Баллада о трех словах Яцек Пекара


        #

        Пекара Яцек
        Баллада о трех словах


        Яцек Пекара


        БАЛЛАДА О ТРЕХ СЛОВАХ
        От кого я впервые услышал про пещеру? Может быть от какого-нибудь бродячего торговца или наемника-варвара, а может от нищего босоногого монаха? Кто теперь знает, чей рассказ заставил меня пуститься в это далекое странствие? Я ничего и никого за собой не оставил, ибо во всем огромном мире никого и ничего у меня не было кроме коня, котомки с кое-какими пожитками, да тощего пояса с несколькими серебряными монетами, зашитыми в нем.
        Время с поздней осени до ранней весны я проводил в гостеприимных домах обедневших рыцарей, семьи которых с радостью встречали пришельца из дальних краев. Долгими вечерами я вел рассказы о далеких странах, а они за это кормили меня и моего коня. Остальную часть года я проводил в пути, двигаясь в одиночку или нанимаясь охранять купеческий караван. Так прошли три года. Три долгих года прошли вот так, прежде чем я достиг предгорий Ширу. И чем дальше продвигался я на запад, тем чаще слышал о тайне Трех Слов.
        С течением дней я все чаще встречал таких же как я бродячих рыцарей, и чем выше вздымался могучий горный кряж, тем страшнее становились рассказы о Трех Словах.
        У подножия гор Ширу нас оказалось трое. Одним из моих спутников был монах Гердвиг из рыцарского Ордена Побирающихся. Другим - юноша, а верней почти совсем еще мальчик по имени Афнель, он нам представился как третий сын барон из Эрдангира, но по-моему он более походил на сына богатого горожанина, чем на дворянина. Но раздоров между нами не было. Не знаю, возможно ли было в других обстоятельствах такое единение гордого рыцаря Ордена, бедного бродячего дворянина и подростка, возомнившего себя мужчиной. Нас влекла тайна Трех Слов, нас объединяло чувство опасности и всепоглощающее любопытство. Никто из нас не поверял другим своих планов, никто и намеком не выдавал - хочет ли он потягаться с Предназначением, либо довольствоваться ролью зрителя. Таким образом, о будущем мы не говорили, ограничиваясь лишь рассказами о былом.
        Я развлекал товарищей рассказами о странах, в которых побывал, монах-рыцарь красочно описывал жизнь Побирающегося, хвастался подвигами.
        Совершенными в битвах с язычниками или рассказывал о муках, им испытанных, когда он было в плену у варваров. Афнель разговаривал мало, зато с жадностью поглощал наши истории (хотя, Бог свидетель, частенько нам случалось расходиться с истиной).
        Так вот мы и шли к цели. Дорогу не приходилось долго отыскивать. Сотни ног и сотни конских копыт оставили отчетливые следы на горных пастбищах. И выше, где идти уже приходилось каменистыми тропами, на каждом шагу мы встречали следы предшественников. А то и остатки биваков, а то кострищи или кучки конских яблок.
        И наконец солнечным утром мы достигли вершины горы, у подножия которой, с другой стороны, скрывалась тайна. Первым на верхушку забрался Гердвиг. Он ожидал нас там и на его тонких губах была улыбка. Когда мы, тяжело дыша, добрались до него, он широко повел рукой.
        - Глядите,- сказал он.
        Мы посмотрели и поразились. Под нами топились сотни людей, десятки шатров сверкали красками на солнце, множество лошадей паслось на берегу озера, до нас доносился приглушенный шум множества голосов.
        - Так много!- прошептал я.
        - Так много!- эхом повторил за мной Афнель.
        - И ни один не отгадал,- сказал я обескуражено.
        - А никто и не пробовал,- рассмеялся монах.
        - Откуда ты знаешь?- спросил я.
        Он посмотрел на меня снисходительно.
        - Все ожидают того, кто первым войдет в пещеру.
        Ждут и не могут дождаться.
        Я с минуту молчал.
        - А ты?- спросил я так тихо, что почти не расслышал собственного голоса.
        - Я, дружище? Я в нее войду.
        Я понурил голову. Только сейчас, в этот миг, я осознал, что и я прибыл сюда с той же целью, что и все остальные. Не для того, чтобы войти самому, а для того, чтобы увидеть, как входит кто-то другой. Я понял, что никогда не рискну жизнью и спасением души, чтобы отгадать Три Слова. На сердце мне легла тяжесть, я понял, что три года я шел к цели, достичь которой никогда не смогу.
        - Я тоже войду туда ,- прервал мои раздумья твердый голос Афнеля.
        Гердвиг засмеялся.
        - Войду,- повторил юноша решительным тоном.
        Монах повернулся к нему и сказал:
        - Бог с тобой, юноша, если хочешь, можешь даже войти туда передо мной. Знаешь, почему? Потому что ты никогда не отгадаешь Трех Слов.
        Афнель покачал головой.
        - Почему ты так думаешь,- спросил он тихо.
        Гердвиг пожал плечами и вытер пот со лба.
        - Я слишком хорошо знаю людей и слишком хорошо знаю жизнь. Ты же не ведаешь ни того ни другого.
        Афнель посмотрел ему прямо в глаза.
        - Я должен,- сказал он с нажимом.
        - Что ж, должен так должен,- задумчиво повторил Гердвиг. А только ты еще молод, возможно у тебя неплохое будущее. Зачем прибегать к магии. Зачем рисковать спасением души?
        - Ты меня не переубедишь!- выкрикнул Афнель.
        На этом их беседа закончилась. Гердвиг начал медленно опускаться по крутой, скалистой тропинке, а мы двинулись за ним. Людское море приближалось к нам. Среди нескольких пестрых рыцарских шатров толпились не только рыцари, были там и монахи и торговцы и девицы легкого поведения.
        - Все тут,- сказал Гердвиг как бы самому себе.- как те, кого привлекла тайна, так и те, кто хочет на ней нажиться. Интересно, сколько здесь стоит фляга вина?
        Он повернулся к нам и сказал, ухмыляясь:
        - Ручаюсь, что вино тут на вес золота.
        - Еды нам хватит на неделю,- ответил я,- а потом надо будет возвращаться.
        - Неделя - слишком долгий срок для того, чтобы произнести Три Слова,- заметил Гердвиг.
        Я поймал себя на том, что действительно верю - Гердвиг войдет в пещеру и попробует разгадать тайну. "Да поможет ему Бог". Подумал я, надеясь, что может быть нам вдвоем удастся переубедить юного Афнеля, чтобы он не рисковал спасением души, пытаясь сразиться с Предназначением.
        Потом я задумался о своей ответственности за судьбу монаха. Имею ли я право позволять приятелю и товарищу по странствию так легкомысленно играть с судьбой? Может быть мой долг - пусть даже силой удержать его от опасного предприятия? Но тогда, удержав его, я, тем самым, пошлю на смерть кого-то другого, кто войдет в пещеру вместо Гердвига. И вообще, могу ли я говорить о чистой совести? Я, который прибыл сюда добровольно, чтобы посмотреть, как какой-нибудь несчастный смертник будет сражаться с приговором судьбы?
        Такие вопросы без ответа и угрюмые мысли кружили в моей голове, пока мы по склону горы спускались к разбитому в долине лагерю. Гердвиг, от быстрого взгляда которого ничего не укрывалось, успокаивающе похлопал меня по плечу.
        - Ничего. Чтобы тут ни случилось, твоей вины в этом не будет,- сказал он.- Бог каждому из нас дал свободную волю, и как ею воспользоваться дело совести каждого.
        - А ты не остановил бы друга, прыгающего в огонь?- спросил я.
        - Кто его знает,- ответил он.- А только никого нельзя сделать счастливым насильно.
        Прыгать же в огонь можно по разным причинам:
        чтобы спасти кого-то другого, чтобы избавиться от боли и горестей бренного мира, либо хотя бы для того, чтобы спасти из пламени ценное сокровище.
        - Есть ли сокровище ценней веры, что наши души будут спасены?
        Гердвиг остановился. Пронзительный взгляд его холодных, бледно-голубых глаз пробил меня навылет.
        - А если человек потерял право на обладание этим сокровищем?прошептал он.
        Резко отвернулся и оставив меня, пораженного этими словами, погнал коня дальше. Внизу должно быть уже заметили характерный белый плащ рыцаря Ордена Побирающихся, ибо встретить нас вышел богато одетый рыцарь.
        - Приветствую тебя, господин,- обратился он к монаху, полностью игнорируя меня и Афнеля,- я - Хамзин из Тергонта и рад видеть тебя в нашей компании. Твое прибытие - знак того, что и могущественные Ордены начинают заниматься тайной Трех Слов.
        - Я здесь не как посланник Ордена,- ответил Гердвиг, спешиваясь,- и, честно говоря, не думаю, что таковой тут когда-нибудь появится.
        Рыцарь понимающе покивал.
        - Что ж, политика, тут все ясно,- пробормотал он,- но предупреждаю тебя, господин, что неинтересное ты выбрал место для поездки. Это быдло,он махнул рукой в сторону лагеря,- не смеет даже приблизиться к пещере.
        Монах бросил на меня выразительный взгляд, как бы хотел сказать: "А что я говорил?

        - А ты, господин,- спросил я вежливо Хамзина из Тергонта.
        - Я?- ледяной взгляд рыцаря остановился на мне.- Ты что, человече, ошалел?
        - Ты, наверно, давно уже здесь находишься?- спросил его Гердвиг, отвлекая внимание рыцаря.
        Тот отвел от меня злой взгляд.
        - Почти месяц,- он вздохнул.- И скоро буду собираться обратно. В этой пустыне можно сдохнуть от скуки.
        Афнель выехал вперед.
        - Я уже поеду, если позволишь,- обратился он к Гердвигу.
        Монах, поколебавшись, кивнул.
        - Афнель! Нет!- крикнул я.
        Юноша печально улыбнулся.
        - Ну удерживай меня,- не то попросил, не то приказал он и, пришпорив коня, поехал прочь.
        Удивленный Хамзин из Тергонта молча глядел ему вслед. Потом заорал: Что это значит?
        - Он едет туда, куда никто из вас не отважился отправиться, спокойно пояснил монах.
        - Прикажи задержать этого сумасшедшего.
        - Зачем?- спросил Гердвиг.- Я буду следующим.
        Хамзин из Тергонта беспомощно развел руками.
        - Ты тоже?- спросил он у меня хриплым голосом.
        Я молча покачал головой, затем сказал тихо, как бы про себя, но и Гердвиг и Хамзин услышали:
        - Два трупа для одного дня более чем достаточно.
        Первый беспечно улыбнулся, зато второй кивнул с одобрением.
        Мы внимательно следили за Афнелем, едущим к пещере. Поначалу никто, кроме нас, на него не глядел, но когда цель его стала ясна, в обозе началось необычайное оживление. Все бросали свои занятия, выбегали из шатров, бежали со стороны озера, желая во что бы то ни стало увидеть смельчака, который первым переступит порог Неведомого.
        - Это величайший день в его жизни,- услышал я тихий голос монаха.Он всегда об этом мечтал.
        Непоколебимый, отважный до безумия рыцарь, устремляющийся на глазах толпы навстречу испытанию, повергающему всех в ужас. Дальше этого его мечты не заходили. Для него главное - вот этот миг и он сам по себе награда за все, что он претерпел и что ему предстоит претерпеть.
        Я опустился на колени и воздел руки к небу.
        - Боже, спаси его!
        Гердвиг печально покачал головой.
        - Смотри и слушай,- приказал он.
        Афнель тем временем остановился у самой пещеры, соскочил с коня, ласково потрепал его по холке, перекрестился и медленным шагом переступил порог пещеры. Я знал, что благодаря форме скалистых стен пещеры каждый, находящийся в долине, услышит слова, произнесенные юношей. Уже сейчас до нас доносился звук его шагов и слышно было его короткое, прерывистое дыхание.
        Это произойдет сейчас. Как близок миг, когда будут произнесены Три Слова. Три Слова, являющиеся Столпами Жизни, Три Слова, пролагающие пути мира и определяющие его смысл.
        Правильно ли угадал их Афнель? Если да - дай-то ему Бог - то его ждет власть над миром, власть бесконечно огромная и ничем не ограниченная.
        Если он ошибается, то тело его навсегда останется в пещере, а душа никогда не попадет в Царство Божие.
        - Слушай внимательно,- прошептал мне на ухо Гердвиг,- первое слово будет: "Добро".
        - Добро!- гулко громыхнул из пещеры голос и эхо разнесло слово по долине.
        Толпа, собравшаяся на безопасном расстоянии от пещеры, громко вздохнула.
        - Второе - "любовь",- снова шепнул монах.
        - Любовь!- прогремел голос Афнеля.
        - А третье?- спросил я дрожа.
        - Мудрость,- ответил Гердвиг.
        - А потом?- снова спросил я, едва шевеля губами.
        - Потом?- голос монаха-рыцаря был полон печали и одновременно бесконечного презрения.- Для него уже не будет никакого "потом".
        Афнель медлил. Слышно было лишь его нервное, прерывистое дыхание. Я знал, что это не раздумье над тем, что сказать - он давно уже все обдумал; я был уверен, что Афнель просто хочет протянуть минуту, отделяющую его от приговора.
        - Мудрость,- услышали мы наконец третье слово, произнесенное тише, чем первые два.
        Толпа застыла в ожидании. Когда затихло эхо, вызванное голосом Афнеля и скалы перестали повторять ": ость: ость: ость:", до ушей наших дошел, а скорее ударил в них жуткий вопль смертельно напуганного человека. Затем был короткий стон, как бы стон облегчения от того, что мучение закончилось так быстро, а потом уже одна только удушающая тишина воцарилась в долине. И мы и вся толпа стояли как пораженные громом, пока наконец, после долгого-долгого молчания люди не стали расходиться, двигаясь медленно, как бы в оцепенении. Не слышно было ни возгласов, ни громких разговоров, лишь изредка кто-то что-то шептал своему спутнику и тут же замолкал, как-будто боясь нарушать эту кошмарную и сокрушительную тишину, повисшую в воздухе с момента последнего стона Афнеля.
        - Откуда ты знал?- спросил я, все еще стоя на коленях рядом с монахом.
        Тот пожал плечами.
        - Чувства и мысли человека похожи на строки в раскрытой книге. Но читать ее может лишь тот, кто познал тайну алфавита.
        - А что бы я там сказал?
        Гердвиг с минуту молчал.
        - Ты этого сам не знаешь,- произнес он наконец.- Твое отношение к миру, это смесь любви и ненависти, гордости и смирения, надежды и чувства бессмысленности бытия. Ты никогда не решился бы определить смысл бытия мира в трех словах.
        - Это правда,- я склонил голову,- наверно поэтому я никогда туда не пойду.
        Я посмотрел в сторону пещеры, где спокойно пасся конь Афнеля.
        Стоящий неподалеку Хамзин из Тергонта вздрогнул.
        - Я возвращаюсь,- сказал он хрипло.
        - Не останешься на вторую часть представления, господин?- учтиво спросил Гердвиг.
        - На что?- выдавил рыцарь, не поняв.
        - На меня,- спокойно пояснил монах.
        Хамзин облизнул пересохшие губы.
        - Много грехов совершил я за свою жизнь, но пусть Господь Бог в своем безмерном милосердии зачтет мне во дни Страшного Суда, что я пытался отговорить от этого поступка и того юношу и сейчас вот тебя.
        Рыцарь оглянулся на свой шатер, потом бросил быстрый взгляд на монаха, но тот разгадал его намерения.
        - Не призывай своих людей, чтобы они меня задержали,- сказал он спокойным голосом,
        ибо я не желаю, чтобы здешняя земля обагрилась твоей кровью.
        После этого он повернулся ко мне.
        - Прощай, приятель,- сказал он сердечно,- и, не взирая на то, что выйдет из моей попытки, не забывай помянуть монаха Гердвига в своих каждодневных молитвах.
        - Клянусь тебе в этом,- ответил я и стиснул его ладонь.
        Он медленно отъехал, держась в седле с небрежной легкостью и уверенностью, и ветер развевал его белый плащ, а солнце блестело на полированном железе шлема.
        И таким я его и заполнил до конца дней своих.
        Стоит мне закрыть глаза и я вижу вздымаемое холодным весенним ветром бело полотно, просвечиваемое лучами яркого солнца.
        - Не пытайся его задержать,- обратился я ко все еще колеблющемуся Хамзину из Тергонта,- тебе пришлось бы его убить.
        Рыцарь опустил голову.
        - Но может я спас бы его душу,- сказал он задумчиво.
        Я покачал головой.
        - Не пробуй даже, а если ты опасаешься, что на тебя падет грех, то не бойся. Я возьму эту тяжесть на свои плечи.
        Дальше мы молчали до самого конца. А что было дальше? Гердвиг спокойно, не привлекая ничьего внимания доехал до пещеры - возможно все думали, что он поехал за оставленным конем Афнеля. Только когда монах соскочил со своего скакуна, люди поняли, что нашелся очередной смельчак. Но толпа вела себя уже по-другому - сейчас это были не те люди, что бросались к пещере с жадным блеском в глазах, надеясь насытиться острыми ощущениями. Теперь лишь в немногих глазах виден был блеск возбуждения.
        Лица большинства застыли в болезненном напряжении. Люди опускались на колени и возносили молитвы Богу, многие отворачивались, чтобы не видеть очередного несчастного, входящего в пещеру.
        Гердвиг, перед тем как переступить порог пещеры, последний раз обернулся и наши глаза встретились. Мне даже показалось, что он слегка кивнул, после чего быстро повернулся и решительным шагом вошел вовнутрь.
        Толпа замерла в ожидании. Три Слова, которые произнес монах, прозвучали быстро, одно за другим, так что громовое эхо слилось в единый раскат. Но можно было все разобрать. И услышали мы: "Страдание. Ненависть. Страх."
        И тогда, как только умолкло эхо, горы затряслись. Безоблачное небо прорезала молния, а после черная мгла закрыла солнце и стало темно, как ночью. Пораженная толпа вопя и завывая от ужаса ринулась прочь, затаптывая людей и сметая шатры, лишь бы убраться подальше от страшного места. В воздухе стоял убийственный грохот и он с каждым мгновением набирал силу. Я лишь каким-то чудом сумел вскочить в седло и ошалевший от страха конь сам нашел обратную дорогу среди скал.
        Чуть позже я потерял сознание.
        Пришел в чувство я далеко от проклятой долины. Я лежал на земле, а мой конь спокойно пасся рядом.
        Тем же днем, когда я глядел на свое отражение в воде, я заметило, что страшные минуты оставили свой след в виде седой пряди на моей голове.
        Я возвращался той же дорогой, по которой ехали мы с Афнелем и Гердвигом. Отдыхал у гостеприимных очагов тех же людей, которые принимали нас троих. Некоторые уже знали, что случилось в горах Ширу, другим я рассказывал холодными вечерами о тайне Трех слов и ее тревожащем разрешении. Скоро, однако, выяснилось, что вести о происшедшем опережали мой приезд и тогда случалось, что двери домов оставались закрытыми для меня. Чем дальше я продвигался на восток, тем больше слышал о бандах, рыскающих по окрестностям и об опустошительных грабежах. В городах я видел закрытые лавки и людей, передающих друг другу зловещие новости. Я не удивляюсь их испугу, ибо Неведомое всегда будит страх в сердцах. Но я, который еще три недели назад своими глазами видел пещеру, где погиб Афнель, оставался спокойным.
        Оставался спокойным, несмотря на то. Что по сей день не знаю, было ли сотрясение гор и внезапная ночь среди дня признаком гнева создателя против человека, осмелившегося так понять сотворенный им мир, или же эти события предшествовали передаче власти над миром в руки Гердвига. Если монах верно угадал Три Слова, то об этом скоро узнает весь белый свет. Я уверен, что этот человек не будет колебаться и использует данную ему силу.
        Временами назойливая, неотступная мысль терзает мой разум. Если именно страдание, Ненависть и Страх правят нашим миром, то мог ли быть его Создателем Бог? Бог, имя которому - милосердный Избавитель? Так может быть создателем существующего порядка вещей был именно Падший Ангел? Или же мир сотворил все-таки Бог, а Тайна Трех Слов - это изобретенная Сатаной ловушка, долженствующая вводить во искус людей малодушных и уводить их на путь богохульных сомнений?
        Кто все-таки по-настоящему выиграл в пещере - Афнель или Гердвиг?
        Всегда, когда я об этом думаю, меня утешает поведение толпы, которая провожала уходящего в пещеру монаха. Поведение это внушает надежду, что не только страх, Ненависть и Страдание правят миром, но существуют в нем также Доброта и Любовь. И с этой мыслью, утром и вечером каждого дня возношу я горячие молитвы во искупление и спасение моего несчастного друга Афнеля. Ибо, клянусь Господом, кто может поручиться, что все происшедшее было окончательным разрешением, а не просто эпизодом в битве Добра и Зла за его бессмертную душу? В битве, исхода которой мы не ведаем.
        Варшава, сентябрь 1988г.
        Яцек ПЕКАРА Родился 19 мая 1965 года в Кракове. Учился на юридическом факультете Варшавского университета.
        Известный автор, принадлежащий к "четвертой генерации" польских фантастов, искушаемый панк-философией и соблазнами развлекательных жанров. Пекара - писатель уже крепко владеющий ремеслом, но все еще ищущий свою дорогу в фантастике. Он пробует писать классическую НФ, фэнтези, приключенческие вещи. Лучшие результаты он получает, заигрывая с "воплощенным Злом", о чем свидетельствует его дебют в журнале "Fantastyka" (№8/1983) "Все лица Сатаны" и предлагаемый читателю рассказ.
        У Пекары выходили, в частности, следующие книги:
        "Лабиринт" (Альмапресс, 1986, НФ роман), "Империум - Драконы Хальдора" (Искры,
1987, фрагмент романа фэнтези), "Проклятый город" (Наша ксенгарня, 1989, сборник рассказов в жанре фэнтези), "Добро пожаловать в мой ад" сборник социологических рассказов, "Время анафемы" - роман, основанный на демонологии и мифологии славянских язычников; последние две книги - в Катовицком отделении издательства КАВ.