Паника Лорен Оливер

        Жестокие игры
        Маленький городок в американской провинции. Скука смертная. Единственное желание любого выпускника местной школы - уехать отсюда. И, конечно, выиграть в «Панику».
        Когда-то давно эту жестокую и нелегальную игру на выживание придумали сами школьники: опасные задания, таинственные судьи, имена которых держались в секрете, ведущий, участники только из выпускных классов и денежный призовой фонд.
        В тот день Хезер Нилл пришла на городской пляж поддержать свою лучшую подругу - Натали Велец. И вовсе не собиралась участвовать в этой игре. Но объявленный ведущим призовой фонд в 67 тысяч долларов заставил ее изменить решение. Дойти до финала и победить, забрать деньги и уехать из этого чертового городишки, оставив за плечами пьющую мать, бросившего ее парня и несбывшиеся мечты,  - вот ее новая цель. Правда, шансов на победу не так уж много…
        Впервые на русском языке! Новый роман от автора бестселлеров «Делириум» и «Прежде, чем я упаду».


        Лорен Оливер
        Паника


        Lauren Oliver
        Panic
        2014 by Laura Schechter


                

* * *


        Посвящается моему замечательному редактору Розмари Броснан. Спасибо за твою мудрость, поддержку и, самое главное, за твою дружбу. Без твоей поддержки я бы не дописала эту книгу. Спасибо за то, что помогаешь мне писать лучше.


        18 июня, суббота

        ХЕЗЕР

        Вода была настолько холодная, что у Хезер перехватило дыхание, пока она пробиралась сквозь заполонивших пляж детей, которые стояли на мелководье и размахивали полотенцами и самодельными плакатами, подбадривая оставшихся прыгунов.
        Она сделала глубокий вдох и нырнула. Голоса, крики и смех тут же стихли.
        Но один голос по-прежнему звучал у нее в голове.
        Я не хотел, чтобы все случилось так.
        Эти глаза, длинные ресницы, родинка под правой бровью.
        Просто в ней что-то есть.
        Что-то есть в ней. Что означало - в тебе нет ничего особенного.
        Сегодня Хезер собиралась признаться ему в любви.
        Дикий холод жгучей болью проходил по телу. Ее джинсовые шорты казались такими тяжелыми, будто были набиты камнями. К счастью, годы заплывов на скорость по заливу и карьерам вместе с Бишопом сделали Хезер Нилл сильной пловчихой.
        В воде была куча тел - прыгуны размахивали руками и ногами, разбрызгивая воду, а болельщики, присоединившиеся к их торжественному заплыву, плескались в карьере прямо в одежде, прихватив с собой пиво и косяки. Хезер слышала отдаленный шум ударных и слабое постукивание. Она позволила ему нести себя по воде без страха и лишних мыслей.
        Самое главное в Панике - не бояться.
        Она вынырнула на поверхность, чтобы набрать воздуха, и поняла, что уже проплыла это небольшое расстояние и достигла противоположного берега. Уродливая груда деформированных камней, покрытых пятнами черного и зеленого мха, напоминала древний набор конструктора «Лего». Испещренные трещинами и щелями камни тянулись к небу, возвышаясь над водой.
        Уже прыгнул тридцать один человек - все они друзья и бывшие одноклассники Хезер. Только небольшая кучка людей осталась на вершине хребта. С северной стороны карьера зубчатый и скалистый выступ береговой линии выдавался на сорок футов в высоту, словно огромный зуб, пробившийся сквозь землю.
        Было слишком темно, чтобы можно было кого-то разглядеть. Огни маяка подсвечивали только береговую линию и на несколько футов освещали чернильно-черную воду и лица людей, которые уже прыгнули, но все еще бултыхались в воде, подначивая других участников. Счастливые и торжествующие, они совсем не чувствовали холода. Вершина хребта была покрыта черными густыми зарослями. Непонятно, то ли деревья захватывали скалу, то ли скала постепенно отодвигалась в сторону леса.
        Но Хезер знала, что они были там. Достигнув вершины хребта, все участники должны были назвать себя, а затем спортивный комментатор этого года Диггин Роджерс повторял их имена в мегафон, который он позаимствовал у своего старшего брата - полицейского.
        Три человека еще не прыгнули - Мерл Трейси, Дерек Клиг и Натали Велец. Нэт.
        Лучшая подруга Хезер.
        Хезер втиснула пальцы в трещины в скале и подтянулась. В предыдущие годы она наблюдала, как другие игроки карабкались на хребет, будто огромные пьяные насекомые. Каждый год участники старались прыгнуть первыми, хотя и не получали за это никаких дополнительных баллов. Просто из самолюбия.
        Хезер сильно ударилась коленом об острый изгиб скалы. Посмотрев вниз, она увидела, что ее коленная чашечка немного кровоточит. Странно, но она совсем не чувствовала боли. И хотя все по-прежнему подбадривали участников шумом и криками, звуки доносились как будто издалека.
        Слова Мэтта заглушали все голоса.
        Послушай, у нас с тобой ничего не выйдет.
        В ней есть что-то особенное.
        Но мы можем остаться друзьями.
        Воздух был прохладный. Поднялся ветер, напевая свою песнь между старыми деревьями и отправляя вверх лесной рокот. Но Хезер уже не было холодно. Ее сердце сильно билось. Она нащупала еще одну зацепку в скале, уперлась ногами в скользкий мох и подтянулась, как это делали игроки, за которыми она наблюдала каждое лето с восьмого класса.
        Краем уха она слушала голос Диггина, искаженный мегафоном: «В конце игры… новый участник…»
        Но половину его слов унесло ветром.
        Выше, выше, выше, не обращая внимания на боль в пальцах и ногах, стараясь держаться левой стороны хребта,  - камни, прижатые там друг к другу под разными углами, образовали широкий выступ, по которому было легко ориентироваться.
        Внезапно мимо Хезер пронеслась чья-то темная фигура. Хезер чуть не соскользнула со скалы, но в последнюю секунду она удобнее поставила ноги на узкий выступ и сильно вцепилась пальцами в скалу, чтобы удержаться. Хезер услышала громкий одобрительный возглас, и ее первой мыслью было: «Натали».
        Но затем прогремел голос Диггина: «Леди и джентльмены, он прошел! Мерл Трейси, наш тридцать второй участник!»
        Хезер была уже почти на вершине. Она глянула назад и увидела крутой склон зубчатых скал и темную воду, волнами разбивающуюся у подножия хребта. Ей вдруг показалось, что все это находится на расстоянии миллионов миль.
        Ее затошнило, и на секунду, когда туман рассеялся над головой, ее гнев и боль ушли, и ей захотелось спуститься назад, назад в безопасность, где ее ждал Бишоп. Они могли бы поехать к Дот на вечерние вафли с двойной порцией повидла и взбитых сливок. Они могли бы ехать, распахнув все окна, слушая стрекотание сверчков, или сидеть на капоте машины Бишопа и болтать ни о чем.
        Но было слишком поздно отступать. Шепот Мэтта снова зазвучал в ее голове, и она продолжила карабкаться.
        Никто не знает, кто придумал Панику и когда все это началось.
        На этот счет есть разные теории. Согласно одной из них, всему виной закрытие бумажной фабрики, которое за ночь оставило без работы сорок процентов населения города Карп, штат Нью-Йорк. Майк Дикинсон, который был позорно арестован за распространение наркотиков в тот же вечер, когда его объявили королем выпускного бала, теперь меняет тормоза в автомастерской Джиффи Люб на двадцать втором шоссе. Он приписывает себе создание Паники, поэтому он по-прежнему ходит на Первый Прыжок, даже спустя четыре года после окончания школы.
        Однако ни одна из этих историй не является правдивой. Как и любая другая затея в Карпе - бедном городишке в богом забытом месте,  - Паника началась потому, что летом больше нечем было заняться.
        Правила просты - в день после выпускного состоится Первый Прыжок, а затем игра длится все лето. После финального испытания победитель получает награду.
        Все в школе Карп без исключения кладут взнос в призовой фонд. Плата - доллар в день, пока работает школа - с сентября по июнь. Люди, которые отказываются платить по счету, получают напоминания. Вначале спокойные, затем более убедительные - от взломанного шкафчика до разбитых окон и разбитого лица.
        Довольно справедливо. Любой желающий имеет шанс выиграть. Затем следует второе правило - играть могут только выпускники, но все они имеют право участвовать. Свое намерение играть они выражают с помощью Прыжка - первого из испытаний. Иногда по сорок человек принимают участие.
        Но победитель всегда только один.
        Два судьи планируют игру, выбирают испытания, дают инструкции, награждают участников и подсчитывают баллы. Их выбирают судьи предыдущего года в условиях строгой секретности. За всю историю Паники никто не признался, что был судьей.
        Разумеется, не обходилось без подозрений, основанных на слухах и домыслах. Судьям полагается оплата, а Карп - небольшой городишко. Как Майра Кемпбэлл, которая всегда утаскивала еще один обед из школьной столовой, потому что у нее дома совсем не было еды, вдруг смогла купить себе подержанную «Хонду»? Она сказала, что у нее умер дядя. Но никто никогда не слышал о ее дяде. Никто даже и не замечал Майру, пока она не приехала на машине с опущенными стеклами, покуривая сигарету. Солнце так ярко светило в лобовое стекло, что практически скрывало ее улыбку.
        Два судьи, выбранные втайне, клялись молчать и действовать сообща. Все должно быть именно так. Иначе им бы стали предлагать взятки и, возможно, угрожать. Вот почему их двое - чтобы поддерживать систему в равновесии, уменьшить вероятность того, что один из них будет жульничать, и избежать утечки информации.
        Если игроки знают, чего ожидать, они могут подготовиться. А это уже совсем нечестно.
        Отчасти эффект неожиданности и незнание ситуации сначала привлекают игроков, а затем отсеивают их одного за одним.
        После того как все взносы подсчитаны, а судьи (кем бы они ни были) взяли свою долю, награда обычно составляет более пятидесяти тысяч долларов. Четыре года назад, получив свой приз, Томми О’Хара купил в ломбарде две вещи, одной из которых был лимонно-желтый «Форд». Затем он уехал прямо в Вегас и поставил все на черное.
        На следующий год Лорен Дэвис вставила себе новые зубы и сделала новую грудь, после чего переехала в Нью-Йорк. Два года спустя она вернулась в Карп на рождество и пробыла там достаточно долго, чтобы покрасоваться своей новой сумочкой и еще более новым носом, а затем снова уехала в Нью-Йорк. Если верить слухам, она встречалась с бывшим продюсером какого-то реалити-шоу о потере веса, стала начинающей моделью компании «Виктория Сикрет», хотя никто ни разу не видел ее ни в одном каталоге (а большинство парней смотрели эти каталоги).
        Конрад Спарлок отправился на производство метамфетаминов, которое было сферой деятельности его отца, и вложил деньги в новое здание на Маллори Роуд, поскольку их предыдущее здание сгорело дотла. А вот Шон МакМэнус потратил деньги на учебу в колледже - он подумывает стать доктором.
        За семь лет игр было три смерти. Четыре, если считать Томми О’Хара, который застрелился с помощью второй вещи, купленной в ломбарде, после того как ему выпало красное.
        Понимаете? Даже победитель Паники чего-то боится.
        Так вот, начало Паники - день Прыжка - следует за выпускным.
        Отмотаем обратно на пляж. Но сначала вернемся на несколько часов назад - до того, как застывшая Хезер стоит на хребте, боясь прыгнуть.
        Немного поверните камеру. Мы не совсем там. Но уже почти близко.
        ДОДЖ

        Никто на пляже не поддерживал Доджа Мэйсона. Никто бы и не стал его поддерживать, как бы далеко он ни прошел.
        Но это не имело значения. Значение имела только победа.
        У Доджа был секрет - он кое-что знал о Панике, возможно, даже больше, чем любой другой человек на пляже.
        Точнее, у Доджа было два секрета.
        Он любил секреты. Они воодушевляли его, заставляя его чувствовать свою силу. В детстве он даже представлял, что у него есть свой тайный мир, собственное место теней, где он всегда мог свернуться калачиком и спрятаться от всего. Даже теперь, когда Дэйну снова стала мучить боль, от которой она плачет; когда мама Доджа заливает дом освежителем для воздуха и приглашает в гости своего нового гребаного хахаля, и посреди ночи Додж слышит, как спинка их кровати бьется о стену, каждый раз, как удар в живот,  - даже теперь ему хочется погрузиться в свой сокровенный темный мир.
        Все в школе считали Доджа слабаком. Он знал это. Он даже выглядел как слабак. Он всегда был высоким и худым. Его мама говорила, что он угловатый, как и его отец. Насколько он знал, единственное, чем они были похожи с отцом - доминиканским кровельщиком, с которым его мама встречалась какое-то время еще в Майами,  - так это угловатостью и темной кожей. Додж никак не мог запомнить его имя. Роберто. Или Родриго. Какое-то дурацкое.
        Додж считал, что они все застряли в Карпе,  - он, Дэйна и мама были как пустые полиэтиленовые пакеты, которые носит по стране внезапными порывами ветра и которые иногда цепляются за телефонные столбы или ненадолго запутываются под колесами какого-нибудь грузовика. В день, когда они застряли в Карпе, Доджа избили три раза - один раз Грег О’Хара, затем Зев Келлер, а потом снова Грег О’Хара. Просто, чтобы убедиться, что Додж усвоил местные правила. И он не дал сдачи. Ни разу.
        Раньше ему приходилось и похуже.
        Это и было вторым секретом Доджа, который придавал ему сил.
        Он не боялся. Ему просто было все равно.
        А это было уже нечто совершенно другое.
        Небо было испещрено красным, фиолетовым и оранжевым цветами. Оно напоминало Доджу огромный синяк или фотографию человеческих внутренностей. До заката и до Прыжка по-прежнему оставалось около часа.
        Додж открыл бутылку с пивом. Это его первая и единственная бутылка. Напиваться ему не хотелось, да и необходимости в этом не было. Но день был жаркий, и Доджу, который пришел сюда прямо с работы, очень хотелось пить.
        Народ только начинал собираться. Время от времени Додж слышал приглушенное хлопанье машинной двери, крики приветствия, доносящиеся из леса, и грохот музыки вдалеке. Шоссе Виппурвиль находилось на расстоянии четверти мили; ребята начали появляться на дороге, пробираясь сквозь густой подлесок, отмахиваясь от висящего мха и лозы. Они несли переносные холодильники, одеяла, бутылки, динамики для айпода и занимали места на песке.
        Со школой было покончено навсегда. Додж сделал глубокий вдох. Из всех городов, в которых он когда-либо жил,  - Чикаго, Вашингтон, Даллас, Ричмонд, Огайо, Род-Айленд, Оклахома, Новый Орлеан, Нью-Йорк,  - последний привлекал его больше всего. Все в этой жизни меняется.
        Первым приехал Рэй Хэнрэхэн со своими друзьями. Это было неудивительно. Даже несмотря на то, что участников Паники не объявляли до Прыжка, Рэй на протяжении нескольких месяцев хвастался, что уйдет домой с призом, как и его брат два года назад.
        Люк с трудом выиграл в последнем раунде Паники. Он ушел с пятьюдесятью тысячами в кармане, в то время как другая участница не смогла даже уйти. Она никогда больше не сможет ходить, если верить докторам.
        Додж переворачивал в руке монетку, заставляя ее исчезать, а затем снова появляться между пальцами. Когда он был в четвертом классе, один из ухажеров его мамы (он не помнил точно, кто именно) купил ему книгу о фокусах. Тогда они жили в Оклахоме, в этой дыре в центре страны, где солнце выжигало землю до грунта, а трава, выгорая, становилась серой. Там он провел все лето, тренируясь доставать монеты из чьего-нибудь уха и незаметно прятать карты в кармане.
        Поначалу он затеял это, чтобы убить время, но потом это стало чем-то вроде зависимости. Людям казалось, что они следят за каждым движением, их разум выдавал желаемое за действительное, но глазам нельзя было верить. В этом было что-то изысканное.
        Додж знал, что Паника - это один большой магический трюк. Судьи - те же фокусники, а все остальные - тупые зеваки.
        Далее шел Майк Дикинсон с двумя своими друзьями. Все они были уже изрядно пьяны. Волосы Дика начали редеть, и, когда он нагнулся, чтобы поставить мини-холодильник, было видно его залысины. Его друзья несли полусгнивший стул спасателя, на котором во время игры будет сидеть комментатор Диггин.
        Додж услышал пронзительное зудение. Он бессознательно прихлопнул комара, который только начал пить кровь, размазывая по икре то, что от него осталось. Он ненавидел комаров. И пауков. Хотя другие насекомые ему нравились и казались интересными. В чем-то они напоминали ему людей - глупые, а иногда и порочные, ослепленные своими потребностями.
        Небо становилось темнее, все цвета стали бледнеть, скрываясь за хребтом над кронами деревьев, как будто кто-то выключил свет.
        Следующей шла Хезер Нилл, за ней Нэт Велец и, наконец, Бишоп Маркс, счастливо семенивший за ними, как овчарка-переросток. Даже издалека было видно, что обе девушки были как на иголках. Хезер что-то сделала со своей прической. Он не знал, что именно изменилось, но она не только не собрала волосы в привычный хвост, но и будто бы выпрямила их. Додж не был точно уверен, но ему показалось, что она даже накрасилась.
        Он сомневался, стоит ли подходить и здороваться. Хезер классная. Ему нравилось, что она такая высокая и сильная. Ему нравились ее широкие плечи и походка с прямой осанкой. Хотя он был уверен, что ей хотелось бы быть на несколько дюймов ниже - это можно было понять по тому, что она всегда носила только туфли без каблука и кроссовки со стертой подошвой.
        Но если он подойдет к ним, придется говорить и с Натали, а у него от одного ее вида сводило живот, как от пинка. Нельзя сказать, что Нэт относилась к нему враждебно, как другие ребята в школе, но она и не была с ним особо любезна, и это беспокоило его больше всего. Замечая, что Додж разговаривает с Хезер, Нэт обычно странно улыбалась, а когда ее взгляд скользил мимо него или даже сквозь него, он понимал, что она никогда в жизни не посмотрит в его сторону. На прошлогодней встрече выпускников она даже назвала его Дэйвом.
        Он пришел туда в надежде ее увидеть. А потом, заметив ее в толпе, он пошел к ней, в эйфории от шума, жары и стопки виски, которую он выпил на парковке. Он собирался поговорить с ней, впервые поговорить по-настоящему. Но в тот момент, когда он протянул руку, чтобы дотронуться до ее локтя, Нэт шагнула назад, наступив ему на ногу.
        «Ой! Извини, Дэйв»,  - сказал она, хихикая. От нее пахло ванилью и водкой. У Доджа внутри все перевернулось, а сердце ушло в пятки.
        Из ста пятидесяти учеников в их выпускном классе было всего сто семь человек, которые учились в школе Карп с девятого класса. А она даже не знала, как его зовут.
        Поэтому он стоял на прежнем месте, пиная землю носками ботинок и ожидая свистка, возвещающего начало игры.
        Он обязательно выиграет Панику.
        Он сделает это для Дэйны.
        Это будет его месть.
        ХЕЗЕР

        «Раз, два, три, проверка»,  - Диггин проверял мегафон.
        Старый карьер в стороне от Уиппурвиль Роуд, пустовавший с конца 1800-х, в пятидесятых наполнили водой, сделав его местом для купания. С южной стороны располагался пляж - этот небольшой отрезок песка и камней якобы закрывался на ночь, но мало кто бывал там днем. Он представлял собой свалку из сигаретных окурков, смятых пивных банок, пустых пакетиков от травки и иногда, что было просто отвратительно, там валялись презервативы, безвольно разбросанные по земле и напоминающие трубчатые медузы. Сегодня в карьере было не протолкнуться - все пришли с одеялами и пляжными стульями, в воздухе пахнет средством от комаров и выпивкой.
        Хезер закрыла глаза и вдохнула воздух. Пахло Паникой. Пахло летом. У кромки воды неожиданно заиграли цвета и музыка, раздался смех. Фейерверки. В быстрых вспышках красного и зеленого света Хезер увидела, как Кейтлин Фрост и Шэйна Лэмберт смеются, согнувшись пополам, пока Патрик Калберт пытается поджечь еще несколько ракет.
        Хезер ушла с церемонии выпускного, поскольку ее мама Криста не собиралась приходить, и не было смысла притворяться, что эти четыре года учебы доставили ей удовольствие. Странно. Это было только вчера. Но ей почему-то казалось, что со времен школы прошли долгие годы. Будто эти четыре года были долгим однообразным сном. Возможно, думала она, это потому, что люди никогда не меняются. Все дни просто смешались в один, который останется в прошлом.
        В Карпе не случалось ничего интересного. Ничего удивительного.
        Голос Диггина эхом разносился по толпе: «Дамы и господа, у меня есть объявление - школа закрыта на лето».
        Все зааплодировали. Петарды взрывались: хлоп-хлоп-хлоп. Все выпускники находились посреди леса, на расстоянии пяти миль от ближайшего дома, поэтому можно было шуметь и кричать сколько угодно.
        Никто бы не услышал их, как бы громко они ни кричали.
        У Хезер свело живот. Ну вот, начинается. Она знала, что Нэт переживает. Она знала, что нужно сказать ей что-то ободряющее - они с Бишопом пришли, чтобы морально поддержать Натали. Бишоп даже сделал плакат: «Вперед, Нэт». Рядом с этой надписью он нарисовал большую фигуру человечка, стоящего на куче денег. Человечек олицетворял собой Натали - на нем была розовая толстовка.
        «А почему ты нарисовал ее без штанов?»  - спросила Хезер. «Может, она потеряла их во время Прыжка»,  - ответил Бишоп. Улыбаясь, он повернулся к Нэт. Когда он так улыбался, его коричневые глаза становились медового цвета. «Я никогда не умел рисовать».
        Хезер не любила говорить о Мэтте в присутствии Бишопа. Всякий раз, когда она поднимала эту тему, он закатывал глаза так, будто она только что переключила на радиоволну с плохой поп-музыкой. Она терпеть не могла, когда он так делал. Но в итоге она не выдержала.
        - Его по-прежнему нет.  - она говорила тихо, чтобы ее слышала только Нэт.  - Извини, Нэт, я знаю, что сейчас не время говорить об этом - мы пришли сюда, чтобы поддержать тебя…
        - Все нормально.  - Нэт подошла к Хезер и сжала ее руки в своих. Она выглядела так странно, будто ее заставили залпом выпить лаймад[1 - Напиток, состоящий из воды и сока лайма, напоминающий лимонад.].  - Послушай, Мэтт тебя не заслуживает. Ясно? Ты достойна лучшего.
        Хезер почти засмеялась.
        - Ты моя лучшая подруга, Нэт,  - сказала она.  - Ты не должна мне лгать.
        Нэт покачала головой:
        - Я уверена, что скоро он будет здесь. Игра вот-вот начнется.
        Хезер снова посмотрела в телефон. Уже в сотый раз. Но там не было ничего. Она несколько раз выключала и включала его снова, чтобы убедиться, что он работает.
        Снова раздался голос Диггина:
        - Правила Паники просты. Участвовать может любой желающий. Но выиграет только один.
        Диггин огласил сумму приза.
        Шестьдесят семь тысяч долларов.
        Хезер будто ударили в живот. Шестьдесят семь тысяч долларов. Наверняка это самая большая сумма за всю историю Паники. Толпа загудела, как электрический импульс, передавая друг другу сумму приза. Черт, надо быть идиотом, чтобы не сыграть. Нэт выглядела так, будто только что съела большую ложку мороженого.
        Диггин продолжил, не обращая внимания на шум. Он огласил правила - все шесть этапов проходят в течение всего лета в условиях строжайшей конфиденциальности; участники исключаются после каждого раунда; индивидуальные испытания для каждого участника, прошедшего в полуфинал. Но никто не слушал Диггина - каждый год была одна и та же речь. Хезер смотрела Панику с восьмого класса, так что она могла бы и сама рассказать все правила.
        От суммы приза у нее сжалось сердце. Она невольно подумала о том, что можно было бы сделать с этими деньгами - куда бы она могла поехать, что могла бы купить, как долго она могла бы жить на них. Как далеко она могла бы уехать из Карпа.
        Но нет. Она не могла оставить Мэтта. Он говорил, что любит ее. У нее были на него планы. Сердце немного отпустило, и она снова смогла дышать.
        Натали, стоявшая рядом с Хезер, сбросила с себя джинсовые шорты и туфли.
        - Можешь в это поверить?  - спросила она. Она сняла футболку, подрагивая от ветра. Хезер не могла поверить, что Нэт все-таки надела этот нелепый купальник, который слетит с нее, как только она коснется воды. Натали только засмеялась. Она шутила, что это может помочь ей заработать дополнительные баллы.
        В этом была вся Натали - упрямая и самовлюбленная. Хезер до сих пор не могла понять, почему она вообще решила участвовать в Панике. Нэт боялась абсолютно всего.
        Кто-то (по-видимому, Билли Уоллас) присвистнул:
        - Симпатичная попка, Велец.
        Нэт не обратила на него внимания, но Хезер знала, что ее подруга все слышала и только сделала вид, что ей все равно. Хезер задумалась о том, что бы сказал Билли Уоллас, если бы она напялила что-то подобное. Ничего себе! Ну и размерчик у тебя! Разве тебе не нужно особое разрешение, чтобы носить такие большие штуки?
        А вот Мэтт любил ее. Он считал ее красивой.
        Шум на пляже усилился и перерос в рев - люди кричали и улюлюкали, размахивая самодельными плакатами и флагами. Взрывы фейерверков напоминали выстрелы из пистолета. Хезер поняла, что время пришло. Сейчас раздастся свисток.
        Паника вот-вот начнется.
        В тот момент Хезер увидела его. Толпа на какое-то время расступилась, и она увидела, как Мэтт улыбается, разговаривая с кем-то. Затем толпа снова смешалась, и Хезер упустила его из виду.
        - Он здесь. Нэт, он здесь.
        - Что?  - Нэт уже было не до этого.
        У Хезер пересохло в горле. Толпа снова расступилась, и она пошла в сторону Мэтта, будто ее тянуло туда магнитом. Хезер успокоилась, думая о том, что это - ее шанс исправить все раз и навсегда. В этот самый момент она увидела, что Мэтт болтает с Делайной О’Брин.
        Не просто болтает - шепчется.
        А потом - целует ее.
        В наступившей тишине раздался пронзительный свисток, напоминающий крик какой-нибудь необычной птицы.
        Хезер добралась до вершины хребта, когда Дерек Клиг, разбежавшись, с криком бросился в воду. Спустя несколько секунд раздались аплодисменты - он долетел до воды.
        Натали сидела на корточках в нескольких футах от края хребта. Ее лицо было бледным. На секунду Хезер показалось, что она слышит, как Нэт считает. Затем она повернулась и моргнула несколько раз, будто пытаясь сфокусировать взгляд на лице Хезер. Она открыла и тут же закрыла рот.
        Сердце Хезер билось очень сильно.
        - Привет, Нэт,  - начала она, когда Натали выпрямилась.
        - Какого черта ты делаешь?  - Натали сплюнула.
        Теперь Хезер заметила все сразу - боль в руках, бедрах, пальцах. Резкие порывы ветра. Натали была в бешенстве. Ее трясло. Хотя это могло быть и из-за холода.
        - Я собираюсь прыгнуть,  - ответила Хезер. Только произнеся это, она поняла, насколько глупо это звучало и насколько глупо это было. Внезапно ей показалось, что ее стошнит.
        «Я буду болеть за тебя»,  - говорила она Натали. Теперь она чувствовала свою вину. И тошноту. Но голос Мэтта перекрывал все. Она вспомнила его голос, пятна от воды над своей кроватью, приглушенную музыку, доносящуюся из парка, запах травки и сигарет, смех, а потом чей-то крик: «Ты гребаный кусок…»
        - Ты не можешь прыгать,  - сказала Нэт, по-прежнему таращась на Хезер.  - Я собираюсь прыгнуть.
        - Прыгнем вместе,  - ответила Хезер.
        Натали сделала два шага вперед. Хезер заметила, что она ритмично сжимает и разжимает кулаки. Сожмет - разожмет, сожмет - разожмет. И так по три раза.
        - Зачем тебе это нужно?  - спросила Натали почти шепотом.
        Хезер не могла ей ответить - она сама не знала зачем. Но она знала, что это ее последний шанс.
        Поэтому она просто сказала:
        - Я прыгну сейчас, пока не передумала.
        Когда Хезер повернулась к воде, Натали подошла к ней, будто бы желая оттащить ее назад. Но она этого не сделала.
        Хезер казалось, будто скала под ней начала двигаться, брыкаясь, как лошадь. Вдруг она испугалась, что потеряет равновесие и, споткнувшись, упадет, разбив голову на мелководье.
        Паника.
        Она сделала несколько маленьких нерешительных шагов вперед, но все равно слишком быстро оказалась на краю.
        - Назови себя!  - раздался крик Диггина.
        Вода внизу Хезер, черная, как нефть, кишела телами. Она хотела крикнуть вниз: «Отойдите, отойдите, я вас задену»,  - но не смогла сказать ни слова. Она едва могла дышать. Ее легкие будто были зажаты между двумя камнями.
        Почему-то она не смогла подумать ни о чем, кроме Криса Хайнца, который пять лет назад выпил перед прыжком почти литр водки и потерял равновесие. Его голова ударилась о скалу со звуком, напоминающим треск, с которым разбивается яйцо. Она помнила, как все побежали туда через лес, помнила его переломанное безвольное тело, наполовину погруженное в воду.
        - Назови свое имя!  - напомнил Диггин, и толпа подхватила: «Имя, имя, имя».
        - Хезер,  - прохрипела она.  - Хезер Нилл.  - Её голос дрогнул от ветра.
        Толпа по-прежнему скандировала: «Имя, имя, имя, имя»,  - а затем: «Прыгай, прыгай, прыгай, прыгай».
        Внутри у нее все застыло и покрылось льдом. Ее немного подташнивало. Она сделала глубокий вдох. Закрыла глаза.
        И прыгнула.

        25 июня, суббота

        ХЕЗЕР

        Хезер как-то прочитала в Интернете статью о том, что время является относительной величиной, которая движется быстрее или медленнее, в зависимости от того, где ты и что ты делаешь. Но она никак не могла понять, почему оно всегда замедлялось в какие-нибудь особенно неприятные моменты, например, на уроке математики, в кресле дантиста, и ускорялось всякий раз, когда ты пытался замедлить его. Например, когда ты решал контрольную или отмечал свой день рождения.
        Или когда ты чего-то боялся. Например, как сейчас.
        И почему время так неправильно в своей относительности?
        Она никогда ни о чем не сожалела так сильно, как о решении принять участие в игре. Все последующие дни ей казалось, что она сделала это в состоянии помешательства. Может, она надышалась перегаром на пляже? Или она временно потеряла рассудок, увидев Мэтта с Делайной? Именно так все и было. На этом и строятся все аргументы адвокатов, защищающих людей, которые, тронувшись умом, топором разрубали на кусочки своих бывших супругов.
        Но Хезер была слишком гордая, чтобы отступить теперь. Дата первого официального испытания приближалась. Несмотря на то, что из-за разрыва с Мэттом она предпочитала прятаться ото всех, и несмотря на то, что она старалась избегать всех, кто знает ее хотя бы отдаленно, новости дошли и до нее - дата испытания была намалевана краской на водонапорной башне. Суббота. На закате.
        Сообщение и одновременно приглашение для всех игроков.
        Мэтт ушел. Школа закончилась. Не то чтобы Хезер любила школу, но все же. Школа была поводом выйти из дома, там было чем заняться. Теперь со всем было покончено. Ей подумалось, что такова вся ее жизнь - бесконечная и пустая. Как монета, падающая в бездонный колодец.
        Она двигалась по возможности медленно, проводя вечера, свернувшись на диване за просмотром телевизора со своей сестрой Лили. Ее телефон был выключен, не считая того времени, когда она с одержимостью проверяла, не звонил ли Мэтт. Она не хотела общаться с Бишопом, который стал бы читать ей нотации о том, что Мэтт - полный придурок, а Нэт на протяжении трех дней держалась холодно, пока наконец не поняла, что Хезер уже не та безумно влюбленная девушка.
        Время мчалось, как будто жизнь включила опцию быстрой перемотки вперед.
        Наконец, настала суббота, и испытания было не избежать.
        Ей даже не пришлось задумываться о том, под каким предлогом улизнуть из дома. Ранее этим же вечером ее мама и отчим Бо ушли в какой-то бар в Анкраме, а это означало, что они приползут домой не раньше утра или, может, даже днем в воскресенье - со стеклянными глазами, провонявшие дымом, голодные и в плохом настроении.
        Хезер сделала для Лили сэндвич с сыром, который она съела перед телевизором, съела в угрюмой тишине. Волосы Лили были зачесаны на прямой пробор и убраны в тугой хвост на затылке. В последнее время она всегда ходила с такой прической, что делало ее похожей на старуху, застрявшую в теле одиннадцатилетней девочки.
        Лили объявила сестре бойкот. Хезер даже не знала причину, но у нее не было сил, чтобы переживать об этом. Лили всегда такая - сначала злится, а уже в следующую секунду улыбается. Но в последнее время она стала не только более сердитой, но и более серьезной, тихой, очень избирательной в выборе одежды и прически, стала реже смеяться, пока не выпьет молока, и гораздо реже просит Хезер рассказать историю перед сном. Хезер решила, что так проявлялось взросление Лили. В Карпе не было особых поводов для улыбок. А в трейлерном парке[2 - Населённый пункт, место постоянного проживания, жилой фонд которого сформирован из передвижных домов - трейлеров.] «Свежие Сосны»  - и подавно.
        И все же Хезер переживала по этому поводу. Она скучала по прежней Лили - по ее липким от газировки рукам, по запаху ее жвачки, по вечно не расчесанным волосам и вечно запачканным очкам. Она скучала по ее большим глазам и по тому, как Лили ворочалась в темноте и шептала: «Расскажи мне историю, Хезер».
        Но Хезер считала, что это - естественный ход вещей. Эволюция.
        В полвосьмого вечера от Бишопа пришло сообщение - он в пути. Лили ушла в их с сестрой Угол. Именно это место Хезер называла их спальней - узкая, тесная комната с двумя кроватями, прижатыми друг к другу почти впритык; с комодом без одной ножки, который жутко скрипел, когда его открывали; с оббитой лампой; с тумбочкой, заляпанной пятнами от лака для ногтей; с горами разбросанной повсюду одежды.
        Лили лежала в темноте, натянув одеяло до подбородка. Хезер решила, что она спит, и уже хотела закрыть дверь, когда Лили повернулась к ней, сев и опершись на один локоть. В свете луны, проходящем сквозь грязное окно, ее глаза были похожи на отполированные шарики.
        - Куда ты идешь?  - спросила она.
        Хезер обошла гору из джинсов, толстовок, нижнего белья и свернутых в шарики носков и села на кровать Лили. Она была рада, что Лили не спала и что она наконец решила заговорить с ней.
        - За мной заедут Бишоп и Нэт,  - сказала Хезер, уходя от ответа.  - Мы собираемся немного потусить, погулять.
        Лили снова легла, забившись под одеяло. Какое-то время она молчала, а затем спросила:
        - А ты вернешься?
        Хезер почувствовала тяжесть в груди. Она наклонилась, чтобы положить руку на голову Лили, но та отпрянула.
        - Почему ты спрашиваешь, малышка?
        Лили не ответила. Какое-то время Хезер сидела рядом с ней в темноте, ее сердце сильно билось в груди. Она чувствовала себя беспомощной и одинокой. Вскоре Лили засопела, и Хезер поняла, что та уснула. Она наклонилась и поцеловала ее в лоб. Он был горячим и влажным. Хезер захотелось забраться к сестре под одеяло, разбудить ее и извиниться за все - за муравьев на кухне и пятна воды на потолке, за запах дыма и за крики на улице, за их маму Кристу и за их отчима Бо, и за их жалкую и никчемную жизнь.
        Но с улицы послышался негромкий гудок, и Хезер ушла из комнаты, закрыв за собой дверь.
        Хезер всегда узнавала Бишопа по звукам, которые издавали его машины. Его отец когда-то владел гаражом, поэтому Бишоп был помешан на тачках. У него были золотые руки. Несколько лет назад он сделал для Хезер розу с лепестками из меди, стеблем из стали и шипами - из маленьких винтиков. Бишоп вечно возился с ржавыми кусками металла, которые он доставал черт знает где. Его последней находкой был «Бьюик Ле Сабре», двигатель которого издавал звуки, напоминающие старика, который свободно выдыхает, застегнув ремень.
        Хезер взяла с собой дробовик. Натали сидела сзади. Странно, но Нэт всегда любила сидеть прямо посередине, даже если в машине не было других пассажиров, кроме нее. Она объясняла это тем, что ей не нравилось выбирать правую или левую сторону, потому что ей казалось, что тем самым она делает ставку на свою собственную жизнь. Хезер тысячу раз объясняла ей, что гораздо опаснее сидеть посередине, но Натали не слушала.
        - Поверить не могу, что вы втянули меня в это,  - сказал Бишоп, как только Хезер села в машину. Шел дождь - такой дождь, который не падал, а просто появлялся, будто бы выливаясь из огромного рта. Ни зонт, ни плащ не могли от него спасти - он лил со всех сторон сразу, заливаясь за воротник и в рукава, стекая затем по спине.
        - Перестань.  - Она затянула покрепче свою кофту с капюшоном.  - Хватит этих лицемерных разглагольствований. Ты сам всегда смотрел Панику.
        - Да, но это было до того, как две мои лучшие подруги совсем слетели с катушек и решили в ней участвовать.
        - Мы поняли тебя, Бишоп,  - ответила Натали.  - Включи музыку, а?
        - Это невозможно, миледи.  - Бишоп дотянулся до подстаканника и протянул Хезер фруктовый снег[3 - Slurpee - полузамороженные прохладительные напитки, являющиеся собственной торговой маркой крупнейшей сети небольших магазинов 7-Eleven.]. Синий. Ее любимый. Она сделала глоток и почувствовала в голове приятный холод.  - Радио сломано. Нужно заняться проводкой…
        Нэт прервала его, преувеличенно вздохнув:
        - Только не это.
        - Что поделать? Я люблю все ремонтировать.
        Он похлопал руль, ускоряясь на шоссе. Будто в ответ, «Бьюик» издал пронзительный вой в знак протеста, за которым последовало несколько сильных ударов и страшное бряцание, как будто двигатель разваливался на части.
        - А я уверена, что эта любовь не взаимная,  - ответила Нэт. Хезер засмеялась, немного успокоившись.
        Бишоп свернул с шоссе и въехал на узкую грунтовую дорогу с односторонним движением, которая вела к задворкам парка. Таблички «Посторонним вход воспрещен» мерцали в тумане фар. На парковке стояло уже несколько десятков машин, большинство из которых были припаркованы по возможности близко к лесу. Некоторых из них было практически не видно под ветками.
        Хезер сразу заметила машину Мэтта - старый подержанный джип, который он унаследовал от дяди. Его задний бампер был облеплен полуободранными наклейками. Мэтт отчаянно пытался выключить зажигание, будто он застрял в огромной паутине, сдав немного назад.
        Хезер вспомнила их первую совместную поездку - они поехали отпраздновать его права, которые он наконец получил после трех заваленных экзаменов в автошколе. Он тормозил и двигался с места так резко, что Хезер боялась, как бы ее не стошнило купленными им же пончиками. Но Мэтт был так счастлив, и Хезер была счастлива вместе с ним.
        Всю неделю она отчаянно надеялась увидеть его и одновременно молилась, чтобы никогда не видеть его больше.
        Если Делайна здесь, то Хезер и правда стошнит. Не стоило пить фруктовый снег.
        - Ты в порядке?  - тихо спросил ее Бишоп, когда они вышли из машины. Он всегда очень хорошо ее понимал. Она одновременно любила и ненавидела эту его способность.
        - Все отлично,  - ответила она слишком резко.
        - Почему ты это сделала, Хезер?  - спросил он, потянув ее за локоть, чтобы остановить.  - Почему, по правде, ты это сделала?
        Хезер заметила, что на нем была та же одежда, что и в последний раз, когда они виделись на пляже,  - выцветшая голубая футболка, джинсы, которые были настолько длинные, что подгибались под подошвы его кедов. Почему-то ее это раздражало. Его грязные светлые волосы торчали в разные стороны из-под его древней бейсболки. От него вкусно пахло, но это был специфический запах, напоминающий запах ящика, наполненного старыми монетами и драже «Тик-Так».
        Какое-то мгновение она подумывала о том, чтобы рассказать ему правду - что, когда Мэтт бросил ее, она впервые поняла, что ничего из себя не представляет.
        Но Бишоп все испортил.
        - Только не говори, что это из-за Мэттью Хэпли,  - сказал он.
        И вот опять - закатил глаза.
        - Перестань, Бишоп.  - Она чуть было не ударила его. У нее в горле встал ком, стоило ей только услышать одно только имя Мэтта.
        - Тогда объясни мне. Ты миллион раз говорила, что Паника - это глупость.
        - Нэт ведь тоже участвует. Почему ты не читаешь нотации ей?
        - Нэт - дурочка,  - ответил Бишоп. Он снял свою бейсболку и потер голову, от чего его волосы тут же выпрямились, будто они были наэлектризованы. Бишоп утверждал, что в его электромагнитных волосах заключается его суперсила. А единственная суперсила Хезер, похоже, заключалась в том, что каким-то удивительным образом на ее лице всегда был один покрасневший прыщ.
        - Она одна из твоих лучших подруг,  - отметила Хезер.
        - И что с того? Это не отменяет факта, что она дурочка. Я веду открытую политику по отношению к своим подругам-дурочкам.
        Хезер не могла не засмеяться. Бишоп улыбнулся тоже - так широко, что небольшая кривизна его двух передних зубов стала заметна.
        Бишоп снова напялил бейсболку, закрывая свою кошмарную прическу. Среди всех парней, которых знала Хезер, он был одним из немногих, кто выше ее ростом. Даже Мэтт был одного с ней роста - пять футов одиннадцать дюймов. Иногда ей это нравилось, иногда она обижалась на него из-за этого, как будто он пытался этим что-то доказать. До двенадцати лет они были одного роста, вплоть до сантиметра. В подтверждение этому факту на стене в комнате Бишопа были старые, сделанные карандашом отметки с обозначением их роста.
        - Я болею за тебя, Нилл,  - сказал он тихо.  - Хочу, чтоб ты это знала. Я не хочу, чтобы ты играла в Панику, это абсолютно идиотская затея. Но я ставлю на тебя.  - Он положил руку на ее плечо и слегка сжал его. Что-то в его голосе напомнило ей о том, что когда-то давно, казалось, тысячу лет назад, она была по уши в него влюблена.
        В первый год старшей школы у них был один неловкий поцелуй на заднем ряду в кинокомплексе Гудзон, случившийся, несмотря на попкорн, застрявший в зубах Хезер. Следующие два дня они свободно держались за руки, внезапно обнаружив, что им не о чем разговаривать, несмотря на то, что они дружили с начальной школы. А потом Бишоп порвал с ней, и Хезер сказала, что все понимает. Хотя на самом деле нет.
        Она не знала, что заставило ее вспомнить об этом. Теперь она не могла даже представить, чтобы ей нравился Бишоп. Он был для нее как брат - раздражающий брат, который считал своим долгом указать на ее прыщ. Который у нее был. Всегда. Но только один.
        Сквозь деревья уже доносилась приглушенная музыка и треск голоса Диггина, усиленный мегафоном. Водонапорные вышки, исписанные граффити, за которыми едва виднелась надпись «Округ Колумбия», были ярко подсвечены снизу. Из-за своих тонких ножек они были похожи на насекомых-переростков.
        Нет, скорее на одного насекомого с двумя закругленными стальными конечностями. Даже с большого расстояния Хезер видела узкую деревянную доску, установленную между ними на высоте пятидесяти футов.
        На этот раз суть испытания была ясна.
        Когда Хезер, Нэт и Бишоп добрались до башен, где собралась толпа, лицо Хезер блестело. Как всегда, вокруг царила праздничная атмосфера - толпа была возбуждена и беспокойна, хотя все говорили шепотом. Кому-то удалось завести в лес грузовик. Прожектор, подключенный к его двигателю, подсвечивал башни и деревянную доску между ними. В его свете была видна дождевая дымка. Время от времени зажигались сигареты, а по радио из грузовика спокойно громыхала старая рок-песня под ритм разговоров. Сегодня нужно было быть потише - они были недалеко от шоссе.
        - Обещаешь, что не бросишь меня?  - спросила Нэт. Хезер была рада это слышать - несмотря на то, что все эти люди были ее одноклассниками, которых она давно знала, она вдруг испугалась потеряться в толпе.
        - Конечно,  - ответила Хезер. Она старалась не смотреть вверх и вдруг поняла, что бессознательно высматривает в толпе Мэтта. Она разглядела компанию второкурсниц, которые стояли неподалеку и хихикали, а также Шейну Лэмберт, завернутую в одеяло и держащую в руках термос с чем-то горячим. Она выглядела так, будто пришла на футбольный матч.
        Хезер была удивлена, увидев Вивьен Травин, которая стояла одна, отдельно от толпы. Ее волосы были закручены в дреды, а ее многочисленный пирсинг смутно блестел в лунном свете. Хезер не видела Вив ни на одном мероприятии - единственное, чем она занималась, так это прогуливала школу и работала официанткой у Дот. По какой-то причине появление Вив заставило Хезер волноваться еще больше.
        - Бишоп!
        Эйвери Уоллас пробралась через толпу и тут же кинулась в объятия Бишопа, как будто он только что спас ее от ужасной катастрофы. Хезер отвернулась, когда Бишоп наклонился, чтобы поцеловать ее. Рост Эйвери был всего пять футов один дюйм, и рядом с ней Хезер чувствовала себя как зеленый великан, нарисованный на банке с кукурузой[4 - Бренд замороженных и консервированных овощей.].
        - Я по тебе скучала,  - сказала Эйвери, когда Бишоп отстранился. Она даже не заметила Хезер. Как-то раз Эйвери невольно услышала, что та назвала ее «креветкой», и она до сих пор не простила ей этого. Однако Эйвери и вправду напоминала креветку - коренастая и розовощекая, так что Хезер не ощущала своей вины из-за этого.
        Бишоп пробормотал что-то в ответ. Хезер снова стало подташнивать. И снова она вспомнила о своем разбитом сердце. Нужно издать такой закон, по которому всем запрещается быть счастливыми, когда ты несчастен,  - особенно твоим лучшим друзьям.
        Эйвери хихикнула и сжала руку Бишопа:
        - Я только схожу за пивом, хорошо? Подожди меня здесь, я скоро вернусь.  - Она повернулась и исчезла в толпе.
        Бишоп тут же поднял брови и сказал Хезер:
        - Лучше молчи.
        - А что такое?  - Хезер подняла руки.
        Бишоп ткнул пальцем ей в лицо.
        - Я знаю, что ты думаешь,  - сказал он, а затем указал на Нэт:  - Это и тебя касается.
        Нэт придала себе самый невинный вид:
        - Ты несправедлив ко мне, Маркс. Я просто думала о том, что из нее получается прекрасный аксессуар - такой маленький и удобный.
        - Идеально помещается в карман,  - поддакнула Хезер.
        - Все, все,  - Бишоп старался выглядеть сердитым,  - хватит.
        - Это комплимент,  - возразила Нэт.
        - Я сказал, хватит.  - Но уже через минуту Бишоп наклонился и прошептал:  - Понимаете, я не могу носить ее в кармане. Она кусается.  - Его губы коснулись уха Хезер - она была уверена, что случайно,  - и она засмеялась.
        Ее напряженность немного спала. Но затем кто-то выключил музыку, и толпа стала спокойной и очень тихой. Хезер знала, что сейчас все начнется. Ни с того ни с сего ей стало очень холодно, будто все капли дождя затвердели на ее коже.
        - Добро пожаловать на следующее испытание!  - прогремел Диггин.
        - Отсоси, Роджерс,  - крикнул какой-то парень, и кое-где раздалось улюлюканье и смех.
        Кто-то сказал:
        - Тихо.
        Диггин сделал вид, что ничего не слышал:
        - Это испытание на храбрость и умение держать равновесие.
        - И на трезвость!
        - Блин, тогда я точно упаду.
        Народ засмеялся еще больше. Но Хезер даже не смогла улыбнуться. Натали, стоявшая рядом с ней, вертелась туда-сюда, похлопывая себя по бедрам. Хезер даже не могла спросить, что она делает.
        Диггин с трудом продолжал:
        - Это также проверка скорости. И поскольку все участники будут ограничены во времени…
        - Черт, да заканчивай уже!
        Наконец, Диггин отступил и убрал мегафон ото рта.
        - Заткни пасть, Ли.
        Это вызвало новую волну смеха. Но для Хезер все происходящее казалось фильмом, в котором звук отстает на несколько секунд. Теперь она не могла не смотреть вверх - на ту перекладину, на те несколько дюймов дерева, протянутые на высоте пятидесяти футов над землей. Прыжок был традицией, совершаемый больше для удовольствия. Погружение в воду. Но теперь речь шла о погружении в твердую, плотную землю. Нет никаких шансов, чтобы выжить.
        Произошла небольшая заминка, когда двигатель грузовика заглох и все потемнело. Раздались недовольные крики, а когда через несколько секунд двигатель снова завелся, Хезер увидела Мэтта - он стоял в свете фар и смеялся, держа одну руку в заднем кармане джинсов Делайны.
        Внутри у Хезер все перевернулось. Странно, но именно то, что он держал ее за задницу, взбесило ее больше, чем когда она просто видела их вместе. Мэтт не только никогда не вел себя так с Хезер, но и все время жаловался, что нужно пристрелить все парочки, которые так стоят.
        Возможно, он считал ее недостаточно привлекательной.
        Возможно, он стеснялся ее.
        Возможно, тогда он просто лгал, чтобы не обидеть ее.
        Она ужаснулась от этой мысли. Если она не знала Мэтта Хепли - парня, который когда-то аплодировал тому, как она отрыжкой произнесла алфавит, который когда-то заметил на ее белых шортах небольшие пятнышки менструальной крови и не только не раздул из этого проблему, но и притворился, что ему это не противно,  - то она не могла даже надеяться, что знает хоть кого-нибудь из всех этих людей и их возможности.
        Вдруг она поняла, что вокруг стало очень тихо, смех и разговоры затихли, как будто все одновременно задержали дыхание. Хезер увидела, что Ким Холлистер медленно продвигается по перекладине, высоко над их головами. Ее лицо побелело от ужаса. Испытание началось.
        Ким понадобилось сорок семь секунд, чтобы пройти по перекладине. Она шла шаркая, стараясь, чтобы правая нога была перед левой. Добравшись до второй водонапорной башни, она сразу же обняла ее обеими руками, и толпа выдохнула.
        Затем пошел Феликс Харт - он пришел гораздо быстрее, продвигаясь короткими отрывистыми шажками, как канатоходец. Потом Мерл Трейси. Не успел он добраться до второй башни, как Диггин поднял мегафон и протрубил следующее имя:
        - Хезер Нилл! Хезер Нилл, твоя очередь!
        - Удачи, шоколадка[5 - Heathbar - американский шоколадный батончик, сделанный из ириски, кофе и молочного шоколада. Созвучно с именем Хезер (Heather).],  - сказала Натали.  - Не смотри вниз.
        - Спасибо,  - на автомате ответила Хезер, хотя она и считала этот совет нелепым. Когда ты находишься на высоте пятидесяти футов, куда еще можно смотреть, если не вниз?
        Ей казалось, что она идет в тишине, хотя она и знала, что это маловероятно - Диггин никак не мог оторваться от своего дурацкого мегафона. Но ощущения были именно такими, потому что она была напугана. И тем не менее она по-прежнему думала о Мэтте, что было глупо и жалко. Интересно, он смотрел на нее сейчас, по-прежнему держа руку в джинсах Делайны?
        Когда Хезер начала подниматься по лестнице, ведущей на одну из башен, ее пальцы замерзли от холодного гладкого металла. Она вдруг поняла, что Мэтт будет пялиться на ее задницу, держа при этом задницу Делайны, и это было отвратительно.
        Затем она поняла, что на ее зад смогут пялиться все, из-за чего ее на мгновение охватила паника - не просвечивает ли ее белье сквозь джинсы? Она терпеть не могла стринги и не понимала девушек, которые их носят.
        Она уже прошла половину ступенек, когда поняла, что настолько переживает на счет своего белья, что ей просто не до того, чтобы бояться высоты. Наконец, она почувствовала себя более уверенно.
        Но дождь все осложнял. Из-за него ее пальцы скользили по лестничным ступенькам. Когда она наконец добралась до небольшого металлического выступа, проходящего вдоль резервуара с водой, ее страхи вернулись. Ухватиться было не за что - ничего, кроме гладкого влажного металла. И воздуха. Расстояние от жизни до смерти - какие-то несколько дюймов.
        От стопы до колена прошло покалывание, а потом поднялось до ладоней, и на какое-то мгновение Хезер испугалась не падения, а самого прыжка - скачка в темную пустоту.
        Боком она прошла к деревянной перекладине, изо всех сил прижимаясь к резервуару с водой и молясь о том, чтобы снизу не было заметно, как она испугана.
        Всхлипы и нерешительность - все будет засчитано не в ее пользу.
        - Время!  - голос Диггина прогремел снизу. Хезер знала, что нужно идти вперед, если она хочет остаться в игре.
        Она заставила себя отойти от резервуара и прошла немного вперед к деревянной перекладине, которая еле-еле была прикреплена к выступу несколькими кривыми винтами. Хезер представила, как дерево с диким грохотом ломается под ее весом. Но перекладина выдержала.
        Хезер неосознанно подняла руки, чтобы удержать равновесие. Она больше не думала о том, что Мэт, или Делайн, или Бишоп таращится на нее. Она не думала ни о чем, кроме как о разреженном воздухе, ужасном покалывании в ногах и сильном желании прыгнуть.
        Она могла бы двигаться быстрее, если бы шла равномерно - один шаг за другим. Но она не могла не смотреть на доску - если она поднимет стопу, пятку или носок, она потеряет равновесие, перекосившись на одну сторону, и умрет. Вокруг была настолько тяжелая и глубокая тишина, что Хезер был слышен шум дождя и свое собственное дыхание - поверхностное и прерывистое.
        Снизу бил яркий свет - как в конце тоннеля перед смертью. Все люди слились в одну тень, и на какое-то мгновение Хезер испугалась, что она и вправду умерла и теперь в полном одиночестве стоит на крохотной обнаженной поверхности, а по обеим сторонам ее окружает бесконечная темнота.
        Она продвигалась дюйм за дюймом, стараясь идти как можно быстрее, не поднимая при этом ноги.
        А потом все закончилось - она добралась до второй башни и обняла резервуар, прижавшись к нему, как и Ким, позволяя своей толстовке промокнуть. Раздалось улюлюканье, продолжавшееся даже тогда, когда было объявлено следующее имя - Рэй Хэнрэхэн.
        В голове у Хезер звенело, а во рту был металлический привкус. Все. Закончилось. Ее руки вдруг совсем обмякли, а мышцы с облегчением расслабились. Она неуклюже спустилась по лестнице, спрыгнув с последних ступенек, а затем немного споткнулась, прежде чем выпрямиться. К ней подбежали люди, хлопали ее по плечу и спине. Она даже не понимала, улыбалась она им или нет.
        - Это было потрясающе!  - Нэт подбежала к ней свозь толпу. Хезер едва почувствовала, что Нэт ее обнимает.  - Страшно было? Ты испугалась?
        Хезер покачала головой, не забывая, что на нее по-прежнему смотрят зрители.
        - Все прошло очень быстро,  - ответила она. После этих слов ей сразу стало лучше. Все закончилось. Она стояла посреди толпы. В воздухе пахло влажной шерстью и сигаретным дымом. Он был плотный. Настоящий. Не разреженный, как наверху.
        - Сорок две секунды,  - гордо сказала Нэт. Хезер даже не слышала, как Диггин объявил ее время.
        - А где Бишоп?  - спросила Хезер. Теперь она начала приходить в себя - по телу прошла приятная бодрость. Сорок две секунды. Неплохо.
        - Он был прямо позади меня…  - Нэт повернулась, чтобы поискать его в толпе, но от света фар грузовика все люди превратились в силуэты, нарисованные темной кистью.
        Снова прогремели радостные возгласы. Хезер посмотрела вверх и увидела, что Рэй уже прошел испытание. Голос Диггина прокатился глухим эхом:
        - Двадцать две секунды! Пока что это рекорд!
        Хезер проглотила горечь во рту. Она ненавидела Рэя Хэнрэхэна. В седьмом классе, когда ее грудь еще не сформировалась, он повесил на дверцу ее шкафчика подростковый лифчик нулевого размера и распространил слух о том, что она принимала гормональные лекарства, чтобы стать парнем. «У тебя уже растет бородка?»  - спрашивал Рэй всякий раз, встречая Хезер в коридоре. Он оставил ее в покое, только когда Бишоп пригрозил рассказать копам о том, что Люк Хэнрэхэн торгует травкой в кафе, где он работал. Он подкладывал в блюда пакетики с травой всякий раз, когда его постоянные клиенты просили «двойную порцию орегано»[6 - Ароматная приправа, которую традиционно добавляют в мексиканские и итальянские блюда.].
        Затем была очередь Зева Келлера. Хезер уже забыла о том, что собиралась найти Бишопа. Она с замиранием сердца наблюдала за тем, как Зев двигается по доске. Снизу, в безопасности, это смотрелось даже красиво - легкая дымка дождя, расправленные руки Зева и его черная фигура на фоне облаков. Рэй все еще не спустился вниз. Должно быть, он тоже наблюдал за Зевом, встав позади резервуара, так что его не было видно.
        Все произошло в один миг - Зев дернулся в сторону, потерял равновесие и чуть не начал падать. Хезер услышала собственный крик. Ей казалось, что ее сердце выпрыгнет из груди, и в эту секунду, увидев Зева, дико размахивающего руками, с искривленным от крика ртом, она подумала, что это изменит их всех.
        Но он смог удержаться. Он сумел поставить левую ногу обратно на доску, и его тело перестало раскачиваться из стороны в сторону, как маятник. Он выпрямился.
        Кто-то выкрикнул его имя. А затем зазвучали аплодисменты, которые стали просто оглушительными, пока он, запинаясь, прошел оставшиеся несколько футов. Никто не слышал время, которое прокричал Диггин. Никто не обратил внимания на Рэя, спускавшегося по лестнице.
        Но, как только Зев оказался на земле, он кинулся на Рэя. Зев был меньше и худее него, но это не помешало ему схватить Рэя сзади. Маневр был неожиданный, и в следующее мгновение Рэй уже лежал на земле, лицом в грязи.
        - Ты, гребаный мудак! Ты что-то кинул в меня!
        Зев занес кулак. Рэй извернулся, сбрасывая с себя Зева.
        - Что ты несешь?  - Рэй поднялся на ноги, и его лицо было освещено светом фар. Должно быть, он рассек губу о камень - у него шла кровь. Он выглядел злобно и угрожающе.
        Зев тоже поднялся. Его глаза были дикие - черные, полные ненависти. Все стояли молча, словно застыли, и Хезер снова было слышно, как одновременно льются сотни тысяч капель дождя. Они зависают в воздухе, готовые упасть.
        - Не ври.  - Зев сплюнул.  - Ты попал мне в грудь. Ты хотел, чтобы я упал.
        - Ты спятил,  - ответил Рэй, отворачиваясь.
        Зев набросился на него, и они оба снова оказались на земле. Толпа ринулась к ним, все кричали, некоторые расталкивали остальных, чтобы лучше видеть происходящее, некоторые пытались разнять парней. Хезер была зажата со всех сторон. Почувствовав на спине чью-то руку, она едва не упала. Инстинктивно она потянулась к руке Нэт.
        - Хезер!  - Лицо Натали было белое от ужаса. Их руки расцепились, и Нэт упала в кучу тел.
        - Нэт!  - Хезер пробиралась сквозь толпу, распихивая людей локтями. Теперь она была благодарна за свой большой рост. Нэт пыталась подняться, но, когда Хезер добралась до нее, закричала от боли.
        - Моя лодыжка!  - причитала Нэт, сжимая в ужасе ногу.  - Кто-то наступил мне на лодыжку.
        Хезер дернулась к ней, но снова почувствовала чью-то руку на своей спине - на этот раз это было специально и сильно. Она хотела обернуться, чтобы посмотреть, кто ее ударил, но, прежде чем успела что-то сообразить, она уже оказалась на земле, лицом в грязи. Люди месили ногами грязь, забрызгивая ее лицо. На какое-то мгновение Хезер задумалась, не является ли все это частью испытания.
        Она заметила просвет в толпе - шанс выбраться.
        - Вставай.  - Она смогла подняться и взять Нэт под руку.
        - Мне больно,  - ответила Нэт сквозь слезы. Но Хезер удалось поднять ее на ноги.
        Затем со стороны леса раздался громкий искаженный голос:
        - Всем оставаться на своих местах!
        Копы.
        Повсюду была неразбериха. По толпе проходили лучи света, освещая белым застывшие от ужаса лица; люди бежали, толкаясь, чтобы выбраться из толпы и исчезнуть в лесу. Хезер насчитала четверых полицейских - один из них повалил кого-то на землю, но она не видела, кого именно. Во рту у нее пересохло, мысли спутались. Ее толстовка промокла от грязи, и холод начал подбираться к груди.
        Бишоп уехал. На машине.
        Машина. Им нужно выбраться отсюда. Или спрятаться.
        Хезер пыталась подтолкнуть Натали вперед, не отпуская ее руки, но та остановилась. На ее глаза навернулись слезы.
        - Я не могу,  - сказала она.
        - Ты должна.  - Хезер была в отчаянии. Куда, черт возьми, делся Бишоп? Она наклонилась, чтобы обхватить Нэт за талию.  - Обопрись на меня.
        - Я не могу,  - повторила Натали.  - мне очень больно.
        Откуда ни возьмись, появился Додж Мейсон. Он внезапно возник рядом с ними и тут же обхватил Натали за талию, не спрашивая на то разрешения. Так они могли вдвоем вести ее. Нэт слегка вскрикнула от удивления, но не стала сопротивляться. В тот момент Хезер была готова расцеловать его за это.
        - Пойдем,  - сказал он.
        Спотыкаясь, они пошли в лес, стараясь двигаться как можно быстрее, отдаляясь от ревущих в мегафон голосов и света. Было темно. Додж подсвечивал дорогу телефоном - мокрые листья, влажные папоротники и покрытые мхом деревья освещались тусклым голубым светом.
        - Куда мы идем?  - спросила Хезер шепотом. Ее сердце колотилось. Нэт почти не могла наступать на левую ногу, поэтому она сильно опиралась на Хезер при каждом шаге.
        - Нужно подождать, пока копы не уберутся отсюда,  - ответил Додж. Он запыхался.
        На расстоянии нескольких футов за водонапорными башнями была небольшая насосная станция. Когда они остановились и Додж плечом толкнул дверь, Хезер услышала шум работающего внутри оборудования, проходящий сквозь стены. Было не заперто.
        Внутри пахло плесенью и металлом. Единственная комната была занята двумя резервуарами и разными частями ржавого электрооборудования. Помещение было заполнено постоянным механическим треском, напоминающим стрекот тысячи сверчков. Криков из леса больше не было слышно.
        - Черт…  - Нэт тяжело выдохнула и села на пол. Морщась, она выпрямила свою левую ногу.  - Как больно!
        - Скорей всего, это растяжение,  - сказал Додж. Он тоже сел на пол, но на расстоянии от нее.
        - Могу поклясться, что кто-то наступил на меня.  - Нэт наклонилась вперед и стала ощупывать кожу рядом с лодыжкой. Она сделала резкий вдох.
        - Не трогай, Нэт,  - сказала Хезер.  - Мы приложим что-нибудь холодное, как только сможем.
        Она замерзла и почувствовала внезапную усталость. Эйфория от пройденного испытания уже прошла. Хезер вся промокла и хотела есть. Меньшее, чего ей хотелось,  - это сидеть внутри дурацкой насосной станции еще полночи. Она достала телефон и написала Бишопу: «Где ты?»
        - Откуда ты знаешь об этом месте?  - спросила Нэт Доджа.
        - Просто как-то наткнулся.  - ответил Додж.  - Когда был скаутом. Не против, если я закурю?
        - Против,  - ответила Хезер.
        Он убрал сигареты обратно в куртку. Его телефон лежал на полу, освещая его силуэт голубым светом.
        - Спасибо тебе,  - выдала Натали.  - Спасибо, что помог мне. Это было так… В общем, ты не обязан был это делать.
        - Нет проблем,  - ответил Додж. Хезер не видела его лица, но его голос звучал так, будто он поперхнулся.
        - Я хочу сказать, что мы раньше даже не разговаривали…  - начала было Нэт, но затихла, видимо, решив, что это звучит грубо.
        На минуту воцарилась тишина. Хезер отправила Бишопу второе сообщение: «Какого черта?»
        Додж неожиданно возразил:
        - Мы разговаривали. Один раз. На собрании перед матчем в прошлом году. Ты назвала меня Дэйвом.
        - Да?  - Нэт нервно хихикнула.  - Вот дура! Наверное, я была пьяна. Помнишь, Хезер? Мы выпили те отвратительные стопки.
        - Э-э-э-э…  - Хезер по-прежнему стояла, опершись на дверь, слушая звуки дождя, который теперь барабанил немного сильнее. Она напрягла слух, чтобы услышать крики сквозь шум дождя. Ей не верилось, что Бишоп все еще не ответил на ее сообщение,  - он всегда сразу же отвечал ей.
        - Все равно я просто дурочка,  - продолжала Нэт,  - любой это подтвердит. Но я не могла так просто взять и забыть такое имя, как Додж. Жаль, у меня не такое клевое имя.
        - Мне нравится твое имя,  - тихо ответил Додж.
        Хезер почувствовала резкую боль во всем теле. В голосе Доджа она услышала знакомое желание и пустоту. В тот момент она совершенно точно поняла, что Доджу нравится Натали.
        На какой-то момент ее охватил приступ слепой зависти - это чувство окутало ее целиком. Ну конечно. Конечно, ему нравится Натали. Она красивая и веселая, невысокая и милая - как небольшое животное, которое помещается в сумочку. Как Эйвери.
        Такие ассоциации возникли неожиданно, но Хезер быстро отогнала от себя эти мысли. Ей не было дела ни до Эйвери, ни до чувств Доджа к Натали. Это ее не касалось.
        Тем не менее одна мысль, как бесконечный грохот дождя, по-прежнему стучала в ее голове: ее никто никогда не полюбит.
        - Как думаешь, сколько нам придется ждать?  - спросила Нэт.
        - Не слишком долго,  - ответил Додж.
        Несколько минут они сидели молча. Хезер знала, что нужно завязать разговор, но она слишком устала.
        - Не было бы тут так темно,  - спустя несколько минут произнесла Нэт, задвигавшись. По ее голосу Хезер поняла, что Натали начала терять терпение.
        Додж встал.
        - Ждите здесь,  - сказал он и вышел на улицу.
        Не считая ударов о металл (в этом момент что-то проходило по трубам) и шума воды на крыше, на какое-то время воцарилась тишина.
        - Если выиграю,  - внезапно сказала Нэт,  - уеду в Лос-Анджелес.
        Хезер повернулась в ее сторону. Нэт выглядела вызывающе, будто ожидала, что Хезер станет ее высмеивать.
        - Зачем?  - спросила она.
        - Из-за серферов,  - ответила Нэт, а затем закатила глаза.  - Это же Голливуд, голова ты садовая. Зачем туда едут?
        Хезер подошла к ней и присела. Нэт всегда говорила, что хочет стать актрисой, но она никогда не думала, что подруга говорит серьезно - достаточно серьезно, чтобы действительно стать актрисой, и уж тем более достаточно серьезно, чтобы ради этого участвовать в Панике.
        Хезер подтолкнула ее плечом:
        - Обещай мне, что, когда станешь богатой и знаменитой, ты не забудешь одну садовую голову, которую когда-то знала.
        - Обещаю,  - ответила Нэт. Запахло углем.  - А ты? Что ты будешь делать, если выиграешь?
        Хезер покачала головой. Побегу что есть сил. Оставив позади мили, мили и мили, отделяющие меня от Карпа. Оставив от прежней Хезер только пыль,  - так она хотела ответить. Но вместо этого она сказала:
        - Уеду куда-нибудь, наверное. На шестьдесят семь тысяч можно купить много бензина.
        Нэт покачала головой.
        - Перестань, Хезер,  - тихо произнесла она.  - Почему ты решила участвовать в Панике?
        Хезер тут же подумала о Мэтте и обо всей безнадежности ситуации. Она чуть было не заплакала, но сдержалась.
        - Ты знала,  - наконец спросила она,  - о том, что Мэтт с Делайной?
        - Я только слышала сплетни,  - осторожно ответила Нэт,  - но я им не поверила.
        - Я слышала, что они… с ним…  - Хезер не могла договорить. Она знала, что была немного скромной, особенно по сравнению с Натали. Она одновременно стеснялась этого и гордилась этим - она просто не могла понять, что такого хорошего в том, чтобы позволять парням слишком многое.  - Прямо в чертовом дендрарии[7 - Участок территории, на котором размещена коллекция древесных растений (деревьев, кустарников, лиан), культивируемых в открытом грунте.].
        - Делайна - шлюха,  - как ни в чем не бывало сказала Нэт.  - Готова поспорить, что она заразит его герпесом. Или еще чем похуже.
        - А что может быть хуже герпеса?  - спросила Хезер с сомнением.
        - Сифилис. Превращает людей в психов. В мозгу образуются дыры, как в швейцарском сыре.
        Хезер периодически забывала о способности Натали рассмешить ее в любое время.
        - Надеюсь, что не заразит,  - сказала она. Ей даже удалось улыбнуться.  - Он и так не отличается особым умом, а если еще и заболеет…
        - Ты хотела сказать, что ты как раз на это и надеешься.  - Нэт изобразила рукой, будто держит стакан.  - За сифилис Делайны!
        - Ты чокнутая,  - сказала Хезер. Теперь она смеялась вовсю.
        Нэт не обратила на это внимания и продолжила:
        - Пусть сифилис превратит мозг Мэтта во вкусный тягучий сыр.
        - Аминь,  - сказала Хезер и подняла руку.
        - Аминь.  - Они притворились, будто чокнулись бокалами.
        Хезер снова встала и подошла к двери. Додж по-прежнему не вернулся. Интересно, что он делает?
        - Как думаешь,  - Хезер сделала глубокий вздох,  - меня кто-нибудь полюбит?
        - Я тебя люблю,  - ответила Нэт.  - Бишоп тебя любит. Твоя мама тебя любит.  - Хезер состроила гримасу, но Натали сказала:  - она действительно тебя любит, Шоколадка. Просто по-своему. И Лили тебя тоже любит.
        - Это не то,  - сказала Хезер. Затем, поняв, как это прозвучало, она хихикнула:  - Без обид.
        - Разумеется,  - ответила Нэт.
        Помолчав, Хезер сказала:
        - Я тебя тоже люблю, ты знаешь. Без тебя я бы с ума сошла. Я серьезно. Меня бы забрали в психушку, где бы я… ну не знаю, рисовала инопланетян в тарелке с толченой картошкой.
        - Я знаю,  - ответила Нэт.
        Хезер казалось, будто здесь, в темноте, проплывают все годы, которые они провели вместе, вся их дружба - то, как они учились целоваться на подушках мамы Натали; их первая выкуренная сигарета, от которой Хезер стошнило; все их тайные смс-сообщения на уроках, которые они строчили под партой или за учебником. Все это было ее, ее и Нэт, и все эти годы были внутри, как матрешки, в каждой из которых находится еще десяток крошечных копий.
        Хезер повернулась к Нэт. У нее внезапно перехватило дыхание.
        - Давай поделим деньги,  - выпалила она.
        - Что?  - Нэт сощурилась.
        - Давай поделим деньги, если кто-то из нас выиграет.  - сказав это, Хезер поняла, что это правильное решение.  - Пятьдесят на пятьдесят. На бензин вполне хватит и тридцати тысяч.
        Какое-то мгновение Нэт просто таращилась на Хезер. Затем сказала:
        - Идет. Пятьдесят на пятьдесят.  - она засмеялась.  - Пожмем руку или поклянемся на мизинчиках?
        - Я тебе доверяю,  - ответила Хезер.
        Наконец вернулся Додж.
        - Все чисто,  - сказал он.
        Они с Хезер взяли Натали и так прошли под водонапорными башнями, выйдя на поляну, которая еще недавно была заполнена людьми. Теперь единственным свидетельством о побывавшей здесь толпе был оставленный мусор - затоптанные окурки и косяки, смятые пивные банки, полотенца, несколько зонтиков. Грузовик по-прежнему был припаркован в грязи, но двигатель был заглушен. Хезер представила, как позже копы будут вытягивать его на буксире. Было на удивление тихо, и весь пейзаж производил жуткое впечатление. Казалось, что все таинственным образом исчезли в разреженном воздухе.
        Вдруг Додж вскрикнул:
        - Подождите секунду!  - и оставил Нэт на Хезер. Он отошел на несколько футов и поднял что-то с земли. Это был переносной холодильник. Когда он направил на него свет от телефона, Хезер увидела, что там по-прежнему лежало пиво со льдом.
        - Джек-пот,  - сказал он и улыбнулся впервые за весь вечер.
        Он взял холодильник с собой и, когда они добрались до двадцать второго шоссе, приложил к лодыжке Натали временную повязку со льдом. У них оставалось три бутылки пива, по одной на каждого, и они выпили их вместе на обочине, где под дождем ждали автобус. Нэт повеселела сразу после нескольких глотков. Вместе с Доджем они пошутили, что нужно закурить сигарету, чтобы автобус пришел поскорее. Хезер знала, что у нее все будет хорошо.
        Но телефон Бишопа по-прежнему перенаправлял ее звонок на голосовую почту. Мэтт и Делайна, наверное, уже были где-то в уютном и теплом местечке. А Хезер все еще вспоминала свое состояние, когда она была высоко в воздухе, балансируя на тонкой деревянной перекладине, а от покалывания в ногах ей хотелось прыгнуть.

        26 июня, воскресенье

        ДОДЖ

        Додж никогда не спал больше двух-трех часов подряд. Он не любил это признавать, но ему снились кошмары. Ему снилось, что он идет по длинной известковой дороге, которая внезапно заканчивается, и он падает. Иногда ему снилось, что его держат в сыром подвале с низким темным потолком, кишащем пауками.
        Кроме того, он совсем не мог спать после пяти утра, когда мусоровоз с грохотом проезжал по кварталу Мэтт. В течение дня тоже невозможно было вздремнуть - люди толпами шли обедать в закусочную Дот; официанты волокли мусор и пустые жироловки[8 - Специальное устройство, основной функцией которого является фильтрация и очистка сточных вод от жиров, мусора и других вредных веществ, во избежание попадания их в природные водоемы.], а затем гремели мусорными контейнерами под окнами Доджа. А время от времени, когда задняя дверь закусочной была открыта, оттуда доносились обрывки разговора мамы Доджа:
        - Еще кофе, дорогой?
        Но после испытания на водонапорных башнях Додж спал спокойно и без кошмаров. Он проспал всю обеденную суету и проснулся не раньше двух часов дня. Он натянул спортивные штаны, размышляя, стоит ли идти в душ. Решил, что все же не стоит.
        - Приве-е-е-е-т,  - сказала Дэйна, когда он вошел в кухню. Он дико хотел есть. И пить. Как будто игра пробудила в нем чувство голода.  - Как все прошло?
        Она расположилась в гостиной, где могла смотреть телевизор, а из окна было видно заднюю дверь закусочной. Через окно слабо пробивался серый свет. Пылинки проплывали в воздухе позади мамы Дэйны. На какое-то мгновение Додж почувствовал прилив любви к этой маленькой комнате - треснутая тумбочка под телевизор, тонкий пятнистый ковер, бугристый диван, который почему-то был обит джинсовой тканью.
        И конечно, в нем проснулась любовь к ней. К его Дэйне.
        С годами сходство между ними немного стерлось, особенно в последний год, когда она набрала вес - ее щеки, грудь и плечи стали больше. Тем не менее сходство по-прежнему было, несмотря на то, что у них были разные отцы и она была гораздо светлее его. У них были одинаковые темно-каштановые волосы, карие глаза, расположенные далеко друг от друга, очерченные подбородки, и носы, которые у обоих были почти незаметно повернуты влево.
        Додж открыл холодильник. По-видимому, мама ушла прошлой ночью. В холодильнике были коробочки с остатками китайской еды. Он открыл их и понюхал. Курица с брокколи и жареный рис с креветками. Неплохо. Дэйна смотрела, как он сложил все это на тарелку, взял вилку и начал есть, даже не удосужившись разогреть.
        - Ну так что?  - напомнила она о своем вопросе.
        Он хотел повременить с новостями и ничего ей не говорить, чтобы она помучалась. Но ему нужно было сказать. Нужно было поделиться этим хоть с кем-нибудь. Он отложил тарелку, прошел в гостиную и сел на диван, который они с Дэйной называли Бочкой.
        - Полная лажа,  - ответил он.  - приехали копы.
        Она внимательно на него посмотрела.
        - Уверен, что хочешь участвовать в Панике, Додж?  - спросила она тихо.
        - Перестань, Дэйна.  - Он был раздражен уже тем, что она это спросила. Он положил ее ноги на свои колени. Только с помощью массажа можно было предотвратить полную атрофию[9 - Уменьшение размеров органа или ткани с нарушением или прекращением их функции.]. Додж по-прежнему настаивал на том, что необходимо каждый день разрабатывать икроножные мышцы, даже несмотря на то, что Дэйна долгое время утверждала, что это бесполезно. Она была у десятка разных докторов. И уже год ходила на физиотерапию.
        Но все было без изменений. Никаких улучшений. Она больше никогда не сможет ходить. Если не случится чудо.
        Несмотря на ежедневный массаж, ноги Дэйны были по-прежнему тонкие и бледные, напоминающие стебель какого-нибудь растения. Даже когда ее лицо стало более округлым, а руки более широкими, ее ноги продолжали усыхать. Додж старался не думать о том, как в детстве эти же ноги толкали ее вперед во время бега и несли ее к деревьям, когда они карабкались по ним на скорость. Она всегда была сильной. Маленькой, но удаленькой. Она была сильнее и смелее мальчишек.
        Дэйна была лучшим другом и подельником Доджа за всю его жизнь. Будучи на два года старше его, она была зачинщиком всех затей и игр, которые они придумывали. Когда ему было пять, они попытались продать бутылки, наполненные их газами. В семь лет они все лето исследовали свой район в Доусене, штат Миннесота, в поисках сокровищ, а в итоге нашли сарай в саду, полный всякой странной ерунды - старый цилиндр, сломанный радиоприемник, две спицы от шины и ржавую раму велосипеда. Они умудрялись находить себе приключения в любом задрипанном городке, куда их маме вздумалось их всех забросить.
        Но теперь у них уже никогда не будет приключений. Она больше никогда не сможет забраться на дерево, или покататься на велосипеде, или поставить пять баксов на то, что она все еще сможет обогнать его в беге. Она никогда не сможет помыться, встать и сесть с унитаза без посторонней помощи.
        И всему виной был Люк Хэнрэхэн. Он испортил ее машину, сделал что-то с рулевым управлением перед решающим Поединком, из-за чего она съехала с дороги. Додж это знал.
        - Мама вчера ходила на свидание,  - сказала Дэйна. Очевидно, что она пыталась сменить тему.
        - И что?  - спросил Додж. Он был еще немного раздражен. Кроме того, их мама находила себе какого-нибудь нового неудачника в каждом городе, где они жили.
        - Кажется, он действительно ей нравится.  - Дэйна пожала плечами:  - Она не стала говорить мне, кто он.
        - Наверное, она просто постеснялась,  - ответил Додж. В наступившей тишине он услышал шум, доносящийся с улицы - кто-то проходил мимо мусорных контейнеров. Дэйна наклонилась вперед, чтобы выглянуть в окно.
        - Черт,  - сказала она.
        - Малыш Келли?  - спросил Додж, и Дэйна кивнула. Малышу Биллу Келли было уже тридцать лет, а его рост был не меньше, чем шесть футов и пять дюймов. Его отец, Билл Келли, двадцать лет был начальником полиции, пока не ушел на пенсию. Все называли его Большой Келли. Додж видел Большого Келли только раз и то всего пару секунд - когда он случайно поставил свой велосипед прямо перед машиной Билла. Билл посигналил ему и крикнул, чтоб тот был поаккуратнее.
        Додж вздохнул, убрал ноги Дэйны с колен и встал. Через окно было видно, как Малыш Келли балансирует на стальном цилиндрическом ящике, полном старых жироловок, разбирая содержимое одного из мусорных баков, зажатых около задней двери закусочной Дот, прямо рядом с дверью на кухню. Это был уже третий раз за месяц, когда Малыш Келли сортировал мусор.
        Додж даже не стал надевать футболку. Он пересек короткую бетонную дорожку, которая отделяла их квартиру от закусочной, стараясь не наступить на разбитое стекло,  - парни, работающие на кухне, иногда выпивали пиво во время смены.
        - Эй, приятель!  - окликнул Додж, специально громко и весело.
        Малыш Келли выпрямился, будто на электрическом стуле. Пошатываясь, он спустился со стального цилиндра.
        - Я ничего плохого не делаю,  - сказал он, избегая смотреть Доджу в глаза. Не считая щетины, лицо Малыша Келли выглядело как лицо переросшего младенца. Когда-то он был звездой спорта и хорошим студентом, хорошо учился, но потом получил ранение в голову. В Афганистане. Или Ираке. В какой-то из этих стран. Теперь он целыми днями катался на автобусах и забывал вернуться домой. Однажды Додж встретил его на шоссе. Малыш Келли сидел, скрестив ноги, и громко плакал.
        - Ты что-то ищешь?  - Додж заметил, что Малыш Келли уже накидал небольшую кучку мусора около бака - обертки из фольги, металлические катушки, крышки от бутылок и разбитую тарелку.
        Малыш Келли посмотрел на него с минуту, двигая челюстью, будто бы пытался жевать через кусок кожи. Затем неожиданно он оттолкнул Доджа и скрылся за углом.
        Додж присел и стал собирать весь мусор, вытащенный Малышом Келли из контейнера. Было уже жарко, и все вокруг провоняло. В тот момент Додж почувствовал, что позади него кто-то движется. Решив, что это вернувшийся Малыш Келли, он выпрямился и, оборачиваясь, сказал:
        - Тебе лучше не возвращаться сюда…
        Слова застряли у него в горле. Позади него, опершись на свою здоровую ногу, стояла Натали Велец.
        - Привет,  - сказала она, улыбнувшись. Нэт выглядела так, будто только что приняла душ - вся чистая и красивая. Девушек с такой внешностью можно увидеть где угодно, только не в этом квартале.
        Первое, что тут же пришло ему в голову,  - пройти мимо нее, зайти в дом, хлопнуть дверью и задушить себя. Но, разумеется, он не мог этого сделать. Черт! Нэт Велец стоит перед ним, а он даже не надел футболку. И не почистил зубы. И не принял душ. И у него в руках фольга из мусорного бака.
        - Я тут убирался…  - он беспомощно замолчал.
        Взгляд Нэт скользнул по его голой груди, затем наверх, к волосам, которые наверняка торчали вверх.
        - Ой!  - Она порозовела.  - Нужно было сначала позвонить. Мне так жаль. Ты, наверное, только что проснулся?
        - Нет, совсем нет. Я просто…  - Додж старался говорить как можно меньше, на случай, если у него пахло изо рта.  - Слушай, у тебя есть минутка? Подождешь меня здесь?
        - Конечно!  - Покраснев, Нэт стала выглядеть еще лучше - как рождественская печенюшка, покрытая глазурью.
        - Одна минута,  - повторил Додж.
        Оказавшись дома, Додж сделал глубокий вдох. Черт! Нэт Велец. Ему некогда было даже переживать из-за того, что она видела его дом, его маленькую дрянную квартирку. Возможно, она даже проходила мимо жироловок, которые как раз чистили в это время. В своих маленьких босоножках ей пришлось идти мимо остатков всякой гадости, которую повара выносили из закусочной. Мимо вонючих мусорных контейнеров.
        В ванной Додж почистил зубы и прополоскал горло. Он понюхал у себя под мышками - от них не пахло, но на всякий случай он побрызгался дезодорантом. Он ополоснул волосы водой и надел чистую белую футболку, которая полностью скрывала его татуировку. Она занимала большую часть груди, а затем обвивала правое плечо и предплечье. Его волосы опять торчали. Он напялил бейсболку.
        Хорошо. По крайней мере, нормально. Немного побрызгав мужским спреем для тела, который его мама бесплатно получила в гипермаркете, он почувствовал себя идиотом. Но он решил, что лучше быть идиотом, чем вонять, как бомж.
        Снаружи у Нэт хорошо получалось притворяться, что она не замечает, в какой разваливающейся квартире, да еще и рядом с закусочной, живет Додж.
        - Привет.  - Она снова улыбнулась своей широкой и яркой улыбкой. У Доджа внутри все перевернулось. Он надеялся, что Дэйна не наблюдает за ними из окна.  - Извини, что я так ворвалась к тебе.
        - Ничего страшного.
        - Я хотела позвонить,  - начала она.  - Спросила у Хезер твой номер. Но потом подумала, что лучше будет поговорить при встрече. Извини.
        - Все нормально.  - Голос Доджа прозвучал грубее, чем ему хотелось бы. Черт! Он уже все начал портить. Он кашлянул и скрестил руки, стараясь выглядеть естественно. А все потому, что его руки стали напоминать ему крюки для подвешивания мяса, и он не знал, куда их деть.  - Как твоя лодыжка?  - Она была туго затянута повязкой, что создавало забавный контраст с ее голыми ногами.
        - Растяжение.  - Нэт скорчила гримасу.  - Я переживу, но…  - На одну секунду ее лицо перекосилось, будто от боли.  - Послушай, Додж, мы можем пойти куда-нибудь поговорить?
        О том, чтобы пригласить ее в дом, и речи не могло быть. Без вариантов. Он не хотел, чтобы Нэт глазела на Дэйну или, еще хуже, слишком сильно пыталась вести себя мило.  - Как ты добралась сюда?  - спросил он, предполагая, что она может быть на машине.
        Натали снова покраснела.
        - Меня подбросил отец,  - ответила она.
        Он не стал спрашивать, как она узнала, где он живет,  - достаточно было просто поспрашивать у людей. Так было со всем в Карпе. Проблема была в том, куда отвести Натали. Он не мог позвать ее в закусочную - там работала его мама. Тогда нужно было идти в другой квартал.
        Нэт шла медленно, по-прежнему все еще прихрамывая, хотя казалось, что ей гораздо лучше, чем прошлой ночью. Но при первой же возможности она села - на ржавое крыло брошенного «бьюика», у которого даже не было колес. Все его окна были разбиты, а сиденья были покрыты пятнами птичьего помета; кожа была разодрана мелкими животными.
        - Я хотела еще раз тебя поблагодарить,  - начала Нэт.  - Ты поступил так… великодушно. Спасибо, что помог мне прошлой ночью.
        Додж почувствовал легкое разочарование, которое он чувствовал всегда, когда реальность в общении с другими людьми не соответствовала его ожиданиям. В данном случае - фантазиям. В глубине души он надеялся, что Нэт приехала, чтобы признаться ему в безумной любви. Или, может быть, она бы не стала ничего говорить, а просто встала на цыпочки и приоткрыла рот, позволив ему себя поцеловать. Правда, она вряд ли смогла бы встать на цыпочки, учитывая ее растяжение. Это была одна из миллиона причин, почему его фантазия была нереальна.
        - Мне было нетрудно,  - ответил Додж.
        Она скривила рот, как будто проглотила что-то кислое. Несколько секунд она молчала. Затем выдала:
        - Ты слышал, что Кори Уолша и Феликса Харта арестовали?
        Додж покачала головой, и Нэт пояснила:
        - За пьянство и нарушение общественного порядка. И за незаконное проникновение в неположенное место.  - Она перенесла вес на здоровую ногу.  - Как думаешь, Паника закончилась?
        - Ни в коем случае,  - ответил он.  - Копы слишком глупы, чтобы остановить Панику.
        Она кивнула, но не выглядела при этом убежденной.
        - Как думаешь, что будет дальше?
        - Без понятия,  - сказал Додж. Он знал, что Нэт хочет получить подсказку. Он сглотнул неприятный привкус. Она знала, что нравится ему, и пыталась его использовать.
        - Думаю, мы могли бы использовать друг друга,  - вдруг сказала она, и именно это ее признание, ее честность заставили его дослушать до конца.
        - Как?  - спросил он.
        Натали теребила подол своей юбки, которая выглядела так, будто была сшита из махровой ткани. Из-за чего Додж подумал о полотенцах. А потом о Нэт в полотенце. Солнце светило так ярко, что у него кружилась голова.
        - Мы заключим сделку,  - сказала Нэт, смотря на него. Ее глаза были темные, страстные и милые, как глаза щенка.  - Если один из нас выиграет, мы поделим выигрыш пополам.
        Додж был так поражен, что минуту не мог ничего сказать.
        - Зачем?  - наконец спросил он.  - Почему именно со мной? Ты даже не… то есть мы едва знаем друг друга.  - Он чуть не спросил: «А как же Хезер?»
        - У меня предчувствие,  - ответила она, и Доджу вновь понравилась ее честность.  - Ты хорошо играешь в эту игру. Многое знаешь.  - Было удивительно, что Нэт Велец, девушка с густыми идеальными волосами и глянцевыми блестящими губами будет так открыто говорить о том, о чем большинство людей предпочитают молчать. Это как услышать пук супермодели - удивляет и немного волнует. Она продолжала:  - Мы можем помочь друг другу. Делиться информацией. Объединиться против остальных. Так у нас будет больше шансов уничтожить остальных соперников. А потом…  - Она сделала жест руками.
        - Потом нам придется бороться друг против друга,  - сказал Додж.
        - Но если хотя бы один из нас выиграет, мы выиграем оба,  - возразила Натали, улыбаясь.
        Додж не собирался уступать свою победу кому-нибудь другому. Но и деньги его тоже не интересовали. У него была другая цель. Возможно, Нэт это знала или как-то почувствовала.
        Поэтому он сказал:
        - Ладно. Партнеры.
        - Союзники,  - поправила его Нэт и протянула ему руку для проформы. Она была мягкая и немного вспотевшая.
        Нэт встала, смеясь.
        - Тогда договорились.  - Нэт не могла встать на цыпочки, чтобы поцеловать его, поэтому она просто взяла его за плечи и чмокнула в шею. Она хихикнула:  - Теперь нужно поцеловать с другой стороны для ровного счета.
        Додж понял, что этим летом он влюбится в нее по уши.


        Потом уже никто не знал, кто разместил видео в Интернете. Оно появлялось на стольких страницах одновременно и распространилось так быстро, что было невозможно понять, откуда оно взялось. Однако многие подозревали в этом Джоуи Эддисона или Чарли Вонга - просто потому, что они оба были мудаками и два года назад сняли и разместили видео из женской раздевалки.
        Оно даже не было интересным - только пара дурацких кадров Рэя и Зева, накинувшихся друг на друга, толкающих друг друга плечами, пока вокруг них собиралась толпа. Затем - мигающие огни, кричащие люди, после чего села батарейка. Потом еще изображения - полицейские фонарики, искаженные голоса, металлические звуки на записи и один крупный план Нэт, с широко раскрытым ртом, одной рукой держащейся за Хезер, а другой - за Доджа. Затем темнота.
        Додж по-прежнему хранил копию этого файла на жестком диске - так он мог нажать на паузу в нужном моменте, когда Нэт выглядела так напуганно, а он помогал ей идти.
        Через несколько часов электронное письмо обошло всех. В теме письма стоял пропуск. От кого - [email protected].
        Сообщение было простое, всего две строчки:


        Язык твой - враг твой.
        Не говори никому.


        28 июня, вторник

        ХЕЗЕР

        - Ты уверена, что это законно, ведь так?  - Бишоп сидел на водительском сиденье, положив обе руки на руль, лавируя по изрытой грунтовой дороге с одной полосой. Его волосы были еще более пышными, чем обычно, будто он пытался уложить их с помощью пылесоса. На нем была старая толстовка его отца с логотипом политехнического университета Вирджинии, свободные фланелевые пижамные штаны и шлепанцы. Приехав за Хезер, он с какой-то гордостью объявил, что еще даже не успел принять душ.  - Ты ведь не собираешься получить смертельный удар от какого-нибудь психопата, ведь правда?
        - Заткнись, Бишоп.  - Хезер потянулась, чтобы ударить его, отчего он дернул руль, и они чуть не улетели в одну из канав, которые тянулись по обе стороны шоссе.
        - Со своим водителем нужно обращаться не так,  - сказал Бишоп, делая вид, что обиделся.
        - Ладно. Заткнись, водитель.  - Хезер чувствовала какое-то беспокойство. Деревья здесь были настолько густые, что они почти полностью загораживали солнце.
        - Я просто переживаю за вас, миледи,  - парировал Бишоп, улыбаясь и открывая небольшую кривизну передних зубов.  - Я не хочу, чтобы из моей самой любимой девушки сделали абажур[10 - Отсылка к Эду Гейну (англ. Ed Gein), одному из самых известных убийц в истории США. После ареста в его доме были найдены абажуры, кресла и корзины для бумаг из человеческой кожи.].
        - Я думала, что твоя самая любимая девушка - Эйвери,  - ответила Хезер. Она хотела просто пошутить, но это прозвучало с долей горечи, как из уст одинокой старой девы, страдающей из-за разбитого сердца. Какой она отчасти и была. Разве что не старой девой - все-таки нельзя быть старой девой в восемнадцать, решила Хезер. Но она недалеко ушла от этого образа.
        - Перестань, Хезер,  - сказал Бишоп. Теперь он действительно обиделся.  - Ты всегда была моей самой любимой девушкой.
        Хезер смотрела в окно. С минуты на минуту они доберутся до места. Но теперь она чувствовала себя немного лучше. Бишоп производил на нее такой же эффект, как таблетка успокоительного.
        На следующий день после испытания у водонапорных башен Хезер проспала. Ее разбудило сообщение с неизвестного номера: «Лучше выйди из игры сейчас, пока с тобой ничего не случилось». Она была так потрясена, что пятнадцать минут искала ключи от машины, пока не вспомнила, что она повесила их на крючок у двери. Затем она появилась на работе спустя двадцать минут после начала смены, за что была уволена. И вот она стоит и всхлипывает на парковке. Еще полторы недели назад у нее был парень и работа. Не слишком хорошая работа, но все же. Хоть какие-то деньги.
        А теперь у нее не было ничего. Ни парня, ни работы, ни денег. И кому-то было нужно, чтобы она больше не играла в Панику.
        Затем, откуда ни возьмись, на нее напала собака с самым большим языком, который Хезер когда-либо видела. Может быть, «напала» было не совсем то слово - собака ее просто облизала, но Хезер была не любителем животных, и для нее это было именно нападение. Потом какая-то чокнутая старушка, в руках у которой была целая куча сумок, предложила ей работу прямо на месте. Даже несмотря на то, что у Хезер из носа текли сопли, а на ее майке были пятна от салатного соуса, которые она не заметила, в спешке собираясь на работу.
        Женщину звали Энн.
        - Ты понравилась Маппету[11 - Muppet (англ.)  - кукла, персонаж детской программы «Улица Сезам». Слово muppet образовано с помощью слияния слов marionette (марионетка) и puppet (кукла).].  - Маппетом звали собаку с длинным языком.  - Обычно он не ладит с незнакомцами. Ты, наверное, легко находишь общий язык с животными.
        Хезер молчала. Ей не хотелось говорить, что по большей части она относилась к животным как к прыщам, считая, что лучше всего их не замечать. Если с ними носиться - это может выйти боком. Однажды она попыталась завести себе питомца - бледную золотую рыбку, которую она назвала Звездочкой. Та сдохла спустя тридцать два часа. Но сможет ли она заботиться о домашних животных? Конечно, сможет. Энн предложила сто пятьдесят долларов в неделю на руки, что было почти столько же, сколько Хезер получала за неполную неделю работы в гипермаркете.
        Вдруг среди деревьев образовался проем. Хезер с Бишопом приехали. Хезер тут же почувствовала облегчение. Она сама не знала, чего ожидала. Возможно, после всего, что сказал Бишоп, ей представлялся грязный амбар, полный ржавых сельскохозяйственных инструментов. Но вместо этого она увидела длинный красный деревенский дом и большую круглую парковку с аккуратно подстриженной травой. Амбар там тоже был, но совсем негрязный. Рядом с ним было несколько побеленных сараев.
        Как только она открыла дверь, навстречу ей выбежали несколько петухов, одна или несколько собак яростно залаяли. Из дома показалась Энн и помахала рукой.
        - Ни фига себе!  - сказал Бишоп. Он был действительно впечатлен.  - Это же зоопарк.
        - Видишь? Нигде нет абажуров из человеческой кожи.  - Хезер выскользнула из машины, затем наклонилась, чтобы попрощаться с Бишопом.  - Спасибо тебе.
        Он отдал честь.
        - Напишите сообщение, когда вас нужно будет забрать, мадам.
        Хезер закрыла дверь. Энн уже шла к ней через сад.
        - Это твой парень?  - спросила она, прикрывая глаза рукой, когда Бишоп начал разворачиваться.
        Это было так неожиданно, что лицо Хезер запылало.
        - Нет-нет,  - ответила она быстро, отворачиваясь от машины, как будто Бишоп (если он все еще наблюдал за ними) мог понять, о чем они говорят, по ее жестам.
        - Он симпатичный,  - сказала Энн как ни в чем не бывало. Она помахала ему рукой, и Бишоп посигналил им, прежде чем уехать. Румянец Хезер перешел в жар по всему телу. Она скрестила руки, затем снова их опустила. К счастью, Энн вроде бы этого не заметила.
        - Я рада, что ты пришла.  - Энн улыбнулась, будто бы Хезер просто пришла к ней в гости.  - Давай я тебе все здесь покажу.
        Хезер была рада, что Энн, похоже, одобряла ее выбор одежды - чистые джинсы, кроссовки и мягкая рубашка из букле[12 - Ткань полотняного переплетения из фасонной пряжи, имеющей крупные узелки, расположенные на некотором расстоянии друг от друга, в основе и утк? или только в утке, в результате чего ткань приобретает шишковатую поверхность.], которую раньше носил Бишоп, пока она случайно не села. Она не хотела выглядеть неряшливо, но Энн сказала ей надеть одежду, которую не жалко испортить, и Хезер не хотела, чтобы старушка подумала, что она ее не слушала.
        Они пошли к дому. Петухи по-прежнему бегали вокруг как сумасшедшие, и Хезер заметила загон на другой стороне двора, в котором расхаживала дюжина желтых цыплят. Они клевали корм и чистили перышки на солнце. Их охраняли собаки. Три собаки, включая Маппета, расхаживали вокруг небольшого ограждения, громко лая.
        - У вас много животных,  - отметила Хезер и тут же почувствовала себя глупо. Она втянула руки в рукава.
        Но Энн засмеялась:
        - Я знаю, что это ужасно. Но я просто не могу остановиться.
        - То есть это что-то вроде фермы?  - Хезер не видела никакой сельскохозяйственной утвари, но она не знала никого, кто бы держал куриц забавы ради.
        Энн снова засмеялась:
        - Вряд ли. Иногда я отношу яйца в кладовую для продуктов. Но я ничего не делаю, кроме как убираю за птицами, собаками и за всеми подряд.  - Она открыла Хезер дверь. Хезер подумала, что теперь ей придется все лето убирать дерьмо.  - Мой муж Ларри очень любил животных,  - продолжала Энн, пройдя в дом вслед за Хезер.
        Они вошли в самую симпатичную кухню, какую Хезер когда-либо видела. С ней не могла сравниться даже кухня Нэт. Стены были в кремовых и желтых цветах; шкафы из рыжего дерева выцвели почти добела от солнечного света, лившегося сквозь два больших окна. Столы были безупречно чисты. Никаких муравьев. На одной стене висели полки, заставленные бело-голубой керамикой и небольшими фарфоровыми статуэтками - миниатюрными лошадьми, кошками, ослами и свиньями. Хезер боялась шевельнуться, будто один шаг не в ту сторону - и все разобьется.
        - Чаю?  - спросила Энн. Хезер покачала головой. Она не знала никого, кто пил чай в реальной жизни,  - только британцы в мини-сериалах по телевизору.
        Энн налила в чайник воды и с грохотом поставила его на плиту.
        - Мы переехали сюда из Чикаго.
        - Серьезно?  - воскликнула Хезер. Самым дальним городом, в котором она побывала, был Альбани. Один раз - со школьной экскурсией, второй раз - когда у ее мамы было назначено судебное заседание за вождение с истекшими водительскими правами.  - И как там, в Чикаго?
        - Холодно,  - ответила Энн.  - Морозишь яйца девять месяцев в году. Но остальная пара месяцев - абсолютное удовольствие.
        Хезер не ответила. Энн не была похожа на человека, который говорит «яйца», и этим она стала больше импонировать Хезер.
        - Мы с Ларри работали в сфере рекламных продаж. Мы пообещали, что когда-нибудь все изменится. А потом он умер. И я все изменила.
        Хезер снова ничего не сказала. Она хотела спросить, как и когда умер Ларри, но не знала, насколько это уместно. Ей не хотелось, чтобы Энн подумала, что ее сильно интересует тема смерти и все такое прочее.
        Когда вода закипела, Энн налила себе чашку и жестом указала Хезер на дверь, в которую они вошли. Было странно ходить с Энн по двору. Из ее чашки поднимался пар и растворялся в мягком утреннем тумане. Хезер казалось, будто она попала в фильм о ферме, находящейся где-то очень далеко.
        Они завернули за угол дома, и собаки снова начали лаять.
        - А ну заткнулись!  - крикнула Энн, но ее голос звучал добродушно. Они не послушались. Энн, не замолкая, продолжала говорить, пока они шли:  - Вот это - загон.  - одной рукой она открыла один из маленьких побеленных сараев.  - Я стараюсь держать все на своих местах, чтобы однажды не насыпать собакам зерна и не попытаться перемолоть цыплят. Не забывай выключать свет, прежде чем запереть дверь. Я даже не хочу говорить тебе, какие счета за электричество мне приходят.
        - Здесь лежат лопаты и грабли.  - Они уже стояли у другого сарая.  - Ведра, подковы и всякая ерунда, которая лежит здесь, потому что больше негде. Ясно? Я не слишком быстро рассказываю?
        Хезер поняла, что больше не нервничает. Ей нравилось, что солнце светит ей на плечи. И запах темной влажной травы повсюду. Возможно, в воздухе пахло животными, но это было не слишком противно - просто запах роста и рождения чего-то нового.
        Энн показала Хезер конюшню, где в полутьме спокойно стояли две лошади - как часовые, охраняющие что-то драгоценное. Хезер никогда не видела лошадей так близко, поэтому она громко засмеялась, когда Энн дала ей морковку и сказала, чтоб та скормила ее черной лошади - леди Бель. Хезер почувствовала ее мягкую морду и легкое прикосновение ее зубов.
        - Эти лошади участвовали в скачках. Обе получили травмы. Это спасло их от пули,  - рассказала Энн, когда они вышли из конюшни.
        - От пули?  - переспросила Хезер.
        Энн кивнула. Первый раз с момента их знакомства она выглядела сердито.
        - Так всегда бывает, когда лошади больше не пригодны для скачек. Хозяева их убивают.
        Всех животных Энн спасла от той или иной участи: собак и лошадей - от смерти, цыплят и петухов - от разных болезней, на лечение которых никто не хотел тратить деньги. У Энн были индейки, которых она спала от смерти, кошки, подобранные на улице в Гудзоне, и даже огромная пузатая свинья по имени Динь-Динь, которая когда-то была самым маленьким поросенком в помете. Хезер не могла даже представить, чтобы Динь-Динь хоть когда-то была маленькой.
        - Ей просто нужно было немного любви,  - сказала Энн, когда они проходили мимо загона, где Динь-Динь валялась в грязи.  - Любви и около фунта корма в день.  - Она засмеялась.
        Наконец они подошли к высокому огороженному вольеру. Солнце уже было высоко над деревьями, и его свет преломлялся сквозь поднимающийся туман, так что оно практически ослепляло. За забором была территория не меньше чем несколько акров - в основном - открытая земля, участки грунта, высокая трава и несколько деревьев. Хезер не видела никаких животных.
        Впервые за все утро Энн стала вести себя очень тихо. Она попивала свой чай, жмурясь от солнца и глядя куда-то через сетчатый забор. Через несколько минут Хезер потеряла терпение.
        - Чего мы ждем?  - спросила она.
        - Ш-ш-ш,  - произнесла Энн.  - Смотри. Они придут.
        Хезер скрестила на груди руки, сдерживая вздох. Роса просочилась в ее кроссовки. Ногам было очень холодно, а шее - очень жарко.
        Там, вдалеке, было какое-то движение среди небольшой кучки деревьев. Хезер прищурилась. Что-то большое и темное, что она сначала приняла за камень, встряхнулось. Затем оно встало. А когда оно встало, что-то уже другой формы появилось из тени деревьев, и уже две особи кружили друг с другом какое-то время, а затем грациозно выпрыгнули на солнце.
        У Хезер пересохло во рту.
        Тигры.
        Она моргнула. Это невозможно! Но они никуда не исчезли, а только подходили ближе. Два тигра. Тигра. Каких можно увидеть в цирке. Массивные квадратные головы и огромные челюсти. Мускулистые тела и полосатые шкуры, блестящие на солнце.
        Энн внезапно свистнула. Хезер подпрыгнула. Оба тигра повернули головы на звук, и у Хезер сперло дыхание. Их глаза были тусклые, безразличные и старые - невыносимо старые, будто вместо того, чтобы смотреть в будущее, они смотрели назад, в далекое прошлое.
        Они так близко ходили у забора, что Хезер, ужаснувшись, быстро отступила назад. Они были так близко, что она чувствовала их запах, ощущала жар их тел.
        - Как?  - наконец смогла спросить она. И хотя хотела спросить немного другое, начало уже было неплохое. В ее голове пронеслись тысячи мыслей.
        - Я их тоже спасла,  - спокойно ответила Энн.  - Их продают на черном рынке. Продают, а затем бросают, когда они становятся слишком большими. Или убивают, если о них некому заботиться.  - Во время рассказа Энн просунула руку в решетку и в прямом смысле погладила одного из тигров, будто это была домашняя кошка-переросток. Увидев изумление Хезер, она засмеялась.  - Они неопасны, когда сыты,  - сказала она.  - Главное - не пытаться подойти к ним, когда они голодны.
        - Мне ведь… мне ведь не придется заходить туда, правда?  - Хезер стояла как вкопанная, парализованная страхом и удивлением. Они были такие большие. И так близко. Один из тигров зевнул, и Хезер увидела его белоснежные острые зубы.
        - Нет,  - ответила Энн.  - В основном я просто кидаю еду за ворота. Сейчас я тебе покажу.
        Энн проводила ее до висячего замка на воротах, который, по мнению Хезер, выглядел не слишком-то надежно. Тигры, будто бы по случайности, медленно последовали за ними по ту сторону забора. Но Хезер так просто не обмануть. Таковы все хищники - сидят и выжидают в укрытии, пока ты не почувствуешь себя в безопасности, а затем набрасываются.
        Она пожалела, что рядом не было Бишопа. Об отсутствии Натали она не жалела - та бы точно упала в обморок. Она ненавидела всех больших животных. Боялась даже пуделей.
        Только когда они отошли от тигров и вернулись в дом, Хезер расслабилась. Ей казалось, что тигры по-прежнему на нее смотрят. Она представляла, как их острые когти вонзаются ей в спину.
        Энн показала Хезер, где хранились ключи от всех сараев - они висели на аккуратно подписанных крючках в «сенях», как их называла Энн. Там же Хезер нашла себе резиновые сапоги, такие же, какие были на Энн, спрей от комаров, садовые ножницы и солнцезащитный крем и каламин[13 - Лосьон, используемый при лечении дерматологических заболеваний.].
        Затем Хезер приступила к работе. Пока она кормила цыплят, Энн рассказала ей, как рассыпать корм. Когда птицы столпились и начали бешено клевать, как одно большое пернатое многоголовое существо, Хезер громко засмеялась.
        Энн показала ей, как загонять петухов обратно в ограду, прежде чем выпускать псов, и Хезер была удивлена тем, что Маппет, похоже, ее помнил - в качестве приветствия он несколько раз пробежал вокруг ее ног.
        Затем настал черед убирать конюшню. Как Хезер и подозревала, ей пришлось убирать лошадиный навоз, но на деле все оказалось не так плохо, как она думала. Она причесала лошадиные гривы специальной жесткой щеткой. Потом помогла Энн подрезать глицинии[14 - Род высоких древовидных вьющихся субтропических растений из семейства бобовых с крупными кистями душистых лиловых цветков. Широко используется в ландшафтном дизайне.], которые начали захватывать северную сторону дома. К этому моменту Хезер уже сильно вспотела, несмотря на то, что ее рукава были закатаны. Солнце было высоко и сильно грело. У Хезер заболела спина оттого, что она наклонялась и разгибалась туда-сюда.
        Но она была счастлива. Счастливее, чем когда-либо. Она могла практически забыть о существовании остального мира, о том, что ее когда-то бросил Мэтт Хепли, и самое главное - о том, что она совершила Прыжок. Здесь она могла забыть о Панике.
        Хезер очень удивилась, когда Энн сказала, что работа закончена, отметив, что уже почти час дня. Пока Хезер ждала Бишопа, Энн сделала ей бутерброд с тунцом, домашним майонезом и помидорами из своего сада. Хезер боялась сесть за стол, потому что была слишком грязная, но Энн приготовила ей место, и она села. Она подумала, что это был самый лучший бутерброд, какой она когда-либо ела.
        - Привет, пастушка,  - сказал Бишоп, когда Хезер села в машину. На нем по-прежнему были его пижамные штаны. Он нарочито принюхался:  - Чем это пахнет?
        - Заткнись,  - ответила она и ударила его по руке. Он притворился, что поморщился от боли. Опустив окно, Хезер глянула на себя в боковое зеркало. Красное лицо, растрепанные волосы, грудь по-прежнему мокрая от пота. Но, к своему удивлению, она обнаружила, что выглядит довольно-таки… привлекательно.
        - Как все прошло?  - спросил Бишоп, когда они снова выехали на дорогу. Он купил ей холодный кофе с большим количеством сахара и сливок - как она любит.
        Она рассказала Бишопу о маленьком поросенке, который раздулся до огромных размеров, о лошадях, цыплятах и петухах. Тигров она оставила на потом. Бишоп в это время отпивал ее кофе и чуть не подавился.
        - Ты же понимаешь, что это абсолютно незаконно?  - спросил он.
        Она закатила глаза.
        - Как и штаны, которые на тебе надеты. Если ты никому не скажешь, то и я не скажу.
        - Эти штаны?  - Бишоп притворился, что обиделся.  - Я их специально для тебя надел.
        - Можешь специально для меня их снять,  - ответила Хезер и тут же покраснела, сообразив, как это прозвучало.
        - Скажи только слово,  - сказал Бишоп и улыбнулся. Она снова его ударила. Ее по-прежнему переполняло счастье.
        До центра было двадцать пять минут езды. Если Мотель № 6, почтовое отделение и ряд дурацких магазинов можно было назвать центром. Но Бишоп утверждал, что нашел короткий путь. Хезер затихла, когда они свернули на Коралловое Озеро, которому нельзя было дать более неподходящее название - воды там совсем не было, только упавшие бревна и наполовину сгоревшие деревья. Несколько лет назад здесь бушевал пожар. Шоссе шло параллельно владениям Джека Донахью, и это было не к добру.
        Хезер всего несколько раз была на Коралловом Озере. Джек, готовый стрелять без разбора, был известен следующим - он всегда был пьян, был наполовину психом, имел арсенал оружия. Его владения были ограждены забором, охранялись собаками и бог знает кем еще. Когда его забор стал виднеться, возвышаясь над шоссе, Хезер в какой-то степени ожидала, что Джек с грохотом выйдет из своего дома и начнет подкалывать их по поводу машины. Но этого не произошло. Хотя несколько собак пробежали через двор с диким лаем. Эти собаки не были похожи на псов Энн. Они были худые, рычали и выглядели грозно.
        Они почти проехали границы владения Джека, когда Хезер что-то заметила.
        - Стой!  - она практически закричала.  - Стой!
        Бишоп надавил на тормоза.
        - Что такое? Черт возьми, Хезер, что случилось?
        Но она уже вышла из машины и бежала назад, к провисающему пугалу. По крайней мере, это выглядело как пугало. Оно упало на землю и прислонилось к забору Донахью. Внутри у нее все сжалось от страха. У нее было странное чувство, что за ней следят. С чучелом было что-то не так. Оно было сделано слишком грубым, слишком бесполезным. По эту сторону Кораллового Озера не было никаких ферм и никаких причин делать пугало, особенно такое, которое выглядело так, будто его выбросили из багажника автомобиля.
        Дойдя до него, она какое-то время медлила, будто боялась, что оно вдруг оживет и укусит ее.
        Затем она подняла его голову, которая сползла с его тонкой набитой шеи.
        На чистом полотне, где у чучел рисуют лицо, маркером были аккуратно написаны слова:


        Пятница, полночь.
        Игра продолжается.


        1 июля, пятница

        ДОДЖ

        Ночью пятницы народу было меньше. Атмосфера была унылая, напряженная. Все волновались.
        Не было ни пива, ни музыки, ни взрывов смеха. Только несколько десятков человек молча столпились внизу по шоссе, в пятидесяти футах от забора Джека Донахью. Все стояли вместе с белыми лицами от света фар.
        Когда Бишоп заглушил двигатель, Додж услышал прерывистое дыхание Натали. Додж всю дорогу старался отвлечь ее, показывая простые магические фокусы, вроде тех, с доставанием карты из кармана куртки и с исчезновением монеты с ладони. Потом он сказал:
        - Просто действуй согласно плану, идет? Будешь действовать по плану, и все будет хорошо.
        Нэт кивнула, но выглядела она плохо - будто ее вот-вот стошнит. Она сказала ему, что до смерти боится собак. А также лестниц, высоты, темноты и чувства, когда посреди ночи ты смотришь в телефон, но у тебя нет входящих сообщений. Насколько он мог судить, она так или иначе боялась всего. И несмотря на это, она решила играть в Панику. Этим она нравилась ему еще больше.
        И она выбрала Доджа в качестве своего союзника.
        Бишоп ничего не сказал. Интересно, о чем он думал? Додж всегда считал Бишопа неплохим и достаточно образованным парнем, но он вечно таскался за Хезер, как большая глупая овчарка. Но мнение Доджа стало меняться. Во время поездки Бишоп иногда поглядывал в зеркало заднего вида, и Додж заметил в его взгляде какое-то предупреждение.
        Ночь была ясная и тихая. Было почти полнолуние, и луна висела высоко в небе, из-за чего были видны только очертания людей и предметов на фоне забора. Но все равно было темно. Несколько раз вспыхнул сигнальный огонь, и Хезер, Бишоп, Нэт и Додж пошли в ту сторону. Доджу хотелось взять Нэт за руку, но она крепко себя обнимала.
        По крайней мере, у Доджа было время все спланировать и подготовиться. Если бы Нэт не сказала ему о пугале, которое заметила Хезер, он бы вряд ли узнал о новом испытании до этого сегодняшнего утра.
        Всем участникам одновременно пришло письмо с зашифрованного адреса [email protected].
        Место проведения: шоссе у Кораллового Озера.
        Время: полночь.
        Цель: забрать из дома приз.
        Бонус: найти письменный стол в оружейной комнате и взять то, что там спрятано.
        - Итак.  - Диггин говорил тихо, когда они подошли к толпе. Они опоздали.  - Игроки, выйдите вперед.
        Они вышли, выделяясь среди зрителей. На этот раз и игроков и зрителей было меньше. После полицейской облавы все были на нервах. И шоссе у Кораллового Озера было нехорошим местом. И Джек, стреляющий без разбору, был не подарок - совсем не подарок. Псих, пьяница и даже хуже.
        Додж понимал, что он пристрелит их, не раздумывая.
        Луч фонарика осветил каждого игрока. Казалось, что минуты тянулись часами. Отсчет занял целую вечность. Додж видел Рэя Хэнрэхэна, который громко жевал жвачку, стоя с внешней стороны круга игроков. Его лицо было скрыто тенью. Додж почувствовал знакомый приступ злости. Странно, что он никогда не приходил - такое ощущение, что в последние два года он только еще больше разрастался, как раковая опухоль.
        - Уолша нет,  - наконец сказал Диггин.  - И Мерл.
        - Значит, они больше не участвуют,  - ответил кто-то.
        - Уже полночь.  - Диггин по-прежнему говорил тихо, почти шепотом. Ветер поднимался к кронам деревьев и шипел на них, будто знал, что они пришли туда, куда не следовало. Но собаки все еще молчали. Спали. Или выжидали.  - Второе испытание…
        - Второе?  - вмешался Зев.  - А как же водонапорные башни?
        - Оно не засчитано,  - ответил ему Диггин.  - Не все смогли участвовать.
        - Когда я скажу «начали»,  - сказал он.
        Зев сплюнул на землю, а Хезер зашумела в знак протеста. Но Диггин их проигнорировал.
        Он замолчал. На какое-то мгновение все вокруг будто бы замерло. Додж слышал медленное биение своего сердца. Они стояли в темноте, и он понял, что где-то посреди толпы были судьи, прятавшиеся за знакомыми лицами. Они, наверное, наслаждались происходящим.
        - Начали,  - произнес Диггин.
        - Пошли!  - сказал Додж одновременно Хезер и Нэт. Хезер кивнула, взяла Нэт за руку, и они вместе исчезли в темноте. Ноги Нэт затекли, и она все еще прихрамывала, передвигаясь, как сломанная кукла.
        Додж направился прямо к забору, как они и договаривались, потому что он разведал это место и знал, что делает. Как он и предполагал, полдесятка человек побежали за ним в тишине, пригнувшись, будто за ними наблюдали даже сейчас.
        Но большинство никуда не побежало. Они бесцельно слонялись у забора, будучи слишком напуганными, чтобы попытаться через него перелезть. Их всех дисквалифицируют за то, что они ничего не делают. Но они по-прежнему стояли там, наблюдая за темным домом, за силуэтами людей, перелезающих через забор. Вокруг было тихо, не считая редкого скрипа металла, шепота проклятий и ветра.
        Додж был первым из тех, кто полез на забор. Рядом были другие игроки - они хрипели и тяжело дышали, врезаясь в него, но он не обращал на них внимания, фокусируясь на ранках от сетки на ладонях, на своем дыхании и на секундах, которые утекали, как вода.
        Важно было правильно рассчитать время. Как с магическими трюками - планирование, мастерство, спокойствие, несмотря на давление. Таким образом, можно было предвидеть реакцию другого человека и понять, что он сделает или скажет или как отреагирует еще до того, как сам человек об этом подумает.
        Додж знал, что уже скоро Донахью выйдет с ружьем.
        Наверху забора он помедлил, несмотря на то, что уровень его адреналина зашкаливал, побуждая его к действию. Несколько людей (в темноте он не мог разглядеть их лица) спрыгнули вниз и первыми ударились о землю. И хотя они не издали почти ни звука, тут же раздался собачий лай. Четыре собаки, нет, пять собак вырвались с задней стороны дома, лая как сумасшедшие. Додж чувствовал вкус и текстуру каждой секунды. Он отмечал каждый момент. Раз. Кто-то закричал. За это будут снимать баллы. Два. До того как начнется стрельба, остается всего несколько мгновений. Три. Хезер и Нэт уже должны были добраться до дыры в заборе.
        Четыре.
        Он спрыгнул и, коснувшись земли, тут же поднялся, ища в кармане баллончик со слезоточивым газом. Он не побежал сразу в дом, а сделал круг, обогнув небольшую группу игроков. Собаки сходили с ума - рычали и лязгали зубами. Некоторые игроки уже лезли обратно на ограждение, торопясь скорее выйти за пределы владения Донахью. Но Додж продолжал идти.
        Пять.
        На него побежала собака. Он ее не заметил. Ее челюсти почти сомкнулись на его руке, но он успел повернуться брызнуть ей на морду весь баллончик. Собака упала, поскуливая. Додж пошел дальше.
        Шесть.
        Как раз вовремя в доме загорелся свет. Раздался грохот, разнесшийся повсюду, несмотря на суету и истошный лай, и что-то упало на землю. Из дома в ночь выбежал черный силуэт. Даже с расстояния сотни ярдов Додж слышал поток проклятий.
        Гребаные-сукины-сыны-убирайтесь-к-черту-с-моего-двора-вы-куски-дерьма…
        Затем пузатый Джек Донахью, на котором были только видавшие виды трусы, поднял ружье и начал стрельбу.
        «Бам. Бам. Бам»,  - гремели выстрелы. Они звучали громче и пронзительнее, чем ожидал Додж. Это первое, что действительно застало его врасплох. Он никогда не слышал выстрелы так близко.
        Джек по-прежнему вопил у переднего крыльца.
        Вам-конец-гребаные-ублюдки-я-вас-всех-урою…
        Семь.
        Скоро все кончится. Рано или поздно Донахью вызовет копов. Ему придется.
        Додж обежал дом. У него сперло дыхание. Ощущения были такие, будто каждый раз он вдыхает осколки стекла. Он не знал, что произошло с другими игроками, где был Рэй и забрался ли кто-нибудь внутрь. Ему показалось, что он слышал в темноте шепот,  - он решил, что Хезер и Нэт заняли свои позиции согласно плану.
        Крыльцо с задней стороны наполовину сгнило. Оно было заставлено чем-то непонятным. Додж сумел различить холодильник, прежде чем увидел вздутую дверь с сеткой, которая едва держалась на петлях. Выстрелы по-прежнему разрывали воздух. Один, второй, третий, четвертый.
        Восемь.
        У него не было времени на раздумья. Он распахнул дверь и вошел внутрь.
        ХЕЗЕР

        Хезер и Нэт добрались до места, где забор поворачивал на север в сторону от дороги, когда собаки начали лаять. Они уже не успевали. А Додж на них рассчитывал.
        - Нужно двигаться быстрее,  - сказала Хезер.
        - Я пытаюсь,  - ответила Нэт. В ее голосе было слышно напряжение.
        Во дворе раздались крики - крик боли и рычание разъяренного животного.
        Хезер чувствовала, как ее пульс неистово бьется в районе шеи. Фокусируйся. Фокусируйся. Сохраняй спокойствие.
        Они добрались до той части забора, которую присмотрели вчера. За ними никого не было. Это хорошо.
        Додж проделал в заборе дверь. Хезер толкнула ее с силой, и та, проскрипев, открылась, давая достаточно места, чтобы протиснуться внутрь. Нэт последовала за ней.
        Вдруг Нэт замерла. Ее глаза округлились от ужаса.
        - Я застряла,  - прошептала она.
        Хезер в нетерпении обернулась. Левый рукав Нэт зацепился за забор. Она подошла и потянула его, освободив Нэт.
        - Теперь все в порядке,  - сказала она Нэт.  - Идем.
        Но Нэт не сдвинулась с места.
        - Я… я не могу.  - Ее лицо искривилось от ужаса.  - Я еще не высвободилась.
        - Ты еще не что?  - Хезер теряла терпение. Додж придет с минуты на минуту, и он ждет, что они будут стоять на стреме. Они договорились, что он будет им помогать. Хезер не знала, почему он это делает, но ей было все равно.
        - Я еще не высвободилась,  - ответила Нэт высоким истеричным голосом. Она по-прежнему стояла, не двигаясь с места, как будто обе ее ноги приросли к земле.
        Тогда-то Джек Донахью и вылетел из дома.
        Гребаные-сукины-сыны-убирайтесь-к-черту-с-моего-двора-вы-куски-дерьма…
        - Бежим!  - Хезер схватила Нэт за руку и сильно потянула. Она тащила ее за собой через лужайку в сторону дома, не обращая внимания на хныканье Нэт и на слова, которые она бормотала себе под нос. Хезер считала. Считала до десяти, затем обратно до нуля. Она все сильнее впивалась ногтями в руку Натали, почти желая причинить ей боль. Черт! Время было на исходе, а тут еще Нэт все портила. Хезер не думала о ее больной лодыжке и о том, что Нэт трясется, сдерживая всхлипы.
        Бам. Бам. Бам
        Хезер дернула Нэт вниз, в тень, когда Донахью вылетел с крыльца и начал стрелять. Свет на крыльце был белый, наполовину слепящий, из-за чего он выглядел как герой фильма. Бедра Хезер тряслись. Она не видела Доджа. Она не видела никого - только фигуры, размытые в темноте, и небольшой купол света, освещавший спину Донахью, линию волос на его плечах, вялые мускулы и ужасный приклад ружья.
        Где же Додж?
        Хезер едва могла дышать. Она прижалась к стене дома, покачиваясь на пятках, стараясь собраться с мыслями. Вокруг было слишком шумно.
        Она не знала, успел ли Додж пробраться в дом. Что, если нет? Что, если он облажался?
        - Стой здесь,  - прошептала Хезер Натали.  - Я пойду внутрь.
        - Не надо.  - Нэт повернулась к ней. Она смотрела на Хезер безумным взглядом, широко распахнув глаза.  - Не оставляй меня здесь.
        Хезер схватила ее за плечи:
        - Если ровно через минуту я не выйду, беги к машине. Хорошо? Ровно через минуту.
        Она даже не знала, слышала ли ее Натали, но в тот момент ее это мало волновало. Она выпрямилась. Ее тело казалось раздутым и неуклюжим. Вдруг Хезер заметила две вещи: выстрелы прогремели и больше не звучали, а парадная дверь только что открылась и закрылась с отчетливым скрипом. Кто-то вошел внутрь.
        Ее тело тут же превратилось в лед. Что, если Додж внутри? По плану она, Хезер, должна стоять на стреме.
        Она больше не раздумывала. Хезер машинально пошла на крыльцо, открыла дверь и проскользнула внутрь, в коридор. Там воняло потом и старым пивом. Было совсем темно. До этого Донахью включил свет - Хезер расценила это как дурной знак, равно как и то, что ее левый рукав порвался о забор,  - так почему теперь он его выключил? Ее сердце подпрыгнуло к горлу. Хезер вытянула обе руки, слегка коснувшись стен кончиками пальцев, и стала продвигаться к середине коридора. Она сглотнула.
        Хезер сделала несколько шагов вперед и услышала шорох - скрип ступеньки. Она замерла, ожидая, что в любую секунду включится свет и блестящий ствол пистолета будет наставлен прямо к ее сердцу. Но ничего не произошло.
        - Додж?  - шепотом спросила она.
        Шаги быстро направились в ее сторону. Она пошарила по стене и нащупала дверную ручку. Дверь легко открылась, и она скользнула в комнату, закрывая дверь по возможности тихо и задержав дыхание.
        Это был Донахью? Додж? Другой игрок?
        Здесь, в свете луны, проходящем сквозь большое окно без штор, Хезер сделала вдох. Стены были покрыты металлом, который скучно мерцал в молочном лунном свете. Оружие. На стене, на перевернутых оленьих копытах, висело оружие, крест-накрест по отношению к потолку. Оружейная комната. Хезер подумала, что там даже немного пахнет порохом, но, возможно, ей просто показалось.
        Комната была заставлена инструментами, мягкими стульями и дурацкой набивкой, валяющейся на полу. У окна стоял большой письменный стол. Хезер почувствовала, что воздух в комнате внезапно стал слишком разреженный, у нее сперло дыхание и закружилась голова. Она вспомнила электронное письмо, полученное утром.
        Бонус: найти письменный стол в оружейной комнате и взять то, что там спрятано.
        Хезер прошла к столу, обходя разбросанные вещи. Вначале она открыла боковые ящики - правый, потом левый. Пусто.
        Неглубокий ящик посередине открылся свободно, будто часто использовался. Там лежал пистолет, напоминающий огромного черного и блестящего жука с твердой спинкой.
        Тот самый бонус.
        Хезер протянула руку, засомневавшись. Затем быстро схватила его, будто он мог ее укусить. Она чувствовала, что к горлу подступает тошнота. Хезер ненавидела оружие.
        - Что ты делаешь?
        Хезер обернулась. Она видела только силуэт Доджа в дверном проеме, но было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо.
        - Ш-ш-ш,  - прошептала она.  - Говори тише.
        - Что, черт возьми, ты делаешь?  - Додж сделал два шага в комнату.  - Ты должна была быть на стреме.
        - Так и было.  - Додж прервал ее, прежде чем она успела ему объяснить:
        - Где Натали?
        - Снаружи,  - ответила Хезер.  - Мне показалось, что я слышала…
        - Хотите меня подставить?  - Додж говорил тихо, но Хезер слышала недовольство в его голосе.  - Вы двое сваливаете на меня грязную работу, а затем проникаете в дом и берете бонус? Чтобы меня опередить?
        Хезер пристально посмотрела на него:
        - Что?
        - Не играй со мной, Хезер.  - Еще два шага, и Додж встал прямо перед ней.  - Не ври мне.
        Хезер было тяжело дышать. На глаза навернулись слезы. Она знала, что они слишком шумят. Слишком громко. Все неправильно. Она с ужасом ощущала в своей руке пистолет - холодный, но живой, как какое-нибудь внеземное создание, которое может внезапно ожить.
        - А что ты здесь делаешь?  - наконец спросила Хезер.  - Ты должен был достать доказательство того, что мы здесь были, и уйти.
        - Я что-то слышал,  - резко ответил Додж.  - Я подумал, что это может быть кто-то из других игроков…
        Свет включился.
        В двери стоял Джек Донахью. Глаза - дикие, грудь мокрая от пота. Он начал кричать, размахивая перед ними стволом пистолета. Послышался звук разбитого стекла, и Хезер поняла, что Додж только что швырнул стул прямо в окно. Звон стекла, все вокруг размыто.
        - Бежим, бежим, бежим!  - кричал Додж, толкая Хезер к окну.
        Хезер выскочила в ночь. Выпрыгивая из окна, она слышала еще один звон, задела дерево и почувствовала пронзающую руку боль. Подмышки тут же стали влажными. Додж поднял ее на ноги, и они побежали к забору, спасаясь в ночи. Джек что-то кричал им вслед и сделал еще два выстрела в темноту.
        Через забор, задыхаясь и тяжело дыша, они бежали к дороге, где почти не было машин. Слепящий свет фар. Хезер узнала машину Бишопа. Нэт вдруг появилась перед Хезер, подсвеченная фарами, как какой-то темный ангел.
        - Вы в порядке?  - спросила она возбужденно.  - Вы в порядке?
        - В порядке,  - Хезер ответила за них обоих.  - Поехали.
        Затем они уже быстро ехали, трясясь на проселочных дорогах. Несколько минут они молчали, слушая звуки полицейских сирен вдалеке. Хезер стискивала зубы всякий раз, когда они попадали в колею. У нее шла кровь. Осколок стекла порезал тонкую кожу на внутренней стороне руки.
        Пистолет по-прежнему был у нее. Каким-то образом он оказался у нее на коленях. Хезер озадаченно таращилась на него, наполовину пребывая в шоке.
        - Ни фига себе!  - наконец сказал Бишоп, когда они проехали несколько миль и шум сирен затих в шуршании ветра в деревьях.  - Черт возьми! Да это же безумие!
        Напряжение вдруг пропало. Додж начал улюлюкать, Нэт - плакать, а Хезер открыла окно и стала смеяться, как маньяк. Она почувствовала облегчение и радость. Она была жива и сидела на заднем сиденье теплой машины Бишопа, где пахло содовой и жвачкой.
        Бишоп рассказал им, что он чуть не описался от страха, когда Донахью вылетел из дома. Он рассказал им, что Рэй ударил одну из собак большим камнем, а потом кинул ее, еще скулящую, в темноту. Но половина ребят так и не перелезли через забор, и Бишоп считал, что Байрон Велчер, возможно, был ранен. В темноте и суматохе сложно было сказать наверняка.
        Додж рассказал, как он очень близко подобрался к Донахью, он был уверен, что получит пулю в лоб. Но Донахью был в ярости и, вероятно, пьян. Он плохо целился.
        - Слава богу,  - сказал Додж, смеясь.
        Он стащил из кухни три вещи - нож для масла, солонку и рюмку в форме ковбойского сапога,  - чтобы доказать, что они втроем были в доме. Он дал Натали рюмку, а Хезер - нож для масла, оставив себе солонку. Он попросил Бишопа свернуть на обочину и поставил солонку на приборную панель, чтобы лучше ее рассмотреть.
        - Что ты делаешь?  - спросила Хезер. Ей казалось, будто ее голова была завернута в мокрое одеяло.
        Додж молча передал ей телефон. Хезер видела, что он отправил фото солонки на [email protected], написав в теме письма «ДОКАЗАТЕЛЬСТВО». Хезер вздрогнула. Ей не хотелось думать о загадочных судьях - невидимых, наблюдающих, оценивающих.
        «You should both get credit, then, Nat said».
        - А что с пистолетом?  - спросил Додж.
        - С пистолетом?  - переспросила Нэт.
        - Хезер нашла пистолет,  - ответил Додж нейтрально.
        - Мы нашли его вместе,  - возразила Хезер на автомате. Она не знала, почему так сказала. Она чувствовала, что Додж пристально на нее смотрит.
        - Тогда вы оба должны получить дополнительные баллы.
        - Фотографируй его сама,  - сказал Додж,  - и отправляй со своего адреса.
        Неуклюже, одной рукой, Хезер расположила на коленях рюмку и пистолет. Она чувствовала сильное напряжение. Интересно, заряжен ли пистолет? Возможно. Так странно держать оружие в руках. Так странно сидеть здесь. Ей было всего год, когда ее отец застрелился,  - возможно, из абсолютно такого же пистолета. У нее была паранойя на счет того, что пистолет может выстрелить самопроизвольно, разрывая ночь шумом и болью.
        Когда фотография была отправлена, Бишоп спросил:
        - Что ты собираешься делать с пистолетом?
        - Я думаю, что оставлю его.  - Хотя ей и не очень нравилась идея иметь в доме оружие, которое будет лежать и улыбаться своей металлической улыбкой. А что, если Лили его найдет?
        - Ты не можешь его оставить,  - сказал он,  - ты его украла.
        - И что я должна с ним делать?  - Хезер почувствовала, как ею овладевает паника. Она ворвалась в дом к Донахью. Украла вещь, которая стоит кучу денег. За такое людей в тюрьму сажают.
        Бишоп вздохнул.
        - Отдай его мне, Хезер,  - сказал он.  - Я от него избавлюсь.
        Она готова была его обнять. И даже расцеловать. Бишоп закрыл пистолет в бардачке.
        Теперь все ехали молча. Часы на приборной панели светились зеленым. 1:42. На дорогах было темно, не считая слабого света фар. Кругом тоже было темно, по обе стороны дороги - дома, трейлеры, все улицы были погружены в темноту, как будто машина ехала по бесконечному тоннелю, месту, не имеющему границ.
        Начался дождь. Хезер склонила голову к окну. Наверное, она уснула на какое-то время. Ей снилось, что она падает в темное, скользкое горло животного и пытается вырезать себя из его живота ножом для масла, который в ее руках превратился в пистолет и выстрелил.

        2 июля, суббота

        На следующий день повсюду были объявления: розовыми бланками для оформления ставок были оклеены тоннели, бензоколонки, окна закусочной и бара. Они даже торчали из сетчатого забора, идущего вдоль двадцать второго шоссе.
        Ветер разнес эти бланки до трейлерного парка «Свежие Сосны», где они продолжили свое путешествие на грязных подошвах ботинок и на брюхе проходящих мимо грузовиков, прежде чем улететь с ветром. Они нашли пристанище на тихой улице Нэт. Грязные и наполовину промокшие, они появились и в квартале Мэт.
        Игроков было на треть больше, чем когда-либо. Но через забор перелезло всего семнадцать участников, десять из которых смогли достать какую-нибудь вещь из дома Донахью.
        Но по всему городу висели и другие объявления - напечатанные на больших глянцевых листах с изображением герба колумбийского окружного отдела полиции:
        Все лица, пойманные на участии в игре, известной как ПАНИКА, будут привлечены к уголовной ответственности.
        Мелким шрифтом были перечислены предъявляемые обвинения:
        Вовлечение в опасность третьих лиц, причинение вреда частной собственности, проникновение со взломом, преднамеренное нанесение тяжких телесных повреждений, правонарушения в состоянии алкогольного опьянения.
        Кто-то настучал копам. Все были уверены, что это сделал либо Кори Уолш, которого арестовали у водонапорных башен, либо Байрон Велчер, который, как оказалось, был сильно ранен одной из собак Донахью и теперь лежал в больнице по ту сторону Гудзона. До Байрона нельзя было добраться, по крайней мере, до тех пор, пока его не выпишут, поэтому некоторые направили свой гнев на Кори, из-за чего он тоже оказался в больнице с разбитым лицом, которое стало такого же ярко-пурпурного цвета, как сгнивший помидор.
        Но уже спустя несколько часов Йэн МакФэддэн узнал от своего старшего брата - полицейского, что на самом деле это был не Кори и не Байрон, а тихоня Рина, которая училась на параллель младше и чей парень был исключен из соревнования.
        К тому моменту, когда кроваво-красное солнце стало опускаться за горизонт, исчезая в тонких розовых облаках и вспышках красного света, а небо напоминало гигантское легкое, которое, пульсируя, испускает последние вздохи над Карпом, все стекла в машине Рины были разбиты, а ее дом был забросан яйцами, густое содержимое которых дрожало и блестело так, что казалось, будто дом был окружен мембраной.
        Разумеется, никто не поверил, что Паника прекратится.
        Игра продолжится.
        Несмотря ни на что.

        4 июля, понедельник

        ДОДЖ

        Всю неделю после испытания у дома Донахью погода была отличной и в меру солнечной. Четвертое июля[15 - В этот день отмечается День независимости США. 4 июля 1776 года была подписана Декларация независимости США, которая провозгласила независимость США от Королевства Великобритании.] ничем не отличалось от других дней. Додж проснулся от белого солнечного света, льющегося сквозь его темно-синее одеяло.
        Додж был счастлив. Даже больше, чем счастлив. Он был без ума от счастья. Сегодня он встречался с Натали.
        Его мама была дома. Она уже проснулась и готовила завтрак. Он оперся на дверной проем и наблюдал, как она разбивает яйца на сковородку, придерживая с краю желтки деревянной лопаткой.
        - По какому это поводу у нас завтрак?  - спросил Додж. Он по-прежнему чувствовал усталость, а его шея и спина болели. Он отработал две смены, выкладывая на полки товар после закрытия в строительном магазине, где бывший приятель его мамы работал управляющим. Унылая работенка, но платили неплохо. У него в кармане была сотня долларов, на которые он сможет купить Натали что-нибудь в торговом центре. Ее день рождения был только через несколько недель, 29 июля, но он все равно мог сделать ей небольшой подарок чуть раньше.
        - Могу задать тебе тот же вопрос.  - Мама Доджа оставила яйца жариться на сковороде, подошла к нему и чмокнула его в щеку, прежде чем он успел отстраниться.  - Почему ты рано?
        На ее лице были видны остатки макияжа. Значит, вечером она ходила на свидание. Неудивительно, что она в таком хорошем настроении.
        - Мне больше не спалось,  - ответил он осторожно. Интересно, признается ли мама в том, что ходит на свидания? Иногда, когда свидание проходило действительно хорошо, она говорила об этом Доджу.
        - Как раз к завтраку. Будешь омлет? Ты голоден? Я делаю завтрак для Дэйны.  - Она переложила омлет на тарелку. Он был так хорошо взбит, что лежавший на нем кусочек масла немного подрагивал. Прежде чем Додж успел ответить, она понизила голос и сказала:  - Ты же знаешь, что Дэйна проходит терапию? Так вот, Билл говорит…
        - Билл?  - прервал ее Додж.
        Его мама покраснела. Попалась.
        - Он просто друг, Додж.
        Додж не поверил, но ничего не сказал.
        Его мама спешно продолжила:
        - Вчера Билл отвел меня в итальянский ресторан в Гудзоне. Красивые скатерти и все такое. Он пьет вино, Додж. Ты можешь в это поверить?  - Она изумленно покачала головой.  - И он знает какого-то доктора из больницы Колумбии, который работает с такими пациентами, как Дэйна. Билл говорит, что Дэйне нужно ходить на терапию регулярно, каждый день.
        - Но мы не можем…  - начал было Додж, но его мама все поняла и закончила за него:
        - Я сказала ему, что мы не можем себе этого позволить. Но он ответил, что может включить нас в программу, даже без страховки. В больнице. Можешь себе представить?
        Додж ничего не сказал. Они и раньше возлагали надежды на новых докторов, новую методику лечения, на кого-то, кто сможет помочь. Но что-то всегда шло не так. То прорвет трубу и все деньги уходят на ее починку, то доктор оказывается шарлатаном. Однажды они смогли попасть на прием в настоящей больнице. Доктор осмотрел Дэйну за пять минут, проверил ее нервы, постучал молоточком по колену, затем сжал и распрямил ее пальцы на ногах.
        - Это невозможно,  - сказал он со злостью, будто был раздражен тем, что они тратили его время.  - Автокатастрофа, так? Мой вам совет - купите кресло получше. Ей не нужно ездить на этом куске хлама,  - он указал на инвалидное кресло, стоившее пять тысяч долларов. Додж горбатился всю осень, чтобы купить его, пока его мама плакала, а Дэйна безжизненно лежала в кровати в позе зародыша каждую ночь.
        - Так ты будешь омлет или нет?  - спросила его мама.
        Додж покачал головой:
        - Я не голоден.  - Он взял вилку и тарелку Дэйны и отнес в гостиную. Когда он вошел, она сидела с высунутой в окно головой. Додж услышал крик: «Мечтай, мечтай!»  - а затем смех, раздавшийся снизу.
        - Что это было?  - спросил он Дэйну.
        Она резко повернулась. Ее лицо покраснело.
        - Рики говорит всякие глупости,  - ответила Дэйна и забрала у него тарелку. Рики работал на кухне у Дот и всегда посылал Дэйне подарки - дешевые букеты, купленные на заправке, небольшие статуэтки медвежат. Рики был хорошим парнем.
        - Почему ты пялишься на меня?  - спросила она.
        - Я не пялюсь,  - ответил Додж. Он сел рядом с ней и положил ее ноги себе на колени, начиная, как обычно, разминать костяшками ее икры. Чтобы она снова могла ходить. Чтобы она продолжала в это верить.
        Дэйна ела быстро. Она смотрела на тарелку, избегая Доджа. Наконец, она расплылась в улыбке:
        - Рики сказал, что хочет на мне жениться.
        - Возможно, тебе стоит согласиться,  - сказал Додж.
        Дэйна покачала головой:
        - Чудак…  - Она дотянулась до Доджа и ударила его в плечо. Он притворился, что ему больно. В тот момент его охватило счастье.
        Сегодня будет хороший день.
        Одевшись и приняв душ - он даже не забыл постирать джинсы, так что теперь они выглядели хорошо и хрустели от чистоты,  - Додж сел в автобус до квартала Нэт. Было только пол-одиннадцатого, но солнце уже висело высоко в небе, напоминая глаз. Повернув на улицу Нэт, Додж будто бы оказался в телевизионных декорациях - он словно попал на одно из тех шоу из 1950-х, в которых всегда кто-то мыл машину на дороге, женщины носили фартуки и здоровались с почтальонами.
        Только здесь было одно исключение: никакого движения, ни голосов, ни людей, волочащих мусор или хлопающих дверьми. Если твои окна выходят на заднюю дверь закусочной Дот - кто-то всегда что-то кричит. Но в какой-то степени это было своего рода утешение - ты всегда знал, что не у тебя одного есть проблемы.
        Нэт ждала Доджа на крыльце. Стоило ему только увидеть ее, как его внутренности будто подскочили куда-то к горлу. Ее волосы были убраны в хвост сбоку. На ней было что-то желтое и ребристое типа джемпера, рубашка и шорты, которые на любой другой девушке смотрелись бы глупо. Но на ней все это выглядело потрясающе, отчего она напоминала экзотическое мороженое в натуральную величину. Он не мог не думать о том, что она раздевается каждый раз, когда принимает ванну.
        Натали поднялась с крыльца, слегка покачиваясь на небольшой платформе, и помахала ему, как будто он мог ее не заметить. На ее лодыжке больше не было повязки, хотя Додж знал, что она снова подвернула ее, убегая с владений Донахью. Она немного морщилась при ходьбе.
        - Бишоп и Хезер пошли за холодным кофе,  - сказала Нэт, когда Додж подошел к ней, стараясь изо всех сил не идти слишком быстро.  - Я попросила, чтобы они купили и нам тоже. Ты пьешь кофе?
        - Я бы хряпнул немного, по возможности,  - ответил Додж, и Нэт засмеялась. От ее смеха ему стало тепло, хотя в ее дворе он по-прежнему чувствовал себя неуютно, будто он был частью картинки из серии «зачеркни лишнее». На первом этаже дернулась штора, из-за которой лицо появилось и исчезло так быстро, что Додж не успел ничего разглядеть.
        - За нами кто-то следит,  - сказал Додж.
        - Наверное, мой отец.  - Нэт пренебрежительно махнула рукой:  - Не волнуйся. Он тебе ничего не сделает.
        Интересно, каково иметь такого отца, который сидит в доме и нормально реагирует на то, что его дочь может просто от него отмахнуться. Том, отец Дэйны, был хотя бы женат на их маме четырнадцать месяцев. Правда, причиной тому была ее беременность, но тем не менее. Он регулярно писал Дэйне электронные письма и каждый месяц посылал деньги, а иногда даже приходил ее навещать.
        Додж не слышал и не видел своего отца. Все, что он знал о нем,  - это то, что тот работал строителем и был родом из Доминиканской республики. На долю секунды он задумался над тем, что же сейчас делает его отец? Возможно, он снова вернулся во Флориду и был жив-здоров. Возможно, он наконец остепенился и завел кучу резвящихся детей с темными, как у Доджа, глазами и с такими же высокими скулами.
        А может, еще лучше - он выпал из строительной люльки на большой высоте и проломил свою чертову башку.
        Бишоп и Хезер вернулись на одной из колымаг Бишопа, которая бренчала и тряслась так сильно, что Додж был уверен - она развалится под ними на полпути до торгового центра. Он открыл для Нэт дверь и помог ей сесть.
        - Ты такой милый, Додж,  - сказала она и поцеловала его в щеку. Выглядела она при этом так, будто практически сожалеет о сделанном.
        Поездка в Кингстон[16 - Город в штате Нью-Йорк.] была хорошей. Додж попытался отдать Бишопу деньги за кофе, но тот отмахнулся от него. Хезер удалось найти нормальную радиостанцию на заляпанном пятнами радиоприемнике, и они слушали Джонни Кэша[17 - Американский исполнитель музыки кантри XX века.], пока Нэт не начала умолять, чтобы они послушали что-нибудь, что было записано в этом веке. Натали заставила Доджа снова показывать фокусы, и на этот раз она засмеялась, когда он достал из ее волос соломинку.
        В машине пахло старым табаком и мятой, как в бельевом ящике какого-нибудь старика. Солнце проходило сквозь стекла, и казалось, что весь штат Нью-Йорк освещен особенным внутренним сиянием. Впервые за все время в Карпе, а может быть, впервые за всю свою жизнь, Доджу казалось, что он хоть где-то нужен. Интересно, насколько другими были бы последние несколько лет, если бы он общался с Хезер и Бишопом, встречался с Нэт, отвозя ее в кино каждую пятницу и танцуя с ней в спортзале на встрече выпускников.
        Он сдержал волну грусти. Ничто из этого не продлилось бы долго. Иначе и быть не могло.
        Додж проезжал мимо торгового центра в Гудзоне, но никогда не был внутри. На потолке были большие лампы, из-за которых казалось, что безупречные полы, покрытые линолеумом, светятся. В воздухе пахло спреем для тела и мешочками ароматической смеси из сухих цветов, похожими на те, которые мама доджа клала в свой бельевой ящик.
        Но больше всего там пахло отбеливателем. Все было белое, как в больнице, как будто все здание окунули в Клорокс[18 - Средство для отбеливателя тканей и выведения пятен.]. Было еще рано, и народу было немного. Ковбойские сапоги Доджа громко цокали об пол при ходьбе, и он мог только надеяться, что Натали это не раздражает.
        Зайдя внутрь, Нэт посмотрела на небольшую листовку, которую она достала из своей сумки, и объявила, что они смогут встретиться где-то через час, снаружи в закусочной Тако Белл[19 - TacoBell (англ.)  - сеть ресторанов быстрого питания, специализирующаяся исключительно на мексиканской кухне.] на фуд-корте[20 - Foodcourt (англ.)  - зона торгового центра, где расположено множество экспресс-кафе.].
        - Так ты уходишь?  - спросил Додж.
        Нэт посмотрела на Хезер умоляющим взглядом.
        Хезер среагировала мгновенно:
        - У Натали прослушивание.
        - Прослушивание куда?  - спросил Додж. Ему хотелось, чтобы его голос не звучал так расстроенно. Натали начала краснеть.
        - Ты будешь надо мной смеяться,  - сказала она.
        Его сердце чуть не выскочило из груди. Как будто он, Додж Мэйсон, мог когда-либо подумать о том, чтобы смеяться над Натали Велец.
        - Не буду,  - ответил он тихо. Бишоп и Хезер уже уходили. Бишоп притворился, что толкает Хезер в фонтан. Она взвизгнула и стукнула его кулаком.
        Не говоря ни слова, Нэт передала Доджу листовку. Она была плохо оформлена. Текст был практически нечитаемым:
        Требуются: модели и актрисы для показа самых лучших и ярких экземпляров в магазине «Сияющие драгоценные камни».
        Прослушивание состоится в 11:30 утра в субботу в торговом центре Гудзона.
        Претендентки должны быть старше восемнадцати лет.
        - Твой день рождения ведь двадцать девятого?  - спросил Додж, надеясь добиться расположения Нэт тем, что он помнит дату ее рождения.
        - И что? Это всего через три недели,  - ответила Нэт, и он вспомнил, что она была младше всех в выпускном классе. Он отдал ей листовку, которую она убрала обратно в сумку, будто бы стесняясь, что показала ее Доджу.  - Я подумала, что в любом случае стоит попробовать.
        «Натали, ты такая красивая»,  - хотел сказать Додж. Но смог сказать только это:
        - Нужно быть идиотом, чтобы взять кого-то вместо тебя.
        Она улыбнулась так широко, что Додж видел ее идеальные зубы, которые как маленькие белые конфетки располагались в ее идеальном ротике. Он надеялся, что она снова поцелует его в щеку, но этого не произошло.
        - Прослушивание не займет больше одного-двух часов,  - сказала она.  - Скорей всего, даже меньше.
        И она ушла.
        Додж остался в плохом настроении. Какое-то время он ходил с Бишопом и Хезер, и, несмотря на то, что они оба были очень милые, казалось очевидным, что они хотят побыть вдвоем. У них были свои словечки, свои шутки. Кроме того, они вечно касались друг друга - толкали, щипали, обнимались, как дети, флиртующие на игровой площадке. О господи! И почему они до сих пор не вместе? Очевидно, что они оба сходят с ума друг по другу.
        Додж извинился, сказав, что ему нужно будет отойти и купить кое-что для сестры - Бишоп был удивлен тому, что у Доджа вообще есть сестра,  - и вышел на улицу, где на парковке, которая уже начала заполняться, выкурил три сигареты. Он несколько раз проверил телефон, надеясь, что Натали что-нибудь написала.
        Но от нее ничего не было. Он начинал чувствовать себя идиотом. Он взял с собой деньги, собираясь ей что-нибудь купить. Но это было даже не свидание, ведь так? Что ей от него было нужно? Он не знал.
        Дожд бесцельно бродил по торговому центру. Он был не такой уж и большой - всего один этаж,  - и там не было карусели, что его очень разочаровало. Однажды они с Дэйной катались на карусели в торговом центре в Колумбусе[21 - Город в США, административный центр штата Огайо.]. Или это был Чикаго? Они носились по карусели, стараясь прокатиться на каждой лошади, прежде чем закончится музыка, и кричали по-ковбойски.
        Это воспоминание вызвало в нем одновременно радость и тоску. Он даже не сразу понял, что стоит напротив отдела Виктории Сикрет[22 - Victoria’s Secret (англ.)  - магазин нижнего белья.]. Какие-то мама с дочкой странно на него поглядывали. Наверняка он выглядел как извращенец. Он быстро отвернулся и решил пойти в «Сияющие драгоценные камни» и посмотреть, закончилось ли прослушивание Натали. Прошел уже почти час.
        Магазин драгоценных камней располагался на другом конце здания. Он был удивлен, увидев длинную очередь - девушки ждали прослушивания. Все они были загорелые, и на них было мало что надето. Они, как антилопы, возвышались на своих огромных каблуках, но никто из них даже близко не мог сравниться по красоте с Натали. Он подумал, что все они выглядят дешево.
        А потом он увидел ее. Она стояла снаружи, рядом со входом в магазин, и разговаривала с каким-то староватым парнем, лицо которого напомнило Доджу хорька. Его засаленные волосы истончались ближе к кончикам, и Доджу были видны участки его черепа. На нем был дешевый костюм, и даже он каким-то образом выглядел засаленным и потрепанным.
        В эту же секунду Нэт повернулась и увидела Доджа. Она широко улыбнулась, помахала ему и стала пробираться в его сторону. Хорек растворился в толпе.
        - Как все прошло?  - спросил Додж.
        - Никак,  - ответила она.  - Я даже не смогла войти в магазин. Я ждала целый час, а очередь продвинулась только на три человека. А потом какая-то женщина стала проверять паспорта.  - Она говорила бодро.
        - А кто это был?  - осторожно спросил Додж. Он не хотел, чтобы Нэт подумала, что он ревнует ее к Хорьку, хотя на самом деле он чувствовал что-то подобное.
        - Кто?  - Нэт моргнула.
        - Тот парень, с которым ты только что разговаривала,  - ответил Додж. Он заметил, что Натали что-то держала в руках. Чью-то визитку.
        - А, этот!  - Нэт закатила глаза.  - Он работает в модельном бизнесе. Сказал, что ему нравится, как я выгляжу.  - Нэт сказала это небрежным тоном, как будто в этом не было ничего особенного, но Додж видел, что она была в восторге.
        - Так он что… просто ходит везде, раздавая визитки?  - спросил Додж.
        Он тут же понял, что обидел ее.
        - Он не раздает их всем подряд,  - сухо сказала Нэт.  - Он дал одну мне. Потому что ему понравилось мое лицо. Жизель[23 - Жизель Каролин Нонненмахер Бюндхен - бразильская супермодель, одна из самых известных в мире. Также известна как одна из ангелов Victoria’s Secret.] тоже нашли в торговом центре.
        Додж не считал, что Хорек хоть сколько-нибудь был похож на модельного агента, а даже если он им и был, то с чего ему слоняться в торговом центре в Кингстоне, штат Нью-Йорк? Но он не знал, как сказать об этом Натали, не обидев ее еще сильнее. Ему не хотелось, чтобы она решила, что он не считает ее достаточно хорошей для модели, потому что это было не так. Не считая того, что модели - высокие, а Нэт - низкая. Но по всем остальным параметрам она определенно подходила для работы моделью.
        - Будь осторожна,  - сказал он, не сумев придумать ничего другого.
        К его облегчению, Натали засмеялась.
        - Я знаю, что делаю,  - ответила она.
        - Пойдем что-нибудь поедим. Я умираю с голоду.
        Нэт не любила держаться за руки - от этого она теряла равновесие, по ее же словам. Но она шла настолько близко к Доджу, что их руки почти касались друг друга. Он вдруг понял, что со стороны они выглядят как пара, и от этого его захлестнула волной счастья. Он и сам не понимал, как все произошло - он идет рядом с Нэт Велец, как будто так всегда и было, как будто она - его девушка. Но он смутно понимал, что это было как-то связано с Паникой.
        Они наткнулись на Бишопа и Хезер, которые спорили о том, куда пойти - в итальянский или китайский ресторан. Пока они обсуждали, Додж и Нэт легко договорились пойти в «Сабвей»[24 - Subway (англ.)  - сеть ресторанов быстрого питания, основной продаваемой продукцией которых являются сэндвичи и салаты.]. Он купил ей обед - бутерброд с курицей, вместо которого она в последний момент взяла салат, загадочно добавив, что это «на всякий случай». И диетическую колу. Они нашли свободный столик и расположились там, пока Хезер и Бишоп стояли в очереди в Тако Белл, на котором они в итоге и сошлись.
        - Что у них происходит?  - спросил Додж.
        - У Бишопа и Хезер?  - Нэт пожала плечами:  - Я думаю, что они просто лучшие друзья.  - Она громко отпила колу. Доджу нравилось, как просто она ела - не смущаясь и не стараясь произвести впечатление, как некоторые девушки.  - Хотя я думаю, что Бишопу она нравится.
        - Кажется, так и есть,  - сказал Додж.
        Нэт склонила голову, наблюдая за ним:
        - А тебе?
        - Что - мне?
        - Тебе кто-нибудь нравится?
        Он только что укусил большой кусок своего сэндвича и чуть было не подавился от такого неожиданного вопроса.
        Ему в голову не приходило ничего, что не прозвучало бы по-идиотски.
        - Мне не…  - Он закашлялся и отпил колы. Черт! Его лицо горело.  - Я имею в виду, что мне не…
        - Додж,  - прервала его Натали. Ее голос вдруг стал решительным.  - Я хочу, чтобы ты поцеловал меня прямо сейчас.
        Он только начал есть мясной сэндвич. Но он все равно ее поцеловал. Что еще ему оставалось? Он слышал шум в голове, шум вокруг, перерастающий в гул. Ему понравилось, как она его целовала - будто бы она все еще была голодная и хотела его съесть. По всему его телу прошел жар, и на какое-то мгновение его охватило безумное волнение - что, если он спит?
        Он положил одну руку Натали на затылок, и она отстранилась от него только для того, чтобы сказать:
        - И вторую руку тоже.
        После этого шум в его голове затих. Чувствуя себя полностью расслабленным, он снова ее поцеловал. На этот раз медленнее.
        На обратном пути он почти ничего не сказал. Он был счастливее, чем когда-либо, и боялся, что разговоры или какие-либо действия могут все это разрушить.
        Бишоп сначала забросил Доджа - он обещал Дэйне вместе посмотреть фейерверк по телевизору вечером. Он не знал, стоит ли снова целовать Натали, и очень переживал по этому поводу, но она решила проблему, просто обняв его. Додж остался бы разочарованным, если бы во время объятий она не приблизилась к нему так близко, что он почувствовал ее грудь.
        - Большое спасибо, приятель,  - сказал он Бишопу. Тот ударил своим кулаком о кулак Доджа. Будто они были друзьями.
        Возможно, так и было.
        Додж смотрел, как машина Бишопа уезжает, даже когда силуэта Натали совсем не было видно. Затем машина скрылась за холмом, и он слышал только отдаленное рычание двигателя. Но он по-прежнему стоял на тротуаре - ему не хотелось идти домой, к Дэйне и маме, в маленькую комнатку, заваленную одеждой и пустыми пачками от сигарет, где практически воняло мусором.
        Ему хотелось чуть дольше побыть счастливым.
        Его телефон завибрировал. Электронное письмо. Его сердце подпрыгнуло. Он узнал отправителя.
        Люк Хэнрэхэн.
        Сообщение было коротким:


        Оставь нас в покое, или я пойду в полицию.

        Додж прочитал сообщение несколько раз, наслаждаясь отчаянием, скрытым в каждом слове. Интересно, получил ли Люк его сообщение? По-видимому, получил.
        Додж пролистал историю сообщений и перечитал то, которое он отправил неделю назад.


        Ставки сделаны. Игра продолжается.
        Заключим сделку:
        Ноги сестры в обмен на жизнь брата.

        Стоя в лучах садящегося солнца, он позволил себе улыбнуться.
        ХЕЗЕР

        День был хороший - один из самых лучших за все лето. На этот раз Хезер не будет думать о будущем и о том, что произойдет осенью, когда Бишоп поедет в колледж в Бинхэмптоне, а Нэт отправится в Лос-Анджелес, чтобы стать актрисой. Может быть, думала Хезер, она могла бы остаться у Энн на ферме в качестве помощника. Возможно, она могла бы даже переехать туда. Хезер могла бы взять с собой Лили - они бы спали в одном из сараев.
        Разумеется, так она не выберется из Карпа, но ей, по крайней мере, не пришлось бы жить в трейлерном парке «Свежие Сосны».
        Хезер нравилась Энн, а особенно ей нравились животные. Она работала на ферме три раза в неделю и уже с нетерпением ждала следующего раза. Ей нравился запах мокрой соломы, старой кожи и травы, которая свисала отовсюду. Ей нравилось, как пес Маппет приветствовал ее при встрече и как оживленно попискивали цыплята.
        Она решила, что ей нравятся даже тигры - но только на расстоянии. Ее завораживали их движения, играющие мышцы и мудрые глаза, которые одновременно были так мрачны, будто искали разгадку вселенной, но не нашли ничего интересного. Хезер полностью понимала это чувство.
        Но она была рада, что их кормежкой занимается Энн. Она не могла поверить, что женщина может быть такой храброй. Хорошо, что Энн была слишком стара для Паники. Она бы сделала всех игроков. Энн заходит внутрь загона, встает на расстоянии трех футов от тигров, пока те окружают ее, жадно глядя на ведро с мясом. Хезер была уверена, что они с таким же удовольствием откусили бы ее голову. Но Энн считала, что они не причинят ей вреда:
        - Они не станут меня есть, пока я их кормлю.
        Возможно, только возможно, что все наладится.
        Единственное плохое, что было в этот день,  - это то, что Бишоп постоянно отвлекался на телефон, ожидая сообщений от Эйвери, как поняла Хезер. Это напомнило ей о том, что Мэтт не писал ей с тех пор, как они расстались. А в это время у Бишопа была Эйвери (Хезер не считала ее девушкой Бишопа), а у Нэт - Додж, который слушал каждое ее слово, и она по-прежнему встречалась с одним неопрятным барменом в Кингстоне, который ездил на скутере. Нэт настаивала, что это так же круто, как и мотоцикл. Ну конечно.
        Но после того как они подбросили Доджа, Нэт спросила Бишопа, придет ли сегодня Эйвери. Он слишком быстро ответил «нет», и Хезер снова примирилась со вселенной.
        Нэт попросила Бишопа поехать в объезд, чтобы купить упаковку пива. Они приехали в супермаркет и купили вредной еды для празднования Дня независимости - мексиканские чипсы с соусом, пончики с сахарной пудрой и даже упаковку свиных шкварок, потому что они были забавные, и Бишоп смело вызвался съесть немного.
        Они пошли в овраг - пологий спуск с гравием и разбитым бетоном, на дне которого валялись старые рельсы, которые теперь были рыжие от ржавчины и закиданы мусором. Солнце только начало садиться. Хезер, Бишоп и Натали осторожно шли вниз по склону, затем через рельсы. Бишоп высматривал место для поджигания бенгальских огней.
        Это была традиция. Два года назад Бишоп даже купил два пятидесятифунтовых мешка смешанного песка из магазина строительных товаров и начал сооружать пляж, чем очень удивил Хезер. Он даже приобрел эти странные соломинки и бумажные зонтики, которыми украшают коктейли, чтобы Хезер казалось, будто они находятся в тропиках.
        Сегодня Хезер не хотелось быть ни в одном другом месте в мире. Даже на Карибах.
        Нэт пила уж второе пиво. Она начинала пьянеть. Хезер тоже пила пиво, и несмотря на то, что обычно она не любила пить, теперь она чувствовала тепло и была счастлива. Она споткнулась о плохо закрепленную перекладину на рельсах, но Бишоп успел поймать ее, обхватив за талию. Она удивилась, каким крепким и сильным он был. Еще он был теплым.
        - Ты в порядке, Шоколадка?  - когда он улыбнулся, на его щеках появились ямочки, и Хезер посетила сумасшедшая мысль - она захотела его поцеловать. Но она быстро отвергла эту идею. Вот поэтому она и не пила.
        - Все отлично.  - Она попыталась отстраниться. Он положил свою руку ей на плечи. Хезер чувствовала его дыхание с запахом пива. Интересно, он тоже немного пьян?  - Перестань, отпусти меня.  - Она сказала это в шутку, но на самом деле ей было не до смеха.
        Нэт бродила неподалеку, пиная камни. Начинало темнеть, и сердце Хезер сильно билось в груди. На какое-то мгновение ей показалось, что они с Бишопом одни. Он пристально смотрел на нее, но она не могла понять, что было в его взгляде. Хезер чувствовала, как внутри нее распространяется тепло - она без причины занервничала.
        - Лучше сфотографируй. Фото останется надолго,  - сказала она и оттолкнула Бишопа.
        Спустя минуту он засмеялся и атаковал ее в ответ, но Хезер увернулась.
        - Дети, перестаньте драться!  - крикнула им Нэт.
        Они нашли место, где можно было поджечь бенгальские огни. Натали выдохлась и устала, даже не сумев их толком поджечь. Затем это попыталась сделать Хезер. Когда она вышла вперед с зажигалкой, раздался треск и Хезер отпрыгнула, смущенно решив, что она все испортила. Но потом она поняла, что даже не успела щелкнуть зажигалкой.
        - Смотрите, смотрите!  - Нэт возбужденно подпрыгивала на месте.
        Хезер повернулась в тот момент, когда череда фейерверков - зеленых, красных, золотых искр - взорвалась на востоке, прямо над кронами деревьев. Нэт смеялась, как ненормальная.
        - Что за черт?  - От счастья и от неожиданности у Хезер кружилась голова. Во-первых, было еще не слишком темно, а во-вторых, в Карпе никто никогда не устраивал фейерверки. Ближайшим местом, где можно было увидеть фейерверки, был парк в Пукипси[25 - Город в штате Нью-Йорк.], до которого нужно было ехать пятьдесят минут. Именно там сейчас гуляли Лили с мамой и Бо.
        Только Бишопа, казалось, не впечатлило происходящее. Его руки были скрещены на груди, и он качал головой, пока фейерверки продолжались - золотые, затем снова синие и красные, загораются и угасают, впитываясь обратно в небе и оставляя за собой щупальца - следы дыма. И только когда Нэт начала бегать, наполовину хромая, но все равно смеясь и крича: «Побежали, побежали!»  - будто бы они могли добежать до места, где запускались фейерверки, Хезер тоже поняла - это все не в честь празднования.
        Это был знак.
        Вдалеке начали завывать сирены. Шоу с фейерверками резко прекратилось, и по небу молча поползли прозрачные клубы дыма. Нэт, наконец, перестала бегать. Подлетев к Хезер и Бишопу, она спросила:
        - Что происходит?
        Хезер пробрала дрожь, хотя ей не было холодно. В воздухе пахло дымом. Вой пожарных сирен пробивался в ее голову, резкий и горячий.
        - Это - следующее испытание,  - ответила Хезер.  - Это Паника.
        Было только немного позже одиннадцати, когда Бишоп довез Хезер до дома. Теперь она жалела, что пила пиво - она чувствовала себя вымотанной. Бишоп молчал с того самого момента, как высадил Натали.
        Теперь он повернулся к ней и вдруг сказал:
        - Я по-прежнему считаю, что тебе стоит прекратить.
        Хезер притворилась, что не понимает, о чем он говорит.
        - Прекратить что?
        - Не строй из себя дурочку.  - Бишоп потер лоб. Свет из машины осветил его профиль - прямой нос, очертания подбородка. Хезер осознала, что он уже не мальчик. Каким-то образом, пока она не обращала на это внимания, он успел стать парнем - высоким и сильным, с волевым подбородком и девушкой. И со своими взглядами, которые она не разделяла. У Хезер заболело внутри. Ее охватило чувство потери и неполноценности.  - Паника становится все опаснее, Хезер. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Я никогда не прощу себе, если…  - Он замолчал, качая головой.
        Хезер вспомнила о том ужасном сообщении, которое она недавно получила: «Лучше выйди из игры сейчас, пока с тобой ничего не случилось». В груди вспыхнула ярость. Какого черта кому-то нужно, чтобы она не участвовала?
        - Я думала, ты болеешь за меня.
        - Так и есть.  - Бишоп повернулся к ней. Они были очень близко друг к другу. В темноте.  - Просто мне не нравится эта затея.
        Какое-то время они продолжали смотреть друг на друга. Его глаза - темные луны. Его губы были в нескольких дюймах от ее губ. Хезер поняла, что она все еще думает о том, чтобы его поцеловать.
        - Спокойной ночи, Бишоп,  - сказала она и вышла из машины.
        Дома был включен телевизор. Криста и Бо лежали на диване и смотрели старое черно-белое кино. Бо был без рубашки. Криста курила. Кофейный столик был заставлен пустыми пивными бутылками - Хезер насчитала десять штук.
        - Привет, Хезер Линн.  - Криста затушила сигарету. Она не смогла попасть в пепельницу с первого раза - была пьяна. Хезер едва могла на нее смотреть. Хезер надеялась, что она хотя бы не брала с собой в машину Лили, иначе Хезер бы ее убила.  - Где ты была?
        - Нигде,  - ответила Хезер. Она знала, что ее маме на самом деле все равно.  - Где Лили?
        - Спит.  - Криста просунула руку под рубашку и почесалась. Она не отрывала глаза от телика.  - У нас был насыщенный день. Мы видели фейерверки.
        - Там была толпа народу,  - вставил Бо.  - В гребаный туалет тоже была очередь.
        - Я иду спать,  - сказала Хезер. Она даже не старалась быть милой - Криста была слишком пьяна, чтобы читать ей нотации.  - Сделай потише телик, хорошо?
        Хезер не сразу смогла открыть дверь в спальню. Она поняла, что Лили скрутила одну из ее толстовок и просунула в щель между дверью и искривленными половицами, чтобы в комнату не проходили шум и дым. Этому трюку ее научила Хезер. В комнате было жарко, несмотря на то, что окно было открыто, а небольшой переносной вентилятор ритмично жужжал на комоде.
        Она не стала включать свет. Через окно просачивался лунный свет, к тому же Хезер могла передвигаться по комнате на ощупь. Она разделась, скинув вещи на пол, и забралась в кровать, откинув одеяло к ногам и оставив себе только простынь, чтобы накрыться.
        Она решила, что Лили спит, но вдруг услышала шорох, доносящийся с ее кровати.
        - Хезер?  - шепотом позвала Лили.
        - Да?
        - Расскажешь мне историю?
        - Какую историю?
        - Счастливую.
        Лили уже давно не просила Хезер рассказать историю. На этот раз Хезер рассказала переделанную версию одной из своих самых любимых историй - «Двенадцать Танцующих Принцесс», только вместо принцесс девочки были обычными сестрами, которые жили в разваливающемся замке, а их король и королева были слишком глупы, чтобы заботиться о них. Но потом сестры нашли потайной ход, который привел их в секретный мир, где они стали принцессами и все обращались с ними как подобает.
        Когда Хезер закончила рассказ, Лили уже дышала медленно и глубоко. Хезер перевернулась на другой бок и закрыла глаза.
        - Хезер?  - голос Лили был хриплым ото сна. Хезер в удивлении открыла глаза.
        - Тебе уже пора спать, малышка.
        - Ты умрешь?
        Вопрос прозвучал так неожиданно, что какое-то время Хезер не могла ничего ответить.
        - Разумеется, нет, Лили,  - ответила она резко.
        Лили наполовину зарылась в подушку лицом.
        - Кайла Андерсон говорит, что ты умрешь. Из-за Паники.
        Хезер почувствовала, как электрическим разрядом по ней проходит страх. Страх и какое-то еще чувство, гораздо более глубокое и болезненное.
        - Откуда ты знаешь про Панику?  - спросила она Лили.
        Девочка что-то пробормотала в ответ. Хезер снова спросила:
        - Кто рассказал тебе о Панике, Лили?
        Но Лили уже уснула.
        В доме Грейбиллов жили приведения. Все в Карпе это знали и говорили об этом в течение полувека, с тех самых пор, как последний из Грейбиллов повесился на стропилах[26 - Опора для кровли - два бруса, соединенные верхними концами под углом, а нижними упирающиеся в стену здания.], так же как его отец и дед.
        Проклятие рода Грейбиллов.
        Официально в этом доме никто не жил уже более сорока лет, но иногда находились скуоттеры[27 - Поселенцы на незанятой или государственной земле.] и беглецы, которые осмеливались там жить. Но никто не мог там жить. По ночам свет в окнах включался и выключался сам по себе. Шепот голосов доносился из стен, кишащих мышами, а призраки детей бегали по коридорам, покрытым пылью. Иногда местные жители утверждали, что слышали, как женщина кричит на чердаке.
        По крайней мере, таковы были слухи.
        А теперь эти фейерверки. Некоторые старожилы, те, которые утверждают, что все еще помнят день, когда последний из рода Грейбиллов был найден повешенным, клялись, что фейерверки были запущены совсем не детьми. Возможно, это даже были не фейерверки. Кто знает, что за силы могли выбраться из этого полуразрушенного дома и какие злые чары могли устроить пожар в ночи?
        Копы считали этой обычной шалостью на День независимости. Но Хезер, Нэт и Додж думали иначе. Как и Ким Холлистер, Рэй Хэнрэхэн и все остальные игроки. Два дня спустя их подозрения подтвердились. Только выйдя из душа, Хезер включила свой древний ноутбук и проверила почту. У нее в горле пересохло и стало зудеть.


        [email protected]
        Тема: Как вам фейерверки?
        В эту пятницу в десять вечера будет еще лучше.
        Посмотрим, сколько вы продержитесь. Помните - никаких криков о помощи.


        8 июля, пятница

        ХЕЗЕР

        - Слишком просто,  - снова сказала Хезер. Она сжала руль. Ей не очень нравилось водить машину. Но Бишоп был настойчив. Сегодня он не собирался ехать на испытание - ему не хотелось часами сидеть там и ждать, пока игроки будут пытаться продержаться дольше остальных в доме с привидениями. И на этот раз Хезер могла взять машину. Ее мама и Бо в то время напивались до смерти со своими друзьями в трейлере № 62 - заброшенное место, в котором обычно устраивают вечеринки. Они приползут домой около четырех утра, а может, вообще к рассвету.
        - Наверняка нас попытаются обмануть,  - сказала Нэт.  - Вполне возможно, что в доме будет полно звуковых эффектов и света.
        - Все равно слишком просто.  - Хезер покачала головой.  - Это Паника, а не Хэллоуин.  - У нее потели ладони.  - Помнишь, в детстве Бишоп взял тебя на слабо, что ты не сможешь простоять на крыльце три минуты?
        - Только потому, что ты передумала в последнюю секунду,  - ответила Нэт.
        - Ты тоже передумала,  - напомнила ей Хезер, уже жалея, что она подняла эту тему.  - Ты и тридцати секунд не выдержала.
        - А Бишоп смог,  - сказала Нэт, поворачиваясь к окну.  - Он вошел внутрь, помнишь? И оставался там целых пять минут.
        - Я про это забыла,  - ответила Хезер.
        - Когда это было?  - неожиданно спросил Додж.
        - Давно. Нам было десять-одиннадцать лет. Так ведь, Хезер?
        - Меньше. Девять.  - Хезер было жаль, что с ними не было Бишопа. Это было их первое испытание без него. В груди у нее все болело. Рядом с Бишопом она чувствовала себя в безопасности.
        Они свернули на повороте, и стало видно дом: острая вершина его крыши выделялась на горизонте на фоне спутанных облаков, как декорация из фильма ужасов. Дом стоял под наклоном, возвышаясь из земли, и Хезер представила, что даже с расстояния она слышит, как ветер воет в дырах на крыше, а мыши грызут сгнивший деревянный пол. Не хватало только стаи летучих мышей.
        На дороге было припарковано с десяток машин. По-видимому, большинство людей испытывали по поводу этого испытания те же эмоции, что и Бишоп,  - почти все зрители остались дома. Но не все. Хезер заметила Вивьен Травин, которая сидела на капоте своей машины и курила сигарету. Группа младшекурсников собралась неподалеку. Они передавали по кругу бутылку вина. Вид у них при этом был такой мрачный, будто бы они были на поминках. На какое-то мгновение, прежде чем Хезер выключила двигатель, дождь, подсвеченный фарами, напомнил ей тонкие пластины стекла.
        Додж вылез из машины и открыл дверь Нэт. Хезер потянулась за сумкой, которую она собрала на ночь - с едой, водой, большим одеялом. Она пробудет в доме столько, сколько понадобится, чтобы победить. Додж и Нэт - тоже.
        Вдруг снаружи раздался приглушенный крик. Хезер посмотрела наверх как раз вовремя - мимо машины пролетела темная фигура. Нэт закричала. Люди ринулись в сторону дороги.
        Хезер бросилась из машины и побежала к пассажирскому сиденью. Как раз в это время она увидела, что Рэй Хэнрэхэн ударил Доджа плечом в живот. Додж отшатнулся, ударившись об остатки забора. Доски забора рухнули позади него.
        - Я знаю, что ты делаешь, чертов псих!  - он сплюнул.  - Думаешь, что ты можешь…
        Его прервали, и он громко фыркнул. Додж прошел вперед и схватил Рэя за горло. Игроки и зрители одновременно охнули. Нэт закричала.
        Додж наклонился и тихо сказал что-то Рэю на ухо. Хезер не слышала, что именно.
        Так же быстро он отступил назад, отпуская Рэя, который стоял под дождем, закашлявшись и пытаясь отдышаться. Додж выглядел спокойно. Нэт подошла к нему, будто бы собираясь обнять, но в последний момент передумала.
        - Держись от меня подальше, Мэйсон,  - сказал Рэй, восстановив дыхание.  - Я тебя предупреждаю - берегись.
        - Перестаньте, ребята,  - заговорила Сара Уилсон, одна из участниц.  - Льет как из ведра. Может, уже начнем?
        Рэй по-прежнему злобно смотрел на Доджа. Но он ничего не сказал.
        - Итак.  - это был Диггин. Но Хезер не видела его в толпе. Его голос было почти не слышен в темноте под дождем.  - Правила просты. Чем дольше вы продержитесь в доме, тем выше ваши баллы.
        Хезер вздрогнула. Казалось, что ночь Прыжка, когда Диггин кричал в мегафон, была давным-давно. Как будто с дня празднования, когда они пили пиво и слушали радио, прошли годы.
        Она вдруг поняла, что не может вспомнить, как она оказалась здесь, перед домом Грейбиллов, все углы и грани которого неправильные. Уродливое здание, которое накренилось в одну сторону, будто бы грозясь разрушиться.
        - Никаких криков о помощи,  - сказал Диггин. Его голос немного дрогнул. Интересно, знает ли он что-то, о чем не знают игроки?  - Вот и все. Испытание начинается.
        Все разделились. Лучи света фонариков и периодически возникающее голубое свечение мобильных телефонов скользили по дороге, подсвечивая кривой забор, высокую траву и то, что осталось от тропинки, ведущей к дому,  - теперь она заросла сорняками.
        Додж вытаскивал из багажника свой рюкзак. Нэт стояла рядом. Хезер протиснулась к ним.
        - Что это было?  - спросила она.
        Додж хлопнул багажником.
        - Понятия не имею,  - ответил он. В темноте было сложно понять выражение его лица. Хезер задумалась, не скрывает ли он что-то.  - Этот парень - психопат.
        Хезер снова вздрогнула, когда влага просочилась за воротник ее куртки, отчего толстовка стала намокать. Она, как и все, знала, что старшая сестра Доджа выступала в решающем Поединке против брата Рэя и с тех пор была парализована. Сама Хезер не видела аварию - они и Бишоп сидели в тот вечер с Лили. Но Нэт рассказывала, что машина Дэйны сложилась гармошкой.
        Хезер задумалась, винил ли Додж Хэнрэхэнов.
        - Давайте держаться подальше от Рэя, идет?  - предложила она.  - Давайте держаться подальше от всех.  - Она считала, что Рэй способен сорвать им победу. Он мог накинуться на них, схватить или ударить.
        Додж повернулся к ней и улыбнулся. Его зубы были ослепительно белые, даже в темноте.
        - Идет,  - ответил он.
        Они вместе с остальными участниками брели во двор через дорогу. Хезер переполняло чувство, которое нельзя было назвать страхом - скорее это был ужас. Испытание слишком простое.
        Из-за дождя все ее ботинки были в грязи. Ночка будет дерьмовая. Хезер пожалела, что не попыталась пронести с собой пиво. Она не любила его вкус, но оно помогло бы ей расслабиться, и ночь прошла бы быстрее.
        Хезер задумалась, были ли рядом судьи,  - возможно, они сидели на передних сиденьях темных машин, положив ноги на приборную панель, или даже стояли на дороге, бегая туда-сюда, притворяясь обычными зрителями. Больше всего в Панике она ненавидела именно это - за ними постоянно следят.
        Они слишком быстро дошли до крыльца. Зев Келлер только что исчез внутри, и дверь с грохотом захлопнулась. Нэт подпрыгнула.
        - Как ты?  - тихо спросил ее Додж.
        - Нормально,  - Нэт ответила слишком громко.
        Хезер снова пожалела, что с ними нет Бишопа. Ей хотелось, чтобы он был рядом, рассказывал глупые шутки и подкалывал ее из-за того, что она боится.
        - Здесь ничего нет.  - Нэт сделала шаг вперед и с трудом открыла дверь, которая висела под странным углом. Она помедлила.  - Тут воняет,  - сказала она.
        - Если здесь никто не стреляет и не лает, то я как-нибудь справлюсь,  - ответил Додж. Казалось, что он совсем не боится. Он прошел вперед и ступил в дом. Нэт пошла за ним. Хезер вошла последней.
        Она тут же почувствовала эту вонь - пахло мышиным пометом и плесенью. Будто бы запах изо рта, который годами не открывался.
        Неоновые лучи света зигзагами проходили по коридорам и по темным комнатам, пока игроки медленно разбредались по дому, стараясь занять себе места - свои собственные укрытия. Половые доски скрипели, а двери стонали каждый раз, когда закрывались и открывались. В темноте слышался шепот голосов.
        Вокруг была тяжелая и тягучая чернота. Хезер почувствовала, как внутри у нее все сжимается от страха. Она полезла в карман за телефоном. Натали посетила та же идея. Лицо Нэт внезапно осветилось голубым светом - телефон подсвечивал снизу глубокую бездну ее глаз и кожу с синеватым оттенком. Хезер посветила телефоном на выцветшие обои и лепнину, поеденную термитами.
        Вдруг вспыхнул яркий свет.
        - Приложение-фонарик,  - пояснил Додж, когда Хезер прикрыла от света глаза.  - Извини. Я не знал, что он будет светить так ярко.
        Он направил свет наверх, на потолок, где, скрипя от небольшого сквозняка, покачивалось то, что осталось от люстры. Если верить слухам, то именно здесь повесились трое Грейбиллов.
        - Пойдемте,  - сказала Хезер, стараясь, чтобы голос не дрожал.  - Судьи могут быть где угодно. Нужно отойти от двери.
        Они продвинулись дальше в дом. Додж пошел первым. Над ними, на втором этаже, послышались шаги.
        Додж подсвечивал фонариком небольшой участок в темноте, и Хезер вспомнился документальный фильм о крушении «Титаника», который она когда-то смотрела с Лили. Она вспомнила о том, как выглядели восстановительные подводные лодки, плывущие по темному пространству. Они проходили мимо разрушенной мебели и старых фарфоровых тарелок, покрытых морским мхом и всякими подводными микроорганизмами. Сейчас она чувствовала что-то подобное. Как будто они были на дне океана. Хезер чувствовала еще большую тяжесть в груди. Она слышала тяжелое дыхание Нэт. Сверху послышались приглушенные крики - была драка.
        - Кухня,  - объявил Додж. Он посветил на кухонную плиту, покрытую ржавчиной, и на частично разбитую напольную плитку. Весь рисунок на ней развалился и выцвел добела, как в плохом фильме ужасов. Хезер представляла, что везде насекомые, паутина и другие ужасные вещи, которые падают на нее сверху.
        Додж направил луч света в угол, и Хезер чуть не закричала - на мгновение она увидела лицо: черное, впадины глаз и косой рот.
        - Может, хватит уже светить на меня своим фонарем?
        Девушка закрыла глаза рукой, щурясь от света, и сердцебиение Хезер замедлилось. Это всего лишь Сара Уилсон, сжавшаяся в углу. Когда Додж опустил фонарик вниз, Хезер увидела, что Сара принесла с собой подушку и спальный мешок. Было бы проще, гораздо проще, если бы все игроки могли расположиться вместе в одной комнате, передавая друг другу чипсы «Читос» и бутылку дешевой водки, которую кто-нибудь украл бы из родительского бара.
        Но они были выше этого.
        Они вышли из кухни и спустились вниз на несколько небольших пролетов, заваленных мусором. Телефон фрагментами освещал предметы - окурки, сухие листья, почерневшие кофейные чашки из пенополистерола[28 - Современный теплоизоляционный материал, который представляет собой очень легкий материал, на 98 % состоящий из воздуха и на 2 % - из ячеистой матрицы.]. Все это оставили скуоттеры.
        Хезер услышала шаги - где-то в стене, наверху. Она не могла точно сказать, что это было.
        - Хезер!  - Нэт повернулась к ней, схватив ее за толстовку.
        - Ш-ш-ш,  - шикнул на них Додж. Он выключил фонарик.
        Тьма была настолько густой, что Хезер чувствовала ее при каждом вздохе - как все плесневело и медленно гнило.
        Позади нее шаги прекратились. Половые доски скрипнули - кто-то следил за ними.
        - Кто-то ходит,  - прошептала Хезер. Она понимала, что у нее сдают нервы. Она знала, что это, скорей всего, был всего лишь один из игроков, разведывающий дом, но она не могла отделаться от страшной фантазии, которая преследовала ее,  - о том, что это был один из судей, тихо ступающий в темноте, готовый схватить ее. Это был даже не человек, а какое-то сверхъестественное существо с тысячью глаз, с длинными скользкими пальцами, с открытой челюстью большого рта, который с легкостью тебя проглотит.
        Шаги продолжились. Один шаг, затем еще один.
        - Опять ходит,  - повторила Хезер. Ее голос прозвучал сдавленно и отчаянно.
        - Это здесь,  - сказал Додж. Было так темно, что она даже не могла его видеть, хотя он, должно быть, стоял от нее всего лишь в паре футов. Дожд хмыкнул. Хезер услышала скрип старого дерева, лязг ржавых петель.
        Она почувствовала, что Нэт отходит от нее, и слепо последовала за ней - быстро, чуть ли не спотыкаясь о неровности в полу, которые означали вход в другую комнату. Додж закрыл за ними дверь, опираясь на нее, пока она не встала в проем. Хезер стояла, тяжело дыша. Шаги по-прежнему не прекращались. Затем остановились у двери. Она дышала не полной грудью, как будто бы находясь под водой. Шаги удалились.
        Додж снова включил приложение-фонарик. В его свете лицо парня выглядело как странная современная картина - смотрелось хорошо только при правильном свете и под правильным углом.
        - Что это было?  - шепотом спросила Хезер. Она боялась, что ни Додж, ни Нэт ничего не слышали.
        Но Додж сказал:
        - Ничего. Кто-то пытался нас напугать. Вот и все.
        Додж положил телефон на пол, чтобы свет был направлен вверх. У него в рюкзаке был спальный мешок. Хезер вытряхнула одеяло, которое она принесла с собой. Нэт села рядом со светом, накрывая плечи одеялом.
        Внезапно Хезер почувствовала облегчение. Они были в безопасности, вместе, вокруг импровизированной версии костра. Может быть, это все же будет просто.
        Додж присел рядом с Нэт:
        - Думаю, уже можно устраиваться поудобнее.
        Хезер прошла в маленькую комнату. Если не брать во внимание то, что помещение находилось далековато от кухни, можно было предположить, что когда-то здесь был склад или кладовая. Она была не больше чем двадцать квадратных футов. Высоко напротив стены было единственное окно, но облака были такие густые, что свет едва проникал в комнату. На другой стене висели кривые деревянные полки, на которых теперь не было ничего, кроме слоя пыли и мусора - пустые упаковки из-под чипсов, смятая банка из-под газировки, старый гаечный ключ. Хезер быстро осмотрелась, подсвечивая комнату телефоном.
        - Пауки,  - констатировала она, когда телефон подсветил идеально симметричную паутину, блестящую и серебристую, которая проходила между двумя полками Додж тут же подорвался с пола, как ужаленный:
        - Где?
        Хезер и Нэт обменялись взглядами. Нэт немного улыбнулась.
        - Ты боишься пауков?  - не удержалась Хезер. Она не могла не спросить. Додж никогда не показывал, что чего-то боится. Она не ожидала ничего подобного.
        - Говори тише,  - сказал он грубо.
        - Не волнуйся,  - успокоила его Хезер.  - Там была только паутина.  - Она не стала упоминать о небольших непонятных комках - насекомых, попавших в паучьи сети, которые ждали, когда их съедят и переварят.
        Додж кивнул. Он выглядел смущенным. Он отвернулся, засовывая руки в карманы куртки.
        - Что теперь?  - спросила Нэт.
        - Будем ждать,  - ответил Додж, не поворачиваясь.
        Нэт дотянулась до упаковки чипсов и открыла ее. В следующую секунду она уже громко ими хрустела. Хезер посмотрела на нее.
        - Что?  - спросила Нэт с полным ртом.  - Нам же здесь всю ночь сидеть.  - Но прозвучало это так: «Нам ше десь сю ночь шидеть».
        Она была права. Хезер подошла и села рядом с ней. Пол был неровный.
        - Так фто ты думашь?  - спросила Нэт. На этот раз Хезер сразу ее поняла.
        - О чем?  - Хезер обняла свои колени, прижав их к груди. Ей хотелось, чтоб луч света был больше и ярче. Все, что выходило за его пределы, было всего лишь тенью, фигурой, темнотой. Даже Додж, который стоял, отвернувшись от света. В темноте это мог быть кто угодно.
        - Не знаю. Обо всем. О судьях. Кто планирует все это?
        Хезер потянулась за чипсами и взяла пару. Она положила их в рот - по чипсине с каждой руки. Было негласное правило: никто не обсуждал личности судей.
        - Я хочу знать, как это все началось,  - ответила она.  - И почему мы все сошли с ума и стали участвовать в Панике.  - Хезер хотела пошутить, но ее голос прозвучал слишком пронзительно.
        Додж переместился и снова сел на корточки рядом с Натали.
        - А ты, Додж?  - спросила Хезер.  - Почему ты согласился играть?
        Додж посмотрел вверх. Его лицо напоминало маску, и Хезер вдруг вспомнила одно лето, когда она была в лагере с другими герлскаутами[29 - Всемирное юношеское движение, занимающиеся физическим, духовным и умственным развитием молодых людей. Скауты обучаются практическим действиям на открытом воздухе. Скаутская организация добровольна, аполитична, независима.]. Вожатые собрали их у костра, чтобы рассказывать страшилки. С помощью фонариков они подсвечивали свои лица, чтобы выглядеть страшнее, и все отдыхающие боялись.
        На какое-то мгновение Хезер показалось, что он улыбнулся.
        - Месть.
        Нэт засмеялась.
        - Месть?  - переспросила она.
        Хезер поняла, что не ослышалась.
        - Нэт,  - сказала она резко. Должно быть, Нэт вспомнила про сестру Доджа - ее улыбка быстро исчезла. Додж посмотрел на Хезер. Она тут же отвернулась. Значит, он действительно винил Люка Хэнрэхэна в том, что произошло. Внезапно Хезер стало холодно. Слова «месть» было такое ужасное - прямое и резкое, как нож.
        Будто бы прочитав ее мысли, Додж улыбнулся.
        - Я просто хочу уделать Рэя, вот и все,  - беспечно сказал он и потянулся, чтобы достать упаковку чипсов. Хезер тут же стало лучше.
        Какое-то время они пытались поиграть в карты, но было слишком темно даже для такой медленной игры - им приходилось передавать фонарик по кругу. Нэт хотела научиться показывать фокусы, но Додж сопротивлялся. Время от времени из коридора доносились голоса или шаги. Хезер напрягалась каждый раз, будучи уверенной, что это - начало настоящего испытания. Она представляла голограммы жутких призраков или людей в масках, которые будут на всех набрасываться. Но ничего не происходило. Никто не ломился в дверь, чтобы напугать их.
        Спустя какое-то время Хезер устала. Она скрутила принесенную с собой сумку и положила под голову. Она слушала неторопливый разговор Доджа и Нэт - они обсуждали, кто выиграет в бое - медведь или акула. Додж спорил, что для начала им нужно определиться, в какой среде они будут драться…
        Затем они говорили о собаках, и Хезер увидела два больших - тигриных?  - глаза размеров с фары, которые смотрели на нее из темноты. Она хотела закричать, что в темноте чудовище, готовое напасть…
        Она открыла рот, но вместо крика туда влилась темнота, и Хезер уснула.
        ДОДЖ

        Доджу снилось время, когда они с Дэйной катались на карусели в Чикаго. Или в Колумбусе. Но в его сне росли пальмы и какой-то мужчина в яркой палатке продавал мясо, жаренное на гриле. Дэйна стояла перед Доджем, а ее волосы были такие длинные, что ударяли его по лицу. Собралась целая толпа - люди кричали, искоса смотрели на них и говорили что-то, что Додж не мог разобрать.
        Он знал, что должен радоваться и веселиться, но он не мог. Было слишком жарко. Кроме того, волосы Дэйны путались у него во рту, от чего ему было трудно глотать. Трудно дышать. От киоска с мясом исходило зловоние. Пахло гарью. Густыми клубами дыма.
        Дым.
        Додж внезапно проснулся и вскочил. Он уснул прямо на полу, лицом на холодном деревянном полу. Он понятия не имел, сколько времени. Он смог разглядеть только переплетенные тела Хезер и Натали и услышать их дыхание. Будучи все еще наполовину сонным, Додж на мгновение подумал, что девушки были похожи на маленьких драконят.
        Потом он понял почему - комната наполнялась дымом. Он просачивался через щель под дверью, пробираясь в комнату.
        Додж встал, затем передумал, вспомнив, что дым обычно поднимается кверху, и встал на колени. Из других частей дома послышались крики и шаги.
        Слишком просто. Он вспомнил, что Хезер говорила до этого. Ну конечно. На День независимости здесь взрывали фейерверки. Приз достанется тем игрокам, которые смогут дольше всех продержаться в доме.
        Пожар. Дом горит.
        Он подошел к девушкам и резко их потряс, не разбираясь, кто есть кто, где локти, а где плечи.
        - Просыпайтесь, просыпайтесь!
        Натали села, потирая глаза и тут же начала кашлять.
        - Что такое?..
        - Пожар,  - коротко ответил Додж.  - Не поднимайся. Дым всегда идет вверх.  - Хезер тоже зашевелилась. Додж подполз к двери. Сомнений не было - крысы бежали с корабля. С той стороны были слышны голоса и звуки захлопывающихся дверей. Значит, огонь уже сильно распространился. Но никто не хотел сдаваться прямо сейчас.
        Додж положил руку на металлическую дверную ручку. Она уже была теплая, но еще не обжигала.
        - Нэт? Додж? Что происходит?  - Теперь Хезер уже окончательно проснулась. Ее голос звучал пронзительно и истерично.  - Откуда столько дыма?
        - Пожар,  - ей ответила Натали. Ее голос был на удивление спокойным.
        Пора валить отсюда к чертовой матери, пока пламя не охватило весь дом. Додж внезапно вспомнил о занятии физкультурой в Колумбии (или в Ричмонде?), когда всем детям нужно было остановиться, лечь на пол и кататься на линолеуме, который пропах запахом ног. Даже тогда Додж знал, что это глупое упражнение. Как будто катание по полу спасет вас от огня.
        Он схватился за ручку и потянул, но ничего не произошло. Дожд попытался снова. Ничего. На какое-то мгновение ему показалось, что он все еще спит, и ему снится один из его кошмаров, в котором он изо всех старается убежать, но не может. Или что он замахивается на противника, но не оставляет на его лице ни следа. На третьей попытке ручка оторвалась и выпрыгнула ему в руку. И впервые за всю игру он почувствовал это - паника нарастала в его груди, подползая к горлу.
        - Что происходит?  - теперь Хезер уже практически кричала.  - Открой дверь, Додж!
        - Я не могу.  - Его ноги и руки онемели. От паники ему сдавливало легкие, отчего было сложно дышать. Нет. Это не паника. Это дым. Который теперь стал гуще. Додж пришел в себя. Он просунул пальцы в отверстие, где была ручка, и почувствовал резкий порез о металл. Он толкнул дверь плечом, чувствуя нарастающее отчаяние.  - Дверь заклинило.
        - Что значит «заклинило»?  - Хезер хотела сказать что-то еще, но вместо этого закашляла.
        Додж развернулся и сел на корточки.
        - Подожди.  - Он поднес рукав ко рту.  - Дай подумать.  - Он уже не слышал ни криков, ни шагов. Интересно, кто-нибудь выбрался? Он слышал только, как разрастается пожар - приглушенный треск старого дерева, гнившего и разрушавшегося десятилетиями, которое теперь поглощало пламя.
        Хезер возилась с телефоном.
        - Что ты делаешь?  - Нэт попыталась выбить у нее телефон.  - Забыла правила? Никаких призывов о помощи.
        - Правила?  - прервала ее Хезер.  - Ты спятила?  - Она яростно ударила по клавиатуре. Ее лицо было диким, искаженным, как маска из воска, которая начала таять. Она издала звук, напоминающий что-то среднее между криком и всхлипом.  - Не работает. Нет связи.
        Думай, думай. Додж сумел сконцентрироваться, несмотря на панику. Цель. Ему нужна была цель. Инстинктивно он знал, что ему нужно было спасти девушек. Но также ему нужно было заботиться о Дэйне. Дэйна - его единственная сестра и лучший друг. Он не мог снова ее подвести. Что бы ни случилось.
        Окно было слишком высоко - Доджу никогда до него не добраться. И оно было такое узкое… Может быть, он сможет подсадить Натали. Возможно, она пролезет. А что потом? Это уже неважно. Возможно, Хезер тоже удалось бы пролезть, хотя у него были сомнения на этот счет.
        - Нэт!  - Додж встал. Воздух был вязкий, и в нем пахло песком. Было жарко.  - Давай! Тебе нужно пролезть в окно.
        Нэт с изумленно посмотрела на него:
        - Я не могу вас оставить.
        - Придется. Иди. Возьми телефон. Найди помощь.  - Одной рукой Додж оперся на стену. Ему становилось хуже.  - Это единственный выход.
        Додж смутно увидел, что Нэт кивнула в темноте. Когда она поднялась, он почувствовал запах ее пота. В какой-то миг ему захотелось обнять ее и сказать, что все будет хорошо, но на это не было времени. В его голове возник образ Дэйны, искаженные обломки ее машины и ее усохшие ноги, напоминающие белые-белые стебли.
        Это его вина.
        Додж нагнулся, схватил Нэт за талию и помог ей забраться к нему на плечи. Она нечаянно ударила его в грудь ногой, и он чуть было не упал. Он был слаб. Чертов дым! Но он смог устоять и выпрямиться.
        - Окно…  - с трудом выдавила Нэт. Каким-то чудом Хезер поняла ее. Она нащупала гаечный ключ, который заметила раньше, и передала ей наверх. Нэт качнулась. Раздался звон стекла. Поток воздуха проник в комнату, и уже в следующую секунду послышался свист - подбирающийся ближе огонь почувствовал свежий воздух и хлынул, как океанские воды, бушующие на пляже. Из-под двери начал просачиваться черный дым.
        - Иди!  - крикнул Додж. Он почувствовал, как Нэт пнула его по голове и уху, а затем она уже была снаружи.
        Он снова упал на колени. Он почти ничего не видел.
        - Ты следующая,  - сказал он Хезер.
        - Я в жизни туда не пролезу,  - ответила она шепотом, но Додж каким-то образом ее услышал. Он почувствовал облегчение - на самом деле он не верил, что ему хватит сил, чтобы поднять Хезер.
        У него кружилась голова.
        - Ложись,  - сказал Дожд будто бы не своим голосом. Хезер так и сделала, прильнув к земле. Он тоже был рад лечь. Подъем Натали его вымотал. Дым был словно одеяло… которое накрывало его и уговаривало уснуть…
        Додж снова был на карусели. Но на этот раз зрители кричали. И пошел дождь. Он хотел слезть с карусели, которая двигалась все быстрее и быстрее… над головой кружились огоньки…
        Огни кружились, голоса кричали. Зазвучали сирены.
        Небо.
        Воздух.
        И кто-то - мама?  - говорит: «Все хорошо, сынок. С тобой все будет хорошо».

        9 июля, суббота

        ХЕЗЕР

        Проснувшись, Хезер сразу поняла, что находится в больнице, что отчасти ее разочаровало. Герои фильмов в такие моменты обычно чувствуют себя нехорошо, выглядят сбитыми с толку и спрашивают, где они и что с ними случилось. Но запах дезинфицирующего средства, белых чистых простыней и пиканье медицинского оборудования говорили сами за себя. В больнице было даже хорошо - простыни были свежие и хрустящие, мама с Бо не кричали, а в воздухе не воняло выпивкой. Хезер давно так хорошо не спала, поэтому несколько минут она лежала и глубоко дышала, не открывая глаз.
        Затем тихо заговорил Бишоп:
        - Перестань, Хезер. Мы знаем, что ты притворяешься - твои глаза дергаются.
        Хезер открыла глаза. Ее переполняла радость. Бишоп сидел на стуле, пододвинутом к кровати настолько близко, насколько это можно было сделать, не залезая на кушетку к Хезер. Нэт тоже была здесь, с опухшими от слез глазами. Она тут же подбежала к подруге.
        - Хезер…  - Нэт снова начала всхлипывать.  - Боже мой, Хезер. Я так…
        - Привет, Нэт.  - Хезер пришлось говорить с полным ртом волос Натали, которые по вкусу напоминали мыло. Должно быть, она недавно принимала душ.
        - Не задуши ее, Нэт,  - сказал Бишоп. Нэт отстранилась, но по-прежнему не выпускала руку Хезер, будто бы волнуясь, что та вдруг уплывет. Бишоп улыбался, но его лицо было мертвенно-бледное, а под глазами зияли черные круги. Возможно, подумала Хезер, он просидел рядом с ее кроватью всю ночь, переживая, что она умрет. Эта мысль порадовала ее.
        Хезер даже не стала спрашивать, что произошло. Это было очевидно. Каким-то образом Нэт сумела привести помощь, и Хезер, по-видимому, отвезли в больницу, когда она была без сознания. Поэтому она спросила:
        - Додж в порядке? Где он?
        - Ушел. Проснулся несколько часов назад и ушел. С ним все в порядке,  - спешно ответила Нэт.  - Доктор сказал, что с тобой тоже все будет в порядке.
        - Ты выиграла испытание,  - сказал Бишоп. Его лицо ничего не выражало. Нэт бросила на него многозначительный взгляд.
        Хезер снова вздохнула и тут же почувствовала острую боль между ребер.
        - Моя мама знает?  - спросила она.
        Нэт и Бишоп обменялись быстрыми взглядами.
        - Она заходила,  - ответил Бишоп. Хезер почувствовала, как у нее снова сжалось в груди. «Она заходила» означало, что она ушла. Ну разумеется.  - Лили тоже была здесь,  - поспешил добавить Бишоп.  - Она хотела остаться. Она была в истерике…
        - Все нормально,  - сказала Хезер. Бишоп по-прежнему смотрел на нее странно, будто ему только что засунули в рот сладкие конфеты в горькой оболочке. До нее вдруг дошло, что сейчас она наверняка выглядит и пахнет как кусок дерьма. Она почувствовала, что краснеет. Отлично. Теперь она выглядит как подогретый кусок дерьма.  - Что?  - спросила она, стараясь говорить раздраженно, но при этом дышать не так тяжело.  - Что такое?
        - Послушай, Хезер. Прошлой ночью кое-что случилось, и ты…
        Дверь распахнулась, и в комнату зашла миссис Велец. Она принесла две чашки кофе и сэндвич в упаковке, очевидно, он был куплен в больничной столовой. За ней шел мистер Велец, который нес брезентовую сумку, которая, как вспомнила Хезер, принадлежала Нэт.
        - Хезер!  - миссис Велец просияла.  - Ты проснулась.
        - Я рассказала родителям,  - зачем-то пробормотала себе под нос Нэт.
        - Все нормально,  - снова сказала Хезер. На самом деле она была рада, что мистер и миссис Велец пришли. Она побоялась, что заплачет. Волосы отца Нэт торчали вверх, а на одном из колен его камуфляжных штанов было пятно от травы. На маме Нэт был один из ее кардиганов пастельных тонов, и они оба смотрели на Хезер так, будто она восстала из мертвых. Возможно, так и было. Она только сейчас поняла, действительно поняла, как далеко она зашла. Она быстро сглотнула, не давая воли слезам.
        - Как ты себя чувствуешь, милая?  - миссис Велец поставила кофе на стол и села на кушетку Хезер. Она протянула руку и погладила ее по волосам. На мгновение Хезер представила, что миссис Велец - ее настоящая мама.
        - Вы знаете как,  - Хезер неудачно попыталась улыбнуться.
        - Мой папа принес кое-что,  - сказала Нэт. Мистер Велец поднял сумку чуть повыше, и Хезер вспомнила, что свою сумку она потеряла - оставила в доме Грейбиллов. Теперь она уже наверняка превратилась в золу.  - Журналы. И то самое ворсистое одеяло из моего подвала.
        Нэт говорила обо всем этом так, будто бы Хезер собиралась остаться здесь надолго.
        - Со мной правда все в порядке.  - Она села чуть выше, будто бы стараясь подкрепить свои слова.  - Я могу пойти домой.
        - Врачам нужно убедиться, что у тебя нет внутренних повреждений,  - ответил мистер Велец.  - Это может занять какое-то время.
        - Не волнуйся, Хезер,  - тихо сказал Бишоп. Он потянулся и взял ее за руку. Его прикосновение было таким мягким, что она вздрогнула. Тепло, которое не спеша излучали кончики его пальцев, проходило по всему ее телу.  - Я останусь с тобой.
        «Я люблю тебя»,  - внезапно подумала она. Ей пришлось сдержать этот порыв, как и предыдущее желание разрыдаться.
        - Я тоже,  - преданно сказала Натали.
        - Хезер нужен отдых,  - заметила миссис Велец. Она все еще улыбалась, но морщинки в уголках ее глаз выдавали беспокойство.  - Ты помнишь, что произошло прошлой ночью, дорогая?
        Хезер напряглась. Она не знала, что именно стоит рассказывать, а что - нет. Она посмотрела на Нэт и Бишопа в ожидании намека, но они оба избегали ее взгляда.
        - Большую часть,  - осторожно ответила она.
        Миссис Велец по-прежнему смотрела на нее слишком внимательно, будто бы волновалась, что Хезер вдруг развалится на части или у нее из глаз пойдет кровь.
        - Готова поговорить об этом или хочешь подождать?
        У Хезер внутри все сжалось. Почему Нэт с Бишопом избегают ее взгляда? О чем с ней хочет «поговорить» миссис Велец?
        - Пришли полицейские,  - выдал Бишоп.  - Мы пытались тебе сказать.
        - Зачем?  - спросила Хезер.
        - Они считают, что пожар возник не случайно,  - пояснил Бишоп.  - Что кто-то намеренно сжег дом.
        - Но это действительно был несчастный случай,  - настаивала Нэт.
        - Ради бога, вы оба!  - миссис Велец начала терять терпение. Хезер удивилась уже тому, что она сказала «ради бога».  - Прекратите! От вашего вранья никому не будет лучше. Это все из-за этой игры - Паники, или как вы там ее называете. И даже не пытайтесь притвориться, что это не так. Полиции все известно. Все кончено. Если честно, то я не ожидала от вас такого. Особенно от тебя, Бишоп.
        Бишоп открыл рот, затем снова закрыл. Интересно, он собирался сказать что-то в свое оправдание? Но тогда он предал бы их с Нэт. Ей стало ужасно стыдно. Паника. Это слово, громко сказанное вслух в этом чистом белом месте, даже прозвучало ужасно.
        Миссис Велец снова заговорила нежным голосом:
        - Тебе нужно рассказать им правду, Хезер,  - сказала она.  - Расскажи им все, что знаешь.
        Хезер заволновалась.
        - Но я ничего не знаю,  - ответила она и выдернула руку из руки Бишопа. Ее ладони начали потеть.  - Почему им нужно расспросить именно меня? Я ничего не сделала.
        - Человек умер, Хезер,  - сказала миссис Велец.  - Это очень серьезно.
        Вначале Хезер подумала, что она ослышалась.
        - Что?
        Миссис Велец выглядела удивленной.
        - Я думала, ты знаешь.  - она повернулась к Нэт:  - Я была уверена, что ты ей скажешь.
        Нэт ничего не ответила.
        Хезер повернулась к Бишопу. Казалось, что ее голова слишком долго поворачивается на шее.
        - Кто?  - спросила она.
        - Малыш Билл Келли,  - ответил Бишоп. Он попытался снова взять ее за руку, но Хезер ее убрала.
        Какое-то время Хезер не могла говорить. В последний раз, когда она видела Малыша Билла Келли, он сидел на автобусной остановке и кормил голубей с ладони. Когда она улыбнулась ему, он радостно помахал рукой и сказал: «Привет, Кристи». Хезер не знала, кто такая Кристи. Она едва знала самого Малыша Билли - он был старше ее и несколько лет служил в армии.
        - Я не…  - Хезер сглотнула. Мистер и миссис Велец внимательно слушали.  - Но он не был…
        - Он был в подвале,  - сказал Бишоп. Его голос задрожал.  - Никто не знал, что он был там. И ты не могла этого знать.
        Хезер закрыла глаза. Перед ее внутренним взором запрыгали огоньки. Фейерверки. Дым в темноте. Она снова открыла глаза.
        Мистер Велец вышел в коридор. Дверь была наполовину открыта. Хезер услышала бормотание и скрип чей-то обуви на кафельном полу.
        Отец Нэт снова заглянул в комнату. Он практически выглядел виноватым.
        - Полицейские здесь, Хезер,  - сказал он.  - Пора.

        11 июля, понедельник

        ДОДЖ

        - Можно мне воды?
        На самом деле Додж не очень-то хотел пить - он просто хотел выиграть время, посидеть, восстановить дыхание и осмотреться.
        - Конечно.  - Коп, который поприветствовал Доджа и проводил его в маленький кабинет без окон, на двери которого висела табличка «Офицер Садовски», не переставал улыбаться, будто бы он был учителем, а Додж - его любимым учеником.  - Посиди здесь, я сейчас вернусь.
        Дожидаясь офицера Садовски, Додж сидел очень спокойно, на случай если за ним наблюдают. Ему не пришлось вертеть головой, чтобы все рассмотреть: стол, заваленный горами желто-коричневых папок; полки, забитые еще большим количеством бумаг; древний телефон, выключенный из розетки; фотографии нескольких пухлых улыбающихся младенцев; настольный вентилятор.
        Офицер вернулся через минуту с картонным стаканом воды. Он старался быть дружелюбным.
        - Тебе комфортно? Вода подойдет или, может, хочешь газировки? Или еще чего-нибудь?
        - Все хорошо.  - Додж сделал глоток воды и чуть не поперхнулся. Она была омерзительно теплая.
        Садовски или не заметил этого, или сделал вид.
        - Рад, что ты решил зайти и поговорить с нами. Ты ведь Дэн, так?
        - Додж,  - ответил Додж.  - Додж Мэйсон.
        Садовски сел за стол. Откинувшись на кресло, он устроил показательное выступление, перебирая бумажки, улыбаясь, как придурок, и вертя в руках ручку. Он старался выглядеть естественно. Но Додж заметил листок белой бумаги, на котором было написано его имя.
        - Точно-точно. Додж. Такое имя сложно забыть. Так чем я могу помочь тебе, Додж?
        Додж не купился на эту удочку. Ни на секунду. Глаза офицера Садовски были узкие и живые. Его челюсть напоминала правильный треугольник. При желании он легко превращался в старого злого ублюдка.
        - Я пришел, чтобы поговорить о пожаре,  - ответил Додж.  - Я решил, что рано или поздно вы захотите обсудить это со мной.
        Прошло два дня с тех пор, как Додж проснулся в больнице. Два дня в ожидании того, что в дверь постучат копы и начнут допрашивать его с пристрастием. Ожидание и раздражающее чувство беспокойства были хуже всего.
        Поэтому чуть раньше этим утром он проснулся и решил, что больше не будет ждать.
        - Ты - тот самый парень, который ушел из больницы в воскресенье утром, так?  - Ну конечно. Как будто он забыл.  - Мы как раз хотели поговорить с тобой. Почему ты убежал оттуда в такой спешке?
        - Моей сестре… нужна помощь.  - с опозданием он понял, что ему не следовало упоминать Дэйну. Это только заведет разговор не туда.
        Но Садовски уцепился за этот факт:
        - Какая помощь?
        - Она - инвалид-колясочник,  - ответил Додж с некоторым усилием. Он ненавидел говорить это вслух. Тогда слова становились реальными и звучали как приговор.
        Садовски сочувствующе кивнул:
        - Точно. Несколько лет назад она попала в автокатастрофу, правильно?
        Мудак. Значит, он действительно пытался разыграть из себя ничего не знающего копа. Что ж, он хорошо подготовился.
        - Ага,  - ответил Додж.
        Он думал, что офицер спросит у него что-нибудь еще, но тот просто покачал головой и пробормотал:
        - Жаль.
        Додж потихоньку начал расслабляться. Он отпил воды. Хорошо, что он пришел сам. Так он выглядел увереннее. Был увереннее.
        Неожиданно Садовски спросил:
        - Додж, ты что-нибудь знаешь об игре, которая называется Паника?
        Хорошо, что Додж уже проглотил воду, иначе он бы подавился. Он пожал плечами:
        - Не знаю. У меня никогда не было много друзей.
        - Ну, парочка-то есть,  - возразил Садовски. Додж не знал, к чему он клонит. Офицер снова посмотрел свои записи.  - Хезер Нилл. Натали Велец. Наверняка кто-то из них пригласил тебя на ту вечеринку.
        Такова была легенда, которая ходила в округе,  - вечеринка в доме Грейбиллов. Компания ребят собралась вместе, чтобы покурить травку, надраться и побеситься друг с другом. А потом - искра. Несчастный случай. С таким объяснением нельзя было обвинить в пожаре никого конкретного.
        Разумеется, Додж знал, что все это - чушь собачья. Кто-то поджег дом. Специально. Это было частью испытания.
        - Ну да. Они. Но они мне не совсем друзья.  - Додж почувствовал, как краснеет. Он не знал, поймали его на лжи или нет.
        Садовски издал гортанный звук. Додж не знал, как это понимать.
        - Почему бы тебе не рассказать мне обо всем? Своими словами, в удобном для тебя темпе.
        Додж все ему рассказал. Он говорил медленно, чтобы не сбиться, но не слишком медленно, чтобы не показаться чересчур взволнованным. Он рассказал Садовски, что на вечеринку его пригласила Хезер. По слухам, это должна была быть пивная вечеринка, но, когда они пришли в дом, оказалось, что там довольно уныло и почти не было выпивки. Он точно не пил. (Хорошо, что он это вспомнил - так ему не предъявят никакого обвинения, и точка.)
        Садовски прервал его только раз:
        - Так почему вы были в закрытой комнате?
        Додж удивился:
        - В смысле?
        Садовски только притворился, что смотрит в свои бумаги.
        - Пожарным пришлось выломать дверь, чтобы вытащить тебя и девушку по имени Хезер. Почему вы с ней ушли, когда вечеринка была в разгаре в другом месте?
        Руки Доджа лежали на бедрах. Он даже не моргнул глазом.
        - Я же сказал вам, что вечеринка была унылая. Кроме того, я надеялся…  - Додж замолчал, с намеком поднимая брови.
        Садовски все понял:
        - Ясно. Продолжай.
        Больше рассказывать было особо нечего. Додж сказал, что он, должно быть, уснул рядом с Хезер. А потом они слышали, как по дому бегали люди, и почувствовали запах дыма. Он не упомянул Нэт. Если Садовски не спросит, то не стоит объяснять, откуда она знала, что пожарных нужно было отправить именно к задней части дома.
        После того как Додж закончил свой рассказ, какое-то время они с офицером сидели в тишине. Казалось, что Садовски бездумно рисует каракули, но Додж знал, что это тоже была уловка. Он все слышал.
        Наконец, офицер Садовски вздохнул, отложил ручку и потер глаза.
        - Плохо дело, Додж. Плохо.
        Додж ничего не ответил.
        Садовски продолжал:
        - Билл Келли был и является нашим другом. Он с нами работал. Малыш Келли служил в Ираке. Понимаешь, о чем я?
        - Не совсем.
        Садовски пристально на него посмотрел:
        - Я веду к тому, что мы выясним, что именно произошло той ночью. И если окажется, что пожар начался не случайно…  - он покачал головой:  - Это убийство, Додж.
        У Доджа пересохло во рту. Но он заставил себя не отвести глаз.
        - Это был несчастный случай,  - ответил он.  - Малыш Билли оказался не в том месте, не в то время.
        Садовски улыбнулся, хотя в словах Доджа не было ничего смешного.
        - Надеюсь, что так.
        Додж решил пойти домой пешком. У него кончились сигареты, и он был в плохом настроении. Теперь он уже не был так уверен, что пойти к копам было хорошей идеей. По тому, как Садовски смотрел на него, Доджу показалось, что они думают, будто он устроил чертов пожар.
        Пожар устроили судьи. Наверняка. Кем бы они ни были. Любой из игроков мог настучать копам про игру, и это означало бы конец Паники.
        А если бы Паника закончилась…
        У Доджа не было других планов, кроме как выиграть Панику - уделать Рэя в финальном Поединке и вырвать у него победу. Он не думал о своей жизни после этого момента. Возможно, его арестуют. Может, он сгорит в аду. В любом случае ему было плевать.
        Дэйну, его Дэйну уничтожили, покалечили на всю жизнь, и кто-то должен за это заплатить.
        Но теперь Доджа впервые охватил страх того, что игра действительно закончится и у него не будет шанса отомстить. Тогда ему придется жить с новой Дэйной с ее ногами-стеблями, зная, что он не смог ее спасти. Зная, что где-то припеваючи живут Рэй и Люк, дышат и улыбаются и, возможно, пакостят другим людям и рушат их жизни.
        А это было невозможно. Невообразимо.
        Солнце было высоко и светило ярко. Кругом была тишина, все было залито жестким светом[30 - Свет, при котором мы видим довольно резкие границы теней, однако они уже не превращаются в невидимую глазу нить, а довольно широки и растушеванны.]. У Доджа во рту был неприятный привкус. Он еще не ел сегодня. Он проверил телефон в надежде, что звонила Нэт, но пропущенных вызовов не было. Они разговаривали позавчера. Это был неловкий разговор, полный пауз. Додж знал, что Нэт соврала, сказав, что не может больше разговаривать, потому что ее отец попросил ее помочь.
        Додж сделал круг возле закусочной Дот, машинально проверив, видно ли сквозь грязные окна его маму. Но солнце светило слишком ярко, превращая всех в тени.
        Он услышал смех, доносящийся из дома. Положив руку на дверную ручку, он остановился. Если его мама дома, она не даст ему покоя. С тех пор как он пришел домой с больничным браслетом на руке[31 - В американских больницах на запястье пациентов надевают браслет с указанием имени и состояния больного.], его мама стала вести себя очень истерично - косо на него посматривать и каждые пять секунд с пристрастием допрашивать о том, как он себя чувствует. Как будто она боялась, что он даже пописать не сможет без риска для жизни. Ко всему прочему новость о Малыше Келли распространились по всей закусочной, поэтому, когда мама Доджа не допытывалась, есть ли у него температура, она сплетничала об этой трагедии.
        Но потом смех раздался снова, и Додж понял, что смеется не мама, а Дэйна.
        Она сидела на диване, ее ноги были укутаны в одеяло. Рики сидел на складном стуле напротив нее. На кофейном столике лежала шахматная доска. Когда Додж вошел, между ними было всего несколько дюймов.
        - Нет, нет,  - говорила Дэйна в перерывах между хихиканьем.  - Офицер ходит по диагонали.
        - По-диаг-он-али,  - повторил Рики с сильным акцентом и съел одну из пешек Дэйны.
        - Сейчас не твой ход!  - Она поставила свою пешку обратно и снова засмеялась.
        Додж прокашлялся. Дэйна подняла глаза.
        - Додж!  - крикнула она. Они с Рики оба отдернулись друг от друга на несколько дюймов.
        - Привет.  - он не знал, почему они выглядели такими виноватыми. Не знал он и того, почему сам чувствовал себя неловко, будто он прервал их во время чего-то гораздо более пикантного, чем игра в шахматы.
        - Я просто учу Рики играть в шахматы,  - выпалила Дэйна. На ее щеках был румянец, а глаза сияли. Она выглядела лучше и красивее, чем последнее время. Доджу показалось, что она даже накрашена.
        Вдруг он разозлился. Он из кожи вон лез, чуть не умер, а она сидит дома и играет в шахматы с Рики на старой мраморной доске, которую мама подарила Доджу на его одиннадцатилетие и которую он таскал за собой всюду, куда бы они ни переехали.
        Как будто ей все равно. Как будто Додж не играет в Панику только ради нее.
        - Хочешь поиграть, Додж?  - спросила она. Но он точно знал, что она спросила просто из вежливости. Впервые Додж посмотрел, действительно посмотрел на Рики. Разве он мог серьезно говорить о женитьбе с Дэйной? Ему, должно быть, двадцать один, максимум двадцать два года.
        Дэйна никогда за него не выйдет. Черт, да парень ведь едва говорит по-английски. И если бы он ей нравился, она сказала бы Доджу. Она всегда все ему рассказывала.
        - Я зашел попить,  - ответил Додж.  - И снова ухожу.
        В кухне он налил стакан воды и не выключал воду, пока пил, чтобы заглушить звуки доносящегося из соседней комнаты разговора. О чем, черт возьми, они разговаривают? Что у них общего? Когда он выключил воду, голоса вдруг резко затихли. Черт! Додж чувствовал себя так, будто бы незаконно проник в свой собственный дом. Он ушел, не попрощавшись. Закрыв дверь, он тут же услышал их смех.
        Он проверил телефон. Наконец он получил ответ от Хезер. До этого он написал ей: «Есть новости?»
        Она ответила просто: «Игра окончена».
        Додж почувствовал тошноту, подкатывающую к горлу. И тогда он понял, что ему придется сделать.
        Додж был в доме Хэнрэхэнов всего раз, два года назад, когда Дэйна все еще была в больнице - в двух словах, тогда казалось, что она больше не проснется. Додж не вставал со стула рядом с ее кроватью. Только чтобы сходить в туалет, покурить на парковке и купить кое-что в столовой. Наконец, мама Доджа убедила его пойти домой и отдохнуть.
        Он пошел домой, но не отдыхать. Он зашел только для того, чтобы взять с кухни мясницкий нож и бейсбольную биту из чулана вместе с парой старых лыжных перчаток, которые, насколько он знал, никто из членов его семьи никогда не носил.
        Ему понадобилось какое-то время, чтобы найти дом Рэя и Люка на велосипеде, в темноте, в полубредовом состоянии от жары, недостатка сна и ярости, которая душила его, как змея, обернувшись вокруг его горла. Но в итоге он добрался до места - это было темное двухэтажное здание, которое могло неплохо выглядеть разве что лет сто назад.
        Теперь оно напоминало человека, чья душа была высосана через задницу,  - разрушенное и отчаянное, дикое, с широко раскрытыми глазами, провисшими в середине. Доджа охватил приступ сожаления. Он подумал о крохотной квартирке на заднем дворе закусочной Дот, о том, как его мама ставит нарциссы в старые банки из-под солений на подоконниках и каждое воскресенье драит стены хлоркой.
        Потом он вспомнил, зачем пришел. Он оставил велосипед у дороги, надел перчатки и достал из рюкзака биту с ножом.
        Он стоял, приказывая ногам двинуться. Быстрый стук в дверь, крик. Блестящий в темноте нож, свист от бейсбольной биты, машущей в воздухе. Ему нужен был Люк, и только Люк.
        Это будет нетрудно. И быстро.
        Но он не смог. Он стоял там, его ноги онемели и были тяжелыми, бесполезными. Ему показалось, что прошло несколько часов, пока он не начал бояться, что больше никогда не сможет двигаться - что он так и будет стоять в оцепенении, в темноте.
        В какой-то момент на крыльце загорелся свет, и Додж увидел крупную женщину. Ее лицо напоминало сочный фрукт. Она была босая, в мешкообразной ночной рубашке, напоминающей палатку. Она внесла свою тушу на крыльцо и закурила сигарету. Мама Люка.
        Внезапно Додж снова мог двигаться. Он поковылял к своему велосипеду. Он не сделал и нескольких шагов, когда понял, что все еще держит в руках нож. И он где-то уронил биту. По-видимому, на газоне.
        С того дня прошло почти два года. При свете дня дом Рэя выглядел еще более жалким. Краска осыпалась, как серая перхоть. На крыльце лежали две шины и стояло два вонючих кресла. Старое крыльцо качалось на ржавых цепях, отчего казалось, что оно может рухнуть от малейшего давления.
        На двери был звонок, но он был не подключен. Поэтому Додж громко постучал по раме стеклянной двери. В ответ на стук внутри тут же заглушили телевизор. Дожд только сейчас понял, что дверь может открыть не Рэй, а эта полная женщина, что и два года назад. Или отец. Или кто-то совсем другой.
        Но дверь открыл Рэй. На нем были только баскетбольные шорты. На какое-то мгновение он колебался за дверью в сильном удивлении.
        Прежде чем Додж успел что-либо сказать, Рэй пинком открыл дверь. Доджу пришлось отпрыгнуть назад, чтобы она его не ударила. Он потерял равновесие.
        - Какого черта ты здесь делаешь?
        Внезапное движение заставило Доджа занервничать. Он уже неровно стоял на ногах, когда Рэй схватил его за рубашку, а затем толкнул. Додж поскользнулся на крыльце и упал локтями в грязь. Он прикусил язык.
        Рэй был над ним, в ярости, готовый ударить.
        - Ты не в своем уме.  - Он сплюнул.
        Додж откатился от него и вскочил на ноги:
        - Я здесь не для того, чтобы драться.
        Рэй испустил смешок:
        - У тебя нет выбора.
        Он подошел вперед, покачиваясь, но Додж восстановил равновесие и обошел его.
        - Послушай.  - Додж поднял руку.  - Просто послушай меня, хорошо? Я пришел поговорить.
        - Какого черта мне с тобой разговаривать?  - спросил Рэй. Его руки были по-прежнему сжаты в кулаки, но он больше не пытался на него наброситься.
        - Мы оба хотим одного,  - сказал Додж.
        Какое-то время Рэй молчал. Он разжал кулаки.
        - Чего же?
        - Панику.  - Додж облизал губы. У него пересохло в горле.  - Нам обоим это нужно.
        В воздухе будто было электрическое напряжение - горячее и опасное. Рэй сделал еще один быстрый шаг вперед.
        - Люк рассказал мне о твоих угрозах,  - сказал Рэй.  - В какую игру ты, по-твоему, играешь?
        Рэй был так близко, что Додж чувствовал запах кукурузных хлопьев и кислого молока у него изо рта. Но он не отошел.
        - Только одна игра имеет значение,  - ответил он.  - Ты ее знаешь. И Люк знает. Поэтому он сделал то, что сделал, ведь так?
        Рэй впервые выглядел напуганным.
        - Это был несчастный случай,  - ответил он.  - Он не хотел…
        - Не стоит.
        Рэй покачал головой:
        - Я не знал,  - сказал он. Додж знал, что он врет.
        - Ты поможешь мне или нет?  - спросил Додж.
        Рэй снова засмеялся - взрывным, нехорошим смехом.
        - С чего мне тебе помогать?  - спросил он.  - Ты хочешь моей смерти.
        Додж улыбнулся.
        - Не таким образом,  - ответил он. И говорил это на полном серьезе.  - Не сейчас.
        Где-то около полуночи, когда в Карпе стало тихо и город был охвачен дождем, Зев Келлер проснулся в темноте оттого, что его грубо схватили. Не успел он закричать, как ему в рот засунули кляп - он почувствовал вкус хлопка. Носок. Потом его подняли и унесли с кровати в ночь.
        Вначале он в растерянности подумал, что за ним пришли копы. Если бы он рассуждал трезво, он бы понял, что напавшие на него люди были в лыжных масках. Он бы заметил, что грузовик, в который они заставили его сесть, был «Фордом Таурусом» темно-синего цвета, похожий на грузовик его брата. Он бы понял, что это и была машина брата, припаркованная там же, где и обычно.
        Но он не мог мыслить трезво. Он поддался панике.
        Пинаясь, а затем наблюдая, как небо над ним сузилось до небольшой щелки, когда над ним закрылась дверь грузовика, Зев почувствовал влажность и понял, что впервые с тех пор, как ему было пять, он описался.
        Затем он понял, что игра продолжается, несмотря ни на что. И что он только что проиграл.

        13 июля, среда

        ХЕЗЕР

        Собрание по поводу Паники проходило дома у Бишопа. Больше было негде. Трейлер Хезер был слишком маленьким, Додж не позвал бы их к себе домой, а родители Нэт были дома весь день и занимались уборкой в гараже. Хезер пришлось взять с собой Лили. Теперь, когда начались каникулы, Лили было нечем заняться, поэтому почти каждый день она садилась на автобус до Гудзона и шла в библиотеку.
        Но в библиотеке не хватало персонала, поэтому ее закрыли на неделю, пока управляющий был в отпуске. На этот раз Лили была в хорошем настроении, даже несмотря на то, что она была грязная и потная и от нее воняло лошадьми - этим утром она помогала Хезер на ферме у Энн. Она пела песню о тиграх всю дорогу до дома Бишопа и махала всем из окна.
        Бишоп жил в лесу. Его отец когда-то владел антикварным магазином и ломбардом, и Бишоп любил говорить, что его отец «собирал» вещи. Хезер всегда грозилась, что запишет их на телевизионное шоу про таких же барахольщиков. Дом и двор были заполнены всякой ерундой от простого барахла до действительно странных вещей - там всегда было по меньшей мере три старых машины, нуждающиеся в ремонте различной степени, ящики с краской, ржавые горки, груда бревен, старая мебель, наполовину вкопанная в землю. Лили убежала, крича и петляя между кучами старого барахла.
        Хезер нашла Нэт и Бишопа за домом: они сидели на старой карусели, которая уже не вращалась. Бишоп выглядел так, будто не спал несколько дней. Он обнял Хезер сразу же, как увидел. Это было странно.
        Она напряглась. Наверняка от нее пахло конюшней.
        - Что с тобой такое?  - спросила Хезер, когда он ее отпустил. Круги под его глазами напоминали по цвету синяки.
        - Просто рад тебя видеть.  - ответил Бишоп.
        - Ты плохо выглядишь,  - она протянула руку, чтобы по привычке пригладить его волосы. Но он поймал ее запястье. Бишоп изучал ее так тщательно, будто захотел запомнить ее лицо.
        - Хезер…  - начал он.
        - Хезер!  - крикнула Нэт в это же время. Она относилась к смерти Малыша Келли равнодушно. По крайней мере, так казалось. «Я хочу сказать, мы его толком не знали»,  - сказала она несколько дней назад, когда Хезер рассказала ей, что чувствует свою вину.
        Хезер не дождалась, пока Нэт заговорит, хотя именно она и созвала их всех.
        - Я пас,  - сказала она.  - Я больше не играю.
        - Нам нужно подождать Доджа,  - сказала Нэт.
        - Мне никого не нужно ждать,  - ответила Хезер. Ее раздражало спокойствие Нэт. Она счастливо моргала глазками, сонно сидя на солнышке, будто бы ничего не случилось.  - Я больше не играю. Вот и все.
        - Это безумие,  - горячо сказал Бишоп.  - Безумие. Любой в здравом уме…
        - Судьи не в здравом уме, разве не так?  - спросила Нэт, поворачиваясь к нему.  - Я имею в виду, что они и не могут здраво мыслить. Вы слышали про Зева?
        - Это были не…  - Бишоп резко замолчал, качая головой.
        - Я, например, не собираюсь упускать шанс выиграть шестьдесят семь тысяч долларов,  - сказала Нэт, оставаясь по-прежнему невыносимо спокойной. Затем она покачала головой:  - Неправильно начинать без Доджа.
        - Почему это?  - выпалила в ответ Хезер.  - С чего ты так переживаешь за Доджа? У тебя был уговор со мной, забыла?
        Нэт отвернулась, и Хезер все поняла. В горле появилась горечь.
        - Ты и с ним договорилась,  - сказала она.  - Ты мне соврала.
        - Нет!  - Нэт посмотрела на нее умоляющими глазами.  - Нет, Хезер. Я не планировала включать его в нашу команду.
        - О чем вы вообще говорите?  - спросил Бишоп.  - Что ты имеешь в виду под «включать его в нашу команду»?
        - Не вмешивайся, Бишоп,  - ответила Хезер.
        - Поздно,  - возразил он и провел рукой по волосам. И в этот момент Хезер поняла, что их отношения больше никогда не станут прежними - они больше не будут шутить над прической Бишопа, поднимать его волосы гелем и скручивать их, чтобы они торчали верх.  - Вы у меня дома, не забыли?
        - Это уже не игра,  - сказала Хезер. Все выходило из-под контроля.  - Разве ты не понимаешь? Человек умер.
        - О господи!  - Бишоп тяжело сел, протирая глаза, будто то, что Хезер произнесла эти слова, сделало их настоящими.
        - Почему ты стала играть, Хезер?  - Нэт встала, когда сел Бишоп. Она стояла, скрестив руки и щелкая языком. Ритмично. Однотипно.  - Если ты не хочешь рисковать и не можешь с этим справиться, зачем ты решила играть? Потому что Мэтт-придурок-Хэпли тебя бросил? Потому что он устал оттого, что его девушка вечно его динамит?
        У Хезер перехватило дыхание. Она чувствовала, как из нее с шипением выходит воздух.
        Бишоп посмотрел на Нэт и резко сказал:
        - Нэт!
        Даже Натали выглядела удивленной и одновременно виноватой.
        - Извини,  - быстро сказала она, избегая взгляда Хезер.  - Я не хотела…
        - Что я пропустил?
        Хезер обернулась. Додж только что подошел, появившись из сверкающего лабиринта барахла и металлолома. Хезер задумалась, как они выглядели со стороны: Нэт, покрасневшая и виноватая, ужасно бледный Бишоп с дикими глазами и Хезер, сдерживающая слезы, и все еще потная после конюшни. Все они злились - в воздухе можно было почувствовать физическое напряжение между ними.
        Вдруг Хезер поняла, что все это - результат игры. Это было ее частью.
        Казалось, только Додж не замечает напряжения.
        - Не возражаешь, если я закурю?  - спросил он Бишопа. Тот покачал головой.
        Хезер нарушила тишину:
        - Я больше не играю. Я говорю это на полном серьезе. Игра должна была закончиться…
        - Игра никогда не закончится,  - сказал Додж. Нэт отвернулась от него, и на какое-то мгновение, на одно только мгновение он выглядел неуверенно. Хезер успокоилась. Этим летом Додж изменился. Он уже не был тем странным сутулым парнем, аутсайдером, которые три года ни с кем не разговаривал. Будто бы игра его как-то подпитывала, помогая ему расти.  - Слышали про Зева?  - Он выпустил прямую струю дыма.  - Это сделал я.
        Нэт повернулась к нему.
        - Ты?
        - Я и Рэй Хэнрэхэн.
        На секунду воцарилась тишина.
        Наконец, Хезер смогла спросить:
        - Что?
        - Это сделали мы.  - Додж затянулся в последний раз и раздавил бычок носком своего ковбойского ботинка.
        - Это против правил,  - возразила Хезер.  - Испытания назначают судьи.
        Додж покачал головой.
        - Это Паника,  - ответил он.  - Здесь нет правил.
        - Зачем вы это сделали?  - Бишоп дернул себя за левое ухо. Это было знаком того, что он разозлился, но старался этого не показывать.
        - Это послание для судей. И для игроков. Игра будет продолжаться, что бы ни случилось. Так должно быть.
        - Это неправильно,  - возразил Бишоп.
        Додж пожал плечами:
        - Кто знает, что правильно,  - сказал он,  - а что - нет?
        - А как же копы? А пожар? А Билл?
        Никто ничего не сказал. Хезер вдруг осознала, что ее трясет.
        - С меня хватит,  - сказала она. Повернувшись, она чуть не натолкнулась на покрытую ржавчиной печь, которая вместе с перевернутым велосипедом знаменовала начало узкой тропинки, которая петляла через мусор и барахло и вела к дому. Бишоп позвал ее, но она проигнорировала его.
        Она нашла Лили, сидящую на корточках в уголке двора, который не был захламлен барахлом. Малышка красила голую траву ярко-синей аэрозольной краской, которую она где-то откопала.
        - Лили!  - резко сказала Хезер.
        Лили бросила краску и встала, выглядя при этом очень виноватой.
        - Мы уходим,  - сказала Хезер.
        На ее лице снова появилось хмурое выражение и маленькие морщинки между бровями, отчего она стала казаться старше и меньше. Хезер вспомнила тот вечер, когда Лили спросила ее: «Ты умрешь?»  - и она почувствовала острый укол совести. Она не знала, правильно ли поступала. Ей казалось, что все, что она делает,  - неправильно.
        Но то, что произошло с Малышом Билли, было неправильно. И притворяться, что этого не было,  - тоже неправильно. Это она знала точно.
        - Что с тобой такое?  - спросила Лили, выпячивая свою нижнюю губу.
        - Ничего.  - Хезер сжала кулак.  - Пойдем.
        - Но я даже с Бишопом не поздоровалась,  - хныкала Лили.
        - В следующий раз поздороваешься,  - ответила Хезер. Она практически силой затащила Лили в машину. Она уже не слышала ни Нэт, ни Бишопа, ни Доджа. Интересно, они обсуждали ее? Она долго не могла выехать оттуда. Хезер вела машину в тишине, сжимая руль так, будто он мог неожиданно выскользнуть из ее рук.

        20 июля, среда

        Погода испортилась, стало холодно, сыро и слякотно. За два дня от Нэт не было новостей. Хезер не хотела звонить первой. Она переписывалась с Бишопом, но избегала с ним встреч, а это значило, что для того, чтобы добраться на работу, ей приходилось ехать на автобусе до супермаркета, а потом идти пешком три четверти мили под проливным дождем. В итоге она приходила промокшая и несчастная, чтобы простоять под дождем еще несколько часов, бросая цыплятам сырой корм и перетаскивая инструменты в сарай, чтобы они не заржавели.
        Казалось, несчастнее Хезер были только тигры. Когда они улеглись под сенью кленов, наблюдая за тем, как она работает, Хезер задумалась, хотят ли они сбежать отсюда так же сильно, как и она. Мечтают ли они о выжженной траве и огромном круглом солнце Африки. Она только сейчас поняла, насколько эгоистично со стороны Энн было держать тигров здесь, в этом дрянном месте, где сначала стоит жара, потом льет дождь, затем снег, мокрый снег и лед.
        Ходили слухи, что полицейские обнаружили доказательство того, что дом Грейбиллов был подожжен умышленно. Весь день Хезер провела в мучительном ожидании, уверенная в том, что среди улик будет ее сумка и полицейские упрячут ее в тюрьму. Что с ней будет, если ее обвинят в убийстве? Ей восемнадцать. Значит, ее посадят в настоящую тюрьму, а не в колонию для несовершеннолетних.
        Но прошло несколько дней, Хезер никто не разыскивал, и она снова расслабилась. Она не единственная, кто мог чиркнуть чертовой спичкой. На самом деле во всем был виноват Мэтт Хепли. Это его стоит арестовать. И Дэлайну.
        Никто не говорил о Панике. По-видимому, выходка Доджа не заставила судей принять меры. Хезер задавалась вопросом, будет ли он пытаться снова, но потом напомнила себе, что это больше ее не касается.
        По-прежнему шел дождь. Такова была середина июля в северной части штата Нью-Йорк - пышно, зелено и влажно, как в тропическом лесу.
        Криста заболела от сырости и влажности воздуха. Она утверждала, что от этого у нее забиваются легкие. Хезер воздержалась от замечания, что ее легким было бы гораздо лучше, если бы она перестала выкуривать пачку ментоловых сигарет в день. Криста отпросилась с работы из-за болезни и вместо этого валялась на диване в оцепенении от средств против простуды, напоминая что-то мертвое и раздутое, выброшенное в океан.
        По крайней мере, Хезер могла взять машину. Библиотека снова открылась. Туда она подвезла Лили.
        - Хочешь, заберу тебя позже?  - спросила она у сестры.
        Лили снова стала вести себя дерзко.
        - Я не ребенок,  - ответила она, вылезая из машины и не обращая внимания на зонтик, который Хезер взяла для нее.  - Я доеду на автобусе.
        - А как же…  - прежде чем Хезер успела напомнить ей про зонтик, та уже хлопнула дверью и пошлепала в библиотеку по грязным лужам.
        Несмотря на дождь, у Хезер было неплохое настроение. Лили было почти двенадцать. Для ее возраста нормально быть непослушным ребенком. Может, это было даже хорошо. Это значит, что с ней все в порядке. Возможно, она сможет вырасти нормальным человеком, даже несмотря на то, что живет в трейлерном парке, где муравьи спокойно разгуливают по столовым приборам, а Криста прокуривает весь дом.
        Полиция по-прежнему не стучалась в дверь Хезер, и о Панике по-прежнему ничего не было слышно.
        Работа была тяжелой - Энн хотела, чтобы Хезер почистила конюшню, после чего им пришлось снова замазывать часть подвала, куда попадал дождь, и стены были покрыты плесенью. Хезер удивилась, когда Энн сказала, что рабочий день закончен. Было почти пять часов вечера, но Хезер не заметила, как пролетело время,  - она работала, практически не разгибаясь. Дождь был сильнее, чем когда-либо,  - лил стеной, напоминая дрожащее лезвие гильотины.
        Пока Энн заваривала себе чай, Хезер впервые за несколько часов проверила телефон, и ее сердце ушло в пятки. Она пропустила двенадцать звонков от Лили.
        Ее горло сдавило так сильно, что она едва могла дышать. Она тут же набрала номер Лили. Произошла переадресация на голосовую почту.
        - Что случилось, Хезер?  - Энн стояла возле духовки, седые вьющиеся волосы обрамляли ее лицо, как странный ореол.
        - Мне нужно идти,  - ответила Хезер.
        Потом Хезер даже не помнила, как села в машину и поехала вниз по дороге; не помнила, как доехала до библиотеки, но каким-то образом она оказалась там. Она припарковала машину, но оставила дверь открытой. Некоторые лужи были ей по щиколотку, но она почти не заметила этого. Она побежала ко входу. Библиотека была уже час как закрыта.
        Хезер звала Лили и в поисках сестры обошла парковку. Она всматривалась в улицы, пока ехала, представляя самое ужасное, что могло случиться с Лили - ей причинили боль, похитили, убили,  - и пыталась остановиться, чтобы не поддаться панике и не сдаваться.
        Наконец, у нее не осталось другого выбора, кроме как поехать домой. Придется вызывать полицию.
        Хезер справилась с очередным приступом паники. На этот раз с очень сильным приступом.
        Дорога, ведущая в «Свежие Сосны,» была вся в ямах, грязи и лужах. Когда Хезер пробиралась по ней, колеса машины буксовали и прокручивались. Квартал выглядел еще более уныло, чем обычно: дождь барабанил по трейлерам, сносил колокольчики[32 - Музыкальная подвеска - связка мелких предметов, издающих приятный перезвон при дуновении ветра.] и заливал открытые костровые чаши.
        Хезер даже не успела остановить машину, когда заметила Лили - та сидела, сжавшись в комок и обхватив руками колени, под тонкой березкой, на которой почти не было листьев. Она была всего в пятнадцати футах от крыльца их дома. Хезер не заметила, как припарковалась, и вот она уже несется к Лили, шлепая по лужам. Она обняла сестру.
        - Лили!  - Хезер не могла обнять ее достаточно крепко. Она здесь, здесь, здесь. В безопасности.  - Ты в порядке? С тобой все хорошо? Что случилось?
        - Мне холодно.  - ее голос звучал приглушенно. Лили говорила в левое плечо Хезер. У той сжалось сердце. В этот момент Хезер была готова заставить планету крутиться в обратном направлении, лишь бы найти одеяло.
        - Пойдем,  - сказала она, отстраняясь.  - Пойдем в дом.
        Лили попятилась, как брыкающаяся лошадь. Ее глаза расширились и стали дикими.
        - Я не пойду в дом,  - сказал она.  - Я не хочу туда идти!
        - Лили.  - Хезер моргнула, и капли дождя слетели с ее ресниц. Она присела на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне. Губы Лили были синие. О господи! Сколько она просидела снаружи?  - Что случилось?
        - Мама прогнала меня,  - ответила Лили. Она говорила тихо и прерывисто.  - Она сказала, чтобы я поиграла во дворе.
        Что-то внутри Хезер дало трещину, и в тот момент она осознала, что всю свою жизнь она возводила вокруг себя стены и готовила оборону, ожидая чего-то подобного, в то время как давление по ту сторону становилось сильнее и сильнее. Теперь плотина прорвалась, и Хезер переполняли ярость и ненависть.
        - Пойдем,  - сказала она. К ее удивлению, ее голос не изменился, несмотря на то, что внутри нее была гложущая чернота, яростный шум. Она взяла Лили за руку.  - Посидишь в машине, хорошо? Я включу печку. Там хорошо и сухо.
        Она отвела Лили в машину. На заднем сиденье валялась старая, пропахшая дымом футболка Кристы, но она по крайней мере была сухая. Хезер помогла сестре снять ее мокрую рубашку. Она расшнуровала ее кроссовки и сняла влажные носки, а затем попросила Лили положить ноги на печку, откуда начало поступать тепло. Все это время Лили была безвольной и послушной, как будто из нее вымыло всю жизнь. Хезер двигалась машинально.
        - Я скоро вернусь,  - сказала она Лили. Хезер не чувствовала этих слов, будто их произнесла не она, а кто-то другой. Внутри нее бушевала ярость, которая усиливалась от знания всего остального.
        Бум, бум, бум.
        Из дома доносилась музыка, от которой практически тряслись стены. Свет был включен, а жалюзи опущены. Хезер видела покачивающиеся силуэты, которые, похоже, танцевали. Она не заметила их раньше, потому что слишком переживала за Лили. У нее перед глазами по-прежнему стоял образ крохотной фигуры, сжавшейся под жалкой березой - практически единственным деревом, которым мог похвастаться трейлерный парк «Свежие Сосны».
        Мама прогнала меня. Она сказала, чтобы я поиграла во дворе.
        Бум, бум, бум.
        Хезер была у двери. Заперто. Изнутри послышался смех. Она без труда вставила ключ в замок; значит, ее не трясло. «Странно»,  - подумала она, а затем: «Может, я смогу выиграть Панику в конце концов».
        Она толкнула дверь и прошла внутрь.
        В доме было три человека: Криста, Бо и Морин из трейлера № 99. Они застыли на месте. Хезер тоже застыла. Ее тут же охватило чувство, будто она пришла в пьесу, но забыла все свои реплики - она не могла дышать, не знала, что делать. Сверху лился яркий свет. Все трое выглядели как актеры. Актеры, которых ты видишь слишком близко. Они были загримированы. Но их макияж был ужасен - казалось, что он начинал течь, медленно деформируя их лица. Их глаза были яркие и блестящие - как у кукол.
        Хезер сразу все поняла - голубая дымка, пустые пивные бутылки, переполненные чашки, использующиеся в качестве пепельниц, наполовину пустая бутылка водки.
        И маленькая голубая пластиковая тарелка на столе, на которой еще виднелись нарисованные персонажи улицы Сезам - тарелка Лили, на которой теперь лежали тонкие дорожки белого порошка.
        Хезер будто бы ощутила физический удар от всего этого. Быстрый и сильный удар под дых. На мгновение ее мир окрасился в черный цвет. Тарелка. Тарелка Лили.
        Момент прошел. Криста неуверенно поднесла сигарету к губам, едва не промахнувшись.
        - Хезер Линн,  - невнятно сказала она. Затем похлопала себя по рубашке и по груди, будто бы надеясь найти там зажигалку.  - Что случилось, малышка? Почему ты смотришь на меня, как на…
        Хезер накинулась на нее. Прежде чем ее мать успела договорить, прежде чем она успела поду-мать о том, что делает, вся ее ярость оказалась в ее руках и ногах. Она взяла голубую тарелку, испещренную порошком, словно шрамами, и бросила ее в Кристу.
        Морин и Бо закричали. Криста едва успела пригнуться. Она попыталась выпрямиться и, шатаясь, сумела лечь на колени к Морин, сидящей в кресле. От этого Морин закричала еще громче. Тарелка разбилась о стену с глухим стуком, и воздух тут же заполнило белым порошком, словно снегом. Было бы смешно, если б не было столь ужасно.
        - Какого черта?  - Бо сделал два шага в сторону Хезер, и на какое-то мгновение ей показалось, что он ее ударит. Но он просто стоял, сжав кулаки и покраснев от злости.  - Какого черта?
        Криста смогла встать на ноги:
        - Что, черт подери, ты о себе возомнила?
        Хорошо, что их с Хезер разделял кофейный стол. В противном случае она не могла полностью за себя отвечать. Она хотела убить Кристу. На самом деле убить.
        - Ты отвратительна!  - Ее голос звучал искаженно, будто голосовые связки были чем-то обернуты.
        - Убирайся.  - Криста стала краснеть. Ее голос начал повышаться, и ее трясло так, будто что-то вот-вот что-то взорвется.  - Убирайся! Слышишь? Убирайся!  - Она дотянулась до бутылки водки и бросила ею в Хезер. К счастью, она сделала это слишком медленно, и Хезер легко отошла в сторону. Она услышала звук разбивающегося стекла и почувствовала всплеск жидкости. Бо обвил Кристу руками, сумев удержать ее. Она все еще вопила, извиваясь, как животное. Ее лицо было красное, искривленное и ужасное.
        И вдруг вся злость, змеей извивающаяся внутри Хезер, прошла. Она ровным счетом ничего не чувствовала. Ни боли. Ни злости. Ни страха. Ничего, кроме отвращения. У нее было странное ощущение, будто она в собственном теле парит над всем происходящим.
        Она повернулась и пошла в свою комнату. Вначале она проверила пластмассовую шкатулку в верхнем ящике, где хранила сережки. Там не было ничего, кроме сорока долларов. Ну разумеется. Ее мать их украла.
        Это вызвало у нее не новый приступ ярости, а лишь новую волну отвращения. Животные. Они - просто животные, а Криста - их самый худший представитель.
        Она положила в карман две двадцатки и быстро прошлась по комнате, собирая вещи в рюкзак Лили - туфли, носки, рубашки, белье. Когда рюкзак наполнился, она сложила вещи в стеганое ватное одеяло. Оно им в любом случае понадобится. И зубные щетки. Она вспомнила одну журнальную статью, где говорилось, что зубные щетки возглавляют список вещей, которые забывают положить путешественники. Но она не забудет. Она спокойна и рассуждает трезво. Она в своем уме.
        Она забросила рюкзак на одно плечо - он был такой маленький, что она не могла надеть его на оба плеча. Бедняга Лили. Хезер хотела взять с кухни еды, но для этого ей бы пришлось проходить мимо матери, Бо и Морен. Она предпочла обойтись без этого. Там все равно вряд ли нашлось бы много еды.
        В последнюю секунду она взяла с комода розу - ту самую, которую Бишоп сделал ей из металла и проволоки. Это будет ее талисман.
        Хезер подняла одеяло, в котором теперь была завернута вся одежда и обувь, и побрела к двери. Она боялась, что мать будет пытаться остановить ее, но об этом не стоило беспокоиться - Криста сидела на диване, рыдая в объятиях Морин. Ее волосы беспорядочно свисали. Хезер слышала, как она причитала: «все делала… все сама». Разобрать можно было только отдельные слова. Она слишком надралась, чтобы говорить внятно. Бо ушел. Наверняка, это из-за того, что от наркотиков теперь не осталось ничего, кроме крошек на ковре. Возможно, он ушел, чтобы достать еще.
        Хезер толкнула дверь. Это и неважно. Она больше никогда не увидит Бо. Никогда не увидит свою мать, или Морин, или свой трейлер. Спускаясь с крыльца, она в какой-то момент чуть не заплакала. Больше никогда. Эта мысль принесла ей такое облегчение и в то же время волнение, что она чуть ли не побежала вприпрыжку.
        Но плакать было нельзя. Не сейчас. Нужно быть сильной. Ради Лили.
        Лили уснула на переднем сиденье. Ее рот был открыт, а волосы слегка раздувались от печки. Ее губы уже не были синими, и она больше не дрожала.
        Она не проснулась, пока они не выскочили из «Сосен» на двадцать второе шоссе.
        - Хезер?  - позвала Лили слабым голосом.
        - Что, малышка?  - Хезер пыталась улыбнуться, но не смогла.
        - Я не хочу туда возвращаться.  - Лили отвернулась и уперлась лбом в стекло. В отражении ее лицо было бледным и узким, как конический огонек пламени.
        Хезер крепче обхватила руль.
        - Мы не вернемся туда, ясно? Я обещаю.
        - Куда мы поедем?  - спросила Лили.
        Хезер протянула руку и сжала колено Лили. Ее джинсы наконец высохли.
        - Мы что-нибудь придумаем. Идет? У нас все будет хорошо.  - Дождь не переставал лить; машина нарезала на дороге волны, отправляя потоки жидкости в канаву.  - Ты мне веришь?
        Лили кивнула, не отворачиваясь от стекла.
        - У нас все будет хорошо,  - повторила Хезер и положила обе руки на руль, крепко его сжимая.
        Она понимала, что они не могли поехать к Бишопу или Нэт. Она взяла машину своей матери и не собиралась возвращаться, а это можно было расценивать как угон. Поэтому, когда мать протрезвеет и поймет, что случилось, она первым делом решит искать машину у друзей Хезер.
        Будет ли она вызывать полицию? Будут ли они ее разыскивать? Возможно, ее мама убедит их, что Хезер - малолетняя правонарушительница, и они прижмут ее к стенке.
        Но пока об этом рано волноваться.
        Никто не знал, где они, и это главное. Им с Лили нужно быть очень-очень осторожными в ближайшие несколько недель. Как только у них будет достаточно денег, чтобы уехать из Карпа, они уедут. А пока им нужно прятаться. Машину тоже нужно спрятать и ездить на ней только ночью.
        Вдруг ее озарила идея - квартал Мэт. Он был завален старыми автомобилями и брошенными домами. Никто и не заметит, что там появилась еще одна дряхлая тачка.
        Лили снова уснула и уже начала тихонько храпеть. В квартале Мэт было еще мрачнее, чем обычно. Из-за дождя изрытая дорога превратилась в ил, и Хезер было трудно даже просто удерживать руль. Было сложно сказать, какие дома были заняты, а какие - нет, но наконец она нашла местечко рядом с навесом для сарая и старый «Бьюик», разобранный почти до металлического каркаса. Там она могла поставить машину так, чтобы ее практически не было видно со стороны дороги.
        Хезер заглушила мотор. Нет смысла тратить бензин. Теперь им придется экономить.
        Было бы удобнее расположиться на заднем сиденье, но Лили уже уснула, а Хезер сомневалась, сможет ли она вообще спать - еще не было даже шести вечера. Поэтому она потянулась на заднее сиденье и вытряхнула все из одеяла. Еще час назад эти вещи валялись на их кроватях, на полу их комнаты. В их доме.
        Бездомные. Она только сейчас вспомнила это слово и тут же выбросила его из головы. Это было некрасивое слово. Слово, от которого дурно пахло.
        «Беглецы» звучало лучше, даже немного привлекательнее.
        Хезер накрыла Лили одеялом - осторожно, чтобы не разбудить. На заднем сиденье она нашла кофту с капюшоном, надела ее поверх своей рубашки и плотно затянула веревочки. Хорошо, что сейчас лето - слишком холодно не будет.
        Она вдруг поняла, что мобильный лучше выключить, чтобы не разряжался. Но перед тем, как это сделать, она написала сообщение Нэт, Доджу и Бишопу. Он сам сказал, что так или иначе он тоже в этом участвует.
        Я передумала, написала она. Я снова в игре.
        Теперь Хезер шла ва-банк[33 - Действовать отчаянно и решительно с риском все проиграть в надежде на крупный выигрыш.]. Ради Лили. Забудь обещание, данное Нэт. Деньги будут ее, и только ее.


        Той ночью, после того как Хезер наконец задремала, откинувшись на переднем сиденье «Тауруса», когда Натали лежала в кровати, свернувшись калачиком, с компьютером в поисках забавных видео, когда даже бары уже были закрыты и люди, желающие пить, были вынуждены выйти на улицу или на парковку супермаркета, Элли Хэйс разбудили две фигуры в масках. Они грубо вытащили ее за ноги и надели на нее наручники, как на осужденную.
        Ее родители уехали на выходные - игроки знали, что делали. Ее старший брат Роджер услышал шум и возню и прибежал в коридор, держа в руках бейсбольную биту. Но Элли удалось выкрикнуть ему:
        - Это Паника!
        Роджер опустил биту, покачал головой и вернулся в свою комнату. Он сам когда-то играл в Панику.
        Кроме наводнений, Элли больше всего боялась ограниченного пространства. Поэтому она почувствовала облегчение, когда ее резко толкнули на заднее сиденье незнакомой машины, вместо того чтобы просто бросить в багажник.
        Кажется, они ехали целую вечность - достаточно долго, ей уже стало скучно и захотелось спать. Затем машина остановилась, и она увидела огромную пустую парковку с забором, огороженным колючей проволокой. Прежде чем погасли фары, она успела заметить повидавший виды знак, висящий на тусклом и будто бы просевшем здании.
        «Добро пожаловать в бассейн Денни. Часы посещения - с 9 утра дотемна. Работает с Дня памяти[34 - Отмечается в последний понедельник мая.] до Дня труда[35 - Отмечается в первый понедельник сентября.].
        Замок на воротах был не заперт. Когда они входили туда, Элли запомнила, что прошлым летом в бассейне Денни работал Рэй Хэнрэхэн. Может ли он быть в этом замешан?
        Они шли по мокрой траве, по хлюпающей грязи к краю бассейна, который изящно блестел в свете луны, слабо освещенный снизу, волнующий и невероятный.
        Элли снова охватил страх.
        - Вы, должно быть, шутите?  - Она стояла на краю, пытаясь отступить. Но она не могла пошевелиться. Они крепко ее держали. В ее ладонь ткнулось что-то металлическое, и она инстинктивно обхватила эту вещь пальцами. Она была слишком напугана, чтобы думать о том, что это было.  - Как, по-вашему, я должна?..
        Она не успела договорить, как ее грубо толкнули в воду головой вперед.
        Наводнение. Везде вода - во рту, в глазах, в носу.
        Она пробыла под водой чуть больше минуты, прежде чем ее резко вытащили на поверхность. Но позже она клялась, что провела там пять или семь минут. В течение долгих секунд ее сердцебиение глухо отдавалась в ушах, легким не хватало воздуха, а ноги дергались, ища опоры. Множество секунд паники - полной, всепоглощающей паники. Только снова оказавшись на земле, делая глубокие благодарные вдохи, она поняла, что все это время сжимала маленький металлический ключ, который подходил к замку от ее наручников.
        Наконец ожидания Доджа оправдались. Утром история Элли распространилась повсюду, и к полудню снова появились бланки для оформления ставок. На этот раз их передавали из рук в руки, тайно и с осторожностью. Зев Келлер и Элли Хэйс оба провалили свои индивидуальные испытания. Теперь они были вне игры. Колин Экинсон - тоже. Он был первым, кто выбежал из дома Грейбиллов,  - ходили слухи, что он не переставал бежать до самого Массачусетса.
        Додж, Рэй, Хезер и Нэт все еще были в игре. Как и Гарольд Ли, Ким Холлистер и Дерек Клиг.
        Осталось только семеро игроков.

        27 июля, среда

        ДОДЖ

        Теперь уже игра не приносила никакого удовольствия - она уже не была такой легкой и веселой. Насколько знал Додж, Паника еще никогда не была такой опасной. И не проходила в атмосфере такой строгой секретности. Дело было уже не просто в том, что тебя могут накрыть копы, если ты продолжишь играть. Они по-прежнему пытались хоть на кого-нибудь повесить поджог в доме Грейбиллов и смерть малыша Билли.
        Даже судьи, по-видимому, потеряли чувство юмора. Следующее письмо, которое пришло от них через несколько дней после исключения Элли из игры, было очень лаконичным:
        «Отель Мальден-Плаза, шоссе I-87, среда, 9 вечера».
        Приехал Бишоп. Это стало уже почти рутиной - Хезер сидела спереди, а Нэт с Доджем - сзади. На протяжении всей поездки Нэт бессознательно постукивала кулаком по стеклу, отбивая свой собственный ритм. Со стороны могло показаться, что они едут в торговый центр, чтобы поразвлечься вечером. Не считая того, что Хезер выглядела очень измотанной и все время зевала, а Бишоп практически все время молчал. Он только спросил у Хезер, что случилось.
        - А сам как думаешь?  - ответила Хезер вопросом на вопрос. Доджу не хотелось быть свидетелем этого разговора, но у него не было выбора.
        - Звонила твоя мама,  - сказал Бишоп спустя какое-то время.  - Сказала, что ты не приходишь домой.
        - Я просто осталась у Энн на несколько дней. Все в порядке.
        - Твоя мама сказала, что ты взяла машину.
        - Так ты на ее стороне?
        Бишоп, должно быть, ходил на похороны Малыша Билли. Додж узнал сложенную мемориальную брошюру с изображением крылатого ангела, которая теперь висела на зеркале заднего вида. Как амулет или талисман. Странно, что он решил повесить ее. Бишоп не казался Доджу суеверным человеком. Но Додж, опять же, не слишком хорошо его знал. Например, он не понимал, почему Бишоп чувствует себя вовлеченным в игру и почему чувствует свою вину за смерть Малыша Билла Келли.
        Когда они проезжали водонапорные башни округа Колумбия, Додж выглянул в окно и вспомнил ночь первой облавы, когда он, Нэт и Хезер спрятались от копов. Его охватил внезапная горечь по поводу того, что время неустанно идет вперед. Как наводнение, оставляющее за собой только хаос.
        Небо было заполнено черными тучами, но дождь, наконец, прекратился. Трудно было сказать, откуда светит солнце. Единственный луч света на темном небе пробивался через дорогу. Но поездка до Мальден-Плазы была долгой - им пришлось сделать круг, чтобы выехать на север,  - и солнце село, прежде чем они приехали.
        На парковке было несколько десятков машин, большинство из них стояли по возможности близко к «Макдоналдсу». Там была еще пара фур и грузовиков, которые, наверное, ехали из Олбани[36 - Город и порт в США, штат Нью-Йорк.] в Канаду. С другой стороны парковки Додж наблюдал за семьей, появившейся из больших вращающихся дверей. Они несли бумажные пакеты с фастфудом и большими стаканами содовой. Интересно, куда они направлялись? Наверняка в какое-нибудь лучшее место.
        Игроки припарковались как можно дальше от здания, на краю парковки, где деревья росли близко к тротуару, отчего там было гораздо темнее. Осталось семь игроков и два десятка зрителей. Додж удивился тому, что Диггин решил появиться. Стоя под высокими тяжелыми уличными фонарями, он выглядел зеленым, будто его вот-вот вырвет.
        - Правила просты.  - Диггину приходилось практически перекрикивать гул машин позади него. I-87, отделенное от парковки одним тоненьким, на уровне голени, разделителем, было большим шестиполосным шоссе.  - Каждый должен перейти на ту сторону. Первые пятеро остаются. Остальные два игрока выбывают.
        - Я пойду первым.  - Рэй сделал шаг вперед. Он старался даже не смотреть на Доджа. Они заключили что-то вроде перемирия, по крайней мере на время. Это было забавно. Рэй был человеком, которого Додж ненавидел больше всего в мире, не считая Люка. И в то же время Рэй знал больше секретов Доджа, чем кто-либо другой.  - Хочу поскорей покончить с этим.
        - Подожди.  - Диггин достал из кармана полоску черной ткани и потряс ею. Он выглядел действительно несчастным.  - Тебе нужно надеть это.
        - Что это?  - спросил Рэй, хотя было очевидно, что это повязка на глаза.
        Нэт с Хезер обменялись взглядами. Доджу не нужно было спрашивать их, чтобы знать, о чем они думают. В Панике всегда был какой-нибудь подвох. Игра никогда не была легкой.
        Диггин медлил. На какое-то мгновение показалось, что он сам попытается завязать на Рэе повязку.
        Рэй бросил на него сердитый взгляд.
        - Дай сюда,  - сказал он и выхватил у Диггина повязку. Тот быстро отступил с явным облегчением. Рэй приложил ткань к глазам и завязал узлом на затылке.
        - Теперь довольны?  - вопрос не был адресован кому-то конкретному.
        Додж вышел вперед, встав прямо напротив Рэя. Он выбросил вперед кулак, остановив его в нескольких дюймах от носа Рэя. Нэт охнула, а Диггин закричал. Но Рэй даже не дрогнул.
        - Все в порядке,  - констатировал Додж,  - он ни черта не видит.
        - Не доверяешь мне, Мэйсон?  - лицо Рэя растянулось в улыбке.
        - Ни капельки,  - ответил Додж.
        Диггину пришлось помочь Рэю дойти до разделителя, который находился между парковкой и небольшим участком травы и гравия, который проходил вдоль шоссе. Мимо с грохотом проезжали грузовики, оставляя после себя горячий выхлоп. Рэю посигналили из машины, когда Он перелез через разделитель. В это время Додж представил, как автомобиль вдруг уклоняется, горящие фары заставляют Рэя замереть на месте и происходит столкновение.
        Но это будет позже.
        - Время!  - крикнул Диггин. Его телефон был наготове. Додж впервые заметил, что Бишоп стоял немного в стороне, его губы двигались, будто бы он читал безмолвную молитву. У него было очень странное лицо - искривленное и страдальческое.
        И в этот момент у Доджа закралось подозрение. Больше на уровне интуиции.
        Но он быстро отбросил эту мысль. Это невозможно.
        - Прошло десять секунд,  - объявил Диггин. Додж перевел взгляд обратно на шоссе. Рэй по-прежнему медлил, покачиваясь, как пьяный, будто бы надеясь, что импульс заставит его приклеенные ноги пошевелиться. Грузовик проревел сигналом, и Рэй дернулся назад. Звук прокатился эхом в вечернем воздухе. На расстоянии он напоминал крик пришельца. Движение создавало шум. Додж закрыл глаза и услышал шипение шин на шоссе, глухой звук басов и музыки, скрежет и треск двигателя, порыв воздуха, который принесла проехавшая мимо машина. Додж снова открыл глаза.
        - Двадцать секунд!  - голос Диггина стал пронзительным.
        Вдруг движение прекратилось. Четыре, пять секунд - на всех шести полосах не было машин. Рэй почувствовал это и побежал. Он бежал прямо на разделитель на другой стороне дороги и чуть не упал лицом вниз. Но это не имело значения. Он сделал это. Рей сбросил с глаз повязку и стал победно размахивать ею над головой.
        Ему пришлось подождать до следующего перерыва в движении, чтобы перейти шоссе, но на этот раз он перебежал его неспешно, выпендриваясь.
        - Кто следующий?  - спросил Диггин.  - Давайте закончим, прежде чем…  - Мимо снова промчался грузовик, унося слова Диггина.
        - Я!  - Додж вышел вперед. Рэй повесил повязку на одну руку. На какое-то мгновение их глаза встретились. Теперь они были связаны, как никогда.
        - Смотри не оплошай,  - сказал Рэй тихо. Додж выхватил у него повязку.
        - Не волнуйся,  - ответил он.
        Ткань была плотной и абсолютно непрозрачной, напоминающей брезент. Надев ее на глаза, Додж тут же ослеп, и на какое-то мгновение он почувствовал в груди тяжесть, непреодолимое ощущение дезориентации и головокружения, похожее на то, когда просыпаешься после кошмара в незнакомом месте. Он сконцентрировался на звуках - грузовики, музыка, свист шин. Постепенно Дожд мысленно разделил пространство. Забавно, что, лишившись одного только зрения, он почувствовал себя таким беззащитным и уязвимым. Любой мог накинуться на него, и он бы никогда не узнал, кто это сделал.
        Дожд почувствовал, как две нежные руки обвили его талию.
        - Будь осторожен,  - прошептала Нэт.
        Он не ответил, а только лишь неловко дотронулся до ее лица, надеясь, что не заденет ненароком ее грудь. В то же время он в какой-то степени надеялся, что заденет.
        - Хорошо,  - объявил Додж в сторону Диггина, как ему казалось.  - Я готов.
        Диггин взял его руку и, как и Рэя, проводил его до низкого металлического разделителя и объяснил, как на него забраться. Затем Додж слепо стоял на обочине, пока машины и фуры ревели позади него. Дул горячий ветер, разнося автомобильные выхлопы. Земля дрожала от движения тяжелых колес. Сигналы пронзительно ревели, а затем стихали.
        Сердце Доджа тяжело билось, во рту пересохло. Он не думал, что будет так бояться. Его уши заполнял стук - он не мог понять, был ли это шум с шоссе или эхо его сердца. Он почти не слышал, когда Диггин назвал его время. Черт! Он ничего не слышал - как он поймет, когда можно переходить?
        Что, если он споткнется? Он еле стоял на ногах. Если он попытается пойти, он может рухнуть, запутаться в ногах. Он вспомнил руки Нэт и то, как она наклонялась к нему, когда он ее целовал. Вспомнил ноги-стебли Дэйны, ее кресло рядом с окном, солнечный свет, заполняющий комнату. Он представил, как ее ноги вырастают, утолщаются, снова превращаясь в сильные и мускулистые.
        Стук в ушах отступил. Додж снова мог дышать. И вдруг он понял, что вокруг тихо. Никакого свиста шин, никаких гудков, никакого рева двигателей автомобилей, несущихся на него. Перерыв.
        Он побежал.
        По тротуару, затем по узкой полоске травы, которая разделяла две половины шоссе. Ему стоило остановиться и прислушиваться снова, просто чтобы знать наверняка, но он не мог - если он остановится, то уже не сможет побежать снова. Ему нужно двигаться. В ушах звенел ветер. Кровь кипела. Вдруг Дожд почувствовал жгучую боль в коленях и дернулся назад. Он добрался до разделителя по ту сторону шоссе.
        Он прошел испытание.
        Дожд сорвал с глаз повязку и обернулся. Он догадывался, что Нэт и Хезер радостно улюлюкают, но не был уверен - мимо него проехали два автомобиля, два одинаковых пятна, и хотя он видел, что они что-то кричали, но не слышал, что именно. Стоя под фонарем, они выглядели как актеры на сцене или крохотные фигурки, расставленные на витрине. А машины, блестевшие под светом фонарей, напоминали игрушечные модели настоящих автомобилей.
        Додж по-прежнему чувствовал небольшое головокружение. Он подождал следующего перерыва в движении, затем неспешно перебежал шоссе. Дожд хотел бы двигаться быстрее, но его ноги отказывали. Он еле-еле смог поднять их, чтобы перелезть через разделитель.
        Диггин похлопал его по плечу, а Хезер взяла его за руку, чему он обрадовался - иначе он мог свалиться.
        - Девятнадцать секунд!  - сказал Диггин.
        Хезер повторяла:
        - Шикарно. Просто шикарно.
        Она вызвалась идти следующей. За последние несколько дней с ней что-то произошло - что-то изменилось. Додж всегда считал ее симпатичной - она выглядела крепкой и надежной, как люди из рекламы дезодоранта. При этом немного неуклюжей - она всегда держалась очень осторожно, будто бы переживала, что снесет что-нибудь или кого-нибудь, если будет невнимательна. Додж не ходил на выпускной бал, но он видел фотографии на Фейсбуке, на которых Хезер заметно выделялась - на ней было что-то розовое и гофрированное, и, немного сутулясь, чтобы казаться одного с Мэттом роста, она пыталась улыбаться, несмотря на дискомфорт.
        Но теперь в ней не было ничего неуклюжего. Она была серьезно настроена и сосредоточена, спина прямая. Хезер почти не колебалась у края шоссе. Дождавшись перерыва, она тут же побежала. Нэт охнула.
        - Там машина…  - сказала она. Ее пальцы сжались на руке Доджа.
        Там действительно была машина - она ехала на север, надвигаясь на Хезер. По-видимому, водитель заметил ее в свете фар, потому что он три раза нажал на гудок.
        - О господи…  - Бишоп замер и побледнел.
        - Хезер!  - крикнула Нэт.
        Но Хезер не останавливалась и добежала до другой стороны шоссе, когда машина проехала по месту, где она стояла всего несколько секунд назад. Водитель яростно посигналил ей еще четыре раза. Хезер сбросила повязку и стояла на обочине с тяжестью в груди. Какое-то время ее не было видно сквозь поток машин - два грузовика одновременно ехали с противоположных сторон.
        Когда Хезер вернулась, Диггин положил ей руку на плечо:
        - Семнадцать секунд. Пока что это рекорд. Теперь ты в безопасности.
        - Спасибо,  - ответила Хезер. У нее перехватило дыхание. Проходя под фонарями, она выглядела по-настоящему красивой - длинные и запутанные на спине волосы, высокие скулы и горящие глаза.
        - Молодец,  - сказал Додж.
        Хезер кивнула.
        - Шоколадка! Я так за тебя переживала! Эта машина…  - Нэт обвила руками шею Хезер. Для этого ей пришлось встать на цыпочки.
        - Не так все плохо, Нэт,  - сказала Хезер. Какое-то время она смотрела на Доджа. Между ними что-то проскользнуло. Додж решил, что это предупреждение.
        Потом пошла Ким Холлистер, и ей не повезло. Как только она надела повязку и встала у края дороги, машины хлынули с обеих сторон. Но даже когда на шоссе стало пусто, она осталась на месте, сомневаясь. Было видно, что она боится.
        - Давай!  - кричал Диггин.  - Все отлично! Беги!
        - Так нечестно,  - сказал Рэй.  - Нечестно. Это гребаное жульничество.
        Они начали спорить, но это уже не имело значения - Ким так и не двинулась с места. Наконец, она взвизгнула:
        - Тихо! Пожалуйста. Я ничего не слышу. Пожалуйста.
        Прошло еще несколько секунд, прежде чем она шагнула на дорогу и почти сразу же отступила назад.
        - Вы это слышали?  - ее голос был высокий, но тихий.  - Это была машина?
        К тому времени, как она перешла шоссе, прошло пятьдесят пять секунд. Максимальный результат, умноженный почти на два.
        Потом была очередь Натали. Она вдруг повернулась к Доджу. Ее глаза блестели. Он понял, что она вот-вот заплачет.
        - Думаешь, он смотрит?  - шепотом спросила Нэт. Додж понял, что она, должно быть, имеет в виду Бога.
        - Кто?  - спросил он.
        - Билл Келли.  - Ее лицо искривилось.
        - На нас никто не смотрит,  - ответил Додж.  - Никто, кроме судей.
        Он встретился глазами с Бишопом, стоящим по ту сторону парковки. И снова, на одну секунду, он задумался.

        29 июля, пятница

        ДОДЖ

        Додж надеялся, что Нэт не будет слишком пышно отмечать свой день рождения, но его ждало разочарование, когда он поставил свой велосипед около дома Бишопа и увидел десяток машин, составленных рядом, как блоки в тетрисе. Они стояли в единственной части двора, которая не была завалена барахлом. Откуда-то играла музыка, по всему двору на различных предметах были расположены фонари, напоминающие металлических светлячков, присевших отдохнуть.
        - Ты пришел!  - Нэт помахала ему, держа в руках пластиковый стаканчик. На ее обувь выплеснулось немного пива, и Додж понял, что она уже пьяна. На ней было крохотное платьице, и она была сильно накрашена. Нэт выглядела пугающе красиво и старше своих лет. Ее глаза были такие яркие, будто она приняла какое-то вещество. Додж заметил, что она только что разговаривала с компанией парней, которых он не знал,  - они тоже выглядели старше своих лет и теперь пялились на него, отчего Доджу вдруг стало не по себе.
        Нэт проследила его взгляд и махнула рукой.
        - Не переживай из-за них,  - сказала она, глотая слова.  - Мы познакомились в баре в Кингстоне. Я пригласила их только потому, что они принесли выпивку. Я так рада, что ты пришел.
        Подарок для Нэт, лежавший у Доджа в кармане, был упакован в тонкую подарочную бумагу. Он не хотел дарить его здесь, когда все смотрят. Он также хотел сказать ей, что ему жаль, что с Паникой так вышло. Нэт замерла на обочине, и ей понадобилось больше минуты, чтобы перейти шоссе. Вот так игра для нее закончилась.
        Все остальные игроки прошли в следующий раунд.
        По пути домой после испытания на шоссе Нэт практически ничего не говорила. Она просто неподвижно сидела рядом с Доджем, а по ее лицу текли слезы. Все молчали. Доджа раздражали Бишоп с Хезер. Они - ее лучшие друзья и должны знать, как лучше ее успокоить.
        Он чувствовал себя беспомощным и испуганным - так же, как и тогда, когда стоял на шоссе с повязкой на глазах.
        Но Нэт уже тащила его за дом.
        - Пойдем выпьем, идет? Заодно поздороваешься со всеми.
        За домом стоял большой гриль, который выпускал клубы дыма, пахнущие мясом и углем. Котлетами на гриле командовал какой-то мужчина, держа в одной руке пиво. Должно быть, это отец Бишопа - у них были одинаковые носы, одинаковые всклокоченные волосы, хотя мужчина уже был седой. Доджа это удивило. В школе он всегда считал Бишопа придурком - неплохим, но слишком милым, чтобы быть интересным. Он думал, что семья Бишопа будет соответствующей - мама, папа, сестра, старший брат, частокол[37 - Ограда из штакетника.]. Но он никак не представлял мужика с пивом, который жарит что-то на гриле посреди гор барахла.
        Играя в Панику, ты понимал - люди тебя удивят. Единственное, на что можно рассчитывать,  - так это на пинок под зад.
        Ребята из школы стояли, собравшись в маленькие группы, или сидели на старой мебели и автомобильных рамах, используя их в качестве стульев. Все они таращились на Доджа: некоторые - с любопытством, некоторые - с открытой враждебностью, и только тогда он понял, что, не считая Хезер, никого из участников Паники не пригласили. Тогда он осознал, что участников осталось совсем немного. Всего пятеро.
        И он был одним из них.
        От руки Нэт и от того, что она была так близко, у Доджа по спине прошла дрожь.
        - Бочонок там, за старым мотоциклом,  - хихикнула Нэт. Она указала направление рукой, в которой был стакан, из-за чего немного пива выплеснулось через край, и Додж вдруг вспомнил, как она назвала его Дэйвом на встречи выпускников в прошлом году. У него внутри все сжалось. Он ненавидел вечеринки и всегда чувствовал себя неуютно.  - Я скоро вернусь, хорошо? Надо со всеми пообщаться. Все-таки это вроде как моя вечеринка.
        Она поцеловала его - сначала в одну, потом во вторую щеку. Просто в щеку. И тут же исчезла, растворившись в толпе людей, стоящих у бочонка. Без Натали Додж будто снова оказался в школьных коридорах, но только на этот раз все было наоборот - на него все пялились, а не игнорировали, как обычно. Заметив Хезер, он готов был подбежать и расцеловать ее.
        В этот момент она его тоже заметила и помахала рукой. Она сидела на капоте машины, которая, судя по всему, была одним из проектов Бишопа - бесколесный старый «Форд Пинто», стоящий на шлакоблоках. Оттуда, где стоял Додж, он насчитал полдесятка машин в различной степени собранности и разобранности.
        - Привет!  - Хезер пила колу. Она выглядела уставшей.  - Не знала, что ты будешь здесь.
        Додж пожал плечами. Он не был уверен, что это означало. Может быть, Нэт пригласила его в последний момент?
        - Не хотел пропустить большую вечеринку,  - вот все, что он сказал.
        - Нэт уже надралась,  - сказала Хезер, немного посмеиваясь. Она отвернулась, щурясь. Додж вновь был поражен изменениями, произошедшими с ней этим летом. Хезер стала стройнее, черты ее лица заострились, и ее красота стала заметна. Будто бы всю свою жизнь она носила плащ-невидимку, который теперь начал спадать.
        Додж облокотился на капот и неуклюже полез в карман за сигаретами. Ему даже не хотелось курить - хотелось просто чем-нибудь занять свои руки.
        - Как Лили?  - спросил он.
        Хезер внимательно на него посмотрела.
        - В порядке,  - не спеша ответила Хезер.  - Она в доме, смотрит телевизор.
        Додж кивнул. Позавчера он курил в квартале Мэт, когда услышал, что кто-то поет за сараем, где он обычно ставил свой велосипед. Из любопытства он пошел на звук.
        И увидел там Хезер.
        С голым задом.
        Она закричала, и он быстро отвернулся, успев при этом заметить, что она мылась из шланга закусочной Дот - из того самого шланга, которым вечером официанты поливали аллею. Он увидел машину, ее машину, на капоте которой сушилась одежда; а в траве читала девочка, по-видимому, сестра Хезер.
        - Не говори никому,  - сказала тогда Хезер.
        Додж по-прежнему стоял к ней спиной. Один комплект нижнего белья сдуло с капота, и он упал на землю; Додж не отрывал от него глаз. Это были трусики-шортики с выцветшими клубничками. Рядом он увидел две зубные щетки и свернутый тюбик зубной пасты, лежащий на перевернутом ведре; несколько пар туфель аккуратно стояли в грязи. Интересно, давно они тут живут?
        - Не скажу,  - ответил Додж, не оборачиваясь.
        И он не сказал. Додж любил секреты еще и потому, что они сближали людей.
        - Сколько ты собираешься продержаться без дома?  - спросил он теперь.
        - Столько, сколько потребуется для того, чтобы выиграть Панику,  - ответила Хезер.
        Додж посмотрел на нее - она выглядела так серьезно и настроена так решительно, что он почувствовал внезапный прилив какой-то радости. Понимания. Вот в чем было дело - они с Хезер понимали друг друга.
        - Ты мне нравишься, Хезер,  - сказал он.  - Ты молодец.
        Она окинула его быстрым взглядом, будто бы хотела убедиться, что он не смеется над ней. Потом улыбнулась:
        - Взаимно, Додж.
        Нэт вернулась с бутылкой текилы:
        - Давай выпьем, Хезер.
        Хезер скорчила гримасу:
        - Текилу?
        - Перестань,  - сказала Нэт, надув губы. Она говорила совсем невнятно, но в ее глазах по-прежнему был странный и неестественный блеск - будто бы что-то нечеловеческое.  - Сегодня же мой день рождения.
        Хезер покачала головой, а Нэт засмеялась.
        - Мне даже не верится.  - она начала говорить громче.  - Ты играешь в Панику, но боишься выпить.
        - Тихо!  - Хезер покраснела.
        - Она ведь даже не собиралась играть,  - продолжала Нэт, указывая бутылкой на Хезер, будто бы она обращалась к гостям. И они действительно ее слушали. Додж видел, как они поворачиваются в сторону Хезер, ухмыляясь и шушукаясь.
        - Перестань, Нэт. Ты обещала не говорить об игре, помнишь?  - сказал Додж, но Нэт его проигнорировала.
        - А я собиралась играть,  - объявила она.  - И играла. Но все кончено. Она - ты - подставила меня. Ты подставила меня.  - Нэт повернулась к Хезер.
        Какое-то время Хезер в изумлении таращилась на нее.
        - Ты пьяна,  - сухо сказала она, затем скатилась с капота.
        Нэт попыталась схватить ее.
        - Я просто шучу,  - сказала она. Но Хезер не остановилась.  - Перестань, Хезер. Я просто дурачилась.
        - Пойду найду Бишопа,  - ответила Хезер, не оборачиваясь.
        Нэт прислонилась к машине рядом с Доджем. Она открыла бутылку текилы, сделала глоток и поморщилась.
        - Такой вот день рождения,  - пробормотала она.
        Додж почувствовал запах ее кожи, изо рта у нее пахло алкоголем, а от волос - клубничным шампунем. Ему безумно хотелось прикоснуться к ней. Но вместо этого он засунул руки в карманы и нащупал подарок. Он понимал, что придется подарить его сейчас, пока он не передумал, а она не напилась еще сильнее.
        - Послушай, Нэт. Мы можем куда-нибудь отойти? В смысле, уединиться на минутку.  - Понимая, что она может подумать, что он будет пытаться ее лапать и все в таком духе, он быстро добавил:  - У меня для тебя кое-что есть.  - и он показал ей маленькую коробочку в тонкой оберточной бумаге, надеясь, что Нэт не обратит внимание на то, что она немного помялась у него в кармане.
        Натали переменилась в лице. Она широко улыбнулась, демонстрируя свои маленькие белые зубы, и опустила бутылку текилы.
        - Додж, это было совсем не обязательно,  - сказала она и тут же добавила:  - пойдем, я знаю одно место.
        Сразу за задним крыльцом было место, отведенное под что-то, напоминающее украшения для лужайки - высокие статуи из известняка, изображающие различные мифические фигуры, которые Додж, наверное, должен был знать, но не знал; известняковые скамейки и купальни для птиц с водопадами, мхом и листьями. Лужайка скрывалась за статуями и крыльцом, поэтому, когда Додж зашел в это полукруглое пространство, у него внутри все замерло. Играла приглушенная музыка, и они с Нэт были одни.
        - Давай,  - сказал он, протягивая ей коробочку.  - Открывай.
        Ему показалось, что его вот-вот стошнит. Что, если ей не понравится? Наконец, она сняла упаковку, открыла коробочку и уставилась на ее содержимое - темный бархатный шнурок и небольшой хрустальный кулон в виде бабочки с блестящими крыльями был аккуратно уложен на ткани.
        Нэт смотрела на него так долго, что Додж подумал, что подарок ей не понравился. Затем он подумал, что его и правда стошнит. Это ожерелье стоило ему три полных смены на работе, которые он провел, раскладывая товары по полкам.
        - Если ты хочешь его вернуть…  - начал было он, но она подняла на него глаза, и Додж увидел, что она плачет.
        - Он такой красивый,  - сказала Нэт.  - Мне очень нравится.  - И прежде чем он успел осознать происходящее, она потянулась к нему, наклонила его голову к себе и поцеловал. На ее губах был привкус соли и текилы.
        Когда она отстранилась, Додж почувствовал головокружение. Он и раньше целовал девушек, но это было не так. Обычно он зацикливался на том, что он делает, не давит ли он слишком сильно или, наоборот, слишком слабо. Но с Нэт он забыл обо всем. Он даже почти не дышал, и теперь перед его глазами прыгали темные пятна.
        - Послушай!  - выпалил он.  - Я хочу, чтобы ты знала, что наш уговор все еще в силе. Если я выиграю, разумеется. Ты по-прежнему можешь претендовать на свою долю.
        Нэт вдруг застыла, как от удара. Какое-то мгновение она стояла неподвижно. Потом сунула коробку с украшением Доджу.
        - Я не могу его взять,  - сказала она.  - Не могу принять твой подарок.
        У Доджа было такое ощущение, будто он только что проглотил шар для боулинга.
        - Почему?
        - Потому что я его не хочу,  - сказала она и силой вложила коробку ему в руки.  - Мы не вместе, ясно? То есть ты мне нравишься и все такое, но… я встречаюсь с другим парнем. Это неправильно.
        Холод, холод проходит по всему телу. Додж замерз, смутился и разозлился. Он чувствовал, что он не в себе и что говорит не своим голосом, когда услышал себя:
        - Кто он?
        Нэт отвернулась от него.
        - Это неважно,  - ответила она.  - Ты его не знаешь.
        - Мы с тобой целовались,  - сказал он.  - Мы с тобой целовались, и я подумал…
        Она покачала головой, по-прежнему избегая его взгляда.
        - Это все было из-за игры, ясно? Я хотела, чтобы ты помог мне выиграть. Вот и все.
        Додж снова заговорил будто бы чужим голосом:
        - Я тебе не верю.  - его слова прозвучали слабо и незначительно.
        Натали продолжала говорить, будто бы Доджа не было рядом:
        - Но мне уже не нужна Паника. Не нужен ты. Не нужна Хезер. Кевин говорит, что у меня есть потенциал и камера меня любит. Он говорит, что…
        - Кевин?  - В голове у Доджа что-то щелкнуло.  - Этот кусок дерьма, которого ты встретила в торговом центре?
        - Он не кусок дерьма.  - Теперь она повернулась к нему лицом. Ее трясло. Ее кулаки были сжаты, а глаза блестели, щеки были мокры от слез, и это разбило Доджу сердце. Он все еще хотел поцеловать ее. Он ненавидел ее.  - Он работает в театре, и он верит в меня. Он сказал, что поможет мне…
        Холод в груди Доджа превратился в твердый кулак. Он чувствовал, как он бьется о ребра, грозясь прорваться сквозь кожу.
        - Разумеется, он так сказал,  - сказал он с презрением.  - Дай угадаю. Тебе нужно было только показать ему сиськи?
        - Заткнись,  - прошептала она.
        - Может, дала себя полапать? Или ноги тоже пришлось раздвигать?  - Сказав это, он тут же пожалел.
        Нэт замерла, будто в оцепенении от шока. И по тому выражению вины, грусти и горечи на ее лице Додж понял, что все так и было.
        - Нэт!  - он едва смог произнести ее имя. Он хотел сказать, что ему жаль, и ему действительно было жаль ее и того, что она сделала. Дожд хотел сказать ей, что он тоже верит в нее и считает ее красивой.
        - Уходи,  - прошептала она.
        - Пожалуйста, Нэт!  - Додж потянулся к ней.
        Нэт отступила назад и чуть не поскользнулась на траве.
        - Уходи,  - повторила она.
        На мгновение их глаза встретились. Он увидел два темных отверстия, напоминающие раны; затем она развернулась и ушла.
        ХЕЗЕР

        У Бишопа был батут или как минимум рама батута. Нейлоновая ткань давно прохудилась, и ее заменили тяжелым отрезком брезента, который плотно прилегал к раме. Хезер не удивилась, когда нашла Бишопа там, прячущимся от остальных гостей. Он никогда не был особо общительным. Она - тоже. Это было одной из многих черт, которые их связывали.
        - Как тебе отдыхается?  - спросила она, сев на батут рядом с ним. От Бишопа слегка пахло корицей и маслом.
        Он пожал плечами. Когда он улыбнулся, у него поморщился нос.
        - Так себе. А ты?
        - Так же,  - призналась она.  - Как дела у Лили?  - У Хезер не было другого выбора, кроме как привести Лили с собой. Они оставили ее в доме, и Бишоп вызвался проверить, как она, когда заходил туда за пластиковыми стаканами.
        - С ней все в порядке. Смотрит марафон какого-то шоу о знаменитостях. Я сделал ей попкорн.  - Бишоп откинулся назад и пристально смотрел на небо. Он сделал знак Хезер последовать его примеру.
        В детстве они иногда спали здесь, бок о бок в спальных мешках в окружении пустых упаковок из-под чипсов и печенья. Однажды Хезер проснулась и обнаружила енота, сидящего на ее груди. Бишоп закричал, чтобы прогнать его. Но сначала сфотографировал. Это было одним из самых любимых детских воспоминаний Хезер.
        Она до сих пор помнила, каково это - просыпаться рядом с ним, когда их спальные мешки и батут покрыты росой, а изо рта идет пар. Им было так тепло рядом друг с другом. Как будто они были в единственном безопасном и добром месте на земле.
        Хезер неосознанно положила голову между грудью и плечом Бишопа, и он обвил ее рукой. Его пальцы слегла касались ее голых рук, и внезапно она почувствовала тепло и приятную дрожь. Интересно, как они смотрелись сверху - как два кусочка мозаики, вплотную встроенные друг в друга?
        - Ты будешь по мне скучать?  - вдруг спросил Бишоп.
        Сердце Хезер забилось так сильно, будто вот-вот выпрыгнет из горла.
        Все лето она пыталась не думать о том, что Бишоп уедет в колледж. Теперь у них осталось меньше месяца.
        - Не глупи,  - сказала она, подталкивая его локтем.
        - Я серьезно.  - Бишоп передвинулся, убрал руку из-под ее головы и повернулся к ней лицом, опершись на локоть. Попутно он переложил свою вторую руку на талию Хезер. Ее рубашка поднялась, и его рука лежала у нее на животе - его загорелая кожа выделялась на ее бледном веснушчатом теле, и Хезер едва могла дышать.
        Это же Бишоп, напомнила она себе, просто Бишоп.
        - Я буду безумно скучать по тебе, Хезер,  - сказал он. Они были так близко, что она заметила пушинку, осевшую на его ресницах, она видела отдельные цвета его радужки. И его губы. Мягкие с виду. Идеальное несовершенство его зубов.
        - А как же Эйвери?  - ляпнула Хезер. Она сама не поняла, почему спросила о ней.  - По ней ты тоже будешь скучать?
        Бишоп отстранился на дюйм, нахмурившись. Затем вздохнул и запустил руку в волосы. Его рука больше не лежала у нее на животе, и Хезер все бы отдала, чтобы он снова до нее дотронулся.
        - Мы больше не вместе,  - ответил он осторожно.  - Мы расстались.
        Хезер удивленно посмотрела на него:
        - Давно?
        - Это важно?  - Бишоп выглядит раздраженным.  - Послушай, это все было несерьезно, ясно?
        - Тебе просто нравилось тусоваться с ней,  - заметила Хезер. Она вдруг почувствовала злость, холод и беззащитность. Она встала, поправив свою рубашку. Бишоп оставит ее в прошлом. Найдет других девушек - красивых, невысоких девушек, как Эйвери,  - и совсем забудет о Хезер. Так случалось постоянно.
        - Эй!  - Бишоп тоже сел. Хезер не хотела смотреть на него, поэтому он развернул к себе ее подбородок.  - Я пытаюсь поговорить с тобой. Мне… мне пришлось расстаться с Эйвери. Мне нравится… кое-кто другой. Есть кто-то другой. Это я и пытаюсь тебе сказать. Но это все сложно…
        Он смотрел на нее так пристально, что Хезер почувствовала тепло между ними.
        Ни о чем не думая, она просто наклонилась к нему, закрыла глаза и поцеловала его.
        Поцелуй был как слегка подтаявшее мороженое - сладкий, легкий, идеальный. Она не боялась, что поступает неправильно, как тогда, много лет назад в кинотеатре, когда все, о чем она могла думать,  - это попкорн, застрявший в ее зубах. Она просто наслаждалась моментом, вдыхая запах Бишопа, его губ, пока музыка мягко играла фоном, а певчие цикады[38 - Хоботное прыгающее насекомое с выпуклыми глазами, с яркими или черными передними крыльями, издающее характерное стрекотание.] ей аккомпанировали. Хезер чувствовала, как ее переполняет счастье, будто у нее внутри запускаются фейерверки.
        Затем Бишоп резко отстранился.
        - Подожди,  - сказал он.  - Подожди.
        Огонь в ее груди тут же погас, оставляя после себя только черный дым. Одно только слово, и она поняла, что совершила ошибку.
        - Так нельзя.  - Бишоп выглядел как-то по-другому - старше, полный сожаления, как кто-то совершенно незнакомый.  - Я не хочу врать тебе, Хезер.
        Во рту был такой привкус, будто она проглотила что-то испорченное, желудок скрутило. Она чувствовала, что ее щеки запылали. Бишоп говорил не о ней. Ему нравится кто-то другой. А она, как маньячка, засунула ему язык по самые гланды.
        Ей пришлось отползти назад, подальше от него, на край батута.
        - Глупо,  - сказала она.  - Это было глупо. Давай просто забудем об этом, идет? Не знаю, о чем я думала.
        На какое-то мгновение он выглядел обиженным. Но Хезер было слишком стыдно, чтобы обратить на это внимание. А потом он нахмурился и стал выглядеть просто усталым и немного раздраженным, будто Хезер была неуправляемым ребенком, а он - терпеливым отцом. Она вдруг поняла, какой ее видел Бишоп - маленькой. Маленькой сестрой.
        - Ты можешь просто сесть?  - сказал он голосом уставшего отца. Его волосы торчали вверх, что можно было приравнять к немому крику.
        - Уже темнеет,  - сказала Хезер, хотя это было неправдой.  - Мне нужно отвезти Лили домой. Мама будет волноваться.  - Одна ложь поверх другой лжи. Хезер сама не знала, почему сказала это. Может быть, потому, что в тот момент она на самом деле хотела этого - вернуться в настоящий дом, к нормальной маме, которой не все равно, вместо того чтобы идти в машину на стоянке в квартал Мэт.
        Ей хотелось быть маленькой и нежной, как особенные рождественские украшения, с которыми нужно обращаться аккуратно. Хотелось быть кем-нибудь другим.
        - Хезер, пожалуйста,  - попросил Бишоп.
        Мир разбивался на цветные кусочки, и она знала, что заплачет, если не уйдет оттуда.
        - Забудь об этом,  - сказал она.  - Серьезно. Забудешь? Просто забудь, будто этого никогда и не было.
        Слезы покатились из глаз, как только она отошла на несколько шагов. Хезер быстро смахнула их тыльной стороной ладони; ей нужно было пройти через кучу бывших одноклассников, чтобы добраться до дома Бишопа, в том числе лучшего друга Мэтта, и она бы предпочла умереть, нежели оказаться девушкой, которая плачет на дне рождения своей лучшей подруги. Все подумают, что она напилась. Забавно, как люди, окружающие тебя много лет, могут быть так далеко от истины.
        Она вошла в дом через заднюю дверь, остановившись на секунду, чтобы сделать глоток воздуха и постараться взять себя в руки. Странно, но несмотря на то, что большая часть собственности Бишопа была откровенным барахлом, дом был чистый, не захламленный мебелью, и там всегда пахло средством для очистки ковров. Хезер знала, что Кэрол, давняя подруга мистера Маркса, считала двор гиблым местом. Но дом был полностью в ее распоряжении, и она всегда что-то оттирала и приводила его в порядок, крича на Бишопа, чтобы он, ради бога, убрал свои грязные ноги с кофейного столика. Даже несмотря на то, что дом не перестраивался с семидесятых и там по-прежнему лежали ворсистые ковры и странный линолеум в оранжево-белую клетку в кухне, он выглядел безупречно.
        У Хезер снова сжалось горло. Здесь было все такое знакомое - стол из жаростойкого пластика; трещина, идущая вдоль столешницы; резные фотографии приклеены на холодильник вместе с магнитами из стоматологических клиник и магазинов бытовой техники. Все это было таким родным, как ни одна вещь в ее собственном доме.
        Они принадлежали ей, и Бишоп принадлежал ей. Когда-то.
        Но не теперь.
        Она слышала шум воды и приглушенные звуки телевизора из гостиной, где сидела Лили. Хезер прошла в темный коридор и заметила, что дверь ванной наполовину открыта. На ковер падал луч света. Она услышала плач, перекрывающий звук текущей воды. Чьи-то темные волосы мелькнули перед ней и тут же исчезли.
        - Нэт?  - Хезер осторожно открыла дверь.
        Вода хлестала из крана, и поток барабанил по фарфоровой миске. Вода, должно быть, уже нагрелась и обжигала, но Нэт все еще терла свои руки и всхлипывала. Ее кожа уже стала раздраженной и красной, как от ожогов.
        - Привет!  - На какое-то время Хезер забыла о своих проблемах. Она шагнула в ванную, протянула руку и машинально выключила воду. Даже кран был горячий.  - Эй! Ты в порядке?
        Глупый вопрос. Очевидно, что это было не так.
        Она повернулась к Хезер. Ее глаза опухли, и все лицо выглядело странно, как хлеб, который плохо поднялся.
        - Не получается,  - прошептала Нэт.
        - Что не получается?  - спросила Хезер. Она вдруг почувствовала гипертревогу. Она заметила кап-кап-кап из крана и чудовищно-красные руки Нэт, висящие как спущенные воздушные шары. Хезер подумала о том, что Нэт всегда была со странностями. Как иногда она принимала душ чаще, чем раз в день. Капание крана и цоканье языком. Мелочи, которые Хезер обычно игнорировала, потому что привыкла к ним. Еще один пробел между людьми.
        - Поэтому я застыла на обочине,  - продолжала Нэт.  - Я просто… зависла.  - Ее глаза снова были мокрыми.  - У меня не получается.  - Ее голос дрогнул.  - Я не чувствую себя в безопасности, понимаешь?
        - Иди ко мне,  - сказала Хезер. Она обняла пьяную Нэт, которая по-прежнему плакала, и прижала к себе. Та крепко вцепилась в Хезер, будто боялась, что упадет.  - Тише,  - бормотала Хезер снова и снова.  - Тихо. Сегодня же твой день рождения.
        Но она не сказала Натали, что все будет хорошо. Разве она могла? Она знала, что Нэт права.
        Никто из них не был в безопасности.
        Уже нет. И ничего никогда не будет по-прежнему.
        ДОДЖ

        Открыв дверь, Додж услышал голоса, доносящиеся из гостиной, и тут же пожалел, что сразу пошел домой. Было только начало двенадцатого, и вначале он решил, что у них в гостях Рики. Он был не в том настроении, чтобы общаться с улыбающимися по-идиотски Рики и с красневшей Дэйной, которая старалась, чтобы все выглядело не так нелепо, и постоянно метала на Доджа грозные взгляды, будто бы это он - незваный гость в этом доме.
        Но тут его позвала мама:
        - Заходи, Додж!
        На диване сидел седеющий мужчина. Его костюм был таким же помятым, как и его лицо.
        - Что такое?  - спросил Додж, глядя на мать. Он даже не старался вести себя вежливо. Он не собирался любезничать с одним из хахалей матери.
        Его мама нахмурилась.
        - Доооодж,  - сказала мама, растягивая его имя, как бы предупреждая его.  - Ты ведь знаешь Билла Келли? Билл пришел к нам в гости.  - Она пристально смотрела на Доджа, и в ее глазах легко читалось следующее: Билл Келли только что потерял своего сына, и если ты будешь грубо с ним обращаться, клянусь, ты будешь ночевать на улице…
        Внезапно у Доджа возникло ощущение, будто все его тело слишком угловатое и шипастое и что он не может вспомнить, как правильно управлять им. Он неуклюже повернулся к мужчине, сидящему на диване. Старший Билл Келли. Теперь Додж видел их сходство с сыном - седеющие волосы соломенного цвета, пронзительные голубые глаза, тяжелая челюсть.
        - Здрасьте,  - хрипло сказал Додж и прочистил горло.  - Мне было… то есть мне жаль… в смысле, нам всем было очень жаль узнать…
        - Спасибо, сынок.  - голос мистера Келли был на удивление звонким. Додж был рад, что его прервали, потому что он не знал, что еще можно было сказать. Ему было так жарко, что лицо, казалось, вот-вот взорвется. Вдруг ему захотелось истерично закричать: «Я был там. Я был там, когда умер ваш сын. Я мог спасти его».
        Он глубоко вздохнул. Игра действовала ему на нервы. Он начинал сходить с ума.
        Спустя какое-то время, которое показалось Доджу целой вечностью, мистер Келли перевел взгляд на его мать.
        - Мне пора идти, Шейла.  - Он медленно поднялся. Он был таким высоким, что почти задевал головой потолок.  - Завтра я еду в Олбани на вскрытие. Я не жду ничего необычного, но…  - Он беспомощно развел руками.  - Я хочу знать все. И я узнаю.
        Доджа пробил пот. Возможно, у него разыгралось воображение, но он был уверен, что слова мистера Келли были адресованы именно ему. Он вспомнил обо всех бланках для оформления ставок, которые он собирал этим летом. Куда он их дел? Положил в ящик с нижним бельем? Или оставил на прикроватной тумбочке? Черт! Надо избавиться от них.
        - Разумеется.  - Мама Доджа тоже встала. Теперь они уже втроем неловко стояли, как актеры, забывшие слова в пьесе.  - Пожелай мистеру Келли спокойной ночи, Додж.
        Додж закашлял:
        - Да. Конечно. Примите еще раз мои соболезнования…
        Мистер Келли протянул ему руку.
        - Таков божий промысел,  - тихо сказал он. Но Доджу показалось, что мистер Келли слишком сжал его руку при рукопожатии.
        Той ночью Диггин пошел на вечеринку внизу оврага, которая закончилась для него сломанным ребром, двумя фингалами и одним выбитым зубом. Дерек Клиг был пьян - так он объяснил свое поведение после, но все знали, что все гораздо сложнее, и, как только лицо Диггина пришло в норму, он рассказал всем желающим, как Дерек напрыгнул на него и, угрожая, пытался заставить его выдать имена судей, не желая слушать, что Диггин их не знает.
        Это было очевидное нарушение одного из множества негласных правил Паники. Ведущий был неприкосновенен. Как и судьи.
        Дерека Клига немедленно исключили. Он потерял свое место в игре, и уже к утру его имя было вычеркнуто из бланков для оформления ставок.
        А Натали, последнюю выбывшую участницу, вернули в игру.

        30 июля, суббота

        ХЕЗЕР

        Хезер разбудил стук в окно. Она села, потирая глаза, испуганная и не ориентирующаяся в пространстве. Лучи солнца проходили сквозь лобовое окно «Тауруса». Через стекло на нее смотрел Додж.
        Проснувшись, она тут же вспомнила обо всем - поцелуй с Бишопом и его неудачное завершение; Натали, рыдающую в ванной. А теперь на нее смотрел Додж, отмечая мятые простыни и побитые чашки из фастфуда на пассажирском сиденье; упаковки из-под чипсов; шлепанцы и разбросанную одежду на заднем сиденье.
        Снаружи босоногая Лили надевала купальник.
        Хезер открыла дверь и вышла из машины.
        - Что ты здесь делаешь?  - Она была в ярости. Он нарушил негласный договор. «Никому не говори» также подразумевало «не приходи сюда больше».
        - Я не мог до тебя дозвониться. Твой телефон выключен.  - Даже если он и понял, что она разозлилась, то не придал этому значения.
        Ее телефон. Она старалась выключать его по возможности, поскольку зарядить его можно было, только работая у Энн. Кроме того, ей не хотелось читать сообщения от мамы. Но теперь Хезер вспомнила, что относила его на зарядку к Бишопу прошлой вечером и оставила его там. Черт! Значит, придется за ним возвращаться.
        Хезер спала в одежде - в той же самой, которая была на ней на вечеринке Нэт, в том числе в майке с блестками. Она скрестила руки на груди и спросила:
        - Что хотел?
        Он передал ей сложенный листок бумаги. Новый бланк для оформления ставок.
        - Нэт вернули в игру. Дерека дисквалифицировали.
        - Дисквалифицировали?  - переспросила Хезер. На ее памяти из Паники дисквалифицировали всего раз, это было несколько лет назад - один из игроков спал с судьей. Потом оказалось, что тот парень, Мики Барнс, даже не был судьей, а просто притворялся, чтобы затащить девушку в постель. Но было слишком поздно. Игрока уже заменили.
        Додж пожал плечами. Лили, стоящая позади него, перевернула ведро с водой и делала реки из грязи. Хезер была рада, что она их не слушает.
        - Скажешь ей?  - спросил Додж.
        - Ты можешь сам сказать,  - ответила Хезер.
        Он снова посмотрел на нее. Что-то в его взгляде переменилось.
        - Не могу.
        Какое-то время они молча стояли. Хезер хотела спросить его, что случилось, но она ощущала себя слишком странно. Они с Доджем не были друзьями, по крайней мере, не настолько близкими. Она не знала, кем они были друг другу. Может, у нее вообще не было близкого человека.
        - Мы отменили сделку,  - сказал он спустя минуту.  - Мы не будем делить прибыль пополам.
        - Что?  - Хезер была шокирована тем, что Додж это сказал. Значит, он знал, что она знала о его сделке с Нэт. Знает ли он об их с Нэт сделке?
        Его глаза были почти серые, как грозовое небо.
        - Играем по старым правилам,  - сказал он, и тогда впервые за все время Хезер практически испугалась его.  - Победитель забирает выигрыш.
        - Почему мне нельзя навестить Бишопа?  - Лили была в плохом настроении. Она ныла с тех пор, как проснулась. Ей было слишком жарко. Она была грязная. Еда, которую Хезер принесла для нее из супермаркета - консервы и сэндвич,  - была отвратительная. Хезер понимала, что приключение по выживанию на улице (она старалась не думать о себе как о бездомной) и его новизна выматывали их.
        Хезер вцепилась в руль, выдавливая все свое разочарование через ладони.
        - Я забегу на секундочку, Лил.  - Она старалась говорить весело. Она не стала ни раздражаться, ни кричать. Им нужно держаться вместе.  - К тому же Бишоп занят.  - Хезер не знала, насколько это правда - без телефона она не могла позвонить и узнать, дома ли он вообще, и в глубине души она надеялась, что его нет дома. Она по-прежнему мысленно возвращалась к поцелую, когда все было тепло и правильно… а потом вспоминала то, как он отстранился от нее, как будто поцелуй причинил ему физическую боль. «Я не хочу обманывать тебя, Хезер».
        Ее еще никогда так не унижали. Что за черт ее дернул? От этих мыслей у нее разболелся живот, из-за чего ей захотелось поехать к океану, вдавив педаль машины в пол.
        Но ей был нужен телефон. Ей придется стянуть его, рискуя снова встретиться с Бишопом. Может быть, она сможет все исправить, объяснив ему, что не собиралась его целовать, чтобы он не подумал, что она влюблена в него и все такое прочее.
        Ее живот опять скрутило. Она не влюблена в Бишопа.
        Или влюблена?
        - Я вернусь через десять минут,  - сказала она Лили. Хезер припарковалась немного вдали от дороги. Так что, если Бишоп на улице, он не увидит ее машину и все вещи, свидетельствующие о том, что она живет в машине. Последнее, чего ей хотелось,  - чтобы Бишоп чувствовал к ней еще большую жалость.
        Во дворе по-прежнему остались следы вечеринки - несколько пластиковых стаканов, сигаретные окурки, пара дешевых солнечных очков, плавающих в птичьей купели, заполненной мшистой водой. Но везде было тихо. Может быть, Бишопа не было дома.
        Но прежде чем Хезер успела дойти до парадной, появился Бишоп с мусорным пакетом в руках. Увидев ее, он замер, и Хезер почувствовала, как последняя искорка надежды на то, что они снова будут общаться как раньше, что сделают вид, что прошлым вечером ничего не было, потухла.
        - Что ты здесь делаешь?  - выдал он.
        - Я пришла забрать свой телефон.  - Ее голос звучал странно, будто его воспроизводила плохая стереосистема.  - Не волнуйся, я ненадолго.
        Она пошла мимо него, в дом.
        Он поймал ее руку:
        - Подожди.  - В его взгляде было какое-то отчаяние.
        Он облизал губы.
        - Подожди. Тебе не обязательно… мне надо тебе кое-что объяснить.
        - Забудь об этом,  - сказала Хезер.
        - Нет. Я не могу. Поверь мне…  - Бишоп провел рукой по волосам, отчего они выпрямились. Хезер показалось, что он вот-вот заплачет. Его смешные волосы, выцветшая футболка, спортивные штаны, запачканные пятнами краски, его запах - все это было ее. Так она думала раньше. Но все это время Бишоп взрослел и встречался с девушками, тайно влюблялся в кого-то и становился кем-то, кого она уже не знала.
        Глядя на него с дурацким пакетом мусора, Хезер понимала, что она любит его и всегда любила. Может быть, с того самого поцелуя в первый год старшей школы. Может быть, даже раньше.
        - Ты не обязан мне ничего объяснять,  - ответила она и прошла мимо него в дом. Снаружи было светло, поэтому на какое-то время она потерялась в темноте. Она неуверенно шагнула в сторону гостиной, откуда доносился шум вентилятора, когда Бишоп распахнул позади нее дверь.
        - Хезер,  - сказал он.
        Прежде чем она успела ответить, раздался чей-то голос. Женский голос.
        - Бишоп?
        Время остановилось. Хезер замерла на месте, как и Бишоп. Ничего не двигалось, кроме черных пятен перед глазами Хезер, пока она привыкала к темноте. Она увидела тень девушки, появившейся из темноты гостиной. Странно, но, несмотря на то что они всегда ходили вместе в школу, Хезер не сразу узнала Вивьен Травин. Может, потому она была шокирована, увидев ее здесь, в доме Бишопа, босиком, с чашкой с его кухни. Как будто она здесь жила.
        - Привет, Хезер,  - сказала Вивьен, отпивая что-то из кружки. Хезер видела, что та смотрит на Бишопа, и в этом взгляде читалось предупреждение.
        Хезер повернулась к Бишопу. Во всем его виде читалось одно - чувство вины. Оно, как физическая сила, как что-то липкое, было повсюду.
        - Что ты здесь делаешь?  - спросила Вивьен все еще небрежным тоном.
        - Ухожу,  - ответила Хезер. Она бросилась вперед, по коридору и на кухню. Она боролась с тошнотой, с воспоминаниями, готовыми захлестнуть ее,  - о времени, когда она пила какао из этой самой кружки, ее губы были там, где теперь были губы Вивьен, ее губы на Бишопе - теперь на Бишопе, принадлежащем Вивьен.
        Ее телефон был по-прежнему включен в розетку рядом с микроволновой печью. Ее пальцы казались опухшими и бесполезными. Она несколько раз попыталась вытащить телефон, прежде чем достала его.
        Хезер не могла опять пройти мимо Бишопа и Вивьен, поэтому она просто промчалась через заднюю дверь, через веранду и по двору. Дура. Она была такой дурой. Она почувствовала соленый вкус слез, прежде чем поняла, что плачет.
        С чего Бишопу быть с ней, с Хезер? Он умный. Он уедет в колледж. А Хезер - никто. Ноль. Ничтожество. Поэтому Мэтт ее и бросил.
        Никто не говорил ей эту простую истину - не всех должны любить. Это было так просто, как дурацкие кривые на уроке математики. Существовала большая счастливая середина, куда относились безмятежные парочки и семьи, обедающие и смеющиеся за большим столом. А на заостренных концах находились неправильные люди - чудаки, придурки и ничтожества, как она.
        Она вытерла слезы рукой и остановилась на несколько секунд, чтобы отдышаться и успокоиться, прежде чем возвратиться в машину. Лили ковыряла комариный укус на большом пальце ноги. Она подозрительно посмотрела на Хезер, когда та села в машину.
        - Ты видела Бишопа?  - спросила она.
        - Нет,  - ответила Хезер и поехала.

        3 августа, среда

        ДОДЖ

        Додж потерял чек на ожерелье для Натали, поэтому ему пришлось продать его в ломбарде в два раза дешевле, чем он заплатил. Ему нужны были деньги. Было уже третье августа, времени было мало. Ему нужна была машина для решающего Поединка. Подошла бы и развалюха - он даже подумывал о том, чтобы купить одну у Бишопа. Главное, чтобы ехала.
        Закончив смену в магазине, он получил сообщение. На какое-то мгновение он понадеялся, что оно было от Натали, но ему писала мама.


        «Встретимся у мемориала Колумбии. Срочно!!»

        Дэйна. С Дэйной случилось что-то плохое. Он попытался позвонить на мобильный маме, потом Дэйне, но ни одна не ответила.
        Он едва заметил двадцатиминутную поездку до Гудзона. Он не мог спокойно сидеть. Ноги зудели, а сердце чуть не выпрыгивало из груди. В кармане зажужжал телефон. Еще одно сообщение.
        На этот раз оно было отправлено с незнакомого номера.


        «Настало время показать, что ты можешь в одиночку. Завтра вечером мы посмотрим, на что ты действительно способен».

        Он закрыл телефон и убрал его в карман.
        Добравшись до мемориала, он практически выбежал из автобуса.
        - Додж! Додж!
        Дэйна и мама стояли на улице, рядом со спуском для инвалидов. Дэйна бешено махала ему рукой, сидя в кресле так высоко, насколько могла.
        Она улыбалась. Они обе улыбались - так широко, что даже издалека Додж видел все их зубы.
        Тем не менее его сердце не переставало колотиться, пока он бежал через парковку.
        - Что?  - Добежав до них, Додж выдохся.  - Что такое? Что случилось?
        - Расскажи ему, Дэй,  - сказала мама Доджа, улыбаясь. У нее размазалась тушь. Было ясно, что она плакала.
        Дэйна сделала вдох. Ее глаза сияли. Додж не видел ее такой счастливой с тех пор, как она попала в аварию.
        - Я смогла подвигаться, Додж. Я подвигала большими пальцами.
        Он уставился на Дэйну, потом на маму, потом снова на Дэйну.
        - О господи!  - наконец воскликнул он.  - Я подумал, что что-то случилось. Что ты умерла и все в таком духе.
        Дэйна покачала головой. Она выглядела обиженной.
        - Кое-что действительно случилось.
        Додж снял кепку и провел рукой по волосам. Он был в поту. Затем он напялил кепку обратно. Дэйна наблюдала за ним, ожидая. Он знал, что повел себя, как мудак.
        Он выдохнул.
        - Это потрясающе, Дэй,  - сказал он. Дожд старался говорить убедительно. Он и правда был счастлив. Просто он еще не отошел от поездки, не отошел от беспокойства.  - Я горжусь тобой.  - Он наклонился и обнял ее и почувствовал, что она немного подрагивает, будто бы сдерживая всхлип. Мама Доджа настаивала на том, что они должны куда-нибудь сходить и отпраздновать это событие, хотя и не могли себе этого позволить, особенно теперь, со всеми этими счетами.
        В итоге они пошли в гриль-бар неподалеку от Карпа. Мама Доджа заказала «маргариту» с дополнительной порцией соли и начос[39 - Популярная закуска мексиканской кухни, представляющая собой чипсы из тортильи с различными добавками. С начос подают соусы, заправки, салаты, их также добавляют в различные блюда.] - для начала. Додж обожал начос, но не мог заставить себя есть. Его мама по-прежнему болтала о Билле Келли - какой он милый, задумчивый, несмотря на то, что переживает горе, как он помог назначить им встречу с врачом и позвонил от их имени и бла-бла-бла.
        Посреди ужина у нее зазвонил телефон. Мама Доджа встала.
        - Легок на помине,  - сказала она.  - Это Билл. Может быть, у него есть новости…
        - Какие новости?  - спросил Додж, когда мама вышла на улицу. Он видел, как она идет по парковке. В свете фонарей она выглядела старой, уставшей, немного мешковатой. Она гораздо больше походила на обычную маму, не то что всегда.
        Дэйна пожала плечами.
        - Так спят или что?  - не унимался Додж.
        Дэйна вздохнула и аккуратно вытерла руки о салфетку. Она «разбирала» свой сэндвич, слой за слоем. Она всегда так делала - разбирала еду, а затем складывала все так, как ей нравилось.
        - Они друзья, Додж,  - сказала она, и Додж почувствовал нотку раздражения. Дэйна говорила с ним своим взрослым голосом, который всегда действовал ему на нервы.  - В любом случае, тебе-то какая разница?
        - У мамы нет друзей,  - ответил он, хоть и знал, что это звучит злобно.
        Дэйна положила салфетку - твердо, кулаком, так что чашки с водой подпрыгнули.
        - Что с тобой такое?
        Додж уставился на нее:
        - Что такое со мной?
        - Почему ты создаешь маме столько неприятностей? Этот доктор не из дешевых. Она старается.  - Дэйна покачала головой.  - Рики пришлось уйти, так как сюда приехала вся его семья…
        - Пожалуйста, не приплетай сюда Рики.
        - Я просто хочу сказать, что нам повезло.
        - Повезло?  - Додж издал смешок.  - С каких пор ты стала такой просветленной?
        - С каких пор ты стал таким вредным?  - спросила в ответ Дэйна.
        Додж внезапно ощутил себя потерянным. Он не знал, откуда пришло это чувство, и пытался избавиться от него.
        - Мама бестолковая. Вот о чем я говорю.  - Он накинулся на свой сэндвич с сыром, чтобы не смотреть в глаза Дэйне.  - Кроме того, я не хочу, чтобы ты возлагала какие-то надежды понапрасну…
        Теперь уже Дэйна уставилась на него.
        - Это невероятно.  - Она говорила тихо, но почему-то это было хуже, чем если бы она кричала.  - Все это время ты говоришь мне, чтобы я старалась, продолжала верить. А когда у меня действительно появляется прогресс…
        - А как насчет того, что я делаю?  - Додж знал, что ведет себя ужасно, но не мог ничего поделать. Дэйна всегда была на его стороне - она единственная, кто поддерживал его,  - а теперь она вдруг от него отвернулась.
        - Ты имеешь в виду Панику?  - Дэйна покачала головой.  - Послушай, Додж. Я много думала. Я не хочу, чтобы ты больше играл.
        - Ты что?  - Додж взорвался; несколько человек за соседним столиком повернулись в его сторону.
        - Говори тише.  - Дэйна смотрела на него так же, как когда он был маленьким мальчиком и не понимал правил игры, в которую она хотела поиграть,  - разочарованно и немного нетерпеливо.  - После того, что произошло с Биллом Келли… игра того не стоит. Это неправильно.
        Додж отпил воды. И еле-еле смог ее проглотить.
        - Ты хотела, чтобы я играл,  - сказал он.  - Ты попросила меня об этом.
        - Я передумала,  - ответила Дэйна.
        - Игра устроена по-другому,  - сказал он, снова повышая голос. Он не мог ничего с собой поделать.  - Или ты забыла?
        Ее губы сузились, превратив рот в прямой розовый шрам на лице.
        - Послушай, Додж. Это для тебя, для твоего же блага.
        - Я играл для тебя.  - Додж уже не заботился о том, что его могли услышать. Злость, чувство потери разрушили весь остальной мир, и Додж уже ни о чем не заботился. Кто у него был? Друзей не было. Он никогда не жил в одном месте достаточно долго, чтобы завести их и начать им доверять. Он думал, что сблизился с Хезер и Натали. Но это было не так. А теперь еще и Дэйна отвернулась от него.  - Ты это тоже забыла? Это все только ради тебя. Чтобы все стало по-прежнему.
        Он не собирался произносить последние слова. Даже не думал об этом, пока слова сами не вылетели у него изо рта. Дэйна пристально смотрела на него, открыв рот, и слова осели между ними, как что-то взрывоопасное. И все прорвало.
        - Додж,  - сказала она. Он боялся увидеть в ее взгляде жалость.  - По-прежнему никогда не будет. Ты ведь это и сам понимаешь. Так не бывает. Случившегося не изменит ничто, что бы ты ни сделал.
        Додж отодвинул от себя тарелку и встал из-за стола.
        - Я еду домой,  - сказал он. Он даже не мог думать. Слова Дэйны устроили настоящую бурю у него в голове. «По-прежнему никогда не будет».
        Тогда какого черта он играл все это время?
        - Перестань, Додж,  - сказала Дэйна.  - Садись.
        - Я не голоден,  - ответил он. Дожд не мог заставить себя посмотреть на нее - на эти ее терпеливые глаза, тонкий, искривленный недовольством рот. Будто он маленький мальчик. Тупой ребенок.  - Передай маме «пока».
        - До дома несколько миль,  - напомнила Дэйна.
        - Ничего, прогуляюсь,  - ответил Додж. Он сунул в рот сигарету, хотя ему и не хотелось курить. Он надеялся, что дождя не будет.
        ХЕЗЕР

        Хезер не вернулась в квартал Мэт. В какой-то степени там было удобно, но теперь, когда Додж обо всем знал, там нельзя было уединиться. Она не хотела, чтоб он шпионил за ней, видел, как она живет, и трепал языком.
        До сих пор Хезер была осторожной и двигалась на машине только посреди ночи с парковки до пустой дороги, а затем снова на парковку, где было меньше опасности быть замеченной. Она разработала такой режим - в будние дни она ставила будильник на четыре утра и, пока Лили спала, ехала в темноте до дома Энн. Она нашла щель между деревьев рядом с дорогой, где можно было парковаться. Иногда она снова засыпала. Иногда ждала, наблюдая за тем, как черный цвет начинал стираться и меняться, сначала превращаясь в нечеткий темный цвет, затем становясь более четким, он расщеплялся на ярко-фиолетовые тени и треугольники света.
        Она изо всех сил старалась не думать о прошлом или о том, что случится в будущем, и вообще, о чем бы то ни было. Позднее, когда было почти девять, она подходила к дому, говоря Энн, что ее подбросил Бишоп. Иногда с ней приходила Лили. Иногда она оставалась в машине или играла в лесу.
        Дважды Хезер пришла раньше и решила помыться, пробравшись через лес в уличный душ. Она разделась, дрожа на холодном ветру, и радостно встала под струю горячей воды, позволяя воде заливаться в рот, в глаза и по всему телу. Иначе она бы помылась из шланга.
        Хезер приходилось воздерживаться от фантазий о водопроводе, микроволновке, кондиционере, холодильнике и туалете. Особенно о туалете. Прошло две недели с тех пор, как она ушла из дома, и комары два раза укусили ее за задницу, когда она выходила пописать в шесть утра. За это время она съела гораздо больше холодных консервированных равиоли[40 - Итальянские макаронные изделия из теста с различной начинкой.], чем могла переварить.
        Что ей хотелось сделать, так это прийти в Мальден-Плазу, где они перебегали шоссе, на эту огромную холодную стоянку, освещенную всего несколькими фонарями. Дальнобойщики все время приходили с шоссе и уходили обратно, и их машины стояли на парковке всю ночь. Там находился «Мадоналдс», где были общественные туалеты с душевыми специально для них.
        Но для начала им нужен был бензин. Еще не стемнело, и Хезер не хотела останавливаться в Карпе. Но она и так уже ехала на последних литрах бензина и боялась заглохнуть. Поэтому свернула на заправку на Мэйн-стрит, которая пользовалась меньшей популярностью в городе, потому что была самой дорогой и там не продавали пиво.
        - Оставайся в машине,  - сказала она Лили.
        - Да-да,  - пробормотала та в ответ.
        - Я серьезно, малышка.  - Хезер не было уверена, сможет ли она долго терпеть эти скитания. Она не справлялась. Она слабела. Горечь будто сдавила ее горло, и она задыхалась. Хезер постоянно видела перед собой образ Вивьен, попивающей из кружки Бишопа. Ее черные волосы прядями свисали на красивое, бледное личико.  - И ни с кем не разговаривай, хорошо?
        Хезер окинула взглядом парковку - ни полицейских, ни знакомых машин. Хороший знак.
        На заправке она отдала двадцать долларов за бензин и воспользовалась возможностью запастись всем, чем можно: упаковками лапши быстрого приготовления, которую им придется есть, растворенной в холодной воде, чипсами с соусом сальса, вяленой говядиной, и двумя сэндвичами. Мужчина за прилавком с темным ровным лицом и редеющими волосами, зализанными на одну сторону, отчего они были похожи на водоросли, разметавшиеся по лбу, заставил ее ждать сдачу. Пока он считал в кассе однодолларовые купюры, Хезер пошла в уборную. Ей не нравилась стоять под яркими лампами в магазине, и ей не нравилось, как смотрел на нее этот мужчина - будто бы он знал все ее секреты.
        Намывая руки, она краем уха услышала звон дверного колокольчика, а затем тихие звуки разговора. Еще один покупатель. Когда она вышла из уборной, ее было не видно из-за большой витрины с дешевыми солнечными очками, и Хезер почти дошла до прилавка, когда заметила униформу и пистолет, закрепленный на бедре.
        Коп.
        - Как дела у этого Келли?  - спросил мужчина за прилавком.
        Коп с огромным пузом, нависающим над ремнем, пожал плечами:
        - Пришли результаты вскрытия. Оказывается, малыш Келли погиб не от пожара.
        У Хезер было такое ощущение, будто что-то сильно ударило ее в грудь. Она натянула капюшон и притворилась, что ищет чипсы. Она взяла пакет с кренделями и уставилась на него.
        - Грустная история. Похоже на передозировку. Он принимал таблетки с тех пор, как вернулся с войны. Возможно, он пошел в этот дом Грейбиллов, ища теплое уютно местечко, чтобы поймать кайф.
        Хезер выдохнула. Она тут же почувствовала безумное чувство облегчения. До этого момента она не осознавала, что считала себя немного причастной к этому убийству.
        Но это было не убийство.
        Тем не менее дом кто-то поджег, продолжил полицейский, и Хезер поняла, что таращится на одну упаковку крекеров гораздо дольше, чем следует, и теперь полицейский пристально смотрел на нее. Она положила упаковку обратно на полку, опустила голову и направилась к двери.
        - Эй! Эй, мисс!
        Она замерла.
        - Вы забыли свои продукты. И сдачу.
        Если бы она убежала, это бы выглядело подозрительно. Тогда коп мог бы задуматься, почему она так сделала. Хезер медленно повернулась к прилавку, не поднимая глаз. Она чувствовала, что оба мужчины наблюдают за ней, пока она собирает пакет с едой. Ее щеки горели, а во рту было сухо, как в пустыне.
        Хезер почти дошла до двери, почти не вызвав подозрений, когда ее окрикнул коп:
        - Эй!  - Он пристально смотрел на нее.  - Посмотри на меня.
        Хезер заставила себя посмотреть ему в глаза. У него было пухлое лицо, напоминающее тесто. Но глаза были большими и круглыми, как глаза ребенка или животного.
        - Как тебя зовут?  - спросил он.
        Хезер назвала первое имя, которое пришло ей в голову:
        - Вивьен.
        Коп заложил жвачку за другую щеку.
        - Сколько тебе лет, Вивьен? Ты учишься в старшей школе?
        - Закончила,  - ответила Хезер. Ее ладони чесались. Ей хотелось развернуться и убежать. Его глаза быстро бегали по ее лицу, словно он его запоминал.
        Он подошел к ней на шаг ближе.
        - Вивьен, ты когда-нибудь слышала об игре, которая называется Паника?
        Хезер отвела взгляд.
        - Нет,  - ответил она шепотом. Это была глупая ложь, и она тут же подумала, что стоило сказать «да».
        - Мне казалось, что все играют в Панику,  - заметил коп.
        - Не все,  - возразила она, поворачиваясь к нему. В его глазах зажглась победная искорка, как будто она в чем-то призналась. О господи! Она все испортила. Сзади вся ее шея была мокрая от пота.
        Коп пристально смотрел на нее еще несколько секунд.
        - Давай, уходи отсюда,  - вот все, что он сказал.
        На улице Хезер сделала несколько глубоких вдохов. Воздух был очень влажный. Надвигалась гроза - сильная гроза, судя по небу, которое было практически зеленым, будто весь мир вот-вот стошнит. Хезер откинула капюшон, позволяя поту со лба испариться.
        Она побежала по парковке к колонке.
        И остановилось.
        Лили не было в машине.
        Раздался громкий звук, от которого Хезер подпрыгнула. Небо раскрылось, и дождь сердито зашумел по тротуару. Хезер добежала до машины, как только первый удар грома разорвал небосвод. Она дернула дверь. Заперта. Где, черт возьми, Лили?
        - Хезер!  - голос Лили прозвучал в шуме дождя.
        Хезер повернулась. Полицейский стоял рядом со своей бело-голубой патрульной машиной. Одной рукой он держал ее сестру.
        - Лили!  - Хезер подбежала, забыв о мерах предосторожности.  - Отпустите ее,  - сказала она.
        - Спокойно, спокойно.  - Коп был высокий и тощий, а его лицо напоминало морду мула.  - Будьте спокойны, обе. Хорошо?
        - Отпустите ее,  - повторила Хезер. Коп подчинился, и Лили подбежала к сестре, обвив ее талию руками, как маленькая девочка.
        - Подождите,  - сказал коп. Снова вспыхнула молния, подсветив его серые кривые зубы.  - Я просто хотел убедиться, что с этой маленькой леди все в порядке.
        - С ней все хорошо,  - сказала Хезер.  - У нас все в порядке.  - Она начала отворачиваться, но полицейский ее остановил.
        - Не так быстро,  - сказал он.  - У нас по-прежнему есть одна маленькая проблема.
        - Мы ничего не сделали!  - заговорила Лили.
        Полицейский покосился на нее.
        - Я тебе верю,  - сказал он, немного смягчившись.  - Но вот эта машина,  - он показал на побитый «Таурус»,  - числится в угоне.
        Дождь лил так сильно, что Хезер не могла ни о чем думать. Лили выглядела очень грустно и слишком костляво - ее футболка прилипла к ребрам.
        Коп открыл заднюю дверь патрульной машины.
        - Садись,  - он обратился к Лили.  - Просохни.
        Хезер это не понравилось - ей не хотелось, чтобы Лили была рядом с полицейской машиной. Вот чем они тебя брали - были милы, заставляли думать, что ты в безопасности, а затем без предупреждения переворачивали столы. Хезер вспомнила Бишопа, и от этого у нее сжалось в горле. Не только копы использовали такую тактику.
        Но Лили забежала внутрь, прежде чем Хезер успела сказать «не надо».
        - Может, пойдем куда-нибудь и поговорим?  - спросил коп. По крайней мере, он говорил не рассерженно.
        Хезер скрестила руки.
        - Я в порядке,  - сказала она, надеясь, что он не заметит, как она дрожит.  - И я не крала эту машину. Это машина моей мамы.
        Полицейский покачал головой:
        - Твоя мама сказала, что ты ее украла.  - Хезер плохо слышала его сквозь шум дождя. Вы неплохо обустроились на заднем сиденье. Еда. Одеяла. Одежда.  - Капля дождя скатилась с кончика его носа, и Хезер подумалось, что он выглядит так же жалко, как Лили.
        Она отвела взгляд. Ей хотелось рассказать ему, излить душу, объяснить все. И это желание росло, как воздушный шарик внутри ее груди, больно давя на ребра. Но она просто сказала:
        - Я не вернусь домой. Вы не можете меня заставить.
        - Разумеется, могу.
        - Мне восемнадцать,  - возразила она.
        - Ни работы, ни денег, ни дома,  - сказал коп.
        - У меня есть работа.  - Хезер знала, что выглядит глупой и упертой, но ее это не волновало. Она обещала Лили, что они не вернутся назад, и сдержит свое обещание. Возможно, если она расскажет о маме - о вечеринках и наркотиках,  - ей не придется возвращаться назад. Но они могут упрятать маму в тюрьму и отдать Лили в дом к незнакомым людям, которым на нее наплевать.  - У меня есть хорошая работа.
        И вдруг она поняла - Энн.
        Хезер посмотрела на полицейского:
        - Я могу сделать один звонок?
        Он впервые улыбнулся. Но его глаза по-прежнему были грустными.
        - Ты не под арестом.
        - Я знаю,  - ответила Хезер. Она вдруг так разнервничалась, что ее стало подташнивать. А что, если Энн все равно? Или еще хуже - что, если она на стороне полиции?  - Но я хочу сделать один телефонный звонок.
        ДОДЖ

        Додж прошел только полпути в сторону дома, когда небо раскрылось и начал лить дождь. Гребаное невезение. За несколько минут он промок до нитки. Мимо проехала машина. Посигналив, она обрызгала его джинсы водой. До дома оставалось еще две мили.
        Додж надеялся, что гроза стихнет, но стало только хуже. Молния пронзала небо быстрыми вспышками, которые окутывали мир в странный зеленый свет. Вода быстро скопилась в канавах, направляя листья и бумажные стаканы к его ботинкам. Он практически ничего не видел - даже встречный поток машин, пока они не приблизились.
        Дожд вдруг понял, что он в нескольких минутах ходьбы от дома Бишопа. Он свернул с дороги и побежал. Если повезет, он застанет Бишопа дома и сможет переждать у него дождь или попросить его подбросить до дома.
        Но когда Додж вышел на дорогу, он увидел, что в доме у Бишопа темно. Тем не менее он подошел к крыльцу и постучал в переднюю дверь, молясь, чтобы Бишоп ответил. Ничего.
        Он вспомнил, что заднее крыльцо закрывается на прозрачную дверь, и обошел дом, пробираясь по грязи. Ударившись голенью о старую газонокосилку и споткнувшись, чуть не упав лицом в грязь, он пошел дальше, ругаясь.
        Разумеется, прозрачная дверь была закрыта. Додж весь промок и был так несчастен, что даже подумывал о том, чтобы разбить ее, но затем молния снова пронзила небо, и в эту долю секунды, когда было неестественно ярко, он увидел что-то вроде сарая, наполовину скрытого за деревьями.
        На двери сарая был замок, но на этот раз Доджу впервые повезло - замок был немного не на месте. Он зашел в сарай и встал, дрожа, в неожиданной сухости и прохладе, вдыхая запах мокрых одеял и старого дерева, ожидая, пока его глаза привыкнут к темноте. Он ни черта не видел. Только очертания, темные объекты, по-видимому, какой-то хлам.
        Додж достал свой мобильный, чтобы подсветить пространство, но батарейка почти села. Он даже не мог позвонить Бишопу и спросить, где он и когда вернется домой. Отлично. Но, по крайней мере, с подсветкой экрана он мог лучше рассмотреть сарай. К его удивлению, там было проведено электричество - на потолке висела простая лампочка, а на стене нашелся выключатель.
        Лампочка светила тускло, но это было лучше, чем ничего. Додж сразу же увидел, что сарай был обустроен лучше, чем он сначала подумал. Там определенно было чище, чем на захламленном мусором дворе. Там была табуретка, письменный стол, куча полок. На столе лежала стопка бланков для оформления ставок, размокших от воды, которые держала металлическая черепаха.
        Рядом с бланками лежала куча старых видеокассет и записывающее оборудование, дешевый мобильный телефон с оплатой только по факту использования[41 - Тариф, при котором абонент платит за услуги постфактум.].
        Доджу снова улыбнулась удача - телефон включился и не потребовал ввода пин-кода.
        Он нашел в списке своих контактов номер Бишопа и успел запомнить его, прежде чем его телефон полностью выключился.
        Дожд набрал номер Бишопа на клавиатуре найденного телефона и стал слушать. Спустя пять гудков включилась голосовая почта Бишопа. Он отключился, не оставляя сообщений. Вместо этого Дожд зашел в меню сообщений, собираясь написать Бишопу. Рано или поздно он вернется домой. Да и куда можно пойти в такую погоду?
        А затем Додж замер. Стук дождя по крыше, даже вес телефона - все это отступило на задний план, и он видел только слова последнего исходящего сообщения:
        «Настало время показать, что ты можешь в одиночку. Завтра вечером мы посмотрим, на что ты действительно способен».
        Он перечитал его. А потом еще раз.
        И тут же вспомнил свое ощущение.
        Додж пролистал сообщения. Там были инструкции к игре. Сообщения другим игрокам. А в самом низу - сообщение на номер Хезер:
        «Лучше выйди из игры сейчас, пока с тобой ничего не случилось».
        Додж аккуратно положил телефон на место - точно туда, где он лежал. Теперь все выглядело по-другому - записывающее оборудование. Фотоаппараты. Баллончики с краской, сложенные в углу, листы фанеры, прислоненные к стенам сарая. Все, что Бишопу было необходимо для проведения испытаний.
        Полдюжины стеклянных банок стояли в ряд на одной полке. Он наклонился, чтобы рассмотреть их, и закричал. Споткнувшись, он чуть не задел листы фанеры.
        Пауки. Банки были заполнены пауками - их темно-коричневые тела ползали по стеклу, сливаясь друг с другом.
        Наверняка они предназначались для него.
        - Что ты здесь делаешь?
        Додж обернулся. Его сердце по-прежнему сильно колотилось - он представлял ощущение от сотни пауков, ползающих по его коже.
        В дверном проеме неподвижно стоял Бишоп. Гроза все еще бушевала позади него, отправляя на землю потоки воды. На Бишопе была непромокаемая накидка с капюшоном, его лицо было в тени. На какое-то мгновение Додж по-настоящему его испугался - Бишоп выглядел как серийный убийца из какого-нибудь плохого фильма ужасов.
        Доджа внезапно озарило: вот в чем был истинный смысл игры. Самый сильный страх - это то, что никогда нельзя знать, что на уме у другого человека. Можно только догадываться. Бишоп сделал еще один шаг в сарай. Он снял капюшон - образ серийного убийцы тут же исчез. Это был просто Бишоп. Некоторые опасения Доджа прошли, хотя его кожу еще покалывало от наличия пауков в этих тонких стеклянных банках всего в нескольких футах от него.
        - Какого черта, Додж?  - разозлился Бишоп. Его кулаки были сжаты.
        - Я искал тебя,  - ответил Додж, поднимая обе руки на случай, если Бишоп захочет наброситься на него.  - Я просто хотел спрятаться от дождя.
        - Ты не должен быть здесь,  - настаивал Бишоп.
        - Все в порядке,  - сказал Додж.  - Я все знаю, ясно? Уже знаю.
        Затем настала минута напряженного молчания. Бишоп пристально смотрел на него.
        - Что ты знаешь?  - спросил он наконец.
        - Перестань, чувак. Не притворяйся идиотом,  - тихо сказал Додж.  - Просто ответь мне на один вопрос - почему? Ты вроде ненавидишь Панику.
        Додж подумал, что Бишоп не ответит и будет и дальше все отрицать. Но потом его тело будто бы рухнуло, словно в его центр вставили воронку. Он плотно закрыл за собой дверь и рухнул на стул. Какое-то время Бишоп сидел, закрыв лицо руками. Наконец, он посмотрел на Доджа.
        - Почему ты начал играть?  - спросил Бишоп.
        «Ради мести,  - подумал Додж,  - и потому что кроме игры у меня больше ничего нет». Но вслух он сказал:
        - Деньги. Почему же еще?
        Бишоп сделал жест руками:
        - То же самое.
        - Серьезно?  - Додж внимательно смотрел на него. Он не мог понять выражение его лица. Бишоп кивнул, но Додж был уверен, что он лжет. Дело было не только в деньгах. Но Додж решил опустить эту тему.
        У всех свои секреты.
        - И что теперь?  - спросил Бишоп. Его голос звучал устало. Выглядел он тоже устало. Додж понял, как сильно на него все навалилось этим летом - все это планирование, ложь.
        - Это ты мне скажи,  - ответил Додж. Он прислонился к столу. Теперь он чувствовал себя более расслабленно. Он был рад, что Бишоп сидел так, что Доджу не было видно пауков.
        - Нельзя говорить Хезер,  - сказал Бишоп неожиданно громко.  - Она не должна знать.
        - Успокойся,  - ответил Додж. Его мозг интенсивно работал, переваривая новую информацию. Додж размышлял о том, как он может ее использовать.  - Я не скажу Хезер. Но я не буду проходить индивидуальное испытание. Ты просто скажешь, что я его прошел.
        Бишоп уставился на него:
        - Это нечестно.
        Додж пожал плечами:
        - Может быть. Но именно так все и будет.  - Он вытер ладони о джинсы.  - Что ты собирался сделать с этими пауками?
        - А ты как думаешь?  - раздраженно сказал Бишоп.  - Ладно. Хорошо. Ты сразу пройдешь в раунд Поединка. Идет?
        Додж кивнул. Бишоп резко встал, отталкивая стул так, что тот отлетел вперед на несколько дюймов.
        - О господи! Ты хоть представляешь, что я на самом деле рад, что ты все узнал? Я чуть ли не надеялся, что ты узнаешь. Это было ужасно. Действительно ужасно.
        Додж не сказал никаких глупостей, вроде той, что Бишоп мог отказаться, когда ему предложили стать судьей.
        Он просто сказал:
        - Скоро все закончится.
        Бишоп ходил по сараю. Теперь он повернулся и посмотрел Доджу в глаза. И тому вдруг показалось, что Бишоп будто бы заполнил собой все пространство.
        - Я убил его, Додж,  - сказал он, немного поперхнувшись.  - Это моя вина.
        Мышцы лица Бишопа были напряжены, и Додж понял, что он сдерживается, чтобы не заплакать.
        - Это была часть игры.  - Он покачал головой.  - Я не хотел никому причинить вреда. Это была глупая выходка. Я поджег немного бумаг в мусорной корзине. Но пожар слишком быстро вышел из-под контроля. Он просто… вспыхнул. Я не знал, что делать.
        Додж почувствовал небольшой укол совести. Ранее этим же вечером, когда он говорил с Дэйной о Билле Келли, то даже не задумывался о Малыше Келли. И о том, насколько ужасно себя чувствует его отец.
        - Это был несчастный случай,  - сказал он мягко.
        - Разве это имеет значение?  - спросил Бишоп сдавленным голосом.  - Мое место в тюрьме. Наверное, так и будет.
        - Не будет. Никто не знает.  - Тут же Доджу пришла мысль, что у Бишопа должен быть напарник. Всегда было минимум двое судей. Но Додж знал, что Бишоп не назовет ему второго судью, если он спросит.  - Я никому не скажу. Можешь мне верить.
        Бишоп кивнул.
        - Спасибо,  - прошептал он. Его будто снова покинули все силы. Он снова сел и обхватил руками голову. Так они просидели в сарае довольно долго, пока дождь барабанил по крыше, словно стучал кулаками в дверь, желая войти. Они пробыли там, пока нога Доджа не стала неметь из-за того, что он перенес на нее весь свой вес, и шум дождя немного не спал, превратившись в звук, напоминающий царапание ногтями.
        - Я хочу попросить тебя об одном одолжении,  - сказал Бишоп, глядя на Доджа.
        Додж кивнул.
        Глаза Бишопа загорелись, но эта вспышка прошла так быстро, что Додж не успел разобрать это выражение.
        - Это касается Хезер,  - добавил он.

        6 августа, суббота

        ХЕЗЕР

        Энн решила, что Хезер уже готова кормить тигров. Она показала ей, как открывать вольер и куда ставить ведро с мясом. Энн делала все это сама и иногда даже кидала им стейк, как игрок, бросающий фрисби[42 - Летающий диск для игры в алтимэт. Игра ведется двумя командами на прямоугольном поле с зонами в торцах. Цель - передать диск с помощью паса игроку своей команды, находящемуся в зоне противника.]. Время от времени тигры ловили его еще в воздухе.
        Хезер всегда дожидалась, пока тигры уйдут на другой конец вольера или лягут под деревья, где они любили лежать в солнечные дни. Она старалась действовать по возможности быстро и никогда не сводила с них глаз. Хезер практически все время чувствовала их теплое дыхание и словно ощущала их острые зубы на своей шее.
        - Думаешь, они скучают по дому?
        Хезер повернулась. Это была Лили. С утра она помогала Энн затолкать Маппета в ванную, из-за чего ее ноги были покрыты пятнами грязной воды. Но даже несмотря на это, она выглядела чище и здоровее, чем в последние недели. С другой стороны конюшни было слышно, как Энн напевает что-то себе под нос, выдергивая нарциссы.
        - Я думаю, они довольно-таки счастливы,  - ответила Хезер, хотя никогда об этом не задумывалась. Она трижды проверила, закрыла ли вольер, затем снова повернулась к Лили. Сестренка сморщилась, будто пыталась проглотить что-то слишком большое.
        - А ты, малышка?  - спросила Хезер, положив руку на голову Лили.  - Ты скучаешь по дому?
        Лили покачала головой так сильно, что ее коса ударила ее по лицу.
        - Я хочу навсегда остаться здесь,  - ответила она, и Хезер поняла, что эти слова дались ей непросто.
        Хезер пришлось неуклюже нагнуться, чтобы обнять сестру. Лили продолжала расти и уже почти доставала до груди Хезер. Это было еще одним изменением, которое произошло, пока Хезер не обращала внимания на сестру. Как и перемены в Бишопе. Как их дружба с Нэт.
        - Мы будем вместе, несмотря ни на что, ясно? У нас все будет хорошо.  - Хезер нажала большим пальцем на нос Лили, и та пришлепнула ее.  - Ты мне веришь?
        Лили кивнула, но Хезер знала, что она не верит до конца.
        С тех пор как Хезер столкнулась с полицейскими, прошло три дня, и Энн позволила Хезер с Лили пожить у нее какое-то время. Они спали в так называемой «голубой комнате»: с голубыми цветочными обоями, голубыми покрывалами и гофрированными голубыми шторами. Хезер считала эту комнату самой красивой из всех, какие она видела. Проснувшись этим утром, она обнаружила, что Лили нет в кровати. На секунду она в панике замерла, пока не услышала смех, доносящийся снаружи. Подойдя к окну, Хезер увидела, что Лили помогает Энн кормить цыплят и безумно смеется, когда один из них бежит за ней, подбирая корм.
        За день до этого Криста приехала на «Таурусе», который ей вернули копы. Она не стала даже знакомиться с Энн, зато очень демонстративно кинулась обнимать Лили, которая неподвижно стояла, пока мама прижимала ее к своей веснушчатой груди. Хезер думала, что Криста будет злиться из-за машины, и, возможно, так и было, но по крайней мере она была трезвая и пыталась вести себя нормально. От нее пахло духами, и она была одета в рабочие брюки и блузку, которая складками собиралась под ее грудью.
        Криста сказала Хезер, что она обо всем сожалеет, больше не устраивает вечеринки и собирается лучше заботиться о Лили. Но ее слова звучали сухо, как реплики скучающей актрисы.
        - Так вы вернетесь домой?  - спросила она.
        Хезер покачала головой. А затем она увидела мимолетную перемену в лице Кристы.
        - Ты не можешь жить здесь все время,  - сказала она тихо, чтобы ее не услышала Энн.  - Она от тебя устанет.
        Хезер почувствовала, что у нее внутри что-то встрепенулось.
        - Пока, Криста,  - ответила она.
        - И я не позволю тебе забрать мою малышку. Даже не думай, что отберешь у меня Лили.  - Криста подошла к Хезер и схватила ее за локоть. Но, заметив, что к ним приближается Энн, тут же ее отпустила.
        - Я скоро вернусь,  - громко сказала Криста, неестественно улыбаясь. Ее слова звучали как угроза. И весь оставшийся день Хезер проходила с этой болью в груди, даже несмотря на то, что Энн неожиданно подошла к ней и просто так крепко обняла.
        - Не волнуйся,  - сказала она.  - Я с тобой.
        Хезер хотелось в это верить.
        Теперь тигры ходили по вольеру, подбираясь к мясу - вначале лениво, будто бы им все равно. Но одним быстрым и резким движением они накинулись на него, раскрыв челюсти и оголив зубы, которые тут же засверкали на солнце. Хезер наблюдала, как они разрывают мясо, и почувствовала небольшую тошноту. Что сказала Энн, когда Хезер пришла к ней в первый раз? Что она любит помогать нуждающимся. Но Хезер никак не могла отнести тигров к этой категории.
        В заднем кармане завибрировал телефон. Натали. Они не разговаривали с ее дня рождения.
        - Хезер?  - голос Натали звучал откуда-то издалека, будто бы она говорит, находясь под водой.  - Ты видела самые последние бланки?
        - Какие бланки?  - спросила Хезер. Прижимая телефон к плечу, она распахнула дверь в сарай с инструментами и вернула на место ключи от вольера с тиграми.
        - Бланки для оформления ставок,  - пояснила Нэт.  - Додж прошел индивидуальное испытание. С пауками.  - Она сделала паузу.  - Следующей будет кто-то из нас.
        У Хезер скрутило живот.
        - Или Рэй. Или Гарольд Ли,  - возразила она.
        - Но скоро будет и наша очередь,  - ответила Нэт. Помолчав, она продолжила:  - Ты уже… ты говорила с ним?
        Хезер поняла, что Натали имеет в виду Доджа.
        - Не-а,  - ответила она. Хезер не стала говорить Натали о том, что Додж отказался от сделки с ней. Она подозревала, что Натали и так уже знает об этом.
        Нэт вздохнула:
        - Сообщи мне, если что-то узнаешь, хорошо?
        - Да, конечно,  - ответила Хезер. Возникла неловкая пауза. Она вспомнила истерику Натали в ванной и ее расцарапанные руки. Она ощутила внезапную волну эмоций - любовь к Натали, сожаление обо всем несказанном.
        - Хезер?
        - Что?
        Нэт тихо заговорила:
        - Без тебя я бы не прошла так далеко. Ты ведь это знаешь?
        - Игра почти закончена,  - ответила Хезер, стараясь говорить мягко.  - Давай без сентиментальностей.
        Закончив разговор, Хезер увидела непрочитанное сообщение. Она открыла папку с сообщениями, и у нее перехватило дыхание.
        В сообщении было написано:


        Завтра - твоя очередь.


        7 августа, воскресенье

        ХЕЗЕР

        - Ты в порядке?  - спросила Нэт.
        - Было бы лучше, если б ты еще перестала дергать руль,  - ответила Хезер. Затем тут же добавила:  - Извини.
        - Все нормально,  - сказала Нэт. Ее руки как полумесяцы лежали на руле.
        Увидев табличку «Трейлерный парк «Свежие Сосны», Хезер почувствовала, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Они ехали к трейлеру № 62, который стоял совсем недалеко от дома Кристы. И хотя в нем давно уже никто не жил, там по-прежнему было электричество, стояли холодильник, стол и кровать.
        Хезер знала, что в этом трейлере, пустовавшем столько, сколько она себя помнила, обычно устраивали вечеринки и занимались другими вещами, о которых она не хотела даже думать. Однажды, когда ей было восемь или девять лет, они с Бишопом пришли туда и вылили все пиво из холодильника, а также поломали все сигареты и высыпали в мусор все содержимое из пакетиков с травкой, которые они нашли в шкафах. Как будто это могло на что-то повлиять.
        Хезер задумалась над тем, что сейчас делает Бишоп и знает ли он, что сегодня она проходит индивидуальное испытание. Наверное, нет. Она поняла, что мысли о нем причиняют ей боль, и заставила себя сконцентрироваться на ужасном стиле вождения Натали.
        - По крайней мере, ты скорее с этим покончишь,  - сказала Нэт. Хезер знала, что она пытается ее взбодрить.  - Я бы даже хотела поскорей пройти свое испытание.
        - Нет, не хотела бы,  - возразила Хезер. Они уже добрались до трейлера № 62. Шторы были задернуты, но в окнах мерцал свет и были видны силуэты людей. Замечательно. Еще и зрители нашлись.
        Натали заглушила двигатель.
        - Ты отлично со всем справишься,  - сказала она и начала выходить из машины.
        - Эй!  - Хезер остановила ее. У нее пересохло во рту.  - Помнишь, что ты сказала недавно? Без тебя я бы тоже не прошла так далеко.
        Нэт улыбнулась. Она выглядела грустной.
        - Пусть выиграет лучшая,  - мягко сказала она.
        Воздух внутри был затуманен сигаретным дымом. Диггин вернулся к обязанностям комментатора, но его лицо по-прежнему было опухшим и блестящим от синяков. Он демонстрировал свои повреждения так, будто они были символом его доблести. Увидев Рэя, Хезер испытала раздражение - наверняка он пришел посмотреть, как она провалит это испытание.
        На столе стояло несколько бутылок дешевого ликера и пластиковые стаканы. За столом сидела компания, и когда Нэт с Хезер вошли, все присутствующие повернулись на них. Сердце Хезер замерло. Там была Вивьен Травин.
        И Мэтт Хэпли.
        - Что ты здесь делаешь?  - вопрос был адресован Мэтту. Хезер так и осталась стоять в двери. Она решила, что это было тоже частью испытания - для разогрева. Испытание Паники - как долго Хезер выдержит, прежде чем заплачет в этом маленьком трейлере с бывшим парнем и новой девушкой Бишопа. Если ее не стошнит - она получит дополнительные баллы.
        Мэтт быстро встал из-за стола, чуть не перевернув кресло.
        - Хезер, привет!  - он неуклюже помахал ей, как будто их разделяло большое расстояние, а не каких-то пять футов. Хезер чувствовала, что Вивьен наблюдает за ней с некоторым весельем. Вот стерва. А Хезер всегда была с ней мила.  - Диггин попросил меня прийти. Чтобы помочь ему с…  - Он замолчал.
        - С чем?  - Хезер застыла. Она не чувствовала свой рот, даже когда произносила слова.
        Мэтт густо покраснел. Раньше Хезер нравилось, что он краснел по каждому поводу.
        Теперь она считала, что он выглядит глупо.
        - С пистолетом,  - наконец ответил он.
        Хезер только сейчас заметила на столе предмет, вокруг которого все собрались. У нее перехватило дыхание и встал ком в горле. Она не могла сглотнуть.
        Это была не колода карт.
        Пистолет.
        Тот самый пистолет. Который она украла из дома Джека Донахью.
        Но это было невозможно. Она не могла ничего понять. Бишоп забрал пистолет и запер его у себя в бардачке. Хотя Хезер не была уверена, что может отличить один пистолет от другого. Все они выглядели для нее одинаково - как ужасные металлические пальцы, указывающие на нечто злое.
        Она вдруг вспомнила, как в детстве слышала разговор Кристы с соседями во время пьянки.
        - Отец Хезер… он был ничтожеством. Застрелился сразу же, как она родилась. Я прихожу домой и вижу его мозги, разбрызганные по стене.  - Она сделала паузу.  - Не могу сказать, что я виню его. Разве что иногда.
        - Хезер, пожалуйста, всего на минутку?  - Мэтт подошел к ней ближе. Он умоляюще смотрел на нее своими большими коровьими глазами. Она не сразу поняла, что он просит ее выйти и поговорить. Он понизил голос:  - Давай выйдем?
        - Нет.  - Хезер не сразу смогла выразить свои мысли.
        - Что?  - Мэтт тут же стушевался. Наверное, он не привык к тому, что Хезер может за себя постоять. По-видимому, от Дэлайны он никогда не получал отказов.
        - Если хочешь поговорить - говори здесь.  - Хезер заметила, что Нэт изо всех сил старалась не показывать, что слушает их разговор. Вивьен, наоборот, продолжала в открытую пялиться на Хезер.
        Мэтт кашлянул и снова покраснел.
        - Послушай, я просто хотел сказать тебе… что мне жаль. Извини меня за все, что между нами было. И то, что мы сошлись с Делайной.  - Мэтт отвел взгляд. Он изо всех сил старался придать себе соответствующий вид, но Хезер знала, что в душе он торжествует из-за того, что теперь вынужден извиняться. Он контролирует ситуацию. Мэтт пожал плечами:  - Поверь мне, все как-то… вышло само собой.
        Хезер настиг приступ ненависти. Как она могла верить, что он ее любит? Он был придурком, как Нэт и говорила. В это же время в голове Хезер всплыл образ Бишопа в его дурацких спортивных штанах и шлепанцах. Она вспомнила, как он улыбался ей, как они пили холодный кофе из одной соломинки, и он не брезговал из-за того, что Хезер всегда жевала соломинку. Как они лежали рядом на капоте его машины в окружении сжатых банок, которые, по словам Бишопа, увеличивали вероятность того, что их похитят инопланетяне. Он говорил: «Умоляю, друзья-инопланетяне, заберите меня отсюда!»  - и смеялся.
        - Зачем ты говоришь мне это сейчас?  - спросила Хезер.
        Мэтт выглядел удивленным, как будто ожидал, что она бросится благодарить его.
        - Я говорю это сейчас, потому что тебе не обязательно проходить испытание. Послушай, я тебя знаю, Хезер. И это - не ты.
        Хезер будто бы ударили в живот.
        - Думаешь, я играю в Панику из-за тебя? Из-за того, что произошло?
        Мэтт вздохнул. Наверняка он думает, что начинает ссору.
        - Я просто хочу сказать, что тебе не нужно ничего никому доказывать.
        По телу Хезер прошли вибрации - крохотные электрические импульсы злости.
        - Пошел ты, Мэтт,  - ответила она. Теперь уже никто не притворялся, что не слушает их разговор. Но Хезер было все равно.
        - Хезер…  - он хотел взять ее за руку, когда она собралась уходить.
        Она отстранилась.
        - Мое участие в Панике никогда не имело к тебе отношения.  - И она осознала, что это была абсолютная правда. Она думала, что играет из отчаяния, из-за того, что ее жизнь казалось конченой, когда Мэтт ее бросил. Но теперь она играла для себя, для себя и для Лили; она продолжала играть, потому что многого достигла. Она играла потому, что, если она выиграет, это будет ее первая победа в жизни.  - А ты меня не знаешь. И никогда не знал.
        Мэтт дал ей уйти. Хезер надеялась, что теперь, когда он сказал ей все, что хотел, он уйдет. Но он не ушел. Он скрестил на груди руки и облокотился на дверь ванной, точнее, на лист фанеры, исписанный граффити, который стоял в том месте, где должна была находиться ванная, но канализация не была подведена. Хезер заметила, что Мэтт Хэпли и Рэй Хэнрэхэн обменялись быстрыми взглядами и Мэт, почти незаметно, сделал ему жест, означающий что-то вроде: «я сделал все, что мог».
        Хезер почувствовала прилив двойного отвращения и ощущение триумфа. Рэй обратился к Мэтту, чтобы вывести Хезер из игры. Наверняка это он отправил ей то сообщение в июне, где предостерегал от участия в Панике. Очевидно, что он считал ее сильным противником.
        И это придавало ей сил.
        - Что нужно делать?  - спросила Хезер, указывая в сторону пистолета. Она говорила очень громко и знала, что на нее смотрят все - Мэтт, Рэй, Нэт, Вивьен и остальные. Все это напоминало картину, в центре которой в лучах света лежал пистолет.
        - Русская рулетка,  - чуть ли не извиняясь, ответил Диггин. И быстро добавил:  - Только одно нажатие на курок. Гарольду выпало такое же испытание.
        - Но он не стал его проходить,  - заговорила Вивьен. Ее голос был низкий и неторопливый, напоминающий Хезер о теплых краях, где никогда не идут дожди.
        Она заставила себя взглянуть Вивьен в глаза:
        - То есть Гарольд выбыл?
        Вивьен пожала плечами:
        - Видимо, да.
        Вивьен сидела в кресле, одна ее нога была подтянута к груди. Она равнодушно перебирала ожерелье на своей шее. Хезер видела ее ключицы, выступающие из-под топа. Они напоминали кости птенца. Она представила, как Бишоп целует ее в это место, и отвела взгляд.
        Значит, Гарольд вне игры. Осталось всего четверо игроков.
        - Хорошо,  - сказала Хезер. Она едва могла глотать.  - Хорошо,  - повторила она. Хезер понимала, что ей нужно совладать с собой, но ее руки будто приклеились к бокам. Нэт смотрела на нее с таким ужасом, будто Хезер уже была мертва.
        - Он заряжен?  - спросил кто-то из ребят.
        - Заряжен,  - ответил Рэй.  - Я проверил.  - Но даже он выглядел взволнованно и избегал взгляда Хезер.
        «Не бойся»,  - сказала она себе. Но ее слова возымели противоположный эффект. Она стояла, скованная страхом. Сколько гнезд для патронов было в барабане пистолета? Каковы были ее шансы? Ей никогда не удавался расчет вероятности.
        В ее голове продолжал звучать мамин голос: «Я прихожу домой и вижу его мозги, разбрызганные по стене…»
        Если она не хочет, чтобы игра закончилась для нее прямо сейчас, у нее нет другого выбора. Но что будет с Лили?
        Что будет с ней, если Хезер вышибет себе мозги?
        Она будто со стороны увидела, как ее рука тянется к пистолету. Она была бледная и выглядела так, будто принадлежала не ей, а какому-то странному созданию вроде тех, которые живут в океанах. Сзади охнула Нэт.
        Вдруг дверь в трейлер открылась с такой силой, что ударилась о стену. Все одновременно повернулись туда, будто были марионетками, которых дергали за одну ниточку.
        Додж.
        Хезер ощутила разочарование - в глубине души она знала, что это Додж, но все равно надеялась увидеть Бишопа.
        - Привет,  - сказала она, но Додж не ответил. Он подошел к ней, практически отпихивая Нэт со своего пути.
        - Это была ты,  - сказал он низким голосом. Он брызгал слюной.
        Хезер моргнула:
        - Ты о чем?
        - Ты рассказала кому-то о пауках,  - ответил Додж. Затем он посмотрел на Натали.  - Или ты.
        Рэй хихикнул, но Додж не обратил на него внимания.
        - О чем ты говоришь?  - Хезер даже не удивилась тому, что судьи каким-то образом узнали о его боязни пауков. Но теперь она задумалась об этом. Откуда они знали о каждом из них? Внутри у нее все сжалось, она побоялась, что струсит.
        - Додж, даю слово, никто из нас ничего не говорил,  - вступилась Натали.
        Додж пристально посмотрел сначала на нее, потом на Хезер. Затем он неожиданно подошел к столу и схватил пистолет. Несколько человек охнули. Диггин пригнулся, будто ожидал, что Додж начнет пальбу.
        - Что ты делаешь?  - спросила Вивьен.
        Додж совершил с пистолетом какие-то манипуляции. По-видимому, он открыл барабан. Хотя его пальцы двигались так быстро, что было сложно понять, что он делает. Затем он положил пистолет обратно на стол.
        - Хотел убедиться, что он заряжен,  - объявил Дожд.  - Чтобы все было по-честному.  - Теперь он совсем не смотрел на Хезер. Он скрестил руки на груди и ждал.
        - Бедняжка Додж.  - Рэй даже не удосужился сдержать смешок.  - Боится маленьких паучков.
        - Скоро твоя очередь, Хэнрэхэн,  - спокойно парировал Додж. Рэй сразу же перестал смеяться.
        В комнате воцарилась тишина. Хезер поняла, что теперь уже ей никто не помешает. Ей больше не на что отвлекаться. Казалось, что кто-то включил свет. Было слишком жарко, слишком ярко.
        Она взяла пистолет и услышала Натали:
        «Пожалуйста».
        Хезер знала, что все по-прежнему смотрят на нее, но она не могла различить их лица - все превратились в одну большую разноцветную каплю с различными углами. Даже контуры стола стали размыты.
        Только пистолет, тяжелый и холодный, был реален.
        Хезер не сразу смогла поместить палец на курок. Она не чувствовала своего тела, начиная с талии и ниже. Наверное, смерть была чем-то похожим - медленное оцепенение.
        Хезер поднесла пистолет к виску и почувствовала холодное прикосновение металла к своей коже.
        «Должно быть, мой отец чувствовал то же самое»,  - подумала она.
        Хезер закрыла глаза.
        Нэт закричала: «Не делай этого!» В это же самое время стул с грохотом двинулся по полу, и несколько голосов одновременно закричали.
        Хезер нажала на курок.
        Щелк.
        Ничего не произошло.
        Хезер открыла глаза. Вдруг комната наполнилась криками. Все повставали со своих мест, улюлюкая. Хезер почувствовала такую слабость от радости и облегчения, что не смогла больше держать пистолет и позволила ему упасть на пол. Затем в ее объятия прибежала Натали.
        - Хезер, о Хезер,  - повторяла она.  - Бедняга Хезер.
        Хезер ответила:
        - Все в порядке, в порядке.
        Но она не чувствовала, как слова выходят у нее изо рта. Ее губы и язык онемели, а все тело трясло, будто оно вот-вот распадется на части. Хезер плюхнулась в кресло, как только Нэт ее отпустила.
        Все позади.
        Она жива.
        Ей дали какой-то напиток, и она с радостью отпила, прежде чем успела понять, что это было теплое пиво. Затем к ней подошел Диггин и сказал:
        - Я не думал, что ты это сделаешь. Ух ты! Ни фига себе!
        Хезер не знала, поздравил ли ее Мэтт, но даже если он это сделал, то она все равно не запомнила. Вивьен улыбнулась ей, но ничего не сказала.
        К ней подошел даже Додж.
        - Послушай, Хезер,  - сказал он, приседая на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне. Он искал ее взгляда, и она была уверена, что он хочет сказать ей что-то важное. Но вместо этого он сказал:  - Сохрани это, ладно?  - И вложил что-то в ее руку. Она машинально положила вещь в карман.
        Больше всего ей хотелось уйти оттуда. Подальше от запаха пива и старых сигарет, дыхания людей, подальше из «Свежих Сосен», куда она больше не собиралась возвращаться. Ей хотелось вернуться домой к Энн, в голубую комнату, и слушать песнь ветра, проходящего сквозь деревья, слушать, как Лили сопит во сне.
        Только со второго раза она смогла подняться, только со второго раза. Ей казалось, будто ее тело было сшито задом наперед.
        - Давай уйдем, хорошо?  - спросила Нэт. От нее немного пахло пивом, и в любой другой день Хезер была бы недовольна тем, что она выпила перед тем, как садиться за руль, но теперь у нее не было ни сил, ни желания спорить.
        - Это было феерично,  - сказала Нэт, как только они сели в машину.  - Серьезно, Хезер. Об этом будут говорить еще несколько лет. Но я считаю, что это немного нечестно. Я имею в виду, что твое испытание было в миллион раз сложнее, чем испытание Доджа. Ты ведь могла умереть.
        - Мы можем не обсуждать эту тему?  - спросила Хезер. Она немного опустила окно, вдыхая запах сосен и горного мха. Она жива.
        - Да, конечно.  - Нэт глянула на нее:  - Ты в порядке?
        - В порядке,  - ответила Хезер. Ее мысли были где-то в глубине леса, в мягкой тени. Она переменила позу, чтобы склонить голову к окну, и почувствовала что-то в своем кармане. Она вспомнила, что Додж ей что-то дал. Интересно, он чувствует вину за то, что вышел из себя?
        Она пошарила в кармане. И только когда они проезжали под фонарем, Хезер разжала пальцы. Время будто остановилось на секунду. Все застыло - Нэт, обхватившая руль обеими руками и открывшая рот, собираясь что-то сказать, деревья на улице, замершие в предвкушении.
        Хезер разжала пальцы.
        На ладони лежала пуля.

        14 августа, воскресенье

        ХЕЗЕР

        Шла уже вторая неделя августа. Игра приближалась к концу. Осталось четыре игрока - Додж, Хезер, Нэт и Рэй.
        С тех пор как началась Паника, люди впервые стали делать ставки на победу Хезер, хотя Додж и Рэй по-прежнему оставались их фаворитами.
        Хезер слышала, что Рэй прошел свое индивидуальное испытание - он проник в окружной морг в Восточном Чаттеме[43 - Деревушка, расположенная частично в городе Чаттем и частично в городе Ханаан, штат Нью-Йорк.] и всю ночь просидел там взаперти наедине с трупами. Жутко, но без какой-либо угрозы для жизни. Хезер все еще злилась из-за того, что ее испытание было самым опасным.
        Но нельзя забывать и о том, что Додж постарался, чтобы ее испытание не таило угрозы для жизни. Додж, который притворился, что проверяет, заряжен ли пистолет, незаметно вытащил пулю.
        Додж, который теперь не отвечал на ее звонки. Это было забавно - Бишоп, не переставая, названивал Хезер. Хезер звонила Доджу. Криста звонила Хезер. Но никто из них не отвечал на звонки. Все это напоминало игру вроде «глухого телефона».
        А вот Нэт держалась в стороне от этих игр. Ей до сих пор еще не назначили индивидуальное испытание. С каждым днем она становилась бледнее и худее. Теперь она уже не болтала без умолку о всех парнях, с которыми встречалась. Она даже торжественно объявила, что решила попробовать ни с кем не встречаться какое-то время. Хезер не знала, было ли это из-за игры или из-за чего-то, что случилось на ее дне рождении, но теперь Нэт напоминала ей картинку из учебника истории, на которой была изображена дворянка, ожидающая казни на гильотине.
        Через неделю после испытания Хезер лезвие этой гильотины опустилось на Нэт.
        Хезер с Нэт отвезли Лили в торговый центр, чтобы посмотреть кино и отдохнуть от жары - три дня напролет держалась рекордная температура в девяносто пять градусов[44 - Имеется в виду температура, рассчитанная по системе Фаренгейта. Равнозначно 35 °C.], и воздух был такой тяжелый, что Хезер казалось, будто она передвигается по супу. Выжженное небо было бледно-голубого цвета, а деревья неподвижно стояли в мерцающем пекле.
        Затем они сели в машину Нэт и поехали до дома Энн. Теперь уже Нэт знала, что Хезер больше не живет дома. Хезер пригласила ее на ночевку к Энн, несмотря на то, что Нэт не любила собак и даже близко не подошла бы к вольеру с тиграми. Но Энн уехала из города на выходные, чтобы навестить свою золовку[45 - Сестра мужа.], живущую на побережье. А Хезер не нравилось находиться одной в большом старом доме. В жизни в трейлере было одно преимущество - ты всегда знал, откуда берется тот или иной звук, и кто сейчас дома. В доме у Энн все было по-другому - старые доски скрипели и стонали, издавая звуки напоминающие шум приведений, везде что-то щелкало и скрежетало.
        - Ответь на звонок,  - сказала Нэт, когда ее телефон зазвенел у нее между ног.
        - Фу! Я туда не полезу,  - ответила Хезер.
        Нэт хихикнула и кинула в нее телефоном, ненадолго отрывая одну руку от руля. Она повернула, и Лили взвизгнула с заднего сиденья.
        - Извини, малышка,  - сказала Нэт.
        - Не называй меня так,  - строго сказала Лили. Нэт засмеялась. Телефон Нэт лежал у Хезер на коленях, и ее руки заледенели.
        - В чем дело?  - спросила Нэт. Ее лицо стало очень серьезным.  - Это…  - она не стала договаривать и глянула на Лили в зеркало заднего вида. Та внимательно слушала.
        Хезер снова прочитала сообщение. Невероятно.
        - Ты кому-нибудь говорила, что сегодня ночуешь у Энн?  - тихо спросила она.
        Нэт пожала плечами:
        - Родителям. И Бишопу. Возможно, я упомянула об этом при Джоуи.
        Хезер закрыла телефон Нэт и кинула его в бардачок. Ей вдруг захотелось быть от него как можно дальше.
        - Что такое?
        - Кто-то знает, что Энн нет в городе,  - сказала Хезер. Она сделала радио погромче, чтобы Лили не могла их слышать.  - Судьи знают.
        - Кому об этом говорила Хезер? Доджу. Она упомянула об этом в сообщении. Она пригласила его прийти, чтобы поговорить с ним и поблагодарить его. И, разумеется, Энн сказала паре человек, что уезжает. А эти люди рассказали еще кому-то, потому что в Карпе больше было нечем заняться.
        До Хезер дошел смысл того, что она только что прочитала. Что нужно было сделать Нэт. Она приоткрыла окно, но порыв горячего воздуха не принес ей облегчения. Не стоило пить столько газировки в кинотеатре. Теперь ее тошнило.
        - В чем дело?  - снова спросила Нэт. Она выглядела испуганной и стала бессознательно постукивать по рулю.  - Что я должна сделать?
        Хезер посмотрела на нее. Во рту был привкус пепла, и Хезер поняла, что не может даже проговорить все предложение.
        - Тигры,  - сказала она.
        ДОДЖ

        Индивидуальные испытания всегда пользовались популярностью, но в этом году многие зрители держались от них в стороне. Полицейские угрожали допросить любого, кто имеет хоть какое-нибудь отношение к Панике, и никому не хотелось получить срок за пожар в доме Грейбиллов. Ходили слухи, что Садовски просто хочет найти козла отпущения. Дороги, которые обычно были пусты, теперь кишели полицейскими машинами, некоторые из которых были из других округов.
        Но испытание с тиграми того стоило. Слово «тигры» порхало по лесу, пробираясь в дома сквозь жару, вертелось на лопастях вентиляторов, которые стояли в каждой спальне в Карпе. Во второй половине дня все настоящие и бывшие игроки, а также зрители: те, кто делал ставки, те, кто проиграл пари, те, кто доносил о Панике в полицию,  - все, кто имел хотя бы отдаленное отношение к игре и кого волновал ее исход, все слышали об испытании с тиграми на шоссе Мэнсфилд.
        Додж лежал на кровати нагишом, обдуваемый срази двумя вентиляторами, когда пришло сообщение от Хезер. Какое-то время он не мог понять, спит он или бодрствует. В его комнате было темно и очень жарко. Тем не менее он не хотел открывать дверь. К ним снова пришел Рики. Он принес еду для Дэйны, которую сам приготовил в закусочной,  - рис с бобами и креветками пах горелым чесноком. Они смотрели кино, и время от времени Додж слышал их приглушенный смех, несмотря на шум древних вентиляторов и закрытую дверь.
        Попытка сесть привела к обильному потоотделению. Додж набрал номер Бишопа.
        - Какого черта?  - спросил он сразу, как Бишоп взял трубку. Без предисловий. Без пустой болтовни.  - Как ты мог? Как ты мог заставить ее это сделать?
        Бишоп вздохнул:
        - Таковы правила игры, Додж. Не я один это решаю.  - Его голос звучал устало.  - Если испытания будут недостаточно суровые, меня заменят. И тогда я вообще не смогу помочь.
        Додж проигнорировал его слова.
        - Она в жизни не пройдет это испытание. Она не должна этого делать.
        - Она может и не делать.
        Доджу хотелось кинуть телефоном в стену, хотя он знал, что Бишоп говорит правду. Чтобы план Доджа удался, Нэт рано или поздно придется выбыть из игры. Тем не менее это было нечестно. Слишком сложно и слишком опасно, как испытание Хезер. Но в случае с Хезер они с Бишопом, по крайней мере, позаботились о том, чтобы испытание не несло в себе никакой реальной опасности.
        - Хезер найдет способ помочь Нэт,  - сказал Бишоп, будто прочитав мысли Доджа.
        - Ты не можешь знать этого наверняка,  - возразил Додж и повесил трубку. Он не знал причины своей злости. Он с самого начала знал правила Паники. Но каким-то образом все вышло из-под его контроля. Интересно, появится ли Бишоп на испытании? Сможет ли он это вынести?
        Бедняга Натали. Додж подумал о том, чтобы позвонить ей и попытаться отговорить ее от участия, но потом вспомнил, как она вернула ему ожерелье, и что он сказал ей в тот вечер - про то, что ей пришлось раздвигать ноги. Он чуть от стыда не сгорел. Нэт имела полное право не разговаривать с ним. И даже ненавидеть его.
        Но на испытание он пойдет. И даже если она его ненавидит, если будет полностью игнорировать, он хочет, чтобы она знала, что он рядом. Что он сожалеет о том, что сказал.
        У него было мало времени.
        ХЕЗЕР

        Одна из главных забот Хезер (не считая еще кучи других проблем) заключалась в следующем - как быть с Лили во время поединка. Энн оставила им на выходные еду - сэндвич с сыром, не покупным, а с настоящим сыром; молоко, маленькие спиралевидные макароны и томатный суп. Хезер почувствовала себя преступницей, даже разогревая еду - Энн пригласила их пожить в своем доме и заботилась о них, а она плела за ее спиной интриги.
        Хезер наблюдала, как Лили уплела три порции. Она не могла понять, как сестра может есть в такую жару. В доме работали все вентиляторы и были открыты все окна, но было по-прежнему очень душно. Она не смогла съесть даже маленький кусочек. Ей было нехорошо из-за чувства вины и расшатавшихся нервов. Небо снаружи стало молочного цвета, а на земле гуляли тени. Уже скоро наступит закат и начнется игра. Интересно, что делает Натали? Последние три часа она взаперти просидела наверху. За это время Хезер три раза слышала вибрацию труб и звуки хлынувшей воды.
        После того как Лили поела, Хезер отвела ее в гостиную. Это была большая темная комната, в которой все еще оставались следы пребывания последнего мужа Энн - потертые кожаные диваны, одеяла из ангорской козьей шерсти и ковер, от которого воняло мокрой псиной. Там было немного прохладнее, несмотря на то, что кожаное покрытие дивана неприятно прилипло к бедрам Хезер, как только она села.
        - Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что не будешь выходить на улицу,  - сказала Хезер Лили.  - Придут люди. Ты, возможно, услышишь шум. Но тебе нужно оставаться здесь, в безопасности. Обещай мне.
        Лили нахмурила брови.
        - А Энн об этом знает?  - спросила она.
        Хезер снова почувствовала вину. Она покачала головой:
        - Нет. И не узнает,  - ответила она.
        Лили подняла кусочек набивки, которая начала вылезать из дивана. Какое-то время она молчала. Хезер внезапно захотелось крепко обнять ее и рассказать все - что она боится, что не знает, что будет с ними обеими дальше.
        - Это имеет отношение к Панике, ведь так?  - спросила Лили. Она посмотрела на Хезер. Ее лицо ничего не выражало, а глаза были тусклыми. Они напомнили Хезер глаза старых тигров, которые многое повидали на своем веку.
        Хезер понимала, что лгать не было смысла. Поэтому ответила:
        - Паника почти закончилась.
        Лили не шелохнулась, когда Хезер поцеловала ее голову. От нее пахло травой и потом. Бедра Хезер отлипли от дивана с громким чпокающим звуком. Она включила диск с фильмом о зоопарке, который попросила Лили. Очередной подарок от Энн.
        Хезер знала, что Энн была хорошим человеком. Лучшим, какого Хезер когда-либо встречала. Так что же еще ей было нужно?
        Она была у двери, когда Лили спросила:
        - Ты выиграешь?
        Хезер повернулась к ней. Она не стала включать свет, чтобы сохранить прохладу, и лицо Лили было в тени.
        Хезер попыталась улыбнуться.
        - Я уже выигрываю,  - соврала она и закрыла за собой дверь.


        Туманное небо молочно-белого цвета наконец потемнело, деревья заслонили солнце, и весь свет рассеялся. Затем приехали люди - шины ехали по грязи тихо, практически бесшумно, а фары, как большие светлячки, освещали лес.
        Не было ни музыки, ни улюлюканья. Никто не хотел привлечь копов.
        Хезер в ожидании стояла на улице. Псы неистовствовали, и она кидала им лакомства, пытаясь их успокоить. На расстоянии мили не было никаких соседей, но Хезер не могла отделаться от чувства, что их может кто-нибудь услышать, что Энн обо всем узнает и волшебным образом вернется в дом на лай.
        Нэт все еще не спустилась.
        Хезер скормила тиграм двойную порцию еды. Теперь, когда последние лучи света исчезли с неба и звезды стали мерцать сквозь прозрачную дымку жары, тигры лежали на боку. Казалось, что они спят и не замечают машин. Хезер молилась, чтобы они и дальше вели себя так же - чтобы Нэт могла сделать все, что нужно, и уйти из вольера.
        Машины приезжали одна за одной - Диггин, Рэй Хэнрэхэн, даже некоторые игроки, которые выбыли раньше - Кори Уэлш и Элли Хэйз; Минди Крамер и кучка ее подружек по танцам - они были босые, одетые в бикини и обрезанные джинсы, как будто они только что приехали с пляжа; явно пьяный красноглазый Зев Келлер с двумя друзьями, которых Хезер не узнала; люди, которых она не видела после испытания на водонапорных башнях. А также Мэтт Хэпли и Делайна. Он прошел мимо Хезер, делая вид, что ее не существует. Хезер это нисколько не задело.
        Они брели по двору и в тишине собрались возле вольера с тиграми, не веря в происходящее. Когда стало темнее, включились фонарики и прожекторы на сарае, которые освещали спящих рядом тигров. Они лежали неподвижно, напоминая статуи на ровной ладони земли.
        - Не верю,  - прошептал кто-то.
        - Не может быть.
        Но они были там и не исчезали, сколько бы раз ты ни моргнул или ни отвернулся.
        Тигры. Небольшое чудо, как в цирке. Прямо здесь, на траве под деревьями и небом Карпа.
        Хезер вздохнула с облегчением, когда увидела Доджа, приехавшего на велосипеде. У нее до сих пор не было возможности лично поблагодарить его за то, что он сделал.
        Он почти сразу спросил:
        - Бишоп здесь?
        Хезер покачала головой. Он скорчил гримасу.
        - Додж…  - начала она.  - Я хотела сказать, что…
        - Не надо.  - Он слегка сжал ее руку.  - Потом поблагодаришь.
        Она не знала, что он имел в виду. Впервые за все время она задумалась, какие планы были у Доджа на эту осень - останется ли он в Карпе или собирается работать где-то в другом месте? Может, даже пойдет в колледж. Она никогда не обращала внимание на его учебу в школе.
        Мысль о том, что Додж может уехать, внезапно ее расстроила. Они были друзьями или кем-то очень близкими к этому.
        Ее поразило, как грустно ей стало от мысли о том, что все они - ребята, стоящие здесь, ее одноклассники и друзья и даже люди, которых она ненавидела,  - выросли один на другом, как маленькие животные, живущие в крохотной клетке, а теперь так просто разбегутся кто куда. И на этом все закончится. Все, что было: эти дурацкие школьные дискотеки и встречи после вечеринок в подвалах, футбольные матчи, дождливые дни, когда они все засыпали на уроках математики, ежегодное купание в заливе и газировка, украденная из холодильников в супермаркете, и даже Паника - все это останется в памяти лишь нереальным воспоминанием, как будто этого всего никогда и не было.
        - Где Натали?  - спросил Диггин. Он говорил мягко, будто боялся разбудить тигров. Никто не издавал практически никаких звуков. Все стояли не двигаясь, прикованные видом этих фантастических созданий, растянувшихся на земле, как тени.
        - Я позову ее,  - ответила Хезер. Она была рада найти повод, чтобы хоть ненадолго зайти в дом. То, что она делала, и то, что она помогала осуществить Нэт, было ужасно. Она вспомнила лицо Энн и ее сощуренные глаза, когда та улыбалась. До этого Хезер никогда не чувствовала себя преступницей, даже когда она сбежала на машине своей матери.
        Приехала еще одна машина, и по свисту и шипению двигателя Хезер поняла, что это был Бишоп. Она была права. Как только она подошла к двери, он вылез из машины и заметил ее.
        - Хезер!  - он не кричал, но в тишине его голос звучал как шлепок.
        Хезер проигнорировала его. Она прошла в кухню и обнаружила там Натали, которая сидела за столом с красными глазами. Перед ней стояла стопка и бутылка виски.
        - Где ты это достала?  - спросила Хезер.
        - В кладовой,  - ответила Нэт, даже не глянув на нее.  - Извини. Я сделала только один глоток.  - Она скорчила гримасу:  - Это гадость.
        - Пора,  - сказала Хезер.
        Нэт кивнула и встала из-за стола. Она была босиком. На ней были джинсовые шорты, а волосы были все еще мокрыми от душа. Хезер знала, что, если бы Натали не боялась так сильно, она бы точно накрасилась и сделала себе прическу. Но Хезер подумала, что сейчас Нэт выглядела красивее, чем когда-либо. Ее энергичная и боязливая подруга, которая любила музыку в стиле кантри[46 - Сельская музыка - обобщенное название жанра музыки, возникшей среди белого населения сельских районов юга и запада США.] и вишневое печенье, выступать на публике и розовый цвет, которая боялась микробов, собак и лестниц.
        - Я люблю тебя, Нэт,  - сказала Хезер, поддавшись эмоциям.
        Нэт выглядела напуганной, как будто она уже забыла о том, что Хезер стояла рядом.
        - И я тебя, Шоколадка.  - она смогла улыбнуться.  - Я готова.
        Бишоп был немного вдали от дома. Он ходил, поднося пальцы к губам, а потом убирал обратно, как будто курил невидимую сигарету. Он догнал Хезер, когда Нэт вышла в толпу.
        - Пожалуйста, Хезер,  - хрипло сказал он.  - Нам нужно поговорить.
        - Сейчас немного неподходящее время.  - ее голос прозвучал жестче и саркастичнее, чем она хотела. Она вдруг поняла, что не видела Вивьен. Интересно, это Бишоп упросил ее не приезжать? «Пожалуйста, детка. Потерпи, пока я не улажу все с Хезер. Она ревнует, ты же знаешь… я ей всегда нравился». От этой мысли у нее в горле образовался ком, и в какой-то степени ей захотелось послать Бишопа подальше.
        С другой стороны, ей хотелось обнять его за шею и почувствовать, как смех разливается у него в груди, ощутить на своем лице его запутанные волосы. Но вместо этого она скрестила руки на груди, как будто это могло ее утихомирить.
        - Мне нужно тебе кое-что сказать.  - Бишоп облизал губы. Он выглядел ужасно. Его лицо было болезненным, с различными оттенками желтого и зеленого. Он очень сильно похудел.  - Кое-что важное.
        - Давай позже, хорошо?  - Она прошла мимо него, прежде чем он успел возразить. Натали подошла к забору. Она еще никогда не была так близко к тиграм. Народ невольно отступил назад, и она осталась одна в этом нехорошем месте, будто была заражена чем-то опасным.
        Хезер побежала к ней. Собаки снова начали лаять, нарушая спокойствие, и Хезер грубо оборвала их, проходя мимо конуры. Она с легкостью прошла через толпу и подошла к Нэт, чувствуя себя так, будто пересекает границу.
        - Все хорошо,  - прошептала она.  - Я здесь.
        Но Нэт будто бы не слышала ее.
        - Правила просты,  - сказал Диггин. Он говорил, не повышая голоса, а Хезер казалось, что он кричит. Она молилась о том, чтобы тигры не проснулись. Они все еще не поднимали головы. Хезер заметила кусочек стейка, который она кинула им ранее. Он был по-прежнему не тронут; над ним кружились мухи. Хезер не знала, хорошо это или нет.  - Заходишь в вольер, стоишь с тиграми десять секунд, затем выходишь.  - Диггин сделал небольшой акцент на последних словах.
        - Насколько близко мне нужно подойти?
        - В смысле?
        - Насколько близко мне нужно подойти к ним?  - спросила Нэт, поворачиваясь к нему.
        Диггин пожал плечами:
        - Я думаю, достаточно просто войти в вольер.
        Нэт выдохнула. Хезер обнадеживающе улыбнулась, хотя ей казалось, что ее кожа сделана из глины, которая вот-вот развалится. Но если тигры спят, у Нэт не будет никаких проблем. Они лежали в сорока футах от ворот. Нэт даже не придется подходить к ним.
        - Я сориентирую тебя по времени,  - сообщил Диггин.  - У кого ключи от вольера?
        - У меня,  - Хезер вышла вперед. Она услышала небольшие шорохи, когда люди начали поворачиваться, чтобы посмотреть на нее. Она почувствовала на своей коже жар от их глаз. Воздух был свинцовый. Абсолютно неподвижный.
        Хезер полезла в карман за ключами от замка. Нэт дышала часто и поверхностно, как раненое животное. На секунду Хезер не нащупала ключа и не знала, стоит ли ей радоваться этому или нет. Затем ее пальцы сомкнулись на металле.
        Щелчок открывшегося замка в тишине показался таким же громким, как выстрел винтовки. Хезер осторожно распутала тяжелую цепь и положила замок на землю. Затем одну за одной она отодвинула металлические задвижки, отчаянно пытаясь оттянуть время, чтобы у Нэт было еще несколько секунд.
        Когда лязгнула последняя задвижка, оба тигра одновременно подняли головы, будто чувствуя, что что-то случится.
        Все одновременно вдохнули. Нэт взвизгнула.
        - Все нормально,  - сказала Хезер, сжимая плечи Нэт. Она чувствовала, как та дрожит.  - Десять секунд. Тебе нужно просто зайти в вольер. Глазом моргнуть не успеешь, как все закончится.
        Толпа загудела, люди стали нервно хихикать, переминаясь с ноги на ногу. На смену тишине теперь пришла электрическая энергия. Нэт сделала один нерешительный шаг в сторону ворот. Затем еще один. И тигры встали - потягиваясь и зевая, они раскрыли свои большие челюсти, и их зубы сияли в свете прожекторов, будто они собирались показывать представление.
        Нэт остановилась. Она положила на ворота руку. Затем убрала и положила другую. Затем обе руки. Ее губы шевелились. Она считает или молится? Или для Нэт это было одно и то же? Остановившись у ворот, она отбрасывала тень, вырисовываясь в ярком неестественном свете, из-за чего выглядела неживой и плоской, как картонная фигурка.
        - Ты не обязана это делать.  - голос Доджа прозвучал так громко и неожиданно, что все обернулись на него. Нэт тоже обернулась, и Хезер увидела ее хмурый взгляд.
        Затем Натали открыла ворота и вошла в вольер.
        - Включай секундомер!  - крикнула она. Она видела, что Диггин возится с телефоном.  - Быстро!
        - Хорошо, хорошо,  - сказал Диггин.  - Время пошло!
        Было слишком поздно. Тигры начали двигаться. Они шли медленно, а их массивные головы качались между плечами, как какой-то ужасный маятник… тик-тик-тик. Но они были уже близко, слишком близко; за три шага они преодолевали пять ярдов. Тигры скалили зубы.
        - Три секунды,  - объявил Диггин.
        Не может быть! Нэт будто бы пробыла там уже десять минут, полчаса, вечность. Сердце Хезер выпрыгивало из груди. Все молчали. Никто не двигался. Вокруг было черное море, туманное и бесцветное, не считая яркого круга белого света, картонной фигурки Нэт и большой тени тигров. Нэт тряслась и повизгивала. На секунду Хезер испугалась, что она упадет.
        А что дальше? Напрыгнут ли на нее тигры? Хватит ли ей, Хезер, храбрости, чтобы попытаться остановить их?
        Она знала, что не хватит. Она сама еле стояла на ногах и едва могла дышать.
        - Семь секунд!  - Голос Диггина был пронзительный, как сирена.
        Тигры были менее чем в восьми футах от Нэт. Еще два шага, и они окажутся на ней. Хезер слышала их дыхание, видела, как подергиваются их усы, когда они нюхают воздух. Нэт заплакала, но не сдвинулась с места. Возможно, она была слишком напугана, чтобы двигаться. Возможно, тигриные глаза, как глубокие черные колодца, приковали ее к месту.
        Восемь секунд!
        Затем один из тигров дернулся, его мускулы изогнулись, и Хезер поняла, что он готовится наброситься. Она почувствовала, что он напрыгнет на Натали и разорвет ее на кусочки, а они все будут стоять и беспомощно смотреть. Хезер попыталась крикнуть «беги!», но ее горло сковал ужас. И в этот момент Нэт побежала. Может быть, это крикнул кто-то другой. Вдруг послышался шум - люди стали кричать. А Нэт выбежала из вольера, захлопнула ворота, облокотилась на них и заплакала.
        Тигр, который вот-вот должен был на нее напрыгнуть, снова лег.
        - Девять секунд!  - Диггин перекрикнул внезапный шум. Хезер ощутила небольшую радость из-за того, что Нэт выбыла из игры, но ей тут же стало стыдно. Она подбежала к Нэт и обняла ее.
        - Ты все сделала потрясающе,  - сказала она в макушку Нэт.
        - Я не справилась,  - ответила Натали. Она говорила тихо, а ее лицо липло к груди Хезер.
        - Тем не менее,  - возразила Хезер.
        Нэт была единственной, кто не ликовал. Она почти тут же вернулась в дом. Но все, казалось, забыли о копах, забыли о том, что случилось в доме Грейбиллов, и об обгорелом и почерневшем теле Малыша Келли, которое было найдено в подвале. Как будто это было начало лета, когда игроки только совершили первый прыжок.
        Хезер потребовалось больше часа, чтобы выпроводить всю толпу и посадить их в машины. Все это время собаки истошно лаяли, а тигры снова были нарочито спокойны. Когда почти все машины уехали, у Хезер от изнурения онемели пальцы рук и ног. Но все, слава богу, закончилось. Все закончилось, и Энн никогда об этом не узнает.
        Осталось всего три игрока. И Хезер была одной из них.
        - Хезер,  - снова начал Бишоп, когда почти все разъехались.  - Нам нужно поговорить.
        - Не сегодня, Бишоп.
        У машин осталось еще несколько человек, которые стояли, откинувшись, и наверняка шарили друг у друга в штанах. Забавно, что еще несколько месяцев назад Хезер была среди них. На вечеринках они с Мэттом, ее парнем с большой буквы «П», выставляли свои чувства на показ, где только могли. Она носила его толстовки, его бейсболки как какой-то символ - что она была привлекательной, милой и нормальной, как все. Теперь прежняя Хезер казалась ей кем-то, кого она едва знала.
        - Ты не можешь вечно меня избегать,  - сказал Бишоп, специально вставая напротив нее, когда она наклонилась, чтобы подобрать пачку сигарет, наполовину втоптанную в траву.
        Она выпрямилась. Волосы Бишопа торчали в разные стороны из-под кепки, как что-то живое, пытающееся выбраться наружу. Она поборола желание подойти к нему и попытаться их пригладить. Хуже всего было то, что даже теперь, когда она смотрела на него, у нее перед глазами стоял их поцелуй - жар, который прошел по ее телу, его мягкие губы и электрический импульс, когда их языки встретились.
        - Я тебя не избегаю,  - ответила она, отворачиваясь, чтобы не вспоминать поцелуй.  - Я просто устала.
        - Когда мы поговорим?  - Он выглядел потерянным.  - Это важно, понимаешь? Ты мне нужна. Мне нужно, чтобы ты меня выслушала.
        Ей очень хотелось спросить Бишопа, почему его не может выслушать Вивьен, но она промолчала. Он выглядел ужасно несчастным, а она любила его, даже если эта любовь была безответной. Мысль о том, что Бишоп страдает и мучается, была хуже, чем ее собственная боль.
        - Завтра,  - ответила она. Она импульсивно потянулась к нему и сжала его руку. Он очень удивился, и Хезер быстро ее отпустила, будто могла обжечься.  - Завтра, обещаю.

        15 августа, понедельник

        ХЕЗЕР

        Утром Хезер проснулась от криков. Ее звала Лили, которая с шумом поднялась наверх, а затем открыла дверь так резко, что она ударилась о стену.
        Лили сказала:
        - Тигры сбежали.
        Она тяжело дышала, ее лицо было красным и влажным от пота. От нее немного пахло удобрениями - наверное, она кормила животных.
        - Что?  - Хезер окончательно проснулась и села.
        - Ворота открыты, а тигров нет,  - ответила Лили.
        - Это невозможно.  - Хезер уже одевалась, запихивая ноги в шорты и натягивая футболку. Она даже не стала надевать лифчик.  - Невозможно,  - повторила она, и ее охватил слепой ужас. В голове мелькали картины вчерашнего вечера, обрывки воспоминаний - как она обнимает Нэт, закрывает ворота… Повесила ли она замок? Хезер не могла вспомнить. Они с Минди Крамер обсуждали работу у Энн, потом ей пришлось наорать на Зева Келлера, который пытался залезть в свинарник.
        Она должна была повесить замок. Может, тигры никуда и не сбежали. Может, они просто прячутся между деревьями или еще где-то, где Лили не могла их заметить.
        Внизу Хезер увидела, что было уже одиннадцать часов утра. Она проспала, и Энн приедет совсем скоро. Лили пошла вместе с ней на улицу. Было безумно жарко, как и за день до этого, но теперь небо было затянуто тучами, и влага висела в воздухе, как блестящая занавеска. Будет дождь.
        Она прошла половину двора, когда увидела, что замок лежит в траве свернутый, как змея, на том самом месте, куда Хезер положила его вчера, когда открыла ворота для Натали.
        Теперь они были настежь открыты.
        Ужас камнем упал внутри Хезер. Не было смысла осматривать весь вольер. Они сбежали. Она чувствовала это. Почему не лаяли собаки? Хотя, может, они и лаяли, но она не слышала. А может, они были напуганы и загипнотизированы видом тигров, как вчерашняя толпа.
        Хезер закрыла глаза. На секунду ей показалось, что она упадет в обморок. Тигры сбежали, это была ее вина, и теперь Энн будет ее презирать и вышвырнет из дома. И у нее будет полное право на это.
        Она открыла глаза, подстегиваемая безумной паникой - ей нужно найти их, сейчас же, пока Энн не вернулась домой.
        - Жди здесь,  - сказала Хезер Лили, но, когда Лили прошла за ней в дом, у нее не было сил, чтобы спорить с сестрой. Она сама толком не знала, что делает. Хезер нашла под раковиной ведро, вывалила из него несколько сморщенных губок и чистящих принадлежностей и положила туда наполовину размороженные стейки. Затем она вышла из дома и пошла в лес. Возможно, они не успели уйти далеко и она сможет заманить их обратно.
        - Куда мы идем?  - спросила Лили.
        - Тихо,  - резко сказала Хезер. Она чувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Как она могла быть такой идиоткой? Ведро было тяжелое, и ей приходилось держать его двумя руками. Хезер внимательно смотрела по сторонам, ища проблеск цвета, светящиеся черные глаза. Ну же, ну же, ну же.
        В кустах позади Хезер что-то зашуршало, в воздухе было какое-то движение - присутствие наблюдающего животного. До Хезер вдруг дошло, что она ведет себя по-идиотски - пошла в лес с Лили, ища тигров, будто это потерявшиеся котята, и надеясь, что сможет заманить их домой. Если она найдет тигров, они не откажутся полакомиться ее головой. По спине прошелся страх. Она следила за каждым шорохом, за каждой движущейся веткой, за светом и тенью, которые могут легко скрывать пару глаз и полоски рыжевато-коричневого меха.
        - Возьми меня за руку, Лили,  - сказала Хезер, стараясь скрыть страх в голосе.  - Вернемся в дом.
        - А как же тигры?  - спросила Лили. Похоже, для нее это было своего рода приключение.
        - Придется позвонить Энн,  - ответила Хезер и поняла, что так действительно будет правильно. Ее по-прежнему не покидало сильное ощущение, что нечто за ними наблюдает.  - Она знает, что делать.
        Вдруг из толстых листьев высунулась голова енота. Хезер почувствовала такое облегчение, что чуть не описалась. Она оставила ведро в лесу. Оно было слишком тяжелое, а ей хотелось скорее вернуться в дом.
        Когда они вышли из леса и дошли до уличного душа, на дороге послышался шорох шин, и Хезер поняла, что Энн вернулась. Она не знала, радоваться или бояться. Она ощущала и то, и другое.
        Но затем она увидела ржавый капот «Ле Сабре» Бишопа и вспомнила, что обещала поговорить с ним сегодня.
        - Бишоп!  - Лили побежала к нему, прежде чем он успел полностью выйти из машины.  - Тигры сбежали! Тигры сбежали!
        - Что?  - Он выглядел еще хуже, чем вчера вечером, будто не спал всю ночь. Повернувшись к Хезер, он спросил:  - Это правда?
        - Да,  - ответила она.  - Я забыла повесить на ворота замок.  - Эта правда была как удар в живот, и Хезер заплакала. Теперь Энн выгонит их из дома, и им придется вернуться в «Свежие Сосны» или опять бродяжничать. Энн будет подавлена. Энн, чуть ли не единственный человек, которому было не наплевать на Хезер.
        - Эй, эй!  - К ней подошел Бишоп. Она не стала сопротивляться, когда он ее обнял.  - Это не твоя вина. Все будет хорошо.
        - Это моя вина…  - Она уткнулись лицом в его плечо и плакала, пока не закашлялась. Бишоп гладил ее по спине и по волосам. Он легонько дотронулся до ее щеки и бормотал что-то в ее макушку. Только с Бишопом она могла почувствовать себя маленькой. Только с ним она чувствовала себя защищенной.
        Хезер даже не слышала, как подъехала Энн, пока дверь ее машины не открылась и она не спросила взволнованно:
        - В чем дело? Что случилось?
        Хезер отошла от Бишопа, и Энн тут же взяла ее за плечи:
        - Ты в порядке? Тебе больно?
        - Я-то в порядке.  - Хезер утерла нос. У нее во рту был сильный привкус мокроты, и она не могла взглянуть Энн в глаза.  - Я в порядке.  - Она пыталась сказать: «тигры сбежали, тигры сбежали».
        Лили сидела тихо, бесшумно открывая рот.
        Бишоп сказал:
        - Тигры сбежали.
        Лицо Энн прибавило красок, как будто Хезер смотрела ее по телевизору и кто-то увеличил контрастность.
        - Ты… ты шутишь.
        Хезер смогла покачать головой.
        - Как?  - спросила Энн.
        Прежде чем Хезер успела заговорить, Бишоп вмешался:
        - Это моя вина.
        Наконец, Хезер смогла сказать:
        - Нет. Бишоп здесь ни при чем. Это я виновата. Это была… игра.
        - Игра?  - Энн посмотрела на Хезер так косо, как никогда.  - Игра?
        - Паника,  - ответила Хезер. Ее голос был хриплым.  - Я открыла ворота. И, видимо, забыла их запереть.
        Какое-то время Энн молчала. На ее лицо было невозможно смотреть - оно было призрачно-белого цвета. Она была в ужасе.
        - Но это я попросил Хезер открыть ворота,  - неожиданно сказал Бишоп.  - Это моя вина.
        - Нет.  - Хезер смутилась из-за того, что Бишоп посчитал своим долгом заступиться за нее, хотя она и была ему благодарна.  - Бишоп здесь ни при чем.
        - Очень даже при чем.  - голос Бишопа стал громче. Он потел.  - Я приказал Хезер открыть ворота. Я всем им что-то приказал. Я устроил пожар в доме Грейбиллов. Я один из…  - Его голос сорвался. Он повернулся к Хезер. Его взгляд был умоляющим и полным отчаяния.  - Я судья. Вот что я хотел тебе сказать. Вот что я хотел объяснить. То, что ты видела тогда Вивьен…
        Он не закончил. Хезер и подавно не могла говорить. Ей показалось, что время остановилось и они все превратились в статуи. Слова Бишопа прошли сквозь нее как снег, замораживая все изнутри, не давая ей сил заговорить.
        Это невозможно. Только не Бишоп. Он ведь даже не хотел, чтобы она играла.
        - Я в это не верю.  - Она услышала свои слова и только теперь поняла, что говорит.
        - Это правда.  - Теперь он повернулся к Энн:  - Хезер не виновата. Поверьте мне.
        Энн поднесла руку ко лбу, будто бы сдерживая боль. Она закрыла глаза. Лили по-прежнему стояла в нескольких футах от них, переминаясь с ноги на ногу. Она была очень взволнована и вела себя тихо. Энн снова открыла глаза.
        - Нужно вызвать полицию,  - тихо сказала она.  - Они объявят чрезвычайное положение.
        Бишоп кивнул. Какое-то время никто не двигался. Хезер было бы проще, если бы Энн на нее накричала.
        Слова Бишопа все еще крутились у нее в голове: «Я приказал ей это сделать. Я всем им что-то приказал».
        - Пойдем, Лили,  - сказала Энн.  - Пойдем в дом.
        Хезер собралась пойти с ними, но Энн ее остановила:
        - Подожди здесь,  - резко сказала она.  - Мы поговорим чуть позже.
        Ее слова, как ножи, причиняли Хезер боль. Все кончено. Теперь Энн ее возненавидит.
        Лили взволнованно глянула на Хезер, а затем поторопилась вслед за Энн. Хезер с Бишопом остались во дворе одни. Свет солнца пробивался сквозь облака, и день превратился в микроскоп, фокусируясь на жаре.
        - Мне очень жаль, Хезер,  - сказал Бишоп.  - Я не мог тебе сказать. Знай, что я хотел. Но правила…
        - Правила?  - переспросила Хезер. Злость проходила по всему ее телу.  - Ты врал мне. Обо всем. Ты отговаривал меня играть, а сам все это время…
        - Я пытался оградить тебя от опасности,  - возразил Бишоп.  - А когда я узнал, что ты не отступишься, я пытался помочь тебе по возможности.  - Бишоп подошел к ней ближе, собираясь ее обнять. Хезер отошла назад.
        - Ты меня чуть не убил!  - сказала она.  - Если бы Додж не вытащил пулю…
        - Это я его попросил,  - перебил ее Бишоп.  - Чтобы с тобой точно ничего не случилось.
        Щелк-щелк-щелк. Воспоминания следовали одно за другим - Бишоп настоял на том, чтобы поехать по короткой дороге, которая проходила мимо дома Джека Донахью. Фейерверки в доме Грейбиллов, которые Хезер точно увидела бы. Это была подсказка - огонь.
        - Поверь мне, Хезер. Я не хотел тебя обманывать.
        - Тогда почему ты именно это и сделал?  - Она скрестила руки на груди. Ей не хотелось его слушать. Ей хотелось злиться. Ей хотелось разозлиться, чтобы не думать обо всем остальном - о тиграх, о том, как сильно она разочаровала Энн, о том, что ей снова придется стать бездомной.  - Что ты так отчаянно хотел доказать?  - Она будто теряла частички своей души. Пустота.  - Что ты лучше нас? Умнее нас? Мы это поняли, ясно? Ты уезжаешь.  - Пустота.  - Ты сваливаешь отсюда. Поэтому ты гораздо умнее всех нас, вместе взятых.
        Губы Бишопа были тонкие, как ниточка.
        - Знаешь, в чем твоя проблема?  - тихо спросил он.  - Тебе нужно, чтобы все вокруг тебя было хреново. У тебя есть сестра, которая тебя любит. Друзья, которые тебя любят. Я тебя люблю, Хезер.  - Он сказал это быстро, почти буркнул, но она не успела даже порадоваться этому, потому что он продолжил:  - Ты обошла почти всех в Панике. Но все, что ты замечаешь вокруг себя,  - это дерьмо. Чтобы тебе не пришлось ни во что верить. Чтобы у твоих неудач было оправдание.
        Пустота. Хезер отвернулась, чтобы Бишоп не увидел ее слез, если она вдруг снова заплачет. Но она поняла, что идти ей некуда. Перед ней стоял дом, небо, и солнце светило как лазер. Но теперь нигде для Хезер не было места. Последние частички ее души распались, и у нее внутри будто бы открылась рана - она чувствовала боль и злость.
        - Знаешь, чего я хочу? Чтобы ты наконец ушел.
        Она думала, что Бишоп начнет кричать. Она чуть ли не надеялась на это. Но вместо этого он только вздохнул и потер лоб.
        - Послушай, Хезер. Я не хочу с тобой ссориться. Я хочу, чтобы ты поняла…
        - Ты слышал меня? Уходи. Уезжай. Свали отсюда.  - Она ударила ладонью по глазам. В ее голове звучали его слова: «Тебе нужно, чтобы все вокруг тебя было хреново. Чтобы у твоих неудач было оправдание».
        - Хезер…  - Бишоп положил руку на ее плечо, но она отдернулась:
        - Как еще тебе объяснить, чтобы ты ушел?
        Бишоп медлил. Он был так близко, что она чувствовала тепло его тела, которое мягко окутывало ее, как одеяло. На какую-то секунду она подумала, что он передумает, повернется к ней, обнимет и скажет, что никуда не поедет. Какую-то секунду это было ее единственным желанием.
        Но вместе этого она почувствовала, что его пальцы слегка коснулись ее локтя.
        - Я сделал это ради тебя,  - тихо сказал Бишоп.  - Я собирался отдать деньги тебе.  - Его голос немного дрогнул.  - Все, что я делал, было ради тебя, Хезер.
        И он ушел. И обернулся. Она едва держалась на ногах, а злость разорвала ее сердце на кусочки. Но когда она не выдержала и решила позвать Бишопа, он уже был в машине и не мог ее слышать.


        Это был странный день для Карпа. Бишоп Маркс пришел в полицию и сознался в убийстве Малыша Келли - даже несмотря на то, что Малыш Келли, как оказалось, был убит не в результате пожара в доме Грейбиллов. Тем не менее никто не мог в это поверить - Бишоп Маркс, этот милый паренек, живущий по соседству, чей отец держал магазин запчастей в Гудзоне. Стеснительный малый. Хороший парень.
        В полицейском участке Бишоп отрицал, что пожар имел отношение к Панике. Он сказал, что это была простая шалость.
        Мир наизнанку, перевернутый с ног на голову. В какое странное время мы живем.
        Той же ночью Кирк Финнеган вышел из дома на истошный лай собак. Он прихватил с собой винтовку, подозревая, что всему виной были пьяные подростки или его чертов сосед, который последнее время парковался на территории Кирка и никак не мог понять, что не имеет на это права.
        Но вместо этого он увидел тигра.
        Гребаного тигра, прямо у него во дворе, который схватил одного из его кокер-спаниелей.
        Кирк решил, что это сон или галлюцинация от выпивки. Он так испугался, что напрудил в шорты и даже не сразу это заметил. Он действовал не раздумывая - поднял винтовку, выстрелил четыре раза прямо в бок тигра. Кирк продолжал палить, даже когда тот упал, даже когда каким-то чудом его челюсти ослабли и спаниель смог подняться на ноги и снова начал лаять. Кирк палил, потому что темные тигриные глаза по-прежнему смотрели на него, словно обвиняя его во лжи.

        16 августа, вторник

        ХЕЗЕР

        Хезер удалось весь день избегать разговора с Энн. После ссоры с Бишопом она прошла две мили до оврага и весь день, ругаясь, кидалась там камнями в разные вещи - дорожные знаки, которые ей попадались, забор, брошенные машины.
        Слова Бишопа на бесконечном повторе играли в голове у Хезер. «Тебе нужно, чтобы все вокруг тебя было хреново. Чтобы у твоих неудач было оправдание».
        Это несправедливо, хотела закричать Хезер.
        Но на секунду тоненький голосок в ее голове сказал: «Это правда». Эти два слова - несправедливость и правда - носились туда-сюда в ее голове, будто она была гигантским столом для пинг-понга.
        Был уже вечер, когда Хезер вернулась из оврага. Энн и Лили не было дома. Ею овладел внезапный беспричинный страх. Она боялась, что Энн отвезла Лили в «Свежие Сосны». Затем она увидела краткую записку на кухонном столе:
        «В продуктовом».
        Было только половина восьмого, но Хезер уже свернулась калачиком в кровати под покрывалами и, несмотря на невыносимую жару, надеялась уснуть, чтобы прекратить этот пинг-понг мыслей в своей голове.
        Но когда она проснулась, было еще рано, солнце потихоньку пробиралось в комнату, выглядывая из-за штор как любопытное животное. Хезер знала, что больше не может избегать Энн. За ночь она собралась с мыслями и решила, что Бишоп все-таки прав.
        То, что он сказал, было правдой. Она чувствовала себя еще хуже, чем вчера, что, казалось, было практически невозможно.
        Наконец, она услышала шум Энн внизу. «Дзинь, дзинь, дзинь»,  - звенели чашки, вытаскиваемые из посудомоечной машины. Деревянные половицы скрипели. Когда Хезер просыпалась в «Свежих Соснах» от обилия шума - гул машин, крик людей, хлопанье дверей, лай собак и громкая музыка,  - она мечтала о таком доме, как у Энн, где по утрам было тихо, мамы готовили еду, рано вставали, а затем будили тебя.
        Занятно, что за такой небольшой промежуток времени дом Энн успел стать для Хезер гораздо роднее, чем трейлер в «Свежих Соснах».
        А она все разрушила. Еще одна правда.
        К тому времени, как Хезер спустилась вниз, Энн сидела на крыльце. Она тут же подозвала Хезер к себе, и та поняла - сейчас начнется.
        К удивлению Хезер, у дороги стояла припаркованная патрульная машина, наполовину спрятанная в кустах. Полицейский стоял на улице, облокотившись на капот своей машины. Он курил и пил кофе.
        - Что он здесь делает?  - спросила Хезер, на секунду забыв о своем страхе.
        Энн сидела на качелях, но не качалась. Костяшки ее пальцев, обхватившие чашку чая, были совсем белые.
        - Полицейские считают, что второй тигр может вернуться.  - Она опустила взгляд.  - По крайней мере, люди из ЭйЭсПиСиЭй[47 - ASPCA - Американское общество «Против жестокого обращения с животными».] будут использовать электрошокеры.
        - Второй тигр?  - переспросила Хезер.
        - Ты разве не слышала?  - удивилась Энн. Она рассказала ей о Кирке Финнегане и его собаке, а также о двенадцати выстрелах, которые он произвел. Когда она закончила, у Хезер пересохло во рту. Ей хотелось обнять Энн, но ее будто парализовало, и она не могла двигаться.
        Энн покачала головой. Она по-прежнему смотрела на чашку чая, но до сих пор не сделала ни одного глотка.
        - Я понимаю, что с моей стороны было безответственно держать их здесь.  - Когда Энн, наконец, взглянула на Хезер, та увидела, что старушка сдерживает слезы.  - Я просто хотела им помочь. Это была мечта Ларри. Бедные кошки. Ты знаешь, что в дикой природе осталось всего тридцать две тысячи тигров? А я даже не знаю, какой из них убит.
        - Энн,  - Хезер наконец смогла заговорить. Даже несмотря на то, что она стояла, ей казалось, что она уменьшается изнутри, пока не станет размером с детскую игрушку.  - Мне очень, очень сильно жаль.
        Энн покачала головой.
        - Тебе не стоит играть в Панику,  - сказала она, и ее голос тут же стал резким.  - Я много слышала об этой игре. В ней умирали люди. Но я тебя не виню,  - добавила она, и ее голос снова смягчился.  - Ты не очень счастлива, правда?
        Хезер покачала головой. Ей хотелось рассказать Энн все - о том, как ее бросил Мэтт, когда она была готова признаться ему в любви; о том, что теперь она поняла, что не любила его совсем, потому что всегда любила Бишопа; о том, что она боится, что никогда не выберется из Карпа и что этот город поглотит ее, как и ее маму, превратив ее в одну из этих нервных озлобленных женщин, которые уже не молоды, сидят на наркотиках и спиваются к двадцати девяти годам. Но она не могла говорить. В горле был ком.
        - Иди сюда,  - Энн похлопала по качелям рядом с собой. И когда Хезер села, Энн обняла ее. К своему глубочайшему удивлению, Хезер вдруг заплакала у нее на плече, приговаривая: «Извините, извините, извините».
        - Хезер!  - Энн отстранилась, но оставила руку на ее плече. Другой рукой она убрала волосы с лица Хезер, где они прилипли к коже. Хезер была слишком расстроена, чтобы смутиться.  - Послушай меня. Я не знаю, что это значит для тебя и Лили.
        То, что я держала здесь тигров, было незаконно. Если твоя мама или власти округа хотят раздуть из этого шумиху, полицейские могут заставить тебя отправиться домой. Я сделаю все возможное, чтобы вы остались здесь столько, сколько захоти-те, но…
        Хезер чуть не поперхнулась.
        - Так вы… вы не выгоните меня отсюда?
        Энн удивленно посмотрела на нее:
        - Нет, конечно.
        - Но…  - Хезер не могла в это поверить. Должно быть, она ослышалась.  - Это ведь я выпустила тигров. Это полностью моя вина.
        Энн потерла глаза и вздохнула. Хезер никогда не воспринимала ее как пожилую женщину, но в этот момент она действительно выглядела на свой возраст. Ее пальцы были хрупкими и веснушчатыми, а волосы - тусклыми и абсолютно седыми. Однажды она умрет. У Хезер по-прежнему стоял ком в горле от слез, и она попыталась побороть это чувство.
        - Знаешь, Хезер, мы с мужем прожили тридцать лет. Мы были вместе с самого детства. Когда мы впервые встретились, у нас ничего не было. Мы провели медовый месяц, путешествуя автостопом по Калифорнии и ночуя в палатках. Мы не могли позволить себе что-то большее. Иногда наступали действительно сложные времена. Он бывал капризным…  - Она сделала беспокойный жест руками.  - Я веду к тому, что, если ты кого-то любишь, о ком-то заботишься, нужно не забывать об этом и в хорошие, и в плохие времена. А не только, когда вы счастливы и все легко. Понимаешь, о чем я?
        Хезер кивнула. У нее было такое ощущение, будто в ее груди находился стеклянный шар - что-то хрупкое и красивое, что может разбиться, если она скажет что-то не то или каким-либо образом нарушит равновесие.
        - Так вы… вы на меня не злитесь?  - спросила она.
        Энн почти засмеялась.
        - Разумеется, я злюсь,  - ответила она.  - Но это не значит, что я хочу, чтобы ты ушла. Это не значит, что я больше о тебе не забочусь.
        Хезер опустила взгляд на свои руки. Ей снова стало тяжело говорить. На секунду ей показалось, что она поняла что-то очень важное, поняла истинное значение любви - простой, чистой и ничего не требующей взамен.
        - Что будет дальше?  - спросила она спустя минуту.
        - Я не знаю.  - Энн взяла Хезер за руку и сжала ее.  - То, что ты напугана,  - это нормально,  - сказала она тихо, будто бы говорила по секрету.
        Хезер вспомнила о Бишопе и о ссоре с Нэт. Она вспомнила обо всем, что случилось с ней этим летом, обо всех изменениях, обо всем напряжении и странных переменах, как будто ветер теперь дул совершенно с другой стороны.
        - Я все время боюсь,  - прошептала она.
        - Только глупцы ничего не боятся,  - ответила Энн.  - Не бояться - не значит быть храбрым.  - Она встала.  - Пойдем, я поставлю чайник. Чай уже совсем остыл.


        В полиции Бишоп сознался практически во всем. Его допрашивали добрых три часа, а затем, наконец, отпустили домой к отцу до вынесения официальных обвинений.
        Но он солгал об одном. Игра еще не кончилась. Оставалось еще трое игроков.
        Настало время финального испытания.
        Настало время Поединка.

        18 августа, четверг

        ДОДЖ

        Додж знал, что рано или поздно Бишоп придет к нему. Это был лишь вопрос времени. Но ждать ему пришлось недолго. Спустя три дня после того, как Бишоп сознался в поджоге дома Грейбиллов, Додж вернулся с работы и заметил его машину. Бишопа в ней не было, и Додж удивился, что Дэйна пустила его в дом. Он сидел на диване, руки на коленях, а колени чуть ли не упирались в подбородок - такой высокий был Бишоп и такой низкий был диван. Дэйна читала в углу, как будто они с Бишопом были друзьями, а его визит - обычным делом.
        - Привет,  - поздоровался Додж. Бишоп с облегчением поднялся.  - Давай выйдем на улицу.
        Дэйна подозрительно посмотрела на Доджа. Он знал, что она ждала от него знака, что все в порядке. Но он не стал развеивать ее подозрения. Она предала его, переиграв сценарий. Паника была их игрой, они вместе разработали этот план и оба хотели отомстить.
        Разумеется, Додж знал, что ничто не сможет вернуть его сестре здоровье, и то, что он изувечит Рэя или даже убьет его, не поможет Дэйне восстановить ее ноги. Но в этом и был весь смысл - Люк и Рэй Хэнрэхэн забрали у Доджа то, что он никогда не сможет вернуть. Поэтому Додж собирался забрать что-нибудь у них.
        Теперь, когда Дэйна переменилась и стала кем-то, кого Додж уже не знал, говоря ему, что он ведет себя незрело, критикуя его за то, что он играет в Панику, и проводя все свое время с Рики, он еще сильнее чувствовал обиду. Это было несправедливо. Это была полностью вина Хэнрэхэнов.
        Кто-то должен за это заплатить.
        На улице он жестом пригласил Бишопа следовать за ним по кварталу Мэт. Здесь впервые были какие-то признаки жизни. Несколько людей сидели на своих провисающих крылечках, курили и пили пиво. Одна женщина тащила во двор телевизор. Все надеялись хоть краем глаза увидеть тигра - в течение нескольких дней все стали этим одержимы.
        - Я вне игры,  - резко сказал Бишоп.  - Я не получу свою долю. Все было бессмысленно.  - В его голосе была горечь. Додж даже посочувствовал ему. Интересно, почему Бишоп вообще согласился судействовать? И почему вообще люди соглашались быть судьями? Может, все они - игроки, судьи и даже Диггин - имели свои секреты. Может, деньги были только верхушкой айсберга, а на кону было гораздо большее для каждого из них.
        Додж спросил:
        - Мы почти закончили. Зачем давать задний ход сейчас?
        - У меня нет выбора. Я нарушил правила. Я все рассказал.  - Бишоп снял свою бейсболку, прошелся рукой по волосам, а затем напялил ее обратно.  - Кроме того, меня все это бесит. И всегда бесило. Гребаная Паника. Она сводит людей с ума. Она сама - безумие. Я согласился только потому, что…  - Он посмотрел на свои руки.  - Я хотел отдать Хезер свою долю,  - тихо сказал он.  - А когда она стала участвовать, мне пришлось продолжить. Чтобы помочь ей. И уберечь ее.
        Додж ничего не сказал. В каком-то смысле ими обоими двигала любовь. Доджу стало жаль, что он не узнал Бишопа получше. Он о стольком жалел. Например, о том, что он не проводил больше времени с Хезер. Они могли стать настоящими друзьями.
        И, разумеется, Нэт. С ней он просто феерично все испортил.
        Неужели вся жизнь так и пройдет в сожалениях?
        - Ты когда-нибудь делал что-то плохое из лучших побуждений?  - неожиданно спросил Бишоп.
        Додж чуть не рассмеялся. Но вместо этого он просто ответил:
        - Да.
        - Что это значит?  - спросил Бишоп.  - Мы плохие или хорошие?
        Додж пожал плечами.
        - Я думаю, и то и другое,  - ответил он.  - Как и все.  - Его вдруг охватило чувство вины.
        То, что он собирался сделать с Рэем, было очень плохо. Хуже всего, что он когда-либо делал.
        Но старая поговорка гласит: «око за око, зуб за зуб». Он просто следовал ей. Хотел расквитаться с Рэем.
        В конце концов, не он все это начал.
        Бишоп повернулся к нему и остановился.
        - Мне нужно знать, что ты собираешься сделать,  - сказал он. Стоя там и не зная, куда деть свои большие руки и ноги, он выглядел таким потерянным.
        - Я продолжу играть,  - тихо ответил Додж.  - Мы почти закончили. Но не совсем. Пока.
        Бишоп громко выдохнул, будто Додж ударил его в живот, хотя он, по-видимому, ожидал этого. Вдруг Додж понял, как он может помочь Бишопу, как он может сделать что-то хорошее хотя бы для разнообразия, не дав при этом выиграть Рэю.
        - Я могу позаботиться о Хезер,  - сказал Додж. Бишоп удивленно посмотрел на него.  - Я могу сделать так, чтобы ей не пришлось бороться с Рэем. Я позабочусь о том, чтобы с ней ничего не случилось. Идет?
        Бишоп изучал его несколько долгих минут. Додж знал, что у него внутри идет борьба,  - возможно, он не доверял Доджу до конца. Додж не мог винить его за это.
        - Что мне нужно сделать?  - спросил Бишоп.
        У Доджа словно гора свалилась с плеч. Он был еще на шаг ближе к цели. Все кусочки мозаики складывались воедино.
        - Машина,  - ответил он.  - Одолжи мне машину.
        Додж боялся, что Хезер не станет его слушать. В конце концов, именно он сказал ей, что все сделки расторгнуты и никто не будет делиться выигрышем. Но когда он попросил ее о встрече у Дот, Хезер согласилась. Было десять вечера - единственное время, когда в закусочной было пусто в перерыве между суетой во время ужина и полуночниками. В это время парочки выползали из соседнего бара и приходили за блинами с кофе, чтобы протрезветь.
        Додж объяснил Хезер, что она должна сделать. Она заказала кофе с небольшим количество сливок. Теперь она смотрела на него, попивая кофе. Хезер поставила кружку на стол.
        - Ты хочешь, чтобы я проиграла?  - спросила она.
        - Говори тише,  - ответил Додж. Его мама работала в первую смену и наверняка сейчас гуляла где-то с Биллом Келли - теперь они были почти совсем неразлучны,  - но в Дот он знал еще некоторых людей. Включая Рики, которого он видел каждый раз, когда дверь в кухню открывалась и закрывалась. Он улыбался и махал ему, как придурок. Доджу пришлось признать, что он довольно неплохой парень. Он передал им бесплатный жареный сыр и немного сырных палочек из моцареллы.
        - Послушай, ты ведь не хочешь бороться с Рэем, ведь так? Этот парень - настоящий зверь.  - Додж почувствовала, как у него сдавливает горло. Он задумался, почему он это делает - вспомнил о том, как Дэйна первый раз приехала домой в инвалидной коляске, о том, как она выпала из кровати и звала на помощь, будучи не в состоянии забраться обратно. О Дэйне в инвалидном кресле, которая была под кайфом от обезболивающих и пребывала практически в коматозном состоянии. И даже несмотря на то, что последнее время она, похоже, чувствовала себя лучше, счастливее и даже была преисполнена надеждой, он, Додж, никогда не забудет того, что с ней случилось.  - Он собьет тебя с дороги, Хезер. Ты в любом случае проиграешь.
        Она скорчила гримасу, но ничего не сказала. Додж знал, что она задумалась.
        - Если будем играть по-моему, ты все равно выиграешь,  - продолжил он, наклоняясь через липкий от годами накопленного жира стол.  - Мы поделим деньги. И никто не пострадает.
        Кроме Рэя.


        Хезер с минуту молчала. Ее волосы были собраны в хвост, а лицо было румяным от солнца. Все ее веснушки слились с загаром. Она выглядела прекрасно. Жаль, Додж не мог сказать ей, что он считает ее замечательной. Как ему жаль, что они никогда не общались близко.
        Что он влюбился в ее лучшую подругу и сам же все испортил.
        Но все это не имело сейчас никакого значения.
        - Почему?  - наконец спросила Хезер, поворачиваясь к нему. Ее глаза были ясными, серо-зелеными, как океан, отражающий небо.  - Почему ты так сильно этого хочешь? Дело ведь не в деньгах, так? Дело в победе. Дело в том, чтобы уделать Рэя.
        - Не волнуйся об этом,  - сказал Додж немного грубо. Дверь в кухню снова открылась, и там появился Рики, халат которого был испачкан соусом маринара[48 - Итальянский соус, приготавливающийся из томатов, чеснока, пряных трав и лука.] и жиром. Он улыбался и показывал Доджу два больших пальца. О господи! Он, что, подумал, что Додж на свидании? Додж снова повернулся к Хезер:  - Послушай. Я пообещал Бишопу, что я…
        - А Бишоп-то здесь при чем?  - спросила Хезер, не давая ему договорить.
        - При всем,  - ответил Додж. Он осушил стакан колы со льдом, наслаждаясь тем, как пузырьки лопаются у него на языке.  - Он не хочет, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
        Хезер снова отвернулась.
        - Откуда мне знать, что я могу тебе верить?  - наконец, спросила она.
        - В этом-то все и дело.  - Кусочек льда хрустел на зубах у Доджа.  - Ниоткуда.
        Хезер пристально смотрела на него.
        - Ладно,  - в итоге сказала она.  - Я согласна.
        Снаружи, на краю парковки, деревья колыхались от ветра. Некоторые листья уже начали желтеть. Они покрывались золотом. Другие становились красными, будто болели. До Дня труда и до официального конца лета оставалось меньше трех недель. И всего неделя до финальной битвы. Попрощавшись с Хезер, Додж пошел домой не сразу, а какое-то время шатался по улицам.
        Он выкурил две сигареты, но не потому, что хотел курить, а потому, что наслаждался темнотой, тишиной и прохладным ветерком, который разносил запах осени - запах чистоты, деревьев. Так пах дом, который только что подмели и разбрызгали освежитель воздуха. Интересно, тигр все еще на свободе? Наверняка так и есть - Додж не слышал ничего о том, что его поймали. Какая-то его часть надеялась, что он его увидит. Другая часть, наоборот, этого боялась.
        В конце концов, разговор с Хезер прошел лучше, чем он ожидал. Он был уже так близко.
        Он знал, что сложнее всего будет устроить взрыв.

        22 августа, понедельник

        ХЕЗЕР

        После побега тигров Хезер была так взволнована, что не могла спать. Она ждала, что Криста появится с каким-нибудь распоряжением суда, согласно которому Лили придется вернуться домой. Или еще хуже, придут копы или люди из ЭйЭсПиСиЭй и заберут Энн в тюрьму. Что ей тогда делать?
        Но дни шли, и Хезер потихоньку успокаивалась. Возможно, Криста поняла, что чувствует себя счастливее, когда ее дочери не живут у нее дома. Что она не прирожденная мать. Она вечно это твердила. Но несмотря на то, что копы сновали туда-сюда, все еще пытаясь найти второго тигра, и по-прежнему патрулировали владения Энн, а люди из ЭйЭсПиСиЭй приехали, чтобы проверить состояние остальных животных и убедиться, что их содержание законно, на Энн до сих пор не надели наручники и никуда не забрали, как боялась Хезер.
        В глубине души Хезер понимала, что ее проживание в доме у Энн временно. Она не может жить у нее вечно. Осенью Лили должна пойти в школу. Энн содержала их, но как долго все это продлится? Хезер нужно было найти работу, вернуть деньги Энн, сделать хоть что-нибудь. Она по-прежнему цеплялась за надежду, что в этом ей поможет Паника - что с заработанными деньгами, даже если их придется разделить с Доджем, она сможет арендовать у Энн комнату или найти собственное жилье для себя и Лили.
        Чем дольше она жила вдали от «Свежих Сосен», тем больше убеждалась - она никогда, никогда в жизни туда не вернется. Ее место было здесь или в каком-то подобном доме - где просторно и нет любопытных соседей, никаких криков, никаких бьющихся бутылок и никаких людей, слушающих музыку ночь напролет. Ее место было рядом с животными, большими деревьями и этим запахом свежего сена и навоза, который почему-то не был таким уж неприятным. Удивительно, как она любила осматривать хозяйство, вычищать птичьи клетки, расчесывать лошадей и даже подметать в конюшне.
        Удивительным было еще и то, как хорошо было чувствовать себя нужной. Теперь Хезер верила в то, что сказала ей Энн. Энн заботилась о ней. Возможно, даже любила ее немного.
        А это все меняло.
        До финального испытания осталось три дня. Теперь, когда Хезер знала, как все пройдет - что она придет, только чтобы тут же проиграть Доджу в первом раунде Поединка,  - она почувствовала невероятное облегчение. Первое, что она собиралась сделать с деньгами,  - это купить Лили новый велосипед, на который она глазела во время их поездки в торговый центр.
        Нет. Сначала она отдаст деньги Энн, а уже потом купит велосипед.
        А потом, возможно, она купит себе хорошенький сарафан и кожаные сандалии на ремешках. Что-то красивое, что она наденет, когда, наконец, наберется храбрости и поговорит с Бишопом. Если наберется.
        Хезер уснула, и ей снился Бишоп. Он стоял вместе с ней на краю водонапорной башни и говорил ей прыгать, прыгать. Ниже - гораздо ниже - был бурный поток воды, испещренный яркими белыми огнями. Они, как немигающие глаза, были будто приклеены посреди этой черной воды. Он говорил Хезер, чтобы она не боялась, а она не хотела говорить ему, что испытывает настолько сильный ужас, что не может даже двинуться.
        Потом там появился Додж.
        - Как ты собираешься выиграть, если ты боишься прыгнуть?  - повторял он.
        Неожиданно Бишоп исчез, и металлический выступ под ее ногами превратился в деревянный, наполовину сгнивший и неустойчивый. Бум. Додж махал бейсбольной битой, разбивая деревяшку и отправляя в воду ливень из щепок. Бум.
        - Прыгай, Хезер.  - Бум.  - Прыгай.
        - Хезер!
        Хезер проснулась от двойного ощущения - Лили шептала ее имя, стоя между их кроватями, и, как эхо, голос с улицы звал ее по имени.
        - Хезер Линн!  - послышался голос. Бум. Удар кулаком по двери.  - Спускайся! Спускайся сюда, мне нужно с тобой поговорить.
        - Мама,  - сказала Лили, как раз когда Хезер обрела голос. Глаза Лили расширились.
        - Иди в кровать, Лили,  - сказала Хезер. Она тут же проснулась и посмотрела в телефон: 1:13 ночи. В коридоре виднелся небольшой кусочек света из-под двери комнаты Энн. Хезер слышала шорох простынь. Значит, она тоже проснулась.
        Продолжался стук и приглушенные крики: «Хезер! Я знаю, что ты здесь. Ты будешь игнорировать собственную мать?» Хезер не нужно было даже походить к двери, чтобы понять, что Криста пьяна.
        Свет на крыльце был включен. Когда она открыла дверь, ее мама стояла, приложив одну руку к глазам, будто закрываясь от солнца. Выглядела она ужасно. Ее волосы вились, у футболки был такой глубокий вырез, что Хезер видела все морщины на ее декольте и белые полумесяцы от бикини, джинсы с пятнами, огромные каблуки. Ей было тяжело стоять на одном месте, и она делала небольшие шажки, чтобы сохранять равновесие.
        - Какого черта ты тут делаешь?
        - Что я здесь делаю?  - ее язык заплетался.  - А ты-то что здесь делаешь?
        - Уходи.  - Хезер шагнула на крыльцо, обнимая себя.  - Ты не имеешь права приходить сюда. Не имеешь права приходить сюда в таком виде.
        - Права? У меня на все есть право.  - Криста сделала неуверенный шаг вперед, пытаясь пройти мимо Хезер. Но та загородила ей путь, впервые радуясь своему преимуществу в росте. Криста начала кричать:  - Лили! Лили Энн! Где ты, малышка?
        - Прекрати.  - Хезер попыталась схватить Кристу за плечи, но та отшатнулась от нее, ударяя ее по руке.
        - Что происходит?  - Позади них возникла Энн, моргая. На ней был старый халат.  - Хезер, все в порядке?
        - Ты!  - Криста сделала два шага перед Хезер, прежде чем та успела ее остановить.  - Ты украла моих деточек!  - Она покачивалась на каблуках.  - Ты чертова стерва, я тебя…
        - Мама, перестань!  - Хезер крепко себя обняла, стараясь не показывать эмоции и избежать скандала.
        Энн сказала:
        - Ладно, давайте успокоимся, давайте все успокоимся.  - Ее руки были подняты вверх, будто она пыталась утихомирить Кристу.
        - Мне не нужно успокаиваться…
        - Мама, прекрати!
        - Уйди с дороги…
        - Успокойтесь, успокойтесь.
        Затем из темноты послышался чей-то голос:
        - В чем дело?  - Фонарик включился тогда же, когда выключился свет на крыльце. Он подсветил их все по очереди, как указующий перст. Из темноты кто-то вышел, поднялся по лестнице, когда свет на крыльце, реагируя на движение, снова включился. Все остальные тут же замерли. Хезер забыла, что в лесу была припаркована патрульная машина. Полицейский часто моргал, будто только что проснулся.
        - Дело в том,  - начала Криста,  - что у этой женщины мои деточки. Она их украла.
        Полицейский ритмично двигал челюстью, будто бы жевал жвачку. Он перевел взгляд с Кристы на Хезер, затем на Энн, потом снова на Кристу. Его челюсть двигала влево-вправо. Хезер задержала дыхание.
        - Это ваша машина, мадам?  - наконец сказал он, махнув головой в сторону машины Кристы.
        Криста посмотрела туда. Затем снова на него. В ее глазах что-то вспыхнуло.
        - Да, и что?
        Он по-прежнему жевал, глядя на нее.
        - Официально разрешенный показатель - 0,08 промилле[49 - 0,08 промилле - показатель концентрации алкоголя в крови, официально разрешенный для управления автомобилем.].
        - Я не пьяна.  - Криста начала повышать голос.  - Я такая же трезвая, как и вы.
        - Не возражаете, если мы отойдем ненадолго?
        Хезер была готова обнять его и поблагодарить. Она хотела все ему объяснить, но у нее в горле встал ком.
        - Я возражаю.  - Криста отошла в сторону от копа, когда тот шагнул к ней. Она чуть не споткнулась об один из цветочных горшков. Коп взял ее за локоть. Она попыталась сбросить его руку.
        - Мадам, пожалуйста. Не могли бы вы пройти сюда…
        - Отпусти меня.
        Хезер наблюдала за происходящим будто бы в замедленной съемке. Раздался шум и крики. Криста трясла рукой, поднося кулаки к лицу офицера. Удар будто увеличился в несколько раз, затем гул, шум.
        А потом время снова ускорилось, и коп выкручивал руки Кристы у нее за спиной, пока она сопротивлялась и извивалась, как животное.
        - Вы заключаетесь под арест за нападение на полицейского…
        - Опусти меня.
        - У вас есть право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде.
        На Кристу надели наручники. Хезер не знала, радоваться или бояться. Возможно, и то и другое. Криста по-прежнему орала на полицейского, который увел ее с крыльца в сторону патрульной машины. Она звала Лили, кричала о своих правах. Затем она оказалась в машине, за ней закрылась дверь, и наступила тишина, не считая шума двигателя и шороха гравия, когда коп прошел на водительское сиденье. Вспышка фар. Затем опять темнота. На крыльце снова выключился свет.
        Хезер трясло. Когда она, наконец, смогла заговорить, единственное, что она сказала, это:
        - Ненавижу ее.  - Затем еще раз:  - Ненавижу.
        - Пойдем, милая.  - Энн положила руку Хезер на плечи.  - Пойдем внутрь.
        Хезер выдохнула и позволила гневу уйти. Они вместе зашли в дом, в прохладный коридор, окутанный тенью и лунным светом, который выглядел уже очень родным. Хезер подумала о Кристе, беснующейся на заднем сиденье полицейской машины. Тяжесть в груди отступала. Теперь все узнают правду - какая Криста была на самом деле и от чего Хезер с Лили бежали на самом деле.
        Энн обняла Хезер.
        - Все будет хорошо,  - сказала она.  - У вас все будет хорошо.
        Хезер посмотрела на нее и смогла улыбнуться.
        - Я знаю,  - ответила она.
        В Карпе конец августа был самым грустным временем в году. А возможно, и везде.
        Каждый год при любой погоде общественные бассейны внезапно заполнялись людьми, в парках лежали одеяла для пикника и пляжные полотенца, а на дорогах бок о бок стояли припаркованные машины с людьми, отдыхающими на озере Копэйк[50 - Озеро в округе Южная Колумбия, штат Нью-Йорк.]. На деревьях висела завеса от выхлопных газов, запаха угля и дыма от сотен костров. Это была последняя пышная демонстрация лета, линия на песке, отчаянная попытка навсегда отсрочить наступление осени.
        Но осень надкусывала голубое небо своими зубами, разрывала на части куски солнца, уничтожала тяжелую дымку, пахнущую мясом. Она наступала, и ее больше нельзя было сдерживать.
        Она принесет дождь, холод и перемены.
        Но сначала - финальное испытание. Самое опасное испытание.
        Поединок.

        25 августа, четверг

        ДОДЖ

        В день Поединка было мокро и холодно. Додж надел свои любимые джинсы и поношенную футболку. Без носков он прошел в гостиную, съел кашу из миски и посмотрел с Дэйной несколько реалити-шоу по телику, отпуская шутки об этих придурках, которые согласились на то, чтобы всю их жизнь снимали на камеру. Дэйна, казалось, испытала облегчение, увидев, что Додж ведет себя как обычно.
        Но все это время его мысли были далеко-далеко. Он думал о темной прямой, о заведенном двигателе, скрежете шин и запахе дыма.
        Он переживал. Переживал, что огонь загорится слишком быстро, когда Додж еще будет вести машину. Переживал, что Рэй не захочет поменяться машинами.
        Он предполагал это, поэтому отрепетировал, что будет говорить.
        «Я хочу поменяться машинами,  - скажет он, когда Хезер позволит ему выиграть первый раунд.  - Так я буду знать, что все по-честному. Что он точно не поставил себе турбоускоритель и не повредил мои тормоза».
        Разве Рэй сможет отказать? Если Додж будет ехать аккуратно, не более сорока миль в час[51 - Приблизительно 65 км/ч.], двигатель не должен нагреться слишком сильно, и взрыва не произойдет. Хезер даст ему выиграть, даже если он будет плестись. Рэй ни за что не заподозрит.
        А потом он сядет в машину, нажмет на педаль газа, двигатель начнет дымиться и искриться, и тогда…
        Месть.
        Если все пройдет по плану. Если, если, если. Додж ненавидел это дурацкое слово.
        В три часа Билл Келли зашел за Дэйной. Он повезет ее к физиотерапевту. Додж так и не мог понять, как Келли удалось стать частью их жизни. Дэйна была практически очарована им. Как будто они все вдруг стали одной большой и счастливой семьей, а Додж был единственным, кто помнил, что они не были семьей и никогда не могли ею стать. Всегда были только Додж и Дэйна, и никого больше.
        А теперь он потерял и ее.
        - С тобой все будет в порядке?  - спросила Дэйна. Она уже приспособилась к инвалидному креслу и объезжала мебель, подпрыгивая в местах, где пол был неровным. Доджа бесило, что ей приходилось привыкать к роли калеки.
        - Да, конечно.  - Он специально избегал ее взгляда.  - Посмотрю дома телик и займусь еще чем-нибудь.
        - Мы вернемся через пару часов,  - сказала она и затем добавила:  - Мне кажется, что терапия действительно работает, Додж.
        - Я за тебя рад.  - К его удивлению, ему стало сдавливать горло. Она уже почти вышла, когда Додж позвал ее:  - Дэйна. Все это для тебя.
        - Что?  - она повернулась.
        Он сумел улыбнуться:
        - Люблю тебя.
        - Не будь занудой,  - ответила она и улыбнулась ему в ответ. Затем выехала из дома и закрыла за собой дверь.
        ХЕЗЕР

        С каждой минутой Хезер приближалась к финалу.
        Наверное, она должна была чувствовать облегчение, но вместо этого она весь день была охвачена страхом. Она говорила себе, что все, что ей нужно,  - это проиграть. Ей пришлось поверить, что Додж сдержит обещание насчет денег.
        Он играл не ради денег. Хезер всегда знала это. Но она жалела, что не выведала у него истинную причину. Может, поэтому она нервничала - теперь, даже в самом конце игры, она не понимала его истинной цели. Из-за этого ей казалось, что были и другие игры, секретные правила и союзы, а она была всего лишь пешкой.
        Около пяти часов началась гроза, и облака рассыпались на кусочки. Воздух был очень влажный. Было полно комаров. На дорогах станет скользко. Но Хезер напомнила себе, что это не имеет значения. Она могла даже отступить, если бы захотела, притвориться, что передумала, или передумать на самом деле в последнюю секунду. Тогда Додж и Рэй смогут встретиться лицом к лицу, а она будет вне игры.
        Но все равно неприятное чувство - тяжесть и зуд изнутри - не покидало ее.
        Поединок перенесли. На этот счет не было никаких официальных сообщений, ни эсэмэс, ни электронных писем. Бишоп держался в стороне, на случай, если кто-то будет недоволен тем, что стало с игрой. Хезер его не винила. Вивьен, по-видимому, тоже. Впервые в истории Паники финальное испытание будет проходить вне зависимости от того, придут ли судьи.
        Но как всегда бывает в таких маленьких городках, которые питаются сплетнями, до Хезер дошли слухи. Полицейские стояли вдоль всего шоссе, где традиционно проходил поединок. Значит, место будет другое. Недалеко от оврага и старых железнодорожных путей.
        Интересно, придет ли Нэт? От этой мысли Хезер стало больно.
        Хезер ушла в шесть часов. Ее руки уже тряслись, и она переживала, что за час или чуть больше до Поединка она будет настолько волноваться, что не сможет вести машину или вовсе передумает. Энн согласилась дать Хезер на вечер машину, и Хезер ненавидела себя за то, что ей пришлось врать, зачем она ей понадобилась. Но она сказала себе, что это - конец и больше не будет никакой лжи. Она будет очень осторожной и свернет с дороги, когда Додж подберется к ней хоть сколько-нибудь близко.
        Она не попрощалась с Лили. Не хотела раздувать из этого важное событие. Это было не так.
        Она вернется максимум через несколько часов.
        Только Хезер свернула с шоссе, как почувствовала вибрацию телефона. Она не обратила на это внимание, но ей снова позвонили. А потом еще раз. Она съехала на обочину и достала из кармана телефон.
        Нэт. Ответив на звонок, Хезер тут же поняла, что что-то пошло совсем не так.
        - Хезер, пожалуйста,  - сказала Нэт, прежде чем Хезер успела поздороваться.  - Случится что-то плохое. Мы должны это остановить.
        - Подожди-подожди!  - Хезер слышала, что Нэт всхлипывает.  - Успокойся. Расскажи все сначала.
        - Это случится сегодня,  - сказала Нэт.  - Нам нужно что-то сделать, Хезер. Он же умрет. Или убьет Рэя.
        Хезер едва могла следить за нитью разговора.
        - Кто?
        - Додж!  - завопила Нэт.  - Пожалуйста, Хезер, ты должна нам помочь!
        Хезер сделала глубокий вдох. В это время солнце полностью показалось из облаков. Небо было испещрено красными пятнами - точно так выглядит свежая кровь.
        - Кому «нам»?
        - Просто приходи,  - сказала Нэт.  - Пожалуйста. Я все тебе объясню, когда приедешь.
        ДОДЖ

        Додж приехал к оврагу после шести вечера. Машина, которую Бишоп одолжил ему и уже никогда не сможет вернуть, была старая «Ле Сабре» со своими особенностями. Ее заносило влево, но Додж не стал это исправлять. Это не имело значения. Она нужна ему ненадолго.
        Он припарковался на обочине у дороги, которую выбрали для испытания. Там было пусто - возможно, из-за плохой погоды. Додж был рад. Нельзя, чтобы кто-нибудь его увидел.
        Все не заняло много времени. Это было на удивление просто - смог бы сделать и ребенок, что было довольно иронично, особенно учитывая то, что Додж три раза заваливал химию и был далек от естественных наук. Забавно, что всему можно легко научиться в Интернете. Взрывы, бомбы, «коктейли Молотова», самодельные взрывные устройства - все, что хочешь. Узнать, как подорвать кого-нибудь, было проще, чем купить дурацкое пиво.
        Ранее он растворил пенополистерол в бензине и залил смесь в стеклянную банку. Кустарный напалм было так же легко изготовить, как заправку для салата. Теперь он аккуратно прикрепил петарду скотчем к банке и закрепил все вместе в моторном отсеке. Но не слишком близко к выпускному коллектору[52 - Одна из частей навесного оборудования мотора, предназначенная для сбора выхлопных газов в одну трубу из нескольких цилиндров.] - сначала ему нужно было пройти испытание с Хезер. Он будет вести очень аккуратно, чтобы двигатель не перегрелся.
        Затем машина перейдет Рэю. Рэй заведет ее, петарда загорится, банка разобьется, выпуская взрывчатку.
        Бабах.
        Все, что ему нужно будет делать,  - ждать.
        И почти тут же он получил сообщение от Хезер:
        «Я за тобой заеду. Нужно поговорить».
        А потом еще одно:
        «Сейчас».
        Додж громко выругался. Затем его охватил неожиданный страх, что Хезер передумала. Это все испортит. Он быстро отправил ей ответ: «Угол Волчьего Холма и шоссе Павлина. Жду тебя там».
        «Уже еду»,  - ответила Хезер.
        Додж ходил кругами в ожидании Хезер и курил. До этого он был спокоен, но теперь его переполняло беспокойство - ползущее зудящее чувство, как будто под кожей суетились пауки.
        Он вспомнил о Дэйне на больничной койке, когда первый раз увидел ее после аварии - широко раскрытые глаза, корка из крови и соплей над губой. Она говорила: «Я не чувствую ног. Что с моими ногами?» Она устроила истерику в палате, пытаясь встать, а вместо этого упала на колени Доджа.
        Он вспомнил о Люке Хэнрэхэне, который уехал с призом в пятьдесят тысяч, и о той ночи, когда Додж стоял у дома Хэнрэхэнов с бейсбольной битой и был слишком напуган, чтобы что-то сделать.
        И к тому моменту, как подъехала Хезер, он чувствовал себя немного лучше.


        Хезер ничего не стала говорить ему в машине.
        - В чем дело?  - спросил он.
        - Потерпи немного, ладно? Она хочет сама тебе все рассказать.
        - Она?  - внутри у Доджа все подпрыгнуло.
        - Нэт,  - ответила Хезер.
        - С ней все в порядке?  - спросил Додж. Но Хезер просто покачала головой, показывая, что она больше ничего не скажет. Теперь он начал раздражаться. Время было неподходящее, ему нужно было сконцентрироваться. Внутри у него все сжалось от нервов. Но в то же время ему польстило то, что Хезер в нем нуждалась. Польстило ему и то, что Натали хотела его видеть. И до полной темноты было еще два часа. Более чем достаточно.
        У дома Нэт было две машины, одна из них - незнакомый битый грузовик «Шевроле». Додж задался вопросом, не было ли это своего рода интервенцией[53 - Мероприятие, когда друзья собираются вместе, чтобы помочь кому-то из своей компании разобраться в его серьезных проблемах, таких как наркотики, депрессия и т. д.] для Нэт, и под его кожей снова возникло это ползучее чувство.
        - Что происходит?  - снова спросил он.
        - Я уже сказала,  - ответила Хезер.  - Она хочет тебе сама все объяснить.
        Дверь была не заперта. Странно, что снаружи было уже почти темно, а в доме не горел свет. Тусклый и серый воздух был словно объемный, как одеяло, покрыв все вокруг, стирая детали. Подойдя к дому Нэт, Додж ощутил то же самое, что всегда ощущал в церкви - будто бы ступает на священную землю. Все было сделано из дерева, много симпатичной мебели и вещей, которые Додж вряд ли мог себе позволить. Но он не подал виду.
        - А она вообще здесь?  - спросил он. Его голос звучал слишком громко.
        - Внизу.  - Хезер прошла вперед. Она открыла дверь справа от гостиной. Недостроенная лестница, по-видимому, вела в подвал. Доджу показалось, что он слышит какое-то движение, возможно, шепот. Но затем все прекратилось.
        - Иди вперед,  - сказала Хезер. Он собирался попросить ее идти первой, но не хотел, чтобы она думала, что он боится. А на самом деле так и было. По какой-то непонятной причине. Что-то в этом месте его пугало - может, тишина. Будто чувствуя его сомнения, Хезер сказала:
        - Слушай, мы сможем поговорить внизу. Она все тебе расскажет.  - Хезер замолчала.  - Нэт!  - позвала она.
        - Я тут,  - послышался голос Нэт из подвала.
        Успокоившись, Додж пошел вниз, в туманный, отсыревший и подземный воздух. Большой подвал был весь заполнен бракованной мебелью. Он спустился вниз и огляделся в поисках Нэт, когда свет выключился. Додж в растерянности замер.
        - Какого…  - начал было он, но почувствовал, как его резко схватили, услышал голоса. На какое-то мгновение он подумал, что это была часть игры, испытание, которое он не ожидал.
        - Сюда, сюда,  - говорила Нэт. Додж изо всех сил попытался атаковать, но тот, кто его держал, был большим, коренастым и сильным. Это был парень. Додж понял это по его размерам и запаху - ментол, пиво, крем после бритья. Додж пнул его, парень ругнулся и что-то опрокинул. Послышался звон стекла. Натали сказала:
        - Черт! Сюда, сюда!
        Доджа посадили на стул. Его руки были скручены за спиной и чем-то перевязаны. Скотч. Ноги тоже.
        - Какого хрена?  - теперь он уже кричал.  - Отвалите от меня!
        - Тихо, Додж. Все хорошо.
        Даже теперь Додж был околдован голосом Натали. Он даже не мог сопротивляться.
        - Какого черта происходит?  - спросил он.  - Что вы делаете?  - Его глаза медленно привыкали к темноте. Он сумел разглядеть Натали, очертания ее глаз. Две грустных темных глазницы.
        - Это ради тебя,  - сказала она.  - Для твоего же блага.
        - О чем ты говоришь?  - вдруг подумал о машине, припаркованной на шоссе Павлина, о банке с бензином и пенополистеролом, расположенной в двигателе как скрытое сердце. Он попытался разорвать скотч, связывающий его.  - Отпусти меня.
        - Додж, послушай.  - голос Натали дрогнул, и он понял, что она плачет.  - Я знаю, знаю, что ты винишь Люка в том, что случилось с твоей сестрой. За тот несчастный случай, ведь так?
        Внутри у Доджа все похолодело. Он не мог говорить.
        - Я не знаю, что именно ты планируешь, но я не позволю тебе это сделать,  - сказала Нэт.  - Это нужно прекратить.
        - Отпусти меня!  - Дожд начал повышать голос. Он боролся с чувством паники, с чувством тупого ужаса во всем теле. То же чувство охватило его два года назад, когда он стоял на газоне перед домом Хэнрэхэнов, пытаясь заставить ноги двигаться.
        - Додж, послушай меня.  - Она положила руки ему на плечи. Он хотел оттолкнуть ее, но не мог. Он любил и ненавидел ее одновременно.  - Это все ради тебя. Потому что мне не все равно.
        - Ты ничего не знаешь,  - возразил он. Он чувствовал запах ее кожи, смесь ванили и жвачки, от которого ему стало больно.  - Опусти меня, Натали. Это безумие.
        - Мне жаль, но нет.  - Ее пальцы коснулись его щеки.  - Я не позволю тебе совершить какую-нибудь глупость. Я не хочу, чтобы ты пострадал.
        Она наклонилась еще ближе, пока ее губы почти не коснулись его губ. Он надеялся, что она наклоняется, чтобы его поцеловать, и он не мог отвернуться, не мог сопротивляться. Затем он почувствовал, что ее руки ощупывают его бедра.
        - Что ты…  - начал Додж, но Нэт уже нащупала его карман и достала оттуда ключи и телефон.
        - Мне жаль,  - сказал она, выпрямляясь. И по голосу было ясно, что так и есть.  - Но поверь мне, это к лучшему.
        Его охватила волна бессилия. Он предпринял последнюю, безуспешную попытку освободиться. Стул подпрыгнул вперед на несколько дюймов на бетонном полу.
        - Пожалуйста,  - сказал он,  - Натали.
        - Извини, Додж,  - ответила она.  - Я вернусь, как только закончится испытание. Обещаю.
        Она повозилась с его телефоном, и экран ненадолго загорелся, освещая ее лицо, глубокие, полные сожаления глаза. Он осветил парня, стоящего позади нее. Того самого, который усадил Доджа на стул.
        Он набрал вес как минимум тридцать фунтов[54 - 13,5 кг.] и отрастил волосы. Пятьдесят тысяч не пошли ему на пользу. Но ни с чем нельзя было спутать его глаза, мощную челюсть и шрам, напоминающий белого червяка, проходящего прямо от его левой брови.
        Додж почувствовал, как по нему ударом проходит шок. Он не мог ни говорить, ни дышать.
        Это был Люк Хэнрэхэн.
        ХЕЗЕР

        Хезер сидела в машине, пока Нэт с Люком делали то, что им нужно. Она старалась дышать нормально, но ее легкие не слушались и странно трепыхались в груди. Теперь ей придется выступить против Рэя Хэнрэхэна, и от этого уже никуда не деться.
        Интересно, что планировал Додж? Люк тоже не знал, что именно он собирался сделать, но он показал Нэт и Хезер сообщения с угрозами, отправленные ему Доджем. Это было нереально - сидеть на кухне с Нэт и Люком, футбольной звездой Люком Хэнрэхэном, королем выпускников, которого выгнали со встречи выпускников за то, что он курил травку в раздевалке во время оглашения приговора суда. Победитель Паники. Который однажды напал на кассира в супермаркете в Гудзоне, когда тот отказался продать ему сигареты.
        Теперь он выглядел дерьмово. Два года вдали от Карпа не пошли ему на пользу, что было шоком для Хезер. Она думала, что все, что нужно сделать каждому из них,  - это выбраться из Карпа. Но, наверное, твои демоны следовали за тобой всюду, как тень.
        По словам Люка, он нашел Нэт благодаря бланкам для оформления ставок, которые дошли до него по дороге в Буффало[55 - Город в штате Нью-Йорк, второй по населению город штата после Нью-Йорка.]. И еще ему помогло это дурацкое видео - то самое, которое снимали во время испытания на водонапорных башнях, на котором Додж обнимал Натали. Из всех игроков Натали было найти легче всего, и Люк надеялся, что, заручившись ее поддержкой, они смогут убедить Доджа отступить.
        Наконец, Нэт вышла из дома. Хезер наблюдала, как она разговаривает с Люком на крыльце. Он был почти в два раза выше нее. Странно, как еще несколько лет назад Нэт сошла бы с ума от одной только мысли, что Люк посмотрит в ее сторону и просто будет знать, кто она такая. Было так странно, что жизнь шла своим чередом - на ее пути были повороты и тупики, неожиданные возможности. Наверное, если бы можно было предсказывать или предвидеть будущее, то потерялась бы вся мотивация преодолевать трудности.
        Обещание было всегда вопросом вероятности.
        - С Доджем все в порядке?  - спросила Хезер, когда Нэт села в машину.
        - Он в ярости,  - ответила Нэт.
        - Вы его похитили,  - подчеркнула Хезер.
        - Для его же блага,  - возразила Нэт, и какое-то время она выглядела злой. Но потом улыбнулась:  - Я раньше никого не похищала.
        - Главное, не превращай это в привычку.  - Казалось, что они обе решили не возвращаться к их ссоре, и Хезер была этому рада. Она кивнула Люку, который садился в свой грузовик.  - Он приедет посмотреть?
        Нэт покачала головой:
        - Не думаю.  - Она помолчала какое-то время, а потом тихо сказала:  - То, что он сделал с Дэйной,  - ужасно. Я думаю, он ненавидит себя за это.
        - Кажется, что так и есть,  - согласилась Хезер. Но ей не хотелось думать ни о Люке, ни о сестре Доджа, ни о ногах, похороненных под тонной металла. Ее и так тошнило от волнения.
        - Ты в порядке?  - спросила Нэт.
        - Нет,  - прямо ответила Хезер.
        - Ты уже подошла так близко, Хезер. Все почти закончилось. Ты выигрываешь.
        - Я еще не выигрываю,  - возразила Хезер. Но она уже завела машину. Откладывать больше нельзя. На небе не осталось почти ни облачка - будто горизонт был черной дырой, засасывающей все цвета. До Хезер вдруг дошло:  - Черт! Это же машина Энн. Она и так с трудом разрешила мне ее взять. Но я не могу бороться на ней с Рэем.
        - Это необязательно.  - Нэт полезла в сумочку и достала оттуда связку ключей, драматично ими покачав.
        Хезер посмотрела на нее:
        - Где ты их взяла?
        - У Доджа,  - ответила Нэт. Она вложила ключи в ладонь и положила обратно в сумку.  - Можешь поехать на его машине. Лучше перестраховаться.


        Все собрались, когда последние лучи солнца скрылись и луна, как гигантская коса, прорезалась через облака. Люди тихо появились из леса. Некоторые пешком спустились в овраг, шурша гравием и скользя по холму. Некоторые медленно ехали на машинах с выключенными фарами, напоминая в темноте подводные лодки.
        И когда звезды появились на небе, все были на месте: все ребята из Карпа пришли посмотреть финальное испытание.


        Время пришло. Диггину не пришлось повторять правила - все знали правила Поединка. Машины едут друг на друга на большой скорости. Кто первый свернет - тот проиграл.
        А победитель получает приз.
        Хезер так нервничала, что попала ключом в замок зажигания только с третьего раза. Она нашла «Ле Сабре» припаркованным на обочине. Он был практически спрятан в кустах. Это была машина Бишопа. Видимо, Додж ее одолжил.
        По какой-то неизвестной причине ее ужасно злило, что Бишоп помог Доджу. Интересно, отважится ли Бишоп прийти сегодня? Может быть, он был где-то в толпе, среди темной массы людей, лица которых нельзя разобрать в свете луны. Гордость не позволяла ей написать ему сообщение и посмотреть, что он ответит. Гордость и стыд. Он пытался поговорить с ней, все объяснить, а она вела себя ужасно.
        Она задавалась вопросом, простит ли он ее.
        - Как ты себя чувствуешь?  - спросила Нэт. Она предложила Хезер побыть с ней до последнего момента.
        - Нормально.  - солгала Хезер. Ее губы онемели. Язык опух. Как она поведет машину, если почти не чувствует рук? Когда она поставила машину на исходную позицию, фары подсветили призрачно-белые лица людей, которые тихо стояли в тени деревьев. Двигатель гудел так, будто с ним что-то было не в порядке.
        - Все будет хорошо,  - сказала Нэт. Она повернулась на сиденье. Ее глаза вдруг расширились.  - Все будет хорошо, поняла?  - Она сказала это так, будто старалась убедить саму себя.
        Диггин махал Хезер, показывая, что ей нужно развернуть машину. Двигатель издавал странный скрежет. Хезер показалось, что она чувствует какой-то странный запах, но потом она решила, что у нее просто взыграло воображение. Так или иначе, все скоро кончится. Тридцать-сорок секунд максимум. Когда Хезер удалось поставить машину в нужном направлении, Диггин постучал пальцами по лобовому стеклу и слегка кивнул ей.
        На другом конце дороги, на расстоянии тысячи футов, тысячи миль от нее, она увидела очертания фар Рэя. Они включались и снова выключилась. Включались и выключались. Как предупреждение.
        - Тебе пора,  - сказала Хезер Натали. В горле был ком.  - Мы сейчас начнем.
        - Я люблю тебя, Хезер.  - Нэт наклонилась к ней и обняла ее за шею. От нее пахло привычным запахом, запахом Нэт, и от этого Хезер чуть не заплакала, будто они прощаются в последний раз. Потом Нэт отошла.  - Послушай. Если Рэй не будет сворачивать… то есть если вы будете близко друг к другу, а он не будет пытаться свернуть… обещай мне, что ты свернешь первая. Что ты не будешь подвергать себя риску столкновения. Хорошо? Обещай мне.
        - Обещаю,  - сказала Хезер.
        - Удачи.  - И Нэт ушла. Хезер видела, как она побежала к обочине.
        Хезер осталась в машине одна. Перед ней - длинное узкое полотно дороги, которое, как палец, указывает на свет далеких фар.
        Она подумала о Лили.
        Она подумала об Энн.
        Она подумала о Бишопе.
        Она подумала о тиграх и обо всем, что она испортила в своей жизни.
        Она поклялась себе, что не станет сворачивать первой.
        В это время в темном подвале, где пахло нафталином и старой мебелью, Додж слишком поздно понял, зачем Нэт забрала его ключи. Крича и пытаясь высвободиться, он думал о маленькой бомбе, которая медленно тикала…


        В двигателе что-то дымилось. Хезер видела небольшие следы дыма, напоминающие черных змей, которые выходили из-под капота. Но именно в этот момент Диггин встал посередине дороги. Он снял футболку и как флагом махал ею над головой.
        Было уже слишком поздно. Хезер услышала пронзительный скрежет шин по асфальту. Рэй начал движение. Она нажала на педаль газа, и машина выскочила вперед с небольшим заносом. Дым усилился почти сразу же, и на какое-то время обзор был полностью закрыт.
        Паника.
        Затем дым рассеялся, и Хезер смогла видеть. Приближающиеся фары, легкий блеск луны и дым, как жидкость струящийся из-под капота. Все было так быстро, слишком быстро - она мчалась по дороге, где не было ничего, кроме двух лун, которые становились больше… ближе…
        Запах горящей резины и скрежет шин.
        Ближе, еще ближе. Хезер мчалась вперед. Спидометр показывал шестьдесят миль в час[56 - 97 км/ч.]. Теперь уже было слишком поздно сворачивать. Рэй тоже ехал вперед. Было слишком поздно что-либо предпринимать. Только столкнуться.
        Вдруг из двигателя выскочило огненное пламя. Хезер закричала. Она ничего не видела. Руль дернулся у нее в руках, и она с трудом смогла удержать машину на дороге. В воздухе пахло горелой пластмассой, а ее легкие были полны дыма.
        Она нажала на тормоза в полной уверенности, что умрет. Где-то слева она заметила движение - кто-то бежал по дороге? А секундой позже поняла, что Рэй свернул с дороги, повернул налево и въехал прямо в лес.
        Хезер пролетела мимо него. Раздался грохот и вибрация. Языки пламени облизывали ее лобовое стекло. Она кричала. Она знала, что нужно выбраться из машины, пока та никуда не въехала.
        Машина замедляла ход, скользя, вибрируя и наворачивая круги. Ее заносило в сторону леса. Хезер попыталась открыть дверь. Ручка выпала, и она подумала, что не сможет выбраться отсюда, пока пламя будет ее пожирать. Затем она толкнула дверь плечом, и та распахнулась. Хезер выпрыгнула, перекатилась, а потом ударилась о тротуар плечом и рукой. Во рту был привкус грязи и песка. Она услышала отдаленный гул, будто люди скандировали ее имя. Из-под колес автомобиля посыпались искры, когда он подпрыгнул на дороге и отлетел в лес.
        Взрыв был такой громкий, что Хезер показалось, будто звук проходит сквозь ее тело. Она закрыла голову. Теперь она слышала, что люди действительно скандировали ее имя. И имя Рэя. Вдалеке завыла сирена. На секунду ей показалось, что она умерла. Но во рту был привкус крови. Если бы она была мертва, она бы не чувствовала никакого привкуса.
        Хезер подняла голову. Машина была в руинах. Столб пламени пожирал ее, превращая ее в резину и металл. К ее удивлению, она смогла сесть, а затем встать. Она не чувствовала боли, будто просто смотрела кино о своей жизни. Теперь она ничего не слышала. Ни голосов, кричащих ее имя и призывающих ее уйти с дороги, подальше от машины, ни сирен. Как будто она была в месте глубокого молчания.
        Хезер повернулась и увидела Рэя, который пытался выбраться из своей машины. По его лицу текла кровь, три человека пытались ему помочь. Свернув с дороги, он врезался прямо в дерево, его капот был сморщен и сложен почти в два раза.
        И теперь Хезер увидела почему.
        Посреди дороги, совершенно неподвижно, на расстоянии не более двадцати футов, стоял тигр.
        Он смотрел на Хезер своими черными глазами, старыми и печальными глазами, которые видели, как века превращаются в пыль. И в тот момент Хезер почувствовала толчок. Она знала, что тигр напуган шумом, огнем, криками людей, заполнивших дорогу по обе стороны.
        Но она, Хезер, больше не боялась.
        Ее несло вперед какой-то неведомой силой, которую она не могла объяснить. Она не чувствовала ничего, кроме жалости и понимания. На дороге были только она и тигр.
        И в последний момент игры, когда дым перьями поднялся в воздух, а пламя лизало небо, Хезер Нилл без колебаний подошла к тигру и аккуратно положила руку на его голову. Она победила.

        8 октября, суббота

        В начале октября в Карпе наступило бабье лето. Было тепло, и солнце светило ярко. Если бы не красные и рыжие листья деревьев, которые контрастировали с темно-зелеными соснами, можно было бы подумать, что было начало лета.
        Хезер проснулась с внезапным сильным желанием вернуться туда, где началась Паника. Туман медленно поднялся над Карпом, мерцая и окончательно рассеиваясь в горном солнце. В воздухе пахло влажной землей и свежескошенной травой.
        - Не хочешь пойти покупаться, малышка?  - спросила Хезер у Лили, когда та перевернулась, моргая. Ее волосы разметались по подушке. Хезер видела светлые веснушки на носу у Лили, каждую ее ресничку, подсвеченную солнцем. Ее сестренка еще никогда не выглядела так хорошо.
        - С Бишопом?  - спросила она.
        Хезер не могла не улыбнуться:
        - С Бишопом.
        Он приезжал из колледжа на каждые выходные, чтобы выполнять общественные работы. И чтобы повидаться с Хезер.
        В итоге Хезер решила позвать и Нэт с Доджем. Это казалось ей правильным. Когда маленький желтый конвертик с золотым ключом от сейфа в местном банке странным образом пришел ей по почте, она сняла все деньги и поделила их на троих. Она знала, что Додж отдал большую часть своей доли Биллу Келли: они строили небольшой мемориал памяти Малыша Келли на месте дома Грейбиллов, который потом снесли. Нэт брала уроки актерского мастерства в Олбани, а потом получила работу манекенщицы по выходным в торговом центре в Гудзоне.
        А с января Хезер будет поступать в колледж Джефферсона по специальности «ветеринария».
        Хезер кинула в багажник одеяло, пляжные полотенца, крем от комариных укусов, солнцезащитный крем, пачку старых мокрых журналов из гостиной Энн, мини-холодильник с холодным чаем, несколько пакетов чипсов и скрипучие пляжные стулья с выцветшими полосатыми сиденьями. Она чувствовала, что завтра погода снова переменится и воздух станет холодным. Скоро Криста закончит тридцатидневную реабилитационную программу, и, возможно, им с Лили придется вернуться в «Свежие Сосны». Хотя бы на какое-то время. Скоро начнутся дожди.
        Но сегодняшний день был идеален.
        Они приехали к реке как раз до обеда. Во время поездки почти все молчали. Лили втиснулась на заднее сиденье между Доджем и Нэт, которая заплетала ей волосы и тихо шептала, каких кинозвезд она считает самыми симпатичными. Додж откинул голову к окну, и только по его случайной улыбке, которая периодически появлялась на его лице, Хезер знала, что он не спит. Рука Бишопа лежала на ее колене. Это по-прежнему казалось ей чудом - видеть его рядом, знать, что он принадлежит ей, как отчасти было всегда.
        Но теперь все было по-другому.
        Гораздо лучше.
        Вся их сдержанность ту же исчезла, когда они вышли из машины. Лили с улюлюканьем побежала в лес, держа над головой полотенце, которое развевалось над ней как знамя. Нэт побежала за ней, ударяя ветки на своем пути. Додж и Бишоп помогли Хезер выгрузить все из багажника, и все вместе они пошли в глубь леса, нагруженные полотенцами, пляжными стульями и холодильником.
        Пляж выглядел чище, чем обычно. В дальнем углу берега стояли две урны, а полоса из песка и гравия была очищена от привычных окурков и пивных банок. Солнечный свет, проходящий сквозь деревья, придавал воде странные оттенки - пурпурные, зеленые, насыщенно-голубые. Даже крутое лицо скалы, пересекающей воду, с которой прыгали все участники, теперь выглядело красиво, а не пугающе - Хезер заметила, что из трещин росли цветы, а запутанные лозы касались воды. Огненно-красные деревья, стоящие на месте прыжка, жарились под солнцем.
        Лили подбежала к Хезер, когда та стелила одеяло. Дул легкий бриз, и Хезер пришлось придавить края одеяла разными вещами - своими шлепанцами, очками Бишопа, пляжной сумкой.
        - Это здесь, Хезер?  - Лили указала на гору.  - Отсюда ты прыгала?
        - Нэт тоже прыгала,  - сказала Хезер.  - Мы все прыгали. Кроме Бишопа.
        - Ну, что поделать.  - Бишоп уже расшнуровывал свои кроссовки. Он подмигнул Лили:  - Я бояка.
        Его глаза ненадолго встретились с глазами Хезер. За все это время она так и не смогла до конца поверить, что он спланировал Панику. И не смогла простить его за то, что он не сказал ей об этом. Она бы в жизни не догадалась, что это мог сделать он - ее Бишоп, ее лучший друг, парень, который сначала разрешал ей есть свои коросты, а потом чуть не блевал, когда она это делала.
        Но в этом был смысл. Бишоп остался тем же парнем, но в то же время что-то в нем изменилось. И это давало ей надежду. Если люди меняются, значит, и она тоже может измениться. Она может стать другой.
        Стать счастливее.
        Быть счастливее - она уже счастлива.
        - Не такая уж она и высокая,  - заметила Лили и прищурилась:  - Как вы туда поднялись?
        - Вскарабкались,  - ответила Хезер. Лили молча открыла рот.
        - Пойдем, Лили!  - Нэт стояла у воды, снимая шорты. Додж стоял немного вдали, улыбаясь и наблюдая за ней.  - Кто быстрей в воду?
        - Так нечестно!  - Лили побежала по песку, пытаясь в то же время стянуть свою футболку.
        Хезер с Бишопом легли на одеяло. Она положила руку ему на грудь. Он слегка провел пальцами по волосам. Какое-то время они молчали. Им и не нужно было ничего говорить. Хезер знала, что он, несмотря ни на что, всегда будет принадлежать ей и у них всегда будет этот идеальный день с временной отсрочкой от холода.
        Хезер стало клонить ко сну, когда Бишоп сказал:
        - Я люблю тебя, Хезер.
        Она открыла глаза. Ей было тепло и лениво.
        - Я тоже тебя люблю,  - ответила она. Это вышло само собой.
        Он только что поцеловал ее - один раз, легонько, в макушку. А теперь, когда она склонила к нему лицо, он поцеловал ее чувственнее, в губы, когда Лили закричала:
        - Хезер, Хезер! Посмотри на меня, Хезер!
        Лили стояла на верхушке скалы. Хезер не видела, как она туда лезла. Наверное, она быстро вскарабкалась. Она почувствовала укол страха.
        - Слезай!  - крикнула она.
        - С ней все в порядке,  - сказал Додж.
        Теперь он стоял в воде с Нэт - Хезер не могла поверить ни в то, что Нэт уговорила его поплавать, ни в то, что у него вообще были плавки. Одной рукой он обнимал Нэт за талию. Они смотрелись удивительно, напоминая статуи, вырезанные из разноцветных камней.
        - Смотри!  - крикнула Лили.  - Я сейчас прыгну!
        И она так и сделала. Не медля ни минуты, Лили бросилась в воду. На секунду она будто замерла в воздухе с распростертыми руками и ногами, открытым и смеющимся ртом. Потом она ударилась о воду и вылезла на поверхность, сплевывая воду и крича:
        - Ты видела? Я не боялась. Ни капельки!
        Хезер охватило чувство радости, от которого ей стало легко и закружилась голова. Она подскочила и погрузилась в воду, прежде чем Лили успела добежать до берега. Хезер прошлепала мимо Нэт. Она вскрикнула, когда Хезер подхватила свою сестренку, пока та пыталась подняться на ноги, и потащила ее обратно в воду.
        - Значит, ты не боялась?  - Хезер атаковала голый живот Лили, пока та извивалась и визжала от смеха, зовя Бишопа на помощь.  - А щекотки ты тоже не боишься? А?
        - Бишоп, помоги!  - кричала Лили, когда Хезер пыталась заключить ее в объятья.
        - Уже иду, малышка!  - Бишоп подошел к ним и толкнул Хезер назад, чтобы они все упали в воду. Хезер поднялась, сплевывая воду, смеясь и отталкивая его.
        - Ты от меня так просто не отделаешься,  - сказал Бишоп. Он держал свои руки на ее талии. Его глаза были такими же зелено-голубыми, как вода. Ее Бишоп. Ее лучший друг.
        - Дети, дети, не ссорьтесь,  - поддразнила их Нэт.
        От ветра Хезер покрылась мурашками, но солнце было теплое. Она знала, что этот день и это чувство не может длиться вечно. Отчасти красота привлекательна тем, что она временна. Все снова станет сложно. Но это нормально.
        Смелость заключается в том, чтобы двигаться вперед, несмотря ни на что. Возможно, однажды ей снова придется прыгнуть. И она это сделает. Теперь она знала, что за темнотой, страхом и глубинами всегда есть свет. Всегда есть солнце, воздух, простор и свобода, к которым нужно стремиться.
        Выход есть из любой ситуации, поэтому не нужно ничего бояться.

        notes


        Примечания


        1

        Напиток, состоящий из воды и сока лайма, напоминающий лимонад.

        2

        Населённый пункт, место постоянного проживания, жилой фонд которого сформирован из передвижных домов - трейлеров.

        3

        Slurpee - полузамороженные прохладительные напитки, являющиеся собственной торговой маркой крупнейшей сети небольших магазинов 7-Eleven.

        4

        Бренд замороженных и консервированных овощей.

        5

        Heathbar - американский шоколадный батончик, сделанный из ириски, кофе и молочного шоколада. Созвучно с именем Хезер (Heather).

        6

        Ароматная приправа, которую традиционно добавляют в мексиканские и итальянские блюда.

        7

        Участок территории, на котором размещена коллекция древесных растений (деревьев, кустарников, лиан), культивируемых в открытом грунте.

        8

        Специальное устройство, основной функцией которого является фильтрация и очистка сточных вод от жиров, мусора и других вредных веществ, во избежание попадания их в природные водоемы.

        9

        Уменьшение размеров органа или ткани с нарушением или прекращением их функции.

        10

        Отсылка к Эду Гейну (англ. Ed Gein), одному из самых известных убийц в истории США. После ареста в его доме были найдены абажуры, кресла и корзины для бумаг из человеческой кожи.

        11

        Muppet (англ.)  - кукла, персонаж детской программы «Улица Сезам». Слово muppet образовано с помощью слияния слов marionette (марионетка) и puppet (кукла).

        12

        Ткань полотняного переплетения из фасонной пряжи, имеющей крупные узелки, расположенные на некотором расстоянии друг от друга, в основе и утк? или только в утке, в результате чего ткань приобретает шишковатую поверхность.

        13

        Лосьон, используемый при лечении дерматологических заболеваний.

        14

        Род высоких древовидных вьющихся субтропических растений из семейства бобовых с крупными кистями душистых лиловых цветков. Широко используется в ландшафтном дизайне.

        15

        В этот день отмечается День независимости США. 4 июля 1776 года была подписана Декларация независимости США, которая провозгласила независимость США от Королевства Великобритании.

        16

        Город в штате Нью-Йорк.

        17

        Американский исполнитель музыки кантри XX века.

        18

        Средство для отбеливателя тканей и выведения пятен.

        19

        TacoBell (англ.)  - сеть ресторанов быстрого питания, специализирующаяся исключительно на мексиканской кухне.

        20

        Foodcourt (англ.)  - зона торгового центра, где расположено множество экспресс-кафе.

        21

        Город в США, административный центр штата Огайо.

        22

        Victoria’s Secret (англ.)  - магазин нижнего белья.

        23

        Жизель Каролин Нонненмахер Бюндхен - бразильская супермодель, одна из самых известных в мире. Также известна как одна из ангелов Victoria’s Secret.

        24

        Subway (англ.)  - сеть ресторанов быстрого питания, основной продаваемой продукцией которых являются сэндвичи и салаты.

        25

        Город в штате Нью-Йорк.

        26

        Опора для кровли - два бруса, соединенные верхними концами под углом, а нижними упирающиеся в стену здания.

        27

        Поселенцы на незанятой или государственной земле.

        28

        Современный теплоизоляционный материал, который представляет собой очень легкий материал, на 98 % состоящий из воздуха и на 2 % - из ячеистой матрицы.

        29

        Всемирное юношеское движение, занимающиеся физическим, духовным и умственным развитием молодых людей. Скауты обучаются практическим действиям на открытом воздухе. Скаутская организация добровольна, аполитична, независима.

        30

        Свет, при котором мы видим довольно резкие границы теней, однако они уже не превращаются в невидимую глазу нить, а довольно широки и растушеванны.

        31

        В американских больницах на запястье пациентов надевают браслет с указанием имени и состояния больного.

        32

        Музыкальная подвеска - связка мелких предметов, издающих приятный перезвон при дуновении ветра.

        33

        Действовать отчаянно и решительно с риском все проиграть в надежде на крупный выигрыш.

        34

        Отмечается в последний понедельник мая.

        35

        Отмечается в первый понедельник сентября.

        36

        Город и порт в США, штат Нью-Йорк.

        37

        Ограда из штакетника.

        38

        Хоботное прыгающее насекомое с выпуклыми глазами, с яркими или черными передними крыльями, издающее характерное стрекотание.

        39

        Популярная закуска мексиканской кухни, представляющая собой чипсы из тортильи с различными добавками. С начос подают соусы, заправки, салаты, их также добавляют в различные блюда.

        40

        Итальянские макаронные изделия из теста с различной начинкой.

        41

        Тариф, при котором абонент платит за услуги постфактум.

        42

        Летающий диск для игры в алтимэт. Игра ведется двумя командами на прямоугольном поле с зонами в торцах. Цель - передать диск с помощью паса игроку своей команды, находящемуся в зоне противника.

        43

        Деревушка, расположенная частично в городе Чаттем и частично в городе Ханаан, штат Нью-Йорк.

        44

        Имеется в виду температура, рассчитанная по системе Фаренгейта. Равнозначно 35 °C.

        45

        Сестра мужа.

        46

        Сельская музыка - обобщенное название жанра музыки, возникшей среди белого населения сельских районов юга и запада США.

        47

        ASPCA - Американское общество «Против жестокого обращения с животными».

        48

        Итальянский соус, приготавливающийся из томатов, чеснока, пряных трав и лука.

        49

        0,08 промилле - показатель концентрации алкоголя в крови, официально разрешенный для управления автомобилем.

        50

        Озеро в округе Южная Колумбия, штат Нью-Йорк.

        51

        Приблизительно 65 км/ч.

        52

        Одна из частей навесного оборудования мотора, предназначенная для сбора выхлопных газов в одну трубу из нескольких цилиндров.

        53

        Мероприятие, когда друзья собираются вместе, чтобы помочь кому-то из своей компании разобраться в его серьезных проблемах, таких как наркотики, депрессия и т. д.

        54

        13,5 кг.

        55

        Город в штате Нью-Йорк, второй по населению город штата после Нью-Йорка.

        56

        97 км/ч.