День 21 Кэсс Морган
Сотня #2
Прошел 21 день с тех пор, как сто первопоселенцев высадились на Землю. Это первые люди, ступившие на поверхность планеты за последние несколько веков… или, во всяком случае, так думают они сами. Кларк отправляется в бункер под названием «Маунт Уэзер» в поисках других выживших колонистов, а Беллами готов на всё, чтобы спасти свою сестру. А тем временем на космической станции Гласс оказывается перед немыслимым выбором между любовью всей ее жизни и самой жизнью.
Кэсс Морган
День 21. Сотня
® 2014 by Alloy Entertainment
® Марина Акинина, обложка, 2015
® Ольга Кидвати, перевод
®
)
Эта книга - плод воображения автора.
Все имена, персонажи, места и ситуации вымышлены.
Любые совпадения с реальными событиями, географическими объектами и людьми, как умершими, так и ныне здравствующими, являются случайностью.
Посвящается моим родителям, дедушкам и бабушкам, которые научили меня с одинаковым восхищением взирать на мир и на слова.
Глава 1
Уэллс
Никому не хотелось стоять возле могил. Хотя четверо из сотни уже были похоронены на импровизированном кладбище, оставшихся в живых до сих пор выводила из душевного равновесия мысль о том, чтобы закапывать покойников в землю.
Поворачиваться спиной к деревьям тоже никому не хотелось. После недавнего нападения достаточно было легкого треска, чтобы любой из сотни нервно подпрыгнул. Поэтому глаза почти ста человек, собравшихся, чтобы сказать Ашеру последнее «прости», метались от тела на земле к полному теней лесу.
Не было слышно уютного потрескивания огня. Дрова кончились еще прошлой ночью, и никто не решался за ними идти. Уэллс сходил бы сам, но он был занят тем, что рыл могилу. Кроме него и высокого молчаливого парня с Аркадии по имени Эрик, других добровольцев на эту работу не нашлось.
- А вы уверены, что он правда умер? - прошептала Молли, пятясь от края глубокой ямы, словно та могла ее проглотить.
Ей было всего тринадцать, но она и на них не выглядела. Во всяком случае, до недавних событий. Уэллс помнил, как помогал ей после крушения, и ее круглые щечки были в слезах и пепле. Теперь лицо девочки стало худым, почти изможденным, а на лбу красовался плохо промытый порез.
Взгляд Уэллса непроизвольно метнулся к шее Ашера, туда, где оставила рваную рану стрела, пробившая его горло. С тех пор как он погиб, прошло два дня. Два дня назад на хребте материализовались две загадочные фигуры, перечеркивая все, что знали колонисты, все, что когда-либо было им рассказано.
Их посылали на Землю, как подопытных кроликов. Они считали себя первыми людьми, ступившими на эту планету за последние триста лет, и ошиблись.
Оказалось, есть люди, которые никогда не покидали Землю.
Все произошло так быстро! Уэллс даже не понял, что дело неладно, пока Ашер не упал на землю, поперхнувшись и отчаянно вцепившись в вонзившуюся в горло стрелу. Уэллс тогда резко обернулся - и увидел их. Темные силуэты на фоне заходящего солнца скорее походили на демонов, чем на людей. Уэллс моргнул, наполовину ожидая, что они исчезнут. Их просто не могло существовать.
Но галлюцинации не стреляют из луков.
На его крик о помощи никто не отозвался, и Уэллс отнес Ашера к палатке, где они держали спасенные от пожара медикаменты. Но все оказалось зря. Пока он перерывал палатку в поисках бинтов, Ашер умер.
Откуда на Земле могли взяться люди? Это было невозможно, ведь в Катаклизме не выжил никто. Этот факт впечатался в мозг Уэллса и был так же неопровержим, как то, что вода замерзает при нуле градусов по Цельсию и планеты вращаются вокруг Солнца. Тем не менее он видел их собственными глазами. Людей, которые совершенно точно не прилетели на челноке с Колонии. Людей, рожденных на Земле.
- Он умер, - поднимаясь на ноги, сказал Уэллс Молли.
Он не сразу осознал, что большинство ребят смотрят на него. Несколько недель назад в их взглядах читалось недоверие, чтобы не сказать презрение. Никто не верил, что сына Канцлера действительно судили и признали виновным. Грэхем с легкостью убедил всех, что отец прислал его на Землю в качестве шпиона. Но сейчас взгляды были выжидающими.
Во время воцарившегося после пожара хаоса Уэллс организовал команды для сортировки спасенных припасов и строительства постоянных домов. Его интерес к земной архитектуре, так раздражавший прагматичного Канцлера, позволил колонистам выстроить посреди поляны три деревянных хижины.
Уэллс поднял взгляд к темнеющему небу. Он что угодно отдал бы за то, чтобы отец мог увидеть эти хижины. Ему даже не хотелось больше доказывать свою правоту - после того как Канцлера подстрелили на взлетной палубе, Уэллс простил отцу все еще до того, как с его щек сбежала краска. Теперь Уэллсу всего лишь хотелось, чтобы папа однажды назвал Землю домом. Предполагалось, что остальные обитатели Колонии присоединятся к сотне, когда станет ясно, что Земля не таит в себе угрозы, но пролетел двадцать один день, а никаких вестей с небес все не было.
Потом Уэллс снова перевел взгляд под ноги, и его мысли вернулись к реальности: в данный момент все они собрались, чтобы проводить одного парня в куда более мрачное место, чем это. Там он найдет последнее упокоение.
Стоявшая рядом с ним девушка поежилась.
- Может, закончим уже? - сказала она. - Я не хочу стоять тут всю ночь.
- Последи за своим тоном, - неодобрительно поджав тонкие губы, огрызнулась другая девушка, которую звали Кендалл.
Поначалу Уэллс думал, что она с Феникса, но в конце концов понял, что, несмотря на высокомерный взгляд и четкие интонации, она всего лишь смахивает на девчонок, с которыми он вырос. Молодежь с Уолдена и Аркадии частенько подражала им, хотя ни у кого это не получалось так здорово, как у Кендалл.
Уэллс повертел головой из стороны в сторону, ища Грэхема, единственного в сотне уроженца Феникса, если не считать его самого и Кларк. Обычно Уэллсу не нравилось, когда Грэхем брался верховодить, но этот парень дружил с Ашером и уж точно мог сказать надгробную речь лучше, чем Уэллс.
Однако Грэхем оказался в числе тех немногих, кто отсутствовал в толпе - так же, как и Кларк. Она сразу же после пожара ушла вместе с Беллами на поиски его сестры, и в памяти Уэллса запечатлелись брошенные ею горькие слова: «Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься».
Из леса донесся треск, и в толпе заахали. Уэллс, не раздумывая, одной рукой толкнул Молли к себе за спину, а другой схватил лопату. Через мгновение на поляну вышел Грэхем в сопровождении Азумы и Дмитрия, парней с Аркадии, и уолденской девушки по имени Лила. Парни несли охапки тонких древесных стволов, под мышкой у Лилы тоже торчали какие-то ветки.
- Так вот куда подевались остальные топоры, - сказал Антонио, парень с Уолдена, показывая глазами на торчащие за плечами у Азумы и Дмитрия топорища. - Мы, знаете ли, весь день их ищем.
Грэхем, подняв бровь, рассматривал последнюю выстроенную хижину. Она наконец-то была закончена, и в ее крыше отсутствовали щели, суля проведенные в тепле и сухости ночи. Правда, ни в одной из хижин не было окон: прорезать их было некогда, к тому же незастекленное окно по сути всего лишь зияющая в стене дыра.
- Поверь мне, это важнее, - сказал Грэхем, демонстрируя свои деревяшки.
- Дрова? - спросила Молли и отшатнулась, когда Грэхем хмыкнул.
- Нет, копья. Несколько деревянных лачуг нас не спасут. Нам нужно защищать себя. Когда эти ублюдки объявятся в следующий раз, мы будем готовы к встрече.
Глаза Грэхема остановились на Ашере, и на его лице вдруг появилось непривычное выражение. Маска гнева и высокомерия, которую он обычно носил, дала трещину, и под ней проступило нечто, напоминающее подлинное горе.
- Может, присоединишься к нам ненадолго? - мягко спросил Уэллс. - Думаю, нужно что-то сказать об Ашере. Ты хорошо его знал, поэтому, может, скажешь…
- Я смотрю, у тебя все под контролем, - перебил его Грэхем, отводя взгляд от тела Ашера и встречаясь с глазами Уэллса. - Валяй дальше, Канцлерок.
К тому времени, как село солнце, Уэллс и Эрик бросили на свежую могилу по последней лопате земли, а Прийя увила надгробие цветами. Все остальные разошлись; кто-то не хотел смотреть, как закапывают тело, а кто-то просто поспешил застолбить себе место в одной из новых хижин.
В каждой из них могли с комфортом расположиться двадцать человек. Тридцать, если люди слишком устали или замерзли, чтобы жаловаться на то, что кто-то кладет ноги поверх их обгоревших одеял или тычет локтем в лицо.
Уэллс был разочарован, но не удивлен, когда обнаружил, что Лила уже заняла одну из хижин для Грэхема и его друзей, оставив ребят помладше дрожать на темной поляне, опасливо озираясь по сторонам. Несмотря на то что добровольцы несли караул, охраняя лагерь, никто из оставшихся под открытым небом не чувствовал себя в безопасности.
- Эй, - окликнул Уэллс Грэхема, когда тот проходил мимо, неся недоделанные копья, - ведь вы с Дмитрием будете сторожить во вторую смену, да? Почему бы вам тогда не поспать снаружи? Так мне проще будет вас найти, когда моя смена закончится.
Прежде чем Грэхем успел ответить, Лила, подскочив, повисла на его локте:
- Ты обещал побыть со мной сегодня ночью, помнишь? Я слишком перепугалась, чтобы спать в одиночестве, - с придыханием пропела она высоким голоском, так непохожим на ее обычную тявкающую речь.
- Извини, - пожав плечами, сказал Грэхем Уэллсу, и в его словах звучала самодовольная усмешка, - но я терпеть не могу нарушать слово. - Он бросил Уэллсу копье. Тот поймал его одной рукой. - Покараулю завтра ночью, если мы все к тому времени не сдохнем.
Лила нарочито содрогнулась.
- Грэхем, - попеняла она, - нельзя так говорить!
- Не бойся, я смогу тебя защитить, - сказал, обнимая ее, Грэхем. - Ну или прослежу за тем, чтобы последняя ночь на Земле стала лучшей ночью в твоей жизни.
Лила хихикнула, а Уэллс изо всех сил постарался не закатить глаза.
- Может, тогда вам обоим лечь снаружи, - сказал Эрик, возникая за его плечом. - Тогда все остальные смогут хоть немного подремать.
Грэхем презрительно усмехнулся.
- Только не веди себя так, будто я не видел, как нынче утречком Феликс выбирался из твоей постельки, Эрик. Что я ненавижу, так это лицемерие.
На лице Эрика возник намек на улыбку, что бывало нечасто.
- Да, но ты ведь нас не слышал.
- Идем, - сказала Лила и потянула Грэхема в сторону, - пока Тамсин не заняла нашу кровать.
- Мне с тобой подежурить? - предложил Эрик, глядя на Уэллса.
Тот отрицательно покачал головой:
- Не надо, Прийя уже проверяет периметр.
- Думаешь, они вернутся? - понизив голос, спросил Эрик.
Уэллс бросил взгляд через плечо, желая убедиться, что никто не подслушивает из темноты, и кивнул:
- Это было не просто предупреждение. Это была демонстрация силы. Кем бы они ни были, они хотят, чтобы мы знали: наше присутствие не приводит их в восторг.
- Да уж, еще бы они были в восторге, - сказал Эрик, оборачиваясь, чтобы посмотреть в сторону могилы Ашера. Потом он со вздохом пожелал Уэллсу спокойной ночи и отправился к импровизированным лежакам, которые Феликс вместе с еще несколькими ребятами по привычке устроили вокруг выгоревшего лагеря.
Уэллс закинул копье на плечо и пошел поискать Прийю. Не успев сделать и нескольких шагов, он на кого-то наткнулся, и темноту огласил крик.
- С тобой все в порядке? - спросил Уэллс, протягивая вперед руку.
- Все хорошо, - отозвался девчоночий голосок. Это была Молли.
- Где ты сегодня спишь? Давай помогу тебе найти твою постель.
- Снаружи. В хижинах не осталось места, - тоненько проговорила она.
Уэллса обуяло желание схватить Грэхема и Лилу за шкирки и швырнуть в ручей.
- Тебе не холодно? - спросил он. - Я могу добыть для тебя одеяло. - При необходимости он стащил бы это одеяло прямо с Грэхема.
- Все хорошо. Сегодня ведь тепло, правда же?
Уэллс в недоумении окинул девочку взглядом. С тех пор как село солнце, изрядно похолодало. Он потянулся и тыльной стороной ладони коснулся лба Молли: тот показался ему слишком горячим.
- Ты уверена, что нормально себя чувствуешь?
- Ну, может, чуть-чуть голова кружится, - призналась она.
Уэллс сжал губы. Изрядная часть их запасов погибла в огне, а это значит, что дневные пайки изрядно уменьшились.
- Сейчас, - сказал он, выуживая из кармана протеиновый брикет, доесть который просто не было времени. - Ешь.
Девочка покачала головой.
- Да нормально все, я не голодна, - вяло проговорила она.
Заставив девочку пообещать, что завтра она обязательно расскажет ему, как себя чувствует, Уэллс отправился на поиски Прийи. Большую часть лекарств удалось спасти, но среди них не было одного-единственного человека, который знал, что с ними делать. Интересно, подумал Уэллс, далеко ли ушли Кларк с Беллами и удалось ли им найти хоть какие-нибудь следы Октавии? Подумав об опасностях, которые могут грозить Кларк в лесу, сквозь запредельную усталость он ощутил укол страха. Она и Беллами ушли еще до нападения на лагерь. Они понятия не имеют о рожденных на Земле людях с их смертоносными стрелами.
Вздохнув, он запрокинул голову и вознес к небу безмолвную молитву о девушке, ради которой был готов снова и снова рисковать жизнью. О девушке, чьи глаза горели ненавистью, когда она говорила, что никогда больше не пожелает его видеть.
Глава 2
Кларк
Они шли два дня, остановившись только на час или два, чтобы передохнуть. Ноги Кларк горели, но Беллами явно не собирался останавливаться. Кларк это не беспокоило - на самом деле она была рада боли. Чем больше девушка думала о своих многострадальных ногах, тем легче ей было игнорировать боль в груди и не вспоминать о подруге, которую не удалось спасти.
Кларк глубоко вздохнула. Даже с повязкой на глазах она бы почувствовала, что солнце зашло. Воздух был густым от аромата белых цветов, которые распускались только ночью. Из-за них деревья выглядели так, словно принарядились к обеду.
Кларк хотелось бы знать, какие эволюционные преимущества дает это странное свойство - цвести по ночам. Может, эти цветы привлекают каких-то определенных ночных насекомых? Там, где деревья росли особенно кучно, их характерный аромат был почти невыносим, но лучше уж идти среди них, чем меж ровными рядами яблонь, которые Кларк с Беллами видели раньше. Стоило девушке вспомнить растущие на равном расстоянии друг от друга прямые стволы, похожие на солдат в строю, как от шеи вниз побежали мурашки.
Беллами держался в нескольких метрах впереди. Он двигался бесшумно, как во время своих охотничьих вылазок. Но на этот раз он не выслеживал кролика или оленя. Он искал сестру.
За весь день они не встретили никаких следов Октавии, и невысказанная правда сжимала грудь Кларк и делала молчание тяжелым: они потеряли след.
На вершине холма Беллами помедлил, и Кларк остановилась рядом с ним. Они стояли на кромке хребта. Всего в нескольких метрах перед ними склон резко сбегал к мерцающей водной глади. Луна над головами была яркой и огромной, а внизу дрожала вторая луна, отражавшаяся в поверхности озера.
- Как красиво, - сказал Беллами напряженным голосом, не глядя на девушку.
Кларк дотронулась до его руки. Он вздрогнул, но не отстранился.
- Готова спорить, что Октавия тоже так думает. Может, нам спуститься и поискать, нет ли там следов… - Кларк умолкла.
Октавия не отправилась на импровизированную прогулку в лес. Хоть никто из них и не говорил этого вслух, но внезапное исчезновение Октавии и следы ее ног, выглядевшие так, словно девочку тащили куда-то против ее воли, указывали на то, что она была похищена.
Но кем? Кларк снова подумала о рядах яблонь и вздрогнула.
Беллами сделал несколько шагов вперед.
- Кажется, здесь не так круто, - сказал он, протягивая ей руку. - Идем.
Спускаясь по склону, они не разговаривали. Когда Кларк поскальзывалась на каком-нибудь грязном участке, Беллами поддерживал ее, помогая восстановить равновесие. Но когда они добрались до ровной земли, он выпустил руку Кларк и устремился к берегу в поисках следов.
Кларк отстала. Чудесный вид на озеро заставил ее забыть о терзавшей все члены усталости. Поверхность воды была гладкой, как стекло, а отражающаяся в ней луна выглядела точь-в-точь как один из драгоценных камней, заключенных в прозрачные футляры, которые порой попадались ей на глаза в Обменнике. Когда Беллами обернулся, выражение его лица было бесконечно уставшим. Казалось, он почти сдался.
- Наверно, надо отдохнуть, - сказал он. - Следов нет, и бродить в темноте незачем.
Кивнув, Кларк сбросила на землю свой рюкзак и потянулась, подняв руки вверх. Она устала, вспотела, а ее кожа уже несколько дней была перемазана в золе, потому что после пожара она не нашла сил отмыться - так велико было отчаяние. Девушка медленно двинулась к озеру, присела на корточки и коснулась пальцами поверхности воды. Когда они только прибыли на Землю, Кларк всегда очищала воду для питья и для умывания - кто знает, вдруг она радиоактивна. Но сейчас у нее не было с собой капель йода; к тому же после того, как бывший бойфренд Кларк держал девушку мертвой хваткой, а ее лучшая подруга погибала в огне, озерная вода не казалась такой уж большой опасностью.
Кларк глубоко вздохнула и закрыла глаза, выдыхая скопившееся в теле напряжение в ночной воздух, а потом поднялась на ноги и обернулась к Беллами. Тот стоял совершенно неподвижно и так напряженно смотрел куда-то на другой берег озера, что Кларк пробил озноб. Первым побуждением было отойти и оставить парня в покое, но, повинуясь новому импульсу, она задорно улыбнулась и, не говоря ни слова, стянула через голову пропотевшую рубашку, скинула ботинки и сняла грязные, в разводах сажи брюки. Развернувшись на пятках и стоя перед Беллами в одном белье, она пожалела, что не видит лица своего спутника.
Вода была холоднее, чем ей показалось вначале, и кожа покрылась мурашками, хотя, может, виноват в этом был ночной воздух или устремленный на нее взгляд Беллами. Кларк вошла в озеро и присела, взвизгнув, когда вокруг ее плеч забурлил маленький водоворот. В Колонии вода была слишком большим дефицитом, чтобы принимать ванны, и поэтому сейчас девушка впервые в жизни окунулась целиком. Она оттолкнулась ногами от илистого дна и попыталась поплыть. В этот миг Кларк даже забыла о том, что ее лучшую подругу унес пожар. Забыла, что они с Беллами сбились со следа Октавии. Забыла, что ее импровизированный купальник сделался прозрачным, и она видна во всей красе каждый раз, когда поднимается над водой.
- Кажется, радиация в конце концов добралась до твоих мозгов.
Кларк крутанулась в воде и увидела, что Беллами смотрит на нее, удивляясь и забавляясь одновременно, а на его лицо вернулась знакомая усмешка. Девушка зажмурилась, набрала воздуху и с головой скрылась под водой, вынырнув секунду спустя и смеясь. По ее лицу текла вода.
- Так здорово!
Беллами шагнул вперед.
- Что, твой острый ученый ум интуитивно понимает, что эта вода безопасна?
Кларк тряхнула головой:
- Нет. - Подняв руку в воздух, девушка сделала вид, что старательно изучает ее. - Возможно, пока мы тут болтаем, у меня растут ласты и жабры.
Беллами с напускной серьезностью кивнул.
- Ну, если ты отрастишь ласты, обещаю от тебя не шарахаться.
- Да ладно, поверь, я не собираюсь становиться единственным мутантом.
Беллами поднял бровь:
- О чем это ты?
Кларк зачерпнула воды и, смеясь, обрызгала Беллами.
- Теперь ты тоже отрастишь ласты.
- Тебе не стоило этого делать. - Голос Беллами звучал низко и угрожающе, и Кларк на миг подумала, что разозлила парня, но тот внезапно одним быстрым движением сорвал через голову рубашку.
Луна была такой большой и светила так ярко, что ошибиться было невозможно: Беллами широко улыбался. Он расстегнул брюки и отшвырнул их в сторону, словно они не были единственными его штанами на этой планете. Из серых трусов торчали длинные, бледные мускулистые ноги. Кларк вспыхнула, но не отвернулась.
Беллами бросился в воду и несколькими мощными рывками покрыл разделявшее их расстояние. Он как-то хвастался, что во время своих вылазок к ручью научился плавать, и не соврал.
Он исчез под водой и не показывался так долго, что Кларк уже начала волноваться. Вынырнув, он схватил девушку за запястье и развернул к себе. Кларк взвизгнула, ожидая, что он сейчас обрызгает ее в отместку. Но Беллами лишь мгновение глядел на нее, а потом поднял руку и пробежал пальцами вдоль ее шеи.
- Жабры еще не выросли, - мягко сказал он.
Кларк подняла на него взгляд и вся покрылась мурашками. Волосы Беллами были откинуты назад, на щетине подбородка повисли капельки воды. Темные глаза горели, и это было так непохоже на его обычную ироничную усмешку! Трудно было поверить, что это тот самый юноша, которого она так беззаботно обнимала в лесу.
Вдруг что-то в его взгляде изменилось, и Кларк закрыла глаза, уверенная, что сейчас он ее поцелует. Но под деревьями раздался треск, и руки Беллами разжались.
- Что это? - спросил он и, не дожидаясь ответа, бросился к берегу, оставив ее в одиночестве стоять в воде. Кларк смотрела, как Беллами подхватил свой лук и исчез во тьме. Она вздохнула и мысленно обругала себя за глупость. Если бы сейчас они искали кого-то из ее родни, Кларк не стала бы тратить время на водные забавы. Она запрокинула голову и смахнула с лица капли воды. Глядя в небо, девушка думала о двух телах, которые дрейфуют в этот момент там, среди звезд. Что сказали бы ее родители, если бы видели ее сейчас, на той самой планете, которую они всегда мечтали назвать своим домом?
* * *
- Поиграем в атлас? - спросила Кларк, склонившись к отцу.
Тот внимательно изучал что-то на своем планшете, экран которого был испещрен какими-то непонятными уравнениями. Но скоро Кларк сможет в них разобраться. Хотя ей всего восемь лет, она уже начала изучать алгебру. Узнав об этом, Кора и Гласс дружно закатили глаза и громко зашептали о том, какая ненужная вещь математика. Кларк попыталась объяснить, что без математики не будет ни врачей, ни инженеров, а значит, все вокруг вымрут от болезней… если Колония не погибнет в огне еще раньше. Но Кора и Гласс только смеялись. Весь остаток дня они хихикали каждый раз, когда Кларк проходила мимо них.
- Минуточку, - отозвался отец. Он слегка нахмурился, проводя по экрану пальцем и что-то меняя в уравнении, - сперва я должен это закончить.
Кларк придвинулась поближе к планшету.
- Я могу помочь? Если ты мне объяснишь, я точно сумею сделать самое трудное.
Папа, смеясь, взъерошил ей волосы.
- Уверен, сумеешь. Но ты больше мне поможешь, если просто тут посидишь. Ты напоминаешь мне о том, почему наши исследования так важны. - Он улыбнулся, свернул программу, над которой работал, и раскрыл атлас. Прямо перед диваном в воздухе повис голографический глобус.
Кларк пошевелила в воздухе пальчиком, и глобус повернулся.
- Что это? - спросила она, обводя очертания какой-то большой страны.
Отец прищурился:
- Давай посмотрим… это Саудовская Аравия.
Кларк нажала на изображение пальцем. Оно стало синим, и возникли слова: «Новая Мекка».
- Да, все правильно, - сказал папа. - Незадолго до Катаклизма ее переименовали. Он повернул глобус и показал на длинную, узкую страну в другом полушарии. - А это какая страна?
- Чили, - уверенно ответила Кларк.
- Точно? Думаю, там должно быть довольно-таки тепло.
Кларк округлила глазки:
- Папа, ты всегда будешь так шутить, когда мы играем?
- Всегда. Каждый раз. - Он улыбнулся и посадил Кларк себе на колени. - Во всяком случае, до тех пор пока мы действительно не окажемся в Чили. Тогда эта шуточка устареет.
- Дэвид! - предостерегающе крикнула из кухни мама. Она была занята тем, что вскрывала протеиновые брикеты и смешивала их с выращенной в оранжерее капустой. Маме не нравилось, когда отец шутил по поводу путешествия на Землю. Если верить ее исследованиям, там станет безопасно не раньше, чем лет через сто.
- А люди? - спросила Кларк.
Папа склонил голову набок.
- Что ты имеешь в виду?
- Хочу посмотреть, где жили люди. Почему на карте нет их домов?
Отец улыбнулся.
- Боюсь, такой подробной карты у нас нет. Но люди жили везде. - Он провел пальцем вдоль одной из волнистых линий. - Они жили и у океана, и в горах, и в пустыне, и на берегах рек.
- А как получилось, что они ничего не сделали, когда узнали, что начинается Катаклизм?
Мама пришла из кухни и присоединилась к ним на диване.
- Все произошло очень быстро, - сказала она, усевшись. - И на Земле не так много мест, где можно было укрыться от радиации. Думаю, китайцы выстроили свои убежища где-то тут. - Мама изменила масштаб карты и указала на какую-то точку справа. - А еще шли разговоры по поводу семенного банка, вот тут. - Ее палец уткнулся в верхнюю часть карты.
- А что насчет Маунт-Уэзер? - спросил папа.
Мама возилась с глобусом.
- Он вроде должен был быть где-то в Виргинии, да?
- Что такое Маунт Уэзер? - спросила Кларк, подавшись вперед, чтобы лучше видеть.
- За много лет до Катаклизма правительство Соединенных Штатов выстроило большой подземный бункер на случай ядерной войны. Такой сценарий считался маловероятным, но все равно для президента нужно было какое-то убежище. Президент - это вроде нашего Канцлера, - объяснила мать. - Но, когда началась бомбежка, никто не успел попасть в бункер вовремя, никто, даже сам президент. Все произошло слишком уж быстро.
Тревожный вопрос отодвинул на второй план множество других мыслей, кишевших в голове Кларк:
- А сколько людей тогда погибло? Где-то несколько тысяч?
Отец вздохнул.
- Скорее, несколько миллиардов.
- Миллиардов? - Кларк вскочила на ноги и бросилась к маленькому круглому окну, полному звезд. - Ты думаешь, они все еще там?
Мама подошла и положила руку на плечо Кларк.
- О чем это ты?
- Ну рай ведь где-то в космосе?
Мама сжала плечо девочки.
- Думаю, рай там, где мы его вообразим. Я, например, всегда считала, что мой рай где-то на Земле. В каком-нибудь полном деревьев лесу.
Ладошка Кларк скользнула в руку матери.
- Тогда мой рай тоже будет там.
- А я знаю, что за песня будет звучать у райских врат, - сказал папа, смеясь.
Мама резко обернулась:
- Дэвид, не смей снова ставить эту песню!
Но было уже поздно, и из спрятанных в стене динамиков полилась музыка. Кларк заулыбалась, услышав первые строки песни «Рай - это место на Земле».
- Серьезно, Дэвид? - спросила мама, поднимая брови. Отец лишь рассмеялся, подскочил к ним, схватил за руки, и вот они уже все втроем закружились по гостиной, подпевая его любимой песне.
* * *
- Кларк! - Беллами, чуть дыша, появился из-за кромки деревьев. Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение его лица, но голос звучал очень настойчиво. - Иди, посмотри!
Кларк неуклюже побрела по воде. Выбравшись на грязный берег и забыв о том, что она едва одета, девушка бросилась бежать, игнорируя подворачивающиеся под босые ноги камушки и прохладу ночного воздуха.
Беллами припал к земле, глядя на что-то - Кларк не могла понять, на что именно.
- Беллами! - окликнула она. - С тобой все нормально? Что это был за звук?
- Да неважно, просто птица или что-то такое. Ты на это посмотри. Это же след. - Сияя полной надежды улыбкой, он показал на землю. - Октавия была тут, я уверен. Мы нашли следы.
Опускаясь на колени, чтобы лучше видеть, Кларк почувствовала облегчение. Чуть поодаль, в нескольких метрах, в грязи обнаружился еще один отпечаток ступни. Оба следа выглядели довольно свежими, словно Октавия прошла тут всего несколько часов назад. Но, прежде чем Кларк успела что-то сказать, Беллами встал, потянул ее за собой и поцеловал.
Он был до сих пор мокрым после купания, Кларк почувствовала это, когда его руки обвились вокруг ее тоже все еще влажной талии. В этот миг весь мир для нее исчез, остался лишь Беллами - тепло его дыхания, вкус его губ. Одна рука юноши перебралась с ее талии на поясницу, и Кларк задрожала, внезапно осознав, что они оба мокрые и практически голые.
Холодный ветерок, пробравшийся сквозь полог листвы, коснулся сзади шеи, Кларк опять задрожала, и Беллами прервал поцелуй, медленно отстранившись от ее губ.
- Наверно, ты замерзла, - сказал он, потирая ей спину.
Она склонила голову набок:
- На тебе еще меньше одежды, чем на мне.
Пробежав по ее руке, шаловливые пальцы Беллами потянули за мокрую лямку бюстгальтер:
- Не беспокойся, при желании это легко исправить.
Кларк улыбнулась.
- Думаю, лучше будет надеть что-нибудь еще, прежде чем мы пойдем по следам в лес.
Конечно, следы не исчезнут в одночасье, но девушка знала: теперь, когда они нашлись, Беллами не остановишь.
- Спасибо, - парень посмотрел на Кларк и, поцеловав ее, повел за руку обратно к кромке воды.
Они быстро оделись, похватали рюкзаки и двинулись обратно в полный теней лес. Идти по следу было легко: Беллами обнаруживал каждый следующий отпечаток ноги гораздо раньше, чем его замечала Кларк. Интересно, его зрение обострилось от охоты? Или это - побочный продукт отчаяния? «Забудь о жабрах. Думаю, у тебя развилось ночное зрение», - сказала Кларк, когда Беллами рванулся к следу, которого она не разглядела. Ясное дело, эти слова задумывались как шутка, но потом девушка нахмурилась. Конечно, уровень радиации оказался не таким высоким, как она опасалась, но это не означало, что им совершенно ничто не угрожает. При незначительном повышении радиации до появления первых признаков облучения может пройти довольно много времени, даже если клетки уже начали разрушаться. Новых челноков из Колонии не прилетало - вот все, что она знала совершенно точно. Что, если Совету не нужно выяснять, безопасно ли на Земле? Потому что биометрические данные их сотни уже показали - небезопасно.
Сердце неистово забилось. Кларк глянула на прикрепленный к запястью монитор и сосчитала дни, которые они провели на Земле. Потом подняла взгляд на полную на три четверти луну, которая в первую страшную ночь после крушения была всего лишь бледной серебряной дугой. Все внутри упало, когда она вспомнила исследования своих родителей. Ухудшение у большинства их подопытных наступало в один и тот же день. На двадцать первый день от начала облучения.
- Я всегда хорошо видел в темноте, - сказал идущий впереди Беллами, не обращая внимания на ее беспокойство. - В Колонии я все время залезал во всякие заброшенные помещения, там почти нигде не было света.
Ногу оцарапала какая-то ветка, и Кларк поморщилась.
- Что ты там искал? - спросила она, отбрасывая тревогу.
Если появятся признаки лучевой болезни, они смогут воспользоваться лекарствами. Правда, лекарств этих у них очень мало…
- Детали старых механизмов, ткани, всякие странные земные штучки - все, что годится для Обменника. - Он говорил будничным тоном, но в его голосе был намек на напряжение. - В детском центре Октавии не всегда хватало еды, поэтому приходилось добывать лишние рационные баллы.
Это признание отвлекло Кларк от ее собственных мыслей. Сердце сжалось, когда она представила себе более юную и слабую версию вот этого парня, бредущую в одиночестве по темному, похожему на пещеру складу.
- Беллами, - начала она, пытаясь подобрать нужные слова, но оборвала себя, заметив в темных зарослях какой-то блеск.
Кларк знала, что они должны идти дальше, что нельзя терять время, однако что-то в этом мерцании заставило ее остановиться.
- Беллами, посмотри сюда, - сказала она, поворачиваясь к источнику блеска, который находился на земле, между корней высокого дерева.
Кларк наклонилась, чтобы рассмотреть его получше, и увидела, что это металл. Резко втянув в себя воздух, она протянула руку и провела пальцами по одной из длинных скрученных полосок. Интересно, частью чего она была и как очутилась здесь, среди леса?
- Кларк, - окликнул Беллами, - куда это ты?
- Я тут, - отозвалась она. - Ты должен это увидеть.
Беллами беззвучно материализовался рядом.
- Что происходит? - Он тяжело дышал, голос звучал резко. - Нам нельзя вот так разбегаться, нужно держаться вместе.
- Посмотри. - Кларк подняла кусочек металла и повертела его в лунном свете. - Как эта штука пережила Катаклизм?
Беллами переступил с ноги на ногу и сказал:
- Не знаю. Теперь мы можем идти дальше? Не хочу потерять след.
Кларк уже готова была бросить странную находку обратно на землю, когда заметила на металле две знакомые буквы: «ТГ». «Триллион Галактик».
- Боже, - пробормотала она, - оно же из Колонии.
- Что? - Беллами опустился на корточки рядом с ней. - Это вроде кусок челнока, верно?
Кларк покачала головой:
- Не думаю. Мы как минимум в шести километрах от лагеря. Тут не может быть обломков крушения. «Нашего крушения уж точно», - подумала она про себя.
Кларк вдруг почувствовала себя как-то странно, она словно пыталась отделить сон от воспоминаний.
- Кругом валяется еще множество обломков. Может, они остались от… - Она осеклась и вскрикнула, когда правую руку пронзила боль.
- Кларк, что с тобой?
Ее обнимали руки Беллами, но она не могла посмотреть на парня. Ее глаза были прикованы к чему-то на земле. К чему-то длинному, тонкому и извивающемуся.
Она хотела указать Беллами на это существо, но обнаружила, что не может пошевелиться.
- Кларк, что случилось? - крикнул парень.
Кларк открыла рот, но не смогла выдавить ни звука. Грудную клетку сдавливало все сильнее, рука горела, как в огне.
- Вот дерьмо, - услышала она слова Беллами.
Видеть его она уже не могла. Мир вокруг закружился, во тьме плыли звезды, и небо, и деревья, и листья. Испепеляющий жар, сжигавший руку, исчез. Исчезло все. Она упала спиной вперед на Беллами и почувствовала, что поднимается в воздух. Снова, как в озере, она была невесомой. Такой же, как ее родители.
- Кларк, останься со мной, - окликнул ее из немыслимой дали Беллами.
Обрушилась тьма, спеленав ей руки и ноги, и осталась только тишина.
Глава 3
Гласс
Гласс оторвала руки от груди Люка, изо всех сил стараясь не бояться. Люк улыбнулся, когда она села и спустила с дивана длинные ноги. Гласс не знала, клонит ли ее в сон от недостатка кислорода или тому виной бессонная ночь. Сон - последнее, что ее интересовало, если она оказывалась в постели с Люком. Они не знали, сколько времени им еще отведено, поэтому каждый миг был бесценен. Последние несколько ночей они с Люком провели в объятиях друг друга, шепотом делясь мимолетными мыслями, или просто лежали молча, запоминая звук биения сердца своей второй половинки.
- Наверное, я выйду поискать чего-нибудь съедобного. - Люк говорил легко, но они оба знали, что речь идет об очень непростом деле.
После того как заблокировали крытые мосты между кораблями, хаос на Уолдене достиг апогея. В отчаянных попытках найти еду уолденцы становились все агрессивнее. Гласс и Люк заперлись с мизерным запасом протеиновых брикетов в крохотной квартирке Люка, изо всех сил стараясь не обращать внимания на доносившиеся из коридоров звуки: злобные крики сцепившихся из-за продовольствия соседей, отчаянный плач матерей, искавших своих потерянных детишек, судорожные хрипы тех, кто пытался втянуть в себя побольше разреженного воздуха.
- Да все нормально, - сказала Гласс, - на несколько дней нам хватит, а там… - Она замолчала, глядя куда-то в сторону.
- Тебе чересчур хорошо удается сохранять спокойствие в стрессовой ситуации. Это немножко пугает. Тебе бы охранницей работать. - Люк коснулся пальцем ее подбородка. - Я серьезно, - в ответ на скептический взгляд Гласс добавил он. - Я всегда считал, что лучшие охранники получаются из женщин. Стыд и срам, что на Фениксе никогда это всерьез не обсуждалось.
Гласс улыбнулась про себя, представив, как потрясло бы ее лучшего друга Уэллса, если бы она появилась на офицерских курсах. Скорей всего, поначалу он был бы глубоко шокирован, но потом наверняка поддержал бы ее. Пока она не встретила Люка, Уэллс был единственным человеком, который воспринимал ее всерьез и верил, что ее таланты не исчерпываются областью флирта и причесок.
- Думаю, можно было бы попытаться, только если не надо выходить в открытый космос. - Она представила себе, как движется в невесомости, и одной этой мысли оказалось достаточно, чтоб подступила космическая болезнь.
Люк прочистил горло.
- Знаешь, сейчас выходить в открытый космос не разрешено никому, - с наигранной помпезностью сказал он.
Люк состоял в элитном корпусе охранников, которые вдобавок были инженерами-техниками, выполняя самые ответственные - и самые опасные - ремонтные работы на корабле. Гласс никогда не забудет, как была потрясена, когда всего несколько недель назад увидела Люка в бескрайнем космосе: тот устранял какую-то поломку шлюзовой камеры. Целых двадцать минут его связывал с кораблем лишь тонкий трос. Трос да ее горячая молитва.
- И уж конечно, в униформе ты смотрелась бы очень миленько.
- Хочешь посмотреть, как я примерю твою? - невинно спросила Гласс.
- Может, попозже, - ухмыльнулся Люк, но сразу помрачнел.
Они оба знали, что никакого «попозже» не будет.
Гласс вскочила и перебросила на плечи свои длинные волосы.
- Слушай, - сказала она, беря Люка за руку, - у меня появилась идея насчет обеда.
- Правда? Ты выбрала между позавчерашней и позапозавчерашней протеиновой пастой?
- Я серьезно. Давай сделаем его особенным. Почему бы нам не взять тарелки?
Сделанные на Земле вещи были на Уолдене большой редкостью, но у Люка хранились две прекрасные тарелки, которые принес на корабль его пращур.
Люк долю секунды поколебался и встал на ноги.
- Это хорошая мысль. - Прежде чем скрыться в комнатке, где у него хранились ценности, он сжал руку Гласс.
Гласс направилась в крохотную ванную комнату и осмотрела себя в узком исцарапанном зеркале над раковиной. До этого она расстраивалась из-за невозможности привести в порядок прическу, но сейчас была рада этому: благодаря волосам она не знала, как выглядит, целых три дня не вылезая из одной и той же одежды. Она кое-как расчесалась пальцами и умылась прохладной водой.
Гласс не думала, что провела в ванной много времени, но, вернувшись в жилой отсек, обнаружила, что он переменился. Теперь источником тусклого света у стола были не фонарики, а свечи.
- Где ты их взял? - удивленно спросила Гласс, подходя поближе, чтобы все рассмотреть. Во всей Колонии свечей осталось совсем немного, чего уж говорить об Уолдене.
- Хранил для особого случая, - сказал Люк, выходя из спальни.
Глаза Гласс к тому времени уже привыкли к полумраку, и от увиденного сердце в груди забилось быстрее. Люк переоделся в темные брюки и такой же пиджак. Это что, настоящий костюм? Они так редко попадались в Обменнике! Даже мужчинам с Феникса сложно было их добыть.
Гласс видела любимого в униформе охранника, серьезного, подтянутого. Видела его в штатском, непринужденного, смеющегося, играющего с детишками в коридорах корабля. Люк в костюме сохранил военную выправку, но держался иначе. Более расслабленно.
- Я неподобающе одета, - сказала Гласс, одергивая рукава своей грязноватой рубашки.
Люк склонил голову набок и долгое мгновение смотрел на нее.
- Ты выглядишь великолепно.
В его голосе прозвучала нотка восхищения, и Гласс возблагодарила свечи за их мерцающий свет, скрывший и ее старую одежду, и внезапный румянец смущения. Сделав несколько шагов вперед, она провела пальцем по рукаву Люкова пиджака:
- Где ты это взял?
- На самом деле это костюм Картера.
Его слова заставили Гласс отдернуть руку, словно она обожглась.
- Что-то не так? - спросил Люк.
- Да нет, все нормально, - быстро сказала Гласс. - Я просто удивилась. Никогда не видела Картера в костюме.
Картер, парень постарше, взял Люка к себе, когда тот остался сиротой. Он говорил, что сделал это исключительно из милосердия, но Гласс всегда подозревала, что дело было еще и в дополнительном пайке. Картер был ленив и умел манипулировать людьми, а еще он был опасен. Однажды он попытался изнасиловать Гласс, когда она дожидалась Люка в их общей квартире. Люк, который вообще-то вовсе не был наивным человеком, с детства восхищался Картером и был слеп, когда дело касалось его недостатков. Гласс никак не удавалось заставить любимого увидеть в истинном свете человека, которого тот считал кем-то вроде своего наставника.
Люк пожал плечами:
- А он и не носил его. Как-то раз ему не хватило рационных баллов, ну я и купил у него этот костюм. На самом деле это было с его стороны очень щедро, в Обменнике он мог бы выручить гораздо больше.
«Не мог бы, - подумала Гласс, - потому что его немедленно арестовали бы за перепродажу краденого». Но потом ее кольнуло чувство вины. Картер, конечно, был отпетым негодяем, но теперь он мертв. Казнен за преступление, которого никогда не совершал, и виновата в этом Гласс.
В прошлом году Гласс с ужасом обнаружила, что беременна. Законы Колонии, касающиеся контроля за рождаемостью, были очень жестоки. За такое преступление несовершеннолетних отправляли в тюрьму, а всех, кто старше восемнадцати, казнили.
Гласс отчаянно пыталась уберечь Люка от наказания и изо всех сил скрывала свое положение. Но, когда все открылось и ее арестовали, она должна была назвать имя отца. Гласс понимала, что, скажи она правду, девятнадцатилетний Люк будет тут же казнен. Запаниковав, она объявила вторым виновником человека, который вгонял ее в дрожь и все равно рано или поздно столкнулся бы с карающим законом - Картера.
Люк ничего об этом не знал. Никто на Уолдене и понятия не имел, почему Картера вдруг увели посреди ночи. Во всяком случае, Гласс была в этом убеждена, пока два дня назад Камилла, подруга детства Люка и его бывшая пассия, не стала шантажировать Гласс. Камилла угрожала, что раскроет тайну казни Картера, если Гласс не станет во всем ей подчиняться.
- Мы будем есть? - беспомощно спросила Гласс, отчаявшись что-то изменить.
Люк поставил на стол две звякнувшие тарелки.
- Обед подан.
Протеиновой пасты было до смешного мало, но Гласс заметила, что Люк положил ей куда больше, чем себе. Преимущество мизерных порций заключалось в том, что они позволяли Гласс любоваться росписью на тарелках. На одной на фоне Эйфелевой башни была изображена влюбленная парочка, на другой та же самая парочка выгуливала в парке собаку. Люк не знал истории своих реликвий, но Гласс нравилось фантазировать, что его предки заказали эти тарелки во время медового месяца, а потом взяли с собой на борт корабля, как дорогой сердцу сувенир.
- Разве не странно переодеваться для того, чтобы поесть протеиновой пасты? - спросил Люк, орудуя ложкой.
- Я думаю, нет. Помнится, Уэллс как-то был одержим книгой о знаменитом кораблекрушении. Там все надели лучшие одежды и, пока корабль шел ко дну, слушали классическую музыку.
Гласс гордилась тем, что знает этот факт из земной истории, но, вместо того чтобы заинтересоваться, Люк поморщился.
- Тебе надо было остаться на Фениксе, - мягко сказал он. - Пробравшись сюда, ты словно вскочила на борт тонущего корабля.
Хоть Совет и бросил на верную смерть Уолден и Аркадию, на головном корабле, Фениксе, еще были запасы кислорода. Чтобы быть с Люком, Гласс сбежала с безопасного Феникса на Уолден.
- Думаешь, у Камиллы получилось? - спросил Люк, разминая пасту на тарелке.
Теперь Гласс чуть было не поморщилась, едва сдержавшись. Когда она проникла на Уолден, бывшая девушка Люка, Камилла, потребовала показать ей, как можно пробраться с корабля на корабль. Гласс заколебалась, зная, что охранники могут и пристрелить тех, кто незаконно вторгается на Феникс сейчас, когда крытый мост заблокирован. Тогда Камилла шепнула ей на ухо самую страшную угрозу, которую только можно вообразить: если Гласс промолчит, Люк узнает всю правду о Картере. Гласс понятия не имела, как экс-подружке Люка удалось вызнать ее тайну, но не стала тратить время на выяснения и рассказала о вентиляционных коридорах, соединяющих Уолден и Феникс.
- Надеюсь, да, - отворачиваясь, чтобы не встретиться с Люком взглядом, сказала она.
- Для тебя тоже еще не поздно, - заботливо сказал Люк. Он умолял Гласс вернуться на Феникс с Камиллой, но та отказалась. - Ты можешь забраться в вентиляционную шахту и…
Гласс уронила ложку на тарелку и сказала чуть резче, чем собиралась:
- Нет. Мы с тобой это уже обсуждали.
Люк вздохнул.
- Ладно, а как насчет этого? - Он набрал побольше воздуха, собираясь продолжить, но встретился глазами со взглядом Гласс и вдруг расхохотался.
- Что? - спросила Гласс. - Что тут смешного?
- Как ты на меня набычилась!
Гласс выпрямилась.
- Ну да, я злюсь. И не понимаю, что тут забавного.
- Да я уверен, что ты делала именно такое лицо, когда была ребенком и что-то шло не по-твоему.
- Люк, ну хватит. Я же серьезно.
- И я, - сказал он, поднимаясь со стула. - Иди ко мне. - Протянув руку, Люк потянул Гласс к себе, заставив подняться. - Что, если ты проползешь по вентиляции и просто осмотришься? Если охранники не патрулируют Феникс, ты вернешься и сообщишь об этом мне.
Гласс на миг замерла, вглядываясь в лицо Люка и стараясь понять, искренни ли его слова. Может, это просто уловка, чтоб спровадить ее на безопасный Феникс, а потом как-нибудь заткнуть вентиляционный коридор и не дать ей вернуться обратно?
- И тогда ты пойдешь туда со мной?
Люк кивнул.
- Если возле вентиляционного люка не будет выставлена охрана, мы можем попытаться незаметно пробраться в твою квартиру. А потом… - Он прервался.
Гласс взяла его за другую руку и сжала ее. Оба они знали, что и на Фениксе их жизнь продлится ненамного дольше. Колония вот-вот развалится, и Феникс тоже останется без кислорода.
Наконец Люк прервал молчание:
- Может, на Землю пошлют новые челноки.
- Что? До того как убедятся, что это безопасно?
Вообще-то Гласс не удивилась. Связь Колонии с сотней несовершеннолетних заключенных, отправленной на Землю для того, чтобы проверить тамошний уровень радиации, прервалась. На самом деле подростков было не сто, а девяносто девять, потому что сотой должна была стать сама Гласс, которая сбежала перед самой отправкой. Сердце кольнуло, когда она подумала об Уэллсе. Вот он-то как раз участвовал в этой миссии. Он всегда мечтал отправиться на Землю…
Гласс вспомнила, как Уэллс затевал в спортивном зале игры в гладиаторов; это было, когда он увлекался Древним Римом. И как она изображала гориллу-людоеда, когда они играли в исследователей джунглей за кабинетом отца Уэллса. Гласс надеялась, что ее друг по-прежнему жив, что на него не напали плотоядные гориллы… и что он не умирает медленно от радиации. Это было бы еще хуже.
Она очень надеялась, что с ними все в порядке.
- Других вариантов просто нет, - мягко сказал Люк, изучающе глядя на любимую. - Тебе надо было оставаться на челноке, тогда у тебя был бы шанс.
- Просто получилось так, что тут осталось кое-что очень для меня важное.
Люк протянул руку и скользнул пальцами по цепочке с медальоном, который он подарил Гласс на их годовщину.
- Конечно. Ты же не могла отправиться на Землю без своего медальона.
Гласс шаловливо хлопнула его по плечу:
- Ты знаешь, о чем я.
Люк рассмеялся.
- Не могу дождаться, когда ты набычишься на меня на Земле.
- И это все, чего тебе хочется?
- Нет. - Рука Люка переместилась на ее затылок, он наклонился и нежно поцеловал Гласс. - Мне хочется намного большего.
Глава 4
Уэллс
Понять, сколько прошло времени и не пора ли часовым сменяться, ночью было невозможно, и Уэллсу оставалось лишь строить догадки. Суставы разболелись, значит, он караулит лагерь минимум часа четыре. Но когда он отправился будить Эрика, то обнаружил этого аркадийца уютно свернувшимся калачиком возле Феликса. На лице парня было такое умиротворенное выражение, что Уэллс не смог заставить себя потревожить его.
Тихонько закряхтев, Уэллс потянулся, вскинув руки к небу, и переложил копье из одной руки в другую. Не оружие, а посмешище это копье. Стрела, убившая Ашера, была выпущена со смертоносной точностью. Если стрелок-наземник вернется и выберет своей целью Уэллса, шансов у него не будет.
- Уэллс, - окликнул его девичий голос.
Он обернулся и прищурился, вглядываясь в темноту.
- Прийя? Это ты?
- Нет, - слегка уязвленно ответила девушка, - это я, Кендалл.
- Прости, - сказал Уэллс. - Что-то случилось? Все нормально?
- Да-да, все хорошо, - проговорила Кендалл с неожиданной для глубокой ночи живостью. К счастью, было слишком темно, и она не могла разглядеть на лице Уэллса гримасу раздражения. - Подумала просто, может, тебе нужна компания.
Меньше всего на свете Уэллс нуждался сейчас в светской болтовне.
- Со мной все в порядке. Сейчас разбужу Эрика, он меня подменит, - солгал он и, даже не видя лица Кендалл, почувствовал ее разочарование. - А ты возвращайся в постель, пока кто-нибудь не занял твое место.
Кендалл с едва слышным вздохом развернулась и побрела обратно к хижине. Когда Уэллс услышал, как за ней закрылась дверь, он снова переключил внимание на кромку леса. Он очень устал, и ему приходилось стараться изо всех сил, чтобы не дать опуститься неправдоподобно отяжелевшим векам.
Чуть позже - может, прошла минута, а может, час - из тени появилась какая-то фигура. Уэллс моргнул, ожидая, что та исчезнет, но она лишь увеличилась. Уэллс подобрался, поднял копье и открыл было рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, но фигура приблизилась, стала видна лучше, и слова застряли у парня в горле.
Беллами. Он, покачиваясь, брел к хижинам, неся на руках кого-то безвольно обмякшего. На миг Уэллс подумал, что это Октавия, но потом даже в темноте безошибочно узнал эти рыжевато-белокурые спутанные волосы. Он узнал бы их где угодно.
Уэллс рванулся вперед и подоспел к ним, когда Беллами упал на колени. Его лицо покраснело, он судорожно дышал, но все же сумел удержать Кларк и передать ее с рук на руки Уэллсу.
- Она… Она… - прохрипел Беллами, прижимая руки к траве и стараясь успокоиться, - ее укусила змея.
Это все, что нужно было услышать Уэллсу. Крепко прижимая Кларк к груди, он побежал с ней к хижине-лазарету. Этот крошечный домик был набит спящими - на сохранившихся после пожара одеялах и походных кроватях лежало полдюжины ребят.
- Подвиньтесь, - взревел Уэллс в ответ на возмущенное бормотание и сонные протесты, - быстро!
- Что случилось? Они вернулись?
- Наземники? Это они? - прошептал кто-то.
- Это что, Кларк? Что с ней?
Не обращая на них внимания, Уэллс усадил Кларк на одну из опустевших походных кроватей, задохнувшись, когда ее голова свесилась набок. Он положил руку на плечо девушки и тихонько потряс ее:
- Кларк!
Опустившись на колени, он склонился к ее лицу. Кларк едва дышала.
В хижину ворвался Беллами.
- Убери их отсюда, - скомандовал Уэллс, жестом указывая на остальных ребят. Те поднялись на ноги и в сонном недоумении смотрели на Кларк.
Беллами погнал их к двери.
- Выходите все, - охрипшим усталым голосом проговорил он.
Когда все до единого постояльцы хижины были бесцеремонно выдворены за дверь, Беллами побрел к Уэллсу, который лихорадочно рылся в медикаментах.
- Чем я могу помочь? - спросил он.
- Просто не своди с нее глаз.
Уэллс расшвыривал бинты и ампулы, молясь, чтобы среди них был антидот, и чтобы он смог этот антидот узнать. Уэллс проклинал себя за то, что так мало занимался биологией. Он проклинал себя и за то, что плохо слушал Кларк, когда она рассказывала о своих занятиях медициной, вместо этого любуясь блеском ее глаз. А теперь вот эти глаза могут погаснуть навеки.
- Лучше поторопись, - донесся от походной кровати голос Беллами.
Уэллс резко обернулся и увидел, что Беллами сидит возле Кларк на корточках и отводит с ее бледного лица спутанные волосы. Эта картина немедленно воскресила в Уэллсе ярость, которую он испытал, когда увидел, как Беллами целует Кларк в лесу.
- Не прикасайся к ней. - Резкий тон заставил Беллами вздрогнуть. - Я хотел сказать… отодвинься, чтоб ей было чем дышать.
Беллами встретился с Уэллсом глазами.
- Она недолго будет дышать, если мы не придумаем, как ей помочь.
Уэллс снова повернулся к аптечке, уговаривая себя сохранять спокойствие. Взгляд его зацепился за оранжевый пузырек, и парень чуть не рухнул на землю от облегчения.
Несколько лет назад в Эдем-Холле выступала с лекцией группа ученых. Они разрабатывали универсальное противоядие, препарат, который повысил бы шансы на выживание человечества, когда оно наконец вернется на Землю. Ведь, мало того что люди Колонии лишились природного иммунитета, так еще, вполне вероятно, множество земных растений и животных мутировало, и старые антидоты, скорее всего, теперь бесполезны. Кларк слушал эту лекцию целую жизнь назад, еще до знакомства с Кларк и до того, как Вице-канцлер заставил ее родителей ставить опыты на людях, чтобы узнать, как воздействует на них радиация. Он вынужден был присутствовать на этом мероприятии в качестве сына Канцлера, ни минуты не думая, что когда-нибудь ступит на Землю. И тем более уж о том, что ему придется при помощи этого противоядия спасать жизнь любимой девушки.
Набрав в шприц жидкость из пузырька, Уэллс поднес иглу к вене на руке Кларк и застыл. В сердце билась тревога. Что, если он напутал с лекарством? Или сделал что-то неправильно, и в кровь Кларк попадет смертельно опасный пузырек воздуха?
- Дай сюда, - резко сказал Беллами, - я сделаю.
- Нет, - твердо ответил Уэллс.
Хоть ему и мерзко было себе в этом признаться, он не мог вынести мысль, что Кларк будет спасена благодаря Беллами. По его, Уэллса, вине она оказалась на Земле в первой партии колонистов, но она не умрет из-за него.
Он одним движением проткнул шприцем тонкую кожу и нажал на поршень, загоняя антидот в вену, а потом взял девушку за руку и шепнул:
- Кларк, ты меня слышишь? - Он закрыл глаза и сплел свои пальцы с ее. - Пожалуйста. Пожалуйста, останься со мной.
Несколько мгновений юноша молча сидел, не выпуская ее руки.
- Слава Богу, - выдохнул за его спиной Беллами.
Вскинув глаза, Уэллс увидел, что веки Кларк трепещут, поднимаясь. Он перевел дух; его даже слегка качнуло, так закружилась от облегчения голова.
- Как ты? - спросил он дрогнувшим голосом.
Кларк непонимающе моргнула. Уэллс напрягся в ожидании мгновения, когда она вспомнит все, что случилось, и ее лицо исказится ненавистью. Но глаза Кларк вновь закрылись, а губы растянулись в слабой улыбке.
- Я нашла, - пробормотала она.
- Что ты нашла? - сжимая ее пальцы, спросил Уэллс.
- Я должна… - Не закончив, девушка провалилась в сон.
Уэллс поднялся, взял с одной из походных кроватей одеяло и осторожно укрыл Кларк. Беллами все еще неподвижно стоял у него за спиной, не сводя глаз со съежившейся девичьей фигурки. Кларк, при всей ее огромной силе духа, казалась во сне совсем юной… и хрупкой. Уэллс прокашлялся.
- Спасибо, что принес ее, - сказал он, высвобождая руку.
Беллами медленно кивнул. Он все еще был в шоке.
- Я чуть не тронулся. Думал… - Он взъерошил рукой волосы, а потом осел на пол, прислонившись спиной к койке Кларк.
Уэллс собственнически ощетинился, но обнаружил, что сказать ему нечего. Он был благодарен Беллами за спасение Кларк, однако мысли о том, что могло произойти между этим парнем и любимой за прошедшие двое суток, причиняли боль. Вздохнув, он лег на пол.
- Я так понимаю, Октавию вы не нашли.
- Нет. Мы нашли ее следы, но какие-то… чудные. - Он говорил, не поднимая глаз, каким-то ненормально ровным голосом. - Непохоже, чтобы она сбежала. Похоже, ее тащили.
- Тащили? - повторил Уэллс, и фрагменты информации стали складываться в единую пугающую картину. - Поверить не могу. Они ее похитили.
- Они? - вскинул голову Беллами. - Кто?
Уэллс рассказал обо всем, что произошло с тех пор, как Беллами и Кларк покинули лагерь: о неожиданном нападении, о гибели Ашера… и о неоспоримом факте: на Земле есть и другие люди.
Беллами наконец заговорил, цедя слова сквозь плотно сжатые от гнева зубы:
- Ты думаешь, эти люди во время пожара забрали Октавию? - Уэллс кивнул. - Кто они? Как выжили в Катаклизме? И какого хрена этим… этим наземникам…. надо от моей сестры?
- Не знаю. Может, они защищают свою территорию. Может, это было предупреждение. А когда мы не ушли после этого, они убили Ашера, показывая, что не шутят.
Беллами долгое мгновение не сводил взгляда с Уэллса.
- Думаешь, они вернутся?
Уэллс открыл было рот, намереваясь повторить неопределенную отговорку, которую произносил уже несчетное количество раз, чтоб предотвратить панику, но встретился взглядом с Беллами и понял, что изощряться незачем.
- Да. Они вернутся. - И он рассказал Беллами о том, что Грэхем одержим мыслью создать армию, а это может привести к новым смертям.
- Да уж, все это не похоже на прогулку в парке, - хмыкнув, сказал Белами и покосился через плечо на Кларк. Она так и не пошевелилась, но ее лицо было спокойным, а дыхание - ровным. - А тебе надо отдохнуть. Я присмотрю за этой спящей красавицей и, если что, дам тебе знать.
Что-то в тоне Беллами задело Уэллса.
- Со мной все в порядке, - сказал он. - И, в любом случае, я патрулирую лагерь. А вот тебе не помешает отдых. У тебя совершенно измученный вид.
Парни некоторое время молча смотрели друг на друга, а потом Беллами со стоном потянулся, подняв руки вверх и раскинув ноги:
- Думаю, мы оба вымотались, причем уже давно.
Они сидели молча, избегая смотреть друг на друга, и меняли позы, только чтобы глянуть на Кларк, если та переворачивалась или вздыхала во сне. Ночь все тянулась, и ребята, ночевавшие в лазарете, попытались вернуться в свои постели, но Уэллс снова их выставил. Конечно, заставлять людей спать под открытым небом, когда в хижине есть место, было не совсем правильно, но Уэллс боялся потревожить Кларк. После того, через что ей пришлось пройти, это было бы совершенно лишним.
Уэллс не знал точно, сколько прошло времени. В щели между бревен стал просачиваться свет, когда громкий стук вырвал его из дремоты и заставил вскочить на ноги. Беллами вскинул голову и сонно спросил:
- Что происходит?
Уэллс, не отвечая, выскочил из хижины. На поляне было тихо и спокойно. Изгнанный из лазарета народ присоединился к остальным ребятам, ночевавшим вокруг костра. Казалось, все они еще спят.
Уэллс совсем было собрался вернуться в хижину, но тут его внимание привлекло какое-то движение у края опушки. Кто-то мелькнул за деревьями и бегом устремился в глубь леса - невысокая жилистая фигура в черном.
Не раздумывая, Уэллс устремился следом, почти летя над неровной, испещренной корнями землей. Он нагнал нарушителя и с криком бросился на него, крякнув, получив коленом под дых, но все же сумел прижать чужака к земле. Это был один из них - наземников.
Кровь Уэллса так пульсировала в венах, что потребовалось время, чтобы как следует разглядеть обездвиженного противника, зеленые глаза которого яростно смотрели на него.
Это была девушка.
Глава 5
Беллами
Беллами было плевать, что наземник оказался девчонкой. Во-первых, это шпионка, во-вторых - враг. Она из числа тех, кто убил Ашера и похитил его сестру.
В глазах девушки светился страх, на лицо свисали перепачканные во время борьбы черные волосы. Беллами, упав на колени рядом с Уэллсом, тоже вцепился в пленницу. Нельзя позволить, чтобы она удрала, не рассказав, где Октавия.
Он помог Уэллсу поднять пленницу на ноги и резко встряхнул, выкрикнув:
- Где она? - Лицо парня было так близко к лицу наземницы, что волосы той шевелились от его дыхания. - Куда вы дели мою сестру?
Девушка отшатнулась, но ничего не сказала.
Беллами вывернул ей руку: так он привык поступать в детском центре с мальчишками, которые задирали Октавию.
- Лучше бы тебе рассказать это прямо сейчас, а то ты очень пожалеешь, что вообще выползла из своей пещеры!
- Беллами, - резко окликнул его Уэллс, - остынь. Мы же еще ничего не знаем. Может, она ни при чем…
- Хрена с два она ни при чем, - перебил Беллами, дернув девушку за волосы так, чтобы она смотрела прямо ему в лицо. - Или ты мне сейчас все скажешь, или будет очень больно.
- Да хватит! - крикнул Уэллс. - Откуда нам знать, может, она и по-английски не говорит. Прежде чем что-то делать, надо…
Уэллса снова прервали. На этот раз дело было в остальных ребятах, которые подтянулись на шум.
- Одна попалась, - сказал Грэхем, выходя вперед, и в его голосе звучало нечто вроде восхищенного изумления.
- Она с Земли? - с благоговейным страхом спросила уолденская девушка.
- Она умеет говорить?
- Может, она мутант. Вы ее трогали и запросто могли подхватить какую-нибудь радиацию, - вытягивая шею, чтобы лучше видеть, ляпнул высокий паренек с Аркадии.
Беллами не беспокоила возможная радиоактивность пленницы, пусть у нее хоть гребаные крылья растут. Он хотел только выяснить, где его сестренка.
- Что мы с ней сделаем? - спросила одна из девушек, перебрасывая из руки в руку свое копье.
- Убьем, - сказал Грэхем так, будто это была самая обычная вещь на свете. - А потом насадим ее голову на кол, чтоб другие знали, что бывает с теми, кто на нас напал.
- Только не раньше, чем я с ней немножко побеседую, - огрызнулся Беллами, шагнув вперед. Глаза пленницы сузились, и она попыталась ударить его коленом, но он увернулся.
- Беллами, отойди, - скомандовал Уэллс, пытаясь унять девушку.
- Хочешь для начала с ней оттянуться? - усмехнулся Грэхем. - Не могу сказать, Канцлеров что разделяю твои вкусы, но понимаю, что у всех есть потребности.
Не обращая внимания на Грэхема, Уэллс обернулся попросить у парня с Уолдена веревку.
- Свяжем ее и посадим в лазарет. Пусть посидит, пока не решим, что с ней делать.
Беллами злобно посмотрел на Уэллса, чувствуя, как в нем вздымается волна ярости. В этом нет ничего хорошего. Чем дольше они будут тут стоять, тем дальше успеют увести Октавию.
- Нужно заставить ее признаться, где искать мою сестру, - с вызовом рявкнул Беллами Уэллсу.
Можно подумать, сын Канцлера тут все решает! Когда ребята начали прислушиваться к мнению Уэллса, Бэллами совершенно не возражал: лучше уж он, чем Грэхем. Но это вовсе не значит, что Уэллс может поступать с пленницей как ему заблагорассудится, ведь эта девчонка - единственная ниточка к сестре.
Уолденский парень сбегал за веревкой. Уэллс скрутил наземнице руки за спиной, а потом связал и ноги, так что та могла делать только совсем маленькие шажки. Его ловкие, сноровистые движения напомнили Беллами о том, что Уэллс не какой-нибудь балованный мальчишка с Феникса. Перед арестом он занимался на курсах подготовки офицеров. Руки Беллами сами сжались в кулаки.
- С дороги, - прикрикнул Уэллс, конвоируя пленницу к хижине.
Теперь длинные волосы не скрывали лица девушки, и Беллами наконец-то смог хорошенько ее рассмотреть. Она была совсем молоденькой, может, ровесницей Октавии, с миндалевидными зелеными глазами. На ней была черная меховая безрукавка, но самым странным казалось не это. Все дело в ее коже, понял Беллами. Все члены сотни независимо от цвета кожи в первую неделю на Земле обгорели, а потом Кларк стала убеждать их не находиться подолгу под солнечными лучами. А кожа пленницы словно светилась изнутри, а на высоких скулах виднелась россыпь веснушек. Не в пример им всем она выросла под солнцем, на открытом воздухе.
Злость превратилась в отвращение, когда он подумал, что сородичи этой девочки могут сотворить с Октавией. Может, они тоже связали ее? Заперли где-нибудь в пещере? Она ненавидит маленькие помещения. Может, сестра испугана, может, плачет без брата. В этот миг Беллами, не задумываясь, отрубил бы себе руку, если бы думал, что это поможет Октавии.
Вслед за Уэллсом и наземницей он двинулся в лазарет, где теперь не было никого, кроме Кларк, которая все еще спала. Там Уэллс велел девушке сесть на свободную койку, убедился, что ее руки надежно связаны за спиной, и отступил на шаг, не сводя с нее глаз. На лице у него было выражение, которое он, должно быть, усвоил на офицерских курсах.
- Как тебя зовут? - спросил он.
Пленница зыркнула на него и попыталась вскочить, но из-за связанных рук не смогла удержать равновесия. Уэллс толкнул ее обратно на походную кровать.
- Ты понимаешь, что я говорю? - продолжил он.
Сквозь завесу ярости в мысли Беллами пробралось беспокойство. Что, если она не знает английского? Да, конечно, они приземлились в Северной Америке, но за триста лет язык мог здорово измениться. Уэллс опустился на корточки, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами пленницы.
- Мы не знали, что тут вообще кто-то живет. Мы извиняемся, если чем-то вам помешали. Но…
- Извиняемся?! - взорвался Беллами. - Они увели мою сестру и убили Ашера. Нет уж, мы ни за что не просим прощения.
Бросив на него предупреждающий взгляд, Уэллс снова повернулся к наземнице.
- Нам нужно узнать, куда увели нашу девушку. Пока ты этого не скажешь, ты отсюда не выйдешь.
Девушка повернулась к Уэллсу, но ничего не ответила, лишь сжала губы и одарила его злобным взглядом. Уэллс встал, досадливо потер виски и собрался уйти.
- Как, и все? Это ты, типа, ее допросил? - разрываясь между яростью и недоумением, сказал Беллами. - Да ты знаешь, как спрашивают твой отец и его дружки из Совета, когда им нужна информация?
- Здесь мы так не делаем, - раздражающе самоуверенно сказал Уэллс.
Можно подумать, половина ребят в лагере не сталкивалась с методами допроса, которые практиковал его папаша! Он подошел к постели Кларк, поправил на ней одеяло и двинулся к выходу.
- Ты что, хочешь ее просто тут оставить? - недоверчиво спросил Беллами, переводя взгляд с Уэллса на их пленницу и обратно.
- Будем круглые сутки охранять хижину. Не бойся, она не сбежит.
Беллами шагнул вперед.
- Черт, конечно, она ни фига не сбежит, потому что тут останусь я. С ними обеими. - Он кивнул на спящую Кларк. - Думаешь, хорошая идея оставить ее тут наедине с убийцей?
Взгляд Уэллса остановился на Беллами.
- Она связана и не сможет ничего сделать.
От его покровительственного тона кровь Беллами вскипела:
- Мы ничего не знаем об этих людях, - выпалил он. - О том, как они могли мутировать. Помнишь двуглавого оленя?
Уэллс покачал головой:
- Она человек, Беллами, а не какой-нибудь монстр.
Беллами хмыкнул и обернулся к девушке. Она смотрела на них широко раскрытыми глазами, переводя взгляд с одного парня на другого.
- Ну мне будет спокойнее, если я присмотрю за ней лично, - сказал Беллами, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, потому что понимал: Уэллс помешает ему остаться, если заподозрит его в намерении как-то навредить пленнице.
- Ладно. - Бросив напоследок взгляд на Кларк, Уэллс снова повернулся к Беллами. - Но пока оставь ее в покое. Я скоро вернусь.
Он вышел, а Беллами переместился к другой стене и сел на пол возле Кларк. Наземница на своей кровати повернулась лицом к стене, но по тому, как были напряжены ее плечи, Беллами понял, что она ловит каждое его движение. «Хорошо», - подумал он. Пусть попсихует, ожидая, что он сделает дальше. Чем сильнее она будет бояться, тем выше вероятность узнать от нее, где Октавия. Беллами собирался во что бы то ни стало спасти сестру. Последние пятнадцать лет он провел, рискуя жизнью ради ее безопасности, и теперь не собирался что-то менять.
* * *
Беллами любил День Памяти павших. Не потому, что он так уж наслаждался речами воспитателей и кураторов детского центра о том, сколь им повезло, что их предки улетели с Земли. Если бы прапрапрадедушка Беллами узнал, что его потомки имеют привилегию чистить ванные комнаты в летающей жестянке, полной рециркулированного воздуха, он, наверное, сказал бы что-то вроде: «Знаете, парни, мне и тут неплохо». Нет, Беллами предвкушал, что в этот день складские палубы будут почти пусты, а значит, это идеальное время, чтобы там пошарить.
Он сунул руку за устаревший генератор, небрежно прислоненный к стене. В местах вроде этого ценные вещи могут десятилетиями оставаться незамеченными. В прошлый День Памяти павших он нашел под решеткой на палубе С отличный складной нож. Пальцы наткнулись на что-то мягкое, Беллами усмехнулся и вытащил на свет божий кусок розовой ткани. Шарфик? Он встряхнул находку, не обращая внимания на пыль. Это оказалось маленькое одеяльце с темно-розовой окантовкой. Беллами аккуратно сложил его и сунул под куртку.
Возвращаясь в детский центр, Беллами забавлялся мыслью отдать находку Октавии. Ее недавно перевели из спальни пяти - шестилетних малышей в общий девичий дортуар. Хотя сестренке и нравилось, что теперь к ней относятся как к большой девочке, дортуара она побаивалась. Хорошенькое розовенькое одеяльце - неплохой старт для долгого пути, в конце которого Октавия должна почувствовать себя в новой комнате как дома.
Но, поправляя одеяльце под мышкой и ощущая под пальцами мягкую шерсть, Беллами подумал, что оно слишком драгоценно, чтобы оставить его себе. Жизнь в детском центре была трудной. Хотя теоретически порции еды считались равными, сироты выработали сложную систему распределения пищи, основанную на подкупе и запугивании. Если бы не Беллами, Октавия никогда не ела бы досыта. Из паренька вышел отличный старьевщик, и все свои находки он менял на рационные баллы или на дополнительные порции еды. За последние несколько лет он здорово преуспел, добывая для сестренки кормежку.
Проскользнув через редко используемый служебный вход, он спрятал одеяльце в своем обычном тайнике: в стенной нише, расположенной так низко, что никто ее не замечал. Завтра он заберет свою находку и продаст на черном рынке. Тускло освещенный узкий коридор был пуст, а значит, все еще маются в тесном зале собраний и слушают, как их пичкают рассказами про радиацию, лучевую болезнь и Катаклизм.
Беллами свернул за угол. К его удивлению, из девичьего дортуара доносились голоса и пронзительный смех, недостаточно, впрочем, громкий, чтобы заглушить звуки… Чего? Плача? Он поднажал и без стука распахнул дверь. В большой комнате стояли кружком несколько старших девочек. Они были так увлечены своим занятием, что не заметили появления Беллами.
Высокая белобрысая девчонка высоко подняла что-то в воздух, хихикая от того, что к зажатому в ее руке предмету тянется ручка поменьше. Ручка Октавии. Даже при плохом освещении Беллами заметил следы слез на щеках стоящей в кругу мучительниц сестренки и ее огромные заплаканные глаза. Блондинка держала красную ленточку, которую Октавия каждый день вплетала в волосы.
- Отдай, - молила сестра дрожащим голоском, терзавшим сердце Беллами.
- Да зачем? - издевательски спросила одна из старших девчонок. - С ней ты похожа на идиотку. Тебе этого хочется, что ли?
- Точно, - сказала другая девочка. - Тебе же лучше будет. Люди перестанут спрашивать: «А что это за мелкая дурочка с уродской лентой?»
Девочка, державшая ленточку, принялась демонстративно разглядывать ее:
- Я даже не уверена, что это настоящая лента для волос. Спорим, ее из какого-то мусорного пакета вытащили?
Ее подружка хихикнула:
- Спорим, она поэтому воняет, как утиль?
- Зато вы, когда вас в конце концов найдут, будете пахнуть как гнилые трупы, - перебил Беллами, шагнув вперед и вырвав у белобрысой ленточку. Растолкав девчонок, он опустился перед Октавией на колени. - С тобой все нормально? - Он потянулся вытереть ей слезы.
Сестра кивнула, шмыгнув носом. Беллами передал ей ленточку, и та зажала украшение в кулачке так, будто оно живое и может удрать.
Беллами встал, положил руку сестре на плечо и повернулся к девчонкам:
- Если я хоть раз услышу, что вы ее обижали, пожалеете, что родились.
Две обидчицы нервно кивнули, но белобрысая лишь вздернула бровь и ухмыльнулась:
- Это она не должна была родиться. Она тратит тут общий кислород, потому что ваша мать была глупой шлюхой. - И твоя сестра, - она произнесла это слово так, будто оно обозначало нечто омерзительное, - тоже такой вырастет.
Тело Беллами среагировало быстрее, чем его мозг. Не успев понять, что он делает, парнишка схватил белобрысую за горло и прижал к стене.
- Если ты еще хоть раз даже заговоришь с моей сестрой, если ты хотя бы на нее посмотришь, я тебя убью, - прошипел он, сильнее сжимая ее горло. У него внезапно возникло страшное желание заткнуть ее навсегда.
Откуда-то издалека до его слуха донеслись какие-то крики. Он отпустил белобрысую и качнулся назад, потому что чьи-то руки обхватили его и поволокли прочь.
В тот раз Беллами не впервые оказался в директорском кабинете, хотя прежде по пути он никогда так не матерился. Воспитательница, которая приволокла Беллами, толкнула его на стул и велела дожидаться директора. Уходя, она сказала сидевшей напротив девочке:
- Держись от него подальше.
Беллами хмуро наблюдал, как воспитательница махнула рукой перед сканером и, дождавшись, пока дверь откроется, вышла в коридор. Какая-то часть мальчишки хотела немедленно сбежать. Интересно, попытка придушить эту глисту космическую, которая наезжала на его сестру, считается правонарушением? У него было уже много замечаний; рано или поздно директор напишет рапорт, и полетит он, как астероид, прямиком в тюрьму, это только вопрос времени. Вот только кто защитит Октавию, пока он будет там сидеть? Лучше уж постараться остаться тут и делать свое дело.
Беллами посмотрел на девочку. Она была примерно его ровесницей, но он никогда раньше ее не видел. Новенькая, наверное. Девочка поджала под себя ноги и нервно теребила пуговки своего свитера. Волнистые белокурые волосы были аккуратно уложены и блестели, и Беллами почувствовал укол жалости, представив, как девчонка в последний раз одевается у себя в комнате и старательно причесывается, перед тем как отправиться в эту чертову дыру.
- Ну и что ты натворил? - спросила новенькая, прервав его раздумья.
В ее голосе звучала легкая хрипотца, словно она давным-давно не разговаривала… или только что плакала. Интересно, что случилось с ее родителями, умерли они или совершили Правонарушение и дрейфуют теперь где-то в космосе…
Не было никакого смысла врать.
- Да напал на одну, - небрежно сказал он легким тоном, которым всегда говорил о своих многочисленных проступках. Девочка моргнула, и ему внезапно захотелось объясниться. - Она обижала мою сестру.
Девчонка округлила глаза.
- Твою сестру?
Не в пример белобрысой она произнесла это слово так, будто оно обозначало нечто замечательное и драгоценное. Ну да, точно новенькая, в этом детском центре про них с Октавией каждая собака знает. Еще бы, демографические законы ужасно строгие, и в их поколении на всех трех кораблях не найдешь другой пары детишек, рожденных одной матерью.
- Ну, строго говоря, она мне сестра только наполовину, но других родственников у меня нет. Ее зовут Октавия, - и он улыбнулся. Он всегда улыбался, когда произносил имя сестренки. - А ты теперь будешь жить тут?
Девчонка кивнула и сказала:
- Меня зовут Лилли.
- Очень хорошее имя. - Эти слова сорвались с его губ прежде, чем он сообразил, как глупо они звучат. - А я Беллами. - Он решил, что выглядит полным придурком, и стал думать, что бы сказать умного, но тут дверь скользнула в сторону.
- Только не снова ты, - сказала, входя, директор. Бросив на Беллами неодобрительный взгляд, она переключилась на Лилли. - Лилли Марш? - С Беллами она никогда не говорила таким голосом. - Я очень рада с тобой познакомиться. Давай пройдем в мой кабинет, и я расскажу тебе, как тут все устроено. - Пока Лилли медленно вставала, директор снова повернулась к Беллами: - Месяц испытательного срока, и, если ты хоть на волос отступишь от правил, ты отсюда вылетишь. Навсегда.
На Беллами одновременно нахлынули облегчение и растерянность, но не сидеть же тут, искушая директрису изменить свое решение! Он вскочил со стула и поспешил к двери. Ожидая, пока она откроется, Беллами через плечо бросил взгляд на Лилли.
К его удивлению, она улыбалась.
Глава 6
Кларк
«Ни в коем случае не входи в лабораторию».
Страдальческие крики доносились из-за стены, эхом отдавались в темных закоулках ее сознания, и Кларк уже не могла различать, откуда что берется.
«Во время эксперимента используется опасный для здоровья уровень радиации. Мы не хотим, чтобы ты пострадала».
Лаборатория выглядела совсем не так, как ей представлялось. Вместо специального оборудования она была заставлена больничными кроватями, и в каждой лежало по ребенку.
«Наша работа заключается в том, чтобы определить, стала ли Земля вновь пригодна к обитанию. Все на нас рассчитывают».
Кларк окинула взглядом помещение, ища свою подругу Лилли. Она была одинока. Напугана. Все вокруг нее умирали. От детей оставались лишь кожа да кости, а потом маленькие тела убирали.
«Мы не хотели, чтобы ты узнала».
Но где же Лилли? Кларк часто приходила ее навестить, когда родителей в лаборатории не было. Она приносила подруге подарки: книжки из библиотеки и украденные в школьном буфете конфеты. Когда у Лилли выдавались хорошие дни, они смеялись так, что заглушали попискивание сердечных датчиков.
«Это не мы придумали, Вице-канцлер заставил нас ставить опыты на детях. Если бы мы отказались, нас убили бы».
Кларк переходила от кровати к кровати. На каждой лежало по больному ребенку, но лучшей подруги среди них не было.
И тут внезапно она вспомнила. Лилли мертва. Потому что Кларк убила ее.
«И тебя тоже убили бы».
Лилли умоляла ее об этом, она не могла больше терпеть боль. Кларк не хотела этого, но знала: шансов на выздоровление у подруги нет. Поэтому она в конце концов согласилась и сделала Лилли смертельную инъекцию, которая положила конец страданиям.
«Прости, - попыталась сказать Кларк, - прости меня. Мне так жаль».
- Все хорошо, Кларк. Тсс, все хорошо. Я тут.
Глаза Кларк резко открылись. Она лежала в походной кровати с забинтованной рукой. Почему? Что с ней случилось?
Рядом с ней сидел Беллами, его лицо было грязным и осунувшимся. Но он улыбался. Кларк никогда раньше не видела у него такой улыбки - широкой, сияющей, без малейшего намека на насмешку. В этой улыбке была какая-то удивительная сердечность, интимность. Даже когда они вместе купались в одном нижнем белье, Беллами не выглядел настолько открытым.
- Слава богу, с тобой все в порядке. Ты помнишь, как тебя укусила змея? - спросил он.
Кларк прикрыла глаза, сосредоточившись на обрывках воспоминаний. Вот что-то ползет по земле. Слепящая боль. Сейчас единственным реальным ощущением, которое она осознавала, было тепло руки Беллами на ее руке.
- Мы ввели тебе универсальный антидот, но я сомневался, что мы успели.
Внезапно встревожившись, Кларк села в постели.
- Ты принес меня в лагерь на руках? - Ее щеки вспыхнули при мысли, что она, беспамятная, так долго была в объятиях Беллами. - И как ты сообразил про антидот?
Беллами бросил быстрый взгляд на дверь.
- Это не я, а Уэллс.
При звуке этого имени Кларк ощутила тупой толчок в груди. Уэллс не дал ей броситься в горящую палатку на помощь подруге, Талии, и Кларк в гневе и горе покинула лагерь. Но сейчас, окидывая взглядом стены нового лазарета, она чувствовала лишь печаль. Талия погибла, но винить в этом Уэллса было нельзя. Он спас Кларк жизнь. Теперь уже дважды.
У противоположной стены небольшой хижины на койке съежилась девушка. Кларк приподнялась на локтях, чтобы лучше видеть, но Беллами заметил, куда она смотрит, и сел так, чтобы закрыть от нее девушку.
- Ладно, - сказал он, покосившись через плечо, - теперь об этом.
Странно безучастным голосом он рассказал о нападении, в котором погиб Ашер, и о том, как Уэллс поймал эту девушку.
- Что? - резко выпрямившись, переспросила Кларк. - Ты хочешь сказать, что эта девушка родилась на Земле?
Отчасти она ожидала чего-то подобного с тех самых пор, как набрела на фруктовый сад, но очнуться и обнаружить в метре от себя наземницу было как-то слишком. В мозгу закрутилась тысяча вопросов. Как люди выжили в Катаклизме? И сколько их? Они живут по всей планете или только тут?
- Говори потише, - прошептал Беллами, опуская руку на плечо Кларк и заставляя ее снова откинуться на кровать. - Думаю, она спит, и хотел бы, чтобы она спала подольше. Вообще дерьмово, что она тут.
Кларк сбросила его руку и встала. Ее потряхивало от возбуждения и потрясения.
- Просто невероятно. Я должна с ней поговорить!
Прежде чем она успела сделать хотя бы шаг, Беллами схватил ее за запястье.
- Нелучшая идея. Ее друзья похитили Октавию и убили Ашера. Мы поймали ее, когда она за нами шпионила. - Его рот скривился в усмешке. - Может, она решала, кого еще увести.
Кларк в замешательстве смотрела на него. Зачем строить предположения о мотивах девушки, если можно просто ее спросить?
- Кто-нибудь пытался с ней поговорить?
Такая попытка точно ничем не грозит, тем более что руки и ноги наземницы связаны. Кларк привстала на цыпочки, чтобы лучше видеть. Девушка свернулась клубочком, спиной к Беллами и Кларк. Казалось, что она вообще не шевелится.
Беллами потянул Кларк обратно на кровать.
- Думаю, у девчонки все в порядке с английским. Она ничего не сказала, но, похоже, понимает все, что мы говорим. Как только удастся добиться от нее полезной информации, я пойду искать Октавию.
Его голос звучал спокойно, но, произнося имя сестры, Беллами не мог скрыть волнения. Мысли Кларк на миг переключились с пленницы на отпечаток ноги Октавии, который они видели в лесу. Девушка почувствовала себя виноватой в том, что Беллами был вынужден нести ее обратно в лагерь, оставив поиски сестры.
- Беллами, - медленно сказала она, когда в ее мозгу возникла еще одна мысль, - железяки, которые мы нашли. Знаешь, какой на них был логотип? «ТГ».
В Колонии даже дети знали, что эти две буквы обозначают «Триллион Галактик». Так называлась компания, когда-то построившая их корабли.
- Я знаю, - сказал Беллами, - но это может означать что угодно.
- Эти железки не с нашего челнока, - быстро сказала она высоким от возбуждения голосом, - а значит, тут приземлился еще один корабль с Колонии. Может, беспилотник? А что, если… - Тут Кларк замолчала, вдруг засомневавшись, делиться ли возникшей у нее мыслью. - Думаю, важно понять, что это было, - расплывчато закончила она.
Беллами сжал ее пальцы:
- Как только вернем Октавию, сразу все проверим.
- Спасибо, - тихо сказала Кларк, - за все. Я знаю, ты потерял кучу времени, пока тащил меня сюда.
- Да, но было бы позорищем лишиться единственного на всю планету доктора. Правда, тебя посадили раньше, чем ты доучилась, ну да это неважно. Может, напомнишь, какие части тела мне нельзя травмировать - локти или коленки? - с улыбкой спросил Беллами.
Кларк обрадовалась, что к нему вернулось дурашливое настроение, но чувство вины, сжимающее ей грудь, никуда не делось. Взглянув на соседку по лазарету, она понизила голос:
- Вот что, если тебе надо опять уйти, то иди. Ужасно, что ты потерял из-за меня целый день.
Его глумливая улыбка смягчилась.
- Да все нормально. - Он протянул руку и принялся рассеянно накручивать на палец прядь ее волос. - Думаю, сейчас лучше всего будет выяснить, что знает эта девчонка, а уж потом вернуться на след.
Кларк кивнула. Ей стало легче от того, что, во-первых, Беллами на нее не злится, а во-вторых, не намеревается немедленно уйти.
- Октавии повезло, что у нее есть ты, - сказала она, склонив голову набок и поглядывая на парня. - Знаешь, а я ведь как-то слышала, что на Уолдене есть брат с сестрой.
Беллами поднял бровь.
- Слава бежит впереди меня? В смысле, я не удивлен. Разве можно было не слышать о таком красавчике?
Кларк ткнула локтем Беллами под ребро, он скорчил гримасу и рассмеялся.
- Нет, правда, - продолжала девушка, - моя подруга Лилли знала вас, ребята, по детскому центру. Я дословно помню, что она сказала: «У одной девочки есть старший брат. Для нее это очень здорово, но он такой потрясающе красивый, что никто не может смотреть прямо на него. Это все равно, что смотреть на солнце, так же слепит».
Вместо того чтобы улыбнуться, Беллами побледнел.
- Лилли? Лилли Марш, да?
Кларк поняла, что проговорилась, и грудь сдавило. Конечно, Лилли и Беллами были знакомы. В уолденском детском центре вряд ли было так уж много детей, верно? Лилли редко рассказывала о жизни на Уолдене, а Кларк не спрашивала. Это не было сознательным решением, но теперь она понимала, что ей легче было думать о Лилли как о девушке без прошлого, без людей, которым есть до нее дело.
- Откуда ты знаешь Лилли? - Беллами пристально смотрел на нее, будто ища глазами правду, которую девушка так отчаянно старалась скрыть.
- Познакомилась с ней в больнице, на практике, - сказала Кларк, наворотив в коротком предложении чудовищное количество лжи. - Вы дружили с ней? - Она молилась про себя, чтоб Беллами пожал плечами и сказал, что смутно помнит Лилли по детскому центру.
- Мы с ней… - Беллами помолчал. - Мы с ней не просто дружили. Она была единственной девчонкой, на которую мне не наплевать. Ну, до тебя.
- Что? - Кларк потрясенно уставилась на него. Лилли, ее подруга, подопытный кролик ее родителей, и Беллами…
- С тобой все в порядке? - спросил Беллами. - Тебя так напрягло, что на корабле у меня была девушка?
- Нет. Конечно, нет, - сказала Кларк. - Со мной все нормально, устала просто. - С бешено колотящимся сердцем она повернулась на бок, не глянув в лицо Беллами. Путь он лучше считает ее патологически ревнивой собственницей, чем заподозрит что-то, хоть отдаленно похожее на правду.
- И правильно, - сказал Беллами, которого она явно не убедила. - Тем более что это было очень давно.
Она не обернулась. Может, для Беллами со смерти Лилли действительно прошло много времени, но Кларк каждый день заново переживала ее кончину. Она снова и снова видела лицо Лилли, когда та закрыла глаза и попыталась уснуть, снова и снова слышала голос подруги. Смерть Лилли никогда не станет для Кларк чем-то далеким. Потому что именно Кларк ее убила.
Глава 7
Гласс
Покидая квартиру, Гласс и Люк молчали. Они вышли в оглушающе пустой коридор, и Гласс, испугавшись тишины, взяла Люка за руку. Хаос, царивший на корабле последние несколько дней, прекратился, уступив место тяжелому отчаянию. Слабо мерцало тусклое освещение, наводя на мысли о сонном ребенке, который изо всех сил старается не закрывать глаз.
Они тихо прошли по главной лестнице, добрались до нижнего уровня корабля, где были размещены энергетические и сантехнические системы. До тех пор пока Гласс не подвела Люка к воздухозаборнику и не потянулась, чтобы снять решетку, не было произнесено ни слова.
- Пожалуйста, - сказал Люк, - позволь мне. - Он потянул решетку, извлек ее из стены и подчеркнуто аккуратно положил на пол. - Подумать только, я провел долгие часы, ломая голову, где назначить свидание, вместо того чтобы романтично ползать по вентиляционным коридорам.
- Это все твое влияние, - проговорила Гласс. Она силилась улыбнуться, несмотря на подступающие слезы.
- Что? - спросил Люк, взъерошив ей волосы. - Тяга к трущобам?
Гласс поднялась на носочки, чтобы поцеловать его.
- Нет, тяга к авантюрам.
Люк заключил ее в объятия.
- Я люблю тебя, - шепнул он ей на ухо, подсадил к вентиляционному коридору, подождал, пока она вскарабкается в него, и поставил решетку на место.
Гласс на мгновение замерла, чтобы вытереть слезы, из-за которых она, казалось, ослепла.
- Я тоже тебя люблю, - прошептала она, зная, что Люк не сможет ее услышать, а потом стиснула зубы и поползла по узкому металлическому желобу.
Медленно пробираясь вперед и напрягая зрение, чтобы хоть что-то видеть в тусклом свете, Гласс пыталась представить, какое лицо будет у мамы, когда она откроет дверь. Она почувствует облегчение? Или будет злиться, что Гласс рисковала жизнью, отправившись на Уолден? Сердце сжалось, когда она подумала, сколько горя причинила матери за последний год. Если конец близок, ей нужен шанс попросить прощения, нужно получить последнюю возможность сказать маме, как сильно она ее любит.
Гласс ударилась ногой о металлический пол и поморщилась. Если бы пару лет назад кто-нибудь сказал ей, что наступит время, когда она станет ползать по вентиляции с Феникса на Уолден и обратно, Гласс только посмеялась бы. Но все изменилось - она сама изменилась. И Гласс улыбнулась во тьме. Может, теперь ее жизнь и в опасности, но зато она стоит того, чтобы за нее побороться.
* * *
«…Когда грянул Катаклизм, в мире существовало сто девяносто пять суверенных государств, большинство из которых состояло в четырех больших альянсах».
Гласс зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Преподавательница приглушила свет, чтобы голограммы были лучше видны, и поэтому, скорее всего, не заметит, что Гласс отвлеклась.
«За первые шесть недель Третьей мировой войны погибло около двух миллионов человек…»
- Кора, - шепнула Гласс, пригнувшись к парте, - Кора!
Кора вскинула голову и сонно моргнула на Гласс:
- Что?
«…а в следующие пол года больше пяти миллионов умерло от голода».
- Ты получила мое послание?
Кора потерла глаза и еще раз моргнула, активируя транслятор на сетчатке глаза. Потом она прищурилась, прокручивая непрочитанные сообщения, среди которых было и послание Гласс, где та спрашивала, не хочет ли подруга пойти после уроков в Обменник.
Через секунду в поле зрения Гласс, в его правом верхнем углу мелькнула вспышка. Девушка моргнула, чтобы прочесть сообщение Гласс:
«Конечно, если быстро. Я встречаюсь с мамой в три».
«Зачем?» - снова моргнула Гласс.
«Дежурство по теплицам».
Гласс улыбнулась. Фраза «Дежурство по теплицам» обозначала в семье Коры внеплановый визит на солярные плантации. Такие визиты были совершенно незаконны, но охрана закрывала на них глаза, потому что отец Коры занимал должность заведующего ресурсами, и никто не рисковал с ним связываться. Гласс не было до этого никакого дела, потому что у ее семьи тоже были кое-какие привилегии, к тому же подруга всегда приглашала ее на свежие ягоды.
- Да, Кларк? - Преподавательница сделала приглашающий жест поднявшей руку девчонке за первой партой.
Гласс и Кора переглянулись. У Кларк всегда есть какие-то вопросы, а все учителя приходят в такой восторг от ее «любознательности», что позволяют ей выступать, даже когда урок, по идее, уже должен закончиться.
- Какие-то виды животных уже вымерли? Или это произошло после Катаклизма?
- Это очень интересный вопрос, Кларк. К середине двадцать первого века как минимум три…
- Хоть бы она сама вымерла, - пробормотала Гласс, не утруждая себя тем, чтобы посылать сообщение. Кора засмеялась в ответ, потом вздохнула и снова опустила голову на парту.
- Разбуди меня, когда все это закончится.
Гласс застонала.
- Этой девчонке что, заняться нечем? - шепнула она. - Если она не заткнется, я ее своими руками отправлю в открытый космос.
Как только урок закончился, Гласс вскочила на ноги и схватила за руку Кору.
- Погнали, - заныла она, - мне нужно найти пуговки для платья.
- Вы идете в Обменник? - оживленно спросила Кларк, поднимая глаза от парты. - Тогда я с вами. Мне нужно подушку для друга достать.
Гласс смерила Кларк взглядом. Та была одета в совершенно неэлегантные брюки и простецкую рубашку, выглядевшую так, словно ее раздобыли в Обменнике на Аркадии.
- Можешь сжечь свои портки, завернуть пепел в рубашку, и - вуаля, подушка для твоего друга готова. Заодно и мы этого уродства больше не увидим.
Кора расхохоталась, но Гласс почему-то не почувствовала ожидаемого удовлетворения. Глаза Кларк округлились от удивления и боли, она крепко сжала губы и удалилась, не проронив ни звука.
«Ну и пусть, - подумала Гласс, - это ей за то, что она такая подхалимка и испоганила день всем остальным».
Поскольку они задержались, Кора уже не успевала в Обменник, и Гласс отправилась домой, потому что ненавидела делать шопинг в одиночестве. Ей не нравилось, как пялятся на нее охранники, когда их старший этого не видит. Или, раз уж на то пошло, как пялятся на нее мужчины, стоит их женам отвернуться.
По пути домой она думала о том, как бы заставить отца раскошелиться на дополнительные рационные баллы. На носу День Памяти павших, и Гласс твердо решила, что на этот раз ее платье будет красивее, чем платье Коры.
Она вошла в квартиру и бросила школьную сумку на пол.
- Мам! - позвала она. - Мам, ты не знаешь, где папа?
Мать понуро вышла из спальни. Ее лицо под слоем искусно наложенных румян было бледно, а глаза как-то странно блестели, хотя, возможно, виной всему было освещение.
- Что случилось? - спросила Гласс, озираясь. Хотелось бы ей, чтобы папа был дома, потому что она никогда не знала, как себя вести, когда мать не в настроении. - Где папа? Еще на работе? Хочу поговорить с ним о моем содержании.
- Твой отец ушел.
- Ушел? Что ты хочешь сказать?
- Он нас бросил. Ушел, - она на миг прикрыла глаза, - к этой девице из бюро. - Ее голос был ровным. Она скрывала чувства также тщательно и аккуратно, как убирала в шкаф свои тщательно продуманные платья.
Гласс застыла.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что твое содержание - наименьшая из наших проблем, - сказала София, оседая на диван и закрывая глаза. - У нас вообще ничего нет.
К тому времени, как Гласс свернула в заканчивающийся на Фениксе участок воздуховода, ноги сводило судорогой, а руки саднило. Она молилась, чтобы у внешней решетки не было охраны, тогда можно будет сразу вернуться обратно и взять с собой Люка. Они проберутся в квартиру ее матери, а потом вместе придумают, как попасть на один из челноков. Впервые Гласс задумалась о полете на Землю, когда ее вытащили из камеры и сказали, что она и еще девяносто девять ребят отправятся туда на челноке. Тогда такая возможность привела ее в ужас, но сейчас она представляла себе, как это будет. Как они с Люком идут по лесу, держась за руки. Как они в тишине сидят на холме и любуются настоящим закатом. А может, какие-то города уцелели, и они с Люком смогут, как та парочка на тарелках, погулять по Парижу?
Протягивая руку, чтобы ухватиться за крышку вентиляционного люка со стороны Феникса, она улыбалась. Но ее пальцы ничего не находили, сколько она ни шарила по стене. Она нащупала края люка, но его подпирало снаружи что-то ровное, плоское.
Гласс перевернулась ногами вперед, вдохнула поглубже и ударила подошвами крышку люка. Ничего не произошло. Она ударила снова, вскрикнув от разочарования, когда крышка громыхнула, но не двинулась с места. «Нет!» - воскликнула она и поморщилась от эха, которое пошло гулять по вентиляции. Должно быть, Камилла заделала люк, чтобы никто не вздумал последовать ее примеру и пробраться на Феникс. Смысл в этом был: одной нелегалке довольно просто затеряться среди местных, а вот если нелегалов будет много… Но своим поступком она приговорила Гласс и Люка к смерти.
Гласс подтянула колени к груди, стараясь не думать, каким станет лицо Люка, когда она скажет ему, что путь закрыт. Он призовет на помощь все свое самообладание, примет храбрый и стоический вид, но его выдаст мелькнувшее в глазах отчаяние.
Она никогда больше не увидит мать. Когда на Фениксе наконец иссякнет кислород, Соня, оставшись в полном одиночестве в своей маленькой квартирке, прохрипит слова прощания, обращая их к дочери. К дочери, которая исчезла, не сказав ни слова.
Но когда Гласс перевернулась, чтобы двинуться в бесконечный обратный путь, у нее в голове возникла идея. Идея была настолько безрассудной и рискованной, что могла сработать.
Если внутренние пути с Уолдена на Феникс перекрыты, можно попробовать пройти снаружи.
Глава 8
Уэллс
После завтрака состояние Молли не улучшилось. Лихорадка усиливалась, и девочка беспрестанно дрожала, несмотря на то что Уэллс укрыл ее кучей одеял.
В полдень Молли все так же лежала, скорчившись, в опустевшей хижине, куда она забралась сразу после рассвета. Уэллс, хмурясь, осмотрел ее. По бледному лбу девочки катились капельки пота, а глаза приобрели странный желтоватый оттенок.
На первых порах Уэллс избегал встречаться с Кларк, но теперь выхода не было. Он нагнулся, поднял Молли на руки и пошел с ней через поляну. Большинство обитателей лагеря были слишком заняты, чтобы это заметить. Одни шептались о пленной наземнице, другие устраивали на дальнем конце поляны учебные сражения на новых копьях, которые сделал Грэхем. Но некоторые с любопытством проводили взглядом Уэллса, когда он толкнул дверь лазарета и занес Молли внутрь.
Наземница лежала к двери спиной, она то ли спала, то ли притворялась спящей. А вот Кларк сидела и смотрела на нее, да так внимательно, что поначалу не заметила Уэллса. Он перешагнул через Беллами, который так и уснул на полу рядом с походной кроватью Кларк, и осторожно положил Молли на одну из пустых коек. Когда он выпрямился, Кларк оторвала взгляд от наземницы и округлявшимися глазами смотрела на него.
- Хей! - Уэллс сделал шаг-другой вперед. - Как ты себя чувствуешь?
- Лучше, - хрипло сказала Кларк и откашлялась. - Спасибо, что ввел мне антидот. Это спасло мне жизнь.
Ее слова прозвучали вежливо, в голосе не было ни следа гнева, ни единого признака того, что она все еще злится на Уэллса за его поступок во время пожара. Но ее безучастный, вежливый тон был чуть ли не хуже, чем ярость. Казалось, она благодарит постороннего человека, оказавшего ей какую-то услугу. Неужели так теперь будет всегда, подумал Уэллс, или их отношения начнутся заново?
Пока он подыскивал ответ, взгляд Кларк переместился на Молли, и безучастное выражение исчезло с ее лица, уступив место куда более привычному проницательному взгляду.
- Что не так с Молли? - озабоченно спросила она.
Благодарный за то, что тема для разговора найдена, Уэллс рассказал, как самая младшая девочка неожиданно разболелась. Кларк, нахмурившись, попыталась встать с постели.
- Подожди, - сказал Уэллс, поспешив навстречу и опуская руку ей на плечо. Но тут же, одумавшись, отдернул руку. - Тебе надо отдыхать. Можешь отсюда на нее смотреть?
- Я нормально себя чувствую, - пожав плечами, сказала Кларк, спустила ноги с кровати и, пошатываясь, встала.
Уэллс поборол желание предложить ей руку. Она медленно подошла к Молли и опустилась на колени, чтобы получше осмотреть девочку.
- Привет, Молли, это я, Кларк. Ты меня слышишь?
В ответ Молли только всхлипнула, дрожа в одеялах, которыми ее укутал Уэллс. Нахмурившись, Кларк взяла ее за руку, чтобы посчитать пульс.
- Как думаешь, что с ней? - спросил Уэллс, делая нерешительный шаг вперед.
- Точно не знаю. - Кларк пощупала гланды Молли, обернулась и посмотрела на Уэллса. - Слушай, сколько мы уже тут? С этой змеей и прочей ерундой я сбилась со счета.
- Где-то три недели. - Он помолчал, считая про себя дни. - Да, как раз вчера три недели было.
- «День 21», - тихо, скорее себе, чем Уэллсу, сказала Кларк.
- И что это значит? О чем ты?
Кларк отвернулась, но Уэллс успел заметить в ее глазах страх. Он знал, что означает такой испуганный взгляд, и помнил, какая тоска на него напала, когда Кларк в конце концов рассказала ему об экспериментах своих родителей.
- Думаешь, это связано с радиацией, да? - спросил он. - Но… почему тогда никто не заболел гораздо раньше?
Кларк плотно сжала и слегка скривила губы. Она всегда так делала, когда тело не поспевало за мозгом.
- Если бы это было в воздухе, ну тогда мы не могли бы дышать. А если следы радиации содержатся в воде, тогда ее влияние скажется только через некоторое время. Но я не думаю, что Молли облучена, - быстро добавила она. - Это не похоже на воздействие радиации. - Тень боли промелькнула в ее глазах, и Уэллс понял, что она вспомнила умершую подругу. - Может, просто патологическая реакция на что-нибудь. Где остатки универсального антидота, в аптечке?
- Остатки? - повторил Уэллс. - Там был только один пузырек.
Кларк уставилась на него.
- Пожалуйста, только не говори мне, что все извел на меня. Там было минимум двенадцать доз!
- Да откуда мне было знать? - спросил Уэллс, возмущение в котором боролось с чувством вины.
- Так что, ничего не осталось? - Кларк вновь повернулась к Молли и пробормотала себе поднос: - Плохо.
Прежде чем Уэллс успел обратиться к Кларк за пояснениями, дверь приоткрылась, и в хижину зашел Эрик, ведя за руку Феликса.
- Кларк! Слава богу, ты очнулась. Нам нужна твоя помощь.
Потрясенный тем, что обычно невозмутимый Эрик настолько взволнован, Уэллс бросился к ребятам и помог Феликсу устроиться на одной из все еще пустовавших коек.
- Ему стало плохо, когда мы шли с ручья, - сказал Эрик, переводя тревожный взгляд с Кларк на Феликса. - И он сказал, что его вырвало после еды.
В этот миг Беллами проснулся. Он медленно встал на ноги, протер глаза и зевнул.
- Что тут творится? Кларк, какого черта ты не в кровати?
Не обращая внимания на его слова, Кларк перешла к Феликсу и начала осмотр. Глаза у того были открыты, но он никак не мог сфокусировать взгляд на Кларк и казался неспособным отвечать на ее вопросы.
- Что с ним? - спросил Эрик.
Он смотрел на Кларк, и на лице у него проступало выражение, напомнившее Уэллсу охранников в рубке управления корабля. Именно с таким лицом старший в смене отслеживал на мониторах астероиды и прочий космический мусор.
- Я неуверена, - ответила Кларк, и смущение в ее голосе смешивалось с раздражением: она ненавидела, когда чего-нибудь не понимала, - но, наверное, волноваться не о чем. Это может быть обезвоживание, вызванное кишечной инфекцией. Сейчас дадим ему попить и посмотрим, что будет. Беллами, можешь принести воды?
Беллами поколебался, посмотрел на Уэллса, будто собираясь предложить того в качестве водоноса, но потом кивнул и быстро вышел за дверь.
Уэллс присел на корточки возле Кларк на таком расстоянии, чтобы можно было говорить негромко, но не рискуя при этом нечаянно коснуться девушки:
- Странно, правда? Молли и Феликс заболели в одно и то же время.
- Ничего странного. Когда сотня людей обитает на таком маленьком пространстве, рано или поздно начинается какая-нибудь эпидемия. Удивительно, что мы продержались так долго.
Уэллс глянул на Эрика, который гладил Феликса по голове, и понизил голос:
- Но что, если это не эпидемия, а радиа…
- Нет, - сказала Кларк, прижимая ухо к груди Феликса, чтобы прослушать легкие в отсутствие стетоскопа.
- Но у нас в аптечке есть что-то, что могло бы помочь в таком случае?
- Мои родители кое-что разработали, - тихо сказала Кларк. - Такие таблетки, которые замедляют эффект от радиационного отравления.
- Может, дать им эти таблетки? Просто из соображений безопасности?
- Ни в коем случае.
Тон Кларк не допускал возражений, но Уэллс все же рискнул спросить:
- Почему?
Кларк повернулась к Уэллсу и посмотрела на него взглядом, в котором страх смешался с разочарованием:
- Потому что, если это не лучевая болезнь, таблетки их убьют.
Глава 9
Кларк
- Уверена, что с тобой ничего не случится за несколько часов? - спросил Беллами, разглядывая по-прежнему опухшую руку Кларк. - Я постараюсь не уходить далеко на случай, если…
- Я уверена, - перебила она, - иди охотиться. Честное слово, со мной все в порядке.
У них почти не осталось еды. Когда Уэллс пришел в середине дня проведать Молли и Феликса, он проглотил свою гордость и попросил Беллами о помощи.
Беллами дернул головой в сторону девушки, спящей на койке у противоположной стены:
- Лучше пообещай, что не будешь с ней разговаривать, - сказал он. - Не уверен, что вас можно оставлять наедине.
- Вовсе не наедине, - сказала Кларк, - тут еще Молли и Феликс.
- Обморочные не в счет. Обещай держаться от нее подальше, ладно? И постарайся отдохнуть.
- Хорошо, обещаю.
Кларк постаралась, чтобы эти слова прозвучали твердо, и Беллами не заподозрил, как она жаждет, чтобы он наконец-то удалился. В тот же миг, как он вышел, Кларк встала на колени у себя в кровати, чтобы получше рассмотреть наземницу.
Та была одета во все черное, и Кларк, по большей части, не могла распознать, из чего сделаны ее вещи. Обтягивающие брюки были гладкими и слегка блестели - может, они сшиты из кожи какого-то животного? Безрукавка, казалось, сделана из чего-то мягкого. Как называется ткань из переплетенных между собой волос животных - шерсть? Широкая накидка на плечи совершенно точно меховая. До сих пор из земных млекопитающих Кларк видела только оленя, но у того ворс на шкуре был не такой густой и темный.
Феликс в другом углу застонал во сне, Кларк поспешно подошла к нему и положила руку ему на лоб. Температура, определенно, повысилась. Закусив губу, Кларк думала о том, что она сказала Уэллсу. Лучевая болезнь действительно проявлялась иначе: следом за тошнотой и лихорадкой на теле появлялись язвочки, десны начинали кровоточить, а волосы - выпадать. Из-за этого на Лилли было страшно смотреть. Кларк каждый раз знала, какие страдания предстоит перенести ее подруге на следующем этапе болезни.
Возвращаясь к своей койке, Кларк думала о таблетках в аптечке. Если болезнь Молли и Феликса не имеет ничего общего с радиацией, эти таблетки убьют их. Но если Кларк ошибется, то приговорит своих товарищей к долгой, мучительной смерти. Таблетки эффективны только на ранних стадиях лучевой болезни.
Кларк уселась, положив голову на руки, в который раз удивляясь, почему члены Совета не удосужились побеседовать с ней перед тем, как сотня отправилась на Землю. Да, конечно, она была осужденной преступницей, но она также была и единственным человеком, знакомым с исследованиями родителей.
- Так кто такая Лилли? - раздался из другого угла комнаты незнакомый голос.
Кларк задохнулась и обернулась к наземнице, храня потрясенное молчание. Так, значит, она понимает английский. Теперь наземница сидела на койке лицом к Кларк, ее длинные черные волосы спутались, но все равно блестели, а глаза благодаря сияющей коже выглядели поразительно зелеными.
- Что… что ты… - Кларк запнулась. Потом глубоко вздохнула и постаралась вновь обрести хоть какое-то подобие самообладания. - Зачем тебе знать про Лилли?
Девушка пожала плечами.
- Ты во сне повторяла это имя, когда тебя лихорадило. - Модуляции ее голоса и произношение отличались от тех, что были привычны Кларк, а речь была несколько музыкальнее. Это вызывало волнение, похожее на то, которое Кларк испытала, когда на практике в больнице впервые слушала человеческое сердцебиение. - А потом этот парень так странно себя повел, когда ты ее упомянула, - добавила девушка.
- Лилли была моей подругой. Дома, на корабле, - медленно проговорила Кларк. Эта наземница, вообще, знает о Колонии? В голове Кларк завертелось множество вопросов, они теснились и боролись между собой за первенство. Она решила начать с чего-нибудь простого: - Сколько вас тут?
Девушка призадумалась.
- Сейчас - три тысячи пятьдесят четыре. Может, пятьдесят пять, если Дельфина уже родила. Должна была со дня на день.
Роды. Они рожают в больнице? Интересно, сохранилось ли у них старинное работающее оборудование, то, что было сделано еще до Катаклизма? И отстроили ли наземники какие-нибудь города, хотя бы самые значительные?
- Где ты живешь? - жадно спросила Кларк.
Лицо девушки потемнело, и Кларк пожалела о своей бестактности. Наземница ведь в плену и, конечно, ей не хочется рассказывать о том, где находятся ее друзья и родные. Поэтому Кларк задала новый вопрос:
- Как тебя зовут?
- Саша.
- А я - Кларк. - У нее было ощущение, что новой знакомой это уже известно. Она улыбнулась и медленно поднялась на ноги. - Безумие какое-то, просто не могу поверить, что я говорю с человеком с Земли. - Пройдя по комнате, Кларк уселась рядом с Сашей. - Ты знала, что есть люди, которые живут в космосе? Что ты подумала, когда нас увидела?
Саша смотрела на Кларк одно долгое мгновение, словно не веря, что та говорит серьезно.
- Ну я не ожидала, что вы окажетесь такими молодыми, - наконец сказала она. - Те, другие, были гораздо старше.
От этих слов у Кларк перехватило дыхание. Другие? Этого не может быть. Она, наверное, просто не поняла.
- Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что уже встречала людей из Колонии?
Саша кивнула, и сердце Кларк бешено заколотилось.
- Они прилетели где-то год назад. Мы всегда знали, что в космосе есть люди, но все равно это был шок. Вдруг встретиться с ними лицом к лицу! Их корабль сел очень неудачно, так же, как и ваш. - Она помолчала, видимо решая, о чем можно рассказывать. - Первое время мы плохо их знали и пытались помочь. Привели к себе и разрешили у нас жить. Дали им приют и пишу, хоть их предки и бросили нас во время Ухода. Мы решили, что об этом нужно забыть во имя мира и дружбы. - В ее голосе появился надрыв; она вздернула подбородок, будто предлагая Кларк поспорить.
А та разрывалась между противоречивыми желаниями высказаться в защиту колонистов и задавать все новые вопросы. Однако, чтобы заручиться доверием наземницы, наверное, разумнее было помалкивать. Это сработало, и Саша продолжила после долгой паузы:
- Это было глупо с нашей стороны - доверять им. Произошли… неприятности. - От этого воспоминания лицо ее исказилось болью.
- Что случилось? - мягко спросила Кларк.
- Неважно, - огрызнулась Саша. - Теперь их все равно уже нет.
Кларк не отвечала, силясь разобраться в поразительных новостях. Могло ли быть такое, что в прошлом году на Землю действительно прилетели люди с Колонии? Она подумала о железках с логотипом «ТГ». Но кто они были, эти более взрослые участники экспедиции? И зачем тогда было посылать сюда сотню?
- А ты… ты о них что-нибудь знаешь? - спросила Кларк, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. - Они были добровольцами или их заставили лететь?
- Понятия не имею, - презрительно сказала Саша. - Мы не вступали с ними в задушевные беседы. Особенно после того, как они… - Она замолчала.
Кларк нахмурилась. Ее мозг пытался восполнить недостающую информацию. Она представить не могла, что должны были сделать Колонисты, чтобы вызвать такое отвращение наземников. Однако непохоже было, что Саша намерена ей еще что-то поведать, а держать в себе подобные новости еще хоть минутку было выше сил Кларк.
- Я сейчас вернусь, - сказала она, поднимаясь. - Никуда не уходи.
Вздернув брови, Саша приподняла связанные ноги, и щеки Кларк вспыхнули от стыда. Она бросилась к Саше, опустилась на колени и принялась развязывать путы. Уэллс постарался, завязывая все эти сложные узлы, - этому его, несомненно, научили на офицерских курсах, - но она провела достаточно времени, распутывая вязание, чтобы сообразить, как их можно развязать. Когда она при этом нечаянно дотрагивалась до Саши, та вздрагивала, но ничего не говорила. Наконец Кларк распутала последнюю петлю и бросила веревку на пол.
- Идем, - сказала она, протягивая Саше руку, - пошли со мной. А то они ни за что мне не поверят.
С опаской посмотрев на руку Кларк, Саша совершенно самостоятельно встала и, морщась, потрясла вначале одной ногой, а потом второй, восстанавливая кровообращение.
- Идем же, - сказала Кларк, подхватывая Сашу под локоть и увлекая к выходу.
Глава 10
Беллами
Прошло всего десять минут с тех пор, как он вернулся в лагерь с кроликами, а те уже жарились на огне. На манящий запах подтянулось большинство обитателей лагеря, которые теперь стояли в ожидании вокруг костра, глядя на тушки голодными круглыми глазами. Они напоминали Беллами самых младших ребятишек из детского центра: те вечно подбегали к нему, когда он возвращался из своих вылазок, в надежде на угощение. Но он никогда не мог накормить всех. Ни тогда, ни сейчас.
- Ты принес только двух? - спросила Лила, параллельно пытаясь обменяться надменным взглядом со своей подругой Тамсин, стройной блондинкой, которая казалась Беллами вялой и еще более глупой версией Лилы.
Неделю назад они и еще несколько девчонок обрезали свои серые стандартного образца брюки, превратив их в шорты разной длины, игнорируя предупреждение Кларк о том, что погода изменится, и им придется пожалеть о своем поступке.
Они уже сейчас жалели о содеянном и дрожали от холода. Лила изо всех сил пыталась это скрыть, а Тамсин выглядела откровенно жалкой.
- Хорошо считаешь, Лила, - медленно, будто хваля смышленого малыша, процедил Беллами. - Так ты скоро до десяти считать научишься.
Лила прищурилась и скрестила руки на груди.
- Ну, Беллами, ты и говнюк.
- Слышала когда-нибудь поговорку «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться»? - парировал с усмешкой Беллами. - Хотя чего это я так с тобой разговариваю? Кроликов, как ты верно заметила, два, а нас тут вовсе не двое, а гораздо больше. - Девяносто три - вот точная цифра; никто из присутствующих не нуждался в напоминании о том, скольких членов команды они уже успели потерять. - Не каждый сможет откусить от этих тушек, придется выбирать кто. А ты только что несколько облегчила мне выбор, так что спасибо тебе большое. - Он протянул Лиле руку, будто намереваясь обменяться с ней рукопожатием. - Очень благодарен за помощь.
Она шлепнула его по ладони, развернулась и зашагала прочь в своих неровно обрезанных шортах. «Типичная уолдиотка», - подумал Беллами, используя словечко, которое Октавия придумала для девчонок с Уолдена, которые корчили из себя ветреных обитательниц Феникса. От мимолетного воспоминания об Октавии улыбка пропала с его лица, в груди ожила боль, которую он пытался от себя спрятать. Одному Богу известно, какие мучения терпит сестра, пока Лила с подружками рассекают по лагерю в своих дурацких шортах.
Два аркадийских парня присматривали за жарящимися кроликами, которых до этого освежевали Эрик и Прийя. Беллами хотелось сходить в лазарет и навестить Кларк, но было понятно, что в таком случае мясо исчезнет раньше, чем он вернется. Лично он прекрасно обойдется и без жаркого, а вот Кларк надо бы проглотить несколько кусочков.
- Тут и близко на всех не хватит, - сказала Прийя Уэллсу, который как раз вернулся с ручья. - Сколько у нас осталось протеиновых брикетов?
Уэллс, нахмурившись и покачав головой, склонился к Прийе и что-то ей прошептал. Очень осмотрительно, конечно, да только за ними с тревогой наблюдало, как минимум, человек двадцать.
Беллами подумал о первых днях после приземления, когда всех переполняла взрывная, почти опасная энергия. Теперь усталость и голод сделали народ куда менее разговорчивым. Даже болтливая Кендалл, корчившая из себя девушку с Феникса, примолкла, глядя на Уэллса с Прийей, хотя, если судить по ее слабой улыбке, она скорее забавлялась, чем подозревала неладное.
Несколько минут тишину на поляне нарушал лишь треск костра да стук ударяющихся о деревья и падающих на землю копий. Ребята, завербованные Грэхемом в его «силы самообороны», усердно тренировались, и даже Беллами вынужден был признать, что у некоторых уже здорово получалось метать копья. Если они отнесутся к охоте с таким же пылом, как к битве с мифическими наземниками, голод сотне не грозит.
Именно Кендалл прервала молчание:
- Уэллс, а когда прилетит следующий челнок?
Беллами фыркнул на эту прозрачную попытку втянуть Уэллса в разговор. Некоторые девушки в последнее время уделяли сыну Канцлера подозрительно много внимания.
- Да кому они нужны?! - Лила присоединилась к остальным, картинно вскидывая руки к небу. - Я не слишком-то скучаю по охранникам, которые станут вести себя так, словно они тут хозяева.
Беллами мысленно согласился с этим, хотя ничего не сказал, чтобы не доставлять Лиле удовольствия. С появлением новых Колонистов он теряет больше, чем любой из присутствующих. Пытаясь попасть в число отбывающей на Землю сотни, Беллами разработал безумный план и переоделся охранником. План сработал, но, увы, в суматохе кто-то подстрелил Канцлера, которому досталась предназначенная Беллами пуля. Даже если остальных участников экспедиции ждет амнистия, он все равно останется беглым преступником. Наверняка охранники явятся с приказом при виде него стрелять на поражение.
- Но ведь Совет уже знает, что тут безопасно, - сказала Кендалл, указывая на свой браслет-датчик, который, предположительно, передавал на корабль данные о состоянии ее здоровья.
- Безопасно? - с горьким смешком повторила Лила. - Да уж, Земля действительно кажется мне абсолютно безопасным местом.
- Я имею в виду уровень радиации, - сказала Кендалл, стреляя глазками в Уэллса и очевидно ожидая, что он за нее заступится. Но Уэллс смотрел куда-то в сторону кромки леса. Что-то явно привлекло его внимание.
Беллами вскочил на ноги, схватил лук и подскочил к Уэллсу. Поляну наполнил триумфальный крик. Беллами облегченно вздохнул, потому что вопили не наземники, а Грэхем. Он ломился через кусты у края поляны с копьем в одной руке и чем-то темным и массивным в другой. Темным, массивным и меховым. Кажется, этот ублюдок все-таки добыл какую-то зверюшку, решил Беллами, не понимая, что он чувствует по этому поводу: облегчение или досаду. Здорово, конечно, если кто-то поможет ему в охоте, только хорошо бы, это был кто угодно, лишь бы не Грэхем.
- Смотрите, что у меня! - ликующе крикнул новоиспеченный охотник, с глухим стуком бросая добычу на землю.
- Грэхем, оно еще живое, - сказала Прийя, выступая вперед, тогда как все остальные шарахнулись в отвращении и страхе.
Она была права. Существо подергивалось. Больше добытых Беллами кроликов, но меньше оленя, оно обладало длинной мордой, округлыми ушами и пушистым полосатым хвостом. Беллами подошел поближе, чтобы лучше видеть, и разглядел, что на брюхе у существа глубокая кровоточащая рана. Уэллс полез в карман и извлек оттуда маленький нож, который постоянно таскал с собой.
- Целиться надо в сердце, - сказал Беллами Грэхему. - Тогда это будет чистое попадание, и животное сразу умрет. А иначе нужно перерезать ему горло.
Грэхем пожал плечами, словно Беллами выговаривал ему за плохо закрытую палатку с продовольствием.
- Это лиса, - сказал он, пиная животное ногой.
- На самом деле это енот, - сказал Беллами.
Во всяком случае, он так считал. Зверек выглядел точно так же, как енот на фотографиях, если не считать того, что на голове у него росло что-то светящееся: когда он забил хвостом по земле, по темной траве заметался луч света, словно на нем был налобный фонарь, как у техников, когда они производят ремонтные работы снаружи корабля. Беллами смутно помнил видео о глубоководных рыбах, которые тоже испускают свет, чтобы привлечь свою жертву.
- Погоди, - со смесью гордости и неодобрения спросила Лила, - ты что, охотился в одиночку? А если наземники все еще где-то здесь?
- Надеюсь, что да. Я заставлю их пожалеть, что они пережили Катаклизм. - Грэхем, смеясь, подбросил копье в воздух и поймал его одной рукой. - Мы станем их Катаклизмом.
- Не будь идиотом, - огрызнулся Уэллс, терпение которого, очевидно, истощилось. - Может, их там тысячи. Тысячи. Если дело дойдет до настоящего боя, у нас не будет шансов.
Грэхем вздернул подбородок.
- Думаю, все будет зависеть оттого, кто будет нашим командиром, разве нет? - сказал он неожиданно тихо. Мгновение они с Уэллсом смотрели друг на друга, а потом Грэхем с усмешкой отвернулся. - Ну и кто освежует мою добычу? Я проголодался.
- Для начала ее надо добить, - сказал Беллами и посмотрел на Уэллса, который все еще держал в руках складной ножик.
- Уже, - весело пискнула Кендалл, которая сидела на корточках рядом с енотом. - Я просто свернула ей шею.
Беллами подумал, что она шутит, однако зверек не шевелился, и странное свечение угасло. В легком испуге он повернулся к Кендалл, но, прежде чем успел спросить, где она этому научилась, общее внимание привлек звук шагов, приближавшийся от центра поляны. К ним бежала Кларк, держа за руку девчонку-наземницу.
- Ребята! - задыхаясь, закричала она. Ее глаза сияли: прежде Беллами лишь несколько раз видел у нее такой взгляд. Это случалось, когда она узнавала о Земле нечто новое, нечто, что давало пищу ее жадному до знаний уму. - Вы просто не поверите!
Все повскакали на ноги и столпились вокруг Кларк и наземницы.
- Чему? - спросил Беллами.
Глаза Кларк метнулись к нему, а потом обратились на пленницу.
- Расскажи им, - потребовала она. - Расскажи то, что рассказала мне.
Значит, девчонка понимает английский, подумал Беллами. Между тем большинство присутствующих не видели наземницу с момента ее пленения. Кто-то возбужденно смотрел на нее, расталкивая соседей, чтобы подобраться поближе, кто-то, наоборот, нервно отступил назад. Беллами заметил, что Уэллс незаметно вернулся к костру и оттуда с интересом поглядывал на Кларк и наземницу.
А та молчала, глядя на толпу огромными от страха глазами.
- Все в порядке, Саша, - подбодрила Кларк.
Саша? Беллами вознегодовал. Кларк узнала ее имя? Что за фигня тут произошла, пока он охотился?
Саша откашлялась и тихонько зашептала:
- Я-я сказала Кларк, что вы не первые, кто прилетел с Колонии.
На поляну опустилась мертвая тишина.
- Это невозможно, - выступая вперед, сказал Уэллс. - Откуда ты знаешь?
Лицо Саши ожесточилось, она вздернула подбородок и посмотрела Уэллсу прямо в глаза:
- Оттуда, - спокойно сказала она. - Я с ними встречалась.
Воцарился хаос, потому что все присутствующие принялись высказывать свои предположения и страхи. Уэллс сунул два пальца в рот и резко свистнул, вызвав у Беллами неприятные воспоминания о том времени, когда они с матерью скрывали Октавию от охранников. Тогда свисток был сигналом, что сестренку нужно спрятать. Но все наконец утихомирились.
- Ты встречалась с кем-то из Колонии? - с откровенным скепсисом спросил Уэллс.
- Да. Я их знала. Мы разрешили им жить у нас, когда их корабль разбился. - И Саша жестом указала на обломки челнока сотни. - Вы тоже не слишком преуспели с мягкой посадкой, верно?
Беллами больше не мог этого выносить:
- Может, отложишь урок истории и расскажешь, где моя сестра?
- Я ничего не знаю о твоей сестре, - ответила Саша, - извини.
- Знаешь, мы же не идиоты. - Беллами увидел предупреждающий взгляд Кларк, но не обратил на него внимания. - Вы убили Ашера и увели мою сестру. Тебе лучше немедленно начать говорить.
- Беллами, дай ей закончить, - сказал Уэллс. Его слова прозвучали совсем по-канцлерски, хотя никакого права командовать у него не было. Он снова обернулся к Саше. - Просто расскажи нам, что случилось, - мягко проговорил он.
Саша бросила быстрый короткий взгляд на Кларк, и та ободряюще кивнула.
- Другие люди прилетели чуть больше года назад. Большинство их оборудования и припасов погибло во время крушения. Мы взяли их к себе.
- Сколько их было? - спросил Грэхем, подозрительно разглядывая Сашу.
- Десять. Но выжило только семеро.
- А скольких из них вы прикончили? - пробормотал Грэхем вроде бы самому себе, но достаточно громко, чтобы все его услышали.
Саша вздрогнула, но продолжала:
- Вначале все было хорошо, хоть и казалось странным, что среди нас новые люди. Мы все знали друг дружку всю жизнь и впервые встретились с незнакомцами. Но мы очень старались быть гостеприимными. - Тут ее лицо потемнело, а голос стал холодным. - Но они не оказали нам встречной любезности, поэтому пришлось с ними расстаться.
Что-то в ее тоне разозлило Беллами:
- Что, черт возьми, это означает? - рявкнул он. Его просто тошнило от этой девчонки и ее туманных речей. - Где они?
Наземница глубоко вздохнула:
- Их нет.
- Нет? - повторил Уэллс, на миг потеряв самообладание. Вокруг зашептались. - Что, всех?
Саша кивнула.
«Их убили», - подумал Беллами. Наземники - умалишенные убийцы. Они без предупреждения пристрелили Ашера. Он вздрогнул, когда на поверхность сознания вновь всплыла мысль, которую он пытался подавить уже два дня: что, если Октавия уже мертва? Он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Если сестренку не вернуть, он заставит каждого из них заплатить за это. Жизнями.
- Что, вы их убили? - спросил Грэхем. - А потом вам показалось мало, и вы убили вдобавок Ашера?
- Нет, все было не так. Мы…
Но Грэхем перебил ее, ухмыльнувшись и обернувшись к Уэллсу:
- Еще не поздно ее прикончить, знаешь ли.
- Ты, вообще, слушал? - зло спросила Кларк. - Она же сказала, что они не убивали Ашера.
- Тогда кто его убил? - требовательно спросил Беллами. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не выкрикнуть этот вопрос в лицо Кларк. Какого черта она вообще защищает эту наземницу?
- Никому из нас даже в голову не приходило, что может прилететь кто-то еще. Но вы прилетели. - Саша посмотрела на Кларк, а потом на Уэллса, словно это было их идеей - прилететь на эту долбаную планету. - Ну наши начали спорить, ссориться и в конце концов разделились на две группы. Вашего друга убили люди из другой фракции. - Она сжала губы и повернулась к Беллами: - Могу спорить, и сестру твою они забрали.
- Ну и где они? - с вызовом спросил Беллами.
- Хотела бы я знать. Никто из нас не видел их с тех пор, как они ушли. Даже вы видели их позже, чем я. Но тем, кто остался, все это не нравится.
- А почему мы должны тебе верить? - ухмыляясь, спросил Грэхем. Остальные одобрительно загудели. - Есть способы узнать, говорит ли она правду.
- Завязывай с этим, Грэхем, - отрезал Уэллс, выступая вперед и становясь между Грэхемом и наземницей. - Кларк, отведи Сашу обратно в лазарет и не своди с нее глаз, пока мы не решим, как быть.
- Я знаю, как быть, - перебил Беллами, кровь которого кипела от гнева и разочарования. - Мы возьмем оружие и пойдем к этим сволочам за Октавией.
- Не надо! - внезапно задрожавшим голосом сказала Саша. - Они вас поубивают. Их гораздо больше, чем вас.
- А мы тебя с собой возьмем, будешь заложницей, - Грэхем протолкался мимо Уэллса и схватил Сашу за руку.
- Пусти ее! - крикнула Кларк, однако Саша не нуждалась в защитниках.
Одним плавным движением она ударила Грэхема коленом в живот, высвобождаясь из его хватки, и завернула ему руку за спину.
- Не прикасайся ко мне, - зашипела она, отталкивая Грэхема так, что он отлетел на несколько шагов, а потом и сама отступила назад, словно на этом ее силы закончились.
- С тобой все в порядке? - спросила Кларк, подхватывая наземницу под локоть, потому что у той задрожали коленки.
- Все нормально, - хрипло отозвалась Саша.
- Ты когда ела в последний раз? - спросил Уэллс.
- Давно.
Беллами увидел, как Уэллс поглядел через плечо на костер, возле которого уже пожирали двух кроликов, и ощетинился.
- Фиг ты будешь ее кормить тем, что я настрелял, - холодно сказал он Уэллсу.
- Я согласен, - поддержал его Грэхем. - Кормить эту маленькую сучку мы не станем.
Где-то три четверти собравшихся одобрительно зашумели. Остальных больше занимала борьба за мясо, еще оставшееся на недообглоданных кроличьих костях.
Прежде чем кто-нибудь успел хоть что-то сказать, из темноты с противоположной стороны костра донесся вопль. Беллами бросился туда, еще человек десять устремились следом. Когда он резко затормозил, все они врезались ему в спину.
Тамсин, ковыляя, выбралась на поляну и с криком рухнула на траву. Из раны на ее бедре, там, где заканчивались коротенькие, криво обрезанные шорты, хлестала кровь.
- Вот божья срань, - сказал Грэхем, замирая рядом с Беллами. Он был слишком ошарашен и мог только смотреть на стрелу, торчащую из ноги Тамсин.
Кларк бросилась к раненой, а Беллами обернулся и посмотрел на наземницу, которую держали за руки серолицый Азума и ухмыляющийся Дмитрий. Взгляд ее расширившихся от ужаса глаз метался от подстреленной девушки к лесной чаще. Но Беллами знал, что не даст себя обмануть.
В следующий раз, когда в лагере прольется кровь, это будет кровь наземницы.
Глава 11
Уэллс
- Уэллс? - Кто-то дергал его за руку. - Эй, Уэллс!
Уэллс резко открыл глаза, и последние ошметки сна улетучились. Там, во сне, он плыл по каналу Венеции. Или нет, погодите, ему снился бой, и он скакал на лошади бок о бок с Наполеоном.
Над ним стояла Кендалл, но Уэллс, поднимаясь на ноги, не обратил на нее ни малейшего внимания. Наземница - Саша - была там же, где он ее оставил, она никуда не делась за ночь. Впрочем, со связанными ногами особенно не разбежишься. Она по-прежнему сидела, прислонившись к дереву, а лицо ее было непроницаемо, словно девушка специально тренировалась, чтобы мимика не выдавала мысли.
Все что ему в конце концов осталось - это вместе с пленницей провести ночь под открытым небом. В три хижины набилось почти сто человек, которые после второго нападения надеялись там укрыться. Места едва хватило, чтобы все могли усесться, так что о сне речи не шло.
Уэллс и Беллами отнесли в лазарет рыдающую, но пребывающую в сознании Тамсин. Кларк опередила их, она разогнала народ и освободила место для новой пациентки. К счастью, рана оказалась не опасна для жизни. Кларк даже в окружении дюжины перепуганных парней и девушек смогла наложить швы и перевязать ногу Тамсин.
Но когда в хижину, волоча за собой Сашу, вошли Эрик и Грэхем, там сразу стало шумно от злобных выкриков.
- А я говорю, что мы ее сейчас пришьем, - ревел Грэхем, и кое-кто радостно его поддерживал.
- Однозначно - нет, - зарычал Беллами. - Не раньше, чем она расскажет, как найти мою сестру.
Губы Грэхема искривились в ухмылке.
- Неприятно тебе это говорить, но, возможно, Октавию уже убили. Так что справедливо будет отнести отрезанную голову этой маленькой сучки в лес, к ее дружкам.
Шансов на то, что дело решится мирно, не было - только не сейчас, когда все наполовину сошли с ума от страха и адреналина. Поэтому Уэллс вызвался провести ночь на поляне - охранять пленницу от остальных, пока те не решат, что с ней делать.
Кое-кто поначалу возражал против этого плана, заявив, что Уэллсу опасно находиться под открытым небом, но, когда стало ясно, что в противном случае Сашу придется держать среди них, в хижине, возражения иссякли, и повисло молчание.
Уэллс знал, что после случившегося с Ашером и Тамсин ему было чего бояться, но, когда он сел возле дерева в нескольких метрах от Саши, страх удивительным образом почти сразу рассеялся. Он не мог поверить, что смотрит на человека, родившегося на Земле, на человека, который способен ответить на все вопросы, которые еще с детских лет не давали ему спать по ночам. Как выглядит снег? Видела ли она когда-нибудь медведя? Стоят ли еще города? Что осталось от Нью-Йорка? А от Чикаго? Но, должно быть, он сам себя убаюкал этими вопросами, и они плавно перешли в сновидения.
- Ау, Уэллс, - снова сказала Кендалл, - с тобой все в порядке?
Уэллс повернулся к ней и протер глаза.
- Да, все хорошо. Что случилось?
- Я говорю, пришла спросить тебя про завтрак. Что сегодня будем есть?
Уэллс вздохнул:
- Боюсь, что ничего.
Кролики Беллами и енот Грэхема давным-давно были съедены, а протеиновые брикеты нужно было жестко экономить, выдавая не больше одного в одни руки на день.
- Какая жалость! - сказала Кендалл. - А я с раннего утра вырезала на надгробии Ашера его имя. Красиво получилось. Хочешь посмотреть?
- Может, попозже, - сказал Уэллс. - И… гм… спасибо тебе.
Когда стало ясно, что от Кендалл так легко не отделаться, он попросил девушку помочь ему сообщить всем дурные вести относительно завтрака. Та казалась разочарованной, потому что Уэллс не пошел смотреть на результат ее трудов, но все равно удалилась с улыбкой, довольная тем, что может быть ему полезна.
После того как Кендалл удалилась обратно в хижину сообщить всем по-настоящему плохие новости, Уэллс извлек из кармана растерзанный протеиновый брикет, который завалялся там еще со вчерашнего дня, и посмотрел на Сашу. Ее кожа стала бледнее, чем день назад, когда ее взяли в плен, хотя Уэллс не знал, что именно тому виной - голод или стресс. Как бы то ни было, нельзя допустить, чтобы она голодала. Саша не сделала ничего дурного, и обращаться с ней как с военнопленной было бы жестоко.
- Эй, - опасливо сказал он, держа брикет в руках, - хочешь немного? Ты, наверное, здорово проголодалась.
Саша посмотрела на брикет и перевела взгляд на Уэллса.
- Что это? - хрипло спросила она.
- Протеиновая паста. Ты раньше никогда ее не видела? - Девушка покачала головой. - Попробуй, - настойчиво предложил Уэллс. - Давай сюда руку. - Он сунул остатки брикета Саше в протянутую ладонь и улыбнулся, глядя, как она подцепила немного пасты пальцем и, морща нос, отправила ее в рот.
- На вкус лучше, чем на вид, - признала девушка, подцепив еще немного. Покончив с едой, она отряхнула ладошки. - Но я знаю, где можно раздобыть пищи. Настоящей пищи.
Уэллс удивленно уставился на нее.
- Правда?
Саша кивнула.
- Я отведу тебя туда, если ты разрешишь мне выйти из лагеря.
Уэллс помедлил. Стратегически им следовало бы не отпускать пленницу, пока они не вернут Октавию. Даже если Саша сказала правду о двух группах наземников, все равно ее можно использовать в переговорах, как козырь. Нельзя было рисковать ею, да и ловушку тоже исключать не следует.
- А что помешает тебе сбежать? - спросил Уэллс.
- Можешь снова связать мне руки, если тебе так будет легче, - сказала Саша. - Слушай, я же просто хочу помочь. И поесть, - добавила она. Ее живот громко забурчал в знак согласия.
- О’кей, - медленно проговорил Уэллс, вглядываясь в ее лицо, отыскивая хотя бы малейший намек на подвох. - Сейчас только позову кое-кого с нами.
- Нет! - Она уставилась на Уэллса. - Это не то, чтобы каждый набрал столько, сколько ему хочется. Тебе я доверяю, ты возьмешь столько, сколько тебе надо, и только один раз. Заметано?
Уэллс колебался. Остальные придут в ярость, если узнают, что он разрешил Саше уйти из лагеря, пусть даже это поможет им найти еду. Но ведь быть лидером - значит поступать так, как считаешь правильным, даже если это не одобрит большинство. Отец преподал ему этот урок и никогда не позволял его забывать.
* * *
- С днем рождения! - пропела мама Уэллса, выходя из кухни с чем-то, подозрительно похожим на именинный пирог.
- Как ты его сделала? - с нескрываемым удивлением спросил Уэллс, наблюдая, как она ставит на стол белую роскошь под слоем глазури.
Роскошь венчали свечи, двенадцать штук, пусть и незажженные. Раздобыть свечи было еще сложнее, чем сахар и яичный порошок. Даже если мама их зажжет, гореть они будут очень недолго.
- Наколдовала, - с улыбкой ответила мать. - Не волнуйся, я ничего незаконного не сделала. Твоему отцу не о чем волноваться.
Не в пример прочим членам Совета, отец Уэллса был невероятно привержен букве Доктрины Геи, свода законов Колонии, возникшего еще в первые месяцы полета. Всего несколько минут назад Уэллс, возвращаясь с занятий, набрел на палубе А на члена Совета Брисбана, который нес две бутылки вина, явно приобретенные на черном рынке.
Уэллс нетерпеливо уставился на пирог. Может, останется кусочек, который удастся отнести Гласс?
- Ты уверена, что папа не будет против?
Он не знал, против чего отец может возражать сильнее: против расхода ресурсов на такую сомнительную вещь, как торт, или против празднования дня рождения. Эта древняя традиция чересчур преувеличивала значимость отдельно взятой персоны, поднимая вокруг нее слишком много шума. На самом же деле важно лишь выживание человечества как вида. Конечно, появление новой жизни - всегда радость, но, по мнению Канцлера, незачем ежегодно в определенный день внушать человеку ложное чувство собственной значимости.
- Конечно, нет. - Мама опустилась на стул рядом с ним. - И потом это вовсе не обязательно именинный пирог. Может, это приз лучшему ученику года. И не только этого, но и двух предыдущих. Или награда тому, кто - ура! наконец-то прибрался у себя в комнате.
Уэллс улыбнулся:
- А папа скоро придет?
Обычно Канцлер работал допоздна и возвращался, когда сын был уже в постели. Они не виделись всю неделю, и Уэллс предвкушал, что, может быть, сегодня они проведут вечер все втроем.
- Да, должен. - Мама наклонилась и поцеловала его в лоб. - Я сказала, что сегодня у нас особенный ужин в честь его особенного сына.
Раскладывая по тарелкам салат, она спросила Уэллса о школе, и он рассказал смешную историю об однокласснике, который спросил, сколько динозавров погибло во время Катаклизма.
- Почему бы тебе не начать есть? - спросила мама, потому что в животе у Уэллса громко заурчало.
Огни суточного ритма за окном начали тускнеть. Мама ничего не говорила, но ее улыбка стала слегка натянутой, а смех - несколько принужденным. В конце концов она потянулась и взяла руку Уэллса:
- Думаю, папе пришлось задержаться. Давай разрежем пирог, ладно?
- Конечно, - сказал Уэллс, изо всех сил стараясь, чтоб голос звучал весело, и избегая маминого взгляда.
Пирог оказался пышный и сладкий, но Уэллс так сосредоточился на том, чтобы не выдать своего разочарования, что едва ли это почувствовал. Мальчик знал, что отец не виноват, ведь он - Канцлер, и отвечает за благополучие и безопасность колонистов. Он отвечает за будущее человечества. Его первейшая обязанность - обеспечить уверенность в том, что род людской доживет до того момента, когда сможет вернуться на Землю. Ради этого приходится задерживаться на работе в день рождения сына.
Уэллс почувствовал себя виноватым, когда представил, как отец с утомленным лицом сидит один-одинешенек у себя в кабинете, просматривая очередную кипу тревожных отчетов, и не может даже в должной мере насладиться бесценными реликвиями, которые делают это помещение самым любимым местом Уэллса на корабле. Ему не остановиться, чтобы посмотреть на чучело орла, он не может улучить минутку и полюбоваться портретом темноволосой женщины с загадочной улыбкой. Единственная реликвия, которая может попасть в поле его зрения, - это подставка для ручки, на которой начертана крылатая фраза древнеримского писателя по имени Цицерон: Non Nobis Solum Nati Sumus. Это значит «Мы родились не только для себя».
Дверь открылась, и вошел отец. Хотя он явно вымотался, его спина была прямой, а походка - решительной.
Он перевел взгляд с мамы Уэллса на полусъеденный пирог и вздохнул:
- Прошу прощения. Заседание Совета закончилось позже, чем предполагалось. Не мог убедить Брисбана согласиться ввести на Уолдене дополнительные меры безопасности.
- Все в порядке. - Уэллс так быстро поднялся на ноги, что задел стол, и блюдца на нем задрожали. - Мы оставили тебе пирога.
- Мне нужно еще поработать. - Отец поцеловал маму в щеку и коротко кивнул Уэллсу: - С днем рождения.
- Спасибо, - ответил Уэллс, спрашивая себя, не почудился ли ему намек на грусть в отцовском взгляде.
Канцлер исчез в своем кабинете прежде, чем в мозгу Уэллса родился непрошеный вопрос: если отец был занят спором с Брисбаном, как Уэллс мог видеть того всего несколько часов назад на палубе А?
Внутренности Уэллса скрутило, когда он осознал непривычную, скверную вещь: отец солгал.
* * *
- Ладно, - сказал Уэллс, кивая Саше. - Но, раз мы будем только вдвоем, мне придется привязать тебя к себе, чтобы ты не удрала, пока мы будем бродить по лесам.
- Хорошо. - Она встала и протянула руки.
Уэллс поморщился, увидев на ее запястьях, там, где веревка натерла кожу, красные полосы.
- На этот раз возьмем металлические наручники. От них раздражение меньше.
Уэллс принес из палатки-склада наручники, а заодно и бинт, которым обмотал Сашино правое запястье, прежде чем защелкнуть на нем металлический «браслет». Сделав секундную паузу, он защелкнул второй «браслет» на собственном левом запястье, старательно засунул ключ от наручников поглубже в карман и спросил:
- Готова?
Девушка кивнула, Уэллс осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что никто их не видит, и потянул ее к краю поляны. В руку врезался металл, оповещая, что он идет слишком быстро, и Уэллс замедлил шаг.
Когда они вошли в лес, идти вдвоем стало еще труднее. Когда Уэллс снижал темп, чтобы перешагнуть через выступающие из-под земли корни или замшелые валуны, Саша, наоборот, шла быстрее, легко преодолевая эти препятствия. Уэллс не мог сделать ни шага, чтобы не нашуметь, а Саша двигалась грациозно и беззвучно, как олень. Ясно было, что этот путь хорошо ей знаком. Интересно, подумал Уэллс, каково это - знать какой-то участок леса так же хорошо, как, например, другого человека, и поднимать ногу, чтобы перешагнуть через упавший ствол, так же естественно, как брать кого-то за руку.
Вскоре Саша привела Уэллса к холму, которого тот никогда прежде не видел. Деревья тут росли реже, а трава была выше и почти доставала им до колен. Длинная коса девушки расплелась, и темные волосы рассыпались по спине.
- Как ты думаешь, за тебя беспокоятся? - спросил наконец Уэллс.
Сперва он усомнился, что Саша его услышала, потому что она не обернулась и не замедлила шага. Однако связывающая их цепь слегка дрогнула.
- Беспокоятся… и злятся, - сказала Саша. - Нам было приказано держаться от вас подальше, но я должна была увидеть все своими глазами.
Уэллс сбавил скорость, и теперь они впервые за весь путь шли рядом.
- Я всю жизнь пыталась представить себе, какой он, космос, и какие вы. Я же совсем не знала тех, кто прилетел первыми, я даже почти с ними не разговаривала. Поэтому, когда появились вы, я не могла упустить такого случая.
Уэллс засмеялся, а потом поморщился, потому что цепь натянулась. Саша остановилась и исподлобья смотрела на него:
- Что в этом смешного? - спросила она.
- Ничего. Просто так бредово получается: ты пыталась вообразить себе нас, а я всю жизнь старался представить себе Землю.
Саша странно посмотрела на него, но снова пошла вперед.
- Правда? И что же тебе хотелось узнать?
У юноши екнуло сердце.
- Сколько людей выжило в Катаклизме? Существуют ли до сих пор города? Какие тут водятся звери? Видела ли ты океан? Что произошло, когда… - Он умолк, потому что увидел, как широко ухмыляется Саша. - Что?
- Почему бы тебе не задавать вопросы по одному?
- О’кей, - с улыбкой сказал Уэллс. - Тогда первый вопрос: кто выжил? Что произошло после того, как взорвались бомбы?
- Мы точно не знаем, - призналась Саша. - Наши предки выстроили очень глубокие подземные бомбоубежища, защищенные от радиации благодаря известняку. Они вышли наружу всего лет пятьдесят назад и не нашли никаких признаков других людей. Насколько нам известно, других выживших, кроме нас, нет. Но как знать? Может, в других местах живет кто-то еще.
- А где именно мы находимся? - спросил Уэллс.
- Серьезно? - Саша нахмурила брови, словно не понимая, не шутит ли он. - Мы в Северной Америке. Эти места раньше назывались Виргинией. Неужели вам не сказали, куда вас отправляют? Почему такая секретность?
Уэллс заколебался, не зная, что ей рассказывать, а что - нет. Наверное, признаться в том, что все они - несовершеннолетние преступники, которые должны были умереть вдень восемнадцатилетия, нелучший способ внушить к себе доверие.
- У челноков не очень совершенная система навигации. Мы не знали точно, куда должны в конце концов попасть.
Казалось, Саша скептически отнеслась к его заявлению:
- Но вы же приземлились всего в десяти милях от первого челнока. Наверно, вас не без причины сюда послали. Вы должны были найти нас, так?
От этих слов Уэллса бросило в дрожь. Никто в Колонии не мог знать о существовании Саши и ее соплеменников… или мог?
- Если это Виргиния, значит, мы недалеко от Вашингтона? - спросил он, чтобы сменить тему. - Там сохранились какие-то здания?
Его сердце взволнованно забилось, когда он подумал о том, чтобы исследовать руины Белого дома. Или, еще лучше, музея, он помнил, что в Вашингтоне был знаменитый музей. Когда Саша отрицательно покачала головой, Уэллс почувствовал разочарование.
- Нет, город разрушен. Осталось только несколько зданий, да и те почти разрушены. Тут побереги голову, - предупредила девушка, ныряя под низкую ветку.
Они пересекли неширокий ручей и вошли в перелесок. Деревья росли тут так тесно, что их ветви почти сплетались над головой, образуя сплошной полог. Уэллс вдруг почувствовал себя полным дураком. Как он позволил завести себя в такие места, где никто из сотни не бывал прежде? А вдруг это ловушка?
Его шеи вдруг коснулось что-то мягкое, липкое, он вскрикнул и стал отряхиваться. Под его пальцами распались какие-то тонюсенькие волокна.
- Что это? - спросил Уэллс, пытаясь от них избавиться.
- Расслабься, - засмеялась Саша, и Уэллс тоже не смог сдержать улыбки, когда представил себе, как, наверное, по-идиотски он сейчас выглядит. - Это просто паутина. Видишь?
Посмотрев, куда указывала девушка, Уэллс увидел, что одно дерево окутано тонкими поблескивающими нитями. Они тянулись между ветвей, создавая что-то вроде сетки.
Саша двинулась было дальше, но Уэллс не мог отвести от паутины глаз. Совершенно неожиданно она приковала его взгляд геометрической правильностью своих линий, казавшихся странно красивыми на фоне беспорядочного сплетения ветвей и листьев.
- Я думал, пауки крошечные.
- Некоторые. Те, что живут в лесах, крупнее. - Саша подняла руку. - Их лапки могут быть вот такой длины.
Уэллс подавил дрожь и вместе с Сашей поспешил дальше. Они в тишине шли по перелеску, опавшие листья заглушали звук их шагов. Вокруг царил полумрак, и Уэллсу почему-то совсем не хотелось нарушать эту тишину. Так дома, на корабле, люди начинали говорить тише, когда попадали в Эдем-Холл, место общего сбора жителей Феникса, где росло дерево - последнее, как они полагали, дерево во Вселенной, принесенное с охваченной огнем Земли. А потом Уэллс поджег и его тоже, чтобы его арестовали и вместе с Кларк отправили на Землю.
Еще минут через десять лес вновь стал редеть, и Саша повела Уэллса вверх по крутому склону. Добравшись до гребня холма, девушка остановилась и протянула руку.
- Мы пришли, - сказала она, показывая на несколько деревьев впереди.
Вначале Уэллс не заметил ничего примечательного, но потом присмотрелся и разглядел в кроне что-то непонятное. Саша подвела его к ближайшему дереву, и оказалось, что ветви клонятся к земле под тяжестью десятков длинных зеленых початков. Девушка поднялась на цыпочки и потянулась к ним, но едва задела пальцами самый нижний.
- Давай я. - Уэллс тоже поднял руку, схватил тот самый початок, к которому тянулась Саша, сорвал и сунул ей, удивляясь тому, какой он бугристый.
Саша опытным движением ободрала верхний слой, обнажив ярко-розовые семечки.
- Что это? - спросил Уэллс.
- У вас в космосе не было кукурузы?
- Мы выращиваем кое-какие овощи на солярных плантациях, но такого у нас нет. - Он помолчал. - А разве кукуруза растет не из земли?
Саша пожала плечами.
- Может, раньше и росла, а теперь она растет на деревьях. Поищи там синенькие, они самые пикантные. - Она показала закованное в наручники запястье. - Если их снять, можно будет забраться на дерево и набрать столько, сколько мы сможем унести.
Уэллс помедлил. Он хотел бы доверять Саше и каким-то образом чувствовал, что доверять ей можно, но рисковать по-глупому не хотелось. В конце концов, он полез в карман и вытащил ключ.
- Ладно, я сниму наручники, но если ты сбежишь, то знай, что мы все пойдем по твоему следу.
Саша молча подняла скованную руку, и Уэллс так же молча расстегнул наручники. Девушка сжала и разжала кулак, а потом тряхнула головой и улыбнулась:
- Спасибо.
Она в мгновение ока вскарабкалась по стволу к ветвям. Казалось, это совсем просто, но, когда Уэллс попробовал последовать за ней, выяснилось, что впечатление обманчиво. Ствол был шероховатым, но порос скользким мхом, поэтому юноше пришлось сделать несколько попыток, прежде чем он сумел оторваться от земли.
Уэллс совсем запыхался, добравшись до третьей снизу ветки, где кукуруза росла особенно густо. Саша сидела верхом почти на самом ее конце, обеими руками срывала початки и бросала их на землю, которая сверху казалась неожиданно далекой. Уэллс вздохнул поглубже и заставил себя оглядеться.
Вид был захватывающим. На корабле Уэллс видел бесчисленное количество фотографий живописных земных пейзажей, но ни один из них не мог равняться красотой с раскинувшимся перед ним фруктовым садом. Ниже, за деревьями, начинался луг, создававший потрясающий контраст с туманными фиолетовыми очертаниями далеких гор. Уэллс почувствовал, как по коже побежали мурашки, когда взгляд остановился на зазубренных белых вершинах. Снег.
- Обязательно покажу это отцу, когда он прилетит, - сказал Уэллс, не успев как следует обдумать свои слова.
Саша повернула к нему голову:
- Твой отец? Что, вы ждете кого-то еще?
Уэллс не понимал, почему ее обвиняющий голос действительно заставил его почувствовать себя виноватым. Колонисты провели последние три сотни лет, пытаясь понять, как вернуть человечество домой. У них не меньше прав жить на этой планете, чем у наземников.
- Конечно, - сказал он, - корабли же не вечные. Со временем все наши прилетят сюда.
«А время это настанет через пару-тройку недель, - подумал Уэллс. - И все благодаря мне». После того как арестовали Кларк, он узнал, что ее, возможно, отправят на Землю, вместо того чтобы казнить. Он знал, что Совет намеревается послать на родную планету экспедицию, состоящую из несовершеннолетних правонарушителей, и что нужно, чтобы это произошло раньше, чем Кларк исполнится восемнадцать, поэтому вынужден был совершить кое-что радикальное и очень опасное. Он привел в негодность и без того аварийный люк шлюзовой камеры. Теперь техническое состояние кораблей вынуждало жителей Колонии ускорить возвращение на Землю, потому что космос стал для них смертельно опасен. Уэллсу до сих пор становилось дурно, когда он вспоминал о своем поступке, но он должен был спасти жизнь Кларк.
- А твой отец не захотел лететь вместе с тобой?
Грудь стеснило: Уэллс вспомнил об обстоятельствах, при которых он видел отца в последний раз. Люк челнока задраивался, а на униформе Канцлера тем временем проступало кровавое пятно. Последние несколько недель Уэллс провел, стараясь убедить себя, что рана отца наверняка поверхностная и что он поправится к тому времени, когда придет время отправлять на Землю следующую партию колонистов. Однако возможности узнать, что происходит на самом деле, у Кларка не было. Он даже не знал, жив ли еще его отец.
- У него много обязанностей на корабле, - сказал Уэллс. - Он - Канцлер.
Саша широко раскрыла глаза.
- Так что, он самый главный? И поэтому ты - командир вашей группы?
- Я не командир, - запротестовал Уэллс.
- Но они же все к тебе прислушиваются.
- Может быть, - вздохнул Уэллс. - Но у меня все время такое чувство, что из-за меня постоянно случается что-то плохое, что бы я ни делал.
Саша кивнула.
- Я знаю. Мой отец… ну на самом деле он тут тоже самый главный.
Уэллс удивленно уставился на нее:
- Правда? Твой отец - канцлер?
- У нас это так не называется, но, похоже, мы говорим об одном и том же.
- Ну тогда ты знаешь, каково это… - Он нахмурился и замолчал. Так странно было пытаться передать словами те чувства, которые он пытался спрятать от самого себя последние шестнадцать лет.
- Что? Следовать более высоким стандартам, чем все остальные? И при этом считается, что ты знаешь все ответы, а ты понятия не имеешь даже о том, какие вопросы тебе могут задать?
Уэллс улыбнулся:
- Нуда, как-то так.
Саша бросила на землю очередной початок и прикусила губу.
- Я сочувствую отцу, но, честно говоря, тоже от этого устала. Все, что я делаю, превращают в какое-то подобие политической декларации.
- А что ты такого сделала?
Саша озорно рассмеялась:
- Кое-что, что не должна делать. Сюда вот пришла, например. - Она встретилась взглядом с глазами Уэллса, и дурашливое выражение исчезло с ее лица. - А как насчет тебя? Твой отец, должно быть, по-настоящему тебе доверяет, раз отправил в самостоятельную экспедицию на Землю.
Уэллс заколебался. Лучше бы Саша продолжала в это верить. Она будет относиться к членам сотни с большей осторожностью, считая их специально подготовленной для земной экспедиции командой, а не кучкой бесполезных преступников, которых послали в неизвестность, а может, даже на смерть. На дерево налетел порыв ветра, бросив на лицо Саши прядь ее черных волос.
- Вряд ли, - сказал Уэллс, задаваясь вопросом, почему взгляд ярко-зеленых Сашиных глаз заставил его пойти на безрассудство. - Ты не поверишь, если я расскажу тебе правду.
Саша подняла бровь.
- А ты попробуй.
- Несколько недель назад меня арестовали. За то, что я поджег единственное в Колонии дерево.
Саша долгое мгновение смотрела на Уэллса, а потом, к его удивлению, засмеялась и перекинула ногу через ветку.
- Думаю, лучше поспешить, пока ты и это дерево не возненавидел. - И девушка повисла на руках, а потом разжала пальцы и легко приземлилась на траву. - Давай, - сказала она, - нам уже хватит кукурузы. Или ты боишься?
Уэллс покачал головой. И неважно, что он понятие не имел, как вообще слезать с этого чертова дерева. Впервые с тех пор, как они приземлились, он чувствовал, что не боится ничего.
Глава 12
Гласс
- Ты этого не сделаешь, - сказал наконец Люк, нарушая повисшую в маленькой подсобке тишину. Они сидели в ныне пустующем помещении для охранников, где хранились скафандры, которые Люк и его коллеги-техники использовали для выхода в открытый космос. - Это не просто опасно - это самоубийственно. Если нужно выйти наружу, пойду я. Меня для этого готовили.
Гласс коснулась руки Люка и, к своему удивлению, почувствовала, что того бьет дрожь.
- Нет, - сказала она и впервые после того, как поделилась с ним своими планами, подняла на него глаза. - Незачем тебе рисковать жизнью в открытом космосе только для того, чтобы тебя тут же подстрелили на Фениксе, это безумие.
- Уж наверняка в шлюзовой камере не будет поджидающих меня охранников. Вряд ли они думают, что кто-то может оказаться настолько с приветом, чтобы попытаться пробраться на Феникс снаружи, - сказал Люк.
Кроме него и других членов его высококвалифицированной и хорошо подготовленной команды, в открытый космос не выходил никто; мало того, выходы осуществлялись, только когда это было абсолютно необходимо и только при поддержке изнутри корабля. Кто-то непременно следил за подачей кислорода, давлением, возможными метеоритами и состоянием оборудования. Гласс постаралась не думать о том, что у нее-то такой страховки не будет.
- Когда откроется шлюз, сработает сигнализация. Меня, может быть, и арестуют, но сразу же стрелять в меня никто не станет, - настаивала она.
- Гласс, - хрипло сказал Люк, - я не могу тебе это позволить.
- Я не только из-за нас хочу это сделать. - Заставляя себя сохранять спокойствие, Гласс посмотрела на него. - Когда опустили барьер на крытом мосту, жителей Аркадии и Уолдена обрекли на смерть. Нельзя допустить, чтобы страдали безвинные люди, тем более если я могу им помочь. Я должна убрать перегородку на крытом мосту.
Люк вздохнул и закрыл глаза.
- Хорошо, - сказал он, еще раз вздыхая, - тогда давай начнем. - И Люк принялся методично проверять экипировку, объясняя, как все работает: и скафандр, и крепления, и трос, который не даст ей удалиться от корабля. Он говорил спокойно, деловито, будто убедив себя, что инструктирует новичка-охранника, а не единственного любимого человека во всей Вселенной. Подведя Гласс к большому иллюминатору у шлюзовой камеры, он показал ей на скобы, которые тянулись вдоль всего корпуса корабля.
- Шлюзовой люк Феникса можно открыть снаружи - надо просто повернуть большое колесо. После этого ты сможешь проникнуть в шлюзовую камеру. Когда ты будешь уже внутри, я пойду на крытый мост и там тебя встречу.
- Ты назначил мне свидание, - умудрившись улыбнуться, сказала Гласс.
Люк вытащил один из термокомбинезонов и протянул Гласс со словами:
- Прости, но это самый маленький.
Даже самый маленький комбинезон был явно рассчитан на кого-то гораздо более крупного, но выбора не было. Гласс поспешно сняла штаны и рубашку и поежилась от холода. Натягивая комбинезон, она подняла глаза и поймала взгляд Люка. Он смотрел на нее как никогда прежде, будто пытаясь запечатлеть в памяти каждую линию, каждый изгиб ее тела.
- Надо все выровнять, - сказал он охрипшим голосом. - Комбинезон не будет работать не соприкасаясь с кожей. Вот так.
Гласс стояла абсолютно неподвижно, пока Люк разглаживал ткань, проводя руками по каждой морщинке и складочке. Его пальцы пробежали вдоль плеч, вниз по спине, по бедрам, и Гласс затрепетала. Каждый раз, когда руки Люка перемещались на новое место, она ощущала боль потери. Что, если он дотрагивается до нее в последний раз?
Наконец Люк отступил назад и потянулся к скафандру, чтобы проверить его, перед тем как надеть на Гласс. В полном молчании она облачилась в нижнюю часть скафандра, Люк плотно затянул его на талии и велел любимой поднять руки, чтобы через голову натянуть верх. Когда он соединял между собой обе части, лицо его было бледно. Раздался еле слышный щелчок, и Гласс резко выдохнула.
- С тобой все в порядке? - спросил Люк, беря ее руку.
Она кивнула. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал, взял перчатки и по очереди надел их на Гласс. Теперь оставался только шлем.
- Сперва надо подобрать волосы, - сказала Гласс, намереваясь снять перчатки.
- Я подберу. - Люк полез в карман за резинкой для волос, зашел за спину Гласс и собрал ее волосы в хвост, заправив за уши выбившиеся прядки. Потом он крепко стянул хвост резинкой. - Я думаю, пора. - Он обнял Гласс, и, хотя из-за скафандра она не ощущала прикосновения, на душе стало теплее. - Будь снаружи очень-очень осторожна, ладно? - глухим голосом сказал Люк. - Если что-то пойдет не так, сразу возвращайся. Не рискуй.
Гласс кивнула.
- Я люблю тебя.
Он бессчетное количество раз произносил эти слова, но сейчас они прозвучали по-новому. Гласс слышала в них и эхо всех предыдущих признаний, и обещание вечной любви.
Люк склонился к ней и поцеловал. Гласс на миг закрыла глаза, позволив себе представить, что это обычный поцелуй, а она - обычная семнадцатилетняя девчонка, милующаяся с парнем, в которого влюблена. Гласс нетерпеливо подалась вперед… и ощутила тяжесть громоздкого скафандра, который вернул ее к реальности.
Люк вытащил и поднял шлем.
- Удачи, - сказал он, наклоняясь и целуя Гласс в лоб. Потом он надел на нее шлем и закрепил его.
Гласс задохнулась, когда мир вдруг стал темным и душным. Она будто снова оказалась в камере тюрьмы. Она не могла видеть, не могла дышать. Но потом она почувствовала, как Люк пожимает ее руку в перчатке, расслабилась и сделала глубокий вдох: воздух из баллона поступал прямо в нос. После нескольких дней недостатка кислорода возможность дышать полной грудью вызывала эйфорию. Гласс внезапно совершенно проснулась, готовая действовать. Она показала Люку большой палец, давая знать, что готова, и парень отошел к приборной панели. В шлеме затрещало, а потом в ушах зазвучал его голос:
- Как себя чувствуешь, космическая странница?
- Хорошо, - сказала она, не уверенная, что где-то есть устройство, передающее ее голос. - А ты меня слышишь?
- Громко и четко, - сказал Люк. - Радио работает на полную мощность. Готова прогуляться?
Гласс кивнула, и Люк повел ее к шлюзу. Скафандр оказался легче, чем она ожидала, но идти все равно было очень сложно. Она чувствовала себя будто только-только научившийся ходить ребенок, который на ходу пока еще путается в конечностях. Люк набрал код на панели у тяжелой металлической двери, и та открылась, явив их глазам крошечную шлюзовую камеру. С противоположной стороны была еще одна дверь, которая вела в открытый космос, в вакуум и двухсотсемидесятиградусный мороз.
Люк прикрепил к ее скафандру кабель и еще раз проверил, надежен ли он. Потом показал, где трос крепится к кораблю и как он вытягивается и сматывается при перемещениях.
- Ладно, - сказал наконец Люк, и его голос раздался где-то под правым ухом Гласс, - я вернусь и закрою первую дверь. Когда я дам тебе знать, что уже можно, откроешь вторую дверь. У тебя будет десять секунд, а потом она автоматически закроется. Просто возьмешься за первую скобку и подтянешься наружу.
- Звучит как пара пустяков.
Люк в последний раз проверил экипировку и сжал ей руку.
- Все получится. - Он постучал пальцем по смотровому пластику ее шлема. - Скоро увидимся.
- Скоро увидимся, - эхом отозвалась Гласс.
Он исчез за дверью и оставил ее в одиночестве. Теперь от безграничной пустоты космоса ее отделяли лишь металлическая дверь да скафандр трехсотлетней давности.
- О’кей, - вновь раздался в шлеме голос Люка, - приготовься. Я собираюсь открыть вторую дверь.
На внезапно отяжелевших ногах Гласс поплелась вперед. Сделав восемь самых сложных в жизни шагов, она добралась до двери.
- Я готова.
- Хорошо. Я ввожу код. - Раздался долгий гудок, и дверь перед Гласс поехала в сторону.
В первый миг она могла лишь стоять и смотреть, как перед ней открывается вид на космос. Теперь она поняла, что имел в виду Люк, когда говорил, как это прекрасно. Тьма была насыщенной, как бархат (у ее матери когда-то была бархатная юбка), и в этой тьме сверкали звезды. Они были гораздо ярче, чем в иллюминаторе. Подернутая туманной серой дымкой Земля казалась сейчас скорее загадочной, чем пугающей. Казалось невероятным, что Уэллс сейчас где-то там, на этой планете, ходит, дышит… «Если он все еще жив», - подсказала циничная часть ее сознания.
- Иди, - шепнул возле уха голос Люка.
Гласс глубоко вздохнула и потянулась к первой скобе, заставила свои пальцы сомкнуться вокруг нее и вытянула себя из-за двери.
И вот она уже висит на одной руке в космосе и смотрит на вызывающее головокружение море звезд, которое только и ждало, чтобы поглотить ее. За ее спиной плавно закрылась дверь.
Гласс развернулась, мимолетно ощутив наслаждение от невесомости. Она увидела путь к Фениксу, и во рту внезапно пересохло. Когда она бегала повидаться с Люком, дорога не казалась ей длинной, но сейчас, с этого места, Феникс выглядел бесконечно далеким. Ей придется проделать путь вдоль всей внешней стороны Уолдена, прежде чем она сможет хотя бы увидеть крытый мост.
«Ты сможешь, - сказала себе Гласс, сжимая зубы. - Ты должна это сделать. Постепенно, шаг за шагом». Она потянулась левой рукой к следующей скобе и подтянулась. В отсутствие гравитации для этого не требовалось почти никаких усилий, но сердце отчаянно колотилось.
- Как там твои дела? - раздался из шлема голос Люка.
- Тут так красиво, - тихонько сказала Гласс. - Теперь я понимаю, почему ты всегда вызывался добровольцем в открытый космос.
- Ты еще красивее.
Гласс поймала ритм и теперь перекидывала тело от скобы к скобе.
- Готова спорить, ты говоришь это всем девушкам из центра управления.
- На самом деле, если я правильно помню, эту формулу я использовал только с тобой, - сказал Люк.
Гласс улыбнулась. Раньше, тайком пробираясь на соляные плантации, они смотрели в иллюминатор, и Люк всегда говорил ей, что она куда красивее.
- Гм. Звучит так, будто тебе хочется чего-нибудь новенького, дорогой друг. - Качнувшись к следующей скобе, она рискнула оглянуться назад и спросила: - Далеко еще?
- Ты приближаешься к крытому мосту. Значит, нужно быть очень осторожной, чтобы тебя не увидели. С обратной стороны моста тоже есть скобы, тебе лучше использовать их, так будет безопаснее.
- Поняла.
Гласс продолжала свой путь, стараясь не думать о том, что может случиться, если вдруг откажет скафандр, который неожиданно показался слишком непрочной, эфемерной преградой между ней и космическим вакуумом.
Она могла уже уголком глаза видеть крытый мост. Он был по-прежнему заблокирован: герметичный барьер все так же отделял Феникс от Уолдена. С уолденской стороны на барьер накатывали людские волны, пытаясь снести преграду, но тщетно. Приблизившись, Гласс приметила вторую линию скоб, о которой упоминал Люк, - она тянулась по нижней стороне моста. Расстояние до нее было существенным, просто дотянуться до первой в ряду скобы Гласс ни за что бы не смогла.
Она помедлила. Если достаточно сильно оттолкнуться от борта Уолдена, можно до этой скобы долететь. Даже если она промахнется, в самом худшем случае ей придется несколько секунд проболтаться в свободном полете, а потом Люк притянет ее обратно к кораблю за трос.
- Ладно, я прыгаю к следующей скобе, - сказала Гласс и перевернулась ногами к обшивке корабля, вытягивая вперед левую руку. Потом она глубоко вздохнула, сгруппировалась и оттолкнулась от борта, улыбаясь краткому мигу полета в открытом космосе.
Однако она, вероятно, плохо рассчитала силы, потому что, когда она поравнялась со скобой, ее пальцы схватили лишь пустоту.
- Люк, я промахнулась. Можешь подтянуть меня обратно? - Гласс начала поворачиваться и потеряла чувство направления. - Люк? - Но ответом ей было лишь молчание: единственное, что она слышала, был звук ее собственного дыхания. Продолжая вращаться, она все больше удалялась от корабля, а трос быстро раскручивался за ее спиной. - Люк! - закричала она, взмахнув руками. - Люк! - опять позвала она, тяжело дыша, потому что кислород вроде бы стал кончаться. Она слишком глубоко вдохнула, и теперь нужно было подождать, пока система подачи воздуха перенастроится. Не паникуй, сказала себе Гласс, но потом глянула в сторону Колонии и ахнула. Она отлетела уже слишком далеко: теперь и Уолден, и Феникс, и Аркадия были видны как на ладони и продолжали быстро удаляться. Казалось, трос слишком растянут. Должен он перестать разматываться и притянуть ее обратно к Колонии? Следующий вопрос, который пришел ей в голову, был подобен удару ножом: а что, если трос порвется? Гласс достаточно знала об импульсах, чтобы понимать: если она ни с чем не столкнется, то так и будет, вращаясь, лететь в том же направлении. Через десять
минут кислород закончится, и она умрет, а тело ее будет дрейфовать в космосе вечно.
Она поняла, что плачет, и прикусила губу.
- Люк? - Она старалась расходовать как можно меньше кислорода. От беспрерывного вращения разболелась голова. Каждый раз, когда Колония появлялась в поле ее зрения, она становилась все меньше.
Потом она ощутила резкий рывок, и трос натянулся.
- Гласс? Где ты? С тобой все в порядке?
- Люк! - Еще никогда звук его голоса не делал ее настолько счастливой. - Я прыгнула, промахнулась, и теперь… а что случилось?
Трос начал медленно втягиваться, подтаскивая ее обратно к кораблю.
- У нас тут в центре управления нежданные гости объявились, зашли оборудование поискать. Ты не переживай, я с этим разобрался.
- Что ты имеешь в виду?
Люк вздохнул:
- Пришлось их вышвырнуть. Их было четверо, Гласс, и они хотели… - Он помолчал. - Они были не больно-то доброжелательны. Ты была в опасности, а у меня не было времени объяснять, что происходит.
- Да все нормально. И я - нормально.
В поле зрения Гласс появился крытый переход с цепочкой скоб для рук, и она заранее согнула пальцы. Уж на этот-то раз она не промахнется.
- Я почти на месте, - сказала она Люку. Скоба быстро приближалась. Не свода с нее взгляда, Гласс протянула руку, и… - Есть! - воскликнула она, когда пальцы сомкнулись вокруг скобы.
- Умница моя! - В голосе Люка слышалась улыбка.
Гласс шумно выдохнула и вскинула вторую руку, хватаясь за следующую скобу. Путь по обратной стороне крытого моста к шлюзовой камере Феникса не занял у нее много времени. Там она уперлась ногами в борт корабля и изо всех сил крутанула тяжелое колесо, заменявшее дверную ручку. Дверь поехала в сторону.
- Я на месте, - воскликнула она, хватаясь за край и проскальзывая в маленький тамбур, почти такой же, как на Уолдене.
Люк издал радостный возглас:
- О’кей, тогда я выхожу. Увидимся на крытом мосту.
- До встречи.
Гласс дождалась, когда задраится входной люк, отстегнулась от троса и пошла к внутренней двери, которая начала автоматически открываться. Не моргнув и глазом, она сняла шлем и начала сражаться со скафандром. Без помощи Люка снимать его пришлось долго, но она справилась.
В коридорах не было видно никаких охранников. Там вообще никого не было. Радостное возбуждение Гласс сменилось озабоченностью, когда она попыталась представить себе, что делает сейчас ее мать. Сидит и паникует в одиночестве? А может быть, жители Феникса притворяются, что все идет как обычно, игнорируя тот факт, что две трети населения Колонии обречены на верную гибель?
На крытом мосту было только два охранника, и ни один из них не обращал внимания на пульт управления. Пройдя где-то треть пути до барьера, они оба стояли, уперев руки в боки, поближе к кобуре у бедра, и наблюдали за происходящим за прозрачной перегородкой. Со стороны Уолдена у нее теснилось так много людей, что казалось, она сделана из человеческих тел. Мужчины и женщины прижимались к барьеру и кричали, показывая охранникам детишек с посиневшими лицами. Барьер не пропускал ни звука, но их страдание все равно болезненно колыхнулось в душе Гласс. Она смотрела на покрасневшие ладони, колотящиеся о прозрачную стену, на пожилого мужчину, сбитого с ног толпой и с побелевшим от ужаса лицом упавшего на пол, и понимала, что выбора у нее нет. Она должна пустить их на Феникс. Даже если это означает, что ей, матери и Люку не хватит кислорода.
Гласс скользнула в будку, где находился пульт управления. Переключатель казался довольно простым, без всяких технологических нюансов. Мост мог быть либо закрыт, либо открыт. Она глубоко вздохнула и щелкнула тумблером.
Когда сработала сигнализация, было уже слишком поздно. Охранники, резко развернувшись, в потрясении и ужасе уставились на Гласс, а барьер тем временем полз к потолку. Первым под него скользнул старик, которого толкала обезумевшая толпа. Потом несколько худеньких женщин на животах протиснулись в образовавшуюся щель. За несколько секунд перегородка полностью исчезла, и крытый мост заполонили люди, кричащие, вопящие от радости и облегчения, набирающие в легкие как можно больше воздуха.
Гласс приподнялась на цыпочки, выискивая в людском море того единственного, кто что-то для нее значил. Он оказался в последних рядах. Люк шел к ней, на лице его сияла гордая улыбка, и Гласс преисполнилась верой, что они все сделали правильно. Только что она спасла сотни жизней - и еще сотни по ее милости станут куда как короче. В том числе и ее собственная жизнь.
Глава 13
Кларк
К утру хижина почти опустела. После двенадцати часов, проведенных в тесном пространстве, воняющем потом и страхом, все, видимо, решили, что наземники не так уж опасны. Но атмосфера в лагере по-прежнему была напряженной. Большая группа ребят уже надрывалась на строительстве четвертой хижины, которая сделает их убежище чуть более удобным. Уэллса нигде не нашли, поэтому командовал стройкой Беллами. Издалека доносился его голос, отдающий распоряжения относительно фундамента и несущих балок.
Кларк улыбнулась, но, когда она подошла проверить, как дела у Молли и Феликса, ее улыбка исчезла. Они не поправились. Хуже того, у двух других ребят, аркадийского парнишки и девушки с Уолдена, появились те же симптомы: утомление, дезориентация и рвота.
В лазарете, кроме них, была Прийя, поившая водой полубессознательную Молли. Кивнув Кларк, она бережно опустила голову больной обратно на кровать и подошла поближе, все еще держа в руке металлическую кружку.
- Я думаю, для больных нужна отдельная посуда, - мягко сказала она. - На случай, если у них что-то заразное.
- Правильная мысль, - ответила Кларк. - Хотя непохоже, чтоб ты боялась подхватить что-нибудь.
Прийя пожала плечами и убрала за ухо прядь своих густых длинных черных волос.
- Если мы не станем друг о друге заботиться, значит, они были правы.
- Они?
- Те люди, которые осудили нас на смерть в восемнадцатый день рождения. Знаешь, меня вытащили прямо из камеры исполнения приговоров. Врач уже и иглу приготовил, и все остальное. Совсем собрался сделать мне укол, и тут ему пришло сообщение, что вместо этого меня пошлют на Землю.
- За что тебя посадили в Тюрьму? - осторожно спросила Кларк, чувствуя, что сейчас она может, нарушая строгое табу их лагеря, задать этот вопрос.
Однако прежде, чем Прийя успела ответить, дверь распахнулась, и в хижину ввалился Эрик. На его лице читались тревога и крайняя усталость.
- Думаю, надо дать им те таблетки, - сказал он, отбросив всякую вежливость. Кларк открыла было рот, чтобы спросить, о чем речь, но Эрик не дал ей сказать: - Я знаю о таблетках против радиации. Думаю, их надо дать всем больным. Прямо сейчас.
Кларк посмотрела на него уверенно и воодушевляюще. Во всяком случае, она надеялась, что взгляд вышел именно таким.
- Это не лучевая болезнь, - сказала она, призвав на помощь последние остатки терпения, которые еще сохранились у нее после кошмарной ночи. - А эти таблетки убьют каждого, кто ею не болен.
- Как ты можешь быть настолько уверена? Ты ведь даже не закончила учиться на врача. Что ты знаешь о лучевой болезни?
Кларк побледнела, и не от обиды (она знала, что Эрик просто волнуется за Феликса), а от скрытой в душе раны, куда более мучительной и разъедающей, чем любая телесная рана. Только два человека на планете знали, за что была осуждена Кларк. Никто другой и понятия не имел ни об эксперименте ее родителей, ни о детях, которые стали их подопытными кроликами.
Она попробовала зайти с другой стороны:
- Если бы тут был опасный уровень радиации, наземники уже вымерли бы.
- Может, у них иммунитет или еще что-то такое.
На это у Кларк не нашлось ответа. Она жаждала получше расспросить Сашу о тех колонистах, что прилетели сюда год назад. Когда Кларк наткнулась в лесу на обломки их корабля, в мозгу у нее родилась одна теория. Эти железяки были недостающим звеном, она была в этом уверена. Нужно просто найти их побольше.
- Не расстраивайся, - сказала она, кладя руку на плечо Эрика, - мы с этим разберемся. Все с ними будет хорошо. Может, вы с Прийей пока тут присмотрите за больными? Я скоро вернусь.
Эрик кивнул и со вздохом сполз на пол у койки Феликса. Прийя бросила на парня быстрый взгляд, а потом села рядом и взяла его за руку.
- Иди, Кларк. Мы справимся.
Выйдя на свет божий, Кларк прищурилась. Рука уже почти не болела, и голова впервые с того момента, как девушку укусила змея, была ясной. Но хотя физически Кларк чувствовала себя прекрасно, изнутри ее терзала тревога: она искала и не находила Сашу. Может, той как-то удалось улизнуть от Уэллса? Или, хуже того, ее куда-нибудь уволок Грэхем со товарищи?
Кларк осмотрела поляну. На ней кипела бурная деятельность, по большей части связанная со строительством новой хижины. Одна команда дружно таскала здоровенные стволы, другая отесывала бревна и подгоняла их друг к другу. Несколько старших парней загоняли самые толстые бревна в котлован, вырытый под фундамент. Беллами был среди них. Он снял рубашку, и его кожа блестела от пота. Даже издалека Кларк видела, как бугрятся его мускулы, когда он изо всех сил налегал на бревно, чтобы оно встало на свое место.
К Беллами подошла кудрявая девушка в сопровождении двух скалящих зубы подруг. Эта троица дошла до маразма, обрезая свои брюки, и теперь красотки одергивали обтрепанные края шорт, едва прикрывавших ягодицы.
- Эй, - сказала кудрявая девушка, - нам нужен кто-то высокий, чтобы помочь починить крышу северной хижины. Она может рухнуть.
Беллами едва взглянул на них.
- Сделайте лестницу.
Кларк едва сдержала смех, заметив, как по лицу кудрявой скользнула тень раздражения. Потом, правда, жеманная улыбка вернулась, и девушка сказала:
- А можешь показать, как?
Оглянувшись через плечо, Беллами сделал кому-то приглашающий жест.
- Эй, Антонио, подойди-ка! - К нему тут же подбежал низенький, коренастый и прыщавый паренек с добродушной улыбкой. - Этим дамам нужно помочь с хижиной. Может, протянешь им руку помощи?
- С удовольствием, - сказал Антонио, переводя удивленный взгляд с Беллами на девчонок, которые пытались скрыть разочарование. Кому-то из них это удавалось лучше, кому-то - хуже.
Кларк улыбнулась, втайне довольная тем, как мало интереса проявил Беллами к этим весьма, между прочим, симпатичным девицам. Он был таким наглым, а порой, когда на него находило подходящее настроение, и таким очаровательным, и трудно было поверить в то, что он когда-то встречался с девушкой.
Еще сложнее было поверить в то, что лицо этой девушки Кларк видела каждый вечер, перед тем как отойти ко сну. Когда становилось тихо, Кларк до сих пор могла слышать ее голос.
Тряхнув головой, она двинулась к Беллами.
- Вижу истинного джентльмена, - поддразнила она, глядя, как три девицы тащатся прочь в обществе явно довольного Антонио.
- И тебе тоже привет. - Беллами сжал ее в объятиях. - Как ты себя чувствуешь?
- Так, будто мне нужен душ. - И Кларк, смеясь, оттолкнула его. - Теперь на мне вдобавок и твой пот.
- Считай, что это месть за те шесть километров, которые я волок на себе твое бесчувственное тело. Я даже не подозревал, что человек способен так долго пускать слюни и при этом не умереть от обезвоживания.
- Вовсе я тебя не слюнявила, - запротестовала Кларк.
- Откуда тебе знать? Ты же была без сознания! Разве что… - Он сузил глаза и напустил на себя задумчивый вид. - Разве что ты только притворилась укушенной и отравленной, чтобы больше никуда не ходить. У тебя довольно удачно вышло.
Кларк лишь улыбнулась.
- Не знаешь, где Саша?
Лицо Беллами стало жестким.
- Думаю, Уэллс мог куда-то ее увести, их обоих уже несколько часов не видно. - Он потряс головой. - Вот идиот.
- О, - только и сказала Кларк, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал равнодушно.
Какое ей дело до того, зачем Уэллс ушел куда-то с Сашей? У него есть такое же право беседовать с наземницей, как и у нее самой. Но по какой-то причине ей была неприятна мысль о том, что эти двое сейчас уединились где-нибудь в лесу.
- Да, я знаю, - сказал Беллами, ошибочно приняв ее удивление за неодобрение. - Не понимаю, каким местом он думает. Я, значит, не могу заставить ее помочь мне найти Октавию, а Уэллс уходит с ней на пикник. Очень разумно.
- Слушай, можешь пойти со мной? Хочу вернуться туда, где мы были, и взглянуть на обломки.
Беллами нахмурился:
- Я не уверен, что это хорошая идея.
- Мы будем начеку. Все обойдется, - сказала Кларк.
- Я просто… Я не хочу уходить далеко от лагеря, на случай, если вернется Октавия. Не хочется ее упустить.
Кларк виновато кивнула. Пока она тут носится со своими смехотворными теориями, Беллами до сих пор не знает, где его сестра и жива ли она вообще. Их товарищи тем временем, быть может, умирают в лазарете, а у нее есть таблетки, которые, возможно, могут спасти им жизнь.
- Ты прав. Я пойду сама.
- Что? - вскинулся Беллами. - Ну уж нет! Я скорее позволю Грэхему измазать меня слюной с ног до головы, чем разрешу тебе пойти одной.
- Разрешишь мне? Прости, но вроде я ни у кого не должна спрашивать разрешения.
- Ты знаешь, что я имею в виду. Я просто о тебе беспокоюсь.
- Со мной все будет в порядке.
- Да, я знаю, будет, потому что я иду с тобой.
- Ладно, - сказала Кларк, стараясь, чтобы в ее голосе звучало больше раздражения, чем она на самом деле испытывала. Она знала, что Беллами не пытается ее контролировать, а просто о ней заботится. От этой мысли девушка покраснела.
Никому не сказав, куда они направляются, молодые люди улизнули из лагеря, уже через несколько минут углубившись в безмолвную чашу леса. Шли они в основном молча, радуясь тому, что обоим удалось наконец избавиться от бесконечных вопросов товарищей по лагерю. Однако через час Кларк, почувствовав беспокойство, спросила:
- Ты уверен, что мы правильно идем? - Они как раз миновали поросший мхом валун, и вроде бы уже во второй раз.
- Определенно. Вон там я тебя чуть не уронил, - Беллами показал куда-то вперед. - А вот тут я остановился проверить, не захлебнулась ли ты собственной блевотиной. А здесь - погляди-ка - здесь ты на минуточку очнулась, чтобы сказать, что у меня самый большой… - Он, вскрикнув, замолк на полуслове, потому что Кларк заехала ему локтем в живот, потом засмеялся, а потом снова посерьезнел, заметив что-то впереди. - Думаю, мы уже близко.
Кларк кивнула и принялась разглядывать землю, не блеснет ли там что-то металлическое. Она намеревалась выяснить, что это за железяки. Обломки челнока? Или остатки прибежища первой партии Колонистов?
Но вместо металла она заметила нечто другое, отчего ее сердце забилось где-то в горле. Из земли торчало три камня. Может быть, когда-то они стояли прямо, но теперь два из них склонились друг к другу, а третий, чуть в стороне, вообще едва не падал. Камни были примерно одного размера, и их явно кто-то установил там специально. Даже издалека Кларк разглядела у них на поверхности буквы, наскоро выдолбленные какими-то явно неподходящими инструментами. Или, поняла она, присмотревшись, наносивший их дрожал от страха и горя. «ПОКОЙТЕСЬ С МИРОМ».
Кларк никогда не слышала, чтобы эти слова произносили вслух, но прочувствовала их всей душой. Казалось, будто память о них жила в каждой клеточке ее тела. Рука сама потянулась к Беллами, но пальцы схватили лишь воздух. Обернувшись, Кларк увидела, что он сидит возле камней на корточках. Подойдя, девушка положила руку ему на плечо.
- Это могилы, - тихо, не глядя на нее, сказал Беллами.
- Значит, люди из Колонии действительно уже прилетали. Саша сказала правду.
Беллами кивнул, проводя по камню рукой.
- Знаешь, это хорошо, когда можно прийти и навестить тех, кого потерял. Я хотел бы, чтобы в Колонии тоже было что-то подобное. Не такое безличное, как Стена Памяти.
- Кого ты хотел бы навещать? - тихонько спросила Кларк. Интересно, мог он как-то узнать, что Лилли умерла?
- Просто… друзей. Людей, с которыми мне не удалось попрощаться. - Беллами со вздохом поднялся на ноги и обнял Кларк одной рукой.
Прижавшись к нему, она снова посмотрела на могилы.
- Думаешь, они погибли во время посадки? Или позднее, когда у них что-то там стряслось с наземниками?
- Не знаю. А что?
- Просто жаль, что мы не прилетели раньше. Может, помогли бы им чем-то.
Беллами сжал ее пальцы.
- Кларк, - тихо сказал он, - ты не можешь спасти всех.
«Ты даже не догадываешься, как ты прав», - подумала она.
Глава 14
Уэллс
- Аккуратно, - предостерег Уэллс одного из мальчишек помладше, тянущегося к огню, - палку возьми.
- Я уже держу, - отозвался тот, осторожно снимая початок с докрасна раскаленных камней.
Уэллс, по совету Саши, положил их в костер, чтоб испечь.
Кукуруза в буквальном смысле оказалась палочкой-выручалочкой. Теперь в лагере звучали не тихий шепот и жалобы на усталость, а потрескивание пламени и оживленные разговоры. Все сидели вокруг костра, уплетая странную, но вкусную пишу.
После того как Уэллс и Саша вернулись со своей добычей в лагерь, они взяли два пустых контейнера, где обычно держали воду, и отправились в сад за добавкой. Когда молодые люди, улыбающиеся и усталые, снова добрались до лагеря, Уэллс успел почти позабыть о том, что Саша у них в плену. Вынужденный отвести ее в лазарет, Уэллс чувствовал себя на удивление неловко. К счастью, Кларк там не оказалось, а больные спали, поэтому никто не видел, как он извиняется перед Сашей, снова связывая ей руки.
«Ты поймал ее, когда она за нами шпионила», - сам себе напомнил Уэллс, наблюдая, как группа девушек подзуживает парней с Уолдена устроить соревнование по метанию обгрызенных початков. Он собрался было возражать - Саша предупреждала, что кукурузные объедки лучше на поляне не оставлять, чтобы они не привлекли диких животных, - но проглотил все протесты. Воздержавшись от сцен, будет проще отнести Саше еды.
Уэллс осторожно снял с углей несколько початков и понес их в лазарет, обернув ладони рубашкой, чтобы не обжечься.
- Эй, - тихонько прошептал он, подкрадываясь к койке Саши, - вот, принес тебе кукурузы, - и протянул ей початок, который уже достаточно остыл.
Остальные початки он положил возле Молли, Феликса и Тамсин, чтобы они тоже могли перекусить, если проснутся. Найти добровольцев, готовых носить пишу и воду больным, стало трудно. По лагерю ходили всякие слухи, и никто, кроме Кларк, Уэллса, Беллами, Прийи и Эрика, не рисковал заходить в лазарет.
- Спасибо, - сказала Саша. Прежде чем откусить от початка, она бросила на дверь настороженный взгляд.
- Ну как оно? - спросил Уэллс, усаживаясь на краешек ее походной кровати. - Вкуснее протеиновой пасты?
Саша улыбнулась:
- Да, определенно вкуснее. Хотя немного пресновато. Почему вы не приправили ее теми перечными листьями, о которых я тебе говорила?
- Я подумал, что кукуруза сама по себе уже достаточно подозрительна. Чем больше кулинарных изысков, тем больше проблем может возникнуть. Оно того не стоит.
Он ожидал, что девушка проедется по его поварским талантам, но вместо этого лицо ее стало серьезным.
- Они действительно так сильно мне не доверяют, да? - с надрывом спросила она, отодвигаясь на край койки. - Как мне убедить всех вас, что я не имею никакого отношения к нападению?
- Нужно время, - сказал Уэллс, который и сам не был уверен, что полностью доверяет Саше. Он знал, что она добрая и здравомыслящая, но из этого не следовало, что ее клан - и ее отец - не способны на насилие. Если бы, к примеру, Колонии угрожали какие-то неведомые доселе враги, его отец не стал бы думать дважды, прежде чем нанести удар.
Открылась дверь, и вошла Кендалл. Уэллс вскочил на ноги, а Кендалл с непроницаемым видом уставилась на него.
- Простите, что побеспокоила, - сказала она, глядя то на Уэллса, то на Сашу, - я хотела немножко вздремнуть. Ночью, понятное дело, выспаться не удалось.
- Хорошо, - сказал Уэллс, делая жест в сторону пустых коек, - места много. - Видимо, Кендалл не боялась подхватить загадочную болезнь.
- Да нет, лучше я пойду в другую хижину. - Прежде чем уйти, она одарила Уэллса еще одним долгим взглядом.
- Видишь? Никто не хочет быть со мной в одном помещении. Они все считают меня убийцей.
Уэллс бросил взгляд на Тамсин, забинтованная нога которой могла служить поводом для недоброго отношения к наземникам. И это не говоря уже о свежей могиле на кладбище. Пока Саша не сможет доказать, что действительно не имеет никакого отношения к людям, которые это сделали, сотня будет видеть в ней угрозу.
- Не хочешь прогуляться? - неожиданно спросил Уэллс. - Глупо сидеть тут весь день.
Прежде чем поднять с колен связанные руки, Саша долго испытующе смотрела на него:
- Ладно, только больше никаких наручников. Ты же знаешь, я не сбегу.
Уэллс развязал ей руки. Пока Саша поправляла свою меховую накидку, он отошел посмотреть, как там Молли.
- Привет, - прошептал он, опускаясь на корточки перед ее походной кроватью, - как ты? - Молли, не открывая глаз, что-то пробормотала. - Молли? - Уэллс, вздохнув, поправил на ней одеяло, убрал за ухо прядку влажных от пота волос. - Я скоро вернусь, - тихонько сказал он.
Потом Уэллс окинул взглядом поляну. В основном ребята либо все еще сидели у костра, либо строили крышу новой хижины. Если не копаться, можно выйти незаметно. Уэллс предпочел не задумываться о том, что уже второй раз за день совершает нечто втайне от остальных. Обернувшись, он жестом подозвал Сашу, и они вдвоем поспешили к краю поляны. На этот раз Саша повела его в другую сторону. Уэллс еще не ходил туда: не в пример Беллами, он не проводил в лесу много времени и хорошо знал только тропинку, по которой они обычно ходили за водой.
- Осторожно, - бросила через плечо Саша, - тут довольно крутой обрыв.
Край обрыва оказался весьма ненадежным, земля вдруг посыпалась вниз, и Уэллсу, чтобы не упасть, пришлось отползать в сторону, хватаясь за тонкие, гибкие стволы деревьев. Обрыв был таким крутым, что корни некоторых из них болтались в воздухе, а не уходили в землю.
Сашу, казалось, все это вовсе не встревожило. Она едва замедлила темп и теперь спускалась в нескольких метрах впереди. Чтобы не потерять равновесия, она раскинула по сторонам руки и напоминала Уэллсу птиц, которых он часто видел над поляной.
За спиной вдруг громко затрещало, и Уэллс испуганно обернулся. Этого резкого движения оказалось достаточно, чтобы нога соскользнула, и он поехал по склону. Уэллс попытался замедлить спуск, цепляясь за траву, но лишь набирал скорость, пока вдруг не ощутил резкий рывок. Тяжело дыша, он поднял голову и увидел Сашу, которая, улыбаясь, держала его за воротник куртки.
- Кататься на санках еще рановато, надо подождать несколько месяцев, - сказала она, помогая Уэллсу подняться.
- На санках? - переспросил он, отряхивая брюки и стараясь не думать о том, каким идиотом сейчас выглядит. - Ты имеешь в виду, что будет снег?
- Будет, тебе нужно только дожить до тех пор, когда он выпадет, - сказала Саша, подхватывая под локоть снова поскользнувшегося Уэллса.
- Если я и умру, не увидев снега, то только потому, что один из твоих друзей пустит стрелу мне в спину, а вовсе не из-за падения на задницу.
- Сколько мне еще объяснять? Эти люди вовсе не друзья мне.
- Ладно, но разве ты не знакома с ними достаточно близко, для того чтобы попросить их прекратить попытки нас перебить? - парировал Уэллс, вглядываясь в лицо девушки. Вдруг он заметит намек на то, что она что-то от него скрывает?
- Все несколько сложнее, - сказала она, увлекая его вниз по склону.
Уэллс махнул рукой вниз:
- Похоже, сложности тебе нравятся.
Саша закатила глаза:
- Доверься мне, звездный мальчик. Оно того стоит.
Когда они уже почти завершили спуск, Уэллс решил преодолеть оставшиеся метры прыжком. Однако приземлился он не на траву, а на что-то твердое. Ступни пронзила боль, но, к счастью, на этот раз он сумел не упасть. Он поморщился, посмотрел под ноги, и удивление заставило его забыть о неприятном ощущении.
Там, под ногами, не было травы или земли - только скала. Уэллс наклонился и провел пальцами по ее твердой серой поверхности. Нет, это не скала, а шоссе. Уэллс отскочил назад, почти ожидая услышать приближающийся рев двигателя.
- С тобой все нормально? - Это подошла и остановилась рядом Саша.
Уэллс только кивнул, не зная, как объяснить, что он чувствует. Несколько дней назад, когда Кларк чуть не погибла в разрушенной церкви, он был слишком напуган и слишком занят ее спасением, чтобы думать о чем-то еще. Сейчас он наклонился, чтобы получше изучить дорожное покрытие, включая появившиеся от времени трещины и проросшую сквозь них траву.
В Колонии легко было воспринимать Катаклизм как нечто абстрактное. Уэллс знал, что тогда погибло множество людей, атмосфера оказалась насыщена огромным количеством отравляющих веществ и так далее. Но сейчас он думал о тех, кто ехал, шел и, быть может, даже полз по этому шоссе, пытаясь спастись от бомб. Сколько людей умерло на этом самом месте, когда земля содрогнулась, а небо затянуло дымом?
- Тут недалеко, - тронув его за плечо, сказала Саша. - Идем.
- Что недалеко? - спросил Уэллс, озираясь. Воздух здесь был каким-то другим, не таким, как на поляне. Казалось, он помнил что-то, от чего Уэллса начал бить озноб.
- Увидишь.
Несколько минут они шли в молчании. С каждым шагом сердце Уэллса билось все быстрее.
- Пообещай, что никому об этом не расскажешь, - проговорила Саша. Ее голос стал тише, а сама она нервно оглядывалась по сторонам.
Уэллс заколебался. Он знал, как тяжело бывает, когда сдержать слово по каким-то причинам оказывается невозможно.
- Можешь на меня положиться, - наконец сказал он.
Саша мгновение смотрела на него, а потом кивнула.
Шоссе свернуло, и Уэллс почувствовал, что по коже бегут мурашки, а нервы напряжены от ожидания чего-то… чего бы то ни было.
Но вот они миновали поворот, а он не увидел ничего особенного. Только заросших травой трещин стало еще больше.
- Вот, - сказала Саша, указывая рукой на деревья у обочины. - Видишь?
Уэллс покачал было головой, но тут заметил среди ветвей какой-то четко очерченный контур. Это был дом.
- О, боже, - сделав несколько шагов вперед, прошептал он. - Это невозможно! Я думал, ничего не сохранилось.
- А почти ничего и не сохранилось. Кое-что осталось цело благодаря горам, они сыграли роль барьера. Большинство местных жителей пережило бомбежки, они умерли позже, от голода и лучевой болезни.
Они подошли поближе, и Уэллс разглядел, что дом каменный. Юноша счел, что у каменных стен больше шансов противостоять разрушающему воздействию стихий, хотя та, что справа, уже почти совсем развалилась. Стекол в окнах не осталось, а большую часть уцелевших руин увил плющ. В том, как он оплетал стены, окна и остатки трубы дымохода, было что-то хищное, словно природа старалась поскорее стереть с лица Земли любые напоминания о человечестве.
- Мы можем зайти внутрь? - спросил Уэллс, когда осознал, что уже некоторое время в потрясенном молчании смотрит на дом.
- Нет. Гораздо забавнее будет весь день простоять тут, любуясь, как ты тут изображаешь рыбу, выпучив глаза и разинув рот.
- Будь ко мне снисходительна. Я никогда не видел ничего круче.
Саша недоверчиво сморгнула.
- Ты ведь жил в космосе. Ты видел Марс!
Уэллс ухмыльнулся:
- Смотреть на Марс приходилось в телескоп, но он и тогда выглядел как обычный красный кружок. А теперь идем. Мы собираемся входить или нет?
Стена, к которой они приблизились, была параллельна обвалившейся. В паре метров от земли виднелось окошко, а под ним приглашающе тянулся выступ. Уэллс смотрел, как Саша легко вскарабкалась на него, потом перебралась на окно и исчезла в царящей внутри дома темноте.
- Ты идешь? - донесся оттуда ее голос.
Уэллс опять усмехнулся и полез в окно.
С глухим стуком опустившись на пол, он тут же позабыл обо всем на свете: ведь он был в настоящем доме, у кого-то дома. Тут до Катаклизма жили люди. Уэллс повертел головой по сторонам. Кажется, здесь некогда была кухня. Желтые и белые квадратики потрескавшейся плитки на полу, белые, слегка покосившиеся шкафчики на стенах возле раковины (Уэллс никогда не видел такой большой). Единственным источником света было выбитое окно. Из-за того, что вокруг него росли деревья, комната казалась сумрачной, слегка зеленоватой, будто на старой фотографии. Но она, несомненно, была абсолютно реальной. Сделав несколько шагов, Уэллс оказался у кухонного стола и опасливо провел пальцами по веками пылившейся столешнице. Потом он еще более осторожно открыл дверцу одного из шкафчиков.
Внутри оказались стопки тарелок и мисок. Они съехали набок по покосившейся полочке, но было ясно, что некогда их заботливо составили сюда чьи-то руки. Посуда была разной, частично явно из одного сервиза. Уэллс взял сверху стопки тарелку, наверное, детскую: на ней в технике «палка-палка-огуречик» были изображены четыре человеческих фигурки. Они держались за руки (кулаки казались огромными) и широко улыбались. Над головами у них тянулась неровная надпись: «ЛУБЛУ МАЮ СИМЬЮ». Уэллс осторожно вернул тарелку на место, обернулся и увидел, что из пыльного полумрака на него молча смотрит Саша.
- Это случилось много лет назад, - тихо сказала она.
Уэллс кивнул. В мозгу сложились слова «Я знаю», сложились и куда-то потерялись, не успев слететь с его губ. Глаза защипало, и он быстро отвернулся. Восемь миллиардов. Вот сколько людей погибло во время Катаклизма. Это число всегда было для него абстракцией, такой же, как другие огромные числа, обозначающие, к примеру, возраст Земли или число звезд в Галактике. Но сейчас он что угодно отдал бы за то, чтобы люди, которые сидели в этой кухне и вместе ели обед из этих тарелок, избежали общей судьбы.
- Уэллс, иди, посмотри.
Он обернулся и увидел, что Саша стоит на коленях возле кучи обломков в дальнем углу комнаты, у рухнувшей стены, и зачем-то расчищает участок пола. Уэллс подошел и присел на корточки.
- Что это? - спросил он, глядя, как Саша тянется к чему-то, напоминающему застежку, и, памятуя об укусившей Кларк змее, добавил: - Осторожнее!
- Это чемодан, - сказала Саша. В ее голосе звучала смесь удивления и… опасения? Страха?
Чемодан открылся, в воздух взметнулось облако пыли, и они оба подались вперед, чтобы лучше разглядеть содержимое. Внутри лежало всего несколько вещей. Три маленьких выцветших футболки (Уэллс разглядывал каждую из них по отдельности). Книга. Большая часть ее страниц сгнила, а на оставшихся упоминался мальчик по имени Чарли. Уэллс неохотно положил книгу назад в чемодан; хотелось получше рассмотреть ее при свете солнца, но ему почему-то казалось неправильным выносить что-то из дома.
Помимо этих вещей, из содержимого чемодана можно было опознать лишь маленького плюшевого мишку. Вероятно, некогда он был желтым, хотя из-за пыли трудно было утверждать это наверняка. Вытащив игрушку, Саша несколько секунд не сводила с нее глаз, а потом нажала пальцем на кончик черного носа.
- Бедный мишка, - сказала она с улыбкой, но голос ее выдал.
- Все это так грустно, - проговорил Уэллс, водя пальцем по одной из футболочек. - Если бы они вышли пораньше, может, им бы и удалось спастись.
- Куда им было идти? - спросила Саша, стрельнув в него глазами и одновременно отряхивая от пыли лапу игрушечного медведя. - Ты хоть примерно представляешь себе, сколько стоило добраться во время Ухода до одного из космодромов? У людей, которые тут жили, просто не было таких денег.
- Все было вовсе не так! - резко возразил Уэллс. Чтобы успокоиться, он сделал глубокий вдох. Казалось совершенно неправильным кричать в подобном месте. - Люди не должны были платить за то, чтобы попасть на корабль.
- Нет? А как же тогда отбирали колонистов?
- Колонисты были выходцами из стран, которые соблюдали нейтралитет, - сказал Уэллс, чувствуя себя так, словно он вновь оказался в школе. - Из стран, которые оказались не настолько жадными и глупыми, чтоб втравиться в ядерную войну.
Взгляд, который бросила на него Саша, ничуть не походил на преподавательский. Учителя никогда так на него не смотрели, даже если он ошибался. В глазах девушки смешались жалость и презрение: такое выражение Уэллс видел порой на лице отца.
- Почему же тогда абсолютно все на ваших кораблях говорят по-английски? - сдержанно спросила она.
Ответа на этот вопрос у него не нашлось. Он всю жизнь пытался представить, каково это - увидеть настоящие земные руины, и вот теперь, стоя среди этих руин, думал о загубленных в Катаклизм жизнях, и дыхание его перехватывало.
- Надо возвращаться, - сказал он, поднимаясь на ноги и протягивая руку, чтобы помочь Саше встать.
Она долгим взглядом посмотрела на чемодан, потом положила мишку и приняла руку Уэллса.
Глава 15
Беллами
Ему понадобилось некоторое время, чтобы уговорить Кларк вернуться в лагерь. Она настаивала на том, чтобы продолжить осмотр обломков: вдруг они каким-то образом прольют свет на судьбу предыдущей группы колонистов. Но время шло, тени удлинились, и кожа Беллами покрылась пупырышками, которые не имели ничего общего с разлившейся в воздухе прохладой. Продолжать торчать среди леса, когда за любым кустом могли скрываться наземники, было просто глупо. Вот, когда эта маленькая шпионка расскажет, где искать Октавию, он вооружится и пойдет туда. Рисковать же головой без всякой подготовки, да еще когда поблизости была Кларк, он вовсе не собирался.
В бесплодных поисках прошел час, и Кларк в конце концов сдалась.
- Одну секундочку только подожди, - сказала она, поспешила к краю поляны и остановилась у дерева, ветви которого сплошь покрывали белые цветы. Само дерево выглядело хрупким, оно казалось каким-то слишком маленьким для этого буйного цветения, и Беллами вспомнилась Октавия, которая, бывало, напяливала на себя одежду матери и в таком виде выхаживала перед ним.
Кларк встала на цыпочки, обломала несколько цветущих веток и, опустившись на колени, разложила их перед могильными камнями. Склонив голову, она на несколько мгновений замерла в молчании, потом встала, взяла Беллами за руку и повела его прочь от забытого всеми на свете маленького кладбища.
Пока они шли обратно к лагерю, Кларк была непривычно молчалива, и Беллами в конце концов нарушил тишину:
- С тобой все в порядке? - Он протянул руку, чтобы помочь девушке перебраться через ствол упавшего дерева, но та даже не заметила этого.
- Все нормально, - сказала она, забираясь на ствол и аккуратно спрыгивая с другой его стороны.
Беллами ничего на это не сказал. Он знал, что лучше на нее не давить. Кларк была не из тех девушек, которые прибегают к манипуляциям, она всегда прямо говорила то, что хотела сказать. Но когда Беллами снова посмотрел на нее, что-то в ее лице ветревожило его, заставив усомниться в своем решении. Кларк не выглядела озабоченной или грустной, но ее словно что-то терзало. Беллами внезапно остановился и обнял девушку, но она тут же отступила, не ответив на его объятия. Он тоже отшатнулся было, но передумал и обнял ее крепче:
- Кларк, что не так?
Когда она заговорила, ее голос звучал тихо и ровно:
- Я не могу перестать думать об этих могилах. Мне просто хотелось бы знать, кто были эти люди, как они умерли… - Кларк замолчала, но Беллами знал, что она подумала сейчас о больных, которые остались в лагере.
- Понимаю, - сказал Беллами. - Но, Кларк, кем бы ни были эти люди, они умерли больше года назад. Ты все равно не смогла бы им помочь. - Он на мгновение замолчал. - И подумай вот о чем: в конце концов, они же были тут, на Земле, хотя, может быть, и недолго. Может, они дали тут всем джазу.
К его удивлению, Кларк улыбнулась. Улыбка была слабой, но грусть из глаз девушки исчезла.
- Дали джазу? Что это значит? Это когда ты так рад и возбужден, что готов слушать джаз?
- Что значит «готов»? Наоборот, ты возбужден и счастлив, потому что послушал джаз. Сердце начинает биться в такт джазовым рифам - вот тебе и возбуждение!
- Но эта музыка уже несколько веков как утрачена, - парировала Кларк, все еще улыбаясь.
Беллами хмыкнул:
- Может, на Фениксе так и есть. А я однажды нашел старинный MP3-плеер с джазовыми песнями. - Он пожал плечами. - Во всяком случае, я решил, что они джазовые. - Ему всегда казалось, что именно так - душевно, свободно, весело - и должен звучать джаз.
- И как этот самый джаз звучит?
- Наверное, лучше спросить, как этот самый джаз ощущается, - сказал Беллами, взял руку Кларк и принялся отстукивать на ней ритм. Она вздрогнула, когда его пальцы добрались до тыльной стороны локтя.
- Значит, это как будто какой-то псих щекочет твою руку?
- Не только руку, а все тело. Джаз ощущается в горле, - он переместил руку ей на шею и пробежал пальцами по ключице, - в ногах, - Беллами опустился на колено и постучал по ботинку Кларк (та рассмеялась), - в груди. - Тут он встал, положил руку чуть выше того места, где, предположительно, находится сердце, и замер.
Кларк закрыла глаза и затаила дыхание.
- Кажется, я его чувствую, - проговорила она.
Беллами в восхищении смотрел на нее. С закрытыми глазами и неплотно сомкнутыми губами, с вызолоченным лучами света ореолом рыжеватых волос, Кларк казалась одной из сказочных фей, о которых он когда-то читал на ночь Октавии. Беллами склонился к девушке и коснулся губами ее губ. Она коротко поцеловала его в ответ и отодвинулась, хмуря брови.
- Может, пойдем уже дальше? - спросила она. - Нас не было довольно долго.
- Идти еще долго, не хочешь сперва отдохнуть? - И Беллами, не дожидаясь ответа, подхватил Кларк на руки. Он точно так же нес ее, когда она была без сознания, но сейчас ясные глаза девушки смотрели прямо на него, а руки обвивали его шею. Беллами медленно опустился вместе со своей ношей на землю, в мох и палые листья. - Так лучше? - шепнул он.
Вместо ответа Кларк зарылась руками в волосы Беллами и поцеловала его. Он закрыл глаза и сильнее прижал Кларк к себе, забыв обо всем на свете, кроме ощущения ее тела.
- Тебе не холодно? - спросила Кларк, и Беллами обнаружил, что она зачем-то тянет с него рубашку.
- Нет, - глухо ответил он. Он знал, что на самом деле, конечно, мерзнет, просто не чувствует холода. Отстранившись, Беллами посмотрел на нее: ее волосы рассыпались по траве. - А тебе? - Он осторожно погладил бок Кларк, и та напряглась.
- Беллами, - прошептала она, - а ты когда-нибудь…
Она не закончила, но в этом и не было нужды. Беллами медлил с ответом, целуя ее лоб, нос и нежные розовые губы.
- Да, - сказал он наконец. По тому, как вспыхнула Кларк, стало ясно, что у нее-то подобного опыта нет. Учитывая историю с Уэллсом, это казалось несколько странным. - Но только с одной девушкой, - добавил Беллами. - Она на самом деле была мне очень дорога. - Он хотел продолжить, но голос отказал. Все эти воспоминания о Лилли слишком болезненны, а сейчас ему хотелось думать лишь об одном. Об этой красивой девушке в его объятиях, которую никто никогда ни за что у него не отберет, что бы ни случилось.
* * *
- Серьезно? Ты просто пришла и взяла все это? - удивленно спросил Беллами.
Он был больше, чем просто поражен. Они стояли на пожарной лестнице на задворках детского центра. Строго говоря, уже прозвучал сигнал отбоя, но на самом деле за старшими детьми никто толком не следил, поэтому Лилли и Беллами запросто могли тут встречаться.
В руках у Лилли было блюдо с пирожными, которое она стащила в Распределительном центре. Теоретически они предназначались для свадебной церемонии на Фениксе, но практически должны были вот-вот оказаться в животах у Беллами и Лилли.
Беллами широко улыбнулся:
- Я как-то дурно на тебя влияю, нет?
- Только не надо мнить о себе слишком много, умоляю, - и Лилли забросила себе в рот кусок яблочного пирога. Потом взяла ванильное пирожное и вручила его Беллами, потому что он особенно любил такие. - Я всегда такая и была.
И она так мило подняла бровки, что Беллами охватило внезапное бешеное желание поцеловать ее. Но он уже знал, к чему приводят такие вещи. Прежде ему доводилось целовать девчонок, и ничего хорошего из этого не выходило. Они тут же лишались последних мозгов и превращались в беспрерывно хихикающих существ, которые только и хотели постоянно держать его за руку. Нет, Лилли - его лучший друг, и поцеловать ее, определенно, будет ошибкой.
- Сбереги одно для Октавии, - сказала Лилли и сунула ему в руку пирожное с ягодкой наверху.
Беллами аккуратно положил его рядом с собой на ступеньку и вернулся к поеданию своего пирожного. Он по опыту знал, что чем быстрее избавляешься от краденого, тем лучше. Лилли засмеялась, Беллами с широкой усмешкой посмотрел на нее и спросил, вытирая рот тыльной стороной ладони:
- Что? Не вздумай критиковать мои застольные манеры. Ни одного стола и близко нет.
- Но я действительно потрясена, - с напускной искренностью сказала Лилли. - Как тебе удалось так перемазаться? - Беллами шлепнул ее ладонью, и она опять засмеялась. - Не думаю, что смогу так испачкать лицо, даже если постараюсь.
- Задача ясна. - Он потянулся, сковырнул с одного из пирожных глазурь и размазал ее по подбородку и губам Лилли. Та взвизгнула и оттолкнула Беллами, но тот все равно успел испачкать кончик ее носа кремом второго пирожного.
- Беллами! - воскликнула Лилли. - Да ты хоть понимаешь, за сколько мы могли бы их продать?!
Беллами ухмыльнулся. К тому, кто весь покрыт глазурью, трудно относиться всерьез.
- О, поверь мне, это зрелище еще дороже!
На лице Лилли появилось какое-то непонятное выражение.
- Правда? - тихо спросила она.
Беллами прикрыл глаза, ожидая, что сейчас его лицо измажут глазурью ото лба до подбородка, - и почувствовал губы Лилли на своих губах. От удивления он на миг застыл, а потом вернул поцелуй. Ее губы были мягкими и сладкими на вкус.
Когда Лилли наконец отстранилась, он нашел взглядом ее глаза, удивляясь тому, что только что произошло.
- Ой, - сказала Лилли, - я, кажется, кое-то забыла.
- Что? - неловко отодвинулся Беллами. Он знал, что поцеловать лучшую подругу было плохой идеей, что он никогда больше не должен…
- Да пропустила одно место, - шепнула Лилли, притянула его к себе и снова поцеловала.
* * *
Кларк села так быстро, что врезалась макушкой в подбородок Беллами.
- Ничего себе, - сказал он и взял девушку за плечи. - Кларк, не беспокойся. Мы вовсе не должны делать что-то такое прямо сейчас. - И он стал медленными круговыми движениями растирать ей спину. Ее кожа под тонкой футболкой была холодной.
- Не в этом дело, - быстро сказала Кларк. - Просто… просто я должна кое-что сказать тебе.
Беллами взял руку Кларк и сплел ее пальцы со своими.
- Ты можешь сказать мне все что угодно, - заверил он.
Кларк высвободила руку, подтянула колени к подбородку и крепко обняла их.
- На самом деле я даже не знаю, как об этом рассказать, - начала она, обращаясь больше к самой себе, чем к Беллами. Ее взгляд был обращен строго вперед, точно она не желала - или не могла - встречаться с ним глазами. - Раньше я рассказывала об этом только одному человеку.
Беллами инстинктивно почуял, что речь идет об Уэллсе.
- О’кей, - сказал он, обнимая ее. - Чем бы это ни было, мы со всем разберемся.
Она, наконец, повернулась к Беллами, и лицо ее было жалким.
- Не уверена. - Кларк вздохнула, словно из нее выкачали воздух, и сбивчиво заговорила.
Вначале Беллами думал, что история об опытах - просто какая-то злая шутка. Он не мог поверить тому, что родители Кларк по приказу Вице-канцлера ставили опыты на незарегистрированных детях. Но один лишь взгляд в глаза девушки убедил его в том, что ее рассказ - жуткая правда.
- Это чудовищно, - оборвал ее наконец Беллами. Он молился про себя о том, чтобы понять, зачем она сейчас говорит ему все это. Какой смысл в ее исповеди? Внезапно в голову ему пришла мысль, от которой кровь застыла в жилах. - Октавия была незарегистрированной. Она должна была стать следующим подопытным кроликом? - И он содрогнулся от ужаса, представив себе сестру, запертую в тайной лаборатории, где никто не слышит ее криков, и никто не узнает, что она медленно умирает от лучевой болезни.
- Не знаю, - сказала Кларк. - Я не знаю, как отбирали детей. Но это было ужасно. Я жила с чувством ненависти к себе.
- Тогда почему ты это не прекратила? Почему твои родители убивали ни в чем не повинных детей? Как они могли быть такими сволочами?
- Они не были сволочами. У них не было выбора!
Она была уже на грани слез, но Беллами не было до этого дела.
- Конечно, был! - Он сплюнул. - Когда-то я решил, что сделаю все что угодно, лишь бы защитить Октавию. А ты решила просто, не вмешиваясь, смотреть, как умирают дети.
- Я не всегда не вмешивалась. - Кларк закрыла глаза. - В случае с Лилли я вмешалась.
Понадобилось время, чтобы Беллами понял, о чем она говорит.
- Лилли? Так вот откуда ты ее знаешь? Лилли была одним из ваших… подопытных? - Кларк, поморщившись, кивнула. Беллами гневно повысил голос: - Значит, она не умерла от загадочной болезни. Твои родители-убийцы прикончили ее своими экспериментами. - Лилли. Единственное существо на весь корабль, которому было до него дело, если, конечно, не считать Октавии. Единственное существо, которое он когда-либо любил. Тут до него дошли слова Кларк, и он замолчал, а потом спросил: - Что значит ты вмешалась? - Кларк ничего не сказала. Он настаивал: - Ты помогла ей бежать? Она до сих пор жива?
- Она была моей подругой, Беллами. - По щекам Кларк бежали слезы, но тот не обращал на них никакого внимания. - Она рассказала мне, как вести себя с парнями, и взяла с меня обещание, что я раз в неделю буду ходить с распущенными волосами. Я приносила ей книги, и она читала их вслух на разные голоса, пока ей не стало слишком плохо. Тогда уже я читала ей вслух. А потом, когда она попросила меня о помощи, я выполнила ее просьбу, должна была выполнить, она не оставила мне выбора.
- И как ты ей помогла? - низким, опасным голосом спросил Беллами.
- Я-Она умоляла меня помочь ей уйти. Она попросила меня… - Кларк шмыгнула носом и утерла его тыльной стороной ладони. Ее голос дрогнул. - Попросила помочь ей умереть.
- Ты врешь, - сказал Беллами, чувствуя, как подступает тошнота. Всего час назад он дрался бы насмерть за честь Кларк, утверждая, что она не способна ни на что подобное. Но теперь сидевшая перед ним девушка казалась ему какой-то жуткой незнакомкой. А вот Лилли он знал хорошо. - Она бы никогда так не сказала, - прорычал он, поднимаясь на ноги. - Она сделала бы все возможное, чтобы выжить в этой безумной игре.
- Беллами, - слабо начала Кларк, - ты не понимаешь… - и она замолчала, всхлипнув.
- Не смей говорить мне, чего я там не понимаю, - выпалил Беллами. - Я вообще больше не желаю тебя видеть. Можешь предложить свои услуги наземникам. Разве это не будет занятно, у них небось столько детишек для опытов…
Беллами развернулся и зашагал прочь, оставив дрожащую Кларк в одиночестве посреди глухого леса. Продираясь среди деревьев, он беспрерывно моргал, чтобы сдержать слезы. Никогда больше он не станет доверять Кларк, никогда и близко к ней не подойдет. Он давно уже знал, что полагаться можно только на себя. И что единственный человек, который что-то для него значит, это Октавия.
Он уже потерял слишком много времени. Пришла пора вернуть сестру.
Хватит играть с этой земной девчонкой по-хорошему. Вообще хватит игр.
Глава 16
Уэллс
Он не озаботился тем, чтобы незаметно пробраться в лагерь, хотя на этот раз они с Сашей не принесли продуктов, с ними были только впечатления от разрушенного дома, которые, будто тонкий слой пыли, припорошили память Уэллса.
Когда Уэллс увидел выходящую из-за большого дерева Кларк, он облегченно вздохнул. Их встреча произошла достаточно близко к краю поляны, и можно было легко передать ей Сашу и сделать вид, что Кларк выводила пленницу по естественной надобности. Она, конечно, согласится его прикрыть. Из всей сотни лишь Кларк понимала, какая это глупость - держать Сашу связанной в хижине.
Уэллс уже вскинул в приветствии руку, когда заметил какую-то неправильность. У Кларк всегда было какое-нибудь дело: дома, на корабле, она могла идти в библиотеку за книгой, а тут, в лесу, - направляться к замеченному ей растению, чтобы как следует его рассмотреть. Увидеть, как она еле плетется по лесу, будто за спиной у нее тяжеленный невидимый груз, было шоком.
- Кларк! - позвал Уэллс. Обменявшись взглядом с Сашей, которая кивнула, выражая молчаливое согласие стоять там, где стоит, он бросился к Кларк. Вблизи стало видно, что глаза у той красные. Кларк, которая не проронила ни слезинки во время суда над ее родителями, плачет? - Что с тобой?
- Все нормально, - ответила она, глядя прямо перед собой, чтобы не встречаться с Уэллсом глазами. Даже без всяких слез Уэллс понял бы, что дело неладно.
- Да брось, Кларк, - сказал он, одновременно поглядывая через плечо, желая убедиться, что Саша не может их слышать, - после всего, что мы вместе пережили, - «и после той боли, которую причинили друг другу», хотел было добавить он, но не стал, - думаешь, я не замечу, что ты расстроена? - Она, шмыгнув носом, кивнула, но не сказала ни слова. Уэллс нахмурился. - Что-то с Беллами?
Он ждал, что Кларк осадит его, но, к его удивлению, она наконец посмотрела на него полными слез глазами:
- Прости, - сказала она. - Уэллс, мне так жаль! Я так долго была с тобой груба… я должна была тебя простить. - Ее голос дрогнул, и она замолчала.
- Да все нормально, - нерешительно сказал Уэллс, обвивая ее руками. Каким-то образом он знал, что все эти извинения скорее относятся к Беллами, чем к нему. - Чем я могу тебе помочь? - спросил он. - Хочешь, набью ему морду?
- Нет, - всхлипнула Кларк, но все-таки улыбнулась.
Прежде чем Уэллс успел сказать что-то еще, глаза Кларк округлились: она увидела что-то за его плечом. На миг он подумал, что дело в Саше, обернулся, посмотрел в том же направлении, что и Кларк, и неловкость сменилась ужасом.
С ветки высокого толстого дерева, медленно вращаясь и периодически натыкаясь на ствол, свисало нечто.
«Это человек», - подумал Уэллс, прежде чем успел понять, что это невозможно. Голова человека не может располагаться под таким углом к телу. А человеческие лица не бывают синими. Кларк за его спиной издала полукрик-полустон. Он никогда раньше не слышал от нее ничего подобного.
Уэллс сделал несколько шагов вперед, ища какие-то объяснения тому, что он видит, но в голову ничего не приходило.
- Нет, - сказал он, быстро моргая, словно это было изображение на трансляторе сетчатки глаза, и он хотел, чтобы оно исчезло. Конечно, напрасно.
Это была девушка, и, хотя ее лицо распухло почти до неузнаваемости, он все-таки опознал ее по блестящим темным волосам. И по тонким запястьям да маленьким кистям рук: Уэллс еще всегда удивлялся, какие они сильные.
- Прийя, - задохнулась за его спиной Кларк.
Пошатываясь, она поравнялась с Уэллсом и схватила его за руку. Впервые с тех пор как они оказались на Земле, Кларк была в таком ступоре от ужаса, что могла лишь смотреть.
Веревка, обвивавшая шею Прийи, впилась в кожу - ту самую кожу, которая всего несколько часов назад была золотисто-коричневой, а теперь посинела и пошла пятнами.
- Надо ее снять, - сказал Уэллс, хотя знал, что Прийе уже ничем не помочь.
Сделав неуверенный шаг вперед, он понял, что Саша уже взобралась на дерево.
- Дай нож, - сказала она, ложась на ветку, и, увидев, что Уэллс не шевельнулся, скомандовала: - Быстро.
Подойдя ближе, Уэллс вытащил из кармана нож и бросил Саше, которая поймала его одной рукой, молча перерезала веревку и бережно спустила тело на землю.
- Как ты думаешь, она это… сама? - спросил, отворачиваясь, Уэллс.
Кларк протянула руку к посиневшей шее, чтобы проверить пульс, которого, как они все понимали, быть не могло.
Спокойная, работящая, отзывчивая, стойкая Прийя. Что заставило ее так поступить? Невыносимая тоска по дому? Или она предвидела, что сотне все равно не выжить? Уэллс ощутил, как к ужасу примешивается чувство вины. Может, он сделал недостаточно, чтобы она чувствовала себя защищенной?
- Нет, - дрожащим голосом сказала Саша. Она уже спустилась на землю и стояла теперь в нескольких метрах от Уэллса.
- Я пока точно не знаю, - не сводя с Прийи глаз, сказала Кларк. - Я должна еще подумать об отметинах у нее на шее, о положении веревки… - Она вдруг замолчала. Уэллс понимал, что роль коронера ее не прельщает.
- Это не самоубийство, - сказала Саша, на этот раз более твердо.
- Откуда ты знаешь?
Кларк наконец отвела взгляд от тела и посмотрела на Сашу. Она то ли была недовольна тем, что ее медицинские знания подвергаются сомнениям, то ли возмущалась, что в их горе вторгается кто-то посторонний… Уэллс не мог сказать точно.
- Ее ступни, - тихо сказала Саша, указывая на них рукой.
До этого момента Уэллс не замечал, что Прийя боса. Он шагнул вперед и, прищурившись, пытался понять, о чем говорит Саша. На ступнях были отметины, которые Уэллс вначале принял за разводы грязи. Но, наклонившись, он понял, что там вырезаны буквы.
- О боже мой! - воскликнула Кларк.
На ногах Прийи было вырезано послание. По одному слову на каждой маленькой босой ступне.
Убирайтесь. Домой.
О том, как незаметно провести Сашу в хижину, можно было не беспокоиться. Когда звук шагов и шум голосов оповестили о том, что народ идет в лес выяснять, почему плачет Кларк, Уэллс велел пленнице вернуться в заросли и прокрасться на поляну, когда путь будет свободен. Когда распространится слух о гибели Прийи, начнется суматоха, и никто не заметит, что наземница куда-то пропадала.
Спустя десять минут Эрик и аркадийская девушка волокли тело Прийи вниз по холму, а Антонио вел в лагерь покачивающуюся Кларк, которая смотрела прямо перед собой широко раскрытыми глазами. Уэллс и сам бы не отказался ей помочь - особенно учитывая то, что она вдобавок расстроена из-за Беллами, - но кто-то должен был остаться на месте преступления и заняться расследованием, а сделать это надо было, пока не село солнце.
Уэллс проводил взглядом остальных ребят, которые потянулись следом за телом. Когда импровизированная похоронная процессия скрылась за деревьями, он принялся разглядывать почву, пытаясь понять, как было дело. Поймали ли Прийю прямо тут или притащили откуда-то из другого места? Уэллс старался не думать об ужасе, который девушка испытала перед смертью, или о том, что сделали наземники, чтобы она не кричала. Он старался не думать, чувствовала ли Прийя, как вонзается в ступни нож, или это произошло когда она уже была мертва.
Вскарабкавшись на дерево, Уэллс посмотрел, не осталось ли на ней волокон от веревки. Прийю повесили на одном из тех тонких нейлоновых тросов, которые вместе с прочим снаряжением были извлечены из контейнеров их челнока. А значит, наземники побывали в их лагере.
Мрачные мысли все больше брали верх над его усталостью, и тут из-за деревьев донесся крик, от которого сердце перевернулось в его груди.
Саша.
Одним рывком он очутился на земле и бросился бежать.
Крик раздался снова, на этот раз куда громче. Уэллс прибавил ходу, чертыхаясь каждый раз, когда нога оскальзывалась на грязном участке или запиналась о незаметный камень. Теперь он мчался по тропинке, которую они протоптали во время походов к ручью, глубже в лес, туда, откуда доносились крики.
Когда он продрался через кустарник и увидел Сашу и Беллами, то вначале почувствовал облегчение. Наверное, Беллами услышал крики девушки и примчался на помощь. Но затем он заметил кое-что еще: страх на Сашином лице и блеск металла у ее горла.
Беллами обхватил девушку сзади за шею и прижал к ее коже что-то острое, серебристое.
- Говори, куда твои дружки увели мою сестру? - говорил он, и глаза его были дикими. - Где они прячутся? Что они с ней делают?
Саша охнула и что-то прошептала, Уэллс не расслышал, что именно. Он с воплем бросился на Беллами и повалил того на землю.
- Ты свихнулся? - закричал он, выбивая из руки Беллами кусок металла - какой-то обломок челнока. Потом он повернулся к Саше, которая стояла, обхватив себя руками и дрожа. - Ты в порядке? - куда тише спросил Уэллс. Она кивнула, потянулась к шее, и ее пальцы окрасились кровью. - Дай посмотреть. - Уэллс отвел в сторону ее волосы и пригляделся. Вдоль основания шеи тянулся неглубокий порез. Так, царапина. С Сашей все будет нормально. О том, что было бы, опоздай он хоть немного, Уэллс даже думать не хотел. - Что за черт? - выпалил он, обращаясь к Беллами, который, покачиваясь, поднимался на ноги.
Тот заметил кровь на Сашиной шее и слегка побледнел, но, когда он заговорил, в его голосе звучало негодование:
- Я делал то, что должен, чтобы вернуть Октавию. Ясно же, что, кроме меня, никому нет дела, что с ней будет. - Беллами бросил взгляд на Сашу. - Я не собирался ее ранить, просто хотел показать, что я с ней не в игрушки играю. Речь о жизни моей сестры.
- Держись, на хрен, от нее подальше, - сказал Уэллс, становясь между ним и Сашей.
Рот Беллами искривился в презрительной ухмылке.
- Ты серьезно? На чьей ты стороне, Уэллс? С каждым днем у меня все меньше шансов найти Октавию живой. Ты что, думаешь, она там чаи с наземниками гоняет? Они же, скорее всего, ее пытают!
Боль в его голосе высвободила что-то внутри Уэллса. Он знал, что чувствует Беллами, знал, что того толкают к последней черте ужас и отчаяние. Знал, потому что сам испытал то же самое, когда до него дошли вести, что Кларк должны казнить.
- Я знаю, - сказал он, стараясь не повышать голоса, - но сам не пытайся больше никого пытать, о’кей? Так дела не делаются.
- Я тебя умоляю! - огрызнулся Беллами. - Если бы я действительно хотел ранить эту наземницу, вся земля была бы в кровище.
- Хватит! - рявкнул Уэллс. - Я отведу Сашу в лагерь. А тебе лучше бы оставаться здесь до тех пор, пока ты не будешь готов рассуждать здраво.
Схватив Сашу за запястье, он повлек ее в сторону поляны и услышал, как Беллами буркнул себе под нос: «Предатель!» Уэллс был бы рад не обращать на это внимания, но подумал: а вдруг Беллами прав? Вдруг с его стороны глупо доверять Саше? Он посмотрел на наземницу. Лицо ее было отрешенным, глаза смотрели прямо перед собой. Перед внутренним взором Уэллса, непрошеный, возник образ висящего тела Прийи. Наземники побывали в лагере. Чтобы убить Прийю, они использовали принадлежавшую сотне веревку.
- Прости за то, что случилось, - тихо сказал Уэллс. - Ты как, ничего?
- Да, со мной все в порядке. - Но голос ее по-прежнему дрожал, и сама она дрожала тоже. Потом в его ладонь скользнула ладошка Саши, хотя глаза ее так и смотрели в никуда.
Они шли в лагерь, держась за руки. Уэллс молчал.
Глава 17
Гласс
- Не смотри туда, - сказал Люк, таща ее прочь от распростертого тела. Гласс поспешно отвела глаза, не успев понять, охранник это или штатский. Она даже не разобрала, мужчина это или женщина.
Гласс точно не знала, чего ждала. Неужели она и вправду думала, что, когда путь по крытому мосту будет свободен, аркадийцы и уолденцы чинно проследуют на Феникс, вежливо раскланиваясь с теми, кто обрек их на верную смерть? Нет, конечно, Гласс понимала, что все будет не так просто и организованно. Но ей и в голову не приходило, что, когда барьер уйдет вверх, поднимется такой шум, и рыдания сольются с криками в оглушительном хоре.
Она не ожидала, что из громкоговорителей вдруг раздастся мужской голос. В последние семнадцать лет система оповещения Феникса использовалась лишь для трансляции довольно-таки бессодержательных объявлений. Женский, какой-то слегка механический голос вещал: «Пожалуйста, не забывайте соблюдать комендантский час» или «При первых признаках заболевания обращайтесь в медицинскую службу».
Но когда первая людская волна затопила крытый мост, из динамиков, перекрывая беспорядочные вопли, вдруг зазвучал совсем другой голос: «Всем жителям Уолдена и Аркадии предлагается незамедлительно вернуться на свои корабли. Это единственное предупреждение. По нарушителям будет открыт огонь».
Мужской голос из громкоговорителя почти также шокировал, как заблокированный крытый мост. Но еще более тревожные ощущения вызывал вид десятка охранников, которые шли по мосту, держа наготове оружие.
Даже тогда Гласс не верила, что они действительно станут стрелять.
Она ошиблась.
Охранники открыли огонь по первой волне бегущих по мосту уолденцев, но даже этого оказалось недостаточно, чтобы остановить толпу, которая обрушилась на стрелявших и отобрала у них оружие. За считаные минуты Феникс заполонили уолденцы и аркадийцы. Поначалу большинству из них, казалось, достаточно было просто дышать полной грудью, наполняя легкие богатым кислородом воздухом. Но потом они разбрелись по всему Фениксу, вооружаясь тем, что попадалось под руку, и вламываясь в квартиры, чтобы чем-то поживиться. Ситуация стала очень жесткой и совершенно никем не контролировалась.
Люк оттащил Гласс к стене, когда мимо пробежали двое мужчин, и в руках у каждого из них было по громадной упаковке протеиновых брикетов. Потом из-за угла показалась еще парочка уолденцев. Эти не несли продуктов - они волокли бесчувственного молодого охранника.
Увидев, как болтается из стороны в сторону его голова, Гласс в ужасе прикрыла рот рукой. На щеке у охранника багровел здоровенный синяк, плечо кровоточило, и по полу за ним тянулся кровавый след. Почувствовав, как напрягся Люк, она схватила его за руку, чтобы остановить, и шепнула: «Не надо, пусть идут».
Люк проводил этих двоих глазами, пока они не скрылись за углом, хотя их смех все еще отдавался эхом в коридоре.
- Я бы их сделал, - гневно сказал он.
В другой ситуации Гласс, возможно, улыбнулась бы негодованию Люка, но сейчас ею владела растущая паника. Она могла думать лишь о матери да о том, как пробраться на взлетную палубу. Оставалось только надеяться, что мать дома, в безопасности, и у нее хватит здравого рассудка, чтобы не лезть в этот хаос.
Гласс любила маму, но в критических ситуациях от той было мало толку. За все эти годы Гласс поняла: есть битвы, в которые Соня никогда не вступает. Поэтому Гласс научилась сражаться за них обеих.
* * *
Казалось странным возвращаться из Обменника одной, без Коры или Хаксли, болтающих о своих покупках или строящих планы того, как сделать, чтобы родители не узнали, какое чудовищное количество рационных баллов потратила в этот раз их дочка. Их отсутствие делало для Гласс еще более очевидным ощущение того, что ее карман пуст. А всего несколько минут назад в нем лежало последнее мамино колье.
Мать Хаксли появилась в киоске ювелира, как раз когда Гласс начала торг относительно цены этого колье.
- Очаровательная вещица, дорогая, - промурлыкала она, одаривая девушку жалостливой улыбкой, а потом отвернулась сказать что-то женщине, которую Гласс не узнала.
Гласс вспыхнула, но торговаться не перестала. Им с матерью нужен каждый рационный балл.
Идя по Обменнику, Гласс чувствовала, что все взгляды обращены к ней. Весь Феникс пребывал в восторженном шоке от скандала, разыгравшегося в ее семье. В любовных интрижках ничего нового не было, а вот полный разрыв, учитывая дефицит жилья, - поступок весьма радикальный. К тому же, в соответствии с нормативными документами, два человека не могли занимать площадь, рассчитанную на троих, и поэтому Гласс и Соня были вынуждены переехать в меньшую квартиру, расположенную на неудобной палубе. Теперь, без отцовского запаса рационных баллов, который казался почти неисчерпаемым, им пришлось снести в Обменник практически все свое имущество, только чтобы не жить исключительно на воде и протеиновой пасте.
Свернув в свой коридор, Гласс облегченно вздохнула, когда увидела, что он пуст. Единственное преимущество их нового непрестижного жилья заключалось в том, что тут ей не приходилось прятаться от знакомых. Или от бывших знакомых. Та же Кора уже несколько недель при встречах ограничивается сдержанным кивком и хватает Хаксли под локоть, когда та улыбается Гласс. Только Уэллс ведет себя с ней по-прежнему, будто ничего не изменилось, но он почти всегда так занят на офицерских курсах, что едва успевает навестить мать в больнице. Где уж ему выкроить время на то, чтобы побыть с Гласс наедине!
Она прижала ладонь к дверному сенсору и вошла в квартиру, наморщив нос. В их старом жилище всегда пахло дорогими тепличными фруктами и духами ее матери, и теперь Гласс никак не могла привыкнуть к здешней спертой, душной атмосфере.
Внутри было темно, значит, Соня куда-то ушла. Освещение было связано с датчиками движения, но, когда Гласс зашла в квартиру, свет не загорелся. Это было странно. Девушка помахала в воздухе рукой, однако ничего не изменилось. Она застонала. Теперь придется посылать запрос в ремонтную службу, и на починку освещения уйдет вечность. Раньше отец просто связался бы со своим другом Джессамином, начальником ремонтной службы, и все сразу же исправили бы. Но Гласс не допускала даже мысли о том, чтобы просить отца об одолжении.
- Гласс, это ты? - Соня поднялась с дивана - неясный силуэт в тусклом свете. Она двинулась было в сторону Гласс, но споткнулась обо что-то звякнувшее и вскрикнула.
- Почему ты сидишь в темноте? - настойчиво спросила Гласс. - Ты отправила заявку ремонтникам? - Соня ничего не ответила. - Ладно, сама отправлю, - раздраженно сказала девушка.
- Не надо, это не поможет. - Голос Сони звучал устало.
- Что ты такое говоришь? - рявкнула Гласс. Она знала, что должна быть с матерью терпеливее, но в последнее время та ее просто бесила.
- Сенсор не сломан. Мы превысили квоту на энергию, а у меня нет рационных баллов, чтобы это оплатить.
- Что? - переспросила Гласс. - Но это просто нелепо. Они не могут так с нами поступить.
- Ничего не поделаешь. Нужно просто подождать, пока…
- Не будем мы ждать, - возмущенно сказала Гласс, развернулась на пятках и быстро вышла из темной квартиры.
Кабинет отца Коры находился в конце длинного коридора, где размещались офисы глав большинства департаментов. Тут было не слишком-то людно - Гласс по опыту знала, что назначенные Советом большие шишки проводят на своих рабочих местах не особо много времени, - но тем не менее у нее все переворачивалось внутри при мысли о том, что она может наткнуться на кого-то из отцовских друзей.
Помощник мистера Дрейка, не знакомый Гласс молодой человек, сидел за столом и возился с какими-то написанными от руки документами. Он уставился на нее и приподнял бровь:
- Чем могу помочь?
- Мне нужно поговорить с мистером Дрейком.
- Боюсь, глава департамента ресурсов сейчас занят. Я отправлю сообщение и дам ему знать…
- Не беспокойтесь, я сама дам ему знать, - Гласс покровительственно улыбнулась молодому человеку и проскользнула мимо него в кабинет.
Когда она вошла, отец Коры бросил на нее взгляд из-за своего рабочего стола. Несколько мгновений он лишь взирал на девушку с нескрываемым изумлением, а потом на его лице появилась широкая фальшивая улыбка.
- Гласс! Какой приятный сюрприз! Я могу что-то для тебя сделать, милая?
- Вы можете включить у меня в квартире свет, - сказала она. - Я уверена, что произошла какая-то ошибка. Вы никогда бы не обрекли меня и мою мать на то, чтобы до конца месяца сидеть в темноте.
Мистер Дрейк, нахмурившись и барабаня пальцами по столешнице, открыл на экране какой-то файл.
- Ну квота превышена, так что, боюсь, я ничем не смогу помочь, разве что вы внесете на свой счет достаточно рационных баллов.
- Мы оба знаем, что это ложь. Вы глава департамента ресурсов и можете делать что захотите.
Он смерил Гласс холодным, оценивающим взглядом.
- Я отвечаю за благополучие всей Колонии. С моей стороны, было бы безответственным делать какие-то исключения для тех, кто берет больше, чем им положено по справедливости.
Гласс склонила голову набок.
- А подкупать персонал теплиц и продавать фрукты на черном рынке не считается исключением? - с невинным видом спросила она.
Щеки мистера Дрейка покраснели.
- Понятия не имею, о чем это ты.
- Извините. Я, наверно, неправильно поняла Кору. Попрошу моего друга Уэллса, чтобы он все мне объяснил. Он знает обо всем этом гораздо больше, чем я, потому что сын Канцлера, и вообще…
Мистер Дрейк немного помолчал, потом откашлялся.
- Думаю, на этот раз я могу сделать исключение. А теперь тебе пора идти. У меня назначена встреча.
Гласс адресовала ему преувеличенно лучезарную улыбку.
- Большое спасибо за помощь, - сказала она и вылетела из кабинета, задержавшись только, чтобы кивнуть на прощание злющему помощнику.
Когда она добралась до дому, свет уже горел.
- Это твоя работа? - изумленно спросила Соня, делая жест в сторону лампы.
- Я просто прояснила небольшое недоразумение, - сказала Гласс, направляясь на кухню, чтобы посмотреть, что можно придумать на обед.
- Спасибо, Гласс. Я горжусь тобой.
Гласс почувствовала радостное, удовлетворенное волнение, но когда она повернулась улыбнуться матери, то обнаружила, что та уже снова скрылась в своей спальне.
Гласс смотрела туда, где только что стояла Соня, и ее улыбка таяла. Она всю жизнь была убеждена, что ей никогда не стать такой красивой, как мать, такой очаровательной. Но, возможно, ее ждет успех там, где мама всегда терпела поражение. Она будет знать, как получить то, чего она хочет, - то, что ей нужно, - даже когда для этого недостаточно будет одного движения длинных ресниц, когда ее тело не будет уже молодым и красивым.
Она придумала кое-что получше, чем быть красивой. Она будет сильной.
* * *
В коридоре, где располагалась квартира Гласс, было поразительно тихо, и она не знала, к добру это или к худу. С колотящимся сердцем подойдя к двери, она приложила к сканнеру большой палец. Люк положил ей руку на плечо, молча подбадривая любимую. Однако, прежде чем сканер успел сработать, дверь распахнулась изнутри.
- Господи, Гласс! - Мамины руки взметнулись и обхватили ее за шею. - Как ты вернулась? Крытый мост заблокирован… - Увидев Люка, она осеклась. Гласс думала, что теперь облегчение на лице Сони сменится презрением, ведь та винила этого парня в покалеченной жизни ее дочери. Однако, к ее удивлению, мать шагнула вперед и взяла руку Люка в свои. - Спасибо, - сказала она со спокойным достоинством. - Спасибо, что привел ее домой.
Люк кивнул. Он совершенно явно не знал, как себя вести, но в конце концов верх, как обычно, взяли его хорошие манеры и самообладание.
- На самом деле это Гласс меня привела. У вас очень смелая дочь, миссис Соренсон.
Соня улыбнулась, выпуская руку Люка и обнимая Гласс:
- Я знаю.
Она провела их в крохотную, но опрятную гостиную. Гласс окинула помещение взглядом, но не нашла никаких признаков того, что мать начала собираться в путь и намеревается покинуть это место.
- Что тут происходит? - без обиняков спросила она. - Известно, сколько еще осталось кислорода? Существуют ли планы эвакуации?
Соня покачала головой:
- Никто не знает. Канцлер все еще не вышел из комы, поэтому за главного по-прежнему Родес.
Гласс мимолетно посочувствовала Уэллсу: прошло уже три недели с тех пор, как его отец был ранен, и, похоже, он может уже никогда не очнуться. Особенно если придется покидать корабль.
- Что они говорят народу? - спросила Гласс, стреляя глазами в мать. Накануне побега на Уолден она видела вечером Соню в обществе Родеса, и их общение не выглядело просто дружеским. Но Соня лишь тряхнула головой:
- Ничего. Никаких новых распоряжений, никаких указаний. - Она вздохнула, и ее лицо помрачнело. - Но разговоры, конечно, ходят. Когда блокировали проход по крытому мосту, стало ясно, что… ну… ничего хорошего ждать не приходится.
- А как насчет челноков? - спросила Гласс. - Слышно что-нибудь?
- Неофициально. Вход на стартовую палубу по-прежнему закрыт, как я слышала. Но народ уже подтягивается туда, просто на всякий случай.
Ей не надо было больше ничего говорить. Вместимость челноков, которыми были оборудованы корабли, была рассчитана на то количество людей, которое изначально приняла на борт Колония. За три века в космосе ее население увеличилось больше чем в четыре раза. Жесточайший контроль над рождаемостью, введенный сто лет назад, этого не изменил.
Для детей с Феникса ограниченное количество мест на челноках всегда было поводом для шуток. Если кто-то говорил глупость на уроке или неловко падал во время спортивных занятий, один из его друзей непременно выдавал что-нибудь вроде: «Мы отдадим кому-нибудь твое место на челноке». Шутить на эту тему казалось абсолютно безопасным, потому что человечество должно было оставаться в Колонии как минимум до конца столетия. А когда в итоге придет пора возвращаться на Землю, у челноков будет предостаточно времени, чтобы по несколько раз слетать туда-сюда. Никто и подумать не мог, что Колония окажется перед лицом полномасштабной эвакуации, эта перспектива была слишком мрачной.
- Мы сейчас же должны туда пойти, - наконец сказала Гласс. - Нет смысла ждать официального объявления, тогда будет уже слишком поздно. Все места займут.
- Я только вещи соберу, - сказала Соня. Ее взгляд метался по комнате, изучая скудные пожитки.
- Нет времени, - сказал Люк, беря мать Гласс под руку и ведя к двери, - ни одна вещь не стоит того, чтобы лишиться шанса оказаться на Земле.
В Сониных глазах мелькнул страх, она кивнула и вместе с Люком вышла в коридор.
Чем ближе они подходили к стартовой палубе, тем больше народу было в коридорах. Тут толпились встревоженные обитатели Феникса, некоторые несли сумки и детей, у некоторых не было ничего, кроме того, что на них надето.
Люк держал Гласс и Соню за руки и вел их сквозь толпу в сторону лестницы. Гласс старалась не встречаться ни с кем взглядами. Когда она думала о мертвых, ей вовсе не хотелось помнить лица тех, мимо кого она шла. Она не хотела вспоминать их потом, когда многие из них будут мертвы.
Глава 18
Кларк
- Ничего серьезного, - сказала Кларк, закончив промывать порез на Сашиной шее и поворачиваясь к коробке, где хранился их скудный запас перевязочных средств. Она вдруг заколебалась: а нужно ли вообще накладывать повязку? Вообще-то царапина неглубокая и заживет сама, но ей становилось легче от одной возможности что-то делать. Хоть что-нибудь.
- С тобой все будет в порядке, - добавила она.
Как бы ей хотелось, чтобы то же самое было верно относительно девушки, которая лежала у дальней стены хижины! Ее бедное изуродованное лицо было прикрыто одеялом, которое никто не хотел сдвигать. Кларк собиралась перед похоронами еще раз осмотреть тело Прийи, чтобы убедиться, что они с Уэллсом не упустили в своем потрясении и горе ничего важного.
Уэллс кивнул ей от двери, возле которой стоял, будто на страже, и они вместе вышли из хижины.
- Беллами свихнулся, - прошептал юноша и рассказал о том, как Беллами пытался силой добыть у Саши сведения, которых у той просто не было. - Ты должна с ним поговорить.
Кларк поморщилась. У нее не было сомнений, что Беллами обезумел из-за нее, что это ее рассказ о Лилли довел его до такого состояния. Но она не мола даже помыслить о том, чтобы рассказать Уэллсу об их разговоре в лесу.
- Он не станет меня слушать, - сказала она, оглядывая поляну и испытывая одновременно облегчение и разочарование, когда не увидела там Беллами.
- Пойду его поищу, - устало сказал Уэллс. - Сможешь тут побыть и присмотреть за Сашей? Если Беллами вернется и обнаружит, что она ушла, он всех поубивает. - От собственных слов его лицо исказилось гримасой, он закрыл глаза и потер виски.
Рука Кларк машинально потянулась потрепать волосы Уэллса: ей всегда хотелось так сделать, когда он под влиянием стресса начинал имитировать поведение своего отца, становясь жутко на него похожим. Она как раз вовремя поймала себя на этом движении и, сдержавшись, положила руку ему на плечо.
- Ты ведь знаешь, что во всем этом нет твоей вины, верно?
- Да, знаю. - Эти слова прозвучали резче, чем, наверное, хотел Уэллс, поэтому он вздохнул и тряхнул головой. - Извини. Я хотел сказать: спасибо тебе.
Кларк кивнула и бросила через плечо взгляд на лазарет.
- Она действительно должна там находиться? Жестоко заставлять ее сидеть возле… - Она хотела сказать «трупа», но оборвала себя: - Прийи.
Уэллс пожал плечами и посмотрел на дальний край поляны, где среди своих друзей стоял Грэхем, и вид у него был самый бунтарский. Расстояние было слишком велико, чтобы слышать, о чем там идет речь, но вся компания переводила взгляды с Эрика, который рыл могилу, на лазарет, Уэллса с Кларк и обратно.
- Думаю, лучше, если она пока побудет отдельно от остальных. Мы не можем рисковать Сашей: если с ней что-то случится, нам придется столкнуться с гневом наземников. Ты посмотри, что они творят без всяких провокаций!
Уэллс говорил спокойно, логично, тем же самым тоном, которым обычно рассуждал о том, как организовать доставку в лагерь воды и дров, но что-то в выражении его лица заставило Кларк подумать, что у него есть и другие причины заботиться о Сашиной безопасности.
- Ладно, - согласилась Кларк.
Когда Уэллс ушел, она глубоко вздохнула и вернулась в хижину. Саша по-турецки сидела на койке, теребя пальцами повязку на шее.
- Постарайся ее не трогать, - сказала Кларк, присаживаясь на краешек собственной походной кровати. - Повязка стерильная, а твои руки - нет.
Саша сложила руки на коленях и метнула взгляд в сторону Прийи.
- Я так сожалею, - виновато сказала она. - Не могу поверить, что они это сделали.
- Спасибо за сочувствие, - сухо сказала Кларк, толком не понимая, как реагировать. Но потом она увидела на Сашином лице настоящую боль и слегка смягчилась: - Извини, что мы ее принесли сюда, к тебе. Это совсем ненадолго.
- Ничего, вы ведь должны выждать какое-то время. Это важно. Мы хороним своих мертвецов только после третьего заката.
Кларк уставилась на нее:
- Ты имеешь в виду, что вы оставляете тело…
Саша кивнула:
- Люди горюют по-разному, но важно, чтобы у каждого было время попрощаться по-своему. - Она помолчала и задумчиво оглядела Кларк. - Полагаю, в Колонии все иначе. Там реже умирают, да? У вас есть лекарства от всех болезней? - Любопытство в ее голосе смешалось с тоской, и Кларк призадумалась, какие лекарства есть у наземников, и сколько народу они потеряли из-за отсутствия медикаментов.
- От многих, но не от всех. Мой друг несколько лет назад потерял мать, и это было ужасно. Она много месяцев пролежала в больнице, но под конец ничего уже не помогало.
Саша подтянула колени к груди. Она сбросила черные кожаные сапоги и осталась в одних толстых гольфах почти до колен.
- Ты говоришь о матери Уэллса, да? - сказала она.
Кларк удивленно уставилась на пленницу и спросила:
- Так он тебе сказал?
Саша отвернулась и принялась теребить край своего неряшливого черного свитера:
- Нет, я просто заметила, что он много страдал. Это видно по глазам.
- Ну он и других заставил неслабо пострадать, - резче, чем следовало, сказала Кларк.
Саша подняла голову и воззрилась на Кларк. В ее взгляде было больше любопытства, чем боли.
- А разве не со всеми так? Знаешь, это смешно. Когда я думала о вас, ребятах из Колонии, ваша жизнь представлялась мне совершенно беззаботной. О чем вам, собственно, беспокоиться? У вас же есть слуги-роботы, медицина, позволяющая жить лет до ста пятидесяти, и звезды, среди которых вы проводите целые дни напролет.
- Слуги-роботы? - повторила Кларк, чувствуя, как ползут кверху брови. - Где это ты такое слышала?
- Да просто люди говорили. Ясно, что, по большей части, все это неправда, но так забавно думать о всяком таком… - Она застенчиво примолкла, а потом вдруг принялась снова натягивать сапоги. - Идем, я должна кое-что тебе показать.
Кларк медленно встала:
- Я сказала Уэллсу, что мы будем тут.
- Так он у вас главный?
Этот по сути невинный вопрос по-прежнему раздражал Кларк. Да, Уэллс много трудился, чтобы не дать лагерю сползти в хаос, но это не означало, что он может всем распоряжаться.
- Не главнее меня, - сказала она. - Так куда мы идем?
- Это сюрприз. - Заметив колебания Кларк, Саша вздохнула: - Ты до сих пор мне не доверяешь?
Кларк обдумала ответ.
- Наверное, я доверяю тебе настолько же, насколько всем остальным тут. В конце концов, ты на Земле не потому, что совершила преступление.
Саша в замешательстве посмотрела на нее, но не успела ничего спросить, потому что Кларк отвернулась проверить, как там ее пациенты. Никаких перемен с Молли и Феликсом не произошло, если не считать каких-то странностей с губами уолденской девочки. Ей кажется или на них кровь? Кларк чуть не ахнула, вспомнив последние дни Лилли, когда десны той так кровоточили, что даже говорить ей было трудно. Но, когда Кларк схватила клочок материи, чтобы вытереть губы своей пациентки, красный налет легко сошел. Слишком легко, словно это были…
- Ты готова? - спросила Саша.
Кларк со вздохом повернулась и кивнула.
Возможно, Саша сейчас покажет лекарственные растения, которые в ходу у наземников. Кларк уже готова была прибегнуть к каким угодно средствам. Она открыла дверь и шагнула на поляну.
- Все нормально, - сказала она парню и девушке, которые по распоряжению Уэллса охраняли хижину, стараясь, чтоб ее голос звучал властно, - я просто отведу пленницу в кустики по нужде. - Девушка посмотрела на нее с опаской, а парень кивнул. - Все хорошо.
Кларк увидела, как он скорчил гримасу, глядя на девушку, которая явно осталась при своем мнении. Кларк не могла винить ее за это, ведь никаких доказательств, подтверждающих рассказ Саши о наземниках-отщепенцах, у них до сих пор так и не было. Когда они пересекли поляну и зашли под сень деревьев, по шее Кларк забегали мурашки: она усомнилась, так ли уж разумно отправляться в лес вдвоем с Сашей. Ей в голову вдруг пришла пугающая мысль - а вдруг это Саша убила всех колонистов?
Они шли молча. Когда Саша остановилась рассмотреть растения, окружавшие упавший ствол, Кларк озабоченно подумала, как далеко они ушли от лагеря и услышат ли там, случись чего, ее крики. Перед глазами стояла Прийя, ее посиневшее распухшее лицо и жуткие слова, вырезанные на ступнях.
Подняв глаза, Кларк поймала пристальный взгляд Саши и спросила:
- Прости, что ты сказала?
- Только то, что вам надо бы повыдергивать эти волчьи ягоды. Они растут опасно близко к лагерю.
Глянув в сторону упавшего ствола, Кларк сразу заметила яркие красные ягоды.
- Они съедобные? - спросила девушка, внезапно осознав, что не может вспомнить, когда ела в последний раз.
- Нет! Они на самом деле ядовитые, - сказала Саша и сделала движение, чтобы помешать Кларк коснуться ягод, хотя та даже и не потянулась к ним.
Кларк внезапно пришла в голову одна мысль, от которой стеснило грудь:
- Какие симптомы отравления?
Саша пожала плечами:
- Сильная рвота, я полагаю. И неделю нет сил встать с кровати.
Кларк припомнила список симптомов заболевших ребят: тошнота, лихорадка, слабость.
- Господи, - пробормотала она, думая о красном налете на губах Молли. - Так вот оно что, - добавила Кларк, поворачиваясь к Саше. - Вот от чего народ болеет. Должно быть, они ели эти ягоды.
Глаза Саши расширились, и она слегка улыбнулась Кларк:
- Ну тогда они поправятся. От волчьих ягод надо держаться подальше, но они не смертельны, разве что обожрать весь куст целиком.
Кларк облегченно вздохнула.
- А есть какое-нибудь противоядие?
- Даже если и есть, я о нем не знаю, - подумав, отозвалась Саша, - но, когда нам было по семь лет, этих ягод на спор наелся мой друг. Ты бы видела его родителей, их лица, когда они обо всем узнали, боже, что было! Но где-то через неделю с ним уже было все нормально - в его случае это значит, что он снова стал влипать во всевозможные истории. Так что, я думаю, надо просто подождать.
Кларк усмехнулась и, прежде чем успела подумать о том, что она делает, крепко обняла Сашу.
- Так куда ты меня ведешь? - спросила она, внезапно почувствовав счастье от того, что находится в лесу, а не в лагере. Казалось, она сто лет безвылазно просидела в хижине-лазарете.
- Идем-идем. Мы уже почти пришли.
Они снова зашагали по лесу; минут десять спустя Саша остановилась, оглянулась, желая убедиться, что они с Кларк одни, и сдвинула в сторону ветви, открыв какое-то подобие туннеля в склоне холма.
- Сюда, - сказала Саша, - пошли. Это совершенно безопасно.
Кларк снова ощутила укол беспокойства при мысли о том, как далеко они ушли от лагеря. Но при взгляде на Сашино улыбающееся энергичное лицо беспокойство отступило. Это они взяли Сашу в плен, связали ее, не кормили и не пускали домой, к семье. Если уж Саша при этом ей доверяет, она должна отплатить тем же. Посмотрев, как Саша нырнула в пещеру и скрылась в ее глубине, Кларк глубоко вздохнула и полезла следом.
Когда она очутилась в темноте, грудь сдавило. Кларк раскинула руки по сторонам, пытаясь таким образом определить, как велика пещера. Но потом ее глаза приспособились к тусклому свету, и она разглядела, что тут больше места, чем в ее спальне на корабле, а потолок достаточно высок, чтобы стоять в полный рост.
На земляном полу громоздились кучи каких-то вещей. Некоторые она опознала, например поломанные сиденья из челнока и древние планшеты вроде тех, с которыми в Колонии играли маленькие дети. Было тут полно и предметов, идентифицировать которые Кларк не смогла, и какие-то железяки, отчасти похожие на те, что Кларк нашла в лесу.
- Что это такое? - спросила Кларк, опускаясь на колени, чтобы получше разглядеть треснувшую канистру для воды.
- Я нашла все это, когда разбился первый челнок, - тихо сказала Саша. - Колонисты побросали все эти штуки, но я не могла просто оставить их валяться среди леса. Я всю жизнь пыталась представить, какая она - Колония, а тут вдруг откуда ни возьмись прямо здесь появились настоящие вещи из космоса… я просто должна была отыскать их как можно больше. - Криво улыбнувшись, она наклонилась и подобрала планшет: - Думаю, вы не использовали их, чтобы вызывать своих слуг-роботов.
Кларк собралась пошутить насчет того, что хорошо бы послать слугу-робота на кухню, приготовить им чего-нибудь к обеду, но тут ее глаза выхватили в груде барахла серебряный отблеск.
Саша проследила за ее взглядом.
- О, это мое любимое, - сказала она, подбирая предмет, - думаю, это…
- …часы, - закончила Кларк, внезапно цепенея.
Бросив на Кларк недоумевающий взгляд, Саша вручила ей часы:
- С тобой все нормально?
Кларк не ответила. Она просто не могла ответить. Она провела дрожащими пальцами по поверхности часов, потом - по серебряному браслету.
- Кларк, - позвал откуда-то издалека Сашин голос, - что случилось?
Кларк медленно перевернула часы, хотя у нее не было, не могло быть, никаких сомнений в том, что она увидит. Буквы были на месте. Три буквы, выгравированные на металле.
Д. Б. Г.
Это были отцовские часы, одна из реликвий, которые хранились в семье с тех пор, как Дэвид Бэйли Гриффин, ее предок, перед самым Исходом принес их на Феникс. Кларк часто-часто заморгала. Это не могло быть правдой. Должно быть, у нее галлюцинации. Эти часы никак не могли оказаться на Земле. Когда Кларк в последний раз видела отца (а это случилось в считаные минуты до его смерти), часы были на нем. Сразу после этого отцу сделали смертельную инъекцию и отправили его тело дрейфовать в открытый космос.
Кларк снова провела пальцем по браслету и поежилась, потому что по телу пробежал холодок. Как будто она держала за руку привидение.
* * *
В конце концов ей разрешили попрощаться с отцом. Так как против Кларк были выдвинуты обвинения, но она еще не была осуждена, по приказу Канцлера ее отконвоировали из тюрьмы в медицинский центр. К сожалению, приказ запоздал, и Кларк не застала в живых маму. О том, что мамы уже нет, Кларк знала до того, как охранники успели хотя бы открыть рты. Она догадалась об этом по их лицам. Ее отвели в ту часть медицинского центра, где ей прежде не доводилось бывать. Студенты-медики не принимают участия в казнях.
Отец сидел на стуле в комнате, которая на первый взгляд казалась обычной смотровой, если не считать того, что тут не было ни забитых лекарствами шкафов, ни перевязочных материалов, ни медтехники… ничего, что служит спасению жизней. Тут были только инструменты, призванные отнимать жизнь.
- Кларк, - улыбнулся отец, но улыбка не коснулась его широко распахнутых, перепуганных глаз, - все будет в порядке. - Папин голос дрожал, но улыбка держалась, как приклеенная.
Кларк вырвалась из рук охранников и бросилась к отцу. Она пообещала себе, что не будет плакать, но сдержаться было невозможно. Когда она почувствовала, как ее обнимают папины руки, тело затряслось от рыданий. Слезы ручьями побежали по щекам, и папино плечо намокло.
- Мне нужно, чтобы ты была храброй, - сказал отец надтреснутым голосом. - С тобой все будет в порядке, нужно только быть сильной. Твое восемнадцатилетие не за горами, будет пересмотр дела, и тебя помилуют. Должны помиловать. - Его голос упал до шепота. - Я знаю, что с тобой все будет хорошо, моя отважная девочка.
- Папа, - рыдала Кларк, - мне так жаль, прости, прости, я никогда не…
- Время вышло, - грубо заявил один из охранников.
- Нет! - Кларк ногтями вцепилась в плечо отца, отказываясь уходить. - Папа, ты не можешь, не позволяй им, нет!
Отец поцеловал ее в макушку.
- Мы расстаемся не навсегда, милая. Мы с мамой будем ждать тебя в раю.
«В раю?» - в смятении подумала Кларк. Старая лирическая песня непрошено лезла ей в голову: «Рай - это место на Земле». Да как она может сейчас думать о такой чепухе? Папа взял ее руки в свои и сжал их. Часы по-прежнему были на нем, их почему-то не отобрали. Можно ли попросить взять их? Ведь это последний шанс заполучить что-нибудь на память об отце. Но мысль о том, что часы будут сняты, а папино запястье останется странно, непривычно голым, когда они окажутся на столе, показалась Кларк совершенно невыносимой.
Охранник схватил ее за руку:
- Пошла!
Кларк вскрикнула, будто обжегшись.
- Нет, - завопила она, пытаясь освободиться, - пусти меня!
Глаза отца наполнились слезами.
- Я люблю тебя, Кларк.
Кларк уперлась ногами в пол, но толку с этого не было. Ее подхватили и потащили прочь.
- Я люблю тебя, папа! - твердила она между всхлипываниями. - Я люблю тебя.
* * *
Кларк так сильно сжала часы в кулаке, что ладонь занемела. Конечно же, стрелки на циферблате не двигались, часы остановились много лет назад. Когда Кларк спросила отца, зачем он их носит, тот ответил: «Они уже не отсчитывают время, теперь у них другая работа. Они напоминают о прошлом, обо всех тех вещах, которые так важны для нас. Может, они больше и не ходят, зато хранят память о каждом, кто когда-то их носил. В них живет эхо миллионов сердцебиений». Теперь часы помнят и ее отца.
- С тобой все в порядке? - спросила Саша, опуская руку на плечо Кларк.
Та вздрогнула и резко обернулась, спросив:
- Где ты это взяла? - Кларк так поглотили воспоминания, что она была удивлена, услышав собственный голос, который эхом отразился от стен пещеры.
- В лесу, - сказала Саша, - как и все остальное. Наверно, кто-то из колонистов потерял во время крушения. Я бы их вернула, только к тому времени, как часы нашлись, колонистов уже не было.
Могло ли такое быть? Неужели отца Кларк в тот день не казнили, а отправили на Землю? А как тогда насчет ее матери? Кларк понимала, что это безумие, но не могла найти других причин, по которым часы могли бы оказаться здесь. Она имела на них законное право после смерти отца, но находилась в Тюрьме, а значит, часы должны были оказаться в хранилище, как и все остальные исторические реликвии - коллективное наследие всех обитателей корабля. Однако они не пылились в одной из коробок архива Колонии. Они были тут, на Земле.
Кларк думала о том, что говорил ей отец во время их прощания, о его словах про рай, где они встретятся. Эти слова всегда казались ей какими-то странными, ведь папа никогда по-настоящему не верил в жизнь после смерти. Что, если в них скрывалось какое-то послание? Может, папа хотел, чтобы она вспомнила ту песенку и сделала выводы? Не мог же он говорить такие вещи в присутствии охранников…
Кларк понадобилось все ее самообладание, чтобы не вывалить все это на Сашу. Она отчаянно нуждалась в ком-то, с кем можно было поделиться своими домыслами и кто подтвердил бы, что она не сошла с ума. По всему, что знала Кларк, выходило, что Саша встречалась с ее родителями.
Но Саша растерянно, с жалостью смотрела на нее, и Кларк лишь произнесла, запинаясь:
- Эти часы… выглядят знакомыми.
Внутри росла надежда, заполняя собой каждую трещинку ее разбитого сердца, и Кларк знала, что не вынесет, если эта надежда снова исчезнет. Только не сейчас! Не раньше, чем она узнает, что все-таки произошло с остальными колонистами.
Чем больше она думала о своей теории, тем убедительнее та казалась. Может быть, ее родители были участниками первой экспедиции. Конечно, их приговорили к смерти, но отец Уэллса мог и сжалиться над ними. Публично заявить о помиловании было невозможно, но что, если их послали на Землю в составе первой, тайной экспедиции? В конце концов, кто, как не они, всю жизнь изучавшие планету, лучше всего подходили для этой миссии?
- Саша, - сказала Кларк, стараясь изо всех сил, чтоб ее голос звучал твердо, - мне нужно увидеть твоего отца. Мне нужно кое-что разузнать о первой экспедиции.
Саша с внезапно ставшим непроницаемым лицом уставилась на нее и в конце концов кивнула:
- Думаю, это можно сделать. Но я не могу сразу взять тебя с собой. Тебе придется подождать где-нибудь в лесу, пока я найду его. Если я приведу тебя прямо к нам, мне никогда этого не простят.
- Хорошо, - сказала Кларк, - я понимаю.
- Ты хочешь пойти прямо сейчас?
Кларк кивнула. Грудь по-прежнему сжимало так, что она едва могла одновременно и дышать, и говорить.
- Ладно, тогда давай так и сделаем.
Вслед за Сашей Кларк вышла из пещеры. Когда глаза девушек привыкли к дневному свету, они пустились в путь. Саша начала объяснять, куда идти, но Кларк почти не слышала ее. Не переставая гладить холодный металл браслета часов пальцами, она снова и снова возвращалась к только что родившейся у нее в голове идее.
Она настолько ушла в свои мысли, что, когда Саша вдруг остановилась, Кларк врезалась в нее.
- В чем дело? Мы что, пришли?
Саша обернулась и приложила палец к губам, но было уже поздно. В следующее мгновение из-за деревьев с шумом и треском возникло пять фигур: Уэллс, Грэхем и еще трое ребят, которых Кларк не раз видела с Грэхемом. Они собирали деревяшки для новых копий, и длинные заостренные палки у них в руках выглядели даже более грозно, чем те, что остались на поляне.
- Что за черт? - взревел Грэхем, а один из его приспешников тем временем схватил Сашу за руку. Глаза Грэхема опасно сверкнули на Кларк. - Какого хрена ты помогаешь ей сбежать?
- Грэхем, - крикнул, спеша к ним, Уэллс, - завязывай!
Но Грэхем подскочил к Кларк и грубо завернул ей руку за спину, а два его приятеля подошли к девушке с разных сторон, взяв ее в кольцо.
- На этот раз, доктор, вы переоценили свои силы, так что пойдете с нами, - рявкнул Грэхем.
Кларк оглядела парней, прикидывая свои шансы. Побить их она точно не сможет, и они перекрывают все пути к отступлению.
- Послушай, - начала она, попутно пытаясь сообразить, как объяснить то, что они с Сашей ушли так далеко в лес, но, прежде чем фраза была закончена, Грэхем вдруг согнулся и выпустил ее руку.
В первый миг Кларк не сообразила, что произошло, а потом увидела, как Саша дерется со своим пленителем. Она поняла, что Саша ударила Грэхема, чтобы дать ей возможность улизнуть. Глаза Кларк встретились с зелеными глазами Саши, и та одними губами произнесла:
- Беги.
Адресовав ей легкий благодарный кивок, Кларк бросилась наутек.
Глава 19
Беллами
Он снова упаковал вещи. Он уже проделывал это дважды, но каждый раз что-то срывало его планы. Вначале во время пожара исчезла Октавия, потом Кларк укусила змея.
Но теперь-то он точно уйдет. Хватит с него интеллектуальных игр Уэллса и предательств Кларк. Он набивал карманы очередной порцией протеиновых брикетов, а в груди его поднималась гневная волна при мысли, от чего ему пришлось отказаться, чтобы благополучно доставить Кларк в лагерь. След Октавии теперь не найти, к тому же он потерял несколько дней, ожидая, когда эта наземница соизволит заговорить. Надо было бросить Кларк в лесу, чтобы все ее члены распухли, а сама она задохнулась и никогда больше не смогла произносить свои лживые речи. Наверняка она мучила Лилли, а потом вывернула все так, что Лилли якобы хотела умереть.
Вещей оказалось не слишком много. Он взял одеяло, свой лук, таблетки, чтобы очищать воду. Все остальное они с Октавией раздобудут сами. Перед тем как Уэллс сбил Беллами с ног, девчонка-наземница прошептала: «Четыре мили к северо-западу, на полпути к вершине».
Беллами не знал, что его ждет. Может, Саша имела в виду, что там, на горе, живут наземники-отщепенцы, а может, их только видели где-то поблизости. Может, это и вовсе какая-то ловушка, но на данный момент никакой другой информации у Беллами не было, а терять время и дальше он не собирался.
Юноша ушел, ни с кем не попрощавшись. Пусть думают, что он просто охотится. Уэллс куда-то подевался, и, слава Богу, никаких следов Кларк тоже не наблюдалось. Вряд ли он смог бы вынести ее присутствие. Он чуть не сблевал от одной только мысли о том, что едва не переспал с убийцей Лилли.
Чем дальше Беллами уходил от лагеря, тем легче ему дышалось. Воздух даже пах тут иначе, не так, как возле их поляны. Может, дело в деревьях или в составе почвы, но явно и в чем-то еще тоже. Не потревоженные присутствием человека, тут веками смешивались запахи листвы, земли, дождя… Тут было как-то чище, естественней, тут не звучала человеческая речь и не лились слезы.
Солнце клонилось к закату. Беллами прибавил шагу, но понимал, что до темноты в горах ему не бывать. Лучше найти место для стоянки, а утром продолжить путь. Идти по незнакомой территории ночью было глупо и опасно, особенно если эта территория контролировалась наземниками.
Издалека до него донеслось слабое журчание воды. Беллами пошел на звук и оказался у ручейка, такого узенького, что деревья, растущие по разным его берегам, соприкасались ветвями, образовав над водой арку зеленой и желтой листвы.
Беллами открыл канистру и, встав на колени, погрузил ее в поток. Он слегка поежился, ощутив рукой холод воды. Если ему уже сейчас так неуютно, что же будет зимой? Ничего на случай морозов в их экипировке не было. Может, теплая одежда была уничтожена, когда разбился челнок, а может (и это более вероятно), в Совете не рассчитывали, что сотня доживет до того времени, когда понадобятся теплые вещи.
Беллами сидел на берегу и думал, нужно ли бросить в воду очищающую таблетку, когда вдруг заметил какое-то движение. Обернувшись, он увидел маленького зверька с длинной рыжеватой шерстью, который стоял на берегу и тянулся мордой к воде. Видимо учуяв присутствие Беллами, зверек повернул голову, чтобы посмотреть на своего соседа.
Мех на мордочке вокруг больших темных глаз зверька оказался белым, настороженные ушки двигались туда-сюда, пока их обладатель разглядывал Беллами. На длинных усах повисли капельки воды, и животное походило скорее на малыша, измазавшего личико протеиновой пастой, чем на хищника. Беллами улыбнулся. В лесу он навидался всяких зверей, но до сих пор никто из них не казался настроенным пообщаться. Не успев хорошенько подумать, что он делает, Беллами протянул руку и сказал:
- Привет.
Зверек дернул черным носом, венчающим рыжую мордочку, и капли воды попадали с усов. Беллами подумал, что сейчас животное убежит, но, к его удивлению, оно сделало несколько неуверенных шагов вперед, двигая из стороны в сторону пушистым рыжим хвостом.
- Привет, - снова сказал Беллами. - Не бойся, не обижу. - Он был почти уверен, что видит лисицу.
Лисица снова понюхала воздух, потом сделала еще несколько шагов вперед и робко ткнулась мордой в ладонь юноши. Беллами ухмыльнулся, когда по его коже скользнули мокрые усы и влажный нос.
- Беллами?
Услышав свое имя, он резко развернулся, а лисица стремглав бросилась в лес. В нескольких метрах от Беллами стояла Кларк, на плечах у нее был рюкзак, а на лице - удивление.
- Ой, - проговорила она, глядя вслед улепетывающей лисе, - я не хотела ее напугать.
- Ты что, следила за мной? - грубо спросил Беллами, поднимаясь на ноги. Он не мог поверить, что она отыскала его тут, когда он наконец-то оказался на порядочном расстоянии от лагеря. Когда он наконец-то ушел. - Хотя по фиг. - Он тряхнул головой. - Даже знать этого не хочу.
- Я не следила, - тихо сказала она, делая шаг вперед. - Я ищу наземников.
Ошеломленный Беллами некоторое время смотрел на нее и наконец спросил:
- Зачем?
Она ответила не сразу. Было время, когда Беллами казалось, что он может читать мысли Кларк, но теперь он понял, что это впечатление было обманчивым. Просто ему так хотелось кому-то доверять на этой Земле, хотелось найти кого-то, кого он мог бы полюбить по-настоящему, так же, как любил Лилли. Тогда он совсем еще не знал, что представляет собой Кларк.
- Я… я думаю, что мои родители были в первой экспедиции. Я должна узнать, что с ними случилось.
Беллами вытаращил на нее глаза от изумления. Конечно же, он не ожидал услышать ничего подобного, но постарался обуздать свое любопытство. Больше он не позволит Кларк втянуть себя в ее безумные дела. Ни за что.
- Саша рассказала мне, как добраться туда, где она живет. Это меньше суток ходу отсюда.
- Ну тогда тебе лучше двигать, - огрызнулся Беллами и стал собирать дрова. Не говоря Кларк ни слова, он сложил растопку кучкой, достал из рюкзака спички и разжег маленький костерок. А Кларк пусть себе идет куда шла.
Когда он наконец поднял взгляд, то увидел, что Кларк по-прежнему стоит на том же самом месте. В ее глазах отражался свет костра, и от этого она выглядела моложе и невиннее. Вопреки злости, он остро почувствовал нежность - не к той девушке, что стояла перед ним, а к той, которой она притворялась. Существовала ли где-то на самом деле такая Кларк? Кларк, которая могла выглядеть такой серьезной, но уже через мгновение безудержно смеяться? Кларк, которая считала все на Земле чудесным и целовала его так, будто чудеснее его ничего на свете не бывает?
- Хреново смотришься, когда там стоишь. Или садись, или отваливай, - хрипло сказал он.
Кларк подошла поближе к костру, скинула рюкзак и медленно опустилась на землю. Меж деревьев пронесся порыв холодного ветра, и она, задрожав, подтянула колени к груди. Всего несколько дней назад Беллами обнял бы ее, но сейчас его руки бессильно висели по бокам. Он не знал, хочется ли ему, чтобы Кларк осталась, но и гнать ее он тоже не гнал.
Следующий час они провели молча, глядя, как пляшет пламя. Тишину нарушал лишь треск веток в костре да ветер, что гулял над их головами.
Глава 20
Гласс
Это было куда хуже любого кошмарного сна. Потому что даже в самые темные свои моменты она не могла вообразить, что люди, соседи, среди которых она выросла, будут отпихивать ее в попытке обеспечить себе место на челноке. Не могла, пока этого не произошло на самом деле. На пути ей попалась одна из ее старых преподавательниц, которая из последних сил волокла по людному коридору здоровенную сумку. «Бросьте это!» - крикнула ей Гласс, спеша мимо, но ее слова потонули в безумном потоке воплей, шагов и рыданий.
Впереди посреди коридора стоял Корин отец, его отчаянный взгляд метался из стороны в сторону в поисках жены и дочери. Он выкрикивал их имена, одновременно часто-часто моргая, видимо, в попытке послать им сообщения с транслятора на сетчатке глаза. Однако его усилия были напрасны: сеть не функционировала, и сообщения не уходили.
К тому времени, как они спустились по лестнице и оказались в коридоре, который вел к взлетной палубе, столпившиеся люди стояли так плотно, что двигаться стало почти невозможно. Люк старался изо всех сил, прокладывая путь вдоль стены и увлекая за собой Соню и Гласс. Девушка поморщилась, налетев на мужчину, который бережно нес что-то на руках. Он был так осторожен со своей ношей, что Гласс сперва приняла ее за ребенка, но, обогнав его, поняла, что это скрипка. Интересно, подумала она, он действительно музыкант или просто так любит музыку, что не смог оставить скрипку в защищенной камере хранилища среди других реликвий и взял ее с собой?
Многие в толпе были не с Феникса - впрочем, это уже не имело значения. Они не были больше обитателями Феникса, Уолдена или Аркадии, став просто отчаявшимися, испуганными людьми, которые делали все, что в их силах, лишь бы убраться с обреченного корабля.
До недавнего времени Гласс думала о гибели Колонии примерно столько же, сколько о взрыве Солнца: она знала, что это непременно произойдет, но уж точно не при ее жизни. Она вспомнила, как ей было семь лет, и их класс изучал внутренние механизмы корабля. Один из членов инженерного корпуса привел их вниз, в машинное отделение, и с гордостью продемонстрировал систему вентиляции и шлюзовой комплекс. Все машины и генераторы выглядели так солидно, они сияли, казались неуязвимыми и должны были проработать до скончания времен. Что же изменилось между «тогда» и «сейчас»?
Из дальнего конца коридора эхо принесло чей-то крик, и вслед за ним послышались одобрительные, радостные возгласы.
- Должно быть, кому-то удалось открыть дверь на взлетную палубу, - негромко сказал Люк.
- Как ты думаешь, это Вице-канцлер? - спросила Гласс.
Непонятно было, кто сейчас на корабле главный и чьим приказам подчиняются охранники, многие из которых, даже не сняв униформы, влились в людское море и теперь прокладывали себе путь к челнокам. В воздухе висел почти осязаемый ужас.
Толпа вдруг качнулась вперед, Соня оступилась и вскрикнула: она подвернула ногу.
- Ох, нет, - сказала она, сделала шаг и скособочилась, а ее глаза наполнились болью и паникой.
- Люк, - чтобы привлечь внимание любимого, Гласс потянула его за рукав, - кажется, мама повредила ногу.
- Со мной все в порядке, - сквозь зубы процедила Соня, - вы идите, а я вас догоню.
- Нет, - сказала Гласс, потрясенная внезапным дежавю.
Когда ей было лет девять-десять, на Фениксе проводили учения по эвакуации. По сигналу тревоги дети должны были выйти из класса, построиться парами и спуститься на взлетную палубу. Большинство ребят пребывало в радостном, возбужденном настроении, потому что учения проводились вместо школьных занятий, но Гласс была напугана происходящим. Неужели Совет на самом деле намеревается отправить детей на Землю одних, без родителей? Как можно улететь вот так, не попрощавшись? Этих мыслей оказалось достаточно, чтобы она расплакалась; к счастью, никто, кроме Уэллса, не заметил ее слез. Не обращая внимания на смешки и колкости, он взял Гласс за руку и не выпускал до самого конца учений.
Люк потянул их обеих к стенке холла и нагнулся, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами матери Гласс.
- Все будет хорошо, - успокаивающе сказал он, - а теперь покажите мне, где болит. - Она ткнула пальцем в больное место, и Люк нахмурился, а потом сказал: - Я вас понесу.
- О, боже, - пробормотала Гласс, чувствуя, как у нее перехватывает дыхание. Они были в самой гуще толпы и не могли позволить себе промедления.
- Люк? - раздался вдруг новый голос. Гласс обернулась и увидела, что на них смотрит Камилла. Ее щеки пылали, словно она только что бежала, а на выбившихся из хвостика волосах поблескивали капельки пота. - Ты тут! Ты сумел это сделать! - Игнорируя Гласс, она заключила Люка в объятия, потом потянулась и взяла его за руку. - Там народ уже в челноки набивается. Надо спешить. Идем со мной!
Лицо Люк стало менее озабоченным, когда он с облегчением улыбнулся своей бывшей любовнице, своей подруге детства, которую знал столько же, сколько Кларк знала Уэллса.
- Камилла, - сказал он, - слава Богу, ты в порядке. Когда Гласс рассказала мне, что ты сделала, я… - Он замолчал. - Ладно, забудь, нет времени. Ты иди, - добавил он с кивком, - а мы скоро.
Камилла перевела взгляд с Люка на Соню, потом - на Гласс и потемнела лицом.
- Тебе нужно идти, - сказала она, снова глядя только на Люка. - Ты никуда не попадешь, если будешь с ними возиться.
- Я их не оставлю, - сказал Люк неожиданно жестко.
Камилла оторвала от него глаза и посмотрела на Гласс, но, прежде чем она успела что-либо сказать, отлетела в сторону, отброшенная здоровенным мужиком, прокладывающим себе путь по коридору. Люк поймал ее за руку и не дал упасть. Восстановив равновесие, Камилла накрыла его руку своей:
- Ты серьезно? Люк, эта девушка не стоит того, чтобы умереть за нее.
Даже за ревом толпы Гласс слышала, что ее голос полон яда.
Люк тряхнул головой, словно отгоняя эти слова от себя. Но, даже когда он разочарованно смотрел на Камиллу, Гласс чувствовала, как ее сковывает страх. Камилла хочет, чтобы Люк пошел с ней, и она не остановится, пока не добьется своего.
- Ты ее не знаешь. Не знаешь, что она сделала, - настаивала Камилла.
Гласс предостерегающе поймала ее взгляд. Камилла же не посмеет выдать ее тайну, верно? Не здесь, не сейчас, не после того, как Гласс помогла ей без вреда для себя пробраться на Феникс. Они же заключили договор! Но в глазах Камиллы не отразилось ничего. Они были жесткими и темными.
- Не знаю, что ты такое говоришь, но я люблю ее. И никуда без нее не пойду. - Прежде чем снова повернуться к Камилле, Люк взял руку Гласс и крепко ее сжал. - Слушай, мне жаль, что ты расстроена. У меня никогда и в мыслях не было сделать тебе больно, и, думаю, вряд ли это…
Камилла с горьким смешком прервала его на полуслове:
- Думаешь, дело в том, что ты бросил меня из-за нее? - Она сделала короткую паузу, и в этот миг Гласс показалось, что сердце в ее груди перестало биться. - Ты никогда не задумывался, что на самом деле случилось с Картером? В каком преступлении его так внезапно обвинили?
Люк уставился на нее:
- Что ты можешь об этом знать?
- Его арестовали за нарушение демографического закона. Очевидно, какая-то девица с Феникса объявила его отцом своего незаконного ребенка.
Женщина с малышом на руках замедлила шаг, чтобы посмотреть на Камиллу, но потом отвернулась и продолжила свой путь.
- Нет, - прошептал Люки сильнее сжал руку Гласс. Вокруг них кричали и бежали к челнокам люди, но Гласс не могла заставить себя пошевелиться.
- Они даже не позаботились провести ДНК-тест, насколько я знаю. Просто поверили этой маленькой шлюшке на слово. Полагаю, она таким образом пыталась спасти настоящего отца, но, если по совести, - что за человеком надо быть, чтобы так поступить?
Люк повернулся к Глас:
- Она говорит неправду, верно? - Это прозвучало скорее как мольба, чем как вопрос. - Гласс, это же не может быть правдой.
Гласс ничего не сказала. Слова были не нужны, он все равно поймет по ее лицу, что к чему.
- Боже мой, - прошептал Люк, отступая на шаг. Потом он закрыл глаза и содрогнулся. - Ты же не говорила… не говорила им, что отец - Картер?
Когда он открыл глаза, в них пылала ярость, куда более страшная, чем она могла даже вообразить.
- Люк… Я… - Она попыталась что-то сказать, но слова замерли на ее устах.
- Ты отправила на смерть моего лучшего друга. - Его голос звучал глухо, словно все эмоции выгорели. - Он умер из-за тебя.
- У меня не было выбора. Я сделала это, чтобы спасти тебя! - Еще не закончив говорить, Гласс поняла, что слова не те, и она зря их произносит.
- Лучше бы я умер, - тихо сказал Люк. - Лучше умереть, чем обречь на смерть невинного человека.
- Люк, - выдохнула Гласс, потянувшись к любимому.
Но он уже повернулся лицом к стартовой палубе, и пальцы Гласс схватили лишь пустоту.
Глава 21
Уэллс
- Прости, что так вышло, - сказал Уэллс, со вздохом отпуская Сашу.
Он не слишком удивился, когда вместе с другими ребятами наткнулся в лесу на Сашу и Кларк, которые, судя по всему, двигались в направлении лагеря наземников. И даже разозлиться на Кларк он не мог - она сделала то же самое, что совсем недавно сделал сам Уэллс. Ему понадобилась вся сила воли, чтобы со снисходительным лицом повернуться к Грэхему и приказать тому возвращаться в лагерь:
- Я с этим разберусь. А ты бы в воде постоял. Кажется, тебе больно, - и он многозначительно покосился в сторону промежности Грэхема, туда, куда пришелся Сашин удар. Один из парней тихонько заржал.
Обменявшись нерешительными взглядами, ребята все же двинулись в сторону ручья, а Уэллс, не говоря ни слова, повлек Сашу в сторону лагеря. Он не говорил ни слова, пока они не отошли достаточно далеко.
- И за все прости, - продолжил он. Извинений, конечно, было недостаточно, но ему в любом случае хотелось это сказать. - Мы давным-давно должны были тебя отпустить.
Какой-то смысл в том, чтобы держать Сашу в плену, конечно, был, но Уэллс не мог без тошноты и жалости видеть отметины от веревок на ее запястьях. Что бы подумал его отец, если бы следующий челнок приземлился прямо сейчас, и папа увидел бы, что происходит? Что он сказал бы Уэллсу, узнав, что они, по сути, похитили первого же наземника, с которым столкнулись? Кем он счел бы сына, героем или глупцом? Трусом или преступником?
- Да все нормально, - Саша склонила голову набок, чтобы посмотреть на Уэллса под новым углом. - Хотя тогда мне на секунду показалось, что ты действительно в ярости. - И она нарочито грубым, низким голосом передразнила Уэллса: - Я с этим разберусь.
- С чего бы мне приходить в ярость? - спросил он.
Саша испытующе посмотрела на него. Стоял ранний вечер, небо было глубокого оранжевого цвета, и в просочившемся сквозь полог листвы свете ее зеленые глаза словно светились.
- Потому что я вроде как твоя пленница.
Уэллс посмотрел в сторону, внезапно смутившись.
- Прости, я сорвался. Мы все были напуганы тем, что случилось с Ашером и Октавией, и я не знал, что еще делать.
- Я понимаю, - мягко сказала она.
Они оба остановились. Хотя свет дня угасал, Уэллсу не хотелось спешить в лагерь.
- Может, немного отдохнем? - спросил он, указывая на участок земли, особенно густо поросший мхом.
- Конечно.
Они уселись и замолчали надолго. Уэллс смотрел прямо перед собой, на исчезающие в сумерках силуэты деревьев, пока они не стали почти неразличимы во тьме. Он перевел взгляд на Сашу, и оказалось, что она смотрит на него. Уэллс давным-давно не видел ни у кого такого выражения. С тех самых пор, как они с Кларк сидели вместе на смотровой палубе и обменивались новостями за день, зная, что не поделились бы этим больше ни с одним человеком во всей Вселенной.
- Это не твоя вина, - нарушила молчание Саша. - Ты делал то, что считал самым правильным, чтобы защитить их всех. Нелегко принимать такие решения, я знаю. А еще я знаю различия между тобой, когда ты стараешься быть лидером, и тобой, когда ты становишься обычным парнем.
- Как забавно, что ты это сказала, - удивленно проговорил он.
- Что именно?
- Что ты видишь разницу между мной-руководителем и мной-личностью.
- Я сказала не «личностью», а «обычным парнем», - поправила Саша, и в ее голосе слышалась улыбка. Над их головами розовели цветки одного из странных светящихся деревьев, словно в его лепестках запутались закатные лучи.
- Ну я немного повысил себя в должности.
- Личность, конечно, на ступеньку выше по сравнению с просто парнем, - насмешливо, с деланой серьезностью сказала Саша. - Я, правда, не уверена, что эти существа принадлежат к одному виду.
Уэллс протянул руку и легонько дернул ее за прядку струящихся по плечам черных шелковистых волос:
- Я пока даже не решил, принадлежим ли мы с тобой к одному виду.
Усмехнувшись, она игриво хлопнула его по плечу и пододвинулась ближе.
- И все-таки, почему это забавно? - спросила она.
Уэллс почти забыл, с чего начался разговор, настолько заворожили его эти глаза, сияющие в вечернем свете.
- Да просто я всегда точно так же думал о своем отце. Вот он - Канцлер, а вот - мой папа. И это два совершенно разных человека.
- Я прекрасно понимаю, о чем ты, - тихо сказала Саша. - Когда твой папа прилетит на Землю, он будет гордиться тобой.
«Если прилетит», - подумал Уэллс. Грудь защемило уже привычной болью, и он промолчал.
- Смотри! - Саша показала рукой на темнеющее небо, туда, где бесстрашно зажглась первая звезда. - Загадай желание.
- Желание? - переспросил Уэллс, не уверенный, что правильно расслышал ее слова.
Саша снова протянула руку к небу:
- Когда появляется первая звезда, принято загадывать желание.
Уэллс повернулся к Саше, подозревая, что она шутит, но ее лицо было искренним. Наверное, это какой-то обычай наземников, понял он, ведь если бы звезды исполняли желание тех, кто живет в космосе, его, Уэллса, жизнь была бы совсем другой. И мама была бы жива. И никто никогда не подстрелил бы отца.
В любом случае, он ничего не терял, поэтому закрыл глаза и загадал было, чтобы отец прилетел на землю, но понял, что сказал бы об этом сам папа: Non nobis solum nati sumus. Поэтому он загадал другое: «Хочу, чтобы Беллами нашел Октавию и чтобы мы могли жить в мире с наземниками».
Он снова посмотрел на Сашу, которая, в свою очередь, с легкой улыбкой смотрела на него.
- Хочешь узнать, что я загадал? - поддразнил он девушку, но та решительно замотала головой:
- Нет уж, - в ее голосе звучал протест, - нельзя никому говорить свое желание. Это тайна.
Уэллс много чего знал о том, как хранят тайны. Чего уж там, учителя у него были превосходные.
* * *
Уэллс никак не мог забыть о том, что отец солгал. Всю неделю после дня рождения он внимательно следил за тем, что говорит и делает Канцлер, в надежде, что какая-нибудь незначительная деталь объяснит, зачем папе понадобилось врать насчет заседания Совета. Но ничего подобного не случилось. Отец по-прежнему выходил из дому в одно и то же время незадолго до того, как настроенные на суточный цикл лампы переходили в дневной режим, прогоняя темноту, и возвращался как раз перед тем, как мать отправлялась в постель (в последнее время она сильно уставала). Папа целовал ее в щеку на ночь и проверял, как Уэллс сделал домашние задания. Мать шутила, что, когда отец говорит «Как твоя контрольная работа», он имеет в виду «Я люблю тебя и горжусь тобой». Уэллс знал, что отец действительно допоздна засиживается на работе, потому что неоднократно тайком пробирался к канцлерскому офису и прижимался ухом к двери. Каждый раз его бешено колотящееся сердце успокаивалось, потому что из кабинета доносились то звуки споров в Совете, то звон чашечки, которую папа ставил обратно на блюдце, отхлебнув глоток чая.
Почему же тогда Уэллс не мог избавиться от ощущения, будто отец что-то скрывает… что-то серьезное?
К тому времени, как подошел День Единения, Уэллс уже не мог взглянуть на папу, не ощутив при этом укола беспокойства. Он всегда ненавидел День Единения, утро которого всегда приходилось проводить, стоя между родителями и изо всех сил стараясь не подавать виду, как ему скучно от бесконечных колонн марширующих детей Уолдена и Аркадии.
Сколько себя помнил, Уэллс всю церемонию исподтишка таращился на ветви Райского Древа. Если удавалось посмотреть на них под правильным углом, можно было вообразить себя заблудившимся в лесу исследователем, который, например, сражается с голодным тигром. Или строит лодчонку, чтобы сплавиться на ней по опасной реке.
Но в этом году он не мог отвести глаз от отца. Обычно тот с мягкой улыбкой наблюдал за церемонией, но сегодня почему-то не сводил глаз с одного сироты из уолденского детского центра. Это было так не похоже на обычное поведение Канцлера, что Уэллс встревожился и начал разговор.
- Что происходит? - шепнул он отцу.
- О чем ты? - Канцлер бросил на сына короткий острый взгляд и снова переключился на ребят из детского центра, которые как раз выступали со стихами, выученными специально для торжественного случая.
В груди Уэллса вскипела злоба.
- Что ты скрываешь? - прошипел он.
Вот теперь Канцлер посмотрел прямо на сына.
- Понятия не имею, о чем это ты, - сказал он, очень медленно выговаривая слова. - А сейчас помолчи и вообще веди себя прилично, чтобы нам с матерью не пришлось за тебя краснеть.
Он говорил в своей обычной манере - монотонно, невыразительно, - но все равно чем-то отличался от привычного Канцлера. В его глазах появилось нечто, чего Уэллс никогда не видел прежде.
Страх.
* * *
- Хотя ты можешь сказать мне, если твое желание сбылось, - прошептала Саша.
Она сидела так близко к Уэллсу, что тот чувствовал щекой ее дыхание.
- Что? - переспросил он, растерявшись.
- Желание. Оно сбылось?
- О-о, - протянул Уэллс, вдруг смутившись, - а должно сбыться вот так сразу? На мое-то нужно время.
- Ясно. - Его сконфузил легкий намек на разочарование в голосе Саши.
- А ты что загадала?
Саша потянулась вперед и поцеловала его.
Уэллс на миг заколебался, в мозгу замельтешили миллионы мыслей, но потом руки Саши обвились у него вокруг пояса, и все мысли куда-то подевались. Он притянул девушку к себе, растворившись в поцелуе. А потом Саша чуть отстранилась и шепнула, щекоча ему ухо своим дыханием:
- Вот что я загадала.
Протянув руку, Уэллс убрал с ее лица прядку волос.
- Я рад, что твое желание сбылось. - Ему казалось, что он готов навсегда остаться с Сашей тут, в лесу. Больше всего на свете он хотел провести ночь, глядя на звезды и используя каждую новую серебристую точку в небе как повод слиться своими губами с Сашиными.
Но это, конечно, невозможно. «Мы родились не только для себя». После всех ужасов минувшего дня Уэллс не мог бросить остальных ребят. Нужно было вернуться в лагерь, помочь похоронить Прийю, утешить тех, кто не мог уснуть. И утихомирить тех, чьи горе и страх могут перерасти в потребность мстить.
- Тебе надо идти, - сказал Уэллс; его голос дрогнул, и он ничего не смог с этим поделать.
- Идти?
- Да, - сказал он куда более твердо, - иди домой, как вы с Кларк и задумали. Оставаться тут тебе небезопасно: ты видела, что сделал Беллами, а я знаю, на что способен Грэхем. - Он потянулся сквозь тьму и взял руку девушки. - Ты доберешься одна, это не опасно?
- Домой, - с легкой задумчивостью сказала Саша и улыбнулась неспешной, печальной улыбкой. - Со мной все будет хорошо. Спасибо тебе. - Прежде чем исчезнуть в темноте, она подалась вперед и снова быстро поцеловала Уэллса.
И если бы губы не пощипывало, он мог бы подумать, что ее никогда тут и не было.
Глава 22
Беллами
Молчание, даже нарушаемое потрескиванием костра, было невыносимым. Беллами хотелось спросить Кларк, почему она это сделала. Почему врала про Лилли. Но слова, в которые он пытался облечь свои вопросы, умирали, не успев слететь с губ.
В конце концов, он схватил лук, несколько стрел и отправился поискать какой-нибудь дичи к ужину. К тому времени, как он вернулся, закинув за плечо кролика, Кларк уже раскатала одеяла, устроив спальные места. Беллами отметил со странной смесью облегчения и разочарования, что они будут спать на изрядном расстоянии друг от друга.
Под деревьями уже сгущались тени, и маленький костер на их стоянке казался таким приветливым. Кларк сидела на земле, крутя в руках часы. Где она их раздобыла, подумал Беллами, и как связать их появление со словами о том, что ее родители, возможно, прилетели сюда в составе первой экспедиции? Свет костра отбрасывал блики на лицо девушки, на миг выхватывая из темноты нечто похожее на следы слез, избороздившие ее щеки. Однако, когда Кларк заговорила, голос ее звучал твердо:
- Спасибо, - сказала она, кивнув на кролика и быстро утирая глаза тыльной стороной ладони.
Беллами тоже кивнул, но, свежуя тушку и методично нанизывая кусочки мяса на острую палку, не сказал ни слова.
- Хочешь, я этим займусь? - спросила Кларк, глядя на присевшего у огня парня.
Он поморщился от облачка пепла, взметнувшегося возле самого его лица.
- У меня все под контролем.
- А я-то думала до сих пор, что ты тут просто для красоты.
- Что? - Беллами уставился прямо в лицо Кларк, игнорируя шипение мяса, которое явно собралось подгореть.
- Извини, - быстро сказала Кларк, - я пошутила. Все знают, что мы все еще живы только благодаря тебе.
- Нет, это не так. - Беллами повернулся спасти кролика, который в противном случае превратился бы в кучу угольков. А я-то думала до сих пор, что ты тут просто для красоты. - Я просто кое-что из-за тебя вспомнил.
Он говорил так тихо, что Кларк, может быть, даже не слышала его за треском костра, но ему не было до этого дела. Ему просто хотелось спокойно все вспомнить.
* * *
- Сюда, - задыхаясь, выпалил Беллами и затащил Лилли за угол. Они остановились чуть-чуть отдышаться. - Ты… ты в порядке?
Она слишком запыхалась, чтобы говорить, и потому лишь кивнула.
- Нам надо… двигаться… дальше, - пыхтя, проговорил Беллами.
Какой же он идиот, что тайком поперся с Лилли на Феникс! Но если он не вытащит ее отсюда, то станет не просто идиотом.
Он станет убийцей.
Он должен был все хорошенько обдумать. Подойти к делу практично. Но тоскливое и мечтательное выражение, которое появлялось в глазах Лилли всякий раз, когда речь заходила о чтении, победило любые доводы рассудка. Лилли умерла бы за возможность вернуться в библиотеку Феникса, она грезила ею с тех пор, как побывала там несколько лет назад, еще будучи ученицей начальной школы.
Приближающийся топот заставил их обоих подскочить.
- Давай просто оставим книжку и сбежим, - сказал Беллами и потянул девочку по коридору. - На самом деле им только книжка и нужна. Может, они и не станут за нами гнаться, если получат ее обратно.
Лилли прижимала к груди тяжеленный том в зеленом переплете - этот цвет всегда так здорово смотрелся в сочетании с ее темно-рыжими волосами.
- Ни за что, - сказала она. - Я искала эту книгу годами. Мне нужно узнать, как та девчонка, в конце концов, поступила с мальчиком, который звал ее Морковкой.
- Если бы он понимал свое счастье, нашел бы себе блондинку. От рыжих одни неприятности, - усмехнулся Беллами и потянулся к книге. - Дай-ка ее сюда. Она весит почти столько же, сколько ты… Морковка.
Она с улыбкой сунула ему книгу.
- Ну наконец-то. А я-то думала до сих пор, что ты тут просто для красоты.
Он ухмыльнулся, но ответить не успел, потому что уже где-то совсем близко раздалось:
- Они пошли туда!
Беллами и Лилли снова бросились бежать.
- Они там, впереди!
- Боже мой, - задыхаясь, проговорила Лилли, - они сейчас нас схватят!
- Нет, не схватят. - Беллами покрепче схватил ее за руку и потащил за собой.
Они снова свернули за угол и юркнули в нишу над лестницей. Беллами положил книгу, обхватил дрожащую Лилли и прижал к стене, молясь кому угодно, все равно кому, лишь бы этот кто-то готов был его слушать, о том, чтобы охранники их не выследили. Когда приближающиеся шаги стали громче, а крики охранников - отчетливее, Лилли закрыла глаза. Но вдруг все звуки исчезли. Охранники промчались прямо перед ними. Беллами на всякий случай выждал еще минуту и шумно перевел дыхание.
- Обошлось, - пробормотал он, поглаживая рыжие волнистые волосы Лилли, - Теперь с нами все будет в порядке.
- Мне нельзя в Тюрьму, - глухо сказала она, все еще дрожа.
- Ты туда и не попадешь, - и Беллами крепче прижал ее к себе. - Я не дам тебя схватить.
- Я лучше умру, чем там окажусь.
- Не надо так говорить, - с улыбкой попенял ей Беллами. - Я не допущу, чтоб с тобой такое случилось. Обещаю.
* * *
Беллами повернулся и посмотрел прямо в лицо Кларк. Она сидела, подтянув колени к груди, и крутила в руках часы.
- Она заставила тебя дать обещание, так? - спросил Беллами.
Кларк подняла взгляд, ошарашенная тем, что он сказал. Но потом на лице девушки отразилось понимание, и она медленно кивнула.
- Заставила пообещать, что ты… прекратишь ее страдания?
- Да. - Кларк глубоко вздохнула и продолжила: - Она больше не могла. У нее уже не было сил терпеть боль, но еще сильнее она ненавидела то, что не может больше контролировать свою жизнь. Она не хотела быть узницей лаборатории.
Страдание, звучавшее в голосе Кларк, было точь-в-точь сродни тому, что грызло его сердце. Беллами понял, что она не врет. Лилли, которую он знал, была сильной, но и просьба, с которой она обратилась к Кларк, в своем роде тоже была проявлением силы. Лилли, которую он знал, скорее умерла бы, чем согласилась стать немощным, лишенным надежды подопытным кроликом.
А ведь Беллами ни разу даже не задумался, каково пришлось Кларк, когда подруга попросила ее о такой ужасной услуге. Никогда он не простит Вице-канцлера и остальных, тех, по чьей милости жизнь Лилли унес этот чудовищный эксперимент, но теперь ему было известно: вины Кларк в этом нет. Она любила Лилли так же сильно, как сам Беллами.
Так сильно, что смогла совершить чудовищный, тягостный поступок, о котором молила ее подруга.
Беллами обошел костер и сел рядом с Кларк.
- Прости за то, что я тебе наговорил, - сказал он, глядя на пламя.
Кларк покачала головой:
- Не извиняйся. По большей части я это заслужила.
- Нет. Ничего ты не заслужила. - Он вздохнул, а Кларк потянулась и взяла его за руку. Их пальцы сплелись. - А вот я точно не заслужил твоего прощения.
- Беллами, - сказала Кларк, и что-то в ее тоне заставило парня поднять глаза, - все мы совершаем поступки, которыми нельзя гордиться. - Кларк сдвинула брови, и Беллами подумал, что она, наверно, вспомнила об Уэллсе.
- Я знаю, но…
- Заткнись, а? - проговорила она и поцеловала Беллами.
Беллами закрыл глаза, позволяя своим губам выразить поцелуем то, что его косноязычие и упрямство не давали сказать вслух.
Вот он легонько сдавил губами ее нижнюю губу. Прости меня.
Вот его уста нежно коснулись нежной кожи под подбородком. Я вел себя как идиот.
Вот он поцеловал ямочку на ее шее. Ты нужна мне.
Кларк дышала все тяжелей, вздрагивая всякий раз, когда его губы касались нового участка ее тела.
Беллами ухватил губами мочку ее уха. Я люблю тебя.
Но этого было недостаточно. Ему хотелось, чтобы Кларк услышала, как он произносит эти слова. Беллами слегка отстранился и взял лицо девушки в ладони.
- Я люблю тебя, - шепнул он, глядя в ее глаза, где сиял свет костра и что-то еще.
- Я тоже тебя люблю.
Беллами снова стал целовать Кларк, на этот раз более страстно, повторяя свою декларацию любви перед каждым новым поцелуем, а потом нежно опустил ее на землю возле потрескивающего костра.
Глава 23
Кларк
Кларк положила голову на грудь Беллами, удивляясь, что лежать прямо на земле в лесу среди ночи почему-то оказалось так уютно. Вроде бы она должна была бы замерзнуть под тоненьким одеялом, но тепло, разлившееся по всему телу в тот миг, когда Беллами ее обнял, никуда не делось. Глаза Беллами были закрыты, но каждые несколько минут он то крепче прижимал ее к себе, то целовал в щеку, то гладил по голове. Костер погас, и им светили лишь звезды, посылавшие свои лучи сквозь кроны деревьев.
Кларк перевернулась на другой бок и прижалась спиной к груди Беллами. Он сильнее сжал объятия и притянул девушку поближе к себе, но проделал все это как-то расслабленно. По его спокойному ритмичному дыханию Кларк поняла, что он спит.
В темноте вдруг замаячил слабый проблеск света. Может, костер не до конца прогорел? Но источник света, казалось, находился в нескольких сотнях метров от их стоянки, где-то возле нагромождения скал на склоне холма.
Сердце зачастило. Кларк снова перевернулась лицом к Беллами.
- Эй, - шепнула она на ухо парню, - проснись. - Ничего не произошло, и Кларк легонько потрясла его за плечо: - Беллами! - Голова парня склонилась на сторону, и он громко всхрапнул. - Беллами! - Она резко села, высвобождаясь из его объятий.
Глаза Беллами открылись.
- Что? - спросил он, сонно моргая. - Что случилось? - Тут он разглядел озабоченное выражение ее лица, справился с дремотой и сел. - Ты в порядке?
Кларк махнула рукой в сторону источника света:
- Как думаешь, что это?
Даже в темноте она увидела, как сузились глаза Беллами.
- Понятия не имею. - Он взял лук и стрелы, которые положил возле себя на землю, перед тем как лечь, и поднялся на ноги. - Давай пойдем и выясним.
Кларк удержала его за руку:
- Погоди, нужно вначале придумать план.
- План? - улыбнулся ей Беллами. - План у нас есть: посмотреть, что там такое. Идем.
Пробираясь меж деревьев, они двинулись в сторону света, который по мере их приближения становился все ярче. Это электричество, поняла Кларк: желтый свет очерчивал идеально ровный круг, заливая окрестные деревья и скалы.
- Кларк, - сказал Беллами тревожным, напряженным голосом и потянул ее за руку, останавливая, - я что-то засомневался. Может, лучше нам дождаться утра?
- Ни за что!
Теперь, когда они подошли так близко, она места себе не найдет, пока не выяснит, в чем дело. Крепче сжав его руку, Кларк снова двинулась вперед.
Источник света был теплым и почти наверняка металлическим. Кларк приподнялась на цыпочки, чтобы лучше видеть, и поняла, что он прячется в некой обнесенной барьером пещере, словно в ней томится живое существо, которое может удрать.
- Что за чертовщина? - услышала она над ухом шепот Беллами. - Эта хрень не может светиться с самого Исхода, верно?
Кларк отрицательно покачала головой:
- Не может. Давным-давно погасло бы. - Ахнув, она отступила на шаг.
- Что? - тревожно спросил Беллами. - В чем дело?
Перед ними было не просто нагромождение скал. В земле были вырублены ступени, ведущие в глубь холма.
Кларк не колебалась. Она двинулась в сторону лестницы. В желтушном свете ей было видно, что Беллами насторожен.
- Не надо, Кларк. Мы никуда не пойдем, пока хоть немного не разберемся, что это за хреновина.
Краем глаза Кларк заметила на ступенях что-то, вначале показавшееся ей обычной тенью, и девушка, наклонившись, присмотрелась. Это оказалась металлическая табличка со старой, полустертой надписью.
- Маунт-Уэзер, - прочла она вслух.
- Что это значит? - спросил Беллами.
Потрясенная воспоминанием, девушка резко выпрямилась.
- Я знаю, где мы! - воскликнула она. - Мне об этом рассказывали!
- Кто? - В голосе Беллами слышалось растущее нетерпение. - Кто рассказывал, Кларк?
- Родители, - тихо отозвалась она.
Беллами с широко раскрытыми глазами слушал, как Кларк рассказывает все, что она смогла припомнить о Маунт-Уэзер, о том, что в тревожные времена тут построили бункер для правительства Соединенных Штатов.
- Правда, родители говорили, что никто не успел добраться туда вовремя, - закончила она.
- Может, кто-то все же успел, - сказал Беллами. - Тут можно было пережить Катаклизм? Если спуститься под землю?
- У меня такое чувство, что так все и было. Я думаю, тут живут наземники.
Беллами посмотрел на лестницу, а потом - снова на Кларк.
- Тогда чего мы ждем? - спросил он, видя, что девушка не двигается с места. - Идем, побеседуем с ними.
Кларк взяла его за руку, и они вместе начали спускаться в темноту.
Глава 24
Уэллс
Уэллс двигался вдоль кромки леса, морщась от боли в натруженных, протестующих мышцах. Уже светало, но он так и не смог уснуть, сдался и сменил на посту караульщика, осоловевшего аркадийского парнишку с сонными глазами, который преисполнился к нему за это безмерной благодарностью.
Взгляд Уэллса все время возвращался к могилам, где среди травы, будто шрам, виднелся свежий земляной холм. Большую часть ночи Уэллс провел у могилы Прийи, украшая ее цветами, хотя, конечно, не мог сделать это так искусно, как Молли или сама Прийя. Зато, думал он с облегчением, болезнь Молли наконец отступила. Перед тем как Саша ушла, Кларк расспросила ее о волчьих ягодах, и в жизни Уэллса появился единственный просвет: он смог рассказать пациентам лазарета, что они совершенно поправятся, как только их организмы полностью освободятся от токсинов.
Уэллс кинул взгляд на примитивное надгробье, на котором было начертано лишь одно слово: ПРИЙЯ. Он не знал ни ее фамилии, ни почему она оказалась в Тюрьме, ни даже любила ли она кого-нибудь. Узнают ли ее родители о смерти дочери? Если браслеты сотни все еще функционируют, есть вероятность, что им уже сообщили. Если нет, Уэллс будет ждать, когда они прилетят на Землю. Он представил себе, как похожая на Прийю женщина выходит из челнока, осматривается по сторонам в поисках дочери, с которой ее разлучили… а потом, пока остальные родители обнимают своих детей, идет вслед за Уэллсом в сторону могил.
Хрустнула ветка, и Уэллс, насторожившись, вскочил, вглядываясь в лес в поисках источника звука, но оказалось, что виной всему белка. На самом деле Уэллс надеялся, что это вернулась Саша, хотя ни за что не признался бы в этом.
Он знал, что ведет себя по-идиотски. Саша не появится тут чудесным образом просто потому, что он не может прекратить о ней думать. Он поступал совершенно правильно, отпустив ее домой. Жаль только, что не додумался спросить, где этот самый ее дом и вернется ли она когда-нибудь обратно. Что, если они никогда больше не увидятся? На задворках его сознания копошилась еще одна мыслишка, никак не желая уходить. Что, если все сказанное Сашей было неправдой? Что, если ее поцелуи были лишь частью плана побега?
Из ступора Уэллса вывели донесшиеся с поляны крики. По утрам там частенько звучало нечто вроде «Руки прочь от моего завтрака!» или «Твоя очередь за водой идти, не пойдешь - убью», - но сейчас происходило что-то другое. Уэллс поднялся на ноги и пошел на шум. У него было ощущение, что причина волнения ему известна.
Народ толпился возле хижины-лазарета, и, когда Уэллс подошел, в его сторону повернулось два десятка голов. По большей части ребята казались растерянными, но кое-кто явно кипел от гнева.
- Она сбежала! - выплюнул Грэхем, шагнув к Уэллсу.
Какой-то короткий миг Уэллс думал, не прикинуться ли ему дурачком, который ни о чем не знает, но он представлял, что сказал бы об этом его отец. Настоящий руководитель признает свои ошибки, не боясь ничьего осуждения. К тому же Уэллс не считал, что отпустить Сашу было ошибкой.
- Ты сказал, что приведешь ее назад, а сам отпустил. - Грэхем обвел глазами собравшихся, желая убедиться, что его слова вызвали волну негодования.
- Что ты себе думаешь, Уэллс? - спросил Антонио, глядя на него огромными недоверчивыми глазами. - Она же была единственным нашим козырем против наземников. Они уже убили Ашера и Прийю. Что им теперь помешает перебить всех остальных?
- Мы же даже не знаем, где Сашины товарищи и знали ли они вообще, что мы ее схватили. К тому же это не они убили Ашера и Прийю, - запротестовал Уэллс, - а другие наземники. Те, которые за жестокость.
- Это она так тебе сказала, - раздался девичий голос. Обернувшись на него, Уэллс увидел Кендалл, которая смотрела на него со смесью разочарования и жалости. - Но у нас нет никаких доказательств, что она не соврала, верно? - По выражению ее лица было ясно, что она считает, будто Уэллс играет какую-то роль.
- Просто скажи, это ты ее отпустил? - ощерился Грэхем.
- Да, - спокойным голосом сказал Уэллс, - я. Так было надо. Она ничего не знает об Октавии, и мы ничего не выиграли бы, держа ее в плену. Нельзя лишать людей свободы без всякой причины.
- Ты это серьезно? - Антонио с недоверием уставился на Уэллса. Его обычно веселое лицо исказилось яростью; стоя в окружении ребят, он яростно жестикулировал. - Можно подумать, у твоего отца были серьезные причины, чтобы лишить свободы любого из нас.
- И что, даже если и не было? - повысил голос Уэллс. - Мы должны теперь повторять его ошибки? У нас есть шанс что-то изменить. Сделать лучше.
- Завязывай с этим дерьмом, - фыркнул Грэхем. - Все мы тут знаем, что «лучше» ты сделал только своей шлюхе мутировавшей, наземнице этой.
Ярость, которую Уэллс до сих пор с таким трудом сдерживал, вскипела в груди, он сжал кулаки и замахнулся. Но, прежде чем он успел вбить в глотку этому подонку его мерзкую ухмылку, Эрик и еще один парень с Аркадии завернули ему руки за спину.
- Не трожь его, Уэллс, - крикнул Эрик.
- Видали? - Явно обрадованный Грэхем повернулся к остальным. - Все видели? Думаю, теперь всем ясно, за кого он.
Уэллсу стало больно, но не от слов Грэхема, а от того, что он увидел на лицах ребят. Большинство из них уставилось на него с таким отвращением, словно верило каждому слову Грэхема. Губы Кендалл дрожали. Лицо Эрика покраснело от разочарования. Антонио свирепо смотрел на него. Уэллс заозирался в поисках Кларк, но потом вспомнил, что она ушла. Он, Уэллс, поступал правильно. Почему никто этого не видит?
«А может, ты вовсе и не прав», - пропищал предательский голосок где-то в глубине его сознания. Как-никак, Уэллс знал, что даже величайшие лидеры способны ошибаться.
* * *
Как только полковник прошел мимо подразделения Уэллса, тот вздохнул и расстегнул верхнюю пуговицу кителя. Ему не потребовалось много времени, чтобы осознать: униформа, которой он так восхищался в детстве, на практике оказалась до нелепого неудобной. То, что ее когда-то носили земные военные, вовсе не значило, будто в космосе нужно делать то же самое.
- Ого, зацените! Кое-кто устав нарушает, - язвительно сказал один из его однокашников-курсантов. - Разве ты не знаешь, что бывает с офицерами, которые одеты не по форме?
Уэллс не обратил на него никакого внимания. Тренировки на Уолдене, казалось, наполняли курсантов энергией, и лишь он чувствовал себя измотанным. Дело было не в физических упражнениях - ему нравилось наматывать круги по гравитационной площадке и выходить на спарринг во время учений. Тошнило от другого: от тренировочных проверочных рейдов по жилым блокам и выборочных допросов клиентов Обменника. Неужели он должен видеть в каждом на корабле потенциального преступника?
- Смирно! - рявкнул, стоя перед строем, полковник.
Уэллс автоматически развернул плечи и вздернул подбородок, застыв в той же позе, что и все остальные выстроившиеся в коридоре курсанты.
- Вольно, полковник, - раздался голос Канцлера. - Я здесь не с инспекцией. - Глаза Уэллса были устремлены вперед, и только вперед, но он кожей чувствовал отцовский взгляд. - И тут вам повезло, учитывая, как выглядят некоторые курсанты. - Уэллс вознегодовал про себя, потому что знал, о чем говорит Канцлер.
- Сэр, - понизил голос полковник, - кто вас сегодня охраняет?
- Я тут неофициально, поэтому без охраны.
Уэллс рискнул покоситься на голоса и увидел, что Канцлер действительно один; это большая редкость для высокопоставленного чиновника, явившегося на Уолден. Обычно члены Совета приходят сюда в обществе как минимум двоих охранников.
- Могу ли я в таком случае хотя бы отрядить для сопровождения нескольких курсантов? - еще сильнее понижая голос, продолжил полковник. - На Аркадии сегодня утром снова произошел один инцидент, и я полагаю…
- Спасибо, но со мной и так все будет в порядке. - Тон, которым говорил отец, недвусмысленно указывал на завершение дискуссии. - Всего доброго, полковник.
- Всего доброго, сэр.
Когда звук шагов Канцлера стих за углом, полковник отпустил курсантов, приказав ускоренным маршем вернуться на Уолден. Бегом марш! Курсанты бодрой трусцой двинулись по коридору, а Уэллс наклонился, делая вид, что завязывает шнурок ботинка. Когда стало ясно, что никто на него не смотрит, он направился вслед за отцом. Тот явно что-то скрывал, и Уэллс собирался выяснить, что именно. Сегодня.
Заметив впереди сворачивающего за угол Канцлера, Уэллс сбавил ход - и увидел нечто совершенно неожиданное. Отец стоял у Стены Памяти. Этот участок коридора в самой старой части Уолдена уже столетия служил мемориалом всех умерших Колонии. Первые имена, по большей части, были вырезаны вручную ножами. Родные и друзья покойных сделали надписи в память о тех, кто был им дорог. Но время шло, на стене появлялись все новые и новые имена, и свободного места оставалось все меньше. Сейчас стена была исписана так тесно, что разобрать что-либо казалось почти невозможным.
Уэллс не имел представления, что могло тут понадобиться отцу. Насколько юноша мог припомнить, тот бывал у Стены лишь во время официальных церемоний, отдавая дань умершим членам Совета, но никогда не приходил сюда в одиночестве.
Канцлер протянул руку и провел пальцами по одной из надписей, следуя за контуром начертанных букв. Его плечи опустились, а сам он излучал глубокую печаль. Уэллс никогда прежде не видел отца таким.
Щели Уэллса запылали. Тут происходило что-то очень личное, и его вторжение казалось абсолютно неуместным. Но, когда он, изо всех сил стараясь не нашуметь, развернулся, чтобы уйти, отец вдруг заговорил:
- Я знаю, что ты здесь, Уэллс.
Дыхание перехватило, и Уэллс застыл на месте.
- Прости, - сказал он, - я не должен был за тобой следить.
Канцлер обернулся; к удивлению Уэллса, он не выглядел ни рассерженным, ни даже опечаленным.
- Все нормально, - сказал он со вздохом, - в любом случае, пора рассказать тебе всю правду.
Уэллс почувствовал, как по коже пробежал озноб.
- Всю правду о чем?
- Мне нелегко об этом говорить, - начал отец с легкой дрожью в голосе. Он откашлялся и продолжил: - Давно, задолго до твоего рождения, еще до того, как я встретил твою маму, я был влюблен… влюблен в женщину с Уолдена.
Уэллс в оцепенении уставился на отца. Он не был уверен, слышал ли раньше от отца хотя бы само слово «любовь». Канцлер неизменно был так бесстрастен, так поглощен работой, что в этом просто не возникало надобности. Но теперь боль в глазах отца убеждала Уэллса, что тот совершенно серьезен. Прерывающимся голосом Канцлер рассказал, как, будучи молоденьким охранником, во время патрулирования познакомился с девушкой. Они начали встречаться и полюбили друг друга. Ему пришлось таиться от друзей и семьи, ведь все были бы шокированы его чувствами к уолденке.
- Наконец я понял, как все это глупо, - сказал отец. - Поженившись, мы бы только причинили боль нашим семьям. К тому же речь уже зашла о том, что я, возможно, стану членом Совета. У меня были многочисленные обязательства, и я принял решение положить этим отношениям конец. - Он вздохнул. - Она просто не смогла бы быть женой Канцлера и возненавидела бы такую жизнь. Так что я поступал правильно. - Уэллс ничего не сказал, ожидая продолжения. - А потом через некоторое время я встретил твою маму и понял, что именно она нужна мне в качестве спутницы жизни. Что она поможет мне стать таким лидером, который нужен Колонии.
- Ты продолжал с ней встречаться? - спросил Уэллс, поражаясь жестким ноткам в собственном голосе. - С этой… с этой уолденкой?
- Нет. - Отец возмущенно тряхнул головой. - Вовсе нет. Твоя мать для меня все. - Он откашлялся и поправил себя: - Ты и твоя мать для меня все.
- А что с ней теперь, с этой уолденкой? Она встретила еще кого-нибудь?
- Она умерла, - просто сказал Канцлер. - Строго говоря, я прихожу сюда почтить ее память. Вот и все. Теперь тебе все известно.
- А почему это надо было держать в секрете? - надавил Уэллс. - Почему ты вел себя так, будто не хочешь, чтобы кто-то тебя заметил?
Лицо отца окаменело.
- Кое-что насчет того, каково это - быть руководителем, - ты в свои годы понять еще не способен. - Он развернулся на каблуках в сторону Феникса. - А теперь разговор окончен.
Уэллс молча смотрел, как отец шагает прочь, хорошо понимая: вечером, за семейным ужином, оба они будут делать вид, что ничего не случилось.
Он снова повернулся к стене, чтобы найти имя, которого так нежно касался отец. Мелинда. Уэллс попытался разобрать фамилию, но это оказалось невозможным из-за множества царапин. Он сумел понять лишь, что, кажется, она начиналась на букву «Б».
Мелинда Б. Мертвая женщина, которую некогда любил отец. Память о ней снова и снова приводит его к Стене Памяти. Женщина, которая, если бы все пошло иначе, могла стать матерью Уэллса.
Уэллс застегнул китель, повернулся и побрел на Феникс, оставив за спиной призраки отцовского прошлого.
* * *
- Канцлерок-то совсем оборзел, - говорил тем временем Грэхем. - Черт, он что угодно может выкинуть!
- Не знаю, - начала Лила, - может, нам просто…
- Я знаю, - перебил ее Уэллс. - Облегчу вам задачу. Я ухожу.
- Что? - обомлела Кендалл. - Нет, мы хотим вовсе не этого!
- Говори за себя, - рявкнул Грэхем. - Лично я согласен. Я так понимаю, что нам будет без него лучше.
Может, Грэхем и прав, подумал Уэллс. Может, сейчас он сделал то же, что и его отец много лет назад. Может, он совершил ошибку, и все из-за девчонки. Что сказал бы Канцлер, если бы оказался сейчас среди них?
- Надеюсь, что будет, - сказал Уэллс, удивляясь тому, что голос звучит так искренне, и в нем нет обиды. Не встречаясь ни с кем взглядом, он повернулся на пятках и отправился паковать свои вещи.
Глава 25
Беллами
Лестница привела к огромной двери в скале. Дверь была оснащена хитрым, неприступным с виду замком, однако оказалась приоткрыта.
- И какой тогда смысл? - Беллами указал на зазор между скалой и дверью.
- Да не особый, - сказала Кларк, проскользнув мимо парня, чтобы получше все рассмотреть, - но ведь до недавнего времени они были единственными людьми на планете. Закрываться не от кого было.
- Ты что-нибудь видишь? - проговорил Беллами, изо всех сил стараясь изгнать из голоса тревогу.
Он-то надеялся найти схвативших Октавию наземников где-то в лесу, под открытым небом. Отчаянно желая найти сестру, Беллами все же понимал, что лезть среди ночи прямо в логово врага не стоит. Но Кларк втемяшила себе в голову именно это, остановить ее все равно никак не остановишь, а одну он ее не отпустит.
- Нет пока. - Кларк резко обернулась; выражение ее лица смягчилось, когда она увидела его встревоженный взгляд. - Спасибо тебе, - тихонько сказала девушка. - Спасибо, что идешь со мной. Что не оставляешь меня.
Беллами только кивнул.
- Как ты? - спросила Кларк.
- Я клево. Круче всех.
Кларк взяла его за руку.
- Ты не рад? Ты же вот-вот наконец-то встретишься с людьми, которые поймут твой странный сленг а-ля старая Земля.
Он выдавил улыбку, но, когда заговорил, его голос звучал серьезно:
- Так ты думаешь, они нас ждут?
- Нет, не ждут, конечно. Но Саша говорила, что они будут рады помочь.
Беллами кивнул, пряча страх. Он знал: если сегодня с ними случится что-то плохое, никто никогда больше их не увидит.
- Ну тогда идем.
Кларк потянула дверь, вздрогнув, когда в теплом ночном воздухе зазвучал скрежет проржавевших петель, скользнула в образовавшийся проход и кивнула Беллами, призывая его следовать за ней.
Внутри было темно, но это была не та темнота, когда хоть глаз выколи. Откуда-то лился странный рассеянный свет, но откуда? Беллами не мог этого понять.
Кларк взяла его руку, и они медленно пошли по коридору, который выглядел как тоннель в скале. Буквально через несколько шагов пол резко пошел под уклон, и им пришлось еще больше сбавить темп, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Воздух тут был куда прохладнее, чем снаружи, и пах иначе - сырым камнем, а не древесной свежестью.
Беллами заставил себя сделать глубокий вдох и не спешить. Несколько недель охоты изменили его пластику, и теперь он словно беззвучно плыл над землей. А Кларк, казалось, это было дано от природы.
Но потом она вдруг споткнулась, ахнула и прижалась к его груди.
- Что с тобой? - Сердце Беллами билось так отчаянно, что казалось, пытается своим стуком выдать их наземникам.
- Со мной все хорошо, - прошептала Кларк, продолжая тем не менее прижиматься к нему. - Просто… тут спуск начинается.
Каменный пол уступил место металлическим ступеням. Молодые люди медленно пошли вниз по крутой спиральной лестнице. В тусклом свете трудно было что-то сказать наверняка, но, кажется, они спускались в громадную пещеру. Стены тут были влажными, каменными, и чем дальше, тем холоднее становился воздух.
Пока они шли, Беллами думал о том, что Кларк рассказала ему про Маунт Уэзер. Он пытался вообразить, каково это - слепо бежать в безопасную темноту подземного бункера, навсегда простившись с солнцем, небом и со всем миром. Что творилось в головах у тех, кто первым спускался по этим ступеням? Радовались они, что им удалось спастись, или сожалели о том, что осталось в прошлом?
- Они что, каждый раз, когда хотят войти или выйти, топают по этой лестнице? - прошептала Кларк.
- Может, есть и другой вход, - сказал Беллами. - А иначе почему мы до сих пор никого не встретили?
Достигнув подножия лестницы, Кларк и Беллами замолчали: отзвуки их шагов были куда красноречивее любых разговоров. Они оказались в огромном пустом помещении, которое скорее походило на обычную пещеру, чем на место, где столетиями жили люди. В темноте вдруг пошло гулять эхо, и Беллами замер, схватив за руку Кларк.
- Что это? - спросил он, вертя головой из стороны в сторону. - Кто-то идет?
Кларк осторожно высвободила руку и сделала шаг вперед.
- Нет… - В ее голосе было больше удивления, чем страха. - Это вода. Глянь на эти сталактиты, - сказала она, указывая рукой наверх. - Конденсат скапливается на скалах, а потом стекает в какой-то резервуар. Думаю, тут во время ядерной зимы брали воду.
- Пошли дальше, - сказал Беллами и снова взял Кларк за руку.
Миновав скальный проем, они двинулись по коридору с унылыми металлическими стенами, напоминающими старые коридоры Уолдена. По потолку тянулись длинные полосы света, в потрескавшихся пластиковых кожухах виднелись провода.
- Беллами, - задохнувшись, сказала Кларк, - смотри!
На стене обнаружился пластмассовый ящичек вроде тех, в которых в Колонии размещались коммутационные панели. Но вместо экрана и кнопок на этом была табличка. На самом верху красовалось изображение орла в кружочке; в одной лапе он держал какое-то растение, а в другой - пучок стрел. Ниже шел заголовок: «ПОРЯДОК НАСЛЕДОВАНИЯ» и две колонки слов. Левую колонку заполнял бесконечный список должностей: президент США, вице-президент США, спикер и так далее. Возле каждой должности значилось «прибыл», «пропал без вести» или «мертв».
Слово «мертв», написанное возле первых шести должностей, кто-то обвел в черную рамочку. Министр внутренних дел вначале был отмечен грифом «прибыл», но потом это слово оказалось зачеркнуто, а сверху синими чернилами значилось: «мертв».
- Тебе не странно, что ее до сих пор никто не снял? - спросил Беллами, ведя пальцем по пластиковой табличке.
Кларк повернулась к нему.
- А ты сам снял бы? - быстро спросила она.
Беллами со вздохом покачал головой:
- Нет.
Они молча шли дальше, пока не добрались до перекрестка. Тут висела еще одна большая табличка, только без пластмассового кожуха.
> БОЛЬНИЦА
< ВОДООЧИСТНЫЕ СООРУЖЕНИЯ
< СЛУЖБА СВЯЗИ
> КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ
> ГЕНЕРАТОРНАЯ
> КРЕМАТОРИЙ
- Крематорий? - Беллами прочел это вслух, и его передернуло.
- Думаю, в этом есть смысл. Отсюда покойников дрейфовать в открытый космос не выпустишь, и могил в скале тоже не вырыть.
- Да, но где же они живут? - спросил Беллами. - Почему мы никого до сих пор не видели?
- Может, все спят?
- Где? В крематории?
- Пошли дальше, - проговорила Кларк, игнорируя насмешку.
Справа заморгал красный свет.
- Возможно, это означает что-то плохое, - сказал Беллами, крепче сжимая руку Кларк и готовый в любой момент броситься вместе с ней бежать.
- Да нормально все, - отозвалась Кларк, но на всякий случай двинулась прочь от мигания, - спорить готова, это таймер или еще что-то такое.
Звук шагов заставил их обоих замереть.
- Думаю, кто-то сюда идет, - сказала Кларк. Ее глаза метнулись от Беллами к дальнему концу длинного коридора.
Отодвинув Кларк за спину, Беллами сдернул с плеча лук и потянулся за стрелой.
- Прекрати, - зашипела Кларк, отходя в сторону. - Нужно ясно дать понять, что у нас мирные намерения.
Звук шагов между тем становился все громче.
- Не хочу рисковать, - сказал Беллами и снова встал прямо перед ней, прикрывая собой.
В дальнем конце коридора появились четыре фигуры. Двое мужчин и две женщины. Все они были одеты также, как Саша, в черное и серое, только ничего мехового на них не оказалось. И у всех были ружья.
Целое мучительно долгое мгновение они смотрели на Кларк и Беллами, кажется пребывая в растерянности, потом что-то закричали и побежали навстречу молодым людям.
- Кларк, уходи, - распорядился Беллами, натягивая тетиву и прицеливаясь. - Я их задержу.
- Нет! - воскликнула она. - Не смей! Не стреляй!
- Кларк, пошевеливайся! - крикнул Беллами, пытаясь плечом оттолкнуть девушку.
- Беллами, положи лук. - Теперь в ее голосе звучало отчаяние. - Пожалуйста, доверься мне.
Он заколебался. Этого времени хватило на то, чтобы Кларк скользнула вперед, встала перед Беллами, подняв руки вверх, и воскликнула:
- У нас послание от Саши. - Ее голос был громким и твердым, хотя сама она вся дрожала. - Это она прислала нас сюда.
Времени на то, чтобы посмотреть, как упоминание о Саше отразится на наземниках, у него не оказалось. Воздух вдруг наполнил странный свистящий звук, и Беллами почувствовал, как что-то впилось ему в руку. А потом все почернело.
Глава 26
Гласс
Взлетная палуба была забита сотнями тел, а из боковых коридоров напирали все новые и новые люди. В общей сложности в задней части корабля столпилось больше тысячи человек, и воздух наполнился удушливой смесью запахов пота, крови и страха. Соня и Гласс сумели пробраться на палубу, но им это едва удалось. Они стояли в самых последних рядах, прижатые к пандусу. Соня не могла опираться на больную ногу, поэтому Гласс обняла мать за талию, придерживая ее, хотя и без особой надобности: толпа была такой плотной, что Соня не упала бы, даже потеряв равновесие.
Каждые несколько секунд людское море колыхалось то в одну, то в другую сторону, и встревоженные обитатели Феникса, Аркадии и Уолдена казались всего лишь скоплением волнующейся, колеблющейся плоти.
Привстав на цыпочки, Гласс могла видеть, как люди пытаются проложить себе путь к одному из шести оставшихся челноков. Сами челноки были уже переполнены, и тела, казалось, выплескивались из них наружу, переливаясь через край.
Гласс заморгала, пытаясь загнать обратно застившие зрение слезы, и снова пересчитала челноки. Шесть. А должно бы быть семь. Восьмой, с которого она сбежала и который должен был доставить на Землю Уэллса и остальных несовершеннолетних преступников, конечно, улетел. Но что случилось с седьмым?
Впрочем, будь там хоть дюжина челноков, Гласс с матерью все равно не смогут никуда улететь, пока не проложат себе к ним путь. Но Гласс чувствовала себя слабой и бессильной. При каждом движении ее рвала на части боль и вспоминалась гримаса отвращения на лице Люка: несчастное разбитое сердечко, куски которого она с таким трудом собрала воедино так недавно, снова развалилось на части.
Но глядя на мать, Гласс понимала, что выбора у нее нет. Она не должна думать о том, что произошло между ней и Люком, только не сейчас. Ведь сердце Сони тоже давным-давно разбито, только вот она не позаботилась подобрать осколки. За нее это сделала Гласс. Сама Соня отказалась бы от борьбы за место в челноке, но Гласс не позволит, чтобы это произошло.
Она покрепче ухватила мать за талию:
- Идем. Надо пробираться вперед. Потихоньку, шаг за шагом.
Пробираться было некуда, но Гласс и Соне каким-то образом удавалось вклиниваться между чужими лопатками и локтями. Внезапно почувствовав под ногами что-то живое и мягкое, Гласс ахнула, но не посмотрела вниз. Ее взгляд был прикован к передней части взлетной палубы, а рука цепко держала мать, пока они прокладывали путь среди тел. Вот они миновали женщину в окровавленном платье. По тому, как та прижимала к себе руку, Гласс догадалась, что ее задело пулей охранников. Лицо женщины побледнело, ее покачивало, она, может, даже упала бы, но падать было некуда.
Иди вперед.
Протискиваясь мимо нее, Гласс подавилась криком, когда окровавленный рукав коснулся голой руки.
Иди вперед.
Вот мужчина, одной рукой прижимавший к себе маленькую девочку и державший в другой тюк с одеждой. Конструкция получилась слишком громоздкая, из-за этого он совсем не мог лавировать с толпе. Гласс хотелось сказать ему «Брось сумку», но она промолчала. Ее единственная задача - доставить на челнок мать. Только об этом ей и следует заботиться.
Иди вперед.
Вот сидел на полу малыш едва ли старше двух-трех лет. От страха и потрясения он мог только негромко хныкать да размахивать в воздухе пухлыми ручонками. Выскользнул ли он каким-то образом из родительских объятий или те, запаниковав, просто его бросили?
Где-то глубоко в груди, там, где билось сердце, которому никогда не суждено исцелиться полностью, Гласс почувствовала сильный болезненный толчок. Покрепче обняв Соню, она потянулась к малышу свободной рукой. Но за миг до того, как кончики ее пальцев коснулись протянутой ручки ребенка, толпу снова качнуло, и Гласс отнесло в сторону. Вскрикнув, она дернулась, чтобы найти точку опоры, и обернулась туда, где остался ребенок, но его уже не было видно за людскими телами.
Иди вперед.
К тому времени, как они добрались до середины взлетной палубы, в ближайший челнок набилось куда больше народу, чем он мог вместить. Люди стояли вокруг посадочных мест, занимая каждый сантиметр пространства, плотно прижимаясь друг к другу. Гласс понимала, что до добра это не доведет, и непристегнутых пассажиров перегрузка при посадке просто размажет по стенам. Они погибнут и в конечном итоге станут причиной смерти многих из тех, кто занял сидячие места. Но никто не останавливал их и не пытался выгнать из челнока. Никто не руководил происходящим.
В хор стонов и воплей вплелся новый звук. Вначале Гласс подумала, что он ей только мерещится, но потом, обернувшись через плечо, снова увидела человека со скрипкой, стоящего в верхней части трапа. Сунув инструмент под подбородок, он водил смычком по струнам. От ближайшего челнока музыканта отделяло не меньше тысячи человек, и он, должно быть, осознавал, что не сможет туда попасть. Но вместо того, чтобы поддаться панике, он решил посвятить финал своей жизни тому, что любил больше всего на свете.
Глаза музыканта были закрыты, он совершенно не замечал ошеломленных взглядов и злых насмешек тех, кто его окружал. Но вот мелодия окрепла, воспарила, и лица людей смягчились. От щемяще-горьких и в то же время сладостных рулад из сердец уходила и разливалась в воздухе боль. Всесокрушающий страх становился общим бременем, и на миг показалось, что все вместе люди смогут его нести. Гласс повертела головой из стороны в сторону, отчаянно ища Люка: он же вырос на Уолдене и никогда не бывал на концерте в честь Дня Воспоминания, а ей так хотелось, чтобы любимый услышал эту музыку! Она надеялась, что, если ему и суждено умереть в эту ночь, его последние минуты будут отмечены не сердечной болью, а чем-то иным.
Разбивая чары скрипки, палубу внезапно огласил пронзительный гудок, и двери самого дальнего челнока стали закрываться. Те, кто в это время пытался взять его штурмом, лихорадочно полезли вперед, отчаянно надеясь успеть пробраться внутрь, прежде чем начнется запуск.
- Стойте! - закричала какая-то женщина, вырываясь из толпы и устремляясь к дверям. - Там мой сын!
- Остановите ее! - рявкнул другой голос. Несколько человек бросилось к ней, но было слишком поздно: женщина успела проскользнуть в двери шлюзовой камеры, но на челнок уже не попала. Осознав, что произошло, она повернулась и неистово застучала в герметичную прозрачную дверь шлюза. Раздался еще один гудок, на этот раз более длинный, и наступила тишина.
За ее спиной стартовал челнок, он оторвался от Колонии и начал свой путь к бледно-голубому земному шару. А потом толпа взорвалась воплями ужаса. Женщина плыла в пространстве за дверью шлюзовой камеры, и лицо ее исказилось от крика, который никто не слышал. Она дико лупила конечностями, словно пытаясь дотянуться до корабля, схватить его и каким-то образом проникнуть обратно. Через несколько мгновений ее конвульсии прекратились, а лицо стало густо-фиолетовым. Гласс отвернулась, но недостаточно быстро, и успела краем глаза увидеть омерзительно громадную, распухшую фиолетовую ногу, после чего тело женщины скрылось из поля зрения.
Снова прозвучал гудок, и начался запуск второго челнока. Теперь их осталось всего четыре. Безумие толпы достигло апогея, и взлетную палубу огласили крики горя и страха.
Стиснув зубы, Гласс волокла мать вперед, а людское море несло их все ближе к трапу. Тем временем отчалил третий челнок. Мимо прошмыгнул кто-то рыжеволосый: Гласс не сразу поняла, что это Камилла. Означало ли это, что Люк тоже где-то поблизости? Гласс собралась было позвать его по имени, но ее крик умер, не успев родиться.
- Гласс, - раздался сзади голос матери. Казалось, Гласс не слышала его целую вечность, - нам туда не попасть. Во всяком случае, вместе. Иди одна.
- Нет! - воскликнула Гласс и, увидев брешь в толпе, ринулась туда. В то же мгновение она увидела, как Камилла, выпихнув из челнока какого-то тощего мальчишку, заняла его место. Над стартовой палубой разнесся полный муки вопль его потрясенной матери, и дверь челнока с легким щелчком закрылась.
- Дорогу! - хрипло прозвучало над толпой.
Гласс обернулась и увидела, что по трапу бегом движется колонна охранников, сопровождая нескольких гражданских, среди которых был Вице-канцлер Родес.
Приказа никто не послушался. Людские тела по-прежнему напирали на оставшиеся челноки. Однако охранники продолжали движение вперед, прокладывая себе путь рукоятками пистолетов.
- Расступись!
Они протискивались как раз возле Гласс и Сони, расчищая дорогу для высокопоставленных шишек. Поравнявшись с Соней, Вице-канцлер встретился с ней взглядом, и на лице его появилось выражение, которое Гласс не смогла толком понять. Он остановился, шепнул что-то охранникам и кивнул на них с мамой. Толпа расступилась, когда к ним устремились трое парней в форме. Прежде чем Гласс успела хоть как-то среагировать, охранники подхватили их с Соней под руки и повлекли к последнему челноку.
Яростные, злые крики теперь звучали где-то далеко-далеко. Сознание Гласс едва ли отмечало что-то, кроме отчаянного биения собственного сердца да ощущения хватки материнских пальцев, вцепившихся в ее руку. Неужели у них получилось? Неужели Вице-канцлер только что спас им обеим жизнь?
Охранники затолкали их в последний челнок вместе с Вице-канцлером. Все сто сидений, кроме трех в самом первом ряду, были заняты. Родес сделал им знак пройти туда. Двигаясь как во сне, Гласс усадила Соню возле Вице-канцлера, а потом и сама уселась на последнее свободное место.
Однако к облегчению Гласс примешивалась острая, неутихающая боль от того, что Люка, возможно, не будет вместе с ней на Земле. Может быть, любимый и сел в какой-то другой челнок, но она сильно в этом сомневалась. Люк был не из тех, кто станет расшвыривать людей из-за места в челноке. Он был склонен к этому не более, чем к тому, чтобы позволить другу умереть за его преступление.
Когда начался финальный обратный отсчет, Соня стиснула руку Гласс. Люди вокруг них плакали, бормотали слова молитв, шепотом прощались с теми, кого оставляли на произвол судьбы, и просили у них прощения. Родес помог Соне пристегнуться, Гласс тоже принялась нашаривать ремни безопасности. Однако, прежде чем ее дрожащие руки застегнули замок, в дверях появился какой-то охранник. Его безумные округлившиеся глаза метались по сторонам, а в поднятой руке он держал пистолет.
- Какого черта! Что ты творишь! - воскликнул Родес. - Убирайся! Ты всех нас отправишь на тот свет.
Охранник выстрелил в воздух, и все замолчали.
- А теперь слушайте, - сказал он, обвода всех взглядом, - один из вас сейчас отсюда выйдет или все умрут. - Его полные ужаса глаза остановились на Гласс, которая все еще не могла справиться с замком. Сделав несколько шагов, охранник направил пистолет ей в голову. - Ты, - выплюнул он, - убирайся. - Его руки так тряслись, что ствол пистолета едва не оцарапал щеку Гласс.
- Минута до старта, - произнес бесплотный голос.
Родес нашарил руками свой ремень безопасности.
- Солдат! - командным голосом рявкнул он. - Смирно!
Охранник проигнорировал его и схватил Гласс за руку.
- Выметайся или пристрелю. Богом клянусь, пристрелю.
- Пятьдесят восемь… пятьдесят семь…
Гласс застыла:
- Нет! Пожалуйста! - Она замотала головой.
- Пятьдесят три… пятьдесят два…
Охранник прижал дуло пистолета к виску Гласс.
- Проваливай, а то всех тут перестреляю.
Гласс не могла дышать и ничего не видела, но все-таки как-то поднялась на ноги.
- До свидания, мама, - прошептала она, поворачиваясь к выходу.
- Сорок девять… сорок восемь…
- Нет! - закричала мама, внезапно оказываясь рядом с Гласс. - Садись на мое место.
- Нет, - разрыдалась Гласс, стараясь заставить ее сесть на место, - мама, прекрати!
Охранник по очереди целился в них из пистолета:
- Одной из вас лучше убраться, а то обеих пристрелю.
- Я ухожу, пожалуйста, не стреляйте, - взмолилась Гласс, отталкивая мать и устремляясь к двери.
- Стоять! - Кто-то знакомый в последний момент возник вдруг внутри челнока.
Люк.
- Тридцать пять… тридцать четыре…
- Опусти оружие, - выкрикнул Люк, - и отпусти их.
- Назад, - выплюнул охранник, пытаясь отпихнуть Люка, но тот в мгновение ока набросился на него, схватил за горло и повалил на пол. Оглушительно прозвучал выстрел.
Все закричали. Все, кроме одного-единственного человека.
- Тридцать… двадцать девять…
Мама лежала на полу, и на груди у нее расцветало темно-красное пятно.
Глава 27
Кларк
В первый миг она не могла припомнить, куда попала. В последние несколько недель она постоянно просыпалась в разных местах: то в тюремной камере Колонии, то в палатке-лазарете, где испустила свой последний вздох Талия, то под звездным небом в объятиях Беллами. Она поморгала и прислушалась в надежде на какую-нибудь подсказку, будь то линия деревьев у края поляны или звук дыхания Беллами.
Но она не увидела и не услышала ничего. Ее окружали лишь тьма и тишина.
Она попыталась было сесть и сморщилась, потому что малейшее движение отзывалось вспышкой лютой головной боли. Да где же она?
Потом память вернулась. Они с Беллами пробирались по подземелью в Маунт Уэзер, затем появились какие-то стражники, а затем…
- Беллами, - хрипло позвала она, не обращая внимания на головную боль, которая усилилась, когда девушка попыталась осмотреться. Глаза привыкли к темноте, и Кларк разглядела, что находится в маленькой пустой комнате. В камере. - Беллами! - Он целился из лука в стражников. Может, они сочли его чересчур опасным? Живот скрутило от воспоминания о том, что у них было огнестрельное оружие.
В нескольких шагах от нее кто-то застонал. Кларк встала на четвереньки и поползла на звук. На каменном полу растянулась высокая худая фигура.
- Беллами, - снова сказала Кларк, и ее голос дрогнул от облегчения. Она опустилась на пол и положила его голову себе на колени.
Беллами снова застонал и распахнул глаза.
- Как ты? - спросила она, убирая с его лица волосы. - Ты помнишь, что случилось?
Он уставился на Кларк, вроде бы пребывая в полном недоумении, а потом так быстро вскочил на ноги, что девушка при этом чуть не упала.
- Где он? - дико озираясь по сторонам, заорал он.
- Ты о ком? - спросила Кларк, подозревая, что Беллами снился кошмар, и он до сих пор не совсем проснулся.
- Да о наземниках этих, которые нас вырубили. - Он похлопал себя по шее. - Выстрелили в нас дротиками со снотворным или какой-то такой же фигней.
Кларк тоже дотронулась до своей собственной шеи. Дурацкое ощущение от непонимания того, что происходит, сменилось ужасом, когда до нее наконец дошло что к чему. Друзья Саши, которым, по ее словам, полагалось быть миролюбивыми и цивилизованными, вырубили их с Беллами и заперли в темной камере.
- А ты-то как, нормально? - Даже в тусклом свете Кларк могла разглядеть, как смягчилось лицо Беллами, когда его ярость уступило место заботе. Он притянул девушку к себе и поцеловал в макушку. - Не бойся, - тихонько проговорил он, - мы отсюда выберемся.
Кларк ничего не ответила. Она, лишь она была во всем виновата. Это она настояла на том, чтобы сюда спуститься, и уговорила Беллами пойти с ней. Кларк не могла поверить, что была такой идиоткой.
Саша лгала насчет Ашера. Лгала насчет Октавии. И хуже всего, она могла даже знать, какая участь ждала Прийю. Нет никаких наземников-отщепенцев. Она все придумала, чтобы втереться в доверие и заманить Кларк и всех остальных в ловушку. Саша напустила такого тумана, когда говорила о первой экспедиции колонистов, об «инциденте», из-за которого наземники вынуждены были их изгнать! Уже тогда Кларк должна была заподозрить неладное!
Она закрыла глаза и подумала о могилах, которые нашла в лесу. Что, если их с Беллами ждет такой же конец? Или их тела навек останутся лежать в этом богом забытом бункере?
Какое-то время она слышала лишь дыхание Беллами да заполошное биение своего собственного сердца. Но потом раздался другой звук, в котором безошибочно можно было узнать приближающиеся шаги.
- Они идут, - прошептала Кларк.
Она услышала звон металла, а потом по глазам, ослепив, ударил луч света. Кларк вскинула руку к глазам и увидела в дверном проеме темный силуэт. Он шагнул вперед, и Кларк смогла разглядеть лицо. Это была Саша.
Страх Кларк испарился, остались лишь злость и отвращение.
- Ты врунья! - воскликнула она, подаваясь вперед. - Я тебе верила! Какого черта тебе от нас надо?
- Что? Нет, Кларк! - Отшатнувшись от Кларк, Саша имела наглость сделать вид, что ей больно это слышать. - Уэллс меня отпустил, и я пришла так быстро, как только смогла. Хотела быть уверенной, что окажусь тут раньше вас.
- Ну да, подготовить достойную встречу, чтобы нас благополучно усыпили и заперли, - сплюнул Беллами.
Саша смущенно пожала плечами:
- Прошу за это прощения. Наверно, тебе не нужно было пытаться перестрелять их из лука.
Она опять шагнула ближе, попыталась коснуться руки Кларк и поморщилась, когда та отодвинулась.
- Охрана просто делала свое дело. Как только я узнала, что случилось, сразу прибежала сюда. Теперь уже все хорошо.
- По-твоему, это называется «хорошо»? Страшно подумать, что в твоем представлении значит «плохо». - Голос Беллами был холоднее влажного воздуха этого подземелья.
Саша, вздохнув, толкнула дверь, чтобы та открылась пошире.
- Просто пойдем со мной, я вас отведу к моему отцу, поговорите. После разговора вы все поймете.
Кларк и Беллами переглянулись. Кларк знала, что Беллами доверяет Саше не больше, чем она сама, но другого способа выбраться из камеры у них не было.
- Хорошо, - сказала она и взяла Беллами за руку, - мы сходим, но потом ты покажешь нам, как отсюда выбраться.
- Конечно, - кивнула Саша, - обещаю.
Кларк и Беллами вышли следом за ней из камеры и двинулись по залитому неярким светом коридору. Большинство выходящих в него дверей было закрыто, но одна оказалась приотворена, и Кларк, улучив момент, замедлила шаг и заглянула внутрь.
Это был изолятор или какое-то его подобие. Оборудован он был почти так же, как больница на Фениксе: Кларк опознала мониторы сердечной деятельности, аппарат искусственной вентиляции легких и рентгеновскую установку. Однако узкие кровати были покрыты рваненькими потрепанными одеялами, а на одной вообще, кажется, лежала шкура какого-то животного. Но сильнее всего Кларк поразило то, что изолятор был пуст. В ее поле зрения не попали ни врачи, ни медсестры, ни пациенты. На самом деле они никого не видели за все время, пока вслед за Сашей шагали по коридорам.
- Ты вроде говорила, что вас несколько сотен. Где же все? - спросила Кларк, когда любопытство пересилило настороженность.
Беллами был куда злопамятнее.
- Наверно, все ушли на дело. Решили похитить еще кого-нибудь из наших ребят.
Саша остановилась и повернулась к Кларк:
- На самом деле тут уже пятьдесят лет никто не живет. Бункер используется в основном для того, чтобы хранить то, что не вытащишь на поверхность: генераторы там, медицинское оборудование…
- И где же вы живете? - спросила Кларк.
- Я вам покажу. Идем. - Следом за Сашей они свернули за угол, миновали еще одну открытую дверь, за которой громоздились пустые металлические клетки (Кларк надеялась, что раньше в них содержались животные), и остановились перед лестницей, которая была приставлена к отверстию в потолке.
- После вас, - сказала Саша, сделав жест в сторону ступенек.
- Хрен мы туда первые полезем, - сказал Беллами, хватая за руку Кларк.
Саша посмотрела по очереди на Кларк и Беллами, потом крепко сжала губы и легко вскочила на одну из нижних ступеней. Быстро взлетев к самому отверстию, она позвала молодых людей последовать ее примеру.
- Ты первая, - сказал Беллами Кларк, - а я сразу за тобой.
Карабкаться по лестнице оказалось не так легко, как можно было подумать, глядя на Сашу. А может, дело было в том, что Кларк трясло, и ей приходилось прилагать массу усилий, просто чтобы руки не соскальзывали с перекладин. Лестница уходила не то в вентиляционную шахту, не то в какой-то вертикальный туннель, такой узкий, что Кларк чувствовала, как рубашка на спине касается каменной стены. Она закрыла глаза и карабкалась все выше, стараясь представить, что дело происходит где-то в Колонии, а не в горе под многими тоннами камня. Она чувствовала, как давят на нее эти тонны, наваливаются сверху, не дают дышать… Руки потели, и девушка пыталась вытереть их о рубаху, приходя в ужас от мысли, что в любой момент может упасть и потянуть за собой Беллами. Ей приходилось все время заставлять себя не затаивать дыхание и дышать ровно.
Наконец, когда прошла, кажется, целая вечность, над головой забрезжил свет дня.
Ухватившись за последнюю перекладину, Кларк увидела протянутую руку. Девушка была так измучена, что без колебаний приняла ее, позволив Саше вытащить себя на траву.
Она старалась отдышаться и, покачиваясь, поднималась на ноги, а Саша уже протягивала руку Беллами.
- Ты тут каждый день лазаешь, что ли? - пропыхтел Беллами, упершись руками в колени и глубоко вдыхая прохладный утренний воздух.
- О, есть гораздо более легкий путь. Но я подумала, вы оцените вид, - с улыбкой сказала Саша.
Они стояли на вершине холма, глядя на раскинувшуюся внизу долину с многочисленными деревянными постройками. Там были и десятки деревянных домов, из узеньких труб которых в небо валил дым, и здание побольше, которое могло быть местом общих собраний, и несколько загонов с домашними животными.
Кларк, не отрываясь, смотрела на людей. Они были повсюду: тащили корзины с овощами, везли на тележках громадные вязанки дров, ходили по улицам, приветствуя друг друга. Дети, смеясь, играли в какую-то игру на грунтовой дорожке, которая вилась меж домов.
Повернувшись к Беллами, Кларк увидела в его глазах тот же благоговейный трепет, что испытала она сама. Он впервые не нашел что сказать.
- Идем, - сказала Саша, начиная спуск в долину, - мой папа вас ждет.
На этот раз протестов не последовало. Беллами взял Кларк за руку, и они последовали за Сашей вниз по склону.
Прежде чем молодые люди добрались до подножия холма, на них уставились десятки глаз, а уж когда они ступили на одну из грунтовых дорожек, вся деревня, казалось, бросила свои дела и обратила взгляды на Кларк и Беллами. Большинство наземников не казались удивленными, но в сердитых глазах некоторых из них можно было прочесть подозрительность или даже злость.
- Насчет них не беспокойтесь, - бодро сказала Саша, - они потом изменят свое мнение.
Впереди в обществе двух женщин стоял высокий мужчина. Женщины, судя по всему, оживленно спорили, а он слушал обеих, серьезно кивая и почти ничего не говоря. У него была бритая голова, седая борода и впалые щеки под острыми скулами. Мужчина излучал силу, несмотря даже на несколько изможденный вид. Заметив Сашу, Беллами и Кларк, он извинился перед женщинами и твердым шагом решительно двинулся к молодым людям.
- Папа, - остановилась перед ним Саша, - это те колонисты, о которых я тебе рассказывала.
- Я - Кларк, - девушка выступила вперед и, не раздумывая, протянула руку. Она пока так и не знала, стоит ли доверять этим людям, но что-то в отце Саши заставляло ее вести себя вежливо. - А это Беллами.
- Макс Уолгров, - представился он, обмениваясь крепким рукопожатием с Кларк и протягивая руку Беллами.
- Я ищу свою сестру, - без предисловий заявил тот, - вы не знаете, где она?
Макс, нахмурившись, покачал головой:
- Чуть больше года назад кое-кто откололся от нашего сообщества. Эти люди решили, что будут жить по собственным правилам. Это они увели твою сестру и, что еще хуже, убили двоих ваших ребят.
Кларк почувствовала, как растут разочарование и злость стоящего рядом с ней Беллами. Молодой человек сжимал и разжимал кулаки, а когда он снова заговорил, было видно, какого труда ему стоит сохранять внешнее спокойствие.
- Да, Саша упоминала, что где-то поблизости болтаются какие-то отщепенцы. Но до сих пор никто не сказал, как, черт возьми, мне найти сестру. - Скрестив руки на груди, он вприщурку смотрел на лидера наземников. - И откуда мне знать, что она не у вас?
Кларк внутренне сжалась и предостерегающе глянула на Беллами. Однако отца Саши, казалось, скорее забавлял, чем оскорблял обвиняющий тон парня. Он обернулся через плечо и окинул взглядом обнесенную изгородью территорию. Вдалеке обнаружилась кучка вроде бы играющих в пятнашки детей. Макс помахал ребятишкам рукой, и все они бросились к нему. Когда они подбежали ближе, Кларк поняла, что там не одна малышня. Была среди них и девочка постарше: длинные черные волосы струились следом за своей хозяйкой, когда та, смеясь, неслась по полю.
- Октавия! - бросился ей навстречу Беллами.
Миг спустя он уже сжимал ее в объятиях. Брат и сестра встретились слишком далеко от Кларк, чтобы та могла что-то услышать, но по движению плеч Беллами она поняла, что тот либо смеется, либо плачет. А может, и то и другое сразу.
Кларк смотрела на эту встречу, и ее переполняла странная смесь чувств. Девушку безмерно радовало, что Октавия жива и здорова, но какая-то ее часть сокрушалась о том, что самой Кларк, возможно, никогда не суждено воссоединиться со своей семьей.
Сморгнув слезы, она снова повернулась к Максу с Сашей и сказала:
- Спасибо! Как вы ее нашли?
Макс рассказал, что послал к отщепенцам наблюдателей. Получив информацию, что бунтовщиками похищена колонистка, люди Макса организовали нападение и отбили ее.
- Она у нас только со вчерашнего вечера, - объяснил Макс. - Я собирался сегодня отвести ее к вам, но тут вы сами у нас объявились. - Уголки его рта были как-то странно изогнуты, будто он с трудом удерживался от улыбки.
- Даже не знаю, как вас благодарить, - сказал Беллами, подходя к ним вместе с Октавией. - Вы спасли ее.
- Отблагодаришь меня, если в вашей группе будет порядок, и сам ты будешь владеть собой. Саша сказала, что вы - ребята хорошие, и обращались с ней хорошо, но мне не хотелось бы рисковать. Достаточно уже трагедий.
- Так что именно тут происходило в последнее время? - нерешительно поинтересовалась Кларк. Ей отчаянно хотелось спросить о своих родителях, но вначале надо было услышать всю историю целиком.
- Чуть больше года назад примерно в десяти километрах отсюда разбился один из ваших челноков. Мы всегда знали о существовании вашей Колонии, но никакой связи с вами не было, поэтому внезапное появление чужаков из космоса нас несколько… ошарашило. Но они сильно пострадали, и мы постарались помочь выжившим. Мы предоставили им пишу, кров, медицинскую помощь - все, в чем они нуждались. Челнок прилетел именно сюда, потому что в Колонии знали про Маунт-Уэзер и надеялись найти тут приют, припасы и оборудование. Конечно, они не ожидали встретить тут людей.
- Вы знаете, что привело их на Землю? - спросила Кларк. - Эта экспедиция была засекречена. Мы ничего о ней не знали, пока Саша нам не рассказала.
Макс кивнул.
- Они должны были выяснить, каков тут уровень радиации, и определить, пригодна ли планета для проживания людей. Конечно, благодаря нам им оказалось гораздо проще ответить на последний вопрос.
- А кем они были? - перебила его Кларк. - Добровольцами, учеными или заключенными вроде нас?
Макс нахмурился но, к своей чести, ответил на вопрос без уверток:
- Большинство из них не рвались распространяться о своем прошлом, но я так понял, что это были не самые примерные граждане. Не то чтобы совсем уж преступники, иначе бы их казнили. Отправили бы дрейфовать в космос, как они говорили. - Он слегка скривился и продолжал: - Казалось, это в основном были люди, которые могли незаметно исчезнуть.
Кларк кивнула, переваривая информацию.
- А после того, как они прилетели? - подсказала она.
- Из-за крушения они не могли связаться с Колонией. Никто из них даже представить себе не мог, что они на неопределенный срок окажутся отрезанными от космической станции. Так что, думаю, напряжение стало расти. Мы не планировали делать их постоянными членами нашего сообщества, а они, конечно же, тоже не собирались оставаться с нами навсегда. - Он на миг замолчал, и лицо его стало жестким. - Я до сих пор думаю, что происшествие с ребенком было несчастным случаем, но далеко не все со мной согласны. Всем известно, что один из наших детишек - маленький мальчик - повел нескольких колонистов на рыбалку. Он вызвался показать им лучшие рыбные места и был так горд, что может помочь… Но когда ближе к вечеру они вернулись, - тут воспоминания заставили Макса поморщиться, - то принесли с собой маленькое тельце. Он утонул, бедный малец, - Макс вздохнул. - Я никогда не забуду, как закричала несчастная мать, увидев его тело.
- Это был несчастный случай, - глухо сказала Саша. - Я точно знаю. Томми упал со скалы, а никто из колонистов не умел плавать. Они пытались его спасти. Помнишь, какими они были мокрыми? Они сказали, что та блондинка сама чуть не утонула, когда старалась его вытащить.
- Возможно, - продолжил Макс, - но они больше оправдывались, чем просили прощения и сожалели о случившемся. И после этого началось противостояние. Кое-кто из наших - семья погибшего мальчика например, они, кстати, стали наблюдать за вами сразу, как только вы приземлились, - были против того, чтобы давать колонистам пишу, сказали, мол, пусть они сами себя обеспечивают. Думаю, колонисты просто испугались, но повели себя неправильно: стали воровать, делать заначки и даже угрожать нам насилием. В конце концов у меня просто не осталось выбора, и пришлось их изгнать. Это было очень тяжелое решение. Я знал, что большинство из них - хорошие люди. И знал, что без нас у них не так много шансов. Но мне и в голову не пришло, что, когда я объявлю свое решение, они нападут на нас. И конечно, после этого я должен был защищать своих людей. У меня не было выбора.
- Значит, они все погибли? - тихо спросила Кларк.
- Да, кроме одной пары. Это были врачи. Они ушли еще до того, как обстановка накалилась, сказали, что не согласны с остальными колонистами и не одобряют их действия. Они хотели попутешествовать вдвоем, увидеть как можно больше мест на планете.
- Врачи? - повторила Кларк, с трудом выговаривая слова, потому что воздух вдруг застрял где-то в легких.
Она потянулась за что-нибудь ухватиться и почувствовала, как стоящий рядом Беллами поддержал ее твердой рукой.
- Кларк, с тобой все нормально? - спросил он.
- А они… вы помните их фамилию? - Кларк закрыла глаза. Ей внезапно стало страшно смотреть на лицо Макса в тот миг, когда он услышал ее вопрос. - Не Гриффины?
Глава наземников кивнул:
- Да. Дэвид и Мари Гриффины. Я помню.
Кларк рассмеялась, а потом задохнулась.
Камень, который последние полгода лежал у нее на душе, наконец свалился. Девушка почувствовала, что ее лицо стало мокрым, потянулась вытереть его и поняла, что плачет. Она не одна на Земле.
Ее родители живы.
Глава 28
Гласс
Она не слышала обратного отсчета.
Не слышала криков.
Она могла слышать лишь прерывистое дыхание матери.
Гласс сидела на полу, придерживая мамину голову, а на груди Сони расцветало кровавое пятно, окрашивая платье в тот насыщенный красный цвет, которого Гласс, сколько ни старалась, никогда не могла добиться при помощи красителей.
Обезумевший охранник что-то кричал ей, но она не понимала смысла. Потом Люк стремительным движением обхватил руками шею охранника и поволок его прочь из челнока.
- Все хорошо, - шептала Гласс, а по щекам ее бежали слезы. - Все будет хорошо, мамочка. Мы прилетим на Землю, и все будет хорошо.
- Мы не успеваем, - закричал кто-то. Краем сознания Гласс зафиксировала, что дверь почти закрылась, а голос, дающий обратный отсчет, добрался уже до тридцати, но разум отказывался обрабатывать эти данные.
- Гласс, - хрипло сказала мать, - я так тобой горжусь!
Она не могла дышать. Не могла говорить.
- Я люблю тебя, мама, - шептала Гласс, цепляясь за мамину руку, - я так тебя люблю.
Соня на миг тоже сжала руку дочери, а потом вздохнула, и тело ее обмякло.
- Мама, - вместе с рыданием вырвалось у Гласс, - пожалуйста, не надо…
Рядом с ней снова возник Люк. А потом все потонуло в тумане.
Последние слова матери набатом звучали у нее в голове. Они были громче доносящихся снаружи криков. Громче сигнала тревоги. Громче неистового стука разбитого сердца Гласс.
Ты такая смелая, такая сильная.
Я так тобой горжусь.
* * *
- Хочешь, провожу тебя назад? - спросил Уэллс, нервно поглядывая на часы. - Я не знал, что уже так поздно.
Гласс подняла глаза. На часах была почти полночь. Даже если бежать бегом, до начала комендантского часа домой она не поспеет. Тем более что бежать она не собиралась - это верный способ привлечь внимание охраны.
- Со мной все будет в порядке, - сказала Гласс. - На самом деле охранникам и дела до тебя нет, если ты гуляешь во время комендантского часа. Они привязываются, только если выглядишь так, будто что-то замышляешь.
Уэллс ласково улыбнулся:
- Ты всегда что-то замышляешь.
- Только не сейчас, - сказала Гласс, убирая планшет в сумку и поднимаясь на ноги. - Я просто серьезная ученица, которая переутомилась, занимаясь математикой, и не заметила, как промелькнуло время.
Прежде, когда ее папа еще не ушел, Гласс никогда особо не утруждала себя домашними заданиями, но сейчас они стали одним из немногих шансов повидаться с Уэллсом. И, как ни странно, источником радости.
- Ты хотела сказать, что не заметила, как промелькнуло время, потому что смотрела, как я делаю твое задание по математике.
- Вот видишь? Именно поэтому мне и нужна твоя помощь. Ты такой последовательный!
Они сидели в гостиной Уэллса, которая выглядела еще опрятнее, чем обычно. Его мать снова была в больнице, и Гласс знала, что Уэллс поддерживает квартиру в образцовом порядке на случай, если маму внезапно выпишут.
Уэллс проводил Гласс в прихожую и помедлил, прежде чем открыть дверь.
- Ты уверена, что мне не надо тебя провожать?
Она тряхнула головой. Если ее задержат за нарушение комендантского часа, все ограничится ничего не значащим предупреждением. А вот если задержат Уэллса, его отец будет с ним холоден целую неделю. Вряд ли именно это требуется сейчас ее другу.
Гласс попрощалась и скользнула в темный пустой коридор. Она была рада, что удалось урвать несколько часов в обществе лучшего друга, пусть даже эти часы и были посвящены учебе. Вряд ли они смогут повидаться еще. Когда он не в школе, то либо идет к матери в больницу, либо на офицерские курсы. А когда они окончат школу и Уэллс станет полноправным курсантом, времени для встреч будет еще меньше.
Гласс тихо и быстро проскользнула по лестнице на палубу В, которую нужно было пересечь по пути к ее жилому блоку. Она недолго постояла перед входом в Эдем-Холл. Близился День Воспоминания, и поэтому уже несколько недель прошло в агонии из-за платья. Теперь, когда они с матерью располагали лишь собственным скудным запасом рационных баллов, раздобыть наряд оказалось куда сложнее. За этой суетой у девушки совершенно не было времени, чтобы подобрать себе пару для церемонии. Все, конечно, считали, что она пойдет с Уэллсом. Этим, наверное, все и кончится, если ни один из них не найдет другого партнера, но ведь они просто друзья. Она не могла представить себе, что целуется с Уэллсом. С тем же успехом можно вообразить, что они переехали на Уолден.
Гласс вообще никогда особо не фантазировала, будто с кем-то целуется. Да хоть с кем! Гораздо интереснее делать так, чтобы парням захотелось поцеловать ее. Подобрать такое платье, от которого сердца мальчишек пустятся в галоп, куда забавней, чем позволять им слюнявить твое лицо - Грэхем однажды сделал именно это, зажав ее в углу во время вечеринки в честь дня рождения Хаксли.
Гласс так углубилась в обдумывание платья ко Дню Воспоминания, что не заметила охранников, пока не столкнулась с ними нос к носу. Их было двое: бритоголовый мужчина средних лет и мужчина помоложе - да чего уж там, просто парень, всего на несколько лет старше Гласс.
- С вами все в порядке, мисс? - спросил тот, что постарше.
- Да, все хорошо, благодарю вас, - отозвалась Гласс с хорошо отрепетированной смесью вежливости и равнодушия. Она словно бы понятия не имела, почему ее остановили, и не слишком-то этим интересовалась.
- Комендантский час уже начался, - сказал старший охранник, оглядывая ее с ног до головы. От его взгляда ей стало не по себе, и она знала, что лучше бы не дать ему об этом догадаться.
- Правда? - сказала она, улыбаясь самой теплой, самой сияющей из своих улыбок. - Прошу прощения, я так виновата. Я занималась с другом у него дома и не заметила, что прошло столько времени. Но сейчас я уже иду домой.
Старший охранник хмыкнул:
- Занималась? И чем это ты занималась? Наглядной анатомией с одним из своих кавалеров?
- Хэл, - сказал более молодой охранник, - прекращай.
Однако его напарник не обратил на эти слова никакого внимания.
- Ты ведь из тех девчонок, которые думают, что правила не для них писаны, так? Ну думай-думай. Мне достаточно всего лишь сделать запись об этом инциденте, и ты будешь думать совсем в другом месте.
- Я ничего подобного не думаю, - поспешила сказать Гласс. - Простите меня, пожалуйста. Обещаю, что никогда больше не нарушу комендантский час, сколько бы ни занималась.
- Хотел бы я тебе верить, да только ты выглядишь как деваха, которая не замечает время так же часто, как снимает свои…
- Довольно, - командным тоном сказал более молодой охранник.
К удивлению Гласс, бритоголовый замолчал. Потом он прищурился и проговорил:
- При всем уважении, сэр, но члены инженерного корпуса не должны патрулировать коридоры. Может, вы и много смыслите в работе в открытом космосе, но о поддержании порядка ничего не знаете.
- Тогда постарайся больше не оказываться моим напарником во время патрулирования. - Молодой говорил непринужденно, зато взгляд его был напористым. - Думаю, на этот раз можно вынести ей предупреждение и отпустить домой, согласен?
Рот старшего искривила усмешка:
- Как скажешь, лейтенант. - Он выделил звание голосом, слова его прозвучали горько, и сразу стало ясно, кто тут распоряжается.
Молодой охранник повернулся к Гласс:
- Я буду сопровождать вас до дома.
- Да все будет хорошо, - сказала Гласс, не понимая, почему краснеет.
- Думаю, лучше все же будет вас проводить. Мы же не хотим, чтобы через несколько минут повторилась та же история.
Кивнув напарнику, он зашагал рядом с Гласс по коридору. Возможно, из-за того, что этот парень был охранником, Гласс четко отслеживала каждое его движение. Она чувствовала, как он, приноравливаясь к ее походке, старается шагать не так широко, как обычно. И как его рукав касается ее руки, когда они сворачивают за угол.
- А вы правда работаете в открытом космосе? - спросила Гласс, только чтобы нарушить молчание.
Он кивнул:
- Время от времени. Корабль нечасто нуждается в подобном ремонте. Такие работы требуют большой подготовки.
- А какое оно все… там? Снаружи? - Гласс всегда любила смотреть в маленькие корабельные иллюминаторы и представлять, каково это - оказаться среди звезд.
Охранник остановился и посмотрел на Гласс - на самом деле посмотрел не так, как смотрит большинство парней, поверхностно и оценивающе, а словно пытаясь понять, о чем она думает.
- Спокойно и ужасающе одновременно, - сказал он наконец. - Словно внезапно узнаешь ответы на все вопросы, которые никогда даже и не думал задавать.
Они уже дошли до дверей Гласс, но там девушка вдруг обнаружила, что последнее, чего ей хочется, - это войти в квартиру. Она неловко провела по сканеру большим пальцем, а когда дверь открылась, наконец, спросила:
- Как тебя зовут?
Парень улыбнулся, и Гласс поняла: ее сердце так частит не от того факта, что он - охранник, а совсем по другой причине.
- Люк.
* * *
Люк больше не выпустил ее руки. Ни когда челнок, яростно вибрируя, отделился от взлетной палубы, и большинство его пассажиров зашлось в крике. Ни когда сигнал тревоги и гул двигателей уступили место потрясенной тишине. Ни когда стала надвигаться Земля, все приближаясь и приближаясь, пока наконец за стеклами иллюминаторов не заклубились серые облака.
- Мне так жаль, - сказал он, поднимая их переплетенные руки, чтобы поцеловать ее пальцы. - Я знаю, как сильно ты ее любила. И как сильно она любила тебя.
Гласс лишь кивнула. Она опасалась, что, если заговорить, снова польются слезы. Боль была такой свежей и такой сильной, что девушка не могла даже предположить, какие формы она примет и какие шрамы оставит. Всю оставшуюся жизнь в груди у нее будет бушевать этот пожар. Но у нее будет жизнь - жизнь, в которой найдется место деревьям и цветам, закатам и проливным дождям и, самое главное, Люку. Она не знала, что случится с ними на Земле, но они смогут достойно встретить все что угодно, до тех пор, пока будут вместе.
Челнок снова загрохотал, и Люк чуть сильнее сжал пальцы Гласс. Потом салон затрясло, и корабль завалился на одну сторону, вызвав множество криков.
- Я люблю тебя, - сказала Гласс.
Неважно, что Люк не мог ее слышать. Он знал. Что бы ни случилось, он всегда об этом знал.
Глава 29
Уэллс
Уложив свои нехитрые пожитки, Уэллс тихо пошел в сторону маленького кладбища, чтобы почтить память погибших ребят. Уже пала ночь, и цветы, увивавшие надгробия, засветились. Уэллс был рад, что Прийя придумала посадить на могилах живые цветы. Выросшие на космической станции, члены сотни никогда не знали настоящей темноты, а значит, их мертвым нужен какой-нибудь источник света.
Но, присев на корточки у могилы Прийи, Уэллс почувствовал озноб. Чувствовала ли она, что скоро тоже ляжет тут в землю? Уэллс встал, подошел к могиле Ашера, провел пальцами по вырезанным на деревянном надгробии корявым печатным буквам. Он помедлил, удивляясь, почему они кажутся такими странно знакомыми. Надписи на всех надгробиях были разными, но он был уверен, что где-то видел уже точно такие же печатные буквы.
- До свидания, - прошептал Уэллс, а потом забросил рюкзак на плечо и пошел к лесу.
Он пересек кромку леса и глубоко вдохнул прохладный лесной воздух. Перспектива жизни в одиночестве почему-то вызвала у него странное спокойствие. Тут, в лесу, он чувствовал себя куда расслабленней, чем утром в лагере. Шелестящий в листве ветерок был гораздо приятнее злобненького шепота, который преследовал его на стоянке.
Раньше Уэллс иногда мимолетно фантазировал о том, как поселится где-нибудь отдельно от остальных, но всегда представлял, что с ним будет Кларк. Или, в последнее время, Саша. Сердце в груди выполнило кульбит, когда он представил, что Саша вернется в лагерь и не найдет его там. Что она подумает, когда ей расскажут, что он ушел? Увидит ли он ее когда-нибудь опять? И что случится, если на Землю прилетит его отец? Постарается ли он отыскать Уэллса или, застыдившись, отречется от него?
- Уэллс! - окликнул его из темноты чей-то голос. Он обернулся и сморгнул, когда из темноты возник тоненький силуэт Кендалл. - Куда ты пойдешь?
- Пока точно не знаю. Подальше куда-нибудь.
- Можно мне с тобой? - спросила она. В ее голосе звучала такая смесь энтузиазма и тоски, что было ясно: она предчувствует, каким будет ответ.
- Не думаю, что это хорошая идея, - осторожно сказал он. - Остаться с ребятами для тебя куда безопаснее.
Кендалл подошла на шаг ближе. Хотя сквозь густой полог листвы почти не пробивался лунный свет, ее большие сияющие глаза смотрели на Уэллса так пристально, что он чуть не задрожал.
- Ты будешь искать Сашу?
- Нет… Я понятия не имею, куда она пошла.
Даже в темноте Уэллс разглядел, что Кендалл кивнула.
- Это хорошо. Знаешь, она ведь опасна. Подумать только, что эти наземники сделали с Прийей!
- Саша не имеет к этому никакого отношения, - сказал Уэллс, не понимая, почему защищает ее.
- Да что за человек вообще на такое способен? - продолжала Кендалл, словно не слыша его. - Повесить кого-то на дереве! Да еще и вырезать на ступнях послание… Ты должен понимать, что это все не просто так! - Она говорила теперь странно, почти нараспев, и по спине Уэллса побежали мурашки. - Наземникам нельзя доверять, запомни это. - Она сделала еще шаг вперед и стояла теперь меньше чем в метре от Уэллса. - Я знаю, она красивая, эта девочка. Но она не одна из нас. Она не понимает тебя. И она не будет делать все возможное, чтобы тебя защитить.
Дыхание Уэллса перехватило, когда в его мозг ледяным ручейком заползла мгновенная догадка. Вот почему буквы на надгробии Ашера показались такими знакомыми! Они были в точности похожи на те, что кто-то вырезал на ступнях Прийи.
Что, если ее убили вовсе не наземники? Что, если…
- Еще увидимся, - слегка улыбнувшись, сказала Кэндалл и побежала в сторону лагеря.
Уэллс застыл. Должен ли он бежать за ней следом? Должен ли предупредить остальных? Страх, сжавший его внутренности, - это интуиция или просто паранойя?
Впереди треснула ветка, и Уэллс крутанулся на месте с бешено заколотившимся сердцем. «Возможно, это какое-то животное», - подумал он, жалея, что не засунул свою гордость куда подальше и не попросил Беллами научить его стрелять. У него даже копья с собой не было!
Но тут неясные тени впереди превратились в три человеческие фигуры. Уэллс внутренне сжался и стал высматривать на земле что-нибудь, что сошло бы за оружие. Большую палку или камень. Если придется, Уэллс мог бы драться и голыми руками - недаром на офицерских курсах он был лучшим в рукопашном бою, - но у него не было уверенности, что он справится с тремя противниками сразу.
Подобрав острый с виду камень и держа его наготове, Уэллс нырнул за дерево. Но когда неизвестные приблизились, среди стволов зазвучал смех.
- Кларк? - потрясенно окликнул он, выпуская из рук стукнувший камень.
От лунного света вокруг волос девушки возникло сияющее подобие нимба, а на ее лице была широкая радостная улыбка. С ней был Беллами и… неужели Октавия?
Заметив Уэллса, все трое разулыбались, окружили его и разом заговорили. Он постепенно, по кусочкам собрал воедино общую картину того, что произошло: пленение Октавии, визит Кларк и Беллами в Маунт-Уэзер, рассказ отца Саши…
Сердце Уэллса зашлось при звуке ее имени.
- Так вы видели Сашу? С ней все в порядке?
Его глаза встретились с глазами Кларк, и на ее лице отразилось понимание. Она всегда хорошо подмечала мелкие детали и раньше всех прочих понимала, что происходит. Уэллс думал, что она стала таким хорошим врачом в том числе и благодаря этим своим качествам. Кларк адресовала ему многозначительную улыбку, и Уэллс понял, что она знает, как много для него стала значить Саша, и рада этому.
- С Сашей все хорошо, - сказала она. - Она собирается вскоре навестить нас, вот только убедит всех остальных наземников, что мы не собираемся причинять им вред. - Кларк помолчала, словно решая, какой еще информацией можно поделиться с Уэллсом. - Думаю, она захочет тебя увидеть.
- А ты собрался куда-то? - спросила Октавия, кивая на рюкзак Уэллса.
Беллами и Кларк переглядывались, пока Уэллс рассказывал им, что случилось утром, как все разозлились из-за исчезновения Саши, и как он сам решил уйти, пока его не вышвырнули.
- Это просто смехотворно, - вознегодовал Беллами. Уэллс даже не ожидал, что этот уолденский парень так из-за него возмутится. - Ты не можешь взять и уйти, потому что Грэхем и еще несколько придурков распсиховались. Они в тебе нуждаются. Мы нуждаемся в тебе.
- Пожалуйста, Уэллс, - вставила Кларк, - все будет хорошо. Особенно когда мы расскажем, что ты оказался прав насчет Саши. Если бы ты не отпустил ее, не видать бы нам Октавии. - Она стрельнула глазами в сторону младшей девушки, которая уже спускалась по склону холма, стремясь ускорить свое триумфальное появление.
- Я думаю… - Уэллс перекинул рюкзак с одного плеча на другое и повернулся к Беллами: - Поздравляю, дружище. Я действительно рад, что ты ее нашел. Ты никогда от нее не отступался, и это принесло результаты. - Он посмотрел на Кларк, а потом снова на Беллами. - Думаю, нам всем есть чему у тебя поучиться.
Беллами пожал плечами:
- Да я просто не знаю, как иначе-то. Я всегда о ней заботился. Это вроде как… мы родились не только для себя. Надо и о других заботиться.
Уэллс резко вскинул голову:
- Что ты только что сказал?
Беллами говорил небрежно, словно люди каждый день по многу раз произносят эти слова. Но Уэллс ни разу не слышал, чтобы они звучали тут, на Земле. Строго говоря, с тех пор, когда он слышал их в последний раз, прошли годы. Однако это не значило, что он не думал о них ежедневно.
Есть некоторые вещи, которые невозможно забыть.
Глава 30
Беллами
Беллами уставился на Уэллса, гадая, не сломался ли парень в конце концов от всех этих передряг. С чего это Уэллс так на него вылупился?
Беллами снова пожал плечами:
- Просто наша мама говорила так о нас с Октавией. Что, мол, нам повезло, что мы друг у друга есть, и что я должен заботиться о сестре. Это, мол, моя ответственность. - Он хмыкнул, хотя в душе поднялись горькие воспоминания. - Моя ответственность, потому что сама мама ни черта не собиралась нести никакой ответственности. - Он на миг замолчал. - Думаю, мой отец говорил что-то подобное. Наверно, он так объяснял, почему не может нас навещать.
Услышав эти слова, Уэллс побледнел.
- Эй, с тобой все путем? - спросил Беллами, косясь на Кларк, чтобы убедиться: она тоже заметила, как странно ведет себя Уэллс. Но, прежде чем та успела отреагировать, Уэллс спросил:
- Твою… твою маму случайно звали не Мелинда?
Это слово с глухим стуком упало в сердце Беллами. Он много лет не слышал, чтобы кто-нибудь произносил вслух мамино имя. Не слышал с тех самых пор, как охранники пришли к ним домой и нашли ее на полу, холодную и недвижимую.
- Как… откуда ты знаешь? - хрипло спросил Беллами, слишком потрясенный, чтобы добавить в голос враждебные или подозрительные интонации.
Странно спокойным голосом Уэллс рассказал Беллами о тайном прошлом своего отца, о его романе с уолденкой и его обязательствах по отношению к собственной семье.
- Мы родились не только для себя… отец всегда так говорил, когда чем-то жертвовал. Когда, например, уделял слишком мало времени нам с мамой… или не женился на женщине, которую любил. Но я не знал, что она родила от него ребенка.
Мир перед глазами Беллами вдруг завертелся и стал таять, остались лишь размытые тени и звездный свет. В мозгу тоже все закружилось. Единственной вещью, которая удерживала его, не давая упасть, было ощущение коснувшейся предплечья руки Кларк. Канцлер, человек, который был ранен по его вине, его отец? Он не мог говорить. Не мог дышать. Но потом он снова ощутил руку Кларк и сделал глубокий вдох. К его облегчению, зрение пришло в норму, и мир снова встал на свои места. Темные очертания деревьев, кусочки звездного неба меж ветвей, потрясенное лицо Кларк, нервное лицо парня, которого Беллами когда-то вроде бы ненавидел, но теперь, кажется… кажется все изменилось.
- Так, значит, мы…
- Единокровные братья. - Эти слова повисли в воздухе, словно для того, чтобы оба парня могли получше рассмотреть их, прежде чем примерить на себя. - Выходит, теперь вы с Октавией не единственные на всю Колонию. Теперь еще кое у кого есть брат.
Прежде чем Беллами успел сдержаться, из его груди вырвался смех.
- Кровные братья, - проговорил он. - Просто безумие какое-то. - Он тряхнул головой и с усмешкой протянул руку Уэллсу. - Братья.
Глава 31
Кларк
- Кровные братья, - сказала Кларк, наверное, в двадцать девятый раз за эту ночь.
Протянув руку, она провела пальцем по щеке Беллами, словно таким образом можно было обнаружить нечто, что говорило бы о его родстве с Уэллсом и чего она раньше просто не замечала.
Беллами, улыбнувшись, перехватил ее руку, поднес к губам и поцеловал.
- Знаю-знаю, в это трудно поверить. Просто потому, что я в сто раз красивее. - Но потом его улыбка увяла. - Это так сильно тебя беспокоит?
Кларк обернулась посмотреть на Уэллса и Сашу, которые вернулись в лагерь даже раньше, чем предполагалось. Они сидели по другую сторону костра, немного в стороне от всех остальных ребят. За пляшущими языками пламени ей было видно, как Уэллс улыбался наземнице, а та, кажется, краснела. Кое-кто посматривал на них с опаской, но теперь, когда Октавия вернулась, оказалось проще простого убедить всех в том, что Саша говорила правду о наземниках-отщепенцах, и большинство было склонно простить Уэллсу то, что он позволил Саше сбежать.
Кларк вздохнула и опустила голову на плечо Беллами:
- Странно, что ты оказался в родстве с моим бывшим бойфрендом. Вообще-то этот факт - самое странное, что я о тебе знаю.
Беллами обвил рукой талию Кларк и пощекотал ей живот. Она засмеялась и потянулась, чтобы ответить ему тем же, но Беллами вдруг резко сел и насторожился, будто его внимание привлекло что-то по другую сторону костра.
- Это правда! - услышали они крик Октавии, перебросившей через плечо свои длинные черные волосы. Последние несколько часов она развлекала ребят рассказами о том, как гостила в Маунт-Уэзер.
- Откуда нам знать, что ты не вернулась, чтобы шпионить за нами? - раздался чей-то голос.
Мышцы Кларк напряглись, когда к Октавии шагнул Грэхем, и пламя костра осветило ухмылку на его лице. В голосе Грэхема одновременно звучали игривая снисходительность и враждебность, но Октавия не стала из-за этого беспокоиться. Склонив голову набок, она изучающе смотрела на Грэхема из-под завесы длинных ресниц.
- Может, тебе и трудно в это поверить, Грэхем, но на Земле есть множество куда более интересных вещей, чем твоя коллекция маленьких копий. Если бы мне пришлось за тобой шпионить, я бы, наверное, уснула.
Ребята, сидевшие возле Октавии, расхохотались; к удивлению Кларк, Грэхем тоже улыбался, хотя даже в потемках было видно, что его глаза при этом остаются холодными.
- О, поверь, мои копья такие большие, что с ними едва-едва можно управиться, - запротестовал он.
Октавия хихикнула.
- Когда морду этому козлу набить: сейчас или потом? - зарычал Беллами.
- Позже, - сказала Кларк, - а то мне так удобно сидеть.
Она всего несколько минут назад присоединилась к сидящим у костра. Весь предыдущий час ей пришлось провести в хижине-лазарете, удостоверяясь, что Молли, Феликс и остальные пострадавшие от волчьих ягод выздоравливают, и яд благополучно вывелся из их организмов. Облегчения, появившегося на лице Эрика, когда Кларк помогла Феликсу встать на ноги впервые с тех пор, как тот отравился, оказалось достаточно, чтобы девушка забыла, что сегодня ей пришлось пройти около двадцати километров.
Кларк передвинулась и прижалась к Беллами. Он обнял ее за талию и откинулся назад, так что они оба теперь смотрели вверх. Гул огня заглушал голоса остальных собравшихся у костра; устремив взор в небо, Кларк чувствовала себя почти так же, как если бы они с Беллами были единственными людьми на всей Земле.
Быть может, думала она, папа и мама сейчас смотрят в то же небо с тем же чувством. Еще днем Беллами сказал ей, что, когда Октавия немного придет в себя после своих мытарств, они оба отправятся вместе с Кларк на поиски ее родителей. Гриффины уже год как ушли, но Беллами заверил ее, что это ничего не значит. Они не прекратят поиски, пока не найдут ее папу с мамой.
Эта мысль была одновременно такой волнующей и пугающей, что девушка не могла ее додумать до конца и потому на данный момент довольствовалась тем, что приникла к Беллами, позволив стуку его мерно бьющегося сердце заглушить все ее тревоги.
- Посмотри сюда, - шепнул ей на ухо Беллами.
- Куда?
Он взял ее руку, бережно отделил указательный палец от остальных и направил на светящуюся точку, быстро перемещавшуюся по небу.
- На Фениксе загадывают желание, когда видят метеорит? Или это чисто уолденская штучка? - спросил он, согревая дыханием ее ухо. - Наверно, у вас там было все, что только можно пожелать.
- Уж у меня-то определенно не было всего, что я хотела, - пробормотала Кларк, прижимаясь к его груди. - Хотя, думаю, сейчас я ближе всего к тому, чтобы оно у меня появилось.
- Так ты хочешь загадать желание?
Кларк снова посмотрела вверх. Пятно света двигалось безумно быстро, слишком быстро даже для метеорита. Девушка чуть-чуть приподнялась.
- Я не думаю, что это падает звезда, - сказала она, не в силах скрыть звучащее в голосе беспокойство.
- Что ты имеешь в виду? Что еще это может быть? - Она почувствовала, как Беллами у нее за спиной весь подобрался, когда внезапная догадка вдруг пронзила все его существо. - Ты же не думаешь… - Он осекся и сильнее сжал ее в объятиях.
Им незачем было произносить это вслух. Все остальные ребята еще сидели вокруг костра в блаженном неведении, и лишь Беллами и Кларк знали правду. Пятнышко света не было метеоритом. Оно было одним из челноков.
Сотня скоро перестанет быть сотней.
Потому что вся Колония возвращается на Землю.
Благодарности
Я очень благодарна всем и каждому в Alloy Entertainment за участие в этой авантюре. Без каждого из вас я никогда не смогла бы угнать челнок.
Огромные, как космос, объятия моим замечательным редакторам: поразительно умной Джоэль Хобейка и бесконечно креативной Кейти МакГи - за их неизменную преданность этому циклу книг. Для меня также огромная честь работать с Джошем Бэнком, Сарой Шандлер и Лесом Моргенштейном, дальновидность которых поднимает искусство повествования на новые высоты.
Множество благодарностей моему редактору, Элизабет Бьюли, за ее чуткое руководство, и чародеям от книгопечатания из Little, Brown and Company за их нелегкий труд и энтузиазм при работе над «Сотней».
Чтобы механизм написания книги работал как часы, а автор оставался в здравом уме, все детали этого механизма нуждаются в регулярной смазке, и потому я в вечном неоплатном долгу перед моими друзьями за их неизменную поддержку. Спасибо вам за кофе, вдохновляющие смс-ки, замечательные вечеринки в честь книги и за то, что бодрили меня, когда я едва могла вспомнить, что нужно постирать кое-что из одежды. Особая благодарность моим коллегам по Scholastic Corporation за то, что их офис стал для меня источником вдохновения, мудрости и литературных радостей.
И в первую очередь я благодарна своей семье. Каждое написанное мною слово родилось из историй, которые вы подарили мне, историй, прятавшихся в грудах книг, мерцавших на полуночных киноэкранах и витавших в дружном смехе. Моя любовь к вам сильнее и ярче, чем свет всех звезд Галактики.
|
