Фанатик Артур Порджес
#
АРТУР ПОРДЖЕС
ФАНАТИК
Фантастический рассказ
Рисунок А.ШТЫХИНА
Они лежали на холме. Внешне они абсолютно не подходили друг к другу: он был лохматый и неопрятный брюнет, коротышка, и в его глазах горел фанатичный огонь нетерпимости; она же была безупречна в идеально чистом летнем платье, этакий эталон холодной нордической блондинки.
Солнце нырнуло за горизонт - казалось, от прикосновения раскаленного докрасна диска земля задымилась.
- Сейчас ты увидишь, - пробормотал он.
- Если бы я не успела узнать тебя, я бы решила, что ты говоришь серьезно.
- Я говорю чертовски серьезно. Достаточно серьезно, чтобы начать принимать меры, и не откладывая. - Он недоуменно оглядел ее. - А я-то думал, ты все поняла. Что ты не такая, как все эти чурбаны в баре.
Огонь в блеклых глазах под тяжелыми бровями загорелся еще ярче.
- Я должен был это понять, - сухо сказал он. - Сам виноват: вообразил, будто встреченная в баре девица может, для разнообразия, иметь хоть каплю мозгов. Так вот, Юнис...
- У мужиков в баре мозги есть, сколько они ни пей, - перебила она, - а женщины, конечно, из другого теста. Так, да? А если уж хочешь знать правду, так это не в моих мозгах сомневаться надо, а в твоих - раз ты в самом деле веришь, что...
- Тихо, - оборвал он. - Вот они. Смотри и узнаешь кое-что. Если только тот еще здесь.
Из пещеры вылетали нетопыри - казалось, их тут миллионы, хотя опытный натуралист определил бы их число менее чем в десяток тысяч. И все-таки стая, похожая на вырывавшийся из пещеры столб густого дыма, поражала воображение, напоминая гигантские стаи странствующих голубей, затемнявших небо Америки еще столетие назад.
Джерри в бинокль изучал края тучи. Вдруг он схватил девушку за руку, краем сознания отметив упругость ее тела: великолепный образец, мельком подумал он. Крепкая, как молодая кобылица, разве что поглупее. А жаль - он-то надеялся, что они будут союзниками.
- Смотри! - почти крикнул он. - Там, правее остальной стаи - видишь группу из восьми... нет, девяти нетопырей? Взгляни - что ты заметишь?
Он протянул ей бинокль, но она отмахнулась.
- Я вижу и так, - спокойно сказала она, на миг сузив огромные голубые глаза.
- Ну? - нетерпеливо спросил он. - Да или нет?
- Просто летучие мыши, по-моему.
- Черт! - рявкнул он. - И зачем только я теряю время?! Я же говорил тебе, на что надо смотреть... а теперь они слишком далеко. - Он почти с отвращением посмотрел на девушку. - Ты что, в самом деле не видела разницы?
- Бога ради, Джерри, я же не специалист! Я ничего не знаю о летучих мышах! Все летали - вверх-вниз...
- Черта с два. Одна из них парила. Как ястреб. Я ее в третий раз вижу. Она на самую малость крупнее, может быть, немного другого цвета. Это все неважно, конечно, но вот то, что она парила - важно. Нетопыри этого не умеют. Они не парят. Может быть, потому, что ночью нет восходящих воздушных потоков, которыми пользуются птицы; может быть, просто потому, что в парении невозможно охотиться за насекомыми. Как бы там ни было, а нетопыри не парят!
Он вытащил из кармана распухшую записную книжку в картонном переплете и что-то в ней подчеркнул. Закрыв ее с видом человека, принявшего окончательное решение, он заявил:
- Готово. У меня достаточно данных. Теперь пора что-то делать.
- Данных про что? Не про эти же мелочи, которые...
- Не «про что», а «о чем», - с раздражением поправил он, почти не слушая, и яростно продолжил: - Мелочи! Значит, ты вчера плохо слушала и ничего не поняла. Животные чрезвычайно негибки в некоторых аспектах своего поведения. А я то пса вижу, который никогда не вертится на месте перед тем, как лечь; то голубя, что никогда не дергает головой; то летучую мышь, которая не порхает, а парит...
- Ты просто помешался на своей идее, - возразила она. Потом осторожно-успокаивающе погладила его по плечу и добавила: - Неужели тебе никогда не хочется просто развлечься?
Он недовольно отстранил ее руку и заметил почти про себя:
- Женщины - что кошки. Когда у парня есть время и желание, им вдруг позарез надо мыть голову или навестить мамочку. Но стоит ему заняться действительно важным делом, И в них тотчас пробуждается страсть. Погоди, крошка, вот разберусь с этим делом, там узнаешь, что такое...
- Сама не понимаю, почему я трачу на тебя столько времени, - фыркнула девушка. И немного погодя ласково добавила:
- Джерри, а ты не хотел бы сходить к доктору?.. Он кисло ухмыльнулся.
- Говори уж прямо - к психиатру. Или как там сейчас говорят - к дуропевту...
Он невесело, сухо засмеялся.
- Собственно, я сам не понимаю, какого черта я пытаюсь разбудить людей, трачу силы. Любая другая культура, пусть самая чужеродная для людей, будет улучшением, потому что хуже быть уже не может. Наверно, я просто не люблю, когда меня водят за нос. Даже если они держат всех нас за идиотов...
- Господи! - воскликнула она. - «Они»!
- В прошлый раз я все сделал неправильно, - продолжал он, не обращая на нее внимания. - Я их вскрывал. Пытался сличить органы и все такое. Но какой из меня зоопатолог! И - проклятье - не к кому обратиться за помощью! Я даже послал в санитарное управление образец кроличьей крови. Попросил проверить на туляремию. Я надеялся, они заметят, что с кровью что-нибудь не так. Но эти придурки просто сообщили, что туляремии нет. То есть если в крови и было что-нибудь необычное, надо, видимо, быть к нему готовым и копать глубже, а не просто проделывать рутинную работу.
- Может быть, у низших животных есть свои уроды и просто непохожие на всех особи?
- предположила она.
- Сколько-то наверняка. Но я наблюдал слишком много отклонений! И теперь я возьмусь за дело по-другому.
- Как же именно?
- Если я тебе скажу, ты побежишь в полицию или сделаешь что-нибудь еще в том же духе, - возразил он. Но в его голосе звучала надежда, и девушка поняла, что ему очень хочется с кем-нибудь поделиться.
- Я никуда не побегу, обещаю. Расскажи.
- Ну ладно... Тогда предположи, что некоторые из этих животных совсем не животные, как я уже сказал, а что-то вроде шпионов. Не спрашивай, откуда они; но откуда бы они ни были, они очень разумны. В чужом обличье они могут пробираться практически куда угодно и изучать нас: нельзя забывать, что животные бывают не только дикие, но и домашние. Я понимаю, что это звучит сюжетом банального рассказика из журнала фантастики - но ведь истина обычно по сути банальна. Ладно, пусть они знают свое дело, пусть они умны; пусть некоторые - может быть, большинство из них - скорее умрут, чем заговорят. Но во всяком обществе есть слабые, и если стресс или угроза будут достаточно сильны, эти слабые могут сломаться. Как только я заставлю кота, или белку, или, скажем, летучую мышь заговорить - по-английски, - планы этих существ рухнут, и это несомненно.
Она смотрела на него, широко распахнув голубые глаза.
- Ты хочешь сказать, что собираешься пытать животных?! Чтобы заставить их говорить?!
- Я же говорил, что ты расшумишься.
- Джерри, ты разве не понимаешь - это же просто болезнь!..
- Еще бы. Как у Пастера, когда он говорил о микробах. Как у Энштейна, когда он говорил об искривленном пространстве. Как...
- Но другие животные - которых ты... разрезал... Где ты их взял?
- Я ведь говорил, что живу в Редвудском каньоне. Говоря грубую правду - в хижине. А называя все до конца своими именами - в хибаре. Тут уж одно из двух: или налаживать личную жизнь, или спасать неразумное человечество. Так вот, в каньоне полно живности: кролики, суслики, сумчатые крысы-гоферы, олени, еноты, белки, бурундуки, ящерицы, лисы, ласки, куницы - кого только нет. И вот когда я вижу животных, которые отличаются от нормальных - я говорю не о больных или окрашенных необычно, - я пытаюсь их поймать или подстрелить. Признаться, пока я не много узнал таким образом, и к тому же был неосторожен, а некоторые из моих соседей имеют обыкновение совать нос не в свои дела. Они на меня донесли - меня оштрафовали и вынесли предупреждение. Старая история, - добавил он с горечью, - всякий раз, когда пытаешься кого-нибудь спасти, можешь быть уверен, что эти же люди тебя и распнут. Ну да теперь-то я знаю, что мне делать, и добьюсь своего - у меня будут доказательства на магнитной ленте и кинопленке, и это убедит их всех.
- И ты действительно считаешь, что если станешь пытать всех этих животных, ты заставишь кого-нибудь из них заговорить по-английски? И даже запишешь на пленку...
- Да, - твердо кивнул он и похлопал по записной книжке в кармане рубашки. - Вот это доказывает, что я прав. Сотни случаев. Кошки, которые не вылизывают Некоторые части тела, потому что не могут принять позу, естественную для каждого котенка. Петухи, которые дерутся, но в интервалах драки не клюют и не роют землю. Крот, который не откусывает головы пойманных червей... Я мог бы продолжать часами. Я понимаю, что некоторые из них были обычными животными с какими-то отклонениями от нормы. Но спустя какое-то время развивается инстинкт, если хочешь, нюх на чужих. Сотни биологов видели то же, что видел в своих путешествиях Дарвин, но он единственный разглядел за фактами систему... Я же увидел систему в естественных, казалось бы, отклонениях. Я, конечно, могу ошибаться, но вероятность того, что я прав, очень велика. Если мир не будет предупрежден, за разведкой может последовать и захват. Но если мы будем готовы...
Она некоторое время молча смотрела на него, потом жалеюще покачала головой.
- А тебе не приходит в голову, - заметила она, - что такие твои шпионы прежде всего не дали бы себя поймать?
- Наоборот! Они же не знают о моих намерениях и подозрениях и могут специально зайти в ловушку, чтобы получить возможность изучать людей вблизи.
Это ее на минуту озадачило, но потом она сказала:
- А с другой стороны: ты не боишься, что, если они шпионы и захватчики, они могут тебя убить? Если ты подберешься к их секретам?
- Могут, - хмуро согласился он. - Но я надеюсь на то, что, будучи шпионами, они не имеют оружия; согласись, вряд ли имеет смысл рисковать попасть, допустим, под машину, чтобы тот, кто наткнется на тело, обнаружил некие странные предметы, животным не положенные... Как я понимаю, они тут пока в основном для сбора информации. Есть, конечно, риск, что они могут общаться на большом расстоянии; но риск не слишком большой, не то у меня уже были бы проблемы с теми, кого я поймал или подстрелил раньше. Во всяком случае, других они предупредили бы.
- Похоже, у тебя на все найдется ответ, - сухо сказала она. - И ты намерен теперь мучить всяких маленьких зверюшек.
- Почему обязательно - маленьких? Я видел, например, оленя, который не был оленем, медведя, который прошел мимо меда и головы не повернул...
- Я могу прийти... посмотреть? Он был заметно удивлен.
- Посмотреть?.. Но я думал... это неприятное дело, я не отрицаю. Я должен это сделать - но ты... - Он замолчал и жестко посмотрел на нее. - Это что - проявление скрытого садизма? После всех этих жалостливых протестов хочется - просто разнообразия ради - крови и визга зверюшек? Вот что, барышня, прощайте; мы с вами друг друга не поймем. Оставим эту тему - и помните, это не я к вам подошел, вы сами напросились на знакомство. Уходите, меня от вас тошнит!
Она встала - высокая, гибкая, очаровательная, с безупречным профилем Снежной Королевы.
- Вы очень глупый и несправедливый человек. Я вас ненавижу!
Она удалилась с видом императрицы.
- С кем только не столкнешься... - мрачно пробормотал он. - И вот таких я пытаюсь спасти? Вот ведь, такая на вид милая, чистенькая... А, к черту ее! Наверно, это просто болезнь, и она ничего не может с собой поделать; ладно, но только не в моей лаборатории - достаточно скверно уже то, что мне приходится делать грязную работу, незачем устраивать из таких вещей спектакль...
Было уже совсем темно. Он неуклюже поднялся и побрел к своему драндулету. Почему-то он был уверен, что она сидит в машине - до города было далековато. Но она ушла. Он несколько раз позвал ее по имени, но она не отозвалась. Наконец он пожал плечами, завел мотор и укатил.
На следующее утро Джерри, стиснув зубы, готовился начать долгое и достаточно неприятное «исследование». Отвратительное, прямо сказать, исследование - но так же как некогда другой фанатик, Джон Браун, был готов убивать правых и виноватых в своем крестовом походе против рабства - борьба с рабством сама по себе была достаточным оправданием любого действия, так и Джерри полагал, что высокая вероятность правоты его предположений оправдает истязание беспомощных животных.
Сомнений хватило лишь, чтобы начать с того из пленников, в чьей сущности он сомневался меньше всего. Ведь мышь, скажем, хоть и вела себя необычно для грызуна, с меньшей вероятностью могла быть шпионом - хотя Джерри и говорил себе, что это глупая предубежденность, не обязательно соответствующая истине. Равным образом ему было бы трудно заставить себя мучить по-диснеевски симпатичного кролика. Конечно, нечестно, что тот, с кого он решил начать - молодой енот, - должен быть принесен в жертву лишь из-за своей бандитской наружности, так удачно дополненной черной маской на морде. В таком деле, Джерри понимал это, судить по внешности нелепо; жуликоватый, хитрый енот может оказаться просто зверем с поведенческими аберрациями, а милая мышка с блестящими глазками-бусинками, вполне возможно, являет собой главного вражеского агента. Но надо же с кого-то начать!..
Джерри натянул толстые перчатки, вытащил енота из клетки и не без труда привязал его к массивному столу, специально оборудованному для этой цели. Обездвиживать зверя совершенно, как делается при тонких операциях, необходимости не было; для операций, кстати, применяется и обезболивание... Все, что было нужно Джерри, - это лишить животное возможности вырваться.
Затем он зажег маленькую бутановую паяльную лампу и приблизился с ней к пленнику.
- Я знаю, что ты понимаешь меня, - обратился он к еноту, - так что притворяться нет смысла. Ничто не остановит меня, чтобы медленно сжечь тебя заживо - если только ты не ответишь мне по-английски, кто ты, кто тебя послал и зачем, и подробно. Теперь мы друг друга понимаем, верно?
При звуках его голоса енот перестал биться в стягивающих его ремнях и взглянул на Джерри яркими дикими глазами. Затем он возобновил попытки вырваться, хрипло дыша и тихо ворча.
- Как хочешь, ты сам выбрал. Значит, остается только болезненный способ, - произнес Джерри лишенным выражения голосом. Его лоб вдруг покрылся испариной. - Может быть, ты не знаешь, как обжигает огоны Может, на твоей планете не бывает несчастных случаев с ожогами? А может, в своем естественном виде ты не умеешь испытывать боль или даже умеешь не испытывать ее сейчас? Может быть, ты тогда попытаешься изображать, что тебе больно, но я знаю, как проверить это, - и не скажу тебе, как. Если ты не можешь испытывать боль - я буду знать, что прав, и с тем большими усилиями стану... доискиваться правды... Впрочем, начнем сначала.
Он подкрутил горелку - пламя превратилось в голубой конус. Быстро провел огнем по левому уху енота. Зверь зарычал и затем издал тонкий, пронзительный визг, тряся головой и дергая ухом.
- Больно, да? - сказал Джерри. - Это был только маленький пример. Поверь, когда я буду держать пламя возле самой твоей кожи, боль станет непереносимой... если ты вообще чувствуешь что-нибудь.
Я должен помнить свой долг, сказал он себе. Нельзя поддаваться жалости. Когда начну его жечь, надо будет считать пульс и сердцебиение. Он не догадается об этом, даже если попытается симулировать боль. А если пульс участится, я буду знать, что ему больно и он может сломаться, заговорить.
Он был уже готов обжечь левую переднюю лапу животного, но тут позади открылась дверь. Он резко обернулся, чувствуя, как падает сердце. Если какой-нибудь чересчур любопытный сосед увидит это...
- Ты! - вырвалось у него. - Я же сказал...
- Я должна была прийти, - проговорила она. Затем посмотрела на связанного енота, и ее голубые глаза вспыхнули негодованием. - Ах ты, бедняжка! Да ведь он же еще совсем маленький! Но почему ты взял - его?..
- Если это для тебя важно или если ты понимаешь, о чем речь, - этот енот не полоскал свою еду, если, заметь, не знал, что я за ним наблюдаю. Лучше уйди - тебе не понравится то, что сейчас будет. Но когда он заговорит, тебе придется хорошенько передо мной извиниться.
- Я не уйду, - отрезала она.
- Я могу тебя вышвырнуть.
- Тут даже замка на двери нет, - заметила она, с презрением оглядывая хижину.
- Оставайся, если хочешь. Но предупреждаю: если попытаешься вмешаться, я забуду, что ты - девушка, и ударю тебя.
Он подошел к еноту и поднес паяльную лампу к его лапе. Истязуемое животное издало пронзительный, почти человеческий вопль.
- Ну что, похоже на енота? - спросил он. - Клянусь богом, ничего подобного в жизни не слышал! Ты все еще хочешь спорить?
- Как его крик может быть нормальным - ты же его пытаешь! Ты должен прекратить это, Джерри.
- Нет, - ровным голосом ответил он. - Сегодня я добьюсь своего.
Он опять поднял орудие пытки.
И тогда енот заговорил. Его голос, в противоположность преступному выражению морды, был мягким и хорошо поставленным. Но при этом не по-человечески звучным.
- Это бесполезно, - проговорил он. - Я больше не могу. И в любом случае он и впредь неизбежно будет представлять собой проблему.
- Я согласна, - ответила Юнис, и Джерри, открыв рот, резко обернулся. И увидел направленный ему в лицо маленький автоматический пистолет.
- Не все из нас замаскированы под низших животных, - объяснила девушка. - Стоило тебе копнуть поглубже...
И она выпустила три пули в голову Джерри.
Перевел с английского П. ВЯЗНИКОВ
|
