Танец марионеток Томаш Низиньский

        Офицер Исевдрир Норгаард вместе со своим полком наемников прибывает в отдаленную провинцию Каэлларх, недавно завоеванную королевством Эрея. Они должны поддерживать тут мир и порядок, но местные захватчиков ненавидят, так что ни о порядке, ни о мире речи не идет. К тому же полку поручено уничтожить организацию каэллархских повстанцев, таинственный Круг, и наемники, ведя расследование, не гнушаются ни пытками, ни убийствами. Сам Норгаард меж тем впутывается в сложный многоступенчатый заговор, в котором участвуют и местная знать, и эрейские военачальники, и даже присланный из столицы некромант. Постепенно верховная власть закручивает гайки, назревает бунт, но никто еще не знает, что этот болотистый, лесистый и отсталый край таит немало сюрпризов, а некоторые из них кошмарны настолько, что вся человеческая жестокость по сравнению с ними - лишь детские фантазии.

        Содержит нецензурную брань!

        Томаш Низиньский
        Танец марионеток

        Глава 1

        Мне нечего сказать в свое оправдание. Мое поведение не поддается никакому анализу и рациональному объяснению. Да, вы наверняка много раз слышали все эти байки… Наёмный убийца - его воспитала улица, а начинал он с мелких краж, чтобы не умереть с голоду. Бессовестный и циничный политик - в детстве на его глазах захватчики жестоко убили отца. Отравительница - жизнь полетела под откос, когда в результате пожара погибла ее семья. Звучит знакомо, не правда ли? Трагедии прошлого могут иметь далеко идущие последствия.
        В моей биографии ничего такого вы не найдете. Нет в ней психической травмы, которая вынудила меня свернуть на скользкую дорожку и хотя бы частично оправдывает мои поступки. Моя семья не была ни богата, ни бедна, и, насколько мне известно, у нее по-прежнему всё хорошо. Ни одно трагическое событие не омрачило моей юности. Собственно, я даже горжусь тем, что сделал выбор самостоятельно. Никто не толкал меня на этот путь, я избрал его сам. Просто в один прекрасный солнечный день я решил отказаться от комфортной, законопослушной жизни и все просрать. И если хорошенько подумать, это на самом деле прекрасно. Поистине триумфальная победа свободной воли над социальным детерминизмом.
        Как говорил один мой знакомый бард, в любой истории должен присутствовать злодей, и если в моей истории такого нет, значит, этот злодей - я сам. Я же смотрю на мир несколько проще: на своем пути мы встречаем только два типа людей - тех, кого можем столкнуть с дороги, и тех, кого нам приходится обходить. И хотя порой мне нравится представлять себя в этой истории большим злобным волком, всё же я не заслужил такого звания. Что же касается моральных качеств… можно ли винить пешку за то, что ей пришлось играть на стороне черных?
        Повествования о тех, кто зарабатывает или когда-либо зарабатывал себе на жизнь мечом, начинаются обычно с банальной фразы типа: «Он покинул родной дом в поисках приключений». Терпеть не могу этого слова - «приключения». От него за версту несет наивностью детских сказок и героических эпосов, сочиненных сказителями в тепле и уюте домашнего очага. Нас соблазняют обманчивым миражом далеких путешествий, великолепных стран и непередаваемых ощущений, совершенно обходя вниманием блевотину, летящую за борт во время шторма, отвратительную жратву, вызывающую кровавый понос, гнойные раны и берущий за горло страх, который чужд только глупцам. За каждой славной раной, полученной в бою, прячется гангрена, за каждой ночью, полной страсти,  - постыдная болезнь, и каждому непередаваемому ощущению предшествуют дни, если не недели, нервного ожидания.
        Основную массу искателей приключений составляют люди, так и не нашедшие ни одного приключения. Если же кому-либо из этих экзальтированных кретинов всё же удается его отыскать, они быстро убеждаются, что подписывались на что-то совершенно иное. Но к этому времени, конечно, становится слишком поздно. Выражение «искатель приключений», по большому счету, можно отнести лишь к сопливым юнцам, потому что те, кто успел познать это сомнительное удовольствие, получили урок и новых впечатлений больше не ищут, разве что у них нет никакого выбора. Таких людей, отчаянных и прожженных, мы называем ветеранами.
        Если, услышав это вступление, вы боитесь, что моя история окажется скучным рассказом человека, который всегда совершал правильный выбор и прожил долгую, спокойную жизнь в достатке и безопасности, то позвольте вас разочаровать. Вся моя мудрость крепка задним умом, и поверьте, несмотря на мой нынешний старчески-назидательный тон, я был полнейшим кретином, когда принимал решения, направлявшие меня именно по тому, а не иному пути. В те времена мне нельзя было доверять что-либо ответственное. А поскольку все любят слушать истории о людях глупее, чем они сами, думаю, вам понравится мой рассказ.
        Повсеместно в мире сложилось убеждение, что воины делятся на победителей и побежденных. Это, конечно же, полный бред. Истина состоит в том, что воины делятся на живых и мертвых. Неважно, насколько ты хорош в бою и как долго тебе везет, но просто невозможно в каждой битве оказываться на стороне победителей. Рано или поздно армии, за которую ты сражаешься, зададут хорошую трепку, и она разделится на тех, кто успел смыться с поля боя на своих двоих, и тех, кто остался лежать на этом поле навсегда. Человек нашей профессии быстро познает, в чем суть: не столь важно выиграть битву, сколько спасти свою задницу, независимо от результата сражения. И тем, что всё еще топчу землю, я обязан особому таланту в этом деле. Ни меня самого, ни подобных мне не стоит считать героями или искателями приключений - мы настоящие мастера переживать несчастия.
        Меня зовут Исевдрир Норгаард, и мое труднопроизносимое имя выдает уроженца северного края, который вы, в своем континентальном высокомерии, именуете Другим Берегом. Еще подростком я начал ездить с торговыми караванами, но всего один болт, выпущенный из арбалета и попавший не в того человека, загнал меня в чащобу, и я, скрываясь от правосудия, стал промышлять на большой дороге. Позднее был солдатом, дезертиром и наемником, вешающим дезертиров вдоль дорог. Не думаю, что этот ранний, юношеский период моей карьеры особо вам интересен, и по большому счету можно без особых потерь для повествования свести его к нескольким уродливым шрамам, мошне, набитой монетами разной чеканки, и одной очень неприятной венерической заразе. Так или иначе, путь, преодоленный мной в первые десять лет, привел меня в исходную точку этой истории - отвратительный город под названием Д’уирсэтх, где был расквартирован наемный Седьмой полк, в котором я служил в звании поручика. Это место отличалось исключительно дрянной погодой и не менее дрянными жителями. Стало быть, мы находились в полной заднице - с географической точки
зрения.
        «Д’уирсэтх»  - так должно звучать последнее слово человека, подавившегося куриной костью, а не название довольно крупного города. И всё же это словечко хорошо отражает особенности речи местного населения, которая сплошь состоит именно из такого харканья и кашля. Благодаря врожденной способности к языкам я довольно быстро освоил это гортанно-булькающее наречие, но большинство моих собратьев из Седьмого полка упорно отказывались выучить даже основные слова и общались лишь на официальном эрейском языке, что не очень-то нравилось местным жителям. Не то чтобы это имело для нас какое-то значение. Аборигены и так нас ненавидели, а значит, вряд ли мы могли еще сильнее ухудшить ситуацию, и неважно, насколько открыто демонстрировали презрение к их языку и культуре.
        Д’уирсэтх - крупнейший город и столица Каэлларха, пограничной провинции королевства Эреи. Прежде чем попасть сюда, я провел немного времени в высокоразвитых торговых городах побережья, где дороги широкие и мощеные, движение колесниц и упряжек строго регулируется общепринятыми правилами, а помои выливают только в предназначенные для этого места и только в установленное городским советом время. В Д’уирсэтхе, напротив, отношение к помоям куда свободнее - то есть выливают их в любом месте и в любое время. Преимущественное право проезда рассматривается исключительно в категориях скорости и физической силы. А что до мощеных дорог… Только один раз мне довелось в этом городе увидеть булыжник на дороге, и то он оказался там после того, как отскочил от головы городового после меткого броска какого-то малолетнего оборванца. Вершиной возможностей Д’уирсэтха в области дорожно-инфраструктурного строительства являются, без сомнения, две доски, перекинутые через лужу.
        Климат в Каэллархе я бы определил как умеренно дерьмовый. Солнце появляется редко, а большую часть времени царит холодная, ветреная и дождливая погода, располагающая прежде всего к пребыванию в тавернах и борделях. К сожалению, такие формы отдыха редко были нам доступны, поскольку враждебное отношение местных жителей заставляло постоянно оглядываться, опасаясь удара ножом в спину. Законы гостеприимства, как правило, не распространялись на нас, а плевок под ноги или болт, выпущенный из-за угла, были стандартной формой приветствия. Неприязнь туземцев, впрочем, вполне взаимная, ни в коей мере не была безосновательной.
        Дело в том, что мы, Седьмой полк, находились на службе королевства Эреи, которое столетия назад завоевало суверенный Каэлларх. И с тех пор продолжалась оккупация региона, а случавшиеся раз в несколько лет восстания туземцев, добивавшихся независимости, каждый раз жестоко подавлялись. Впрочем, более ранняя история взаимоотношений Каэлларха и Эреи тоже не несла в себе признаков мирного сосуществования; по большому счету она состояла из двух поочередно сменявших друг друга фаз: войны и подготовки к войне… Языковые, культурные и политические различия между странами подогревали конфликт, а пожары на границе никогда не гасли. Каста воинов, иногда именуемая Кругом, до эрейского завоевания правившая в Каэллархе, постоянно бросала вызов Королевству. Однако из-за критической разницы в размерах территории и численности населения напрашивалось сравнение с мышью, бросающей вызов коту. К тому же в этой метафоре кот, помимо когтей и зубов, обладал богатыми залежами ресурсов, передовой техникой обработки металлов и логистически развитым тылом, позволявшим вести длительные кампании на враждебных землях.
        Если кого-то жители Каэлларха ненавидели больше, чем солдат Эреи, то это были наемные подразделения на службе Королевства. Поэтому если боец Седьмого полка и выходил в город, то только в полной экипировке и в компании нескольких вооруженных сослуживцев, и где бы ни находился, всегда сидел у двери, спиной к стене. Когда командование спрашивало о настроениях в частях, офицеры часто использовали формулировку «низкий моральный дух». В ответ на тот же вопрос бойцы использовали несколько иные выражения, но почти всегда они содержали слово «блядь» в той или иной форме. Тем не менее первые восемь месяцев нашей службы в Д’уирсэтхе прошли относительно спокойно, хотя и не очень приятно. Но вот однажды в типичный для Каэлларха отвратительный и ветреный день начались неприятности. А все из-за того, что Ифрит был настоящим сукиным сыном.

* * *
        - Это не значит, что я желаю Ифриту зла,  - терпеливо объяснял Считала.  - Я просто говорю, что когда мне не спится, я иногда представляю себе мрачную фигуру в черном плаще, которая очень медленно, но старательно лишает Ифрита частей тела, одной за другой, и при этом не дает ему потерять сознание.
        - Понимаю,  - ответил я, сочувственно кивнув.  - Я бы не хотел делать поспешных выводов, но у меня есть основания полагать, что ты его не очень любишь.
        - Ну почему сразу не люблю?  - возмутился интендант.  - Я лишь говорю, что если бы он покинул этот мир, я бы каждый день ходил на кладбище и танцевал на его могиле. Почему это сразу должно означать, что я его не люблю?
        - И то верно. Я к тебе несправедлив. Я много раз видел, как ты танцуешь на могилах людей, к которым равнодушен и даже испытываешь симпатию.
        - Святая правда.  - Считала улыбнулся, явно довольный собой.  - Однако это не меняет того факта, что Ифрит - мудак.
        Снова я кивнул, признавая его правоту, и мы погрузились в молчание, созерцая открывавшийся перед нами вид. Мы сидели на крыше заброшенного особняка Мальдолини на Речной улице. Поскольку посещение общественных мест было связано с большим риском быть зарезанным бунтовщиками, плоская и просторная крыша этого высокого здания стала излюбленным местом отдыха офицеров Седьмого полка. Отсюда можно было окинуть взглядом всю панораму города: скучившиеся вокруг массивной глыбы Цитадели высокие, аккуратные здания, принадлежавшие сановникам и богатым купцам, далее - более низкие и менее впечатляющие жилища ремесленников и мелких торговцев и, наконец, чернеющее на горизонте море темных, придавленных собственной тяжестью к земле деревянных лачуг, в которых жила беднота. Дом, на крыше которого расположились мы, по высоте уступал только городской резиденции рода ван Доррен и изящной, устремленной ввысь Цитадели, благодаря чему мы обозревали город, расходившийся кольцами, будто с макушки пирамиды.
        Предыдущие жильцы оставили особняк Мальдолини, конечно же, не добровольно, это потребовало некоторого вмешательства с нашей стороны. Дело в том, что, когда мы только прибыли в город, граф де Верде, командир гарнизона, расквартировал наш полк в Старых Казармах, ветхом здании возле Большого рынка. Выдержали мы там месяц, поскольку во время очередных вспыхнувших в Д’уирсэтхе волнений бунтовщики подожгли склад, расположенный вблизи Старых Казарм, и огонь очень быстро перекинулся на наше здание. Конечно, ситуацию быстро взяли под контроль, но Старые Казармы были настолько разрушены, что де Верде просто списал их. Граф решил проблему размещения Седьмого полка типичным для себя способом - поправ достоинство оккупированного населения. Он приказал нам выдвинуться на Речную улицу, занять монастырь, а всех монахов прогнать взашей. А так как происходило это сразу после подавления беспорядков, мы, разумеется, не встретили никакого сопротивления, ведь все жители, склонные его оказывать, уже находились либо в тюрьмах, либо на глубине нескольких метров под поверхностью свежераскопанной земли.
        Вскоре оказалось, что беспорядки и пожар в Старых Казармах обернулись нам на пользу. Крыша нашей прежней квартиры имела больше дыр, чем черепицы, подвалы походили на грибные плантации, а из-за вездесущей и непреходящей влажности проживание в казармах становилось совершенно невыносимым. Монастырь, напротив, предлагал вполне комфортные условия, а монахи оставили после себя полные кладовые провианта. Кроме того, монастырь располагался в самом центре плотно застроенного района, а потому нам пришлось создать вокруг него зону безопасности, иными словами выселить всех жителей из соседних домов и разместить там стражников. Вскоре мы стали считать эти здания не только форпостами, но и местами для отдыха, а самое заметное и высокое из них - особняк Мальдолини - занял офицерский корпус.
        Именно об этом я размышлял, сидя на крыше в компании Считалы и наслаждаясь одним из тех редких моментов, когда дождь давал передышку промокшему городу. Из задумчивости меня вырвал какой-то шум, и я осознал, что слышу чьи-то приближающиеся шаги. Через некоторое время люк в полу приподнялся, и мы увидели мерзкую рожу Безумного Йорлана. Широко распространенная в полку версия утверждает, что от природы он был весьма привлекательным мужчиной, но страсть к взрывчатке быстро лишила его красоты. Его лицо покрывали шрамы и ожоги, а волосы со временем сильно поредели и по цвету напоминали выцветшую траву.
        Он преодолел последние ступеньки, а когда вышел на крышу, оказалось, что в руках он держит полный ящик помидоров. Здесь следует подчеркнуть, что прозвище «Безумный Йорлан» он справедливо заслужил, получив его не за отдельные, не связанные между собой инциденты, а за всё свое творчество и годы поведения, выходящего за рамки любых социальных норм. Поэтому, когда Безумный Йорлан появился на крыше конфискованного купеческого особняка с ящиком, полным помидоров, мы сочли это событие вполне естественным явлением. Правда, должно было пройти несколько лет, прежде чем наше командование окончательно оставило всякую надежду привить ему хотя бы каплю дисциплины, однако недавно всё же удалось выработать компромисс, при котором Йорлану предоставлялась свобода действий, если только они не наносят непосредственного вреда полку. Таким образом, его фактически освободили от всех обыденных правил и обязанностей, и в итоге нам пришлось создать специально для него классификацию поведения, состоящую из трех категорий. Первая включала безобидные безумства, вторая - вредные только для Йорлана, а третья - безумства,
опасные для него и всех находящихся в радиусе ста метров.
        Проблема заключалась в том, что Йорлан был не только полнейшим психом, но и блестящим алхимиком, что делало его самым опасным человеком в мире. В третьей категории не было ни капли преувеличения. В полку никто не забыл осады Туреана, которая, несмотря на подавляющее преимущество и неоднократные штурмы с нашей стороны, немилосердно тянулась целых семь месяцев и закончилась совершенно случайно, когда Йорлан решил, что взрывчатка - отличное средство против досаждавших нам голубей. Когда город пал, маркиз де ла Мотр, под началом которого мы в то время воевали, наградил нашего алхимика медалью за особые заслуги, и тот был уверен, что получил свою награду за освобождение нас от несносных птиц, а не за десятиметровую дыру, проделанную в городской стене, которая позволила провести штурм.
        Безумный Йорлан, разумеется, не объяснил, зачем появился на крыше здания с ящиком помидоров в руках. Объяснять что-либо было не в его стиле. Он просто стоял, ожидая, пока кто-нибудь из нас наконец не выдержит и спросит, зачем ему эти помидоры.
        - Зачем тебе эти помидоры, Йорлан?  - спросил я.
        - Я купил их на рынке,  - ответил он невинно.
        - Я не об этом. Зачем тебе эти помидоры?
        - Они были довольно дешевыми.
        - Но зачем ты их купил?  - вмешался Считала, который тоже поддался любопытству.
        - А что мне еще было делать? Покупать груши?  - воскликнул Безумный Йорлан.  - Я ведь не извращенец.
        - Что не так с грушами?
        - Груши - извращение природы. Это все знают.
        Мы сдались. С ним иногда лучше просто подождать. Терпение не его сильная сторона. Кстати, у Йорлана вообще не так много сильных сторон.
        - Ладно, я расскажу.  - Алхимик раскололся почти сразу.  - Видите здание напротив? Это временный участок Городской стражи.
        - Что ты говоришь?  - фыркнул Считала.  - А я-то думал, этот дом украшен флагами стражи, потому что его жители - ревностные сторонники общественного порядка. А так, в общем-то…
        - Не прерывай,  - перебил его Йорлан.  - В участке есть комендант, а у коменданта есть комната на верхнем этаже. Письменный стол, за которым он работает, стоит у окна, а оно выходит в сторону здания, в котором мы сейчас находимся. Я собираюсь попасть в это окно.
        Мы со Считалой переглянулись.
        - Поделишься помидорами?
        - Ты же не откажешь нам, правда?
        Безумный Йорлан не принадлежал к тому типу людей, которые отказывают ближним в удовольствии забросать помидорами представителей местной власти, и через короткое время стена участка покраснела от мякоти, стекающей по фасаду. Расстояние было большим, и наша меткость оставляла желать лучшего, поэтому большинство овощных снарядов разбилось о стену здания, но несколько раз нам все же удалось попасть в окно. К сожалению, внутри было настолько темно, что мы не смогли увидеть эффект нашей канонады, но разъяренные крики и ругательства, доносящиеся оттуда, убедили нас в правильном выборе стратегии.
        Обстрел прервал Оуанга, низкорослый чернокожий поручик роты C, внезапно появившийся из люка в крыше за нашими спинами.
        - Несколько городских стражников явились ко мне с жалобой, что вы кидаете помидоры в их участок,  - сказал Оуанга, с интересом изучая эффект нашей наступательной операции.  - И я прибежал как можно скорее, чтобы к вам присоединиться. У вас помидоры еще остались?
        - Конечно, держи.  - Считала вручил ему особо крупный экземпляр.
        - Кстати,  - добавил поручик, отправляя снаряд в здание Стражи - Исевдрир, Ника хочет тебя видеть.
        - Черт возьми. Насколько сильно? «Заходи, как будет времечко» или «Для твоей задницы будет лучше, если ты не заставишь меня ждать»?
        - Это каким-то образом связано с Ифритом, так что второй вариант.  - Оуанга лучезарно улыбнулся, когда очередной брошенный им помидор попал прямо в открытое окно.
        Я снова выругался и начал собираться. Спускаясь по лестнице, услышал голос Считалы:
        - Я считаю, что Ифрит производит очень приятное впечатление, если закрыть глаза на то, что он настоящий ублюдок.

* * *

        Да, да, я знаю, что вам хотелось бы узнать побольше о Ифрите, но всё по порядку. Я до него дойду, но сначала должен рассказать об Олухе. По-настоящему его звали Джанфранко Лаццала, он был старшим сержантом Восьмого кавалерийского полка в эрейской армии, а его огромная башка таила в себе интеллектуальный потенциал переваренной цветной капусты. Разумеется, он не знал, что все зовут его Олухом. Не знаю, упоминал ли я об этом раньше, но Лаццалу отличали высокий рост и крайне ограниченные мозги. Таких людей лучше обзывать шепотом и за глаза. А лучше всего - в мемуарах, спустя долгие годы.
        Как так случилось, что гроза конских хребтов оказался в кавалерии и каким чудом ему удалось там остаться, я не в состоянии объяснить. Я никогда не видел Олуха на коне, и мне трудно представить животное, достаточно крупное для его веса. Я также не слышал, чтобы кто-либо в армии когда-либо видел, как он ездит верхом. Покопавшись в памяти, я вспомнил только одну историю, в которой Лаццала имел дело с лошадьми. Если верить этой байке - а рассказал мне ее, к слову, довольно сомнительный источник, пьяный конюх из армейской конюшни,  - Олух был единственным человеком, которому случилось полягаться с лошадью и выиграть. Я почти уверен, что это полнейшая чушь, но, уверяю, если бы вы хоть раз лично увидели сержанта, вы бы допустили такую возможность. Однако независимо от того, ездил он верхом или передвигался пешком, делал он это чертовски быстро. Если где-то в провинции надо было набить кому-то морду, сжечь мятежную деревню или конфисковать имущество бунтовщиков, Лаццала всегда оказывался на месте первым. Матери в Каэллархе пугали им своих детей, а эрейские офицеры ставили его в пример своим солдатам.
        Я рассказываю вам о нем потому, что, спустившись с крыши, у входа в особняк Мальдолини я наткнулся на небольшое сборище, которое навскидку можно было поделить на три группы. Первую составляли несколько разъяренных городских стражников, громко требовавших прекращения нашей овощной бомбардировки. Вторая состояла из трех часовых Седьмого полка, вяло, но стойко удерживавших разгневанных стражников от совершения какой-нибудь глупости. Третью, самую большую, хотя и единоличную группу составлял сам Олух.
        Едва я появился в дверях, стражники, сразу узрев источник всякого зла, направили весь свой гнев на меня и принялись орать что-то невразумительное. Олуху, по-видимому, тоже было что рассказать.
        - Норгаард!  - проревел он, перекрыв голосом жужжание стражников.  - Иди сюда, дело есть.
        Я уже говорил, что Олух был сержантом, а я поручиком? Конечно, мы служили в разных подразделениях, но такой тон был неприемлем, несмотря ни на что. Однако Лаццала был не просто сержантом. Он был Олухом, а этот ранг в неформальной иерархии превосходил многие офицерские звания.
        - Я вижу, ты долго меня ждал,  - спокойно ответил я.  - Тогда я дам тебе аудиенцию.
        На лице Олуха появилось выражение, которое можно было охарактеризовать как удивленное возмущение. Это обычно случалось, когда он не был до конца уверен, не издевается ли кто-нибудь над ним. Игнорируя орущих стражников, я подошел к нему поближе.
        - Если снова речь пойдет о мануфактуре на Широкой…
        - Чего?  - удивился Олух, и я сразу представил, как медленно начали вращаться шестеренки под его черепом.  - Нет, речь не об этом. У вас есть кое-кто, и он - мой!
        Один из стражников явно не собирался уважать конфиденциальность нашей беседы и подошел вплотную, вероятно, с намерением высказать мне свое мнение о нашем поведении. Олух, которому и так нелегко давалась членораздельная речь, не любил, когда кто-то затрудняет его усилия и отвлекает своим перемещением. Он развернулся к стражнику и издал протяжный, предупреждающий рев. Истинно животный, атавистический характер подобного поведения подействовал более эффективно, чем какие бы то ни было слова или отсылки к воинскому званию. Самый крупный самец в стае только что показал другой особи, где его место. Стражник повернулся и ретировался в участок, ни разу не оглянувшись. Его товарищи еще мгновение колебались, оглядывались по сторонам, будто оценивая свои силы, а затем последовали примеру коллеги.
        - Я вижу, что ты относишься к Страже с такой же симпатией, как и я,  - обратился я к Олуху непринужденным тоном.
        - Все стражники - придурки,  - ответил он красноречиво.
        Здесь стоит заметить, что сбежавший в ужасе стражник был на полголовы выше меня, а это значит, что я, по сравнению с Олухом, вообще выглядел карликом и не чувствовал себя комфортно в его компании. Разумеется, я не собирался ему это демонстрировать, хотя сомневаюсь, что Лаццала купился на мою напускную уверенность.
        - Чем могу помочь, друг мой?  - я спросил, глядя куда угодно, только не на Олуха. Чтобы смотреть ему в глаза, мне пришлось бы, как идиоту, постоянно задирать голову вверх, а это лишило бы меня остатков достоинства.
        - Ротхар. Мне нужна его голова.
        - Я знаю об этом уже месяц. А ты все это время знаешь, что он нам нужен.
        - Не нужен. Он уже сказал, что знает. Я хочу его.
        - Однако многие жители по-прежнему доверяют Ротхару и передают ему много ценной информации. Твоя ненависть к нему играет здесь немалую роль. Ты проделал большую работу, сообщив всем, кто хотел услышать, что мечтаешь убить его, и теперь людям трудно поверить, что Ротхар может быть нашим информатором. Вообще-то я должен поблагодарить тебя, из-за твоих угроз в его адрес Ротхар стал нам чрезвычайно полезен.
        - Дайте его мне, или я сам возьму.
        - Вот это вряд ли. Тебе известно, что Ротхар находится под нашей защитой, и об этом также знает твой командир. Но обещаю, как только Ротхар перестанет быть нам полезным, мы предоставим его тебе на блюдечке, и ты сможешь сделать с ним все, что захочешь.
        - Не. Люблю. Ждать.
        - Я в этом не сомневаюсь. И всё же ты не получишь Ротхара, пока мы с ним не закончим.
        Олух взревел снова, но уже как-то без энтузиазма. Потом пожал плечами, кинул на меня зловещий взгляд и удалился, не попрощавшись. Я обернулся в сторону часовых, которые все это время стояли непоколебимо, охраняя вход в особняк. Я собирался задать им пару вопросов, но, взглянув в их лица, передумал. Эти ребята не испытывали ко мне в этот момент особой симпатии. Им пришлось сдерживать разъяренных стражников, пока офицеры наверху развлекались метанием помидоров.
        Мне было немного стыдно за свое безответственное поведение, но я не сомневался, что окажись у меня в руке помидор, я бы кинул его в участок. Однако, поскольку я уже исчерпал выделенный мне запас овощных снарядов, не осталось ничего другого, как отправиться на встречу с Никой. Я шел легким шагом, чувствуя себя прекрасно в новых ботинках, которые пару дней назад я выиграл в карты у Гиены. Я нагло жульничал во время игры, и от этого мое новое приобретение казалось еще удобнее.
        По дороге я размышлял над нашими сложными взаимоотношениями с Городской стражей. С виду может показаться, что Стража, Седьмой полк и эрейская армия образуют единый фронт, но это, конечно же, видимость. В действительности раздел проходил по четко очерченной линии: местные - чужие, или точнее: оккупированные - оккупанты. Наш полк и эрейская армия, как подразделения, состоящие из людей, родившихся за пределами Каэлларха, составляли инородное тело, оккупационные войска. В свою очередь, Городская стража, хотя и оставалась под контролем губернатора и сотрудничала с оккупантами, состояла только из местных, а ее офицерский состав традиционно происходил из богатых мещанских семей Д’уирсэтха, те же были сердцем и кошельком сопротивления. Королевские войска, разумеется, вербовали в родной Эрее, и если в Каэллархе и проводился какой-то призыв, то таких новобранцев отправляли на противоположный край Королевства, чтобы избавить от соблазна присоединиться к восстанию.
        Как в губернаторском дворце, так и в Цитадели, где размещался Генеральный штаб графа де Верде, прекрасно понимали, что Городская стража представляла собой многочисленное, хорошо организованное и вооруженное подразделение, которое в случае начала восстания без колебаний выступит против эрейской администрации. Вы спросите, почему же тогда Стражу не разогнали на все четыре стороны? Из политических соображений, разумеется. Долгое время губернаторский дворец проводил мягкую политику и даже предоставлял местным ограниченную автономию. Ключевым принципом этой политики было сохранение правоохранительных служб в руках туземцев. Из этого вытекали два очевидных преимущества: местные жители меньше хорохорились, если их арестовывал земляк, а эрейской армии не приходилось тратить много времени на отлов мелких воришек и изгнание бродяг, что позволяло им полностью сосредоточиться на своем истинном назначении, то есть на политических преследованиях. Все выигрывают, не так ли? А как быть с тем, что в случае бунта Стража может представлять большую опасность для королевской администрации? Во дворце губернатора никто
всерьез не рассматривал возможность восстания, полагая, что уступки, на которые они согласились, полностью удовлетворят население. В Цитадели же относились к проблеме иначе. Граф считал, что всеобщий мятеж - лишь вопрос времени, и уже разработал сценарий усмирения Городской стражи на случай возникновения каких-либо тревожных сигналов. Де Верде всегда предполагал худшее. Я очень ценил это его свойство.
        - Ника ждет тебя,  - вырвал меня из раздумий чей-то голос.
        Я поднял голову. Это был Винон, человек из моей роты, которого как раз поставили в караул у монастырских ворот. Я так углубился в свои размышления, что совершенно перестал обращать внимание на то, что вокруг меня происходит, и даже не заметил, как прибыл на место. Такое поведение чревато. Теоретически я находился в безопасной зоне, контролируемой полком, но так недолго выработать у себя дурную привычку. А потом человек даже обернуться не успеет, как получит ножом под ребро, возвращаясь в казарму из борделя.
        - Знаю,  - бросил я Винону в ответ и прошел через ворота.
        - Уже довольно долго ждет!  - услышал я вслед.  - Не думаю, что ей это понравится.
        Я не удостоил его ответа. Быстрым шагом преодолел двор, где скучающие бойцы готовились к тренировкам, и вошел в здание, кивком головы на ходу поприветствовал часовых. Идти было недалеко. Если полковник устроил себе кабинет в самом труднодоступном месте монастыря - на вершине южной башни, то капитан предпочитала сидеть как можно ближе к повседневной суете и выбрала себе в качестве кабинета келью, прилегающую к главному залу. Перед ним, как обычно, царила суета, из-за поставщиков Считалы, пополнявших запасы нашего подразделения. Обогнув снабженцев, втаскивавших какое-то военное снаряжение, я пересек зал по диагонали и ввалился без стука в занимаемую Никой каморку.
        Капитан приготовилась к моему приходу - иными словами, заранее изобразила на лице гримасу недовольства. Она сидела, откинувшись на спинку стула, а ноги в высоких сапогах для верховой езды положила на стол. На ней был легкий доспех, которого она никогда не снимала, а черные волосы, в последний раз распущенные, наверное, в лет десять, были стянуты в конский хвост. Она была вторым по важности человеком в полку и правой рукой полковника, и в круг ее обязанностей входило регулярно задавать перцу и намыливать холку мне и другим офицерам.
        - Есть ли смысл спрашивать тебя про закиданный помидорами участок Стражи?  - спросила она, как только я переступил порог.
        - Мне ничего об этом неизвестно,  - ответил я с невинным видом.  - Но это звучит как начало хорошей истории, я с удовольствием узнаю больше.
        - Не серди меня, Ис,  - предупредила Ника.  - У нас сейчас другие большие проблемы, но если ты такой хитрец, то получишь по заслугам за эти помидоры.
        - Какие еще помидоры?
        - Хватит,  - жестко отрезала она.  - Сегодня ночью тебе предстоит работа. Мы наконец узнали, где прячется алхимик Варак.
        - И кто его нам выдал?
        - Ты сам прекрасно знаешь.
        - Ифрит.
        - Перестань кривить физиономию, Ис. Он говнюк, но полезный говнюк. Во всяком случае, он выдал нам местонахождение Варака, благодаря чему мы как никогда близки к Кругу.
        - Где?
        - Заброшенный склад на Окольной улице. Штаб де Верде предоставил нам чертежи здания, подвалы склада соединяются с соседним борделем. Ты возьмешь десяток своих людей. Четверо останутся на улице, у входа на склад, остальные пойдут с тобой через подвалы. Я надеюсь, мне не надо напоминать, что Варак нужен нам только живым.
        Я открыл рот, чтобы прокомментировать план Ники, но она тут же меня прервала:
        - Если ты хочешь вставить какой-нибудь глупый комментарий о том, как провести ударную группу в бордель, то лучше лишний раз подумай.
        Я закрыл рот и отказался от комментариев.
        - Что-то еще?  - спросила она.
        - Если мы собираемся поймать алхимика, нам бы пригодился кто-нибудь, кто знает их штучки и сможет обнаружить ловушки, прежде чем мы на них наступим.
        - Ты не получишь Йорлана.
        - Мы бы уменьшили риск потерь…
        - И не думай,  - повторила капитан.  - Это должна быть тихая и чистая операция, а где Йорлан, там взрывы.  - Она сложила развернутый на столе план здания в рулон и протянула его мне.  - Давай, иди, собирай людей. У тебя всего несколько часов на подготовку.
        Инструктаж Ники никогда не занимал много времени. Она рассчитывала на нашу самостоятельность в мышлении. Не могу сказать, что этот метод приносил однозначно положительные результаты.
        Я встал и двинулся к выходу.
        - Еще одно, Ис.
        Ну да, конечно.
        - Никаких ошибок. После резни в аптеке Шлика мы больше не можем позволить себе потерь.
        - Эта операция изначально была провальной! Как я мог избежать потерь, если все здание кишело…
        - Именно поэтому я отправила туда именно тебя, а не какого-то сержанта. Я хотела, чтобы группой командовал кто-то, способный шевелить мозгами.
        - Раз уж речь зашла о Шлике, то после чьего сообщения нас туда отправили? После вести от Ифрита. И вот сейчас мы опять собираемся…
        Ифрит и его сомнительная лояльность - это моя проблема. Сосредоточься на том, чтобы вернуться сюда с Вараком и отрядом в полном составе.
        - Большинство из нас считает, что Ифрит…
        - И именно поэтому вам не доверяют более ответственных заданий. Ну, чего ты ждешь? Если хочешь изложить еще какие-то мысли, начни писать мемуары.

* * *

        Покинув келью Ники, я заглянул в монастырскую кухню, откуда стащил кусок подозрительно пахнущего сыра, и вышел во двор, где залез на козырек пристройки. Отсюда я мог свободно наблюдать маневры моей роты, которая выполняла на плацу одно из бессмысленных строевых упражнений, которые Ника ввела, «чтобы у бойцов не оставалось времени на глупости». Они устраивались регулярно, но лично я проводил их только один раз, пока не догадался свалить всю работу на сержантов. К сожалению, это означало, что сейчас ничто не отвлекало мое внимание от неприятного запаха еды, попавшей на кухню, по-видимому, благодаря какому-то «выдающемуся» повару, неспособному отличить сыр с плесенью (местный деликатес) от заплесневелого сыра. Впрочем, первый я тоже считаю отвратительным - только в этой проклятой земле вечной сырости нечто, содержащее слово «плесень» в названии, может считаться съедобным. Впрочем, это не мешало мне глубоко восхищаться этим безвестным гением, который однажды взглянул на свой склад, полный испорченных молочных продуктов, и подумал: «Наверняка же есть какой-то способ убедить людей купить эту мерзость».
Итак, я удобно расположился на козырьке, прислонившись спиной к стене, ел сыр, периодически задерживая дыхание и всячески стараясь на него не смотреть, и обдумывал трудные для себя решения, которые мне предстояло принять.
        Дорогие мои читатели, попробуйте представить себя в моем положении. Посидите со мной на козырьке этой разваливающейся конуры, погрызите кусочек сыра, который слишком долго пролежал в сыром монашеском подвале, прежде чем попасть на кухню, и представьте себе, что из банды, шагающей перед вами строем, вы должны выбрать десять человек, которых возьмете с собой на выполнение сложного задания. При этом учтите, что в данной гипотетической ситуации вы командуете ротой E, которая по идее должна насчитывать сотню бойцов, но редко бывает полностью укомплектована. Прямо сейчас, когда вы сидите на козырьке и, зажимая нос, силитесь сдержать рвотные позывы, вызванные запахом сыра, у вас под началом пятьдесят человек, из которых лишь тридцать внушают доверие, двадцать в меру компетентны, а трое достаточно умны, чтобы не требовать над собой постоянного контроля. Эти трое - ваши сержанты: Чи, Цефель и Зелёный, которые носятся вдоль шеренг и наводят дисциплину среди строптивых бойцов. Я уверен, что вы, будучи людьми весьма наблюдательными, не могли не заметить, как при каждом новом маневре Цефель и Зеленый
поглядывают украдкой в сторону Чи и не столько отдают распоряжения своим подразделениям, сколько повторяют ее жесты и команды. И когда вы увидите, как изящная сержант точным пинком ставит в стойку смирно двухметрового остолопа, у вас не останется сомнений, без кого вам никак не обойтись.
        Вы должны знать, что Чи родилась по другую сторону Пограничных гор и была низкой, косоглазой девушкой с поразительно мощным голосом. Она так плохо владела мечом, что представляла б?льшую угрозу для себя, нежели для противника. Вместе с тем она отличалась блестящим умом, благодаря чему ее авторитет среди бойцов роты Е был неизмеримо выше, чем у кого-либо другого, включая меня. Иными словами, она, как и я, восполняла свои физические недостатки интеллектом, и я убежден, что когда мои сомнительные решения приведут меня наконец в могилу, Чи станет великолепным командиром роты Е.
        Сдержите рвотный рефлекс, мои дорогие читатели, и проглотите еще один кусочек сыра, а затем обратите внимание на этого бледного заморыша, который практически засыпает стоя, несмотря на всеобщую суматоху вокруг. Даже с такого расстояния вы наверняка сможете заметить, что, даже засучив правый рукав, так что видна полковая татуировка, свою левую руку он прячет под черной, идеально подобранной перчаткой. Это Инацио Ферранте да Лавес, или просто Ферре. Вы, возможно, слышали о нем как о легендарном фехтовальщике, знаменитом на весь Континент. Нет, он не был по рождению воином, нечеловечески быстрым и опасным. Ферре мог вырасти ленивым и избалованным аристократом. Однако в подростковом возрасте принял лучшее решение в своей жизни и продал душу демону в обмен на невероятное мастерство фехтования. Будучи решительным материалистом, Ферре утверждал, что душа - это миф и порождение наивных фантазий, а потому без малейших колебаний и с большим охотой он продал ее, чтобы стать непревзойденным фехтовальщиком. В результате после сделки получил клеймо демона, из-за чего его левая рука стала синей и холодной, как у
трупа. Ферре, отличавшийся практичностью, с той поры стал постоянно носить кожаную перчатку, но при этом ни разу не усомнился в полезности совершенного обмена. Его однополчане, также не отличавшиеся особой духовностью, были полностью согласны с его умозаключениями и рассматривали подписанный им контракт как самую односторонне выгодную сделку в истории. Сам демон иногда любил навещать Ферре, зловеще хохотал из тьмы или ни с того ни с сего трубным гласом возвещал: «Ты принадлежишь мне!»  - на что тот ему отвечал выставленной фигой или каким-либо иным, более вульгарным жестом. И вы, верно, согласитесь со мной, если я скажу, что, хотя не считал себя вправе осуждать своего подчиненного за его демонические связи, но и упустить возможность воспользоваться его уникальными способностями я тоже не мог.
        Не забывайте также, мои внимательные читатели, что вам скоро придется тащиться посреди ночи в город, жители которого искренне вас ненавидят, а последняя такая операция закончилась кровавым месивом в тесном пространстве, когда на вас внезапно напала банда фанатиков Круга в звериных масках. Учитывая этот опыт, я бы не удивился, если бы ваш взгляд выцепил в шеренге две внушительные фигуры - Угх и Губку. Угх, двухметровая и чертовски сильная чернокожая женщина, самым удивительным образом сочетала в себе чуткую и милосердную натуру и убийственный, животный инстинкт. Губка же, превосходивший ее и в росте и в ширине плеч, обладавший такими атрибутами, как светлая борода до пояса и огромный топор за спиной, более напоминал языческого бога народов Севера, нежели простого смертного. Губку на самом деле звали Ваширх Хаймоэлт, и, как явствует из фамилии, он был в полку единственным, помимо меня, выходцем из страны вечной зимы на севере Другого Берега. Благодаря происхождению мой авторитет в глазах Губки был даже выше, чем у Ники или полковника. Прежде он служил в роте С поручика Оуанги, но из-за своего
гребаного расизма отказывался выполнять приказы черного командира. Поэтому его перевели в мою роту Е, и с тех пор, по возможности, он воздерживался от выражения презрения к другим расам. Отдавая себе отчет в том, какое культурное многообразие царило в моем подразделении, я опасался, что рано или поздно здесь прольется кровь, однако до сих пор мне удавалось держать эту банду под контролем, хотя, по правде, заслуга в этом принадлежала исключительно Чи. Несколько лет назад, когда она выбилась в сержанты и Губка узнал, что ему предстоит ей подчиняться, он несколько дней подряд язвил и жаловался всем, что вынужден исполнять приказы представительницы «слабой расы». Вскоре после этого несколько бойцов видели, как Губка выходит из квартиры сержанта со слезами на глазах, и с тех пор он безоговорочно ее слушался. В роте тогда возникло много гипотез, и почти все они так или иначе ссылаются на сверхъестественные силы.
        И в самом конце, с трудом проглатывая последний кусок желто-зеленой снеди, вы можете столкнуться со следующей дилеммой: что для вас важнее, высокие навыки фехтования или же наличие хотя бы остаточного количества здравого смысла? Если в сложившейся ситуации вы сочли здравый смысл второстепенным, то я полностью с вами согласен, и потому, выбрав еще четверых надежных и заслуживающих доверия людей, я поручил Чи позвать также Гиену и Паршу, которые тогда получили выговор и потому стояли в карауле возле Навозной кучи, где весь полк удовлетворял свои физиологические потребности. Эта парочка умудрялась попадать в неприятности при выполнении простейших заданий и не могла сохранять хладнокровие даже во время полдника, но они были двумя лучшими мечами в роте (помимо Ферре, относившегося к совершенно иной категории). Их достоинства как охранников оценивались весьма неоднозначно, поскольку для своих собратьев они представляли большую угрозу, чем любой враг. Они хватались за оружие по любому поводу, и если начинали рубиться, то остановиться уже не могли. Не нужно быть провидцем, чтобы предсказать, что причиной
смерти этой парочки станет не старость, не солдатские харчи и не болезни, а собственная глупость. Ну, ладно, возможно, я немного преувеличил. Опираясь на статистику, можно с большой долей вероятности предположить, что по крайней мере один из этих придурков умрет от паскудной жратвы, прежде чем его убьет собственная некомпетентность. До сего времени мне приходилось постоянно приглядывать за ними.

* * *
        - Эта наводка пришла от Ифрита?  - спросила Чи.  - Откуда нам знать, что это не ловушка?
        Я как раз завершал последние приготовления в своей келье, когда сержант заглянула ко мне. Она была уже полностью готова к выдвижению и держала в руках легкий арбалет. Чи знала свои сильные и слабые стороны, а потому никогда не предпринимала серьезной попытки освоить ближний бой, вместо этого сосредоточившись на совершенствовании навыков стрельбы. Она, конечно, носила короткий меч на поясе, но в основном напоказ.
        - Глупый вопрос,  - ответил я, подбирая легкий доспех, состоящий из нагрудника и латной юбки.  - Конечно, никакой уверенности нет.
        - Ты неправильно меня понял,  - заволновалась Чи.  - У нас много доносчиков, которым мы по праву не до конца доверяем. Но о Ифрите мы точно знаем, что он продает информацию обеим сторонам, и несмотря на это вечно тащимся туда, куда он нас отсылает. Когда-нибудь мы точно спалимся.
        - Ника отвечает за него. Пока он нас не подставил, и, по мнению госпожи капитанши, он прекрасно понимает, что, попытайся это сделать, Седьмой полк повесит его за яйца.
        - Я не верю, что Ифрит способен рационально оценивать свое положение. Если бы он действительно боялся столкновения с опасными людьми, то не сотрудничал бы со всеми сторонами конфликта. Все знают, что он продажная тварь, и это только вопрос времени, когда какая-нибудь из сторон потеряет наконец терпение и грохнет его. Но Ифрит, кажется, не понимает, что его поведение может повлечь неприятные последствия.
        - К чему ты клонишь?  - спросил я с раздражением.  - Ты пытаешься убедить меня, что Д’уирсэтх стал бы приятнее, если бы эту гниду нашли в сточной канаве с перерезанным горлом? Я уже на твоей стороне. Но всё дело в Вараке. Ника ухватится за любую зацепку, которая приведет ее к нему, независимо от источника информации. Она готова пожертвовать всей нашей ротой, чтобы найти того, кто приведет ее к Кругу.
        Чи надулась, а потом неохотно сменила тему.
        - Я так понимаю, что мы принципиально отказываемся от анонимности во время этой операции?
        - Нет никакого смысла переодеваться, если мы берем Угх и Губку с собой. С тем же успехом мы могли бы петь гимн полка, прогуливаясь по улицам. Никто из местных не поверит, что мы свои. Но группа наемных солдат, входящих в бордель, никого не удивит. А потом мы вышибаем дверь, выбиваем всё дерьмо и тащим пленника из логова.
        - Тонкий план. Но насколько я помню, сила никогда не была лучшим решением.
        - Кто бы это ни сказал, силы у него не было.
        - Это ты сказал, три дня назад.
        - Всё верно. Я не специалист по силовым решениям,  - признался я, немного смутившись.  - Для этого у нас есть Угх и Губка.
        Чи иронически улыбнулась, играя с ожерельем, представлявшим собой нечто вроде переплетенного щупальцами глаза.
        - Что это?  - спросил я, чтобы сменить тему.
        - Символ чего-то, во что я уже давно не верю.
        - Бога с твоей родины?
        - Что-то вроде этого,  - смущенно ответила Чи.  - Бог - это плохое слово. По другую сторону Пограничных гор мы не верим… люди не верят в богов, в таком понимании, как здесь. Там совершенно отличное от вашего представление о божественной сущности. Даже выражение «тварь божья» вводит в заблуждение. Все ваши религии упорно придают богам человеческий облик. И даже если некоторые религии по эту сторону гор признают невидимых и непознаваемых божеств, их все равно воспринимают в человеческих категориях, приписывают им намерения, замыслы и прихоти. Люди с той стороны верят во что-то менее… личностное.
        - Я понимаю.
        - Ты не понимаешь. Я тебе вообще ничего не объяснила. В этом языке нет соответствующих понятий. Даже моим родным языком это очень трудно выразить. Впрочем,  - она отмахнулась и спрятала ожерелье под рубашку,  - прошло слишком много времени. Сейчас я и сама уже мало в этом смыслю.
        Это то, под чем и я мог бы подписаться. Любой член полка мог бы.
        Герард, наш полковник, презирал любые символы, как религиозные, так и сентиментальные, но никогда не запрещал бойцам их носить. Этого и не требовалось. Только новобранцы выставляли напоказ цацки, выдававшие их происхождение или религию. Через несколько лет они всё выбрасывали и оставляли на своем теле только один символ: татуировку кусающей змеи, которая обвивалась вокруг правой руки. Было это, впрочем, вполне понятно. Служба в полку бросала людей во все новые и новые, неизвестные земли, где к ним относились как к пришельцам, оккупантам, захватчикам, даже если наниматель полка утверждал, что эти владения юридически ему принадлежат. В постоянной атмосфере чужеродности и угроз, в отрыве от семейных традиций старые верования теряли свою силу. Боги детства, прежде такие могущественные, казались смешными в этих непонятных странах, где их не только не боялись, но даже ничего о них не слышали. Когда тебя окружают чужаки, которые могут предательски ударить в спину или перерезать во сне горло, кто защитит, как не товарищи из отряда? Кому еще можно доверять, на кого полагаться? И так постепенно новобранец,
обвешанный побрякушками, с завязанным на шее цветным платком, превращается в облаченного с ног до головы в черный полковой цвет ветерана, входящего в трактир с закатанным правым рукавом, чтобы все гости знали, кто за ним стоит и кто сожжет всю эту деревню, если хоть волос упадет с его головы.
        Чи вышла, а я последовал за ней, поверх нагрудника натянув куртку с вышитыми символами полка на плечах. Я не собирался добровольно подставляться, потому мой наряд был лишен каких-либо отличий, выдающих офицерское звание. Не было в нем также ничего, что напоминало бы мне о стране, где я родился. Каждый элемент моего снаряжения и одежды попал ко мне непосредственно со склада Считалы.

* * *

        Мы выдвинулись вскоре после наступления темноты. Прятаться от глаз прохожих не стоило, в это время в Д’уирсэтхе военных патрулей было больше, чем мирных граждан, и еще один марширующий отряд не привлекал внимания. Когда добрались до места, нам все же пришлось остановиться, так как из борделя как раз вывалилось несколько пьяных эрейских солдат. Теоретически мы были союзниками, но «настоящие эрейцы», особенно после нескольких кружек пива, любили показывать наемникам, где их место, и последнее, что нам нужно было в этот момент, так это случайная драка. Я быстро отвел отряд вглубь улицы, по которой мы пришли, а сам занял позицию на перекрестке, в тени уличного указателя, где наблюдал, как солдаты медленно выползают из здания. Табличка над моей головой сообщала, что мы находимся на пересечении улиц Окольной и Отшибной. По указанию губернатора все названия улиц обозначались на двух языках - эрейском и местном. Мы для собственного удобства всегда пользовались эрейскими названиями, но они были лишь более-менее удачным переводом с местного наречия. И если в центре города, в районе, хорошо знакомом
губернаторским чиновникам, переводы были, как правило, точными и содержательными, то на окраине, в бедных кварталах, топонимы звучали более… абстрактно. Трудно сказать почему: то ли на улицы похуже отправляли менее талантливых переводчиков, то ли так проявлялась зловредность местных жителей. Классическим примером служила улица Благоухающего Угря, расположенная возле рыбного рынка, где у мелких торговцев можно было на свой страх и риск купить рыбу разнообразной свежести.
        Королевские солдаты, еле держась на ногах и матерясь, наконец скрылись в дальнем конце Окольной улицы, и я дал знак своим начинать наступление. Чи и трое наших бойцов заняли позицию у входа на склада, а я и остальные шестеро вошли в бордель. Заведение было первоклассным, от самых дверей нас окружили потрясающие интерьеры, дурманящие запахи и звуки, как издаваемые музыкальными инструментами, так и более физиологической природы. Я почувствовал, что уровень концентрации моих людей катастрофически падает.
        Почти сразу к нам подскочила мадам, чрезмерно накрашенная и полноватая дама в летах.
        - Ах, добро пожаловать, добро пожаловать, храбрые воины,  - слащаво закудахтала она.  - Мы очень любим такие групповые визиты. Чем могу служить?
        - Мы собираемся спуститься в подвалы,  - сообщил я.
        - Хорошо. Но за извращения придется доплатить.
        Я на мгновенье опешил. Парша за моей спиной начал хихикать.
        - Я имею в виду в прямом смысле подвалы, под этим зданием,  - объяснил я, пытаясь сохранить серьезный и грозный вид.  - Нам надо через них пройти.
        - Боюсь, что это невозможно.  - Мадам покачала головой.  - Эти помещения в настоящее время используются нами довольно… интенсивно.
        - Кажется, мы не поняли друг друга,  - сказал я ледяным голосом.  - Это не просьба.
        Мадам кивнул вышибале, который из угла прислушивался к нашему разговору.
        - Гиур, дорогой, покажи нашим гостям, где находится выход.
        Громила сделал шаг вперед, но, прежде чем он успел что-либо предпринять, Ферре уже возник возле него. Я едва уловил его движение - вот блеснул нож, и поток крови хлынул из шеи вышибалы. Через мгновенье боец уже стоял на прежнем месте, спокойно вытирая нож, а Гиур с перерезанным горлом истекал кровью на полу.
        - Посмотри на нас внимательно,  - обратился я к перепуганной мадам.  - Подумай хорошо, ты точно хочешь снова нас выдворить? Потому что независимо от того, сколько у тебя еще таких головорезов, в конце этой истории твой труп будет болтаться на фонарном столбе. А теперь веди нас в подвал, мы сделаем свое дело, и ты никогда нас больше не увидишь, разве что кто-то из нас захочет кого-нибудь тут отыметь.
        Некоторое время она стояла неподвижно, парализованная страхом, а потом, чуть помедлив, повела нас в подвал. Вскоре выяснилось, почему она так неохотно впустила нас в эти помещения. Бордель находился под весьма эффективным управлением, и ни одному закутку этой недвижимости не позволено было пустовать. Потому подвалы предназначались для гостей с несколько нетрадиционными предпочтениями. Спустившись туда, мы внезапно оказались среди обнаженных мужчин и женщин, кто-то хлестал кнутом, кого-то хлестали, одни ходили на поводке, другие висели, связанные веревками, а третьих приковали наручниками к стенам. У некоторых клиентов наше появление вызвало стыд или страх, но многие сочли нас частью шоу. Если бы не более неотложные дела, мы бы внимательно изучили всех присутствующих и переписали имена для шантажа в будущем. Возможно, когда-нибудь нам представится возможность вновь посетить это место с записной книжкой и хорошим светильником.
        Несмотря на толкотню и плохую видимость, мы довольно быстро пробрались через подвалы борделя. Несколько раз приходилось призывать к порядку Гиену и Паршу, которые не могли удержаться, чтобы не полапать попадающихся на пути проституток или похохотать над обнаженными клиентами. Я не мог припомнить, почему решил, что взять их с собой - хорошая идея.
        Мадам привела нас к прочной дубовой двери, за которой открывался проход на склад. Она вытащила из-за пазухи ключ и провернула в замке. Едва открыв дверь, она потянулась было за ключом, но я схватил его первым.
        - Спасибо. Это всё,  - холодно произнес я.  - Ключ нам еще понадобится. Не волнуйтесь, я запру дверь снаружи.
        Бандерша пыталась что-то возразить, но быстро опомнилась. Мы прошли через дверь, и я запер ее за собой, когда уже весь отряд оказался на другой стороне.
        Оказавшись в тайном убежище алхимика, подозреваемого в сотрудничестве с повстанцами, мы, конечно же, ожидали неприятностей. Здесь наверняка, как мы считали, было расставлено множество ловушек с зарядами, взрывающимися под нашими ногами, или выскакивающими из стены лезвиями. Мы представляли льющуюся с потолка кислоту и облака ядовитого газа. Ждали толпу вооруженных мятежников, готовых защищать своего ценного союзника. Поэтому вообразите себе наше удивление, когда сразу после входа в хранилище нас тепло встретил нервный и болтливый старик, который явно не мог сдержать радости при виде гостей.
        - Добро пожаловать, уважаемые дамы и господа!  - воскликнул алхимик, увидев, как наш отряд, поднявшись по лестнице из складского подвала в главный зал, протискивается через узкий проход.  - Вы даже не представляете, как я рад вас видеть! Гип-гип-ура! Да здравствуют отважные воины Эреи! Это же наши парни!
        - Чё за нафиг?  - вырвалось у Парши.
        Перед нами стоял сгорбившийся пожилой человечек, одетый в огнезащитный фартук и шапочку с подпалинами. Все волосы на его голове были сожжены, а лицо перепачкано сажей.
        - Да, да, я понимаю ваше удивление - закудахтал он.  - Отчего этот Варак так рад прибытию эрейцев? Разве он не должен закидывать их бомбами? Разве не должен убегать? Нет, нет, нет, да, да, да.
        - Я не уверен, стала наша миссия сложнее или проще,  - буркнул я.
        - Вы пришли меня забрать?  - спросил Варак и, не дожидаясь ответа, продолжил:  - Хорошо, хорошо, хорошо. Заберите меня отсюда, и побыстрее. Я облажался, и бунтовщики меня сейчас недолюбливают. Я с радостью присоединюсь к вам, эрейцам. Мне нужна хорошая защита. Вы же не против взрывов? О, я вижу, вы не из пугливых. Мы наверняка договоримся.
        Единственной формой сопротивления со стороны алхимика была бесконечная болтовня. Я подал сигнал Ферре. Тот подошел к Вараку и быстрым ударом лишил его дыхания, а затем спокойным движением вытащил из кармана подготовленный Йорланом флакончик и пропитал носовой платок содержащейся в нем жидкостью. Ловким приемом он скрутил алхимика и прижал платок к его лицу. Старик тут же обмяк в его руках и свалился на пол без чувств.
        - Это… было совсем не так сложно, как я ожидал,  - с удивлением произнес Гиена.  - Подумать только, я мог бы сейчас лежать в своей постели. Или на полу в борделе за стеной.
        - Не волнуйся,  - сказал бесстрастно Ферре, пряча платок в карман.  - Еще что-нибудь обязательно пойдет наперекосяк.
        - Губка,  - скомандовал я и указал на алхимика.
        Губка вальяжно подошел к валявшемуся без чувств пленнику, без особого труда поднял его и перекинул через плечо, как тюк.
        - Хочешь обыскать здание?  - обратился ко мне Ферре.
        - Нет, у нас есть то, что нам нужно.
        - Мы вернемся через бордель или через основной вход?
        - Через бордель. Накиньте капюшон на лицо Варака, это будет выглядеть так, будто мы несем пьяного друга.
        Они сделали, как я сказал, и мы спустились обратно в подземелье. Вновь проследовали через подвалы борделя, привлекая удивительно мало внимания. А потом, как сказал наш бездушный пророк, все действительно пошло наперекосяк.
        Мы поднялись по лестнице, ведущей из подвалов борделя на первый этаж, и оказались в главном зале, через который проходили раньше. Только на этот раз он был пуст. Нигде не было видно ни мадам, ни проституток, ни клиентов. В моей голове прозвенел предупредительный звоночек, но мы все равно двинулись вперед. И тогда ловушка захлопнулась.
        Вдруг как из-под земли вокруг нас выросло около полутора десятка девушек, и каждая из них держала в руках натянутый арбалет. Мы стояли в центре зала, окруженные и совершенно застигнутые врасплох. Иными словами, я проявил полный тактический идиотизм. Ну почему кто-то однажды решил, что доверить мне командование подразделением - это хорошая идея?
        - Это честь принимать в наших стенах представителей славного Седьмого полка,  - раздалось сверху.  - Жаль, что мы познакомились при таких неприятных обстоятельствах.
        Голос принадлежал женщине, которая стояла на вершине лестницы. Женщина была настолько ослепительно красива и так чувственно одета, что мой наученный опытом и пропитанный цинизмом инстинкт сразу же завопил: «Ловушка!». Как раз вовремя.
        - Кто из вас командир?  - спросила она.
        Мгновение я колебался. Долгие годы Ника вбивала всем офицерам в голову: «Никогда не выдавайте врагу структуры командования». Но мне, выражаясь метафорически, уже приставили нож к горлу, а изъясняясь буквально, направили в спину арбалет.
        - Поручик Исевдрир Норгаард,  - представился я.  - Сударыня, я не хотел бы оскорблять ваше гостеприимство или показаться невежливым в отношении присутствующих здесь дам, но на Окольной улице, прямо перед вашим чрезвычайно гостеприимным домом, в данный момент находится группа наших соратников, которые видели, как мы входили в этот храм любви. Как вы думаете, как они отреагируют, когда поймут, что мы из него не вышли? Как быстро посланник может добежать от Окольной до монастыря на Речной и вернуться сюда с отрядом бойцов Седьмого полка, жаждущих мести?
        Женщина на лестнице послала мне ослепительную улыбку, из-за которой мне очень трудно было принять ее за врага.
        - Поручик, почему сразу предполагать худший сценарий? Однако, если бы это произошло, вы действительно думаете, что я не смогла бы сфабриковать убедительные доказательства, не вызывающие никаких сомнений, что ваша смерть произошла в доме моего милого соседа и известного националистического деятеля - купца МакКуирхена?
        - Я думаю, вы не очень хорошо понимаете менталитет солдат, несущих службу в армии, которая оккупировала враждебную провинцию. Если группа военных погибнет в каком-то здании, то никто не теряет время на проверку, где это случилось. В этом случае просто сжигают всю улицу, а всех жителей вешают на столбах.
        - Я не разочарована в вас, поручик. Вы полностью соответствуете своей репутации.
        Я скривился.
        - Я этому не слишком рад. Репутация - опасная вещь. Людям, лишенным ее, не приходится вести такие разговоры с арбалетами, направленными им в спину.
        - Разумеется, людям без репутации перерезают горло без предварительной беседы. Мы, наверное, плохо друг друга поняли. У меня нет никаких враждебных намерений по отношению к вашему полку. Напротив, я очень заинтересована в налаживании… сотрудничества. Но если вы дадите мне повод, я убью вас всех, а потом обеспокоюсь тем, как убежать от мести ваших коллег. Но я бы предпочла найти бескровное решение. Приглашаю в свой кабинет, поручик, я уверена, что нам удастся что-нибудь придумать.
        Я огляделся вокруг и попытался проиграть в голове безумный сценарий оказания сопротивления. Ферре пристально смотрел на меня, ожидая сигнала. Я не сомневался, что девушка, которая целилась в него, находилась в большей опасности, нежели он сам. Это был один из тех моментов крайней опасности, ради которых он пожертвовал всем, и его глаза горели жаждой убийства. Однако шансы остальных моих людей были намного меньше. Если бы дело дошло до схватки, я бы потерял не менее половины отряда. Я не собирался рисковать. Я кинул взгляд на лестницу. Женщина наблюдала за мной с улыбкой, наверняка прекрасно понимая, о чем я думаю. Через пару мгновений она махнула мне рукой и повернулась. Я последовал за ней.
        Она отвела меня в комнату, которая более напоминала купеческую контору, нежели бордель. Центральное место занимал элегантный письменный стол из красного дерева, заваленный бумагами и письменными принадлежностями. За ним стояло удобное кресло, а спереди - два стула для гостей. Вдоль стен располагались шкафы, заполненные книгами. Окна затеняли тонкие красные занавески, благодаря чему на комнату ложится кровавый отсвет. Меня усадили на один из стульев для гостей, а моя хозяйка села по другую сторону стола. Только сейчас я смог разглядеть ее поближе. Она имела идеальную фигуру, тонкий, но эффектный макияж и длинные черные волосы. Ее раскосые, характерные для людей, прибывших из-за Пограничных гор, глаза имели удивительный голубой цвет с ледяным и бодряще-холодным оттенком, как ведро воды, которое будит вас от сна.
        - Простите, я еще не представилась. Моё имя - Араи, я хозяйка этого заведения.
        - Приятно познакомиться. Тогда кто была та женщина, которая показала нам путь через подвал?
        - Ах, это была всего лишь Сорин. Забудьте о ней. Она подвела меня и не будет здесь больше работать. Ни здесь, ни в другом месте.
        Я воздержался от комментария.
        - Исевдрир… интересное имя. Я правильно его произношу?
        - Безупречно, мадам,  - солгал я.  - Как будто бы вы тренировались в его произношении перед нашей встречей.
        - Я рада, что мои усилия дали результат,  - она наградила меня улыбкой.  - Это необычное имя. Вы, должно быть, откуда-то издалека? Как случилось, что вы попали сюда?
        - Руки ваших девочек, вероятно, уже онемели от арбалетов, направленных на моих бойцов. Еще немного, и они сами разоружатся. Вы уверены, что сейчас удачное время для рассказа о моей жизни?
        - Что за нетерпение. Я просто хочу, чтобы мы познакомились поближе, прежде чем перейдем к делу.
        - Ложь о своем прошлом? Какая в этом ценность? Ведь никто из нас не сказал бы правду.
        - А вам не кажется, что, когда человек врет о себе, он выдает даже больше, чем когда говорит правду?
        Я ничего не ответил на этот софизм. Араи рассмеялась и устроилась удобнее в кресле.
        - Я бы спросила, чем обязана вашему визиту, но одного бездыханного тела на полу в моем главном зале достаточно для объяснения.
        - Ваше заведение устроено со вкусом, мадам,  - сказал я, стараясь сохранять невозмутимый тон.
        - Благодарю. У меня на родине есть поговорка: «Устрой бордель так, чтобы тебе самой захотелось в нем трахаться».
        - Правда?
        - Нет.
        - Жаль, это была бы великолепная страна.
        - Эрея тоже была бы великолепной страной, если бы на королевском гербе вместо девиза «Верность до гроба» стоял призыв повышать качество обслуживания в борделях. Может, тогда храбрые рыцари, вместо бесконечного лечения триппера, смогли бы исполнить все те клятвы, что они так охотно дают.
        - Признаюсь, мадам, это не та дискуссия, на которую я рассчитывал в столь аморальном месте.
        - Я не знаю, чего ты ожидал. Но я не знаю иной сферы деятельности, где от хозяйки бизнеса требовались бы столь высокие этические нормы. Подумай только, с каким большим доверием относятся к нам клиенты. В наших спальнях они снимают с пояса мечи, откладывают в сторону кошельки и скидывают одежду. Только в своем доме они находятся в столь же беззащитном положении и не рискуют попасть под удар. Только наша честность защищает их от нападения, воровства, триппера и бестактности.
        - А от арбалета, направленного в спину?
        - Наши стандарты применимы только к клиентам. Возможно, к партнерам по бизнесу. Хочешь стать моим партнером, Ис?
        - Я не знал, что у нас есть какие-то общие интересы.
        - Как ни странно, но мы стоим на одной ступени, Ис. Солдат, получающий жалованье, прежде чем даст себя зарубить, продает свое тело так же, как и любая шлюха.
        - Это довольно тенденциозная постановка во…
        - Ах, не принимай мои слова близко к сердцу. Я глубоко уважаю тех, кто умирает за деньги. И презираю тех, кто гибнет бесплатно. За короля. За графа. За барона. Во имя ленного права и феодальной структуры.
        - Запахло политикой. За такие идеи отправляют на эшафот без всяких вопросов.
        - И поэтому эти идеи заслуживают внимания. Если кто-то боится их настолько, что угрожает смертью.
        - Не кто-то. Мой работодатель, король.
        Араи как-то разочарованно вздохнула, некоторое время задумчиво смотрела в пустоту над моей головой, и создавалось впечатление, будто она забыла о моем присутствии. А потом она вдруг снова сосредоточилась на мне и заговорила, полностью сменив тон:
        - Я знаю, кого вы нашли на складе и для чего он вам нужен. Я знаю, кто вам сказал, что вы его там найдете. И я знаю еще очень много того, что может вам помочь добраться до цели.
        - До цели? И какова наша цель?  - спросил я бесстрастно.
        - Круг.
        Она угодила в самую точку. Каждый, кто хоть раз упомянул это название, заслуживал интерес со стороны полка.
        - Я могу быть полезной для Седьмого полка,  - продолжала Араи.  - Многие важные люди оставляют здесь свои секреты. Я могу доверить их вам. Но и вам придется стать полезными для меня.
        - Чего ты хочешь?
        - Всего. Но мы начнем с небольших шагов.
        - Не могу дождаться.
        - У меня есть проблема… юридического характера.
        - И ты собираешься обратиться с этим ко мне?  - я удивленно поднял брови.
        - Сила и право - это взаимозаменяемые термины,  - спокойно ответила Араи.  - Я думаю, ты способен решить мою проблему эффективнее любого чиновника.
        - Тогда я слушаю.
        - Здание, в котором мы сейчас находимся, к сожалению, мне не принадлежит. Я арендую его у одного купца. В последнее время наши отношения несколько ухудшились, и он заявил, что намерен заставить меня съехать отсюда. Это будет большой проблемой для моего бизнеса. Расходы на переезд, риск потерять клиентов, ты же понимаешь.
        - Тебе нужен кто-то, кто объяснил бы купцу, что расторжение договора с тобой крайне невыгодно,  - закончил я.
        - Я знала, что мы поймем друг друга.
        - Это все, что ты хочешь?
        - Это компенсация за причиненный вами ущерб. Всё остальное - уже отдельная сделка.
        - Если в самом деле у тебя есть сведения о Круге, то мы, конечно, заинтересованы. Только помни, что мы любим проверять полученную информацию. А те, кто вводит нас в заблуждение, сталкиваются с серьезными последствиями.
        - Напрасная угроза. Но я понимаю ход твоих мыслей. Если привык иметь дело с людьми вроде Ифрита, то может сложиться впечатление, что это единственный способ ведения переговоров.
        - Как зовут этого купца?
        - Финнехан. Эрлорн Финнехан.
        - Дай мне три дня.
        - Я рада, что нам удалось прийти к соглашению. Ты убедишься, что наше сотрудничество будет очень выгодным для обеих сторон…  - Она на мгновение замялась.  - В качестве жеста доброй воли и доказательства моей полезности я дам тебе один совет: навести аптекаря Сантолини. На его складе можно найти много интересных товаров.
        Я кивнул. Араи поднялась и направилась к двери. Я встал со стула и последовал за ней.
        Когда мы спустились вниз, ситуация выглядела так же, как мы ее оставили. За одним исключением: Гиена лежал без движения на полу.
        - Что это значит?  - строго спросила Араи.
        - Он жив, только без сознания,  - сказала одна из девушек.  - Он ужасно себя вел, его нужно было успокоить.
        Я посмотрел на Ферре. Тот кивнул, подтверждая ее слова.
        - Небольшая потеря,  - Араи пожала плечами.  - В любом случае мы пришли к соглашению. Возвращайтесь к работе, девочки.
        Они опустили свои арбалеты и разошлись без слов.
        - Спасибо за продуктивную встречу, поручик Норгаард,  - сказала Араи, помахав на прощание с вершины лестницы.  - Не забудь передать Финнехану мое почтение.  - Она повернулась и ушла.
        Парша наклонился к лежащему без чувств товарищу и принялся его теребить.
        - Отвали,  - простонал Гиена, медленно приходя в себя.
        - Баба тебя уделала,  - захохотал Парша.
        - Иди в жопу!  - огрызнулся со свойственным ему красноречием Гиена. А потом он заметил меня.  - Ну как, Ис, успел перепихнуться?
        - Я бы предпочел, чтоб ты и дальше лежал без сознания,  - заметил Ферре и повернулся в мою сторону.  - Подо что пришлось подписаться? Большая будет проблема?
        - Нет,  - ответил я непринужденно.  - Наша любимая работа. Я также узнал кое-что интересное о местной фармацевтической промышленности.
        - Что именно?
        - Завтра мы наведаемся в магазин Видаля Сантолини. Что-то мне подсказывает, что мы найдем у него запас нелегальной святой воды.

        Глава 2

        Варак бредил. Не потому, что ударился головой или надышался каких-то паров. Просто витиевато-невразумительный стиль речи был обязателен для всех представителей его профессии. Кто будет всерьез воспринимать ясно выражающегося алхимика? Я почти уверен, что существует некий королевский указ, предписывающий всем алхимикам вести себя, как совершенным безумцам.
        Так или иначе, допрос Варака шел тяжело. Нет, он хотел говорить - болтал, как на заказ, но абсолютно без толку. Его речь, сплошь состоявшая из бессмысленных и абсурдных утверждений, лилась широким и непрерывным потоком на нескольких языках. Разумеется, у меня возникла мысль, не хитрая ли это тактика с целью запутать следователей, ведущих допрос. Чтобы это проверить, мы пригласили Безумного Йорлана, единственного человека, владевшего наречием сумасшедших в достаточной степени, чтобы перевести бред пленного на человеческий язык. Наш алхимик явно собирался ставить какой-то эксперимент (судя по тому, что мы увидели, кинув беглый взгляд на его келью, в опыте были задействованы клетка, полная мышей, большой кусок сыра и сосуд, наполненный едкой кислотой) и любезно согласился нам помочь, но при условии, что целый час проведет наедине с Вараком. Вопреки здравому смыслу, мы согласились.
        - Это была неудачная идея - пустить туда Йорлана,  - заметила Чи.
        - Хорошо, что ты говоришь об этом сейчас, когда уже слишком поздно что-либо менять,  - воскликнула Ника.
        - Лучше поздно, чем никогда.
        - Твоя способность предвидеть прошлое очень важна для нас.
        Разговор этот шел в подвале монастыря на Речной. Мы с Чи и Никой стояли в коридоре перед входом в камеру, где Йорлан допрашивал пленника, и прислушивались к долетающим оттуда голосам. Через некоторое время к нам присоединился Считала. Разумеется, никакой пользы от его присутствия не было, а то, что Варак собрался рассказать, его абсолютно не касалось, но Считала заявил, что никак не может пропустить это зрелище - общение Йорлана с другим сумасшедшим алхимиком. Потому он вместе с нами вслушивался в доносящийся из камеры поток ахинеи и улыбался, как ребенок в ожидании подарка.
        Наконец голоса стихли, дверь открылась, и на пороге появился Йорлан с окровавленным ножом в руке.
        - Очень приятный в общении человек, мы замечательно побеседовали,  - заявил он с улыбкой.  - К сожалению, в конце нашего разговора он меня немного разозлил, поэтому я перерезал ему горло.
        Чи ударилась лбом в ладонь, а Считала захихикал.
        - Напомните мне, пожалуйста, чья это была идея отправить туда Йорлана?  - сердито спросила Ника.
        - Вы действительно ожидали другого результата?  - вставил, смеясь, Считала.  - А почему этот алхимик вообще был так важен?
        - Все в городе знают, что он снабжает бунтовщиков и заговорщиков, но до сих пор его не удавалось поймать,  - пояснила Чи.  - И самое главное, у нас были основания полагать, что он может быть связан с Кругом.
        - Это правда,  - спокойно согласился Йорлан.  - Он рассказал мне несколько интересных вещей на эту тему.
        Ника сжала кулаки и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
        - Хорошо, Йорлан,  - сказала она, с трудом держа себя в руках.  - Будь так любезен, расскажи нам, что тебе удалось узнать по этому очень важному вопросу от пленного, которого ты убил, хотя он владел ключевой информацией?
        - Охотно,  - сказал алхимик непринужденным тоном.  - Я слушал его, правда, не очень внимательно, но, кажется, он упомянул, что ключ к планам Круга - это старинная рукопись под названием «О появлении монстра». Это, по мнению Варака, самый важный текст, когда-либо созданный.
        - Ты выяснил, почему он так важен?
        - Нет.
        - Почему? Он не хотел говорить? Не знал?
        - Не успел. Я же перерезал ему горло, ты забыла?
        - Нет, Йорлан,  - процедила сквозь зубы Ника.  - Я не забыла.
        На мгновение наступила тишина, капитан изо всех сил боролась с желанием порвать алхимика в клочья, а он спокойно стоял, с интересом разглядывая нож, который держал в руке.
        - Мне скучно,  - заявил Считала.  - Может, уже пойдем к Сантолини?
        - Не припомню, чтобы я поручала тебе это задание,  - скривилась Ника.
        - Я как раз вспомнил,  - сказал я.  - Ника, могу я взять Считалу с собой на допрос аптекаря?
        - Ты же знаешь, я обожаю, когда меня ставят перед свершившимся фактом. В любом случае, вам здесь больше нечего делать. Катитесь к черту и постарайтесь больше ничего не испортить.
        Я решил, что сейчас не самое подходящее время сообщить ей, что я собираюсь взять еще Гиену и Паршу.
        - Я тоже хочу пойти!  - вставил Йорлан.
        - Отчего ты решил, что я теперь позволю тебе высунуть нос за стены монастыря?  - Ника аж покраснела от злости.  - А ну, марш в лабораторию! Я запру тебя на ключ и не выпущу, пока ты не начнешь вести себя как солдат.
        Алхимик продолжал стоять совершенно спокойно, с видом ребенка, не понимающего, в чем провинился. Пользуясь тем, что капитан полностью переключилась на Йорлана, мы со Считалой и Чи быстро смылись. Мы не собирались находиться в поле ее зрения, когда она вспомнит, что кому-то нужно убрать труп Варака.
        - Спорю на целый склад, забитый амуницией, что, если Ника запрет его в камере, Йорлан взорвет дверь или растворит замок в кислоте,  - шепнул мне Считала.  - А что поставишь ты?
        - Я тоже хотел на это спорить,  - возмутился я.  - Ты не шутишь насчет склада?
        - Конечно,  - ответил он невинно.  - Я когда-нибудь давал тебе повод усомниться в моей честности?
        - Надеюсь, это амуниция эрейцев, а не наша,  - вздохнула Чи.
        - Какая еще амуниция?  - удивился Считала.
        - Кого ты берешь в охрану?  - спросила меня сержант.
        - Гиену и Паршу. Найди этих остолопов и приведи к нам, мы будем ждать у ворот.
        Она кивнула и ушла искать наших деревенских дурачков. Мы со Считалой вышли во двор и двинулись к воротам, ведущим на Речную улицу.
        - Я вчера видел Олуха,  - признался я.  - Передает привет.
        - Он все еще держит обиду за ту заварушку на мануфактуре?
        - Не думаю, что его память способна на такие далекие путешествия в прошлое. Но владелец мануфактуры рано или поздно заметит недостачу.
        - И тогда ложная зацепка приведет его прямо в штаб Восьмого кавалерийского. Чего в таком случае хотел Олух?
        - Он все еще мечтает сломать Ротхару шею.
        - Это очень мило с его стороны.  - Считала отошел на минуту.  - Как ты думаешь, как выглядит диета Олуха? Не может быть, чтобы такой великан жил исключительно на военных харчах.
        - Разве что дополненных кониной.
        - И ведром святой воды?
        - Диета настоящего кавалериста.
        Из здания монастыря появилась Чи, а за ней топали Гиена и Парша с довольно кислыми минами.
        - Хочешь знать, чем эти идиоты занимались, когда я их нашла?  - спросила она, подойдя к нам.
        - Не особенно,  - скривился я.
        - Говори, что знаешь,  - оживился Считала.
        - Они кидались друг в друга крысиным дерьмом.
        - Он первый начал,  - стал оправдываться Парша.  - У меня не было выбора, и мне пришлось ответить.
        - Трудно его за это винить,  - заключил Считала чертовски серьезным тоном.  - Согласно рыцарскому кодексу чести, бросок крысиным пометом не может остаться без ответа, иначе тот, в кого его бросили, будет обесчещен.
        - Правда?  - съязвила Чи.  - Я видела тебя с рыцарским кодексом чести всего раз в жизни, и то ты использовал его как подставку для ног.
        - Очень полезный том,  - кивнул Считала.
        - Довольно,  - прервал я их.  - Выдвигаемся. Чи, займешься вопросом отхожих мест, пока меня не будет? Ситуация выходит из-под контроля.
        Гиена усмехнулся. Сержант испепелила его взглядом.
        - Конечно, Ис. Береги этих двоих. Это будет невосполнимая потеря, если кто-то из них получит ножом под ребро.

* * *

        Аптека Сантолини располагалась в старом кирпичном здании на Веселой улице, в нескольких кварталах от реки. Поэтому нам предстояла короткая, но неприятная прогулка. Погода в тот день была типичной для местных земель. Лило не так уж сильно, чтобы жители сидели по домам, но достаточно для того, чтобы поддерживать в сохранности слой болотистой жижи на всех улицах, поэтому мы быстро испачкались до колен.
        Но в целом мы и так справлялись с грязью относительно неплохо, в отличие от эрейцев, которые, даже оккупировав эту проклятую землю вечной сырости, не собирались отказываться от тяжелых доспехов. Будь то битва на сухой, обширной равнине или же патрулирование сырых улиц - эреец все равно навесит на себя столько металла, сколько сможет унести. А потом удивляется, что местные жители смеются над ним, когда он проваливается по колено в грязь и не может выбраться из нее самостоятельно. В Седьмом полку более гибкое отношение к экипировке. Во время службы в городе нам хватает кольчуги и дубленой кожи, не более того. Мы исходим из того, что если дело дойдет до драки, то либо у нас окажется преимущество, и мы будем преследовать врага, или враг получит преимущество, и тогда нам придется удирать. В обоих случаях главное - это скорость. Драка без явного преимущества - это не наш стиль. И хотя я не производил точных подсчетов, но могу ручаться, что в Эрее именно в нашем подразделении самый высокой процент бойцов старше тридцати лет. А дожить до такого возраста позволяет вовсе не отвага в бою, а исключительно
прагматизм.
        Толкотня на улицах не представляла для нас особой проблемы. Седьмой полк усердными трудами заработал дурную славу, и теперь наши усилия приносили плоды - жители сами в миг разбегались по сторонам, едва мы появлялись в поле их зрения. У каждого из нас эмблема полка была вышита на куртке и вытатуирована на правой руке. Черная змея с открытой пастью. Лично я считал этот знак немного безвкусным, к тому же обычай делать одинаковые татуировки больше подходит для банды подростков, нежели для сеющего ужас воинства. Однако полковник настоял и оказался прав, потому что наша безвкусная змея на полковом знамени мощно действовала на воображение плебеев. Татуировка с изображением змеи, чей хвост обвивался вокруг правого предплечья, а пасть раскрывалась на тыльной стороне руки, также производила неизгладимое впечатление. Конечно, с такой эмблемой о работе под прикрытием можно забыть, но от нас в этом деле все равно было мало пользы ввиду нашего культурного многообразия.
        При наборе новых членов полка мы руководствовались правилом: «Не жри в сортире». А вернее: «Не нанимай в месте дислокации». Если ты примешь в свои ряды местных, то не удивляйся потом их сомнениям при подавлении беспорядков. К тому же, такие бойцы более склонны к дезертирству. Идеальный новобранец - это тот, у кого вообще нет дома, или кто находится так далеко от него, что само понятие дома для него - чистая абстракция (см.: Мои отношения с родным городом). Для такого человека все вокруг кажется странным, существуют только он и сослуживцы. Другие же представляют угрозу. Ничто так не укрепляет взаимоотношения, как синдром осажденной крепости.
        По вышеперечисленным причинам не было в Седьмом полку никого, кто родился в Каэллархе, и большинство из нас прибыло из таких далеких мест, что никто о них даже не слышал. Мы были смесью всех племен и культур, представленных на Континенте, что изрядно выделяло нас на фоне расово однородной провинции и даже всего Королевства. И мало враждебного отношения к нам аборигенов - эрейцы, дислоцированные в Д’уирсэтхе, также не проявляли к нам сочувствия, а просто терпели как неизбежное зло. Мы отвечали обеим сторонам взаимностью, что только усугубляло ситуацию, особенно страдали наши взаимоотношения с местными. Чем более враждебно они себя вели, тем с большим рвением мы подавляли беспорядки. Граф де Верде, главнокомандующий эрейских сил в регионе, прекрасно понимал наше положение и использовал это, всячески поддерживая миф о Седьмом полку как о палачах Д’уирсэтха.
        Мы вчетвером добрались до Веселой улицы и нашли аптеку Сантолини. Было это элегантное и ухоженное место, предназначенное, очевидно, для самых зажиточных слоев городского населения. Вывеска над дверью гласила: «Аптека Сантолини - улучшаем качество вашей жизни уже 7 поколений». Это была, конечно, наглая ложь - владелец открыл свою аптеку всего четыре года назад, а его отец был мясником.
        Мы вошли в дом. Помещение было просторным, безупречно чистым, в нем стоял сильный аромат трав и медикаментов. Вдоль стен тянулись полки, заставленные различными средствами как естественного (например, корень левокоста, который якобы ускоряет срастание костей), так и чисто алхимического происхождения (самым продаваемым товаром подобного рода была волшебная жидкость для удлинения полового члена). Кстати, жидкость эта - чистое шарлатанство и одурачивание простаков. Несколько месяцев тому назад Гиена выпил залпом всю бутылку и не добился какого-либо видимого эффекта.
        Мы подошли к прилавку, за которым с чарующей улыбкой стоял сам Сантолини, высокий, красивый брюнет, совершенно не укладывавшийся в мои представления об аптекарях. Несмотря на появление в его магазине четырех наемников с мечами на поясе, мужчина и не думал снимать приклеенную к лицу широкую, дружелюбную улыбку. Кроме нас, никаких других клиентов не было.
        - Добро пожаловать, добро пожаловать, чем могу быть вам полезен? Вероятно, вас терзают незаживающие раны, заставляя терпеть сильную боль? Перелом кости плохо зарастает? А может…  - он понизил голос,  - беспокоят некие проблемы интимного свойства? Иссякла живительная влага?
        Сантолини, как и многие жители Каэлларха, выучил эрейский язык относительно недавно и только потому, что он был официальным. Потому он изъяснялся коряво, с сильным акцентом, его едва можно было понять, а кроме того, он имел привычку использовать родные идиомы в буквальном переводе.
        - Мы скорее ищем что-нибудь для… общего укрепления,  - ответил я, делая упор на последние слова.
        Сантолини сочувственно покачал головой и сделал вид, будто прекрасно понимает, о чем я говорю. Я же не до конца отдавал себе отчет в том, что делаю, так как, если честно, план заранее не продумал. Я собирался только уговорить аптекаря продать мне незаконной святой воды, а в случае неудачи хорошенько вздрючить его и заставить признаться, где он прячет запас контрабанды.
        - Для вас у меня есть одна вещь,  - сказал между тем Сантолини.  - Редких трав смешано немало и специально подобран алхимический состав. Самое лучшее в алхимии и натуральных методах лечения. Иммунитет к любой болезни. Не затронет слабость, подобно длинным лозам ив!
        - Я не совсем это имел в виду…
        - Конечно, конечно. У нас найдете вы и то, что по-научному зовется чудесами альтернативной медицины!
        - Разумеется,  - заметил Считала.  - Нет лучшего лекарства, чем плацебо.
        - Отлично, у меня есть что-то именно для вас…
        - Это был сарказм,  - вздохнул интендант.
        - Ах да, разумеется. В таком случае, может…
        - Нам нужна святая вода,  - выпалил в лоб Гиена.
        - Но простите! Святая вода - запретная субстанция!
        - Мы наверняка можем…
        - Застенками продажа карается! Темницей! И даже если я дождусь освобождения, мой магазин придет в упадок без меня! Я стану беден, словно мышелов!
        - Как церковная мышь,  - поправил я автоматически.
        - Почему церковная?  - удивился Сантолини.
        - Поговорка. Беден, как церковная мышь.
        - А церковные мыши беднее других мышей?
        Я на мгновенье задумался:
        - Возможно, эта поговорка восходит к старым временам, когда имущество религиозных учреждений было меньше и они ассоциировались с бедностью. Или это закамуфлированная насмешка над жадностью священников?
        - Народная речь - это бездонное озеро,  - рассудительно заметил аптекарь.
        - Перестань нам лапшу на уши вешать. Неси святовку,  - не выдержал Гиена.  - Мы знаем, что ты ею торгуешь.
        - Вы меня обижаете! Я, как выражаетесь вы, эрейцы, купец, погрязший в честности. Только легальные товары на складе.
        - Мы кое-что другое слышали.
        - Язвительные языки конкуренции!
        - Послушай, Сантолини,  - спокойно сказал я.  - Ты занимаешься этим делом довольно долго. Ты должен знать, что мы не поверим тебе на слово. Если понадобится, мы надерем тебе задницу и перевернем этот магазин вверх дном, заглянем в каждую коробку и отдерем все половицы. Даже если мы ничего не найдем, то наделаем здесь такого шума, что все клиенты будут обходить тебя стороной.
        - Несправедливые обвинения…
        - И не думай, что кто-то извинится или официально оправдает тебя. Дай нам то, что нужно, и мы оставим тебя в покое. И даже заплатим за товар.
        - Я смотрю на вас и вижу змей на руках, королевская служба. Смотрю и думаю: зачем же королевским воинам вода, что по приказу короля должна иссохнуть? Эрейцы отступают от эрейского закона?
        - Мы не эрейцы, мы просто берем у них деньги. Каждый месяц у нас устраиваются бои без правил между отдельными частями. Мы поставили кучу бабла на нашего борца. Он не может проиграть, понимаешь?
        - Важность чистого соперничества велика.
        - Да насрать на важность соперничества,  - прорычал Парша.  - Важна победа.
        - Если важность победы столь велика, то и цена должна быть высока, не так ли? Великий риск для магазина - продажа службе короля. Должна быть компенсация. Тройная.
        - Стандартная ставка, мы не будем платить ничего лишнего. Компенсацией можешь считать то, что мы не пришли сюда с факелами.
        - Я ищу воду, но не нахожу. Если тройная ставка, то и поиск тройной. Возможно, нахождение будет лучше.
        - Двойная.
        - Двойной поиск также может быть достаточным. Извините меня, господа, я на минутку.
        - Иди за ним,  - скомандовал я Парше.
        Сантолини попытался что-то возразить, но передумал и проследовал в заднюю часть магазина, отодвинув занавеску, отделявшую подсобку от торгового зала. Вскоре он вернулся, неся в руках открытый сундучок с дюжиной пузырьков, наполненных прозрачной жидкостью.
        - Чистейшая святая вода в Д’уирсэтхе - заявил он с гордостью, поставив сундучок перед нами на прилавке.  - Высочайшее качество.
        - Нам приятно это слышать,  - сказал Считала.  - Тем не менее, мы позволим себе провести небольшой тест.
        Он вынул из кармана маленький флакон, которым снабдил нас Йорлан. Его содержимое вступало в реакцию со святой водой и окрашивало ее в красный цвет. Считала добавил средство в один из пузырьков в сундучке Сантолини. Жидкость начала менять цвет, но достигла только бледно-розового цвета.
        - Разведенная дрянь,  - заключил Считала.  - Максимум двадцать процентов.
        - Трибунал карает одинаково что за двадцать процентов, что за чистую святую воду,  - ответил я.
        Гиена и Парша обездвижили Сантолини железной хваткой, прежде чем тот понял, что происходит.
        - А теперь поговорим о том, что нас действительно интересует,  - предложил я.
        Аптекарь даже не пытался вырываться. Он понял, что шанс освободиться из объятий Гиены и Парши у него нулевой. Лишь двигал глазными яблоками, следуя взглядом за мной, а я тем временем спокойным, неспешным шагом приблизился к двери, перевернул табличку стороной «Закрыто» и задвинул засов. Затем зашел за прилавок и удобно уселся на стуле Сантолини. Считала же отправился к полкам и начал копаться в аптечных препаратах.
        - Только реализация?  - спросил я аптекаря.  - Или производство тоже?
        - Я… Я н-н-ничего не з-з-з-знаю,  - лепетал он.  - Я п-п-просто продаю… я не знаю, откуда вода в составе… я н-н-не делаю препараты, другой человек, а не я… Я только п-п-продаю то, что у меня есть…
        - Ты владелец аптеки и единственный работник. Нет абсолютно никого, на кого бы ты мог перекинуть ответственность. Единственный вопрос, производишь ли ты продукт самостоятельно или только продаешь то, что получаешь от поставщика. Так что?
        - Я… производя…  - нерешительно ответил Сантолини.  - Я не знал, что вода противоправна, правда. Фонтан идей дал мне рецепт случайно, эксп-п-перимент.
        «Боится своего поставщика больше, чем нас,  - подумал я.  - Интересно».
        - Где?  - спросил я только.
        - Ч-ч-что где?
        - Где ты производишь?
        Этот вопрос застал его врасплох. Я тяжело вздохнул.
        - Сантолини, кончай эту игру,  - терпеливо сказал я, как будто объяснял не очень умному ребенку сложную математическую задачу.  - Ведь мы прекрасно знаем, что ты слишком глуп, чтобы изготовить святую воду. Ты плохой фармацевт, а тем более алхимик. Мы можем продолжать в это играть, конечно. Ты можешь указать нам какое-нибудь вымышленное место, где, как ты думаешь, у тебя есть лаборатория, мы проверим это и узнаем, что ты лжешь. И мы вернемся к исходной точке, разве что наше терпение заметно поубавится. Поэтому не трать свои усилия и просто признай, что кто-то другой приготовил этот препарат.
        - Другой производил. Я только продавал.
        - Хорошо. Первый этап позади. Ты должен выслушать меня очень внимательно, Сантолини. Твоя жизнь только что закончилась. Есть несколько различных вариантов, как могут дальше развиваться события, но как раньше уже не будет никогда. Тебе остается только выбрать меньшее зло. Теперь ты в наших руках, и мы можем тебя убить разными способами. Можем отдать тебя под суд, и ты лишишься всего, что у тебя было, и попадешь в тюрьму на несколько лет. Даже если ты выживешь и выйдешь на свободу, то сдохнешь с голоду на улице через несколько месяцев. Мы также можем подобрать тебе какую-нибудь просторную камеру в подземелье монастыря на Речной и пытать тебя там до победного конца. Ты наверняка слышал рассказы о Седьмом полку и о людях, которых мы взяли на допрос. Ты не мог не заметить, что герои этих рассказов, попадая в монастырь, из него уже не выходят. Наконец, мы можем просто уйти, оставить тебя в покое и пустить слух, что ты на нас работаешь. Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем к тебе наведается этот поставщик, которого ты пытаешься защищать? У тебя есть только один путь, не ведущий в финале к
мучительной смерти. И первый шаг на этом пути - добровольной рассказ о том, кто производит святую воду, которой ты торгуешь.
        - Я не знаю,  - застонал Сантолини.  - Не было никогда встречи лицом к лицу с производителем, всегда посредничество. Приходит посредник, дает то, что имеет. Я не знаю, откуда он, где растет продукт.
        - Кто этот посредник?
        - Махок Вивало. Он очень подозрительный. В прежние годы его товар - всякое барахло. А теперь в его руках богатство. Тратит много денег. Он ко мне с водой пришел и сотрудничество дал.
        - Где мы можем его найти?
        - Я не знаю, мы не ходим вместе. Но новая поставка через день, поздно вечером. Он приходит к заднему выходу из магазина.
        - Сегодня один из этих дней?
        - Да.
        - Чудесно. Тогда мы подождем его.
        В этот момент Считала высунул голову из-за занавески и дал мне знак, чтобы я заглянул к нему в подсобку.
        - Успокойте его,  - обратился я к Гиене и Парше.
        Гиена тут же поднял свой кулак и вырубил Сантолини ударом по затылку. Я встал со стула и отправился в подсобку. Это была довольно обширная комната, загроможденная множеством аптечных склянок. Некоторые из них хранились в ящиках, как будто их только что доставили, другие же были распакованы и готовы выставляться на полках. Комната освещалась плохо. Маленькое окошко с грязными стеклами погоды не делало, поэтому Считала зажег масляную лампу и установил ее на одной из верхних коробок.
        - Всё это по большей части дерьмо,  - заметил интендант.  - В лучшем случае дает эффект плацебо, в худшем - легкое пищевое отравление. Но здесь есть и немного полезных вещей. Два ящика приличных медикаментов, которые могли бы пригодиться полку. И немного дорогих бабских микстур, которые я мог бы толкнуть за хорошую цену на черном рынке. Так что, мародерство? Или играем честно?
        Я немного задумался.
        - А что тебе для этого нужно?
        - От вас ничего. Просто проследите, чтобы меня никто не беспокоил, и я организую себе транспорт. Я отобрал только четыре ящика для погрузки, это не займет много времени.
        - Ладно, действуй.
        - Ясно. Я найду транспорт и подгоню его к магазину.
        Считала вышел на улицу через заднюю дверь. Я вернулся на минутку к Гиене и Парше, ввел их в курс дела и попросил присмотреть за Сантолини. Затем уселся на коробки в подсобке и стал ждать возвращения Считалы, с интересом изучая собранные вокруг фармацевтические средства. Алхимия одарила нас многими чудесными изобретениями, начиная с напитков, гарантирующих длительную эрекцию, включая различные средства для красоты кожи и укрепления волос и заканчивая медикаментами, позволяющими бороться с самыми опасными заболеваниями. Помимо этих явно полезных даров алхимии появились и довольно сомнительные продукты. Наибольшую проблему представляет, конечно, святая вода - зелье, вызывающее неестественно быстрое увеличение мышечной массы у покупателя. Всего через несколько недель ее применения любой дохлик обрастает уродливой горой мышц. Конечно, ничего не проходит даром, святая вода вызывает и побочные эффекты, самый опасный из которых - разрушительное влияние на печень. Большинство людей, постоянно использующих святую воду, умирает через несколько месяцев, а их трупы отличает желтоватый оттенок кожи. Очевидно,
это не сильно пугает всех заинтересованных в святой воде лиц. В Эрее она мало популярна, ее употребляют разве что только борцы и военные. (Давайте будем честными, неужели вы и правда думали, что мышцы Олуха имеют естественное происхождение?!) А в Каэллархе святая вода и вовсе запрещена, и именно поэтому все хотят ее получить. Запрет был введен отнюдь не ради заботы о здоровье местных жителей, а для защиты эрейцев от туземцев. Несколько десятков лет назад в соответствии с королевским указом употребление святой воды в провинции Каэлларх было строжайше запрещено. В Королевстве опасались, что если она распространится, то в случае восстания эрейским войскам придется сражаться с ордами озлобленных качков. Разумеется, как и все запреты, этот оказался совершенно бесполезным и только побудил каэллархцев попробовать святую воду.
        Само название вещества появилось вскоре после объявления указа. В то время один хитроумный священник догадался использовать храмы, чей клир сочувствовал бунтовщикам, в качестве сети распространения запретной субстанции. Подпольщику, желающему укрепить силы перед схваткой с агрессором, достаточно было обратиться к знакомому священнику - местному патриоту - и попросить у него «особого благословения». Эрейские оккупационные силы лишь через несколько лет поняли, что запрещенное вещество распространяется через священнослужителей, и только тогда пресекли этот бизнес. Разумеется, вскоре появились и другие способы распространения товара, но название «святая вода» закрепилось уже навсегда.
        Из раздумий меня вывел стук во входную дверь. Наверное, какой-то клиент не заметил вывеску «Закрыто», подумал я и не сдвинулся со своей коробки. Стук повторился еще несколько раз.
        - Закрыто, приходите позже!  - услышал я крик Гиены из соседней комнаты.
        Некто, находившийся по другую сторону двери, оказался чертовски упрям, и потому снова постучал. А следом чей-то голос, вероятно женский, начал что-то выкрикивать.
        - Закрыто!  - отчетливо проорал в очередной раз Гиена.
        В ответ с улицы донеслось еще больше воплей и яростный стук.
        - Закрыто, валите на хуй!  - Гиена снова проявил себя дипломатом.
        На сей раз в ответ наступила тишина, которая внезапно сменилась жутким грохотом, будто кто-то перевернул шкаф, или высадил дверь, или… Твою ж мать, высадил дверь?! Я подпрыгнул и выскочил в соседнюю комнату.
        То, что я увидел, навсегда врезалось в мою память. Дверь магазина была вырвана из петель и теперь бесполезно валялась на полу магазина, а в образовавшемся проеме появился худой, но атлетически сложенный верзила в зелено-черной ливрее, означавшей, что он служит некому аристократическому роду. На поясе у него висел меч и два длинных ножа. Следом за ним через дверной проем протиснулась сухая пожилая дама в элегантном платье и огромной шляпе с пером. В другой части магазина, за прилавком, застыли Гиена и Парша, вылупив глаза на визитеров. У их ног лежал без сознания Сантолини, и, к счастью, клиенты не могли видеть его.
        - Это действительно отвратительный уровень обслуживания,  - ворчала женщина.  - Сначала он велит мне ждать три дня, пока будет готова заказанная мною микстура, а теперь, когда я наконец пришла за ней, магазин оказывается закрыт.
        - Госпожа, боюсь, что эти люди не аптекари,  - верзила наклонился к ее уху.  - Я думаю, было бы разумным уйти отсюда.
        - Не аптекари?!  - Старушку чуть удар не хватил.  - Эй вы там, объяснитесь немедленно!
        - Чего, блядь?  - вырвалось у Парши.
        - Возмутительно!  - женщина пришла в негодование.  - Какое мерзкое хулиганство! Вильгельм, немедленно убери эту гадость.
        - Прошу прощения, но мне кажется, что это могут быть эрейские солдаты,  - возразил Вильгельм.  - Было бы неразумно…
        - Вильгельм! Сейчас же!
        - Да, госпожа.
        Вильгельм плавным движением достал два длинных ножа и двинулся на нас. Парша все еще стоял, словно окаменев, с выпученными глазами, но Гиена уже успел выйти из ступора и выскочил из-за прилавка с мечом в руке. Я даже не дрогнул. Гиена, конечно, не образец для подражания, но ближний бой не относится к числу его недостатков. Я был уверен, что он легко справится с каким-то подхалимом в ливрее.
        Однако я быстро изменил свое мнение. Вильгельм сразу доказал, что он умелый и ловкий фехтовальщик, способный использовать чрезмерно агрессивный стиль Гиены себе на пользу. От первой атаки солдата он просто уклонился, а вторая дала ему возможность контратаковать. Он, конечно, не стал отражать удары меча своими ножами. Вильгельм лезвием в левой руке слегка изменил направление удара Гиены, а правой рукой нанес свой, поразив противника в предплечье, прямо в то место, где заканчивалась скрытая под мундиром кольчуга. Брызнула первая кровь, и Гиена рассвирепел. Его действия стали еще агрессивнее, и в результате он начал неоправданно рисковать, подставляя себя под контратаки. Полковая куртка Гиены скрывала надетую снизу кольчугу, и потому два выпада Вильгельма закончились лишь безуспешными толчками в туловище. Тем не менее, было очевидно, что в долгосрочной перспективе Гиена не имеет шансов на победу.
        - Помоги ему, идиот!  - рявкнул я Парше.
        Тот наконец вышел из ступора, потянулся за мечом и двинулся, чтобы поддержать товарища. Вильгельм начал отступать. Он был чертовски хорош, но не настолько, чтобы справиться с двумя верзилами одновременно. Как раз в этот момент, как назло, очнулся Сантолини. Я направился к нему, чтобы снова оглушить, но аптекарь молниеносно оценил ситуацию и кинулся в сторону подсобки. Парша, проявив редкую для себя сообразительность, подрезал его и опрокинул на землю. Однако аптекарю удалось снова подняться и пуститься наутек, а мы с Паршой не смогли его остановить. Когда мы ворвались в подсобку, Сантолини уже успел схватить горящий светильник.
        - Стойте!  - заорал он.  - Или взрыв всего!
        Мы остановились.
        - В коробке одна воспламеняемость!  - воскликнул он.  - Если лампа упадет, все обернется в дым. А теперь поставьте себя медленным темпом взад или смертность для всех!
        Я стал соображать, насколько вероятно, что он говорит правду. Парша же не имел обыкновения задумываться.
        - Ты блефуешь,  - выпалил он и кинулся на аптекаря, воткнув нож ему в грудь.
        Тот осел на землю, уронив светильник прямо на открытую коробку, стоявшую у его ног. Парень не солгал, хотя и несколько преувеличил угрозу. Пламя вырвалось почти мгновенно, охватив всю коробку, самого Сантолини и рукав куртки Парши, а затем мгновенно перекинулось на другие склянки.
        - Валим отсюда!  - закричал я и бросился бежать, а Парша помчался за мной.
        Мы выскочили обратно в переднюю часть магазина. Гиена, истекающий кровью уже из трех ран, и Вильгельм по-прежнему дрались, но, заметив вырывающееся из-за наших спин пламя, немедленно прервали поединок. Слуга уронил на землю свои ножи, схватил в охапку растерянную старушку и выскочил на улицу. Мы с Паршой и Гиеной последовали его примеру.
        Оказавшись на безопасном расстоянии, мы обернулись, чтобы оценить размах произведенных нами разрушений. Огонь распространился мгновенно, охватив уже весь магазин, и становился все жарче. Со всех сторон спешили городские стражники и обычные жители с ведрами. Несколько человек тыкали в нас пальцами, как на виновников происшествия. Вильгельм, все еще держащий в руках испуганную даму, воззрился прямо на меня.
        - Мы никогда не встречались,  - сказал я.
        Слуга кивнул и удалился. В этот момент появился Считала, он ехал на повозке, запряженной двумя мулами.
        - Твою же мать, даже на минуту нельзя с вас глаз спустить!  - вид полыхающей аптеки Сантолини привел его в ярость.  - Я же ненадолго отошел, хотел одолжить эту долбаную телегу, а вы умудрились сжечь всю эту халупу. И какого хрена Гиена весь в крови?!
        - Долгая история,  - ответил я.  - В любом случае можешь уже, наверное, вернуть повозку ее владельцу.
        - С какой стати?! Это единственный доход, что нам достанется после всей аферы. Телегу я забираю себе.

* * *

        Если вы хотите знать, что нам было за пожар в центре города и причинение смерти по крайней мере одному мирному жителю, то отвечу коротко: ничего. Сантолини особо не любили и не уважали, поэтому никто по нему не плакал. А поскольку влажный климат Каэлларха не способствовал распространению пожаров, огонь не стал причиной масштабных разрушений, за исключением самой аптеки. Правда, по городу тут же поползли слухи о том, как «эти ублюдки из Седьмого полка» спалили все имущество некого купца, после чего тот бесследно исчез, но подобные байки о нас появлялись с завидной регулярностью, и одна подлинная история утонула в море небылиц. Даже Ника не сильно распекала меня за этот случай. Да, мы убили торговца, но вытянули из него имя поставщика, так что, с точки зрения капитана, расследование прошло идеально.
        Тем временем перед дворцом губернатора развернулись очередные беспорядки на почве регулирования мер и весов, и потому тема пожара в аптеке отошла на второй план. Кстати, это отличный повод, чтобы рассказать вам немного о том, какую проблему для Каэлларха составляла метрическая система.
        Разделительные линии между жителями этой провинции и оккупантами из Эреи проходили через все аспекты жизни. Одной из наиболее насущных проблем, которые обострили спор, была система мер и весов. Эрейцы использовали современную метрическую систему, в то время как местные жители измеряли все локтями, ступнями и прочими частями тела и очень гордились этим - до такой степени, что сохранение традиционного способа измерения стало вопросом национальной идентичности. Местные продавцы тканей на рынке мерили все только в локтях, а когда кто-нибудь просил продать ему метр материи, они притворялись, что не понимают, о чем идет речь, пока покупатель не выразит своей потребности в локтях. Королевские чиновники не оставались в долгу и требовали во всех документах и расчетах пользоваться метрической системой. Напряженность росла с каждым днем, и туземцы находили все новые и новые выходы для своего раздражения. Во многих местах можно было увидеть на стенах надписи типа: «Ебать метры» и «Хуи - вот наши метры».
        Во время одной, особо вдохновенной демонстрации перед губернаторским дворцом все ее участники принесли с собой деревянные палки с точно измеренной длиной в один метр и громкими криками заявили губернатору, что правильным местом для этих деревянных метров будет его почтенная задница. Тот быстро потерял терпение к народу, шумящему под балконом, и приказал дворцовой гвардии разогнать собрание. Поэтому люди сановника окружили демонстрантов, отобрали у них метровые палки и ими же их избили. Считала, очень гордившийся своим чувством юмора, назвал это событие «метрическими пиздюлями» и изо всех сил пытался пустить в народ выдуманную им остроту, чтобы та вошла в широкое употребление. К сожалению, термин совершенно не прижился, и я сильно сомневаюсь, чтобы «метрические пиздюли» стали названием главы какой-нибудь исторической книги, которую выпустят спустя десятилетия. Считала, однако, придерживался иного мнения.

* * *

        Когда я вернулся в монастырь после аптечной операции, отвел Гиену в лазарет и исповедался Нике в своих грехах, мы со Считалой решили немного расслабиться в резиденции Мальдолини. По дороге, правда, у нас случился небольшой конфликт с городским стражником, который назвал нашего интенданта «дьявольским отродьем». (Не помню, упоминал ли я уже об этом, но Считала - от природы рыжий, веснушчатый и чертовски злой, так что охранник был во многом прав.) Интендант парировал это замечание меткой репликой в стиле: «А твоя мамаша - шлюха», что, к нашему удивлению, не успокоило стражника. К счастью, мне удалось предотвратить конфликт. Я велел стражнику катиться к едрени фени, пригрозив при этом разукрасить его рыло. Такой аргумент оказался вполне убедительным, и наш оппонент поспешил удалиться.
        Дождь шел довольно сильно, поэтому об отдыхе на крыше и речи не шло. К тому же там поселился сумасшедший Йорлан, который экспериментировал с тем, что он именовал «громоловушкой». Мы исходили из соображения, что лучше держаться от этой хреновины подальше. Вместо этого мы отправились на второй этаж особняка, в фиолетовую комнату. Это была моя любимая комната в Мальдолини - небольшая, но уютная, полная книг, собираемых годами, с двумя невероятно удобными креслами. Мы бросили монетку, и Считала проиграл, так что ему досталось место похуже - обивку за несколько недель до этого порезал ножом Йорлан, которому взбрело в голову, что предыдущие владельцы могли зашить в обивку какие-то ценности. Очередное проявление безумия алхимика. Мало того что ради сокровищ он испортил мебель, так еще и сделал это, испытывая полнейшее безразличие к любому богатству.
        Едва мы со Считалой расположились в креслах и вытянули ноги, нас нашел Зеленый, которому, вероятно, не терпелось доложить мне о своих достижениях. Сержант принадлежал к немногочисленной группе коренных эрейцев, служивших в полку. Высокий, ловкий и сильный, он, к сожалению, был подслеповат и почти ничего не мог сделать без очков. Это, конечно, создавало большие неудобства на поле боя, но Зеленый отличался невероятным умом и дисциплинированностью и, даже если бы вообще ничего не видел, сумел бы успешно руководить людьми. Он принял в своей жизни только два плохих решения: во-первых, бросил академическую карьеру в Ворейнском университете, чтобы присоединиться к полку, а во-вторых, отказался от употребления мяса в пользу фруктов, овощей и прочего зеленого дерьма. Короче говоря, Зеленый был вегетарианцем или, как выражался Гиена, «ебаным вегетационистом».
        - Я по поводу Финнехана,  - доложил Зеленый, войдя в фиолетовую комнату. Он кинул быстрый взгляд на Считалу, как будто не был уверен, можно ли говорить при нем.
        - Пожалуйста, продолжай,  - великодушно сказал интендант.
        Зеленый с еще большим смущением посмотрел на меня, и я жестом разрешил ему говорить дальше.
        - Эрлорн Финнехан, сын Ниркина Финнехана,  - начал он свой доклад.  - Купец, в основном торгует редкими специями, антиквариатом, произведениями искусства и другими предметами роскоши. Самый большой доход ему приносит импорт мебели, скульптур и керамики из-за Пограничных гор в Эрею. Финнехан нанимает от пятидесяти до семидесяти человек, которые регулярно водят торговые караваны через горы и обратно. Сам Финнехан ни разу в жизни не покидал Д’уирсэтха, он ведет свой бизнес из-за стола. В самом городе у него есть два магазина и четыре склада. Кроме того, он является владельцем многих других объектов недвижимости, в том числе семейной резиденции, в которой живет, а также здания на Окольной улице.
        - Мне нужна аудиенция у почтенного купца Финнехана. Как можно организовать такое событие?
        - Я приволок одного из его слуг и допросил. Мне не пришлось даже сильно на него давить, рассказы о подземельях монастыря на Речной, которые ему довелось слышать в последние месяцы, быстро развязали ему язык. Он признался, что у Финнехана в резиденции девять охранников, они трижды в день сменяют друг друга, и каждый отвечает за отдельный этаж. Кроме того, у купца есть двенадцать слуг, но только четверо из них проводят ночь в особняке. Они спят в подвале, им запрещено выходить на первый этаж с заката до рассвета под угрозой кнута. У Финнехана нет ни жены, ни детей, но зато много любовниц, но ни одна из них не остается сегодня на ночь в особняке.
        - Отличная работа, Зеленый.
        - Это еще не все.  - Зеленый наконец сбросил официальную маску и явно был чертовски доволен собой.  - Я подумал, что было бы неплохо усилить твои позиции в переговорах с Финнеханом, и поэтому отправил Дерека и Винона с факелами на один из его складов. Сегодня вечером купец получит сообщение о том, что потерял здание вместе с запасом товаров. Во время визита к Финнехану ты сможешь ему сказать, кого он должен благодарить за это.
        - Ты проявил инициативу,  - похвалил я его.  - И это мне нравится.
        - Да, если ты и дальше будешь с таким рвением поджигать склады местных торговцев, ты далеко продвинешься в нашем полку,  - усмехнулся Считала.  - Полковник известен своей слабостью к поджигателям.
        - Не обращай на него внимания,  - сказал я Зеленому.  - Ты хорошо поработал, теперь моя очередь. Найди Ферре и скажи ему, чтобы явился ко мне до заката. Вечером мы наведаемся к Финнехану и дадим ему несколько советов по защите имущества.

* * *

        Барды вряд ли пропоют песнь о нашем вторжении в особняк Финнехана. Трое низкооплачиваемых, засыпающих на ночном дежурстве охранников не представляли никакой проблемы для Ферре, который без особого труда обезвредил их и сложил рядком в подвале, как мешки с картошкой.
        Благодаря разведке, проведенной Зеленым, мы точно знали, где находится спальня торговца. Купец, разумеется, ни на грош не доверял своим слугам, а потому двери запирал на ключ. С замком я справился старым, проверенным способом: сначала предпринял две неуклюжие попытки открыть его самостоятельно, что в обоих случаях завершилось громким падением отмычек на пол; потом пробурчал что-то о неисправности замка и халтурной работе и наконец сдался, после чего велел Ферре им заняться. Бывший барон (я даю восемьдесят семь процентов вероятности, что его лишили наследства) открыл дверь без каких-либо усилий, и мы оказались в комнате Финнехана, где и увидели нашу цель, глубоко спящую на огромной кровати под бархатным покрывалом.
        Мы заперли двери, а на окнах, выходящих на улицу, задернули занавески. Они перекрыли лунный свет, освещавший комнату, поэтому пришлось зажечь светильник. Затем следовало позаботился о том, чтобы произвести правильное впечатление. Я придвинул к себе стул и поставил его так, чтобы я хорошо видел Финнехана, а он хорошо видел меня. Усевшись, я принял позу, которая, по моему мнению, демонстрировала абсолютную уверенность и контроль над ситуацией. Не забыл я и закатать правый рукав, чтобы купец точно заметил татуировку с эмблемой полка на моем предплечье. Когда всё было готово, я подал сигнал Ферре, и тот шлепнул спящего открытой ладонью по лицу.
        Финнехан резко пробудился и от неожиданности закричал. Увидев нас, он попытался сбежать, но запутался в одеяле и с грохотом свалился на пол. Ферре спокойно обошел кровать, приблизился к купцу и снова его ударил, на сей раз кулаком. Торговец принялся орать, и моему телохранителю пришлось обездвижить его крепким захватом и засунуть в рот кляп. После этого Ферре заставил купца подняться, вывернув ему руку и едва не вырвав ее из сустава. После этого мужчина отказался от какого-либо сопротивления и сдался на милость победителя. За все это время я даже пальцем не повел, сохраняя свою продуманную небрежную позу на стуле.
        - Я не отниму у вас много времени, господин Финнехан. Это будет короткий разговор, тем не менее, я бы предпочел вести его цивилизованно. Через минуту мой компаньон вытащит эту тряпку из вашего рта. Я прошу вас не кричать. Мы не боимся, что кто-то может прибежать к вам на помощь. Скажем честно, на помощь прибегать уже некому. Мы заткнули вам рот только ради собственных ушей. Через минуту мы вытащим кляп, и отныне все крики будут наказываться ударом в солнечное сплетение. Итак, до сих пор вам все было понятно?
        Финнехан энергично кивнул головой. Я дал Ферре знак, тот вытащил кляп. Купец принялся быстро дышать через рот, но ничего не сказал.
        - Превосходно,  - продолжил я.  - Можем двигаться дальше. Сначала я скажу, чего мы хотим, а потом объясню, почему у вас нет выбора, кроме как исполнить наше желание. В конце нашей беседы я отведу немного времени на вопросы, возражения и мольбы о пощаде, которые мы полностью проигнорируем. Итак, чего мы хотим? Сохранить текущее положение дел. В частности, мы хотим, чтобы бордель на Окольной улице оставался там, где находится. Здание должно оставаться у нынешних арендаторов за прежнюю плату так долго, как они этого пожелают. Почему сопротивление нашим требованиям было бы глупостью с вашей стороны? Во-первых, если мы вошли сюда один раз, то войдем и снова, если захотим. Во-вторых, посмотрите, пожалуйста, на мою правую руку. Эта татуировка вызывает у вас какие-нибудь ассоциации? Так… Хорошо. В-третьих, сегодня вечером, перед тем как лечь спать, вы получили дурные вести, не так ли? Пожар на складе? Страшное дело. Вам наверняка не хотелось бы, чтобы по некой нелепой случайности другие принадлежащие вам склады также сгорели.
        Я остановился и дал Финнехану время, чтобы переварить эту информацию. Процесс шел медленно, но купца трудно в этом винить. Попробуйте нормально соображать, если вас грубо разбудили посреди ночи.
        - С моей стороны всё,  - сказал я.  - Есть ли у вас какие-то вопросы?
        - Зачем вы это делаете?  - простонал Финнехан.
        - Простите, я, наверное, неясно выразился. Есть ли у вас какие-то не идиотские вопросы?
        Он на минуту задумался. Умный ход с его стороны.
        - Значит, все, что вы от меня хотите, это позволить борделю пользоваться зданием на Окольной?
        - Именно так, я рад, что мы хорошо поняли друг друга,  - просиял я.  - У нас, однако, довольно капризная натура… Может случиться, что через какое-то время мы захотим чего-то совершенно иного. Или прямо противоположного тому, что мы сейчас хотим. Но я уверяю вас, если это произойдет, мы своевременно и четко сообщим о своих потребностях и подкрепим их соответствующими аргументами.
        - Да, да… Конечно. Все, что нужно.
        - Чудесно. Действительно, нам удалось прийти к согласию быстрее, чем я ожидал. Я только надеюсь, что нам не придется сюда возвращаться, чтобы напомнить о нашем договоре…
        Финнехан резко помотал головой. Я бросил на Ферре красноречивый взгляд, и в следующее мгновенье купец уже лежал на полу, оглушенный ударом по голове. Беседа вышла продуктивная, но время поджимало, и мы стали собираться к выходу. Однако, прежде чем мы покинули резиденцию, я все же заглянул в столовую и изучил коллекцию спиртных напитков, собранных там. После долгих размышлений прихватил графин коньяка. На стенке сосуда можно было четко разглядеть букву «Ф»  - знак рода Финнеханов. Я не сомневался, что Араи оценит такой подарок.

* * *

        Я решил выждать два дня, прежде чем отправиться на встречу с Араи. Мне надо было убедиться, что Финнехан достаточно запуган и не готовит никакого сюрприза. Кроме того погода не очень способствовала выходу на улицу. Времена года в Каэллархе делятся на дождливые и очень дождливые, а у нас была как раз середина лета, самый отвратительный сезон. В течение двух дней я ничем не занимался, только читал книги из коллекции Мальдолини в фиолетовой комнате и иногда спрашивал сержантов, не убили ли кого-нибудь из моей роты. Наконец, на третий день я собрался, взял с собой Винона и Паршу в качестве прикрытия и вышел на грязные улицы с графином в сумке.
        Нам удалось беспрепятственно добраться до Окольной, несмотря на то что Парша, видимо, дал кому-то торжественную клятву цепляться к каждому встречному прохожему. Изначально я собирался оставить телохранителей снаружи, но передумал. С тех пор, как Гиена попал в лазарет, Парша пребывал в самом отвратительном расположении духа, и останься он без присмотра на улице, где можно провоцировать прохожих, кровопролития было бы не избежать. Итак, мы втроем вошли в бордель. Заспанный вышибала, по-видимому преемник Гуира, ворчливо поприветствовал нас.
        - Мадам ждет наверху,  - пробормотал он, указывая на лестницу, и вернулся к своему посту у двери.
        Я усадил Винона и Паршу на один из красочно обитых, удобных диванов в главном зале, а затем поднялся наверх в комнату, где вела свои дела Араи. Она расплылась в очаровательной улыбке, когда я поставил на ее письменный стол графин, прихваченный из дома купца.
        - О, спасибо, Ис. Это действительно прекрасный подарок. По странному стечению обстоятельств, вчера ко мне приходил один из людей Финнехана и сообщил, что его начальник передумал нас выселять. Вы случайно не знаете, что убедило уважаемого покупателя?
        - Понятия не имею. Не сомневаюсь, однако, что тот, кто с ним разговаривал, представил ему весьма убедительные аргументы.
        - Раз уж речь зашла о загадочных событиях… Кажется, несколько дней тому назад сгорела аптека Видаля Сантолини. Ходят слухи, что Седьмой полк имел к этому отношение.
        - Я слышал другую интересную сплетню. Кажется, этот бедолага, прежде чем встретить столь печальный конец в пламени собственной аптеки, раскрыл имя своего поставщика. Ты когда-нибудь слышала имя Махока Вивало?
        Араи открыла ящик стола и вытащила два бокала.
        - Давай насладимся вчерашним успехом, прежде чем начнем строить планы на завтра,  - сказала она, разливая коньяк Финнехана в бокалы.  - Знаешь ли ты, Ис, в чем самая большая проблема, с которой я сталкиваюсь в своей отрасли?
        - Гонорея?  - ответил я, не раздумывая.
        Она обиженно скривила личико.
        - Конечно, нет. Алхимия решила эту проблему давным-давно. Только бордели самой низкой пробы, которые не хотят вкладывать средства в надлежащий уход, являются постоянным рассадником венерических заболеваний.
        - Тогда что за проблема тебя преследует?
        - Конкуренция.  - Араи подала мне бокал.  - Ис, у тебя была возможность посетить мое заведение, и ты знаешь, что у меня всё организовано на высшем уровне. Элегантный декор, полная конфиденциальность и профессионализм, а также алхимическая защита на высшем уровне. Широкий спектр предлагаемых услуг, в чем у вас была возможность убедиться, когда вы проходили через подвалы. Конечно, высокий уровень означает высокую стоимость, и потому я теряю много клиентов, отдающих предпочтение конкурентам, чей уровень услуг намного ниже, но дешевле.
        - Кажется, я уже знаю, к чему этот разговор.
        - Я была бы очень разочарована, если бы это было не так.
        Мы замолчали на мгновение, наслаждаясь коньяком, который был действительно великолепен. По-видимому, придется снова навестить Финнехана и опустошить его бар.
        - Так какой бордель мне надо сжечь?  - спросил я.
        - «Под бутоном розы».
        - Будет довольно трудно убедить моих ребят в целесообразности такой акции,  - сказал я с долей сомнения.  - Многие бойцы из моей роты - постоянные клиенты «Бутона».
        Араи кинула на меня испепеляющий взгляд, убедивший меня в правильности решения не признаваться ей в том, что я и сам неоднократно посещал «Бутон».
        - Ты сделаешь им одолжение, спалив этот рассадник болезней,  - сказала она сердито.  - Это городской центр гонореи.
        Я знал об этом слишком хорошо. После посещения «Бутона» мне уже пришлось дважды рискнуть, обращаясь к Йорлану за помощью в решении проблемы медицинского характера. Наш алхимик имел неприятную привычку сообщать о побочных эффектах только после употребления созданного им зелья.
        - Дело не только в конкуренции,  - внезапно объявила Араи.
        - Нет?
        - Клиенты «Бутона» не богаты. Девочки, которые там работают,  - тем более. Зато владельцы… Этот бизнес принадлежит не какому-то вшивому сутенеру, там целое общество акционеров, которые проводят свое время за чаепитием у губернатора и карточными играми в особняке ван Дорренов. Они принимают решения, высчитывая операционную маржу и рентабельность инвестиций. Вот почему опытный алхимик никогда не ступал туда. Вот почему их работницы, жертвы нещадной эксплуатации, раздвигают ноги на грязных, завшивленных сенниках. Эти проклятые пиявки жируют на…
        - Я должен подкинуть туда огня, когда владельцы будут в здании?
        - Не смеши меня. Они там никогда не появляются. Когда эти типы хотят перепихнуться, они приходят не в такой притон, как «Бутон».
        - «Устрой бордель так, чтобы тебе самой захотелось в нем трахаться».
        - Они нарушают священный принцип.
        Я колебался.
        - Я не думаю, что можно сжечь здание без каких-либо потерь среди… персонала.
        - Ничего не поделаешь.
        - Я думал, что речь идет о прекращении эксплуатации, а не о сожжении эксплуатируемых…
        Лицо Араи ничего не выражало.
        - Изменение к лучшему осуществляется путем уничтожения коррумпированных, прогнивших институтов. Путем саботажа интересов. Путем лишения власть имущих чувства безопасности. Эта борьба происходит на уровне структур, а не людей. Мир можно менять лишь целостно. Идея рухнет, если думать о судьбе отдельных людей.
        - Стоп. Мы говорим об изменении мира или о поджоге борделя? Знаешь, связь между одним и другим для меня не очевидна.
        - Когда король велит жечь и убивать, ты затачиваешь меч и открываешь огонь по команде. А теперь ты будешь изучать мои мотивы? Оспаривать идеи? Ты, не имеющий иных амбиций, кроме как быть полезным инструментом?
        Впервые с тех пор, как я встретил ее, она выглядела так, как будто собиралась потерять над собой контроль. И мне нечего было сказать. Зря я ввязался в эту дискуссию. Я пришел сюда, чтобы заключить сделку.
        - Инструмент сделает, что от него требуется. Но взамен я хочу Махока Вивало…
        - Ты получишь его на блюдечке.
        - …и кое-кого еще.
        - Я слушаю.
        - Я не знаю его фамилии. Его зовут Вильгельм. Высокий верзила, он служит у какого-то старого дворянского рода. И носит зелено-черную ливрею.
        - Уничтожь «Бутон», и я расскажу тебе все, что знаю о нем. А когда мы в следующий раз встретимся, я буду знать о нем все.
        Я допил свой коньяк и уже собирался встать, когда Араи спросила:
        - А откуда взялось это название, Седьмой полк? Значит ли это, что до него было целых шесть наемных полков, выбитых из строя?
        - Ты смеешься, а за этим стоит очень вдохновляющая история.
        - Правда?
        - О да. Услышав ее, ты пожалеешь о своем насмешливом тоне.
        Я уселся удобнее на стуле, собрался с духом и начал рассказывать:
        - Наши корни восходят к темным временам, которые наступили в Королевстве два десятка лет тому назад и потрясли эту прекрасную землю. Тогда правлению светлого и праведного короля угрожал коварный заговор, задуманный мерзким вампирическим бароном де Леттром. В самый темный час Королевства монарх был отрезан от своих союзников и вынужден был сражаться с превосходящими силами барона. Когда вражеская армия разворачивала свои внушительные фланги, советники призвали короля спасаться бегством. Они указывали на оставшееся жалкое воинство, от которого оставалось всего шесть полков. И тогда внезапно раздался новый клич: «Не шесть, а семь!». И вот на горизонте появились…
        Араи, которая до сих пор слушала рассказ с прищуренными глазами, прервала меня:
        - Вампирический барон, Ис?
        - Да. Хитрая, коварная тварь.
        - Вампирический барон?  - повторила Араи, хихикая себе под нос.
        - Ты даже не представляешь, насколько он подлый.
        - Вампирический? В первый раз слышу такое прилагательное по отношению к человеку.
        - Потому что и барон де Леттр был единственным в своем роде.
        - Из-за необычайно высокой степени вампиризма?  - На сей раз Араи уже открыто расхохоталась.
        - Ладно, я выдумал всю эту историю,  - признался я неохотно.
        - Вампирический барон?
        - Я запаниковал!
        Араи потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться. Наконец, она заговорила ленивым голосом:
        - У меня недавно появилась информация, которая могла бы тебя заинтересовать. Я бы обменяла ее на рассказ о том, откуда взялось название Седьмого полка. И пусть это будет для разнообразия подлинная версия, а не причесанная легенда, сохранившаяся в ваших хрониках. И уж тем более не очередная абсурдная импровизации в твоем исполнении.
        - Что это за информация?
        - Ходят слухи, что на рынке появился новый производитель святой воды. Причем они весьма насыщены подробностями. До такой степени, что я знаю точный адрес этого производителя.
        - И ты обменяла бы нечто столь ценное на историю о названии наемной банды?
        - Ну что я могу сказать? Седьмой полк возбуждает мое любопытство.
        - Это неинтересная история. На самом деле она даже немного неловкая…
        - На это я и рассчитываю.
        - И в ответ я узнаю, где бьет источник святой воды?
        - Равный обмен.
        - Пожалуйста,  - откашлялся я, чувствуя себя чрезвычайно глупо.  - История Седьмого полка началась вскоре после Континентальной войны, когда после подписания Вестхааленского мира огромные массы бывших солдат были внезапно демобилизованы и не знали, чем заняться. Поэтому они стали делать то, что лучше всего умели,  - грабили деревни и маленькие, плохо защищенные города. Ситуация в приграничье ухудшилась настолько, что регулярная армия получила приказ рассматривать любую более-менее крупную вооруженную группировку, не относящуюся к действующей армии, как враждебных захватчиков. Иными словами, если армейская рота встречала стаю оборванных, демобилизованных ветеранов, возвращавшихся с войны, то она вырезала их под корень, просто для уверенности и душевного спокойствия.
        - И как в эту идиллию вписывается Седьмой полк?
        - Наш нынешний командир, Герард, был во время войны офицером королевской армии, а после Вестхаалена сколотил роту наемников из более-менее компетентных и дисциплинированных людей, решив попытать счастья на новых полях сражений. Однако, продвигаясь по разоренному пограничью, они наткнулись на крупный отряд регулярной армии. Их командир был настолько милосерден, что, окружив ветеранов, задал Герарду несколько вопросов, вместо того чтобы сразу начать мясорубку, как следовало из общепринятой практики. Наш полковник безупречно сыграл роль рапортующего офицера и доложил, что его подразделение, относящееся, разумеется, к королевской армии, столкнулось с ордой мародеров, орудующих в окрестностях, и теперь, утомленное ожесточенным сражением, возвращается со щитом в лагерь. Многие люди Герарда по-прежнему носили старую форму королевской армии еще со времен Континентальной войны, и он сам произвел очень убедительное впечатление, поэтому командующему королевской армией было трудно принять решение. Он спросил Герарда, к какому полку относится его подразделение. И тот сымпровизировал без колебаний: «Мы из
Седьмого полка, господин капитан!»
        - И это вся история?
        - Я предупреждал, что она ужасная. У меня есть еще продолжение: капитан был по-прежнему подозрительно настроен, но решил отвести отряд в штаб, где намеревался кому-то другому поручить проверку, насколько искренен Герард. Как выяснилось, Герарду повезло, и настоящий Седьмой полк вышел из лагеря за неделю до этого, после чего слух о нем пропал. Таким образом, все безоговорочно приняли объяснения нашего командира, который не только вдохновенно лгал, но еще и сумел быстро научить одной и той же версии событий весь свой отряд.
        - То есть миф о вашем происхождении сводится к наглой лжи?
        - Признай, случайным образом собранная кучка оборванных солдат, которые врут в один голос в самом сердце враждебной армии, производит на тебя определенное впечатление.
        - Я признаю, что такая организованность требует некоторых навыков.
        - Нам очень помогло то, что полковник Виттченсен, настоящий командир Седьмого полка, был ужасным мерзавцем, и немногие офицеры сожалели о его потере. Мало того, люди даже подозревали, что Герард сам его и убил, чтобы принять на себя командование, и отнюдь не упрекали его за это. Наоборот, отряд получил новую униформу, вполне приличную еду и жилье, а наш командир напивался каждый вечер за счет заклятых врагов Виттченсена. И все было хорошо, пока до него случайно не дошел слух, что пропавший полковник все еще жив и направляется обратно в лагерь с сильно потрепанным, но все еще существующим полком. В ту же ночь Герард тайком вывел своих людей из лагеря, и несколько месяцев мы бежали на юг, не оглядываясь. Но везде представлялись Седьмым полком, направлявшимся со специальной миссией на другой конец Королевства.
        - Поистине героическая эпопея.
        Я пожал плечами.
        - Так что там с тайной лабораторией, производящей святую воду?
        Араи тяжело вздохнула.
        - А ты не можешь просто уйти? Ну что ж, ты заслужил награду.
        - И что?
        - На холме, расположенном в трех милях к северу от Королевских ворот, находится старая, заброшенная сторожевая башня. Ты знаешь это место?
        Я на минуту задумался.
        - Да, кажется, я понимаю, о чем ты говоришь.
        - Она довольно долго стояла пустой, там иногда ночевали бродяги и мелкие воришки, но в последнее время туда въехала более серьезная команда, а движение вокруг башни вдруг стало куда организованнее. Что касается брошенной развалины, там останавливается много повозок, загруженных до краев, и столько же тележек выезжают оттуда регулярно на склады в городе. Что интересно, вся эта деятельность идет исключительно в ночное время и под мощной охраной вооруженных до зубов здоровяков. Но самое интересное то, кто руководит этим предприятием. Его возглавляет мерзкий вампирический барон…
        - Да иди ты к черту!
        Араи продемонстрировала в улыбке свои идеально белые зубы.
        - История за историю. Равный обмен, как я и обещала.
        - Нет никакой фабрики святой воды, так что ли?
        - Нет.
        - А если я поеду в ту башню, то найду там только мышиное дерьмо и пьяных подмастерьев?
        - Я не думаю, что мыши выберут столь неприятное место для проживания. Они придерживаются определенных стандартов.
        Спустившись по лестнице, я увидел, что Винон и Парша сидят идеально прямо именно в том самом месте, где я их оставил. Это было подозрительно, я ни на секунду не поверил, что эти двое могли усидеть неподвижно столько времени. Единственный вопрос был: как сильно они успели набедокурить? Знаком я велел им подойти, и только тогда заметил, что Парша слегка прихрамывает, а левая сторона лица у Винона покраснела, как от пощечины. А потом обратил внимание, что ковер на полу главного зала успели заменить, а занавеска, скрывавшая проход в соседнее помещение, в нескольких местах разрезана ножом. Я направился к выходу, прикусив язык. Знать, что тут произошло, пока я оставался наверху, мне совсем не хотелось.

* * *

        Когда мы вернулись в монастырь на Речной, прямо у входа я наткнулся на Оуангу. Тот выглядел не лучшим образом, лицо опухло, а его правое плечо было перевязано окровавленным бинтом.
        - Ты выглядишь ужасно, Оуанга,  - продемонстрировал я свою наблюдательность.  - Что с тобой случилось?
        - Ифрит, блядь, случился,  - ответил он раздраженно.  - Этот ублюдок дал нам наводку на логово бунтовщиков, но забыл упомянуть, что такую же наводку подкинул и Городской страже. Мы ворвались посреди ночи в указанный дом и наткнулись прямо на стражников, обыскивающих помещение. В темноте цвета не различить, мы бодро раздали друг другу пиздюлей, и я потерял двух человек, прежде чем мы поняли, с кем деремся. А знаешь, что хуже всего?
        - Слушаю с нетерпением.
        - Бунтовщиков там уже не было. Их кто-то успел предупредить. То ли этот мудак Ифрит, который, ясен пень, доносит обеим сторонам, то ли эти ебаные стражники, которые те же переодетые повстанцы. Не удивлюсь, если они первыми добрались до укрытия, позволили бунтовщикам сбежать, а потом таскались по округе, делая вид, что ведут какое-то расследование. Ис, ты прежде слышал о такой идиотской операции? Мы как дети в тумане. Все только думают, как нас поиметь, а мы бегаем по темной комнате и бьемся мордой в мебель.
        - Это идеальная метафора для нашей службы в Каэллархе.
        - Возьми эту метафору и засунь себе в задницу, Ис.
        Я оставил Оуангу наедине с его отвратительным юмором и продолжил путь к своей келье. По дороге столкнулся с одним из моих сержантов, Цефелем, который как раз отчитывал группу солдат.
        - Нуого, сортир засран от земли до небес. Пиздуй на уборку!
        - Почему я?  - возмутился рядовой.  - Это потому что я черный, да?
        - Ни хрена! Я не расист, я отношусь ко всем одинаково плохо. Дерек, ради расового равенства, ты тоже пойдешь чистить сортир.
        Дерек принялся обзывать Нуого разными словами, справедливо его считая виновником своего нового досадного поручения. А тот сверкал во все стороны своими белоснежными зубами и был чертовски доволен.
        - Разве это не прекрасное зрелище?  - мечтательно заметил Цефель.  - Белые и черные трудятся вместе ради чистоты сортира.
        Я слегка улыбнулся, довольный тем, что, несмотря на восемь месяцев, проведенных в этой дыре, моя рота не потеряла присутствие духа, и пошел к себе. Келья выглядела почти так же, как при предыдущем жильце - пожилом монахе из монастыря. Кровать, небольшой шкаф и масляная лампа. Ну и, конечно, внушительная стопка книг у стены. Собственно, единственное, что изменилось, это тематика книг. Как вы уже догадались, в томах моей библиотеки редко заходила речь о религии. И это было плохо, потому что именно на ней мне следовало в ближайшее время сосредоточиться.
        В последние дни произошло довольно много событий, и у меня совершенно не оставалось времени на поиски упомянутого Вараком текста «О появлении монстра». Теоретически Ника лично занималась всеми вопросами, пусть даже косвенно относящимися к Кругу, но речь шла о древней рукописи, и чтобы ее найти, следовало перерыть библиотеки и допросить ученых. Источники информации, к которым капитан привыкла, ее разведывательная сеть шпионов и доносителей, в данном случае была бесполезна.
        Я понятия не имел, с чего начать поиски, и решил посоветоваться с Йорланом, хотя предполагал, что пожалею об этом. Добравшись до двери его лаборатории, я застал там какого-то подростка из роты А, который, держась за промежность, кричал умоляющим тоном:
        - Я больше не могу терпеть это жжение! Ребята говорили, что после твоих лекарств у них все прошло! Пожалуйста!
        - У меня нет времени на глупости,  - огрызнулся алхимик через закрытые двери.
        Я обогнул паренька, нажал на дверную ручку и заглянул внутрь. Йорлан стоял посреди лаборатории, держал за хвост яростно извивающуюся белку и кричал:
        - Нет, не мениск выпуклый!
        Я прикрыл дверь и повернулся к страдальцу:
        - Думаю, будет лучше, если ты зайдешь попозже.
        - У него неудачный день?
        - Нет, это вполне нормальное для него поведение. Но лучше ему сейчас не мешать.
        Парень прикусил губу, и на мгновение показалось, будто он собирается заплакать, но всё же он развернулся и скрылся в глубине коридора.
        - Ушел?  - донесся из-за двери голос алхимика.
        - Да,  - ответил я, входя в лабораторию. Йорлан стоял в центре комнаты в том же самом положении, держа при этом в руках только беличий хвост.  - Что за мениск?
        - Понятия не имею. Я придумал это на ходу, чтобы казалось, будто я занят.
        - А где остальная часть белки?
        - У меня есть на этот счет двадцать две гипотезы. Я начну проверять их прямо сейчас, если у тебя нет дела поинтереснее.
        - Я собирался поискать информацию о Круге. В частности, найти рукопись «О появлении монстра».
        - Хм… Ты напомнил мне о том, что я должен навестить одного друга в городе. Возможно, он чем-то сможет нам помочь. Он довольно умный демон - букинист.
        - Ты хочешь сказать, он дьявольски умен?
        - О нет, это было бы преувеличение. У него довольно средний интеллект для демона.
        - Демона?
        - Да. Демона, который принял человеческий облик, чтобы держать букинистическую лавку.
        - У меня в связи с этим много вопросов.
        - О?
        - Демон может принимать человеческий облик?
        - Конечно, как иначе ему держать букинистическую лавку? В своем изначальном облике он распугал бы всех клиентов. Не говоря уже о вреде, который адский огонь мог бы нанести книгам.
        - А откуда ты знаешь о…
        - Другие вопросы ты можешь задать мне по пути. А лучше всего задать их самой интересующей тебя особе, он страшный болтун. Только предупреждаю, когда он начинает болтать о себе, его трудно остановить. Все вопросы под твою ответственность. Ну, пойдем же.
        - А Ника случайно не запретила…
        Но Йорлан уже покинул свою келью и сбегал по лестнице, ведущей на монастырский двор. Я последовал за ним, но остановить его не удалось, и вскоре мы уже стояли под дверью задрипанного магазинчика в одном из беднейших кварталов города. Оставив нашу свиту (Гиену, Паршу и Угх) снаружи, мы вошли внутрь, где нас встретил симпатичный старик, голова которого едва виднелась из-за прилавка, у которого он стоял. В комнате, кроме вышеупомянутого прилавка, старика и двух грязных окон, не было ничего, если не считать огромных развалов толстых и невероятно старых томов.
        - Приветствую вас, любители знаний! Не верю! Неужели выдающийся алхимик Йорлан переступил мой порог? Я рад безмерно. Как приятно познакомиться с его достославным спутником, без сомнения, ученым мужем и радетелем просвещения,  - он протянул мне руку для приветствия.  - Доктор Тсауф Вельзевул, к вашим услугам. Друзья зовут меня просто Вул, а вы, мои дорогие посетители, несомненно относитесь к их числу, коль скоро являетесь любителями книг.
        - Ис Норгаард,  - я пожал ему руку.  - Приятно познакомиться… Вул.
        - Могу я предложить вам угощение? Я лично не ем, сами понимаете, по эфирным соображениям, но всегда держу обильные запасы, чтобы достойно принимать искателей знаний.
        - Спасибо, не нужно.
        - Ах да, я понимаю. Ибо иного рода голод привел вас сюда - жажда знания!
        - Можно и так сказать,  - пробормотал я и, не подумав, выпалил:  - Честно говоря, я иначе представлял себе демона.
        - Ха, ты не ошибся, друг Ис!  - старик шлепнул себя со всего размаха по бедру и скривил лицо в неестественной улыбке.  - Изволь, я удовлетворю твое любопытство и отвечу на невысказанный вопрос: почему я завладел телом этого иссохшего, слабоумного человека? Почему, имея возможность предстать любым человеком, я решил не принимать облик ослепительно красивой женщины или представительного, могущественного мужчины?
        - Я не это имел в виду…
        - Стыдно признаться, но тщеславие мне не чуждо. Действительно, моим первым порывом было воплотиться в человека, который мог бы произвести великолепное первое впечатление. Однако, как оказалось, чтобы добиться желаемого результата, необходимо хорошо знать своих покупателей. Видите ли, друзья, клиенты букинистического магазина с подозрением воспринимают атлетически сложенного молодого человека или очаровательную женщину за прилавком. Когда в поисках знаний они обращаются к букинисту, то ожидают найти мелкого, безобидного, но владеющего знаниями старика и выходят из равновесия, если реальность не соответствует их ожиданиям. С тех пор, как я изменил внешний вид и взял под контроль это тело, мои продажи значительно выросли.
        - Мой вопрос относится, скорее, к…
        - Ко всему прочему, предыдущий владелец этого тела вел деятельность весьма прибыльную, но одновременно выходящую за пределы этических норм. Подробности я не хотел бы раскрывать из соображений приличия. Просто хочу сказать, что превратив его имущество в сокровищницу знаний, я, несомненно, значительно помог местной общине, стать членом которой я стремлюсь.
        - Хорошо, но как насчет рогов и копыт?
        - О, мой друг! Неужели мое демоническое происхождение непременно должно предполагать наличие у меня этих атрибутов?
        - Предполагается, что…
        - Подобные предположения можно обнаружить в словарной статье «Расизм»! О да, тебе не показалось, друг мой, это классическое проявление дискриминации. Именно такие заявления демонстрируют изъяны в общественном сознании, прикрытые налетом вежливости.
        - Мне скучно,  - сообщил Йорлан и подошел к окну.  - Что это за стебли?
        - Ах да, да, наблюдательный глаз человека науки!  - взволновался демон, совсем забыв про меня.  - Это мой скромный исследовательский проект.
        - Обычный горох, растущий в огороде?
        - Не обычный, а обыкновенный! Горох, скрывающий тайну! Видишь, друг мой, там растут два вида гороха, с зелеными и желтыми семенами. Мое воображение поразило то, каким образом скрещивание желтых и зеленых линий дает результаты в виде…
        - Прости, Вул, но ты ерунду болтаешь,  - огорчился Йорлан.  - Давай называть вещи своими именами. Посадка бобовых - это огородничество, а не наука.
        - Отнюдь. Это масштабный проект, проводимый по нескольким направлениям. Просто подумай о перспективах! Одновременно я провожу подобные исследования с другими видами. Например, недавно мне удалось добиться близких отношений между темноволосой мельничихой и светловолосым пекарем. Живот мельничихи всё округляется. Когда же ребенок родится, согласно моему анализу линии наследования, он будет иметь…
        - Грязные от муки руки?  - предположил алхимик.
        - Это серьезный вопрос!  - разозлился демон и топнул в ярости ногой.  - Понимание законов наследования будет иметь решающее влияние на наше понимание дальнейшего развития человеческой расы. Станет возможным прогнозирование характеристик нового поколения и даже влияние на них. Мы могли бы устранить негативные признаки и создать расу сверхлюдей…
        - Когда-то я знал одного демона,  - вмешался я, чтобы продемонстрировать, что я не расист.
        - О?  - заинтересовался Вул.
        Кажется, его звали Месифтотель. Или как-то так. То есть не то чтобы я его знал лично… Но мой друг заключил с ним договор.
        - Он отдал ему свою душу в обмен на какую-то сверхчеловеческую силу?
        - Точно.
        - Отличная сделка.
        - Ты тоже так считаешь?
        - Конечно. Нет такого понятия, как душа. Тот демон дал себя облапошить.
        - Подожди, что? Ты демон, как ты можешь не верить в душу?  - спросил я и сразу исправился.  - Прости, это, наверное, расистское утверждение, будто все демоны пытаются завоевать человеческие души, так?
        - Прощаю,  - великодушно произнес Вул.  - Должен сказать, в этом стереотипе много правды. Конечно, душа - это вымысел, полностью разоблаченный научным сообществом. Я рекомендую вам, дорогие мои, прочесть хотя бы знаменитый трактат профессора Бинденбурга «Ничего, кроме материи, или Слово об идентичности» или же сенсационную, переворачивающую все обыденные представления диссертацию Вивианны де Ловр «Душа обнаженная. Мифы, легенды и суеверия». К сожалению, то, что является несомненным фактом для человеческих университетов и академий, не проникло даже в наиболее просвещенные социальные слои демонического мира, и там продолжают пользоваться давно высмеянными наукой концепциями. Вы должны понимать, что мир демонов очень консервативен и дремуч. Нашему виду не хватает такого типичного для людей самокопания и неуверенности в себе. Эмпирия нам совершенно чужда. Демону никогда не пришло бы в голову оспорить смысл своего существования. Это отсутствие любопытства к себе и миру является одной из причин, по которым я решил покинуть свой дом.
        - А другие причины?  - неосмотрительно спросил я.
        - Ну, я устал от крысиных бегов,  - ответил демон, повесив голову.  - От постоянной гонки за людскими душами ради выполнения квартального плана. От постоянного растущих требований по количеству ежемесячных контрактов и бесконечного продвижения по дьявольской лестнице только ради того, чтобы оказаться в круге ада повыше и получить более впечатляющий титул. Впрочем, я бы никогда не поднялся в иерархии выше ассистента вице-архидемона. Поэтому я решил покинуть тот мир и найти свой собственный путь. Найти свой собственный смысл…
        - Ты получил, что хотел?  - фыркнул на меня Йорлан.  - Не надо было его подначивать. Теперь он расклеится и расскажет нам всю историю своей жизни.
        - Это просто не для меня. Эта вечная погоня, жизнь в бегах, ни минуты на то, чтобы остановиться и подумать…
        - Это будет долгая история, ведь этот мерзавец бессмертен.
        - Ни минуты, чтобы задуматься над тем, за чем, собственно, мы гонимся. Но если бы мы только задумались на мгновение, мы бы осознали, что цели, которую мы ищем, не существует.
        - Нам, наверное, стоит поесть гороха, его рассказ надолго.
        - Мы бы поняли, что гонимся за абстрактным социальным конструктом, лишенным какой-либо реальной ценности. За пустыми цифрами, выписанными в бессмысленные столбцы.
        - Если мы съедим только желтые семена гороха, как это повлияет на его эксперимент?
        Демон прервал свою тираду, видя, что мы его вообще не слушаем.
        - Ах, конечно, моих знаменитых гостей интересуют в первую очередь книги! Скажите только, что вам нужно!
        - Вул, ты слышал о трактате под названием «О появлении монстра»?
        - Конечно, какой же ученый в этой стране не слышал об этом произведении?  - Вул немного опечалился.  - К сожалению, мне так и не удалось увидеть его своими глазами. Даже неизвестно, есть ли у него копии или существует только оригинал.
        - Казалось бы, он обладает демоническими способностями, а букинист из него так себе,  - пробормотал Йорлан.
        - Я могу предложить много других полезных текстов с подобной тематикой!  - воскликнул демон, желая доказать свою полезность, и начал копаться в коллекции.  - Да, много интересных материалов о Круге и языческих традициях Каэлларха. Есть легенды об истинной магии, зародившейся в дебрях этой страны и оживлявшей дикие инстинкты ее жителей.
        - Не переусердствуй с этими материалами,  - бросил Йорлан, глядя на очередные огромные тома, выложенные у моих ног букинистом.  - Чрезмерное рвение хуже пошива.
        - Пошив - очень полезное дело,  - вставил я, просматривая одну из книг.
        - Ха! Хорошо! Взгляни в глаза любому портному, и ты заметишь дьявольскую искру, мелькнувшую в глубине! Их души поглощены злом!
        - Не существует такого понятия, как душа,  - запротестовал Вул, вываливая на пол рядом со мной еще один том.  - А дьявольская искра, как правило, заключена в лимфатических узлах.
        - Интересно, откуда ты это знаешь. Гороховые зерна поведали?
        - Хватит,  - оборвал я.  - Гиена, Парша, бегите сюда.
        Двери распахнулись, и в дом ворвалась моя охрана. Я указал им семь книг, которые меня заинтересовали.
        - Берите их, и мы возвращаемся в монастырь.
        - Мы не носильщики!
        - Чтобы обеспечить защиту нашему поручику, нам необходимы свободные руки и свобода маневра.
        - Хватит ныть, за работу!  - И, повернувшись к демону, я спросил:  - Сколько я должен?
        - Ах, не нужно, для любителей знаний в моем магазине все бесплатно.
        - Вул, ты действительно безнадежен в ведении бизнеса,  - заявил Йорлан.
        - В таком случае, могу я заинтересовать вас небольшим пожертвованием на благотворительность?  - Вул поставил нам под нос маленькую баночку с мелкими монетами.  - Все на покупку учебников для бедных демонов из низших кругов ада. Знаете ли вы, что уровень безграмотности в аду превышает двадцать процентов? Это настоящее бедствие. Многим бедным демонам не хватает средств даже на то, чтобы научиться писать, а под договорами они вместо подписей ставят отпечатки копыт.
        - Прости, Вул,  - вставил алхимик.  - Но знаешь, как говорят: «Благими намерениями…
        - …из пустого не нальешь». Да, я знаю.
        Обратный путь мы преодолели без происшествий, если не считать того, что Гиена уронил одну книгу в грязь. Во всяком случае, без каких-либо личных потерь. Убедившись, что Ника не заметила отсутствия Йорлана, я закрылся в своей келье и углубился в чтение. Несмотря на отсутствие нужного манускрипта я надеялся, что, изучая прошлое Каэлларха, получу кое-какие сведения по интересующей меня теме.
        В одном я был уверен - работа, упомянутая Вараком с таким благоговением, явно относилась к языческому периоду истории этой провинции. Исторически сложилось так, что провинция прошла через три религиозные эпохи. Нынешней дуалистической вере всего несколько десятилетий, и она возникла как ересь в утробе монотеистической эрейской религии, воранизма. В течение сотен лет Эрея и Каэлларх имели общую религию, учение которой звучит примерно так же, как и любая другая монотеистическая вера - существует некая единая абсолютная сущность, создавшая всё вокруг (Зодчий) и защищающая свое творение от замыслов Разрушителя, абсолютно деструктивной силы. У сопротивления была общая с оккупантами вера, и для бунтовщиков это была большая проблема, так как они всячески подчеркивали и усиливали различия между захватчиками и местным населением. Тот факт, что название религии, воранизм, произошло от столицы Эреи, Ворейна, не способствовало духовному укреплению любителей независимости. Один находчивый священнослужитель, Инор Дур, придумал новый извод воранизма, и благодаря антиэрейской пропаганде ересь мгновенно овладела
провинцией. Дуранистическая вера сводилась к тому, что Зодчий и Разрушитель - это две стороны одной медали, два аспекта одного и того же бытия. Конечно, вопросы теологии никого в Каэллархе не интересовали. Дуранизм аборигены выбирали не потому, что он, на их взгляд, лучше объяснял сущность мира или отвечал на мучившие их метафизические вопросы. Они выбрали дуранизм потому, что так отличались от эрейцев и могли их еще больше ненавидеть. С этого момента трения между Эреей и Каэллархом стали носить и религиозный характер, а каждый местный житель, задержанный патрулем оккупантов за публичное мочеиспускание, вопил во всю глотку, что подвергается преследованиям за свои религиозные взгляды.
        Всё это - современная история. Однако из древности до нас дошли свидетельства о темных временах беспощадного, жестокого язычества, царившего в Каэллархе на протяжении тысячелетий, прежде чем здесь появился столь же жестокий, хотя и более организованный в своей беспощадности монотеизм. Языческие времена - это не только эпоха многобожия, человеческих жертвоприношений и танцев нагишом вокруг костра, но и период мощной магии, которой боги охотно одаривали своих последователей. Сейчас магия в Эрее находится в руках некромантов, закрытой, элитной касты, и все они состоят на королевской службе. В Каэллархе же долгие годы магии и вовсе не было, именно поэтому, среди прочего, провинция не может сбросить иго Эреи. Поэтому нет ничего удивительного в том, что кто-то из лагеря повстанцев, услышав рассказы о могущественной магии, которой владели его предки в языческие времена, захотел оживить ее.
        Но вера в легенды о былой славе - это скорее проявление отчаяния, нежели солидный план сражения. Тем не менее Варак, кажется, был уверен, что «О появлении монстра»  - это ключ к открытию тайн утраченной мощи, и, скорее всего, Круг разделял его убеждения. А поскольку про Круг мы знали только то, что он существует и строит заговор против эрейской власти, то любой след был для нас хорош. Лично я считал идею использовать силу мертвой религии для борьбы с захватчиком совершенно нереалистичной. Я мог представить только два сценария, которыми эта история могла бы закончиться. Сценарий первый: могущество языческих богов оказывается такой же выдумкой, как и величие монотеистического бога, и эрейские войска давят остатки сопротивления своими тяжелыми сапожищами. Сценарий второй: отчаянные бунтари пробуждают и выпускают в мир какую-то древнюю силу, которую не могут контролировать, а их жизнь превращается в такой кошмар, что они вспоминают оккупацию, как золотой век.

* * *

        Следующие дни были для меня очень плодотворными, хотя лично я не покидал стены монастыря и особняка Мальдолини. Каждый по-своему справлялся со смесью скуки и тревоги, сопровождавшей нас неотлучно и ставшей неотъемлемой частью службы в Каэллархе. Герард целыми днями сидел, запершись в башне, и размышлял над гипотетическими сценариями открытого бунта по всей провинции. Ника увлеченно выстраивала сеть информаторов и повсюду находила заговоры и угрозы. И я сам нуждался в каком-то занятии, которое могло бы спасти меня от повседневной рутины: проверки постов, назначения патрулей и оформления пропусков. Для всего этого у меня были сержанты, которые только потому и получили свое звание, что на них можно было возложить определенные задачи и не беспокоиться, не облажаются ли они часом. Следуя этой логике, я приказал Зеленому получить сведения о древнем тексте. Впервые в истории своей службы в полку сержант получил возможность доказать полезность своего академического образования. Для Чи же нашлось более достойное поручение - сжечь дотла бордель «Под бутоном розы». Я заранее согласовал этот вопрос с Никой,
которую не нужно было специально убеждать. Конечно, я привел аргумент, что поджог борделя позволит нам получить ценную информацию от Араи, но у меня сложилось впечатление, что капитан согласилась бы на это, даже если бы мы ничего не получили взамен. С ее точки зрения такой пожар просто сократил бы количество мест, где наши люди непродуктивно тратят время. Однажды ночью Чи взяла несколько доверенных людей, убедилась, что никто из наших не сидит в «Бутоне», и подпалила его, используя горючее зелье, приготовленное Йорланом. Всю ночь моросил дождь, но к утру от здания все равно осталось только пепелище.
        Между тем патрули ежедневно приносили все больше сообщений о жестких стычках, в которых эрейцы обвиняли провокаторов из Городской стражи. Если случайное столкновение со стражей, оставшееся на счету Оуанги, еще можно было квалифицировать как несчастный случай на работе, то дальнейшие события свидетельствовали уже о массовом проявлении враждебности. На следующий день после неудачной операции прокатился слух о драке одного эрейского солдата с группой стражников, закончившейся смертью двух из них. Вышеупомянутый солдат был сержантом кавалерии по имени Джанфранко Лаццала, хотя в некоторых кругах его называли Олухом.
        Затем до нас стали доходить все новые и новые истории о столкновениях между стражниками и эрейцами. Конфликт Стражи и нашего полка был практически традицией, но до сих пор местные предпочитали не провоцировать королевских воинов. Но недовольство населения нарастало, и симпатии стражников все чаще оказывались на стороне Каэлларха, а не Эреи. Все мы - и солдаты эрейской армии, и бойцы Седьмого полка - задавали друг другу один и тот же вопрос: как долго Толстый Альф будет терпеть это?
        Граф Альфред де Верде был командующим гарнизоном Д’уирсэтха и высокопоставленным военачальником провинции. Аристократическое происхождение не мешало ему быть в душе солдатом и иметь ум блестящего стратега. Даже наш полковник восхищался его талантами, хотя обычно откровенно презирал всех своих начальников. Для эрейской армии граф был живой легендой со времен континентальных войн, когда он впервые прославился серией победоносных кампаний при подавлении мятежей в послевоенный период воссоединения Королевства.
        По Д’уирсэтху гуляло множество слухов о статусе де Верде при королевском дворе. С его заслугами можно было бы стать главнокомандующим всего Королевства, а не начальником гарнизона в захудалой провинции. Почти все гипотезы (за исключением откровенно бредовых, согласно которым граф - или оборотень, или лишенный самоконтроля эротоман) сводились к политическим соображениям. Он был любимцем старого короля, но после смерти последнего и установления регентства графа, очевидно, признали опасным и потому отправили в удаленный и опасный для здоровья Каэлларх.
        Впервые я имел дело с де Верде два года назад во время крестьянского восстания в Лодентале. Тогда крестьяне захватили всю провинцию и вынудили наш полк вместе с оставшимися в живых королевскими войсками спрятаться за стенами губернаторского замка. После нескольких недель отчаянной обороны мы уже ели подошвы собственных сапог, когда де Верде пришел с подкреплением и разгромил повстанческую армию с такой легкостью, словно ему угрожала свора малышей.
        Все без исключения эрейцы были уверены, что, если бы гарнизоном Д’уирсэтха командовал кто-то иной, а не де Верде, город уже давно бы сгорел, а королевские чиновники болтались на фонарях. Именно репутация графа и его блестящие организаторские способности до сих пор позволяли сохранять спокойствие в провинции.
        У легенды о великом полководце был только один изъян. Человек со столь богатой биографией должен иметь столь же впечатляющее прозвище, например Альберт Великий или Альберт Завоеватель. К сожалению, помимо военного гения, граф отличался еще и тем, что любил хорошо поесть, а потому вошел в историю как Толстый Альф.
        Поэтому, пока в это тревожное время Городская стража испытывала терпение эрейцев, все взгляды обратились к Цитадели, где размещался штаб Толстого Альфа. Теоретически верховной властью в провинции обладал гражданский губернатор, но для всех было очевидно, что ни одно из своих решений он не мог провести без согласия де Верде, а Толстый Альф, в свою очередь, делал все, что хотел, не спрашивая разрешения у губернатора. Власть не могла не отреагировать на строптивость Стражи, и ответ этот должен был прийти из Цитадели, а не из дворца губернатора.

* * *

        Вскоре конфликт со стражниками затронул и мою роту. Я сидел в фиолетовой комнате и читал какой-то трактат о древней религии Каэлларха, который Зеленый в буквальном смысле выкопал из библиотеки, расположенной в рухнувшем подвале, когда появился Офал с плохими новостями. Он встал напротив меня со своим донесением, практически полностью заслонив свет из окна, что не мудрено с его двумя метрами роста и почти двумя центнерами веса. Вам, конечно, знаком этот тип людей - им хватит сил, чтобы в одиночку повернуть реку вспять, но если они встали в дверях, то проще прорубить дыру в стене, чем заставить их сделать шаг в сторону. Кстати, насчет него ходили слухи, что своими габаритами он обязан именно святой воде.
        Офал откашлялся и монотонным голосом начал описывать события минувшей ночи. Патруль Городской стражи попытался задержать нескольких особо одаренных наших бойцов, бродивших в полночь по улицам города, очевидно, совершенно пьяными. Стражники сначала не заметили отличительных знаков полка, поэтому обошлись с моими людьми так же, как с любой другой нетрезвой компанией, шумящей на улице посреди ночи. Однако в ответ Стража услышала пламенную речь Дерека:
        - Что, мужичье, не видите, что мы из гарнизона? Валите к себе в стойло и займитесь чем-нибудь полезным. Гоняйте лучше всяких охламонов, мало, что ли, их вокруг? А еще не помешало бы отловить всех бродячих собак, что рыскают по улицам.
        О незаурядных ораторских способностях Дерека мне слышать не приходилось, потому я не поверил, что он в состоянии полного опьянения мог столь изящно отчитать стражников, но остальные участники происшествия клялись, что всё было именно так. Лично я ставлю на то, что дерзкий ответ Дерека сводился скорее к фразе: «Пиздуйте, долбоебы!» Но кто я такой, чтобы подвергать сомнению показания свидетелей?
        Так или иначе, Дерек очутился в каталажке, а стражники отказывались выпустить его, пока он официально не извинится за свои слова. Разумеется, он не собирался этого делать. И никто в полку не стал бы приносить извинения за него. Наше подразделение не могло потерять лицо, а потому не оставалось иного выхода, как только обратиться в участок и попытаться призвать к благоразумию дежурившего офицера. И только в случае неудачи можно было прибегнуть к менее деликатным средствам.
        Пришлось обратиться и к Безумному Йорлану. Я нашел его в келье рядом с лабораторией, где он лежал на тюфяке и страдал от тяжелого приступа клинической лени. Я кратко рассказал ему, что произошло.
        - Дислоцироваться в этом городе - это как сидеть на бочке пороха со спичкой в заднице,  - прокомментировал он задумчиво.
        - Что такое порох?  - с подозрением спросил я.
        - А, ничего такого,  - он небрежно махнул рукой.  - Кое-какой материал для моих маленьких экспериментов. Тебе будет неинтересно.
        - Это какое-то взрывчатое вещество?  - встревожился я.
        - Что за вопрос!  - возмутился он.  - Я серьезный алхимик. Я экспериментирую только со взрывчатыми веществами.
        - Я сожалею, что спросил. В любом случае мне нужен один из твоих сильных «ароматов».
        Йорлан кивнул, вышел из кельи и через некоторое время вернулся с кожаным поясом, к которому были прикреплены восемь маленьких флаконов.
        - Эти четыре розовые - антидот,  - объяснил он.  - Нужно немного времени, чтобы он начал действовать, поэтому стоит принять заранее.
        - Насколько заранее?
        - Хороший вопрос. Если выживешь, пожалуйста, не забудь, что это надо где-то зафиксировать.
        - Значит, лучше выпить зелье сильно заранее, чтобы наверняка?
        - Лучше не надо. Возможно, антидот действует недолго. Хорошо, что ты обратил на это внимание. Будь так добр, отметь, пожалуйста, продолжительность действия, если яд не убьет тебя раньше.
        - Не скажу, что после твоих слов мне стало легче.
        - Я бы пошел с тобой, но мне не хочется.
        Я пожал плечами и развернулся в сторону выхода. Йорлан зевнул и вернулся на сенник.

* * *

        Итак, в моем распоряжении были флаконы Йорлана, а также Угх и Губка как более традиционные средства для давления - таким образом, я был готов к выходу. Гиена уже полностью выздоровел после столкновения с Вильгельмом, и я подумал, не взять ли с собой его и Паршу, но потом понял, что запуск этой парочки в помещение со стражниками чревато кровопролитием, а у меня еще оставалась хрупкая надежда на мирное разрешение конфликта. Дерека держали в участке на Торговой улице (правда, на уличном указателе, сделанном каким-то местным служащим, плохо владевшим эрейским языком, было написано «Тарговицкая»), а капитан, начальник этого участка, Ринеагх, имел редкую честь быть одинаково ненавистным и эрейцам, и каэлларцам. Он заслужил ее, постоянно призывая ввести сухой закон в Каэллархе - по-видимому, только алкоголь был единственной точкой соприкосновения обеих сторон.
        Быстрым шагом мы добрались до участка. Рост у меня относительно низкий, поэтому между Губкой и Угх я выглядел карликом, но под их сильной защитой чувствовал себя намного увереннее. Охранники перед зданием убрались с нашего пути без возражений, и мы вошли внутрь. И только оказавшись внутри участка, среди стражей порядка, подозрительно рассматривавших наши эмблемы, я понял, что был излишне оптимистичен. По плану А мы должны были заключить соглашение с местным начальником. По плану Б - пустить в ход алхимию. Иными словами, я надеялся либо на понимание стражников, либо на надежность Йорлана. Трудно представить себе более шаткий фундамент. После недолгих колебаний я подал сигнал своим телохранителям, и мы опустошили флаконы с противоядием, чем привлекли к себе излишнее внимание. Объяснений, однако, никто требовать не стал, и мы отправились искать кабинет капитана. Он оказался в конце длинного коридора, у двери стояли два часовых. Впрочем, мое присутствие они едва заметили, так как сразу же уставились на статную темнокожую Угх, и в их взгляде страх смешивался с восхищением.
        - Поручик Норгаард, Седьмой полк, к капитану Ринеагху.
        - Договорившись о прихождении перед приходом?  - спросил один из часовых на ломаном эрейском.
        - Что?
        - У тебя назначена встреча?  - поправил его коллега.
        - Нет, но двое моих сопровождающих значительно крупнее вас,  - резонно ответил я.
        - Я должен спросить капитана, захочет ли он вас видеть.
        Часовой скрылся за дверью, и мы услышали короткий разговор. Вернувшись, он пригласил нас в кабинет. Это было элегантно оформленное помещение. В самом центре стоял большой письменный стол из ценных пород древесины, а рядом - стулья, украшенные искусно выполненным орнаментом. Стеллажи были сплошь заставлены бесполезными безделушками. Пол покрывал большой ковер с узором, а на стенах висели картины, изображающие батальные сцены. За столом восседал сам капитан, тучный мужчина лет тридцати с редкими волосами, по его блестящему лбу стекали капельки пота. Кроме него в помещении находился адъютант, худощавый мальчик в нелепом мундире.
        - Спасибо, господин капитан, что вы согласились принять нас,  - сказал я приветливым тоном.  - Поручик Норгаард, Седьмой полк.
        Я подошел к столу и уселся на один из стульев. Губка и Угх встали позади меня, кидая на капитана грозные взгляды.
        - Чего вы хотите?  - резко спросил Ринеагх.
        - Я не мог не заметить, что вы не представились и не предложили нам выпить,  - заявил я.  - К счастью, ваше имя мне уже известно, а обслужить себя мы можем и сами.
        После этих слов Губка подошел ближе к столу и потянулся за чашкой, из которого капитан пил чай. Адъютант вздрогнул, как будто собирался вмешаться, но страх удержал его на месте. Губка залпом допил чай, а затем чихнул, уронив чашку, которая разбилась вдребезги.
        - Простите, мой товарищ сделал это не специально,  - объяснил я.  - У него просто аллергия на ублюдков.
        На лбу Ринеагха выступило еще больше капель пота. Я совсем некстати вспомнил, что намеревался начать разговор с призыва к здравому смыслу, но, глядя в перламутровое, тупое лицо капитана, пришел к выводу, что нынешнюю стратегию, вероятно, выбрал правильно.
        - Вернемся к делу,  - продолжил я.  - Я полагаю, что вы знаете, капитан, почему мы здесь. Если нет, то это было бы действительно поразительным проявлением глупости. У вас наш человек. Мы хотим его забрать.
        - Сначала он должен извиниться,  - буркнул Ринеагх.
        Я засмеялся.
        - С этим может быть проблема. Потому что у нас, Седьмого полка, нет привычки извиняться. Поэтому лучше просто вернуть нам Дерека и тем самым избежать больших неприятностей.
        - Сначала он должен извиниться.
        - Стоит ли так рисковать ради чисто символического жеста?
        - Я ничем не рискую.
        - Нам обязательно разбивать еще одну чашку, чтобы подчеркнуть важность ситуации? Жалко хорошего фарфора ради театральных жестов.
        - Вы можете выпендриваться, но я знаю, что вы не посмеете ничего сделать,  - хрипло произнес Ринеагх.  - Вы на моей территории, вы окружены моими людьми.
        - Ну что ж, я пытался… Угх, Губка!
        Они сработали одновременно. Угх одним ударом вырубила адъютанта, который даже не успел заметить, что с ним произошло. Губка же обогнул письменный стол и навалился на капитана.
        - Эй!  - закричал Ринеагх.  - Что это значит?!
        Губка поднял его со стула и обездвижил, обхватив рукой его шею.
        - Капитан?  - за дверью раздался голос часового.  - Все в порядке?
        - Правильный ответ на этот вопрос - «да»,  - подсказал я шепотом театрального суфлера.
        - Да!  - крикнул в ответ капитан.
        - Ты быстро учишься,  - похвалил я его.
        - Что с ним делать?  - спросил Губка.
        - Только до потери сознания,  - ответил я.  - Нам не нужен излишне серьезный инцидент.
        Я достал из-за пазухи один из флаконов Йорлана и направился к выходу. За спиной услышал, как с грохотом валится на пол бесчувственное тело Ринеагха. Я открыл дверь и закинул «аромат» в коридор. Флакон разбился, и дым мгновенно заполнил помещение. Оба часовых еще пару мгновений смотрели на меня, пытаясь понять, что происходит, а затем упали без чувств на пол. Я обернулся и взглянул на Угх и Губку.
        - Мы все еще в сознании. Это, наверное, хороший знак.
        Мы шли по коридору, и на пути нам снова и снова попадались стражники, лежащие на полу без сознания. Противоядие работало безупречно, никто из нас троих не испытывал воздействия вещества Йорлана. Когда мы добрались до места, где коридор заканчивался и переходил в приемную, я бросил еще один флакон. Несколько крутившихся здесь стражников тут же повалились навзничь, даже не успев достать оружие. Мы же направились к лестнице, которая вела к тюремной камере. На полпути я приостановился и бросил вниз два последних флакона.
        Когда мы вошли в подземелье, в наши ноздри ударила волна затхлого, удушающего зловония, источник которого легко можно было определить. В маленькой, плохо освещенной камере, на площади, возможно, в несколько квадратных метров, теснилось свыше десятка заключенных. У них не было ни сенников, ни даже ведер, в которые они могли испражняться, и гора экскрементов росла в углу камеры. Три охранника и дюжина заключенных лежали на земле без движения. Мы обыскали тела охранников и нашли связку ключей. Нужный мы подобрали не сразу, но наконец пробрались внутрь, сдерживая рвотные позывы. Дерек лежал в углу, придавленный телом чернокожего бородача, одетого в рваную, но очень ценную ткань из-за Пограничных гор. Купец? Дипломат? Начальник каравана? На мгновение я задумался, что могло заманить столь экзотического путешественника в такую культурно единообразную провинцию, как Каэлларх. И почему он оказался в этой мерзкой темнице вместе с обычными головорезами. Я пожал плечами и дал знак своим бойцам, чтобы они сняли его с Дерека.
        - Сделай это ты,  - сказал Губка Угх, скрещивая руки.  - Я не хочу мараться.
        Удар кулака, последовавший в ответ, любого другого человека лишил бы сознания, но Губка только встряхнул головой и, когда Угх атаковала его во второй раз, смог заблокировать удар и провести контратаку. Два колосса принялись с остервенением обмениваться зуботычинами, а я беспомощно наблюдал за этим, понимая, что попытайся я вмешаться, мои шансы были бы, как у ребенка, что пытается разнять двух дерущихся взрослых. Я начал уже лихорадочно придумывать страстную речь с призывом прекратить насилие и обрести межрасовое взаимопонимание, но вместо этого только заорал:
        - Кончайте бузить, антидот скоро закончится!
        Никто из них не обратил на меня внимания. Я рявкнул еще несколько раз, но без толку. В итоге драку остановила Угх. Внезапной контратакой она выбила Губку из равновесия и, воспользовавшись тем, что он пошатнулся, отступила на несколько шагов.
        - Довольно,  - отрезала она.  - Ты давно нарывался на мордобой, но сейчас не время и не место. Мы здесь, чтобы помочь нашему брату, и это самое важное.
        Губка харкнул и сплюнул кровью со слюной ей под ноги.
        - Я не дам тебе снова меня спровоцировать,  - она пожала плечами.  - Мне насрать, что ты себе вообразил своим маленьким варварским мозжечком. Но теперь ты засунешь в задницу весь этот пиздеж про превосходство белой расы и будешь делать то, что я скажу - этого требуют интересы полка. Давай бери этого парня.
        - Ты его подними. Я возьму Дерека.
        - Нет. Ты поднимешь черного! Но не для того, чтобы сразу отбросить его в сторону, как мешок с картошкой. Ты взвалишь его на спину и вытащишь из этой засраной каталажки, чтобы мы смогли отнести его в безопасное место, подальше от этого дерьма. Я не знаю, за что его сюда упаковали, но он заслуживает второго шанса. Хотя бы для того, чтобы оправдать существование таких придурков, как ты.
        Губка опустил глаза и наклонился, чтобы поднять бесчувственное тело темнокожего бородача. Угх перекинула через плечо лежавшего без сознания Дерека.
        - Ладно, давайте убираться отсюда,  - вяло прокомментировал я, чувствуя себя жалким и ненужным.
        Мы поднялись наверх и пересекли опустевшую приемную, перешагивая через тела валявшихся без чувств стражников. Часовые снаружи еще не знали, что произошло внутри, поэтому даже не пытались остановить нас. Правда, два неподвижных тела, выносимые нами из здания, привлекли несколько подозрительных взглядов, однако никто не протестовал. Мы же вышли из участка, где было полно стражников! Не могли же мы забрать этих двоих без разрешения начальника!
        - Будет страшный скандал, да?  - вставил Губка, когда мы уже отошли от участка.
        - Как в аду,  - ответил я.
        Таинственный путешественник, которого мы вынесли из каталажки, проснулся на следующий день в таверне на другом конце города. Он не знал ни как туда попал, ни кто оплатил его пребывание. Надеюсь, он не стал тратить время на расспросы, а просто покинул Каэлларх.

* * *

        Как выяснилось позже, скандала не было вообще. Когда охранники наконец очнулись, они почти ничего не помнили и не могли сказать, что на самом деле произошло. Большинство из них даже нас не видели. Конечно, все понимали, что произошло что-то странное, и большинство подозревали магию или алхимию, но только капитан Ринеагх и его адъютант могли с уверенностью заявить, что это были мы. А поскольку никаких последствий для нас не наступило, то, скорее всего, начальник Стражи был настолько смущен произошедшим, что предпочел замять это дело.
        Зеленому по-прежнему не удавалось найти ничего нового о манускрипте «О появлении монстра», хотя он добросовестно копался во всех частных и государственных библиотеках города. И потому мне не оставалось ничего иного, как обратиться к Араи и пойти по следу святой воды. Когда я вошел в здание на Окольной, хозяйки на месте не оказалось, однако вышибале поручили провести меня в ее кабинет, где мне следовало подождать. Поэтому я оставил своих помощников внизу, а сам поднялся наверх и расположился на стуле возле письменного стола.
        Мне не пришлось долго ждать, вскоре хозяйка вошла в комнату, наполнив помещение своим возбуждающим обаянием и запахом духов. Аромат действительно пьянил, и в сочетании с визуальными стимулами, а именно кошачьей грацией Араи, он, вероятно, повалил бы меня с ног, если бы я не сидел на стуле. Я не мог определить, что это был за аромат, потому что за годы вдыхания всякой вони мой нос огрубел и различал только четыре категории запахов: что-то приятное, хорошая еда, испорченная еда и дерьмо. Аромат, источаемый Араи, несомненно относился к первой категории, и я был готов поспорить, что ни одна богатая дворянка в городе не могла позволить себе такие духи. Вероятно, их привозили по абсурдной цене из Ворейна как «Чувственный весенний жасмин» или под другим нарочито длинным названием, с каждым слогом которого сразу на несколько процентов возрастала маржа. Я, конечно, не имею понятия, как пахнет жасмин и что это вообще такое, но есть большая вероятность, что я постоянно топтал его сапогами, когда шел вместе с полком по завоеванным землям. Если только жасмин не дерево. Черт его знает.
        - Ты задумался или потерял сознание?
        Женщина вернула меня в реальный мир нежным прикосновением руки и взглядом, полным фальшивой, хотя и чарующей заботы.
        - Я задумался, жасмин - это цветок или дерево.
        - Это не жасмин.
        - Что?
        - Мои духи не жасмин. И вообще не растение. Это сама суть тайны.
        - Именно под таким названием их продал тебе купец?
        - Уфф, а я уже думала, что ты сегодня будешь совсем вялым. Приятно видеть, что в тебе осталось немного энергии.
        Раздался стук, и через мгновенье в дверь вошла одна из шлюх.
        - Мадам… Прости, что прерываю, но ты должна это увидеть.
        Араи приподняла бровь.
        - Сейчас?  - спросила она, сделав упор на этом слове. И хотя ее лицо лишь немного изменило выражение, этого легкого налета недовольства хватило, чтобы девушка сжалась, как ребенок, которого журит мать. Я наблюдал за этой сценой с большим вниманием. Я видел много сутенеров, готовых перерезать горло за косой взгляд. Я также видел много шлюх, которые без страха давали пощечины своим сутенерам. В среде, где насилие ни на кого не производит впечатления, Араи смогла склонить свой персонал к абсолютному послушанию.
        - Известия от Марианны,  - почти прошептала она.
        Хозяйка борделя резко кивнула головой и встала, направляясь к выходу. По глупой привычке я тоже встал, намереваясь пойти за ней. Даже не взглянув на меня, скупым движением руки она указала мне на стул. Я сел.
        Дверь закрылась за ними, и я услышал шепот, доносившийся из коридора. Однако не мог различить ни слова, поэтому не стал подслушивать, а решил осмотреть помещение. На первый взгляд ничего интересного. Ряды толстых томов на полке походили на бухгалтерские книги. Из-за приоткрытой дверцы шкафа выглядывали наряды, сшитые из самых дорогих тканей и, несомненно, слишком короткие, чтобы прикрывать тело в той мере, которая обычно считается пристойной. Письменные принадлежности, разбросанные по столу, были изготовлены настолько качественно, что могли бы вызвать зависть в канцелярии губернатора. Изящный и возбуждающий воображение чулок небрежно свисал со шкафа.
        И все же что-то в этой комнате меня беспокоило. И дело не в том, что она выглядела как гибрид конторы счетовода и гардероба великосветской дамы, притом в пределах эксклюзивного борделя. Эта комната была как… костюм, ее задумали и спроектировали так, чтобы она скрывала и отвлекала внимание от чего-то, не предназначенного для глаз гостей. Что-то в ее убранстве возбуждало ту иррациональную часть моего мозга, которая время от времени бьет тревогу и ошибается в примерно половине случаев. Некоторые называют это интуицией.
        Шепот в коридоре усилился, а затем стал стихать, удаляясь вглубь коридора под аккомпанемент стука каблуков. У меня явно появилось больше времени. Я встал и принялся более тщательно исследовать то, что меня окружало. Книгам на полке я не стал уделять никакого внимания. По-видимому, они были бутафорией и содержали лишь простые расчеты и банальные сведения о заказанных духах, зарплате повара или стоимости замены истлевших досок в подвале. Скорее всего, даже эти самые скучные данные сфабриковали. Поэтому я подошел к столу и попытался открыть один из ящиков, но все они были заперты. Впрочем, на месте Араи я бы тоже не держал там ничего важного. Я бы закрыл пустые ящики только для того, чтобы грабители теряли время, ломая замки.
        Я заглянул в шкаф для одежды и просунул руку между двумя черными платьями, прекрасно понимая, насколько неприятно будет выглядеть эта сцена, если в этот момент кто-то откроет дверь. Начал ощупывать рукой заднюю стенку шкафа, размышляя, как в этом случае смог бы объяснить свое поведение. Наверное, с каменным лицом бы вытащил одно из платьев и спросил: «Сколько стоит это чудо? Мне оно нужно, цена не имеет значения».
        Нет, эту уловку, если хотите знать, придумал не я. Этой отговоркой несколько лет назад воспользовался знакомый мне по другим обстоятельствам герцог Ванкурт, когда во время бала пробрался в гардероб знакомой графини и был пойман в очень похожей ситуации. С некоторой существенной разницей. Когда графиня вместе с подругами вошла в комнату, чтобы услышать эту блестящую фразу, герцог был абсолютно голый. Вскоре после этого его заперли в приют для душевнобольных, но ему удалось сбежать, убедив одну из медсестер, что он является реинкарнацией ее покойного отца. В последний раз я слышал о нем, когда ему удалось затесаться на королевский двор под вымышленным именем и спровоцировать грандиозный скандал, когда по его совету некая эксцентричная аристократка появилась на аудиенции с живым кроликом, привязанным к шляпе… Вообще-то, я не знаю, почему вы тратите на меня время, вам следует сейчас же прочесть биографию герцога Ванкурта.
        Шляпы, украшенные перепуганными кроликами, несомненно, относятся к числу моих самых любимых предметов, однако следует всё же вернуться к тому моменту, когда я с непроницаемым выражением лица обыскивал женский гардероб. Мои поиски, возможно, и не очень похвальные, оказалось всё же весьма результативными. Для такого глубокого шкафа я подозрительно быстро наткнулся на заднюю стенку. Снаружи шкаф выглядел более метра шириной, между тем моя рука погрузилась в него даже не на всю длину, а я уже уперся в древесину. Ага! Старый трюк с фальшивым дном. Некоторое время я ощупывал стенку, вдыхая при этом (непреднамеренно, но и не без удовольствия) интенсивный запах одежды. Наконец, стена уступила, и я смог увидеть, что она скрывала.
        Книги. Ряды книг. На самом деле, чего я ожидал? Скелетов в шкафу? Диаграмму, иллюстрирующую секретный план убийства губернатора? Я вытащил первые две книги и уже по обложкам понял, что мои усилия не напрасны. «Трактат о равенстве» де Лейля. «Похвальное слово сельскому люду» Монтиага. Я вытащил еще два тома. «Государство будущего» Циглера. «Закон и беззаконие. Вся правда об извращенных аристократией судах», автор неизвестен. Я широко улыбнулся. Она держала здесь, наверное, всю первую десятку из Списка вредных и запрещенных книг. Де Лейль и Циглер, два классика антимонархической мысли, закончили свой век в тюрьмах по обвинению в государственной измене. А «Закон и беззаконие» оказал такое мощное влияние на озлобленную мелкую буржуазию столицы, что фактически стал основной причиной восстания ЛеГавра. И именно с того времени мне были известны все эти произведения. Когда пала последняя баррикада в Верхнем Ворейне и сопротивление бунтовщиков было сломлено, мы грабили дома всех купцов, подозреваемых в связях с ЛеГавром, то есть… вообще всех купцов. По приказу короля я сжег десятки таких томов, но многие
из них успел втайне от всех прочесть.
        В коридоре раздался стук каблуков. Я вздрогнул и чуть не уронил книги, которые держал в руках. Я быстро задвинул их обратно на полку. Каблуки достигли двери и остановились возле нее. Лихорадочно я пытался заново закрепить стенку на прежнем месте, одновременно стараясь примириться с мыслью, что придется применить на практике рецепт оправданий герцога Ванкурта. Но дверь по-прежнему оставалась закрытой, а из коридора доносились приглушенные голоса.
        Они стихли как раз в тот момент, когда мне удалось установить стенку в исходное положение и одним длинным прыжком отскочить от платяного шкафа. Когда Араи открыла дверь и вошла внутрь, я встретил ее такой фальшиво-невинной улыбкой, что с тем же успехом мог бы признаться: «Я копался в твоих вещах!»
        - Вижу, ты не скучал.
        - Отнюдь. Хотя не могу сказать, что продуктивно провел время. Отличная идея с фальшивыми бухгалтерскими книгами. Я просмотрел их все по очереди, думая, что найду что-нибудь интересное.
        Араи не ответила, бросив на меня взгляд исподлобья. Потом прошла через всю комнату и села в свое кресло за столом.
        - До меня дошли хорошие вести о «Бутоне». Мне ничего не остается, кроме как вознаградить твои тяжкие труды. С кого начнем, Вильгельм или Вивало?
        - Вильгельм интереснее.
        - Только на первый взгляд. Вильгельм Стахс, камердинер в семье ван Доррен. Очень скучный и компетентный тип. Он безгранично предан роду, которому служит. Делает то, что ему говорят, чертовски хорошо. Не производит впечатления человека с собственными целями или устремлениями. Просто очень эффективный инструмент в руках своих хозяев. Что же касается самих ван Дорренов, то о них я могу рассказать очень много интересного.
        - Дай угадаю… чтобы узнать что-либо о них, мне придется сжечь еще один бордель?
        - Зря насмехаешься,  - Араи улыбнулась.  - В любом случае, ван Доррены - такая интересная тема, что я расскажу тебе о них совершенно бесплатно, из чистой любви к сплетням.
        - Я хотел бы в этом месте отметить, что я абсолютно не верю, что ты делаешь это бескорыстно, и убежден, что у тебя имеется некий скрытый интерес.
        - Никто так хорошо меня не понимает, как ты. Вернемся к теме: семья ван Доррен - богатейший род в Каэллархе, старая, отвратительно богатая и влиятельная аристократия. Они давно решили связать свой бизнес с Короной, и вышло им это на пользу. Их лояльность, конечно, вызывает неприязнь со стороны сторонников независимости, но семья эта настолько могущественная, что оскорбительные надписи на стенах и ехидные слухи в тавернах их не волнуют. Кроме того, многие мятежно настроенные купцы вынуждены поддерживать с ними контакты, несмотря на антипатию, поскольку в Каэллархе невозможно вести серьезные дела, не вступая в торговые отношения с ван Дорренами.
        - Это тот самый момент, когда ты таинственно намекнешь, что клан имеет какую-то темную тайну, но потом будешь упрямо отказываться рассказать подробности, чтобы создать напряжение?
        - Ты излишне драматизируешь, Ис. Я ничего не знаю о каких-либо темных тайнах, что, конечно, не означает, будто их в принципе нет. Или же их нельзя сфабриковать, если возникнет такая необходимость… Я не к этому клоню. Тем, кто пишет на стенах: «Ебать ван Дорренов - предателей Родины!», кажется, что клан - это монолит и все его члены единогласно реализуют единую политику.
        - А, так значит, все-таки будет история…
        - В такой большой и старой семье не может не быть своих черных овец, внутренних группировок и борьбы за власть. Имена, которые обязательно нужно знать, это: Амин ван Доррен - номинальный глава рода, с тех пор, как его отец покинул этот мир, Ракель ван Доррен - бабушка Амина, которая умеет настаивать на своем, если ей что-то сильно нужно, и Вээн ван Доррен - младшая сестра Амина. Вээн энергична, амбициозна и намного умнее своего брата, но по правилам наследования власть досталась ему. Но власть слишком обременительна для Амина, в то время как его сестра обречена на роль второго плана. Мне стоит продолжать, или ты уже увидел для себя возможность?
        Я поднял брови. Араи пыталась мне что-то продать, но я понятия не имел, что она собирается получить, вовлекая меня во внутренние конфликты клана.
        - Ты упоминала о черных овцах.
        - Лозе ван Доррен. Чистый хаос. Постоянно что-то начинает, но никогда не заканчивает. Нет дела, которого бы он не смог запороть. Буквально. Этому человеку удалось обанкротить золотую шахту.
        - Погоди-погоди. Как можно обанкротиться, имея золотую шахту?
        - Лозе мог бы написать тебе инструкцию. Достаточно отвратительным отношением довести рабочую силу до точки кипения, затем во время переговоров с их представителями полностью сдаться и согласиться на колоссальное повышение заработной платы, снизив рентабельность бизнеса. Потом надо еще запланировать ужасно неэффективный способ распределения и хранения добытого золота, который обеспечит дальнейшее снижение маржи. Уже после таких действий бизнес едва выходит в плюс, но ведь профессионал вроде Лозе на этом не остановится. Поэтому следующим шагом следует нанять отряд подозрительных типов для охраны драгоценных грузов, а потом полностью потерять над ними контроль, когда они начнут красть все подряд. И вот золотая шахта оказывается столь же управляема и прибыльна, как…
        - Охваченный пожаром бордель?
        - Я собиралась сказать, полицейский участок.
        - Это не очень вежливо по отношению к людям, которые рискуют своими жизнями, чтобы обеспечить нам всем безопасность.
        - Ис, только честно: у тебя, как я думаю, было много возможностей посетить как горящие бордели, так и участки Стражи. Какое из этих мест лучше передает образ обанкротившейся шахты?
        - Я признаю, что пожарная безопасность и планировка путей эвакуации в борделях не имеет себе равных. А большинство городских стражников даже не смогло бы задуть спичку.
        - Это потому, что Городская стража - коррумпированное учреждение, выросшее из устаревших иерархических структур постфеодального аристократического общества.
        - Это первое предложение твоего политического манифеста?
        - Мы говорили об управленческой компетенции Лозе ван Доррена,  - Араи ушла от вопроса, не моргнув глазом.
        - Сожалею, но это отступление от темы очень подействовало на мое воображение. Теперь я не могу думать ни о чем другом, кроме логистических проблем, сопровождающих эвакуацию из горящего дома плотских утех.
        - Тем более я чувствую себя обязанной вернуть нас к основной теме разговора. Если ты, как Лозе, доведешь свой золотоносный бизнес до полного разорения, то у тебя есть два варианта: либо закрыть его и смириться с потерями, либо навязать революционные изменения, которые вернут дело на правильный путь. Но Лозе мыслит альтернативно и потому нашел третий путь: шахтой следует управлять как прежде шахтой, но при этом нужно обязательно залезть в огромные долги, чтобы накачать новыми средствами истекающий наличностью бизнес. Этот гениальный метод позволит потерять не только свои собственные, но и чужие деньги, а также принесет дополнительную выгоду в лице разъяренных кредиторов, которые направят взыскателей долгов к тебе и твоей семье.
        - А что делает в такой ситуации влиятельная и богатая семья?
        - Семья, в лице твердой, как скала, бабки, наконец теряет терпение и снимает некомпетентного администратора с должности. Затем она нанимает новых работников, которые наводят порядок в шахте и запугивают тех кредиторов, которые не могут позволить себе частную армию. Семья погашает долг оставшимся кредиторам, а затем назначает нового администратора, который берет под контроль шахту и возвращает ее прибыльность. Предыдущий управляющий, напротив, лишается родовых денег, впутывается в различные сомнительные предприятия, тянет за собой все более длинный хвост подозрительных головорезов, интриганов и разбойников, которые надеются добраться до имущества клана, когда блудный сын вернется под его крыло.
        - Ты много знаешь о семейных отношениях в доме ван Дорренов.
        - Они нанимают много работников. Некоторые из них любят трахаться… а потом поговорить.
        - Полагаю, нет смысла спрашивать, почему ты пытаешься заинтересовать меня этой семьей?
        - Ты спрашивал про Вильгельма. Это люди, которые дергают его за ниточки.
        - Махок Вивало.
        - Это скучно,  - она потянулась за листом бумаги, чиркнула на нем несколько слов и передала лист мне.  - Найдешь его здесь. Это бесполезная пешка, но она приведет тебя к кому-то достойному внимания.
        - Кому-то конкретному?
        - Понятия не имею. Знаю, что легко допустить ошибку, но я не всезнайка, что бы обо мне ни думали. Не ленись, проведи собственное расследование.

* * *
        - Подожди, я знаю, что ты хочешь сказать.  - Считала жестом заставил меня замолчать.  - Я знаю, когда ты просил меня помочь решить твою проблему, ты ожидал чего-то другого, а не рассуждений о качестве местного вина. В свою защиту могу сказать, что мне плевать на твои проблемы.
        Мы обедали в элегантной столовой резиденции Мальдолини. Следует признать, что с тех пор, как мы переехали сюда, это место становилось все хуже и хуже. Если вы думали, что за последние несколько месяцев мы хоть раз здесь прибрались, то мне остается только посочувствовать вашей наивности. Наша штаб-квартира была грязной, пыльной и производила удручающее впечатление. Никто из нас, разумеется, не собирался даже пальцем пошевелить, чтобы это исправить. Ника строго следила за порядком в монастыре, но особняк она не считала военным объектом, поэтому мне оставалось только безучастно наблюдать, как она без зазрения совести бросает обгрызенные кости на пол.
        - Эта страна никогда не обретет мира под властью короля,  - сменил тему Считала, подхватив очередной кусок курицы.  - Ее жителей отличает врожденное отвращение к монархии.
        - Врожденное?  - спросил я, закусывая.  - Или приобретенное под влиянием повстанческой пропаганды?
        - У меня тоже есть врожденная неприязнь к монархии,  - вставил Оуанга.
        Мне пришлось обернуться, чтобы взглянуть на него. Он вернулся из патруля раньше нас и, конечно же, не мог дождаться обеда, поэтому теперь валялся на диване пузом кверху и переваривал пищу.
        - Скажи это еще громче, чтобы эрейцы услышали.
        - Они и так нас ненавидят,  - темнокожий поручик пожал плечами.
        - Но терпят нас, потому что у них нет повода подозревать нас в нелояльности,  - заметила Ника.  - Поговори еще, и они сделают из нас штрафную роту и отправят в каменоломни в Бесьеннес.
        - Их шпионы никуда не годятся, они никогда бы не узнали.
        - Зачем им шпионы, если ты сам лезешь на эшафот?
        - Если не монархия, то что?  - поинтересовался я.  - Какую альтернативу ты предлагаешь? Купеческую олигархию, как в Генаосе, где несколько отвратительно богатых, погрязших в заговорах и кровосмешениях семей держат за горло все население?
        - Как насчет теократии?  - насмешливо вставил Считала.  - Может быть, нам воспользоваться примером Тоэхаттаульпа, где верховный жрец носит плащ из человеческой кожи и бросает людей в потухший вулкан, потому что верит, будто человеческие жертвы разожгут божественный огонь?
        - Идея с вулканом не так уж глупа,  - пробормотала Ника.  - Держу пари, что в Тохатальпе, или как там это называется, гораздо меньше проблем с дисциплиной среди солдат.
        - Вы издеваетесь,  - обрушился Оуанга.  - Просто я считаю, что власть должна быть в руках народа.
        - Ужасная идея.
        - Почему это?
        - Народ глуп.
        - Короли тоже,  - заметил Считала.  - Но они, по крайней мере, получают настоящее образование и имеют консультантов, которые разбираются в сути вещей. Если ты отдашь власть простым людям, то сможешь ли приставить к каждому эксперта по денежно-кредитной политике, чтобы любой пастух смог принимать правильные решения при голосовании по девальвации валюты?
        - Консультанты и эксперты не панацея от всех проблем,  - вмешался я.  - В противном случае достаточно было бы создать совет специалистов, и они решили бы все насущные вопросы на основе того, что знают. К тому же эксперты сами спорят друг с другом и порою мыслят тенденциозно, когда речь идет о защите их собственной теории или о соперничестве между двумя областями науки.
        - Каждый должен иметь право решать свою судьбу,  - решительно заявил Оуанга.  - Все должны быть равны и иметь равное право голоса, равное участие в управлении общим благом, коим является страна.
        - Слезь с трибуны, умник, здесь тебе не рыночная площадь,  - фыркнул Считала.  - Давайте поговорим о чем-то более конкретном. В твоем идеальном государстве, управляемом всеми гражданами, как будут приниматься ключевые решения?
        - Через всеобщее голосование, конечно.
        - Ах, так? Когда начнется война и враг атакует на границе, как быстро удастся собрать всех жителей, представить аргументы за и против всеобщей мобилизации, а потом провести голосование и подсчитать голоса? Как думаешь, хватит ли времени решить этот вопрос до того, как вражеская армия доберется до столицы и устроит всеобщую резню?
        Оуанга немного потерял уверенность, но продолжил защищать свою идею.
        - Не надо преувеличивать, голосование не будет длиться так долго. Вопрос только в том, чтобы собрать всех жителей на площади и…
        - О, вопрос только в том, чтобы собрать всех жителей на площади?  - передразнил его Считала.  - Даже если государство будет состоять только из одного маленького города, это будет проблемой. А уж в большей стране…
        - Ну, это не должны быть буквально все жители…  - колебался Оуанга.  - Достаточно большинства…
        - Ах, только большинство? Итак, в самом зародыше мы искажаем твою великолепную, универсальную идею. Уже не все имеют право голоса, но только те, которые успеют прийти на собрание. Ну хорошо, давай продолжим рассуждать. Как будет голосовать большинство? Ведь вряд ли все сразу сумеют разобраться в сути вопроса. Нужно представить ситуацию, изложить аргументы, провести дискуссию. Это все потеря драгоценного времени.
        - В критической ситуации, конечно, нужно сократить и упростить процесс принятия решений.
        - Отличная идея! Таким образом, наиболее важные решения принимаются поспешно, без обдумывания и на основе чисто поверхностного понимания вопроса. Ах, трудно себе представить такую ситуацию, в которой подобный стиль правления будет иметь негативные последствия!
        Считала уже откровенно потешался на Оуангой, поэтому я решил вытащить поручика из тупика, в который его загнали.
        - Этот пример уводит дискуссию в неверном направлении. Вторжение врага - событие предсказуемое, иногда даже повторяющееся. Можно заранее провести обсуждение и голосование, чтобы подготовить план действий на случай такой ситуации. Так что медленная реакция - аргумент хилый.
        Интендант отреагировал довольно резко:
        - Я мог бы сейчас придумать с десяток примеров трудно предсказуемых, уникальных ситуаций, для которых план не может быть подготовлен заранее, а решение нужно принимать незамедлительно. Но хорошо, я откажусь от этого аргумента. Я дам вам фору - буду сражаться одной рукой, а вторую свяжу за спиной, чтобы выровнять шансы.
        - Это очень щедро с твоей стороны.
        - Хотите еще аргумент? Пожалуйста. Как я понимаю, голосование основано на принципе большинства.
        Оуанга утвердительно кивнул головой и тут же помрачнел, услышав триумфальный смех Считалы.
        - Иными словами, твоя народная власть фактически опирается на большие группы людей, которые навязывают свою волю меньшим группам. Потому что всегда будет меньшинство, которое будет подчиняться воле большинства.
        - Невозможно удовлетворить всех…
        - Я не говорю об удовлетворении. Я говорю о собственном спасении. Ты когда-нибудь наблюдал толпу, марширующую по улице с факелами? Это не те люди, что скажут: «Мы понимаем, что у вас есть другое мнение по этому вопросу, и мы его уважаем. Мы предлагаем свое решение, но если у вас другая точка зрения, то, конечно, вы имеете на нее право. Мы не претендуем на то, чтобы навязывать вам наше мнение». Ха!
        - После каждого голосования меньшинству будет предоставлен выбор: стать конформистом или получить пизды,  - подхватила Ника.
        - Вы предполагаете худший из возможных сценариев…  - вставил Оуанга неуверенным голосом.
        - Потому что он всегда срабатывает!  - фыркнула капитан.  - Ты видел десятки раз, как религиозные меньшинства подвергались преследованиям в разных регионах Королевства. Думаешь, это происходило потому, что король или закон санкционировали подавление иноверцев? Нет, религиозная толерантность является юридической нормой почти во всей Эрее. Люди издеваются над еретиками, потому что их натуре свойственно ненавидеть инакомыслящих. Терпимость и уважение к чужому мнению - это исключение, а не правило.
        Поручик немного помедлил с ответом, как будто собираясь с мыслями.
        - Лучший аргумент, который я могу привести, это то, что власть - дерьмо. Власть вредит, плодит коррупцию и служит собственным интересам, а не тем, кто под эту власть подпадает. Передача власти народу не решит всех проблем и не устранит разрушительного действия власти, но, по крайней мере, смягчит ситуацию. Будет труднее вредить и плодить коррупцию, когда другие люди осуществляют контроль.
        Считала пробормотал что-то себе под нос, а Ника с равнодушным видом опустошила пинту пива.
        - Я поддерживаю Оуангу,  - внезапно заявил я.
        Ника, Считала и даже сам Оуанга посмотрели на меня с удивлением. Я пожал плечами.
        - Наш многовековой опыт однозначно доказывает, что монархия делает счастливыми только королей и их приспешников, и то не всегда. Теоретически отдавать власть неосведомленным, подверженным манипулированию массам кажется ужасной идеей, но нам больше нечего терять. Хуже не будет, если мы попробуем и посмотрим, что получится. В худшем случае сломаем систему, которая не отвечает уже ничьим интересам.
        На минуту воцарилась тишина. А потом Ника сдвинула со столешницы свои тяжелые офицерские сапоги и с грохотом уронила их на пол.
        - Я очень рада, что мы так умно и глубоко поговорили,  - сообщила она с широкой улыбкой.  - Нет ничего лучше здоровой, сытной пищи для ума и для духа. А теперь, мои дорогие мыслители, поднимайте свои задницы и бегите патрулировать улицы во имя короля, вашего нанимателя.
        Именно в этот момент вошел в столовую Офал, с каждым шагом оставляя четкие следы грязи на полу.
        - Вивал наш!  - отрапортовал он.  - Цефель знакомит его с новым жильем в монастыре.
        - Замечательно.
        Я бросил обгладывать куриные крылышки, вытер руки о скатерть и последовал за Офалом. Он привел меня в одно из подвальных помещений монастыря, которое мы использовали для допросов. Это было угрюмое, мрачное место, и оно всем своим видом должно было производить нужное впечатление на посещавших его гостей. Тусклый свет масляной лампы падал на пыточные инструменты, разложенные на столе так, чтобы прикованный к стене узник их хорошо видел. Когда я вошел в камеру с Офалом, Махок Вивало уже был в кандалах. Выглядел он совершенно невзрачно: худой и невысокий лысеющий мужчина в потрепанном костюме. На штанах расплывалось пятно мочи. Возле стола с инструментами стояли Цефель и Винон, хищно улыбаясь.
        - Он прямо рвался нам все рассказать,  - сообщил, потешаясь, сержант.  - Пришлось остановить его, чтобы он дождался тебя. Очень болтливый парень.
        - Это очень ценное качество для допрашиваемого. Это значит, что я могу пропустить вступление.
        Я приблизился к Вивало.
        - Ты снабжал Сантолини святой водой?
        - Д-да…
        - Кого еще?
        - Аптекарей Рукина и Валая. Храм дуранистов на Веселой. Нескольких индивидуальных клиентов.
        - Что это за клиенты?
        - Разные люди… Никаких важных персон. Несколько городских стражников и купеческих сыновей, которые хотели произвести впечатление на своих девушек.
        - Где ты находил клиентов?
        - Индивидуальных я сам нашел. Остальных… я унаследовал.
        - Что это значит?
        - Я был только посредником. Раньше был другой посредник, и я взял его контакты.
        - Что случилось с прежним? Я ни за что не поверю, что он решил оставить торговлю святой водой, чтобы открыть антикварный магазин.
        - Его убили… Мне об этом сказали, чтобы напугать. Сказали, чтобы я не повторял ошибок своего предшественника. Мне передали его контакты, и с тех пор я развозил святую воду.
        - И таким образом мы подходим к главному вопросу: на кого ты работаешь?
        - Я точно не знаю…
        - Сержант, у нас есть лекарство от провалов памяти?
        Цефель сделал шаг к столу с разбросанными инструментами.
        - Сейчас-сейчас, подождите!  - запищал Вивало.  - Я не знаю всего, но у меня определенно есть кое-что полезное для вас!
        - Посмотрим.
        - Это большая группа, хорошо организованная. Они никогда не называли никаких имен, никаких фамилий. Производят святовку давно и, как они выражаются, «отработали» уже нескольких посредников, таких, как я. У них есть система, и мы никогда не встречались дважды в одном месте. Обычно их посланник находил меня и сообщал, где мы должны встретиться. Чаще всего это были заброшенные склады или безлюдные проселочные дороги за городом.
        - Ты по-прежнему не сказал ничего полезного. Нам нужны хоть какие-то сведения, которые приведут нас к ним.
        - Да, да, я понимаю…  - пробормотал он.  - Но они действительно вели себя очень осторожно… Не доверяли мне ни на грош.
        - Интересно, почему…
        - Я не знаю, что еще сказать.
        - Кто-то из них мог совершить ошибку в твоем присутствии. Назвать друга по имени, упомянуть какую-то местность, показать случайно какой-то предмет или прийти в выделяющейся одежде. Как были одеты эти люди?
        - Никаких особых признаков. Черные плащи с капюшонами, закрывающими лица.
        - Ты встречался с одним человеком одновременно или с несколькими?
        - Одним или двумя, по-разному.
        - Может, в их голосах было что-то особенное? Каждый раз голоса были разные или повторялись?
        - Мне кажется, два голоса определенно регулярно повторялись.
        - Но ты не видел лиц?
        - Нет, если бы мы встретились на улице, я бы их не узнал.
        - У нас все еще нет ничего полезного. Цефель, помоги ему думать.
        - Нет, стойте! Я кое-что вспомнил!
        - Кто бы мог подумать. Мы слушаем.
        - Я не знаю точно, где у них лаборатории, но слышал о какой-то заброшенной мельнице. Дважды они упомянули «быстрое производство на мельнице», когда говорили, что следующая поставка произойдет в ближайшее время.
        - Это уже что-то, но по-прежнему мало. Винон, Офал, составьте ему компанию, может, он вспомнит что-нибудь еще. Цефель, пойдем со мной, попробуем сузить круг поиска.

* * *

        Мы с сержантом отправились в мою келью, чтобы обсудить дальнейшие поиски. Оказалось, там меня уже ждал Зеленый, готовый доложить о своих достижениях. И прежде чем я успел закрыть дверь, внутрь просочился еще и Считала, имевший привычку не дожидаться, пока его позовут, и являться на встречи без приглашения. Я на секунду задумался, не вышвырнуть ли мне его просто так, из принципа, но в итоге махнул рукой. Интендант прислонился к стенке и, скрестив руки на груди, с иронично-бесстрастным выражением лица стал слушать разговор.
        - Итак, все по порядку,  - сказал я, усаживаясь на кровать.  - Цефель, королевская администрация насквозь бюрократизирована. Даже колосок не может вырасти из земли без нескольких штампов и подписей. Давай воспользуемся этим. Надо пересмотреть налоговые реестры и поискать окрестные мельницы, переставшие платить налоги в последние годы. Так мы сузим список потенциальных мест. Если повезет, то отыщем ту мельницу, где работает лаборатория, производящая святую воду. Возьми с собой несколько ребят, у которых нет проблем с чтением, и копайте в архивах ратуши, пока не получите полный перечень возможных целей. Потом проверьте их все по очереди.
        Сержант кивнул и вышел из кельи. Я повернулся к Зеленому, который сидел на стопке книг.
        - Ты что-то нашел для меня?
        - Я обыскал все библиотеки в городе и…
        - Не надо преувеличивать, в этой сраной дыре только две библиотеки.
        - Ладно, я перекопал обе библиотеки в городе, еще мне удалось добраться до нескольких частных собраний коллекционеров древних книг. Я поговорил со многими учеными, алхимиками и любителями истории. И ничего. Я не нашел ни одной копии «О появлении монстра». И всё же многие люди слышали об этом произведении, некоторые даже видели его своими глазами и имели возможность посмотреть. Все говорят о манускрипте с уважением и некоторым страхом.
        - Иными словами, ты приходишь с пустыми руками и мешком, полным оправданий.
        - Не совсем. У меня для тебя две вещи. Первая - неподтвержденная, но вероятная информация. Несколько разных источников утверждают, что если где и можно найти «О появлении монстра», то только в резиденции рода ван Доррен.
        - Мало, но хоть что-то. Что еще?
        - Я не смог достать книгу, которую ты ищешь, но достал книгу об этой книге.
        - Ну что тут скажешь? Это почти то же самое, но только совсем не то. Я почти доволен твоими почти достижениями.
        - Спасибо, я чувствую, что мои усилия почти получили едва ли не высокую оценку.
        Зеленый открыл изношенную дорожную сумку, которую всегда носил с собой, и вручил мне старые, ветхие тома.
        - Я верю, что эта книга достойна чтения,  - сказал я, подняв брови.
        - Отличное чтиво на сон грядущий.
        Он уже собирался выйти и оставить меня одного, когда мне в голову пришла идея. Я жестом попросил его подойти и вложил ему в руку несколько монет.
        - Возьми это, сходи в бордель на Окольной и купи себе ночь с любой шлюхой.
        Сержант посмотрел на меня подозрительно:
        - Это какая-то проверка?
        - Никакая не проверка. Возьми деньги, переспи с девочкой в борделе, а затем расслабься и пожалуйся ей на свою работу, службу, на короля и…
        - Точно, проверка. Спасибо, поручик, но я предпочитаю копать траншеи с друзьями, потому что это мой долг.
        - Не умничай, бери деньги. Это серьезная работа, разведывательная.
        - Я буду приманкой, да? Получу нож под ребро, как только разденусь, и тогда у вас будет повод совершить налет на бордель?
        - Ладно, забудь о деле. Иди на ночное дежурство, как и планировалось, а я найду кого-нибудь, кто захочет в это время потрахаться.
        - Погоди… Да, работа эта опасная, но я готов пойти на жертвы ради интересов полка.
        - Я преклоняюсь перед твоей отвагой. Ты в состоянии выслушать поручение до конца, не прерывая меня глупыми вопросами?
        Зеленый благоразумно промолчал, в ответ лишь кивнув.
        - Наконец-то. Приказ очень простой, но я уже начал сомневаться, не облажаешься ли ты здесь каким-то чудом. Итак, как только ты сделаешь свое дело и перевернешься на спину, чтобы перевести дыхание, немного пожалуйся на ситуацию в городе. У тебя же есть что сказать просто так, от сердца, от души. Можешь наплести что-нибудь про кровавый понос от плохой жратвы или про местных хамов, что плюют тебе под ноги, когда ты патрулируешь улицу. Так, чтобы было достоверно. А потом возложи вину за все эти несчастья на аристократию и королевский двор, который посылает нас на войну в те края, куда власть имущие сами не собираются ехать. И в конце скажи одну фразу: «Воистину, Беренгер был прав»  - и дождись реакции.
        - А если не будет никакой? Может, стоит взять побольше денег, чтобы ну… попробовать несколько раз? Чтоб наверняка?
        - Я ценю твое самопожертвование. Если не будет реакции, я пришлю кого-нибудь другого.
        - А ничего, что имя «Беренгер» ничего мне не говорит?
        - В самом деле, Зеленый? Ты единственный человек в моей роте, кто когда-либо переступал порог университета, и никогда не слышал о Беренгере?
        - В свое оправдание могу сказать, что недалеко от университета находилась очень приятная таверна. И кто такой этот Беренгер?
        - В настоящее время от него остался лишь скелет, похороненный где-то в окрестностях Ворейна. При жизни он успел настолько сильно «угодить» власти, что его четвертовали. Но имя его на слуху в определенных кругах.
        - В борделях?
        - Разве что в этом одном. Но именно в этом тебе и предстоит убедиться. Ну, приступай к работе.
        Зеленый хмыкнул.
        - Я не могу идти один… это опасно. А коллеги могут не иметь средств…
        - Три дня назад была выплата.
        - Но может быть, они не хотят тратить собственные деньги на… разведывательную работу?
        В ответ я только поднял брови. Сержант признал слабость своего аргумента и быстрым шагом удалился. Почти сразу.
        - Так что там с этим Беренгером?  - спросил Считала.
        - Костас Беренгер, маркиз Таар. Основатель Тарской Ложи.
        - Ах, этот. Свобода, равенство, аристократов на виселицы?
        - В «Человеке против системы» он изложил это чуть деликатнее, но в целом да.
        - И ты ожидаешь найти таристов в борделе на Окольной?
        - Я там случайно наткнулся на богатую библиотеку. В ней нашлись отдельные издания, которые зачастую соседствуют со священной книгой последователей Беренгера. Самого «Человека против системы» я там не нашел, но это понятно. За все эти книги можно угодить за решетку, но за обладание «Человеком»… как правило, отрезают хотя бы одну конечность.
        - И поэтому ты отправил сержанта в бордель, чтобы он подкинул шлюхе литературные аллюзии? Это гениальный шпионский метод. Или нам предстоит серия интервью в других заведениях подобного рода? Так, чтоб наверняка? Чтобы лучше изучить популярность идей таризма в обществе?
        - Тебе правда нечем больше заняться, кроме как вставлять ехидные комментарии по поводу чужих, кстати довольно хитроумных, разведывательных действий? Разве ты не должен сейчас сидеть в какой-нибудь подозрительной забегаловке, убеждая наивного торговца, что королевское клеймо на крупе лошади вовсе не означает, что она является собственностью Восьмого кавалерийского и что проезд по улице на лошади с таким клеймом вовсе не является прямой дорогой на виселицу?
        - Сегодня вторник.
        - И что?
        - Сегодня вторник. Еженедельный смотр кавалерийского полка всегда проводится в воскресенье в полдень. Тот, кто хочет умыкнуть клячу с королевской конюшни, может сделать это только в воскресенье вечером. А в понедельник утром лошадь уже должна быть у покупателя, желательно на какой-нибудь ферме далеко под городом.
        - И ты говоришь мне это, потому что?..
        - Сегодня вторник. Если во вторник вечером войсковой конь все еще у тебя, то ты хуёвый воришка.
        - Хорошо, спасибо за ускоренный курс лекций по воровству кавалерийского инвентаря. Теперь я понимаю, почему тебе нечего делать. В таком случае можешь пойти скучать в другое место?
        - Почему бы и нет. Может, мне пойти декламировать стихи в борделе? В конце концов именно так в наше время осуществляется разведывательная работа.
        Я сложил пальцы в сложном, вульгарном жесте, которым местные шалопаи обычно приветствуют наши патрули, прежде чем броситься бежать, хихикать и свистеть. Считала ответил мне столь же искусным вульгаризмом, который мы узнали много лет назад от крестьян Лодетхаля, и вышел из моей кельи, оставив меня наедине с книгой.
        Я вгляделся в выцветшую обложку, на которой едва можно было различить рисунок, изображающий череп козла в окружении неких неизвестных мне символов. Название было невозможно прочесть, я нашел его внутри книги, на второй странице. Оно гласило: «Забытые бестии. Исследование анималистических культов Каэлларха в доворанистические времена».
        Чтение книги затянуло меня очень быстро. Правда, написана она была на староэрейском языке, довольно трудном для восприятия современным читателем, а стиль отличался типичным академизмом, сухим и обезличенным, но сама тематика оказалась настолько интересной, что языковые барьеры уже не имели для меня значения.
        Автор произведения, давно умерший исследователь культуры и религии из Ворейнского университета, специализировался на фольклоре и традициях древних языческих культов, а его любимым предметом исследований был Каэлларх, где религия играла особенно важную роль в функционировании сообщества. Языческие племена на этих землях чтили животных, а точнее их идеализированные представления. Например, один из их самых важных богов - Вахрх, покровитель воинов и дух войны, изображался как огромный волк. Другие боги также повторяли облик различных животных, которые так или иначе соотносились с божественными атрибутами, но при этом они всегда выглядели карикатурно огромными и гипертрофированными существами. Жрецы этой религии, именуемые рахкшами, что на их языке означало «воплощение духа зверя», носили на себе волчьи или медвежьи головы и шкуры.
        Но особенно интересным мне показалось то, что древние жители Каэлларха не только придавали звериный облик своим богам, но и сами стремились следовать ему. По утверждению автора текста, все последователи мечтали удостоиться высшей чести, то есть превратиться в животное. Однако не каждый был способен пройти эту метаморфозу. Достижение псевдобожественного состояния было доступно только избранным. Считалось, что возвысить человека и привести к единству со зверем может особый ритуал. Он требовал, чтобы избранный ушел один в леса и голыми руками поймал существо, в котором мечтал воплотиться. Затем следовало привести зверя живьем в священное место поклонения и там принести в жертву, прокусив артерию пойманного животного. Когда оно истекало кровью, победоносный воин преклонял колени над мертвым телом, опускал голову, и рахкш перерезал ему горло так, чтобы кровь охотника и убитой добычи смешалась. Если избранный оказывался достойным, а ритуал проведен правильно, два мертвых тела должны были возродиться заново в едином существе. Верующие представляли себе такую тварь, как полностью покрытого шерстью
человека с головой зверя. Эту бестию они почитали как полубога.
        Однако превращение и достижение единства со зверем затрагивало не только тело, но и дух. Тот факт, что новое существо, появившееся в результате слияния, имело человеческое туловище и звериную голову, а не наоборот, даже предполагал, что именно зверь играл главную роль в этих отношениях. Согласно источникам, анималистические полубоги были практически неспособны общаться с людьми, руководствовались инстинктами и вели себя жестоко и непредсказуемо. Они чрезвычайно редко оставались в общине, в которой жили до метаморфозы. Из-за этого ритуалы перевоплощения проводились редко и неохотно. Обычно на этот шаг решались в критической ситуации, во время чумы или войны с другим племенем. Фольклор Каэлларха содержал много историй о полузверях-полулюдях, которые в одиночку истребляли враждебные племена, а потом обращались против бывших собратьев.
        Автор «Забытых бестий» воздерживался от суждения о правдивости этих историй. Исследователи местного фольклора из Королевской академии натыкались на одни и те же истории на протяжении многих лет в разных, не связанных друг с другом общинах Каэлларха. Устные предания оказывались весьма последовательными и сходными по содержанию, даже несмотря на то что их записывали в разное время и в разных местах. Казалось, можно было не сомневаться, что описанные ритуалы действительно проводились, а знания о них, хотя и остаточные, передавались из поколения в поколение. Однако так и не было найдено ни одного скелета, который подходил бы под описание полузверя-получеловека, и потому подтвердить правдивость фольклорных источников не представлялось возможным. Тем не менее количество совпадающих устных преданий нельзя было оставить без внимания, и ученый не смог удержаться от обязательного в таких случаях клише: «В каждой легенде есть доля истины». Для меня лично существование бестий казалось вопросом второстепенным. Однако то, что люди были готовы поверить в эти легенды, само по себе делало их опасными.
        Добравшись до конца текста, я обнаружил то, что интересовало меня больше всего - ссылку на манускрипт «О появлении монстра». Автор «Забытых бестий» признавал, что описал ритуал перехода поверхностно и неполно. Знание всех элементов, необходимых для его правильного выполнения, скорее всего, пропало вместе с языческой устной традицией. Конечно, в период раннего воранизма и даже в наше время было достаточно людей, стремящихся восстановить былые верования и пытающихся имитировать ритуалы, но знаний им не хватало. Предположительно, единственным сохранившимся полным источником информации о ритуале обращения был трактат «О появлении монстра». К сожалению, ученый академик Ворейнского университета и исследователь языческих культур также не имел возможности ознакомиться с этим текстом в полном объеме, ему были предоставлены лишь фрагменты единственной имеющейся в Эрее копии. Однако он был убежден, что в Каэллархе должны существовать передающиеся из поколения в поколение копии произведения, а может, даже традиция древней веры по-прежнему поддерживается втайне от чужаков. Лишь одно, по мнению автора, можно
было сказать точно - если бы кто-то захотел убедиться на собственной шкуре в правдивости легенд о превращениях людей в бестий, то ему потребовался бы текст «О появлении монстра».
        Я прочел «Забытых бестий» от корки до корки, почти не прерываясь, и упал измученный на кровать. Глаза слезились и чесались от долгого чтения при бледном свете масляной лампы, и мне очень нужен был долгий, восстановительный сон. Лежащая на полу книга не давала покоя, призывая меня и требуя внимания. Я мысленно повторил все рациональные доводы: никаких останков, подходящих под описание перевоплощенных зверей, найдено не было, воочию никто живой никогда этих бестий не видел. Несмотря на это, моя фантазия разыгралась, как только я опустил веки. Я никогда не страдал от бессонницы, но в ту ночь спал плохо. Если честно, не спал вообще.

        Глава 3
        - Вали отсюда вприпрыжку,  - прорычал я, не отрываясь от ведомости на выплату жалованья, которую я составлял для Считалы.
        Адъютант губернатора, который упорно продолжал морочить мне голову своим нытьем, наконец заткнулся. Я поставил напротив фамилии Парши крестик, что означало лишение жалованья по дисциплинарным соображениям (поверьте мне, вам лучше не знать, что он в этот раз натворил), и поднял глаза, чтобы взглянуть на адъютанта. К своему удивлению, я увидел высокого, как дуб, и статного мужика вместо стереотипного тщедушного и низкорослого юнца. Я так привык к тому, что все адъютанты - быстроногие, тощие и невысокие подростки, что был уверен в существовании некого закона, запрещающего назначать высоких людей адъютантами. Однако это не меняло того факта, что я не собирался воспринимать стоящего в дверях моей кельи человека всерьез.
        - Повторяю еще раз,  - адъютант собрал остатки достоинства и снова начал свою речь,  - я обращаюсь к вам от лица его превосходительства губернатора провинции Каэлларх с официальным распоряжением, предписывающим Седьмому полку оказать помощь уважаемому купцу Менехайму при переезде в его новую резиденцию. Как вам, господин поручик, наверняка известно, вышеупомянутый купец вынужден осуществлять переезд вследствие возмутительного поведения Седьмого полка, приведшего к приведению в негодность его нынешнего места жительства. Поэтому губернатор пожелал, чтобы в рамках компенсации именно ваше подразделение предоставило рабочую силу, необходимую для перевозки ценных вещей купца Менехайма на его новое место жительства.
        - Понимаю,  - любезно ответил я.  - Передай, пожалуйста, мое почтение губернатору и скажи ему, что он может поцеловать Седьмой полк в нашу коллективную задницу.
        По выражению лица адъютанта-переростка читалось, что он вот-вот заплачет, и я вдруг почувствовал себя глупо. Если бы губернатор лично отдал мне такое поручение, я бы вежливо поклонился и тут же помчался таскать фарфор уважаемого купца. Издевательство над бедным мальчиком на побегушках отнюдь не было поводом для гордости.
        - Ладно, ладно,  - вздохнул я.  - Мы обратимся с этим же вопросом к вышестоящей инстанции, но заранее предупреждаю, что скорее всего она тоже прикажет тебе валить отсюда вприпрыжку.

* * *
        - Вали отсюда вприпрыжку,  - сказала Ника, когда адъютант губернатора изложил ей свое дело.
        - Погодите, погодите, а может, нам стоит подумать?  - отозвался Считала, который неизвестно с какой стати просочился в комнату капитана.  - Дай нам минуту на совещание.
        Мы со Считалой развернулись спиной к Нике и адъютанту и отошли на несколько шагов, чтобы поговорить свободно.
        - Во время переездов случаются неприятности,  - шепнул мне интендант, чтобы нас не могли услышать.  - Ценный фарфор разбивается, ценности куда-то деваются, антикварная мебель бесследно пропадает. Некоторых потерь не избежать.
        - Да, это совершенно естественно. Кто обвинит солдат, вынужденных работать носильщиками, если они случайно что-то забудут?
        - Я рад, что мы поняли друг друга.
        Мы снова повернулись в сторону письменного стола Ники.
        - Можешь сообщить своему хозяину, что ты выполнил поручение,  - обратился я к адъютанту.  - Мы поможем с переездом.
        Судя по выражению лица адъютанта, он не поверил, что мы говорим серьезно. Робко поблагодарил и выскочил из комнаты, бросив на нас подозрительный взгляд.
        - У меня один вопрос,  - произнесла капитан, когда адъютант закрыл за собой дверь.  - Какого хера…
        - Мы просто хотим сделать что-нибудь для примирения,  - с невинным видом заявил Считала.  - Искупить нашу вину.
        - Да, мы просто хотим протянуть руку помощи нуждающемуся толстосуму,  - добавил я.  - Можно?
        - Нет.
        Это меня поразило.
        - Как это нет?  - удивился я.  - В первый раз в жизни мы идем навстречу губернатору, который не питает к нам симпатии. Мы добровольно беремся за работу, которую никто другой не хочет выполнять.
        - Именно поэтому я не согласна. Ведь очевидно, что у вас здесь есть некий интерес, не имеющий никакого отношения к перемещению мебели.
        - Допустим, так оно и есть. Тебя действительно волнует судьба Менехайма и его имущества?
        - Нисколько. Если вы просто хотите пойти к нему и все расхреначить, не стесняйтесь.
        - Что?  - Ей снова удалось сбить меня с толку.  - Я думал, ты не согласна.…
        - Как я могу вам отказать? Пожалуйста, делайте, что хотите. Только набейте карманы хорошенько, а то за этот месяц вы не получите жалованья.
        - Но как это?
        - Ты не можешь этого сделать.…
        - Оба, заткнитесь. Дисциплина в полку расползается, как дедушкины портки, а вы, вместо того чтобы делать свое дело, только усугубляете ситуацию. Если бы интендантская служба следила за нашими припасами, а не слонялась по ночам возле чужих складов, нам, возможно, не пришлось бы воевать с плесенью при каждом приеме пищи. А твоя рота, Норгаард, способна испортить самый простейший маневр во время строевой подготовки. Оказывается, свалив всю работу на сержантов, всех проблем не решить. И еще: если вы кого-нибудь ко мне привели, пусть даже сопливого адъютанта, то я решаю, общаться мне с ним или нет, а не вы. Не могу поверить, что мне приходится объяснять такое двум опытным офицерам. Ну, а теперь можете проваливать отсюда.
        - Это совершенно несоизмеримо…
        - Я сказала, убирайтесь. Идите воровать фарфор с купеческих кухонь, видимо, ничего другого вы делать не умеете.
        - Так точно, госпожа капитан.
        Опустив головы, мы начали медленно отступать к выходу.
        - Считала,  - произнесла Ника, когда мы уже были у двери,  - в последнее время различные вещи имеют свойство бесследно исчезать, оказываясь рядом с тобой. Меня беспокоит эта удивительная закономерность. Лучше бы эти таинственные исчезновения не касались собственности полка.
        Когда мы вышли в холл, все еще переживая наш позор, меня уже догнал возбужденный Зеленый.
        - Я был в борделе!
        - Поздравляю. Твой первый раз?
        - Я упомянул Беренгера так, как ты хотел. Малисса заметно вздрогнула, услышав это имя. Спросила…
        - Кто такая Малисса?  - машинально спросил я, но тут же понял.  - Ладно, это не важно. Говори.
        - Она спросила, читал ли я Беренгера,  - закончил сержант, а я уже мысленно проклинал себя за то, что не послал кого-то, кто имел хотя бы смутное представление об идеологии таристов.  - Я сказал «конечно» и даже произнес пафосную тираду о том, что он опередил свою эпоху, но его время еще придет, а потом выразил сожаление, что такой ум погиб от рук королевского палача.
        - Неплохо.
        - Если я чему-то и научился в университете, так это умению производить впечатление, будто я знаю, о чем говорю, хотя на самом деле понятия не имею о предмете обсуждения.
        - Я рад, что годы учебы не прошли для тебя даром.
        - Потом она уже совсем раскрылась и стала рассказывать о своих политических взглядах. Она предполагала, что я хорошо знаком с творчеством этого самого Беренгера, поэтому я не очень за ней поспевал. Но сказанного мне хватило, чтобы осознать, что за проповедь таких идей можно угодить на виселицу. В какой-то момент она заявила, что «социальная справедливость невозможна без истребления дворянского сословия». Я, конечно, контекста не знал, но и без того почувствовал, что дело пахнет криминалом.
        - Замечательно. Этого я и ожидал, но хорошо иметь подтверждение. Теперь мы точно знаем.
        - Чего ты ожидал? И что мы знаем?
        - Что Араи не читает таристов перед сном из-за склонности к абстрактным рассуждениям в области политической теории, а внушает своим девочкам необходимость распространять радикальные идеи.
        - Значит, потребуются дальнейшие разведывательные действия?
        Глаза Зеленого вспыхнули надеждой.
        - Сомневаюсь,  - холодным, рациональным тоном остановил его я.  - Я уже узнал, что хотел. Теперь мне остается только подумать, как этим воспользоваться.

* * *

        Старый дом купца Менехайма действительно выглядел ужасно, а довели его до столь плачевного состояния старания Седьмого полка, вернее Безумного Йорлана, который месяцем ранее подрядился избавить жилище от крыс. Делал он это, конечно, не по доброте душевной, а ради возможности использовать обещанные купцом ресурсы в собственных целях, в частности для испытания нового вида транквилизатора. Поэтому алхимик потребовал внушительной предоплаты, которую немедленно направил на покупку ингредиентов, и предложил приготовленный из них напиток крысам, обитавшим в доме Менехайма, добавив его в миски с водой, расставленные по всему зданию. Результат этого эксперимента был определен Йорланом как «обратно пропорциональный успеху», что на практике означало эффект, совершенно противоположный ожидаемому. Иными словами, крысы вместо того, чтобы заснуть, чрезвычайно возбудились и стали проявлять повышенную активность, бегая по дому с невероятной скоростью, нападая на все живое и кусая мебель с такой яростью, что сами ломали себе резцы. Довольный собой алхимик подробно описывал свои наблюдения за тем, как объекты
исследования реагируют на данное вещество. Он с удовольствием провел бы в особняке Менехайма и последующие недели, но будучи человеком добросовестным и солидным, чувствовал себя обязанным сдержать обещание. В итоге Йорлан решил проблему крыс типичным для себя способом: все крысы исчезли в один миг… вместе с большей частью здания. Довольный собой алхимик вызвался получить остаток гонорара и продемонстрировал искреннее возмущение, когда купец не только ничего не заплатил, но еще и потребовал компенсацию.
        Менехайм имел еще несколько жилых объектов в городе, куда он мог переехать, но как уважающий себя скупердяй не собирался расставаться с остатками добра, пережившими взрыв. Вероятно, именно из-за жадности, вместо того чтобы платить надежным специалистам, он попытался использовать свои связи во дворце, дабы привлечь нас в качестве дешевой рабочей силы. Всегда готовые услужить, мы исполнили желание Менехайма и на рассвете подъехали к полуразрушенному дому с десятью пустыми повозками и двадцатью людьми. Солдаты вошли в здание и стали по очереди выносить оттуда наиболее ценные вещи, которое затем Считала со знанием дела оценивал по стоимости. Менее ценные предметы загружались в открытые повозки, а более дорогие попадали в одну из двух крытых. Почтенный купец не снизошел до того, чтобы лично следить за нашей работой, но, конечно, послал двух писцов скрупулезно записывать все ценности, покидающие здание. К сожалению, досадная случайность с самого начала помешала их работе: какой-то подросток подкрался к одной из этих канцелярских крыс и скрылся со срезанным с ремня кошельком. Оба клерка бросились за ним
в погоню, но когда, преследуя вора, оказались в мрачном переулке, их внезапно окружила группа вооруженных дубинками молодчиков и избила до бессознательного состояния. Мои доблестные бойцы в это время, к сожалению, были заняты работой по организации переезда, поэтому вмешаться не могли. Банда подростков в итоге слиняла с кошельками обоих писцов (и небольшим гонораром, выплаченным ранее нашим интендантом), и мы смогли распорядиться имуществом Менехайма без излишней бюрократии.
        Мы как раз стояли со Считалой возле одной из груженых повозок, обсуждая рыночную стоимость посуды из чистого серебра, когда увидели, что к нам приближаются четыре человека в доспехах эрейской кавалерии. Одним из них, ростом на голову выше остальных, несомненно, был Олух. Второй имел знаки различия капитана и явно возглавлял эту группу.
        - О, это тот, кого мы ищем! Этот рыжий блядский сын!
        - Кажется, они говорят о тебе,  - обратился я к Считале.
        - Как ты догадался?  - спросил он, теребя пальцами свои рыжие волосы.
        - Они сказали «блядский сын». Кого еще они могли иметь в виду?
        Считала задрал нос, притворившись обиженным. Эрейцы тем временем вплотную приблизились к нам. Командующий ими офицер, крепкий парень с внушающим уважение шрамом на щеке, заговорил:
        - Капитан Носьерес, Восьмой кавалерийский полк,  - представился он.  - С кем я имею честь говорить?
        - Поручик Норгаард, рота Е, Седьмой полк.
        - Рыжий блядский сын, интендант Седьмого полка,  - Считала галантно поклонился.
        - Вижу, я попал по нужному адресу. У меня есть несколько вопросов. Полагаю, вы догадываетесь, в чем дело?
        - Конечно,  - серьезно подтвердил интендант.  - Но уверяю вас, я не тот человек, которого вы видели прошлой ночью выходящим из спальни вашей матери.
        Носьерес с отвращением поморщился, а один из его помощников сплюнул на землю под ноги Считалы. Олух сделал сконфуженное лицо, переводя взгляд со своего капитана на интенданта и обратно, пытаясь понять, что, собственно, было сказано.
        - Вижу, без объяснений не обойтись,  - поспешил я на помощь Олуху.  - Шутка моего коллеги основана на предположении, что у уважаемой матери господина капитана иногда бывают ночные гости с целью совокупления. Иными словами, Считала назвал твоего начальника блядским сыном.
        Эреец яростно зарычал и продемонстрировал нам одну из своих угрожающих мин, но Носьерес остановил его жестом руки.
        - Я рад, что застал вас в хорошем настроении,  - сказал он с улыбкой.  - Я, конечно, не ожидал, что это будет легкий разговор. Тем не менее, уверяю вас, я очень терпелив и всегда в конечном итоге получаю то, чего хочу. Так что давайте начнем сначала. Поручик, что вам известно о пропавшем обозе снаряжения для моего полка?
        - Две вещи,  - ответил интендант.  - Я знаю, что такой обоз имел место быть, и знаю, что он пропал. Боюсь, я мало чем могу вам здесь помочь, потому что оба факта я узнал только что, когда вы сообщили мне о них…
        - Надо ли говорить, что я не верю ни единому вашему слову, или достаточно подозрительного выражения моего лица?
        - Это, наверное, риторический вопрос,  - подсказал я Считале шепотом суфлера.
        - Нам обязательно нужно продолжать играть в эту игру?  - спросил Носьерес.  - Мы все знаем, кто виноват в том, что наш транспорт не добрался до цели. Вы догадываетесь, что мы не собираемся оставлять это дело, и если наши припасы не найдутся в нетронутом состоянии или мы не получим возмещения в той или иной форме, нам придется принять соответствующие меры.
        - Из вашего тона я делаю вывод, что у вас нет никаких сомнений в том, кто является виновником,  - заметил я.  - Делать такие окончательные заявления без каких-либо оснований было бы очень неразумно. У вас есть доказательства, не так ли?
        - У нас есть очевидцы, которые дали показания, что рыжий мужчина со змеиной татуировкой на правом предплечье причастен к краже транспорта.
        - Да, конечно. Это действительно неопровержимое утверждение, учитывая, что в истории никогда не случалось, чтобы очевидец ошибался или был подкуплен.
        - Думаю, будет лучше, если мы продолжим этот разговор в другом месте. Например, в казармах нашего полка. Такая обстановка поможет развязать вам языки.
        Носьерес взглянул на Олуха.
        - Джанфранко проведет вас в нужное место. А если понадобится, он даже отнесет вас туда.
        Великан сделал несколько шагов вперед и протянул руку к Считале, который побледнел и отступил на несколько шагов. Но тут внимание эрейца отвлекло нечто, находившееся за нашими спинами. Я обернулся и заметил, как из здания вышла Чи вместе с несколькими другими солдатами. Носьерес быстро оценил соотношение сил.
        - Что ж, приятно было поболтать,  - бросил он, пожав плечами.  - Как я уже сказал, мы закончим этот разговор при более благоприятных обстоятельствах.
        Он дал знак своим людям, и они пошли прочь.
        - Как-то вы не слишком торопились,  - Считала упрекнул Чи.
        - Я наблюдала за вами из окна,  - сержант оскалила зубы.  - Ты, кажется, прекрасно проводил время, и я не хотела тебя прерывать.
        Я же тем временем наблюдал, как уменьшаются в размерах силуэты эрейцев, возвращающихся в свои казармы.
        - Что-то мне подсказывает, это лишь временное решение проблемы.
        - Да, следует полагать, эта тема снова будет поднята в наименее подходящий момент.
        - Может, нам стоит составлять список людей, затаивших на нас обиду? Мы заводим себе всё новых врагов такими быстрыми темпами, что можно запутаться.
        - Или,  - бросила Чи, глядя исподлобья на Считалу,  - некоторые из нас могли бы перестать воровать все, что подвернется под руку.
        - Хм… список, однако, кажется более простым решением.
        Мы закончили погрузку без дальнейших осложнений, если не считать Гиены и Парши, бросавшихся друг в друга чашками. Почти все, что находилось в здании и имело хоть какую-то ценность, оказалось в повозках, и те длинной вереницей медленно двинулись к новому особняку Менехайма. К несчастью, из десяти повозок только восемь достигли цели. Оставшиеся две, по странному стечению обстоятельств, пропали где-то на полпути, их и не нашли. Ничего не поделаешь, можно было только передать купцу соболезнования в связи с его невосполнимыми потерями. Нашлось, правда, несколько очевидцев, утверждавших, что якобы видели, как две повозки под покровом ночи въезжали в ворота монастыря на Речной, но разве можно верить слухам, распространяемым клеветниками?

* * *

        Дверь моей кельи распахнулась настежь, и в ней появился Ферре. Он застал меня не в самой удачной позе: я стоял на коленях, склонившись над ведром, куда только что вернул остатки обеда.
        - Лучше не стало?  - спросил он.
        - Третий день не могу ничего удержать в желудке. А Считала клялся, что на этой неделе кухня получила исключительно свежие припасы.
        - У монастырских ворот стоит какая-то женщина и жаждет с тобой пообщаться. Она сказала, что у нее есть важное сообщение, которое она может передать только тебе.
        - Ну разумеется, как же иначе.
        - Она также высказала несколько весьма нелестных мнений о моей покойной матери, и они были удивительно точны.
        Я пару раз сплюнул в ведро, безуспешно пытаясь избавиться от неприятного привкуса во рту, после чего накинул куртку от мундира и пристегнул меч. Мы спустились вниз и пересекли двор в направлении ворот. Там, под подозрительными взглядами часовых, стояла миниатюрная женщина с лицом, прикрытым капюшоном. Я встал в десятке шагов от часовых, чтобы они не могли услышать наш разговор, и жестом подозвал ее.
        - Меня прислала Араи,  - заявила она без приветствия.
        - Я полагаю, у тебя есть способ доказать, что это правда?
        - Она велела передать тебе привет от вампирического барона. Из контекста следовало, что это какая-то глупость, которую никто, кроме тебя, придумать не мог.
        - Я так понимаю, ты явилась сюда исключительно для того, чтобы высказать несколько гадостей в мой адрес.
        - Я должна передать тебе, что Вээн ван Доррен пожелала встретиться с тобой. Я понятия не имею, для чего ты ей понадобился. Полагаю, ей нужно вбить несколько гвоздей, и у нее не нашлось достаточно тяжелого молотка под рукой.
        - Куда и когда мне прийти?
        - Ха! Это смешно. Встреча состоится прямо сейчас, в том месте, куда я тебя отведу, потому что ты сам никогда туда не попадешь, никто тебя туда не пустит. Ну, позови кого-нибудь из этих придурков, без которых ты боишься высунуть нос за стены монастыря, и пошли.
        Прекрасно. Какое невероятное стечение обстоятельств. В один прекрасный день я узнаю, что единственное место, где можно отыскать пропавшее древнее произведение,  - это резиденция рода ван Доррен, и вскоре кто-то из этой семьи желает встретиться со мной. К тому же чуть ранее некая склонная к манипуляциям женщина настойчиво пыталась заинтересовать меня одной особой, на встречу с которой сейчас меня отправила. Создавалось впечатление, будто кто-то заранее запланировал, чтобы я работал на Вээн, так как это каким-то образом отвечает его интересам.
        Почему я чувствую, что меня толкают в заданном кем-то направлении? И мало того, почему я с этим полностью согласен, хотя и осознаю, что происходит?
        Я кивнул Ферре, чтобы он присоединился к нам, и таинственная женщина повела нас в город, над которым уже сгустились сумерки. Конечно, это могла быть ловушка, но если бы кто-то, и прежде всего Араи, захотел меня убить, то нашел бы способ попроще. В последнее время для меня уже почти стало привычкой добровольно соваться в пасть льву, и мне не нужна была дополнительная приманка. Впрочем, встреча с Вээн ван Доррен стоила любого риска. В конце концов, я был обычным наемником. Для такого человека, как я, улучшить судьбу можно было только одним способом: оказаться в нужном месте в нужное время и вписаться в планы достаточно могущественного работодателя. Например, омерзительно богатой аристократки, которой как раз нужен кто-то для грязной работы.
        - А не могла бы ты рассказать хоть что-нибудь о том месте, куда мы направляемся?  - спросил я.
        - Учитывая, что через минуту ты увидишь его своими глазами, это будет пустой тратой моего времени.
        - Хорошо. Тогда скажи мне хотя бы, каким фальшивым именем я могу тебя называть.
        - В последнее время я привыкла к Марианне.
        - Разве не опасно для шпиона привыкать к своему псевдониму?
        - Ого, я сейчас получу урок шпионажа от парня, который единственный приличный источник информации получил, угодив в ловушку прямо в борделе.
        - Я начинаю задумываться, не меня ли самого тогда заполучили.
        - Что это? Неужели у меня на глазах развивается какой-то мыслительный процесс? Не может быть.
        - Что я сделал? Чем заслужил все эти любезности?
        - Ничего, не считая того, что ты со своими ребятами растоптал своими сапожищами всю мою деятельность за последние несколько месяцев. Но ведь кто-то должен наконец объяснить вам, что в разведке важно заботиться о постоянных источниках информации, а не выжимать их, как губку, и перерезать горло. Всякий раз, когда мне удается внедриться в какую-нибудь среду, вы тараните дверь подпольной квартиры или пытаете какого-нибудь первого попавшегося бедолагу, и вся организация тает, как дым, а я остаюсь ни с чем. Если бы вы сами были хоть в чем-то компетентны… но нет, единственное, что вы умеете, это брать языка и пытать его в надежде, что он выдаст кого-то более важного.
        - Для шпионки ты слишком болтлива,  - заметил Ферре.
        - Не ной, мы уже почти пришли.
        Мы свернули в узкую улочку, зажатую между рядами невысоких каменных зданий. Я не знал этого района. Мы находились где-то в северо-восточной части города, где жили в основном мелкие ремесленники. Я не понимал, почему именно здесь назначила встречу представительница богатейшей семьи провинции. Наша проводница внезапно свернула вправо и повела нас по узкой тропинке между двумя неприметными домами. Мы оказались на захламленном дворе, который местные жители, по-видимому, использовали в качестве свалки. Солнце уже село, и вокруг не было видно ни одной живой души. Марианна остановилась и указала рукой направление по диагонали через весь двор.
        - Идите туда, и окажетесь на месте. Там вас будет ждать один придурок на службе у Вээн. Уверен, он вас узнает и проведет дальше.
        Сказав это, она развернулась и исчезла из виду. Мы двинулись в указанном направлении и вскоре заметили двух вооруженных охранников, дремавших на посту у входа в какую-то ветхую постройку, больше напоминавшую разваливающийся сарай. Когда же мы сделали еще десяток шагов, из мрака показался Вильгельм. Он стоял чуть дальше позади охранников, прямой как шест, в безупречной ливрее рода ван Доррен.
        - Этот господин - наш гость,  - сообщил он охране, указывая на меня, хотя те даже не вздрогнули, когда мы приблизились. Затем обратился к Ферре:  - Боюсь, приглашение действительно только для одного человека.
        Ферре пожал плечами и отошел немного в сторону, чтобы прислониться к стене здания. Вильгельм знаком указал мне, чтобы я последовал за ним.
        - Госпожа уже ждет.
        Он открыл дверь, я переступил порог и тут же резко затормозил. В помещении было полно вооруженных людей. Я справился с первым инстинктивным порывом бежать, понимая, что за спиной стоит Вильгельм и может без труда остановить меня. Несколько мгновений я стоял совершенно парализованный, но когда глаза привыкли к свету, я понял, что моя реакция была излишней. Да, в здании - на самом деле большом, гнилом сарае - находилось несколько десятков вооруженных головорезов. Однако они не проявляли никакого намерения немедленно наброситься на меня, а сидели в разных местах, разбившись по мелким или крупным группам, играли в карты или вполголоса разговаривали, смертельно при этом скучая. Никто из них не обратил на мое появление ни малейшего внимания.
        Вильгельм наклонился к моему уху.
        - Все гости настаивают на том, чтобы их сопровождали телохранители, но семья ван Доррен обеспечивает высочайший уровень безопасности.
        - Судя по охранникам у входа, вряд ли стоит удивляться желанию гостей,  - прокомментировал я, хотя понятия не имел, что тут происходит.
        - Часовые здесь исключительно для формальности. У семьи есть иные, более деликатные способы гарантировать безопасность своих гостей.
        Мы повернулись направо, где у стены стоял огромный дубовый стол, на котором была разложена внушительная коллекция всевозможного оружия.
        - Я бы попросил оставить здесь меч,  - сказал мой проводник.  - Оружие неприемлемо для нас, по крайней мере, на время состязаний. Железо и сталь - это осквернение традиции.
        Не говоря ни слова, я снял с пояса меч и положил его на стол, а после секундного колебания добавил еще и два ножа.
        - Сюда, пожалуйста.
        Вильгельм нагнулся и поднял люк в полу, приглашающим жестом указывая на ведущую вниз лестницу.
        Мы преодолели по меньшей мере несколько десятков высеченных в камне ступеней, прочная конструкция которых никак не сочеталась с состоянием расположенной над нами развалюхи. Освещение было тусклым, но когда я протянул руку, чтобы коснуться стены, то почувствовал гладкий, тщательно отполированный камень.
        - Осторожно,  - предупредил Вильгельм.  - Представление уже началось, и свет погасили. Упасть в этом месте было бы очень неприятно.
        Я не задавал никаких вопросов и не просил объяснений, надеясь, что произвожу впечатление человека, контролирующего ситуацию. Лестница закончилась, и мы вышли в коридор, выложенный каменной плиткой. Справа и слева я разглядел овальные ниши в стенах, а туннель вел дальше, обрываясь через десяток шагов очередным пролетом ступенек. Я бездумно продолжал идти вперед, пока Вильгельм не схватил меня за руку и не остановил.
        - Плохая идея,  - он потянул меня направо.  - Ложа госпожи вон там.
        Мы вошли в один из овальных проемов и преодолели еще десяток шагов по тесному коридору, пока не оказались в месте, которое действительно напоминало театральную ложу. В темноте мне удалось разглядеть обложенный подушками диван и стройную женщину в темной епанче. Ее тяжелые ездовые сапоги упирались в деревянную балюстраду. Я был почти уверен, что заметил, как между складками ткани блеснул металл. Осквернение, да?
        - Спасибо, Вильгельм.
        Слуга ван Дорренов поклонился:
        - Я буду в пределах досягаемости, госпожа.
        - Будь немного подальше.
        Вильгельм снова поклонился и исчез в коридоре. Я остановился далеко от балюстрады и не мог видеть того, что происходило внизу, но сдержал искушение заглянуть туда. Я стоял на месте и терпеливо смотрел на женщину передо мной. Никто из нас не поздоровался и не представился. Мне казалось, что это лишнее.
        - Смелей взгляни,  - промолвила Вээн ван Доррен.  - Я вижу, что тебя снедает любопытство.
        Я подошел к балюстраде и посмотрел вниз. В нескольких десятках метров подо мной располагалась площадка, залитая светом факелов. В ее центре был выложен маленький круг из овальных камней, в котором кружили две фигуры, которые то и дело сходились в быстрой схватке и обменивались ударами голых кулаков. Сфокусировав на них взгляд, я понял, что на обоих воинах ничего нет, кроме накинутых на голову и спину звериных шкур с ощеренными пастями. Темнота, наполнявшая всё пространство, кроме освещенного круга внизу, мешала определить, насколько велико было помещение, в котором мы находились. Судя по расстоянию от ложи Вээн до площадки, все это сооружение могло иметь такие же размеры, как арены боев на Другом Берегу, куда вмещались многотысячные толпы. Однако никаких толп я не видел. Да, слышал доносившееся из темноты гуканье и ободряющие крики, особенно с мест, расположенных непосредственно перед рингом, но это были скорее одиночные отрывистые возгласы, а не рев разъяренных масс. Это были скорее небольшие сборища в ложах вроде той, где я сейчас находился. Элитарная забава.
        - Что мы, собственно, смотрим?  - спросил я.
        - Ва’леагха Ва’дхагха. Ты можешь это перевести?
        - Смерть внутри… нет, внутренняя борьба? Волка и медведя? Бессмыслица какая-то.
        - Слишком буквально, но в этом тебя трудно винить. Эрейский язык не способен правильно передать смысл этого выражения. «Борьба душ», вот так, пожалуй, будет ближе всего. Замечу только, что в оригинале слова, обозначающие волка и медведя, не только не разделены союзом, но и как бы обрезаны и сливаются воедино с термином, означающим внутреннюю борьбу. Бойцы во время стычки на ринге становятся единым целым, утрачивают внешние различия и видовые особенности. Они сливаются в едином теле зверя, внутри которого бушует битва душ. Победитель получает власть над спаянным телом и забирает себе силу противника. Если бы ты спросил этих фанатиков в первом ряду, что так громко кричат и воют, подобно животным, они сказали бы тебе, что в Ва’леагха Ва’дхагха сила мышц не имеет значения, имеет значение только сила духа.
        - Я слышал об этих боях раньше, но всегда был уверен, что это развлечение устраивают в подозрительных притонах на радость примитивной кровожадной черни.
        - Это и есть подозрительный притон, а мы примитивная кровожадная чернь.
        - В помещении царит полумрак, а большинство зрителей скрывает головы под капюшонами, но я мог бы поклясться, что в соседней ложе узнаю нескольких шишек из купеческих кварталов, у других же на шеях висят золотые медальоны, которые можно увидеть только во дворце губернатора. Не говоря уже о том, что здесь нет примитивных скамеек, на которые обычно усаживается плебс,  - только удобные диваны и уединенные ложи под надзором вооруженных до зубов мрачных парней.
        Движением головы я указал на проем, в котором исчез Вильгельм.
        - Это не меняет того факта, что, когда ударят в гонг, мы все отдадимся во власть наших худших инстинктов. Если ты полагаешь, что Ва’леагха Ва’дхагха привлекает только бедноту или что богатые горожане имеют исключительно тонкие эстетические пристрастия, то я начинаю задаваться вопросом, с тем ли человеком разговариваю. Но я признаю, что, как иностранец, ты имеешь право не понимать определенные аспекты того, что видишь перед собой. Холодная, бесстрастная культура Эреи делает все возможное, чтобы глубоко похоронить свои варварские истоки. В Каэллархе наоборот, чем сильнее королевская администрация настаивает на разрыве с примитивными традициями, тем скорее население прибегает к ним, выражая свое несогласие. И вокруг подобных запрещенных практик люди строят свою национальную идентичность. Все эти богачи, которые ежедневно ворочают огромными суммами денег с каменным выражением лица, здесь теряют контроль над собой, не потому что любят запах крови, а потому что именно в этих боях видят сущность нашего народа. Они считают, что в этой жестокой ритуальной традиции сохранился дух нации и что эти практики
позволят снова пробудить его. Они верят, что именно эта скрытая, животная сила проявится у всех жителей Каэлларха и позволит свергнуть эрейское правительство.
        - А ты?  - спросил я, обратив внимание на отстраненную манеру, с которой она говорила о жителях Каэлларха.
        - Я?  - фыркнула Вээн.  - Я считаю, что до тех пор, пока у нас нет самостоятельной экономики, а наши технологии и наука отстают на несколько десятков лет от Эреи, никакая борьба душ не решит наших проблем. Вот почему я организую эти бои и заставляю толстосумов платить за вход.
        - Ты могла бы делать это из-за кулис. Тем не менее ты сидишь в ложе с прекрасным обзором на ринг и смотришь бои. Значит, в этом есть что-то привлекательное и для тебя.
        - Во-первых, это не ринг. Круг, в котором происходит бой,  - это ва’гх. Священное пространство. После того как пробил гонг, боец скорее потеряет кожу, чем выйдет за пределы ва’гха. Это означает не только проигрыш, но и величайший позор. Трус, перешедший границу во время схватки, становится ниже животного. Его связывают и медленно опускают в клетку с голодными крысами. Это гораздо хуже, чем потеря кожи. Во-вторых, нет, меня в этом ничего не привлекает. Но мою семью уже обвиняют в измене из-за наших торговых связей с Эреей. Участвуя в этих боях, я могу хотя бы немного восстановить утраченную репутацию в глазах других аристократов. Мне это ничего не стоит, разве что приходится быть свидетельницей безмерного идиотизма моих земляков.
        - Погоди, погоди… «потерять кожу»?
        - Неужели ты совсем не знаешь правил?
        - Два воина выходят на ринг и сражаются. Что здесь знать?
        - На ва ‘гх! Нет никакого «ринга». Да, два воина сражаются, но ведь должно быть какое-то условие победы, верно? Посмотри вниз. Эти двое, что стоят друг напротив друга, ожидают удара гонга как сигнала к началу следующего раунда. Один одет в шкуру медведя, другой - волка. Победит тот, кто сумеет сорвать шкуру с противника.
        - Это больше похоже на соревнование, основанное на ловкости и скорости рефлексов, чем на силе.
        - О, нет. Шкуры животных пришиты к скальпам и спинам воинов сотнями грубых крепких стежков. Чтобы оторвать их от тела, требуется… сильная хватка.
        - О, бля!..
        - По преданиям, в старину, когда наш народ был гораздо ближе к природе, воины имели настоящие звериные шкуры, они были наполовину животными, наполовину людьми. Говорят, что в нынешние времена мы потеряли связь с лесными дебрями, вросли в уют кирпичных домов и теплую одежду, что лишило нас былой мощи. Развлечение, которое ты наблюдаешь,  - это жалкий суррогат утраченной силы, которую некоторые маньяки жаждут пробудить, поддерживая былые традиции.
        Вээн сняла ноги с балюстрады и изменила положение, впервые повернувшись лицом ко мне. Только сейчас я смог увидеть ее черты, оказавшиеся неожиданно нежными, почти девичьими. Я знал, что ей меньше тридцати, и не заметил ни единой морщинки, но в ней не было ни капли юношеской свежести. Цвет ее лица был бледным и нездоровым, темные мешки под глазами оттеняли белки с кровавыми потеками. Ей явно было трудно сфокусироваться, ее взгляд перескакивал с места на место, и она моргала слишком часто, как будто от сухости век. Я уже видел такие лица. Так выглядят люди, привыкшие часами читать и писать при свете масляной лампы.
        - Много усилий пришлось вложить в подготовку этого наглядного урока?  - поинтересовался я.  - Если ты так потрудилась, чтобы чему-то меня научить, то, может, прямо сейчас скажешь, какую мораль я должен извлечь из этой истории?
        - Никто не трудился,  - фыркнула она.  - Во всяком случае, не ради тебя. У меня выдалась свободная минутка, я свистнула, и ты прибежал. А то, что попутно тебе показали немного местного фольклора,  - это уже твое счастье. Но если ты нуждаешься в уроке, то получишь его. Если ты сам не сумел сделать выводы из увиденного, то придется их тебе подать на тарелке. Вот и всё. Пусть сегодняшний вечер научит тебя, поручика Седьмого полка, что ты ни черта не знаешь о месте, где расположился твой полк, и о людях, мимо которых проходишь, патрулируя улицу. Ты здесь уже больше года. Неужели ты думаешь, что, дав несколько раз по морде местным, узнал о них все необходимое? Отнюдь. Этот народ целыми веками совершенствовал искусство сокрытия своих тайн и хранил запретные традиции. Здесь детей с самого детства учат, что о некоторых вещах нельзя рассказывать посторонним людям. А ты для них настолько посторонний, насколько это возможно. Ты можешь разбивать головы и пытать людей, но есть места, куда ты никогда не доберешься без посторонней помощи. Такие места, как это.
        Внезапно арену заполнил безумный звериный вой, донесшийся из круга внизу.
        - Бедолага,  - простонал я, предпочитая не смотреть вниз.
        - Отнюдь. Тот, кого ты слышишь,  - победитель. Неудачник потерял свою кожу. Он не имеет права на вой. Ведь рев - животный звук, только те, у кого есть мех, его достойны.
        - В трактирах толкуют, что ты предала свой народ. На базаре говорят, что для тебя важно только эрейское золото. Придя сюда, я в последнюю очередь ожидал услышать лекцию о древних традициях.
        - К черту традиции,  - неестественно рассмеялась она.  - Если бы я могла, то отправила бы всех этих чертовых зоофилов в глубокую пустыню, чтобы они там одевались в шкуры, лечились березовой корой и подтирали задницы листьями лопуха, раз им так противны блага цивилизации. Но мои интересы лежат на стыке Каэлларха и Эреи. Я не могу выжить, опираясь только на одну из сторон. Я должна понимать и тех, и других, знать, что для них важно и как им угодить. Обе стороны постоянно подсчитывают, чего больше дает им существование рода ван Доррен - потерь или выгоды. Мне приходится постоянно следить за тем, чтобы баланс был в мою пользу. Между тем ситуация в провинции все более напряженная. Жизнь на пограничье становится проблематичной, и расчеты перестают сходиться. Методы, которые я применяла до сих пор,  - деликатные и систематические, слишком трудоемкие. Мне нужны быстрые решения. Окончательные.
        - Эту часть я понимаю. Но не понимаю другого: у тебя есть частная армия, по численности не меньше всего Седьмого полка. Есть Вильгельм, который одной рукой уложил бы большую часть моих людей. Зачем тебе я?
        - Если ты не в состоянии ответить на этот вопрос, то не заслуживаешь этой работы.
        Я на секунду задумался, возвращаясь в мыслях к разговору с Араи.
        - Люди в зелено-черных ливреях работают на семью,  - сказал я наконец.  - Тебе нужен кто-то, кто будет работать на тебя.
        - Поздравляю. Араи, не тебя. Потому что ты повторяешь только то, что слышал от нее, не так ли?
        Я не отрицал этого.
        - Какую проблему я должен решить?
        - Один из наших деловых партнеров очень нерегулярно выполняет свои обязательства перед нами. Его долг уже достиг внушительных размеров. Самое неприятное во всей этой ситуации то, что у упомянутого человека достаточно средств, чтобы выполнить все свои обязанности. Моему брату, к сожалению, не хватает решимости как-то воздействовать на него.
        - Я не ожидал, что у рода ван Доррен возникнут проблемы с взысканием долгов.
        - Даже простые вещи усложняются, когда в игру вступают семейные отношения.
        - У этого… делового партнера что-то есть на твоего брата?
        - Скажем так, Амину трудно давить на людей, которых он любит. В определенных кругах этот факт широко известен и используется. Мой бедный брат еще не понял, что список должников семьи и круг его друзей странным образом объединяют одни и те же имена.
        - А пока Амин - номинальный глава семьи, у тебя нет официальных каналов давления.
        Я не мог не заметить, что уголки рта Вээн дрогнули при слове «номинальный». Очко для меня.
        - Иными словами, я должен быть неофициальным каналом? Напомнить ему о его обязательствах и вернуть деньги?
        - О нет, мне не нужны деньги. В жизни есть более важные вещи. Например, недвижимость. Так удачно сложилось, что наш должник владеет многочисленными земельными участками, и у меня есть много идей по их благоустройству. Я бы предпочла получить эти земли. К сожалению, упомянутый торговый партнер не понимает, что существуют альтернативные способы оплаты. Следует нанести ему визит и привести веские аргументы, которые убедят его, почему он должен отдать долг именно таким способом.
        - Я еще не спросил главного: кто этот должник?
        - Сомневаюсь, что ты слышал о нем раньше, он очень скрытный человек. Его зовут Доро Менехайм.

* * *

        Как только я появился в воротах монастырского двора, то сразу увидел отряд из дюжины бойцов моей роты, который, по-видимому, готовился выступать. Неподалеку стояли Ника и Цефель и вполголоса переговаривались между собой. Капитан махнула мне рукой.
        - Повтори ему все,  - обратилась она к Цефелю.
        - Я сделал, как ты велел, и обыскал архив в ратуше,  - быстро пояснил сержант.  - Это позволило нам сузить список до шести мест, где сейчас стоят заброшенные мельницы. Я послал в каждое разведчика. Пять из шести - это гигантские пылесборники, там никого не было много лет.
        - Полагаю, ты сейчас скажешь, что здание номер шесть ни хрена не заброшено?
        - Здание номер шесть ни хрена не заброшено. Мой человек был там сегодня вечером и видел внутри свет, слышал доносящиеся оттуда голоса. Он заметил, как туда заносили какие-то мешки. На мельнице что-то производят, и явно не муку.
        - Я полагаю, вся эта суета именно по этой причине. Готовитесь к операции?
        - Да,  - процедила Ника.  - И я как раз раздумывала, кто будет ею руководить, раз командир роты исчез посреди ночи, не сказав ни слова.
        - Я получил наводку. И должен был немедленно проверить ее, нельзя было терять ни минуты.
        - Правда? И что ты такое узнал?
        - Слишком рано для конкретики. Я поймал только начало нити, теперь придется размотать весь клубок.
        - Таааак… Размотаешь в другой раз. Сейчас у тебя есть работа.
        - Вообще-то мне нужен восстановительный сон… Цефель - опытный сержант, справится с парой тощих учеников алхимика.
        - Конечно, ведь твой комфорт и отдых - наш главный приоритет. Поднимай свою задницу - и вперед!
        - Слушаюсь, капитан.
        Ника развернулась на каблуках и вернулась в здание, а я обратился к Цефелю:
        - Если это действительно скрытая лаборатория, было бы неплохо иметь с собой Йорлана, чтобы он обеспечил безопасность.
        - Я уже подумал об этом, но он, черт возьми, не хочет ехать. Сказал, что производство святой воды - для дилетантов, ему жалко тратить на это время.
        Я пожал плечами. Разбираться с прихотями алхимика сейчас было самым последним делом. Я знаком приказал Цефелю поднять отряд, и вскоре мы все уже сидели в седлах, рысью направляясь к восточным воротам, ведущим за пределы города. Это была для нас необычная экспедиция. Д’уирсэтх представлял собой змеиное гнездо, поэтому у нас было достаточно работы, и редко выпадала возможность покинуть его стены. Я сам очень плохо знал окрестности, а из-за того, что нам предстояло путешествовать ночью, совершенно потерял ориентацию и понятия не имел, где мы находимся. Я полностью положился на Цефеля, который безошибочно привел нас к цели.
        Чтобы не вспугнуть наших жертв, я остановил кавалькаду в нескольких сотнях метров от мельницы и приказал спрятать лошадей подальше от дороги. Мы оставили двух человек охранять животных и с десятком бойцов отправились окружать здание. Мельница явно была заброшена, но следы человеческой деятельности виднелись повсюду, и даже посреди ночи я мог различить протоптанную дорожку до двери. В самом здании горел слабый свет, но никаких звуков не было слышно.
        Мы окружили цель широким кольцом и стали медленно стягивать его, попутно прочесывая местность. Как и следовало ожидать, снаружи мы никого не обнаружили. У мельницы был только один вход, что облегчало облаву, но я все равно оставил людей в кольце на случай, если алхимики запаникуют и попытаются выбраться через два крошечных окошка.
        Цефель, я и еще несколько бойцов подошли прямо к входу в здание. Офалу выпала честь выбить дверь. Для него это не составило никакого труда. Дверь даже не слетела с петель, а просто рассыпалась в щепки. Офал, Цефель и еще двое наших ребят ворвались внутрь с оружием.
        - Здесь никого нет!  - донесся через минуту крик Цефеля.  - Мы опоздали.
        Послышался шум шагов, какая-то возня, а потом Цефель вышел на улицу, пряча меч обратно в ножны.
        - Это то самое место,  - сказал он.  - Мы пришли, куда нужно. Внутри полно алхимической аппаратуры, это действительно первоклассная лаборатория. Судя по количеству оборудования, здесь явно работало несколько опытных специалистов. Это была крупная операция.
        - Они сбежали перед нашим прибытием?
        - Да, буквально за пару минут до того, как мы сюда вошли. Видно, что спешили. Но им все равно удалось забрать все материалы. Осталось только оборудование, которое они не успели разобрать.
        - Нас ждет несколько малоприятных бесед.
        - Будем искать слабое звено?
        - Они каким-то образом узнали, что мы здесь.
        - Да,  - мрачно согласился сержант.  - А пока нам остается только обыскать это место. Может, найдем какие-нибудь зацепки.
        Он двинулся обратно к входу в мельницу, но я схватил его за плечо.
        - Это алхимики. Если они знали, что мы будем обыскивать здание…
        Цефель подхватил мою мысль на лету.
        - Нам надо отойти.
        - Мы обязаны обыскать здание, но пусть этим займется минимум наших ребят.
        Сержант кивнул головой.
        - Офал, Ву, Сонго!  - заорал он.  - Выходите оттуда немедленно!
        Мы отошли на десяток шагов от здания. Судя по громкому топоту, остававшиеся внутри солдаты тоже спешили к выходу. Я повернулся, чтобы что-то сказать Цефелю.…
        …но мои слова заглушил мощный грохот, сотрясший мельницу. Здание дрогнуло от основания, вспыхнуло ярким пламенем, но не рухнуло. Каким-то чудом оно все еще держалось в вертикальном положении, хотя дни его были уже сочтены. Когда пожар озарил ночь, я увидел вокруг себя своих бойцов, они поднимались с земли, прикладывали руки к ушам и беззвучно шевелили губами. Я снова кинул взгляд на мельницу. Не стоило себя обманывать, у Офала и остальных не было никаких шансов.
        Я перевел взгляд на Цефеля, на его лицо, измазанное грязью и изрезанное осколками от взрыва. И тут я понял, что губы сержанта шевелятся, но я не слышу ни слова из того, что он говорит.
        - Что?!  - крикнул я ему, гадая, верну ли когда-нибудь себе слух.  - Ничего, блядь, не слышу!
        Цефель снова пошевелил губами, но до меня также ничего не дошло.
        - Что?!  - крикнул я снова.
        Сержант наклонился так близко, как только смог.
        - Я сказал,  - крикнул он мне прямо в ухо,  - что ненавижу этих гребаных алхимиков!

* * *
        - Иными словами, вы ни хера не знаете,  - заключила Ника, выслушав наш рассказ о косвенных зацепках, которыми мы могли бы воспользоваться, чтобы поймать таинственных алхимиков с мельницы.  - У вас была ровно одна зацепка, и вы позволили ей взлететь в воздух. И теперь у вас нет ни синицы в руках, ни журавля в небе, только птичье дерьмо на макушке.
        - Кто-то, должно быть, нас подставил,  - решительно сказал Цефель.  - Их предупредили о нашем приходе, иначе они бы так быстро не свалили. Это все, что мы знаем наверняка.
        - Как я и сказала, вы ни хера не знаете,  - капитан резко дернулась в кресле и стукнула ладонью по столу.  - Это и так ясно, черт побери, что вас кто-то подставил. Пятилетний ребенок догадался бы об этом. Браво вам! Вопрос в том, кто? Умоляю, скажите мне, что у вас есть какие-нибудь идеи, иначе я могу потерять контроль и повесить вас за яйца на самой высокой башне монастыря.
        Мы с Цефелем беспомощно посмотрели друг на друга. Мы сидели вдвоем в кабинете Ники, пытаясь объяснить неудачу на мельнице. И нам нечего было сказать.
        - Мы можем в принципе исключить измену в рядах полка,  - начал я.  - Я не верю, что это возможно, не на такой операции.
        - Кто же тогда за пределами полка знал, что вы задумали?
        - Ратуша?  - обратился я к сержанту.  - Возможно, кто-то помог тебе добраться до нужных материалов?
        Цефель покачал головой.
        - Они понятия не имели, что именно мы ищем и зачем нам это нужно. Я абсолютно уверен. Я следил за ребятами, чтобы они держали свои морды на замке.
        - Кто еще? Может, какой-нибудь конюх?
        - Возможно, никто из полка и не выдал. Но он ведь мог при каких-то обстоятельствах проговориться, даже не понимая, что делает,  - заключила капитан.  - Нужно будет расспросить людей, где они были в последнее время, что делали, с кем разговаривали.
        - Не нужно,  - Цефель вдруг схватился за голову.  - Это я облажался. Черт, это все из-за меня.…
        Мы с удивлением посмотрели на него.
        - Когда я уже сузил список до нескольких мест, мне захотелось еще раз его проверить. Поэтому я отправился к информатору, чтобы расспросить его, не слышал ли он о какой-нибудь мельнице неподалеку, где занимаются незаконной деятельностью.
        Я застонал, ожидая, что услышу в следующий миг.
        - Только не говори, что ты пошел к…
        - Ифриту,  - мрачно закончил Цефель.  - У этого мудака, конечно, не было для меня никакой информации, но он наверняка догадался по моим вопросам, в чем дело, и передал информацию нужным людям.
        - Черт побери!
        - Надо добраться до Ифрита,  - сердито сказал сержант.  - Он давно водил нас за нос, но теперь из-за него погибли трое наших ребят. Пора его прикончить.
        - Нет,  - холодно отрезала Ника.  - Это ты стал причиной гибели трех наших бойцов. Ифрит - это инструмент, который нужно использовать осторожно и умело. Получать от него информацию, но ничего ему не выдавать. Ты неправильно использовал информатора, и за это заплатили другие.
        Цефель побледнел и сжал кулаки, но ничего не сказал.
        - Ифрит на данный момент - наш лучший шанс провести это расследование,  - прагматично заметил я.  - Как ты сама сказала, кроме него, у нас ни хера нет. Мы должны надавить на него и выяснить, кому он продал информацию. Иначе останемся ни с чем.
        - Верно,  - кивнула Ника.  - Ты поговоришь с ним и вытащишь из него все, что сможешь. Но вредить ему нельзя. До сих пор мы получали от сотрудничества с ним больше, чем теряли, поэтому он полезен для нас. Я хочу, чтобы он был жив, пока нам это выгодно.
        - Я понимаю.
        - Ага, еще одна вещь, Ис. Не бери с собой Цефеля. Ему запрещено приближаться к Ифриту.

* * *

        В общем, Ифрит был профессиональным мерзавцем. А конкретно: двуличным доносчиком, нетерпеливым ростовщиком и отвратительным дантистом, что делало его, по сути, худшим человеком на Континенте. Трудно сказать, какой аспект его деятельности принес миру наибольший ущерб, но я подозреваю, что у некоторых беззубых жителей Д’уирсэтха было свое мнение по этому поводу. По нашим сведениям, сначала он стал ростовщиком, затем доносчиком и только потом стоматологом. Ему как человеку полумрака нужно было прикрытие, которое позволило бы вести дела при свете дня. Однако вместо того, чтобы выбрать какую-нибудь легкую и не требующую специальных знаний деятельность, например, содержание прачечной или дешевой забегаловки, он решил сделать вид, будто имеет некое представление о лечении зубов. То, что эта сфера требует знаний и навыков, совсем не смущало Ифрита, и в результате он открыл худшую зубоврачебную практику в истории человечества. Я избавлю вас от описаний его стоматологических подвигов, достаточно знать, что любую проблему он решал, вырывая зубы.
        В общем, состояние зубов у населения Д’уирсэтха систематически ухудшалось - и это не единственный ущерб, который Ифрит наносил обществу. Он также получал огромную прибыль от ростовщичества. Эта деятельность всегда сталкивалась с всеобщим презрением, однако не вступала в противоречие с законом. Правда, за исключением тех случаев, когда люди, подобные Ифриту, применяют весьма дотошные методы взыскания долгов. И если вы встретите в городе человека без нескольких зубов или пальцев, то с высокой долей вероятности сможете сказать, что этот человек ранее или лечился, или занимал деньги у нашего любимого стукача. По городу гуляли легенды о подвигах его головорезов и ужасных мучениях, которым они подвергали должников. Конечно, основную массу клиентуры Ифрита составляла беднота, люди, которые не могли рассчитывать на помощь, когда два громилы ломали дверь в их дом.
        Наконец, третьим аспектом деятельности этого человека со многими талантами было доносительство. Впрочем, он был доносчиком единственным в своем роде. Седьмой полк, разумеется, пользовался услугами сети осведомителей, провокаторов и конфидентов, но ни один из них не мог сравниться с Ифритом. Большинство наших сотрудников - шпики с высокими этическими стандартами, люди, искренне верящие в нужность своего ремесла. Их информация всегда была проверенной и достоверной. Они доносили только одной стороне и всегда хранили тайны. Это были честные, трудолюбивые шпионы. Ифрит же не питал никакого уважения к своей профессии. Он стучал каждой стороне конфликта, зачастую одновременно и по одному и тому же вопросу. Он мог нашептать эрейцам о планируемой акции бунтовщиков, а потом предупредить бунтовщиков, что оккупанты знают их планы и готовят контратаку, конечно, получив при этом солидный гонорар с обеих сторон. Несомненно, в этой деятельности Ифрит был гениален, ибо каждый знал, что он абсолютно ненадежен, но в то же время все нуждались в его услугах. В паутине интриг и взаимоисключающих интересов, опутавшей
город, он сумел занять центральное место и извлекал из этого немалую выгоду. Он настраивал друг против друга разные стороны конфликта, оставаясь при этом незаменимым для всех. Поэтому никто не мог позволить себе ликвидировать его.
        Как ни велик был соблазн, мне нельзя было нарушить приказ Ники. Я не мог затащить этого мерзавца в подземелье монастыря на Речной для длительного и мучительного допроса. Вместо этого мне пришлось отправиться в его стоматологический кабинет на улице, которая, если верить чудовищно переведенному указателю, носила название Обрезанной битвы, и напроситься на прием. Отвратительное, обшарпанное здание, где Ифрит устроил себе кабинет, находилось в районе, который пользовался самой дурной славой. Городская стража заглядывала сюда только днем, и то патрули обычно быстрым шагом пересекали квартал по центральной улице, делая вид, что не видят того, что происходит в темных закоулках этого пропащего места.
        Мы с Ферре вошли в занюханное заведение Ифрита, где в темном коридоре с грязным полом нас встретил привратник, лысый громила с лицом, заросшим неровной щетиной.
        - Часы приема закончились,  - проворчал он.  - Приходите попозже.
        Мы, конечно, могли решить эту ситуацию полюбовно, но почему-то были не в настроении. Смазанный силуэт, известный как Ферре, мелькнул у меня перед глазами, замахнулся ножом и перерезал горло вышибале, который упал на колени, фонтанируя кровью из артерии. Приказ Ники был ясен: мы не можем убить Ифрита. Однако она ничего не упоминала о его людях.
        Мы миновали не то коридор, не то приемную, где многие потенциальные пациенты имели последнюю возможность развернуться и уберечь себя от совершения роковой ошибки. Мы пинком выбили дверь в конце коридора, которая слетела с петель. Сначала нас поразил запах. Еще до того как мы вошли в комнату, удушающая смесь алкоголя, крови и протухшей пищи чуть не сбила нас с ног. Внутри мы увидели кресло, к которому был привязан какой-то бедолага, а дантист и его помощник готовились вырвать очередной зуб огромными щипцами. До этого я видел Ифрита всего несколько раз, но узнать его было нетрудно. Невысокий лысоватый человечек с вечно искривленным в злобной гримасе ртом был одет в бурый фартук мясника, на котором брызги свежей крови накладывались на старые, застывшие пятна. Его помощник, бородатый толстяк, который под таким же испачканным фартуком был обнажен до пояса, как раз протягивал своему боссу щипцы.
        Прежде чем они успели среагировать, Ферре уже добрался до Ифрита и сбил его с ног, опрокинув на пол. Я же занялся полуголым толстяком, лишив его сознания одним ударом кулака, усиленного кастетом. Когда он упал, я склонился над ним и приложился еще два раза, выбив ему большую часть зубов.
        - Пациент или должник?  - спросил я Ифрита, обездвиженного Ферре.  - Иногда их трудно различить.
        - Должник,  - прошипел он, скривившись от боли.  - Он жрал деликатесы вместо того, чтобы платить долги, поэтому я сократил количество его зубов.
        Я подошел к истекающему кровью полуобморочному парню и отпустил его. Он поднялся и, шатаясь, еле держась на ногах, сделал несколько неуверенных шагов к выходу. Я поддержал раненого и помог ему выйти в коридор, а затем бесцеремонно подтолкнул к выходу, прежде чем он успел что-то сказать. Я не особенно его жалел. Все знали репутацию Ифрита. Если ты настолько глуп, чтобы взять у него взаймы, то не заслуживаешь целых зубов.
        Я подошел к дантисту, который, хорошо зная, что общение с Ферре только усугубит ситуацию, неподвижно лежал на полу. Я встал рядом так, что мой ботинок оказался прямо у лица Ифрита.
        - Полагаю, вы пришли по поводу мельницы?  - ахнул ростовщик.
        - Правильно полагаешь.
        - Неприятное дело. Кто бы мог подумать, что алхимические лаборатории могут взрываться?
        - Ты хочешь сохранить свои зубы или нет?
        - Ха, хорошо. Вы избили моих людей, почувствовали себя сильными, браво. Но я знаю, что вы не посмеете тронуть меня. Я слишком полезен для вас.
        - Ты полезен, пока предоставляешь информацию. Если ты перестанешь это делать, у нас не будет причин держать тебя в живых. Хочешь остаться живым? Скажи нам, кому ты продал наводку о мельнице.
        - И что мне за это будет?
        - Еще несколько лет жалкого существования.
        - Это немного.
        - Мы потеряли там троих. Любой сценарий, который не заканчивается твоей смертью от пыток, ты должен считать успехом.
        - Хорошо. У меня есть имя для вас. Носьерес.
        - Не может быть.  - Ему удалось меня поразить.
        Из глубины коридора донесся треск хлопнувшей с ходу двери. Я инстинктивно обернулся, одновременно выхватывая оружие. У входа появился солдат с мечом в руке. Он был одет в тяжелую броню, совершенно непригодную для боя в замкнутом пространстве, и ему пришлось повернуться боком, чтобы протиснуться сквозь каркас выбитой двери в кабинет, тем самым подставив себя под удар. Он, вероятно, рассчитывал, что эффект неожиданности позволит ему выиграть время, но в моем багаже было достаточно неприятных переживаний, чтобы быстро и нервно реагировать на любой шум и топот за моей спиной. Как только солдат начал протискиваться через дверь, я успел вставить лезвие во внутреннюю часть бедра, как раз там, где заканчивалась латная юбка.
        Кровь хлынула из рассеченной артерии, и бедолага упал на колени, преграждая проход следующим, которые, видимо, толпились за ним в коридоре. Только сейчас я понял, что поверженный мною противник носит эмблему Восьмого кавалерийского. Блядь. Это подразделение Носьереса.
        У меня больше не было времени на раздумья, потому что внезапно кусок деревянной перегородки рядом с дверью рассыпался в щепки, когда сквозь нее пробился карикатурно огромный солдат в доспехах, чьи знаки отличия выдавали сержанта. Еще до того как его слегка сконфуженный, тупой взгляд встретился с моим, я понял, что передо мной Олух. Тот отряхнулся от древесных щепок и двинулся прямо на меня. В руках у него не было оружия, но оно ему не было нужно, и его намерения были достаточно ясны. Я замахнулся мечом, но великан отразил мой удар своей бронированной перчаткой, словно я атаковал его зубочисткой. Я вложил в удар слишком много сил и не смог уклониться, когда эреец с размаху толкнул меня в грудь, сломав несколько ребер. Сопротивляясь, как тряпичная кукла, я пролетел через всю комнату, остановившись у противоположной стены. Я не мог подняться и с трудом втягивал воздух в легкие, а пронзительная боль разрывала мое тело. Мне даже в голову не пришло поискать меч, который я в полете выпустил из рук.
        Будто сквозь туман я видел, как еще несколько солдат появились в бреши, пробитой Олухом. Один из них подошел ко мне, наклонился с добродушной улыбкой и похлопал по щеке рукой в бронированной перчатке. Я далеко не сразу понял, что передо мной капитан Носьерес.
        - Ни шагу ближе, или я перережу ему горло,  - услышал я голос Ферре, который отступил к стене, держа нож у шеи Ифрита.
        - Должен признаться, я не совсем понимаю,  - отозвался командир эрейцев, и в его голосе прозвучало неподдельное изумление,  - зачем мне прилагать какие-то усилия, чтобы продлить жизнь этой сволочи?
        Только теперь мое зрение обострилось настолько, что я разглядел арбалеты у людей Носьереса, нацеленные на Ферре и Ифрита. У меня была безграничная вера в способности моего телохранителя, и я знал, что он справится даже с Олухом, но арбалеты совершенно меняли дело.
        - Если бы он не был вам нужен, вы бы давно его прикончили,  - рассуждал тем временем Ферре.
        - Да, он нам пару раз пригодился,  - равнодушно бросил Носьерес.  - Но, сдав нам вас двоих, он уже выполнил свою задачу, и теперь мы можем попрощаться с ним без особой ностальгии.
        Я понял, что лишенный наследства барон смотрит не на капитана из Восьмого кавалерийского, а на меня, ожидая решения, как разыграть партию. Я не был в тот конкретный момент на пике своей интеллектуальной мощи, но знал, что на месте Носьереса убил бы Ферре, так как его труп был гораздо ценнее живого Ифрита. Эрейцы должны были знать, насколько он опасен. Они позволят ему покинуть это здание, только если он будет или мертв, или связан.
        - Сложи оружие,  - сказал я.
        Барон тут же опустил нож и отстегнул от пояса меч. Один из эрейцев подошел к нему и нервно, трясущимися руками связал ему запястья. Носьерес же подошел вплотную к доносчику и ударил его бронированной перчаткой по лицу.
        - Ты - сукин сын, но мы позволяем тебе жить, потому что ты наш сукин сын,  - прогремел он и несколько раз пнул в живот свернувшегося на полу Ифрита.  - Выкинешь нам такой номер, как им, и мы покажем тебе, что настоящий художник умеет делать с зубными инструментами.
        Я поморщился, немного от боли и немного от злорадства. Я был уверен, что Ифрит слышал одну и ту же угрозу несколько раз в неделю от каждой группировки, которой он доносил. Носьерес оставил стонущего ростовщика на полу и вышел из кабинета, дав знак своим людям следовать за ним.
        Когда эрейцы вывели нас на пустынную улицу, мне удалось наконец их сосчитать, и оказалось, что их было всего семеро, включая Олуха и капитана. Они накинули на нас черные плащи, чтобы избежать политических последствий, которые могли бы возникнуть при виде эрейских войск, арестовывающих своих союзников. Ферре шел со связанными руками и арбалетом, направленным в спину, а меня даже не связали, вполне справедливо предположив, что я достаточно избит, чтобы совершать резкие движения. Я едва мог передвигаться в быстром темпе, не говоря уже о том, чтобы бежать или сражаться. Конечно, у нас отобрали всё оружие, которое нашли, но мне удалось сохранить один складной нож, предусмотрительно спрятанный во вшитом в ткань кармане. Я сам с маленьким ножом не представлял, конечно, большой угрозы, но если бы мне удалось разорвать узы Ферре…
        Мое подозрение, что Носьерес ведет собственную игру, а не следует распоряжениям командования, подтвердилось, когда я понял, что ведет он нас вовсе не в казармы Восьмого кавалерийского, расположенные в центре города. Мы удалялись все дальше и дальше вглубь Ходоков, беднейшего района Д’уирсэтха. Дома становились все ниже и неопрятнее, а прохожие появлялись все реже. Впрочем, это последнее обстоятельство ничего не меняло, каждый житель Ходоков реагировал только одним способом на появление эрейского отряда, сопровождавшего заключенных,  - опустив взгляд в землю, огибал его по широкой дуге.
        Мы как раз добрались до самой дрянной части города, где уже не было ни одного каменного здания и стояли одни деревянные развалюхи, когда услышали доносящийся издалека гул. Казалось, где-то там гудит встревоженный пчелиный рой. И только подойдя ближе, мы поняли, что это гул разъяренных человеческих голосов. Эрейцы стали беспокойно переглядываться, но мы продолжали двигаться вперед.
        Именно тогда мы увидели источник звука. Из-за угла улицы, в нескольких десятках шагов впереди, наступала бесчисленная разъяренная чернь. Сотни людей в рваной, грязной одежде, вооруженных палками, тесаками, ножами и прочим самодельным оружием, маршировали в нашу сторону, кипя от накопившегося гнева.
        В этом зрелище не было ничего необычного для Д’уирсэтха. Беспорядки и столкновения между недовольным населением и королевскими силами происходили регулярно и никого не удивляли. Националистические настроения господствовали фактически во всех социальных слоях Каэлларха, но беднота наиболее открыто выражала свое недовольство оккупационной властью. Возбужденные толпы собирались в Ходоках довольно часто, а потом направлялись в богатую часть города, и это всегда заканчивалось погромами, протестами и столкновениями с Городской стражей или эрейцами. Носьерес неудачно завел нас прямо на путь такого марша, который должен был закончиться мордобоем под ратушей или губернаторским дворцом.
        Разъяренная чернь с энтузиазмом отреагировала на небольшую кучку солдат, что так любезно и по собственной воле кинулись прямо в ее объятия. По толпе пронеслись торжествующие вопли и угрожающие выкрики в адрес оккупантов. Один из эрейцев, держащий арбалет, запаниковал и послал болт в сторону толпы. Какая-то женщина с тесаком в руке тотчас упала на землю, а толпа взорвалась неудержимой яростью и помчалась прямо на нас. Носьерес, который был неплохим тактиком, сохранил хладнокровие и сразу же вывел нас с широкой главной улицы, где нас легко можно было окружить, в один из узких боковых переулков, где между двумя зданиями были по крайней мере защищены фланги. Улочка была настолько тесной, что одного Олуха оказалось достаточно, чтобы перекрыть проход.
        Увидев огромного, бронированного с головы до ног и плечистого, как шкаф, эрейца с топором в руке, бунтовщики на мгновение потеряли способность соображать. Но тут же нашлось несколько человек, опьяненных алкоголем и неуемным гневом, которые бросились в атаку, увлекая за собой остальную толпу. Олух замахнулся топором и одним ударом сбил нескольких нападавших. На него тут же накатила еще одна волна только для того, чтобы погибнуть от очередного удара могучего эрейца. Лишенные каких-либо доспехов, изможденные и наступающие толпой бедняги падали под ударами дубины, как травы во время сенокоса. За спиной сержанта стояли солдаты и били кинжалами тех, кому каким-то чудом удавалось увернуться от топора. Носьерес вместе с двумя арбалетчиками прикрывал тыл и защищал меня и Ферре.
        Несмотря на поразительную эффективность Олуха и кровавую жатву, которую собирал его топор, снова и снова кому-то удавалось проскользнуть между его ударами. Палки, тяпки и молотки не могли, конечно, пробить его броню, но то и дело какой-нибудь вооруженный ножом противник добирался до Олуха и вонзал лезвие в одну из дыр в его броне, прежде чем поддерживающие его солдаты успевали отреагировать. Великан яростно ревел, как раненое животное, отгоняющее мелких хищников, но ран на его теле становилось всё больше, а промежутки между его ударами оказывались все длиннее. Наконец он достиг предела своей выносливости, и волна атакующих накрыла его, опрокинула на землю, и множество лезвий вонзилось во все доступные для ударов места. Олух прорычал в последний раз, прежде чем длинный клинок, вонзенный в глаз, не заставил его замолчать навсегда. Остальные эрейцы оказали ожесточенное сопротивление, но не смогли сдержать натиск толпы и падали один за другим. Носьерес быстро оценил обстановку и, не обращая внимания ни на нас, ни на своих людей, бросился бежать. Двое из его солдат, которые должны были нас охранять,
совершенно растерялись, с изумлением глядя вслед своему бегущему командиру.
        Дальше дела пошли намного легче. Оба охранявших нас арбалетчика, в отличие от остальных членов отряда, были облачены не в полный доспех, а только в легкие кольчуги. Я достал припрятанный нож и вонзил его в шею первому. Ферре, несмотря на связанные руки, схватил второго за лицо и выцарапал ему глаза пальцами. Я разорвал узы моего товарища, и мы пустились бежать. Двое эрейцев все еще оставались в живых, но они были слишком заняты, отражая натиск черни, и не заметили то, что происходит за их спинами.
        Я не мог двигаться слишком быстро, потому бежал легкой рысцой и постоянно стонал от боли, прошивающей грудь. Мы добрались до конца улицы и увидели перед собой совершенно пустынную местность. Все жители района сбились в толпу, которая, лишенная какого-либо руководства, не догадалась, конечно, окружить нас. Путь домой для нас был свободен, а благодаря плащам, которые по щедрости своей дали нам эрейцы, мы скрывали полковые знаки отличия.
        Носьереса нигде не было видно. Впрочем, преследовать его мы не собирались. В моем состоянии я не смог бы идти в ногу с Ферре, а о том, чтобы разделиться, и речи быть не могло. К тому же, капитан Восьмого кавалерийского полка был одиноким эрейцем с офицерскими знаками отличия, затерявшимся в мятежном квартале. Его шансы на выживание были не слишком велики.

* * *
        - Если не считать того, что его закололи, как бронированную свинью, во время битвы с ордой изможденных и плохо вооруженных бедняков, то смерть Олуха была почти героической,  - закончил я свой рассказ.  - Кто знает, может, когда-нибудь о нем сочинят песню, в которой изрядно приукрасят всю ситуацию.
        Считала и Йорлан хихикнули. Они пришли в мою келью, где я медленно приходил в себя, целыми днями лежа в постели. Оба с большим удовольствием выслушали рассказ о печальном конце Олуха.
        - Это действительно ужасный способ покинуть этот мир,  - заключил Считала.  - Заколот тупыми, ржавыми кухонными ножами.
        - Я не хочу вспоминать о нем таким образом,  - заявил Йорлан.  - Я предпочитаю помнить его таким, каким он был в самые прекрасные моменты. Когда Олух, вдрабадан пьяный, дрался со случайными людьми на улице. Совершенно голый, он выходил на балкон борделя и ссал прохожим на головы. Когда он убивал, насиловал и грабил целые деревни…
        - Надо отдать ему должное, он был выдающийся мародер,  - признался интендант, задумчиво вздыхая.
        - Да, у него была поистине непревзойденная техника, никто не умел так эффективно, как он, лишать невинных людей имущества.
        - И он предавался своему ремеслу с неподдельной страстью, столь редкой в наши дни. Таких грабителей в мире больше нет.
        - Это правда, сейчас все эти халтурщики грабят деревни и города без какого-либо воодушевления и интереса к своей профессии, как будто совершенно не верят в свои силы, без какого-либо чувства призвания. А Олух действительно любил свою работу и вкладывал в нее всю душу.
        Я прервал эту сентиментальную сцену и бесцеремонно приказал им выйти в коридор. Они пробормотали что-то о неуважении к скорбящим и ушли, изобразив, что хлюпают носами и проливают слезы над прискорбной судьбой сержанта. Наконец меня оставили в покое, и я смог заняться чем-то полезным. Меня ждало продолжительное выздоровление, во время которого чрезмерная подвижность была нецелесообразна, поэтому не оставалось ничего другого, как быть полезным в положении лежа. В течение нескольких дней, прошедших с того мордобоя, который мне устроил покойный сержант, мне предстояло продолжить свое знакомство с материалами о языческих верованиях провинции Каэлларх, которые я получил от Зеленого. Я не узнал из них ничего нового, они лишь повторяли и подтверждали то, что я уже знал из «Забытых бестий».
        Помимо Зеленого и Считалы, ко мне регулярно приходил Цефель, изливая все новые проклятья в адрес Ифрита. Ника в очередной раз запретила нам мстить стукачу, считая это самым прагматичным подходом. Сержант совершенно потерял голову, он не думал ни о чем другом, кроме как о способе содрать с дантиста шкуру живьем. Он стал настолько рассеянным, что более я не мог поручить ему ни одной серьезной задачи. Единственное преимущество заключалось в том, что бойцы очень старались не давать ему повода для срыва, пока он находился в этом убийственном настроении, и дисциплина в роте неожиданно улучшилась.
        И поскольку я по-прежнему был выбит из строя, Цефель постоянно злился, а Зеленый зарылся в книги по старым верованиям, то вся самая трудная работа досталась Чи. Я, конечно, имею в виду Доро Менехайма и его землю, которая была так важна для Вээн. На следующий день после потасовки у Ифрита я ввел сержанта в курс дела и в один прекрасный вечер отправил ее вместе с охраной в дом купца, чтобы она ему доходчиво разъяснила, почему в его же интересах незамедлительно погасить долг роду ван Доррен, причем в такой, а не иной форме.
        Чи, которая до этого не раз издевалась над моей привычкой выбирать самое простое решение, сама повела себя не слишком деликатно. В сумерках она выломала дверь в особняк купца, вырубила его слуг и часовых, разбила какой-то бесценный фарфор и, наконец, сломала нос самому Менехайму. После этого спектакля она спокойно объяснила ему, что его прежняя фискальная политика была безответственной и неблагоприятной по отношению к уважаемым деловым партнерам, которые теперь требуют возмещения ущерба, а конкретнее - передачи в собственность определенного земельного участка. Она сообщила купцу, что завтра к нему явится представитель этих партнеров и представит ему готовое к подписанию соглашение, по которому Менехайм откажется от прав на соответствующие земельные участки. Купец, безоружный и полуголый, лежа на полу в своей спальне в окружении грозного вида хулиганов (ну, за исключением Чи), с радостью со всем согласился и пообещал без обсуждения подписать всё, что ему скажут.
        Однако, когда на следующий день представитель семьи ван Доррен явился к дому должника, на него спустили собак. Купец, конечно, был не настолько глуп, чтобы обращаться к Городской страже или эрейским войскам за помощью. Сейчас ему не помогли бы даже связи во дворце губернатора. Вээн и ее родственники имели гораздо большее влияние, чем Менехайм, который не смог бы выиграть с ними в открытой войне. Тем не менее он не собирался слишком быстро сдаваться. Он нанял шайку собственных головорезов, которые должны были денно и нощно охранять его особняк, и вообще перестал выходить из поместья.
        Чи, конечно, все равно нашла способ повлиять на него. Через два дня после того как купец превратил свой дом в крепость, кто-то разгромил трактир, принадлежавший его племяннику. Еще через день сгорел склад, где должник ван Дорренов хранил свои товары. А вскоре после этого дом, где жил брат Доро, так качественно забросали камнями, что в нем не осталось ни одного целого окна. После всего этого сержант перешла к последнему этапу своей операции. Безумный Йорлан одарил ее запасом своих «ароматов», и когда через два дня Доро Менехайм проснулся от блаженного сна, он обнаружил у постели труп своей любимой собаки.
        Этого было достаточно, чтобы до купца дошла серьезность ситуации. В тот же день он сам явился в резиденцию ван Дорренов, чтобы добровольно подписать договор о передаче земель и отдать Вээн приглянувшиеся ей участки.

* * *

        Первое, что я сделал, когда наконец встал на ноги,  - это навестил Араи. Вээн ван Доррен не связалась со мной, несмотря на то что мы проделали образцовую работу по делу Менехайма. И поскольку я стал ее специалистом по грязной работе, стучать в дверь родового особняка и просить аудиенции вряд ли было бы правильно. Поэтому я поймал Ферре, чтобы он пошел со мной в качестве охранника, и медленным шагом выздоравливающего направился в бордель на Окольной.
        На улицах по-прежнему было неспокойно, а нервишки у людей шалили. Недавние беспорядки не сумели разрядить недовольство, копившееся под спудом рутинной жизни города. Проходя мимо ратуши, мы увидели, как несколько десятков человек довольно открыто выражали свое отношение к эрейской администрации. Эта протестная группа не столько демонстрировала свою приверженность некой идеологии, сколько стремилась выразить всеобщее разочарование. Один из протестующих держал в руках транспарант с написанным корявыми буквами лозунгом на каэллархском диалекте: «Еб твою мать!». Чуть поодаль десяток манифестантов непрерывно скандировали: «На! Хуй! Ни-ще-ту! На! Хуй! Ни-ще-ту!» Несколько скучающих стражников наблюдали за протестом с безопасного расстояния и делали вид, что держат ситуацию под контролем.
        Бордель на Окольной, как обычно в утренние часы, был почти пуст. Один из вышибал спал на посту, а какая-то скучающая куртизанка грызла ногти, сидя на лестнице, ведущей в кабинет Араи. Ферре удобно устроился на диване в главном зале, а я направился наверх.
        - У Вээн есть для тебя новое задание,  - бойко прозвучал голос Араи, едва я переступил порог ее кабинета.  - Она сама ознакомит тебя с деталями. Завтра вечером Марианна придет, чтобы показать тебе дорогу.
        - Уффф, а я уже беспокоился, что она собирается вознаградить меня за выполнение прежней работы.
        Я уселся в кресло напротив Араи, стараясь не показывать боли, которую причиняло мне каждое движение.
        - Иногда приходится немного подождать, чтобы увидеть плоды своего труда.
        - И свой бизнес ты ведешь, руководствуясь этим правилом?
        - Нет. Мои клиенты всегда платят авансом. Но ты не шлюха, а Вээн не пьяный чиновник.
        - Приятно это слышать. Просто напомни мне, в чем, собственно, польза от этого сотрудничества?
        - Тебе нужны деньги и информация. У ван Дорренов есть и то, и другое. В больших количествах.
        - Не могу дождаться, когда наконец увижу плоды своего труда. А это когда-нибудь произойдет, правда?
        - Меня огорчает твое недоверие. Я когда-нибудь давала тебе повод сомневаться в моей честности?
        - До сих пор нет. Полагаю, когда это произойдет, я даже не увижу нож, который вонзится мне в спину.
        - Я рада, что мы поняли друг друга. Но я могу позволить себе жест доброй воли. Кажется, у тебя были проблемы в последнее время. Чем я могу помочь?
        - Капитан Носьерес. Что ты о нем знаешь?
        Араи впервые за всю историю нашего знакомства выглядела сбитой с толку.
        - Ничего. То есть я знаю это имя. Знаю, что он офицер эрейской кавалерии. Но в остальном у меня на него ничего нет. Никаких извращений, никаких тайных дел с неподходящими людьми, никаких крючков.
        Создавалось впечатление, будто я действительно застал ее врасплох. Конечно, это не обязательно было так, я в принципе до конца не верил ни единому ее слову. Возможно, у нее действительно ничего не было на Носьереса, или же она по какой-то причине что-то скрывала, но это в любом случае вызывало у меня беспокойство. В сотый раз я задумался, во что на самом деле играет Араи.
        - О чем ты так глубоко задумался?  - спросила она с подозрением.
        - Я не ожидаю честного ответа на этот вопрос, но все равно постараюсь. Что такая личность, как ты, делает в Д’уирсэтхе?
        - Такая, как я?
        - Ты знаешь, о чем я говорю. Этот город так же очарователен, как куча речного ила, смешанного с рыбьим дерьмом. Ты его полная противоположность.
        - Это, наверное, комплимент?  - Араи откинулась на спинку стула.  - Ис, ты сам лучше всех знаешь, что самородки золота не встречаются ни на наторенных трактах, ни на зеленых пастбищах. Они прячутся в речном иле, среди рыбьего дерьма.
        - Очень поучительное замечание, можно записать?
        Она слегка пожала плечами.
        - Это задворки Континента, а здешний народ туп, как пара ржавых грабель. Тем не менее, в нем есть то, что вы не найдете нигде в мире. Видишь ли, Ис, когда Эрея завоевала Каэлларх, наступил новый порядок. Каста воинов, которая управляла провинцией, была уничтожена. Их сменила бюрократическая гражданская администрация. Был назначен губернатор и создана куча чиновничьих должностей, но никаких дворянских титулов не присвоили. Во всей провинции нет ни одного дворянина. Де Верде, конечно, граф, но его владения в Эрее, здесь у него нет ни клочка земли. В свою очередь, род ван Доррен, хотя все думают о них как об аристократии, не имеет никакого титула. Из пепла племенной варварской общины выросла новая элита, состоящая из купцов и владельцев мануфактур. Феодальное общество так и не образовалось в Каэллархе. При всей своей технологической отсталости провинция перепрыгнула через целую ступень социального развития и оказалась в эпохе меритократии гораздо раньше, чем Ворейн, культурная столица мира. Если революция, которая свергнет власть аристократии, должна где-то начаться, то только здесь.
        - Местные жители не заинтересованы в восстании против аристократии. Их интересует только националистическое восстание против Эреи. Они не хотят менять мир, они хотят от него отделиться.
        - Это правда. Восстание, которое вспыхнет в Каэллархе, а оно вспыхнет непременно, будет только ради обретения независимости. Только цели меняются. Как только чернь волной прокатится по стране, достаточно будет одного импульса, чтобы понести их дальше, за пределы провинции.
        - Потому что нет ничего проще, чем управлять разъяренной чернью? Я уже вижу, как они прерывают грабеж, чтобы сесть в кружок и послушать твою лекцию об идеальном устройстве общества.
        - Я не могу помочь с Носьересом, но у меня есть для тебя кое-что другое,  - сказала она, легко сменив тему.  - Я знаю кое-кого, кто сделает тебе интересное предложение.
        - Это будет так же, как с Вээн ван Доррен? Я буду получать все новые и новые заказы без всякого гонорара?
        - Ты, кажется, не понимаешь, какую огромную услугу я оказываю тебе.
        - По-видимому, да.
        - Не важно, потом поблагодаришь. Есть кое-кто, с кем я хотела бы тебя познакомить. Это очень интересный человек, он только что приехал в город. Ваша встреча была бы очень выгодна для обеих сторон.
        - А на чьей стороне ты?
        - И ты думаешь, что все, что я делаю, имеет какое-то второе дно?
        - Разумеется, да.
        - Я рада, что ты обо мне такого хорошего мнения,  - Араи подмигнула мне.  - Но уверяю тебя, я лично никак не заинтересована в вашей встрече.
        - Так чего же от меня хочет этот человек? Мне надо будет сжечь какой-нибудь приют? Перерезать стадо невинных агнцев?
        - Это вы уже сами между собой решите. Я знаю только одно: его прибытие знаменует большие перемены для города. У этого человека большие планы. И ты можешь оказаться тем человеком, который поспособствует ему в этом.
        - Откуда ты вообще с ним знакома?
        - Я с ним не знакома. Но у него очень сильная рекомендация из столицы. Он представляет некое… учреждение, которое определенно нужно иметь на своей стороне.
        - Прекрасно. У тебя есть для меня еще какие-нибудь расплывчатые, загадочные и ничего не объясняющие формулировки?
        Араи рассмеялась:
        - Я не сообщила тебе никаких подробностей, потому что не знаю их. Есть некто, кто понимает ценность информации и поэтому неохотно делится ею. В этом отношении он очень похож на меня. Я не сомневаюсь, что ты сможешь это оценить.
        Я поднял брови.
        - Мы вступаем в новую эпоху, Ис. Инструменты власти принимают новую форму, а старые валюты теряют свою ценность. В Ворейне это уже началось. Многие в столице поняли, что правила игры меняются, и соответственно подготовились к новой раздаче. Старый мир, выстроенный вокруг королей, принцев и прочих отпрысков голубой крови, медленно умирает. Графы и бароны продолжают верить, что тот, у кого есть земля и армия, держит власть. Но наступят новые времена, и аристократы отойдут на второй план. Вопрос только в том, кто их заменит.
        Я молча смотрел на нее. Всякий раз, когда я начинал думать, что разгадал ее, она снова сбивала меня с толку. Возможно, сознательно. Хотела ли она, чтобы я связал ее имя с Беренгером и таристами? Книги, которые я нашел в шкафу, подбросили туда специально? В конце концов, это такой очевидный тайник.
        - Человек, который прибудет сюда,  - продолжала Араи,  - один из тех, кто почувствовал, откуда дует ветер. Взоры этих людей нынче обращены на Каэлларх. Как и я, они видят, что этот регион похож на зрелый плод на прогнувшейся ветке. Нужно только встряхнуть дерево. Но для этого им нужны другие люди, уже на месте. Кто-то вроде нас с тобой. Встреться с ним, Ис.
        - У него есть хотя бы фамилия?
        - Боюсь, я снова подведу тебя. Я знаю только то, что его называют «Господин Рука Помощи».
        - Звучит совсем не зловеще.
        - Не тяни. Пойдешь в магазин Ля Вайя и попросишь у хозяина руку помощи.
        - Довольно буквально для секретного пароля.
        - Тебе лучше не затягивать с этим делом, он никогда не задерживается на одном месте слишком долго.
        Я кивнул и встал, слегка поморщившись, когда иглы боли вновь пронзили туловище в десятке мест.
        - Ага, еще одно,  - произнесла Араи, когда я был уже на полпути к двери.  - При общении с Господином Рука Помощи следует исходить из того, что нет ничего такого, о чем бы он не знал.
        - Кто же он тогда? Некромант? Шпион? Наемный убийца?
        - О, нет! Он гораздо опаснее,  - Араи бросила на меня до смерти серьезный взгляд.  - Господин Рука Помощи - банкир.

        Глава 4
        - Ох ты, блядь!
        Я выдернул ногу, и сапог с громким хлюпаньем выскочил из слякотной жижи, в которой я увяз до середины икры. Ферре, в отличие от меня, был наделен достаточной ловкостью, чтобы не потерять равновесие, проходя по узкой доске, перекинутой через огромную лужу, и потому спокойно смотрел на меня, стоя на твердой почве.
        - Мне бы сейчас сушить сапоги у камина в особняке Мальдолини,  - проворчал я, осторожно преодолевая последний участок пути над лужей.  - Лучше бы я сидел в новых сухих сапогах и смотрел, как эти гнилые, разваливающиеся доски весело горят и потрескивают в камине. Но нет, мы вынуждены идти на встречу с этим долбаным банкиром.
        - Не припомню ни одного банкира, который вел бы свои дела в Д’уирсэтхе,  - Ферре задумался.  - Это что, ростовщик для богатых?
        - Полагаю, он сам не согласился бы с этим определением,  - пробормотал я под хлопанье своих шагов.  - Ростовщиков, как правило, осуждает религия и презирает аристократия. Банкиры пьют со священниками и дворянами за одним столом.
        - Я аристократ, но не презираю лихоимцев.
        - Ты презираешь Ифрита.
        - Я ничего не имею против него как ростовщика. Это с Ифритом-дантистом у меня проблема.
        Перед нами возникла еще одна большая лужа, растянувшаяся на всю ширину дороги. Ферре подошел к тому месту, где она была самой узкой, и неправдоподобно длинным прыжком перебрался на другой берег. Я же, напротив, решил, что терять мне уже нечего, и прошел через самый центр лужи, смиренно встретив новую волну мутной темной жижи, заливающую стопы.
        Итак, мы в медленном темпе продвигались в сторону антикварной лавки, принадлежавшей Женеру Ля Вайю. Был он по происхождению эрейцем, который перебрался сюда несколько лет назад и очень быстро нажил состояние. Среди жителей Д’уирсэтха ходили слухи, что своим успехом он обязан сбыту краденого. Мы в Седьмом полку знали, что на самом деле так оно и было, и могли без труда подвести Ля Вайя под монастырь, но нас это не интересовало. Шантажировать его было бессмысленно, потому что во всем городе не осталось ни единого человека, который хоть немного доверял ему, так что в качестве информатора Женер имел нулевую ценность.
        Магазин напоминал большую, плохо освещенную лавку старьевщика. Чтобы дойти до расположенного в конце магазина прилавка, за которым сидел скучающий хозяин, нужно было протиснуться сквозь дебри беспорядочно расставленной мебели. А казалось бы, клиентуру антикварных магазинов составляют в основном богатые толстые купцы и их не менее толстые жены, и можно было в первую очередь обеспечить пространство для раздутых животов клиентов, но этого явно никто не учел.
        Хозяин - бледный, темноволосый доходяга - заметил нас издалека и сразу узнал форму Седьмого полка. Он вскочил со своего стула и выпрямился за прилавком. Мелькающие в его голове мысли можно было почти что разглядеть: он лихорадочно пытался понять, чего мы от него хотим, ведь было очевидно, что мы посетили его лавку не ради покупки барахла.
        - Мне нужна рука помощи,  - без предисловий сказал я, подходя к прилавку.
        Ля Вай побледнел еще больше и кивнул.
        - Сюда,  - сказал он и повел нас в подсобку.  - Дверь в конце коридора.
        Он показал, в какую сторону нам идти, и вернулся на свое место. Я бросил взгляд на бесстрастное лицо Ферре, и мы вошли в узкий темный коридор. В дальней его части виднелись очертания двери и человеческий силуэт, скрывающийся в тени.
        - Поручик Норгаард,  - произнес чей-то голос.  - Проходите.
        Мы подошли ближе и увидели перед собой тридцатилетнего худощавого мужчину. Очки и серая повседневная одежда придавали ему вид безобидного чиновника, но меня было не обмануть. В его движениях и взгляде таились острота и ловкость. Было видно, что он дьявольски опасен. Не сомневался я и в том, что где-то в складках его потрепанного, неприметного костюма прячется клинок, который в мгновение ока может оказаться в его руке.
        - Дайте угадаю,  - сказал я.  - Вы хотите, чтобы мы сдали оружие и дали себя обыскать?
        - В этом нет необходимости,  - ответил тот.  - Мы не воспринимаем вас как угрозу.
        Должен признаться, меня немного обидели эти слова.
        - Входите, поручик. Но я должен попросить вашего товарища составить мне компанию.
        Ферре вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул. Привратник нажал на дверную ручку и жестом пригласил меня войти.
        Я оказался в огромном помещении, которое раньше служило, вероятно, складом магазина Ля Вайя, но теперь было заброшено; отсюда убрали не только запасы, но даже полки, на которых их хранили. Передо мной на несколько десятков метров открывалось свободное пространство, но вдалеке, прямо под стеной, одиноко стоял письменный стол, за которым сидел человек в шляпе. Мои шаги эхом разносились по пустому залу, когда я медленно приближался, оставляя на совершенно чистом полу четкие следы моих измазанных в грязи ботинок.
        - Огромное спасибо за столь скорое прибытие,  - не вставая, поприветствовал меня мужчина, когда до него оставалось несколько шагов.  - Присаживайтесь, поручик Норгаард. Приятно видеть вас в форме после вашего последнего неудачного приключения.
        Он указал мне на небольшой шаткий табурет, стоявший прямо перед письменным столом. Сам он сидел на высоком, богато украшенном стуле, напоминавшем королевский трон. Тонко.
        Господину Рука Помощи было около сорока лет. Его лицо украшали усы внушительных размеров, а короткие темные волосы выдавали первые признаки седины. На голове - элегантная шляпа, изготовленная по столичной моде, но практически невиданная в Д’уирсэтхе, а на носу - очки. Одет он был в темные тона, безукоризненно, но без особого шика. Он все время доброжелательно и слегка снисходительно улыбался, как любезный дядя, глядя на своего любимого племянника.
        - Вы знаете мою фамилию, но я не знаю вашу,  - заметил я, нерешительно присаживаясь на неустойчивый табурет.  - Как мне к вам обращаться?
        - Не утруждайте себя этим,  - он улыбнулся еще шире.  - Мое имя вам знать ни к чему. Я буду обращаться к вам, а не вы ко мне.
        - Тогда я слушаю внимательно.
        - Начнем с того, что я объясню вам, как работает отрасль, в которой я работаю, и в какой именно сфере вы могли бы быть полезны. В мире есть два способа разбогатеть. Архаичная модель предполагает, что человек, не способный выполнять определенную работу (к примеру, построить мост), платит человеку, который может эту работу сделать. Современная модель, в свою очередь, предполагает, что человек, у которого нет денег, расплачивается с человеком, у которого деньги есть.
        - Полагаю, вы человек современный?
        - Я человек гибкий,  - ответил Господин Рука Помощи, развалившись на стуле.  - Я приспосабливаюсь как к меняющимся временам, так и к тому месту, где нахожусь.
        - И как вам это место?
        - Это плодородная земля, и я буду первым пахарем, который ее засеет. Но пахарю, прежде чем он начнет свою работу, нужен плуг, чтобы разрыхлить землю.
        - У вас очень впечатляющие знания в области сельского хозяйства,  - я улыбнулся.  - Я полагаю, почетная роль плуга в этой метафоре должна выпасть на долю моей скромной персоны?
        - Это еще предстоит выяснить.
        - Уверяю вас, у меня большой опыт работы в роли инструмента в чужих махинациях. Однако я не совсем понимаю, чем я мог бы пригодиться банку. Нужна помощь в строительстве новой штаб-квартиры?
        - Я пришел сюда не для того, чтобы строить,  - Господин Рука Помощи наклонился ко мне и слегка повысил голос, но его лицо не изменило выражения.  - Здания - всего лишь балласт, ненужное ограничение. Не важно, насколько велика штаб-квартира банка, ее все равно можно сжечь или ограбить. Ее также можно обойти стороной, если задерживаешь платежи. Я не привязан к месту, и банк, который я представляю, не имеет штаб-квартиры. Не клиент приходит в Центральный банк, а Центральный банк приходит к клиенту. И он не уйдет, пока не получит того, что хочет.
        - А чего Центральный банк хочет от меня?
        - Даже руку помощи приходится иногда прикладывать к кастету.
        - Еще одна метафора, представляющая меня в очень выгодном свете, как приятно.
        - Поручик Норгаард. Я человек, который принимает решения, руководствуясь только рациональными соображениями. Эмоции или моральные мотивы не имеют для меня никакого значения. Могу ли я ожидать от вас того же?
        - Полагаю, вы ознакомились с моей биографией,  - ответил я.  - Этого должно хватить для ответа.
        - Мы понимаем друг друга. Давайте перейдем к делу. В этом городе работает один человек, который ведет бизнес, представляющий для меня конкуренцию. Очень несуразную, но тем не менее обременительную. Это создает неприятный и обидный для моих чувств диссонанс, который должен быть устранен. Уверен, его имя вам знакомо. Его зовут Ифрит.
        Я был почти уверен, что сохранил абсолютно невозмутимое выражение. Я мог бы поклясться, что в тот момент по моему лицу было невозможно прочесть, что я раньше слышал имя этого ублюдка.
        - Полагаю, вам нужна дополнительная мотивация.
        Господин Рука Помощи вытащил из ящика стола толстый кошель и протянул его мне.
        - Вот десяток тысяч веских причин работать на меня. Аванс за первое задание. Но я знаю, поручик Норгаард, что вы один из немногих людей, которые понимают, что информация - валюта более ценная, чем любые деньги. Вот почему я выбрал вас. Знайте, я могу платить и в этой, более дорогой валюте. Позвольте мне привести один пример. Вы пытаетесь выяснить, кто занимается производством нелегальной святой воды, не так ли? Вам уже удалось связаться с продавцами и посредниками. Возможно, в будущем вам даже удастся выследить производителей и их телохранителей. Но человек, который является идейным вдохновителем всего этого, тот, кто все организовал и получает основную часть прибыли, остается вне досягаемости. Вы никогда не доберетесь до него, используя свои методы. Я мог бы передать вам его на блюдечке. Я мог бы открыть перед вами дверь, которая заперта до сих пор. Но сначала вы должны заслужить мое доверие.
        Господин Рука Помощи поднял руку и сделал жест, недвусмысленно указывающий на дверь. Аудиенция была закончена.

* * *

        Я тщательно спрятал мешочек под одеждой и вытащил его, только оказавшись в полном одиночестве в своей монастырской келье. Банкир не преувеличивал, говоря о десятке тысяч причин. Высыпав содержимое на кровать, я насчитал пятнадцать тысяч эрейских крон, в основном в тяжелых золотых монетах высоких номиналов. Эквивалент моего трехлетнего жалованья. И все же не деньги убедили меня работать на Господина Рука Помощи. Этот человек создавал вокруг себя удивительную и неповторимую ауру, придававшую ему авторитет. Я видел в жизни множество личностей - высокопоставленных священнослужителей, некромантов, военачальников, аристократов и богачей. Однако никто из них не излучал власть так сильно, как Господин Рука Помощи. Араи была права. Для Д’уирсэтха настало время больших перемен, и я чувствовал, откуда дует ветер.
        Неподчинение. За это я получил пятнадцать тысяч крон. За выступление против интересов полка. За нарушение четко сформулированного приказа. Мелкие кражи, темные дела на стороне, мелкие работы по заказу местных жителей - всё это было терпимо. Пока наши делишки не вступали в противоречие с целями подразделения, Ника закрывала на них глаза. По поводу Ифрита она высказалась недвусмысленно: он был неприкасаем. Тем не менее я собирался его убить.
        Седьмой полк был моим домом в течение многих лет, а его бойцы были единственными людьми, к которым я мог без страха повернуться спиной. Я всегда считал, что следовать приказам Ники и Герарда - это наилучший способ дожить до следующего дня. Но в то же время я не питал иллюзий, что у этой службы есть будущее. Я не находил ни одного вероятного сценария, при котором моя жизнь как офицера наемного подразделения заканчивалась безопасной, процветающей старостью. Меня ждала жалкая, бесславная смерть, если не в Каэллархе, то в каких-нибудь других забытых богом землях, во время очередной злосчастной кампании с целью добавить еще один алмаз в королевскую корону. Слова Араи о грядущих переменах застряли у меня в мозгу, потому что многие из нас, хотя никто этого не говорил, предчувствовали этот слом. Мы гибли десятками за мизерные деньги на службе у графов и князей, не надеясь, какими бы великими ни были наши заслуги, что нас ждет лучшая судьба. До настоящего времени. Да, я понимал, что, по сути, просто обменяю одного господина на другого. Но для меня это была возможность оказаться на вершине волны, которой
предстояло смести установленный порядок. В итоге я ожидал улучшения не мира, а лишь своего положения в нем. В конце концов, чего хорошего можно ожидать от эпохи, предвестником которой является убийство ростовщика?
        Если нам предстояло действовать вопреки четкому приказу Ники, операцию следовало провести безупречно. Нельзя было оставлять следы, выводившие на нас и позволявшие нас опознать. Говоря «мы», я имею в виду себя и двух своих товарищей, которых я попросил о помощи и в отношении которых мог быть абсолютно уверен, что они никогда не выдадут меня, если Ника начнет их допрашивать,  - я говорю о Ферре и Считале. Убедить Считалу оказалось легко - достаточно было вручить ему семь тысяч пятьсот крон и сказать, что речь идет об Ифрите. Ферре я тоже предложил такую же сумму, но он, как и ожидалось, не принял ее. Тем не менее, я мог быть уверен в его участии. Он отдал всё - дворянский титул, наследственные владения и даже душу, чтобы увековечить свое имя, а между тем застрял на краю света на бесславной службе. С каждым днем он все больше отдалялся от победоносных поединков и бравурных рейдов Континентальной войны. Целыми днями ходил взад-вперед по плацу, словно лев в клетке. Чувство собственного достоинства не позволяло ему выказывать разочарование, но его голодный взгляд постоянно высматривал возможность
вступить в бой. Не нужны были деньги, чтобы сподвигнуть падшего барона ввязаться без лишних вопросов даже в самую рискованную и отчаянную акцию. Я думал посвятить еще кого-нибудь в наш план, но люди, на которых я, как правило, рассчитываю - Чи, Зеленый, Цефель,  - всегда были послушны высшему командованию; когда их спрашивал капитан или полковник, они немедленно исповедовались им во всем, что я велел им делать. А Гиена и Парша, которые, конечно, не проболтались бы Нике, были слишком несолидными фигурами, чтобы вовлекать их в предприятие, что следовало провести тихо, точно и безошибочно.
        Таким образом, нам предстояло выполнить задание исключительно втроем. Перед выходом мы сняли все знаки отличия полка и скрыли под перчатками татуировки на правых руках. Мы не стали брать дополнительного снаряжения и не надели ничего тяжелее стандартных доспехов. Мы со Считалой, фехтовавшие чуть лучше остальных, решили, что в критической ситуации будем рассчитывать на демоническую скорость Ферре или же совершим тактический отступающий маневр - попросту говоря, бросимся бежать.
        Ника приказала сохранить Ифриту жизнь, но это не значит, что она не держала его под постоянным наблюдением. Однако нам были хорошо известны его привычки, и мы знали, где устроить ему ловушку. Он был высокомерен и считал, что благодаря своей мастерской тактике стравливания конкурирующих группировок сам остается неприкасаемым. Поэтому у него не было ни капли паранойи, столь характерной для подобных ему личностей, и он не считал нужным отказываться от своих привычек. Каждую ночь после закрытия врачебной практики он возвращался в свой дом, расположенный в богатой части города, одним и тем же маршрутом под охраной четырех громил. Ростовщик считал, что четырех телохранителей достаточно, чтобы отпугнуть воров и мстительных должников, а хитрость защищает его от игроков покрупнее. Однако он не предполагал, что на сцене может появиться такая личность, как Господин Рука Помощи.
        Мы тщательно проанализировали ежедневный путь Ифрита к дому и выбрали самое подходящее время и место для засады. Шанс наткнуться на случайных прохожих здесь был минимальный, а рядом стояло заброшенное здание, где мы собирались затем провести с Ифритом короткую беседу. Сам план по своей сложности не превосходил конструкцию тисков. С одной стороны выходил Ферре, привлекая внимание телохранителей, с другой - мы со Считалой, отрезая Ифриту путь к отступлению.
        Ночь уже давно наступила, когда мы заняли позиции. Вокруг царила почти полная тишина, если не считать двух дерущихся кошек в соседнем переулке и пьянчужки, блевавшего за углом. Мы со Считалой спрятались в тени прямо у поворота в переулок, а наш друг голубой крови расположился в нескольких десятках метров, готовый перекрыть дорогу. Долгое время ничего не происходило, и я спокойно наслаждался звуками кошачьей драки и пытался угадать смысл вывески, висевшей на доме с противоположной стороны,  - на ломаном эрейском она гласила: «Добро пожаловать на право тети сукна». Ферре спокойно ждал, стоя прямо посреди улицы, и наблюдал за приближающимся отрядом громил, окружавших Ифрита. Он стоял в небрежной позе, скрестив на груди руки и даже не вынимая меч из ножен. Нам было известно, какого рода субъектов нанимал ростовщик в качестве телохранителей и каков был набор их основных навыков: пробивать коридор в переполненном кабаке, вышвыривать пьяниц за дверь, блокировать проход нежелательным гостям и набивать морду злостным должникам. Даже если они и имели при себе мечи, пользоваться ими совершенно не умели,
полагаясь исключительно на физическую силу.
        Когда они приблизились, Ферре плавным движением извлек клинок и без предупреждения пошел в атаку. Никто из дуболомов даже не успел среагировать, а кровь уже хлестала из сонной артерии одного из них. Трое оставшихся кинулись в атаку, а Ифрит бросился бежать, налетев прямо на Считалу, который точным ударом сбил его с ног. Я помог интенданту обездвижить ростовщика, и мы оба спокойно дождались исхода схватки, не собираясь встревать между охраной Ифрита и убийственно быстрым клинком Ферре.
        Барон неплохо развлекался, танцуя вокруг телохранителей, чья нескоординированная атака и медленные, размашистые удары тяжелого, громоздкого оружия сводили их шанс поразить быстрого фехтовальщика к успеху лягающейся клячи в борьбе с назойливым слепнем. Вскоре все четверо наемников Ифрита лежали мертвыми на земле, а Ферре вытирал меч об одежду одного из них.
        Мы связали дантиста и заткнули ему рот, а затем понесли его, как чрезвычайно громоздкую поклажу, к заранее выбранному зданию. В это время и в этом районе нам не было необходимости прятаться от людских взглядов. Только однажды на коротком маршруте мы столкнулись с каким-то заплутавшим прохожим, который, впрочем, быстро ускользнул, сообразив, что наш груз по форме очень напоминает человеческое тело.
        Мы усадили связанного Ифрита на стул в заброшенном здании, и Считала взялся за дело. Мы знали, что убежденный в своей неприкосновенности ростовщик не поверит, что мы не блефуем, пока своими поступками не выведем его из заблуждения. Только после того, как нож Считалы лишил его незначительного объема крови и значительного участка кожи, мы приступили к вербальной коммуникации.
        Ифрит заговорил. Он говорил все, что знал, и говорил быстро; до такой степени, что его речь то и дело переходила в невнятный, бессмысленный поток слов. К сожалению, он оказался вовсе не тем самым кладезем информации, на который мы рассчитывали, главным образом потому, что уже продал нам большую часть ценных данных, которые мог предложить.
        Что-то стукач смог сообщить лишь о Носьересе и производстве святой воды. По его словам, в течение нескольких месяцев эрейский капитан и несколько младших офицеров и солдат его полка занимались этим делом, в котором и сам Ифрит принимал самое непосредственное участие, предупреждая об опасностях и помогая найти новых торговцев. Однако эрейские кавалеристы отвечали только за охрану и логистику. Они обеспечивали транспортировку оборудования и сырья, необходимого для производства, и координировали распределение готового товара. Производством занимались местные алхимики. Ростовщик не знал, кто был мозгом всей операции, но не сомневался, что это не были ни эрейские ренегаты, ни алхимики. Кто-то другой руководил бизнесом и получал прибыль, но был достаточно умен, а потому никогда не вступал в непосредственный контакт со святой водой или людьми, занимающимися ее производством и торговлей. Насколько знал Ифрит, выйти на организатора не мог вообще никто.
        Когда мы вытащили из зубодера все, что он мог сказать, я перерезал ему горло. Теперь оставалось только подготовить спектакль. Но едва мы вытащили тело Ифрита из здания, тут же услышали топот шагов и лязг доспехов.
        - Стража идет!  - прошипел Считала.  - Надо сваливать отсюда.
        Было уже слишком поздно. С двух сторон к нам приближались вооруженные стражники. Я насчитал их шесть. Плохо, даже при поддержке Ферре нам бы пришлось туго.
        - Стоять!  - крикнул один из стражников.  - Сложите оружие и встаньте к стене.
        Отдавать себя в руки Стражи было смерти подобно. Нарушив приказ, мы никак не могли попасть под арест. Потому сразу потянулись за мечами, стражники стали нас окружать и готовиться к стычке, как вдруг один из них внимательно пригляделся к трупу.
        - Это же тот мудак Ифрит!  - воскликнул он.  - Красиво они его уделали.
        Отношение охранников к нам вдруг резко изменилось.
        - Пора было кому-нибудь разобраться с этим ублюдком,  - бросил другой.
        - Хорошая работа,  - сказал нам тот, кто до этого кричал, чтобы мы бросили оружие.  - Извините за вторжение, продолжайте.
        Они повернулись и ушли так же внезапно, как и появились.
        Когда на следующее утро жители окрестных домов вышли на улицу, глазам их предстала жуткая картина. Мертвое, окровавленное тело Ифрита свисало с фонаря, подвешенное вверх ногами. На соседнем здании красовалась большая надпись кровью: «Предатель Каэлларха, кровопийца и мучитель простого народа». Ни у кого не осталось сомнений, что до эрейского доносчика добрались именно мятежники.

* * *

        Никаких похорон, разумеется, не было. Тело Ифрита забрала стража, а потом эрейцы на мгновение сделали вид, что ведут расследование, но при отсутствии улик и какой-либо мотивации просто махнули рукой. Труп сожгли. В полку тоже никто не проливал слез. Цефель некоторое время не мог решить, радоваться ли тому, что предатель мертв, или злиться, что не он убил его. Потом Цефель всё же вернулся к своему обычному состоянию равновесия. Ника приняла факт смерти Ифрита к сведению и вычеркнула одно имя из списка осведомителей.
        После полудня я начал готовиться к следующей встрече с Вээн. Я до сих пор не понимал, почему для Араи было так важно, чтобы меня включили в платежную ведомость семьи ван Доррен. (Кстати, я хотел бы наконец увидеть эти деньги!) Конечно, масштабы богатств и влияния семьи поражали воображение. Но каким образом моя работа на Вээн могла облегчить Араи доступ к родовой сокровищнице? Чем больше я думал об этом, тем менее что-либо понимал. Единственная польза от этих размышлений заключалась в том, что я наконец сделал то, что давно собирался. Приказал своим людям следить за Араи и ее борделем. Я понимал, что если хозяйка намерена что-то сохранить в тайне, то, скорее всего, она это сделает, а значит, вероятность того, что мои люди узнают нечто принципиально новое, относительно невелика. Но когда в твоем распоряжении целая рота скучающих солдат, почему бы не погнать их на работу? Даже если Араи не совершит ошибку, возможно, это сделает кто-то из ее коллег?

* * *

        Вээн ван Доррен вскинула голову, глядя на старый ржавый меч, покоящийся на каменной подставке.
        - Знаменитый Ветерок,  - заявила она, приказав мне жестом подойти ближе.  - Во времена своего расцвета, по-видимому, самый острый меч в мире. Им можно было разрезать падающий лист. Чтобы выковать его, кузнец ушел в самую глухую чащу Каэлларха. Он работал непрерывно двенадцать дней и двенадцать ночей, пока, наконец, не упал замертво от истощения. Когда братья добрались до его убежища в лесу, они нашли мертвое тело, а рядом с ним самый великолепный меч, когда-либо созданный в этой провинции.
        - Прекрасная история. Очевидно, ее трудно проверить.
        - Это зависит от того, кого спросишь: эрейца или каэлларца.
        Мои глаза только сейчас начали привыкать к царящему вокруг полумраку. Я находился в большом зале огромного загородного дома с соломенной крышей. Под стенами на выставленных в ряд каменных постаментах лежали разнообразные предметы, в основном оружие и трофеи. Каждый из них был освещен отдельным факелом.
        - Добро пожаловать в Дом Славы, Ис. В сокровищницу бесценного культурного наследия Каэлларха.
        - Плохо же она охраняется.
        - Только не говори, что удивлен. Да, легендарные артефакты из прошлого покоятся в гнилой хижине, вдали от исхоженных дорог и без намека на защиту. И все же они находятся в полной безопасности, потому что никто не решился бы их украсть. И поэтому мы можем свободно говорить здесь, не опасаясь лишних ушей. Никто не заглядывает сюда месяцами, за исключением разве что пары самолюбивых богачей, которые время от времени любят сделать перерыв в преумножении капиталов, чтобы поиграть в патриотизм.
        - Я полагал, что национальная идентичность Каэлларха…
        - О, да, там всё в порядке. И Ветерок, и другие реликвии из прошлого играют в ней жизненно важную роль. Но это не значит, что кто-то чувствует потребность лицезреть их. Не говоря уже о том, чтобы прилагать усилия или нести расходы на обеспечение их сохранности. Достаточно знать, что они покоятся на почетных местах в доме Славы.
        - Полагаю, эрейские исследователи были бы рады изучить эти экспонаты.
        - Сомневаюсь, что жители Каэлларха разделяют их энтузиазм. Видишь ли, Ис, Каэлларх не имеет историографии в эрейском смысле, и термин «исторический факт» здесь имеет довольно вольное толкование. Нет сохранившихся летописей, документов, дневников и других письменных источников. Нет никаких дат или календарей. Единственным источником информации о прошлом является устная традиция, которую в Королевской академии, кажется, считают синонимом слова «бред». Короче говоря, когда эрейские профессора допускаются к местным сокровищам, случаются неприятные вещи.
        - Например?
        - Всем известно, что Ветерок появился за сотни лет до эрейского завоевания. Между тем, когда несколько лет назад здесь случайно появился исследователь из Академии, ему хватило одного взгляда на меч, чтобы сделать однозначный вывод: Ветерок никак не мог возникнуть в Каэллархе до инкорпорации. Племена, обитавшие здесь, своими главными противниками считали лесных животных и поэтому совершенствовали орудия, приспособленные для охоты, а не для борьбы с вооруженными людьми. Техника изготовления мечей всегда отставала по сравнению с более цивилизованными землями. Оружие, которое ты видишь перед собой, имеет форму прямого креста. Такой тип вооружения появился в провинции только через несколько десятилетий после присоединения к Королевству, когда здесь распространилась эрейская металлургическая технология. Раньше местные кузнецы изготавливали мечи с эфесом в виде широкого посоха.
        - А это что?  - я указал на предмет, похожий на огромный рог, который лежал на соседнем постаменте.
        - Это клык Вилдхе Боэара, Вечного волка. Этот легендарный зверь, согласно преданиям, жил много сотен лет, достиг огромных размеров и десятилетиями опустошал северные боры Каэлларха, убивая каждого человека, попавшегося ему на пути. И только Таешаш, первый среди воинов, сумел приручить чудовище своей песней и впредь садился за него, когда вел соплеменников в бой с эрейскими захватчиками. Как ты, наверное, догадался, ни в одной военной хронике Королевства не упоминается кампания, в ходе которой армии пришлось столкнуться с могучим диким зверем, на котором восседал человек.
        - Мне тоже кажется, что этот клык совершенно не похож на волчий, а скорее сильно напоминает представленные на гравюрах бивни мамонтов, отнюдь не хищных существ, которые якобы населяли эти земли тысячи лет назад, задолго до появления Эреи. Погоди… Я не ошибся? Я вижу, что там стоит медведь с ногой лошади, пришитой к хребту? Я просто обязан услышать эту легенду…
        - Если тебя так интересует местный фольклор, то приходи сюда с гидом,  - бросила Вээн, потеряв вдруг терпение.  - У меня есть для тебя работа.
        - И как в прошлый раз, я должен выполнить ее, даже не заикаясь об оплате?
        - Если хочешь, я могу тебе кинуть кошелек, полный золота, за набитую морду Менехайма и оплатить твои услуги, как и любого другого наемного головореза. Или же, если ты продемонстрируешь свою полезность в долгосрочной перспективе, я могу дать тебе нечто действительно ценное, чего ты больше нигде не найдешь,  - она сделала эффектную паузу и закончила:  - «О появлении монстра».
        - Я весь внимание,  - заявил я, вмиг посерьезнев.
        - Мне это больше нравится. А теперь слушай,  - произнесла она, обходя по кругу постамент с клыком.  - У моей семьи есть мануфактура, которая производит одежду из тонких тканей, поставляемых из-за Пограничных гор. К сожалению, уже три недели мануфактура стоит закрытой, потому что последние три каравана с тканями для производства не добрались до цели.
        Я открыл рот, чтобы вставить свои несколько слов, но Вээн внезапно остановилась и подняла палец, заставив меня замолчать.
        - Я знаю, что ты хочешь сказать,  - отрезала она и снова стала ходить от стены к стене.  - Да, купеческие караваны не всегда доходят до места назначения. Да, есть определенные риски, связанные с дальними путешествиями, разбойниками, дикими животными и так далее. Мы уже теряли грузы раньше, и это предусмотренные издержки данного бизнеса. Но три каравана подряд - это уже закономерность. К тому же все они пропали примерно в одном и том же месте, на последнем участке дороги, прямо перед воротами Д’уирсэтха.
        - Я понимаю, почему ты не могла поручить Вильгельму дело Менехайма. Но, насколько я слышал, у вашей семьи есть небольшая частная армия. Охрана купеческих караванов, казалось бы, их обязанность.
        - Ты думаешь, я не пыталась решить эту проблему таким образом? Я поручила Вильгельму осмотреть участок дороги, на котором, по нашим оценкам, пропали караваны, и провести расследование. Знаешь, что он нашел? Абсолютно ничего. От трех караванов не осталось и следа. Ни сгоревших повозок, ни трупов, ни путников, которые рассказывали бы об орудующих в округе разбойниках. Какой напрашивается вывод?
        У меня уже были свои подозрения, но я предпочел оставить их при себе.
        - Это была не случайная шайка разбойников,  - ответила сама себе Вээн.  - Разбойники не убирают за собой. Они оставляют трупы, повозки и менее ценный товар, забирая только то, что могут унести с собой. В нашем случае не осталось ни следа. Кто-то либо подкупил всех членов каравана, либо убил их так чисто и профессионально, что не оставил никаких улик. А потом увез весь транспорт вместе с повозками и перебитой охраной в какое-то тайное место. Более того, похищенная ткань даже не всплыла на местном рынке. Если бы кто-нибудь из местных ограбил караван с текстилем ради наживы, то ему пришлось бы потом продать товар либо оптовому покупателю, либо мелким торговцам в розницу. В любом случае мы бы обнаружили наши ткани в местном товарообороте. Однако этого не произошло. Так что либо кто-то из посторонних организовал крупную операцию, то есть грабит караваны и сбывает похищенный товар в других городах, либо кто-то действует против нас не ради наживы, а для того, чтобы лишить прибыли. А значит, кому-то важно нанести удар по роду ван Доррен.
        Вээн закончила свою речь и остановилась передо мной. Я не произнес ни слова, но был впечатлен ее анализом и ходом мыслей.
        - Поэтому я не могу доверить это дело Вильгельму,  - призналась она.  - Если бы это была шайка разбойников, которых можно выловить и развесить на суках вдоль дороги, он бы с этим справился. Но здесь мы имеем дело с масштабной операцией, на вершине которой, скорее всего, стоит либо кто-то из моих конкурентов, либо какой-то недобросовестный торговец из-за рубежа. В любом случае, чтобы разобраться в корне проблемы и устранить ее, нужно будет допросить многих людей, используя… прямые методы убеждения. И, вероятно, некоторые из них в конце концов окажутся невиновными. Во всяком случае, я не думаю, что Вильгельм может себе это позволить. Но ты не отступишь ни перед чем, чтобы достичь цели. Правда?
        - Правда,  - подтвердил я.
        Я глубоко задумался над следующим шагом. Я уже знал, к чему она клонит, но не мог сразу выдать свой ответ - это выглядело бы подозрительно. Мне пришлось немного замутить воду.
        - У вас в последнее время какие-то… проблемы с репутацией,  - заметил я.
        - Что ты имеешь в виду?
        - О роде ван Доррен много говорят в трактирах, на базарах и в храмах. Там, где бывает простой народ и где не бывает представителей вашего клана. Говорят много, но ничего хорошего. «Предатели»  - это самое мягкое слово, которым вас называют.
        - Ты думаешь, кто-то из этих крикунов мог…
        - Я ничего не думаю. Я изучу все возможности и докопаюсь до сути. Я просто говорю, что круг подозреваемых очень широк.
        Я изобразил на лице внутренние колебания и смущение.
        - Теперь, когда я думаю об этом… вся эта шумиха могла бы послужить отличным прикрытием для другой стороны конфликта.
        Я попал в уязвимое место. Вээн заметно вздрогнула, когда поняла, что я имею в виду.
        - С чего бы эрейцам…
        - Ты их союзник или, как утверждают некоторые, коллаборационистка.  - Она поморщилась от этого слова, но я невозмутимо продолжил:  - Однако это не значит, что они тебе доверяют или желают добра. Напротив, они следят, чтобы ты не стала слишком сильной и не вышла из-под их контроля. Ты как будто плывешь посередине реки, и на обоих берегах тебя поджидают с вилами.
        Вээн надолго замолчала.
        - Я знаю, что говорят обо мне люди,  - заговорила она наконец.  - Они считают меня предательницей. Говорят, я продала свой народ. Будто я сотрудничаю с эрейцами, потому что предпочитаю увеличивать состояние своего клана, а не бороться за независимость.
        Правда в том, что я не лоялистка и не националистка. Я отвергаю этот выбор. Единственное, за что я хочу бороться,  - это рост и процветание. Все эти местные патриоты настолько ослеплены своими идеалами, что не видят, в каких кошмарных условиях живет большинство населения. Своими гордыми лозунгами они пытаются прикрыть тот факт, что Каэлларх - это бедная, жалкая дыра, в которой от голода и болезней гибнет больше людей, чем от эрейской оккупации. Мы слабые и отсталые, но это не самое худшее. Видишь ли, мы в этом состоянии по собственной воле. Прогресс у нас под рукой, более того - он навязывается нам силой! А мы отбиваемся от него руками и ногами! Эрейцы стоят на более высоком уровне во всех отношениях и пытаются привить нам свои методы и стандарты. Но мы упорно держимся за традицию, потому что она наша, а не чужая. Мы используем эту идиотскую древнюю систему мер и весов, несмотря на то что она мешает нам торговать, потому что весь мир, а не только Эрея, использует метрическую систему. Мы настаиваем на измерении времени с помощью свечей, а не часов, несмотря на очевидные преимущества последнего
способа.
        - Когда мы прибыли в Каэлларх и мне впервые объяснили местную меру времени,  - вставил я,  - мой первый вопрос был такой: если основной единицей времени является одна свеча, то из скольких свечей состоит один день?
        Вээн горько рассмеялась.
        - Никто не знал ответа?  - догадалась она.
        Я подтвердил.
        - За все эти столетия никому и в голову не приходило объединять единицы времени. Нам потребовалась неделя, чтобы понять, насколько это большая проблема. Сразу по прибытии нам предстояло провести за городом совместные учения с Городской стражей - «Маневры дружбы», как их назвал какой-то болван из свиты губернатора. Кончилось все, конечно, неудачей, по многим причинам, главной из которых был тот факт, что наши формирования сразу же воспылали друг к другу искренней ненавистью. Мы знали это еще до начала учений. В процессе планирования наш капитан спросила одного из офицеров, сколько времени им нужно, чтобы развернуть свое подразделение на окраине города. Офицер ответил: «Семь свечей». Когда же Ника, еще не разобравшись в местных единицах измерения, спросила, это половина или четверть дня, стражник только посмотрел на нее тупым взглядом. Для него это была полная абстракция.
        Вээн энергично кивнула, и глаза ее просветлели.
        - Точно!  - воскликнула она, чуть ли не радуясь тому, что я разделяю ее точку зрения.  - У меня был совершенно противоположный опыт во время моей поездки к королевскому двору. На экскурсии по столице Эреи мне показали огромные часы в центре города. Мой сопровождающий объяснил, что самый длительный день в середине лета идет четырнадцать часов, а самый короткий зимой - восемь с половиной часов. Затем он спросил меня, так ли в Каэллархе. Я понятия не имела. Никто никогда не измерял это. Все, конечно, знают, что летом дни длиннее, а зимой короче. Так зачем напрягаться и проверять, сколько свечей составляет эта разница?
        - Восемь часов зимой, тринадцать с половиной часов летом,  - пробормотал я.  - Столько длится день в Каэллархе.
        - Теперь-то я знаю. Наверное, из того же источника, что и ты. Эрейцы все измерили, и я проверила записи Королевской Академии наук, когда была в столице. Вот почему королевские войска завоевали Каэлларх. Потому что они знают эту страну лучше, чем ее жители. Это не просто вопрос численного превосходства, материальных ресурсов и лучших технологий. У них есть какое-то вечно неудовлетворенное любопытство, которое заставляет их постоянно спрашивать, подвергать сомнению и систематизировать полученную информацию. Мы, напротив, не исследуем свою родину, мы только поклоняемся ей. Веками засеваем землю совершенно случайным образом и в случайных местах, а потом жалуемся на голод и неурожай. Между тем соседняя провинция, в которой такие же почва и климат, это настоящие закрома Королевства. Почему? Потому что они пользуются знаниями Королевского общества развития агрокультуры, которое может проанализировать пригодность земли для посева, определить лучшие места для выращивания и постоянно разрабатывает методологию озеленения, орошения и подбора видов растительности к свойствам местности. Между тем в Каэллархе ни
один крестьянин не позволит королю диктовать ему, что, где и как сеять. Потому что это его земля, и он знает лучше. Знаешь ли ты, что шестьдесят лет назад севооборот стал общим стандартом растениеводства во всех регионах Королевства, кроме Каэлларха? У нас еще даже трехполье не ввели! Посев по-прежнему проводится по принципу: «До сих пор здесь хорошо росло, так что посею еще раз». Мы на две сельскохозяйственные революции отстаем от остального мира!  - Вээн, явно расстроенная, сделала паузу, чтобы отдышаться.
        До сих пор я был несколько удивлен ее волнением, но вдруг мне все стало ясно. Ведь она произносила эту речь уже сотни раз! Ей пришлось потратить десятки часов, пытаясь убедить своих земляков и даже своих родственников, что Каэлларх отчаянно нуждается в модернизации, которую могла бы предложить Эрея. Но на каждый рациональный довод у них был свой ответ: предательство. Учиться у оккупантов - это предательство. Торговать с оккупантами - это предательство. Брать современные инструменты у оккупантов - это предательство. Вээн ван Доррен, несмотря на все свое богатство и могущество, не имела шансов в этом споре. Однако неожиданно она нашла слушателя, который полностью понимал ее точку зрения,  - меня.
        - Если бы я хотел освободиться от господствующего надо мной врага,  - нарушил я молчание,  - то сначала завладел бы его знаниями, методами и техникой, а потом использовал все это, чтобы победить его собственным оружием.
        Мне как офицеру оккупационных сил, наверное, не следовало делать такие заявления. Однако Вээн с энтузиазмом согласилась.
        - Я не стремлюсь к революции,  - сказала она.  - Я хочу только мира и процветания для меня, моей семьи и населения Каэлларха. Именно в таком порядке, за что я не собираюсь извиняться. Но если бы я принадлежала к революционной партии, то подошла бы к этому именно так. Кивай, учись и жди подходящего момента. Однако некоторые настолько убеждены в собственном превосходстве, что не могут увидеть очевидных преимуществ, которые они могли бы получить, отказавшись хотя бы раз от такого антагонистического отношения. Эта страна бедна и слаба, отчасти из-за природных условий, но в значительной степени по нашей собственной вине. Когда в горнодобывающей отрасли произошла революция, мы потеряли несколько десятилетий, безуспешно пытаясь добывать природные ресурсы. Между тем группе геологов, присланной из Эреи, понадобилось всего несколько месяцев, чтобы понять, что недра этой земли пусты, как утроба семидесятилетней дамы. Конечно, никто в Каэллархе не поверил геологам, и они все-таки построили шахты. Только после нескольких десятков лет бесплодных поисков всё равно признали свое поражение.
        - Однако стоит учитывать, что королевские геологи представляют интересы короля. Если бы они и правда что-то нашли, то никому бы не сказали, отправили бы отчет губернатору, а тот под ложным предлогом скупил бы или конфисковал землю.
        Вээн возмутилась:
        - Конечно. Я не говорю, что мы должны доверять эрейцам. Но нам необходимо изучить их методы, чтобы потом проверять. У нас должны быть свои геологи, которые подтвердят или опровергнут утверждения королевских. Нет, нашим, конечно, сразу приспичило копать! Как же иначе! Ведь не могла же мать-земля не одарить щедро наш исключительный народ! Даже мой дед и прадед, известные своим прагматизмом и близкими связями с Эреей, дали себя втянуть в этот идиотизм.
        - Если земля бедна, то само собой.…
        - И что с того? Грунт - это еще не все, даже на самой бедной земле возводились империи. Каэлларх находится на севере Континента, дальше простираются только густые необитаемые леса и океан. На северо-востоке лежат Пограничные горы. За ними живет богатая, развитая цивилизация, но сухопутный транспорт через горы невозможен, поэтому всякая торговля осуществляется морем. Купеческие суда огибают Каэлларх и пристают в Эрее. Если бы купцы путешествовали по нашим землям или хотя бы останавливались в наших портах по пути, чтобы пополнить запасы, регион немедленно расцвел бы. Между тем торговые караваны обходят нас стороной, хотя путь вдоль северного побережья континента более долгий и изнурительный.
        - Трудно ожидать, что они остановятся в Каэллархе, раз на северном побережье нет портов. Там также нет и дорог, по которым можно перевозить товары.
        - Ты смотришь не с той стороны. Что с того, что от стран Северо-Востока нас отделяет стена гор, а земли к северу от Д’уирсэтха являются непроходимой пустыней? Горы можно обойти морем, непроходимые леса выкорчевать, а из полученной древесины построить корабли и порты для них. Можно построить гостиницы, где странствующие торговцы смогут остановиться, и рынки, где они будут торговать своими товарами, не испытывая необходимости ехать в какой-нибудь крупный торговый город западного побережья. Если бы мы прорубили хотя бы один тракт через леса и построили хотя бы один порт на севере, мы бы усилили свой экономический потенциал среди портовых городов Свободного моря.
        - А ради этого все-таки придется рискнуть и приложить усилия?
        - Именно. Конечно, в Каэллархе нет портов. Откуда им взяться? Их создание потребует долгосрочного планирования и тяжелой работы, но это не наши сильные стороны. Даже мои предки, хотя и достигли большего, чем кто-либо другой на этой земле, никогда не пробовали этого. Ключ их успеха - способность плыть против течения. Пока все местное население сопротивлялось Эрее руками и ногами, моя семья взяла в свои руки всю торговлю с Королевством и стала подражать эрейцам. Такая стратегия принесла огромный успех, но в то же время ослепила их, побудив искать другие, более крупные и уникальные для Каэлларха возможности. Они упорно пытались найти в этой бедной земле полезные ископаемые или пробовали выращивать на ней привезенные с юга Королевства растения. Они совершенно не усвоили уроки процветающих городов на побережье Свободного моря… Ты же с Другого Берега, ты должен хорошо в этом разбираться, правда?
        Я даже глазом не моргнул. Я был уверен, что упоминая о моем происхождении, Вээн хотела показать, как много она обо мне знает.
        - Там, откуда я родом, мы не используем понятие «Другой Берег»,  - медленно произнес я.  - Для нас побережье Континента - это «другой берег».
        - Ах, верно,  - призналась она, немного сбитая с толку.
        - Однако я понимаю, что ты имеешь в виду. Торговый обмен Эреи со странами Другого Берега основан на продуктах, производимых в центральных областях обеих земель. Там расположены шахты, лесопилки, мануфактуры и сельскохозяйственные угодья. Между тем богатство, порожденное обменом, оседает не внутри страны, а в портах на обоих берегах и, конечно же, в Городе на Скале. У портовых городов нет месторождений, нет производств, за исключением судостроения, а Город на Скале - это… ну, город на скале. Как можно жаловаться на нехватку полезных ископаемых, зная, что самый богатый город в мире - это не что иное, как большой рынок на груде камней в стратегически важном месте?
        - Именно к этому я и клоню. Город на Скале достиг высот благодаря своему расположению посреди Свободного моря. Он - единственно доступный нейтральный пункт остановки на пути судов, курсирующих между двумя берегами, экономика которых не может функционировать без постоянной торговли.
        - Ты забываешь о военном флоте на службе Города. Торговля в открытом море процветает, потому что ее корабли не дают распоясаться ни пиратам, ни другим государствам, если бы те вознамерились установить пошлину или заблокировать торговлю. Ты знаешь, что название «Свободное море» происходит…
        - …от свободного рынка? Да, я знаю,  - перебила она с легким раздражением.  - Свободный рынок, защищенный интересами и кораблями Города на Скале. Во всяком случае, торговля с народами из-за Пограничных гор для Эреи почти так же важна, как и для Другого Берега. Если бы на северном побережье Каэлларха находился хотя бы один порт, он мог бы сравниться по значимости с Городом на Скале.
        - Так почему бы тебе не построить его? У тебя же есть средства.
        Вээн, обычно скупая в движениях, вдруг резко замахнулась и ударила кулаком по постаменту, на котором покоился древний клык мамонта.
        - Нету, блядь, нету! У моей семьи они есть, и я могу распоряжаться имуществом в определенной степени, но не могу инвестировать такие огромные средства без согласия других. Они против рискованных предприятий и больших расходов. Они никогда не поддержат предложение, которое в случае неудачи лишит нас статуса первого рода Каэлларха. Зачем, по-твоему, ты мне нужен? Да, у рода ван Доррен есть средства, способные изменить эту сраную страну, которая сама, по собственной воле, никогда не изменится. Она похожа на заросший пруд, в который не впадает ни один ручей. Мы оторваны от большого мира, здесь нет дорог, никто не ездит по Каэлларху, потому что наши пути в буквальном смысле ведут в никуда. А приезжают к там только такие головорезы, как ты, которые прячутся за стенами и вылезают оттуда лишь затем, чтобы перерезать глотки паре-тройке бунтовщиков. Так откуда же здесь взяться новым идеям, развитию? Как я могу что-то изменить, если у меня нет свободы действий? Если у меня будут достаточные ресурсы и полный контроль, я смогу заново прочертить торговые пути и обозначить Каэлларх на карте мира. И тогда широкая
река потечет к нашему пруду, мы начнем разрастаться, и в воде начнется наконец какое-то движение, а ил…  - Вээн резко остановилась и посмотрела на руку, которой била по каменной поверхности постамента. Из разорванной кожи на костяшках пальцев сочилась кровь. Спокойным движением женщина достала из кармана платок, обмотала им ладонь, а потом закончила:  - …а ил останется на дне.
        Теперь всё было сказано. Я вышел на улицу, где, как всегда, торчал бдительный Вильгельм, пока Вээн оставалась наедине с фальшивыми реликвиями своей родины. Я не знал, как воспринимать то, что она мне сказала, и понятия не имел, как помочь ей осуществить амбициозный план по перекройке торговых путей Континента. Но я знал ответ на другой вопрос. У меня не было никаких сомнений в том, где следует искать сведения о пропавших караванах.

* * *

        Каким образом такой ленивый, легкомысленный и коррумпированный человек, как Считала, получил должность интенданта? В этом нет ничего удивительного. Во-первых, Считала воровал, конечно, много, но никогда не трогал имущество полка. Во-вторых, он обладал недюжинными организаторскими способностями, хотя из-за отсутствия мотивации пользовался ими редко и неохотно. Когда ему хотелось, он становился настоящим волшебником, и во многих сложных ситуациях его вклад был неоценимым. Сколько раз во время длительных зимних походов наш полк ел досыта, в то время как другие армейские части десятками теряли людей из-за голодной смерти? Мы же обошлись без потерь только благодаря нашему интенданту. Да, он часто добывал для нас припасы за счет других подразделений. Но тем хуже для них.
        Однако подлинную гениальность Считала проявлял не столько в добывании материальных ценностей, сколько в заметании следов. Транспортировка военного снаряжения из пункта А в пункт Б - это серьезная проблема. Захватить чужой транспорт на полпути, похитить его, не оставив и следа, спрятать товар в надежном месте, а потом продать его на черном рынке, да так, чтобы никто не мог найти концов,  - это уже была логистическая магия высшего уровня. Или - как сказал бы Считала - рутинное дело.
        Поэтому, когда Вээн ван Доррен рассказала мне историю своих исчезающих караванов, я сразу узнал почерк Считалы. Любой художник охотно оставляет подпись на своем творении, поэтому и Считала, когда я прямо спросил его, тут же признался мне. Однако, как я ни давил на него, он наотрез отказался объяснять, каким образом ему удалось заставить весь караван вместе с повозками, извозчиками, охраной и тягловыми животными просто исчезнуть с тракта, не оставив никаких следов и никаких свидетелей. Некоторые вещи, как сказал Считала, составляют профессиональную тайну.
        Первый похищенный груз он уже продал какой-то мануфактуре в Ворейне, но два других по-прежнему оставались в надежном укрытии неподалеку от Д’уирсэтха. Считала, которого не сильно и интересовал текстиль, ведь караваны он похищал уже из спортивного интереса, без сопротивления согласился вернуть все законным владельцам. Итак, мы договорились, что он перевезет весь груз из своего секретного склада в новое место, где мы торжественно передадим его Вээн ван Доррен.
        Пришлось выждать несколько дней, чтобы не возбудить ее подозрений слишком быстрым решением этого, казалось бы, сложного дела, а затем связаться с Вильгельмом и сообщить ему, что мне удалось выявить виновных и спасти часть украденного груза. Оставалось найти козла отпущения. Совершенно случайно примерно в то же время я узнал, что капитан Носьерес по какому-то дивному стечению обстоятельств выжил в ту роковую ночь и вернулся в свою часть. Появилась возможность решить две проблемы одним махом…

* * *
        - Извини, но твое дело подождет,  - заявил Безумный Йорлан.  - В данный момент я очень занят.
        Невысокий человечек, держащий отрезанное человеческое ухо на вытянутой руке, продолжал злиться.
        - Ты уже в третий раз прогоняешь меня с этим вопросом,  - фыркнул он.
        - Извини, но моя голова занята другими неотложными делами,  - с ангельским терпением ответил алхимик.  - Мы разберемся с этим в другой раз.
        - Знаешь, как глупо я выгляжу, бегая по городу с ухом в руке?
        - Не понимаю, что в этом странного.
        Йорлан, искренне удивляясь, пожал плечами и, развернувшись на пятке, двинулся в сторону монастыря. Человечек с ухом в руке хотел последовать за ним, но часовые, охранявшие вход в монастырский двор, преградили ему путь. Мы со Считалой кинулись догонять алхимика.
        - Что там с этим ухом?  - спросил интендант.
        - Ты действительно хочешь знать?  - ехидно ответил Йорлан.
        - Ну, рассказывай. Зачем ты заставил его ходить с ухом в руке?
        - Если честно…  - он замешкался,  - …я не помню.
        Я недоуменно покачал головой, а Считала расхохотался, после чего мы все вместе двинулись в сторону монастыря, к главной часовне, где должно было состояться собрание офицерского корпуса Седьмого полка. С самого утра среди бойцов нарастало нервное напряжение, мы то и дело слышали тревожный шепот, когда пересекали двор. По полку прошел слух, что собрание связано с решением Толстого Альфа наконец резко отреагировать на рост мятежных настроений в городе. «А какая еще причина,  - говорили все вокруг вполголоса,  - могла заставить нашего командира, полковника Герарда Сожене, покинуть свой кабинет на вершине южной башни?» В последние недели мы почти не видели полковника, а во всех повседневных рутинных вопросах, связанных с управлением подразделением, его заменяла Ника. Сам же Герард покидал башню только ради визита в штаб графа де Верде в Цитадели. Однако для нас это было не самое лучшее время, и полк очень нуждался в своем легендарном командире, чей вид всегда воодушевлял и ободрял.
        Застой и вечное напряжение в Д’уирсэтхе явно шли Герарду не на пользу. Этот потухший, оторванный от бойцов человек теперь мало напоминал прежнего полковника, полного неутомимой, яростной энергии, который не так давно въехал в город во главе колонны гордо маршировавшего войска. Поэтому он все больше становился похожим на Нику, которая, когда хотела, умела управлять жесткой рукой, но у нее просто не было на это времени, так как почти все уходило на обширную разведывательную сеть и охоту на бунтовщиков. Поэтому дисциплина в полку становилась все более рыхлой.
        - Я бы отдал месячное жалованье, лишь бы принять участие в этом совещании,  - сказал Зеленый, который прицепился к нам, когда мы проходили через двор.
        - Люди преувеличивают, конечно, не будет никаких сенсаций,  - бросил я ему быстро, потому что на лице Считалы уже читалось, как он высчитывает жалованье сержанта.
        - Дело не в совещании. Я просто… я никогда не видел полковника.
        - Как это возможно?
        - Ведь ты служишь с нами уже более двух лет.
        - Конечно, я видел его издалека, во время тренировок и маршей или когда он выходил с охраной на какое-нибудь штабное собрание в Цитадели. Но я никогда не встречался с ним лично, лицом к лицу. Я присоединился к полку, вдохновленный историями о его легендарных подвигах, которые ходили по всему Королевству. Будучи студентом в Ворейне, постоянно слышал или читал о блефе при Алленберге, о захвате порта Наксиос и переходе через горы Баргаэль. Но сейчас, попав в Седьмой полк, я не чувствую, что стал к полковнику ближе, чем в те времена, когда сидел в университетской библиотеке Ворейна.
        - Блеф при Алленберге?  - удивился Считала.  - В первый раз слышу.
        - Последний год манийской кампании,  - напомнил я.  - Во время великой засухи, когда вся наша конница была на грани голодной смерти. Неудивительно, что ты не помнишь. Ты был тогда в нескольких десятках километров от полка, опустошал с отрядами фуражиров деревни и отбирал последние крохи у отчаявшихся крестьян.
        - Тогда всё сходится,  - кивнул он.  - Так что же, собственно, произошло под Алленбергом?
        - Полковник подошел к городу с небольшим, всего в несколько сотен человек, отрядом изможденных и голодных солдат,  - тут же подхватил Зеленый.  - У них не было ни осадного снаряжения, ни даже провианта, чтобы продержаться дольше нескольких дней. Между тем у Алленберга были мощные укрепления, за которыми скрывался трехтысячный гарнизон.
        - Защитники сожгли все земли вокруг города,  - добавил я.  - У нас не было шансов захватить крепость, и если бы мы отошли от стен, нам пришлось бы пройти много дней, чтобы добраться до земель, способных нас прокормить. А силы и запасы были уже на исходе. Многие уже не стояли на ногах, и все мы были мертвенно бледны и измождены. Походили на армию призраков.
        - История гласит, что Герард выбрал нескольких относительно неплохо выглядевших солдат, посадил их на коней, специально прикрытых длинными чепраками, чтобы не было видно торчащих ребер, и, подъехав к городским воротам, потребовал сдачи Алленберга.
        - Мы подошли к городу посреди ночи, поэтому защитники не могли видеть со стен, насколько велика на самом деле наша армия. Мы должны были действовать быстро, чтобы заставить их сдаться до рассвета. Герард приказал развести костры, их было гораздо больше, чем людей, чтобы ввести гарнизон в заблуждение.
        - Кажется, когда Герард вел переговоры с начальником гарнизона, он сказал, что вы привезли с собой огромные запасы провианта, которые вам отдали предатели из соседнего Ваальбурга, его правитель имел давние претензии к Алленбергу. В доказательство полковник достал большую буханку хлеба, откусил кусок и тут же с отвращением швырнул в кусты, заявив, что любит только полбяной хлеб, а интендант по ошибке упаковал ему какую-то «кукурузную гадость».
        Я рассмеялся:
        - Не знаю, правда ли это. Но анекдот разошелся по нашему лагерю уже к моменту возвращения Герарда с переговоров. И слух этот был таким убедительным, что голодный Винон покинул свой пост, хотел найти хлеб в кустарнике под стенами. Но к тому времени это уже не имело значения, гарнизон открыл перед нами ворота.
        - Что меня всегда удивляло,  - пробормотал Зеленый,  - так это почему в тот момент, когда вы вошли в город, а защитники поняли, насколько мал ваш отряд, они не накинулись на вас? Они бы с вами справились при таком численном превосходстве.
        - Но тогда им пришлось бы признать, что мы напугали их до чертиков. Им оставалось только согласиться с тем, что они повели себя глупо и трусливо. Уничтожение нашего скромного отряда не смыло бы с них позора. Поэтому они продолжали маскарад, притворяясь перед нами и самими собой, будто с честью сдались более сильному противнику. Еще долго после этого бойцы гарнизона клялись, что капитулировали перед многотысячной армией.
        Мы погрузились в молчание.
        - Вот почему я должен встретиться с Герардом лицом к лицу,  - неожиданно воскликнул Зеленый.  - Я бросил все, чтобы сражаться за командира, который взял Алленберг, не обнажив меча. Я должен убедиться, что это один и тот же человек.
        Мы обменялись со Считалой скептическими взглядами.
        - Всё из-за этой дерьмовой страны,  - заявил наконец интендант.  - Отвратительной погоды, вечной влаги, грязи и маразма, парящего в воздухе. Он лишает всех нас энергии.
        Я кивнул. Йорлан был непривычно молчалив.
        Мы втроем пришли на совещание последними, когда все остальные уже были на месте. Скамьи часовни были расставлены полукругом, а во главе сидели Герард и Ника. Кроме них присутствовали все командиры рот, два врача полка в звании лейтенанта и Считала вместе с Йорланом, которые формально также принадлежали к офицерскому составу.
        - Ну, наконец-то, дождались,  - рявкнул на нас Герард, пока мы торопливо занимали свои места.  - Уважаемое собрание найдет для меня сегодня немного времени?
        Догадавшись, что вопрос риторический, никто не отозвался. Полковник, худощавый брюнет с тонкими задиристыми усиками и отвратительным шрамом на лице, оглядел зал.
        - Если вы думаете, что я созвал совещание, потому что у меня для вас новости из Цитадели, то поздравляю вас - вы угадали,  - разорвал наступившую тишину его голос.  - Граф де Верде сообщил мне сегодня, что в город прибывает Первый некромант.
        Собравшиеся в часовне удивленно заворчали и подняли брови вверх.
        - Ну вот, я уже думала, что больше испортить свой образ в глазах местного населения невозможно. И вот эрейцы вытаскивают своего заклинателя трупов,  - насмешливо вставила Ника.  - Это настоящий подарок небес для пропаганды бунтовщиков.
        - И как только Толстый Альф на это согласился?  - спросил М’Донго, поручик роты Д.
        - А ему-то что соглашаться?  - фыркнул Вэй Лей из роты А.  - Если бы кто-то в столице считался с Толстым Альфом, то он бы сейчас торчал при королевском дворе, а не гнил с нами в этой дыре.
        - Граф де Верде,  - сказал Герард, акцентируя это имя,  - полностью одобряет приезд Первого некроманта и считает его неотъемлемой частью своей новой стратегии.
        По часовне вновь пробежал ропот. Полковник продолжал, не обращая внимания на нашу реакцию:
        - По мнению графа, настало время изменить наш подход к проблеме Каэлларха. После последних событий де Верде решил, что прежняя политика, когда пряник преобладал над кнутом, совершенно неэффективна. Провинция получила свой пряник в виде мягкой оккупации и перспектив получить в будущем ограниченную автономию. Однако местные жители не проявили никакой благодарности и продолжают всячески усложнять нам жизнь. Приказы из Цитадели ясны: пришло время кнута.
        - Значит, мы резко переходим от обещанного самоуправления к живым трупам, патрулирующим улицы?  - спросила Ника.
        - Именно так,  - в голосе Герарда прозвучала предостерегающая нотка. Его прерывали слишком часто.  - Закручиваем гайки. Де Верде не любит полумеры, поэтому отныне в городе будет царить террор. Когда Первый некромант прибудет сюда, будет установлен запрет покидать дома после наступления темноты, а трупы выйдут на улицы. Городская стража будет разоружена и ликвидирована, а ее офицеры призваны в эрейскую армию и отправлены в части на другом конце Королевства. Гражданского губернатора отзовут в столицу, и вся власть отныне будет сосредоточена в Цитадели у де Верде как военного диктатора провинции и королевского наместника с абсолютной властью над местными землями. Дуранская ересь официально запрещена, бороться с ней будут огнем и мечом. Также будет введен запрет на использование каэллархского наречия в общественных местах, и единственным разрешенным языком станет эрейский. Название «Д’уирсэтх» выйдет из употребления, и город переименуют в Новый Эребург.
        Наступила тишина. Никто больше не роптал и не двигал бровями. Мы все думали о последствиях новой политики. Никто из нас не чувствовал никакой привязанности к местному диалекту или названию города, но мы знали, что местное население отнесется к этому совершенно иначе. Такие радикальные изменения не могут не вызвать определенного сопротивления. Очевидно, мы собирались тушить огонь, поливая его маслом.
        - Мы, конечно, ожидаем сопротивления со стороны местного населения и усиления гражданского недовольства.  - Герард, как всегда, читал наши мысли.  - Это просчитанный риск. Де Верде намерен сломить дух сопротивления в провинции. Если для этого ему придется сначала подавить всеобщее восстание, то он так и поступит. И когда граф покончит с ним, этот город уже никогда не будет прежним.

* * *

        В последующие несколько дней можно было явственно уловить напряжение, нависшее над городом. Конечно, подробности предстоящих перемен оставались известны только избранным офицерам оккупационных войск, скрывавшимся за стенами Цитадели и монастыря на Речной. Однако никакие камни не могли воспрепятствовать слухам. Вскоре молва о прибытии Первого некроманта, разоружении Городской стражи и наступающем терроре начала ходить по городу. Однако она не вызвала никакой реакции, так как одновременно появились десятки других, абсолютно вымышленных, но вполне правдоподобных сплетен. И, как это часто бывает, реальность утонула в море бредней. Все в Д’уирсэтхе догадывались, что приближается нечто страшное, но противоречивых слухов, домыслов и гипотез было так много, что никто ничего не знал наверняка.
        Однажды утром, в один из этих дней напряженного ожидания, я шел с Гиеной и Паршой по Общинной улице, когда к нам подошла седая морщинистая женщина. Мы были в отличном настроении, потому что за день до этого я решил наконец преодолеть свою скупость и на деньги, полученные от Господина Рука Помощи, устроил для нас троих совершенно невероятную ночь в «Платиновой постели», самом дорогом борделе города. Поэтому вместо того чтобы прогнать старуху, я решил поделиться своим счастьем и дать ей милостыню. Однако едва я потянулся к кошельку, она вернула меня на землю.
        - Сегодня утром отделение твоего банка можно найти на Широкой улице,  - сообщила она и ушла, не оглядываясь.
        Отлично, куда же без секретов и заговорщицких уловок Господина Рука Помощи. Меня немного смущала эта невероятная таинственность, но я все равно отправился на Широкую улицу, велев Гиене и Парше следовать за мной на расстоянии двадцати шагов. Я не знал, кого искать, но догадывался, что там найдут именно меня, а не наоборот.
        Так и произошло. Я едва успел сделать несколько шагов, как заметил фигуру, поравнявшуюся со мной и идущую рядом. Одного взгляда мне хватило, чтобы узнать того самого человека, которого я видел раньше в подсобке магазина Ля Вайя. Он по-прежнему был одет как обычный клерк, но все в его движениях и поведении указывало на то, что он в жизни мало времени проводил за письменным столом.
        - Ты уже, наверное, знаешь, что скоро в город прибудет некто особенный,  - сказал он без предисловий, не глядя на меня.  - Господин Рука Помощи не желал бы, чтобы ты преподнес нам какой-нибудь сюрприз. Ты будешь наблюдать за ним и защищать от всех опасностей. Если только этой опасностью не окажемся мы.
        - А как я должен…
        - Ты будешь руководить его охраной. Уже предприняты соответствующие шаги, чтобы обеспечить тебе эту должность.
        Он ускорил шаг и растворился в тени. Некоторое время я тупо шел вперед, пытаясь переварить новости. Видимо, я только что стал начальником личной охраны Первого некроманта.

* * *

        Гул голосов и стук копыт, доносившийся снаружи, дал нам понять, что наши гости наконец прибыли на место. Мы со Считалой вышли из заброшенного полуразвалившегося сарая, куда переместили разграбленный текстиль, принадлежавший семье ван Доррен. Развалюха находилась в десятке километров от Д’уирсэтха, в малолюдной местности, и выглядела так, словно в любой момент могла рухнуть. Иными словами, идеально подходила для наших целей.
        Когда мы вышли на улицу, вокруг уже было полно людей, повозок и лошадей. Кроме десяти моих бойцов, расположившихся в стратегически важных точках для охраны, я заметил еще десяток вооруженных всадников в ливреях семьи ван Доррен. Около двух десятков пустых, готовых к погрузке повозок, запряженных тягловыми лошадьми, расположились полукругом перед сараем, а стоявшие рядом грузчики неуверенно оглядывались, ожидая приказов. Двое всадников подъехали к нам и спрыгнули с коней. Я увидел перед собой Вээн ван Доррен в мужском, безукоризненно чистом костюме, высоких сапогах для верховой езды и легкой броне, частично скрытой под плащом, и Вильгельма, как обычно одетого в свою зелено-черную ливрею.
        - Товар внутри?  - бесцеремонно спросил он.
        Я кивнул:
        - Проходите.
        Мы вчетвером вошли в сарай.
        - Нам удалось спасти груз двух из трех пропавших караванов,  - пояснил Считала.  - Товар из первого уже успели отправить за пределы провинции и сбыть на каком-то далеком рынке.
        - Действительно впечатляющее достижение,  - призналась Вээн.  - Это был сложный и глубокий заговор, а вы распутали его за несколько дней. Рассказывайте.
        - Да, мы с удовольствием узнаем больше,  - язвительно добавил Вильгельм.  - Мне тоже очень интересно, что вы придумали.
        - Позволю себе проигнорировать этот пассивно-агрессивный комментарий,  - пробормотал интендант,  - и перейти к делу. Мне не нужно объяснять, что за все три исчезновения отвечали одни и те же преступники. Они провели сложную операцию, которая включала захват транспорта и отправку товара на рынки далеко за пределами Каэлларха.
        - Чтобы разгадать эту интригу, нам, конечно, пришлось провести тщательное расследование,  - вступил в разговор я, чувствуя на себе пытливый взгляд Вильгельма.  - Наши информаторы указали нам на нескольких подозреваемых, которые хвастались в городе неестественно высокими заработками за сопровождение караванов. Мы допросили их, и оказалось, что двое действительно причастны к исчезновению вашего транспорта. Остальное было делом техники.
        - Как просто, удивительно даже,  - протянул Вильгельм.  - А где сейчас эти… подозреваемые?
        - Это просто глупый вопрос,  - фыркнул Считала.
        - Это еще почему?
        - Может, я не ясно выразился,  - вмешался я.  - Мы этих людей допросили. То есть отныне об их существовании можно говорить только в прошедшем времени.
        - Это действительно очень удобно,  - признался Вильгельм.  - Как вам удалось достать груз?
        - Быстро,  - выпалил интендант.
        - Очень смешно. Насколько сильно он охранялся?  - огрызнулся Вильгельм.
        - Вообще не было охраны. По-видимому, они считали, что спрятали свою добычу так хорошо, что нет смысла ставить при ней часовых.
        - Что случилось с лошадьми и людьми, охранявшими караван?
        - Ты задаешь очень много вопросов,  - проворчал Считала.
        - Я просто хочу знать все факты,  - ответил Вильгельм.
        - Ах, теперь ты хочешь знать факты? А когда надо было разгадать загадку исчезающих караванов, ты не был таким любознательным.
        - Иди к черту.
        - Довольно,  - отрезала Вээн.  - Я не собираюсь тратить время на ваши колкости. Вильгельм, выйди на улицу и проверь, у всех ли лошадей по четыре ноги.
        Вильгельм бросил на Считалу убийственный взгляд и вышел из сарая. Вээн обернулась к нам.
        - Кто этим руководил? Вы его поймали?
        - К сожалению, все не так просто,  - пояснил я.  - Это человек с определенными… связями.
        - Магнат? Богатый купец? Политик? Иностранный спекулянт?
        - Отнюдь. Это кое-кто из местных, и хотя он не имеет большого влияния, до него нелегко будет добраться. Он офицер в армии.
        Вээн неплохо умела сохранять невозмутимый вид, но здесь не удержалась и дала понять, насколько сильно это ее удивило.
        - Все организовал военный?!
        - Да, очень хитрый военный. Надо отдать ему должное, у него великолепные организаторские способности.
        - Кто это?
        - Он служит в эрейской кавалерии, в чине капитана. Его зовут Носьерес.
        - Что у вас на него?
        - Мало. Показания нанятых им людей. Эрейцам будет легко поставить под сомнения их достоверность, и они обязательно это сделают, желая защитить репутацию своей армии. В настоящий момент он вне нашей досягаемости.
        - Если только не разобраться с ним по неофициальным каналам,  - предложил Считала приглушенным голосом.
        - Что это значит?
        - Это опасный город для эрейских офицеров. Любой выход из казармы может плохо кончиться. Неужели трудно представить себе, что какой-нибудь презренный бунтарь нападет на Носьереса с ножом в темном переулке?
        Вээн испытующе смотрела то на меня, то на Считалу. На ее лице не было никаких эмоций, она просто мысленно осуществляла холодный, рациональный расчет, оценивала потенциальные риски, подводила баланс прибыли и убытков.
        - А Носьерес продолжает свою деятельность?  - спросила она через некоторое время.
        - Сейчас нет,  - ответил я.  - Он потерял из-за нас людей и товары, несколько его лучших схронов были сожжены в процессе нашего расследования. Но это всего лишь вопрос времени, когда он залижет раны и снова приступит к своей деятельности. Скорее всего, он станет осторожнее и сделает определенные выводы. Его будет еще труднее остановить.
        Вээн быстро приняла решение:
        - Ликвидируйте его. Я заплачу. При условии, что вы все сделаете тихо и без скандала.

* * *

        Иногда дела идут прямо в соответствии с вашим замыслом. А иногда им нужно немного помочь. Направить ход событий в нужное русло, манипулируя некоторыми людьми. И тогда задуманный вами план претворяется в жизнь. Например, смертельный враг, которого вам нужно убить из чистой необходимости, просто чтобы выжить, внезапно становится врагом могущественной, невероятно богатой аристократки. И она предлагает вам щедрое вознаграждение за то, что вы все равно должны были сделать.
        Жизнь становится действительно замечательной, потому что счастливые совпадения продолжаются. Представьте себе, что все идет строго по вашему плану, и человек, которого вы собираетесь убить, буквально помешан на некой проститутке средней привлекательности, которую посещает регулярно, зачастую в компании очень слабых телохранителей. Правда, чудесное ощущение, когда все складывается так идеально? Уверен, вы были в похожей ситуации. К тому же представьте, что вам повезло еще больше, и хозяйка борделя, где работает та самая любимая вашим врагом куртизанка, поддерживает с вами деловые контакты.
        Когда судьба дает такую прекрасную возможность, вы не можете ею не воспользоваться. Остается только тщательно спланировать точное и безупречное убийство, чтобы даже тень подозрения на вас не легла. Вы договариваетесь с хозяйкой борделя, чтобы она предупредила, когда жертва в очередной раз придет навестить высокооплачиваемую любовь всей своей жизни. Несмотря на нездоровую одержимость шлюхой, ваш враг далеко не глуп, и потому придет с коллегами. Но это не проблема. Коллеги окунутся в мир удовольствий, а затем узнают от персонала борделя, что человек, которого они должны были охранять, встретил знакомых офицеров и покинул здание в их компании.
        Таким образом, жертва внезапно оказывается совершенно одна во враждебной среде. Разумеется, если бы убийство произошло в борделе, это привлекло бы нежелательное внимание к ценным деловым партнерам. Потому лучший вариант - сообщить жертве, что знакомые офицеры ждут его неподалеку: на улице, на углу, шагах в десяти от выхода. Успокоенный близостью земляков, ваш враг холодной темной ночью выходит во враждебный город… и с тех пор его больше никто не видит.
        Во всяком случае, так должно было всё случиться. К сожалению, даже идеально складывающаяся ситуация и серия счастливых совпадений не гарантируют успешного завершения предприятия. Всегда может случиться нечто неожиданное. И вот ваше тщательно спланированное покушение на жизнь эрейского офицера срывается, потому что два якобы компетентных специалиста, взявшихся заколоть одинокого капитана, халтурят. От них требуется, использовав численное превосходство и преимущество внезапности, заколоть жертву и спрятать тело, а вместо этого они наносят вашему врагу несколько тяжелых, но не смертельных ран, а затем позволяют ему сбежать.
        Хуже всего, когда удача не просто отворачивается, но и изменяет окончательно. И вот вместо мертвого врага и кошелька благодарной аристократки вы получаете кучу неприятностей. И оказываетесь в мрачном кладбищенском склепе, освещенном бледным светом догорающего факела, а таинственный человек в шляпе и с большими усами обвиняет вас в попытке убить одного из своих агентов.
        Впрочем, что я вам буду объяснять?! Вы это и так знаете. Уверен, вы были в подобной ситуации много раз.

* * *
        - Это очень неудачный поворот событий.
        Господин Рука Помощи печально покачал головой:
        - Да, это очень неприятно. Я не знаю, что меня больше беспокоит: то, что вы решили лишить капитана Носьереса жизни, или то, что вы полностью провалили работу. Мне остается надеяться, что, работая на меня, вы впредь сможете избежать подобной компрометации.
        Мы находились на территории городского кладбища, в склепе, принадлежавшем какому-то старому, давно вымершему аристократическому роду. Вскоре после того как Гиена и Парша умудрились запороть по-детски простое задание, позволив Носьересу уйти живым, ко мне наведался изображающий клерка привратник Господина Рука Помощи и приказал мне явиться в срочном порядке на встречу с его работодателем. То, что встреча должна была состояться на кладбище, не слишком вдохновило меня на этот разговор, но я решил, что это, по-видимому, просто проявление типичной для Господина Рука Помощи склонности к театральным жестам.
        Так я оказался в холодном, пыльном и плохо освещенном склепе. Я стоял посреди зала, ощущая себя не то рапортующим солдатом, не то ребенком, которого отчитывает родитель. Господин Рука Помощи находился в нескольких шагах от меня и приводил в порядок какие-то бумаги, разложенные на саркофаге, служившем ему временным письменным столом. Конечно, войдя в склеп, он не снял свою шляпу.
        - Вы не могли этого знать, поручик, но так уж получилось, что капитан Носьерес находится на моей службе,  - сказал Господин Рука Помощи, поднимая взгляд от бумаг.  - Он очень ценен для меня, и я был бы безутешен, если бы ваше покушение увенчалось успехом.
        Он прервался и пристально посмотрел на меня. Я выдержал взгляд, но не произнес ни слова. Мысленно я прикинул, какова вероятность того, что притворяющийся чиновником телохранитель через мгновение выйдет из тени за моей спиной, чтобы перерезать мне горло,  - и пришел к выводу, что довольно большая.
        - Однако в этом недоразумении есть и положительная сторона,  - задумчиво протянул Господин Рука Помощи.  - Я думаю, что мы можем обратить это неудачное стечение обстоятельств в нашу пользу. Но для того чтобы вы это поняли, я должен набросать общую картину ситуации. Видите ли, поручик, успех моей миссии в Каэллархе почти полностью зависит от семьи ван Доррен. Их влияние на провинцию настолько велико, что практически невозможно вести здесь бизнес, не вступая в какие-либо отношения с ними. Поэтому, если я смогу вовлечь огромное состояние рода ван Доррен в зону влияния Центрального банка, это позволит мне наладить отношения со всеми другими важными игроками на этих землях. Однако нелегко подчинить себе род с таким богатством и сферой влияния. Правда, у каждой семьи есть слабое место.
        - Черная овца,  - сказал я, чтобы показать, что следую за ходом его мыслей.
        - Да, именно так. Лозе ван Доррен. Блестящий, но безрассудный человек. Очень простая цель. Когда его отстранили от семейных дел, он внезапно оказался на перепутье, совершенно потерянный и нуждающийся в поддержке. И тут появился я, чтобы протянуть ему руку помощи.
        Ха-ха, очень смешно.
        - В нашу предыдущую встречу я сказал, что мог бы с легкостью показать вам, кто стоит на вершине организации, распространяющей святую воду. Так уж получилось, что я запустил этот процесс. Пока Лозе ван Доррен искал свой путь, я указал ему, в каком направлении следует двигаться. Это был путь к легкому и быстрому богатству через продажу незаконного вещества. Я помог организовать эффективную и прибыльную операцию, а затем передал поводья Лозе, оставив, однако, в структуре организации своего человека, который должен был следить за его действиями. Это был капитан Носьерес. Мой далеко идущий план предполагал, что я подчиню Лозе себе и капитану, а затем выведу его на высшие позиции в семье ван Доррен, устранив нынешнего главу рода и других членов семьи в порядке преемственности власти.
        - Что-то пошло не так?  - спросил я, зная одно: всегда что-то идет не так.
        - То, чего и следовало ожидать,  - ответил он со вздохом.  - Лозе ван Доррен не подчинялся своей семье, поэтому неудивительно, что он также выскользнул из-под нашего с Носьересом контроля. В последние месяцы он стал полностью самостоятельным. Его бизнес был успешным, приносил ему большую прибыль без каких-либо промахов. Однако он забыл, кому обязан своим успехом, и вместо этого утвердился в мысли, что все это заслуга его собственного гения. Казалось, мои планы в отношении рода ван Доррен провалились.
        В голове у меня что-то щелкнуло, и я вдруг понял, к чему клонится этот разговор.
        - Моя служба у Вээн,  - выпалил я.  - Вы хотите подобраться к ним с этой стороны.
        - Очень хорошо, поручик,  - Господин Рука Помощи изобразил, что аплодирует мне.  - Лозе подвел нас, но благодаря вам у нас есть вполне удовлетворительный план Б.
        - Однако я вижу кое-какую проблему,  - заметил я.  - У меня уже была возможность познакомиться с Вээн. Она не позволит контролировать себя. Никакие запугивания или манипуляции на нее не подействуют.
        - О, конечно, я не ожидаю, что все будет так просто.  - Господин Рука Помощи благодушно улыбнулся.  - Придется применить более деликатные и сложные средства. Однако сейчас не время вдаваться в такие подробности. Сейчас главное то, что Вээн ван Доррен считает вас человеком компетентным и даже в какой-то степени заслуживающим доверия. Мы должны укрепить в ней это убеждение.
        - Носьерес…
        - Именно так. Конечно, капитан должен остаться в живых, он для меня ценный инструмент. Но Вээн ван Доррен не должна об этом знать. Достаточно, чтобы капитан Носьерес бесследно исчез, и Вээн поверит, что вы выполнили задание и убили его. А потом все сложится само собой.
        - То есть?
        - Большинство проблем Вээн были бы решены, если бы некий человек покинул этот мир. Вскоре госпожа ван Доррен поймет, что в ее распоряжении есть некто, кто мог бы ускорить уход вышеуказанного лица. А когда она вступит на этот путь, то не сможет повернуть назад. А мы будем ждать конца.
        - Кто этот «некий человек»?
        - Разве это не очевидно?  - Господин Рука Помощи рассмеялся.  - Кровь не водица, поручик. Уверяю вас, что каждую ночь, ложась в постель, Вээн ван Доррен мечтает о смерти своего брата.

* * *

        Только через несколько минут я осознал все последствия этого разговора. Это был переломный момент, столь ожидаемый и подготовленный мной. До сих пор я был всего лишь мальчиком на побегушках и не рассчитывал, что когда-нибудь стану себе хозяином. Но в этот короткий момент именно я, пешка, определял дальнейший ход игры. Раньше я мог только послушно выполнять приказы и терпеливо ждать, пока кто-нибудь из игроков разрешит заглянуть в его карты. Теперь я наконец понял, чего хотела Вээн и к чему стремился Господин Рука Помощи. И я мог решить, кто из них осуществит свои намерения. У меня был выбор: помочь банкиру завладеть имуществом рода ван Доррен или рассказать все Вээн. На мгновение я упивался осознанием того, что на сей раз именно я могу вершить судьбы тех, кто раньше дергал меня за ниточки. Конечно, как только один из них падет, другой получит надо мной полную власть. Но до этого, на короткое время, все зависело от меня.
        По большому счету мне не нужно было размышлять о своем решении. Я сразу понял, чью сторону займу. Если я правильно понял Араи, то Господин Рука Помощи намеревался устроить мировой потоп, убедившись, что только в его распоряжении окажется ковчег. А мне нужно было оказаться на борту.
        Капитан Носьерес бесследно исчез. Это вызвало в рядах эрейских солдат только легкое беспокойство. Что ж, не он первый и не он последний офицер, коварно убитый бунтовщиками,  - на фоне нынешних событий подобные потери все меньше производили впечатление на оккупационные войска. Тем не менее исчезновение человека в капитанском звании не могло пройти незамеченным, началось расследование, которое скоро зашло в тупик. Городская стража даже не пыталась имитировать какие-либо следственные действия, а эрейцы никогда не владели искусством разведки, ведь глаза и уши им заменял Седьмой полк, вернее Ника с ее сетью осведомителей.
        Ах да, Ника. Что я должен был ей сказать? Одно из первых правил, которое усваивал новобранец в Седьмом полку, гласило: никаких секретов. Если ты в чем-то облажался, нельзя заметать проблему под ковер - немедленно беги к начальству исповедоваться в грехах. Если ты что-то делаешь на стороне, потом обязательно докладывай. Ника или Герард никогда не видели проблем в моих махинациях или Считалы - при условии, что мы действуем не во вред подразделению и раскрываем все, что хоть в малейшей степени касается полка. Все эти годы моя преданность была непоколебима, потому что, кроме товарищей по оружию, у меня в жизни не было абсолютно никого. Я всегда был абсолютно честен с Никой. Запорол ли я порученное мне задание или по пьяни переспал с усатой шлюхой, я ничего не скрывал. Вплоть до того момента, пока не решил умолчать о существовании Господина Рука Помощи.
        Ника, конечно, знала, что у нас с Считалой проблемы с Носьересом. Она также знала, что он с парой своих людей пытался похитить нас с Ферре в ночь беспорядков. Поэтому я вынужден был признаться ей, что исчезновение капитана было моих рук делом. Я также рассказал о его предполагаемой причастности к торговле святой водой и о том, как мы манипулировали Вээн, вынудив ее заказать убийство эрейского офицера. Однако я ни словом не обмолвился о Центральном банке, его таинственном представителе и о том, что Носьерес все еще жив и скрывается где-то под защитой своего могущественного покровителя. Иными словами, я предал свое подразделение. Однако это решение я принял давно; то, что происходило сейчас, было лишь естественным следствием сделанного мной выбора. Встав на этот путь, я знал, что чем дальше буду идти, тем больше будет расхождений между интересами полка и планами Господина Рука Помощи. И я не собирался менять направление. Центральный банк нес перемены, в то время как полк служил старому миру.
        В тот самый день моей фальшивой исповеди у Ники очередной элемент головоломки встал на место. Вопрос о том, чего именно Араи хочет добиться от моей службы у Вээн ван Доррен, уже давно вызывал у меня головную боль. До этого я поручил нескольким солдатам наблюдать за борделем на Окольной, хотя особых надежд на слежку не возлагал. Поэтому я немного удивился, когда в мою келью заглянула Чи с вестью о неожиданном открытии. Я как раз сидел вместе с сумасшедшим Йорланом, Гиеной и Паршой и играл в карты. Ставка была высока, так как проигравший должен был выпить одно из таинственных зелий алхимика. В действительности же игра была не совсем справедливой, потому что у того уже заранее было подготовлено противоядие, и я в случае поражения собирался уклониться, сославшись на свое офицерское звание. В общем, только Гиена и Парша рисковали, но были слишком глупы, чтобы понять, что все заранее подстроено.
        - Ребята с Окольной передают привет,  - сказала Чи, подозрительно глядя на флакон, стоявший посреди комнаты.  - Они сообщили мне довольно интересные новости.
        Расклад у меня был плохой, поэтому я обрадовался предлогу прервать игру.
        - Очень интересный человек нанес сегодня визит в бордель,  - продолжала Чи.  - Кое-кто, кого там никто не ожидал…
        - Перестань интриговать и говори прямо,  - отрезал я.
        - Вээн ван Доррен,  - выпалила Чи.  - Она прошмыгнула через черный ход, изо всех сил стараясь остаться незамеченной, но наши все равно ее засекли. Она пошла прямо наверх, к Араи, словно знала дорогу наизусть.
        Это действительно поразило меня. Я догадывался, что между Вээн и Араи есть какая-то связь, но не ожидал, что она будет такая прямая, а Вээн окажется такой неосмотрительной. Мои товарищи тоже уставились на Чи с изумленными лицами. Я воспользовался возможностью и заглянул в карты Йорлана. Сильный расклад. Кажется, я продул.
        - Они долго оставались вместе?  - спросил я, пытаясь между делом увидеть, что на руках у Гиены.
        - Подозрительно долго,  - ответила Чи.  - Я скажу больше, один из наших успел подняться наверх и осмотреться. Кабинет Араи был пуст, но из ее спальни доносились громкие звуки…
        Иногда самое простое объяснение оказывается верным. Не все должно сводиться к невероятно сложной интриге. Случается, что невероятно красивая женщина соблазняет богатую наследницу, намереваясь потом нанять головореза для устранения ее брата. Это приведет наследницу к верховенству в семье, а невероятно красивой женщине откроет косвенный доступ к семейному богатству… Ну, ладно, это тоже довольно сложно… Во всяком случае, все сводится к тому, что Араи хотела поиметь и меня, и Вээн ван Доррен, но только одного из нас поимела в буквальном смысле.
        Быстрого взгляда на скабрезную улыбку Гиены мне хватило, чтобы понять, какие выводы он сделал из доклада Чи. К сожалению, свои карты он держал слишком близко, не позволяя мне увидеть, что у него на руках.
        - Меня интересует только одно,  - сказал я, одновременно незаметно протягивая руку к колоде свободных карт, лежавшей между мной и Гиеной.  - Разве мы не должны были наблюдать за борделем со стороны? Что наш человек делал в здании?
        - А ты как думаешь?  - фыркнула Чи. Моя рука уже почти коснулась карт в банке.  - Ты велел нескольким парням постоянно наблюдать за борделем и полагал, что никто не отважится быстренько перепихнуться?
        Гиена погрозил мне рукой, когда я уже собрался вытащить несколько карт.
        - Верное замечание,  - признал я правоту Чи.  - По крайней мере нам хоть польза от этого была.
        - Не болтай, играй,  - сказал Парша.  - Мы видим, что ты мухлюешь как можешь, потому что у тебя говеные карты.
        Я кинул на него грозный взгляд, но в душе смирился с поражением. К счастью, Чи спасла меня от сокрушительного разгрома.
        - Тебе придется закончить партию позже, Ис,  - сказала она.  - Герард хочет тебя видеть.
        - Тогда почему бы тебе не заменить меня?  - предложил я, вставая.
        - Почему бы и нет, эти прохиндеи для меня не проблема.
        Я сложил свои карты и протянул ей.
        - Удачи,  - бросил я, улыбаясь во весь рот.  - Она тебе пригодится.

* * *

        Я поднялся по длинной извилистой лестнице, ведущей на вершину южной башни, и оказался в кабинете Герарда. Полковник выбрал это место для штаба с первого дня нашего пребывания в монастыре, но за все это время мне довелось бывать здесь всего несколько раз. Ни один из этих визитов не случился ради того, чтобы получить от командования похвалу за хорошую работу, поэтому южная башня у меня ни с чем хорошим не ассоциировалась. Штаб Герарда имел такой чисто утилитарный и аскетический характер, какой можно ожидать от человека, для которого вся жизнь - война. Это было овальное просторное помещение, центр которого занимал большой стол, заваленный картами, докладами разведки, отчетами интендантов и учебниками тактики. Большое знамя с эмблемой Седьмого полка висело на стене, а на полу валялись разбросанные предметы военного снаряжения. Вдоль стены также стояло несколько стульев, хотя полковник предпочитал встречи на ногах: посетитель стоял посреди комнаты, а Герард ходил вокруг него энергичным шагом.
        - Входите,  - позвал он, когда я постучал в дверь.
        Я вошел внутрь и увидел, что полковник смотрит в окно, скрестив руки за спиной. Я не стал докладывать о себе по форме и отдавать честь. Мы не играли в такие игры в полку. Герард даже в прежние времена, когда уделял большое внимание дисциплине, не придавал никакого значения таким жестам и, напротив, считал их вредными, потому что они выдавали врагу нашу командную структуру.
        - Помнишь Висенталь, Ис?  - спросил он, не оборачиваясь.
        Я сказал «да». Не то чтобы полковник ждал ответа. И всё же та бессмысленная резня, вошедшая в историю как битва за броды на Висентале, прочно засела в моей памяти. Это было около пяти лет назад, во время кампании против Лиги Независимых, альянса купеческих городов-государств долины Таар. Эрейская армия, частью которой мы были, оттесняла войска Лиги все дальше вглубь долины, и наш противник был уже в шаге от капитуляции, но тут отступил через узкий брод на реке Висенталь. Наши враги яростно оборонялись, встав спиной к реке, пока узкая колонна солдат медленно переправлялась на другой берег. Герард, хорошо разведав местность, нашел еще один брод, в нескольких километрах вниз по течению, и сумел убедить эрейское командование разрешить ему завести Седьмой полк в тыл врага. Королевский штаб поставил только одно условие - в качестве поддержки нас должен сопровождать отряд оживших мертвецов, призванных сопровождавшим армию некромантом. Это был ход в стиле эрейцев - и к Седьмому полку, и к слугам некроманта они подходили чисто утилитарно, и смириться с потерей группы наемников им было бы так же легко, как
и с потерей полчища искусственно оживленных тел.
        Наш отряд в сопровождении примерно сотни полуразложившихся трупов должен был переправиться через брод и форсированным маршем выйти в тыл войск Лиги, которые по-прежнему имели лишь слабый плацдарм по ту сторону реки. В тот момент, когда мы пересекали реку, здание штаба, из которого некромант удаленно контролировал трупы, подожгла во время вылазки вражеская кавалерия. Колдун бежал в панике от пожара, но не разорвал связь со своими слугами, и те вместо точных команд стали в точности следовать его бурным и примитивным эмоциям. Эта уродливая карикатура на эмпатию, которая связывает нежить со своим повелителем, запустила их простейшие инстинкты. Их хозяин умолял о помощи, и они помогали ему, как могли,  - нападая на все, что могло представлять угрозу.
        Мы, как мухи в смоле, брели посреди ночи по колено в быстром потоке. Факелы в руках отбрасывали слабый свет на уродливые спины нежити. И вдруг начался настоящий ад. Прокладывающие путь мертвецы, до сих пор послушные и готовые принять на себя первый удар противника, вдруг обернулись против нас, яростно и хаотично атакуя. Наши первые ряды пали, прежде чем бойцы поняли, что на самом деле происходит. А темнота всё сгущалась, по мере того как наши факелы с шипением падали в воду,  - мы в панике роняли их, хватаясь за мечи. Движения сковывала доходящая до колен вода, из-за царящей вокруг темноты было ничего не видно, мы отчаянно сопротивлялись, не всегда понимая, кому принадлежит вооруженный силуэт: врагу или другу. Трудно сказать, сколько наших полегло от рук запаниковавших товарищей. Но я точно знаю, что, когда я ударил кинжалом одного из противников, тот издал протяжный, без сомнения человеческий вопль, прежде чем рухнул в воду, течение которой тут же понесло его вниз по реке.
        Говорят, мы выиграли это сражение, окупив его потерей половины отряда. Я не уверен ни в том, ни в другом, потому что с моей точки зрения столкновение завершилось, когда в полной темноте и под аккомпанемент предсмертных криков мы отступили в полном хаосе обратно на наш берег, унося с собой раненых, которым посчастливилось упасть на мелководье. Потери мы подсчитали только приблизительно.
        Конечно, вы не прочтете об этой схватке ни в одной хронике. Вместо этого каждый историк, рассказывая о бродах Висенталя, вероятно, побалует вас захватывающей историей о гениальной уловке, благодаря которой граф де Верде спровоцировал противника на контратаку и заманил в тиски. Вскоре после этого истекающие кровью войска Лиги капитулировали, став еще одним трофеем в коллекции Толстого Альфа. Но мы не забыли этот урок и сделали из него выводы.
        - Граф де Верде разделяет мое недоверие к некромантии,  - продолжал между тем Герард.  - У него тоже были свои броды Висенталя, и он знает, что нельзя доверять ни мертвякам, ни людям, которые их контролируют. А репутация Первого некроманта такова, что с ним тем более нужно держать ухо востро.
        - Что о нем говорят?  - спросил я.
        - Что он хаотичен, непредсказуем и высокомерен. Он принимает решения, не задумываясь и ни с кем не советуясь.
        Полковник отвернулся от окна и подошел к столу:
        - Говорят, он самый молодой Первый некромант в истории, и ему в голову кровь ударила. Его собственный гений, легкие и быстрые успехи лишили его всякой способности к самокритике.
        Я ничего не показал внешне, но ехидно усмехнулся. Именно такие слова использовали старшие офицеры, высказываясь о Герарде к концу Континентальных войн.
        - Цитадель удовлетворена прибытием некроманта,  - продолжил Герард.  - Это вписывается в планы графа и облегчит запугивание населения. В то же время доверие к колдуну в штабе нулевое, и они прекрасно понимают, что не могут рассчитывать на то, что Первый некромант поведет себя так, как они того ожидают. Было бы хорошо следить за ним, но мы ожидаем, что он будет очень подозрителен ко всем эрейцам в его окружении. Поэтому в штабе де Верде возникла идея доверить слежку Седьмому полку, а тебе, в частности, поручить охрану нашего гостя. Почему выбрали тебя, я не знаю. Может, ты сделал гадость кому-то из Цитадели, и теперь в отместку тебя поставили охранять некроманта. Мне пофиг.
        Я вспомнил прошлый разговор с представителем Руки Помощи. Неужели у его покровителя действительно были такие возможности влиять на решения, принимаемые в непосредственном окружении Толстого Альфа?
        - Полагаю, мне нужно приготовиться,  - заметил я.
        - Не обязательно,  - Герард пожал плечами.  - Сообщи только своим людям и выбери, кого возьмешь с собой. Говорят, губернатор собирается разместить некроманта в своем дворце, но я полагаю, тот не согласится на это и проявит свою независимость, выбрав другое место. Пока он этого не сделает, мы не будем знать, какую территорию нужно будет обезопасить, и подготовка не имеет смысла.
        - Значит, я должен защищать некроманта и держать глаза открытыми?
        - Прежде всего, да. Мы хотим знать все, что он делает, куда он направляется, с кем разговаривает и что планирует. Говорят, он болтливый и любит хвастаться, предоставь эту ему возможность. Он приезжает сюда один, без ученика или еще какого-нибудь придурка, поэтому ему не с кем будет поболтать. Используй это, заставь его разоткровенничаться.
        - А если он будет мешать планам Цитадели?
        - Мы способны терпеть многие проступки,  - бесстрастно сказал Герард.  - Но если он начнет создавать слишком много проблем, я отдам тебе соответствующий приказ. И ты ликвидируешь Первого некроманта.

        Глава 5
        - У меня нет того, что ты ищешь,  - равнодушно заявила Вээн ван Доррен и пинком ноги открыла крышку сундука.  - Да, всё верно, книга «О появлении монстра» много лет хранилась в нашей семье. Но несколько месяцев назад кто-то вломился в нашу библиотеку и украл ее. Нам так и не удалось найти преступника. Но у меня есть кое-что, до чего вор не добрался. Это эскизы, сделанные автором этой древней книги. Не копии, а оригиналы. Бесценные. Академики Ворейна отдали бы душу, чтобы взглянуть на них.
        Я взял папку, даже не заглянув внутрь. Вээн обманула меня, но я не собирался сразу выдвигать обвинения. Я выжидающе наблюдал, передав инициативу ей. Ни тени смущения на ее лице не заметил. Она полезла в сундук и достала из него толстую овчину, которую расстелила на соседней бочке, прежде чем сесть.
        - Площадь этого склада пятьсот квадратных метров,  - заявила она.  - Или в соответствии с местной системой мер, которой пользовался предыдущий владелец, «сто здоровенных бочек, а то и больше влезет». Здесь хранится несколько тысяч таких сундуков, как этот.
        Еще одним пинком она захлопнула крышку и положила на нее ноги:
        - В каждом сундуке по десять дрянных овчин.
        - Если ты собираешься заплатить мне десятком тысяч овечьих шкур…
        - Не смеши меня. Я просто хочу, чтобы ты понял масштаб окружающего нас идиотизма.
        - С этим у меня никогда не было проблем.
        - Склад и его содержимое купил мой брат Амин. Он придумал, что овчины станут идеальным нарядом для бедноты на зиму. У него уже перед глазами маячили толпы бедняков, выстроившихся в очередь за шерстяными накидками. Они славили его имя, благодарили за спасение от мороза и наполняли его карманы звонкими монетами.
        - Зимой здесь льют дожди, снега почти нет,  - заметил я.
        - Это же очевидно, правда? Особенно для тех, кто, как Амин, провел в Каэллархе всю жизнь. Эти проклятые овчины только впитывают влагу. С тем же успехом можно обмотать себя мокрой губкой и выйти на улицу. Оказалось, бедняки лучше знают, как защитить себя от холода, чем выросший в богатстве и роскоши наследничек. В итоге никто не купил ни одного куска этого дерьма. Все это лежит на складе уже несколько лет, а прихлебатели моего брата неустанно повторяют ему, что он принял правильное решение, но это всего лишь временная негативная конъюнктура, а стоимость товара со временем только возрастает… Твою ж мать! Конъюнктура! Если моря, окружающие Каэлларх, когда-нибудь высохнут и дождь прекратится, то да, возможно, тогда удастся продать какие-нибудь шкуры, но не раньше.
        - А разве нельзя продать запасы на других рынках?  - спросил я, сам удивляясь, что позволил втянуть себя в эту дискуссию.
        - О, конечно. Достаточно только покрыть расходы на транспортировку товара за сотни километров, а расходы эти в несколько раз превысят доходы от продаж. Овцеводство гораздо менее затратно и рискованно, чем вождение караванов через половину Континента.
        - А теперь мы можем наконец поговорить о том, что я проделал ради тебя тяжелую и рискованную работу в обмен на предмет, которого у тебя нет уже несколько лет?
        - Да ладно, Ис. Ведь речь шла вовсе не об этой рукописи.
        - У нас был уговор.
        - Ты рискнул, убив по моему приказу эрейского офицера. Ты сделал это без серьезных переговоров, не потребовал доказательств, что я вообще владею этим трактатом, или гарантий того, что передам его тебе, если ты выполнишь задание.
        - Иными словами ты хочешь показать мне, что я плохой переговорщик и позволил себя облапошить? Но это было очевидно в начале нашего разговора.
        - Наоборот. Ты очень многого добился, работая на меня. Ты же к этому стремился все это время, не так ли? Твоему командованию нужны хоть какие-то сведения об этой книге. Однако ты жертвовал собой не ради исполнения их желания и даже не ради быстрой прибыли.
        - «Быстрая прибыль» звучит неплохо. Строя далеко идущие планы, можно порой остаться, давай это признаем, со складом, полным бесполезных овчин.
        - Ты притворяешься простаком, но я знаю, что ты можешь смотреть дальше. Ты же видишь перед собой Герарда Сожене, живую легенду, который медленно увядает на этой жалкой службе. Ты прекрасно понимаешь, что на этой войне не добиться ни состояния, ни дворянского титула, ни генеральского звания. Ты всегда будешь исполнять приказы тех, у кого перед фамилией стоит аристократический титул.
        - Как и ты всегда будешь зависеть от своего брата.
        - Разумеется. Границы наших возможностей были очерчены в день нашего рождения. Чтобы сдвинуть их, расстановка сил в этой части мира должна полностью поменяться.
        - Порты на северном побережье.
        - Именно.
        - Значит, я должен стать вторым Вильгельмом? Охранять дверь, пока ты будешь менять мир?
        - Ты не можешь быть им. Он верен,  - фыркнула Вээн.  - Мне не надо ему платить. Мне не нужно беспокоиться о том, что он вдруг воткнет нож мне в спину. Но есть также много задач, которые он не возьмет на себя. А тебя я могу купить. И если заплачу нужную сумму, ты все сделаешь.
        - Что ты мне предложишь? Еще одну утраченную рукопись?
        - «О появлении монстра» было платой не тебе, а твоему полку. С этого момента мы будем говорить по-другому. Как партнеры. Не о задачах и выплатах, а о совместных предприятиях и акциях.
        - Но я все равно буду выполнять приказы. Идти туда, куда меня послали. Делать, что велят,  - кисло констатировал я.
        - Ты же не ожидал ничего иного? Я предлагаю тебе раздвинуть границы, а не отменить их.
        - Но почему я должен верить твоим обещаниям?
        Вээн спрыгнула с бочки и подошла ко мне.
        - А если бы ты мог меня шантажировать? Если бы ты знал обо мне нечто настолько компрометирующее, что, раскрыв этот факт, мог бы уничтожить и меня, и все, над чем я работаю?  - Она сделала паузу, а потом закончила:  - Я убью своего брата с твоей помощью или без нее.
        Я притворился удивленным и поднял руки, как будто защищаясь.
        - Такой ход… надо подумать, что… ну и риск…
        Вээн фыркнула и принялась нервно ходить туда-сюда, яростно жестикулируя.
        - У Амина вместо позвоночника ивовый прут, но за ним стоит сила традиции. Я никогда не смогу протолкнуть какое-либо решение, с которым он не согласен. Я пыталась достаточно много раз. Эконом усадьбы полностью согласился с моим предложением отказаться от убыточного земледелия, но тут же передумал, когда противоположный приказ пришел от моего брата. Управляющий мануфактурой без предупреждения закрыл мое производство, потому что Амин по своей прихоти сдал помещение кому-то из своих знакомых. Бухгалтер на семейном совете представил ложную смету, чтобы доказать, что предлагаемое мною предприятие не принесет дохода. Угадай, кому было нужно отказаться от этих инвестиций? Все они знали, что я права, и все же кивали брату, стараясь при этом не смотреть мне в глаза.
        - Традиция…
        - И моя бабушка. Она всегда предпочитала Амина, первенца, который выступал за продолжение старых дел и двигался в единственно правильном направлении. Ведь он никогда не заикался, что почтенная Ракель ведет дела так, будто экономическая ситуация не менялась последние пятьдесят лет. Он никогда не швырялся кубком о стену и не кричал, что семью ждет разорение, если она не приспособится к новому времени и не начнет мыслить по-новому, как это делают эрейцы. Мне кажется, что она ненавидит меня даже больше, чем Лозе. Тот, по крайней мере, классический пример блудного сына - это бабушке легко понять. Стандартный типаж, который встречается в любой семье из поколения в поколение и не требует иного подхода в мышлении.
        - Значит, тебе придется устранить и Ракель?
        - В этом нет необходимости. Я могу с ней справиться. Когда не станет Амина, я буду представлять будущее рода. У нее не будет выбора, кроме как поставить все на меня. Если Лозе внезапно вернется, она, вероятно, задумается о передачи власти ему, но братцу придется долго возвращать себе доброе имя. А я тем временем настолько укреплю свои позиции, что он не составит для меня угрозы.
        - Я до сих пор не услышал причин, почему условия нашего сотрудничества должны измениться.
        - До сих пор я договаривалась с офицером, представляющим интересы своего начальства. Когда ты выйдешь отсюда, то станешь в первую очередь моим партнером и только потом - офицером Седьмого полка. То есть, когда придется выбирать, ты будешь готов пожертвовать своими товарищами ради нашего совместного предприятия.
        Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но она остановила меня жестом.
        - Имея в своем распоряжении все ресурсы рода, я могла бы осуществить самые амбициозные планы. Построить новые города. Перерисовать торговую карту Континента. Проложить новые дороги и морские пути. Изменить экономический баланс не только провинции, но и всего мира. Создать новый порядок, в котором Каэлларх станет для Эреи важным партнером, контролирующим торговлю с цивилизацией за горами. Наши порты станут осью, вокруг которой начнет вращаться экономика Континента.
        - И во всем этом я как миноритарный акционер буду послушно выполнять приказы в обмен на процент от инвестиций?
        - Думаешь, ты заслуживаешь большего?  - холодно спросила Вээн.  - Кто-то предложит тебе больше?
        - Нет,  - честно признался я.
        - Осуществление такого проекта требует самоотречения. Не только личного. Все остальное должно быть принесено в жертву: товарищи по оружию, друзья… семья.
        - Я сделаю все, что потребуется,  - сказал я вдруг, словно только что принял решение, хотя на самом деле всё уже давно было решено.
        - Это будет нетрудно. У Амина много слабых мест. Одно из них - его содержанка. Ее зовут Анита Лентулак, она живет в доме на углу Королевской и Княжеской. Мой брат посещает ее несколько раз в неделю, ездит туда в карете с тремя сопровождающими.
        Я кивнул. Наступило тяжелое молчание. Я хотел уйти, но чувствовал, что Вээн есть что добавить. Наконец она заговорила, окидывая взглядом пыльный склад, набитый никому не нужными овечьими шкурами:
        - Эта возможность существовала всегда, но за сотни лет ею никто не воспользовался. Каждый новый глава рода ван Доррен смотрел на север, пожимал плечами и говорил: «Слишком рискованно», «Невыгодно». Единственный путь, благодаря которому эта страна могла избавиться от нищеты и эрейского господства, оставался закрытым. Если я ничего не сделаю, Амин упустит шанс для следующего поколения. Я не могу этого позволить.

* * *

        Я даже не заглядывал в папку с эскизами, пока не оказался у Ники. Сразу по возвращении в монастырь на Речной я выдернул ее из сна, зажег стоявший рядом с ее кроватью светильник и принялся раскладывать бумаги. Я знал капитана много лет и не сомневался, что получил бы солидную оплеуху, если бы воздержался от передачи ей новой информации только потому, что не хотел прерывать ее отдых.
        Ника была одержима Кругом, и тот факт, что мы обладали исключительно обрывочной информацией о нем, только подливал масла в огонь. Мы были уверены, что если не весь Круг, то по крайней мере кто-то из его членов стремится возродить языческую веру. Это был единственный доступный нам след. И я надеялся, что где-то в бумагах, полученных от Вээн, отыщется намек, проливающий свет на эту загадку.
        Эскизы, которые я разложил на кровати, относились к тем зрелищам, которые не хочется видеть посреди ночи при тусклом свете масляной лампы. По большей части они представляли тех самых бестий-полубогов, то есть легендарных полулюдей-полузверей. Автор детально изобразил всевозможные варианты смешения человека с разными видами животных, и получались они гротескными и кошмарными - тут попадались люди с волчьими мордами, медвежьими лапами, рогами, растущими из черепа. Однако каждое существо непременно обладало головой зверя и телом человека, хотя зачастую его руки и ноги превращались в длинные когтистые лапы. Чудовища стояли на двух ногах, но на рисунках в профиль они выглядели несколько сгорбленными, морды были неестественно выдвинуты вперед. Тела их покрывала шерсть, хотя и не такая плотная, как у нормальных зверей.
        В папке также оказались и другие зарисовки со сценами древних верований. На некоторых можно было увидеть рахкшей - жрецов, переодетых в животных, во время ритуалов. Наше внимание привлекла серия из четырех рисунков, иллюстрирующих, как мы поняли, сам ритуал превращения. На первом эскизе была видна группа людей, собравшихся в неком месте поклонения с большой статуей волчьего бога Вахрха в центре. У подножия статуи лежало тело волка в луже крови, а над ним стоял голый воин. На другом эскизе одетый в волчью шкуру рахкш стоял позади воина и перерезал ему горло. На следующем рисунке виднелись два трупа, лежащие друг на друге и как бы сливающиеся воедино. Над ними снова стоял рахкш, воздев руки в каком-то ритуальном жесте. Самая впечатляющая картина показывала отрубленную голову воина, лежащую рядом с безголовой волчьей тушей в огромной луже крови. Рахкш указывал рукой на нечто вне поля зрения. Рисунок был сделан с высоты птичьего полета, так что на земле можно было различить огромные следы не то ног, не то лап, ведущие в направлении, указанном жрецом. Следы, несомненно, принадлежали двуногому существу,
но были слишком велики для человека.
        Но самым полезным оказался другой эскиз, изображающий с дальней точки одно и то же место поклонения богу-волку, совершенно пустое. Это была широкая поляна в лесу, окруженная со всех сторон огромными валунами, со статуей волчьего бога в центре. Что было особенно важно, на обратной стороне листа виднелась надпись, сделанная на архаичном, но понятном языке: «Твфаринн, священное место поклонения Вахрху, почитаемому племенем Д’уирсэтх».
        Мы с Никой почти не обсуждали то, что увидели. В этом не было смысла. Мы многое видели за время нашей службы, но эти картины произвели на нас мощное впечатление. Не было нужды обсуждать и дальнейшие действия. Имя города Д’уирсэтх произошло от названия племени, которое некогда населяло эти земли и поклонялось волчьему богу в Твфаринне. Значит, место поклонения находилось где-то рядом. Мы должны были добраться до него и изучить, чем скорее, тем лучше.
        Я собрал эскизы обратно в папку и направился к двери. На полпути остановился и спросил:
        - Вээн ван Доррен хочет избавиться от своего брата. Он тебе нужен или я могу действовать?
        Заспанная Ника только пожала плечами и вернулась в постель.

* * *

        Последний день в жизни Амина начался, как и все, довольно поздно. Около полудня глава семьи ван Доррен покинул свое ложе, чтобы позавтракать в компании жены. Затем отправился на короткую конную прогулку, чтобы немного подышать свежим воздухом. После обеда сел в свою карету и под охраной трех человек отправился в город с целью посетить одну из мануфактур, принадлежавших его семье. Он регулярно совершал такие поездки, утверждая, что так лучше понимает семейные дела. На самом деле это был лишь предлог выйти из дома и навестить любовницу.
        В настоящее время эту роль играла Анита Лентулак, среднесостоятельная эрейская дворянка, которая ранее была дважды замужем, и оба ее мужа покинули мир при трагических обстоятельствах. Вопросы о ее роли в этих печальных событиях побудили Аниту покинуть родину и поселиться в Д’уирсэтхе. Сейчас ей удалось занять желанную должность любовницы Амина, и она сохраняла этот пост уже несколько месяцев, что, если верить гулявшим в городе слухам, делало ее настоящей рекордсменкой.
        Ближе к вечеру карета в зеленовато-черных цветах рода ван Доррен подъехала к дому на углу Королевской и Княжеской. Амин вышел, окруженный тремя вооруженными людьми, которые должны были защитить его не столько от нападения, сколько от случайного контакта с обычными жителями. Двое из них остались снаружи, охраняя вход, а третий вошел внутрь, заняв пост у задней двери. Их хозяин, сердечно поздоровавшись с Анитой Лентулак, направился прямо к ее ложу. Потому у него не было никаких шансов услышать внезапный хрип охранника, когда Ферре перерезал ему горло. Он также не мог слышать неправдоподобно тихие шаги убийцы, ступавшего по мягкому ковру. Любовница настолько сильно поглощала все его внимание, что он не заметил убийцу даже тогда, когда тот вошел в спальню.
        Преувеличенно громкие крики, которые Анита Лентулак издавала в фальшивом экстазе, внезапно стихли, когда ее придавило безжизненное тело главы рода ван Доррен. Она перевернула труп на спину и громко закричала, когда до нее дошло, что Амин мертв. Ее крик был сдавлен перчатками Ферре, зажавшими ее рот.
        Охранники перед входной дверью, конечно, слышали крики, доносившиеся из здания, но, разумеется, неверно истолковали их природу. Прошло довольно много времени после наступления темноты, пока один из них не встревожился из-за затянувшегося отсутствия хозяина, который никогда не оставался ночевать у любовницы. Охранник в зелено-черной ливрее вошел внутрь и направился к задней двери, чтобы спросить стоявшего на посту их товарища, не получал ли тот новые распоряжения от Амина. Обнаружив труп коллеги, лежащий на полу в луже крови, охранник сразу понял, что произошло.
        В спальне он нашел на кровати мертвого запутавшегося в окровавленной простыне Амина. Анита Лентулак, связаная и с кляпом во рту, лежала на полу и металась в бессильной панике. Когда ее допрашивали позже, она ничего не могла сказать об убийце, который был в маске и одет во все черное. Единственная полезная деталь, которую она запомнила, это слова, сказанные убийцей перед тем, как он скрылся с места преступления. Они звучали так: «Вот наказание, которое настигает предателей Родины. Да здравствует свобода!»

* * *

        Первый некромант прибыл во дворец губернатора под покровом ночи. Оно и понятно. Ни один уважающий себя чернокнижник не въехал бы в город в теплый солнечный день. Нет, Первый некромант заботился о своей репутации и соблюдал подобающую ему таинственность. Сила его репутации была столь же важна, как и магические способности.
        Конечно, нас заранее не предупредили о том, когда именно он должен прибыть, но рекомендовали находиться в полной готовности всю ночь. Поэтому мы с группой угрюмых и недовольных новым назначением солдат в полном составе ожидали важного гостя в начищенных до блеска, элегантных коридорах дворца, создавая резкий контраст с дворцовой стражей, одетой в яркие парадные мундиры. К счастью, Первый некромант не мешкал слишком долго, и вскоре после полуночи я вошел в комнату, где встречающая группа в составе Толстого Альфа, Герарда Сожене, губернатора и нескольких его людей рассыпалась в любезностях перед Магистром.
        Должен признаться, у меня в голове сложился вполне конкретный образ того, как должен выглядеть человек на должности Первого некроманта. Хотя многие, говоря о нем, подчеркивали юный возраст, я все равно представлял его себе седым, высоким и костлявым стариком с темными глазами, длинной бородой и лицом, застывшим в выражении холодного, беспощадного спокойствия. Конечно, он должен быть одет во все черное и, скорее всего, носить с собой длинную трость из черного дерева. Вместо этого моим глазам предстал светловолосый тридцатилетний паренек с веселым, вызывающим симпатию лицом. Да, на нем был длинный черный халат, но длинные рукава он закатал для удобства выше локтей, что лишило его одежду всякого достоинства. Но даже просторный халат колдуна не смог скрыть заметной округлости в районе пояса, что явно выдавало в нем человека, обладавшего неумеренным аппетитом. Я знаю, что не стоит мыслить стереотипами, но я почему-то не мог смириться с тем, что человек, профессионально занимающийся оживлением гниющих тел, может на досуге со вкусом баловаться деликатесами.
        - Магистр, позвольте представить вам поручика Норгаарда из Седьмого полка,  - проговорил граф де Верде, когда я вошел в покои. Очень мило с его стороны, что он запомнил мое имя для сегодняшнего представления.  - Он будет отвечать за вашу безопасность.
        - Служить вам - большая честь, Магистр.  - Я низко поклонился.
        - Правда?  - засмеялся Первый некромант.  - Вам так хорошо платят за то, что вы со мной возитесь?
        - Мне не хотелось бы утомлять вас подробностями нашего контракта, Магистр.
        - Я сам решу, что меня утомляет, а что нет.
        - Вы, конечно, голодны, Магистр,  - поспешно вмешался губернатор.  - Стол уже накрыт. Мы с его превосходительством будем рады составить вам компанию за трапезой.
        Он бросил нервный взгляд на де Верде, который смерил колдуна враждебным взглядом.
        - Мне не нужна ни еда, ни компания,  - сухо заявил некромант.  - И уж тем более не такая, какую предлагает дворец. Впрочем, я не думаю, что и вы рады моему обществу.
        - Ну что вы, принимать такую знатную особу - это для нас.…
        - Мне известно, какие места королевская администрация считает подходящими для некромантов. Нас осыпают почестями, а потом отправляют в глушь, чтобы мы посылали своих слуг возделывать поля, добывать руду, строить дороги или… подавлять восстания. Дешевая рабочая сила Королевства, но тем, кто ею повелевает, при дворах не рады, потому что мы напоминаем убогим аристократам о том, что и они смертны.
        - Мы только…
        - Сейчас мне надо отдохнуть.
        - Конечно, Магистр. Мы уже подготовили для вас лучшие покои во дворце.
        - Вы зря потратили на это свое время. Я не собираюсь жить во дворце. Зато по дороге я видел одно очень интересное место, где хотел бы остановиться.
        - Но, Магистр, для того, чтобы обеспечить вам надлежащую защиту за пределами дворца, потребуется гораздо больше солдат,  - запротестовал губернатор, глядя на Герарда и Толстого Альфа в надежде, что те с ним согласятся.
        Однако полковник и граф не проронили ни слова, наблюдая всю сцену с непроницаемыми лицами.
        - Если вам не хватает солдат, я могу использовать для защиты своих… людей.
        Сановник замер с полуоткрытым ртом. Только через некоторое время заговорил де Верде:
        - Ваш эскорт будет следовать за вами, куда бы вы ни отправились, Магистр.
        Некромант развернулся на пятке и двинулся к двери. Я бросил вопросительный взгляд на Герарда и графа, а затем последовал за ним, приняв роль телохранителя. Губернатор тоже поспешил проводить своего гостя. Зато Толстый Альф и Герард только пожали плечами и остались на своих местах. Они сыграли свою роль в церемонии, теперь Первый некромант был уже моей проблемой.
        Мы вышли во двор дворца, где стоял вороной жеребец под присмотром отряда эрейских солдат. Пока губернатор в очередной раз благодарил Магистра за прибытие и умолял пересмотреть решение отказаться от покоев во дворце, мои люди сменили сопровождавших некроманта эрейцев и окружили чернокнижника плотным кордоном. Затем нам пришлось прочесать добрую часть города в поисках приглянувшейся некроманту недвижимости. Колдун молча ехал на своем жеребце, а мы с дюжиной моих бойцов, взяв его в кольцо, топали пешком и настороженно озирались по сторонам. Наши черные форменные куртки отлично смотрелись в качестве униформы для телохранителей некроманта.
        Первый некромант внешне, может, и не соответствовал общепринятым представлениям о чернокнижниках, но при выборе штаб-квартиры идеально вписался в стереотипы, созданные легендами и народными преданиями. Мы пересекли весь город и остановились перед мрачными остроконечными руинами из черного камня. Сооружение выглядело как идеальная обитель некроманта - оно стояло на отшибе, возвышаясь над другими строениями, и чертовски пугало. Заброшенное, полуразрушенное и необитаемое уже много лет здание, казалось, распространяло вокруг себя мертвенный холод. Эта картина должна была произвести должное впечатление на местных жителей.
        Моя рота быстро прочесала здание, удостоверившись, что скорее всего под его кров долгие годы не ступала нога человека. Я расставил посты, а сержанты сколотили группу неудачников, которых направили на уборку. Первые два этажа были отведены для размещения моих людей, а в верхних расположился Первый некромант.
        Колдун стоял перед входом в свой новый особняк и любовался видом, когда я подошел к нему с докладом. Я быстро рассказал ему о наших действиях и организации охраны территории. В заключение осмелился добавить что-то от себя:
        - Отличный выбор, Магистр,  - сказал я, любуясь архитектурой этого ужасающего сооружения.
        - Охуенный,  - кивнул Первый некромант.

* * *

        На следующее утро жители проснулись уже в другом городе. Топоним «Д’уирсэтх» был удален со всех указателей и заменен на Новый Эребург. Военные патрули оккупационной армии прочесывали улицы, высматривая вывески, объявления или знаки на каэллархском диалекте. Их владельцам настойчиво напоминали о новой политике, а с теми, кто ее игнорировал, случались различные неприятности. Обычно всё начиналось с разбитых стекол и уничтоженного (под предлогом поиска скрывающихся бунтовщиков) инвентаря. Для тех, кто упорствовал, последствия оказывались куда плачевнее, их имущество при загадочных обстоятельствах гибло в огне, а сами они бесследно исчезали.
        Когда первые лучи солнца легли на заспанный город, Городской стражи уже не было. Незадолго до рассвета, в рамках широкомасштабной и чрезвычайно эффективно проведенной операции, эрейская армия одновременно окружила все посты, выломала двери и взяла под контроль здания. Рядовые стражники лишились оружия и мундиров, а затем, порой в одном нижнем белье, были отправлены по домам. Офицеров Стражи интернировали, на практике это означало, что их заковали в кандалы и заперли в подземельях Цитадели ожидать дальнейшей участи. Большинству из них предстояло отправиться в эрейскую армию и получить назначение в какой-нибудь отдаленный гарнизон, откуда они больше никогда не вернутся домой. Те же, кто успел перейти дорогу кому-то из эрейцев, просто станут заключенными Цитадели.
        Стража не оказала существенного сопротивления. Действия королевских сил были настолько слаженными, что стражников застигли врасплох, и они даже не успевали схватить оружие, когда тяжеловооруженные отряды ломали двери участков. Лишь в нескольких случаях стражники вступили в бой, но у них не было шансов против великолепно экипированных и обученных эрейцев. Все было безупречно спланировано и идеально скоординировано, настоящий шедевр в исполнении де Верде и его штаба. В итоге потери Стражи в результате боев и, как позже говорили в Цитадели, «несчастных случаев», составили почти пятьдесят человек. На эрейской стороне оказалось только семеро убитых.
        В назначенный день де Верде приказал продемонстрировать силу. Он вывел из казарм все доступные части, включая Седьмой полк. Военные патрули были буквально повсюду. Невозможно было пройти улицу от начала до конца, чтобы не столкнуться хотя бы с двумя группами солдат, разгоняющими толпу. Даже бедные кварталы плотно обложили, и все собрания более трех человек немедленно разгоняли, чтобы подавить любые беспорядки в зародыше. Впрочем, никаких попыток оказать сопротивление не предпринималось. Да, в трактирах, домах и борделях раздавались клятвы отомстить, призывы к мятежу и возгласы возмущения. Однако по улицам все пробегали быстро, опустив глаза, лишь бы не дать какому-нибудь эрейцу повода к задержанию.
        С наступлением темноты улицы совсем опустели. Вечером глашатаи объявили, что выходить из домов ночью запрещено, но и без них весть о том, что после сумерек на улицы выйдут мертвецы, распространилась быстро. Поэтому все остались дома. Двери заперли, захлопнули ставни, а те, кто мог себе это позволить, поставили на входах вооруженных охранников. Жители бедных кварталов с их тонкими деревянными стенами и хлипкими окнами явственно слышали хруст костей и скрежет ржавых доспехов, когда ожившие трупы патрулировали закоулки Нового Эребурга.
        Я имел сомнительное удовольствие находиться рядом с Первым некромантом, когда тот вызывал свою армию. Около полудня нам пришлось отвести его на городское кладбище - единственный обильный источник необходимых ему материалов. То, что родственники и знакомые местных жителей не смогут обрести вечный покой в местах захоронений и будут подняты из своих могил, чтобы пугать городское население, воспринималось обществом как немыслимое осквернение и оскорбление. Однако до сих пор стратегия графа де Верде работала, и страх, который испытывали местные жители, определенно преобладал над возмущением. Поэтому никто даже не попытался протестовать, когда мы направились на кладбище, и некромант начал совершать свои ритуалы.
        Мои знания о некромантии были весьма скудными. Однако само искусство не показалось мне особенно сложным. Первый некромант не нуждался в магических атрибутах, ему не требовалось определенное время дня или ночи для совершения обрядов, да и ритуал длился как-то не особенно долго. Он просто зашел на некоторое время в один из склепов и приказал нам ни при каких обстоятельствах не беспокоить его.
        Я выставил для порядка караулы, чтобы создать впечатление контроля над ситуацией, но всё равно мои ребята, вместо того чтобы следить за обстановкой, напряженно уставились на вход в гробницу. Однако по-прежнему ничего не происходило, и солдаты начали терять интерес. Вокруг тянулись ленивые разговоры, несколько человек присели для удобства на низкую ограду, окружавшую склеп, а кто-то даже вытащил колоду карт. Парша встал напротив одного из надгробий, расстегнул ширинку и принялся мочиться на барельеф, изображавший покоящегося под ним мертвеца во время охоты.
        Некромант внезапно вышел из склепа, остановился перед нами и как-то театрально поднял вверх руки. И в тот же миг земля вокруг содрогнулась, словно от мощного точка, и со всех сторон послышались бесчисленные, шуршащие звуки, словно тысячи крыс вдруг начали царапать когтями по какой-то твердой поверхности. В десятке мест почва пришла в движение, поднялись небольшие бугорки, из которых стали выползать перепачканные в земле высохшие скелеты. Парша резко отшатнулся, когда костлявая рука пробила землю прямо у его ноги, и мы все невольно сжались в плотное кольцо, спиной друг к другу.
        Вокруг нас появлялось все больше мертвых. Сначала это были только старые скелеты, от которых остались лишь кости. Им несложно было выбраться, так как их гробы давно сгнили. Потом, упорно ломая гнилые доски, появились трупы посвежее и вместе со своими предками принялись искать инструменты, чтобы вскрыть каменные саркофаги, предназначенные для погребения богатых покойников, и деревянные гробы, закопанные в последние несколько лет. Одного особо крупного мертвеца с остатками кожи другие использовали в качестве тарана, чтобы высадить дверь сарая, где могильщики хранили снаряжение. Первый некромант стоял спокойно, сложив руки на груди и уверенно улыбаясь, наблюдая за этой слаженной работой, пока мы боролись с желанием схватиться за мечи.
        Когда мертвецы ломами вскрыли крышки последних саркофагов, а лопатами и кирками разбили гробы, вокруг нас собрался немалый отряд. Большинство составляли голые старые скелеты, но можно было наблюдать и все более ранние стадии разложения, вплоть до совершенно свежих тел, которых, несомненно, узнают их близкие, когда трупы начнут патрулировать улицы.
        Первый некромант, словно дирижер, сделал несколько движений поднятыми руками, и армия мертвецов зашевелилась. Мы и раньше не раз сталкивались с нежитью и знали, чего от них ожидать, но несмотря на это инстинктивные реакции было трудно контролировать. У нескольких солдат началась рвота, когда порыв ветра неудачно направил в их сторону запах гниющих тел. Поначалу нежить напоминала муравейник, в который кто-то ткнул палкой, они суматошно двигались в разные стороны, то и дело натыкаясь друг на друга. Но потом картина стала проясняться, и вскоре они уже напоминали регулярную армию, стоявшую ровными рядами и салютовавшую Первому некроманту. Тот, кажется, уже только для того, чтобы покрасоваться перед нами, приказал своим трупам сделать поворот налево, а потом и несколько других простых маневров из учебника строевой подготовки. Мертвецы выполнили все команды четко и идеально.
        Первый некромант удовлетворенно кивнул. Его армия была готова. Оставалось только дождаться ночи. С наступлением сумерек собравшиеся на кладбище мертвецы должны были разделиться на патрульные отряды и выйти на улицы, сея ужас и внушая повиновение.
        При других обстоятельствах смерть главы рода ван Доррен потрясла бы город. В тот конкретный день, который должен был остаться в памяти местных жителей как один из самых мрачных дней в истории Каэлларха, никто не говорил о тайном убийстве богатого аристократа. Смерть одного из самых влиятельных людей провинции прошла почти незамеченной и была всеми проигнорирована. Ее последствия проявились только в одном месте - в огромном загородном дворце, резиденции рода ван Доррен. В результате трагической смерти Амина власть над одной из самых могущественных аристократических семей взяла на себя очень энергичная и решительная женщина…

* * *
        - Не принимай это на свой счет,  - насмешливо сказал Первый некромант, делая большой глоток пива.  - Не то чтобы я не верю в твою компетентность как телохранителя. Мне просто нравится иметь дополнительную защиту.
        - Это не смешно,  - фыркнул я, глядя на внушительное тело в броне эрейской кавалерии.
        Колдун явно был другого мнения. Грязную банку, из которой он потягивал пиво (во всем здании мы не нашли ни одной кружки), он поставил себе на живот и улыбался во весь рот, дьявольски довольный произведенным на меня эффектом. Я еще раз взглянул на бронированного великана в шлеме с опущенным козырьком, чьи покрытые засохшей кровью знаки различия выдавали сержанта Восьмого кавалерийского полка.
        - По запаху гниющей плоти я делаю вывод, что ты мертв,  - любезно обратился я к нему.  - Или я ошибаюсь?
        Ответом мне был только утробный рык, доносившийся из недр доспехов.
        - Я очень хотел показать тебе его с поднятым козырьком, а желательно вообще без доспехов,  - снова заговорил некромант, явно любуясь тем, что для большинства людей выглядит крайне отталкивающим.  - К сожалению, его тело сильно попортили, а потом оно успело изрядно разложиться, так что без доспехов он просто развалился бы на куски. На самом деле было бы проще оживить одну броню, но это совсем не то без гниющего трупа внутри. Сам признай, эффект ошеломляющий.
        - Ты знаешь, сколько усилий мы приложили, чтобы убить этого придурка?  - спросил я.  - И теперь вся эта работа пошла насмарку.
        - А я слышал, что его растерзала городская беднота, пока ты валил с поля боя, подобрав юбку.
        - Это очень предвзятое представление о событиях,  - пробормотал я, не глядя некроманту в глаза.
        - Должен признаться, я рассчитывал на более восторженную реакцию. Но это ничего, вы еще убедитесь, что новая версия нашего дорогого Джанфранко намного интереснее старой.
        В ответ на эти слова оживший мертвец Олух выполнил сложную танцевальную композицию в такт, заданный некромантом. Я с изумлением наблюдал, как вялый великан делает па, которые озадачили бы даже опытного танцора. Завершив танец, он низко поклонился сначала мне, а затем своему хозяину. Тот наградил его аплодисментами и громкой отрыжкой.
        - Спасибо, Джанфранко, это все. Теперь ты можешь идти и пугать других часовых в здании.
        Олух повернулся и зашагал прочь, гулко ступая по каменному полу.
        - Почему…  - начал я.
        Некромант допил пиво, а затем швырнул банку прямо в стену, разбив ее на сотни крошечных осколков.
        - Пришли сюда кого-нибудь, чтобы все прибрать.
        - Да, Магистр.
        - Э, да брось ты этого магистра. Меня зовут Регард. Зови меня Рег.
        - Как скажешь, Рег.
        - Тогда…  - сказал он протяжно, окидывая взглядом мрачные темные стены комнаты.  - Здесь немного затхлая атмосфера, тебе не кажется? Не пойми меня неправильно… Как некромант, я очень люблю холод и запах смерти, но иногда мне тоже хочется отведать немного теплого тельца, ты же понимаешь, что я имею в виду.
        - Не совсем…  - я ступал осторожнее канатоходца на канате.
        - Ну что ты, такой ветеран, а намека не уловил? Мне нужна чья-то попка, Ис! Я не буду спать один в этой большой кровати. Ты ж опытный наемник, ты точно знаешь, где в городе самые лучшие трахи. Так что, пошлешь пару парней в город, чтобы они пригнали мне несколько миленьких шлюшек?
        - Конечно, Рег.
        - Ты свой парень, Ис. Я знал, что обратился по нужному адресу. У меня была длинная, тяжелая дорога, потому мне стоит поберечь себя. Трех кисок хватит. И чтоб хотя бы одна была черненькая или косоглазенькая.
        - Как скажешь.
        - Классно. О, и еще кое-что. Не знаешь, где в этом районе можно раздобыть марафет? Я привез с собой большой запас, отличный товар из столицы, но ты же сам понимаешь, он очень быстро уходит, особенно если кискам понадобится дополнительный стимул. Мне пригодится новый источник, и чем обильнее, тем лучше.
        Отлично, подумал я. Наркотики, шлюхи и некромантия. Что может быть лучше?
        - Все сделаем, Рег,  - сказал я, демонстрируя незаурядную покорность.

* * *

        Первый некромант получил все, о чем просил. Я отправил нескольких парней в город, и вскоре они вернулись с тремя шлюхами и запасом кокаина, достаточно большим, чтобы обеспечить улет для всей компании. Меня немного беспокоило, что им удалось достать товар с такой скоростью. Очевидно, они хорошо знали, куда идти. Рег заперся в спальне со шлюхами и сосредоточился на удовольствиях. Мне оставалось только проверить ребят в карауле и погрузиться в свои черные мысли. Пока некромант оставался полезным для графа де Верде, я должен был сохранять ему жизнь. Если что-нибудь случится с Регом, Толстый Альф потребует мою голову, а Герард бровью не поведет, когда меня запрут в подземельях Цитадели. К тому же колдун явно намеревался сделать все, что в его силах, чтобы максимально усложнить мне задачу.
        Репетицию того, что ждало меня в ближайшие дни, мне устроили в тот же вечер. Я как раз сидел в кресле, которое вынес из соседней комнаты и поставил в коридоре под дверью спальни Рега, чтобы быть под рукой, как только ему в голову придет очередное безумие. Несмотря на раздававшиеся внутри звуки, сон все больше накатывал на меня, и я с трудом держал глаза открытыми. Вдруг из спальни донесся пронзительный женский крик, и дверь с размаху распахнулась. В коридор вылетела одна из шлюх, совершенно голая, и промчалась мимо меня, крича во все горло и размахивая руками, словно отгоняя мух. Я проследил за ней взглядом и увидел, что в ее струящиеся длинные светлые волосы вцепилась гниющая мертвая рука, отрубленная прямо на запястье. Из спальни донесся безудержный хохот самодовольного Рега.
        На крики метавшейся по коридору девушки выбежали несколько человек. Рядом со мной внезапно появилась Чи, выглядевшая так, словно только что вскочила с кровати. Из другого коридора выбежал Гиена, щерился, как пьяница, глядевший на бутыль водки. Еще несколько солдат присоединились к нам, и по команде сержанта двое из них схватили обезумевшую от страха шлюху и сняли отвратительную руку с ее волос. Первый некромант вышел из спальни в распахнутом черном халате, под которым был совершенно голым. Чи с отвращением отвернулась при виде его обнаженной промежности.
        - Вот человек, который умеет жить!  - воскликнул Гиена с искренним восторгом в голосе.
        Рег в благодарность за этот комплимент с грацией опытной придворной дамы еще больше обнажил свое обрюзгшее тело.
        - Вы две, идите сюда,  - сказал он, повернулся на пятке, но потерял равновесие и вынужден был ухватиться за дверной косяк, чтобы не упасть.
        Девушки появились в дверях рядом с некромантом. У обеих был безумный взгляд, и, кажется, они не совсем понимали, что происходит вокруг них.
        - Ну, валите отсюда.  - Рег вытолкнул обнаженных шлюх в коридор.  - Ребята, теперь ваша очередь поиграть с ними. Ис, ко мне! Пришло время нам провести военное совещание.
        Этого еще не хватало, произнес я в сердцах. Я вошел вслед за чернокнижником в спальню, но сначала бросил на Чи красноречивый взгляд. Она поняла. Не будет никаких игр. Все три шлюхи немедленно отправятся обратно в бордель.
        Я закрыл за собой дверь и уселся в кресло возле столика, на котором возвышалась целая гора белого порошка и уже заранее были подготовлены несколько дорожек для затяжки. Рег огляделся по сторонам, раздумывая, где бы ему прилечь, а затем шатким шагом направился к кровати.
        - О чем ты хочешь поговорить?  - спросил я.
        Первый некромант добрался до кровати и лег, точнее, свалился на нее. Он издал протяжный стон, а затем с трудом перевернулся на спину, чтобы посмотреть на меня, что ему далось нелегко, потому как его взгляд, блуждающий по комнате, с трудом определял местонахождение моей персоны.
        - Ну, Ис, не будь занудой, нюхай,  - пробурчал он.
        Я взглянул на сугроб снежка, возвышавшийся передо мной, наклонился над столом и прошелся носом по столешнице, шумно втягивая воздух. Однако вместо того чтобы вдохнуть порошок, я собрал всю дорожку на палец и тут же вытер его об одежду.
        - Уффф… вставляет,  - сказал я, отряхиваясь.
        Моя реакция была настолько неправдоподобной и искусственной, что любой трезвый человек сразу бы меня расколол. К счастью, Рег уже был настолько одурманен, что не мог сфокусировать на мне взгляд.
        - Вот это, блядь, я понимаю!  - воскликнул он, аплодируя мне.  - Я сразу понял, что мы найдем общий язык. С этими чинушами из губернаторского дворца мне было бы не так весело. Там же одни шпионы Толстого Альфа.
        Я не комментировал. Некромант приподнялся на локтях и сумел наконец установить со мной зрительный контакт.
        - Ты знаешь, что меня привело в эту долбаную дыру?  - спросил он.
        - Здоровый климат?
        Рег взревел гортанным смехом.
        - Хорошо! Ха! Климат! Это смешно, потому что здесь хуёвая погода!
        Это будет долгий разговор…
        - Нет, Ис, я приехал сюда не ради климата.
        Некромант растянулся на кровати и впился недоуменным взглядом в потолок.
        - Я приехал сюда не для того, чтобы следить за общественным порядком или преследовать бунтовщиков. И не для того, чтобы помогать Толстому Альфу патрулировать улицы. Мои трупы сейчас маршируют по улицам только для того, чтобы отвлечь посторонних от истинной причины моего присутствия.
        - Ты можешь управлять несколькими сотнями живых мертвецов даже сейчас?  - спросил я с искренним восхищением в голосе.  - Ты настолько обдолбан, что не знаешь, где верх, а где низ, и все еще можешь отдавать приказы сотням трупов? Я не знал, что некроманты могут…
        - Потому что они не могут. А я могу.
        - Я впечатлен. Если ты здесь не для того, чтобы пугать детей и употреблять наркотики, то чем мы обязаны этой чести?
        - Какой ты красноречивый сукин сын,  - ответил Рег с нежностью в голосе.  - Почему? А потому что, блядь, Круг.
        - Круг?
        - Круг.
        Я ожидал, что он скажет что-то еще, но вместо этого он вдруг начал мурлыкать какую-то мелодию.
        - И что у тебя общего с Кругом?  - спросил я, когда он перестал напевать.
        - Ничего такого. Я просто хочу укокошить этих ублюдков.
        - Славная цель. И все же что такое Круг?
        - Правильный вопрос,  - пробормотал Рег.  - Я ни хрена не знаю. Но я слышал, они что-то замышляют с древней анимистической магией. Это опасная игра, Ис. Ты знаешь, почему память о языческих чарах была стерта? Потому что все, кто играл с этим огнем, сгорели заживо. Ха! Мне эта метафора удалась, да?
        У противоположной стены мелькнула какая-то маленькая тварь, кажется крыса. Я едва обратил на нее внимание, но Рег вскочил с кровати и встал обнаженный посреди комнаты, напряженно вглядываясь в угол, где исчез грызун. Внезапно оттуда вылетел какой-то меховой шар, за ним неслись три похожих силуэта. Они настигли свою жертву прямо у ног некроманта и вонзили в нее зубы. Только теперь я понял: первая крыса была жива, а три другие уже начали разлагаться. Рег наблюдал за схваткой, а потом вдруг ударил себя ладонью по лицу.
        - Мне нужно немного взбодриться, иначе я сейчас засну,  - простонал он.  - Сон имеет слишком много общего со смертью, он утратил для меня всякую прелесть.  - Некромант подошел к столу, засыпанному белым порошком, и наклонился над столешницей.
        Я перевел взгляд на грызунов. Эти трое, мертвые уже давно, разыгрывали какую-то гротескную пародию на траурную процессию, буксируя четвертую крысу. Та вдруг вздрогнула и поднялась. Рег громко шмыгнул носом и выругался, а тем временем четверка грызунов встала на задние лапы и начала радостно танцевать.
        - Потому что он проявляет большее любопытство к альтернативам,  - заявил некромант.
        - Кто?  - я с трудом оторвал взгляд от грациозных крыс.
        - Не кто. Круг. В прошлом Каэлларха есть нечто темное и противное. И оно гораздо интереснее, чем стройка мостов или работа в шахтах. Некромантов превратили в надзирателей бесплатной рабочей силы…
        Крысы выстроились в шеренгу и встали по стойке смирно, а затем подняли лапки, по-видимому, отдавая честь. Рег за все это время даже не взглянул на них. И если прежде его движения были медленными и вялыми, то теперь он, казалось, вскипал от избытка энергии. Он принялся ходить по комнате туда-сюда, делая большие шаги, а пальцы его правой руки поочередно то сжимались, то разжимались. В какой-то момент он остановился, несколько раз подпрыгнул на месте, разразился смехом и снова продолжил свое хождение.
        - Впрочем, чему тут удивляться! Некроманты же ничего не понимают. Они жонглеры трупов. Ремесленники смерти. У них за душой нет никаких тайных знаний, глубокого понимания природы жизни и эсхатологии. Только практические навыки манипулирования разлагающимися телами.
        Он резко остановился у стены и попытался встать на руки, но потерял равновесие и перевернулся. Крысы тоже дрогнули, и одна из них опустилась на передние лапы, но через мгновение они снова образовали шеренгу и начали маршировать по кругу, пока их повелитель поднимался с пола.
        - Это должна быть подобная сила, но в иной форме!  - воскликнул он, подбегая ко мне и хватая за плечи.  - Примитивная, инстинктивная, но такая же. Они трактаты не пишут и школы не открывают, но…  - Некромант отшатнулся и снова принялся нервно расхаживать по комнате, ритмично стуча кулаком о стену.  - Я не удивлен, что нас выгоняют из Ворейна. За нами тянется смрад вечной жизни. Иногда я сам чувствую его в складках своего плаща.
        Я прислонился спиной к двери, гадая, заметит ли он, если я уйду.
        - Мне было десять лет, когда я впервые использовал свою силу. Этого не должно было случиться. Не бывает некромантов по воле случая. Чтобы им стать, нужно много лет изучать эту дисциплину. Но у меня был талант, меня называли «избранным». Передо мной ставили все новые и новые вызовы, которые я преодолевал без всяких усилий, и тогда мне говорили что-то о сбывшихся пророчествах и живых легендах.
        - Как это случилось?  - спросил я.  - Когда первый раз…
        Рег пошатнулся и прислонился к стене.
        - О нет, дом уже тогда сгорел,  - произнес он, глядя в пустое пространство.  - Мой отец лежал на полу с тесаком, застрявшем в черепе. А я, глупый ребенок, не знал, что делать. Стоял рядом на коленях и теребил его одежду. Я сказал единственные слова, которые пришли мне в голову. Я сказал: «Папа, вставай». И он, блядь, встал, Ис. Он стоял передо мной с тесаком в голове и пустыми глазами.
        Я заметил, что крысы куда-то исчезли.
        - Ты знаешь, что с таким щенком делает сила власти над жизнью и смертью? Для тебя нет никаких преград, все границы размываются. Во что может верить ребенок, какие ценности исповедовать, когда мертвые тела реагируют на каждый его кивок?
        Он сел на кровать и посмотрел мне прямо в глаза неожиданно ясным и трезвым взглядом.
        - Вы ведь тоже их преследуете?  - спросил он.  - Вы мало что знаете, но у вас наверняка есть какие-то зацепки. Что-то, с чего можно начать. Вы не доверяете посторонним, я понимаю. Вы неохотно делитесь информацией. Но Ис, вы не справитесь с этим сами. Эти отчаянные смельчаки из Круга собираются пробудить силы, природу которых не понимают даже магистры Ворейна. Если вы не будете сотрудничать со мной, то ваше мясо пойдет на корм существам, которым место только в легендах.
        Мне потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя.
        - Правда, мы многого не знаем,  - осторожно сказал я.  - Но у нас есть зацепка. Рисунок, изображающий место поклонения. И его приблизительное расположение.
        - Это уже кое-что. Хорошая отправная точка. Ис, ты покажешь мне рисунок завтра. А я придумаю, как найти это место.
        Я кивнул.
        - Но сейчас мне надо отдохнуть,  - сказал он.  - Выматывайся из моей спальни, поручик.
        Я немедленно выполнил приказ.

* * *

        Я так устал, что даже не пытался найти кровать. Успел только поймать Цефеля, которому велел послать гонца на Речную, чтобы тот привез папку с эскизами, после чего плюхнулся в кресло и тут же провалился в сон. Как хороший пес, я проспал ночь под дверью хозяйской спальни. Утром меня разбудил Зеленый.
        - Ис, внизу тебя ждет Считала. У него с собой материалы, которые ты просил.
        Это меня несколько удивило. На кой черт Считала возился с бумагами? Эскизы были ценны, но не настолько, чтобы их пришлось доверить офицеру.
        - А нельзя было просто передать их кому-нибудь?  - спросил я.  - Зачем Считала принес их лично?
        - Кажется, у него еще какие-то новости. Он сказал, что это срочно, и тебе надо немедленно спустить свою ленивую задницу вниз. Цитирую.
        - Не сомневаюсь,  - пробормотал я и поднялся с кресла.
        Проход через здание вызвал у меня глубокую удовлетворенность состоянием нашей крепости. На всех этажах стояли караульные, во дворе расположилась группа охранников, и все слабые места, такие как низкие окна, были укреплены. Уже за день до этого люди Считалы снабдили нас всеми необходимыми припасами, и в случае беспорядков мы могли бы защищаться несколько дней без каких-либо поставок извне.
        Я нашел Считалу перед входом в здание, где он любовался только что ожившим Олухом. Мертвый сержант стоял идеально неподвижно, совсем как статуя, а интендант Седьмого полка проводил его детальный осмотр, обходя по кругу и стараясь дышать через рот, дабы уберечься от сильного запаха.
        - Подарок от Первого некроманта,  - пояснил я.
        - Я правильно понял, чьи останки внутри?  - спросил счетовод.
        - Боюсь, что да.
        - Значит, правильно говорят,  - задумался он.  - В природе ничто не пропадает.
        - Я слышал, у тебя для меня кое-что есть?
        Считала протянул мне папку с эскизами и добавил заговорщицким шепотом:
        - Я также принес самые свежие сплетни из города. С пикантными подробностями.
        - Искренне в этом сомневаюсь.
        - Еще убедишься,  - Считала бросил быстрый взгляд на закованного в доспехи мертвеца.  - Мы можем говорить при нем?
        - Он понятия не имеет, насколько хорош слух у оживленцев.
        Шлем Олуха медленно развернулся в нашу сторону.
        - Думаю, это ответ на твой вопрос.
        Мы оставили в стороне и других, для разнообразия живых, караульных и нашли укромное место в задней части здания, где могли спокойно поговорить.
        - Речь идет о семействе ван Доррен,  - сообщил Считала.  - У них сейчас настоящий цирк. Ситуация несколько осложнилась.
        - Что случилось?
        - По улицам ходят разные слухи. О том, что Лозе ван Доррен оказался оборотнем и съел своих братьев и сестер. Что Ракель заперла внуков в темном подвале и отныне сама будет править. Что Амина настигла рука возмездия бунтовщиков за сотрудничество с Эреей.
        - Но ты знаешь лучше.
        - Ну, несколько человек на службе у рода разбогатели благодаря мне, и я надеюсь, что они не забудут об этом.
        - Что они говорят?
        - Один из них, заместитель начальника службы, был в столовой, когда Вээн и Ракель сообщили о смерти Амина. Твоя подружка объявила, что кто-то из конкурентов рода объявил им войну, и приказала закрыть двери особняка и поставить на ноги всю стражу. Она создала атмосферу кризиса, а затем возложила на себя трудную миссию поддержки семьи в эти тяжелые времена.
        - Оборона, чувство угрозы, изоляция от внешнего мира. Хрестоматийный переворот.
        - Да, но не в политике, а в семейном кругу. И именно этот аспект она не учла.
        - Бабушка была категорически против?
        - Как мне рассказали, она стукнула кулаком по столу и закричала: «Я скорее сожгу этот дом до основания, чем позволю тебе остаться в нем, ты, ядовитая гадюка!». Вээн сохранила спокойствие и велела охране проводить ее на покой.
        - На чьей стороне оказалась охрана?
        - У них не было возможности принять решение. Ракель схватила свою толстую деревянную трость и отлупила внучку до потери сознания.
        - Как непослушного ученика?
        - Нет, Ис. Никаких розг по пальцам. Вээн получила несколько серьезных ударов по голове, причем били ее с настоящей ненавистью, с необузданной яростью. Цирюльник, который потом занимался ею, мой должник, и он рассказал мне все подробности. Его пригласили только через несколько часов, и он даже не смог узнать ее под коркой спекшейся крови. Только смыв кровь, смог оценить травмы. Сломана кость в основании носа и скулы, выбит глаз. Он сделал все, что мог, но правая сторона лица у Вээн все равно западает, как шатер со сломанной опорой. Если она когда-нибудь проснется, то вряд ли снова отправится на бал. Разве что в маске.
        Я усмехнулся и тут же пожалел об этом. Я неожиданно понял, что поражение Вээн глубоко ранило меня. В этом не было никакого смысла, ведь в конечном счете именно падения ее рода мы добивались, и все же искренне желал ей победы в противостоянии с семьей, пусть ее успех и должен был стать кратковременным. В голове пронеслась идиотская картина, как я врываюсь в особняк ван Дорренов, чтобы добиться справедливости.
        - У истории есть продолжение,  - буркнул Считала.
        Я не раз видел такие лица. При отсутствии глазного яблока ткань вокруг исчезает, и глазница западает, искажая лицо. Это…
        - Оказывается, Вээн очень недооценила свою бабушку,  - продолжил интендант, странно поглядывая на меня.  - Судя по всему, Ракель долго наблюдала за ней. И она знала о многом, что внучка предпочитала хранить в тайне.
        - Ты говоришь о…
        - Бордель на Окольной сгорел сегодня ночью. Старушка, похоже, поняла, что с этим местом что-то связано. Возможно, она знала больше, чем мы.
        - А Араи?
        - Кто?
        - Хозяйка борделя.
        - Ах да, конечно. Именно в связи с этим я и пришел. Конечно, она жива, но люди Ракель охотятся за ней. Она сейчас прячется. Связалась со мной и сообщила о своем местонахождении. Она хочет встретиться с тобой.
        - Тонущий схватился за бритву.
        - Наверное, да. Но у нее, возможно, есть немало интересного. В таком отчаянном положении она может дешево продать информацию. Ты можешь многое из этого извлечь.
        - Ладно,  - быстро решил я.  - Некромант наверняка будет спать до полудня после того, что натворил прошлой ночью. Я успею к ней заглянуть.
        Я вернул Считале папку с бумагами.
        - Передай это Цефелю, пусть отдаст некроманту, когда тот проснется. А я тотчас же выезжаю. Так где прячется Араи?

* * *

        Новый Эребург, бывший Д’уирсэтх,  - город, благоприятствующий беглецам. Если у кого-то проблемы с законом, кредиторами или мужем любовницы, то здесь нет недостатка в местах, предоставляющих надежное и долговременное укрытие. Поэтому неудивительно, что наша охота на бунтовщиков так часто заканчивалась неудачей. Заброшенные дома, неработающие мануфактуры, забытые склады и неброские подсобки трактиров предлагали широкий выбор мест, чтобы переждать опасность. Из этой палитры убежищ Араи выбрала заброшенную деревянную развалюху в бедном квартале.
        Едва открыв дверь, я тут же столкнулся лицом к лицу с арбалетом в руках высокой блондинки, которую вспомнил по предыдущим посещениям борделя на Окольной. Она, видимо, тоже меня узнала, или, по крайней мере, заметила эмблему полка на мундире, потому что после минутного колебания опустила оружие и впустила меня внутрь. Я пробрался через тесную прихожую в главную комнату, интерьер которой отличало особое изящество, приличествовавшее месту расположения дома. Здесь находились небрежно сбитый из неровных досок стол, два шатких стула и потухший очаг, а на разложенном в углу сеннике я с порога увидел резвящихся тараканов. Араи сидела на одном из стульев, закутанная в серую грязную шинель.
        - Ты плохо выглядишь,  - констатировал я, садясь напротив.
        - Тебе так кажется?
        - Ты поставила на Вээн и проиграла.
        - Я ни на кого не ставила. В отличие от тебя я могу подготовиться к разным сценариям. Я оставила немало следов, и ты наверняка наткнулся на некоторые из них… Я думала, ты поймешь, но, очевидно, переоценила тебя.
        - Видимо, так оно и есть, потому что я ничего не понимаю. Ты обвела вокруг пальца Вээн и…
        - Никто, даже я, не смог бы контролировать Вээн.
        - Но если бы она получила власть над семьей, ты добилась бы некоторой выгоды для себя. Теперь все пропало из-за меня и Господина Рука Помощи.
        Араи нетерпеливо фыркнула.
        - А кто организовал вашу встречу?
        Я колебался. Действительно, это не имело смысла.
        - В таком случае, почему…
        Она недоверчиво посмотрела на меня:
        - Ты полагаешь, что я сейчас произнесу длинный монолог, в котором объясню все свои планы и дам ответы на загадки, над которыми ты ломал голову с самого начала нашего знакомства?
        - Ну, я заслуживаю, наверное, каких-то объяснений.
        - Да? А каковы твои заслуги? Ты пешка, отличающаяся только уникальной готовностью быстро менять цвета.
        - Тогда зачем мы здесь встретились?
        - Я хотела дать тебе шанс сделать правильный выбор. Вээн и Господин Рука Помощи просто наденут на тебя новую кирасу. Они не собираются разрушать иерархию, они желают оказаться на ее вершине. Другая форма, но та же структура. Но скоро они перестанут быть нам нужны. Достаточно того, что они однажды пошатнут фундамент здания, а мы закончим работу.
        - Я должен сейчас прослушать лекцию по Беренгеру?
        - Я не буду читать тебе лекцию. Ты уже достаточно прочел и услышал, и, самое главное, на собственной шкуре убедился, как они работают. Я помогла тебе заглянуть за занавес и увидеть будущее, которое дали бы нам Вээн и Господин Рука Помощи. Теперь сделай выводы и скажи мне, чего ты на самом деле хочешь. Для себя, для Каэлларха, для Континента.
        Я долго молчал, совершенно не понимая, чего она от меня ждет. Я попытался угадать, что она хотела услышать, но в голове у меня была пустота.
        - Как мне выбирать между вами, если ты не сказала мне…  - начал я.
        - Я не о выборе.  - Она вскочила разозленная.  - И не о том, чтобы высказаться в пользу какой-либо из сторон. Просто скажи мне, в каком мире ты хочешь жить.
        - Там, где разыгрывают партию…  - запнулся я.  - Но я имею в виду самые сильные карты…
        - Убирайся вон, Ис. Давай, иди и сыграй свою роль в комедии Господина Рука Помощи.

        Глава 6
        - Не может быть, начальник моей охраны почтил меня своим присутствием!  - усмехнулся Первый некромант.  - Это истинное счастье - иметь такого преданного слугу!
        Я не стал это комментировать. По-видимому, Рег проснулся гораздо раньше, чем я ожидал. Вид он имел слишком свежий и бодрый для такой бурной ночи. Теперь он завтракал в столовой своего нового особняка, а мы с Цефелем стояли перед ним, как рядовые на инструктаже.
        - Пока господин поручик выполнял какие-то таинственные поручения в городе, я совершил настоящий прорыв,  - продолжал некромант.  - Я взглянул на эти эскизы. Они оказались очень полезны. Я уже знаю, где они были сделаны.
        Рег ткнул вилкой лежащее на тарелке яйцо с такой яростью, словно боялся, что оно вот-вот оживет и сбежит от него со стола. Судя по расширенным зрачкам и ускоренным нервным движениям, чернокнижник вряд ли был обязан своей нынешней ясностью ума естественному отдыху.
        - Откуда ты знаешь?  - спросил я осторожно.
        - Ангел явился мне во сне и указал путь,  - хихикнул Рег.  - Ой, ну что вы так скривились? Я оживил мертвого ворона и отправил его на облет окрестностей. Мне не потребовалось много времени, чтобы найти столь примечательное место.
        Мы обменялись с Цефелем подозрительными взглядами, но сомневаться не собирались.
        - Как только я подкреплюсь, мы отправимся в путь,  - заявил некромант.  - Я не могу дождаться, чтобы увидеть эту гадость своими глазами.
        - Мы уже готовы выдвигаться,  - доложил сержант.  - Скоро прибудет и наш капитан. Я послал к ней гонца, она наверняка захочет лично проверить эту информацию.
        - Ах, легендарный Твфаринн…  - мечтательно произнес Рег, пережевывая завтрак.  - Колыбель древнего зла, обитель мрачных, кровожадных культов… Разве нет на земле лучшего места для прогулок в столь прекрасное утро?
        Цефель слегка поморщился. Думаю, у него были какие-то свои соображения на сей счет. К счастью, он оставил их при себе.
        Вскоре появилась Ника, наполнив все здание своей неуемной энергией и отчитывая случайных солдат за малейшие промахи. Если бы это зависело от нее, мы бы уже давно были в пути, но тут темп задавал Первый некромант. А ему нужно было время, чтобы закончить завтрак, запить его полной банкой пива и втянуть длинную дорожку на дальнюю дорогу. Только после этого он покинул свои покои на верхнем этаже, вышел во двор, где с трудом взгромоздился на вороного коня, и милостиво разрешил отряду двинуться в путь.
        Через пару минут мы с Никой и двадцатью бойцами уже были в седлах и ехали рысью по городским улицам, создавая защитную стену вокруг некроманта, скрывавшего свое лицо под капюшоном черного плаща. Местные жители все еще привыкали к драматическим переменам, произошедшим за последние дни, и на улицах было не слишком оживленно. Жители покидали дома только по крайней нужде. В городе нам встречалось больше эрейских солдат, нежели мирных жителей.
        Мы выехали через Северные ворота и двинулись по тракту, уходившему в лесные дебри, что окружали Новый Эребург. Первый некромант указывал дорогу, глядя глазами своего ожившего ворона, который летел впереди, обозревая тропу, ведущую к предполагаемому месту нахождения таинственного Твфаринна, священной поляны языческого культа. Мертвая птица была не единственным слугой Рега, сопровождавшим нас. В какой-то момент я оглянулся назад и увидел дюжину нежитей, марширующих в десятке шагов позади моих солдат. По лицам ребят я догадался, что они не слишком довольны таким арьергардом.
        Около полудня Рег сообщил нам, что мы почти прибыли. Последний отрезок дороги, однако, оказался самым тяжелым. Пришлось покинуть широкий, проторенный тракт, слезть с лошадей и дальше с огромным трудом продвигаться к месту назначения, все дальше углубляясь в густые, непролазные дебри. Наш темп значительно снизился. Этого следовало ожидать, ведь мы оказались вдали от человеческого жилья, в самом сердце дикого леса. Тем больше было наше удивление, когда мы наткнулись на первый признак присутствия человека - арбалетный болт, вбитый в ствол дерева. Он застрял в коре глубоко и под странным углом, как будто стрелок целился чуть сверху. Сложно было сказать, как долго болт находился в дереве. Наконечник еще не заржавел, и древко тоже было в хорошем состоянии, но это все равно позволяло сузить временной интервал минимум до нескольких лет.
        Однако мы быстро избавились от сомнений. Лежавший в траве факел кто-то потушил совсем недавно, что подтверждали обугленные травинки вокруг. Оборванный лоскут окровавленной ткани, свисавший с соседней ветки, и оставленный рядом меч подсказывали, что тлеющий факел скорее всего бросили во время панического бегства. Влажный климат Каэлларха препятствовал лесным пожарам, поэтому огонь не причинил большого вреда. С каждым шагом мы натыкались на новые улики: сломанные ветки, отпечатки сапог. Очень скоро стало ясно, что совсем недавно сюда приходили люди, и, вероятно, не все из них вернулись домой. Мы продвигались вперед со всё большей осторожностью, и всё чаще я слышал за спиной скрежет стали, когда кто-то из бойцов проверял, плавно ли меч выходит из ножен. Тем временем лес начал редеть, и вскоре между ветвей нашим глазам открылась просторная поляна.
        Сначала мы услышали голос. Это был одержимый, истеричный поток слов на местном наречии, но в его старом звучании, уже не понятном простому прохожему на улицах Нового Эребурга. Я тоже смог различить лишь отдельные слова из потока сливающихся друг с другом звуков.
        - …порождение… крик чащоб… воплощение… рев звериный и треск крушимых древ знаменуют приход властелина… единение бога и бестии…
        Мы пробирались сквозь чащу с оружием, готовые ко всему. Однако на поляне обнаружили лишь одного странного человека. Невысокий, сгорбленный, облаченный в волчью шкуру, он ходил туда-сюда неровным нервным шагом, бормоча что-то себе под нос и не обращая на нас никакого внимания. Ника жестом приказала Винону и Офалу схватить незнакомца, и те, обнажив мечи, двинулись к нему медленно и осторожно. Человек в волчьей шкуре заметил опасность, только когда наши ребята оказались в нескольких шагах от него. Он резко прервал свой монолог, впился в них взглядом, а потом протяжно завыл.
        Оба бойца неожиданно остановились, и Офал вдруг угрожающе зарычал и обнажил зубы, как волк. Затем резко повернулся к Винону, и тот отступил на несколько шагов, с тревогой глядя на своего более крупного товарища. Офал выронил меч и с яростным ревом совершил длинный прыжок, накидываясь на коллегу. Они схватились и стали кататься по траве. Офал то рычал, то клацал зубами, и создавалось впечатление, будто он пытается перегрызть шею Винона.
        Незнакомец тем временем кинул взгляд в нашу сторону. Мы стояли, сбившись в тесную кучку, наблюдая за разворачивающейся перед нами схваткой. Я чувствовал, что сейчас должен поступить какой-то приказ, что кто-то должен что-то сделать, но ничего не происходило. Я мог что-то сказать, но ведь Ника была старше меня по званию, а потому… мне захотелось взглянуть на нее, посмотреть, что она делает, но я не мог вспомнить, где она и в какую сторону надо смотреть. Я напряженно думал, не летает ли она где-то надо мной в кронах деревьев, возможно ли это… Захотелось это проверить, но я не знал, как поднять голову. Внезапно услышал какой-то звук, непрерывный и монотонный, который приказывал приблизиться. Он звал меня вглубь леса. Я знал, что именно там хочу быть. Именно там я должен быть. Я вдруг понял, что где-то в лесу есть место специально для меня. Только для меня… И ноги уже несли меня туда…
        Призывный звук оборвался, словно кто-то перерезал его ножом. Я как будто вынырнул из мутного темного омута. И не сразу вспомнил, где нахожусь. Вокруг меня другие члены отряда, разбросанные по всей поляне, тоже выглядели так, словно их вырвали из сна. Исключение составлял лишь Рег. Он стоял над неподвижным телом человека в волчьей шкуре и тыкал в него палкой, как ребенок, который нашел мертвую крысу.
        - Рахкш,  - пояснил он, широко улыбаясь, когда мы с Никой приблизились к нему, все еще немного ошалевшие.  - Ван Мейхтель сошел бы с ума, если бы я описал этот случай.
        - Что?  - спросил я в полном недоумении, наблюдая, как Офал помогает встать окровавленному Винону и дружески похлопывает его по плечу.
        - Он еще живой?  - вмешалась Ника.
        Некромант ткнул палкой лежащего, который тихим хныканьем ответил на вопрос Ники. Рег тем временем истолковал мой вопрос, выражавший скорее всеобщую растерянность, нежели что-либо конкретное, как просьбу пояснить его последнее высказывание.
        - Ван Мейхтель уже много лет пытается убедить говорящих голов из Академии, что языческие жрецы из Каэлларха обладали силой, очень похожей на силу, с помощью которой некромант воздействует на своих приспешников. Конечно, доказать это было трудно, потому что всех язычников успешно уничтожали последователи единственно правильной веры. Мой уважаемый коллега страшно разозлится, когда именно я напишу трактат с описанием документально подтвержденного случая применения такой силы рахкшем.
        - Значит, он пытался взять нас под контроль тем же способом, каким ты управляешь трупами?  - задал я глупый вопрос.  - А ты тоже почувствовал… ну, знаешь…
        Рег рассмеялся:
        - Это действует только на… более примитивные умы.
        Он размахнулся и отбросил палку далеко в чащу. Через мгновенье оттуда выскочил один из сопровождавших нас живых мертвецов. Когда он приблизился к нам, я заметил, что палку он держит в зубах. Некромант покосился на него.
        - Так вот как выглядит эта мерзость,  - заключила Ника.
        - Что ты имеешь в виду?  - спросил я, поглядывая то на рахкша, то на мертвеца с палкой в зубах, отскакивавшего всякий раз, когда Рег пытался ее отобрать.
        - Твфаринн.
        Я оглядел поляну. Да, мы пришли в нужное место. В десятке шагов от нас, в центре круга, торчала статуя волчьего бога Вахрха. Вокруг него были свалены принесенные в жертву животные на разных стадиях разложения. Подойдя чуть ближе, я с удивлением обнаружил, что, несмотря на обилие звериных трупов, причем иногда совсем свежих, вокруг статуи не кружили мухи. Ни одного насекомого внутри круга.
        Рахкш тем временем, по-видимому, начал понемногу приходить в себя. Он прекратил по-волчьи скулить и издал вполне человеческий, хотя и безумный смешок.
        - Вы можете ослепить меня,  - пробормотал языческий жрец.  - Вы можете убить меня. Моя миссия выполнена. Волчий бог уже вышел из небытия и бродит по древним лесам. Великая охота вновь началась. Придет час, и хищник обратит на вас свои пылающие очи.
        - Где нам искать эту дрянь?  - спросил некромант.
        - Преображенный сам найдет вас.
        Ника оглушила жреца ударом в затылок.
        - Мы отвезем его в монастырь и там как следует его угостим,  - деловито заявила она.  - Он расскажет все, что знает. А теперь давайте подробнее рассмотрим эту статую.
        Солдаты разошлись по поляне, обыскивая местность и расставляя караулы. Однако они не приближались к статуе, оставив это дело нашей троице. Ника приказала связать и заткнуть рот рахкшу, пока тот лежал без сознания, а затем приступила к осмотру идола.
        - Это, несомненно, Твфаринн,  - констатировал Рег.
        - А?  - моментально отозвался я.
        - «Твфаринн» буквально означает «волчьи владения»,  - пояснил он.  - У каждого животного божества есть такое место поклонения. Эта поляна принадлежит Вахрху, волчьему богу, как вы, вероятно, догадались по его статуе, стоящей в центре круга. Подобные капища с идолами других богов, безусловно, также расположены в этой местности.
        Между тем Ника, обходившая по кругу статую, внезапно позвала нас взволнованным голосом:
        - О, черт… вы должны это видеть! Здесь всё так, как на эскизе!
        Мы с Регом поспешили на ее зов и замерли, увидев то, на что она показывала. Ника оказалась права. Сцена, открывшаяся нашему взору, выглядела точно так же, как на рисунке, изображавшем последнюю фазу ритуала превращения. У подножия статуи, на залитой кровью земле лежал свежий волчий труп без головы, а рядом с ним валялась отрубленная голова бородатого мужчины.
        - Следы…  - буркнул я, указывая на землю.
        Ника и Рег кинули взгляд туда же, куда и я. На песчаной почве виднелся четкий отпечаток огромной звериной лапы. Мы сделали еще несколько шагов и заметили еще один след, а затем еще один. Очевидно, огромный двуногий великан длинными шагами начал свой путь от статуи, у подножия которой лежали человеческие и волчьи останки.
        - Точно как на эскизе,  - согласился Первый некромант.  - Интересно.
        Мы продвигались дальше, но из-за густой травы найти следы было непросто. Травинки уже успели подняться после прохода бестии. Судя по застывшей крови вокруг волчьего тела, с момента превращения прошло не менее суток. Мы добрались до опушки леса, где тварь оставила более четкий след. Все тонкие ветви на деревьях и кустах были обломаны. Существо с большим напором пробиралось через лес, не обращая особого внимания на препятствия.
        - Я ни хрена не понимаю в слежке,  - трезво заметила Ника,  - но, судя по ширине и высоте коридора, который эта тварь пробила в подлеске, мы имеем дело с действительно крупной скотиной.
        Она была права. Самые высокие сломанные ветви находились на высоте почти двух с половиной метров, и, пробираясь сквозь лесную чащу, существо оставило проход достаточно широкий, чтобы Офал и Губка, идя плечом к плечу, могли спокойно в нем поместиться.
        - Не думаю, что мы узнаем что-либо еще из осмотра этого места,  - заключила капитан.  - Зато жрец может рассказать нам много интересных историй. Если мы отправимся сейчас, то успеем вернуться в город до наступления темноты.
        Никто не протестовал. Если не было особой необходимости, мы не собирались оставаться в этом лесу ни минутой дольше.

* * *

        Уже наступали сумерки, когда мы оказались в стенах Нового Эребурга. Мы с ребятами доставили Первого некроманта в его штаб-квартиру, а Ника забрала с собой рахкша и отправилась на Речную, где его должны были допросить. Языческий жрец, однако, оказался не так разговорчив, как нам того хотелось, и умер под пытками, не сообщив никакой полезной информации.
        Всю обратную дорогу нам совершенно не хотелось разговаривать, и мы ехали в угрюмом молчании, то и дело озираясь по сторонам. Настроение не улучшилось и после того, как мы добрались до особняка. Даже Рег оставался на удивление тихим и спокойным. Очутившись на своем этаже, он заперся у себя в комнате и приказал, чтобы его ни при каких обстоятельствах не беспокоили. На часах возле его двери был оставлен мертвец, который преграждал проход любому, кто пытался нарушить покой некроманта.
        Я чувствовал себя совершенно обессиленным, поэтому только проконтролировал часовых и отправился прямиком в постель. Спал, как настоящий солдат, до полудня, и, наверное, проспал бы еще дольше, если бы не Чи, бесцеремонно вырвавшая меня из сна.
        - Тебя кто-то ожидает.
        - Кто?  - удивился я, моргая тяжелыми веками.
        - Кажется, осведомитель. Он не назвался и не показал лица. Сказал, что разговаривать будет только с тобой. У него якобы есть какая-то очень важная информация.
        - И что, вы впустили его под честное слово?
        - Очень смешно. Мы отнеслись с уважением к его пожеланию и позволили ему сохранить анонимность, но заперли в подвале под охраной до твоего прихода.
        - Это мне нравится,  - я нехотя вылез из своей берлоги.  - Веди.
        Я спал в одежде, поэтому мне оставалось только быстро натянуть сапоги, и я последовал за Чи. Она довела меня до первого этажа и оставила возле лестницы, ведущей в подвал. Вниз я спустился уже один. В комнате горели два факела в настенных держателях, и в их свете я разглядел фигуру в капюшоне, сидевшую в углу. Размышляя, не совершаю ли тем самым грандиозную глупость, я медленно приблизился к гостю.
        - Чем могу помочь?  - спросил я с типичной для меня вежливостью.
        Капюшон развернулся в мою сторону, а потом и откинулся на плечи визитера. Я посмотрел прямо в глаза капитану Носьересу.
        - Неплохо выглядишь,  - бросил я, маскируя удивление.
        - Лучше, чем ты,  - ответил он.  - Ты ведь знаешь, кто меня послал?
        Я кивнул.
        - Хорошо,  - он извлек из складок одежды бумажный свиток.  - Это карта. На ней отмечено расположение еще одного языческого капища. Сегодня вечером там соберется Круг.
        Подозрительно взглянув на него, я забрал карту.
        - Полагаю, эта информация известна далеко не каждой собаке. Откуда об этом узнал ты?
        Носьерес тяжело вздохнул, как взрослый, беседующий с крайне глупым ребенком.
        - Ты должен понимать одну вещь, если тебе предстоит работать с Господином Рука Помощи,  - терпеливо пояснил он.  - Он не узнает о событиях постфактум или непосредственно перед тем, как они происходят. У него нет сети осведомителей, которые сообщают ему о чужих действиях. Нет, Господин Рука Помощи знает все заранее, потому что именно он является причиной того, что должно произойти. И если он говорит тебе, что с вершины горы сойдет лавина, то это потому, что он сам столкнет первый камень.
        Я смотрел на Носьереса с глупым выражением лица, все еще не понимая, к чему он клонит.
        - Это Господин Рука Помощи создал Круг,  - сказал он, словно объяснял мне основы сложения.  - Это он все затеял, предоставил им деньги, материалы и сведения, необходимые для действий. Конечно, бунтовщики этого не знают, но все они с самого начала своей деятельности были просто фигурами, которые Центральный банк двигал по шахматной доске.
        - А теперь Господин Рука Помощи намерен поставить мат?  - спросил я, показывая, что способен развить метафору.
        - Ты что, дурак?  - Носьерес недоверчиво посмотрел на меня.  - Дело не в победе одного из участников конфликта. Он не играет белыми или черными, он контролирует обе стороны шахматной доски. И если все фигуры работают на тебя, то ты стремишься не к уничтожению одной из сторон, а к продолжению игры. Ты стремишься к пату.
        Наконец-то я понял.
        - Так мы пойдем туда не для того, чтобы поймать членов Круга, да?
        - Конечно, нет. Если вы немедленно отправитесь в путь, то прибудете на место, когда все бунтовщики покинут священную поляну.
        - В таком случае что мы найдем на месте?
        - Тело некоего человека и многочисленные косвенные улики, свидетельствующие о том, что этот человек в момент смерти был вовлечен в языческую деятельность Круга. Вы отвезете этого мертвеца обратно в город, где он, вне всякого сомнения, будет опознан как Лозе ван Доррен.
        - Отлично. Есть еще что-то, о чем я должен знать?
        - Такую же карту только что получил Вильгельм Стахс. Он также в курсе, чего ожидать на месте. В данный момент он возглавляет отряд наемников, нанятых родом ван Доррен, и намерен первым прибыть на место, чтобы уничтожить все улики, компрометирующие семью.
        - Я понимаю. Просто объясни мне, какого черта ты дал наводку Вильгельму.
        Бывший капитан противно улыбнулся:
        - Он опасный и к тому же очень уважаемый человек. Было бы неплохо, если бы он погиб за пределами города при безуспешной попытке уничтожить компрометирующие его работодателей улики. Ты так не думаешь?
        Я кивнул.
        - А кроме того,  - добавил Носьерес,  - если Вильгельм находится в дикой глуши, значит, его нет рядом с Ракель ван Доррен. Если бы кому-то пришло в голову устранить эту старую стерву, это была бы прекрасная возможность, не так ли?
        - Тогда я отправляюсь в путь. Я не собираюсь слишком облегчать работу Вильгельма.
        - Да, пора. Будь так добр и проводи меня к выходу.  - Он снова прикрыл лицо капюшоном.  - Да, и еще кое-что. Говорят, в окрестных лесах бродит какая-то мерзкая тварь. Не дай себя убить, Ис.

* * *

        Если бы Первый некромант находился на подъеме своих интеллектуальных сил, манипулирование им, наверное, представляло бы определенную проблему. Будучи абсолютно трезвым, он наверняка задал бы пару вопросов о моем источнике информации. Возможно, он даже заподозрил бы неладное, задавшись вопросом, почему именно я из всех людей, охотившихся за Кругом, получил наводку об их сходке. Тот факт, что у меня на руках оказалась не только информация о времени и месте встречи, но и очень точная карта с отмеченным местоположением, только усугубил бы его сомнения. Он, очевидно, также сильно бы удивился, зачем я привел с Речной улицы Безумного Йорлана с его алхимическим арсеналом, почему-то забыв при этом сообщить Нике о только что появившемся у нас прорывном шансе захватить членов Круга.
        К моему счастью, в тот день Рег добровольно отказался от способности мыслить логически и не имел возможности критически оценить мои сомнительные шаги. Ему хватило пары моих скупых реплик об осведомителе, выдавшем капище, чтобы сорваться с места и нестись сломя голову в указанном мной направлении. И хотя из соображений безопасности я предпочитаю иметь дело с мертвецами, оживленными на трезвую голову, в данной конкретной ситуации очумелый чернокнижник был мне только на руку. И если нам предстояло вступить в схватку, из двух зол я предпочел бы Рега, торчащего под кайфом, а не Рега, проявляющего инициативу. Поэтому я позаботился о том, чтобы он взял с собой в поездку достаточный запас кокаина.
        Вскоре отряд из почти тридцати бойцов уже мчался галопом по улицам города. Все пошло по моему плану. Если бы Ника или эрейцы впоследствии захотели расспросить Рега или кого-либо из моих людей, все в один голос сказали бы, что я всего лишь выполнял работу охранника. Решение о немедленном выдвижении, без выделения пайка и доклада у высших офицеров, принималось не мною. Я просто выполнил свой долг, передав Первому некроманту то, что узнал от информатора. Я не мог возразить Регу, когда он приказал выступать. Откуда в моем отряде взялся Безумный Йорлан? Совершенно случайно! Он оказался неподалеку от особняка, когда мы отправлялись в путь, и присоединился к экспедиции. И Йорлан, и посланный за ним гонец должны были категорически отрицать, что алхимика вызвали из монастыря по моей инициативе и что я сознательно отказался от совета с командованием.
        Оказавшись за стенами города, я вздохнул с облегчением. Мне удалось ловко и втайне вывести отряд из особняка, полностью обезопасив себя от возможных неудобных вопросов со стороны Цитадели и полка. Но тут же меня стала беспокоить следующая операция. Предстояло быстро преодолеть долгий путь, отделяющий нас от цели, незаметно и успешно расправиться с людьми Вильгельма, собрать все улики и главное - прибыть достаточно поздно, чтобы разминуться с Кругом и людьми Носьереса, которые должны были подкинуть тело Лозе и доказательства, но не настолько поздно, чтобы Вильгельм успел все зачистить.
        Впереди у нас лежал долгий путь, и я рассчитывал добраться до цели не раньше полуночи. Отряд продвигался быстро, и вообще все, казалось, были в хорошем настроении. Только Ферре, Йорлан, Гиена и Парша были предупреждены обо всем, что нас ждет на месте. Их задачей было гарантировать, что после встречи с солдатами рода ван Доррен ситуация не разрешится мирно, а тут же вспыхнет бой, в котором погибнут Вильгельм и большая часть его отряда. По счастливому стечению обстоятельств уцелеют лишь несколько человек, которые и поклянутся, что их отправили на место уничтожать доказательства любой причастности Лозе к деятельности Круга.
        Чем ближе мы подходили к цели, тем многочисленнее становилась наша кавалькада. Когда мы покидали особняк, Рег настоял на том, чтобы взять с собой Олуха и оживленного ворона, и как только мы оказались за городом, уже без всякого сопротивления начал формировать вокруг нас небольшую армию своих слуг. Проезжий тракт оказался отличным ресурсом для творчества некроманта, в течение десятков лет здесь совершались набеги на караваны, военные действия и казни разбойников. Теперь все эти жертвы придорожного насилия поднимались из своих неглубоких могил и присоединялись к нашему отряду, следуя за новым хозяином. Когда наступили сумерки, за нами уже тянулось несколько десятков скелетов.
        С наступлением темноты пришлось изменить способ навигации. Мертвый ворон Рега взмыл в воздух и полетел вперед, как разведчик, а Первый некромант, пользуясь глазами своего слуги, взял на себя роль проводника. Вскоре после этого он сообщил, что птица заметила в лесной чаще поляну, на которой располагалось капище, и, судя по горевшему пламени, там как раз собирались какие-то люди.
        Внезапно я увидел огромный изъян в нашем плане. Даже если бы собрание Круга успело закончиться до нашего приезда, людям Носьереса все равно нужно было время, чтобы подложить разоблачающие ван Дорренов доказательства. Если бы в это время ворон Рега парил над поляной, он бы все увидел, и наш обман открылся бы.
        - Лучше бы эта птичка не кружила слишком близко к цели,  - быстро сказал я некроманту.  - Судя по тому, что мы видели на прошлой священной поляне, падальщики избегают этих мест и не трогают то, что принесли в жертву богам. Ворон, наблюдающий за собранием, сразу насторожит Круг.
        Первый некромант признал мою правоту и отныне не позволял крылатому слуге слишком близко приближаться к Кругу. Вскоре пришло время свернуть с тракта и пробраться через чащобу. Эта священная поляна находилась гораздо дальше от проторенных дорог, чем предыдущая, поэтому нас ждал долгий, трудный марш через густой бор. Это было мне на руку, потому что, насколько я понял, у нас все еще был большой запас времени, и мы могли добраться до места слишком рано. Поэтому я взял на себя командование колонной и, сославшись на меры предосторожности, постарался, насколько это возможно, замедлить наше продвижение, хотя чрезмерно возбужденный некромант хотел как можно скорее выследить членов Круга.
        К счастью, преодолевать густой лес в полной темноте, да еще вести под уздцы лошадей было невероятно трудно, и мы продвигались со скоростью улитки. В начале пути я разрешил зажечь несколько факелов, но когда мы приблизились к цели, приказал погасить их, объяснив, что это может выдать наше положение, хотя на самом деле мне нужно было всего лишь замедлить скорость. Видимость упала до минимума, и мы ступали по лесу с величайшей осторожностью, едва замечая ветки, царапающие лица, и корни под ногами. Вскоре пришло время оставить лошадей. Мы привязали их к деревьям, и некромант прикомандировал несколько мертвецов для их защиты. Последний, самый короткий отрезок нам предстояло преодолеть в полной тишине и с предельной осторожностью.
        Мы были уже на краю поляны и могли различить мерцающий между ветвями свет факелов, что освещали капище, когда я приказал отряду остановиться. Мы с Чи и Ферре подкрались к тому месту, где заканчивалась линия деревьев, чтобы изучить окрестности. Я вдохнул с облегчением. Поляна уже опустела. Факелы еще горели, и хотя расстояние было немалым, мне показалось, что у подножия статуи видны лежащие тела. И Круг, и люди Носьереса уже успели сделать свое дело. Но не хватало только наемников ван Дорренов.
        - Черт, мы опять опоздали,  - прошипела Чи, ударив кулаком по стволу дерева.  - Мы были так близки к поимке этих мерзавцев!
        Где этот проклятый Вильгельм? Надо было быстро что-то придумать, чтобы выиграть время.
        - А если они всё еще где-то рядом?  - предположил я.  - Может, нам еще удастся их догнать? Надо поскорее вернуться к некроманту.
        Мы отступили к отряду.
        - Поляна пуста, сукины дети успели свалить,  - обратился я к Регу, изображая гнев и разочарование.  - Но они не могли уйти далеко. Пошли своего ворона, пусть осмотрится, может, он их увидит.
        Рег согласился без колебаний и отправил птицу на разведку. Я не ожидал, что он что-нибудь найдет. Даже если люди из Круга или приспешники Носьереса еще не отошли на приличное расстояние, густой лес должен был надежно скрыть их от взгляда мертвого ворона. Они могли бы выдать себя только в том случае, если бы громко разговаривали между собой, а я не верил, что любая из сторон допустит такую глупость. Между тем у меня появился хороший предлог, чтобы приказать своим людям оставаться на месте и не разбредаться по окрестностям в поисках бунтовщиков. Вильгельм получил шанс наверстать упущенное. Только бы он не упустил его.
        Мы все замерли в нервном ожидании. Вокруг царила неестественная тишина, не слышно было привычных звуков леса, лишь наше нервное дыхание и короткие перешептывания между солдатами. Раз за разом, когда хрустел хворост от перешагивания с ноги на ногу или позвякивал меч от неосторожного удара о броню, все резко вздрагивали и всматривались в окружающий мрак, нервы были натянуты как струна. Вдруг прямо перед нами раздался шорох, и Чи, которую я вместе с двумя бойцами заранее отправил обратно к краю поляны на разведку, вернулась бегом в отряд.
        - Вы не поверите, кто только что выбрался на поляну,  - беспокойно прошептала она.  - Дюжина головорезов в ливреях рода ван Доррен.
        - Что за черт?  - пробормотал Рег.  - Что они здесь ищут?
        - Самое простое объяснение: они участвуют в заговоре,  - заявил я и повернулся к остальной части отряда.  - Все за мной. На поляне приспешники ван Дорренов, мы не знаем, каковы их намерения. Постараемся всё решить мирным путем, но если они сразу не сложат оружие или позволят себе какие-то излишние телодвижения, то мы сначала будем бить, а потом спрашивать.
        Я извлек меч из ножен и двинулся вперед решительным шагом. Когда я вышел из-за деревьев, дюжина солдат в зелено-черных ливреях стояла рядом с идолом, сгрудившись в нескладную, нервную кучку. На ее фоне выделялся только Вильгельм, присевший на корточки, видимо, изучая труп, что лежал у подножия статуи. Когда они увидели мой отряд, появившийся на поляне, началась паника. Раздалось несколько тревожных криков, а затем все потянулись за мечами и заняли оборонительную позицию, все еще стоя близко друг к другу. Вильгельм медленно выпрямился и повернулся в нашу сторону, плавным движением выхватив длинный меч.
        У нас, конечно, было значительное численное преимущество, даже без учета мертвецов, которые медленно появились вслед за нами на опушке леса и заполнили поляну. Живая часть отряда образовала растянутый полукруг и частично окружила группу Вильгельма.
        - Опустите оружие!  - громко воскликнул я.  - Сдавайтесь немедленно! Любое сопротивление будет расценено как бунт против Короны!
        Освещение было, конечно, не лучшим, но достаточным, чтобы те могли разглядеть эмблемы Седьмого полка на наших форменных куртках. Несмотря на это они все еще не складывали оружие. Появление Первого некроманта могло бы развеять их сомнения, но я позаботился, чтобы он остался в тылу со своими мертвецами.
        - Успокойтесь, мы на одной стороне,  - промолвил Вильгельм.
        - Это еще предстоит выяснить,  - ответил я.  - В последний раз повторяю: сложите оружие.
        Наступила долгая, нервная минута, когда он обдумывал ситуацию. А потом начал медленно пригибаться к земле, словно собирался опустить меч. К счастью, Гиена выполнил свою задачу.
        - Языческие суки!  - крикнул он и сделал внезапный шаг вперед.
        Он отнюдь не собирался бросаться в атаку, но этого резкого движения было достаточно, чтобы спровоцировать нервную реакцию у нескольких солдат в ливреях, и один из них замахнулся мечом на Гиену.
        - Они атакуют!  - завыл кто-то из людей Вильгельма.  - Защищайтесь!
        - Измена!  - крикнул в ответ Парша и бросился в атаку.
        Этого было достаточно, чтобы на поляне разгорелся бой. Я тоже перешел в наступление и без труда уложил первого противника, которого настолько застигла врасплох воцарившаяся суматоха, что он даже не успел заслониться. Тогда я увидел Вильгельма, идущего в мою сторону, и мне это совсем не понравилось. К счастью, Ферре внезапно появился в поле зрения и встал на его пути, блокируя подход ко мне.
        Разорившийся барон редко когда имел возможность встретиться лицом к лицу с достойным себя противником, и Вильгельм, вероятно, был одним из тех немногих людей, кто мог поспеть за его темпом. Это мог быть легендарный поединок двух действительно великих фехтовальщиков. Но так уж получилось, что честный бой не входит в число любимых видов спорта Седьмого полка. Участники поединка успели обменяться лишь несколькими нечеловечески быстрыми ударами, когда Гиена, прорубивший себе путь к Вильгельму через скопление его людей, толкнул его прямо в спину. Тот пошатнулся, Ферре воспользовался образовавшейся брешью в защите и закончил работу. Самый верный слуга рода ван Доррен пал к ногам барона, который долго смотрел на него с сожалением, потом поднял голову и решительным шагом направился к Гиене. Я знал, что сейчас произойдет, но в этот момент ничто не могло остановить Ферре. Я не собирался мешать ему, когда он был в таком состоянии.
        Но неожиданно прямо перед бароном возникла филигранная фигурка Чи. Сержант ткнула ему указательным пальцем в нагрудник и огрызнулась:
        - Чего?
        - С дороги,  - прошипел Ферре с взглядом, все еще направленным на Гиену.  - Этот сукин сын…
        - Он сделал свою работу. Он убил противника, а значит, в отличие от тебя, может отличить своих от чужих.
        - Ты не понимаешь. Этот поединок…
        - Да пошел ты на хрен со своими поединками и голубой кровью. Ты здесь для того, чтобы защищать своих товарищей, а не завоевывать славу. Если ты хочешь, чтобы о тебе писали баллады, тащи свою задницу назад к аристократическим дружкам, биться турнирным оружием и бросать дамам цветы на ристалище.
        Ферре слегка сжался и развернулся на пятке, пряча меч в ножны, после чего он, я и Гиена разошлись в три разные стороны, избегая взгляда Чи. Только сейчас я понял, что неравная схватка вокруг нас закончилась уже добрую минуту назад. Я начал с притворной сосредоточенностью изучать поле боя, надеясь произвести впечатление человека, контролирующего ситуацию. Трое солдат в зелено-черных ливреях были спасены и связаны, чтобы потом дать показания, а остальных мы вырезали. На нашей стороне оказались только трое убитых и несколько легкораненых.
        - Должно быть, это место поклонения богу-медведю,  - заметил Рег, указывая на статую, которая действительно напоминала зловещую медвежью фигуру.  - Но я не могу припомнить, как звали этого мудака на местном диалекте. Ох ты, блядь, посмотри!
        Он указал на лежащие под статуей тела, которые до этого изучал Вильгельм.
        До сих пор мы были в основном заняты наемниками ван Дорренов и вообще не обращали внимания на жертвы, принесенные у алтаря. Подойдя ближе, я понял, что там лежит огромная туша медведя, а сверху труп обнаженного человека с перерезанным горлом.
        - Похоже, ритуал превращения провалился,  - констатировал Рег.  - Мальчонке явно не повезло.
        Я приказал своим людям привести одного из пленных.
        - Вы были здесь, когда это случилось?  - спросил я его, несмотря на то, что знал ответ.
        - Нет.
        - Тогда зачем пришли сюда?
        - Вильгельм приказал. Он сказал, что нам придется кое-что убрать.
        - Что конкретно?
        - Он не стал вдаваться в подробности. Просто сказал, что это для блага семьи.
        Я перевернул ногой тело обнаженного мужчины, чтобы увидеть его лицо. Допрашиваемый невольно вздрогнул. Я снова задал вопрос, на который знал ответ.
        - Узнаешь его?
        Тот сглотнул слюну. А потом медленно кивнул.
        - Это Лозе ван Доррен.
        - Значит, это его вы должны были убрать,  - произнес я, кинув взгляд на Первого некроманта.
        Тот ничего не ответил.
        - Ладно, нам пора в путь,  - заявил я.  - Возьмем тела этих двоих в качестве улик, Цитадель захочет все проверить.
        Я указал на трупы Вильгельма и Лозе. Чи назначила парочку неудачников, которым пришлось тащить трупы к лошадям и перебрасывать их через седла. Прошло совсем немного времени, и мы двинулись в путь через лес в сторону тракта. Судя по всему, все шло по плану. Я то и дело кидал взгляды на бредущего рядом Рега. С тех пор, как некромант покинул поляну, он ни разу не заговорил. Возможно, был просто одурманен наркотиками, но я все равно волновался. Если у него возникнут какие-то сомнения в трактовке сегодняшних событий, то будет сложнее продать нашу историю в Цитадели. Но если он поддержит нас полностью, судьба рода ван Доррен предрешена.
        Мои размышления прервал шум, доносившийся из хвоста колонны. Неожиданно в той стороне раздался громкий протяжный вой, а затем отчаянные вопли какого-то человека.
        - Что там происходит?  - воскликнул я, поворачиваясь к идущим за мной Чи и Ферре.
        Прежде чем они успели ответить, в другом месте, гораздо ближе к нам, кто-то грозно зарычал, а следом пронзительно заревел в агонии конь.
        - Нас атакуют!  - крикнул кто-то в хвосте колонны.  - Блядь, лошадь разорвало пополам!
        - К оружию, идиоты!  - крикнула Чи.
        Я потянулся за мечом и бросился бегом в ту сторону, откуда все еще доносились крики.
        - Зажечь больше факелов!  - скомандовал я.  - Сформировать круг, спиной друг к другу, лошадей наружу. Больше света!
        В полумраке я с кем-то столкнулся. Тот обернулся, и я увидел бледного как полотно Гиену. Без слов он указал на тушу, лежащую в нескольких шагах от него. Это была одна из наших лошадей, буквально разорванная пополам. Кровь и внутренности животного растекались по земле, образуя огромную лужу.
        - Это было охрененно огромное…  - простонал Гиена.  - Оно выскочило из темноты и догнало лошадь. Я даже не понял, как это произошло. А потом оно исчезло.
        Чуть в стороне снова раздался пронзительный вой. А потом что-то зашуршало в чащобе перед нами, где-то на краю зрения мелькнула чья-то огромная темная фигура. Кто-то из солдат прыгнул к нему с мечом. Огромная волосатая лапа вынырнула из-под ветки и ударила его с такой силой, что парень пролетел в воздухе десяток шагов и врезался в дерево, налетев на торчащую ветку. Через мгновенье зверь снова зарычал, но, к счастью, звук говорил о том, что он немного отдалился от нас.
        - Блядь, ты это видел?!  - заорал Гиена прямо мне в ухо, чуть не оглушив меня.
        - В том-то и проблема, что нет!  - ответил я ему.  - Больше света, черт побери! Подожгите кусты, если нужно.
        Люди еще не полностью пришли в себя, но уже начали организовываться. Чи подгоняла их, чтобы все собрались в кольце обороны. Несколько факелов бросили в кусты, и, несмотря на сырость, подлесок занялся огнем, дав нам чуть больше видимости.
        - Где некромант?  - воскликнул я, лихорадочно озираясь.
        - Вот именно, где?  - ответил мне дребезжащий голос, несомненно принадлежавший Регу.  - Кто-нибудь видел некроманта?
        Я мысленно выругался и побежал на звук. Я нашел Рега в центре оборонительного кольца, он лежал на земле, прислонившись к стволу дерева. Судя по тому, что я увидел, он не был ранен. Он был под кайфом.
        - Что за хуйня тут, блядь, творится?  - задал он очень меткий вопрос.
        - Понятия не имею,  - спокойно ответил я.  - Но, похоже, какая-то большая волосатая тварь пытается нас убить.
        - Ага. Боюсь, я на измене, не могу осознать всю серьезность ситуации.
        - Ты нам нужен!  - крикнул я ему прямо в лицо, пытаясь отрезвить его.  - Я не знаю, что это за хрень, но мы не справимся с ним одними мечами. Пусть твои трупы займутся делом.
        - А мне так хочется полежать здесь,  - пробурчал он.  - Можно?
        - Да, это отличная идея! Что плохого может случиться?
        - Ты прав,  - заявил он вдруг удивительно ясным голосом.  - Моя шея полностью затвердеет, если я засну в таком положении.
        Из-за кольца донесся еще один крик человека, которого разрывали на части. Какой-то рохля не успел встать в наши ряды и горько поплатился за это.
        - Мы сейчас все тут погибнем!  - в последний раз я попытался добиться чего-нибудь от некроманта.  - Шевели своими мертвецами, пусть прикроют нас.
        Рег ничего не ответил, но, похоже, до него что-то дошло, так как в свете факелов и горящего подлеска я увидел скелеты, собравшиеся вокруг нас и формирующие защитный кордон. В какой-то момент силуэт волосатого двуногого чудовища на мгновение ворвался в область света и одним ударом сбил несколько скелетов, образовав изрядную брешь в нашей обороне, а затем снова исчез в темноте.
        - У нас плохо получается, да?  - раздался вдруг рядом со мной чей-то голос.  - Кажется, рукопашный бой не лучший способ убить полубожественного зверя?
        Я резко обвернулся и увидел прямо перед собой улыбающуюся физиономию Безумного Йорлана.
        - Ну давай, сделай что-нибудь,  - проворчал я.  - У тебя же есть блестящая идея, правда?
        - Конечно,  - ответил он, встав с самодовольным видом, словно павлин, распустивший хвост.  - Других идей у меня не бывает.
        - Замечательно. Ты еще долго будешь рисоваться, вместо того чтобы спасать наши задницы?
        Из темноты снова донесся громкий вой, возвещавший о приближении бестии.
        - Как говорится, любую проблему можно решить с помощью небольшого количества серы,  - бодро заявил алхимик, роясь в своей сумке.
        - Никто так не говорит, Йорлан.
        - Подгоните эту тварь на расстояние пяти метров от этого дерева,  - заявил он, указывая на толстый дуб в каких-то двадцати метрах от нашего круга.
        - И как мне его туда затащить?
        - По-моему, это очевидно,  - фыркнул он.  - Нам нужна приманка. Это бешеное животное, даже если оно когда-то было человеком. Оно не устоит перед легкой, одинокой добычей, покинувшей замкнутый круг света.
        - Что будет, когда чудовище окажется возле дерева?
        - Я приведу в действие ловушку.
        - А приманка…
        - Ты знаешь, что будет с приманкой.
        - Значит, это должно напоминать человека и…
        - Нет, Ис,  - перебил Йорлан, и голос его стал вдруг хриплым,  - здесь подвох не сработает. У этой твари дьявольски обостренные чувства, и ее нельзя обмануть чучелом овцы. Здесь не прокатит манекен или мертвец на палке. Зверь должен почувствовать запах жертвы, которая обоссалась в штаны, услышать ее дыхание, биение сердца и кровь, пульсирующую в жилах. Это должен быть…
        - …кто-то из нас,  - закончил я.
        - Я буду готов через пять минут,  - Йорлан окинул остальную часть отряда многозначительным взглядом.  - Ты тоже будь.
        Йорлан отошел на несколько шагов, присел на корточки и стал смешивать какие-то порошки на большом плоском камне. Я повернулся, чтобы взглянуть на своих людей. Их лица, освещенные мерцающим блеском факелов, были полны тревоги, глаза нервно бегали по темноте, царившей среди деревьев, а потные руки сжимали мечи и арбалеты.
        «Это должен быть я,  - промелькнула в мозгу мысль.  - Это должен быть я! Из-за меня мы оказались в этом чертовом лесу, разорванные на куски мифическим монстром. Если бы я руководствовался только благами полка, если бы не ввязался в игру Господина Рука Помощи, такого бы никогда не случилось. Если бы моим приоритетом было обеспечить безопасность роты… под этим проклятым деревом должен быть я».
        - Морган!  - крикнул я.  - Дай мне свой факел.
        Он подошел и протянул мне пылающий факел.
        - Видишь это дерево?  - спросил я.
        Он кивнул.
        - Мы устроим ловушку для этого ублюдка. Йорлан скоро закончит подготовку, но ему понадобится твоя помощь, чтобы запустить ту хреновину, что он готовит. Встань под тем деревом и жди его указаний.
        Морган заколебался.
        - Но почему без факела?  - спросил он.  - Это вне круга света, на меня нападут.
        - Ты когда-нибудь видел, чтобы у Йорлана что-то не взрывалось и не воспламенялось? Поэтому без факела. Но расслабься, мы все продумали. Алхимик разбросал какое-то отвратительное дерьмо под этим деревом, тебе там ничего не угрожает. Давай, прикончим этого сукина сына.
        Солдат неуверенным шагом двинулся в темноту. Йорлан незаметно появился рядом со мной.
        - Хороший выбор,  - пробормотал он.
        - Что дальше?  - спросил я, наблюдая за едва заметным силуэтом Моргана.
        - Ждем.
        - Тебе ничего не нужно готовить?
        - Нет. Я уже давно готов. Но хотел дать тебе время.
        Мы отступили ближе к тесному кругу солдат с факелами. Морган почти совсем исчез из виду, хотя мне постоянно казалось, что я различаю очертания его фигуры на фоне могучего дерева.
        Последний раз я говорил с ним пару недель назад. Он присоединился к роте совсем недавно, перешел, кажется, из отряда Оуанги из-за конфликта с кем-то из товарищей. Я не доверял ему полностью, не очень хорошо знал его, и от него не зависело выживание отряда.
        Хороший выбор.
        - Какого черта Морган там стоит?  - спросил вдруг кто-то.
        - Он что, с ума сошел? Ведь его сейчас разорвут на части!
        - Тихо!  - скомандовал я.  - Морган вызвался заманить зверя в ловушку. Сосредоточьтесь, сейчас мы поймаем монстра.
        То, что последовало за этим, стало для нас полной неожиданностью. Мы не услышали приближающегося зверя. Мы не заметили очертаний мохнатой, перепачканной в крови фигуры, пробирающейся между деревьями. Мы не знали, близко ли он и с какой стороны подойдет, и понятия не имели, бросится он на нас или, как планировалось, попадет прямо в ловушку. Морган тоже не мог этого знать. Он даже не успел крикнуть.
        Взрыв потряс окрестности, оглушив нас и отбросив на землю. Яркая вспышка ослепила меня надолго, и, когда я вновь обрел зрение, с трудом поднявшись на ноги, пламя уже бушевало в радиусе нескольких десятков метров от того места, где Йорлан устроил ловушку. Огонь мгновенно распространялся, перепрыгивая с дерева на дерево и опасно приближаясь к нам. Лошадей охватил еще больший ужас, и они бросились бежать, вырывая поводья из рук солдат.
        Я потерял контроль над ситуацией. Пытался отдавать какие-то приказы, но оглушенные солдаты не понимали мои бессвязные вопли. Впрочем, мне все равно нечего было сказать, кроме: «Валим отсюда! Пожар!». Все было видно как сквозь туман, а разбегавшиеся человеческие силуэты сливались друг с другом. Не могло быть и речи об организованном отступлении, пересчете отряда или помощи раненым. Единственное, что я был в состоянии сделать, это поймать нескольких бойцов, сохранивших остатки разума, и проследить, чтобы они забрали наш груз: трех заключенных, двух мертвецов, призванных стать вещественными доказательствами, и одного упоротого некроманта, не способного передвигаться самостоятельно.

* * *

        Когда утром нас обнаружил конный патруль эрейцев, мы представляли жалкое зрелище. Нам удалось выбраться из леса и добраться до тракта, где мы остановились, совершенно обессиленные. Ни один пожар не был в состоянии выдержать длительного противостояния с влажным климатом Каэлларха, и дождь, шедший всю ночь, потушил пламя, оставив огромный сожженный участок леса и тяжелую завесу дыма, все еще стоявшую в воздухе.
        Вторым следствием ливня стала река грязи, в которой мы очнулись поутру. Когда мы наконец выбежали на дорогу, а пылающий лес остался позади, я остановил отряд, в котором, впрочем, оставалось уже не так много бойцов, способных двигаться дальше. Я расставил стражу и приказал устроить привал, то есть беспорядочно рухнуть на землю вдоль линии деревьев. Остаток ночи провел в бессознательном забытье, а тем временем наши мундиры пропитались влагой и облипли грязью, превратив нас в банду бродяг.
        Когда часовые предупредили меня о приближающемся патруле, я как можно скорее поставил себя и отряд на ноги, пытаясь выстроить людей во что-то хоть немного напоминающее шеренгу. Многие, однако, из-за ран или истощения не смогли подняться, а те, кому это удалось, выглядели так, будто последние три месяца провели, поедая коренья, ночуя в лесах и убивая купцов на постоялых дворах. Поэтому неудивительно, что эрейские кавалеристы при виде нас тут же обнажили мечи и стали окружать нас, отрезая путь к отступлению.
        Я немедленно подбежал к офицеру, в котором предположил командира, и начал объяснять, кто мы такие, но эмблема на моей форме был практически не видна, а грязь, прилипшая к лицу, мешала слушать мои объяснения. Я ничуть не улучшил свою ситуацию, когда, желая доказать свою личность татуировкой на правой руке, я присел на корточки и опустил руку в лужу, чтобы ополоснуть ее. Вода из лужи только еще больше испачкала меня, а вид валяющегося в грязи оборванца развеял, пожалуй, все сомнения относительно моего статуса, не говоря уже о королевской службе. Вот и все, что можно сказать о моей так называемой способности сохранять трезвый рассудок в трудной ситуации.
        В последний момент нас спас Рег, неожиданно вывалившийся из-за деревьев. Ни во что не ставя угрюмых кавалеристов с захваченным оружием, он заорал во всю глотку:
        - Твою ж мать, что за ночь!
        Трудно сказать, что позволило его идентифицировать: черная мантия чернокнижника или легендарный кретинизм, но всадники немедленно осознали, что перед ними Первый некромант Королевства, и их мечи исчезли так же быстро, как и появились. Я медленно вытащил руки из лужи и выпрямился, заслуженно чувствуя себя идиотом, а Рег тем временем неверным шагом прошел между лошадьми, бормоча что-то под нос и озираясь безумным взглядом. В какой-то момент он безо всякой причины резко размахнулся и шлепнул по крупу коня кого-то из эрейцев. Конь резко рванулся вперед, сбросив всадника и погнав за собой других животных. Кавалерист с трудом встал на ноги и неизвестно зачем извинился перед некромантом, который, однако, не расслышал его, потому что в тот момент разговаривал о чем-то со стоявшей рядом сосной.
        - Он принял большую дозу… успокоительного,  - пояснил я,  - Чтобы восстановиться после… стимулятора, который принял ночью.
        У эрейца было еще много вопросов. Я отказался отвечать на все, сославшись на «тайную миссию Первого некроманта». Кавалерист каждый раз, слушая эту фразу, посматривал на Рега и качал головой.
        Я приказал Ферре не спускать с некроманта глаз и начал приводить людей в порядок. Мы перевязали раненых, очистили снаряжение и постепенно стали снова походить на отряд военных. Нам даже удалось вернуть несколько лошадей. Рег тоже позволил нам наконец взять его под опеку, хотя пару раз все-таки срывался: тыкал пальцем в охранявшего его бойца и кричал: «Это дерево наблюдает за мной!».
        Когда я пересчитал отряд, оказалось, что восемь человек пали от лап бестии. На обратном пути я то и дело тревожно поглядывал на Йорлана, Ферре и Гиену. Эти трое знали, что столкновение на поляне было спланированной провокацией, однако им не приходило в голову, что я действовал за спиной командования. А если они все-таки догадались? Ника ведь присоединилась к нам во время предыдущей экспедиции, неужели они могли поверить, что на этот раз она отказалась? Йорлана я вызвал из монастыря, потому они знали, что гонец от меня ездил в штаб-квартиру полка. Если бы они поняли, что весь этот скандал был моей личной интригой, то непременно обвинили бы меня в смерти восьмерых бойцов. Примут ли они мои объяснения? Что, собственно, я мог им сказать? Что лучше умереть во имя Центрального банка, чем за короля? И все же я был убежден, что прав. Королевская служба, в которую нас запрягли Герард и Ника, не принесла нам ничего хорошего. Именно по этой причине наш командир медленно выгорал в своей башне. А я тем временем выбрал новый путь. Нашел способ сломать сдерживающие нас структуры власти.
        Эрейцы помогли нам добраться до города, а затем отвезли двух уцелевших пленных и тела Лозе и Вильгельма в штаб Толстого Альфа. А я повел оставшихся в живых бойцов моего отряда в особняк, где мы благополучно оставили некроманта на измене, а потом сами в изнеможении повалились на кровати. Бойцы роты, не участвовавшие в экспедиции и охранявшие особняк, пытались расспросить вернувшихся, что, собственно, произошло. Они не получили внятного ответа. Всем не хватало слов, чтобы передать ужас минувшей ночи.
        Я проспал большую часть дня, а под вечер явился Зеленый, сказав, что меня вызвали в Цитадель. Я выглянул в окно и увидел во дворе несколько солдат в эрейской форме. Ага, значит, это такой вызов.
        Я спустился вниз, все еще в кольчуге и в той же форме, что и во время вчерашней операции. Выйдя на улицу, понял, что и правда выгляжу ужасно. Куртка от мундира была выпачкана запекшейся кровью и обгорела в нескольких местах, а лицо покрывал слой грязи. Однако сейчас у меня были большие проблемы.
        Зеленый, мрачно глядя на эрейцев, предложил послать со мной несколько человек, просто для уверенности. Однако меня охватил фатализм, и я решил подчиниться ходу событий. Поэтому приказал ему оставить меня в покое и позволил солдатам окружить себя и отвести в штаб королевской армии.
        - Мы идем не в Цитадель,  - сказал один из эрейцев, когда мы уже удалились от особняка.
        Он повернулся ко мне и снял шлем. Через короткое мгновение, в течение которого мой вялый разум боролся с собственной тупостью, я узнал поверенного Господина Рука Помощи, того самого, который обычно вводил в заблуждение людей, надевая неприметный серый костюм чиновника и очки.
        - Он уже ждет тебя,  - сообщил он.  - План был осуществлен, и все прошло успешно. Отряд эрейцев как раз направляется к месту вчерашних событий, но это не имеет значения. Пленных допросили в Цитадели, а личности Лозе ван Доррена и Вильгельма Стахса подтверждены вне всякого сомнения. Этого уже достаточно, чтобы ясно продемонстрировать, что семья Ван Доррен занималась бизнесом во вред Короне и сочувствовала бунтовщикам. В этом еще больше убедило всех самоубийство Ракель ван Доррен, оставившей предсмертное письмо, в котором она призналась в огромном чувстве вины, угнетавшем ее с тех пор, как она решила предать законную власть и удариться в проклятые языческие верования.
        - Она покончила с собой?  - скептически спросил я.
        - Да. И даже если ей кто-то помог, он не оставил никаких следов.
        Наступило молчание. Я все еще чувствовал себя оглушенным и очень медленно принимал к сведению новую информацию. Мы быстрым шагом шли по пустынным улицам Нового Эребурга, все ближе приближаясь к центру города.
        - Куда мы идем?  - спросил я.
        - В новую, временную резиденцию Господина Рука Помощи. Предыдущего владельца недавно выселили, и банкир выбрал это место для своего нового жилища. Оно очень подходит, в первую очередь благодаря выгодному расположению в центре города и изысканному интерьеру.
        Я пробормотал что-то, кивая в ответ. Мне пришло в голову несколько мест, которые соответствовали бы этому описанию, но когда мы добрались до места назначения, я был совершенно ошарашен. Как оказалось, мой эскорт привел меня прямо во дворец губернатора. Перед входом, как всегда, стояли охранники в эрейской форме, которые пропустили нас без вопросов, но внутри здание производило впечатление совершенно заброшенного. Мы бродили по обширным, богато украшенным и совершенно пустым коридорам, и наши шаги отдавались громким эхом. Наконец меня привели в бывший губернаторский кабинет. Мой проводник указал мне на дверь и сделал полуоборот, как будто собирался удалиться, но остановился и повернулся ко мне.
        - Один только вопрос нам непонятен,  - заметил он.  - Возможно, ты сможешь пролить на него свет. В конце концов, ты часто работал с ней…
        - С кем?
        - С той женщиной, которая содержала бордель на Окольной. Мы надолго потеряли ее из виду. Но нам удалось выследить нескольких ее бывших работниц. Мы поймали их в разных точках города, но все на момент задержания занимались тем же самым: в тавернах, у колодцев и на рынках рассказывали своим слушателям о замечательной жизни, что ждет их в городе Саратх.
        - Я не понимаю. Это какая-то метафора?
        - Это на восточных рубежах провинции, в землях бунтовщиков. Наши люди там… присылают довольно странные сообщения. Как будто Саратх оторвался от основного восстания и начал создавать некое абсурдное, утопическое общество.
        - Араи там?
        - Кто?
        - Хозяйка борделя.
        - Ах да. Один из наших заметил ее, хотя мы не знаем, что она там делает. Вот чего я не понимаю… ей пришлось бежать из города, но почему она решила присоединиться к повстанцам?
        Я криво ухмыльнулся:
        - Думаю, скорее они перешли на ее сторону, чем наоборот.
        - Значит, ты догадываешься, что она задумала?
        - Я просто пошутил. Боюсь, для меня это тоже загадка.
        Он пожал плечами и оставил меня одного у двери. Я еще секунду колебался, положив руку на дверную ручку, думал об Араи. Хаос в провинции и падение эрейских структур были ей на руку, чтобы начать строить с нуля. Я начал это понимать, хотя и слишком поздно. Этот путь все равно был не для меня. Я толкнул дверь и вошел внутрь.
        Комната по-прежнему была пропитана излишней, показной роскошью, к которой привык прежний хозяин. Однако теперь за установленным в центре комнаты письменным столом сидел не кто иной, как Господин Рука Помощи. Он удобно устроился во внушительном, похожем на трон кресле губернатора. Всю другую мебель убрали, и вместо нее перед столом поставили только небольшой шаткий табурет, который я помнил еще по подсобке в магазине Ля Вайя.
        - Вы неплохо устроились,  - заметил я, подходя ближе.
        - Благодарю. Мне тоже здесь очень нравится. Хотя вряд ли я останусь здесь надолго.
        - А это почему?
        - Тот, кто долго остается на одном месте, становится легкой мишенью. А скоро в Каэллархе станет особенно опасно.
        - Для вас или ваших противников?
        - Для всех. Вы еще этого не знаете, поручик, потому что штаб передаст эту информацию линейным войскам только завтра, но на севере и востоке провинции вспыхнуло восстание. Эрейские войска в тех краях застигли врасплох повстанцы, которые были неожиданно хорошо экипированы и организованы. Армия бунтовщиков с каждой минутой набирает силу и движется к Новому Эребургу. Нас ждет большая заваруха. А я буду наблюдать за нею с нужного расстояния.
        - Полагаю, повстанцы не сами себя финансировали?
        - Конечно, нет,  - Господин Рука Помощи снисходительно улыбнулся.  - Кто-то ведь должен был заплатить за вооружение, провиант, лошадей и броню. Кто-то должен был расплатиться с агитаторами на улицах и священниками в храмах, призывавшими к сопротивлению оккупантам.
        - Неужели этот человек такой филантроп? Или он, скорее, обеспечил финансирование под кредит с высокой процентной ставкой?
        - Думаю, вы знаете ответ на этот вопрос, поручик.
        - А как же другая сторона конфликта?
        - В ближайшее время вы и это узнаете.
        - Когда мы шли ночью по лесу, что-то…  - я замешкался.  - Я имею в виду… я уверен, вы слышали об этом существе…
        - Каков ваш вопрос, поручик?
        - Разве мы не должны как-то заняться этим делом? Устранить угрозу? Если они пробудили нечто действительно угрожающее…
        - Неужели вы ничему не научились на примере Первого некроманта? Все сверхъестественные силы могут показаться страшными и впечатляющими на первый взгляд, но в умелых руках они - такие же инструменты, что и совершенно приземленный молоток. С одной стороны, у нас теперь есть некромантия, а с другой - анималистические культы. Достаточно только грамотно распорядиться ими.
        Кто-то с другой стороны двери дважды постучал.
        - Похоже, мой второй гость вот-вот прибудет. В награду за верную службу я позволю вам заглянуть за кулисы мира, поручик Норгаард. Видите это зеркало? Пройдите через боковую дверь, у вас будет возможность стать свидетелем исторической сцены.
        Я последовал его указаниям и оказался в маленькой комнате по другую сторону огромного зеркала. Только оно походило на окно, выходящее в кабинет. Господин Рука Помощи посмотрел прямо на меня и махнул рукой, сочувственно улыбаясь.
        Дверь, ведущая в коридор, с силой распахнулась, и в комнату тяжелыми, отдающимися эхом шагами вошел Альфред де Верде, а за ним развевался плащ с эмблемой Восьмого кавалерийского. Одетый в тяжелые, богато украшенные доспехи, с родовым гербом на нагруднике, военный губернатор провинции прошел через зал и остановился прямо перед столом, возвышаясь над банкиром десятками килограммов веса и сотнями лет благородного происхождения.
        - Здравствуйте, ваше превосходительство,  - любезно произнес банкир.  - Пожалуйста, располагайтесь.
        Он указал рукой на шаткий табурет, стоявший напротив стола.
        Де Верде вытянул ногу и легким пинком опрокинул мебель.
        - Спасибо, я постою.
        - Как вашему превосходительству удобнее,  - ответил ему сочащийся медом голос.  - Чем могу помочь?
        - Мы потребуем увеличить наш кредит,  - холодно заявил граф.  - Волнения в провинции нарастают, и поддержание контроля над Каэллархом требует все больших затрат. По подсчетам моего штаба, нам нужно еще двадцать миллионов крон, чтобы продержаться до конца лета.
        - Это очень большая сумма, ваше превосходительство,  - Господин Рука Помощи печально покачал головой.  - Учитывая огромный долг, который уже сейчас имеет эрейская армия перед Центральным банком, я не знаю, могу ли позволить себе предоставить дальнейшее кредитование.
        - Все долги, взятые мною в качестве наместника провинции, обеспечены обязательствами Короны.
        - Да, да, конечно,  - согласился банкир.  - Если бы все было иначе, мы бы вообще не разговаривали. Тем не менее, я очень обеспокоен такой сделкой. Неужели у вашего превосходительства нет альтернативных возможностей?
        - Ворейн заморозил мой бюджет. Ситуация в провинции ухудшается, мои потребности растут, но столица сокращает расходы. Военное министерство получило четкие указания от двора: ни одна крона больше не попадет в Каэлларх.
        - Я сожалею о сложном положении вашего превосходительства. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам в это трудное время. Конечно, чтобы оправдать столь рискованную сделку, мне придется настаивать на значительных уступках со стороны вашего превосходительства. Однако я не хотел бы вдаваться в обстоятельства угрозы со стороны бунтовщиков, которая, несомненно, требует немедленной реакции. Мои писцы составят подробный контракт…
        - Я уже знаю, что королевские чиновники подпишут все, что ты им под нос подсунешь. Ты ведешь переговоры со мной. Изложи свои условия здесь и сейчас, без всяких штучек и изворотов.
        - Как пожелает ваше превосходительство. Конечно, проценты по новому кредиту должны быть выше, чем по нашему предыдущему контракту. Однако прежде чем мы определим конкретную цифру, я хотел бы обратиться к нерегулируемым обязательствам Короны перед банком. Я, конечно, понимаю, что, столкнувшись с предполагаемыми расходами на кампанию против бунтовщиков, погасить прежние долги в настоящее время будет невозможно. Я это прекрасно понимаю и, более того, считаю своим патриотическим долгом приостановить взыскание любых процентов на время восстания. Но есть кое-какая услуга, которую Королевство может оказать мне в качестве компенсации. Как я догадываюсь, если предательство рода ван Доррен доказано вне всякого сомнения, имущество семьи будет конфисковано Короной?
        - Да, и это, безусловно, внесет большой вклад в наши военные расходы.
        - Я бы рекомендовал альтернативное использование этих средств. В частности, предоставление их мне в качестве частичной ретроактивной компенсации…
        - Ретроактив…  - де Верде-граф вдруг превратился в де Верде-воина.  - Твою ж мать, какая наглость!
        - Я понимаю разочарование вашего превосходительства, но требуется некоторая компенсация за замороженные проценты…
        - Ха! Эти чертовы проценты не стоят даже четверти состояния ван Дорренов! Ты пытаешься обчистить короля, убеждая его в том, что делаешь Эрее одолжение.
        - Это действительно будет услуга для Королевства. Солдаты ждут жалованья, здесь и сейчас, твердой монетой. Имущество рода ван Доррен, хотя и считается неисчислимым, но включает в себя землю, собственность, доли в различных предприятиях и товарах, хранящихся на десятках складов и перемещаемых в настоящее время в бесчисленных караванах по всему Континенту. Продажа этого состояния может занять годы, если не десятилетия, и кто знает, удастся ли получить справедливую цену? В конце концов, большая часть этого имущества - это земли и недвижимость в провинции, охваченной восстанием. Кто в здравом уме заплатит полную цену за такие рискованные активы?
        Де Верде, явно сдерживаясь, чтобы не схватить банкира бронированной перчаткой за горло, несколько раз глубоко вздохнул, прежде чем ответить.
        - Это не торговые переговоры. Мы сейчас не торгуемся в ларьке и не подписываем соглашение между двумя деловыми партнерами. Мы столкнулись с ужасной угрозой, свирепые орды уже маршируют к городу, и огонь охватывает всю провинцию. Поэтому я сейчас разговариваю с тобой как представитель короля с его подданным, как командир с солдатом, как граф с обычным человеком. И я приказываю тебе…
        - А я разговариваю с тобой как человек, имеющий деньги, с человеком, лишенным денег. И я не буду подчиняться приказам.
        Де Верде замер, словно его только что ударили по лицу. В зале наступила мертвая тишина, которую через мгновение нарушил скрип доспехов, когда граф расслабил напряженные мышцы и раскрыл сжатые в кулаки ладони. Когда он наконец заговорил, его голос был ровным и равнодушным.
        - Каждый подданный имеет обязательства по отношению к своему королю…
        - У каждого должника есть долг перед своим кредитором, с которым Корона не справляется в последнее время.
        Господин Рука Помощи заглянул в толстую бухгалтерскую книгу, лежавшую на столе.
        - Сроки погашения прежних займов неоднократно переносились, даже проценты мы нередко получали с опозданием. Тем не менее, из любви к королю и Отечеству, я готов рискнуть большим капиталом и дать вашему превосходительству еще один кредит.
        - Если я выполню определенные условия?
        - Ваше превосходительство,  - примирительно сказал Господин Рука Помощи,  - ваша цель - навести порядок в провинции и ликвидировать угрозу для Королевства. В сложившейся ситуации ваш приоритет - как можно скорее собрать ресурсы, необходимые для преодоления кризиса, не так ли? Придут ли деньги из кредита, налогов или конфискаций, в конце концов, это проблема чиновников, а не генерала. Отдайте мне права на имущество ван Дорренов, и я гарантирую вам заморозку всех процентов до подавления восстания и неограниченную кредитную линию. Вы получите все необходимые средства, ваше превосходительство, чтобы защитить Королевство и преумножить свою славу. Как только пыль осядет, гражданские администраторы будут беспокоиться о состоянии казны провинции, а ваше превосходительство въедет в столицу во главе победной процессии.
        Де Верде сгорбился, он выглядел ужасно уставшим, словно только в этот момент ощутил вес надетой на него брони. Но тут же снова гордо выдохнул, словно изгоняя из своего сознания всякую слабость.
        - Все имущество семьи ван Доррен перейдет в собственность Центрального банка,  - заявил он.  - Мой штаб скоро представит свои требования. Мы воспользуемся неограниченной кредитной линией.
        Господин Рука Помощи только кивнул.
        - Мы еще поговорим, когда все закончится,  - бросил граф и направился к выходу.
        Банкир подождал с ответом, пока тот не оказался у двери.
        - Не сомневаюсь, что ваше превосходительство подавит восстание. Но это,  - он положил руку на бухгалтерскую книгу,  - никогда не закончится.
        Если де Верде и услышал эти слова, то ничем себя не выдал. Дверь за ним закрылась, и в комнате воцарилась полная тишина. Я подождал еще немного и вышел из укрытия. Поднял опрокинутый графом табурет и сел на него.
        - Граф де Верде, скорее всего, победит в предстоящем конфликте,  - задумчиво произнес Господин Рука Помощи.  - Он великий стратег и прирожденный победитель. Но не понимает одной, главной истины. Мир делится вовсе не на победителей и побежденных. Мир делится на должников и кредиторов.
        Я не ответил. Знал, что он прав. А еще знал, к какой группе принадлежу я сам.