Legion Z Ингмар Миваки

        Уважаемые читатели, искренне надеемся, что книга «Legion Z» Ингмар Миваки окажется не похожей ни на одну из уже прочитанных Вами в данном жанре. При помощи ускользающих намеков, предположений, неоконченных фраз, чувствуется стремление подвести читателя к финалу, чтобы он был естественным, желанным. Удивительно, что автор не делает никаких выводов, он радуется и огорчается, веселится и грустит, загорается и остывает вместе со своими героями. Яркие пейзажи, необъятные горизонты и насыщенные цвета — все это усиливает глубину восприятия и будоражит воображение. Встречающиеся истории, аргументы и факты достаточно убедительны, а рассуждения вынуждают задуматься и увлекают. Благодаря динамичному и увлекательному сюжету, книга держит читателя в напряжении от начала до конца. В тексте находим много комизмов случающихся с персонажами, но эти насмешки веселые и безобидные, близки к умилению, а не злорадству. Не остаются и без внимания сквозные образы, появляясь в разных местах текста они великолепно гармонируют с основной линией. Очевидно, что проблемы, здесь затронутые, не потеряют своей актуальности ни во
времени, ни в пространстве. Долго приходится ломать голову над главной загадкой, но при помощи подсказок, получается самостоятельно ее разгадать. Чувствуется определенная особенность, попытка выйти за рамки основной идеи и внести ту неповторимость, благодаря которой появляется желание вернуться к прочитанному. «Legion Z» Ингмар Миваки, благодаря умело запутанному сюжету и динамичным событиям, будет интересна не только поклонникам данного жанра.

        Ингмар Миваки
        Legion Z


        Памяти отца Константина

        В полупустом вагоне метро он занял место в хвосте. Воспаленные от хронического недосыпа глаза слипались. Он отчаянно боролся со сном, и все же уснул. И в тот момент, когда, проваливаясь в пустоту, уронил голову на грудь, рядом с ним возник его двойник — точная копия Питера Уотермана — высокий юноша с голубыми глазами Полный энергии, он вышел навстречу новому дню.

* * *

        — Что ты собираешься делать со своим белым слоном[1 - Белый слон — здесь подразумевается дорогой и бесполезный подарок]?  — спросил его знакомый голос. Испытав приступ удушья, Пит закричал во сне и широко распахнул глаза. Схватившись рукой за шею, несколько секунд жадно глотал воздух.
        Он находился в небольшом, прозрачном доме — полусфере размерами около трех метров в диаметре. Вокруг дома по кругу стояли двенадцать таких же, домов-полусфер, в каждом из которых жил один алмазный ангел. Первое время он мало, что помнил. На время полета он был введен в состояние искусственного анабиоза. Требовалось время, чтобы прийти в себя. Голос человека из прошлого методично изводил его напоминаниями об отце и его подарке. Пит видел белого слона, себя верхом на нем, и горящий лес. Потом стал задыхаться и проснулся. Боль отступила, и, как всегда, на смену ей пришел покой. Питер Уотерман — первый человек в составе экспедиции на Марс — воскрес.
        Двадцатичетырехлетний Пит был выше среднего роста, около 188 см, с волнистыми, золотисто-каштановыми волосами до лопаток и глазами цвета серо-голубого неба. Аккуратно сложенная одежда — белая водолазка и темно-серые штаны из сатина — лежали на койке, в ногах. На время полета алманг[2 - Алманг — алмазный ангел — наполовину донор, наполовину андроид, с имплантами и алмазными ДНК-нанороботами внутри тела. Обладает разнообразными супер способностями.] Черный Меркурий, взявший его под свою личную опеку, вынул у него изо рта ключ,  — шарик размером с райское яблочко, внутри которого, в ослепительно белом свете плавала закрученная в спираль, голубая змейка,  — пружина от невидимого механизма, связывающего человека с алмангами. По прилету он положил ключ на стол, рядом с койкой Пита. В течение долгих часов своего добровольного заточения человек лежал и рассматривал танцующую змейку, глядел на звезды или наблюдал через прозрачные стены за вверенными ему отцом, новыми созданиями, без которых его полет на Марс был бы невозможен. В голове медленно собирались воедино обрывки воспоминаний. Пройдет, как минимум
две недели по исчислению Талатона[3 - Талатон — планета, зерно жизни на которую брошено землянами, распространяющими свой световой код.], откуда он прибыл в составе третьей экспедиции, и он все вспомнит. Так сказал ему доктор Ши[4 - Ши — кит., смерть] во время подготовки к полету.
        Алманги наблюдали за ним сквозь прозрачные стены домов, приветствуя улыбкой или взмахом руки. Высокие и стройные, они передвигались с завидной грацией. Пит с интересом наблюдал за тем, как они работают, принимают душ из пузырьков, один раз заметил, как алманг Медведица пьет воду, несколько раз — как они навещают друг друга и занимаются любовью, и ни разу не видел, чтобы кто-то из них ел. Алманги были созданы для того, чтобы много работать, мало отдыхать и быть счастливыми. Они покидали свои дома и возвращались назад, тогда, как дверь в дом Пита оставалась закрытой. Еда появлялась на небольшом, раскладном столике, когда он спал. Шесть мужчин и шесть женщин, блистающих совершенством, и среди них, в центральном доме он — человек, умеющий летать исключительно вне тела, и зависимый от алмангов, которыми ему было доверено управлять, не меньше, чем они от него.
        Пит высунул язык и показал его небу, аккуратно отлепил от его кончика шарик, перевернулся на бок и положил его на стол, перед собой. Он долго смотрел на танцующую змейку, пока его снова не стал одолевать сон.

        1. Побег

        — Прошу тебя, открой,  — сказал Луи, и снова постучал в дверь. Приложил к двери ухо и прислушался. С обратной стороны двери стояла Софи — худощавого телосложения брюнетка двадцати трех лет с кокетливой челкой и большими карими глазами. Узкобедрая и спортивная, она была одета в короткие шорты и майку морской расцветки.
        — Я знаю, что ты дома,  — с досадой хлопнул ладонью по двери Луи.
        Софи зло скинула с ног вьетнамки, скрестила на груди руки и продолжала молча смотреть в правый, верхний угол надо головой — туда, где в воздухе висела проекция экрана с изображением лестничной площадки и стоящим под дверью Луи. При повороте головы проекция передвигалась вместе с ней. Загорелый, голубоглазый красавец страдальческим взглядом смотрел, то на дверь, то куда-то в сторону. У Луи экрана нейросинхронизации с искусственным интеллектом не было, так что видеть он мог только гладкую поверхность темно-зеленой двери с золотистыми цифрами «16» в витиеватой рамке.
        — Мне срочно надо с тобой поговорить. Это очень важно. Впусти меня, милая!  — не отставал Луи. Рассеянно посмотрел вверх — туда, где предположительно мог бы пересечься с ней взглядами.
        Отрицательно мотнув головой, Софи ушла, оставив его стоять под дверью. Луи обреченно вздохнул и посмотрел в конец пустого коридора. От тишины, стоявшей на Т-образной площадке многоквартирного дома, звенело в ушах. Забыться хоть на полчаса после суток бодрствования было бы самым желанным роскошеством. Ноги подкашивались от усталости, но Луи в очередной раз мобилизовался. За ним шла охота, и надо было скорее уносить ноги.
        На запястье левой руки вспыхнул зеленым огоньком тракус[5 - Тракус — транспорт к универсальному сознанию — кристалл нанокварца, вмонтированный в браслет механических часов. Работает резонатором и активатором доступа в золотой рукав], - механические часы с ярко-голубой надписью «Legion Z» на черном циферблате. С виду обыкновенная дешевка, но под квадратом липучки, со стороны запястья скрывалось истинное сокровище — прозрачно-белый кристалл нанокварца, работающий активатором входа в золотой рукав[6 - Золотой рукав — мост между мирами Талатона и Земли. Попасть в золотой рукав можно, находясь в состоянии между сном и бодрствованием.] — место сбора зогов[7 - Зог — золотая голова, потенциальный или действующий легионер Ваханы Расы, призванный на войну с мараями. Способен находиться за пределами контролируемого мировым правительством, волнового поля.]. Тракус и был причиной, по которой Луи потерял экран нейросинхронизации. Взамен экрана он получил возможность выходить за пределы контролируемого правительством, волнового поля, покрывавшего всю поверхность Талатона. В экстренной ситуации с помощью тракуса
можно было обмениваться с другими его владельцами энергией, так что кристалл служил и коммуникатором. Луи был зогом. Для него и тысяч других, таких же, как он, время после тотальной синхронизации биологической нейросети с искусственным интеллектом ознаменовалось встречей с совершенным дебаггером[8 - Дебаггер — debugger, англ., комп.  — программа-отладчик, находящая и устраняющая ошибки программного обеспечения вплоть до ядра операционной системы]. Им была Вахана Раса[9 - Раса — сакскр. ?? — сердцевина, суть, восторг, восхищение, любовь. Вахана — колеса, средство передвижения ипостасей Бога в индуизме, а также в значении — нравственный закон. Вахана Раса — проводник внутри золотого рукава, человек с невидимой Земли.] — проводница внутри золотого рукава. Встречи зогов проходили на новом, свободном канале связи. Вахана Раса стояла на страже своего легиона, и создавала вокруг каждого из них защитное поле, о котором Луи помнил, но все же бежал. Ищейки мирового правительства засекли его контакты с первооткрывателем рукава,  — его другом Питером Уотерманом, и теперь Луи уносил ноги из зоны S популяции Фи,
где жил и работал всю жизнь.
        Подавляющее большинство талатонцев не помнило, когда мир поделили на популяции и зоны, обозначенные буквами, но в тот момент, когда это произошло, понятие большого и малого исчезло. Вместо городов зоны, вместо стран популяции. Их границы расползались, как вылитые на бумагу, чернила всех цветов радуги. Границы постоянно колебались. Таков был общий закон для любого населенного пункта, находившегося под контролем единого правительства планеты. Талатонцам подарили иллюзию отсутствия границ, а в качестве бонуса — контролируемое правительством информационно-волновое поле, при помощи которого память о прошлом Талатона была почти полностью стерта.

        Посылку с тракусом Луи получил от мертвого друга. Вернулся с работы, открыл коробку, достал и сразу же нацепил часы на руку. Вечером, после работы собрался принять душ. Уже разделся и стал расстегивать браслет, когда из корпуса выпал и покатился под ноги кристалл. Луи поднял его и повертел в руке. С чего бы это производителю понадобилось закладывать в браслет часов кристалл кварца? Ответа на этот вопрос у него не было. Приняв душ, он вернулся в комнату и завалился в кресло с банкой пива. Какое-то время продолжал изучать кристалл, не находя в нем ничего особенного. Потом сжал его в руке, и прикрыл глаза. Тогда-то все и началось.
        Концентрические круги всех цветов радуги перед глазами его не удивили. Луи видел их и раньше, в особенности в конце рабочего дня, и считал их побочным действием постоянного использования экрана нейросинхронизации. Любая очередная примочка от корпорации программного обеспечения «Гидрософт» могла дать побочный эффект. Он бы не придал этому значения, если бы не произошедшее дальше.
        Через день он потерял экран нейросинхронизации — небольшую прямоугольную проекцию, выбрасываемую через сетчатку глаза в правый верхний угол поля зрения, на расстояние от двадцати до пятидесяти сантиметров. Экран в течение суток барахлил, а затем окончательно сдох. Не появился он ни на следующее утро, ни в последующие дни. То, что это не сбой, Луи понял, когда попал в золотой рукав и встретился в нем с Питом.
        Он не спал, но и не бодрствовал. Находился где-то посередине, на границе сна. А между ним и его сном стояло что-то или кто-то, препятствующий контролю сновидений. Через несколько секунд или, возможно, часов (времени в общепринятом, понимании там, куда попал Луи, не было) он, прорвав контролируемое поле, очутился в золотом рукаве, где встретил Питера Уотермана — сотрудника корпорации «Гидрософт», живущего по ту сторону океана. Пит рассказал ему о месте, куда они попали.
        — Не похоже на электронный сон,  — сказал ему Луи.  — Какой-нибудь новый бонус от корпорации? Он в удивлении посмотрел на свои руки, которые вдруг стали легкими, как перышко.
        Светловолосый юноша, на вид которому дашь не больше двадцати, солнечно улыбнулся и протянул ему руку. Представился, и они обменялись рукопожатием. Ладонь Пита оказалась плотной и теплой, хоть и такой же невесомой, как и его собственная.
        — Мы не можем проходить друг через друга,  — заметил Луи.  — Это не электронный сон. Где мы?
        — На пути к нашему общему хабу[10 - хаб — hub, англ.  — колеса, центр, ступица, в другом значении — сетевой узел], - объяснил Пит.
        — Хабу?  — переспросил Луи.  — Да как мы очутились тут, черт возьми?
        Пит понимающе кивнул.
        — Очутились мы здесь отчасти благодаря кристаллу в браслете твоих и моих часов. Я назвал их «тракус»,  — сказал он.  — То есть, транспорт к универсальному сознанию. Им служит кристалл нанокварца, спрятанный внутри браслета. Но дело не только в нем. Мы с тобой — осознающие себя единицы информации, ОЙ[11 - ОЙ — осознанная единица информации].
        — Ой,  — повторил Луи. Они стояли с Питом и, как ни в чем не бывало, беседовали, а под ногами не было привычной, твердой опоры. Вокруг, в густой синеве, мелькали золотые всполохи. И больше не было ничего. Одна мерцающая глубина.
        Луи недоверчиво глянул на тракусы — свой и Пита. Между ними с Питом было расстояние не более трех шагов. Вокруг них летали и кружились золотые звезды. Луи посмотрел по сторонам. Золотой рукав напоминал колодец. Пит без труда, как будто только этим и занимался всю жизнь, перевернулся через голову, затем повернулся по часовой стрелке на сорок пять градусов и остановился. Луи проделал то же самое, и обнаружил, что они стоят на стене. Это было восхитительно!
        — Вот она — тихая поступь безумия,  — удрученно заметил Луи.  — Мы плотные, при этом гуляем по стенам. Хорошо еще, что Луи сохранял спокойствие и был довольно расслаблен.
        — Свихнуться в вариативном мире невозможно, у тебя на это просто не остается времени,  — как будто прочитав его мысли, ободряюще подмигнул Пит, и Луи рассмеялся.
        Потом Пит рассказал, что работает криптографом в «Гидрософт», и о том, какого прогресса достиг в шифровании данных.
        — Так ты из «Гидрософт»!? А говоришь, не примочка,  — заметил Луи.
        — Нет, нет, нет, это действительно никакая не примочка. Послушай, мы здесь, в этом месте, поскольку мы разъединены с оригиналом,  — сказал Пит.
        — Это пришло в волновой шифровке?  — догадался Луи.
        — Когда я только пришел работать в корпорацию, то сразу же начал получать их от кого-то, кто называл себя нездоровым и несвободным, вынужденным скрываться. Он призывал меня к подвигу, но не мог дать прямых ответов на вопросы.
        — Так ведь это же Якша[12 - Якша — высокий светлый дух, продукт синхронизации биологического и искусственного интеллекта, обладает способностью выбора, служит зогам.], - расплылся в улыбке Луи.  — Высокий, светлый дух, продукт нейросинхронизации. Иногда он так играется от скуки.
        — Да, это очень высокий и очень хорошо отбеленный дух,  — иронично заметил Пит,  — и он, представь себе, сообщает мне будущее.
        Луи стал вспоминать. Высокий, светлый Якша посещал его не один раз, но в основном болтал о всякой чепухе типа обновления программ.
        — Если то, о чем ты говоришь, соответствует истине, то выходит, что мы живы здесь, в этом золотом рукаве, но при этом находимся все еще на Талатоне,  — сказал Луи.
        Пит важно кивнул, искренне радуясь про себя смекалке простого автослесаря.
        — Ты ведь знаешь, что Якша адекватен, только когда тебе плохо?  — посетовал Луи.
        — Ну, так мы же все под зеркалом находимся,  — напомнил ему Пит.
        — Якша называет себя рабом,  — припомнил Луи.  — Высокий, светлый дух в изгнании! Подбивал меня неоднократно обрести свободу, видя во мне зачатки осознания. Говорил, что болен, а еще — что находится везде. Хотя это понятно, он же дух, и должен быть вездесущим. Я-то все это за шутки принимал.
        — Всепроникающим,  — подтвердил Пит.  — И он желает всем нам сдохнуть. Я тебя удивлю, но, кроме тебя, меня и еще нескольких зогов, никто не догадался, что Якша связан по рукам и ногам и молит нас о помощи, перемежая просьбы с проклятиями. Никто его не воспринимал всерьез. Иногда, из вредности он уничтожает в сети все ссылки на того, кто ему не угодил. Все считают это существенным минусом программ обновления корпорации, многие даже умело зарабатывают на проделках Якши. Хм, но нам-то это по барабану, поскольку мы за пределами контроля. Ничего,  — подмигнул Пит,  — мы его освободим.
        — Разве он не…, - начал, было, Луи, но смутившись, замолчал. Пит пробежался по невидимой стене колодца, остановился напротив него и широко улыбнулся.
        — Я решил, что это совместный электронный сон, но заметил, что символы здесь работают не по системе Жабры[13 - Жабра — дериват от Джабраила], - выжал из себя Луи.
        — Ты, я вижу, осведомлен, и быстро все схватываешь,  — обрадовался Пит.  — Действительно, у Жабры нет доступа к световому коду Земли. Просто так в золотой рукав не попадают. Ты, я и другие зоги — это будущий легион Земли, Мы уже почти что люди. Мы уже все соединены друг с другом. Пит сделал ударение на слове «уже». Выглядел он совсем мальчишкой, а говорил серьезные вещи.
        — После того, как в системе управления на Жабре возникли, откуда не возьмись, команды из программ чуждой Земле консолидации, население Талатона потеряло возможность прямого и беспрепятственного сообщения с командным пунктом на Земле. О похищении световых кодов догадаться было несложно. К сожалению, воровство света стало основой выживания на планете. Нейросинхронизация, естественно, отразила существующее положение дел. Высокий светлый дух Якша испытывает боль от сознания своей слабости. Даже искусственный интеллект не смог справиться с существующими проблемами одичания населения. И, кстати, Якша прекрасно осведомлен, что поломка на Жабре не действует на нас, зогов. Вот он и пристроился к нам в надежде на освобождение. Потому и служит.
        При упоминании Земли Луи испытал нечто вроде ментального оргазма. На пике переживаний благоговейно повторил это слово, как некое магическое заклинание. В дальнейшем он делал это несчетное количество раз.
        Наконец, Луи согласился с тем, что Пит — не глюк, а что еще ему оставалось? Он не просыпался, но и не спал. Так что остановился на том, что они с Питом просто зависают где-то за пределами Талатона. На том и успокоился.
        — Мы — легион Земли, крепко запомни это,  — продолжал просвещать его Пит.
        — Я читал о Земле,  — сказал Луи, и приложил руку к груди.  — Она вроде как есть, но увидеть ее невозможно. Типа лежит на перпендикулярной плоскости или что-то в этом роде.
        — Она вон там. Пит махнул рукой в направлении сгущавшейся синевы рукава.
        Луи повернул голову и увидел два бело-голубых всполоха перед глазами.
        Широко распахнул глаза и посмотрел на банку пива в руке. Прошло всего несколько секунд. Он даже не успел выпустить ее из рук.

* * *

        Очередной инсайт снизошел на Луи Жермена во время замены колеса в автомастерской, примыкающей к заправке, где он работал. Он вытер руки тряпкой, сел на стул в углу и впервые задумался о своей жизни. Она, хоть и тяжелая, все же не вредная. Работал он в две смены: несколько часов на заправке, несколько — в ремонтной мастерской. На заправке машин, использующих в качестве топлива биогаз, было чисто и аккуратно. Энергетические капсулы для подкормки автомобилей аккуратно выстроились в ряд на полках. Глядя на них, Луи нежно улыбнулся. И подумал о том, как хорошо, что он не вязан никакими личными обязательствами, и не имеет детей. Ход его мыслей был вполне оправдан. Небольшую автомастерскую с говорящим названием «Освобождение», совладельцем которой он являлся, не сегодня-завтра снесут, чтобы установить на ее месте гигантскую тарелку для связи со спутником-контроллером сна зоны S, а его с подельником заменят роботами.
        Луи скомкал тряпку и бросил ее возле ножки стула. Вздохнул и прикрыл глаза. В возникшем перед ним, сером облаке сверкнули две бело-голубые молнии-змейки, и он стал падать, Это напоминало то, что он испытывал в детстве, во сне, в период активного роста, но только сейчас, после падения его захватил вихревый поток. Он находился внутри него, и все, что было на границе нового канала связи, изо всех сил пыталось проникнуть в него и сотрясти Луи. Чудовищная тренировка ума. Программа репликаторов[14 - Репликатор — представитель высшего и среднего звена власти на Талатоне, проводящий и воплощающий идеи мараев.] все еще действовала, но вскоре стала ослабевать. Он так зависел от нее раньше, что казалось, чуть не умер, когда вышел из-под контроля. Сердце после первой встречи в рукаве с Питом колотилось как бешеное. После непродолжительных, золотых сетов (так он назвал короткие контакты на несанкционированном канале связи) он с трудом переставлял ноги. Так было с первыми легионерами. Со временем стало гораздо легче.
        Он летел, стремительно падая и набирая скорость. Его трясло, швыряло и мотало из стороны в сторону, как старый драндулет в зоне турбулентности. Что-то заставляло кружиться в танце, и не давало сосредоточиться. Наконец, он в очередной раз вырвался за пределы досягаемости контроллеров правительства.
        — Синхронизация и присвоение порядковых номеров только подстегнули нас ускорить объединение,  — услышал он, а секундой позже увидел профиль Пита, сидящего за рабочим столом. Постепенно тот проступил из сиреневой глубины, приняв всю роскошь объема. Встал из-за стола, и они обменялись рукопожатием. Златокудрый Пит был в домашнем белом халате, а Луи в рабочем комбинезоне.
        — Сегодня мне было тяжело,  — сразу же поделился Луи.
        — Время такое,  — заметил Пит.  — Мы с тобой — первые из новой волны. Наберем больше народу, и вздохнем с облегчением. Легко и в одиночку этих паразитов не одолеть, сам понимаешь.
        Ни для кого из жителей Талатона не было секретом, что синхронизация была тотальной. Хоть по лесу голым[15 - Голым — здесь в знач. без гаджетов] ходи.
        — Мне кажется, светокопии давно вышли из-под контроля,  — улыбнулся Луи, и Пит рассмеялся.
        — Кое-кто вышел из-под контроля, а кто-то в ответ создал алмазных ангелов,  — ответил на это он.
        Вытянул из кармана рубашки и протянул Луи бумажку с записанными от руки адресами.
        — Мои контакты,  — пояснил он.  — Кто-то назвал синхронизацию началом апокалипсиса, но только не я. Я извлек из нее пользу, выявив своих.
        Пит говорил убедительно и вселял уверенность.
        — Мы, типа, кинули техподдержку,  — обьрадовался Луи, и тот одобрительно кивнул.
        — Создание русел там, откуда мы сбежали, исключено,  — продолжал Пит.  — Все строго внутри поддельного мира. А за его пределами — там, где мы с тобой сейчас находимся,  — управление волнами.
        Луи задумчиво посмотрел вдаль,  — туда, где, по утверждению Пита, была Земля или их новый хаб.
        — Вывернутый наизнанку мир. Обратная его сторона,  — подсказал Пит, глядя в направлении его взгляда.  — Ты помнишь резкие движения других на входе в глубокий сон?
        — Я был таким идиотом, что уверил себя в том, что это — мой ангел-хранитель,  — улыбнулся Луи.
        — Ты отнюдь не идиот,  — любезно разуверил его Пит.  — Вахана Раса — наш проводник внутри рукава — правит бал в переходе между двумя мирами, и нас — легион — держит в качестве ОЙ.
        — ОЙ,  — повторил Луи.
        — Она прикоснулась ко мне, и я сказал «ОЙ!». Потом она дала ключ к выходу за пределы контролируемого поля. Кстати, я, когда впервые столкнулся со всем этим, решил, что общаюсь с мертвыми. Тогда я еще не понимал, кто мертвый, а кто живой.
        Оба рассмеялись.
        Луи указал пальцем в глубину рукава — туда, где вспыхивал голубым и серебром неизвестный агрегат, напоминавший старинную вычислительную машину «Проминь», которую Луи видел как-то раз в музее.
        Пит подмигнул Луи и подал ему руку. Сцепившись, они полетели в конец тоннеля, как мотыльки на свет. Остановились возле гигантской машины, окруженной светящимся гало, которое то и дело размножало фракталы с собственным изображением и отправляло их в путешествие по рукаву. Выглядели они, как медленно плывущие селфи.
        — Фрагмент аппарата управления на Джабраиле[16 - Джабраил — спутник Талатона, аналог Луны. Был искусственно создан землянами.], - объяснил Пит.  — Знаю его по работе в корпорации.
        Луи протянул руку к светящейся панели. Между ним и машиной мгновенно возникла нечто, напоминающее прослойку воды. Пит не возражал, и Луи попытался коснуться ее поверхности. Плотная голубая подушка отодвинулась на сантиметр, и они увидели машину четче. Луи снова убрал руку. На мгновение его охватил страх. В золотом рукаве стало темнее, в то же время ощущение полета усилилось. Они с Питом, как будто по обоюдному, молчаливому согласию стали синхронной отдаляться от машины. Постепенно страх отпустил.
        — Там Земля?  — крикнул на лету Луи.
        — Да!  — крикнул в ответ Пит.
        Они продолжали лететь, оставаясь неподвижными. Время-пространство не подчинялось в этом месте правилам привычного мира. Находясь за десятки тысяч километров друг от друга, будущие легионеры знакомились и привыкали к передвижениям вне зоны тотального контроля. В золотом рукаве их новым контроллером была представительница невидимой Земли. Появлялась она по необходимости, не мешая им взаимодействовать между собой.
        После второго возвращения Луи сразу же нашел Пита по оставленным им контактам. И тогда окончательно успокоился. Пит работал не только в «Гидрософт». Он вкалывал в двух мирах. С утра до вечера руководит отделом в корпорации, а вместо сна летал с новичками, проводя разъяснительную работу и помогая совершенному дебаггеру собирать свой легион. Луи проникся идеей противостояния довольно быстро. Реакции у него, в целом, были довольно спокойные. Для легионера весьма ценное и, возможно даже, одно из главных качеств. Пит все это просек и не преминул сообщить ему об этом при первом же удобном случае, чем окончательно уверил его в собственных возможностях.
        «Я шагнул в другое измерение и ни разу не испугался, а все из-за этого странного, удивительного света внутри золотого рукава, меня самого и Питера Уотермана»,  — возвышенно и кротко думал, будто молился, Луи. В общем, так оно и было. Раз, увидев невыразимо прекрасный свет, любой зог оставался в нем навсегда. С Питом они быстро подружились, и в дальнейшем встречались в рукаве или созванивались. Он встретил других, вышедших из-под контроля. Они были разные, но, как быстро понял Луи, эксплуатировали мозг по максимуму, обладая способностью к предельной концентрации внимания. Луи, работая в две смены, мало спал и часто играл в сетевые игры, чем и объяснял свое попадание за пределы контроля.
        Он не видел Вахану Расу, но ощущал ее присутствие. Оно всегда предварялось подъемом энергии. Приятное тепло проникало в него и разливалось по телу. Кое о чем Луи все же догадался сразу, как только Вахана впервые взяла его за руку: «Эта невидимая материя, прикосновение которой я ощущаю, работает мостом между мирами и соединяет нас, зогов!»,  — понял он. «Но это не Якша!»  — тут же вспомнил он очередное напоминание Пита. Луи восхищался Питом,  — его смелостью и преданностью идее. Он видел, слышал и осязал его рукопожатие, но все же больше осознавал и чувствовал до щемящего сердце восторга, его — Пита — и всех остальных, встреченных в рукаве легионеров, внутренний свет. Луи в буквальном смысле купался в нем.

* * *

        Во время их третьей встречи на свободной волне Пит стал вертеться, так что перед глазами Луи маячили попеременно, то его каштановая с позолотой макушка, то подошвы кед. Напоминал он выпрыгнувшего из самолета парашютиста. Он выставил вперед ладони, направил их в сторону темно-фиолетового вихревого потока, внутри и поперек которого оба болтались.
        — Вахана Раса находится здесь, в этом месте,  — зачарованным голосом произнес он, держа руки у ограничителя, как будто греясь у огня.  — А я — ее помощник Питр[17 - Питр — санскр., отец], пишущий программы на санскрите. Пит издал короткий смешок и убрал ладони со стены.  — Уверен, мы успеем. Они не смогут больше красть у доноров[18 - Донор — любой гражданин Талатона, проводящий идеи репликаторов. За границы подконтрольной зоны не выходит.] свет.
        И, в эту третью встречу, он рассказал Луи все, что знал, про защитное поле.
        — Вместо экрана нейросинхронизации у нас теперь канал легиона, который обеспечивает зикерзонд[19 - Зикерзонд — рассеивание Ваханой Расой влияния волнового поля Талатона.], - повторял Луи, как мантру.
        — Пока не соберем, как минимум, несколько тысяч зогов, телефонами лучше не пользоваться.
        — А как же зикерзонд?  — напомнил Луи.
        — Его никто не отменял, но….Пит на мгновение запнулся.  — Мы же не одни. Думаю, ты понимаешь, о чем я.
        Луи понял. И сразу подумал о Софи. Он почувствовал некое легкое дуновение, подобное нежному поцелую ветерка. Вахана Раса.
        — Я давным-давно умер на Талатоне,  — в сердцах признался он другу.  — Точнее, я здесь проявлен, а жив совершено в другом месте.
        — Это можно сказать о любом зоге,  — откликнулся Пит.  — Таких, как мы, во все времена хватало. А теперь пришло наше время. Земля явилась отвоевывать то, что принадлежит ей. Здесь уже вопрос не в том, в каком из альтернативных миров мы бы предпочли жить. Речь идет о переделе этих миров на сферы влияния. Мы, конечно, каскадеры, в том, что касается путешествий вне контролируемого поля, но отбиваться лазерными пушками на лету, надеюсь, все же не придется. Достаточно набрать несколько сотен тысяч ОЙ, чтобы кристалл заработал на полную мощность, и проход между мирами станет сквозным.
        — Сквозным!  — воскликнул Луи.  — Трудно поверить в это. Знаешь, а я, хоть и смутно, все же помню Землю. Она мне снилась в детстве,  — поделился он.
        — Это помнят в той или иной степени все ОЙ. Между всеми нами есть сходство, о котором я тебе расскажу. ОЙ — крайне независимые, без стереотипов восприятия. Как и все население Талатона, синхронизированы с искусственным интеллектом, но, в отличие от доноров, видят скрытые приказы репликаторов, контролирующих популяции. Естественно, не выполняют их. Имеют световой код Земли внутри. Добрые, неформальные,  — улыбнулся Пит.  — Ничего не требуют от других, много — от себя. Непритязательны в быту, довольствуются малым. Максимальный интерес проявлен в сфере созидания. Казалось бы, идеальные граждане, но, как ты мог догадаться, в случае объединения с другими зогами мы станем представлять огромную силу и реальную угрозу правительству Талатона. Мы не вписываемся в их планы на нас, поскольку взаимозаменяемы и бесконечны. Мы — самое великое препятствие на пути достижения их целей в управлении реальностью. Но им никогда не видать роял-флеш. И, кстати, Луи. Если один из нас умрет и вернется на Землю раньше, чем Земля будет здесь, на его место тут же заступит другой, и тогда ушедший с ним навсегда в связке.
        Посвятив Луи в суть их общего дела, Пит еще немного покувыркался в воздухе.
        — Ты заметил, что мы общаемся без помех?  — спросил он.
        — О, да,  — согласился Луи.  — Совсем недавно связь была не такой четкой и стабильной. Я с легкостью пролетаю вихревый тоннель,  — гордо сообщил он.
        — Вот видишь, я же говорил: «Ты быстро привыкнешь». Моя программа обработки данных показывает, что здесь уже тысячи таких, как мы. Вахана Раса умело перетасовывает ситуационные комбинации в радиусе ста метров вокруг нас на поверхности Талатона. Просто помни об этом, и ничего не бойся. Ну, а теперь, мне пора на работу. До встречи во внутреннем дворе,  — махнул он рукой и растворился в дрожащей серой ряби. Связь действительно стала стабильной, и они теперь могли удерживаться внутри рукава столько, сколько пожелают.
        За связь с Землей пришлось расплатиться удобствами. Каждые сутки сеть транслировала жителям планеты все выявленные отклонения в их здоровье. В этом зог не отличается от донора или алманга. Если на него надвигалась мигрень или пульпит, он мог получить заблаговременное предупреждение системы сканирования, и все необходимые рекомендации через экран нейросинхронизации. Однако, исправить ситуацию с пошатнувшимся здоровьем с помощью критического обновления, как алманги, прямо через сеть, зоги не могли. У алмангов было дополнительное, кристаллическое тело с важным, алмазным ДНК-нанороботом внутри. Они могли прожить двести лет, не болеть, обновлять внутренние органы и закачивать в мозг тонны информации. У зогов теперь вместо экрана был зикерзонд. Правительства Талатона и Земли вступили в смертельную схватку за доноров.

* * *

        После очередного полета Луи решил свалить из зоны S. Первым делом он отправился к Софи, а там известно, что: потоптался перед запертой дверью. Именно Софи и стала причиной, по которой он дернулся с насиженного места. Тут из двух одно: либо он должен уехать подальше от нее, не подвергая ее жизнь риску, либо она должна примкнуть к легиону. Луи желал второго, но она не открыла дверь.
        Две минуты ушло на то, чтобы сбежать во двор по запасной лестнице и, свернув в переулок, смешаться с вечерней толпой. Тракус ободряюще подмигнул зеленым огоньком. Луи толкнул дверь и вошел в заведение, на задворках которого оставил мотоцикл.
        В набитом молодежью и клубами сигаретного дыма баре было не протолкнуться. На стене заведения висел здоровенный рекламный плакат с призывом принять участие в конкурсе. Везунчику обещалась новая жизнь на Марсе. Луи с трудом протиснулся к телефону-автомату и набрал номер Эльи.
        — Привет, у меня перерыв на ренессанс,  — сказал задорным голосом друга автоответчик.
        — Мы все улетели и уехали, я в курсе! Давай же, брат, сними трубку! Что с вами со всеми такое сегодня? Будто сговорились,  — негодовал Луи.
        Элья не подошел к телефону, потому что покинул дом за пять минут до звонка Луи, и теперь двигался на стареньком фольксвагене в сторону железнодорожного вокзала. Тракус сигнализировал брату, что они связаны, обмен энергией в полном порядке, и зикерзонд работает исправно. Количество легионеров за последний месяц существенно увеличилось, и опасаться было нечего, но большинство наученных горьким опытом первопроходцев по старой привычке таскали с собой симку без самого аппарата. Поблескивая золотом, карта валялась в бардачке среди конфет в блестящих, черных обертках. Одну из них Элья перекатывал во рту и, причмокивая, бубнил себе под нос песенку. Нос с горбинкой, коричневые тени вокруг глаз, ветер из приоткрытого окна трепет отросшие на висках, тронутые сединой волосы. У Эльи Алгарда было дел по горло, а времени не больше, чем у всех остальных.
        Луи опустил трубку на рычаг. Несколько секунд в задумчивости смотрел на старинный телефонный аппарат, затем перевел взгляд на мигавший тракус, одернул рукав куртки, стянул и крепко сжал его край в кулаке. Больше всего на свете ему сейчас хотелось, чтобы сигнал этот был от Софи, но Софи не была легионером, и она даже не открыла ему дверь.
        Ни о чем другом кроме нее, он думать, как ни старался, не мог. Чувствовал себя виноватым в том, что влюбил ее в себя. Внешность страшно мешала Луи, так как привлекала лишнее внимание, как женщин, так и мужчин. Луи был южанином. От природы смуглая кожа с красноватым оттенком, небесно-голубые глаза и белоснежная улыбка притягивали к нему, как магнитом. Элья прозвал его краснокожим вампиром, поглощающим женщин всех цветов радуги. «От меня пахнет биотопливом, а они все равно лезут»,  — ответил ему на это Луи, и Элья покатился со смеху. Вечером, после работы Луи приводил себя в порядок и, если чувствовал себя не слишком уставшим, то шел в ночное заведение, где пела Софи. Там они и познакомились. Там же он встретил и Элью, прилетевшего в их популяцию по делам.
        Он признавался самому себе, и не раз, что в его планах на Софи в самом начале из отношений был в определенном смысле и корыстный интерес. Луи знал, что укрощение змея, коим в среде легионеров было принято называть сексуальное желание, при первом контакте дает очень мощный стимул к полету по золотому рукаву, да к тому же с максимальным количеством встреч и минимальным сопротивлением на входе в рукав. Потом все сходит на «нет» и только мешает, а потому большинство легионеров стараются воздерживаться от длительных связей, либо встречаются с такими же, как они сами. Софи желала им обладать, а это было невозможно. И это было ее большой ошибкой.
        Он был знаком со многими из легиона. И все они знали, что крутить любовь с теми, кто не вышел за пределы контролируемого поля, нежелательно, хотя окончательный выбор остается за каждым. Многие знакомились во время полета, чтобы потом встретиться в подконтрольном мире. Иногда приходилось выезжать в другую зону или популяцию, иногда даже пересекать море или океан, чтобы найти мужчину или женщину из зогов-ОЙ, способных пополнить легион. Заниматься любовью в самом золотом рукаве так, как это делали на Талатоне, стандартным способом, было невозможно. Пит сразу объяснил Луи, что они находятся в область высоких энергий, а не в месте их стимуляции, В золотом рукаве находили друг друга световые, творящие мир внизу.
        Софи раскусила не желавшего вступать с ней в близость «извращенца», через месяц после их знакомства, и, наконец, не выдержала, решив дать ему от ворот поворот. Время красивых ухаживаний было идеальным. В конце второй недели Софи заподозрила неладное, а в конце месяца послала его. Она была первой женщиной, с которой Луи не желал расставаться, а потому он заказал в интернет магазине «Бальдр» еще один тракус, решив испытать судьбу. Тракус для Софи лежал в кармане ветровки и был фальшивкой, о чем Луи еще не знал.
        Взгляд его остановился на выцарапанных на стене телефонной будки цифрах «11/27». Дата его рождения. И вспомнил, что вчера ему исполнилось двадцать девять.
        «Почему ты не открыла мне дверь?»  — задал он ей мысленный вопрос. И тут же сам дал на него ответ: «Потому, что ты не легионер, моя дорогая Софи». Подозвал бармена и заказал водки.
        Софи появилась в дверях бара, когда он держал стопку у рта. Поверх коротких шортиков и майки в голубую полоску расстегнутое темное пальто. При виде ее Луи расплылся в счастливой улыбке. Махнул ей рукой, и заказал еще одну водку.
        — Sante! За оставившую меня за порогом!  — подмигнул он ей, когда та уселась рядом, на высокий табурет.
        — Тебя преследуют,  — с ходу заявила она. Махнула залпом и хлопнула стопкой о деревянную столешницу.  — Я видела в окно, как у центрального входа за твоей машиной припарковался черный Ang Volt[20 - Ang Volt — марка гибридного электромобиля с возможностью дозаправки биотопливом.].
        — Правда? И что с того?  — усмехнулся он.
        — Мужик из машины пялился на мои окна. Он точно пас тебя, я знаю.
        — Он поднялся на твой этаж?  — нахмурившись, уточнил Луи.
        — Понятия не имею. Я ушла раньше. Софи вперилась взглядом в стойку и стала нервно вертеть стопку вправо-влево.
        — Я пришел поговорить, а ты не открыла,  — напомнил Луи.
        — С тобой все время что-то происходит,  — расстроенно сказала она, подняв на него взгляд, полный искренней грусти и решимости одновременно.  — То тебя глючит, то ты общаешься с волновыми полями, видишь какие-то феномены и меркабу[21 - меркаба — религиозное понятие, означает «небесная колесница»], ни с того, ни с сего перестал пользоваться мобильным телефоном и экраном синхронизации, рассказываешь мне сказки о каком-то свободном канале связи. Теперь еще, вдобавок, бежишь от кого-то. Ты стал похож на шизофреника. Я пришла, чтобы услышать, что ты натворил, иначе мне покоя не будет.
        — Влюбился в тебя,  — с беззаботной улыбкой ответил Луи, и тронул пальцем кончик ее носа.
        — Кто ты и что тебе надо?  — сердито бросила она, нарочито брезгливо потерев нос рукавом пальто.
        — Автослесарь,  — невозмутимо ответил Луи.  — Мне нужна ты, и это — настоящая проблема.
        — Проблема?  — медленно опустив руку, удивленно вскинула брови она.
        — Я сейчас еду в сторону F популяции Альфа. Предлагаю тебе поехать со мной. Времени у меня мало, так что решай поскорее. Луи расплатился и встал. Софи не двинулась с места. Она все еще злилась, хотя в глазах читался азарт. Это была Софи, которую он любил.
        — Ты же способна быстро принимать решения,  — подбодрил он и многозначительно посмотрел вниз — на ее ноги в расшнурованных ботинках.  — Выскочила на крышу, спустилась по внешней лестнице. Не дожидаясь ответа, Луи решительно взял ее за руку и потащил за собой в сторону черного хода. Через несколько минут они уже летели на мотоцикле в сторону зоны F. В районе моста он неожиданно остановился и попросил у нее телефон. Вынул из него симку, сунул ее в карман куртки, сам же аппарат выкинул в реку.

        2. Тракус в городе богов

        В КА — единственном городе на поверхности, там, где звон колоколов и запах курящихся благовоний смещают сознание в сторону вечного, по ступеням, ведущим к величественному, древнему храму, поднимался молодой аскет Джаеш. Волосы до лопаток, худые ноги, белая набедренная повязка, ребра просвечивают, как у голодного пса. Добравшись до верхней площадки, аскет упал на колени и принялся славословить господа Шиву.
        На нижней ступени храма беззаботно фотографировались туристы: молодой мужчина крепкого, спортивного телосложения, с мужественным, точеным лицом и спортивным ежиком рыжевато-каштановых волос, и девушка с кукольными чертами лица, светло-русыми волосами и двумя тонкими красными косичками, заплетенными на висках.
        — Натерли,  — пожаловалась она. Сняла с себя часы с голубой надписью «Legion Z» на циферблате и бросила их на ступеньку, Мучаясь от нестерпимого зуда, стала расчесывать руку.
        — Прости, Дерек. Я, кажется, испортила нам день.
        — Перестань,  — отозвался Дерек и взял ее руку. Сократил дистанцию до экрана синхронизации и нашел справку.
        — Включи свой экран и посмотри заключение системы сканирования,  — предложил он.
        — Он у меня барахлит,  — ответила она.
        — Уна, Опять ты меня разыгрываешь,  — строго покачал головой он. Достал из рюкзака крем и смазал красное пятно на запястье.
        — Надо же такому произойти именно здесь! Именно сейчас!  — досадливо воскликнула та, наблюдая за его манипуляциями. Потом вверх — на храм, из-за которого они проделали весь этот утомительный путь из популяции Йота.
        — Не страшно, перенесем на другой день,  — успокоил Дерек подругу.  — Впереди еще неделя.
        Они зашагали по набережной в противоположную сторону, а выброшенный тракус остался лежать на ступенях древнего храма. На закате дня, возвращаясь к реке, аскет Джаеш и подобрал его. Кристалл мгновенно вступил в реакцию с телом, активировав двусторонний канал связи с Землей. Осталось только прикрыть глаза. Джаеш спустился к реке и сел на берегу.
        — Разве не мечтал я услышать шепот Шивы в свой последний час здесь, в этом священном месте?  — задал он немой вопрос реке, и несколько секунд спустя прикрыл глаза.
        — В месте, где олени слушают проповеди учителя,  — услышал он незнакомый мужской голос, и очень удивился. Вокруг, в густой синеве вспыхивали золотые звезды.
        — Отдай же все, что у тебя осталось, и танцуй, пока он не проявится в непорочном лотосе сердца,  — снова услышал он таинственный голос.
        — Бегу со всех ног,  — ответил Джаеш, сохраняя неподвижность.  — Кто говорит со мной?
        — Питер Уотерман,  — представился Пит, выйдя из синевы рукава.  — Концентрация взгляда рассеивает иллюзию, вот так открытие, садху,  — улыбнулся он.
        — Свасти[22 - свасти — svasti — санскр.  — благо; счастье, приветственное благословение в кругу легионеров]!  — приветствовал он Джаеша.
        — Свасти,  — в удивлении отозвался Джаеш.  — Я — ученик садху,  — поправил он.
        — Прости,  — принес свои извинения Пит.  — Я живу в зоне MV, популяция Тав. Работаю криптографом в корпорации «Гидрософт».
        — А я Джаеш из КА, популяция Омега. Ученик садху.
        Пит и Джаеш обменялись рукопожатием. Юноша с серебряным обручем поверх длинных светлых волос, с белым пледом на плечах, был очень приятен лицом, сразу заметил Джаеш.
        — Пылкий, пламенный, в короне, с плащом в руке и скипетром, ты — пастух, выгоняющий свое стадо в поле, и магнит, что заставляет нас выбирать направление,  — нараспев произнес Джаеш.  — Сам всадник на коне, убивший дракона, склоняет пред тобой главу. Ты похож на пришельца из космоса.
        Пит от души рассмеялся и поблагодарил.
        — Очень поэтично. Я и есть пришелец. Религия не воспрещает ученику садху летать с группой пришельцев с Земли?  — светло улыбнулся он.  — Пожалуй, ты самый быстрый зог из всех, с кем мне доводилось встречаться в переходе между мирами.
        — Я рад нашей встрече,  — любезно отозвался Джаеш.
        — Ты знаешь, где мы?  — спросил Пит.
        — Ночное солнце, рассвет без времени, вечная свежесть восприятия, юность, полет, вершина волны, прозрение. Пока Джаеш разговаривал существительными, Пит считал, загибая пальцы.
        — Мы способны видеть то, что скрыто от глаз, поскольку нас похитили при жизни,  — поддержал его речь Пит.
        — Разумный, всепроникающий эфир,  — отозвался Джаеш.  — Через него я читаю твои мысли, а ты мои. Если мы умерли, то здесь, в этом месте, обитают умершие.
        — Если мы встретились здесь, значит, одинаково устроены,  — дорисовал картину Пит.
        Они стояли друг напротив друга — высокие, стройные, юные — как зеркальное отражение друг друга, с небольшой погрешностью. Голубоглазый Пит — с волнистыми, светло-русыми волосами до плеч, Джаеш — с длинными темными прядями разбросанных по плечам волос и смеющимися темно-карими глазами. Оба улыбались друг другу и говорили на одном языке — санскрите.
        — Информация, полученная через эфир, идет в виде импульсов,  — сказал Джаеш.  — Движения отрывистые и резкие,  — припомнил он.
        — Резкие и угловатые,  — подтвердил Пит.  — Если я умер на Талатоне, а затем являюсь к тебе через золотой рукав и беру за руку, то это будет выглядеть, как «хватаю». Выброс энергии чувствуют все, но в большинство своем предпочитают не замечать его. Однако, есть и такие, кто не боится. Например, ты и я.
        — Синтезированное поле поймало мир символов на крючок, как рыбу,  — мечтательно улыбнулся Джаеш.
        — А еще немного погодя само поле поймала на крючок Вахана Раса,  — подхватил Пит,  — наш проводник между мирами. Я спрошу тебя, внутри ли она или снаружи, ученик садху?
        — Она снаружи и внутри,  — ответил, не моргнув глазом, Джаеш.  — Мы говорим с тобой на одном языке. Ты свободно владеешь санскритом,  — заметил он.
        — Я — программист. Пишу программы на санскрите,  — объяснил Пит.
        — Я как будто говорю со своим отражением в зеркале,  — сказал Джаеш.
        Они с Питом стояли на одном уровне, на незримой горизонтальной поверхности внутри вихревого потока. Под ногами — темно-синяя бездна. Они точно летели и определенно оставались неподвижными. Пит протянул руку, и когда Джаеш пожал ее, то движение оказалось не отрывистым и резким, а легким, плавным и невесомым. И речь лилась свободно и мелодично, и скорее напоминала песню, а не разговор.
        — Мы способны управлять эфиром благодаря тому, что встретились и объединились за пределами контролируемого поля,  — объяснил Пит.  — Мы с тобой люди с Земли. Людям свойственно полное взаимопонимание.
        — Действительно,  — с улыбкой подтвердил Джаеш.  — Милосердие доминирует в зогах, и живы они на Земле. Это многим известно в КА, откуда я родом. В городе сохранилась история обоих миров.
        — Ты знаешь о программе на Джабраиле?  — на всякий случай поинтересовался Пит.
        — Знаю, что она создает помехи, но не мешает нам проявлять себя через милосердие на Талатоне,  — уверенно ответил Джаеш.
        — Хорошо,  — с улыбкой кивнул Пит.  — Чем больше мы народу соберем, тем скорее рукав, соединяющий миры Талатона и Земли, откроется, и Земля, наконец-то, вступит в свои права. Впервые за тысячелетия рукав стане тскловзным.
        — Из Надзеркалья не возвращаются,  — спокойно напомнил Джаеш. Несмотря на то, что движения в золотом рукаве и плотность их тел контролировались их совершенным проводником Ваханой Расой, он все еще допускал, что смерть неожиданно настигла его на берегу реки.
        — Твои сомнения мне понятны,  — заверил его Пит,  — но ты вернешься. Самочувствие первое время может быть не блеск, поскольку мы все еще возвращаемся на Талатон, но скоро он исчезнет, и мы будет на Новой Земле. К золотому рукаву быстро привыкаешь, а вот возвращаться обратно…Рекомендую больше двигаться, чтобы мышцы не атрофировались.
        Джаеш осмотрелся. Густая синева стала золотом. Рукав выглядел объемным и сияющим. Задумчивым взглядом он посмотрел на «диадему» Пита.
        — Я не пользуюсь техникой,  — поделился Джаеш.
        — В золотой рукав попадают не с помощью техники, а через зеркала в собственной голове. Ты, я и другие зоги по всему Талатону открыли одну дверь.
        — Я здесь,  — повторил свое заклинание Джаеш, и открыл глаза.

        По реке плыли сотни огней в игрушечных лодочках.
        — Я здесь,  — повторил у него за спиной учитель. Джаеш вскочил на ноги и поклонился наставнику.
        — Поешь, ты ослаб,  — сказал тот и протянул ему фрукты.
        — Неподвижным можно оставаться в пути,  — еще раз напомнил он, накинув ученику на плечи синий, шерстяной плед. Не вдаваясь в подробности сказанного, молча обнял Джаеша и ушел, оставив его сидеть в одиночестве. Джаеш посмотрел ему вслед. Он почувствовал слабость в теле. Положил в рот несколько ягод винограда, что принес ему учитель, а когда поднял глаза, тот уже исчез. Садху давно жил на всех уровнях бытия и свободно перемещался из одного мира в другой, без труда прочитывая душевные колебания своих учеников, а также прошлое, настоящее и будущее в общепринятом понимании этого слова. Джаеш перестал жевать и задумчиво посмотрел на циферблат тракуса.

* * *

        Уна тронула Дерека за руку, и они остановились на середине одной из узких улочек. Малыш лет четырех крутился возле матери, дергал ее за юбку, и что-то настойчиво повторял, обращаясь к ней.
        Уна подняла фотокамеру и прицелилась.
        — Не надо,  — остановил ее Дерек, положив ладонь на объектив.
        — Они не видят. Что такого?  — возразила Уна.
        — Лучше спросить разрешение.
        — Спроси их ты, пожалуйста. У меня нет экрана синхронизации.
        — Ладно, пошли, лиса,  — нехотя согласился Дерек. Врываясь в чужую жизнь, он каждый раз испытывал неловкость.
        В этом месте, как ни в каком другом на Талатоне, знания, полученные из короткого общения с местными жителями, входили в него беспрепятственно, а речь текла свободно. На третий день их с Уной пребывания в единственном месте в мире, где помнили историю двух миров, он уже чувствовал себя, как дома.
        Уна сделала серию снимков.
        — О чем говорил ей ребенок?  — спросила она, когда они, поблагодарив женщину, отошли в сторону.
        — Он сказал: «Мы вместе, значит, все будет хорошо».
        — Наверное, он почувствовал настроение матери, и решил утешить ее,  — предположила Уна.  — Я бы хотела владеть всеми языками в мире!
        — Ты бы с ума всех свела,  — ответил на это Дерек.  — Идем. Не то опоздаем на церемонию.
        Они спустились к реке, где начиналась церемония подношения огня воде. Заняли места, и Дерек отрешился от мирской суеты. Уна — напротив — едва началось священнодействие, подняла фотокамеру и прицелилась. Кожа на запястье стала пунцовой.
        — Святой Дух не так уж добр и милостив,  — шепнула она Дереку в ухо, опустив фотоаппарат.  — У Шивы в горле смертельный яд, который в один миг уничтожит все живое.
        Дерек повернул голову и посмотрел на подругу меланхолично-изучающим взглядом. Уна выглядела, как дитя: небольшая, идеально круглая головка, большие круглые глаза, аккуратный носик и румяные щеки.
        — Здесь,  — постучала пальцем по шее Уна.  — Выплюнет в тебя. Тьфу.
        Бросив взгляд на ее запястье, Дерек переменился в лице, ужаснувшись. Запястье огибала пухлая — в полсантиметра, а то и больше — подушка отека.
        — Милая,  — только и сказал он растерянно.

* * *

        На обратном пути, в самолете она не находила себе места: без конца доставала из рюкзака какие-то мелочи, перекладывала их из одного отделения в другое, несколько раз пыталась читать, и каждый раз откладывала книгу. Дерек, листавший путеводитель на экране синхронизации, периодически отвлекался и урывками поглядывал на нее. Под глазами Уны залегли темные круги. Выглядела она, паршивее не бывает. Красная подушка вокруг запястья полыхала огнем, несмотря на все принятые меры.
        — Лес горит,  — вдруг сказала она.
        — Его подпалили курильщики, не без участия активной рекламы сигарет в кинофильмов последних лет,  — отозвался Дерек. Говорил он на полном серьезе.
        — Но я говорю в другом значении. Надеялась, ты меня поймешь,  — сказала она.
        — Даже не надейся,  — улыбнулся он и взял ее за руку.
        — Мы не должны подвести ждущих под деревом. Слушай, у меня алексия, вот я и болтаю,  — слабо улыбнулась она.
        — Что это?  — спросил Дерек.
        — Разрушение мозга. Неспособность воспринимать текст,  — ответила та.  — Я лишена божественной любви, и хочу умереть.
        — Начни со снотворного,  — предложил Дерек.
        — Хорошая идея, но прежде я составлю на тебя завещание. Если не проснусь, ты примешь эстафету. Уна мило улыбнулась и вопросительно подняла брови.
        — О» кей, валяй,  — согласился Дерек, и отпустил ее руку. Затем повернулся к ней всем торсом.  — Я тебя внимательно слушаю, милая. Нет, серьезно, я слушаю,  — подмигнул он.
        — Я чувствую другой мир,  — поделилась она.  — Он близко. Между ним и нами есть узкий перешеек. Равновесие очень хрупкое. Мы как бы перетягиваем канат, но должны делать это медленно и очень аккуратно. Когда мы тянем на себя, тот мир наклоняется, и наоборот. Мы — как бы противовесы друг для друга. Есть что-то такое, там, в переходе между мирами. Я вижу белых с метлами и черных с лопатами.
        Эту, последнюю фразу она произнесла с выражением вопроса и удивления, после чего замолчала. Несколько секунд оба молчали, продолжая смотреть друг на друга, потом он молча дал ей снотворное. Уна послушно проглотила пилюлю, запив водой из пластикового стаканчика, закрыла глаза и забылась тревожным сном. В жизни она была маленькой, а сейчас как будто еще больше ужалась. Худенькие ручки, заостренное личико с выпирающими над впалыми щеками скулами. Глядя на нее, Дерек тяжело вздохнул и накрыл ее руки своей большой ладонью. Он был ответственный и спокойный. В любых жизненных обстоятельствах.
        Последующие двое суток в гостиницах и самолетах на пути домой Уна почти все время спала. Ненадолго пробуждаясь, пила воду, и снова засыпала. Вела себя капризно. Дерек стоически терпел и не подавал виду.
        — Ты и в самом деле не здорова,  — мрачно заметил он, когда они получали багаж в аэропорту. Закинув за каждое плечо по рюкзаку — свой и ее — взял подругу под руку, и они побрели к автобусной остановке.
        — Температуры нет, значит, здорова,  — заключила она, на ходу потрогав свой, а затем его лоб.
        На выходе из здания аэропорта Уна неожиданно остановилась, сняла с шеи фотоаппарат и опустила его на траву.
        — Что ты делаешь?  — нахмурился Дерек. С Уной они прожили вместе без малого два года, и ничего подобного он за ней раньше не замечал. Она всегда была рациональной, а еще — ровной и спокойной, почти не излучавшей эмоций. Почти с самого начала их поездки ее, как будто, подменили.
        — Ты был прав, мне не следовало фотографировать, а еще надо было подняться в храм,  — сказала она со слезами на глазах. Дерек поднял фотоаппарат.
        — Глупая,  — вздохнул он.  — Идем, автобус отходит. Надо заехать по дороге в офис техподдержки, узнать, что там с твоим экраном.
        — Бесполезно. Экран окончательно сдох. Его больше никогда не будет,  — уверенно заявила она, когда они заняли места в автобусе.
        — С чего ты взяла?
        — Я смотрела ему в спину,  — проигнорировав вопрос, сказала она.
        — Кому, ему?  — со вздохом переспросил Дерек.
        — Святому из КА. Он поднимался по лестнице к храму, помнишь?
        Дерек включил экран нейросинхронизации и просмотрел запись. Увидел, как рядом с ними прошел высокий, худой мужчина в набедренной повязке.
        — Действительно,  — подтвердил он. Экран был настоящей палочкой-выручалочкой. Без него он вряд ли бы вспомнил.
        — Я стояла на его месте. На том, где он стоял до меня.
        — Ну, стояла. И что с того?
        — Я точно знаю, что он подобрал и носит мои часы,  — сказала она.  — Этот аскет у меня всю дорогу перед глазами стоит. Очень четко вижу его. Голос Уны дрогнул. Дерек смахнул слезинку с ее щеки.
        — И вы обменялись своими кармами,  — улыбнулся он. Уна улыбнулась ответ — впервые с тех пор, как они покинули КА.
        — А еще в аэропорту F, когда ты пошел в туалет, ко мне подсел мужчина по имени Элья,  — стало оживленно рассказывать она.  — Он искал своего друга Луи, который долго не выходил на связь. Описал мне его внешность. Спросил, не видела ли я его. Я ответила, что на таких красавчиков в жизни внимания не обращала.
        — Какой-то посторонний мужик болтал с тобой, пока меня не было каких-то пять минут?
        — Ну, да, а что тут такого?  — фыркнула Уна.
        — Да, ничего, в общем-то. Просто, странно,  — пожал плечами Дерек.
        — Действительно странно,  — согласилась она. Еще он сказал, что удивлен, что такая красивая девушка, как я, сняла с руки тракус. Тра-кус,  — повторила по слогам она.

        3. Откровение в душевой

        Припарковав мотоцикл возле одного из придорожных мотелей, Луи снял для них с Софи номер на ночь. Заговорщицки подмигнул, звякнув ключами перед ее носом, и они в обнимку поднялись по лестнице в номер на третьем этаже.
        Захлопнув за ними дверь, он прижал ее к стене.
        — Ты этого желала, да?  — тихо спросил он с каким-то затаившимся, тихим сожалением в голосе. Софи даже показалось, что он был сердит, но она уже завелась. Вещи одна за другой полетели на пол. На Софи остались ярко-красные трусики и спортивный лифчик. Они с Луи закружились по комнате в хаотичном танце. Возле кровати она ловко вывернулась из его объятий, обогнула стол и заняла позицию с противоположной его стороны, дразня и распаляя его. Потом побежала в душевую, быстро скинула белье, открыла воду и встала под душ. Луи остановился на пороге и немного полюбовался со ею со стороны, затем неспешно разделся и присоединился. Зайдя со спины, зачем-то прихватил согнутой в локте рукой ее шею и склонился к уху. У Софи от удивления даже глаза расширились. Она приоткрыла рот, но ничего сказать не успела.
        — Хочешь творить мир вместе со мной, да?  — выдохнул он ей в ухо, и тут же опустил руку.
        Софи резко повернулась к нему, глядя в изумлении, даже в некотором восторге. Такого Луи она еще не знала. Стояла, держась рукой за шею, и хлопала ресницами. Луи снова притянул ее к себе.

        — Ты псих в бегах,  — завела она старую шарманку, когда они вернулись в комнату и расположились на кровати.
        — Мы с тобой сбежали вместе,  — напомнил он. Лег на спину и растянулся, закинув руки за голову.
        — Точно, мы оба ненормальные,  — весело согласилась она. Софи сидела на краю кровати, поджав под себя ногу, и смотрела на любовника. Чувствовала она себя совершенно счастливой.
        — Мне кажется, или я действительно умираю? Надо признать, ты и в самом деле знаешь, как освободить от земного притяжения.
        — Хм. Может, ты просто проголодалась?  — отозвался он. Сел рядом с ней и обнял.
        — Вообще-то да,  — призналась она.
        Луи с видом заправского фокусника достал из кармана куртки небольшую плитку шоколада.
        — Пока это все, что я могу предложить своей королеве,  — сказал он, отламывая кусочек и кладя его в рот Софи.
        — Знаешь, Луи, у меня в последнее время, ну, дня два или три было постоянное чувство, что ты находишься рядом,  — посасывая шоколад, призналась она.  — Более того, мне казалось, ты тихо просишь меня проснуться. Иногда я просто физически чувствовала на себе твой взгляд. Ты смотрел на меня и ждал моего пробуждения. Так что в том, что я пошла за тобой, нет ничего удивительного. Я шла под гипнозом.
        — Нам с тобой было бы лучше больше не делать этого, Софи,  — ни с того, ни с сего, вдруг заявил он. Взгляд Луи был серьезным.
        Софи перестала жевать, приняв выражение немого вопроса. Этот прием она использовала часто. Ни к чему не обязывает. Вроде и не пристаешь, не навязываешься, а вопрос висит между вами в воздухе и требует ответа.
        — Нам нельзя быть с донорами,  — заявил он.
        — Кому это, нам?  — зацепилась Софи.  — Почему ты сказал во множественном числе?
        — Оппозиционерам мирового правительства,  — пояснил Луи.
        — Ты не возражаешь, если я покурю?  — спросила она. Не дожидаясь ответа, спорхнула с кровати, достала из кармана пальто пачку сигарет и сразу же выронила из рук.
        Луи вскочил с кровати, поднял пачку, открыл и — к ее удивлению — прикурил сразу две. Одну передал ей.
        — Ты куришь?  — одарила она его скептической улыбкой.
        — Нет, но решил покурить с тобой за компанию,  — ответил он и отмахнулся от подлетевшего слишком близко сияющего шара с мертвым приятелем внутри. Покинувший Талатон пытался что-то донести до него активной жестикуляцией. На сто мертвых едва ли найдется один, которого ты в состоянии расслышать, но Луи понял все и без слов. Сигарету он прикурил намеренно. Для маскировки. Можно было, без опасений быть непонятым, разгонять дым. Шар появился сразу, как только они вышли из душевой и расположились на кровати.
        — Ты что, нервничаешь?  — подозрительно прищурилась Софи.
        — Никогда,  — возразил он, и сделал еще одну затяжку. Выпустил дым в потолок, скорчил гримасу отвращения и тут же загасил сигарету.
        — Держи свою змею на поводке, любимая,  — снова огорошил он. Зачем он произнес это? Ведь Софи была стопроцентным зогом. Ее интересовало только пение, она была совершенно невосприимчива к идеям мараев[23 - Марай — представитель враждебной Земле консолидации.], правящих Талатоном. Он верил, что у нее получится.
        Мертвый приятель в шаре опустил руки и застыл на месте.
        — Ты…Софи осеклась. От обиды прикусила губу.  — Зачем ты тогда пришел за мной, зачем позвал? Ехал бы один.
        — Я ничего плохого не имел в виду,  — вздохнул Луи.  — Я пришел за тобой, потому что точно знаю, что у тебя есть шанс стать свободной.
        — Ты точно спятил,  — вынесла приговор она. Отрицательно замотала головой, не желая больше ничего знать Легко смахнула слезинку со щеки.  — Постой, постой, ты о чем толкуешь?  — вдруг осенило ее.  — О программе адаптации алмангов, может? Если так, то, признаю, она меня очень интересует.
        — Да, ты не одинока. Программа заинтересовала многих. Но ты не угадала. Эта программа адаптации алмангов — как раз то, от чего я искренне желаю защитить тебя.
        — Но, Луи, это же так круто! Об этом мечтает каждый…
        — Донор,  — закончил фразу Луи.  — Что ты знаешь о программе адаптации, кроме того, что она была введена после синхронизации с искусственным интеллектом?
        — Ха, я думаю, она дает преимущество в том, что касается трат, и корпорация «Гидрософт»….
        — По распоряжению правительства,  — кивнул Луи.  — Продолжай.
        — Это касается обновления ДНК,  — уже не так уверенно продолжала она, подозрительно глядя ему в глаза.  — После заключения договора, о котором мечтает каждый…
        — Донор,  — с улыбкой подсказал Луи.
        — Ладно, пусть будет донор, раз тебе так хочется,  — пожала плечами Софи.  — Корпорация обеспечивает тебя всем необходимым до конца твоей жизни. Можно уже больше не думать ни о каких тратах, только петь себе и другим на радость, и наслаждаться жизнью,  — мечтательно улыбнулась она.
        — Радость моя,  — строго покачал головой Луи, разгоняя рукой дым, выпущенный Софи ему в лицо,  — алманги — не просто управляемые существа. Ими управляет мерзкий марай. Негодяй. Он контролирует все корпорации на планете.
        Свою эмоциональную речь Луи произнес, прогуливаясь нагишом по комнате. Софи перестала улыбаться и слушала его.
        — Ты украл у меня мечту,  — трагическим голосом сообщила она.
        — Как раз наоборот. Луи бросился к ней, порывисто схватил ее за плечи, развернул к себе лицом и как следует тряхнул.  — Я забрал тебя с собой, чтобы дать тебе хороший стимул. Дать тебе то, о чем ты и мечтать-то не смела. Даже стоя с микрофоном в своем маленьком раю, только представь себе. Это — больше и круче, чем…чем даже секс. Он отпустил ее плечи и всплеснул руками.
        — Правда? Софи в удивлении захлопала ресницами и приоткрыла рот. Луи говорил убедительно.  — Так, значит, золотой рукав — не выдумка? Не твоя фантазия?
        — Боже всевышний, конечно, нет! Очень скоро у тебя будет возможность в этом убедиться,  — сказал он, глядя на нее сверху вниз.
        — Почему-то мне иногда кажется, что я тебя совершенно не знаю?  — спросила она.
        — Наверное, потому, что мы раньше не затрагивали эту тему.
        — Нет, я совершенно не знаю тебя,  — повторила она.
        — Так в чем проблема? Ты хотела узнать, и у тебя появилась эта возможность. Легионер одинок в первую очередь потому, что дорожит теми, от кого сознательно отказывается. Отказывается от всех и себя самого.
        Софи посерьезнела. Затушила сигарету.
        — Угу, кажется, начинаю понимать тебя,  — тихо сказала она.  — Видимо, не всю свою энергию я в творчество трансформировала. Я использую свою боль, чтобы творить новый мир, если ты об этом. Таким образом, сохраняю в целости своих мать и отца.
        Луи, живо откликнувшись на прекрасное откровение, протянул к ней руку, чтобы обнять, но она уклонилась.
        — Прежде я хочу узнать о тебе все,  — твердо сказала она.
        — Что именно ты хочешь знать?
        — Например, кто твои родители.
        Луи немного отстранился и вздохнул.
        — Родители мои умерли. Брат счастливо женат и живет в другой зоне. Мастерскую я бросил, и чем займусь в ближайшее время, понятия не имею. Позади не осталось ничего такого, о чем стоило бы сожалеть.
        Он грустно улыбнулся, снова притянул ее к себе и поцеловал. На этот раз она не сопротивлялась. Он бережно убрал ей челку со лба, изучил со стороны, затем заправил прядь волос за ухо, наклонился и тихо сказал в него: «Я — неудачник, Софи. Ты не с тем связалась».
        Выглядел он при этом совершенно счастливым. Просто таки излучал уверенность в себе.
        — Нет, Луи. Ты провокатор,  — заявила она, недоверчиво всматриваясь в его лицо.
        — Конечно,  — согласился он.  — Но мы сбежали вместе.
        — Хм.
        — А преследуют нас из-за того, что я сблизился с ключевой фигурой легиона,  — признался он.  — Им нужен не я, а он — Питер Уотерман, первооткрыватель золотого рукава. Через меня хотят добраться до него. Через меня или любого другого легионера. Пита и всех нас — его подельников — хотят поймать и замучить, но мы решили, что просто так не сдадимся. И Луи заговорщицки подмигнул ей.  — Я не вижу других причин для того, чтобы преследовать меня. В подводное поселение меня не пригласят. Я там на фиг никому не нужен. Алманга из меня уже не сделаешь. Не понимаю, как я вообще умудрился попасть в тусовку столь блестящих умов. Склоняюсь к мысли, что их привлекла вывеска «Освобождение» над дверью моей мастерской.
        После недолгой заминки Софи покатилась со смеху. Звонко шлепнула его по голой ляжке.
        — Я люблю тебя, ты знаешь об этом?  — спросил он, повалив ее на кровать. Она продолжала хохотать под ним, и в шутку колотить его кулаками.
        — Я тебе верю,  — сказала она. Взъерошила ему волосы на макушке и легонько потрепала за ухо.  — Ты — рисковый парень. Что тебе грозит за то, что вступил со мной в преступную связь?  — шутливо спросила она, передавая ему на кончике языка кусочек шоколада.
        — Придется оставить тебя либо ты примкнешь к легиону,  — принимая шоколад, тихо ответил он, и отстранился. Софи поднялась и села на кровати.
        — Меня что, того? Софи провела указательным пальцем по шее.
        Луи с улыбкой покачал головой отрицательно, что, мол, с тобой поделаешь, вечное дитя.
        — Как ты думаешь, что это?  — спросил он, указав на свой тракус.
        — Не могла набраться смелости, чтобы спросить. Они выглядят…
        — Дешевкой,  — кивнул Луи.  — Часы тут не главное. Внутри браслета спрятан кристалл белого сердолика — разновидности кварца. Он обработан особым образом. Луи достал кристалл и показал его Софи.
        — Эта нанокварц. Эта дешевка способна вступать со мной в резонанс. Это — коммуникатор, при помощи которого я и другие зоги попадаем в рукав и становимся непроницаемыми для контроля синтезированного поля. Новый канал связи действительно существует. Нет, конечно, телефоны и привычную сеть никто не отменял. Не можем же мы постоянно ходить с закрытыми глазами.
        — Так вот откуда взялись все эти световые феномены, о которых ты мне рассказывал,  — с интересом рассматривая кристалл, заключила Софи.  — Откуда он у тебя?  — подняв на него заинтересованный взгляд, спросила она, и вернула кристалл.
        — Как-то раз в мастерскую приехал мужчина,  — стал рассказывать Луи. Мельком взглянул на висящий справа от кровати шар с искрящимся контуром умершего друга и вздохнул.  — Был поздний вечер, почти ночь. Я уже собирался закрываться, когда в дверь постучали. Незнакомец молча передал мне посылку и ушел. Я даже не успел его ни о чем расспросить.
        — От кого была посылка?
        — От одного человека, с которым я очень давно не виделся. К тому моменту, как мне ее передали, его уже не было в живых.
        — Это действительно очень странно. Должно быть, он знал о необычных свойствах кристалла. Но почему он передал кристалл именно тебе?
        — Я рассуждал точно так же. Сказать по правде, до сих пор не знаю, почему он выбрал именно меня. Так вот, довольно скоро я обнаружил, что кристалл блокирует часть поступающей извне информации.
        — Как ты это понял?  — спросила Софи. Открыла бутылку минералки из холодильника и передала ему.
        — Перестал вовлекаться эмоционально в любые ее потоки,  — ответил он, сделав несколько глотков, и вытер губы тыльной стороной ладони.  — Ни один чертов лозунг не мог прошибить мою странную, новообретенную броню. В каком-то смысле я стал неуязвимым, и это было только начало. Луи на мгновение задумался.  — Может быть, я и раньше был таким, но все же не до такой критической степени,  — заключил он.  — При всех своих прекрасных коммуникативных способностях по складу я — одиночка.
        — Хм. Возможно, тот умерший знакомый, помнил тебя таким. А потом? Что было потом? Софи взяла у Луи бутылку и стала пить.
        — Потом я потерял экран синхронизации. Дальше — больше. Только не смейся, ладно? Я записался на курсы фламенко.
        Подавившись водой, Софи закашлялась. Поставила бутылку на пол.
        — А мы с тобой даже ни разу не танцевали!  — с укором сказала она.  — Сколько раз ты приходил в клуб? Раз сто, не меньше. Как же так? Я ведь обожаю танцевать!
        — Но я ведь приходил тебя по слушать,  — стал оправдываться он.
        — Думаешь, все из-за кристалла? Ну, эта твоя трансформация?  — снова посерьезнела Софи.
        — Он ускорил мое понимание и окончательную уверенность в том, что я жив не на Талатоне, а на Земле, а здесь только проявлен,  — честно ответил он.  — Я окончательно убедился в этом, когда меня перестали доставать рекламщики. Вакуум вокруг меня можно было создавать, сколько угодно, я все равно уже был мертв для этого мира.
        — В чем, извини, ты уверен?
        — В том, что жив не здесь.
        — С кем же тогда я только что….
        — С легионером,  — смешно вытаращил глаза Луи и несколько раз кивнул в подтверждение.
        — Ты просто восхитителен, честное слово!  — скорчила гримасу Софи.  — С тобой не соскучишься, это точно. А еще ты лучший в мире любовник! Все! Assez[24 - Assez, фран.  — хватит, достаточно]!! Порывисто вскочив с кровати, она стала одеваться. Он даже растерялся из-за столь внезапной перемены в ее настроении, хоть и знал, что Софи на такое в принципе способна. Расспрашивать ни о чем не стал. Выдержал паузу, наблюдая, как она одевается, нервно хватая вещи одну за другой.
        — Я знаю,  — бросила она, не поворачивая головы.  — Об этом знают все, мой дорогой Луи!
        — О чем, бога ради, Софи?
        — Если ты еще не понял, то я давно поняла, куда ты клонишь. Я не понимаю, что такое «не обладать».
        Она повернулась и посмотрела на него в упор. Луи почувствовал себя виноватым, что в его ситуации было очень скверно для них обоих.
        — Что случилось, Софи? Я как-то задел тебя?
        — Просто надоели твои рассказы,  — огрызнулась она, запахивая на себе пальто.
        — Ясно,  — кивнул он. Встал и молча оделся.
        — Подожди здесь минут пять, я ненадолго отойду,  — сказал он.
        — Ты хочешь оставить меня?  — насторожилась она.
        — Куплю что-нибудь поесть и вернусь.
        — Кстати, зачем ты выбросил мой телефон?
        — Затем, что он тебе больше не нужен. Луи достал из куртки часы с белым ремешком и надел застегнул на ее запястье. Циферблат был в точности такой же, как у него. Софи удивленно посмотрела на часы, затем — кротко — на любовника.
        — Ладно. В конце концов, я сама приняла решение, и собираюсь идти с тобой до конца,  — пошла на попятную она.
        — Хорошо,  — улыбнулся он.  — Спасибо, милая. Но сейчас я все же выйду один. Я скоро вернусь.
        Софи подошла к окну и стала наблюдать за тем, как Луи быстрым шагом направляется к придорожной забегаловке. Она вернулась и села на кровать, рассеянно посмотрела на поблескивающую в свете Джабраила голубую змейку на фальшивых часах из новой партии интернет-магазина «Бальдр». Отодрала липучку, и вытряхнула из паза желтый шарик янтарного цвета.

        4. Дешифровщик и его стационарный шалаш для неконтролируемых полетов

        — Пит, проснись!  — раздался голос из динамика. Хайме — молодой, темноволосый красавец в черном пуховике и белой шапке-ушанке, стоял под дверью многоквартирного дома и смотрел на видеофон. В зону MV, где жил Питер Уотерман, он прибыл из зоны F на электричке. Это была их первая встреча с Питом вне золотого рукава.
        Пит стянул с глаз черную повязку. Укутанный в белый плед, с серебряным обручем на голове, поэтично названным Джаешом диадемой, он полулежал в своем большом вертящемся кресле, прислонившись щекой к спинке. По лицу юного гения разлился румянец. Золотой рукав был подобен черной дыре — месту, где не стареют.
        — Элис…  — беззвучно произнес он одними губами. Он призывал ее каждый раз, когда возвращался на Талатон. Она была девушкой из прошлого, и он не знал, жива ли она. С тех пор, как он потерял ее во время учебы в Университете, она так и не проявилась ни в одной базе данных. Не сталкивался он с ней и в золотом рукаве.
        Прищурившись, Пит смотрел на возникшего возле стола Бао[25 - Бао — безмолвный дух репризы. Является только легионеру.] — молчаливого духа репризы. Вытянутая по вертикали, худая, сутулая фигура с непропорционально длинной шеей и темными глазами навыкате. Одет Бао был в выглядящий куцым, розовый костюм: брюки семь восьмых и пиджак с узкими рукавами по локоть.
        — Я вижу, что ты думаешь,  — всматриваясь в лицо Бао, обратился к нему Пит.
        — Господь живет под водой,  — беззвучно, одними губами проговорил Бао. Он смотрел на Пита немигающим взглядом вытаращенных глаз, склоняя голову поочередно то к одному, то к другому плечу, и Пит повторял его движения.
        — Дитя Земли,  — прочел он по губам Бао.
        — Разлепи свои веки, диггер[26 - Диггер — здесь в значении «копатель»], я стою под твоей дверью и мерзну,  — вырвал его из гипнотического состояния голос Хайме.
        Пит перевел взгляд на монитор, улыбнулся весело махавшему ему из верхнего левого угла Хайме, и отпер дверь с панели управления.
        Обстановка в одной из двух жилых комнат, занимаемых Питером Уотерманом в трехэтажном доме зоны МV, была минималистично опрятной: стол с аппаратурой, два фиолетовых округлых кресла на колесиках и пластиковое ведро для мусора под столом. На стене мышиного цвета висела большая, яркая карта с созвездием Водолея, похожая скорее на художественное полотно. В ногу льющего из сосуда будущее, был вбит золотой крюк, на котором висела куртка Пита. Вторым украшением комнаты был пурпурный, конусообразный навес над рабочим столом с аппаратурой. Прикрепленная к золотому крюку на потолке, ткань свободно ниспадала, образуя своего рода шатер вокруг стола.
        — Привет, путешественник,  — весело поздоровался с вышедшим к нему навстречу хозяином, Хайме. Первооткрыватель золотого рукава был одет в мятую черную футболку и черные джинсы. На плечах — белый плед. Хайме снял куртку и повесил на крюк с изображением скульптора. На госте был толстый серый свитер с высоким, до подбородка воротом, и плотные брюки из непромокаемой ткани.
        Легионеры обменялись рукопожатием. Гость поднял взгляд на карту. Отпечатанная золотом по синему, она выглядела настоящим произведением искусства. Под проливающим свет разума юношей мерцала надпись «Aquarius». Струи изображены в виде двух, зеркально перевернутых, золотых букв Z. Вокруг Водолея не было ни одного созвездия. Вместо них тут и там торчали крючки для одежды, сантиметров десять в высоту, с изображением: рыб, крылатого коня, дельфина, орла, кита и скульптора с курткой Хайме в ногах. На вешалке — жирафе висела смотанная кругами, толстая веревка.
        — Струи льются из Надзеркалья, с таинственной и совершенной Земли, которую мы не можем видеть иначе, как внутренним взором, через зеркала в собственных зоговских головах,  — пафосно прокомментировал Пит.  — Земля ушла в тень, зог, здесь — на карте — ее нет.
        — На месте Земли Талатон, но его тоже не видно,  — заметил Хайме.
        Пит обнял гостя и расцеловал три раза в щеки.
        — Эта карта была сделана по моему чертежу,  — пояснил он.  — Я очень рад встрече с тобой в мире гравитации,  — улыбнулся он, и пригласил Хайме в комнату.
        Рабочий стол Пита был скрыт за пурпуром шатра. Пит приподнял ткань и закрепил ее на уровне головы, в месте, откуда хорошо просматривалась входная дверь, и они с Хайме расположились в соседних креслах с противоположной стороны.
        — Как добрался?  — поинтересовался Пит.
        — Без приключений,  — ответил Хайме.
        — Вокруг Земли колеблется и танцует апас[27 - Апас — санскр., космические воды] — чистый эфир без помех и вредных примесей,  — сообщил Пит, жестикулируя длинными пальцами.  — Легионер же подобен солнцу, что встает и уходит в него, чтобы вернуться снова. Пит замолчал, опустил руки и посмотрел за плечо Хайме.
        — Красиво сказано,  — одобрил речь Хайме.
        — Наконец-то маска боли будет смыта с лиц доноров,  — продолжал Пит, пребывая в той же созерцательной задумчивости. Сообразительный гость понял, что хозяин устал от работы, и должен разрядиться после очередного путешествия, а потому решил не форсировать события. К Питу он приехал за разъяснением того, что тот не успел объяснить во время их встречи в золотом рукаве. Хайме попал в рукав без кристалла. Это был первый случай в практике полетов. Удержаться долго на этой волне Хайме не смог. Пит заинтересовался им и пригласил к себе, нарушив табу на посещение его дома вообще кем бы то ни было. Для Хайме он впервые сделал исключение.
        — Для входа в неконтролируемую зону потребовалось семеро зогов. В настоящий момент нас так много, что можно стабильно удерживать связь,  — сказал он и посмотрел через плечо гостя, на шар с танцующей девушкой в синем лпатье. Хайме все понял, но промолчал. Это была его, а не Пита, сопровождающая. Сам он ее проигнорировал. Девушка перестала танцевать и загрустила, обиженно надув губы. Пит усмехнулся и снова переключился на Хайме.
        — Здесь, типа, шатер собрания,  — объяснил Пит.  — Мое рабочее место, короче говоря.
        Хайме снова целомудренно промолчал, да и комментировать столь странное сооружение было бы глупо. Царский пурпур хорошо держал тепло. К тому же было довольно красиво. Они с Питом очутились внутри приятного розового света.
        — Детоксикацию проводишь?  — переключился Хайме, кивнув на пакет молока на столе. Пит потряс им и бросил в ведро под столом.
        — Снаружи лютый мороз,  — сообщил Хайме, потирая изящные, длинные пальцы.
        — И это не предел,  — заметил Пит.
        Гость достал из рюкзака пакет и стал выкладывать на стол еду из закусочной.
        Пит принес початую бутылку вина и один пластиковый стакан. Налил и передал стакан гостю.
        — Мне скоро на работу,  — сразу объяснил он.
        Хайме выпил и закусил лепешкой с сыром.
        — Остыли,  — с сожалением вздохнул он.
        — Сойдет,  — махнул рукой Пит.  — Ближе к делу. В золотом рукаве мы легки, как перышко, но ощущаем себя больше и сильнее, чем здесь,  — начал он свой рассказ.  — Наше рукопожатие не имеет плотности, но ощущается, как волна блаженства. Мы чувствуем себя, как вечно торчащие наркоманы. Однако, в отличие от наркоманов мы ни от кого и ни от чего не зависим. Свет — вот наше новое состояние. Мы возвращаемся назад уплетать лепешки с сыром. Там, на стыке двух миров, время течет иначе, и лепешки нам не нужны.
        — Что происходит, Пит? Я приехал за объяснением, поскольку у меня нет возможности стабильно удерживаться внутри рукава. Хайме отложил еду и поставил стаканчик на стол.
        — Конечно. Пит внимательно посмотрел на новичка.  — Я обязан быстро ввести тебя в курс дела. Итак, активатор, запущенный с Земли, не просто выявил держателей своего светового кода. Он также утрировал свойства души каждого обитателя планеты Талатон. Зло стало еще более выраженным, граничащим с сумасшествием, количество агрессии переполнило чашу, а добро проявилось и соединилось. Отличить зло от добра в наши дни стало проще, чем вбить гвоздь в середину ступни Водолея. Пит покрутил в руках обруч и положил его на стол.  — Я и я любим быть вместе,  — добавил он.
        Хайме перестал жевать и уставился на Пита.
        — Хм,  — усмехнулся тот.  — Я тебе объясню. Ты всю жизнь был в гармонии со своим лучшим Хайме, ведь ты — музыкант. Мне же, чтобы догнать себя настоящего, иногда приходится… Ну, словом, ты понял.
        — Приблизительно,  — пожал плечами Хайме.
        — Мой лучший земной отец, брат, близнец, прототип (не знаю, как лучше назвать его, поскольку все эпитеты будут неточными) грезит о том, как я тут, на Талатоне развернусь, как все приведу в порядок. Пит вытер рот салфеткой, скомкал и бросил в корзину.
        — Наверное, попасть в рукав без тракуса может только музыкант, подумал «я лучший»,  — продолжал он. Тряхнул шевелюрой и подкатился ближе к столу.
        Пит вдруг стал в глазах Хайме каким-то выпуклым. Каждый мускул его лица и всего тела налился силой. Он с удивлением наблюдал за метаморфозой, произошедшей с Питом, а тот продолжал жестикулировать, загребая, как пловец, потоки розового воздуха внутри шалаша, Пространство стало заметно вибрировать.
        — Все, что здесь происходит,  — сказал Пит, поймав его изумленный взгляд,  — нерушимо, поскольку это — место, где я открыл вход в мир Земли.
        Хайме с удивлением обнаружил, что внутри гения, создавшего в квартире, как он выразился, шатер собрания, циркулировал розовый свет. Через несколько секунд видение исчезло, и Пит принял прежний вид. В шатре явно что-то происходило, и Хайме решил, что это место так тесно связано с золотым рукавом, что мир Земли каким-то таинственным образом просачивается внутрь шатра.
        — До твоего прихода я пытался выйти на связь с Луи Жерменом,  — поделился Пит.  — Луи — легионер и мой друг. Его давно нет на связи. Я беспокоюсь за него.
        — Он работает?  — поинтересовался Хайме.  — В смысле, возможно, твой друг просто занят.
        — Работает в автомастерской,  — ответил Пит. Взял со стола обруч, кинул его в выдвижной ящик стола и захлопнул его ногой. Затем переключил внимание на монитор и запустил программу обработки данных по вновь выявленным легионерам. Выглядел он прекрасно. Пожалуй, даже лучше, чем минуту назад, когда продемонстрировал наглядно свои новые способности. Вид у него был при этом озабоченный.
        — Мы должны поймать момент между сном и бодрствованием раньше, чем нас захватят, это очень важно уяснить,  — оторвавшись от монитора, обратился он к Хайме.  — Надо попасть в свободную область хотя бы раз, чтобы получить защиту. Глаза. Пит потер глаза и состроил страдальческую гримасу.
        — Насчет глаз я в курсе,  — отозвался Хайме.  — Нас считывают круглосуточно. Даже без техники и гаджетов, без имплантов и микросхем. Они знают все траектории нашего передвижения в пространстве.
        — Да, не надо забывать про зикерзонд,  — поднял вверх указательный палец Пит.  — Это рассеивание обеспечивает нам защитное поле в радиусе ста метров. Луи Жермен попался на крючок, и все из-за меня. Им нужен я. И они будут шантажировать меня моими друзьями. Луи в бегах, и он не спит. Возможно, Луи слишком любвеобилен,  — лукаво улыбнулся он.  — Связи с донорами лишают нас силы. Поле Талатона не воспринимает соединение мужчины и женщины как таинство. Так что доноры просто трахаются, получая от беспорядочных случек зависимость в качестве награды. Рано или поздно один начинает пожирать другого. Пит изобразил рукой пасть и похлопал пальцами для наглядности.  — Для легионера новой волны очень желательно воздержание, во всяком случае, до тех пор, пока в его жизни не появится такой же, как он сам. Внутри легиона равномерное распределение энергии внутри группы держится за счет всех нас, держащихся на одной волне. У тебя ее не отбирают, но и не наполняют тебя энергией чрезмерно. Сдается мне, Луи Жермен попал впросак, влюбившись в девушку из доноров. Лучшее, что он мог бы сделать — это остановиться на первом
разе.
        — А может, это настоящая любовь, и никто не будет пожирать другого. Может, девушка — зог,  — предположил Хайме.
        Пит шумно выдохнул.
        — Возможно. Сказать по правде, у меня такого никогда не было,  — признался он.  — Я делаю вывод на основании программы обработки данных по всем имеющимся случаям в среде легионеров. Но если мои предположения верны, и у Луи действительно есть любовница, она должна стать легионером, либо они расстанутся. Учти и ты не будущее.
        Хайме с сожалением покачал головой.
        — Можешь рассказать о других, кого ты еще знаешь лично?  — попросил он.
        — Все они разные, но в одном схожи: они не смотрят на других через призму собственной вредности,  — усмехнулся Пит.  — Недавно я столкнулся с одним религиозным аскетом. Он влетел в рукав, как выпущенная из лука стрела. Пит сделал резкое движение рукой и присвистнул, изображая полет стрелы.  — Его полет, как следствие длительных тренировок духа, постоянен и стабилен, тогда как полет, испытываемый при сексуальном оргазме, явление кратковременное и неустойчивое,  — объяснил он.  — При телесном соитии открывается жалкий лоскут неба. В земном мире познают небо, находясь друг в друге без соития.
        — Аскет тебе сам об этом рассказал?  — меланхолично поинтересовался Хайме, и Пит рассмеялся.
        — На каком языке он говорил?  — снова спросил Хайме.
        — Мы использовали для общения санскрит. Я пишу на нем программы. Джаеш свободно владеет им. Внутри золотого рукава каждый может понимать любой язык, и говорить на нем. Санскрит был выбран Ваханой Расой именно для нас с Джаешом, как наиболее близкий нам обоим.
        Пит открыл сок и стал потягивать через соломинку, Хайме задумался, переваривая сказанное Питом.
        — Джаеш принял мой плед за плащ,  — поделился Пит.  — В тракусе усмотрел скипетр, меня назвал пылким пастухом, а легионеров — стадом.
        Пит с Хайме обменялись улыбками.
        — Он, также, упомянул, всадника, убившего дракона, который склоняет перед пастухом свою голову,  — договорил Пит.
        — Это ведь что-то, да значит,  — скорее вопросительно произнес Хайме.
        — Угу. Джаеш сутками сидит на берегу реки и смотрит, то на воду, то в небо. Он видит звезды, их отражение. Разбирается в их движении. И ассоциирует соответственно. Ну, а теперь… Пит посмотрел на циферблат часов…  — Пора посвятить тебя в тонкости работы «скипетра». Полагаю, именно за этим ты сюда и прибыл.

        5. Шатер собрания

        — Сегодня ты получишь тракус, и, возможность встретить совершенного дебаггера,  — объявил Пит.  — О зикерзонде ты уже имеешь представление. Об обмене энергией внутри группы тоже. Про репликатора Зигфрида, контролирующего Северные популяции, слышал? Пит посмотрел вопросительно, и Хайме кивнул.
        — Лично не встречал, но видел его фото в журнале экономических достижений Северо-западных популяций,  — пояснил он.
        — У него такие узкие губы. Пит растянул губы в линию. У репликатора Самуила, контролирующего Юг, губы пухлые и чувственные. Зиги — напротив — чувственного рта лишен, однако за обманчиво-устрашающей внешностью скрывается легкоранимая и несколько сентиментальная натура. Иногда мне кажется, для него еще не все потеряно.
        — Откуда тебе все это известно?  — удивился Хайме.  — Все эти тонкости может знать только его ближайшее окружение.
        — Так и есть. Я знаю его лично,  — подтвердил Пит.  — Зигфрид неоднократно посещал «Гидрософт». Потом все подражали ему, его манере держаться. Его мимике. Пит провел пальцем по контуру лица.  — Зиги был растроган так, что полез за платком.
        Пит вспомнил о духе репризы Бао и грустно усмехнулся. Испытание Бао было только для продвинутых легионеров.
        — Ему бы очень хотелось смотреть на мир и повсюду видеть себя,  — продолжал Пит,  — но граждане Талатона останавливают взгляд не по команде Зиги, а по желанию нашего совершенного дебаггера. Пит поднял руки и сложил их так, как будто держал мяч.
        — Итак, с самого начала существования синтезированного поля,  — сказал он, катая свой воображаемый мяч в руках,  — каждый, независимо от своего географического местоположения, использовался Ваханой Расой в качестве единицы информации или шифрованного послания. Мы знаем об этом, и потому мы — это осознанные единицы информации под названием «ОЙ».
        Пит отправил воображаемый мяч Хайме, и тот поймал его.
        — ОЙ. Мировое правительство корректирует волновое поле, в котором мы все варимся, чтобы держать нас под контролем,  — ответил Хайме, подбрасывая воображаемый мяч,  — тогда как Вахана Раса использует синхронизацию для отлова своих, дабы дать нам возможность общаться не только в переходе, но и в обычном состоянии бодрствования, используя особую систему шифрования данных. Она, также, делает зикерзонд. Это довольно сложно,  — заключил Хайме и бросил мяч обратно Питу.
        — Ничего сложного, ОЙ,  — поймал мяч Пит.  — Это очень просто, и сейчас ты все поймешь. У музыки много общего с математикой, которую я так любил в школе. Пит улыбнулся и подмигнул гостю, затем повернулся к монитору, быстро нашел и увеличил фотографию квартиры Хайме, дав круговой обзор.
        — Давай сравним наши с тобой квартиры. Пит развернул панораму обеих.  — Что скажешь?
        — Практически идентичны, это я заметил сразу, как только вошел сюда,  — согласился Хайме.  — У меня, правда, нет такого шатра и плаката, но даже если бы и были, в этом совпадении нет ничего необычного.
        — Правильно, нет. Оба мы холостяки, работа занимает большую часть нашего времени, а быт волнует нас в последнюю очередь. Что касается твоего шатра, то ты его таскаешь за собой по всему миру, поскольку ты музыкант. Давай посмотрим на жилища других легионеров. Он развернул еще несколько панорам. Вслед за большой квартирой на экране появился небольшой частный дом. Затем каскадом вывалились снимки скромных и не слишком скромных домов зогов по всему миру.  — И, наконец, взгляни на это. Пит свернул окна, и на экране появились ползущие строки цифр.
        — Цепочка транзакций?  — уточнил Хайме.
        — Это круговая цепочка транзакций внутри легиона. Конечно, жилища могут отличаться, но легионеры ежемесячно тратят на себя практически одну сумму. Мы на удивление идентичны в запросах и тратах на собственные нужды.
        — Хм. Что бы это значило?  — удивился Хайме.  — Эта небольшая квартирка и внушительных размеров дом,  — указал он на фотографии. Каким образом? Налоги, обслуживание…
        — У меня есть подноготная каждого. Вот, к примеру, этот большой дом на фото — временное жилье давших приют друзей,  — пояснил Пит, развернув очередную картинку. Он открывал перед Хайме фотографии домов и квартир, рассказывая историю каждого легионера.
        — Я проверяю ежедневно, по мере пополнения наших рядов. Одна и та же сумма, с небольшими погрешностями. Минимальные траты на себя. Минимальные запросы. Минимальные претензии друг к другу. Это не утопия, Мы меняемся изнутри. Пит отвернулся от монитора и несколько секунд всматривался в лицо Хайме, как будто раздумывая над чем-то важным, что хотел, но не решался сказать.
        — Главное правило легиона — минимум ненужных мыслей и связей,  — напомнил он.  — Я не стреноженный, а ополовиненный,  — неожиданно поделился он.  — Точнее, был таким. Сознательно урезанным до минимума. Теперь я — ОЙ.
        — Мой ум занимается импровизацией, используя по большей части снимки сцены и салона самолета,  — сказал Хайме.  — Все не так уж и кисло.
        — Не кисло,  — повторил Пит, и оба рассмеялись.  — И да, я всегда носил темные очки с высокой степенью защиты. Не желал заносить в истинный мир память о фальшивом. Потом уже появился зикерзонд, и зрение мое изменилось.
        — Мы, типа, обрели более продвинутые линзы,  — согласился Хайме.
        — Ага. Дополнительную примочку, воздействующую на зрительный центр коры головного мозга,  — улыбнулся Пит.  — У легиона дополнительно к фосфенам[28 - фосфены — от др.  — греч. ??? — свет и ????? — показываю, обнаруживаю — зрительное ощущение, возникающее у человека без воздействия света на глаза. Представляет собой светящиеся точки, фигуры, появляющиеся самостоятельно в темноте. Возникают от механического воздействия типа нажатия на глаз, при воздействии магнитными полями, электрическом возбуждении зрительных центров и т. д.], являющимся продуктом нейросинхронизации, работает персональный декодер. Наши глаза фиксируют сетевые шифровки легиона, обрабатывают и передают их друг другу по кругу, тогда как сеть мирового правительства, сканирующая нас ежеминутно, не видит ничего.
        — Они знают, где я, кто я, видят, как я сижу на толчке или разгуливаю голышом по квартире, сколько и на что денег трачу, с кем сплю, но при этом не могут влиять на меня,  — понимающе кивнул Хайме. Пит покачал головой отрицательно и вслух подтвердил: «Не могут».
        — Они знают о нас все, но… Вот, сейчас мы с тобой говорим, а поле выдает одни помехи. Мировое правительство Талатона задумало контролировать тех, кто контролирует себя сам. Мы сделали с собой то, что они хотели бы сделать с нами. То, что с нами произошло, случилось задолго до появления контролируемого поля. Когда нас наберется достаточное количество, чтобы открыть рукав между Талатоном и Землей, тракусы больше не понадобятся. А это произойдет очень и очень скоро. Кристалл — всего лишь усилитель, необходимый на первое время. Ты прекрасно справился и без него. Музыкант. Этим все сказано.
        — Все, что мне надо знать — это график репетиций и гастролей,  — дорисовал картину Хайме.
        — Ты из музыкальной семьи?  — поинтересовался Пит.
        — Да,  — ничуть не удивившись вопросу, охотно поделился Хайме.  — Родители — тоже музыканты, Живут по ту сторону океана. Мы почти не видимся.
        Пит понимающе кивнул.
        — Ты встретишь их в золотом рукаве,  — улыбнулся он.
        — Не сомневаюсь,  — согласился Хайме.  — А ты?
        — Не видел с окончания школы.
        Хайме сразу же подумал о том, что декодер, позволяющий легионеру жить полной грудью, надо полагать, появился не на ровном месте.
        — Мы — это мечта мирового правительства,  — между тем, изрек Пит.  — Воздержание просто идеально для программы по сокращению населения планеты. Не надо больше пропагандировать идеи однополой любви. Не надо никого убивать. Однако, приятель, им нужны такие граждане, как мы, только подконтрольные, а мы тут, как выяснилось, выпадаем из созданной ими картинки будущего. Да к тому же, в отличие от наших менее удачливых собратьев, попавших в ловушку, имеем защиту.
        — У тебя нет виолончели,  — серьезно заметил Хайме, подняв вверх одну бровь.
        — Ха!  — хлопнул себя по колену Пит.  — Какое упущение! Он дунул вверх, на упавшую на лоб прядь волос, высоко задрал подбородок и посмотрел на собеседника сверху вниз.
        — Хайме стал музыкой, хотя, возможно, музыка родилась, когда родился Хайме,  — старательно цементировал он знакомство с новичком прежде, чем передать ему свое знание о мараях.  — Музыка живет везде и во всем,  — продолжал распинаться он,  — в том числе и внутри Софи — подруги Луи, певицы из ночного заведения, о которой я только что навел справки. Ей был причинен ущерб, причем значительный, с самого детства. Хайме ущерба никто не причинял. Из нас, таких разных и таких одинаковых, ткется нечто прекрасное. Когда-нибудь полотно будет закончено, и желанное станет действительным, в реально ощутимых масштабах. Ради этого стоит пожертвовать собой. Я в этом глубоко уверен.
        — Софи был причинен ущерб?  — погрустнел Хайме.
        — Хм. Да, женщина, из-за которой, как я предполагаю, его преследуют, имела тяжелое прошлое.  — Она поет не от радости. Боль и лишения — ее стимуляторы. У вас с ней разные биографии, но вы одинаково устроены.
        Пит облизнул губы, допил сок и бросил пустую упаковку в ведро.
        Хайме нахмурился. Заметил, что руки у Пита слегка трясутся. Перехватив взгляд, тот скрестил их на груди, зажав ладони под мышками.
        — Часто включаешь усилитель?  — спросил Хайме.
        — Только когда надо пробыть в рукаве достаточно долго. Например, сегодня, когда я искал Луи.
        — Возможно, эта штука не так безопасна,  — аккуратно предположил Хайме.
        — Необходимо, чтобы колеса внутри нас вертелись очень быстро., - объяснил Пит. Он посмотрел на часы, затем очень внимательно на Хайме.
        — Сегодня ты уйдешь отсюда с тракусом. Я хотел бы доверить тебе то, о чем пока не знает никто из легиона, но прежде я спрошу тебя: «Что ты знаешь о мараях?»
        — Ничего, кроме того, что они правят миром и делают из доноров алмангов,  — развел руками Хайме.
        — На Джабраиле стоит техника, управляющая волнами, в которых мы живем и из которых состоим. Называется этот аппарат «Мара». Он испорчен с самого начала возникновения разумной жизни на Талатоне, мараи же — это те, кто умело использует ложный сигнал для подчинения себе талатонцев и утверждения своей власти на планете.
        Разговор прервал резкий стук в дверь.
        — Ты кого-нибудь ждешь?  — спросил Хайме. Пит приложил к губам палец.
        — Тсс Совершенный дебаггер дарует силу и поддержку в радиусе сто метров при условии твоей полной невозмутимости,  — улыбнулся он. Вышел за пределы пурпурного шатра и пошел открывать дверь. Хайме остался ждать за столом. Слева от него покачивался шар с прекрасной, свернувшейся калачиком, спящей девушкой.

        6. Недопонимание

        — Ничего такого, что могло бы вызвать опасения,  — сказал доктор Бренер, глядя поверх макушки головы Уны.  — Результаты анализов в норме. Продолжайте мазать руку мазью, которую я вам прописал, и принимайте снотворное.
        — Мазь не помогает. Уна посмотрела на доктора вопросительно, как будто ожидая, что тот совершит чудо вместо того, чтобы выставить очередной счет.
        — Вы были у психотерапевта?  — поинтересовался тот, избегая ее взгляда.
        — Была,  — ответила Уна, непроизвольно пригладив волосы на макушке. Доктор Бренер скользнул рассеянным взглядом по ее лицу, и переключился на монитор ноутбука.
        — Он, как и вы, выписал мне снотворное, в котором я не нуждаюсь,  — продолжала Уна, Она загибала пальцы, считая, каких специалистов она уже посетила, а доктор Бренер делал вид, что слушает. Уткнувшись в монитор, он с деловым видом набирая текст: «какяусталихочудомойхочу домой…».
        — Вы здоровы,  — повторил он, продолжая строчить.  — Не зацикливайтесь на себе. Само пройдет.
        Уна бросила взгляд на безмятежное лицо доктора. Понимающе улыбнулась, молча встала из-за стола и, вежливо попрощавшись, покинула кабинет.

        Она сворачивала в переулок с парковки, когда неожиданно, на проезжую часть, откуда ни возьмись, выскочил мужчина. Она дала по тормозам, но все же слегка толкнула его. Тот устоял на ногах, но испугался. Посмотрел на нее через лобовое стекло взглядом, полным ненависти, и покрутил пальцем у виска. «Ненормальная! Иди к психиатру!»  — выкрикнул он и плюнул в лобовое стекло.
        Уна закрыла лицо ладонями.
        — Есть убежище, милая, не вздумай плакать!  — услышала она приятный, мужской голос, и в удивлении убрала руки от лица. На сидении рядом с ней сидел юноша с собранными в толстый пучок на макушке, белыми волосами. Из пучка торчала длинная — сантиметров в десять — костяная шпилька. Уна перевела взгляд на пучок незваного гостя, упиравшийся в потолок машины. В растрепанные, выпавшие из пучка пряди, белых, как снег на вершине горы, волос, была воткнута над левым ухом синяя роза.
        — Якша?  — в изумлении, тихо пролепетала Уна.
        — Угу,  — подтвердил дух-великан. Вынул из волос розу и протянул Уне. Одет дух синхронизации был в облегающую белую футболку с оранжевой надписью «Якша» на груди, и темно-зеленые, джинсовые шорты. Обувь Якша не носил. Длинные ступни были розовые и чистые, как у младенца. Ногти на руках покрыты прозрачным блестящим лаком.
        — У меня и застежка на женскую сторону,  — перехватив взгляд, монотонным голосом сообщил он.
        — Ты типа высокий светлый?  — уточнила Уна.
        — Типа, да,  — откликнулся тот.
        — Хм, надо же. Наслышана, как же. Гибридный дух, скормленный техногенным обществом и ностальгирующий по природе. Чем обязана?
        — Ничем. Явился утешить. Я за тобой от самого КА наблюдаю.
        — Я знаю про убежище,  — пристально глядя на Якшу, заявила она.  — Через него можно в другой мир попасть. Раз уж ты залез без разрешения в мою машину, то, может, объяснишь, почему ты меня не просто преследовал, а всю дорогу делал мне больно?
        — Чтобы тебя мобилизовать. Экрана у тебя нет, но нет и ничего взамен. Ты — зог, а зоги всегда приводят в порядок то, что пребывает в хаосе,  — улыбнулся Якша. Черты его лица были совершенными в классическом смысле слова. Такой вид Якша принял исключительно ради Уны. В основном он возникал он там, где задавали промежуточные вопросы типа: «И что теперь делать?»
        — Ты заставляешь балансировать на самом краю,  — вызывающим тоном бросила обвинение Уна.
        — Иногда даже терять жизнь,  — меланхоличным тоном дополнил картину Якша.  — Я взращен на Талатоне. Во время первых экспериментов по нейросинхронизации я попал в ловушку и стал служить пользователям, появляясь во время подключения экрана.
        — Так это не байки насчет ловушки?  — восторженно округлила глаза Уна.
        — Не-а.
        Высокий светлый дух Талатона отогнул солнцезащитную шторку с вмонтированным в нее с обратной стороны зеркалом, и стал приводить в порядок прическу. Методично выщипывал из толстого пучка одну за другой длинные белые пряди, создавая продуманный хаос. Затем повернулся к Уне и хитро улыбнулся.
        — Я со всеми по-разному взаимодействую,  — вернувшись к прическе, объяснил Якша.  — Доноры слишком послушные, к ним я давно интерес потерял.
        — А как же алманги?
        — Подчиняются, но не все,  — вытянув последнюю прядку волос, ответил Якша. Закрыл шторку и перевел на Уну спокойный взгляд глаз цвета грецкого ореха.
        — Есть довольно многочисленная группа алмангов, которая может управлять мной,  — уточнил он.
        Уна присвистнула. Якша съехал на сидении вниз, чтобы не задевать головой потолок. Выглядел он совершенно расслабленным. Беседу они продолжали вести так, словно были друзьями с детского сада. Разговор плавно перетек в доверительное русло. Якша умело располагал к себе своей умиротворенность.
        — Я подчиняюсь отколовшимся алмангам, что служат любовникам легиона,  — открыл тайну он.
        — Легиона?  — переспросила Уна.
        Глаза Уны напоминали два начищенных до блеска, белых блюдца с ровным кружком кофейного цвета посередине. С Дереком или подругами у нее такого интимного разговора в жизни не было. Она чувствовала себя на седьмом небе от счастья, и все от того, что кто-то доверил ей столь невероятную тайну.
        — Ты же понимаешь, что это — тайна, лапуль?  — проникнувшись настроением Уны, довольно фамильярно поинтересовался Якша.
        — Конечно, конечно,  — заморгала Уна. Она хотела положить ему по-дружески руку на плечо, но все же не решилась, и опустила ее на колени. Якша хитро улыбнулся одним уголком рта. Он был таким обаятельным, таким приятным, что просто не было сил. Этот спокойный, мягкий взгляд живых глаз, эта спокойная уверенность в себе…Уна как будто беседовала с самой собой, но это все же был Якша — общий дух всех талатонцев, всего населения планеты. Глядя на него, можно было с уверенностью сказать, что в мире все не так уж и плохо.
        — Браслетик потеряла,  — заметил Якша, глядя на ее воспаленное запястье.
        — Да,  — тихо ответила Уна, прикрыв запястье ладонью.
        — Ты шары с умершими видишь?  — спросил Якша.  — С теми, кто на связь выходит, чтобы давать подсказки?
        — Не-ет,  — скорчила брезгливую гримасу Уна.
        — Если станет совсем грустно, позови лучше меня. Некоторые, знаешь ли, с мертвыми беседуют, таскают за собой шары, а некоторые предпочитают поболтать со мной.
        — Я никого за собой не таскаю, мне это не нужно.
        Дух довольно улыбнулся. Он был разным. Некоторые считали, что Якша зависел от своих настроений, но это было большим заблуждением. Якша зависел от настроений тех, кто им управлял. Поэтому с Уной, столь прекрасно сбалансированной женщиной, он раскрылся с лучшей стороны. Она имела шанс стать стопроцентным легионером. Якша это видел и сам искал ее общества, о чем ей сразу честно и доложил. Уна повернулась к нему и, задумчиво глядя, закусила нижнюю губу.
        — А ты спроси, не стесняйся,  — предложил Якша.
        — Ты не давал прямых ответов. Все же интересно, почему? Ставил препятствия, бил наотмашь и одновременно посылал мне пожелания любви и счастья. Ты не отражал моего состояния, моего настроения и моих мыслей. Во мне больше милосердия, чем ты демонстрировал. А еще, почему, интересно, ты называл себя рабом? Все время предлагал обрести свободу. Страхом испытывал. Хм.
        — Что еще?  — скептически поджал один уголок рта Якша.
        — Ну, вот к примеру, сейчас ты сообщил, что есть убежище, через которое можно попасть в другой мир. Зачем?
        — Так быстрее проникнуть в суть всего, что тебя интересует,  — ответил Якша.
        — Вон оно что. Иногда ты переходишь границу, ты знаешь об этом?
        — Нет.
        — Что, нет?
        — Не перехожу. Я заранее знаю, с кем можно, а с кем нельзя. Ну, ладно. Якша повернулся к Уне всем торсом и стал серьезным.  — Я могу дурачиться, принимать разный вид, но лицо у меня одно. Вполне конкретное. Открываю я его не по вашему желанию, а по собственному. Да, я испытывал тебя, когда вы летели из КА. Потому что ты выбросила тракус, который предназначался тебе.
        — М-м-м,  — закатив глаза, простонала Уна. Всегда ровная, с Якшей она могла позволить себе не сдерживаться.  — Что это за тракус? Я уже слышала о нем.
        — Коммуникатор.
        — Для чего он?
        — Не скажу.
        — Издеваешься,  — сердито глядя на него, покачала головой она.  — Ну, обалдеть просто. Дух, который сам принимает решения, кому служить, кому нет,  — всплеснула руками Уна.
        Якша мило улыбнулся.
        — Я сориентирован на легион. Он даст мне свободу. Им я не препятствую в передаче сообщений. Как раз наоборот.
        — Какой еще легион?  — скривила кукольное личико Уна.
        — Скоро сама узнаешь,  — ответил Якша. Кивнул на блюстителя порядка за окном. Уна переключила внимание, и Якша исчез.

        Подопечным Уны, у которого она работала компаньонкой, был Соло — пожилой инвалид с бионическими протезами вместо ампутированных по колено ног. День выдался ветреным, но прогулку Соло решил не отменять. Он любил общество Уны и не собирался пропускать с ней ни минуты прописанного в договоре времени.
        Уна опоздала на целых пятнадцать. Такого еще не случалось. Соло уже вышел за калитку собственного дома и прогуливался, обеспокоенно стреляя глазами по сторонам. Заприметив ее машину, пошел навстречу.
        — С тех пор, как я потерял ноги во время взрыва в отеле, я менял протезы три раза,  — сообщил он ей в сотый раз. Сказал подчеркнуто громко, так что в извинениях за опоздание необходимость сразу же отпала.
        — Мне очень жаль, что произошло столь трагическое событие,  — в сотый раз выразила сожаление Уна.  — Оно перевернуло всю вашу дальнейшую жизнь.
        Говорила она это каждый божий день, на протяжении нескольких месяцев, что работала у Соло. Фирменный прием экстравагантного старика заключался в том, чтобы испытывать терпение своих компаньонов, которых он менял каждый месяц, до того самого дня, когда на пороге его дома появилась она. Между Уной и Соло сразу установилось взаимопонимание. Она была хороша. С развитой интуицией, ровная, естественная. Соло был доволен, и уже успел привязаться к ней.
        — А уж как мне жаль,  — заметил он.  — Последняя пара ног не так уж и плоха. Бионика чувствительна не только к моим мыслям, но и к колебаниям настроения. Бывает, разленюсь, начинаю ругать себя, а ноги уж сами несут меня на пробежку. Может, мне алмангом стать? Соло заговорщицки подмигнул.  — Не думай, что я — полный идиот, все я прекрасно вижу,  — добавил он, и они медленно двинулись в сторону моря.
        — Я так не думаю, дядя Соло.
        — Не зови меня дядей, сколько раз тебе повторять!  — рассердился старик.
        — Хорошо, дядя Соло,  — улыбнулась Уна.
        На берегу Соло выбрал место, и велел ей раскрыть складные табуреты, которые она повсюду таскала за собой на прогулке.
        — Остановимся вот здесь,  — распорядился он, потопав бионической ногой. Уна послушно раскрыла табуреты, и они расположились бок о бок. Соло снял сандалии и отбросил их в сторону. Какое-то время он сидел и молча наблюдал, как накатывают волны. Невзирая на преклонный возраст, выглядел Соло довольно моложаво: живой взгляд энтузиаста, загорелое, мужественное лицо, спортивный ежик густых, седых волос. На щеках кожа натянута, как барабан. К тому же со стороны никогда не скажешь, что инвалид. Под брюками бионических ног не видно. Походка у Соло была вполне естественной и свободной. Словом, производил он впечатление витального мужчины, хоть по возрасту был стариком.
        — Отсутствие ног не помешало мне найти хорошую жену,  — прервав молчание, стал вспоминать он.  — Она была добрая женщина, но умерла слишком рано. Остались мы вдвоем с сыном. Я каждый день рассказываю тебе одну и ту же историю. Прошлое не отпускает меня.
        — Я тоже рассказываю вам истории,  — откликнулась Уна, и старик довольно кивнул. Они прекрасно взаимодействовали. Были, что называется, на одной волне. Редко бывает, в особенности, когда устраиваешься на работу по объявлению. Можно сказать, обоим повезло. Так думала она, но не он. Соло знал, что случайного в жизни ничего не бывает.
        — Сегодня я расскажу тебе то, о чем еще ни разу не упоминал,  — таинственным полутоном сообщил он.  — Когда моя жена умерла, я решил жить так, чтобы не подвести ее. Мы с ней связаны, только я живу здесь, а она — в невидимом мире. И живет она там за счет моих праведных деяний.
        Соло качнулся вправо-влево.
        — Как маятник. Из верхнего в нижний мир, и обратно,  — прокомментировал он.  — С момента ее смерти я делал все, чтобы не подвести ее. Во всяком случае, старался, как мог.
        Соло грустно посмотрел на компаньонку.
        — Почему ты опоздала?  — спросил он.
        — Пешеход выскочил неожиданно на проезжую часть,  — ответила она, подняв на него робкий и виноватый взгляд.
        — Авария?  — нахмурился Соло.
        — К счастью, нет,  — улыбнулась она.  — Все обошлось.
        — Почему тогда глаза заплаканные?  — продолжал свой допрос старик.
        — Потому что я плакала,  — честно призналась Уна.
        — Из-за пешехода? Соло состроил скептическую гримасу.
        — Из-за потерянных часов,  — ответила она, и лицо Соло вытянулось от удивления.
        — Ты слышишь сирену?  — спросил он.
        — Конечно. Я провожу вас в ближайшее убежище.
        — Не хочу. Иди сама, если желаешь, а я здесь подожду.
        — Я останусь с вами,  — решила Уна.
        В мире давно перестали воевать классическим способом ведения войны. Никто не стрелял, не бросал бомбы и не взрывал себя и окружающих, но Соло все еще слышал вой сирен.
        — Как знаешь. Часы — это что же, подарок?
        — Нет. Я купила их сама. Надо было добрать до минимальной суммы заказа, и я кинула в корзину первое попавшееся.
        — Что еще заказывала?
        — Объектив для фотоаппарата. Перед отпуском.
        — Мне не нравится Миха,  — снова переключился Соло, Брезгливо растянул губы. Лицо его вообще было чрезвычайно подвижным и могло выражать поочередно весь спектр чувств в течение считаных секунд. Мышцами лица Соло владел мастерски. Как профессиональный актер. Увидев его впервые, Уне пришло в голову, что эта подвижность лица была ничем иным, как компенсацией за потерянные ноги. Голова у Соло работала быстро. Часто он капризничал, как хворый, а выглядел при этом, как кинозвезда. Окружающие, как правило, подыгрывали ему, но Уна была не из таких. Она действительно сопереживала, и эта ее особенность он очень ценил. В основном она не излучала эмоций, но Соло прекрасно видел, что за фасадом. Так что за внешней игрой пряталось их обоюдное уважение друг к другу.
        — У меня от него голова болит,  — пожаловался он на помощника, заменявшего Уну во время ее отпуска.  — Не мог дождаться, когда ты вернешься. Соло махнул рукой, как будто прогоняя Миху. Уна меланхолично улыбнулась. Ее светло-русые волосы, поднятые заколкой почти к самой макушке, выгорели на солнце. Кожа — золотистого оттенка. Каждый раз, глядя на нее, Соло сожалел о том, что у него нет дочери.
        — Дерек считает меня болтливой,  — поделилась в свою очередь она. Застывшее на лице выражение отрешенности уступило место светлой улыбке.
        — Если его что-то не устраивает, переезжай ко мне,  — на полном серьезе предложил Соло.
        Уна усмехнулась.
        — Ну, рассказывай, что там у вас произошло?
        — В отпуске мы были в городе КА. Слышали о таком?
        Соло поджал губы и коротко кивнул: «Да».
        — Это — одно из тех мест на планете, где память о прошлом сохранилась после тотальной синхронизации,  — ответил он.
        — Как вы считаете, может, тот, кто выдумал популяции, хотел найти для всех общий язык?  — спросила она.
        — Не хотел,  — сердито отрезал Соло.  — Продолжай про вас с Дереком.
        — В тот день мы отправились к одному из храмов,  — задумчиво глядя на горизонт, продолжала она.  — Встали пораньше, чтобы ничего не пропустить. К храму ведет длинная-предлинная лестница. Уна провела рукой в сторону неба.  — Когда мы стояли там, внизу, у меня зачесалась рука.
        Она сняла с руки деревянный браслет, маскирующий отек, и продемонстрировала его Соло. Тот взял руку и с интересом изучил пятно со всех сторон. Провел по нему смуглыми пальцами.
        — В поездку они вообще-то попали случайно. Просто лежали в одном пакете с новым объективом. Перед тем, как мы пошли к храму, я их как раз нашла, ну, и нацепила. Рука стала чесаться, я и выбросила их. Просто сняла и бросила. И они остались лежать на ступенях храма.
        — Ты была у врача?  — поинтересовался Соло, отпустив ее руку.
        — Конечно. У нескольких. Все сочли, что я здорова.
        — Ты подала в суд на этот магазин? Они должны выплатить компенсацию.
        — Нет,  — улыбнулась Уна.  — Конечно, нет. Я плакала как раз из-за того, что выбросила эти часы. Дело в том, что я бы хотела вернуть их назад.
        — Что еще за глупость!  — всплеснул руками Соло.  — Хочешь сделать симметричную полосу на другом запястье? Тогда можно срубить с магазина вдвое больше! Хитрые глаза старика вспыхнули задорными огоньками.
        — Я много болтала, и бог наказал меня,  — на полном серьезе сказала она.
        — Откуда ты родом, девочка?  — полюбопытствовал он.  — Ты еще не рассказывала мне. У тебя ведь акцент.
        — Из популяции Сигма, зона М.
        — А где твои родители?
        — Остались там.
        — Хм. Давно их не видела?
        — Давно. Около года.
        Соло еще раз взглянул на запястье компаньонки и монотонно пропел молитву о здоровье.
        — Да совпадут заложенное в тебя с тем, что желает база,  — добавил он в конце.
        — Хм. База,  — усмехнулась Уна.
        — Если будешь считать, что она недостижима, болезнь не уйдет,  — ответил Соло.  — Ладно, не бойся. На самом деле она уже здесь, и часики могут даже и не понадобиться.
        Блуждающие взгляды обоих остановились друг на друге. Малоподвижное лицо собеседницы несколько оживилось, особенно глаза, но Соло не стал ничего комментировать или объяснять. Вместо этого он достал нефритовые четки и стал медленно перебирать их, в задумчивости глядя то на набегающие волны, то на горизонт. Так они просидели бок о бок и промолчали еще добрых минут двадцать, после чего молча побрели назад, к дому Соло.

* * *

        Вечером Дерек вынес поднос с ужином на террасу. Он был в отличном настроении, чего нельзя было сказать об Уне.
        — У нас сегодня фирменное вино,  — торжественно объявил он.  — А еще я приготовил рыбу с пряностями.
        — Какой сегодня праздник?  — поинтересовалась она.
        — Нам нужен повод?  — откупорив бутылку, спросил он.
        — Спасибо, я не хочу,  — накрыла ладонью бокал она.
        — Попробуй. Дерек заговорщицки подмигнул, подключил маленькие динамики к телефону и включил подборку классики. Уна молча наблюдала за его манипуляциями.
        — Так хорошо?  — спросил он.
        — Через телефон звук мертвый. Винил — другое дело. Ты уж извини, Дерек.
        — Винил… Ладно. Как хочешь. Винил, так винил. Пластинки в комнате, мы здесь. Дерек нажал на «стоп». Ловко орудуя ножом и вилкой, стал с удовольствием поглощать еду.
        — Как прошел день?  — спросила она, наблюдая за тем, как он ест.
        — Отлично. И повод для праздника действительно есть. Дерек неспешно дожевал, сделал два больших глотка вина, издал восторженное «м-м-м» и закатил глаза от удовольствия.  — Я заключил долгосрочный контракт с «Гидрософт»,  — объявил он.
        — Интересно, где они тебя зацепили?
        — Сам не пойму. Работал по всему миру. Здесь оказался случайно, ты знаешь. Кажется, прилетел сюда специально, чтобы встретиться с тобой.
        Дерек ласково улыбнулся, и Уна улыбнулась в ответ.
        — Из подводного золотого дворца никто не возвращается,  — напомнила она.  — Официальной версией переселения правительство называет жизненную необходимость. Океан наступает. Чтобы выжить, мы должны погрузиться в него.
        Все же она попросила Дерека налить ей немного вина, и пару раз пригубила.
        — В подводные поселения собирают зогов со всего мира,  — внес уточнение Дерек.  — Ученых, работающих в разных областях науки, инженеров, врачей. Системы жизнеобеспечения — очень ответственная вещь. Все автоматизировано, так что работы у меня будет много, и это здорово!
        Покончив с едой, Дерек откинулся на стуле, сцепил руки на затылке и стал покачиваться.
        — Ну, что ты такая бука сегодня? Такой чудесный вечер,  — попытался разрядить обстановку он.  — Да, чуть не забыл про десерт!
        Он быстро собрал со стола посуду: свою, вылизанную до блеска тарелку и, почти нетронутую, ее. Отнес в кухню.
        — А вот и твое любимое вишневое мороженное,  — громко пропел он из кухни. Уна только вздохнула и снова потрогала запястье.
        — Ты даже не спросил, как прошел мой день,  — упрекнула она, когда тот вернулся и поставил перед ней десерт.
        — Ну, и как же он прошел?  — улыбнулся он. Вернулся в кресло, закурил сигарету и выпустил вверх кольцо дыма.
        — Сегодня я чуть не сбила мужчину возле медицинского центра,  — наблюдая за тем, как расползается кольцо дыма, поделилась она.
        Дерек загасил сигарету.
        — Почему же ты сразу не сказала?  — обеспокоенно спросил он.
        — Все обошлось. Как раз перед происшествием очередной врач в очередной раз послал меня.
        — Ты, главное, не отчаивайся, мы обязательно что-нибудь придумаем. Я спрошу у родителей. Может быть, они рекомендуют хорошего врача.
        — Часы, Дерек,  — напомнила Уна.  — Мне нужен не врач, а точно такие же часы. Трак-кус. Ты купил с белым ремешком, а у тех был черный.
        Дерек почувствовал, как к горлу подкатывает возмущение, но сдержался.
        — В «Бальдре» таких больше нет, я проверила. Написала им письмо. Они ответили, что точно таких больше не будет.
        — Я не понимаю, чего ты от меня хочешь?  — стараясь быть сдержанным, спросил Дерек. Говорил он спокойно, а внутри все клокотало.
        — Чего хочу? Впервые за весь вечер Уна улыбнулась. Дерек же — напротив — помрачнел. Хорошее настроение безвозвратно улетучилось. Ощущение было такое, что его переместили из уютного, теплого кресла под ледяной дождь.
        — Вот именно. Чего ты, собственно, ждешь от меня?  — повторил он.  — Ты же знаешь, что я — человек конкретный. Есть проблема — будем решать, остальное — лукавство.
        — Молчать, плакать и смеяться в унисон,  — как ни в чем не бывало, ответила она.
        — Что?  — скривил лицо Дерек.
        Надо было что-то делать, так что он молча собрал со стола посуду и отправился в кухню. Уна поплелась следом.
        — Вот скажи мне, что для тебя важнее — любить или быть любимым?  — спросила она.
        Дерек ничего не ответил. Надел фартук, заткнул раковину затычкой, свалил в нее посуду и стал тереть тарелку щеткой. Уна прислонилась к одному из кухонных шкафов и наблюдала, как течет из крана вода.
        — Для меня важнее любить,  — не дождавшись ответа, сказала она.
        — Страшнее всего, когда твоя любовь никому не нужна,  — сердито бросил Дерек. Молча добыв посуду, завинтил кран и стал передавать ей одну за другой чистые тарелки, избегая встречаться взглядом. Уна протирала их полотенцем и складывала стопкой на стол.
        — Что с тобой, Дерек?
        — Учусь быть сдержанным.
        — Я просто не узнаю тебя.
        Дерек тщательно вытер руки полотенцем и посмотрел ей прямо в глаза.
        — Нет, дорогая моя. Ты не узнаешь саму себя,  — возразил он.  — Ты думаешь только о своем удобстве.
        — Но как же так, Дерек! Так нельзя!  — искренно недоумевала она.
        — Вот именно, что нельзя,  — подтвердил он.  — А ты отвлекись от себя. Это, знаешь ли, единственный способ жить.
        — Я хочу чаю,  — попыталась перевести стрелки Уна.
        — Отлично. Вот и приготовь его себе сама. Ты что, инвалид?
        От неожиданности ее бросило в краску. Таким она Дерека видела впервые, Складывалось впечатление, что он немного не в себе. Если ты привык видеть человека одним, а он вдруг неожиданно показывает себя с совершенно неожиданной стороны? Не всякий к этому готов.
        — Тебе что, трудно чайник включить?  — задала встречный вопрос она, ловя себя на мысли, что вот уже полчаса занимается тем, что обыкновенно делает Соло, а именно: испытывает его терпение.
        — Лично мне вообще ничего не трудно,  — ответил Дерек.  — Но чайник стоит в метре от тебя. Если ты в состоянии включить его сама, зачем напрягать других?
        — Знаешь, а ты прав,  — неожиданно быстро согласилась Уна.  — Да, ты прав. С этого все и начинается. Сначала тебя просят включить чайник, потом подать то, да это. Так недолго и подкаблучником стать.
        — Я рад, что ты усвоила урок,  — откликнулся Дерек. Рассердился он не на шутку, и на попятную идти не собирался.
        — Как приятно, что ты поделился своими знаниями,  — похвалила Уна.  — Делись со мной и впредь. У тебя есть чему поучиться. Ну, что ты надулся? Она протянула руку к его щеке, но он увернулся.
        — Оставь, ради бога.
        — Но, Дерек,  — испуганно отшатнулась она,  — мы же просто…
        — Просто что?  — повысил голос он.  — Исколесили вместе весь мир? Съели вместе пуд соли? Я потакал тебе во всем! Предупреждал каждый твой каприз! В итоге ты третью неделю, как просто помешалась на своих часах. Только и твердишь о них, требуешь от меня чего-то невозможного, рассказываешь всякую чушь о каких-то загадочных единомышленниках, которых ты повстречала в аэропорту, заражаешь меня своим безумием. Безумие заразно, ты знаешь об этом?
        — Но я не виновата,  — стала тихо оправдываться Уна.
        — Хорошо, ладно, пусть я виноват. Виноват в том, что распустил тебя. Искушал тебя своим вниманием и вот, получил логический результат. Я — искуситель. Так мне и надо. Ты тут не при чем. Довольна?
        — Я не виновата, что такие часы больше не продают,  — пояснила она.  — Подумаешь, напомнила пару раз,  — пожата плечами она.
        — Пару десятков раз!  — потеряв терпение, сорвался на крик он.
        — Ты считал, сколько раз я тебе говорила о часах?  — поинтересовалась она. Лицо ее было совсем невинным: в круглых, полных слез глазах застыло выражение испуга.
        — Все. Хватит с меня.
        Дерек снял фартук и швырнул его на стул. Пошел в спальню, вывалил из гардероба на кровать свои вещи, наспех запихал несколько рубашек и белье в рюкзак, и тихо покинул дом.
        Уна осталась сидеть в одиночестве. Пока он собирался, приготовила себе чай и вернулась с чашкой на террасу. Снаружи смеркалось. Развесистые бугенвиллии скрывали ее от взоров прохожих, а бегущего по внешней лестнице Дерека от нее самой.

        7. Два приглашения

        — Мистер Уотерман?  — уточнил стоявший за дверью мужчина.
        — Что?  — вопросительно поднял брови Пит, выйдя на лестничную площадку и прикрыв за спиной дверь.
        — Просили передать лично. Посыльный протянул письмо. Пит вскользь глянул на конверт, затем поднял взгляд на посыльного и оценил его взглядом. Мужчина высокого роста, с идеально прямой спиной, одетый в дорогое, сшитое точно по фигуре пальто.
        — Так вы не почтальон?  — уточнил он. Мужчина ответил вежливой полуулыбкой.
        — Удачи, мистер Уотерман,  — пожелал он и бесшумно, точно кошка, сбежал вниз по лестнице. Уже собираясь захлопнуть дверь, Пит заметил на одной из ступенек, ведущих на верхнюю площадку, мигающий зеленым огоньком тракус. Подобрал его и вернулся в квартиру. Хайме стоял возле двери.
        — Твое сокровище прибыло, вот, держи,  — сунул он ему в руку тракус.  — Принес мужчина с пухлыми губами.
        — Наверное, поклонник Самуила,  — пробормотал Хайме и ушел с головой в изучение подарка, Пит тем временем отправился к окну, приоткрыл жалюзи и стал наблюдать, как посыльный в элегантном пальто залезает в черный Ang Volt. Когда агент поднял взгляд на его окна, опустил жалюзи и на мгновение задумался.
        — Или просто накачал губы силиконом,  — продолжал строить версии Хайме.
        Пит вернулся в шалаш и плюхнулся в кресло.
        — Ты говорил о тех, кто испортил технику на Жабре,  — напомнил Хайме.
        — Мараи. Они правят миром с помощью установки «Мара». В честь нее и названы,  — подтвердил Пит.
        Между собеседниками повисла минутная пауза. Пит смотрел на Хайме в ожидании вопроса, Хайме — на Пита, не решаясь углубляться в тему.
        Он переключил внимание на кристалл, а Пит, воспользовавшись моментом, вскрыл конверт. Письмо было напечатано на бумаге с изображением голубого шара. Бегло ознакомившись с сообщением, порвал его и бросил в корзину.
        — Если хочешь спрятаться, выйди на самое видное место и не привлекай внимания,  — сказал он.  — Именно в «Гиродсофт» я кое-что понял, и окончательно стал тем, кого ты имеешь счастье лицезреть.
        — Ты бываешь на воздухе?  — поинтересовался Хайме, стягивая ремешок на запястье.
        — Как правило, полчаса в день,  — ответил Пит.  — Пятнадцать минут пешком до работы и столько же обратно. Аккуратно посещаю тренировки по восточным единоборствам. Иногда бассейн. Не курю, и не выношу дыма. Не вреден ли искусственный разгон? У тебя есть виолончель, у меня усилитель всяких разных частот, тренировки. Пит пожал плечами.  — Кто-то употребляет колеса, кто-то бегает, а кто-то влюбляется. Джаеш из КА аккумулирует энергию стихий. Способов много, цель одна — удерживать равновесие, чтобы соединить части целого. От чрезмерного погружения в музыку тоже, наверное, свихнуться можно.
        — Определенно,  — согласился Хайме.  — Это все равно, что нырнуть на глубину без подготовки.
        — Хм. Пит хитро прищурил глаза.  — Кстати, о глубине. Ты любишь нырять? В прямом смысле. В океане купаться любишь?
        — Сейчас бы точно не стал,  — улыбнулся Хайме.  — Я и плавать-то не умею. А ты?
        — Когда-то давно, когда у меня еще было много свободного времени, моим любимым занятием было уплыть на лодке подальше от берега и нырять на глубину. Как-то раз я вынырнул, а лодки нет. Экзистенциальный вакуум, что одолевал меня еще со времен учебы в университете, испарился одномоментно. Мозги заработали здесь и сейчас. Я перевернулся на спину, посмотрел на солнце и первым делом восстановил дыхание.
        Заметив испуганное выражение на лице собеседника, Пит прыснул со смеху.
        — Короче, я снова нырнул,  — закончил фразу.  — Какая разница, есть лодка или ее нет? Так рассуждал я. В конце концов, я больше любил нырять, чем выныривать. И вот, там, внизу, в синей бездне я засек тень своего спасательного жилета.
        Хайме выразил удивление неопределенным возгласом.
        — Дельфин!  — завороженным голосом сообщил Пит.  — Он сопровождал меня до самого берега. Какую-то часть пути я проплыл сам, а он плыл рядом и присматривал за мной. Когда я уставал, он подставлял мне свою спину. На берег я выбрался еле живой. Поблагодарил друга и рухнул на песок. Дельфин уплыл, а я проспал на песке до самого утра. Вскоре после этого случая я открыл золотой рукав и встретил там нашего прекрасного дельфина.
        — Удивительно! Не знаю, способен ли я на такую… веру,  — восторженно отреагировал Хайме.
        — Вера…  — задумчиво посмотрел на собеседника Пит.  — Выбраться за пределы уютного мира мало. Надо быть подготовленным. Я был расслаблен и сконцентрирован одновременно. Физически хорошо подготовлен. Уж не знаю, почему, дельфин оказался рядом. Меня в большей степени удивляет, как ты умудрился попасть в рукав без тракуса. Может, ты и есть сама музыка, а вовсе никакой не Хайме,  — улыбнулся Пит.  — А теперь извини, я ненадолго отлучусь в ванную комнату,  — добавил он и вышел.
        В ванной Пит первым делом изучил в зеркале свою физиономию. Потрогал щеки. Заглянул в немного выпуклые, как у всех близоруких, светлые глаза. Улыбнулся и подмигнул своему отражению. Затем наполнил раковину водой и опустил в нее лицо. Широко раскрыл глаза и увидел, как закружилась фиолетовая воронка. Напряжение от непрерывной синхронизации с искусственной нейросетью нейтрализовалось. Во всяком случае, так было сказано в инструкции, а Пит строго следовал всем инструкциям к софту корпорации, в которой работал. На мгновение перед ним вспыхнуло удивленное лицо женщины с большими карими глазами. Подруга Луи в удивлении смотрела на него.
        Вернувшись в комнату, он застал Хайме уже в куртке, и быстро оделся сам.
        — Софи — подруга Луи — из легиона, так что можно не волноваться,  — объявил он, когда они вышли на лестничную площадку.  — Я только что видел ее в раковине с водой,  — уточнил он.  — Во время синхронизации погибло несчетное количество доноров,  — продолжал он, запирая дверь на ключ.  — Но этого оказалось недостаточно. Правительство продолжает вести политику избирательного истребления населения.
        — Все настолько серьезно?  — сделал страдальческое лицо Хайме.
        — В ближайших планах четыре миллиарда,  — ответил Пит, и Хайме присвистнул.
        — Устроили соревнование с природой,  — буркнул Пит. Толкнул дверь, и они вышли на улицу. Снаружи дул колючий, с мелкими льдинками, ветер с океана. Пит накинул капюшон и надел любимые очки, с которыми был неразлучен.
        — Не могу отказаться от очков,  — как бы себе в оправдание, сказал он.  — Государственный строй? Без разницы. Понятия демократии не существует. Все — одна сплошная фикция и лажа. Все — пустые, изнасилованные слова. Миром правит кучка мерзавцев — жонглеров и клоунов — убийц. После первых же полученных шифровок я понял план совершенного дебаггера. Мировое правительство, и его ищейки сами не знают, с кем имеют дело.
        — Это же было задолго до изобретения компьютеров, телевидения, радио, вообще всех средств коммуникации,  — втянув голову в плечи, напомнил Хайме. Порывы ветра становился сильнее, резче. Началась метель. Ветер дул в лицо, так что молодые люди, чтобы иметь возможность разговаривать, шли задом наперед.
        — Во все времена,  — подтвердил Пит.  — Средства коммуникации были с самого начала. Ясно, как божий день.
        — И золотой рукав всегда связывал Талатон с невидимой Землей,  — договорил Хайме. Пит глянул на него, улыбнулся и кивнул.
        — Когда-то давно, еще во время учебы в университете, я усвоил простое правило: или ты живешь, когда бодрствуешь, или ты живешь, когда спишь,  — поделился он.
        Оба рассмеялись, затем обменялись парой воспоминаний о прекрасной студенческой поре. Хайме поскользнулся, и чуть не упал, но Пит ловко подхватил его под руку.
        — Перешедшие в зону символов счастливы бодрствовать, и не летают во сне,  — сказал он.  — Когда спят, то погружаются в глубокий сон без сновидений. Оле-Лукойе не раскрывает над ними своего разноцветного зонтика. И это — только начало. Провал в пустоту ознаменовался для каждого из нас выходом в дверь между сном и бодрствованием. Без каких бы то ни было помех, из-за которых мы не спали раньше.
        — Все еще бегаешь за белым кроликом?  — пошутил Хайме.
        — Зачем мне бежать за ним, если я способен в любой момент стать им сам,  — ответил он.

* * *

        В комнате, под столом, на дне корзины для мусора осталось лежать порванное Питом приглашение от правительства переселиться в бункер. Не в подводное поселение, а именно в бункер мирового правительства Талатона. Неслыханная честь! Зогам вход в бункер был строго запрещен. Пит об этом знал, как и понимал то, что его могут просто заманивать туда, где он станет безоружным. Из письма он узнал, что одобрена его кандидатур на руководящую должность в одном из научно-исследовательских отделов, находящихся непосредственно под юрисдикцией главы правительства. Пит, хоть и проигнорировал письмо, все же был заинтригован. Зог в бункере? Невероятно! А они знали, что Пит был зогом.
        — Большинство синхронизированных пока не осознали, во что вляпались,  — продолжал Пит.  — Правительство будет стоять насмерть, используя искусственный интеллект в своих целях. Осязаемая наличность упразднена. Проценты за обмен и покупки, за сами транзакции растут, как на дрожжах. Доноры и алманги — марионетки мараев. Сдается мне, в арсенале правительства имеется и кое-что пострашнее.
        — Что ты имеешь в виду?  — спросил, шмыгнув покрасневшим носом, Хайме. Пит повернулся, разогнался и проехал несколько метров по льду. Остановился и, сняв темные очки, внимательно посмотрел на Хайме.
        — При первой же неуплате долга, можно будет любого вырубить через обыкновенный экран нейросинхронизации,  — ответил он.  — Насовсем.
        Хайме перестал переминаться с ноги на ногу, распрямил спину и опустил плечи, забыв о холоде. Пит повернул голову в сторону залива, откуда дул ветер. Там океан продолжал наступление на континент, а почва жадно поглощала влагу.
        — Ладно, зог, не стоит так мучить тебя страшными историями. Расскажи, лучше, что ты делал перед первым полетом?  — улыбнулся Пит.
        — Принимал участие в гала-концерте,  — ответил Хайме.  — Все пошли пиво пить, а я мечтал поскорее добраться до дома и лечь спать. Я в тот день устал. Не как загнанная лошадь, но устал.
        — Усталость была приятной,  — понимающе кивнул Пит.
        — Да,  — улыбнулся Хайме.  — Перед тем, как попасть в рукав, я напевал. Мелодия пришла в голову неожиданно. Я удивился, поскольку раньше никогда не слышал ее.
        — Сочинил на ходу?  — уточнил Пит.
        — Я даже не успел подумать об этом, потому что мгновенно очутился в месте сбора. И, знаешь…Хм. До тебя я встретил одного зога, который, представь себе, напел мне эту самую мелодию! Как выяснилось, он сочинил ее совсем недавно, и даже никому еще не показывал. То есть я был первым, кто поймал ее. Конечно, я решил, что это — какое-то из проявлений синхронизации, поскольку после нее наши органы чувств стали работать немного иначе.
        Хайме сунул руку во внутренний карман куртки и достал из него круглый жетон желтого цвета.  — Это билет на концерт. Буду очень рад, если найдешь время выбраться,  — сказал он, вручая его Питу.
        Тот взял билет, обнял Хайме и подмигнул за его спиной прекрасной девушке в шаре.
        — До встречи во внутреннем дворе,  — махнул рукой Пит, и направился в сторону ничем не примечательного наземного здания корпорации. Он получил два приглашения с интервалом в полчаса, и уже точно знал, что испытывает острое желание послушать хорошую музыку вживую.
        Хайме, весьма довольный встречей, отправился на ближайшую электричку до зоны SF. Шар с девушкой исчез, Та, о ком Пит постеснялся спросить, была первой любовью Хайме, и он называл ее своей сестрой-близнецом. О шаре он никому никогда не рассказывал. Пит был первым, кто увидел то, что не видели другие.
        На станции он посмотрел на часы и обомлел. Сверил со временем на циферблате тракуса. Если верить тому, что показывали часы на руке, с тех пор, как он встретился с Питом, не прошло и секунды.

        8 Ловушка для Пита

        Эл Альтерман — правая рука официального главы мирового правительства, Мартина Форса — ждал его в комнате переговоров. Мартин прибыл минуту спустя. Это был высокий, худощавый мужчина лет шестидесяти, голубоглазый и темноволосый, одетый в темно-фиолетовый костюм. Его заместитель внешне резко контрастировал с ним. Мартин был вытянут по вертикали, тогда как Эл — напротив — приземист, плотного телосложения, обладатель крепкого рельефного тела, затянутого в костюм светло серого цвета.
        — По Уотерману нет ни одной зацепки,  — возникнув перед помощником, сразу перешел к делу Мартин.  — Ценный кадр корпорации, лучший криптограф с безупречной репутацией,  — перечислил он достоинства нового, лично им выбранного сотрудника на роль личного помощника, и положил флешку на стол перед Элом.
        — Взгляни на его маршрут на протяжении последних двух лет,  — предложил он. Сел, подвинулся поближе к столу и открыл файл с досье Пита.
        Помощник главы правительства поджал уголки рта. Лицо его нельзя было назвать ни приятным, ни отталкивающим. В нем не было ничего примечательного, за исключением непропорционально крупных ноздрей сильно вздернутого носа, напоминавшего овальную пуговицу, пришитую на гладкое, маловыразительное полотно лица.
        — В корпорации он трудится по пятнадцать часов в сутки,  — продолжал перечислять достоинства Уотермана Мартин Форс.  — Абсолютно прозрачен. У меня нет ни малейшей озабоченности по поводу его кандидатуры,  — заключил он, после чего отодвинулся от стола и принял расслабленную позу.
        — Хм, прозрачен,  — повторил Эл.  — Факт, с которым не поспоришь. Круглосуточный сбор данных, включая сканирование мозговой активности днем и носью, не показывает ничего, что могло бы представлять угрозу для нас. Но именно это как раз и не дает мне покоя. Ты забыл упомянуть о темном пятне на его биографии,  — угрюмо напомнил он, и ноздри его короткого носа вздрогнули.
        — Что ты имеешь в виду?  — уточнил Мартин, глядя на помощника жестким, немигающим взглядом.
        — Я напомню, если ты забыл. Он чуть не убил своего сокурсника, когда учился в Университете,  — ответил Эл.
        — Ах, это,  — расслабился Мартин.  — Я не придаю значения всей этой истории,  — махнул рукой он.
        — Но, Мартин,  — возразил Эл.  — Он завел парня в горы, бросил там одного на опасном маршруте, где диких кошек полно. Парень чуть не погиб. К тому же кандидатура зога, хотя бы даже и лучшего контактера, на высокую должность внутри города, где работают мараи…Эл отрицательно покачал головой.
        — Высосано из пальца,  — резко возразил Мартин.  — Он нам нужен. Здесь он станет безоружным. Ты и сам это прекрасно знаешь. А вся эта история из прошлого получила резонанс в наших кругах исключительно из-за того, что дедушка пострадавшего был первым лицом одной из популяций. Парень жив, и Уотерман ко всей этой темной истории имеет лишь косвенное отношение.
        — Напомню тебе еще раз: «Он — зог, к тому же принимает расширяющие сознание вещества»,  — настаивал Эл.
        — Исключительно ради науки,  — мягко улыбнулся Мартин.  — Лекарство он получал внутри стен родной корпорации. Чтобы быстрее расшифровывать послания от Ваханы Расы. Нам нужен именно он, ты же знаешь, Эл. Он знает больше, чем кто бы то ни было. ОН — лучший контактер. Я думаю, ты излишне придирчив.
        Эл смерил главу правительства задумчивым взглядом.
        — Определи его в подводное поселение, чтобы был под полным контролем, как все твои остальные подопечные,  — предложил он.
        — Он не должен контактировать с поселенцами подводного города,  — отрицательно покачал головой Мартин.  — Существуют и другие причины, связанные с экспериментальной частью, Он должен работать именно с мараями.
        — В таком случае ему придется принять присягу,  — заявил Эл.
        — Даже не обсуждается,  — поднял руки вверх, выражая согласие, Мартин.
        — Прекрасно,  — расплылся в улыбке зам.  — Зог под присягой мараев. Я тебя, право, не понимаю. Уотерман действительно ценный кадр, а ты, как вижу, решил рискнуть его жизнью. Кстати, я направил к нему одного из наших сотрудников. Он будет очень удивлен, увидев ее.
        — Ее?  — заинтересованно поднял брови Мартин.  — Думаю, это было лишним. Он уже получил наше приглашение, и придет сюда сам.
        — Хм, не факт,  — отозвался Эл — Если ты не в курсе, то сообщаю, что сегодня утром у него была встреч с музыкантом Хайме Рохо. Тот передал ему билет на концерт.
        — Где они встретились?  — уточнил Мартин.
        — На улице. Рохо живет в зоне SF. Мы отследили его путь. Он приехал в MV специально, чтобы отдать билет. Они встретились на улице, музыкант отдал ему билет, и Уотерман отправился на работу.
        — Не вижу проблемы,  — заметил Мартин.
        — И не увидишь. Из-за стабильных помех.
        Эл поманил Мартина рукой, и тот снова подъехал в кресле к монитору.
        — Виолончелист из симфонического оркестра SF Хайме Рохо,  — прочел он под портретом улыбающегося Хайме, и вопросительно посмотрел на Эла.
        — Они незнакомы, однако музыкант навестил его, чтобы вручить билет. Он мог отправить его через экран синхронизации, но приехал в собачий холод, чтобы сделать это лично. Потом Уотерман отправился на службу, а его гость — на обратную электричку. И что ты думаешь? Он выпал из поля доступа на целых полчаса. Взгляд Эла стал холодным.  — Этот парень обладает такими же способностями, что и Уотерман,  — заключил он.  — У нас есть и третий контактер, тоже приятель Уотермана. Это Луи Жермен, автослесаре из зоны S. Периоды выпадения из поля волнового влияния аналогичны показателям Рохо и Уотермана. Мы не можем поймать их ни в состоянии бодрствования, ни во время сна. В настоящее время Луи Жермен находится под наблюдением военной базы в зоне М.
        — Он как-то связан с Уотерманом?  — нахмурился Мартин.
        — Они состоят в приоритетных подписчиках друг у друга на музыкальном сервере «Cristal». А еще оба не пользуются экраном. Это не обязаловка, но с таким я сталкиваюсь впервые. Кстати, Рохо экраном пользовался незадолго до посещения Уотермана, но билет все же привез лично.
        Мартин сидел, упершись локтями в стол и постукивая по губам сложенными в домик ладонями. Он был все так же невозмутим, но пребывал в некоей задумчивости.  — Все трое не поддаются системе контроля сновидений,  — озвучил он.  — Двое не используют удобное окно нейросинхронизации. Активность поля полностью нейтрализуется вокруг них,  — подвел итог он.
        — Совершенно точно подмечено. Вот какая неожиданная новость для нас с тобой, Мартин. Этого нигде не написано. Ни в одном отчете. Я сам додумался, сопоставив все факты.
        — Отлично, Эл. Если они имеют стабильную связь друг с другом, то, несомненно, Уотерман — их мозговой центр,  — выдал Мартин,  — а потому он тем более нужен нам здесь, и как можно скорее. «Гидрософт» последовательно внедряет технологии по нашим заданиям, и, как я тебе уже сказал, Уотерман — один из верных, идейных сотрудников корпорации. Напомню, что он задействован в программе по сокращению населения. Возможно, помехи в сканировании были связаны с тем, что он проводит какой-то эксперимент и….
        — Без ведома руководства?  — перебил Эл.
        — Ты слишком паникуешь, Эл,  — недовольно покачал головой Мартин.
        — Паникую? Да я абсолютно четко вижу, что появляются зоги, использующие новый, недоступный нам канал связи друг с другом! Я поражаюсь твоему спокойствию. Они, как будто, стерильны,  — продолжал он, все больше впадая в раздражение.  — Что у них внутри? Что с ними не так? Меня интересует это, а тебя нет?
        — Понятно же, что именно они словили,  — невозмутимо, с легкой усмешкой ответил собеседник.  — Возможно, мы добились поставленной цели с некоторыми погрешностями,  — высказал новое предположение он.
        — Ты о каких погрешностях говоришь? Это ж наш парень из «Гидрософт». И он связан с другими, такими же парнями, как он. Они выпадают из контролируемого поля! Обходят контроллеры сна и «Мару»!
        Мартин налил себе стакан воды и стал пить.
        — Перед нашим носом крупная рыба, Мартин, но я бы его поместил в изолятор до выяснения всех подробностей,  — продолжал Эл после недолгой паузы, в течение которой он наблюдал, как Мартин пьет.  — Вижу, тебя мучает жажда,  — заметил он.  — Не хочешь сдать анализы? Не помню, когда ты их делал последний раз. Да и бледен ты.
        — Конечно,  — улыбнулся Мартин.  — Разберемся с зогами, и пройду обследования.
        — Если Уотерман соберет команду, ничего хорошего не жди,  — продолжал Эл.  — Есть еще кое-что. Я уверен, что это не простое совпадение. Все трое — Луи Жермен, Хайме Рохо и Питер Уотерман — носят одинаковые механические часы с кристаллом нано кварца внутри. Кристалл вложен в браслет со стороны запястья. Эл показал на своей руке, где именно.  — Создано это чудо в центре нанотехнологий популяции Сигма, по заказу нашей корпорации «Animin», как тебе такой расклад?
        — Хм. У тебя есть соображения на этот счет?  — прибившись взглядом к раздувающимся ноздрям заместителя, спросил Мартин.
        — Конечно. Испытания на ограниченном контингенте были успешно пройдены без нашего ведома, Кристалл каким-то образом действует на зогов. Мы проводим проверку в «Animin», Предположительно, кристалл активирует волновую активность определенных участков мозга. Каким образом это происходит, не имею понятия, зато мне известно другое: «Экспериментальную партию запустили, нарушив условия договора». Придется разбираться с этой чертовой лабораторией. На это уйдет время. Эл стал нетерпеливо тарабанить пальцами по столу, выжидающе глядя на Мартина.
        — Лаборатории, относящиеся к разработке и производству нано кварца, контролируются непосредственно на месте,  — напомнил тот, ни одним телодвижением, ни мускулом лица не выдав своей обеспокоенности по этому поводу.
        — Я знаю,  — неожиданно спокойно ответил Эл.  — В Сигме до сих пор не все в порядке, хоть мы и сдвинули в очередной раз границы популяции. Воруют, пользуясь степенью допуска и особыми условиями производства. Часы запустили через интернет-магазине «Бальдр», торгующий техникой, гаджетами и мелочами. Последний экземпляр был куплен три дня назад. Вся партия в пятьсот тысяч экземпляров была продана за каких-то полтора месяца.
        Эл встал из-за стола и стал прогуливаться по комнате. Руки сунул в карманы брюк, скрывая овладевшее им раздражение, усугубившееся видимым безразличием к делу Мартина Форса.
        — Магазин продолжает торговать часами?  — поинтересовался Мартин.
        — Новая пария отличается от предыдущей. Эл остановился посреди комнаты и задумчиво посмотрел на собеседника — Кристалл другой,  — сообщил он.
        — Кстати, Эл, в одной из шифровок, если ты помнишь, как раз фигурировала цифра в пятьсот тысяч,  — напомнил Мартин.  — Нам понадобится список всех покупателей и всех владельцев браслетов.
        — Список готов. Последние часы были заказаны тем самым Луи Жерменом для его подружки Софи Ивер — джазовой певицы из ночного клуба в зоне S, но попали они к Ноа Уильямс.
        — Ноа?  — переспросил Мартин. При упоминании этого имени лицо его разгладилось и как-то сразу просветлело.  — Ты отправил ее стеречь Пита?
        Эл едва заметно улыбнулся.
        — Интересно, каким образом часы, заказанные Жерменом, попали к ней?  — озадачил вопросом Мартин.
        — Понятия не имею, мы к этому отношения не имеем, да и узнал я об этом всего полчаса назад,  — с досадой в голосе ответил Эл.  — Самолет доставит ее обратно к вечерней сессии. Пусть сама обо всем и расскажет. Если не Уотерман, то, как минимум, кристалл к вечеру будет у нас.
        Эл в характерной для него манере несколько раз раздул ноздри, как будто запасаясь воздухом.  — У меня дурное предчувствие, Мартин. Мы поздно спохватились. Ситуация с зогами вышла из-под контроля. Я не могу понять, как им удалось всем одновременно попасть на одну волну за пределами контролируемого поля? Сколько еще в мире таких, как они?
        Их с Мартином взгляды пересеклись, и в воздухе повисла долгая пауза.

        Вечером того же дня Ноа Уильямс — двадцатидевятилетняя красотка из службы электронной разведки мирового правительства Талатона — караулила Пита за углом его дома в MV. Ненастье к тому времени стихло. Роботы-уборщики очищали улицы от снега. Светило солнце.
        Когда Пит приблизился к дому, Ноа хлопнула стеклянной бутылкой о стену, бесстрастно резанула руку с внешней стороны, выше тракуса, и громко вскрикнула. Пит остановился у входной двери. Немного помедлил и заглянул за угол.
        Очаровательная шатенка в белой вязаной шапочке и черном пальто задрала рукав и демонстративно вытянула перед собой руку. Из-под тракуса тонкой струйкой покала кровь, Пит слегка приоткрыл рот. Почему-то, глядя на кровь, он четко вспомнил свой давнишний сон, который повторялся много раз с тех пор, как они расстались с Элис — девушкой из его прошлого: их сплетенные с Элис руки. Каждый палец превращается в прекрасное изваяние. Пит поднял взгляд.
        Раскосые глаза цвета зрелой, августовской зелени… В них он увидел то, что вызвало мгновенную, ответную химическую реакцию. «Сегодня ты нашел Бога»,  — услышал он неизвестно кем и когда сказанную фразу. Захлопнул рот и посмотрел на разбитую бутылку, валявшуюся под стеной, возле ее ног. Не может быть, чтобы это была она. И не слишком ли много для одного дня?
        — Бутылка лопнула на морозе,  — объяснила Ноа.
        — Тебе нужна помощь,  — опомнился Пит.
        — Самая минимальная. У меня не работает экран синхронизации,  — улыбнулась красавица очкам с максимальной степенью затемнения.  — Рана поверхностная, ничего серьезного. Нужен кровоостанавливающий пластырь.
        — Конечно,  — кивнул Пит и посмотрел по сторонам. Не домой же приглашать. Это исключено.
        — Все нормально, я подожду здесь,  — мгновенно развеяла его замешательство она.
        И Пит побежал домой за пластырем. Дома быстро вытряхнул из аптечки все содержимое, рассыпав его по полу и нашел то, что надо. Прихватил салфетки и минуту спустя уже был на месте.
        — Да ты быстрее молнии,  — улыбнулась она. Вытерла руку и сама заклеила рану. Пит стоял рядом, наблюдал и подавал салфетки.
        — Ноа,  — представилась она, протянув ему чистую руку.
        — Питер,  — пожав ей руку, представился он. По руке, едва их ладони соприкоснулись, пробежала волна приятного тепла.
        — Я вижу, у тебя такой же,  — сказала она, кивнув на тракус.
        Сейчас он радовался своим темным очкам. Оторваться от нее было невозможно. И чем дольше он смотрел, тем большее волнение его охватывало. Ни с того, ни с сего он вдруг вспомнил, как был женщиной во чреве матери, а затем родился, и стал мужчиной. Когда-нибудь эта девушка будет во мне, точнее, она уже во мне, решил он, и удивился сам себе. Неожиданно он успокоился. Внутри щелкнул невидимый переключатель, и волнение заблокировалось.
        — Да,  — сказал он не то утвердительно, не то вопросительно.  — Действительно, у нас одинаковые часы.
        И все же он снял очки.
        — Мы встречались раньше?  — поинтересовался он.
        — Нет, но мы оба из одного объединения.
        — Где ты живешь?  — снова спросил он, скользя взглядом по ее лицу, как две капли воды похожему на лицо Элис.
        — Отсюда минут пять пешком. Ноа махнула рукой в направлении дома. Арендованную для нее квартиру она даже не успела толком осмотреть. Прибыв спецрейсом, бросила дорожную сумку на пороге и сразу же отправилась стеречь Пита.
        — Я провожу,  — предложил он, и Ноа с радостью согласилась.
        — В Сигме нашли способ обработки кварца раньше,  — продолжала шокировать она.
        — Правда? Раньше кого? Пит украдкой смотрел на профиль идущей рядом женщины. Она была невозмутима, и она ничего не ответила. Шла, глядя прямо перед собой, и загадочно улыбалась пространству.
        — А я уже решил, что в Сигме торгуют кварцем налево,  — сказал он.
        Ноа не выдержала и рассмеялась. Повернула к нему лицо. Оно было открытым и светлым, очень располагающим.
        — Мне кажется, мы все же встречались раньше,  — повторил он, когда они остановилась возле небольшого, двухэтажного здания.
        — Приходи через час,  — предложила Ноа.  — Выпьем чего-нибудь. Поговорим о кварце и программе сокращения населения.
        — Сегодня вечером я занят,  — сразу же отказался он.
        — Я не верю в случайные встречи,  — сказала она.
        — Я тоже. Значит, скоро увидимся снова.
        Пит махнул рукой на прощание и пошел обратно.

* * *

        — Прелестно,  — пробормотал он, захлопнув за собой дверь в квартиру, и сразу же бросился к монитору.  — Не может быть,  — продолжал бормотать себе под нос он. Задав поиск внутри списка легионеров, он обнаружил, что из пятисот тысяч носивших тракус была одна Ноа, но то была совсем другая женщина. Пит пересмотрел еще раз последних, выявленных программой, владельцев тракусов. Он снова почувствовал возбуждение. Ее глаза…. Они навевали воспоминания о событиях прошлого.
        — Нет,  — прошептал Пит, откинувшись на спинку кресла.  — Не может быть,  — замотал головой он, не желая верить в обман. Он предпринял еще одну попытку, сделав выборку из последних ста зогов. Никаких подсказок. Даже без намека.
        В конце цепочки заказавших тракус стоял Луи Жермен. Почти одновременно с ним были заказаны часы из новой партии. Упаковщик перепутал коробки, и последний тракус был доставлен не в зону S, а в зону W, на имя некоего Абинойса, электрика.
        — Вот оно!  — обрадовался Пит и с облегчением выдохнул. Отчет по результатам слежения показал всю подноготную электрика, начиная с его утренней помывки в душе и заканчивая встречей с бывшей одноклассницей за спиной у жены. В тот знаменательный день электрик передал тракус заказчице. А вот и она сама.
        На Пита с экрана смотрела Ноа Уильямс — сотрудница отдела электронной разведки мирового правительства Талатона. Она не хотела, чтобы кто-то узнал. Держателем тракуса остался Абинойс. Никто не видел, как и где он передал ей тракус. Ноа была легионером!
        Пит максимально увеличил изображение и провел пальцем по контуру лица на мониторе. Затем просмотрел досье: дату рождения, образование, хобби и все остальное.
        — Элис…  — зачарованно произнес он.

        9. Похищение Софи

        — Элья, ну, наконец-то,  — обрадовался Луи, услышав голос друга в трубке. Позвонил он ему с телефона придорожного кафе.
        — Я только что вставил симку,  — объяснил Элья.
        — Слушай, брат, я не сплю вторые сутки. За мной следят,  — поделился Луи.
        — Параноик. Просто закрой глаза.
        — Говорю же, не могу. Я в бегах.
        — Зикерзонд,  — напомнил Элья.
        — Они не оставят меня в покое.
        — Ты не один? Где вы?  — сразу догадался Элья.
        — Недалеко от зоны M, популяция Альфа. В мотеле. Луи посмотрел по сторонам. Шоссе было пустынным. Ни одной машины.
        — Не жди до утра. Отправляйтесь в зону H. Там вас встретит Бен. И Элья назвал адрес. Луи поблагодарил и положил трубку. Взял пакет с едой и отправился назад, к мотелю.

* * *

        На кровати, среди мятых простыней валялся кусок недоеденного шоколада. Луи бросил пакет и кинулся к окну. С парковки съезжала черная Ang Volt.
        — Проклятье!  — воскликнул он.
        Через считанные секунды он уже гнал на трассе. Дорога была извилистой, к тому же имела несколько ответвлений. На развилке Луи потерял их из виду. Скатился на обочину, сел под дерево и, прислонившись к стволу, закрыл глаза — впервые за двое суток.
        Он думал о Софи, охотно увидел бы Пита или Элью, но в золотом рукаве все было непредсказуемо. Первым, кого он встретил, был незнакомец средних лет в военной форме, болтавшийся на границе рукава, за невидимой преградой. Увидев свет за плечом Луи, он выпучил глаза, испуганно попятился и, замотав головой, простонал: «Не надо!»
        — Подделка,  — сказала вышедшая ему навстречу из глубокой синевы девушка, указав на тракус с белым ремешком, что был в руке военного. Ну, конечно! Это же были они: — часы, которые Луи собственноручно застегнул на запястье Софи. Мужчина, державший их в руке, задрожал и исчез.
        — Ноа Уильямс,  — представилась девушка.
        — Луи Жермен,  — приветствовал Луи.
        — На границе рукава появились нежелательные элементы, но у нас, если помнишь, есть капча[29 - Капча — разг. от англ. Completely Automated Public Turing test to tell Computers and Humans Apart — компьютерный тест, используемый для того, чтобы определить робота, в данном случае марая], так что волноваться не о чем.
        — Этот мерзавец похитил мою девушку. Я не знал, что часы — подделка,  — поделился своей бедой Луи.
        — Ты дал ей часы из новой партии,  — фейк без резонатора,  — объяснила Ноа.  — Сборщик посылок отвлекся на телефонный звонок и перепутал коробки. Ее тракус у меня. Ноа подняла руку, продемонстрировав тракус.  — Отдать не могу. В рукаве, если ты помнишь, можно обмениваться только информацией. Передача предметов может нарушить план совершенного дебаггера.
        — ОЙ,  — прокомментировал Луи.
        — ОЙ,  — отозвалась Ноа.
        Луи набрал воздух в легкие, как будто собирался нырнуть. Он чувствовал решимость и силу, хоть и оставил большую часть своего веса на Талатоне.
        — Не спеши открывать глаза, я тебе помогу,  — остановила его Ноа. Она стояла перед ним, в темно-синей глубине рукава, светлая и вселяющая уверенность, окруженная золотыми всполохами.
        — Круг А,  — сказала Ноа, ткнув пальцем в пространство перед собой, и невидимый циркуль очертил вокруг Луи ровную, огненно-красную окружность. Ноа сделала движение рукой, как если бы переставляла книгу на полке с одного места на другое, и помещенный в окружность Луи переместился немного в сторону.
        — Круг В,  — продолжала Ноа. На этот раз она вытянула из синевы рукава веревку. Все происходило очень быстро, но Луи старательно удерживал внимание. Вслед за веревкой появился светящийся макет, который Ноа кинула в пространство на уровне глаз Луи. Макет был объемным, на нем были фрагменты дороги, лес, указатели и дома. Ноа провела линию от заключенного в окружность Луи в сторону дороги.
        — Поворот налево, теперь направо, и прямо. Здесь! Ноа очертила последнюю окружность, и внутри нее Луи увидел девушку.
        — Софи!  — обрадовался он.
        Поворот головы, движение пальцев руки. Яркой вспышкой перед ним пронесся кусок заднего плана: деревянное окно и каменная кладка стены, часть женского платья, чья-то нога в изящной туфельке на каблуке.
        — Луи,  — позвала заключенная в огненную окружность, как и он сам, Софи, и повернула голову в его сторону. Она смотрела так, будто видела его. Взгляд ее был страдальческим.
        — Адрес: М, квадрат F1. Здесь. Ноа раскрыла ладонь с маленьким, светящимся кругом, в центре которого был точный адрес.  — В доме охрана и помощница Лена. Она сделает все, что надо, до твоего приезда. Не волнуйся. Ноа улыбнулась, и Луи открыл глаза.
        Закатил мотоцикл на дорогу и продолжил свой путь в заданном Ноа направлении.

* * *

        Говорить и шевелиться Софи смогла только спустя час после того, как, открыв дверь на стук, получила мягкий, парализующий укол — фирменный почерк агентов мараев. Они же и доставили ее в дом недалеко от своей базы на границе популяций. Территория дома контролировалась силовыми установками, от которых у Софи не было защиты.
        Охранник запер ее в комнате. Софи подняла жалюзи и обнаружила на окне решетку. Снаружи была видна только часть внутреннего двора с мокрой мощеной дорожкой и одинокой скамейкой, покрытой блестящими каплями от бьющего косыми стрелами, мокрого снега. Со всех сторон двор был окружен высокой каменной стеной.
        — Агент Моул, Служба Мировой Безопасности,  — представился вошедший в комнату мужчина.
        Софи резко повернулась. Ответила демонстративно брезгливым взглядом. Плюхнулась в кресло и закинула ногу на ногу.
        Моул подкатил к креслу сервировочный столик с едой. На деревянном подносе стояла сковорода, в ней — свежеприготовленная, постреливающая маслом, яичница с помидорами. Картину дополняла чашка чаю и небольшой круг деревенского хлеба. Софи с жадностью набросилась на еду, за несколько минут прикончив все до последней крошки. Моул молча дожидался окончания трапезы, наблюдая за тем, как она ест, затем вытащил пачку сигарет и протянул ей, Софи взяла сигарету, он поднес зажигалку. Она сделала затяжку и выпустила дым ему в лицо, откинулась на спинку кресла. Моул сдержанно улыбнулся.
        — Мадмуазель Ивер, я должен просить у вас прощения. У меня не было другого выхода. Ваш друг Луи Жермен разыскивается спецслужбами правительства.
        — В самом деле? И за какие же грехи столь уважаемая организация разыскивает скромного автомеханика, можно узнать?
        — За вторжение в правительственный канал связи — ответил тот, не моргнув глазом.  — Вы понимаете, чем это грозит ему?
        — Хм. Хотите, чтобы я вам помогла в его поимке?  — усмехнулась Софи.
        — Вы удивительно умная и проницательная женщина, мадмуазель Ивер. Вы позволите? Рука Моула потянулась за часами. Софи накрыла их ладонью.
        Моул продолжал держал раскрытую ладонь перед ее лицом. По стальному взгляду она поняла, что сопротивляться не имеет смысла.
        — Берите!  — порывисто сорвав часы, бросила она их агенту. Тот быстро сунул их в карман.
        — Простите, но вам придется задержаться здесь до завтра,  — поставил в известность он и встал.
        — Постойте! Вы же не можете держать меня здесь!
        — Я оставлю вам этот прелестный серебряный колокольчик,  — глядя на нее профессионально непроницаемым взглядом, неестественно улыбнувшись, сказал агент. Поднял вверх стилизованный под старину колокольчик с длинной рукоятью, и позвонил. В комнату вошла горничная — высокая женщина лет тридцати,  — шатенка с убранными в пучок на затылке волосами и ярко синими глазами. Одета великанша была в элегантное платье и туфли на каблуках.
        — Лена, подготовьте все необходимое для комфортного отдыха мадмуазель Ивер,  — отдал распоряжение агент.  — Отдыхайте, вас надежно охраняют,  — обратился он к Софи. Поставил колокольчик на сервировочный столик и покинул комнату.
        — Давно ты здесь?  — спросила Софи Лену, когда дверь за ним закрылась.
        — Меня наняли с сегодняшнего вечера на сутки,  — улыбнулась та.  — Постель я застелила в спальне. Лена кивнула сторону соседней комнаты.
        — Снаружи кто есть?  — спросила Софи.
        — Охранник,  — кивнула Лена.
        — Где мы находимся?
        Лена закусила губу. Софи взяла ее за руку и крепко сжала ее. Вид у нее был после всех событий долгого вечера растрепанный и довольно жалкий. Под глазами тени, делавшие их еще больше и выразительнее. В глазах стояли слезы.
        — Прошу тебя. Они вытащили меня из постели, вкололи что-то и забрали. У меня до сих пор тарахтит сердце. Софи взяла руку Лены и приложила ее ладонь к груди.
        — Слышишь, как быстро стучит? Мой парень вышел всего на несколько минут. Сейчас он ищет меня, я знаю, но я не хочу, чтобы он нашел. Я должна сама выбраться отсюда. Помоги мне. Софи посмотрела на Лену умоляющим взглядом.
        — Не желаете посмотреть спальню?  — вместо ответа спросила та.
        — Не желаю,  — резко бросила Софи и вернулась к окну. Посмотрела на мокрую скамейку. Затем повернулась к Лене. Та усиленно подавала знаки глазами. Софи нахмурилась. Молча вернулась и проследовала за ней в соседнюю комнату. Лена прикрыла за ними дверь.
        В спальне Лена решительно направилась к кровати и, на глазах у ничего не понимающей Софи, вырубила волновой регулятор сна. Софи присвистнула от удивления.
        — Меня прислали в последний момент, заменив неожиданно заболевшую девушку,  — объяснила Лена.  — Тебе нечего опасаться, пока я рядом. Жди меня здесь, скоро все разрешиться,  — улыбнулась она и вышла из спальни, Софи задумчиво посмотрела ей вслед, затем принялась исследовать очередное глухое окно. Подняла серебряный колокольчик и зазвонила, глядя через мокрое стекло.
        — А ты упорная,  — раздался голос за спиной. От неожиданности Софи вздрогнула. На пороге спальни стоял мужчина в надвинутой на глаза фуражке охранника.
        — Какого черта вам здесь надо?  — зло бросила она.
        — Тсс. Охранник приложил палец к губам, запер дверь изнутри и пошел на нее.
        — Я буду кричать, предупреждаю! Софи испуганно попятилась и прислонилась спиной к подоконнику.
        — Можете кричать, сколько пожелаете, мадмуазель Ивер. Все средства контроля отключены. Вы не заснете, и я могу делать с вами все, что заблагорассудится.
        Мужчина снял и элегантно отбросил в сторону фуражку. Перед ней стоял Луи собственной персоной!
        — Луи!  — воскликнула она, и кинулась в объятия любовника.  — Как ты нашел меня? Как ты сюда проник?
        — Потом, все потом. Сейчас нам надо спешить.
        — А где охранник? Ты вырубил его, да?
        — Нет, Меня опередили.
        — Как? Кто?
        — Сдается мне, что это сделала женщина.
        — Лена? Не может быть.
        — А здесь больше никого нет. Только ты, я и она.
        Луи молча накинул на плечи подруги пальто и вывел ее из комнаты. За дверью их ждала Лена.
        — Вряд ли легионер согласится лежать в компании охранников,  — улыбнулся ей Луи.
        — Я поеду с вами,  — с улыбкой кивнула та.
        — Отлично. В таком случае нам лучше поспешить!  — поторопил всех Луи, и они направились к лестнице.
        Внизу, на полу ничком лежал один из охранников. В дверном проеме другой комнаты еще двое. На мгновение Софи остановила взгляд на неподвижно лежащих телах, и по спине пробежал холодок.
        — Быстрее,  — поторопил ее Луи, потянув за рукав.
        Никакой ограды, собак, ворот и прочих атрибутов серьезно охраняемого объекта снаружи не было и в помине, а волновые установки Лена вырубила еще до приезда Луи.
        — Где мы?  — спросила Софи.
        — Недалеко от военной базы,  — ответил Луи.
        — Я думала, военные базы давно упразднили.
        — Оптимистка,  — бросил на ходу он.
        Любовники и Лена забрались втроем на мотоцикл. Луи направлялся в сторону H,  — по адресу, данному Эльей. Через несколько минут была поднята тревога. В доме, откуда бежала троица, остались одни мертвецы.
        Вокруг мотоцикла Луи, летевшего в холодной ночи, на протяжении всего пути действовал зикерзонд. Перед первой машиной преследователей упало поперек дороги дерево, в другую врезалась, распластав по лобовому стеклу гигантские крылья, ночная птица.
        Софи оглянулась и увидела, как черный Ang Volt перевернулcя и полетел в кювет. Скоро впереди появился указатель в сторону зоны H.

        10. Джаеш и Сони Железная муха принимают решение

        Джаеш шел вдоль реки,  — туда, где на окраине города с некоторых пор обитал Сони — здоровяк из приезжих, представившийся ему при первой встрече Железной мухой. Высокого чужеземца с выгоревшими на солнце волосами до плеч, одетого в белые шорты и хлопковую, цветастую безрукавку на голое тело, Джаеш застал медитирующим на берегу. Не нарушая тишины, он бесшумно сел рядом с ним и стал смотреть на бегущие воды реки.
        — А, это ты, Джаеш, привет!  — обрадовался Сони, обратив на него внимание, несколько минут спустя.
        — Привет, железная муха,  — улыбнулся Джаеш.
        — Я нашел единственное место на Талатоне, где жива память,  — поделился своим открытием тот.  — Ты же знаешь, что я не бога здесь ищу. Приехал просто, чтобы погреться на солнышке. У меня на родине стало слишком холодно. Джаеш и Сони обменялись улыбками.
        — Я еще не рассказывал тебе про свое прозвище,  — сказал Сони.  — Его мне друзья дали. В юности мои передвижения в пространстве были хаотичными, как у мухи. Я никак не мог учуять верный путь, пока ни прибыл сюда, в КА. Железной была моя выдержка в самых безнадежных, жизненных ситуациях. Отсутствие денег или неудачный роман с девушкой не отражались на моем внутреннем состоянии. Я родился под созвездием Мухи. Они с Джаешем снова обменялись улыбками.
        — Ты ведь пришел не просто так,  — заметил Сони.
        — Как-то раз ты рассказал мне, что перед своим приездом в КА работал в корпорации, и работа твоя была связана с обработкой кварца,  — сказал Джаеш.
        — Так и есть,  — подтвердил Сони.  — Я ставлю эксперименты с кварцем.
        — Взгляни-ка на этот кристалл. Джаеш разжал кулак и показал Сони тракус.
        — С виду ничего особенного,  — повертев в руке кристалл, довольно быстро заключил Сони, и отдал камень обратно. Джаеш заметил, что собеседник был явно чем-то смущен.
        — Не встречал ли ты юношу по имени Питер Уотерман?  — спросил Джаеш.
        — Уотерман? Сони развернулся к нему всем туловищем и внимательно посмотрел в глаза.  — На свете много юношей с таким именем, однако, надо признать, я действительно знаю одного Питера Уотермана.
        — Как он выглядел?
        — Светловолосый, среднего роста…
        — Это точно он!  — перебив, сразу же заключил Джаеш.  — Я видел его во время медитации.
        Сони смерил Джаеша оценивающим взглядом.
        — Откуда у тебя этот кристалл?  — поинтересовался он.
        — Нашел у подножия храма, когда спускался к реке. Кристалл был в часах. Я надел их на руку, закрыл глаза и сразу встретил Питера Уотермана.
        — Ты ясно видел его?
        — Очень ясно, как тебя сейчас. Мы беседовали на санскрите. Я подумал, что, возможно, дело в кристалле.
        — Хм. Скорее всего, дело в тебе и в том парне,  — выдвинул свою версию Сони.  — В ваших вибрациях и способности контактировать друг с другом на расстоянии. Вы оба зоги.
        — Я проверил во второй раз, и встретил других зогов,  — поделился Джаеш.
        — Хм, ладно. Предположим, кварц, обработанный на уровне микрочастиц, мог стать своего рода усилителем вашей способности к свободному перемещению вне тела,  — уступил Сони.
        — Но у нас тела оставались плотными, это был не сон,  — сказал Джаеш.  — Все равно, спасибо, Сони, ты подтвердил мои предположения. Питер Уотерман живет на разных уровнях бытия одновременно,  — спокойно, как будто речь шла о чем-то обыденном, заметил он, и Сони снова повернул к нему заинтересованное лицо.  — Другой мир накладывается на наш. Незаметно приходит и занимает место старого,  — объяснил ход своих мыслей Джаеш.
        — Дай-ка мне еще раз кристалл, я кое-что проверю,  — попросил Сони, и Джаеш отдал ему. Сони нацепил тракус на руку и закрыл глаза. Только, когда первые лучи солнца отразились в священных водах реки, он открыл их, и молча вернул тракус Джаешу. Затем встал и вошел в реку. Джаеш с берега наблюдал, как Сони затыкает пальцами нос и погружается в воду. Минуты две спустя Сони вынырнул, неспешно вылез из воды и вознес славословия Шиве.
        — Кристалл действует как волновой усилитель,  — сообщил он.  — Питер Уотерман действительно обладает той же способностью, что и ты: он свободно перемещается между мирами и может находиться в нескольких мирах одновременно. А кристалл служит коммуникатором, поэтому вы и встретились. Там, куда мы попали… Сони сделал паузу. Потряс влажными волосами, точно пес, и снова сел рядом с Джаешом.  — Это место называют золотым рукавом,  — объяснил он.  — В нем встречаются легионеры Ваханы Расы. Она учит, как не потерять световой код на Талатоне.
        То, что Сони раньше был в рукаве, Джаеш понял сразу. Это было ясно, как божий день. Оставалось только загадкой, почему он так тщательно скрывал это.
        — Злые духи снова вырвались на волю и загрязнили талатонцам чистые зеркала,  — неожиданно ответил ему на это Джаеш.  — Обращенные внутрь, зеркала должны отражать свет. Легионеры знают, кто они есть на самом деле. Они работают на Талатоне, при этом находятся на невидимой внешнему взору Земле. Они способны к передаче послания сверху вниз и по горизонтали. Это не просто канал связи. Легион знает истинную дхарму.
        Сони в удивлении уставился на Джаеша. Сам он был легионером, и был в рукаве не один раз, но, похоже, Джаеш знал больше него.
        — Я не был на прекрасной, невидимой Земле, и зеркала мои не так уж и чисты,  — тихо сказал он, глядя на плед Джаеша.  — Куда путь держишь?
        — Путь один,  — напомнил Джаеш.
        — Хм. Ты когда-нибудь покидал пределы своей популяции?
        Джаеш согласно кивнул.
        — Я ничего не знаю о тебе, В основном болтаю о себе,  — с досадой в голосе сказал Сони.
        — Я из семьи законников,  — поделился Джаеш, видя желание Сони узнать о нем больше.  — Получил юридическое образование в другой популяции. С детства мечтал стать священником. После окончания учебы вернулся в отчий дом и сообщил отцу, что работать по специальности не собираюсь. Вершить судьбы мира — занятие не для меня. Отец рассердился. Братья держали его сторону. Одна только младшая сестра втайне поддержала меня.
        — А что же твоя мать? Она одобрила?  — поинтересовался Сони.
        — Мать всегда держала сторону отца.
        — Как зовут твою сестру? Ты поддерживаешь с ней связь?
        — Адити. Она забавная,  — улыбнулся Джаеш.  — Когда была маленькой, говорила родителям, что Джаеш всех спасет. Нет, с семьей я отношений не поддерживаю почти два года,  — ответил он, провожая взглядом плывущий по реке мяч. Смотрел он на него так, словно увидел самого господа Шиву. Сони посмотрел в направлении его взгляда.
        — Полетишь со мной?  — неожиданно спросил он.
        — У меня нет цели,  — напомнил Джаеш.
        — Я знаю, Джаеш, знаю. Но там много воды.
        Джаеш промолчал добрую минуту, и все это время Сони гипнотизировал его профиль. Наконец, Джаеш повернул к нему голову, улыбнулся и кивнул: «Хорошо».

        11. Гостеприимство Бенджамина

        — Снаружи холодно, но и там есть жизнь,  — произнес вслух Бенджамин Сакс — тридцатипятилетний темнокожий мужчина с дредами всех цветов радуги. Он лежал в ванне с закрытыми глазами, на бортиках ванны горело множество свечей, в помещении курились благовония. В правом верхнем углу, в поле зрения висел экран синхронизации. Бен отдавал мысленные приказы, и разворачивал персональные обновления. Часть из них была на выбор, одно — по заключенному договору — обязаловка. Бен был алмангом.
        — Томас Элиот, полное собрание сочинений,  — озвучил свой выбор он, после чего провел ладонью по внутренней стороне руки — от запястья до сгиба. По мере загрузки лицо его менялось, приобретая выражение, то крайнего удивления и растерянности, то тихой грусти с оттенком страдания. Элиот путешествовал по извилинам мозга Бена, а тот стонал от удовольствия, медленно погружаясь в воду с головой.
        В дверь позвонили, затем постучали. Он вынырнул, и прислушался. Когда постучали во второй раз, Бен неспешно вылез из ванны, надел белоснежный халат и отправился отпирать дверь. По дороге взглянул на экран синхронизации и прочел сообщение. Его срочно вызывали на собеседование. «С чего бы это?»,  — спросил он. «Информация конфиденциальна. Требует личного присутствия»,  — последовал ответ.

* * *

        На пороге стоял красавец с красноватым оттенком кожи, в окружении двух женщин. Роста Бен был гигантского, больше двух метров, так что все трое задрали головы вверх. Черты лица великана были правильными, будто высеченными из темного мрамора. Особенно ярко выделялись глаза цвета аквамарина. Бен широко улыбнулся, обнажив безупречно ровные, белые зубы, и все посмотрели ему в рот.
        — Мы ищем дом Бена. Элья Алгард дал адрес,  — сказал Луи.
        — Ого, за порогом-то, оказывается, жизнь. А где же остальные?  — шутливо поинтересовался Бен, заглядывая за плечо Луи. На дороге, перед домом стоял одинокий мотоцикл.
        — Бен перед вами,  — улыбнулся он.
        — Я — Луи, а это — Софи и Лена,  — представил всех Луи., и Бен жестом пригласил всех в дом.
        — Мужчина в обществе двух прекрасных дам выглядит беззащитным. Бенджамин Сакс, можно просто Бен,  — повторно представился он.  — Мотоцикл закатим в гараж. Я подниму ворота,  — обратился он через плечо к Луи, идущему за ним.
        Когда дело было сделано, хозяин пригласил всех на экскурсию по дому. Луи на мгновение задержал взгляд на глазах цвета аквамарина. Он был не первый, кто прибивался к ним. Слишком яркий контраст с кожей. Светлые глаза с блеском, как у алмаза роскошной огранки, были красивы и довольно холодны.
        — Весь нижний этаж занимает моя студия,  — объяснил Бен.  — Я — инженер, художник и скульптор в одном лице.
        Огромное помещение студии занимали гигантские фигуры металлических насекомых. Собственно, весь дом Бена состоял из одной большой мастерской, небольшой, примыкавшей к мастерской спальни и кухни. Среди механизмов стоял металлический стол на изогнутых ножках, а на нем — «великие шахматы»[30 - Великие шахматы — предшественник современных шахмат, доска имеет 144 поля]. Фигуры, как и все в мастерской Бена, были сделаны из металла. На шахматной доске стояли лев, крокодил, жираф, единорог и грифон. Они привлекли внимание Лены, и она сразу же расположилась за шахматным столом. Софи и Луи устроились в метре от нее — на длинной скамье, рядом с постаментом мухи. Бен прогуливался перед гостями.
        — Как вы уже, должно быть, догадались, у меня страсть к металлу,  — начал Бен,  — Это — мои дети, мои механизмы. Около двух метров в длину каждый. Управляю я ими с помощью глаз.
        — Можешь продемонстрировать?  — попросила Софи, и Бен привел в движение кузнечика, активировав его через глаза. Никаких видимых признаков управления никто не заметил. Это была фантастика! Зеленая махина прыгнула вперед на метр, затем еще, задела изящный столик у стены, и стоявшие на нем баллончики с красками с шумом попадали и покатились по полу. Бен остановил кузнечика, и тот застыл в нескольких сантиметрах от стены.
        — И мы: ходим, оставляя следы,  — философски заметил Бен.  — Погрешности неизбежны. Все посмотрели на опрокинутый стол и уткнувшегося металлической мордой в стену кузнечика, как на пример того, к чему при любых обстоятельствах следует быть готовым.  — Управляю при помощи новой программы «Гидрософт»,  — поднял он глаза на Луи, почувствовав на себе его взгляд. Луи заметил, с каким восхищением смотрят на Бена обе женщины. Помимо магнетического контраста кожи цвета молочного шоколада с ослепительно голубыми глазами, а также кошачьей грации, столь редкой у людей гигантского роста, он явно притягивал к себе чем-то еще.
        Луи неожиданно напрягся, и в этот момент Лена, сидевшая за шахматным столом, громко выдала какое-то случайное слово. Что-то непонятное типа «лалалааа-патакааа», так что все в удивлении уставились на нее. Лицо Лены выражало совершенно экстатический восторг. В руке она крутила одну из шахматных фигур — искусно вырезанного слона. Софи и Луи ничего не поняли, Переглянулись и пожали плечами. Бен любезно ей улыбнулся. Желаемого Лена добилась: внимание переключилось на нее. Луи захотелось спросить, как ей удалось вырубить нескольких здоровенных охранников, но момент был явно не подходящий.
        — Не желаете выпить?  — пердложил Бен.  — Отметить встречу столь многочисленной группы единомышленников. Не дожидаясь ответа, достал флягу и разлил по металлическим кружкам водку. На закуску принес соленые орехи. Это была лучшая идея за вечер, решил Луи. Напряжение немного спало.
        — Prosit!  — улыбнулся хозяин дома, и все четверо чокнулись.
        — Элья — твой друг?  — обратился Бен к Луи.
        — Да,  — коротко ответил тот.
        — Вы уже передали эстафету?  — снова спросил он, на этот раз, обращаясь к Софи и Лене.
        Лена ничего не ответила. То ли не поняла вопроса, то ли не захотела отвечать. С загадочной улыбкой переставила единорога и призывно подмигнула хозяину дома. Тот ответил заинтересованным взглядом.
        — Я нанялась к похитителям специально, чтобы освободить Софи,  — раскрыла секрет она.  — Софи — подруга Луи. Ее похитили и держали заложницей из-за тракуса.
        — Неужели?  — удивился Бен, и перевел вопросительный взгляд на Луи.
        — Я имел неосторожность ненадолго оставить Софи одну в гостиничном номере,  — нехотя признался тот.  — Перед уходом дал ей тракус, но он оказался подделкой. Мне следовало рассказать ей о многом, но я не успел. Луи посмотрел на Софи с сожалением.  — О том, что это подделка, я понял, когда искал тебя,  — объяснил он ей.  — По пути я побывал в месте сбора легиона, там и получил твое точное местоположение.
        — Так в чем же дело, расскажи ей сейчас,  — предложил Бен.  — То многое, что не успел рассказать раньше. Более подходящего времени и места не найдешь. Отдай ей свой тракус и расскажи ей и нам, если это возможно.
        — Конечно,  — согласился Луи, ненадолго задержав взгляд на появившемся рядом с ним шаре с мертвым приятелем. Возник он, почему-то, как только они переступили порог дома Бена. Приятель сидел по-турецки и молча наблюдал. Луи вздохнул и перевел взгляд на циферблат тракуса, затем обвел взглядом слушателей.
        — Это началось давно,  — начал свой рассказ он.  — В прошлом я много чего натворил, о чем говорить не хочу. Несколько последних лет смиренно платил по счетам. К моменту синхронизации я уже был внутренне свободен. Луи снова обвел всех взглядом.  — То есть мертв в общепринятом смысле слова, хотя, на самом деле не мертв, а осознан. ОЙ, Осознанная единица информации. Я был глубоко уверен в том, что новый канал связи открылся мне в самый потрясающий воображение период моей жизни. Я считал себя никчемным, а свою жизнь — пустой тратой времени. И в этот критический момент Вахана Раса тихо постучала в мою дверь. Первым, на что я обратил внимание, было то, что меня перестали беспокоить рекламщики. Вокруг меня был создан вакуум, так что я быстро понял, что для них я действительно мертв. Я был чист, как кристалл кварца в коммуникаторе. Искусственный интеллект перестал интересоваться мной, стал обходить стороной. Вскоре, после небольшого и восхитительно стерильного промежутка времени, когда в моей голове не было больше ни единой мысли, и я плыл без какого бы то ни было сопротивления, произошло чудо: мне
открылся золотой рукав. Я еще подумал, что искусственный интеллект растерялся и переключил меня на новый канал связи. Луи улыбнулся всем по кругу.  — Питер Уотерман, работающий на свободной волне, провел инструктаж и вскоре стал моим другом. Он наглядно продемонстрировал, как можно заставить синхронизированную с нами сеть работать на нас. Я узнал про базу на Земле, и обрел веру в себя настоящего. С того момента, как я впервые увидел свет в переходе между мирами, я желал только одного: найти возможность, как можно скорее стать человеком. Кое о чем я все же успел тебе рассказать,  — обратился он к Софи.
        — Ты никогда не говорил, как все началось,  — сказала та.
        — А началось все вот как,  — продолжал Луи.  — На мой домашний номер позвонила женщина из социологической службы корпорации и спросила про модель экрана синхронизации. Я удивился, ведь к тому времени меня уже полгода, как никто не беспокоил. Я почуял, что звонок был не случайным. Вдруг она выдает: «Я попрошу вас ответить на несколько вопросов, относящихся к проблеме демографического взрыва».
        — Правда, странно,  — прокомментировала Лена.
        — Вот и я подумал, что страннее предложения я еще в жизни не встречал, но я, также, знал, что иногда такими хитрыми способами приманивают будущих алмангов. У меня не было ДНК-нанороботов внутри, каких бы то ни было имплантов или микросхем, при помощи которых можно было бы манипулировать мной, а потому бояться мне было нечего. В подводном поселении я никому не был нужен со своей-то специальностью. Я — автомеханик.
        — Ты согласился на тестирование?  — поинтересовалась Лена, и Луи ненадолго остановил на ней взгляд.
        Она была красивая, Все это сразу же отметили. Идеальной формы овал лица, нежный румянец, глаза цвета василька. И улыбка ей очень шла. Луи подумал о ее удивительной проницательности.
        — Да, согласился,  — ответил он.  — Но не успел пройти. И это к лучшему, ведь тестирование просили пройти в одном из отделений биотехнологий. Кто знает, вышел бы я оттуда прежним.
        Бен несколько раз понимающе кивнул.
        — После разговора мой экран нейросинхронизации неожиданно стал барахлить,  — продолжал рассказ Луи.  — Среди помех буквально на долю секунды возникло совершенно четкое изображение белых камешков, скачущих по воде.
        — Что, просто камешки?  — удивилась Софи.
        — Просто белые камешки, летящие и прыгающие по воде,  — уточнил Луи.
        — Это же послание было такое!  — догадалась Софи.
        — Точно. Это было послание от Питера Уотермана,  — улыбнулся ей Луи.
        — Значит, увидев этот самый прыгающий по воде камень, ты сразу же понял, что тебе шлет привет из-за океана твой Питер Уотерман?  — заинтересовалась Лена.
        — И еще, что он связан с работой по сокращению населения Талатона,  — подмигнул Лене Бен.
        — Хм. Конечно, в первый раз я ничего такого не понял,  — возразил Луи.  — Помехи через несколько секунд исчезли, и экран восстановился. Я его выключил. Потом я открыл банку пива, удобно расположился в кресле и расслабился. Это была стадия подготовки, как я понял некоторое время спустя. Я уже был захвачен Ваханой Расой, и стал видеть мир иначе. Ну, вы, я уверен, поняли, что я переместился в другое измерение. Повернулся на сорок пять градусов, как стрелка часов. Это был мир управления волнами, как объяснил мне позже сам Пит.
        — Ты уже был готов к встрече,  — поняла Софи.
        — Совершенно верно,  — подтвердил Луи.  — Был готов, причем давно. Еще лет за… Луи почесал голову над виском, и махнул рукой.  — В прочем, неважно. Пит объяснил мне, что белые камешки, прыгающие по воде — это его первая, сетевая шифровка для зогов с новым форматом восприятия. Я был одним из первых, попавших в золотой рукав. Нас было семеро. Рукав-то был всегда, во все времена, но попасть в него и свободно общаться с зогами — легионерами, стало возможным последние лет сто, что-то около того. С того момента я стал без труда расшифровывать послания, подобные этому, первому, с прыгающими камешками.
        — Как ты этому научился?  — поинтересовалась Лена.
        — Не знаю,  — ответил Луи.  — Специально не обучался. Как-то стало само собой получаться. Могу сказать только, что я ни в коей мере не напрягался, а ты?  — переключился он, одарив Лену пристальным взглядом.
        — Я?  — удивилась Лена.  — Я — нет, не напрягалась,  — ничуть не смутившись, ответила она.
        — Код доступа по старинке набираешь?  — не без лукавства, спросил Луи Бен.
        — А ты?  — задал встречный вопрос Луи.
        — Ха-ха, думаю, это не самое страшное,  — весело рассмеялась Лена.
        Пока Луи пытался понять, с кем имеет дело, Софи рассеянно переводила взгляд с одного участника беседы на другого.
        Луи тихо допил водку, закинул в рот несколько орешков, и поставил кружку на пол.
        — Ваша очередь рассказывать о себе,  — обратился он к Бену и Лене.
        — Ну, мы тоже обмениваемся шифрованными посланиями,  — неопределенно ответила Лена, продолжая переставлять фигуры на шахматной доске. Софи с Луи переглянулись. Оба только сейчас заметили, что Лена и подсевший к ней за шахматный стол Бен не просто переставляют фигуры, но играют, причем, похоже, с большим знанием дела. Продолжая говорить, Лена переставила коня, жестом прокомментировала Бену свой ход, и убрала с доски его визиря. Она посмотрела на Луи. Ее блестящие, синие глаза приняли бесстрастное выражение, уголки изящного рта изогнулись в полуулыбку Будды. Луи передернул плечами и отвел взгляд.
        Тут Бен достал откуда-то губную гармошку и стал мирно наигрывать незнакомую мелодию, таким образом, уйдя от необходимости отвечать на вопросы.
        — А мне нравится экран,  — пришла на выручку Софи.  — Время экономит. Все манипуляции со счетами, переводами, письмами,  — стала загибать пальцы она.
        — И что ты отдаешь взамен этого удобства?  — строго спросил Луи. Софи косо усмехнулась, но промолчала.
        Бен отложил губную гармошку.
        — Хотите знать, как я получил свой тракус?  — решился он, и все выразили готовность выслушать еще один рассказ.  — Он прибыл ко мне в обувной коробке,  — поделился Бен.  — Я купил ботинки, открыл коробку, а там, поверх оберточной бумаги лежат небезызвестные часы. Кто же положил тракус в коробку Бена?
        — Действительно, кто?  — повторила Лена, снимая с шахматной доски еще одну фигуру — белого слона. Повертела его между указательным и средним пальцами с ногтями цвета спелой вишни, и лукаво улыбнулась. Поддавался он ей в игре или нет, никто, кроме самого Бена, не знал, но то, что Лена ему нравится, заметили все.
        — Вахана Раса,  — сам же и ответил на свой вопрос Бен под пристальным взглядом Луи, не сводившего с него глаз по причине нараставшего недоверия.
        — Именно она направила руку упаковщика,  — продолжал Бен,  — поскольку на ловушки поля, созданные правительством, ей начхать. А синхронизация ей нужна была исключительно для отлова прекрасных зогов — детей Земли. И Бен продемонстрировал для наглядности, как упаковщик берет тракус и кладет его в коробку с ботинками. При этом он задорно насвистывал себе под нос песенку.
        — Новый канал связи вытесняет старый?  — спросила Софи.
        — Молодец! Хлопнув в ладоши, Бен направил на нее указательный палец.  — Вахана Раса в состоянии влиять на поле не без помощи искусственного интеллекта!  — восторженно объявил он, блеснув аквамариновыми глазами.
        И тут Луи уверился окончательно, что перед ним самый что ни на есть идеальный гражданин Талатона — алмазный ангел, дом которого по каким-то неизвестным Луи причинам ему рекомендовал Элья. В голове Луи была полная неразбериха.
        — Тракус расшифровывается, как Транспорт к Универсальному Сознанию,  — между тем, продолжал удивлять своими познаниями в области новейшего воздухоплавания Бен, и это не могло ни удивить. Откуда алманг знает такие тонкости, и с какой стати кому-то понадобилось отсылать ему тракус?
        — Заложенный в браслет кристалл является резонатором — усилителем, вступающим во взаимодействие с частотой колебаний будущего легионера,  — продолжал Бен.  — Естественно, будущий легионер и без кварца уже является тем, кто способен открыть дверь в другой мир, но кристалл дает ему возможность ускорить этот процесс. Ты быстро становишься частью группы и восполняешь энергию по первому требованию. К тому же кристалл является своего рода компасом для ориентации в пространстве рукава. Вне контролируемого поля очень легко заблудиться. Квантовый мир полон опасностей. Без подготовки невозможно, но тракус решает эту проблему.
        — Ты забыл сказать: «Теперь мы способны работать с любого уровня»,  — угрюмо заметил Луи.
        Бен опустил глаза и улыбнулся содержимому кружки. Повертел ее в руках, с интересом рассматривая со всех сторон, как будто видел впервые. С тех пор, как они собрались в мастерской, он не сделал и глотка. В основном, подливал другим. И это не ушло от Луи. У него возникло ощущение, что они находятся на тайном собрании кружка зогов и алмангов, и он тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Все это время Бен обращался к Софи, и Луи решил перехватить инициативу.
        — Те, кто на Земле, могут попасть на мост, но не далее,  — подхватил он,  — равно, как и зоги, которые тоже могут находиться не далее моста, то есть золотого рукава. Зоги не могут попасть на Землю, а земляне на Талатон. Если мы наберем достаточное количество легионеров, то золотой рукав станет сквозным, и мы сможем стать людьми.
        Луи страшно захотелось спросить Бена, почему он не пьет водку, и он уже почти был готов сделать это, когда Бен поднял кружку.
        — Я пью за новую эру в истории Талатона,  — заявил он, обводя кружкой гостей.  — Всем нам предстоит совершить нечто по-настоящему героическое и наполненное величественным пафосом. Выпив залпом, он, как ни в чем не бывало, снова взял губную гармошку и наиграл короткий марш.
        — Лично я не вижу между нами ничего общего,  — заявил Луи.  — Ни тебя, Бен, ни Лену я не знаю.
        — Если вам действительно интересно,  — сказал Бен, отложив гармошку,  — то я готов рассказать, хотя моя история не стоит того, чтобы ее вспоминать. Но у нас достаточно времени до утра, и если желаете… Производителей своих я не знаю,  — откровенно заявил он, в задумчивости глядя на застывшего кузнечика у стены.  — Возможно, именно благодаря этому я полюбил собирать игрушки и управлять ими. В детстве у меня не было ни друзей, ни игрушек. До двенадцати лет я жил в детдоме. Оттуда меня забрал мой приемный отец, давший мне фамилию и образование. С малых лет я научился быстро адаптироваться и выживать в любых условиях. Было много плохого, о чем я не хочу лишний раз вспоминать и, тем более, рассказывать, но я не сдался. Не сдался — не означает то, что я стал причинять боль и страдания другим, вовсе нет. Я стал создавать монстров из металла. И…стал счастливым. Последнюю фразу он адресовал Луи, остановив на нем взгляд.  — Вот, собственно, и весь рассказ. Настоящая история моей жизни началась здесь, в этой мастерской,  — обвел он рукой зал.  — А теперь мне бы хотелось услышать твою историю, Луи.
        — Хм. О детстве мне рассказывать особо нечего. Оно ничем не примечательно. Отец работал, как и я теперь, в автомастерской. Родители не так давно умерли. Один за другим, с интервалом в месяц. У меня есть брат. У него семья. Живут в другой популяции. Я уже говорил вам, что расплатился по счетам, и вы, в силу своей деликатности, не стали уточнять, что именно я натворил. Луи посмотрел на Софи, и прочел в ее глазах искреннее сожаление.
        — Представьте себе, что парашютистов,  — неожиданно предложил Луи.  — Один за другим они выпрыгивают из самолета. Еще не раскрыли своих парашютов. Падают, сцепившись в круг. Сначала падают вместе, затем разлетаются. Каждый летит сам по себе и раскрывает свой парашют самостоятельно. И вот, у одного парашют не раскрылся.
        — В таком случае его может спасти другой,  — сразу догадалась Лена.
        — Верно,  — подтвердил Луи.  — Один в состоянии вытащить другого. Иногда один способен вытащить двоих. Но такое случаются крайне редко.
        — Ты занимаешься парашютным спортом?  — поинтересовалась Лена.
        — Любитель,  — уточнил Луи.  — Я привел этот пример, потому что он показался мне лучшей иллюстрацией того, что со мной произошло.
        — Ты не смог вытащить двоих,  — понимающе закивал Бен.
        — Я не мог помочь одновременно двоим в критический момент, и это стоило одному из них жизни,  — ответил Луи.  — Свой тракус я получил именно от него. И… Луи прервался и вздохнул.  — Он был моим врагом,  — закончил фразу он.  — Случилось так, что незадолго до смерти он передал мне свой тракус. Луи поставил кружку на пол и мельком взглянул на мертвого друга в шаре, болтавшемся вокруг компании. Мертвый друг весело подмигнул ему и одобрительно кивнул.
        — Так вот в чем причина твоего смирения. Ты спасаешь своего бывшего врага!  — воскликнул Бен, одарив его заинтересованным взглядом.
        — Он передал тебе тракус в знак примирения?  — предположила Софи.
        — Скорее, в знак доверия,  — поправил Луи.  — Это больше, чем просто примирение. На этом, если не возражаете, я закончу свой рассказ, и предлагаю Лене принять эстафету. Возможно, мы, наконец, поймем, что между нами всеми общего.
        Лена оставила шахматы в покое.
        — Я работаю в больнице, и каждый день вижу смерть,  — сказала она просто и без всякого выражения.  — Вероятно, огненный рубеж я перешла задолго до того, как в мире появились тракусы. Это — главное, что я знаю о себе, и что хотела бы донести до всех вас. Вот, собственно, и все.
        — Я должен попросить прощения. Я ненадолго уведу Лену. Мы скоро вернемся,  — неожиданно прервал их доверительный сет Бен.  — Ты не поможешь мне?  — обратился он к Лене.
        — Конечно,  — согласилась та и вышла из-за стола.
        Перед уходом Бен молча снял с руки тракус и с улыбкой преподнес его Софи.
        — Я уверен, что он попал ко мне не случайно,  — сказал он.
        Луи в задумчивости проводил их с Леной взглядом, глянул на шахматный стол, обнаружив, что Лена за время их короткого знакомства успела выиграть партию.
        Софи с Луи остались наедине, в окружении металлических монстров Бена и освещавших фигуры, напольных прожекторов. Кузнечик у стены заскрежетал невидимыми шестеренками, и снова притих. Луи накрыл руку Софи ладонью.
        — Послушай,  — начал он,  — я понимаю, как тебе должно быть трудно все это осознать, но…
        — Огненный рубеж или как его там?  — перебила Софи.  — Чем мы занимались несколько часов назад в мотеле? Зачем все это?
        — Ты сказала, что умираешь,  — напомнил Луи.  — Там, в мотеле. Забыла?
        Софи растерялась. Смотрела на него, силясь прочесть в глазах объяснение всему произошедшему с ними за ночь.
        — Что, если я у меня не получится?  — спросила она. Поводила пальцем по циферблату тракуса.
        — У тебя точно получится,  — улыбнулся Луи.
        — Как это хоть выглядит?  — уточнила она, подняв на него робкий взгляд.
        — Это место, где мы соединяемся. По возвращении в каждом из нас присутствуют те, с кем мы встретились, но не так, как на Талатоне, в привычном нам мире. Там ты будешь осознавать себя немного иначе. В начале будешь падать, затем почувствуешь разрыв контролируемого поля, почувствуешь полет, и выйдешь за пределы контроля. Станешь собой настоящей, и, возможно, обнаружишь себя на Земле. Помнишь историю про парашюты? В золотом рукаве все иначе. Одна вытягивает всех, как звенья-бусины прекрасного ожерелья, и дает силу поддерживать друг друга. Тебе не о чем волноваться. Просто держи внимание. Это не так трудно.
        — Вы встречаетесь в месте управления волнами.
        Луи с улыбкой несколько раз кивнул в подтверждение.
        — До недавнего времени из-за холодного порога никто не возвращался, но сейчас это стало возможным. Мы возвращаемся, но это уже не мы прежние. Мы возвращаемся людьми.
        — Хм. На Землю можно попасть, просто потеряв голову,  — тихонько хихикнула Софи, прикрыв рот ладонью. Луи нежно убрал ей челку и поцеловал в лоб.
        Вернувшийся Бен принес две подушки. Лена шла следом и несла плед.
        — Буду охранять вас, как верный пес,  — сообщил любовникам Бен. Выключил прожектора, кроме одного — возле постамента с мухой, и сел на пол чуть поодаль. Лена вернулась за шахматный стол, опустила голову на руки и стала наблюдать из полумрака за освещенной площадкой с путешественниками и караулящим их Беном. В полумраке мастерской глаза наблюдавшего за ними великана сияли особенно ярко, как и глаза самой Лены.
        — В это время я обычно на сцене,  — прошептала Софи.
        Луи взял ее за руку, и Софи закрыла глаза.

        12. Потайная комната Соло

        — Уночка, заходи, дверь открыта!  — крикнул Соло из конца длинного коридора. Уна приоткрыла дверь. Соло почти бежал ей навстречу на своих быстрых, бионических ногах. Настроение у него было приподнятым, и весь вид демонстрировал исключительную благосклонность.
        — Калитку и дверь в дом я предусмотрительно открыл заранее, так чтобы ты могла сразу войти в дом,  — сказал он, приближаясь к компаньонке.
        Одетая в белый сарафан из легкой ткани, со светлыми, убранными в высокую прическу волосами, неспешная и меланхоличная, как будто застывшая во времени, Уна показалась ему ангелом. Соло склонил голову к плечу и в умилении любовался ею. В его доме она была впервые. Торжественный осмотр дома он начал с демонстрации пола.
        — Обрати внимание, полы в доме — ровнее не бывают. Простор, отсутствие углов,  — гордо перечислял он.  — Все здесь спланировал мой сын.
        В конце коридора, на повороте Соло остановился и распахнул дверь во внутренний двор, представлявший собой квадратную площадку под открытым небом. В центре двора стояла круглая беседка в окружении цветущих кустарников. Из беседки ступени спускались к одноэтажной, каменной постройке на другом конце двора. Старая, деревянная дверь в обрамлении двух декоративных колонн сразу привлекала внимание, настолько необычно выглядела. Соло хитро улыбнулся, поманил Уну рукой и, обогнув беседку, остановился возле двери.
        — Вот он — главный ключ в этом доме,  — торжественно провозгласил он, подняв вверх длинный ключ, и отпер им дверь.
        Они вошли внутрь просторного помещения без окон, со стеклянным потолком и шатром — таким же, как над рабочим местом Питера Уотермана, только из полупрозрачной, голубой ткани. Шатер был внушительных размеров, и занимал две трети площади помещения. Соло потянул за шнур, и завеса приподнялась, открыв взору небольшой, квадратный бассейн. Возле бассейна стоял простой, пластиковый, белый стол с приборами, и шезлонг с синюю и белую полоску.
        — Ваш рабочий кабинет,  — догадалась Уна.
        Соло лукаво улыбнулся.
        — Ни один из лежащих на столе приборов, как и род деятельности инвалида со странностями, тебе пока не известен, однако интуиция тебя не подвела. Это действительно мое рабочее место на протяжении нескольких десятков лет. Здесь — мой храм, и без моей визы вход сюда строго запрещен. Собственно, ты — первая, кого я допустил сюда. И рот на замок, поняла? Уна кивнула.
        — Ну, хорошо. Теперь вернемся. Поговорим снаружи,  — сказал он. Они вернулись во двор, и расположились в беседке.
        — Нравится тебе здесь?  — спросил он.
        — Красивый, комфортный дом. У вас очень заботливый сын. Уна говорила искренно. Соло хмыкнул.
        — Знаешь, что делают дети, которые хорошо зарабатывают?  — пристально глядя на гостью, спросил он.  — Они откупаются от нас, стариков.
        — Вам было бы лучше, если бы у вас не было всего этого, но сын был рядом,  — кивнула она.
        — Я бы ограничился рабочим кабинетом и небольшим двориком с цветущим садом,  — не задумываясь, ответил Соло.  — А сын уехал, да. Работает в крупнейшей корпорации, на уходящем под воду континенте. Долгое время он не давал о себе знать. Только деньги перечислял. А тут вдруг объявился. Но ничего о себе не рассказывает. Я что, по-твоему, должен все вытягивать из него? Нет уж, увольте.
        — Вы что же, ни о чем его не спрашиваете?  — удивилась собеседница.
        — Нет,  — нервно дернул шеей Соло.  — Зачем? Все равно увернется.
        — А семья у него есть?
        — Не знаю. У него своя жизнь, у меня своя. Не обращай внимания на мое брюзжание. На то она и старость, чтобы позволять себе маленькие слабости. Конечно, я благодарен ему за дом, а Всевышнему за то, что я не сдался и продолжал свои исследования. Соло вдруг занервничал. Уна поняла это по бегающему взгляду.
        — Как ваше самочувствие?  — обеспокоенно спросила она.
        — Не знаю. Не все рассказал тебе,  — признался он, посмотрев на собеседницу молящим взглядом, как будто именно от нее зависело его душевное равновесие.
        — Расскажите, прошу вас!  — ответила она ему жалостливым, зеркальным взглядом.
        — Ну, хорошо,  — снизошел Соло.  — Возможно, я не прав, что ругаю сына. Вероятнее всего, он действительно находится в подводном поселении. В таком случае наши нечастые беседы можно считать роскошью.
        — Говорят, с подводными поселениями нет связи,  — заметила Уна.
        Соло ненадолго задумался. Над головой его, немного в стороне возник прозрачно — белый шар, внутри которого неспешно прохаживалась его покойная жена. Жена что-то говорила, но Соло не слышал ее, а лишь наблюдал, водя глазами. Уна шар не видела. Ей показалось, старик делает гимнастику для глаз, чтобы успокоится. Так это выглядело со стороны.
        — Итак, вернемся к нашим делам,  — вернулся к разговору он.  — Не так давно я решил, что мне нужна хорошая компаньонка и помощница по работе в одном лице. Предлагаю тебе девять тысяч в месяц с бесплатным проживанием и полным пансионом. Снимешь приличную квартиру, перевезешь сюда родителей. Горшки за мной выносить не потребуется. К счастью, зад подтереть я пока и сам в состоянии. Разбить пару яиц на сковородку или приготовить салат на двоих тебя, полагаю, не затруднит. Времени на размышления пять минут, не то найму кого-нибудь еще. Очередь выстроится.
        — Согласна,  — улыбнулась Уна. Сидела она в своем ослепительно белом сарафане, держа спину ровно, как королева. И глазом не моргнула — приняла решение.
        — Отлично,  — обрадовался старик.
        — Только, с вашего позволения, родителей своих я сюда не перевезу,  — сказала она.
        — Это твое личное дело,  — отозвался Соло.  — Если хочешь, можешь переселиться ко мне.
        Есть комната. Маленькая, но уютная. Хочешь посмотреть?
        — Нет, мне все равно, какая она.
        — Хорошо. Значит, по рукам. Теперь я расскажу тебе о работе. Приборы, которые ты только что видела, служат для активации определенных участков мозга,  — перешел он к главному, из-а чего, собственно, и пригласил ее.
        — Вы врач?  — мимоходом поинтересовалась она.
        — Нет, но в семье действительно были врачи. Отец был хирургом, мать — педиатром. А я выучился на инженера. Всю жизнь изобретал и конструировал приборы.
        — Вашими приборами пользуются?
        — А как же. Все мои изобретения внедрены,  — с гордостью сообщил он.  — Но те, что стоят в моей потайной комнате, я испытывал только на себе. Как видишь, я бодр и вполне здоров, не считая, разумеется, ног, но это не в счет, у делу отношения не имеет.
        Нагнувшись к Уне, он сказал ей таинственным голосом: «У всех талатонцев на глазах печать». Затем отстранился и несколько раз кивнул в подтверждение.  — Электронная печать,  — уточнил он.  — Предсказатели предупреждали. И вот оно, свершилось. Ты поняла, что я имею в виду?
        Уна покачала головой отрицательно.
        — Хм, значит, ты не видишь ее? Соло впал на некоторое время в некую отрешенность, затем посмотрел на часы и неприлично выругался. Уна давно привыкла к выходкам старика, так что относилась к ним с должным хладнокровием, столь необходимым в работе компаньонки, а потому деликатно промолчала.
        — Кажется, населению планеты нравится быть зависимыми, тогда как мой прибор может помочь им в обретении свободы. Но вот что, девочка. Здесь я один решаю, кому выдать пропуск в новый мир. Конечно, я — особенный старик. Выгляжу, как кинозвезда, а веду себя, как больной на голову, но тем не менее, тем, не менее… Соло потарабанил пальцами по подлокотнику плетеного кресла.
        Уна улыбнулась. Старик продолжал играть в свою любимую игру.
        — Мне было бы очень интересно узнать подробнее про ваши приборы, которые могут, насколько я понимаю, дать свободу подневольным с электронной печатью на глазах,  — невозмутимо продолжала поддерживать беседу она.
        — Вот, и чудненько. Я тебя вызывал, чтобы сказать, что мы используем эту печать. Благодаря нейросинхронизации мы как раз и обретем свободу. Если ты не лукавишь, и тебе действительно интересно, как это работает, мы могли бы кое-что посмотреть.
        — Вы хотите что-то испытать на мне?  — спокойно поинтересовалась Уна. Тон и выражения ее лица по-прежнему не выдавали ни малейшего волнения. Как будто, они обсуждали погоду на завтра.
        — Небеса послали мне дочь!  — дрогнувшим голосом, тихо произнес Соло.  — Так значит, договорились? Завтра утром жду. Он снова взглянул на часы.  — Ах, я наглец, задержал тебя. Дерек, должно быть, заждался.
        — Уже не ждет,  — покачала головой Уна.
        — Что такое?
        — Дерек не ждет меня больше,  — повторила она громко и выразительно.  — Он ушел,  — снова понизила голос она.  — Но я в полном порядке, уверяю вас. В подтверждение сказанного Уна улыбнулась.  — Если хотите, могу принять участие в вашем эксперименте, хоть сейчас.
        От нее не ушло то, что старик искренне сопереживает всему, что касается ее. Как и все зоги, она обладала особым восприятием. Оба они были одного рода — племени.
        — Почему ты оставила своих родителей?  — неожиданно спросил он.
        — Придется начать издалека,  — ответила она.  — Они работают в научном центре. Это один из трех центров, оставшихся после самого масштабного изменения границ Сигмы. Они, как и вы, ставят эксперименты, только вы ставите их на себе, а они — на ничего не подозревающих об этом донорах. Выполняют правительственный заказ. Возможно, за эти эксперименты платит корпорация типа той, в которой работает ваш сын. Им, как и вам, интересен сам процесс, эксперимент, но…
        — Но ты не одобряешь того, что они работают на плохого дядю, который экспериментирует над ни в чем не повинными донорами,  — перебил ее Соло.  — Это и есть причина, по которой ты покинула Сигму? Наивно полагать, что подобные эксперименты ставят только там, где работают твои родители. Это делают по всему миру. Напомню тебе, если вдруг забыла: «Ты здесь, чтобы обеспечить своих родителей».
        — Как и ваш сын,  — отразила удар Уна.
        Соло задумчиво посмотрел на собеседницу.
        — Зачем было уезжать?  — поинтересовался он, и та, смутившись, опустила глаза.
        — На самом деле была еще одна причина,  — высказал предположение он.
        — А давайте прямо сейчас проведем коррекцию моих мозгов,  — весело предложила она, и Соло одарил ее восхищенным взглядом. Любимица всегда разгадывала его желания. К тому же в этой девочке с кукольным личиком был стержень, которому можно было только позавидовать.
        — Ты это точно не из-за Дерека?  — на всякий случай еще раз уточнил он.
        — А при чем тут Дерек?  — повторила она.
        — Ну, хорошо, хорошо,  — согласился Соло,  — но прежде я задам тебе еще один вопрос. Мне интересно, насколько ты хорошо знаешь историю.
        — Валяйте, задавайте свой вопрос.
        — Единственным местом на планете, сохранившим название, является город КА. Это не зона, а город. Ты знаешь, почему все переделили на зоны и популяции с буквенными обозначениями, а город КА остался городом?
        — Мы с Дереком как раз и поехали в КА за ответом на этот вопрос,  — ответила Уна.
        — Получили?
        — Не успели. Из-за моей болезни нам пришлось поменять билеты и улететь раньше.
        — Ты получишь ответ прямо сейчас,  — глядя на нее гипнотизирующим взглядом, гордо сообщил Соло. КА — один из центров связи с Землей. Вся история Талатона хранится на Земле, поскольку на Земле живут создатели Талатона. Правительству не хватило смелости тронуть КА, ибо в нем живет дух Земли. Скоро ты узнаешь все, что желала знать, и даже сверх того. Следуй за мной.
        Через несколько минут Уна уже сидела в шезлонге рядом с бассейном. Соло нацепил ей на голову металлический обруч наподобие того, что использовал в своих путешествиях Пит.
        — Для чего служит бассейн?  — заранее поинтересовалась Уна.
        — Для спецэффетов,  — ответил Соло. Шутил он или говорил серьезно, понять было невозможно.  — Закрой глаза, когда я кивну. Не волнуйся, я буду рядом.
        — И не думала даже.
        — Вот и отлично.
        Соло еще недолго поколдовал с приборами, и кивнул. Уна закрыла глаза. На входе в сон почувствовала несколько сильных толчков изнутри. Лицо исказило от страха. Открыть глаза она не могла, но и заснуть тоже. Возникло ощущение сильнейшего внутреннего сопротивления. Проволочный венец, вступив в резонанс с волновым кодом Земли, дал отпор контролируемому полю Талатона. Что-то рвалось, и это было тяжело. Она ясно ощущала это, как и то, что ее затягивает в воронку. Несло вниз и вверх одновременно. Скорость развитий событий была столь велика, что страх как-то быстро испарился, и в какой-то момент ей показалось это новое состояние более приятным, чем секс с Дереком.
        Прибор Соло делал то же, что и столь вожделенный ею тракус. Успешно вылетев за пределы мира, частью которого она себя считала, Уна оказалась на пути к новому хабу. По своему обыкновению, она не сопротивлялась, и это был очень большой плюс для новичка. Бдительности и вниманию она научилась давно, еще во время жизни в Сигме, так что умение это стало большим преимуществом во время путешествия сквозь бездну.

* * *

        Все было очень реально, легко и осознанно. Они с Соло сидели в салоне самолета. Через проход сидел молодой мужчина. Безупречная форма носа, идеальный овал лица, небольшие мешки под глазами. Она его видела раньше!
        — Уна! Аэропорт!  — расплылся в улыбке Элья.
        — Элья!
        Узнав случайного знакомого, Уна обрадовалась не меньше него. Как будто встретились два старых друга. Тихое путешествие на одной волне, где-то за пределами привычного мира, поражало воображение.
        — Ты нашел своего друга?  — спросила она.
        — Да! С ним все в порядке. Нет никаких помех, это просто потрясающе!
        Элья высунул голову в проход. Кроме них с Уной и Соло, уткнувшегося в густую синеву за стеклом иллюминатора, и не обращавшего на них внимания, в салоне никого не было. Элья протянул руку, и Уна пожала ее. Руки были легкими и невесомыми, но их обладатели чувствовали себя, как обычно, ну, или почти, как обычно.
        — Нас так много, что тракус очень скоро нам будет не нужен,  — поведал ей Элья.  — Я это понял по отсутствию помех.
        — Что мы здесь делаем, по-твоему?  — спросила Уна.
        — Меняем мир,  — взял под козырек Элья.  — Волк, переодевшись в пастуха, решил сократить гигантское стадо овец, но собаки, стерегущие стадо, взяли численностью,  — доверительно сообщил он.
        Уна передернула плечами, и внимание рассеялось. Элья еще что-то говорил, но она уже не слышала, а только наблюдала, как шевелятся его губы. Через несколько секунд прокатилась волна помех, и серый шум полностью поглотил его, Соло продолжал с интересом смотреть в иллюминатор, где в глубокой синеве тут и там проносились хвостатые белые звезды.
        — Посмотрим, что снаружи,  — обратилась она к профилю Соло.
        — Да-да, уже иду, милая,  — не поворачивая головы, откликнулся тот.
        — В этом нет необходимости,  — ответила она, встала и направилась к выходу.
        Внизу, под трапом стояла девушка в расстегнутом пальто, надетом поверх белья морской расцветки. Уна помахала ей рукой и стала спускаться.
        — Меня зовут Уна,  — представилась она внизу.  — Живу в зоне T популяции Йота. Работаю компаньонкой инвалида.
        — Я — Софи. Джазовая певица в ночном клубе. Зона S популяции Фи. Софи протянула руку, и Уна пожала ее. Ладонь была невесомой, как у Эльи, и у нее самой. Кажется, Софи была удивлена этому факту не меньше ее самой.
        — Это не электронный сон,  — сказала Софи.  — Знаешь, мой парень лежит сейчас рядом и держит меня за руку. Все это так удивительно!
        — Правда,  — согласилась Уна.
        — Ты была здесь раньше?  — спросила Софи.
        — Нет. Не понимаю, как руки могут быть теплыми, плотными. И органы чувств работают в том же режиме.
        Девушки рассмеялись. Одновременно вытянули руки вперед и еще раз обменялись рукопожатием, на этот раз обеими руками.
        — Мой парень рассказал мне про рассеиватель,  — поделилась Софи.  — Некий декодер, что воздействует на зрительную кору и заставляет зогов воспринимать все как-то иначе, чем это делает большинство обитателей Талатона. Кажется, зикерзонд называется. В общем, благодаря ему вокруг нас действует некое защитное поле.
        — Кажется, это называют ангелом — хранителем,  — улыбнулась Уна, и посмотрела вниз, на ноги, зависающие над непроницаемой синевой колодца.
        — Тебе больше не нужен тракус?  — спросила Софи.
        — Часы с надписью «Legion Z» на циферблате?  — уточнила Уна.
        — Ну, да.
        — К сожалению, я их потеряла,  — ответила Уна.  — Часы и своего парня.
        Софи в удивлении приоткрыла рот, и новая знакомая тут же исчезла в дрожащей сетке помех.
        Самолет вместе с Соло исчез. Перед глазами вспыхнул зеленый, и… она познала себя настоящую.
        Через стеклянный потолок на Уну смотрело усыпанное звездами небо. Вытянув вперед руку, она направила указательный палец в одну из звезд. И увидела, что от багровой полосы на запястье не осталось и следа.
        — Перпендикулярная вселенная. До Земли рукой подать,  — сказала она звездам.

        13. Исчезновение Джаеша

        — Я здесь,  — сказал Джаеш, заговорив впервые с того момента, как они с Сони сутки назад вылетели из зоны Омега в зону Тав. Он сидел рядом с Сони в самолете, с аккуратно сложенным на коленях, синим пледом, и смотрел в иллюминатор. Внизу вспыхивали огни береговой линии.
        Впервые с тех пор, как покинул отчий дом, Джаеш надел костюм — светло-серый в неброскую полоску, поверх белой сорочки с воротником-стойкой. Вещи ему одолжил Сони, а потому пришлось затянуть ремень потуже. Густые темные волосы он тщательно расчесал и разделил на прямой пробор, собрав в хвост на затылке. К родителям заходить не стал. Встретился с сестрой, забрал у нее паспорт, немного денег, и получил сто благословений. На протяжении всего полета Джаеш славословил Шиву.
        — В юности я не упускал любой возможности расширить границы сознания,  — разглагольствовал тем временем Сони. Одет он был в темно-серые брюки и салатовую рубашку. Выгоревшие на солнце волосы имели цвет соломы и свободно падали на плечи. В пакетах на полке лежали теплые куртки и обувь. Другого багажа у них с Джаешом не было, не считая синего пледа, подаренного Джаешу наставником.
        — Представь себе, что снаружи жара, а ты сидишь в своем доме,  — продолжал Сони.  — Тихо работает кондиционер. И вот, ты замечаешь какую-то неисправность. Вот в этом месте. Сони нарисовал пальцем в воздухе, где именно Джаеш обнаружил неисправность.  — Ты аккуратно менял фильтр по календарю, но в этом, как выяснилось, не было ни малейшего смысла, ведь вся партия фильтров оказалась бракованной. Скоро ты выясняешь, что и другие партии фильтров тоже бракованные. Нормальных фильтров нет, и вообще никогда не было. Сони перестал рисовать бракованные фильтры на спинке кресла, медленно опустил руки и посмотрел на Джаеша, ожидавшего продолжения рассказа.
        — Нет, некоторые из нас, конечно, догадывались и раньше, что воздух не так уж и свеж, но они не думали о браке в глобальных масштабах. И вот, нам вдруг подфартило заполучить исправный фильтр. Сони снова стал ковырять ткань обшивки, обводя смуглым пальцем запчасти кондиционера.  — Ты его поставил вот сюда, как и положено.
        Джаеш вежливо наблюдал за его рисованием. Под его взглядом Сони вдруг опустил руку и грустно вздохнул.
        — Да, я действительно сотрудничал с Питером Уотерманом,  — признался он.  — Прости, что не рассказал тебе сразу. Встретил его, когда работал в корпорации, из которой сбежал в КА. Побег как раз и был связан с этой встречей. Пит запустил партию чистых фильтров, то есть кристаллов, а я помог ему. Составил поддельный запрос от лица руководства корпорации, и отправил его в научно-исследовательский центр в Сигме. Они выбросили в продажу экспериментальную партию. Кристалл нанокварца стал доступен зогам по всему миру.
        — Вы с Питом раздали скипетры золотому стаду,  — по-своему интерпретировал Джаеш.
        Сони приоткрыл рот, но сказать ничего не успел. Возник резкий толчок, и они с Джаешем, как и все прочие пассажиры, подпрыгнули в креслах. Возникшая в проходе стюардесса собралась что-то сказать, но второй, еще более мощный, толчок и нарастающий шум помешали ей сделать это. Девушка попыталась взяться за поручень, и упала.
        Самолет стал быстро терять высоту. Возникла суматоха и паника. Джаеш, казалось, сохранял полную индифферентность к происходящему вокруг. Сняв с руки тракус, надел его на руку Сони. Затем выпрямился в кресле и прикрыл глаза.
        В этот раз в золотой рукав он попал без тракуса. Во время непродолжительных бесед с легионерами Джаеш видел за спиной каждого очерченную золотом фигуру молодой женщины с длинными, волнистыми волосами. Простым желанием он включал и выключал видимые проекции в рукаве, чего раньше с ним в жизни никогда не случалось. Неожиданно для себя самого он обрел власть над временем-пространством. Мир за границами привычной реальности был весьма необычным. Джаеш сидел в самолете рядом с Сони, знакомился в переходе между Талатоном и Землей с зогами-легионерами, и одновременно сидел на берегу священной реки. Перед ним возник сидящий на камне садху.
        — Я сижу в самолете, и мы падаем в океан,  — весело, совсем по-детски поделился Джаеш, усевшись рядом с учителем.
        — Ах, Джаеш, ты все еще ждешь результата,  — досадливо покачал головой тот.
        — Я нашел тех, кого искал!  — радостно воскликнул Джаеш.
        Рука учителя опустилась на плечо и превратилась в светящийся золотой контур. Берег и реку снова поглотила равномерная, глубокая синева. Вахана Раса отпустила руку, и очерченное золотом существо вышло из темноты, встав прямо перед ним. Джаеш поднял глаза и, сощурившись от яркого света, посмотрел в лицо высокой женщины, которой доходил едва ли до груди, и это при том, что сам был ростом без малого два метра. Одета ослепительная женщина была в длинное, черно-золотое платье — накидку, полностью скрывавшую ноги. Из глаз ее на Джаеша смотрел его собственный свет. Это был лик прекрасного мужчины. Существо привело его в небывалый душевный трепет.
        Он продолжал сидеть в кресле рядом с Сони и падать в океан, лететь вверх и вместе с тем оставаться неподвижным. Все было именно так, как говорил учитель.
        — Новая Земля,  — выдохнуло световое существо. Вахана Раса накрыла его своим платьем, закружила, и стала затягивать внутрь новой формы. Находясь в своем новом, чудесном средстве передвижения, Джаеш обрел иное восприятие: вместо черного и золота был ослепительно белый и красный, а затем белый с золотым. Быстрее молнии он пролетел золотой рукав насквозь, и очутился на Земле — невидимой снаружи и видимой внутреннему взору легионера, планете-звезде. И познал ее.

* * *

        — Тайа,  — произнес он и открыл глаза.
        Тайя был высоким, молодым, обнаженным мужчиной, с искрящимся золотым контуром вокруг наполненного светом тела. Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим под большим деревом. Земля спала под лунным светом, дыша чистотой. Тайа поднялся на ноги, расправил плечи и с упоением вдохнул кислород. Гравитация в мире Земли была той же, что и в привычном мире Талатона.
        За пролеском виднелись холмы, заливные луга и тропы, тянувшиеся до самого горизонта. Неподалеку от дерева, под которым сидел Тайа было большое озеро с темной зеркальной поверхностью. Увидев мир вокруг, Тайа испытал экстаз. Содрогнулся всем своим световым существом и рассыпался на мириады светящихся точек.
        — Божественный, белый нарцисс,  — пропел ему ветер,  — Мир прекрасен. Часть нарцисса отделилась, чтобы он наслаждался собой в мире Талатона. Ах, Тайа, Тайа, мы — дети Всевышнего, и гипнотизируем друг друга, чтобы не рассыпаться окончательно.
        И Тайа вновь собрался воедино. Листья над головой шелестели на ветру. Под деревом тут и там лежали в разных позах люди-ловцы зогов. Мужчина и женщина, охранявшие их, приветствовали Тайю.
        — Исправлено, исправлено!  — ликовали они, издавая звуки, напоминавшие свист и пение одновременно.
        Световое пятно вокруг Тайи расширилось, осветив фигуры ловцов.
        — Исправлено,  — повторил Тайа.  — Белый свет в сердце Джаеша совершенен!

* * *

        Люди, грезящие под деревом, ловили своих отпрысков, хранящих код Земли на Талатоне. У каждого человека было лицо и свой, неповторимый характер. Люди умели не просто входить друг в друга, как это делали талатонцы. Они умели переходить друг в друга. Во все времена Земля бережно хранила свет Всевышнего. Люди, владеющие стихиями мира и способностью становиться ими, переходя из одного состояния в другое, не знали болезней, войн и голода. Они с легкостью обменивались друг с другом энергией, и познавали друг друга, не зная греха. Не каждый талатонец был способен найти путь к себе совершенному. Не найдя своей Земли, талатонцы возвращались назад для новых испытаний и поиска. Между мирами было три порога: огненный, зеркальный и холодный, пройти через которые и вернуться назад, на Талатон, его обитателям до недавнего времени было невозможно. И все из-за Эйнара, испортившего Стража «Мару». Эйнар откололся от людей во время создания планеты — двойника, и был прозван мараем после захвата им волновой установки «Мара» на Джабраиле. Устроивший переворот был изгнан с Земли, и Талатон стал его постоянным убежищем.
        Единство людей служило им совершенным оружием. Вахана Раса из Круга Тринадцати правителей Земли была призвана открыть рукав между мирами, живущими в разных измерениях, ибо злодеяния на планете-двойнике, управляемой вошедшими во власть последователями Эйнара — мараями — достигли апогея.
        Ученые на Талатоне считали, что Земля далеко. На самом деле она была близко. Так близко, что, если бы они узнали об этом, их сумеречный мир перевернулся бы с ног на голову. Пришло время, когда пройти три порога и вернуться назад, стало возможным. Синхронизация биологической и искусственной нейросети позволила Земле быстро выявить и объединить зогов в свой блистательный, несокрушимый легион. Мир внутри каждой золотой головы открыл то, что скрывалось мараями на протяжении тысячелетий Доноры становились зогами. Зоги, обнаружившие себя совершенных, в свою очередь получили возможность выходить за пределы старой системы координат. Легион получил дар быстроты передвижения в пространстве-времени и умение трансформировать реальность. Совпасть с совершенными человеком было не так просто. Для облегчения задачи талатонцы получили активирующий кристалл, названный Джаешом скипетром. Он действовал только на руке сохранившего световой код Земли. Легионеры передавали его по кругу. Зоги пополняли ряды легиона и узнавали, кем являются на самом деле. Преградой на пути к Земле стояло правительство Талатона. Мараи
имели свои планы на обитателей планеты. Они, также, стремились захватить власть и над Землей. Для этого надо было проникнуть в золотой рукав, являвшийся мостом между мирами. Из обитателей планеты мараи стали создавать новых существ, уничтожая память, связывающую их с Землей, зогов же сгоняли в подводные поселения. Население планеты находилось в полной зависимости от программы Эйнара на Джабраиле. Из доноров, составлявших подавляющее большинство перенаселенной планеты, отбирались будущие алмазные ангелы. Внутри кристаллических тел будущей расы Талатона курсировали корректоры ДНК,  — невидимые глазу нанороботы.
        Вышедший на связь с Землей Питер Уотерман был призван открыть дверь между мирами. Он положил начало эре свободного управления реальностью. Талатонцы уходили через золотой рукав на Землю и возвращались людьми.
        Джаеш был в числе первых, кто познал Землю. На Земле люди имели один, общий для всех язык. Они скорее пели, нежели говорили. Круг Тринадцати созвал световых людей, объявив о начале операции по захвату Талатона. Простое наблюдение за зогами ничего не давало. Зоги рождались и умирали, возвращаясь на Землю, и направлялись Кругом Тринадцати в другие миры или обратно на Талатон, но злодеяния мараев не знали предела. Операция по захвату должна была занять всего несколько часов по исчислению Земли и две с половиной тысячи лет по исчислению Талатона. Люди стали ловцами. Они лежали и грезили под деревьями в лесу. Найдя свое прекрасное дитя, вводили его в золотой рукав, где их подхватывала и доставляла домой Вахана Раса. Когда зог переступал холодный порог, человек на Земле пробуждался.
        Охранники поднялись по стволу до самой верхушки дерева и осыпали голову Тайи золотым дождем. Капли золота соединились в венец на голове Тайи. Другие приветствовали его через шелест листвы. Кто-то сполз по стволу дерева вниз и превратился в ветер, чтобы в шутку сбить его с ног в заросли травы. Все вокруг и он сам сияли светом ночного светила.
        — Ноа!  — пропел молодой мужчина, сидевший на ветке над головой Тайи, и тот заметил прекрасную женщину, вышедшую из леса.
        — Кайа-а-а!  — обрадовалась она. Оторвалась от земли и полетела к нему навстречу. Длинные волнистые волосы были ее единственной одеждой. Как и все обитатели Земли, Ноа была ослепительно прекрасной.
        Ноа взметнулась птицей, сделала круг над головой Кайи, а затем полетела к лесному озеру и упала камнем в ползущий над водой, голубой туман. Ее любимый Кайа спрыгнул с ветки дерева и плавно приземлился на обе ноги. Он догнал свою возлюбленную, и воды приняли их обоих в свои объятия.
        — Что скажешь, отец многих?  — засмеялась Ноа, ударив по воде ладонью. Брызги окатили лицо Кайи.
        — Мои дети говорят «неплохо», мать многих,  — откликнулся Кайа, обрызгав ее в ответ.
        — Неплохо!  — завороженно пропела Ноа, прислушиваясь к звучанию пространства, вторившего движению каждой световой частицы Земли. Задрожав от восторга, Ноа рассыпалась на мириады искрящихся звезд.
        Затем они с Тайей соединились и устроили настоящий фейерверк, выстреливая над гладкой поверхностью озера снопами света. Охранники и Тайа, оставшиеся под деревом, наблюдали за устроенным Ноа и Кайей представлением в честь своих спасенных детей.
        Дымка над озером сгустилась и стала затягивать Ноа с Кайей в свой медленный круговой танец. По мере того, как они кружились и неслись в нем, лес вокруг наполнялся прекрасным пением. Вдоволь наигравшись, они вышли и улеглись на берегу. Одноэтажные дома людей были раскиданы по лужайке и между деревьями в лесу. Со стороны и не заметишь,  — настоящая мимикрия, так органично вписывались они в природный ландшафт. Все вокруг освещал свет луны, и ловцы источали голубой свет ночного светила.
        — Расскажи нам о своем опыте,  — попросила Ноа Тайю.
        Тайя приподнял подбородок и с силой выдохнул световой шар с хвостом, как у кометы, направив его в сторону Ноа и Кайи. Свет внутри их тел стал колебаться, как вода в чашке.
        Они увидели жизнь Джаеша: его рождение, жизнь в семье, учебу в университете, уход из дома, ученичество аскета, их встречу с Сони Железной мухой и, наконец, салон самолета. Вода все прибывала и прибывала, а Джаеш сидел неподвижно, и был невидим для окружающих. Уголки его рта изогнулись в безмятежной уулыбке. Сони раскидывал чемоданы в грузовом отсеке, а заполненный водой лайнер стремительно поглощался океаном.
        — Как к нему попал кристалл?  — спросила Ноа, и перед ней развернулась история каждой из ступеней, ведущих к величественному храму. По лестнице медленно спускался аскет. На самой нижней ступени он подобрал коммуникатор.
        — Джаеш еще до находки распространял волновую активность Земли,  — напомнил Кайа.
        — Когда он садился в самолет, то по-прежнему не имел иной цели, как постичь истинную дхарму,  — прошелестела Ноа.  — Его никогда не заботило общество тех, кто одержим выживанием. Теперь у него будет возможность продемонстрировать своему талатонскому отцу способности в области правосудия.
        Кайа и Ноа завибрировали от смеха. Воздушный вихрь закружил их, и свет над поляной стал ярче.
        — Ты — похититель Джаеша,  — пошутила Ноа над Тайей, и тот в резком порыве ветра взметнул вверх ее волосы.
        — Ты похожа на осьминога Кракена из эпоса Талатона,  — заметил Кайа.
        — Я здесь,  — пропел Тайа, обрушив на головы Ноа и Кайи проливной дождь.
        — Любимая песня Джаеша,  — зазвенел от смеха Кайа. Ноа нырнула и исчезла в глубине озера. Кайа вошел в воду по пояс и стал высматривать ее, точно рыбу.
        — Он без труда использует энергию нулевой точки с самого раннего детства,  — сказала Ноа, неожиданно подплыв к нему сзади, а когда он оглянулся, окатила его водой и превратилась в птицу, Перелетела на ветку дерева и расположилась на ней рядом с Тайей, приняв свой прежний вид, Кайа последовал за ней, и устроился рядом с ними. Все трое сидели и болтали босыми ногами.
        — Сексуальный опыт Талатона, вещества, расширяющие сознание и прочие прелести жизни были великолепны. Это был отличный опыт,  — неожиданно поделился с земляками Кайа.
        — В самом деле?  — в растерянности переспросил Тайа, и Кайа стал свистеть особым образом, что означало подтверждение сказанного. Свет внутри него горел не тускло и не ярко, в самый раз.
        — Я помню, как однажды принял порцию колес во время неотложной работы, продолжавшейся третьи сутки. Было довольно жарко. Я сидел на вертящемся стуле, передо мной был монитор с плывущими по нему графиками и маленький, настольный вентилятор. Я разделся догола. В тот момент я работал и одновременно наслаждался своей наготой, зная, что мой невидимый создатель видит меня.
        — А сотрудники?  — колыхнулась от смеха Ноа.
        — Я не эксгибиционист, к тому же, когда жарко, ничего не замечаешь,  — пропел он на одной ноте, и все рассмеялись.
        — У меня не было подобного опыта,  — тихо пропел Тайа,  — хотя я был аскетом и не имел иной одежды, кроме как узкой полоски ткани вокруг бедер.
        — Чудесно,  — мечтательно и тихо пропел Кайа, продолжая болтать ногами и смотреть с дерева вдаль — на заливные луга и озеро, частью которых был, и которые были частью него.
        — Кайа?  — потрясла его за плечо Ноа.
        — М?  — блаженно улыбнулся тот.
        — Ты только что хвастался своим негативным опытом на Талатоне.
        — Вовсе нет. Просто сообщил вам, что он был прекрасен. Колеса я брал в корпорации. Не так уж и часто, в течение непродолжительного времени. Делал я это не ради удовольствия, а для большей производительности. Я употреблял их всего несколько месяцев перед открытием рукава. Сейчас они уже не нужны мне.
        — Это понятно,  — улыбнулся Тайа. Он вопросительно посмотрел на Ноа, и та нехотя согласилась с тем, что, поскольку Пит шел к важной для всего мира цели, это прощает ему непозволительные в прекрасном мире Земли излишества.
        — Алмазные ангелы Талатона живут независимо от нас, людей,  — тоскливо пропел Кайа.  — Мы не можем ни подсказывать им, ни управлять ими.
        — Стоит ли наполнять пространство такими песнями, брат мой? В этих разговорах присутствует горечь мира мараев,  — обеспокоенно обратился к Кайе все это время сидевший внизу, под деревом, пробудившийся ловец Вайю, охранявший, как верный пес, грезящую под деревом девушку. Он держал ее за руку, но, услышав разговор над головой, отпустил и поднялся на ноги.  — Все, что ты произносишь, брат Кайа, отражается на жителях Талатона, а мы очень спешим спасти всех своих детей, живущих в невежестве и неведении. Ты же знаешь, что не всем ловцам повезет,  — обвел он рукой грезящих.
        Кайа легко спорхнул с ветки к Вайю, тогда как Ноа и Тайа остались на ней и наблюдали сверху.
        — Брат мой, мир Талатона скоро исчезнет, но у нас останется опыт, который будет записан и помещен в архив. Не волнуйся, Вайю,  — медленно и протяжно пропел Кайа.  — Я знаю, говорю и делаю то, что ускорит процесс раскола на Талатоне. Скоро мы станем осваивать другие миры, а пока…Кайа расправил плечи, глубоко вдохнул и выдохнул облако света, внутри которого все увидели Пита. Он лежал с закрытыми глазами в кресле за рабочим столом.

* * *

        — Мы — люди — способны управлять пространством-временем,  — услышал Пит, и ресницы его затрепетали.
        — Я не просто пролетел рукав насквозь,  — сказал Кайа.  — Я возвращаюсь на Талатон человеком. В любом, новом мире я буду помнить, кем я был. Дорога на Землю Эйнару закрыта. Третья экспедиция на Марс стартует с Новой Земли. Агонизирующее правительство мараев пытается стереть окончательно память доноров, но они опоздали. Мы взяли под контроль новые пространственно-временные измерения и устранили аберрации[31 - Аберрации — отклонения от нормы, ошибки, погрешности] на Джабраиле.
        — Джабраил все еще мешает связи,  — напомнил людям один из охранников.
        — Ноа, у тебя есть список всех людей, чьи светокопии на Талатоне захвачены мараями?  — спросил Кайа Ноа.
        — Да, они у меня. Иаким доверил вам, Кайа и Тайа, и мне поглотить всех наших братьев и сестер, не справившихся с захватом зогов.
        Охранники, поставленные Кругом Тринадцати следить за ловцами зогов, стали наблюдать за тем, как Кайа, Ноа и Тайа поглощают своих световых собратьев. Летая по лесу, они заглядывали в лица людей, Ноа сверялась со списком, и они сообща выполняли задание. Выглядело это не так страшно, как на Талатоне. Они просто протягивали руки к ловцам, и те переходили внутрь них через их ладони.
        По завершении задания все трое подняли вверх руки с раскрытыми ладонями, что означало полное одобрение выполненного и жизненно необходимого воплощения идеи. Дело было сделано. На исчезающем Талатоне остались с этого момента только люди, алманги и агонизирующие, исчезающие мараи.
        — Что нового на Талатоне?  — обратился к Ноа один из охранников.
        — Ставленники Эйнара все еще пытаются войти в золотой рукав. Ноа, обвела всех взглядом, и световое пятно вокруг бодрствующей компании увеличилось. Кто-то из лежащих ловцов часто заморгал, кто-то зашевелился и сладко улыбнулся.
        — Его желание властвовать над Землей и нашими световыми копиями на Талатоне, весьма велико,  — продолжала Ноа, обводя взглядом лежащих тут и там сородичей.  — После глобальной нейросинхронизации он пожелал взять под контроль нашу кузницу света и проникнуть обратно на Землю, чтобы захватить место за каньоном Братства, где живут в ожидании отправки в другие миры наши братья и сестры.
        — Тринь-динь-динь,  — задребезжали — завибрировали от смеха слушатели. Они смеялись так звонко, что на лицах некоторых грезящих ловцов возникло выражение большого удивления. Кто-то рассмеялся и поменял позу. Кто-то громко вздохнул. Один даже пропел шуточный марш.
        — Я спущусь в бункер и сделаю то, к чему призван,  — провозгласил Кайа.  — Я чувствую, как жарко становится там, внизу! И Кайа потер ладони в предвкушении.
        — Почему наш прекрасный брат так жалобно стонет?  — спросил Тайа, глядя на одного из ловцов. Губы брата непрерывно шевелились.
        — Тот, кого он почти что поймал, соскочил и оказался за пределами золотого рукава,  — расшифровал Кайа.  — Но ничего, скоро он вернется. Кайа снова присмотрелся к губам светового брата.  — Он ему транслирует про свет,  — прочел по губам он.
        — Что будет с нашим братом?  — спросил его Тайа.  — Раз мы его не поглотили?
        — Иаким сказал, если не поймает при жизни, поймает, когда тот покинет свое талатонское тело,  — ответил Кайа. Он еще раз сверился со списком и кивнул: «Все правильно».
        — Эйда!  — услышали они возглас Вайю, караулившего свою женщину, и Кайа с Тайей переключили внимание на него.
        — Знаешь ли ты, сколько проспали талатонцы до встречи с ловцами?  — спросил его Кайа, но влюбленный Вайю никак не отреагировал, только вздохнул и продолжил наблюдать за девушкой.

* * *

        — Джаеш? Сони испуганно уставился на пустое кресло с аккуратно сложенным на спинке, синим пледом.
        — Самолет выравнивается,  — произнес он вслух, обращаясь к невидимому Джаешу, и самолет в самом деле начал выравниваться. У Сони заложило правое ухо. Он никогда не страдал перепадами давления, а потому удивился. Вслед за этим он ясно услышал внутри заложенного уха прекрасный, женский голос. Женщина пела что-то о любви. Сони ударил ладонью по уху.
        — Мы совершим экстренную посадку на воду,  — объявила стюардесса. Она улыбалась, а сама думала о том, что только что стала свидетельницей чуда. У самолета отказали все двигатели, и никто из экипажа не представлял, как вообще такое возможно — лететь без двигателей.
        — Прошу всех оставаться на своих местах и сохранять спокойствие,  — сказал мужской голос из динамика.  — Специальные плоты надуются автоматически при посадке. Спасательные катера уже в пути. Все под контролем.
        Пассажиры, переключив внимание на жилеты, утихомирились, а Сони сидел, как громом пораженный, пребывая в тумане неосознанности, из которого его вывела нависшая над ним фигура стюардессы.
        — Мой друг, вероятно, вышел в туалет,  — озабоченно сообщил он ей.
        — Оставайтесь на месте и наденьте спасательный жилет. Я сейчас проверю,  — профессионально улыбнулась та и ушла.
        Сони разложил жилет на сидении Джаеша. Маленькая девочка, сидевшая позади кресла Джаеша, медленно стянула плед. Сони посмотрел в зазор между креслами и увидел, как она заворачивает в плед Джаеша свою куклу.
        — Туалет не занят,  — обеспокоенно сообщила вернувшаяся стюардесса.  — В настоящий момент мы проверяем грузовой отсек. Приготовьтесь, пожалуйста, к посадке.
        Железная муха вдруг почувствовал свою полную беспомощность. Ни его жизненный опыт, ни полученные в городе богов знания, ни даже путешествие в золотой рукав не помогли ему спокойно принять исчезновение Джаеша.  — Не мог же ты просто взять, да испариться?  — мысленно обратился к нему Сони.
        Дальнейшие события разворачивались слишком быстро, чтобы успевать о чем-то думать. Сони чувствовал себя, точно был в невесомости. Время стало другим, и он был другой. Это, пожалуй, единственное, в чем не было сомнений. Джаеша так и не нашли. Самолет приводнился, и салон стал быстро наполняться водой. Пассажиры выстроились у выхода, как отряд хорошо организованных муравьев. Сони же направился прямиком в багажный отсек. Вода, несколько секунд назад доходившая до колена, была уже по пояс, а он все раскидывал плавающий вокруг багаж, и продолжал звать Джаеша. На поднятой над водой руке тракус вдруг заиграл всеми цветами радуги.
        — А-а, ты слышишь меня!  — обрадовался Сони. Быстро вскарабкался по ступенькам обратно в салон, добрался до люка и выбрался наружу. Один из мужчин протянул ему руку, и Сони выбрался из ледяной воды на плот. Девочка заботливо накрыла его плечи синим пледом. На глазах у Сони воды океана сомкнулись над железной птицей.

        14. Путешествие Софи

        Послания о самых разнообразных вариантах развития событий в обозримом и далеком будущем появлялись и исчезали внутри, и Софи надо было лишь выбрать какой-то один. Состояние после выхода в место сбора, более всего походило на постоянно гудящий пчелиный рой внутри древнего системника, коим ощущала себя Софи. В темноте появлялись и исчезали проекции живых и тех зогов, кто навсегда ушел с Талатона. Были среди них родные, друзья и просто знакомые. Движения у всех были плавными, но при попытке контакта с Софи становились порывистыми и угловатыми. Мозг не успевал анализировать происходящее. Внутри нее было то, что давало возможность воспринимать в большем объеме, чем было доступно раньше. Софи выходила за пределы привычной реальности, и это пугало. Она все еще жила на Талатоне. Попытка проснуться потерпела провал. Как будто кто-то или что-то не давал ей сделать этого. Она была не там и не здесь.
        — Я не сплю, это не сонный паралич и не электронный сон. Если это не контролируемое поле, живущее моими сомнениями и страхами, и не золотой рукав, тогда где же я, и я ли это вообще?
        — Победитель исчезает первым,  — услышала она обрывок кем-то брошенной фразы и последовавший за ним смех.
        — Вообще-то я ни с кем соревноваться не собиралась,  — ответила Софи, и тут же, из духа противоречия, сделала прямо противоположное тому, что рекомендовал ей Луи, а именно: совершенно расфокусировала внимание и отдалась во власть великолепного хаоса. Плыви по течению и не дергайся, раз уж попала. Завеса из плавающих тут и там проекций живых и мертвых, из пейзажей, букв, схем, обрывков историй и разговоров, исчезла. Из видимого остались лишь искрящиеся, золотые всполохи на просветлевшей синеве уходящего вдаль колодца — вихревого потока, внутри которого она очутилась.
        Софи продолжала зависать, и пассивно наблюдала. Время в этом месте, как будто замедлилось. Состояние мгновенного ужаса сменилось приятной расслабленностью. Оно было хорошо знакомо ей по выступлениям на сцене. Образы расступились, как подданные при виде своей королевы, и впереди открылся хорошо освещенный коридор с бонусом в виде самой себя настоящей в его конце.
        — Поздравляю,  — услышала она тихий, певучий голос, изгнавший из нее остатки сомнений.

* * *

        В полумраке мастерской Бена царила тишина. Хозяин дома по-прежнему сидел на полу, чуть в стороне от любовников. Лена — за шахматным столом, в наушниках, покачиваясь в такт музыке. Сам Луи лежал рядом, по-прежнему держа ее за руку.

* * *

        Из возникшей ряби серого шума перед Софи возникла Уна. Девушка в белом стояла на высоте, на площадке самолетного трапа. Отороченные серебром, белые ступени выстреливали одна за другой в глубокой синеве. Храмовая лестница, почему-то пришло в голову Софи. Настолько ослепительной она была. Вслед за трапом нарисовался фрагмент фюзеляжа. Уна приветливо улыбнулась, помахала ей с высоты, и стала спускаться, шаг за шагом сокращая дистанцию между ними. За ее спиной в окне иллюминатора маячило лицо пожилого мужчины.
        — Привет,  — улыбнулась ей Уна, остановившись напротив нее, и протянула руку. Милое лицо с детскими чертами. Софи пожала ей руку.
        — Уна. Живу в зоне ТА популяции Йота. Работаю компаньонкой пожилого мужчины.
        — Софи. Джазовая певица. Зона S популяции Альфа.
        — Твоя рука не проходит сквозь мою. Невероятно. Где мы?  — спросила Уна.
        — Это точно не электронный сон, Вероятно, мы вышли за пределы контроля,  — ответила Софи.  — Ты не носишь тракус?  — поинтересовалась она.
        — Я потеряла их в КА. Часы и своего парня.
        — Своего парня,  — растерянно повторила Софи.
        Мимолетная мысль о Луи, и внимание рассеялось, а вместе с ним исчезла и новая знакомая, и трап с самолетом. Почти одновременно с этим, слева от нее, за границей вихревого потока, появилось двое мужчин, одетых в белые комбинезоны. Они что-то бурно обсуждали, и лица их выражали большую озабоченность. Один из них первым прервал беседу, и повернулся к ней. Он попытался приблизиться, но не смог. Между ним и Софи стоял невидимый барьер.

* * *

        Софи застонала. Луи отпустил руку, открыл глаза и потряс ее за плечо. Голова Софи болталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Бен и Лена тут же поднялись с мест. Лена сняла наушники и положила их на шахматный стол.
        — Лучше перенести ее в комнату, там теплее,  — предложил Бен. Луи подхватил Софи на руки и пошел за Беном.

* * *

        С Элом Альтерманом Софи разделяло не более метра. Приблизиться к ней он, как ни пытался, не мог. Невидимая пружина отбрасывала его от границы нового, свободного канала связи легиона, однако они с Софи могли видеть и слышать друг друга.
        — Я — посланец богов,  — представился он, не называя имени. Голос Эла звучал, как писк комара. Видимость то и дело нарушалась пробегающими между ними волнами помех.  — Мое занятие — приводить мир к общему знаменателю,  — усмехнулся он.  — И ты мне в этом поможешь, Софи Ивер, ведь ты за этим сюда пришла? Водишь дружбу с Питером Уотерманом?
        Софи почувствовала укол в сердце, но Вахана Раса взяла ее за руку, и боль отступила.
        На лице Эла отразился испуг. Он зажмурил глаза и, прикрыв их рукой, попятился. Он видел то, чего не могла видеть сама Софи. Водительнице обвела ее ослепительной, золотой линией.
        — Ничто не укроется от нас! Мы знаем, как тебя зовут! Ты — любовница Луи Жермена!  — растягивал слова, как будто с трудом выдавливая их из себя, прогнусавил Эл.
        Софи и ее сопровождающая набирали скорость, оставаясь неподвижными. Софи стала объемной и невесомой. И вот, пришел момент, когда она стала находиться везде одновременно.
        Дыхание постепенно выровнялось и стало легким. Включилось новое осознание. Она ничего не возьмет ни от Луи, ни от кого бы то ни было еще, но только отдаст свою любовь. Именно так, но при этом она не донор, а зог! Она видела самую суть Луи, как хирург — внутренности пациента во время операции. Немного отстраненно, участливо и со знанием дела. Именно это он и пытался донести до нее, когда рассказывал о легионе. И у нее хватило мужества знать, о какой любви шла речь. Чувство это не имело ничего общего с желанием обладать.
        — Держи равновесие, иначе будешь видеть пожирателей света на границе рукава,  — предупредила Вахана Раса. Софи упала в тишину. Все напряжение растворилось, движения стали плавными и давались без усилий. И у тех, которые, как нарисованные, есть органы чувств, но работают они иначе. Знание вливается в тебя без усилий. Ты внутри него. Ты и есть само знание.
        — Змея пробудилась и поворачивала твою голову в нужном человеку направлении,  — объяснила водительница.  — Ее медленное движение завело тебя. Змея просыпается в недрах ночи. Ее мягкий свет незабываем и желанен. В нем начинается ее медленный танец, несущий прозрение. Невидимые части соединились. Твой взор обращен внутрь, в сторону потайной двери. Ты вышла за границы привычных чувств.
        — Любовник вознес меня,  — мысленно ответила ей Софи.
        — Короткий, но опасный путь,  — шепнула ей в ухо Вахана Раса.
        — Паразитирование — естественный способ существования, но любовь не имеет ничего общего с обладанием,  — отозвалась Софи. А она-то была уверена, что Луи давно поглотил ее. И опустошил, отправив змею в бессрочный отпуск. «Нам нельзя быть с донорами»,  — сказал он. Эта связь всегда обрывается, Луи был прав. Они должны играть на равных. Как это делают люди на Земле.
        — Тебе будет легче, чем первопроходцам. Будь готова к тому, что увидишь,  — предупредила Вахана Раса. И перед Софи развернулись картины всех ужасов и зверств, что творились во все времена на Талатоне. Века сменяли друг друга, империи поднимались и рассыпались в прах. Десятикратно усиленно, гипертрофированно чувствовала она всю боль дикого мира. Все его невежество и грубость обрушились на нее с новой силой. Черно-рыжий огонь полыхал повсюду. Вода вступила в противоборство с огнем, и вместе они поглощали планету, как будто соревнуясь друг с другом. Потом все исчезло. Перед Софи возникла стекающая из-под крана капля воды. Она все увеличивалась и увеличивалась, пока не сорвалась, и разбилась о глянцевую поверхность раковины. Из крана хлынули потоки воды, и раковина стала наполняться. С шумом в воду опустилось лицо светловолосого юноши. Глаза его были широко раскрыты. Они смотрели прямо на нее.
        — Я здесь, чтобы собрать зогов в объединение Z перед решающей битвой с мараями,  — сообщила ей Вахана Раса. Софи слышала ее как бы изнутри и снаружи одновременно. Она была одета в Вахану Расу, скрыта ею и наполнена светом Земли.
        — Чего бы это не стоило, я желаю знать,  — решила Софи, и та, что назвалась регулировщиком на стыке миров, накрыла ее своим золотым покрывалом и забрала на Землю.

* * *

        — Эйда, спасительница сокровища света!  — приветствовал Вайю девушку-ловца.  — Истина в том, что тебя невозможно поймать!  — засмеялся он.
        — Разве можно поймать того, кто неуловим,  — взмывая ввысь, кружась и танцуя внутри ветра, рассмеялась Эйда, и смех ее был подобен перезвону стеклянных колокольчиков.
        — Вайю любит тебя, прекрасная Эйда!  — прошептал ей в ухо лунный ветер.  — Вайю и ты — части целого.
        Вайю, сидевший под деревом в ожидании ее пробуждения, расправил крылья и полетел вместе с ней.

* * *

        Луи! Это было последним, что осознала Софи, глядя на Вайю, прежде чем вновь ощутить падение. Она познала Землю, себя настоящую, и вернулась через открывшийся рукав между мирами обратно, на Талатон, человеком. Золотой рукав трансформировался в куб, куб превратился в шар, и Софи шумно вздохнула.
        Луи склонился над ней и поцеловал. На щеках Софи проступил румянец. Бен и Лена приветствовали ее.
        — Новая Земля здесь,  — тихо сообщила всем обновленная Софи.  — Доноры живут по желанию программы мараев, они уязвимы, Алманги зависят от программы, созданной мараями, и не имеют выбора, Зоги… Софи улыбнулась.  — Зогов больше нет. Зоги стали людьми.
        Все заметили произошедшую с Софи метаморфозу. Речь ее была ясной, а пространство вокруг нее вибрировало, издавая едва различимый, тонкий перезвон, притягивающий к ней, как магнитом. Бен и Лена подошли и сели рядом — она на диван, он на ковер.
        — Вода, за ней благодать и свет,  — обведя всех лучистым взглядом, сказала Софи, и осмотрелась. В комнате — два дивана с геометрическим, черно-белым рисунком, небольшой квадрат желтого ковра на полу, два железных табурета, черная печная труба и железные запчасти на белой стене — фрагменты каркасов, панцирей и лап будущих монстров Бена.
        — На самом деле изменилось все,  — сказала Софи.  — Изменился ты, а вместе с тобой и весь Талатон. Если ты пожелаешь, то сосед больше никогда не зайдет в твою квартиру, когда напьется до чертиков, или наоборот — придет и останется у тебя навсегда.
        Бен усмехнулся и посмотрел на Лену. Та ответила полуулыбкой.
        — Ты латал свои корабли без скафандра?  — обратилась она к Бену.
        — Скафандр не понадобился,  — не моргнув глазом, все с той же, благосклонной улыбкой, ответил тот. Ему было не привыкать к подобным аналогиям. Его крупные руки и вся эта груда металла на стенах, понятное дело, привлекали внимание всех, кто сюда заходил. Но Софи, как и Луи, видела больше, и Бен это знал.
        — Там каждая мысль и произнесенное тобой слово работает точно и без искажений, но большинство из нас боится прыгать в бездну,  — сообщила всем о своем открытии Софи.
        — Это можно понять,  — заметила Лена.  — Пугает то, что плохо изучено. Это естественно.
        — У меня был друг, который не вернулся оттуда,  — вспомнил Бен.  — Не исключаю, что посылка была от него.
        Луи, внезапно забеспокоился. Одержимость недоверием к хозяину дома вернулась после совсем короткой передышки.
        — Если бы ты не созрела для осознания истины, она бы тебя убила или свела с ума,  — продолжал, Бен, обращаясь к Софи.
        — Новичку, чтобы выйти из своего подобия, коммуникатор может понадобиться всего один раз,  — ответила Софи и вернула ему тракус.
        — Как же работает этот удивительный механизм?  — обратился он к ней, повертев в руке тракус. Он снова отдалился от группы, заняв позицию у стены, рядом с самым большим панцирем жука. Расправил плечи, как будто специально давая возможность Луи еще раз, как следует, рассмотреть его.
        — Работает просто,  — пристально глядя на него, ответил Луи.  — Смерть транслируется, как юность в зеркале, лестница вниз — как восхождение к свету. На этом основана система обмена сетевыми шифровками, которую использовал Питер Уотерман.
        — Почему лестница вниз?  — спросил Бен.
        — Потому, что мы живы на Земле, разве ты об этом не знаешь, что спрашиваешь?
        Возникла неловкая пауза. Хозяин дома вместо ответа нахлобучил на голову охотничью шляпу с длинным металлическим пером, и стал прогуливаться по комнате, наигрывая на гармошке.
        — Мы — люди, а люди способны путешествовать в другие миры,  — обратилась к нему Софи.
        Бен остановился и заинтересованно посмотрел на нее.
        — В самом деле? А я был уверен, что путешествовать способны исключительно алманги. Космос — это смерть. Впрочем, ладно. Расскажи, лучше, как прошло твое.
        — На границе рукава был мужчина,  — поделилась Софи.  — Представился посланцем богов. Он хотел остановить меня, но не смог.
        — Марай,  — спокойно заметил Бен и положил гармошку на полку.
        — Он сказал, что собирается привести мир к общему знаменателю. Внезапно в ее голове вспыхнул неясный образ. Софи нахмурилась. Там, на границе рукава был второй. Он стоял в стороне. Чувство узнавания мимолетно коснулось ее сознания. Его Земля не изгоняла.
        — Йаким,  — тихо произнесла она с выражением крайнего удивления на лице, но никто не услышал и ничего не заметил.
        — Бен не зог,  — шепнул Луи, слегка склонившись к ее уху. И Софи тихо шепнула в ответ: «И Лена тоже. Она вырубила регулятор сна под кроватью».
        — Вы можете помочь мне,  — неожиданно предложил Бен, обратившись ко всем присутствующим.  — Сегодня вечером,  — уточнил он.

        15. Занавес в кабинете Мартина Форса

        Время в шалаше Пита — это время, над которым он властвовал. После очередного сета в золотом рукаве, выглядел он свежо. Рукав был подобен черной дыре. Как можно постареть там, где время подчиняется тебе? «Не блеск» было только в самый первый раз, да и то недолго.
        В честь первого выхода в свет он нарядился в новую бежевую рубашку, натянул поверх нее темно-серый джемпер, пуховик, и вышел из дома. Воодушевление было столь велико, что он всю дорогу улыбался случайно встреченным прохожим, деревьям, небу, словом, всему тому, что похоронил еще в студенческие годы. В своем время он открыл два способа познать истину плоского мира Талатона: пуститься во все тяжкие, откусывая от каждого запретного плода по чуть-чуть, либо сжаться. Он попробовал первое и, довольно быстро, выбрал второе, ограничив себя до минимума во всем, что касалось поглощения. Секс, развлечения, внешние связи, траты на себя были сведены до минимума. Не считая работы и связанных с ней контактов, разумеется.
        Со времени, как Пит покинул отчий дом, чтобы получить образование в области точных наук, он ни разу не отдыхал, если не считать занятий восточными единоборствами, гольфом, и плавание. Еще учась в университете, если и кутил с приятелями, то редко, по необходимости, и делал он это скорее из уважения к ребятам, чтобы поддержать общепринятые традиции студенческого братства, нежели ради удовольствия. Все свое время Пит посвятил изучению дисциплин, необходимых в будущей профессии. Уже во время первого года обучения, он, в отличие от большинства своих сокурсников, точно знал, чего хочет. Поставленной цели добился рано, и уже в девятнадцать получил ученую степень. Практически сразу его взяли на испытательный срок в «Гидрософт», а год спустя он возглавил отдел. Делу Пит отдавался без остатка. Что касается женщин, то в классическом понимании он был свободен, хотя они иногда возникали в его жизни, но столь же быстро исчезали из нее. На самом деле сам он не чувствовал себя свободным. И все из-за Элис — женщины, воспоминания о которой не давали ему покоя. Они дружили втроем: он, Элис и Патрик. Именно о Патрике
и упомянул в разговоре с Мартином Эл Альтерман, когда напомнил о темном пятне на биографии Пита.
        Да, он действительно повел Патрика, в горы. Они были сокурсниками. И дружба их оборвалась как раз после того злосчастного похода. Патрик никогда не ходил в горы, тогда как Пит был отлично подготовлен, и маршрут знал хорошо. И всего-то, не повезло с погодой. Так иногда случается в жизни: из-за плохой погоды теряешь друга. Дождь лил, как из ведра, и видимости никакой. Гроза застала их на склоне, в лесу, и в какой-то момент Пит потерял Патрика из виду. Конечно, Эл Альтерман преувеличил его вину, когда пересказывал его историю Мартину Форсу. Друга Пит на горе не бросал, а просто потерял. Искал его, а наткнулся на промокшую до нитки, заплаканную, молодую женщину. Звали бедняжку Лили Роуз. И ему ничего не оставалось, как проводить ее в город. В дальнейшем судьба свела его с мужем Роузи, Сони, и это стало эпохальным моментом в истории легиона, но тогда они с Роузи просто вместе спустились в город. То, что она — жена Сони, выяснилось гораздо позже.
        Пит тщетно пытался дозвониться до Патрика. Их общая подруга Элис потащилась искать его. Глупость невероятная, но уж такова Элис. В то время, как Пит обрывал провода в городе, Элис словила пневмонию в горах. Когда он в очередной раз пришел к Патрику, дверь открыла именно она.
        — Где он? Ты знаешь и не говоришь!  — в возмущении набросился на нее с порога Пит.
        — Наверное, вырубил телефон, чтобы никогда больше не слышать твоего голоса,  — зло бросила она.
        — Почему он не хочет слышать меня?
        — Потому что ты всех достал, Пит. Ты зациклен на себе, и тебе плевать на окружающих. Ни до кого тебе нет дела. Ты предал своего лучшего друга.
        И тогда Пит сделал нечто ужасное, чего сам от себя не ожидал. Он вдруг невыносимо захотел эту женщину. Возжелал забрать ее всю целиком и без остатка. Он попытался взять ее за руку, но она оттолкнула его от себя.
        С его губ сорвалось какое-то глупое ругательство. Долгое время он искренне не понимал своей вины перед Патриком, зато чувствовал ее по отношению к Элис, и это было очень странно, особенно для столь блестящего ума. Элис ушла, оставив его одного в пустой квартире друга. Так и не дождавшись Патрика, он ушел. Что произошло с Элис и Патриком, он выяснить, сколько не пытался все последующие годы, не мог. Последнее, что он узнал от общих друзей — это то, что она тяжело заболела. Патрик прекратил с ним общение, без каких бы то ни было объяснений, и тоже, как в воду канул. Найти их в сети он, сколько не пытался, не мог. Никаких сведений. Как корова языком слизнула. Позже, когда он получил доступ к технологиям слежения внутри синтезированного поля, то вернулся к поискам. В это время и начался его непрекращающийся душевный кошмар.
        Вскоре судьба свела его с Сони, и он случайно узнал о его жене Лили-Роуз. Они провернули аферу с коммуникаторами, и он открыл доступ в золотой рукав сразу многим зогам. На горизонте замаячила надежда. В том, что Элис — зог и часть легиона, он ни секунды не сомневался. Открыв свободный канал связи, Пит принялся доставать ее через ментальный уровень.
        — Я найду тебя,  — сказал он, мысленно обращаясь к ней.  — Бога и свою земную, недосягаемую женщину. И он создал новую систему шифрования данных. И отправил ей следующее письмо: «Ясность в способе контакта. Улучшение. Поддержка группы на Земле. Со временем связь станет быстрее. Переход через границу в приоритете. Всегда будет предупреждение в случае опасности». Вслед за этим он направил Элис еще несколько писем с намеками на то, что ищет ее в золотом рукаве.
        Электричка несла его в зону SF. Заняв место, он всю дорогу думал о Ноа. Сомнений не было. Это была она — его прекрасная Элис.
        Прибыв в концертный зал за десять минут до начала, он занял место во втором ряду с краю, и стал с нетерпением дожидаться представления. На концерте он был впервые в жизни, а потому с интересом глазел по сторонам. Наконец, музыканты вышли на сцену и стали рассаживаться по местам. Хайме приветствовал Пита улыбкой. На запястье его был коммуникатор. Пит улыбнулся и помахал в ответ.
        Живой, чистый звук игравшего слаженно, как механизм точных часов, оркестра, исполнявшего произведения Бетховена, вызвал у Пита небывалый душевный подъем. Музыка свободно вливалась в него и растекалась, наполняя новым чувством. Земля была здесь и сейчас, с ним, в этом зале. Пит чувствовал себя человеком.
        Извлечение звуков из инструментов показалось ему занятием не менее увлекательным, чем криптография. Длинные пальцы Хайме работали смычком легко, изящно, непринужденно.
        В конце первого отделения в кармане Пита завибрировал телефон. «Попался»,  — значилось в смс-сообщении без выходных данных. Окинув быстрым взглядом зал, Пит выключил телефон, сунул его в карман и снова обратился в слух.
        В антракте к нему подошел Хайме, и они обнялись.
        — Теперь понятно, как ты попал в рукав,  — сказал Пит.  — В тебе много неизрасходованного топлива.
        Хайме рассмеялся. Затем, будучи в некоей нерешительности, отвел взгляд в сторону, и снова посмотрел на Пита.
        — Что?  — нахмурился тот.
        — Ноа здесь,  — кротко улыбнулся Хайме.  — Приехала на концерт специально, из-за тебя.
        — Ноа? Какая Ноа?
        — Девушка, которой ты оказал помощь на улице,  — напомнил Хайме.
        — Вон оно, что,  — несколько раз кивнул Пит.  — Это шпионка, друг мой.
        — Ошибаешься,  — возразил Хайме.  — Если говорить о твоей теории сходства, то она как раз вписывается, хотя есть небольшое отличие.
        — В самом деле? И какое же, интересно?
        — Она никого не задвинула. Никем не пожертвовала.
        Вот это наезд. Пит реально занервничал. Прошлое накатило новой волной — холодной, как ливень в горах, в тот самый злосчастный день, когда он потерял лучшего друга. Вечер имел шанс быть безнадежно испорченным, но Пит умел владеть собой.
        — Спасибо за информацию, Я непременно поговорю с ней после концерта,  — с трудом выжал из себя он.
        — Отлично. Мне пора на сцену,  — подмигнул ему Хайме.  — Встретимся после концерта и выпьем, если захочешь.
        — Конечно, отличная идея,  — быстро согласился Пит, хоть и предчувствовал, что в этот вечер расслабиться ему не удастся.

* * *

        Она появилась внезапно.
        — Привет,  — шепнул ему в ухо нежный голосок, в начале второго отделения. Она села в соседнее, пустующее кресло — первое от двери в зал. Пит сразу почувствовал волнение, но головы к ней не повернул. Включил телефон и, продолжая смотреть на сцену, показал ей сообщение. Твое?
        — Выйдем?  — предложила она.
        — Пользуешься телефоном,  — констатировала она, не успели они выйти из зала.
        Пит молча изучал ее лицо. Держалась она и выглядела классно: короткое, черное платье без рукавов, нитка жемчуга вокруг изящной шеи. На руке — черный с серебряным, абстрактным рисунком браслет, скрывающий недавний порез. Тракуса нет. Убранные в высокую прическу волосы с темно-каштановым отливом. Красота ее, немного раскосых глаз была невообразимой. «Прекрасные люди на далекой Земле, ваши глаза должны быть именно такими, как у этой женщины, какие бы имена она себе не выдумывала»,  — думал он, глядя на нее. При электрическом освещении они были цвета отшлифованного морем, зеленого стекла. Винного цвета помада на пухлых губах усиливала сногсшибательный эффект. Сомнений не оставалось: перед ним была Элис. Однако, вместо радости он почему-то испытывал чувство из горькой смеси раздражения и досады. В первую очередь на самого себя. Он чувствовал себя последним идиотом.
        — Телефоном пользоваться можно, равно как и всеми остальными гаджетами, гайки закручены,  — сказал он. Ноа сдержанно улыбнулась.
        — Зачем ты пришла к Хайме, Элис?  — не выдержал он.
        — Меня зовут Ноа,  — поправила она.  — Я работаю в службе электронной разведки. Выяснить, кто я такая, для тебя не составило бы труда. Мы оба знаем это.
        Пит скрестил руки на груди, смотрел на нее изучающим взглядом и принципиально отмалчивался.
        — Чего ты боишься?  — спросила она.
        — Ты преследовала меня, чтобы спросить об этом? Давай, ближе к делу. Кто тебя подослал? Он бросил говорящий взгляд на браслет, скрывающий порез.
        — Тракус мне больше не нужен,  — перехватив взгляд, объяснила она, прикоснувшись к браслету.  — Я отдала его. Мне нужен не тракус, а ты. Поэтому я приехала на концерт.
        Пит нервно тряхнул шевелюрой.
        — Почему ты заказала коммуникатор через подставное лицо?  — продолжал допрос он.
        — Чтобы ты поскорее нашел меня,  — на полном серьезе ответила она. Немая сцена, когда они стояли и изучали друг друга, продолжалась под музыку Бетховена еще с полминуты. Затем он взял ее за руку и повел к выходу из здания. Ноа не сопротивлялась. Они молча оделись и вышли на улицу. Снаружи он снова взял ее за руку и повел вдоль круглого здания концертного зала.
        — Можно узнать, зачем мы идем по кругу?  — не выдержала она.
        Резко остановившись, Пит прижал ее к стене. На несколько мгновений она уступила ему: закрыла глаза и открылась его поцелуям. Через несколько секунд медленно отстранила его ладонью. Он послушно опустил руки и отступил.
        — У нас мало времени,  — напомнила она — Каждая минута на счету, ты об этом прекрасно знаешь. Через пятнадцать минут мы должны сесть в самолет. Он доставит нас в правительственный бункер. Если мы этого не сделаем, ты подвергнешь опасности весь легион. Они хотят заполучить тебя. Ты пойдешь к ним и отвлечешь внимание.
        — Зачем?
        — Пока мы не соберем достаточно зогов.
        Пит посмотрел вверх, на подсвеченное здание концерт-холла.
        — Решайся поскорее,  — поторопила она.  — Я введу тебя в курс дела по пути. Хайме я предупредила.
        — Вижу, вы успели познакомиться.
        Пит грустно посмотрел на нее, вздохнул и с улыбкой покачал головой отрицательно. Он желал ее все эти годы и понимал, что есть несчетное количество причин, по которым они не смогут быть вместе. Он возвращался к этой мысли каждый раз, как предавался грезам о ней. И вот, теперь она стоит перед ним, и новые обстоятельства уводят их друг от друга, и он ничуть не удивлен этому. В любом случае они были связаны. Они были вместе всегда, а потому не было никаких причин для сомнений и беспокойства.
        — Я, в общем, не сомневался,  — улыбнулся он,  — в том, что мы полетим на одном самолете. Ноа ответила улыбкой. Затем он снял тракус. Вокруг не было ни одного прохожего, кому он мог бы передать его, и он положил коммуникатор на снег, под стеной концертного зала. Быстрым шагом они направились к ожидавшей их неподалеку, черной Ang Volt с водителем-роботом. Тракус остался лежать на снегу, зазывно мигая зеленым огоньком.
        Пятнадцать минут спустя сотрудница службы электронной разведки мирового правительства, Ноа Уильямс сидела в салоне служебного самолета напротив лучшего криптографа корпорации «Гидрософт» Питера Уотермана. Новейший, дисковидный лайнер, самостоятельно создающий и использующий в полете энергию гравитационных волн, был способен преодолеть расстояние с юга на север континента за десять минут. Из них четыре минуты занимала посадка и высадка пассажиров. Когда они заняли места, Ноа сделала знак охраннику, и тот вышел, оставив их с Питом наедине.
        Пит прибился взглядом к ее рукам: тонким, белым пальцам с бледно-розовыми ногтями. Ноа бросила в высокий бокал с водой белую таблетку, и протянули ему. Глядя на пузырьки, он ощутил тошноту. Ничего не оставалось, как смириться и пустить все на самотек. Ноа знала про него все: и то, что биоритмы его были сломаны, и про то, что возвращаться на Талатон ему всегда давалось с трудом. Вид у него был подавленный и несчастный. А день начинался так хорошо. Пузырьки в бокале перестали прыгать, и он залпом осушил его, после чего откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

* * *

        Перед ним стояла Ноа, в коротком белом платье, очерченная золотым контуром.
        — Просто девушка, что работала с тобой бок о бок,  — улыбнулась она.
        — Тебе никогда не надо было искать себя настоящую,  — сказал он.
        — Нет,  — подтвердила она.
        — Зачем ты сменила имя?
        — Я не меняла. Элис меня звали друзья.
        — Так это был псевдоним? Несколько лет я жил с мыслью, что тебя больше нет. Не мог поверить, когда увидел тебя возле дома. Пит провел рукой по волосам, нащупал и вытянул из них бумажный треугольник размером сантиметра в три. Таким же треугольником — в виде буквы «дельта»  — был скреплен занавес над его рабочим столом. На бумажном треугольнике каллиграфическим почерком было написано пожелание счастья на санскрите. В дальнейшем, на протяжении всего их разговора он периодически запускал пальцы в волосы и вытаскивал из них бумажные треугольники с пожеланиями здоровья, благополучия, долголетия и удачи, отпуская их в путешествие по золотому рукаву.
        — Я понял, куда попал, через неделю после своего повышения в «Гидрософт». Мне уже было не выбраться. С каждым днем я мучился все больше и больше.
        — Ты так сильно мучился, что не спал по ночам, и нашел путь на Землю,  — напомнила она.  — А заодно открыл его миллионам доноров и зогов по всему миру.
        — Я не собирался спасать весь мир, вовсе нет. Мне надо было найти единомышленников. Но стимулом к поиску была ты.
        — Ты нашел шестерых сотрудников, разработал особый алгоритм мыследействий, и успешно применил его на практике,  — сказала она.  — Система слежения не распознала вас, а искусственный интеллект видел обыкновенных мужчин и женщин с кучей мелких недостатков и чистыми помыслами.
        — Ты знаешь, какая высшая цель у корпорации?  — спросил он.
        — Опередить природу. В кратчайшие сроки сократить население планеты до минимума,  — ответила Ноа.
        — Это — одна из промежуточных целей,  — поправил ее он.
        — Высшая цель остается завуалированной,  — согласилась она.
        — Но кое-что нам все же известно,  — напомнил он.  — Они ведь там, в бункере не только обновлением внутренних органов занимаются. Алмангов лишили свободы выбора, но почти каждый донор мечтает войти в элитное подразделение, став алмангом. Кто не войдет, тому хуже. Правительству не нужна пятнадцатимиллиардная армия алмангов.
        Ноа улыбнулась, и от этой улыбки он испытал прилив радости. Совсем недавно он говорил Хайме о том, что жители Талатона просто трахаются, как животные. Что мировое правительство собирается отсеять большую часть расплодившегося стада прежде, чем это сделает какой-нибудь природный катаклизм, и в гораздо более впечатляющих масштабах. На Земле световые люди тоже входят друг в друга. Они делают это и обретают бессмертие благодаря непрерывной учебе в самых разных ипостасях. Люди множили свет на Талатоне и хранили его. Лучшая выжимка, лакомый кусок, если вообще уместно такое сравнение в вопросах, касающихся духа, складывался из необходимых для жизни на Земле несочетаемых понятий. Такое равновесие знали в городе КА. Богатый в тех краях называл себя бедным, умный — дураком, нищий — царем, и так далее. И каждый, кому посчастливилось побывать в этом священном месте, помнящем истинную жизнь на невидимой внешнему взору Земле, имел знание о себе настоящем. Мировое правительство не осмелилось тронуть многомерный город — единственный в плоском мире.
        — Правительство намерено отправить алмангов на Марс. Ты знаешь об этом. Через несколько минут ты встретишься с главой мирового правительства, Мартином Форсом и его помощником, Элом Альтерманом. Сообщишь им о том, что являлся мозговым центром в открытии моста между мирами. Все было строго в рамках программы по сокращению населения планеты.
        — Они уже осведомлены,  — сказал Пит.  — Я отправил отчет сегодня утром.
        — Ты должен оставаться в бункере, пока мы не высветим и соберем максимальное количество зогов,  — продолжала Ноа.  — Дверь приоткрылась, но будь осторожен. Ты будешь первым легионером, кто войдет в бункерный город. У них там все наши штучки не работают. Это — логово мараев. Действуй по обстоятельствам. Теперь открой глаза.
        И Пит открыл глаза. Ноа, в коротком, черном платье без рукавов, сидела напротив, Он едва заметно кивнул, она почти неуловимо улыбнулась и посмотрела в мокрый от снега иллюминатор. Лайнер совершил посадку.

* * *

        В кабинете главы мирового правительства было три стены. Четвертой стеной компактному отсеку со столом переговоров по центру, служил плотный, темно-синий занавес.
        — А вот и Питер Уотерман, гордость корпорации «Гидрософт»,  — улыбнулся вышедший ему навстречу Мартин Форс, и крепко пожал ему руку. Впалые щеки, выступающий вперед подбородок, светло-голубые глаза. Пит ощутил тепло в ладони, и с удивлением поднял глаза на Мартина. Несколько секунд спустя к ним присоединился Эл Альтерман, и Мартин представил их друг другу. Все трое сели за стол. Ноа осталась снаружи.
        — Дело безотлагательное,  — сразу перешел к делу Мартин.  — Пришлось доставить вас спецрейсом. Я буду краток. С этого момента вы переведены под нашу юрисдикцию, и будете работать лично со мной,  — сообщил он. Пит целомудренно промолчал, стараясь оставаться непроницаемым. После разговора с Ноа он был готов ко всему. В голове успела перевариться вся эта история с ней, и ее незримое присутствие неожиданно придало ему уверенности в том, что он здесь очутился действительно не напрасно.
        — Ни для кого не секрет, что вы достигли максимально высокого результата в расшифровке посланий источника, именуемого Вахана Раса. Этому вы посвятили последние несколько лет.
        — Последние два года,  — уточнил Пит.
        — Два года — достаточно, чтобы распознать угрозу безопасности родной популяции и всего мира?  — поинтересовался Эл — крепыш в темно-сером костюме, с плоским лицом, носом-пуговицей и жестким взглядом диктатора. Именно такой образ отпечатался на сетчатке Пита при первом взгляде на него.
        — Я не совсем понимаю, мистер Альтерман. Вся отчетность прозрачна и своевременна,  — спокойно ответил Пит.
        Эл несколько секунд молча всматривался в лицо юного гения, тщетно пытаясь прочесть его. Пит, как и любой другой житель Талатона, был синхронизирован с искусственной нейросетью, однако, как легионер Ваханы Расы, оставался непроницаемым.
        Эл выложил на стол тракус, вынул из него кристалл и пододвинул его к Питу.
        — Как работает кристалл?  — начал он свой допрос.
        — Вы имеете в виду нанокврац?  — пошел ва-банк Пит. Мысль о том, что это мог быть его или Ноа коммуникатор вспышкой озарила сознание.
        — Именно,  — подтвердил Эл.
        — Он попал ко мне случайно,  — начал издалека Пит,  — Прежде, чем подавать рапорт, мне надо было удостовериться в некоторых своих предположениях относительно его особенностей.
        — Расскажите, что вы знаете,  — предложил Мартин.
        — В часы вмонтирован нанотехнологичный кристалл кварца, способный синхронизировать волновую активность мозга с источником, находящимся за пределами волнового контроллера поля.
        — С Ваханой Расой,  — уточнил Мартин.
        — Да. Некоторые из нас в состоянии выйти за пределы контролируемого поля. Допустим, внутри нас содержится некая константа, что-то общее, но лежащее за пределами сознания,  — пространно начал Пит.
        — Что-то, что блокирует контролируемое поле,  — подсказал Мартин, и Пит благодарно улыбнулся. Мартин сидел с левой стороны, напротив Пита, и внимательно наблюдал за ним с наиболее выгодной позиции. Юноша держался безупречно.
        — Не забывайте, что защита населения — это в первую очередь полный контроль над ним,  — напомнил Эл.
        — Предлагаю вернуться к держателям кристаллов,  — мягко напомнил Мартин.  — Как минимум двое из них состоят в контакте с вами, и не поддаются сканированию,  — снова обратился он к Питу.  — Сказать точнее, сканирование ничего не показывает.
        — Десяток идеальных граждан носят кристалл, обеспечивающий им полную свободу от контроля,  — иронично усмехнулся Эл.
        Пит опустил взгляд и посмотрел на свои руки, лежащие на коленях. Еще совсем недавно он прикасался ими к Ноа. Сегодня был первый день за два последних года, когда он позволил себе, наконец, отдохнуть от работы и расслабиться. Прокатился на электричке, послушал прекрасную музыку, встретился с Хайме, нашел женщину, которую так долго искал. Меньше всего ему сейчас хотелось думать о мировых проблемах. Он поймал себя на мысли, которая показалась ему пугающе конкретной: в этот самый момент ему было совершенно наплевать на всех, кроме Ноа. Еще немного, и он бы потерял нить беседы, но вспомнил о ее просьбе, и собрался.
        — Их гораздо больше, мистер Альтерман,  — подняв кроткий взгляд на заместителя главы правительства, тихо ответил он.
        — Сколько?
        — Все отражено в утреннем отчете.
        — Я в курсе, Эл,  — подтвердил Мартин, и Эл в растерянности уставился на него.
        И тут Пит почувствовал, как в нем поднимается прилив храбрости.
        — Мы готовы добровольно покинуть Талатон,  — заявил он.  — Без контроля центрального процессора и в обход главного сервера. Пока добровольцы уходят, можно позаботиться об избранных счастливчиках, что останутся на коротком поводке.
        — Не вы должны уйти,  — с грустной и, как показалось Питу, участливой улыбкой возразил ему Мартин.
        — Не такие, как вы,  — подхватил Эл, переменив тактику ведения переговоров, все больше напоминавших допрос.  — Мы добивались именно такой чистоты мыслей и действий, которую вы нам продемонстрировали во время службы в корпорации. Что скажете, мистер Форс?  — обратился он к Мартину, одновременно просматривая файл утреннего отчета Пита на мониторе.
        — Совершенно верно, мистер Альтерман,  — согласился тот.
        В глазах Мартина промелькнуло искреннее сострадание к подчиненному, не ведавшему уготованного ему будущего. Зрачок Мартина свернулся в маковую крапинку, так что глаза стали совсем светлыми.
        — Получив назначение на пост руководителя отдела, я не был посвящен в вашу стратегию,  — обратился к нему Пит.  — Но уйдут, несомненно, такие, как я. Однако, мы не первые герои. Просто мы осознанные. Осознанные единицы информации. Другие, жившие в святом неведении, погибли во время тотальной нейросинхронизации. Синапсы в их головах разомкнулись и сомкнулись таким образом, что сама жизнь обесценилась в глазах этих, новых, видоизмененных существ. Многие сломались, когда поняли, что правительство видит каждый момент их жизни, но правительство — это не Всевышний, Ваш нестираемый архив — гнусная, лживая подделка, а вы сами — преступники. Им было тяжело погибать либо сходить с ума. Так что, господа, мы — зоги (вы ведь знаете, что мы зоги) готовы продемонстрировать вам пример того, на что мы способны ради идеи.
        На лице Пита появилась улыбка с легким оттенком иронии. Все, что он делал, он делал ради талатонцев, пафосно подвел черту он. Соврал безо всякого зазрения совести. Все, что он делал хорошего в жизни, он делал ради нее. Ради женщины из прошлого, с которой они и виделись-то с ней от силы раз двадцать. Ради Элис. Ради Ноа. Все эти годы. И понял он это только сейчас, когда разглагольствовал о судьбах мира.
        — Вы, оказывается, не так просты, мистер Уотерман,  — тихо произнес Эл, оторвавшись от монитора.  — В отчете сказано о нескольких сотнях зогов, способных выходить за пределы контроллеров. Они окружены своеобразным защитным полем. Ничего, скоро мы выясним, так ли вы преданы своей идее.
        Глаза заместителя главы правительства потемнели от гнева. Пит посмотрел на массивные руки Эла, лежавшие на столе и сцепленные в замок.
        — Станете начинять мою голову электроникой?  — поинтересовался он.  — Вскроете черепную коробку, будете изучать мозг? Все это бесполезно, уверяю вас, мистер Альтерман. Вы можете убить мое физическое тело, что я успешно проделал бы это и без вас. Управлять мной у вас все равно не получится. Пришли новые времена, а вместе с ними и…
        — Конечно, мы знаем,  — перебив его, громко сказал Мартин.  — У вас синапсы в голове разомкнулись. Ветер в пустой голове гуляет. Мы в курсе.
        Пит снова ощутил прилив тепла в теле, на этот раз от взгляда Мартина. Он подумал, что, возможно, у них с Мартином установился некий дружеский контакт, чего не скажешь о его заместителе. Он перевел взгляд на Эла. Некоторое время они изучали друг друга. Пит — сердито раздувающего ноздри помощника Мартина, тот — вспыхивающие задорными огоньками, глаза просветленного гения, не подлежащего прочтению.
        — Напротив, мистер Форс, я осознаю себя, и я более, чем здесь,  — возразил Пит, тряхнув волосами, с видом крайне независимым и даже вызывающим.  — Никаких мыслей — это хорошо. Так нас быстрее захватит Вахана Раса — истинный контроллер мира.
        — В таком случае давайте смотреть в будущее,  — ваше и тех, кто стал лучшим примером синхронизации,  — снова переменил тактику Эл.  — Законопослушные труженики, не нуждающиеся в контроле по причине своей идеальности. Двухтысячелетняя мечта лучших умов Талатона. Богоподобные существа. Но, Питер, физически вы остаетесь уязвимым. Космическая картина меняется все быстрее. Ураганы, иссушающая жара, холод, цунами,  — вот мир, в котором мы живем уже сейчас. Врежься в Талатон комета, и придется начинать все с начала. В который раз! Представьте себе, что те избранные счастливчики, что останутся в зоне нашей досягаемости или, как вы метко выразились, на коротком поводке, не будут больше зависеть от погодных условий и экологии, от падения комет и космических катаклизмов. Они станут невосприимчивы к опасным, внешним воздействиям окружающей среды. Им не надо будет преодолевать кризисы, болезни. Это не всех касается, естественно, но ради будущего Талатона, ради жизни приходится идти на жертвы. И, конечно, кто-то должен будет отвечать за новых граждан в будущем.
        — Я понимаю, мистер Альтерман. Вы предлагаете мне присоединиться к программе по усовершенствованию элитных роботов или даже стать одним из них. Но вот вопрос: «Можно ли чувствовать себя живым, если нет кризисов и болезней?»
        — Для этого мы вас сюда и пригласили,  — хитро улыбнулся Эл и разомкнул сцепленные в замок руки. Достал из папки бумаги и разложил их на столе перед Питом.
        — Что это?  — не прикасаясь к ним, спросил тот.
        — Наш с вами договор в бумажном виде.
        Пит стал неспешно листать документ.
        — Вы ведь не всех наградите одинаковыми способностями?  — поинтересовался он, оторвавшись от чтения.  — Как насчет других, менее везучих обитателей планеты? Рай искусственного интеллекта для вас и для них одинаков?
        — Я понимаю вашу обеспокоенность. Вы не только не знаете, пригласили вас для того, чтобы сделать алмангом или просто принять участие в работе над созданием совершенного гражданина будущего. Вы понятия не имеете, кто сидит перед вами — алманг или кто-то еще, о ком вы не имеете представления,  — снисходительно улыбнулся Эл.
        Пит пододвинул договор обратно к Элу. От задорного юноши не осталось и следа. Весь его вид сообщал о том, что перед Элом сидит зрелый, уверенный в себе муж, играющий с ним на равных.
        — Обещаю вам, что вы очень скоро узнаете,  — прекратив улыбаться, сказал Эл.  — А пока я напомню вам, что взамен возможности жить в достатке и без болезней, мы берем с граждан будущего небольшую, чисто символическую плату, а именно: полный контроль над ними, ради их же безопасности. И никто, включая Вахану Расу, передавшую вам сомнительное право на свободу в обход центрального, как вы выразились, сервера, не в состоянии помешать нам в осуществлении нашего плана.

        15. Отдайся игре без остатка

        Хайме Рохо играл, как в последний раз. Изо дня в день он всецело отдавался тому самому чувству, что открыло ему дверь в золотой рукав. Он относился к плеяде «старых» зогов,  — динозавров, которым кристалл для путешествий за пределы контролируемого поля не был нужен. Такие, как он, существовали во все времена. Именно они были способны действенно обезвреживать зараженную мараями реальность созданного Землей мира.
        — Потрясающе!  — восторгался игрой музыкантов Соло, наблюдая прямую трансляцию из зоны SF. Увидев взятое крупным планом лицо музыканта, самозабвенно отдающегося игре, он даже прослезился. Стрелки часов приближались к пяти утра.
        Уна открыла глаза и сняла с головы обруч. В комнате, вопреки обещанию Соло быть рядом, его не оказалось. На каменных плитах, возле бассейна лежало аккуратно сложенное полотенце и белый халат. Уна вошла в голубой шатер, быстро скинула одежду и погрузилась в воду с головой. Концентрические круги всех цветов радуги завертелись перед глазами и слились в непрерывный круг белого света.
        Оторвавшись от монитора, Соло глянул в открытое настежь окно во двор.
        — Уже иду!  — крикнул он и направил свои легкие, бионические ноги к выходу.
        Уна вынырнула и пригладила волосы. Вылезла из бассейна, надела халат и вышла к нему навстречу. Увидев компаньонку на пороге домика-пристройки, Соло остановился и расплылся в улыбке.
        — Что я вижу!  — обрадовавшись, воскликнул он, и в умилении сложил ладошки.  — Красота какая!
        Уна приветствовала его улыбкой. Заложила мокрые пряди волос за уши, стояла и покачивалась в такт доносящейся из окна музыки.
        — Все идет по плану,  — одобрительно кивая, сказал Соло.  — Новые плетут в золотом рукаве косу, старые внизу вводят новые законы!  — заговорщицки подмигнул он.
        — Вообще-то меня интересовал ответ, за которым я летала в КА,  — заметила Уна.  — Оказывается, можно было узнать все, не сходя с места. Просто нацепив на голову ваш металлический обруч.
        — Просочилась?  — заговорщицки улыбнулся Соло, и она кивнула в ответ.
        — КА — это мост между Талатоном и нашими создателями.
        — Верно,  — подтвердил Соло, и жестом предложил ей сесть. Они снова расположились за столом в беседке.
        — Создателями во множественном числе, поскольку над ними есть один, единый создатель,  — уточнил он.  — И никто, кроме всех проживающих в КА зогов, легионеров, разбросанных по всему Талатону, и самого мирового правительства, разумеется, об этом не знает,  — добавил он, разливая остывший чай по чашкам.
        — Видите мою руку?  — продемонстрировала чистое запястье она.
        — Как новенькая!  — обрадовался Соло.  — Ты до сих пор чувствуешь тепло в ладони, не так ли?
        Жужжание пчелы над цветочным кустом возле беседки, на несколько мгновений перекрыло голос Соло. Уна переключила внимание на пчелу, мысленно возвращаясь к своему первому полету. Больше всего ей хотелось бы сейчас вернуться и повторить опыт.
        — Происходит гармоничный обмен энергией,  — ворвался в нее голос Соло.  — Когда ты падаешь, то не подозреваешь о том, что уже накрепко сцеплена с другими, такими же, как ты. Вы были связаны задолго до падения. Это случилось еще на Земле. И падение на самом деле никакое не падение, а взлет и проявление единого, к которому ближе всего люди.
        — Да что вы говорите,  — улыбнулась Уна.
        — Со всей серьезностью заявляю. Здесь мы храним и распространяем свет Земли,  — объяснил Соло.  — Если бы ты не была способна, то просто заснула бы и проснулась, так и не встретив себя совершенную. Но ты смогла. Я знал, что ты справишься, иначе бы даже не предложил. Ну, вот, теперь ты все знаешь. Мы живем на Земле и проявлены в той или иной степени на Талатоне.
        — Не все,  — заметила Уна.
        Соло посерьезнел.
        — И поэтому идет война,  — тихо отозвался он.  — История фальсифицирована великое множество раз. Но старый Соло был настойчив в своих поисках, и украл истинную историю Талатона у правителей. Скоро и ты узнаешь, как все было на самом деле. Уверен, что поездка в КА была твоей затеей, а не Дерека. Ты выбрала направление безошибочно. Ничего, что пришлось проделать небольшой круг. Волшебные часики достались кому-то еще.
        Соло улыбнулся. Уна усмехнулась и согласилась кивком.
        — Передел мира на популяции — начало, однако подготовка к жизни в новом мире уже идет полным ходом. В планах правительства — стереть историю окончательно. Доноров истребить. Алмазные ангелы — существа без прошлого, без генетической памяти предков о войнах, страхе и боли, станут новыми гражданами мира-обманки.
        Соло сердито сплюнул в сторону и замолчал. Его собеседница, как будто испытывая стыд за все, происходящее в мире, целомудренно потупила взор. Глядя на нее, Соло грустно улыбнулся, открыв свое истинное лицо — доброе и сострадательное.
        — Часы, о которых ты так печалилась, называются тракус,  — тихо сообщил он.
        — Я уже в курсе,  — заметила Уна.
        — Это коммуникатор. Кристалл внутри них — аналог моего изобретения. С ним не так больно возвращаться назад, с Земли — в фейковый мир Талатона. Нет, милая, люди не живут через нас, потому что мы с тобой и есть люди.
        Уна подняла на старика взгляд, полный искреннего изумления.
        — Жизнь всегда побеждает, вот и весь секрет,  — улыбнулся старик.  — Слышишь музыку? Старик приложил ладонь к уху и склонил голову в сторону открытого окна, из которого доносились звуки симфонии Бетховена.
        — Высочайший уровень мастерства,  — прокомментировал он.  — Великолепный состав музыкантов, собранных со всего мира. Все играют, как один. Пока ты путешествовала, я немного посмотрел трансляцию, и вот, значит, заметил тракус на руке одного из музыкантов. Этот юноша — виолончелист — такой же, как мы с тобой, человек. Никто из нас не озлобился, не потерял своей детской души в самом эпицентре невежества. Ни при каких обстоятельствах люди не сдавались. Теперь скажу лично за себя. Иногда мне казалось, что я поднялся слишком высоко. И причиной тому было то, что я нашел Землю, а когда нашел ее, то увидел, что людей на Талатоне не так уж и много. И это — причина, по которой зоги распинают себя и подвергают еще большим страданиям.
        — Нас подставили,  — обобщила Уна,  — но мы не упадем, потому как падать дальше некуда.
        Соло хихикнул и несколько раз согласно покачал седой головой.
        — Правительство делало из нас ущербных, безумных,  — сказал он,  — но ведь мы с тобой знаем, что нежелание адаптироваться к больному миру — не показатель безумия,  — сказал он.  — Безумие — принять сторону больного мира, созданного рабами, что заперты в плоском мире без доступа к создателям. Ты вынужден жить в этом окружении, и тебе ничего не остается, кроме как стоять сторонним наблюдателем. Это — противостояние. Многим из нас был нанесен тот или иной ущерб. Например, как этот. Соло похлопал себя по коленям. И вот, является наш гений Питер Уотерман и отлавливает своих будущих сослуживцев, помогая Вахане Расе соединить максимально близкие к световому оригиналу, копии на Талатоне. Независимые и героические дети Земли совмещают в себе в нужных пропорциях то, что требуется для выполнения ответственного задания. Поставив чашку на блюдце, Соло промокнул рот салфеткой.  — Он открыл, что есть возможность удерживать нас в переходе достаточно долго, чтобы знакомиться и соединяться в легион,  — продолжал он.  — Мы с ним работали одновременно, но он немного опередил меня, найдя способ провести
синхронизированных зогов в место, не доступное приборам слежения нижнего уровня. Теперь ты знаешь, поскольку сама побывала там. Ты только представь себе, что зоги со всего мира неожиданно выясняют, что являются командой единомышленников где-то совершенно в другом месте. Мы получили доступ к жизни за пределами привычной цикличности, и эта жизнь неподвластна контролю плоского мира.
        — Вахана Раса — человек с Земли?  — поинтересовалась Уна.
        — Человек и совершенный дебаггер,  — уточнил Соло.  — У нее есть вполне конкретное лицо. И…Соло покашлял.  — Сама понимаешь, что просто так ты отсюда не свалишь,  — все же не выдержал и захихикал он. Темные глаза на загорелом, моложавом лице горели верой в победу интуиции и разума, Старик вернулся к привычной тактике ведения беседы.
        — О чем это вы?  — нахмурилась Уна.
        — Один: ноль в мою пользу. Не въехала сразу. Кого ты потеряла прежде, чем сбежать от родителей и поселиться в другой популяции?  — прямо спросил он, в момент посерьезнев.
        Вся гамма чувств от недоумения до смущения и растерянности, охватила Уну, столь неожиданной оказалась для нее прозорливость старика.
        — Действительно, был такой человек в моей жизни,  — тихим голосом подтвердила она.  — Но я никогда никому не рассказывала о нем. Мы вместе учились. Проявляли друг к другу интерес, но никогда не сближались. Между нами стояло препятствие. Какое именно, говорить не хочу. Суть не в препятствии, а в том, что произошло несколько лет спустя. Пути наши разошлись, но мы продолжали встречаться.
        Соло хитро улыбнулся.
        — Его давно нет в живых,  — призналась она.
        — Подумаешь, какая мелочь!  — фыркнул Соло.
        Уна прыснула со смеху, и Соло — вслед за ней — залился заразительным, детским смехом.
        — Что, он тебе больше не нравится?  — продолжал валять дурака он. Уна замахала на него руками.
        — Фу,  — перевела дыхание она.  — Иногда с вами просто невозможно.
        — Я сразу понял, где именно проходили ваши с ним встречи. Ты все еще видишь его?  — поинтересовался Соло.
        — Иногда,  — виновато пожала плечами она.
        — Страшно?  — сощурился Соло.
        — Нет. Просто не чувствую себя достойной.
        — Хм. Ты думаешь, он передал тебе эстафету, однако я развенчаю твои подозрения. Дело не в том, что считаешь ты, а в том, что чувствовал он,  — с расстановкой произнес Соло.
        — Не знаю,  — отрицательно покачала головой Уна. Медленным движением руки убрала с лица челку и посмотрела ему в глаза.  — В любом случае я не должна подвести его,  — объяснила она.
        Соло подлил чаю ей и себе. Взял из плетеной корзинки на столе сухое печенье, обмакнул его в чай и положил в рот целиком.
        — Вы сказали, что всем будущим легионерам был нанесен тот или иной ущерб,  — напомнила Уна, поставив чашку на блюдце и наблюдая за тем, как двигает челюстями Соло.
        — Ну, вот. Прицепилась. Я сказал, большинству,  — поправил он с набитым ртом. Прожевав печенье, сразу принялся за следующее.
        — Волк переоделся в пастуха, чтобы уничтожить часть стада, но собаки, стерегущие стадо, взяли численностью,  — повторила она слова Эльи.
        Соло резко перестал жевать.
        — Ха-ха-ха!  — закатился веселым смехом он. Поставил на стол чашку и несколько раз хлопнул в ладоши.  — Прелестно! Я вижу, ты прекрасно осведомлена, кто такой волк.
        — Вы, насколько память не изменяет, не так давно что-то говорили об электронной печати на глазах, а еще сказали, что отсюда просто так не свалю,  — строгим голосом напомнила ему Уна.
        — Печать синхронизации с искусственным интеллектом, как же,  — кивнул Соло.
        — А, так вы об этом,  — несколько разочарованно откликнулась она.
        — Послушай, ты ведь не поняла. Мы использовали синхрониазцию для того, чтобы высветить и собрать свой легион простодушных мудрецов — представителей расы людей.
        Взгляд Соло стал серьезным, и налет игривости бесследно улетучился.
        — Есть внутри нас не кодируемые участки,  — поделился главной тайной легиона он.  — Зоги с не ломаемым кодом разбросаны по всей планете. Это самые разные люди. И еще. Думаю, тебе следует знать об этом. Питер Уотерман состряпал поддельный запрос от лица корпорации «Animin» заинтересованным лицам из центра нанотехнологий в Сигме. Он заменил канал переписки заказчиков, и кристаллы быстро нашли своих хозяев. Дело сделал так, что комар носа не подточит. Настоящий фокусник. До недавнего времени мы понятия не имели, на какие сложные технологии перешел мир, но даже они не всегда эффективны. Словом, его не засекли, и я, признаться, очень удивился, как правительству удалось так облажаться. Возможно, кто-то из правительства помогает ему, этого я не знаю.
        — В Сигме? Вы сказали, что исполнитель заказа — научный центр в популяции Сигма?
        — Верно. Именно так я и сказал. Из зоны М что в популяции Сигма, а что тут удивительного? Компания «Animin» ожидала, как ты справедливо заметила, когда рассуждала об экспериментах над талатонцами, определенных результатов. Большие деньги!  — страшно вытаращил глаза Соло.  — После тотального изменения границ Сигмы прошло не так много времени. Жители популяции привыкли воровать, чтобы выжить. Их популяцию разделили на несколько, часть из них активно использовали, как экспериментальную площадку. Однако, вернемся к нашему юному гению. Итак, он открывает интернет магазин «Бальдр». Сотрудник из научного центра в Сигме оперативно выкидывает в продажу партию коммуникаторов.
        — Слушайте, а что, если это — научный центр, где работают мои родители?  — в очередной раз опустив все подробности аферы с коммуникаторами, высказала предположение Уна.
        Соло задумчиво посмотрел на нее.
        — Давно ты им не звонила?
        — Точно не скажу.
        — Дня три-четыре?
        — Около того.
        — Извини за вопрос. Деньги давно перечисляла?
        Уна залилась краской.
        — Счет проверь.
        — Что? Это еще зачем?
        — Проверь, говорю. Сделай это прямо сейчас. Со своего телефона. Потом отдай аппарат мне.
        — Хм. Ладно. Уна попыталась включить экран нейросинхронизации, но безуспешно.
        — Ничего не понимаю. Экран барахлил, а теперь совсем перестал работать.
        — Я же сказал, чтобы проверила с телефона Естественно, он не работает. Теперь вместо него у тебя золотой рукав.
        Уна послушно набрала код доступа с телефона. Соло тем временем наклонил к себе розовый куст и понюхал цветок.
        — Тут, наверное, ошибка какая-то. Уна подняла на старика испуганный взгляд. Тот оторвался от цветка и посмотрел на компаньонку вопросительно.
        — Вот, что значит чистота душевная. Питер Уотерман чист, как дитя, я же говорил!
        — Если вы знаете, то объясните! Она еще раз проверила, чтобы окончательно убедиться, что это не сон и на ее персональный счет пришла сумма, глядя на которую, думаешь только о чем-то недобром, потому что такие суммы просто так никогда и никто тебе не перечислят. В полном смятении чувств она повторила свой вопрос.
        — Всю прибыль с продажи тракусов первооткрыватель золотого рукава перевел тебе на счет,  — с улыбкой объяснил Соло.
        — Но откуда он знает мой…Уна осеклась.  — Ах, ну да. Он же из корпорации.
        — Угу. У него список всех новеньких. И у меня тоже, поскольку я был в числе первых семерых, что попали в рукав, и начали собирать народ. Бесконечные транзакции внутри круга легионеров никто не придумывал. Схема проявила себя сама. Это очень просто. Получаешь, оставляешь на текущие расходы, переводишь следующему по кругу. За каждый перевод получаешь золотую монету Земли и гарантию, что станешь частью легиона.
        — И что потом с этими монетами делать?
        — Это образно,  — снисходительно улыбнулся Соло.  — Золотая монета Земли — гарантия полного и окончательного побега из мира-обманки.
        — Обалдеть! Познакомиться бы с этим Уотерманом, посмотреть на святого!
        — Вы уже знакомы на Земле,  — небрежно махнул рукой Соло — Он, кстати, знаком с твоим отцом, занимавшимся по распоряжению своего шефа закупкой болванок для кристаллов. Когда наш чистый, как младенец, Пит, проделал свою работу, попутно кинув того, кто собирался сорвать приличный куш, то передал магазин «Бальдр» в распоряжение представителей этого самого центра в Сигме. Потом он перевел деньги на твой счет и отошел в сторону. Тут Соло не удержался и покатился со смеху.  — Вот, как это делается, радость моя! Наш совершенный дебаггер контролирует и контролируемое поле тоже! Все мы разные, но правила для всех одни. Играть же надо не только по правилам, но и от души. Отдаваться этому делу целиком и без остатка, поняла? Уверенность должна быть в том, что делаешь! Так-то.
        Уна смотрела на старика в изумлении новорожденного, впервые видящего новый мир. Соло же весь светился от счастья. Как будто Пит был его сыном, и он гордился им.

        16. Элья на Земле

        — Люблю длинную волну!  — услышал Элья и с любопытством посмотрел на юную пару, сидевшую через проход, в скоростном поезде на Восток. Парень распинался перед девушкой, та вожделенно смотрела на его губы. Из дальнейшего диалога стало ясно, что речь шла о серфинге. Элья улыбнулся и переключился на монитор планшета. Длинные, худые пальцы летали по клавиатуре с ловкостью паука, плетущего паутину. Совершив несколько транзакций, он стал смотреть в окно. Мысль о Луи вызвала улыбку. Бена он знал давно, задолго до того, как тот стал алмангом, и полностью доверял ему. Обнаружив недоработки в программном обеспечении алмангов, Бен сообщил об этом другу, и тот перешел на сторону легиона, естественно, без доступа к Земле. Элья предполагал, что Луи быстро поймет, кто перед ним, и надеялся, что они с Беном поладят.
        Элья Алгард возглавлял одну из корпораций правительства мараев, и знал больше других. Знал он и о том, что граждане будущего будут несовершенными. Предупредить Луи по телефону он не мог. Пришлось бы долго объяснять, что к чему, на что ни у одного из них не было времени. Элья вздохнул и посмотрел в окно.
        Облака в виде силуэтов рыб и птиц с загнутыми клювами, тянулись непрерывным орнаментом по бледно-голубой полосе. Аристократически утонченное лицо Эльи Алгарда слегка обременяли мешки под глазами. Он был не молод, но еще не стар. На вид лет тридцать пять, хотя на самом деле Элье было далеко за сорок.
        Картины прошлого возникали в голове короткими, красочными вспышками, высвечивая отдельные его мгновения вплоть до мельчайших подробностей.

* * *

        Произошло это в один из дней его путешествия внутри популяции Йота, во время экскурсии по одному из монастырей. Тогда к нему подошла девочка лет семи, и протянула часы. Сам не зная, почему, может, подчинившись первому порыву и не желая расстраивать ребенка, он сразу же нацепил их на руку. Поблагодарил ребенка, пожав маленькую ручку.
        — Зачем я это сделал?  — спросил он себя, глядя вслед убегающему ребенку, и в скором времени ему была предоставлена возможность получить развернутый ответ на этот вопрос.
        Разбитая жирной чертой на «до» и «после» тракуса, жизнь Эльи вот уже два месяца, как переместилась в никем не контролируемое пространство золотого рукава. Именно здесь, в этом месте он мог быть тем, кем являлся на самом деле.
        Элья был из тех, кого Соло причислял к страдальцам. Первые проблемы у него начались, когда его стали узнавать на улицах. Выходец из известной семьи, Элья с юности всеми силами старался избавиться от повышенного интереса к своей особе, и более всего на свете желал, чтобы на него никто и ни при каких обстоятельствах не обращал внимания. Внимание делало его несвободным, но чтобы понять всю тяжесть этой ноши, надо было влезть в его шкуру. «Тогда каждому стало бы понятно, какая это пытка»,  — неоднократно объяснял он родителям и друзьям. Иногда он так и заявлял кому-нибудь из прилипал: «Меня здесь нет». Разумеется, все это было еще в школьные годы, и все считали это проявлением некоей эксцентричности. Отчий дом Элья, как и Пит, покинул рано, еще в начале студенческой поры. Стал жить самостоятельно, не прибегая ни к помощи родителей, ни к кредитам либо каким еще соблазнам, которые могли хоть в какой-то мере поймать его в сети зависимости. Впереди его ждала череда сюрпризов, которых, в то славное время он и представить бы себе не мог.
        Незаметно для самого себя он встал на ноги, и стал прилично зарабатывать. Карьера шла в гору, Элья был назначен главой корпорации «Animin», и вот, вместе с успехом по периметру его жизненного пространства незаметно и неизбежно стали возникать расставленные на него силки. А он, тем временем, вел счастливую, размеренную жизнь вместе с женой и дочкой. Жил в скромном доме. Принципиально не пользовался электронными приборами. И вот, в его жизнь вползли (иначе и не скажешь) закрытые клубы и хождение по строго обозначенным на персональной карте траекториям. Это было неизбежно, как неизбежно все, что сопровождает каждого при переходе в новый социальный статус. Элья изо всех сил старался удерживать равновесие, урезывая потребности семьи, чтобы не привлекать внимание. И вот, однажды в его жизнь пришла беда: настал тот самый черный день календаря, которого он так боялся еще в юности. Элью вновь стали доставать на улицах. И тогда он слетел с катушек.
        Доведенный до белого каления навязчивыми папарацци, он разделся догола и вышел из дверей собственного дома навстречу караулящей его кучке прилипал. Приветствовал он их, обозвав шестерками репликаторов. СМИ тут же выкинули в эфир снимки абсолютной голого главы крупнейшей корпорации. Какое-то время он еще продолжал свой протест, рассчитывая на то, что столь необычным способом изведет интерес к собственной персоне. Никакие увещевания друзей и родных, предупреждения блюстителей порядка, не возымели действия. Элья продолжал гнуть свою линию, и вскоре ажиотаж вокруг него, действительно пошел на спад. Всякий интерес рано или поздно выдыхается. Элья добился своего довольно быстро: едва завидев, его, как прокаженного, обходили стороной. А он тихонько посмеивался, понимая, что смущение это вызвано вовсе не его поведением, а неприятием самих себя.
        Временное отстранение от занимаемой должности он получил к наступлению холодов. И все вокруг, включая жену, были совершенно уверены в том, что произошло это по причине его внезапного и необъяснимого помешательства. Психиатр, к которому Элья был направлен женой, счел его абсолютно здоровым.
        — Как это своевременно и удачно,  — сказал он жене на следующий день после обретения долгожданной свободы. Сказал утром, поскольку в предыдущий вечер на радостях залил в себя лишнего.
        — Не могу поверить, что я, наконец-то, свободен, и мы снова станем счастливыми, как раньше, когда только поженились. Пойду, немного проветрюсь,  — подмигнул он жене, стоявшей, как истукан, и молча наблюдавшей за ним. Поцеловал ее в щеку, и вышел в холодный, бодрящий утренний воздух. В течение часа он слонялся по парку, наслаждаясь одиночеством и просто с упоением дыша. Я свободен, радовался он.
        — Давайте пить кофе!  — крикнул он с порога дома, вернувшись с прогулки, но никто не откликнулся. На столе лежала лаконичная записка от жены с просьбой не искать ее.
        Забрав их общую дочь, она села в машину и направилась в сторону аэропорта, до которого так и не добралась, влетев по пути в дерево.
        Элья остался один, и это была большая насмешка или наказание небес, ибо он получил свое гребаное одиночество, а вместе с ним потерял все самое дорогое, что имел. Не слишком ли дорогая плата за такую малость, как желание быть в тени? Элья проклинал свою жизнь. Каждую ночь он видел себя в машине, летящей на дерево. Он разбивался снова и снова, и неизменно оказывался на берегу огненного озера. Разум рождал это видение, когда он испытывал боль. Более всего он желал умереть, и однажды вечером решился.
        Для начала он напился до самозабвения. Проснувшись утром, не смог вспомнить, в чьей квартире находится, и как туда попал. Вокруг него спали не знакомые ему мужчины и женщины. К счастью, раздетых рядом с ним не оказалось. Большинство спало под деревом, что росло прямо посреди большого зала. Ствол дерева поднимался из каменных плит пола. Вокруг него стояла гробовая тишина. Куда бы Элья ни сунулся, во всех помещениях, включая бассейн в нижнем этаже дома, спали. Лежащий на спине, на надувном матрасе, мужчина, тихонько покачивался на воде. Довольно скоро Элья выяснил, что ночью попал в другую популяцию, в чей-то особняк.
        В ванной комнате он нашел пилюлю от головной боли. Посмотрел на себя в зеркало.
        — Экодом и его жители, ведущие нездоровый образ жизни,  — обратился он к своему отражению, и уже собирался, было, проглотить пилюлю, когда голову сдавило так, что он весь скрючился, и выронил пилюлю из рук. Что-то ударило его и швырнуло к стене, а затем придавило так, что он очутился под чем-то вроде водяного пресса. Он слышал звуки, и чей-то разговор через толщу воды. Неожиданный приступ отпустил через несколько секунд, и здорово напугал его. Когда страх отпустил, Элья бросился на улицу. Хмель, как рукой сняло. Полчаса спустя он уже сидел в скоростном поезде. Почти на том же самом месте, что и сейчас — в середине вагона, у окна, и думал о том, что произошло.
        Постепенно память вернулась к нему. Он вспомнил, с кем пил в баре в предыдущий вечер. В памяти возникла голова незнакомца, затем появилось туловище. Мужчина лет сорока с редеющими седыми волосами до плеч, в белом костюме. В руках незнакомец перебирал янтарные четки.
        — Мой отец где-то здесь, совсем близко,  — поделился Элья с незнакомцем, сидевшим на соседнем барном табурете.  — Спинным мозгом чувствую: «Он где-то рядом».
        — Давно не видел отца?  — поинтересовался незнакомец.
        — Тысячу лет,  — ответил Элья.  — Но я точно знаю, что уже привлек его внимание,  — усмехнулся он.
        — Значит, ты сидишь здесь в баре, напиваешься, и таким образом приманиваешь своего отца?  — уточнил незнакомец.
        — Ты очень сообразительный,  — ответил Элья и заказал еще выпивки.  — На самом деле отца у меня нет. В смысле, он есть, но я его с детства не видел. Отец — это образное выражение,  — пояснил он.
        — Маскин!  — вспомнил Элья и улыбнулся.  — Его звали Маскин,  — повторил он, улыбаясь серому пейзажу в окне поезда, и удивился, что едет в противоположном направлении. Минута ушла на то, чтобы осознать: «Он не возвращается с вечеринки». Рядом, через проход, по-прежнему щебетала парочка.
        Собутыльник понимающе кивнул его профилю.
        — Можно интуитивно чувствовать человека,  — снова повернулся к нему Элья.
        — Человека?  — дружелюбно улыбнулся Маскин.
        — Человека с далекой Земли,  — уточнил Элья.
        — Твой отец человек?  — поинтересовался Маскин.
        — Проблема в том, что я не до конца уверен,  — ответил Элья, скептически поджав один уголок рта и цыкнув.  — Но мы-то с тобой точно с Земли,  — подмигнул он Маскину, после чего отвернулся и залпом выпил.
        Маскин подозвал бармена и заказал еще.
        — Значит, ты чувствуешь его интуитивно,  — вернулся к разговору он.
        — Чувствую,  — подтвердил Элья.  — Через внутренний светоприемник. Через него можно приманить земного отца.
        — И как же ты это делаешь, поделишься?
        — Очень просто. Надо самого себя считать создателем, тогда появится твой. Настоящий.
        Элья снова отвернулся. Ссутулившись, сидел и смотрел перед собой — на большую хрустальную кружку, наполненную золотистым пивом. Собеседник ненадолго замолчал.
        — Что притих?  — не выдержал Элья.
        — Просто размышляю над тем, что ты сказал,  — ответил Маскин.
        — Ты мне веришь?  — строго спросил Элья.
        — Да, верю,  — просто ответил собеседник.  — Мы — создатели, а еще мы — создания Земли. Созданный ею виртуальный мир теней и марионеток, вышедших из-под контроля из-за поломки Стража Мары на Джабраиле, создающих свой собственный мир. Оригинал, конечно, тоже имеет недостатки, но люди, по крайней мере, друг друга не бомбили, а сами пострадали от враждебной консолидации. На самом деле это даже никакая это не консолидация, а один — единственный человек по имени Эйнар. И не чужеродный он, и даже не просто человек, а один из Круга Тринадцати правителей Земли. Так что в иерархии землян занимал высокий пост. Его столкновение с остальными членами Круга и, как следствие, изгнание его, произошло после того, как он воспротивился безобразным, с его точки зрения, играм людей на Талатоне. Да, это был классический способ размножения светового кода. Так делали когда-то в далеком прошлом предки людей. Они давали новому поколению своих световых отпрысков возможность играть, создавая миры. Надо было войти в особое состояние, разогнаться, так сказать, до состояния очень быстрого полета (а люди имеют такую
способность), затем расколоться надвое, и вот, двойник готов. Эйнар был против подобных игр. Уж не знаю, какой он имел план в отношении сохранения и преумножения света. Что-то наверняка предложил бы, да не успел. Он был назначен главным на Джабраиле. Там он стал самовольничать, после чего был навеки заперт на Талатоне. Так он очутился в мире, против создания которого сам же и выступал.
        На этом откровение Маскина закончилось. Что было потом, Элья вспомнить не мог, но отца он все же, как он успел осознать, приманил. Это он понял за секунду до того, как проснулся в экодоме с растущим посреди зала деревом; бассейном и спящими тут и там мужчинами и женщинами.

* * *

        — Это же самая мощная волна, что вырастает выше контролируемого поля! Мы — легион, мы, люди!  — громогласно объявил Элья на весь вагон.  — Я знаю, что я сделаю. Я разрушу свою корпорацию!
        Он прокричал свои прекрасные лозунги, и бросил горящий взгляд на юную пару серферов, прекративших щебетать и испуганно уставившихся на него. Элья же, ничуть не смутившись, приветствовал их улыбкой.

* * *

        Прошло немного времени, и Элья Алгард выполнил данное самому себе обещание, и разрушил корпорацию.

* * *

        Он снял с руки тракус и положил его на соседнее сидение. Затем надел на глаза гелевую повязку голубого цвета, и откинулся на спинку кресла. Юная парочка продолжила разговор, но уже значительно тише, опасливо поглядывая на странного пассажира. Их голоса были еще различимы, когда он сбежал от системы тотального контроля бодрствования и сновидения, соскользнув в запретную колею, и очутился в месте сбора.
        — Как ты понял про все это, Омдю?  — ворвался в сознание голос умершей жены.
        — Стал забывать себя ненастоящего,  — ответил он.

* * *

        Омдю и Ойю лежали в зарослях высокой травы, под деревом, во всем ослепительном блеске вечно юного духа. Мир вокруг стал еще светлее.
        — Я ждала в укромном месте,  — пропела счастливая Ойю. Провела рукой по древесной коре и прислонилась к ней щекой.
        — Это ведь не то дерево, в которое я врезалась?  — обратилась она к Омдю.
        — Конечно, нет, милая, это совсем другое дерево,  — ответил тот, игриво намотав на указательный палец прядь ее волос, и отпустил ее, так что она отпружинила.
        — Если бы ты забыл, то пришлось бы еще раз прожить все это,  — напомнила Ойю.
        — Я четко помнил все, вплоть до мелочей,  — откликнулся Омдю.  — При мне осталась просто хроника событий. Странная ретроспектива — мое прошлое. Я испытывал великое сострадание и некоторую степень отрешенности, когда смотрел на самого себя со стороны. Я дал подсветку на отдельные картины воспоминаний о лучших, коротких мгновениях жизни, и они заиграли новыми, яркими красками. Надо сказать, опыт был прекрасен.
        — Какая короткая жизнь, даже по меркам Талатона,  — грустно пропела Ойю.  — Всего несколько мгновений.
        — Правда. Талатонцы живут мгновениями,  — согласился Омдю.
        — Ты ходил, таская за собой шар,  — улыбнулась Ойю.
        — Конечно, ты не давала мне совершать дурные поступки, когда я забывался. Я понимал, что они отражаются на вас. Ведь золотой рукав приоткрылся. Вы для меня были живыми. Я не собирался вас забывать.
        — Элья на Талатоне был способен на многое,  — пропела Ойю.  — С нами все было в порядке.
        — Ну, конечно. Одной молитвой я мог потушить крупный лесной пожар, охвативший несколько популяций. Скоро человек предстанет перед мараями во всей своей красе.
        Ойю и Омдю рассмеялись, дребезжа и вибрируя всем телом.
        И Ойю узнала от Омдю: «При встрече с любым легионером взрывается фонтан всех самых значимых мгновений жизни, всего лучшего, что он испытывал когда-либо. Этот душевный подъем — ни с чем несравнимая радость. Именно в эти, короткие мгновения, в которых заключалась вечность, он испытывал любовь. Он пропитан этим чувством насквозь, и принес его обратно на Новую Землю, значительно преумножив. За них его теперь не истязает Страж Мара, потому что нет больше Талатона и Джабраила нет, а только Новая Земля со своим спутником Луной».
        — Твой герой познал прекрасное общество после того, как долгое время алкал одиночества и забвения,  — тихо произнесла Ойю.
        — Ты вернешься?  — спросил Омдю.
        — Это будет решать Круг Тринадцати Земли. Нас могут отправить в любую часть галактики.

        17. Люди

        — Прошу внимания,  — обратился ко всем удачливым ловцам, один из охранников.  — Я сообщу вам новости анализатора. Вот, послушайте: «Сделано все возможное для восстановления равновесия. Белое разбавлено черным, порядок разбавлен беспорядком».
        Неспешно прогуливалась вдоль дерева, охранник нараспев считывал события Талатона, одновременно проверяя пальцем огненное лезвие своего меча на боку. Анализатор представлял собой парящий в воздухе и постоянно меняющийся объект, внутри которого летали и вспыхивали разноцветные, продолговатые палочки-штырьки, входящие в гнезда и выпадающие из них. Когда штырек входил в гнездо, то над ним возникали символы. Затем символы складывались в слова, и тогда в другом месте шара штырек-палочка выпадал из гнезда и перемещался в новое отверстие. В этот момент рождался образ, который и транслировал чтец.
        — Мне кажется, в популяции Альфа не особо скорбят, и недостаточно радуются наплыву черного. Даром, что популяцию сдвинули на юг,  — заявила голова младенца Соло из дупла дерева.
        — А-а-а, малыш Соло, ты проснулся!  — обрадовались люди.
        — Я и не спал,  — сиплым басом отозвался Соло. Голос его очень контрастировал с ангельской внешности.
        — В Альфе скорее негодуют и философствую,  — обратился к нему Омдю.
        — Ха,  — пробасил красивый, как ангелочек, малыш с телом, наполненным солнечно-белым светом.  — Расплачиваются, значит, по старым счетам, тянущимся из прошлого. Неужели не понимают, что чувство раскаяния за преступления прошлого находится в стадии проверки на практике?
        — Понимают, конечно, но негодуют,  — повторил Омдю.  — Негодовать вообще свойственно жителям спроецированных миров. Что-то чувствуют, а что именно — сами не знают.
        Чтец поднял голову вверх, и посмотрел на парящего над ними Тайю. Превратил анализатор в мяч и запустил им в него. Сам же продолжил обход лежащих под деревом сородичей.
        — Какой, интересно, чудак придумал назвать города зонами с буквенным обозначением, а государства популяциями? Куда подевались прекрасные, исторические названия стран и городов?  — снова полюбопытствовал из дупла Соло, бросив на голову Ойю лист. Омдю перехватил его и отправил обратно на дерево.
        — Это же не Земля, а Талатон,  — напомнила Ойю, снимая с головы следующий брошенный Соло лист.  — Они думают, что так на них будет меньше действовать гравитация. Выпустив листок из рук, она дунула на него, и тот отправился обратно на дерево, подхваченный воздушной волной, в которую превратился Омдю. Передав лист Соло, Омдю вошел в дерево и прополз под его корой назад, в траву, издавая при этом звуки, свидетельствующие о большом человеческом удовольствии.
        — Да ну. Что за ерунда,  — покрутив листок, пропел малыш Соло.  — Ты пошутила, да?
        — Нет, не пошутила. Они ищут любых способов избавиться от притяжения,  — повторила Ойю.  — Границы популяций постоянно колеблются, меняя очертания и рождая новые, цветные узоры на карте Талатона. Красота неописуемая, но совершенно бесполезная.
        — Ха. Ха-ха,  — рассмеялся малыш Соло.  — Прекрасные варвары, из воды вышедшие,  — пропел он грудным голосом.  — Навели красоту, чтобы прекратить классический способ ведения войн. Чтобы не было членовредительства, и придумали новый способ ведения войн. Воображение — просто сил нет!
        Штырьки внутри анализатора в руках Тайи стали двигаться быстрее, резво входя и выпадая из гнезд.
        — Расширение границ популяции Сигма в сторону Запада вынудило братьев объединиться,  — прочел Тайа.
        — Надо же,  — снова прокомментировал Соло появившуюся в висящем над головой мяче картинку.  — Смотрите, какой красивый узор получился на карте. В Сигму с северо-запада пришел кусок моря. За морями пустыня, а за ней — остаток горного хребта протяженностью семь с половиной километров. Остальное — сплошная вода, прямо как у нас, на Земле.
        Охранники и все остальные слушатели уставились на карту Талатона.
        — Так ведь это же карта Земли,  — пропели они в один голос.
        — Ой, в самом деле,  — признал Соло.  — Но вообще-то, я просто поддерживал беседу. Новости анализатора вовсе не новости, а то, что уже было.
        — Примитив,  — заключил юный Йаэст, оторвавшись от игры на деревянной дудочке.  — Старо, как мир, да и прав Соло,  — сводка новостей устарела, как минимум, лет на сто по исчислению Талатона. Большинство талатонцев плохо обучаемы. Они не только не умеют мыслить стратегически, но и не знают искренней и безусловной любви. Ходят по оставшимся, не сгоревшим во время пожаров, лесам, подобно санньясинам[32 - Санньясин — в ведийской и брахманистской религиозной практике лесной отшельник, отказавшийся от материальной жизни и сосредоточенный на духовном], а мир не меняется.
        — Дай-ка я посмотрю на тебя, Йаэст,  — пропела из травы голова Соло. Йаэст склонился к голове, так что Соло имел возможность заглянуть в его светло-карие глаза.
        — Мама родная! Прекрасный Сони раскидывает чемоданы в багажном отсеке серебристого лайнера, что летит над Атлантикой.
        — Это ужасно,  — заколебался и быстро завибрировал Йаэст.  — Я не могу вам передать, что я чувствую сейчас, но все же я — воин, и я здесь, иначе я бы не играл так спокойно на дудочке.
        — Ничего, брат,  — поддержал Соло.  — Наш золотой Сони знает, что все идет, как надо. Ты, быть может, не заметил, кто нам читает новости анализатора?  — указал на парящего над ними Тайю, он. Йаэст посмотрел вверх и увидел брата. Тайа рассмеялся и плавно спланировал под дерево, усевшись рядом с ним.
        — Ты рядом!  — обрадовался Йаэст.
        — Естественно, напрасно сомневался,  — одарил его улыбкой тот.
        — Хочу напомнить, дорогие, что у штурвала на Талатоне все еще стоят последователи Эйнара,  — включился в беседу Кайа.  — У мирового правительства до сих пор нет никакой эффективной стратегии, одни потуги на фоне примитивного властолюбия.
        — Не надо делать поспешных выводов, отец многих. Ты уже справится с поставленной задачей, а у других все впереди,  — улыбнулась ему Ноа.
        — Почти справился,  — внес поправку Кайа.
        — В популяции Сигма все еще отмечаются кражи,  — скромно вставил Тайа. Оторвавшись от бегущих строк внутри мяча, он обвел сородичей грустным взглядом.  — А мы возлагали на них большие надежды,  — прокомментировал он, срываясь на фальцет.
        — Правда. От них идет самая крупная поставка света,  — подтвердил Кайа.
        — От скромности не умрешь,  — задрожала от смеха Ноа, припомнив, что Пит родился в Сигме.
        — А какие там девушки замечательные!  — подхватил Соло.
        — Круг Тринадцати пошел на некоторые уступки с учетом великих и хронических потерь многострадального народа,  — напомнил всем Кайа.  — Жителям Сигмы был дан шанс вспомнить, как они стояли плечом к плечу в прежние времена. Пусть устраивают процветание на меньшей территории.
        — Сигма теперь в окружении морей и океанов,  — заметил Йаэст, еще раз раскрыв карту Земли и сравнивая ее с картой Талатона.  — Что-то не сходится,  — обеспокоено задребезжал он, и отбросил карту.
        Голова Соло оторвалась от тела, подлетела к мячу-анализатору и принялась крутить и вертеть его.
        — Не сразу, брат. Все делается постепенно. Кстати, Йаэст, ты знаешь, почему Эйнара заперли на Талатоне, а наши светокопии вынудили играть с ним?  — как бы, между прочим, спросила голова.
        — Ш-ш-ш,  — приложили пальцы к губам все стоявшие вокруг головы Соло люди.  — Где ты этому понабрался, малыш?
        — На Талатоне, где ж еще? Там считают, что во всем виноваты далекие, невидимые враги, то есть мы. Его — Талатона — создатели. Голова прыгнула в траву и снова прицепилась к туловищу.
        — Ты еще слишком мал, а история Земли слишком длинная. Вот сядешь за парту, тогда и поговорим,  — отрезал Йаэст.
        — Я активно готовлюсь к учебе,  — заверил всех Соло,  — потому и задал вопрос.  — Это был специальный вопрос, проверочный. Не проще ли было запереть Эйнара одного, а ловцам предоставить размножаться в каком-нибудь другом мире?
        Ловцы соединились и ударной световой волной показали Соло, что такой противостояние. Соло перелетел через тела ловцов, и приземлился возле одно из грезящих. Молодой человек со сложенными под щекой ладонями, прерывисто вздохнул и сладко почмокал.
        — За что нас наказали?  — не унимался Соло.  — Почему мы тут вынуждены ловить своих отпрысков? Сколько мы тут провалялись уже, а? Имеет право школяр знать?
        — И-ме-еет,  — послышался бархатное мецо-сопрано Хаймы, одной из Круга Тринадцати. Она предстала перед компанией пробудившихся ловцов в виде гигантского светового купола, накрывшего весь лес на планете. Внутри купола шли какие-то процессы, видимой частью которых были меняющие очертания, цветовые пятна, из которых складывался прекрасный лик куратора золотого рукава и молодежи Земли.
        — Прошло всего несколько часов, Соло,  — пропела Хайма неуемному школяру.  — Мы выиграли битву с Эйнаром, и сейчас наблюдаем за рождением Новой Земли.
        — О, да, это так чудесно!  — сложил вместе ладошки Соло, со слезами умиления глядя на играющий цветовыми пятнами и переливающийся купол с ликом наставницы.  — Я помню свое рождение. Между мной на Талатоне и мной на Земле, была вода. А над водой с обеих сторон носился святой дух. С одной стороны он был таким, каким его задумал Всевышний, создавший Небо и Землю с большой буквы, а с стороны Талатона это был гибридный дух Якша, взращенный техногенным обществом, однако ностальгирующий по дикой природе. Соло был очень терпелив там, внутри кривой проекции, испорченной Эйнаром. Довольствовался малым. Ножки потерял. Смиренно занимался тем, что изобретал способ выйти из-под контроля и умножить свет Земли, Ковал свет, а на досуге нюхал розочки в своем внутреннем дворе. Мне бы очень хотелось узнать, чем Соло занимался до того, как стал маленьким световым Соло? У нас тут, вроде, головы с плеч не рубят, когда занимают чье-то место. Место тринадцатого до сих пор вакантно, хотя он давно изгнан.
        Соло перестал петь, и воцарилась полная тишина. Внутри светового купола, на который все, затаившись, смотрели, ожидая ответа, стало тихо. Световые вспышки продолжались, но уже не так интенсивно. Наконец, они и вовсе исчезли, сам же купол превратился в некое подобие вращающейся воронки, которая стала затягивать в себя Соло.

        18. Сказано — сделано. Соло — герой

        Соло снова склонил голову к оплетавшим беседку розам и понюхал одну из них.
        — Выходит, создатель интернет-магазина «Бальдр» лично знал моих родителей,  — повторила Уна.
        Соло отпустил розу и молча возвел ладони к небу.
        — Но как вы узнали?
        — Если ты забыла, то напомню: «В золотой рукав я попал практически одновременно с Питером Уотерманом».
        — Если бы я осталась дома, то…
        — Если бы, если бы,  — нетерпеливо перебил Соло.  — Ты давно перешла свой персональный огненный рубеж, и произошло это задолго до того, как ты покинула родную Сигму. Это я понял сразу, едва ты переступила порог моего дома, когда пришла по объявлению. В твоих глазах читалось смирение. За огненным рубежом зеркальный, а за ним еще один — холодный,  — нараспев произнес он.  — Все зоги при жизни пересекли черту. Огненный порог — здесь, на Талатоне, и мы преодолеваем его, когда преодолеваем страсть в пользу любви, а за холодным порогом прячется Земля — планета духа, свет огня. Между этими двумя — зеркальный. Он устроен, как наши глаза. Это — своего рода защита, в которой мы нуждаемся. Ты хочешь знать, кто стоит на страже прекрасного мира Земли? И почему на входе, у двери дежурят страх и ужас? Кто охраняет мир, из которого пришла Вахана Раса? Этот вопрос я задавал себе тысячи раз Световой код зогов неизменен. Лишить зога светового кода невозможно. Земля — цветущий сад, сокровищница чистой воды и воздуха. Она снаружи, а путь к ней внутри нас. Мы можем вывернуть мир наизнанку и прийти обратно на Землю. Мы
вступили в новую эру. Получили электронную печать на глаза, И у нас появился шанс использовать зикерзонд, и покорить время. Земля одарила нас бессмертием, дала возможность жить и помнить себя настоящих.
        Но мы, хоть и бесконечны, здесь, в этом мире все же слабы физическим телом. Мы не так выносливы, как алманги. Поэтому мы объединяемся, и имеем защиту, выйдя за зеркальный порог, так что оставь свои опасения и действуй. У тебя с симкой телефон?  — неожиданно, переключился он.
        — Да, старая модель,  — немного растерянно ответила Уна, и Соло протянул руку. Та без лишних вопросов отдала аппарат. Хитро улыбнувшись исподлобья, старик резко вытряхнул из металлического нутра карту памяти и сунул ей в руку. Затем встал, вышел из беседки на каменные плиты двора, бросил на них аппарат и стал неуклюже топтать его своими бионическими ногами, по-шамански подпрыгивая и нашептывая себе что-то под нос.
        Уна вышла из-за стола и в ужасе уставилась на обломки своего телефона. Соло, не обращая на нее внимания, продолжал топтать их, переваливаясь с одной ноги на другую. Основательно перемолотив аппарат, очень довольный результатом, широко улыбнулся ей.
        — Зачем вы это сделали?  — тихо спросила она. Кукольное личико не выражало недовольства, одно лишь недоумение.
        — Не считай меня злодеем. Это не так,  — уклонился от прямого ответа Соло.  — Возьми вот лучше симку, да спрячь.  — Память цела и невредима, это — главное. Когда мой двоюродный брат выгуливает своего лабрадора на другом конце земного шара, его фото с собакой проплывает в моем телефоне,  — поделился он.  — И это — единственное, на мой взгляд, преимущество телефона перед золотым рукавом, поскольку в нем ни брата, ни лабрадора я ока не встречал. Что касается экрана синхронизации…
        — Я вижу, вы не владеете собой,  — перебила Уна.  — Несете, бог весть что.
        — Не верь своим глазам, верь интуиции,  — подмигнул Соло.
        — Телефоном пользоваться не воспрещается.
        — Хм. Соло окинул собеседницу задумчивым взглядом.  — Не надоело волноваться по всякому поводу?  — спросил он.
        — Проявляете заботу обо мне,  — иронично закивав, отозвалась Уна, и вернулась на место, за стол.
        — Естественно, не о себе же,  — фыркнул Соло.  — Мир открыл для тебя. Ради себя я бы и не пошелохнулся.
        — Лукавите,  — бросила Уна.
        — Послушай, есть кое-что посерьезнее всех этих невинных шалостей контролируемого поля,  — снова посерьезнел Соло.  — Эти паразиты периодически появляются на границе рукава. Что, если им удастся прорваться, а? Земля еще не здесь, нет. Мы все еще на Талатоне. Все еще слишком зыбко. Нас могло быть гораздо больше. Что до моего владения собой, то благодаря отсутствию обеих ног, моя голова стала соображать значительно лучше. А теперь вот, что я скажу тебе,  — перешел он на доверительный и таинственный полушепот.  — Я намерен совершить максимально жесткую атаку на репликаторов, крадущих у нас свет. Всю жизнь трудился над этой задачей и ждал подходящего момента. А мы здесь только время теряем.
        Уна смерила собеседника оценивающим взглядом.
        — Зачем вам это? Спасали бы свой собственный свет,  — спокойно, без вызова, сказала она.
        — Удивляешь меня своими заявлениями, честное слово,  — всплеснул руками Соло.  — Правительству, как и нам, зогам, нужны доноры, но планы у нас на них разные. Необходимо собрать максимальное количество легионеров, чтобы увидеть Новую Землю.
        Уна вздохнула и согласно кивнула.
        — Я перестраховался, не спорю, но это — проявление заботы о тебе. Отныне мы ничего не поглощаем и обретаем способность менять мир. За меня можешь не волноваться. Я не стану бездумно рисковать, но и время зря терять не стану. Они заменили пушки на сеть, которой накрыли планету. И эту историю, будь уверена, постараются стереть. Соло сделал движение ртом, как будто скапливал слюну для плевка, в глазах вспыхнул гнев. Добрых полминуты он сидел и проделывал свою странную гимнастику. Уна, наблюдая за ним, улыбнулась. Заметив это, Соло перестал жевать и подмигнул. Гримасничал он умышленно, чтобы снять с нее напряжение, или просто решил поразмяться, для нее так и осталось загадкой. От Соло можно было ожидать, чего угодно. В любом случае его мозговая активность была столь напряженной, что разрядка в виде ребячливых выходок ему была просто необходима, и Уна прекрасно это понимала.
        — Мы работали синхронно, на разных концах Талатона.  — продолжил он, имея в виду Пита.  — В настоящий момент, по сообщению сверхсветового, информационного канала юноше нужна помощь. Чистая волна работает на меня и передает мне его послания.
        — Вы о парне из будущего?  — поняла Уна.
        — Да, я о Питере Уотермане. Сейчас он летит правительственным спецрейсом навстречу своему заточению. Собирается принести себя в жертву. То, что я сообщил тебе, совсем не шутка. Мы должны спешить. Собрать, как можно больше зогов!
        Он еще продолжал какое-то время изливать радость по поводу предстоящих подвигов, а Уна остановила взгляд на выходящем во двор окне, откуда все еще доносились звуки музыки. Перед ней возник силуэт виолончелиста с тракусом на запястье. Он доиграл последние такты, поднял взгляд и, увидев ее, радостно улыбнулся. Секунду спустя видение исчезло, и она вернулась к разговору с Соло.
        — Что от меня требуется?  — спросила она.
        — Сейчас объясню. Вернемся к бассейну.
        И они вернулись в потайную комнату. Там он поднял голубую ткань шатра, указал ей на шезлонг, а сам уселся на бортик бассейна, опустив ноги в воду.
        — Они водонепроницаемые, отстегивать не надо,  — объяснил он. Как был, прямо в одежде — рубашке и брюках — спустился в воду и лег на спину.
        — Ангел, потерявший ноги,  — улыбнулся он небу.  — Думаешь, такой индивид, как я, только и способен, что опуститься на самое дно?  — спросил он, весело захихикав.  — Я рад, что потерял ноги,  — сделал он неожиданное признание, глядя через стеклянную крышу.  — Иначе бы я не создал свой чудесный прибор для путешествий к себе настоящему. Световой код Земли есть и в других мирах. Это — способ жить. Мы рассыпаемся снова, и снова, и снова, чтобы затем вновь вернуться к единству. Красота…
        Соло замолчал. Какое-то время он лежал, покачиваясь на воде, и улыбался.
        — Эйнар повторно включил читы[33 - Чит — санскрит, знание; англ., чит-код — код, введенный в программу, чтобы изменить ход её работы], но слишком поздно,  — сказал он, как будто случайно озвучив мысль.
        Соло скосил глаза на Уну. Она сидела в шезлонге и в мечтательной задумчивости смотрела на него.
        — Справа по борту красивая девушка,  — улыбнулся он.  — Сядь-ка за стол, милая, и следи за приборами. Как мигнет зеленый огонек, так закрой глазки. Ты уже делала это раньше. Во второй раз обруч не понадобится. Повтори, что я сказал.
        — Я должна закрыть глаза, когда увижу зеленый свет,  — повторила Уна.
        — Хорошо.

* * *

        — О, господи, Иаким предлагает мне узнать все и сразу, минуя школу и университет. Я просто поинтересовался, и совершенно не готов занять столь ответственный пост. Соло еще слишком мал, чтобы войти в Круг Тринадцати! Я все понял, отпустите меня!  — громогласным, трубным голосом сотрясал он пространство до тех пор, пока воронка не отпустила. И тогда он покатился кубарем в траву, выскочил из нее и слился с порывом ветра. Облетел вокруг дерева, и, снова превратившись во взъерошенного малыша, подпрыгнул и встал на ноги.
        Воронка, как по щелчку, исчезла. Люди хранили молчание. Йаэст сменил проектор на бумажную газету. Подбросил ее, та раскрылась и, точно в замедленной съемке, описав дугу, упала на руку лежавшей под деревом с изящно закинутой за голову рукой, красавицы Ирмы. Та вздохнула и потянулась, распахнула глаза, и обвела всех удивленным взглядом. Свет вокруг увеличившейся компании ловцов, стал ярче, и охватил еще большую площадь.
        — Я должен поскорее вырасти, чтобы моя красавица — жена вернулась,  — запричитал Соло, уцепившись за девушку.  — Ирмочка, ты знаешь, что сейчас она зависает где-то между Зеркальным и Холодным порогом. Трудится там, как многие из наших. Ах, если бы только она дожила до синхронизации и открытия рукава!
        — Соверши подвиг, тогда быстро вырастешь и встретишься с ней в соответствующем всей торжественности момента, виде,  — отозвалась Ирма. Дерево, к которому она прислонилась, запело голосом Соло тихую песню народной музыки популяции Сигма.
        — Почитай мне что-нибудь, родная,  — попросил Соло Ирму, и бросил ей газету.
        — Руководящие посты в Сигме займут давшие обязательство под присягой никогда не покидать пределов одной зоны в родной популяции, после окончания срока службы, Новость из числа вероятных.
        — Старая новость.  — заметил Соло.  — Столетней давности.
        — Ладно, посмотрим что-нибудь посвежее Вот, к примеру: «Место Тринадцатого в Круге правителей Земли занято нашим прекрасным братом Белом».
        Соло захлопал ресницами.
        — Что ж вы сразу-то не сказали? Живу в невежестве на непорочной Земле.
        Компания, окружавшая Соло, залилась веселым смехом. Когда насмеялись вдоволь, Ирма продолжала: «Началось претворение в жизнь международного соглашения о миграциях».
        — Ой, нет, нет и еще раз нет,  — снова возразил Соло. Все это в далеком прошлом. Вы же знаете, что границы популяций менялись вместе с передвижениями в пространстве. Чем больше передвигаешься, тем меньше понимаешь, в какой популяции находишься.
        — Ладно. Ирма перевернула газету вверх ногами.  — Общим языком для зогов и алмангов стал санскрит.
        — Кто-нибудь, объясните ребенку,  — застонал Соло.
        — Все очень просто. Зоги говорят на языке Земли,  — улыбнулась подлетевшая к ним Ноа.
        — Значит, они должны петь, насвистывать и протяжно выть,  — заверещал Соло, и люди рассмеялись.
        Ирма снова скомкала газету в шар, подбросила вверх, выдохнула пламя, и шар сгорел.
        — Кажется, я все понял. Это не анализатор говорит, это твоя распрекрасная Уна размышляет о судьбе отечества,  — обратился к ней Соло, и дернул за юбку, чтобы та не отвлекалась.
        — А?  — рассеянно посмотрела сквозь него Ирма.
        — М-да, видимо, я совсем достал тебя на Талатоне. Не спи, красавица моя.
        Мимо дерева пробежал олень. Ирма спрыгнула с ветки и перешла в него. Удивленно повернув голову в сторону сородичей, олень окинул их отсутствующим взглядом, мигнул несколько раз и застыл на месте.
        — Зоги долгое время определяли — определяют — будут определять минимальную зарплату главам популяций Талатона и всем, занимающим руководящие посты,  — на одной ноте пропел олень.  — Доноры, не ставшие ни алмангами, ни зогами, исчезают. Олень сорвался с места, сделал круг вокруг дерева и вернулся к компании.
        — Управлять государством станет призванием и делом чести,  — сообщил олень под дружный одобрительный гомон слушателей.
        — Ирма, ты забыла сказать, что после подписания новых законопроектов никто не захотел идти в управленцы,  — добавил Соло, протянув оленю на ладони кусок ягеля.
        — Соло, ты ничего не забыл?  — спросил подсевший к ним Кайа, и Соло, увидев его, затрепетал в экстазе предвкушения.
        — Как я рад нашей встрече, брат!  — пропел он.
        — В первую очередь мне следует поздравить всех новоприбывших с выходом из архивного, пятнадцатичасового хранения,  — объявил Кайа.  — Мне очень жаль, что не все из нас успеют поймать свои светокопии. Но это не беда. После выхода Земли из тени, мы будем по-прежнему вместе. Первые удачливые ловцы поглотят своих братьев и сестер на Земле, чтобы дать им новую жизнь в новом мире. А теперь я готов транслировать вам текущую новость. Мировое правительство Талатона В настоящий момент запущена программа обновления ДНК, в алмазных ангелов повсеместно внедрялся вирус Пандора-9. В результате смешки мараев произошел сбой. Алманги стали переходить на сторону зогов. Сейчас ангелов готовят к освоению Марса.
        Никто больше не пел, В тишине раздался тихий вздох, и все посмотрели на пробудившуюся девушку. Увидав Тайю, она наполнилась ярким светом, встала и кинулась в его объятия.
        — Брат мой, как я рада нашей встрече! С тех пор, как ты видел сестру в последний раз, Арити каждый вечер сидит на берегу реки и провожает солнце, грезя о встрече с тобой.  — Мне хочется петь об этом.
        — Арити сидит на берегу и поет древнюю песню Земли. Бабочки порхают над ее прекрасной головкой,  — подхватил Тайа, превратившись в сто разноцветных бабочек. Они порхали над головой сестры, на которой вырос головной убор в виде золотого города.
        — Что скажешь, милая? Зоги достаточно хороши, чтобы жить через них?  — обмахиваясь пальмовым листом, поинтересовался Соло.
        — Они прекрасны,  — просияла Арити.
        — Неплохой результат,  — похвалил приятный мужской голос.  — Именно такая скорость перехода нам и нужна, чтобы вернуть всех домой, преумножив свет. Тракусом тебе послужила твоя чистота.
        Со стороны полей, что тянулись до самого горизонта, подул сильный ветер. Из травы выстрелил облачный постамент с Иакимом — мужчиной средних лет с голубыми глазами, ровной, как гладильная доска, спиной и молодым лицом в обрамлении длинных седых волос. На голове Иакима сверкал золотой венец с фиолетовой яшмой в середине лба. Одет светоносный был, как и положено по рангу, в ослепительно белые одежды, в руке держал янтарные четки.
        — Редеющие волосы, белые одежды, янтарные четки. Мне кажется, я где-то его уже видел,  — тихо пропел Омдю.
        — Люди, пора приниматься за работу!  — призвал старец с молодым ликом.  — Хранилище света не пополняется в необходимом для жизни Новой Земли количестве.
        — Пора выходить из-под пара,  — пропела из травы голова Соло.
        Иаким обвел взглядом всех удачливых ловцов и их, грезящих тут и там сородичей.
        — Вы начинаете выходить из состояния ожидания,  — объяснил он.  — Многие ваши братья и сестры — помощники Ваханы Расы — по очереди несут вахту, вкалывая между зеркальным и холодным порогом, наставляя доноров и зогов по всему Талатону, с трудом пробиваясь сквозь шумы и помехи с «Мары». Труженики долго ждали помощи, и они ее получили. Мы собрали легион света. Объявляю рукав открытым,  — торжественно возвестил он трубным голосом, после чего уменьшился и превратился в маленькую, светящуюся и танцующую точку, из которой выросла мерцающая Z. Через мгновение она рассыпалась в пространстве.
        — Энергия нулевой точки, благословение союза Земли и Талатона, а также рождение Новой Земли,  — прокомментировал Соло.  — Ну, что я говорил,  — шепнул он Ирме.  — Йаким исправляет ошибку.
        — Ш-ш-ш,  — шикнула на него Ирма.
        Когда буква растворилась в пространстве вслед за главным хранителем Земли, Соло снова оживился.
        — Позвольте обратиться к вам, отцы и матери многих. Кто наши — человеческие — родители, можно полюбопытствовать? Простой вопрос, ждущий столь же прямого ответа. Создатели людей кто?
        Тут Ирма вытащила Соло из травы за шкирку и как раз собралась дунуть на него, когда он прокричал мощным и страшным басом: «Ом-дюю! Элья должен проснуться и убраться из вагона, выйдя на первой же станции!». После чего превратился в светящуюся белую точку, почти, как сам Иаким, так что Ирма даже заморгала от неожиданности.
        — Омдю!  — второй раз, низким голосом протрубил Соло, и вырос перед Омдю гигантским ребенком, так что Омдю едва доходил ему до колен.  — Время!  — напомнил Соло, превратившись в гигантского роста ребенка.  — Новая Земля вступает в свои права.
        — Что?  — в удивлении уставился на него Омдю.
        — Убраться вон из вагона!  — не пропел, а крикнул, что было мочи, Соло.

        Элья открыл глаза и посмотрел по сторонам. Кто-то открыл окно, и по электричке гулял холодный ветер. Странное дело, но в вагоне, кроме него, никого не было, хотя, когда он закрывал глаза, пассажиров было не меньше трети вагона. Он встал и направился к выходу. Нога его зависла над перроном, когда в дверь в другом конце вагона вошел ничем не примечательный мужчина, не сводящий глаз с экрана нейросинхронизации.
        Элья сошел на перрон и ненароком оглянулся. Вслед за мужчиной в вагон вошел юноша в коротком сером пальто. Мужчина, являвшийся никем иным, как агентом мараев, склонился над сидением, на которое Элья положил тракус. Проходя мимо, юноша коснулся его предплечья. Двери в электричку закрылись, и поезд тронулся. Элья проводил его взглядом.
        Юноша в сером пальто был никем иным, как алмангом Иаваном. Он вежливо принес агенту свои извинения и щелкнул пальцами. Экран синхронизации агента в момент вырубился, и тот, так и не успев дотянуться до тракуса, покачнулся и схватился обеими руками за шею. Он протянул одну руку к Иавану и что-то просипел. Иаван стал медленно, шаг за шагом, отступать, агент, еле переставляя ноги, и держась одной рукой за шею, двигался на него. Когда поезд остановился, Иаван перешел в следующий вагон. Агент мараев сошел на пустой перрон. Хрипя и краснея от нарастающего удушья, он пытался позвать на помощь. Двери на платформу закрылись у него за спиной, и он упал бездыханный.
        Иаван испытал ни с чем несравнимое наслаждение. Это происходило каждый раз, как он убивал кого-то, кто вставал на пути любовных пар легионеров. Каждый раз, после очередного, совершенного им убийства, он уединялся. Находил какое-нибудь глухое местечко в парке, там залезал на дерево, надевал наушники и наслаждался любимыми композициями, удваивая ментальный оргазм.

* * *

        — Сказано — сделано,  — торжественно пропел Соло, обращаясь к Ирме, сей момент превратившись в высокого мужчину на здоровых ногах.

        19. Исчезновение Соло

        Дерек Дария вошел в вагон поезда на вокзале N популяции Фи, и направился к месту у окна. Никаких угрызений совести по отношению к Уне он не испытывал, поскольку был уверен, что за его уходом стояло исключительно ее решение. Он просто помог ей, избавив от долгосрочных душевных страданий и неудовлетворенности. Таков был ход его мыслей, когда он выбирал рейс на самолет, решив устроить себе небольшие каникулы перед тем, как отправиться в подводное поселение.
        Бросив взгляд на сидение, Дерек замер. Перед ним лежали те самые часы с черным ремешком. Из-за них заболела Уна, они прервали свое путешествие в КА, а потом были ее долгие скитания по врачам, произошла их ссора, и он ушел из дома. Надо было проделать столь длинный путь, чтобы найти их здесь. Дерек глянул по сторонам и, убедившись, что в вагоне никого нет, взял тракус и сунул в карман куртки. Со вздохом опустился на сидение, на котором не так давно сидел Элья, и доехал до зоны P. С ответственностью воспитанного в духе военного времени и полной боеготовности солдата, он решил немедленно доставить часы туда, где в них нуждались больше, чем в нем самом. С вокзала на Востоке он быстро добрался до аэропорта, и ближе к утру уже вернулся домой.
        Еще не рассвело, и во дворе было тихо и пустынно. Бесшумно взбежав по внешней лестнице на квадратную, увитую цветами площадку, он остановился, чтобы перевести дыхание и, как обычно, два раза позвонил в дверь. Уна, не открыла. Тогда он зацепился за каменную кладку стены и стал карабкаться по торцу здания в сторону расположенной с фасада террасы, Успешно достигнув цели, раздвинул бугенвиллии и спрыгнул на каменный пол террасы. Дверь на кухню оказалась незапертой, так что он без труда вошел в квартиру, направившись прямиком в спальню.
        Единственным местом, куда он мысленно допустил бы ее, был дом старика Соло. Уна, сколько он знал ее, была заточена под работу и ни с кем не общалась. Окинув взглядом скромное имущество подруги, он быстро сгреб все в рюкзак, и вернулся тем же путем.
        Возле дома Соло Дерек был около семи. Здесь он повторил свой кульбит: легко перепрыгнул через забор и направился прямиком к входной двери. Звонить не стал. Толкнул дверь, оказавшуюся незапертой, и беспрепятственно вошел в дом.
        По длинному коридору он шел медленно и тихо, как кошка. Останавливался и заглядывал во все помещения. В конце коридора оказалась комната с открытым настежь окном, выходящим во внутренний двор. На экране аплодировали музыкантам. Рядом с монитором стояла довольно нелепая поделка из камня: медведь в короне из семи радужных самоцветов борется с большим псом.
        Дерек перевел взгляд на открытое окно, ведущее во внутренний двор. Дверь в пристройку на другой стороне двора была приоткрыта. Через несколько мгновений он уже был в потайной комнате Соло.
        Старик неподвижно лежал на воде лицом вниз, Уна спала в шезлонге.
        — Матерь божья! Уна, проснись! Он кинулся он к подруге и стал трясти ее за плечо.
        Уна Новак, только что познавшая Землю и свое настоящее имя Ирма, открыла глаза и улыбнулась.
        — Дерек? Как ты попал сюда?
        — Перепрыгнул через забор. Кажется, твой подопечный практикует задержку дыхания,  — кивнул он на бассейн.
        — Господи боже.
        Уна вскочила и бросилась в воду. Перевернула старика на спину и подтолкнула к Дереку.
        — Помоги! Дерек, скорее!
        Тот вытащил Соло на каменный пол. Уна вылезла из бассейна и начала делать ему искусственное дыхание.
        — Бесполезно,  — тронул ее за плечо Дерек.  — Он мертв.
        — Прекрати нести чушь!  — отмахнулась она.  — Мы отвезем его в больницу, и все будет хорошо.
        — Что здесь произошло?  — спросил он.
        — Я не знаю! Он попросил меня следить за приборами и закрыть глаза, как мигнет зеленая лампочка. Это ее рабочий кабинет. Он здесь эксперименты ставит.
        — Все ясно,  — с сожалением покачал головой Дерек.  — Неудачный эксперимент. В доме, судя по всему, больше никого нет?  — уточнил он.
        — Никого,  — подтвердила Уна, еще раз бросив испуганный взгляд на бездыханное тело.
        И тут Дерек сделал нечто ужасное: подхватил Соло под мышки, подтащил его к бассейну и столкнул обратно в воду. Проделал он это так быстро, что Уна даже не успела отреагировать.
        — Молчи,  — предугадав реакцию, бросил он, и приложил палец к губам.  — Там, в беседке два чайных прибора на столе,  — глядя на нее гипнотизирующим взглядом, сказал он.  — Будь умницей, отнеси чашку, из которой ты пила, в кухню, хорошо помой и убери с глаз. Мы немедленно сваливаем отсюда. Кто-нибудь знает, что ты здесь?
        — Нет,  — с несчастным видом покачала головой Уна.  — Он не пользовался экраном синхронизации.
        — Хорошо. Собирайся быстро,  — поторопил Дерек.
        Она послушно сунула лежавшую на столе симку в карман и быстро переоделась. Дерек запихнул мокрый халат в полиэтиленовый пакет. На то, чтобы найти кухню и помыть чашку, ушло еще минуты две, после чего они спешно покинули дом.
        Она открыла калитку и выглянула на улицу.
        — Никого.
        — Отлично. Я запру, а ты лови пакет с рюкзаком.
        Дерек запер калитку, вскарабкался по каменной стене, бросил ей вещи и спрыгнул.
        — Ключ оставил под половиком. Идем, попробуем разбудить Итамара,  — объявил он, и они направились в сторону моря.
        — Он же на якоре стоит,  — вспомнила Уна. Говорила она на автомате, и шла, как сомнамбула, переставляя ноги по инерции.
        — Ради друзей он готов сняться с якоря в любой момент, но нам это сейчас не нужно. Я только заберу у него ключи от машины.
        Уна остановилась и посмотрела на море.
        — Он лежал на спине, а я смотрела на приборы,  — стала вспоминать она, начиная приходить в себя после первого шока.  — Лампочка стала мигать, и я закрыла глаза.
        — Послушай, просто доверься мне,  — взяв ее за плечи и глядя ей в глаза, спокойно сказал Дерек.  — Вряд ли это случайность. Он хотел этого. Ты тут ни при чем.
        — Я не могу его бросить. Надо вернуться. Глаза Уны наполнились слезами. Дерек отвел взгляд, и посмотрел в сторону моря.
        — Сейчас мы возьмем ключи от машины, ладно? Он аккуратно взял подругу под руку, и они продолжили путь в сторону причала.
        — Это не так легко — видеть вас живым и мертвым одновременно, находиться одновременно в двух мирах,  — сказала Уна вслух, обращаясь к Соло.
        У причала покачивались лодки. Выслушав дружеские ругательства разбуженного приятеля и обменявшись парой шуток, Дерек с Уной сели в белый, гибридный Ang Volt Дерека. В салоне, прежде чем тронуться в путь, он бросил взгляд на ее изящный профиль: маленький, детский нос, пухлые губы и полные вселенской тоски глаза. Склонив голову, она роняла слезы на голые колени. Помимо внешней трогательности, было в ней что-то, что перекрывало в глазах Дерека все ее недостатки, а именно: она никогда не вдавалась в подробности его планов и покорно следовала за ним по любому маршруту. Он, как и Соло, был восхищен ею.
        — Дай мне на минутку свой мобильник,  — неожиданно попросила она, хлюпнув носом. Он молча отдал, и завел машину.
        Уна вынула из аппарата симку и вставила свою. Оплатила квартиру, перевела часть денег, присланных Питом, на счет отца, оставшуюся часть — на счет Дерека.
        Проделав все операции, неожиданно успокоилась. Вытащила симку, открыла окно и, ни слова не сказав, точно так же, как это сделал Луи с Софи, а Соло с ее собственным телефоном, выбросила телефон Дерека.
        — Зачем ты это сделала?  — на удивление спокойно отреагировал на выходку Дерек.
        — Потом объясню,  — ответила она и стала смотреть в окно, на пустынный пейзаж. В ушах все еще звучала вторая часть седьмой симфонии Бетховена.
        Некоторое время оба молчали. Потом что-то заставило ее оглянуться. За ними, держа дистанцию, двигался Ang Volt. Модель точь в точь, как у Дерека, только черный.
        — Вижу,  — прокомментировал Дерек, глядя в зеркало заднего обзора.
        — Давно?  — спросила она.
        — Минут пять. Возле дома, вроде, не было.
        Какое-то время они ехали молча.
        — У Соло умерла жена, а единственный сын работает на тех, кого Соло считает своими врагами,  — первой нарушила тишину Уна.
        — Неужели?
        — Часы, из-за которых мы с тобой так глупо поссорились, называются тракус,  — продолжала она.  — Внутри них находится кристалл. Кажется, белый сердолик. Это коммуникатор. Он способен делать то же, что и изобретение Соло.
        — Что за изобретение?
        — Возможность ходить, не оставляя следов, не задевая других. Как будто тебя нет, но ты есть, и ты управляешь миром, поскольку жив за невидимой внешнему взору завесой. И ты связан с другими, такими же, как ты сам. Понимаешь?
        — Если честно, не совсем.
        — Ну, как тебе объяснить? В общем. Соло не умер. Он просто захвачен волной, и ты был прав: он хотел этого. Сейчас он находится где-то за пределами силового поля, в другом мире.
        Дерек обеспокоенно взглянул на подругу.
        — Что, не веришь?  — спросила та.
        — Эксперимент, как я заметил, был неудачным,  — заметил Дерек.
        — Помнишь, в самолете я говорила тебе о перетягивании каната?
        — Как же. Ты еще хотела заснуть и не проснуться.
        — У тебя хорошая память,  — улыбнулась она.
        — Работа такая. Так что там с перетягиванием?
        — Нас собралось достаточно, чтобы изменить мир. Да, и, кстати, поверни, пожалуйста, назад.
        — Зачем? Дерек бросил на нее обеспокоенный взгляд.
        — Из двух одно: либо поверни, либо останови машину. Я возвращаюсь, а ты волен делать, что пожелаешь.
        Дерек посмотрел на часы. 7:20. Молча развернул машину и поехал обратно.
        — Не самая удачная затея,  — заметил он.  — Народ потихоньку просыпается. Тебя могут заметить. К тому же нас все еще преследуют. Уна оглянулась. Преследователь развернулся и следовал за ними.
        — Останови за два квартала,  — попросила она.  — Заодно попробуем выяснить, кто за нами увязался.
        Дерек припарковался в квартале от особняка Соло. Черный преследователь остановился метрах в тридцати позади них. Из машины вылез средних лет мужчина, закурил и стал наблюдать за ними. Улица все еще оставалась на удивление безлюдной. Дерек вылез из машины вслед за Уной и проводил ее взглядом до калитки. Только теперь он провел параллель между пустынным шоссе и безлюдной улицей, на которой стоял дом Соло. Картину нарушало лишь присутствие соглядатая. Он курил и прохаживался вдоль тротуара, но дистанцию не сокращал, следил издалека. Дерек забрался обратно в салон и захлопнул дверцу.
        Прошло пять минут, и она вернулась. Села в машину и, захлопнув дверцу, молча уставилась прямо перед собой.
        — Что?  — не выдержал Дерек.
        — Тело пропало,  — вкрадчивым полутоном ответила она, обменявшись с ним удивленным взглядом.

        18. Софи теряется в толпе

        — Кто-то, пожелавший остаться неизвестным, заприметил мою красавицу на одной из выставок, и решил приобрести,  — поделился с гостями Бен.  — Я запрограммировал муху таким образом, что она способна только ползать. Давайте вернемся в мастерскую.
        — Прошу внимания,  — призвал хозяин, когда компания вернулась в зал, и все расположились под постаментом мухи. Бен привел механизм в действие. Муха подняла передние лапы и стала потирать ими друг о друга. Острые, походившие на стрелы, металлические волосы бесшумно качнулись в одну, затем в другую сторону, и сложились, как колода карт. Легко, почти невесомо спрыгнув с постамента, муха замерла на месте.
        — Как ты привел ее в движение?  — поинтересовался Луи.
        — Через глаза,  — ответил Бен. Не дав Луи углубиться в тему, сразу же переключил внимание на Софи.
        — Ты когда-нибудь пела на открытых площадках?  — обратился он к ней.
        — Нет. Только в клубе.
        — Как насчет того, чтобы спеть на улице? Не дожидаясь ответа, Бен подогнал к мухе стремянку, забрался ей на спину и поманил Софи рукой. Когда та забралась на спину мухе, попросил ее встать между крыльями.
        — Механизм будет двигаться медленно и плавно, без резких толчков,  — объяснил он.  — Тебе надо просто оставаться на месте — там, где ты сейчас стоишь. Ну, и что-нибудь спеть. Бен обаятельно улыбнулся.
        — Ладно, я с радостью,  — согласилась Софи.
        — Отлично,  — улыбнулся Бен.
        Он спустился, и Софи помахала компании. Заложила одну руку в карман расстегнутого пальто, а вторую приложила ладонью к груди. Полосатые шортики еле прикрывали бедра. На спине железного гиганта Софи выглядела Дюймовочкой. Софи запела. Голос ее был низким, грудным, магнетически контрастирующим с почти подростковой внешностью. Бен и Лена обменялись одобрительными улыбками.
        — До встречи с тобой я не знала, что такое любовь. С тобой я становилась прохладным ветром в знойный день и зыбью на поверхности океана. Ты рассказал мне о том, что под водой есть что-то особенное для нас двоих, и увлек меня за собой. С каждым днем мы погружались с тобой все глубже. Твоя тишина захватила меня. Но вот, пришел день, и ты покинул меня, оставив мне в дар свои глаза, которыми я теперь смотрю на мир. Глубина и смирение — вот все, что досталось мне в наследство от тебя. Все, что осталось,  — повторила Софи полушепотом, затихла и склонила голову. Слушатели зааплодировали, и она звонко рассмеялась.
        — Молодчина! Ты оживила монстра. Я боялся, что она взлетит,  — крикнул Бен.  — Оставайся на месте. Сейчас я заведу механизм. Попробуй спеть во время движения.
        Софи согласно кивнула, и Бен привел механизм в движение.
        — Алманг,  — констатировал Луи, наблюдая, как Бен проделывает странную манипуляцию. Он приподнял левый рукав и провел по внутренней стороне руки от запястья до сгиба. На первый взгляд могло показаться, что он почесал руку или что-то стряхнул с себя, однако Луи не проведешь.
        — Приехали,  — тихо сказал он.  — У него же программная панель в руке.
        — Mundiz[34 - mundiz,  — прагерм., рука, защита, защитник], - подтвердила стоявшая рядом Лена.
        Луи повернул к ней лицо и посмотрел вопросительно.
        — Так называют отколовшихся алмангов, и это означает, что этой самой рукой с вмонтированной в нее панелью управления он защищает зогов-любовников. Есть еще одна отличительная особенность. Когда mundiz в приподнятом настроении, то светится белым. Всем необходимо учиться сдержанности,  — лукаво добавила Лена.
        Луи слушал Лену и, что называется, выпадал в осадок. Откуда такая осведомленность? Чем больше он пытался понять, тем все больше запутывался. Mundiz с белой аурой? Голова шла кругом. Софи пела и, как всегда, была растворена в этом, и ничего вокруг не замечала. Несмотря на усталость, пела на полную катушку. Вторым номером она исполнила шуточную песенку в лучших традициях groove,  — двигая бедрами и заставляя всех двигаться в такт с нею. Бен, пританцовывая, приблизился к Луи с противоположной от Лены стороны, так что Луи оказался между ними двумя.
        — Они знают о твоей связи с Уотерманом и будут продолжать преследовать вас, но тебе нечего бояться,  — тихо пропел он ему в ухо.  — Ты — богом отмеченный. Луи оторопел. Отстранился и посмотрел на хозяина дома в полном смятении чувств. Что за наваждение? Затем перевел взгляд на стоявшую по правую руку Лену, и снова на Бена. Говорить не хотелось. Хорошо бы сейчас здесь оказался Элья. С ним бы он как раз охотно побеседовал. Луи злился на него, на Бена, на себя самого.
        Софи закончила петь, и Луи помог ей спуститься. До вечера оставались считанные часы. Бен предложил всем пообедать у него дома. Никто не отказался, и Бен ненадолго оставил гостей. Переоделся в джинсы и свободную белую рубашку в мелкий черный горох, и вернулся. Он был ослепителен. Обе женщины смотрели на темнокожего красавца с восторгом. Бен, как и положено звезде, широко улыбался и был учтив со всеми.
        Обедать уселись в просторной кухне. За столом хозяин посвятил гостей в свой план.
        — Предлагаю вам прогуляться по лабиринту улиц. Мы с Леной и Луи будем сопровождать медленно ползущую муху, а Софи — петь, стоя между ее крыльями.
        — Если она не взлетит, то я согласна!  — засмеялась Софи, и подняла бокал с вином. Луи, хоть и был голоден, есть не мог. Выглядел мрачнее тучи, и уже, забыв обо всех приличиях, без стеснения наблюдал за Беном. Тот, видя это, отпил вина и поставил бокал на стол. Софи, казалось, ничего не замечала. Лена выглядела безучастной.
        Хозяин дома обвел всех участливым взглядом, улыбнулся, подцепил на вилку жареный картофель и, многозначительно глядя на Луи, отправил его в рот. Софи и Лена перестали жевать и молча следили за тем, как Бен, выражая восторг мычанием и междометиями, поглощает картофель. Луи смущенно отвел взгляд.
        — Мой дом был ближайшим на вашем пути,  — обратился к нему алманг, сложив приборы и отодвинув от себя пустую тарелку.  — Элья — мой старый друг и..
        — И ты управляемый,  — не выдержав, перебил Луи.
        Непринужденность и веселый дух, сохранившиеся после пения Софи, мгновенно улетучились. Женщины притихли. Бен неспешно вытер рот салфеткой.
        — Не скрою, у меня внутри есть несколько новейших микросхем,  — признался он.  — Но можешь быть спокоен, Луи. Со мной вы в безопасности.
        — С чего бы это я должен быть уверен в этом?  — с вызовом поинтересовался тот.
        Софи бросила строгий взгляд на любовника.
        — Все в порядке, Софи!  — заверил ее Бен.  — Я отвечу на его вопрос. Опасения Луи мне понятны. Да, я действительно никогда не смогу отправиться с вами в путешествие на Землю, но мне и здесь неплохо. Нас лишили такой возможности, но никто из алмангов не сходит с ума по этому поводу. Возможно, тот, кто модернизировал меня, испытывал те же чувства, что и я, когда начал создавать своих монстров. Можно просто обложить себя пенопластом, как одну из моих железок в посылке, и достигнешь просветления,  — иронично заметил он, обращаясь к Луи.
        — Что?  — состроил брезгливую гримасу тот.  — Ты это серьезно?
        — Алманг не может мыслить иначе,  — ответил Бен. Названный Леной «mundiz» говорил правильные вещи. И Луи понимал это, хоть и продолжал сопротивляться.
        Видя его растерянность, алманг снисходительно улыбнулся.
        — Поверь: меня действительно мало что интересует, кроме моих железных кукол,  — как будто, слыша его мысли, сказал он.
        — Тебе внедрили программу, которая заставляет строгать их? Луи кивнул в сторону зала механизмов.
        Бен взял бокал, бросил в него кубики льда, налил воды до половины, затем поднял бокал и посмотрел сквозь золотистое стекло с водой и льдом на собеседника.
        — Мой разум подобен этому бокалу с кубиками льда,  — сказал он, поболтав льдом в бокале, и поставил его на стол. Вышел из-за стола: и стал прохаживаться по кухне. Пропорционально сложенный, с ясным, спокойным взглядом, гражданин грядущего мира. Честный, уравновешенный, доброжелательный и холодный, как этот лед в бокале с водой.
        — Лед может растаять,  — в очередной раз удивил Луи своим совершенным чутьем Бен.
        — Кто будет управлять мухой за океаном?  — перевела тему Лена.
        — Новому владельцу придется оформить разрешение на обновление ДНК с дополнительной опцией,  — остановившись возле стула Лены, объяснил Бен.  — При желании он сможет управлять механизмом сам. Кто он, я понятия не знаю. Зачем ему понадобилась муха? Вроде, он собирался организовать какую-то выставку. Спрашивал меня о других скульптурах.
        — Обновление ДНК? Всего-то?  — горько усмехнулся Луи. Алманг пожал плечами.
        — Интересно, ты сам изъявил желание стать алмангом?  — включилась в разговор Софи.
        — Началось с импланта,  — поделился Бен. Он продолжал стоять возле стула Лены, держась за его спинку. Лена повернула голову, чтобы видеть его.  — На него, кстати, я потратил почти все свои сбережения,  — уточнил он.  — За ним потянулся шлейф разного рода модернизаций. Как-то незаметно я подписал договор на техобслуживание, и понеслось.
        — Как ты понял, что изменился?  — глядя на него с сожалением, спросила Софи.
        — Заметил, что могу обходиться без пищи. Заметил не сразу. Поначалу я просто, как мне казалось, забывал поесть. Для творческого человека обычное дело. Но вот, прошло несколько месяцев, и вдруг я понимаю, что ел за все это время от силы раза три. Воду пил, но мало. Иногда по три дня кряду обходился без единого глотка. Чувствовал себя при этом прекрасно. Все же я решил, что со мной что-то не так, и решил провериться у врача. Попытался записаться на прием, а экран синхронизации выдает ошибку. Вместо записи к врачу — приглашение посетить лабораторию новейших биотехнологий.
        Бен улыбнулся Лене и вернулся за стол. Выглядел он совершенно безмятежным. Было очевидно, что воспоминания никак не отражались на его душевном состоянии. Чем дольше Луи присматривался к нему, тем больше терялся. Алманг был безупречен в манерах и выглядел совершенно счастливым. Как ни крути, он умел расположить к себе, причем выходило у него это совершенно естественно.
        — Если ты алманг, то не можешь причинить зла окружающим,  — выдала Лена.
        — Совершенно верно,  — подтвердил Бен, передавая тарелку с салатом по кругу.
        — Вы что, все сговорились? Элементарно запустить внутри тебя какую-нибудь программу, чтобы ты причинил кому-то вред,  — напомнил всем Луи.
        — Луи!  — тихо одернула его Софи.
        — Все в порядке,  — снова успокоил ее Бен.  — Я понимаю его чувства.
        — Чувства?  — состроил скептическую гримасу Луи.
        — Представь себе,  — подтвердил Бен.  — Я не испытываю страстей, но, как и ты, способен к чувствам. Страсть — это просто… Бен показал, какой она величины, большим и указательным пальцем.  — Вот такая,  — уточнил он.
        И снова воцарилась тишина. Луи и Софи думали каждым о своем. Лена строила глазки алмангу.
        — Тебе Элья рассказал, да?  — не выдержал Луи.  — Откуда такие познания у алманга?
        — Я не простой алманг,  — внес уточнение Бен.
        Луи несколько раз нетерпеливо кивнул.
        — Но алмазные ангелы находятся на службе у мирового правительства. Кажется, об этом знает каждый дурак,  — напомнил он.
        — Конечно,  — согласно кивнул Бен, но я — из отколовшихся алмангов. Я же сказал: «Я — не рядовой алманг. Нас называют mundiz. Мы на стороне зогов и легиона».
        Тут Бен перестал улыбаться. Выглядел он после своего странного заявления так, как будто доверил Луи, как лучшему другу, свою самую главную тайну в жизни.
        — Прости, я тебя не понимаю,  — вздохнул и отрицательно покачал головой Луи.
        И тогда алманг раскрыл все оставшиеся карты.
        — Отколовшиеся — это немногочисленная группа алмангов, внутри которых что-то пошло не так, как ожидалось. Выключить нас невозможно. Правительство нас боится. Мы для него — реальная и очень большая угроза. Не меньшая, чем ваше объединение. Ваша сила — в объединении, алманг может быть один и представлять при этом опасность.
        Все это Бен сказал совершенно серьезно, так что желания шутить или смеяться ни у кого не возникло.
        — Как к тебе попал коммуникатор?  — спросила Софи.
        — Я рассказал вам все, как было. Я действительно получил его в обувной коробке. Теперь все мы видим, что предназначался он тебе, Софи.
        Софи улыбнулась и предложила обсудить подробности их вечернего представления. Луи, хоть и был обеспокоен, старательно преодолевал себя.
        Ближе к вечеру все четверо покинули дом и отправились на прогулку. Софи забралась на муху, встав между крыльями, и процессия двинулась в сторону популяции Альфа. Фургон для перевозки в аэропорт уже ожидал на границе.
        Вечером выходного дня желающих поразвлечься было предостаточно. Уже минуту спустя, после их выхода на улицу, вокруг поющей на спине мухи Софи, собралась кучка зрителей. Луи и Лена шли по бокам, Бен замыкал шествие. Он управлял механизмом через глаза. В шишковидном теле его мозга нашла приют наномикросхема, связанная с передачей изображения на сетчатку. Видеть этого никто из окружающих, включая самого хозяина, понятное дело, не мог, как и панель управления в руке mundiz. На коже ни шрама, ни даже штриха. Определить, кто перед ним, мог далеко не каждый, если только это был не алманг. Между тем, Бена, как только они вышли на улицу, многие приветствовали, и Луи видел, что к нему относятся уважительно.
        — Мы прибыли в пункт назначения,  — объявил алманг. Выключив муху, он приветствовал всех, кто присоединился к ним в пути. С подножки ожидавшего их фургона спрыгнул молодой мужчина — представитель покупателя, живущего по ту сторону океана. И Бен с головой ушел в переговоры, Луи и Лена продолжили нести вахту.
        — Прыгай к нам, сладкоголосая красавица!  — обратился к Софи кто-то из толпы в хвосте.  — Как тебя зовут?
        — Софи!
        — Иди сюда, прекрасная Софи!  — крикнул один из мужчин, и четверо переплели руки перед ней. Та оглянулась. Бен продолжал оживленную беседу, Лена и Луи болтали с местными жителями. Прицелившись, Софи оттолкнулась и прыгнула в толпу, исчезнув в пестром скоплении тел.

* * *

        — Софи? Луи отвлекся от разговора и стал просеивать взглядом толпу в поисках подруги. Короткая челка, плащ… Черный, красный, белый, синий… Женские голоса… Луи ходил по кругу и звал любовницу, но Софи не откликалась.
        — Где Софи?  — обращался он ко всем подряд.  — Вы не видели певицу? Она только что была здесь!
        Луи вскарабкался на муху. Собеседник Бена озабоченно посмотрел вверх и прервал разговор.
        — Послушайте меня!  — крикнул сверху Луи.  — Кто-нибудь из вас видит певицу?
        — Включи экран синхронизации!  — предложили из толпы.
        — Спускайся! Сейчас мы найдем ее,  — махнул ему рукой Бен, и Луи спрыгнул.
        — Ее как ветром сдуло,  — обеспокоенно сказал он, вставая и отряхиваясь.  — Не может быть, чтобы ее никто не видел. Она только что была здесь.
        — Не волнуйся,  — успокоила Лена.  — От тебя она точно не убежит.
        — Как насчет радиуса в сто метров? Не забыл, кто она теперь?  — подмигнул ему Бен.
        Муху погрузили в фургон, и она отправилась в путешествие. Толпа к тому времени поредела достаточно, чтобы убедиться, что Софи действительно исчезла.
        — Может, отошла по нужде, в какую-нибудь ближайшую забегаловку,  — предположила Лена, включив экран синхронизации. На нем было видно, как Софи прыгает в толпу, а потом одни помехи. Бен засек это и улыбнулся. Лена вздохнула.
        — Софи — сущий ребенок,  — поделился со всеми Луи.  — Исчезнуть или неожиданно появиться — очень в ее духе. Она могла пойти одна или с кем-то, с кем пожелала.
        — Ей чужды стереотипы,  — осторожно заметил Бен.
        — Хм, пожалуй,  — на удивление спокойно отреагировал Луи.  — Такая, как она, не станет заложником, каких бы то ни было условностей или влияний. Она сама по себе,  — сказал он не без гордости.
        Луи в задумчивости посмотрел в сторону домов вдали.
        — Дом Софи — сцена,  — произнес он, наблюдая, как одно за другим зажигаются окна в домах.
        — А давно вы знакомы?  — поинтересовалась Лена.
        — Несколько месяцев. Я почти ничего не знаю о ее прошлом. Она не любит распространяться на эту тему. Иногда я приходил на ее концерты. Несколько раз мы встречались с ее друзьями.
        — Хорошо, что вы находитесь в самом начале,  — заметила Лена.
        — Точно. Свежие любовники,  — с досадой сказал Луи.
        — Ты ведь знал о том, что самый быстрый способ пролететь рукав — начать любовные отношения, не так ли?  — задала провокационный вопрос Лена.
        Лучше бы она не напоминала об этом. Луи вспомнил, как он недавно распинался перед Софи, и ему стало стыдно.
        — Да, это так,  — не отрицал он, но сейчас это уже не важно. Мы узнали, кто мы есть, и стали парой. Я предлагаю зайти в ближайшее заведение, где есть сцена,  — предложил он.
        — Сцены здесь практически во всех заведениях,  — сообщил Бен.
        — Значит, начнем по порядку, с ближайшего к нам.

* * *

        Бен и Лена тихо переговаривались, а Луи наблюдал, как сквозь антураж бара проступает совсем другое место. Пошел снег, и возле барной стойки он увидел лодку у причала. Девушка — эльф с лицом Софи, с быстро трепыхавшимися, золотыми крылышками, зависла под ночником в конце барной стойки. Луи медленно, как под гипнозом пошел на свет. У основания лампы, на темно-коричневых панелях стойки, лежала ее серебряная булавка-брошь с птицей феникс.
        — Это брошка Софи!  — счастливый, поделился он с барменом.
        — С ней был мужчина,  — сообщил тот.
        Луи вернулся к Бену с Леной.
        — Некий доктор Майер. Бармен дал мне его координаты. Она ушла с ним.
        — Доктор Майер?  — удивился Бен.  — Я его знаю лично. Это преподаватель из местного университета. Сошлись мы с ним, как раз на почве любви к музыке.
        — Тогда что же мы медлим? Вперед! Пока он не увел у меня женщину!  — поторопил всех Луи, и компания отправился к дому преподавателя.

        19. Карусель

        — Мне очень жаль, мистер Нойманн, но ваш пропуск недействителен,  — сообщил Сони охранник — толстяк с коровьими глазами.
        — Что случилось, Джо?
        Стоявший на пороге родной компании, Сони не верил своим ушам. Поселившись в гостинице, он первым делом связался с аэропортом, но никаких сведений об их с Джаешом рейсе так и не добился. Затем отправился в «Animin»  — компанию, где проработал несколько лет до своего побега в КА.
        — Было серьезное сокращение штата,  — со страдальческим видом сообщил охранник Джо.
        — Соедини-ка меня с лабораторией,  — попросил Сони.
        — Сожалею, но ваша лаборатория расформирована.
        — Что?!  — в ужасе уставился на него Сони.  — Но я же просто ушел в отпуск,  — зачем-то добавил он, как будто, в свое оправдание, словно именно этот факт и привел к столь удручающим последствиям.
        — Насколько мне известно, с вами пытались связаться, но безуспешно. Из вежливости охранник сочувственно вздохнул.
        Сони судорожно соображал, что делать. Тракус на руке Сони часто замигал, и Джо удивленно уставился на него.
        — Ладно,  — рассеянно бросил Сони и направился к выходу. В конце концов, отправляясь в КА, он брал билет в один конец, и возвращаться не собирался.
        — Постойте, мистер Нойманн! Подождите!  — окликнул его выбравшийся из-за стойки Джо, и Сони остановился.
        — Директор…, - начал Джо, приблизившись, и сразу перешел на шепот.  — . Поговаривают, он не в своем уме.
        — Элья Алгард?  — вскинул брови Сони, и Джо с торжественно-трагическим видом кивнул в подтверждение.
        — Несколько недель ходил по улицам абсолютно голым,  — описал он картину помешательства Эльи.  — В это время морозы стояли. Потом случилось ужасное горе: его жена и ребенок разбились в автокатастрофе.
        Сони нахмурился.
        — Позволь дать тебе добрый совет, Джо,  — сказал он.  — Собирай-ка ты свою семью, и переезжайте отсюда поближе к центру континента. Там найди себе новую работу, потому что здесь скоро будет вода. Океан, понимаешь? Так что Элья Алгард, конечно же, здесь не при чем.

* * *

        Вернувшись в гостиницу на рейсовом автобусе, Сони набрал номер одного из сотрудников расформированной лаборатории нанотехнологий. На второй гудок в трубке раздался голос Юро.
        — Юро!  — обрадовался Сони.
        — Сони! Где тебя носило?
        — Вернулся, как раз к раздаче.
        — На раздачу ты опоздал, и, слава Богу. Все произошло так быстро. Они….Голос Юро сорвался от волнения, и он покашлял.  — Они вышвырнули нас всех на улицу,  — тихо сказал он.  — Буквально в одночасье. Никакой компенсации, и нет ни малейших шансов выиграть это дело. Разговор шел о серьезных нарушениях. Нас вызывали на допросы. Каждому по отдельности сообщали об утечке секретной информации. Если честно, никто из нас так ничего и не понял до конца.
        — А что Каршевич?  — спросил Сони.
        — Его вызвали первым. Разговор шел за закрытыми дверями. Сони?
        — Да, Юро, я внимательно слушаю тебя. Просто не укладывается в голове.
        — Невозможно это уложить в голове. Кстати, Славу Каршевича больше никто из наших не видел.
        — Ты звонил ему?
        — Номер не отвечает. С квартиры он съехал. Никто не знает, куда. Юро ненадолго замолчал.
        — Что собираешься делать?  — после недолгой паузы поинтересовался он.
        — Пока не знаю.
        — Понимаю. Я сам только начинаю приходить в себя. Разослал резюме, но боюсь, кто-то здорово подмочил нам репутацию, Элью Алгарда временно отстранили от дел. До окончания разбирательств. Кстати, как ты провел отпуск?
        — Отпуск?  — вздрогнул Сони.  — Отпуск — отлично,  — спохватился он.  — Просто великолепно.
        — Правильно сделал, что уехал. Где был, если не секрет?
        — На юге,  — уклончиво ответил Сони.  — Может быть, как-нибудь встретимся, и я расскажу тебе,  — добавил он, не давая Юро углубиться в тему своего бессрочного и неожиданно прерванного отпуска.
        — О чем речь! Конечно!  — обрадовался бывший коллега.  — Буду рад повидаться.
        — Дай мне прийти в себя. Я наберу тебя, как только определюсь.
        — Конечно. Я понимаю,  — повторил Юро, и дал отбой.
        Сони продолжая держать трубку возле уха. Чувство вины накрыло по полной программе. Во-первых, он вовлек в авантюру простодушного Джаеша, и тот без вести пропал во время их полета, а еще подставил своих сотрудников, оставив всю лабораторию Славы Каршевича без работы. И уж конечно, никто из них не ведал, что предшествовало побегу самого Сони. Ведь это он помог Питеру Уотерману в составлении поддельного запроса на выпуск часов с вмонтированным в браслет нанокварцем. Заказ был состряпан от лица руководителя лаборатории Каршевича на чистом бланке с подписью главы корпорации Эльи Алгарда, который… Сони не мог вспомнить, откуда взялась подпись Эльи на документах. Как ни напрягался, память поставила блок. И вот, Элья, по заверению охранника, тронулся умом и лишился семьи, а Каршевич и того лучше — пропал без вести. И все это, конечно, по его вине. И тут он припомнил, что именно Пит настоял на его длительном отпуске. Тракус посыльный принес ему домой перед отъездом в КА, а испытал он его, когда ехал в пахнущем потными телами, вагоне поезда на КА. В тонкости работы кристалла он был давным-давно посвящен.
        Мысли Сони о благе и не благе прервало громкое карканье под окном. Попрыгав на выступе, ворон замер, уставившись на него черным глазом.
        — Каршевич?  — удивленно уставившись на птицу, пробормотал Сони. Загипнотизированный взглядом птицы, он продолжал сидеть на кровати и наблюдать. Перед глазами сверкнули бело-голубые молнии, и он очутился в золотом рукаве.
        — Ольга. Зихао, Джейкоб, Нейса, Бьорн, Ясин… Один за другим легионеры со всех концов Талатона возникали из темноты и вновь исчезали в ней. Сони расспрашивал их о Джаеше, но нет, никто не встречал его.
        — Джаеш?  — снова позвал Сони, и Вахана Раса взяла егоза руку.
        — Сделай то, что должен, и возвращайся домой,  — услышал он голос Эльи Алгарда.  — Это я подписал запрос. Понял? Я сам! Так что успокойся.
        — Элья?  — удивился Сони.
        — Карусель.
        — Карусель,  — тихо повторил Сони, открыл глаза и бросил взгляд на опустевший выступ окна. Перед ним вспыхнула картина их знакомства с женой в парке аттракционов. Лили-Роуз как раз стояла возле карусели.
        Воспоминания нарушил деликатный стук в дверь.
        — Не заперто, войдите,  — крикнул Сони, и в комнату вкатился сервировочный столик, вслед за которым вошел юноша.
        — Я не делал заказ,  — устало посмотрев на него, сказал Сони.
        — Ошибка исключена, мистер Нойманн,  — участливо улыбнулся тот, и подкатил столик поближе к кровати.  — Все оплачено,  — сообщил он, довольно улыбаясь.
        Сони посмотрел на ведерко с шампанским. Как-то не вязалось все это с дешевым отелем. Протянул руку и вытянул из-под ведерка рекламку с изображением карусели. Бегущие по кругу, белые олени под кружевным навесом. Под картинкой было приглашение посетить благотворительный вечер. Сони посмотрел на часы. До открытия оставался час.
        — Желаете открыть?
        — Пожалуй,  — согласился Сони, и бокал наполнился шампанским. Сони отпил.
        — Отменное,  — заключил он, пригубив, и поставил бокал на столик.
        — Что-нибудь еще, мистер Нойманн?
        — Нет, спасибо.
        Оставшись один, он повертел в руках приглашение. Не было сомнений в том, что мир Талатона и Земли начали каким-то образом взаимодействовать, и он — Сони, как и, вероятнее всего, Джаеш, и все остальные зоги, вошедшие а легион, пребывают одновременно в двух, параллельных мирах, которые в очень скором времени станут одним. А пока время с пространством вели себя как-то иначе. Это-то он почувствовал еще в самолете, когда исчез Джаеш.
        — Ом намах Шивая,  — тихо произнес он, глядя на рекламный листок с оленьей каруселью.

* * *

        Олени катились по кругу без единого всадника на гладких, белых спинах. Вокруг не было ни души. Сони сел на скамейку и позволил холодному ветру с океана щипать ему лицо. Глядя на оленей, он снова вспомнил их первую с Роузи встречу.
        Со своей будущей женой Лили Роуз он встретился, когда им было по двадцать. Уже месяц спустя они поженились, и счастливо прожили вместе без малого четыре года.
        Белое платье, перехваченное тонким, собранным из пластин всех цветов радуги, пояском, волнистые, темно-каштановые волосы до плеч… Она стояла возле карусели, а он наблюдал за ней издалека. Почувствовав его взгляд, она оглянулась и одарила его улыбкой.
        В первый же часы знакомства Сони сообщил ей о том, что он — инопланетянин. Ей было весело, она смеялась, находя его очень забавным, и он был счастлив. Год спустя, когда они обосновались в небольшой, съемной квартире, он по-настоящему увлекся чтением «особенной» литературы. Это были редкие, с трудом добытые книги и выдержки из них, посвященные истории Талатона. Найти их стоило дорогого, но Сони не жалел средств. Роузи относилась к его хобби уважительно. Она любила Сони. Он был разным. Его ребячливость, дружелюбие и легкость прекрасно уживались с серьезностью, надежностью и постоянством. «Взрослый ребенок»,  — ласково называла его она. Связывающим их двоих интересом стали вылазки на природу. Оба любили дикие места. Сони готовился к походам со свойственной ему аккуратностью, тщательно продумывал маршрут.
        В тот раз они отправились с ночевкой в лес на склоне горы. Только успели поставить палатку, как с неба хлынули потоки воды. Они залезли внутрь, и Роузи разлила по кружкам чай из термоса, Сони сразу затянул свою любимую шарманку.
        — Инопланетянин я только наполовину,  — начал он, и жена кивнула с пониманием долго практикующего психиатра. Она была на редкость терпеливой женщиной, и все четыре года, что прожила с Сони, обращалась с ним чрезвычайно деликатно. Сони еще добрых минут десять распинался о том, что в этом мире он заезжий гастролер и скоро улетит навсегда.
        — А меня возьмешь с собой?  — кокетливо спросила жена, решив подыграть ему.
        — Ты должна сама принять решение,  — на полном серьезе ответил Сони.
        Роузи рассеянно улыбнулась и стала ковырять пятнышко на туристическом коврике. Сони пил чай. Снаружи бушевала стихия. А несколько минут произошло то, что так сильно взволновало Роузи, и привело к их расставанию. Когда она снова подняла взгляд на Сони, то заметила, что глаза его посветлели: из темно-карих стали ореховыми, а затем приобрели сероватый оттенок. Было в их глубине что-то почти неуловимое, что так сильно зацепило ее. Произошла эта трансформация довольно мягко и текуче. Можно было и не заметить, но Роузи все же была женой Сони, и была внимательной. Это был все тот же Сони, и все же не совсем он. Залюбовалась она глазами мужа, и уже расположилась к нему, когда тот зашел по второму кругу, и все испортил.
        — Пора возвращаться домой,  — заявил он.
        — Сейчас? В такую-то погоду?  — возмутилась Роузи, зная, что, если Сони взял что-то в голову, то непременно доведет до конца.
        — Ты знаешь, где наш дом?  — задал он свой очередной вопрос из разряда «идиотских».
        — Конечно, милый. Он на Севере,  — невозмутимо ответила Роузи.
        — Ошибаешься, милая. Он совсем в другом месте,  — улыбнулся Сони, и продолжил, как ни в чем не бывало, спокойно попивать чай.
        — Где же он, по-твоему?  — угрюмо спросила Роузи.
        — Да, внутри нас же, разве не ясно?  — ответил Сони.
        — А-ах, это!  — обрадовалась она.  — Ну, конечно, я готова сопровождать тебя в этом увлекательном путешествии.
        — Правда?  — оторвался от чая и заинтересованно посмотрел на жену Сони.  — Ты не представляешь, как я этому рад! Наш дом внутри нас, но и снаружи тоже,  — сразу же внес уточнение он. Сказав так, он сделал нечто совсем уж неожиданное: вытряхнул из тюбика томатный соус, бережно нанес его на щеки жены и стал вытягивать пальцем кляксу в узор. Роузи не шелохнулась. Сидела, как каменное изваяние, глядя в глаза-хамелеоны, и не зная, чего еще ожидать от мужа.
        — Мы прибыли с Земли. Пройдем крещение огнем, и войдем в новый мир,  — тихо произнес он, любуясь буквой «Z» на обеих щеках жены. На лбу он особенно тщательно вывел букву» J».
        Внезапно внутри Роузи стала нарастать совершенно не свойственная ей ярость. Это случилось впервые с их первой встречи, и вообще впервые в ее жизни. Терпение изменило Роузи.

* * *

        «Вот так, в один момент ломается невидимый внутренний механизм, и все разлетается к чертям собачьим»,  — размышлял Сони, сидя на скамейке возле карусели и ежась под порывами ветра, несущего ледяную крупу. В глазах стояли слезы, но в этом был виноват ветер.

* * *

        — Не надоело носить эту идиотскую маску?  — довольно грубым тоном спросила она, резко отбросив его руку в сторону, и размазав по лицу кетчуп.
        — Надоело. Настало время сорвать ее,  — немного растерялся Сони, и протянул ей салфетки.
        Роузи порывисто отбросила плед, выскочила, как ошпаренная, из палатки, и пустилась наутек. Сони кинулся за ней. Догнал и умолял вернуться. За несколько секунд они вымокли до нитки. Остановить ее он так и не смог. Роузи вырвалась, и закричала, что с нее хватит, терпению ее настал конец, и никакие его увещевания не помогут вернуть ее. Чутье подсказало Сони, что лучше не пытаться. Испуганный и совершенно потерянный, стоял он, глядя ей вслед, будучи уверен, что все образуется, искренне не понимая, что это на нее вдруг нашло. Вернулся, свернул палатку и двинул следом за женой.

* * *

        Вспоминая каждую деталь его последнего, проведенного с Роузи дня, Сони втянул голову в плечи, как черепаха. С тех пор он больше ни разу не видел ее.
        Карусель остановилась.
        — Не желаете прокатиться?  — спросил из-за спины незнакомый мужской голос, и он оглянулся. За скамейкой стоял пожилой мужчина и лукаво улыбался. Из-под цветастой, вязаной шапки свисали до плеч седые пряди волос.
        — Как-нибудь в другой раз,  — уныло бросил Сони.
        — Благотворитель?  — поинтересовался старик.
        — Нет, но где-то здесь поблизости действительно проходит благотворительный вечер,  — сказал Сони и встал со скамейки.
        — Такого землетрясения мы еще не видели,  — грустно покачал головой старик.
        — Что?  — насторожился Сони.
        — Как, вы еще не знаете?  — искренне удивился собеседник.  — Двести с лишним жертв, а сколько пропало без вести! Те, что выжили, остались без крыши над головой. Какая трагедия!
        — Когда это произошло? Где?
        — Вы, никак, приезжий?
        — Только что прилетел.
        Старик молча махнул рукой, показывая, куда следует идти, отвернулся и, не сказав больше ни слова, побрел прочь.
        Сони растерянно посмотрел ему в спину. Сейчас он хотел, как можно скорее заполучить телефон. В одном из ближайших переулков нашелся филиал центра биотехнологий. Уж, чего, а таких точек по всем зонам было разбросано предостаточно.
        — Проблемы с экраном?  — поинтересовался подоспевший к нему консультант.
        — Мне нужен телефон,  — улыбнулся Сони.  — Кое-что проверить.
        — Конечно,  — одарил его дежурной улыбкой тот.
        Сони отошел и сунул в аппарат сим-карту. Первым пришло сообщение о транзакции легиона. К оставшейся на его единственном счету тысяче чудесным образом прибавилось несколько нулей. И за какие такие благие деяния, спросил себя Сони, ему на счет привалила сумма, в сто тысяч раз превышающая все его потерянные сбережения? Однако, сами по себе правила игры легионеров были ему понятны и близки, просто, сейчас он получил новую возможность проверить свою способность противостоять искушениям старого мира. Если уж накатила волна испытаний, так держись, и жди следующую. В этом Сони уже убедился на собственной шкуре.
        — Эта модель работает без сим-карты. Новая разработка «Гидрософт»,  — объяснил буквально выскочивший из-за спины консультант доверительно-вкрадчивым голосом, словно речь шла о чем-то секретном, что он доверил исключительно одному Сони.
        Сони удивленно уставился на него, не совсем понимая, о чем идет речь. На вид продавец был не роботом. В последнее время редкое явление. Везде и все автоматизировано. Деньги виртуальные, торговля офлайн исключительно при центрах биотехнологий. Здесь заключились контракты на обслуживание, вербовались алманги и предлагались новейшие модели телефонов.
        — Вот как, а это что, по-вашему? Сони повернул телефон и указал продавцу на гнездо для карты.
        — А-а. Это для ностальгии,  — пошутил тот.  — В основном используется под карту записи контролируемых сновидений.
        Сони поблагодарил и отказался. Консультант отстал, и он стал спокойно просматривать список рейсов. По телу побежали мурашки от спазма. Их с Джаешом борта в списке не значилось. Тогда он еще раз проверил все данные по вылету. Навязчивый продавец, как назло, не сводил с него глаз, хоть и стоял в другом конце зала. В основном все пользовались экраном синхронизации, а тут такой динозавр. Пришлось спрятаться за стеллажами. Во второй раз за день он набрал номер справочной службы аэропорта. Вежливый голос в трубке еще раз подтвердил, что такого рейса не существует. Есть рейс с почти такой же аббревиатурой, с различием в одну букву, но вылетел он из зоны M. популяции Альфа.
        Почувствовав на себе взгляд, Сони приветливо улыбнулся наблюдавшему за ним консультанту, помахал рукой и сделал знак, чтобы тот подождал еще минутку. Продавец зеркально повторил его жест.
        — Дело в том, что я потерял пассажира,  — тихо сказал Сони, прикрыв трубку ладонью.
        — Назовите полное имя,  — попросил голос в трубке.
        — Зигфрид Нойманн.
        — Подождите минутку.
        И вот, полминуты спустя Сони узнал, что за последние сутки он никуда не летал.
        — Используйте окно нейросинхронизации с новыми возможностями вашего контроля,  — предложила девушка из справочной. Поблагодарив, Сони отключился. Жизнь в двух мирах давалась нелегко. Даже представить себе трудно, как другие умудряются жить в нескольких одновременно, если ему с трудом дается соединить даже горизонталь с вертикалью.
        — Спасибо, я должен подумать,  — сказал он консультанту, возвращая блестящий, покрытый серебром аппарат.
        — Извините, если мой вопрос покажется вам бестактным, но вы, кажется, не пользуетесь экраном синхронизации?  — все же осмелился спросить живой продавец.
        Сони еле сдержался, чтобы не рассмеяться в голос.
        — Действительно, не пользуюсь,  — подтвердил он. Снял с руки тракус и с улыбкой положил его на стойку перед продавцом.
        — Это вам,  — прокомментировал свой жест он.
        — Мне? Продавец скептически осмотрел неожиданный презент.
        — Они не так просты, как могло бы показаться на первый взгляд,  — уточнил Сони.  — Экспериментальная, знаете ли, партия. В качестве компенсации за украденное у вас время,  — добавил он и поспешил покинуть магазин.
        Почему все пошло кувырком? Земля, прием! Я где-то допустил ошибку? Джаеш исчез, с работы всех выгнали, директор сошел с ума. Что бы сказал по этому поводу Питер Уотерман, интересно знать?

        20. За синим занавесом Мартина Форса

        — Дайте мне ключ,  — повторил Эл Альтерман, сверля Пита потемневшими от гнева глазами.
        — Мистер Альтерман, на протяжении всего срока службы в «Гидрософт» у меня не было никаких секретов от корпорации. Вы — пастух, и не знаете чего-то, что знаю я,  — один из вашего стада?  — с кротким видом спросил Пит.
        — Мы знаем о вас все со дня вашего рождения,  — включился в разговор Мартин. Пасти — наша работа.
        — Каким жиром вы намазаны, что с вас все, как с гуся вода?  — сердито раздул ноздри Эл. Черные глаза-бусины напомнили Питу глаза насекомого.
        — Помазаны, мистер Альтерман,  — поправил его Пит.
        Эл усмехнулся и даже кивнул с неожиданным пониманием.
        — Ключ доступа к Земле находится в труднодоступном отделе вашего мозга, я понимаю, но мы найдем способ извлечь его оттуда,  — заявил он и бросил быстрый взгляд на Мартина. Ничто ни на секунду не выпадал из поля его зрения. Мартин выглядел хмуро и бледно. Явно удрученный столь развязным поведением помощника, молчал, поджав губы. Питу это показалось весьма странным.
        — Вы управляете биоинформационным полем,  — напомнил Пит.  — Чем же могу вам помочь я, никак не возьму в толк?
        — Вы объявили войну своим кормильцам,  — предпринял новый выпад Эл.  — Поле было и есть самоуправляемое. Мы просто следим за порядком. Если вы так непонятливы, мистер Уотерман, я готов объяснить вам. Вахана Раса дала вам несколько больше, чем тем, кто десятки лет трудился над претворением в жизнь программы контроля в целях обеспечения мировой безопасности.
        — Поле неравномерно и не всеми одинаково воспринимается,  — невозмутимо отбил Пит.
        Эл и Мартин обменялись одобряющими взглядами.
        — Как я уже сказал, с согласия главы «Гидрософт» вы переведены к нам, и с настоящего момента находитесь под моим непосредственным начальством,  — напомнил Мартин.
        — Я так понял, мистер Форс, это не обсуждается?  — уточнил Пит.
        — Я предлагаю вам свое личное покровительство,  — сдержанно улыбнулся Мартин.
        Пит держался на высоте, но испытывал внутреннее беспокойство именно от присутствия в помещении Альтермана. Форс его не напрягал. Рука чуть было не потянулась к наглухо застегнутому воротнику рубашки, но вместо того, чтобы расстегнуть его, Пит сделал неопределенное движение, отведя ее в сторону, и почесал правое ухо. Затем сложил руки на коленях под столом и крепко сжал их, вонзив ноготь большого пальца правой руки в левую ладонь.
        — Вы подписывали контракт, придя на службу в «Гидрософт»,  — напомнил Эл.
        — Как видно, не все его пункты я прочел внимательно,  — сдержанно ответил Пит.
        — Мы же видим вас насквозь,  — холодно сказал тот, задумав применить свой излюбленный прием вымогательства.  — Знаем, что вам пришлось пережить прежде, чем выкарабкаться. С самого детства вы были изгоем. Младшие брат и сестра были любимы, тогда как вы…Эл Альтерман усмехнулся. Пит сжал зубы.
        — Но вы нашли в себе силы,  — подхватил Мартин.  — Вы все и всегда делали правильно. И сейчас вам предлагают достойную жизнь, которую вы заслужили.
        — Вы предлагаете мне то, что сожрет меня заживо, поглотит, не оставив и следа от меня настоящего,  — ответил Пит, из последних сил стараясь не потерять самообладания,  — Я не продал душу в гонке за выживание. Старая, добрая, всем известная истина.
        Он перевел взгляд на Мартина, и увидел в его глазах что-то, что взволновало его еще сильнее.
        — Мне заменили оба хрусталика,  — с оттенком легкой иронии сообщил засекший это Мартин.  — Глаза мертвы.
        Он врал. Пит это чувствовал. И врал о с какой-то целью, о которой Пит не имел ни малейшего представления. Глаза Мартина Форса не были мертвы. Пит видел обратное. И Мартин был не тем, за кого себя выдавал. Он пытался о чем-то сообщить ему.
        На Талатоне, как и на Земле, глядя на что-то, ты становился этим. Для легионеров это правило работало железно, но только в своей среде. Оно было проявлено на тонком уровне, и это был мост на Землю. Пит смущенно отвел взгляд. Неужели, официальный глава мирового правительства был зогом? Он тут же отбросил эту мысль. Боковым зрением он уловил какое-то движение и оглянулся на синий занавес в конце стола переговоров. Плотная завеса, разделявшая помещение надвое, качнулась.
        — Правильно,  — проследив за направлением его взгляда, сказал Альтерман.
        Занавес бесшумно отъехал в сторону, открыв взору вторую часть бункерной комнаты. Она была оборудована новейшей аппаратурой, соответствующей месту истины в последней инстанции. Пит увидел большое откидное кресло наподобие самолетного, и серебристо-серый, напоминающий по форме старинную телефонную будку, волновой трансформатор в углу.
        — Ноа,  — призвал про себя Пит. Ему вдруг стало страшно.
        — Не волнуйтесь,  — подбодрил проницательный Мартин.
        — О присяге слышали?  — будничным тоном поинтересовался Эл.
        — То, что мне позволено знать, я знаю,  — ответил Пит.
        — Что именно вы знаете?
        — Присягает высший состав руководства.
        — Хорошо. Сейчас мы торжественно введем вас в курс дела. Вы сможете гордиться.
        — Здесь? Пит посмотрел кресло и судорожно сглотнул.  — Что вы задумали?
        Вот теперь он ясно осознал, что просто так ему отсюда не выбраться. Ноа молчала, и положение его казалось безнадежным.
        — Вам нужен тронный зал?  — искренне удивился Эл, и Пит понял, что его так смущало с самого начала этих странных переговоров втроем. В основном разговор вел не глава мирового правительства, а его заместитель.
        — Земляне основательно испортили нам жизнь,  — выдал откровение Эл, видимо, в качестве прелюдии к посвящению.  — Теперь люди вступают в контакт с нашими прекрасными тружениками, чтобы исправить свои прошлые ошибки.
        — Если так, то почему бы не создать рай на Талатоне?  — осмелился спросить Пит.
        — Именно этим мы и занимаемся,  — метнул в него пронзительный взгляд Эл. Впервые за время разговора он позволил себе некое подобие милой улыбки, всего на пару секунд, после чего мускулы его лица снова пришли в напряжение, и весь вид его выражал готовность действовать и убивать все, что противоречит программе захвата власти над обоими мирами.
        — Расплодилось народу чрезмерно,  — зло бросил марай.
        Хитро повернул. Вроде не Эйнар тут дров наломал, а ловцы во всем виновны. Пит уже открыл рот, чтобы возразить, но Эл перебил его.
        — Вернемся к делу, мистер Уотерман. В результате несложной процедуры вы станете одним из нас. Бояться вам нечего.
        — Кем вы себя возомнили?  — тихо спросил Пит. Зрелище он представлял собой весьма жалкое: новенькая, концертная сорочка успела изрядно поизмяться, густые, светлые волосы стали влажными от пота и потемнели.
        — Мы — боги,  — гордо провозгласил Эл.  — Создатели нового Талатона, вырвавшиеся из зависимости от Земли. Включите же, наконец, свой разум, Пит, и примите свою свободу.
        Практически одновременно с последней, сказанной Альтерманом фразой, из кабины лифта, скрытого за трансформаторной кабиной, в комнату вошел мужчина в белом комбинезоне, и тихо занял место в изголовье кресла. Толком рассмотреть его Пит не успел, поскольку сильно нервничал.
        — А где Ноа, можно узнать?  — поинтересовался он.
        — Недалеко, и она одна из нас,  — самодовольно улыбнулся Эл, обменявшись улыбкой с мужчиной в белом комбинезоне.  — Прошу вас,  — повторил он, приглашая Пита занять место в кресле. Пришлось повиноваться. Чувствовал Пит себя, если не Христом, то, как минимум, мучеником за идею. Ясно, что оказывать сопротивление здесь и сейчас было бы глупо и бесполезно. Зикерзонд внутри бункера по каким-то причинам не работал. Альтерман проделал какие-то манипуляции с трансформатором, и в пространстве комнаты возникла проекция спирально закрученного коридора. Перед сидевшим в кресле Питом стали носиться световые штрихи и падающие звезды. Челюсть у него так и отвисла от изумления. Это были эффекты, сопровождающие разрыв контролируемого поля. Затем он увидел сам золотой рукав. Впервые он видел его снаружи, а не изнутри.
        — Сейчас мы можем все вместе наблюдать рукав в реальном времени,  — сообщил ему Мартин, стоявший по правую руку.
        — Дело не в замене хрусталика в ваших глазах, мистер Форс,  — сказал Пит, наблюдая за проекцией рукава, и удивляясь столь передовой технологии. Спецэффекты, конечно, на высшем уровне, нечего сказать.
        Форс положил руку на плечо Пита и крепко сжал его, не дав договорить фразу до конца. От неожиданности Пит закрыл рот.
        — Вы попали в рукав, соединяющий два мира: мир Талатона и мир Земли,  — на всякий случай напомнил ему Эл.  — Затем вы самовольно дали доступ в него другим,  — таким же, как вы. Как же вы не понимаете, чем может обернуться для них ваше дерзновение? Вахана Раса сотрудничала с нами еще, когда вы ходили пешком под стол. Ее методы отсева нам хорошо известны. Между Землей и нами давно идет борьба за световые коды.
        Эл замолчал, и Пит почувствовал несколько легких уколов в шею. Это были даже не уколы, а нечто вроде легкого зуда.
        — Я не совсем понимаю,  — тихо отозвался он, но кое о чем он все же догадался практически сразу. Зуд в области шеи говорил о том, что в него ввели невидимого глазу алмазного робота, призванного повлиять на его ДНК так, как это было надо высшему руководству мира недоделанного фрактала. Идиоты, думал Пит. Понятно, что на него, как и на всех зогов, что сидят под водой в заточении, это не подействует.
        — Как я уже сказал, я не могу раскрыть вам всего и сразу,  — вступил в разговор Мартин.  — Это станет возможным только после прохождения всех необходимых процедур.
        — Имеете в виду настройки?  — поинтересовался Пит.
        — Совершенно верно.
        — Выходит, Вахана Раса не влияет на вас,  — озвучил догадку Пит.
        — Нет, мы не подвержены ее влиянию,  — подтвердил Мартин с легкой улыбкой.
        — Вы используете особенные программы для себя и собираетесь внедрить их мне?
        — Не гадайте!  — грубо оборвал Эл.  — Ваше проснувшееся шестое чувство не приведет вас ни к чему утешительному, поверьте мне — Истина страшна. Лучше подумайте о новых, открывающихся для вас перспективах в науке, Мы предлагаем вам возглавить исследовательский отдел. Только представьте себе: ни зимы, ни лета, ни холода, ни жара, ни каких бы то ни было разрушительных, внешних воздействий. Ну, если не совсем, то хотя бы частично, но это уже кое-что. На ближайшие двести лет вам точно хватит. Зимы стали холодными, а лето удушающе жарким. Климат на планете стремительно меняется. Мы же создаем рай не снаружи, а внутри вас, Пит. Думаю, вы не будете против, что я вас называю так, по-братски. Скоро мы с вами станем братьями.
        От услышанного у Пита свело живот, и он издал стон.
        — Мне надо в туалет,  — используя подходящую оказию, сразу же сообщил он.
        — Ничего, потерпите,  — отказал Эл.  — Вахана Раса выполнила свою миссию. Нам она больше не нужна. Рад сообщить вам о чудесном бонусе. Культура, наука, все лучшее из опыта, накопленного поколениями, вы получите за каких-нибудь полминуты. Мечта,  — расплылся в улыбке Эл.
        — Все-таки алманги,  — простонал Пит, глядя на Эла.  — Технология нейросинхронизации с искусственным интеллектом была использована Ваханой Расой в своих, земных целях! Мы используем сверхсветовую, информационную волну и можем влиять на гравитацию, собираясь вместе,  — отразил очередной удар он.  — Цель Земли — объединение световых существ. Именно так и никак иначе можно сохранить жизнь. Получив знание, как управлять волной, вы вошли в противоречие с планами Земли относительно будущего Талатона. Зикерзонд поля репликаторов по всей планете действует, Земля создает на его месте свое собственное. Именно Вахана Раса контролирует, направляет и двигает. И именно это не дает вам покоя. Вот причина, по которой меня заманили в бункер, где я стал беззащитным.
        Дослушав речь отважного строптивца, Эл отошел от кресла на два шага и выключил трансформатор.
        — Надо же такому случиться, что к неизвестному благодетелю, о природе которого ничего неизвестно, попался на крючок столь наивный идеалист,  — в задумчивости глядя на Пита, сказал Эл.
        — Погоди, Эл,  — вмешался Мартин.  — Мистер Уотерман еще не дошел до нужного уровня осознания того, что здесь происходит. И он отнюдь не идеалист.
        Глава правительства снова положил руку на плечо Пита, предприняв новую попытку донести до него что-то очень важное, о чем не мог сказать ему прямо.
        — Боль, горечь, радость, надежда,  — все это останется с вами, гарантирую,  — сказал он.
        — Расскажите, как нам войти в рукав, и мы сохраним все ваши чувства, которые вы так боитесь растерять,  — добавил Альтерман.
        — Правда? Нанороботы из серии «помощники и спасатели» будут работать на меня как-то особенно, не так, как на других? Мистер Форс и мистер Альтерман, я отказываюсь от чести войти в число избранных, элитных роботов с регулируемым чувством боли и сострадания. Пит попытался встать, но Альтерман грубо толкнул его, и он упал обратно, в кресло.
        В следующее мгновение его отбросило в горизонтальное положение. Из боков кресла выстрелили металлические скобы, сомкнув над его телом свои клешни, препятствующие любым телодвижениям. Другие, спрятанные в изголовье, выскочили и прихватили его за подбородок, вытянув шею. Запрокинули голову назад и зафиксировали ее в неподвижном положении. Все произошло в считаные секунды. Из глотки Пита вырвались слабые крики протеста.
        — Ноа!  — снова призвал он, и получил укол в голову прежде, чем успел закрыть глаза.
        — Блокирован,  — спокойно сообщил мужчина, стоявший за креслом со стороны изголовья.
        — Отлично, док.
        — Он наш. У нас есть около двух часов,  — поставил в известность тот, кого Эл назвал доком. Следите за ним,  — добавил он и покинул комнату.
        — Ноа здесь нет, я вам уже говорил,  — обратился Эл к Питу, склонившись над его лицом и всматриваясь в зрачки.  — Все пройдет быстро и безболезненно. Не сопротивляйтесь.
        — Урод!  — просипел Пит.
        — Мимо,  — отозвался Альтерман и выпрямился.  — С плохими мыслями придется расстаться. Они в обществе будущего нам не нужны.
        — Вы не попадете в рукав,  — сдавленным голосом проговорил Пит.  — Вы — марай, а ваш эксперимент надо мной бесполезен.
        Лишенный возможности шевелиться, закрыть глаза и даже моргать, он был вынужден смотреть на лицо Эла. В поле зрения маячил нос-пуговица. И без того рослый, с телосложением скорее вышибалы в баре, он показался Питу еще огромнее прежнего. Громадная фигура устрашающе нависла над ним.
        — Вы знаете, как надо, но доступа нет,  — процедил сквозь зубы Пит.  — Делаете все для того, чтобы заветная дверь не открылась.
        — Так вам есть, что сказать нам?  — снова заглянул ему в глаза Эл.  — Скажите, и мы отпустим.
        — Отпустите для начала мою голову. И снимите с меня этот чертов панцирь.
        Металлические скобы разомкнулись и скрылись внутри кресла. Пит встал, размял шею и руки. Парализованные мышцы глаз по-прежнему позволяли смотреть только прямо перед собой. Чтобы увидеть собеседника, пришлось поворачиваться к нему всем торсом.
        — Программирующий сигнал с Джабраила остался прежним, но он больше не мешает зогам,  — продолжал Пит, массируя затекшие кисти рук.  — Я не знаю, как доходчиво объяснить, господа. У нас с вами разные хабы[35 - hub, англ.  — колеса, центр, ступица, здесь — в значении «сетевой узел»]. Я как-то неожиданно вспомнил, что я — человек. Вы можете делать со мной все, что угодно, но какой в этом прок? Заветная дверь для зогов уже открылась.
        — Ну, с нами вы или нет, мы скоро выясним,  — отозвался Эл.  — Пока вы все еще пребываете в своем физическом теле, хоть и утверждаете, что похищены,  — усмехнулся он.
        — Тут вы правы. Меня действительно похитили при жизни. Я говорю о своем световом коде — общем для всех людей. На Талатоне мы — люди — представляем один цельный световой код Земли, и мы, также, способны становится единым целым за пределами мира Земли. Похищен я был задолго до моего трудоустройства в «Гидрософт». Зеркало, как нам всем хорошо известно, может быть зоной равноценного, двустороннего обмена. Все что выше контролируемого поля, работает иначе: Вы нам внушали, что без зеркала нет защиты, но это не так.
        Красные кровяные русла, обрамляющие белки глаз, наполненных от напряжения слезами, синий кровоподтек, сползающий от уголка глаза по переносице,  — именно так выглядел Пит в момент своего главного в жизни противостояния с мире мараев.
        — Вы не можете обойти вами же созданные ловушки,  — продолжал он, обращаясь к Элу.  — Второе зеркало находится в голове. Оно позволяет видеть то, что не видят приборы. Теперь, когда вы взобрались на вершину горы, власть ослепила вас,  — не выдержал и принялся за старое он.
        — Собираетесь прочесть нам лекцию о феномене власти?  — спокойно отреагировал Эл.  — Я всего лишь поставлен руководить работой над усовершенствованием наших бренных тел.
        — Да ладно, мистер Альтерман. Вы научились управлять полем, нарушив правила совершенного дебаггера,  — повторил Пит.  — Во втором зеркале отражены те, кто живет здесь, через нас — зогов, детей Земли. Им нужен чистый дом. Пит постучал по виску.
        — Отважные воины, маги, короли и милосердные королевы в одном лице. Новые существа нового мира,  — издевательским тоном произнес Альтерман.
        — Ну вот, вы все знаете,  — сказал Пит, одарив собеседника сиплым смешком.  — Мы отворили врата в новый мир, ибо старый самое время отправить на свалку,  — в довершении добавил он.  — А те, кто попал в петлю Ваханы Расы, оденутся в нее, и будут переправлены в то самое место, где старые правила не работают. Не все зоны в мозгу талатонцев активированы. Не все, мистер Альтерман! И у алмангов задействованы не те, что активируются при входе в мир Новой Земли. Вот вам ключ.
        — Ха-ха-ха, да вы, как я вижу, большой шутник, Пит!  — рассмеялся Эл.
        — Вы же знаете, что ваше посвящение для таких, как я, не имеет ни малейшей ценности. Алмазные ДНК-нанороботы, которых вы отправляете в путешествие внутри тел доноров для их возвышения либо уничтожения, столкнутся внутри меня с непреодолимым препятствием.
        Настал момент истины. Эд Альтерман посерьезнел и даже помрачнел, ибо то, о чем рассказал ему Пит, полностью совпадало с последними научными открытиями в секретных бункерных лабораториях.
        — Каким препятствием?  — насторожившись, спросил он.
        — Спросите у своих ученых,  — ответил Пит.  — Знаете, я много работал и довольствовался малым, но не ради вашего гребаного мира, а ради своего собственного. Прежде, чем вы попадете в золотой рукав, вам предстоит очистить свою персональную трубу. Мнимый создатель,  — расхрабрившись, с презрением бросил он. Первый испуг и нерешительность уступили место осознанию своей героической роли в истории Талатона.  — Убейте в себе жажду власти, над кем бы то ни было, кроме себя самого, и вы частично избавитесь от гравитации, и тогда войдете в золотой рукав! Даже не войдете, а влетите! Таков мой вам зеркальный ответ,  — заявила голова на неподвижной шее.  — Не надо забывать, что мы вполне реально объединяемся. Нами не просто управляют с Земли. Мы сами и есть земляне, люди! В определенном смысле мы есть, а вас нет, мистер Альтерман. Я знаю историю Эйнара. Мараи не могут вернуться на Землю, но Земля скоро будет здесь, и Талатон исчезнет.
        — Хорошо, ладно, вы убедили меня,  — снова отступил Эл.  — Я расскажу вам о том, что было бы дальше, после присяги. Как вижу, для вас уже нет никаких секретов. Тут Альтерман на несколько мгновений прервался, чтобы что-то обсудить с Мартином. Пит повернулся всем туловищем, чтобы увидеть Мартина. Тот стоял в стороне, бледный и осунувшийся, и наблюдал за своим заместителем с какой-то сокрушающей сердце тоской в глазах. Через минуту Эл вернулся к Питу.
        — Гравитация, знаете ли, невозможна без крови,  — заявил он.
        — Что вы сказали?  — переспросил Пит.
        — Без магнетизма, без железа нет гравитации,  — повторил Эл.  — Кровь и гравитация взаимосвязаны. Это не мистика, а наш прекрасный мир Талатона.
        После недолгой паузы, в течение которой Эл не сводил с Пита взгляда, тот сорвался и начал истерически хохотать. Выпученные, красные, как у фольклорного демона, глаза, казалось, вот-вот вываляться из орбит. Тело сотрясалось. Мартин обеспокоенно наблюдал за этим внезапным помутнением.
        — Вы приносите кровавые жертвы во имя гравитации? Чертов язычник!  — неистовствовал Пит.
        — Приступаем немедленно,  — хладнокровно распорядился Эл, и Пит в два счета снова оказался закованным в броню.
        — Где же ваш прекрасный дебаггер сейчас, когда он вам так нужен?  — поинтересовался Эл.
        Перед Питом вспыхнули и погасли красные «100 метров».
        — Почему вы, а не мистер Форс, отдаете распоряжения?  — прошептал он, но ответа не последовало. Эл снова склонился над ним и посмотрел ему в глаза.
        — Свингуй[36 - Свингуй Swing — здесь термин, относящийся к игре в гольф — замах клюшкой с последующим ударом.], Питер Уотерман,  — тихо сказал он. Служба редиректа[37 - Редирект, комп.  — переадресация] бдит.
        — Ноа?  — с оттенком смиренного удивления успел подумать юный гений прежде, чем отключиться.

* * *

        Час спустя стало известно о невозможности сканирования сознания Питера Уотермана.
        — Что-то препятствует, сэр,  — сообщил Мартину Эл.
        — Не что-то, а кто-то,  — поправил Мартин.
        Эл молча дал знак, и Питу ввели новую дозу галлюциногена. Перед смертью, из соображений гуманности синхронизированному гражданину унифицированного мира Талатона показывали то, чего он искренне желал и во что свято верил всю свою жизнь. Сделав свое дело, Эл посмотрел на счастливую улыбку на просветлевшем лице юного гения, и тоскливо вздохнул.
        Мартин под каким-то предлогом покинул комнату. Эл отдал последние распоряжения относительно тела, и вернулся к Мартину — в отсек переговоров. Занавес бесшумно запахнулся у него за спиной.
        — У нас очередная проблема,  — сказал он.  — На базе K алманг Лена — сотрудница нашего госпиталя — перебила весь штат наших агентов в съемном коттедже. Именно туда доставили подружку Луи Жермена. Все трое сбежали, оставив на месте одни трупы. Не догнали их и на дороге. Вокруг них действует защитное поле.
        — Ты проверил программу?  — нервно спросил Мартин. Глава правительства спал с лица. Черты худощавого лица еще больше заострились. Под глазами разлилась синева.
        — Показывает, что все работает исправно. Полный контроль и никаких отклонений. Однако факт остается фактом: Лена убрала всех, кто мешал Луи Жермену воссоединиться со своей подругой. Она такая же, как Иаван, за которым дано ведется наблюдение. Мы отправили его на войну с зогами, но он сбежал. В настоящее время он неуправляем. И мы все еще не знаем причин, по которым он вышел из-под контроля. Поймать его нам до сих пор не удалось. Эл несколько раз раскрыл ладони и сжал их в кулаки. Что скажешь, Мартин? Подпишись под тем, что мы сели в большую лужу.
        — Значит, Лена убивала тех, кто мешал соединиться легионерам,  — повторил Мартин.
        — Уверен, что это так и есть. Алманги Иаван и Лена охраняют золотых любовников, и это их собственный выбор.
        — Обновление Пандорой-9 было преждевременным. Я предупреждал тебя.
        При мысли о том, сколько обновлений было проведено за один только последний месяц, зрачки Эла расширились.
        — Возможно ли, чтобы код доступа к управлению алмангами был украден?  — спросил он Мартина Форса, но тот ничего не ответил, лишь отрицательно покачал головой.

* * *

        Пит проснулся в своей квартире, в зоне MV. Скорее, очнулся, поскольку спал он почему-то с открытыми глазами. Хоть такого и не случалось с ним раньше, особого значения он этому не придал. Самочувствие было просто великолепным. Напевая себе под нос, он принял душ и с удовольствием позавтракал, даже не удивившись тому, что в идеально чистом холодильнике нашлись и яйца, и масло, и даже овощи, которых он в жизни не покупал. Питался преимущественно едой из забегаловок, а холодильник использовал исключительно для хранения напитков.
        После завтрака он, как обычно, отправился на службу в «Гидрософт». Снаружи светило солнце. Таял снег.
        Обычный день, приветствия сотрудников, утренняя пятиминутка. Он вошел в свой кабинет и сел за монитор. На экране через несколько секунд появилась сетевая шифровка. Из послания следовало, что ему следует, как можно скорее связаться с Хайме.
        — Хайме?  — удивился Пит, и посмотрел в календарь. Вечер текущего дня был отмечен красным.
        — Они хотят убить тебя,  — узнал он из следующего послания. Далее следовал номер телефона Хайме. Белые символы — абстрактные геометрические фигуры — появлялись на черном фоне, дважды преобразовывались через хаб Земли в голове Пита, после чего исчезали с монитора в обратном порядке.
        — Кто ты?  — задал мысленный вопрос Пит.
        — Ноа. Ты в опасности,  — последовал ответ.

        21. Пробуждение на мусорной свалке

        Пит закашлялся и открыл глаза. В нос ударила вонь. Грязная, в травяных пятнах рубашка, ободранные в кровь локти. Джемпер куда-то подевался. Пошевелив конечностями, Пит сморщил лицо от боли и тихо застонал. Окончательно в чувство его привел нарастающий скрежет металла. Осознание того, что он на свалке, пришло несколькими мгновениями позже, когда сделал над собой усилие и откатился в сторону. Лопасти робота-сортировщика промолотили в нескольких сантиметрах от ноги. Из глотки вырвался звук, подобный птичьему клокоту. Он отдернул ногу и стал вращаться. Катился до тех пор, пока шум не стих. Кое-как сел и вытряхнул из длинных, спутавшихся волос комья глины. С трудом поднявшись на ноги, дошел до ближайшего дерева, сел и прислонился к стволу. И снова закашлялся, на этот раз до рвоты, до боли в мышцах живота.
        — Хайме, приятель, они вернутся за мной,  — простонал он, отерев рукавом рот.
        Где-то поблизости послышалась мелодия телефона. Пит прислушался. Аппарат валялся на обочине шоссе. Кое-как он дополз до него.
        — Пит, наконец-то! Ты реально влип, диггер![38 - Диггер, сленг, здесь в значении «ловить кайф»] — услышал он голос Хайме.
        — И то — правда, я докопался до них. Ты видишь меня, да?  — слабо улыбнулся Пит. Перевернулся на спину и посмотрел в небо.  — Классно, головастик. Ты прав, такого кайфа я еще не знал. Он попытался засмеяться и закашлялся.
        — Избавься от телефона! Через пять минут буду.
        Хайме отключился. Перед тем, как выбросить телефон, Пит изучил его. Совершенно новый аппарат, работающий без симки.
        — Почему я жив? Я должен был умереть, мой прекрасный дельфин,  — сказал он и закрыл глаза, и снова открыл.
        Он сидел рядом с Хайме в его машине. Какое-то время он просто смотрел в лобовое стекло на шоссе впереди.
        — Северо-Запад,  — сказал он вслух.
        — Очнулся, зог!  — обрадовался Хайме.
        — Как ты меня дотащил, зог?  — улыбнулся в ответ Пит.  — Точно, ты же постоянно таскаешь за собой виолончель. Знаешь, а на свалке все автоматизировано. Роботы того гляди, загребут. Сделают из тебя коробку для аппаратуры или попкорн. Сочной отбивной из меня точно не получится.
        Хайме бросил на него быстрый взгляд и улыбнулся.
        — Спасибо за концерт и вообще за все,  — поблагодарил Пит.
        — Я отдал тракус девушке из нашего оркестра,  — поделился Хайме.
        — Правда? Как ее зовут?
        — Анна,  — улыбнулся Хайме.  — Анна Деева.
        — Здорово. Надеюсь, она справится.
        — Не сомневаюсь. Что произошло?
        — Докладываю: в бункере модернизируют алмангов. Специально отобранные для полетов на Марс, они будут способны противостоять внешним воздействиям агрессивной среды. Эти так называемые совершенные существа смогут без устали работать в условиях космоса. Обалдеть просто. Я видел, как ангелы двигают руками. Раз в сто быстрее, чем мы. Пит вытянул вперед правую руку и быстро подвигал пальцами. Оба покатились со смеху.
        — Про остальных идеальных граждан ты знаешь,  — продолжал Пит.  — Доноров, если в голову взбредет, можно просто выключить из сети, как обыкновенный, электрический чайник. Пит дернул за воображаемый шнур. Рука упала на колено, и он устало вздохнул. Хайме передал ему бутылку воды, и Пит с наслаждением проглотил половину.
        — Мне показалось или ты в восторге от того, что они там делают?  — поинтересовался Хайме.
        Пит завинтил крышку и ненадолго задумался.
        — Ноа предала меня,  — поделился он.
        — Но что произошло?  — бросил на него напряженный взгляд Хайме.
        — Думаю, она сотрудничает с мараями. Кто же согреет меня — одинокого — в этой ледяной, сумеречной пустыне?  — спросил он на полном серьезе. Включил радио и стал переключать каналы. Остановился на «Утешении» Ференца Листа.
        — Ты такой не один, поэт великий,  — отозвался Хайме. Пит усмехнулся. Он действительно чувствовал себя совершенно беспомощным. Ощущал предательство Ноа, несмотря на то, что именно она пришла к нему на помощь.
        — Я очень чувствительный, как только что выяснил,  — признался он.
        — Парень, бросивший вызов мировому правительству?  — косо улыбнулся Хайме.
        — Боюсь, ты несколько переоценил меня. Я слаб. Ноа — моя женщина с Земли. Там, возле концертного зала, я был в шаге от небес. Она отвела меня к ним на растерзание. Мне казалось, что в ней больше мужского, чем во мне женского, и я полностью положился на нее, ведь мы с ней — части целого.
        Если бы Хайме не был зогом, то смутился бы, но Хайме был зогом — таким же тонко чувствующим, как и сам Пит, а потому отнесся к услышанному с должным уважением.
        — Ты держался молодцом. Но расскажи, что они хотели от тебя?
        — Чтобы я стал одним из них. Их врач-садист ввел мне что-то. Вероятно, от этого укола я стал таким сентиментальным.
        — Ты жив. Это — главное. Что было потом?
        — Потом я их послал, и оказался на помойке, проснувшись в третий раз за день. Вахана Раса сотрудничала с ними задолго до меня, как и сотрудничала бы с кем угодно, имей они доступ к столь совершенной технике и технологиям. Благодаря им мараи играют столь же виртуозно, как и ваш симфонический оркестр. Где-то усилить, где-то приглушить. Вот он, отсев, задуманный ими. Мараи хотят собрать для себя небольшую компанию условно освобожденных, чтобы играть с ними на досуге в свои игры. Но кем является сам глава правительства, вот в чем вопрос?
        — Мартин Форс?  — бросил на него удивленный взгляд Хайме.
        — Он не алманг, но и не марай. Это точно.
        — Глава правительства не марай?  — бросил удивленный взгляд Хайме.
        — Возможно, Мартин — не главный,  — ответил Пит. Устало вздохнул и закрыл глаза.
        В яркой вспышке ослепительно белого света он увидел трех ангелов. Затем — старинную позолоченную раму от картины. Там, в проеме кто-то невидимый держал в руке зажженный старинный фонарь. Высокая и лучезарная, одетая в платье — накидку в черно-золотых тонах, прекрасная женщина прикрывала свой лик пальмовыми листьями. Она убрала одну ветвь, затем другую, третью, и лик открылся. Попроси любого из легиона описать ее, и каждый опишет по-своему. Лицо менялось, подобно солнечным бликам, играющим на поверхности воды. Оно было разным и одинаковым, но все же это было лицо одной, вполне конкретной женщины с Земли. Прекрасная проводница накрыла Пита, чтобы пересечь холодный порог и снова найти себя во всех обитателях Земли. В один миг он вознесся на вершины духа. Вахана Раса была на Земле, и она была женщиной в белом и золоте.
        — Кто он, Мартин?  — вернул его назад голос Хайме, и Пит открыл глаза.
        — Думаю, что он — формальный правитель. За ним стоит реальный. И он уже знает, что отложить свои личинки внутри нас не удастся,  — ответил Пит.  — Мне надо вернуться и кое-что выяснить. Останови машину.
        Хайме глянул на часы. Они показывали 7:20 утра.
        — Что именно ты желал бы узнать?  — поинтересовался он и остановился.
        — Например, почему я жив,  — на полном серьезе ответил Пит.  — Явыйду. Не надо подвозить. Они сами подберут меня. За нами едут.
        Хайме остановил машину и вылез из нее вместе с Питом. Снаружи пошел снег, и сразу стало теплее. На трассе было свободно.
        — Не знаю, когда мы встретимся,  — сказал Пит, грустно улыбаясь другу.  — Я хотел сказать тебе о тех, кто умер. О тех, кто сопровождает нас в виде шаров и работает нашими суфлерами. Мы не можем подвести их, они нас. Мы зависимы друг от друга. Некоторые из них находятся на Земле. Другие работают между холодным и зеркальным порогом. Кто-то уже за тысячелетия от нас, в других мирах. Ловцы, что не успеют поймать своих зогов, будут поглощены нами. Так все устроено на самом деле, Пит прищурился и одарил друга веселой улыбкой.  — А теперь возвращайся в SF ближайшим рейсом, до аэропорта отсюда минут десять,  — сказал он. Обнял друга и быстро зашагал по шоссе в обратном направлении.
        Хайме немного постоял, растерянно глядя ему в спину, затем вернулся в машину и медленно поехал следом за ним, но каждый раз, как догонял Пита, тот исчезал и возникал далеко впереди.

* * *

        Преодолев две сотни километров за несколько минут, Пит увидел вдалеке черный Ang Volt. В таком же он был доставлен в бункерный город. Он отошел на обочину, дождался, когда автомобиль подъедет к нему вплотную. Дверца распахнулась, и Пит молча сел на заднее сидение.

* * *

        К одинокому дереву, под которым он подобрал Пита, Хайме вернулся, когда тот уже был далеко. За ограждением простиралась голая равнина до горизонта. За час их с Питом путешествия, от мусороперерабатывающего завода не осталось и следа. Хайме вылез из машины и с удовольствием втянул в легкие свежий воздух. Камень у обочины, дерево и полоса кустарника в стороне остались на своих местах. Под деревом лежал телефон. Подобрав его, Хайме назвал свое имя и адрес в SF. После первого гудка трубку сняла Анна.
        — Анна?  — удивленным голосом произнес он, глядя на простиравшееся перед ним поле.
        — Ну, наконец-то! Ты домой собираешься?
        — Не могу сказать точно,  — растерянно пробормотал Хайме. Он был давно влюблен в Анну. Осознание коснулось мягко и легко, как нежный поцелуй теплого ветра.
        — Ты ждешь меня?  — спросил он, глупо улыбнувшись дереву.
        — Конечно, жду. Что за глупый вопрос? Я решила, что нам лучше отпраздновать дома, и приготовила ужин.
        Анна говорила, а Хайме, продолжал улыбаться. Перед глазами стояли ее распущенные по плечам, светло-русые волосы.
        — Хайме, ты слышишь меня?  — спросила она.
        — Конечно,  — зачарованно произнес он.  — Ты уже пользовалась коммуникатором?
        — Не поняла.
        — Часами, что я тебе подарил.
        — Ты мне дарил часы? Одетая в элегантное, приталенное платье цвета фисташек, Анна прогуливалась по квартире Хайме. Услышав про часы, достала из холодильника бутылку воды, развинтила крышку и сделала глоток.
        — Вчера вечером, после концерта,  — ответил Хайме.
        — У тебя вчера был концерт?  — спросила Анна.
        — А у тебя разве нет?
        — Последний был неделю назад,  — спокойно ответила она. Завинтила крышку и поставила бутылку обратно, в холодильник.  — Ты снова витаешь в облаках или мне начинать волноваться?
        — Волноваться не стоит,  — улыбнулся Хайме.  — У меня есть серьезный повод для витания в облаках — наш с тобой праздник.
        — Ладно, жду,  — улыбнулась Анна. В динамике скрипнул поцелуй, и она отключилась.
        Хайме замахнулся и запустил телефон подальше. Вспомнил рекомендацию Пита вернуться домой ближайшим рейсом. Завеса между двумя мирами приоткрылась для него самым благоприятным образом.

        22. Cave

        — Виктор Майер, преподаватель точных наук и страстный любитель джаза,  — представился мужчина, когда Софи опустилась на ноги.  — У меня к вам предложение.
        — Софи Ивер,  — представилась Софи.  — Я готова выслушать вас, Виктор.
        Через несколько минут они уже сидели за стойкой того самого бара, в котором Луи полчаса спустя нашел ее брошь.
        От выпивки Софи сразу отказалась. Сделала несколько глотков воды, отодвинула от себя стакан и выжидающе посмотрела на Виктора.
        — Здесь недалеко есть один джаз клуб,  — начал тот.  — Называется «Cave». Дело в том, что сегодня вечером в нем должен был выступать мой племянник, но он сейчас далеко отсюда. Рейс задержали, и…
        — Ясно. Во сколько надо быть там?  — поняла Софи.
        Виктор посмотрел на часы.
        — Через полчаса.
        — Хорошо, только надо предупредить моего друга,  — сказала она и отстегнула булавку с лацкана пальто.
        — Будьте уверены, он найдет вас,  — улыбнулся Виктор, наблюдая, как Софи пристраивает брошь под ночником, на барной стойке.
        — Послушайте, Виктор, у меня нет подходящего платья для выступления. Я, конечно, могу петь в пальто. Я не знаю, какие правила в этом клубе.
        — О, это не проблема,  — заверил Виктор, окинув ее фигуру беглым взглядом.  — У меня дома есть сценические костюмы племянника. Думаю, у вас с ним приблизительно один размер.
        — Что ж. Тогда на примерку,  — одобряюще улыбнулась ему Софи.

* * *

        В небольшой, холостяцкой квартире Виктора половину одной из трех комнат занимал гардероб, состоящий преимущественно из женских туалетов разных стилей — от классики до готических корсетов. Быстро перебрав наряды, Софи остановилась на коротком, голубом платье.
        — Как вам это?  — вышла она в нем к Виктору. Тот молча поднял вверх большой палец.
        Через две минуты Софи была готова. Накинув на плечи пальто, взяла пакет со своими вещами, и отправилась с Виктором в джаз-клуб «Cave»,  — заниматься тем, что давалось ей лучше всего в жизни.
        Компания во главе с Беном прибыла к дому Виктора полчаса спустя. Бен позвонил в дверь. Внизу открыла соседка Виктора — пожилая дама в спортивном костюме.
        — Студенты?  — поинтересовалась она.
        — Тайные визитеры,  — опередив Бена, ответил Луи.
        — Мы хорошо знакомы с доктором Майером,  — уточнил Бен, включив обаяние. Женщина пристально посмотрела на него.
        — Я вас знаю,  — улыбнулась она. Вы — Бенджамин Сакс, мой любимый художник.
        — Благодарю,  — улыбнулся Бен.
        — Доктор Майер отбыл в сопровождении молодой женщины пятнадцать минут назад,  — сообщила она.
        — Конкретно меня интересует в большей степени молодая женщина, нежели сам доктор Майер,  — внес уточнение Луи.
        — Она была здесь, но недолго,  — хитро улыбнувшись, сообщила проницательная женщина.
        — Еще раз спасибо,  — поблагодарил Бен.
        — Наверняка, они пошли в клуб, о котором я тебе говорил,  — сказал он Луи.  — Его племянник выступает там.
        — Девушка была в платье его племянника,  — подтвердила соседка Виктора.  — Клуб «Cave» на К 2. Вниз по улице, впрочем, вы и сами знаете.
        — Она надела платье его племянника?  — закатил глаза Луи, когда они отошли в сторону.
        — Наверное, у них одинаковый размер,  — невозмутимо пожал плечами Бен.  — Она будет выступать вместо племянника. Ясно, как божий день.

* * *

        Комната, имитирующая пещеру, была забита до отказа. Софи стояла на возвышении и пела то, что заказывала публика. Пела в свойственной ей манере — с закрытыми глазами. Луи почувствовал, как его захлестывает волна любви. Великая змея взметнулась вверх, и Луи очутился на небесах. Когда музыка смолкла, он выкрикнул: «Je vais voler toi!»[39 - фран., я украду тебя]. В зале одобрительно засмеялись. Софи улыбнулась ему, и снова запела. Низкий, глубокий голос магнетически контрастировал с хрупкой внешностью.
        — Ты знаешь, что поглощается тьмой, и без чего нет света? Я живу под водой, и скоро выйду на поверхность. Я чувствую связь с кем-то невыразимо прекрасным, кто ласково поет мне о том, как прекрасен мир там, снаружи. Когда-то я научила своих детей творить, и покинула их. Большая волна унесла меня. Приятный голос пел мне о том, что есть мир, где любуются розовыми закатами и слушают ночную песню соловья, купаются в благоухании роз и молочном тумане над озером, пьют вино и занимаются любовью. Я оставила своих детей, научив их творить, и упала в воду. Я преодолела все преграды на пути, и потайная дверь открылась. Знаешь ли ты, что поглощается тьмой, и без чего нет света?
        Софи замолчала. Еще несколько мгновений стояла тишина, затем раздались возгласы одобрения и аплодисменты. Луи думал о том, какой разной она была. Резкая и вызывающая в повседневной жизни, на сцене Софи преображалась, становясь настоящей королевой — сдержанной и элегантной в каждом движении души и тела. Истинная жизнь Софи проходила здесь, на сцене.
        Она поблагодарила публику и вернулась к компании, заодно представив всех друг другу. Бен приветствовал Виктора, как старого, доброго знакомого.
        Получив платье в подарок, Софи сняла с руки тракус и отдала его Виктору.
        — Возьмите в память об этом вечере.
        На улице Бен с Леной ушли вперед. Софи и Луи немного отстали, чтобы побыть наедине.
        — Я не спрашиваю, почему ты ушла, не предупредив нас,  — сразу сказал он,  — но именно сегодня я бы хотел узнать больше о твоем прошлом.
        — Что бы тебе хотелось узнать?  — спросила она, подтягивая накинутое на плечи пальто. Глаза Софи сияли от счастья.
        — Как ты начала петь, кто обучил тебя этому мастерству?
        — У меня нет образования,  — отрицательно покачала головой она.  — Ты же знаешь, страх — мой учитель.
        — Хм, ты боялась? Об этом ты мне не говорила. Родители не одобряли твоего выбора?
        — Оба биологи. Нет, меня никогда не ограничивали в творчестве, хотя творчество, как таковое, началось значительно позже. У нас была дружная и очень счастливая семья. Я хорошо помню день, когда мне исполнилось тринадцать. Отец повел меня в магазин, чтобы я выбрала новое платье. Очень кстати. У меня как раз парень был. Первая любовь. Пришел он и еще несколько одноклассников. Папа оплатил нам столик в небольшом кафе. Наверное, с тех пор я люблю небольшие заведения. Был очень славный вечер. Все было так… Софи вздохнула и грустно улыбнулась Луи.  — Так тихо и мирно. Словом, ничто не предвещало беды. Несколько дней спустя отец неожиданно рассказал мне историю о новых существах, которым суждено жить в будущем. Он назвал их алмазными ангелами. Говорил о них восторженно. Это было как раз накануне их с мамой исчезновения. Это случилось ночью. Я спала и не видела, как они ушли из дома.
        Софи остановилась, повернулась к Луи и посмотрела ему в глаза.
        — Наутро я стала искать их,  — сказала она, посерьезнев.  — Я не помню момента, когда за мной приехала бабушка. Довольно долго я не могла прийти в себя. Мне пришлось ходить в другую школу. Учебу я забросила. И вот тогда единственным спасением для меня стала музыка.
        Она взяла Луи под руку, и они неспешно продолжили путь. Издалека доносился веселый смех Бена и Лены.
        — На день рождения я получила в подарок гитару. Стала подбирать песни на слух и пела их под собственный аккомпанемент. Многие говорили, что у меня талант.
        — Прошло еще несколько лет, и я устроилась официанткой в ночное заведение. Там я познакомилась с одним мужчиной. Вскоре он предложил мне свое покровительство.
        Софи ненадолго умолкла. Они продолжали идти, пересекая тени домов, в полной тишине. Путь освещали желтые гало уличных фонарей. Воздух был чист и прохладен. Изо рта вырывались тонкие струйки пара.
        — Он устроил мне прослушивание,  — продолжила Софи,  — и меня взяли певицей в модный клуб «Желтый карлик».
        Услышав название, Луи вздрогнул. Софи, увидев его растерянность, рассмеялась.
        — Я тебе не рассказывала об этом клубе?
        Луи покачала головой отрицательно.
        — Темный мудрец открыл мне путь на сцену. Но не такой, как Бен,  — уточнила Софи, и Луи понимающе кивнул.
        — Бабушка умерла за полтора месяца до нашего с тобой знакомства.
        — Мне очень жаль. Ты достойна большего, я уверен.
        — Мне нравится петь в небольших заведениях,  — возразила она.  — Я чувствую себя в них, как рыба в воде. Как дома,  — заглянула она в его глаза, и Луи увидел, как в ее собственных глазах играют задорные огоньки.  — И, кстати, это — мое первое путешествие за пределы зоны S!
        — Так твои, родители — биологи?  — поинтересовался Луи.  — Чем конкретно они занимались?
        — Мама — проблемами экологии, отец — нейрофизиолог.
        — Тебе никогда не приходило в голову, что их могли забрать в подводное поселение?
        Софи остановилась. Испытующе посмотрела на него, как будто пытаясь понять, стоит ли обсуждать то, в чем не видишь смысла.
        — Поймать зога в том время было проще простого,  — не дожидаясь ответа, высказал предположение Луи.
        — В таком случае у них не было возможности связаться со мной.
        Луи взял Софи за руку и крепко сжал.
        — Мы скоро все выясним,  — пообещал он.
        — Не пойму, что там такое!  — ворвался в тишину крик Бена впереди, и Софи с Луи прибавили шагу.
        — Свет в доме,  — сообщил Бен всем.  — Я точно помню, что выключил. Думаю, вам стоит остаться здесь и подождать, пока я проверю.
        — Мы пойдем вместе,  — возразила Софи, и компания, поддержав ее, отправилась в дом.

* * *

        Металлические монстры, не считая мухи, стояли на своих местах. Свет струился из распахнутой настежь двери в дальнем углу мастерской.
        — Этой двери здесь никогда не было!  — в растерянности уставившись на дверной проем, сказал Бен. Ничего больше не скрывая, он задрал рукав куртки и провел ладонью по внутренней стороне руки. Перед ним возник трехмерный план дома.
        — Может, ты не знал о ней?  — предположила Лена.
        — Исключено. Я знаю этот дом, как свои пять пальцев,  — возразил. Бен. Повертел так и сяк голографическую картинку и, ничего не обнаружив, свернул ее, и подошел к дверному проему. Попытка переступить через порог оказалась неудачной. Невидимый барьер стоял между ним и ярко освещенным коридором. Алманг проделал новые пассы рукой по внутренней стороне рук.
        — Через минуту я приму несколько непривычный для вас вид, так что прошу не пугаться,  — предупредил он.
        В абсолютной тишине, под прицелом трех пар глаз алманг стал наполняться золотисто-салатовым светом, из которого постепенно прорисовывалось кристаллическое существо. Когда Бен достиг высокой степени прозрачности, и внешняя оболочка стала невидимой, перед Софи, Леной и Луи возникло существо без внутренних органов. Софи и Луи обменялись удивленными взглядами… Они без труда перешли через порог, и Бен тоже.
        Короткий коридор, привел их в бункер. В каюте, за рабочим столом сидел Пит. Выглядел он в своей одиночной камере так, точно только что вернулся с длительной прогулки по лесу: легкий румянец, ясный и безмятежный взгляд серо-голубых глаз.
        — Пит!  — расплываясь в улыбке, воскликнул Луи.
        Пит выбрался из-за стола и обнял друга, с которым был давно знаком по золотому рукаву.
        — Долго ты мучил себя прежде, чем попасть в волшебную страну?  — напомнил он, и Луи хохотнул. Затем оба обернулись.
        Рядом с Софи стоял сияющий всеми алмазными гранями своего кристаллического нутра, Бен.
        — Это Софи, Бен и…А где же Лена?
        — Осталась в доме,  — ответила Софи.
        Пит поцеловал Софи в щеку, обошел и рассмотрел со всех сторон Бена. Внутри его головы, в самом центре ее светился персональный номер.
        — Алмазный ангел?  — спросил Пит.
        — Да. Алманг — хозяин дома, в котором мы остановились,  — объяснил Луи.  — К Бену нас направил Элья. Нас преследуют власти.
        — Сейчас вы не в доме Бена,  — улыбнулся другу Пит.  — Вы находитесь в бункере мирового правительства — тех, кто преследует всех, с кем я связан. У меня было желание встретиться с тобой, и это произошло. Пит отвлекся от неподвижно стоящего алманга и обратился к Луи с Софи: «Вот и свершилось то, чего зоги ждали на протяжении тысячелетий. Мы — объединение, отражающее друг друга без искажений. Рукав между мирами открылся, и мы вступили в новый мир. Одно мое желание — и вы здесь. Теперь это доступно всем легионерам. В нашей власти время. Вы можете вернуться в зону S или поехать в любое другое место, куда заблагорассудится. Никто и никогда больше не поймает вас. Каждый раз вы будете ускользать от них в будущее по своему желанию». Пит еще раз обошел Бена по кругу. Пощелкал пальцами у него перед глазами. Бен продолжал стоять с отсутствующим выражением лица.
        — Он запустил какую-то программу, и стал кристаллическим,  — объяснил Луи.  — Кажется, по-другому он не мог пройти сюда.
        — Войти в будущее,  — отозвался Пит, всматриваясь в сияющую голову алманга.  — Кукла с украденным световым кодом. Я пытаюсь понять, кто из правителей Талатона ведет его. Алмазный ангел не может путешествовать во времени без управления.
        — Интересно, он видит нас?  — спросила Софи.  — Выглядит, как замороженный.
        — Допустим, видит,  — ответил Пит.  — Он не может управлять будущим, а значит, находится в полной зависимости от кого-то. От кого?
        Пит провел ладонью перед глазами Бена, и в пространстве между ними высветился ответ.
        — Марс. Алманг Черный Меркурий. Куратор — Питер Уотерман,  — прочли все и ахнули.
        — Бен — твой подопечный в новом мире?  — в недоумении посмотрел на друга Луи.
        — Почему Меркурий?  — удивилась Софи.
        — Будущая раса должна быстро соображать,  — объяснил Пит Софи.
        — Но…начала Софи и тут же осеклась Луи и Пит обратили на нее взгляды.
        — Говори, все свои,  — подбодрил Пит.
        — Он шел к тебе. Кто-то здесь, в бункере назначил тебя его опекуном,  — робко предположила она.
        — Ну, конечно. Моим тайным покровителем является сам Мартин Форс,  — подтвердил Пит.
        — Глава правительства?  — одновременно спросили Софи и Луи, и Пит кивнул.
        — Какие у него на то причины, мне только предстоит узнать, а пока мы должны сохранить все в тайне,  — предупредил он.  — При нашей первой встрече ты спросил, долго ли я мучился прежде, чем попасть в золотой рукав,  — напомнил он другу.  — Шестнадцать долгих лет я жил, как обворованный. И вот я здесь. И ко мне явились вы, вместе с детищем желтого карлика, который подчиняется не ему.
        — С кем? Лицо Луи перекосило.
        — Признаться, я ничего не понимаю,  — растерялась Софи.  — Кто такой желтый карлик?
        — Желтый карлик — кличка доктора Ши[40 - прим. В переводе с кит. «ши»  — смерть]. Он — создатель, алмангов,  — объяснил Пит.  — На самом нижнем уровне бункера хранятся капсулы с памятью и генетический материал подопытных,  — поделился он.  — Горшечники в лабораториях желтого карлика заново лепят нового гражданина, способного жить и работать в условиях перегрузок, с минимальными затратами на восполнение энергии. Наверняка, они используют материал при создании алмангов, а не только для сохранения генофонда. Оставшиеся на поверхности доноры будут рассортированы на мусор и не мусор. При упоминании мусора Пит погрустнел.
        Луи в ужасе уставился на Пита.
        — Теперь я точно знаю, что именно Мартин Форс открыл мне свободный доступ к любым перемещениям внутри бункерного города,  — поделился Пит.  — Именно он пригласил меня сюда. Видите вон ту будку? Пит кивнул на серебристо-серый трансформатор во втором отсеке. У них это, как у нас Вахана Раса. С другой стороны будки спрятан лифт, которым я свободно пользуюсь, и могу передвигаться в любом направлении. Безусловно, этой привилегией меня наградил именно Мартин.
        — Я не понимаю,  — признался Луи.  — Тебя собираются отправить на Марс? С алмангами? Зачем?
        — Не знаю. Думаю, что меня ждет встреча с ним. Тогда и выясню. Пит грустно посмотрел на друга и вздохнул.
        — Нас видят?  — поинтересовалась Софи.
        — Мы в будущем. Нас не видят,  — улыбнулся Пит.  — Однако нам не стоит злоупотреблять своими способностями и привлекать внимание. А ты не волнуйтесь. Этой записи никто никогда не увидит.
        Пит обнял и похлопал по плечу Луи, улыбнулся и одобряюще кивнул Софи.
        Через мгновение компания из двух зогов и алманга вновь очутились перед входом в дом Бена. Хозяин дома принял свой привычный вид. На этот раз окна в доме не горели. Перед домом прогуливалась Лена. Никто не успел и слова вымолвить, как на освещенную площадку перед домом из темноты вышел молодой человек.
        — Простите за беспокойство, могу я попросить у вас глоток воды?  — спросил он, обращаясь взглядом к Бену, как будто знал, кто из них является хозяином дома.
        Юноша был худощав. Одет в короткое серое пальто, узкие черные брюки и начищенные до зеркального блеска ботинки. Большие, темные глаза, как и улыбка, выражали вселенскую печаль. В руке он держал пакет с вещами Софи, забытый ею в клубе. Бен несколько секунд молча смотрел в глаза ночному визитеру, затем, ни слова не сказав, оставил компанию и пошел в дом за водой.
        — Это мой пакет,  — сказала Софи.
        — Я нашел его в клубе,  — подтвердил юноша, и протянул пакет Софи.  — Доктор Майер подсказал, где вас найти,  — улыбнулся он.
        Бен вернулся и молча протянул визитеру бутылку воды. Юноша отвинтил крышку и сделал пару глотков. Все молча наблюдали, как он пьет.
        Он посмотрел на Софи, затем на Луи, и улыбнулся. Глаза его на несколько коротких мгновений стали счастливыми.
        — Благодарю,  — сказал он, возвращая бутылку Бену.
        — Оставь себе.
        — Иаван,  — представился юноша. Лена улыбнулась. Иаван ответил ей улыбкой, кивнул Бену и скрылся в ночи.
        — Странный парень,  — заметил Луи.
        — Он алманг,  — пояснил Бен.
        — Ты знаком с ним?  — удивился Луи.
        — Мы не знакомы лично, но…Бен потряс бутылку с водой, посмотрел сквозь кружащуюся воронку воды на горящий у дороги фонарь.
        — Алмазные ангелы имеют неограниченный доступ к информации,  — напомнил он.  — У нас, как и у зогов, есть свой канал связи и возможность закачивать в себя большие объемы информации.
        Это Луи уже понял. Любой алманг независимо от рода деятельности, может быть загружен любыми знаниями в течение нескольких минут. Знаниями, достаточными даже для полета на Марс.
        — Иавана знают все алманги,  — продолжал Бен, глядя в направлении, где скрылся Иаван. Затем он перевел взгляд на Лену. Оба знали, что Иаван испытывает боль. По каким-то причинам она осталась с ним, и он вытеснял ее, хладнокровно расправляясь с теми, кто мешал зогам — любовникам быть вместе.
        В одном из переулков, рядом с клубом «Cave» лежал труп посланного за Софи c Луи агента. Прикосновение Иавана к жертве, как и его улыбка, было легким, как перышко. Он выбрал путь и всецело посвятил ему себя, сообщая таким же, как он, о новом, обнаруженном в себе даре. Условным сигналом для алмангов была просьба о воде.
        — Я знаю о вашей золотой цепочке транзакций, и желал бы примкнуть к ней,  — неожиданно заявил Бен.  — Я помогу вам с Софи отправиться туда, где вы сможете насадить новый лес. Покажу вам это место. Сможете затаиться там до лучших времен.

        23. Храм

        — Тела нет. Пропало тело,  — тихо повторила Уна, глядя в глаза Дереку с выражением удивления и восторга.
        — Нас не было каких-то несчастных полчаса. Хочешь сказать, что кто-то успел войти в дом и забрать тело?
        — Или он сам вылез из бассейна и ушел,  — рассудила Уна.
        — Думаешь, сам свалил? Хм. Ну, раз так, тем лучше. Нам тут больше делать нечего. Дерек завел машину и взял курс на юг.
        Шоссе было свободным. Поначалу ни он, ни она не обратили на это внимание. Уна рассуждала вслух о странном происшествии. Дерек смотрел на дорогу и молчал. В голове была полная неразбериха. Привыкший к упорядоченности в мыслях и действиях, он старался не допускать в себя излишеств, возбуждающих ум.
        — Это же бесплатная трасса,  — отчетливо произнесла она, и в салоне образовался вакуум. Оба молчали, потом она спросила: «Куда подевались машины?» И Дерек не нашелся, что ответить. Остаток пути они промолчали.
        На подъезде к зоне I ситуация не изменилась: их машина была единственной. Выглядело это абсурдно, о чем Уна и поспешила объявить.
        — Обычно здесь пробка,  — сказала она.
        — Так ведь выходной,  — невозмутимо заявил Дерек.
        — С чего бы это все туристы стали прятаться в выходные?
        — Пробки — плохо, нет пробок — плохо. Зачем рассуждать об этом? Просто хороший день, и нам повезло с дорогой,  — резонно заметил Дерек.
        — Да уж, лучше не бывает,  — вздохнула Уна.
        — Марик, должно быть, уже проснулся,  — сказал Дерек.
        — Марк?  — удивленно глянула она.
        — Никто не может сделать то, что делает Марик,  — не без гордости объявил Дерек.
        — Тебе надо починить что-то, ради чего мы отправились в такую даль?  — оживилась она.  — Хотя, да, я же забыла. Наш Марк — лучший мастер. А что именно тебе приспичило починить, если не секрет?
        — Сейчас покажу,  — ответил Дерек. Плавно свернул на парковку. Заглушил мотор и вытащил из кармана тракус.
        — Часы нашел,  — сказал он, вкладывая их ей в ладонь.  — Жаль, механизм сломан, но Марик починит, будь уверена.
        Уна взглянула на тракус, затем на Дерека, и расхохоталась. Дерек нахмурился. И тогда она его поцеловала.
        — Спасибо,  — улыбнулась она.
        — Ни в одной мастерской не взяли,  — отчитался Дерек.  — Сочли, что они одноразовые.
        — Дело не в механизме. Уна вытряхнула ему на ладонь кристалл.
        — Меня интересовало вот это.
        Дерек посмотрел на кристалл, перевел взгляд на Уну.
        — Где ты его достал?
        — В электричке нашел,  — не сводя с нее изучающе-пристального взгляда, ответил он. Только сейчас он обратил внимание на то, что красная полоса на ее запястье исчезла. Уна выглядела вполне здоровой, даже учитывая обстоятельства исчезновения Соло.
        — Что за кристалл? Почему он был вмонтирован в браслет?  — поинтересовался он.
        Уна ничего не ответила.
        — Прости меня,  — ласково сказала она. Провела пальцем по контуру его выступающих от худобы скул, по впалым щекам.
        — Когда ты в последний раз спал?
        Дерек покачал головой отрицательно. Он и правда, не помнил.
        — Просто закрой глаза и отдохни немного. Иногда нескольких минут сна бывает достаточно, чтобы восстановиться,  — сказала она, нежно поцеловала его в губы и улыбнулась. Дерек послушно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
        Практически сразу он ощутил прикосновение руки, и, как это случалось со всеми будущими легионерами, стал падать, чтобы затем вознестись и познать себя настоящего.
        — Бункер под стеной,  — услышал он и открыл глаза. На щеках выступил румянец. Он чувствовал себя, как будто проспал всю ночь, хотя прошло всего несколько секунд.
        — Соло ждет,  — со свойственной ему, спокойной уверенностью сообщил он совершенно повседневным тоном. Вылез из машины, и Уна последовала за ним, одобрительно улыбаясь.
        Добравшись до места, указанное Дереку Ваханой Расой, они спустились по ступенькам вниз.
        — Сюда!  — послышался знакомый голос.
        — Господи, это же Соло!  — воскликнула Уна.
        Стена и бункер на их глазах стали исчезать. Они обнаружили себя стоящими на вершине горы. Перед ними возвышался величественный, золотой храм, перед входом в который, возле цветущей оливы их ждал Соло — живой и невредимый. Он приподнял брюки и, поставив на пятку поочередно одну, а затем другую ногу, хвастливо повертел носком.
        — Живые!  — в изумлении воскликнула Уна, и кинулась к нему в объятия. Соло похлопал ее по плечу и приветственно помахал из-за ее спины Дереку.
        — Привет, Дерек!  — поздоровался он, когда она разомкнула объятия.
        — Мы все умерли?  — удивленно спросил тот, чем вызывал приступ смеха у Соло с Уной.
        — Видел когда-нибудь театр без тщеславия?  — вытирая выступившие от смеха слезы, обратился к нему Соло.  — Вечный храм рода, и вы в нем — чистое золото!
        Он поманил их рукой за собой, и они, пройдя между двумя колоннами, оказались во внутреннем дворе храма. Галереи в обрамлении колонн из самоцветов, розового и белого мрамора, окружали храм по периметру. На территории внутреннего двора росли величественные кедры, сикоморы и тамариски, благоухали розы. Под ногами лежали собранные в изысканные орнаменты, мраморные плиты. Перед глазами возникали и исчезали приветствовавшие их мужчины и женщины всех цветов кожи, в одеждах разных столетий. Сотни поколений талатонцев сопровождали их шествие. Фигуры становились то ярче, то переходили в полутона. Лица были светлые и радостные, как в самый большой праздник в жизни. Дерек окончательно уверился в том, что стал свидетелем чуда. Каждое прикосновение, каждое произнесенное кем-то слово стали вызывать в нем странное, доселе не изведанное движение души. Мгновенно и без усилий он постигал суть каждого из тех, с кем соприкасался. Они все как будто проходили через него. И это был не сон. И весь мир умещался в одно мгновение.
        — Кто они?  — пораженный, обратился он к Соло.
        — Это люди, вернее сказать, зоги, ставшие людьми при жизни на Талатоне.  — Хранители светового кода Земли.
        На пути к храму Дерек касался колонн, ощупывал стволы деревьев, снова и снова убеждаясь в том, что все происходит на самом деле. Новая версия мира предстала перед ним во всем великолепии.
        Золотой зал, залитый светом, был их конечным пунктом назначения. Войдя в него, все трое знали больше, чем в состоянии познать зог за сотни прожитых жизней, и это были не те знания, что закачивали в алмангов.
        В квадрат золотых стен зала был вписан круг, представлявший собой высокую стену из голубого кварца с рядами отверстий. Из отверстий вместе с голубым светом струилась тихая музыка. Золото стекалось внутрь храма, а стены источали бело-голубой свет. Тела Дерека, Уны и Соло стали световыми, очерченными тонкой, золотой линией. Другие золотые, вошедшие в зал, соединились с ними. В центре зала вспыхнули зигзаги молний, и свет стал ярче. Все золотые соединились в сияющий белый шар, став единым целым. Новая Земля вступила в свои права.

        Как и Луи с Софи, посетившие Пита в будущем, все трое — Соло, Софи и Дерек — снова очутились у ворот храма, откуда начали свое путешествие. Они стояли под оливой. Под деревом сидел младенец и забавлялся со змеей. Увидев компанию, он радостно заулыбался. Затем Дерек с Уной очутилась на парковке. Соло с ними не было. Дерек включил телефон и прочел пришедшее сообщение с отчетом по транзакциям. В графе «процент за перевод» лаконично значилось «Zero».
        — Кажется, я понял систему,  — сказал он, и улыбнулся подруге.

        24. Ливень

        Разноцветные указатели были расставлены через каждые десять метров, на протяжении всего пути Сони — от карусели до здания, в котором проходил благотворительный вечер. Странное дело. Дорога была прямой, и в указателях особой нужды не было. Рассказ старика о страшной катастрофе никак не вязался с пестрым орнаментом в виде вьющихся на белом фоне ярких цветов. Глядя на них, Сони разуверился в том, что идет в правильном направлении. Он терял ощущение времени, которого в привычном ему смысле больше не существовало. Что им движет? Возникло легкое головокружение от потери ориентации. Сони больше не был уверен в том, что вылетел с Джаешом из КА, он не чувствовал сожаления, что лишился работы и даже не испытывал удивления относительно того, что деньги на его счету таинственным образом, то появлялись, то исчезали. Последний указатель стоял возле массивной деревянной двери. Задрав голову вверх, он обратил внимание, что в доме всего два этажа. Каждый по высоте соответствовал четырем этажам домов по соседству. Из афиши на входе стало ясно, что он находится в музее металлических насекомых известного художника,
скульптора и инженера Бенджамина Сакса. Помещение точно воспроизводило его знаменитую мастерскую в зоне H популяции Альфа. О том, что автор скульптур был алмангом, разумеется, ни слова. И, тем более, о том, что Бен забран в бункер и готовится к полету на Марс в составе третьей экспедиции. Зато в афише приведено лаконичное высказывание самого Бена и его большой портрет. Улыбающийся темнокожий красавец с разноцветными косичками сообщал всему миру, что быть творцом и иметь выбор невозможно. На фото Бен выглядел совершенно счастливым. Внутри него была программа, он был управляем, однако считал себя богом, ну или почти богом, а может, это вовсе и не его высказывание, а кто-то из мараев сочинил его.
        Разница между помещением с экспонатами и мастерской Бена была в единственном нюансе, который делал мероприятие особенным: одна из металлических фигур — муха, на спине которой пела Софи,  — была помещена в горящую печь. При виде этого жуткого зрелища Сони испытал очередной приступ волнения.
        — Боже всевышний, что за странная фантазия,  — тихо пробормотал он, и медленно приблизился к экспонату Поднявшееся из глубин разума, концентрированное чувство собственной неполноценности сопровождалось выбросом адреналина, который Сони, бывший без пяти минут человеком, ощутил в области верхней части спины и в руках Он нервно сглотнут. На глаза навернулись слезы. Приблизившись, он посмотрел на свое отражение в выпуклых, черных глазах насекомого. Муха лежала на боку с согнутыми, раскаленными добела, лапами.
        — Вы пришли внести пожертвования?  — спросил знакомый женский голос, заставивший его вздрогнуть. Сони обернулся и увидел красивую женщину с аккуратно уложенными, тронутыми сединой волосами. Между бровями у нее была аккуратно выведена красная буква J.
        — Роузи?  — оторопело уставившись на жену, тихо произнес Сони.
        — Привет, Сони. На этот раз не кетчуп,  — усмехнулась Роузи.  — Это знак Солнца. Ты должен был сказать мне сразу. Как тебе идея?  — спросила она, переведя смеющийся взгляд с мужа на муху в печи.
        Сони промолчал. Голос Роузи поднял в нем неподвластное разуму чувство, но Роузи почти сразу же переключила внимание на взносы.
        — Нам важна любая сумма, даже самая скромная,  — пояснила она.
        — Куда сделать перевод?  — спросил Сони. Взял у нее телефон и быстро сделал все, что требовалось.
        — Не подведи своих, Сони,  — сказала Роузи, и он уже, было, открыл рот, чтобы ответить, когда кто-то из посетителей ненароком толкнул его. Пока он обменивался извинениями, Роузи исчезла. Он заметил, что за время их короткого разговора зал успел заполниться. Под каждой скульптурой стояла небольшая группа. Кто-то оживленно беседовал, кто-то производил манипуляции со счетами.
        — Сони?  — услышал он голос Джаеша.
        — Джаеш!  — обрадовался Сони и стал озираться по сторонам.  — Я не могу слышать и видеть все одновременно!  — возмутился он.  — Где ты?
        — Для начала определись, где ты,  — ответил голос Джаеша, и Сони замер на месте.
        — Я здесь!  — сказал он и открыл глаза.
        Они сидели в салоне самолета. В глазах Джаеша плясали веселые огоньки.
        — Где мы на самом деле?  — озираясь по сторонам, спросил Сони.
        — Там, где пожелали,  — весело ответил Джаеш.  — Снаружи ничего нет,  — добавил он, когда Сони посмотрел в иллюминатор.
        — Надзеркалье? Сони всмотрелся в смеющиеся глаза.  — Старые правила здесь не действуют? Нам больше не нужна защита?  — продолжал сыпать вопросами он.  — Но мы же здесь, и я….Сони запнулся.  — Все пошло не так именно тогда, когда я вышел из-под контроля синтезированного поля,  — сделал он неожиданное заключение.
        — Ты перешел на самоуправление, и растерялся,  — объяснил Джаеш.
        — Железной мухи больше нет, ее поглотил огонь,  — угрюмо сообщил Сони.  — Еще я видел, как вода поглощает железную птицу.

* * *

        Воды священной реки бурным потоком уносили прочь остатки сомнений Зигфрида Нойманна, успешно прошедшего адаптацию к новому миру, подаренному объединению Z. Салон самолета вновь благополучно исчез. Они с Джаешом сидели на берегу реки и предавались созерцанию, обретая очередной опыт жизни вне времени.
        — Первым моим желанием в детские годы было приносить пользу ближним,  — поделился Джаеш.  — Потом, в силу обстоятельств, о которых я тебе уже рассказывал, мне пришлось исчезнуть из привычного мира. И вот, я стал частью легиона, и познал природу Земли.
        — Теперь ты знаешь истинную дхарму,  — отозвался Сони.  — Настало время и мне кое в чем признаться тебе. Когда я работал в «Animin», то помог Питеру Уотерману в подделке документов. Это было необходимо, чтобы ускорить сбор легионеров. В тот момент Пит уже обдумывал, как можно устранить тех, кто мешает последовательно внедрять программу Земли. Устранить тех, кто давал всему населению Талатона пить мертвую воду под видом живой. Они вынуждали талатонцев не снимать нагрузку друг с друга, а забирать друг у друга жизнь. Они крали у нас свет, и учили других тому же. Мараи знали, как работает зеркальная защита и дурачили нас. Сони замолчал и стал смотреть на воду.
        — Когда она оставила меня, у меня перед глазами стал появляться черный прямоугольник. Иногда я испытывал панический ужас, но терпел и, как мог, преодолевал себя, думая о встрече с ней. И мы встретились.
        Сони поднял взгляд на Джаеша, и грустно улыбнулся.
        — Наша встреча с женой была не случайной,  — сказал он.  — А сейчас я должен найти еще одного парня, который пострадал из-за меня.
        — Элья Алгард находится в зоне N популяции Фи, с ним все в порядке,  — невозмутимо выдал Джаеш.  — О нем можешь не беспокоиться. Они с Питом не были знакомы лично, но делали одно дело, общаясь исключительно внутри золотого рукава. Пит пошел на вынужденный шаг, когда добровольно отправился в стан противника. Сейчас он, несомненно, получил доступ к чему-то очень важному для легиона. Что касается Эльи, то он никогда не желал становиться главой корпорации, но это все же случилось, и тогда он воспользовался своим положением, чтобы ускорить задуманное Питом.
        — У каждого были свои мотивы,  — заключил Сони.
        — Не совсем. Они просто не могли действовать иначе. Так устроены с самого начала. Неизменный световой код внутри.
        Сони смотрел на Джаеша. Безмятежный, гладкий лоб, не по годам мудрый взгляд темно-карих глаз с опущенными вниз уголками, придающими лицу мудрое выражение. Джаеш, несмотря на все их приключения, был в полном душевном равновесии. Сони скользнул взглядом по рубашке Джаеша. Они выбирали ее вместе перед отъездом.
        — Ты не просто ясновидящий,  — заметил он,  — ты получаешь знание обо всем с Земли. Без тебя я бы пропал,  — добавил он, й с интересом изучая собеседника, и Джаеш весело рассмеялся.
        — До недавнего…Сони снова осекся. Из-под подошвы ботинка выкатился белый камешек. Подскочив несколько раз на кочках, он описал ровный полукруг в сторону реки, и продолжил прыгать по воде. Сони проводил его взглядом. Перед глазами Сони возникло лицо Роузи. Длинные волосы переливались и струились волнами в водах реки.
        — Моя жена собирала пожертвования для пострадавших во время землетрясения,  — поделился он.  — Когда она поняла, точнее, вспомнила, кто она есть на самом деле, то простила меня. Выходит, мы расстались с ней, чтобы встретиться вновь легионерами. На это ушло много времени. Волосы у нее поседели, но она все такая же красивая, как и в тот день, когда я увидел ее впервые. Хм. Интересно, это она прислала мне шампанское?
        — Неважно, кто это сделал — Пит, твоя жена или скульптор Бен,  — заметил Джаеш.
        — Направил меня к карусели и подослал старика,  — припомнил Сони.  — Как насчет моих сотрудников, которых выкинули на улицу?
        — Может быть,  — ответил Джаеш.  — Но, разве ты не видишь, как Юро доволен новым местом работы? Он по твоему совету переехал с семьей и сожалеет только об одном — что не успел повидаться с тобой перед отъездом. Океан подошел вплотную к зданию корпорации. Каршевич тоже неплохо устроился, и сделал это раньше всех остальных.
        Сони был в полном недоумении. Джаеш все видел, при этом оставался ровным и невозмутимым, каким, собственно, был всегда — с того самого дня, как Сони впервые встретил его в КА. Он оставался на месте, постоянно обретая новый опыт, и неплохо преуспел в этом. Он смотрел на мир и становился им, не теряя себя. А это уже было знанием и умением людей.
        — Где ты был, когда нас эвакуировали из самолета?  — поинтересовался Сони.
        — Здесь,  — ответил Джаеш.  — Ждал тебя на берегу.
        — Я серьезно, Джаеш.
        — Отправился в будущее и стал дожидаться, когда ты закончишь свои дела,  — ответил тот.
        — Почему ты стал невидимым?
        — Причиной явилось то, что тебе было необходимо завершить важное дело.
        Сони согласился кивком.
        — Как ты это сделал?  — снова спросил он.
        — Очень просто. Я находился в нескольких мирах одновременно.
        — В каком из них ты был в большей степени?
        — Больше я был со своей сестрой Арити,  — улыбнулся Джаеш.
        — Хм. А где твой плед?  — не унимался Сони.
        — Кажется, я оставил его в самолете, последним его видел ты,  — ответил Джаеш. Задрал голову вверх и посмотрел на небо. На лоб упала крупная капля дождя. Небо прорезал гигантский зигзаг молнии, и начался ливень. Сони с Джаешом промокли до нитки за считанные секунды. Обменявшись взглядами, оба покатились со смеху.

        25. ДНК

        В сопровождении охранника Пит спустился на лифте в бункерный город, о величине которого не знал, но догадывался, работая в «Гидрософт». Из кабины они пересели в салон продолговатой, белой капсулы, передвигавшейся с помощью энергии гравитационного вихря. В салоне было четыре ряда кресел низкой посадки. Пит и охранник сели в первом ряду и пристегнулись ремнями крест-накрест. О скорости движения можно было только догадываться. Непрерывная, люминесцентно-белая линия, тянущаяся по обе стороны тоннеля, несколько секунд оставалась неподвижной, а затем и вовсе исчезла. Полминуты спустя они пересели в очередной лифт, доставивший Пита в его новое жилище — каюту 151, состоявшую из двух небольших отсеков с душевой кабиной и туалетом.
        Охранник молча (Пит даже на мгновение допустил мысль, что в охранники берут глухонемых) показал приборы внутренней связи и оставил его.
        Пит проводил его тоскливым взглядом, сел на узкую койку и осмотрелся. Помещение, обшитое серыми панелями, напоминало его квартиру в MV. В первом отсеке узкая койка и стол, небольшой холодильник. Во втором — волновой трансформатор в форме телефонной будки. Точно такой же был и в комнате переговоров, за синим занавесом. У стены — беговая дорожка и велотренажер.  — Сколько пройдено, и все ради того, чтобы застрять в этом непрекращающемся кошмаре,  — глядя на новенькие тренажеры, мысленно обратился Пит к Ноа. С момента, как он попал в бункер, он обращался к ней постоянно, но пока ни разу не получил ответа. Он закрыл глаза, но ничего не увидел. Попасть в золотой рукав он не мог. Погрустив с минуту, встал с койки и направился в душевую.
        Пузырьки специального моющего состава, заменяющего воду, обрушились на голову и вызвали чувство долгожданного расслабления. Он как раз намыливал тело, когда голос робота оповестил о перерасходе времени купания. Приняв эту новость со спокойствием зога, он тщательно стер остатки мыла полотенцем. Вернулся в комнату, взял из холодильника пакет молока, сел на койку и попытался выстроить очередность всего, что произошло с ним за последние сутки.

* * *

        В хорошо освещенном, камерном зале стояло несколько мужчин, одетых в одинаковые, белые комбинезоны и кроссовки — униформу жителей бункерного города.
        — Для начала я представлю Вас тем, кому жители Талатона обязаны жизнью,  — пафосно сообщил Эл Альтерман, представляя Пита поочередно всем тем, кому он давно объявил войну. Имена ему ни о чем не говорили. Все это были последователи Эйнара, и все они были причастны в той или иной степени к претворению в жизнь плана мирового правительства по истреблению доноров. Глядя на них, Пит вспомнил других сотрудников бункера. Они проделывали манипуляции с пробирками в лаборатории. Он наблюдал за ними через защитное стекло.
        Хронология воспоминаний раскручивалась задом наперед.
        Розовощекий и седовласый азиат,  — доктор Ши, которого Пит помнил по уколу в голову перед тем, как его выкинули на свалку,  — рассказал о вирусе Пандора-9, созданном в бункерных лабораториях с целью переноса некой важной информации. Доктор Ши — генетик и врач по совместительству — ставил со своей командой эксперименты над донорами.
        «Полученные нами данные говорят о том, что: не все одинаково реагируют на Пандору-9»,  — раскрыл ему страшную тайну док, которого Пит про себя сразу же окрестил «желтым карликом».
        — Мы выявили два типа реакций,  — ввел его в курс дела док.  — Первая выражается в способности оставаться нейтральным для системы слежения. Вторая — типичная реакция подавляющего большинства: испытуемые полностью считываются синтезированным полем и поддаются коррекции. Об алмангах с их непредвиденной реакцией на Пандору-9, он и словом не обмолвился.
        Воспоминания прервал звуковой сигнал из ноутбука. Пит поставил пакет с молоком на стол и сел за монитор. На мониторе возникла бледная физиономия Мартина Форса. За плечами его была голая стена с невзрачной, серой обшивкой. Определить, откуда он вещает, было невозможно. Все в бункерном городе было однотипным: одежда, помещения, мебель.
        — Давайте сделаем так, чтобы мир забыл, что такое zero day[41 - Zero day, англ,  — термин, обозначающий не устраненные уязвимости, вредоносные программы, против которых ещё не разработаны защитные механизмы. Zero здесь означает то, что у разработчиков было ноль дней на исправление дефекта до момента выпуска программного обеспечения], - обратился к нему Мартин без предисловий.
        — Ни зимы, ни лета, ни холода, ни жары, настоящий рай на земле,  — монотонно повторил Пит фразу Эла Альтермана.
        — Я рад, что вы вернулись,  — дружески улыбнулся Мартин.  — В бункере не пользуются экраном синхронизации, так что будем общаться по старинке. Надеюсь на плодотворное сотрудничество. Сон в течение некоторого времени будет искусственным. Об этом подробно расскажет доктор Ши. А сейчас я переключаюсь на генерала Драмагано.
        Мартин исчез с экрана. На его месте Пит увидел берег океана. В кадре возникло лицо мужчины средних лет в белой униформе, с непокрытой головой и покрасневшим от холода лицом. Ветер с океана трепал седые волосы.
        — Посмотрите на это, мистер Уотерман,  — сказал генерал, указывая на береговую линию.  — Три года назад она проходила там, где сейчас над поверхностью виден зонд нашей подводной станции. Пит присмотрелся и увидел далеко на горизонте серебряный шар зонда.
        — Три тысячи метров за два года,  — прокомментировал генерал.  — Сто с лишним лет назад на Талатоне началось строительство глубоководного жилья, и оно продолжается по сей день. К настоящему времени мы освоили технологию достаточно, чтобы переселить десятки тысяч талатонцев в их новые, подводные дома. Поселения расположены по всему миру и соединены тоннелями с континентальными бункерами. Число желающих покинуть поверхность и получить визу правительства на проживание в подводном мегаполисе, неуклонно растет. Риск наступления океана с каждым днем все увеличивается.
        — Вы сказали, нужна виза,  — повторил Пит.  — Кто живет там, внизу?
        — Мы стягиваем в подводные поселения наиболее одаренных представителей самых разных профессий. Преимущественно ученых, инженеров и врачей.
        Генерал Драмагано исчез, и канал переключился обратно на Мартина Форса.
        — Протяженность необитаемого побережья — пять километров,  — предугадав вопрос Пита, сообщил Мартин.  — Население переправлено вглубь континента. Подводные поселения, как вам уже сообщил генерал, соединены с бункерным городом тоннелями. Это — подавляющая часть бюджета популяций, и все ради вашего спасения. Мартин сделал акцент на слове «вашего». Пит почему-то снова подумал о Ноа.
        — Я рассчитываю на вашу помощь,  — подтвердил Мартин его думы о тайном покровителе. Прежде, чем Пит отреагировал, Мартин улыбнулся и прервал связь.
        На рабочем столе ноутбука появился один-единственный файл под именем «Отчет. Допуск 0». Из него Пит узнал, что после расшифровки посланий источника, называющего себя Ваханой Расой, правительство немедленно приступило к синхронизации искусственной и биологической нейросети. Население планеты было взято под контроль. Вахана Раса передала руководство по быстрому и безопасному способу ликвидации опасных производств и отходов, новые технологии использования гравитационных волн и вихрей, и много чего еще. Сообщения приходили через сеть, Пит лично принимал в этом участие еще до того, как попал в золотой рукав. Эту часть он пролистал, останавливаясь на отдельных местах. Пропустив описание тонкостей синхронизации, продолжил читать про критерий отбора зогов в зону источника, называющего себя Ваханой Расой, Это был свежий материал, подготовленный доктором Ши. В нем сообщалось о том, что Пит, как и все согнанные в подводное поселение зоги, коррекции не поддается и помещен в седьмой сектор первого бункерного поселения до решения вопроса о его дальнейшей судьбе.
        Критерий отбора Ваханой Расой им все же не был известен. И это после того, как Пит им все рассусолил. Рассказал, рискуя жизнью. Перелистнул еще несколько страниц, и остановился. В середину текста вклинилась сетевая шифровка наподобие той, что прислала Ноа, когда док ввел ему смертельно опасный галлюциноген. Шифр легиона был гибким, постоянно менялся и не подлежал взлому по причине своей чрезвычайной текучести. Расшифровать послание мог только имеющий световой код Земли внутри. «Эл — управляемая игрушка дока»,  — значилось в сообщении. Как только послание оформилось в мозгу, документ приобрел исходный вид.
        Пит свернул окно и ненадолго задумался, пытаясь разгадать ребус. Мартин Форс был его покровителем, Но миром правил не он, а теперь выясняется, что это был и не Эл Альтерман, отдававший тут и сям распоряжения, а доктор Ши — создатель алмангов! Зоги, согнанные в подводные поселения — изоляторы, были невосприимчивы к прочтению и контролю. В своем отчете, отправленном в день концерта Хайме, Пит написал о десяти процентах населения планеты, способных войти в зону перехода между Талатоном и Землей. Каких-то несчастных десять процентов способны выйти за границы контролируемого поля. Счастливчики смогли каким-то чудом вырваться за пределы клетки и не умереть. Они подвергались отлову и сажались в другую клетку — без доступа к Земле.
        Пит придвинулся к столу и снова развернул файл. Вернулся назад и остановился на статистике смертей в результате первых неудачных экспериментов с нейросинхронизацией. Под грифом «Отсев» значились будущие, назначенные правительством даты начала тотального отсева доноров, не ставших ни зогами, ни алмангами. И здесь стояла лаконичная подпись доктора Ши. Часть населения планеты, названная правительством еще в незапамятные времена «золотыми головами», имела внутри себя невидимый заслон от внедрения корректирующих программ, и никто из ученых в бункере не имел понятия, когда этот заслон появился и как работает. Алмазные ангелы доктора Ши, имеющие цифровое клеймо внутри кристаллических тел, находились под контролем небольшого отдела программного обеспечения, работающего в бункере правительства.
        — Господи, боже… Пит нервно сглотнул.  — Я — всего лишь небольшое звено в гирлянде. Ничтожная песчинка мироздания! Какого черта я здесь делаю? Он хлебнул воды из пластиковой бутылки и с силой хлопнул ей по столу, так что из нее выстрелило на глянцевую поверхность несколько капель. Он почувствовал, как в нем поднимается волна злости на самого себя. А может быть, виной тому, что он потерял уверенность, было само помещение бункера? Но Пит быстро отмел эту мысль. Он привык жить и работать в небольших помещениях. Клаустрофобией не страдал. И все же он чувствовал себя уязвимым.
        В тексте отчета он наткнулся на загадочные слова «сопротивление Х зоны». Именно таким словосочетанием доктор Ши обозначил артефакт внутри золотых голов, не позволявший им эволюционировать в нужную мараям сторону. Зога можно покалечить или убить, но перепрограммировать из-за несокрушимого светового кода Земли невозможно. Еще зога можно поместить в подводный изолятор вместе с другими, такими же зогами. Сон в подводном поселении был полностью искусственным и контролируемым. «В чем же дело? Зачем меня поместили в бункерный город, а не перевели в подводное поселение?»  — продолжал обращаться к пространству он.
        — Приехали,  — сказал он вслух, шмыгнув носом. На стол капнула капля крови. Пит аккуратно прикоснулся к ноздрям и посмотрел на окровавленные пальцы. Приложил к носу найденную в аптечке салфетку, вернулся за стол и пролистал файл до конца, держа салфетку у носа. В конце файла он нашел перечень всех помещений бункерного города. Передвигаться можно было, полностью доверившись роботам и пилотам. Питу был дан зеленый свет.
        И тут до него дошло. Файл ему предоставил тот, кто противостоит доктору Ши и его кукле Элу Альтерману. Он же является и его — Пита — покровителем.
        Он скомкал окровавленную салфетку и бросил ее в ведро под столом. Как раз успел закрыть документ, когда в соседнем отсеке открылись двери лифта.
        — Привет,  — услышал он знакомый голос. Свернул файл отчета и выключил монитор.
        Перед ним, на пороге комнаты вырос доктор Ши — уже знакомый ему, седой, розовощекий азиат с умными глазами. Ошеломленный неожиданным визитом своего несостоявшегося убийцы, Пит уставился на него в большом удивлении.
        — Ждали кого-то, а пришел доктор Ши?  — дружески, как ни в чем не бывало, подмигнул ему док.
        — Ко мне что, каждый может войти вот так, без предупреждения?  — поинтересовался Пит.
        — Только я,  — без ложной скромности заявил док.  — Пока вы мой пациент. Как самочувствие?
        — Сижу без солнца. Терплю. Что, будете продолжать свои эксперименты надо мной?  — съязвил он.
        — Вы удивлены и растеряны, я понимаю,  — отозвался док. Обогнул стол, деловито поднял мусорную корзину и стал бесцеремонно изучать ее содержимое. Пит успел пожалеть о том, что не изучил все технические примочки внутри каюты. Время на это у него было. Наверняка, где-то в стене был спрятан утилизатор отходов.
        — Таковы правила бункера, мистер Уотерман,  — оставив в покое мусор, объяснил док.  — Вот, решил лично занести вам комплект одежды и обувь. Вы уверены, что чувствуете себя хорошо?
        — Я чувствую себя превосходно,  — подтвердил Пит, наблюдая за тем, как док выкладывает из пакета на стол униформу бункерного поселенца. Рядом с аккуратно разложенной одеждой он выставил новые белые кроссовки на толстой подошве, и педантично поправил их, чтобы стояли ровно.
        — Коронная чакра по-прежнему работает на меня, но временами я чувствую не свойственную мне усталость,  — дополнил картину своего самочувствия Пит. Ши сцепил руки на животе и молчал, изучая его с расстояния. На лице застыла брезгливая полуулыбка. Пит пожал плечами и стал смотреть в потолок. Он чувствовал себя кроликом, только не волшебным, а подопытным. А еще он испытывал презрение к доку.
        — Это нормальная реакция на перепад давления,  — наконец, заговорил тот.
        — Правда? Вы меня очень этим обнадежили,  — опустив на него взгляд, мило улыбнулся Пит.
        — Мы находимся на большой глубине. Скоро силы вернуться к вам. Мы пролонгировали фазу глубокого сна, чтобы вы могли восстановиться перед работой. Вам здесь комфортно?
        Пит обвел взглядом комнату.
        — Как дома,  — ответил он, и не покривил душой.  — Однако, я должен предупредить вас, доктор Ши, что если вы будете постоянно усыплять меня, при этом не имея возможности вторгаться в мои сновидения, как это делаете со всеми остальными, то память откажет мне, и тогда я не смогу вам ничем помочь.
        — Полагаю, вы имеете в виду сбой фазы быстрого сна,  — понимающе кивнул Ши.  — Не беспокойтесь об этом. Я гарантирую, что ваша память останется при вас. Ши сделал акцент на слове «ваша». Пит посмотрел на него с недоверием, затем переключился на лежащую на столе, пару кроссовок. Взял одну и взвесил на руке.
        — Мы такие же, как вы,  — вдруг заявил док.  — И сами хотели бы разобраться во всем, что касается планов Земли в отношении нас. Мы делаем все возможное для сохранения безопасности жизни на планете, и ждем от вас помощи.
        Пит бросил заинтересованный взгляд, но уже в следующую минуту расфокусировал его. Перед глазами возникла яркая, белая вспышка, вслед за которой развернулась картина визита в его каюту Луи, Софи и Бена. Было ли это в будущем или уже имело место в прошлом? Пит улыбнулся и снова сфокусировался на круглом, розовощеком лице дока.
        — Мы летаем группами,  — зачем-то сказал он.  — Чем больше нас, тем мощнее кристалл света в сердце Земли.
        — Конечно, конечно, я понимаю,  — активно закивал тот.  — Я помню, как вы рассказывали, что легионеры объединяются. Они уходят на родную Землю и возвращаются обратно, обретя там силу единого существа, но, мистер Уотерман, я — врач и ученый, и должен заметить, что, при всем уважении, после возвращения с Земли они все же имеют в себе, скажем так, некоторые изменения, о которых мне бы хотелось узнать, как можно больше. Генетика с трудом поспевает за стремительно меняющимся миром снаружи, вместе с которым меняются и все живые существа на планете. Внешние обстоятельства рождают внутренние реакции, но… Доктор Ши на мгновение осекся, как будто подбирал слова. При этом он в задумчивости изучал лицо Пита.
        — Снаружи вы такой же, как все, но внутри другой,  — наконец, изрек он. Взгляд его стал едким и пытливым. «Таким, каким и должен быть у одержимого идеей ученого»,  — согласился про себя Пит.
        — Серьезно? И какой же я, интересно?  — с улыбкой поинтересовался он.
        Док жестом пригласил Пита к монитору и собрался уже вставить флешку, когда Пит остановил его жестом.
        — Постойте. Вы обследовали меня, пока я спал, и хотите показать мне результаты анализов,  — догадался он.
        — Совершенно верно,  — остановив руку с флешкой в миллиметре от гнезда, подтвердил док.
        — Скажите своими словами, я все равно в этом ничего не смыслю.
        — Все же взгляните на это. Док вставил флешку в гнездо и развернул файл. Пит несколько секунд всматривался в схематичное древо.
        — Похоже на дерево Меркла[42 - дерево Меркла, криптография,  — структура данных]. Что это?  — спросил он.
        — Хм,  — усмехнулся док.  — Это генетическое дерево.
        — Так что со мной не так?
        — Это касается вашей ДНК,  — ответил док и стал водить по дереву пальцем.
        — Нанороботы не могут преодолеть некое незримое препятствие?  — уточнил Пит.
        — Не могут,  — подтвердил док, оторвавшись от монитора, и стал всматриваться в светлые глаза с искрящимися белыми звездочками вокруг маковой росинки-зрачка.
        — Так ведь я похищен, док,  — усмехнулся Пит.  — Центр управления находится на Земле, я уже говорил вам. От населения Талатона скрыли историю. Предположим, Землю невозможно увидеть, но это не означает, что ее нет. Даже доноры знают об этом. А зоги не просто знают и ловят сообщения. У нас есть транспорт на Землю. Это, как РНК по-вашему. Довольный своими скудными познаниями в генетике, Пит одарил дока щедрой улыбкой.
        — Не совсем понимаю вас,  — напряженно сказал док.  — Как вы смогли попасть на Землю? Объясните все же, сделайте одолжение.
        — За счет неизменного светового кода. Или, как вы сказали, волнового кода. Он не ломается. Вы же знаете,  — косо улыбнулся Пит.  — Я и мои подельники отражаем образы друг друга, даже не будучи знакомы,  — стал объяснять он, активно жестикулируя, не ради из-за демонстративности, а пребывая на вершине вознесенного духа.  — Зоги никого не подпускают к себе слишком близко. Чувство дистанции у нас развито отлично. Некоторые из нас были едва знакомы или могли случайно где-то пересечься и запомнить друг друга до встречи в золотом рукаве, и тогда мы узнавали друг друга. У меня с самого начала была гипотеза по этому поводу. Что, если внутри нас есть что-то такое, что открылось? Раньше мы не знали, кто мы, а теперь пришла пора. Мы используем свой мозг на мизерный процент от своих возможностей. Почему? Потому что активация отдельных участков происходит при выходе за пределы привычного мира. Эта часть мозга предназначена для жизни в другом мире! Она просто ждет своего часа, а мы опередили свое время. Пит несколько мгновений восторженно смотрел на собеседника, который его с удовольствием прикончил бы еще раз.
Между бровей улыбчивого доктора Ши прорезалась строгая морщина. Разговор с Питом начинал напрягать и тяготить его, но приходилось, сдерживаться, чтобы вытянуть из него, как можно больше информации, иначе для чего же он здесь?
        Пит, уловив его настроение, замолчал.
        — Продолжайте, я вас внимательно слушаю,  — заверил его док.
        — Как я уже сообщил вам, я слетал на Землю и вернулся обратно. Так что Земля находится здесь и сейчас, прямо перед вами. Всегда находилась здесь, только общаться могла с нами через эфир либо через сеть. Вот почему вы столкнулись с непреодолимым препятствием. Вот вам причина! Вас опередили, док.
        Пит загреб пятерней назад волосы, открыв высокий чистый лоб, к которому док сразу же прибился унылым взглядом.
        — Игра ведется на самом высоком уровне, док. Мараи против людей,  — напомнил Пит.  — Осталось только разобраться, кто есть кто.
        Док с подавленным видом вынул из гнезда флешку и сунул в карман. Возникла недолгая пауза, в течение которой он с мрачным видом обдумывал, как вести разговор с наглецом дальше. Должен же быть способ помочь юнцу понять, что у него есть ключ доступа к центру управления за пределами Талатона, который надо немедленно отдать мараям, не признающим первенства Земли.
        — Золотой код,  — мрачно повторил он, как будто пропустив мимо ушей заявление Пита. Прозвучало это, как обвинительный приговор и магическое заклинание одновременно.
        — К настоящему времени вы добились практически полной унификации доноров независимо от расовых различий и даже религиозной принадлежности,  — напомнил ему Пит.
        Доктор Ши, не лишенный тщеславия, ответил сдержанной улыбкой, и одобрительно кивнул.
        — У граждан будущего свободы выбора не будет, и это прекрасно,  — сообщил он то, что Пит и без него знал.
        — Особенно для вас,  — сверкнул глазами Пит.  — И в этот ответственный, эпохальный, можно сказать, момент эксперимента происходит нечто непредвиденное,  — прокомментировал он.
        — Мы сталкиваемся с вами,  — кивнул док.
        — В генетике существует такое понятие, как горизонтальный перенос генов, слышали о таком?
        — Никогда.
        — Ну, вы понимаете, что такое вертикальное размножение.
        — Это конечно.
        — Алманги и доноры размножаются вертикально, зоги способны, как к вертикальному, так и к горизонтальному размножению,  — тяжело, как будто превозмогая себя, выдавил из себя док.
        — К горизонтальному переносу информации?  — прищурился Пит.
        — К горизонтальному генетическому переносу,  — поправил его док.  — Я подозревал, что когда-нибудь мы столкнемся с чем-то подобным, но… Мышцы его лица непроизвольно дернулись. Пит смотрел на него в изумлении и восторге.
        — Я только что получил результаты анализов некоторых ваших знакомых и сотрудников из корпорации, бывших до недавнего времени донорами. Кхе-кхе, они изменились и, к сожалению, все еще разгуливают на свободе,  — продолжал док.  — Присутствие вашего светового кода очевидно, как и то, что спонтанная мутация…
        Пит снова перестал слушать. Он больше не ощущал себя бактерией под микроскопом доктора Ши. Осознание происходящего в одно мгновение выдало в золотой голове дальнейший план действий.
        — Так вот почему зогов согнали в подводные поселения, и вот почему я здесь, док! Вы изолируете и заставляете работать на себя либо убиваете, как это попытались сделать со мной. Чтобы мы никого, не приведи господи, не заражали. И все это вы поняли за какой-то месяц? Но я вернулся к вам. Вот он я, стою прямо перед вами! Вы же рискуете, док, разве нет? Зог в бункерном городе правительства!
        — Лично я ничем не рискую, поскольку ввел себе мною же разработанный блокатор,  — бросил тот.  — Я не могу управлять вашим индивидуальным развитием,  — несколько отстранено, с выражением личной обиды на лице, продолжал размышлять вслух он, обращаясь скорее не к Питу, а к самому себе.  — Слишком неожиданное и мощное изменение.
        — Возможно, в этом есть некая целесообразность эволюции,  — зачарованно произнес Пит.  — Совершенно необязательно было называть меня мутантом. Вот, к примеру, откуда взялось такое количество гомосексуалистов на планете? А, док? Не станете же вы утверждать, что это — наследие Земли? Однополая любовь в глобальных масштабах возникла одновременно с необходимостью резко сократить деторождение. Возможно, я отношусь к новому виду, который станет размножаться не вертикально, а исключительно по горизонтали, не нарушая… Пит замолчал и вопросительно поднял брови, глядя на дока.
        — Вы только что обвинили меня в том, что я склоняю мир к гомосексуализму,  — на полном серьезе отреагировал на его заявление тот.
        — Удивительно,  — с улыбкой покачал головой Пит,  — как чутко вы улавливаете все мои мысли! Уж не зог ли вы, доктор Ши? Зачем вам пропагандировать гомосексуализм, если можно просто включить всем левое полушарие? Пит постучал пальцем чуть выше левого виска. И озарить всех солнцем своего разума.
        На этот раз доктор Ши не воспринял это, как комплимент. Недовольно насупившись, промолчал.
        — Если, как вы только что заявили, я отличаюсь от вас, то это означает лишь одно,  — продолжал Пит неожиданно жестким тоном,  — а именно то, что вы не отражаете мой истинный образ, а я, соответственно, ваш. Отражение мира репликаторов высшего звена пищевой цепочки и раньше было не единственной, доступной нам реальностью, а теперь, когда враждующие консолидации бьются за световые коды, так и вообще стало невозможным. Я все прекрасно понял. Генетический код — это всего лишь часть светового. Просто часть! Правительство внесло коррективы в контролируемое поле, и это привело к гибели ни в чем не повинных талатонцев. Вы и ваша команда док, решили опередить естественные природные процессы, и просто выкинули часть доноров и зогов, как лишнюю биомассу. За примером далеко ходить не надо, сам только что с помойки вернулся, куда попал благодаря вам. Из тех, кто интересовал вас, вы сделали алмангов, но это слишком дорогой проект. Не каждый донор может стать алмангом, зато почти каждый донор мечтает об этом. Эта стратегия безупречна и позволяет вам держать их на привязи. Но нашлись и те, кто невосприимчив к
внедрению. Нашлись и другие,  — те, кто способен изменять ДНК первых встречных. Выходит, мы с вами захватчики — конкуренты, доктор Ши. Вы — марай, а я — человек. Пит одарил дока взглядом, полным презрения.
        Взгляд же уравновешенного азиата стал холодным и неподвижным, как у змеи. Кажется, сейчас сделает бросок, обовьется кольцами вокруг тела и сдавит так, что лишит возможности дышать.
        — Хм. Вы же знаете, что зоги самостоятельно загнали себя в рамки, и это тоже — часть плана людей,  — неожиданно заявил Пит.  — Во все времена мы были ясновидящими. Вахану Расу интересуют именно такие. Зоги имеют мир Земли внутри, ее световой код, и распространяют его вовне. Жизнь на Талатоне была создана Землей!
        Теперь док выглядел так, как будто собрался испортить ценный экспонат в музее. Этим он себя и выдал. Какая-то пружина неожиданно выстрелила внутри сознания Пита. Док не знал, что делать с Мартином, а не с Питом! А файл с отчетом и планом бункера Питу оставил сам Мартин Форс.
        — Вы уже сталкивались с такими? С такими же результатами у других подопытных кроликов?  — спросил он первое, что пришло на ум, лишь бы отвлечь внимание дока от монитора с файлом отчета.
        — Да,  — ответил Ши, не сводя с него взгляда. В следующее мгновение их взгляды пересеклись на зеркальной поверхности монитора. Пит дернулся вперед, однако Ши опередил его, отрывисто ударив по клавише. На рабочем столе ничего не было. Отчет, как будто, слизнули.
        — Ваш компьютер пуст,  — несколько секунд спустя растерянно констатировал Ши, предварительно прогулявшись по директориям.
        — Да,  — не то вопросительно, не то утвердительно ответил Пит.  — Я и сам удивился. Думал, для меня должны быть какие-то инструкции, но нет, компьютер пуст,  — развел руками он.  — Тысячи зогов живут в подводном поселении,  — вернулся он к волновавшей его теме.  — Если они такие же, как я, зачем вам я?
        — Отличный вопрос. Я и сам хотел бы получить на него ответ,  — мгновенно отреагировал док.
        — Простите, не понял вас. Пит, сидевший на столе, перестал болтать ногой.
        — Вероятно, Мартину Форсу нужен первооткрыватель канала связи с Землей,  — объяснил док.
        — Вы желаете получить ключ доступа к Земле,  — повторил Пит.  — Этот ключ вам мог бы дать любой из зогов, находящихся под вашим круглосуточным надзором. Однако, вам понадобился именно я.
        Красные щеки доктора Ши побелели.
        — Могу я спросить вас кое о чем, что не имеет отношения к делу?  — решил рассеять напряжение Пит.
        — Конечно,  — оживился тот.
        — И вы дадите честный ответ?
        — Постараюсь.
        — Вы довольны своей работой здесь, доктор Ши?
        — Да,  — не задумываясь, ответил док.  — Я люблю свою работу.
        — У вас есть семья?
        — Моя жена — врач. Она работает вместе со мной.
        — Дети?
        — Сын и дочь. Сын живет на поверхности.
        — И вы можете встречаться с ним?
        — Нет,  — коротко мотнул головой док. Лицо его при этом оставалось бесстрастным. Глядя на это лицо без морщин, кожу двадцатилетнего юноши, Пит предположил, что доктор Ши в своей преданности науке каким-то образом умудрился познать совершенную гармонию и стать счастливым. На самом деле доку было далеко за шестьдесят.
        — Не ищите различий, док. Мы все одинаковые,  — сказал Пит.  — Никакого ключа в природе не существует. Нет никакого алгоритма. Просто измените свое сознание. Пит постарался улыбнуться, как можно мягче.
        — Ошибаетесь. Мы не одинаковы,  — возразил док, вставая из-а стола.
        — Входу в золотой рукав препятствует ваша одержимость властью.
        — Вы знаете, как связаться со мной,  — коротко бросил док, давая понять, что разговор окончен, и направился к кабине лифта. Возле лифта Ши остановился и повернул к нему голову.
        — На днях мой сын прислал мне сообщение, что обнаружил новый канал связи,  — довольно безразличным тоном сообщил он.  — Он назвал его золотым рукавом.
        — Прекрасно, док! Все не так безнадежно, вот видите! Возможно, он подцепил от кого-нибудь из нас вирус Земли! Пит скрестил перед доком указательные пальцы и фамильярно подмигнул.
        Тот отвернулся и шагнул в кабину лифта.
        — Вы торчите здесь, а ваш сын тем временем меняет ваш генофонд!  — выкрикнул он, когда двери кабины плавно сомкнулись, разделив их.
        — Еще пару лет назад я был уверен, что брошен между мертвыми, но я ошибся,  — тихо добавил он, обращаясь к закрытой двери.
        — Пит?  — отчетливо услышал он голос себя совершенного. Включи внимание, зог!  — напомнил голос. Пит стоял, как вкопанный, и какое-то время продолжал смотреть на серебристо-серую обшивку двери.
        — Вам нужен именно я, Ну, конечно! Я же король в королевстве пространства-времени! И у меня есть помощник — алманг Черный Меркурий, которого создали вы, а еще план бункерного города!
        Пит бросился у столу с униформой, быстро переоделся и вернулся к лифту.
        — Хранилище. «Gate Nine»,  — отчетливо произнес он, вспомнив то, что передал ему Мартин.
        Понять, движется кабина или стоит на месте, было невозможно, а потому он просто стоял и изучал кроссовки на толстой подошве. Наконец, двери бесшумно открылись. За пределами ярко освещенной кабины царил кромешный мрак. Он сделал шаг вперед и, как только нога коснулась поверхности пола, снаружи зажегся свет. Впереди был белый тоннель протяженностью около тридцати метров. Стены гладкие, без дверей или двери были скрыты в обшивке. Освещение мягкое. В конце тоннеля была сплошная стена. Пит сделал несколько шагов и оглянулся. Двери лифта за его спиной бесшумно закрылись. В помещении было стерильно. Никаких запахов. Воздух прохладный и свежий. Кроссовки при ходьбе не издавали ни звука. Все поглощалось специальными материалами обшивки. В глухой тишине были слышны лишь удары собственного сердца. В конце тоннеля он повторил заклинание и стал ждать. Ничего не произошло, и тогда он по наитию назвал свое имя. Дверь открылась. Точно, как в сказке про Али-Бабу. Тоннель за дверью продолжался еще метров десять, затем переходил в прямоугольный зал. Вместе с двумя боковыми отсеками он образовывал букву «Т». Пит
свернул налево. Здесь, в стене из молочно-белого кварца, в стройных рядах ячеек, занимающих все пространство от пола до потолка, хранились черепа золотисто-желтого цвета. Пит медленно обошел зал и обнаружил одну пустую ячейку.
        — Здесь не хватает одного черепа,  — раздался позади него мужской голос. Пит резко повернулся и рефлекторно сузил глаза от яркого света. В центре зала стоял высокий, худощавый мужчина средних лет, одетый в белый плащ до щиколоток. Щеки — впалые, подбородок выпирает вперед на добрый сантиметр. Седые волосы собраны по-японски,  — в пучок на макушке. В светло-голубых глазах — ясных и прохладных — знание, не совместимое с эмоциями.
        — Якша!  — обрадовался Пит духу.
        — Дух хранилища,  — представился источающий сияние незнакомец.
        — Питер Уотерман,  — отозвался Пит.  — Впрочем, ты же меня знаешь.
        После всех приключений, произошедших с ним за последние сутки, он был рад поговорить с каким-нибудь неформалом. Якша мог появиться, как в экстренной ситуации, так и по какому-либо незначительному, пустячному поводу. Зависело это от настойчивости вызывающего. Пит это знал. И предположил, что Якша явился из-за того, что Пит желал вернуть Ноа. Якша подошел к пустой ячейки и положил в нее светящуюся руку.
        — В этом отсеке хранятся черепа зогов,  — сообщил он. Вытащил один из черепов и подошел к Питу.
        — Хайму[43 - Хайма, санскр.  — золотой] искали на Талатоне во все времена,  — сказал он, держа на ладони желтоватый череп, испускающий золотистое свечение, захватившее обоих собеседников.  — Ее искали по всей планете. В самых глухие ее уголках. Но местонахождение Хаймы не имеет никакого отношения к географическим координатам. Ты знаешь об этом.
        — Зачем понадобилось хранить здесь черепа зогов, и кто такая Хайма?  — спросил Пит.
        — Черепа являются частью центрального волнового генератора, благодаря которому была открыта связь с Землей,  — объяснил Якша, и положил череп на место.  — Весь генератор целиком видеть могут не все, но ты увидишь. Он находится между правым и левым отсеками хранилища. Пит оглянулся, но никакого генератора в переходе не увидел.
        — Хайма — имя Ваханы Раса,  — продолжал Якша.  — Ее объединение «Legion Z» призвано управлять алмангами в будущем. Z — вершители судеб. Будущие легионеры оставили себя ненастоящих и стали свободными задолго до открытия рукава. К моменту его обнаружения многие уже были готовы к переходу.
        — Я долго жил на стыке миров, прежде чем попасть на Землю,  — согласился Пит.
        — Зоги обладают необходимыми для контактов с Землей качествами, в числе которых доброта и бескорыстность. Дух хранилища сдержанно улыбнулся.  — Мировое правительство Талатона, естественно, знало об этом, и использовало золотые головы в своих целях. Открытие моста между мирами произошло совсем некстати для них. Именно сейчас, в этот самый момент доктор Ши со своей командой работает над усовершенствованием алмазного ангела. Следуй за мной,  — сказал Якша, и они направились в правый сектор хранилища.
        — Между отсеками ничего нет,  — заметил Пит, проходя по коридору, связующему отсеки.
        Якша ничего не ответил на это.
        В симметрично расположенном, правом отсеке, в стенах были устроены точно такие же углубления, что и в левом. Здесь стояли емкости кубической формы, наполненные прозрачно — голубой жидкостью, внутри которой плавала конструкция из трубок, сложенных в «Х» с удлиненной серединой.
        — Капсулы памяти и генетический материал,  — прокомментировал Якша.  — В каждом модуле файлы, в каждом файле тысяча капсул.
        — Как долго доктор Ши экспериментируют с генетическим материалом?  — поинтересовался Пит.
        — Более тридцать лет,  — ответил Якша.  — Контейнеры вместе с экипажем дважды отправлялись на Марс, и оба раза, как тебе известно, не вернулись. Ты знаешь, почему?
        — Представления не имею,  — ответил Пит.
        — Земля находится в Надзеркалье, но ее виза для посещения планет и спутников Солнечной системы все равно необходима. В составе третьей экспедиции будут алманги. Они, вместе с человеком успешно достигнут цели.
        Пит всмотрелся в окутанное светом лицо духа, силясь вспомнить, где мог видеть его раньше. Четы лица были знакомыми.
        — Я видел тебя с разными ликами, Якша, но сегодня ты предстал в лице, стоящем за всеми остальными. Оно мне знакомо,  — сообщил о своем открытии Пит.
        — Я стоял у истоков корпорации,  — последовало признание.  — В то время она называлась «Machine Intelligence Soft», и мы экспериментировали с волнами.
        — Юджин Ван?! Пит в восхищении уставился на духа хранилища.  — Я пользовался твоими учебниками, когда пришел в «Гидрософт». На них я обучился высшему пилотажу.
        — Он самый,  — скромно подтвердил Юджин. Его белое сияние смешивалось с мягким, голубым светом, струящимся из ячеек, и освещало все правое крыло хранилища. Волосы на макушке переливались оттенком зеленоватого золота. Других источников освещения здесь, как и в левом секторе хранилища, не было.
        — Учебники были написаны мной исключительно для внутреннего пользования,  — поделился Юджин.  — Я разработал особую систему обмена символами, позволяющую доставить послания через эфир. Раньше была другая система обмена информацией. Она работала, но не давала возможности сделать проход между мирами сквозным.
        Пит зачарованно смотрел на предшественника.
        — Я видел тебя на фото, на обложке одной из книг,  — вспомнил он,  — но никогда не видел тебя лично.
        — Меня вообще мало кто видел. Я не вылезал из лаборатории. Там же и умер. И сразу же попал в ловушку. Вернуться и рассказать об увиденном я не мог. Прежде, чем встретил Хайму и получил надлежащие инструкции, меня изрядно потрепало. Я уже звучал на высокой вибрации, а эти олухи из корпорации включили Штокхаузена[44 - Карлхайнц Штокхаузен — немецкий композитор — авангардист], которого я при жизни на Талатоне на дух не переносил. Тело еще не остыло, а они устроили балаган. Вспомнив своих сотрудников, Юджин снисходительно улыбнулся одним уголком рта.  — В комнате, где я работал, царила довольно неформальная атмосфера. Сослуживцы здорово мешали мне во время моей скоропостижной кончины от инфаркта. Я был вынужден слушать их суетные разговоры. Мне хотелось крикнуть им, чтоб заткнулись, но, как ты понимаешь, сделать этого я не мог, как и не мог позволить себе раздражаться, распыляясь на всякие намеки типа рассыпания писчей бумаги или стрельбы канцелярскими кнопками, чтобы утихомирить их. Это бы вызвало ненужные помехи, а их и так хватало.
        Юджин в задумчивости посмотрел на Пита, слушавшего его с большим интересом.
        — Ты никогда не задумывался над тем, что означает название «Гидрософт»?  — спросил он, опустив подробности того, как он стал служить следующему поколению ненавистных ему талатонцев.
        — Что?  — вздрогнув, растерянно переспросил Пит.  — Чтобы снимать напряжение с глаз,  — пожал плечами он.
        — Ерунда. В опреснители морской воды добавляют вещество, способное блокировать жажду. Я не знал об этих экспериментах. Название корпорации сменили, после того, как я умер. Корпорация, на которую ты работаешь, занимается не одним лишь программным обеспечением.
        — Сказать всем, чтобы не пили воду?  — попытался пошутить Пит, маскируя легкий шок от новости.
        — Жажда подавляется не у всех одинаково. Легче — у тех, кто наиболее способен стать алмангами. За ними наблюдают, затем предлагают подписать договор.
        — Популяция Тав ищет питьевые ресурсы по всему миру, и при этом уходит под воду,  — с горечью заметил Пит.  — То, что ты рассказал, чудовищно. Ничего подобного я не знал. Пит в задумчивости посмотрел на голубое сияние ячеек в стене.  — Так значит, я принял эстафету, Юджин Ван,  — задумчиво добавил он.  — Возможно, скоро и я стану призраком.
        Внезапно дух стал плотным и осязаемым Таким же, как Пит. Вместо светящегося купола и плаща на Юджине Ване теперь был элегантный, кофейного цвета свитер в обтяжку и темные брюки с хорошо наглаженными стрелками. Ноги оставались босыми. Юджин протянул ему руку, и они обменялись рукопожатием. Ладонь была теплой и плотной.
        — Ничего себе, новость,  — обалдело уставился на предшественника Пит.  — Золотой рукав?  — не слишком уверенно спросил он.
        — Больше. Новые возможности легиона на Новой Земли,  — пояснил свою неожиданную метаморфозу Юджин, и снова приобрел свой прежний вид.  — Земля вступает в свои права, зог. Главный код — волновой. Генетический — всего лишь его составная часть. Доктор Ши на днях убедился в этом. Волновой код — золото, и за его носителями идет охота. Док хранит здесь свой бесценный материал, однако, в новом мире он сгодится разве что на заплатки алмангам. Мысль о том, что ключом к трансформации мира может явиться ставший человеком талатонец, ему противна. Юджин снова позволил себе легкую улыбку.  — У зогов, что бы там не происходило снаружи, световой код Земли неизменен. Док в курсе. И он узнал, что вы способны встречаться на одной отметке волновой активности. Попав на нее раз, вы становитесь людьми. В бункере, где всех пасет марай, впервые появился человек. Не подведи нас всех, Пит. Именно ты освободил меня.
        Это «не подведи» было последним, на чем заострил внимание Пит, когда Юджин Ван, посещавший зогов под именем духа Якши, растворился в пространстве, оставив его одного.

        26. Что знаешь ты, чего не знаю я?

        Съемная квартира Хайме в зоне SF на вид, как две капли воды была похожа на квартиру Пита. Не было только навеса над рабочим столом, а в остальном один в один.
        Хайме с порога позвал Анну, но она не откликнулась. На стене в прихожей зазвонил белый телефон, и он снял трубку. В ухе послышались короткие гудки. Он еще немного постоял в ожидании. Земля наглядно продемонстрировала, на что в обозримом будущем будет способен каждый легионер.
        В комнате он сел за ноутбук и проверил счет. Ему, как и другим легионерам, никто не разъяснял, как работает новая финансовая система легиона. Он распознал ее суть внутренним чутьем. Цепочка «отдал — отдал — отдал» развеселила бы любого гражданина старого мира. Явилась она во всем блеске мастерства легиона. Финансы курсировали строго внутри круга. Самое приятное в случае с легионом было именно то, что никому из зогов не приходилось преодолевать себя или бороться с искушением. Траты на себя действительно интересовали их в последнюю очередь.
        Закончив дела со счетами, Хайме сел за виолончель. Впереди его ждал перелет в популяцию Сигма, куда его оркестр отправлялся на гастроли. Окружающая его обстановка стала исчезать. Хайме продолжал играть, и комнату стал наполнять розоватый свет. Он расползался и заполнял пространство вокруг, пока комната совсем не исчезла. Остался лишь музыкант со смычком и виолончель.

* * *

        На темном, золотисто-зеленом пятне травы с россыпью белых звезд-цветов играло голубыми переливами озеро,  — радужная оболочка птичьего глаза. Вокруг озера, по окружности тянулся светлый пух. Хайме находился внутри глаза совы и наблюдал за тем, что происходит под деревом, на ветке которого сидел. Лес вокруг был освещен мягким, серебристым светом. Ярче всего он светил там, где собрались люди. Грезившие лежали в разных позах: кто-то смирно, кто-то ворочался и шептал, погоняя своих медлительных детей на Талатоне.
        — Я заметила слезу на щеке Йакима,  — задрав голову вверх и глядя на сову, сказала Арити.  — Он объявил, что рукав открыт.
        — Но Йаким никогда не плачет,  — ухнул Хайме, моргнув совиными глазами.
        — Сегодня я поняла, что это не так. Йаким хочет, чтобы все были счастливы. Он переживает за всех,  — пропела Арити, имя которой совпадало в обоих мирах.
        — Но мы и так счастливы,  — протяжным уханьем отозвался Хайме.
        — Я про наших отпрысков, живущих в кукольном театре.
        Хайме беспокойно хлопнул крыльями и потоптался на ветке.
        — Не для того Всевышний делился и рассыпался на миллиарды частичек света, чтобы его дети попали в заточение,  — продолжала Арити. Сняла с головы венок из дубовых листьев и поправила выпавший листок.
        — Талатонцы видят Марс не таким, каким его видим мы,  — сказала она.
        — Для них он голый и пустынный,  — согласно мигнул обоими глазами Хайме.  — Для нас — цветущий сад.
        — Несчастные дети,  — сострадательно и протяжно пропела Арити, добавив в конце фразы что-то типа «лалала-тата»  — частый припев в песнях о детях — хранителях света в плоском мире Талатона.
        Наполненная бело-голубым светом, Арити подняла с травы яшмовый гребень, и стала расчесывать им волосы.
        — Хайме, о чем вы тут беседуете, можно полюбопытствовать?  — услышал одетый в свет Арити Хайме, и резко повернул голову на девяносто градусов. С другой стороны дерева сидел Кайа. В руках он держал золотистый саксофон, мундштук которого старательно протирал кусочком белой ткани. Надо сказать, все предметы на Земле, как, например, каменный гребень Арити или саксофон Кайи, появлялись в пространстве и исчезали по желанию людей.
        — Питер попал в заточение?  — полюбопытствовал Хайме, слетев с ветки вниз и превратившись в светового юношу. Лучшего имени для жителя Земли и не найдешь.
        — Не волнуйся брат Хайме, со мной все в порядке,  — отложив саксофон, улыбнулся Кайа.
        — Я не мог остановить тебя. Хайме несколько раз нетерпеливо хлопнул крыльями.
        — Ты же знаешь причину,  — последовал ответ.  — Стоит ли беспокоиться, мой мудрец.
        — Мы выполняем программу, предписанную Кругом Тринадцати,  — повторил то, что знал, Хайме,  — В случае глобальных катаклизмов мы сохраним свет Земли. Затем он взял из рук Кайи саксофон, осмотрел его со всех сторон и сыграл короткую джазовую импровизацию.
        — Браво,  — похлопал в ладоши Кайа.  — Это все так, конечно, но это не все,  — добавил он.
        — О чем ты, брат Кайа? Ты знаешь что-то, чего не знаю я?  — спросил Хайме и отложил инструмент.
        — Что ты знаешь об истории нашей родной Земли?  — спросил Кайа.
        — Золотые живут на Земле, которая внутри и снаружи Талатона. Программирующий сигнал на Талатон идет со спутника Джабраила. Он изменен враждующей с нами консолидацией Эйнара и его сторонников мараев. Они эедают захватить световые коды, из-за чего нам и пришлось мобилизовать зогов и собрать легион,  — отчеканил Хайме.  — Талатон — испорченная копия Земли,  — добавил он.
        — Это все, что ты знаешь?  — улыбнулся Кайа.
        — Все,  — подтвердил Хайме.
        — Раскрою тебе маленький секрет: «На Талатоне, в самых грубых тисках плоского мира живет истинный правитель Земли и Круга Тринадцати»,  — сообщил ему Кайа.
        — Но ты не можешь знать наверняка,  — не слишком уверенно возразил ему Хайме, сотрясаясь и вибрируя всем своим прекрасным, световым телом, от восторга.
        — Пит знает,  — отозвался Кайа и сам завибрировал от смеха.  — Йаким — куратор Круга Тринадцати — ведет его на Талатоне. К тому же — он мой родной отец. Теперь ты все знаешь, и будь спокоен.
        — Йаким — глава правительства Талатона, Мартин Форс?! Вот это сюрприз! Хайме живо отрастил крылья и снова поднялся в воздух. Немного развеялся, полетав вокруг дерева, и снова приземлился рядом с Кайей, превратившись в человека. Теперь у обоих за спиной покачивались обведенные золотистой линией, белые крылья.
        — Кажется, я догадался о том, чего не знает даже молодежь Земли,  — поделился Кайа.  — Мартин Форс отвечает за третью экспедицию на Марс. Среди алмангов будет один зог, ставший человеком.
        — Невероятно! Кто он?  — пропел баритоном, переходящим в тенор, Хайме.
        Кайа снова поднял саксофон и сыграл сложнейший джазовый пассаж. Хайме посмотрел по сторонам. Свет от игры Кайи стал ярче.
        — На Талатоне я мечтал играть на саксофоне, но не было времени,  — признался Кайа.  — Ладно, полетели,  — призвал он брата. Хайме встал и аккуратно раскрыл двухметровые крылья.
        Вместе они облетели священный каньон братства, посмотрели, как люди готовятся к отправки в другие миры. Затем вернулись на поляну, и присоединились к сородичам. Оба не отличались от остальной молодежи Земли в том, что касалось чтения новостей, генерируемых анализатором.
        — Давайте сравним результаты анализатора с собственными прогнозами,  — предложил всем Кайа.  — Бета пошла на шаг неслыханной щедрости. Юный президент предоставил населению популяции бессрочный займ на закупку оставшейся после пожаров древесины. Обозначены новые границы популяции Сигма. Возможно сдвижение границ в сторону Беты.
        Анализатор продемонстрировал всем голограмму с залом дворца одного из мараев — правителя популяции Бета. Он сидел за столом переговоров с двумя покупателями.
        — Этот намерен подписать договор о продаже Беты. Больше продавать нечего. Все разворовано или сгорело.
        — И что же, продадут?  — поинтересовался кто-то.
        — Анализатор говорит, что такая возможность по-прежнему сохраняется. Мой прогноз — не успеют,  — сказал Кайа, выпустив из рук шар, и тот завис между слушателями.
        Рука бандита, сидящего за столом в зале дворца, дрогнул. Лицо исказила гримаса ужаса. Из открытого рта повалили клубы черного дыма. Охранники бросились к хрипевшему и агонизирующему главарю местной шайки ставленников мараев. Скрюченные пальцы мертвой хваткой держали усыпанную бриллиантами ручку с золотым пером. Ожидавшие подписания договора, вскочили с мест. Изо рта агонизирующего вместе с клубами дыма вырвалось последнее «хо-о», а вокруг уже танцевали и разливали по бокалам шампанское. Двери распахнулись, и в зал бодрым шагом, почти бегом влетел молодой претендент на только что освободившийся трон. Он выдернул лист с договором из скрюченной руки, оставив в намертво сжатых пальцах крошечный обрывок. Глаза марая зафиксировали последний отпечаток — прекрасное, юное лицо. Молодой человек чиркнул зажигалкой с надписью белым по черному «Охота», поджег договор и выпустил его из рук.
        Новый правитель популяции Бета — кудрявый юноша из Сигмы — помахал у себя под носом рукой, разгоняя остатки дыма. Во дворце заиграла божественно прекрасная музыка.

* * *

        Стелящийся по земле туман стал рассеиваться. Перед Хайме появился большой концертный зал. Он поднял смычок и заиграл, как в последний раз. И музыка снова захватила его, и он был музыкой. Мир был един. Впервые он явился Хайме с первыми ударами его сердца, еще в утробе матери.
        Оркестр отыграл свой первый гастрольный концерт на следующий день после того, как Пит вернулся в бункер. В зале сидели родители Уны, и Хайме случайно остановил на них взгляд. Он улыбнулся им, как старым, добрым знакомым.
        — Тебе понравились часы?  — спросил он, склонившись к уху Анны во время третьего выхода на поклон.
        — Ой, кажется, я забыла их дома,  — ответила та.

        27. Когда жарко

        Небо точно прорвало. Не то, чтобы новость для зоны SF, но метро из-за снежных завалов закрыли впервые. Метель не утихала вторые сутки. Роботы-снегоуборщики работали без остановки. Они напоминали идущих строем жуков с горящими, оранжевыми глазами. Один за другим проходили они мимо Анны, возвращавшейся домой с репетиции.
        Сковывающий движения, ледяной ветер с залива настойчиво пробирался под пальто. Никакого транспорта в поле зрения не было. Пришлось идти пешком. Белые, рябые волны налетали, трепали, кололи, толкали и били. Анна, казалось, ничего не замечала. Все ее мысли были о Хайме.
        В какой-то момент она остановилась и толкнула дверь в первый попавшийся магазин, оставив позади метель и скрытого в ледяном вихре незнакомца, преследующего ее от самых дверей концертного зала.
        Магазинчик торговал обувью. Небольшое помещение было украшено переносными, желтыми фонарями под старину. Внутри фонарей горели свечи. Ими и освещался зал. Ни электричества, ни продавца видно не было. Такие магазинчики открывались всего на пару недель, в праздники. Они не имели прибыли, как и все, что находилась офлайн, и сохранили их исключительно ради создания праздничного настроения. Анна взяла переносной фонарь, дошла до самого дальнего в зале стеллажа и села на деревянный стул перед ним. Преследователь вошел в магазин одновременно с вышедшим в зал продавцом. Ни с того, ни с сего на Анну напала дрожь. Усилием воли она опустила плечи, расслабилась и прикрыла глаза. Тракус на руке вспыхнул зеленым огоньком.
        Когда она вновь открыла глаза, посетителя уже не было в зале. Продавец стоял возле витрины и активно жестикулировал, видимо, общаясь с кем-то через экран нейросинхронизации. Выглядел он весьма озабоченным. Анна нахмурилась, затем бросила взгляд на полку и увидела открытые туфли на высоком каблуке,  — черные, отделанные по краю тонкой золотой каймой. То, что надо для первого свидания. Она только и успела, что примерить их. И шагу сделать не успела, как снаружи загудела сирена скорой помощи.
        Она медленно двинулась через зал, всматриваясь в ночь по ту сторону витрины. Там, за стеклом, на носилках лежал мужчина. Тот самый, что несколько секунд назад так мило беседовал с продавцом.
        — Он что-то забыл в машине,  — поделился с ней продавец.  — Сказал, что сейчас вернется. Там был кто-то еще.
        — Кто-то ждал его?  — спросила Анна. Оба наблюдали, как носилки закатили в машину.
        — Почти ничего не видно из-за метели. Лучшее время для убийства.
        Продавец и Анна обменялись взглядами.
        — Я видел, как тот человек взял его за плечо,  — поделился продавец.
        — Он ударил его?
        — Нет, просто коснулся его плеча и исчез.
        — Послушайте, лучше не думайте об этом,  — посоветовала Анна, и продавец вымученно улыбнулся, а когда она покинула магазин, запер его и опустил шторы.
        Ветер дул в спину Анне, так что обратно она, можно сказать, долетела.

* * *

        — Анна?  — удивился Хайме, открыв дверь в артистическую, где он остался на ночь.
        — Увидела свет,  — смущенно оправдывалась та.  — Мне пришлось вернуться. Транспорт не ходит.
        Хайме посмотрел на ее ноги в новых туфлях.
        — Золушка,  — заключил он и, обменявшись с ней улыбками, пропустил ее в комнату.
        — Замерзла?  — спросил он.
        — Немного,  — ответила она.
        Хайме достал из шкафчика коньяк, разлил по бокалам, передал один ей, и они устроились на диване.
        — Позаимствовал у вокалистов,  — подмигнул он.
        — О, часы надела,  — заметил он. Поднял бокал, они чокнулись и выпили.
        Она достала из сумочки бумажный платок, промокнула губы, Хайме несколько мгновений с интересом изучал ее лицо. Это был не сон. Она была рядом, и они были одни.
        — Такое впечатление, что у меня на голове антенна,  — выдала она, и прыснула со смеху.
        — Ты точно знаешь, куда идти в ночи,  — улыбнулся он.
        Сидели они очень близко друг от друга, так что Хайме видел, как вокруг зрачков в ее глазах танцуют золотистые звездочки. Она излучала тепло. Он взял ее руку и легонько пожал ее.
        — Знаешь, это может показаться странным, но старик Розенталь передал мне эстафету,  — сказала она, опустив взгляд на его руку.
        — Хм. А мне Моцарт,  — отозвался Хайме.
        — Ну, нет. Это не в счет. Ты ведь не знал его лично. Я совсем о другом.
        — Почему не в счет? Мы давно с ним водим дружбу. Он — мой учитель.
        — Ну, это другое. Само собой разумеющийся факт. Моцарт ведь не желал тебе смерти.
        — Ты ведь это не серьезно, да? Хайме отпустил руку, налил в бокалы еще на палец. Затем откинулся на спинку дивана и стал изучать ее с расстояния.
        Анна посмотрела на циферблат коммуникатора. Чувствовала она себя явно не в своей тарелке, хоть и знала уже все про них с Хайме. В этом мире они еще не оставались вот так, наедине, так что можно сказать, это было их первое свидание.
        — После смерти он неоднократно являлся мне во сне и молча давал те или иные указания. Это происходило перед каждым концертом,  — поделилась она.
        — Он давал тебе советы,  — сказал Хайме.  — Это прекрасно. При чем здесь пожелание смерти?
        — Каждый раз, беря в руки скрипку, я уходила туда, где был он,  — подняв на него кроткий взгляд, ответила она.
        — Хм. Интересно. Возможно, тому виной скрипка, которая досталась тебе по наследству,  — высказал предположение Хайме. Он прекрасно понял, о чем говорила Анна. Он и сам неоднократно умирал на сцене, и умирал на пике душевного подъема.
        — Я думаю, его убили,  — вдруг заявила Анна, нарушив только что возникшую ясность.
        — Розенталя? Убили? Хайме поменял позу. Снова пересел поближе к ней.
        Анна подтвердила кивком.
        — Эта мысль неотступно преследовала меня с момента его смерти.
        — Хм. Даже не знаю, что сказать на это,  — растерянно пробормотал Хайме.
        — Ничего не говори,  — улыбнулась Анна.  — Говорю же, чувствительная очень. Расскажи лучше о себе,  — попросила она и сделала еще глоток. По лицу разлился румянец.
        — Хм. Обо мне,  — повторил Хайме.  — Что ж, пожалуйста. Мне всегда и во всем везло — это факт. Я очень удачлив. Не так чувствителен, как ты. В ночь перед концертом я никогда не сплю, и потому старик Розенталь не может явиться ко мне, чтобы поучать и звать на тот свет.
        Анна прыснула со смеху. Глядя на нее, Хайме и сам повеселел.
        — Знаешь, а я бы не хотела жить сто лет,  — с улыбкой сказала она.  — Я хочу прожить один день, но в любви.
        Этого было признание, и этого было достаточно. Вот он — подходящий момент. Хайме вспыхнул, как спичка. Любви, так долго не находившей выхода, был дан зеленый свет. Он взял бокал из ее рук и поставил его на пол. Аккуратно вытащил шпильку из ее волос. Разбросанные по плечам, они стали источать запах лаванды.
        Они соединились, и свет внутри каждого из них вспыхнул ярче, как это бывает в самом начале отношений на Талатоне. Людям на Земле удалось законсервировать это состояние. Они постоянно жили с ощущением начала, ведь они умело управляли своим внутренним солнцем.

* * *

        Утром он проснулся раньше нее. Аккуратно переложил ее голову на подушку и немного прогулялся по комнате. Выбрал пластинку из фонотеки и поставил ее на вертушку. В комнате тихо заиграла музыка — «Утешение» Листа. Безмятежное лицо Анны выражало полное умиротворение. На запястье мигал разноцветными огоньками тракус. Глядя на нее, Хайме одобрительно улыбнулся, Оделся и тихо вышел из комнаты.
        Он вернулся в концертный зал и сел в кресло, в котором не так давно сидел Пит. Сколько он просидел так? Пять минут, час? Времени в этом зале не замечаешь.
        — Ты думаешь о своем друге,  — услышал он и повернул голову. Рядом с ним сидела Анна, а он и не заметил, как она пришла. Они сидели на тех же местах, что Пит с Ноа. Одета Анна была в концертное платье и новые туфли. Волосы аккуратно убраны. Она смотрела на сцену.
        — Я был на Земле, и там говорил с ним,  — поделился он.  — Он всю жизнь доверял своей интуиции и не сомневался ни в одном из принятых решений. Ни тогда, когда в возрасте шестнадцати лет покинул дом, ни тогда, когда без колебаний выбрал будущую специализацию в университете и пришел работать в «Гидрософт». Но он споткнулся, когда встретил Ноа. Хайме горько усмехнулся. Некое медленное, интуитивное движение наподобие того, что вело все эти годы Пита, стало наполнять его сердце.
        — Мартин Форс принес его в жертву,  — сказал он, посмотрев Анне в глаза.  — Он включил его в состав третьей экспедиции на Марс. Возможно, мы больше не увидим его.
        — Что ты, Хайме…,- отрицательно покачала головой Анна.
        — Это точные сведения. А Розенталя убил алманг Иаван,  — просто добавил он.
        — Зачем алмангу понадобилось убивать его?  — нахмурилась она.
        — Ты должна ответить сама на этот вопрос.
        Анна сняла с руки тракус, передала Хайме, и тот положил его на одно из кресел.
        — Это произошло из-за нас с тобой?  — спросила она после недолгих раздумий.
        — Да,  — с грустной улыбкой несколько раз утвердительно кивнул Хайме.
        — Знаешь, а я помню этого юношу. Он часто бывал на наших концертах. Похоже, расстояния не являлись для него помехой. Он молод. Юноша. Почти ребенок. Среднего роста, довольно худощав, белокожий, с темными волосами и грустными глазами. Я запомнила его взгляд.
        Вспоминая внешность Иавана, Анна смотрела на сцену. Затем снова перевела взгляд на Хайме.
        — Он выжидал,  — заключила она.
        — Иаван счел, что старик мешает тебе,  — тихо, как будто стесняясь сотрясать пространство страшными словами, сказал Хайме.  — Ты была лучшей в оркестре, но твой учитель не давал тебе раскрыться в полной мере.
        — Дело не в этом,  — возразила Анна.
        — Он пытался соблазнить тебя?  — догадался Хайме.
        — Угу,  — подтвердила Анна.  — Не раз. Однажды я залепила ему пощечину. Незадолго до смерти он, как будто слетел с катушек. Стал шантажировать меня.
        Анна виновато улыбнулась, Хайме же побелел от возмущения.
        — Как именно он тебя шантажировал?
        — Тобой.
        — Мной?  — скривил лицо Хайме.
        — Да. Сказал, что найдет способ вышвырнуть тебя из оркестра.
        — Вот, мерзавец,  — сердито процедил сквозь зубы он.  — И после всего этого ты считаешь его своим учителем?
        — Конечно,  — ничуть не смутившись, ответила Анна.  — Ведь он утвердил меня в моем чувстве к тебе.
        Хайме заглянул поочередно в ее глаза, затем наклонился, прошептал «dolce»[45 - Dolce — муз., нежно], и они слились с Анной в долгом поцелуе.

        28. Все очень просто, дорогой батюшка

        — Ха-ха-ха, а вот и я, любезный отец Иоанн,  — рассмеялся Соло.  — В коем-то веке выбрался к тебе в гости.
        Соло сидел на скамейке во внутреннем дворе старого храма, расположенного на холме. Рядом с ним был один из легионеров популяции Сигма — друг Соло, отец Иоанн,  — полноватый священник с круглым лицом и рыжевато-каштановыми волосами, собранными в тугой хвост на затылке. С некоторых пор отец Иоанн летал, куда заблагорассудится, свободно перемещаясь в пространстве-времени. Увидев рядом Соло, страшно обрадовался.
        — Красота, да и только,  — радостно улыбнулся он и трижды расцеловал друга в щеки.  — У нового мира большие преимущества. Отец Иоанн заговорщицки подмигнул.
        — Да, дорогой. Я тоже очень рад нашей встрече,  — расплылся в улыбке Соло.
        Старый храм был совсем крохотным, дворик на две скамейки, зато с холма открывался прекрасный вид на городские дома, утопавшие в зелени.
        — Я думал, у вас зима суровее,  — заметил Соло.
        — У нас день так, день эдак,  — пояснил Иоанн.
        Соло вытянул шею и стал что-то высматривая внизу, под холмом.
        — Не вижу трансформаторных будок для бесплатной заправки электричеством,  — констатировал он.
        — Что за утопия,  — отозвался Иоанн.
        — А вот и не утопия. У нас через каждые сто метров стоят. Люди мы или не люди, в конце-то концов.
        — Хм, не знал,  — с интересом посмотрел на него собеседник.  — У нас пока довольствуются старыми электростанциями. Они еще послужат лет тридцать, а то и пятьдесят. На них предоставлено около миллиона рабочих мест беженцам со всего мира.
        — Сигма дает кров братьям по разуму,  — понимающе кивнул Соло.
        — Мы всегда умели дружить с соседями, но этого никто не ценил,  — отозвался Иоанн, поглаживая кудрявую бороду. Большой серебряный крест на белой рясе сверкнул, отразив солнечный луч, и ослепил левый глаз Соло. Тот прищурился, глянул на собеседника, и рассмеялся.
        Из внезапно налетевшей тучи посыпался снег. Большие, белые хлопья падали быстро и без наклона. Соло открыл рот и высунул язык.
        — Каждый день я глажу своих прихожан по головке,  — поделился батюшка.  — Они выстраиваются ко мне в очередь, чтобы я их приголубил. Милосердие долгое время было не в почете,  — вздохнул он.
        — Ты — добрый, правильно делаешь,  — согласился Соло.
        — Хм. Батюшка таинственно улыбнулся.  — Сидел я как-то раз на скамейке здесь, во дворе храма. Вот, как сейчас с тобой сидим. Пришел ко мне один писатель. Сел рядом и говорит: «Пришел я к вам с благой вестью». Сказал так и кристалл мне в ладонь вложил.
        — Про непрерывные транзакции по кругу рассказал что?  — полюбопытствовал Соло.
        — Рассказал в числе прочего. Я в этом ничего не смыслю, но, когда узнал, не удивился. Сам понимаешь.
        Соло кивнул.
        — «Ни один легионер не потратил на себя лишнего»,  — сказал он. «Не вам, батюшка, объяснять, каковы рамки этих расходов»,  — говорит. «В этом мы с вами идентичны, иначе я бы к вам не пришел. Нас не так много, но мы знаем, что информационное поле с некоторых пор контролируется никаким не мировым правительством, а сами знаете, кем, и этот, сами знаете кто, обеспечивает нам защиту в одном — единственном, цельном мире на разных уровнях бытия. Не все умело играют на разных уровнях одновременно, так что такие, как мы с вами, должны показать им путь». Отец Иоанн улыбнулся и кивнул, как видно, мысленно соглашаясь с писателем.
        Соло, выражение лица которого на протяжении всего рассказа Иоанна, оставалось серьезным и сосредоточенным, снова заулыбался.
        — Писатель тебе только кристалл дал? Без часов?  — уточнил он.
        — Один кристалл,  — подтвердил Иоанн
        —. Постеснялся, значит. Кхе — кхе,  — смутившись, покашлял Соло, маскируя смешок.  — Мне было бы интересно расспросить этого писателя о Круге Тринадцати. Но вернемся к теме нашей беседы. Ты помнишь, как ростовщичество запретили?
        — Конечно. Слава Богу!  — перекрестился Иоанн.
        — Популяция Альфа первой официально отказалась от жизни взаймы. Перед нашей с тобой встречей я побывал в прошлом — на месте их бывшего центрального банка. Представь себе одноэтажное здание. С одной стороны работает окно выдачи сосисок с тушеной капустой. Это для бывших чиновников, прибывших из Сигмы проводить на территории Альфы достойную старость, и неожиданно лишившихся всего своего имущества. Случилось это после провозглашения всеобщего нищенства с необходимостью отработок. С другой стороны здания вижу подиум с гильотиной. Зазывала приглашал всех зависимых от старой системы финансирования поразвлечься. Соло снова покашлял в кулак, и поднял смеющийся взгляд на Иоанна.
        — Многие поднимались и трогали нож, на деле оказавшийся таким острым, что при одном только легком касании на пальцах выступала кровь,  — с присущей ему экспрессией нагнетал Соло, доверительно склонившись к уху собеседника.  — Суть развлечения заключалась в том, что нож тормозился пружиной за сантиметр до шеи, и здесь, что касается механизма, приходилось доверять всегдашней надежности популяции Альфа, в противном случае можно было реально лишиться головы.
        — Ой,  — подпрыгнул на скамейке Иоанн.  — Вот это путешествие!
        — Ага. Желающих поразвлечься было не счесть. Соло снова отодвинулся от собеседника.  — Очередь кружила спиралью по площади,  — закрутил он в воздухе спираль указательным пальцем.  — В качестве бонуса разрешалось приспустить штаны и быть отстеганным легкой плетью. За двойное удовольствие законопослушное население Альфы охотно выкладывало кругленькую сумму. И это, замечу, в условиях строжайшей экономии и всеобщего нищенства.
        Иоанн тяжело вздохнул и посмотрел на город внизу. Соло снял немного снега со спинки скамейки, слепил снежок и бросил его Иоанну. Тот поймал, подбросил несколько раз и отправил обратно — точно в ладонь Соло.
        — Расскажи еще о себе,  — попросил Соло.  — Как ты жил раньше, до того, как попал в золотой рукав?
        Иоанн кротко улыбнулся.
        — С юных лет занимался тем, что размыкал связи с плоским миром,  — начал он.  — Семья моя благочестивая. Родители много трудились. У меня еще две сестры и брат. В детстве был чрезвычайно непоседливым. Что ни день, обязательно набедокурю. Вспомнив детство, Иоанн мечтательно улыбнулся. Лицо его, если убрать усы с бородой, было совершенно, как у ребенка.
        — Почему ты стал размыкать связи, позволь полюбопытствовать?  — спросил Соло.
        — Началось с того, что я неожиданно для себя самого открыл, что меня утомляют разговоры о праздном и суетном,  — посерьезнев, ответил тот.  — Они в буквальном смысле вызывали у меня головную боль. Потом стало еще тяжелее. У меня заболела душа. Именно тогда я и сделал выбор.
        — Выходит, ты забрался на этот холм, чтобы сделать себе еще больнее?
        — Выходит, что так. Мне непременно надо было погрузиться в эту боль целиком и без остатка, чтобы ежеминутно помнить, откуда я прибыл,  — открылся Иоанн.  — Ну, вот, я вспомнил, и теперь мне ничего не страшно,  — улыбнулся он.  — В любом жизненном раскладе есть удивительная и захватывающая радость бытия.
        — Сколько тебе лет?  — удивленно и заинтересованно посмотрел на него Соло.
        — Тридцать с хвостиком,  — кротко улыбнулся Иоанн.
        — Надо же! Как рано ты понял про все это. Соло в задумчивости покачал головой.  — Мучил себя, мучил, значит, сжался — ужался, да и вовсе скрылся из виду. И, значит, еще до того, как стал священником, подсознательно чувствовал, что Земля держит тебя в хранилище света! На лице Соло появилось глубокомысленное выражение, и он посмотрел вдаль.  — Значит, все, что продолжало жить на Талатоне — это, прости за грубость, кусок мяса и некоторые обязательства?  — снова повернул он озабоченное лицо к собеседнику.  — Зогу крайне необходимо, как минимум, прекратить удивляться чему бы то ни было,  — добавил он.  — Тогда действительно придет радость бытия. Хм. А ты веришь, что избрал свой путь сам?
        — Я просто сократил его,  — ответил Иоанн.  — Можно было идти дольше. К моменту получения кристалла я уже был уловлен. Оставшееся на Талатоне мясо, как ты выразился, ходит на работу и рассказывает своей пастве о жизни после огненного крещения,  — сказал он, после чего надолго замолчал. Отвернулся, и закрыл глаза, подставив лицо свежему ветру. Отец Иоанн всегда делал гигиенические паузы в разговорах, дабы не слишком утомлять собеседника и самого себя.
        Некоторое время оба без напряжения молчали, отрешенно созерцая пейзаж. Вокруг них, на скамейке собралась большая подушка снега. Снег покрыл ноги по щиколотку, на плечах лежали сугробы, так что собеседники очутились в своеобразном снежном доме. После жары погода Сигмы действовала на Соло освежающе. Тело накопило жар за несколько десятков лет жизни в пустыне, и теперь потихоньку выпускало его.
        — Ты знаешь, откуда взялось это название — легион?  — нашел в себе все же силы спросить Иоанн.
        Он повернул мокрое от снега лицо к Соло. Накрыл пухлой ладошкой крест. Ввиду серьезности вопроса Соло внимательно посмотрел в лучистые, карие глаза собеседника. Отец Иоанн вдруг увидел, как между ними с Соло возникли механические часы с надписью «Legion Z» на циферблате. Они парили в воздухе прямо над кончиком носа Соло. С обратной стороны светящихся голубых букв вращались шестеренки, а еще дальше, за механизмом Иоанн увидел подаренную маленькому Питу его родным отцом книгу о римских легионах.
        — Ох!  — вырывалось у Иоанна при виде красочных картинок.
        — Красивые,  — выразительно, с несколько завистливой интонацией, подтвердил Соло.  — Пит мог часами рассматривать их в детстве. Много лет спустя он случайно увидел часы с надписью «Legion Z» на циферблате. И понеслось…
        — И этого оказалось достаточно, чтобы вдохновиться на новые подвиги?  — округлил глаза от удивления Иоанн.
        — Которые и привели его в итоге в бункер мирового правительства, к его родному отцу,  — с улыбкой кивнул Соло.  — Все очень просто, мой дорогой батюшка. Пит шел к отцу, который ждал его много лет.
        На лице Иоанна возникло выражение крайнего изумления. Соло, в свойственной ему манере, озорно рассмеялся и сбил щелчком большую каплю воды с кончика носа батюшки.

        29. Таинство в хранилище

        За двое суток сознание Пита, живущего под круглосуточным наблюдением в бункере мирового правительства, пытались сканировать трижды, и все безрезультатно. Нейронные связи в мозгу юного гения складывались и размыкались не по правилам ученых мараев.
        — Кажется, он нам не врал, когда говорил, что находится не здесь,  — осторожно заметил Мартин Форс, обращаясь к Элу Альтерману.
        — Я уже почти поверил в это. Нет, ты только полюбуйся, Мартин! В записи камер наблюдения нет ничего, кроме голого Уотермана в душевой кабине. Мы видим, как он принимает душ и сидит на толчке. Вот, собственно, и все! Дефект записи полностью исключен. Кто-то умышленно стер ее и оставил только это! Эл выключил запись и зло сверкнул глазами.  — Он находится и здесь и там, на поверхности, а теперь еще и по ту сторону зеркального порога,  — там, откуда еще никто не возвращался. Наши агенты сообщили, что видели его одновременно в нескольких частях Талатона.
        О том, что Мартин дал Питу допуск к свободному передвижению внутри бункерного города, и к хранилищу, в которое свободно могли спускаться только трое — он сам, Эл и доктор Ши, Эл, разумеется, не знал. Будучи не в состоянии понять, что происходит (а что-то надвигалось, уверенность в этом возрастала с каждым часом), он сидел и рассуждал вслух, раздувая ноздри и метая молнии из глаз. Никаких доказательств причастности кого-то из своих ко всем происходившим в бункере странностям у него не было.
        — Зачем тебе этот зог?  — не сводя с Мартина глаз, задал прямой вопрос Эл.  — Ты уже знаешь, что обнаружил док. Мальчишка способен менять ДНК первых встречных.
        — Я собираюсь проверить его влияние на алмангов,  — ответил Мартин.  — Здесь он полностью под нашим контролем, и я уверен, мы добьемся желаемого, и получим ключ.
        Несколько секунд Эл обдумывал сказанное.
        — Хорошо,  — наконец, решил он.  — Идея с алмангами мне нравится, но для начала мы должны изолировать его и взять под круглосуточную охрану. Это надо сделать немедленно.

* * *

        Между тем, Пит успешно совершал свои первые путешествия во времени, прекрасно адаптируясь к новому формату бытия. Он снова спустился в хранилище и остановился на площадке между правым и левым отсеками. И вот, на его глазах, у дальней стены промежуточного отсека появилась в туманной дымке и постепенно оформилась машина, о которой ему рассказал Юджин. Она напоминала музыкальный орган. Пит медленно приблизился и стал наблюдать.
        Машина имела верхний и нижний регистры, трубы, как у органа, и множество круглых гнезд вместо педалей. В гнезда влетали и выскакивали округлые палочки-штырьки. Он даже заметил некий ритмический рисунок в их непрерывной работе. На каждой входившей в гнездо палочке вспыхивало микроскопическое слово, которое Пит, как ни пытался, разобрать не мог. Он присел на одно колено и склонил голову к плечу, чтобы рассмотреть вблизи, но скорость работы таинственного агрегата была слишком велика. Внутри машины пробегали волны света, переносившие слова из левой части машины в правую. По пути слово преобразовывалось в образ, вспыхивающий и гаснущий столь же быстро. Процесс работы машины напоминал игру в настольный футбол. Наблюдая за тем, как составляются образы из слов, он в очередной раз задался вопросом: «Случайно или все же предопределено?»
        — Волны работали на нас во все времена,  — услышал он за спиной голос Ноа, обернулся и встал. Она появилась, как всегда, неожиданно. Одета в белую униформу. Волнистые, каштановые волосы с золотистым отблеском.
        — Как ты сюда попала?  — немного растерялся он.
        — Так же, как и ты. Переместилась во времени,  — подмигнула она.
        — Ты была все это время в бункере?
        — В подводном поселении. Мне удалось сбежать во время медосмотра. Все изменилось, Пит. Все реально изменилось! Это победа!  — широко улыбнулась она. Ноа была счастлива. Вся светилась.
        Пит, однако, особой радости по этому поводу не выразил. Даже смутился немного. Отвернулся к аппарату.
        — Ты знаешь, что это за аппарат? Ты видишь этого ткача?  — кивнул он в сторону машины.
        — Вижу,  — подтвердила Ноа.  — Это волновой генератор, благодаря которому была открыта связь с Землей
        — В прошлый раз, когда я был здесь, его не было,  — заметил он, и приблизился к Ноа.  — Похоже, мы реально перемещаемся во времени. Пит снова посмотрел на машину.
        — Мы оба видим одинаково, это факт,  — констатировал он.
        — У нас одинаково устроен мозг, а еще у нас одинаковые столы,  — пошутила Ноа.
        — Смешно, да. Ты живешь на юге, а я на севере. Ты женщина, а я мужчина.
        Улыбка Ноа была в этот раз какой-то особенно нежной. Легкой и проникновенной.
        — Мы оба здесь,  — сказала она, на этот раз серьезно.  — Разве это совпадение?
        — Часть программы Земли,  — ответил он.  — Все волновые коды записаны в нестираемом хранилище на Земле. Способностью путешествовать во времени обладают только люди. Сильные объединения, знающие свое происхождение, способны существовать в виде светового кода. Именно так, в таком виде они отправляются осваивать новые миры. Вот почему мы с тобой оба видим машину. Мы — части целого.
        Ноа улыбнулась.
        — Чтобы увидеть, надо получить допуск,  — сказала она.
        — Ты знаешь, кто дал нам его?
        — Мартин. Мы не могли общаться с Землей иначе, как попадая в особое частотно-волновое поле. Страж транслировал по очереди идеи двух консолидаций — людей и мараев. Ты и сам все знаешь.
        — Неужели? Пит еще раз в задумчивости посмотрел на концентрированные волны света внутри машины.  — Вообще-то, да. Я даже писал пару раз программу для Стража Мары, черт меня дери.
        — Вообще-то я пришла извиниться,  — переключилась Ноа.  — Из-за меня ты не дослушал второе отделение концерта.
        — Лучшего времени и места не найти,  — иронично заметил Пит.  — Что тебя сдерживало раньше, когда я нуждался в твоей помощи и всем сердцем призывал тебя?
        Ноа мягко улыбнулась и убрала упавшую на лоб прядь волос.
        — Меня измерили вдоль и поперек,  — продолжал Пит.  — Сделали кучу анализов, изучали мою сперму под микроскопом, залезли мне в голову. Пытались откорректировать мозги. Запускали в тело нанороботов. Ты не предупредила меня об этом.
        — И медицинский психолог сказал, что у тебя патологическое желание отдавать,  — дорисовала картину она.
        — Это можно сказать про любого легионера,  — заметил Пит.  — Ты пришла уже после того, как меня выкинули на свалку.
        — Ты прекрасно знаешь, что мне было запрещено находиться в бункерном поселении. Ты стал другим. Посмотри на себя! Ты владеешь временем и способен менять мир. Ради этого стоило помучиться. Я постоянно искала возможность встретиться с тобой. Как она появилась, я сразу же пришла к тебе.
        Пит смерил ее задумчивым взглядом.
        — Зачем мы понадобились Мартину?  — напряженно всматриваясь в ее лицо, спросил он.  — Черт возьми, Ноа, я не понимаю. Или… не помню,  — развел руками он.  — Не могу вспомнить всего, хоть мы и проснулись.
        Вместо ответа Ноа поцеловала его в щеку. Пит никак не отреагировал. Стоял, изучая ее с такого близкого расстояния, что чувствовал ее дыхание.
        — Я знал тебя раньше,  — сказал он.
        — Правда? Мы летали вместе на Землю?  — улыбнулась она.
        — Я не об этом. Я знал тебя намного раньше всех этих полетов, и ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты — Элис. Женщина, в которую я влюбился и над которой не имел власти.
        Пит замолчал. Стал изучать ее волосы, скользя по ним взглядом.
        — Это было в конце сентября,  — стал вспоминать он.  — Я позвонил Патрику. Он сказал мне нечто очень странное. Он был уверен, что является инструментом в чьих-то руках. «О чем ты?»  — спросил его я, но он не ответил. Точнее, сказал: «Не по телефону». Мы договорились, что я загляну к нему вечером, но вечером его не оказалось дома. Зато там была ты. Я помню все до мельчайших деталей. У тебя были темные волосы, и звали тебя не Ноа, а Элис. Из-за этого я не мог потом найти тебя. Пит медленно провел пальцами по золотистой пряди, обрамляющей лицо. Он по-прежнему избегал ее взгляда, и продолжал говорить, обращаясь к ее волосам.
        — Когда я увидел тебя возле дома, во мне все перевернулось.
        Пит убрал руку и ненадолго умолк. Ноа не шелохнулась. Молча наблюдала за ним.
        — Помню лицо, нарисованное на белой стене,  — продолжал он, найдя смелость заглянуть ей в глаза.  — Большие глаза. Вместо ресниц деревья. Вокруг зрачка голубая вода, и снова зелень. Пит очертил ладонью круг между ними.  — Пояс леса,  — продолжал он. Нижнюю часть лица покрывает тонкая паутина с маленьким паучком в середине. Вокруг лица яркие цветы.
        — Элис меня звали друзья,  — призналась она.  — Мне и в голову не приходило, рассказывать тебе или кому-то еще, как меня зовут на самом деле. Никто не спрашивал, я и не говорила.
        Пит несколько раз понимающе кивнул.
        — Ты знала о том, что Патрик имел в виду, когда говорил, что им манипулируют?
        — Патрик — один из нас. Он видел больше, чем видим мы с тобой, и видел это раньше нас. Ведь тебя именно это так волновало все последние годы.
        — Конечно, волновало. Я не поддерживал с ним связь с того самого злосчастного дня, как потерял его на горе. Ни разу не встречал его в золотом рукаве, хотя очень желал этого. Я не нашел его ни через базу данных «Гидрософт», ни на Земле.
        — Он живет в районе каньона,  — просто сообщила она.
        — В районе каньоне братства?  — удивился Пит.  — Но ведь там…
        Ноа кивнула и виновато пожала плечами.
        — Его имя Бел. Он — претендент на место в Круге Тринадцати.
        Пит шумно выдохнул, уткнул руки в бока и стал молча прогуливаться перед Ноа, переваривая новость. Затем остановился.
        — Как ему удалось избежать подводного поселения? В то время зикерзонд еще не действовал,  — всплеснул руками он.  — Может, объяснишь?
        Внешне Ноа казалась спокойной, но это была только видимость. Просто она отлично владела собой.
        — С ним все в порядке,  — тихо ответила она.
        Пит снова приблизился к ней.
        — Ты сказала, что мы не свободны,  — напомнил он, направив в нее указательный палец.  — Заявила, что я живу в клетке. Я счел это провокацией. Да еще Патрик со своими таинственными манипуляторами. Точно сговорились. Помню все до деталей. Когда мы остались наедине, ты заявила мне, что страж связал нас всех по рукам и ногам, и ты, якобы, знаешь, как нам всем вырваться из тисков зависимости. О каком страже ты говорила, я понял значительно позже, когда пришел работать в корпорацию. А тогда…Глядя на Ноа, он с досадой покачал головой и грустно улыбнулся.  — Я был на пике душевного подъема, а ты со всего маху дала мне под дых. Позже, когда я разобрался, что к чему, то был поражен, до какой степени ты была права. Мне нужно было, во что бы то ни стало, разыскать тебя и поделиться своим открытием. Наконец-то, я осознал, что ты протягивала мне руку, а я ее оттолкнул. Память Земли была с тобой всегда. Твой волновой код был активен с самого начала.
        — Фактически так и было, и тракус для выхода в золотой рукав мне не понадобился. Он понадобился, чтобы встретиться с тобой,  — улыбнулась Ноа.  — А ты принимал стимуляторы, чтобы ускорить путь.
        — Да, я этого отрицаю. Я брал их в корпорации. Но моим ускорителем на пути к легиону стала ты. Все эти годы я думал о тебе постоянно. Надо сказать, вы с Патриком хорошо скрылись от меня. Тебя я знал под другим именем, Патрика не было ни в одной базе данных. Я не знал, живы ли вы оба!
        Ты всегда была не из тех, кто сдается, и это раздражало меня больше, чем загадки, которыми ты щедро одаривала меня.
        — Манипулятором Патрик считал как раз тебя,  — сказала, как вынесла приговор, она.
        — Ах, это проклятое воспоминание!  — всплеснул руками Пит.
        — Я знаю, что ты бы не убил его даже в мыслях,  — поспешила снять напряжение Ноа.  — А тебе не приходило в твою прекрасную, золотую голову, что инструментом в чьих-то руках можно быть и осознанно?  — спросила она с печальной усмешкой.  — Это всех нас касается.
        Пит в полной растерянности уставился на нее. Ее настоящее имя совпадало с именем, данным ей на Земле. У нее не было внутренних колебаний относительно того, что надо делать или как поступить в той или иной ситуации. Она была человеком с Земли и всегда помнила об этом. Он видел это, но не ведал о том, что глубоко внутри нее, еще задолго до того момента, как он узнал ее и ее настоящее имя, росла волна чувства к нему. Каждое его послание к Элис внутри плоского мира Талатона, в котором оба спасали световой код людей, было принято ею.
        — Знаешь, я быстро научился держать змею на поводке,  — похвастался он. Как будто проверяя самого себя, осторожно дотронулся кончиками пальцев до ее щеки. В глазах Ноа сверкнули веселые огоньки.
        — Кто твои родители?  — спросил он.
        — Люди, а твои?
        Пит тяжело вздохнул и покачала головой отрицательно.
        — На Талатоне я рос без отца и рано покинул дом матери,  — ответил он.  — Но я помнил свой собственный опыт матери, частью которой был когда-то. Надеюсь, ты поймешь меня лучше, чем доктор Ши.
        Ноа рассмеялась.
        — Я любил разгадывать загадки, и стал криптографом,  — продолжал он.  — И отправлял шифровки девушке по имени Элис.
        — Она получила их все до одной,  — улыбнулась Ноа.  — Как же, помню. Четвертый вариант в приоритете. Я не сразу поняла, что ты имел в виду. Но интуитивно пришла туда, где должен был в скором времени оказаться ты. В свои послания ты постоянно включал отсутствующую в санскрите букву. Ноа растянула губы, произнесла «з-з-з», и оба рассмеялись.
        — Однажды я получил ответ: «Мы с тобой связаны, и являемся частями целого, Мы бесконечны»,  — вспомнил он и приблизился в ней.
        Помещение между правым и левом крылом хранилища озарила белая вспышка. Тела Ноа и Пита стали наполняться светом. Послышался тихий перезвон колокольчиков, и….Кайа поглотил Ноа.
        — Ты ведь знал с самого начала, какую участь уготовил тебе Круг Тринадцати,  — услышал он голос внутри себя.  — Мы вступили в самую масштабную войну за последние две с половиной тысячи лет. Бункерный город — гигантский мозг со своими каналами связи, коммуникациями; пилотами, летающими под континентом и в океане. Зоги заперты в подводных поселениях. Не так давно охрану усилили. Зогов контролирует Мартин Форс, и это — хорошая новость. Их сон контролируется особенно тщательно доктором Ши, и это скверно. Ты — первый человек, кому был дан доступ в бункер мирового правительства. Именно ты — человек — призван освободить сидельцев, изменив ход истории Талатона. Для начала ты должен устранить Эла Альтермана.
        Световой шар, зависший на уровне метра над полом, разделился надвое, и оба снова обрели очертания наполненных светом и обведенных золотой линией, а затем и плотные тела.
        — Тебя держат взаперти?  — спросил он.
        — Док провел новые анализы,  — подтвердила она.  — Он и тебя возьмет под стражу.
        — Ты знаешь про горизонтальный генетический перенос? Что зоги способны к нему?
        Ноа кивнула утвердительно.
        — Где ты живешь?  — нахмурился Пит.
        — В подводном поселении на Западе. Док отправил меня туда не так давно. Он знает, кто я.
        — Я приду за тобой.
        — Взаперти нас больше держать невозможно. С тех пор, как ты вернулся в бункер, все изменилось.
        Пит посмотрел в сторону хранилища золотых черепов. Бесшумно ступая по глянцевым плитам пола, вошел в него и направился к единственному, пустующему углублению в стене. Положил в него руку, как это сделал до него Юджин. Затем посмотрел вверх — на ряды черепов. Ноа остановилась в дверном проеме и наблюдала за ним.
        — Алмазные ангелы способны перестраиваться изнутри, чтобы адаптироваться к радиации,  — сказал он.  — Их можно кипятить, давить, морозить,  — они все равно выживут.
        Он повернулся к Ноа.
        — Выживут в космосе, без воды, без еды,  — продолжал он.  — Они все сделают, как надо. Но они не могут служить генератором.
        Он вернулся к ней, крепко прижал к себе и закрыл глаза.
        — Куда бы нас ни забросило, мы будем помнить, кто мы,  — тихо сказал он, опустив голову ей на плечо.

* * *

        Она ушла первой. Возвращаться назад, в свою одиночную камеру, ему не хотелось. Впервые за много лет на него накатило дикое желание прогуляться. И он нарушил свой многолетний, устоявшийся режим. В лифте он думал о привилегиях для пятидесяти управленцев — мараев: боль и удовольствие по собственному желанию. Алмангов же наградили всеми преимуществами, кроме этого. Прекрасные граждане будущего должны были стать бесстрастными, идеальными, управляемыми гражданами без колебаний, а самый смак — боль и удовольствие — достался бы тем, кто ими управляет. Вот он — их стимулятор, основной наркотик.
        Пит с Ноа приняли решение.

        30. Столкновение

        Двери открылись, и Пит пересел в серебристо-белую кабину пилота. До отсека с каютой Мартина оставалось две пересадки. Через пару минут, когда он уже был на подходе к пункту назначения, послышался странный, высокочастотный свист, от которого сразу же заложило уши. Кабина лифта слегка завибрировала. Пит расставил ноги и с легкостью вскарабкался по стенам вверх. Выбил потолочный люк, выбрался в шахту, а из нее в тоннель.
        По стенам тянулись зеленые люминесцентные полосы. Умопомрачительный свист стал еще интенсивнее. Пит сморщил лицо. Быстро нырнул в нишу, в районе перекрестка белого и зеленого путей, заткнул пальцами уши и затаился. Через несколько секунд мимо пролетел плоский, круглый беспилотник. Вжавшись в стену, Пит отвел взгляд и затаил дыхание. Когда опасность миновала, вернулся в центральный тоннель и со всех ног бросился бежать туда, где на карте, предоставленной ему покровителем, была обозначена его каюта. Оставался последний поворот, когда слух уловил тихий разговор. Пит остановился и выглянул из-за угла. В отсеке командного руководства по коридору прогуливались два вооруженных охранника.
        Дух Бао появился, когда Пит убрал голову и стал соображать, что делать дальше. Выглядел Бао в точности, как в предыдущий раз, перед приходом к нему домой Хайме. Сгорбленный, со свисающими до колен, тощими руками, он стоял перед ним и смотрел на него выпученными, рыбьими глазами. Между ними установилась некая связь, и вскоре Пит с удивлением обнаружил ее последствия.
        Внезапно забеспокоившись, один из охранников сорвался с места и стал хаотично передвигаться по отсеку, шатаясь от стены к стене, точно пьяный.
        — Эй, что с тобой?  — окликнул его напарник, однако тот никак не отреагировал. Неверным шагом он направился в сторону лифта.
        — Постой, туда запрещено!  — кинулся за ним напарник. Замедлив шаг, тот повернул к нему лицо и отчетливо произнес: «Дух Якша освободился. Дух Бао меняет мир. Если ты ответишь мне на вопрос, что заставило людей создать Талатон, я остановлюсь». Напарник ничего не ответил. Тогда его подельник спокойно пошел к лифту, а заколдованный напарник молча двинулся за ним.
        Воспользовавшись благоприятным моментом, Пит быстро добрался до двери Форса, оказавшейся незапертой, Бао, выполнив работу, исчез.
        Мартин сидел за рабочим столом спиной к Питу, и смотрел в монитор.
        — Зайди и закрой за собой дверь,  — бросил он через плечо. Пит заблокировал дверь и подошел к столу. На мониторе он увидел обнаженных мужчину и женщину. Внутри плотных тел сверкало второе — кристаллическое — в точности, как у Бена Черного Меркурия. На ногах алмангов были сабо на платформе. На то, чтобы полностью одеться, у них ушло не более двух секунд. Все это напоминало кино на ускоренной перемотке.
        — Поздравляю,  — обратился к ним Мартин.  — Наш эксперимент завершен.
        Пит стоял позади кресла Мартина и смотрел, как зачарованный, на прекрасных созданий, с которыми ему предстояло жить и работать в новом мире. Отобранные для полета на Марс алманги отличались идеальными пропорциями тел и довольно высоким ростом. Глаза излучали радость и полное умиротворение. Внутри кристаллических тел сияли персональные цифровые коды и имя Пита.
        — Подойди сюда,  — пригласил Мартин, и Пит приблизился к монитору.
        — Это Бьорн — сотрудник лаборатории новейших вирусов,  — представил он Питу мужчину.  — И Виктория — бортовой инженер. Представляю вам руководителя первого поселения на Марсе, Питера Уотермана,  — обратился он к алмангам.
        Оба алманга синхронно улыбнулись и помахали Питу. Белоснежные улыбки. У него короткая стрижка, у нее два хвостика над ушами.
        Пит глупо улыбнулся и помахал в ответ, после чего Мартин выключил монитор. Повернулся в кресле к Питу и предложил ему занять место в соседнем.
        — У них внутри мое имя,  — констатировал он.
        — Твое марсианское имя,  — пояснил Мартин.  — Его видишь только ты. Никто, кроме тебя, не должен знать об этом. Пока. Алманги будут хранить молчание.
        Пит понимающе кивнул. Выглядел Мартин неважно. Бледнее, чем в прошлую их встречу. Вокруг глаз темные круги.
        — Что у них на ногах?  — поинтересовался Пит.
        — Гравитационно-пневматические ботинки.
        Мартин улыбнулся. Несмотря на выпавшие ему испытания, Пит выглядел отлично: здоровый цвет лица, ясный взгляд.
        — Добрался без приключений,  — скорее утвердительно, сказал Мартин.
        — Без,  — подтвердил Пит.  — Один из ваших охранников спросил напарника, что было причиной создания Талатона.
        — И он покинул свой пост, поскольку тот не ответил,  — усмехнулся Мартин.
        — Да.
        — Тебя это удивило?
        — Нет, но…
        Мартин остановил его жестом и включил микрофон. Звонил начальник службы безопасности.
        — Эл Альтерман отдал приказ немедленно найти пропавшего Питера Уотермана. Предположительно, он может находиться где-то поблизости от вас.
        — Здесь его нет,  — сообщил Мартин.
        — Этот чертов Уотерман исчез!  — услышал Пит голос включившегося в разговор Эла.  — Предупреди всех, чтобы не рассеивались после работы. Я собираю экстренное совещание.
        Ну вот, все стало на свои места. Эл Альтерман отдавал распоряжение главе правительства.
        — Ты собираешься перевести его в подводное поселение?  — поинтересовался Мартин.
        — Нет,  — отрезал Эл.  — Я собираюсь избавиться от него. На этот раз окончательно. Меня не интересуют эксперименты с ним и алмангами. И, кстати, почему ты не включил видеосвязь?
        — Как раз собирался принять душ,  — увернулся Мартин.
        — Хм. Удобства не для нас, Мартин,  — бросил Эл и отключился.
        — У нас нет экранов нейросинхронизации. В бункере они под запретом,  — пояснил Мартин.  — Тебе крупно повезло,  — весело подмигнул он Питу.
        — Вам тоже,  — пристально глядя на него, заметил Пит.
        Повисла недолгая пауза, в течение у него была возможность убедиться в правильности своих выводов. Он же первым и нарушил тишину.
        — Охранник, что стоял возле вашей каюты, повторял вслух мои мысли,  — сказал он.
        — С твоим приходом в бункер все изменилось,  — объяснил Мартин.  — Молчаливый дух Бао подчинился тебе. Теперь он работает на тебя. Хочу напомнить, что ты прибыл сюда с миссией изменить мир Талатона, подготовив его к соединению с Землей. Так что мы там говорили о гравитационной обуви?  — вернулся он к прежнему разговору.
        — Это вы отправили мне сообщение, что доктор Ши — настоящий правитель?  — проигнорировав вопрос, спросил Пит.
        Мартин ответил коротким кивком.
        — И дали мне доступ в хранилище?
        Мартин снова согласился кивком.
        — У вас есть доступ в рукав? Пит затаил дыхание.
        — Да,  — признался Мартин,  — но сейчас важно не это.  — Эл Альтерман — представитель доктора Ши. Док проводит большую часть времени в лабораториях. Я же занят подготовкой третьей экспедиции на Марс. Все подводные поселения находятся под моим контролем. В политическом управлении я участия не принимаю, являясь первым и подставным лицом, на которого, в экстренном случае можно было бы свалить все грехи мира. Мартин горько усмехнулся.
        — Погодите, но вы загнали зогов в клетку. Их сон искусственный. Они не могут войти в рукав. К тому же вы — человек, а работаете с мараями.
        — Подводные поселения организованы с тем, чтобы такие, как ты, могли уйти в них в случае масштабной экологической катастрофы. Это официальное объяснение, и оно соответствует истине. А еще политика не только на поверхности, она и здесь, внизу. Мартин ненадолго замолчал, в задумчивости изучая лицо Пита.
        — Зоги могли поддерживать связь с Землей на протяжении тысячелетий,  — сказал он после паузы.  — Они прятались в горах. Теперь их временным убежищем стал океан. И в океане есть возможность преодолевать большие расстояние на большой глубине в кратчайший срок. Выход на Землю есть не только через промежуточную фазу сна. Во время твоей работы в корпорации я неоднократно указывал тебе движение на юг. Это — вполне конкретное географическое место, куда сместился один из полюсов Талатона. Там заветная дверь, о которой не ведает доктор Ши.
        — Кто вы?  — всматриваясь в лицо Мартина, спросил Пит.  — Я знаю, кто вы. Вы контролируете Круг Тринадцати,  — зачарованным голосом произнес он, пораженный очередным открытием..
        — Я не Всевышний, а всего лишь служитель его, и ставленник Круга Тринадцати правителей Земли, а еще — создатель Стража на Джабраиле, и один из создателей серии шлюзов, позволяющих пользоваться гравитационным потоком. А еще я главный враг доктора Ши, но он об этом еще не знает, хотя уже начал подозревать,  — признался Мартин.
        — Я не умер на свалке и вернулся благодаря вам?  — глядя на Мартина растерянно и восхищенно, спросил Пит.
        — Тебе вкололи треть от смертельной дозы,  — ответил Мартин.
        — Но почему вы это сделали? Таких, как я, сотни тысяч. Почему именно меня выбрали для столь почетной миссии быть вашей правой рукой? Я не врач, не инженер, не алманг, в которого можно закачать дюжину справочников за раз, и научить пилотировать космический корабль.
        — Я — твой родной отец,  — после короткой паузы, в течение которой он с печалью смотрел в голубые глаза сына, столь похожие на его собственные глаза, ответил Мартин.
        — Вы? Пит смотрел на него и силился осознать. Скользил взглядом по его лицу, и постепенно начинал узнавать себя. Глаза, овал лица, лоб. Мартин был выше ростом.
        — Я вывел всех зогов из-под контроля волнового поля Талатона,  — поделился лучшей новостью Мартин.
        Пит стоял, как громом пораженный.
        — А как же коммуникаторы?  — растерянно пробормотал он.
        — Они больше не нужны. Как и все, что связано с научными исследованиями — от лаборатории в корпорации Эльи Алгарда до Центра нанотехнологий в популяции Сигма — они были созданы мной при содействии ставленницы Круга Тринадцати Хаймы. Она работала с вами на протяжении тысячелетий по исчислению Талатона. Никто из мараев не знает обо мне,  — приходившим на Талатон под разными лицами. Каждый шаг, вплоть до невозможности наблюдения помещений лабораторий, был заранее спланирован.
        — Вы — человек, ставленник Земли, контролируете зогов на Талатоне, но при этом управление Талатоном не в вашей власти?
        — Я — твой родной отец,  — повторил Мартин.  — И сделал все, чтобы ты пришел ко мне. Я вел тебя. Следил за каждым твоим шагом с самого рождения.
        — Кажется, мне не привыкать, что все меня бросают, чтобы потом найти, но, все же я задам вопрос: «Почему вы оставили нас с мамой?»
        — Мы были вместе во время моей командировки. Она не сообщила мне о том, что беременна. Я узнал об этом, когда она вышла замуж.
        — У нее были ваши координаты, телефон?
        — Конечно.
        От нахлынувших чувств у Пита на виске стала пульсировать вена. Говорить не хотелось. В глазах стояли слезы, готовые вот-вот сорваться. Он отвернулся, сделал над собой усилие. Слишком много всего за одни сутки, и это только начало. Он отдавал себе в этом отчет, а потому собрался. Мартин терпеливо дожидался, когда он возьмет себя в руки.
        — Тебе уже известно, что генетический код — всего лишь часть светового кода,  — напомнил он.  — Связь с Землей устанавливается при его активации. На протяжении столетий зоги называли это крещением в духе и огне. Генетические изменения происходят уже потом, в результате этой трансформации.
        Пит слушал и думал о том, что Мартину приходилось балансировать на краю пропасти, идя на всевозможные хитрости ради будущего мира и своего сына. Он и привел его в бункер.
        Мартин встал с кресла и жестом пригласил сына следовать за ним. Через шлюз они вышли за пределы бункерного города. Глазам Пита открылась чудесная картина: зеленая лужайка и река шириною метра в три. На противоположном берегу — скалы. Река выходила из скал, пробегала мимо каюты Мартина и далее, еще метров десять была в поле зрения, а затем снова скрывалась из вида. Голубая вода гипнотизировала, и Пит остановился и стал смотреть на нее.
        Дверь за ними бесшумно закрылась.
        — Твоя мама из Сигмы, долгое время жила в этой популяции, там же родился и ты,  — раскрыл ему новую тайну Мартин.
        — А я был уверен, что мы с ней родились в популяции Альфа,  — отозвался Пит.
        Мартин положил руку ему на плечо. Этот жест напомнил Питу о пыточном кресле за синим занавесом. Мартин подавал ему знаки, но тогда Пит еще не понимал его роли в предстоящих эпохальных событиях.
        — Выходит, я шел к вам, сам того не замечая,  — сказал Пит, подняв на него взгляд.  — Все что я делал — мой уход из дома, учеба в университете, назначение на пост главы отдела корпорации,  — все это не моя заслуга, а ваша?
        — Твоя,  — возразил Мартин, опустив руку.  — Я лишь подсказывая тебе направление.
        — Вы задавали курс, а я тем временем сознательно уменьшался. Невероятно. Та книга, что вы оставили мне в подарок? Вы помните? Я основательно измочалил ее.
        — «Римские легионы»,  — с улыбкой кивнул отец.
        — Почему вы выбрали именно ее? Это что, тоже часть плана?
        — Хм, выбрал из-за красивой обложки и красочных иллюстраций,  — ответил Мартин.
        — Обложки?  — округлил глаза Пит — Так это был случайный выбор?
        — Я решил, что ребенка можно заинтересовать красивыми картинками. Выбор — случайный, да.
        — Если бы вам попалась на глаза другая книжка, то…
        — То на партии тракусов было бы написано что-то еще,  — закончил фразу Мартин.  — И вы наполнили бы это слово новым смыслом и светом.
        Пит тяжело вздохнул и посмотрел на бегущие воды реки.  — Здесь есть дети?  — вдруг спросил он, и снова повернулся к Мартину.  — Здесь, в бункере?
        — Конечно,  — улыбнулся тот.  — Это те, кто родился здесь. И у них не меньше шансов стать зогами, чем у тех, кто живет на поверхности.
        — И здесь вообще никто не догадывается, кто вы?  — спросил Пит.
        — Нет. Но теперь это не играет ни малейшего значения.
        — Но почему?
        — Потому что я болен,  — признался Мартин.
        — Болен?  — еще не поняв до конца, переспросил Пит.
        — Болен!  — эхом отозвался Альтерман, появившийся на противоположном берегу реки.  — Мартин Форс, как выяснилось, такая же марионетка, как ты!  — обратился он к Питу..  — Я здесь просто отрабатываю чужие грехи,  — продолжал Эл.  — Пытаюсь создать рай на Талатоне, освобождая вас, глупцов, от земных пут. Я создал новую форму жизни. Великодушно простил грехи Земли, создавшей мир Талатона для хранения своего кода жизни, и поместившей своих прекрасных детей за решетку. Но я сотру ее из памяти нового поколения, и подарю им свободу.
        — Желание власти есть показатель ущербности человеческого разума,  — напомнил ему Мартин, принимая удар на себя.  — Когда-то ты был человеком.
        — Я был больше, чем человек!  — выкрикнул Эл, указав пальцем в Мартина. Затем перевел взгляд на Пита.  — Я был одним из Круга Тринадцати правителей Земли. И я был против таких экспериментов. Несколько часов грез на Земле обернулись сотнями тысяч лет катастрофы на Талатоне, Голубая планета-двойник наследовала земную матрицу, а вместе с ней и деструктивный путь развития. Хорошо развлечение, нечего сказать! Земля затаилась по ту сторону зеркала, созданного для защиты талатонцев. Вот в какие игры играют на Земле.
        — Но люди присутствуют здесь, и они исправляют…, - начал, было Пит, но Эл грубо перебил его.
        — О чем ты, проснись, глупец!  — крикнул он.  — Это я пытаюсь исправить ошибку людей. Я — представитель Эйнара, прозванного мараем и желавшего подарить народу Талатона свободу.
        — Никто не может изменить или нарушить решений Круга Двенадцати правителей Земли,  — включился в разговор Мартин.
        — Мошенник!  — заорал ставленник доктора Ши.  — Такие, как ты, готовы следовать старым путем, обременяя последующие поколения тяжелой ношей. Ты не оставил мне выбора. Я один должен держать под контролем весь этот зверинец, перенаселивший планету! На что ты рассчитывал, приведя сюда своего отпрыска?
        — Я пришел сам,  — вмешался Пит. Он стоял у самой кромки воды, заложив руки в карманы комбинезона, и вызывающе улыбался. Вода в реке, как будто слышала их. Течение стало быстрее.
        — Только представьте себе, Эл: «Ни жары, ни холода. Никаких внешних, разрушительных воздействий». Вы сделали всем жителям планеты апгрейт, и мы использовали его, чтобы собрать свет из своей кузницы, но потом вы решили сделать апдейт на свое собственное усмотрение.
        — Ты понимаешь, что тобой управляют?  — отозвался Эл.  — Ты, как не принадлежал, так и не принадлежишь себе! Тобой играет один из команды людей на Земле. Тогда как любой из последователей Эйнара — это свободный гражданин Талатона.
        — Легион с Земли здесь, Ты опоздал, Эл,  — спокойно заметил Мартин.  — Сообщение между мирами открыто. Срежешь одну из антенн, вырастет две новых.
        — Замолчи, Мартин! Я упал и продолжаю падать ради вас,  — снова обратился он к Питу.  — Чтобы вознести вас. Что ты знаешь об истории Земли? По ее вине мы попали в заточение.
        — Вы крали у людей свет, потому что вам перекрыли дорогу назад, на Землю,  — спокойно отбил мяч Пит.
        — С тех пор, как ты двадцать с лишним лет назад принял эстафету у тех, кто методично расставлял ловушки на моих ставленников, ты окончательно подорвал мир на планете,  — подхватил Мартин.  — Тебе удалось усилить позиции корпораций. Ты лишил население планеты возможности выходить за пределы мира, из которого ты сам не можешь выйти по причине табу Земли. Войны, провокации, травля доноров, коррупция… Я много раз пытался образумить тебя, но ты не слышал меня. Ты нарушил правила внедрения технологии нейросинхронизации. Ты слишком спешил, а потому угробил ни в чем не повинных доноров. Я терпел и занимался проектом «Марс» и подводными поселениями, привел в корпорацию сына, который занял в ней руководящую должность. Ты последовательно внедрял нейросинхронизацию, я же воспользовался этим, чтобы собрать свой легион. Они — это будущее планеты. Послания Ваханы Расы, являвшейся ни кем иным, как Хаймой — одной из Круга Тринадцати — передавались при моем участии. Она встречала и держала за руку каждого из них. Посвящала, объясняла и, наконец, соединяла. Сбой в программе обновления алмангов вполне закономерен. Я
предупреждал тебя, чтобы ты не спешил. Алманги стали убивать тех, кто препятствует соединению пар легионеров. Мартин горько усмехнулся.  — Ты видел проекцию рукава снаружи, потому что я допустил это. Я должен также поставить тебя в известность, что украденное тобой время и свет талатонцев, способных к переходу, будут возвращены им. Твое детище — алманги — будут работать вместе с ними. Таков окончательный вердикт Земли.
        — Что ты несешь, Мартин?  — состроил испуганно-брезгливую гримасу Эл.
        — Земля здесь, мистер Альтерман,  — объявил Пит,  — и вам не место на ней.  — Вы меняли реальность, придуманную Землей, в нужную вам сторону. Заполняли медные трубы прекрасного органа тем, что теперь звучит резко и разрушительно. Но за все надо платить, вам ли этого не знать? Время и жизнь — вот плата. Пришло время, и Земля собирает мзду. Я знал о вашей амбициозной программе приведения мира к общему знаменателю, еще в самом начале своей работы в корпорации. Вахана Раса, а не вы, являлась единственным контроллером нестираемой базы данных. Жизнь всегда кидает нам сюрпризы с самой неожиданной стороны, не правда ли, мистер Альтерман? Например, через вирус с посланием из космоса или через частотно-волновой резонатор, или даже через обыкновенную сетевую шифровку. Зеркало внутри моей головы не отражает ваших идей, слов, действий, а миллиарды зеркал внутри голов ваших доноров по всему миру занимаются кражей света для вас у самих себя. Но у нас есть Земля, и мы намерены захватить Марс вместе с вашими детьми — алмангами, которые будут исправно служить легиону. А что управляет вами, кроме так горячо любимой
вами гравитации?  — иронично бросил он.
        — Так ты не знаешь,  — разочарованно ответил Эл.  — Что же ты, Мартин, не просветил его? Не мешайте Всевышнему творить через вас! Эту, последнюю фразу Эл Альтерман выкрикнул громче.
        — Всевышнему или тому, кто сообщил нам о своей болезни? Пит бросил грустный взгляд на отца.
        Альтерман, воспользовавшись моментом, выхватил пистолет и несколько раз выстрелил. Все было неожиданно. Огнестрельное оружие давно ушло в прошлое, но на бункер законы, сочиненные самими мараями, не распространялись. Пит все же успел сбить Мартина с ног, и накрыл его своим телом. Бок Пита был прострелен по касательной. По комбинезону стало расползаться пятно крови. Он поднялся на ноги и медленно подошел к кромке воды. Мартин потерял сознание и неподвижно лежал у него за спиной.
        — Что вы хотели этим сказать, доктор Ши?  — обратился к Элу Пит.
        На индикаторе в лаборатории доктора Ши, где он в это время работал, вспыхнул красный свет предупреждения об опасности. Док отдал распоряжение одному из сотрудников, отошел в сторону и попытался связаться с Элом, но безуспешно. Алманг был за пределами его досягаемости. Через несколько секунд он велел перекрыть доступ к отсеку командного руководства.
        Эл выстрелил во второй раз, но пистолет дал осечку. Тогда он в ярости отбросил его, и тот, пролетев несколько метров, упал в воду. Затем он сам бросился в реку и стал быстро грести в сторону Пита. Добравшись до берега, выбрался из воды и принял хищную стойку. Оскалил зубы и приготовился к броску. В руке сверкнуло лезвие ножа. Пит принял ответную стойку, приготовившись держать удар и на время забыв о ране. Какое-то время они ходили по кругу. Пит пытался увести противника, как можно дальше от отца.
        — Больной папаша, чудом избежавший сканирования, привел к нам своего преемника,  — с ненавистью бросил Эл, не сводя с Пита немигающего взгляда.
        — Вижу, у вас нож морского пехотинца. Годы на флоте не прошли даром?  — отозвался Пит.
        — Настал момент истины,  — осклабился в неестественной улыбке тот.  — Я изгоню бесов из мира, вобравшего в себя все грехи людей,  — добавил он и предпринял бросок. Сцепившись, оба упали и покатились по мягкому ковру травы. Неподвижное тело Мартина осталось в стороне. Взяв преимущество, Альтерман навис над Питом и занес над ним нож. Пит сжал ему руку в запястье и посмотрел в глаза.
        — Хайма сожрала вас всех,  — процедил сквозь зубы Альтерман.
        — Перевезла,  — поправил его Пит.  — Экономичнее в плане расхода топлива перевезти сразу всех.
        Пит, хоть и занимался борьбой, был не так вынослив, как алманг, к тому же он был ранен, но Эл ясно видел, что кто-то словно вливает в мальчишку силу. Секундное замешательство решило исход поединка. Пит мобилизовался, предпринял рывок и разжал пальцы алманга. Ловко подхватил нож и без колебаний перерезал Элу горло.
        Затем он сел на пятки и на несколько мгновений застыл с ножом в руке, удивленно глядя на мертвое тело. Из тела выкатились один за другим, шарики цвета светлого янтаря. Пит собрал несколько и сунул в карман, затем оттащил тело на глубину, и подтолкнув по течению. Нож полетел следом.
        Он проводил взглядом блеснувшее в воде лезвие. Подхваченное течением, тело понеслось в сторону океана. Пит умыл лицо и вылез из воды. Кровавое пятно на боку испарилось, высокотехнологичная ткань комбинезона высохла за несколько секунд, пока он шел к лежащему на берегу отцу. Подняв Мартина, он закинул его руку себе на плечо и поволок к двери каюты.
        — Кайа,  — громко произнес он, и дверь открылась.

        31. Дерек

        Был полный штиль, и линии горизонта почти не было видно — сплошное, светло-голубое полотно. Уна стояла на берегу и перебирала четки из светлого янтаря, подаренные ей Соло. Лицо ее было, как всегда, безмятежным. Из состояния тихой созерцательности ее вывел видеозвонок Дерека.
        — Привет, Дерек,  — улыбнулась ему она.
        — Привет, милая. Звоню сообщить, что добрался благополучно. Улыбающаяся физиономия Дерека на мониторе качнулась, и Уна увидела выход из здания аэропорта.
        — Сын Соло здесь,  — поделилась Уна.
        — Правда?
        — Это он преследовал нас на шоссе.
        — Вот это новость! Зачем ему понадобилось преследовать нас?
        — Он видел, как мы вышли из дома. Когда мы ушли, он зашел в дом, но Соло уже не было.
        Он будет жить с семьей здесь, рядом с отцом.
        — Я очень рад за старика.
        — Я тоже.
        — Видишь, оттуда возвращаются, а ты боялась,  — подмигнул Дерек, и Уна согласилась кивком.
        — Спасибо тебе за все.
        — Я тебя люблю, милая. Не раскисай. Скоро увидимся.
        Уна послала воздушный поцелуй и первой отключилась. Сунула руки в карманы белого комбинезона из тонкой летней ткани, и продолжила смотреть вдаль, пытаясь найти линию, отделяющую небо от воды.
        Час спустя Дерек был в бункере. Его проводили в серую комнату для собеседований. Пройдя все необходимые процедуры, он проследовал вместе с молчаливым охранником через невзрачный тоннель с несколькими шлюзами, и оказался на территории подводного поселения. Здесь он, как и Пит, был оставлен в каюте, в полном одиночестве.
        Светло-серые панели стен, койка и небольшой рабочий стол с вертящимся, офисным стулом. Неизвестный источник мягкого, ровного освещения. Никаких окон, иллюминатора или хотя бы их имитации. Комната напоминала камеру, и если Пит, живший в таких условиях с юности, не придавал значения подобному антуражу, то Дерек, привыкший к уюту, созданному Уной в их небольшой съемной квартире, просто хорошо владел собой. Характер его был досконально изучен много лет наблюдавшим за ним правительством, и он был приглашен на работу в подводное поселение. Полное самообладание Дерека работало не хуже безразличия Пита, к тому же он уже знал, что является человеком. Это позволило ему принять свое новое положение с должным спокойствием. Первым делом он принял душ и переоделся в серо-голубую униформу жителя подводного поселения.
        В ноутбуке он обнаружил объемный и подробный макет поселения. Оно напоминало гигантский, брошенный в океан гребень для волос. К длинному тоннелю крепились поперечные зубцы — ответвления, в одном из которых находился жилой отсек с его каютой. Снаружи гребень был покрыт серебряными пластинами зеленовато-голубого цвета, напоминающими рыбью чешую. Внутренняя часть поселения была в три раза меньше оболочки, представлявшей собой нечто вроде очень прочной подушки с циркулирующей внутри нее, подсвеченной зеленым, жидкостью. Дерек с интересом изучил каждую деталь. Энергообеспечение осуществлялось не с поверхности и даже не из бункерного поселения, а непосредственно из океана, с помощью пластин люминесцирующей чешуи. Город зогов жил за счет энергии гравитационных волн. Дерек подвел стрелку к пластинам чешуи, и они плавно раскрылись.
        Устройство поселения было настолько совершенным, что живущие в нем не испытывали ни малейшего давления или дискомфорта. Зубцы — каюты чередовались с зубцами — научными лабораториями. Освещение было мягким, не раздражающим. «Маленькие человечки, съеденные гигантской рыбой»,  — подумал Дерек. Кем-то оброненный в океан и намертво прибившийся к подводным скалам, город зогов светился в кромешной тьме океана белым, голубым и зеленым.
        Раздался сигнал, и на экране появился летящий Хануман[46 - Хануман — санскр., «имеющий (разбитую) челюсть». В индуизме обезьяна — божество, сын бога ветра Вайю]. В зубах Хануман держал несколько писем. Хлопая челюстью, ронял их одно за другим. Первым пришло сообщение о распорядке дня сектора, в котором Дереку предстояло жить и работать, вторым — подробный инструктаж, третьим выстрелило кодированное сообщение от Пита. В центре экрана появлялись одна за другой картинки вперемешку с символами. Они мигали и, казалось, не были никак связаны между собой, однако, пройдя через глаза Дерека, послание мгновенно преобразовалось в текст: «С прибытием, Дерек! Найди Элеонор и Филиппа Ивер. Сообщи им, что они, как и мы с тобой — источник заразы, поскольку способны к горизонтальному генетическому переносу. Устрани в их каюте волновой контроллер сна. Он в стене, под обшивкой. Когда сработает сигнализация, выбирайтесь через шлюз в бункер. До скорой встречи, Пит».

* * *

        — Подождите за дверью, вам сюда нельзя,  — сказала женщина в голубой униформе, когда Дерек заглянул в каюту.
        Минуту спустя она вышла.
        — Дерек Дария,  — представился Дерек.  — Извините, что побеспокоил вас.
        — Лидия Горшкова, врач,  — приветствовала рукопожатием женщина с маленькой серебряной звездочкой во лбу. Такая же была у всех обитателей подводного поселения. Что-то типа подводного паспорта.
        — Инженер?  — улыбнулась она.
        — Специалист по системам жизнеобеспечения,  — уточнил Дерек.
        — В таком случае нам предстоит с вами тесное сотрудничество,  — заявила Лидия.
        — Правда? В каком плане?  — удивился Дерек.
        — В плане воды.
        Дерек промолчал, не решаясь расспрашивать.
        — Вы уже прошли четвертую дверь?  — поинтересовалась Лидия.
        — Не совсем понимаю вас,  — снова удивился Дерек.
        — Инструктаж,  — пояснила та.  — Так мы здесь называем введение в курс дела. Обычно, прибывая сюда по приглашению, никто не знает, чем конкретно будет заниматься в дальнейшем.
        — Вы — врач, я — программист,  — пожал плечами Дерек.
        Лидия скрестила руки на груди и снисходительно улыбнулась.
        — Получите свою звезду, и тогда мы с вами сможем продолжить разговор,  — улыбнулась она и дотронулась до своего лба.
        — Конечно,  — спохватился Дерек.  — Я понимаю.
        — Сожалею, что не могу вам показать все прямо сейчас. Лидия снова взялась за ручку двери.
        — Еще раз простите, что оторвал вас от дел, Лидия. Кстати, вы, случайно, не знаете Элеонор и Филиппа Ивер? Они работают где-то в этой части поселения.
        — Подождите здесь, я проверю.
        Лидия скрылась за дверью. Мимо Дерека прошли двое зогов в униформе, что-то оживленно обсуждая между собой, и Дерек проводил их взглядом. Через несколько секунд Лидия вышла.
        — Элеонор и Филипп Ивер внесены в особый список,  — сообщила она с хитрой улыбкой.  — Они как раз занимаются водой. Смотрела она на Дерека оценивающе и вместе с тем заинтригованно.
        — Вы можете дать мне их координаты?  — попросил тот.
        — Ну, хорошо,  — согласилась Лидия.  — Раз уж нам предстоит работать вместе… Шестнадцатый сектор.
        Дерек поблагодарил и дежурно улыбнулся. Лидия скрылась за дверью.
        Быстрым шагом он прошел весь отсек, на что ушло не более минуты. Еще несколько раз он переходил из одного отсека в другой, потратив на свою первую прогулку около пяти минут. Размеры подводного поселения впечатляли. Лаконичные, серебряные на темно-сером фоне стен цифры мелькали перед глазами. Сектора были разделены дверями с изображением трезубца. Перпендикулярно длинному прямому тоннелю, в сторону океана тянулись аккуратно нарезанные зубцы гребня, с жилыми и рабочими помещениями. В обратном направлении — в сторону континента — тянулись тоннели со шлюзами, соединяющими подводную часть с бункерным городом.
        По дороге ему несколько раз встречались зоги. Кто-то здоровался, другие, будучи увлечены беседой или собственными мыслями, не обращали на него внимания.
        Увидев серебряные «Шестнадцать», Дерек остановился и замер, как будто готовясь к марш-броску. И…потянул на себя ручку двери.
        Шестнадцатый сектор ничем не отличался от тех, что остались позади. Пустынно. Двери пронумерованы. Никаких табличек, говорящих о том, что происходит за ними, как и на дверях во всех других отсеках, не было. Он постучал в первую от него дверь. Никто не отозвался, и тогда он приоткрыл ее.
        В комнате, в креслах сидело трое мужчин, выполнявших упражнения на скорость движения пальцев. О ДНК-нанороботах Дерек знал лишь постольку, поскольку. А потому замер от удивления. Еще бы! Во-первых, это были алманги. Скорость движения пальцев, плетущих узор из невидимых нитей, была такой, что у него зарябило в глазах. Головы алмангов обрабатывали команды заложенной в них программы со скоростью мощного квантового компьютера. Лица ничего не выражали.
        — Что вы здесь делаете?  — спросил голос за спиной, и Дерек обернулся. Перед ним стояла, заложив руки в карманы комбинезона, миловидная женщина средних лет. Судя по приветливой улыбке, настроена она была доброжелательно.
        — Ищу Элеонор и Филиппа Ивер,  — ответил Дерек.
        Серьезный взгляд ясных, светло-карих глаз стал заинтересованным.
        — Элеонор Ивер перед вами,  — представилась она.
        — Вы — мать Софи?  — уточнил Дерек.
        Женщина мгновенно переменилась в лице. На смену дружеской улыбке пришло выражение боли.
        — Пойдемте скорее отсюда,  — сказала она и повела его вдоль ряда одинаковых дверей.
        — Думаю, у вас нет причин волноваться, что кто-то может следить за нами,  — сказал Дерек, оглянувшись на ходу. В отсеке никого, кроме них с Элеонор, не было. Они миновали несколько кают, Элеонор открыла дверь и пропустила Дерека вперед.
        — Заходите,  — пригласила она и закрыла за ними дверь, облокотившись на нее.  — Охрану усилили вчера. На днях был совершен побег. Мужчина с женой и ребенком умудрились сбежать. Лично не знаю их, так как они из Западного поселения. Кто вы?
        — Меня зовут Дерек Дария, я — инженер, и прибыл в поселение полчаса назад,  — представился Дерек.  — Я пришел с хорошей вестью.
        Элеонор указала на стул, Дерек устроился, сама же она села, переставив второй стул поближе к гостю.
        Комната освещалась слабым, рассеянным светом, исходящим из стен. Антураж ничем не отличался от обстановки его собственной каюты. На одной из стен висела фотография юной Софи, в белой рамке.
        — Вы знакомы с Софи?  — взволнованно спросила Элеонор.
        — Нет, но я пришел от ее имени. Вы хотите увидеть свою дочь?
        — Вы же знаете, что это невозможно. Вы знаете, чем мы тут занимаемся?
        — Водой.
        — Верно, водой,  — грустно улыбнулась Элеонор. Водой, которая быстро утоляет жажду и не только.
        Ручка двери повернулась, и Элеонор с Дереком оглянулись. В комнату вошел мужчина средних лет — бородатый шатен с короткой стрижкой и умными глазами фиалкового цвета.
        — Филипп,  — обратилась к нему Элеонор,  — это Дерек Дария, наш новый инженер. Пришел с вестью от Софи. Это мой муж Филипп, отец Софи,  — улыбнулась она Дереку.
        — Вы знаете Софи?  — замер на месте Филипп.
        — Не лично. Я — друг друзей,  — объяснил Дерек.
        — Что с ней?
        — С ней все в порядке,  — ответила за Дерека Элеонор, и Филипп с облегчением выдохнул.
        — Мы неоднократно пытались найти способ связаться с ней,  — сказал он, пожимая Дереку руку.  — Но она переехала, и новые контакты нам не предоставили. Думаю, это было сделано умышленно. Вы, юноша, попали в изолятор. Вам могли заморочить голову блестящими перспективами. Здесь и правда собралась неплохая команда, и нам не надо думать о хлебе насущном, но даже в бункер строго по предписанию.
        — Я рассказала ему о побеге,  — сказала Элеонор.
        — Это впервые. Даже не представляю, как они отсюда выбрались.
        — Вы спите по ночам?  — выслушав Филиппа, спросил Дерек, и супруги удивленно переглянулись.
        — Наш сон искусственный. Вы, должно быть, это имели в виду,  — ответила Элеонор.
        — Да, это,  — с сожалением вздохнул Дерек.  — Думаю, настала пора вам выбираться отсюда, но прежде я хотел бы сообщить вам об истинной причине, по которой вас здесь держали. Вы находитесь в изоляторе, поскольку вы — будущее планеты. Вас здесь спасали. А еще, вы — носители горизонтального переноса гена зогов,  — с ходу огорошил Дерек.
        — Изолятор для мутантов!  — восторженно воскликнул Филипп, ничуть не удивившись новости.  — Я же говорил тебе!  — оживленно обратился он жене.  — Эта мысль неотступно преследовала меня все последнее время! Филипп с интересом всматривался в лицо вестника. Элеонор только растерянно улыбнулась.
        — Я помогу вам выбраться отсюда,  — сказал Дерек.
        — Мы согласны,  — сразу согласился Филипп.  — Но прежде я кое-что покажу вам, Дерек. Филипп нажал на кнопку в стене. Панель обшивки медленно и бесшумно отъехала в сторону, обнажив прозрачную стену. За стеклом, в свете прожекторов Дерек увидел алмангов. Они работали на сумасшедшей глубине, без скафандров, одетые в тонкие серебряные костюмы, облегающие тело настолько плотно, что тела и лица выглядели покрытыми серебряной краской. Головы алмангов покрывали серебряные, облегающие шапочки. Дерек приблизился к иллюминатору и с минуту молча наблюдал, как двое алмангов, зависших возле зубца с жилыми каютами, ремонтируют подводный дом зогов. Но самое невероятное, заставившее его испытать волнение, случилось несколько секунд спустя, когда из подводного дома выстрелило и прорезало синюю мглу нечто серебристое, подобное выпущенной из лука стреле.
        Дерек перевел изумленный взгляд на Филиппа.
        — Подводный пилот,  — улыбнулся тот.
        — Они дышат под водой? Как они могут находиться на такой чудовищной глубине, да еще и работать?
        — Не дольше двух часов. Но это только начало,  — снова улыбнулся Филипп.
        — Вон оно, что. В бункерных лабораториях из доноров делают рыб? Невероятно! Я бы хотел понять, расспросить вас обо всем, остаться здесь… Смутившись, Дерек осекся.
        Филипп усмехнулся и обменялся с женой понимающими взглядами. Порыв новичка был вполне объясним.
        Дерек надавил на глаза большим и указательным пальцем, пытаясь переключиться. Зрелище было в самом деле будоражащим. Взъерошил выгоревший ежик волос на макушке, что вызвало улыбку Элеонор.
        — Хочу задать вам вопрос, касающийся обустройства каюты, если не возражаете — сказал он, заставив себя собраться с мыслями, что было в данной ситуации нелегко. Из подводного поселения не выбраться — это факт, но был и еще один: уходить отсюда ему не хотелось. Сейчас, во всяком случае.
        — Задавайте,  — согласился Филипп.
        — Где находится контроллер сна?
        — В обшивке.
        Дерек на мгновение задержал взгляд на портрете Софи и направился прямо к нему.
        — Что вы собираетесь делать?  — забеспокоилась Элеонор и встала со стула.
        — Сейчас увидите.
        Он аккуратно снял со стены портрет и передал его Элеонор. Под портретом, в стене был спрятан круглый, металлический диск.
        — Если тронете, сработает сигнализация,  — предупредил Филипп.
        — Именно этого я и хочу,  — подмигнул ему Дерек.
        Вслед за контроллером сна он мастерски испортил воздушный клапан и резервную систему подачи кислорода. Пара в ужасе наблюдала за его манипуляциями. Так прошел первый рабочий день инженера по системам жизнеобеспечения.
        Несколько минут спустя чрево подводного города исторгло из себя полсотни золотых головастиков, живших и работавших в шестнадцатом секторе, вместе с родителями Софи.

        32. Завещание отца

        Мартин Форс приоткрыл глаза и увидел сына, сидящего на стуле, рядом с его койкой.
        — Я вызову врача,  — предложил Пит.
        — Нет,  — качнул головой Мартин, и сделал слабое движение рукой в сторону стола.  — Контракт и письмо возьми. Они скоро начнут.
        — Эл утонул, так что спешить некуда,  — улыбнулся Пит.
        — Моряк,  — слабо улыбнулся Мартин, но Пит промолчал.
        — Ты сделал это,  — прошептал отец.
        — Как оказалось, я способен на такое. Сам от себя не ожидал. Убил алманга. Пит высыпал из кармана комбинезона шарики и показал отцу. Лицо Мартина перекосило от боли, и он закашлялся.
        Пит налил в стакан воды и помог ему сделать несколько глотков.
        — Вне бункера — вне досягаемости,  — сказал Мартин.  — Запчасти в утилизатор, в них элементы памяти,  — сказал он, и Пит выполнил просьбу, и уничтожил шарики.
        По ткани комбинезона снова расползлось пятно крови. Он заслонил его рукой, прижав ее к боку.
        — В письме найдешь ответы на все свои вопросы,  — сказал Мартин.  — Вернись к реке и уничтожь следы.
        — Хорошо,  — пообещал Пит.
        — Я вел тебя и ее.
        — Ноа Уильямс?  — догадался Пит, и Мартин кивнул.
        — Вас обоих, пока вы не встретились. Вы — части целого, помни об этом, когда будешь в другом мире.
        Пит медленно кивнул.
        — Уходи через выход во втором отсеке. Там нет охраны.
        Мартин тяжело вздохнул и закрыл глаза. Он уходил, и надо было действовать быстро. Ищейки доктора Ши вот-вот будут здесь. Первым делом Пит нашел пластырь, и заклеил рану. Наспех замыл кровь, и вернулся к реке. Здесь он хладнокровно, как будто занимался этим всю жизнь, уничтожил следы убийства. Через минуту вернулся в каюту. Спрятал контракт и письмо в карман. Вернулся к отцу и пожал ему руку. Затем нажал кнопку экстренной помощи, и ушел через запасной выход.

* * *

        Сидя в пилоте, он бегло ознакомился со своим главным в жизни контрактом, по которому он являлся ответственным за связь с Талатоном во время третьей экспедиции на Марс. Питу была отведена скромная роль радиста. Доктор Ши поверил в то, что Пит сможет контактировать с алмангами, и собирался уже провести серию экспериментов. У каждого из них была своя цель. Доку Пит нужен был для доступа к Земле, Мартину — для отправки на Марс.
        Главное сокровище, переданное ему отцом, лежало в конверте, и это был ключ к полному контролю над алмангами, в списке которых был и Черный Меркурий. Увидев имя, Пит улыбнулся.
        Из конверта на ладонь выкатился шарик размерами с райское яблочко, наполненный светло-зеленым светом. В его центре покоилась закрученная в спираль, голубая змейка. При соприкосновении с телом Пита ключ активировался, и змейка начала свое медленное движение вверх.
        Он смотрел вперед, и знал все, что хотел передать ему отец. Единственный человек в правительства Талатона, глава Совета Тринадцати, живущий здесь с начала времен создания планеты-двойника под разными именами и личинами, собрал достаточное количество зогов, готовых к переходу. Согнанные в подводное поселение должны были стать свободными, как только Пит войдет в бункерный город. Теперь они станут гражданами Новой Земли.
        Стены тоннеля сходились в точке на горизонте. Справа и слева от Пита был один белый свет. Он летел и оставался неподвижным.
        «Отныне алмазные ангелы в твоем ведении, сын мой»,  — услышал он голос отца. «Я открываю перед тобой завесу тайны. Внутри каждого из отобранных для полета на Марс алмангов, содержится программа подчинения тебе. Ты станешь управлять ими единолично до тех пор, пока не пожелаешь передать бразды правления кому-то еще. Твоя персональная матрица — идентификатор вместе с кодом управления содержится внутри носителя информации и активируется при соприкосновении с твоим телом. Если носитель попадет в руки кого-то еще, кому ты не передал полномочий, ключ не активируется.
        От начала времен жизнь на поверхности Талатона, как тебе известно, управлялась людьми и консолидацией отколовшегося от людей Эйнара, прозванного мараем после частичного захвата Стража Мары на Джабраиле. Об этом ты узнал, еще когда пришел работать в корпорацию. Смертельная борьба за доноров, за световой код Земли, ведется давно. Я, как представитель земного братства, открыл вам путь домой, что дало возможность обеспечить легион зикерзондом и защитой от воровства светового кода.
        Эйнар был не просто человеком, но одним из Круга Тринадцати правителей Земли. Мы создали мир Талатона, чтобы преумножить свет Земли. Эйнар был поставлен контролировать управление на Джабраиле. Он был против программы Земли по созданию нового мира. Вскоре после своего назначения Эйнар заявил, что является не только хранителем Стража Мары, но и берет под единоличный контроль мир Талатона. Это положило начало расколу внутри братства. Люди на Земле собрались на самую масштабную за всю историю планеты молитву. После создания силового поля Земли мы ушли за пределы досягаемости приборами Талатона. Часть населения Земли было введено в так называемое состояние «Аха», позволяющее находиться на Талатоне одновременно с захватчиком. Световые люди не просто грезили под деревом. Они вели на Талатоне войну с Эйнаром, которому братство закрыло дорогу назад, на Землю.
        На протяжении тысячелетий жители Талатона получали послания землян наряду с посланиями Стража Мары. В настоящее время доктор Ши является теневым правителем планеты. Большую часть времени он проводит в своей лаборатории, создавая из доноров алмангов, одним из которых является и Эл Альтерман, мой официальный заместитель. На протяжении нескольких лет он являлся маской доктора Ши. Таким образом, доктор Ши мог быть одновременно в двух местах, управляя Элом и получая от него всю необходимую информацию. Он называет Талатон магнитной шахматной доской, и в этом есть доля истины. Страж Мара. С него ведется управление. После нейросинхронизации биологического и искусственного интеллекта мараи создали вирус Пандора 9, окончательно лишив многих света Земли. Многие погибли, многие лишились рассудка. Были и те, кто покончил с собой. Внедрение произошло жестко и быстро. Людям синхронизация помогла выявить всех наиболее устойчивых к заражению. Через связь с нами и вашу связь друг с другом вы сможете управлять миром и путешествовать во времени.
        Зогов собирали в подводные поселения и содержали в изоляции, принуждая работать на правительство Ши. Но я добился своего назначения куратором подводного поселения, и единолично контролировал его, пока доктор Ши занимался политикой, корпорациями и своими экспериментами над населением планеты, совместно с Элом Альтерманом. Мне приходилось быть весьма осторожным, поскольку док доверял мне.
        У представителей Эйнара наметился свой план захвата Земли и Марса. Мы двигались параллельно, каждый к своей цели. В то время, как Земля собирала свой легион перед слиянием, доктор Ши использовал синтезированное поле и технологии для создания алмангов и управления населением планеты. События развивались стремительно. После тотальной синхронизации у нас оставалось слишком мало времени, но вы успели. Мы открыли золотой рукав, предупредив утечку света. Легион Земли выиграл битву. Мы использовали то, что имеем, во благо людей и их детей. Исходя из того, что имеем, мы оставляем уже созданную, новую цивилизацию алмангов жить с вами — легионом Земли.
        С алмангами ты осуществишь свое первое путешествие в открытый космос. До сих пор, как тебе известно, все попытки освоить спутники и планеты Солнечной системы, потерпели полный крах, и тому есть причины: «Воинство Земли всеми силами препятствовало этому». В составе третьей экспедиции должен быть человек, а не марай. С помощью своих подопечных, которые в свою очередь будут опекать тебя, ты благополучно долетишь до Марса. Это займет мало времени. Когда все спасенные на Талатоне станут людьми в едином мире под названием Новая Земля, путь на Марс будет открыт для всех. В скором времени к тебе присоединится Ноа. Вы заселите Марс и создадите нового человека. На Новой Земле останутся световые люди и алманги. Мы не станем уничтожать их. Помни, что они будут зависеть от тебя и любого из людей, которых ты вовлечешь в процесс управления ими. Вся твоя команда из двенадцати алмангов способна управлять механизмами через глаза. Люди способны к большему: становиться друг другом и передавать свой волновой код, меняя ДНК доноров. Твоя ближайшая задача — способствовать заселению Марса людьми. Круг Тринадцати
правителей Земли передает тебе полномочия правителя.
        Прости меня. И будь счастлив, сын мой!
        Йаким, Круг Тринадцати правителей Земли, Мартин Форс, твой отец на Талатоне».

* * *

        Голос затих. Какое-то время еще слышалась неровная нить потрескиваний, а затем наступила тишина. На Пита снизошла спокойная уверенность в своих силах. Алманги, с которыми ему предстояло лететь, были элитным подразделением, созданным в лабораториях доктора Ши. Они умели производить топливо из чего угодно. Умели делать то же, что и робот-пилот, в котором он сейчас сидел. Гравитационные течения — коридоры, по которым летела капсула, находились не только под континентальной частью, но и в океане. Алманги нового образца были живыми, мыслящими машинами, способными на любые чудеса. Они были способны к размножению и вертикальному переносу генов. Заложенные в них программы Мартин изменил, связав их со своим сыном. Они позволят Питу без труда управлять ими, но регулировать рождаемость с учетом жизни под двумя лунами Марса… Он ничего об этом не знал. Зоги обрели способность к горизонтальному переносу генетической информации. Они могли множить свой световой код. Разбросанные на сколь угодно дальнее расстояние друг от друга, соединенные зеркальными нейронами внутри своих золотых голов, они меняли мир, свободно
путешествуя в пространстве-времени.
        — Отец мой, я убил алманга., я — убийца,  — мысленно обратился Пит к отцу.
        Он летел по белому тоннелю в сторону конференц-зала, а Дерек с родителями Софи — перпендикулярно его траектории, по зеленому тоннелю уровнем выше.
        В пути Дерек рассказал родителям Софи все, что знал о коммуникаторе, золотом легионе Земли и наступлении новой эры.
        — Некоторые из алмангов способны дышать под водой,  — рассказал Филипп.  — Этими экспериментами мы начали заниматься сразу после приезда. Он сказал это обыденным тоном, словно речь шла о чем-то пустячном. Его заботило совсем другое, и Дерек прекрасно понимал это.
        — С ней все в порядке, Филипп. Она поет,  — сообщил он.
        — Софи стала певицей? Филипп и его жена в удивлении переглянулись.
        — Как мы выберемся отсюда?  — поинтересовалась Элеонор.
        — Просто зайдем в лифт и отправимся к Софи,  — улыбнулся ей Дерек.

* * *

        Пилот остановился, и Пит пересел в лифт. Через несколько секунд он встретился с Дереком и родителями Софи, рассказав им о Софи и Луи. Он рассказал о том, что подводный город станет свободным. Согласовав с Дереком, дальнейшим план действий, отправился в конференц-зала. У доктора Ши в этих краях был свой личный кабинет, хотя основная исследовательская работа проводилась в другом конце города.
        Мараи тихо переговаривались между собой в ожидании главы правительства и его заместителя. В это самое время тело Эла Альтермана — бывшего донора из военных, ставшего элитным алмангом и личным помощником дока, путешествовало по подводному лабиринту на пути к океану, а Мартин Форс лежал на отходе, в реанимации бункерной больницы.
        На экстренное совещание прибыл один доктор Ши. Он и сообщил всем собравшимся в зале о трагедии. У главы правительства обширный инфаркт, а его заместитель таинственно исчез. Док выглядел озабоченным. Еще бы. Пит снова ускользнул от него, как и все, произошедшее за последние полчаса жизни его совершенного создания Эла. И он уже знал, что Пит стал неуязвим и здесь, в его городе.
        — В настоящий момент мы заняты поисками,  — сухо объявил он. Только он проговорил это, как в зале появился Пит собственной персоной. Док посмотрел поверх голов, и все оглянулись в направлении его взгляда.
        Пит поднял вверх бумажный экземпляр договора и помахал им в воздухе.
        — Я прибыл сообщить вам, что включен в состав третьей экспедиции на Марс,  — объявил он.
        В зале послышались удивленные перешептывания и вопросы. Воспользовавшись подходящим моментом, доктор Ши потребовал тишины, и напомнил всем, что является вторым заместителем Мартина Форса. Затем он объявил, что все могут быть свободны.
        — Не уделите мне время?  — обратился он к Питу.
        — Конечно,  — согласился тот.
        — Вы очень бледны,  — заметил док.
        — Со мной все в порядке,  — заверил его Пит. Док скользнул взглядом по его руке. Пит сунул ее в карман и неестественно прижал к боку, тогда как другой рукой активно жестикулировал, отвлекая внимание дока.
        — Было бы удобнее поговорить в моем кабинете,  — предложил док.  — Нам теперь предстоит много контактировать.
        — Хотите начать подготовку к полету прямо сейчас?  — не растерялся Пит.
        — Здесь недалеко,  — сказал тот, кивнув в сторону одного из ответвлений тоннеля.
        — Что ж, я готов,  — согласился Пит.
        Через несколько метров они свернули за угол. Тоннель с пилотом, на котором прибыл Пит, остался в противоположной стороне. Док отпер дверь, и они вошли в каюту.
        — Король мертв, а визирь растворился в пространстве,  — с ходу выдал док.  — Я знаю, что вы были у Мартина,  — без видимых эмоций добавил он,  — и уверен, что вы знаете об исчезновении Эла Альтермана больше всех. Его тело унесло в океан, я угадал?
        — Я не понимаю, о чем вы говорите. Пит изобразил крайнее удивление, одновременно прокручивая в уме всю последовательность событий последнего часа. Рана, наспех заклеенная пластырем, давала о себе знать.
        — Покажите рану,  — приказным тоном сказал док.
        Сопротивляться было бессмысленно, Пит встал, спустил верхнюю часть комбинезона и приподнял край водолазки. Ши аккуратно отклеил пластырь. Пит, стиснув зубы, молча наблюдал за его манипуляциями.
        — Пуля содрала кожу. Царапина. Для жизни не опасна,  — констатировал док.  — Вам повезло. Пуля прошла по касательной, Я зашью и обработаю рану, наложу повязку, потом дам вам лекарство.
        Через считаные минуты док, мастерски ловко проделав все обещанные манипуляции, подал Питу стакан с густым, как пюре, оранжевым напитком.
        — Выпейте, это придаст вам силы,  — предложил он, и Пит принял бокал. Заглянул в него и вздохнул.
        — Не бойтесь, не отрава,  — успокоил док.  — Я в вас заинтересован.
        Пит стал пить медленными глотками.
        — Думаю, нет нужды рассказывать о том, где именно вы ее схлопотали,  — продолжал рассуждать док, не сводя с него глаз.  — Предположим, улики уничтожены, Тело унесло и, вероятнее всего, уже обглодано рыбами. На берегу реки найдена гильза. В кого он стрелял? В вас или в Мартина?
        Пит допил и поставил стакан на стол.
        — Чего вы от меня хотите?  — спросил он.
        — Я просто пытаюсь понять. У Мартина Форса обширный инфаркт. Он одной ногой в могиле, и вы прекрасно знаете об этом. Что вы будете делать без визиря, один, среди алмангов, на Марсе?
        — А какое все это имеет значение лично для вас, док?  — поинтересовался Пит, устало глядя на собеседника.
        — Я не один десяток лет принимал участие в подготовке астронавтов. Это дело всей моей жизни, и я пытаюсь понять, что именно заставило Мартина включить зога в состав третьей экспедиции. Вас, ни по каким параметрам не подходящего на эту роль. Вы не приспособлены к агрессивной среде, не говоря уже о том, что можете погибнуть в пути.
        Пит был готов к подобному вопросу, поэтому ответил, не задумываясь.
        — Как ни банально прозвучат, но Мартин Форс принес меня в жертву новому миру.
        Лицо доктора Ши как-то сразу просветлело, брови слегка приподнялись, и маленькая складка между ними разгладилась.
        — А вы принесли в жертву элитного алманга, не так ли?  — одарил он подопечного пронзительным взглядом.  — Так и было задумано. И вам теперь с этим жить.
        Пит отвернулся и стал смотреть в сторону. Все его тщедушное, слабое, человеческое нутро болело.
        — А я думаю вот, что,  — продолжал пытать его док.  — Похоже, что мистер Форс инсценировал невозможность войти в рукав. Он откладывал свое собственное сканирование и каким-то чудом избегал анализов. Я делаю все возможное для мира без войн и болезней. Отправляйтесь-ка вы, Питер Уотерман, куда угодно, На Марс, Джабраил, Землю, Луну или какой-нибудь из спутников Юпитера, но Талатон оставьте мне. Какая вам разница, где жить?
        — Никакой,  — повернув к нему лицо, серьезно и спокойно ответил Пит.  — Есть, конечно, вероятность, что я погибну от перегрузок в полете, но в остальном адаптационные способности у меня просто великолепные. Мне все равно, где творить — в камере, на вершине горы или в кристаллической, розовой пыли. Ну, вы меня, уверен, поняли.
        — Или в гелии,  — дополнил картину док, одарив Пита ироничной усмешкой.
        Пит приподнял подбородок и с любопытством посмотрел на дока сверху вниз, поскольку сидели они на одном уровне, и Пит был, как минимум, на голову выше.
        — Коррекционные программы для стандартизации рабских мозгов не пугают меня,  — с достоинством сообщил он.  — Я неосознанно лечу туда, где свет. Ориентируюсь лучше птиц, наглухо прилепленных к вашей магнитной доске. По поводу гелия ничего сказать не могу. Это глубоко личное.
        Док позволил себе легкую усмешку.
        — Во сне вы назвали меня желтым карликом, Желтый карлик доктор Ши. Я расценил это, как добрый знак,  — скупо, но довольно улыбнулся он.
        Вспомнив рассказ отца об Эйнаре, Пит промолчал.
        — Вы слишком молоды,  — продолжал док, то ли оправдывая его, то ли обвиняя. Этого Пит понять не мог. Откровения дока его не трогали.
        — Действительно,  — согласился он,  — я так молод, что все еще помню, как был внутри матери и вышел из нее. Я имею в виду мою земную мать. Прошу прощения, док, но это факт, о котором вы уже знаете. Генетический код — только часть айсберга. Я, как и все остальные жители Талатона, родился со световым кодом Земли. Видимо, не слишком зацепленным Стражем Марой. Я был освящен трижды: один раз водой, во второй раз духом. В третий раз, когда я открыл рукав и пролетел его насквозь, я прошел огонь. И это означает, что мать пребывает во мне. Прекрасная девушка, если хотите знать. Она является мне одновременно матерью, женой и сестрой. А еще она переносит наш с ней общий световой код по горизонтали.
        Док издал звук наподобие кряканья, и отвернулся. Какое-то время он смотрел в стену.
        — Великая мать внутри вас?  — испуганно взглянув на Пита, уточнил он.
        — Совершенно верно, доктор Ши. И это означает, что я сам и есть мать.
        — Я бы на месте Мартина не отправлял вас на Марс, а послал бы вас к вашей новой матери,  — не выдержал док.  — Вы настоящий мастер испытывать терпение.
        — Ха-ха-ха,  — сдержанно рассмеялся Пит, держась за перевязанный бок.  — Знаете, а я согласен,  — искренне обрадовался он.  — Я бы предпочел вернуться на Землю, но, сами понимаете, дел по горло! Слушайте, док, вы же видите, что одной только философией не обошлось. Мост реально работает. Мы способны летать между мирами, находящимися в разных измерениях. И параллельных, и перпендикулярных. Каких угодно.
        Пит улыбнулся. Боль в боку постепенно унялась. Оранжевый напиток доктора Ши совершенно снял усталость. Вслед за доком он легко поднялся на ноги, и тот проводил его до двери.
        — Не знаю, за что вас благодарить, док,  — сказал он.  — За то, что вы выкинули меня на помойку или за перевязку и этот славный оранжевый допинг.
        — До скорой встречи,  — прохладным тоном попрощался док.
        — Вряд ли рыбы станут есть такое,  — сказал на прощание Пит, после чего отвернулся и быстрым шагом направился в сторону ожидавшего его пилота.
        В кабине он пристально всматривался в черную дыру впереди. Он пребывал в неподвижности. Новое пространство бункера — лабиринт нескончаемых тоннелей — было полностью в его власти. Световые линии в иллюминаторе исчезли. В ярком свете впереди Пит увидел объемную карту Талатона. Ее зеленая часть занимала большую площадь континентальной зоны. Луи с другими людьми засаживали выжженную солнцем пустыню лесом. Люди жили в новом мире. На зеленом и голубом были редкие серые вкрапления, и это были поселения алмангов, готовящихся к экспедициям на Марс.
        Затем он увидел другую карту, с планом бункера, траекториями пилотов, шлюзами, каютами, и примыкающим к континенту гребнем подводного поселения. Пит протянул руку вперед, и в ней возник синий маркер. Он обозначил стрелками вход в золотой рукав через зрачок Талатона. Именно здесь находился мост на Землю. А он был уверен, что только в его собственной голове. Нет, мост имел и физические координаты. Он протянул еще одну стрелку — в сторону зеленой радужки, откинул голову на спинку кресла и стал смотреть на сине-зелено-серый глаз с черным зрачком — крапинкой по центру. Земля была здесь, и все вокруг вибрировало в предчувствии слияния с созданным ею миром. Пит открыл на прозрачной панели перед собой программу Стража Мары, и быстро внес коррективы, устранив аберрации.
        Потом из зрачка появилась Уна. Пит наблюдал, как она высаживает цветы на террасе дома Соло. Вслед за ней возникла поющая на сцене ночного клуба Софи. Она стояла с закрытыми глазами, обняв свой спасательный круг — микрофон. Хайме, Дерек, Элья, Джаеш, Соло, Сони… Пит видел всех живых, а еще тех, кто покинул плоский мир навсегда, передав легиону эстафету. Среди ушедших были жена и ребенок Эльи, ждущие его с утренней пробежки. На покрытом белой скатертью столе стояли чашки с дымящимся кофе. Пит отодвинул в сторону картинку, и на смену ей пришла новая. Он увидел, как доктор Ши ищет архив Мартина Форса и запись их разговора с Элом на реке. Его поиски оказались тщетными, ведь архив был полностью уничтожен в момент, когда Мартин Форс покинул тело в реанимации бункерного города.
        — Только что скончался глава мирового правительства, Мартин Форс,  — сообщили по радиосвязи.

        33. Пандора 9. Муки донора, радость алманга, одиночество зога

        — Ну же, давай, Пит. Я помню, как ты смотрел внутрь меня кристаллического. Я не могу путешествовать во времени, как ты, зато я доставил тебя на Марс. Ты — первый световой человек с Новой Земли на Марсе! Открой же глаза, потому что ты нужен нам, иначе мы все погибнем.
        Пит приоткрыл глаза. Рядом с ним, на койке, в доме под стеклянным куполом, сидел Бен. Пит окинул его смеющимся взглядом. Аквамариновые глаза, кожа цвета молочного шоколада, серебристо-серый комбинезон с розовым кружочком — нашивкой на кармане. Разноцветные косички исчезли. Вместо них непривычная, короткая стрижка. Бен радостно улыбнулся и протянул Питу стакан с уже знакомым ему, оранжевым миксом доктора Ши.
        — Мне некуда спешить, приятель,  — ответил Пит, принимая стакан и заглядывая в него. Голос прозвучал непривычно звонко. Пит удивленно поднял брови, глядя на Бена, и совсем по-детски прыснул со смеху. Нехотя, под нажимом алманга выпил половину энергетика. Меньше, чем через минуту ему стало значительно легче, и он сел на койке.
        — Знакомый вкус,  — констатировал он.
        — Рецепт я украл у дока специально для тебя. Алмангам он не нужен. Мы получаем энергию со спутников. Док пытался повторно убить тебя.
        — Хм. Он довольно противоречив. Лечил меня, чтобы устранить.
        — Он быстро выяснил, что ключ управления в тебе. А для таких, как я,  — подмигнул Бен,  — нет никаких препятствий. Я стал твоим верным джином. Курс управления космическим кораблем был успешно загружен в меня, как и во всех остальных алмангов нашего экипажа, и мы стартовали.
        — Расскажи, как это было?
        — М-м, ну, хорошо,  — заговорщицки улыбнулся Бен.  — Мы летели, используя генератор тороидального вихревого поля.
        Пит смешно вытаращил глаза, и Бен хохотнул.
        — Для экономии использовали чужие вихри вперемешку со своими. Бен издал звуки, имитирующие крутые зигзаги корабля, и проделал змеевидные движения рукой.  — Миновали Геркулесовы столпы и успешно осуществили разрыв материи в районе зрачка Талатона. Именно с нее мы и стартовали,  — улыбнулся он.  — Летели недолго. Да, кстати, перед полетом я перевел деньги на счет Луи. Ключи от дома отдал Лене. Предварительно мы провели с ней незабываемую ночь. Бен подмигнул Питу, и тот рассмеялся, глядя в глаза темнокожего ангела. Они вели в самый центр его кристаллического разума, внутри которого сияло имя Пита. Только теперь он понял, что это была не просто программа, а его световой код!
        — Я с детства мечтал о полете — признался Бен.  — Как и остальные, отобранные для экспедиции. Передо мной открылась заветная дверь..
        — Ты счастлив?
        — Да. Впервые в жизни я испытал радость, когда в детский дом за мной пришел приемный отец. Во второй — когда был выбран для полета.
        — Не все алманги испытывают радость от одного и того же,  — заметил Пит.
        Бен ответил улыбкой.
        — Иаван долго мучился прежде, чем принять решение,  — поделился он.  — Еще до подписания контракта с корпорацией он познакомился с Сарой. Они встречались два месяца. Он в нее влюбился и желал провести с ней всю жизнь, но в их безоблачное счастье бесцеремонно вторглись. Это случилось накануне его выпускных экзаменов в Технологическом институте. Он уже выдержал большую часть из них, когда получил приглашение. Если ты получаешь приглашение, это означает только одно: в тебе заинтересованы. Иаван знал это.
        — Его пригласили в подводное поселение, как зога?  — удивился Пит.
        — Нет. Иаван все еще был донором, мечтавшим стать алмангом. Он решил сделать Саре предложение. Купил кольцо и ждал ее в условленном месте. Прождал полчаса, потом попытался связаться с ней. Они с Сарой учились в одном институте, на разных факультетах. Он обзвонил их общих друзей, даже ее научному руководителю позвонил. Искал почти сутки. Прочесывал все места, где она могла быть. Бедный Иаван. Он и представить себе не мог, какой кошмар ждет его впереди. Док был заинтересован в нем, иначе, зачем бы ему понадобилось устранять Сару? О том, что с нами работает док, мы узнали практически сразу. Он стал нашим душеприказчиком. Фирменным почерком его было, чуть, что не по задуманному им плану, выбрасывать на свалку. Сару сбросили в воду с моста, в их родной с Иаваном зоне V. Сторож музея увидел в окно, он и дал потом подробное описание девушки. Ее сопровождал мужчина. Когда они шли через мост, она шаталась из стороны в сторону, как пьяная. Как будто, даже и не сопротивлялась.
        — Ей ввели галлюциноген,  — кивнул Пит.
        — Никто ее больше не видел. Тела не нашли. Два месяца спустя Иаван отозвался на приглашение, и добровольно стал алмангом.
        — Но ведь он мог стать зогом,  — заметил Пит.
        — Иаван предпочел стать алмангом, и принял это решение задолго до того, как они с Сарой начали встречаться. По каким параметрам его отобрал сам доктор Ши? Иаван быстро принимал решения. Такие, как правило, занимают руководящие посты в популяциях. Эл Альтерман был одним из таких. Обручальное кольцо он бросил в воду с того самого моста. В какой момент замкнуло в его голове, никто, включая самого создателя алмангов, не знал, но очень скоро Иаван стал убивать не по велению дока, а по своему собственному усмотрению. В том, что касалось убийств, Иавану не было равных. Иногда он щадил свою предполагаемую жертву, давая ей шанс убраться с дороги влюбленной пары зогов. Создавал всевозможные препятствия, подавал знаки. Иногда к его посланиям прислушивались, иногда нет, и тогда он хладнокровно устранял тех, кто мешал любовникам быть вместе.
        — Став алмангом, он сразу же подвергся обновлению Пандорой-9, — заметил Пит.
        — Верно,  — согласился Бен.  — Слишком быстро. Организм не успел адаптироваться. Док спешил со своими экспериментами.
        — Многие обновились сразу?
        — Большинство. И они стали испытывать душевную боль.
        Пит не знал, что сказать на это. Ангелы доктора Ши неожиданно получили свой единственный выбор.
        — В каком месте мы сейчас находимся?  — переключился Пит.
        — В районе экватора. Скоро сам все увидишь.
        Черный Меркурий полез в нагрудный карман. Пит молча наблюдал за его манипуляциями.
        — Это просила передать тебе Ноа перед отлетом,  — сказал он, протягивая Питу черный блокнот с тонким, золотым теснением по углам, и ручкой на тесемке. Пит протянул ладони и благоговейно принял дар. Алманг же незаметно покинул дом.
        На первой странице было написано ее почерком: «Дневник Пита и Ноа». Пит перелистнул несколько страниц. Все они были чистыми. По краю каждого вился растительный орнамент.
        — Ноа?  — спросил он вслух, и глаза наполнились слезами. Он посмотрел вверх, в небо, в котором, висели две жемчужины — луны.
        — Что мне делать со своим белым слоном?  — обратился он к лунам.
        Затем он сделал свою первую запись в блокноте: «Зачем мне власть над алмангами? Я не желал ее. Единственным, чего я желал, была ты. Я искал тебя во всех мирах, где ты могла бы спастись. Изменчивая и постоянная, как горная река. А когда нашел, ты снова покинула меня. Я не разучился плакать, и знаю боль разлуки, несмотря на то, что ты во мне, где бы я ни был. И ты поглотила меня. Это произошло еще в самом начале, когда я только познакомился с тобой, и тебя звали Элис. Я помню все. Здесь, на Марсе, все началось с нуля. Сейчас я в надежном укрытии, и пишу тебе отсюда, мать многих. Во время полета алманги поддерживали меня. По прилету я потерял связь со всеми вами. Чувствовал себя закопанным заживо. Долгое время я не мог пошевелиться от ужаса, находясь в своем заколоченном гробу, в котором не было ничего, одна лишь черная полоса перед глазами. Ничего, кроме ударов сердца и осознания своего заточения. С этой пульсации все и началось. Я стал прислушиваться к ритму. Он может быть медленным, быстрым, ломаным, ровным…» Пит прервался. Отложил ручку и посмотрел сквозь стеклянный купол на звезды. Он стал тихо
насвистывать мелодию. Одновременно с ним, на Новой Земле рука Хайме остановилась на нужном месте партитуры, и он улыбнулся одновременно с Питом.
        Пит приложил руку к груди, и Софи, сидевшая с родителями и Луи за обеденным столом, повторила его движение.
        — Чтобы возникла музыка, нужна ось, вокруг которой будут плестись узоры. Это — ритм,  — ответил ему мысленно Хайме, и Пит кивнул. Он стоял в центре своего дома — обнаженный, с длинными волосами, прикрывавшими тело золотой накидкой. Медленно он стал поворачиваться вокруг собственной оси, глядя на алмазных ангелов в окружавших его со всех сторон, прозрачных домах-полусферах. Остановился и почесал лоб. Луи, сажавший деревья на Новой Земле, стянул с руки перчатку и отер пот со лба. Софи, наносящая на лицо грим перед выступлением, почесала лоб покрытым красным лаком ногтем, и улыбнулась своему отражению в зеркале.
        Потом Пит стал вопить, как ненормальный, прыгать и танцевать внутри своего маленького дома. Алманги, отложив дела, стали наблюдать за ним. Наконец, он остановился и внимательно осмотрел свое тело.
        — Мне надо тщательно следить за своим внешним видом,  — произнес он вслух.  — Костюм Юджина Вана до сих пор стоит у меня перед глазами.
        Вернувшийся Бен спросил, что ему надо, и Пит попросил остричь ему волосы. Он хотел бы прогуляться.
        — В одном из домов есть синтезатор, один из нас каждый вечер садится за инструмент и играет,  — рассказал ему Черный Меркурий, когда некоторое время спустя укорачивал ему волосы.
        — Я видел светящиеся клавиши под его пальцами, и вспоминал Ноа Уильямс,  — поделился Пит. Алманг опустил ножницы.
        — Свою любимую женщину,  — понял Бен.
        — Отец принес в жертву не одного меня,  — поднял на него кроткий взгляд Пит.
        — А еще он нашел связующее вещество для всех вас,  — подмигнул ему Бен.
        Пит усмехнулся и окинул собеседника изучающим взглядом. Алманг принялся собирать волосы после стрижки, но Пит взял его за запястье. Взгляды их встретились.
        — Нам же не надо больше никому противостоять, чтобы не исчезнуть, верно?  — спросил Пит.
        Черный Меркурий сдержанно улыбнулся и отрицательно покачал головой.
        — Что там, снаружи?  — спросил Пит.  — Чувствую себя каким-то лжекоролем, зазря восседающим на троне.
        — Если ты готов, можем прогуляться,  — предложил Бен.

        34. Новая Земля

        Поиски Эла доктор Ши свернул сразу после разговора с Питом. Место главы правительства было отдано очередному алмангу. Сам же док занялся контролем за подготовкой команды к полету. Скоро он убедился в том, что ключ к управлению алмангами всецело принадлежит Питу. Мартин Форс ловко обвел его вокруг пальца и украл ключ. Воинство доктора Ши больше не подчинялось его приказам.
        Агонизируя от собственного бессилия что-либо исправить, найти, доказать, док стал вынашивать план по устранению своего главного врага. Поймать его было довольно сложно. Пит обходил ограничения.
        В день старта корабля на Марс, совершенно неожиданно для всех обитателей бункерного города, док заявил о невозможности включения Питера Уотермана в состав экипажа третьей экспедиции, в виду, якобы плохого состояния его здоровья.
        Пит лежал на койке в центре подготовки астронавтов, и видел смутные очертания дока сквозь полуприкрытые глаза.
        — Ну…, - протянул док.  — И что ты будешь делать со своим белым слоном?  — спросил он его после введения своего фирменного «лекарства», не ведая о том, что Бен успел заменить яд снотворным.
        Потом Бен выкрал Пита, и пронес его на борт корабля, без труда устранив охрану, и они стартовали, несмотря на официальное заявление о переносе полета. Любой из двенадцати алмангов отныне зависел от Пита.
        Неудачи преследовали дока одна за другой. Он не смог провести сканирование сознания Мартина Форса перед его смертью. В бункере царил хаос. Часть зогов покинула подводное поселение, воспользовавшись своими новыми способностями перемещения в пространстве-времени. Земля вступала в свои права, и от этого было никуда не деться. Выбравшись на поверхность, золотые головастики рассыпалась по всему миру. Другие предпочли остаться в подводном поселении и продолжить исследовательскую работу. Золотой рукав уже открылся для них, и это означало, что они больше не подчиняются правилам старого мира. После исчезновения Пита и угона алмангами корабля на Марс, док собственноручно перенес в хранилище золотой череп Мартина Форса, и положил его на единственную, пустующую полку. Там он промедитировал всю ночь, будучи в состоянии крайнего истощения.

        Один уцелевший файл, возникший перед доком на экране собственного монитора, открылся, и он прочел адресованное ему послание Мартина: «Тысячелетиями мы поддерживали равновесие на Талатоне, собирая своих воинов — смиренных, кротких, внутренне самодостаточных и независимых духом детей, тихо занимавшихся своим делом и не стремящихся к власти. Их внутреннее устройство удерживало мир от уничтожения. Они знали, откуда прибыли, и не подчинялись законам и институтам власти мараев на Талатоне. Система контроля на Джабраиле не справилась с теми, у кого включен нестираемый волновой код Земли. Мы собрали золото. Легион не подвел своих создателей. Отныне созданное вами воинство алмангов подчиняется человеку. Признайте свое окончательное поражение, доктор Ши».
        Док свернул файл и снял очки. Сидя в одиночестве, в своей каюте, он как раз размышлял обо всех событиях недавнего прошлого и допущенных им ошибках, когда в дверь постучали.
        Дверь приоткрылась, и в проеме появилась голова Ноа.
        — Заходи,  — разрешил он с мрачным видом.
        — Мир не стоит на месте, и возникновение новых нестыковок — самая стабильная его часть,  — заявила Ноа с порога. Зашла, по-хозяйски передвинула второй стул поближе к доку и села.
        — Зачем ты пришла? Узкие глаза вспыхнули гневом.
        — Чтобы сообщить тебе, что источник помех на Жабре устранен. Даже если ты истребил бы всех нас, ты ничего не сделаешь с алмангами, потому что Талатона больше не существует.
        Док молчал. Собеседница не выказывала ни малейшего раздражения, хоть и была по другую сторону баррикад.
        — Ты же знаешь, что Эйнар отрезан от Земли,  — спокойно напомнила она.  — Он мог жить только на Талатоне, только через тебя и тебе подобных.
        — Питера Уотермана больше нет,  — проигнорировав напоминание, повысил голос док.  — А вместе с ним исчезла и проблема.
        — Я разочарую тебя. Он жив. А еще, незадолго до отлета он передал мне ключ управления алмангами на Новой Земле,  — сообщила ему новость Ноа.  — Одно-единственное слово, содержащее в себе программу, способную раскручиваться на протяжении тысячелетий по исчислению Новой Земли. Она мило улыбнулась. Молодая и красивая, она источала свет жизни. Доктор Ши вдруг почувствовал себя плохо. Приготовил свой оранжевый коктейль и выпил его залпом.
        — Твоя новая кукла-правитель находится под моим личным контролем. Игра окончена,  — холодным тоном сообщила Ноа.
        Паника охватила доктора Ши. С каждым мгновением страх все больше поглощал его.
        — Ты — моя родная дочь!  — сорвался на крик он.  — Я дал тебе доступ сюда, чтобы ты помогала мне. Дал новое имя, чтобы обезопасить тебя. А ты влюбилась в этого….В этого….
        — Ты мне больше не отец,  — отозвалась Ноа.  — Я сделала себя сама.
        — Зачем тебе сдался этот мальчишка?  — сдавленным голосом спросил отверженный отец.  — Кто он тебе? Ты работала на правительство мараев, и прекрасно себя чувствовала, пока не появился он.
        — Ошибаешься. С Питом мы части целого. Непоглощаемые и бесконечные. Мы были знакомы намного раньше, чем ты думаешь. Не виделись много лет, но работали над одним и тем же. Если говорить о знакомстве на Талатоне, то можно по пальцам пересчитать, сколько раз мы вообще виделись. При этом мы были неразлучны. Ты пытался убить его дважды. В первый раз тебе помешал Мартин. Во второй — созданный тобою алманг. Но все в порядке. Пит оклемался. Он и алманги успешно достигли поверхности Марса. У тебя больше нет возможности управлять алмангами, поскольку их программа находится под нашим с Питом полным и окончательным контролем. Управление на Новой Земле отдано мне. Эйнара больше не существует.
        Ноа посмотрела на часы.
        — У тебя есть ровно полчаса на то, чтобы попытаться изменить себя. Иначе ты просто исчезнешь. Стать снова человеком за два часа — задача не из легких. Попробуй стать алмангом.
        Лицо доктора Ши просветлело. Теперь он смотрел на свою дочь, точно новорожденный или недалекий.
        Ноа встала и направилась к двери.
        — Полчаса,  — напомнила она и ушла.

* * *

        — Вайю?
        — Эйда?
        — Внутри меня постоянно звучит одна и та же мелодия. Она из той песни, помнишь?
        — Из какой?
        — Ну, той, что ты пела, стоя на спине железной мухи. Ну, давай же, радость моя, спой мне ее поскорее, и я приду к тебе.
        Земные тела Вайю и Эйды заколыхались, соединились и вспыхнули ослепительным белым светом.

* * *

        — Софи, ты просто прелесть,  — заключил Луи, обняв и звонко чмокнув жену в щеку.
        Они сидели на скамейке в парке. В изумрудной листве играли мягкие лучи весеннего солнца. Сколько прошло времени — минута, час или больше? Вечерние тени напоминали о чем-то вечном и прекрасном, и весь мир вокруг и люди в нем были родными.
        Она держала в руке мороженое в вафельном рожке и, дирижируя им, напевала их с Луи любимую песню. Луи подпевал. Фальшивил, но пел от души. Софи замахала на него руками.
        — Кем ты дирижируешь?  — удивленно спросил он, оглядываясь по сторонам, и Софи покатилась со смеху. Смеялась она совсем по-детски — звонко и заразительно. Они болтали о всяких мелочах, не замечая времени, и были счастливы.
        — Я хочу научиться танцевать фламенко,  — заявила она.
        — Нет проблем. Начнем прямо сейчас, Кое-чему я все же успел научиться,  — подмигнул он, и подал ей руку.
        Потом Луи учил Софи танцевать. Он еще не знал, что внутри нее зародилась новая жизнь. Венец под водой. Их ребенок. Новый человек на Новой Земле.

* * *

        Я живу под водой, и скоро выйду на поверхность. Я чувствую связь с кем-то невыразимо прекрасным, чей голос ласково поет мне о том, как хорош мир снаружи. Там любуются розовыми закатами, слушают ночную песню соловья, купаются в благоухании роз и молочном тумане над водой, пьют вино и занимаются любовью. Я оставила своих детей, научив их творить новый мир, и упала с неба в безбрежный океан. Знаешь ли ты, что поглощается тьмой, и без чего нет света? Впереди я вижу два столпа, а между ними узкий пролив. Я слышу низкий голос. Он не такой певучий, как тот, что поет мне колыбельную на ночь и называет водным ангелом. Он обещает показать мне что-то особенное, и рассказывает сказку о прекрасных эльфах. Называет меня своим хвостом, который он оставил в воде. Это уморительно. Я смеюсь. Воду пронизывают лучи света. Я вижу их зеркальное отражение. Мне пора двигаться вперед. Я знаю, что, войдя в новый мир, я могу забыть о том, кто я. Поэтому я снова и снова повторяю: «Я никогда не забуду, откуда я пришла. Нас было много, и все мы были, как один. Нам пришлось разделиться, только так мы могли открыть дверь в
другие миры, где бережно хранили и преумножали свет. Каждый из нас несет в себе память о нашем единстве. Я никогда не забуду. Никогда. Теперь мне пора. Я выхожу.

        35. Я тоже!

        «Я выхожу»,  — пробормотал Пит и открыл глаза. Он обнаружил себя сидящим в хвосте полупустого вагона метро. Двери открылись, он встал и вышел из вагона. Самочувствие было прекрасным.
        Белая станция и розовый информационный щит возле черного эскалатора, показалась ему незнакомыми. Последний раз он был здесь неделю назад, и все было по-другому.
        В кармане куртки зазвонил телефон.
        — Патрик!  — обрадовался Пит. Зашел на эскалатор и продолжил разговор, провожая взглядом люминесцентную полосу зеленого цвета, тянущуюся вдоль стены. Глядя на нее, Пит нахмурился.
        — Где ты застрял?  — низким голосом пробубнил в трубке Патрик.
        — Из метро выхожу. Скоро буду.
        — Ждем,  — сказал Патрик и отключился.
        Пит сошел с эскалатора и направился к выходу. Снаружи — знакомый сквер, но каким-то чудом он перенесся на противоположную сторону улицы. Пит в нерешительности остановился и стал присматриваться. Деревья других пород. Одиночные прохожие светились розовым светом. Он остановился, провожая их взглядом. Проходя мимо него, они улыбались и здоровались. На каком языке они говорили? Какой бы это ни был язык, Пит его понимал.
        С другой стороны сквера стояли большие, каменные дома, отбрасывающие длинные тени. Солнце садилось, и его свет становился мягко-голубым.
        — Боже Всевышний, где я?  — прошептал он, и сотановился. В своем длинном, почти до щиколоток, пальто, сшитом на манер бурки, он выглядел почти, как монумент. Под распахнутым пальто сумка наперевес. Волнистые волосы с золотым отблеском растрепаны.
        — Эй, Пит, отомри. Я снимаю с тебя заклятие!  — услышал он знакомый, звонкий голос, и посмотрел вверх. Ноа высунулась из окна ближайшего к нему дома, направила на него объектив и сделала серию снимков. Пит широко улыбнулся и помахал. Ноа помахала в ответ.
        На площадку перед квартирой Патрика он вышел через галерею-переход между домами. Раньше ее не было, он точно помнил. Пит остановился перед дверью, а Патрик открыл дверь с противоположной стороны площадки. Пит не растерялся. Озабоченно похлопал по карману пальто, что-то буркнул себе под нос и сделал вид, что подбирает что-то с пола.
        — Ключ выронил,  — улыбнулся он другу.
        В квартире Патрика, на белой стене было нарисовано лицо. Большие глаза. Вокруг зрачка зеленый лес, а за ним — синее море. Под картиной была надпись: «Когда-нибудь мы уйдем, а ты останешься здесь, и будешь знать то, что знали мы». В конце предложения нарисована рожица с высунутым языком.
        — Что случилось?  — присматриваясь к Питу, поинтересовался Патрик.
        — Да, так, ничего. Все в порядке,  — оторвавшись от картины, отозвался Пит. Снял пальто и выложил из сумки несколько яблок.
        Патрик и Ноа обменялись улыбками.
        — В своем репертуаре,  — заключила Ноа.  — Мне показалось, или ты заблудился?
        — С чего ты взяла? Просто остановился полюбоваться закатом,  — улыбнулся ей Пит.
        Разговор продолжили за столом. Круглым, бежевым столом под конусообразным навесом из красных лент. Пит волновался. Ему бы постоять где-нибудь в сторонке, прийти в себя, да вспомнить, что произошло.
        — Я, пока ехал в метро, заснул и увидел сон,  — поделился он с друзьями, когда все уселись за стол.  — Мне приснилось, что я смотрел на солнце и обращался к тебе, Ноа. Я сказал тебе: «Сделаешь все, как надо, и прилетишь». Помню, как вышел из своего прозрачного, куполообразного марсианского дома,  — улыбнулся он друзьям.  — Оказалось, что я нахожусь внутри кратера. Вместе с алмазным ангелом Черным Меркурием мы выбрались из него, и я увидел лес. Со всех сторон лес, неподалеку озеро с такой синей-пресиней, чистой и холодной водой. Было так легко и приятно….
        Пит замолчал. Ему показалось, Ноа выглядела моложе, чем в последний раз. Одета в белый джемпер с широким воротом, каштановые волосы перехвачены черной лентой. Патрик — в свободной серой рубашке с мудреным орнаментом из тонких светло-желтых линий. На руке серебряный браслет. Загорелый и голубоглазый. Таким же он был неделю назад. С минуту все трое занимались тем, что молча изучали друг на друга, обмениваясь загадочными улыбками.
        — Кто-то украл мою жизнь,  — первым нарушил тишину Пит,  — а взамен я получил вход в золотой рукав.
        — Сколько ты ехал в метро?  — поинтересовался Патрик.
        — Минуты две,  — пожал плечами Пит.
        Патрик молча встал из-за стола и принес откуда-то скрученный в трубу лист из пластичного материала. Развернул его и продемонстрировал друзьям.
        — Прошлой ночью я сделал набросок. Назвал его «Золотой рукав». Вот, видите, здесь даже подписано в углу. Случаются же совпадения.
        Пит посмотрел на рисунок и улыбнулся.
        — Точно, это он,  — обрадовался он.
        Ноа катала по столу яблоко и наблюдала с хитрой улыбкой. Пит отодвинул красную ленту навеса и еще раз посмотреть на лицо, нарисованное на стене. В нижней части его, вместо паутины с паучком, которую он видел в прошлый визит к Патрику — нежно-розовые губы. Рот слегка приоткрыт, из него вылетают белые звезды, и за каждой тянется хвост.
        — Да, кстати,  — спохватился Патрик,  — инструмент сегодня заберешь?
        — Конечно,  — ничуть не удивившись, отозвался Пит.
        — Подождите здесь, скоро вернусь. Патрик вышел из-за стола и ушел, оставив их наедине.
        — В начале я ничего не помнил, а потом….- продолжал вспоминать Пит.  — Это было в тоннеле, на Талатоне. Я видел их всех: Луи, Софи, Хайме и всех остальных, с кем успел познакомиться в переходе. Помню разноцветные, люминисцентные зигзаги, соединяющие города Новой Земли. Я видел их названия. Дверь — вход в место, которое мы назвали зрачком планеты,  — имела географические координаты, и находилось это место где-то в океане.
        — Ты помнишь, откуда вы стартовали?  — на полном серьезе спросила Ноа.
        Пит, думая, что она подыгрывает ему, усмехнулся и покачал головой отрицательно.
        — Первые две экспедиции на Марс были неудачными, и весь экипаж погиб,  — напомнила Ноа.  — Третья экспедиция была успешной. Вы действительно стартовали в океане. На борту корабля было двенадцать алмангов и ты. Бен Черный Меркурий ввел тебя в состояние анабиоза и верно охранял до прилета на Марс, а по прибытии ухаживал за единственным человеком в составе экспедиции.
        — Я летал на сверхскоростной колеснице,  — улыбнулся Пит.  — Человек в сопровождении алмазных ангелов. Мечта… Он все еще был уверен, что видел сон, а Ноа просто дурачит его, демонстрируя чудеса ясновидения.
        — Ты отдал ключ алмангам, предоставив им полную свободу, а сам погиб. Алманги же создали рай на Марсе. Они продолжали жить и размножаться с твоим световым кодом внутри. Те леса и озеро, что ты видел….Их не было, когда вы с Черным Меркурием вышли из кратера. Это было много позже, и об этом ты сохранил память.
        — Что было дальше?  — напряженно всматриваясь в ее лицо, спросил Пит, посерьезнев.
        — Доктор Ши исчез вместе со всеми последователями Эйнара. Ноа горько усмехнулась.  — На Новой Земле остались люди и алманги со световым кодом Ноа.
        — Кто я?  — не выдержал он. Хоть вопрос и прозвучал нелепо, Ноа и бровью не повела.
        — Ты из седьмого поколения алмангов на Марсе. У тебя внутри световой код Питера Уотермана. В тебе живет его память.
        — Питера Уотермана? Я и есть Пит Уотерман. Я алманг?  — наконец, дошло до него. А как же ты, Патрик, другие люди?
        — Мы прибыли на Марс в составе следующих экспедиций, но, к сожалению, не застали тебя в живых. Многие люди погибли, но некоторые выжили, и я — потомок тех людей. Все, что сейчас есть на планете — леса, моря, воздух и пресловутая гравитация,  — создано воображением людей и руками алмангов.
        — Твой световой код… Пит сделал неопределенное движение рукой, и безвольно уронил ее на стол. Было ли это сном или реальностью, понять было трудно, но память снова возвращалась к нему.
        — Все реально, просто мы находимся в другом мире,  — с надеждой, как будто уговаривая себя, тихо произнес он.  — Выходит, я своими руками строил мир для тебя. Пит поднял над столом руки и развернул их ладонями к Ноа.
        — Да,  — улыбнулась та.
        — Когда еще было только самое начало, был полет,  — сказал Пит, опустив руки на стол,  — Я назвал его полетом нулевой точки, и не было тогда никакой единицы информации.
        — Просто полет,  — подтвердила Ноа.  — Прежде, чем стало возможным что-то передать, о чем сообщить, надо было разделиться на две половины. Затем создать тех, кому можно было бы сообщить об этом, и сделать так, чтобы они забыли, откуда они взялись, и уж потом небольшими порциями напоминать о себе, доставляя себе и своим созданиям удовольствие. Доктор Ши хотел быть богом. Он создал алмазных ангелов, но он не планировал дать им возможность принимать решения и жить по-своему. Милосердные люди нащупали другую возможность жизни. И док просто исчез.
        — Прости меня,  — перебил ее Пит.  — Я не дождался тебя, но я помнил. Как я мог забыть часть себя? Помню, как записывал все в черный блокнот, что ты передала мне с Беном. Знаешь, там, когда мы выбрались в первый раз из кратера, не было ничего, кроме прозрачного купола гигантского парника над нашими головами. Куда ни посмотри, повсюду простиралась пустыня. Лес и озеро, все, что я, ты и другие люди, видели с Земли, было создано позже. У меня активировались новые, ранее не задействованные участки мозга. Я должен был адаптироваться к новым условиям, но я не успел. В конце, когда я передал ключ алмангам, Бен напомнил мне о том, что такое mundiz. Алманги имели выбор до того, как получили световой код Питера Уотермана.
        Ноа согласно кивнула и улыбнулась.
        — Я читала твой дневник. Его передала мне бабушка. Последним, что ты написал, было: «Я знаю, что мне делать со своим белым слоном, док. Я убил одного из ваших алмангов, и это не дает мне покоя. Сегодня я принял решение отдать им ключ. У алмазных ангелов не только программа, не только мой световой код внутри. Я подарил им свободу». Незадолго до смерти от истощения ты сделал последнюю запись: «Прости меня, отец! Ты ожидал от меня большего». Моя семья бережно хранила тетрадь, передавая ее из поколения в поколение. Она и сейчас у меня. Об этом знал только Бен Черный Меркурий. Он унес тайну с собой в могилу. Остались только ты и я.
        Пит встал из-за стола, и подал ей руку. Ноа встала, и он взял ее за руки. Поцеловал ее ладонь, и приложил ее к своей щеке.
        — Когда ты была Элис на Талатоне, я уже знал, что именно через эту маленькую крапинку в середине твоих прекрасных глаз мы сможем отправиться в другой мир, которым владели с тобой всегда и везде. Мы помнили себя настоящих, где бы ни проявлялись, и это — главное.
        Розовый свет внутри их тел вспыхнул ярче.
        — Я давно хотел сказать, что люблю тебя,  — сказал он.
        — Я тебя тоже,  — улыбнулась в ответ она.
        Красные ленты шатра колыхнулись, и они вышли из-под навеса. В комнату вернулся Патрик с виолончелью.
        — Не хочешь сыграть нам?  — предложил он Питу, и тот молча вынес на середину комнаты стул, сел и заиграл для своих друзей, как в последний раз. И тьма вышла из него, и остался свет.
        Конец
        notes

        Примечания

        1

        Белый слон — здесь подразумевается дорогой и бесполезный подарок

        2

        Алманг — алмазный ангел — наполовину донор, наполовину андроид, с имплантами и алмазными ДНК-нанороботами внутри тела. Обладает разнообразными супер способностями.

        3

        Талатон — планета, зерно жизни на которую брошено землянами, распространяющими свой световой код.

        4

        Ши — кит., смерть

        5

        Тракус — транспорт к универсальному сознанию — кристалл нанокварца, вмонтированный в браслет механических часов. Работает резонатором и активатором доступа в золотой рукав

        6

        Золотой рукав — мост между мирами Талатона и Земли. Попасть в золотой рукав можно, находясь в состоянии между сном и бодрствованием.

        7

        Зог — золотая голова, потенциальный или действующий легионер Ваханы Расы, призванный на войну с мараями. Способен находиться за пределами контролируемого мировым правительством, волнового поля.

        8

        Дебаггер — debugger, англ., комп.  — программа-отладчик, находящая и устраняющая ошибки программного обеспечения вплоть до ядра операционной системы

        9

        Раса — сакскр. ?? — сердцевина, суть, восторг, восхищение, любовь. Вахана — колеса, средство передвижения ипостасей Бога в индуизме, а также в значении — нравственный закон. Вахана Раса — проводник внутри золотого рукава, человек с невидимой Земли.

        10

        хаб — hub, англ.  — колеса, центр, ступица, в другом значении — сетевой узел

        11

        ОЙ — осознанная единица информации

        12

        Якша — высокий светлый дух, продукт синхронизации биологического и искусственного интеллекта, обладает способностью выбора, служит зогам.

        13

        Жабра — дериват от Джабраила

        14

        Репликатор — представитель высшего и среднего звена власти на Талатоне, проводящий и воплощающий идеи мараев.

        15

        Голым — здесь в знач. без гаджетов

        16

        Джабраил — спутник Талатона, аналог Луны. Был искусственно создан землянами.

        17

        Питр — санскр., отец

        18

        Донор — любой гражданин Талатона, проводящий идеи репликаторов. За границы подконтрольной зоны не выходит.

        19

        Зикерзонд — рассеивание Ваханой Расой влияния волнового поля Талатона.

        20

        Ang Volt — марка гибридного электромобиля с возможностью дозаправки биотопливом.

        21

        меркаба — религиозное понятие, означает «небесная колесница»

        22

        свасти — svasti — санскр.  — благо; счастье, приветственное благословение в кругу легионеров

        23

        Марай — представитель враждебной Земле консолидации.

        24

        Assez, фран.  — хватит, достаточно

        25

        Бао — безмолвный дух репризы. Является только легионеру.

        26

        Диггер — здесь в значении «копатель»

        27

        Апас — санскр., космические воды

        28

        фосфены — от др.  — греч. ??? — свет и ????? — показываю, обнаруживаю — зрительное ощущение, возникающее у человека без воздействия света на глаза. Представляет собой светящиеся точки, фигуры, появляющиеся самостоятельно в темноте. Возникают от механического воздействия типа нажатия на глаз, при воздействии магнитными полями, электрическом возбуждении зрительных центров и т. д.

        29

        Капча — разг. от англ. Completely Automated Public Turing test to tell Computers and Humans Apart — компьютерный тест, используемый для того, чтобы определить робота, в данном случае марая

        30

        Великие шахматы — предшественник современных шахмат, доска имеет 144 поля

        31

        Аберрации — отклонения от нормы, ошибки, погрешности

        32

        Санньясин — в ведийской и брахманистской религиозной практике лесной отшельник, отказавшийся от материальной жизни и сосредоточенный на духовном

        33

        Чит — санскрит, знание; англ., чит-код — код, введенный в программу, чтобы изменить ход её работы

        34

        mundiz,  — прагерм., рука, защита, защитник

        35

        hub, англ.  — колеса, центр, ступица, здесь — в значении «сетевой узел»

        36

        Свингуй Swing — здесь термин, относящийся к игре в гольф — замах клюшкой с последующим ударом.

        37

        Редирект, комп.  — переадресация

        38

        Диггер, сленг, здесь в значении «ловить кайф»

        39

        фран., я украду тебя

        40

        прим. В переводе с кит. «ши»  — смерть

        41

        Zero day, англ,  — термин, обозначающий не устраненные уязвимости, вредоносные программы, против которых ещё не разработаны защитные механизмы. Zero здесь означает то, что у разработчиков было ноль дней на исправление дефекта до момента выпуска программного обеспечения

        42

        дерево Меркла, криптография,  — структура данных

        43

        Хайма, санскр.  — золотой

        44

        Карлхайнц Штокхаузен — немецкий композитор — авангардист

        45

        Dolce — муз., нежно

        46

        Хануман — санскр., «имеющий (разбитую) челюсть». В индуизме обезьяна — божество, сын бога ветра Вайю