут, как и самые простые ремесленники. Значит, оно верно говорится, что и собака на епископа может глаза поднять. И уж так-то герцогине тяжко пришлось, что потеряла она всякую радость. Когда выходит она в своем черном платье погулять по саду, где птички на де­ревьях поют, то самой, что ни на есть ма­ленькой птахе скорей позавидуешь, чем властительнице Каледии.
        Добряк Жан болтал, не умолкая, расска­зывая о том, о сем. Но Грегори, узнав, что Клер в плену у глуммов, уже не слушал его.

«Глуммы держат Клер под землей, - размышлял он. - А меня из моей хрус­тальной тюрьмы освободил глумм. Видно, не все эти человечки одинакового нрава. А мой освободитель, конечно, не из тех глум­мов, что похитили Клер». Он не знал, как поступить, но был уверен в одном - нужно освободить Клер!
        Между тем, они шли по городу, и ку­мушки, сидевшие на крылечках, погляды­вали с любопытством на юного незнаком­ца. Все сходились на одном - что он очень недурен собой. Некоторые из них, подогад­ливее, вглядевшись, узнали Грегори и тут же бросились бежать, осеняя себя крестом, так как решили, что это выходец с того света.
        Надо бы покропить его святой водой, - сказала одна старуха. - Тут он сразу и сги­нет, только оставит после себя смрадный дух адской серы. Не то уведет он нашего мастера Жана, да и засадит его в адское пламя.
        - Потише ты, старуха! - одернул ее один прохожий. - Молодой сеньор жив- живехонек, живей нас с тобой! Гляди-ка цветет, как розан, и, похоже, вернулся от какого-нибудь королевского двора, а никак не с того света.
        А Маргарита, дочь оружейника, вдосталь налюбовавшись Грегори, поднялась в свою девичью светелку и, бросившись на колени перед образом святой девы, стала молить­ся: «Пресвятая дева! Сделай так, чтобы муж у меня был точь-в-точь такой, как мо­лодой сеньор!»
        Всякий по-своему судачил о возвращении Грегори, и эта новость, передаваясь из уст в уста, дошла и до герцогини, которая гу­ляла в это время у себя в саду.
        Микеланджело, потративший столько времени на розыски пропавших Грегори и Клер, первым встретил юношу у ворот замка. Он проводил его в сад и, почти­тельно приблизившись к герцогине, ска­зал:
        Ваша светлость, умбрийский принц Грегори, которого все мы считали погиб­шим, возвратился.
        И, когда герцогиня увидела юношу, ко­торого она растила, как родного сына, она раскрыла ему объятия и упала без чувств.
        Уже на следующий день после возвраще­ния Грегори стал собираться на поиски Клер.
        - Меня ничто не остановит, - сказал он герцогине, когда та попробовала его мягко отговорить. - Я люблю Клер. Я это хоро­шо понял, когда находился в плену фей. И я найду ее, даже если ради этого потребует­ся спуститься к самому сердцу земли. Я ос­вобожу ее, пусть даже мне придется сра­зиться с полчищами глуммов и подземных чудовищ.
        - Не хотел бы показаться пессимистом, но шансы на возвращение из подземелья в таком случае равны нулю, - счел нужным заметить присутствовавший при беседе Ми­келанджело.
        - Я не боюсь смерти, - твердо ответил Грегори. - Жизнь не мила мне, если ря­дом со мной не будет Клер.
        Микеланджело, друг мой, отправляй­тесь вместе с ним, - взмолилась герцоги­ня, схватив благородного ниндзя за руку. - Без вас Грегори пропадет в подземелье. Я вторично потеряю его. Если вы вместе вернетесь оттуда, я пожалую вам титул ба­рона и предоставлю щедрую пожизненную ренту.
        - Если ты согласишься быть моим спут­ником, Микеланджело, я награжу тебя так, как ты сам захочешь, - пообещал Грегори, который и сам прекрасно пони­мал, что без помощи отважного киммерий­ца ему придется туго в подземелье, и тихо добавил: - Если только верну себе корону.
        - Я чувствую, что сейчас мое место здесь, - ответил Микеланджело после дли­тельного молчания. - Краг очень скоро об­рушится войной на ваше герцогство.
        - Если вы отправитесь вместе с Грегори, то, я уверена, что вернетесь довольно быст­ро, - заверила герцогиня, - все ваши рас­поряжения, которые вы отдавали в послед­ние недели, безукоризненно выполняются. Стены замка укрепляются. Все, кто может держать оружие, рекрутированы в армию. Ко всем моим соседям разосланы гонцы. Я уверена, что они со дня на день будут с хо­рошими вестями. Вы оставляете дела на­шего герцогства в полном порядке. Я жду вашего возвращения. Я уверена, что дож­дусь вас очень скоро.
        Я согласен, - наконец, ответил Мике­ланджело, - может, и впрямь удастся по­мочь Клер. Хотя шансов на успех у нас почти никаких, но не будем отчаиваться...
        - Когда отправимся на поиски? - не­терпеливо спросил Грегори.
        - Прежде чем мы куда-нибудь отпра­вимся, порасспрашиваем местных жите­лей, - сказал Микеланджело.
        - Но зачем? - удивился умбрийский принц. - Мы ведь точно знаем, что Клер у глуммов.
        - В царство глуммов ведут разные доро­ги, - рассудил киммериец. - Нам нужно выбрать наикратчайший и наиболее безо­пасный путь. Наверняка, в окрестностях есть кто-то, кто что-нибудь видел, что-ни­будь слышал, что-то знает либо о чем-то подозревает. Поэтому расспрашивать нач­нем прямо сегодня.
        Микеланджело и Грегори весь день рас­спрашивали окрестных жителей о повад­ках глуммов и о загадочных обстоятельст­вах похищения глуммов.
        Случилось, что они пришли к кормилице Марилле, которая некогда вскормила сво­им молоком герцогиню Каледийскую. Только теперь у Мариллы уже не было мо­лока для грудных ребят, и она давала корм курам на птичьем дворе.
        Она бросала зерно цыплятам и кри­чала:
        - Цып-цып-цып! А, да это вы, монсень­ер! Цып, цып! Кш, кш! Видали вы этого об­жору? - указала она на самого нахального и бойкого цыпленка. - Он готов съесть весь корм! Кш, пошел! Вот так-то оно на бе­лом свете и ведется. Все добро достается бо­гатеям. Тощие тощают, а толстяки толсте­ют. Потому что нет правды на земле. А чем я могу служить, монсеньер? Уж, верно, вы оба не откажетесь выкушать по стаканчику браги?
        - Нет времени, дорогая Марилла, - от­казался Грегори. - Лучше расскажи нам, что ты знаешь о глуммах, которые похити­ли Клер.
        - Э-эх, монсеньер, да ничего я не знаю об этих глуммах, которые ее похитили! Да и как вы хотите, чтобы такая старуха, как я, могла что-нибудь знать? Уж я давным- давно позабыла и то немногое, что знала. И так у меня память отшибло, что иной раз никак вспомнить не могу, куда я засунула очки. Бывает, ищешь-ищешь, а они - на носу.
        А говорят, Марилла, твой муж знал что-то о том, как похитили Клер, - заме­тил Грегори.
        - Кому же еще знать, как не ему! - оживилась Марилла. - Он у меня повсюду разъезжает, торгует. Он бы вам все расска­зал, да вот уже две недели, как укатил в другой город. И до сих пор вестей о себе не подает. Он бы вам много чего порассказал. Вы бы его до утра не устали слушать. Столько он мне, бывало, всякой всячины наговорит, разных происшествий да исто­рий, что у меня от них просто каша в голо­ве. Разве упомнишь, где у какой начало, а где конец? Все перепуталось, истинная правда, монсеньер!
        - А что же он все-таки про глуммов го­ворил? - спросил Микеланджело.
        - Да вот, рассказывал, будто в тот са­мый день, когда вы с Клер ушли, не спросясь, на прогулку, с которой не верну­лись, - мой муж отправился в горы продавать лошадь. Он задал скотине доб­рую меру овса, намоченного в сидре, чтобы в глазах у нее появился блеск, а поджилки стали тугими, и повел ее в горное село на ближний рынок...
        - Изрядный он, однако, плут, - пробор­мотал себе под нос Микеланджело.
        ...Там он сбыл лошадь за хорошие деньги, так что ему не пришлось пожалеть ни об овсе, ни о сидре. Что скотина, что че­ловек - и тех, и других по наружности уважают. Мой муж уж так был доволен, что удачное дельце сладил, и на радостях решил угостить приятелей. Да еще вздумал поспорить с ними, кто кого перепьет...
        - Нашел, о чем спорить! - недоумеваю­ще пожал плечами черепашка-ниндзя.
        - ...А да будет вам известно, монсеньер, нет такого человека, который может тя­гаться с моим муженьком, когда дело дохо­дит до стаканчика. И вот, в тот самый ве­чер, после того, как он всех перепил, пришлось ему возвращаться одному в су­мерках. Он попал не на ту дорогу, потому как свою не узнал...
        - Жаль беднягу, - громко посочувство­вал Микеланджело. - Надо было ему меньше пить. Это вредно для здоровья.
        - ... Вот идет он мимо какой-то пещеры и видит, ясно видит, хоть и час поздний, - целая толпа маленьких человечков тащит на носилках девушку. Он, конечно, бежать со страху, чтоб не случилось худа, потому, хоть и выпивши, а ума все-таки не поте­рял...
        Трус, - тихо сказал Микеланджело, думая о том, что если бы муж Мариллы тогда не задал стрекача, ему сейчас не при­шлось бы терять время на поиски Клер.
        - Но неподалеку от этой пещеры обро­нил он свою трубку и нагнулся поднять, а попалась ему под руку маленькая атласная туфелька. Он так удивился, что сказал про себя: «Первый случай такой, когда трубка в туфельку превращается». Он подумал, что, верно, та девушка, которая туфельку в лесу потеряла, и была похищена глуммами и как раз это похищение он и видел. Он уж было сунул туфельку в карман, но в эту са­мую минуту человечки в колпачках набро­сились на него и надавали ему таких опле­ух, что он совсем растерялся - так и застыл на месте.
        - Марилла! Так это же туфелька Клер! - вскричал Грегори. - Я помню, как она по­теряла ее, как не могла идти дальше из-за этого. Дай мне ее скорее, чтобы я мог ее расцеловать! Я положу ее в шелковый ме­шочек и буду носить у себя на сердце. Я бу­ду носить ее до тех пор, пока не разыщу Клер.
        С удовольствием бы, монсеньер, да только где же ее взять-то теперь? - разве­ла руками Марилла. - Глуммы отняли туфельку у моего бедного мужа, и он даже думал, не потому ли ему так здорово и досталось от них, что он собирался ее в кар­ман сунуть и показать нашей герцогине.
        - Ты знаешь, где находится вход в эту пещеру? - спросил Грегори.
        - Знаю, да только не следует вам туда ходить...
        - Мы не боимся опасностей, - заверил ее умбрийский принц.
        - Не в опасностях дело...
        - А в чем же?
        - А в том, что глуммы этот вход замуро­вали. Мой муж недавно проезжал в тех ме­стах и специально свернул поглядеть. Он сказал, что глуммы так плотно заложили пещеру, что туда теперь даже червячок не проползет...
        - А есть другой вход в подземелье? - спросил Микеланджело.
        - Поговаривают, что есть, да только ни­кто из тех, кто туда отправлялся, назад не вернулся, - испуганно ответила Марилла.
        -Мы будем первыми, - улыбнулся Ми­келанджело. - Как туда можно добраться?
        Муж мой говорил, что этот второй вход в пещеру находится в десяти милях от первого. Надо, мол, ехать все время на вос­ток по заброшенной дороге. А дальше на­чинается русло пересохшей речки. По ней и следует двигаться, чтобы достичь входа. Только заклинаю, монсеньер, не ходите туда!
        - Не бойся за нас, дорогая Марилла! - поцеловал Грегори старую кормилицу. - Мы скоро вернемся. И вернемся вместе с Клер.
        Прошло немного времени, и на птичий двор тихо вошел человек, закутанный в черный плащ, с низко опущенной на глаза шляпой.
        - Тебе чего надо? - неприветливо ок­ликнула его Марилла.
        - Мне надо кое-что передать тебе от мо­его господина, - ответил незнакомец, сни­мая шляпу.
        Это был Куко. В руке он держал большой кожаный кошелек, туго набитый моне­тами.
        - Здесь сто золотых, - внушительно произнес Куко. - Я видел, как совсем не­давно к тебе заходили два человека. О чем они с тобой беседовали? Скажешь - полу­чишь деньги.
        Марилла крепилась изо всех сил, но вид денег превозмог все колебания.
        Это были принц Грегори и его друг Микеланджело, - ответила она. - Они со­бираются отправиться в пещеру глуммов через вход, из которого до сих пор еще ни­кто не вернулся.
        От души расхохотавшись, Куко кинул старой женщине кошелек.
        - Туда им и дорога! Пусть остаются там навсегда! И уж, коль ты помогла моему господину, то послушайся моего совета, старушка. Беги из Каледии. Беги, пока есть возможность. Через неделю от этого города и этого замка не останется камня на камне. Никого не пощадят воины вели­кого Крага.
        И резко развернувшись, Куко поспешно вышел со двора.
        Той же ночью два всадника, закутанные в черные плащи, появились на берегу лес­ного озера, в котором обитали феи. Копыта их коней были обтянуты мешковиной, что­бы не стучали слишком громко. Это были Краг и его верный Куко.
        Слуга остался с лошадьми, а узурпатор, спешившись, подошел к самой воде, извлек из ножен черный меч и опустил лезвие вниз. Высокие волны начали расходиться от центра озера к берегам. Одна из таких волн окатила Крага.
        Когда Краг смахнул воду с лица, перед ним уже стояла королева фей в окружении своих придворных дам. Взгляд властительницы волшебного озера был мрачен и су­ров.
        - Я узнал, что мерзкий мальчишка ка­ким-то чудом сумел удрать из вашего двор­ца, - сказал узурпатор, почтительно скло­нив голову. - И я сразу же поспешил сюда...
        - Ах, какая честь! - саркастично ус­мехнулась королева фей.
        - ...Чтобы узнать, остается ли в силе наш договор? - закончил Краг.
        - И у тебя еще хватает наглости являть­ся сюда и задавать такие глупые вопросы, гнусный обманщик! - возмутилась коро­лева.
        - Я совершил множество гнусных пре­ступлений, но звания обманщика никак не достоин! - вскричал Краг. - В чем я со­лгал? Разве я не обещал предоставить в ва­ше распоряжение юношу королевской кро­ви, брак с которым сделал бы вам честь?
        Мне нет нужды пререкаться с тобой, - сухо отрезала королева, понимая, что Краг не виноват в исчезновении Грегори. - Ска­жу только, что я намерена лишить твой черный меч волшебной силы. С завтрашне­го утра он будет не опаснее любого другого меча, и в поединке с противником тебе придется рассчитывать исключительно на собственные удаль и сноровку. Желаю тебе удачи, и прощаюсь с тобой!
        И она развернулась, чтобы скрыться в глубокой воде.
        - Минуточку терпения! - крикнул ей в спину Краг. - Удели мне еще немного сво­его внимания!
        - Что ты мне еще можешь пообещать? - оглянулась на него королева.
        - Отчего бы нам не продлить срок дейст­вия нашего договора? - торопливо загово­рил Краг. - Я обещаю найти Грегори и снова отдать в твое распоряжение. А ты со­хранишь волшебную силу черного меча.
        Королева надолго задумалась, а затем с сожалением покачала головой:
        - Мне нравится твой план, но он невы­полним.
        - Отчего же? - едва не заплакал Краг.
        - Даже если ты притащишь ко мне Гре­гори, связанного по рукам и ногам, у меня не будет никаких шансов заставить его по­любить меня...
        - Его можно заставить это сделать! - грозно топнул ногой Краг.
        Но все остальные короли будут сме­яться надо мной, как над невестой, от кото­рой жених удрал при первой же возможно­сти, - обиженно надула губы королева фей. - Нет, твой план не годится. Но и ли­шать черный меч волшебной силы я тоже не стану.
        - Как понимать твои слова? - удивился Краг.
        - Я все-таки женщина и не намерена прощать измен возлюбленного, - гордо по­смотрела на него королева. - Я жажду ме­сти. Я желаю, чтобы ты убил Грегори этим самым черным мечом.
        - Да я всегда только и мечтал об этом! - вне себя от восторга завопил Краг. - Как я рад, что наши желания. наконец-то, схо­дятся! Теперь ничто не спасет этого маль­чишку!
        - Есть кое-что, чем он может завладеть, - неожиданно предупредила королева Кра­га. - И это сильнее волшебства черного меча.
        - Что же это такое? - запаниковал Краг.
        Белый меч, - грустно ответила коро­лева. - Много-много лет назад кузнецы глуммов выковали два волшебных меча - черный и белый. Они хранились в их ору­жейной комнате. Но потом на глуммов напали орки и похитили черный меч. После того, как глуммы победили орков, те, убегая, бросили черный меч в наше озеро. Мы наделили черный меч той волшебной силой, которой обладаем сами. Однако, мы всегда помнили о том, что у белого ме­ча не меньшая волшебная сила. Для лю­бого зла всегда находится в противовес добро. И, если владелец белого меча ока­жется человеком с отважным и добрым сердцем - тебе не устоять в поединке с ним.
        - Отчего же вы мне раньше не сказа­ли о белом мече? - с досадой спросил Краг.
        - Разве это удержало бы тебя от мысли убить отца Грегори, чтобы завладеть умб­рийским троном? - улыбнулась королева фей. - Сами глуммы считают белый меч потерянным. Оружейная комната находит­ся в той части подземелья, где ныне посе­лились и гнорры. Но мы-то знаем, что бе­лый меч никуда не пропал, а просто пылится уже не одно столетие в какой-ни­будь куче железного хлама. Находились смельчаки, которые хотели им завладеть. Но никто не сумел вернуться живым от­туда.
        А Грегори и Микеланджело собирают­ся завтра отправиться в горы, - задумчиво проговорил Краг. - Придется мне отпра­вить Куко, чтобы он договорился с моими союзниками гноррами. От кинжалов ли гнорров, в пасти ли подземного чудовища, или под каменным завалом, но эти двое должны найти свою смерть. И тогда ничто меня не остановит.
        - И тогда моя месть исполнится, - тихо произнесла королева фей.
        - Как жаль, что я не смогу лично воз­главить погоню за Микеланджело и Грего­ри, - досадливо стиснул кулаки узурпа­тор. - Но меня ждут другие, более важные дела. Моя армия готова к походу. Ей ну­жен предводитель. Очень скоро я вторгнусь в Каледийское герцогство во главе своих легионов.
        - Удачи тебе, Краг! - пожелала злая фея. - Черный меч сохранит свою волшебную силу. Но помни и о белом мече.
        - Буду помнить об этом всегда, - пообе­щал Краг.
        - И пусть тебе сопутствует удача, - по­прощалась с ним королева фей. - Пока ты будешь непобедим на суше, нашему могу­ществу ничто не будет угрожать. Да хранит нас черный меч!
        О, да! Удача отныне у меня в руках. Никто не сумеет вырвать ее у меня из рук! - захохотал узурпатор. - Отныне миром бу­дет править мрак и злоба!
        От этого жуткого смеха повелителя у Ку­ко пошел мороз по коже. Куко искренне опасался, что если в этом мире останутся одни злодеи, то его дни сочтены - какой- нибудь сильный злодей быстро отправит бедного Куко на тот свет! Но он был так сильно предан Крагу, что подавил в себе всякие сомнения.
        Глава 6

        На следующее утро Грегори и Микеланд­жело спустились в подвал замка, где хра­нилось оружие. Там, под закопченными балками, сверкали копья, шпаги, мечи, па­лаши, клинки, кинжалы - все, что нужно было для того, чтобы убить человека или волка.
        Под каждой перекладиной стояли ры­царские доспехи и казалось, что в них еще обитает душа храбреца, который на­девал их когда-то, отправляясь на вели­кие подвиги. Рукавицы сжимали своими железными пальцами копье. Щит упи­рался в набедренник, словно показывая, что осторожность не претит мужеству и что истинный воин вооружается для за­щиты не менее тщательно, чем для напа­дения.
        Но Грегори решил не отягощать себя тя­желыми латами, которые могли оказаться совершенно бесполезными в подземелье. Умбрийский принц облачился в добротную старинную кольчугу и взял щит, на кото­ром во всей красе был изображен Каледийский герб - золотое сердце.
        Они взяли с собой в дорогу мешок с суха­рями и две большие фляги с водой. Грего­ри обулся в кожаные сапоги на толстой подошве, в которых удобно было идти по камням, и одел легкий шлем. Из вооруже­ния он отдал предпочтение мечу. Они ре­шили не брать с собой лошадей, от кото­рых также не будет никакой пользы в подземелье.
        В полдень отважные путешественники вышли из замковых ворот. Стоя на верхней площадке сторожевой башни, герцогиня Каледийская махала им вслед белым шел­ковым платком.
        Вскоре они достигли предгорий. Чтобы сократить путь, Грегори и Микеланджело пошагали не по тропе вдоль хребта, ко­торый сильно выгибался в сторону, а на­прямик - через унылую, изрезанную овра­гами равнину с островками колючих зарослей.
        Горный хребет, параллельно которому они двигались, повернул на запад. Отваж­ные путники двигались по предгорному плато, рассеченному трещинами черных ущелий и отвесными стенами высоких уте­сов.
        Извилистые, давно заброшенные тропы часто заводили в тупики - то к обрыву над бурным пенистым потоком, то к широкой и глубокой расселине, то к пологому спуску в бездонную трясину. Все это сильно задер­живало продвижение Грегори и Микеланд­жело.
        Неожиданно за одним из утесов послы­шались голоса. Микеланджело замер, ин­туитивно потянувшись к рукоятке саму­райского меча. Но в следующую секунду, разобрав отдельные слова, пришел в изум­ление. Ему были знакомы эти голоса! Он часто слышал их до того, как отправился на машине времени из двадцатого столетия в девятое. Это были голоса его старых вер­ных друзей!
        Через секунду на тропе показались трое черепашек-ниндзя. Леонардо хранил за­думчивое молчание, а Донателло и Рафа­эль, как обычно, переругивались. Повод для подзадоривания, как всегда, быстро нашелся.
        - Вот и верь после этого Донателло! - громко возмущался Рафаэль.
        - Как можно было так ошибиться в выборе курса!
        - Никто из нас не совершенен, - вяло защищался Донателло, прекрасно осозна­вая собственную вину в происшедшем.
        Мы должны были оказаться после пе­ресечения временной спирали в Умбрии, а вместо этого попали в какую-ту неизвест­ную страну! - продолжал возмущаться Рафаэль.
        - Я не думаю, чтобы нас забросило слишком далеко от Умбрии, - оправды­вался Донателло. - Ошибка в расчетах бы­ла очень мелкой. Я ошибся на какую-то сотню-другую миль.
        - Хороша ошибочка! - саркастично вос­кликнул Рафаэль. - Где же нам теперь ис­кать Микеланджело?
        - Меня не надо искать, парни! - радост­но закричал Микеланджело.
        - Я сам вас нашел!
        Ликованию черепашек-ниндзя не было предела. Тем временем, Грегори с изумлени­ем рассматривал этих дивных созданий. Он полагал до этой встречи, что Микеландже­ло - единственная уникальная ходячая разговаривающая черепаха на всей земле. Но теперь выяснилось, что Микеланджело не уникален. Он не единственная черепаха, которая умеет владеть мечом. Грегори поду­мал, что правы те моряки, которые, возвра­тясь из дальних странствий, рассказывают невероятные вещи о странах, лежащих по ту сторону океана.
        Леонардо вкратце рассказал Микеланд­жело о том, как они сумели, спустя не­сколько недель, отремонтировать машину времени и сразу же отправились на выруч­ку друга. Никто из них не сомневался, что Микеланджело за это время ввяжется в ка­кую-нибудь опасную переделку. Поэтому черепашки-ниндзя захватили с собой все свое оружие и необходимое снаряжение.
        Донателло, который вычислял курс их движения во времени, ошибся в расчетах. Поэтому они оказались здесь.
        - И правильно сделал, что ошибся, - похвалил Микеланджело друга.
        - В Умб­рии вам бы сейчас пришлось нелегко.
        Услышав такие слова, Донателло победо­носно взглянул на Рафаэля, который пристыженно замолчал.
        - Но машина времени автоматически сработает и забросит нас обратно в Нью- Йорк, едва мы окажемся в том месте на границе Умбрии, куда ты высадился в первый раз, - закончил рассказ Леонардо.
        - Отлично, парни, - похвалил друзей Микеланджело. - А теперь отправляйтесь с нами. У нас есть кое-какая работенка. По дороге я все вам обстоятельно расскажу...
        Ближе к вечеру восточный ветер стих, а потом потянул с севера. Тяжелые тучи на небе рассеялись, а прозрачный воздух стал холоднее и суше. Путники подошли к гря­де холмов, поросших могучими горными дубами. Казалось, их черно-серые стволы вырублены из гранита. На юге, преграждая им дорогу, высился гигантский горный хребет с тремя высокими пиками в сереб­ристых шапках вечных снегов.
        - Скоро стемнеет, - сказал Микеланд­жело, закончив рассказ о своих приключе­ниях. - Пора подумать о ночлеге. Надо на­браться сил перед завтрашней дорогой.
        Как будто не расслышав его слов, Грего­ри обеспокоенно посмотрел по сторонам и, словно озябнув, подернул плечами.
        - У меня такое ощущение, словно за на­ми кто-то наблюдает, - признался он. Причем, я не уверен, что наблюдают дру­зья.
        - Мне тоже неспокойно, - вздохнул че­репашка-ниндзя. - Ты обратил внимание на то, что мы не повстречали ни единого зверя. А ведь охотников здесь тоже нет. Так, кто же распугал всю живность? Я чув­ствую, что на несколько миль вокруг нет ни одного живого существа. Хотелось бы понять - почему?
        - Может, мы сами распугали всю жив­ность? - предположил Грегори.
        Мы ведь не охотимся, - возразил Ми­келанджело. - Мне чудится в этом молча­нии какая-то угроза. Помнишь, герцогиня говорила нам, что некогда в этих местах водились стаи волков-людоедов?
        - Но это было так давно, - неуверенно пожал плечами умбрийский принц. - Охотники прогнали волков. Те ушли по другую сторону гор и не напоминали о себе.
        - Волки могли вернуться, - сказал Ми­келанджело, спешиваясь. - Так что этой ночью следует быть готовыми к любым сюрпризам.
        - У меня, парни, тоже появилось ощу­щение, что за нами следят. Я почувствовал слежку, когда мы отошли от утесов. Этой ночью я подежурю. Я буду начеку, - по­обещал Донателло.
        Миновав лощину, укрытую густыми за­рослями, они поднялись на холм с четырь­мя кряжистыми дубами, которые были об­несены оградой из больших серых валунов.
        Кое-где каменная ограда обвалилась.
        После скудного ужина путники улеглись на земле. Донателло уселся у костра охранять сон друзей. Спустя час, Мике­ланджело внезапно вскочил на ноги, поднялся на холм, долго смотрел на далекие горы, настороженно прислушиваясь к ше­поту ветра.
        - В чем дело? - обернулся к нему Дона­телло.
        - Мне показалось, что в лощине мельк­нула серая тень, - отрывисто ответил Ми­келанджело. - Ты ничего не замечал подо­зрительного?
        - Мало ли что померещится в сумерках, - поежился Донателло. - Я ничего не заме­тил. Только недавно послышалось какое-то далекое завывание.
        - Эта серая тень напомнила мне один случай.
        - Какой? - спросил Донателло.
        - Однажды на меня в сумерках напала стая голодных волков, и я от них еле ноги унес, - рассказал Микеланджело. - И тогда я тоже видел, как неподалеку мель­кали такие же серые тени. Волки не напа­дают сразу на жертву. Они выжидают мо­мент...
        После такого рассказа дрему, в которую тянуло Донателло, как рукой сняло. Воца­рилась тревожная тишина.
        Луна медленно поднималась все выше. Мертвая тишина углублялась и крепла. От­важному Донателло поневоле становилось не по себе. Он чувствовал, что и Микеланд­жело не спит, а лишь чутко дремлет. Су­мерки укутали предгорное плато. В небе одна за другой зажигались звезды. В голу­бовато-серебристом свете луны горные уте­сы отбрасывали на землю черные тени. Са­мую большую тень отбрасывал громадный пик со снежной вершиной и каменистыми склонами, где не росли ни лес, ни травы.
        Донателло показалось, что со склонов этого пика вниз сбегают какие-то тени. Но пока не было повода хвататься за оружие. Он напрягся и прислушался. Ночной ветер свистел в ветвях дуба, под которым они расположились на ночлег, и шуршал стеб­лями вереска.
        Однако, в этот приглушенный свистящий шорох вплетался заунывный, с переливами вой, словно ветер выл над горными ущель­ями.

«Это не звук ветра, - понял Донател­ло. - Ветер не воет волчьими голосами. Волки спустились со склона горы и нача­ли охоту за нами. Доживем ли мы до рас­света?»
        Не колеблясь больше ни секунды, Дона­телло разбудил попутчиков и шепотом предупредил об опасности. Понимая, что ночная тьма не помешает стае волков об­наружить место их ночлега, они поспешно разожгли костер. Тотчас же со всех сторон послышался громкий звериный вой. В ночной мгле зловеще поблескивали пар­ные огоньки.
        Внезапно там, где каменная ограда обва­лилась, они увидели огромного волка, осве­щенного пламенем костра. Он застыл в проломе и хрипло взвыл, подавая сигнал к атаке.
        Положив левую руку на рукоятку меча, а правой опершись на кожаный пояс, Мике­ланджело шагнул навстречу зверю.
        - Ну ты, шелудивая собака, - нарочито негромко проговорил он. - Перед тобой - благородные черепашки-ниндзя и наслед­ный принц Умбрийского королевства Гре­гори. Так что убирайся отсюда, если тебе дорога твоя облезлая шкура.
        Рассвирепев от этих оскорбительных слов, зверь с коротким рычанием прыгнул вперед. В тот же миг Леонардо извлек из-за пояса короткий кинжал. Коротко взвыв, вожак стаи рухнул на землю. В горле у не­го торчал кинжал.
        Путники извлекли из ножен мечи, при­готовившись отразить атаку. Кольцо злове­щих огоньков тотчас распалось. Когда Гре­гори и черепашки-ниндзя подошли к ограде, волков на склоне уже не было. Ли­шившись вожака, стая отступила. Путни­ков окружала безмолвная тьма.
        - Как-то подозрительно легко мы их по­бедили, - высказал вслух свои сомнения Рафаэль. - Слабо верится, что волки про­делали такой путь только, чтобы сразу раз­бежаться.
        - Мы получили передышку, но ненадол­го, - сказал Микеланджело. - Волки не угомонятся. Скоро они выберут себе нового вожака и опять ринутся в атаку. Однажды я уже попадал в подобную переделку.
        - И как же ты выкрутился? - спросил Грегори.
        - Пришлось всю ночь отсиживаться на ветвях дерева...
        Миновала полночь. Время ожидания тя­нулось нестерпимо медленно. На западе, почти что у самой земли то гасла, ныряя в драные тучи, то снова бледно вспыхивала луна. Эти слабые, короткие вспышки мерк­ли в предрассветном сумраке.
        Путники сидели возле костра и дремали. Но это был не сон, а скорее тревожное за­бытье. Громкий многоголосый вой вывел их из этого забытья. Волки, беззвучно, окружившие холм, со всех сторон кинулись к ним.
        Грегори и черепашки-ниндзя подбросили в костер сушняка, обнажили мечи и встали спиной к спине. В неровном свете разгора­ющегося костра они увидели, как серые те­ни перемахивают через невысокую камен­ную ограду.
        Леонардо сделал молниеносный выпад - и огромный зверь, жалобно скуля, рух­нул пронзенный на землю. Холодно блес­нул меч в руках Грегори - и у второго волка отлетела голова. Однако, все новые серые тени, как волны, вплескивались в ограду.
        Тогда Микеланджело выхватил из костра пылающую головешку и подбежал к дубу, под которым недавно дремал. Сухое дерево быстро превратилось в неистово полыхаю­щий факел. Ярко осветив место боя, над холмом словно распустился гигантский ог­ненный цветок.
        Ослепленные волки в ужасе попятились. Мечи Грегори и черепашек-ниндзя круши­ли ошеломленных, оцепеневших зверей. Просвистевший в воздухе кинжал Донател­ло поразил в сердце черного волка - он был избран новым вожаком. Оглушительно взвыв, зверь свалился замертво. Его смерть завершила битву. Оставшиеся в живых волки обратились в бегство.
        К утру вековой дуб еще медленно дого­рал. Дымное облако клубилось над холмом. С первыми лучами бледной зари начали гаснуть всплески огоньков, пробегавших по обугленному стволу.
        Окинув взглядом равнину, путники уви­дели, что все волки бесследно скрылись. Черепашки-ниндзя извлекли из мертвых зверей свои кинжалы, вытерли их о траву и засунули за пояса. Позавтракав сухарями с водой, отважные черепашки-ниндзя и ум­брийский принц продолжили путь.
        Из-за гор неспешно выплыло солнце. В голубоватой рассветной дымке виднелись зубчатые контуры горного хребта, обрыва­ющегося к равнине отвесной стеной. Пут­ники были твердо намерены к сегодняшне­му вечеру достигнуть входа в подземелье.
        Они двигались по каменистой равнине, иссеченной сетью извилистых трещин и усеянной россыпями бурых камней. Беско­нечно тянулась бесплодная земля с бурой, иссохшей, растрескавшейся почвой, крас­новатыми валунами и россыпями гальки. Вокруг не было видно ни единой живой ду­ши. Путники старались не думать, что слу­чится, если ночь застигнет их на этой рав­нине.
        Наконец, они вышли к каменистому рус­лу пересохшей речки, по берегу которой тянулась мощеная красными плитами до­рога.
        - Видимо, когда-то здесь протекала пол­новодная река и проходил оживленный торговый путь, - предположил Микеланд­жело. - Но страх заставил путешественни­ков позабыть о существовании этой дороги. Река постепенно обмелела и высохла. Не­кому стало приглядывать за плотинами, регулирующими ее ежегодный сток. .
        - Страх перед кем? - спросил умбрий­ский принц.
        - Это нам еще предстоит выяснить, - нахмурился благородный Донателло.
        - Только ничего не болтай о своих дур­ных предчувствиях, - поспешил перебить друга Рафаэль.
        Донателло как раз и хотел сказать о том, что, чем ближе они подходили ко входу в подземелье, тем тяжелее становилось у не­го на сердце. Он предчувствовал, что впере­ди их всех поджидают не одна и не две смертельные опасности.
        Впереди замаячили черные горы. Дорога нырнула в глубокую ложбину, из которой виднелись лишь снежные вершины трех пиков, ярко освещенные солнцем. Через час дорога свернула в сторону. Если рань­ше путники двигались на юг, и нагорье тя­нулось слева от них, то теперь они круТо забирали к востоку.
        Вскоре русло уперлось в скалу с промои­ной наверху и ямой у основания. С этой скалы некогда низвергался водопад, а сей­час змеился чуть заметный ручей. От этого места Грегори и черепашки-ниндзя подня­лись к долине, посреди которой чернело озеро.
        В матово-черной, словно мертвой воде не отражались ни горы, ни солнце. В конце долины, над водой громоздились отвесные монолитные утесы.
        - Где же вход в пещеру? - спросил Гре­гори.
        - Возможно, его разглядишь только, ес­ли приблизишься к скалам, - ответил Ми­келанджело. - Нам следует поторопиться.
        На небе засветилась вечерняя заря, когда изрядно уставшие путники вышли по бере­гу озера к склону долины. Между барьером из скал и водой виднелась узкая полоска земли. Там они разглядели вход в царство глуммов.
        В конце долины путь им неожиданно преградил залив, перерезавший сухую по­лоску земли между озером и грядой берего­вых скал. Темная и затхлая вода в заливе была затянута зеленой ряской.
        - Вот где скапливается речная вода, - сказал Микеланджело.
        - Почему-то этот залив напоминает мне руку утопленника, который мертвой хват­кой вцепился в скалы, - поделился впе­чатлением Донателло.
        - Гляди, напророчишь! - пригрозил другу Рафаэль.
        Микеланджело отважно шагнул вперед и едва не упал - залив оказался со скользким дном. Микеланджело, однако, сумел сохранить равновесие и вскоре вы­брался на сухое место. За ним последовал Грегори, который, вступая в ледяную зе­леноватую воду, невольно содрогнулся от омерзения.
        Когда остальные спутники благополучно миновали залив, за спиной у них послышался приглушенный всплеск, как будто из воды вдруг выпрыгнула рыба и тотчас же плашмя шлепнулась обратно. Обернув­шись, Донателло и Рафаэль увидели, что по центру озера вкруговую расходятся вол­ны - черные в сумеречном свете. Потом раздалось прерывистое бульканье, и над озером снова повисла тишина.
        У меня сейчас такое ощущение, что мы не одни в этой долине, - громким ше­потом произнес Донателло.
        - Давай лучше помолчим до того, как достигнем входа в подземелье.
        Золотистые отблески вечерней зари скрывались за тучами, сумрак сгущался. Путники двинулись вдоль отвесной горной стены по каменистой и узкой полоске су­ши, загроможденной острыми обломками скал. Они старались не отходить от стены, даже придерживались за нее, чтобы мато­во-черная, с прозеленью вода была от них как можно дальше.
        Черепашки-ниндзя и Грегори чувствова­ли, что от озера исходит смутная опас­ность. И от этой неизвестности страх толь­ко усиливался. Одолев еще милю, они увидели два мощных дуба. На мелководье валялись почерневшие ветки. В глубину озера двумя рядами протянулись остовы полуистлевших стволов. Некогда здесь за­вершалась дорога, обсаженная по обеим сторонам дубами. Ныне эту дорогу залива­ло черное озеро. Путникам никогда раньше не доводилось видеть таких громадных ду­бов. Деревья возвышались над их голова­ми. словно колоссальные сторожевые баш­ни, охраняющие вход в подземное царство.
        Взгляд Донателло был неотрывно прико­ван к поверхности озера.
        Тебе не кажется, что кто-то прячется под водой и движется прямо к нам? - на­стороженно спросил он Грегори, рядом с которым оказался в тот момент.
        Прежде, чем умбрийский принц успел что-либо ответить, Рафаэль поднял с тропы камень и запустил в озеро. Вода проглоти­ла брошенный камень с утробным, приглу­шенно чавкающим всплеском. Озеро вспу­зырилось, забулькало, и от того места, где утонул камень, по воде разбежалась круго­вая рябь.
        - Этот пруд кажется мне страшнее стаи волков, а ты его попусту баламутишь! - всполошился Грегори.
        Раскатившаяся по воде зыбь злобно лиз­нула каменистый берег. От озера подул промозглый ветер.
        Путники нарубили толстых веток и отоб­рали из них наиболее подходящие для факе­лов. Микеланджело развел костер у входа, собираясь разжечь факел. Грегори напра­вился ко входу, как вдруг почувствовал, что кто-то ухватил его за ногу. Вскрикнув, он упал.
        Обернувшись, Микеланджело увидел, что вода у берега бурлит, словно в ней бьется, пытаясь распутаться, тугой клубок разо­зленных змей. Одно из змеистых, слизис­тых, зеленых щупалец с пальцами на кон­це выбралось на берег, подкралось к прин­цу и, схватив его за ногу, потащило в зло­вонную воду.
        Черепашки-ниндзя с проклятьями броси­лись к нему на выручку. Выхватив меч, Леонардо рубанул слабо светящееся щу­пальце, и оно, потускнев, бессильно замер­ло, а Грегори торопливо поднялся на ноги и, пошатываясь, пошел к пещере. Мике­ланджело попятился, неотрывно следя за озером.
        Из бурлящей воды выползло около двад­цати пальчатых страшилищ, удушливое зловоние которых отравило воздух. Четыре извивающихся щупальца дозмеились до входа в пещеру. Но дальше следовать жаж­дущие добычи чудища не решились.
        А путники тем временем поспешно отсту­пали в глубь подземелья. Теперь они зна­ли, где находили свое последнее пристани­ще храбрецы, которые отваживались заглянуть в этот мрачный уголок. Знали они также и то, что путь для отступления им отрезан.
        Они могли идти теперь только вперед, в зловещую неизвестность.
        Прямо от входа умбрийский принц и черепашки-ниндзя начали подниматься по лестнице, которая оказалась крутой, но широкой. Грегори насчитал двести ступеней, после чего увидел сводчатый коридор, уводящий в таинственную даль. Его бук­вально шатало от усталости, но он не отста­вал от спутников.
        Микеланджело шагал впереди, держа в левой руке факел, рассеивающий тьму ко­ридора шага на три вперед, а в правой - обнаженный меч.
        После двух плавных поворотов они заме­тили, что движутся под уклон. Вскоре их стала донимать жара. Однако, духоты пут­ники не ощущали. В некоторых местах веяло прохладой. Сквозь выходящие на поверх­ность отдушины в подземелье проникал свежий воздух с гор.
        Несколько раз им попадались на пути расселины, в которых струились ручьи. При взгляде сверху расселины казались бездонными. Спуску, казалось, не будет конца. Путники почти не разговаривали друг с другом, а если и обменивались ко­роткими фразами, то понижали голос до глухого шепота. Тишину нарушал лишь шорох шагов, потрескивание факела и негромкое журчание ручьев.
        К полуночи они вступили в большой зал с высоким потолком.
        - Здесь и заночуем, - сказал Микелан­джело. - Нам всем не мешало бы хоро­шенько выспаться.
        Наскоро перекусив, не чувствуя от уста­лости даже вкуса еды, путники повали­лись на землю и тут же замертво уснули. Далеко за полночь Микеланджело, спав­ший чутко, проснулся от неясного беспо­койства.
        Прислушавшись, он различил усиленное эхом постукивание, которое доносилось от­куда-то из тьмы, двумя или тремя перехо­дами выше. Факел, который он воткнул в железное кольцо, прикрепленное к стене, уже погас. Но в кожаном мешочке, кото­рый черепашка носил на поясе, хранились спички, с помощью которых можно было разжечь новый огонь. Он захватил их из двадцатого века на самый экстренный слу­чай.
        Микеланджело чувствовал, что им обоим грозит опасность пострашнее той, с которой довелось столкнуться у входа в подземелье. В его памяти ожили рассказы жителей горо­да о кровожадных гноррах, населявших эту часть подземелья, о звере Дарлоге, которого панически боялись сами гнорры.
        Внезапно постукивание оборвалось. Ког­да эхо смолкло, стук возобновился, но уже с другой стороны. Это казалось подозри­тельным - как будто кто-то подавал сигна­лы. Затем стук смолк.
        Вздохнув, Микеланджело повернулся на другой бок. Надо было хорошенько вы­спаться перед новым походом. Он уже не сомневался, что силы и бодрость ему сов­сем не помешают предстоящим днем.
        Проснувшись через несколько часов, он растолкал Грегори и друзей, и разжег сво­ими спичками новый факел.
        - Следует поторапливаться, - сказал он спутникам. - Чует мое сердце, что если будем медлить, то окажемся погребенными в этом подземном гробу.
        - Мое сердце чует то же самое, - при­знался Донателло.
        - Ну, почему бы вам не предчувствовать что-нибудь хорошее! - возмутился Рафа­эль.
        - Настоящий храбрец - тот, который знает, какую опасность он преодолевает, - философски изрек Леонардо.
        Они направились по коридору вверх. Сте­ны коридора постепенно раздвигались. По­толка в темноте уже не было видно. Пол покрывали каменные плиты. Через час они вышли на большой ровный тракт, на кото­ром не было видно ни ям, ни предатель­ских расселин. Это позволяло им двигаться намного быстрее.
        По пути движения тракт неоднократно пересекался гигантскими пещерами, со стен которых низвергались водопады пря­мо в глубокие подземные озера. Гладкие стены, поддерживающие гулкие своды, от­ражали сверкание самоцветов, хрусталя и рудных жил. Факел таинственным светом озарял на стенах мраморные кружева и за­витки вроде прозрачных раковин.
        То там, то здесь вздымались, вырастая из многоцветного пола, причудливые витые колонны - белоснежные, желто-коричне­вые и жемчужно-розовые. Над ними блис­тали сталактиты, напоминающие то башни и шпили, то флюгер и знамена. Сталакти­ты отражались в неподвижно, стылых озе­рах на дне пещер.
        Но когда в озеро падала с потолка капля, то по блестящей, как стекло, воде расходи­лись круги, и причудливые отражения ко­лебались, словно морские водоросли в под­земном гроте.
        Когда черепашки-ниндзя и Грегори ухо­дили из пещеры, унося факел, видения блекли и исчезали, но в другом подземном чертоге появлялись новые картины, блис­тая причудливой красой.
        Неожиданно путники оказались в ог­ромной прохладной пещере. В спину им дул теплый ветерок, а пещерный воздух был на диво свежим. Путники вступили в громадный зал с высоким куполообраз­ным потолком, полированными зеркаль­но-черными стенами и широкой стрельча­той аркой, за которой угадывался еще один коридор.
        - Какая красота! - сказал Микеланд­жело. - Я счастлив, что судьба привела меня сюда. В какой восхитительный ка­менный заповедник могли бы превратить­ся эти пещеры! Если бы тут установили ог­ромные светильники, то отступила бы ночь, веками заполнявшая эти недра. А пока здесь царят мрак и запустение. Хотел бы я знать, почему?
        - А меня это совсем не интересует, - признался Грегори.
        - Лично для меня вся эта красота не со­поставима с уютом нашей квартирки в Нью-Йорке, - заявил Рафаэль.
        - Вот и сидел бы там, - поддел друга Донателло. - Кто тебя сюда тащил? Сам ведь напросился.
        Конечно, без меня вы бы тут давно пропали! - возмущенно воскликнул Рафа­эль.
        Пройдя сто футов по коридору, который поднимался вверх, путники увидели полу­открытую дверь, через которую в коридор падал свет. За дверью обнаружилась квад­ратная комната с окошком, прорубленным в восточной стене. Привыкшие к полной темноте, они невольно зажмурились и оста­новились на пороге. Потом осторожно шаг­нули в комнату, наступая на какие-то хрупкие осколки, покрытые ковром черно­серой пыли.
        Под окном, напротив двери, ведущей в коридор, они обнаружили еще одну дверь. Попривыкнув к дневному свету, они заме­тили, что осколки, хрустевшие у них под ногами, были костями убитых воинов. Сре­ди костей в пыли валялись боевые топоры, разбитые шлемы, треснувшие щиты и кри­вые мечи с воронеными клинками - из­любленное оружие кровожадных гнорров.
        Вероятно, когда-то здесь произошло сражение между гноррами и глуммами, - предположил Микеланджело. - Обратите внимание, в основном, здесь лежат доспехи глуммов. Значит, гнорры одержали победу. Своих павших они захоронили, а мертвых глуммов оставили тут. Остальные глуммы отступили вон в ту дверь и больше сюда уже не возвращались.
        - Но, как я наслышан, глуммы - хоро­шие бойцы, а гнорры - стая ничтожных разбойников, - сказал Грегори.
        - Значит, кто-то помог гноррам, - мрачно заметил Донателло. - Кто-то на­столько сильный и страшный, что глуммы предпочли не связываться с ним, а отсту­пить из этой части подземелья.
        - Думаешь, тут не обошлось без вмеша­тельства таинственного зверя Дарлога? - испуганно спросил умбрийский принц.
        - Пожалуй, - кивнул Микеланджело. - Не хотелось бы мне с ним встретиться. Так что давай уносить отсюда ноги побыстрее.
        Они осознали, что забрались в могильный склеп. Микеланджело шагнул вперед.
        И тотчас из гулких глубин подземелья до них донесся раскатистый грохот. Путники ощутили под ногами судорожную дрожь каменного пола.
        Не сговариваясь, черепашки-ниндзя и Грегори ринулись к двери.
        Волна грохочущего рокота во второй раз прокатилась по пещерам, а потом еще раз. и еще, и еще - как будто недра необъятно­го подземелья превратились в громадный барабан. И словно в ответ громоподобному грохоту, неподалеку резко протрубил рог. Путники услышали тяжелый топот.
        - Гнорры приближаются! - вскричал умбрийский принц. - Это ловушка!
        Стены комнаты сотрясались.
        - Отступим через восточную дверь, - приказал Микеланджело.
        Снова пронзительно протрубил рог, уже гораздо ближе. Слитный топот быстро при­ближался. Путники выхватили мечи и за­хлопнули дверь на коридор, открывавшую­ся вовнутрь. Засов на ней был сломан. Леонардо и Рафаэль торопливо подсунули под нее шесть сломанных мечей и забили их, как клинья, дубовой доской.
        Подойдя ко второй двери, Микеланджело глянул в черный проем.
        - За ней лестница, ведущая вниз, - за­думчиво проговорил он. - Неизвестно, ку­да мы попадем, если двинемся по ней. Но другого выхода нет. Сначала остановим врагов, а потом уйдем по ней.
        Шаги в коридоре смолкли. На камен­ную дверь обрушился снаружи сокруши­тельный удар. Дверь выдержала, но мелко затряслась, и от следующего удара немного приоткрылась - клинья, отъез­жая назад, прочертили в полу глубокие борозды.
        На дверь обрушился третий удар, и в щель просунулась огромная рука самого рослого гнорра, покрытая зеленовато-чер­ной чешуей. Потом путники увидели ги­гантскую черно-зеленую, плоскую и беспа­лую ступню. Дверь медленно, но неуклонно открывалась.
        Умбрийский принц рванулся вперед и со всего размаха вонзил меч в чешуйчатую ступню. Путников оглушил пронзительный вой, и громадная ступня исчезла за дверью - Грегори едва удержал меч. Стекая с клин­ка, на пол шмякнулось несколько черных капель. Микеланджело снова захлопнул дверь. Леонардо и Рафаэль вновь вогнал в щель выскочившие клинья и заколотили их дубовой доской.
        - У тебя превосходный клинок, мой друг! - похвалил Донателло принца.
        Грегори собрался ответить, как вдруг дверь уже снова сотрясалась от ударов. Окажись она деревянной, ее давно разнес­ли бы в щепки - у нападающих были па­лицы и молоты. Внезапно она опять приот­крылась. Воздух разрезали свистящие стрелы. Однако, дверь была открыта не полностью, и стрелы, ударяясь о стену, с еле слышным шорохом валились на пол. Совсем близко протрубил рог.
        В комнату начали протискиваться гнорры. Щель была узкой - дверь заклинило - и враги пролезали внутрь поодиночке, где падали сраженные мечами друзей. Не ожи­давшие такого отпора, гнорры скопились на одном месте, мешая друг другу. Путни­ки без устали крушили их.
        Меч Грегори сломался о кольчугу одно­го из воинов. Отбросив обломок в сторону, умбрийский принц нагнулся и подобрал из груды железного хлама новый меч. по­крытый густым слоем пыли. От других мечей этот отличался белой рукояткой и отсутствием ржавчины на светлом лез­вии.
        Юноша не знал, что именно этого меча панически боялся Краг. Но почему-то в нем поселилась уверенность, что это ору­жие принесет ему удачу.
        Враги, дрогнув, попятились к двери и с визгливыми воплями убрались в коридор. Они ранили - к счастью, легко - лишь Леонардо. Он сумел вовремя отскочить, и ятаган гнорра оцарапал ему плечо. Зато гнорр не успел приготовиться к защите, и киммериец, сделав глубокий выпад, протк­нул его насквозь мечом. В карих, сузив­шихся глазах Леонардо полыхал суровый бойцовский огонь.
        - А теперь - отступаем, - распорядил­ся Микеланджело.
        Однако, они не успели отступить. В ком­нату протиснулся предводитель врагов - огромный гнорр, превосходивший ростом даже самых высоких соплеменников. Ос­тальные гнорры толпились у двери, но вхо­дить в комнату явно не спешили.
        Предводитель бросился на Грегори и, за­крывшись щитом и умело нырнув под меч Микеланджело, со страшной силой метнул копье, которое едва не пригвоздило принца к стене. Но Грегори успел повернуться, и копье вошло ему не прямо в грудь, а со­скользнуло по кольчуге вбок.
        Гнорр выхватил черный ятаган, чтобы прикончить принца, но в это мгновение меч Микеланджело, сверкнув, обрушился на шлем врага, и тот упал с разрубленной головой.
        - Спасибо, - еле проговорил Грегори.
        - Не за что, - отмахнулся киммери­ец. - Кажется, гнорры охотятся именно за тобой. Возможно, они действуют в сговоре с Крагом.
        Внезапно гнорры в ужасе метнулись прочь от двери. И путники поняли, что по коридору движется кто-то такой, кого гнорры сами панически боятся.
        - К выходу! - закричал Микеланджело.
        Едва путники забежали на лестницу, как каменная дверь разлетелась вдребезги, и в комнату вклубилось раскаленное и темное, как дым над горном, косматое облако. Гре­гори и черепашек-ниндзя швырнуло впе­ред, а стены комнаты с грохотом рухнули.
        Глава 7

        Боевой клич гнорров гремел вдали. Но теперь громыхание казалось приглушен­ным и доносилось не снизу, а как бы кати­лось вслед за беглецами. Никаких иных признаков преследования - торопливого топота, громких воплей или резких команд - путники не слышали.
        Они спускались по лестнице не меньше часа. Темнота, освещаемая факелом, кото­рый Микеланджело так и не выпустил из рук, казалась беспросветной. Но с каждым шагом крепла надежда, что им удалось уй­ти от погони.
        Вскоре лестница закончилась, и они по­шли по коридору. Неожиданно умбрий­ский принц с тревогой спросил:
        - Вы видите свет? Там, впереди? По-мо­ему, это отблески пожара...
        - Нам некуда сворачивать, придется ид­ти, - не останавливаясь, шагал вперед Микеланджело.
        - А как не хочется! - посетовал Дона­телло.
        Шагов через тридцать коридор круто по­шел под уклон, и путники увидели низкую арку, озаряемую изнутри бликами огня. В коридоре стало светло и жарко. Войдя под арку, они на мгновение замерли, ослеплен­ные розоватыми всполохами.
        Открывшийся перед ними чертог был просторней и выше всех, которые им дове­лось увидеть за время подземного путеше­ствия. Посредине этого удлиненного зала двумя рядами тянулись колонны, похожие на могучие каменные деревья. Поднятые вверх ветви деревьев поддерживали теряю­щийся в сумраке ПОТОЛОК.
        Справа, совсем недалеко от арки, зал рас­секала широкая трещина, в которой буйно полыхало пламя. На черных стволах деревь­ев-колонн дрожали кроваво-красные блики. Иногда змеистые языки пламени злобно об­вивались вокруг колонн. Над расселиной клубилась дымная туча.
        - Это и есть граница, - определил Ми­келанджело. - Нам осталось пройти мост через огненную реку.
        Только он это сказал, как послышались тяжкий грохот, угрожающие крики и зву­ки рога. От этого грохота содрогнулись ка­менные колонны и бессильно опали языки пламени.
        - Вперед! - крикнул Микеланджело. - Еще одно усилие!
        Они побежали к мосту. Зал оказался бо­лее длинным, чем предполагали путники. Но пол был ровный, и бежать было бы во­все не трудно, если б не их смертельная ус­талость. За расселиной послышались прон­зительные вопли - гнорры заметили беглецов. Над головой Грегори просвистела стрела. Микеланджело оглянулся назад и расхохотался.
        - Ишь, рассвирепели! - прокричал он. - А вот не устраивай другим ловушек!
        - Не хотел бы показаться пессимистом, - пробурчал Леонардо, - но не слишком ли ты рано радуешься? Мне кажется, нас пре­следуют не только гнорры...
        Вскоре им открылась черная пропасть и узкая, без перил, арка моста длиной в пятьдесят-шестьдесят футов. Идти по мос­ту можно было лишь гуськом.
        - Ступай первым, - приказал Микелан­джело Грегори. - Я буду прикрывать.
        Стрела клюнула принца в спину и, со звоном отскочив от кольчуги, упала на зем­лю. Грегори с тревогой посмотрел назад. За аркой, в отсветах огня, толпились черные фигурки гнорров - их собралось там не­сколько сотен. Они размахивали длинными копьями и черными, в багровых бликах, ятаганами. Все громче грохотал глубинный гром.
        Внезапно гнорры в страхе расступились, и путники увидели исполинскую тень. В ней угадывалась свирепая мощь, внушаю­щая ужас всему живому. У арки туча на миг замерла, и багровое пламя подземной реки сейчас же поблекло, будто придушен­ное завесой дыма. Потом чудовище одним прыжком преодолело половину зала.
        Поблекшие было языки пламени с при­ветственным гулом взметнулись вверх, ра­дужно расцветив косматую тучу. Сгусток тьмы в туче уплотнился и обрел очертания громадного человека с клинком пламени в правой руке. От него невозможно было убе­жать. Его невозможно было победить.
        Так вот, как, оказывается, выглядит этот мифический Дарлог, - хрипло про­бормотал Микеланджело.
        - В жизни не встречал более неприятно­го типа, - пожаловался Рафаэль.
        - Теперь встретил, - мрачно пошутил Донателло.
        - Нельзя ли попытаться выиграть время и вступить с ним в переговоры? - предло­жил Леонардо.
        Сомневаюсь, что он, вообще, станет нас слушать, - вздохнул Рафаэль. - Мы для него
        - только добыча.
        Дарлог стремительно приближался к путникам. Вслед за ним двинулись и осме­левшие гнорры.
        - Уноси ноги, да поживее! - скомандо­вал Микеланджело Грегори. - Мы с ребя­тами задержим его.
        - Я не могу бросить вас здесь! - возра­зил умбрийский принц.
        - Этот противник нам не по зубам. Но там, где нельзя победить силой, приходит на помощь хитрость. Беги!
        Грегори бросился на противоположный берег, а черепашки-ниндзя остались стоять посреди моста.
        Темная туча с огненными проблесками, окутывающая черную фигуру Дарлога. подползла к узкому мосту и замерли.
        - Я советовал бы вам, парни, присоеди­ниться к нашему другу Грегори. - обернулся Микеланджело к товарищам. - Я собираюсь кое-чем поразить воображение этих гнорров. Но для этого мне нужно ос­таться одному на мосту.
        - Что ты задумал? - спросил Леонардо.
        - Я хочу поразить Дарлога его же ору­жием.
        Черепашки-ниндзя не стали вдаваться в подробности. Леонардо, Донателло и Рафа­эль кинулись за Грегори на другую сторону моста. Улюлюканье гнорров, между тем, сделалось нестерпимым.
        Косматая мантия Дарлога уплотнилась и раздалась в стороны, как два крыла. Кли­нок раскаленного, но темного пламени об­рел форму изогнутого меча.
        Микеланджело не сдвинулся с места.
        - Уходи, - негромко проговорил он. - Твой огонь бессилен. Твоя собственная зло­ба сделала тебя уязвимым. Ты не пройдешь по мосту. Уходи!
        Он снял с пояса кожаный мешочек, раз­вязал и рассыпал себе под ноги его белый порошок.
        Проблески огня на крыльях Дарлога угасли, но ятаган налился багровым цве­том. Он шагнул вперед, и черные крылья, неожиданно выросшие до гигантских раз­меров, завесой тьмы нависли над отваж­ным Микеланджело. Размахнувшись, Дарлог ударил мечом, но Микеланджело успел отпрыгнуть назад.
        И едва лезвие огненного меча коснулось порошка, рассыпанного Микеланджело на мосту, как все вокруг осветила синеватая вспышка. Раздался звон, и багровый ята­ган распался на тысячу тусклых осколков. Мост начал рушиться в пропасть.
        Дарлог с хриплым воем провалился в огненную реку, которая некогда и породила это чудовище. Микеланджело в несколько огромных прыжков успел добежать до кон­ца моста. И когда последний обломок мос­та полетел вниз, ниндзя оттолкнулся от не­го, пролетел в воздухе и ухватился руками за край берега, выронив и факел и меч.
        Грегори протянул ему руку и, под ругань раздосадованных гнорров, помог спутнику выбраться наверх.
        - Что это было? - восхищенно спросил он Микеланджело.
        - Порох, - ответил Микеланджело. - Его изобрели китайцы. Когда я отправлял­ся в это путешествие, то решил захватить немного этого ценного порошка. При со­прикосновении с огнем он производит взрыв.
        - Я и представить себе не мог таких чу­дес, - пробормотал Грегори.
        - Через каких-то пять столетий порох станет известен во всей Европе, - автори­тетным тоном заявил Рафаэль. - Его рас­пространение сильно повлияет на ход все­мирной истории.
        - Значительно больше на ход всемирной истории повлияет открытие Колумбом Америки, - заспорил с другом Донателло.
        Вокруг них просвистело две стрелы, пу­щенные озлобленными гноррами. Не задер­живаясь, путники отправились по дороге, ведущей от моста, к столице царства глуммов. Она вывела их в гулкий коридор.
        Глухой, постепенно замирающий рокот едва заметно сотрясал пол. Когда они ото­шли от границы на милю, глубины недр в последний раз чуть слышно вздохнули, и, наконец, воцарилась тишина.
        Спустя час ходьбы, дорогу путникам преградил сторожевой дозор глуммов. Об­лаченные в латы воины обступили их, на­правив на черепашек-ниндзя и Грегори арбалеты.
        - Мы пришли к вам с миром, - привет­ственно поднял руку киммериец. - Как видите, я не вооружен. Свой меч я потерял, когда Дарлог полетел в огненную реку.
        - Дарлог повержен? - изумленно пере­глянулись глуммы, которые от радости не могли поверить такому невероятному изве­стию.
        У меня с ним возникли кое-какие не­разрешимые разногласия, - скромно по­хвалился Микеланджело. - В результате, мне пришлось пожертвовать мечом и поро­хом, а ему - жизнью. Гнорры были край­не раздосадованы, лишившись такого союз­ника.
        - Без Дарлога эти негодяи недолго продержатся в подземелье, - ликующе заметил один из глуммов. - Но как вы умудрились пройти мимо глубинных стражей у восточных ворот? Как смогли пробиться через засаду гнорров?
        - Перед настоящей любовью и верной дружбой ничто не может устоять, - отве­тил умбрийский принц. - Нет таких пре­град, какие они не сумели бы преодолеть.
        - С какой целью вы прибыли в наше царство? - спросил путников другой стражник.
        - Мы хотим видеть вашего короля, - ответил Грегори. - Он силой удерживает то, что не принадлежит ему по праву.
        Стражники недовольно переглянулись, возмущенные этими непочтительными сло­вами в адрес своего короля.
        - Следуйте за нами, - сказали глуммы путникам.
        Спустя два часа пути Грегори и черепаш­ки-ниндзя в сопровождении стражников прибыли в столицу глуммов, улицы кото­рой были ярко освещены множеством факелов. Необычайный вид черепашек-ниндзя вызывал среди глуммов удивленное оживление. Их проводили во дворец, где в тронном зале они увидели царственно спо­койного глумма с золотым скипетром, в ко­ролевской короне и пурпурной мантии.
        Умбрийский принц узнал в нем того са­мого глумма, который освободил его из стеклянной тюрьмы злых фей, и восклик­нул:
        - Мой избавитель! Кто же вы такой? Не­ужели вы из тех, кто отнял у меня мою лю­бимую Клер?
        - Я король Лек, - ответил глумм. - Я держал Клер у себя в надежде, что сумею добиться ее благосклонности. Вы сумели войти в наше подземелье со стороны ворот, которые мы называем Ворота Смерти. Вы совершили то, чего не мог добиться никто из глуммов - уничтожили Дарлога.
        - И очень своевременно, ваше величество, - почтительно встрял в беседу Мике­ланджело. - У меня сложилось впечатле­ние, что Дарлог был повержен накануне похода, который собирался осуществить во главе гнорров против вашего королевства. Сумели бы вы устоять против этого нашест­вия?
        Вряд ли, - покачал головой Лек. - Дарлог - это порождение огня и тьмы. Он казался нам неуязвимым.
        - Теперь угроза для вас миновала, - продолжил Микеланджело. - Я не сомне­ваюсь, что в скором времени вы без труда изгоните гнорров, а затем и расквитаетесь со зловещими глубинными стражами у вос­точных ворот. Так не заслужили ли мы на­грады за свои усилия?
        - Я понимаю, о какой награде ты толку­ешь, - кивнул головой король глуммов. - Изо всех наших преимуществ перед людь­ми есть одно, которое мы ревниво храним. Оно называется справедливостью. Я прика­жу позвать Клер и спрошу ее - хочет ли она последовать за Грегори? Я сделаю это не потому, что вы этого желаете, а потому, что я должен так поступить.
        Наступила глубокая тишина, когда по­явилась Клер в белом платье, с рассыпав­шимися по плечам светлыми кудрями. Как только она увидела Грегори, она бросилась в его объятия и крепко прижалась к его груди.
        И тогда король спросил ее:
        - Клер, правда ли, что это тот человек, которого вы хотите иметь мужем?
        Правда, сущая правда, ваше величест­во, это он самый! - воскликнула девушка. - Смотрите все вы, милые человечки, как я смеюсь и как я радуюсь!
        Она заплакала. Ее слезы падали на лицо Грегори. Это были слезы счастья. Они сопровождались тысячью самых нежных слов, лишенных смысла и похожих на те, что лепечут малые дети. Она не думала о том, что королю глуммов может быть очень грустно смотреть на ее счастье.
        - Любовь моя, - сказал ей умбрийский принц, - ты даже представить не можешь, какие опасности мы преодолели. И я нахожу тебя такой, какой мечтал найти.
        - Какой же? - спросила девушка.
        - Самой прекрасной, самой лучшей из смертных. Ты меня любишь! Хвала небе­сам, ты меня любишь! Но, любимая, разве ты не любишь немного и короля Лека, который освободил меня из стеклянной темницы, где злые феи удерживали меня вдали от тебя?
        - Вы это сделали? - обернувшись к королю, вскричала девушка. - Вы любите меня и все-таки освободили того, кого люб­лю я и кто любит меня!..
        Больше она не могла говорить и закрыла лицо руками.
        Все маленькие человечки, взиравшие на эту сцену, обливались слезами, опершись на свои самострелы. Черепашки-ниндзя растроганно вздохнули. Один только ко­роль сохранял спокойствие. Клер, которой открылось теперь все его величие и добро­та, прониклась к нему нежной дочерней любовью. Она взяла за руку своего возлюб­ленного и сказала:
        - Грегори, я люблю вас, один Бог знает, как я люблю вас! Но как же мне покинуть короля Лека?
        В эту минуту к королю подлетел на своем вороне вестник Боб. Лицо его было мрач­ным и тревожным.
        - Скверные новости, ваше величество, - сказал Боб, спрыгивая на землю.
        - Говори, - приказал Лек.
        - Краг во главе своей армии перешел границу Каледийского герцогства. На его пути не осталось никакой преграды, кроме замка.
        Для всех присутствующих это известие прозвучало, словно гром среди ясного неба. Король приблизился к Микеланджело и по­ложил руку ему на плечо.
        - В этой войне мы будем союзниками, - сказал Лек. - Ты и твои друзья помогли нам избавиться от Дарлога. Мы поможем избавиться от Крага. Нам нечего терять. Если Краг покорит Каледию, он быстро расправится и с соседними государствами. А затем наступит наш черед. Поэтому следует объединиться, чтобы совместно отсто­ять свою независимость.
        - Это самые умные слова, которые я ус­лышал за сегодняшни день, - ответил Микеланджело. - С вашего позволения, я и мои друзья хотели бы покинуть вас и до­браться до Каледийского замка наикрат­чайшим путем.
        - Мои строители разберут западный вход в подземелье, и вы достигнете замка прежде врагов, - заверил король. - Но у нас еще есть время для того, чтобы обру­чить два любящих сердца.
        Вечером того же дня Клер и Грегори, об­лачившись в пышные одежды, которые им приготовили портные-глуммы, отправи­лись в парадный зал, где их встретил ко­роль Лек в праздничном одеянии. За ним шествовали черепашки-ниндзя, а также гвардия в доспехах, мехах и шлемах, над которыми трепетали лебединые перья.
        Глуммы сбегались толпами на праздник, проникая через окна, отдушины и камины, пролезая под скамьями. Король подошел к каменному столу, уставленному кувшина­ми, светильниками, кубками и золотыми чашами чудеснейшей работы. Черепашки-ниндзя заняли отведенное им место для по­четных гостей.
        Король сделал знак Клер и Грегори при­близиться и сказал:
        - Принцесса Клер, древний закон наро­да глуммов требует, чтобы чужеземцы, по­павшие к нам, обретали свободу по истече­нии семи недель. Ты провела среди нас семь с половиной недель. Я был бы плохим гражданином и преступным королем, если бы удерживал тебя долее. Но прежде, чем расстаться с тобой, я желаю, раз уж мне нельзя жениться на тебе, обручить тебя с тем, кого ты избрала.
        - Благодарю, ваше величество, - стыд­ливо опустила глаза долу девушка.
        - Я делаю это с радостью, потому что люблю тебя больше, чем себя самого, а мое горе останется легкой тенью, которую раз­веет ваше счастье. Клер Каледийская, принцесса глуммов и Грегори, принц Умб­рийский, дайте мне ваши руки.
        Соединив руки Грегори и Клер, король обратился к своему народу и провозгласил громким голосом:
        Будьте свидетелями того, что эти двое, стоящие здесь, под землей, обручаются друг с другом, чтобы вступить в брак на земле. Пусть же они возвратятся туда вместе, и да взрастят они вместе мужество, скромность и верность, как добрые садов­ники взращивают розы, гвоздику и пионы.
        Глуммы вторили этим словам громкими возгласами. Чувства у них были самые про­тиворечивые, потому что они не знали, ра­доваться или огорчаться. Король снова по­вернулся к жениху с невестой и, указывая на кувшины, кубки и прочие драгоценные изделия, сказал:
        - Это дары глуммов. Они будут напоми­нать о подземных друзьях. А сейчас ты уз­наешь. что подарю я...
        Наступило долгое молчание. Король с выражением глубокой нежности посмотрел на девушку, чье прелестное сияющее лицо, увенчанное розами, склонилось на плечо жениха.
        - Друзья мои, любить пылко - это еще не все, - сказал Лек. - Надо еще хорошо любить. Любить пылко - это, конечно, прекрасно, но любить самоотверженно - еще лучше. Пусть же ваша любовь будет столь же нежной, сколь и сильной. Пусть в ней не будет недостатка ни в чем, даже в снисходительности, и пусть к ней всегда примешивается немного сострадания.
        Прекрасно сказано, - пробормотал се­бе под нос Рафаэль.
        - Ты мог бы хотя бы сейчас помалки­вать? - шикнул на него Донателло. - Ме­ня, например, твое мнение о красноречии короля глуммов совсем не интересует...
        - Вы молоды, прекрасны и добры, но вы - люди и, в силу этого, подвержены многим несчастьям, - продолжал король глум­мов. - Вот почему, если к чувству, кото­рое вы испытываете друг к другу, не будет примешиваться немного сострадания, это чувство не будет отвечать всем превратнос­тям вашей совместной жизни. Оно будет подобно праздничной одежде, которая не защищает ни от ветра, ни от дождя. Истин­но любят только тех, кого любят даже в их слабостях и в их несчастиях. Щадить, про­щать, утешать - вот вся наука любви.
        - Тоже верно, - согласился с ним Рафа­эль, проигнорировав язвительный взгляд, которым его окинул стоящий рядом Донателло. - Любовь - это необыкновенное чувство. Даже черепахи это понимают.
        Король умолк, охваченный глубоким волнением, а затем сказал:
        - Друзья мои, будьте счастливы, береги­те свое счастье, берегите его крепко!
        Лек достал из-за пояса перстень с драго­ценным камнем, от которого шли яркие снопы лучей. Это был тот самый волшеб­ный перстень, с помощью которого он от­крыл вход в темницу озерных фей. Он на­дел его на палец Клер со словами:
        - Прими из моих рук, Клер, этот пер­стень. Он позволит тебе и супругу входить в любой час в царство глуммов. Вас здесь все­гда встретят с радостью и всегда придут на помощь. А ты, в свою очередь, внуши своим будущим детям не питать презрения к ма­леньким, простодушным, трудолюбивым че­ловечкам, которые живут под землей!
        - Обещаю, - сказала девушка и поцело­вала глумма в щеку.
        Во время праздничного пира король Лек обратился к Микеланджело.
        - Когда вы думаете отправиться в за­мок? - спросил он.
        - С вашего позволения, государь, на рас­свете, - ответил отважный черепашка.
        - Для того, чтобы провести полную мо­билизацию, мне потребуется два дня, - сказал Лек. - Если начнется сражение, мы успеем прийти к вам на выручку. Мои разведчики будут наблюдать за войском Крага.
        Затем король спросил сидевшего рядом с ним жениха:
        - Вы не находите, принц, что на время боевых действий Клер лучше будет нахо­диться здесь, в подземелье, под надежной защитой моих воинов?
        - Вы очень добры, ваше величество, - не дав Грегори рта раскрыть, ответила де­вушка. - Но моя совесть не позволит мне оставаться здесь, в безопасности, в то время, как моей любимой матушке и соотече­ственникам угрожают кровавые ножи сол­датни Крага. Эту опасность я должна разделить с ними.
        - Понимаю, - понурился король. - Но, положа руку на сердце, не могу гарантиро­вать победы над Крагом. Сейчас он силен, как никогда. Никто не в силах устоять пе­ред его черным мечом.
        - А вот я уверен в победе! - заявил Гре­гори. - Зло не может торжествовать вечно. Когда-то приходит и возмездие. И для Крага его час уже пробил. Он мнит себя непобедимым. Но именно теперь, когда он ут­ратил привычную осторожность, узурпатор сделался наиболее уязвимым. И мы ис­пользуем этот шанс в свою пользу.
        - Что ж, встретимся на поле боя, - улыбнулся Лек...
        На рассвете Клер, Грегори и черепашки- ниндзя отправились в обратный путь. Опытные проводники вывели их к запад­ным воротам, которые уже были открыты по приказу короля. Пик, Стад и Пог ожи­дали их у пролома в стене, держа за пово­дья свежих скакунов.
        - До встречи, - попрощалась с ним Клер и поцеловала всех троих в щеки.
        Запрыгнув в седла, жених, невеста и их друзья пришпорили коней и через час дос­какали до замка. Не останавливаясь, они мчались по пустынным улицам столицы. Узнав о приближении врага от тетушки Мариллы, жители в страхе загодя покину­ли город. Часть из них укрылась за стена­ми Каледийского замка, а другая - ушла в сопредельное княжество.
        Как только всадники преодолели ров пе­ред стенами замка, тотчас за ними был под­нят мост на железных цепях, наглухо за­крыты ворота и опущена прочная решетка. Радости герцогини Каледийской, увидав­шей не только дочь, но и зятя, не было пре­дела. Она учтиво приветствовала Леонардо, Донателло и Рафаэля. Однако, радость бы­стро сменилась тревогой: обретя любимых детей, она легко могла их вскоре потерять, потому что войско Крага находилось сов­сем недалеко от замка.
        Микеланджело и его друзья услышали неутешительные вести от начальника зам­ковой стражи - обещанная помощь от пра­вителей сопредельных государств еще не подоспела, в замке слишком мало продо­вольствия, но много людей.
        - Не беда, - подбодрил Микеланджело упавшего духом воина. - О продовольст­вии не стоит беспокоиться. Нам не грозит длительная осада. Через два дня подоспеет помощь от глуммов. Армия союзников то­же, надеюсь, не заставит себя ждать. Нам нужно выстоять только два дня. А там гря­нет битва, в которой Краг найдет свою смерть.
        - Мне бы вашу уверенность, - вздохнул умудренный опытом начальник стражи...
        Поздним вечером головной отряд вражес­кой армии, который по численности пре­восходил весь гарнизон Каледийского зам­ка, достиг города. Оставленные мирными жителями дома были подожжены. Затем вражеский авангард устремился к замку. Вскоре вся долина перед стенами замка на­полнилось многотысячным сиплым ревом наемников. Войско Крага вышло на исходные позиции и стало готовиться к осаде.
        Защитники замка увидели бесчисленные факела, которые держали в руках вражес­кие воины. В долине словно расстелился красновато-огненный ковер. Это жуткое красное сплетение дополнялось прерывис­тыми огненными струями, которые двига­лись по склонам холмов.
        - Что это? - указал на них Грегори, стоя рядом с черепашками-ниндзя и Клер на смотровой башне замка.
        - Движется большое войско, - ответил отважный Микеланджело. - Краг не терял времени понапрасну. Нелегко будет с ним совладать.
        - Они несут огонь и поджигают все на своем пути, - возмутилась Клер. - Чего добивается этот Краг? Хочет истребить всех людей и отправить на кладбище?
        - Поступки этого человека, мнящего се­бя будущим правителем мира, трудно по­нять, - задумчиво произнес Микеландже­ло. - Но их можно предугадать.
        - Уж коли мы можем предвидеть, как поступит наш враг, то уже это является верным залогом победы, - бодро произнес Грегори.
        В безлунном ночном небе не было ни звездочки, когда Краг отважился на пер­вый, пробный приступ замка. До середины ночи вражеское войско надвигалось на за­мок в молчании, оставляя за собой лишь вьющиеся, как змеи, огненные струи.
        Но затем герцогиня Каледийская, кото­рая следила за долиной из окна своей ком­наты в башне, вдруг услышала пронзитель­ный вой наемников и ответный клич защитников замка. Прильнув к окну, она увидела, как вражеские факелы скопились у ворот, словно уголья - и рассыпались, угасая.
        Вошедшая в комнату Клер поспешила ус­покоить мать:
        - Не волнуйтесь, матушка! Враги попы­тались штурмовать крепостной вал. Но лучники под командованием Леонардо и Донателло остановили их натиск. Ров зава­лен вражескими трупами.
        - Значит, враг уже отступает? - обод­ренная первыми успехами, спросила герцогиня.
        - Увы. нет, - понурилась Клер. - Гре­гори полагает, что эта неудача не охладит вражеский пыл. Враги лезут на вал повсю­ду, словно муравьи. Но, по крайней мере, идти на приступ с факелами им впредь бу­дет неповадно.
        Под утро над долиной нависла непро­глядная темень. Душное затишье предвещало грозу. Внезапно тучи разверзлись ослепительной вспышкой. На горизонте вы­росла огромная ветвистая молния, озарив тусклым светом склон от стены до рва.
        В этом мгновенном свете защитники зам­ка разглядели воинов Крага. Издалека на­ползали все новые и новые вражеские силы. В это самое время к армии Крага присоеди­нились гнорры, которые надеялись впослед­ствии с помощью узурпатора умбрийского трона покорить подземелье.
        Гром огласил долину, хлынул ливень. Но людей пугал другой ливень - смертонос­ный, обрушившийся на стены замка с пер­выми каплями дождя.
        В воздухе засвистели стрелы, пронзая за­щитников. В ответ со стен столицы не про­звучало ни звука.
        На мгновение умбрийцы замерли перед безмолвной угрозой. Но затем вспыхнула еще одна молния, и враги встрепенулись. Они вопили, размахивая копьями и меча­ми, ободряя сами себя, и осыпали стрелами зубчатый парапет. Черепашки-ниндзя и Грегори с изумлением взирали на злове­щую черную ниву, каждый колос которой ощетинился смертоносным железом.
        Загремели медные трубы. Услышав сиг­нал, вражеская армия ринулась на при­ступ. Наемники бегом одолели откос и под­ступили к воротам. И тогда, по команде Микеланджело, со стен грянул залп из ар­балетов.
        Передовой отряд штурмующих дрогнул и откатился назад. Тогда сигнальные тру­бы умбрийцев взвыли громче прежнего. С громким ревом вперед вырвались гнорры, которые прикрывались сверху большими щитами и несли два обитых железом бревна.
        Позади атакующих столпились лучники, которые держали крепостные бойницы под ураганным обстрелом. Гнорры достигли во­рот, дубовые створки которых содрогну­лись от тяжких размашистых ударов. Осажденные стреляли сверху из луков и метали камни, но на месте одного повер­женного гнорра тут же возникали двое но­вых. Тараны все сокрушительнее колотили в ворота.
        - Они все словно обезумели, - прогово­рил умбрийский принц, наблюдая с башни за атакой. - Эти гнорры совсем не боятся смерти. А мои подданные! Хороши! Проли­вают кровь за негодяя, который собствен­норучно убил их короля.
        То, что армия Крага идет в бой под ум­брийским флагом, еще не означает, что ее воины являются умбрийцами, - заверил опечаленного принца Микеланджело. - уверен, что она почти полностью укомплек­тована из наемников. А их гонит в атаку злобная воля Крага. Этому негодяю напле­вать, сколько его солдат погибнет в бойне. Ему важно одно - чтобы именно он ока­зался победителем.
        Вдруг небо озарилось новой вспышкой, при свете которой стоящие на башне поня­ли, что ворота вот-вот поддадутся.
        - Настал час и нам, парни, обнажить меч! - воскликнул Микеланджело.
        Вылазка отряда защитников замка под предводительством Микеланджело оказа­лась успешной благодаря своей полной неожиданности для врага. В крепостной стене с давних пор была прорублена по­тайная дверь, выходившая на восток. Уз­кая тропа над валом вела от нее к воротам.
        В эту дверь и вышли каледийские воины, вооруженные пиками.
        Гнорры не ожидали нападения с фланга. Захваченные врасплох, они побросали при­готовленные к бою бревна-тараны. Стена из щитов раскололась, точно гнилой орех, под залпом из луков защитников города.
        Вражеские лучники сначала стреляли, не целясь, а затем бросились бежать.
        - За ними! - скомандовал Грегори, сра­зивший мечом трех наемников.
        Каледийцы ринулись вдогонку за отступа­ющими. Но со стен замка зазвучала сиг­нальная труба, призывавшая воинов возвра­титься назад. Черепашки-ниндзя отступили последними. Едва за ними захлопнулась по­тайная дверь, как на стену вновь обрушился поток стрел.
        Крагу удалось навести порядок в своем, охваченном паникой, войске. Преодолев испуг, наемники и гнорры вновь выстрои­лись в боевом порядке.
        Черепашки-ниндзя и Грегори задержа­лись у ворот. В отдалении рокотал гром. На горизонте вспыхивали бледные молнии. Резкий ветер дул с севера, разгоняя рваные тучи. Мутно-желтая луна озарила холмы.
        - Мы вовремя организовали вылазку, - сказал Донателло, разглядывая ворота.
        Их мощные петли и железные поперечи­ны прогнулись и покривились, а толстые доски треснули. Вышедшие из укрытия мирные жители, мобилизованные в народ­ное ополчение, помогали воинам завалить ворота изнутри бревнами и камнями.
        Поднявшись на сторожевую башню, герцогиня Каледийская и Клер увидели там Леонардо и Рафаэля.
        - Вы превосходно отразили атаку, - по­хвалили черепашек дамы. - Но эти мер­завцы вновь атакуют нас.
        - Нам предстоит тяжелая ночь и трудный денек, миледи, - сказал им Рафаэль. - Многие из защитников замка не доживут до следующей ночи. И будет лучше, если вы вернетесь в башню. Незачем подвергать себя ненужной опасности.
        - Нам не подобает прятаться, - гордо заявила герцогиня. - Мы с Клер намерены перевязывать раненых.
        - В таком случае, вас ждет большая ра­бота, - грустно покачал головой Леонардо. Скоро появятся первые раненые. Краг идет на новый штурм.
        Свет заходящей луны в расчистившимся небе не слишком радовал защитников зам­ка. Вражеские полчища множились на гла­зах, прибывая толпа за толпой. Вскоре на­тиск на ворота удвоился.
        Свирепая рать лезла на стену, густо обле­пив ее. Взметнувшись, цеплялись за пара­пет веревки с крючьями. Защитники не ус­певали отцеплять и перерубать их.
        Враги приставляли десятки осадных ле­стниц к стенам крепости. На месте отброшенных появлялись новые, с которых штурмующие перепрыгивали на зубцы стен.
        Под стенами города росли груды убитых воинов, точно штормовые наносы. Но по изувеченным трупам товарищей снова и снова карабкались гнорры и наемники, ко­торым не видно было конца. Воины гарни­зона бились из последних сил. Стрелы за­кончились, копья были изломаны.
        Но на выручку обороняющимся пришли мирные жители, заменяя выбывших из строя. Хотя ополченцы сражались куда ху­же профессиональных воинов, однако, му­жества и отваги им было не занимать. И только поэтому замок еще держался.
        Начальник замковой стражи еще дважды водил на вылазку своих воинов. Бок о бок с ним сражались черепашки-ниндзя и Гре­гори. Дважды откатывались назад враги, устрашенные смертоносным сверканием их мечей. Но все меньше людей возвращалось обратно под надежную защиту крепостных стен. Многие воины погибли, сраженные мечами и стрелами.
        После второй вылазки осажденных Краг усилил натиск на стены. Усталые черепашки-ниндзя и Грегори находились в это вре­мя на крепостной стене. Слева от крепост­ного вала послышались крики, грохот и лязг - там вновь развернулась вражеская атака.
        Гноррам удалось протаранить, наконец, ворота, но преодолеть завал из камней и бревен сходу атакующим было не под силу. За этим завалом высились вторые ворота, предусмотрительно возведенные в свое вре­мя по приказу покойного каледийского герцога и дополнительно укрепленные дву­мя башнями.
        Взглянув на тусклые звезды и заходя­щую луну, золотившую холмистую окраи­ну равнины. Грегори недовольно провор­чал:
        - Эта ночь длится, словно многолетнее заключение. Чего так медлит рассвет?
        - До рассвета уже недолго, - определил Микеланджело, взглянув на небо. - Но много ли в дневном свете проку? От осады он нас все равно не спасет.
        - И все же лично для меня рассвет все­гда символизировал надежду и удачу, - сказал молодой принц.
        Их беседу прервал трубный вой. На про­тивоположной стороне замка, откуда не ожидали нападения, раздался грохот. Оказалось, крупный отряд гнорров в то время, как внимание защитников было приковано к первым воротам, подкрался к стене и проломил ее тараном. В образовавшийся пролом ринулись вражеские ратники.
        - Вперед, друзья! - воскликнул Грегори воинам, которые сгрудились возле него. - Если нам и суждено погибнуть сегодня, то мы умрем с честью, как подобает защитникам свободы!
        Обнажив меч, он поспешил к пролому. Тем временем гнорры десятками влезали по лестницам на противоположную стену. Защитникам замка приходилось сражаться на два фронта. Отряд воинов во главе с Гре­гори отправился к пролому, а черепашки-ниндзя возглавили оборону главных город­ских ворот.
        На улочках замка царила неразбериха. Часть защитников оказалась в кольце окружения, отрезанная от основных сил. И пока одни воины отступали на стены по широким каменным лестницам, сражаясь за каждую пядь, другие отчаянно пробива­лись в центр города.
        Микеланджело, на которого наседал доб­рый десяток злобных умбрийских солдат, с мечом в руке медленно отступал вверх по лестнице на крепостную стену. Но сказа­лась сильная усталость и неимоверное на­пряжение последних часов боя - он спотк­нулся на одной из ступенек. Тотчас к нему с радостным воем бросились вражеские во­ины. Одного из них, самого большого, Ми­келанджело еще успел пронзить мечом, но остальные даже не сбавили шага, попирая кровавый труп товарища. Леонардо, Дона­телло и Рафаэль отражали в это время на­тиск на крепостных стенах и не могли ему помочь. Казалось, благородному герою ос­талось жить считанные минуты.
        Но сверху обрушился метко пущенный тяжелый валун, который смел врагов с ле­стницы. Микеланджело увидел на краю крепостной стены герцогиню Каледийскую и ее дочь.
        - Мы не могли усидеть в башне в мину­ту смертельной опасности, - сказала Клер поднявшемуся на площадку ниндзя. - На этих стенах решается наша судьба. Мы не могли остаться в стороне от мужчин. С пе­ревязкой раненых пока пришлось повреме­нить.
        - Благодарю вас, миледи, что спасли мне жизнь, - сказал Микеланджело.
        Тем временем контратака воинов из ре­зерва под руководством начальника замко­вой стражи уничтожила проникнувших в город врагов. По приказу герцогини отряд строителей начал спешно заделывать про­лом в стене. Микеланджело вернулся к друзьям на внешнюю оборонительную стену крепости. Они обошли ее кругом, ободряя защитников личным примером и отражая вместе с ними самые яростные приступы.
        В разных местах стены то и дело разда­вались толчки, от которых содрогались камни. Но пробить новую брешь тараном в монолитной стене лазутчикам Крага боль­ше не удалось. Что и говорить о старых мастерах - прочные стены они сооружать умели!
        Глава 8

        Когда на горизонте забрезжил рассвет, Ми­келанджело встал у парапета над аркой во­рот. Вокруг просвистело несколько стрел, но ниндзя даже не пригнулся. Спокойно взгля­нув на бледнеющие на востоке облака, он под­нял лапу, что означало знак переговоров.
        Враги восприняли призыв к переговорам как признак слабости и злорадно завопили:
        - Спускайся к нам, если тебе есть, что сказать! И подавай сюда трусливого прин­ца! Мы - непобедимые бойцы! Мы - могу­чее воинство! Все равно мы доберемся до Грегори и принесем его голову на блюде ко­ролю Крагу!
        - Законный наследник умбрийского престола сам волен принимать решение - выйти ему иди остаться в замке, - с досто­инством возразил отважный черепашка.
        - Чего же ты тогда выскочил?! - изде­вались наемники. - Хочешь подсчитать, сколько нас тут? Нам нет числа! Никто из вас не переживет наступающего дня!
        Кто знает, что день грядущий нам го­товит! - ответил Микеланджело. - Убира­лись бы вы лучше подобру-поздорову! Не то худо будет!
        - Спускайся со стены, а то подстрелим! - издевательски пригрозили вражеские луч­ники. - Нам надоело слушать, как ты ме­лешь языком! Открывай ворота!
        - Имеющий уши да услышит, - ото­звался Микеланджело. - Никогда Каледийский замок не открывал ворота перед врагом. Не откроет и теперь! А вы, мерзав­цы, если не уберетесь сегодня же, не рас­считывайте на пощаду!
        Речь благородного ниндзя, одиноко стоя­щего над разбитыми воротами перед вра­жеским полчищем, прозвучала так властно и уверенно, что многие гнорры опасливо переглянулись. Но наемники лишь злобно захохотали. Туча стрел пронеслась над сте­ной, едва с нее сошел Микеланджело...
        Между тем, умбрийский принц впал в от­чаяние.
        - Я чувствую себя за крепостными сте­нами, как крыса, загнанная в клетку, пе­ред тем, как ее ошпарят кипятком, - пожаловался он Клер. - На коне перед войском, с копьем наперевес я хотя бы ис­пытал упоение битвы...
        Невеста удрученно помалкивала, пони­мая, что у каждого человека бывают в жиз­ни минуты слабости, когда лучше не лезть с непрошеными советами. Леонардо, Дона­телло и Рафаэль не нарушали тягостного молчания.
        - Еще не все потеряно, - произнес Ми­келанджело, поднимаясь на площадку, где находились его друзья.
        - Как прикажете понимать ваши слова? - с затаенной надеждой посмотрела на него Клер.
        - С того места, откуда я беседовал с не­приятелем, мне удалось рассмотреть то, о чем наши враги пока не догадываются, - улыбнулся смелый черепашка. - Я увидел войско союзников, которое движется нам на помощь.
        До защитников замка донесся радостный рев врагов, готовившихся ринуться в новую атаку, как вдруг из задних рядов противни­ка начал докатываться смутный гомон. Осаждающие застыли, прислушиваясь и озираясь.
        И тут с вершины наблюдательной башни замка грозно затрубил большой сигналь­ный рог
        - дозорные заметили приближаю­щихся воинов под флагами сопредельных княжеств. В ответ зазвучали боевые рога отрядов, спешащих на выручку осажден­ным.
        От этих звуков по рядам умбрийцев про­бежала дрожь. Дикие гнорры начали бро­саться ничком на землю и затыкать уши. Долина отозвалась на звуки боевых рогов раскатистым утренним эхом, словно незри­мые трубачи на каждом холме подхватыва­ли боевой призыв. Защитники Каледийского замка с радостным изумлением внимали их неумолкаемым отголоскам.
        Громовая перекличка огласила окрестно­сти, и казалось, что не будет конца звонко­му пению рогов.
        Вторые ворота крепости распахнулись - навстречу подкреплению во главе гарнизон­ных пехотинцев вышли начальник стражи и черепашки-ниндзя. Неприятель оказался зажатым с обеих сторон. Конницу повел в атаку Грегори.
        С яростным кличем на устах, громыхая оружием, каледийцы врезались во вражес­кие полчища, топча и сминая врагов, как траву. Наемники не могли устоять перед таким напором. Их обуял смертельный страх, и они без оглядки, с воем и воплями побежали вниз по склону.
        Подоспевшее подкрепление объедини­лось с каледийским гарнизоном в боевой порядок и храбро двинулось на врага.
        За мной! - скомандовал принц Грего­ри. - Не давайте опомниться врагу! Разите его без пощады!
        Спустя час союзная армия замерла, обо­зревая долину, устланную вражескими тру­пами. Выглянувшее из-за хребта далеких гор солнце позолотило жала копий воинов.
        - По-моему, сейчас самое время ударить по врагу, - сказал, подскакав к черепашкам-ниндзя на взмыленном коне, Грегори.
        - Увы, нет, - ответил Микеланджело, пристально вглядываясь в гущу далекого темного леса на краю долины, к опушке которого стягивались отряды уцелевших в сече наемников. - Чутье подсказывает мне, что мы пока еще не столкнулись с главными силами Крага. Вероятно, он под­готовил для нас ловушку. В этом лесу, мо­жет быть, собрана рать, многократно пре­восходящая нас по численности. И если мы сейчас помчимся в бой, то угодим в засаду. Лучше поступить так, как не ожидает этот злодей.
        - И как же?
        - Отступить в замок! Мы одержали важ­ную победу и соединились с союзниками. Но решающее сражение состоится завтра, когда король Лек приведет своих глуммов...
        Последующие события подтвердили пра­воту ниндзя. Едва союзная армия вступила в Каледийский замок, как из леса показа­лись новые отряды воинов Крага. На этот раз узурпатор бросил на осаду крепости все свои силы.
        Равнина почернела от марширующих от­рядов наемников. Лагерь Крага, который до того был разбит за лесом, перенесли на равнину. Со стен крепости защитники ви­дели, как повсюду, словно поганые грибы, вырастали походные шатры.
        Наемники суетливо копали рвы, огром­ным кольцом окружая замок на расстоя­нии полета стрелы. Сооружались деревян­ные навесы, которые укрывали лучников от ответных выстрелов защитников.
        Защитникам замка не оставалось ничего другого, как только наблюдать за приго­товлениями умбрийцев, тщетно сжимая кулаки и проклиная гнусного Крага.
        Но осаждающие были глухи к прокляти­ям. Многие гнорры даже не знали челове­ческого языка, обходясь своим грубым ла­ющим наречием. Некоторых защитников замка охватывало отчаяние при виде столь многочисленной вражеской рати.
        Ближе к вечеру начался решительный штурм Каледийского замка. Загремели бое­вые барабаны наемников. Орда воинов по­шла на приступ. Все больше врагов, при­крываясь длинными щитами от летящих сверху стрел, скапливалось под стенами. Огромные лошади-тяжеловозы волокли стенобитные орудия.
        Осажденные успешно отразили этот при­ступ. Но Крага не интересовал успех этого штурма или счет потерь. Первый натиск, согласно его плану, должен был испытать прочность обороны в разных местах и рас­тянуть защитников по стенам. Главный удар Краг намеревался нанести по вторым воротам.
        Окованные сталью, охраняемые непри­ступными башнями, вторые ворота каза­лись незыблемыми. И все же именно здесь находилось самое слабое место обороны.
        Барабаны врагов загрохотали громче. Ло­шади подтащили необыкновенное штурмо­вое устройство. Мощными цепями к нему был подвешен огромный таран, размером со стофутовое дерево. Его торец был отко­ван из вороненой стали в форме головы ба­рана. Вокруг тарана сновали рослые охран­ники.
        Но оказалось, что подойти к воротам не так-то просто. Воздух свистел от стрел и копий, пущенных сверху защитниками. Земля была сплошь покрыта трупами на­емников, но Краг гнал к воротам все новые и новые отряды. И казалось, уже никакая сила не остановит врагов, превосходивших по численности армию союзников.
        То один, то другой из тяжеловозов, обезу­мев от боли, причиняемой стрелами, начи­нал метаться, давя суетившихся вокруг во­инов, но на место затоптанных тут же вставали другие.
        Таран полз вперед. Дико гремели бараба­ны. На поле боя показался сам Краг верхом на коне. Он медленно ехал прямо по тру­пам, не обращая внимания на свистящие вокруг него стрелы. Остановившись неда­леко от ворот, узурпатор взмахнул длин­ным мечом, который тускло блеснул над его головой.
        На миг все стихло, а затем снова грохну­ли барабаны. Таран приблизился к воро­там. Сильные руки качнули его, и на створки обрушился удар чудовищной си­лы. Казалось, содрогнулся весь замок. Ли­кующий гул прокатился среди вражеской рати. Таран ударил во второй раз. Прост­ранство между землей и небом словно про­низала молния. С третьим ударом ворота, на которые защитники возлагали основную надежду, рухнули, превратившись в груды обломков.
        В образовавшийся пролом устремился Краг, возле которого неотрывно был Куко. За предводителем двинулась вся его армия. Сразу за воротами, посреди пространной площади узурпатора ждали черепашки- ниндзя. Почуяв подвох, Краг остановился.
        - Уведи своих головорезов прочь отсю­да, Краг, - властно сказал отважный Ми­келанджело. - Распусти армию и верни умбрийский трон законному наследнику. И только в этом случае ты можешь рассчиты­вать на снисхождение с нашей стороны. Мы предлагаем это тебе только потому, что не желаем бессмысленного кровопролития. Жаль, если много человеческих жизней оборвется из-за такого гнусного негодяя, как ты, Краг.
        От такой дерзости Краг на мгновение ли­шился дара речи, но, опомнившись, хрип­ло рассмеялся.
        - Мои условия будут простыми, - ска­зал он. - Пусть все, кто находится сейчас в замке, сложат оружие и приготовятся к смерти! Пробил ваш час!
        С этими словами Краг взмахнул волшеб­ным черным мечом, по лезвию клинка ко­торого словно заструились волны холодно­го пламени.
        Вдруг произошло то, чего не ожидал Краг и что никак не входило в его расчеты - в ты­лу его войска затрубили боевые рога глуммов. Король Лек завершил мобилизацию на день раньше и подоспел как нельзя кстати.
        В тот же миг союзные войска и каледийское ополчение с возмущенным ревом уст­ремились на захватчиков.
        Поняв, что наемники, привыкшие вое­вать на равнине, будут перебиты на узком пространстве перед воротами, Краг отдал приказ отступить в долину и сам подал пример, стрелой помчавшись назад.
        - Вперед! - закричал Микеланджело, взмахнув своим мечом. - Не давайте про­тивнику опомниться!..
        Удача изменила узурпатору Крагу в тот самый миг, когда он уже протянул за ней руку. В ярости от того, что штурм прова­лился, и приходится воевать в открытом поле, Краг бросил в сражение все свои си­лы без остатка.
        Он не намерен был так легко отказаться от долгожданной добычи. И хотя Краг от­ступил от ворот, для него это еще не было поражением, а для защитников - победой.
        Отряд пехотинцев во главе с черепашками-ниндзя быстро овладел всей северной частью равнины и устремился в южную часть поля, где находились основные силы врага.
        Глуммы с ходу вступили в бой и глубоко вклинились в боевые ряды наемников. Ликующие возгласы союзников прокатились над равниной. В замке им вторили боевые рога.
        Наемники оказались сильными воинами, закаленными в предыдущих боях. Они не просили и не давали пощады. Свирепые гнорры пользовались каждой передышкой, чтобы собрать силы и снова кинуться в атаку.
        Отряд всадников, во главе которого мчал­ся Грегори, вражеские лучники осыпали градом стрел. Рыча, как звери, в атаку ри­нулись огромные, покрытые твердой че­шуйчатой шкурой, гнорры. Они держали в руках тяжелые молоты. Как буря, гнорры обрушились на каледийских воинов.
        От страшного удара молотом по щиту умбрийский принц упал с коня. Сваливший его гнорр склонился над юношей, протяги­вая лапы, чтобы, согласно обычаю гнорров, перегрызть горло поверженному. Грегори с ужасом крепко зажмурил глаза, как вдруг почувствовал, что меч в его руке сам мет­нулся в сторону. Белый клинок легко прон­зил грубую шкуру и глубоко вошел в огромное тело врага. Гнорр покачнулся и рухнул, как утес, на землю.

«Так вот в чем причина моей неуязвимо­сти! - подумал Грегори, с изумлением гля­дя на белый меч, который сжимал в руке. - Вот почему за все время сражения я не по­лучил ни единой царапины, хотя многие, находившиеся рядом со мной воины, гиб­ли! Вот почему ни один клинок не дотянул­ся до меня! Вот почему ни в одном поедин­ке меня не смогли победить! Меч защищал меня. Это какой-то волшебный меч. Сов­сем, как меч Крага!..»
        И, вскочив на ноги, умбрийский принц стал пристально оглядывать поле сраже­ния, высматривая узурпатора. Он заметил, что в то время, как воины под предво­дительством отважных черепашек-ниндзя сражались с врагами, многократно превос­ходивших их по численности, отряд во гла­ве с Крагом зашел в тыл союзников.
        Узурпатор сокрушал все на своем пути, спеша добраться до черепашек, которых считал сейчас главными врагами. Заметив Крага, Микеланджело направился ему на­встречу, как вдруг на него упал конь одно­го из сраженных каледийских всадников, который в этот миг проносился рядом. Словно обезумев, конь поднялся на дыбы, забил в воздухе копытами и, захрипев, упал на землю. В груди у него торчало чер­ное копье, пущенное одним из гнорров.
        Падая, конь с размаха придавил собой Микеланджело. Краг не спеша подъехал к нему, чтобы добить.
        - Дай мне возможность подняться на но­ги! - попросил Микеланджело. - И тогда мы сразимся честно!
        - Я ненавижу честность, - презритель­но фыркнул узурпатор. - Я хочу видеть тебя мертвым, а не сражающимся. Однаж­ды ты мне помешал расквитаться с мерз­ким мальчишкой Грегори. Но сегодня вы все умрете. Сначала ты, потом твои друзья. А потом дойдет очередь и до Грегори. А по­том я перебью веех кяледийцев.
        Грегори бросился на помощь Микелан­джело, но заметил, что на него мчится конный наемник с копьем наперевес. Подняв меч над головой, умбрийский принц спокойно ждал его приближения. Когда всадник уже находился на близком расстоянии, Грегори одним взмахом меча перерубил нацеленное в его грудь копье, а затем проткнул яростно вопящего наездника. Пришпорив коня, умбрийский принц помчался на выручку друга, про­рубаясь сквозь вражеские ряды. Его уже ничего не страшило. Он знал, что меч в его руках обладает не меньшей волшеб­ной силой, чем меч Крага.
        - Сражение проиграно для тебя, Краг, - произнес не потерявший присутствия духа Микеланджело. - Я советовал бы тебе сдаться.
        Он с сожалением подумал о том. что Лео­нардо, Донателло и Рафаэль находятся слишком далеко от этого места.
        Узурпатор злобно расхохотался.
        - Нет, ты ошибаешься, - прорычал он. - Сражение проиграно для вас, ничтожных червей. Против моего меча никто не сможет устоять. И сегодня вечером я закачу пир победителя в Каледийском замке. Тебе не следовало становиться между мной и моей добычей.
        Он взмахнул мечом, но Микеланджело. успевший выбраться из-под убитого коня, прыжком увернулся от удара и подобрал с земли свой меч, который отлетел в сторону. Узурпатор не спешил - он знал, что ниндзя на этот раз не спастись. Краг пришпорил коня - и тот поскакал прямо па Микеланджело.
        Черепашка не дрогнул. Удар его меча был молниеносным и смертельным. Узурпатор кубарем покатился по земле. Вскочив на ноги. Краг со злобным криком на­нес удар черным мечом, от которого щит Микеланджело разлетелся на куски.
        Ниндзя едва успевал отражать стреми­тельные удары Крага. Размахнувшись, узурпатор выбил меч из лап черепашки, а черный меч со свистом рассек воздух перед самым носом Микеланджело. Тот едва увернулся и извлек из-за широкого кожа­ного пояса кинжал, который метнул в про­тивника.
        Бросок был неожиданным, и, окажись на месте Крага любой другой воин, он был бы уже мертв. Но черный меч в руках злодея сам рванулся вверх и отбил кинжал в поле­те. Тем временем Микеланджело успел под­хватить свой меч и атаковал Крага.
        Но через минуту меч Микеланджело рас­кололся от удара черного лезвия. Ниндзя сделал шаг назад, но споткнулся о мертво­го наемника и упал. Краг навис над ним, словно туча, и собрался уже проткнуть, как вдруг раздался крик Куко:
        - Ваше величество, позвольте мне отре­зать голову этому надоедливому кимме­рийцу!
        Зачем? - удивленно воззрился узур­патор на верного слугу.
        - Я сделаю из его черепа чашу, - изложил свой план Куко. - В этой чаше я буду пить чай с душистыми травами. Есть поверье, что если пить чай из черепа героя, то станешь таким же храбрым и сильным. А я очень хочу быть ловким и сильным, как эта черепаха.
        - Храбрость и сила не имеют смысла, ес­ли в твоем сердце нет добра. - подал голос Микеланджело, безуспешно пытаясь под­няться на ноги.
        Но лезвие черного меча уперлось ему в ГРУДЬ.
        - Эпоха добра миновала! - грозно про­ревел Краг. - Отныне на земле будут властвовать мрак и злоба.
        - Если тебе так нравится смерть, то покончи с собой. - предложил Микеланджело.
        - О, нет! - замотал головой Краг. - Мне нравится убивать, причинять боль и страдания другим. Но сам я боюсь даже малейшей царапины.
        - Ты - дрянное ничтожество. - заверил его Микеланджело. - Ты был ничтожеством до того, как у тебя появился черный меч, остался ничтожеством и теперь.
        - Убей его, Куко! - проскрипел зубами от ярости Краг. - Это будет для тебя высшей наградой за все твои старания.
        Злобно ухмыляющийся Куко извлек из ножен кривой ятаган и двинулся к повер­женному герою.
        Микеланджело, заметив, что к ним во весь опор мчится на коне Грегори, спросил:
        - Ты ничего не забыл, Куко?
        - Что ты имеешь в виду? - удивленно переглянулся Куко со своим повелителем.
        - Мне кажется, ты забыл приготовиться к смерти, - сказал Микеланджело.
        Куко не успел дослушать до конца его фра­зу. Подocпевший Грегори одним ударом бело­го меча снес голову верному шпиону Крага. Узурпатор растерялся от неожиданности. Умбрийский принц на коне был уже совсем близ­ко. Краг с ужасом увидел, что тот держит в руках самое страшное для него на свете ору­жие - волшебный белый меч.
        Просвистевшая стрела проткнула шею коня Грегори. С жалобным ржанием конь повалился на землю. От сильного удара головой умбрийский принц потерял созна­ние. Узурпатор с воплем помчался к нему, думая лишь о том, что должен убить негод­ного мальчишку до того, как тот коснется пальцам в рукоятки белого меча. Краг знал, что если завладеет еще и белым ме­чом, то ни одно существо в мире не сможет устоять против него. И тогда он, действи­тельно, станет властелином мира!
        К лежащему без сознания Грегори бежал и Микеланджело. Рядом с ниндзя не было другого меча, а его собственный был расколот. Он думал о том. что, выхватив меч Грегори, сможет дать время юноше спас­тись от узурпатора.
        Расстояние от Крага до Грегори было ко­роче, чем от Микеланджело до принца. Но неожиданно узурпатор споткнулся о труп верного Куко и с руганью растянулся по земле. Пока он, чертыхаясь, поднимался на ноги, ниндзя добежал до Грегори и вы­хватил из его ножен белый меч.
        Краг задрожал от ужаса, увидев страшное оружие в руках своего злейшего врага. Узурпатор едва не кинулся наутек от стреха, но, сообразив, что ниндзя даже не подозревает о силе мета, который держит в руках, замер Краг лихорадочно думал о спесей ни любой ценой.
        Микеланджело недоумевал - почему этот негодяй не атакует? Куда девалась его прыть? Черепашка сделал осторожный шаг вперед. С бешеным ревом Краг бросился аа него.
        - Спасайся, Грегори! - закричал Мике­ланджело, приготовившись к обороне.
        Он был уверен, что ему осталось жать меньше минуты. Тем более, странными показались Микеланджело тихие слова юно­ши, который уже пришел в себя:
        - Это Крагу следует подумать о своем спасении.
        В то же мгновение узурпатор обрушил на Микеланджело сильнейший удар. От лязга мечей у поединщиков заложило уши. Лез­вие черного и белого меча высекали искры.
        Краг наседал на ниндзя. Но, к своему удивлению, Микеланджело заметил, что черный меч утрачивает свою волшебную силу. Черепашка чувствовал себя все более уверенно, молниеносно парируя выпады врага. Вскоре он уже подумывал даже о контратаке. Узурпатор умбрийского пре­стола начал медленно отступать.
        Тогда Микеланджело догадался, что дер­жит в руках не обычный меч. а обладающий такой же волшебной силой, как и меч Крага.
        К этому времени Леонардо, Донателло и Рафаэль обратили в бегство вражеский от­ряд. Так как их помощь уже не требова­лась, то они поспешили на место поединка. Но, прибежав, они увидели, что их помощь уже не нужна. Поэтому они стали рядом с умбрийским принцем и напряженно следи­ли за исходом поединка.
        В этом поединке волшебная сила оружия уже не имела значения - его исход решала только ловкость и мастерство воина. Очень скоро Микеланджело убедился, что из Крага не получился хороший боец - узурпатор так и не научился владеть мечом, полагаясь исключительно на его чудо-действенную силу.
        Улучив момент, Краг сделал глубокий выпад, желая пронзить Микеланджело в сердце. Но ловкий - ниндзя не отбил этот выпад легким движением меча, а увернулся слегка в сторону и склонился правым плечом вперед. Противники сошлись совсем близко. В лицо Микеланджело пахнуло смрадным дыханием узурпатора. В следующее мгновение черепашка взмахнул белым мечом и нанес решительный удар.
        Последнее, что увидел в своей жизни Краг - блеск белой молнии перед глазами. Через секунду меч Микеланджело снес го­лову узурпатора с плеч. Выпавший из рук Крага черный меч рассыпался в прах. Белый меч в руках Микеланджело вспыхнул ослепительным огнем, а затем развеялся в пепел.
        С волшебством покончено, - сказал Грегори, подходя к своему спасителю и прижимаясь к его плечу. - Спасибо тебе за все, Микеланджело.
        - Не за что, - ответил отважный чере­пашка. - Не так уж и страшен оказался этот черный меч. Люди сами наделили его большими свойствами, чем тот обладал на самом деле. У страха глаза велики.
        Он повернулся, чтобы идти к воротам замка.
        - Ответь мне, пожалуйста, Микеландже­ло. ради кого ты и твои друзья все это дела­ете? - спросил его умбрийский принц. - По­чему вы не остались в своем времени, в своей стране?
        - Ряди себя, - спокойно ответил ниндзя. - Я и мои друзья не сможем жить спо­койно, зная, что кому-то на свете плохо, что кто-то страдает и нуждается в моей по­мощи. Мы не сможем жить спокойно, зная, что могли кому-то помочь и не помогли.
        - Он сказал точно, - кивнул Леонардо. - Мне к этому нечего добавить.
        - Но ведь вы же не всемогущи! - вос­кликнув Грегори. - Есть преграды, кото­рые даже вам не преодолеть.
        Ты пряв, - кивнул Рафаэль. - И нам частенько приходилось сталкиваться с та­кими преградами. И я знаю, что мы еще неоднократно столкнемся с ними. Но там, где беспомощны сила и удаль, помогут на­ходчивость и сноровка. А там, где бессильны находчивость и сноровка, помогут вер­ные друзья. Их у нас достаточно, потому что и мы умеем быть хорошими друзьями.
        - Но, может, пришла пора удалиться вам на покой, - предложил Грегори. - Отчего бы вам не подумать всерьез о моем предложении остаться здесь со мной, с Клер и герцогиней Каледийской?
        - Мы счастливы, что живем так, а не иначе. И мы не будем счастливы, если за­живем иначе. - ответил Донателло.
        - Понятно. - кивнул Грегори. - Но знайте, что двумя верными друзьями у вас на этом свете стало больше. Я имею в виду себя и Клер.
        - Мы всегда будем иметь это в виду. - пообещал Микеланджело. - Если нам по­требуется ваша помощь, мы, не колеблясь, обратимся к вам.
        Битва под стенами замка достигла апо­гея. Лязг оружия, крики людей и конское ржание перекрывали звуки рогов и грохот барабанов, подстрекавших наемников к бою. Но лишившись в одночасье своего властелина, вражеское войско на глазах ут­рачивало боеспособность.
        Когда сражение подходило к концу, вечернее солнце окрасило небо закатным пурпуром. Из-за этого света холмы и рав­нины казались окровавленными. Разроз­ненные отряды наемников спешно отступа­ли к границам герцогства, унося с собой воспоминания о гневе и ярости каледийцев.
        Микеланджело дал приказ не преследо­вать их. Победа над вражескими полчищами была очевидной.
        Умбрийский принц и черепашки-ниндзя возвращались к воротам Каледийского замка с поля боя, не ощущая от усталости ни скорби, ни радости.
        У ворот победителей ожидали герцогиня Каледийская, Клер и множество простого народа, который, приветствовал их радост­ными криками.
        Вечером следующего дня павшие в кро­вопролитном сражении воины были сложе­ны в курган и подожжены.
        После этого в большом зале замка был дан пир в честь победы. Король Лек попросил прощения у гостеприимной хозяйки за то, что не сможет почтить своим присутст­вием пир.
        Мы - дети подземелья, - сказал он. - Непривычно нам не ощущать над головой толстых каменных сводов. Все, что я считал нужным сказать Клер и Грегори, я уже сказал. С вашего позволения, я откла­нялся бы.
        Герцогиня Каледийская не смела его за­держивать. За праздничным столом она сиделя между Грегори и Клер. Микаланджело сидел по правую руку от умбрийского принца. Когда празднование было в разга­ре. Грегори спросил у него:
        - Не считаешь ли ты, что нам следовало бы поскорее отправиться в Умбрию? Там сейчас царит анархия. Отряды привержен­цев Крага бесчинствуют, жгут деревни и убивают мирных жителей. Этому пора по­ложить конец. Герцогиня и наши союзни­ки согласны предоставить мне свои войска для наведения порядка в моей родной стра­не. Я бы просил тебя, Микеланджело, возглавить эту армию.
        - Ты уже достаточно взрослый, Грего­ри, и не нуждаешься в моей помощи, - возразил черепашка. - Ты сильно возму­жал за последнее время. От испуганного мальчишки, которого я встретил не так давно на умбрийской границе, в тебе не осталось и следа. Теперь ты ужа смелый и благородный воин. Тебе не потребуется на­шей помощи.
        Эти слова Микеланджело, который многое повидал на своем веку, были для Грегори наивысшей похвалой.
        - Я уверен, что ты без особого труда восстановишь порядок в Умбрии. - продол­жал Микеланджело. - Бандиты Крага лишены общего руководства. Они удерут, едва только услышат о возвращении законного государя.
        - Но после возвращения в стлицу я хочу короноваться и устроить свадьбу, - сказал Грегори. - Мы с Клер были бы счастливы, если бы ты и ТВОИ друзья присутствовали на моей коронации и нашей свадьбе. Вы заслужили того, чтобы, наконец, отдохнуть от опасностей.
        - В мире еще остается много несправедливости. - покачал головой Микеланджело. - Может быть, сейчас где-то в другой стране или в другом времени нуждаются в нашей помощи другие люди. Мы не можем подолгу засиживаться на одном месте. Я чувствую, что наше присутствие постоянно необходимо в других местах. Поэтому ут­ром мы отправляемся в новое странствие. Но я обещаю - если когда-нибудь вам по­надобится, чтобы мы оказались рядом, то мы окажемся рядом...
        Наутро Микеланджело, Леонардо, Дона­телло и Рафаэль вышли из ворот Каледийского замка. Герцогиня Каледийская пода­рила Микеланджело красный плащ с бар­хатной оторочкой, который любил носить ее покойный муж. Воины замкового гарни­зона преподнесли Леонардо, Донателло и Рафаэлю в подарок новые мечи и кольчуги из особо прочной стали.
        Все обитатели замка высыпали на стены и смотрели вслед черепашкам-ниндзя до тех пор, пока они не скрылись с глаз.
        Время близилось к полудню, когда четве­ро благородных друзей достигли Границы королевства. Они перешли лесной ручей по узкому мосту. Микеланджело в последний раз оглянулся на извилистую чёрную ленту ручья, поросшего с обеих сторон густым ольшаником, ветви которого тянулись к воде.
        - Машина времени придет в действие через несколько секунд, - сказал Леонар­до. - Если не ошибаюсь, Микеланджело, это то самое место, в которое ты попал, когда пересек временную спираль?
        - Оно самое, - кивнул Микеланджело.
        - Значит, через несколько минут мы окажемся в нашей уютной нью-йоркской квартирке. - произнес Рафаэль.
        Внезапно Донателло громко хлопнул себя по лбу. Друзья обеспокоенно посмотрели на него.
        - Я вспомнил, парни, что допустил ма­ленькую ошибку, когда планировал наш обратный курс через временную спираль, - удрученно сказал Донателло.
        - Так я и думал! - саркастично вос­кликнул Рафаэль. - Кому еще, как не До­нателло, поручать такие ответственные за­дания? И куда же мы теперь попадем, позволь узнать? В каменный век?
        - Ты помнишь, в чем именно ошибся? - озабоченно спросил Леонардо.
        - В расче­тах времени или места нашей высадки?
        - Не помню, - огорченно развел лапами Донателло. - Но помню, что в чем-то не­много ошибся.
        - Скоро мы это выясним, - тихо сказал Микеланджело. - Наши приключения не кончаются.
        Друзья переглянулись и от души расхо­хотались.