Легенда о Темном Эльфе. Книга IV Роберт Сальваторе
        Давний друг темного эльфа, Вульфгар, спасенный из лап демона Бездны, переживает не лучшие времена. Похоже, тьма оставила не только шрамы на его теле, но и глубокий след в душе. Терзаемый призраками прошлого, он пытается спрятаться от самого себя, однако этот путь уводит его все дальше от тех, кого он любил и чьей дружбой дорожил. Найдет ли этот некогда благородный воин силы остановить собственное падение и вернуть самоуважение и достоинство, а с ними - веру в любовь и дружбу?
        Содержание:
        Незримый клинок (перевод Е. Фурсиковой)
        Хребет Мира (перевод Е. Фурсиковой)
        Море Мечей (перевод Е. Фурсиковой)
        Роберт Сальваторе
        Легенда о Темном Эльфе. Книга IV
        Незримый клинок
        Пролог
        Вульфгар лежал в постели и размышлял, пытаясь разобраться в неожиданных переменах, произошедших в его жизни. Друзья спасли гордого варвара из адского заточения у демона Эррту, и теперь они снова были вместе - дворф Бренор, заменивший Вульфгару отца, а также темный эльф Дзирт, его наставник и ближайший друг. По храпу, доносившемуся из соседней комнаты, можно было определить, что там безмятежно спит щекастый хафлинг Реджис.
        А еще рядом была Кэтти-бри, милая Кэтти-бри, женщина, которую Вульфгар полюбил в далеком прошлом и семь лет тому назад в Мифрил Халле даже надеялся стать ее мужем. И вот теперь благодаря героическим усилиям его друзей все они собрались здесь, дома, в Долине Ледяного Ветра, в мире и спокойствии.
        Но Вульфгар забыл, что это такое.
        Перенеся столько жесточайших мук за шесть с лишним лет плена, варвар попросту не понимал, каково это - пребывать в мире.
        Вульфгар обхватил себя могучими руками. Он свалился в постель, только поддавшись предельному изнеможению. По доброй воле он ни за что не стал бы спать. Эррту преследовал его и во сне.
        Так было и этой ночью. Несмотря на глубокие размышления и терзания, Вульфгар все же поддался усталости и провалился в умиротворяющую черноту, которая вскоре сменилась серыми туманными вихрями Абисса Громадный Эррту, с крыльями как у летучей мыши, сидел на своем грибном троне и хохотал. Его хриплый отрывистый смех наводил ужас. Демон хохотал не от радости, он издевался над теми, кого истязал. Сейчас настал черед Вульфгара, и на варвара нацелилась громадная клешня Бизматека, прислужника Эррту. Вульфгар остервенело боролся с Бизматеком, выказывая невероятную для человека силу. Довольно долго ему удавалось отбиваться от громадных рук чудовища и двух его верхних конечностей, оканчивавшихся клешнями.
        Но справиться с чудищем он не мог. Бизматек был слишком велик и силен, и могучий варвар вскоре начал уставать.
        Все закончилось так же, как и всегда, - Бизматек сжал одной клешней его шею, а остальными конечностями держал Вульфгара так, что он не мог даже шевельнуться. Бизматек, виртуозно владевший своей излюбленной пыточной техникой, чуть сжимал клешню, полностью перекрывая доступ воздуха, потом ослаблял. И вновь сжимал, и так повторялось снова и снова, и человек, стоя на подгибавшихся ногах, задыхался, а минуты тянулись мучительно долго, превращаясь в еще более мучительные часы.
        Вульфгар рывком сел, схватившись за горло, и даже поцарапался, пытаясь оторвать невидимую клешню, но потом понял, что никакого демона нет, а он лежит в собственной кровати, что друзья неподалеку и все они находятся в краю, который он привык называть родиной.
        Друзья…
        Разве для него это слово имеет хоть какой-то смысл? Что они могут знать о его мучениях? Разве могут они хоть чем-то помочь ему, избавить от этого бесконечного ночного кошмара, имя которому - Эррту?
        Истерзанный гигант так и не заснул больше, и когда еще задолго до рассвета Дзирт явился, чтобы разбудить его, то застал Вульфгара уже одетым и готовым пуститься в путь. Они должны были отправиться сегодня же, все вместе, впятером, на юго-запад, забрав с собой Креншинибон Путь их лежал в Кэррадун на берег озера Импрэск, а затем - в горы Снежные Хлопья, где находился храм Парящего Духа. Там священник по имени Кэддер-ли уничтожит злополучный осколок.
        Когда Дзирт вошел в комнату Вульфгара, Креншинибон был при нем. Дроу не выставлял его напоказ, но варвар явственно ощущал присутствие магического кристалла. Креншинибон был все еще связан со своим последним владельцем, демоном Эррту. В нем пульсировала энергия чудовища, а Дзирт с камнем стоял в двух шагах, и варвару казалось, что сам Эррту стоит рядом с ним.
        - Прекрасный день, как нельзя лучше подходит для путешествия, - весело объявил дроу, но Вульфгару показалось, что в его голосе проскальзывают снисходительные нотки. С большим трудом он удержался, чтобы не съездить кулаком по физиономии эльфа.
        Варвар что-то буркнул в ответ и прошел мимо внешне хрупкого дроу. Ростом Дзирт был чуть выше пяти футов, тогда как в великане Вульфгаре было почти семь, да и весил могучий варвар в два раза больше. Одно только бедро Вульфгара в обхвате было равно талии Дзирта. Но если бы дело дошло до стычки, знающие люди поставили бы на темного эльфа.
        - Я еще не будил Кэтти-бри, - сказал Дзирт.
        Вульфгар, услышав имя девушки, резко обернулся и тяжело уставился прямо в лавандовые глаза эльфа.
        - Зато Реджис уже встал и приступил к утренней трапезе, - похоже, он надеется до отхода проглотить два, а то и три завтрака, если повезет, - с веселым смешком добавил Дзирт, но Вульфгар не разделял его настроения. - Бренор же присоединится к нам в поле за восточными воротами Брин-Шандера. Он готовит жрицу Коротышку к тому, чтобы она заменила его на время нашего путешествия.
        Вульфгар почти не слушал его - ему все было безразлично. Весь мир.
        - Может, разбудим Кэтти-бри? - спросил дроу.
        - Сам разбужу, - грубо ответил Вульфгар. - А ты ступай к Реджису. Если он набьет себе брюхо, то будет еле ползти, а я хочу поскорее добраться к твоему приятелю Кэддерли и избавиться от Креншинибона.
        Дзирт хотел что-то ответить, но Вульфгар уже повернулся и направился к комнате Кэтти-бри. Он распахнул дверь, громко стукнув один-единственный раз. Дзирт двинулся было к нему, чтобы отчитать за неподобающее поведение - ведь девушка еще даже ничего не ответила, - но потом решил не вмешиваться. Кэтти-бри вполне могла постоять сама за себя.
        К тому же Дзирт чувствовал, что его желание поставить варвара на место отчасти вызвано ревностью, ведь Вульфгар был когда-то нареченным девушки, а вскоре, быть может, станет ее мужем.
        Дроу провел по лицу ладонью и пошел искать Реджиса.
        Кэтти-бри стояла в одной сорочке, застегивая брюки, и с изумлением взглянула на ворвавшегося в комнату Вульфгара.
        - Мог бы дождаться, пока я отвечу, - сухо бросила она и, быстро справившись со смущением, взяла рубашку.
        Вульфгар кивнул и поднял руки ладонями вверх, видимо в знак извинения. Но Кэтти-бри обрадовалась и этому. Она ясно видела, какая боль застыла в небесно-голубых глазах гиганта, понимала, что его нечастые натянутые улыбки не значат ровным счетом ничего. После долгих разговоров с Дзиртом, Бренором и Реджисом все они решили относиться к другу с предельным терпением. Ведь только время могло залечить раны Вульфгара.
        - Дроу приготовил завтрак на всех, - сообщил варвар. - Нужно поесть перед долгой дорогой.
        - Дроу? - от неожиданности вслух повторила Кэтти-бри. Ее поразило, как отстраненно Вульфгар говорит о Дзирте. Может, вскоре он и Бренора назовет просто «дворфом»? А она, в свой черед, станет для него просто «девушкой»? Кэтти-бри глубоко вздохнула и накинула на плечи рубашку, мысленно уговаривая себя, что варвару в самом буквальном смысле пришлось пройти адовы муки. Она повнимательнее всмотрелась в лицо Вульфгара, и ей показалось, что в его голубых глазах промелькнуло замешательство, словно такая черствость по отношению к Дзирту поразила и его самого. Что ж, это хороший признак.
        Он повернулся, чтобы выйти, но Кэтти-бри подошла поближе и легонько погладила его по щеке, проведя пальцами по жесткой щетине - он либо решил отрастить бороду, либо просто считал бритье излишним.
        Вульфгар взглянул в ее полные нежности глаза, и впервые со времени битвы на плавучей льдине, когда друзья сообща отправили на тот свет злобного Эррту, в появившейся на его лице слабой улыбке мелькнул какой-то отблеск подлинного чувства.
        Реджису действительно удалось слопать три порции, и он ворчал из-за этого все утро, после того как друзья вышли из Брин-Шандера, одного из Десяти Городов в суровой Долине Ледяного Ветра. Сначала их путь лежал на север, так идти было легче, а потом поворачивал строго на запад. Далеко на севере можно было разглядеть высокие здания Таргоса, второго по величине города, а дальше, за крышами домов, расстилалась сияющая гладь Мер Дуалдон.
        К полудню, преодолев больше десяти миль, они оказались на берегу большой реки Шенгарн, вспучившейся от вешних вод и быстро катившей свои волны к северу. Они пошли по течению к Мер Дуалдон, где в городе Бремене их должна была ждать лодка, о которой заранее договорился Реджис.
        Деликатно отклонив настойчивые просьбы жителей города задержаться, чтобы поужинать и отдохнуть, друзья снова пустились в путь, невзирая на протесты Реджиса, нывшего, что он умирает с голоду и с минуты на минуту просто ляжет на дороге. Вскоре они были уже много западнее реки. Родной дом оставался все дальше за спиной.
        Дзирту не верилось, что прошло так мало времени, а они уже снова в пути. Вульфгар возвратился к ним. На родной земле царит мир, и все же им не сидится на месте, и снова, послушные зову долга, они торопятся навстречу приключениям.
        Капюшон дорожного плаща скрывал лицо дроу, защищая его чувствительные глаза от яркого солнца. Поэтому никто из его спутников не видел радостной улыбки темного эльфа.
        Часть I. Безразличие
        Я нередко задумываюсь, почему я ощущаю неясное томление, когда сабли мои лежат в ножнах, а в мире вокруг все дышит покоем. Ведь ради этого я и живу, именно за этот покой, о котором мы все мечтаем, когда воюем, я и борюсь, но при этом в мирные времена - бывшие нечастым подарком за семьдесят с лишним лет моей жизни - у меня нет ощущения, что идеал наконец достигнут. Как раз наоборот - мне тогда кажется, что в жизни чего-то не хватает.
        Это какое-то нелепое несоответствие, но я понял, что я - прирожденный воин, существо, которое должно действовать. Когда в действии нет необходимости, мне становится тягостно.
        Если на горизонте не маячит очередное приключение, если нет чудищ, с которыми нужно, сразиться, и вершин, которые можно покорить, меня одолевает скука. Со временем я понял, что такова уж моя натура, таким я создан, и поэтому в редкие промежутки, когда жизнь кажется пустой, можно найти выход и победить скуку - скажем, разыскать вершину выше прежней и покорить ее.
        Сейчас, наблюдая за Вульфгаром, вернувшимся из клубящейся тьмы преисподней, где безраздельно правил Эррту, я замечаю в нем похожие симптомы. Но боюсь, состояние Вульфгара серьезнее, чем обычная скука; он постепенно впадает в глубокое безразличие. Когда-то он так же, как я, не любил покой, однако теперь даже действие не способно излечить его от апатии. Его родной народ звал его к себе и хотел снова поставить во главе союза племен. Даже упрямый Берктгар готов был уступить ему место вождя, потому что понимал, как и все остальные, что под руководством Вульфгара, сына Беарнегара, кочевым племенам Долины Ледяного Ветра жить будет намного лучше.
        Но Вульфгар не внял их призыву. И я вижу, что не скромность, не слабость и не боязнь не справиться со своими обязанностями или не оправдать ожиданий людей удерживают его. Со всем этим можно совладать, урезонить себя, прибегнуть, наконец, к помощи друзей, в том числе и к моей. Нет, причина в другом.
        Просто Вульфгару все совершенно безразлично.
        Быть может, его собственные страдания в лапах Эррту были столь велики, что он разучился чувствовать боль других существ? Может, он пережил такие невыносимые ужасы, что теперь глух к чужим крикам?
        Безразличия я боюсь больше всего, потому что от этой болезни нет верного средства. Но если быть честным до конца, то, вглядываясь в лицо Вульфгара, я вижу ее бесспорные признаки. Он так погружен в себя, что воспоминания о перенесенных ужасах заволокли его зрение. Быть может, он даже не понимает, что кто-то другой может страдать. Л если и понимает, то думает, что ничья боль не сравнится с тем, что пришлось вынести ему в шестилетнем плену у Эррту. Утрата способности сопереживать может оказаться самым глубоким и долго не заживающим следом его мук, незримым клинком врага, терзающим его сердце и лишающим моего друга не только сил, но и самой сути человеческой личности. Ибо кто мы есть без сопереживания? Разве можно найти в жизни какую-то радость, если мы не способны понять радости и горести других, если не можем разделить чувства своих близких? Я вспоминаю годы, проведенные в Подземье после того, как я сбежал из Мензоберранзана. Я смог пережить эти долгие годы в одиночестве, если не считать нечастых появлений Гвенвивар, только благодаря своему воображению.
        Но я не уверен даже в том, что Вульфгар сохранил эту способность. Ибо для воображения требуется погружение в себя, в свои мысли, но, боюсь, всякий раз, как мой друг обращает мысленный взор внутрь себя, все, что он там видит, - это грязное месиво и ужасы Абисса и пасти прислужников Эррту.
        Он окружен друзьями, которые любят его всем сердцем и готовы оставаться с ним до конца, чтобы высвободить его душу из невидимых сетей Эррту. Может быть, Кэтти-бри, которую он когда-то так сильно любил (и, возможно, все еще любит), сыграет самую важную роль в его возвращении к нормальной жизни. Должен признать, мне больно видеть их вместе. Она изливает на Вульфгара столько нежности и сострадания, однако он остается глух ко всему. Было бы лучше, если бы она влепила ему пощечину, глянула бы сурово, чтобы он встряхнулся и понял, в каком состоянии находится. Я хорошо это понимаю, но все же не могу посоветовать ей вести себя иначе, потому что их взаимоотношения гораздо сложнее, чем представляется стороннему наблюдателю. Я думаю лишь о благе Вульфгара, но все же, если бы я убедил Кэтти-бри проявлять к нему поменьше сострадания, это могло бы быть понято - по крайней мере Вульфгаром - как вмешательство ревнивого соперника.
        Хотя, может, и нет. Правда, я не знаю, что испытывает Кэтти-бри по отношению к своему бывшему суженому, она стала довольно скрытной в последнее время, но я вижу, что Вульфгар сейчас не способен любить.
        Не способен любить… Разве можно сказать о человеке что-либо более удручающее? По-моему, нет, и я многое отдал бы за то, чтобы не говорить этого о Вульфгаре. Но для любви, истинной любви, нужно уметь сопереживать. Сопереживать в радости, в горе, в веселье, в печали. Когда человек воистину любит, его душа становится зеркалом чувств и переживаний другого, и тогда радость умножается, подобно тому как комната с зеркальными стенами кажется больше. И как многочисленные отражения сглаживают неповторимость черт находящихся внутри этой комнаты предметов, так же и горести уменьшаются и бледнеют, будучи разделенными другим существом.
        Именно этим и прекрасна любовь, вне зависимости от того, что питает ее - страсть или дружеское чувство, прекрасна тем совместным переживанием, что умножает радости и уменьшает горе. Вокруг Вульфгара сейчас друзья, от всей души жаждущие взаимопонимания и родства душ, которое когда-то существовало между нами. Но он не в состоянии ответить на наши чувства, не может пробиться сквозь стены, которые сам же возвел, защищаясь от демонов.
        Он утратил способность сопереживать. Мне остается лишь молиться, чтобы когда-нибудь она вновь возродилась в нем, чтобы со временем он смог открыть сердце и душу тем, кто этого заслуживает, поскольку без сопереживания у него не будет цели, а без цели он не обретет удовлетворения. Без удовлетворения не будет удовольствия, а без удовольствия он никогда не испытает радости.
        А мы, все мы, ничем не сможем ему помочь.
        Дзирт До'Урден
        Глава 1. Чужой в своем доме
        Артемис Энтрери стоял на вершине каменистого холма, откуда открывался вид на громадный пыльный город, и пытался разобраться в сумбуре нахлынувших на него чувств. Он стряхнул пыль и песок с губ и бородки клинышком, которую не так давно отпустил. Только коснувшись рукой колючей щеки, он понял, что несколько дней не брился.
        Но ему было все равно.
        Ветер растрепал его длинные волосы, и отдельные пряди, вырвавшись из пучка, назойливо лезли в глаза.
        Но ему было все равно.
        Он просто смотрел на Калимпорт и одновременно прислушивался к себе. Этот человек, почти две трети своей жизни проведший в городе, широко раскинувшемся на южном побережье, добился здесь славы лучшего воина и наемного убийцы. Единственным местом на земле, которое он мог бы назвать домом, был этот город. Сейчас над Калимпортом сияло немилосердное солнце пустыни, и под его лучами сверкал белый мрамор богатых домов. Солнце также освещало лачуги, хижины и рваные шатры, разбросанные повсюду вдоль дорог, чрезвычайно грязных оттого, что не имели должной системы канализации. Глядя сейчас на город, наемный убийца никак не мог разобраться в своих чувствах. Когда-то он хорошо знал свое место в этом мире. Он достиг вершин своей гнусной профессии, и его имя произносилось не иначе как с почтением и страхом. Если паша Пуук заказывал Артемису Энтрери убить кого-либо, этого человека вскоре обязательно находили мертвым. Исключений из правила не было. Но, несмотря на то что Энтрери нажил себе много врагов, он мог совершенно открыто расхаживать по улицам Калимпорта, ничуть не боясь, что кто-то отважится замыслить
против него недоброе.
        Никто не осмелился бы выстрелить в Артемиса Энтрери, потому что для этого надо быть уверенным, что убьешь его единственной стрелой, его, того самого человека, который, казалось, был неуязвим для простых смертных. В противном случае Энтрери сам начал бы охоту на тех, кто на него покушался, и, без сомнения, нашел бы их и убил.
        Энтрери вдруг заметил краем глаза какое-то неуловимое движение, легкое смещение в рисунке теней. Поэтому, когда на дорогу футах в двадцати перед ним вдруг выскочил человек в плаще и загородил путь, скрестив руки на могучей груди, убийца лишь вздохнул и тряхнул головой, не слишком удивившись.
        - Направляешься в Калимпорт? - с сильным южным акцентом осведомился встречный.
        Энтрери ничего не ответил, он держал голову прямо, только глазами быстро обшаривал скальные обломки, громоздившиеся по обе стороны тропинки.
        - Чтобы пройти, надо заплатить, - продолжал здоровяк. - Я буду твоим проводником. - С этими словами он поклонился и выпрямился, скалясь в щербатой ухмылке.
        Энтрери много слышал о таком вот вымогательстве, но никогда еще никто не отваживался преградить ему дорогу. Да, что правда, то правда, он слишком долго отсутствовал. Однако убийца по-прежнему хранил молчание, и здоровяк откинул полу плаща, показывая меч на поясе.
        - Сколько монет ты мне дашь? - поинтересовался он.
        Энтрери хотел было приказать ему посторониться, но передумал.
        - Ты что, глухой? - гаркнул человек, вытащил меч и сделал шаг вперед. - Плати, или твой труп сам рассчитается со мной и моими дружками.
        Энтрери не ответил и не шелохнулся, даже не думая доставать свой кинжал с самоцветами - единственное оружие, бывшее у него при себе. Он спокойно стоял на месте, и его безразличие, похоже, еще больше разъярило здоровяка.
        - Ну что же, - крикнул тот, - последняя попытка.
        Энтрери не сделал ни единого движения, лишь незаметно поддел носком камешек. Он молча ждал, глядя на верзилу, но краем глаза следил за лучником, прятавшимся сбоку. Убийца так хорошо умел читать человеческие телодвижения, малейшие напряжения мускулов, изменения мимики, что опередил нападавших. Он метнулся вперед и влево, сделал кувырок и выбросил правую ногу. Камень полетел в сторону лучника, но не затем, чтобы ранить - это было бы не под силу даже Энтрери, - а просто чтобы отвлечь. Делая кувырок, убийца широко взмахнул плащом, в надежде, что пущенная стрела будет задержана толстой материей.
        Однако он напрасно тревожился, поскольку стрелок и без того промахнулся Он вряд ли попал бы в Энтрери, даже если бы тот стоял на месте.
        Приземлившись, убийца приготовился к нападению верзилы с мечом, заметив при этом, что еще пара бандитов выскочила из-за камней по обе стороны тропинки.
        Все еще не вынимая оружия, Энтрери неожиданно ринулся вперед, в последний миг проскользнув под просвистевшим в воздухе мечом, и выпрямился, оказавшись вплотную к противнику. Одной рукой он ухватил здоровяка за подбородок, а другой ударил по затылку, прихватив прядь волос. Потом сделал быстрое резкое движение, и тот осел на землю. Энтрери отпустил его, удерживая руку, сжимавшую меч, чтобы предотвратить случайный удар. Верзила тяжело упал на спину. В ту же секунду Энтрери наступил ему на горло. Пальцы, державшие рукоять меча, сразу разжались, как будто здоровяк сам отдал оружие убийце.
        Энтрери отскочил, потому что остальные двое были уже рядом - один приближался спереди, другой - со спины. Энтрери выбросил вперед руку, и меч сверкнул, описав круг. Нападавший спереди быстро отступил, но убийца и не намеревался его ранить. Он перебросил меч в правую руку, а потом стремительно и неожиданно сделал шаг назад, одновременно повернув руку с оружием, и с силой послал ее далеко назад. И сразу почувствовал, что острие клинка вошло в грудь второго разбойника, и даже услыхал слабый свист воздуха, вырвавшегося из пробитого легкого.
        Повинуясь исключительно чутью, Энтрери повернулся вправо, по-прежнему держа свою жертву насаженной на меч. Бедняга послужил ему щитом, заслонив от новой стрелы. Однако лучника никак нельзя было назвать мастером - стрела зарылась в землю в нескольких шагах от Энтрери.
        - Вот идиот, - пробормотал убийца, рывком выдернул клинок из тела своей жертвы, сбросив его на пыльную тропу, и, продолжая движение, сделал быстрый взмах мечом. Движение было таким быстрым и отточенным, что последний из разбойников наконец понял, какого дурака они сваляли, напав на этого путешественника, развернулся и кинулся бежать.
        Энтрери повернулся, метнул меч туда, где прятался лучник, и бросился в укрытие. Долгое время все было тихо.
        - Где он? - послышался испуганный и раздраженный возглас стрелка. - Мерк, ты его видишь?
        Снова повисла тишина.
        - Где он? - опять выкрикнул лучник, явно начиная паниковать. - Мерк, где же он?
        - У тебя за спиной, - последовал ответ шепотом. Разноцветной вспышкой блеснул драгоценный кинжал, перерезав тетиву, и, не дав бедняге опомниться, Энтрери приставил острие к его горлу.
        - Прошу тебя, - запинаясь, пробормотал мужчина, так отчаянно трясясь всем телом, что первая царапина появилась по его собственной вине. - У меня дети, правда. Много, очень много. Семнадцать…
        Последние слова потонули в бульканье, потому что Энтрери, упершись ногой ему в спину, перерезал парню горло от уха до уха, потом пнул, и тот упал лицом вниз.
        - Что ж, надо было выбрать работенку поспокойнее, - произнес убийца, хотя бедолага его уже не слышал.
        Выглядывая из-за нагромождений камней, Энтрери вскоре заметил четвертого из этой компании, бежавшего вдоль тропинки, прячась в тени. Скорее всего он торопился в Калимпорт, но слишком боялся бежать по дороге в открытую. Энтрери вполне мог догнать его или же натянуть тетиву на лук и выстрелить. Но он не стал этого делать, потому что ему было все равно. Даже не удосужившись обшарить карманы убитых, он отер кинжал, спрятал его в ножны и вернулся на дорогу. Да-а, долго же он скитался, очень долго.
        Когда-то, перед тем как покинуть Калимпорт, Энтрери прекрасно сознавал, какое место в городе и в мире занимает. И сейчас он думал об этом, возвращаясь после семилетнего отсутствия. Прекрасно зная этот странный город, он понимал, какие изменения должны были произойти здесь за такой долгий срок. Наверняка почти никого из старых знакомых уже не осталось, а одна только слава легендарного убийцы вряд ли поможет ему в налаживании отношений с новыми главами гильдий, скорее всего самочинно занявшими эти места.
        - Что же ты со мной сделал, Дзирт До'Урден? - усмехнувшись, вслух произнес Энтрери, потому что решительные перемены в жизни наемного убийцы начались в тот самый момент, когда паша Пуук дал ему задание отобрать бесценную рубиновую подвеску у пустившегося в бега хафлинга. Тогда Энтрери подумал, что дело плевое. Он хорошо знал хафлинга Реджиса, которого уж никак нельзя было счесть сильным противником.
        Но Энтрери не знал, что проныра Реджис сумел приобрести могущественных друзей, самым грозным среди которых был темный эльф. Сколько же лет прошло, размышлял Энтрери, со времени их первой встречи с Дзиртом До'Урденом, с тех самых пор, как он встретил воина, равного себе, образ которого до боли ясно показывал, насколько лживым и пустым было его собственное существование? Да уж почти десять лет, сообразил убийца, и за это время он постарел, движения его стали не такими отточенными, тогда как на темного эльфа, который вполне мог прожить и тысячу лет, прошедшие годы не наложили никакого отпечатка.
        Да, именно Дзирт подтолкнул его на небезопасную дорогу самопознания. Тьма, увиденная Энтрери, показалась еще непроглядней, когда он отправился по следам отступника-дроу. Дзирт сражался с Энтрери на высоком уступе в окрестностях Мифрил Халла и победил его. Убийцы уже не было бы в живых, если бы некий темный эльф по имени Джарлакс, живший по своим собственным правилам, не спас его. Джарлакс же и взял его с собой в Мензоберранзан, громадный город дроу, оплот Паучьей Королевы Ллос. В этом городе, где властвовали интриги и жестокость, наемный убийца из рода людей оказался в незавидном положении. Здесь убийцей был каждый, и к Энтрери, несмотря на его высокое мастерство, относились всего лишь как к человеку, что автоматически ставило его ниже последних подонков общества дроу.
        Но не только непривычное положение отверженного в городе темных эльфов наложило на него глубокий отпечаток. Здесь он вдруг понял, насколько пустым было его существование. В городе, населенном подобиями самого Артемиса Энтрери, он внезапно осознал всю нелепость своего убеждения в том, что холодная приверженность чистому искусству убийства ставит его выше сброда. Теперь, глядя на раскинувшийся внизу Калимпорт, когда-то бывший ему домом и ставший, похоже, его последним прибежищем, он понял это со всей ясностью.
        Темный загадочный Мензоберранзан смирил гордыню Артемиса Энтрери.
        Возвращаясь в Калимпорт, Энтрери не раз спрашивал себя, действительно ли он хочет сюда вернуться. Он понимал, что первое время находиться в городе будет небезопасно, но некоторая неровность его обычно уверенного упругого шага была вызвана вовсе не страхом смерти. Ему было страшно жить дальше.
        Внешне в Калимпорте - городе миллионов нищих, как привык называть его Энтрери, - почти ничто не изменилось. Он проходил мимо десятков нагих и завернутых в лохмотья несчастных, валявшихся на обочинах дорог, куда утром их отогнала городская стража, освобождая проезд для позолоченных карет богатых торговцев. Они тянули к Энтрери дрожащие костлявые руки, такие слабые, что люди не могли удержать их на весу даже в продолжение тех кратких мгновений, пока равнодушный убийца проходил мимо, не удостоив их взглядом.
        Куда же податься, спрашивал он себя. Его прежний наниматель паша Пуук давно был мертв. Его убила могучая пантера Дзирта Это случилось, когда Энтрери уже выполнил задание паши и доставил обратно и Реджиса, и рубиновую подвеску. После этого невеселого происшествия Энтрери недолго оставался в Калимпорте. Ведь он привел Реджиса живым, что несколько подпортило его репутацию в глазах не отличавшихся состраданием жителей города и порядком запятнало сияющий список его подвигов. Наверное, поправить положение было очень легко, просто предложив свои почти недоступные услуги другому паше или главе гильдии, но Энтрери предпочел отправиться в путь. Он жаждал отомстить Дзирту - не за убийство Пуука, нет, участь паши его нисколько не волновала, но потому, что жестокая схватка с дроу в отстойниках города так и не разрешила их спор. И Энтрери был убежден, что победа досталась бы ему.
        Неспешно шагая по грязным улицам, он гадал, жива ли еще в городе память о его былых подвигах. Без сомнения, многие другие наемные убийцы во время его отсутствия распускали о нем дурные слухи и преувеличивали его неудачу в деле с Реджисом, чтобы тем самым упрочить свои собственные позиции в уличном «табеле о рангах».
        Подумав так, Энтрери улыбнулся, потому что ясно представил себе, как шепчутся злопыхатели, опасаясь его возмездия даже несмотря на то, что он был далеко. Что ж, пусть он больше не знает, кто и что он в этом мире. Пусть, побывав в Мензоберранзане, он словно заглянул в черное… нет, пожалуй, не в черное, а в пустое зеркало, но все же приятно было думать, что к тебе до сих пор относятся с боязливым почтением. Этого Энтрери не мог отрицать.
        Хотя, возможно, почтение придется завоевывать сызнова, напомнил он себе.
        Энтрери шел по знакомым улицам и все больше предавался воспоминаниям. Он знал расположение большинства домов гильдий и подозревал, что многие из них стоят в целости и сохранности, а внутри, вероятно, находятся его давнишние знакомые, пережившие чистки, которые устраивали приходившие к власти честолюбивые политики. Гильдия паши Пуука получила основательную встряску из-за убийства своего главы и последующего назначения ленивого хафлинга Реджиса его преемником. Однако этот конфуз сам Энтрери и устранил, взяв судьбу Реджиса в свои руки и уведя его связанным с собой на север. Все же, несмотря на неразбериху, воцарившуюся после этого, гильдия паши Пуука выжила. Вероятно, она цела и посейчас, хотя убийце оставалось лишь гадать, кто теперь ее возглавляет.
        Наверное, разумнее всего для Энтрери было отправиться туда и вновь утвердить в городе свои позиции, но он лишь досадливо передернул плечами при этой мысли и свернул с широкой улицы, которая должна была вывести его к бывшему дворцу Пуука. Думая, что бесцельно блуждает по городу, он тем не менее вскоре переулками пришел в другое очень знакомое место и понял, что неосознанно стремился сюда, быть может, в смутной надежде воспрять духом.
        Именно на этих улочках юный Артемис Энтрери впервые заявил о себе во всеуслышание. Здесь еще подростком он победил всех соперников, сомневавшихся в его первенстве, здесь он дрался с солдатом, посланным Тибблесом Ройюсетом, заместителем могущественного паши Басадони. Энтрери прикончил этого головореза, а позднее убил и самого урода Тибблеса, завоевав тем самым расположение Басадони. В свои нежные четырнадцать лет он стал лейтенантом в одной из самых влиятельных гильдий не только Калимпорта, но и всего Калимшана.
        Но сейчас прошлое казалось ему далеким и чужим, и даже тень улыбки не тронула его губ при этих воспоминаниях.
        Он мысленно обратился к еще более ранним годам, вспоминая череду мучений, претерпев которые, он и стал первым, все те слишком жестокие для мальчишки испытания, что ему пришлось пережить. Обман и предательство со стороны всех, кого он знал и кому верил. Самым горьким было предательство со стороны собственного отца. И все же его это больше не трогало, воспоминания уже не ранили душу. Все было пусто, бесполезно и лишено всякого смысла.
        В тени одной из хибар он заметил женщину, развешивавшую белье на просушку. Она отступила ближе к дому, очевидно насторожившись. Ее тревога была вполне понятна - ведь он был здесь чужаком. Его отличный, плотный, хорошо сшитый плащ сразу выдавал в нем пришельца, случайно забредшего в эти трущобы. А чужаки нередко приносили с собой несчастья.
        - От сих до сих! - послышался молодой заносчивый голос, слегка, впрочем, дрожавший от страха.
        Энтрери медленно повернулся и увидел высокого юнца бандитского вида, нервно сжимавшего в руке дубинку с шипами. Энтрери окинул его тяжелым взглядом, вспомнив себя самого в этом возрасте. Хотя он не был похож на этого парня, слишком уж тот неуверен в себе. Вряд ли долго протянет.
        - От сих до сих! - повторил парень громче, указывая свободной рукой от того конца улицы, откуда пришел Энтрери, на дальний.
        - Прошу прощения, молодой господин, - произнес убийца, чуть поклонившись, и при этом дотронулся до драгоценного кинжала на поясе, скрытого складками плаща. Одним неуловимым движением кисти он мог метнуть оружие на пятнадцать футов и всадить глубоко в горло мальчишки, который даже пикнуть бы не успел.
        - Господин, - повторил парень с недоумением в голосе. - Да, господин, - произнес он увереннее и явно довольный, решив, видимо, что такое обращение как раз к нему подходит. - Я - господин этой улицы и всех ближайших улиц, и никто не смеет ходить здесь без позволения Таддио. - При этом он несколько раз ткнул себя пальцем в грудь.
        Энтрери чуть напрягся, и на один краткий миг в его черных глазах промелькнула зловещая тень смерти, а в мыслях эхом отдалось: «мертвый господин». Этот юный наглец только что бросил ему вызов, и прежний Артемис Энтрери, тот, что принимал все вызовы и всегда одерживал верх, просто уничтожил бы его на месте.
        Но уязвленная гордость быстро остыла, и Энтрери не почувствовал ни раздражения, ни гнева. Он обреченно вздохнул, думая, что придется, вероятно, ввязаться уже во вторую за этот день бесполезную драку. «И все ради чего?» - думал он, разглядывая этого жалкого, растерянного мальчонку, готового отстаивать улицу, предъявлять права на которую ни одному нормальному человеку даже в голову не пришло бы.
        - Я попросил у тебя прощения, молодой господин, - спокойно сказал убийца. - Я не знал, что ты здесь хозяин, потому что недавно в этих краях и несведущ в ваших обычаях.
        - Так знай теперь! - зло ответил парень, осмелев после смиренного ответа Энтрери, и сделал несколько больших шагов к нему.
        Энтрери сокрушенно качнул головой и потянулся к кинжалу, но потом сунул руку в кошель на поясе. Он вынул золотую монету и бросил ее под ноги юнцу, шагавшему с индюшачьей важностью.
        Парнишка, которому приходилось пить воду из сточных канав и питаться объедками, которые можно было найти в переулках за домами богатых купцов, не смог скрыть изумления и немого восторга при виде такого сокровища. Однако уже в следующее мгновение он справился с собой и свысока поглядел на Энтрери.
        - Этого недостаточно, - заявил он.
        Убийца бросил ему еще один золотой и серебряную монету в придачу.
        - Это все, что у меня есть, молодой господин, - сказал он, разведя руками.
        - Смотри, если обыщу тебя и обнаружу, что врешь… - Юнец сделал зловещую паузу.
        Энтрери снова вздохнул, тут же решив про себя, что, если мальчишка сделает еще хоть шаг, он убьет его без всякой пощады.
        Парень наклонился и сгреб монеты.
        - Если надумаешь вернуться на территорию Таддио, прихвати побольше монет, - сказал он. - Я тебя предупредил. А теперь убирайся! Иди туда, откуда пришел!
        Энтрери оглянулся. Вообще-то ему было все равно куда идти, поэтому он кивнул и зашагал назад, покидая территорию Таддио, который и представить себе не мог, как широко улыбнулось ему в этот день счастье.
        Высокое трехэтажное здание, отделанное блестящим мрамором и украшенное изысканной скульптурой, было и впрямь самым внушительным и великолепным среди дворцов всех воровских гильдий. Обычно люди сомнительной профессии старались быть как можно неприметнее, они жили в домах с невзрачными фасадами, Внутри, впрочем, поражавших царской роскошью. Но дворец паши Басадони не принадлежал к их числу. Старик, приближавшийся к девятому десятку и уже совсем одряхлевший, любил роскошь, равно как любил выставлять могущество и великолепие своей гильдии напоказ всему свету.
        В большом зале на втором этаже, где обычно собирались па заседания доверенные лица Басадони, двое мужчин и одна женщина, по существу ведавшая всеми делами воровского цеха, выслушивали юного уличного головореза. Он едва вышел из подросткового возраста и той небольшой властью, которой обладал, был всецело обязан тому, что работал на Басадони, а уж никак не собственным достижениям.
        - По крайней мере, он предан нам, - заметил Лапа, немногословный неуловимый вор, ведавший всеми тайными делами, когда Таддио вышел из зала. - Два золотых и одна серебряная монета - приличная дань для того, кто работает в этих трущобах.
        - Если только это все, что он поимел с незнакомца, - презрительно фыркнула Шарлотта Веспере.
        Шарлотта, шести футов роста, была самой высокой из троих. Женщина была стройна и необычайно грациозна, за что паша Басадони даже прозвал ее Ивой. Все знали, что паша Басадони взял Шарлотту в наложницы и она до сих пор еще изредка выступала в этом качестве, когда старик находил достаточно силы в своем ветхом теле. Также все знали, что Шарлотта обернула эту связь к своей выгоде и поднялась в иерархии цеха именно через постель старого паши. Она и сама всегда признавала это - за секунду до того, как убить наглеца, осмелившегося сказать ей это в лицо. Тряхнув головой, она отбросила за спину черные, до пояса волосы, и Лапа увидел кривую ухмылку на ее губах.
        - Если бы Таддио получил больше, то больше и принес бы, - возразил Лапа, и, несмотря на раздражение, которое он и второй мужчина, Кадран Гордеон, всегда испытывали, разговаривая с высокомерной Шарлоттой, в его голосе был слышен лишь очень слабый отзвук его истинных чувств. Лапа был начальником тайных служб Басадони, карманников и проституток, работавших на рынке, тогда как в ведении Кадрана Гордеона были солдаты и уличные бойцы. Однако Ива негласно надзирала над всеми. Она была ближайшей помощницей Басадони, а также отдавала приказы от имени старика, который теперь редко показывался на людях.
        Не было никаких сомнений в том, что эти трое начнут грызться из-за власти, когда Басадони все же отойдет в мир иной. Люди недалекие, привыкшие доверять очевидности, отдали бы предпочтение дерзкому и шумному Кадрану Гордеону. Однако такие, как Лапа, лучше понимавшие истинную подоплеку вещей, сознавали, что Шарлотта Веспере уже много сделала для того, чтобы укрепить свое положение и обезопасить себя к тому моменту, когда душа старого Басадони отлетит куда подальше.
        - Ну и долго еще мы будем попусту обсуждать этого мальчишку? - капризно осведомился Кадрал Гордеон. - Три новых торговца установили свои палатки на рынке, в двух шагах от дворца, даже не удосужившись получить наше разрешение. Это дело будет поважнее, о нем-то и следует потолковать.
        - Мы уже все обговорили, - ответила Шарлотта. - Ты хочешь послать туда солдат и даже отправишь с ними мага, чтобы поучить купчин уму-разуму. Но пока что паша не разрешает тебе этого.
        - Если мы будем ждать, когда паша Басадони скажет свое слово по этому делу, другие торговцы тоже решат, что вовсе не обязательно платить нам за право торговать на подчиненной нам территории. - Он повернулся к щуплому Лапе, всегда бравшему его сторону в спорах с Шарлоттой. Но тот слушал весьма рассеянно, он внимательно рассматривал одну из принесенных Таддио монет. Почувствовав, что за ним наблюдают, Лапа поднял глаза.
        - В чем дело? - спросил Кадран.
        - Я таких никогда не видел, - пояснил Лапа, перебросив монету своему мускулистому товарищу.
        Кадран поймал ее, бегло осмотрел и, удивленно подняв брови, передал Шарлотте.
        - Я тоже никогда не видел монет такой чеканки, - согласился он. - Она сделана не в нашем городе и даже не в Калимшане.
        Шарлотта изучила монету очень внимательно, и ее светло-зеленые глаза прояснились, будто при встрече с чем-то знакомым.
        - Полумесяц, - пробормотала она и перевернула монету. - А здесь профиль единорога. Это монета из Серебристой Луны.
        Мужчины недоуменно переглянулись, да и саму Шарлотту ее открытие изумило.
        - Серебристой Луны? - недоверчиво переспросил Кадран.
        - Это город далеко к востоку от Глубоководья, - ответила Шарлотта.
        - Я знаю, где находится Серебристая Луна, - сухо отозвался Кадран. - Это, по-моему, владения леди Аластриэль. Меня удивляет другое…
        - С чего бы это торговцу из Серебристой Луны, если он действительно торговец, бродить по задворкам, где собирает дань Таддио? - договорил за него Лапа.
        - Вот именно. С самого начала мне показалось странным, что человек, обладающий богатством, превышающим два золотых, вообще оказался в том районе, - согласился Кадран, состроив обычную для него в минуты задумчивости гримасу: плотно сжал губы и скривил рот, отчего один его лихо закрученный ус взлетел выше другого, придав его лицу глуповатый вид. - Но теперь это становится еще более странным.
        - Человек, забредший в Калимпорт, чаще всего попадает в город через доки, - рассудил Лапа, - и тут же теряется в закоулках улиц. Многие районы города кажутся чужестранцу на одно лицо. В городе немудрено заплутать.
        - Я не верю в случайности, - откликнулась Шарлотта. Она бросила монету обратно Лапе. - Отнеси кому-нибудь из наших помощников-чародеев. Гинта Прорицатель подойдет. Возможно, на монете сохранился отпечаток личности прежнего владельца и Гинте удастся определить его местонахождение.
        - Не слишком ли много шума из-за человека, который настолько испугался мальчишки, что даже заплатил? - заметил Лапа.
        - Я не верю в случайности, - повторила Шарлотта. - И я не верю, что кто-то мог всерьез испугаться вашего жалкого Таддио, если только ему не известно, что мальчишка работает на пашу Басадони И я не в восторге от мысли, что некто, обладающий такими сведениями, свободно расхаживает по нашей территории, а мы о нем ничего не знаем. Может, он что-то искал? Хотел обнаружить какое-нибудь слабое место?
        - Любишь ты преувеличивать, - не преминул вставить Кадран.
        - Только тогда, когда чую опасность, - осадила его Шарлотта. - Я вижу врага в каждом до тех пор, пока он не докажет обратного, зато, зная своих врагов, готова ко всем их козням.
        Нетрудно было понять, что скрытый смысл этих слов был обращен к Кадрану Гордеону, но даже бесстрашный солдат вынужден был согласиться, что подозрительность Шарлотты вполне уместна. Не каждый день торговцы с монетами Серебристой Луны появлялись в беднейших кварталах Калимпорта.
        Этот дом он знал лучше всех домов в городе. За его коричневыми, ничем не примечательными стенами обычного складского помещения таились ковры, расшитые золотыми нитями, дорогие гобелены и коллекция первоклассного оружия. По ту сторону двери, всегда закрытой на засов, возле которой сейчас скорчился старый нищий в поисках хоть какого-нибудь прибежища, простирались великолепные залы. Там любовались плясками прекрасных танцовщиц в вихре тонких покрывал и ароматов духов, там принимали теплые ванны с благовонной водой и вкушали самые изысканные яства из всех Королевств.
        Этот дом раньше принадлежал паше Пууку. После его смерти заклятый враг Энтрери передал дворец Реджису. Но правление хафлинга было весьма кратковременным, поскольку Энтрери решил, что этот дурачок и так уже достаточно попользовался властью. Когда наемный убийца покидал Калимпорт вместе с Реджисом (не подозревая, что не скоро увидит снова этот грязный город), гильдию раздирали склоки. Там организовалось несколько партий, боровшихся за власть. Энтрери подозревал, что верх в конце концов одержал Квентин Бодо, опытный взломщик, состоявший в гильдии уже больше двадцати лет. Правда, Энтрери не был уверен, что стоило бороться до победного конца, учитывая сумятицу и ярость в рядах членов гильдии. Может, за время передела власти другая гильдия заняла их территорию? И быть может, теперь внутри этот дом был так же беден и непритязателен, как и снаружи?
        Подумав так, убийца усмехнулся, однако эти мысли недолго занимали его. Как-нибудь он проберется в дом тайком, чтобы потешить свое не слишком настойчивое любопытство. А может, и нет.
        Энтрери довольно долго бродил у двери и подошел достаточно близко к псевдоодноногому нищему, чтобы разглядеть хитроумную повязку, удерживавшую его вторую ногу у задней поверхности бедра. Совершенно ясно, что нищий нес дозор у входа, и большая часть незавидного улова медной мелочи в его суме была им самим же туда и положена для почина и для большей достоверности.
        «Какая, в сущности, разница», - подумал убийца. Продолжая разыгрывать из себя чужака в Калимпорте, он подошел к нищему, достал свой кошелек и бросил в его сумку серебряную монету. Он также заметил, как на миг чуть расширились глаза этого «инвалида» при виде навершия необыкновенного кинжала, украшенного драгоценными камнями и хорошо известного в свое время в глухих уголках Калимпорта.
        Может, с его стороны это было глупостью - показать «старику» оружие, думал Энтрери, уходя. Он вовсе не собирался обнаруживать себя, но и таиться тоже не намеревался. Однако ни этот вопрос, ни тревога недолго занимали его мысли, как и размышления о судьбе гильдии Пуука несколько раньше. Возможно, он допустил ошибку. Возможно, он показал кинжал, неосознанно надеясь спровоцировать события и хоть как-то взбодрить свои чувства. И возможно, что нищий узнал в кинжале «опознавательный знак» Энтрери, а может, обратил на него внимание только потому, что оружие и в самом деле было прекрасно.
        Какая, в сущности, разница.
        Вечером того же дня, пристально вглядываясь в хрустальный шар, Ла Валль изо всех сил старался дышать ровно и не обращать внимания на перешептывания обступивших его взбудораженных людей. Взволнованный дозорный сообщил о происшествии у входа во дворец и о странной монете, полученной от незнакомца со спокойной и уверенной повадкой воина, при котором был драгоценный кинжал, который не стыдно было бы иметь и капитану королевской стражи.
        Описание пресловутого кинжала повергло всех старых членов гильдии, включая чародея Ла Валля, в лихорадочное волнение. И вот сейчас Ла Валль, когда-то хорошо знавший Энтрери и часто видевший этот кинжал, восстановил в памяти его вид и при помощи магического хрустального шара попытался разыскать оружие незнакомца. Посредством шара он мог прочесывать улицы Калимпорта и, оставаясь на месте, заглядывать в каждый темный уголок. Вдруг изображение стало настойчиво заполнять весь шар. Теперь сомнений не оставалось - кинжал Энтрери действительно вновь появился в городе. Картинка становилась все четче, и беспокойно переминавшиеся рядом Квентин Бодо и двое убийц помоложе с нетерпением ждали, когда же они узнают, принесено ли оружие его хозяином, самым беспощадным из всех наемных убийц, или кем-то другим.
        В шаре теперь вырисовывалась небольшая спальня.
        - Смотрите, гостиница «Простак», - сообщил Пес Перри, называвший себя Пес Перри Сердце, из-за якобы имевшегося у него обыкновения вырезать сердца своих жертв, да так ловко, что умиравший еще успевал увидеть его последний удар (хотя еще никто никогда, кроме самого Пса Перри, не убеждался воочию в проявлении такого искусства). Ла Валль поднял руку, прося тишины. Изображение стало еще четче, теперь ясно виден был ремень, небрежно перекинутый через спинку кровати, на котором висел пресловутый кинжал.
        - Это тот самый Энтрери, - глухо произнес Квентин Бодо.
        К ремню подошел мужчина, взял его и надел на себя. Отчетливо можно было разглядеть тело, закаленное долгими годами тренировок, мускулы которого перекатывались при малейшем движении.
        Квентин озадаченно разглядывал длинные волосы мужчины, бородку клинышком и многодневную щетину на щеках. Тот Энтрери, которого он знал, стремился быть непревзойденным во всем и чрезвычайно пекся даже о таких мелочах. Квентин вопросительно взглянул на Ла Валля.
        - Это он, - хмуро, но уверенно ответил кудесник, знавший Артемиса Энтрери как никто в городе.
        - И что это значит? - спросил Бодо. - Он вернулся как друг или враг?
        - Скорее всего ни то ни другое, - ответил Ла Валль. - Артемис Энтрери всегда был вольной птицей и никогда не выказывал особенной приверженности к какой-либо из гильдий. Он не прочь принять плату от любой из них и нанимается к тому, кто назначит лучшую цену за его первоклассные услуги. - Говоря это, чародей поглядывал на двух молодых наемных убийц, знавших Энтрери лишь по рассказам. Тот, что был помоложе - Челси Ангуэйн, - нервно топтался на месте (и Ла Валль прекрасно понимал, что он чувствует), а вот Пес Перри, прищурясь, внимательно разглядывал человека в хрустальном шаре. Ла Валль понимал, что парень завидует пришельцу, потому что сам жадно добивается того, что принадлежало Энтрери, - славы самого опасного и беспощадного наемного убийцы.
        - Может, нам срочно подыскать ему какое-нибудь дельце, - предложил Квентин Бодо, изо всех сил стараясь, чтобы голос его не дрожал, потому что в жестоком мире воровских цехов Калимпорта беспокойство приравнивалось к слабости. - Тогда мы могли бы получше разузнать, каковы его намерения и с какой целью он вернулся в Калимпорт.
        - А может, просто убить его, - вмешался Пес Перри, и Ла Валль с трудом удержался от смешка - этого следовало ожидать, к тому же Пес Перри просто не понимал, кто таков на самом деле Артемис Энтрери. Ла Валль не был ни другом, ни почитателем таланта юного выскочки и почти желал про себя, чтобы Квентин согласился с предложением своего подчиненного и послал его за головой Энтрери.
        Но Квентин, хотя и не имел дела лично со знаменитым убийцей, прекрасно помнил многочисленные рассказы о его подвигах, поэтому посмотрел на юношу как на сумасшедшего.
        - Найми, если он тебе нужен, - посоветовал Ла Валль, - а если нет, то просто наблюдай со стороны и не вздумай ему угрожать.
        - Но он - один, а в нашей гильдии - сотни, - возмутился Пес Перри, но его уже никто не слушал.
        Квентин хотел что-то ответить, но передумал, хотя по его лицу Ла Валль ясно понял, о чем он думает. Он боялся, что Энтрери вернулся, чтобы захватить гильдию, и на первый взгляд его страх был небезосновательным. Без сомнения, у самого знаменитого из убийц оставалось в городе много влиятельных знакомых, благодаря которым, вкупе со смертоносным мастерством самого Энтрери, сбросить такого, как Квентин Бодо, ничего не стоило. Но Ла Валль не считал, что Бодо стоит всерьез бояться, потому что, хорошо зная Энтрери, он понимал: убийца никогда не будет стремиться к положению, сопряженному с ответственностью. Энтрери - прирожденный одиночка, он не захочет возглавить гильдию. После смещения хафлинга Реджиса убийца мог спокойно занять его место, однако предпочел уйти, покинуть Калимпорт, предоставив остальным драться за власть.
        Нет, Ла Валль не верил, что Энтрери вернулся ради главенства над гильдией. И он беззвучно дал понять это Квентину.
        - Что бы ни случилось потом, мне кажется, сперва нужно просто понаблюдать за нашим опасным знакомым, - произнес чародей. - Надо понять, друг он нам, враг или мы ему совершенно безразличны. Глупо выступать против человека, обладающего такой силой и способностями, пока мы со всей очевидностью не убедимся, что это необходимо. Хотя я считаю, что выступать не понадобится, - прибавил он.
        Квентин радостно кивнул, выслушав это заявление, и Ла Валль с поклоном удалился, остальные последовали за ним.
        - Если Энтрери представляет для нас угрозу, его нужно устранить, - обратился Пес Перри к волшебнику, приперев его к стене в коридоре. - Господин Бодо и сам решил бы так, если бы ты не посоветовал ему нечто прямо противоположное.
        Ла Валль вперил в наглеца долгий пристальный взгляд. Он очень не любил, когда с ним подобным тоном разговаривали зеленые юнцы, годившиеся ему в сыновья. Ла Валль имел дело со смертоносными убийцами вроде Энтрери уже тогда, когда Пес Перри и на свет не родился. Однако он ответил:
        - Не могу сказать, что не согласен с тобой.
        - Тогда почему ты дал Бодо такой совет?
        - Если Энтрери прибыл в Калимпорт по просьбе другой гильдии, то любой шаг господина Бодо может повлечь серьезные последствия для нашей, - ответил маг, сочиняя на ходу и не веря ни единому своему слову. - Ты ведь, конечно, знаешь, что Артемис Энтрери обучался своему ремеслу, служа у самого паши Басадони?
        - Конечно, - соврал Пес Перри.
        Ла Валль принял задумчивый вид, почесывая переносицу.
        - Может оказаться, что нам это вовсе ничем не грозит, - пояснил он. - Наверняка, когда слух о возвращении Энтрери распространится по улицам - заметь, о возвращении постаревшего и уже не такого проворного Энтрери, да еще растерявшего старые связи, - тогда этот опасный человек сам себя выдаст.
        - У него тут много врагов, - с жаром напомнил Пес Перри, заинтересованный словами и тоном Ла Валля.
        Чародей покачал головой:
        - Большинство врагов того Артемиса Энтрери, что покинул Калимпорт много лет назад, уже мертвы. Да и скорее это были не враги, а соперники. А сколько молодых, хитрых, находчивых убийц жаждут заполучить славу, которая может достаться им благодаря одному-единственному верному взмаху клинка?
        Пес Перри, прищурившись, взглянул на мага, только сейчас начав смекать, что к чему.
        - В сущности, тот, кто убьет Артемиса Энтрери, как бы включит в список своих жертв всех тех, кого прикончил Энтрери, - продолжал Ла Валль. - И такую славу можно завоевать единым ударом кинжала. Убийца Энтрери в тот же миг станет самым дорогим наемным убийцей в городе. - Он пожал плечами и поднял ладони кверху, как бы давая понять, что разговор окончен, и скрылся за своей дверью, а озадаченный Пес Перри остался стоять в коридоре, и у него в ушах еще долго звучали слова чародея.
        Вообще-то Ла Валля нисколько не беспокоило, примет юный буян его слова к сердцу или нет, но возвращение убийцы его здорово обеспокоило. Близость Энтрери страшила его больше, чем присутствие любого другого из его многочисленных опасных знакомых, с которыми ему доводилось работать бок о бок за долгие годы. Чародей выжил благодаря тому, что никому не перебегал дорогу, служа каждому, кто становился во главе гильдии, и воздерживаясь от собственных суждений. Он верно служил паше Пууку, но, когда того сместили, перенес всю свою преданность на Реджиса, сумев убедить даже оберегавших хафлинга темного эльфа и дворфов, что не представляет для него никакой угрозы. Когда вмешался Энтрери, Ла Валль снова отступил в тень, предоставив Реджису и убийце решать свои дела один на один (хотя, конечно, в душе он никогда не сомневался, кто из двоих победит), а потом преданно стал служить новому победителю. Во время смуты, последовавшей за уходом Энтрери, хозяин сменял хозяина, пока новым главой гильдии не стал и ныне здравствующий Квентин Бодо.
        Но с Энтрери дело обстояло несколько иначе, чем с другими. За долгие годы Ла Валль сумел обезопасить себя со всех сторон. Он прилагал все усилия, чтобы не нажить себе ни одного врага в мире, где каждый, казалось, был смертельным врагом другого, однако при этом ясно понимал, что, даже оставаясь сторонним наблюдателем, можно оказаться втянутым во всеобщее побоище и быть убитым. Поэтому он также обезопасил себя средствами магии, и если бы по какой-либо причине кто-то вроде Пса Перри решил, что ему надоело видеть Ла Валля рядом, маг вполне смог бы защитить себя. Только чародей знал, что с Энтрери даже магия не поможет, и вот почему один только вид убийцы так взволновал его. За те годы, что Ла Валль наблюдал этого наемника, он понял, что от Энтрери не существует надежной защиты.
        Он допоздна сидел в постели, пытаясь в малейших деталях восстановить в памяти все встречи с убийцей и понять, что именно могло снова привести Энтрери в город, если на это вообще имелась хоть какая-то причина.
        Глава 2. Обуздание коня
        Они продвигались вперед медленно, но неуклонно. Сковывавший землю лед начал таять, и весенняя тундра напоминала гигантскую губку, разбухшую от влаги. При каждом шаге земля хлюпала, путникам приходилось с усилием вытягивать ноги из раскисшей грязи. Дзирту, самому легкому из всех - тех, кто шел сам, - было проще всего. Реджис же удобно устроился на плечах безропотного Вульфгара,'так что ни разу даже не намочил теплых сапожек. Остальные трое, проведшие много лет в Долине Ледяного Ветра, были хорошо знакомы с трудностями весенних переходов, поэтому не жалуясь шли вперед. Оглядывая окрестности, они понимали, что первая часть пути будет самой утомительной и, пока они не выйдут из Долины Ледяного Ветра, идти придется медленно.
        Всюду на пути им встречались валуны - остатки дороги, построенной в древние времена от Десяти Городов к западному перевалу, но друзьям не было от этого никакой пользы, кроме уверенности, что они движутся в правильном направлении. Однако посреди огромного пространства тундры точное направление было не столь уж важным. Главное - держать курс на горную цепь, и тогда не собьешься с пути.
        Дзирт шел впереди и старался вести друзей там, где гуще всего рос желтый тростник; в этих местах по крайней мере под хлюпающей слякотью чувствовалась твердая почва. Конечно, и дроу, и его спутникам было хорошо известно, что в высокой траве нередко скрывались вечно голодные йети, которые не отказались бы поживиться неосмотрительным путником.
        Но опасность быть застигнутым врасплох друзьям не грозила, поскольку во главе небольшого отряда шел Дзирт До'Урден.
        Когда солнце было уже на полпути к западному горизонту, река осталась далеко позади, и друзья набрели на очередной кусок древней дороги. И здесь же, обогнув длинную каменную плиту, наткнулись на чей-то свежий след.
        - Повозка, - заявила Кэтти-бри, бросив взгляд на глубокие борозды, оставленные ободьями колес.
        - Две, - поправил Реджис, обратив внимание, что линии слегка раздвоенные.
        - Одна, - покачала головой девушка, пройдя немного дальше и изучив след. Местами раздвоенные полосы сливались в одну, а местами снова расходились, причем с каждым разом все шире. - Просто она по ходу проскальзывала, и задние колеса разболтались больше, чем передние.
        - Молодец, - похвалил ее Дзирт, сам пришедший к такому же заключению. - След единственной повозки, проехавшей на восток за день до нас, не раньше.
        - За три дня до того, как мы прибыли в Бремен, оттуда ушла торговая повозка, - сообщил Реджис, всегда бывший в курсе всех новостей Десяти Городов.
        - Тогда, похоже, им нелегко дается дорога по этой раскисшей земле, - заметил Дзирт.
        - Да, а может, встретились и другие неприятности, - раздался голос Бренора, склонившегося над небольшим, заросшим травой бугорком.
        Остальные подошли к нему и сразу поняли, что его встревожило: в грязи отчетливо отпечатались чьи-то лапы.
        - Йети, - с отвращением произнес дворф. - Они подошли вплотную к следу, оставленному повозкой, а после повернули обратно. Или для них это привычный маршрут, или я - безбородый гном.
        - К тому же следы йети более свежие, - заметила Кэтти-бри, указав на еще стоявшую во вмятинах воду.
        Реджис, сидящий на плечах Вульфгара, стал беспокойно озираться, словно опасаясь, что сейчас на него набросится сотня лохматых тварей.
        Дзирт тоже наклонился, внимательно осмотрел следы и покачал головой.
        - Они свежие, - не сдавалась Кэтти-бри.
        - В этом ты права, - успокоил ее Дзирт. - Но я не согласен с тем, что это следы йети.
        - Но ведь не лошади! - хмыкнул Бренор. - Если только она не потеряла две ноги. Это йети, и притом чертовски большой.
        - Слишком большой, - согласился дроу. - Это не йети, это великан.
        - Великан? - недоверчиво повторил дворф. - Но мы же в десяти милях от гор. Что здесь делать великану?
        - Действительно, - подхватил дроу, и по его угрюмому тону было ясно, что для него ответ очевиден. Великаны редко покидали скалы Хребта Мира, но уж если спускались с гор - ничего хорошего не случалось. Возможно - и это был бы лучший вариант, - великан случайно забрел в долину. Но возможно, он был разведчиком большого отряда, и тогда представлял собой серьезную опасность.
        Бренор выругался и вонзил боевой топор с бессчетными зарубками в мягкий дерн.
        - Если ты думаешь, что надо вернуться в эти проклятые города, то зря, эльф, - изрек он. - Чем скорее мы выберемся из грязищи, тем лучше. А города уже много лет прекрасно обходятся без нашей помощи. Нам вовсе незачем поворачивать назад.
        - Но если это великан… - начала Кэтти-бри, однако Дзирт ее перебил.
        - Я и не собираюсь возвращаться, - ответил он. - Пока нет причин. Если только мы не уверимся, что эти отпечатки предрекают гораздо большие беды, чем может вызвать один или даже кучка великанов. Нет, мы пойдем дальше на восток и даже прибавим шагу, потому что я надеюсь нагнать повозку до наступления темноты. Ну, или чуть позже. Если этот великан - один из бродячей шайки и он знает о том, что повозка проехала тут не так давно, то торговцам из Бремена может в скором времени понадобиться наша помощь.
        Они пошли быстрее, ориентируясь по оставленному повозкой следу, и через пару часов увидели торговцев, боровшихся с разболтавшимся колесом. Двое из пяти, бывшие, судя по всему, наемной охраной, изо всех сил дергали повозку вверх, пытаясь приподнять, а третий, в котором Реджис узнал господина Камлейна, торговца резными изделиями из кости и раковин, упорно, но безуспешно прилаживал к ней колесо. Оба охранника уже ушли в грязь выше щиколоток, но все равно, несмотря на отчаянные попытки, не могли поднять повозку на нужную высоту.
        Поэтому все пятеро просияли от радости, увидев приближавшихся к ним Дзирта и его друзей, хорошо известных всем жителям Долины Ледяного Ветра.
        - Какая приятная встреча, господин До'Урден! - вскричал Камлейн. - Нам бы сейчас очень пригодилась богатырская сила вашего друга-варвара. Честное слово, я хорошо заплачу. Мне нужно прибыть в Лускан через две недели, но, если дела и дальше так пойдут, боюсь, что придется зимовать в долине.
        Бренор передал Кэтти-бри свой топор и сделал знак Вульфгару.
        - Иди сюда, мой мальчик, - сказал он. - Ты мне подсобишь, а я буду вроде наковальни.
        Равнодушно пожав плечами, Вульфгар сбросил Реджиса на землю. Хафлинг запищал и кинулся к травяной кочке, боясь испачкать новые сапожки.
        - Как думаешь, поднимешь? - спросил Бренор, когда великан подошел поближе к повозке.
        Ни слова не говоря, даже не положив на землю свой великолепный молот Клык Защитника, Вульфгар ухватился покрепче и с силой рванул повозку. Грязь протестующе чмокнула, но все же отпустила колесо, и оно целиком появилось из раскисшей жижи.
        Охранники, секунду остолбенело смотревшие на него, тоже ухватились за скобы и потянули, приподнимая телегу еще выше. Бренор опустился на четвереньки и подлез под ось рядом с колесом.
        - Ставь эту чертову штуковину, - сказал он и крякнул, когда повозка опустилась на него всей тяжестью.
        Вульфгар забрал колесо у упиравшегося торговца. Потом, как следует насадив колесо на ось, отступил на шаг, взял обеими руками Клык Защитника и ударил по ободу, заклинив его намертво. Бренор опять крякнул, почувствовав силу удара. Затем Вульфгар снова приподнял повозку, чтобы дворф смог выбраться. Господин Камлейн осмотрел колесо и одобрительно кивнул.
        - Вы могли бы заняться новым ремеслом, славный дворф и могучий Вульфгар, - со смехом сказал он. - Чинили бы повозки.
        - Подходящее занятие для короля дворфов, - весело заметил Дзирт. - Оставь трон и займись починкой транспорта проезжающих торговцев.
        Все рассмеялись, кроме Вульфгара, которого, казалось, ничто не трогало, и Реджиса, все еще переживавшего из-за грязных сапог.
        - Вы ушли далеко от Десяти Городов, а ведь на западе больше нет поселений, - заметил Камлейн. - Вы снова покидаете Долину Ледяного Ветра?
        - Ненадолго, - ответил Дзирт. - У нас есть дело на юге.
        - В Лускане?
        - Еще дальше, - ответил дроу. - Но мы скорее всего пройдем через Лускан.
        Лицо Камлейна просветлело, видимо, он обрадовался этой новости. Он сразу схватился за позвякивавший на поясе кошелек, но Дзирт предостерегающе поднял руку, показывая, что предлагать им плату не стоит.
        - Да, конечно, - смутившись, согласился Камлейн, вспомнив вдруг, что Бренор Боевой Топор - дворфский король, и богатств у него столько, сколько простому торговцу и не снилось. - Я был бы счастлив, если бы я… то есть мы могли чем-то отплатить за вашу помощь. А еще лучше было бы, если бы мне удалось соблазнить вас идти в Лускан вместе с нами. Я, конечно, нанял отличную охрану, - добавил он, покосившись на двух парней, - но Долина Ледяного Ветра по-прежнему полна опасностей, и друзья с мечами - а также с боевым молотом, топором и луком - всегда желанные спутники.
        Дзирт обвел взглядом своих друзей и, не встретив возражений, согласно кивнул.
        - Хорошо, пойдем в Лускан вместе.
        - У вас срочное дело? - поинтересовался торговец. - Нам пришлось больше тащить повозку, чем ехать на ней, и мои люди здорово устали. Мы надеялись, что сможем починить колесо и потом найти удобное местечко для привала, хотя до темноты еще два-три часа.
        Дзирт снова посмотрел на спутников, и опять никто не стал возражать. Несмотря на то что им действительно необходимо было попасть в храм Парящего Духа и разрушить Креншинибон, они все же решили не слишком торопиться. Дроу нашел место для лагеря, довольно высокий холм неподалеку, на котором они и расположились на ночь. Камлейн угостил своих новых спутников превосходным наваристым рагу. Они ели, неспешно перебрасываясь словами, но больше разговаривали Камлейн и четверо его спутников, беседуя о том, сколько всего произошло в Бремене за зиму, да о ловле ценной форели, рыбы, из костей которой изготавливали различные поделки. Дзирт и остальные вежливо слушали, не особенно, впрочем, заинтересованные. Только Реджис, живший раньше на побережье Мер Дуалдон и в течение нескольких лет сам торговавший изделиями из кости и раковин, упросил Камлейна показать товар, который он вез в Лускан. Хафлинг подолгу рассматривал каждый образец, изучая во всех подробностях.
        - Думаешь, великаны появятся ночью? - негромко спросила Кэтти-бри Дзирта, когда они отошли немного в сторону.
        Дзирт покачал головой.
        - Тот, что набрел на след, повернулся и ушел в горы, - сказал он. - Похоже, он просто проверял дорогу. Я боялся, что потом он пойдет за повозкой, но раз Камлейн со своими людьми ушел недалеко от нас, а за это время мы больше не видели признаков этих страшилищ, то не думаю, что мы его встретим.
        - Но он может напасть на другую повозку, - предположила девушка.
        Дзирт молча согласился и, улыбнувшись, поглядел ей прямо в глаза. После возвращения Вульфгара между ними возникло заметное напряжение, ведь за шесть лет отсутствия варвара дружба между Дзиртом и Кэтти-бри стала еще глубже и почти переросла в любовь. Но вот бывший нареченный вернулся, и отношения девушки и дроу сильно осложнились.
        Однако на минуту все снова стало по-прежнему. По какой-то необъяснимой причине они вдруг на мгновение почувствовали, будто во всем мире есть лишь они одни, все остальные люди исчезли, а время словно остановилось.
        Но это длилось только краткий миг, внезапная суматоха на другом конце лагеря вновь разделила их. Посмотрев через плечо Дзирта, Кэтти-бри заметила, что Вульфгар не сводит с них тяжелого взгляда. На секунду глаза девушки и варвара встретились. Но один из нанятых Камлейном охранников, стоя позади варвара, что-то кричал им, возбужденно размахивая руками.
        - Может, наш приятель великан решил-таки сунуть сюда свою гнусную морду? - предположила Кэтти-бри. Подойдя к остальным, девушка и дроу увидели, что охранник показывает на другую возвышенность, с которой, как с маленького вулкана, стекала грязь, выталкиваемая разбухавшим грунтом тундры.
        - Там, позади, - уточнил стражник.
        Дзирт внимательно всматривался в холм; Кэтти-бри сняла с плеча Тулмарил Искатель Сердец и наложила стрелу.
        - За такой маленькой кочкой гиганту не спрятаться, - заявил Бренор, тем не менее крепко сжимая топор.
        Дзирт кивнул в знак согласия. Поочередно взглянув на Кэтти-бри и Вульфгара, он сделал им знак прикрыть его. Потом он двинулся вперед и бесшумно подобрался к самому подножию холма. Оглянувшись, чтобы убедиться, что друзья стоят наготове, он бросился вверх по склону, выхватив обе сабли.
        Но, когда навстречу ему вышел огромный детина, завернутый в волчью шкуру, дроу сразу успокоился и спрятал оружие.
        - Киерстаад, сын Ревйяка, - узнала юношу Кэтти-бри.
        - Идущий по следам своего кумира, - добавил Бренор, взглянув на Вульфгара, поскольку они, равно как и все варвары долины, знали: Киерстаад буквально молился на Вульфгара. Юноша даже похитил Клык Защитника и следовал за друзьями к Морю Плавучего Льда, когда они отправились выручать варвара из лап Эррту. Для Киерстаада Вульфгар был олицетворением величия, которого могли бы достичь племена Долины Ледяного Ветра, да и он сам тоже.
        Увидев его, Вульфгар нахмурился. Киерстаад и Дзирт обменялись несколькими словами, а потом вдвоем пошли к остальным спутникам.
        - Он пришел переговорить с Вульфгаром, - пояснил дроу.
        - Чтобы молить о спасении нашего народа, - подтвердил Киерстаад, глядя на своего выдающегося соплеменника.
        - Наш народ благоденствует благодаря заботам Берктгара Смелого, - ответил Вульфгар.
        - Это не так! - запальчиво выкрикнул Киерстаад, и остальные решили, что лучше оставить варваров наедине.
        - Конечно, Берктгар хорошо знает, как жить по старинке, - продолжал Киерстаад. - Но такая жизнь не даст нам ничего сверх того, что мы имели на протяжении столетий. Только Вульфгар, сын Беарнегара, может действительно сплотить племена и укрепить нашу связь с жителями Десяти Городов.
        - А нужно ли это? - с сомнением спросил Вульфгар.
        - Да! - с жаром ответил Киерстаад. - Тогда ни один кочевник не останется голодным, если выпадет суровая зима. Мы больше не будем целиком и полностью зависеть от оленьих стад. Ты и твои друзья можете изменить нашу жизнь… можете показать нам лучшую долю.
        - Глупости, - махнув рукой, буркнул Вульфгар и отвернулся от юноши.
        Но Киерстаад решил не отпускать его так легко. Он бросился за великаном, ухватил его за плечо и резко дернул к себе.
        Киерстаад хотел привести еще какой-то довод, объяснить, что Берктгар все еще считает население городов и даже дворфов, племя приемного отца Вульфгара, скорее врагами, чем друзьями. Юный Киерстаад столько еще всего хотел сказать, чтобы убедить своего кумира в том, что его место - с его народом. Но вдруг он отлетел прочь вместе со всеми приготовленными словами, потому что Вульфгар порывисто обернулся и с такой силой толкнул юношу в грудь, что отбросил его назад на несколько шагов, и Киерстаад съехал на спине с холма.
        Вульфгар отвернулся с каким-то глухим звериным ревом и как ни в чем не бывало принялся за свой ужин. Со всех сторон послышались возмущенные возгласы, и громче всех возмущалась Кэтти-бри.
        - Зачем было бить мальчика? - выкрикнула она, но Вульфгар только отмахнулся, не отрываясь от еды.
        Дзирт первым подскочил к Киерстааду. Юный варвар лежал у самого подножия холма лицом в грязи. Реджис поспешил следом и предложил ему один из своих многочисленных носовых платков, чтобы вытереть лицо - и слезы, пока их никто не заметил.
        - Он же должен понять, - произнес Киерстаад, снова двинувшись вверх по склону, но Дзирт решительно удержал его за локоть, и юноша не стал сопротивляться.
        - Этот вопрос уже решен между Вульфгаром и Берктгаром, - сказал дроу. - Вульфгар сделал выбор, и он выбрал дорогу.
        - Кровные узы важнее дружбы - таков обычай наших племен, - возразил Киерстаад. - И сейчас Вульфгар нужен своим сородичам.
        Дзирт чуть склонил голову, и на его ясном эбеновом лице появилась понимающая улыбка, сказавшая Киерстааду больше, чем любые слова.
        - Так ли это? - спокойно спросил дроу. - Вульфгар нужен племени или Киерстааду?
        - Что ты хочешь сказать? - в явном замешательстве пробормотал юноша.
        - Берктгар уже давно гневается на тебя, - пояснил дроу. - И вряд ли, пока он стоит во главе племени, тебе удастся добиться высокого положения.
        Киерстаад резко выдернул руку, его лицо исказилось гневом.
        - Мое положение не имеет к этому никакого отношения, - выкрикнул он. - Мой народ нуждается в Вульфгаре, поэтому я и пришел за ним.
        - Он с тобой не пойдет, - сказал Реджис. - А силой, смею предположить, тебе его не увести.
        Киерстаад с расстроенным видом опустил руки, сжимая и разжимая кулаки. Он посмотрел на вершину холма, сделал шаг по склону вверх, но шустрый Дзирт тут же загородил ему дорогу.
        - Он не пойдет с тобой, - сказал темный эльф. - Сам Берктгар молил Вульфгара остаться и возглавить племя, но Вульфгар решил, что ему там сейчас не место.
        - Но это не так!
        - Так! - твердо возразил Дзирт, предупреждая новые доводы Киерстаада. - И не только потому, что он так решил. Если честно, я с облегчением узнал, что он сам отказался от предложения Берктгара Потому что мне тоже небезразлично благополучие племен Долины Ледяного Ветра.
        Даже Реджис изумленно посмотрел на Дзирта, явно сочтя его рассуждения непоследовательными.
        - Ты думаешь, Вульфгар будет плохим вождем? - не веря своим ушам, спросил Киерстаад.
        - Пока да, - ответил Дзирт. - Неужели кто-то из нас может представить себе, какую бездну страдания ему пришлось претерпеть? И разве мы можем знать, сколько еще будут длиться последствия издевательств Эррту? Нет, сейчас Вульфгар не подходит на роль вождя - ему достаточно трудно справиться даже с самим собой.
        - Но ведь мы - его народ, - в последний раз попытался возразить Киерстаад, однако собственные слова показались ему неубедительными. - Если Вульфгару больно, ему нужно быть с нами, мы о нем позаботимся.
        - И как же ты думаешь залечить его душевые раны? - осведомился Дзирт. - Нет, Киерстаад. Я чту твои побуждения, но надеяться тебе не на что. Вульфгару нужно время, чтобы вспомнить все, что когда-то было ему дорого. Нужно время, и нужны друзья, и, хотя я не оспариваю твоего утверждения о важности кровных уз, говорю тебе как на духу: те, кто любит Вульфгара сильнее всех, - здесь, а не среди его народа.
        Киерстаад хотел что-то сказать, но только вздохнул и пошел вниз с холма, поскольку возразить ему было нечего.
        - Мы скоро вернемся, - сказал дроу. - Надеюсь, до окончания зимы или, быть может, в начале следующей весны. А в дороге, в окружении друзей, Вульфгар скорее вновь обретет свою душу. Может быть, он вернется в Долину Ледяного Ветра уже готовым занять место, принадлежащее ему по праву, и стать таким вождем, какого заслуживает твой народ.
        - А если нет? - спросил Киерстаад.
        Дзирт только пожал плечами. Только теперь он начал понимать, насколько глубоки страдания Вульфгара, и ничего не мог утверждать наверняка.
        - Берегите его, - сказал Киерстаад. Дзирт кивнул.
        - Дай слово! - потребовал варвар.
        - Мы всегда заботимся друг о друге, - ответил дроу. - Так повелось с тех пор, как мы покинули Долину Ледяного Ветра и отправились отвоевывать трон Бренора в Мифрил Халле десять лет тому назад.
        Киерстаад все еще смотрел на вершину холма.
        - Стоянка моего племени севернее, - сказал он, отойдя на несколько шагов. - Это недалеко.
        - Останься с нами на ночь, - предложил дроу.
        - У господина Камлейна отличная еда, - прибавил Реджис. Из этого Дзирт понял, что юноша растрогал хафлинга, поскольку Реджис и сам рассчитывал на оставшиеся порции.
        Но Киерстаад, видимо, был слишком смущен, чтобы вернуться и еще раз встретиться с предметом своего обожания, поэтому только покачал головой и пошел на север, через пустынную тундру.
        - Эх, врезать бы ему! - заметил Реджис, гладя вверх, туда, где сидел Вульфгар.
        - И какой в этом был бы толк? - спросил дроу.
        - Думаю, не помешало бы немного приструнить нашего большого друга.
        Дзирт покачал головой.
        - Его реакция на прикосновение Киерстаада была бессознательной, - пояснил дроу.
        Теперь он понимал настроение Вульфгара яснее; варвар так жестоко обошелся со своим соплеменником, вовсе не желая тому зла. Дзирт вспомнил свою учебу в школе воинов Мили-Магтир. В том мире, полном опасностей, где враг мог выскочить из-за любого угла, все были настроены почти так же, да и сам Дзирт нередко реагировал таким же образом. Сейчас Вульфгар был с друзьями, в относительной безопасности, но в душе он все еще чувствовал себя пленником Эррту и всегда был готов дать отпор любому, кто приблизится к нему.
        - Это рефлекс, и ничего более.
        - Но он мог бы извиниться, - возразил Реджис. «Нет, не мог», - подумал Дзирт, но не произнес это вслух. Ему вдруг пришла в голову одна мысль, и в его лавандовых глазах появился хитрый огонек, который Реджис видел не раз.
        - Ну, о чем ты подумал? - поторопил его хафлинг.
        - О великанах, - с лукавой улыбкой ответил дроу. - И еще об опасности, которая грозит проезжающим путникам.
        - Думаешь, они наведаются к нам этой ночью?
        - Думаю, они вернулись в горы и, вероятно, замышляют совершить набег на дорогу, - честно ответил Дзирт. - Но когда они это сделают, мы будем уже далеко.
        - Будем? - тихо переспросил Реджис, пристально всматриваясь в блестящие - может, это игра закатных лучей? - глаза друга, смотревшего на снежные вершины, сиявшие на юге. - О чем ты думаешь?
        - Мы не можем ждать возвращения великанов, - сказал дроу. - Но и подвергать опасности новые караваны тоже нельзя. Наверное, нам с Вульфгаром стоит сделать вылазку сегодня ночью.
        Реджис от неожиданности и удивления открыл рот, и Дзирт рассмеялся.
        - Когда-то, учась у Монтолио, воина, давшего мне очень много, я кое-что узнал об обращении с лошадьми, - начал рассказывать Дзирт.
        - Ты хочешь взять в горы одну или двух лошадей торговцев? - ничего не понимая, спросил Реджис.
        - Нет-нет, - ответил Дзирт. - Монтолио в юности был превосходным наездником, до того как ослеп, конечно. И кони, которых он себе выбирал, обычно были самыми сильными и буйными. Но у него имелся особый способ угомонить жеребцов настолько, чтобы они начали подчиняться, - он называл его выбегом. Он выводил коня в открытое поле на длинном поводу и, беспрерывно хлопая бичом позади, заставлял его быстро скакать по кругу и вставать на дыбы.
        - Но разве от этого они не становились еще злее и непокорнее? - спросил хафлинг, почти ничего не знавший о лошадях.
        Дзирт покачал головой:
        - Чем сильнее животное, тем больше у него запас энергии, объяснил мне Монтолио. Он давал им выбегаться и высвободить излишки силы, поэтому, когда он взбирался на спину подуставшего коня, бег животного оставался по-прежнему мощным, но оно уже слушалось руки всадника.
        Реджис пожал плечами и кивнул, соглашаясь.
        - Но какое отношение это имеет к Вульфгару? - спросил он, и тут же на его личике появилась понимающая улыбка. - Ты хочешь «объездить» Вульфгара так же, как Монтолио объезжал коней, - сообразил он.
        - Да, пожалуй, хорошая драка пойдет ему на пользу, - ответил Дзирт. - К тому же я действительно хотел бы избавить эту местность от всяких напастей, связанных с великанами.
        - Чтобы добраться до гор, потребуется не один час, - глядя на юг, прикинул Реджис. - А может, и больше, если след великана не очень четкий.
        - Но мы будем передвигаться гораздо быстрее, если вы трое останетесь с Камлейном, - сказал дроу. - А мы с Вульфгаром вновь встретимся с вами через два-три дня, задолго до того, как вы обогнете отроги Хребта Мира.
        - Бренору не понравится, что его оставили за бортом, - заметил Реджис.
        - Тогда не говори ему, - велел дроу. И, предупредив новый вопрос хафлинга, добавил: - И Кэтти-бри тоже говорить не стоит. Расскажи им только, что мы с Вульфгаром ушли ночью и что я обещал вернуться послезавтра.
        Реджис вздохнул, предчувствуя неприятности: однажды Дзирт уже уходил тайком, взяв с него обещание сохранить уход в секрете, однако рассвирепевшая Кэтти-бри в буквальном смысле выбила признание у маленького хафлинга.
        - Ну почему я всегда должен хранить твои тайны? - жалобно спросил он.
        - А почему ты всегда суешь свой нос куда не нужно? - со смехом парировал Дзирт.
        Дроу застал Вульфгара на дальнем конце лагеря. Варвар сидел в одиночестве и рассеянно швырял вниз камни. Он даже не взглянул на друга, не сказал ни слова извинения.
        Но Дзирт прекрасно понимал, что он чувствует, ощущал, какая мука скрывается за показным гневом варвара. Гнев был его единственной защитой против жутких воспоминаний. Дзирт присел и заглянул в бледно-голубые глаза Вульфгара, хоть громадный варвар и избегал его взгляда.
        - Помнишь нашу первую битву? - плутовато спросил темный эльф.
        Теперь Вульфгар удостоил его взгляда.
        - Хочешь преподать мне еще один урок? - с вызовом спросил он.
        Его слова больно задели дроу. Он вспомнил яростное столкновение с другом семь лет тому назад в Мифрил Халле, когда Дзирту не понравилось, как Вульфгар обращался с Кэтти-бри. Они дрались ожесточенно, и Дзирт победил бы тогда. А еще он вспомнил первую схватку с варваром, когда Бренор еще юношей захватил его в плен и забрал к себе после неудавшегося набега варварских племен на Десять Городов. Тогда Бренор поручил Дзирту давать Вульфгару уроки боевого мастерства, и для молодого заносчивого варвара эти уроки стали настоящим мучением. Но сейчас Дзирт имел в виду другое.
        - Я говорил о том, как мы впервые сражались вместе против настоящего врага, - пояснил он.
        Вульфгар слегка прищурился, словно вглядываясь в даль - в то время, когда они уже дружили с Дзиртом, много лет назад.
        - Мы с тобой и Гвенвивар ринулись очертя голову прямо в логово великанов, - напомнил дроу.
        Гневное выражение покинуло лицо Вульфгара. Он слабо улыбнулся и кивнул.
        - Да, великан оказался крепким орешком, - продолжал Дзирт. - Сколько же раз нам пришлось ударить его? А ты прикончил его, всадив кинжал…
        - Это было давно, - перебил Вульфгар. Улыбка недолго гостила на его губах, но по крайней мере он не впал в ярость, а снова погрузился в безучастное состояние, в каком начал путешествие.
        - Но ты помнишь? - не отступал Дзирт. На его темном лице была широкая улыбка, а в лавандовых глазах плясали огоньки.
        - К чему… - начал было варвар, но оборвал себя на полуслове и внимательно вгляделся в старого друга. Последний раз он видел Дзирта в таком задорном настроении задолго до злополучной схватки с прислужницей дьявольской Паучьей Королевы. Перед ним был тот самый Дзирт, с которым они отправлялись отвоевывать дворфское королевство, когда Вульфгар всерьез опасался, что безрассудная смелость дроу когда-нибудь поставит их в положение, из которого непросто будет выбраться.
        Вульфгар любил его таким.
        - Великаны собираются подстеречь путешествующих по этой дороге, - сказал дроу. - Мы теперь будем идти медленнее, раз согласились сопровождать господина Камлейна. И мне кажется, было бы неплохо ввязаться в небольшое непредусмотренное приключение и разобраться с грабителями.
        Впервые со дня победы над Эррту в ледяной пещере и воссоединения друзей в глазах Вульфгара появился проблеск интереса.
        - Ты говорил с остальными? - спросил он.
        - Нет, это между нами, - ответил дроу. - Ну, и Гвенвивар возьмем, разумеется. Вряд ли ей понравится, что ее лишили такого развлечения.
        Они вдвоем покинули лагерь, когда солнце уже давно ушло за горизонт, а Кэтти-бри, Реджис и Бренор уснули. Дроу шел впереди, легко различая дорогу под звездным небом тундры, и вскоре они пришли к тому месту, где след гиганта подходил к колее, оставленной повозкой. Здесь Дзирт извлек из мешочка ониксовую статуэтку пантеры и осторожно поставил на землю.
        - Иди ко мне, Гвенвивар! - тихонько позвал он. Над фигуркой поднялся и завихрился туман, он становился все плотнее, клубился и принимал очертания большой кошки. Вскоре рядом со статуэткой стояла сама пантера. Гвенвивар взглянула на своего хозяина глазами, в которых светился разум, не свойственный ни одному животному.
        Дзирт показал ей на оставленные великаном следы, и она, мгновенно все поняв, помчалась вперед.
        Едва открыв глаза, она поняла: что-то не так. В лагере было тихо, двое охранников сидели на скамье в повозке и негромко разговаривали.
        Кэтти-бри приподнялась на локте, чтобы получше оглядеться. Костер уже почти прогорел, но его свет был пока еще достаточно ярким, и спальные мешки отбрасывали тень. Ближе всех к девушке, свернувшись калачиком, спал Реджис, да так близко к огню, что Кэтти-бри удивилась, как это он не поджарился. Чуть дальше, на том самом месте, где она пожелала ему спокойной ночи, холмом возвышался Бренор. Она села, потом привстала и вытянула шею, но так и не смогла высмотреть среди спящих те два силуэта, которые надеялась увидеть.
        Сначала она хотела пойти к Бренору, но передумала и нагнулась к Реджису. Хафлинг всегда все знает…
        Она тихонько потрясла его, но он только замычал. Она потрясла его сильнее и окликнула по имени. Тогда он выругался и упрямо натянул на себя одеяло.
        Кэтти-бри пнула его в зад.
        - Эй! - громко возмутился хафлинг, разом вскочив.
        - Куда они пошли? - приступила к допросу девушка.
        - Что с тобой, девочка моя? - донесся сонный голос Бренора, разбуженного окликом Кэтти-бри.
        - Дзирт и Вульфгар ушли из лагеря, - сообщила она и вперила пронзительный взгляд в Реджиса.
        Хафлинг съежился.
        - Откуда мне знать? - возмутился он, но Кэтти-бри этим было не пронять.
        Реджис оглянулся на Бренора, ища поддержки, но полуодетый дворф уже торопился к ним, взволнованный не меньше Кэтти-бри и, очевидно, как и она, готовый обрушить свой гнев на хафлинга.
        - Дзирт сказал, что они вернутся завтра или послезавтра, - покорно произнес Реджис.
        - А куда они отправились? - потребовала Кэтти-бри.
        Хафлинг пожал плечами, но девушка ухватила его за воротник и рывком поставила на ноги, не дав даже пикнуть.
        - Ты что, снова собираешься играть в эту игру? - грозно спросила она.
        - Найти Киерстаада и извиниться, наверное, - сказал хафлинг. - Парень этого заслуживает.
        - Хорошо, если в мальчике проснулась потребность извиниться, - произнес Бренор. Видимо, удовлетворившись этим предположением, дворф двинулся на свое место.
        Но Кэтти-бри не отпускала Реджиса, недоверчиво покачивая головой.
        - Ничего в нем не проснулось, - сказала она, и дворф снова стал внимательно прислушиваться. - Не время еще, и вовсе не туда они пошли. - При этом она придвинулась поближе к хафлингу, но отпустила его. - Ты должен мне сказать, - мягко продолжала она. - Разве можно играть такими вещами? Мы вместе исходили полмира, разве мы не заслужили хоть капли доверия?
        - Они ушли за великанами, - выпалил Реджис, растроганный молящим взглядом синих глаз девушки и серьезностью ее довода, хотя сам не понял, что сознался.
        - Пф! - фыркнул Бренор, топнув ногой. - Клянусь мозгами пустоголового орка! Почему же ты раньше не сказал?
        - Потому что вы бы заставили меня туда идти, - запальчиво ответил Реджис, но Кэтти-бри близко склонилась к его лицу, и он тут же перестал сердиться.
        - Сдается мне, что ты всегда знаешь слишком много, а говоришь слишком мало, - рявкнула девушка. - Как в тот раз, когда Дзирт ушел из Мифрил Халла.
        - Я слушаю, - втянув голову в плечи, сказал хафлинг.
        - Одевайся, - велела Кэтти-бри, и Реджис недоуменно воззрился на нее.
        - Ты же слышал! - гаркнул Бренор.
        - Вы хотите идти туда? - спросил маленький человечек, ткнув пальцем в ночную тьму тундры. - Сейчас?
        - Не впервые мне приходится выдергивать этого сумасбродного эльфа из пасти йети, - фыркнул Бренор, направляясь к своему месту.
        - Великана, - поправил Реджис.
        - Тем хуже! - прорычал Бренор, перебудив всех в лагере.
        - Но мы не можем уйти, - запротестовал Реджис, показывая на трех торговцев и охрану. - Мы обещали быть с ними. А вдруг придут великаны?
        Лица пяти путешественников омрачились, но Кэтти-бри это нелепое предположение не остановило. Она выразительно смотрела на Реджиса и на его вещи, включая новую булаву в виде головы единорога с синими сапфирами на месте глаз, сделанную одним из кузнецов Бренора, - великолепное оружие из стали и Мифрила.
        Глубоко вздохнув, хафлинг натянул рубашку.
        Спустя час они вышли, направляясь к месту, где след гиганта подходил к следу повозки. Теперь здесь виднелись и следы варвара с дроу. Найти следы было намного сложнее, поскольку ни дворф, ни девушка не обладали ночным зрением Дзирта. Правда, на Кэтти-бри была диадема с волшебным камнем, позволявшим видеть в темноте, но она была худшим следопытом и уступала Дзирту в опытности и остроте чутья. Бренор, низко нагнувшись, принюхался к земле, а потом уверенно продолжил путь.
        - Чего доброго, еще попадусь на зубок какому-нибудь затаившемуся йети, - проворчал Реджис.
        - Тогда я буду целиться повыше, - пообещала Кэтти-бри, потрясая своим смертоносным луком, - чтобы не попасть ему в брюхо, а то, когда мы тебя вытряхнем оттуда, в тебе будет дырка.
        Реджис, конечно, не замолчал, но теперь жаловался совсем тихо, себе под нос, чтобы девушка не слышала и не отпускала больше язвительных шуточек в его адрес.
        Темные часы перед рассветом они провели, ощупью отыскивая дорогу среди каменистых предгорий Хребта Мира. Вульфгар не раз сетовал, что они сбились со следа, но Дзирт был уверен в Гвенвивар, которая по-прежнему мелькала впереди, высоко на скалах, черной тенью вырисовываясь на фоне темного неба.
        Когда забрезжил рассвет и они уже шли по извилистой горной тропке, уверенность дроу полностью подтвердилась, потому что они обнаружили в наполненной грязью колдобине отчетливый отпечаток огромного сапога.
        - Опережает нас на час, не более, - изрек Дзирт, внимательно изучив след. Он взглянул на Вульфгара и широко улыбнулся; в его лиловых глазах играли искорки.
        Варвар, которому не терпелось вступить в бой, кивнул.
        Следуя за Гвенвивар, они карабкались все выше и выше, пока пологий склон над ними вдруг не уперся в отвесную скалу. Дзирт первым полез вверх, прячась в тень, и, когда убедился, что все чисто, сделал знак Вульфгару лезть следом. Они оказались на краю глубокого каменистого ущелья, со всех сторон стиснутого отвесными скалами, хотя в южной стене, справа, был проход, по которому можно было выбраться из котловины. Сначала друзья предположили, что логово великанов должно быть на дне ущелья, укрытое валунами, но потом Вульфгар заметил дымок, поднимавшийся из-за кучи камней на скале почти напротив них, ярдах в пятидесяти.
        Дзирт влез на росшее рядом дерево, чтобы лучше было видно, и удостоверился, что это действительно лагерь великанов. Пара чудовищ сидела за камнями, поедая что-то. Дроу внимательно осмотрелся. И он, и Гвенвивар могли добраться туда по краю ущелья, не спускаясь вниз.
        - Сможешь попасть в них молотом отсюда? - спросил он Вульфгара.
        Варвар кивнул.
        - Тогда предупредишь мое появление, - сказал дроу. Подмигнув, он двинулся налево, перевалил через край утеса и пошел вдоль обрыва. Гвенвивар следовала за ним, скользя выше по уступу скалы.
        Темный эльф перемещался подобно пауку, распластавшись на камне и перебираясь с карниза на карниз, тогда как пантера над его головой двигалась огромными прыжками, за раз перемахивая по двадцать футов. Удивительно, но меньше чем через полчаса дроу преодолел северную стену, прошел по восточной и оказался футах в двадцати от ничего не подозревавших великанов. Он сделал знак Вульфгару, нашел устойчивое положение и глубоко вздохнул. Заботясь о том, чтобы его не увидели, он приблизился к логову чуть ниже площадки, где горел костер и стояла стена из валунов, и теперь прикидывал, как пробежать небольшой отрезок, а потом вспрыгнуть на тот уступ, где расположились враги. Ему хотелось вскочить с уже обнаженными саблями, а не помогать себе руками при приземлении.
        Он решил, что вполне сможет это сделать, и посмотрел на Гвенвивар. Пантера замерла на утесе, футах в тридцати над великанами. Дзирт открыл рот и беззвучно передразнил ее рык.
        Громадная кошка ответила ему, только ее рык потряс всю округу. Он отразился от скал, заставив вздрогнуть не только гигантов, но и все живое на много миль окрест.
        Великаны с воплями вскочили на ноги. Дроу бесшумно пробежал по карнизу и запрыгнул наверх.
        Громко воззвав к Темпосу, варварскому богу войны, Вульфгар занес Клык Защитника… и застыл, пронзенный звуком этого имени, имени бога, которому он поклонялся когда-то, но не молился уже много лет, бога, оставившего его одного во мраке Абисса. Волны душевной боли накатили на него, ослепляя и возвращая в жуткий мир, где властвовал Эррту.
        А Дзирт остался без всякого прикрытия.
        Они шли вперед, частично по следу, частично наугад, потому что, хотя Кэтти-бри и могла видеть в темноте, острота ее зрения была несравнима с остротой зрения дроу, а Бренор, хоть и опытный следопыт, не мог тягаться чутьем с пантерой. И все же они поняли, что идут верно, когда откуда-то сверху до них донеслось эхо рыка Гвенвивар.
        Они пустились бегом, причем Бренор, мелко перебиравший ногами, не отставал от Кэтти-бри, мчавшейся длинными грациозными прыжками. Реджис не стал даже пытаться угнаться за ними. В то время как дворф и девушка рванули прямо вперед на звук, хафлинг повернул на север, по более легкому пути, ровной тропе, поднимавшейся вверх. Реджис нисколько не хотел ввязываться в бой, особенно с гигантами, однако искренне хотел помочь. Может, он найдет какую-то удобную высокую точку, откуда можно будет все видеть, давать советы и предупреждать об опасности дерущихся внизу друзей. А может, место, откуда можно будет бросать камни (он ведь очень меткий), находясь при этом на приличном расстоянии от великанов. А может…
        Поваленное дерево, подумал хафлинг, отвлекшись от своих мыслей, когда за поворотом врезался в ствол.
        Но почти сразу понял: это не дерево. Ведь деревья не носят сапог.
        Оба гиганта поднялись, пытаясь обнаружить Гвенвивар, и сразу заметили приближающегося темного эльфа. Дзирт превосходно рассчитал прыжок и легко, не оступившись, приземлился на край уступа. Однако он не думал, что его встретят два противника. Он надеялся, что Вульфгар метнет молот и свалит или по крайней мере отвлечет одного из чудовищ на некоторое время, чтобы дать ему возможность хотя бы прочно встать на ноги.
        Импровизируя на ходу, дроу обратился к своим врожденным магическим способностям - хотя после стольких лет жизни на поверхности от них мало что осталось - и вызвал шар непроглядной тьмы. Он сосредоточил его напротив дальней стены так, чтобы заслонить себя от великанов, но, хотя шар был чуть не вдвое больше Дзирта, ноги врагов все же были ему видны. Он бросился в атаку, пригнувшись и яростно размахивая обеими саблями.
        Великаны топали и пинались, наклонялись и беспорядочно махали дубинами, и хотя так они могли с тем же успехом попасть друг по другу, как и по дроу, сами-то они вполне могли выдержать удар увесистой дубинки.
        А Дзирт не мог.
        Будь проклят Эррту! Сколько еще зла он ему принесет? Сколько измывательств над его душой и телом? Он снова чувствовал на шее сжимавшиеся клешни Бизматека, тупую боль от сильных ударов Эррту, сыпавшихся на него, пока он лежал в грязи, а потом обжигающую боль, когда демон швырял его в пламя. А еще он чувствовал легкое беглое прикосновение суккуба, самой, пожалуй, жестокой истязательницы.
        Вот настала минута, когда он необходим своему другу. Вульфгар прекрасно понимал это, до него уже доносились звуки схватки. Он должен был вступить в нее первым, метнув Клык Защитника, чтобы отвлечь великанов или даже сразить одного из них.
        Все это он сознавал и отчаянно желал помочь другу. Но глаза его не видели битвы, что разворачивалась между Дзиртом и гигантами. Они смотрели на темные вихри ада.
        - Будь ты проклят! - взревел варвар, и алая безумная ярость заслонила собой все видения.
        Вероятно, это был самый большой великан из когда-либо виденных Реджисом - в нем было футов двадцать роста, и он напоминал те строения, в которых Реджис когда-то жил. Хафлинг взглянул на свою новенькую булаву, такую маленькую и жалкую, и подумал, что на коже этой громадины она даже синяка не оставит. Потом он перевел взгляд вверх, на гиганта, склонившегося к нему и тянувшего громадную лапу - такую, что легко могла бы ухватить хафлинга и раздавить его, сжав кулак.
        - Ага, лакомый кусочек, - произнесло чудовище с удивительно правильным для его племени выговором. - Не бог весть что, конечно, но лучше мало, чем совсем ничего.
        У Реджиса сперло дыхание, он прижал руку к сердцу, чувствуя, что сейчас потеряет сознание, - и нащупал на груди знакомую выпуклость. Из-за пазухи он вытащил большую рубиновую подвеску, висевшую на цепочке у него на шее.
        - Красивая вещица, как ты считаешь? - дрожащим голосом произнес он, помахивая ею перед гигантом.
        - Я считаю, что таких крыс, как ты, надо превращать в пюре, - ответил гигант и поднял ногу в здоровенном сапоге.
        Реджис с писком кинулся прочь. Но великан сделал шаг, и перед хафлингом оказался другой сапог, так что бежать ему было некуда.
        Дзирт перескочил через ногу лягавшегося гиганта, стукнулся о камень, потер плечо, легко вскочил, повернулся и всадил голубой Сверкающий Клинок в здоровенную икру великана. Раздался вопль боли, а потом еще один крик. Это кричал Вульфгар. За проклятием варвара последовал звук, будто что-то - Дзирт с облегчением решил, что это Клык Защитника, - с силой ударилось в скалу.
        Предмет отскочил от скалы туда, где дроу мог его видеть. Однако это оказался не боевой молот, а валун, запущенный, вне всякого сомнения, третьим великаном.
        Но хуже было то, что один из великанов так далеко продвинулся по утесу, что мог видеть Дзирта, не прикрытого темной сферой.
        - Ага, вот ты где, чернокожая крыса! - рявкнул он, поднимая дубину.
        Гвенвивар бросилась вниз с тридцатифутового обрыва и приземлилась на плечи чудовища, как гигантский снаряд с острыми когтями и зубами, весом в шестьсот фунтов. Пораженный и потерявший равновесие великан оступился и перевалился через каменную стену в пропасть, увлекая за собой Гвенвивар.
        Дзирт, увернувшись от очередного пинка, позвал пантеру, но вынужден был тут же отвернуться, чтобы сосредоточиться на оставшемся великане.
        Гигант, камнем падавший вниз, перевернулся, и Гвенвивар сильно оттолкнулась от него и высоко взмыла, пролетев по воздуху до того утеса, где
        Вульфгар сражался со своими невидимыми мучителями. Она упала на все четыре лапы намного ниже варвара и вцепилась в траву изо всех сил, дрожа израненным телом, а великан продолжал, подскакивая на камнях, падать вниз. Он падал все ниже и ниже, пролетел больше сотни футов, пока, израненный, со стоном не остановился, зацепившись за скальный выступ.
        Площадку, на которой Дзирт сражался с великаном, потряс еще один удар, затем третий. Внезапный шум вывел Вульфгара из алого забытья. Он увидел, что Гвенвивар изо всех сил старается удержаться на карнизе, повиснув над пустотой. Он увидел сферу мрака, созданную Дзиртом, частые вспышки голубоватого сияния, когда сабля дроу мелькала ниже черноты. Он увидел над камнями голову распрямившегося великана и прицелился.
        Но тут еще один камень ударился о скалу, отскочил от нее и попал варвару в бок, заставив пригнуться. Другой камень стукнулся в утес чуть пониже места, где стоял Вульфгар, и чуть не сбил его с ног. Тогда он разглядел еще троих великанов, спрятавшихся на карнизе ниже и правее, скрытых каменным выступом и швырявших каменные обломки. Позади них в скале, вероятно, находилась пещера. Третий из великанов метнул камень в сторону Вульфгара, и тому пришлось отпрянуть в сторону.
        Варвар выпрямился, но сразу же вынужден был снова пригнуться, потому что в него полетели еще два обломка.
        С ревом, больше не взывая к богам, Вульфгар занес Клык Защитника над головой и метнул его в новых противников. Громадный молот полетел крутясь и угодил в камень, за которым прятались великаны. Со страшным треском от него откололся увесистый кусок.
        Великаны выскочили и изумленно вытаращились, пораженные силой удара. Потом все трое разом бросились перелезать через каменное заграждение. Каждый надеялся первым схватить могучее оружие.
        Но Клык Защитника исчез, и когда он волшебным образом снова оказался в руке варвара, все трое недоуменно таращившихся великанов были ему видны как на ладони.
        Кэтти-бри и Бренор выбрались на ту же сторону ущелья, где стоял Вульфгар, только южнее, на полпути между варваром и тремя великанами. Как раз когда они появились, мимо, вращаясь, пролетел Клык Защитника. Одному из великанов удалось перелезть через каменную стену, а второй уже влез наверх, когда в него угодил молот. Великан опрокинулся на спину своего товарища. Несмотря на то что удар был силен, он все же не убил великана. И серебряная волшебная стрела, пущенная Кэтти-бри из Тулмарила, тоже лишь поцарапала ему спину.
        - Пф, вы оба не дадите мне повеселиться! - проворчал Бренор и бросился в сторону, высматривая, как можно подобраться к великанам. - Надо и мне сделать дворфский лук!
        - Лук? - недоверчиво переспросила Кэтти-бри, прилаживая новую стрелу. - Когда это ты научился обрабатывать дерево?
        Едва она договорила, мимо снова просвистел Клык Защитника. Бренор широким жестом указал на него.
        - Вот тебе дворфский лук! - подмигнув, объяснил он и побежал дальше.
        Хотя великаны и были серьезно ранены, все трое быстро оправились. Первый поднялся, держа высоко над головой камень.
        Новая стрела Кэтти-бри вонзилась в этот камень, прошла его насквозь, расколола надвое, и оба обломка обрушились великану на голову.
        Тут же второй великан метнул камень в девушку, но сильно промахнулся. Однако он вовремя присел и избежал ее следующей, подобной молнии, стрелы, глубоко вонзившейся в стену ущелья.
        Третий великан метнул валун в Вульфгара, даже не испугавшись молота, так что варвар вынужден был снова уклониться, чтобы снаряд не размозжил ему голову. Но камень срикошетил от стены под неожиданным углом, сильно задев при этом бедро варвара.
        Но, взглянув на Вульфгара, Кэтти-бри увидела, что ему грозит гораздо более серьезная опасность. Высоко над ним, на северной стене ущелья, показался еще один великан. Этот был просто громадиной и держал над головой такой обломок скалы, что им можно было сокрушить не только варвара, но и уступ, на котором он стоял.
        - Вульфгар! - отчаянно вскрикнула девушка, решив, что спасение невозможно.
        Дзирт не видел «перестрелки» камнями, хотя, на миг отвлекшись от сумасшедшей пляски сабель, улучил момент и заметил, что с Гвенвивар все в порядке. Пантере удалось перебраться на уступ пониже, и хотя она, видимо, была ранена, но казалась скорее разъяренной тем, что ей трудно вновь присоединиться к схватке.
        Великан стал лягаться реже. Он устал, к тому же ноги его были исполосованы глубокими порезами. Самым трудным для проворного дроу теперь было не поскользнуться в крови.
        А потом он услышал крик Кэтти-бри, так поразивший его, что он даже приостановился. Великан тут же пнул его сапогом, и дроу полетел к дальнему краю уступа, за границу темной сферы. Сразу же вскочив на ноги, не обращая внимания на боль, Дзирт побежал вверх по каменной стенке и вскарабкался футов на десять по скале, не дожидаясь, пока нагнувшийся великан, решивший, что его жертва где-то у него под ногами, кинется за ним.
        Дзирт прыгнул прямо на плечи великану, обхватил ногами его шею и вонзил обе сабли ему в глаза. Великан взвыл и выпрямился. Он вскинул руки к лицу, но Дзирт опередил его. Скатившись по спине великана и ловко приземлившись на ноги, Дзирт метнулся к краю площадки и вспрыгнул на заграждение из камней.
        Великан, ослепленный ранами и кровью, молотил ладонями по глазам. Он беспорядочно размахивал руками и, ориентируясь по звуку, старался схватить темного эльфа.
        Но Дзирт уворачивался, вертясь волчком, и колол великана сзади, заставляя его подходить все ближе к краю пропасти, не давая ему обрести равновесие. Вопя от боли, великан пытался развернуться, но Дзирт только усилил натиск и полоснул саблями по подбородку наклонившегося чудища.
        Великан попробовал отступить, но в следующий миг свалился в пропасть.
        Услышав крик Кэтти-бри, Вульфгар обернулся, однако времени нанести удар первым или уклониться у него уже не оставалось. Кэтти-бри вскинула лук и прицелилась, но великан опередил ее и метнул камень.
        Обломок скалы пролетел мимо Вульфгара, мимо Кэтти-бри и Бренора и обрушился прямо на уступ южной стены. Отскочив от сложенного из камней заграждения, он попал в грудь одному из великанов и опрокинул его наземь.
        Переведя взгляд со своей стрелы на появившегося великана, ошеломленная Кэтти-бри разглядела, что у того на плече удобно пристроился Реджис.
        - Ах ты, маленький мошенник, - восхищенно пробормотала она.
        Теперь они втроем - великан, Вульфгар и Кэтти-бри - сосредоточили все усилия на нижнем уступе. Сверкающие стрелы свистели одна за другой, грохотали брошенные великаном здоровенные камни, со свистом разрезал воздух Клык Защитника. Три прятавшихся внизу великана были так ошеломлены мощным напором, что даже не высовывались.
        Клык Защитника попал в плечо одному из них, когда тот попытался выскочить из укрытия и убежать по какой-то невидимой тропинке. Силой удара его развернуло вокруг оси, так что он как раз успел заметить серебряную стрелу, через какой-то ничтожный миг пронзившую его уродливое лицо. Великан свалился на землю бесформенной грудой. Второй великан встал с обломком скалы в руках, но ему в грудь угодил огромный валун, и чудовище отлетело назад.
        Третий, сильно раненный, сидел, пригнувшись за выступом, не отваживаясь преодолеть пятнадцать футов, отделявших его от входа в пещеру. И он не видел дворфа, забравшегося на карниз как раз над ним. Великан взглянул вверх как раз в тот самый момент, когда услышал рев ринувшегося на него Бренора.
        Вонзив боевой топор глубоко в макушку гиганта, король дворфов мог сделать еще одну зарубку на своем славном оружии.
        Глава 3. Нелестное отражение
        - Правильно поступишь ты, если разузнаешь о нем, - напыщенно изрек Гинта Прорицатель, когда Лапа покидал его дом. - Чую опасность, и оба мы знаем, кто он таков, хотя имя назвать и страшимся.
        Лапа что-то пробубнил в ответ и вышел довольный, что избавился наконец от экзальтированного колдуна и его дурацкой манеры разговаривать, делая вид, что слова приходят к нему из мира духов. Лапа считал, что Гинта просто пускает пыль в глаза. Но все же он понимал, что и от Гинты есть польза, поскольку из десятка чародеев, к которым часто обращалась гильдия Басадони, ни один не умел так распутывать тайны, как Гинта. Ощутив эманации странных монет, Гинта почти полностью воспроизвел разговор Лапы, Кадрана и Шарлотты, так же как и установил, что деньги доставил Таддио Чем глубже Гинта вглядывался, тем больше хмурился, и после того, как он описал поведение и в общих чертах внешность человека, давшего монеты Таддио, у Лапы сомнений больше не оставалось.
        Лапа знал Артемиса Энтрери. И Гинта знал его. На улицах Калимпорта всем было известно, что убийца покинул город, отправившись вслед за темным эльфом, способствовавшим падению паши Пуука, и что дроу, по слухам, жил в каком-то дворфском городе неподалеку от Серебристой Луны.
        Сейчас, когда его подозрения подтвердились, Лапа решил, что пора обратиться к более привычным способам добычи сведений, чем чародейство. Он отдал приказ своим многочисленным соглядатаям - и око могущественной гильдии паши Басадони широко раскрылось. Потом вор хотел вернуться во дворец и поговорить с Шарлоттой и Кадраном, но передумал. Конечно, Шарлотта заявила, что хочет все знать о своих врагах…
        Но для Лапы лучше, если она не будет знать все.
        Вряд ли эта комната подходила человеку, когда-то занимавшему высокое положение. Он был главой гильдии, пусть и недолго, и от любой гильдии города мог потребовать огромные деньги в качестве компенсации за свои услуги. Но Артемиса Энтрери ничуть не заботило, что мебель в этой дешевенькой гостинице была более чем скудной, на подоконниках толстым слоем лежала пыль, а из-за стены, где в соседней комнате уличная женщина принимала клиентов, доносились хохот и визг.
        Он сидел на кровати и раздумывал о возможном развитии событий, прокручивая в голове все свои действия с момента возвращения в Калимпорт. Он решил, что был несколько беспечен, не стоило ходить в старый квартал, где он наткнулся на этого тупоумного юнца, а также показывать свой кинжал нищему у бывшего дома паши Пуука. Впрочем, решил Энтрери, возможно, что обе эти встречи неслучайны и, возможно, не так уж плохи. Может, он неосознанно хотел обнаружить себя перед любым человеком, готовым взглянуть на него достаточно внимательно?
        И что с того? - спрашивал он себя. Как изменились отношения гильдий между собой и их внутренняя иерархия, найдется ли там теперь место Артемису Энтрери? И - что еще более важно - нужно ли это место Артемису Энтрери?
        Ответить на вопросы он сейчас не мог, но понимал, что не стоит позволять себе сидеть и ждать, пока его найдут. Кое-что он должен разузнать сам, по крайней мере до того, как столкнется с самыми сильными гильдиями Калимпорта. Час был поздний, за полночь, но все же убийца накинул на плечи темный плащ и вышел на улицу.
        Тут же картины, звуки и запахи перенесли его в дни юности, когда ночная тьма была его подругой, а дневного света он избегал. Не успев даже свернуть со своей улицы, он заметил множество устремленных на него взглядов, почувствовал, что его рассматривают с пристальным интересом, гораздо большим, чем заслуживал чужеземный торговец. Энтрери вспомнил, как он сам жил на улице, как тогда добывались и с какой скоростью распространялись нужные сведения. Он понимал, что за ним уже следят - может, даже несколько разных гильдий. Возможно, хозяин гостиницы, где он остановился, или один из клиентов узнал его или у кого-то возникли определенные подозрения на его счет. Люди, населявшие зловонное чрево Калимпорта, каждый миг своей жизни проводили на краю гибели. Поэтому они приучились к такой настороженности, какой не ведала ни одна другая культура. Как полевые мыши в степях или грызуны, живущие в разветвленных подземных норах вместе с тысячами и тысячами других обитателей, жители улиц Калимпорта разработали сложную систему предупредительных знаков: крики, свист, кивки, незаметные жесты.
        Бесшумно ступая по тихим улицам, Энтрери доподлинно знал, что за ним следят.
        Однако пришло время и самому кое-что разузнать - и он знал, с чего начать. Свернув несколько раз, он попал на авеню Парадиз, злачное место, где открыто торговали дурманящими травами и зельями, оружием, крадеными вещами и плотскими радостями. Это был предел роскоши для голытьбы и дешевая подделка в целом. Здесь нищий, если ему удавалось раздобыть пару монет сверх обычного дневного заработка, мог на несколько дивных мгновений почувствовать себя королем, окруженным благоухающими красотками, и вдохнуть достаточно дурмана, чтобы позабыть о гноившихся на его зловонном теле язвах. Здесь паренек вроде того, которому Энтрери заплатил утром, мог представить себе, что вправе пару часов пожить как паша Басадони
        Конечно, все здесь было подделкой - блестящие декорации на фасадах, за которыми кишели крысы, яркие одежды на перепуганных девчонках и прожженных шлюхах, сильно надушенных дешевыми духами, чтобы заглушить запах потного тела, не мытого неделями. Но эта поддельная роскошь вполне удовлетворяла большинство обитателей улицы, чье каждодневное убожество было чересчур настоящим.
        Энтрери медленно шел по улице, гоня прочь воспоминания и жадно вглядываясь во все мелочи. Он вроде бы узнал нескольких старых потаскух, но, по правде говоря, Энтрери никогда не уступал тем нездоровым соблазнам, какие предлагала авеню Парадиз. Плотские наслаждения, в те редкие моменты, когда он испытывал в них потребность (поскольку считал зависимость от них проявлением слабости для того, кто решил быть совершенным воином), он вкушал в гаремах могущественных властелинов, а всякого рода дурман, приглушавший остроту его чутья и ясность сознания, и вовсе не признавал. И тем не менее он раньше часто бывал на авеню Парадиз, где разыскивал людей, более подверженных слабостям и нестойких к соблазнам. Шлюхи никогда не любили его, как и он их, но у них можно было раздобыть очень ценные сведения. Энтрери просто не мог заставить себя довериться женщине, сделавшей подобное ремесло источником существования.
        Поэтому сейчас он больше времени тратил на разглядывание разбойников и карманников. Забавляясь, он заметил, что один из карманных воришек тоже внимательно наблюдал за ним. Подавив ухмылку, убийца несколько изменил маршрут, постепенно приблизившись к незадачливому мошеннику.
        Само собой, когда Энтрери и вора разделяло не больше десяти шагов, карманник пристроился за ним и пошел следом. Оказавшись за спиной у жертвы, он «поскользнулся», чтобы никто не заметил, как он потянулся к звонкому кошелю Энтрери.
        Доли секунды хватило, чтобы поймать недалекого воришку, вывернуть ему руку и как тисками сжать кончики пальцев, причиняя парню жестокую боль. Молниеносно, но незаметно Энтрери выхватил драгоценный кинжал и самым кончиком сделал крошечный порез на ладони парня. Одновременно он развернул воришку таким образом, чтобы его плечом загородить то, что между ними происходит, и при этом чуть ослабил хватку.
        Почувствовав, что его держат не так крепко, вор свободной рукой потянулся к собственному поясу и вцепился в длинный нож.
        Энтрери не отрываясь смотрел на него и мысленно сосредоточил на кинжале всю свою волю, приказывая ему высосать жизнь из злосчастного карманника.
        Парень обмяк, нож, звякнув, упал на мостовую, и он широко открыл глаза и рот в бессильной попытке закричать от боли и ужаса.
        - Ты ощущаешь пустоту, - прошептал ему в самое ухо убийца. - Безнадежность. Ты понимаешь, что я - хозяин не только твоей жизни, но и твоей души.
        Парень не мог даже моргнуть.
        - Чувствуешь? - подстегнул его Энтрери, и едва дышавший воришка слабо кивнул.
        - Говори, - велел убийца, - есть сегодня на улице хафлинга? - При этом он немного ослабил давление на острие, и парень недоуменно взглянул на него.
        - Хафлинги, - повторил Энтрери, подкрепляя, слова нажатием на кинжал.
        Парню сразу стало настолько худо, что он и на ногах-то удержался только благодаря поддержке Энтрери. Свободной, дико трясущейся рукой он ткнул туда, где неподалеку располагались дома, хорошо знакомые убийце. Энтрери хотел задать воришке еще пару вопросов, но передумал, решив, что и так уже чересчур открылся парню, показав, на что способен кинжал.
        - Увижу тебя еще раз - убью, - пообещал он с такой уверенностью, что вся кровь отхлынула от и без того не румяного лица незадачливого вора. Убийца отпустил его, парень упал на колени и пополз на четвереньках прочь. Энтрери скривился от отвращения и уже не в первый раз спросил себя, зачем он вернулся в этот паршивый город.
        Он ускорил шаг и пошел по улице, не удосужившись даже оглянуться и удостовериться, что воришка убрался. Если тот хафлинг, которого он разыскивал, не умер и не уехал, Энтрери мог угадать, в каком из нескольких домов его искать. «Медный муравей» когда-то был любимейшим игорным домом большинства хафлингов этой части Калимпорта, главным образом потому, что в верхних его этажах находился бордель с девушками-хафлингами, а в задних комнатах - курильня для любителей дурманящей коричневой травки. И в самом деле, когда Энтрери вошел в большую гостиную, то увидел представителей маленького народца, рассевшихся за разными столиками. Он медленно осмотрел все столы, стараясь представить, как за несколько прошедших лет мог измениться его приятель. Наверняка раздался в талии, поскольку любил хорошо поесть, и достиг такого положения, что мог позволить себе вкушать пищу по десять раз на дню.
        Энтрери уселся на свободное место за одним из столов, где шестеро хафлингов бросали кости, причем делали это так быстро, что новичок не мог понять, каковы были ставки и где чей выигрыш. Однако Энтрери все понял без труда и убедился, усмехнувшись про себя, но ничуть не удивившись, что все шестеро жульничают. Игра была похожа на соревнование, кто быстрее загребет больше монет, и все коротышки справлялись с этим делом так успешно, что скорее всего ушли бы домой приблизительно с той же суммой, с какой пришли сюда.
        Убийца бросил на стол четыре золотые монеты, взял кости и вяло бросил. Едва кости перестали крутиться, ближайший к нему хафлинг потянулся к монетам, но Энтрери ухватил его за запястье и прижал руку хафлинга к столу.
        - Но ты проиграл! - заверещал коротышка. Все сидевшие за столом уставились на Энтрери, а некоторые даже схватились за оружие. За соседними столами игра тоже приостановилась, посетители наблюдали, ожидая, что будет дальше.
        - Я не играл, - спокойно заявил Энтрери, не отпуская хафлинга.
        - Ты поставил деньги и бросил кости, - возмутился другой коротышка. - Это и есть игра.
        Энтрери взглянул на него так, что говоривший съежился на стуле.
        - Я начинаю играть, когда скажу об этом, и не раньше, - сказал он. - И отвечаю только на те ставки, которые были громко объявлены перед тем, как я метнул.
        - Но ты же видел, как шла игра, - отважился возразить третий, но Энтрери прервал его, подняв руку.
        Он взглянул на того, кто хотел взять деньги, и подождал, пока весь зал успокоится и все вернутся к игре.
        - Хочешь взять деньги? Ты их получишь, и даже вдвое больше, - пообещал он, и глазки жадного хафлинга заблестели. - Я пришел не затем, чтобы играть, а чтобы задать один простой вопрос. Ответишь - деньги твои. - При этом Энтрери достал из кошеля еще несколько монет, даже больше, чем посулил, и добавил к лежавшим на столе.
        - Что ж, господин…
        - До'Урден, - неожиданно для себя подсказал Энтрери и закусил губу, чтобы не хихикнуть, - надо же, как забавно слышать это имя из собственных уст. - Господин До'Урден из Серебристой Луны.
        Все хафлинги за столом с любопытством поглядели на него, потому что необычное имя показалось им знакомым. Потом один за другим они сообразили, что знают, кому оно принадлежит. Так звали темного эльфа - друга и защитника Реджиса, их соплеменника, который так высоко вознесся (пусть и мимолетно), самого известного из всех хафлингов, когда-либо ходивших по улицам Калимпорта.
        - Твоя кожа была… - игриво начал было хафлинг, которого Энтрери все еще держал за руку, но тут же мысленно соотнес все между собой, судорожно сглотнул и побелел как полотно. Хафлинг припомнил историю о Реджисе и темном эльфе и понял, что перед ним тот, кто позднее сместил хафлинга и отправился преследовать дроу.
        - Да, - с вымученным спокойствием произнес хафлинг, - ты хотел задать вопрос.
        - Я ищу одного вашего сородича, - ответил Энтрери. - Своего старого друга по имени Дондон Тиггервиллис
        Хафлинг напустил на себя озадаченный вид и покачал головой, но всего на один миг в его темных глазках промелькнул огонек, говоривший о том, что он знает, о ком идет речь. От Энтрери это не укрылось.
        - Все на улицах знают Дондона, - продолжал он. - Или слышали о нем когда-то. Ты же не дитя, и твое мастерство в игре говорит, что ты завсегдатай «Медного муравья». Наверняка ты знаешь Дондона или знал его. Если он умер, я хочу услышать - как. Если нет, то мне нужно поговорить с ним.
        Хафлинги скорбно переглянулись.
        - Он умер, - объявил один из сидевших напротив, однако по его тону и поспешности, с какой он это выпалил, убийца понял, что коротышка лжет. Похоже, Дондон все еще жив, ничто его не берет.
        Однако хафлинги Калимпорта всегда горой стояли друг за друга.
        - Кто его убил? - спросил Энтрери, решив им подыграть.
        - Он заболел, - поправил его следующий хафлинг, с той же красноречивой торопливостью.
        - А где он похоронен?
        - Да разве в Калимпорте кого-нибудь хоронят? - отозвался первый лгунишка.
        - Просто бросили в море, - добавил второй. Энтрери согласно кивал. Его забавляло, как эти хафлинги держались заодно, плетя сложную паутину вранья со всеми подробностями. Он предвкушал, как обратит их ложь против них же.
        - Ну что ж, вы много мне рассказали, - согласился он, выпуская руку хафлинга.
        Жадная ручонка тут же метнулась к кучке золота, но между ней и вожделенными монетами воткнулся изукрашенный драгоценными камнями кинжал.
        - Ты же обещал мне деньги! - запротестовал хафлинг.
        - Но не за ложь, - спокойно возразил Энтрери - Я навел справки о Дондоне, прежде чем прийти сюда, и мне сказали, что он здесь. Мне доподлинно известно, что он жив, потому что не далее как вчера я его видел.
        Хафлинги переглянулись, стараясь понять, что здесь не сходится и как они так легко попались.
        - Тогда почему ты сказал, что давно его не видел? - спросил хафлинг с противоположного конца стола, сообщивший, что Дондон мертв. Коротышка приободрился, решив, что уличил Энтрери… как оно на самом деле и было.
        - Потому что я знаю, что хафлинги никогда не скажут, где находится их соплеменник, тому, кто хафлингом не является, - неожиданно добродушно ответил Энтрери, хотя раньше такой тон давался ему нелегко. - Уверяю вас, у меня с Дондоном никаких счетов. Мы старые друзья, но говорили в последний раз слишком давно. Теперь скажите мне, где он, и забирайте вознаграждение.
        Хафлинги вновь переглянулись, и один, облизываясь и жадно глядя на кучку монет, показал на дверь в задней стене большого зала.
        Энтрери убрал кинжал в ножны, сделал неопределенный прощальный жест, отошел от стола и, уверенно прошествовав через всю гостиную, толкнул дверь, даже не постучав.
        За ней он увидел полулежащего на кровати хафлинга, такого жирного, какого ему в жизни не доводилось видеть. В ширину он был больше, чем в высоту. Они посмотрели друг другу в глаза, причем
        Энтрери вглядывался так пристально, что почти не заметил окружавших толстяка полураздетых женщин-коротышек. К своему ужасу, убийца понял, что это и есть Дондон Тиггервиллис. Он узнал когда-то самого неуловимого и ловкого из жуликов Калимпорта, несмотря на то что прошло столько лет и на боках хафлинга наросло столько жира.
        - Вообще-то полагается стучать, - таким сиплым голосом, будто звук с трудом выходил из стиснутой жировыми складками гортани, проговорил хафлинг. - Может, мы с девушками заняты здесь кое-чем личным.
        Энтрери предпочел не вдумываться, как это хафлингу удалось бы.
        - Ну, так что тебе нужно? - спросил Дондон, отправляя в рот огромный кусок пирога.
        Энтрери прикрыл дверь и подошел к хафлингу поближе.
        - Пришел поговорить со старым знакомым, - ответил он.
        Дондон перестал жевать, взгляд его застыл. Видимо пораженный внезапной догадкой, он сильно закашлялся, поперхнулся и вывалил изо рта на тарелку полупережеванный кусок. Девушки, пряча гримасы отвращения, тут же ее унесли.
        - Я не… то есть мы с Реджисом не были друзьями. То есть… - заикаясь, начал он оправдываться. Собственно, так вели себя все, перед кем неожиданно вставал призрак Артемиса Энтрери.
        - Не волнуйся, Дондон, - властно оборвал его убийца. - Я пришел поговорить, и ничего более. Мне нет дела ни до Реджиса, ни до того, приложил ли ты руку к смещению паши Пуука много лет назад. Город нужен живым, а не мертвым, ведь так?
        - Да, конечно, - согласился хафлинг, заметно дрожа. Он чуть перекатился вперед, пытаясь сесть, и лишь тогда Энтрери заметил цепь, прикованную к толстому кольцу вокруг его левой лодыжки. В конце концов толстяк оставил попытки и снова откинулся назад. - Старая рана, - пояснил он.
        Энтрери пропустил мимо ушей нелепое оправдание. Он подошел еще ближе, нагнулся над хафлингом и отодвинул складки его одежды, чтобы получше разглядеть кандалы.
        - Я только недавно вернулся, - сказал он. - И надеялся, что Дондон посвятит меня в подробности всего, что происходит в городе.
        - Всюду опасность и жестокость, куда ж без этого, - ответил толстяк со смехом, перешедшим в мокрый кашель.
        - Кто у власти? - очень серьезно спросил Энтрери. - Какая гильдия сейчас верховодит, какие у нее солдаты?
        - Хотелось бы оказать тебе услугу, друг мой, - волнуясь, ответил хафлинг. - Правда-правда. Я бы ничего от тебя не утаил. Ни за что! Но ты же видишь, - добавил он, приподнимая скованную лодыжку, - меня теперь почти не выпускают.
        - И долго ты здесь?
        - Три года.
        Энтрери недоуменно и с неприязнью посмотрел на несчастного, потом недоверчиво рассмотрел довольно простой замок на оковах, с которым Дондону ничего не стоило справиться при помощи обычной шпильки для волос.
        Поняв, о чем он думает, Дондон вскинул невозможно толстые руки. Его ладони так раздулись, что он даже не мог соединить кончики пальцев.
        - Они уже плохо слушаются меня, - пояснил он. В душе Энтрери заклокотала ярость. Ему вдруг захотелось убить хафлинга и срезать с него драгоценным кинжалом весь жир слой за слоем. Но вместо этого он наклонился к замку, бесцеремонно повертел его, проверяя, нет ли каких хитростей, и потянулся за маленькой отмычкой.
        - Не надо, - раздался у него за спиной высокий голос. Но убийца почувствовал чье-то присутствие еще прежде, чем прозвучали слова. Он развернулся, готовый метнуть зажатый в руке кинжал. Женщина-хафлинг, одетая в тонкую рубашку и брюки, с густыми вьющимися темными волосами и громадными карими глазами, стояла в дверях, подняв ладони и всем своим видом выражая миролюбие.
        - Это будет плохо и для меня, и для тебя, - с легкой усмешкой договорила она.
        - Не убивай ее, - взмолился Дондон, пытаясь схватить Энтрери за руку, однако промахнулся и упал на спину, хватая ртом воздух.
        Энтрери, от которого ничто не ускользало, заметил, что обе женщины, прислуживавшие хафлингу, тайком потянулись одна к карману, другая к роскошным, по пояс, волосам, видимо, за оружием. Тогда он понял, что вновь пришедшая женщина была здесь главной.
        - Двавел Тиггервиллис, к твоим услугам, - сказала она с изящным поклоном. - Услугам, но не прихотям, - с улыбкой уточнила она.
        - Тиггервиллис? - негромко повторил Энтрери, оглядываясь на Дондона.
        - Двоюродная сестра, - отозвался жирный хафлинг. - Самая влиятельная из хафлингов города и новая владелица «Медного муравья».
        Убийца оглянулся на женщину, стоявшую совершенно непринужденно, руки в карманах.
        - Ты, конечно, понимаешь, что я пришла сюда не одна, раз уж мне предстояло встретиться с человеком вроде Артемиса Энтрери, - сказала Двавел.
        Представив, сколько хафлингов сейчас тайно следят за ним в этой комнате, Энтрери усмехнулся. Все происходящее было жалкой пародией на подобную ситуацию в покоях темного эльфа Джарлакса, наемника в Мензоберранзане. Когда Энтрери случалось бывать у Джарлакса, всегда заботившегося о надежной защите, он ясно понимал, что его настигнет мгновенная смерть, стоит сделать неверное движение и если у Джарлакса или кого-то из его подчиненных возникнет хотя бы малейшее подозрение в том, что у него что-то на уме. Невозможно было представить, чтобы у Двавел Тиггервиллис или любого другого хафлинга могли быть такие же вышколенные стражи. Но все же он пришел сюда с миром, хотя та часть его существа, что была воином, восприняла слова женщины как вызов.
        Поэтому он просто ответил:
        - Конечно.
        - Несколько человек с пращами сейчас следят за тобой, - продолжала она. - А в пращах разрывные снаряды. И болезненно, и сокрушительно.
        - Очень изобретательно, - похвалил убийца.
        - Только так и можно выжить, - ответила Двавел. - Только будучи изобретательными, осведомленными и надлежащим образом подготовленными.
        Молниеносным движением - у Джарлакса его бы уже убили за это - Энтрери перебросил кинжал в другую руку и сунул в ножны, потом выпрямился и отвесил Двавел глубокий почтительный поклон.
        - Половина детей Калимпорта слушается Двавел, - сообщил Дондон. - Другая половина - вовсе не дети, - подмигнув, добавил он. - Но и они слушаются Двавел.
        - И конечно, все они следили за Артемисом Энтрери с того самого мгновения, как он вступил в город, - добавила она.
        - Очень рад, что моя слава бежит впереди меня, - важно произнес Энтрери.
        - До недавнего времени мы не знали, кто ты, - ответила Двавел, чтобы осадить его, хотя он совершенно не был подвержен самомнению.
        - И каким образом тебе это стало известно? - поторопил ее Энтрери.
        Двавел чуть смешалась, поскольку, если бы она ему ответила, выдала бы сведения, которые намеревалась удержать при себе.
        - А с какой стати ты решил, что я тебе отвечу? - сказала она, несколько раздосадованная. - К тому же у меня нет причин помогать человеку, сместившему Реджиса с места главы гильдии паши Пуука. Реджис обрел тогда такое положение, что мог помочь всем хафлингам Калимпорта.
        Энтрери нечего было сказать, и он промолчал.
        - Тем не менее нам нужно переговорить, - закончила Двавел, повернулась и указала на дверь.
        Энтрери оглянулся на Дондона.
        - Пусть остается со своими радостями, - сказала Двавел. - Ты хотел его освободить, но уверяю тебя, он вовсе не хочет уходить отсюда. Здесь прекрасная еда и хорошая компания.
        Энтрери с отвращением взглянул на разнообразные пироги и сласти, на с трудом перекатывавшегося по ложу Дондона, на обеих женщин.
        - Он не слишком привередлив, - со смехом заявила одна из них.
        - Ему бы только преклонить сонную голову на чьи-нибудь теплые колени, - добавила другая, и обе захихикали.
        - У меня есть все, что душе угодно, - подтвердил и Дондон.
        Энтрери только покачал головой и вышел вместе с Двавел, проследовав за ней в ее комнату, охранявшуюся, без сомнения, гораздо лучше и находившуюся в глубинах «Медного муравья». Женщина опустилась в низкое мягкое кресло и показала убийце на другое. Энтрери было очень неудобно в маленьком креслице, не рассчитанном на таких рослых посетителей, его коленки оказались почти у самого носа.
        - У меня в основном бывают хафлинга, - извиняясь, сказала Двавел. - Мы редко допускаем сюда чужаков.
        Очевидно, она думала - Энтрери скажет, что очень польщен, но он промолчал, продолжая укоризненно глядеть на нее.
        - Мы держим его здесь для его же блага, - прямо заявила Двавел.
        - Дондон когда-то был одним из самых уважаемых воров Калимпорта, - парировал Энтрери.
        - Когда-то, - подчеркнула она. - Вскоре после твоего ухода он прогневил одного пашу, обладавшего очень большой властью. По счастью, тот был моим другом, и я умолила его пощадить Лондона. Мы пришли к соглашению, что Дондон никогда не покажется в городе ни под каким видом. Но если сам паша или кто-то из его приближенных когда-либо узнает, что он гуляет по улицам, я должна буду согласиться с тем, что его казнят.
        - По мне, так это лучшая судьба, чем медленное умирание, на которое ты обрекла его, посадив на цепь.
        Двавел громко рассмеялась.
        - Тогда ты совсем не знаешь Дондона, - сказала она. - Давно уже святые и мудрые люди назвали семь смертных грехов, угнетающих душу. Правда, первым трем - гордыне, зависти и гневу - Дондон не подвержен, зато полностью во власти четырех остальных - лени, алчности, обжорства и похоти. Ради спасения его жизни мы заключили с ним сделку. Я обещала ему, что предоставлю ему все, что он пожелает, без всякого обсуждения, в обмен же взяла с него обещание не покидать пределы дома.
        - Тогда зачем было приковывать его за ногу? - спросил убийца.
        - Потому что Дондон бывает пьяным гораздо чаще, чем трезвым, - объяснила Двавел. - И вполне способен устроить мне скандал или выбраться на улицу. Все это лишь затем, чтобы защитить его.
        Энтрери хотел возразить, потому что более жалкого зрелища, чем являл сейчас собою Дондон, он в жизни не видал и сам предпочел бы мучительную смерть такому уродливому существованию. Но, припомнив, каким хафлинг был лет десять тому назад, когда любил сладкое и женщин ничуть не меньше, он понял, что Дондон сам во всем виноват, что все эти «радости» вовсе не навязаны ему заботливой Двавел.
        - Если он не выйдет за порог «Медного муравья», его никто не потревожит, - негромко сказала женщина после некоторого молчания, дав Энтрери возможность все обдумать. - Никакие наемные убийцы. Хотя, конечно, его безопасность держится только на слове паши пятилетней давности. Поэтому нетрудно понять, почему мои друзья несколько взволновались, когда такой человек, как Артемис Энтрери, вошел в заведение и начал расспрашивать о Лондоне.
        Энтрери бросил на нее скептический взгляд.
        - Сначала они не были уверены, что это ты, - объяснила Двавел. - Хотя нам известно, что ты вернулся в Калимпорт пару дней назад. Но, сам понимаешь, на улицах о чем только не говорят, и по большей части это слухи, а не полезные сведения. Некоторые говорят, что ты вернулся, чтобы сместить Квентина Бодо и вновь взять в свои руки гильдию Пуука. Другие намекают, что причина твоего возвращения гораздо серьезнее, и наняли тебя сами Правители Глубоководья, заказав убийство нескольких высокопоставленных лиц Калимшана.
        По выражению лица Энтрери ясно было, насколько нелепым показалось ему это предположение.
        - Таковы уж издержки громкой славы, - пожала плечами Двавел. - Многие люди готовы заплатить большие деньги за любые, пусть и нелепые, слухи, лишь бы они помогли им разгадать загадку возвращения Артемиса Энтрери в Калимпорт. Из-за тебя они лишились сна, наемный убийца. Можешь считать это лучшим комплиментом… а также и предостережением, - продолжала она. - Если уж гильдии боятся чего-нибудь или кого-нибудь, они в лепешку разобьются, но уничтожат того, кто внушает им страх. Многие уже настойчиво расспрашивают о том, где ты и что делаешь, а ты сам знаешь, что это означает - на тебя открыта охота.
        Энтрери поставил локоть на ручку кресла и упер подбородок в ладонь, внимательно рассматривая маленькую женщину. Нечасто с Артемисом Энтрери разговаривали так прямо и смело, и за те несколько минут, что длилась их беседа, Двавел Тиггервиллис завоевала больше уважения наемного убийцы, чем многие за целую жизнь.
        - Я могу добыть тебе более подробные сведения, - лукаво продолжала она. - У меня, как говорится, уши - как у соссланского мамонта, а глаз больше, чем у толпы зевак. И это правда.
        Энтрери потряс кошельком на поясе.
        - Ты переоцениваешь мое богатство, - сказал он.
        - Оглянись-ка по сторонам, - осадила его Двавел. - У меня есть все, что мне надо. Зачем мне еще золото, хоть из Серебристой Луны, хоть еще откуда?
        Она нарочно упомянула Серебристую Луну, чтобы он понял, что она знает о его странствиях.
        - Назови это дружеской услугой, - пояснила женщина-хафлинг, - за которую ты мне, возможно, когда-нибудь отплатишь.
        Пока Энтрери обдумывал предложение, на его лице ничто не отражалось. Получить нужные сведения, да еще задаром? Убийца очень сомневался, что женщине-хафлингу когда-нибудь потребуются его услуги, потому что маленький народец обычно разрешал свои трудности без помощи убийства. А если Двавел и обратится к нему, он может согласиться, а может и отказаться. Энтрери, конечно, ничуть не боялся, что Двавел отправит по его следу своих головорезов-коротышек. Наверняка все, что ей было нужно, - иметь случай похвастаться, что Артемис Энтрери у нее в долгу, и уже от одного этого заявления у большинства обитателей улиц Калимпорта кровь отлила бы от лица.
        Энтрери сейчас нужно было решить, действительно ли ему нужны те сведения, которые Двавел предлагала разведать. Он размышлял еще с минуту, а потом кивнул в знак согласия. Двавел просияла.
        - Тогда приходи завтра ночью, - сказала она. - У меня будет что тебе рассказать.
        Выйдя из «Медного муравья», Артемис Энтрери долго думал о Дондоне. И почему-то каждый раз, когда в его памяти всплывал образ жирного хафлинга, запихивающего в рот кусок пирога, его охватывала необъяснимая ярость. Не омерзение, а именно ярость. Разбираясь в своих чувствах, он подумал, что если и мог в Калимпорте считать кого-нибудь своим другом, то только Дондона Тиггервиллиса. Паша Басадони был его наставником, паша Пуук - первым нанимателем, однако с хафлингом его связывали совсем иные отношения. Они всегда работали на пользу друг другу, предупреждали об опасности, когда надо, причем без всяких взаимных расчетов. Это было выгодно обоим. Сейчас же Дондон утратил всякую цель, видел в жизни одни лишь удовольствия и медленно загонял себя в гроб.
        Ярость убийцы нельзя было объяснить состраданием - в таком количестве это чувство в душе Энтрери не водилось. Но потом он понял, что вид Дондона подействовал на него так сильно потому, что на месте хафлинга вполне мог быть он сам, учитывая его душевное состояние в последнее время. Но, само собой, не прикованный за ногу среди яств и девушек. Суть была в том, что Дондон сдался. И Энтрери тоже.
        Может, пришло время спустить белый флаг?
        Дондон был ему своего рода другом, но был еще один человек, с которым его связывали похожие от ношения. Пришла пора навестить Ла Валля.
        Глава 4. Зов
        Спуститься на уступ, куда прыгнула Гвенвивар, Дзирт не мог, поэтому он отозвал пантеру с помощью статуэтки. Она растворилась и ушла домой, на астральный уровень, залечивать раны. Реджис и его громадный приятель скрылись из виду, а Вульфгар и Кэтти-бри направились к Бренору, на уступ пониже и южнее, где был повержен последний из гигантов. Темный эльф стал пробираться к ним. Сначала он думал пойти в обход, тем же путем, что попал сюда, по потом передумал и с необычайной ловкостью спустился прямо вниз к остальным, крепко цепляясь сильными, тренированными пальцами за многочисленные выступы и трещины. К тому времени, как он оказался рядом с друзьями, они уже успели побывать в пещере.
        - Эти гады могли бы припрятать побольше сокровищ, раз уж решились на такую битву, - брюзжал дворф.
        - Наверное, ради них они и рыщут по дороге, - отозвалась Кэтти-бри. - Может, лучше было бы нагрянуть сюда, возвращаясь от Кэддерли? Тогда бы мы нашли больше сокровищ, к твоей радости. А еще, может, и несколько черепов мирных торговцев в придачу
        - Пф! - фыркнул дворф, а Дзирт расплылся в широкой улыбке.
        Среди населения всех Королевств мало кто меньше нуждался в богатстве, чем Бренор Боевой Топор, восьмой король Мифрил Халла (хоть сейчас он и находился далеко оттуда), бывший также главой богатой колонии рудокопов в Долине Ледяного Ветра. Но, как понял Дзирт, причина раздражения Бренора была не в этом, и он заулыбался еще шире, когда дворф заговорил снова.
        - Какие же коварные боги ставят тебя лицом к лицу с таким опасным врагом и даже не могут вознаградить тебя толикой золота? - ворчал он.
        - Но мы же нашли золото, - возразила Кэтти-бри. Дзирт вошел в пещеру и заметил в ее руках увесистый мешок, набитый монетами.
        Бренор кисло взглянул на Дзирта.
        - В основном медяки, - проворчал он. - Три золотые монеты, парочка серебряных, а остальное - вонючие медяшки.
        - Зато дорога теперь безопасна, - заметил Дзирт. Говоря это, он взглянул на Вульфгара, избегавшего его взгляда. Дроу постарался не осуждать страдающего друга. Вульфгар должен был атаковать первым. Никогда еще варвар не подводил его в совместном бою. Конечно, Дзирт понимал, что Вульфгар медлил не потому, что хотел подставить эльфа, и уж тем более не потому, что струсил. Его друг вновь погрузился в водоворот своих мучений, глубину которого Дзирт До'Урден даже представить себе не мог. Дроу знал о состоянии варвара, когда уговорил его пойти с ним в горы, поэтому не имел права упрекать его.
        Да и не хотел он этого. Дзирт только надеялся, что сама схватка, после того как Вульфгар все же в нее вступил, помогла ему избавиться хотя бы от малой части демонов, терзавших его, что, как сказал бы Монтолио, конь хоть немного «выбегался».
        - А сам-то ты что? - заорал Бренор, подскочив к Дзирту. - О чем ты думал, уходя в ночь и ни слова не сказав никому из нас? Думал, все удовольствие достанется тебе, эльф? Думал, что ни я, ни моя девочка не можем вам помочь?
        - Я не хотел беспокоить вас ради такой незначительной схватки, - невозмутимо ответил Дзирт, улыбнувшись самой обезоруживающей улыбкой. - Я же знал, что мы будем драться наверху в горах, где обстановка не самая подходящая для коротконогих дворфов.
        Бренор чуть было не стукнул его - Дзирт видел, как он весь аж затрясся.
        - Пф! - Бренор только махнул рукой и направился к выходу из маленькой пещеры. - Всегда ты так, мерзкий эльф! Всегда отправляешься один, рассчитывая развлечься в одиночку. Но по дороге нас еще ждут приключения, не сомневайся! Так что молись, чтобы ты увидел врагов раньше меня, а то я прикончу их всех до того, как ты успеешь выхватить свои тоненькие сабельки из ножен или вызвать свою противную кошку! Если только их не окажется слишком много, - продолжал он, выйдя из пещеры, и голос его зазвучал глуше. - Тогда я оставлю их всех тебе, поганый эльф!
        Вульфгар, не говоря ни слова и не взглянув на Дзирта, вышел вслед за дворфом, оставив Кэтти-бри и Дзирта в пещере. Бренор продолжал ворчать, и дроу негромко посмеивался, но, взглянув на девушку, заметил, что ей ничуть не смешно и она тоже чувствует себя уязвленной.
        - По-моему, отговорка недостаточно веская, - заметила она.
        - Я хотел, чтобы мы с Вульфгаром были вдвоем, - объяснил ей Дзирт. - Чтобы он вспомнил другую жизнь - до того, как его постигла беда.
        - А ты не подумал, что я и отец тоже могли бы помочь? - спросила она.
        - Я не хотел, чтобы здесь был кто-то, кого нужно защищать, чтобы Вульфгара это не сковывало, - сказал Дзирт, и Кэтти-бри даже отшатнулась от него, не веря своим ушам. - Я говорю правду, и ты сама должна это понимать, - уверенно продолжал он. - Ты помнишь, как Вульфгар вел себя с тобой до этой схватки с йоклол. Он так опекал тебя, что это мешало ему сражаться. Как бы я мог позвать тебя с нами, если все могло повториться вновь и Вульфгар, возможно, чувствовал бы себя еще хуже, чем прежде? По той же причине я не позвал ни Бренора, ни Реджиса. Мы с Вульфгаром и Гвенвивар сражались бы с гигантами втроем, как когда-то давно в Долине Ледяного Ветра. И возможно, только возможно, пойми, что он вспомнил бы, каким был до того, как попал к Эррту.
        Лицо Кэтти-бри потеплело, она закусила губу и кивнула.
        - И что, получилось? - спросила она. - Не сомневаюсь, что бой прошел отлично и Вульфгар дрался достойно и от души.
        Дзирт бросил быстрый взгляд на вход в пещеру.
        - Он допустил ошибку, - сознался дроу. - Хотя вполне загладил ее потом, в ходе боя. Надеюсь, Вульфгар простит себе первоначальное промедление и будет вспоминать только саму битву - во время ее он был безупречен.
        - Промедление? - недоверчиво переспросила Кэтти-бри.
        - Когда мы только начали бой… - начал рассказывать Дзирт, но потом махнул рукой, как будто это не имело особенного значения. - Минуло уже много лет с тех пор, как мы сражались вдвоем. Это было вполне простительное недопонимание, ничего особенного.
        Хотя, по правде говоря, Дзирту было нелегко заставить себя не думать о том, что промах Вульфгара мог дорого стоить и ему, и Гвенвивар.
        - Ты великодушен, - заметила чуткая Кэтти-бри.
        - Я надеюсь, что Вульфгар вспомнит, кто он такой и кто его друзья, - ответил дроу.
        - Надеешься? - переспросила девушка. - Но веришь ли?
        Глядя в сторону выхода из пещеры, Дзирт только молча пожал плечами.
        Вчетвером они вышли из ущелья и вскоре вернулись на тропинку. Тут Бренор обратил свое недовольство с Дзирта на Реджиса.
        - Где, девять проклятых кругов, носит Пузана? - громыхал он. - И как, девять проклятых кругов, он ухитрился заставить великана швырять камни туда, куда надо?
        Он еще не договорил, как все они почувствовали, что земля у них под ногами сотрясается под тяжестью чьих-то шагов, и издали донеслась дурацкая песенка, которую распевали два голоса. Один был радостный голос хафлинга, а другой грохотал, как осыпь, сползавшая по горному склону. Чуть позже из-за поворота показался Реджис, ехавший на плече у великана, оба они пели и смеялись на ходу.
        - Привет! - весело воскликнул хафлинг, остановив великана подле компании друзей. Он заметил, что Дзирт держит руки на рукоятях сабель, хоть и не вынимает их из ножен (но дроу был так проворен, что это ничего не значило), Бренор покрепче ухватил свой боевой топор, Кэтти-бри тянется к луку, а Вульфгар, державший в руках Клык Защитника, уже готов, казалось, броситься на них.
        - Это Джангер, - сообщил Реджис. - Он с теми не был - говорит, даже не знает их. К тому же он сообразительный.
        Джангер поднял руку, чтобы придержать Реджиса, и поклонился ошеломленным друзьям.
        - Вообще-то Джангер даже не спускается к дороге, он вовсе не покидает горы, - продолжал Реджис - Говорит, его не волнуют дела людей и дворфов.
        - Это он так тебе сказал, да? - с сомнением спросил Бренор.
        Реджис кивнул, широко улыбаясь.
        - И я ему верю, - сказал он, помахивая рубиновой подвеской, чья гипнотическая власть была хорошо известна друзьям.
        - Это ничего не меняет, - рявкнул Бренор и взглянул на Дзирта, словно ожидая, что тот сейчас ринется в бой. Великан есть великан, как ни крути, а для дворфа любой гигант казался гораздо привлекательнее, когда валялся на земле с топором, глубоко засевшим в затылке.
        - Джангер не убийца, - твердо сказал Реджис.
        - Я только гоблинов, - с улыбкой сказал великан. - И гигантов с холмов. Ну и, конечно, орков, кто ж пройдет мимо этих тварей?
        Дворф, услышав его правильную речь и перечень врагов, смотрел на него вылупив глаза.
        - А еще йети, - добавил Бренор. - Про йети не забудь.
        - Нет, йети - нет, - ответил Джангер. - Я не убиваю йети.
        Бренор снова нахмурился.
        - К чему, они же такие вонючие, их даже есть нельзя, - пояснил гигант. - Я их не убиваю, я их приручаю.
        - Ты - что? - не понял Бренор.
        - Приручаю их, - объяснил Джангер. - Вы же приручаете собак или лошадей. Да, у меня хорошие работники-йети там, в пещере в горах.
        Бренор недоуменно воззрился на Дзирта, но дроу, как и дворф, не знал что и думать и только повел плечами.
        - Мы уже и так потеряли много времени, - вмешалась Кэтти-бри. - Камлейн со спутниками будут на середине пути, когда мы их нагоним. Прощайся со своим другом, Реджис, и тронемся в путь.
        Реджис затряс головой.
        - Джангер обычно не спускается с гор, - сказал он. - Но ради меня спустится.
        - Тогда мне больше не придется тебя тащить, - буркнул Вульфгар, отходя прочь. - И то хорошо.
        - А ты и так не обязан его таскать, - заметил Бренор и посмотрел на Реджиса. - Думаю, он и сам может идти. Не нужен тебе великан вместо лошади.
        - Он не просто лошадь, - сообщил Реджис, просияв. - Он мой телохранитель.
        И дворф, и Кэтти-бри хмыкнули; Дзирт усмехнулся.
        - Я в каждом бою трачу множество времени на то, чтобы не попасться под ноги, - объяснял Реджис - От меня никогда никакого толку. Но вместе с Джангером…
        - Ты по-прежнему будешь стараться не попасться под ноги.
        - Если Джангер будет сражаться вместо тебя, тогда он ничем не отличается от любого из нас, - добавил Дзирт. - Или мы тоже только телохранители Реджиса?
        - Нет, конечно нет, - смешался хафлинг. - Но…
        - Прощайся с ним, - повторила Кэтти-бри. - Разве мы будем похожи на мирно настроенных путешественников, если вступим в Лускан вместе с горным великаном?
        - Мы вступим туда вместе с дроу, - не подумав, брякнул Реджис и тут же стал малиновым до кончиков ушей.
        Дзирт снова лишь усмехнулся.
        - Опусти-ка его, - обратился Бренор к Джангеру - Надо с ним поговорить.
        - Только не обижай моего друга Реджиса, - сказал великан. - Этого я просто не могу допустить.
        - Опускай его! - фыркнул Бренор.
        Глянув на Реджиса, все еще независимо восседавшего на его плече, Джангер уступил. Он осторожно поставил хафлинга на землю перед Бренором, который сначала протянул руку, как будто хотел ухватить Реджиса за ухо, потом закинул голову, еще и еще посмотрел на Джангера и передумал.
        - О чем ты думаешь, Пузан? - тихо сказал он, отводя Реджиса в сторонку. - Что будет, если эта громадная тварь найдет способ освободиться от твоих чар? Да он расплющит тебя прежде, чем кто-нибудь из нас успеет его остановить, и я не уверен, что стану его останавливать, потому что ты как раз заслуживаешь того, чтобы превратиться в лепешку!
        Реджис хотел возразить, но потом вспомнил первые мгновения встречи с Джангером, когда тот заявил, что любит пюре из крыс. Маленький хафлинг понимал, что великан раздавит его и даже не заметит, а власть рубиновой подвески ненадежна. Он повернулся, отошел от Бренора и велел Джангеру возвращаться домой в горы.
        Великан улыбнулся - и покачал головой.
        - Я слышу его, - загадочно изрек он. - Поэтому должен остаться.
        - Что ты слышишь? - в один голос спросили Реджис и Бренор.
        - Просто зов, - ответил Джангер. - Он говорит мне, что я должен идти с вами, чтобы служить Реджису и защищать его.
        - Здорово же ты обработал его этой штукой, - шепнул Бренор хафлингу.
        - Меня не нужно защищать, - твердо сказал Реджис великану. - Хотя все мы признательны тебе за помощь в битве. Ты можешь вернуться домой.
        И снова Джангер затряс головой:
        - Лучше я пойду с вами.
        Бренор гневно уставился на Реджиса, но хафлингу нечего было сказать. Похоже было, что великан все еще находится под властью чар рубина - это было ясно уже из того, что хафлинг до сих пор жив, однако непонятно, почему чудище отказывалось подчиняться.
        - Что ж, ты можешь пойти с нами, раз ты так этого хочешь, - вмешался Дзирт, удивив всех. - Но нам могут пригодиться и те йети из тундры, которых ты приручил. Думаешь, много времени уйдет на то, чтобы их забрать?
        - Три дня - самое большее, - ответил Джангер.
        - Ну, тогда отправляйся и поторопись, - велел Реджис, подскакивая на месте и помахивая рубиновой подвеской на цепочке.
        Казалось, гиганта это убедило. Он низко поклонился и с грохотом затопал прочь.
        - Надо было убить его здесь же, сразу, - сказал Бренор. - Теперь он вернется через три дня, обнаружит, что нас и след простыл, и тогда возьмет своих чертовых смердящих йети и пойдет разбойничать на дороге!
        - Нет, он сказал мне, что никогда не спускается с гор, - возразил Реджис.
        - Довольно глупостей, - заявила Кэтти-бри. - Он убрался, и нам пора.
        Никто не стал с ней спорить, и они сразу же тронулись в путь, а Дзирт намеренно пристроился к Реджису.
        - Это все зов рубина? - спросил он хафлинга.
        - Джангер сказал мне, что отошел от дома так далеко, как не уходил уже долгое время, - признался Реджис. - Сказал, что услышал зов, принесенный ветром, и пошел, чтобы ответить на него. Думаю, он решил, что это я его звал.
        Дзирт принял такое объяснение. Если Джангер попался на их простую уловку, то они обогнут отроги Хребта Мира и двинутся вперед по лучшей дороге до того, как великан вернется на это место.
        Джангер действительно торопливо шел по направлению к своему довольно удобному убежищу в горах, и на какой-то миг его вдруг поразило, что он вообще его покинул. В молодые годы великан бродяжничал и питался тем, что ему удавалось добыть. Вспомнив, что наболтал этому глупому маленькому хафлингу, он прыснул, потому что когда-то действительно лакомился человеческим мясом и даже однажды попробовал хафлинга. Правда была в том, что он отказался от такой еды не только потому, что вкус ему не нравился, но еще и потому, что не хотел наживать себе таких сильных врагов, как люди. Особенно он боялся колдунов. Ну и конечно, ради мяса людей и хафлингов Джангеру пришлось бы спускаться с гор, а этого он никогда не любил.
        Он бы и сейчас с места не тронулся, если бы не этот зов, принесенный ветром, его тянуло что-то, чего он и сам не понимал.
        Да, у Джангера дома было все, что нужно: еда в изобилии, послушные слуги и теплые шкуры. Он совершенно не хотел покидать дом.
        Но ему пришлось, и он чувствовал, что придется снова; неглупому великану это казалось нелепым, но он просто не мог остановиться и обдумать все как следует, пока у него в ухе продолжалось это назойливое жужжание.
        Он знал, что заберет йети и вернется, подчиняясь зову, принесенному ветром.
        Зову Креншинибона.
        Глава 5. Волнение в городе
        Ближе к полудню этого же дня, после совещания с Квентином Бодо и Челси Ангуэйном, Ла Валль вошел в свои личные покои во дворце гильдии. Пес Перри тоже должен был присутствовать, и его-то как раз Ла Валль очень хотел видеть, однако Пес послал сказать, что не придет, потому что прочесывает улицы, надеясь добыть побольше сведений об Энтрери.
        По правде говоря, это совещание нужно было лишь для того, чтобы успокоить растревожившегося Квентина Бодо. Глава цеха хотел быть уверен, что Энтрери не явится внезапно и не убьет его. Челси Ангуэйн в присущей нахальному юнцу манере заявил, что защитит мастера даже ценой собственной жизни, хотя было ясно, что это совершеннейшая ложь. Ла Валль возражал, что Энтрери не станет так поступать и не явится внезапно, чтобы убить Квентина, не установив предварительно всех его связей и помощников, а также того, насколько уверенно он правит гильдией.
        - Энтрери никогда не действует опрометчиво, - убеждал Ла Валль. - А то, что ты себе напридумывал, в высшей степени безрассудно.
        К тому времени, как чародей собрался уходить, Бодо полегчало, и он выразил предположение, что ему было бы еще лучше, если бы он знал, что Пес Перри или кто-то еще просто убил столь нежеланного наемника. «Это было бы непросто», - подумал Ла Валль, но вслух ничего не сказал.
        Едва войдя в свои комнаты, которых вместе с большой гостиной было пять: справа - кабинет, сразу за ним спальня, слева алхимическая лаборатория и библиотека, чародей почувствовал неладное. Он подумал, что причиной беспокойства мог быть Пес Перри: этот парень ему не доверял и даже обвинял его - правда, с глазу на глаз и очень осторожно - в том, что Ла Валль станет на сторону Энтрери, если тот нанесет удар.
        Может, он побывал здесь, пока Ла Валль был на встрече с Квентином? А может, он и сейчас притаился где-нибудь с оружием в руке?
        Чародей оглянулся на дверь и не заметил никаких признаков того, что ее отпирали, - а дверь всегда была заперта, да к тому же снабжена многочисленными хитроумными ловушками. В помещение, кроме этого, можно было попасть только одним путем - через окно, но на него в разных местах Ла Валль наложил столько чар и заклятий, что любой влезший в него был бы поражен молнией, несколько раз обжегся бы, а потом застыл бы недвижно на подоконнике. Если бы даже взломщику удалось выжить, преодолев все магические препятствия, звуки взрывов разнеслись бы по всему дворцу, и сюда мигом набежало бы множество охранников.
        Успокоив себя такими рассуждениями и обезопасив себя заклинанием, благодаря которому его кожа могла противостоять любым ударам, Ла Валль двинулся к своему кабинету.
        Дверь распахнулась прежде, чем он дотронулся до ручки, а за ней стоял совершенно невозмутимый Артемис Энтрери.
        Ла Валлю удалось удержаться на ногах, хотя колени его подгибались от внезапной слабости.
        - Ты же знал, что я вернулся, - непринужденно заметил Энтрери, сделав шаг вперед и привалившись к косяку. - Неужели ты думал, что я не навещу старого друга?
        Чародей взял себя в руки и покачал головой, потом оглянулся назад.
        - Через дверь или через окно? - спросил он.
        - Через дверь, конечно, - ответил Энтрери. - Я же знаю, как хорошо ты защищаешь свои окна.
        - И дверь тоже, - сухо бросил маг, хотя теперь понимал, что недостаточно.
        Энтрери пожал плечами.
        - Ты по-прежнему пользуешься тем же замком и набором ловушек, что и в прежнем жилище. - Он повертел в пальцах ключ. - Я ведь помню, как ты радовался, когда узнал, что все это сохранилось после того, как дворф выбил дверь и обрушил ее тебе на голову.
        - Откуда у тебя…
        - Я же доставал тебе замок, не помнишь? - ответил Энтрери.
        - Но дворец гильдии охраняется солдатами, которые никогда даже не видели Артемиса Энтрери, - возразил чародей.
        - У дворца гильдии есть свои тайные слабые места, - негромко ответил убийца.
        - Но на двери, - продолжал Ла Валль, - есть… были и другие ловушки.
        Энтрери напустил на себя скучающий вид, и Ла Валль не стал больше допытываться.
        - Ну что ж, - сказал маг, проходя мимо нежданного гостя в кабинет и жестом приглашая его за собой. - Если хочешь, я могу заказать сюда отличный обед.
        Энтрери сел напротив Ла Валля и покачал головой:
        - Я пришел не есть, а узнать кое-что. Уже известно, что я в Калимпорте.
        - Многие гильдии это знают, - подтвердил Ла Валль. - Да, и я знал. Я увидел тебя в хрустальном шаре, как, несомненно, и другие чародеи. Ты не слишком-то таился.
        - А надо было? - спросил Энтрери. - У меня здесь нет врагов, насколько я знаю, и у меня нет ни малейшего желания наживать новых.
        Ла Валль рассмеялся над нелепостью этого заявления.
        - Нет врагов? - переспросил он. - Да ты только и делал, что приобретал их. Это ведь побочный продукт твоего темного ремесла. - Однако его смех быстро оборвался, поскольку убийца, очевидно, не находил в этом ничего забавного, а волшебник внезапно осознал, что потешается над самым опасным человеком в мире.
        - Почему ты следил за мной? - спросил Энтрери. Ла Валль развел руками в знак того, что ответ и без того очевиден:
        - Это моя работа в гильдии.
        - Так, значит, ты доложил главе гильдии о моем возвращении?
        - Паша Квентин Бодо стоял за моим плечом, когда твое изображение появилось в хрустальном шаре, - сказал Ла Валль.
        Энтрери молча кивнул, и чародей беспокойно заерзал.
        - Я, конечно же, не думал, что это будешь ты, - начал оправдываться он. - Если бы я знал, то снесся бы с тобой заранее, прежде чем доложить Бодо, чтобы узнать о твоих намерениях и планах.
        - Какая похвальная преданность, - холодно бросил Энтрери, и от чародея не ускользнула двусмысленность этого замечания.
        - Я не притворяюсь и не даю никаких обещаний, - ответил он. - Тем, кто хорошо меня знает, известно, что я не делаю почти ничего, чтобы повлиять на распределение власти, и служу тому, чья чаша весов перевесила.
        - Что ж, довольно трезвая позиция, - согласился Энтрери. - И все же только что ты сказал, что известил бы меня, если бы знал о моем приезде. Ты же дал обещание, чародей, - обещание служить. Но разве ты не нарушил бы обязательства по отношению к Квентину Бодо, предупредив меня? Пожалуй, я знаю тебя не так хорошо, как думал. Наверное, твоя преданность не стоит доверия.
        - Я по своей воле сделал для тебя исключение, - пробормотал Ла Валль, ища выход из логического тупика. Он ничуть не сомневался, что Энтрери постарается его убить, если решит, что ему нельзя верить.
        - Одно твое присутствие перевесит чашу весов в пользу того, кому ты служишь, - нашелся он наконец. - Поэтому я никогда добровольно не буду предпринимать что-либо против тебя.
        Энтрери молчал и лишь пристально смотрел на Ла Валля, который снова беспокойно заерзал. Но на самом деле Энтрери не думал причинять вред Ла Валлю, и у него было мало времени на подобные игры, поэтому он сразу разрядил образовавшееся напряжение.
        - Расскажи-ка мне о нынешнем положении гильдии, - сказал он. - Расскажи мне о Бодо, о его лейтенантах и о том, насколько разветвлена уличная сеть гильдии.
        - Квентин Бодо очень милый человек, - с готовностью начал Ла Валль. - Он не убивает, если только его не вынуждают к тому обстоятельства, и не грабит тех, кто не сможет оправиться от потери. Однако многие его подчиненные, а также некоторые другие гильдии считают, что подобная мягкость - недостаток, а потому его правление не идет гильдии на пользу. Мы сейчас далеко не так могущественны, как при паше Пууке или при тебе, когда ты отобрал власть у хафлинга Реджиса. - Он углубился в подробности состояния гильдии, и убийца только поражался, как сильно уменьшилось бывшее хозяйство паши Пуука. Улицы, которые он контролировал прежде, теперь были далеко за пределами территории гильдии, а проспекты, разграничивавшие зоны влияния, переместились значительно ближе к его дворцу.
        Энтрери не особенно заботили процветание и упадок гильдии Бодо, он интересовался ими лишь ради себя самого. Убийца пытался сориентироваться в текущем распределении сил в подпольном мире Калимпорта, чтобы ненароком не накликать на себя гнев какой-нибудь гильдии.
        Ла Валль продолжал рассказывать о командирах, высоко отозвавшись о возможностях молодого Челси и очень серьезно предупредив убийцу о Псе Перри, хотя Энтрери это вряд ли могло встревожить.
        - Будь настороже, - не отступал Ла Валль, видя, что убийца слушает его, откровенно скучая. - Пес Перри стоял рядом со мной, когда мы за тобой следили, и его не очень обрадовало возвращение Артемиса Энтрери в Калимпорт. Одним своим присутствием ты подрываешь его положение, потому что он считается довольно дорогим наемным убийцей, и так думает не только Квентин Бодо. - Энтрери по-прежнему не реагировал, и Ла Валль подлил масла в огонь. - Он хочет стать вторым Артемисом Энтрери, - прямо заявил он.
        Тут Энтрери негромко засмеялся. Не потому, что сомневался в способности Пса Перри осуществить свою мечту, и не потому, что почувствовал себя польщенным. Его позабавило то, что этот Пес Перри не понимал: то, что ему было нужно, надо искать в другом месте.
        - Он может воспринять твое возвращение не просто как досадную помеху, - продолжал Ла Валль. - Скорее как угрозу или даже… шанс.
        - Тебе он не нравится, - не преминул заметить Энтрери.
        - Он убийца, не признающий дисциплины, и почти непредсказуем, - ответил чародей. - Как стрела, пущенная слепцом. Если бы я доподлинно знал, что он за мной охотится, я бы не особенно боялся. Но всех нас несколько… беспокоят его неразумные действия.
        - У меня нет никаких притязаний на место Бодо, - заявил Энтрери после довольно долгой паузы. - Напороться на кинжал Пса Перри у меня тоже нет ни малейшего желания. Так что это не будет предательством по отношению к Бодо, если ты, маг, будешь держать меня в курсе событий - по крайней мере хоть этого я вправе от тебя ожидать.
        - Если Пес Перри решит напасть на тебя, ты об этом узнаешь, - заверил его Ла Валль, и Энтрери понял, что он не лжет. Этот Пес Перри, зеленый юнец, выскочка, надеялся упрочить свое положение одним-единственным ударом кинжала. Но Ла Валль понимал, кто такой Артемис Энтрери. И хотя чародей опасался разозлить Пса Перри, возможность прогневить Энтрери повергала его в ужас.
        Энтрери посидел еще немного, раздумывая о странностях своей славы. Он много лет был наемным убийцей, и из-за этого многие желали бы уничтожить его. Но по этой же причине те, кто боялся его, готовы были на него работать.
        Само собой, если бы Пес Перри убил его, преданность Ла Валля Энтрери сразу приказала бы долго жить. Маг переметнулся бы к новому королю наемных убийц.
        На взгляд Артемиса Энтрери, все это было лишенной смысла мышиной возней.
        - Ты просто не понимаешь своей выгоды, - недовольно проговорил Пес Перри, с трудом сохраняя спокойный тон, хотя на самом деле ему хотелось придушить этого труса.
        - А ты слышал, что о нем говорят? - возразил Челси Ангуэйн. - Он убивал всех, от глав гильдий до боевых магов. Каждый, кого он решал убить, умирал.
        Пес Перри сплюнул.
        - Тогда он был моложе, - сказал он. - Он был человеком, перед которым благоговели многие гильдии, включая Басадони. У него были связи и надежные защитники, у него было множество влиятельных помощников. А теперь он один, его никто не прикрывает, к тому же он уже не так проворен, как в молодости.
        - Все-таки стоит подождать, узнать о нем побольше и выяснить, зачем он вернулся, - рассудил Челси.
        - Чем дольше мы будем выжидать, тем больше возможностей у Энтрери восстановить старые связи, - быстро возразил Пес Перри. - Какой-нибудь маг, глава гильдии, соглядатаи на улицах… Нет, если ждать, то мы не сможем выступить против него, не рискуя развязать войну между гильдиями. Ты же сам понимаешь, чего стоит Бодо, и не можешь не видеть, что такую войну нам не пережить.
        - Но ты все еще его главный наемный убийца, - напомнил Челси.
        - Я только использую те возможности, что сами идут в руки, - со смешком поправил его Пес Перри. - И ту возможность, что представилась мне сейчас, упускать нельзя. Если я… мы убьем Артемиса Энтрери, у нас будет положение, которое прежде принадлежало ему.
        - И мы останемся вне гильдий?
        - Вне гильдий, - прямо признал Пес Перри. - Или, точнее, связанными с несколькими гильдиями. Будем орудием того, кто платит больше.
        - Квентину Бодо это не понравится, - сказал Челси. - Он потеряет двух заместителей, а это ослабит гильдию.
        - Квентин Бодо примет это, поскольку теперь его заместители будут наниматься в самые влиятельные гильдии, и тогда его собственное положение только упрочится, - ответил Пес Перри.
        Челси несколько секунд обдумывал столь радужные перспективы, а потом с сомнением покачал головой.
        - Тогда Бодо станет очень уязвим, потому что будет бояться, что его собственные заместители прирежут его по заказу главы другой гильдии.
        - Что ж, так тому и быть, - холодно ответил Пес Перри. - Тебе стоит основательно подумать, надо ли связывать свое будущее с таким, как Бодо. Под его управлением наша гильдия разваливается, и в конце концов ее поглотит какая-нибудь другая. Те, кто готов подчиниться сильнейшему, найдут новую гильдию'. Тела же тех, кто из-за дурацкой преданности останется с проигравшим, будут валяться в сточных канавах на улице, и их дочиста обберут нищие.
        Челси отвел глаза в сторону, этот разговор его угнетал. Еще позавчера, до того как они узнали, что Артемис Энтрери вернулся, он считал, что его жизнь и карьера вполне определены. Он все выше поднимался по ступеням довольно влиятельной гильдии. А теперь вот Пес Перри хотел увеличить ставки и сразу вознестись на самый верх. Челси понимал выгоду такого хода, но сомневался в результате. Если бы они преуспели в покушении на Энтрери, ожидания Пса Перри оправдались бы, тут и сомневаться нечего, но одна мысль о том, чтобы напасть на Артемиса Энтрери…
        Когда Энтрери покинул Калимпорт, Челси был совсем мальчишкой, не принадлежал ни к одной из гильдий и не знал никого из тех, кто пал от руки этого убийцы. К тому времени, как Челси вошел в тайный мир Калимпорта, уже другие люди претендовали на то, чтобы именоваться лучшими наемными убийцами города: Маркус Нож из гильдии паши Ронинга, Кларисса, бывшая сама по себе, и ее сторонники - вместе они содержали бордель для самых богатых и уважаемых людей округи. Враги Клариссы попросту исчезали. Был еще Кадран Гордеон из гильдии Басадони, и самый, наверное, опасный - Слэй Таргон, боевой маг. Но никто из них не мог затмить славу Артемиса Энтрери, хоть конец пребывания его в Калимпорте и был испорчен свержением паши, которому, как считалось, он служил, и тем, что он, как говорили, не смог одолеть эльфа-дроу, который стал для него какой-то неотвратимой судьбой - ни больше ни меньше.
        Теперь же Пес Перри хотел сразу перескочить в ряды знаменитых убийц, совершив одно-единственное покушение, и Челси это казалось вполне вероятным.
        За исключением, конечно, одной маленькой детали - убийства как такового.
        - Решение принято, - заявил Пес Перри, как будто прочитав мысли Челси. - Я нападу на него… с твоей помощью или без нее.
        Челси сразу понял, какая угроза скрыта в этих словах. Когда Пес Перри объявил ему о своих намерениях, то само собой подразумевалось, что Челси примет либо его сторону, либо Энтрери. Принимая во внимание, что Челси даже не знал Энтрери и одинаково боялся его и в качестве врага, и в качестве союзника, выбора у него не оставалось.
        Поэтому они немедленно стали вместе обдумывать план. Пес Перри был уверен, что в ближайшие два дня Энтрери не станет.
        - Он тебе не враг, - объявил Ла Валль Квентину Бодо вечером этого же дня, когда они шли по коридору в личные покои главы гильдии, чтобы отужинать. - Его возвращение в Калимпорт не вызвано желанием захватить гильдию.
        - Да откуда ты можешь это знать? - спросил Квентин, заметно нервничая. - Как вообще кто-то может знать, что у него на уме? Он и жив-то до сих пор благодаря своей непредсказуемости.
        - Ошибаешься, - ответил чародей. - Энтрери всегда был вполне предсказуем, потому что никогда не делал тайны из того, что он хочет. Я говорил с ним.
        Квентин Бодо остановился и резко повернулся к нему.
        - Когда? - запинаясь, спросил он. - Где? Ты же не выходил сегодня из дому.
        Ла Валль с усмешкой посмотрел на него - надо же так глупо признаться, что за ним приказано следить. Насколько же должен быть напуган Квентин, чтобы пойти на такие ухищрения. Хотя Ла Валль понимал, что Бодо не мог упускать из виду давнишние приятельские отношения между чародеем и убийцей.
        - У тебя нет причин не доверять мне, - спокойно произнес он. - Если бы Энтрери хотел отобрать у тебя гильдию, я бы тебя предупредил, и ты бы смог уступить ему и оставить за собой какое-нибудь высокое положение.
        Серые глаза Квентина Бодо гневно вспыхнули.
        - Уступить? - недобро переспросил он.
        - Если бы я руководил гильдией и узнал, что Артемис Энтрери хочет занять мое место, я бы так и сделал! - со смехом ответил Л а Валль, чем немного разрядил обстановку. - Но тебе нечего бояться. Энтрери вернулся, это правда, но он тебе не враг.
        - Кто может знать это наверняка? - отозвался Квентин, вновь зашагав по коридору. Ла Валль шел следом. - Однако да будет тебе известно, что все дальнейшие сношения с этим человеком невозможны.
        - Вряд ли это будет разумно. Разве не лучше будет, если мы будем знать о его действиях?
        - Никаких сношений, - отрезал Квентин Бодо, схватив Ла Валля за плечо и повернув так, чтобы заглянуть ему в глаза. - Никаких, и это не мое решение.
        - Боюсь, мы упускаем хорошую возможность, - не уступал чародей. - Энтрери - весьма ценный…
        - Никаких! - повторил Квентин, резко остановившись и давая понять, что обсуждение закончено. - Поверь, я бы с превеликим удовольствием нанял его, чтобы избавиться от парочки докучливых субъектов из гильдии крысиных оборотней, шастающих по отстойникам. Я слыхал, что Энтрери не особенно любит эти мерзкие существа, да и они не питают к нему большой приязни.
        Ла Валль улыбнулся воспоминаниям. Паша Пуук был тесно связан с главарем оборотней по имени Расситер. После свержения Пуука Расситер пытался привлечь Энтрери к обоюдовыгодному сотрудничеству. К несчастью для Расситера, разъяренный Энтрери представлял себе ситуацию совсем иначе.
        - Мы не можем сотрудничать с ним, - продолжал Квентин. - Ни мы, ни ты не имеем права никаким образом общаться с ним. Это приказ гильдий Басадони, Рейкерсов и самого паши Ронинга.
        Ла Валль приостановился, ошеломленный поразительной новостью. Бодо перечислил три самые могущественные гильдии Калимпорта.
        Квентин помедлил у входа в столовую, поскольку там были слуги, а он хотел закончить разговор с чародеем без лишних ушей.
        - Они объявили Энтрери неприкасаемым, - сказал он. Это означало, что ни один глава гильдии не мог под страхом уличной войны даже перемолвиться парой слов с этим человеком, не говоря уже о том, чтобы вести с ним какие-то дела.
        Ла Валль кивнул, все поняв, но не особенно обрадовавшись. Такое решение было весьма разумным, как, собственно, и любое общее дело, объединявшее три соперничающие гильдии. Они заморозили для Энтрери вход в их систему из страха, что глава какой-нибудь незначительной гильдии мог бы опустошить свои сундуки и нанять знаменитого убийцу для того, чтобы уничтожить одного из самых влиятельных людей города. Те, кто находился у власти, предпочитали оставить все как есть, и все они, боясь Энтрери, понимали, что он способен в одиночку нарушить сложившееся равновесие. Вот это действительно лучшее подтверждение его репутации! И Ла Валль понимал, насколько она заслуженна.
        - Я понял, - сказал он Квентину с низким поклоном, демонстрируя повиновение. - Возможно, когда положение прояснится, мы изыщем возможность использовать мою дружбу с этим важным человеком.
        Бодо впервые за несколько дней слабо улыбнулся, ободренный искренними словами чародея. Действительно, пока они шли к столу, он был в гораздо более приподнятом настроении.
        А вот Ла Валль нет. Ему казалось невероятным, что другие гильдии с такой быстротой предприняли необходимые шаги, дабы изолировать Энтрери. Но если это так, то, значит, они будут пристально следить за убийцей - настолько, что о любых попытках покушения им сразу станет известно, и любая гильдия, имевшая глупость попытаться убить Энтрери, немедленно поплатится за это.
        Ла Валль быстро поел и откланялся, отговорившись тем, что сейчас работает над одним очень сложным манускриптом и надеется завершить свой труд этой ночью.
        У себя он сразу же схватился за хрустальный шар, надеясь с его помощью обнаружить Пса Перри, и с удовольствием узнал, что и он, и Челси Ангуэйн все еще во дворце. Он застал их на первом этаже в главной оружейной. Что они здесь делали, было нетрудно догадаться.
        - Собираетесь на улицу сегодня вечером? - спокойно поинтересовался чародей, входя в оружейную.
        - Мы там бываем каждый вечер, - сдержанно отозвался Пес Перри. - Это наша работа.
        - Понадобилось еще оружие? - недоверчиво поинтересовался Ла Валль, заметив, что у обоих лейтенантов кинжалы закреплены везде, откуда их только можно выхватить.
        - Если член гильдии не будет предусмотрительным, он просто погибнет, - сухо ответил Пес Перри.
        - Да, это так, - согласился чародей. - А тот лейтенант гильдии, что покусится на жизнь Артемиса Энтрери, по мнению Басадони, Ронинга и гильдии Рейкерсов, окажет медвежью услугу главе своей гильдии.
        Услышав такое недвусмысленное заявление, оба чуть приостановились. Пес Перри не утратил спокойствия и сразу же снова занялся оружием, причем по его непроницаемому лицу невозможно было понять, о чем он думает. Но Челси, не столь выдержанный, заметно побледнел. Ла Валль понял, что попал в точку. Сегодня вечером они решили напасть на Энтрери.
        - Думаю, вам сначала следовало бы посоветоваться со мной, - заметил чародей, - чтобы узнать, где он сейчас, а также выяснить, какие способы защиты он предпринял.
        - Хватит болтать, маг! - обрезал его Пес Перри. - У меня много дел и совсем нет времени на твои глупости!
        Он с грохотом закрыл дверь оружейного шкафа и прошел мимо Ла Валля. Взволнованный Челси Ангуэйн пошел за ним следом, время от времени оглядываясь.
        Судя по неласковому обращению, Пес Перри действительно отправился охотиться за Энтрери и при этом считал, что Ла Валлю в этом деле доверять нельзя. И вот теперь чародей, обдумав все, столкнулся с неразрешимой трудностью. Если Пес Перри преуспеет и действительно убьет Энтрери, то сразу же получит необычайно высокое положение и власть (если только другие гильдии не посчитают, что за необдуманный поступок он сам достоин смерти), а этот заносчивый юнец только что объявил, что Ла Валлю он не друг. Но если победу одержит Энтрери, что казалось магу гораздо более вероятным, тогда ему не понравится, что Ла Валль не предупредил его о нападении, как они договаривались.
        И при этом Ла Валль не осмеливался воспользоваться магическими силами, чтобы снестись с убийцей. Если другие гильдии внимательно наблюдают за Артемисом Энтрери, то даже такое предупреждение им будет несложно обнаружить и проследить.
        Расстроенный, Ла Валль вернулся в свою комнату и долго сидел в темноте. В любом случае, окажись победителем хоть Пес Перри, хоть Энтрери, гильдии грозили бы нешуточные неприятности. «Может, пойти к Квентину Бодо?» - подумал он, но потом отказался от этой мысли, сообразив, что Квентин вряд ли сделает что-то стоящее, кроме того что будет мерить шагами комнату и грызть ногти. Пес Перри уже на улице, и у Квентина нет возможности вернуть его.
        Может, взять хрустальный шар и по нему узнать что-нибудь о схватке? Но любая связь с Энтрери, пусть даже молчаливое слежение, могла быть обнаружена магами других, более могущественных гильдий, и Ла Валля уличили бы в нарушении приказа.
        Так он и сидел в темноте, раздумывая и тревожась, и часы проходили незаметно.
        Глава 6. Покидая долину
        Дзирт наблюдал за каждым шагом Вульфгара - как тот сел напротив него у огня, как, - стараясь уловить хоть какой-то намек, подсказавший бы ему, что творится в душе варвара. Помогла ли ему битва с гигантами хоть чуть-чуть? Удалось ли Дзирту «выбегать коня»? Или же Вульфгару стало еще хуже, чем было до сражения? Может, теперь его мучает еще и вина за ошибку, несмотря на то что его действия, вернее, бездействие в конечном счете ничего им не стоило?
        Вульфгар должен был понять, что повел себя не лучшим образом в самом начале боя, но мог ли он в своем теперешнем состоянии понять, что дальнейшими действиями загладил свою ошибку?
        Дзирт как никто умел понимать тонкие внутренние движения, но все равно не мог разгадать, что творится в душе друга. Вульфгар двигался размеренно, машинально, как всегда бел себя после освобождения из лап Эррту. Он шел по жизни отчужденно, не показывая боли, удовлетворения, облегчения или других чувств. Вульфгар существовал, но вряд ли можно было сказать, что он живет. Может быть, в голубых глазах варвара и мелькал время от времени затаенный огонек страсти, но Дзирт не мог его разглядеть, как ни старался. Поэтому у дроу сложилось впечатление, что битва с великанами оказалась бесполезной. Она не пробудила в Вульфгаре желания жить, хотя и не добавила тяжести. Глядя, как его друг безразлично обгрызает мясо с кости, Дзирт вынужден был признать, что не только не может ответить на собственные вопросы, но даже не представляет, где искать ответы.
        Подошла Кэтти-бри и присела рядом с Вульфгаром. Варвар сразу же оторвался от еды, чтобы взглянуть на нее, и даже выдавил из себя слабую улыбку. Может, у нее что-нибудь и выйдет там, где он потерпел неудачу, подумал дроу. Они с варваром, конечно, были друзьями, но Вульфгара и Кэтти-бри связывали гораздо более глубокие отношения.
        Эта мысль пробудила в душе Дзирта бурю противоречивых чувств. С одной стороны, он переживал за Вульфгара и ничего в мире не желал так горячо, как того, чтобы душевные раны друга затянулись. С другой стороны, видеть Кэтти-бри так близко от Вульфгара было настоящим мучением. Он старался не обращать внимания, стать выше этого, но не мог, неприятное чувство оставалось, и он никак не мог от него избавиться.
        Дзирт ревновал.
        Громадным усилием дроу совладал с собой настолько, что спокойно ушел, оставив друзей наедине. Он пошел к Бренору с Реджисом, и его мрачный вид являл прямую противоположность сияющему лицу хафлинга, который смаковал уже третью порцию еды, получив ее от Вульфгара, который, казалось, ел только для того, чтобы не умереть с голоду. Хафлинг же олицетворял собой чистое наслаждение пищей.
        - Завтра выйдем из долины, - сказал Бренор, показывая на вырисовывавшиеся вдали темные очертания гор, значительно более высокие на юге и на востоке. Чуть раньше они повернули повозку и направились к югу, а не на запад. Ветер, бесконечно завывавший в Долине Ледяного Ветра, теперь налетал порывами. - Как там мой мальчик? - спросил Бренор, заметив дроу. Дзирт пожал плечами. - Ты же мог погубить его, бестолковый ты эльф, - раздраженно бросил дворф. - Ты всех нас мог погубить! И уже не в первый раз!
        - И не в последний, - заверил его с улыбкой Дзирт, отвесив шутливый поклон. Он понимал, что Бренор сердится не всерьез, потому что сам не меньше дроу любил хорошую драку, особенно если противниками были великаны. Бренор, конечно, злился, но лишь потому, что Дзирт не позвал его с собой. После битвы дворф еще долго ворчал, да и сейчас он просто подзуживал Дзирта, чтобы перевести разговор на Вульфгара, за которого сильно переживал.
        - Ты видел его лицо, когда мы сражались? - уже другим тоном спросил дворф. - Ты видел его, когда Пузан явился со своим тупоголовым дружком и сначала было похоже, что великан не оставит мокрого места от моего мальчика?
        Дзирт признал, что не видел.
        - В тот момент мне было не до того, - сказал он. - И я думал о судьбе Гвенвивар.
        - Ничего, - сам себе ответил Бренор. - Ровным счетом ничего. Когда он взмахивал молотом, чтобы метнуть в гигантов, на его лице не отражалось даже ярости.
        - Но воин должен контролировать свою ярость, - рассудил дроу.
        - Пф! Но не так же! - огрызнулся Бренор. - Я видел, какая ярость клокотала в моем мальчике, когда мы сражались с Эррту на ледяном острове, такой ярости моим старым глазам никогда еще не доводилось видеть. И как бы я хотел увидеть ее снова!
        - Я видел его, когда вступил в бой, - вмешался Реджис. - Он ведь не знал, что этот новый громадный великан окажется другом. Ведь если бы новый противник оказался на стороне тех, остальных, Вульфгар бы просто погиб, потому что на открытом уступе его ничто не защищало. И при этом он нисколько не боялся. Он взглянул на великана, и в его глазах я увидел только…
        - Равнодушие, - закончил за него дроу. - Приятие любого исхода.
        - Я не понимаю, - сознался Бренор. Дзирту нечего было ему ответить. Он опасался, что душа Вульфгара ранена слишком глубоко и в ней просто не осталось места надеждам, мечтам, страстям, жару и целеустремленности. Но как сказать об этом дворфу, смотрящему на мир очень трезво и определенно? В некотором смысле это была издевка судьбы, потому что ближе всех к нынешнему состоянию Вульфгара было поведение самого Бренора после того, как варвар был повержен йоклол. Дворф бесцельно слонялся целыми днями по Мифрил Халлу, поглощенный своим горем.
        Вот, решил Дзирт, вот ключевое слово - Вульфгар горевал.
        Но Бренор бы никогда его не понял, да и Дзирт не был уверен, что и сам понимал все до конца.
        - Пора идти, - заметил Реджис, отрывая темного эльфа от его невеселых размышлений.
        Дзирт вопросительно взглянул на хафлинга, потом на Бренора.
        - Камлейн пригласил нас сыграть в кости, - объяснил Бренор. - Пошли с нами, эльф. У тебя глаза самые зоркие, может быть, ты мне понадобишься.
        Дзирт обернулся к костру, где Кэтти-бри и Вульфгар сидели рядышком и разговаривали. Он обратил внимание, что говорит не только девушка. Ей как-то удалось растормошить варвара, он даже отвечал ей. Дзирту очень хотелось остаться здесь и наблюдать за каждым их движением, но он решил не поддаваться слабости, поэтому пошел к повозке с Реджисом и Бренором.
        - Ты себе не представляешь, какое горе нас охватило, когда мы увидели, что потолок пещеры рушится прямо на тебя, - сказала Кэтти-бри, осторожно подводя разговор к тому роковому дню в недрах Мифрил Халла. До этого момента они с Вульфгаром вспоминали счастливые времена, прежние битвы, в которых они сообща побеждали чудовищ.
        Вульфгар тоже говорил, рассказывал о своей первой схватке с Бренором - тогда он сражался против него, - когда он сломал древко штандарта о голову дворфа, а упорный человечек так ударил его по ногам, что опрокинул на землю и оставил лежать на поле без сознания. Потом Кэтти-бри перевела разговор на еще одно особенное событие - появление Клыка Защитника. Это оружие стало одновременно воплощением большой любви и вершиной кузнечного мастерства Бренора. Его создание было вызвано исключительно привязанностью дворфа к Вульфгару.
        - Если бы он не любил тебя так сильно, он бы никогда не смог создать такое исключительное оружие, - говорила девушка. Увидев, что ее слова проникают сквозь толстую броню страдания и мук, она снова слегка изменила тему разговора и стала рассказывать, каким почтением к памяти варвара Бренор окружил его молот после мнимой гибели Вульфгара. А отсюда, ясное дело, беседа перекинулась на тот самый страшный день и на воспоминания о жуткой йоклол.
        К превеликому облегчению Кэтти-бри, Вульфгар не напрягся, когда она заговорила об этом. Он сидел и слушал, изредка вставляя несколько слов.
        - Я помню, силы сразу покинули меня, - говорила Кэтти-бри. - И Бренор, кажется, готов был сдаться. Но мы все же продолжали сражаться во имя тебя, и нашим врагам пришлось несладко.
        В светлых глазах Вульфгара появилось отсутствующее выражение, и девушка замолчала, не мешая ему думать. Она ожидала, что он что-нибудь ответит ей, но время шло, а он сидел молча.
        Кэтти-бри подвинулась к варвару поближе, обняла его и положила голову на его могучее плечо. Он не оттолкнул ее и даже чуть передвинулся, чтобы обоим было удобно. Девушка надеялась на большее, она хотела раскрепостить его чувства. Это ей не удалось, но она тут же сказала себе, что не стоит торопиться. Любовь не пробудилась вновь, но зато и ярость не проснулась.
        На все нужно время.
        Они действительно вышли из долины на следующее утро. Это сразу стало заметно, потому что ветер изменился. В долине он дул с северо-востока, неся холодный воздух с Моря Плавучего Льда. Здесь же, где к югу, востоку и северу громоздились горы, ветер налетал порывами, а не свистел без конца, как в долине. Теперь же, когда они повернули к югу, ветер, на пути которого стояли скалистые вершины Хребта Мира, снова изменился. Он стал мягким и теплым, совсем не похожим на холодный бриз, давший название Долине Ледяного Ветра. Этот ветер дул из жарких южных краев, от теплых вод Побережья Мечей, сталкивался с горной грядой и откатывался назад.
        Большую часть дня Дзирт и Бренор провели поодаль от повозки, осматривая окрестности, по которым хоть и медленно, но неуклонно продвигался их небольшой отряд. Они также давали Кэтти-бри и Вульфгару возможность побыть вдвоем. Девушка по-прежнему пыталась разговорить его. Реджис весь день ехал, удобно устроившись в задней части повозки, принюхиваясь к соблазнительным запахам продуктовых запасов.
        День прошел спокойно, без происшествий, за исключением того, что однажды Дзирт наткнулся на след великана, обутого в сапоги.
        - Дружок Пузана? - спросил Бренор, наклоняясь к дроу, изучавшему отпечаток.
        - Пожалуй что, - ответил Дзирт.
        - Этот бестолковый хафлинг наложил на него слишком сильное заклятие, - проворчал Бренор.
        Дзирт, знавший возможности рубина и разбиравшийся в природе заклинаний, так не думал. Он понимал, что великан, который вовсе не был глуп, освободился бы от любых чар уже вскоре после того, как расстался с хафлингом и его спутниками. Скорее всего он начал гадать, зачем это ему понадобилось помогать странному коротышке, еще прежде, чем успел отойти на несколько миль. И вскоре должен был либо начисто забыть об этом происшествии, либо страшно разозлиться, что его так обманули.
        Однако, судя по направлению следов, великан следовал за ними.
        Совпадение? Может, это совсем другой великан - в конце концов в Долине Ледяного Ветра их полно. И когда Дзирт с Бренором присоединились к остальным спутникам во время ужина, то ничего не сказали о следах и даже не заикнулись о том, чтобы усилить ночную вахту. Однако Дзирт по доброй воле решил нести дозор. Он не только собирался охранять лагерь от бродячих великанов. Он не хотел видеть Кэтти-бри и Вульфгара, которые все время были вместе. В ночной темноте Дзирт мог побыть один со своими мыслями и опасениями, справиться с душевными терзаниями и убедить себя в том, что Кэтти-бри сама может решить, какова будет ее дальнейшая жизнь. Вспоминая разные случаи, когда девушка показала себя честнейшим и разумным человеком, он все больше успокаивался.
        Полная луна стала медленно подниматься над далекими водами Побережья Мечей, у дроу стало тепло на душе. Хотя огонь в лагере был ему едва виден, он все же чувствовал, что рядом с ним - друзья.
        Вульфгар пытливо заглянул в синие глаза девушки и понял, что она намеренно подводила его к этой теме, осторожно сглаживая все острые углы и растапливая ледяную броню его гнева, пока она не стала совсем прозрачной. И теперь девушка настойчиво старалась заглянуть внутрь, увидеть тех чудовищ, что терзали Вульфгара.
        Кэтти-бри сидела тихо, не двигаясь и терпеливо ждала. Она уже вынудила варвара поведать ей много страшных вещей, а потом попыталась копнуть еще глубже, чтобы он обнажил перед ней всю свою душу и страхи, хотя прекрасно понимала, что этому гордому и сильному человеку будет совсем не легко сделать это.
        Но Вульфгар не стал противиться. Он сидел рядом, глядя ей в глаза, мысли его путались, дыхание было прерывистым, сердце гулко колотилось в груди.
        - Я очень долго держался только благодаря тебе, - негромко рассказывал он. - Там, среди этой грязи и дыма, я неотступно держал перед глазами образ моей Кэтти-бри. Всегда. Правда.
        Он помолчал, судорожно вздохнул, и Кэтти-бри нежно накрыла его руку своей.
        - Там столько такого, что человеческому глазу просто не под силу вынести, - тихо сказал Вульфгар, и Кэтти-бри заметила, что его светлые глаза влажно заблестели. - Но все это я преодолевал, помня о тебе.
        Кэтти-бри улыбнулась, но Вульфгару это не принесло никакого успокоения.
        - И он использовал это против меня, - продолжал он, понизив голос еще больше, так что он стал похож на шипение. - Эррту мог читать мои мысли и обратил их против меня. Он показал мне, чем завершилась битва с йоклол, показал, как эта тварь поднялась из кучи камней, напала на тебя и разорвала на части. Потом она кинулась на Бренора
        - Это йоклол перенесла тебя на нижние уровни? - спросила Кэтти-бри, пытаясь отвлечь Вульфгара, чтобы он не поддался дьявольскому наваждению.
        - Не помню, - сказал он. - Я помню, как посыпались камни, помню боль, когда йоклол зубами разрывала мне грудь, а потом только чернота, и после я уже очнулся при дворе Паучьей Королевы. И даже этот образ… тебе ведь не понять! Единственное, благодаря чему я держался, и то Эррту обратил против меня. Единственная надежда, еще тлевшая у меня в сердце, и та сгорела, осталась только пустота.
        Кэтти-бри придвинулась ближе, почти коснувшись щекой лица Вульфгара.
        - Но ведь надежда возрождается, - мягко сказала она. - Эррту больше нет, он наказан на века, а Паучья Королева и ее приспеншики-дроу уже много лет не проявляют к Дзирту никакого интереса. Эта дорога пройдена, но зато перед нами расстилается столько других. Например, дорога к храму Парящего Духа, к Кэддерли. Оттуда, быть может, в Мифрил Халл, а после, если захотим, мы можем отправиться в Глубоководье, к капитану Дюдермонту, и отправиться в плавание на «Морской фее», чтобы бороться с волнами и пиратами. - Ведь перед нами столько возможностей! - широко улыбаясь, говорила она, и ее синие глаза сияли. - Но сначала нужно примириться с нашим прошлым.
        Вульфгар прекрасно слышал ее, но только покачал головой, давая понять, что все не так просто, как она говорит.
        - Я столько лет думал, что мертв, - сказал он. - И то же самое думал о тебе. Я думал, что ты убита, что Бренор убит, а Дзирта какая-нибудь злобная жрица располосовала на части на своем алтаре. Я отказался от надежды, потому что мне было больше не на что надеяться.
        - Но ты же видишь, что это не так, - убеждала его Кэтти-бри. - Надежда всегда есть, она должна оставаться. Только Эррту и его прихвостни лгут, что ее нет. Все вокруг них ложь, и сами они - ложь. Они крадут надежду, потому что без нее не остается сил. Без надежды нет свободы. Самое большое удовольствие для демона - поработить чужую душу.
        Вульфгар глубоко и тяжело вздохнул, раздумывая над ее словами и противопоставляя доводы разума неотступным болезненным воспоминаниям. Ведь ускользнул же он из лап Эррту - значит, она права.
        Кэтти-бри тоже сидела молча, перебирая в памяти то, как Вульфгар вел себя в последние дни. Теперь она понимала, что его сковывали не только боль и страх. Мужчину может так сильно искалечить только одно чувство. Видимо, снова и снова мысленно переживая эти ужасы, Вульфгар вспоминал, что сдался, уступил Эррту или его дьявольским помощникам, вспоминал, что утратил смелость и решимость. Кэтти-бри, пристально следившей за варваром, теперь стало яснее ясного, что горше всех чудовищ Вульфгара терзало чувство вины.
        Конечно, она готова была простить Вульфгару все, что он сказал или сделал ради того, чтобы выжить в этом аду. Все на свете. Но он думал иначе, это было видно по его лицу.
        Вульфгар зажмурился и сжал зубы. Она права, убеждал он себя. Ужасы прошлого остались позади. Теперь они снова, живые и здоровые, вместе идут навстречу новым приключениям. Он уже понял свои прежние ошибки и мог смотреть на Кэтти-бри с новой надеждой и новыми желаниями.
        Когда он открыл глаза и посмотрел на нее, девушка увидела, что он немного успокоился. А потом варвар подался к ней и легонько поцеловал - просто коснулся губами ее губ, как бы прося позволения.
        Кэтти-бри огляделась и убедилась в том, что они действительно одни. Те их спутники, кто не спал, были настолько увлечены игрой, что ничего не замечали, хоть и были неподалеку.
        Вульфгар снова поцеловал ее, уже настойчивей, и она вдруг задумалась о том, какие чувства испытывает к нему. Любит ли его? Как друга - разумеется, да, но готова ли она к большему?
        Кэтти-бри откровенно призналась себе, что не знает. Когда-то она решила подарить Вульфгару всю свою любовь, выйти за него замуж, родить ему детей, прожить с ним всю жизнь. Но прошло уже столько лет, то время кончилось, все было иначе. Теперь у нее появились другие чувства, но она еще не задумывалась, насколько они глубоки, как не раздумывала и о чувствах к Вульфгару.
        Однако сейчас задумываться было некогда, Вульфгар исступленно целовал ее. Она не ответила ему с тем же пылом, и он откинулся назад, держа ее за плечи, и вопросительно взглянул ей в глаза.
        Поняв, что для него сейчас решается все, что он оказался между прошлым и будущим, на грани срыва, Кэтти-бри решила, что должна уступить. Притянув варвара к себе, она сама поцеловала его. Они сплелись в объятии, и Вульфгар, осторожно положив ее наземь, целовал и ласкал девушку, путаясь в ее одеждах.
        Она не сопротивлялась, уступив прорвавшейся в нем страсти, и принимала его ласки и поцелуи даже с некоторым облегчением, надеясь, что свидание этой ночи поможет Вульфгару вернуться в мир живых.
        Вульфгар и сам это ощущал. Он обнажил перед ней сердце и душу, он сломал свои защитные стены, он купался в ее тепле, наслаждался прикосновениями к теплой коже, вдыхал ее дурманящий запах.
        Он свободен! Впервые он почувствовал себя свободным, и это было великолепно, прекрасно и так по-настоящему.
        Он перекатился на спину, увлекая за собой Кэтти-бри. Чуть прикусив мочку ее уха, чувствуя приближение пика наслаждения, он откинул назад голову, чтобы взглянуть в ее глаза и увидеть в них отражение их общего счастья.
        На него плотоядно глядела суккуб, омерзительная соблазнительница из Абисса.
        Мысленно Вульфгар вернулся назад, через Долину Ледяного Ветра к Морю Плавучего Льда, в ту ледяную пещеру, где они сразились с Эррту, и дальше, туда, где клубился дым и царили ужасы. Он вдруг понял, что все это неправда. И битва, и побег, и встреча с друзьями. Все это Эррту внушил ему, чтобы воскресить в нем надежду и убить ее вновь. Все неправда, он по-прежнему в Абиссе и мечтает о Кэтти-бри, спариваясь с отвратительной женщиной-суккубом
        Могучей рукой он ухватил тварь за шею и с силой отпихнул. Он ударил ее в лицо кулаком, поднял над головой и швырнул наземь. Потом с ревом вскочил, торопливо натягивая одежду. Бросился к костру, не замечая боли, схватил горящую ветку и повернулся, готовый схватиться с коварной тварью.
        Перед ним снова была Кэтти-бри.
        Полураздетая девушка привстала, опираясь на колени и ладони. Из носа у нее текла кровь. Она подняла на него глаза. На ее лице не было гнева, только замешательство. Плечи варвара тяжело опустились под грузом вины.
        - Я не хотел… - бормотал он. - Я бы никогда…
        Сдавленно вскрикнув, Вульфгар бросился прочь из лагеря, по ходу отшвырнув горящую ветку и подхватив свои вещи и боевой молот. Он скрылся в ночном мраке и во мраке своего истерзанного рассудка.
        Глава 7. Сетка из водорослей
        Вы не можете войти, - донесся из-за баррикады у двери тоненький голосок. - Прошу вас, господин, пожалуйста, уходите. Даже дрожь в голосе хафлинга не развеселила Энтрери, потому что он сразу понял, что означал этот «отказ от дома». Они с Двавел заключили выгодное им обоим - причем ей больше - соглашение, но теперь, похоже, маленькая женщина решила отказаться от данного ею слова. Ее привратник даже не пустил его на порог «Медного муравья». Энтрери некоторое время обдумывал, не прорваться ли внутрь силой, но передумал, вспомнив, что хафлинги - мастера по части всяких ловушек. Потом у него мелькнула мысль, не просунуть ли кинжал в щель между досками и не ткнуть ли несговорчивого привратника в руку или палец. Ведь в этом и заключалась вся прелесть бесценного оружия: Энтрери мог лишь слегка оцарапать свою жертву, но при этом высосать из нее всю жизненную силу.
        Но и эту мысль он отмел - осмотрительный убийца никогда так не сделал бы. Не следует поддаваться раздражению.
        - Тогда я пойду, - спокойно произнес он. - Но передай Двавел, что я делю весь мир на друзей и врагов. - Он развернулся и пошел прочь, оставив привратника в совершенном замешательстве.
        - Бог мой, это звучит как угроза, - раздался еще один голос, не успел Энтрери и десяти шагов пройти.
        Убийца остановился и обнаружил в стене заведения щелочку, которую вполне можно было использовать и как глазок, и как бойницу.
        - Двавел, - произнес он с поклоном.
        Удивительно, но щель увеличилась, и целая доска отодвинулась в сторону. В образовавшемся проеме показалась Двавел.
        - Ты так быстро определяешь людей во враги, - покачивая головой, от чего ее темные кудряшки весело подпрыгивали, сказала женщина.
        - Это не так, - ответил убийца. - Но меня разозлило, что ты, похоже, решила отказаться от нашего соглашения.
        Лицо Двавел сразу посуровело, и она заговорила совсем другим тоном.
        - Ты в сетке из водорослей, - пояснила она Это выражение было распространено среди рыбаков, а не уличного народа, но Энтрери слышал его раньше. На рыбачьих шхунах «сеткой из водорослей» назывались особые заграждения из прочных водяных растений, которыми опутывали больших крабов с клешнями, когда их нужно было доставить на рынок живыми. В городе это выражение означало примерно то же самое, только не столь буквально. Человек в «сетке из водорослей» объявлялся неприкасаемым, его окружали невидимые заграждения запрета общаться с ним.
        На лице Энтрери тоже появилось напряженное выражение.
        - Этот приказ исходит от гораздо более могущественных гильдий, чем моя. Они могут сжечь «Медный муравей» дотла, поубивать всех моих сторонников и вряд ли остановятся перед этим, - сказала Двавел. - Они сказали, что Энтрери в «сетке из водорослей». Сам понимаешь, я не могла тебя впустить.
        Энтрери кивнул. Ему лучше всех было известно, как важно уметь мыслить трезво, чтобы выжить.
        - И все же ты решила выйти и поговорить со мной, - заметил он.
        Двавел пожала плечами.
        - Я вышла только затем, чтобы сказать, почему нужно расторгнуть сделку. А также затем, чтобы убедиться, что я не попаду во второй разряд из тех двух, что ты назвал моему привратнику. Это все, что я могу тебе предложить, и ты ничем мне не обязан. Сейчас уже все знают, что ты вернулся, и одно твое присутствие их пугает. Старик Басадони по-прежнему управляет гильдией, но он теперь скорее вывеска, а не настоящий руководитель. Те, кто ведет его дела, и те, кто заправляет в других гильдиях, не знают тебя. Зато им хорошо известна твоя репутация. Поэтому они и боятся тебя, так же как боятся друг друга. Разве может паша Ронинг не бояться, что Рейкерсы закажут тебе его убийство? Даже рядовые члены гильдии, как им не опасаться, что кто-нибудь из них наймет тебя, чтобы обеспечить себе восхождение к верхам власти, не дожидаясь смерти паши Басадони?
        Энтрери согласился и с этим, правда уточнив:
        - А разве не может случиться так, что Артемис Энтрери просто вернулся домой?
        - Конечно, - сказала Двавел. - Но пока они узнают, зачем ты здесь, тебя будут бояться, а единственный способ узнать, зачем ты появился…
        - «Сетка из водорослей», - договорил Энтрери. Он хотел поблагодарить Двавел за храбрость, за то, что она осмелилась выйти и предупредить его, но воздержался. Он подумал, что женщина, быть может, только следовала чьему-то приказу и вышла к нему вовсе не из благородных побуждений.
        - Береги спину, - добавила Двавел, повернувшись к тайному входу. - Ты и сам должен понимать, что многие хотели бы иметь голову Энтрери в коллекции своих трофеев.
        - Что тебе известно? - спросил убийца. Было совершенно ясно, что она сказала это не просто так.
        - Пока не поступил приказ о твоей изоляции, мои соглядатаи отправились разузнать, что говорят о твоем возвращении, - пояснила она. - Их расспрашивали больше, чем они, и по большей части вопросы задавали молодые, сильные наемные убийцы. Так что береги спину. - И она скрылась за потайной дверью.
        Энтрери только вздохнул и пошел своей дорогой. Он не размышлял о цели своего возвращения в Калимпорт, потому что для него это не имело никакого значения. Он не стал пристальнее всматриваться в темные уголки ночных улиц. Может, в одном из них затаился убийца. А может, и нет.
        И все это не имело ровно никакого значения.
        - Перри, - сказал Кадрану Гордеону Гинта Прорицатель. Оба они наблюдали, как юный головорез крался по крышам, следуя на почтительном расстоянии за Артемисом Энтрери. - Лейтенант гильдии Бодо.
        - Он следит? - спросил Кадран.
        - Преследует, - поправил его маг.
        Кадран ему верил. Гинта всю свою жизнь наблюдал. Он научился разгадывать малейшие нюансы поведения других людей и по ним предсказывать их дальнейшие шаги.
        - Но ведь, отправив за ним убийцу, Бодо рискует всем? - рассудил Кадран. - Несомненно, он знает о «сетке из водорослей», ведь Энтрери долгое время был связан с этой гильдией.
        - Ты полагаешь, Бодо известно о том, что делает этот тип? - спросил Гинта. - Я видел его раньше. Его зовут Пес Перри, хотя он сам себя называет «Сердце».
        Прозвище показалось Кадрану знакомым.
        - Это из-за того, что он имеет обыкновение вырезать сердца своих жертв, пока они еще бьются, - заметил он. - Заносчивый юнец.
        - Совсем не похож на того, которого знал я, - лукаво вставил Гинта, бросив взгляд на Кадрана.
        Кадран в ответ улыбнулся. И правда, Пес Перри напоминал Кадрана, когда тот был помоложе, такой же честолюбивый и ловкий. Годы приучили Кадрана к некоторой скромности, хотя те, кто его хорошо знал, до сих пор считали, что этого качества ему явно недостает. Пес Перри неслышно и осторожно продвигался по самому краю крыши. Да, он действительно напоминал того головореза, каким Кадран был в юности. Правда, менее рассудительного и опытного, потому что даже в бытность свою молодым наглецом Кадран не отправился бы за головой Энтрери, по крайней мере без должной подготовки.
        - У него должны быть помощники поблизости, - заметил Кадран Гинте. - Прочеши-ка другие крыши. Не может же этот молокосос быть настолько наглым, чтобы отправиться за Энтрери в одиночку.
        Гинта расширил экран. Они увидели Энтрери, непринужденно шагавшего по широкому бульвару, а также разглядели многих завсегдатаев этого места, никак, однако, не связанных с цехом Бодо или Псом Перри.
        - Вот этот, - сказал наконец чародей, показав на человека, неотступно шедшего за Энтрери, то прячась в тень, то вновь появляясь, но на очень большом расстоянии. - Скорей всего еще один из подчиненных Бодо.
        - Похоже, ему не больно-то хочется ввязываться в схватку, - заметил Кадран, видя, что парень мешкает на каждом шагу. Он и так был далеко от преследуемого, а с каждой минутой отставал все больше, так что вполне мог выскочить на середину улицы и пуститься бежать за убийцей во весь опор, не особенно рискуя быть замеченным.
        - Может, он просто наблюдает? - предположил Гинта, снова наводя хрустальный шар на двух наемных убийц, чьи пути вот-вот должны были пересечься. - Или следует за своим товарищем по приказу Бодо, чтобы удостовериться, как все сложится у Пса Перри. Всякое возможно, но если он надеется поучаствовать в драке, ему стоит припустить. Энтрери не из тех, у кого бой затягивается, и похоже…
        Внезапно он замолчал, потому что Пес Перри подошел к самому краю крыши и пригнулся, весь собравшись. Молодой головорез добрался до места засады, а Энтрери повернул и пошел в сторону его напарника, что было ему как раз на руку.
        - Мы могли бы его предостеречь, - сказал Кадран, нервно облизнув губы.
        - Энтрери уже настороже, - возразил чародей. - Я уверен, он даже почувствовал, что мы за ним наблюдаем. За таким человеком, как он, нельзя проследить даже при помощи маши, чтобы он об этом не догадался, - со смешком пояснил он. - Прощай, Пес Перри!
        Едва он успел договорить, как парень спрыгнул с крыши, приземлился шагах в трех позади Энтрери и так быстро приблизился к нему, что любой другой человек даже не успел бы понять, откуда шум, как уже был бы мертв.
        Но то любой другой. Энтрери же развернулся, едва Пес Перри бросился на него, размахивая узким мечом. Опытный убийца далеко отклонил удар левой рукой, обернутой складками толстого плаща. Потом сделал шаг вперед, далеко отведя руку нападавшего, и подошел вплотную к незадачливому наемнику, всадив кинжал ему в подмышку. А потом так быстро, что Пес Перри не успел ничего сделать, а Кадран и Гинта едва заметили неуловимое движение, он оказался за спиной Перри. Энтрери выдернул кинжал и перебросил его в левую руку, а правой обхватил нападавшего за шею, одновременно ударив его сзади под колени, так что ноги парня подогнулись и он опустился на землю. Опытный убийца всадил кинжал под основание черепа глубоко в мозг Пса Перри.
        Энтрери тут же извлек клинок, и мертвое тело свалилось на землю. Под ним быстро растекалась лужа крови, а на Энтрери даже капля не попала.
        Гинта со смехом указал в конец улицы, где остолбеневший напарник Пса Перри, увидев, что Энтрери победил, мгновенно развернулся и бросился бежать.
        - Ну давай, - произнес Гинта, - разнеси по городу весть, что Артемис Энтрери вернулся.
        Кадран Гордеон долго смотрел на труп парня. Как всегда в минуты раздумья, он крепко сжал губы, отчего его длинные изогнутые усы опустились. Он было подумывал сам прикончить Энтрери, но мастерство убийцы поразило его. Гордеон впервые воочию видел Энтрери в деле и понял, что легенды, которые о нем рассказывают, не вымышлены.
        Но все же Кадран Гордеон - это не Пес Перри, он был гораздо опытнее молодого выскочки. Может, ему все же придется навестить бывшего короля наемных убийц.
        - Неподражаемо, - раздался за их спинами голос Шарлотты. Оба обернулись к женщине, смотревшей мимо них на изображение в хрустальном шаре Гинты. - Паша Басадони говорил, что это поразительное зрелище. Как великолепно он двигается!
        - Может быть, надо отплатить Бодо за то, что его цех нарушил приказ о «сетке из водорослей»?
        - Плевать на них! - презрительно бросила Шарлотта, подходя поближе. Ее глаза восхищенно блестели. - Надо все внимание обратить на него, разыскать и переманить на нашу сторону. Мы подыщем Артемису Энтрери отличную работенку!
        Дзирт нашел Кэтти-бри на заднем сиденье повозки. Реджис сидел рядом, прижимая к ее лицу салфетку. Бренор, грозно помахивая топором, расхаживал взад-вперед, изрыгая проклятия. Дроу сразу понял, что случилось, по крайней мере самую суть, и даже не слишком удивился, что Вульфгар оказался способен на такое.
        - Он не хотел, - урезонивала разъяренного дворфа Кэтти-бри. Она тоже была в гневе, но, как и Дзирт, лучше понимала, что творится на душе у варвара. - Думаю, ему привиделся кто-то другой, - продолжила она, обращаясь в основном к дроу. - Наверное, опять примерещились пытки Эррту.
        - Как и в начале битвы с великанами, - поддержал ее Дзирт.
        - И что, спустить ему это с рук? - заорал в ответ Бренор. - Мальчишка что, больше не отвечает за свои действия? Пф! Я его так вздую, что все эти годы у Эррту покажутся ему цветочками! Иди и разыщи его, эльф. Приведи его сюда, чтобы он извинился перед моей девочкой. А потом передо мной. - Бренор с ревом всадил топор в землю. - Я уже по горло сыт россказнями об Эррту, - заявил он. - Нельзя жить с тем, что давно прошло!
        Дзирт ничуть не сомневался, что, вернись Вульфгар в лагерь сейчас, им всем вместе - ему, Кэтти-бри, Реджису, Камлейну и его людям - пришлось бы оттаскивать Бренора от варвара. Видя же сильно заплывший глаз Кэтти-бри и ее разбитый нос малинового цвета, темный эльф и сам не был уверен, что стал бы особенно препятствовать дворфу.
        Не говоря ни слова, Дзирт повернулся и пошел прочь из лагеря. Вульфгар не мог уйти далеко, а ночь была не очень темной, потому что над тундрой разливала свет полная луна. Неподалеку от места стоянки он достал фигурку пантеры. Гвенвивар с глухим рыком бросилась вперед, и темный эльф побежал за ней.
        Дзирт удивился, что след повел их не к югу и не на северо-восток, обратно к Десяти Городам, а прямо на восток, к высоким черным громадам Хребта Мира. Вскоре Гвенвивар привела его в холмы, где было небезопасно, потому что на любом из высоких утесов или скальных выступов могло притаиться какое-нибудь чудище или разбойники.
        Может, подумал Дзирт, Вульфгар потому и направился сюда? Может, он сам ищет неприятностей, хочет боя или даже ждет, что какой-нибудь великан нападет неожиданно и положит конец его мучениям?
        Дзирт резко остановился и глубоко вздохнул, пораженный не самой мыслью о том, что Вульфгар сознательно идет навстречу опасности, а своим отношением к этому. Потому что в ту секунду, когда перед его мысленным взором живо стоял образ избитой Кэтти-бри, Дзирт чуть было не решил, что такой конец Вульфгара не слишком ужасен.
        Зов Гвенвивар прервал его размышления. Он побежал по крутому уклону, перескочил на валун и спрыгнул на тропинку. Он услышал рев - но не Гвенвивар, а Вульфгара, - потом сокрушительный удар Клыка Защитника о камень. Судя по возмущенному рычанию и звуку, это случилось неподалеку от того места, где должна была быть пантера.
        Дзирт перемахнул через скалистый барьер, пробежал немного и, спрыгнув с небольшого обрыва, легко приземлился рядом с великаном-варваром как раз в тот момент, когда волшебный молот вернулся в руку Вульфгара. Секунду, глядя в дикие глаза друга, дроу решал, не выхватить ли ему сабли, но Вульфгар быстро остыл. Его ярость сразу прошла, он выглядел несчастным.
        - Я не знал, - простонал он, приваливаясь к скале.
        - Понимаю, - ответил Дзирт, не давая воли гневу и стараясь голосом выразить сочувствие.
        - Это была не Кэтти-бри, - продолжал варвар. - То есть мне привиделся кто-то другой. Я оказался не с ней, а опять там, в этом мраке.
        - Знаю, - сказал Дзирт. - И Кэтти-бри тоже знает, хотя боюсь, что Бренор не скоро успокоится. - При этом он дружески улыбнулся, но его попытка несколько развеять тягостное настроение Вульфгара не удалась.
        - Правильно, любой бы на его месте был взбешен, - согласился варвар. - Я тоже вне себя, но тебе этого не понять.
        - Не надо принижать значение дружбы, - ответил Дзирт. - Когда-то я сделал похожую ошибку, чуть не разрушив все, что было мне дорого.
        Вульфгар отрицательно помотал головой. На него накатывали черные волны отчаяния. Ему не было прощения, но самое страшное - он чувствовал, что такое вполне могло бы повториться.
        - Я не знаю, что делать, - негромко признался он.
        - Мы все поможем тебе снова найти свой путь, - отозвался Дзирт, кладя руку на плечо друга.
        Вульфгар оттолкнул ее.
        - Нет, - решительно сказал он, а потом коротко хохотнул. - Нет никакого пути. Тьма Эррту повсюду. И под этой пеленой я никогда не стану тем, кем вы хотите меня видеть.
        - Мы лишь хотим, чтобы ты вспомнил, кем был, - ответил дроу. - В той ледяной пещере мы ликовали, что Вульфгар, сын Беарнегара, снова с нами.
        - Все не так, - возразил варвар. - Я совсем не тот человек, что погиб в Мифрил Халле. Я никогда не стану им опять.
        - Время залечит… - начал Дзирт, но Вульфгар взревел:
        - Нет! Не нужно мне исцеления! Я не хочу становиться тем, кем был! Может, я понял истину и осознал ошибки своей прежней жизни!
        Дзирт пристально смотрел на него.
        - Так что же ты понял, раз ударил ничего не подозревающую Кэтти-бри? - спросил он, не скрывая сарказма, потому что терпение его почти истощилось.
        Вульфгар встретился с ним взглядом, и дроу вновь опустил руки на эфесы сабель. Ему самому не верилось, что внутри его клокочет гнев такой силы, что перекрывает собой все сострадание к истерзанному другу. Он сознавал, что, если Вульфгар нападет первым, он с готовностью сразится с ним.
        - Я вот сейчас смотрю на тебя и вспоминаю, что ты мой друг, - сказал Вульфгар, и по его позе Дзирт понял, что он не собирается сражаться. - Но я удерживаю это в памяти только усилием воли. Мне гораздо легче ненавидеть тебя, ненавидеть все вокруг, и если я не успею подавить свою ненависть силой воли и вспомнить то, что есть на самом деле, то буду нападать.
        - Как напал на Кэтти-бри, - сказал Дзирт, однако в его голосе не было упрека, скорее он искренне старался понять и посочувствовать.
        - Да, я ведь даже не понял, что это была она, - кивнув, сказал Вульфгар. - Это была одна из самых жутких прислужниц Эррту, она искушала меня, разрушала мою волю, оставляя после ухода не раны и ожоги, а тяжесть вины и чувство, что я сдался. Я хотел сопротивляться… Я…
        - Довольно, друг мой, - тихо сказал Дзирт. - Ты взваливаешь на себя не свою вину. Дело не в тебе, это все бесконечная жестокость Эррту.
        - Нет, и во мне тоже, - отозвался поникший Вульфгар. - И этот груз становится все больше с каждым новым проявлением слабости.
        - Мы поговорим с Бренором, - заверил его Дзирт. - Мы должны извлечь урок из этого происшествия.
        - Можешь говорить Бренору, что тебе угодно, - сказал варвар неожиданно ледяным голосом. - Потому что меня при этом не будет.
        - Ты вернешься к своему народу? - спросил Дзирт, хотя чувствовал, что варвар не собирается этого делать.
        - Я пойду по той дороге, что выберу сам, - ответил Вульфгар. - Один.
        - Когда-то я тоже так развлекался.
        - Развлекался? - недоуменно переспросил великан. - Да я в жизни не был серьезнее. А теперь возвращайся к ним, ты для них свой. Когда будешь вспоминать обо мне, вспоминай, каким я был раньше, вспоминай того, кто никогда не причинил бы боли Кэтти-бри.
        Дзирт хотел что-нибудь сказать, но передумал и стоял молча, глядя на совершенно подавленного друга. Ему нечем было утешить Вульфгара. Хотелось верить, что сообща им удалось бы урезонить варвара, но уверенности в этом у него не было. Может, Вульфгар вновь бросится на Кэтти-бри или на кого-либо из них? А может, его возвращение вызовет настоящую схватку между ним и Бренором? А Кэтти-бри, защищая отца, всадит прямо в грудь варвару свой смертоносный меч Хазид'хи… На первый взгляд опасения казались совершенно нелепыми, ведь Вульфгар был их другом, но Дзирт, пристально наблюдая за варваром в последние дни, не мог полностью исключить вероятность любого исхода.
        При этом собственные предчувствия и ощущения убеждали Дзирта в худшем. Ведь он ничуть не удивился, увидев избитую Кэтти-бри.
        Вульфгар повернулся, и Дзирт машинально ухватил его за локоть.
        Варвар отбросил его руку.
        - Прощай, Дзирт До'Урден, - прочувствованно произнес он, и эти слова многое сказали Дзирту. Он почувствовал, что Вульфгару страшно хочется вернуться вместе с ним в лагерь, хочется, чтобы все снова было как прежде: старые друзья путешествуют в поисках приключений. Но в этих словах, произнесенных твердым голосом, так спокойно и решительно, Дзирт явственно услышал, что решение варвара бесповоротно. Он не смог бы остановить Вульфгара, разве что подрезал бы ему саблей сухожилия. И в глубине души Дзирт понял, что ему не следует останавливать друга.
        - Найди себя, - сказал он. - Найди и возвращайся к нам.
        - Может быть, - ответил Вульфгар и, не оглядываясь, пошел прочь.
        Возвращение к повозке и друзьям показалось Дзирту До'Урдену самым долгим путешествием за всю его жизнь.
        Часть II. Опасные тропы
        У каждого из нас свой путь. Эта мысль кажется такой простой и очевидной, но человеческие взаимоотношения нередко складываются так, что мы отказываемся от своих заветных чувств и желаний во имя других людей и зачастую далеко уходим от своего пути.
        Но все же если мы хотим быть по-настоящему счастливы, то должны следовать зову своего сердца и в одиночку найти собственный путь. Я осознал эту истину, когда покинул Мензоберранзан, и убедился в правильности своего пути, когда попал в Долину Ледяного Ветра и нашел там прекрасных друзей. Но после последней жестокой битвы в Мифрил Халле, когда на дворфов обрушилась, похоже, половина населения Мензоберранзана, я понял, что мой путь ведет в другие земли, что нужно отправляться в путешествие, где взору откроются новые горизонты. И Кэтти-бри почувствовала то же самое, а поскольку ее желание оказалось созвучным моему, но при этом глубоко личным, я с радостью согласился быть ее спутником.
        У каждого из нас свой путь, я с болью осознал это тем утром в горах, когда Вульфгар решил расстаться с нами. Как мне хотелось остановить его! Как хотелось умолить его остаться, а если не получится, избить до бесчувствия и притащить обратно в лагерь! Когда мы расстались, я ощутил в сердце такую же пустоту, как тогда, когда узнал о его гибели в пасти йоклол.
        А потом, когда я возвращался в лагерь, боль потери в моей душе заглушило чувство вины. Может, я с такой легкостью отпустил Вульфгара из-за тех отношений, что связывали его и Кэтти-бри? Может, какой-то частью своего существа я воспринимал возвращение своего друга как помеху тем чувствам, что зародились между мной и ею за время, прошедшее после того, как мы вместе ушли из Мифрил Халла?
        Но когда я вернулся к своим спутникам, ощущение вины уже развеялось. У меня была своя дорога, у Вульфгара - своя, так пусть и Кэтти-бри найдет свою. Со мной ли, с Вульфгаром, кто знает? Но какой бы путь она ни избрала, я не стану пытаться изменить ее выбор таким способом. И я отпустил Вульфгара не ради какой-то личной выгоды. Но на душе у меня действительно было тяжело. Я отпустил друга без возражений, потому что понимал, что ни я, ни другие не смогут сделать ничего, чтобы исцелить его раны. Мне нечего было сказать ему в утешение. И хоть Кэтти-бри удалось пробиться к нему, Вульфгар, ударив ее, все разрушил.
        Отчасти Вульфгара гнал от нас страх. Он считал, что не сможет совладать с чудовищами в своей душе и, находясь во власти страшных воспоминаний, может и в самом деле ранить кого-нибудь из пас. Но главное - ему было стыдно. Как он сможет взглянуть в глаза Бренору после того, как ударил Кэтти-бри? Как он сможет посмотреть в лицо ей? Какие тут возможны слова извинения, если все могло повториться вновь, и он сам это знал? Но и без этого вопиющего происшествия Вульфгар чувствовал себя слабым, поскольку образы, оставшиеся после пребывания у Эррту, имели столь большую власть над его душой. Ведь если рассуждать здраво, это были всего лишь воспоминания, нечто совершенно неуловимое, и они не должны были до такой степени поработить сильного мужчину. Но в том прямолинейном и материалистичном восприятии мира, к которому привык варвар, быть порабощенным какими-то воспоминаниями означало непростительную слабость. В его культуре проиграть бой не считается зазорным, зато бежать с поля битвы - это глубочайший позор. Соответственно, неспособность победить громадное чудище вполне понятна и простительна, но
неспособность сопротивляться чему-то неосязаемому, вроде воспоминания, равняется трусости.
        Надеюсь, он поймет, что это не так. Он поймет, что не должен испытывать стыд за свое бессилие в борьбе с неотступными ужасами и искушениями Абисса. И потом, когда он сбросит с себя тяжкий груз позора, то найдет способ победить страхи и чувство вины за то, что поддался искушениям. И тогда он возвратится в Долину Ледяного Ветра, к тем, кто любит его и будет рад его возвращению.
        Только тогда.
        Я надеюсь на это, но верить не могу. Вульфгар бежал к диким скалам Хребта Мира, где живут йети, великаны и гоблины, где волки, учуяв добычу, будь то олень или человек, уже не отступятся от нее. Я ведь не знаю, спустится ли он с гор в тундру, которую хорошо знает, уйдет ли в более спокойные южные земли или же будет бродить по опасным горным тропам, играя со смертью, надеясь вновь вернуть себе ту храбрость, которую, как ему кажется, он утратил. Не исключено, что он слишком заиграется, и тогда смерть победит его и положит конец его мучениям.
        Я боюсь этого, но ничего не могу изменить.
        У каждого из нас свой путь, и Вульфгар пошел своим. И, насколько я понимаю, его тропа так узка, что для спутника на ней нет места.
        Дзирт До'Урден
        Глава 8. Непреднамеренный призыв
        Они шли молча, потому что ожидание приключений и радость снова быть вместе померкли с уходом Вульфгара. Когда Дзирт вернулся в лагерь и объяснил, почему варвар не с ним, реакция товарищей его поразила. Сначала, как и следовало ожидать, Кэтти-бри и Реджис в один голос закричали, что нужно пойти и найти его, тогда как Бренор пробурчал что-то насчет «глупых людишек». Вскоре девушка и хафлинг поостыли, а потом Кэтти-бри уверенно заявила, что Вульфгар должен сам выбрать свой путь. Ее гнев на него уже прошел, и, к ее чести, она не испытывала к варвару никакой враждебности.
        Но зато она все поняла. Как и Дзирт, она осознала, что чудовищ, терзавших душу Вульфгара, не изгнать ни дружеским участием, ни яростью битвы. Она попыталась иначе сблизиться с ним, и ей это удалось, но после им обоим стало предельно ясно, что она все равно ничем не может помочь ему, что Вульфгар должен помочь себе сам.
        Так они и шли вперед, четверо друзей и Гвенвивар, держа данное Камлейну обещание сопровождать его в долине и по южной дороге.
        Этой ночью Дзирт нашел Кэтти-бри в восточной части лагеря. Девушка вглядывалась во тьму, и нетрудно было догадаться, кого она надеялась там разглядеть.
        - Он не скоро вернется к нам, - негромко произнес дроу, подходя к ней.
        Кэтти-бри кинула на него беглый взгляд, потом снова повернулась в сторону темных очертаний горных вершин.
        Там ничего не было видно.
        Они немного постояли молча, и потом она тихо сказала:
        - Он принял неправильное решение. Я знаю, что он должен сам себе помочь, но ведь он мог остаться с нами, неужели обязательно уходить для этого подальше от людских глаз?
        - Он не хотел, чтобы кто-нибудь из нас стал свидетелем его внутренних битв, - ответил Дзирт.
        - Гордость всегда была его слабым местом, - сразу отозвалась Кэтти-бри.
        - Таков уж его народ, таким был и его отец, и отец его отца, - сказал дроу. - Варвары тундры не приемлют ни своих, ни чужих слабостей, а Вульфгар убежден, что его неспособность справиться с простыми воспоминаниями хуже, чем просто слабость.
        Кэтти-бри кивнула. Ей даже не нужно было ничего говорить вслух, потому что и она, и Дзирт понимали, что в этом Вульфгар сильно заблуждается: самые сильные враги зачастую живут внутри нас.
        Дзирт протянул руку и легонько провел пальцем по сильно распухшему носу девушки. Она вздрогнула, но не от боли, просто потому, что прикосновение было неожиданным.
        - Ничего страшного, - сказала она,
        - Бренор бы с тобой не согласился, - ответил дроу.
        Кэтти-бри улыбнулась, подумав, что, если бы Дзирт действительно вернулся в лагерь вместе с Вульфгаром после того происшествия, им всем вместе пришлось бы оттаскивать разъяренного дворфа от варвара. Но теперь даже Бренор был настроен иначе. Много лет он относился к Вульфгару как к сыну, и после мнимой гибели варвара сам все равно что умер. Теперь, когда варвар снова покинул их, уже из-за внутренних терзаний, Бренор очень тосковал по нему и наверняка простил бы его… если бы Вульфгар, конечно, должным образом покаялся. Да они бы все простили Вульфгара от чистого сердца и постарались сделать все, что в их силах, лишь бы помочь ему одолеть душевные противоречия. Но в том-то и беда, что вся их помощь была бы бесполезна.
        Дзирт и Кэтти-бри до глубокой ночи просидели, глядя на пустынные пространства тундры, и голова девушки покоилась на крепком плече дроу.
        Следующие два дня и ночи прошли спокойно, без происшествий, не считая того, что Дзирт еще несколько раз замечал следы великана - возможно, приятеля Реджиса, который, по всей видимости, неотступно следовал за ними. Однако он по-прежнему не предпринимал никаких попыток подойти к лагерю, поэтому дроу не особенно тревожился. К полудню третьего дня после ухода Вульфгара они увидели на горизонте Лускан.
        - Вы почти у цели, Камлейн, - заметил Дзирт, когда возница крикнул, что ясно различает очертания города и даже похожее на дерево строение, где размещалась городская гильдия чародеев. - Нам было приятно путешествовать вместе с вами.
        - И разделить с вами такую прекрасную еду! - радостно поддержал его Реджис под общий смех.
        - Может быть, если вы все еще будете в южных землях и соберетесь в Долину Ледяного Ветра, когда мы вернемся, мы снова пойдем вместе, - закончил Дзирт.
        - И будем счастливы иметь таких спутников, - ответил торговец, тепло пожимая руку дроу. - Счастливого пути, куда бы он ни привел вас, но мое пожелание - всего лишь дань вежливости, поскольку я не сомневаюсь, что путь ваш действительно будет счастливым. Пусть все чудовища вовремя замечают, что вы идете, и прячутся подальше!
        Повозка быстро покатилась по ровной дороге, ведущей к Лускану. Четверо друзей довольно долго смотрели ей вслед.
        - Мы тоже могли бы пойти с ними в город, - предложил Реджис - Полагаю, тебя там хорошо знают, - добавил он, взглянув на Дзирта. - Вряд ли твоя принадлежность к темному народу доставит нам какие-нибудь неприятности…
        - Да, я могу спокойно войти в Лускан, - отозвался дроу. - Но ведь мой путь - наш путь - лежит на юго-восток. Впереди еще долгая-долгая дорога.
        - Но в Лускане… - начал было Реджис.
        - Пузан думает, что мой мальчик тоже может оказаться там, - бесцеремонно перебил его Бренор. По его тону было заметно, что он и сам был бы не прочь отправиться вслед за повозкой торговца.
        - Может быть, - согласился Дзирт. - И я надеюсь, что так оно и есть, потому что Лускан далеко не так опасен, как необжитые скалы Хребта Мира.
        Бренор и Реджис изумленно поглядели на него, потому что не поняли, почему бы, раз он согласен с их предположением, не отправиться вслед за торговцем?
        - Если Вульфгар в Лускане, то нам лучше повернуть в другую сторону, - ответила за Дзирта Кэтти-бри. - Незачем теперь с ним встречаться.
        - Что ты такое говоришь? - спросил совершенно сбитый с толку дворф.
        - Вульфгар ушел от нас по своей воле, - напомнил ему Дзирт. - Неужели ты думаешь, что за три дня что-то изменилось?
        - Как знать, если не спросишь, - возразил Бренор, но тон его уже был не столь уверенным, потому что он, очевидно, начал понимать, каково истинное положение вещей. Конечно же, Бренор, так же как и все они, хотел найти Вульфгара и убедить его отказаться от принятого решения. Но это было невозможно.
        - Если мы сейчас встретимся с ним, это лишь оттолкнет его от нас еще больше, - сказала Кэтти-бри.
        - Сначала, увидев нас, он разъярится, потому что решит, что мы нарочно путаемся у него под ногами, - согласился с ней Дзирт. - Потом же, когда его гнев утихнет, если утихнет, он почувствует еще больший стыд за свое поведение.
        Бренор фыркнул и вскинул руки в знак того, что сдается.
        Все они, от души надеясь, что Вульфгар действительно в Лускане, бросили последний взгляд на город и пошли своей дорогой. Они направлялись на юго-восток, обходя город стороной, а потом дальше по южной дороге, которая через неделю привела бы их к Глубоководью. Оттуда они рассчитывали с каким-нибудь торговым судном поплыть на юг, к Воротам Бальдура, а потом вверх по реке, к городу Ириабору. Там их снова ждала пустынная дорога, по которой им предстояло пройти несколько сотен миль к Кэррадуну и храму Парящего Духа. Реджис спланировал все путешествие еще в Брин-Шандере, пользуясь картами и рассказами торговцев. Хафлинг решил, что отплывать из Глубоководья удобнее, чем из Лускана, потому что из большой гавани Глубоководья суда уходили ежедневно, и многие из них шли к Воротам Бальдура. Но на самом деле ни он, ни все остальные не были уверены, действительно ли такой путь лучше. Карты, которые можно было раздобыть в Долине Ледяного Ветра, были далеко не полными и к тому же устаревшими. Дзирт и Кэтти-бри, единственные из всей компании, кто прежде бывал в храме Парящего Духа, перенеслись туда при помощи магии
и совершенно не представляли себе, как добраться туда обычным способом.
        И все же, несмотря на тщательную подготовку хафлинга, друзья начали сомневаться в успехе путешествия такого размаха. Оно было рассчитано и подготовлено с любовью к приключениям, с желанием побывать в прославленных местах большого мира, с непоколебимой уверенностью в своих силах и способности проделать столь далекий путь. Но теперь, когда Вульфгар покинул их, и любовь, и уверенность как-то померкли. Может, лучше просто отправиться в Лускан, обратиться в знаменитую гильдию чародеев и нанять какого-нибудь мага, который при помощи волшебства связался бы с Кэддерли, и могущественный священник пришел бы к ним по воздуху и быстро покончил бы с их делом. А может, правители Глубоководья, во всех землях известные своей приверженностью к справедливости и обладавшие властью ее вершить, приняли бы кристалл у путешественников и, как поклялся Кэддерли, нашли бы средство его уничтожить.
        Если бы в это самое утро хотя бы один из четверых друзей выразил вслух свои сомнения по поводу путешествия, на этом оно и закончилось бы. Но поскольку все были расстроены уходом Вульфгара и ни один не желал сознаваться, что не может думать ни о чем другом, пока их друг в опасности, то все молчали. А когда солнце опустилось за море, город Лускан и надежда встретить там Вульфгара остались уже далеко позади.
        Однако гигантский приятель Реджиса все так же следовал за ними тенью. Когда Бренор, Кэтти-бри и хафлинг разбивали лагерь, Дзирт набрел на свежие следы великана, ведшие в рощицу, футах в трехстах от того пригорка, который они выбрали для стоянки. Теперь уже соседство великана невозможно было считать простым совпадением: Хребет Мира уже давно скрылся из виду, а обитавшие там существа чрезвычайно редко решались вступать в обжитые окрестности города, где специальные отряды следили за местностью и истребляли диких исполинов.
        К тому времени, как Дзирт вернулся в лагерь, хафлинг уже спал. Рядом с ним стояло несколько пустых тарелок.
        - Настало время встретиться лицом к лицу с нашей большой тенью, - обратился дроу к своим спутникам, затем подошел к Реджису и основательно тряхнул его.
        - Неужели на этот раз позовешь нас драться? - ехидно поинтересовался Бренор.
        - Надеюсь, что драки не будет, - ответил дроу. - Насколько нам известно, этот великан ничем не угрожал повозкам, ехавшим по дороге через Долину Ледяного Ветра, и, по-моему, нет причины вступать с ним в бой. Лучше уж без оружия убедить его возвращаться домой.
        Реджис сел и обвел всех сонным взглядом, после чего хотел снова нырнуть под одеяло, но не успел, так как Дзирт ловко подхватил его и резко поставил на ноги.
        - Сейчас не моя вахта! - захныкал хафлинг.
        - Ты привел к нам великана, так что тебе и уговаривать его вернуться восвояси, - ответил дроу.
        - Великана? - захлопал глазками хафлинг, не понимая, в чем дело.
        - Твой рослый дружок, - пояснил Бренор. - Он идет за нами по пятам, и мы думаем, что пора бы уж ему отправляться домой. Так что давай-ка бери свою хитроумную подвеску и заставь великана уйти, или мы зарубим его на месте.
        По лицу Реджиса было ясно, что ему все это не нравится. Великан здорово помог ему в битве, и он даже немного привязался к громадному дикарю. Хафлинг энергично потряс головой, прогоняя остатки сна, похлопал ладошкой по плотно набитому животику и полез за башмаками. Хоть он и торопился как только мог, но к тому времени, как он наконец собрался, все остальные уже вышли из лагеря.
        Дзирт бок о бок с Гвенвивар первым вступил в рощу. Дроу шел по земле, ступал по сухой листве и пробирался между гибкими ветками неслышно, как тень, а пантера временами шла рядом, а иногда прыгала по нижним веткам толстых деревьев. Великан даже не пытался прятаться - на поляне горел большой костер. Дроу и пантера шли на свет, остальные следовали за ними.
        Не доходя до места ярдов десять, Дзирт услышал размеренный храп, но когда до великана было рукой подать, вдруг послышался громкий шорох, - очевидно, великан внезапно проснулся и вскочил на ноги. Дзирт замер на месте и обвел глазами окрестные деревья, думая обнаружить стражей, давших знать о них чудовищу, но никого не увидел, только ветер не переставая шелестел листвой.
        Уверившись, что великан один, дроу сделал несколько шагов и вышел на полянку. Теперь ничто не заслоняло костер и великана, и в самом деле оказавшегося Джангером. Появление дроу его не удивило.
        - Как странно, что мы снова встретились, - заметил Дзирт, непринужденно положив локти на рукояти сабель и всем своим видом показывая, что у него нет враждебных намерений. - Я думал, ты вернулся в свой дом в горах.
        - Он велел мне поступить иначе, - ответил Джангер, и дроу снова удивился, как уверенно и складно он говорит.
        - Он? - переспросил Дзирт.
        Бывает зов, на который нельзя не отозваться. Уж ты-то должен это понимать, - пояснил великан.
        - Реджис, - позвал Дзирт, не оборачиваясь. Трое друзей двинулись к нему, довольно тихо, по их меркам, но для чуткого уха темного эльфа шум их шагов казался почти громоподобным. Не поворачивая головы, чтобы не злить великана, Дзирт заметил, что Гвенвивар подобралась поближе, неслышно прокравшись по толстой ветке. Теперь она могла достичь великана одним прыжком.
        - Хафлинг сейчас его принесет, - сказал Дзирт. - Может, когда ты поймешь, откуда исходит зов, тебе будет легче от него избавиться.
        На лице громадного дикаря отразилось недоумение.
        - Хафлинг? - недоверчиво спросил он. Бренор проломился сквозь кусты и стал рядом с Дзиртом, за ним, держа в руке лук, вышла Кэтти-бри, а потом появился и Реджис, громко жалуясь, что ветка хлестнула его по лицу и оцарапала.
        - Он велел Джангеру идти за нами, - объяснил Дзирт, указывая на рубин. - Покажи-ка ему, что есть дорога получше.
        Реджис, улыбаясь до ушей, вышел вперед и стал легонько покачивать подвеской.
        - Уйди с моих глаз, хорек, - загремел великан, намеренно не глядя на хафлинга. - На сей раз я не потерплю твоих штучек!
        - Но он зовет тебя, - возразил Реджис, вытянув руку с рубином подальше и пальцем другой раскручивая его, так что камень переливался огнями, отражая в гранях пламя костра.
        - Ну и что, - ответил гигант. - Ты мне не нужен.
        - Но у меня камень.
        - Камень? - повторил гигант. - Что мне какие-то безделушки, когда я слышу голос Креншинибона?
        Все друзья при этих словах изумленно раскрыли глаза, за исключением Реджиса, которого настолько увлекли манипуляции с камнем, что он даже не понял слов великана.
        - Посмотри же, как он кружится! - самозабвенно восклицал он. - Он зовет тебя, дорогой мой друг, он велит тебе… - Но тут он визгливо вскрикнул «эй!», потому что Бренор с такой силой дернул его назад, что ножки хафлинга оторвались от земли. Он сделал несколько мелких шажков, пытаясь удержать равновесие, но не устоял и упал в кусты.
        Джангер внезапно бросился вперед, замахнувшись так, словно хотел отпихнуть дворфа, и в тот же миг над его головой просвистела серебряная стрела. Великан испугался и встал как вкопанный.
        - Следующей я снесу тебе голову, - предупредила Кэтти-бри.
        Бренор без помех отступил назад.
        - Ты безоглядно пошел на ложный зов, - спокойно произнес Дзирт, изо всех сил стараясь не усугублять положение. Дроу не испытывал особенной любви к великанам, но к этому бедняге чувствовал почти что симпатию. - Ты сказал «Креншинибон»? Что такое Креншинибон?
        - Ну ты-то хорошо это знаешь, - отозвался гигант. - Лучше всех, темный эльф. Сейчас ты владеешь им, но Креншинибон не хочет находиться у тебя и выбрал меня в качестве владельца.
        - Все, что я доподлинно знаю о тебе, - только имя, великан, - мягко продолжал дроу. - Твой народ всегда воевал с расами поменьше, но все же я даю тебе возможность вернуться к Хребта Мира, домой.
        - Так я и сделаю, - хохотнул великан, непринужденно прислоняясь к дереву, скрестив ноги. - Как только получу Креншинибон. - И в то же мгновение хитрый великан отломил толстую ветку и швырнул в них, главным образом для того, чтобы вынудить Кэтти-бри с луком отскочить в сторону. Джангер шагнул вперед, но Дзирт молниеносно выхватил сабли, бросился к великану и проскочил у него между ног.
        Великан развернулся, чтобы схватить дроу, и в этот миг на него ринулся Бренор. Он рубанул топором по сухожилию на его щиколотке, и тут же шестисотфунтовая пантера тяжело упала великану на плечи. Джангер покачнулся. Он, быть может, и устоял бы, но Кэтти-бри всадила стрелу ему в поясницу. Вопя и извиваясь, Джангер свалился наземь. Дзирт, Бренор и Гвенвивар сразу бросились врассыпную.
        - Иди домой! - крикнул Дзирт великану, привставшему на четвереньки.
        Джангер с протестующим ревом ринулся на дроу, растопырив руки. Но тут же отдернул их - из глубоких сабельных порезов с обеих ладоней струилась кровь. Почти сразу новая стрела Кэтти-бри вонзилась ему в бедро, и он снова скорчился от боли.
        Дзирт все еще надеялся уговорить великана, но Бренору болтовня уже надоела. Он влез на спину распростертого гиганта, быстро перебирая ногами, чтобы удержаться, потому что Джангер пытался сбросить его. Гигант стал поворачиваться, но дворф, перепрыгнув через его плечо на ключицу, нанес удар топором быстрее, чем Джангер успел вскинуть руки. Топор глубоко вонзился великану в лицо.
        Громадные ручищи обхватили Бренора, но силы в них оставалось уже немного. Гвенвивар прыгнула вперед и когтями и зубами вцепилась в одно из предплечий великана, своей тяжестью опустив его руку книзу. В другую руку метко выстрелила Кэтти-бри.
        Бренор удержался, схватившись за рукоять топора, и великан вскоре затих.
        Реджис вылез из кустов и пнул ветку, которой запустил в них великан.
        - Черви в яблоках! - воскликнул он. - Зачем было его убивать?
        - А что, имелся выбор? - проворчал Бренор, выдергивая топор из раскроенного черепа гиганта. - Разве можно договариваться с врагом, который весит пять тысяч фунтов?
        - Я вовсе не рад, что нам пришлось его убить, - согласился Дзирт. Он вытер клинки о рубаху поверженного чудища и сунул их в ножны. - Для всех было бы лучше, если бы он просто вернулся домой.
        - Рубин мог бы внушить ему это, - запальчиво заметил Реджис.
        - Нет, - ответил дроу. - Твой камень обладает большой силой, никто в этом не сомневается, но он бессилен перед очарованием Креншинибона. - Говоря это, он открыл мешочек на поясе и вынул легендарный осколок хрусталя.
        - Ты его вытащил, и теперь его зов будет только явственней, - хмуро сказал Бренор. - А у нас впереди еще долгий путь.
        - Ну и пусть он созывает чудовищ, - вмешалась Кэтти-бри. - Тем легче нам будет их убивать.
        Всех поразило, с какой ненавистью она это произнесла, но, поглядев на переливавшийся разными цветами синяк на лице девушки, они тут же вспомнили, в чем причина ее злости.
        - А вы заметили, что эта чертова штука не действует ни на кого из нас? - спросила она. - Так что, похоже, те, кто послушен ее призыву, вполне достойны того, чтобы угодить к нам в руки.
        - Видимо, власть Креншинибона распространяется лишь на тех, кто уже носит зло в душе, - согласился с нею Дзирт.
        - Поэтому наше путешествие обещает стать еще интереснее, - сказала Кэтти-бри. Правда, она не добавила, что, принимая во внимание это новое обстоятельство, ей бы хотелось, чтобы и Вульфгар был с ними. Но остальные думали то же самое.
        Они обыскали лагерь великана, а потом повернули обратно, к своему собственному костру. Учитывая, что хрустальный осколок, возможно, будет пытаться избавиться от них, взывая ко всем чудовищам в округе, друзья решили впредь удвоить ночные дозоры - чтобы двое бодрствовали, а двое спали.
        Реджису это ужасно не понравилось.
        Глава 9. Добиваясь одобрения
        Он наблюдал, стоя в тени, как чародей неспешно входит в комнату. В коридоре раздавались чужие голоса, но Ла Валль, не обращая на них внимания, захлопнул дверь, прошел к маленькому комоду у стены приемной и зажег на нем всего одну свечу.
        Энтрери стиснул руки, не в силах решить, окликнуть мага или же просто молча убить за то, что тот не сообщил ему о намерениях Пса Перри.
        Ла Валль отошел от комода к большому напольному канделябру, держа в одной руке чашу, а в другой - тоненькую горящую свечку. С каждой зажженной свечой комната озарялась все ярче. Энтрери вышел из укрытия и стал за спиной поглощенного делом чародея.
        Его безошибочное чутье воина тут же подало сигнал тревоги. Что-то - вот только что? - на самом краю сознания обеспокоило его. Может, дело в том, что Ла Валль слишком уж спокойно себя вел, а может, виной был слабый шум, доносившийся снаружи.
        Тут Ла Валль обернулся и отпрянул, увидев стоящего посреди комнаты Энтрери. Вновь убийца ощутил укол беспокойства. Чародей не казался особенно испуганным или удивленным.
        - Неужели ты всерьез думал, что Пес Перри победит меня? - с издевкой спросил Энтрери.
        - Пес Перри? - переспросил Ла Валль. - Я не видел его…
        - Не лги мне, - оборвал Энтрери. - Я слишком давно знаю тебя, Ла Валль, и ни за что не поверю в твое неведение. Нет никаких сомнений, что ты наблюдал за Псом Перри и что тебе известны абсолютно все передвижения абсолютно всех игроков.
        - По-видимому, не всех, - сухо ответствовал маг, указывая на незваного гостя.
        Энтрери и в этом усомнился, но вдаваться в подробности не стал.
        - Ты согласился предупредить меня, когда Пес Перри отправится за мной, - громко произнес он. Если где-то поблизости были телохранители чародея из гильдии, то пусть знают о его двойной игре. - Он напал на меня с мечом, а никакого предупреждения от моего друга Ла Валля я не получил.
        Ла Валль тяжко вздохнул, шагнул в сторону и устало опустился в кресло.
        - Я действительно знал об этом, - сознался он. - Но я не мог ничего сделать, - поспешно добавил он, заметив, как грозно сощурился убийца. - Ты должен понять. Любые контакты с тобой запрещены.
        - Сетка из водорослей, - как бы про себя заметил Энтрери.
        Ла Валль развел руками.
        - Но мне также известно, что Ла Валль редко принимает подобные приказы во внимание, - продолжал убийца.
        - На этот раз все иначе, - раздался чей-то чужой голос. В комнату из кабинета волшебника вошел худощавый мужчина, хорошо одетый и аккуратно причесанный.
        Мышцы Энтрери напряглись; он только что проверял то помещение, как и две другие комнаты в покоях мага, и был уверен, что там никого не было. Теперь стало ясно, что его здесь действительно поджидали.
        - Глава моей гильдии, - представил Ла Валль, - Квентин Бодо.
        Энтрери уже и сам догадался, кто перед ним.
        - Приказ о сетке из водорослей исходит не от какой-то одной гильдии, его отдали три самые влиятельные организации, - пояснил Квентин Бодо. - Нарушить его - значит самим себя уничтожить.
        - Даже если бы я попытался связаться с тобой посредством магии, это все равно обнаружили бы, - стал оправдываться Ла Валль. Он хихикнул, пытаясь придать более непринужденный тон разговору: - Но в любом случае я не считал это необходимым, ведь справиться с Псом Перри для тебя - семечки.
        - Если так, то почему ему позволили напасть на меня? - спросил Энтрери, обращаясь к Бодо.
        Глава гильдии пожал плечами:
        - Он никогда особенно не подчинялся мне.
        - Что ж, пусть это тебя больше не беспокоит, - мрачно заявил Энтрери.
        Бодо слабо улыбнулся.
        - Ты должен понимать, в каком мы положении… - начал он.
        - Я что, должен доверять словам человека, отдавшего приказ убить меня? - спросил Энтрери, недоуменно подняв брови.
        - Я не… - попытался возразить Бодо, но его слова были прерваны еще одним голосом, женским, донесшимся из кабинета мага.
        - Если бы мы считали, что Квентин Бодо или кто-то еще из высоких членов его гильдии знал о готовящемся покушении и поддерживал его, в этом дворце сейчас уже не осталось бы в живых никого.
        В комнату вошла высокая темноволосая женщина в сопровождении мускулистого мужчины с черными изогнутыми усами и второго, более стройного, лицо этого человека было полностью скрыто под капюшоном темного плаща. За этой троицей показалась пара вооруженных телохранителей, и последний из них закрыл за собой дверь, но Энтрери догадался, что где-то поблизости должен быть еще кто-то, скорее всего маг. Невозможно было представить, чтобы даже от очень невнимательного взора в соседней комнате могло укрыться столько людей без магического вмешательства. К тому же вошедшие были очень уж благодушны. Пусть даже все они блестяще владели оружием, вряд ли они могли рассчитывать легко справиться с Энтрери без чьей-то помощи.
        - Я - Шарлотта Веспере, - представилась женщина, и ее колючие глаза вспыхнули. - Познакомься с Кадраном Гордеоном и Лапой, они, как и я, заместители паши Басадони. Да, он по-прежнему жив-здоров и рад был узнать, что ты вернулся.
        Энтрери знал, что она лжет. Если бы Басадони был здоров, гильдия вышла бы на него гораздо раньше и при менее опасных обстоятельствах.
        - Ты состоишь в гильдии? - спросила Шарлотта.
        - Когда я покинул Калимпорт, не состоял ни в одной, а вернулся я совсем недавно, - ответил убийца.
        - Теперь состоишь, - промурлыкала Шарлотта, и Энтрери понял, что возражать бесполезно.
        Что ж, значит, его не убьют - по крайней мере пока. Ему не надо больше быть настороже ночи напролет, ожидая новых покушений, и иметь дело с наглыми дураками вроде Пса Перри. Гильдия Басадони заявила права на него, и, хотя ему было позволено принимать заказы со стороны, когда он не занят делами гильдии, приходилось подчиняться Кадрану Гордеону, не вызывавшему у него никакого доверия, и Лапе.
        Ему бы радоваться такому повороту событий, думал он, сидя поздней ночью на крыше «Медного муравья».
        Но почему-то Энтрери был не в восторге. Он мог жить теперь так, как раньше, если бы хотел этого. Обладая непревзойденным мастерством, он мог бы вскоре вновь вознестись на ту вершину славы, которая однажды уже ему покорилась. Но он чувствовал, что такой славой уже не удовлетворится. Он легко мог снова стать лучшим наемным убийцей в Калимпорте, но вряд ли этого хватит, чтобы заполнить пустоту в его душе.
        Просто-напросто он не испытывал никакого желания возвращаться к прежней жизни и убивать за деньги. Угрызения совести тут были ни при чем - ничуть не бывало! - просто при мысли о прежней жизни он не ощущал ни малейшего воодушевления.
        Однако Энтрери, всегда мысливший трезво, решил, что всему свое время. Он перемахнул через край крыши, приземлился уверенно и беззвучно, немного прошел по улице и толкнул входную дверь.
        Все взоры обратились на него, но он, никого не удостоив своим вниманием, прошел через гостиную прямиком к задней комнате. Здесь к нему бросился хафлинг, чтобы преградить дорогу, но Энтрери лишь взглянул на него, и малютка остановился, а убийца прошел за дверь.
        Снова вид непомерно раздавшегося Дондона неприятно поразил его.
        - Артемис! - радостно вскричал Дондон, но от Энтрери не ускользнули напряженные нотки в его голосе. Впрочем, голос дрожал у любого, если знаменитый наемный убийца появлялся в доме без предупреждения. - Входи, друг мой! Садись и поешь. Составь мне компанию.
        Энтрери посмотрел на горы недоеденных сластей и на двух размалеванных девиц по обе стороны раздувшегося хафлинга. Он сел поодаль, не притронувшись ни к одной из тарелок, и предостерегающе взглянул на одну из девушек, когда та попыталась подойти к нему поближе.
        - Тебе стоит научиться расслабляться и наслаждаться плодами своей работы, - сказал Дондон. - Говорят, теперь ты снова с Басадони, значит, свободен.
        Хафлинг, похоже, не заметил иронии последней фразы, но от Энтрери она не ускользнула.
        - Что хорошего в твоей трудной и опасной работе, если ты не умеешь отдыхать и предаваться удовольствиям, которые можешь себе позволить? - спросил Дондон.
        - Как это случилось? - без обиняков спросил убийца.
        Дондон смотрел на него, и на его обрюзгшем лице было написано непонимание.
        Энтрери вместо объяснения обвел глазами комнату, блюда, шлюх и громадное пузо Дондона.
        Хафлинг погрустнел.
        - Ты же знаешь, почему я здесь, - печально сказал он.
        - Я знаю, что ты здесь… скрываешься, и одобряю, это правильное решение, - ответил Энтрери. - Но к чему все это? - И он снова посмотрел на переполненные тарелки и девиц. - К чему?
        - Лучше уж наслаждаться… - начал Дондон, но Энтрери не стал его слушать.
        - Если бы я предложил тебе вернуться к прежней жизни, ты бы согласился?
        Дондон тупо смотрел на него.
        - Если я сделаю так, чтобы по улицам разнеслось, что Дондону позволено без помех выходить из «Медного муравья», ты будешь рад? - не отступал Энтрери. - Или же тебе нравится иметь эту отговорку?
        - Ты говоришь загадками.
        - Я говорю правду, - осадил его Энтрери, стараясь посмотреть прямо в глаза хафлингу, хотя эти заплывшие сонные щелки внушали ему отвращение. Невероятно, что вид хафлинга вызывал в нем такую ярость. Желание выхватить кинжал и вырезать этому несчастному сердце было почти нестерпимым.
        Но Артемис Энтрери не убивал в порыве чувств, поэтому он обуздал свою внезапную ярость.
        - Ты вернешься? - очень внятно повторил он вопрос.
        Дондон не ответил, даже не моргнул, и в его молчании Энтрери прочел то, что боялся услышать.
        Дверь в комнату распахнулась, и вошла Двавел.
        - Какие-то трудности, господин Энтрери? - любезно поинтересовалась она.
        Энтрери поднялся и направился к открытой двери.
        - У меня - никаких, - ответил он, проходя мимо нее.
        Двавел поймала его за рукав - опасный ход! Но к ее счастью, Энтрери был слишком занят раздумьями о Дондоне, чтобы проучить ее.
        - По поводу нашего соглашения, - сказала Двавел. - Мне могут понадобиться ваши услуги.
        Энтрери долго стоял молча. И без ее нелепых притязаний у него было о чем подумать.
        - А что же ты дала мне взамен тех услуг, которые просишь? - спросил он.
        - Сведения, - ответила женщина. - Как мы и договаривались.
        - Ты мне сообщила о сетке из водорослей, о чем я и сам уже почти догадался, - ответил Энтрери. - Если не считать этого, Двавел мне ничем не помогла, так что расплатиться за это будет нетрудно.
        Женщина открыла рот, намереваясь, очевидно, возразить, но Энтрери отвернулся и вышел в зал.
        - Мои двери могут для тебя закрыться! - крикнула Двавел ему вслед.
        Собственно говоря, Энтрери это ничуть не тревожило, потому что вряд ли ему захотелось бы еще раз увидеть жалкого Дондона. Но все же, исключительно ради эффекта, он обернулся и вперил в женщину грозный взгляд.
        - Это будет неразумно, - только и сказал он и вышел из здания на темную улицу, после чего вновь влез на крышу.
        Там, наверху, проведя некоторое время в раздумьях, он понял, почему так возненавидел Дондона. Он увидел самого себя, как в зеркале. Конечно, он никогда не раздулся бы до такой степени, потому что обжорства не было в списке его пороков, но он увидел в хафлинге существо, сломленное гнетом самой жизни, предавшееся отчаянию. Дондона сломил обычный страх, именно из-за него он согласился жить под замком, предаваясь похоти и обжорству.
        А он, Энтрери? Может быть, его одолеет безразличие?
        Он просидел на крыше всю ночь, но так и не нашел ответов на свои вопросы.
        В дверь постучали с точными промежутками: два удара, потом три и снова два; и, выбираясь из постели, он уже понял, что за ним пришли из гильдии Басадони. Энтрери, как правило, принимал меры предосторожности - и, как правило, не спал по полдня, - но сейчас он ничего делать не стал, даже не взял свой знаменитый кинжал. Он просто подошел к двери и, ничего не говоря, открыл ее нараспашку.
        Он не знал стоявшего за ней молодого нервного человека с очень коротко стриженными черными волосами и темными бегающими глазами.
        - От Кадрана Гордеона, - сказал парень, протягивая свиток.
        - Стой! - окликнул Энтрери парня, который сразу собрался уйти.
        Молодой человек обернулся, и убийца заметил, что одной рукой он скользнул под полу светлого плаща. Там, очевидно, было спрятано оружие.
        - Где Гордеон? - спросил Энтрери. - И почему он не пришел сам?
        - Прошу вас, дорогой господин, - сказал молодой человек с сильным калимшанским акцентом, беспрерывно кланяясь. - Мне велено только передать вам это.
        - Кадраном Гордеоном? - уточнил убийца.
        - Да, - ответил парень, энергично кивая. Энтрери закрыл дверь и услышал топот парня, со всех ног пустившегося бежать по коридору, а потом вниз по лестнице.
        Он постоял, разглядывая свиток. Ясно, почему Гордеон не пришел лично. Этим он выказал бы ему слишком много уважения. Лейтенанты гильдии боялись его - но не того, что он их поубивает, а того, что он вознесется выше их. Так что, воспользовавшись услугами какого-то незначительного гонца, Гордеон пытался показать, кто есть кто, дать Энтрери понять, что он лишь чуть повыше обычных исполнителей.
        Решительно тряхнув головой, мысленно соглашаясь на эту глупую игру, убийца развязал бечевку и размотал свиток. Указания были довольно просты: имя человека, его последний известный адрес и примечание, что убить его нужно как можно быстрее. Если возможно, этим же вечером, самое позднее - на следующий день.
        В самом конце была приписка о том, что этот человек не принадлежит ни к одной гильдии, не имеет в городе заметного положения, не состоит в охране торговцев, а также не имеет влиятельных друзей и родственников.
        Энтрери внимательно все прочитал. Одно из двух - или ему дали очень опасного противника, или же, скорее всего, Кадран Гордеон намеренно подобрал для него слишком простое задание, чтобы унизить. В прежние времена Энтрери нанимали для убийства глав гильдий, чародеев, знати и капитанов стражи. Видимо, Гордеон и другие двое лейтенантов считали, что, поставив перед ним такие сложные задачи, с которыми он, конечно, успешно справился бы, они бы способствовали возвышению Энтрери. Может быть, они боялись за собственное высокое положение.
        Какая разница, решил убийца.
        Он последний раз взглянул на указанный адрес - этот район Калимпорта ему хорошо был знаком - и пошел собирать нужные для работы вещи.
        Слышен был плач детей, потому что в лачуге было всего две комнаты, да и то перегороженные только плотной занавесью. Весьма непривлекательная молодая женщина склонилась над детьми - Энтрери наблюдал за ней из-за занавески. Она упрашивала малышей успокоиться и не шуметь, говоря, что скоро придет папа.
        Через секунду она вышла из задней комнаты, даже не подозревая, что убийца притаился за занавеской у бокового окна. Энтрери проковырял в ткани небольшую дырочку и смотрел, как она принялась за работу. Ее движения были резкими и нервными - он понял, что женщина на грани срыва.
        Еще одна занавесь, заменявшая дверь, отодвинулась, и внутрь вошел тощий человек с осунувшимся лицом: глаза его глубоко запали, щеки и подбородок заросли многодневной щетиной.
        - Ну что, нашел? - резко спросила женщина. Он удрученно покачал головой.
        - Я же умоляла тебя не связываться с ними! - воскликнула женщина. - Я же знала, что ничего хорошего…
        Она не договорила, увидев, что его глаза расширились от ужаса. Глядя через плечо жены, он увидел, как из-за занавески показался убийца. Мужчина развернулся, словно намереваясь сбежать, но в этот миг женщина тоже оглянулась и закричала.
        Мужчина застыл как вкопанный; он не мог ее оставить.
        Энтрери совершенно невозмутимо наблюдал за ними. Если бы мужчина не остановился, он просто метнул бы в него кинжал и убил еще прежде, чем жертва ступила бы за порог.
        - Только не трогай мою семью, - взмолился несчастный, поворачиваясь и подходя к Энтрери. - И не здесь.
        - Ты знаешь, почему я пришел? - спросил убийца.
        Женщина заплакала, однако муж нежно, но твердо взял ее за плечи и подтолкнул к той комнате, где были дети.
        - Я в этом не виноват, - тихо произнес мужчина, когда она вышла. - Я просил Кадрана Гордеона. Я сказал ему, что как-нибудь сумею раздобыть деньги.
        Прежнему Артемису Энтрери это было бы безразлично. Прежний Артемис Энтрери не стал бы тратить время, чтобы выслушать свою жертву. Прежний Артемис Энтрери просто выполнил бы задание и ушел. Но сейчас он почувствовал слабый интерес и поскольку других срочных дел у него не было, не стал спешить.
        - Я не причиню тебе неудобств, если ты пообещаешь не причинять вреда моей семье, - сказал мужчина.
        - А ты думаешь, что можешь причинить мне неудобства? - спросил Энтрери.
        Его убогий противник беспомощно покачал головой.
        - Пожалуйста, - взмолился он. - Я только хотел для них лучшей жизни. Я согласился и даже рад был переправлять деньги с улицы Портовиков на место, потому что за эти несложные задания я мог бы получить денег больше, чем за месяц честного труда.
        Все это Энтрери не раз слышал и раньше. Частенько глупцы - их называли «верблюдами» - вступали в гильдию, выполняя роль мальчиков на побегушках за плату, казавшуюся им сказочным богатством. Таких «верблюдов» гильдии нанимали лишь для того, чтобы в соперничающих гильдиях не знали, кто будет перевозить деньги. Но обычно соперникам все же становились известны и личности «верблюдов», и маршруты. Груз похищали, а бедняг «верблюдов», если им удавалось ускользнуть живыми, немедленно убирала гильдия-наниматель.
        - Но ты же понимал, как опасно иметь с ними дело, - заметил Энтрери.
        Тот кивнул:
        - Я хотел выполнить только несколько заданий, а потом бросить.
        Энтрери только рассмеялся, услыхав такую бессмыслицу. «Верблюд» не мог просто прекратить доставлять посылки. Любой, кто соглашался на это дело, сразу узнавал так много, что гильдия просто не могла отпустить его. Оставалось только два пути: либо «верблюду» улыбалась удача и он проявлял себя настолько хорошо, что добивался более высокого положения внутри цеха, либо его (или ее, потому что женщин тоже нанимали) убивали во время ограбления или позже.
        - Умоляю тебя, только не здесь, - снова попросил мужчина. - Не надо, чтобы жена слышала мои предсмертные крики, а сыновья видели мой труп.
        Энтрери почувствовал горечь во рту. Никогда еще он не испытывал такого омерзения, никогда, казалось, не видел более убогого человеческого существа. Он вновь обвел взглядом жалкое жилище, где занавеси заменяли двери и стены. В лачуге была единственная тарелка, из которой ело, наверное, все семейство, сидя на единственной старой скамье.
        - Сколько ты должен? - спросил он, вдруг почувствовав, хотя сам с трудом в это верил, что не сможет убить этого несчастного.
        Мужчина удивленно посмотрел на него.
        - Целое состояние, - сказал он. - Почти тридцать золотых.
        Энтрери фыркнул и сорвал с пояса кошелек, спрятанный за спиной. Взвесив его на ладони, он решил, что там, по меньшей мере, пятьдесят монет, но все равно бросил кошелек мужчине.
        Бедняга, совершенно ошеломленный, поймал его и так долго глядел на него, выпучив глаза, что Энтрери стал опасаться, как бы они у него не вылезли из орбит. Потом он взглянул на наемного убийцу, но его раздирали настолько противоречивые чувства, что на лице отражалось только смятение.
        - Дай слово, что ты больше не будешь связываться ни с одной гильдией после того, как выплатишь долг, - сказал Энтрери. - Твои жена и дети достойны лучшего.
        Мужчина открыл рот, чтобы ответить, но потом просто бухнулся на колени и стал кланяться своему спасителю. Энтрери повернулся и вышел из лачуги на грязную улицу.
        Он слышал, как спасенный выкрикивает бесконечные благодарности за его милосердие. На самом деле никакого милосердия в поступке Энтрери не было. Его совершенно не волновала судьба ни этого несчастного, ни его уродливой жены, ни наверняка уродливых детей. Но все же он не мог убить беднягу, хотя и понимал, что оказал бы ему дружескую услугу, навсегда избавив его от столь жалкого существования. Нет, Энтрери не хотел тешить Кадрана Гордеона тем, что по его приказу совершил такое позорное убийство. Такими «верблюдами» должны заниматься мальчишки лет двенадцати, первый год состоящие в гильдии. Со стороны Кадрана дать такой заказ мастеру вроде Энтрери было величайшим оскорблением.
        И он не собирается с этим мириться.
        Энтрери быстро шел по улице к гостинице, где снимал комнату. Там он собрал свои вещи и немедленно съехал, после чего оказался перед входом в «Медный муравей». Он хотел силой вломиться туда просто ради того, чтобы доказать Двавел, насколько нелепа была ее угроза закрыть для него двери заведения. Но после передумал и пошел прочь. У него не было настроения иметь дело ни с Двавел, ни с кем бы то ни было еще.
        В другом конце города он обнаружил маленькую таверну без вывески и снял комнату. Вероятно, он оказался на территории другой гильдии, и если они узнают, кто он такой и с кем связан договором, неприятности не замедлят себя ждать.
        Но ему было все равно.
        День не принес с собой никаких событий, но Энтрери не почувствовал себя спокойнее. Он понимал - что-то готовится. У него было достаточно и средств, и искушенности в тайных делах, чтобы выйти на улицу и все вызнать, но не было к тому никакого желания. Он решил пустить все на самотек.
        Вечером второго дня он спустился в обеденный зал маленькой таверны, заказал ужин и сел в дальнем углу, решив поесть в одиночестве. Он не прислушивался к разговорам, ведшимся за столами, однако заметил, как в таверну вошел необычный гость - хафлинг, которых редко можно было встретить в этой части города. Вскоре хафлинг пробрался к нему и сел на длинную скамью по другую сторону стола.
        - Добрый вечер, господин хороший, - сказал коротышка. - Что, вкусный у вас ужин?
        Энтрери внимательно оглядел хафлинга, понимая, что его еда того вовсе не волнует. Он посмотрел, нет ли у него оружия, хотя и подумал, что вряд ли Двавел набралась бы достаточно смелости, чтобы подослать кого-нибудь к нему.
        - Можно ли мне попробовать? - довольно громко спросил хафлинг, обходя стол.
        Энтрери, поняв намек, зачерпнул полную ложку размазни из своей тарелки, но не стал протягивать ее хафлингу, дав ему возможность подойти поближе, не вызывая подозрений.
        - Меня послала Двавел, - негромко сказал малыш. - Тебя разыскивает гильдия Басадони, они просто в бешенстве. Они знают, где ты, и получили разрешение от Рейкерсов прийти и схватить тебя. Жди их сегодня ночью. - Договорив, хафлинг съел немного и снова сел за стол, потирая животик.
        - Передай Двавел, что теперь я у нее в долгу, - сказал Энтрери.
        Коротышка, едва заметно кивнув, пошел к стойке и заказал тарелку размазни. Ожидая заказ, он затеял разговор с трактирщиком, а потом съел свою размазню, не отходя от стойки, предоставив Энтрери обдумать сказанное.
        Убийца прикинул, что мог бы сбежать, но ему не хотелось. Нет, решил он, пусть приходят, и будь что будет. Он рассчитывал, что они все равно не собираются убивать его. Закончив есть, Энтрери вернулся в свою комнату, чтобы все как следует подготовить. Сначала он отодрал одну из досок внутренней обшивки стены, выходившей на улицу, опустил руку в пространство между ней и наружной обшивкой, дотянулся до балки, державшей пол его комнаты, и положил на нее свой знаменитый кинжал и кошелек. Потом он аккуратно вставил доску на место, а на пояс вместо кинжала повесил другой клинок из своего арсенала, немного на него похожий, но не обладавший никакой магической силой. Затем, скорее не ради безопасности, а для того, чтобы не вызвать подозрений, он сделал простейшую ловушку и сел на единственный в комнате стул. Он достал кости и стал бросать их на маленький ночной столик, убивая за игрой время.
        Была уже поздняя ночь, когда послышались первые шаги по лестнице наверх - человек, судя по всему, пытался идти крадучись, но создавал больше шума, чем если бы Энтрери шел нормальным шагом. Звук шагов стих, убийца стал напряженно вслушиваться и уловил тихий скрежет металлической пластинки, вставленной между дверью и косяком. Опытный вор одолеет эту ловушку за пару минут, поэтому он скрестил руки на затылке, откинулся спиной к стене и стал ждать.
        Шум прекратился, и повисла долгая напряженная тишина.
        Энтрери принюхался: где-то что-то горело. На какой-то миг он решил, что они могли подпалить все здание, но пахло горелой кожей. Он перевел взор вниз и тут почувствовал жгучую боль в области ключицы. Цепь ожерелья на его шее - в котором были хитро замаскированы несколько отмычек - соскользнула с рубашки на голое тело.
        И только тогда убийца понял, что все металлические предметы на нем раскалились докрасна.
        Энтрери вскочил и сорвал цепь с шеи, потом одним движением сбросил на пол пояс с раскаленным кинжалом.
        В тот же миг дверь распахнулась, к нему подскочили два солдата Басадони, а следом влетел третий, нацелив на него арбалет.
        Однако стрелять он не стал, как не бросились на него и остальные, хоть и держали мечи наготове.
        Следом за стрелком вошел Кадран Гордеон.
        - Можно было бы и просто постучать, - зло сказал Энтрери, глядя на свои полыхавшие жаром вещи. От раскаленного кинжала доски пола уже начали дымиться.
        В ответ Гордеон швырнул к ногам Энтрери странную золотую монету с изображением головы единорога.
        Энтрери взглянул на Гордеона и только повел плечом.
        - «Верблюда» нужно было убить, - сказал Кадран.
        - Слишком большая честь для него.
        - Разве тебе это решать?
        - Не бог весть какое решение, сравнительно с тем, что я когда-то…
        - Ах, вон что! - перебил его Кадран театральным восклицанием. - В этом и заключается ваше заблуждение, господин Энтрери. Понимаете ли, то, что вы когда-то знали, делали или же должны были сделать, совершенно не важно. Ты не глава гильдии, не лейтенант и даже пока не полноправный солдат, и я сомневаюсь, что когда-нибудь им станешь! - продолжал он другим тоном. - Ты потерял самоконтроль - этого я и ожидал. Все, что тебе надо было, - заслужить одобрение, и если бы ты заслужил его в тот раз, то, возможно - только возможно, - снова мог бы вступить в гильдию.
        - Заслужил одобрение? - со смехом переспросил Энтрери. - Уж не твое ли?
        - Взять его! - скомандовал Гордеон двум солдатам, ворвавшимся в комнату первыми. Они с опаской двинулись к убийце, а он добавил: - Человек, которого ты пытался спасти, казнен, равно как его жена и дети.
        Энтрери слушал вполуха, да его и не слишком волновала судьба тех несчастных, хоть он и понимал, что Гордеон отдал приказ об уничтожении всей семьи лишь затем, чтобы уязвить его. Теперь перед ним стояли гораздо более важные вопросы. Следует ли ему сдаться Гордеону и позволить вернуть себя в гильдию, где ему, вне всякого сомнения, назначат физическое наказание, а затем отпустят.
        Нет, он не потерпит такого обращения ни от этого человека, ни от какого-либо другого. Он напряг мускулы великолепно тренированных ног, хотя двум подходившим солдатам казалось, что он стоит опустив руки с раскрытыми ладонями, словно в доказательство того, что не представляет для них никакой угрозы, и совершенно расслабился.
        Они хотели ухватить его за руки, зайдя сбоку с обнаженными мечами, а третий тем временем держал под прицелом грудь наемного убийцы.
        Мощным прыжком Энтрери взлетел в воздух, подобрал ноги под себя, а потом, раскинув их, нанес ошеломленным солдатам по сокрушительному удару, и они разлетелись в разные стороны. Приземлившись, он схватил того, что справа, и мигом притянул к себе, чтобы заслониться от стрелка. И как раз вовремя. Потом толкнул застонавшего солдата на пол.
        - Первая ошибка, - сказал он Гордеону, вытаскивавшему устрашающего вида саблю.
        Другой солдат уже поднимался на ноги, но тот, в чьей спине глубоко засел дротик из самострела, лежал не шевелясь. Стрелок спешно перезаряжал оружие, но Энтрери больше тревожился о том, что где-то поблизости должен быть маг.
        - Не приближайся, - велел Гордеон солдату. - Я сам его прикончу.
        - Чтобы заработать себе имя? - спросил Энтрери - Но я же безоружен. Представь, как к этому отнесутся в городе?
        - После того как ты умрешь, мы вложим тебе в руку оружие, - заверил его Гордеон со злорадной ухмылкой. - А мои люди подтвердят, что это была честная схватка.
        - Вторая ошибка, - почти неслышно вымолвил Энтрери, потому что схватка действительно была даже честнее, чем лейтенант мог себе вообразить. Подчиненный Басадони сделал прямой выпад, и Энтрери выставил вперед локоть, чтобы упредить удар, намеренно промахнулся, зато в то же время чуть отступил назад, вне пределов досягаемости Кадрана Лейтенант стал кружить, Энтрери повторял его движения. Потом убийца ринулся вперед, но взмахом сабли Кадран Гордеон заставил его отступить, хорошо удерживая защиту.
        Однако Энтрери не собирался принимать его игру. Он сделал это обманное движение лишь затем, чтобы передвинуться относительно противника и подготовиться для следующего удара.
        Гордеон стал наступать, и Энтрери отскочил. Кадран еще приблизился, и убийца сделал резкий шаг вперед, вовлекая его в хитрый и опасный ответный маневр. Но тут же остановился, потому что наконец встал на нужное место и, к удивлению всех присутствовавших, с силой топнул ногой.
        - Что такое? - спросил Гордеон, мотая головой и оглядываясь, потому что посмотреть вниз он не додумался и не видел, что от сотрясения раскаленная цепь чуть подскочила в воздух, и Энтрери сумел подцепить ее носком.
        В следующее мгновение Кадран ринулся вперед, рассчитывая, что уж теперь он точно убьет соперника. Энтрери сделал взмах ногой, и цепь полетела лейтенанту в лицо. К чести Гордеона, он успел перехватить летящее нечто рукой - как и рассчитывал наемный убийца - и тут же взвыл. Цепь намоталась ему на руку, прожигая на коже алые полосы.
        Энтрери в мгновение ока очутился рядом с ним. Он выбил меч из руки лейтенанта, и оружие отлетело далеко в сторону. Сжав кулаки и чуть выпятив средние костяшки, он ударил противника одновременно в оба виска. В глазах у Гордеона потемнело, он безвольно уронил руки, а Энтрери с силой ударил его лбом в лицо. Гордеон стал заваливаться назад, но убийца поймал его и повернул спиной к себе, потом пропустил руку у него между ног и ухватил за запястье. Чуть повернув его так, чтобы он оказался вровень со стрелком, Энтрери изо всех сил толкнул лейтенанта прямо на перепуганного солдата с самострелом. Гордеон так тяжело ударился об оружие, что разрядил арбалет.
        Оставшийся в живых солдат бросился на Энтрери сбоку, но он был не особенно умелым воином, даже по меркам Кадрана Гордеона. Наемный убийца без труда уклонился от его неуклюжего выпада, а потом сделал быстрый шаг вперед, даже не дав солдату возможности отдернуть клинок назад. Ухватив его за запястье руки, державшей меч, он высоко поднял ее, шагнул вперед и вывернул солдату запястье так, что тот от боли уже не мог ничего сделать.
        Солдат начал отбиваться свободной рукой. Энтрери взялся ладонью за лезвие меча и, пока парень не сообразил, что он делает, отклонил его назад через запястье, отчего невыносимая боль волной прошла по всему телу солдата. Чуть передвинув руку, Энтрери легко вынул меч из пальцев противника и быстро повернул его.
        Потом убийца отдернул назад руку и всадил меч снизу вверх в брюшину солдата, пропоров ему и живот, и легкие.
        Молниеносным движением, не озаботившись даже вытащить меч, он развернул умиравшего, намереваясь и его толкнуть на стрелка. И в самом деле, упорный стрелок уже прилаживал новый дротик. Но в дверях появился куда более опасный враг - чародей в развевающихся одеждах. Энтрери заметил, что он поднял какой-то тонкий прутик - очевидно, волшебную палочку, - но в следующий миг можно было различить только мелькание рук и ног, потому что он толкнул на мага убитого солдата, и оба отлетели прочь.
        - Разве я еще не заслужил твоего одобрения? - прокричал Энтрери оглушенному Кадрану Гордеону, при этом стремительно перемещаясь, потому что стрелок не спускал его с прицела, а магу почти удалось подняться на ноги. Убийца почувствовал жгучую боль в боку - туда угодил дротик, но стиснул зубы и с ревом, заслонив руками лицо и подтянув под себя ноги, выпрыгнул в окно, проломив переплет, и пролетел десять футов до тротуара. Едва коснувшись земли, он оттолкнулся и сделал боковой кувырок, а потом еще один, чтобы погасить силу удара. Потом вскочил и бросился бежать, а в стену совсем рядом с ним вонзился дротик, пущенный из самострела вслепую.
        Все вдруг пришло в движение, потому что отовсюду, из всех мыслимых укромных уголков стали появляться солдаты Басадони.
        Энтрери пустился бежать по какому-то переулку, перескочил через верзилу, наклонившегося, чтобы ухватить его поперек туловища, и резко свернул за угол. Быстро, как кошка, он полез на крышу, пробежал по ней, перепрыгнул через другой переулок на крышу противоположного дома и помчался дальше.
        Он спустился на широкую улицу, потому что понимал: преследователи будут поджидать его в переулках. Он стремительно взобрался на стену какого-то здания, руками и ногами уцепившись за едва заметные шероховатости, и замер, распластавшись так, что совершенно слился со стеной.
        Вокруг раздавались крики «Взять его!», прямо под ним пробегали солдаты, но, к счастью для Энтрери, крики постепенно стихали и становились все реже. Он чувствовал, что полученное ранение серьезно, вероятно даже смертельно, хотя кровопотеря и была небольшой. В конце концов он с трудом сполз по стене, сил едва оставалось на то, чтобы держаться на ногах. Положив ладонь на бок, он ощутил, что толстый плащ насквозь пропитан горячей кровью, и при этом нащупал самый кончик глубоко засевшего дротика.
        Теперь он едва дышал. А что это могло означать, он хорошо понимал.
        Однако удача сопутствовала ему, потому что, когда он вернулся к харчевне, солнце еще не взошло, а на улице почти не осталось солдат Басадони, хотя наверняка внутри они были. По обломкам на тротуаре Энтрери легко разыскал свое окно и прикинул высоту, на которой находился его тайник. Нужно было пробраться туда неслышно, как тень, потому что он слышал доносившиеся из его комнаты голоса, в том числе и голос Гордеона. Энтрери полез вверх, находя надежные зацепки и изо всех сил стараясь не стонать, хотя на самом деле ему хотелось вопить от боли.
        Он терпеливо и тихо расковыривал старое, подгнившее дерево. Наконец ему удалось оторвать обшивку и вытащить кинжал и маленький кошель.
        - Не иначе как он воспользовался магией, - едва не переходя на визг, кричал Гордеон. - Проверь-ка еще!
        - Никакого волшебства нет, господин Гордеон, - послышался другой голос, видимо, чародея. - Если у него и были какие-то магические предметы, вероятно, он продал их еще прежде, чем попал сюда.
        Несмотря на боль, Энтрери улыбнулся, услышав, как Гордеон громко заскрипел зубами и что-то с досады пнул ногой. Маг был прав, но ведь они изучили только его комнату, а перекрытия не проверяли.
        С кинжалом в руке наемный убийца плелся по все еще безлюдным улицам. Он надеялся, что наткнется на какого-нибудь солдата Басадони, чтобы обрушить на него накопившуюся ярость, хотя сомневался, что у него сейчас хватит сил даже на зеленого новичка. Вместо солдат он набрел на пару пьянчуг, один из которых спал, приткнувшись к стене дома, а другой разговаривал сам с собой.
        Беззвучно, как смерть, убийца приблизился. Его драгоценный кинжал обладал на редкость полезной особенностью - он мог высасывать жизненные силы из жертвы и переливать их в тело владельца.
        Сперва Энтрери расправился с болтавшим пьяницей, а потом, почувствовав себя значительно сильнее, закусил складку плаща и выдернул дротик, чуть не потеряв сознание от невыносимой боли.
        Но он взял себя в руки и занялся спящим.
        Вскоре он вышел из переулка, и никто не смог бы поверить, что этот человек недавно получил серьезное ранение. Он снова чувствовал себя полным сил и почти надеялся на то, что Кадран Гордеон все еще поблизости.
        Однако он понимал, что противостояние только началось, и, хорошо зная, насколько велики возможности гильдии Басадони, был уверен, что они значительно превосходят его силы. И даже его исключительного мастерства может оказаться недостаточно.
        Они наблюдали за тем, как люди, жаждавшие его убить, вошли в таверну. Они видели, как он в прыжке проломил окно, а потом помчался по улице. Их глаза были зорче глаз солдат Басадони, и они видели, как он пережидал, распластавшись на стене, и беззвучно рукоплескали мастерскому трюку. И теперь, понимая, что их главарь сделал мудрую ставку, они с облегчением смотрели, как он выходит из переулка. И даже сам Артемис Энтрери, лучший убийца из всех наемных убийц, не подозревал, что они где-то поблизости.
        Глава 10. Неожиданное и безрадостное возмездие
        Вульфгар шел вдоль линии предгорий Хребта Мира, искренне надеясь, что па него бросится какое-нибудь чудовище и он сможет высвободить клокочущую внутри ярость. Несколько раз он набредал на какие-то следы и пытался следовать им, но следопытом он был плохим. Хоть он отлично переносил суровый климат, его умение идти по следу нельзя было даже сравнить с мастерством дроу. Равно как и его способность ориентироваться.
        Когда на следующий день он поднялся на утес и огляделся, то неожиданно для себя обнаружил, что пересек по диагонали край горного хребта и все южные земли широко расстилаются перед ним как на ладони. Вульфгар оглянулся назад, думая, что в горах больше вероятности ввязаться в битву, но помимо воли его взгляд снова обратился к открытым полям, темным островкам леса и множеству длинных и неведомых дорог. Он почувствовал, как забилось сердце, как проснулась в нем жажда открытого пространства, желание вырваться за границы замкнутого мира Долины
        Ледяного Ветра. Может, в большом мире ему удастся испытать нечто такое, что затмит бесконечный мучительный морок образов в его голове? Может, отрешившись от знакомого окружения, одного и того же день ото дня, он избавится и от ужасов Абисса?
        И Вульфгар двинулся вниз, в южные земли. Часа через два он натолкнулся на новые следы - скорее всего орков, - но теперь прошел мимо. Когда солнце скрылось, горы уже остались позади. Он стоял и смотрел на закат. В подбрюшьях темных облаков собиралось рыжее и красное пламя, и небо на западе казалось исчерченным сияющими полосами. Выше, в нежной голубизне небес, в просветах облаков проглядывали редкие бледные звездочки. Он стоял и смотрел, а между тем все цвета погасли, из полей в небо поднималась тьма, и над его головой понеслись рваные облака. Звезды мерцали. Вульфгар решил, что это миг его возрождения. Начало новой жизни - жизни человека, одинокого посреди большого мира, человека, полного решимости думать о настоящем, а не о прошлом, и предоставить прошлое самому себе.
        Он сделал привал на равнине, под раскидистыми ветвями ели. Однако, несмотря на всю его решительность, кошмары преследовали его и здесь.
        Тем не менее на следующее утро Вульфгар шел, покрывая размашистым шагом милю за милей, следуя за направлением ветра, полетом птицы или прихотливыми изгибами ручейка.
        Дичи было вдосталь и ягод тоже. С каждым днем ему казалось, что прошлое все меньше цепляется за него и меньше сковывает шаг, а каждую ночь ужасные сны как будто терзали его чуточку слабее.
        Однажды он набрел на удивительный тотем. Невысокий столб, вкопанный в землю, в верхней части которого было вырезано подобие крылатого коня, внезапно перенес Вульфгара в далекое прошлое. В его памяти вспыхнуло воспоминание о случае, произошедшем много лет назад, когда они с Дзиртом, Бренором и Реджисом отправились на поиски родины предков дворфа, Мифрил Халла. Какая-то часть души Вульфгара хотела уйти подальше от этого тотема, бежать прочь, но внутренний голос настойчиво требовал отмщения. Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, Вульфгар нашел свежий след и пошел по нему. Вскоре он подошел к пригорку, с вершины которого увидел стоянку - несколько разбросанных шатров из оленьих шкур, вокруг которых занимались своими делами высокие сильные люди с темными волосами.
        - Небесные Кони, - пробормотал варвар, вспомнив название племени, оказавшего им помощь в бою, который он и его друзья вели с отрядом орков. После того как орки были разгромлены, Вульфгара, Бренора и Реджиса взяли в плен. Обращались с ними с должным уважением, и Вульфгару было даже предложено принять участие в состязании в силе. Он легко победил в нем самого сына вождя. И тогда, следуя традициям чести варваров, ему предложили стать членом племени. Но к несчастью, в качестве испытания верности Вульфгару приказали убить Реджиса, чего он, конечно, сделать не мог. С помощью Дзирта друзья сбежали, но потом шаман по имени Вальрик Зоркий Глаз, прибегнув к черной магии, превратил Торлина, сына вождя, в ужасного призрака и послал его в погоню.
        Друзьям удалось победить призрака. Когда после смерти Торлин вновь принял свой облик и у ног Вульфгара осталось лежать его израненное тело, варвар поклялся отомстить Вальрику Зоркий Глаз.
        Пальцы Вульфгара бессознательно сжали рукоять могучего боевого молота. Он вглядывался в даль, взор его блуждал между палатками и наконец различил сухую подвижную фигуру, прошедшую мимо одного из шатров, - это вполне мог быть Вальрик.
        Но тут же Вульфгар напомнил себе, что шамана может не быть в живых, потому что тот уже много лет назад был довольно стар. И вновь он почувствовал желание сбежать с этого холма и броситься прочь, прочь от всего, что могло бы напомнить о его прошлом.
        Но образ Торлина, его растерзанное тело - наполовину человека, наполовину крылатого коня - так ясно стоял у него пред глазами, что он не смог уйти.
        Целый час он рассматривал стоянку с более близкого расстояния, откуда мог различать лица людей.
        И понял, что Небесные Кони переживают не лучшие времена. Похоже, они выдержали нелегкие битвы, потому что повсюду виднелись раненые, а число шатров и людей было значительно меньше того, что он помнил по старому времени. Большинство в лагере составляли женщины, старики и мальчишки. Объяснением могла служить цепочка из четырех десятков столбов, уходивших к югу, на которых были насажены головы орков. Время от времени стервятники спускались на них, устраивались в спутанных волосах тварей и с удовольствием клевали их глаза и носы.
        Вульфгару больно было видеть, что Небесные Кони так пострадали, потому что, несмотря на клятву отомстить их шаману, он считал само племя гордым и достойным народом, очень похожим на его собственный по традициям и укладу. Он подумал, что надо бы оставить их в покое, но, когда уже повернулся, чтобы уйти, заметил, как откинулся полог, закрывавший вход в один из шатров, и наружу выскочил тощий старик. Он был совсем древний, в белом одеянии, сшитом так, что, когда он поднимал руки, за его спиной как будто появлялись крылья, но главное - у него на глазу была повязка с огромным изумрудом. Когда старик проходил мимо, варвары почтительно склоняли головы; один ребенок даже метнулся к нему и поцеловал ему руку.
        - Вальрик, - пробормотал Вульфгар, потому что ошибки быть не могло - это действительно был шаман.
        Вульфгар пошел вперед неспешной уверенной походкой, поигрывая Клыком Защитника. Уже одно то, что он вступил на территорию стоянки и никто не преградил ему путь, говорило о том, в каком упадке и унынии находилось племя, ведь варварские племена никогда не позволяли себе такой беспечности.
        А Вульфгару удалось пройти мимо первых шатров и даже приблизиться к Вальрику Зоркий Глаз. Шаман изумленно воззрился на него, потом старика заслонил высокий воин среднего возраста, сильный, но очень худой.
        Ничего не сказав, воин сразу замахнулся на пришельца тяжелой дубиной. Однако Вульфгар быстрее, чем того ожидал противник, сделал шаг вперед, перехватил дубину свободной рукой и с силой, превышавшей всякое воображение, вывернул воину запястье и выдернул дубину из его руки, а потом отбросил ее далеко в сторону. Воин взревел и бросился на незнакомца. Но Вульфгар выставил вперед руку и отпихнул его назад.
        Тут же из шатров повыскакивали все мужчины племени, хотя их было значительно меньше, чем когда-то, и встали вокруг Вальрика, заслонив шамана от пришельца. Вульфгар ненадолго отвел глаза от ненавистного Вальрика и, осмотрев отряд, увидел, что все это не очень сильные воины. Большинство были или слишком молоды, или слишком стары. Совершенно очевидно, что недавно Небесные Кони выдержали жестокую битву и еще не оправились от нее.
        - Кто ты, пришедший незваным? - спросил один из мужчин, большой и крепкий, но уже начинавший седеть.
        Вульфгар пристально вгляделся в него, в его проницательные глаза, лохматую гриву темных с проседью волос, довольно густую для человека его возраста, в твердый, гордо очерченный рот. Он был похож на одного воина из племени Небесных Коней, которого Вульфгар знал когда-то давно, храброго и честного человека. Правильность догадки Вульфгара подтверждалась и тем, что человек заговорил прежде всех остальных, не дав сказать слова даже Вальрику.
        - Отец Торлина, - вымолвил варвар, поклонившись ему.
        Человек взглянул на него с удивлением. Похоже было, он не знает, что сказать.
        - Ерик Убивший Волка! - пронзительно выкрикнул Вальрик. - Это вождь Небесных Коней.
        А кто ты, что пришел незваным? Кто ты, говорящий о давно пропавшем сыне Ерика?
        - Пропавшем? - недоверчиво повторил Вульфгар.
        - Его взяли боги, - ответил Вальрик, размахивая покрытыми перьями рукавами. - Для божественного преследования, священной погони.
        Вульфгар понял, что столкнулся с давней чудовищной ложью. Торлина, превращенного в отвратительного призрака, Вальрик послал в погоню за Вульфгаром и его спутниками. Молодой воин умер страшной смертью у них на руках, в чистом поле. Но Вальрик, видно, решил скрыть ужасную правду от Ерика и придумал эту историю, чтобы не лишать вождя надежды. Священную погоню вдохновляли боги, и она могла длиться много десятков лет.
        Вульфгар понимал, что ему следует быть предельно тактичным, потому что любым неосторожным или резким замечанием можно было вызвать гнев Ерика.
        - Священная погоня продолжалась недолго, - сказал он. - Потому что боги - мои боги - увидели, что она не ведет к добру.
        Вальрик широко открыл глаза, видимо начиная что-то смутно припоминать.
        - Кто ты? - снова спросил он, и голос его едва заметно дрогнул.
        - А ты разве не помнишь, Вальрик Зоркий Глаз? - спросил Вульфгар, двинувшись к нему, но и воины сразу же сомкнулись вокруг шамана - Неужели Небесные Кони так скоро забыли лицо Вульфгара, сына Беарнегара?
        Вальрик прищурился, вспоминая.
        - Неужели Небесные Кони забыли северянина, которого готовы были принять в свое племя, северянина, который путешествовал вместе с дворфом, хафлингом и… - он помедлил, зная, что теперь-то они уж все вспомнят, - и чернокожим эльфом?
        - Ты! - вскричал Вальрик, выпучив глаза и тыча трясущимся пальцем в сторону варвара.
        При упоминании о дроу, пожалуй, единственном темном эльфе, которого варвары видели за всю свою жизнь, память всех остальных тоже прояснилась. Начались перешептывания, и многие воины покрепче ухватились за оружие, готовые по первому слову броситься на незваного гостя и убить.
        Вульфгар стоял спокойно.
        - Я Вульфгар, сын Беарнегара, - раздельно повторил он, глядя на Ерика Убившего Волка. - И я не враг Небесным Коням. Наши народы в дальнем родстве, и жизнь наша похожа. Я вернулся потому, что поклялся это сделать, когда увидел на поле тело мертвого Торлина.
        - Мертвого Торлина? - пронеслось эхо голосов, и воины сгрудились теснее.
        - Я и мои друзья не желали зла Небесным Коням, - продолжал Вульфгар, понимая, что говорить ему осталось недолго. - Ведь мы вместе в тот день сражались против общего врага и победили.
        - Ты отказался остаться с нами! - взвизгнул Вальрик. - Ты оскорбил мой народ!
        - Что тебе известно о моем сыне? - спросил Ерик, отстраняя рукой шамана и подходя ближе.
        - Я знаю, что Вальрик отдал его духу Крылатого Коня и послал убить нас, - ответил Вульфгар.
        - Ты признаешь это и при этом без опаски приходишь на стоянку нашего племени? - спросил Ерик.
        - Я знаю, что ваши боги не были благосклонны к той погоне, потому нам удалось уничтожить существо, в которое превратился твой сын.
        - Убейте его! - заверещал Вальрик. - Убейте, как тех орков, что напали на нас во тьме ночной!
        - Стойте! - выкрикнул Ерик, раскинув руки.
        Ни один из Небесных Коней, хоть и преисполненных желания убить чужака, не двинулся с места, они были похожи на стаю охотничьих собак, сдерживаемых поводками.
        Ерик стал перед Вульфгаром. Вульфгар прямо посмотрел ему в глаза, но между тем заметил, что Вальрик за спиной вождя копается в кожаной сумке на боку, в которой хранил таинственные волшебные вещества.
        - Мой сын мертв? - спросил Ерик, стоя почти вплотную к варвару.
        - Твой бог оставил его, - ответил Вульфгар. - Потому что его дело, то есть дело Вальрика, не было правым.
        Однако, несмотря на осторожность, Вульфгару не удалось подготовить вождя. Новость о гибели сына была столь оглушительной и такой тяжелой, что любые объяснения или оправдания были излишни. С исступленным воплем вождь бросился на Вульфгара, но варвар ожидал этого, поэтому высоко поднял руку, чтобы предотвратить удар, и с силой опустил вниз, стукнув вождя по вытянутой руке, отчего тот даже покачнулся. Вульфгар бросил Клык Защитника, сильно толкнул Ерика в грудь, и тот отлетел на несколько шагов назад, к своим оцепеневшим воинам.
        Подхватив на ходу молот, Вульфгар бросился вперед, но воины уже пришли в себя, и Вульфгар с досадой увидел, что к Вальрику ему не подобраться. Он надеялся, что, прежде чем его убьют, ему удастся швырнуть молот между головами варваров, но тут всех поразил шаман, потому что сам выскочил вперед, распевая слова заклинания, и бросил в Вульфгара горсть травы и порошков.
        Вульфгар ощутил магическое вмешательство. Все воины, включая Ерика, отступили на пару шагов, а вокруг варвара словно сомкнулись громадные черные стены. Вся его сила вдруг куда-то ушла, и он вынужден был застыть на месте.
        Новые и новые волны парализующей энергии накатывали на него, а Вальрик скакал вокруг, пригоршнями разбрасывая порошок и усиливая заклятие.
        Вульфгару казалось, что он стал тонуть, что земля сейчас поглотит его.
        Но такие чары были ему знакомы. В те годы, что он провел в Абиссе, приспешники Эррту, и особенно коварные суккубы, часто пользовались похожими чарами, чтобы сделать его беспомощным и вытворять с ним все, что угодно. Он так часто испытывал подобное вмешательство, что со временем научился противостоять ему.
        Вульфгар воздвиг в душе сплошной заслон яростного гнева, распаляя его воспоминаниями об Эррту и о суккубах, заслон, через который не проникали никакие чары. При этом он прилагал большие усилия, чтобы внешне казаться покорившимся, и стоял совершенно неподвижно, опустив молот вниз. Он слышал, что воины вокруг приветствуют Вальрика Зоркий Глаз, и краем глаза видел, что некоторые уже начали ритуальный танец, воздавая хвалу своему богу и Вальрику, его человеческому воплощению.
        - О чем он говорит? - обратился Ерик к Вальрику. - Что за дух обуял Торлина?
        - Я же тебе говорил, - ответил тощий шаман, подойдя вплотную к Вульфгару. - Все дело в эльфе-дроу! Этот человек, который выглядит так достойно, путешествовал с темным эльфом! Разве кто-нибудь, кроме Торлина, мог бы перевоплотиться и уничтожить такого опасного врага?
        - Ты же говорил, что Торлин отправлен в священную погоню, - возразил Ерик.
        - Так я думал, - солгал Вальрик. - И может, так оно и есть. Зачем верить россказням этого чужака! Ты видел, как легко чары Утгарда сломили его, и вот он стоит перед нами, слабый и беспомощный! Скорее всего он вернулся потому, что все трое его спутников погибли, убитые могучим Торлином, а сам он понял, что далее при помощи дроу не сможет справиться с твоим сыном, не сможет иначе отомстить за своих друзей.
        - Но Вульфгар, сын Беарнегара, одолел Торлина, когда они состязались в силе, - вставил кто-то.
        - Это случилось до того, как он прогневал Утгарда! - выкрикнул Вальрик. - Смотрите, вот он стоит, подавленный и беспомощный…
        Но едва он это произнес, Вульфгар неожиданно ступил вперед и положил ладонь на лицо тщедушного шамана. Показав нечеловеческую силу, варвар поднял Вальрика в воздух и с размаху опустил на ноги, после чего начал его отчаянно трясти.
        - Какой бог, Вальрик? - рычал он. - Чего стоят твои воззвания к Утгарду, когда сам я - воин Темпоса? - И в подтверждение своих слов, все еще держа шамана одной рукой, он напряг мускулы, поднял его вверх и долго держал на весу, совершенно не обращая внимания на то, что старик извивался и махал руками. - Если бы Торлин убил моих друзей в честном бою, я не пришел бы мстить, - обратился он к Ерику. - Я здесь не затем, чтобы поквитаться за них, потому что все они живы и здоровы. Я пришел поквитаться за Торлина, это был человек чести и большой силы, а этот негодяй гнусно использовал его.
        - Но Вальрик наш шаман! - раздалось множество голосов.
        Молодой варвар опустил старика на землю, заставив встать на колени, и отклонил его голову назад. Вальрик судорожно цеплялся за предплечье Вульфгара и кричал: «Убейте его!» - но тот нажал чуть сильнее, и из горла шамана понеслись невразумительные хрипы.
        Вульфгар обвел взглядом кольцо воинов. Пока Вальрик у него в руках, он, возможно, выиграет немного времени, но потом они все равно убьют его. Однако собственная жизнь Вульфгара ничуть не волновала. Он помедлил, потому что его поразило выражение лица Ерика, который, казалось, был совершенно уничтожен. Вульфгар пришел с вестью, сломившей гордого вождя, и варвар понимал, что если сейчас убьет шамана, а потом и многих других в столкновении, которое неминуемо последует, то Ерик уже вряд ли когда-либо оправится. Равно как и все племя.
        Варвар посмотрел на жалкого шамана. Думая, как поступить, он нечаянно надавил еще сильнее. Тщедушный старичок перегнулся почти пополам, и казалось, вот-вот переломится. Как было бы просто - надавить еще чуть-чуть и сломать ему хребет.
        Как просто и как бессмысленно. Со стоном досады, не имевшим ничего общего с состраданием, он поднял Вальрика с земли, перехватил второй рукой между ног и вновь поднял высоко над головой. С ревом он отшвырнул его на десяток футов прямо в стену шатра. Вальрик упал, а сверху на него посыпались шкуры и колья.
        Воины бросились на чужака, но он уже схватил Клык Защитника и широким взмахом заставил их отступить, выбив оружие у некоторых, а одному едва не снеся руку.
        - Стойте! - велел Ерик. - И ты, Вальрик, тоже! - властно обратился он к шаману, уже выбравшемуся из завала и вновь призывавшему смерть на голову Вульфгара.
        Ерик прошел к варвару, минуя своих воинов. Северянин видел в его глазах ясное желание убить его.
        - Я буду скорбеть, если мне придется убить отца Торлина, - спокойно произнес Вульфгар.
        Этими словами он задел нужную струнку; лицо старого вождя смягчилось. Не говоря ни слова больше, варвар повернулся, чтобы уйти, и ни один из воинов не воспрепятствовал ему.
        - Убейте его! - бесновался Вальрик, но Вульфгар развернулся и швырнул молот. Оружие, крутясь, пролетело двадцать футов в мгновение ока и с силой ударилось о грудь коленопреклоненного шамана. Он упал, уже мертвый, на кучу шкур и шестов.
        Все обернулись к Вульфгару, и многие Небесные Кони готовы были наброситься на него.
        Однако Клык Защитника неожиданно вновь оказался у него в кулаке, и все отпрянули.
        - Его хранит его бог Темпос! - выкрикнул кто-то.
        Вульфгар вновь повернулся и пошел прочь, с горечью подумав, как это далеко от истины. Он думал, что Ерик побежит за ним или прикажет воинам убить его, но за спиной у него воцарилась гробовая тишина. Ни приказов, ни возмущения, ни движения. Ничего. Ерик и все племя, обессиленные потерями, настолько были потрясены вестью о кончине сына вождя и правдой о его судьбе, так ошеломлены внезапным и жестким отмщением Вальрику, что просто оцепенели.
        Покидая стоянку Небесных Коней, Вульфгар не почувствовал облегчения. Он шагал по дороге, злой на Вальрика, и на всех этих проклятых Небесных Коней, и на весь этот проклятый мир. Пнув камень на дороге, он подхватил еще один, довольно увесистый, и далеко швырнул его, громко взревев от досады и бессилия. Вульфгар шел куда глаза глядят. Вскоре он набрел на след нескольких орков, возможно, даже тех же самых, что напали на Небесных Коней прошлой ночью. След был легко различим - пятна крови, смятая трава и поломанные побеги уводили с основной тропы в маленькую рощу.
        Почти не рассуждая, Вульфгар повернул в ту сторону, грубо ломая деревца, рыча и бормоча проклятия. Но постепенно он немного успокоился. Его бесило отсутствие в жизни большой цели и смысла, но теперь вместо них появилась маленькая близкая цель. Он шел теперь по следу осторожнее, обращая внимание на боковые дорожки, где могли затаиться разведчики-орки. И в самом деле, одну такую тропку с двойной цепочкой свежих следов он и обнаружил. Он тихо двинулся по ней, внимательно вглядываясь в тени и укромные уголки.
        День уже клонился к концу, легли густые тени, и Вульфгар понял, что ему нелегко будет обнаружить орков раньше, чем они увидят его. Наверняка они настороже - иначе и быть не может после такой тяжелой битвы.
        Вульфгар много лет бок о бок с Дзиртом дрался с разными человекоподобными существами, учась распознавать их особенности и боевые приемы. Сейчас ему необходимо было сделать так, чтобы орки не предупредили о нем основные силы. И он знал, что для этого нужно.
        Спрятавшись в придорожных кустах, варвар обмотал молот гибкими побегами, стараясь насколько возможно замаскировать оружие. Потом обмазал лицо грязью и обвалял в пыли плащ, чтобы было похоже, будто он рваный. Грязный, прикидываясь израненным, он вышел из кустов и пошел по дороге, сильно прихрамывая, стеная на каждом шагу и время от времени восклицая: «Моя доченька!»
        Очень скоро он почувствовал, что за ним следят. Тогда он стал еще больше припадать на ногу, один раз даже упал и, воспользовавшись остановкой, осмотрелся получше.
        В ветвях ближайшего дерева он заметил темный силуэт орка, нацелившего на него копье. Еще несколько шагов, и эта тварь попытается его прикончить.
        Он понял также, что поблизости находится еще один орк, хоть и не разглядел его. Вполне возможно, тот стоял на земле, готовый подбежать и прикончить варвара, как только в него вонзится копье. Эти двое должны были предупредить своих соплеменников, но они понадеялись, что легко прикончат встречного доходягу и обберут его до того, как доложат главарю.
        Вульфгару нужно было быстро обезвредить их, но он не осмеливался подойти ближе к тому, кто держал копье. Он поднялся на ноги, сделал еще один неуверенный шаг, потом постоял и воздел глаза и руки к небу, как бы сокрушаясь о пропавшем ребенке. Затем, снова чуть не упав, развернулся и направился в ту сторону, откуда пришел, громко всхлипывая и судорожно вздрагивая плечами.
        Он был уверен, что орк не устоит перед соблазном легкой добычи. Мускулы его напряглись, он лишь чуть-чуть повернул голову и услышал шорох в кроне.
        Варвар резко обернулся, когда копье едва не коснулось его. Мгновенно, с невиданным для человека его роста проворством, он поймал оружие за древко, прижал к боку и с притворным стоном свалился наземь, извиваясь. Правой рукой он придержал копье, а из левой не выпускал Клык Защитника.
        Справа послышался треск веток, но варвар лежал на спине, терпеливо ожидая.
        Второй орк выскочил из кустов и стремглав кинулся к нему. Вульфгар, рассчитав движение с почти предельной точностью, откатился в сторону и вскочил, а копье выпустил. Поднимаясь, он с разворота размахнулся Клыком Защитника. Но орк отпрыгнул, и оружие просвистело в воздухе, не задев его. Вульфгар, не обращая на это внимания, продолжил поворот вокруг своей оси и приметил второго орка на ветви дерева. Он метнул молот, однако не смог остановиться и посмотреть, попал ли, только услышал треск, вопль и звук падения раздробленного тела сквозь ветки.
        Тот орк, что был рядом, взвизгнул, швырнул свою дубину, развернулся и попытался сбежать.
        Дубина попала Вульфгару в грудь, но он даже не покачнулся. Секунда, и он уже поставил орка на колени, как недавно Вальрика, далеко отклонив назад его голову, так что позвоночник прогнулся вперед дугой. Сразу перед глазами встал образ коварного шамана. Потом варвар надавил изо всех сил, с яростным ревом отбиваясь от размахивавшего руками орка. Он слышал, как хрустнул позвоночник, и руки жертвы потянулись вверх, судорожно сотрясаясь.
        Вульфгар отпустил его, и мертвый орк упал на землю.
        Клык Защитника снова оказался в руке варвара, и он вспомнил о втором нападавшем. Обернувшись, он довольно кивнул сам себе, увидев, что противник лежит под деревом мертвый.
        Чувствуя, что жажда крови распаляется с каждой новой жертвой, и не ощущая удовлетворения, Вульфгар побежал обратно к основной дороге, а потом дальше по ней. Лагерь орков он обнаружил, когда уже спускались сумерки. Там оказалось больше двадцати тварей, остальные, наверное, были неподалеку - разведывали окрестности и охотились. Ему надо было бы подождать, пока наступит ночь, когда лагерь затихнет и большинство орков уснет. Повременить, осмотреться получше и разобраться, насколько силен отряд.
        Надо было бы подождать, но Вульфгару не терпелось.
        Клык Защитника пронесся по воздуху, пролетел между двумя орками поменьше и угодил в одного здорового, сбив и его, и второго, с которым он разговаривал.
        Следом с диким ревом ринулся Вульфгар. Он ухватил копье одного перепуганного орка, не глядя ткнул им в другую сторону, пронзив орка сбоку от себя, выдернул и обрушил древко на голову первого, переломив деревяшку пополам. Схватив оба обломка, он воткнул их в череп орка с двух сторон и, когда тот попытался дотянуться и ухватиться за остатки древка, попросту перебросил его через себя. Тяжелым ударом он свалил еще одного противника, который как раз собирался выхватить меч, а потом, громко рыча, обрушился еще на двоих и сбил их с ног. Он сыпал удары направо и налево, пинался, толкался - разбрасывал орков вокруг себя любыми способами. А они, по правде говоря, стремились скорее убраться с его пути, чем нападать на чудовищного великана.
        Вульфгар поймал одного, развернул и ударил его лбом в лицо, потом придержал за патлы и съездил кулаком по гадкой роже.
        Варвар метался в поисках новой жертвы. Вскоре Клык Защитника вернулся к нему, и он метнул его на десяток футов. Молот врезался прямо в голову одного нерасторопного орка.
        Орки подступали, размахивая дубинами. Вульфгар принял один удар, потом другой, но на каждый синяк или царапину со стороны орков он отвечал тем, что хватал одного из них и разрывал на части. Потом Клык Защитника снова вернулся к нему, и наступление орков захлебнулось, отбитое мощными взмахами молота, хотя сам вид Вульфгара, покрытого кровью, дико ревущего и размахивающего жутким оружием, уже достаточно напугал трусливых орков. Кто мог, бежал в лес, кто не успел, тот умирал от рук могучего варвара.
        Чуть позже Вульфгар вышел из разоренного лагеря, лупя Клыком Защитника по стволам деревьев. Он знал, что за ним сейчас наблюдает множество глаз. Но он также знал, что никто не осмелится напасть на него.
        Вскоре он вышел на возвышенность, откуда увидел последние закатные лучи, такие же раскаленные полосы, как и те, что видел днем раньше с южных отрогов Хребта Мира.
        Только теперь величественное зрелище не тронуло его сердце. Теперь он понял, что надежда освободиться от прошлого была напрасной, что воспоминания будут терзать его, куда бы он ни пошел и что бы ни делал. Он не почувствовал удовлетворения, отомстив Вальрику, и не ощутил никакой радости, разгромив орков.
        Он вообще ничего не почувствовал.
        Вульфгар даже не удосужился смыть кровь с одежды или перевязать многочисленные неглубокие раны. Сначала он шел на закат, потом - наперегонки с луной, поднявшейся у него за спиной и начавшей свой путь к западному горизонту.
        Тремя днями позже он оказался перед восточными воротами Лускана.
        Глава 11. Боевой Маг
        - Не входи сюда! - вскричал Ла Валль, а потом добавил просительно: - Умоляю тебя.
        Но Энтрери смотрел на него с непроницаемым выражением лица.
        - Ты ранил Кадрана Гордеона, - продолжал Ла Валль. - Причем гораздо больше ты уязвил его гордость, чем плоть. Поверь мне, это намного опаснее.
        - Гордеон - дурак, - огрызнулся Энтрери.
        - Но у этого дурака - войско, - поддел его чародей. - Нет второй такой гильдии со столь же прочным положением на улицах, как Басадони. У них столько сил и возможностей, как ни у кого, и все это они обратили против Артемиса Энтрери, можешь мне поверить.
        - А может, и против Ла Валля? - с ухмылкой спросил убийца. - За то, что разговаривал с тем, на кого охотятся?
        Ла Валль ничего не сказал, только не сводил тяжелого взгляда с человека, который, вероятно, приговорил его уже одним своим присутствием в его комнате.
        - Можешь рассказать им все, что потребуется, - разрешил Энтрери. - Правда. Не пытайся обманывать их ради меня. Скажи, что я пришел сюда без приглашения, чтобы поговорить с тобой. И скажи, что ран на мне не было, несмотря на все их усилия.
        - Хочешь их подразнить?
        - А разве это имеет значение? - пожал плечами Энтрери.
        Ла Валль промолчал, и убийца, коротко поклонившись, подошел к окну, обезвредил неуловимым движением руки одну ловушку, осторожно протиснулся, чтобы не задеть остальные, скользнул по стене и неслышно спрыгнул на улицу.
        Он решился пройти мимо «Медного муравья», но только мимоходом. Все же хафлинга у дверей его заметили. К удивлению убийцы, в переулочке, куда выходила боковая стена здания, вновь открылась потайная дверь и Двавел Тиггервиллис вышла поговорить с ним.
        - Боевой маг, - предостерегающим шепотом произнесла она. - Его зовут Мерле Паризо. У него слава непревзойденного бойца во всем Калимпорте. Опасайся его, Артемис Энтрери! Беги! Беги из города и вообще из Калимшана! - Сказав это, она скользнула в щель и исчезла за стеной.
        Серьезность ее слов и тона заставила убийцу призадуматься. Одно то, что Двавел вышла предупредить его без всякой выгоды для себя, - ведь чем бы он отплатил ей, если бы последовал совету и бежал из города? - но с риском потерять все, могло означать, что ей велели сказать именно это. Или же что боевой маг не делал никакой тайны из своих намерений.
        Так что не исключено, что этот чародей чересчур самоуверен, решил Энтрери, однако то было слабое утешение. Боевой маг! Волшебник, целиком посвятивший себя искусству вести бой с помощью магии. Пусть он и самоуверен, но он имеет на это право. Энтрери сражался и убивал многих чародеев, однако всю безнадежность нынешнего положения понимал вполне. Для опытного воина, если только он успел подготовить удобное поле боя, обычный маг не был серьезным соперником. Но даже если и нет, задача все равно не являлась такой уж тяжелой, поскольку чародеи по самой своей природе были рассеянны и медлительны. Как правило, маг должен был предвидеть схватку хотя бы за день, чтобы подготовить все необходимые силы и заклинания. Но чаще всего чародеи, целиком поглощенные своими изысканиями и слишком несобранные, не ожидали нападения. Зато, если маг сам вел преследование, а не был преследуемым, его нелегко было застать врасплох. Энтрери понимал, что дела его плохи, и даже стал всерьез раздумывать, не последовать ли совету Двавел.
        Впервые после возвращения в Калимпорт наемный убийца понял: плохо остаться без друзей и пособников. Он вспомнил, как редко выживают в Мензоберранзане отпрыски погибших Домов.
        Может, Калимпорт не так уж и отличается от города дроу?
        Он двинулся к своему новому жилищу - пустой хибаре в самом конце переулка, но потом передумал. Не исключено, что чародей, столь искусный в боевой магии, является также и мастером по части предвидения. Хотя Энтрери понимал, что это не имеет большого значения. Раз уж все так сплелось, то Мерле Паризо наверняка действовал от имени гильдии Басадони, и, если ему понадобится обнаружить Энтрери при помощи чародейства, гильдия охотно предоставит в его распоряжение всех своих прорицателей.
        Куда же идти? Ему не хотелось оставаться посреди улицы, где маг мог нанести удар издалека или, например, подняться в воздух и обрушить на него свою силу. Поэтому он стал осматривать здания, ища местечко, где можно было бы укрыться на время, при этом все время сознавая, что за ним могут следить при помощи магии.
        Ни на мгновение не забывая об этом, Энтрери даже не слишком удивился, когда в предположительно пустой задней комнате какого-то темного склада перед ним в клубе оранжевого дыма внезапно возникла закутанная в длинную мантию фигура. Дверь за наемным убийцей сразу наглухо закрылась.
        Энтрери быстро огляделся, обнаружил, что в комнате нет других выходов, и выругался: угораздило ж его зайти именно сюда. Он снова подумал, что, будь у него друзья и знай он хорошо нынешний Калимпорт, этого бы не случилось. Его ждали повсюду, куда бы он ни пошел. Они всегда были на шаг впереди, следили за каждым его движением и, очевидно, успели приготовить поле битвы. Энтрери подумал, что глупо было даже соваться в этот город, предварительно не разведав и не разузнав всего, что требовалось, чтобы выжить здесь.
        Однако убийца напомнил себе, что не время предаваться мыслям о том, что было бы, если бы… Он вытащил кинжал и стал в боевую стойку, целиком сосредоточившись на происходящем. В том, что дверь магически заперта, он не сомневался.
        - Вот он я, Мерле! - со смехом воскликнул чародей, широко раскинув руки.
        Широкие рукава его мантии вздулись парусами, и из них посыпался дождь разноцветных огней. Он взмахнул руками еще раз, простер их перед собой, и на убийцу обрушилась молния. Но Энтрери уже успел метнуться в сторону, сделал кувырок, и огненная волна не задела его. Он бросил взгляд назад, надеясь, что дверь вышибло, но она устояла.
        - Что ж, ловко увернулся! - похвалил Мерле Паризо. - Но, право слово, жалкий наемник, неужели ты хочешь продлить этот спектакль? Может, постоишь спокойно, пока я не покончу с тобой, быстро и по-доброму? - Он вдруг оборвал свои издевки и снова углубился в заклинания, потому что Энтрери бросился на него с кинжалом в руке. Мерле не сделал ни малейшей попытки уклониться от убийцы, метившего ему в лицо, продолжая бормотать слова заклинания.
        Кинжал словно уткнулся в каменную стену. Энтрери не удивился - любой мало-мальски дальновидный чародей приготовил бы такую защиту, - но его поразила сила сосредоточенности Паризо. Маг ни на мгновение не отвлекся от своего занятия, даже не моргнул, когда перед самым носом у него блеснула сталь оружия. В следующий миг туча волшебных снарядов отбросила Энтрери назад.
        Убийца бросился в сторону, нырнул и сделал кувырок, предвидя новую атаку. Сейчас Мерле Паризо смеялся над ним с непоколебимой самоуверенностью.
        - И куда ты побежишь? - издевался он. - На сколько у тебя достанет сил увертываться?
        Если бы Энтрери принимал издевки чародея близко к сердцу, ему было бы трудно держать себя в руках. Многие воины похуже на его месте легко дали бы слабину, последовали бы совету чародея и уступили неотвратимому.
        Но только не Энтрери. Все его безразличие как рукой сняло. Раз жизнь повисла на волоске, все сомнения и размышления были забыты. Теперь он жил со всей полнотой, в венах пульсировал азарт. Проблемы надо решать по мере их поступления, подумал он. Сначала надо было найти способ пробиться сквозь «каменную кожу» - магическую преграду, неуязвимую для оружия. Секрет был в том, что она могла выдержать только ограниченное число ударов. Вертясь волчком и увертываясь, Энтрери добрался до стула, выломал ножку, сделал кувырок и швырнул ее в чародея, ровным счетом ничего не добившись, конечно.
        На него обрушился новый град волшебных снарядов, обдав жгучей болью. Однако он только передернул плечами и бросил в мага одну за другой еще две ножки.
        Потом полетела четвертая. Следом Энтрери швырнул сиденье. Довольно жалкий снаряд, потому что вряд ли он мог причинить магу вред, даже если бы его не окружала невидимая броня, но зато исчез еще один невидимый защитный слой.
        Все же Энтрери пришлось поплатиться за издевательское нападение. Новая молния Мерле Паризо настигла его, и он отлетел к стене, перевернувшись в воздухе. Плечо горело, волосы встали дыбом, сердце бешено колотилось.
        Рыча от отчаяния и боли, убийца снова ринулся к магу, со свистом рассекая воздух кинжалом.
        - Л сколько еще раз выдержишь ты?! - выкрикнул он, всаживая клинок снова и снова.
        Ответом были танцующие языки пламени, окружившие Паризо без всякого вреда для него. Энтрери заметил зарождающееся пламя слишком поздно, чтобы удержать руку, и кинжал прошел сквозь огонь, снова не пробив волшебную броню. Зато Энтрери досталось. Огненный щит повторил его удар, но направил его против него же, и на ребрах и так израненного убийцы появилась новая глубокая рана.
        Энтрери с воплем отпрянул, однако так, чтобы оказаться напротив двери, и быстро пригнулся, как только в него полетела новая молния.
        Выпрямившись, убийца с удовольствием заметил, что деревянная дверь и впрямь кое-где треснула. Он схватил еще один стул и швырнул его в мага, одновременно бросаясь к двери.
        Однако тут же замер, услышав стон Мерле Паризо, и круто развернулся, решив, что «каменная кожа» наконец пробита.
        Но тут же сам взревел от досады.
        - Ах, как умно, - кисло отметил он, поняв, что этой уловкой чародей всего лишь выиграл время для нового заклинания.
        Он повернулся к двери, но не успел сделать и шага, как его отбросило назад. Противоположная стена полыхнула огнем, отрезая единственную возможность бегства.
        - Ты хорошо сражаешься, наемный убийца, - откровенно признал Мерле Паризо. - Надо сказать, этого я и ожидал от Артемиса Энтрери. Но, увы, сейчас ты умрешь. - И он извлек волшебную палочку, направил ее на пол у ног Энтрери и зажег там огненную точку.
        Энтрери упал ничком, набросив на голову остатки плаща, а точка взорвалась и превратилась в огненный шар, быстро заполнивший собой всю комнату, обжигая легкие, но нисколько не вредя Паризо Чародея надежно защищал собственный пламенный щит.
        Энтрери вскочил, едва различая, что перед ним. Огонь и дым застилали ему глаза, пожар охватил все здание. А Мерле Паризо стоял в пламени и громко смеялся.
        Надо было выбираться любой ценой. Убийца понял, что не сможет справиться с магом и не устоит против его невероятной магической силы. Он повернулся к двери, решив броситься сквозь стену огня, но тут прямо перед его лицом в воздухе возник пламенеющий меч, рубивший направо и налево. Ему пришлось броситься в сторону и выставить против невидимого противника кинжал. Порождение воли Мерле Паризо, овеществленное благодаря мощному заклятию, теснило его, заставляя отступать. Меч не подпускал убийцу к двери.
        Но Энтрери теперь был в своей стихии. Он легко уклонялся и отражал удары. Меч не направляла ничья рука, так что наносить удары можно было лишь по самому клинку, а для Энтрери это не составляло труда. Но вдруг появился еще один пламенный меч. Никогда еще наемный убийца не видел ничего подобного и даже не слышал о столь сильном чародее, способном управлять двумя магическими порождениями одновременно.
        Он увертывался и кувыркался, уклонялся как мог, но клинки неутомимо преследовали его. Он попытался прорваться мимо них к двери, но опередить их было невозможно. Он взглянул на Паризо. Тот был едва различим в густом дыму, но по-прежнему стоял под защитой огня, задумчиво постукивая по подбородку волшебной палочкой.
        Энтрери уже с трудом выносил жар. Горели стены, пол и потолок. Дерево жалобно затрещало, и рухнули балки перекрытия.
        - Я не уйду, - послышался голос Мерле Паризо. - Хочу посмотреть, как ты распрощаешься с жизнью, Артемис Энтрери.
        Сияющие мечи теснили его, действуя в полнейшей согласованности, и Энтрери сознавал, что чародей уже почти добился того, что хотел. Наемный убийца, лишь на волос избежав удара, поднырнул под клинки и метнулся к двери. Прикрывая лицо руками, он ринулся прямо в огненную стену, решив проломить дверь.
        Он налетел на какую-то очень твердую преграду, видимо, волшебную стену. Ему пришлось отступить обратно в горящую комнату, где его поджидали мечи. Мерле Паризо спокойно стоял, поигрывая волшебной палочкой.
        Но тут чуть поодаль от мага из воздуха возникла рука в зеленой перчатке, без всяких признаков тела, в пальцах у нее было нечто напоминающее большое яйцо.
        Глаза Мерле Паризо расширились от ужаса.
        - К-кто? Что?… - бормотал он, заикаясь. Рука бросила яйцо на пол, оно разлетелось, и появилось большое круглое облако пыли, оно поднялось в воздух и стало переливаться разными цветами. До ушей Энтрери донеслась музыка, он расслышал ее даже сквозь рев пожара. Несколько нот, постепенно повышавшихся, вдруг сменились низкими и перешли в протяжное гудение.
        Сияющие мечи исчезли. Исчезло и пламя, преграждавшее путь к двери, хотя обычный огонь по-прежнему ярко полыхал вокруг. Померк также и пламенный щит, защищавший Мерле от огня.
        Чародей громко закричал и стал беспорядочно размахивать руками, пытаясь применить какое-то новое заклинание, - видимо, для того, чтобы исчезнуть, потому что теперь он ощущал жар так же, как Энтрери.
        Наемный убийца сообразил, что волшебство потеряло силу и невидимая магическая преграда тоже должна была испариться, так что теперь он волен беспрепятственно покинуть комнату. Но он глаз не мог оторвать от Мерле, который отступал назад в полнейшей растерянности. Изумив их обоих, маленькие язычки пламени вокруг чародея начали видоизменяться и превращаться в крошечных человекоподобных существ, затеявших вокруг мага странный хоровод.
        Чародей, пятясь, споткнулся о какую-то доску и упал навзничь. Огненные человечки, как стая голодных волков, бросились на него, воспламеняя одежду и прижигая кожу. Паризо открыл рот, чтобы закричать, но одно из существ нырнуло ему прямо в глотку. И голос сразу же прервался в сожженной гортани.
        Рука в зеленой перчатке поманила Энтрери.
        Стена позади убийцы рухнула, заграждая прямой путь, и повсюду разлетелись угли и искры.
        Перемещаясь очень осторожно, но быстро, убийца по широкой окружности приблизился к руке и понял, что это вовсе не бесплотная рука, а вполне телесная, но принадлежит она кому-то, кто скрывается в межуровневом пространстве.
        Энтрери почувствовал, как подгибаются колени. Он уже почти решился, несмотря ни на что, броситься к двери, но тут послышался шум, и стал падать потолок. Исключительно из чувства самосохранения Энтрери метнулся к межуровневым вратам. Если бы он успел подумать, то, может быть, предпочел бы смерть.
        Глава 12. Обретение пристанища
        Он помнил город, но очень смутно. Лишь однажды, давным-давно, он побывал здесь проездом, в те дни, когда еще был полон юных надежд и мечтаний о будущем, когда только искал Мифрил Халл. Теперь он шел по Лускану, вбирая в себя образы и звуки рынков под открытым небом и всеобщей суеты северного города, пробуждающегося после зимней спячки, и почти ничего не узнавал.
        Множество глаз останавливались на нем, поскольку такого могучего, широкоплечего великана почти семифутового роста, с привязанным за спиной поблескивавшим молотом, не каждый день можно было увидеть. Варвары временами посещали Лускан, но Вульфгар даже по сравнению со своими крепкими соплеменниками казался огромным.
        Он не обращал внимания на чужие взгляды и перешептывания за спиной и продолжал блуждать по улицам. Он заметил Небесную Башню Аркана, знаменитый дворец гильдии чародеев Лускана. Здание легко было узнать, поскольку оно имело форму громадного дерева с распростертыми ветвями. Но даже этот знакомый вид ничем не помог варвару. Он был здесь так давно, что, кажется, уже целая жизнь прошла с тех пор.
        Он ходил час, два. Теперь Вульфгар не только разглядывал все, что его окружало, но и вспоминал. В его голове проносились картины последних дней, особенно мгновения безрадостной расплаты. Перед его мысленным взором стоял Вальрик Зоркий Глаз, падающий на кучу шкур и шестов, и Клык Защитника, проламывающий шаману грудь.
        Вульфгар провел рукой по спутанным волосам и побрел дальше. Он был совершенно измучен, потому что после встречи с Небесными Конями спал лишь несколько часов, да и то урывками.
        Закончив битву с орками, он бесцельно шагал по дороге на запад, пока не заприметил вдалеке очертания города. Стража у восточных ворот Лускана не хотела впускать его, и он, пожав плечами, повернулся, чтобы уйти прочь. Тогда они окликнули его и сказали, что он может войти, если обязуется закрепить оружие за спиной и не снимать его.
        Вульфгар не собирался вступать в драку, равно как не собирался выполнять указание стражников, если драться все же придется. Он только кивнул и прошел в ворота, а потом стал бродить по улицам и рынкам.
        Когда солнце уже начало клониться к закату, а тени удлинились, он нашел еще одно знакомое место. Ему встретился указатель, на котором было написано: «Улица Полумесяца», здесь Вульфгар бывал прежде. Чуть дальше по улице он увидел вывеску «Кортик», то была таверна, которую он знал по прежнему пребыванию, там его втянули в отвратительный скандал. Присмотревшись теперь к таверне, да и к улице вообще, он удивился, как можно было ожидать чего-то иного.
        Это был квартал низов общества, здесь ошивались головорезы, бродяги и беглые слуги. Варвар опустил руку в почти пустой кошель, побренчал несколькими последними монетами и понял, что именно здесь его место.
        Он направился в «Кортик», немного опасаясь, что его узнают и придется ввязаться в новую потасовку, прежде чем его выставят за дверь.
        Но, само собой, его никто не узнал. И он тоже не приметил ни одного хоть мало-мальски знакомого лица. Обозревая помещение, варвар задержал взгляд на стене около длинной стойки бара - именно ее обшивку молодой Вульфгар протаранил головой одного грубияна, чтобы научить того вежливости.
        Тогда он был заносчивым юнцом, готовым драться в любую минуту. Сейчас он тоже с наслаждением пустил бы в ход кулаки или оружие, но уже по другой причине. Теперь он дрался, чтобы дать выход ярости, вне зависимости от того, вызвал ее стоящий перед ним человек или нет. Теперь он дрался потому, что это было не хуже всего остального. И наконец, была крохотная надежда, что он проиграет и какой-нибудь неведомый противник положит предел его постоянным мучениям.
        Но Вульфгар не думал об этом, как не думал ни о чем другом, идя к стойке и расталкивая столпившихся там людей. Он скинул плащ и сел, даже не подумав спросить у сидевших рядом, свободно ли место.
        Потом он долго сидел молча, пока множество происшествий и звуков - разговоры вполголоса, скабрезные шуточки в адрес служанок, которые бойко и язвительно огрызались, - не слились в общий неназойливый гомон.
        Голова Вульфгара упала на грудь, и от этого движения он очнулся. Поудобнее устраиваясь на стуле, варвар заметил, что хозяин, все еще крепкий и широкий в плечах старик, стоит напротив него, протирая стакан.
        - Арумн Гардпек, - представился он, протягивая руку.
        Вульфгар взглянул на протянутую ладонь, но сам руки не подал.
        Ничуть не смутившись, хозяин продолжал вытирать стакан.
        - Что-нибудь выпьешь? - спросил он. Вульфгар покачал головой и отвел глаза, менее всего настроенный сейчас вести бесполезный разговор.
        Арумн же оперся о стойку и наклонился к нему.
        - Я не хочу неприятностей в баре, - спокойно произнес он, окидывая взглядом могучие бицепсы варвара.
        Вульфгар только отмахнулся от него.
        Время шло, народу стало еще больше. Однако к Вульфгару никто не приставал. Он позволил себе немного расслабиться, вновь уронил голову на руки и заснул.
        - Эй, ты! - донеслось до него откуда-то издалека. Потом кто-то тряхнул его за плечо, он приоткрыл сонные глаза и увидел над собой улыбающегося Арумна. - Пора уходить.
        Вульфгар смотрел на него, ничего не понимая.
        - Где ты остановился? - спросил хозяин. - Я могу попросить кого-нибудь проводить тебя.
        Вульфгар долго молчал, глядя на старика мутными глазами и пытаясь сообразить, где он.
        - А ведь даже не пил! - гоготнул кто-то рядом. Вульфгар обернулся, чтобы посмотреть, кто это был, и увидел нескольких здоровенных громил, судя по всему - службу безопасности Арумна Гардпека, стоящих полукругом позади него. Вульфгар снова повернулся к хозяину.
        - Где ты остановился? - повторил тот свой вопрос. - А ты закрой рот, Лягушачий Джози, - добавил он, обращаясь к охраннику, который подначивал варвара.
        - Нигде, - пожал плечами Вульфгар.
        - Дело твое, но здесь ты оставаться не можешь! - буркнул еще один и подошел поближе, намеренно задев варвара плечом.
        Вульфгар спокойно оглянулся и смерил его взглядом.
        - Захлопни пасть! - быстро вмешался Арумн и продолжал, снова обращаясь к Вульфгару: - Я мог бы сдать тебе комнату за пару серебряных монет.
        - У меня мало денег, - сознался Вульфгар.
        - Тогда продай мне свой молот, - предложил кто-то за его спиной.
        Вульфгар обернулся и увидел Клык Защитника в руках одного из верзил. Теперь уж варвар окончательно проснулся и требовательно протянул руку, желая немедленно получить оружие обратно.
        - Что ж, может, я и верну его тебе, - ухмыльнулся парень, видя, что Вульфгар встал и сделал шаг к нему. При этом он поднял Клык Защитника так, как если бы собирался не отдать его, а проломить варвару череп.
        Вульфгар остановился и неспешно обвел взглядом охранников. На его лице появилась недобрая улыбка.
        - Так, значит, хочешь купить его? - обратился он к тому, кто держал его молот. - Тогда ты должен знать, как его зовут.
        Вульфгар громко произнес имя молота, и оружие исчезло из рук верзилы и появилось в руке варвара. Но Вульфгар, не дожидаясь этого мига, сделал громадный шаг вперед и наотмашь ударил верзилу кулаком, так что тот отлетел и грохнулся на стол.
        Остальные кинулись к великану-варвару, но тот уже держал рукоять молота и с такой легкостью размахивал им, что они сразу поняли: нечего затевать с ним драку, иначе их ряды значительно поредеют.
        - Тише! Тише! - крикнул Арумн, выбегая из-за стойки и разводя драчунов.
        Двое бросились помогать тому, кого Вульфгар толкнул. Он был оглушен, так что им пришлось вести его и поддерживать.
        Арумн заставил всех отойти. Он стоял прямо перед Вульфгаром, однако совершенно не испытывал страха - или только делал вид.
        - Мне бы подошел такой силач, как ты, - заметил он. - Ты опрокинул Рифа одной левой, а ведь Риф - один из лучших моих бойцов.
        Вульфгар взглянул на поверженного противника, сидевшего в другом конце помещения вместе с остальными, и фыркнул.
        Арумн провел его назад к стойке и усадил, потом обошел ее, достал бутылку, поставил ее перед великаном и сделал приглашающий жест.
        Вульфгар отпил большой глоток и почувствовал, как вниз покатилась горячая волна.
        - Предлагаю комнату и бесплатную кормежку, - сказал Арумн. - Есть будешь вдосталь. А взамен будешь следить, чтобы в таверне было тихо, а если драки все же завяжутся, будешь прекращать их.
        Вульфгар бросил взгляд через плечо.
        - А с этими как же? - спросил он, снова отхлебнув из бутылки, закашлялся и отер губы рукой. Крепкий напиток хорошо продирал.
        - Они помогают мне, когда я попрошу, так же как и хозяевам других заведений на улице Полумесяца и на всех окрестных улицах, - пояснил Арумн. - Я подумывал о том, чтобы нанять своего собственного охранника, который работал бы только на меня. Ты мне подходишь.
        - Но ты ведь совсем меня не знаешь, - возразил Вульфгар и залпом выпил полбутылки. Тепло быстро распространялось по ставшему слегка вялым телу. - Не знаешь, кто я и откуда.
        - Меня это не интересует, - ответил Арумн. - Такие, как ты - я имею в виду северян, - у нас редко бывают. А вы славитесь как хорошие бойцы, и, судя по тому, как ты вздул Рифа, справедливо.
        - Так, говоришь, комната и кормежка? - спросил Вульфгар.
        - И выпивка, - добавил Арумн, указывая на бутылку.
        Вульфгар тут же поднял ее и опорожнил. Он протянул ее обратно Арумну, но бутыль как будто выпрыгнула у него из пальцев, а когда он попытался снова ухватить ее, то только неловко подтолкнул к хозяину, и тот быстренько убрал ее.
        Вульфгар попытался сесть прямее, но ему пришлось крепко зажмуриться, потому что все поплыло у него перед глазами. С трудом подняв веки, он увидел перед собой новую полную бутылку и, не мешкая, поднес ее горлышко к губам.
        Через час Арумн, тоже немного принявший, помог варвару подняться по лестнице в крохотную комнату. Он попытался уложить Вульфгара в кровать, но койка была слишком маленькой для такого великана, и оба упали на нее, а потом свалились на пол.
        Они от души расхохотались - Вульфгар впервые смеялся так с той поры, как вышел из ледяной пещере.
        - Народ начинает собираться только после обеда, - сказал Арумн, брызгая слюной. - Но ты мне не понадобишься до самого вечера. Тогда я тебя позову. И думаю, тебя придется хорошенько потрясти, чтобы разбудить!
        Оба снова расхохотались, и Арумн, пошатываясь, пошел к двери, оставив Вульфгара в одиночестве.
        В полном, абсолютном одиночестве.
        Варвар был поражен. Он сидел один в маленькой комнатенке, но Эррту больше не мучил его. Все мысли, все воспоминания, и плохие, и хорошие, слились в один сплошной туман. На дне бутылок с крепким ликером пряталось его избавление.
        Арумн пообещал ему жилье, еду и выпивку.
        Последнее радовало Вульфгара больше всего.
        Энтрери стоял в переулке неподалеку от того склада, где его бой с Мерле Паризо чуть не окончился победой мага, и смотрел на пожарище. Языки пламени вздымались высоко над крышами близлежащих строений.
        Рядом с ним стояли трое. Они были почти одного роста с наемным убийцей, чуть более изящно сложены, однако с отлично тренированными мышцами.
        Но главное, что отличало их от людей, была кожа цвета черного дерева. На одном из них была надета широченная шляпа с громадным плюмажем.
        - Во второй раз я спасаю тебя от верной гибели, - сказал тот, что был в шляпе.
        Энтрери вперил в него тяжелый взор: больше всего ему сейчас хотелось выхватить кинжал и всадить его в грудь темного эльфа. Однако он хорошо знал, что Джарлакс надежно защищен от столь грубых посягательств.
        - Нам о многом нужно поговорить, - сказал дроу и сделал знак одному из своих спутников. Тот словно бы одной силой мысли открыл еще один межуровневый проход, ведший в комнату, где уже собралось несколько темных эльфов.
        - Это Киммуриэль Облодра, - пояснил Джарлакс.
        Энтрери знал это имя - по крайней мере родовое. Дом Облодры когда-то занимал третье место в иерархии правящих Домов Мензоберранзана и был самым опасным, потому что его члены владели псионическими силами - непонятной и редкой магией разума. В Смутное время, когда способности членов Дома Облодры, в отличие от всех других обладателей волшебных сил, не претерпели изменения, они воспользовались возможностью упрочить свое положение и даже осмелились угрожать Матери Бэнр, главе правящего Первого Дома. Однако когда все странности Смутного времени закончились, магические силы вновь стали послушны, но зато псионические дали сбой, и Дом Облодры был уничтожен. Дворец Облодры вместе со всеми обитателями тварь, воплощавшая гнев Паучьей Королевы Ллос, утянула в гигантскую расщелину Клорифту.
        «Что ж, - подумал Энтрери, глядя на стоявшего перед ним дроу, - значит, кто-то все же уцелел».
        Вслед за Джарлаксом он прошел через псионическую дверь - а что еще ему оставалось? - причем не сразу смог унять головокружение, а затем по знаку наемника занял свое место в маленьком помещении. Все темные эльфы, кроме Джарлакса и Киммуриэля, организованно вышли, чтобы нести дозор у дверей комнаты.
        - Мы в безопасности, - уверил Джарлакс Энтрери.
        - Они следили за мной с помощью магии, - сказал убийца. - Поэтому Мерле Паризо и удалось устроить западню.
        - Мы следим за тобой таким же образом уже несколько недель, - с усмешкой сказал Джарлакс - Так что можешь мне поверить, больше они за тобой не наблюдают.
        - Значит, ты пришел за мной? - спросил убийца. - Не слишком ли большой труд, чтобы забрать одного жалкого риввил'а? - спросил он, употребив слово из языка темных эльфов, которым пренебрежительно обозначались представители других народов.
        Джарлакс рассмеялся.
        - Забрать тебя? - переспросил он. - А что, ты хочешь вернуться в Мензоберранзан?
        - Да я бы убил тебя или вынудил бы тебя убить меня задолго до того, как мы приблизились бы к этому городу, - без тени усмешки ответил Энтрери.
        - Не сомневаюсь, - спокойно ответствовал Джарлакс, ничуть не задетый. - Ты там чужой, как мы чужие в Калимпорте.
        - Тогда зачем пришли?
        - Потому что Калимпорт - это твой город, а Мензоберранзан - мой, - ответил дроу с широкой улыбкой, словно теперь все должно было стать ясно как день.
        Энтрери хотел расспросить его поподробнее, но потом откинулся на спинку стула и стал прикидывать. Джарлакс всегда был отщепенцем и всегда держал нос по ветру. Этот дроу, руководивший влиятельной бандой наемников Бреган Д'эрт, кажется, умел извлечь выгоду из любого положения. В Мензоберранзане правили женщины, жрицы Ллос, но при этом Джарлакс и члены его банды, почти все без исключения мужчины, имели очень высокое положение. Так зачем ему понадобилось разыскивать Энтрери и являться сюда, где, как он только что сам признал, темные эльфы чувствовали себя совершенно чужими?
        - Ты хочешь, чтобы я был твоим подставным лицом, - догадался убийца.
        - Боюсь, я не понимаю, что ты хочешь сказать, - ответил Джарлакс.
        Теперь Энтрери ухмыльнулся, услышав откровенную ложь.
        - Ты хочешь протянуть лапу Бреган Д'эрт до самой поверхности, в Калимпорт, но хорошо понимаешь, что с тобой и твоими соплеменниками не станут разговаривать даже обитатели сточных канав.
        - Мы можем с помощью магии изменить наше обличье, - возразил дроу.
        - А к чему лишняя морока, если у тебя есть Артемис Энтрери? - парировал убийца.
        - А разве он у меня есть? - быстро спросил эльф.
        Энтрери секунду подумал, потом пожал плечами.
        - Я предлагаю тебе защиту от врагов, - сказал Джарлакс. - Даже более того, я дам тебе власть над твоими врагами. Обладая некоторыми знаниями и своим мастерством, а также тайной поддержкой Бреган Д'эрт, ты вскоре станешь владыкой улиц Калимпорта
        - И марионеткой в руках Джарлакса, - добавил Энтрери.
        - Партнером Джарлакса, - поправил его наемник. - Марионетки мне не нужны. Вообще-то я считаю их только помехой. Преуспевают же партнеры, потому что каждый стремится работать лучше, чтобы достичь большего. Кроме того, разве мы не друзья, Артемис Энтрери?
        Энтрери нарочито громко рассмеялся. Сочетание слов «Джарлакс» и «друг» было настолько диким, что напоминало старую уличную поговорку, смысл которой был в следующем: самые неприятные и угрожающие слова, которые может произнести калимшанский уличный торговец, - это «верь мне». Именно это Джарлакс сейчас Энтрери и сказал.
        - Твои враги из гильдии Басадони скоро будут называть тебя пашой, - продолжал дроу.
        Энтрери и бровью не повел.
        - Даже правители города и всего Калимшана будут считаться с тобой, - сказал Джарлакс.
        Энтрери молчал.
        - Я хочу знать сейчас, прежде чем ты выйдешь из этой комнаты, принято ли мое предложение, - добавил Джарлакс ледяным тоном.
        Энтрери прекрасно понял, что это значило. Или он согласится играть по правилам наемника, или его убьют.
        - Партнеры, - вынужденно согласился Энтрери - Но направлять меч Бреган Д'эрт в Калимпорте буду я. Будешь наносить удар там и тогда, как решу я.
        Джарлакс кивком выразил свое согласие. Затем он щелкнул пальцами, и в комнату вошел еще один темный эльф. Он встал рядом с Энтрери - видимо, должен был его сопровождать.
        - Выспись как следует, - пожелал Джарлакс наемному убийце. - С завтрашнего дня начнется твое восхождение.
        Энтрери ничего не ответил и вышел. После его ухода из-за занавеси вышел еще один дроу.
        - Он не солгал, - заверил он Джарлакса на языке темных эльфов.
        Хитрый наемник довольно улыбнулся. Хорошо иметь на службе такого полезного сотрудника, как Рай'ги Бондалек из Чед Насада Раньше он был верховным магом в этом городе дроу, однако после переворота стал изгнанником и нашел приют в Бреган Д'эрт. Джарлакс давно уже имел виды на Рай'ги, потому что этот дроу не только владел данной богами магией, но также хорошо разбирался в искусстве чародеев. Как повезло Бреган Д'эрт, что Рай'ги стал изгнанником!
        Рай'ги, конечно, и понятия не имел, что Джарлакс сам приложил руку, чтобы переворот в Чед Насаде состоялся.
        - Этого твоего Энтрери, похоже, не слишком прельщают сокровища, которые ты ему сулишь, - заметил Рай'ги. - Он, конечно, сделает как обещал, но без особого рвения.
        Джарлакс ухмыльнулся, потому что ничего другого от Энтрери и не ожидал. За те месяцы, что наемный убийца жил в Мензоберранзане, глава банды хорошо изучил его. И знал его желания и мотивы, быть может, даже лучше, чем сам Артемис Энтрери.
        - Одно сокровище я от него утаил, - сказал он. - Но пока что Артемис Энтрери сам еще не понимает, как страстно желает его. - Джарлакс сунул руку под полу плаща и достал амулет на серебряной цепочке. - Я забрал его у Кэтти-бри, - пояснил он. - Он связан с Дзиртом До'Урденом. Когда-то ее приемный отец, дворф Бренор Боевой Топор, получил его от леди Аластриэль, правительницы Серебристой Луны, чтобы разыскать этого дроу-скитальца.
        - Тебе многое известно, - заметил Рай'ги.
        - Благодаря этому я жив, - ответил Джарлакс.
        - Но Кэтти-бри должна знать, что он пропал, - вмешался Киммуриэль Облодра. - Поэтому она и ее друзья наверняка уже что-нибудь предприняли, чтобы разорвать связь предмета и эльфа.
        Джарлакс покачал головой.
        - Тот медальон, что принадлежит Кэтти-бри, мы подложили ей в карман до того, как она покинула город. Этот - его копия, повторяющая и внешность, и магические возможности, его изготовил один колдун. Скорее всего женщина вернула оригинал Бренору Боевому Топору, а тот отдал его леди Аластриэль Думаю, она хотела бы получить его обратно или хотя бы забрать у Кэтти-бри, поскольку обе они, похоже, не устояли перед чарами бродяги Дзирта До'Урдена.
        Оба его собеседника скривились, представив себе, что дроу может иметь какие-то чувства к не-дроу, одному из тех существ, которые в языке темных эльфов определялись словом «иблис» - «ничтожество».
        Но Джарлакс, на которого красота Кэтти-бри тоже произвела впечатление, не стал их разубеждать.
        - А если это копия, магия, заключенная в нем, так же сильна? - спросил Киммуриэль, делая ударение на слове «магия», словно ожидая объяснений, чем эта вещь может быть им полезна.
        - Магические чары создают как бы связующие каналы, - объяснил Рай'ги Бондалек. - И я знаю, как можно расширить и усилить эти каналы.
        - В молодости Рай'ги потратил много лет, совершенствуясь в своем деле, - добавил Джарлакс. - И его умение высвобождать древние силы старинных реликвий Чед Насада сыграло большое значение в его восхождении к должности верховного жреца. То же самое он может сделать и сейчас, даже усилить магию, сделав ее мощнее, чем в оригинале.
        - Чтобы мы могли найти Дзирта До'Урдена, - сказал Киммуриэль.
        Джарлакс кивнул:
        - Разве можно придумать лучший подарок для Артемиса Энтрери?
        Часть III. Восхождение к самому дну
        Мы путешествовали сушей и морем, от Глубоководья на юг, оставляя за спиной милю,за милей и все больше увеличивая расстояние между нами и другом, покинутым там.
        Другом…
        Много раз в эти долгие трудные дни каждый из нас про себя раздумывал над значением этого слова и ответственностью, связанной с этим понятием. Мы оставили Вульфгара одного в дикой, необжитой местности у Хребта Мира и теперь не знали, все ли с ним в порядке да и жив ли он еще. Разве настоящий друг может так вот бросить другого? Разве настоящий друг отпустит другого идти в одиночестве по дороге, полной неожиданностей и опасностей?
        Я часто размышляю над значением слова «друг»-. Кажется, что дружба - понятие предельно ясное, но при этом оно сопряжено со столькими сложностями. Надо ли мне было останавливать Вульфгара, даже если я был согласен с тем, что ему надо самому пройти свой путь? Или я должен был пойти с ним? Или же нам всем вчетвером следовало идти за ним, тайком оберегая его?
        Думаю, нет, хоть и должен признать, что не знаю наверняка. Грань между дружбой и навязчивой опекой чрезвычайно тонка, и если ее преступить, исход может быть плачевным. Иногда родитель, желающий стать своему ребенку истинным другом, отказывается от своей родительской власти, и если сам он, возможно, будет и неплохо себя чувствовать, отказавшись от руководящей роли, ребенок может страдать оттого, что его больше не направляют. И, что еще хуже, он может лишиться чувства защищенности, которую должен обеспечивать старший. А друг, принимающий на себя обязанности родителя или покровителя, забывает о самой важной составляющей дружбы - уважении.
        Уважение - краеугольный камень дружеских отношений, а оно, в свою очередь, невозможно без доверия.
        Поэтому мы вчетвером молимся за Вульфгара и надеемся, что наши пути снова пересекутся. Но мы не отступаем от своего понимания дружбы, доверия и уважения, хотя часто оглядываемся через плечо и думаем о его судьбе. И соглашаемся идти разными дорогами, хотя без большого желания.
        Конечно, испытания, выпавшие Вульфгару, в каком-то смысле разделил и я, но сейчас больше всего изменениям может подвергнуться не моя дружба с варваром - по крайней мере с моей стороны, потому что я предоставляю ему самому решать, насколько глубок и прочен наш союз, - а мои отношения с Кэтти-бри. Наша любовь для нас обоих - не тайна, равно как и для всех, кто видит нас (и я опасаюсь, что возникшее между нами чувство могло сыграть не последнюю роль в том, что Вульфгар принял свое решение), но природа этой любви остается загадкой и для меня, и для Кэтти-бри. Во многом мы стали почти как брат и сестра, мы близки больше, чем я мог бы надеяться сблизиться с кем-либо родным мне по крови. В течение нескольких лет мы могли рассчитывать только на помощь друг друга и теперь совершенно уверены: что бы ни случилось, другой всегда подставит свое плечо. Я бы отдал за нее жизнь, как и она - за меня, без всяких сомнений и колебаний. Воистину, ни с кем другим - ни с Бренором, ни с Вульфгаром, ни с Реджисом, ни даже с Закнафейном - я не хотел бы провести свою жизнь. Никто лучше, чем она, не может, глядя вместе со
мной на восходящее солнце, понять те чувства, что будит во мне это зрелище. Нет никого, кто, сражаясь бок о бок со мной, мог бы лучше дополнять меня в бою. Никто лучше ее не поймет, что у меня в мыслях и на сердце, и мне не нужно будет даже говорить об этом вслух.
        Но что это означает?
        Бесспорно, я чувствую к ней физическое влечение. В ней непостижимо сочетаются невинность и женское коварство. Несмотря на то что эта женщина преисполнена доброты, сочувствия и сострадания, в ней есть нечто, что заставляет врагов трепетать от страха, а возможного возлюбленного - от предвкушения близости. Думаю, она испытывает по отношению ко мне схожие чувства, но при этом мы осознаем, какая опасность таится в этой неизведанной области, опасность более грозная, чем любой из врагов, с которыми нам приходилось сталкиваться. Я дроу, я молод, и передо мной еще взойдут и угаснут несколько веков. Она - человек, и, хотя она тоже еще молода, ей осталось жить лишь несколько десятков лет. Жизнь Кэтти-бри и так непроста оттого, что спутник ее странствий - темный эльф. А насколько сложнее она будет, если мы станем чем-то большим? И как отнесется мир к нашим детям, если когда-нибудь они у нас будут? Примет ли их хоть один народ?
        Однако я знаю, что чувствую, когда гляжу на нее, и надеюсь, что понимаю и ее чувства. Все это кажется таким ясным, в то же время, увы, таким сложным.
        Дзирт До'Урден
        Глава 13. Тайное оружие
        - Вы нашли бродягу? - спросил Джарлакс у Рай'ги Бондалека.
        Киммуриэль Облодра стоял рядом с главарем наемников, и тому, кто не знал, на что способен его разум, этот безоружный дроу без доспехов мог бы показаться беззащитным.
        - Он сейчас вместе с дворфом, женщиной и хафлингом, - ответил Рай'ги. - Иногда к ним присоединяется огромная черная кошка.
        - Гвенвивар, - понимающе кивнул Джарлакс. - Когда-то она принадлежала Мазою Ган'етту. Отличная вещь.
        - Но самый сильный магический предмет у них - не она, - сообщил Рай'ги. - Есть еще кое-что, в мешке на поясе у отступника. Оно излучает такую силу, что не сравнится с мощью всех их волшебных безделушек, вместе взятых. Даже на таком расстоянии, через волшебный экран, оно манило меня, словно принуждая забрать его от нынешнего ничего не стоящего владельца.
        - Что же это может быть? - оживился наемник. Рай'ги покачал головой, взметнув гривой белых волос.
        - Ничего подобного я прежде не видел, - признал он.
        - Такова магия, - вмешался Киммуриэль. - Неведомая и неуправляемая.
        Рай'ги метнул в него гневный взгляд. Но Джарлакс, которому хотелось пользоваться и волшебством, и псионическими силами, лишь примирительно улыбнулся.
        - Разузнай побольше и о них, и об этом предмете, - велел он жрецу. - Если он нас зовет, то, быть может, разумно будет ответить на его зов. Далеко ли они, и как скоро можно до них добраться?
        - Очень далеко, - ответил Рай'ги. - И очень скоро. Они отправились в длительное путешествие, но на каждом шагу сталкиваются то с великанами, то с гоблинами.
        - Похоже, этот магический предмет не слишком разборчив и всем подряд предлагает стать его новым хозяином, - саркастически заметил Киммуриэль.
        - Они сели на корабль, - продолжал Рай'ги, пропуская замечание мимо ушей. - Похоже, они вышли из большого города Глубоководье, это далеко, на Побережье Мечей.
        - Но плывут на юг? - с надеждой спросил Джарлакс
        - По-видимому, - ответил Рай'ги. - Но это не имеет значения. Ведь есть магия и псионические силы, разумеется, - добавил он с почтительным полупоклоном в сторону Киммуриэля. - Воспользовавшись ими, можно оказаться рядом с отступником так же легко, как если бы он был в соседней комнате.
        - Тогда продолжай следить за ним, - сказал Джарлакс.
        - Но разве мы не должны отправиться сегодня вечером в гильдию? - уточнил Рай'ги.
        - Твое присутствие будет необязательно, - ответил наемник. - Этой ночью состоится встреча только мелких гильдий.
        - Но даже мелкие гильдии достаточно дальновидны, чтобы нанять чародея, - заметил жрец.
        - Чародей в этой гильдии - приятель Энтрери, - со смехом сказал Джарлакс, так что можно было подумать, что и беспокоиться тут не о чем. - А в другой гильдии - всего лишь хафлинга, не слишком искушенные в волшебстве. Наверное, ты понадобишься завтра. А сегодня ночью продолжай наблюдать за Дзиртом До'Урденом. В конце концов, это может оказаться самым важным козырем.
        - Имеешь в виду неизвестный волшебный предмет? - спросил Киммуриэль.
        - Имею в виду, что Энтрери не хватает воодушевления, - ответил Джарлакс.
        Жрец недоуменно развел руками:
        - Мы предлагаем ему власть и богатство, о каких он и мечтать не мог. А он идет к своему собственному счастью так, как если бы ему предстояло встретиться один на один с самой Паучьей Королевой.
        - Он не сможет наслаждаться ни властью, ни богатством, пока не разрешит внутренних противоречий, - объяснил Джарлакс, самым большим даром которого было умение проникать в тайные мысли как друзей, так и врагов, причем не прибегая к каким-то сверхъестественным способностям, лишь благодаря опыту и проницательности. - Но не надо опасаться его нынешнего равнодушия. Я достаточно хорошо знаю Артемиса Энтрери и могу утверждать, что он будет на высоте вне зависимости от того, заинтересован он лично или нет. Среди людей нет никого опаснее и изворотливей его.
        - Жаль, что у него такая светлая кожа, - вставил Киммуриэль.
        Джарлакс лишь усмехнулся. Он-то отлично понимал, что, если бы Артемис Энтрери был рожден дроу в Мензоберранзане, он стал бы одним из величайших боевых наставников, а может, вознесся бы и еще выше. Вероятно, он мог бы стать соперником Джарлакса.
        - Поговорим в благословенной тьме туннелей, когда огонь Нарбондель вознесется на самую вершину, - обратился он к Рай'ги. - Мне нужно знать больше.
        - Успеха тебе с делами гильдий, - ответил Рай'ги и, откланявшись, вышел.
        Джарлакс повернулся к Киммуриэлю и кивнул. Пришло время отправляться на охоту.
        Все другие народы считали хафлингов с ангельскими личиками большеглазыми. Но глаза четырех коротышек, сидевших вместе с Двавел в комнате, расширились совсем уж невероятно, когда прямо перед ними отворились магические врата (а ведь все меры предосторожности против всяческих сверхъестественных вторжений были предприняты) и оттуда вышел Артемис Энтрери. Зрелище он собой являл впечатляющее: на нем был черный плащ на подкладке и черная шляпа болеро с черной лентой по тулье.
        Энтрери сразу встал скрестив руки на груди, как научил его Киммуриэль, стараясь справиться с волнами дурноты, одолевавшей его всякий раз при таких вот псионических переносах.
        За ним, в темном пространстве за вратами, освещаемом только слабым светом из комнаты Двавел, различимы были несколько темных фигур. Когда какой-то из солдат Двавел сделал шаг, чтобы помешать нежданному гостю, один из темных силуэтов сделал едва уловимое движение, и хафлинг, даже не пискнув, упал на пол.
        - Он только спит, не беспокойтесь, - сразу объяснил Энтрери, не желая устраивать побоища с остальными, как один потянувшимися за оружием. - Верьте, я пришел сюда не затем, чтобы драться с вами, но если вы на меня нападете, то умрете в мгновение ока.
        - У нас есть входная дверь, - сухо заметила Двавел, которая, кажется, была единственной, кто не испугался.
        - Я не хотел, чтобы кто-то видел, как я вхожу в твое заведение, - ответил убийца, уже справившийся с головокружением. - Ради твоей же безопасности.
        - А как ты сюда попал? - спросила она. - Ты проник сверхъестественным путем и неожиданно, и при этом не сработала ни одна из охранных мер - а я заплатила за них немало, можешь поверить.
        - Тебя это не должно беспокоить, - ответил Энтрери. - Пусть об этом беспокоятся мои враги. Знай же, что я вернулся в Калимпорт не затем, чтобы шнырять переулками и подчиняться приказам других. Я много путешествовал по Королевствам и то, что узнал, привез с собой.
        - Так, значит, Артемис Энтрери вернулся как завоеватель, - произнесла Двавел. Ее солдаты готовы были броситься на него, но она их сдерживала. Сразиться с Энтрери сейчас стоило бы им слишком дорого, и Двавел это хорошо понимала.
        - Возможно, - не стал отпираться убийца. - Посмотрим, как пойдут дела.
        - Если ты надеешься убедить меня предоставить тебе силы моей гильдии, понадобится нечто более весомое, чем показательная телепортация, - невозмутимо заявила женщина. - В такой войне сделать неправильный выбор - значит подписать себе смертный приговор.
        - А я и не хочу склонять тебя к выбору, - возразил Энтрери.
        Двавел недоверчиво посмотрела на него, потом взглянула на своих приближенных. На их лицах ясно читалось недоумение.
        - Тогда к чему было трудиться приходить сюда? - спросила она.
        - Чтобы сообщить, что война вот-вот начнется, - ответил Энтрери. - Я ведь перед тобой в долгу.
        - И вероятно, ты хочешь, чтобы я получше открыла уши и докладывала тебе, как идет битва, - лукаво улыбаясь, предположила женщина-хафлинг.
        - Это как тебе угодно, - ответил он. - Когда все будет кончено и город окажется в моих руках, я не забуду того, что ты для меня уже сделала.
        - А если проиграешь? Энтрери рассмеялся.
        - Тогда берегись. И ради твоего же благоденствия, Двавел Тиггервиллис, сохраняй нейтралитет. Я тебе обязан и считаю, что наша дружба выгодна обоим, но, если я узнаю, что ты предала меня словом или делом, твой дом будет лежать в руинах. - Сказав это, он вежливо поклонился, прикоснувшись пальцами к краю болеро, и снова скрылся в межуровневых вратах.
        Комнату Двавел заполнили черные сферы. Хафлинги беспомощно тыкались в разные стороны, пока один из них не обнаружил выход и не позвал туда остальных.
        Тьма в конце концов рассеялась, и маленькие человечки обнаружили, что их спящий товарищ преспокойно храпит, а осмотрев его, нашли в плече крошечный дротик.
        - У Энтрери сильные друзья, - заметил один из хафлингов.
        Двавел задумчиво кивнула. Сейчас она от души порадовалась, что с самого начала помогала отверженному наемному убийце. Мудрая Двавел Тиггервиллис очень не хотела бы иметь в числе врагов такого человека.
        - Ох, ты все время подвергаешь мою жизнь опасности, - преувеличенно жалобно вздохнул Ла Валль, когда в его комнате словно бы ниоткуда неожиданно появился Энтрери. - Ты молодец - я имею в виду, как ты улизнул от Кадрана Гордеона, - продолжал чародей, не дождавшись ответа от наемного убийцы и пытаясь изо всех сил изобразить непринужденность. Разве Энтрери уже дважды не проникал в его покои? Но на этот раз - и убийца безошибочно прочел это на лице мага - Ла Валль действительно был поражен. Бодо необычайно усилил охрану дворца гильдии - как против обычных, так и против магических вторжений. Хоть Ла Валль и уважал мастерство Энтрери, он все же не ожидал, что тот проникнет внутрь с такой легкостью.
        - Это было не так уж сложно, уверяю тебя, - очень спокойно произнес убийца, стараясь, чтобы его слова не прозвучали как похвальба. - Я много путешествовал по миру и под ним и познакомился с силами, совершенно неведомыми в Калимпорте Они позволяют мне добиваться того, что я хочу.
        Ла Валль расположился в старом уютном кресле, облокотившись одной рукой на истертый подлокотник и подперев ладонью подбородок. Что же такого было в этом человеке, спрашивал он себя, что над всеми западнями он только смеялся. Чародей обвел взглядом свою комнату, все резные статуэтки, фигурки чудищ, экзотических птиц, целую коллекцию превосходных посохов, одни из которых были волшебными, другие - нет, три черепа, скалившиеся с его стола, и хрустальный шар, стоявший на маленьком столике поодаль. В них заключалось его могущество, с помощью этих вещей, скопленных за целую жизнь, он мог убить или по крайней мере защититься от любого человека, вставшего на его пути.
        За исключением одного. Что же было в нем такого особенного? То, как он держался? То, как он двигался? Или просто ощущение власти, окутывавшее его настолько плотно, что казалось почти осязаемым, как его плащ и черная шляпа болеро?
        - Ступай приведи Квентина Бодо, - приказал Энтрери.
        - Он не захочет, чтобы его в это втягивали.
        - Никуда не денется, - возразил Энтрери. - Он должен сделать выбор.
        - Между тобой и?… - вопросительно поднял брови Ла Валль.
        - Остальными, - спокойно ответил Энтрери. Чародей склонил голову набок.
        - Ты собираешься воевать против всего Калимпорта?
        - Против той части Калимпорта, которая будет против меня, - вновь с непоколебимым спокойствием ответил убийца.
        Ла Валль не знал, что и подумать. Он привык верить Энтрери - никогда еще маг не встречал человека, более изворотливого и более уверенного в себе, - но сейчас было похоже, что убийца хватил через край. Нельзя же всерьез считать, что можно в одиночку восстать против всего города. Хотя бы против Басадони, не говоря уж об остальных.
        И тем не менее…
        - Может, привести также и Челси Ангуэйна? - спросил чародей, вставая и направляясь к двери.
        - Челси я уже показал всю тщету сопротивления, - ответил Энтрери.
        Ла Валль резко остановился и взглянул на убийцу так, словно тот его предал.
        - Я знал, что ты будешь заодно со мной, ведь ты знаешь и любишь меня, как брата, - пояснил Энтрери. - Однако образ мыслей лейтенанта оставался для меня загадкой. Его нужно было убедить или убрать с дороги.
        Ла Валль смотрел на него, ожидая окончательного слова.
        - И я его убедил, - бросил Энтрери, удобно развалясь в кресле Ла Валля. - Вполне. И поэтому приведи мне Бодо, - продолжил он, когда маг снова пошел к двери.
        Ла Валль вопросительно взглянул на него.
        - Он сделает правильный выбор, - заверил его убийца.
        - А разве у него есть выбор?
        - Само собой, нет, - улыбнулся Энтрери.
        Ла Валль застал Бодо в его личных покоях, и когда сообщил ему, что Артемис Энтрери пришел снова, глава гильдии побелел как полотно и затрясся так, что Ла Валль испугался, как бы он тут же не упал замертво.
        - Значит, ты уже разговаривал с Челси? - спросил Ла Валль.
        - Дни зла настали, - ответил Бодо и вышел в коридор, двигаясь так, как будто ему с трудом давался каждый шаг.
        - Дни зла? - шепотом повторил Ла Валль. Что же такое должно было произойти, чтобы глава гильдии убийц сетовал на это? Идя за Бодо, маг решил, что к притязаниям Энтрери, наверное, следует отнестись более серьезно. А еще он обратил внимание, что Бодо не велел никому из солдат сопровождать его.
        У двери в комнаты Ла Валля Бодо остановился, пропуская хозяина вперед. Энтрери сидел в кабинете, в той же самой позе, в какой чародей оставил его. Если бы Бодо вместо переговоров решил напасть на него, то, казалось, легко застал бы врасплох. Энтрери словно знал, что Бодо не осмелится ни на что.
        - Чего ты от меня хочешь? - прямо спросил Бодо, опередив Ла Валля, который пытался найти слова, чтобы вывести всех из неловкого положения.
        - Я решил начать с Басадони, - спокойно ответствовал Энтрери. - В конечном счете это они затеяли войну. Так что тебе надо выяснить местонахождение всех их солдат, фронтов и разузнать планы их действий.
        - А я предлагаю следующее: я никому не скажу, что ты был здесь, и прикажу солдатам не вмешиваться, - возразил Бодо.
        - Твои солдаты и не смогут вмешаться, - осадил его Энтрери, и его черные глаза гневно вспыхнули.
        Ла Валль изумленно смотрел, с каким трудом Бодо подавляет дрожь.
        - Мы и впредь не станем, - согласился глава гильдии.
        - Я уже сказал, на каких условиях тебе сохранят жизнь, - сказал Энтрери таким ледяным голосом, что Ла Валль с готовностью поверил, что и сам Бодо, и вся гильдия будут уничтожены той же ночью, если Бодо не согласится. - Твое слово?
        - Я должен подумать…
        - Сию же минуту!
        Бодо метнул на Ла Валля гневный взгляд, как будто это маг был виноват в том, что Артемис Энтрери появился в его жизни, но Ла Валль, взволнованный не меньше своего хозяина, разделял его чувства.
        - Ты хочешь, чтобы я пошел против самых могущественных пашей города, - сказал Бодо, силясь собрать остатки храбрости.
        - Выбирай, - предложил Энтрери.
        Повисла долгая мучительная пауза.
        - Я выясню, что смогут разузнать мои подчиненные, - пообещал Бодо.
        - Что ж, весьма разумно, - сказал убийца. - А теперь оставь нас. Я хочу переговорить с Ла Валлем.
        Бодо, радуясь, что его отпустили, быстро повернулся и, бросив еще один злой взгляд на мага, быстро вышел.
        - Я пока еще не понимаю, что за штучки ты привез с собой из путешествий, - обратился Ла Валль к Энтрери.
        - Я был в Мензоберранзане, - ответил тот. - Городе дроу. - Маг выпучил глаза и открыл рот. - И я принес с собой нечто большее, чем фокусы.
        - Ты заодно…
        - Ты - единственный, кому я это сказал, - заявил Энтрери. - Так что должен понимать, к чему обязывает тебя мое доверие. Я бы не относился к этому легкомысленно.
        - А Челси Ангуэйн? - спросил Ла Валль. - Ты сказал, что убедил его.
        - Один мой друг занялся его разумом и внушил ему такие страшные картины, что бедняга просто не смог сопротивляться, - сказал Энтрери. - Челси не знает всей правды, ему известно лишь, что противодействие означает жуткий конец. Когда он докладывал об этом Бодо, его ужас был неподдельным.
        - А какое же место отводится в твоих грандиозных планах мне? - спросил чародей, стараясь, чтобы вопрос не прозвучал саркастически. - Если Бодо тебя подведет, что станется с Ла Валлем?
        - Я покажу тебе, как выйти из игры, если понадобится, - пообещал Энтрери, подходя к столу. - На это можешь рассчитывать. - Он взял кинжальчик, которым маг срезал печати со свитков или надрезал палец, когда требовалась капля крови для его волхований
        Ла Валль понял, что Энтрери не милосерден, он просто практичен. Если кара не коснется чародея в случае неудачи Бодо, то лишь потому, что он будет в дальнейшем нужен Энтрери.
        - Тебя поразило, что глава гильдии так легко уступил, - невозмутимо говорил убийца. - Ему пришлось выбирать между тем, что моя затея провалится и Басадони победят и тогда начнут мстить моим союзникам… и между тем, чтобы умереть сегодня же ночью, причем страшной смертью, поверь мне.
        Ла Валль заставил себя принять бесстрастный вид, стараясь казаться отстраненным.
        - У тебя много работы, полагаю, - произнес Энтрери и неуловимым движением метнул кинжальчик мимо мага в наружную стену. - Позволь откланяться.
        Услышав условный сигнал, Киммуриэль Облодра погрузился в созерцание и создал новый межуровневый проход, чтобы убийца мог покинуть дворец.
        Глядя, как раскрылись врата, Ла Валль, на миг поддавшись острейшему любопытству, хотел броситься туда вслед за Энтрери и раскрыть его великую тайну.
        Однако здравый смысл одержал верх над любопытством.
        И в следующую минуту маг остался один, чему был очень рад.
        - Я не понимаю, - изрек Рай'ги Бондалек, когда Энтрери снова оказался с ним, Джарлаксом и Киммуриэлем в туннелях под городом, в которых обосновались дроу. Тут он вспомнил, что говорить нужно медленнее, потому что Энтрери, хоть и хорошо знал язык дроу, все же плохо понимал беглую речь, а жрец решил не утруждать себя изучением человеческого языка. Он не желал даже тратить силы на специальные заклинания, благодаря которым они все могли бы понимать друг друга, на каком бы языке ни разговаривали. Бондалек упорно продолжал пользоваться языком дроу, несмотря на то что Энтрери присоединился к ним, и это было вызвано желанием держать человека в напряжении. - Из того, что ты говорил раньше, следовало, что хафлинги гораздо более подходят для того задания, которое ты возложил на Квентина Бодо.
        - Я не сомневаюсь в преданности Двавел, - ответил Энтрери на калимпортском наречии, пристально глядя при этом на Рай'ги.
        Жрец непонимающе взглянул на Джарлакса, и наемник, посмеиваясь над мелочностью своих помощников, извлек из-под плаща шар, подержал его на весу и произнес какое-то слово. Теперь они стали понимать друг друга.
        - Я имею в виду, в ее верности себе и своему благополучию, - уточнил Энтрери, по-прежнему пользуясь человеческим языком, хотя Рай'ги услышал его слова как бы произнесенными на языке дроу. - Она не представляет угрозы.
        - А жалкий Квентин Бодо и этот маг, его прислужник, представляют? - удивился Рай'ги, и Энтрери тоже услышал его слова на родном языке.
        - Не надо недооценивать силы гильдии Бодо, - предостерег Энтрери. - Они отлично вымуштрованы, и у них глаза повсюду.
        - Так что ты заблаговременно заручился его преданностью, чтобы потом он не мог отговориться тем, что ничего не знал, - одобрил Джарлакс.
        - А теперь что? - спросил Киммуриэль.
        - Обезвредим гильдию Басадони, - стал излагать свой план убийца. - Потом они станут основой нашего могущества, а Двавел и Бодо будут следить, чтобы остальные не объединились против нас.
        - А потом? - не отставал Облодра.
        Энтрери улыбнулся и бросил на Джарлакса проницательный взгляд, отчего наемник сразу понял: убийца догадался, что Киммуриэль задает эти вопросы по приказу Джарлакса.
        - Потом посмотрим, какие появятся возможности, - опередил Энтрери сам Джарлакс. - Возможно, что основа окажется достаточно надежной. А возможно, и нет.
        Чуть позже, когда наемный убийца их оставил, Джарлакс с некоторой гордостью обратился к обоим своим приближенным:
        - Ну что, разве не прекрасный выбор я сделал?
        - Он мыслит как мы, - отозвался Рай'ги, и в его устах это была наивысшая похвала, которой мог добиться любой, кто по крови не был дроу. - Жаль только, что он плоховато знает наш разговорный язык и язык жестов.
        Джарлакс, которому приятно было услышать такую оценку, только рассмеялся.
        Глава 14. Громкая слава
        Он чувствовал себя довольно странно. Алкоголь притупил все ощущения, так что он не мог ясно понять, что происходит. Он чувствовал, что стал легким и еле ступает по земле, но при этом внутренности его жжет, как огнем.
        Вульфгар покрепче зажал в кулак рубашку на груди пьяного посетителя, вырывая с корнем волосы. Одной рукой он легко поднял двухсотфунтового увальня над полом, второй помог себе пробраться сквозь толпу посетителей. Через всю таверну он прошел к двери. Он терпеть не мог этот кружной путь - раньше он просто выбрасывал забулдыг в окна или проламывал их головами стену, но Арумн Гардпек быстренько нашел на него управу, пообещав, что будет высчитывать стоимость ущерба из его платы.
        Одно - единственное окно стоило варвару нескольких бутылок, а если при этом вылетала и рама, то выпивки ему было не видать целую неделю.
        Его жертва, тупо улыбаясь, посмотрела на Вульфгара. Наконец забулдыге удалось сфокусировать взгляд, и выражение лица его сразу изменилось. Он узнал вышибалу и понял, что ему грозит.
        - Эй! - воскликнул пьяница, но в следующий миг уже летел, распластавшись и размахивая в воздухе руками и ногами. Он приземлился на грязную мостовую лицом вниз да там и остался. Его вполне могла переехать какая-нибудь телега, если бы не двое сердобольных прохожих, пожалевших беднягу и оттащивших его к сточной канаве… при этом остатки наличности перекочевали из его карманов в их.
        - Пятнадцать футов, - присвистнул Лягушачий Джози, прикинув расстояние, которое пролетел пьяный. - И притом одной рукой!
        - Я тебе говорил, этот малый силен, - отозвался Арумн, протирая стойку и делая вид, что не особенно изумлен. В течение той пары недель, что Вульфгар работал в баре, он произвел множество подобных бросков.
        - На улице Полумесяца его обсуждают все и каждый, - добавил Джози немного угрюмо. - Я приметил, что на этой неделе у тебя с каждым днем все больше народу.
        Арумн понял, к чему он клонит. В подпольном мире Лускана существовал определенный порядок, который жестко сопротивлялся вмешательству извне. Если слава Вульфгара и дальше будет расти, некоторые из вышестоящих решат, что их репутация поставлена под угрозу, и непременно проникнут сюда, чтобы предотвратить опасность.
        - Тебе этот варвар нравится, - утвердительным тоном произнес Джози.
        Арумн, не сводя глаз с Вульфгара, протискивавшегося сквозь толпу обратно, со смиренным видом кивнул. Он нанял великана не из расположения, а руководствуясь чисто деловым расчетом. Обычно Арумн старался избегать каких-либо личных взаимоотношений со своими вышибалами, поскольку большинство из них никогда не задерживалось долго на одном месте. Одни перемещались из заведения в заведение по своей собственной воле, а другие могли разозлить не того человека и заканчивали тем, что внезапно умирали. Однако с Вульфгаром хозяин несколько пересмотрел свои взгляды. Их посиделки до глубокой ночи, когда в баре становилось тихо и Вульфгар пил у стойки, а Арумн готовил заведение для приема посетителей на следующий день, стали для него приятной привычкой* Арумн действительно наслаждался обществом громадного варвара, вся холодность и замкнутость которого, когда он напивался, на удивление быстро исчезали. Они просиживали много ночей напролет, до самого рассвета, и Арумн увлеченно внимал рассказам Вульфгара о его суровой северной родине, Долине Ледяного Ветра, о его друзьях и врагах, отчего у хозяина мурашки пробегали
по коже. Арумн слышал историю об Акаре Кесселе и хрустальном осколке столько раз, что как наяву представлял себе ту лавину на Пирамиде Кельвина, которая унесла чародея и погребла под собой реликт древней злой магии.
        А всякий раз, как Вульфгар упоминал о темных туннелях под дворфским королевством Мифрил Халл и нашествии темных эльфов, Арумн потом дрожал под одеялом, как когда-то в детстве после похожих страшных историй, которые рассказывал ему отец.
        Что правда, то правда, Арумн Гардпек привязался к своему новому работнику гораздо больше, чем следовало бы.
        - Тогда утихомирь его, - закончил свою мысль Джози. - А то сюда вскоре пожалуют Морик Бродяга и Громила.
        Арумн вздрогнул, но мысленно согласился с Джози. Особенно насчет Громилы. Он знал, что Морик Бродяга гораздо более осмотрителен (правда, поэтому и более опасен), и подождет несколько недель, а то и месяцев, и все как следует взвесит, прежде чем что-то предпринимать. Зато дерзкий Громила, считавшийся самым сильным человеком в Лускане, - многие даже поговаривали, что он не совсем человек и вроде в нем есть примесь крови орков, а то и огров, - вот он бы вряд ли стал проявлять терпение.
        - Вульфгар! - окликнул хозяин.
        Великан протолкался к стойке и встал перед хозяином.
        - Разве обязательно было вышвыривать его на улицу? - спросил Арумн.
        - Он руки распускал, - бесстрастно ответил варвар. - Делли хотела, чтобы его выгнали.
        Арумн вслед за Вульфгаром взглянул в другой конец зала, где стояла Делли, Деления Керти. Хотя ей не было еще и двадцати, она уже несколько лет работала в «Кортике». Девушка была очень миниатюрной, едва пяти футов роста, и такой изящной, что многие считали, что в ней есть что-то от эльфов, хотя Арумн знал, что своей стройностью она была обязана скорее потреблению эльфских напитков. У нее были длинные светлые волосы, свисавшие в беспорядке и частенько немытые. Карие глаза давно уже утратили доверчивый невинный взгляд, зато в них появился жесткий блеск, а бледная кожа, годами не видевшая солнца, стала сухой и шершавой. Когда-то упругий девичий шаг превратился в торопкую и осторожную походку женщины, которую часто преследуют. Но все же она обладала очарованием, особой порочной чувственностью, перед которой не могли устоять многие посетители, особенно после нескольких стаканов.
        - Если ты станешь убивать всякого, кто хватает Делли за задницу, мы через неделю останемся без клиентов, - хмуро заметил Арумн. - Просто выводи их отсюда, - продолжал он, так и не дождавшись ответа от Вульфгара. - Незачем швырять их почти до самого Глубоководья. - И он махнул рукой, давая понять, что разговор с варваром окончен.
        Вульфгар вернулся в шумную, крикливую толпу, к своим обязанностям.
        Примерно через час еще один бедолага с лицом, измазанным кровью, сочившейся изо рта и носа, отправился в полет. На этот раз Вульфгар бросил его двумя руками, и он долетел до противоположной стороны улицы.
        Вульфгар задрал рубашку и показал зубчатую линию глубоких шрамов.
        - Я был у нее в пасти, - угрюмо пояснил он, невнятно выговаривая слова. Он немало выпил, прежде чем смог спокойно рассказать о той роковой схватке с йоклол, после которой он оказался у Ллос, на долгие годы отправившей его затем к Эррту. - Как мышь в пасти у кошки. - Он невесело усмехнулся. - Но мышка тоже умела кусаться.
        Он перевел мутный взгляд на Клык Защитника, лежавший на стойке неподалеку от него.
        - В жизни не видел молота лучше, - вставил Лягушачий Джози. Он нерешительно протянул к нему руку, вопросительно глядя на Вульфгара, поскольку у него, как и у других, не было ни малейшего желания разозлить скорого на расправу варвара.
        Но Вульфгар, обычно очень ревниво относившийся в своему оружию, как к единственной ниточке, связывавшей его с прошлой жизнью, даже не смотрел в его сторону. После рассказа о йоклол он унесся мыслями в прошлое, к тем событиям, что привели его на годы в сущий ад.
        - Такая была боль, - негромко произнес он, бессознательно поглаживая пальцами шрам.
        Арумн Гардпек стоял прямо перед варваром и слушал, но взор Вульфгара, вроде обращенный на него, блуждал где-то очень далеко. Арумн придвинул к нему новый стакан, но варвар даже не заметил. Глубоко вздохнув, он зарылся лицом в ладони, словно желая защититься от света.
        Кто - то легонько коснулся его голой руки, он повернул голову и увидел Делли. Она кивнула Арумну, потом мягко потянула Вульфгара за собой.
        Вульфгар проснулся среди ночи. Бледный лунный свет струился в комнату через западное окно. Он не сразу пришел в себя и сообразил, что он не у себя, поскольку в его комнате не было окон.
        Он огляделся, посмотрел на скомканную постель и на гибкое тело Делли среди простыней, чья кожа в снисходительном свете луны казалась нежной и мягкой.
        Потом он вспомнил, что случилось, как Делли привела его сюда - к себе, а не к нему - из бара, и вспомнил, чем они здесь занимались.
        В страхе, вспомнив свое расставание с Кэтти-бри, которое никак нельзя было назвать нежным, Вульфгар потянулся, легонько коснулся шеи девушки и облегченно выдохнул, нащупав пульс. Потом перевернул ее и внимательно осмотрел обнаженное тело без всякой тени сладострастия, просто чтобы удостовериться в отсутствии синяков или иных признаков того, что он обошелся с нею грубо.
        Она спала тихо и безмятежно.
        Вульфгар перекатился к краю кровати и спустил ноги. Он хотел встать, но тут же опрокинулся назад - так сильно застучало в висках. Пошатываясь, он поднялся на ноги, тихо прошел к окну и стал смотреть на луну.
        Он подумал, что Кэтти-бри, должно быть, тоже смотрит на нее, и внезапно у него появилась уверенность, что так оно и есть. Чуть позже он повернулся и снова посмотрел на Делли, такую уютную и беззащитную среди кучи одеял. Ведь он занимался с ней любовью и не вспомнил о суккубе, не впал в ярость, не сжал кулаки. На мгновение он решил, что снова свободен, что надо срочно бежать отсюда, из этого дома, из Лускана, спешить в путь, чтобы снова разыскать своих старых друзей. Он еще раз взглянул на луну и подумал о Кэтти-бри, о том, какое счастье будет снова заключить ее в объятия.
        Но потом сразу сообразил, в чем тут дело.
        Именно выпивка позволила ему отстраниться от тягостных воспоминаний, именно в этом спасительном мороке он мог жить настоящим, забыв о прошлом.
        - Иди ко мне, - раздался за его спиной негромкий голос Делли, в котором слышалось обещание новых удовольствий. - И не беспокойся за свой молот, - добавила она. Вульфгар повернулся и увидел, что Клык Защитника стоит прислоненный к противоположной стене.
        Вульфгар некоторое время молча смотрел на эту женщину, которой были небезразличны его чувства и его вещи. Она сидела, укрытая покрывалами только до пояса, совершенно не стесняясь собственной наготы. Несколько вызывающе выставляя свое тело, она стремилась вновь увлечь варвара в постель.
        Ему очень хотелось пойти к ней. Но он сопротивлялся этому желанию, вполне отдавая себе отчет в том, какая опасность может его подстерегать, потому что хмель уже почти выветрился. Ведь если гнев обуяет его в порыве страсти, он переломит ее птичью шейку, как соломинку.
        - Позже, - пообещал он и пошел собирать свою одежду. - Перед работой сегодня вечером.
        - Но тебе вовсе не обязательно сейчас уходить.
        - Надо, - поспешно ответил он и заметил, что ее это неприятно задело. Он сразу же придвинулся к ней, очень близко. - Я должен, - повторил он чуть мягче. - Но я вернусь к тебе, позже.
        Он ласково поцеловал ее в лоб и пошел к двери.
        - А ты думаешь, я этого захочу? - выкрикнула она ему в спину.
        Он повернулся и увидел, что девушка сидит, скрестив руки на груди, а глаза у нее стали колючими, как ледышки.
        Удивившись сперва, он в следующий момент понял, что не только он один в этой комнате одержим демонами.
        - Давай проваливай! - сказала Делли. - Может, я и приму тебя, а может, найду другого. Мне все равно.
        Вульфгар вздохнул и вышел в коридор, радуясь, что ушел от нее.
        Солнце уже выглянуло из-за горизонта, когда Вульфгар, зажав под мышкой пустую бутылку, наконец-то снова забылся сном. Однако рассвета он не видел, потому что в его комнате не было окон.
        Но ему так даже больше нравилось.
        Глава 15. Зов Креншинибона
        Нос судна весело вспарывал лазурную гладь Моря Мечей, гоня большие волны и поднимая в воздух водяную пыль. Кэтти-бри стояла у леера на носу и жмурилась от соленых капель, которые, падая на ее нагретую южным солнцем кожу, казались ледяными. Корабль «Искатель» плыл на юг, и девушка глядела в том направлении. Прочь от Долины Ледяного Ветра, прочь от Лускана, прочь от Глубоководья, откуда они вышли три дня тому назад.
        И прочь от Вульфгара.
        Уже не в первый раз и, уж конечно, не в последний задумывалась девушка, правильно ли они поступили, позволив измученному варвару в одиночку отправиться в дорогу. Разве они не нужны Вульфгару в этом состоянии душевной смуты и смятения?
        Теперь же, плывя к югу вдоль Побережья Мечей, они уже ничем не могли помочь ему. Кэтти-бри смахнула с ресниц соленые капли (на этот раз это была не морская вода) и стала неотрывно вглядываться в широкие водные просторы, расстилавшиеся перед ними, радуясь, что их корабль так быстро мчится вперед. Нужно было завершить задуманное, это было очень важно, потому что за время своего сухопутного путешествия они пришли к окончательному убеждению, что Креншинибон остается их сильным врагом, очень умным и чутким. Он мог призывать себе на службу существа с черной душой, тех, кого прельщали обещанные хрустальным осколком блага. Поэтому друзья постарались как можно скорее добраться до Глубоководья и выбрали там самое быстроходное из всех судов, надеясь, что в море врагов все же будет меньше да и обнаружить их там будет легче. И Дзирт, и Кэтти-бри горько сожалели, что капитана Дюдермонта и его чудесной «Морской феи» в порту не оказалось.
        Меньше чем через два часа после выхода из порта один из матросов напал на Дзирта, решив украсть хрустальный осколок. Однако дроу проучил вора, хорошенько отделав саблями плашмя, и затем матроса, связанного и с кляпом во рту, отправили на встреченном судне в Глубоководье с указанием передать представителям властей в порту этого города, славившегося своей приверженностью справедливости и законности.
        Дальше они плыли без всяких происшествий, судно шло споро, перед ними расстилались бесконечные волны, да изредка на пустом горизонте показывались крохотные точки чужих парусов.
        К стоявшей у леера Кэтти-бри подошел Дзирт. По звуку шагов, не оборачиваясь, она поняла, что вместе с почти неслышно ступавшим дроу пришли Бренор и Реджис.
        - До Ворот Бальдура осталось всего несколько дней, - произнес темный эльф.
        Девушка взглянула на него, заметив, что он низко надвинул на лицо капюшон дорожного плаща. Он это сделал не для защиты от соленых брызг (Кэтти-бри знала, что дроу не меньше ее самой любит, когда они осыпают лицо), а для того, чтобы затенить глаза. Дзирт и Кэтти-бри провели несколько лет на борту «Морской феи», но яркое полуденное солнце, отражаясь от блестящей поверхности воды, все так же резало глаза эльфа, приспособленные ко мраку глубоких пещер.
        - Как дела у Бренора? - негромко спросила девушка, делая вид, что не подозревает о том, что дворф стоит у нее за спиной.
        - Ворчит, что хочет снова почувствовать под ногами твердую почву, и если даже придется сразиться со всеми чудищами мира, он готов, лишь бы поскорее убраться с этой плавучей калоши, - ответил Дзирт, подыгрывая ей.
        Кэтти-бри чуть усмехнулась, нисколько не удивившись. Она как-то путешествовала с Бренором по морю. Дворф стоически переносил все тяготы плавания, но когда они наконец пришвартовались и снова ступили на твердую землю, его облегчение было совершенно очевидным. На этот раз Бренору приходилось хуже, и он много времени проводил у борта - отнюдь не затем, чтобы полюбоваться морским видом.
        - А Реджис, похоже, чувствует себя превосходно, - продолжал Дзирт. - Он только подъедает все с тарелки Бренора, когда тот заявляет, что не может взять в рот ни крошки.
        Лицо девушки вновь озарилось улыбкой, которая быстро поблекла.
        - Думаешь, мы когда-нибудь увидим его вновь? - спросила она.
        Дзирт вздохнул и стал смотреть на воду. Хоть оба глядели не в ту сторону, а на юг, оба в каком-то смысле пытались высмотреть там Вульфгара, как будто, вопреки всякому здравому смыслу, ожидали, что он приплывет к ним.
        - Не знаю, - сознался дроу. - Вполне возможно, что ему встретилось множество врагов, и он самозабвенно дрался со всеми без разбору. Несомненно, что многие из них теперь мертвы, но в северных землях столько опасных противников, некоторые из которых, боюсь, слишком сильны даже для Вульфгара.
        - Пф! - фыркнул Бренор у них за спиной. - Мы найдем моего мальчугана. Даже не сомневайтесь. А злейшим его врагом буду я сам, потому что отплачу ему за то, что он ударил мою девочку и меня самого заставил так поволноваться!
        - Мы его найдем, - уверенно заявил Реджис. - Леди Аластриэль нам поможет, да и Гарпеллы тоже!
        При упоминании Гарпеллов Бренор притворно застонал. Это было семейство чудаковатых колдунов, хорошо известных тем, что время от времени взрывали по ошибке себя или своих друзей и превращали себя - совершенно случайно, но необратимо - в различных животных. Они также прославились многими другими происшествиями того же рода.
        - Ну тогда только Аластриэль, - поспешил поправиться Реджис. - Она нам поможет, если мы сами не сможем его найти.
        - Пф! Думаешь, это будет так уж трудно? - возразил Бренор. - Ты что же, много видел странников семи футов роста? Да еще с таким молотом в руке, одним ударом которого можно сбить с ног великана или разломать его жилище?
        - Вот, - обратился Дзирт к Кэтти-бри, - вот гарантия того, что мы и в самом деле разыщем нашего друга.
        Девушка рассеянно улыбнулась. Только кого они найдут, когда обнаружат своего пропавшего товарища? Пусть он не будет ранен, но захочет ли он их видеть? А даже если и захочет, каким он будет? Но самое главное: захотят ли они - точнее, она - его видеть? Вульфгар сделал ей больно, когда ударил, не физически, нет, - он ранил ее душу. Она смогла простить ему это. Но только один раз.
        Кэтти-бри внимательно рассматривала своего друга-дроу, задумчиво глядевшего в пустой простор, его профиль в тени капюшона, его лавандовые глаза, слегка затуманенные, как будто мыслями он был где-то далеко. Девушка повернулась к Бренору и Реджису и увидела, что и они тоже думают о своем. Конечно, все они хотели вновь увидеть Вульфгара, но не того, который ушел от них, а того, которого они потеряли в туннелях под Мифрил Халлом. Они хотели, чтобы все стало по-прежнему, чтобы пятеро друзей вновь пустились странствовать в поисках приключений и никакие демоны им не мешали.
        - Вижу парус на юге, - негромко сказал Дзирт, выводя девушку из задумчивости.
        Пока Кэтти-бри вглядывалась вдаль в тщетной попытке разглядеть находившийся слишком далеко корабль, из «вороньего гнезда»* [Воронье гнездо - место впредсмотрящего на грот-мачте] донесся крик, оповещавший о том же.
        - Его курс? - крикнул капитан Вайнс откуда-то с середины палубы.
        - На север, - тихо отозвался Дзирт так, чтобы его услышали только Кэтти-бри, Бренор и Реджис.
        - На север! - секундой позже прокричал впередсмотрящий.
        - Похоже, на солнце твое зрение обострилось, - заметил Бренор.
        - Спасибо Дюдермонту, - сказала Кэтти-бри.
        - Не только зрение, но и предчувствие чужих намерений, - добавил Дзирт.
        - Что ты болтаешь? - недовольно проворчал Бренор, но дроу поднес палец к губам, прося тишины. Он напряженно всматривался в далекое судно, чьи паруса в виде крошечной точки над самым горизонтом теперь были видны и остальным.
        - Пойди скажи капитану Вайнсу, чтобы повернул на запад, - велел Дзирт Реджису.
        Хафлинг секунду недоуменно смотрел на него, потом кинулся на мостик. Примерно через минуту друзья почувствовали, что «Искатель» дернулся, меняя курс, и повернул налево.
        - Так только путь будет длиннее, - начал бурчать Бренор, но Дзирт снова поднял руку.
        - Оно поворачивает вместе с нами, держа курс наперерез, - пояснил дроу.
        - Пираты? - предположила Кэтти-бри, и капитан Вайнс, подойдя к ним, повторил тот же вопрос.
        - Не похоже, что на корабле поломка, поскольку они идут ничуть не медленнее нас, а может, даже и побыстрее, - прикинул Дзирт. - И это не судно королевского флота, поскольку у них нет флага, а также не патруль, потому что мы слишком далеко от берега.
        - Пираты! - с отвращением сплюнула Кэтти-бри.
        - Откуда ты знаешь? - недоверчиво спросил Бренор.
        - Мы много за ними гонялись, - объяснила девушка.
        - Да, в Глубоководье мне кое-что рассказывали о ваших подвигах, - подтвердил капитан Вайнс. Именно поэтому он согласился взять их всех на борт и быстро доставить к Воротам Бальдура. Как правило, компании, состоящей из женщины, хафлинга и дворфа, вряд ли удалось бы так легко - и недорого - отплыть из гавани Глубоководья, раз с ними вместе был темный эльф, но для славных моряков этого порта имена Дзирта До'Урдена и Кэтти-бри звучали сладкой музыкой.
        Приближавшийся корабль уже несколько увеличился в размерах, но детали по-прежнему разглядеть было невозможно - всем, кроме Дзирта да капитана Вайнса с впередсмотрящим в «вороньем гнезде». На корабле имелась большая редкость - дорогие подзорные трубы. Капитан приложил свою трубу к глазу и различил характерные треугольные паруса.
        - Это шхуна, - объявил он. - Легкая. Команда - человек двадцать, не больше, не сравнится с нами.
        Кэтти-бри задумалась. «Искатель» - довольно большая каравелла. На ней имелось три ряда парусов и длинный бушприт для увеличения скорости, а также пара тяжелых метательных орудий. Да и укрепленные борта были довольно толстыми. Конечно, легкая шхуна, казалось бы, вовсе не представляла угрозы для их судна, но кто знает, сколько пиратов думали то же самое о «Морской фее», шхуне Дюдермонта, а заканчивалось все тем, что пиратский корабль шел на дно.
        - Снова на юг! - крикнул капитан, и -«Искатель» вздрогнул и повернул вправо. Вскоре приближавшаяся к ним шхуна тоже изменила курс, все так же идя наперерез.
        - Слишком далеко на север, - задумчиво произнес Вайнс, поглаживая седую бороду. - Пираты обычно не заходят сюда и не должны бы осмелиться приблизиться к нам.
        Остальные, а особенно Кэтти-бри и Дзирт, хорошо поняли его нерешительность. Если принимать в расчет только силу, то шхуна и ее экипаж из двадцати, ну пусть тридцати человек действительно не могли сравниться с судном и командой Вайнса из шестидесяти человек. Но девушка и дроу хорошо знали, что подобный перевес на море легко уравнять, имея на борту хотя бы одного мага. Они и сами видели, как могучий чародей «Морской феи» по имени Робийярд в одиночку потопил не одно судно еще прежде, чем в ход было пущено обычное оружие.
        - Не должны и не станут - разные вещи, - недовольно заметил Бренор. - Уж не знаю, пираты они или нет, но что они приближаются - это точно.
        Вайнс кивнул и пошел к рулевому колесу вместе со штурманом.
        - Возьму лук и поднимусь в «гнездо», - объявила Кэтти-бри.
        - Тщательно выбирай цель, - посоветовал Дзирт. - Вполне возможно, что направляют судно один-два человека, если ты их найдешь и уберешь, остальные, может, сдадутся.
        - Разве так бывает? - спросил Реджис, немало удивленный. - Может, они и не пираты?
        - Так бывает, если меньшее судно преследует большее, повинуясь приказу хрустального осколка, - пояснил Дзирт, и тут оба его спутника все поняли.
        - Ты думаешь, эта чертова штука их призывает? - спросил Бренор.
        - Пираты не идут на большой риск, - пояснил Дзирт. - Нападая же на «Искатель», легкая шхуна сильно рискует.
        - Если только у них нет чародеев на борту, - предположил Бренор, тоже понявший причину тревоги капитана Вайнса.
        Дзирт покачал головой. Кэтти-бри, наверное, тоже не согласилась бы с дворфом, но она уже убежала за Тулмарилом.
        - Пиратское судно с таким сильным магом, который мог бы одолеть «Искатель», уже давно проявило бы себя, - возразил дроу. - Мы бы слышали о нем и были бы предупреждены еще до того, как вышли из Глубоководья.
        - Если только оно в этом деле давно, - заметил Реджис.
        Дзирт не стал спорить, но все же остался при своем мнении, считая, что Креншинибон привел к ним нового врага, отчаянно пытаясь ускользнуть из рук тех, кто хотел его уничтожить. Дроу поглядел назад и заметил Кэтти-бри с чудесным луком Тулмарилом Искателем Сердец, начавшую карабкаться вверх по веревке с узлами.
        Потом он развязал кошель на поясе и посмотрел на коварный осколок. Хотел бы он сам слышать его призыв, чтобы лучше понимать, как будут действовать враги, которых Креншинибон привлекал к ним.
        Внезапно «Искатель» содрогнулся, выпустив снаряд из одного орудия. Громадное копье, дважды подпрыгнув на воде, не долетело до шхуны, зато тем самым капитан каравеллы дал понять, что не намерен идти на переговоры или сдаваться.
        Однако шхуна мчалась им навстречу, не меняя курс, пройдя в непосредственной близости от орудия и даже задев его обитый металлом наконечник. Она шла быстро и уверенно, больше напоминая стрелу, пущенную над водой, чем корабль на волнах. Узкий корпус был рассчитан на то, чтобы развивать большую скорость. Дзирт видел похожие пиратские суда; их нередко подолгу преследовала «Морская фея», тоже шхуна, только трехмачтовая и гораздо большая по размеру. Дроу больше всего нравились такие длительные погони, когда он плавал с Дюдермонтом: паруса наполнены ветром, сзади белые буруны, а он стоит на носу, и его белые волосы развеваются за спиной.
        Однако теперь такая возможность его не очень прельщала. Вдоль Побережья Мечей рыскало много пиратских кораблей, вооруженных гораздо лучше, чем их каравелла, вполне способных уничтожить «Искатель», - настоящие волки морских просторов. Но это суденышко скорее напоминало хищную птицу, проворную и хитрую охотницу за более мелкой добычей, например рыбацкими баркасами, ушедшими слишком далеко от надежных бухт, или роскошными баржами богатых торговцев, отпустившими вперед свои боевые конвои.
        Правда, часто такие кораблики объединялись в маленькие флотилии и охотились сообща. Но других парусов на горизонте было не видно.
        Дзирт извлек из мешочка на поясе ониксовую фигурку.
        - Скоро позову Гвенвивар, - пояснил он Реджису и Бренору.
        Капитан Вайнс снова подошел к ним, на лице его было написано беспокойство. Дзирт понял, что капитану, хоть и давно не новичку в море, вряд ли приходилось принимать участие в баталиях.
        - Пантера может перемахнуть пятьдесят, а то и больше футов до палубы вражеского судна, - попытался он успокоить капитана. - Оказавшись там, она многих заставит подумать о бегстве.
        - Я слышал о твоей подруге пантере, - сказал Вайнс. - О ней ходит много слухов в порту Глубоководья.
        - Ты бы лучше побыстрее позвал свою чертову кошку, - пробурчал Бренор, глядя в сторону. Шхуна и правда подошла намного ближе, легко рассекая волны.
        Дзирт, глядя на нее, думал о том, что это похоже на самоубийство - как появление того великана, что спустился с Хребта Мира в обжитую местность. Он поставил статуэтку на палубу, негромко позвал пантеру и стал смотреть, как постепенно сгущается серый туман, принимая отчетливые очертания Гвенвивар.
        Кэтти-бри протерла глаза и снова поднесла к лицу подзорную трубу, обозревая палубу и не веря своим глазам. Но тем не менее правда была очевидна: это было не пиратское судно - по крайней мере, не похожее ни на что, что она видела раньше. На борту были женщины, не воинственные, не морячки и совершенно точно не пленницы. А еще дети! Она заметила нескольких, но ни один ребенок не был одет как юнга.
        Она вздрогнула, увидев, что ядро катапульты попало в палубу шхуны, отскочило от ограждения борта и едва не попало в ребенка, пролетев всего в пяди от него.
        - Спускайся, быстро! - крикнула она впередсмотрящему, находившемуся с ней в «гнезде». - Скажи капитану, чтобы зарядил ядро с цепями и поразил их верхние паруса.
        Матрос, который наверняка проникся рассказами о Дзирте и Кэтти-бри, без колебаний повернулся и стал спускаться по канату, но девушка поняла, что сложная задача остановить это странное судно целиком ляжет на ее плечи. «Искатель» стал сбавлять ход, но шхуна мчалась все так же быстро и прямо, и похоже было, что она собирается на полном ходу врезаться в борт каравеллы.
        Кэтти-бри протерла глаза и снова поднесла к глазам трубу и стала внимательно осматривать палубу. Теперь она убедилась, что предположение Дзирта о курсе и намерениях шхуны были правильными, понимала, что это сделал Креншинибон, и в ней начинала вскипать ярость. Может, все дело в одном человеке или двух, но где их искать…
        У ограждения капитанского мостика она заметила мужчину, которого почти загораживала главная мачта. Она довольно долго пыталась рассмотреть его и не переводила трубу, чтобы взглянуть, какой ущерб нанес новый снаряд, выпущенный из орудия, на сей раз в соответствии с указанием Кэтти-бри. Раскручиваясь, цепи пробили верхние паруса шхуны. Однако вид человека, стоящего на мостике и вцепившегося в перила с такой силой, что руки побелели, был гораздо более важен.
        Шхуна содрогнулась и слегка отклонилась, пока команда не выровняла курс, изменившийся из-за сбитых цепями парусов. Однако при небольшом повороте мужчина показался из-за мачты, и Кэтти-бри хорошо разглядела его: безумный взгляд, струйка слюны, вытекающая из уголка рта.
        И она поняла, что делать.
        Девушка положила подзорную трубу, подняла Тулмарил и очень тщательно прицелилась, наводя на мачту, потому что саму цель она почти не видела.
        - Если бы у них был чародей, он бы уже проявил себя, - волнуясь, выкрикнул капитан Вайнс. - Чего они ждут? Дразнят нас, как кот мышку?
        Бренор взглянул на него и презрительно фыркнул.
        - У них нет чародея, - заверил капитана Дзирт.
        - Значит, они собираются просто протаранить нас? - спросил капитан. - Тогда мы их потопим! - Он повернулся, чтобы отдать приказание матросам у орудия обстрелять палубу продольным огнем. Но он не успел произнести и слова, как серебряная вспышка, вылетевшая из «вороньего гнезда», испугала его. Он резко повернулся и проводил стрелу взглядом. Она пролетела над всей палубой, резко отклонилась, а потом упала в море.
        Никто не успел ничего сказать, как новая вспышка прорезала воздух, пролетела почти по той же траектории, но только не отклонилась и вонзилась во что-то позади главной мачты.
        Наступила пауза.
        - Придержи Гвенвивар! - крикнула Кэтти-бри Дзирту.
        Вайнс с сомнением посмотрел на дроу, но тот безоговорочно послушал девушку. Он вскинул руки и снова позвал к себе пантеру, уже отступавшую по палубе назад, чтобы взять разгон для прыжка.
        - Все кончено, - объявил темный эльф.
        Лицо капитана прояснилось, потому что большой парус шхуны опал, и судно вдруг глубоко зарылось носом. Рея на бизани развернулась, и треугольный задний парус - стаксель - тоже. Шхуна отклонилась в сторону, повернувшись носом к востоку, к далекому незримому берегу.
        Глядя в подзорную трубу, Кэтти-бри видела, как над убитым стоит на коленях женщина, а какой-то мужчина поддерживает его голову. Кэтти-бри ощутила пустоту в сердце, потому что убивать ей всегда было тягостно.
        Но этот человек был враг, по его вине разыгралась бы битва, в которой пало бы множество невинных. Пусть уж лучше он заплатит своей жизнью, чем жизнями других людей.
        Она без устали повторяла это про себя, но утешение не приходило.
        Когда уже не оставалось сомнений в том, что схватки удалось избежать, Дзирт снова посмотрел на хрустальный осколок с нескрываемым презрением. Воззвав к одному-единственному нестойкому человеку, он чуть было не стал причиной смерти многих.
        Дроу не терпелось поскорее избавиться от страшной вещи.
        Глава 16. Захват дворца
        Темный эльф, как всегда, удобно откинулся в кресле и стал с интересом слушать. В роскошной мантии, подаренной Джарлаксом Рай'ги Бондалеку, он разместил устройство для яснослышания - это был один из многочисленных драгоценных камней, нашитых на черную ткань. Камень был не простым: любого, кто его обнаружил, он заставил бы думать, что его предназначение - помочь носящему его магу произвести заклинание на яснослышание. Так оно и было, по в камне заключалась и иная сила. В сочетании с самоцветом, остававшимся у Джарлакса, он позволял наемнику подслушивать любые разговоры бывшего жреца.
        - Копия готова, и в ней заключена почти такая же мощь, как и в оригинале, - говорил Рай'ги, очевидно имея в виду медальон, связанный с Дзиртом.
        - Тогда тебе будет просто снова и снова устанавливать местоположение отступника, - послышался голос Киммуриэля Облодры.
        - Они по-прежнему на корабле, - сказал Рай'ги. - И, насколько мне известно, останутся на борту еще много дней.
        - Джарлаксу нужно знать больше, - возразил Облодра, - или же он поручит это мне.
        - Да-да, моему основному сопернику, - с насмешливой серьезностью отозвался Рай'ги.
        Зная, что они его не услышат, Джарлакс захихикал. Оба дроу считали необходимым поддерживать в Джарлаксе уверенность в том, что они соперники и поэтому не представляют угрозы для него, хотя на самом деле между ними давно существовала тесная доверительная дружба. Джарлакс ничего не имел против - даже одобрял, потому что понимал: псионик и чародей, обладавшие выдающимися способностями, но плохо разбиравшиеся в закономерностях поведения разумных существ, никогда не отважатся выступить против него даже заодно. Их больше пугало не то, что он их уничтожит, а скорее то, что в случае, если они одержат победу, им придется принять на свои плечи ответственность за судьбу всей непостоянной банды.
        - Лучшим способом разведать об отступнике побольше было бы явиться туда в чужом обличье и послушать, о чем он говорит, - продолжал Рай'ги. - Я уже и так много узнал о том, что происходит с ним сейчас и что было раньше.
        Джарлакс подался вперед в своем кресле, внимательно вслушиваясь в слова заклинания, которое начал нараспев произносить Рай'ги. Из того, что он уловил, стало ясно, что жрец создавал магический экран - он мог увидеть то, что хотел, в чаше с водой.
        - Вот этот, - вскоре сказал Рай'ги.
        - Мальчик? - уточнил Киммуриэль. - Да, он бы вполне подошел. Завладеть разумом ребенка нетрудно - люди воспитывают своих детей не так тщательно, как дроу.
        - Ты мог бы справиться с его разумом? - спросил Рай'ги.
        - Легко.
        - Через экран? Повисло долгое молчание.
        - Не знаю, делал ли кто-нибудь это раньше, - ответил наконец Облодра, но по его тону было понятно, что эта задача его не пугает, скорее ему интересно, как он с ней справится.
        - Тогда совсем рядом с изгнанником будут наши глаза и уши, - продолжал Рай'ги. - Да еще в такой форме, что у Дзирта До'Урдена это не вызовет подозрений, - любопытный мальчишка, которому охота послушать волшебные истории о приключениях дроу.
        Джарлакс снял ладони с камня и перестал слышать разговор своих подчиненных. Он снова откинулся в кресле и довольно улыбнулся, радуясь, как восхитительны повороты подводных течений.
        В этом и была вся суть его власти, подумал он, в способности передавать ответственность другим и позволять им самим принимать решения. Сила Джарлакса заключалась не в самом Джарлаксе, хотя и в одиночку он был очень сильным противником, а в самостоятельных и надежных подчиненных, которыми наемник окружил себя. Сразиться с Джарлаксом означало сразиться со всей Бреган Д'эрт - организацией свободно мыслящих и необыкновенно умелых воинов-дроу.
        Сразиться с Джарлаксом значило проиграть. Гильдии Калимпорта вскоре поймут это. И Дзирт До'Урден - тоже.
        - Я снесся с иным уровнем существования и от его жителей, великих и мудрых существ, которые проникают в жалкие дела дроу одной силой мысли, многое узнал об отступнике и его друзьях, о том, где они побывали и куда собираются, - объявил Джарлаксу Рай'ги Бондалек на следующий день.
        Джарлакс сделал вид, что поверил лживой ссылке на таинственный потусторонний источник, решив, что это несущественно.
        - В Глубоководье, как я уже тебе говорил, - рассказывал Рай'ги, - они сели на корабль - он называется «Искатель» - и теперь плывут в город под названием Ворота Бальдура, где окажутся дня через три.
        - После снова на сушу?
        - Ненадолго, - ответил жрец. Ему и правда удалось многое узнать, побыв полдня юнгой. - Они снова сядут на корабль, поменьше, чтобы плыть по реке, удаляясь от той большой воды, что они называют Морем Мечей. Потом они отправятся по суше в горы, которые называются Снежные Хлопья, где есть строение под названием храм Парящего Духа, там живет могущественный жрец по имени Кэддерли. Они направляются туда, чтобы уничтожить артефакт большой силы, - продолжал он, добавляя подробности, которые уже он, а не Киммуриэль узнал при помощи своего наблюдательного устройства. - Его называют Креншинибоном, хотя чаще - просто хрустальным осколком.
        Джарлакс прищурился, что-то припоминая. Он слышал о Креншинибоне, который был как-то связан с демоном и Дзиртом До'Урденом. Фрагменты начинали складываться в цельную картину, и где-то в далеких уголках его сознания стали проявляться общие черты хитроумного плана.
        - Так, значит, вот куда они пойдут, - сказал он. - И не менее важно, откуда они пришли.
        - Из Долины Ледяного Ветра, так они говорят, - доложил Рай'ги. - Это мерзлая земля, где дуют холодные ветры. А еще они расстались с каким-то могучим воином по имени Вульфгар. Они считают, что он сейчас в городе Лускане, севернее Глубоководья.
        - А почему он не с ними? Рай'ги покачал головой:
        - Полагаю, с ним что-то случилось, хотя и не знаю, что именно. Может, он что-то утратил или пережил несчастье.
        - Пустые предположения, - сказал Джарлакс. - Домыслы. А домыслы ведут к ошибкам, которых мы не можем себе позволить.
        - Чем же так важен этот Вульфгар? - несколько удивленно спросил Рай'ги.
        - Может, ничем, а может, и всем, - ответил Джарлакс. - Я не могу этого решить, пока не буду знать о нем больше. Если тебе не удастся разузнать что-нибудь еще, попросим об этом Киммуриэля.
        При этом жрец весь напрягся, как будто Джарлакс ударил его.
        - Ты хочешь больше знать об отступнике или об этом Вульфгаре? - резко спросил Рай'ги.
        - Побольше о Кэддерли, - ответил Джарлакс, совсем сбив с толку своего подчиненного.
        Рай'ги даже не стал отвечать. Он просто развернулся, взмахнув руками, и вышел вон.
        Но Джарлакс уже закончил разговор с ним. Имя Вульфгара и упоминание о Креншинибоне погрузили его в глубокую задумчивость. Он слышал и о том и о другом. О Вульфгаре, отданном прислужницей Ллос Эррту, демону, искавшему хрустальный осколок. Может, пришло время навестить Эррту, хотя наемник терпеть не мог иметь дело с непредсказуемыми и опасными обитателями Абисса. Джарлакс жил благодаря тому, что понимал тайные пружины поведения своих врагов, но у демонов никогда не было определенных мотивов, а их желания могли меняться каждый миг.
        Однако были и другие способы обращения с врагами. Наемник извлек тонкую волшебную палочку и перенесся обратно в Мензоберранзан.
        Новый член банды, когда-то бывший членом одного из правящих Домов, ожидал его.
        - Иди к своему брату Громфу, - велел Джарлакс. - Передай ему, что я хочу знать все о человеке по имени Вульфгар, демоне Эррту и предмете, называемом Креншинибон.
        - Вульфгара захватили во время первого набега на Мифрил Халл, - ответил Бергиньон Бэнр, потому что и сам хорошо знал эту историю. - Его взяла прислужница богини и отдала Ллос.
        - А что было потом? - спросил Джарлакс - Похоже, он снова среди живых, на поверхности.
        Бергиньон удивился. Мало кому удавалось выскользнуть из лап Паучьей Королевы. Но тут же подумал, что, когда дело касается Дзирта До'Урдена, ни в чем нельзя быть уверенным. - Я сегодня же разыщу брата, - заверил он Джарлакса.
        - Скажи ему, что я также хочу знать о могущественном жреце по имени Кэддерли, - добавил наемник и бросил Бергиньону небольшой амулет. - Он напитан моими излучениями, чтобы твоему брату было легче найти меня или послать гонца, - пояснил он. Бергиньон кивнул.
        - Все хорошо? - спросил Джарлакс.
        - В городе спокойно, - сообщил лейтенант, но ничего другого наемник и не ожидал.
        Со времени похода на Мифрил Халл несколько лет назад, когда Мать Бэнр, правившая Мензоберранзаном много веков, была убита, в городе воцарилась тишина, в которой строилось множество честолюбивых планов. К чести старшей дочери Бэнр Триль следует сказать, что она приложила немало усилий, чтобы Дом Бэнр не развалился. Но, несмотря на это, было похоже, что вскоре в городе начнутся междоусобные войны такого размаха, каких он давно не знал. И Джарлакс решил нанести удар по поверхности, изменить направление своих притязаний, и тогда враждующие Дома не стали бы в своих честолюбивых планах делать ставку на его банду.
        Главное, как хорошо понимал Джарлакс, - чтобы все стали его союзниками, даже если готовились вступить в войну между собой. Уже много веков назад он научился с неподражаемым мастерством балансировать на тонкой грани дружбы-вражды.
        - Скорее отправляйся к Громфу, - поторопил он Бэнра. - Это чрезвычайно важно. Я должен все знать, пока Нарбондель не разгорится, как пальцы одной руки, - добавил он, используя обычное выражение для обозначения пятидневного срока.
        Бергиньон отбыл. Джарлакс отдал мысленный приказ своей волшебной палочке и снова перенесся в Калимпорт. Не менее быстро, чем перемещалось его тело, мысли его перестроились на обдумывание новой задачи. Бергиньон его не подведет, Громф тоже, равно как Рай'ги и Киммуриэль. В этом Джарлакс ничуть не сомневался, и уверенность в своих подчиненных позволяла ему полностью сосредоточиться на планах этой ночи - захвате гильдии Басадони.
        - Кто здесь? - раздался старческий голос, в котором, несмотря на явную опасность, совсем не чувствовалось страха.
        До Энтрери, только что вышедшего из межуровневого перехода и пытавшегося справиться с головокружением, голос донесся словно откуда-то издалека. Убийца оказался в собственной комнате паши Басадони, за роскошной ширмой. Наконец обретя равновесие и сориентировавшись, Энтрери быстро осмотрелся, чутко прислушиваясь даже к самым неуловимым звукам - дыханию или осторожным шагам опытного убийцы.
        Но они с Киммуриэлем, конечно же, предварительно тщательно обследовали комнату, а также установили местонахождение всех лейтенантов паши и убедились, что беспомощный старик действительно был один в своих покоях.
        - Кто здесь? - снова окликнул он.
        Энтрери вышел из-за ширмы и встал в свете свечей, сдвинув на затылок черное болеро, чтобы старик мог узнать его, да и ему хотелось получше разглядеть Басадони.
        До чего же он стал жалок, сейчас он казался иссохшей оболочкой себя прежнего, того, чья слава гремела когда-то. Были времена, когда-то паша Басадони был самым могущественным главой гильдии в Калимпорте, а теперь стал обычным стариком и марионеткой в руках сразу нескольких людей, дергавших его за веревочки.
        Энтрери почему-то, даже вопреки своему желанию, испытывал ненависть к этим кукловодам.
        - Тебе не следовало приходить, - просипел Басадони - Беги из города, ты не можешь здесь оставаться. Слишком много, слишком много…
        - Целых двадцать лет ты недооценивал меня, - весело отозвался Энтрери, присаживаясь на край стариковской кровати. - Когда же ты посмотришь правде в глаза?
        Басадони засмеялся, сразу закашлявшись, и убийца тоже улыбнулся, что случалось с ним нечасто.
        - Я знал правду о том, кто таков Артемис Энтрери, с тех самых пор, как ты был уличным забиякой, убивавшим чужаков заостренным камнем, - возразил старик.
        - Это ты их подсылал, - уточнил Энтрери. Басадони ухмыльнулся:
        - Надо же было тебя проверить.
        - И что, я выдержал проверку, паша? - спросил убийца, прислушиваясь к собственному голосу.
        Они разговаривали как друзья, каковыми в каком-то смысле и являлись. Но теперь из-за действий лейтенантов Басадони они также стали и смертельными врагами. Однако паша все-таки чувствовал себя вполне непринужденно, несмотря на то что был один на один с Энтрери. Сначала наемный убийца допустил, что старик защитил себя гораздо лучше, чем он предполагал, но потом, еще раз внимательно осмотрев комнату и кровать с приподнятым изголовьем, на которой лежал паша, он убедился, что тут все чисто. Все было в руках Энтрери, и это почему-то не беспокоило старого пашу.
        - Всегда, всегда выдерживал, - ответил Басадони, но потом его улыбка превратилась в кислую гримасу. - До этих самых пор. Теперь ты провалил задание, да еще такое простенькое.
        Энтрери повел плечами, показывая, что это не имело ровно никакого значения.
        - Этот человек был просто жалок, - пояснил он. - Брось. Неужели я, убийца, выдержавший все твои проверки, поднявшийся наверх, прошедший все ступени и занявший место рядом с тобой еще будучи молодым человеком, должен убивать каких-то убогих горожан, чей долг составляет половину дневной выручки карманника-новичка?
        - Дело не в этом, - не сдавался Басадони. - Я принял тебя назад, но ты долго отсутствовал и должен был доказать, что этого заслуживаешь. Не мне, конечно, - поспешил добавить паша, заметив, как нахмурился убийца.
        - А твоим недалеким заместителям, - договорил Энтрери.
        - Они заслужили свои должности.
        - Этого я и боюсь.
        - Теперь ты недооцениваешь их, - ответил паша Басадони. - Каждый из троих занимает свое место, и все трое мне хорошо служат.
        - Так хорошо, что я смог проникнуть в твой дом? Паша Басадони глубоко вздохнул.
        - Разве ты пришел меня убить? - спросил он и снова рассмеялся. - Нет, ты пришел не за этим. Ты меня не убьешь, потому что у тебя на это нет причины. Ты ведь, конечно, понимаешь, что, если ты как-то одолеешь Кадрана Гордеона и остальных, я возьму тебя назад.
        - Еще одна проверка? - сухо спросил Энтрери.
        - Даже если и так, то ты сам ее себе устроил.
        - Тем, что сохранил жизнь несчастному, который скорее предпочел бы смерть? - спросил убийца, недоуменно покачивая головой, словно все это казалось ему сущей нелепицей.
        В старых блеклых глазах Басадони вдруг мелькнула искорка понимания.
        - Так, значит, это было не сочувствие, - улыбаясь, произнес он.
        - Сочувствие???
        - К этому убогому, - пояснил старик. - Нет, тебе на него было наплевать, и на то, что потом его убьют, - тоже. Ах, как же я не понял! Руку Артемиса Энтрери остановило не сочувствие, куда там! Это была гордость, простая глупая гордость. Ты не хотел опуститься до уровня уличного драчуна и поэтому развязал войну, в которой не сможешь победить. Вот дурак!
        - Не смогу победить? - повторил Энтрери. - Ты забегаешь далеко вперед. - Он некоторое время внимательно разглядывал старика. - Скажи мне, паша, кого бы ты хотел видеть победителем?
        - Вот она, снова гордость, - ответил Басадони, вскинув костлявые руки, отчего совсем обессилел и стал хватать ртом воздух. - Но вопрос в другом, - продолжил он через некоторое время. - Что действительно тебя интересует - так это люблю ли я тебя по-прежнему, а я, конечно, люблю. Я хорошо помню твое восхождение по ступеням моей гильдии - так отец помнит, как рос его сын. В этой войне я не желаю тебе дурного исхода, хотя ты должен понимать, что предотвратить то, что начали вы с Кадраном, два заносчивых петуха, я не могу. И конечно, как я уже говорил, тебе не одержать победу.
        - Ты не все знаешь.
        - Я знаю достаточно, - ответил старик. - Ведь у тебя нет поддержки других гильдий, даже Двавел и ее коротышек или Квентина Бодо и его слабых сил. Ах, они поклялись сохранять нейтралитет - иначе мы и допустить не могли, - но они не помогут тебе в твоих сражениях, как не поможет ни одна из влиятельных гильдий. Так что ты обречен.
        - А ты знаешь обо всех гильдиях? - лукаво поинтересовался Энтрери.
        - Даже о мерзких крысиных оборотнях из отстойников, - твердо ответил паша, но по его голосу убийца уловил, что он не так уж сведущ, как хотел казаться. В его тоне слышались грусть и усталость, а также то, что он уже не у дел. Гильдией правили заместители.
        - То, что я тебе сейчас скажу, я скажу только в знак признательности за все, что ты сделал для меня, - сказал убийца и заметил, как настороженно прищурились стариковские глаза. - Можешь называть это преданностью или уплатой последнего долга, - продолжал он. - Тебе не известны все обстоятельства, и твоим заместителям меня не одолеть.
        - Ты всегда был самоуверен, - снова со смехом, перешедшим в кашель, заметил паша.
        - И никогда не ошибался, - добавил Энтрери, коснулся полей своей шляпы и зашел за ширму, чтобы вернуться в межуровневый переход.
        - Вы установили все возможные заслоны? - с тревогой спросил паша Басадони, потому что хорошо знал Артемиса Энтрери, чтобы отнестись к его предостережению серьезно. Как только убийца покинул его, он собрал всех своих заместителей. Он не сказал им о тайном госте, но хотел удостовериться, что они готовы ко всему. Он знал, что час недалек, очень недалек.
        Шарлотта, Лапа и Гордеон кивнули одновременно - слегка пренебрежительно, как ему показалось.
        - Они придут сегодня ночью, - объявил он. Не дожидаясь, пока кто-нибудь из троих спросит, откуда ему это известно, он добавил: - Я чувствую, как они следят за нами.
        - Ну конечно, мой паша, - вкрадчивым голосом пропела Шарлотта и низко склонилась, чтобы поцеловать старика в лоб.
        Басадони рассмеялся, а когда стражник прокричал, что оборона дома прорвана, смех его стал еще громче.
        - В подвале! - кричал стражник. - Из канализации!
        - Крысиные оборотни? - недоуменно произнес Кадран Гордеон. - Но Домо Квиллило заверил нас, что не…
        - Значит, Домо Квиллило просто не стал мешать Энтрери, - перебил его Басадони.
        - Энтрери не мог прорваться один, - предположил Кадран.
        - Тогда он и умрет не один, - сказала Шарлотта. - А жаль.
        Кадран кивнул, выхватил меч и собрался выйти. Басадони с превеликим усилием удержал его за руку.
        - Энтрери придет один, а не вместе со своими союзниками, - предупредил старик. - За тобой.
        - Тем лучше, - рявкнул Кадран. - Возглавь оборону, - обратился он к Лапе. - Когда Энтрери будет мертв, я принесу сюда его голову, чтобы можно было показать всем недоумкам, взявшим его сторону, какую глупость они сделали.
        Лапа успел только сделать шаг за порог, как на него наскочил солдат, прибежавший из погребов.
        - Кобольды! - выкрикнул он, хотя похоже было на то, что он сам с трудом верит в свои слова. - С Энтрери пришли вонючие кобольды!
        - Тогда веди, - уверенно сказал Лапа. В сравнении с силой гильдии в виде двухсот солдат и двух чародеев кобольды - пусть бы их даже были тысячи - могли считаться всего лишь досадной помехой.
        В комнате же два других заместителя, слышавшие это, сначала уставились друг на друга в недоумении, а потом широко заулыбались.
        Однако паша Басадони не разделял их радости. Он чувствовал: Энтрери задумал нечто грандиозное, и кобольды - далеко не самая худшая часть его плана.
        Во дворец гильдии Басадони действительно первыми ворвались кобольды, проникнув туда из канализационных труб, где перепуганные крысиные оборотни - согласно договоренности с Энтрери - жались в тень, уходя с дороги. Джарлакс привел с собой из Мензоберранзана довольно много маленьких вонючих созданий. Бреган Д'эрт располагалась по преимуществу по краям расщелины Клорифты, пересекавшей город дроу, а в ней кобольды плодились и размножались тысячами и тысячами. Триста кобольдов сопровождали сорок дроу в Калимпорт.
        И теперь они шли впереди, мчась по нижним коридорам дворца гильдии, на бегу попадая в ловушки и обезвреживая их, а также обозначая для темных эльфов местоположение солдат Басадони.
        А за ними беззвучно, как ночь, следовали дроу.
        Киммуриэль Облодра, Джарлакс и Энтрери передвигались по какому-то наклонному коридору, окруженные четверкой солдат-дроу, державших наготове взведенные арбалеты с отравленными стрелами. Впереди коридор выходил в большой зал, и туда рвалась кучка кобольдов, преследуемая тремя лучниками.
        Щелк, щелк, щелк - соскочили тетивы самострелов, и все трое стали запинаться, спотыкаться и попадали на пол в глубоком сне.
        Где - то сбоку что-то грохнуло, и половина кобольдов бросилась в обратную сторону.
        - Это не магический разрыв, - заметил Киммуриэль.
        Джарлакс послал пару солдат в обход позиций защитников дворца. Киммуриэль предпочел более прямой путь, открыв межуровневый переход через большое помещение с краю коридора, откуда послышался взрыв. Как только он и Энтрери увидели дверь, ведущую в длинный, уходящий вверх коридор, то увидели и тех, кто устроил грохот. Несколько мужчин суетились за баррикадой из нескольких больших бочек.
        - Эльфы-дроу! - выкрикнул один из них, тыча в открытую дверь. Киммуриэль стоял там по другую сторону межуровнего прохода.
        - Освети их! Освети! - закричал второй. Третий поднял горящий факел, чтобы подпалить половик, свисавший с одной из бочек.
        Киммуриэль сосредоточился на бочке, на внутренней энергии деревянных планок. Он соприкоснулся с их энергией и пробудил се. Мужчина еще не успел даже откатить бочку от баррикады, как она разлетелась в щепки, а потом последовал новый взрыв, потому что один горящий осколок угодил в масло.
        Человек, как живой факел, вывалился из-за баррикады и стал кататься по коридору, пытаясь сбить огонь. Второй, не так сильно пострадавший, выскочил в образовавшуюся брешь, и один из солдат дроу выпустил дротик из самострела прямо ему в лицо.
        Киммуриэль решил пересечь зал и промчался мимо горящего тела и серьезно раненного, но глубоко спящего второго мужчины, потом мимо третьей жертвы взрыва, свернувшейся калачиком в углу небольшой ниши, уже мертвого. Затем он бросился в боковой коридор. Там они обнаружили еще троих защитников дворца. Двое спали, а третий валялся мертвый в ногах тех двух солдат, которых Джарлакс послал в обход.
        Подобным же образом обстояло дело на нижних этажах - темные эльфы легко преодолевали все препятствия. Джарлакс взял с собой на поверхность только лучших воинов: отступников и бездомных дроу, когда-то принадлежавших к благородным семействам. Они десятилетиями, а то и столетиями тренировались вести бой в условиях небольших пространств, в тесноте пещер и туннелей. На открытом пространстве отряд рыцарей в доспехах и несколько чародеев, помогающих им, могли бы стать серьезными противниками для дроу. Но эти уличные головорезы, вооруженные хлипкими кинжалами, короткими мечами и примитивными магическими уловками, ничего не знавшие о враге, напавшем на них, не представляли особого затруднения для методично продвигавшейся вперед банды Джарлакса. Люди Басадони сдавали один рубеж за другим, отступая в верхние этажи.
        Джарлакс встретился с Рай'ги Бондалеком и еще полудюжиной воинов на этаже, находившемся на уровне земли.
        - У них было два мага, - сообщил бывший жрец. - Я заключил их в шар безмолвия и…
        - Только не говори, что ты их убил, - взмолился главарь наемников, хорошо знавший цену чародеям.
        - Мы выстрелили в них из самострелов, - объяснил Рай'ги. - Но вокруг одного была «каменная кожа», и его пришлось уничтожить.
        Джарлакс не стал возражать.
        - Заканчивайте здесь скорее, - обратился он к жрецу. - А мы с Энтрери отправимся наверх, чтобы заявить свои права.
        - А он? - неприязненно спросил Рай'ги, указывая на Киммуриэля.
        Джарлакс, знавший их маленькую тайну, подавил улыбку.
        - Веди, - велел он Энтрери.
        По пути они встретили еще несколько хорошо вооруженных солдат, но Джарлакс, воспользовавшись одной из множества своих волшебных палочек, заключил их в шары из вязкой массы. Один ускользнул - точнее, попытался, но Артемис Энтрери, отлично знавший все увертки таких вояк, заметил, как удлинилась одна из теней, и выстрелил, не промахнувшись.
        Кадран Гордеон удивленно смотрел, как Лапа, спотыкаясь, ввалился в комнату, с трудом переводя дыхание и зажимая рукой бедро.
        - Темные эльфы, - выдохнул он, падая на руки своего товарища. - Энтрери… Этот ублюдок привел сюда темных эльфов!
        И соскользнул на пол в глубоком сне.
        Кадран Гордеон оставил его и выбежал через заднюю дверь, промчался через бальный зал второго этажа и выскочил на широкую лестницу.
        Энтрери со своими приятелями видели каждый его шаг.
        - Это он и есть? - спросил Джарлакс. Энтрери кивнул.
        - Я убью его, - заявил он и собрался идти, но Джарлакс придержал его за плечо. Повернувшись, наемный убийца увидел, что он лукаво посматривает на Киммуриэля.
        - Хочешь растоптать его? - спросил Энтрери Джарлакс.
        Убийца и ответить не успел, как Киммуриэль стал к нему вплотную и, дотронувшись пальцами до его лба, произнес:
        - Соединись со мной.
        Напрягшись как натянутая струна, убийца грубо отбросил его руку.
        Киммуриэль стал что-то объяснять, но Энтрери знал только основы языка дроу, тонкости были ему недоступны. То, что убийца услышал, показалось ему больше похожим на предложение любовника, чем на что-либо другое. Раздосадованный Киммуриэль обернулся к Джарлаксу и стал говорить ему что-то так быстро, что все слова сливались в одно длинное-предлинное слово.
        - Он хочет предложить тебе один фокус, - пояснил Джарлакс убийце на общем языке поверхности. - Он хочет ненадолго проникнуть в твой разум, установить кинетическое заграждение и объяснить тебе, как его удерживать.
        - Кинетическое заграждение? - недоуменно переспросил Энтрери.
        - Не сомневайся в нем, - попросил Джарлакс. - Киммуриэль Облодра - едва ли не лучший из всех, кто владеет редкими и чрезвычайно мощными псионическими способностями, и его мастерство настолько высоко, что он даже может ненадолго ссужать часть своей силы другому существу.
        - Так он меня научит? - недоверчиво уточнил Энтрери.
        Киммуриэль рассмеялся абсурдности его предположения.
        - Прорицание разума - дар, и чрезвычайно редкий, ему нельзя обучить, - объяснил Джарлакс - Но Киммуриэль уступит тебе часть своей силы, достаточную для того, чтобы сокрушить Кадрана Гордеона.
        По лицу Энтрери было видно, что он не знает, как быть.
        - Если мы захотим, то можем убить тебя в любое время более привычным способом, - подсказал наемник. Он сделал знак Киммуриэлю, и Артемис Энтрери не отступил.
        Так Энтрери впервые узнал, что такое псионические силы, и без страха стал подниматься по широкой лестнице. Откуда-то невидимый лучник выпустил в него стрелу, и она попала Энтрери прямо в спину - точнее, попала бы, но кинетическое заграждение остановило ее движение, полностью приняв на себя ее энергию.
        Шарлотта слышала шум, доносившийся из внешних помещений дворца, и поняла, что Гордеон вернулся. Она не знала, что происходит внизу, поэтому решила все делать быстро и использовать предоставившуюся возможность. Из длинного рукава струящегося платья она извлекла узкий стилет и направилась в комнату, из которой можно было попасть к паше Басадони.
        Наконец-то она его прикончит, а все будет выглядеть так, будто убийство совершил Энтрери или один из его помощников.
        Шарлотта немного помедлила, услышав, как неподалеку хлопнула дверь, а потом раздался очень быстрый топот. Бежал Гордеон, а следом кто-то еще.
        Неужели Энтрери уже занял этот этаж?
        Что ж, неприятная неожиданность, однако она не заставит Шарлотту передумать. Были и другие способы попасть в комнату, тайные. Правда, это заняло бы больше времени. Она отошла вглубь своей комнаты, достала с книжной полки какой-то том, а потом скользнула в открывшийся за шкафом проход.
        Энтрери нагнал Гордеона в той части дворца, где было множество маленьких помещений. Гордеон бросился на него сбоку, размахивая мечом. Он попал по Энтрери с десяток раз, не меньше, но убийца, предельно сосредоточившись, даже не пытался защищаться. Он принимал удары и вбирал в себя их энергию, чувствуя при этом, как внутри его накапливается сила.
        Выпучив глаза и широко открыв рот, Гордеон начал пятиться.
        - Что за черт? - только и вымолвил он и, спиной отворив дверь, ввалился в комнату, где у постели паши Басадони, сжимая в руке стилет, стояла Шарлотта, только что вышедшая из тайного хода.
        Энтрери, неотвратимый как рок, двинулся за ним.
        Гордеон снова кинулся на него, занеся меч. На этот раз Энтрери выхватил меч, который ему дал Джарлакс, и мастерски отразил все выпады. Он почувствовал, что мысленное напряжение ослабло, и понял, что надо что-то срочно предпринять, иначе скопившаяся внутри энергия разнесет в клочки его самого. Поэтому, когда Гордеон занес меч сбоку, он ткнул своим собственным клинком под мечом противника, молниеносно приподнял его, сделал шаг под скрещенным оружием и повернулся, одновременно сделав вращательное движение рукой с мечом. Гордеон потерял равновесие, и Энтрери обрушился на него, повалил на пол и придавил сверху.
        Шарлотта уже занесла руку, чтобы метнуть кинжал в Басадони, но потом повернула запястье, соблазнившись тем, что спина Артемиса Энтрери, навалившегося на Кадрана, представлялась очень уж легкой мишенью.
        Но тут же снова передумала, потому что в комнате появился кто-то третий. Она извернулась, чтобы метнуть оружие в него, но дроу опередил ее. Ей в запястье вонзился кинжал, пригвоздив руку к стене.
        Другой попал в стену правее ее головы, еще один - левее. Следующий оцарапал ей грудь, а затем вылетел еще один - казалось, конца им не будет.
        Гордеон ударил Энтрери в лицо. Он и этот удар принял.
        - Я уже устал от твоей глупости, - сказал Энтрери, уперев руку в грудь противнику и не обращая внимания на сыпавшиеся на него пинки и удары.
        Мгновенно, мысленным приказом высвободив всю энергию - стрелы, ударов мечом и руками, пинков и тычков, он всадил руку глубоко в грудь Гордеона, разрывая тому кожу и круша ребра. Из раны вырвался фонтан крови, залив не только все вокруг, но и рот пораженного Гордеона, попытавшегося в ужасе закричать.
        В следующее мгновение он был уже мертв.
        Энтрери поднялся и увидел, что Шарлотта стоит у стены с поднятыми руками и смотрит на Джарлакса, держащего наготове еще один кинжал. Вслед за главарем наемников в комнату вошли еще несколько дроу, включая Киммуриэля и Рай'ги. Наемный убийца торопливо встал между женщиной и Басадони, обратив внимание на лежащий на полу у самой кровати стилет, выпавший, очевидно, из руки Шарлотты.
        - Похоже, что я прибыл вовремя, паша, - сказал Энтрери, поднимая оружие, искоса взглянув на женщину. - Шарлотта, думая, что дворец устоит, решила наконец избавиться от тебя, воспользовавшись суматохой сражения.
        Оба они, старик и убийца, смотрели на женщину. Она безучастно стояла, понимая, что отпираться нет смысла, и старалась высвободить рукав, что ей и удалось.
        - Она не знала, кто напал, - заметил Джарлакс. Энтрери взглянул на него и слегка кивнул. По его знаку все темные эльфы отступили назад, передавая ему ведущую роль.
        - Убить ее? - обратился Энтрери к Басадони.
        - Зачем ты спрашиваешь моего разрешения? - недовольно спросил старик. - Ведь именно тебе я должен быть признателен за все это? За то, что ты привел в мой дворец темных эльфов.
        - Я сделал все, что мог сделать, чтобы выжить, - ответил Энтрери. - Большинство гильдий остаются, их нейтрализуют, но не уничтожат. Кадран Гордеон мертв - ему я никогда не смог бы доверять, но Лапа жив. Так что все останется по-прежнему: три заместителя и один глава гильдии. - Он взглянул на Джарлакса, потом на Шарлотту. - Конечно, мой друг Джарлакс не откажется от должности заместителя, - добавил он. - И должен сказать, он ее вполне заслужил.
        Шарлотта напряглась, готовясь встретить смерть, поскольку вполне могла произвести простейшие математические расчеты.
        Вообще-то Энтрери сначала собирался убить ее, но потом он бросил еще один взгляд на Басадони - дряхлого старика, ставшего лишь тенью своей былой славы, перебросил меч в руке и вонзил его в сердце паши.
        - Три заместителя, - сказал он ошеломленной Шарлотте. - Лапа, Джарлакс и ты.
        - Значит, Энтрери стал главой гильдии, - с кривой улыбочкой произнесла Шарлотта. - Ты сказал, что не смог бы доверять Кадрану Гордеону, и все же понял, что я более благородна, - вкрадчиво промолвила она, делая шаг вперед.
        Энтрери молниеносно выхватил меч и приставил его острие к нежной коже ее шеи.
        - Доверять тебе я никогда не буду, - осадил он женщину. - Но и нисколько не боюсь тебя. Делай, как тебе велят, и останешься в живых. - Он чуть передвинул острие клинка, сместив его под подбородок Шарлотты, и слегка нажал. - В точности так, как велят, - предостерег он, - иначе я исполосую твое хорошенькое личико.
        Потом он обернулся к Джарлаксу.
        - Через час в доме все будет спокойно, - заверил его темный эльф. - Потом ты со своими заместителями можешь решить судьбу тех, кого мы захватили, а также, в качестве главы гильдии, сделать обращение, какое считаешь нужным.
        Энтрери прежде думал, что в это мгновение испытает большее удовлетворение. Хотя он был рад, что Кадран Гордеон мертв, и рад, что отправил старика Басадони на заслуженный покой.
        - Как тебе будет угодно, мой паша, - проворковала Шарлотта.
        У Энтрери все внутри перевернулось от этого обращения.
        Глава 17. Изгнание демонов
        И в самом деле, было что-то неодолимо привлекательное в драке, некое чувство превосходства и ощущение власти. Оттого, что стычки были не смертельны - хотя для многих заканчивались серьезными ранениями, - и оттого, что голос совести приглушался большим количеством выпитого, чувство вины ни в коей мере не сдерживало его кулаки.
        Только удовлетворение и власть, ощущение, которое он уже успел позабыть.
        Если бы Вульфгар остановился и поразмыслил, то понял бы, что подменяет каждым новым противником того единственного и неотвратимого, с которым он не мог справиться в одиночку и который мучил его все эти годы.
        Однако он не тратил времени на раздумья. Он просто смаковал ощущение, когда его тяжелый кулак ударил в грудь буяна, высокого худого мужчину, и тот отлетел назад, споткнулся, переступил несколько раз и в конце концов упал, зацепившись за скамью футах в двадцати от варвара.
        Вульфгар не отступил, он схватил упавшего одной рукой за ворот, а второй - за штаны. Рывком поднял его до уровня пояса, а потом закинул за голову.
        - Я только что починил это окно, - упавшим голосом предупредил Арумн Гардпек, поняв, что задумал варвар.
        - Починишь еще раз, - ответил Вульфгар, бросив на хозяина такой взгляд, что тот счел за лучшее промолчать.
        Он только покачал головой и снова принялся протирать стойку, напомнив себе, что Вульфгар, следя за спокойствием в заведении, привлекает сюда посетителей, и немало. Сюда приходили люди, желавшие провести ночь в надежном убежище, были также и те, кому охота было поглазеть на небывалые проявления человеческой силы. Некоторые из них приходили, чтобы помериться силами с могучим варваром, но большинство оказывались простыми зеваками. Никогда еще «Кортик» не знал такого стечения народа, и никогда еще мошна Арумна Гардпека не была набита так туго.
        Однако она была бы еще полнее, если бы ему не приходилось постоянно что-то чинить.
        - Зря он так, - заметил, обращаясь к Арумну, мужчина у стойки. - Это ж он Росси Дуна так швырнул, солдата.
        - Он без формы, - бросил Арумн.
        - Понятно, пришел неофициально, - отозвался мужчина. - Хотел поглядеть на этого молодчика, Вульфгара.
        - Что ж, поглядел, - хмуро ответил Арумн.
        - И он еще придет, будь покоен, - уверенно заявил мужчина. - Только на следующий раз уже с дружками.
        Арумн вздохнул и тряхнул головой, не потому, что опасался за Вульфгара, а потому, что предчувствовал, в какую копеечку ему влетит эта стычка, если целый отряд солдат нагрянет сюда, чтобы подраться с варваром.
        Половину этой ночи Вульфгар снова провел в комнате Делли, прихватив одну бутылку с собой и взяв еще одну, когда позже вышел на улицу. Он отправился к докам, сел на краю длинного мола и долго наблюдал, как по воде рассыпается все больше бликов по мере того, как солнце медленно вставало у него за спиной.
        Когда вечером следующего дня в «Кортик» вошли шестеро мужчин с хмурыми лицами, среди которых был и тот, кого называли Росси Дуном, Лягушачий Джози заметил их первым. Они прошли в дальний конец зала, согнали нескольких посетителей с места, потом сдвинули вместе три скамьи, чтобы можно было сесть плечо к плечу и спинами к стене.
        - Полнолуние сегодня, - заметил Джози.
        Арумн понял, что это значит. В полнолуние народ становился более диким. А сегодня тут собрался настоящий сброд - отборные бродят и головорезы.
        - Тут на улицах слушок прошел, - негромко сообщил Джози.
        - О луне?
        - Да не о луне, - поморщился Джози. - О Вульфгаре и этом парне, Росси. Все говорят, что будет свара.
        - Шестеро против одного, - заметил Арумн.
        - Бедные солдаты, - прыснул Джози. Арумн бросил взгляд туда, где в сторонке с пенящейся кружкой в руке сидел Вульфгар. Варвар прекрасно видел только что вошедшую компанию. Его лицо выражало такое спокойствие, а взгляд был таким ледяным, что у хозяина холодок прошел по спине. Похоже, ночь обещала быть долгой.
        В другом конце зала, в углу, сидел еще одни человек, тихий и неприметный, он тоже почувствовал, как нарастает напряжение, и разглядывал вероятных соперников с живейшим интересом. Имя этого человека было хорошо известно на улицах Лускана, хотя в лицо его мало кто знал. По роду занятий он был охотником, нападавшим из засады, человеком, окутанным тайной, но одно его имя приводило в трепет самых отчаянных головорезов.
        Морик Бродяга уже кое-что слышал о новом вышибале Арумна Гардпека, даже слишком много. До него доходили все новые и новые истории о его невероятных подвигах. Например, о том, как его ударили тяжеленной дубиной в лицо, а он только плечами передернул. Или как он поднял двух мужиков высоко в воздух, столкнул их головами, а после одновременно бросил в противоположные стороны. Или как он выкинул одного из буянов на улицу, а потом выскочил и грудью остановил пару лошадей, тянувших повозку, грозившую переехать пьянчугу…
        Морик давно уже жил среди уличного народа, чтобы понимать: половина этих баек - вымысел. Каждому рассказчику хотелось переплюнуть предыдущего. Но могучая фигура варвара по имени Вульфгар говорила сама за себя. Так же, как и многочисленные раны и ссадины на голове Росси Дуна, хотя Морик знал этого солдата как хорошего вояку и всегда уважал его.
        Конечно, Морик, всегда чутко прислушивавшийся ко всему, что говорили на улицах и в переулках, знал о намерении Росси вернуться в таверну с друзьями и свести счеты с варваром. Ему было также известно, что кто-то другой собирается поставить чужака на место. Поэтому он пришел сюда посмотреть, что будет, увидеть громадного северянина, оценить его силы, способности и характер и решить, представляет ли он настоящую угрозу.
        Не отрывая глаз от Вульфгара, этот неприметный человек потягивал вино и ждал.
        Увидев, что Делли прошла неподалеку от шестерых вновь пришедших, Вульфгар допил пиво одним глотком и вцепился пальцами в стол. Он чувствовал, что сейчас все начнется, поэтому, когда один из прихвостней Росси ущипнул проходившую мимо Делли, варвар воспринял это как условный знак.
        Он вскочил, одним махом оказался рядом с девушкой и встал перед ее обидчиком.
        - Да брось ты, ничего страшного, - сказала Делли, слегка отталкивая Вульфгара. Он же ухватил ее за плечи, приподнял и отодвинул, заслонив собой. Потом повернулся, гневно глядя на зачинщика, и перевел взгляд на Росси Дуна, затеявшего все это.
        Росси сидел и смеялся, чувствуя себя совершенно непринужденно и ничего не боясь в окружении пятерых здоровяков.
        - Веселишься, - обратился к нему Вульфгар. - Хочешь скрыть, как сильно задета твоя гордость.
        Росси перестал смеяться и вперил в варвара тяжелый взгляд.
        - Мы пока еще не починили окно, - продолжал Вульфгар. - Предпочитаешь снова вылететь через него?
        Мужчина рядом с Росси рванулся с места, но тот придержал его.
        - Вообще-то, северянин, я предпочитаю остаться, - спокойно ответил он. - По-моему, так это тебе следует убраться.
        Вульфгар как будто не расслышал его слов.
        - Спрашиваю во второй и последний раз: не уйдешь ли ты по доброй воле? - сказал он.
        Парень слева от Вульфгара, сидевший дальше всех от Росси, поднялся и лениво потянулся.
        - Пожалуй, пойду-ка я возьму себе что-нибудь выпить, - невозмутимо сообщил он своему товарищу, а потом, делая вид, что идет к стойке, направился к варвару.
        Вульфгар, уже хорошо изучивший, как затеваются драки в кабаках, понял, что сейчас будет. Этот парень намеревался схватить варвара и придержать, чтобы остальные могли как следует оттузить его. Однако он смотрел только на Росси и ждал. Когда парень был уже в паре шагов и начал заносить руку, Вульфгар резко развернулся и отступил назад, ближе к остальным пяти. Варвар напряг мышцы спины и с размаху ударил парня лбом в лицо, так что у того хрустнул нос, и он попятился, шатаясь.
        Вульфгар мгновенно развернулся и кулаком заехал начавшему вставать Росси в челюсть, отбросив его к стене. Потом, не медля, схватил ошалевшего Росси за плечи и бросил его на двух его товарищей, сидевших слева. Затем он снова с ревом повернулся и, размахивая кулаками, стал осыпать тяжелыми ударами двоих прыгнувших на него парней.
        Один хотел ударить его коленом в пах, но Вульфгар среагировал мгновенно. Он развернул ногу, чтобы удар пришелся по бедру, а потом подцепил рукой согнутую ногу противника. Нападавший инстинктивно ухватился за голову Вульфгара, пытаясь устоять. Но могучий варвар подбросил его и перекинул через плечо, повернувшись при этом, чтобы отбить нападение еще двоих, бросившихся на него со спины.
        Оставшийся противник из первой пары успел нанести ему несколько ударов. Вульфгар стерпел их, словно не обратив внимания, но потом мощно развернулся и, обхватив солдата, поволок его к стене.
        Бедняга цеплялся за варвара изо всех сил, в то время как сзади спешили на помощь его друзья. Раздался рев, и сокрушительным ударом Вульфгар освободился от объятий своей жертвы. Он отбежал в сторону от стены и от преследователей, инстинктивно уклонившись от удара, и схватил стол за ножку.
        Вульфгар рывком развернулся лицом к противникам, да с такой силой, что стол развалился. Столешница угодила в грудь ближайшего нападавшего, а варвар остался стоять с деревянной ножкой в руке, которой он незамедлительно воспользовался как дубиной. Он хватил ею по ногам того человека, в которого швырнул столешницу, переломив ему колено, и снова стукнул. Солдат взвыл от боли и бросил стол обратно Вульфгару, но тот даже не поморщился, быстро перехватил дубину и всадил ее тонким концом человеку в глаз.
        Потом он с разворота врезал еще одному противнику в висок, отчего ножка стола раскололась, а несчастный свалился на пол, как мешок с мукой. Едва он упал, Вульфгар перескочил через него - варвар понимал, что справиться с таким количеством врагов ему поможет только подвижность, - врезался в нового противника и, протащив его через ползала, грохнул об стену, при этом оба бешено размахивали кулаками. Вульфгару попало раз десять, но его противнику досталось не меньше, однако кулаки варвара были поувесистее, и избитый до беспамятства солдат упал бы, если бы Вульфгар его не подхватил. Варвар стремительно развернулся и махнул своим противником, как мешком, сбив с ног нового нападавшего, который полетел вперед, растопырив руки, чтобы схватить Вульфгара. Варвар чуть пригнулся и с размаху всадил кулак между руками солдата. Сила удара в сочетании с инерцией движения солдата оказалась столь велика, что голова его дико дернулась назад, и он тоже тяжело свалился на пол.
        Вульфгар выпрямился, глядя на Росси и последнего из его приятелей, оставшегося на ногах, у которого ручьем струилась кровь из носа. Еще один, зажимая рукой выбитый глаз, тоже пытался встать, но перебитое колено не могло удержать его тело. Покачнувшись, он завалился набок, сполз по стене, да так и остался сидеть, прислонившись к ней.
        Впервые после начала заварухи Росси вместе с другим солдатом решили предпринять согласованное нападение и медленно двинулись на Вульфгара с двух сторон, рассчитывая разом броситься на него и повалить. Но, несмотря на то что оба нападавших были отнюдь не слабаки, Вульфгар не только не упал, но даже не покачнулся. Варвар поймал их обоих в прыжке и устоял на ногах. Однако Росси ускользнул, и Вульфгар обеими руками вцепился во второго, подняв его параллельно полу прямо перед собой. Бедняга размахивал руками над головой варвара, но в таком положении ни один его удар не был особенно силен.
        Вульфгар взревел и врезал несчастному по животу, после чего понесся через все заведение. Прикинув расстояние, он втянул голову в плечи и со всего размаху врезался в стену, затем отскочил, поддерживая своего противника одной рукой под мышками, и дал ему встать на ноги.
        Солдат выпрямился и встал у стены, не понимая, почему варвар отбежал от него. Однако в следующий миг глаза его раскрылись от ужаса, потому что великан развернулся и с ревом помчался на него.
        Он вскинул руки, тщетно пытаясь защититься, но варвар плечом впечатал его в деревянную обшивку стены, которая сразу с треском рассыпалась под ним. Тут же раздался громкий горестный стон Арумна Гардпека.
        Вульфгар чуть отпрянул, но потом принялся колотить свою жертву обеими руками, с каждым ударом все глубже вбивая его в стену. Весь скрюченный, окровавленный, со спиной, утыканной занозами, с перешибленным носом и ощущением, что в теле нет ни одной целой косточки, бедняга поднял руку, показывая, что сдается.
        Однако Вульфгар ударил снова и левым хуком поверх поднятой руки раздробил ему челюсть. Парень потерял сознание и упал бы, если бы его не удерживала сломанная стена.
        Но Вульфгар этого не видел; он уже повернулся к Росси, единственному из врагов, кто еще способен был драться. Тот, с которым Вульфгар обменивался тумаками у стены, пытался встать на четвереньки, однако видно было, что он плохо представляет себе, где это он. Другой, у которого голова была разбита ударом дубинки, старался подняться, но все время падал, а третий сидел у стены, держась за глаз и сломанное колено. Четвертый из приятелей Росси, которому Вульфгар нанес единственный сокрушительный удар в лицо, так и лежал, не приходя в сознание.
        - Собирай своих дружков и убирайся, - устало сказал Вульфгар Росси. - И не возвращайся больше.
        Вместо ответа разъяренный солдат нагнулся и выхватил из-за голенища длинный нож.
        - Однако я не прочь поразвлечься, - с кривой ухмылкой сказал Росси, делая шаг.
        - Вульфгар! - окликнула варвара Делли сзади, из-за стойки.
        Оба противника повернулись одновременно в ее сторону и увидели, что девушка бросила Клык Защитника своему другу, хотя, конечно, такой тяжелый молот ей было просто не добросить.
        Однако это и не требовалось. Вульфгар протянул руку и отдал мысленный приказ. В тот же миг молот исчез, после чего снова возник в руке варвара.
        - Я тоже, - бросил Вульфгар мигом растерявшемуся и испугавшемуся Росси. В подтверждение своих слов он одной рукой размахнулся молотом и с треском сломал балку позади себя, чем исторг из Арумна еще один стон.
        Росси, с которого сразу слетела вся спесь, отступил, озираясь, как загнанное животное. Он надеялся как-нибудь сбежать - это все видели.
        И тут с грохотом распахнулась входная дверь, и головы всех присутствовавших, включая Вульфгара и Росси Дуна, повернулись в ту сторону. В заведение вошел человек (если только это был человек), больше которого Вульфгар в жизни не видал. Великан был выше варвара по крайней мере на фут, шире его и весил раза в два больше. Поразительно, что при ходьбе не дрожала ни одна часть его тела - он весь состоял из сплошных мышц.
        Вошедший встал посреди разом притихшего зала и стал медленно поворачивать голову, обводя взглядом таверну. Остановился он на Вульфгаре. Он медленно вытащил руки из-под плаща, и стало видно, что в одной он держит тяжелую цепь, а в другой сжимает булаву с шипами.
        - Может, ты слишком устал, чтобы драться со мной, Вульфгар-покойник? - спросил Громила, брызгая слюной. Договорив, он взревел и, мощно хлестнув цепью, ударил ею по ближайшему столу, расколов на две аккуратные половины. Трое сидевших за ним и не пытались бежать - они просто боялись шелохнуться.
        Вульфгар широко ухмыльнулся. Он подбросил Клык Защитника штопором и поймал его за рукоять.
        Арумн Гардпек просто взвыл: эта ночка ему дорого обойдется.
        Росси Дун и те из его приятелей, что еще могли хоть как-то передвигаться, расползлись по залу, подальше от Вульфгара и Громилы.
        В темном углу таверны Морик невозмутимо отхлебнул еще глоток. Именно ради этой схватки он и пришел сюда.
        - Что ж ты не отвечаешь? - произнес Громила, снова размахнувшись цепью. На сей раз она обвилась вокруг ножки развалившегося стола, ноги сидевшего рядом клиента и ножки его стула. С громоподобным ревом Громила дернул ее на себя, и мебель полетела через весь зал, а бедолага посетитель шлепнулся задом на пол.
        - Правила поведения в таверне и мой хозяин требуют, чтобы я дал тебе возможность уйти по-хорошему, - спокойно вымолвил Вульфгар, повторяя слова Арумна.
        Громила, взбесившись, бросился на него, рыча по-звериному, дико размахивая цепью и занеся дубину над головой.
        Вульфгар понимал, что мог бы прикончить гиганта одним броском молота, даже не дав ему и двух шагов ступить, однако он подпустил его ближе, принимая вызов. Ко всеобщему изумлению, Клык Защитника он бросил на пол. Когда в воздухе просвистела цепь, он внезапно присел, выставив руку вверх.
        Цепь обмоталась вокруг запястья, Вульфгар ухватил ее и потянул, тем еще ускорив приближение противника. Громила замахнулся булавой, но он был уже слишком близко и остановиться не мог. Вульфгар пригнулся еще ниже и ткнулся плечом ему в колени. Громадный противник не смог устоять и завалился ему на спину.
        Поразительно, но Вульфгар приподнялся, держа на себе Громилу. Потом, заставив всех присутствующих раскрыть рты, он быстро встал на колени и резко наклонился вперед. Резко дернувшись, он поднял Громилу над головой и встал.
        Не дожидаясь, пока тот начнет вырываться или пустит в ход булаву, Вульфгар с ревом швырнул его в дверь, высадив ее вместе с косяком. Великан оказался за стенами таверны в груде досок и щепок. Вульфгар, все еще держа в руке цепь, дернул ее, отчего Громиле еще пришлось повертеться в куче колотого дерева, прежде чем он ее выпустил.
        Однако упрямый гигант повозился и выбрался из груды щепок. Его лицо и шея были порезаны в нескольких местах, но он с воем стал размахивать булавой.
        - Лучше разворачивайся и уходи, - грозно проговорил Вульфгар. Он занес руку за спину, мысленно приказал, и Клык Защитника оказался у него в руке.
        Если Громила и слышал его слова, то на него они не произвели впечатления. Он стукнул булавой о землю и ринулся вперед, утробно рыча.
        И умер. Вот так, в один миг, удивившись, когда увидел, как варвар выбросил руку из-за спины и вперед полетел громадный молот, но перехватить его булавой Громила уже не успел, а его могучая грудь не выдержала удара.
        Он завалился назад и замер.
        Впервые за все время службы у Гардпека Вульфгар убил кого-то. Это было первое убийство в баре за много-много лет. Все, кто там находился, Делли и Джози, Росси и его молодчики, замерли, как громом пораженные. Воцарилась гробовая тишина.
        Вульфгар, сжимая в руке Клык Защитника, повернулся и спокойно направился к стойке, не обращая никакого внимания на Росси Дуна. Он водрузил молот на стойку перед Арумном, сделав знак, чтобы тот убрал его на полку и будничным тоном заметил:
        - Надо будет отремонтировать дверь, Арумн, да побыстрее, а то как бы не разворовали твои припасы.
        А затем, словно бы ничего не произошло, варвар прошел через весь зал, как будто не замечая, что все молча, с открытыми ртами провожают его взглядами.
        Арумн Гардпек покачал головой и взялся за молот, но вдруг рядом с ним возник тот самый неприметный человек.
        - Прекрасного воина ты нанял, господин Гардпек, - сказал он.
        Арумн узнал его по голосу, и мурашки пробежали у него по спине.
        - На улице Полумесяца станет гораздо спокойнее, когда по ней больше не будет шляться этот быкоподобный Громила, - продолжал Морик. - Лично я не стану оплакивать его кончину.
        - Я не хотел ссориться, - ответил Арумн. - Ни с Громилой, ни с тобой.
        - Мы и не будем, - успокоил хозяина Морик, в то время как Вульфгар, заметив, что они переговариваются, подошел поближе, а с ним Делли и Лягушачий Джози, но те остановились на почтительном расстоянии, узнав опасного гостя.
        - Превосходная схватка, Вульфгар, сын Беарнегара, - отметил Морик. Он подтолкнул стакан с выпивкой к варвару. Тот посмотрел на угощение, потом с подозрением глянул на Морика. Откуда ему знать имя его отца, он не называл его никому с тех пор, как появился в Лускане, и даже намеренно старался не вспоминать.
        Делли проскользнула между ними и крикнула Арумну дать ей выпивку для других клиентов, и пока мужчины не отрываясь смотрели друг на друга, она ловко подменила стакан, отправленный Вульфгару, другим, со своего подноса. И сразу же отошла, спрятавшись от опасного посетителя за могучей спиной варвара.
        - Мы не будем ссориться, - повторил Арумну Морик. Он жестом попрощался и пошел прочь из «Кортика».
        Вульфгар с любопытством следил за ним, отметив сдержанную поступь воина, а потом двинулся ему вслед, задержавшись лишь затем, чтобы опорожнить стакан.
        - Морик Бродяга, - заметил Джози Арумну и Делли, подходя к хозяину.
        Делли держала стакан, который Морик предложил Вульфгару.
        - А это наверняка могло бы убить быка внушительных размеров, - сказала она, выливая содержимое в раковину.
        Несмотря на заверения Морика, Арумн спорить не стал. Вульфгар за одну-единственную ночь необычайно укрепил свою славу, расправившись сначала с Росси Дуном и его шайкой - нет сомнений, что больше они не причинят никому никакого беспокойства, - а потом сразив - да еще с какой легкостью! - самого сильного за последние несколько лет бойца на улице Полумесяца.
        Однако все понимали, что такая слава несет с собой и большую опасность. Попасть в поле зрения Морика Бродяги - все равно что оказаться под прицелом. Может, он сдержит обещание и на какое-то время наступит затишье, но в конце концов слава Вульфгара вырастет до таких размеров, что станет не просто досадной помехой, но и прямой угрозой для этого человека.
        Но Вульфгар, похоже, был в полнейшем неведении. Он закончил свою ночную смену, ни произнеся больше ни слова, даже ничего не сказал Росси Дуну и его компании, которые решили остаться - по большей части потому, что им потребовалось немало крепкой выпивки, чтобы хоть немного заглушить боль, однако вели они себя тихо. А после, как вошло у него в последнее время в привычку, он взял две бутылки крепкого ликера, ухватил Делли за руку и на оставшуюся часть ночи ушел с ней в ее комнату.
        Когда ночь прошла, он, зажав в руке вторую бутылку, отправился к докам смотреть на пляшущие на воде блики восходящего солнца.
        Забыться в настоящем, не заботясь о будущем и не вспоминая о прошлом.
        Глава 18. О бесенятах, жрецах и больших планах
        - Твоя слава тебя опережает, - заметил капитан Вайнс Дзирту, провожая дроу и его спутников к причалу. Прямо перед ними вставали угловатые очертания Ворот Бальдура, большого портового города на полпути между Глубоководьем и Калимпортом. Вокруг громадной портовой зоны располагались многочисленные строения, от низких складов до высоких зданий с наблюдательными пунктами и укрепленными стенами, делавшими панораму города такой изломанной.
        - Моему человеку оказалось совсем нетрудно устроить вам проезд на речном судне, - продолжал Вайнс.
        - Точнее, выискать тех, кто возьмет на борт дроу, - сухо заметил Бренор.
        - Было бы легче, если бы речь шла о дворфе, - не полез за словом в карман Дзирт.
        - Капитан и команда там - дворфы, - сообщил Вайнс. Дзирт застонал, а Бренор хихикнул. - Капитан Бампо Громобоец, его брат Донат, а также двое их родственников со стороны матери.
        - А ты неплохо их знаешь, - заметила Кэтти-бри.
        - Все, кто сталкивается с Бампо, также знакомятся и с его командой, а это такая четверка, что забыть ее непросто, - ответил Вайнс. - Моему человеку, как я и сказал, было несложно устроить вас на борт, потому что все дворфы знают Бренора Боевой Топор и историю о том, как он отвоевал наследный трон в Мифрил Халле. Они также наслышаны и о твоих друзьях, включая темного эльфа.
        - Только не надейся, что настанет день, когда ты стаешь дворфским героем, - обратился Бренор к Дзирту.
        - Спорим, что никогда не настанет такой день, когда мне этого захочется, - отозвался дроу.
        Они подошли к борту, и капитан отошел в сторону, сделав жест в сторону причала.
        - Прощайте, и желаю вам благополучно возвратиться домой после вашего путешествия, - сказал он. - Если я буду в порту или поблизости, когда вы вернетесь в Ворота Бальдура, возможно, мы снова поплывем вместе.
        - Возможно, - вежливо ответил Реджис, хотя он, как и другие, надеялся, что после того, как они окажутся у Кэддерли и избавятся от хрустального осколка, попросят жреца помочь им добраться до Лускана с помощью волшебства. Им все еще оставалось по меньшей мере две недели пути до места, но Кэддерли мог перенести их по ветру обратно до Лускана за считанные минуты. По крайней мере, так говорили Дзирт и Кэтти-бри, которые уже путешествовали с этим необычайно могущественным жрецом. И тогда они могли бы посвятить себя поискам Вульфгара.
        Они вошли в Ворота Бальдура без всяких происшествий, на Дзирта, правда, смотрели многие, но то были не враждебные, а всего лишь любопытные взгляды. Против воли дроу сравнивал свое нынешнее посещение города с другим, когда он был здесь проездом, следуя за Реджисом, уведенным в Калимпорт Энтрери. В тот раз Дзирт в сопровождении Вульфгара прибыл в город в чужом обличье - при помощи волшебной маски он стал похож на эльфа поверхности.
        - Немного не так, как тогда, а? - заметив выражение лица Дзирта, спросила Кэтти-бри, знавшая эту историю.
        - Мне всегда хотелось свободно бывать в городах Побережья Мечей, - ответил Дзирт. - Похоже, я заработал эту привилегию благодаря нашим совместным трудам с капитаном Дюдермонтом. Репутация борца с пиратами освободила меня от некоторых неудобств моего происхождения.
        - И ты этим доволен? - спросила девушка, всегда отличавшаяся большой чуткостью, потому что уловила, как слегка помедлил Дзирт, перед тем как произнести последнюю фразу.
        - Не знаю, - признался дроу. - Мне нравится, что теперь я могу свободно ходить почти везде, где хочу, и не опасаться преследования.
        - Но тебе неприятно думать о том, что тебе пришлось заслужить это право, - закончила за него Кэтти-бри, попав в самую точку. - Вот ты смотришь на меня, человека, и думаешь о том, что мне это дано от рождения. Так же, как Бренор и Реджис, дворф и хафлинг, могут бывать, где им вздумается, и им не надо для этого кому-то что-то доказывать.
        - Я вам нисколько не завидую, - ответил Дзирт. - Но видишь, как они смотрят? - И он кивнул в сторону многочисленных прохожих на улицах Ворот Бальдура, почти каждый из которых оборачивался и с любопытством разглядывал темного эльфа, кто восхищенно, кто недоуменно.
        - Так что ты вовсе не свободен, хоть и ходишь здесь без помех, - подытожила Кэтти-бри, поняв, что имел в виду дроу. Если уж выбирать между ненавистью, предубеждением или же невежеством тех, кто видел в нем диковинку, все же предпочтительнее было последнее. Но все это сковывало. Дурная слава, связанная с темными эльфами - всеми темными эльфами, - накрепко прикипела к Дзирту, не давая ему забыть, кто он по рождению.
        - Пф, да просто глупый народ, - вмешался Бренор.
        - А те, кто с тобой дружен, знают, каков ты на самом деле, - добавил Реджис.
        Дзирт выслушивал все это улыбаясь. Он уже давно оставил тщетные надежды полностью вписаться в общество обитателей поверхности. Ведь его сородичи вполне заслужили свою репутацию злодеев и убийц. И Дзирт научился больше думать о тех, кто ему всех ближе, кто способен видеть его истинную суть, не обращая внимания на внешность. Вот и сейчас он был с тремя своими самыми близкими и дорогими друзьями, шел по городу без помех, свободно мог взойти на любой корабль и не создавал своим друзьям никаких сложностей, кроме тех, что были связаны с хрустальным осколком. Обо всем этом и мечтал Дзирт До'Урден с тех пор, как познакомился с Кэтти-бри, Бренором и Реджисом, а если они рядом, то разве могут чьи-то взгляды, хоть косые, хоть любопытные, иметь для него значение?
        Нет, его улыбка была абсолютно чистосердечной. А если бы еще и Вульфгар был с ними, дроу больше и мечтать было бы не о чем, он мог бы считать, что в конце пути обрел-таки желанное сокровище.
        В центре магического круга, нарисованного Рай'ги, стала проявляться маленькая скукоженная фигурка, и жрец довольно потер черные руки. Гром-фа Бэнра он знал только по слухам, но, хотя Джарлакс и утверждал, что на архимага можно полностью положиться, одно то, что Громф был дроу и принадлежал к одному из правящих Домов Мензоберранзана, уже не внушало доверия, и Рай'ги готов был к какому-нибудь подвоху. Имя, названное ему Громфом, должно было принадлежать мелкому демону, которого легко себе подчинить, но жрец не был до последней секунды уверен, что же за существо на самом деле явится перед ним.
        Если бы Громф хоть чуточку схитрил, то в образовавшийся проход вполне могло проникнуть гораздо более страшное чудовище, может, даже сам Демогоргон, и тогда магический круг, очерченный Рай'ги здесь, в одном из отстойников Калимпорта, не смог бы их защитить.
        Жрец вздохнул свободно, когда существо обрело форму, - это был, как и обещал Громф, маленький бесенок. С такой мелочью жрец, обладавший силой Рай'ги, мог запросто справиться и без магического круга.
        - Кто это здесь назвал мое имя? - спросил бесенок на утробном наречии Абисса. Он явно был несколько взволнован, это заметили и Рай'ги, и Джарлакс, и слегка дрожал. Когда же он увидел, что его вызвали темные эльфы, его смятение еще усилилось. - Не стоило вам тревожить Друзила. Нет, не стоило, потому что Друзил служит великому хозяину, - продолжал он, перейдя на довольно беглый язык дроу.
        - Молчать! - велел Рай'ги, и тварь беспрекословно подчинилась. Жрец переглянулся с наемником.
        - Почему ты возмущаешься? - поинтересовался у бесенка Джарлакс. - Разве такие, как ты, не мечтают попасть в наш мир?
        Друзил склонил головку и сощурился, ожидая, что он скажет дальше.
        - Ах да, - продолжал главарь наемников, - ведь в последнее время, как мне говорили, тебя вызывали не друзья, а враги. Кэддерли из Кэррадуна.
        Друзил оскалил острые зубки и зашипел. Оба дроу заулыбались. Похоже, Громф Бэнр направил их по верному пути.
        - Мы бы не прочь насолить Кэддерли, - с коварной ухмылкой начал Джарлакс. - Не хочет ли Друзил нам помочь?
        - Скажи как, - с готовностью отозвался демон.
        - Нам надо знать все об этом человеке, - сказал Джарлакс. - Все: внешность, привычки, поведение, его прошлое и где он сейчас. Нам сообщили, что Друзил лучше всех в Абиссе знает этого человека.
        - Ненавидит этого человека, - поправил бесенок Похоже, что его энтузиазм был неподдельным. Но внезапно он отступил на шажок, с подозрением вглядываясь в обоих дроу. - Я вам скажу, а вы меня отзовете обратно, - захныкал он.
        Джарлакс взглянул на Рай'ги. Оба ожидали такой реакции. Жрец поднялся, отошел в угол комнатки, отодвинул экран и показал маленький котелок, который булькал и кипел.
        - Мне нужен двойник, - сказал Рай'ги. - Ты бы мне подошел.
        Угольно-черные глазки Друзила вспыхнули красным огнем.
        - Тогда мы славно навредим Кэддерли, а с ним и многим людишкам в придачу, - рассудил он.
        - Что же, Друзил согласен? - спросил Джарлакс.
        - А разве у Друзила есть выбор? - огрызнулся чертенок.
        - Что касается того, служить или не служить Рай'ги, то да, - ответил наемник, чем удивил не только бесенка, но и жреца. - А что касается того, чтобы рассказать все, что тебе известно о Кэддерли, то тут у тебя выбора нет. Это чересчур важно, и если нам потребуется пытать тебя сто лет, мы это сделаем.
        - Но Кэддерли к тому времени уже не будет в живых, - хмуро заметил Друзил.
        - Но мне все равно будет приятно помучить тебя, - не задумываясь ответил Джарлакс. Друзил достаточно слышал о темных эльфах и понял, что это не пустая угроза.
        - Друзил хочет навредить Кэддерли, - согласился бес, и в его темных глазках забегали огоньки.
        - Тогда рассказывай, - велел Джарлакс. - Все.
        В этот же день чуть позже, когда Рай'ги и Друзил занялись необходимыми магическими манипуляциями, чтобы выработать между собой связь, как между хозяином и двойником, Джарлакс сидел в одиночестве в комнате, которую занял в подвале дворца Басадони. Он многое узнал от бесенка, а самое главное - понял, что его банде нельзя даже приближаться к человеку по имени Кэддерли Бонадьюс, чем привел Друзила в глубочайшее уныние. Жрец храма Парящего Духа обладал такой силой, что даже Рай'ги и Киммуриэль не смогли бы с ним справиться, враг был слишком могуч. Но что еще хуже, Кэддерли создал целый орден священнослужителей, окружив себя молодыми и способными учениками, увлеченными идеалистами.
        - Нет никого хуже их, - задумчиво произнес Джарлакс как раз в тот момент, когда в комнату вошел Энтрери. - Идеалистов, - пояснил он озадаченному убийце. - Пуще всех ненавижу идеалистов.
        - Они просто слепые недоумки, - согласился Энтрери.
        - Они - непредсказуемые фанатики, - поправил Джарлакс. - Опасность и страх им нипочем, пока они убеждены, что их путь угоден тому богу, которому они служат.
        - А разве глава какой-то из гильдий - такой человек? - растерянно спросил Энтрери, поскольку предполагал, что дроу вызвал его, чтобы обсудить предстоящую встречу с остальными гильдиями, назначенную ради того, чтобы положить конец войне еще до того, как она начнется.
        - Нет, нет, это я совсем по другому поводу, - махнув рукой, ответил Джарлакс. - Это связано с моими делами в Мензоберранзане, а не здесь. Пусть это тебя не беспокоит, твое дело гораздо важнее.
        И Джарлакс заставил себя сосредоточиться на текущих задачах. Его поразил рассказ Друзила, он не ожидал, что какой-то человек может создать ему столько проблем. Хоть Джарлакс и твердо решил не подпускать к Кэддерли своих подчиненных, он вовсе не был подавлен. Ведь Дзирт и его друзья еще далеко от этого громадного святилища, известного под названием храм Парящего Духа.
        И Джарлакс решил, что они туда никогда не попадут.
        - Ах, такая радость познакомиться с вами! Такая радость! Счастья вам, король Бренор, и вашему роду, - уже раз в десятый, с тех пор как «Донножорка» вышла из порта Ворот Бальдура, рокотал Бампо Громобоец, толстый низенький дворф с ярко-рыжей бородой и громадным плоским носом на румяном лице, свернутым на одну сторону. Судно дворфов было плоскодонкой с мелкой, в двадцать футов, посадкой, двумя рядами весел, хотя обычно использовался только один, и длинным рулевым рычагом для управления и для того, чтобы снимать судно с мели. Бампо и его не менее круглый и приземистый братец Донат были вне себе от счастья, увидев восьмого короля Мифрил Халла. Бренор был искренне изумлен, что его имя обрело такую известность, пусть даже и среди его собственного народа.
        Теперь же изумление превратилось в раздражение, потому что Бампо, Донат и двое сидевших на веслах их родственников, Йиппер и Квиппер Рыбохлопы, не переставая осыпали его комплиментами, клятвами в вечной верности и всякой сентиментальной чушью.
        Дзирт и Кэтти-бри улыбались, сидя в сторонке. Дроу посматривал то на девушку (как он любил смотреть на нее, когда она этого не замечала!), то на дворфов. Потом переводил взгляд на Реджиса, лежавшего на пузе на носу лодки, свесив голову и опустив руки в воду, а после - на постепенно удалявшиеся очертания Ворот Бальдура.
        Он снова вспоминал, как был в городе. Это оказалось так просто, даже проще, чем в тот раз, когда он воспользовался волшебной маской. Он заслужил такое отношение; все они заслужили. Когда они исполнят то, что должны, и хрустальный осколок окажется в руках Кэддерли, когда они найдут Вульфгара и помогут ему избавиться от темного наваждения, то, возможно, снова смогут отправиться путешествовать по огромному миру с единственной целью - увидеть новые горизонты. И пусть им не встретится больших забот, чем бесконечная льстивая дворфская болтовня.
        Дзирт радостно улыбался, раздумывая о том, как много всего ждет их в будущем. Он даже мечтать не смел, что будет так жить, когда несколько десятков лет назад вышел из Мензоберранзана.
        Тут ему пришло в голову, что его отец Закнафейн, погибший ради того, чтобы сын получил такую возможность, смотрит на него сейчас откуда-то из другого, лучшего мира, пребывание в котором Зак заслужил.
        Смотрит на него и улыбается.
        Часть IV. Королевства
        В королевском дворце, на бастионе военного укрепления, в башне колдуна, в стане кочевых варваров, в крестьянском доме среди полей, окруженных каменными оградами или плетнями, даже в крохотной невзрачной комнате на черной лестнице ветхой харчевни каждый из нас тратит много сил на то, чтобы создать свое собственное маленькое королевство. Будь то в великолепном дворце или в крошечном домике, все, от надменной знати до непритязательных в своих чаяниях беднейших крестьян, испытывают глубокую потребность в обладании или по крайней мере управлении чем-то. Мы хотим - нам необходимо - найти свое собственное царство, свой уголок в этом мире, подчас таком непонятном и запутанном, чтобы хотя бы там ощущать какую-то упорядоченность, раз уж огромный мир нам неподвластен.
        Вот мы и стараемся, создаем и ограничиваем, ставим запоры и заборы, а потом ожесточенно защищаем свой мирок с мечом или с вилами в руках.
        Мы надеемся, что он станет нашим тихим пристанищем в конце долгого пути, полного суровых испытаний, заслуженным, надежным покоем после жизни, полной смятения. Но надежды не оправдываются, потому что покой - это не место, пусть даже ограниченное забором и высокими стенами. Величайший из королей, имеющий громадную армию и живущий в неприступной крепости, совсем не обязательно живет в покое. Напротив, владение несметными богатствами может отнять даже надежду на безмятежность. Пусть существует надежная защита, но остается другое беспокойство, и его не избежать никому. И король, и самый последний нищий временами испытывают неизъяснимое раздражение. Я не имею в виду сильную ярость, которую нельзя выразить словами. Скорее это чувство досады и разочарования, такое неуловимое, такое всепроникающее, что его даже не сразу осознаешь. Оно - невидимый источник внезапных вспышек гнева, незаслуженно изливаемого на друзей и родных, нарушитель нашего спокойствия. Освобождение от него можно отыскать только внутри себя, в своей душе и разуме.
        Бренор создал королевство в Мифрил Халле, но мира там не обрел. Он предпочел вернуться в Долину Ледяного Ветра, в место, которое он называл домом, не из жажды богатства и не по праву наследования, а потому, что там, в промерзлой тундре, Бренор познал высшую меру душевного покоя. Здесь он жил среди друзей, я был в их числе. И хоть он никогда не сознается в этом - я даже не уверен, что он это осознает, - его возвращение в Долину Ледяного Ветра было, по сути, предопределено его желанием вернуться в то состояние души, которое он переживал, когда он, я, Реджис, Кэтти-бри и Вульфгар были вместе. Бренор вернулся в поисках воспоминаний.
        Я подозреваю, что на своем пути Вульфгар тоже нашел какое-то пристанище: таверну в Лускане или Глубоководье, заброшенный сарай в деревеньке, пещеру в скалах Хребта Мира. Пока что Вульфгар вряд ли может представить себе место, где ему действительно хотелось бы находиться, тот земной рай, куда он может направиться. Но если он преодолеет морок болезненных воспоминаний и вспомнит, как хорошо ему бывало в прошлой жизни, то скорее всего он вернется в Долину Ледяного Ветра в поисках истинного дома своей души.
        Много таких маленьких королевств, которые мы имеем глупость создавать, я видел в Мензоберранзане Это были сильные, влиятельные Дома, вокруг которых воздвигались мощные ограждения в тщетном старании защититься от врагов. И когда я покинул этот город и ушел в дикое Подземье, я тоже старался создать там свой мирок. Я провел много времени в пещере, общаясь только с Гвенвивар и деля жилище с похожими на грибы созданиями, которых я не понимал и которые не понимали меня. Я попал потом в Блингденстоун, город свирфов, и мог бы обосноваться там, если бы только мое пребывание не грозило навлечь на них беду, ведь дроу обитали совсем близко.
        И я вышел на поверхность. Моим домом стала чудесная роща в горах, где я жил вместе с Монтолио Де Бруши и где, пожалуй впервые, обрел хоть какой-то внутренний мир. Но все же я понял, что и эта роща - не мой дом, потому что, когда Монтолио не стало, я, к своему изумлению, не смог дольше там оставаться.
        В конце концов я нашел свое место в этом мире и понял, что оно - внутри меня, а не вовне. Это произошло, когда я оказался в Долине Ледяного Ветра и встретил Кэтти-бри, Реджиса и Бренора. Только тогда я смог победить неизъяснимый гнев внутри. Только тогда я понял, что такое настоящий покой и безмятежность.
        Теперь я всегда ношу мой мир с собой, вне зависимости от того, есть ли рядом мои друзья. Мое королевство - в душе и в сердце, окруженное стенами истинной любви, дружбы и теплом воспоминаний. Оно лучше любого земного королевства, оно защищено крепче любого замка, а главное - его можно носить с собой.
        И я могу только надеяться и молиться, чтобы Вульфгар в конце концов одолел тьму и обрел такой же душевный покой.
        Дзирт До'Урден
        Глава 19. Всем нужен Вульфгар
        Делли поплотнее запахнула плащ, не столько потому, что озябла, сколько потому, что старалась скрыть свой пол. Она быстро семенила по улице, стараясь угнаться за неясной фигурой, маячившей впереди. Один из клиентов «Кортика» заверил ее, что это сам Морик Бродяга, несомненно отправившийся кого-то выслеживать.
        Она свернула в переулок и наткнулась на него. Он стоял и поджидал ее с кинжалом в руке.
        Делли резко остановилась, беспомощно вскинув руки.
        - Умоляю вас, господин Морик! - воскликнула она. - Я хочу только поговорить с вами.
        - Морик? - переспросил человек и откинул капюшон, показав темное лицо.
        - О, прошу прощения, господин хороший, - заикаясь, проговорила Делли, отшатываясь от него. - Я обозналась.
        Мужчина хотел что-то ответить, но Делли уже не слушала его, она развернулась и опрометью бросилась назад к таверне.
        Отбежав на почтительное расстояние, она немного успокоилась и приостановилась, чтобы все обдумать. С той самой ночи, когда состоялась схватка с Громилой, и ей, и многим завсегдатаям заведения мерещилось, что Морик Бродяга хоронится в каждой тени, шныряет за каждым углом. Так и не узнав, оправданны ли ее страхи, Делли глубоко вздохнула и отпустила полы плаща.
        - Что, продаешь свои прелести, Делли Керти? - вдруг окликнул ее кто-то.
        Девушка обернулась и, широко раскрыв глаза, уставилась на человека, произнесшего эти слова. Она узнала его и почувствовала, как сдавило горло. Она искала Морика, но теперь, когда он сам нашел ее, поняла, как глупо поступила. Бросив взгляд в сторону «Кортика», девушка прикинула, успеет ли добежать туда, прежде чем в спину вонзится кинжал.
        - Ты наводила справки и пыталась разыскать меня, - безразлично бросил Морик.
        - Я не…
        - Я был одним из тех, кого ты спросила, - жестко перебил Морик. И прибавил совершенно другим голосом и с другим выговором: - Скажи же, душенька, зачем тебе нужен этот нехороший парень с ножом?
        Делли отпрянула, вспомнив, как обратилась к одной старушке, сказавшей ей эти же самые слова тем же голосом. Человек, стоявший перед ней, был известен всему Лускану как мастер перевоплощений. Давно, много месяцев назад, она несколько раз встречалась с Мориком в интимной обстановке. Каждый раз он казался другим, не только по обличью, он иначе вел себя, ходил, разговаривал, даже занимался любовью по-другому. По Лускану уже много лет ходили слухи, что знаменитый Морик Бродяга - на самом деле несколько человек. Правда, Делли всегда считала, что это враки, однако сейчас подумала, что вряд ли удивилась бы, если бы выяснилось, что так оно и есть.
        - Ну вот ты меня и нашла, - сурово сказал Морик.
        Делли помолчала, не зная, что делать дальше. Только понимание того, что Морик явно раздражен и теряет терпение, заставило ее выпалить:
        - Я хочу, чтобы ты оставил Вульфгара в покое. Громила получил то, что искал, а Вульфгар не стал бы связываться с ним, если бы тот сам не напросился.
        - С чего бы это мне переживать за Громилу? - спросил Морик безразличным тоном. - Мерзкий тип. Без него на улице Полумесяца гораздо спокойнее.
        - Что ж, значит, ты не будешь мстить за него, - решила Делли. - Но поговаривают, что Вульфгар не очень-то тебе по душе и ты хочешь доказать…
        - Мне нечего доказывать, - перебил ее Морик.
        - Что же тогда будет с Вульфгаром? - спросила девушка.
        Морик пожал плечами и сказал, уклоняясь от прямого ответа:
        - Ты говоришь так, как будто любишь его, Делли Керти.
        Делли вспыхнула.
        - Я говорю также от имени Арумна Гардпека. Вульфгар очень нужен ему в «Кортике», и, насколько нам известно, он не замешан ни в чем за пределами заведения.
        - Да-а, похоже, ты действительно любишь его, Делли, и сильно, - смеясь, повторил Морик. - А я-то думал, что Делли Керти любит всех мужчин одинаково.
        Делли снова покраснела, еще жарче.
        - Само собой, если ты его любишь, то я, из солидарности с остальными твоими поклонниками, хотел бы, чтобы он умер, - рассудил Морик. - Я бы даже, знаешь ли, посчитал это своей обязанностью перед моими собратьями во всем Лускане, ведь такое сокровище, как Делли Керти, не может принадлежать одному мужчине.
        - Я его не люблю, - твердо сказала девушка. - Но прошу тебя от своего имени и от имени Арумна не убивать его.
        - Говоришь, не влюблена в него? - хитро блеснув глазами, переспросил он.
        Делли отрицательно мотнула головой.
        - Тогда докажи, - и Морик протянул руку и дернул за шнурок на вороте ее платья.
        Девушка помешкала мгновение. Потом кивнула - только ради Вульфгара, потому что самой ей этого очень не хотелось.
        Чуть позже Морик Бродяга лежал один в гостиничной постели, Делли давно уже ушла - в постель Вульфгара, как он думал. Он глубоко затянулся трубкой, смакуя пьянящий аромат крепкого чужеземного табака.
        Можно считать, что сегодня ночью ему повезло, - он не был с Делли уже больше года и успел позабыть, как с ней хорошо.
        И ему это ничего не стоило. Морик действительно следил за Вульфгаром, но совсем не собирался убивать его. Постигшая Громилу судьба показала ему, чем это может кончиться.
        Он собирался серьезно поговорить с Арумном Гардпеком, и теперь, после встречи с Делли, этот разговор должен даться ему проще. Не было нужды убивать варвара, если только Арумн не станет выпускать его из таверны.
        Делли торопливо оправляла платье и плащ, приводя себя в порядок после встречи с Мориком и пробираясь к выходу из комнаты, расположенной на верхнем этаже гостиницы. Она свернула за угол и с изумлением увидела, что улица вдруг оказалась прямо перед ней, и она, ничего не успев сообразить, в мгновение ока очутилась снаружи. Все поплыло у нее перед глазами.
        Когда она наконец пришла в себя, то обернулась и посмотрела на улицу, залитую лунным светом. Гостиница, в которой она встретилась с Мориком, осталась в нескольких ярдах позади. Она не понимала, как могло случиться, что еще секунду назад она была в здании? Да еще на верхнем марше лестницы? Но девушка только пожала плечами. Не впервые в жизни она сталкивалась с чем-то неизведанным, чего-то не понимала. Покачав головой, она решила, что во всем виноват Морик, и направилась к «Кортику».
        По другую сторону межуровневого прохода, выведшего женщину из гостиницы, Киммуриэль Облодра чуть было не рассмеялся в голос, наблюдая за ней. Довольный, что надел маскирующий плащ пивафви (ведь Джарлакс требовал, чтобы лишних следов не оставляли, а убийство женщины можно было расценить именно так), Киммуриэль свернул за угол в вестибюле и создал новый межуровневый переход.
        Он напомнил себе, что дело требует осторожности; они с Рай'ги пристально следили за Мориком Бродягой и узнали, насколько он опасен, по крайней мере для человека. Киммуриэль создал кинетический барьер и сосредоточил на нем все свои мысли, а затем шагнул в созданный им портал, соединивший коридор и комнату Морика.
        Человек лежал на кровати, освещенный огоньком трубки и тлеющими углями в камине. Морик мигом сел, очевидно почувствовав чужое вторжение. Киммуриэль вошел внутрь, еще сильнее сосредоточившись на кинетическом заграждении. Если бы его сосредоточенность нарушилась от сопутствовавшего таким переходам головокружения, он скорее всего погиб бы, даже не успев привести мысли в порядок.
        И тут же дроу почувствовал, что Морик напал на него, всадив кинжал ему в живот. Но заграждение выдержало, и Киммуриэль принял силу удара. Потом, приняв еще два удара, он наконец смог полностью прийти в себя, оттолкнул нападавшего и, отскочив в сторону, выпрямился, смеясь.
        - Ты не сможешь меня ранить, - запинаясь, произнес он на очень плохом языке поверхности, который не смогли усовершенствовать даже магические приемы Рай'ги.
        Морик, поняв, кто именно пришел к нему в гости, широко раскрыл глаза, пораженный, пытаясь сообразить, что понадобилось темному эльфу в его комнате. Он стал озираться, видимо соображая, как бы сбежать.
        - Я пришел поговорить, Морик, - объяснил Киммуриэль, которому вовсе не хотелось гоняться за этим человеком по всему Лускану. - Не причинить тебе вред.
        Заверение темного эльфа Морика, похоже, не успокоило.
        - Я приносить подарки, - продолжал Киммуриэль и бросил на кровать маленькую коробку, в которой что-то звякнуло. - Белэрн, курительная трава из большой пещеры Йоганита. Очень хороший. Ты должен ответить на вопросы.
        - Какие вопросы? - по-прежнему настороженно спросил Морик, сохраняя боевую стойку и поигрывая кинжалом. - Кто ты?
        - Мой хозяин, он… - Киммуриэль замялся, подыскивая слово. - Щедрый, - наконец вымолвил он. - И мой хозяин милосердный. Ты работать с нами. - Он поднял руки, предупреждая возражения. Киммуриэль чувствовал, что переполнен энергией, и удерживать ее становится все трудней. Он сосредоточился на маленьком стуле и направил на него мысли. Стул ожил и подошел к нему. Киммуриэль дотронулся до его спинки, высвободив всю энергию ударов Морика, и дерево разлетелось в щепки.
        Морик смотрел на него, ничего не понимая.
        - Это что, предупреждение? - спросил он. Киммуриэль лишь улыбнулся.
        - Тебе не понравился мой стул?
        - Мой хозяин хотеть нанять тебя, - пояснил Киммуриэль Ему нужен в Лускане свой глаз.
        - Глаз и меч? - уточнил Морик.
        - Только глаз, и ничего больше, - ответил дроу. - Ты мне сейчас расскажешь о человеке по имени
        Вульфгар, а потом будешь следить за ним и рассказать о нем, когда я смочь к тебе вернуться.
        - Вульфгар? - пробормотал Морик, которому такая популярность варвара нравилась все меньше и меньше.
        - Вульфгар, - подтвердил Киммуриэль, чутким слухом дроу расслышавший, что сказал человек. - Ты следи за ним.
        - Я бы лучше его убил, - заметил Морик. - Если он так досаждает… - но тут же осекся, увидев, как угрожающе сверкнули глаза дроу.
        - Нет, не то, - сказал Киммуриэль. - Кьорлин… следит за ним. Издалека. Я вернусь за рассказом и принесу больше белэрна. - Он показал на коробочку и повторил слово из языка дроу с особенной интонацией: - Белэрн.
        Прежде чем Морик смог что-то ответить, в комнате стемнело, чернота была такой непроглядной, что он даже руки своей не увидел, проведя ею перед глазами. Опасаясь нападения, он пригнулся и сделал несколько шагов вперед, размахивая кинжалом.
        Но дроу в комнате уже давно не было. Он вышел через межуровневый переход в вестибюль, затем через другой - на улицу, а после при помощи Рай'ги, еще до того, как темная сфера в комнате Морика рассеялась, перенесся в Калимпорт. Рай'ги и Джарлакс, следившие за разговором, одобрительно закивали.
        Джарлакс все прочнее закреплялся на поверхности.
        Морик неуверенно вылез из-под кровати, когда угли камина стали наконец снова видны. Ну и ночка! Сначала Делли, хотя это было не так уж неожиданно, поскольку Вульфгара она явно любит и понимает, что Морик в состоянии убить его.
        Но потом… эльф-дроу! Пришел к нему говорить о Вульфгаре! Может, теперь все происходящее в Лускане как-то связано с варваром? Да кто он такой и за что ему столько внимания?
        Морик кинул взгляд на разломанный стул - это впечатляло, - а потом в раздражении швырнул бесполезный кинжал через всю комнату, всадив его в противоположную стену.
        - Белэрн, - негромко повторил он, не зная, что бы это могло значить. Кажется, темный эльф говорил что-то о курительной траве?
        Он внимательно изучил невзрачную коробочку, проверяя, не кроется ли здесь какой-то обман. Ничего не найдя и решив, что дроу, если бы хотел убить его, мог сделать это куда проще, он поставил коробочку на ночной столик, потянул задвижку и откинул крышку.
        Блеснули драгоценные камни и золото, а рядом с ними в коробочке лежали пакетики с темной травой.
        - Белэрн, - повторил Морик, просияв не хуже сокровищ, открывшихся перед ним. Так, значит, ему придется следить за Вульфгаром? Что ж, он и так собирался присмотреться к варвару повнимательнее. А теперь он еще получит за это неплохую награду.
        Морик вспомнил о Делли Керти; потом взглянул на содержимое коробочки и бумажные пакетики. Недурная ночка выдалась.
        Несколько дней в «Кортике» все было тихо и спокойно. После расправы с Громилой никто не осмеливался задирать Вульфгара. Однако мир нарушило весьма шумное происшествие. В бухту Лускана прибыл новый корабль. Его команда слишком долго находилась в море и теперь жаждала приключений.
        Их они и нашли в лице Вульфгара, после того как устроили дебош в таверне.
        После нескольких минут потасовки Вульфгар поднял над головой последнего извивающегося моряка и вышвырнул его через дыру в стене, пробитую четырьмя его предшественниками. Один особенно упрямый морской волк попытался сунуться через нее обратно, но варвар съездил ему бутылкой по лицу.
        Потом великан отер окровавленной рукой потное лицо, взял еще одну бутылку - полную - и побрел к ближайшему целому столу. Рухнув на стул и сделав большой глоток, Вульфгар поморщился - алкоголь попал на разорванную губу.
        У стойки уселись Джози и Арумн, тоже измученные и избитые. Правда, основной натиск Вульфгар принял на себя, у остальных были лишь незначительные порезы и синяки.
        - Ему здорово досталось, - заметил Джози, мотнув головой в сторону великана. Особенно пострадала нога Вульфгара, штанины были пропитаны кровью. Один из моряков ударил варвара доской, которая раскололась, а один кусок, разорвав ткань и кожу и оставив множество заноз, глубоко засел в ноге.
        Пока Арумн и Джози смотрели на варвара, Делли приблизилась к нему, опустилась на колени и обмотала раненую ногу чистой тряпкой. При этом девушка придавила глубоко засевшие щепки, и Вульфгар заскрежетал зубами от боли. Он отхлебнул из бутылки, напиток слегка заглушил боль.
        - Делли о нем позаботится, - тихо сказал Аруми. - Теперь он - главное дело ее жизни.
        - Хотя и сильно занят, - добавил Джози серьезно. - Думаю, что эту ораву навела на парня шайка Росси Дуна. Всегда найдется кто-то, кто захочет помериться с ним силами.
        - Да, и придет день, когда рок его настигнет. Как настиг Громилу, - негромко сказал Арумн. - Боюсь, ему не суждено спокойно умереть в своей постели.
        - Да, нас он вряд ли переживет, - добавил Джози, наблюдая, как Делли, поддерживая хромавшего Вульфгара, ведет его прочь из комнаты.
        И как раз в эту минуту еще парочка разбуянившихся матросов ввалилась в таверну через проломленную стену. Они были уже совсем рядом с варваром, когда у того словно открылось второе дыхание. Он оттолкнул Делли подальше, чтобы ее не задели, и заехал кулаком по лицу одному из нападавших. Буян осел на пол, будто у него ноги отказали.
        Второй матрос врезался в Вульфгара, но великан ни на дюйм не сдвинулся с места, только крякнул и принял два удара.
        Однако затем варвар сам принялся за нападавшего. Он крепко ухватил матроса под мышки, сдавил как следует и поднял над землей. Тот попытался отбиваться руками и ногами, но варвар тряхнул парня с такой силой, что тот откусил себе кончик языка.
        Потом Вульфгар пробежал пару шагов и бросил его в ту же самую дыру в стене. Однако он немного ошибся, и моряк ударился в стену футом левее.
        - Я сам его вышвырну! - окликнул Джози Вульфгара от стойки.
        Варвар кивнул, снова оперся на руку Делли и побрел прочь.
        - Но кое-что он и с собой заберет, правда? - хмыкнув, подытожил Арумн Гардпек.
        Глава 20. Приманка
        - Дражайший Домо, - промурлыкала Шарлотта Весперc, подойдя ближе и поглаживая длинными пальцами плечо главы крысиных оборотней. - Неужели ты не видишь, насколько выгоден нам обоим будет этот союз?
        - Я вижу, что Басадони суют нос в мои отстойники, - отрезал Домо Квиллило. Сейчас он был в своей человеческой ипостаси, но все равно напоминал крысу, например тем, как поводил носом. - А где сам старый мерзавец?
        Артемис Энтрери хотел ответить, но Шарлотта умоляюще взглянула на него: не вмешивайся. Убийца откинулся в кресле, с удовольствием предоставляя ей самой вести переговоры с отвратительным Домо.
        - Старый мерзавец, - начала женщина, подражая презрительному тону Домо. - Старый мерзавец сейчас договаривается о сотрудничестве с гораздо более могущественным союзником, которого тебе вряд ли захочется прогневить.
        Крысиный оборотень зло прищурился: он не привык выслушивать угрозы.
        - Кто это? - спросил он. - Уж не те ли вонючие кобольды, которые промчались по нашим отстойникам?
        - Кобольды? - со смехом переспросила Шарлотта. - Едва ли. Нет, они просто проложили дорогу силам наших новых союзников.
        Главарь оборотней рывком высвободился из рук женщины, встал и начал ходить по комнате. Он знал, что в отстойниках и подвалах дворца Басадони была битва. Он знал, что в ней участвовали множество кобольдов, солдаты Басадони и еще какие-то существа. Так доложили его разведчики. Этих существ не было видно, но их сила не вызывала сомнений, к тому же они владели изощренными магическими приемами. Уже из того, что Шарлотта стояла перед ним, Домо понял, что люди Басадони, по крайней мере кто-то из них, остались живы. Главарь крысиных оборотней подозревал, что удар был подстроен этой парочкой, Шарлоттой и Энтрери. Они утверждали, что старик Басадони жив, в чем Домо не был уверен, зато признали, что друг оборотня, Кадран Гордеон, убит. К несчастью, как добавила Шарлотта, но Домо понимал, что счастье *или несчастье здесь ни при чем.
        - Почему он говорит от имени старика? - спросил оборотень Шарлотту, с нескрываемой неприязнью глянув в сторону Энтрери. У Домо не было оснований любить наемного убийцу, как и у остальных оборотней, поскольку Энтрери убил одного из самых знаменитых представителей их клана в Калимпорте, хитрого и коварного Расситера.
        - Потому что я так захотел, - отрезал Энтрери, не дав Шарлотте слова сказать.
        Женщина бросила на него недовольный взгляд, а потом медовым голосом обратилась к Домо.
        - Артемис Энтрери хорошо понимает, как живет Калимпорт, - пояснила она. - Лучшего посланника не найти.
        - И я должен ему верить? - саркастически поинтересовался Домо.
        - Ты должен верить, что сделка, которую мы предлагаем, - лучшее из того, что могут тебе предложить во всем городе, - ответила Шарлотта.
        - Ты должен верить в то, что если не согласишься на эту сделку, то объявишь нам войну, - добавил Энтрери. - А ничего хорошего тебе это не сулит, уж поверь.
        Крысиные глазки Домо снова сузились, и он некоторое время разглядывал убийцу, однако в нем достало мудрости больше не раздражать Энтрери.
        - Мы снова встретимся, Шарлотта, - обратился он к женщине. - Ты, я и старик Басадони. - Произнеся это, оборотень обернулся к двум сопровождавшим его стражникам из гильдии Басадони, вместе они вышли из комнаты и прошли обратно в подвальный этаж, откуда оборотень вернулся в свое подземное логово.
        Едва за ним затворилась дверь, как из тайной двери в стене за спинами Шарлотты и Энтрери вышел Джарлакс.
        - Оставь нас, - велел он женщине, и по его недовольному голосу ясно было, что исход встречи его не устраивает.
        Шарлотта опять с упреком посмотрела на Энтрери и направилась к выходу.
        - Ты выполнила свою часть безупречно, - бросил ей Джарлакс, и она вышла.
        - Зато я подкачал, - добавил Энтрери, как только за ней закрылась дверь. - Какая жалость!
        - Эти встречи для нас - все, - начал Джарлакс - Если мы укрепим нашу власть и сможем убедить другие гильдии, что опасность им не грозит, то первая часть моего плана будет выполнена.
        - И тогда начнется торговля между Калимпортом и Мензоберранзаном, - патетически промолвил Энтрери и театрально развел руками: - Все на благо Мензоберранзана!
        - Все на благо Бреган Д'эрт, - поправил его наемник.
        - А я-то почему должен об этом беспокоиться? - прямо спросил Энтрери.
        Джарлакс довольно долго молчал, разглядывая собеседника.
        - Среди моих подчиненных много таких, кто считает, что тебе с этим делом не справиться, - сказал он, и хотя в его тоне не было даже намека на угрозу, но Энтрери хорошо знал темных эльфов, чтобы понимать, насколько серьезными могут быть последствия их недоверия.
        - Неужели ты не можешь сосредоточиться? - спросил главарь наемников. - Тебе остался всего лишь один шаг до того, чтобы стать самым влиятельным пашой из всех, кого когда-либо знал Калимпорт Короли будут склонять перед тобой головы, оказывать почести, подносить сокровища.
        - А я буду зевать им в лицо, - отозвался Энтрери.
        - Да, на тебя все наводит скуку, - согласился Джарлакс - Даже бой. Ты утратил все цели и стремления, их нет. Почему? Может, это страх? Или ты просто считаешь, что уже не к чему стремиться?
        Энтрери беспокойно заерзал. Конечно, все это он и сам давно знал, но слышать, как кто-то другой говорит о том, что его гнетет, о той неизбывной душевной пустоте, которую он ощущал, было неприятно.
        - Ты трус? - не унимался Джарлакс. Энтрери рассмеялся - настолько смехотворным
        было это предположение. Он даже подумал, не вскочить ли ему и не броситься ли на дроу. Однако, хорошо зная Джарлакса, он понимал, что погибнет, даже не успев к нему приблизиться. Тем не менее некоторое время он всерьез обдумывал такой ход. Но Джарлакс первым нанес удар, сразу осадив убийцу.
        - Или все дело в том, что ты побывал в Мензоберранзане? - спросил он.
        По выражению лица Энтрери наемник понял, что попал в точку.
        - Ты был подавлен? - настаивал дроу. - Неужели вид Мензоберранзана так на тебя подействовал?
        - Напуган, - ядовито поправил Энтрери. - Я увидел полную бессмыслицу гигантских размеров.
        - Да, и ты понял, что эта бессмыслица - отражение твоего собственного существования, - подытожил Джарлакс. - Все то, ради чего Артемис Энтрери положил столько сил, с небывалым размахом развернулось перед ним в городе дроу.
        Не вставая, Энтрери заломил руки и закусил губу, готовый броситься на наемника.
        - Тогда, значит, вся твоя жизнь - ложь, - невозмутимо продолжал Джарлакс, решив всадить последний кинжал в сердце убийцы. - Разве не то же самое говорил тебе Дзирт До'Урден?
        На мгновение обычно непроницаемое лицо Энтрери исказилось яростью, и Джарлакс громко рассмеялся.
        - Ну наконец-то хоть какое-то проявление жизни! - воскликнул он. - Тень желания, пусть даже это желание вырвать мне сердце. - Он вздохнул и добавил тише: - Многие из моих товарищей считают, что с тобой не стоит возиться. Но я думаю иначе, Артемис Энтрери. Ты и я, мы друзья и похожи гораздо больше, чем оба хотим признать. Перед тобой путь к величию, если только я его тебе покажу.
        - Ты говоришь глупости, - спокойно ответил Энтрери.
        - Но этот путь пролегает через Дзирта До'Урдена, - продолжал Джарлакс. - Именно он - рана в твоем сердце. Ты должен снова сразиться с ним на своих собственных условиях, иначе твоя гордость не даст тебе жить дальше и подняться на новую ступеньку жизни, пока не пройдена эта.
        - Я уже и так слишком много дрался с ним, - огрызнулся Энтрери, чувствуя, что раздражение все нарастает. - И больше не хочу его видеть. Никогда!
        - Можешь, конечно, убеждать себя в этом, - ответил наемник. - Но ты лжешь и себе, и мне. Дважды ты и Дзирт До'Урден сражались честно, и дважды тебя заставили бежать.
        - В этих самых отстойниках я бы победил! - возразил убийца. - Так и было бы, если бы его друзья не пришли ему на помощь.
        - Зато на скале у Мифрил Халла он оказался сильнее.
        - Нет! - воскликнул Энтрери, на мгновение утратив спокойствие. - Нет. Ему тоже досталось!
        - Ты искренне веришь в это и поэтому попал в ловушку своих воспоминаний, - убеждал Джарлакс - Вспомни: ты мне подробно рассказывал о той схватке, а кое-что я и сам видел издалека. Мы оба знаем, что любой из вас мог выйти из поединка победителем. Это-то тебя и мучает. Если бы Дзирт победил тебя и тебе удалось выжить после этого, ты был бы способен жить дальше. А если бы ты победил его, не важно, остался бы он в живых или нет, ты бы даже забыл, как его зовут. Незнание - вот что тебя гложет. Тебе больно оттого, что ваш спор не разрешен. Именно он закрывает тебе дорогу ко всем другим возможным целям, будь то желание власти или удовольствий, хотя и того и другого ты мог бы легко достичь.
        Энтрери откинулся назад, слушая уже не с раздражением, а с интересом.
        - И это я тоже могу тебе дать, - продолжал наемник. - То, чего ты хочешь больше всего на свете, если только сам в глубине души признаешь это. Я теперь могу продолжать действовать в Калимпорте и без тебя; я уже настолько завяз в местных делах, что не могу все бросить, да и Шарлотта вполне справится. Но я бы не хотел такой замены. Мне нужно, чтобы на поверхности Бреган Д'эрт предводительствовал Артемис Энтрери, но только настоящий Артемис Энтрери, а не его тень. Не тот Энтрери, который настолько поглощен тщетным соперничеством с бродягой Дзиртом, что не может проявить свои таланты, позволяющие ему вознестись над другими.
        - Таланты, - безучастно повторил Энтрери и повернулся, чтобы уйти.
        Но Джарлакс почувствовал, что зацепил его, почувствовал, что перед приманкой, которой он подразнил его, убийце не устоять.
        - Остается только одна встреча, самая важная из всех, - сказал Джарлакс. - Я и мои товарищи-дроу будем внимательно наблюдать за тобой, пока ты будешь вести переговоры с руководителями Рейкерсов, посланниками паши Ронинга, Квентином Бодо и Двавел Тиггервиллис. Хорошо проявишь себя - я доставлю тебе Дзирта До'Урдена.
        - Они будут настаивать на том, чтобы разговаривать с пашой Басадони, - предположил Энтрери, и уже потому, что он хотя бы задумался о предстоящей встрече, ясно было, что наживку он заглотил.
        - А разве у тебя нет волшебной маски? - спросил Джарлакс.
        Энтрери немного помолчал, не понимая, о чем это он, а потом сообразил, что наемник говорит о магической вещи, которую он забрал в Мензоберранзане у Кэтти-бри. Убийца воспользовался ею, когда притворялся Громфом Бэнром, архимагом города дроу, чтобы проскользнуть в его личные покои за бесценной паучьей маской, с помощью которой смог попасть на неприступную территорию дворца Бэнр в поисках Дзирта До'Урдена.
        - У меня ее нет, - отрывисто бросил Энтрери, не желая углубляться в эту тему.
        - Жаль, - отозвался Джарлакс. - С ней было бы гораздо проще. Но не беспокойся, все устроится, - пообещал он и с поклоном вышел, оставив наемного убийцу сидеть и размышлять.
        - Дзирт До'Урден, - вслух проговорил Энтрери, оставшись один, но злобы в его голосе не было, только бесстрастная покорность судьбе. Джарлакс и впрямь задел его, он показал ему ту сторону его душевных терзаний, о которой убийца не раздумывал - по крайней мере не был сам с собой откровенен. После побега из Мензоберранзана, когда они виделись в последний раз, Энтрери убеждал себя, что с Дзиртом покончено, что он не надеется когда-нибудь увидеть его снова.
        Но так ли это?
        Джарлакс говорил правду, когда настаивал, что между ними так и не решено, кто же лучший воин. Они дважды дрались один на один всерьез и много раз вступали в мелкие столкновения. А еще дважды сражались заодно против общего врага: один раз в Мензоберранзане, а другой - в нижних туннелях Мифрил Халла. И все эти встречи подтвердили, что как во владении оружием, так и в силе и храбрости они были все равно что близнецы.
        Схватка в отстойниках шла на равных, пока Энтрери не плеснул Дзирту в лицо грязной водой, получив небольшое преимущество. Но потом появилась Кэтти-бри со своим проклятым луком, и убийце пришлось отступить. Схватка же на том уступе на скале тоже должна была закончиться победой Энтрери, как он считал, но дроу обратился к своим врожденным способностям и опустил на них черную сферу. Даже после этого Энтрери стал одолевать, покуда из-за собственного энтузиазма не сделал ошибку.
        Так что же было на самом деле? Кто бы победил?
        Наемный убийца тяжело вздыхал и все думал и думал, подперев подбородок ладонью. Из внутреннего кармана он достал небольшой медальон, тот самый, что Джарлакс взял у Кэтти-бри и который Энтрери стащил со стола наемника в Мензоберранзане, тот самый медальон, который указал бы ему местоположение Дзирта До'Урдена.
        Много раз за прошедшие несколько лет Артемис Энтрери смотрел на медальон, раздумывая о том, где сейчас темный эльф, что он делает, с кем сражается.
        Много раз он смотрел на медальон, но никогда всерьез не думал воспользоваться им.
        Джарлакс вышел от Энтрери бодрым шагом. Он мысленно поздравил себя с тем, что оказался достаточно дальновиден и потратил столько сил на то, чтобы найти Дзирта До'Урдена, а также с тем, что так умело заронил в душу Энтрери зерно, обещавшее дать нужные всходы.
        - В этом-то все и дело, - заявил он, вслух заканчивая свои размышления и входя в комнату Рай'ги, где находились и жрец, и Киммуриэль. - Предвидеть, все надо предвидеть.
        Оба дроу посмотрели на него как на ненормального.
        Джарлакс рассмеялся.
        - Ну а как продвигаются наши поиски? - спросил он и при этом с удовольствием отметил, что Друзил по-прежнему с магом: видимо, Рай'ги удалось создать с ним крепкую связь.
        Оба дроу переглянулись и в свою очередь тоже засмеялись. Рай'ги начал что-то тихо произносить нараспев, совершая руками медленные и плавные движения. Постепенно быстрота движений увеличилась, жрец начал поворачиваться вокруг своей оси, взметывая пыль полами мантии. Вокруг него заструился серый дым, закрывая его от глаз остальных и создавая впечатление, что он вращается как волчок.
        Потом движение прекратилось, и Рай'ги исчез. Вместо него стоял человек в желтовато-коричневой рубашке и штанах, бледно-голубой шелковистой пелерине и необычной - как и у Джарлакса - широкополой шляпе. Шляпа была голубой, с красной лентой, справа украшенная пером, а в середине - фарфоровой с золотом подвеской, изображавшей горящую свечу над раскрытым глазом.
        - Приветствую тебя, Джарлакс, я - Кэддерли Бонадьюс из Кэррадуна, - произнес самозванец, низко кланяясь.
        Джарлакс сразу обратил внимание, что он говорит на хорошем языке дроу, который на поверхности не знает почти никто.
        - Совершенное подобие, - просипел Друзил. - Он так похож на этого мерзавца Кэддерли, что мне даже хочется хлестнуть его своим ядовитым хвостом! - Сказав это, бесенок пару раз взмахнул кожистыми крылышками и чуть поднялся в воздух, похлопав при этом руками и ногами.
        - Сомневаюсь, что Кэддерли Бонадьюс знает язык дроу, - сдержанно заметил Джарлакс.
        - Это можно исправить при помощи простейшего заклинания, - заверил Рай'ги, да Джарлакс и сам был знаком с подобными чарами и нередко пользовался ими в путешествиях и при встречах с представителями других народов. Но он также знал, что у таких чар есть свои ограничения.
        - Я буду выглядеть как Кэддерли и говорить как он, - продолжал Рай'ги, довольный собой.
        - Да ну? - без улыбки спросил главарь. - А может, внимательный собеседник заметит, что ты меняешь местами существительное и глагол, что свойственно нашему языку, и благодаря этому поймет, что дело нечисто?
        - Я буду пристально следить за собой, - несколько запальчиво пообещал Рай'ги, не любивший, когда кто-то сомневался в его мастерстве.
        - Этого может оказаться недостаточно, - ответил Джарлакс - Все, что ты сделал, - великолепно, но мы не можем рассчитывать в этом деле на авось.
        - Но если ты говоришь, что нам надо снестись с Дзиртом До'Урденом, как иначе это сделать?
        - Нам нужен профессиональный персонификатор, - ответил Джарлакс, и оба дроу недовольно крякнули.
        - Что он имеет в виду? - обеспокоенно спросил Друзил.
        Джарлакс взглянул на Киммуриэля.
        - Бэлтимазифас сейчас у иллитидов, - сообщил он. - Отправляйся к ним.
        - Бэлтимазифас, - с гримасой омерзения повторил Рай'ги, ненавидевший персонификатора от всей души, как, впрочем, и большинство дроу. - Иллитиды держат его в полном подчинении и необыкновенно взвинтили плату за его услуги.
        - Это нам дорого станет, - прибавил Киммуриэль, имевший большой опыт по части ведения дел с прорицателями разума.
        - Но дело того стоит, - ответил Джарлакс.
        - А вдруг они сжульничают? - спросил Рай'ги. - Что иллитиды, что Бэлтимазифас никогда не славились честным соблюдением условий сделки, к тому же они не испытывают страха ни перед дроу, ни перед другими народами.
        - Значит, нам надо сжульничать первыми и сделать это лучше их, - с улыбкой заявил Джарлакс, похоже не боявшийся неудачи. - А что там с этим Вульфгаром, который отстал от компании?
        - Он в Лускане, - ответил Киммуриэль. - В нашем деле он ничего не значит, мелкая пешка, и все. Сейчас варвар никак не связан с отступником.
        Джарлакс задумался, стараясь связать все известное воедино.
        - Сейчас, но не вообще, - изрек наконец он. - Если ты явишься к Дзирту в образе Кэддерли, хватит ли у тебя сил, чтобы по воздуху перенести их всех в Лускан? - обратился он к Рай'ги
        - Этого не смогу сделать ни я, ни Кэддерли, - ответил Рай'ги. - Столько человек не перенести при помощи заклинания. Я мог бы взять с собой одного-двух, но не четверых. Да и Кэддерли не смог бы, если только он не обладает силами, превышающими мое разумение.
        Джарлакс снова помолчал, напряженно соображая.
        - Тогда не в Лускан, - предложил он, как бы размышляя вслух. - Нам подойдут даже Ворота Бальдура или какая-нибудь деревушка поблизости от города. - Он уже придумал, как заманить Дзирта с друзьями в ловушку и перехватить у них хрустальный осколок. - Да, вот это было бы славно.
        - А выгодно? - поинтересовался Киммуриэль.
        - У меня одно неотрывно от другого, - рассмеялся Джарлакс.
        Глава 21. Своевременная рана
        - Мы всегда останавливаемся здесь, - объяснил Бампо Громобоец, когда «Донножорка» врезалась в низко нависшее над рекой дерево. От резкого удара Реджис и Бренор чуть не свалились за борт.
        - Не люблю брать с собой сразу много припасов, - пояснил тучный дворф. - А то мой брат и родня больно быстро их сжирают!
        Дзирт согласно кивнул - им действительно необходимо было пополнить продовольственные запасы, по большей части из-за прожорливости дворфов, - и стал настороженно вглядываться в густо заросшие лесом берега. За последние два дня они уже несколько раз замечали, что кто-то неотступно следует за ними, а однажды Реджис видел преследователей достаточно ясно и распознал в них гоблинов. Поскольку эти твари шли за ними довольно долго (а по меркам гоблинов любое преследование, длившееся больше нескольких часов, считалось длительным), можно было предположить, что Креншинибон опять начал взывать к возможным союзникам.
        - Сколько времени займет закупка припасов и возвращение? - спросил дроу.
        - Да не больше часа, - ответил Бампо.
        - Пусть будет вполовину меньше, - вмешался Бренор. - Мы с хафлингом вам поможем.
        Дзирт и Кэтти-бри знали, почему он их не упомянул: дворф догадался, что дроу и девушка собираются сойти на берег и произвести разведку.
        Опытным следопытам не составило труда найти следы гоблинов. Судя по всему, негодяев было не меньше двадцати. И бродили они где-то поблизости. Похоже, в этом месте их отряд отошел от реки. Почему они это сделали, Кэтти-бри и Дзирт поняли, когда поднялись на возвышенность и увидели, что серебристая лента реки изгибается к востоку. «Донножорка» шла, не меняя курса, и если банда гоблинов двинется прямо, то срежет часть пути и прибудет к видимому отсюда ближнему берегу гораздо раньше судна дворфов.
        - Ну, значит, река им хорошо знакома, - сказал Бампо, когда Дзирт и Кэтти-бри по возвращении сообщили о своем открытии. - Они встретят нас в том месте, где берега близко сходятся, и избежать схватки не удастся.
        Бренор сосредоточенно посмотрел на Дзирта.
        - И сколько их, по твоим расчетам, эльф? - спросил он.
        - Двадцать, - ответил Дзирт. - Ну, быть может, тридцать.
        - Тогда давайте выберем место для сражения, - сказал Бренор. - Если уж боя не избежать, пусть он произойдет там, где решим мы.
        Все отметили, что тон у короля дворфов довольно бодрый.
        - Они заметят судно издалека, - заметил Бампо - Если мы останемся здесь на якоре, может, они растеряются и вернутся.
        Дзирт не согласился.
        - «Донножорка» пойдет вперед, как мы и намеревались, но без нас троих. - Он указал на Бренора и Кэтти-бри, потом подошел к Реджису, расстегнул ремень и снял с пояса мешочек с хрустальным осколком. - Он останется на борту, - пояснил он хафлингу. - Береги его как зеницу ока.
        - Значит, они нападут на судно, а вы трое нападете на них, - решил Реджис, и Дзирт подтвердил.
        - Пожалуйста, постарайтесь побыстрее, - добавил хафлинг.
        - Чего ты скулишь, Пузан? - хмыкнув, спросил Бренор. - У тебя на борту тонна еды, а зная тебя, могу представить, что здесь мало что останется к нашему возвращению!
        Реджис неуверенно глянул на данный ему мешочек, но потом перевел взгляд на груду припасов, и его личико просияло.
        Они разделились. Бампо с командой и Реджисом оттолкнули судно от импровизированного причала и поплыли по течению. Они еще не отошли далеко, а Дзирт на берегу вынул ониксовую фигурку и вызвал пантеру. Потом они все вместе побежали на восток, следуя в том же направлении, что и толпа гоблинов.
        Гвенвивар мчалась впереди, сливаясь с кустарником и почти не задевая траву и ветки. Дзирт бежал за ней, служа как бы связующим звеном между пантерой и замыкавшими отряд Бренором, с топором на плече, и Кэтти-бри, державшей наготове Тулмарил.
        - Что ж, если надо драться, пусть это будет здесь, - заявил Донат вскоре после того, как «Донножорка» прошла излучину реки. Здесь берега сходились ближе, течение было стремительным, а над самой водой низко нависали ветки.
        Реджис огляделся и застонал - перспектива сражения его совсем не прельщала. Ясно было, что гоблины могли прятаться где угодно, учитывая многочисленные неровности берега и густой кустарник. Его несколько приободрило, что все четверо дворфов были в приподнятом настроении, правда, он достаточно хорошо знал этот народ и понимал, что их приводит в восторг возможность любой стычки, вне зависимости от ее исхода.
        Но в еще большее замешательство его привел раздавшийся вдруг в голове голос. Голос дразнил и соблазнял его, обещая построить по единому слову хафлинга прозрачную башню, в которую не смогла бы проникнуть и тысяча гоблинов, Реджису только нужно стать хозяином хрустального осколка. Причем Реджис понимал, что гоблины даже и пытаться не стали бы штурмовать башню, потому что эти твари слушались бы велений Креншинибона беспрекословно. Они не могли бы ему сопротивляться.
        Дзирт прижался спиной к дереву и оглянулся, сделав Кэтти-бри, шедшей с Бренором чуть позади, знак пока не стрелять. Он тоже заметил гоблина на ветке над своей головой, но тот был так поглощен наблюдением за рекой, что не заметил приближения врагов. Дроу решил, что не стоит оповещать остальных тварей о столь близкой опасности, а стрела, пущенная из лука девушки, как раз и послужила бы сигналом тревоги.
        Поэтому темный эльф сам полез на дерево, зажав в руке саблю. Поразительно проворно и совершенно бесшумно он оказался на одном уровне с гоблином. Потом, великолепно удерживая равновесие без помощи рук, он несколькими быстрыми шагами добрался до него. Свободной рукой он обхватил гоблина, прихватив при этом лук с тетивой и зажав твари рот, а второй вонзил ему в спину саблю, направив ее чуть вверх, так что она прошла через сердце в легкое. Он несколько секунд подержал свою жертву, дожидаясь, пока она испустит дух, а потом осторожно уложил на ветку, пристроив сверху корявый лук гоблина.
        Дзирт огляделся в поисках Гвенвивар, но ее нигде не было видно. Он велел пантере не высовываться, пока не начнется бой, и она, видно, сделала в точности, как он хотел.
        Сражение вот-вот должно было начаться. Повсюду - в кустах и в ветвях деревьев, росших вдоль берега, - затаились гоблины. Надеяться на быструю, легкую победу не стоило: слишком уж неровной была местность, с множеством естественных преград и всевозможных укрытий. Многое бы Дзирт дал, чтобы иметь возможность лишний часок походить здесь, все как следует разведать и пересчитать гоблинов.
        Но тут из-за поворота показалась «Донножорка».
        Дзирт обернулся и энергично замахал своим друзьям, давая знать, что пора начинать.
        Бренор с ревом бросился вперед, а Кэтти-бри спустила стрелу, со свистом пролетевшую мимо ствола того дерева, где сидел Дзирт, и ранившую в бедро какого-то гоблина, прятавшегося в подлеске. Он сразу, корчась, повалился наземь.
        Еще трое гоблинов с криками бросились из кустов врассыпную. Однако их крики скоро смолкли, потому что сверху на них спрыгнул Дзирт, держа в руках свои смертоносные сабли. Приземляясь, он воспользовался инерцией движения и вогнал клинок, тесно прижатый эфесом к животу, в гоблина прямо под собой, а другому всадил в бок вторую саблю.
        Да еще он едва не столкнулся в воздухе с чем-то большим и черным. Это Гвенвивар в мощном прыжке пролетела над дроу и с треском вломилась в кусты, обрушившись там еще на какого-то гоблина.
        Одному из тех трех, что прятались под деревом, удалось улизнуть от дроу, он обогнул ствол и высунулся с другой его стороны, держа в руке высоко поднятое копье.
        Но тут тварь услышала громкое проклятие и повернулась, чтобы метнуть копье в нового врага. Однако Бренор опередил гоблина, почти на бегу с размаху всадив топор в его голову.
        - Проклятие! - выругался дворф, силясь выдернуть оружие из раскроенного черепа своей жертвы.
        Пока он тянул и дергал, мимо пронеслась Кэтти-бри, опустилась на колено и спустила еще одну стрелу, сбив ею гоблина с дерева. Тогда девушка бросила лук, молниеносным движением выхватила свой волшебный меч Хазид'хи с гневно полыхавшим лезвием и снова пустилась бежать.
        А Бренор все дергал топор.
        Дзирт, убив двух гоблинов, вскочил, бросился вперед и скрылся среди деревьев.
        Неподалеку Гвенвивар мигом взобралась по стволу, и гоблины, сидевшие на нижних ветках, с перепугу выронили копья и собрались прыгать вниз. Одному удалось, а другого уже в воздухе зацепила громадная кошачья лапа и отбросила назад, зашибив насмерть.
        - Проклятие! - повторил Бренор, все тянувший свой топор и переживавший, что пропустит потеху. - Надо было полегче ударить эту вонючку!
        Само собой, на судне хрустальную башню нельзя было выстроить, но зато можно было сделать это за бортом, пусть даже в самой реке. Нижние этажи вполне могут быть под водой, Креншинибон все равно поможет проникнуть внутрь.
        - У них копья! - заорал Бампо Громобоец. - К борту! К борту!
        Капитан и трое его родичей рухнули на палубу, откатились к тому борту, что был ближе к берегу, и спрятались за ним. Донат, оказавшийся там раньше других, быстро раскрыл деревянный ящик, каждый дворф выхватил оттуда по самострелу, и все, прижавшись спинами к деревянной обшивке, стали заряжать оружие.
        Наконец Реджис увидел, что они делают, и, тряхнув головой, сбросил наваждение, удивляясь, как он вообще мог думать о хрустальной башне, и стал наблюдать за дворфами. Когда судно проплывало под нависшим деревом, хафлинг взглянул вверх и увидел там гоблина с поднятым копьем.
        Четверо дворфов одновременно перекатились на спины и спустили самострелы. Все четыре стрелы попали в цель, и гоблин, дернувшись и перевернувшись в воздухе, плюхнулся в воду позади судна.
        Но перед этим он успел метнуть копье. Причем не промахнулся.
        Реджис взвизгнул и попытался уклониться, но не успел. Он ощутил, как наконечник копья вошел сзади ему в плечо. Хафлинг с какой-то мертвящей ясностью чувствовал, как острие погружается все глубже, а потом упал на палубу лицом вниз. Он услышал свой собственный голос, хотя кричал беззвучно.
        Позже, когда дворфы оттаскивали его в сторону, он почувствовал острые края неровного дощатого настила палубы и услышал, как Донат кричит:
        - Они его убили! Насмерть убили!
        А потом он остался один, ему было очень холодно, а вода плескалась, и гоблины лезли на борт.
        Прекрасная и грациозная, как парящая черная стрела, пантера спрыгнула с высокой ветки. Пролетая мимо одного гоблина, она выбросила вперед лапу и разорвала твари горло. Потом обрушилась еще на двоих. Одного она придавила своим весом и всадила в него когти, так что он тут же испустил дух, и метнулась ко второму, прежде чем тот успел вскочить и убежать.
        Гоблин упал на спину, отчаянно размахивая руками, пытаясь не подпустить к себе громадную кошку. Но Гвенвивар была чересчур сильна для него и в следующее мгновение уже перегрызла твари горло.
        Неподалеку Дзирт и Кэтти-бри, каждый самостоятельно преследовавшие врагов, столкнулись на небольшой полянке и вдруг обнаружили, что гоблины окружили их со всех сторон. Решив, что преимущество теперь на их стороне, твари повыскакивали из-за кустов и образовали вокруг друзей кольцо.
        - Вот это удача, - весело заметила Кэтти-бри, подмигивая дроу, и они встали спина к спине.
        Гоблины попытались нападать согласованно: они перекликались, одновременно вступая в бой с противоположных сторон, стараясь как-то подступиться к дроу и девушке.
        Но они не понимали, с кем столкнулись.
        Дзирт и Кэтти-бри кружили, прижавшись друг к другу спинами, нанося удары под разным углом. Дроу разил тех гоблинов, что бросались на Кэтти-бри, и наоборот. Сделав выпад, круговыми движениями размахивая саблями, Дзирт подцепил за древки два нацеленных на них копья и отбросил в сторону. Легкий поворот руки, быстрый шаг вперед, и оба гоблина отпрянули с распоротыми животами.
        С другой стороны девушка пригнулась, уклоняясь от копья, и взмахнула Хазид'хи, отсекая одному из противников ногу. Ближайший гоблин хотел нацелить на нее свое копье, но она поймала его свободной рукой за древко и отвела в сторону, молниеносно сделав шаг вперед и всадив клинок в грудь нападавшего.
        - Вперед! - выкрикнул Дзирт, рванул с места и подхватил девушку под руку, помогая ей подняться и увлекая за собой. Перепуганные гоблины бросились врассыпную.
        Те же, кто остался позади, побоялись пуститься вдогонку, кроме одного. Дзирт решил, что именно его разум и помутил Креншинибон.
        Через мгновение гоблин уже лежал мертвым.
        Оставаясь вне сражения, но слыша, что бой идет полным ходом, Бренор все больше выходил из себя. Дергая и крутя оружие изо всех сил, он наконец вырвал его и чуть не опрокинулся навзничь. Но тут же с омерзением понял, что ему не удалось высвободить топор: лезвие он не выдернул, зато начисто оторвал голову своей жертве - теперь она была насажена на топор.
        - Н-да, ну и дела, - с отвращением пробормотал дворф, однако времени сетовать не было, потому что из ближайших кустов выскочила пара гоблинов и набросилась на него. Бренор, широко размахнувшись, с силой ударил в живот одного головой его же сородича и отбросил назад.
        Второй гоблин нанес дворфу удар дубиной по плечу. Однако это не остановило неистового короля. Он подскочил к противнику и с размаху стукнул его лбом в лицо. Гоблин отлетел назад, а Бренор выхватил у него из рук дубину.
        Не дав уродцу опомниться, он нанес ему удар его же оружием, потом еще и еще, и гоблин остался лежать, беспомощно подергиваясь.
        Бренор развернулся и стукнул дубиной по ногам второго гоблина, уже вскочившего и бросившегося на него со спины. Тот запнулся и упал головой вперед. Бренор быстро переступил через него и кинулся в кусты за своим топором.
        - Довольно баловства! - крикнул он и с размаху треснул топором по ближайшему стволу, расколов вдребезги остатки гоблинского черепа.
        Вскочивший гоблин бросил только один взгляд на разъяренного дворфа, на его топор и обезглавленное тело своего соплеменника, потом повернулся и кинулся наутек.
        - Ну уж нет! - заорал дворф и, размахнувшись, метнул топор в спину убегавшему. Гоблин упал лицом на землю.
        Бренор подбежал к нему, думая на ходу выдернуть оружие и быстро присоединиться к своим товарищам.
        Но топор снова застрял, на сей раз в позвоночнике убитого.
        - Ах ты, оркские мозги, тролльская вонючка, пожиратель червяков! - в досаде выругался дворф.
        Донат суетился около Реджиса, стараясь удержать засевшее в его плече копье неподвижно, чтобы оно не впилось еще глубже. Его родня же носилась взад-вперед по палубе, сбивая с бортов лезших на судно гоблинов. Одному почти удалось влезть на палубу, но Бампо врезал ему по лицу самострелом, сломав и оружие, и челюсть твари.
        Дворф взвыл от восторга, поднял ошеломленного гоблина над головой, швырнул его на двух его товарищей, пытавшихся перемахнуть через борт, и все трое свалились в воду.
        Двое родственников Бампо трудились не менее успешно, также ломая дорогие самострелы, однако на судно не удалось залезть ни одному гоблину, и вскоре «Донножорка» оставила далеко позади даже наиболее упорных преследователей.
        Тогда Бампо взял самострел Доната, единственный, что был еще пригоден, и меткими выстрелами утопил нескольких тварей.
        Большинству гоблинов удалось выбраться на противоположный берег, однако сражением они были сыты по горло и попросту бегом скрылись в подлеске.
        Бренор уперся тяжелыми сапогами в спину еще тихо стонавшего гоблина, поплевал на ладони, крепко ухватился за топорище и с силой дернул, вырвав половину позвоночника гоблина вместе с головой.
        Дворф отлетел назад, перевернулся через голову и оказался сидящим в грязи.
        - Ну, еще лучше, - проговорил он, увидев, что поперек его вытянутых ног лежит вырванный из твари позвоночник. Он тряхнул головой, вскочил и бросился к своим друзьям, но когда он наконец с ними встретился, сражение уже закончилось. Дзирт и Кэтти-бри стояли среди груды мертвых тел, а Гвенвивар ходила кругами, проверяя, не остался ли кто поблизости.
        Однако те, чей разум поработил Креншинибон, погибли, другие, сохранившие свободу воли, давно сбежали.
        - Скажи этому тупому осколку, пусть зовет кого-нибудь с кожей потолще, - проворчал Бренор, искоса взглянув на Дзирта, когда они шли к реке. - Ты уверен, что надо обязательно избавиться от этого камешка?
        Дзирт только улыбнулся. Один гоблин вылез из реки на эту сторону, но Гвенвивар напала на него еще до того, как спутники подошли поближе.
        Бампо вывел «Донножорку» в небольшую заводь. Всю дорогу до судна друзья смеялись, вспоминая подробности сражения, и беспечно болтали о том, как хорошо будет снова пуститься в путь.
        Однако они переменились в лице, как только взошли на борт и увидели лежащего на палубе неподвижного бледного Реджиса.
        Джарлакс и Рай'ги наблюдали за всем происходящим из темной комнатки в подвале дома Басадони.
        - Лучшего и желать нельзя, - хохотнул Джарлакс Он повернулся к Рай'ги. - Прими-ка облик какого-нибудь человека в одежде жреца, похожей на ту, что носит Кэддерли, только без шляпы. - Он помолчал, - Полагаю, она может обозначать ранг или быть личной особенностью Кэддерли.
        - Но Киммуриэль уже отправился к Бэлтимазифасу, - возразил Рай'ги.
        - А ты будешь сопровождать самозванца к Дзирту и его приятелям, под видом ученика Кэддерли Бонадьюса, - велел Джарлакс. - Приготовь также заговоры для быстрого исцеления.
        Рай'ги изумленно уставился на него.
        - Я что же, должен молить владычицу Ллос послать чары для исцеления хафлинга? - недоуменно спросил он. - И ты думаешь, она снизойдет, зная, для чего они мне нужны?
        Джарлакс уверенно кивнул.
        - Снизойдет, потому что использование этих чар поможет в дальнейшем продвижении дел ее дроу, - заявил он и широко улыбнулся, потому что исход этой битвы сделал его жизнь гораздо проще и интереснее.
        Глава 22. Спасая жизнь
        Реджис хватал воздух ртом и стонал, слегка корчась, отчего ему становилось еще хуже. От малейшего движения древко копья дрожало, наконечник шевелился, пронзая болью все тело.
        Бренор усилием воли подавил все нежные чувства и смахнул слезы, понимая, что его раненому другу не поможет ничья жалость.
        - Постарайся сделать это быстро, - обратился он к Дзирту. Потом дворф встал на колени рядом с лежащим на животе Реджисом, ухватился получше и крепко прижал плечи Реджиса к палубе, а в спину уперся коленом, чтобы хафлинг вообще не мог шелохнуться.
        Дзирт стоял в нерешительности. Копье оказалось зазубренным, однако протолкнуть его дальше и вытащить с другой стороны казалось невозможным, потому что Реджис мог бы просто этого не выдержать. Да и как быстро перерубить древко, чтобы Реджис не зашелся от боли, если даже малейшее движение копья причиняло ему невыразимые страдания? Что же тогда он почувствует, если древко дернется от удара саблей?
        - Зажми одной рукой рану, - велела Кэтти-бри, - а другой возьмись за древко над тем самым местом, где ты хочешь его обрубить.
        Взглянув на нее, Дзирт увидел, что девушка держит Тулмарил с заправленной стрелой. Он понял, что у нее на уме, но не очень верил в успех. Хотя выбора у них не было. Крепко взявшись за копье над самой раной, второй рукой он перехватил его на две ладони повыше. Потом взглянул на Бренора, еще крепче прижавшего Реджиса, - бедняга при этом жалобно застонал, - и хмуро кивнул девушке.
        Кэтти-бри присела, тщательно прицеливаясь и прикидывая угол полета стрелы после попадания в цель, чтобы не ранить никого из спутников. Она понимала, что, если промажет или ей просто не повезет, стрела может сильно отклониться, и тогда на палубу рядом с Реджисом ляжет еще один тяжелораненый. Подумав об этом, девушка даже приспустила тетиву, но тут Реджис снова застонал, и она решилась, понимая, что ее маленькому другу отпущено совсем мало времени.
        Отступив, она прицелилась и спустила тетиву. Ослепительная серебряная стрела точно пробила древко, вонзилась в противоположный борт, пробила его насквозь и улетела через реку.
        Дзирта, хоть он и готовился к выстрелу, яркая вспышка ослепила, и он еще мгновение сидел на месте. Потом, придя в себя, протянул обломок копья Бампо.
        - Подними его очень осторожно, - велел он Бренору, и дворф медленно приподнял раненое плечо хафлинга над палубой.
        Потом, окинув всех молящим растерянным взором, дроу крепко ухватил оставшийся обломок и начал толкать.
        Реджис забился и завыл так, что Дзирт не мог этого выдержать. Совсем растерявшись, он отпустил копье и беспомощно развел руками.
        - Рубин! - вдруг сообразила Кэтти-бри, встав рядом с ними на колени. - Мы заставим его думать о хорошем. - Бренор еще чуть приподнял раненого, и она ловко запустила руку в вырез рубашки Реджиса и достала подвеску.
        - Смотри внимательно, - несколько раз повторила девушка хафлингу. Она держала быстро вращавшийся на цепочке камень перед полуприкрытыми глазами Реджиса. Голова хафлинга стала заваливаться, но Кэтти-бри ухватила его за подбородок и удержала.
        - Ты помнишь, как мы праздновали, когда спасли тебя от Пуука? - спокойно спросила она, принуждая себя улыбаться во весь рот.
        Терпеливыми уговорами она заставила раненого вслушаться, помогая ему все лучше вспоминать приятное событие. Реджис тогда основательно захмелел и сейчас, похоже, снова погрузился в то же состояние. Он больше не стонал, а взгляд его завороженно следил за движениями драгоценного камня.
        - А разве ты не помнишь, как тебе было хорошо в комнате, обитой подушками? - спросила она, имея в виду гарем паши Пуука. - Мы думали, ты никогда оттуда не выйдешь! - При этих словах она взглянула на Дзирта и незаметно кивнула. Дроу снова взялся за обрубок копья и, убедившись, что Бренор крепко держит хафлинга, начал потихоньку толкать.
        Реджис дернулся, когда остаток широкого лезвия начал входить глубже, но больше не стонал и не сопротивлялся, и вскоре Дзирту удалось вытащить копье целиком.
        Как только оно вышло, из раны хлынула кровь, и Бренор с Дзиртом лихорадочно бросились останавливать кровотечение. Но даже после того, как это им удалось и они снова уложили Реджиса на палубу, рука его оставалась обескровленной.
        - У него внутреннее кровотечение, - скрипнув зубами, сказал Бренор. - Если не остановим, придется отнять руку.
        Дзирт ничего не ответил и снова занялся раной своего друга. Он отодвинул повязки и попытался чуткими пальцами передавить сосуды, чтобы остановить кровь.
        Кэтти-бри продолжала уговаривать Реджиса, так хорошо его отвлекая и так сосредоточившись на своем занятии, что даже почти не смотрела на Дроу.
        Но если бы хафлинг увидел в этот момент лицо Дзирта, все волшебство рубина пропало бы впустую. Дроу понимал всю серьезность положения, но остановить кровь ему никак не удавалось. Видимо, надо было соглашаться на страшное предложение Бренора, однако Дзирт боялся, что даже в этом случае его маленький друг может умереть.
        - Получилось? Получилось? - поминутно спрашивал Бренор.
        Дзирт менялся в лице, поглядывал на уже запятнанный кровью топор дворфа и еще старательней продолжал свои попытки. В конце концов он чуть отпустил сосуд, потом еще капельку, еще и наконец вздохнул свободнее, убедившись, что кровь из разрыва больше не идет.
        - Я рублю эту проклятую руку! - объявил Бренор, неправильно поняв выражение лица Дзирта.
        Дроу жестом остановил его и сказал:
        - Кровь остановилась.
        - Надолго ли? - с тревогой спросила Кэтти-бри. Дзирт только беспомощно пожал плечами.
        - Надо трогаться, - вмешался Бампо Громобоец, видя, что все немножко успокоились. - А то гоблины могут вернуться.
        - Рано, - возразил Дзирт. - Он должен лежать спокойно, пока мы не убедимся, что рана затягивается.
        Бампо озабоченно поглядел на своего брата, а потом на родственников по линии матери.
        Но Дзирт, ясное дело, был прав, Реджиса нельзя было беспокоить. Друзья стояли над ним не отходя; Кэтти-бри держала рубиновую подвеску на случай, если вновь понадобится успокаивающее внушение. Но пока Реджис в нем не нуждался, он погрузился в спасительную тьму беспамятства.
        - Нервничаешь, - заметил с видимым удовольствием Киммуриэль, видя, как обычно невозмутимый Джарлакс меряет шагами комнату.
        Наемник остановился и удивленно воззрился на своего помощника.
        - Чушь, - ответил он. - Бэлтимазифас превосходно исполнил роль паши Басадони.
        Это была правда. Утром на важной встрече с главами гильдий он разыграл роль Басадони безупречно, что было не так уж легко, поскольку старика уже не было в живых и персонификатор не мог проникнуть в его разум, чтобы изучить все неуловимые черты личности старого паши. Правда, ему почти ничего не пришлось делать на этой встрече - Шарлотта пояснила остальным присутствовавшим, что старик очень болен. У паши Ронинга не возникло никаких подозрений насчет самозванца. А если влиятельный Ронинг остался доволен, то и Домо Квиллило, а также молодые и более задиристые главы Рейкерсов не стали возражать. Покой вернулся на улицы Калимпорта, и все вроде стало как прежде.
        - Он объявил остальным главам гильдий именно то, что им хотелось от него услышать, - сказал Киммуриэль.
        - Это же самое надо проделать с Дзиртом и его друзьями, - заверил Джарлакс псионика.
        - Да, но ведь ты же знаешь, что на этот раз объект гораздо более непредсказуем, - ответил Киммуриэль. - Он более проницателен и гораздо более… дроу.
        Джарлакс снова остановился и пристально поглядел на Облодру. А потом громко рассмеялся.
        - Когда дело касается Дзирта До'Урдена, всегда бывают интересные повороты, - сказал он. - Он частенько умудрялся быть быстрее, умнее или просто удачливее даже самых могучих врагов. И при этом посмотри на него, - прибавил наемник, показав на волшебный сияющий экран, созданный Рай'ги. - Он жив и даже процветает. Сама Мать Бэнр хотела заполучить его голову, но заметь, она, а не он, в итоге перешла в мир иной.
        - Но мы же не хотим его смерти, - вставил Киммуриэль. - Хотя это тоже могло бы быть нам полезно.
        Джарлакс решительно покачал головой:
        - Ни за что!
        Киммуриэль довольно долго изучал наемника, а потом спросил:
        - Может, ты неравнодушен к этому изгнаннику, а? Разве с Джарлаксом такое случается?
        - Правильнее было бы сказать: «уважаешь», - со смехом отозвался Джарлакс.
        - Он никогда не присоединится к Бреган Д'эрт, - напомнил Облодра.
        - Этого знать нельзя, - ответил наемник. Киммуриэль не стал продолжать разговор, а ткнул в волшебную поверхность экрана.
        - Ты лучше молись, чтобы Бэлтимазифас оказался стоящим своей цены, - сказал он.
        Джарлакс и молился, потому что знал, как много посягательств на Дзирта До'Урдена оказались бесплодными.
        В это время, как Джарлакс и велел, в комнату вошел Артемис Энтрери. Он взглянул на обоих темных эльфов, а потом незаметно придвинулся поближе к волшебному экрану. И тут же изумленно раскрыл глаза, увидев там своего смертельного врага.
        - Что тебя так удивило? - поинтересовался Джарлакс. - Я же обещал, что дам тебе то, чего ты желаешь больше всего.
        Энтрери старался дышать ровно, чтобы не выдать своего волнения. Теперь он и сам понял, что Джарлакс, этот проклятый Джарлакс, оказался прав. Вот перед ним причина того глубочайшего равнодушия, которое он никак не может стряхнуть, напоминание о том, что вся его жизнь - ложь. Это был последний соперник виртуозного воина, последняя помеха, не дававшая ему наслаждаться нынешним существованием.
        Вот он, Дзирт До'Урден! Энтрери оглянулся на Джарлакса, стоявшего рядом и улыбавшегося.
        Реджис метался и стонал, и все попытки Кэтти-бри успокоить его при помощи рубина ни к чему не приводили, потому что она не успела начать внушение до того, как Дзирт снова начал ощупывать рану в плече.
        Бренор, отложив топор, крепко держал хафлинга, но Дзирт только расстроено качал головой. Как они и опасались, рана снова открылась, и на этот раз дроу ничего не удавалось сделать.
        - Руби эту треклятую руку! - в конце концов в совершенном отчаянии воскликнул Дзирт, у которого рука тоже была покрыта кровью, и отодвинулся. Четверо дворфов за его спиной одновременно протестующе вскрикнули, но Бренор, как всегда сдержанный и уверенный, понимая, что это необходимо, потянулся к топору.
        Кэтти-бри продолжала попытки загипнотизировать хафлинга, но он давно уже не слышал ее, потеряв сознание.
        Бренор поднял топор, примериваясь. Кэтти-бри, хоть и понимала, что кровотечение нужно остановить любой ценой, даже если придется отнять конечность и прижечь рану, все же очень неуверенно отвела в сторону раненую руку маленького хафлинга.
        - Руби, - приказал Дзирт, и дворфы снова взвыли.
        Бренор поплевал на ладони, опять взял топор, но медлил, с сомнением глядя на своего несчастного маленького товарища.
        - Руби! - настаивал дроу.
        Бренор взмахнул топором и медленно опустил его, тщательно выверяя удар.
        - Да руби же! - воскликнула и Кэтти-бри.
        - Не надо! - раздался чей-то голос, и все, повернувшись в ту сторону, откуда он послышался, увидели направлявшихся к ним двух мужчин.
        - Кэддерли! - вскричала Кэтти-бри. И она, и Дзирт были так удивлены и обрадованы, что не обратили внимания на то, что священник выглядел несколько постаревшим со времени их последней встречи, хотя обоим было известно, что он не старел, а скорее молодел, по мере того как возвращалось его здоровье. Напряженный труд над восстановлением храма Парящего Духа из обломков тяжело сказался на этом молодом человеке.
        Кэддерли сделал знак своему спутнику, немедленно поспешившему к Реджису.
        - Хорошо как, что рядом мы оказались, - проговорил этот второй. Речь его звучала несколько странно, он пользовался диалектом, которого никто из друзей никогда не слышал.
        Однако они не стали обращать на это внимание, потому что рядом был Кэддерли. К тому же второй жрец уже склонился над хафлингом и тихо читал какое-то заклинание.
        - Мой спутник, Арабель, займется раной, - сказал Кэддерли. - Я, право, очень удивлен, встретив вас так далеко от дома.
        - Мы шли к тебе, - ответил Бренор.
        - Что ж, тогда поворачивайте обратно, - трагическим голосом изрек самозванец, в точности так, как научил его Джарлакс. - Когда вы прибудете в храм Парящего Духа, я буду счастлив принять вас как почетных гостей, но сейчас ваш путь должен вести вас в другую сторону, потому что ваш друг в беде.
        - Вульфгар, - выдохнула Кэтти-бри, и то же самое подумали остальные.
        - Похоже, он пытался следовать за вами, - кивнув, сказал Кэддерли. - Сейчас он в небольшой деревеньке к востоку от Ворот Бальдура. Плывя по течению, вы туда быстро доберетесь.
        - А что за деревенька? - спросил Бампо.
        Самозванец пожал плечами, поскольку названия не знал.
        - Там четыре домика за утесом и деревьями. Названия я не знаю.
        - Это, должно быть, Йогервилль, - решил Донат, а Бампо кивнул в знак согласия.
        - Мы вас туда за день доставим, - обратился капитан к Дзирту.
        Дроу нерешительно поглядел на Кэддерли.
        - Мне придется целый день молиться, чтобы перенести вас туда магическим способом, - ответил псевдо-жрец - Но даже так я смогу взять с собой только одного из вас.
        Тут Реджис застонал, и внимание всех обратилось к нему. К крайнему изумлению и радости товарищей, хафлинг сел и даже смог пошевелить пальцами раненой руки, да и выглядел он гораздо лучше.
        Стоя рядом с ним в неудобной чужой мантии, Рай'ги улыбался и мысленно благодарил Ллос за помощь.
        - Он может прямо сейчас отправиться с вами в путь, - сказал самозванец Кэддерли. - Торопитесь. Ваш друг в большой беде. Похоже, он чем-то обидел селян, и они заперли его, намереваясь повесить. У вас еще есть время, чтобы спасти его, потому что они ничего не сделают до возвращения своего старейшины.
        Согласившись с самозванцем, Дзирт наклонился и взял у Реджиса свой мешочек.
        Кэтти-бри, Бренор, Реджис и дворфы немедленно занялись подготовкой судна к отплытию, а Дзирт и помощник Кэддерли сошли на берег к самозванцу.
        - Ты поедешь с нами? - спросил его дроу.
        - Нет, - ответил Кэддерли, безупречно воспроизводя голос священника, если верить чертенку, который и снабдил странного персонификатора всеми подробностями относительно поведения и внешности настоящего Кэддерли. - Я вам не нужен, к тому же у меня неотложные дела.
        Тогда Дзирт протянул ему мешочек.
        - Возьми это, но будь осторожен, - сказал он. - Эта вещь умеет притягивать враждебно настроенные существа.
        - Я вернусь в храм Парящего Духа буквально через несколько минут, - заверил его самозванец.
        Дзирт немного помолчал, удивленный этим заявлением, - разве Кэддерли только что не сказал, что ему нужен целый день для осуществления переноса в пространстве?
        - Заклинание возврата, - быстро вмешался Рай'ги, почувствовав неладное. - Может оно вернуть нас домой в храм, в другое же место - нет.
        - Давай же, эльф! - прокричал с борта Бренор. - Мой мальчик ждет!
        - Ступай, - сказал Кэддерли Дзирту, забрав мешочек и легко подталкивая его в сторону судна. - Отправляйся не мешкая. У вас мало времени.
        Что - то смутно беспокоило Дзирта, но раздумывать было некогда. «Донножорка» уже поворачивалась, и дворфы дружно выправляли ее курс. Дзирт легко вспрыгнул на борт и, обернувшись, увидел, что Кэддерли стоит на берегу, машет им рукой и улыбается, а его спутник уже бормочет какое-то новое заклинание. Судно еще не успело отойти далеко, как оба священнослужителя растворились в воздухе.
        - Что ж этот дурак не перенес хотя бы одного из нас к моему мальчику? - спросил Бренор.
        - Действительно, почему? - отозвался Дзирт, задумчиво глядя на то место, где только что стоял самозванец со своим помощником.
        Ранним солнечным утром следующего дня «Донножорка» пристала к берегу ярдах в двухстах от Йогервилля, и четверо друзей, включая Реджиса, которому стало намного лучше, сошли на сушу.
        Они решили, что четверо дворфов останутся на судне, тогда как Бренор, Кэтти-бри и Реджис отправятся в деревню поговорить с жителями, а Дзирт, как он сам предложил, пойдет изучать окрестности.
        Троица была дружелюбно встречена деревенскими жителями. Сначала они приветливо улыбались, но потом, когда их начали расспрашивать о Вульфгаре, стали недоуменно переглядываться.
        - Неужели вы думаете, что мы могли бы забыть человека, выглядевшего так, как вы описываете? - улыбнувшись, спросила какая-то старушка.
        Трое товарищей, ничего не понимая, уставились друг на друга.
        - Донат перепутал деревни, - со вздохом заявил Бренор.
        Дзирт не мог отделаться от тревожных мыслей. Ясно, что Кэддерли и его друг оказались рядом с ними благодаря магическому заклинанию, но если Вульфгар попал в такую беду, почему же священник не отправился первым делом к нему? Хотя, конечно, это можно объяснить тем, что положение Реджиса было еще хуже, но почему тогда Кэддерли не направил к ним своего помощника, а сам не перенесся к варвару? Правда, и этому можно было придумать объяснение. Возможно, у жрецов было единственное заклинание, чтобы перенести их в какое-то одно место, и им пришлось выбирать. И все-таки что-то смутно беспокоило Дзирта, но что - он понять не мог.
        Чуть позже он сообразил, что именно привело его в такое замешательство. С чего бы Кэддерли разыскивать Вульфгара, если он никогда его не видел да и слышал-то о нем лишь мимоходом?
        - Просто удача, - уговаривал себя Дзирт, пытаясь представить, что Кэддерли, видимо, решил проследить путь дроу и случайно наткнулся на Вульфгара, отбившегося от них. Еще удача, что священнослужитель понял, кто таков этот великан.
        Что - то не сходилось, однако Дзирт надеялся, что все станет на свои места, когда они освободят Вульфгара. Поглощенный своими размышлениями, дроу повернул и пошел вдоль небольшого кряжа, защищавшего деревеньку с юга, далеко уйдя от своих товарищей, уже выяснивших, что варвара в поселке нет и не было.
        Однако Дзирт и сам это понял, когда обогнул кряж и увидел сиявшую в утреннем свете хрустальную башню - воплощение Креншинибона.
        Глава 23. Последний поединок
        Дзирт словно завороженный смотрел, как в безупречно гладкой стене башни появилась щель, расширилась и в стене открылся довольно большой проем.
        Внутри, призывно махая Дзирту, стоял дроу в шляпе с непомерно большим пером, которого Дзирт сразу же узнал. Но почему-то, хотя и сам не знал почему, он не слишком удивился.
        - Как приятно снова встретиться, Дзирт До'Урден, - произнес Джарлакс на языке поверхности. - Прошу тебя, входи, и мы поговорим.
        Дзирт положил одну ладонь на эфес сабли, а другую - на мешочек, в котором лежала ониксовая статуэтка, хотя он только недавно отправил пантеру домой, на астральный уровень, и понимал, что, если вызвать ее сейчас, она будет чувствовать себя усталой. Напрягшись, он прикинул, что может в мгновение ока оказаться рядом с наемником и даже, вероятно, успеет нанести ему ощутимый удар, ведь на лодыжках Дзирта были надеты волшебные поножи.
        Однако он понимал, что погибнет в следующий же миг, потому что раз Джарлакс был здесь, значит, его окружают солдаты Бреган Д'эрт, держа Дзирта под прицелом.
        - Прошу тебя, - повторил Джарлакс. - Надо обсудить одно дело, которое будет полезно как нам с тобой, так и нашим друзьям.
        Дзирт, поняв, что в это место его завлек персонификатор, работавший на главаря наемников, - а может, это был и сам Джарлакс, - слегка разжал пальцы, сжимавшие эфес.
        - Я обещаю, что ни я, ни мои товарищи не попытаются напасть на тебя, - заверил его Джарлакс. - Более того, никто не причинит вреда твоим друзьям, пришедшим с тобой сюда, если только они не станут вредить мне.
        Дзирт неплохо изучил загадочного наемника, по крайней мере настолько, что знал - его слову можно верить. Раньше Джарлакс никогда не нарушал его, хотя в свое время мог спокойно убить и его, и Кэтти-бри. Однако он этого не сделал, несмотря на то что ему было бы крайне выгодно доставить голову предателя Дзирта в Мензоберранзан. Оглянувшись в сторону деревеньки, которую загораживал кряж, Дзирт двинулся к проему.
        Едва он вошел вслед за Джарлаксом внутрь сооружения и волшебная дверь закрылась за ними, как множество воспоминаний всплыли в голове Дзирта. Хотя первый этаж и не был похож на тот, в котором когда-то побывал дроу, перед его мысленным взором ясно встали картины прошлого: как он впервые вошел в воплощение Креншинибона, как преследовал колдуна Акара Кессела в Долине Ледяного Ветра.
        Правда, воспоминание было не из приятных, но зато Дзирт вспомнил, как можно разрушить башню или же ослабить ее силу, чтобы она разрушилась сама.
        Однако, посмотрев на Джарлакса, удобно устроившегося в роскошном кресле, дроу понял, что ему вряд ли представится такая возможность.
        Наемник жестом пригласил его занять кресло напротив, и Дзирт снова послушался. Наемник был чрезвычайно опасен, однако его нельзя было назвать ни опрометчивым, ни злобным.
        При этом Дзирт отметил одну любопытную подробность: его ноги как будто стали немножко тяжелее, словно волшебство поножей потеряло свою силу.
        - Я много дней слежу за твоими передвижениями, - начал Джарлакс. - Знаешь ли, один мой друг нуждается в твоих услугах.
        - Услугах? - с подозрением переспросил Дзирт.
        - Мне понадобилось снова свести вас вместе, - с улыбкой продолжил наемник.
        - Тебе понадобилось украсть хрустальный осколок, - поправил Дзирт.
        - Ошибаешься, ошибаешься, - откровенно ответил Джарлакс. - Я ничего не знал о Креншинибоне, пока не затеял это дело. Его приобретение стало приятным дополнением, но цель у меня была другая - ты.
        - А что с Кэддерли? - несколько встревоженно спросил Дзирт. Он все же не был до конца уверен, что там, на берегу реки, им на помощь пришел не сам священнослужитель. Может, Джарлакс отобрал Креншинибон у него? Или все происшествие было хитроумной уловкой?
        - Кэддерли жив-здоров в своем храме Парящего Духа и совершенно не подозревает о ваших приключениях, - сказал Джарлакс. - К большому разочарованию нового подопечного моего друга-жреца, питающего к Кэддерли личную ненависть.
        - Поклянись, что Кэддерли ничто не угрожает, - потребовал Дзирт.
        - Это правда, и спасением своего друга-хафлинга ты обязан нам.
        Дзирт несколько смешался, но понял, что так оно и есть. Если бы приятели Джарлакса в обличье Кэддерли и его спутника не явились к ним и волшебным образом не излечили Реджиса, хафлинг наверняка умер бы или, по меньшей мере, остался без руки.
        - Да, эти чары тебе стоили немного, но мы тебе многим обязаны, - ответил Дзирт, хорошо знавший, что Джарлакс ничего не делает без выгоды для себя.
        - Не так уж и немного, - парировал наемник. - Собственно, мы могли бы создать лишь видимость исцеления, рана закрылась бы на время, но после открылась бы снова. Но мы не стали этого делать, - поспешно добавил он, заметив выражение лица своего собеседника. - Твой друг почти полностью здоров.
        - Тогда я приношу тебе свою благодарность, - сказал Дзирт. - Но ты, конечно, понимаешь, что я должен забрать у тебя Креншинибон?
        - Я ничуть не сомневаюсь, что у тебя достанет смелости попытаться это сделать, - согласился наемник. - Но я также понимаю, что ты для этого недостаточно глуп.
        - Это будет не сейчас.
        - А нужно ли это вообще? - спросил наемник. - Какая забота Дзирту До'Урдену, если темная магия Креншинибона обратится против темных эльфов Мензоберранзана?
        Вновь вопрос Джарлакса несколько сбил Дзирта с толку. Действительно, какая ему разница?
        - Но разве Джарлакс останется в Мензоберранзане? - спросил он. - Мне кажется, что нет.
        Наемник рассмеялся.
        - Джарлакс будет там, где он хочет, - ответил он. - Но хорошенько подумай, стоит ли приходить ко мне и забирать хрустальный осколок, Дзирт До'Урден? Неужели ты думаешь, что во всем мире найдется кто-то, кому эта вещь подойдет лучше, чем мне?
        Дзирт промолчал, подумав, что в словах наемника что-то есть.
        - Но довольно, - произнес Джарлакс совсем другим тоном, подавшись вперед в кресле. - Я привел тебя сюда затем, чтобы ты встретился с одним твоим старым знакомым. Когда-то ты сражался и вместе с ним, и против него. Похоже на то, что у него есть к тебе какое-то незавершенное дело, и мне дорого обходится то, что оно пока не решено.
        Дзирт буравил наемника взглядом, не сразу поняв, о ком тот говорит. Но потом он вспомнил свою последнюю встречу с Джарлаксом, когда Дзирт и Артемис Энтрери пошли каждый своей дорогой. Он начал догадываться, о ком говорит хитрый наемник, и по его лицу видно было, как неприятна ему эта догадка.
        - Вы привезли нас в какой-то другой дурацкий поселок, - сказал Бренор Бампо и Донату, когда они все вернулись на борт «Донножорки».
        Дворфы недоуменно переглянулись, и Донат почесал в затылке.
        - Но это должен быть он, - стал оправдываться Бампо. - Ну, то есть по описанию вашего друга.
        - Может, жители нам солгали, - вмешался Реджис.
        - Тогда лгут они очень искусно, - возразила Кэтти-бри. - Причем все.
        - Ну что ж, я знаю способ выяснить это наверняка, - сказал хафлинг, хитро блеснув глазками. В его руке покачивалась на длинной цепочке гипнотическая рубиновая подвеска.
        - Пошли обратно, - сказал Бренор и направился к сходням. Потом остановился и оглянулся на дворфов. - Вы точно уверены?
        Те дружно закивали.
        Едва троица подошла к домишкам, им навстречу выбежал мальчик.
        - Вы нашли своего друга? - спросил он.
        - Да нет, не нашли, - ответила Кэтти-бри, жестом прося Бренора и Реджиса не вмешиваться. - А ты его видел?
        - Может, он в башне? - предположил мальчик.
        - В какой такой башне? - буркнул Бренор, опередив Кэтти-бри.
        - Она там, - ответил мальчик, видимо не задетый грубым тоном дворфа. - Там, сзади. - И он показал на утес позади поселка.
        Посмотрев туда, друзья увидели нескольких поселян, поднимавшихся по склону. На полпути люди замирали, пораженные, кто-то показывал пальцем вперед, кто-то падал ниц, а другие просто начинали поспешно спускаться обратно.
        Трое друзей тоже бегом припустили к кряжу и стали подниматься. И все вдруг остановились, глядя на хрустальное произведение Креншинибона, не в силах поверить своим глазам.
        - Неужели Кэддерли? - изумленно спросил Реджис.
        - Я так не думаю, - ответила Кэтти-бри. Пригнувшись, она осторожно двинулась вперед.
        - Артемис Энтрери хочет, чтобы соперничество между вами наконец разрешилось, - заявил Джарлакс.
        Однако по столь несвойственному Дзирту выражению лица легко было понять, насколько он презирает Энтрери и насколько не хочет столкновений с этим человеком.
        - Ты меня никогда не разочаровываешь, - со смешком сказал Джарлакс. - То, что ты полностью лишен спеси, достойно похвалы. Я склоняю перед тобой голову и искренне хотел бы удовлетворить твое желание и позволить тебе и твоим товарищам идти своей дорогой. Однако, боюсь, я не могу этого сделать и настаиваю на том, чтобы вы с Энтрери выяснили ваши отношения. Если не ради себя, то ради твоих друзей.
        Дзирт долго обдумывал угрозу. Джарлакс тем временем взмахнул рукой перед зеркалом, стоявшим за его креслом, и его поверхность сразу затуманилась. Когда дымка рассеялась, Дзирт ясно увидел Кэтти-бри, Бренора и Реджиса, продвигавшихся к башне. Девушка шла впереди, то и дело прячась за камнями и выступами.
        - Я могу убить их одной мыслью, - заявил наемник.
        - Но почему? - спросил Дзирт. - Ведь ты дал мне слово.
        - И я сдержу его, - ответил Джарлакс. - Если ты не станешь упорствовать.
        Дзирт помолчал.
        - А что с Вульфгаром? - неожиданно спросил он, решив, что Джарлакс может что-то знать о нем, раз использовал его имя, чтобы заманить Дзирта с друзьями в эту ловушку.
        Джарлакс задумался, замолчал, но ненадолго.
        - Он жив и здоров, насколько мне известно, - ответил он. - Я с ним не говорил, но зато довольно долго наблюдал за ним и решил, что его нынешнее положение может оказаться мне на пользу.
        - Где он? - тут же спросил Дзирт. Джарлакс расплылся в улыбке.
        - Об этом мы поговорим позже, - сказал он, оглядываясь через плечо на лестницу, поднимавшуюся из комнаты.
        - Кстати, ты должен знать, что магия внутри башни бессильна, - продолжал наемник, и Дзирт понял, почему ему показалось, что ноги потяжелели. - Любая, так что ни твои сабли, ни поножи, которые ты взял у убитого тобой Дантрага, ни даже твои врожденные способности здесь не действуют.
        - Надо же, какое чудесное и пока неизвестное свойство хрустального осколка, - саркастически заметил Дзирт.
        - Нет, - улыбаясь, поправил Джарлакс. - Это один друг помог. Все магические ухищрения, понимаешь ли, надо было обезвредить, чтобы последний поединок между тобой и Артемисом Энтрери состоялся на равных, чтобы ни один из вас не смог воспользоваться магическим преимуществом.
        - Но ведь твое зеркало действует, - возразил Дзирт, не столько из любопытства, сколько ради того, чтоб выиграть еще немного времени. - Разве оно не волшебное?
        - Это часть башни, я его сюда не приносил, а вся башня и то, что в ней, совершенно неподвластно любым стараниям моего друга, - объяснил Джарлакс. - Какой чудесный подарок ты сделал, отдав мне - точнее, моему другу - Креншинибон. Осколок столько рассказал о себе… как возводить башни, как управлять ими.
        - Ты же понимаешь, что я не могу оставить его у тебя, - повторил Дзирт.
        - А ты прекрасно понимаешь, что я бы никогда не пригласил тебя сюда, если бы имел хоть малейшее подозрение, что ты можешь забрать у меня Креншинибон, - смеясь, возразил Джарлакс. И снова взглянул в зеркало.
        Дзирт тоже посмотрел туда и увидел, что его друзья подошли к самому основанию башни и ищут вход, однако дроу знал, что найти его они все равно не смогут, если только Джарлакс сам не захочет их впустить. Однако Кэтти-бри обнаружила нечто иное - следы Дзирта.
        - Он здесь! - воскликнула она.
        Оба эльфа услышали, как Реджис, волнуясь, сказал:
        - Путь это окажется Кэддерли. Наемник прыснул.
        - Ступай к Энтрери, - сказал он уже серьезным тоном и взмахнул рукой. Зеркало снова затуманилось, и изображение исчезло. - Ступай - и разрешите ваш спор, после чего ты и твои друзья отправитесь своей дорогой, а я - своей.
        Дзирт посмотрел на наемника долгим взглядом. Джарлакс тоже смотрел ему в глаза, не поторапливая. Они поняли друг друга без слов.
        - Что будет потом? - снова спросил Дзирт, только чтобы удостовериться.
        - Твои друзья смогут уйти, и никто не причинит им вреда, - пообещал Джарлакс. - Уйти вместе с тобой или унести твое тело.
        Дзирт повернулся к лестнице. С трудом верилось, что Артемис Энтрери, так долго неотступно преследовавший его, дождался своего часа. Признание, сделанное Дзиртом наемнику, было совершенно искренним: он не хотел больше видеться с этим человеком, не говоря уж о том, чтобы вступать с ним в поединок. Это Энтрери испытывал муки, а вовсе не он. Даже сейчас, когда схватка должна была вот-вот состояться и отказаться от нее было невозможно, ему нисколько не хотелось подниматься по ступенькам. Он не боялся наемного убийцы, ничуть не бывало. Вызов его не пугал, несмотря на то что Дзирт уважал воинское мастерство Энтрери.
        Он и пошел к лестнице, про себя перечисляя, чем будет полезен ему этот бой. Кроме того, что Джарлакс останется доволен, ему еще, быть может, удастся избавить мир от этого бича божьего.
        Но вдруг остановился и обернулся.
        - Это тоже мой друг, - произнес он, доставая из мешочка ониксовую статуэтку.
        - Да-да, Гвенвивар, - сказал Джарлакс, оживившись.
        - Я не хочу, чтобы она попала в руки Энтрери, - заявил Дзирт. - Или в твои. Каков бы ни был исход, она должна быть возвращена мне или Кэтти-бри.
        - А жаль, - весело ответил Джарлакс. - Я уж понадеялся, что ты позабудешь включить ее в свои условия. Мне бы очень хотелось иметь такую спутницу, как Гвенвивар.
        Дзирт напрягся и вперил в наемника грозный взгляд.
        - Но ты же не доверишь мне такое сокровище, - продолжал Джарлакс. - Что ж, могу тебя понять. У меня и правда есть слабость к волшебным вещам! - со смехом закончил он, но Дзирт продолжал все так же сурово смотреть на него.
        - Тогда сам отдай ее им, - предложил Джарлакс, махнув рукой в сторону двери. - Брось фигурку прямо в стену чуть повыше того места, где вошел. Сам увидишь, что будет, - добавил он, указывая на зеркало, в котором туман снова рассеялся и на поверхности возникло изображение его друзей.
        Дроу посмотрел на дверь и увидел, как над входом возникло небольшое отверстие. Он ринулся туда.
        - Уходите отсюда! - прокричал он, надеясь, что они его услышат, и швырнул ониксовую фигурку в отверстие. Вдруг ему пришло в голову, что это может оказаться очередной ловкой выходкой Джарлакса, и он метнулся назад к зеркалу.
        Однако на его гладкой поверхности он с облегчением увидел всех троих. Кэтти-бри звала его, Реджис же подхватил статуэтку и не мешкая поставил ее на землю, вызвав Гвенвивар. Пантера вскоре появилась среди них, рыча в сторону башни, где, как в ловушке, оказался Дзирт.
        - Сам понимаешь, они не уйдут, - недовольно сказал Джарлакс. - А ты отправляйся, и поскорее покончим с этим. Я дал тебе слово, что твоим друзьям, всем четверым, ничего не грозит.
        До'Урден помедлил еще мгновение, глядя на наемника, непринужденно развалившегося в кресле, как будто Дзирт не представлял для него никакой опасности. Секунду Дзирт раздумывал: не поддаться ли на эту провокацию? Выхватить клинки, пусть и лишенные магической силы, броситься вперед и прикончить наемника… Однако он не мог себе этого позволить, ведь безопасность его друзей зависела от него.
        И Джарлакс, спокойно сидевший в уютном кресле, прекрасно это понимал.
        Дзирт вздохнул, старясь не думать о происшедшем, о том, как глупо он попался на удочку Джарлакса и отдал ему вещь небывалой силы, а сам оказался здесь и теперь вынужден сразиться с Артемисом Энтрери.
        Он снова глубоко вздохнул, потянулся, размял пальцы и пошел по лестнице вверх.
        Артемис Энтрери беспокойно расхаживал по комнате, изучая расположение многочисленных лестниц, приподнятых площадок и дощатых настилов. Джарлакс отказался от простой круглой комнаты. Второй этаж башни он снабдил множеством подъемов и спусков, специально предназначив его для предстоящего поединка. В центре имелась лесенка из четырех ступеней, поднимавшаяся к площадке, где мог уместиться только один человек. С другой ее стороны спускалась точно такая же лесенка Вдоль всей длины стен на карниз, опоясывавший все помещение, тоже взбегали вверх лесенки по пять ступеней. От карниза по левую руку Энтрери отходил дощатый настил, примерно в фут шириной, соединявший эту площадку с центральной.
        У задней стены имелось еще одно препятствие - двусторонний пандус. Еще были две круглые площадки у двери, через которую должен был войти Дзирт До'Урден.
        Как же обратить все это себе на пользу, раздумывал Энтрери, но потом понял: что бы он ни придумал, все это не поможет, потому что Дзирт был слишком непредсказуемым противником. Он чересчур скор и слишком быстро мыслит, чтобы можно было заранее составить какой-то план нападения. Нет, придется на ходу продумывать каждый шаг.
        Он взял в руки свое оружие, меч и кинжал. Сначала он решил было выбрать пару мечей, в противовес двойным саблям дроу. Но потом передумал, остановившись на излюбленном оружии, хотя его магические свойства и были здесь бесполезны.
        Энтрери ходил туда-сюда, разминая мышцы рук и шеи. Он негромко разговаривал сам с собой, напоминая о том, что ему предстоит, и заклиная себя ни на миг не позволить себе недооценить врага. И вдруг резко остановился, отдав себе отчет в собственных мыслях.
        Он волновался, тревожился и впервые с того момента, как сбежал из Мензоберранзана, чувствовал воодушевление.
        Тут послышался тихий звук, и Энтрери обернулся.
        На карнизе стоял Дзирт До'Урден.
        Дроу вошел, не говоря ни слова, и дверь за ним закрылась.
        - Я ждал этого столько долгих лет, - встретил его Энтрери.
        - Значит, ты еще больший глупец, чем я думал, - ответил Дзирт.
        Энтрери внезапно сорвался с места и взбежал по ступенькам центрального возвышения, размахивая мечом и кинжалом. Он ожидал, что Дзирт тут же окажется здесь, чтобы побороться с ним за выгодную позицию.
        Однако дроу остался стоять там, где был, и даже не прикоснулся к оружию.
        - И еще больший глупец, если думаешь, что я буду сейчас драться с тобой, - добавил Дзирт.
        Энтрери изумленно раскрыл глаза. Он постоял, потом стал медленно спускаться по лестнице, держа наготове кинжал и выставив меч, пока не остановился в двух шагах от дроу.
        А тот по-прежнему стоял не двигаясь.
        - Доставай сабли, - потребовал Энтрери.
        - Зачем? Чтобы доставить удовольствие Джарлаксу и его банде? - спросил Дзирт.
        - Доставай! - рявкнул Энтрери. - Или я проткну тебя,
        - Да ну? - спокойно спросил дроу и медленно извлек клинки из ножен. Но когда Энтрери приблизился еще на шаг, просто бросил их на пол.
        От неожиданности убийца открыл рот.
        - Неужели ты так ничего и не понял за эти годы? - спросил Дзирт. - Сколько раз это будет повторяться? Может, посвятим всю жизнь тому, чтобы выяснить, кто из нас выиграет последнюю битву?
        - Подними сабли! - крикнул Энтрери, бросившись вперед и уперев острие кинжала в грудь противника.
        - И мы будем сражаться и сражаться, - безучастно продолжал Дзирт. - И один из нас победит, но другой, вероятно, останется жив. А потом, само собой, нам придется все это повторить, потому что ты считаешь, что должен что-то доказать.
        - Подними! - проговорил Энтрери сквозь зубы, надавливая на кинжал чуть сильнее. Если бы магические свойства клинка оставались в силе, он уже пронзил бы дроу насквозь. - Это последний поединок, потому что сегодня один из нас умрет. Это будет честная битва, Джарлакс все приготовил.
        Дзирт не шелохнулся.
        - Я проткну тебя, - пригрозил Энтрери. Дзирт лишь улыбнулся:
        - А я так не думаю, Артемис Энтрери. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, и уж всяко лучше, чем тебе хотелось бы. Если ты убьешь меня вот так, это не доставит тебе никакого удовольствия, и ты будешь ненавидеть себя весь остаток жизни за то, что лишил себя единственной возможности узнать правду о себе. Ведь именно это тебе нужно, разве не так? Правда о тебе, мгновение, когда ты либо придашь вес своему никчемному существованию, либо положишь ему конец.
        Энтрери громко взревел и подался вперед, но не смог заставить себя воткнуть кинжал чуть глубже и убить дроу.
        - Будь ты проклят! - выкрикнул он, развернулся и пошел обратно вверх по лестнице, чертыхаясь на каждой ступеньке и размахивая кинжалом. - Будь ты проклят!
        Дзирт за его спиной удовлетворенно кивнул, наклонился и поднял сабли.
        - Энтрери! - окликнул он его уже совсем другим тоном.
        Убийца резко обернулся и увидел, что Дзирт стоит в боевой готовности, держа в руках сабли - именно так, как он себе представлял.
        - Ты прошел мою проверку, - сообщил Дзирт. - Теперь я готов пройти твою.
        - Мы будем смотреть или просто подождем, кто выйдет победителем? - спросил Рай'ги, выходя вместе с Киммуриэлем из боковой комнатки, примыкавшей к большому залу на первом этаже.
        - Это зрелище стоит того, чтобы его увидеть, - заверил их Джарлакс. Он показал на лестницу. - Мы поднимемся туда, и я сделаю дверь прозрачной.
        - Удивительный предмет, - продолжал Джарлакс, имея в виду Креншинибон. Прошел всего день, а наемник уже столько узнал от хрустального осколка. Например, как создавать башни, как делать двери и заставлять их исчезать, возводить стены, прозрачные или матовые, как использовать всю башню в качестве громадного наблюдательного устройства. Вроде того зеркала, в котором Киммуриэль и Рай'ги наблюдали изображение Кэтти-бри, Реджиса, Бренора и гигантской кошки.
        - Мы будем смотреть. Пусть и они посмотрят, - решил Джарлакс. Он прикрыл глаза, и до слуха всех дроу донесся слабый скрип, исходивший откуда-то снаружи башни. - Готово, - объявил Джарлакс спустя минуту. - Теперь можем идти.
        Кэтти-бри, Реджис и Бренор, замерев на месте, наблюдали, как хрустальная башня словно бы ожила, часть ее стены далеко отодвинулась, словно развернулась большая складка. Потом удивительным образом возникла лестница, огибавшая строение и поднимавшаяся на высоту двадцати футов.
        Трое спутников стояли в нерешительности, переглядываясь. Но Гвенвивар, громко рыча, огромными скачками взмыла вверх по ступенькам.
        Некоторое время они пристально смотрели друг на друга, и в их взглядах читалось уважение. Эти двое уже давно стояли выше ненависти, их враждебность перегорела в невероятном напряжении неизбывного соперничества.
        И сейчас они смотрели друг на друга из противоположных концов тридцатифутового в поперечнике зала, стоя по разные стороны центрального возвышения, и каждый ждал, что противник сделает первый шаг, или, скорее, сделает вид, что делает этот шаг.
        Они бросились в бой внезапно, как один, и оба метнулись к центральной площадке, стремясь занять выгодную позицию. Даже без помощи волшебных поножей Дзирт опередил Энтрери на один шаг, возможно потому, что, хотя по календарным годам он и был вдвое старше наемного убийцы, в масштабе жизни темного эльфа он был все же значительно моложе, чем он.
        Однако никогда не терявшийся Энтрери взлетел на одну ступеньку, потом бросился в сторону и сделал кувырок вперед, избежав просвистевших в воздухе клинков Дзирта. Он нырнул под дощатый настил, укрывшись под ним от сабель.
        Дзирт резко повернулся вокруг своей оси и встал в боевую стойку на маленькой площадке, чтобы не дать Энтрери взбежать на нее с обратной стороны.
        Но убийца и сам понимал, что дроу постарается удержать выгодную позицию, поэтому закончил кувырок и, не останавливаясь, сразу вскочил на ноги и побежал к стене комнаты, поднялся на пять ступенек и по широкому карнизу двинулся к другому концу настила. Дзирт не стал его преследовать, но и навстречу по мосткам тоже не кинулся. Тогда Энтрери сам соскочил на них и прошел половину расстояния до центральной площадки.
        Дзирт стоял все там же.
        - Иди сюда, - сказал Энтрери, указывая на настил. - Будем на равных.
        Страшно было взбираться по лестнице, поскольку наверху, вплотную к стене Креншинибона, они оказались бы без всякой защиты. Но Гвенвивар, добравшись до верхней площадки и заглянув внутрь башни, зарычала еще громче и стала скрести когтями стену. И тогда они решились. Кэтти-бри первой оказалась у прозрачного участка стены, бывшего как бы окошком в зал, где оказались один на один Дзирт и Энтрери.
        Она заколотила без всякой пользы по прочнейшей поверхности. Поднявшийся следом Бренор тоже стал бить по хрусталю обухом топора, но так же тщетно, им не удалось даже поцарапать стекло. Если даже сражающиеся слышали или хотя бы видели их, то виду не подавали.
        - Надо было сделать помещение поменьше, - недовольно высказался Рай'ги, когда вместе с Джарлаксом и Киммуриэлем поднялся ко входу в зал, где стена тоже была прозрачной, чтобы наблюдать зрелище - точнее, пока его отсутствие - с другой стороны.
        - Что ты, в этом же весь интерес, - ответил Джарлакс. Он показал на Кэтти-бри и ее спутников. - Мы можем одновременно видеть и противников, и друзей Дзирта, а они тоже видят нас, - сказал он, в то время как Кэтти-бри тоже указывала на троих дроу и что-то кричала, чего они расслышать, конечно, не могли, но легко могли представить себе, что именно. - Но Дзирт и Энтрери видят только друг друга.
        - Да, вот это башня! - признал Рай'ги.
        Дзирту не хотелось уступать выгодную позицию, но Энтрери ждал, и дроу подумал, что если он не пойдет навстречу, то эта схватка, с которой ему так хотелось побыстрее покончить, затянется надолго. Он легко соскочил на узкие мостки и медленно двинулся к Энтрери, осторожно ставя ногу перед каждым следующим маленьким шажком.
        Подойдя ближе, он внезапно ринулся вперед и сделал быстрый выпад правым клинком. Кинжалом в левой руке Энтрери отвел саблю. Тем же движением убийца чуть развернул плечо и двинулся вперед, выбросив вперед меч.
        Правда, он даже не успел завершить свой выпад, потому что Дзирт второй саблей отразил удар, описав ею круг в воздухе и изнутри скрестив с мечом, а потом освободил оба клинка. Он целиком отдался схватке, его кривые сабли вращались, кололи и рубили. Ища малейшую брешь, он вертелся волчком, делал выпады и рубил наотмашь.
        Однако Энтрери ни в чем ему не уступал, только его тактика была более прямолинейной, он делал выпады вверх или в сторону, поочередно отбивая кривые клинки противника и принуждая Дзирта парировать. Металл скрежетал и лязгал непрерывно.
        Но вдруг Дзирт совершенно беспрепятственно ткнул левой рукой вперед, потому что его враг не стал отбиваться, а вместо этого сделал кувырок вперед, отведя мечом вторую саблю, а кинжал направил прямо в сердце Дзирта на излете переворота, так что у дроу не было возможности защититься другим клинком.
        Тогда Дзирт с силой толкнулся и взлетел вверх, отскочил далеко влево, поджав ноги, выгнувшись, чтобы избежать ранения, и приземлился на пол в кувырке, сразу затем вскочив на ноги. Он отбежал на два шага и обернулся, зная, что Энтрери, выиграв крошечное преимущество, будет у него за спиной. Он повернулся как раз вовремя, чтобы успеть отразить ожесточенную атаку мечом и кинжалом.
        Вновь протестующе зазвенел металл, и Дзирту пришлось отступить, поддавшись чудовищному натиску Энтрери. Однако он не сопротивлялся и отходил назад, быстро переступая, чтобы не потерять равновесие, и остервенело работая обоими клинками.
        Трое дроу, всю жизнь проведшие среди виртуозов рукопашной и повидавшие на своем веку множество поединков, следили за каждым шагом соперников со все возраставшим восхищением.
        - Ты все это устроил, чтобы доставить удовольствие Энтрери или нам? - поинтересовался Рай'ги, но уже совершенно другим тоном, даже без намека на сарказм.
        - Всем, - ответил Джарлакс.
        Едва он это произнес, как Дзирт пронесся мимо Энтрери вверх по центральной лесенке, но не остановился, а соскочил с нее, развернулся в прыжке и стремительно приземлился на дощатый настил. Энтрери, вместо того чтобы помчаться следом, срезал путь и прыгнул на мостки впереди Дзирта, лишив темного эльфа преимущества, на которое тот рассчитывал.
        Однако Дзирт умел соображать на ходу не хуже своего соперника. Он нырнул вниз, под мостки, и необычайно проворно замахнулся саблей над головой, так что наверняка подрезал бы Энтрери сухожилие, если бы тот не предугадал его маневр и, пробежав еще немного по мосткам, тоже не спрыгнул на пол, разворачиваясь лицом к врагу.
        Но Дзирту все же удалось зацепить его: он пропорол убийце штаны и порезал икру сзади.
        - За Дзиртом первая кровь, - заметил Киммуриэль Он взглянул на Джарлакса, внимательно следившего за происходившим в зале и улыбавшегося самому себе. Проследив за направлением его взгляда, Рай'ги увидел, что друзья Дзирта так же завороженно наблюдают за происходящим, восхищенно раскрыв рты.
        Что ж, их можно понять, подумал Киммуриэль и снова целиком сосредоточился на диком и одновременно прекрасном танце двух воинов.
        Теперь они снова сражались стоя на полу, клинки сталкивались в головокружительном вихре, развевались плащи, и оба соперника и не наступали, и не защищались - их схватка представляла собой нечто среднее. Лезвие скрежетало по лезвию, летели искры, визжал металл.
        Левым клинком Дзирт с разворота взмахнул на уровне шеи противника. Энтрери мигом присел на корточки и вскочил, одновременно сделав выпад мечом и кинжалом. Однако Дзирт, промахнувшись, не остановился. Он сделал полный оборот и ответил обратным ударом снизу вверх с правой руки. Изогнутой саблей он поймал снизу оба клинка противника и отвел их в сторону. Тогда Дзирт изменил направление левого клинка, не дав ему уйти вверх, и направил лезвие вниз, к голове Энтрери.
        Но убийца, чьи руки благодаря удару дроу оказались сведены очень близко, легко перебросил оружие из одной в другую и выдернул кинжал из захвата, отдернув правую руку назад и выбросив ее вверх, навстречу опускавшейся сабле.
        Оба соперника вскрикнули от боли. Дзирт отскочил назад - у него было проколото запястье, а Энтрери отшатнулся с глубоким порезом по всей длине предплечья.
        Но через секунду оба поняли, что могут продолжать бой и держать оружие. Снова сходясь с Энтрери, Дзирт начал смыкать широко разведенные руки, так что клинки напоминали волчью челюсть. Оружие убийцы должно было попасть в захват, но он отскочил, отразил обе сабли, разведя их далеко в стороны мечом и кинжалом, а сам ступил ближе. Какую-то долю мгновения он медлил, раздумывая, можно ли вернуть один клинок.
        Однако Дзирт нисколько не медлил и поэтому на мгновение опередил Энтрери, с размаху ударив его лбом. А Энтрери, сделавший то же самое, чуть опоздал, а потому получил более сильный удар.
        Но ослепленный убийца выбросил вперед правую руку, ударив Дзирта в лицо костяшками пальцев и перекрестьем кинжала.
        Они вновь отскочили в стороны. Глаз Энтрери быстро заплывал, а у Дзирта из носа и щеки текла кровь.
        Убийца перешел в ожесточенное наступление, торопясь продолжить схватку, пока глаз полностью не закрылся, дав дроу колоссальное преимущество. Он ткнул мечом вниз.
        Дзирт отразил его удар саблей, развернулся и ударил Энтрери ногой в лицо.
        Однако убийца ожидал именно этого, даже рассчитывал на такой ход. Он присел, и удар вышел скользящим, хотя все равно болезненно зацепил раненый глаз. Просеменив вперед, убийца занес кинжал так, чтобы попасть Дзирту сзади под колено.
        Дроу мог бы отвести его клинок второй саблей, попытавшись пронести ее мимо меча, но если бы Энтрери смог ее отразить, то на этом бой бы и закончился, потому что тогда убийца нанес бы ему глубокую рану.
        Дзирт понимал все это как-то нутром, даже не раздумывая. Поэтому он выбросил ногу вперед и стал заваливаться назад, падая прямо на кинжал. Серьезного ранения удалось избежать, он получил только неглубокий порез. Он рассчитывал уйти кувырком назад и сразу вскочить на ноги, но Энтрери с ревом ринулся к нему, и Дзирт понял, что враг убьет его на середине движения, когда он не сможет защититься. Поэтому он передумал и просто упал на спину.
        По обе стороны зала зрители затаили дыхание, решив, что схватка закончена. Но Дзирт и не думал прекращать сражаться, сабли замелькали, крутясь, и каким-то непостижимым образом ему удалось не подпустить Энтрери к себе. Потом он подтянул под себя одну ногу и внезапно вскочил, сражаясь с такой свирепостью, со звоном ударяя по клинкам Энтрери, что постепенно ему удалось отвоевать равное положение со своим противником.
        Они стояли лицом к лицу, и оружие мелькало с такой быстротой, что зрители не могли различить отдельных движений. То один, то другой наносил противнику неглубокий порез, но ни одному не удавалось ранить другого серьезно. Несмотря на все усилия, дело ограничивалось царапинами, уколами и дырами на одежде. Поединок так и продолжался, на одной стороне лестницы, потом на другой, и оба противника давно позабыли обо всех своих предчувствиях и сомнениях. Они сражались страстно, яростно, клинки противников сталкивались так часто, что звон их казался непрерывным.
        Теперь они оказались на мостках, хотя оба этого и не заметили. Они одновременно соскочили вниз, сбив друг друга с настила, но по разные стороны, и оба нырнули под мостки, продолжая драться согнувшись в три погибели. Они обошли друг друга, потом снова взлетели на узкий мостик, чтобы начать сначала.
        Схватка продолжалась, секунды превращались в минуты, пот смешивался с кровью и жег открытые раны. Один рукав Дзирта был так располосован, что обрывки материи мешали движениям, и ему пришлось с удвоенной яростью потеснить Энтрери, чтобы успеть подбросить вверх вторую саблю, которая на лету срезала лоскутья, а потом поймать ее и в последний миг отразить нападение соперника. И почти сразу Энтрери остался без плаща, потому что Дзирт разрезал его тесемку, нацелив удар в горло убийце и одновременно поцарапав ему подбородок.
        Оба дышали с трудом; ни один не хотел сдаваться.
        Они делили поровну почти все: уколы и порезы, синяки, кровь и пот, выделялось только одно ранение - поврежденный глаз Энтрери. Он им уже почти не видел, поэтому перебросил кинжал обратно в левую руку, а меч, более длинный и потому лучше блокировавший удары неприятеля, - в правую.
        Дзирт сразу понял, почему он это сделал. Он провел обманную комбинацию из последовательных выпадов, правой, левой и снова правой рукой, которые Энтрери без труда отразил, однако это нападение не было рассчитано на то, чтобы ранить. Дзирту нужно было просто незаметно занять нужную позицию.
        Джарлакс со стороны заметил это и понял, что схватка приближается к концу.
        Теперь Дзирт снова занес левую руку, но с широким замахом, так что Энтрери не мог видеть его движения. Убийца инстинктивно парировал мечом и ответил кинжалом, но Дзирт перебросил саблю над длинным клинком противника, ударил по лезвию изнутри, порезав запястье убийцы и далеко отбросив меч. В тот же миг он бросил правую саблю и поймал руку Энтрери с кинжалом. Сделав шаг, дроу повернул свою саблю, а руку Энтрери, сжимавшую кинжал, вывернул и приставил к горлу противника острие своего клинка, не дав ему защититься свободной рукой.
        Все замерли. Убийца, у которого одна рука была вывернута, а другая блокирована саблей Дзирта, ничего не смог бы поделать, если бы дроу на этом не остановился и проткнул бы ему горло.
        Дзирт, по-звериному рыча и дрожа всем телом, чувствовал, что вот-вот потеряет голову, однако отдернул оружие.
        - Ну так что же мы доказали? - ядовито спросил он, вперив взор лавандовых очей в темные глаза противника. - Что же, из-за того, что мы так удачно для меня столкнулись лбами, я теперь считаюсь лучшим воином?
        - Доведи дело до конца! - прохрипел Энтрери. Дзирт снова взревел и еще больше вывернул ему руку, заставив убийцу выронить кинжал.
        - Мне следовало бы убить тебя за всех тех, кого ты лишил жизни и кого, вне всякого сомнения, еще убьешь, - сказал он, но оба они знали, что у него не хватит духу надавить на клинок сильнее, по крайней мере сейчас. В этот тягостный миг Дзирт пожалел, что сразу не ударил со всей силы, прежде чем стал отдавать себе отчет в своих действиях.
        Но теперь он уже не мог решиться, поэтому внезапно отпустил руку противника и ладонью с силой толкнул Энтрери в лицо, отпихнув его на несколько шагов.
        - Будь ты проклят, Джарлакс, что, доволен? - вскричал Дзирт, обернулся и увидел наемника с его спутниками, уже распахнувших дверь в зал.
        Дзирт решительно двинулся к нему, словно хотел напасть на Джарлакса, но вдруг остановился, потому что Энтрери за спиной внезапно испустил истошный вопль и кинулся на него.
        Вопль! Если бы Дзирт не обернулся так стремительно подняв правую руку, чтобы защититься от Энтрери, замахнувшегося кинжалом, он бы понял, что это значило. Он собирался со всей силы всадить левую саблю в грудь противника, клинок должен был войти в его тело по самое навершие.
        Они схлестнулись, и Дзирт просто остолбенел, потому что каким-то непостижимым образом кожа Энтрери выдержала удар.
        Зато сам Артемис Энтрери хорошо понял, что случилось. Это Киммуриэль Облодра вдруг снова дал ему свою силу, и энергия поглощенного удара стала покалывать все тело. Неосознанно, повинуясь рефлексу (потому что если бы он немного подумал, то высвободил бы энергию внутрь себя), Энтрери выбросил руку вперед и вернул Дзирту его же удар с той же силой.
        Его кулак глубоко вошел в тело Дзирта, тот упал, а из раны хлынула кровь.
        Для тех, кто видел эту сцену, время как будто остановилось. Гвенвивар зарычала и бросилась на прозрачную стену, но только отскочила от нее. Разъяренная кошка с диким ревом снова бросилась на преграду, скребя когтями по неприступному хрусталю.
        Бренор тоже рассвирепел и остервенело колотил по стене топором, тогда как Реджис стоял рядом и все тупо повторял: «Нет, этого не может быть!»
        Кэтти-бри, открыв рот и не сводя глаз с жуткого зрелища, раскачивалась взад-вперед. Ей казалось, это она сама проживала каждый страшный миг, пока ставший вдруг чрезвычайно мощным кулак Энтрери вламывался в грудную клетку Дзирта, чувствовала, как будто это ее собственная кровь сочится из ее тела, как струилась она из тела ее бесконечно любимого друга. Она видела, как подогнулись его ноги, как он медленно падает на пол. И ее сердце так же падало в пустоту, как тогда в пещере, во время схватки Вульфгара с йоклол.
        Только на этот раз ей было еще хуже.
        - Что я наделал? - застонал убийца, падая на колени рядом с телом дроу. Он злобно поглядел на Джарлакса. - Что ты наделал?
        - Я устроил для тебя поединок и показал, каковы на самом деле ты сам и твое мастерство, - спокойно ответил Джарлакс. - Но мои дела с тобой еще не закончены. Я пришел к тебе ради своих интересов, а не твоих. Я сделал это для тебя, теперь могу настаивать, чтобы ты помог мне.
        - О нет! - закричал Энтрери, пытаясь руками остановить бившую фонтаном кровь. - Не так же!
        Джарлакс взглянул на Киммуриэля и слегка кивнул. Псионик заключил Энтрери в ментальные тиски, невидимая сила подняла убийцу и потащила за Киммуриэлем, направившимся обратно к лестнице.
        Энтрери брыкался и чертыхался, оскорблял Джарлакса, но сам при этом не сводил глаз с Дзирта, неподвижно лежавшего на полу. Он получил поединок, к которому так стремился, и, как и можно было предвидеть, он ничего не доказал. Энтрери проиграл - точнее, проиграл бы, если бы не вмешательство Киммуриэля, - но при этом именно он остался жив.
        Тогда почему в нем клокочет ярость? Почему ему нестерпимо хочется перерезать Джарлаксу горло?
        Киммуриэль увел его.
        - Он сражался превосходно, - негромко обратился Рай'ги к Джарлаксу, показывая на Дзирта. Кровотечение немного приостановилось, зато вокруг распростертого тела растеклась большая лужа крови. - Теперь я понимаю, почему погиб Дантраг Бэнр.
        Джарлакс улыбнулся.
        - Я не знаю никого, равного Дзирту До'Урдену, - согласился он, - кроме Артемиса Энтрери. Теперь ты понимаешь, почему я его выбрал?
        - Потому что он дроу во всем, кроме цвета кожи, - со смешком ответил Рай'ги.
        Стены башни вздрогнули.
        - А, Кэтти-бри и ее великолепный лук, - заметил Джарлакс, взглянув на площадку, где оставалась только Гвенвивар, тщетно скребшая когтями прозрачную преграду. - Ясное дело, они все видели. Надо бы выйти переговорить с ними, пока они тут все вокруг не сокрушат.
        Послав мысленный приказ хрустальному осколку, Джарлакс снова сделал стену перед пантерой матовой.
        Потом взглянул на безжизненное тело Дзирта До'Урдена и вышел из зала.
        Эпилог
        - Он все еще угрюм, - немногим позже объявил Киммуриэль Джарлаксу, входя в главную комнату первого этажа. - Но, по крайней мере, больше не грозится снести тебе голову.
        Джарлакс, считавший, что подходит к концу один из самых лучших дней его долгой жизни, рассмеялся.
        - Ничего, придет в себя и наконец освободится от тени Дзирта До'Урдена, преследовавшей его столько времени. И за это Артемис Энтрери еще наверняка будет меня громко благодарить. - Он помолчал немного и добавил: - Ну, или тихо… в душе.
        - Он пытался покончить с собой, - безразлично заметил Киммуриэль. - Ведь, когда он бросился сзади на Дзирта с кинжалом, он закричал, чтобы предупредить его. Он пытался покончить с собой, а мы, то есть я по твоему указанию не дал ему это сделать.
        - Я не сомневаюсь, что Артемис Энтрери изыщет другую возможность совершить подобную глупость, если ему захочется, - пожав плечами, ответил наемник. - Не будем же мы нуждаться в нем вечно.
        По лестнице, в разорванной одежде, придерживая раненую руку, по в остальном невредимый, спустился Дзирт До'Урден.
        - Рай'ги придется сто лет молиться Ллос, чтобы вновь завоевать ее благосклонность после того, как он воспользовался одним из ее благословенных исцеляющих заклинаний ради твоего спасения, - весело заметил Джарлакс. Он сделал знак Киммуриэлю, и тот с поклоном вышел из комнаты.
        - Пусть бы она забрала его к себе за эти молитвы, - холодно бросил Дзирт. После всего, что он пережил за последнее время, острить не было сил. Он серьезно поглядел на Джарлакса. - Почему ты меня спас?
        - Может, в расчете на некоторые услуги в будущем?
        - Забудь об этом.
        Джарлакс рассмеялся в который раз.
        - Завидую тебе, Дзирт До'Урден, - искренне признался он. - Ведь в сражении гордость тобой не руководила?
        Дзирт пожал плечами, не вполне понимая, к чему он клонит.
        - Да, ты был свободен от этого разрушительного чувства, - продолжал наемник. - Тебе не нужно было доказывать, что ты лучше Артемиса Энтрери. Я и правда завидую тебе, твоему согласию с самим собой и внутренней уверенности.
        - Но ты не ответил на мой вопрос.
        - Наверное, из уважения, - отозвался Джарлакс. - Я просто подумал: жаль будет, если ты умрешь после такого блистательного поединка.
        - А если бы он не был таким зрелищным по твоим меркам, было бы не жаль? - спросил Дзирт. - У Джарлакса есть право это решать?
        Джарлакс улыбнулся.
        - А может, я разрешил своему жрецу излечить тебя в память о твоем покойном отце, - неожиданно сказал он, и Дзирт оторопел.
        - Конечно, я был знаком с Закнафейном, - пояснил наемник. - Если можно так выразиться, мы были друзьями. У нас с ним было много общего.
        Лицо Дзирта ясно показывало, что он не очень в это верит.
        - Мы остались живы, - сказал наемник. - Мы оба нашли способ выжить во враждебном мире, который презирали, но так и не нашли в себе смелости покинуть его.
        - Но сейчас ты оттуда ушел, - заметил Дзирт.
        - Разве? - отозвался наемник. - Нет, я создал свою империю в Мензоберранзане и тем безвозвратно привязал себя к нему. Уверен, там я и умру, скорее всего от рук одного из моих солдат - может, даже Артемиса Энтрери.
        Дзирту почему-то подумалось, что Джарлакс не погибнет - разве что умрет от старости через несколько столетий.
        - Я его очень уважал, - продолжал наемник очень серьезно и спокойно. - Имею в виду твоего отца, надеюсь, и он меня тоже.
        Дзирт задумался и вдруг понял, что возразить ему нечего. Несмотря на то что Джарлакс мог быть очень жесток, у него имелся свой кодекс чести. Наемник доказал это, когда держал у себя Кэтти-бри в качестве пленницы, но при этом не воспользовался своим положением, хотя прямо сказал ей, что был бы не прочь. Доказал, когда дал Дзирту, Кэтти-бри и Энтрери возможность свободно уйти из Подземья после их побега из дворца Бэнр, хотя легко мог захватить их в плен или даже убить и тем самым завоевать небывалое расположение правящего Дома.
        И сейчас, не дав Дзирту умереть, он снова это доказал.
        - Больше он не станет тебя преследовать, - сказал Джарлакс, выводя Дзирта из задумчивости.
        - Однажды я уже на это понадеялся.
        - Но на этот раз уж точно, - возразил наемник. - Артемис Энтрери узнал то, что хотел, правда, он надеялся на другой исход, но ему и этого будет достаточно.
        Дзирт подумал и согласился, надеясь, что Джарлакс, так хорошо разбиравшийся в чужих душах, снова окажется прав.
        - Друзья ждут тебя в деревне, - сообщил наемник. - Поверь, было не так-то просто уговорить их отправиться туда и ждать. Я уж боялся, что мне придется испытать на себе, что такое топор дворфского Короля. Зная же, какая судьба постигла Мать Бэнр, мне этого нисколько не хотелось.
        - Но ты уговорил их, не применяя насилия, - полувопросительно произнес Дзирт.
        - Я дал тебе слово, а свое слово я держу… иногда. Теперь Дзирт помимо воли не смог удержаться от усмешки:
        - Тогда, наверное, я вновь в долгу перед тобой.
        - Услуги в будущем?
        - Забудь.
        - Тогда оставь мне пантеру, - поддразнил его Джарлакс. - Как бы мне хотелось видеть Гвенвивар подле себя!
        Дзирт понимал, что наемник всего лишь насмехается над ним и что он сдержит слово, данное в отношении пантеры.
        - Тогда тебе придется постоянно быть начеку, ведь я приду за хрустальным осколком, - ответил изгнанник-дроу - Потому что, если ты заберешь кошку, мне придется не только отнять ее, но и убить тебя.
        Эти слова услышал Рай'ги, появившийся наверху лестницы, и удивленно поднял брови, но потом понял, что это просто словесная перепалка. Дзирт не станет пытаться забрать Креншинибон, а Джарлакс откажется от притязаний на пантеру.
        Со взаимными расчетами было покончено.
        Вскоре Дзирт покинул хрустальную башню и направился к своим друзьям, которые действительно собрались в деревне и ждали его, целые и невредимые, как Джарлакс и обещал.
        Пролив немало слез и вдоволь наобнимавшись, они покинули деревню. Однако не сразу направились к «Донножорке», а сперва пошли к кряжу.
        Только хрустальной башни там больше не было. Не было и Джарлакса с остальными дроу, не было и Энтрери.
        - Вот и хорошо, что они забрали этот проклятый осколок к себе, пусть он там обрушит на них свод! - фыркнул Бренор. - Вот и хорошо!
        - А нам теперь не нужно добираться до Кэддер-ли, - подхватила Кэтти-бри. - Тогда куда отправимся?
        - К Вульфгару? - предположил Реджис.
        Дзирт немного помолчал, вспомнив, что рассказывал о варваре Джарлакс а ему, кажется, можно было верить. Он мотнул головой. Пока еще не время.
        - Перед нами весь мир открыт, - сказал он. - И все дороги одинаково хороши.
        - К тому же теперь у нас нет проклятого хрустального осколка, так что не придется на каждом шагу сталкиваться с чудищами, - заметила Кэтти-бри.
        - Значит, будет не так весело, - сказал Бренор. И они тронулись в путь навстречу закату… или рассвету.
        Артемис Энтрери, самый, пожалуй, могущественный человек в Калимпорте, снова и снова мысленно возвращался к невероятным событиям последних дней, так неузнаваемо перевернувшим его жизнь.
        Дзирт До'Урден, как он считал, теперь был мертв, хотя сам убийца и не доказал, что он сильнее.
        Или доказал? Ведь именно Энтрери, а не Дзирт, заручился дружбой таких могущественных союзников.
        Да и какое это имеет значение?
        Впервые за многие месяцы на лице Артемиса Энтрери» шагавшего по авеню Парадиз в полной уверенности, что никто не осмелится встать ему поперек дороги, появилась ничем не омраченная улыбка. Хафлинги у входа в «Медный муравей» радостно приветствовали его и пропустили внутрь. Он прошел в комнату Дондона совершенно беспрепятственно, никто даже вопросительного взгляда на него не бросил.
        Немногим позже он вышел и встретил у порога поджидавшую его разъяренную Двавел.
        - Ты это сделал, да? - с упреком спросила она.
        - Так надо было, - только и вымолвил Энтрери, вытирая окровавленный кинжал об одежду одного из телохранителей Двавел, словно намеренно бросая им вызов. Но они не посмели сделать и шага, и убийца, не встретив сопротивления, пошел к выходу.
        - Наша договоренность остается в силе? - жалобно окликнула его сзади Двавел. Широко осклабившись, глава гильдии Басадони покинул таверну.
        Вульфгар и в эту ночь вышел от Делли Керти с бутылкой в руке, что уже вошло у него в привычку. Он пошел к причалам, где его поджидал новый собутыльник, человек небезызвестный.
        - Вульфгар, друг мой, - с пьяной радостью встретил варвара Морик Бродяга, принимая из его рук бутылку и отхлебывая порядочный глоток крепкого напитка. - Вместе мы всего можем достичь!
        Вульфгар пьяно улыбнулся. Чистая правда, разве они не короли улицы Полумесяца, все без исключения уважительно кланяются им, когда они проходят мимо. В подпольном мире Лускана эти двое могли разогнать толпу, просто пройдя сквозь нее.
        Вульфгар взял бутылку у Морика и опустошил ее одним глотком, хоть там и оставалось больше половины.
        Иначе он не мог.
        Хребет Мира
        ПРОЛОГ
        Двое сидели на берегу. Тот, что поменьше, известный в Лускане под многими прозвищами, но чаще всего именуемый Мориком Бродягой, поднял бутылку, держа ее против света оранжевого закатного солнца, и встряхнул. Стекло было грязное, а ему хотелось узнать, сколько еще темной жидкости осталось внутри.
        - Тут только на одного, - сообщил он и поднес бутылку ко рту, намереваясь сделать последний глоток.
        Громадный детина, сидевший рядом с ним у края причала, выхватил бутылку с проворством, неожиданным для человека его роста и комплекции. Морик попытался, было, вернуть себе выпивку, но великан придержал его мощной мускулистой рукой и опорожнил бутыль единым духом.
        - Эх, Вульфгар, тебе в последнее время всегда достается последний глоток, - недовольно заметил Морик, вяло хлопнув его по плечу.
        - Но я заслужил, - заметил верзила.
        Морик посмотрел на него, вспоминая их последнее соревнование, в котором Вульфгар и в самом деле выиграл право на последний глоток из последней бутылки.
        - Просто повезло, - протянул Морик. Он, конечно, знал, что это не так, и уже давно перестал поражаться необычайной силе и воинскому мастерству Вульфгара.
        - Я могу повторить бросок, - заявил варвар, вскакивая и вскидывая свой великолепный молот Клык Защитника. При этом он покачнулся, и на смуглом лице Морика мелькнула коварная ухмылка. Он тоже поднялся на ноги, прихватив за горлышко пустую бутыль.
        - Что, сейчас? - уточнил он.
        - Только подбрасывай повыше, а то засчитаю тебе проигрыш, - сказал светловолосый варвар, показывая молотом в морской простор.
        - На счет «пять» она долетит до воды, - холодно глядя на собутыльника, напомнил Морик условия несложной азартной игры, которой они развлекались уже не один день. Первые несколько раз Морик неизменно выигрывал, но на четвертый день Вульфгар научился правильно целиться в летящую бутылку, и с тех пор всякий раз Клык Защитника разносил ее вдребезги. Морик теперь мог надеяться на победу, только когда Вульфгару случалось сильно перебрать.
        - Она не долетит, - пробормотал Вульфгар, тогда как Морик уже занес руку для броска.
        Бродяга помедлил и снова взглянул на варвара с некоторым презрением. Покачав бутылку взад и вперед, он вдруг сделал резкое движение, как будто швырнул ее.
        - Что такое? - удивился Вульфгар, когда понял, что Морик не сделал броска.
        Он повернулся к приятелю, и в тот же миг Бродяга размахнулся и запустил бутылку вдаль, в сторону полыхающего солнечного диска.
        Вульфгар не смог проследить ее полет, он сощурился от яркого света, но потом все же заметил цель. Взревев, он метнул Клык Защитника, и тот, вращаясь, полетел низко над водой.
        Морик аж взвизгнул от восторга, решив, что перехитрил гиганта, потому что к тому моменту, когда Вульфгар метнул молот, бутыль была уже совсем близко от воды, да к тому же шагах в двадцати от края причала. Морик был уверен, что никому не под силу метнуть молот на такое расстояние и с достаточной скоростью, да еще предварительно опорожнив больше половины «мишени»!
        Бутылка едва не коснулась поверхности воды, когда Клык Защитника разнес ее на сотню стеклянных брызг.
        - Она коснулась воды! - завопил Морик.
        - Я выгорал, - тоном, не допускавшим возражений, заявил Вульфгар.
        Морик недовольно заворчал, хотя и сам видел, что великан успел попасть в цель.
        - Жаль потерять такой хороший молот из-за паршивой бутылки, - вдруг раздался голос за их спинами. Приятели разом повернулись и увидели стоявших в нескольких шагах от них двух мужчин с мечами наголо.
        - Что ж, господин Морик Бродяга, - заявил один из них, высокий худощавый малый с пиратской банданой на голове и повязкой на глазу, помахивая подзаржавевшим изогнутым клинком. - Мне известно, что ты неплохо поживился неделю назад за счет некоего торговца драгоценными камнями, и думаю, ты будешь умницей и поделишься частью добычи со мной и моим товарищем.
        Морик взглянул на Вульфгара. По плутовской ухмылке и блеску в темных глазах Бродяги было понятно, что ни о каком дележе и речи быть не может, а вот пустить в ход свой кинжал он очень даже не прочь.
        - Ты мог бы что-нибудь возразить, если бы твой приятель так предусмотрительно не утопил молот, - со смешком добавил второй детина, гораздо более упитанный и грязный. Он ткнул мечом в сторону Вульфгара, и варвар отступил, пьяно качнувшись и чуть не упав с края причала. Или только сделав вид.
        - Полагаю, вам сначала следовало бы разыскать самого торговца, - спокойно ответил Морик. - Если, конечно, предположить, что он действительно был, потому что я понятия не имею, о ком ты говоришь, друг мой.
        Тот разбойник, что постройнее, решил перейти от слов к делу и замахнулся мечом.
        - Ну, держись, Морик! Ты… - заорал он, но фразы не закончил, потому что Морик прыгнул вперед, нырнул под кривой клинок, который просвистел над его спиной, и выпрямился. Правой рукой Бродяга схватил нападавшего за предплечье, а левой, в которой словно сам собой возник кинжал, сверкнув в лучах закатного солнца, ударил соперника под мышку.
        Тем временем другой головорез, решив, что легко справится с безоружным человеком, стал наступать на Вульфгара. Но сразу же резко остановился, выпучив налитые кровью глаза, потому что Вульфгар вынес из-за спины руку, в которой непонятно каким образом оказался боевой молот. Детина в замешательстве оглянулся на своего напарника. Но Морик уже обратил того в бегство, предварительно обезоружив, и теперь со смехом и прибаутками гонялся за ним с кинжалом.
        - Стой! - крикнул товарищу детина и хотел было бежать следом.
        - Я могу попасть молотом в летящую бутылку, - напомнил ему Вульфгар. Грабитель сразу передумал и медленно повернулся лицом к варвару.
        - Мы не хотим неприятностей, - заискивающе произнес он, осторожно кладя свое оружие на причал. - Добрый человек, - добавил он, поминутно кланяясь.
        Вульфгар тоже положил Клык Защитника на доски, и разбойник перестал отвешивать поклоны, не сводя с молота глаз.
        - Возьми меч, если хочешь, - предложил ему варвар.
        Разбойник недоуменно воззрился на него. Но варвар был безоружен - если, конечно, не считать громадных кулачищ, и грабитель быстренько подхватил свой клинок.
        Вульфгар не дал ему даже замахнуться. Он поймал руку с мечом за запястье, грубо дернув, поднял ее высоко вверх, а потом нанес противнику такой удар в грудь, что здоровяк поперхнулся и сразу обмяк. Его меч со звоном упал на настил причала.
        Вульфгар еще разок встряхнул незадачливого налетчика, подержал немного в воздухе, потом отпустил. Тот все-таки удержался на ногах, и Вульфгар заехал ему левой в челюсть. Грабитель не свалился с края причала лишь потому, что варвар продолжал держать его правой рукой за грудки. Почти без усилия Вульфгар рывком поднял его, удерживая в футе над землей.
        Тот пытался вырваться, но варвар тряс его, как тряпичную куклу, бедняга чуть не откусил себе язык.
        - У этого почти ничего нет, - раздался голос Морика, и, взглянув в его сторону, Вульфгар увидел, что его собутыльник гонит обратно напавшего на него бандита. Разбойник уже еле ковылял и молил о пощаде, а Морик продолжал колоть его кинжалом, исторгая из глотки несчастного новые мольбы.
        - Друг… пожалуйста, - пробормотал тот, которого Вульфгар держал на весу.
        - Заткнись! - оборвал его варвар, затем поставил противника на землю и напряг шею, намереваясь с размаху врезать ему лбом в лицо.
        В его душе клокотала животная ярость, не имеющая никакого отношения к его нынешнему противнику. Вульфгар был сейчас не на причале в порту Лускана, а в логове Эррту, в Бездне, в плену… Лицо человека перед ним превратилось в морду одного из прихвостней Эррту - глабрезу с клешнями вместо рук, а может, и того хуже, скользкого суккуба. Чувства Вульфгара снова ввергли его в ад, он видел серый дым, вдыхал зловоние, ощущал жгучую боль от ударов плетьми и ожогов, чувствовал клешни, сомкнувшиеся на шее, немел от холодных поцелуев дьяволицы.
        Это было так необоримо, так реально! Снова возвратился чудовищный кошмар, защитой от которого была слепая ярость, начисто выметающая милосердие и сострадание, оставляющая только бесконечную муку. Вульфгар чувствовал жжение крохотных сороконожек, которых Эррту запускал ему под кожу, и они там кишели, язвя его своими ядовитыми конечностями. Они жили в нем, заставляя вопить от боли каждый нерв.
        Мука вернулась, но он больше не был беспомощным.
        Вульфгар легко поднял грабителя в воздух, хотя тот и весил больше двухсот фунтов. С диким ревом, вырвавшимся из горла, варвар развернулся с ним к морю.
        - Я не умею плавать! - взвизгнул здоровяк. Беспомощно размахивая руками и ногами, он упал в воду футах в пятнадцати от мола и стал беспорядочно колотить но воде, моля о помощи.
        Морик смотрел па варвара немного удивленно.
        - Он же не умеет плавать, - заметил он другу, подойдя поближе.
        - Тогда самое время поучиться, - холодно бросил великан, мысленно все еще находясь в страшной вотчине Эррту. Он машинально проводил ладонями по рукам и ногам, стряхивая невидимых сороконожек.
        Морик пожал плечами и перевел взгляд на корчившегося у его ног и подвывавшего второго разбойника.
        - А ты умеешь? - обратился он к нему.
        Парень робко поднял на него глаза и слабо кивнул.
        - Тогда отправляйся к своему дружку, - приказал Морик.
        Парень несмело пополз прочь.
        - Только боюсь, его дружок пойдет ко дну прежде, чем он до него доберется, - заметил Морик, обращаясь к Вульфгару.
        Варвар, похоже, не услышал.
        - Ну, помоги же бедняге, - с вздохом произнес Морик, хватая варвара за руку и заставляя его посмотреть в сторону барахтавшегося в воде налетчика. - Ради меня. Не хочется встречать ночь, имея на совести чужую смерть.
        Вздохнув, Вульфгар вытянул громадные ручищи. Ухватив стоявшего на четвереньках бандита одной рукой за ремень, другой - за воротник, он поднял его в воздух и, сделав разбег в три шага, закинул его далеко в море. Бедняга полетел дальше своего захлебывающегося приятеля и с громким всплеском ударился животом о воду.
        Вульфгар позабыл о нем раньше, чем он упал. Варвар развернулся спиной к морю и, мысленно приказав Клыку Защитника вернуться, стремительно прошел мимо Морика, склонившегося перед своим грозным другом в почтительном поклоне.
        Морик догнал его уже в самом конце причала.
        - Они все еще возятся в воде, - заметил он. - Толстяк, вот дурак, цепляется за своего дружка и тащит его под воду. Может, они оба утонут.
        Вульфгара, казалось, это нисколько не волновало, и Морик доподлинно знал, что варвар действительно ничего не чувствует по отношению к этим беднягам. Поэтому он последний раз оглянулся в сторону бухты и только пожал плечами. В конце концов, эти ребята сами напросились. С Вульфгаром, сыном Беарнегара, шутки плохи.
        Скоро Морик тоже выбросил их из головы - хотя судьба незадачливых бандитов и до этого не слишком его заботила - и переключился мыслями на своего товарища. Ведь этого удивительного человека учил искусству боя сам темный эльф!
        Морик поежился, но Вульфгар слишком ушел в себя, чтобы это заметить. Бродяга подумал о другом дроу, том самом, что так неожиданно заявился к нему, приказал следить за Вульфгаром и даже заплатил вперед (а также ясно дал понять, что если Морик подведет, то наниматель будет очень недоволен). Больше дроу не напоминал о себе, к большому облегчению Морика, но, тем не менее, Бродяга исправно выполнял свою часть договора и присматривал за Вульфгаром.
        Хотя Морик вынужден был признать, что сейчас многое изменилось. Он завязал знакомство с варваром из корыстных целей, отчасти опасаясь дроу, отчасти - самого Вульфгара, поэтому и желал узнать побольше об этом странном человеке, ставшем его соперником на улицах Калимпорта. Так было в начале. Теперь он уже не боялся Вульфгара, зато начал бояться за него, за этого великана, измученного какой-то глубокой душевной болью. Он почти забыл о темных эльфах, много недель не дававших о себе знать. К своему изумлению, Морик полюбил Вульфгара, ему нравилось проводить с ним время, несмотря на то, что варвар нередко бывал не в духе.
        Морик даже чуть было не рассказал Вульфгару о посещении темного эльфа. Чуть было… Однако Морик был расчетлив, этого у него не отнять, и та часть его существа, благодаря которой он сумел выжить во враждебном уличном мире Лускана, убедила его, что это никому не принесет ничего хорошего. Если темные эльфы решат уничтожить Вульфгара, они это сделают независимо от того, будет он о них знать или нет. Дроу владеют сокрушительной магией, и все они - непревзойденные воины. Но если дроу, прикончив беднягу Вульфгара, прознают о том, что Морик их предал…
        Неприятный холодок пробежал по спине Бродяги, усилием воли он отогнал эти мысли прочь и снова задумался о своем друге. Странно, но Морик видел, что у него добрая душа, что этот человек мог бы быть (да и был когда-то) благородным, могучим воином, вождем многих людей, но по какой-то причине все от него отвернулись.
        Так теперь обстояло дело. И Морик испытывал к Вульфгару какое-то странное, почти родственное чувства. Ведь если бы мать Бродяги не умерла при родах, а отец не бросил бы его…
        Глядя на Вульфгара, Морик невольно думал, что мог бы стать таким, как он, или таким, каким варвар был когда-то. Их роднила отверженность от других людей. Истинной причиной его привязанности к Вульфгару, причиной, по которой он не отходил от него, были не темные эльфы, и не то, что дружба с Вульфгаром принесла ему еще большее уважение уличного сброда, и даже не корысть. Бродяга мог удивляться самому себе, но не мог отрицать, что относится к огромному варвару как к младшему брату.
        День близился к концу, и надвигалась ночь. Наступало время Морика и Вульфгара, время ночной жизни улиц Лускана.
        Часть 1
        НАСТОЯЩЕЕ
        У меня на родине, в Мензоберранзане, городе, где мои соплеменники строят дьявольские козни друг против друга и получают истинное наслаждение, если соперник погибает мучительной смертью, всегда нужно смотреть в оба и быть готовым ко всему. Если темный эльф не будет настороже, его ждет скорая гибель, поэтому в Мензоберранзане не принято употреблять различные одурманивающие курения и напитки.
        Правда, есть исключения. На церемонии окончания Мили-Магтир, школы воинов, которую прошел и я, выпускники должны были принять участие в настоящей оргии, сопровождавшейся воскурением дурманящих трав и совокуплением со жрицами из Арак-Тинилит, - это бездумный разгул страстей, которому предаются самозабвенно, не заботясь о последствиях,
        Я не стал принимать в нем участие, хотя тогда и не вполне понимал почему. Мне казалось, это было противно моей нравственности (я и по сей день так считаю), к тому же обесценивало веща, которыми я дорожил и которые чтил. Теперь, мысленно возвращаясь к тем дням, я лучше понимаю, почему во мне родилось такое отвращение. Не говоря уже о моральной стороне, очень важной для меня, мне была неприятна сама мысль о том, что мой разум затуманится под воздействием зелий. Едва почувствовав опьяняющие пары курений, все мое существо восстало, но лишь недавно я стал осознавать, почему именно мне так претит любое опьянение и я не допускаю ничего подобного в своей жизни.
        Все эти зелья и курения плохо влияют на тело - притупляют рефлексы и лишают способности ориентироваться в пространстве и времени, но страшнее то, что они двояко воздействуют на разум. Во-первых, они стирают и болезненные, и приятные воспоминания, а во-вторых, уничтожают мысли о будущем. Все опьяняющие вещества запирают человека в настоящем, где он может не заботиться о грядущем и позабыть о прошлом. Это ловушка, бездумное погружение в сиюминутное наслаждение, тупик. Одурманенный человек нередко решается на безрассудные поступки, потому что отравляющие вещества заглушают не только внутренний голос, но даже инстинкт самосохранения. Разве мало юных воинов под воздействием яда очертя голову бросаются на превосходящего их по силам врага, на верную гибель? Разве мало молодых женщин рожают детей, зачатых от случайных любовников, которых они ни секунды не рассматривали бы в качестве будущего мужа, будучи трезвыми?
        Это ловушка безысходности, чего я совершенно не терплю. В моей жизни всегда есть место надежде на будущее, упованию, что будущее будет лучше прошлого, если, конечно, я приложу к этому силы. Чувство удовлетворения можно испытать лишь тогда, когда сам творишь собственную жизнь, потому что истинная радость всегда связана с ощущением, что ты чего-то достиг. Как можно позволить себе минутную слабость, если она в состоянии разрушить все, чего добился и к чему только стремишься? Как бы я мог выстоять перед всеми невзгодами, если бы мой мозг был затуманен отравой, не позволяющей мне вынести верное суждение или найти правильное решение?
        К тому же нельзя недооценивать те подводные камни, которые таит в себе употребление таких веществ. Ведь если бы я тогда, во время церемонии, позволил разгульному вихрю подхватить меня и предался бы разврату с одной из жриц, мог бы я с тем же благоговением думать потом об истинной любви?
        Вряд ли. Чувственное наслаждение должно быть, на мой взгляд, наивысшим накалом физического желания в единстве со стремлениями души и рассудка, это результат полной отдачи своего тела и духа другому существу, к которому чувствуешь безусловное доверие и уважение. Совокупление на церемонии выпуска ничего общего с этим идеалом не имело: грубое телесное действо, так сказать, обмен товаром. Никакого полета чувств, никакого духовного опыта и никакой истинной радости там возникнуть не могло.
        Я не могу жить в таком безнадежном, животном довольстве, где нет места более высоким стремлениям.
        Поэтому я не признаю использования дурманящих веществ, за очень редкими исключениями. И хотя я никогда не стану судить приверженного к ним человека, мне будет жаль его опустошенную душу.
        Что заводит человека в этот капкан? Наверное, боль или такие страшные воспоминания, с которыми он не может справиться. Опьянение действительно может приглушить боль, причиняемую прошлым, за счет надежды на будущее. На мой взгляд, плата слишком высока.
        Я все думаю об этом и боюсь за своего бедного друга Вульфгара. Кто знает, в чем он ищет спасение от своих мук?
        Дзирт До'Урден
        Глава 1
        ПОРТ
        - До чего я не люблю этот город, - заметил одетый в мантию чародей Робийярд, обращаясь к капитану Дюдермонту, командиру «Морской фей», как раз в тот момент, когда трехмачтовая шхуна обогнула длинный мол и перед ними открылась бухта северного порта Лускана.
        Дюдермонт, высокий, статный мужчина с повадками аристократа, спокойный и неторопливый, только кивнул в ответ на это заявление. Он уже не раз это слышал. Взглянув на вырисовывавшиеся на горизонте очертания города, он различил характерный абрис Гостевой башни Аркана, знаменитой гильдии чародеев Лускана. Именно из-за нее Робийярд и недолюбливал этот порт, хотя никогда особенно не распространялся об этом, но мимоходом отпускал замечания о «недоумках», заседавших в Гостевой башне, Я их неспособности отличить настоящего волшебника-виртуоза от искусного трюкача. Капитан подозревал, что когда-то Робийярду было отказано в приеме в гильдию.
        - Но почему Лускан'? - не успокаивался чародей, - Разве Глубоководье не больше подходит для наших цепей? На всем Побережье Мечей это лучшее место для ремонта.
        - Лускан был ближе, - коротко ответил капитан.
        - Ну, может, дня на два, не больше, - фыркнул маг.
        - Если бы за эти два дня мы попали в шторм, поврежденный корпус просто развалился бы надвое и все мы пошли бы на корм рыбам, - отозвался капитан. - Не слишком ли большая цена за уязвленное самолюбие одного-единственного человека?
        Робийярд хотел возразить, но тут до него дошло, что имел в виду капитан. Маг помрачнел.
        - Если бы я так удачно не рассчитал последний взрыв, пираты бы нас разделали под орех, - пробормотал он после паузы.
        Дюдермонт не стал спорить. Что правда, то правда - Робийярд отлично показал себя в последней стычке с пиратами. Несколько лет тому назад «Морская фея» - тогда еще совсем новое, гораздо более крепкое и быстроходное судно, - была построена правителями Глубоководья специально для охоты на пиратов. «Морская фея» справлялась со своей задачей настолько успешно, что, когда впередсмотрящий неподалеку от Лускана, в северных водах моря Мечей, сообщил о двух пиратских суднах, капитан Дюдермонт не поверил своим ушам. Одной репутации его корабля было достаточно, чтобы пираты многие месяцы носа не совали в здешние воды.
        Но эти пираты объявились не в надежде на легкую поживу за счет купеческих кораблей, а ради мести, и они хорошо подготовились к сражению: на борту каждого корабля была установлена небольшая катапульта, имелся отряд стрелков и пара магов. Однако даже при таком положении дел опытная команда «Морской феи» при поддержке Робийярда, уже больше десяти лет оттачивавшего магическое мастерство в морских баталиях, легко справилась с противником. Робийярд создал иллюзию тонущей «Морской феи» с обрушившейся фок-мачтой и десятками трупов на палубе. Пиратские корабли кружили вокруг терпящего бедствие судна как голодные волки, потом один зашел с правого, другой - с левого борта, желая окончательно добить тонущий корабль.
        На самом деле «Морская фея» почти не пострадала, потому что Робийярд успешно отражал все магические атаки вражеских колдунов, а маленькие катапульты не могли нанести особого вреда хорошо укрепленному корпусу судна.
        Лучники Дюдермонта, все превосходные стрелки, принялись осыпать стрелами слишком близко подошедших пиратов, сама же шхуна с непревзойденной точностью и быстротой подняла паруса и проскользнула между двумя вражескими кораблями, команды которых замерли от изумления.
        Робийярд наслал на корабли противников заклинание тишины, чтобы их маги не могли произнести заградительные заклинания, а сам создал и один за другим обрушил на врага три огненных шара - бах! бах! бах! - по одному на палубы, а один между судами. Затем последовала перестрелка. Орудия «Морской феи» выстрелили ядрами, нанося еще больший ущерб парусам и такелажу, а также смоляными шарами, чтобы огонь разгорелся сильнее.
        Пиратские суда, со сломанными мачтами, неуправляемые, объятые пламенем, вскоре пошли ко дну. Причем пожар был таким сильным, что команде «Морской феи» удалось поднять живыми на борт из холодных океанских волн всего несколько человек.
        Сама «Морская фея» тоже получила повреждения. Ей не удалось сохранить все паруса, а над самой ватерлинией зияла основательная пробоина. Дюдермонту пришлось поставить почти треть команды на откачку воды, вот почему он и решил зайти в ближайший порт - Лускан.
        Он и правда считал, что так будет лучше всего. Капитан предпочитал этот порт гораздо большему порту Глубоководья, хотя именно последний поддерживал его и платил деньги, и к тому же там Дюдермонт мог воспользоваться гостеприимством почти любого знатного дома. Зато в Лускане его матросы, не имеющие соответствующего воспитания и положения, непритязательные в своих желаниях люди, могли рассчитывать на гораздо более теплый прием, чем в чопорном Глубоководье. В Лускане, как и в Глубоководье, существовало четкое разделение на классы, однако низы Лускана были все же дружелюбнее, чем Глубоководья.
        Судно входило в гавань, и со всех причалов неслись приветственные крики, потому что «Морскую фею» хорошо знали здесь и чтили. И простые рыбаки, и торговые моряки со всего Побережья Мечей были полны благодарности к капитану Дюдермонту и его команде за их славный труд.
        - По-моему, здесь отлично, - заметил капитан.
        - В Глубоководье еда, женщины и развлечения лучше, - буркнул Робийярд.
        - Зато чародеи хуже, - не удержался от колкости Дюдермонт. - Всем известно, что Гостевая башня - самая уважаемая среди гильдий чародеев во всех Королевствах.
        Робийярд крякнул, тихонько выругался и демонстративно отвернулся.
        Капитан на него не смотрел, но вскоре по топоту тяжелых сапог за спиной понял, что чародей ушел.

* * *
        - Ну, давай по-быстрому, - вкрадчиво произнесла девушка, отбрасывая назад грязные светлые волосы и капризно надув губки. - Просто чтобы мне немножко успокоиться перед долгой ночью в зале.
        Громадный варвар провел языком по зубам; во рту, казалось, ночевал эскадрон. Отработав ночь в таверне «Мотыга», Вульфгар ушел на мол, чтобы продолжить там пить с Мориком. Как всегда, собутыльники оставались в порту, пока не рассвело. После Вульфгар приплелся в «Мотыгу», бывшую ему одновременно и домом, и местом работы, и сразу завалился в постель.
        Однако здесь его нашла эта женщина. Делли Керти работала в таверне подавальщицей и была любовницей Вульфгара в течение последних месяцев. Раньше он относился к ней как к приятной забаве, отвлекавшей его от мрачных мыслей, что-то вроде льда в стакане виски, а позже - как к заботливому другу. В первые трудные дни в Лускане Делли опекала его. Она заботилась о его нуждах, физических и душевных, и при этом не задавала вопросов, не судила, не просила ничего взамен. Но не так давно в их отношениях что-то изменилось, причем заметно. Теперь Вульфгар прочнее утвердился в своей новой жизни, которая почти целиком была посвящена тому, чтобы стереть из памяти годы, проведенные в плену, и стал иначе относиться к Делли Керти.
        В душе она была ребенком, маленькой девочкой, нуждавшейся в защите и опеке. Вульфгар, которому было уже хорошо за двадцать, был на несколько лет старше нее. И теперь вдруг он стал ведущим в их отношениях, и потребности Делли незаметно стали заслонять его собственные.
        - Ну, Вульфгар, у тебя же найдется десять минут для меня, - проворковала она, подходя ближе, и пробела ладонью по его щеке.
        Вульфгар сжал ее запястье и нежно, но твердо отвел ее руку.
        - Ночь выдалась долгой, - ответил он. - Я надеялся как следует отдохнуть перед работой у Арумна.
        - Но мне не терпится…
        - Как следует отдохнуть, - повторил варвар, нажимая на каждое слово.
        Делли отшатнулась от него, и выражение ее лица сразу превратилось из соблазнительно-капризного в холодное и безразличное.
        - Ну и черт с тобой, - резко бросила она. - Думаешь, ты единственный, кто не прочь переспать со мной?
        Вульфгар не стал подыскивать красноречивых фраз и разубеждать ее. Он сообщил ей единственную правду - что ему все равно и что вся его жизнь - эти драки, пьянство - просто попытка спрятаться от самого себя. Что он действительно уважает Делли, она ему нравится, но он воспринимает ее как друга, - точнее, воспринимал бы, если бы считал ее другом. Ему не хотелось сделать ей больно.
        Делли растерянно стояла перед ним и мелко дрожала. В тонкой сорочке она вдруг почувствовала себя совсем раздетой и. обхватив плечи руками, опрометью бросилась вон из его комнаты, громко хлопнув дверью.
        Вульфгар прикрыл глаза и покачал головой. Услышав, как снова хлопнула дверь и раздались торопливые шаги вниз к выходу на улицу, он горько усмехнулся. Грохнула и наружная дверь, и варвар понял, что весь этот спектакль был устроен для него - пусть он знает, что она действительно отравилась искать утешение в объятиях другого мужчины.
        Варвар знал, что у девчонки непростой характер, в ее душе была еще большая смута, чем в его собственной, если только такое возможно представить. Поразительно, что у них вообще все зашло так далеко. Вначале их взаимоотношения были простыми и определенными: мужчина и женщина, нуждавшиеся друг в друге. Но теперь все усложнилось, простая необходимость переросла в душевную потребность, в желание иметь опору. Делли хотела, чтобы Вульфгар защищал ее, стал бы ее пристанью, говорил, как она красива, а варвар между тем сознавал, что не может позаботиться о себе, не говоря уж о ком-то другом. Делли нужно было, чтобы он ее любил, а любви-то Вульфгар и не мог ей дать. Внутри у него были только боль и ненависть, память о демоне Эррту, о заключении в Бездне, где прошло шесть долгих лет его мучений.
        Вульфгар вздохнул и потер веки, прогоняя сон, потом дотянулся к бутылке, но она оказалась пуста. Раздраженно фыркнув, он запустил ее через всю комнату, и она хлопнулась о стену, разлетевшись вдребезги. На какой-то миг он представил, что бутылка попала в лицо Делли Керти. Вульфгар испуганно замер, но не удивился. Внутри вертелось смутное подозрение: уж не преднамеренно ли Делли довела его до этого; может, эта девушка вовсе не невинный ребенок, а коварная охотница? Может, когда она впервые пришла к нему, предлагая удовольствие, то хотела лишь воспользоваться его душевной слабостью и завлечь в западню? Может, она хочет женить его на себе? Может, задалась целью спасти его, чтобы потом он спас ее от того презренного существования, на которое она себя обрекла, став кабацкой девкой?
        Вульфгар вдруг заметил, как побелели костяшки на его сжатых кулаках, и старательно разжал ладони» сделав несколько глубоких вдохов. Вздохнув еще раз и снова проведя языком по нечищеным зубам, варвар встал и потянулся всем своим громадным телом. Он проделывал это каждый день, но сегодня обнаружил, что кости и мышцы ноют больше, чем обычна Вульфгар посмотрел на свои мощные руки, по-прежнему необычайно крепкие и сильные, однако от него не могло укрыться, что мускулы как-то обмякли и кожа на них вроде бы несколько обвисла.
        Теперь начало его дня было так не похоже на утра в Долине Ледяного Ветра много лет назад, когда он с рассвета трудился со своим приемным отцом Бренором, работая в кузнице, таская громадные камни или же охотясь на дичь или всякую нечисть вместе с Дзиртом, своим боевым наставником и другом, проводя весь день с утра до ночи в упражнениях и беготне. Тогда он бывал совершенно изнурен, но то было физическое напряжение, а не душевное. Тогда он не чувствовал боли и тело не ныло.
        Сейчас источником боли была тьма, поселившаяся в его сердце, она угнетала больше всего.
        Он пытался получше припомнить те ушедшие годы, когда он работал и сражался бок о бок с Бренором и Дзиртом или целыми днями носился по склонам Пирамиды Кельвина, одиноко стоявшей горе в Долине Ледяного Ветра, стараясь угнаться за Кэтти-бри…
        1увва Вульфгар подумал о ней, его обдало холодом, внутри воцарилась пустота, куда стали немедленно проникать образы Эррту и его прихвостней. Однажды одна из его прислужниц, отвратительный суккуб, приняла вид Кэтти-бри, да так, что и отличить было нельзя, а Эррту внушил варвару, будто ему удалось заманить девушку в ловушку и теперь она будет терпеть те же вечные муки, что и Вульфгар, из-за Вульфгара.
        Эррту поставил суккуба с внешностью Кэтти-бри перед варваром, которому пришлось в ужасе наблюдать. как он не торопясь отрывает ей конечности и постепенно пожирает заживо, смакую теплую кровь.
        Хватая ртом воздух, Вульфгар пытался мысленно вернуть в памяти образ живой, настоящей Кэтти-бри. Он любил ее. Пожалуй, это была единственная женщина, которую он когда-либо любил, но теперь она была навсегда потеряна для него. Хотя он вполне мог отправиться в Десять Городов и разыскать Кэтти-бри, между ними все было кончено. Он утратил ее из-за Эррту, так искалечившего его душу.
        День приближался к концу, и вскоре Вульфгару нужно было приступать к своим обязанностям вышибалы в заведении Арумна Гардпека. Он сказал Делли правду, ему действительно нужно было хорошенько отдохнуть, поэтому он свалился на кровать и забылся тяжелым сном.
        Когда Вульфгар приплелся в переполненный людьми зал «Мотыги», на Лускан уже давно опустилась ночь.
        - Снова опоздал, хотя чему тут удивляться, - заметил хозяину тощий парень с глазками-бусинами, по прозвищу Лягушачий Джози, завсегдатай бара и друг Арумна, когда они оба приметили входящего варвара. - Работает все меньше, а пьет все больше.
        Арумн Гардпек, бывший, в сущности, добрым, но строгим и расчетливым человеком, по обыкновению предложил Джози заткнуться, но при этом не мог не признать, что он прав. Арумну больно было видеть, как Вульфгар скатывается все ниже и ниже. За несколько месяцев, прошедших со дня его появления в Лускане, хозяин успел подружиться с громадным варваром. Сначала его привлекла в Вульфгаре лишь его необычайная сила - такой здоровяк мог бы стать благословением для кабака, расположенного в неспокойной портовой части города. Однако после первого же разговора с великаном Арумн понял, что их свяжут не только деловые отношения. Он очень полюбил варвара.
        Но Джози не уставал напоминать ему о том, чем все это чревато: большинство могучих вышибал заканчивали свою карьеру в сточных канавах, а их тела пожирали крысы.
        - Неужели солнце только что скрылось за горизонтом? - не преминул поинтересоваться Джози, когда Вульфгар, зевая, проходил мимо него.
        Варвар остановился, медленно повернулся и тяжело уставился на тщедушного Джози.
        - Уже полночи прошло, - сообщил Джози, но тон его из язвительного превратился в дружеский, - однако я тут последил вместо тебя за порядком. Я бы тоже мог поставить на место нескольких смутьянов.
        Вульфгар с сомнением поглядел на него.
        - Да тебе слабо даже высадить дубиной оконное стекло, - бросил он, снова зевнув.
        Джози, всегда бывший трусом, проглотил оскорбление, тряся головой и подобострастно улыбаясь.
        - Мы же оговаривали, в котором часу ты приступаешь к работе, - сурово вмешался Арумн.
        - Когда я действительно тебе нужен, - парировал ему Вульфгар. - По твоим словам, мое время наступает после полуночи, потому что раньше потасовок почти не бывает. Ты говорил, что моя работа начинается с заката, но на самом деле я здесь необходим гораздо позже.
        - Справедливо, - согласился Арумн, а Джози только крякнул. Ему очень хотелось, чтобы этого верзилу как следует приструнили. - Но теперь кое-что изменилось, - продолжал хозяин. - О тебе ходят разные слухи, и врагов у тебя немало. Каждую ночь ты являешься все позже, и твои… наши недоброжелатели это подмечают. Боюсь, этак ты однажды придешь среди ночи и обнаружишь всех нас мертвыми.
        Вульфгар недоуменно посмотрел на него и, отмахнувшись, отвернулся.
        - Вульфгар, - властно окликнул его Арумн. Варвар обернулся, недовольно глядя на него. - Прошлой ночью у меня пропало три бутылки, - негромко и спокойно сказал хозяин, но по его тону было заметно, что он встревожен.
        - Ты обещал, что у меня будет столько выпивки, сколько я захочу, - возразил Вульфгар.
        - У тебя, а не у твоего паршивого дружка.
        Слышавшие этот разговор изумленно воззрились на Арумна, поскольку не многие в Лускане отважились бы говорить так о Морике Бродяге.
        Вульфгар опустил глаза и усмехнулся, тряхнув головой.
        - Добрый мой Арумн, - начал он, - может, ты сам скажешь Морику, что отказываешь ему в выпивке?
        Арумн прищурился, но Вульфгар с вызовом посмотрел ему в глаза.
        Как раз в этот момент в баре появилась Делли Керти с покрасневшими глазами и высохшими следами слез на щеках. При взгляде на нее Вульфгара кольнуло чувство вины, но он никогда не признал бы этого при всех. Он развернулся и приступил к своим обязанностям, отправившись усмирять пьяного, который уж слишком расшумелся.
        - Он забавляется с ней, как с игрушкой, - обратился Лягушачий Джози к Арумну.
        Арумн только сокрушенно вздохнул. Трактирщик и правда полюбил великана-варвара, но тот вел себя все более вызывающе, и эта привязанность стала угасать. Делли уже несколько лет была Арумну все равно как дочка. Если Вульфгар действительно использует девушку, не считаясь с ее чувствами, то им придется всерьез выяснять отношения.
        Арумн перевел взгляд с Делли на Вульфгара, который как раз ухватил крикуна за глотку, поволок к двери и отнюдь не ласково вышвырнул на улицу.
        - Парень ничего не сделал, - посочувствовал Джози. - Если так и дальше пойдет, останешься без клиентов.
        Арумн только вздохнул.

* * *
        В противоположном углу бара сидели трое мужчин, тоже с большим интересом следившие за действиями Вульфгара.
        - Не может быть, - пробормотал один из них, худой бородач. - Неужто мир настолько мал?
        - Да говорю тебе, это он, - отозвался тот, что сидел в середине. - Тебя тогда на «Морской фее» еще не было. Такого, как Вульфгар, не забудешь. Плыл я с ним от Глубоководья до Мемнона, а потом обратно, и скучать без драк с пиратами нам не приходилось.
        - Да, такого, пожалуй, не худо иметь на борту, когда встречаешься с пиратами, - вставил третий, Вайлан Миканти.
        - Это точно! - сказал второй. - Хотя его товарищ еще почище будет. Да ты его знаешь. Темнокожий такой, с виду щупленький, а дерется, как раненый сахуагин, а клинок, точнее, пара клинков мелькают у него быстрее молнии.
        - Дзирт До'Урден? - уточнил бородач. - Этот верзила плавал с эльфом-дроу?
        - Угу, - подтвердил второй, которого теперь все внимательно слушали. Он улыбался во весь рот, поскольку ему приятно было оказаться в центре внимания и не менее приятно вспомнить то захватывающее путешествие, которое свело его с Вульфгаром, Дзиртом и волшебной пантерой.
        - А что Кэтти-бри? - спросил Вайлан, который, как и все остальные члены команды Дюдермонта, не на шутку увлекся прекрасной и сильной девушкой, когда Дзирт снова появился с ней на борту пару лет назад. Дзирт, Кэтти-бри и Гвенвивар много месяцев плыли на «Морской фее» и оказались неплохой подмогой в борьбе с пиратами.
        - Кэтти-бри встретилась нам южнее Ворот Бальдура, - продолжал рассказчик. - Она прибыла вместе с дворфом Бренором, королем Мифрил Халла, на огненной летающей колеснице. Ничего подобного я раньше не видел, говорю вам, а этот неистовый дворф направил колесницу прямо на паруса одного из судов, с которым мы сражались. Потопил весь этот чертов корабль, но все еще рвал и метал, когда мы выловили его из воды!
        - Да ну, брешешь, - встрял тощий матрос.
        - Нет, я тоже это слышал, - возразил Вайлан Миканти. - Слышал от самого капитана, а потом еще от Дзирта и Кэтти-бри тоже.
        Тощий притих. Некоторое время они сидели молча и наблюдали за Вульфгаром.
        - Уверен, что это он? - спросил первый. - Тот самый парень?
        Едва он это произнес, Вульфгар взял Клык Защитника и приставил его к стене.
        - Клянусь своими глазами! - воскликнул второй. - Этот его молот я никогда не забуду. Говорю вам, он может им переломить мачту надвое или со ста шагов попасть в глаз пирату.
        На другом конце зала у Вульфгара состоялось короткое препирательство с одним из посетителей. Потом варвар могучей рукой ухватил его за горло и без малейшего усилия поднял с места, держа на весу. Затем он спокойно направился к двери и выбросил пьянчугу на улицу.
        - В жизни не встречал никого сильнее, - заметил второй матрос, и оба его товарища молча согласились с ним. Они еще немного выпили и посидели в «Мотыге», а потом ушли, торопясь сообщить капитану о том, кого видели.

* * *
        Капитан Дюдермонт задумчиво поглаживал пальцами аккуратно подстриженную бородку, размышляя над тем, что ему только что рассказал Вайлан Миканти. Он выслушал очень внимательно, но все же не поверил. Пару лет назад, в то чудесное время, когда Дзирт и Кэтти-бри вместе с ним плавали и охотились на пиратов вдоль Побережья Мечей, они рассказали ему о печальной судьбе Вульфгара и его ужасной кончине. Их рассказ глубоко поразил капитана, успевшего подружиться с громадным варваром несколькими годами раньше, во время путешествия в Мемнон.
        Кэтти-бри и Дзирт сказали, что Вульфгар погиб, и у капитана Дюдермонта не было причин, сомневаться в этом. И вот вполне заслуживающий доверия человек его команды говорит, что варвар жив и здоров и работает вышибалой в «Мотыге», таверне, в которую и сам Дюдермонт нередко захаживал.
        Представив себе это, капитан припомнил свою первую встречу с варваром и Дзиртом в таверне «Объятия русалки» в Глубоководье. Тогда Вульфгар уклонился от драки с известным смутьяном по имени Банго. А позже он и его друзья совершили славные подвиги: спасли своего маленького друга хафлинга из лап какого-то подлого паши в Калимпорте, отвоевали для дворфского клана Мифрил Халл и многое другое. Трудно было поверить, чтобы такой человек мог стать вышибалой в злачном месте, тем более, будучи мертвым. Это не лезло ни в какие ворота.
        Но тут Дюдермонт припомнил последнее путешествие с дроу и Кэтти-бри к далекому острову в открытом море. Там слепой провидец загадал Дзирту загадку о ком-то, кого эльф считал потерянным навсегда. В тот раз капитан последний раз видел дроу и девушку, они расстались на материковом озере, куда случайно была перенесена «Морская фея».
        Так, может, Вульфгар жив? Капитан Дюдермонт слишком многое повидал на своем веку, чтобы с ходу отвергать такую возможность.
        Однако более вероятным представлялось, что матрос просто ошибся. Вряд ли ему часто доводилось видеть северных варваров, светловолосых силачей. Он мог просто перепутать. Вполне возможно, что в «Мотыгу» нанялся соплеменник Вульфгара, но не он сам.
        Остановившись на этом, капитан выбросил сообщение матроса из головы, поскольку у него было много обязательств и приглашений в благородные семейства и учреждения города.
        Однако тремя днями позже, когда он ужинал в одном из знатных домов Лускана, разговор коснулся гибели самого известного в городе сорвиголовы.
        - Без Громилы в городе намного лучше, - сказал один из гостей. - Он был сущим наказанием.
        - Драчун, каких мало, и ничего более, - отозвался другой, - а на поверку оказался не таким уж сильным.
        - Да ну, он мог остановить пару лошадей на полном скаку! - не согласился первый. - Я сам видел!
        - Да, но одолеть нового парня Арумна Гардпека ему не удалось, - возразил другой. - Громила пытался подраться с ним, но вылетел из «Мотыги», высадив дверь спиной!
        Дюдермонт насторожился.
        - Да-а, тот еще тип, - согласился первый. - Судя по тому, что я о нем слышал, сильнее человека нет, а еще этот его боевой молот! Изумительное оружие.
        При упоминании молота капитан чуть было не поперхнулся - он-то хорошо помнил Клык Защитника.
        - Как его зовут? - спросил он.
        - Кого?
        - Нового парня Арумна Гардпека.
        Двое гостей переглянулись и пожали плечами.
        - Что-то вроде Волк… Вольф… Точно не помню, - ответил первый.
        Пару часов спустя, покинув этот дом, капитан Дюдермонт направился не в порт на свою шхуну, а к пользующейся дурной славой улице Полумесяца, самому опасному району Лускана, где и находилась «Мотыга». Он, не раздумывая, вошел в таверну, приставил к первому же свободному столику стул и, еще даже не сев, заметил великана варвара. Сомнений не осталось, это был Вульфгар, сын Беорнегара. Правда, капитан знал его не близко, да еще и не видел несколько лет, но все же был совершенно уверен. Могучую фигуру, пронзительные голубые глаза, ощущение силы, исходившее от варвара, забыть было невозможно. Правда, он зарос неопрятной бородой, был в грязной одежде и вообще как-то опустился, но все же это был Вульфгар.
        Великан посмотрел в глаза вновь прибывшему и сразу отвернулся, не узнав капитана. При этом Дюдермонт заметил за его широкой спиной великолепный молот Клык Защитника, и его уверенность стала непоколебимой.
        - Будешь пить или надеешься ввязаться в драку?
        Дюдермонт обернулся и увидел стоявшую у его столика молодую женщину с подносом.
        - Ну?
        - Ввязаться в драку? - не поняв, вопросительно повторил капитан.
        - Ну, ты на него так смотришь, - пояснила девушка, махнув в сторону Вульфгара. - Сюда многие приходят, только чтобы подраться, И многих отсюда выносят.
        - Я не хочу драться, - заверил ее Дюдермонт. - Но скажи мне, как его зовут?
        Женщина фыркнула и мотнула головой, очевидно разочарованная.
        - Вульфгар, - ответила она. - Для всех было бы лучше, если бы он никогда здесь не появлялся. - Так и не взяв заказ, она отошла от столика.
        Дюдермонт больше не обращал на нее внимания, зато во все глаза смотрел на громадного варвара. Как он умудрился выжить? Как он мог очутиться здесь? И где Дзирт и Кэтти-бри?
        Капитан молча сидел, разглядывая зал, часы тянулись, и близился рассвет, и в таверне не осталось никого, за исключением его и худого парня у стойки.
        - Пора уходить, - обратился к капитану хозяин.
        Дюдермонт не ответил и продолжал сидеть, и тогда к его столу направился здоровенный вышибала.
        Нависнув над ним, Вульфгар зло посмотрел на сидевшего капитана.
        - Можешь выйти, а можешь вылететь, - грубо заявил он. - Выбирай.
        - Да, ты далеко ушел после той битвы с пиратами к югу от Ворот Бальдура, - неспешно произнес капитан. - Хотя направление, которое ты выбрал, меня удивляет.
        Вульфгар склонил голову набок и некоторое время изучающее рассматривал посетителя. В его глазах промелькнул слабый проблеск узнавания.
        - Ты забыл наше плавание на юг? - не отступал Дюдермонт. - Сражение с пиратом Пиношетом и горящую колесницу?
        - Откуда тебе обо всем этом известно? - удивленно спросил Вульфгар.
        - Известно? - не веря своим ушам, переспросил Дюдермонт. - Вульфгар, ты же плыл на моем судне в Мемнон и обратно, неужели забыл? А твои друзья, Кэтти-бри и Дзирт, плавали со мной несколько лет назад, но тогда они были уверены, что тебя нет в живых!
        Великан отшатнулся, словно от пощечины. В его чистых голубых глазах отразилось смятение, целый вихрь чувств - от тоски по утраченному до ненависти. Он не сразу взял себя в руки.
        - Ты ошибся, добрый человек, - наконец, к величайшему изумлению Дюдермонта, заявил он. - Это не мое имя, и говоришь ты не обо мне. А тебе пора уходить.
        - Но, Вульфгар, - попытался возразить капитан и тут же чуть не подпрыгнул от неожиданности, обнаружив, что совсем рядом с ним с угрожающим видом стоит еще один человек, маленький и смуглый. Капитан и не слышал, как он приблизился. Вульфгар взглянул на невысокого человека, потом сделал знак Арумну. Хозяин, чуть замявшись, потянулся и достал бутылку, потом бросил ее через весь зал, и Морик уверенно поймал ее.
        - Ну, так что, выйдешь или вылетишь? - снова обратился Вульфгар к Дюдермонту. Капитана поразило, насколько бесцветным был его голос - не холодным, нет, а совершенно безразличным, - и он понял, что варвар, ни на секунду не задумываясь, вышвырнет его из кабака, если он немедленно не уйдет сам.
        - «Морская фея» будет оставаться в порту еще по меньшей мере неделю, - сообщил он, вставая и направляясь к двери. - Ты будешь желанным гостем на борту, а можешь присоединиться к команде, если захочешь, потому что я ничего не забыл, - твердо добавил он и вышел, а отзвук его слов еще некоторое время звенел в воздухе.
        - Кто это был? - спросил Морик Вульфгара, когда Дюдермонт скрылся в предрассветной тьме.
        - Один дурак, - только и ответил варвар. Он пошел к стойке и демонстративно взял себе еще одну бутылку. Потом с вызовом посмотрел на Арумна и Делли и, тяжело ступая, вышел вслед за Мориком.

* * *
        Путь к докам был неблизкий. Капитана Дюдермонта окружали звуки ночной жизни Лускана - громкие пьяные голоса, доносившиеся из открытых окон кабаков, лай собак, приглушенный шепот в темных уголках, - но капитан ничего не слышал, с головой уйдя в собственные мысли.
        Так, значит, Вульфгар жив, но он в таком состоянии, в каком капитан и представить себе не мог этого доблестного воина. Его предложение присоединиться к команде «Морской феи» было искренним, но по поведению Вульфгара было ясно, что он никогда его не примет.
        Что же Дюдермонту оставалось делать? Он хотел помочь Вульфгару, но был достаточно мудр, чтобы понимать: невозможно помочь человеку, который отвергает помощь.
        - Если уж вы уходите со званого ужина, так будьте любезны предупредить, где вас искать, - с упреком встретили его на корабле.
        Он взглянул вверх и увидел стоящих у фальшборта Робийярда и Вайлана Миканти.
        - Вам не следует ходить в одиночку, - выговаривал Вайлан Миканти, но капитан только отмахнулся.
        Робийярд нахмурился.
        - Разве мало мы нажили врагов за прошедшие годы? - серьезно спросил он. - Разве мало таких, кто охотно выложит полный кошель золота за вашу голову?
        - Затем я и нанял чародея, чтобы смотрел за мной в оба, - невозмутимо ответил Дюдермонт, ступая на сходни.
        Маг только фыркнул - настолько это было лишено смысла.
        - И как же я буду это делать, если даже не знаю, где вы находитесь?
        Дюдермонт остановился, и лицо его расплылось в улыбке.
        - Если ты не можешь при помощи магии обнаружить меня, как же я могу надеяться, что ты сможешь найти тех, кто желает мне зла?
        - Но ведь это правда, капитан, - вмешался Вайлан, тогда как Робийярд густо покраснел. - Многие желали бы встретить вас на улице без охраны.
        - Так что ж мне, ходить со всей командой? - спросил Дюдермонт. - И никому теперь нельзя отлучиться из боязни мести со стороны пиратских дружков?
        - Мало кто из команды ходит в одиночку, - не сдавался Вайлан.
        - А еще меньше тех, кто известен настолько, чтобы стать желанной добычей для пиратов! - сердился Робийярд. - Наши враги не станут нападать на простого матроса, которого легко заменить, зная, что тем самым только разозлят Дюдермонта и правителей Глубоководья, но игра стоила бы свеч, если бы мишенью стал сам капитан «Морской феи»! - Маг глубоко вдохнул и пристально поглядел на капитана. - Вам не стрит ходить одному, - решительно заявил он.
        - Я должен был навестить старого друга, - сказал Дюдермонт в свое оправдание.
        - Которого зовут Вульфгар? - уточнил все подмечавший чародей.
        - Это я так думал, - угрюмо ответил капитан и, поднявшись по сходням, прошел в свою каюту, не сказав больше ни слова.

* * *
        Это была такая отвратительная дыра, что ей даже названия не было, и здесь собирался последний сброд Лускана. То были по большей части моряки, разыскиваемые правителями или разгневанной знатью за разные гнусности. Они не ходили по улицам открыто, потому что небезосновательно боялись ареста и обретались в занюханных углах вроде этого, обычно расположенных на задах каких-нибудь хибар неподалеку от порта.
        Морик Бродяга отлично знал подобные места, поскольку мальчишкой начинал с того, что стоял на шухере у дверей одного из таких заведений, пользовавшегося самой дурной славой. Сейчас он редко посещал такие места. Его достаточно знали и высоко ценили в более приличных заведениях, а также боялись, и это, пожалуй, Морику нравилось больше всего. Здесь же он был всего лишь одним из многих, воришкой, забравшимся в логово убийц.
        Но этой ночью, после того как в «Мотыге» неожиданно возник капитан знаменитой «Морской феи» и встретился с его новым другом Вульфгаром, ему было просто необходимо побывать здесь.
        - Какого роста? - спросил Крипс Шарки, один из двух соседей Морика по столику. Крипс был потрепанным морским волком, на его багровых щеках Клоками росла неухоженная, грязная борода, а один глаз отсутствовал. Посетители частенько называли его Халявщик Крипс, потому что он резво пускал в ход свой старый ржавый кинжал, но никогда не спешил расплачиваться. Крипс был таким скрягой, что даже не хотел раскошелиться на приличную повязку на глаз. Из-под края замызганного платка, обернутого вокруг головы, Морику был виден темный край пустой глазницы.
        - На полторы головы повыше меня будет, - ответил Морик. - Может, на две.
        Крипс бросил взгляд на своего товарища-пирата, колоритного типа. Черные волосы у него на затылке были закручены толстым тугим узлом, а татуировки покрывали все видимые участки кожи, то есть почти все тело, поскольку на нем был только килт из тигровой шкуры. Посмотрев на него, Морик внутренне содрогнулся, потому что хотя и не был с ним лично знаком, но знал ходившие о нем слухи. Пирата звали Ти-а-Никник, и в нем лишь наполовину текла человеческая кровь, другая половина принадлежала куллану - то была загадочная свирепая воинственная раса.
        - «Морская фея» в порту, - заметил Крипс.
        Морик кивнул, потому что и сам видел трехмачтовую шхуну, когда направлялся сюда.
        - У него очень короткая борода, - прибавил Морик, стараясь описать человека возможно точнее.
        - Он сидит прямо? - спросил татуированный пират.
        Морик непонимающе посмотрел на Ти-а-Никника.
        - Как он сидел на стуле, прямо? - пояснил Крипс, сам выпрямляясь, - Так, будто кол проглотил?
        Морик улыбнулся:
        - Да, он прямой и высокий.
        Пираты снова переглянулись.
        - Похож на Дюдермонта, - объявил Крипс. - Собака. Я бы пригоршню золотых отдал, чтобы перерезать ему глотку. Многих моих дружков он пустил ко дну, да и убытки из-за него мы понесли нешуточные.
        Татуированный пират в подтверждение его слов грохнул на стол тяжелый кошель. Морик вдруг заметил, что все разговоры вокруг смолкли и глаза присутствующих обратились на него и его странных собеседников.
        - Ну, Морик, я вижу, тебе нравится, - протянул Крипс, указывая на кошель. - Что ж, он будет твоим, и еще десяток таких кошельков сверх, как я думаю. - Крипс неожиданно вскочил, далеко отшвырнув стул. - Что скажете, парни? - выкрикнул он. - У кого найдется золотой или десять за голову Дюдермонта с «Морской феи»?
        Весь кабак загомонил, выкрикивая проклятия капитану и его команде.
        Но Морик их почти не слышал, потому что во все глаза смотрел на деньги. Дюдермонт приходил встретиться с Вульфгаром. А здесь каждый да еще сотня таких же головорезов в Лускане готовы добавить к этой куче еще по нескольку монет. Дюдермонт знает Вульфгара и доверяет ему. Тысяча золотых. Может, десять тысяч? Он мог бы без труда подобраться к Дюдермонту благодаря Вульфгару. В жадном мозгу вора Морика один за другим просчитывались варианты.
        Глава 2
        В СЕТЯХ ОЧАРОВАНИЯ
        Молодая женщина неслась вниз по тропинке. По плечам рассыпались блестящие черные волосы, зеленые глаза сияли, а на ясном лице играла улыбка.
        Она только что говорила с ним, с Якой Скули, смотрела в его глубокие голубые глаза, видела вьющиеся темные волосы, и одна прядь падала на лоб. Из-за одного этого разговора она теперь бежала, хотя могла бы идти шагом. Эта встреча заставила ее забыть о том, что в дырявые башмаки попадает грязь, а дома на родительском столе в деревянной миске только пустой суп. Все это перестало для нее существовать: и клопы, и грязная вода - все. Она говорила с Якой, и лишь поэтому все внутри у нее смеялось, пело и трепетало.
        По извечной иронии жизни, радость, пробудившаяся в ней после разговора с задумчивым Якой, зажгла остановившийся на ней взор другого человека.
        За двадцать пять лет жизни сердце лорда Ферингала Аука не раз трепетало при виде молодых женщин, по преимуществу купеческих дочек, чьи отцы искали надежное пристанище к северо-западу от Лускана. Его вотчина, деревня Аукни, располагалась вблизи перевала через Хребет Мира, и здесь путешественники могли пополнить запасы и отдохнуть перед опасным переходом в Долину Ледяного Ветра к Десяти Городам и обратно.
        Но никогда еще не случалось, чтобы Ферингалу Ауку, выглянувшему из окна своей нарядной кареты, при виде девушки вдруг стало трудно дышать.
        - Фери, ветер уже несет желтую пыльцу сосен, - послышался голос Присциллы, старшей сестры Ферингала. Она одна называла его Фери, что всегда его раздражала - Залезай обратно в карету! Пыльцы так много, ты же знаешь, как ужасно…
        Она умолкла и внимательно вгляделась в своего брата, который с глупым видом таращился наружу.
        - Фери? - пододвигаясь ближе, окликнула она его, схватила за локоть и встряхнула. - Фери?
        - Кто она? - вымолвил владетель Аукни, даже не расслышав, что говорила сестра. - Что это за ангельское создание, сама воплощенная богиня красоты, олицетворение желаний любого мужчины, чистейший соблазн?
        Присцилла решительно отодвинула брата и сама высунулась из окна.
        - Кто, эта крестьянская девчонка? - недоуменно спросила она, презрительно поморщившись.
        - Я должен узнать, - пробормотал лорд Ферингал, немигающим взором следя из окна за бежавшей девушкой. Однако карета сделала поворот по извилистой дороге, и девушка скрылась из виду.
        - Фери! - строго прикрикнула Присцилла. Она даже как будто хотела шлепнуть его по щеке, но сдержалась.
        Лорд Аукни уже очнулся от своих блаженных грез и предостерегающе посмотрел на сестру.
        - Я непременно узнаю, кто она, - решительно произнес он.
        Присцилла Аук откинулась на спинку сиденья и больше не промолвила ни слова, хотя и была обескуражена столь несвойственным ее брату проявлением чувств. Ферингал всегда был тихим и покладистым. и сварливой сестре, которая была старше его на пятнадцать лет, было несложно им управлять. Присцилле вскоре должно было исполниться сорок, но она была не замужем. Правда, мужчина ей был нужен лишь ради удовлетворения зова плоти, и не более того. Мать умерла при родах Ферингала. отец скончался пятью годами позднее, и Присцилле пришлось одной руководить поместьем при помощи советника, отца Темигаста, пока Ферингал не стал взрослым. Присцилле нравилось сложившееся положение в управлении делами поместья Аукни, при котором ее голос всегда оказывался решающим, несмотря на то что Ферингал уже десять лет как достиг совершеннолетия. У нее никогда не возникало желания обзаводиться новыми членами семьи, и она надеялась, что и у Фери тоже.
        Присцилла бросила последний недовольный взгляд в сторону той девчонки, хотя та давно скрылась за поворотом. Карета теперь тряслась по каменному мостику, перекинутому на крошечный островок, где располагался замок Аук.
        Как и сама деревня Аукни, где жило всего-то человек двести и которую даже не всегда наносили на карты, замок был очень скромным. В нем было с десяток комнат для членов семьи и для Темигаста и еще пять для полудюжины слуг и десятка солдат, служивших здесь. По обе стороны замка стояли две приземистые башни, возвышавшиеся всего на пятнадцать футов, поскольку в Аукни всегда дули сильные пронизывающие ветры. Здесь шутили, что, если ветер внезапно прекратится, все жители в тот же миг попадают наземь - так они привыкли ходить, постоянно нагибаясь вперед» сопротивляясь его порывам.
        - Мне стоит почаще выходить из замка, - заявил лорд Ферингал, когда они с сестрой, миновав вестибюль, прошли в гостиную, где сидел старый Темигаст, писавший один из своих бесконечных морских пейзажей.
        - В деревню, ты имеешь в виду? - саркастически поинтересовалась Присцилла. - Или на хутора, где добывают торф? Все равно: что там, что там - везде только грязь и камни.
        - Зато в этой грязи можно отыскать бриллиант чистейшей воды, - с вздохом возразил лорд, видимо совсем потерявший голову.
        Старый управляющий, услышав странный разговор между братом и сестрой, поднял взгляд от своей картины, удивленно выгнув бровь. Молодые годы Темигаст провел в Глубоководье, а в Аукни попал лет тридцать назад, уже взрослым человеком. Темигаст, в сравнении с ведшим замкнутую жизнь населением Аукни (включая и само владетельное семейство) казавшийся знающим и искушенным в жизни, без труда сдружился с лордом Тристаном Ауком и вскоре добился положения скорее личного советника, чем слуги. Эта искушенность и сейчас сослужила старому Темигасту хорошую службу, поскольку он сразу понял, в чем причина тяжких вздохов молодого господина и каковы возможные последствия.
        - Но она же совсем девочка, - урезонивала Присцилла брата. - Дитя, да к тому же замарашка. - Она взглянула на Темигаста, ища поддержки, поскольку заметила, что он внимательно прислушивается к разговору. - Боюсь, Ферингал потерял голову, - объяснила она. - От крестьяночки. Лорду Аукни нужна грязная, дурно пахнущая крестьянка!
        - Кошмар, - ответил Темигаст с притворным ужасом. На его взгляд и на взгляд любого, кто не жил здесь, лорд Аукни и сам недалеко ушел от крестьянина. Конечно, у Ауков была история, и довольно древняя: замок построили больше шести веков назад Доргенасты, правившие здесь первые двести лет, а потом по брачному соглашению он перешел к Аукам. Однако чем они на деле правили? Аукни располагалась на самой окраине торговых путей, южнее самых западных отрогов Хребта Мира. Большинство торговых караванов, путешествовавших между Десятью Городами и Лусканом, не проходили здесь, предпочитая более прямой путь через скалы много миль восточное. Те же, кто не дерзал воспользоваться тем неохраняемым перевалом, предпочитали переходить горы восточное Аукни, через перевал вблизи города Хандлстоун, где жителей было раз в шесть больше, чем в этой деревушке, и больше ремесленников и припасов.
        Будучи прибрежной деревней, Аукни и здесь не имела выгоды, поскольку располагалась также вдали от маршрутов торговых кораблей. Иногда какое-нибудь судно - по большей части рыбацкий баркас, застигнутый бурей к югу от Дороги Огня, - заплывало в маленькую гавань Аукни, если ему требовался ремонт. Некоторые рыбаки оседали в поместье, но все же количество жителей оставалось здесь почти неизменным с того времени, как лорд Доргенаст и его сторонники, младшие сыновья не слишком знатных семейств Глубоководья, основали поместье. Сейчас число жителей приближалось к двумстам (в основном благодаря переселению гномов из Хандлстоуна) и никогда не превышало его, а бывало и того меньше. Большинство жителей были связаны родственными узами, причем даже не по одной линии, исключая, естественно, Ауков, которые искали супругов в других местах.
        - Неужели нельзя выбрать подходящую невесту в каком-нибудь уважаемом семействе Лускана? - не унималась Присцилла. - Или дочку богатого купца? В конце концов, мы бы нашли хорошее применение богатому приданому.
        - Жену? - со смешком спросил Темигаст. - Не слишком ли мы торопимся?
        - Вовсе нет, - спокойно ответил Ферингал. - Я люблю ее. Я в этом уверен.
        - Вот глупец! - в сердцах воскликнула Присцилла, но Темигаст успокаивающе похлопал ее по плечу, не переставая посмеиваться.
        - Само собой, мой господин, - согласился управляющий, - но, боюсь, знатные господа редко заключают браки по любви. Здесь большое значение имеют положение и состояние, - осторожно договорил он.
        - Я люблю ее! - с вызовом выкрикнул Ферингал.
        - Тогда сделай ее своей любовницей, - невозмутимо посоветовал Темигаст. - Ничего серьезного. Конечно, человеку вашего высокого положения необходимо иметь хотя бы одну, Ферингал даже не нашелся что сказать - его душил гнев. Он развернулся на каблуках и стремительно двинулся в свою комнату.

* * *
        - Ты с ним целовалась? - хихикая, спросила Тори, младшая из сестер Гандерлей. Тори было всего одиннадцать, и она только начинала осознавать разницу между мальчиками и девочками, но быстро набиралась знаний, поскольку ее сестра Меральда, старше ее на шесть лет, влюбилась в Яку Скули - юношу с нежным лицом, длинными ресницами и задумчивыми глазами.
        - Нет конечно, - отозвалась Меральда, отбрасывая длинные черные волосы со смуглого красивого лица, которое мгновенно пленило сердце лорда Аукни, хоть девушка об этом и не подозревала.
        - Но ведь хотела, - поддразнила Тори и рассмеялась, и Меральда заодно с ней,
        - Это точно, - созналась старшая сестра.
        - И дотронуться тоже, - продолжала младшая. - Ах, обнять и поцеловать! Милый, дорогой Яка! - И Тори громко чмокнула губами и, повернувшись спиной к сестре, обхватила себя руками за плечи, чтобы сзади казалось, будто кто-то обнимает ее.
        - Прекрати! - воскликнула Меральда, весело хлопая ее по спине.
        - Но ты же с ним даже не целовалась, - сказала Тори. - Почему, если тебе хотелось? Или он не хотел?
        - Это для того, чтобы он думал об этом еще больше, - объяснила Меральда. - Чтобы он думал обо мне все время. Чтобы мечтал обо мне.
        - Но если ты этого хочешь…
        - Я хочу большего, - перебила ее Меральда, - и если выждать, то он потом умолять будет. А если я заставлю его умолять, то смогу получить от него все, что я хочу.
        - А чего больше? - смутившись, спросила Тори.
        - Стать его женой, - решительно заявила Меральда.
        Тори обмерла. Она схватила соломенную подушку и дала сестре ею по голове.
        - Нет, ты никогда!.. - выкрикнула она слишком громко.
        Занавеска, отделявшая их спальню, тотчас же отодвинулась, и отец девочек, Дони Гандерлей, крепкий мужик, работавший на торфяниках, с темной от солнца и грязи кожей, сунул голову в их закуток.
        - Вам уже давно пора спать, - сердито сказал он.
        Обе девчонки мигом прыгнули на колючие, набитые соломой тюфяки и натянули до самых подбородков одеяла, не переставая тихонько хихикать.
        - Ну, нет, я не потерплю всяких глупостей! - взревел Дони и пошел на них, раскинув руки, как громадная хищная птица. Они затеяли веселую возню, закончившуюся всеобщими объятиями.
        - А теперь спать, - негромко сказал Дони чуть позже. - Мама плохо себя чувствует, а вы своим смехом не даете ей заснуть.
        Он поцеловал обеих дочерей и вышел. Девочки, чтившие отца и тревожившиеся за мать, которой сегодня было хуже, чем обычно, успокоились и задумались каждая о своем.
        Признание Меральды удивило и напугало Тори. С одной стороны, ее страшило, что сестра может выйти замуж и покинуть отчий дом, а с другой стороны, сладким трепетом наполняла мысль, что когда-нибудь она тоже станет молодой женщиной, как ее сестра.
        Меральда же, лежавшая рядом, сгорала от нетерпения. Она уже целовалась с мальчиком, точнее, с несколькими, но всегда из любопытства или потому, что подружки подзуживали. Впервые ей самой хотелось кого-то поцеловать. Как ей хотелось поцеловать Яку Скули! Поцеловать и провести пальцами по его вьющимся темным волосам. Погладить мягкую гладкую щеку, и чтобы он тоже перебирал руками ее густые волосы, ласкал лицо…
        И Меральда погрузилась в сладкий сон.

* * *
        Неподалеку, в постели не в пример более удобной, в гораздо более красивой и просторной комнате лорд Ферингал зарылся в пуховые подушки. Ему хотелось забыться в мечтах о девушке из деревни, которую он сжимал бы в объятиях, не думая о своем треклятом положении; делать то, что хочется, и чтобы не вмешивались ни сестра, ни старый Темигаст.
        Видимо, желание забыться было слишком сильным, потому что Ферингал в полусне без конца ворочался и метался в огромной мягкой постели, сбивая простыни. Еще хорошо, что он вцепился в подушку, потому что она уберегла его голову, когда он свалился с кровати на пол.
        Ферингал не сразу выпутался из белья и стал мерить шагами комнату, почесывая голову. Никогда еще он не был так взбудоражен. Что же с ним сделала эта чаровница?
        - Стакан теплого козьего молока, - пробормотал он себе под нос, решив, что это его успокоит и поможет заснуть. Ферингал тихонько вышел из комнаты и стал спускаться по узкой лестнице. На полпути он замер, услышав доносившиеся снизу голоса.
        Он узнал гнусавый голос сестры, потом раздался смех. Ее и старого, страдающего одышкой Темигаста. Что-то насторожило Ферингала, каким-то шестым чувством он понял, что причина их веселья - он сам. Крадучись он дошел до перекрытия первого этажа и замер в тени каменной балюстрады.
        Присцилла сидела с вязаньем на диване, а напротив нее на стуле с высокой спинкой, с графинчиком виски в руке, устроился Темигаст.
        - О, я люблю ее, - передразнила Присцилла, откладывая спицы; чтобы театрально откинуть руку. - Я жить без нее не могу!
        - А ведь все эти годы как-то жил, и неплохо, - подыграл ей Темигаст.
        - Но я устал, мой верный слуга, - ответила Присцилла, подражая голосу брата. - Ведь занятия любовью отнимают столько сил!
        Темигаст подавился напитком, а Присцилла залилась смехом.
        Этого уж Ферингал не мог стерпеть. Он бросился вниз по лестнице вне себя от гнева.
        - Хватит! Хватит, я сказал! - закричал он.
        Застигнутые врасплох, оба обернулись к нему и прикусили языки, хотя Присцилла с трудом сдерживала смех.
        Лорд Аукни грозно взглянул на нее, сжав кулаки. Никогда еще домочадцы не видели этого тихоню в таком гневе.
        - Как ты смеешь? - спросил он сквозь зубы. Губы его дрожали. - Так насмехаться надо мной!
        - Это просто шутка, мой господин, - несмело вмешался Темигаст, надеясь как-то сгладить неловкость, - и более ничего.
        Ферингал пропустил слова управляющего мимо ушей и обратил весь свой гнев на сестру.
        - Что ты знаешь о любви? - выкрикнул он. - Да ты ни разу в своей разнесчастной жизни даже не испытывала желания! Ты же понятия не имеешь, что значит спать с мужчиной, разве не так, дорогая сестренка?
        - Тебе известно не так много, как ты думаешь, - оборвала его Присцилла, отбрасывая в сторону вязание, чтобы подняться с дивана. Она осталась сидеть только потому, что Темигаст крепко ухватил ее за колено. Женщина немного остыла, но старик взглядом показал ей, чтобы она внимательнее следила за своими словами и не сболтнула лишнего.
        - Мой дорогой лорд Ферингал, - негромко начал слуга, - ваши желания вполне понятны. Их даже нужно воспринимать как признак хорошего здоровья, хотя и несколько запоздалый. Я ничуть не сомневаюсь, что сердце ваше тоскует по этой сельской девушке, но не вижу ничего дурного в том, что вы сделаете ее своей любовницей. Должен сказать, так было заведено среди прежних владетелей Аукни, да и в других владениях тоже.
        Ферингал глубоко вздохнул и покачал головой.
        - Я люблю ее, - сказал он. - Неужели вы не можете понять?
        - Я ее даже не знаю, - решила вмешаться Присцилла. - Она, скорее всего торфяные брикеты делает, и руки у нее черные.
        Ферингал угрожающе шагнул к ней, но Темигаст с неожиданным для его возраста проворством преградил ему дорогу и легонько подтолкнул молодого человека к стулу.
        - Я верю вам, Ферингал. Вы ее любите и хотите спасти.
        Это несколько сбило молодого лорда с толку.
        - Спасти? - переспросил он.
        - Ну конечно, - подтвердил Темигаст. - Вы - благородный лорд, владетель Аукни, и только в вашей власти поднять эту девочку из ничтожества.
        Ферингал некоторое время обдумывал его слова, а потом пробормотал:
        - Да, да.
        - Сколько раз я такое видел, - сказал Темигаст, покачивая головой. - Это болезнь всех молодых господ, жажда спасти какую-нибудь крестьяночку. Это пройдет, лорд Ферингал, и будьте уверены, что вы вполне сможете насладиться обществом этой девочки.
        - Ты принижаешь мои чувства, - упрекнул его Ферингал.
        - Я говорю то, что есть на самом деле, - быстро возразил Темигаст.
        - Нет! - с жаром ответил Ферингал. - Что ты можешь знать, старик, о том, что чувствую я? Ты никогда так не любил женщину. Тебе не понять, что за пламя бушует во мне.
        Похоже, он задел управляющего, потому что тот отчего-то замолчал, плотно сжав губы. Он вернулся на свой стул и неловко сел, отсутствующе посмотрев сквозь Ферингала.
        Однако молодой лорд, исполненный воодушевления, не заметил этого.
        - Я не сделаю ее своей любовницей, - твердо заявил он. - Никогда. Она - женщина, которую я буду любить вечно и женюсь на ней. Она станет леди Аук.
        - Фери! - попыталась одернуть его Присцилла. Однако молодой лорд, решившись не уступать, как обычно, желаниям своей сестры, развернулся и быстро пошел обратно, в неприкосновенность своих апартаментов. Он старался не перейти на бег, как поступал обычно, когда в чем-то противился сварливой сестре, старался держаться достойно. Ведь он был мужчиной.
        - С ума сошел, - сообщила Присцилла Темигасту, когда захлопнулась дверь в комнату брата. - Он видел эту девчонку всего один раз, да и то издали.
        Темигаст, похоже, ее не слышал. Однако Присцилла не привыкла отступать, она встала с дивана и подошла к управляющему.
        - Он видел ее всего один раз, - снова вымолвила она, добиваясь его внимания.
        - Иногда этого достаточно, - негромко ответил ей Темигаст.
        Присцилла примолкла и пристально посмотрела на старика, с которым она втайне делила ложе с тех самых пор, когда только стала женщиной. Но, несмотря на физическую близость, Темигаст никогда не делился с ней ничем личным, разве только один раз, когда он рассказывал ей о своей жизни в Глубоководье до переезда в Аукни. Упомянув имя какой-то женщины, он резко оборвал рассказ. Присцилле всегда было интересно, много ли она для него значила. Теперь она видела, что им завладели какие-то воспоминания, вызванные к жизни патетическими речами ее брата о вечной любви.
        Женщина отвернулась. В ней вспыхнуло злое ревнивое чувство, но, как и всегда, она быстро справилась с ним, напомнив себе о собственной судьбе и тех радостях, что были в ее жизни. Пусть решительность Темигаста противостоять готовности Ферингала бежать вслед за первой попавшейся девчонкой растаяла под воздействием воспоминаний, но сама она не собиралась так легко мириться с безрассудством брата. На протяжении многих лет жизнь в замке Аук текла спокойно, и меньше всего Присцилле хотелось, чтобы здесь появилась немытая селянка, а с ней, вероятно, и все ее семейство.

* * *
        Темигаст вскоре ушел, отказавшись остаться у Присциллы. Мысли старика были далеко, они вернулись к той женщине, что много лет назад украла его сердце и рано умерла, навечно поселив в его душе горечь и цинизм.
        Он даже не осознавал, насколько глубоко они в нем укоренились, пока не увидел, какое презрение и недоверие вызвали в нем чувства лорда Ферингала. Надо же, в какого старого мерзавца он превратился.
        Он сидел в кресле перед узким окном, из которого открывался вид на бухту Аукни. Луна уже спряталась, холодная вода казалась черной, и на волнах в свете звезд иногда бывали видны белые барашки.
        Как и Присцилла, Темигаст впервые видел своего подопечного таким оживленным и возбужденным, исполненным жизни и огня. Ферингал обычно бывал уныл, словно погружен в задумчивость, но как не похож на всегдашнего сонного юношу он был, когда слетел сегодня вниз по лестнице и, защищая свою любовь, обрушился на насмешливую сестру!
        Припомнив это, Темигаст улыбнулся. Может, сейчас замку Аук нужно такое воодушевление; может, пришло время встряхнуть это старое родовое гнездо и все поместье. Может, задор хозяина Аукни наконец поднимет заброшенную деревеньку до уровня ее соседей, Хандлстоуна и Дороги Огня. Ни один из прежних лордов Аукни никогда не женился на девушках из деревни. Выбор здесь невелик, и большинство девушек принадлежали к семьям, жившим в деревне в течение многих веков, включение же в знатный род такого количества простолюдинов, пусть и отдаленного родства, было серьезным аргументом против женитьбы Ферингала.
        Но сам по себе пыл, выказанный молодым господином, был не менее серьезным аргументом за этот брачный союз, и старик решил, что отнесется к делу со всем вниманием, все разузнает об этой деревенской девушке и прикинет, что можно придумать.
        Глава 3
        ПОСЛЕДНЯЯ КАПЛЯ
        - Он тебя знает, - заговорил Морик, снова встретившись с Вульфгаром на исходе ночи, после того как побывал в злачном притоне. К тому времени варвар уже почти полностью осушил вторую бутылку. - А ты знаешь его.
        - Это он так думает, - уточнил Вульфгар, невнятно проговаривая слова.
        Он даже сидел с трудом, его качало. Варвар был пьянее, чем обычно к этому часу. Выйдя из «Мотыги», они с Мориком пошли в разные стороны, причем Вульфгар забрал обе бутылки. Однако варвар не отправился сразу к докам, как всегда, а пошел бродить по городу и оказался в богатой части Лускана, где располагались дома уважаемых людей и торговцев. Городская стража не прогнала его, потому что в этой части города проводился так называемый Карнавал Воров - здесь стояло большое возвышение, где публично наказывали преступников. В эту ночь на возвышении оказался вор. Палач несколько раз спрашивал, сознается ли он в своем преступлении, и, когда преступник не признавался, громадными ножницами отрезал ему мизинец. Услышав ответ вора, толпа одобрительно взвыла.
        Само собой, если бы он сознался, то тем более не отделался бы легко. В этом случае он потерял бы все пальцы на руке, один за другим, под восторженные крики и вой толпы.
        Однако Вульфгар не участвовал во всеобщем веселье. При виде этого издевательства он вновь оказался в Бездне, в лапах Эррту, совершенно беспомощный перед лицом страданий. Какие только муки он там не испытал! Его резали, били, хлестали плеткой почти до смерти, а потом прислужники демона вновь исцеляли его. Он помнил, что ему не раз отсекали пальцы, а после снова приращивали их.
        Все это он снова пережил как наяву, увидев злосчастного вора. Самой худшей физической пыткой была наковальня. Ее Эррту изобрел для Вульфгара и прибегал к ней в те моменты, когда бывал слишком разъярен, чтобы придумать нечто более изощренное, истязавшее не только тело, но разум и душу,
        Наковальня была холодной, как глыба льда, и обжигала тело, когда приспешники демона распинали на ней варвара.
        Затем, не спеша, с жестокой ухмылкой Эррту приближался и наносил один резкий сильный удар небольшой колотушкой, утыканной иглами, прямо по лицу и глазам Вульфгара, которые, казалось, лопались, а по всему телу прокатывалась волна невыносимой боли и тошноты.
        А после, само собой, прислужники Эррту излечивали его, чтобы удовольствие можно было повторить.
        Даже сейчас, давно освободившись из темного плена Эррту, Вульфгар подчас внезапно просыпался, свернувшись как младенец, и зажимал ладонями нестерпимо болевшие глаза. Варвар знал лишь один способ спастись от боли. И он схватил бутылки и бросился прочь, потому что только жгучий напиток, попав внутрь, мог сгладить жуткие воспоминания.
        - Он так думает? - с сомнением спросил Морик.
        Вульфгар смотрел на него без всякого выражения.
        - Тот человек в «Мотыге», - напомнил Морик.
        - Он ошибся, - повторил Вульфгар заплетающимся языком.
        Морик бросил на него недоверчивый взгляд.
        - Он знал того, кем я был когда-то, - признал варвар. - Но не того, кто я сейчас.
        - Дюдермонт, - задумчиво произнес Бродяга.
        Теперь уже Вульфгар с недоумением посмотрел на него. Конечно, Морик знал большинство жителей Лускана - до сих пор он оставался в живых только благодаря хорошей осведомленности, - но варвар не предполагал, что ему может быть известен какой-то моряк (именно так он и воспринимал теперь капитана), посетивший порт.
        - Капитан Дюдермонт с «Морской феи», - договорил Морик. - Которого прекрасно знают и боятся все пираты Побережья Мечей. Он тебя знает, и ты знаешь его.
        - Я как-то плавал с ним… но то было в другой жизни, - сказал Вульфгар.
        - У меня много друзей, которых кормит море, и они готовы хорошо заплатить, лишь бы избавиться от этого типа, - осторожно продолжал Морик, низко склонившись к сидящему варвару. - Мы могли бы выгодно воспользоваться вашим знакомством.
        Едва он это произнес, как Вульфгар вскочил и схватил Морика могучей рукой за горло. Хоть он и неуверенно держался на непослушных ногах, в одной его руке было достаточно силы, чтобы поднять собутыльника над землей. Сделав несколько шагов и едва не упав, варвар прижал Морика Бродягу, болтавшего ногами в воздухе, к стене какого-то склада.
        Морик сразу сунул руку в карман и вцепился в нож, почти готовый вонзить его в сердце варвара. Однако сдержался, поняв, что Вульфгар не хочет навредить ему. Кроме того, промелькнуло воспоминание о темных эльфах, которых Вульфгар почему-то интересовал. Как же он объяснит им его убийство? И что будет с ним самим, если он их подведет?
        - Если ты еще раз заговоришь об этом, я… - Вульфгар не закончил фразы и отпустил Морика. Он снова развернулся к морю, еле-еле удержав при этом равновесие и чудом не свалившись с пирса.
        Морик потер ноющую шею, обескураженный внезапной вспышкой. Видимо, он коснулся открытой раны, которую Дюдермонт, старый товарищ Вульфгара, разбередил своим появлением. Испокон века известна эта борьба прошлого и настоящего, Морик много раз видел, как она разрывает душу парням, ищущим спасения на дне бутылки. Чувства, вызванные появлением капитана, были слишком мучительны для варвара. Морик усмехнулся и не стал больше ни о чем говорить, понимая, что противостояние между прошлым и настоящим в душе его друга еще далеко не завершено.
        Может, настоящее и победит, и тогда Вульфгар прислушается к выгодному предложению Морика относительно Дюдермонта. Если же нет, Морик сделает все сам и воспользуется знакомством Вульфгара с капитаном к собственной выгоде даже без ведома варвара.
        Морик простил Вульфгару нападение. Но только на этот раз…
        - Что ж, ты хочешь снова отправиться с ним в плавание? - спросил Бродяга нарочито весело.
        Вульфгар плюхнулся на пирс и уставился на приятеля мутным взглядом.
        - Нам нельзя оставаться на мели, - рассуждал Морик. - Похоже, работа у Арумна в «Мотыге» тебе все больше надоедает. Может, пара месяцев на судне…
        Вульфгар отмахнулся от него и сплюнул в воду. А через секунду склонился над краем причала, и его вырвало.
        Морик смотрел на него со смешанным чувством жалости, отвращения и злости. Он не сомневался, что достанет этого Дюдермонта, вне зависимости от того, согласится Вульфгар участвовать или нет. Но он воспользуется им, чтобы выяснить, где у капитана «Морской феи» слабое место. Правда, при этом Морик почувствовал укол совести. Все-таки Вульфгар был его другом. Но ведь они жили по законам улиц, а здесь умный человек ни за что не упустит мешок с золотом так легко.

* * *
        - Ты дуешь, Морик это сделает? - спросил проснувшийся в переулке татуированный Ти-а-Никник, едва открыв глаза.
        Лежавший рядом с ним в отбросах Крипс Шарки озадаченно воззрился на пирата, но потом до него дошло.
        - Думаешь, дружище, думаешь, а не дуешь, - поправил он.
        - Дуешь, сделает?
        Приподнявшись на локте, Крипс фыркнул и рассеянно оглядел единственным глазом зловонный переулок.
        Так и не дождавшись от него ответа, Ти-а-Никник дал ему затрещину.
        - Ну, чего ты? - возмутился Крипс Шарки и попытался повернуться, но свалился лицом в отбросы, а потом перекатился на спину и поглядел на своего странного товарища.
        - Морик сделать это? - не отступал тот. - Убивать Дюдермонта?
        Крипс закашлялся и сплюнул, а потом с превеликим трудом сел.
        - Гм, - наконец сказал он. - Морик тот еще пройдоха, но Дюдермонт - не его дичь. Скорее, капитан его порешит.
        - Десять тысяч, - с сожалением простонал Ти-а-Никник. Он и Крипс, распустив слух, что с Дюдермонтом можно покончить, даже не дожидаясь, когда «Морская фея» покинет порт Лускана, заручились обещанием получить десять тысяч золотых монет, которые пираты готовы были собрать в складчину, чтобы заплатить за его голову. Крипс и Ти-а-Никник уже решили между собой, что заплатят Морику в случае удачного исхода семь из десяти тысяч, три придержав для себя.
        - Я полагаю, Морик может подобраться к капитану поближе, - продолжал Крипс. - Возможно, эта крыса окажется полезной, даже не подозревая об этом. Если Дюдермонту нравится дружок Морика, он не будет излишне бдителен.
        - Дуешь, мы сами все сделать? - спросил Ти-а-Никник, явно заинтересованный.
        Крипс внимательно посмотрел на товарища. Его веселило, что тот до сих пор безуспешно сражается с чужим языком, хотя прожил с людьми большую часть своей жизни, с тех самых пор, как его увезли с острова еще мальчиком. Его собственный народ - кулланы восьмифутового роста - не терпел полукровок и изгнал его.
        Ти-а-Никник сложил губы трубочкой и дунул, а потом широко ухмыльнулся, и Крипс Шарки понял, что он имеет в виду. Никто из пиратов не умел лучше него обращаться с особым оружием, длинной трубкой, которую Ти-а-Никник называл духовым ружьем. Крипс видел, как однажды, стоя у борта, Ти-а-Никник убил муху, выстрелив в нее через всю палубу. Он также прекрасно разбирался в ядах - видимо, это знание он получил в наследство от кулланов - и смазывал иногда всякой отравой кошачьи когти, которые использовал в качестве снарядов. Люди не умели распознавать эти яды.
        Одним-единственным удачным выстрелом Крипс и Ти-а-Никник могли бы превратиться в богачей. Может, даже обзавестись собственным судном.
        - У тебя имеется особый яд для господина Дюдермонта? - спросил Крипс.
        Покрытый татуировками куллан осклабился:
        - Дуешь, мы это сделаем, - уверенно произнес он.

* * *
        Арумн Гардпек только вздохнул, разглядывая изувеченную дверь, которая вела в меблированные номера «Мотыги».
        Петли скривились так, что дверь перекосило и закрыть ее было невозможно.
        - Снова не в духе, - заметил Лягушачий Джози, стоявший рядом с хозяином. - Сегодня не в духе, завтра не в духе. Он всегда не в духе.
        Арумн пропустил его замечание мимо ушей и направился к комнате Делли Керти. Он приложил к двери ухо и услышал доносившиеся изнутри тихие всхлипывания.
        - Он снова оттолкнул ее. Собака, - с чувством сказал Джози.
        Арумн сердито посмотрел на него, хотя сам думал примерно то же. Однако виду он не подал. У Джози были причины ненавидеть Вульфгара. Слезы Делли Керти глубоко ранили сердце старого Арумна, относившегося к девушке как к родной дочери. Сначала он радовался зарождавшимся между нею и Вульфгаром отношениям, несмотря на недовольство Джози, уже давно неравнодушного к чарам девчонки. Похоже, это недовольство было вызвано не только ревностью, потому что Арумн с горечью отмечал, как плохо стал варвар обращаться с Делли в последнее время.
        - От него теперь больше убытка, чем прибыли, - гнул свое Джози, стараясь не отстать от Арумна, решительно зашагавшего в конец коридора, к двери в комнату Вульфгара. - Он столько всего ломает, к тому же теперь ни один приличный посетитель не заглянет в «Мотыгу». Все боятся, что он им голову проломит.
        Арумн остановился перед дверью и всем телом развернулся к Джози.
        - Закрой рот, - велел он. Потом повернулся и поднял руку, намереваясь постучать, но передумал и просто толкнул ее. Вульфгар, одетый, лежал, распростершись на кровати, и от него сильно пахло спиртным.
        - Вечно напивается, - скорбно вымолвил Арумн. Его печаль была неподдельной, потому что он считал себя отчасти виновным за состояние Вульфгара.
        Не без его влияния молодой варвар пристрастился к бутылке, но он не представлял себе бездну его отчаяния и не предполагал, что Вульфгар попытается заполнить ее таким способом.
        - И что ты думаешь делать? - спросил Джози. Арумн не ответил, подошел к кровати и грубо тряхнул Вульфгара. После третьего толчка варвар приподнял голову и повернул ее к Арумну, не раскрывая глаз.
        - Все, хватит, - спокойно и внятно сказал Арумн, еще раз встряхнув его. - Я больше не позволю тебе так вредить моему заведению и друзьям. Собирай сегодня же свои вещички и убирайся куда хочешь, а я больше не желаю видеть тебя в своей таверне. Я подкину тебе деньжат, чтобы ты мог устроиться где-нибудь в другом месте. Все-таки я тебе кое-чем обязан.
        Вульфгар не ответил.
        - Ты меня слышишь? - спросил Арумн. Вульфгар кивнул и промычал, чтобы Арумн вышел вон, взмахнув при этом рукой. Хотя Вульфгар и был вялым после выпитого, он тем не менее легко отпихнул хозяина от кровати.
        Арумн еще раз вздохнул, покачал головой и вышел, а Джози еще долго смотрел на верзилу-варвара, его комнату и мощный молот в углу.

* * *
        - Я обязан сделать для него хотя бы это, - сказал капитан Дюдермонт Робийярду. Оба стояли, опираясь на борт почти отремонтированной «Морской феи», стоявшей в доке.
        - Лишь потому, что однажды он с вами плавал? - скептически поинтересовался чародей.
        - Он не просто плавал.
        - Это правда, он оказал большую услугу, - согласился Робийярд, - но разве вы не в расчете? Вы же доставили его и его друзей до Мемнона и обратно.
        Дюдермонт задумчиво погладил подбородок и снова посмотрел на мага.
        - Это мой долг. Не денежный и не деловой, - объяснил он. - Вульфгар стал моим другом.
        - Но вы почти не знали его!
        - Но я знаю Дзирта До'Урдена и Кэтти-бри, - возразил капитан. - Они же столько лет плавали со мной! Или ты сомневаешься в нашей дружбе?
        - Но…
        - Почему ты так легко отворачиваешься от него?
        - Но ведь он не Дзирт и не Кэтти-бри, - ответил Робийярд.
        - Да, но он близкий друг их обоих и сейчас находится в отчаянном положении.
        - И при этом не хочет принимать помощь, - завершил чародей.
        Дюдермонт задумчиво кивнул. Похоже, маг прав. Вульфгар и впрямь отказался от предложенной помощи. А, учитывая состояние варвара, капитан мог быть почти уверен, что не в его силах сказать или сделать что-нибудь, что остановило бы дальнейшее падение Вульфгара.
        - Я должен хотя бы попытаться, - произнес он, наконец, уже не глядя на чародея.
        Робийярд не стал спорить. По решительности, прозвучавшей в голосе капитана, он понял, что это бессмысленно, Его обязанностью было защищать Дюдермонта, этим он и займется. «Но все же, - думал он, - чем скорее „Морская фея“ покинет Лускан и окажется как можно дальше от этого Вульфгара, тем будет лучше».

* * *
        Он едва переводил дух, потому что в жизни еще не испытывал такого страха. Один неверный шаг, один нечаянный звук, и его не спасли бы никакие оправдания.
        Однако нечто сильнее страха заставляло Лягушачьего Джози двигаться вперед. Ненависть. Этот проклятый Вульфгар отбил у него Делли, каким-то образом навязал себя Арумну, оттеснив его, Джози. Этот громила был способен запросто разрушить «Мотыгу» - единственное место, которое Джози мог считать своим домом.
        Джози не верил, что подверженный необъяснимым припадкам ярости варвар может безропотно подчиниться требованию Арумна покинуть таверну, не учинив при этом погрома, а Джози немало повидал всяких смутьянов и драчунов, чтобы понимать, какой бедой это могло обернуться. К тому же Джози подозревал, кто, дойди дело до рукопашной, окажется первой жертвой ярости варвара.
        Он чуть приоткрыл дверь. Вульфгар лежал на кровати почти в той же позе, что и двумя часами ранее, когда они заходили к нему с Арумном.
        В дальнем углу у стены стоял Клык Защитника. Джози представил, как это сокрушительное оружие летит в его сторону, и содрогнулся.
        Он прокрался в комнату и чуть помедлил, посмотрев на маленький кошель, который Арумн, как и обещал, оставил у кровати. Потом вынул длинный нож и осторожно потрогал пальцами спину варвара, нащупывая место, где чуть ниже лопатки ощущалось биение сердца. Потом установил в то самое место острие ножа. «Теперь остается лишь навалиться на него всем телом, - убеждал он себя. - Только продырявить ему сердце, и всем бедам конец. В „Мотыге“ все снова будет по-прежнему, как было до появления этого чудовища, и Делли Керти опять станет свободна».
        Он чуть надавил на нож. Вульфгар зашевелился, но лишь слегка - он был в глубоком забытьи.
        Вдруг Джози обмер от внезапной мысли: а что будет, если он ошибется? Что если он только ранит эту громадину? Незадачливый убийца представил себе, как Вульфгар соскакивает с кровати и бросается в угол… У Джози подогнулись колени. Он чуть было не рухнул на спящего варвара, но мигом отпрянул от кровати и бросился к двери, кусая губы, чтобы не закричать от страха.
        Пытаясь взять себя в руки, он стал думать о том, насколько страшнее будет, когда Вульфгар сегодня же вечером спустится вниз и повздорит с Арумном, а потом своим ужасным молотом разгромит всю таверну и поубивает всех, кто подвернется под руку.
        Почти не соображая, что делает, Джози кинулся в другой конец маленькой комнатки, с большим усилием поднял могучий молот, прижав его к груди обеими руками, как младенца, бросился прочь и выскочил из таверны через черный ход.

* * *
        - Зря ты привел их, - уже не в первый раз попенял Арумн Лягушачьему Джози. Как раз в этот момент дверь, отделявшая номера от самого заведения, распахнулась, и в проеме появился всклокоченный Вульфгар.
        - Не в духе, - произнес Джози таким тоном, будто это был ответ на упреки Арумна. Джози позвал несколько друзей - головореза по имени Риф, с накачанными бицепсами и бычьей шеей, и его таких же крепких дружков, среди которых, однако, был один с холеными руками, не привычными к драке. Арумну казалось, что когда-то он видел его, только одетым не в штаны и рубаху, а в длинную мантию. У Рифа был зуб на Вульфгара, потому что до того дня, как Вульфгар появился в «Мотыге», он и парочка его дружков работали вышибалами у Арумна. Когда они попытались насильно вывести варвара из заведения, он так врезал Рифу, что тот полетел через весь зал.
        Однако Арумн смотрел все так же недовольно. При появлении Вульфгара он слегка насторожился, однако намерен был решить все при помощи слов. Потасовка с разъяренным великаном могла обойтись слишком дорого.
        Вся таверна затихла, следя, как Вульфгар направляется через зал к стойке. Глядя на Арумна исподлобья, варвар грохнул о стойку мешочек с монетами.
        - Это все, что я могу тебе дать, - сказал Арумн, узнав свой кошель.
        - А кто тебя просил? - спросил Вульфгар так, словно впервые слышал об этом.
        - Так я ж тебе говорил… - начал объяснять Арумн, но потом умолк и примирительно повел руками, словно пытаясь успокоить варвара, хотя Вульфгар на самом деле был совершенно невозмутим. - Ты не можешь здесь больше оставаться. Я не могу себе этого позволить.
        Вульфгар молчал, только пристально смотрел на хозяина.
        - Мне не нужны неприятности, - продолжал Арумн, по-прежнему успокаивающе помахивая руками.
        Но Вульфгар, похоже, несмотря на свою угрюмость, пока не собирался ничего громить. Он заметил, что Лягушачий Джози сделал какое-то движение, видимо, дал знак, по которому несколько крепких парней, среди которых Вульфгар узнал парочку из прежних ребят Арумна, встали у него за спиной полукругом.
        - Не нужны неприятности! - с нажимом повторил Арумн, обращаясь скорее к молодцам Джози, чем к Вульфгару.
        - Клык Защитника, - пробурчал варвар. Стоявший чуть в сторонке Джози напрягся и взмолился про себя, чтобы надежно спрятанный им молот не оказался сейчас чудесным образом в руке варвара, послушный его зову.
        Прошло немного времени, но молот не появлялся.
        - Он в твоей комнате, - сказал Арумн.
        Внезапным резким движением Вульфгар смахнул мешочек со стойки, и монеты рассыпались по полу.
        - И ты считаешь это достойной платой?
        - Но это больше, чем я тебе должен, - возразил Арумн.
        - Несколько паршивых монет за Клык Защитника? - не веря своим ушам, спросил Вульфгар.
        - При чем здесь молот? - пробормотал хозяин, чувствуя, что положение с каждым мгновением усугубляется. - Он же в твоей комнате.
        - Если бы он там был, я бы его увидел, - ответил Вульфгар, угрожающе наклоняясь к Арумну. Парни из своры Джози подошли чуть ближе, двое из них достали небольшие дубины, а третий обмотал кулак цепью. - Но даже если бы я его просто не заметил, он сейчас оказался бы в моей руке, будь он там, - сказал он и позвал во второй раз, уже во весь голос - Клык Защитника!
        Но ничего не произошло.
        - Где мой молот? - грозно спросил Вульфгар у Арумна.
        - Уходи, Вульфгар! - взмолился хозяин. - Просто уходи. Если мы найдем твой молот, я его тебе доставлю, а сейчас уходи.
        Вульфгар чувствовал, что сейчас начнется, я не стал этому препятствовать. Он потянулся к Арумну, будто намереваясь схватить его за горло, но неожиданно резко занес руку назад и ударил нападавшего справа Рифа локтем в лицо. Риф закачался, Вульфгар размахнулся и ударил его снова, и тот отлетел в сторону.
        По наитию варвар развернулся и, защищаясь, выбросил вперед локоть левой руки. И как раз вовремя, потому что один из парней Рифа бросился на него, размахивая короткой дубинкой, и попал ею по предплечью Вульфгара.
        Всякое подобие стройности и согласованности нападения было забыто, и все пятеро головорезов бросились на варвара. Он наносил удары направо и налево, размахивая могучими кулаками, при этом громко, но тщетно призывал Клык Защитника. Несколько раз он мотнул головой, попав одному из противников в нос, а другого ударил в висок так, что тот зашатался и отступил.
        Делли Керти визжала, Арумн без конца повторял:
        «Нет, нет!», но Вульфгар их не слышал. А даже если и слышал, то остановиться не мог. Ему надо было выиграть немного времени и отвоевать немного пространства, потому что на каждый свой удар он получал три вражеских. И хотя его тумаки были заметно увесистее. Риф со своими дружками тоже не были новичками в кабацких драках.
        Остальные посетители наблюдали за потасовкой одновременно с любопытством и замешательством, поскольку знали, что Вульфгар работает на Арумна. Все замерли, самые благоразумные спешили убраться подальше от дерущихся. Но тут один из посетителей в дальнем углу встал и закричал, широко размахивая руками:
        - Они напали на хозяина «Мотыги»! Покажем им, друзья! Защитим Арумна и Вульфгара! А то эти молодчики разгромят нашу таверну!
        - Бог ты мой, - пробормотал себе под нос Арумн, потому что узнал крикуна - это был Морик Бродяга - и понял, что Морик только что обрек его заведение на полное разрушение. Трактирщику ничего не оставалось, как с жалобным стоном спрятаться за стойкой.
        В тот же миг, словно по команде, драка распространилась на всю таверну. Дрались все - и мужчины, и женщины, причем, особо не разбираясь, наносили тумаки тому, кто стоял ближе всех.
        Вульфгар, занявший позицию у стойки, сосредоточился на молодчике, нападавшем на него с дубинкой слева, но оставил при этом незащищенной правую сторону и пропустил увесистый удар в челюсть, Вскинув руки, он заслонился от двух ударов дубиной, потом сделал шаг вперед и схлопотал по ребрам, зато ухватил нападавшего за руку. Не отпуская, он немного отодвинул его, а потом, с силой дернув на себя, присел и ухватил громилу свободной рукой за промежность. Вскинув противника высоко над головой, варвар сделал полный круг, высматривая, куда бы его запустить.
        И вот парень полетел, врезался в другого, и оба свались на Рифа, отчего бедняга снова распластался на полу.
        Новый противник подскочил к Вульфгару, занося кулак для зуботычины. Варвар покрепче сжал зубы, готовясь принять удар и ответить тем же, но у этого мерзавца кисть была обмотана цепью. Жгучая боль пронзила голову варвара, и рот его быстро наполнился кровью. Вульфгар ударил вслепую и лишь задел плечо успевшего увернуться противника.
        Еще один молодчик со всего маху плечом врезался ему в бок, но варвар даже не шелохнулся. Парень с цепью вознамерился еще раз ударить его по лицу - Вульфгар видел звенья, окрашенные его собственной кровью, но на этот раз ему удалось уклониться, отделавшись глубокой ссадиной на щеке.
        Верзила, которым Вульфгар запустил в Рифа, снова бросился на варвара с куском толстого каната, но тот, взревев, все же удержался на ногах. Он вскинул левую руку и дотянулся до волос на затылке своего противника.
        Рыча, Вульфгар сделал шаг вперед, раздавая зуботычины правой рукой, а левой придерживая парня. Мерзавец с цепью предусмотрительно отступил, прикрываясь свободной рукой. Однако, увидев, что варвар ничем не защищен, бросился на него, целясь в ключицу. Но лучше бы он не приближался, потому что Вульфгар теперь твердо стоял на ногах и со всей силы ударил правой.
        Парень прикрылся обмотанной цепью рукой, но это не защитило его от тяжелого кулака. Варвар врезал ему в челюсть, голову парня мотнуло назад, и он свалился на пол.

* * *
        Морик сидел за столом в дальнем углу зала, время от времени пригибаясь, чтобы уклониться от летящей бутылки или тела, и невозмутимо прихлебывал из стакана. Оставаясь внешне спокойным, Морик все же переживал за своего друга и за «Мотыгу», поскольку не думал, что схватка окажется столь яростной. Похоже было, будто все негодяи Лускана сошлись сегодня здесь, чтобы поучаствовать в разгроме заведения, в котором со дня появления Вульфгара почти не бывало скандалов.
        Когда варвар получил цепью по лицу и брызнула кровь, Морик даже зажмурился и подумал было прийти на помощь другу, но почти сразу отказался от этой мысли. Морик всегда вдумчиво подходил к делу, он был вором, который оставался на плаву благодаря хитрости и кинжалу, но во всеобщей свалке ни то ни другое ему бы не помогло.
        Поэтому он продолжал сидеть за столиком и наблюдать за царящей вокруг суматохой. В стороне почти никто не остался. Какой-то крепыш прошел мимо Морика, волоча к выходу женщину за длинные темные волосы. Однако через несколько шагов другой сломал стул о его голову и сделал крепыша безучастным к происходящему.
        Когда же спаситель, широко улыбаясь, повернулся к женщине, та с размаху треснула ему по лицу бутылкой, развернулась и бросилась в гущу свары. Там она вскочила на спину какому-то парню и принялась раздирать ногтями его лицо.
        Морик внимательно всмотрелся в женщину, запоминая ее, решив, что такой бешеный темперамент может оказаться приятным достоинством в более интимной обстановке.
        Краем глаза уловив движение сбоку, Морик быстро кинулся от стола назад, прихватив кружку и бутылку. В тот же миг на стол грохнулись двое мужчин и превратили его в груду досок, которые затем прихватили с собой в качестве оружия.
        Морик только пожал плечами, скрестил ноги и, привалившись спиной к стене, отпил еще глоток.

* * *
        После того как пал молодчик с цепью, Вульфгар получил было небольшую передышку, но скоро очередной громила просто повис на спине варвара. Он вцепился двумя руками в лицо Вульфгара и, пытаясь притянуть его голову, укусил за ухо.
        Рыча от ярости, великан вырвался, оставив в зубах нападавшего кусочек своего уха. Развернувшись всем корпусом, Вульфгар схватил противника своей огромной лапищей за затылок и с размаху впечатал лицом в барную стойку. Доска раскололась. Вульфгар приподнял парня за шиворот и, не замечая, что тот перестал сопротивляться, еще раз ударил его лицом по дереву. Потом отшвырнул его в сторону и обернулся, готовый встретить новое нападение.
        Быстро обведя налитыми кровью глазами зал, Вульфгар с ужасом увидел, какой размах приняла потасовка. Словно все с ума посходили. Летали столы и люди. Почти все, кто здесь был, то есть около сотни человек, приняли участие в побоище. В дальнем конце зала варвар заметил Морика, непринужденно привалившегося к стене и лишь время от времени подбиравшего ноги, когда кто-то или что-то пролетало мимо. Морик заметил, что Вульфгар смотрит на него, и приветственным жестом поднял стакан.
        Варвар пригнулся. Верзила, вооруженный толстой доской, которой он намеревался проверить прочность Вульфгарова череда, пролетел над его спиной.
        После этого Вульфгар увидел Делли, которая пыталась пробраться к нему через зал, укрываясь где только можно и беспрестанно выкрикивая его имя. Ей удалось перебежками преодолеть половину зала, когда пущенный кем-то стул попал ей в висок и девушка упала.
        Вульфгар бросился к ней, но тут кто-то ударил его под колени. Вульфгар смог удержаться на ногах, но тут еще кто-то вспрыгнул ему на спину. Тот, что был внизу, двумя руками обхватил лодыжку великана и перекатился, стараясь вывернуть ему ногу. Третий врезался в него на полном ходу, и все кучей свалились на пол.
        Вульфгар взгромоздился поверх последнего нападавшего, локтем ударил его в лицо и попробовал встать, но чей-то тяжелый сапог наступил ему на спину. Варвар рухнул ничком и задохнулся. Невидимый противник занес ногу для второго удара, но Вульфгар успел откатиться в сторону, и нападавший пнул сапогом в живот своего приятеля.
        Перевернувшись, Вульфгар почувствовал, что его по-прежнему держат за лодыжку. Варвар пнул противника свободной ногой, но подняться не мог, поэтому стал, лежа навзничь, брыкаться и дергаться всем телом, пытаясь высвободиться.
        Парень упорно держался за его ногу, в основном потому, что боялся отпустить. Вульфгар решил поступить иначе. Он подтянул ногу, подтащив к себе и парня, и снова резко выпрямил, так, чтобы пальцы, сомкнутые вокруг его лодыжки, скользнули хоть немного выше. В то же время варвар закинул свободную ногу на спину молодчика и каким-то чудом умудрился переплести лодыжки.
        Еще один головорез кинулся на Вульфгара и всем своим весом навалился на его правую руку. Второй проделал то же самое с левой рукой. Варвар отчаянно сопротивлялся, выкручивая руки и стараясь высвободиться. Когда ему это не удалось, он согнул руки в локтях и сцепил пальцы на уровне груди. Одновременно он сжал мощные ноги. Державшийся за лодыжку парень стал вырываться и попытался закричать, но слышен был только громкий хруст сломанного предплечья.
        Чувствуя, что внизу больше никто не держит, Вульфгар высвободил ноги, встал и пинался до тех пор, пока человек, стеная, не откатился в сторону. Затем варвар целиком сосредоточился на той парочке, что висела на его руках. С небывалой для смертного силой Вульфгар выпрямил руки, подняв вверх обоих негодяев, и внезапно забросил их за голову, одновременно с силой оттолкнувшись ногами. Он сделал сальто назад, освободив при этом руки, но едва устоял на ногах. Двое парней валялись перед ним, пытаясь отползти в сторону.
        Повинуясь чутью, Вульфгар развернулся навстречу старому знакомому - только что очухавшемуся парню с цепью. Тот замахнулся, но Вульфгар опередил его, нанеся сокрушительный удар в грудь. При этом сам он не успел развернуться достаточно быстро, чтобы уклониться, и получил удар по лицу. Оба замерли. Затем бандит с цепью обмяк и свалился прямо на руки Вульфгару. Варвар отбросил его и сам тяжело грохнулся на пол, едва не потеряв сознание.
        Ранение было серьезным, это было понятно потому, что в глазах у него все плыло и Вульфгар с трудом соображал, где он. Он еще смог среагировать на летящий в него стул и вскинул руку, однако ножкой ему все равно попало по лбу, и головокружение усилилось. Драка вокруг понемногу затихала - тех, что еще месили друг друга, было значительно меньше, чем валявшихся на полу и стонавших. Вульфгар понял, что ему нужно хоть немного отлежаться. Он отполз туда, где это представлялось единственно возможным, - к стойке бара, и, перевалившись через нее, оказался лицом к лицу с Арумном Гардпеком.
        - Что ж, ты отлично повеселился сегодня, разве нет? - с горечью воскликнул тот. - Вульфгару каждую ночь нужна драка, иначе неинтересно, да?
        Вульфгар ухватил его за рубаху на груди, легко приподнял и прижал к полкам на задней стене, на которых выстроились ряды бутылок, сильно поредевшие за этот вечер.
        - Радуйся, что твоей физиономии не довелось встретиться с моим кулаком, - прорычал варвар.
        - А еще я должен радоваться, что не оказался на месте бедняжки Делли, чувства которой ты растоптал, - зло огрызнулся Арумн.
        Эти слова больно резанули Вульфгара, и ему нечем было оправдаться. Он слегка тряхнул Арумна, потом отпустил его и сделал шаг назад, не сводя с хозяина глаз. Боковым зрением он заметил какое-то движение, обернулся, но успел разглядеть только чей-то громадный кулак.
        Сильнее, кажется, его в жизни никто не бил. Вульфгар покачнулся, ухватился за полку с бутылками виски, обрушил ее и вцепился за стойку, чтобы не упасть.
        Когда бешеная карусель перед глазами немного сбавила обороты, варвар смог разглядеть лицо Лягушачьего Джози. Тот плюнул ему в лицо. Вульфгар не смог ничем ответить, как не смог ответить на следующий удар чудовищного кулака. И еще один. И еще. Затем варвар оказался в воздухе и на него полетела стена бара…
        Риф вытащил Вульфгара из-за стойки и пронес через весь зал. Вся таверна замерла, видя, что могучий варвар, наконец побежден.
        - Покончим с этим снаружи, - сказал громила, пинком распахивая дверь. Но стоило ему повернуться, как у его горла оказалось острие ножа.
        - Все и так кончено, - невозмутимо произнес Морик, хотя его показное спокойствие давалось ему не без труда: он тревожно поглядывал туда, где в середине зала собирал вещи худощавый маг, так, словно все происходящее не имело к нему ни малейшего отношения. Риф нанял его для пущей уверенности. Поскольку чародей, очевидно, не был лично заинтересован в сваре, Морик немного успокоился и пробормотал едва слышно: - Ненавижу чародеев. - Потом посмотрел на Рифа и чуть сильнее надавил на нож.
        Риф покосился на своего товарища, державшего Вульфгара за другую руку, и они бесцеремонно уронили варвара прямо в уличную грязь.
        Вульфгар с трудом поднялся на ноги, одной лишь силой воли заставляя себя вновь приготовиться к бою. Он развернулся, намереваясь вломиться в «Мотыгу», но Морик был уже рядом. Вор схватил великана за руку и властно сказал:
        - Не надо. Они тебя гонят. Что ты хочешь доказать?
        Вульфгар хотел что-то возразить, но посмотрел в глаза Морику и понял, что спорить не о чем. Бродяга был прав. Дома у него больше нет.
        Глава 4
        КАК ЗНАТНАЯ ДАМА
        - Гандерлей, - объявил Темигаст, входя в комнату, где находились Присцилла и Ферингал. Те, не понимая, что это значит, удивленно посмотрели на управляющего. - Эта женщина, которую ты видел, господин мой Ферингал, - пояснил Темигаст. - Ее семейство носит имя Гандерлей.
        - Я не знаю в Аукни никаких Гандерлеев, - возразила Присцилла.
        - В деревне мало семей, чьи имена вам известны, моя дорогая госпожа, - с некоторой сухостью отозвался Темигаст. Но эта женщина - точно Гандерлей. Ее семья живет на южном склоне горы Мерлона, - рассказывал он, имея в виду довольно густо заселенную часть Аукни милях в двух от замка, на склоне, уступами спускавшемся к бухте.
        - Девчонка, - презрительно поправила Присцилла. - Женщиной она станет еще очень не скоро.
        Но Ферингал, похоже, даже не услышал ее слов, настолько его взволновали принесенные Темигастом новости.
        - Ты уверен? - спросил он, вскакивая с места и бросаясь к Темигасту. - Ошибки быть не может?
        - Дев… женщина шла по дороге в то самое время, когда проезжал ваш экипаж, - подтвердил управляющий. - Несколько человек, знающих ее и видевших на дороге в тот самый час, описали ее, и все сходится. Все упомянули длинные распущенные черные волосы, что соответствует и вашему описанию, мой господин. Я уверен, что это старшая дочка Дони Гандерлея.
        - Я пойду к ней, - заявил Ферингал, взволнованно расхаживая взад-вперед по комнате и поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, словно не зная, с чего начать. - Я прикажу подать карету.
        - Лорд Ферингал, - негромко, но повелительно обратился к нему Темигаст, и его тон, кажется, слегка охладил пыл молодого человека. - Это было бы просто непозволительно.
        Ферингал изумленно уставился на него:
        - Но почему?
        - Потому что она деревенская девчонка и не стоит того… - начала было Присцилла, но быстро умолкла, потому что ее никто не слушал.
        - Нельзя являться без предупреждения в дом достойной женщины, - пояснил Темигаст. - О вашем появлении должен доложить ваш слуга, а на вашу с ней встречу дать согласие отец девушки.
        - Но ведь я - хозяин Аукни, - горячо возразил Ферингал. - Я могу…
        - Вы можете поступить как вам угодно, если желаете просто позабавиться, - перебил Темигаст, и Присцилла с Ферингалом одновременно нахмурились, - но если вы считаете ее достойной стать вашей женой, то и сделайте все достойно. Существуют правила, лорд Ферингал, в соответствии с которыми всем нам полагается действовать. Пойти против этикета значило бы все испортить, уверяю вас.
        - Я не понимаю…
        - Конечно, не понимаете, - отозвался Темигаст, - зато, к счастью для нас всех, понимаю я. Сейчас отправляйтесь и примите ванну. Если старшая Гандерлей станет от вас с подветренной стороны, то в ту же минуту сбежит как можно дальше. - С этими словами он развернул лорда Ферингала к двери и решительно подтолкнул.
        - Предатель! - накинулась на него Присцилла, как только за ее братом закрылась дверь. Темигаст только фыркнул в ответ.
        - Я не пущу ее в свой дом, - твердо заявила женщина.
        - Разве ты еще не поняла, что воспрепятствовать этому можно разве что убийством? - очень серьезно спросил Темигаст. - Я имею в виду убийство твоего брата, а не девушки, потому что, убив ее, ты только навлекла бы на себя ярость Ферингала.
        - Но зачем помогать ему в этом глупейшем предприятии?
        - Я сказал ему только то, что он и сам легко узнал бы, расспрашивая каждого встречного селянина, включая и тех трех женщин, что работают в замке, одна из которых была вчера на дороге.
        - Наш дурачок вряд ли ее заметил, - возразила Присцилла.
        - Он все равно узнал бы имя девушки, - не сдавался Темигаст, - и этими недостойными поисками поставил бы в неудобное положение всех нас. - Управляющий усмехнулся и придвинулся поближе к женщине, приобняв ее одной рукой за плечи. - Я понимаю твою тревогу, дорогая Присцилла, - сказал он, - и отчасти согласен с тобой. Я бы тоже предпочел, чтобы твой брат влюбился в дочь какого-нибудь состоятельного купца из других мест, а не в крестьянку из Аукни. Или чтобы он попросту отдался страсти, не задумываясь о браке. Но возможно, так оно еще и случится.
        - Едва ли, с твоей помощью, - ядовито ответила Присцилла.
        - Не-ет, - ответил Темигаст, довольно улыбаясь, чем заинтересовал Присциллу. - Я это сделал для того, чтобы твой брат больше доверял мне и больше прислушивался к моим суждениям. Может, он не отступит от своего каприза, будет любить эту девушку и захочет жениться на ней, но обещаю тебе, что я неотступно буду следить за каждым его шагом. Я не позволю ему опозорить семью Аук, равно как не позволю этой девчонке и ее семейке сесть нам на шею. Уверяю тебя, сейчас нам не переломить Ферингала, но твое негодование лишь укрепит его решимость.
        Присцилла презрительно фыркнула.
        - Разве ты не видишь, как он злится, когда ты его бранишь? - спросил Темигаст, и она нетерпеливо передернула плечами. - Если мы сейчас отвернемся от твоего брата, поверь мне, девчонка Гандерлей приберет его к рукам - и Аукни вместе с ним.
        На этот раз Присцилла ничем не выразила своего несогласия, лишь посмотрела на Темигаста долгим и пристальным взглядом. Он чмокнул ее в щеку и решил, что пора закладывать карету и отправляться выполнять обязанности посланника лорда Ферингала.

* * *
        Яка Скули, как и остальные работники - люди и гномы, трудившиеся на грязном поле, - поднял голову, когда мимо по разбитой дороге проехала разукрашенная карета. Перед домиком Дони Гандерлея она остановилась. Из экипажа выбрался старик и направился к дому. Яка слегка насторожился. Однако, припомнив, что остальные, быть может, наблюдают за ним, снова напустил на себя обычный отстраненный вид. В конце концов, он же Яка Скули, о котором втайне мечтают все юные девицы Аукни, а больше всех та, что жила в том самом доме, перед крыльцом которого остановилась карета. Для Яки много значило, что он небезразличен прекрасной Меральде, хотя, конечно, он никогда никому не показал бы собственного неравнодушия к ней.
        - Дони! - крикнул один из работников, маленький сгорбленный гном с длинным острым носом. - Дони Гандерлей, к тебе гости!
        - Наверное, до лорда дошло, наконец, что ты за пройдоха! - выкрикнул другой гном, и все разразились хохотом.
        Кроме, разумеется. Яки. Он никогда не смеялся при всех.
        Дони Гандерлей пошел к отвалу за торфяным полем. Он посмотрел на крикунов в ожидании объяснений, но те лишь подбородками указали в сторону его дома. Дони тоже посмотрел туда, увидел экипаж и пустился бежать что было духу.
        Яка Скули провожал Дони взглядом до самых дверей.
        - Эй, парень, ты копать сегодня собираешься? - спросил его кто-то. Обернувшись, Яка увидел беззубого старика, а тот перепачканной в торфе рукой потрепал его красивые темные локоны.
        Молодой человек с отвращением тряхнул волосами и принялся энергично вычесывать их пятерней. Старик снова потянулся, чтобы погладить его по голове, но парень сердито ударил его по руке.
        - Хе-хе, - ухмыльнулся старик, - Похоже, к твоей девчушке посетитель, - добавил он.
        - Да к тому же старый, - добавил еще один работник, подтрунивая над Якой.
        - А что, может, и мне с ней полюбезничать, - подмигнув, сказал беззубый старикан. Яка насупился, и старик засмеялся еще громче, радуясь, что сумел-таки поддеть мальчишку.
        Юноша медленно обвел взором окрестности: поле и рабочих на нем, несколько домов, разбросанных по побережью, замок Аук вдалеке, а за ним - холодную темную воду. Море, по которому он, его мать и дядя прибыли в это богом забытое место четыре года тому назад. Яка не знал, по какой причине они оказались в Аукни - его вполне устраивала жизнь в Лускане, - но подозревал, что все дело в его отце, который имел привычку нещадно избивать мать. Яка смутно помнил, что они бежали - то ли от него, то ли от властей Лускана. Так уж было принято в семье Скули, потому что то же самое они проделали, когда Яка едва начал ходить. Мать и дядя, бросив свой дом в Королевстве Мечей, бежали в Лускан. Наверняка его отец, страшный человек, которого Яка едва знал, разыскивал их и убил бы мать и ее брата за то, что улизнули от него. А может, его уж и на свете нет, стараниями Ремпини, дяди Яки.
        Но как бы то ни было, юноше было все равно. Он знал только, что оказался в этой жуткой, холодной глухомани, где вечно задували ветры и земля ничего не родила. До недавнего времени единственное преимущество этого места заключалось в том, что его унылый вид развивал поэтическую натуру юноши. Хоть Яка и представлял себя этаким романтическим героем, но ему уже исполнилось семнадцать, и он частенько подумывал, не увязаться ли с одним из нечасто бывавших здесь купцов и отправиться в большой мир. Может, вернуться в Лускан, а может, пойти даже дальше, до великолепного Глубоководья, Он надеялся, что как-нибудь устроит там свою жизнь или даже возвратится на родину, в Королевство Мечей.
        Но пока эти планы были отложены на потом, поскольку кроме поэтичных пейзажей парень обнаружил в Аукни кое-что хорошее. Определенно, он чувствовал влечение к юной девице Гандерлей.
        Само собой, он не признается в этом ни ей, ни кому бы то ни было еще, пока не убедится, что Меральда готова целиком и полностью отдаться ему.

* * *
        Промчавшись мимо экипажа, Дони узнал кучера - седобородого гнома по имени Лайам Вудгейт. Лайам улыбнулся, кивком поприветствовал его, и Дони облегченно вздохнул и поспешил войти в дом. У маленького кухонного стола сидел управляющий замка Аук. Напротив него сидела больная жена Дони, Биаста, и бедный крестьянин не мог припомнить, когда в последний раз ее лицо так светилось радостью.
        - Господин Гандерлей, - почтительно обратился к нему Темигаст. - Меня зовут Темигаст, я служу в замке Аук, и послал меня к вам лорд Ферингал.
        - Я знаю, - настороженно ответил Дони. Не сводя со старика глаз, он обошел стол и встал рядом с женой, положив руки ей на плечи.
        - Я только что объяснял вашей жене, что мой и ваш хозяин просит вашего согласия на присутствие вашей дочери на ужине сегодня в замке, - сказал управляющий.
        Дони был бы ошеломлен меньше, если бы с размаху получил дубиной по голове, но виду не подал. Он заглянул в умные серые глаза Темигаста.
        - Само собой, подходящая случаю одежда для мисс Меральды лежит в карете, если вы, конечно, согласны, - договорил Темигаст, ободряюще улыбнувшись.
        Однако гордого и проницательного Дони не могли сбить с толку ни лучезарная улыбка, ни почтительное поведение. Он чувствовал снисходительные потки в голосе Темигаста, видел, как тот уверенно держится. Ну конечно, он уверен, что эти грязные крестьяне не посмеют отказать. Лорд Ферингал поманил, и Гандерлей побегут на его зов как собачонки.
        - Где Меральда? - спросил он свою жену.
        - Они с Тори пошли в лавку, - ответила она. Дони подметил, что голос ее слегка дрожит. - Купить несколько яиц к ужину.
        - Меральда может отужинать сегодня в замке, и, возможно, не только сегодня, - вставил Темигаст.
        Дони опять ясно расслышал снисходительные нотки, которые красноречивее всяких слов напоминали о том, какой жребий в этой жизни выпал ему и его детям.
        - Что ж, она придет? - поторопил с ответом Темигаст, прерывая неловкое молчание.
        - Пусть Меральда сама решает, - несколько резко отозвался Дони.
        - Да-да, - сказал управляющий. Улыбка не сходила с его лица. Он встал и жестами попросил Биасту не беспокоиться и не провожать его. - Конечно, конечно, но прошу вас, господин Гандерлей, пойдемте, вы возьмете платье. Если вы решите отпустить девушку, будет намного удобнее и проще, если оно уже будет у нее.
        - А если она не захочет туда идти?
        Темигаст удивленно вскинул бровь, как будто такая мысль даже не приходила ему в голову.
        - Тогда завтра возница заедет и заберет платье, само собой, - ответил он.
        Дони взглянул на больную жену: ее лицо исхудало, а в глазах застыла мольба.
        - Господин Гандерлей? - вопросительно обратился к нему Темигаст, поджидая у дверей. Дони нежно погладил жену по плечу и пошел за управляющим к карете. Кучер-гном ждал их, держа платье в высоко поднятых руках, чтобы не запачкать его в дорожной пыли.
        - Было бы очень хорошо, если бы вы убедили свою дочь пожаловать в замок, - посоветовал Темигаст, протягивая ему платье; лицо Дони словно окаменело. - Ваша жена больна, - продолжал Темигаст. - Несомненно, ей не пойдет на пользу предстоящая зимовка в ветхом доме.
        - Вы говорите так, будто у нас есть выбор, - ответил Дони.
        - Лорд Ферингал - человек с большими возможностями, - сказал Темигаст. - Ему не составит труда достать чудодейственные травы, теплые постели и обратиться за помощью к могущественным чародеям. Вашей жене нет нужды так страдать. - Он провел рукой по материи платья. - Ужин будет подан сразу после захода солнца. Незадолго до этого я пришлю карету к вашему дому. - Сказав это, Темигаст сел в экипаж и закрыл дверцу. Возница сразу хлестнул лошадей, и они помчали карету прочь.
        Дони Гандерлей еще долго стоял в облаке пыли, держа в руках платье и невидящим взором глядя перед собой. Ему хотелось крикнуть вслед, что, если уж лорд Ферингал так щедр и обладает такими большими возможностями, он мог бы воспользоваться ими на благо своих людей. Чтобы семейство Гандерлей могло получить необходимую помощь, не торгуя при этом своими дочерьми. Ведь Темигаст только что предложил ему продать дочь и купить благосостояние семьи! Продать собственную дочь!
        Но, как ни бушевали его уязвленные гордость и достоинство, Дони Гандерлей все же раздумывал над внезапно появившимися возможностями.

* * *
        - Это была господская коляска, - говорил Яка Скули Меральде, перехватив ее на полпути к дому. - У самой вашей двери, - добавил он с заметным акцентом, обильно сдабривая речь вздохами и драматическими паузами.
        Тори Гандерлей захихикала. Меральда дернула ее за руку и подтолкнула к дому.
        - Но я тоже хочу знать, - захныкала младшая сестра.
        - Сейчас ты узнаешь, какова земля на вкус, - пригрозила Меральда. Она двинулась к сестре, но остановилась и заставила себя успокоиться, вспомнив, кто стоит рядом с ней. Изобразив на лице сладчайшую улыбку, Меральда обернулась к Яке, успев все-таки искоса бросить грозный взгляд на Тори.
        Тори помчалась по тропинке.
        - Я только хотела посмотреть, как ты его поцелуешь! - восторженно выкрикнула она, отбежав подальше.
        - Ты уверен насчет кареты? - обратилась Меральда к Яке, изо всех сил делая вид, что не слышала неуместного вопля младшей сестренки.
        Молодой человек только преувеличенно драматично вздохнул.
        - Но что за дело может быть у лорда Ферингала к моим родителям? - спросила девушка.
        Яка, стоя с руками в карманах, склонил набок голову и только пожал плечами.
        - Ну что ж, тогда я пойду, - сказала Меральда и сделала шаг, но Яка преградил ей дорогу. - Чего ты?
        Яка посмотрел на нее ясными голубыми глазами, провел рукой по вьющимся темным волосам и приблизил к ней лицо.
        Меральде казалось, что она сейчас задохнется, - горло перехватило, а сердце колотилось так, словно готово было выскочить из груди.
        - Чего ты? - слабым голосом повторила она. Яка придвинулся к ней. Она вспомнила, как сама поучала Тори о том, что юноша должен умолять. Она уговаривала себя, что не должна этого делать, что еще рано. Мысленно она упорно твердила себе об этом, но не делала попыток уклониться. Он придвинулся еще ближе, она ощутила тепло его дыхания и тоже потянулась к нему. Яка лишь коснулся губами ее губ и сразу же отодвинулся, смутившись.
        - Что? - снова спросила Меральда, уже с нетерпением.
        Яка вздохнул, а девушка снова подалась к нему, чтобы поцеловать. Она дрожала всем телом, просившим, молившим ответить на ее поцелуй. Он надолго приник к ней мягкими губами и отстранился.
        - Буду ждать тебя после ужина, - сказал он и, передернув плечами, медленно пошел прочь.
        Сердце Меральды учащенно билось - наяву этот поцелуй оказался даже лучше, чем в мечтах. Где-то в животе разливалось тепло, колени подгибались, а тело била мелкая дрожь. Какая разница, что Яка, лишь чуть поколебавшись, сделал то, что, как она учила Тори, должна сделать женщина с мужчиной. Сейчас Меральда даже думать об этом не могла, настолько ее опьянило то, что случилось.
        Она пошла по той же тропинке, что и Тори, но в ее походке не было ребяческого задора, потому что одним поцелуем Яка пробудил в ней сдержанность и достоинство, свойственные женщине.
        Улыбаясь, Меральда вошла в дом. К своему изумлению, она увидела больную мать стоящей у стола, да еще с таким счастливым лицом, какого она давно у нее не видела. Биаста держала великолепное платье глубокого зеленого цвета, расшитое мерцающими драгоценными камнями.
        - Ты его наденешь, и Ауки поймут, что красивее тебя никого на свете нет, - сказала Биаста Гандерлей, а стоявшая рядом Тори захихикала.
        Меральда недоуменно глядела на платье, потом обернулась к отцу, стоявшему чуть поодаль и тоже улыбавшемуся, однако несколько натянуто.
        - Но, мам, у нас же нет денег, - сказала девушка, не в силах отвести глаз от платья. Она подошла и осторожно провела ладонью по мягкой ткани, воображая, что покорила бы Яку, если бы предстала перед ним в нем.
        - Это подарок, за него не надо платить, - объяснила Биаста, а Тори снова захихикала.
        Меральда с любопытством посмотрела на отца, но он почему-то отвернулся.
        - Да в чем дело, мам?
        - У тебя появился поклонник, девочка моя, - радостно объявила мать, обнимая девушку. - Боже, сам господин хочет ухаживать за тобой!
        Меральда предпочитала во всем соглашаться с матерью, особенно сейчас, когда та сильно болела, поэтому радовалась, что мать положила голову ей на плечо и не видит, насколько ее дочь ошарашена и расстроена. Зато Тори хорошо это видела, но вредная девчонка только дразнила ее, складывая губки как для поцелуя. Меральда взглянула на отца, и тот сдержанно кивнул.
        Биаста отодвинулась, держа руки на ее плечах.
        - Моя малышка! - воскликнула она. - И в кого ты уродилась такой красавицей? Подумать только, ты пленила сердце самого лорда Ферингала!
        Лорд Ферингал! У Меральды перехватило дыхание, но отнюдь не от радости. Она почти не знала хозяина замка Аук, хотя и много раз видела его издали, в дни праздничных гуляний на главной площади - обычно он занимался своими ногтями, испытывая, очевидно, смертельную скуку.
        - Он к тебе неровно дышит, - продолжала Биаста, - и это серьезно, если верить тому, что говорит господин Темигаст, его управляющий.
        Меральда через силу улыбнулась матери.
        - За тобой скоро приедут, - сказала Биаста. - Помойся быстренько. А потом, - многозначительно добавила она, - ты наденешь это великолепное одеяние, и тогда… о, тогда все мужчины будут лежать у твоих ног!
        Меральда машинально взяла платье и скрылась в комнате, за занавеской, служившей спальней двум сестрам. Тори увязалась за ней. Меральде казалось, что она видит сон, причем далеко не из приятных.
        Отец подошел к матери. Они заговорили о чем-то вполголоса, стали спорить, хотя слов Меральда не разобрала. Единственное, что она услышала ясно, - это как мать воскликнула:
        - Знатный господин для моей девочки!

* * *
        Деревня Аукни была небольшой, и хотя дома не лепились друг к другу, соседям не приходилось напрягать ни слух, ни голос, чтобы услышать друг друга. Так что неудивительно, что весть о предложении, сделанном лордом Ферингалом Меральде Гандерлей, распространилась очень быстра
        Яка Скули узнал, зачем управляющий приходил в дом Дони, в тот же вечер, еще до ужина.
        - Только подумать, чтобы человек его положения снизошел до какой-то крестьянки, - заметила вечно унылая мать Яки. Она до сих пор говорила с сильным акцентом уроженки Королевства Мечей. - Мир перевернулся!
        - Ужасные времена, - подхватил дядя Яки, седой человек, много повидавший на своем веку.
        Яке такой поворот тоже казался ужасным, но совсем по другой причине. И он на самом деле не понимал, почему мать и дядю так расстроило это известие, и его замешательство ясно отражалось у него на лице.
        - У каждого - свое место, - веско сказал дядя. - Существуют четкие границы, и преступать их нельзя.
        - Лорд Ферингал опозорит свой род, - добавила мать.
        - Но Меральда - чудесная девушка, - возразил Яка, прежде чем подумал о том, что стоило бы придержать язык.
        - Она - крестьянка, как и все мы, - оборвала его мать. - У нас свое место, а у лорда Ферингала - свое. Хотя, конечно, народ-то обрадуется, когда узнает об этом. Они думают, раз Меральде повезло, это и для них обернется чем-то хорошим, но не понимают, что будет на самом деле.
        - А что на самом деле?
        - Ничего хорошего, - уверенно заявила мать. - Выставит себя дураком и девчонке жизнь испортит.
        - Да, в конце концов, он ее затиранит, когда лишится уважения своего круга, - поддакнул дядя. - Ужасные времена.
        - А почему вы решили, что она ему уступит? - спросил юноша, стараясь не выдать своего подавленного состояния.
        Мать и дядя только рассмеялись. Яка слишком хорошо понял, что это значит. Ведь Ферингал - хозяин Аукни. Разве Меральда сможет отказать ему?
        Чувствительный юноша не мог этого вынести. Он стукнул кулаком по столу и отшвырнул стул. Вскочив, он гневно взглянул на изумленно воззрившихся на него родных. Потом повернулся и выскочил из дома, хлопнув дверью.
        Не отдавая себе отчета в том, что делает, он бросился бежать, мысли в голове путались. Вскоре он оказался на возвышенности: небольшие скалы громоздились над грязным полем, где он сегодня работал, и отсюда можно было любоваться восхитительным закатом. Кроме того, отсюда ясно был виден дом Меральды. Вдалеке на юго-западе можно было различить замок, и юноша представил себе роскошную карету, едущую к нему с Меральдой внутри.
        Тяжесть сдавила грудь Яки, словно бы все ограничения его жалкого существования превратились в каменные стены и давили, давили его. Последние несколько лет Яка потратил на то, чтобы выработать тот отстраненный вид и безразличную манеру держаться, разбивавшие сердца девушкам. И вдруг появился этот сумасбродный, господин, расфуфыренный петух, пахнущий духами, которому не нужно ни чего добиваться, который имеет все благодаря положению, полученному с рождением, и может с легкостью забрать все, что стоило Яке таких усилий.
        Яка, конечно же, не представлял себе все это так четко. Но одно было ему предельно ясно: чудовищная несправедливость. Он родился тем, кто он есть, и у него нет положения и богатства. Потому что жалкие крестьяне из Аукни не способны понять, кто он на самом деле. Живущие среди деревенских полей и грязных торфяных болот, они никогда не разглядят величия, скрывающегося в душе юноши.
        Чувствуя себя совершенно разбитым. Яка запустил руку в густые вьющиеся волосы и тяжело вздохнул.

* * *
        - Надо вымыть все как следует, ты же не знаешь, на что захочет взглянуть лорд Ферингал, - издевалась Тори, оттирая грубой тряпкой спину Меральды, свернувшейся, как котенок, в лохани с горячей водой.
        Меральда развернулась и брызнула в лицо Тори. Девчонка тут же перестала хихикать, заметив мрачное выражение на лице сестры.
        - Я точно знаю, что увидит лорд Ферингал, ясно? - осадила ее старшая сестра. - Если он захочет забрать платье назад, я вернусь сюда, чтобы переодеться.
        - Ты ему откажешь?
        - Мне даже целоваться с ним не хочется, - угрожающе подняв мокрый кулачок, сказала старшая. - Если он попытается меня поцеловать, то я…
        - То ты будешь вести себя как дама, - раздался голос отца. Обе девушки обернулись к занавеси у входа в комнату и увидели его. - Выйди, - велел он Тори. Девочка хорошо знала, что, когда он говорит таким тоном, слушаться надо беспрекословно.
        Дони Гандерлей еще немного постоял в проеме, дожидаясь, когда любопытная Тори отойдет на достаточное расстояние, потом подошел к лохани и протянул дочери большой кусок ткани, чтобы вытереться. Их жилище было таким маленьким, что скромность просто не имела смысла, поэтому Меральда без малейшего стеснения вылезла из лохани, обмоталась лоскутом и села на табурет.
        - Тебе не слишком-то все это нравится, - заметил Дони.
        Меральда сжала губы и поплескала рукой в остывающей воде.
        - Лорд Ферингал тебе не нравится?
        - Я его не знаю, - с жаром ответила девушка, - и он меня не знает. Совсем не знает!
        - Но он хочет узнать, - возразил Дони. - Считай это за лучший комплимент.
        - А принять комплимент разве значит уступить тому, кто его сделал? - язвительно спросила Меральда. - И выбора у меня не остается? Тебя хочет лорд Ферингал, ступай, так, что ли?
        Теперь она плескалась в воде не взволнованно, а ожесточенно, и случайно обрызгала Дони. Отец рассердился, но девушка поняла, что не из-за воды, а из-за ее отношения к происходящему. Отец схватил ее за руку и с силой повернул лицом к себе.
        - Нет, - резко ответил он. - Ферингал - хозяин Аукни, человек больших возможностей, человек, который может вытащить нас из грязи.
        - Лучше уж я буду грязной, - огрызнулась Меральда, но отец оборвал ее:
        - Он может вылечить твою мать.
        Эффект был такой, как если бы он со всей силы ударил ее кулаком в лица Она смотрела на отца, едва его узнавая, - обычно сдержанное лицо исказилось болью и отчаянием, и девушка всерьез испугалась.
        - У тебя нет выбора, - снова сказал он нарочито бесцветным голосом. - Мама совсем слаба, скорее всего, она не доживет до весны. Ты пойдешь к лорду Ферингалу и будешь вести себя как дама. Смеяться над его шутками, восхвалять его щедрость. Ты это сделаешь ради мамы, - закончил он упавшим голосом. Он встал, повернулся к выходу, и Меральда заметила, как влажно блеснули глаза отца. Ей все стало ясно.
        Поняв, насколько сейчас тяжело ее отцу, Меральда постаралась настроиться на то, что ее ожидало, справилась с собой и смогла спокойнее воспринять жестокий поворот судьбы.

* * *
        Солнце садилось, и небо приобрело глубокий синий цвет. По дороге внизу проехала карета и остановилась возле жалкого домика Меральды. Девушка вышла из дому, и даже с такого расстояния было видно, какая она красивая, - она была похожа на сияющий бриллиант, блеск которого не затмевала даже подступавшая мгла.
        Его бриллиант. Достойная награда за красоту его души, а не игрушка капризного хозяина Аукни.
        Он представил себе, как она садится в карету, а лорд Ферингал тянет к ней руку, гладит и ласкает. Представив себе эту картину, юноша чуть не закричал. Карета покатила обратно, к далекому замку Аук, увозя с собой Меральду, в точности как он нарисовал себе чуть раньше. Это было все равно как если бы лорд Ферингал влез к нему в карман и украл последнюю монету.
        Яка еще долго в тоске сидел на покрытом торфяной пылью холме, беспрерывно теребя волосы и проклиная свой несчастный жребий. Он был настолько поглощен самим собой, что чуть. не подскочил, услышав девчоночий голос:
        - Я знала, что ты будешь неподалеку.
        Яка открыл затуманенные слезами глаза и увидел уставившуюся на него Тори Гандерлей.
        - Так и знала, - поддразнила она его.
        - О чем ты?
        - Ты слышал, что сестру позвали на ужин, и пришел убедиться, - рассудила Тори. - И все сидишь и смотришь.
        - Твою сестру? - с деланным недоумением переспросил Яка. - Да я каждый вечер сюда прихожу.
        Тори отвела от него глаза и посмотрел на дома, на свое жилище, окно которого было ярко освещено изнутри огнем очага.
        - Надеешься увидеть через окно голую Меральду? - хихикнула она.
        - Я прихожу сюда с наступлением темноты, чтобы быть подальше от света и огней, - с достоинством ответил юноша, - И подальше от докучливых людей, которые не способны понять.
        - Что понять?
        - Истину, - загадочно ответил юноша, надеясь, что его слова прозвучат весомо.
        - Какую истину?
        - Истину жизни, - отозвался Яка.
        Тори долго не сводила с него глаз, и на ее личике появилась озадаченная гримаса. Потом она снова взглянула на свой дом.
        - Да ну, я думаю, ты просто хочешь увидеть голую Меральду. - повторила она и весело помчалась по тропинке вниз.
        «Она всласть посмеется над ним вместе с Меральдой», - подумал Яка. Он снова испустил тяжелый вздох, а потом направился вверх по склону холма, где было еще темнее.
        - Будь проклята эта жизнь! - выкрикнул он, воздев руки к выходящей на небо полной луне. - Проклята, проклята, и прочь от меня, мирские соблазны! О, жестокая мука: жить, когда недостойный собирает мои плоды. Когда справедливость низринута в волчью яму! Когда достоинство определяет случайность рождения! О, лорд Ферингал припал к груди Меральды! Будь проклята эта жизнь, прочь!
        И он завершил свой импровизированный стих, упав на колени и закрыв ладонями мокрое от слез лицо, и стоял так долго-долго.
        Но постепенно гнев вытеснил жалость к самому себе, и Яка решил немного переделать окончание:
        - Если справедливость низринута в волчью яму, - снова произнес он, и голос его задрожал от гнева: - Если достоинство определяет случайность рождения. - Теперь на его красивом лице появилась улыбка. - Негодный Ферингал припал к груди Меральды, но этот цветок ему не сорвать!
        Юноша неуверенно встал и снова посмотрел на полную луну.
        - Клянусь, - решительно проговорил он и еще раз с пафосом добавил: ~ Будь проклята эта жизнь! - и пошел домой.

* * *
        Меральда все терпеливо сносила, вежливо отвечала на вопросы и избегала смотреть в глаза явно недовольной леди Присциллы Аук. Темигаст же понравился девушке, в основном потому, что развлекал всех рассказами о своем прошлом и прежнем хозяине замка, отце Ферингала, благодаря чему разговор не умолкал. Темигаст даже незаметно подсказывал Меральде, какой из серебряных приборов на столе для какого блюда предназначен.
        Сам молодой хозяин Аукни, сидевший напротив и не сводивший с нее глаз, не произвел на девушку никакого впечатления, но зато ее очень интересовали все изысканные яства, что предлагали ей слуги. Неужели в замке Аук каждый день так едят? Цыплята и рыба, картофель и какие-то особые приправы - лакомства, которых Меральда даже не пробовала прежде.
        По настоянию лорда Ферингала после ужина все переместились в гостиную - удобную квадратную комнату без окон, расположенную на первом этаже замка, в самой середине строения. Толстые стены защищали от пронизывающего ветра с моря, а в громадном камине, наполняя комнату уютом и теплом, пылал огонь, почти такой же большой и жаркий, как костер во время праздников на площади.
        - Может, вы хотите поесть еще, - предложила Присцилла тоном, в котором не было даже намека на радушие. - Я прикажу служанке подать.
        - О нет, миледи, - ответила Меральда. - В меня больше ни кусочка не влезет.
        - В самом деле, - отозвалась Присцилла. - Вы несколько перестарались за ужином, не правда ли? - спросила она, напустив на некрасивое лицо приторную улыбку. По сравнению с сестрой лорд Ферингал казался Меральде почти очаровательным. Но только почти.
        Вошел слуга, неся на подносе бокалы, наполненные какой-то коричневатой жидкостью. Меральда, побоявшись отказаться, тоже взяла бокал и после произнесенного Темигастом тоста подняла его вместе со всеми и смело отхлебнула. И сразу же закашлялась, потому что горло словно огнем обожгло.
        - Бренди не пьют такими глотками, - сухо заметила Присцилла. - Так делают только крестьяне.
        Меральда готова была провалиться сквозь пол. Правда, физиономия лорда Ферингала скривилась в некоем подобии улыбки, но это ее ничуть не ободрило.
        - Скорее, так делают люди, не знакомые с горячительными напитками, - вступился за девушку Темигаст. - Пейте по капельке, душенька. Вы научитесь, хотя, быть может, так и не приобретете вкуса к этой влаге. Я, например, до сих пор не привык.
        Меральда улыбнулась и благодарно кивнула старику, снова разрядившему обстановку. Голова слегка закружилась, и Меральда перестала следить за разговором, обращать внимание на двусмысленные замечания Присциллы и настойчивые взоры лорда Ферингала. Она унеслась мыслями далеко и представила себя вместе с Якой Скули посреди залитого лунным светом поля, а может, и в этой самой комнате. Какой чудесной она казалась бы, если бы к этому пушистому ковру, жаркому огню в камине и согревающему напитку прибавить общество возлюбленного Яки, а не смотреть вместо этого на несносных Ауков.
        Словно издалека донесся голос Темигаста, напоминавшего лорду Ферингалу, что они пообещали вернуть девушку домой к определенному часу и этот час близок.
        - Тогда оставьте нас ненадолго наедине, - ответил Ферингал.
        Меральда постаралась не паниковать.
        - Вряд ли это уместно, - вмешалась Присцилла. Взглянув на Меральду, она усмехнулась: - Хотя, пожалуй, вреда не будет?
        Сестра Ферингала вышла, а вслед за ней и старый управляющий, мимоходом успокаивающе похлопав девушку по плечу.
        - Надеюсь, вы будете вести себя как джентльмен, мой господин, - обратился он к Ферингалу, - как того и требует ваше положение. Во всем мире не много женщин, кто красотой мог бы сравниться с госпожой Меральдой. - Он улыбнулся девушке. - Я распоряжусь подать карету к главному входу.
        Меральда чувствовала, что этот дружелюбный старик на ее стороне.
        - Ужин был чудесным, не правда ли? - обратился к Ней Ферингал, быстро переместившись в кресло рядом с ней.
        - О да, мой господин, - ответила Меральда, опуская глаза.
        - Нет-нет, - живо возразил Ферингал. - Зовите меня лорд Ферингал, а не «мой господин».
        - Да, мой… лорд Ферингал, - поправилась Меральда, стараясь не поднимать на него глаз, но он сидел слишком близко. Она взглянула на него, и, к его чести надо признать, он поспешно отвел взор от ее груди и посмотрел девушке в глаза.
        - Я увидел тебя на дороге, - пояснил он. - Я просто не мог не познакомиться с тобой. Никогда еще не видел такой красивой женщины, как ты.
        - Ах, мой… лорд Ферингал, - смутилась Меральда и снова опустила глаза, потому что он придвинулся еще ближе, пожалуй, слишком.
        - Я должен был увидеть тебя, - едва слышно пробормотал он, но Меральда расслышала, чувствуя, как он дышит прямо ей в ухо.
        Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке, и она изо всех сил постаралась держать себя в руках. Потом он взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Сначала он легонько коснулся ее губ, а потом, не замечая, что она не отвечает ему, поцеловал более страстно, даже привстал в кресле, склонившись к ней. Меральда старалась думать о Яке и больной матери и все терпела, даже его руку на своей груди.
        - Прошу прощения, лорд Ферингал, - донесся из-за двери голос Темигаста.
        Вспыхнув, молодой человек отшатнулся от нее и встал навстречу управляющему.
        - Карета ждет, - доложил тот. - Госпоже Меральде пора возвращаться домой. - И девушка почти бегом бросилась вон из комнаты.
        - Я снова приглашу тебя! - крикнул ей вдогонку Ферингал. - И очень скоро, будь уверена.
        К тому времени как карета переехала через мост, соединявший замок Аук с землей, Меральде почти удалось унять сердцебиение. Она понимала, что у нее есть долг перед семьей, перед больной матерью, и все равно она боялась потерять сознание или стошнить. Эта гадина Присцилла вдоволь натешится, узнав, что деревенскую девчонку вывернуло наизнанку в позолоченной карете.
        Карета проехала еще милю, но Меральде по-прежнему было дурно и не терпелось вырваться из этого роскошного ящика, поэтому она выглянула из окна и закричала вознице:
        - Стойте! Остановитесь, пожалуйста! - Карета резко замедлила ход, но девушка выскочила, не дожидаясь, когда она полностью остановится.
        - Но госпожа, я должен доставить вас домой, - воскликнул Лайам Вудгейт и спрыгнул к вей.
        - Вы так и сделали, - ответила Меральда. - Уже недалеко.
        - Но ведь вам придется идти по темной дороге, - запротестовал гном. - Да управляющий Темигаст мне за это…
        - Он не узнает, - успокоила его Меральда. - Не бойтесь за меня. Я хожу тут каждый вечер и знаю каждый кустик и камешек, а также всех, кто здесь живет.
        - Но… - не отступал гном, однако девушка проскочила мимо, с заговорщицкой улыбкой стрельнула в него глазами и скрылась в темноте.
        Постояв немного и решив, что она и впрямь чувствует себя здесь в безопасности, Лайам развернул лошадей и поехал прочь.
        Ночь была прохладной, но не холодной. Меральда свернула с дороги и поднялась выше. Она думала, что, быть может, найдет здесь Яку, который до сих пор ждет ее, как они и договорились, но никого не была Меральда оказалась одна-одинешенька в ночной тьме, и ей вдруг показалось, что на всей земле никого нет, кроме нее. Больше всего ей хотелось поскорее забыть о происшествиях этого вечера, о Ферингале и его противной сестре, и она сорвала с себя платье, чувствуя себя неловко в этой затейливой одежде. Вот, сегодня она ужинала за одним столом со знатными людьми, но запомнилась ей только еда, да еще тот приятный согревающий напиток.
        Она неспешно шла по залитому луной полю в своем простом белье, и скоро мысли о Яке Скули полностью вытеснили воспоминания о лорде Ферингале, и она пошла быстрее, а потом даже начала приплясывать. Увидев падающую звезду, Меральда подпрыгнула, как будто намереваясь поймать ее, развернулась, следя за ее полетом, и упала в траву, смеясь и думая о Яке.
        Она не знала, что оказалась почти на том же самом месте, где чуть раньше сидел Яка. На том самом месте, где он жаловался непреклонным богам на жалкую долю, проклинал несправедливость и отрекался от такого существования. На том самом месте, где он поклялся овладеть Меральдой, - затем лишь, чтобы знать наверняка, что первым будет он, а не лорд Ферингал.
        Глава 5
        БЕЗВЫХОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
        - Так куда ты его задевал? - сердито спросил Арумн Гардпек Лягушачьего Джози на следующий день. - Я же знаю, что молот взял ты, так что не ври.
        - Тогда радуйся, что я его взял, - не дрогнув, стал в свою очередь наседать Джози, помахивая пальцем перед носом у Арумна. - Вульфгар бы своим молотом тут все в щепки разнес.
        - Тьфу, да ты точно дурак, Джози, - сплюнул Арумн. - Тогда бы он ушел, пальцем никого не тронув.
        - Это ты так думаешь, - огрызнулся Джози. - Ты всегда так говоришь, всегда защищаешь его, хотя от него все время одни неприятности и тебе, и твоим близким. Видел ты от него что-нибудь хорошее, Арумн Гардпек? Хоть раз?
        Арумн смерил Джози тяжелым взглядом.
        - Даже когда он тут вроде разнимал драчунов, то только затевал новые драки, - продолжал Джози. - Теперь его нет, и нам всем хорошо.
        - Куда ты спрятал молот? - упрямо повторил Арумн.
        Джози вскинул вверх ладони и отвернулся, но Арумн не намерен был отпускать его. Он схватил своего щуплого приятеля за плечо и резко развернул к себе.
        - Я спросил тебя уже дважды, - хмуро промолвил он. - Не заставляй меня спрашивать снова.
        - Нет его, - ответил Джози. - Нет и все, он так далеко, что Вульфгар никогда его не дозовется.
        - Нет? - повторил Арумн. На его лице появилась хитрая улыбка, потому что он прекрасно знал Джози, чтобы понять: тот не мог просто зашвырнуть бесценное оружие в океан. - И сколько же ты за него получил?
        Джози стал невнятно отнекиваться, замахал руками, чем только уверил хозяина таверны в правильности догадки.
        - Верни его, Джози, - приказал он.
        Тот широко распахнул глаза.
        - Я не могу… - начал было он, но Арумн схватил его сзади за шиворот и ремень и пихнул к двери.
        - Пойди и верни его, - непреклонно повторил он, - и не возвращайся сюда без молота.
        - Но я не могу, - запротестовал Джози. - Эти парни не отдадут.
        - Тогда больше не появляйся здесь, - припечатал Арумн и вытолкнул Джози на улицу. - Никогда! Или ты вернешься с молотом, Джози, или не возвращайся вовсе! - И он захлопнул дверь, оставив растерянного Джози на улице.
        Тщедушный человечек пугливо озирался, будто опасаясь, что на него сейчас налетят все бандиты Лускана. Ему было о чем тревожиться. Все знали, что он связан с «Мотыгой» Арумна, и это служило ему защитой на улицах. К Джози почти никто не приставал, по большей части потому, что он того и не стоил, но также и потому, что обидеть Джози значило навсегда закрыть себе дорогу в «Мотыгу», излюбленное место для многих.
        Однако у Джози было много врагов на улицах, и как только разнесется слух, что они с Арумном разругались…
        Надо было во что бы то ни стало вернуть расположение Арумна, но как только он представлял себе, что для этого нужно сделать, у него начинали трястись поджилки. Он продал Клык Защитника задешево одной гнусной пиратке в паршивом притоне, где сам бывал только в самых крайних случаях. Идя по улице Полумесяца и переулками, которые должны были вывести его к этому малоизвестному тайному притону в доках, Джози не переставал озираться. Он знал, что Шилы Кри там сейчас не найдет. В это время она должна быть на борту своего корабля, «Попрыгушки». Название корабля подразумевало саму Шилу Кри, которая была известна умением лихо перепрыгивать с борта своего судна на палубу взятого на абордаж корабля, держа в руке кривую саблю. От одной мысли, что придется разговаривать с ней на той самой палубе, где Шила, по слухам, замучила до смерти десятки невинных людей, Джози передернуло. Нет, решил он, лучше уж дождаться, когда она появится в этой поганой дыре, там хотя бы людей больше.
        Маленький человечек порылся в карманах. Он пока еще не растратил золота, что Шила заплатила ему за Клык Защитника, вдобавок у него было и несколько своих монет.
        Вряд ли этого хватит, но ради дружбы Арумна стоит попытаться.

* * *
        - Как мне чудесно с тобой, - произнесла Делли Керти, проводя рукой по широченному голому плечу варвара, отчего тот вздрогнул. Плечо нещадно болело, как, впрочем, и все другие части тела после драки в «Мотыге».
        Вульфгар пробормотал нечто нечленораздельное и встал с кровати. Делли продолжала поглаживать его, но он не обращал внимания на ее прикосновения.
        - Ты точно хочешь уже идти? - спросила она с придыханием.
        Девушка призывно растянулась на смятой постели, и Вульфгар обернулся и посмотрел на нее.
        - Да, точно, - глухо сказал он, оделся и направился к двери.
        Делли хотела попросить его остаться, но удержалась. Потом хотела крикнуть ему вслед ругательство, но закусила губу, поскольку понимала, что это бесполезно и злые слова все равно не умерят ее боль. Она пришла к Вульфгару прошлой ночью, когда Арумн закрыл заведение после учиненного там разгрома. Делли знала, где искать ставшего бездомным варвара, поскольку комната Морика была неподалеку.
        До чего же она разволновалась, когда Вульфгар впустил ее, несмотря на возражения Морика. И снова всю ночь, проведенную в объятиях Вульфгара, она рисовала себе заманчивые картины, как вместе со своим героем сбежит от этой жалкой ничтожной жизни. Можно бросить Лускан, например, и вернуться в Долину Ледяного Ветра, и она там будет растить его детей, как и положено хорошей жене.
        Но, конечно, утром - точнее, днем, когда он грубо и безразлично отказал ей, стала очевидна цена этих фантазий.
        Она осталась лежать на кровати, чувствуя себя опустошенной, одинокой, беспомощной и несчастной. Хоть в последнее время у них с Вульфгаром и не ладилось, ей хватало одного его присутствия, чтобы по-прежнему предаваться своим мечтаниям. Но если Вульфгар уйдет, у Делли не останется никакой надежды изменить свою жизнь.
        - А ты ожидала чего-то другого? - спросил Морик, словно читая ее мысли.
        Делли тоскливо взглянула на него.
        - Уже могла бы усвоить, чего от него можно ждать, - продолжал Морик, подходя ближе и усаживаясь на кровать. Делли стала было натягивать на себя покрывало, но потом сообразила, что Морику хорошо известно, как она выглядит голой.
        - Он все равно никогда не сможет дать тебе то, что ты хочешь, - произнес Бродяга. - Его самого гнетет слишком многое, он пережил столько боли, что никак не может об этом забыть. Он скорее убьет тебя, чем раскроет тебе душу,
        Делли посмотрела на него, не понимая, о чем он говорит. Морик усмехнулся и повторил:
        - Он не может дать тебе то, что ты хочешь.
        - А ты будто можешь? - с издевкой спросила она.
        Бродяга от души рассмеялся.
        - Вряд ли, - согласился он, - но я, по крайней мере, честно говорю тебе об этом. В тех случаях, когда я не даю слово, я бесчестный человек, и честная женщина мне не нужна. Моя жизнь принадлежит только мне, и я не хочу связывать себя женой или ребенком.
        - Значит, ты одинок.
        - Это значит, что я свободен, - со смешком поправил ее Морик. - Ах, Делли, - сказал он, протягивая руку, чтобы провести по ее волосам. - Ты бы сама увидела, насколько приятнее жизнь, если предаваться лишь сегодняшним радостям, а не бояться того, что ждет впереди.
        Делли Керти откинулась на изголовье кровати, обдумывая его слова и не зная, что на них ответить.
        Морик воспринял это как призыв и быстро лег рядом с ней.

* * *
        - За эти гроши я дам тебе вот что, дружок, - зловеще произнесла Шила Кри, постукивая пальцами по обуху Клыка Защитника. И вдруг замахнулась молотом над головой и грохнула им по столу, за которым она сидела с Джози.
        Теперь маленького человечка, к его ужасу, отделяло от грозной пиратки лишь небольшое пустое пространство, потому что стол разлетелся на мелкие щепки.
        Шила Кри, коварно улыбаясь, вновь подняла Клык Защитника. Пискнув, Джози пулей кинулся к двери и выскочил в соленую прохладу ночи. Он слышал за спиной грохот удара, когда брошенный Шилой молот угодил в балку, и грубый хохот головорезов.
        Джози мчался не оглядываясь. Когда он, наконец, остановился перевести дух, то обнаружил, что стоит перед дверью «Мотыги», и стал думать, как, Девять Проклятых Кругов, ему теперь объясняться с Арумном.
        Он все еще с трудом дышал, когда заметил Делли, которая спешила по улице, плотно завернувшись в шаль. Обычно она не отлучалась так поздно, если только Арумн не давал ей какого-либо поручения, потому что в этот час в «Мотыге» было полно посетителей. Но в руках у нее ничего не было, так что Джози легко догадался, где она была, точнее, к кому она ходила.
        Девушка подошла ближе, и Джози услышал, что она всхлипывает, и это подкрепило его уверенность в том, что она была у Вульфгара и варвар снова ее обидел.
        - Что с тобой? - спросил он, сделав шаг ей навстречу. Делли от неожиданности отшатнулась, поскольку не заметила Джози в потемках. - Почему ты плачешь? - ласково спросил он, кладя руки ей на плечи и думая, что можно воспользоваться ее болью и обидой к собственной выгоде и, в конце концов, уложить-таки в постель женщину, о которой он мечтал несколько лет.
        Делли, хоть и продолжала всхлипывать, решительно вырвалась. В ее взгляде не было не только обещания на будущее, но даже намека на дружелюбие.
        - Он обидел тебя, Делли, - негромко продолжал Джози. - Может, я немного подниму тебе настроение.
        Делли презрительно фыркнула:
        - Это ведь все из-за тебя, Джоз-Лягушка, разве нет? - враждебно сказала она. - Радуйся теперь, Вульфгара выгнали.
        Джози не успел даже ответить, как она стремительно прошла мимо и исчезла за дверями «Мотыги», куда Джози вход был заказан. Он остался стоять посреди пустой темной улицы, не зная, куда податься и с кем бы поговорить. И Вульфгар был тому виной.
        Ночь Джози провел шатаясь по переулкам и притонам самой бандитской части Лускана. Он ни с кем не разговаривал, но внимательно прислушивался к разговорам других, все время оставаясь настороже. К его удивлению, он узнал кое-что очень важное. То была интересная история, касавшаяся Морика Бродяги и его дружка-варвара, а также нехилого заказа на сведение счетов с неким капитаном…
        Глава 6
        САМООТВЕРЖЕННОСТЬ
        - Ну, господин Дони, я буду кланяться, пока лоб не расшибу, - обратился к Дони Гандерлею на следующее утро один старый крестьянин под всеобщий хохот.
        - Может, оброк теперь тебе надо платить? - спросил другой. - Немножко того, немножко сего, корм для свиней, да и всю свинью?
        - Только окорок, - поддержал первый. - А голову себе оставь.
        - Оставляйте себе ту часть, что жрет зерно, а нам давайте филей, - сказал остроносый гном. - Разве не так рассуждают господа?
        И все снова заливисто рассмеялись. Дони Гандерлей искренне хотел бы поучаствовать в веселье. Он, конечно, понимал, почему они хохочут. У этих крестьян не было никакой возможности выкарабкаться из той грязи, что они ежедневно месили, а теперь вот судьба нежданно улыбнулась семье Гандерлеев, и кто-то из их круга, быть может, поднимется выше.
        Дони с удовольствием ответил бы на их подначки, посмеялся бы заодно, даже сам вставил бы пару хлестких словечек, если бы кое-что его не тревожило. Всю бессонную ночь и утро ему не давало покоя то, что Меральда пошла в замок против воли. Если бы девочка проявила хоть какую-то симпатию к лорду Ферингалу, Дони был бы счастливейшим человеком на земле. Однако он видел, как обстоит дело, и не мог избавиться от чувства вины. Поэтому добродушные подтрунивания односельчан, вышедших в это дождливое утро на торфяник, глубоко ранили его, а друзья, не знающие, что творится в его душе, раздражали.
        - Так когда же ты с семейством переедешь в замок, лорд Дони? - поинтересовался еще один, отвешивая Гандерлею неуклюжий поклон.
        Неожиданно для себя самого Дони отпихнул его и человек упал в грязь. Однако поднялся он, беззлобно смеясь, как и все остальные.
        - Глядите, да он уже ведет себя как знатный господин! - воскликнул первый насмешник. - Все на колени, а то лорд Дони нас по полю размажет!
        По его слову все плюхнулись в грязь на колени, склоняя головы перед Дони.
        Дони Гандерлей с трудом сдержал гнев, повторяя себе, что это его друзья и что они просто не понимают, в чем дело. Он протолкался между ними и пошел прочь, сжав кулаки с такой силой, что побелели костяшки, и бормоча проклятия сквозь плотно сжатые зубы.

* * *
        Я чувствовала себя такой дурой, - честно призналась Меральда Тори, когда девочки остались одни в своей комнате. Их мать ушла, хотя вот уже недели две никуда не выходила - до того ей не терпелось рассказать соседкам, как ее дочка провела вечер с лордом Ферингалом.
        - Но ты была такой красивой в этом платье, - возразила Тори.
        Меральда с благодарностью слабо улыбнулась сестренке.
        - Не сомневаюсь, он от тебя глаз отвести не мог, - прибавила Тори. Судя по выражению ее лица, она витала где-то в мире розовых фантазий.
        - А его сестрица, Присцилла, не уставала смешивать меня с грязью, - отозвалась Меральда.
        - Да ну ее - толстая корова, - воскликнула Тори, - просто ты ей все время напоминала своей красотой, какая она сама.
        Обе засмеялись, но Меральда скоро вновь погрустнела.
        - Ну, чего ты такая печальная? - спросила Тори. - Он же хозяин Аукни и даст тебе все, что только можно пожелать.
        - Разве? - горько спросила Меральда. - А свободу он мне может дать? А моего Яку?
        - А поцелуй он тебе дал? - ехидно поинтересовалась Тори.
        - Я не могла ему помешать, - ответила старшая сестра, - но больше он не дождется, можешь быть уверена. Мое сердце принадлежит Яке, а не этому господину, от которого пахнет цветами.
        Последние слова она произнесла, понизив голос до шепота, потому что в комнату, отбросив занавеску, ворвался разъяренный Дони Гандерлей.
        - Выйди, - приказал он Тори. Та замешкалась, бросив на сестру озабоченный взгляд, и он заорал: - Поди прочь, маленькая свинарка!
        Тори поспешно выскочила из комнатки, но обернулась посмотреть на отца, однако тот ответил ей таким взглядом, что она мигом вылетела из дома.
        Дони Гандерлей сурово смотрел на Меральду, а она не могла взять в толк, в чем провинилась. У отца редко бывало такое лицо.
        - Пап, - неуверенно начала она.
        - Ты позволила ему поцеловать себя? - рявкнул Дони. - А он хотел большего?
        - Но я не могла ему помешать, - защищалась Меральда. - Он так пристал…
        - Но ты хотела помешать.
        - Ну конечно!
        Едва она это произнесла, как Дони Гандерлей тяжелой рукой влепил ей пощечину.
        - Зато ты готова отдать свое сердце и прелести в придачу этому крестьянскому мальчишке, да? - прорычал он.
        - Но, пап…
        Еще одним ударом он сбросил ее с кровати на пол. Не помня себя, Дони Гандерлей навалился на дочь, колошматя ее тяжеленными ручищами по голове и плечам, обзывая ее голодранкой, потаскушкой и приговаривая, что она думает только о себе, не заботясь о больной матери, о тех людях, кто кормил и одевал ее.
        Девушка пыталась оправдаться, объяснить, что она любит не лорда Ферингала, а Яку, что она ничего плохого не делала, но отец, изливая свою досаду и разочарование, попросту не слушал ее. Он осыпал ее побоями и проклятиями, пока она, перестав сопротивляться, не затихла на полу, прикрыв руками голову.
        Избиение внезапно прекратилось. Меральда отважилась поднять покрытое синяками и кровоподтеками лицо и взглянуть на отца. Дони Гандерлей сидел на кровати, закрыв ладонями лицо, и рыдал. Никогда прежде Меральда не видела, чтобы отец плакал. Она тихонько приблизилась к нему, шепча, что все хорошо. Но вдруг его слезы сменились новым приступом ярости, он схватил ее за волосы и рывком подтянул к себе.
        - А теперь послушай меня, девочка, - процедил он сквозь зубы, - и слушай внимательно. Твоего слова тут нет. Ты дашь лорду Ферингалу все, что он пожелает, и даже больше, и будешь при этом счастливо улыбаться. Мама умирает, дурочка ты эдакая, и только лорд Ферингал может ее спасти. Но я не позволю ей умереть из-за твоих капризов.
        Он грубо тряхнул ее и отпустил. Она смотрела на него как на чужого человека, и больнее всего Дони Гандерлею было видеть это.
        - А лучше бы, - спокойно прибавил он, - Яки Скули не стало. Я бы с удовольствием посмотрел, как чайки и крачки клюют его разбитое о скалы тело.
        - Па… - дрожащим шепотом произнесла девушка.
        - Держись от него подальше, - сурово приказал отец. - Пойдешь к лорду Ферингалу, и перечить не смей.
        Меральда сидела не шевелясь, даже не утирая слез, катившихся из прекрасных зеленых глаз.
        - Приведи себя в порядок, - велел Дони. - Мама скоро вернется, незачем ей видеть тебя в таком виде. Все ее мечты и надежды связаны с тобой, дочка, и если ты их у нее отнимешь, она долго не протянет.
        С этими словами Дони встал с кровати и хотел обнять Меральду. Но когда он протянул к дочери руки, она словно одеревенела. Дони вышел, ссутулившись и глядя в пол.
        Он оставил ее в доме и пошел на северо-западный склон горы, где были только голые скалы и ни единой души поблизости. Там он мог остаться наедине со своими мыслями. И своими страхами.

* * *
        - И что ты будешь делать? - спросила Меральду Тори, ворвавшись в дом, едва отец из него вышел. Меральда, оттиравшая кровь с губы, ничего не ответила.
        - Тебе надо бежать с Якой, - вдруг сказала Тори, вся просияв, как будто нашла решение всех мировых проблем. Меральда недоверчиво посмотрела на сестру.
        - Лучше же быть не может, - радовалась девчонка. - Сбежать от лорда Ферингала! Надо же, как папка тебя поколотил.
        Меральда посмотрела в маленькое зеркальце, неумолимо отражавшее все ее синяки - напоминание о внезапной вспышке отца. Только, в отличие от Тори, Меральда очень хорошо все прочувствовала на себе. Она уже не ребенок, и она отчетливо видела, какой болью было искажено лицо отца, даже когда он бил ее. Отец боялся, боялся за мать и за всех них.
        Меральда поняла, что у нее есть долг. Долг по отношению к семье - превыше ее чувств, и вовсе не потому, что отец ее запугал, а потому, что Меральда любила мать, отца и несносную младшую сестренку. И только сейчас, глядя в зеркало на собственное опухшее лицо, Меральда Гандерлей осознала, какая ответственность легла на ее плечи, - в ее руках оказалась единственная возможность сделать их будущее лучше.
        Тем не менее, представив, как губы лорда Ферингала касаются ее рта, а его рука ложится ей на грудь, девушка содрогнулась.

* * *
        Дони Гандерлей даже не заметил, что солнце на горизонте уже коснулось воды, и не обращал внимания на комаров, присосавшихся к его голым рукам и шее. Что ему такая ерунда? Как он только мог побить свою любимую девочку? Откуда взялась эта ярость? Как мог он так поступить с ней, ведь она ни в чем не провинилась.
        Он снова и снова мысленно возвращался к тем минутам, видел, как его чудесная, красивая дочка Меральда упала на пол и пытается защититься от его увесистых кулаков. Он понимал, что не она была причиной его гнева, то была ярость и досада на лорда Ферингала и на свой жалкий жребий, из-за которого его семья обречена всю жизнь копаться на полях, из-за которого он не мог спасти больную жену.
        Все это Дони Гандерлей хорошо понимал, но сердце упрямо твердило, что ради своего спокойствия и благоденствия он подталкивает обожаемую дочь в объятия и постель нелюбимого человека. Дони Гандерлей считал себя трусом, потому что не мог решиться прямо сейчас броситься вниз с утеса, чтобы тело его разбилось об острые скалы.
        Часть 2
        В ПУТЬ ПО ТЕМНОЙ ДОРОГЕ
        Я жил в разных местах: в населенном дроу Мензоберранзане, в Блингденстоуне - городе свирфов, в Десяти Городах, где порядки такие же, как и в большинстве мест обитания людей, жил среди варварских племен, следующих своим обычаям, и в Мифрил Холле, твердыне дворфов клана Боевого Топора. Я жил на корабле, где также существуют свои отношения. Везде есть свои устои и правила, везде разное управление, религия и социальное устройство.
        Какое же из них лучше? Доказательств и доводов очень много, одни говорят о благосостоянии, другие - о праве, данном богами, третьи - о предначертании. У дроу есть религиозное оправдание существующего устройства общества - они создали его таким в соответствии с волей Владычицы Хаоса - Паучьей Королевы и, хотя непрерывно ведут войны, чтобы заменить в этой структуре то или иное звено, никогда не покушаются на устройство целого. У свирфов во главу угла ставится почтение и заслуженное уважение к старшим по возрасту, поскольку те, кто прожил много лет, считаются мудрейшими. В населенных людьми Десяти Городах правит тот, кому благоволит большинство, тогда как варвары выбирают вождем того, кто доказал физическое превосходство. У дворфов правят наследственные династии, и Бренор стал королем потому, что и его отец, и дед, и прадед - все были королями.
        Для меня же превосходство одного общественного устройства над другим определяется иными мерами, а именно - степенью личной свободы. Из всех мест, где я жил, мне больше всего нравится Мифрил Холл, но, насколько я понимаю, свобода дворфов напрямую зависит от мудрости самого Бренора, а не от традиций народа. Бренор не деятельный король. Он выступает врали представителя своего народа в политических отношениях, как главнокомандующий в отношениях военных, а также как арбитр в спорах между своими подданными, но лишь в том случае, если его об этом попросят. Бренор оберегает свою независимость и предоставляет такую же свободу всему клану Боевых Топоров.
        Я слыхал о многих королях и королевах, правителях и жрецах, которые оправдывают свое нахождение у власти только тем, что обычные люди, стоящие ниже их, якобы нуждаются в руководстве. Может, в обществах, которые не изменяются подолгу, так оно и есть, да и то лишь потому, что простые люди, поколениями привыкшие к подчинению, лишились веры в себя и желания выбирать свой собственный путь. Общее, что есть у всех правящих систем, - ущемление свободы отдельного человека, навязывание каждому определенных условий во имя «общины».
        Я очень трепетно отношусь к этому понятию - «община», и справедливо, что входящие в такое сообщество люди должны поступиться чем-то и согласиться на некоторое ограничение своей свободы ради общего блага и процветания всех. Но разве все сообщество не станет лишь сильнее, если такая жертва - добровольна и приносится от чистого сердца, а не навязана повелениями старших, правителей, королей и королев?
        Свобода - основа всего. Свобода остаться или уйти, трудиться в согласии с остальными или выбрать собственную дорогу. Свобода помогать на пределе возможностей или остаться в стороне. Свобода построить достойную жизнь или прозябать в убожестве. Свобода попытать счастья или попросту ничего не делать.
        Мало кто станет оспаривать стремление к свободе: все, кого я знал, хотели жить свободно или думали, что и так свободны. И тем более странно, что многие не желают считаться с внутренней иеной свободы - ответственностью.
        Идеальная община будет существовать и успешно действовать лишь в том случае, если каждый ее член будет признавать свою ответственность за благоденствие ближнего и общины в целом, и не потому, что ему так приказано, а потому, что он сам понимает и принимает, что так лучше. Ведь какой бы выбор мы ни сделали, он неизбежно имеет какие-то последствия, хотя и не всегда очевидные. Эгоистичный человек может думать, что преуспевает, но когда ему станет необходима помощь друзей, рядом с ним может не оказаться никого. Прожив жизнь, такой человек вряд ли оставит по себе добрую память, если вообще останется в памяти людей. Жадность эгоиста может обеспечить его осязаемыми богатствами, однако он никогда не познает истинной радости и наслаждения, которые может дать только любовь.
        Так же и с теми, кто исполнен ненависти и зависти, ленивцами и ворами, бандитами, пьяницами и сплетниками. У всех есть свобода выбирать свой путь в этой жизни, но эта свобода подразумевает, что они принимают все последствия своего выбора, как хорошие, так и плохие.
        Люди, которым случалось встречаться лицом к лицу со смертью, рассказывали, чаю в то мгновение перед их мысленным взором проносилась вся их жизнь, они видели даже то, что, казалось бы, было давно похоронено в глубинах памяти. И я верю, что в конце, перед неразрешимой загадкой, ожидающей любого из нас за чертой жизни, нам дано благословение - или проклятие - пересмотреть тот выбор, что мы сделали, чтобы все принятые решения встали перед судом совести в тот момент, когда над ними уже не властны сиюминутные условности, не смущают различные оправдания или надежды на осуществление пустых обещаний.
        Интересно, многие ли священники включили бы такую минуту предельной откровенности с самим собой в свои описания рая и ада?
        Дзирт До'Урден
        Глава 7
        ОТПУСКАЯ СТАРОГО ДРУГА
        Великан был уже всего в паре шагов от него, Лягушачий Джози заметил его слишком поздно. Он вжался в стену, но Вульфгар одной рукой оторвал его от земли, другой останавливая слабые попытки сопротивления.
        Потом - шмяк! - с силой шлепнул его о стену.
        - Верни его, - спокойно сказал варвар.
        Беднягу Джози его ровный тон и бесстрастное лицо напугали еще больше.
        - Ч-что ты имеешь в ви-виду? - заикаясь, пробормотал он.
        Вульфгар отлепил его от стены и снова шмякнул об нее, по-прежнему держа одной рукой.
        - Ты сам знаешь, - проговорил он. - А я знаю, что это ты его взял.
        Джози замотал головой, но за это опять с размаху стукнулся о стену.
        - Ты взял Клык Защитника, - сказал Вульфгар, пристально глядя в глаза Джози, - и если ты мне его не вернешь, я разорву тебя на части, а из твоих костей сделаю себе новое оружие.
        - Я… я… я только взял его на время, - начал Джози, но из-за нового удара не договорил. - Я боялся, что ты убьешь Арумна! - выкрикнул он. - Я боялся, что ты всех нас поубиваешь!
        Вульфгар даже чуток растерялся.
        - Убью Арумна? - недоуменно переспросил он.
        - За то, что он тебя выгнал, - пояснил Джози. - Я знал, что он тебя выгонит, он мне это сам сказал, пока ты спал. Я думал, ты озвереешь и убьешь его.
        - Поэтому ты взял мой молот?
        - Да, - сознался Джози, - но я хотел его вернуть. Я пытался его вернуть.
        - Где он? - властно спросил Вульфгар.
        - Я отдал его одному другу, - ответил Джози. - А он передал одной женщине, морячке, чтобы она его пока хранила и ты не мог бы позвать его. Я пытался его вернуть, но эта женщина его не отдает. Она хотела проломить мне голову, честно!
        - Кто она? - спросил Вульфгар.
        - Шила Кри с «Попрыгушки», - выпалил Джози. - Молот у нее, и она не хочет с ним расставаться!
        Вульфгар помолчал, обдумывая сказанное. Он снова посмотрел на Джози, гневно сведя брови.
        - Не люблю я воров, - сказал он, отодвигая от себя Джози, но тщедушный человечек вдруг отважился сопротивляться, даже ударил Вульфгара, и тогда тот оторвал его от стены и пару раз хорошенько стукнул.
        - У меня на редине воров побивают камнями, - рявкнул он и с такой силой грохнул Джози о стену, что она содрогнулась.
        - А в Лускане бандитов заковывают в кандалы, - раздался вдруг чей-то голос. Вульфгар и Джози одновременно обернулись и увидели Арумна Гардпека, выходящего из дверей своего заведения, а с ним еще несколько мужчин. Правда, они держались за его спиной, явно не желая связываться с Вульфгаром, тогда как сам Арумн, хоть и опасливо, но шел к варвару, держа в руке дубинку.
        - Отпусти его, - сказал хозяин таверны. Вульфгар еще разок стукнул Джози, потом опустил на ноги и хорошенько тряхнул, однако не выпустил.
        - Он украл мой молот, и я намерен его вернуть, - твердо сказал варвар.
        Арумн бросил на Джози разъяренный взгляд.
        - Я пытался, - захныкал человечек, - но Шила Кри - да, она… она держит его и отдавать не хочет,
        Вульфгар снова встряхнул его, и Джози заклацал зубами.
        - Молот оказался у нее, потому что ты его отдал, - напомнил он.
        - Но он пытался его вернуть, - возразил Арумн. - Он сделал все, что мог. Что ж, ты его порешить за это хочешь? Тебе от этого легче станет, разбойник Вульфгар? Только боюсь, этим молот не вернешь.
        Вульфгар сердито посмотрел на Арумна и перевел взгляд на беднягу Джози.
        - Мне действительно станет легче, - согласился он, и Джози, затрясшись всем телом, чуть не потерял сознание.
        - Тогда тебе придется приняться и за меня, - сказал Арумн. - Джози мой друг, я думал, что и ты тоже, и я буду драться за него.
        Вульфгар презрительно скривился. Легким движением руки он бросил Джози к ногам Арумна.
        - Он сказал тебе, где искать молот, - произнес хозяин таверны.
        Вульфгар пошел прочь, но потом обернулся и увидел, что Арумн помог Джози подняться, а потом, обняв его за дрожащие плечи, повел с собой в «Мотыгу».
        Это проявление настоящей дружбы глубоко взволновало Вульфгара. Когда-то и он знал такую дружбу, когда-то и его судьба наградила друзьями, готовыми ради него на все. Перед мысленным взором варвара прошли лица Дзирта, Бренора и Реджиса, образ Гвенвивар, а ярче всех было лицо Кэтти-бри.
        «Это все неправда», - зашептал зловещий голос где-то в глубине его существа. Варвар смежил веки и покачнулся, едва не упав. Теперь у него нет друзей, там, где живет ужас, дружбе нет места. Вся эта дружба - ложь, прикрытие детской потребности в защите, пустые надежды, которым люди предаются, чтобы чувствовать себя увереннее. Он это знал, потому что убедился, насколько все тщетно, видел истину, и эта истина была черна как ночь.
        Не соображая, что делает, Вульфгар бегом пустился к «Мотыге» и с такой силой распахнул дверь, что обернулись все, кто там был. Одним прыжком он оказался рядом с Арумном и Джози, отмахнулся от дубинки хозяина, а Джози дал такую затрещину, что бедняга отлетел на несколько шагов и стал кататься по полу.
        Арумн бросился на него, размахивая дубиной, но Вульфгар схватил ее, выдернул у него из рук и оттолкнул хозяина. Взяв дубину двумя руками и держа перед собой, варвар с ревом переломил ее пополам.
        - Зачем ты это творишь? - спросил его хозяин.
        Вульфгар не смог бы ответить, да и задумываться не стал. Его смятенному разуму это буйство представлялось хоть и крохотной, но все же победой над Эррту и его демонами. Он протестовал против лжи, что зовется дружбой, и тем самым выбил из лап Эррту еще одно оружие, самое острое. Вульфгар отшвырнул обломки и вышел вон из «Мотыги», зная, что ни один из его мучителей не посмеет пойти вслед.
        Бормоча проклятия Эррту, Арумну и Джози, он пришел к докам, где стал мерить шагами длинный пирс, громыхая тяжелыми сапогами по доскам.
        - Эй, чего тебе? - окликнула его какая-то старуха.
        - Где «Попрыгушка»? - спросил Вульфгар. - Где она?
        - Это судно Кри? - уточнила старуха. - А она отчалила. Отчалила, да так прытко! Вон от кого удирала. - И она показала на темный силуэт красивого корабля, пришвартованного с другой стороны длинного пирса.
        Вульфгар, движимый любопытством, подошел ближе и приметил три паруса, причем последний был косой. И тут он вспомнил рассказы Кэтти-бри и Дзирта - перед ним была «Морская фея».
        Вульфгар невольно выпрямился, он как-то сразу протрезвел. Он поднял глаза выше, к фальшборту, и увидел, что там стоит матрос и смотрит на него.
        - Вульфгар! - приветствовал его Вайлан Миканти. - Вот это встреча!
        Варвар развернулся и пошел прочь.

* * *
        - Наверное, он хотел встретиться со мной, - предположил капитан Дюдермонт.
        - Больше похоже на то, что он просто заблудился, - возразил недоверчивый Робийярд. - Судя по тому, что рассказал Миканти, варвар скорее удивился, увидев «Морскую фею»,
        - Но мы не можем знать наверняка, - не сдавался капитан, направляясь к двери каюты.
        - А нам и не надо знать наверняка, - возразил Робийярд, удержав капитана за руку.
        Дюдермонт обернулся и сердито взглянул сначала на руку, а потом в глаза упрямому чародею.
        - Вы же ему не нянька, - продолжал Робийярд. - Вы с ним едва знакомы и ничего ему не должны.
        - Дзирт и Кэтти-бри - мои друзья, - ответил капитан. - Они наши друзья, а Вульфгар - их друг. Неужели ради собственного удобства мы предпочтем об этом забыть?
        Раздосадованный маг выпустил руку капитана.
        - Ради безопасности, капитан, - поправил он. - Не ради удобства.
        - Я пойду к нему.
        - Вы уже пытались. Он отверг вашу помощь, - напомнил чародей.
        - И все же он приходил сюда, может, передумал.
        - Или заблудился в доках.
        Дюдермонт кивнул:
        - Но мы этого не узнаем, пока не спросим у него самого, - ответил он и пошел к двери.
        - Пошлите кого-нибудь другого, - вдруг предложил Робийярд. - Пошлите Миканти, например. Или я схожу.
        - Вульфгар не знает ни тебя, ни Миканти.
        - Но ведь есть же в команде люди, которые плавали с вами, когда Вульфгар был на борту, - настаивал чародей. - Люди, которые его знают.
        Дюдермонт покачал головой, решительно сжав зубы.
        - На борту «Морской феи» есть лишь один человек, кто сможет поговорить с Вульфгаром, - сказал он. - Я пойду к нему.
        Робийярд хотел возразить что-то еще, но понял, что это бесполезно, и только махнул рукой.
        - На улицах Лускана вас вряд ли ожидает теплый прием, капитан, - напомнил он. - Будьте начеку, в каждом темном углу может скрываться враг.
        - Я всегда начеку, - ответил Дюдермонт с усмешкой. Робийярд приблизился и наложил на него заклятия, отражающие нападения и удары, даже магические. Капитан улыбнулся еще шире.
        - Не забудьте о времени, - предупредил чародей. Дюдермонт благодарно кивнул другу и вышел. Робийярд устало опустился в кресла Он подумал о хрустальном шаре и о том, сколько сил придется потратить на то, чтобы он действовал.
        - Столько бесполезной работы, - со вздохом сказал он, - И для капитана, и для меня. И все ради какого-то бездомного бродяги.
        Ночь обещала быть долгой.

* * *
        - Неужели он тебе так нужен? - осторожно спросил Морик. Учитывая паршивое настроение Вульфгара, даже задавать ему вопросы было небезопасно.
        Варвар не стал отвечать, но брошенный им на Морика взгляд был достаточно красноречив.
        - Тогда это действительно несравненное оружие, - вдруг сказал Бродяга, как бы извиняясь за свой кощунственный вопрос. Само собой, Морик всегда знал, что Клык Защитника - необычайный молот, великолепно сработанный и так подходивший могучим рукам варвара. Но даже это в глазах расчетливого вора не могло оправдать выход в открытое море ради преследования команды головорезов под началом Шилы Кри.
        Но, быть может, дело тут в другом, раздумывал Морик. Скорее всего, Вульфгару молот дорог как память. Ведь этот молот сделал для него его приемный отец. Может, для Вульфгара Клык Защитника - единственное звено, все еще связывающее его с прошлой жизнью, напоминающее о том, каким он был когда-то. Бродяга не отважился спросить, потому что гордый варвар никогда не признался бы в столь сентиментальных переживаниях, зато вполне мог закинуть Морика куда подальше уже только за то, что он открыл рот.
        - Ты мог бы все устроить? - снова нетерпеливо спросил Вульфгар. Он хотел, чтобы Морик нанял корабль с опытным капитаном, достаточно быстроходный, чтобы нагнать Шилу Кри, или незаметно проследовать за ней, или хотя бы подобраться поближе, чтобы Вульфгар мог позвать Клык Защитника. Отобрать молот у Шилы труда не составляло, нужно было лишь сократить расстояние между оружием и его владельцем.
        - А что твой друг капитан? - спросил Морик.
        Вульфгар удивленно взглянул на него.
        - «Морская фея» Дюдермонта - самое известное судно-преследователь пиратов на всем Побережье Мечей, - прямо заявил Морик. - Если в Лускане и есть корабль, способный нагнать Шилу Кри, то это «Морская фея», а судя по тому, как капитан отнесся к тебе при встрече, я почти уверен, что он за это возьмется.
        - Найми другое судно, - только и сказал Вульфгар.
        Морик долго пристально глядел на него, потом кивнул:
        - Попробую.
        - Не медли, - не отступал Вульфгар. - А то «Попрыгушка» уйдет слишком далеко.
        - Но у нас есть работа, - напомнил ему Морик. Они были на мели, а потому согласились вечером помочь хозяину одной гостиницы разгрузить корабль с грузом забитого скота.
        - Я сам разгружу мясо, - предложил Вульфгар, Морик же только этого и ждал, потому что никогда не жаловал честный труд.
        Вор не представлял, с чего начать поиски наемного судна, но решил, что лучше заняться этим делом, да еще, быть может, попутно обчистить несколько чужих карманов, чем насквозь пропитаться и провонять соленым мясом.

* * *
        Робийярд не отрываясь смотрел в хрустальный шар, наблюдая, как Дюдермонт идет по широкому и хорошо освещенному бульвару, где повсюду дежурили городские стражники. Большинство из них почтительно приветствовали капитана. Робийярд понимал это по выражению их лиц, потому что звуков он все равно слышать не мог - шар давал лишь изображение.
        Кто-то постучал в дверь, чародей отвлекся, и изображение в шаре затуманилось и смазалось. Он мог бы сразу же восстановить его, но поскольку сейчас капитан явно был вне опасности, маг протянул руку, чтобы плеснуть себе немного горячительного напитка, крикнув при этом: «Уходите!», поскольку не любил, когда к нему вторгались.
        Однако в дверь снова постучали» на этот раз настойчивее.
        - Вы должны на это посмотреть, господин Робийярд, - послышался знакомый голос. Недовольно кряхтя, со стаканом в руке, чародей открыл дверь.
        За ней, оглядываясь через плечо, стоял один из матросов.
        Оглядывался он на стоящих у фальшборта Вайлана Миканти и еще одного моряка, а они смотрели вниз и как будто разговаривали с кем-то на причале.
        - У нас гость, - сказал матрос Робийярду, и маг сразу же подумал о Вульфгаре. Не зная, к добру это или нет, он прошел по палубе, но предварительно закрыл дверь в свою каюту перед носом любопытного матроса.
        - Тебе нельзя подняться на борт, пока господин Робийярд не разрешит, - крикнул Миканти, а снизу его попросили говорить потише.
        Робийярд встал рядом с Миканти. На пирсе топтался какой-то тщедушный человек, кутаясь в одеяло, что выглядело довольно странно, поскольку ночь не была холодной.
        - Хочет поговорить с капитаном Дюдермонтом, - пояснил Миканти.
        - Понятно, - откликнулся Робийярд. А человеку на причале сказал: - Мы же не можем пускать на борт каждого бродягу, требующего беседы с капитаном Дюдермонтом.
        - Вы не поняли, - понизив голос и беспокойно озираясь, опасаясь нападения, сказал человек. - У меня очень важное сообщение. Только здесь я не могу сказать, - он снова оглянулся, - а где-нибудь, где нас никто не услышит.
        - Пусть поднимется, - приказал Робийярд Миканти. Моряк посмотрел на него с сомнением, но маг высокомерным взглядом напомнил ему, кто есть кто. Кроме того, тем самым он давал понять, что не допускает даже мысли, будто этот жалкий человечек может поймать врасплох такого сильного чародея, как Робийярд. - Я поговорю с ним у себя, - сказал маг и ушел.
        Чуть позже Вайлан Миканти ввел трясущегося человечка в каюту Робийярда. Несколько сгоравших от любопытства матросов сунули туда свой нос, но Миканти, не спрашивая разрешения чародея, закрыл перед ними дверь.
        - Вы - Дюдермонт? - уточнил маленький человечек.
        - Нет, - признался маг, - но будь спокоен, я его правая рука.
        - Мне надо повидать самого капитана, - сказал человек.
        - Как тебя зовут? - спросил чародей.
        Человечек покачал головой.
        - Мне просто надо увидеть капитана, - сказал он. - Но я тут ни при чем, вы же понимаете.
        Робийярд, никогда не отличавшийся особым терпением, само собой, ничего не понимал. Поэтому он слегка двинул пальцем, и в посетителя ударил разряд энергии, отбросивший его назад.
        - Твое имя? - повторил маг и, поскольку посетитель колебался, снова пустил в него сгусток энергии. - Я могу повторить, причем не один раз, - пообещал он.
        Маленький человечек повернулся к двери, но в лицо ему ударил порыв ветра чудовищной силы, от которого он чуть не перевернулся в воздухе и снова оказался перед чародеем.
        - Твое имя? - спокойно повторил Робийярд.
        - Джози, - выпалил человечек, не успев даже сообразить, что мог бы назвать вымышленное.
        Робийярд немного помолчал, поглаживая пальцем подбородок, потом откинулся в кресле:
        - Ну что ж, расскажите ваши новости, господин Джози.
        - Это касается капитана Дюдермонта, - произнес ошеломленный Джози. - Его хотят убить. За его голову назначены большие деньги.
        - Кто?
        - Великан, - ответил Джози. - Великан по имени Вульфгар и его друг, которого прозывают Морик Бродяга.
        Робийярд ничем не выдал своего изумления.
        - А откуда тебе это известно? - спросил он.
        - Да на улицах все знают, - ответил Джози. - Говорят, они подрядились убить Дюдермонта за десять тысяч золотых монет.
        - Что еще? - спросил чародей, и в его голосе появились угрожающие нотки.
        Джози пожал плечами, его маленькие глазки бегали.
        - Зачем ты пришел? - допытывался маг.
        - Я подумал, вам стоит об этом знать, - ответил Джози. - Я, к примеру, предпочел бы знать, если бы люди вроде Вульфгара и Морика решили за мной поохотиться.
        Робийярд кивнул и усмехнулся:
        - Ты пришел на корабль, который как заноза в пятке для всего сброда в порту, чтобы предостеречь человека, которого ты в глаза не видел, отлично зная, что тем самым навлекаешь на себя смертельную опасность. Прошу прощения, господин Джози, но вы что-то недоговариваете.
        - Я думал, что вам следует знать, - повторил Джози, пряча глаза. - Это все.
        - А я думаю, нет, - невозмутимо отозвался Робийярд. Джози бросил на него испуганный взгляд. Сколько ты хочешь?
        На лице человечка появилось удивленное выражение.
        - Предусмотрительный человек оговорил бы сумму, прежде чем предоставить сведения, - сказал Робийярд, - но мы умеем быть благодарными. Пятьдесят золотых будет достаточно?
        - Н-ну да, - с запинкой пробормотал Джози, но сразу поправился. - Н-нет. То есть не совсем. Я надеялся на сотню.
        - Вы знатный делец, господин Джози, - насмешливо произнес Робийярд и кивнул Миканти, потому что моряк очень уж разволновался. - То, что ты сообщил, может оказаться весьма полезным, если, конечно, ты не лжешь.
        - Нет, господин, конечно же, нет!
        - Что ж, тогда сто золотых, - подытожил Робийярд - Вернешься завтра, чтобы рассказать все капитану Дюдермонту, и тебе заплатят.
        Джози нервно оглянулся.
        - Простите, но я не вернусь, господин чародей, - сказал он.
        - Ну конечно, - со смешком ответил маг, доставая из мешочка на поясе ключ и бросая его Вайлану Миканти.
        - Позаботься обо всем, - обратился он к нему. - Деньги найдешь в левом нижнем ящике. Заплати десятками. А затем проводи господина Джози с нашего славного корабля и отправь с ним пару матросов, чтобы он мог безбоязненно уйти из порта.
        Миканти ушам своим не поверил, но спорить с непредсказуемым чародеем не стал. Взяв Джози за руку, он вывел его из каюты.
        Возвратившись через некоторое время, он застал Робийярда склонившимся над хрустальным шаром.
        - Вы заплатили ему, даже не потребовав никаких доказательств, - с упреком промолвил он.
        - Сотня медных монет - не такая уж большая плата, - ответил маг.
        - Медных? - переспросил моряк. - Да я своими руками отсчитал ему сто золотых!
        - Так кажется, - возразил маг, - но уверяю тебя, это действительно была медь, к тому же по этим монетам я могу легко проследить путь нашего приятеля. И наказать его, если будет нужно, или же вознаградить должным образом, если сказанное окажется правдой.
        - Он не слишком заботился о вознаграждении, - заметил наблюдательный Миканти. - И уж точно не испытывает никаких дружеских чувств к капитану. Нет, мне кажется, этому парню чем-то сильно насолил Вульфгар и этот второй малый, Морик.
        Робийярд еще раз взглянул на шар, а потом в задумчивости откинулся в кресле.
        - Вы обнаружили капитана? - решился поинтересоваться Миканти.
        - Да, - ответил чародей. - Иди сюда, посмотри-ка.
        Миканти подошел к Робийярду, но в шаре теперь отображались не улицы Лускана, а какой-то корабль в открытом море.
        - Там капитан? - спросил Миканти с тревогой.
        - Нет-нет, - поспешил успокоить его маг. - Там Вульфгар или, по крайней мере, его чудесный молот. Я знаю это оружие, мне его описали очень полно. Я думал, что молот выведет меня на Вульфгара, и вот волшебный поиск привел меня на это судно, оно называется «Попрыгушка».
        - Пиратское?
        - Похоже, - ответил чародей. - Если Вульфгар действительно там, то мы скорее всего снова встретимся с ним. Хотя тогда рассказ Джози представляется несколько неправдоподобным.
        - Вы можете связаться с капитаном? - по-прежнему с тревогой спросил Миканти. - И вернуть его сюда?
        - Он меня не послушает, - усмехнувшись, ответил Робийярд. - Есть вещи, которые наш упрямый капитан Дюдермонт хочет узнать лично. Я буду неотступно следить за ним. А ты иди, позаботься о корабле. Удвой или утрой вахту и скажи, чтобы каждый был предельно внимателен. Если и в самом деле кто-то задумал убить капитана, он решит поискать его здесь.
        Оставшись один, Робийярд вновь обратился к хрустальному шару, где воссоздал изображение капитана. И не удержался от сокрушенного вздоха. Правда, он этого ожидал, но все же расстроился, увидев, что Дюдермонт снова направился в небезопасную часть города. Он как раз прошел под указателем с названием улицы Полумесяца.

* * *
        Если бы Робийярд мог получше осмотреть все вокруг, то заметил бы два силуэта, скользнувших по противоположной стороне улицы, по которой шел Дюдермонт.
        Крипс Шарки и Ти-а-Никник торопливо прошли вперед, а потом, свернув в другой переулок, вышли на улицу Полумесяца как раз неподалеку от «Мотыги» и вошли в таверну. Шарки был уверен, что именно сюда и направляется Дюдермонт. Они заняли угловой столик справа от двери, прогнав двух сидевших за ним посетителей. Привольно рассевшись, они потребовали выпивку у Делли Керти. Когда же капитан Дюдермонт вошел в таверну и направился к стойке, на липах обоих появились гадкие ухмылки.
        - Он не долго быть без Вульфгар нет, - заметил Ти-а-Никник.
        Крипс, потратив, как обычно, некоторое время на то, чтобы понять, что он хочет сказать, кивнул. Пират хорошо представлял себе, где сейчас могут быть Вульфгар и Морик. Один его приятель выследил их в портовом районе чуть раньше.
        - Не спускай с него глаз, - велел напарнику Крипс. Он взял приготовленную заранее сумку и двинулся к выходу.
        - Слишком просто, - заметил Ти-а-Никник, имея в виду план, который разработал Крипс.
        - В этом-то и прелесть, дружище, - ответил Крипс. - Морик слишком любит всюду совать нос, так что наверняка не выбросит. Нет, он ее возьмет, а тогда уж примчится к нам как миленький.
        Крипс вышел на темную улицу и осмотрелся. Он без труда обнаружил нескольких мальчишек, сновавших по городу, исполняя чьи-то поручения или что-нибудь вынюхивая.
        - Эй, мальчик! - окликнул он одного. Мальчишка, которому на вид было лет десять, не больше, внимательно посмотрел на него, но подходить не стал. - У меня есть для тебя работенка, - пояснил Крипс, показывая сумку.
        Мальчик нерешительно приблизился, с опаской поглядывая на страшного пирата.
        - Возьми-ка это, - сказал Крипс, протягивая сумку. - И не смей в нее заглядывать! - прикрикнул он, когда парнишка потянул за шнурок, чтобы досмотреть, что внутри.
        Но тут же Крипс понял, что мальчишка может вообразить, будто в сумке лежит что-то ценное, и просто сбежит с ней. Тогда он вырвал мешок из рук мальчика и сам раскрыл его, показывая содержимое. Там лежали несколько коготков, вроде кошачьих, небольшой флакон с прозрачной жидкостью и какой-то невзрачный камень.
        - Ну что, посмотрел? Теперь знаешь, что воровать здесь нечего, - сказал Крипс.
        - Я не ворую, - обиделся мальчик.
        - Ну да, само собой, - усмехнувшись, ответил Крипс. - Ты же хороший мальчик, верно? Так вот, знаешь парня по имени Вульфгар? Большой такой, с белыми волосами, он тут вышибалой работал?
        Мальчик кивнул.
        - А друга его знаешь?
        - Морика Бродягу? - спросил мальчик. - Его все знают.
        - Вот и хорошо, - сказал Крипс. - Они сейчас в доках или на пути сюда. Я хочу, чтобы ты их нашел и отдал вот это Морику. Скажи ему и Вульфгару, что капитан Дюдермонт хочет встретиться с ними в «Мотыге». По поводу большого молота. Можешь это сделать?
        В ответ на дурацкий вопрос парнишка ухмыльнулся.
        - А сделаешь? - уточнил Крипс. Сунув руку в карман, он показал ему серебряную монету. Однако не отдал, а, подумав секунду, вытащил еще несколько монет. - Пусть твои друзья ищут по всему Лускану, - сказал он, протягивая деньги вытаращившемуся на такое богатство мальчишке. - А ты получишь еще больше, если приведешь Вульфгара и Морика в «Мотыгу».
        Паренек мигом сгреб монеты, развернулся и исчез в ночной тьме.
        Вернувшись к Ти-а-Никнику, Крипс довольно улыбался. Он был уверен, что этот юнец вместе с ордой маленьких проныр вскоре сделают то, что он велел.
        - Он просто ждет, - сказал Ти-а-Никник, показывая на капитана, облокотившегося на стойку и неторопливо потягивавшего вино из стакана.
        - Терпеливый, - протянул Крипс, обнажая в ухмылке желтые зубы. - Если бы он знал, сколько ему осталось жить, он бы, наверное, время не тянул. - И он сделал приятелю знак уходить. Вскоре они забрались на одну не очень высокую крышу, откуда был хорошо виден вход в таверну.
        Ти-а-Никник достал из-под рубашки на спине длинную трубку, затем вынул из кармана кошачий коготь с привязанными к нему перышками. Действуя с предельной осторожностью, дикарь встал на колени, развернул правую руку ладонью вверх и, держа коготь в левой, сдавил маленький конвертик, спрятанный за браслетом на правом запястье. Он давил все сильнее, пока пакетик не лопнул и оттуда не вытекла капля густой жидкости. Большая часть ее попала на приготовленный коготок, который он затем вставил в духовое ружье.
        - Ти-а-Никник тоже терпеливый, - осклабившись, сказал дикарь.
        Глава 8
        НЕЖНЫЕ ЧУВСТВА
        - Боже, ты только посмотри! - воскликнула Биаста Гандерлей, помогая Меральде надеть новое платье, которое прислал ей лорд Ферингал. Лишь сейчас, когда девушка сняла сорочку с присборенным и плотно охватывавшим шею воротником, которую носила весь день, ее мать увидела все синяки и кровоподтеки, покрывавшие шею и плечи, намного более крупные, чем те два, что виднелись на липе. - Ты не можешь пойти, нельзя, чтобы лорд Ферингал увидел тебя такой, - запричитала она. - Что он о тебе подумает?
        - Тогда я не пойду, - с готовностью согласилась Меральда, но Биаста только еще больше засуетилась. На изможденном лице женщины, так неумолимо напоминавшем девушке о болезни матери и о единственном способе ее спасти, появилось озабоченное выражение.
        Девушка больше не поднимала глаз, а Биаста между тем перебирала содержимое буфета, гремя ящиками и склянками. Она нашла пчелиный воск и лаванду, масло и камфарный корень, потом поспешно вышла из дома за светлой глиной, которую следовало добавить в смесь. Вскоре она вернулась в комнату дочери, держа ступку и энергично работая пестиком.
        - Я скажу ему, что это вышло случайно, - предложила Меральда матери, принявшейся замазывать се синяки и ушибы. - Если бы он сам нечаянно свалился с каменной лестницы в замке Аук, у него были бы такие синячищи, что мои в сравнении с ними ничего бы не стоили.
        - А это действительно вышло случайно? - с подозрением уточнила Биаста, потому что дочь уже сообщила ей, что задумалась и налетела на дерево.
        Девушка прикусила губу: ей не хотелось говорить матери правду и сознаваться в том, что любимый, обожаемый отец избил ее.
        - Мам, ну что ты говоришь? - с деланным возмущением спросила она. - Или ты думаешь, что я совсем дурочка и могу врезаться в дерево нарочно?
        - Ну конечно нет, - улыбнувшись, ответила Биаста. Меральда тоже улыбнулась, довольная, что ее уловка сработала. Биаста шутливо хлопнула Меральду по голове куском мягкой фланели, которой отирала ей ссадины. - Все не так уж плохо. Лорд Ферингал скорее всего ничего не заметит.
        - Лорд Ферингал смотрит на меня гораздо более внимательно, чем ты думаешь, - возразила Меральда. Биаста рассмеялась и обняла дочку, и девушке показалось, что мать немного окрепла.
        - Управляющий Темигаст сказал, что сегодня вы будете гулять в саду, - сообщила Биаста. - И луна будет сиять в небе. Девочка моя, о таком я даже мечтать для тебя не смела.
        Меральда снова молча улыбнулась. Она боялась, что стоит ей только открыть рот, как вся злость и возмущение несправедливостью происходящего вырвутся наружу, и тогда мать снова сляжет.
        Биаста за руку повела Меральду в большую комнату, где уже был накрыт стол к ужину. Тори сидела и нетерпеливо ерзала. Как раз в этот миг в дом вошел Дони Гандерлей и посмотрел на жену и дочерей.
        - Она врезалась в дерево, - заметила Биаста. - Можешь поверить, какое легкомыслие? Врезаться в дерево, когда ее пригласил сам лорд Ферингал! - Она снова рассмеялась, и Меральда вместе с ней, однако при этом девушка пристально смотрела на отца.
        Дони и Тори смущенно переглянулись, и семейство Гандерлеев уселось за стол. Ужин прошел спокойно, если не брать в расчет неумолчную восторженную болтовню взволнованной Биасты.
        Вскоре мать, отец и младшая сестра стояли на крыльце и смотрели, как Меральда садится в раззолоченную карету. Биаста была в таком возбуждении, что даже выбежала на середину грязной дороги, чтобы помахать вслед дочери. Но это, видимо, совсем подкосило ее, и она упала бы, не подхвати ее Дони.
        - А теперь иди в постель, - твердо сказал он.
        Дони препоручил жену дочке, и Тори помогла матери вернуться в дом.
        Сам он остался на дороге, глядя вслед все уменьшавшейся карете в облаке пыли. Сердце разрывалось от боли. Однако Дони не жалел о том, что преподал Меральде урок, - девчонка должна понимать, что важнее, - но оттого, что он побил дочь, ему было едва ли не так же больно, как ей.
        - Почему мама чуть не упала, пап? - вдруг спросила Тори, и задумавшийся Дони вздрогнул от неожиданности. - Она ведь такая бодрая была, улыбалась и все такое.
        - Она потратила слишком много сил, - несколько рассеянно сказал он. Сам Дони хорошо понимал состояние Биасты. Она была очень слаба, и одним лишь воодушевлением ее не спасти. Приподнятое настроение на некоторое время улучшит ее самочувствие, но болезнь все равно возьмет свое. Чтобы Биаста действительно поправилась, им необходима помощь лорда Ферингала.
        Дони Гандерлей взглянул на Тори и увидел в глазах дочери настоящий страх.
        - Ей просто нужно хорошенько отдохнуть, - успокоил он девочку, кладя ей руку на плечо.
        - Меральда сказала маме, что врезалась в дерево, - отважилась доложить Тори, и Дони нахмурился.
        - Так и было, - негромко и печально сказал Дони. - Ну почему она так сопротивляется? - внезапно с сердцем вырвалось у него. - Сам хозяин ее обхаживает. У нее будет такая жизнь, о которой она и мечтать не могла.
        Тори отвела глаза, и отец понял, что ей известно больше, но она не хочет выдавать. Он встал перед ней, поймал за подбородок, хотя она избегала смотреть ему в глаза, и спросил:
        - Что ты знаешь?
        Тори молчала.
        - Отвечай мне, дочь, - потребовал Дони, тряхнув ее за плечи. - Что на уме у твоей сестрицы?
        - Она любит другого, - неохотно призналась Тори.
        - Яку Скули, - договорил за нее отец. Держа дочь уже не так крепко, Дони задумался. Он об этом догадывался, и не исключено, что чувства дочки к этому пареньку действительно глубоки. Или же она думает, что глубоки. Дони неплохо знал Яку и понимал, что этот парень - пустышка, ничего особенного в нем нет. Но почти все девушки деревни были влюблены в этого меланхоличного юношу.
        - Она меня прибьет, если догадается, что это я тебе сказала, - заныла Тори, но отец снова тряхнул ее, и она умолкла. У него на лице было такое выражение, какого она ни разу не видела, но подозревала, что именно так он и смотрел на Меральду, когда решил проучить ее.
        - Ты думаешь, это все игрушки, да? - сердито спросил Дони.
        Девочка расплакалась, и Дони отпустил ее.
        - Смотри же: матери и сестре - молчок, - предупредил он.
        - А ты что собираешься делать?
        - То, что нужно, и сопливой девчонке знать об этом не обязательно! - рявкнул Дони. Он развернул дочь и подтолкнул к дому. Заставлять не пришлось, девочка припустила к дверям, не оглядываясь.
        Дони смотрел на пустую дорогу, ведущую к замку, в котором его дочурка, красавица Меральда продавала себя ради блага семьи. В это мгновение Дони хотелось побежать к замку со всех ног и придушить лорда Ферингала, но он быстро прогнал такие мысли, напомнив себе, что другой молодой человек не меньше нуждается в его внимании.

* * *
        Яка Скули, стоя на каменистом пляже, окружавшем подступы к замку Аук, видел, как нарядная карета въехала на мост и проследовала во внутренний двор. Он знал, кто сидит в ней. От ярости кровь в его жилах вскипела.
        - Будь ты проклят! - прохрипел он, грозя кулаком в сторону замка. - Проклинаю, проклинаю, проклинаю! Я добуду меч, чтобы пронзить твое черное сердце, как ты пронзил мое, подлый Ферингал! С какой радостью я буду смотреть, как твоя кровь растекается по земле, и шепну тебе на ухо, что победа осталась за мной!.. Но, увы, я не могу! - зарыдал он, и прижался лбом к влажному камню. - О, что это? - вскричал он, выпрямившись и потрогав рукой лоб. - У меня жар! Меральда наслала на меня лихорадку. Коварная обольстительница! Меральда наслала лихорадку, а Ферингал хочет захватить то, что принадлежит мне по праву! Отринь его, Меральда! - в голос закричал он, в приступе ярости пиная камни и скрежеща зубами.
        Приступ был недолгим. Яка быстро успокоился, убеждая себя, что одолеть врага, обладающего нечестным, полученным от рождения преимуществом, он может только хитростью. Поэтому Яка стал придумывать, каким образом обернуть щемящую боль своего разбитого сердца против власти упрямой девушки.

* * *
        Дивные ароматы прелестного маленького садика с южной стороны замка Аук пленили Меральду. Высокие белые и красные розы росли здесь вперемешку с лилиями и лавандой, создавая такие дивные композиции, что девушка не знала, куда смотреть. Здесь же росли анютины глазки, и местами, как подарок для внимательного зрителя, выглядывали из зарослей незабудки. Несмотря на туман, почти всегда висевший над Аукни, а может как раз благодаря ему, сад пестрел яркими красками, словно гимн рождению и возрождению, весне и самой жизни.
        Очарованная этой красотой, Меральда мечтала лишь о том, чтобы сопровождал ее на этой прогулке не лорд Ферингал, а Яка. Разве не прекрасно было бы обнять и поцеловать его здесь, среди чудесных ароматов и красок, под деловитое гудение пчел?
        - Здесь по большей части хозяйничает Присцилла, - заметил лорд Ферингал, почтительно держась на шаг позади девушки.
        Меральда удивилась и подумала о том, что, быть может, первое впечатление о хозяйке замка было обманчивым. Человек, способный с любовью и заботой вырастить сад такой красоты, заметно выигрывал в ее глазах.
        - А вы здесь совсем не бываете? - обернувшись, обратилась она к молодому человеку.
        Ферингал пожал плечами и вяло улыбнулся, словно ему неловко было сознаться, что он сюда почти не ходит.
        - Разве это не прекрасно? - спросила Меральда. Лорд Ферингал бросился к ней и взял ее руку в свои.
        - Но вы прекраснее во сто крат, - выпалил он;
        Меральда, чувствуя себя гораздо увереннее, чем в первый раз, отняла руку.
        - Я говорю о саде, - подчеркнула она, - Эти цветы - у них такие дивные краски и аромат. Неужели вы не находите их прекрасными?
        - Разумеется, - поспешно и послушно подтвердил Ферингал.
        - Ну, посмотрите же вокруг! - воскликнула Меральда. - Не глядите только на меня, посмотрите на цветы, они - чудесная награда за труд вашей сестры. Посмотрите, как они хороши все вместе и каждый цветок прекрасен по-своему, но ни один не загораживает другой.
        Лорд Ферингал оторвал взгляд от Меральды и посмотрел на цветочные россыпи, и вдруг на его лице появилось странное выражение, как будто он только что прозрел.
        - Теперь видите, - после долгого молчания произнесла Меральда, но лорд Ферингал все с таким же интересом обозревал сад.
        Он обернулся к Меральде, и в глазах его читалось изумление.
        - Я провел здесь всю жизнь, - сказал он. - И все это время сад был здесь, но я никогда не замечал его красоты. Надо было, чтобы появилась ты и раскрыла мне глаза. - Он подошел к девушке поближе и взял ее руки в свои, потом медленно наклонился и поцеловал ее, но не настойчиво и властно, как в прошлый раз. Это был нежный, благодарный поцелуй. - Спасибо тебе, - проговорил он и отодвинулся.
        Меральда неуверенно улыбнулась.
        - Что ж, только благодарить вам следует вашу сестру, - сказала она. - Потребовался огромный труд, чтобы сделать это место таким чудесным.
        - Поблагодарю, - без особого энтузиазма согласился Ферингал.
        Меральда понимающе улыбнулась и стала глядеть на цветы, вновь замечтавшись о том, как прекрасно было бы пройтись по этому саду вместе с Якой. Однако влюбленный господин вновь приблизился к ней и прикоснулся, так что она не смогла долго предаваться своим грезам. Девушка решила смотреть только на цветы, надеясь, что если не отвлекаться от их красоты и смотреть на них, пока не сядет солнце и позже, когда все будет залито неярким светом луны, то ей как-то удастся пережить эту ночь.
        Лорд Ферингал оказался достаточно деликатен, и они долго просто стояли рядом, погрузившись в созерцание. Солнце скрылось за горизонтом, взошла луна, и сад утратил большую часть своего очарования и роскоши, хотя луна была полной, а чудесный сладкий запах, растворенный в соленом воздухе, был по-прежнему силен.
        - Ты так ни разу за весь вечер и не посмотришь на меня? - спросил Ферингал, мягко поворачивая девушку к себе.
        - Я просто задумалась, - ответила Меральда.
        - Расскажи мне, о чем ты думаешь, - сразу же попросил молодой человек. Девушка вздернула плечико:
        - Да так, глупости разные.
        Лорд Ферингал просиял.
        - Готов спорить, что ты думала о том, как хорошо было бы гулять здесь каждый день, - предположил он. - Приходить сюда, когда захочется, при свете солнца или луны, или даже зимой, когда можно смотреть на холодное сизое море и громоздящиеся далеко на севере айсберги.
        Меральда благоразумно не стала напрямую это отрицать и, конечно же, не добавила, что всего этого она желала бы лишь в том случае, если бы ее Яка, а не лорд Ферингал, был рядом с ней.
        - Но все это может быть твоим, - с жаром продолжал Ферингал. - Ты же сама знаешь. Все это и даже больше.
        - Вы же меня совсем не знаете, - воскликнула девушка, не желая верить в услышанное и совершенно растерявшись.
        - Ты ошибаешься, моя Меральда, - сказал он, падая на одно колено, удерживая в ладонях руку девушки и нежно ее поглаживая. - Я знаю тебя, Меральда, потому что искал тебя всю жизнь.
        - Что за ерунду вы говорите, - смущенно пробормотала Меральда, но Ферингал не отступал.
        - Я всегда думал, найду ли я когда-либо женщину, которая полностью завладеет моим сердцем, - произнес он, и девушке показалось, что он рассказывает это не столько ей, сколько себе. - Конечно, мне представляли многих. Многие торговцы желали бы надежно обосноваться в Аукни, отдав мне за это в жены своих дочерей, но ни одна из них не трогала мою душу. - Он резко встал и отошел к стене, за которой дышало ночное море. - Ни одна, - с чувством повторил он, обернулся и поглядел на девушку подернувшимися влагой глазами. - Пока я не увидел тебя, Меральда. Я сердцем чувствую, что ни одна другая женщина на земле не станет моей женой.
        Меральда захлопала глазами, ошеломленная его прямолинейностью и стремительностью. Пока она молча стояла, раздумывая над ответом, он обнял ее, стал гладить ее спину и покрывать поцелуями лицо. Уже не робко - требовательно.
        - Ты должна стать моей, - страстно промолвил он.
        Меральда уперлась ладонью ему в грудь и отстранилась, но он снова притянул ее к себе.
        - Прошу тебя, Меральда! - вскричал он. - Я с ума схожу!
        - Вы говорите, что хотите взять меня в жены, а сами обращаетесь со мной, как со шлюхой! - закричала она. - Ни один мужчина не возьмет замуж женщину, с которой уже переспал!
        Лорд Ферингал замер.
        - Но почему? - ошеломленно спросил он. - Ведь это любовь. У меня все внутри горит, и сердце стучит как бешеное, так я хочу тебя!
        Меральда безнадежно озиралась, пытаясь придумать способ сбежать, но вдруг пришло неожиданное спасение.
        - Прошу прощения, мой господин, - раздался голос от дверей замка. Оба повернулись и увидели стоящего в проеме Темигаста. - Я услышал возглас и испугался, что кто-то из вас упал за ограду.
        - Ну, теперь ты видишь, что все благополучно, так что уходи, - раздраженно бросил молодой хозяин, жестом приказывая ему удалиться, а сам повернулся к Меральде.
        Старый управляющий сочувственно посмотрел на испуганное, побелевшее лицо девушки.
        - Мой господин, - спокойно произнес он, - если вы и впрямь надеетесь жениться на этой женщине, то вам следует обращаться с ней как с дамой. Уже поздно, - объявил он. - Семейство Гандерлей ожидает возвращения дочери. Я прикажу закладывать карету.
        - Пока рано, - живо возразил Ферингал. - Прошу вас, - просительно и тихо произнес он, обращаясь и к девушке, и к Темигасту. - Еще чуть-чуть.
        Темигаст поглядел на девушку, и она нехотя кивнула.
        - В таком случае я скоро вернусь за вами, - сказал Темигаст и вернулся в замок.
        - Я больше не потерплю такого поведения, - заявила Меральда поклоннику, осмелев после его униженной просьбы.
        - Мне очень тяжело, Меральда, - откровенно признался он. - Тебе этого не понять. Я думаю о тебе день и ночь. Я с нетерпением жду дня, когда мы поженимся, когда ты будешь целиком принадлежать мне.
        Меральда не ответила, прикладывая все силы к тому, чтобы бушевавший внутри гнев не отразился на лице. Она подумала о матери, вспомнила случайно подслушанный разговор между отцом и одной женщиной, другом их семьи, которая сокрушалась, что Биаста вряд ли переживет эту зиму, если им не удастся найти жилье получше и какого-нибудь священника или целителя.
        - Я не буду долго ждать, поверь, - продолжал Ферингал. - Я сегодня же скажу Присцилле, чтобы она начала необходимые приготовления.
        - Но я ведь еще не дала согласия! - возмущенно воскликнула Меральда.
        - Но ты ведь выйдешь за меня, само собой, - уверенно произнес Ферингал. - Вся деревня будет присутствовать, устроим праздник, который жители Аукни запомнят на всю жизнь. И в этот день, Меральда, все будут восхищаться только тобой, - сказал он, подходя к девушке и снова беря за руку, но теперь мягко и почтительно. - Годы, даже десятилетия спустя женщины деревни Аукни будут вспоминать, какой красивой была невеста лорда Ферингала.
        Меральду тронула его искренность, и она живо вообразила себе великолепие дня, о котором говорил Ферингал, и то, как рассказы о ее свадьбе в Аукни будут передавать друг другу еще долгие годы. Разве есть на свете женщина, которую это не взволновало бы?
        Несмотря на пленительность картины, нарисованной ее воображением, сердце девушки тронуло и нечто иное. Она вдруг поняла, что у лорда Ферингала чуткая, добрая душа, только скованная тепличным воспитанием. Правда, Меральда все равно ни на миг не могла забыть, что это всего лишь лорд Ферингал. а не несравненный Яка.
        Управляющий Темигаст вернулся объявить, что карета готова, и Меральда, не задерживаясь, пошла за ним, однако не успела увернуться от последнего поцелуя своего поклонника.
        Теперь это было не важно. Меральда ясно осознавала свой долг перед семьей и то, что долг этот превыше ее чувств. Но все же во время долгой поездки обратно домой бедную девушку одолевали противоречивые мысли и чувства.
        Она снова попросила возницу-гнома высадить ее, не доезжая до дома. Сбросив неудобные туфли, которые Темигаст прислал вместе с платьем, Меральда пошла босиком по дороге, освещенной лунным светом. Она была совершенно ошеломлена всем происшедшим - подумать только, ей сделали предложение! - и почти не замечала, что делается вокруг, даже не вспоминала о Яке, которого в прошлый раз искала здесь. Поэтому, когда юноша вдруг возник перед ней, она немного испугалась.
        - Что он с тобой сделал? - спросил Яка, не дав ей сказать даже слова.
        - Сделал? - переспросила девушка.
        - Что ты там делала? - требовательно продолжал он. - Ты долго пробыла в замке.
        - Мы гуляли в саду, - ответила она.
        - Просто гуляли? - В его голосе появились какие-то угрожающие нотки, так что Меральда даже отступила на шаг.
        - А ты-то что подумал? - все же спросила она.
        Яка тяжело вздохнул и отвернулся.
        - Я не думаю, и в этом вся беда, - простонал он. - Что за чары ты наслала на меня, Меральда? О, это ворожба! Наверное, презренный Ферингал чувствует то же самое, - добавил он, круто оборачиваясь. - А какой мужчина устоял бы?
        Меральда счастливо улыбнулась, но потом задумалась. Почему это Яка ведет себя так странно? Почему он вдруг стал так откровенен в выражении чувств к ней. Ведь раньше он и виду не подавал.
        - Он овладел тобой? - настаивал Яка, подойдя к Меральде вплотную. - Ты ему позволила?
        Девушка отшатнулась, как будто ее наотмашь ударили по лицу.
        - Да как ты можешь говорить такое? - возмутилась она.
        Тогда Яка упал перед ней на колени, поймал ее руки и прижал их ладонями к своим щекам.
        - Потому что стоит мне подумать, что ты с ним, я готов умереть, - сказал он.
        Меральда почувствовала необъяснимое волнение в груди, и ноги вдруг стали ватными. Она была слишком молоденькой и неопытной, чтобы уложить все происходящее в своей головке: бракосочетание, крайности, в которые бросался лорд Ферингал, внезапный любовный недуг Яки.
        - Я… - запинаясь, начала оправдываться она. - Мы ничего такого не делали. Ну, он только поцеловал меня разок, но я ему не ответила.
        Яка посмотрел на нее, и у него на лице появилась какая-то странная улыбка. Он потянулся к ней и коснулся губами ее губ, отчего по всему телу девушки прокатилась горячая волна. Его руки блуждали по ее телу, но она не испытывала страха - по крайней мере такого сильного, какой вызывали в ней прикосновения знатного ухажера. Наоборот, эти руки волновали ее, но все же она оттолкнула юношу.
        - Разве мы не любим друг друга? - обиженно спросил Яка.
        - Чувства тут ни при чем, - ответила девушка.
        - Да нет, в этом-то все и дело, - тихо промолвил он и снова потянулся к ней. - Это самое главное.
        Он снова нежно поцеловал ее, и Меральда поверила. Только одно в мире имело сейчас значение - их любовь друг к другу. Она тоже поцеловала его, погружаясь все глубже и глубже в пучину счастья.
        Но внезапно Яка оторвался от нее. Меральда приоткрыла глаза и увидела, что он лежит на траве, а рядом стоит разгневанный Дони Гандерлей.
        - Ты дура, да? - рявкнул он и занес руку, словно намереваясь ударить дочь. Но тут лицо его исказила гримаса боли, и он лишь схватил Меральду за плечо и грубо пихнул по направлению к дому. Потом повернулся к Яке, который, прикрывая руками лицо, пополз прочь, надеясь сбежать.
        - Пап, не бей его! - взмолилась Меральда, и одно это удержало разъяренного Дони.
        - Не лезь к моей девочке! - пригрозил Дони.
        - Я люблю… - начал Яка.
        - Или на взморье найдут твой труп, - предупредил Гандерлей.
        Меральда снова вскрикнула, и отец повернулся к ней.
        - Домой! - рявкнул он.
        Меральда припустила во весь дух, не решившись даже подобрать туфлю, которую выронила, когда отец схватил ее за плечо.
        Дони поглядел на юношу. Яка в своей жизни не видел ничего страшнее этих глаз, красных от ярости и бессонных ночей. Он развернулся и бросился бежать, но не успел сделать и трех шагов, как Дони хлестнул его куском каната под коленями, и юноша упал ничком как подкошенный.
        - Меральда же просила не бить меня! - жалобно закричал он, сжавшись от ужаса.
        Дони рывком перевернул парня на спину и навис над ним.
        - Меральда сама не знает, что для нее лучше, - прорычал он и ударил Яку по лицу.
        Юноша заплакал и замахал руками, пытаясь защититься от кулаков Дони, однако зуботычины следовали одна за другой. Прекрасные глаза юноши заплыли, губы распухли, один зуб был выбит, испортив неподражаемую улыбку, а на ангельски розовых щеках расцвели багровые синяки. Яка наконец сообразил, что руками надо закрыть лицо. Но Дони, который уже не мог успокоиться, стал бить ниже, колотя его в грудь. Едва только Яка опускал руку, он тут же снова бил его по лицу.
        В конце концов, Дони перестал его бить, схватил за ворот рубашки и грубым рывком поставил на ноги. Яка поднял дрожащие руки ладонями вверх в знак того, что сдается. Это проявление трусости еще больше разозлило Дони, и он напоследок двинул ему в челюсть. Парень упал навзничь. Гандерлей опять поднял его, однако жалкий вид юноши напомнил ему о Меральде, о том, что придется посмотреть ей в глаза и что она увидит его испачканные кровью кулаки. Он развернул юношу за плечи, и тот побежал прочь.
        - Убирайся! - крикнул Дони ему вслед. - И не смей больше отираться возле моей дочери!
        Яка, всхлипнул и исчез во тьме.
        Глава 9
        РОКОВОЙ ВЫСТРЕЛ
        Увидев в переулке Вульфгара и Морика, приближавшихся к входу в «Мотыгу», Робийярд почесал подбородок. Дюдермонт по-прежнему был в таверне, и чародей тревожился, помня о том, что увидел снаружи. Чуть раньше Робийярд наблюдал, как какой-то подозрительный тип вышел из заведения и дал денег уличному мальчишке. Чародей знал, какого рода задания поручали таким ребятам. Потом тот же человек с другим странным типом снова вышел из «Мотыги» и скрылся.
        Когда появились Вульфгар с приятелем, на некотором расстоянии от них показался уже знакомый беспризорник. Робийярд не удивился. Однако, сопоставив все увиденное, да еще добавив собственные подозрения, он вдруг понял, что все это значит. Он повернулся к двери, произнес простое заклинание, и под порывом воздуха дверь распахнулась.
        - Миканти! - крикнул он, чарами усилив голос, - Ступайте вместе с парой крепких матросов и позовите городскую стражу, - велел он. - А потом - во весь опор в «Мотыгу».
        Отдав распоряжения, чародей тем же заклинанием закрыл дверь и снова вернулся к образам, появлявшимся в хрустальном таре, полностью сосредоточившись на входной двери в таверну. Переместившись внутрь, он увидел, что капитан спокойно расположился у стойки.
        Несколько минут ничего не происходило; Робийярд ненадолго переключил внимание на то, что творилось снаружи, и как раз заметил Вульфгара и его спутника, которые спрятались в тень, будто выжидая.
        Когда маг снова перенес взор внутрь таверны, Дюдермонт уже направлялся к выходу.
        - Скорей же, Миканти, - пробормотал Робийярд себе под нос, хорошо понимая, что городская стража, хоть и отлично вымуштрованная, вряд ли прибудет на место вовремя, так что ему придется самому что-то предпринять. Чародей быстро придумал последовательность действий: он сделал межуровневый переход туда, где кончалась территория порта, а потом еще один в переулок, выходивший к таверне. Бросив напоследок взгляд в хрустальный шар, он заметил, что Дюдермонт только что вышел на улицу и Вульфгар со своим приятелем сразу двинулись ему навстречу. Робийярд разрушил мысленную связь с шаром и открыл межуровневый переход.

* * *
        Крипс Шарки и Ти-а-Никник затаились на крыше. Татуированный пират поднес к губам духовое ружье, как только Дюдермонт вышел из заведения.
        - Рано еще, - остановил его Крипс, схватив трубку и опустив. - Пусть поговорит с Вульфгаром и Мориком и постоит немного возле моего камешка - он лишит его магической защиты, если она у него есть. К тому же их должны увидеть вместе, перед тем как Дюдермонт отдаст концы.
        Предвкушая дальнейшее, коварный пират облизнулся.
        - Их обвинят, а нам достанется вознаграждение, - сказал он.

* * *
        - Вульфгар! - воскликнул капитан, увидев варвара и его спутника, выходящих из тени и неспешно направляющихся к нему. - Мои люди передали, что ты приходил к «Морской фее».
        - Это получилось случайно, - пробурчал Вульфгар. высвобождая локоть из руки Морика.
        - Ты же говорил, что хочешь вернуть молот, - негромко напомнил второй.
        Однако на самом деле Морик думал о том, что настало благоприятное время побольше узнать о Дюдермонте: насколько хорошо он защищен и где его слабые места. Какой-то мальчишка нашел их в доках, передал небольшую сумку со странным содержимым и сообщил, что капитан Дюдермонт желал бы встретиться с ними на улице Полумесяца перед входом в «Мотыгу». Морик снова начал увещевать Вульфгара сойтись с капитаном поближе, как это может быть полезно, но под грозным взглядом друга осекся. Если Вульфгар не согласится помогать в организации покушения, тогда Морику придется придумать, как провернуть все самому. Он не имел ничего против капитана да и не занимался убийствами, но слишком уж большой куш был назначен за голову Дюдермонта, трудно было не соблазниться. Морик мог бы жить в роскоши, иметь лучшее жилье, лучшую еду, лучшую выпивку и лучших девок.
        Вульфгар между тем кивнул и подошел вплотную к капитану. Правда, он не пожал протянутую ему руку, а сразу спросил:
        - Что вам известно?
        - Только то, что ты был в порту и переглянулся с Вайланом Миканти, - ответил Дюдермонт. - Я подумал, что ты хотел поговорить со мной.
        - Все, что мне от вас нужно, так это сведения о Клыке Защитника, - угрюмо ответил варвар.
        - Твоем молоте? - уточнил Дюдермонт и удивленно поглядел на Вульфгара, только сейчас заметив, что он без оружия.
        - Мальчик сказал, что вам что-то известно, - пояснил Морик.
        - Какой мальчик? - совсем растерялся капитан.
        - Мальчик, который передал мне вот это, - сказал Морик, показывая сумку.
        Дюдермонт протянул руку, чтобы взять ее, но замер, увидев появившегося из переулка Робийярда.
        - Стойте! - закричал маг.
        Дюдермонт вдруг почувствовал жгучий укол в шею. Он машинально поднял руку, чтобы схватить нечто, вонзившееся в его тело, но прежде чем пальцы нащупали кошачий коготок, ноги подкосились и тьма поглотила его. Вульфгар метнулся вперед, чтобы подхватить капитана.
        Робийярд завопил и ткнул в сторону Вульфгара волшебной палочкой. В грудь громадного варвара ударил клейкий сгусток, отбросил его к стене «Мотыги», где тот и остался недвижим. Морик развернулся и бросился бежать.
        - Капитан! Капитан! - кричал Робийярд, успев метнуть еще один сгусток в Морика, но проворный бродяга увернулся и нырнул в другой переулок. Однако почти сразу же повернул обратно, потому что навстречу ему выступила пара стражников с горящими факелами и обнаженными мечами. Вор все же сообразил, прежде чем побежать назад, забросить подальше сумку, полученную от мальчика.
        На улице Полумесяца все внезапно пришло в движение, отовсюду спешили стражники и матросы с «Морской феи».
        Вульфгар, прилипший к стене таверны, изо всех сил старался дышать ровно. Его разум вновь поглотила серость Бездны, в памяти ожил Эррту, который не раз удерживал его таким же образом, и он стоял, совершенно беспомощный, перед прислужниками белора. Эти видения пробудили в нем ярость, а ярость придала сил. Варвар получше уперся ногами, рванул изо всех сил и оторвал кусок деревянной обшивки стены.
        Робийярд, склонившись над еле дышавшим капитаном, выл от отчаяния и страха, однако метнул в варвара новый вязкий шар, снова припечатав его к стене.
        - Они его убили! - заорал он стражникам, - Поймайте того крысенка!

* * *
        - Уходим, - сказал Ти-а-Никник, как только капитан осел на землю.
        - Стрельни-ка еще разок, - попросил Крипс.
        Покрытый татуировками дикарь покачал головой.
        - Один достаточно. Уходим.
        Они двинулись прочь. Между тем стражники заполнили улицу Полумесяца и все прилежащие улицы. Крипс с приятелем крадучись добрались до чердачного окна и оставили там духовое ружье и яд. Потом переползли к другому чердачному окну и уселись, прислонившись спинами к стене. Крипс достал бутылку, и они прикинулись парочкой пьянчуг, основательно набравшихся и не замечающих ничего вокруг.
        Прошло несколько минут, и трое стражников забрались на крышу. Они сразу двинулись к приятелям. Здесь они бегло осмотрелись, и когда снизу крикнули, что один из убийц пойман, а другому удалось улизнуть, стражники развернулись и ушли.

* * *
        Морик метался и порывался бежать то в одну, то в другую сторону, но преследователи, кажется, были отовсюду. Он спрятался за выступом какого-то дома и подумал, что здесь, быть может, удастся переждать суматоху, но тут же начал светиться волшебным огнем.
        - Чертовы чародеи, - пробормотал он сквозь зубы. - Ненавижу чародеев!
        Он стал карабкаться по водосточной трубе, но кто-то схватил его за ноги и стащил вниз. Его стали бить и пинать, пока он не прекратил вырываться.
        - Я ничего не сделал! - закричал он, выплюнув кровь, когда его силой поставили на ноги.
        - Заглохни! - велел стражник и ударил его рукоятью меча в живот, отчего Морик согнулся пополам. Затем его потащили к Робийярду, лихорадочно пытавшемуся спасти Дюдермонта.
        - Бегите за целителем, - приказал чародей, и стражник и пара матросов мигом сорвались с места.
        - Какой яд? - обратился маг к Морику.
        Морик только недоуменно пожал плечами.
        - У него была сумка, - сказал Робийярд. - Ты держал в руках сумку.
        - У меня не было… - начал Морик, но ближайший из стражников снова ударил его в живот.
        - Проследите весь его путь, - приказал Робийярд другому стражнику. - У него был такой небольшой мешочек. Он мне нужен.
        - А с этим что? - спросил один из солдат, показывая на Вульфгара, полностью покрытого вязкой массой. - Так он задохнется.
        - Тогда освободите ему лицо, - прошипел чародей. - Он не заслуживает столь легкой смерти.
        - Капитан! - раздался крик подоспевшего Вайлана Миканти. Он упал на колени рядом с распростертым телом капитана. Робийярд похлопал его по плечу, а потом с яростью посмотрел на Морика.
        - Я не виновен, - поспешно заявил Бродяга, но тут из переулка донесся довольный возглас, и минуту спустя выбежал стражник с сумкой в руке.
        Робийярд быстро развязал ее и вынул камень, сразу почувствовав, что это такое. В его памяти еще свежо было Смутное Время, когда магия стала неуправляемой, и ему было известно, что по прошествии этой странной поры остались так называемые мертвые зоны, где никакое волшебство не действовало. Говорили, что камни из таких мест обезвреживали любую магию. Похоже, это и был такой камень, тогда становилось понятно, как удалось Вульфгару и Морику без труда разрушить защитные чары, наложенные чародеем на капитана.
        Следом Робийярд вынул из мешка кошачий коготь, потом перевел взор с него на шею капитана и извлек из раны похожий коготок.
        - Не виновен, говоришь? - сухо произнес чародей, подняв брови.
        - Ненавижу чародеев, - едва слышно пробурчал Морик.
        Тут закашлялся Вульфгар, и все обернулись к нему. Великан выплевывал кусочки клейкой массы. Продышавшись, он взревел и стал рваться изо всех сил, отчего стены заведения задрожали.
        Робийярд обратил внимание, что из таверны вышли Арумн Гардпек и еще несколько человек и теперь тупо смотрят на происходящее. Хозяин подошел к Вульфгару, оглядел его и покачал головой.
        - Что ты натворил? - спросил он.
        - Как всегда, ничего хорошего, - вставил Лягушачий Джози.
        Робийярд подошел к ним.
        - Ты знаешь этого человека? - спросил он Арумна, подбородком показав на варвара.
        - Он работал у меня с тех пор, как появился в Лускане весной, - сказал Арумн. - Пока… - Он запнулся и посмотрел на великана, покачивая головой.
        - Пока что? - поторопил его Робийярд.
        - Пока не разъярился на весь мир, - живо встрял Джози.
        - Вас вызовут в городской совет как свидетелей обвинения, - заявил Робийярд. - Обоих.
        Арумн кивнул неохотно, зато Джози радостно затряс головой. Может, чересчур уж радостно, не преминул заметить про себя маг, однако он все же был благодарен этому мелкому жулику за предупреждение.
        Вскоре прибыли несколько жрецов. Их было много, что говорило о том, как уважали и ценили в этом городе охотника за пиратами капитана Дюдермонта. Не успел чародей и глазом моргнуть, как раненого капитана унесли на носилках.
        А на ближайшей крыше Крипс Шарки довольно осклабился и протянул Ти-а-Никнику пустую бутылку.

* * *
        Лусканская тюрьма представляла собой систему пещер вблизи гавани, окруженных толстыми неровными каменными стенами. Вокруг было грязно и ветрено. Внутри же постоянно жгли костры, поэтому там было жарко и сыро. Горячий воздух сталкивался с холодным, приходившим с моря, и тюрьма постоянно была накрыта густым туманом. Камер было немного, они предназначались для политических заключенных, представлявших угрозу знатным семействам и богатым торговцам. С такими узниками обращались хорошо, поскольку их влияние только возросло бы, стань они мучениками. Большинство же заключенных в камерах не нуждались, поскольку надолго здесь не задерживались, вскоре становясь очередными жертвами жуткого Карнавала Воров.
        В пещерах высоко в стенах были вделаны кольца, к которым на цепях подвешивали преступников, так чтобы они едва доставали до земли носками, и люди вынуждены были висеть на раздираемых болью руках. Периодически все пещеры деловито и неторопливо обходили тюремщики - громадные уродливые парни, по преимуществу наполовину огры, вооруженные железными дубинками, которые накаливали в жаровнях.
        - Пойми, это чудовищная ошибка, - жалобно обратился Морик к тюремщику, подошедшему к ним с Вульфгаром.
        Громадный детина рассмеялся, и смех его был похож на скрежет камней. Как бы между делом он ткнул Морика раскаленной палкой в живот. Бродяга подтянулся на цепях и успел отклониться в сторону, но все же получил ожог на боку. А тюремщик, посмеиваясь, направился к Вульфгару.
        - А ты что же? - обратился он к варвару, приблизив к нему вонючую пасть. - Тоже никогда ничего плохого не делал?
        Вульфгар, бледный как смерть, смотрел прямо перед собой. Он едва вздрогнул, когда могучий тюремщик ткнул ему горячей дубиной сначала в пах, потом подмышку и прижал, так что кожа задымилась.
        - А ты крепкий, - сказал урод и хихикнул. - Так веселее. - Он поднял дубинку на уровень лица Вульфгара и стал медленно приближать к глазу.
        - Сейчас ты взвоешь, - сказал он.
        - Но нас еще не судили! - воскликнул Морик.
        - А ты думаешь, это важно? - с издевкой спросил верзила, оскалившись в его сторону. - Все равно всех приговорят. Не ради истины - так, для развлечения.
        Вульфгар уловил в его словах едва ли не какой-то высший смысл. Вот какова она на самом деле, справедливость. Он посмотрел на уродливого тюремщика даже с благодарностью за эту простую мудрость, подсказанную опытом.
        Тюремщик снова чуть придвинул тлеющую палку, но варвар посмотрел на него бесконечно спокойным и глубоким взором, в котором читалось одно: абсолютная уверенность в том, что ни этот человек, ни все смертные вместе взятые не смогут причинить ему страданий больших, чем те, что он вынес в лапах Эррту.
        Тюремщик, похоже, смутно это почувствовал, потому что помедлил и даже немного отвел палку, чтобы получше разглядеть лицо Вульфгара.
        - Думаешь, ты сможешь это выдержать? - спросил тюремщик. - Думаешь, ты будешь так же спокойно на меня смотреть, когда я выжгу тебе глаз? - И он снова стал придвигать палку к лицу варвара.
        Вульфгар вдруг взревел. Это был страшный, звериный рык, шедший откуда-то из глубин его существа, и у Морика на губах замерли слова, которыми он думал увещевать огра.
        Варвар выпятил могучую грудь, напряг все свои силы и с такой мощью рванул кандальное кольцо, что вырвал стержень из стены. Ошалевший тюремщик попятился назад.
        - Да я тебя за это убью! - заорал огр-полукровка и замахнулся дубинкой.
        Но Вульфгар уже был готов. Он ударил наотмашь свободной рукой. Кольцо и кусок камня, в который оно было вделано, выбили палку из рук тюремщика. Верзила снова отскочил, а Вульфгар распластался по стене и, перебирая ногами, уперся обеими ступнями по обе стороны от второго кольца.
        - Давай снеси эту стенку! - подбодрил его Морис.
        Тюремщик развернулся и бросился наутек. Вульфгар снова издал страшный рев и дернул изо всех сил, напрягая каждый мускул могучего тела. Это кольцо оказалось крепче первого, да и камень был плотнее. Однако мощь рывка была такой, что разошлось одно из звеньев цепи.
        - Тяни! - кричал Морик.
        Вульфгар потянул и отлетел от стены, сделав обратный кувырок перед тем, как стать на ноги. Он встал невредимый, однако волна гораздо более сильной боли, чем мог себе даже вообразить жестокий тюремщик, накрыла его. Ему казалось, что он больше не в лусканской тюрьме, а снова в Бездне, и спасения нет. Сколько же раз Эррту измывался над ним, заставляя поверить, что он свободен, а потом вновь тащил его в зловонную грязь, где его пытали, исцеляли и снова пытали.
        - Вульфгар? - без конца окликал его Морик, тщетно дергаясь в кандалах. - Вульфгар!
        Но варвар не только не слышал его, но даже не видел, настолько его захлестнул морок собственных мыслей. Он клубком свернулся на полу, как младенец, и дрожал. Туг с десятком товарищей вернулся тюремщик.
        Вскоре Вульфгар снова висел на стене, только теперь его заковали в кандалы, годные для горного великана. Толстые цепи удерживали его растянутые в стороны руки, а ноги болтались в нескольких футах над полом. В качестве дополнительной предосторожности за спиной у него разместили плиту, утыканную острыми шипами. Так что если бы он сильно дернулся, то лишь изранил бы себя, но от оков не избавился. Теперь его поместили в другую камеру, отделив от Морика. Он снова остался наедине с ужасами Бездны, и спрятаться было негде, и не были под рукой бутылки, чтобы забыться.

* * *
        - Должно получиться, - прошамкала старуха. - Хорошие травы.
        Трое жрецов расхаживали по комнате, один бормотал молитвы, другой то с одной, то с другой стороны подходил к Дюдермонту, прислушиваясь к биению сердца, к дыханию, считая пульс, а третий просто потирал руками коротко стриженную голову.
        - Но не получается, - возразил Робийярд и беспомощно взглянул на жреца.
        - Я не понимаю, - сказал Камербанн, самый высокий по рангу жрец из присутствующих. - Он не поддается ни чарам, ни даже сильнейшему противоядию из трав.
        - Раз есть немного яда, то получится, - заверила старуха.
        - Если только там действительно есть яд, - заметил Робийярд.
        - Но ты же сам забрал его у этого Морика, - сказал Камербанн.
        - Только это вовсе не означает, что… - начал Робийярд. Однако договаривать он не стал, потому что по выражению лиц остальных увидел, что они и так поняли. - И что тогда делать?
        - Ничего обещать не могу, - вскинула ладони старуха. - Если яда нет, то это просто травы.
        Она отошла к маленькому столику и начала возиться с флаконами, кувшинчиками и бутылками. Робийярд взглянул на Камербанна. Тот посмотрел на него так же безнадежно. Целый день жрецы неутомимо хлопотали над капитаном, налагая чары, которые предотвратили бы распространение яда по его телу. Но все меры приносили лишь кратковременное облегчение, капитан начинал легче дышать, немного спадал жар. Но глаз Дюдермонт так ни разу и не открыл. Вскоре дыхание его снова становилось прерывистым, вновь начинали кровоточить десны и глаза. Робийярд не был целителем, но он повидал достаточно смертей на своем веку, чтобы понимать: если в самом ближайшем времени они что-нибудь не придумают, капитан покинет их навсегда.
        - Страшный яд, - сказал Камербанн.
        - Это трава, вне всякого сомнения, - отозвался Робийярд. - Никакая не страшная, просто неизвестная.
        Камербанн покачал головой:
        - Без магии тут не обошлось, мой добрый чародей, будь уверен, - заявил он. - Наши чары обезвредили бы любой природный яд. Нет, этот был приготовлен знатоком, да еще при помощи черной магии.
        - Тогда что мы можем? - спросил маг.
        - Мы можем продолжать налагать чары, чтобы облегчить его состояние насколько возможно, и надеяться, что действие яда закончится, - ответил Камербанн. - Можем надеяться, что старая Гретхен сделает наконец нужную смесь…
        - Было бы легче, если б у меня была хоть крупица яда, - пожаловалась старая Гретхен.
        - И можем молиться, - договорил Камербанн.
        Не веривший в богов Робийярд нахмурился. Он привык доверять только разуму и никогда не молился.
        - Я отправлюсь к Морику Бродяге и узнаю о яде больше, - со зловещей гримасой сказал он.
        - Его уже пытали, - заверил его Камербанн. - Сомневаюсь, что ему вообще что-либо известно. Полагаю, он просто купил его где-то на улице.
        - Его пытали? - саркастически переспросил Робийярд. - Тиски, дыба? Нет, это не пытка. Это всего лишь жестокое развлечение. Искусство пытки требует вмешательства магии. - И он направился к двери, но Камербанн удержал его за руку.
        - Морик ничего не скажет, - сказал он, печально глядя в запавшие глаза разъяренного мага. - Останься с нами. Останься со своим капитаном. Может, он не доживет до утра, а если перед смертью очнется, будет лучше, если рядом с ним будет друг.
        Против этого Робийярд ничего не мог возразить. Он вздохнул, вернулся к своему креслу и тяжело опустился в него.
        Вскоре в дверь постучал один из городских стражников, принесший запрос от городского совета.
        - Скажи Джереми Болу и Яркхельду, что Вульфгара и Морика скорее всего надо будет обвинить в убийстве с особой жестокостью, - негромко сказал Камербанн.
        Робийярд расслышал его слова, и сердце его еще больше заныло. Какая, в сущности, разница, какое обвинение выставят против Вульфгара и Морика. Будь то просто преднамеренное или убийство с особой жестокостью, их приговорят к смертной казни, только во втором случае казнь будет более долгой, к ликованию толпы на Карнавале Воров.
        Но Робийярду зрелище их смерти не доставит большого удовлетворения, если его дорогого капитана не будет в живых. Он уронил голову в ладони, раздумывая, не отправиться ли в самом деле к Морику и, налагая на него одно за другим заклинания, заставить признаться, какой яд они использовали.
        Но Камербанн прав, Робийярд и сам это понимал. Он хорошо знал воров вроде Морика. Наверняка он не сам изготовил яд, а просто кому-то хорошо заплатил за него.
        Чародей поднял голову, и его измученное лицо прояснилось. Он вспомнил тех двоих, что были в «Мотыге» до прихода Вульфгара и Морика, тех, что наняли мальчишку. Чумазый матрос и его покрытый татуировками товарищ. Маг вспомнил «Попрыгушку», спешно покинувшую бухту Лускана. Может, Вульфгар и Морик обменяли чудесный молот варвара на яд, которым убили Дюдермонта?
        Робийярд резко встал, не вполне представляя себе, с чего следует начать, но с уверенностью, что нащупал нечто важное. Кто-то - либо парочка, пославшая уличного мальчонку предупредить о появлении капитана, либо кто-нибудь с «Попрыгушки» - знает секрет отравы.
        Робийярд еще раз взглянул на бедного капитана - смерть его была близка. И маг стремительно вышел из комнаты, полный решимости узнать хоть что-нибудь.
        Глава 10
        ПОСВЯЩЕНИЕ
        На следующее утро Меральда робко вошла в кухню, все время чувствуя на себе отцовский взгляд. Она также посмотрела на мать, стараясь угадать, рассказал ли ей отец о том, как неосмотрительно она вела себя с Якой. Но Биаста просто светилась радостью и, очевидно, даже не подозревала о произошедшем.
        - О, расскажи мне о саде! - воскликнула Биаста, лучась улыбкой. - Он действительно такой красивый, как говорит Герди Харкинс?
        Меральда мельком взглянула на отца. Но он, к ее облегчению, тоже улыбался. Девушка присела на свой стул и придвинулась поближе к матери.
        - Еще лучше, - ответила она, тоже радостно улыбаясь. - Какие там краски, даже на заходе солнца! Х при луне, хотя цвета гаснут, там царит такой аромат, что прямо за душу берет. Но самое главное не это, - сказала Меральда деланно бодрым голосом, готовясь выдать новость, которую от нее ждала - Лорд Ферингал предложил мне выйти за него замуж.
        Биаста аж взвизгнула от восторга. Тори изумленно вскрикнула с набитым ртом и крошки полетели во все стороны. Дони Гандерлей удовлетворенно хлопнул по столу обеими руками.
        Биаста, еще неделю назад едва встававшая с постели, вскочила и начала суетиться, приводя себя в порядок и восклицая, что ей немедленно нужно оповестить об этом своих подруг, и в особенности Герди Харкинс, которая всегда немного воображала, поскольку время от времени шила платья для леди Присциллы.
        - А почему ты вернулась вечером такая расстроенная и в слезах? - спросила Тори Меральду, как только они остались одни в своей комнате.
        - Занимайся своим делом, - ответила Меральда. - Ты будешь жить в замке, ездить в Хандлстоун и Файрешир, и даже в Лускан и другие удивительные места, - не сдавалась Тори, - и при этом ты плачешь. Я слышала.
        Меральда была готова опять расплакаться, но только сердито посмотрела на сестру и снова занялась домашней работой.
        - Понятно, это Яка, - решила Тори, довольно ухмыляясь. - Все еще думаешь о нем.
        Меральда приостановилась, чтобы взбить свою подушку, потом на мгновение прижала ее к себе - Тори сразу поняла, что она собирается сделать, - а потом с размаху ударила ею Тори, и обе сестры повалились на узкую кровать.
        - Скажи, что я королева! - потребовала старшая.
        - Могла бы, но не стала, - упиралась Тори, и Меральда принялась щекотать ее. Вскоре девчонка не смогла больше выдерживать, сдалась и закричала: - Королева! Королева! Но ты же грустишь о Яке, - уже серьезно добавила девочка чуть позже, когда Меральда принялась за починку белья.
        - Мы с ним встретились вечером, - созналась старшая. - Когда я шла домой. Он с ума сходит, когда думает обо мне и лорде Ферингале.
        Тори прикрыла ладошкой рот и наклонилась поближе, боясь пропустить хоть слово.
        - А еще он меня поцеловал.
        - Лучше лорда Ферингала?
        Меральда вздохнула и, утвердительно кивнув, прикрыла глаза, вспоминая сладкие минуты с Якой.
        - Меральда, что ж ты будешь делать? - спросила Тори.
        - Яка хочет, чтобы я сбежала с ним.
        Тори широко открыла глаза и вцепилась в подушку:
        - А ты что?
        Меральда расправила плечи и смело улыбнулась младшей сестре:
        - Мое место рядом с лордом Ферингалом.
        - Но Яка…
        - Яка ничем не поможет маме, да и всем нам, - пояснила девушка. - Можно отдать сердце кому угодно, но жизнь провести надо с подходящим человеком, ради тех, кого любишь.
        Тори хотела возразить, но в комнату вошел Дони Гандерлей.
        - У вас есть работа, - напомнил он, посмотрев при этом на старшую дочь так, что она поняла: он слышал их разговор. Он даже с одобрением слегка мотнул головой, когда выходил.
        Для Меральды этот день прошел как в тумане, она все пыталась уговорить свое сердце примириться с долгом. Ей и в самом деле хотелось поступить так, как было бы лучше для ее семой, но сердцу не прикажешь - она жаждала узнать, что такое любовь, в объятиях мужчины, которого действительно любила.
        На террасных полях в горах Дони Гандерлей терзался не меньше. Утром он видел Яку Скули, но они только обменялись беглыми взглядами. Один глаз у парня заплыл и не открывался. Вчера Дони чуть не убил юношу, посмевшего покуситься на благо его семьи, но сейчас он вспомнил о своей юношеской любви и, глядя на избитого Яку, чувствовал себя виноватым. Нечто более важное, чем долг, соединило Яку и его дочь прошлой ночью, и Дони внушал себе, что не должен испытывать к Яке вражду, поскольку единственный грех парня в том, что он любит Меральду.

* * *
        После заката в доме воцарилась полная тишина и покой, и оттого возня Меральды казалась еще громче. Все семейство после долгого тяжелого дня, к тому же взбудораженное вестью о новом приглашении лорда Ферингала, к которому было добавлено великолепнейшее платье зеленого шелка, рано легло спать. Меральда старалась надевать платье тихо и осторожно, но материя шуршала.
        - Что ты там делаешь? - сонно спросила Тори.
        - Т-шш! - откликнулась Меральда, подходя к кровати младшей сестры и опускаясь на колени, чтобы она слышала ее шепот. - Спи и держи язык за зубами, - приказала она.
        - Ты идешь к Яке! - воскликнула Тори, и Меральда зажала ей рот.
        - Ничего подобного, - запротестовала старшая. - Я только хочу платье поносить.
        - Неправда! - прошипела Тори, совсем проснувшись и садясь в постели. - Ты идешь к Яке. Скажи правду, или я разбужу папу.
        - Обещай, что не скажешь, - попросила Меральда, присаживаясь на ее постель. Тори живо закивала. - Я надеюсь, что встречусь с Якой. Он каждую ночь ходит смотреть на луну и звезды.
        - И вы сбежите, чтобы пожениться?
        Меральда невесело усмехнулась.
        - Нет, - ответила она. - Я соединю свою жизнь с лордом Ферингалом ради мамы, папы и тебя, - сказала она. - Причем я об этом не жалею, - поспешно добавила она, видя, что сестра готова возмутиться. - Нет, ведь у меня будет прекрасная жизнь в замке, я уверена. Он неплохой человек, хотя и многого не понимает. Но этот вечер принадлежит моему сердцу. Только один вечер, чтобы попрощаться с Якой. - Меральда погладила Тори по руке, вставая. - А теперь спи.
        - Если только пообещаешь завтра все мне рассказать, - ответила Тори. - Пообещай, а то выдам.
        - Ты не скажешь, - уверенно отозвалась Меральда, понимая, как девочку захватила романтика всей этой истории. Она была слишком мала и не понимала, что последствия решений, принятых сейчас, останутся на всю жизнь, зато Меральда полностью отдавала в этом отчет.
        - Спи, - ласково сказала она и поцеловала Тори в лоб. Оправив платье и бросив тревожный взгляд на занавеску, закрывавшую вход в комнату, Меральда пробралась к маленькому окну и вылезла наружу.

* * *
        Дони Гандерлей видел, как старшая дочь скрылась во тьме, и знал, что она задумала. Ему очень хотелось отправиться вслед за ней, застукать ее с Якой и разом покончить с этим мальчишкой, от которого одни неприятности, но Дони все же верил, что дочь вернется, что она поступит так, как лучше для семьи.
        Но на сердце у него было тревожно: он-то знал, насколько жадна и ненасытна любовь юных. И все же он решил дать дочери одну ночь, ни о чем не спрашивая и не осуждая.

* * *
        Меральда опасливо шла во тьме. Нет, она не боялась нападения ночных чудищ - у нее никогда не было таких страхов, но она боялась, что скажут родители, и особенно отец, если обнаружится ее отсутствие.
        Но девушка торопливо шла под усыпанным звездами небом, и дом скоро остался позади. Вскоре она оказалась на лугу и незаметно стала танцевать и кружиться, наслаждаясь прикосновениями влажной травы к босым ступням, ей хотелось дотянуться до звезд, и она тихонько напевала какую-то простую мелодию, казавшуюся такой возвышенной и так отвечавшей чувствам, обуревавшим ее здесь, наедине со звездами и мировым покоем.
        Она почти не думала ни о лорде Ферингале, ни о родителях, ни о долге, ни даже о своем любимом Яке. Она вообще ни о чем не думала, просто наслаждалась величием ночи и своим танцем.
        - Почему ты здесь? - шепеляво прозвучал за ее спиной голос Яки.
        Все очарование пропало. Меральда медленно повернулась к юноше. Он стоял, засунув руки в карманы, опустив голову, и его каштановые локоны свисали на лицо, так что она не могла видеть его глаз. Внезапно девушка испугалась, что то, чего она ждала, действительно произойдет этой ночью и с этим парнем.
        - Лорд Ферингал отпустил тебя? - саркастически поинтересовался Яка.
        - Я не его кукла, - ответила Меральда.
        - Разве ты не выйдешь за него замуж? - спросил Яка. Он поднял глаза и пристально поглядел на девушку, испытывая некоторое удовлетворение от того, что ее глаза наполнились слезами. - Так говорят в деревне, - продолжал он, и тон его изменился: - Меральда Гандерлей, - просипел он, подражая голосу деревенской старухи. - Вот счастливица! Ведь ее позвал сам лорд Ферингал.
        - Прекрати, - тихо попросила Меральда. Но Яка продолжал с еще большим ожесточением, снова меняя голос.
        - И что он себе думает, этот глупец Ферингал? - сказал он, подражая грубому говору крестьянина. - Он навлечет позор на всех нас, женившись на простушке. И это при том, что сотня хорошеньких и богатеньких купеческих дочек только и ждут, что он предложит им руку. Вот дурак!
        Меральда отвернулась и вдруг поняла, что в этом зеленом шелке она выглядит не красиво, а глупо. А еще почувствовала руку подошедшего сзади Яки на своем плече.
        - Ты должна знать, - мягко сказал он. - Половина деревни считает лорда Ферингала дураком, а остальные как будто надели розовые очки, словно это за ними ухаживает знатный господин, и. они думают, что их собственная ничтожная жизнь как-то от этого изменится.
        - А что думаешь ты? - решительно спросила девушка, снова поворачиваясь к нему. Увидев его распухшую губу, синяки и заплывший глаз, она оторопела, сразу поняв, откуда следы побоев.
        - Я думаю, лорд Ферингал считает, что он выше тебя, - в лоб ответил Яка.
        - Но так и есть.
        - Нет! - яростно выкрикнул Яка, и Меральда даже отшатнулась от неожиданности. - Нет, он ничем не лучше тебя, - тихо продолжал он, нежно поглаживая влажную щеку девушки. - Скорее ты слишком хороша для него, но он никогда этого не признает. Нет, он удовлетворит свою прихоть, а потом вышвырнет тебя.
        Меральда хотела ему возразить, но не была уверена, что такого не случится. Хотя какая разница, что сделает с ней лорд Ферингал? Главное то, что он мог сделать для ее семьи.
        - Зачем ты сюда пришла? - снова спросил Яка, и девушке показалось, что он только сейчас заметил ее убор, потому что помял двумя пальцами материю на пышном рукаве, словно проверяя качество.
        - Я пришла, потому что хотела, чтобы эта ночь была только моей, - сказала Меральда. - Ночь, когда мои желания будут важнее долга. Одна ночь…
        Яка положил палец на ее губы, и она замолчала.
        - Желания? - лукаво повторил он. - И я среди твоих желаний? Ты пришла сюда в великолепном платье только затем, чтобы увидеть меня?
        Меральда наклонила голову, и Яка прильнул к ее шее, целуя страстно, жадно. Она как будто поплыла куда-то и не сразу поняла, что Яка опускает ее на мягкую траву, не отрывая своих губ от ее. Его руки скользили по ее телу, и она не препятствовала, даже не напрягалась, когда он касался потаенных мест.
        Нет, это была ее ночь, ночь, когда она станет женщиной с тем мужчиной, которого выбрала сама, с которым была по желанию, а не по долгу.
        Яка опустил руку, задрал ей подол до колен, а его ноги сразу же оказались между ее.
        - Пожалуйста, не так быстро, - едва слышно попросила она, беря его лицо в обе руки и приближая к своему лицу, заставляя смотреть себе в глаза, - Я хочу, чтобы это было прекрасно.
        - Меральда, - выдохнул юноша, едва владея собой. - Я больше ни минуты ждать не могу.
        - И не надо, - ответила она, притянула его к себе и нежно поцеловала.
        Потом они лежали рядом на влажной траве и смотрели в звездный купол над головами, а прохладный океанский воздух холодил обнаженные тела. Меральда чувствовала головокружение и какую-то легкость, все случившееся казалось ей одухотворенным, наполненным высшим смыслом, как магический ритуал посвящения. В ее головке вертелись тысячи мыслей. Как она сможет вернуться к лорду Ферингалу после счастья любви с Якой? Как она сможет забыть это ощущение чистейшего восторга и тепла? Ей хотелось, чтобы этот несравненный миг длился вечно, до конца ее дней. Дней, проведенных с Якой.
        Но она понимала, что этого никогда не будет. С рассветом все исчезнет и не вернется уже никогда. Ее ночь миновала, и как будто железная рука сдавила горло.
        Яка же испытывал совсем иные чувства, хотя и он был доволен. Он лишил Меральду девственности, обставил самого владетеля Аукни! Он, в глазах лорда Ферингала всего лишь презренный крестьянин, завладел тем, что тому никогда не удастся возместить, тем, что дороже всего золота и самоцветов замка Аук.
        Ему нравилось ощущение превосходства, но, как и Меральда, он боялся, что это приятное чувство слишком быстро закончится.
        - Ты выйдешь за него замуж? - внезапно спросил он.
        Меральда, необыкновенно прекрасная в свете луны, посмотрела на него глубокими глазами.
        - Давай не будем говорить об этом сегодня, - попросила она. - Ни о лорде Ферингале, ни о ком-либо еще.
        - Но я должен знать, Меральда, - твердо сказал Яка, садясь. - Скажи мне.
        Девушка обратила к юноше молящий взор:
        - Он может помочь папе и маме, - произнесла она, словно оправдываясь, и жалобно добавила: - Ты должен понять, что выбора у меня нет.
        - Понять? - Яка вскочил на ноги и отошел от нее. - Понять! Как я могу это понимать после того, что мы делали только что? Зачем тогда ты пришла ко мне, если собираешься стать женой лорда Ферингала?
        Меральда подошла к нему и обняла за плечи.
        - Я пришла сюда, потому что мне хотелось сохранить одну ночь для себя, когда я могла бы слушаться своих желаний, - негромко сказала она. - Я пришла, потому что люблю тебя и всей душой хотела бы, чтобы все сложилось иначе.
        - Но это всего лишь миг! - горестно воскликнул Яка, поворачиваясь к ней.
        Меральда встала на носочки и нежно поцеловала его.
        - Но у нас еще есть время, - проговорила она.
        Спустя некоторое время Яка снова лежал на траве, а Меральда стояла рядом и одевалась.
        - Откажи ему, - неожиданно попросил Яка, и девушка на мгновение остановилась и посмотрела на него. - Откажи лорду Ферингалу, - повторил юноша так, будто тут и думать было не о чем. - Выбрось его из головы, и сбежим вместе. В Лускан или еще дальше, в Глубоководье.
        Меральда вздохнула и покачала головой.
        - Умоляю тебя, не проси меня об этом, - проговорила девушка, но Яка ее даже не слушал.
        - Только подумай, как хорошо мы могли бы жить вместе, - говорил он. - Бродить по улицам Глубоководья, великолепного, волшебного Глубоководья! Бродить по его улицам, смеяться, заниматься любовью. Создать семью - у нас будут такие красивые дети!
        - Перестань! - с таким надрывом произнесла Меральда, что Яка замолчал. - Ты сам знаешь, что я тоже этого хочу, но ты также знаешь, что я не могу. - И девушка испустила глубокий вздох. Никогда еще за всю ее недолгую жизнь ей не было тяжелее, но она наклонилась, в последний раз поцеловала в губы разозленного любовника и пошла к дому.
        Яка еще долго лежал на поле, и его мозг лихорадочно работал. Он завладел тем, чего добивался, и это было, как он и ожидал, приятно. Но его торжество будет недолгим. Лорд Ферингал женится на Меральде, а значит, конечная победа все-таки останется за ним. Яку просто мутило от этой мысли. Он смотрел на луну, слегка потускневшую за дымкой легких, неторопливых облаков.
        - К черту эту жизнь, - пробормотал он.
        Но ведь должна существовать какая-то возможность обставить лорда Ферингала и вернуть Меральду?
        И тут на красивом лице Яки появилась самодовольная улыбка. Он вспомнил, какие звуки издавала Меральда еще совсем недавно, вспомнил, в каком согласии двигались их тела.
        Он не уступит.
        Глава 11
        ОБЪЕДИНЕННЫЕ УСИЛИЯ
        - Ты мне все расскажешь о яде, - сказал прелат Волтин, один из коллег Камербанна. Он сидел в удобном кресле посреди жарко натопленной комнаты, за спиной у него полыхал огонь в огромном камине.
        - Ничего не выйдет, - ответил Морик, и кровожадный одноглазый тюремщик, который даже не побеспокоился о глазной повязке, туже завернул тиски, в которые был зажат большой палец Морика. Тюремщик был больше орком, чем человеком. - Я имею в виду яд, - выдохнул Морик, сопротивляясь боли.
        - Он другой, не такой, как во флаконе, - сказал Волтин, сделал знак надзирателю, и тот обошел Морика со спины. Бродяга хотел повернуться вслед за ним, но не смог, потому что его руки в кандалах были растянуты в противоположные стороны. Пальцы одной руки находились в тисках, а другой - в особой решетке, перегородки которой разделяли пальцы раскрытой ладони так, чтобы мучитель мог «разбираться» с ними по одному.
        Прелат пожал плечами, подождал, но Морик не ответил сразу, за что получил удар девятихвостной плеткой по голой спине. На коже остались кровавые полосы, которые тут же начал разъедать пот.
        - У тебя был яд, - рассуждал Волтин, - и необычное оружие, однако во флаконе, попавшем к нам, оказался другой яд. Полагаю, этот изощренный обман нужен для того, чтобы не дать нам исцелить капитана Дюдермонта.
        - Это действительно обман, - неприязненно отозвался Морик. Тюремщик снова вытянул его по спине плетью и поднял руку для третьего удара. Однако Волтин остановил его жестом.
        - Так ты это признаешь? - спросил он.
        - Все обман, - сказал Морик. - Кто-то намеренно подстроил все это и передал нам с Вульфгаром то, что вы теперь считаете уликами против нас, а сам потом напал на Дюдермонта, когда тот вышел, чтобы поговорить…
        - Довольно! - оборвал его Волтин, выходя из себя, поскольку и он, и другие дознаватели уже много раз слышали эту чепуху и от Вульфгара, и от Морика. Прелат встал и, покачивая головой, пошел к выходу. Морик понимал, что это означало.
        - Я мог бы рассказать тебе и другое, - взмолился Бродяга, но Волтин лишь отмахнулся.
        Морик снова начал что-то говорить, но тюремщик ударил его по почкам, и он онемел от боли. Его тело конвульсивно дернулось, только усилив боль, причиняемую решеткой и тисками. Хоть Морик и держался изо всех сил, от нового удара снова взвился, потому что на этот раз тюремщик надел на руку кастет с маленькими шипами.
        Морик вдруг вспомнил о дроу, уже довольно давно навестившем его в комнате, которую он снимал неподалеку от «Мотыги». Знают ли темные эльфы, что случилось? Придут ли они, чтобы спасти Вульфгара, а с ним, быть может, и Морика? Бродяга чуть было не проговорился о них Вульфгару, когда они были прикованы рядом, и удержался лишь потому, что варвар, похоже, был полностью погружен в свои воспоминания и вряд ли бы услышал, зато вполне мог услышать кто-нибудь другой.
        Вот уж рады были бы городские власти, если бы помимо убийства смогли навесить на него и пособничество темным эльфам! Хотя какое это имеет значение. Последовал новый удар, после чего полуорк взялся за плеть.
        Если эти дроу не придут, то Морика ждала весьма печальная участь, он это знал.

* * *
        Робийярд отсутствовал всего несколько минут, но когда вернулся в комнату, где лежал Дюдермонт, над капитаном уже склонились все шесть жрецов, отчаянно проговаривая заклинания. Камербанн стоял чуть поодаль и руководил их действиями.
        - У него горячка, - объяснил жрец, но Робийярд и сам видел, что лицо капитана раскраснелось и по нему струями льется пот. Он также заметил, что в помещении похолодало, а двое из шести жрецов заняты не исцелением Дюдермонта, а охлаждением воздуха.
        - У меня есть заклинания, которые будут иметь тот же успех, - сказал маг. - Они очень мощные, но они в свитках на борту «Морской феи». Наверное, будет только на пользу капитану, если все жрецы сосредоточатся на лечении.
        - Тогда беги, - сказал Камербанн.
        Робийярд быстро создал межпространственный переход и через несколько мгновений уже был на корабле. Чародей стал лихорадочно рыться в свитках, свертках, магических предметах и вещах, которые он собирался зачаровать, когда будет время. Наконец он обнаружил свиток с тройным заклинанием сотворения льда, а также необходимые для него принадлежности. Проклиная себя, что не подготовился лучше, а также давая обещание завтра же приложить все силы, чтобы заучить все подобные заклинания наизусть, Робийярд ринулся через межпространственный переход обратно в комнату. Жрецы по-прежнему самоотверженно трудились, а старая травница натирала влажную грудь Дюдермонта густым белым составом.
        Робийярд приготовил все необходимые составляющие - пиалу с ледяной кровью тролля, клочок меха большого белого медведя - и развернул свиток, расправив его на маленьком столике. Он с усилием отвел взгляд от умирающего Дюдермонта и, взяв себя в руки, начал неторопливо, нараспев произносить заклинание и совершать пассы. Он обмакнул указательный и большой пальцы в ледяную кровь тролля, потом зажал между ними клочок меха и трижды дунул на него, после чего бросил клочок в стену. Там, где клок шерсти коснулся поверхности, дробно посыпался на пол град, кусочки льда становились все больше, и вскоре капитан уже возлежал на новой кровати, высеченной из глыбы льда.
        - Настал переломный час, - произнес Камербанн. - Жар слишком сильный, и я боюсь, что он убьет его. Кровь разжижилась и стала как вода. Еще несколько жрецов стоят за дверью, готовые сменить коллег, когда они выдохнутся, к тому же я послал гонцов с просьбой о помощи в другие храмы, даже к враждебным богам. - Увидев изумленное выражение лица Робийярда, жрец улыбнулся. - Они откликнутся, - заверил он. - Все без исключения.
        Робийярд не был религиозным человеком, по большей части оттого, что, пытаясь в молодости найти божество, которое приняло бы его сердце, он был разочарован постоянными распрями и войнами между различными церквами. Поэтому он понимал, что Камербанн только что засвидетельствовал, насколько чтили здесь капитана Дюдермонта и его заслуги. Среди честных людей Побережья Мечей капитан завоевал себе такое уважение, что жрецы готовы забыть о соперничестве и взаимном недоверии и объединиться ради его спасения.
        Как и обещал Камербанн, они пришли. Жрецы почти всех конфессий Лускана разделились на группы по шесть человек и не отводили от капитана.
        Лихорадка прекратилась около полуночи. Капитан приоткрыл один глаз и увидел спящего рядом с ним Робийярда. Маг уронил голову на сложенные руки.
        - Сколько дней? - слабым голосом спросил капитан, потому что понял, что произошло нечто странное, как будто он очнулся после очень долгого мучительного кошмара. К тому же хоть он и был укрыт простынями, но чувствовал, что лежит не на кровати: ложе было очень жестким, а вся спина - влажной.
        Робийярд тут же вскочил, широко раскрыв глаза. Он потрогал лоб Дюдермонта и, убедившись, что он больше не горит, радостно улыбнулся.
        - Камербанн! - тут же позвал он, отворачиваясь от смущенного капитана.
        Это был лучший день в его жизни.

* * *
        - Три круга, - донесся гнусавый голос Яркхельда, судьи городского совета, длинного тощего старика, явно наслаждавшегося своими обязанностями.
        Каждый день этот человек обходил тюремные пещеры и указывал тех, кому пришло время попасть на Карнавал Воров, а также называл, исходя из серьезности их преступления иди же собственного настроения, время подготовки для каждого. «Кругом», как объяснил тюремщик, приходивший избивать Моряка, назывался обход вокруг площади, где проводился Карнавал, медленным шагом, то есть примерно десять минут. Выходило, что человеку, которому Яркхельд только что присудил три круга, придется в течение получаса терпеть издевательства толпы, прежде чем Яркхельд хотя бы начнет публичное слушание. Это делалось для того, чтобы потешить сброд, и Яркхельду, видимо, нравилось внимать довольным крикам черни.
        - Значит, ты снова пришел бить меня, - сказал прикованный к стене Морик, когда в его пещеру вошел быкоподобный тюремщик.
        - Сегодня тебя не будут бить, Морик Бродяга, - сказал тюремщик. - Они больше ничего от тебя не требуют. Капитану Дюдермонту ты больше не нужен.
        - Он умер? - встревожено спросил Морик. Если капитан мертв, то их с Вульфгаром обвинят в убийстве с особой жестокостью, Морик же достаточно долго жил в Лускане и видел, как заканчивают люди, обвиненные в этом преступлении. Их казнили пытками, которые длились чуть ли не весь день.
        - Не-а, - сказал тюремщик, заметно опечаленный. - Нет, в этом не повезло. Дюдермонт жив, и ему становится все лучше, так что тебя и Вульфгара казнят быстро.
        - Какая радость, - откликнулся Морик. Тюремщик постоял, потом оглянулся, подошел вплотную к Морику и нанес ему несколько сильных коротких ударов по животу и груди.
        - Думаю, судья Яркхельд довольно скоро отправит тебя на Карнавал, - сообщил он. - Так что хотел попрощаться.
        - Благодарю, - как всегда саркастически отозвался Морик, за что получил удар в челюсть, от которого вылетел один зуб, а рот наполнился теплой кровью.

* * *
        Силы Дюдермонта быстро восстанавливались, и жрецам с большим трудом удавалось удерживать его в постели. Они все еще читали над ним молитвы и заклинания, а старая травница приносила чай и целебные настои.
        - Это не мог быть Вульфгар, - спорил Дюдермонт с Робийярдом, который рассказал ему все, начиная с происшествия у дверей «Мотыги».
        - Вульфгар и Морик, - упорно твердил маг. - Я сам все это видел, капитан, и вам еще повезло, что я наблюдал!
        - И все-таки я не понимаю, - ответил Дюдермонт. - Я же знаю Вульфгара.
        - Знали, - поправил его Робийярд.
        - Он - друг Дзирта и Кэтти-бри, разве они могут иметь что-то общее с убийцей?
        - Был другом, - упрямо возразил чародей. - Теперь Вульфгар водит дружбу с типами вроде Морика Бродяги, о котором по улицам Лускана давно идет дурная слава, да еще одной парочкой и того лучше.
        - Какой парочкой? - спросил Дюдермонт, но в этот момент в комнату вошли Вайлан Миканти и еще один моряк с «Морской феи». Он приблизились к капитану, поклонились и поприветствовали, радостно улыбаясь, потому что капитан выглядел намного лучше, чем утром, когда вся команда явилась на радостный призыв Робийярда.
        - Ты их нашел? - нетерпеливо спросил чародей.
        - Похоже, да, - хитро улыбаясь, ответил Вайлан. - Прячутся в трюме одного судна всего через два якорных места от «Морской феи».
        - Последнее время они почти не выходят, - добавил второй матрос, - но мы поговорили кое с кем в «Мотыге», там сказали, что вроде знают их, причем одноглазый сорит золотыми без счета.
        Робийярд понимающе кивнул. Значит, они были заодно.
        - С вашего позволения, капитан, - сказал чародей, - я бы хотел вывести наш корабль из дока.
        Дюдермонт удивленно поглядел на него, поскольку совершенно не понимал, о чем идет речь.
        - Я послал Миканти на розыски двух других человек, замешанных в покушении на вас, - пояснил Робийярд. - Похоже, нам удалось установить их местонахождение.
        - Но Миканти только что сказал, что они в порту, - возразил капитан.
        - Они на борту «Кривоножки», в качестве пассажиров. Если «Морская фея» подойдет к этому кораблю с орудиями наготове, то, скорее всего они выдадут нам этих типов без сопротивления, - сказал Робийярд, и в глазах его загорелся огонь.
        Капитан хохотнул.
        - Хотел бы я пойти с вами, - сказал он.
        Трое его товарищей, как по команде, развернулись к двери.
        - А что судья Яркхельд? - успел спросить Дюдермонт, пока они не выскочили за дверь.
        - Я просил его наказать виновных по справедливости, - ответил Робийярд, - как вы и сказали.
        Они нам понадобятся, чтобы доказать, что те двое, которых мы ищем, тоже причастны к этому делу.
        Дюдермонт кивнул и жестом отпустил их, а сам погрузился в раздумья. Все-таки он не верил, что Вульфгар мог быть в этом замешан, хотя и не знал, как это доказать. В Лускане, как и в большинстве других городов, можно было оказаться на виселице, быть утопленным или четвертованным, подвергнутым любой другой казни по выбору городских властей уже по одному подозрению в совершении преступления.

* * *
        - Я честный торговец, и у вас нет доказательств обратного, - заявил Пинникерс, капитан «Кривоножки», опираясь на фальшборт и протестуя против появления рядом с его кораблем великолепной «Морской феи», катапульта и баллиста которой были в боевой готовности, а вдоль бортов выстроились ряды лучников.
        - Я уже сказал вам, капитан Пинникерс, ни вы, ни ваш корабль нам не нужны, только выдайте нам тех двоих, что прячутся у вас на борту, - с должной почтительностью ответил Робийярд.
        - Тьфу! Тогда проваливайте отсюда, а то я вызову городскую стражу! - выкрикнул закаленный морской волк.
        - Это не так уж трудно, - лукаво отозвался Робийярд и сделал знак кому-то на причале позади «Кривоножки». Обернувшись, капитан Пинникерс увидел сотню или больше солдат, с хмурыми лицами стоящих у пирса и готовых к бою.
        - Вам некуда бежать и негде спрятаться, - продолжал Робийярд. - И в качестве любезности я еще раз прошу: ради вашего же собственного блага разрешите мне и моим подчиненным взойти на борт вашего судна и взять тех двоих, что нам нужны.
        - Это мое судно! - выкрикнул Пинникерс, ткнув себя пальцем в грудь.
        - Тогда я прикажу дать залп, - предупредил Робийярд, отбросив хорошие манеры. - А также присоединю к этому заклинания, которые причинят судну разрушения, каких вы даже представить себе не можете. А потом мы все равно обыщем то, что останется от вашего корабля.
        Похоже, Пинникерс немного испугался, но не сдался и продолжал самоуверенно усмехаться.
        - Последний раз предлагаю вам сделать выбор, - с насмешливым почтением сказал Робийярд.
        - Прекрасный выбор, ничего не скажешь, - буркнул Пинникерс. Он слегка махнул рукой, давая понять, что Робийярд и остальные могут ступить на палубу его судна.
        Они довольно быстро обнаружили Крипса Шарки и Ти-а-Никника. Они также нашли весьма интересную вещицу у татуированного пирата: длинную трубку.
        - Это духовое ружье, - пояснил Вайлан Миканти, передавая трубку Робийярду.
        - Да, действительно, - согласился чародей, внимательно рассмотрев необычное оружие и убедившись в его предназначении. - Чем из него можно стрелять?
        - Чем-нибудь маленьким, но конец снаряда должен быть такой формы, чтобы мог заполнить трубку, - сказал Миканти. Он взял трубку и дунул в нее. - Если предмет будет слишком маленьким и воздух пойдет мимо, эта штука плохо сработает, - пояснил он.
        - Маленьким, говоришь, - задумчиво произнес чародей, оглядывая стоявшую перед ним парочку. - Вроде кошачьего когтя? С оперением на конце?
        Миканти тоже поглядел на двух пиратов и угрюмо кивнул.

* * *
        Вульфгар давно уже не ощущал боли. Он тяжело обвис на израненных, окровавленных запястьях. Мышцы спины и плеч задеревенели.
        Боль, которую он сейчас испытывал, была такой сильной, что Вульфгар перестал сознавать, где находится. Однако это забытье не приносило облегчения, наоборот: варвар оказался в гораздо худшем месте, где муки были такие, что ни один смертный не мог бы их вынести. Вокруг него снова кружила соблазнительница, обнаженная, порочно красивая демоница. На него набрасывался глабрезу с клешнями вместо рук и методично отщипывал кусочки его плоти. И все время в ушах раздавался издевательский хохот Эррту, гигантского демона, который больше всего на свете ненавидел Дзирта До'Урдена и теперь вымещал свою злобу на его друге.
        - Вульфгар? - донесся откуда-то издалека чей-то негромкий ласковый зов, непохожий на утробный голос Эррту.
        Вульфгар понимал, что это ловушка. Эррту многократно мучил его этой пыткой, подлавливая мгновения глубочайшего отчаяния, на минуту окрыляя надеждой, чтобы потом бросить в глубочайшую бездну полной безысходности.
        - Я разговаривал с Мориком, - продолжал голос, но Вульфгар уже не слушал.
        - Он утверждает, что не виновен, - не отступал Дюдермонт, хотя Робийярд и пыхтел рядом. - Хотя этот пес Шарки и обвиняет вас обоих.
        Вульфгар, стараясь не слушать, глухо зарычал, все еще уверенный, что это Эррту пришел мучить его.
        - Вульфгар? - снова позвал капитан.
        - Да бесполезно, - увещевал его Робийярд.
        - Дай же мне хоть какой-то знак, друг мой, - продолжал уговаривать варвара капитан. - Мне нужны хоть какие-нибудь основания, чтобы я мог потребовать у судьи Яркхельда твоего освобождения.
        Но Вульфгар продолжал утробно рычать.
        - Скажи мне правду, - не сдавался Дюдермонт. - Я не верю, что ты в этом замешан, но я должен услышать это от тебя самого, чтобы потребовать честного суда.
        - Он не может ответить, капитан, - вмешался Робийярд, - поскольку ему нечего сказать в свою защиту.
        - Но ты сам слышал, что сказал Морик, - ответил капитан. Они только что были у Морика, и вор неустанно повторял, что они с Вульфгаром ни в чем не виноваты. Он заявил, что Крипс Шарки предложил очень большую цену за голову Дюдермонта, но они с варваром решительно отказались.
        - Я слышал, как отчаявшийся человек рассказывает историю, шитую белыми нитками, - отозвался чародей,
        - Можно было бы пригласить жреца, чтобы допросить его, - предложил Дюдермонт. - Многие из них знают заклинания, выявляющие всяческую ложь.
        - Законы Лускана это запрещают, - ответил Робийярд. - Слишком многие жрецы преследуют свои цели в подобных дознаниях. Судья допрашивает заключенных своим способом, причем намного успешнее.
        - Он их пытает, пока те не признаются в чем угодно, - насупился Дюдермонт.
        - Зато есть результат, - пожал плечами Робийярд.
        - Ему просто нужны исполнители для Карнавала.
        - А многие ли из тех, кто в нем участвует, действительно невиновны, капитан? - прямо спросил Робийярд. - Даже те, кто не повинен в преступлениях, за которые их наказывают, имеют за плечами множество других.
        - Это весьма странное представление о справедливости, мой друг, - сказал Дюдермонт.
        - Но это жизнь, - ответил чародей.
        Капитан вздохнул и поглядел на Вульфгара, по-прежнему лежавшего без движения и только рычавшего. Он снова окликнул варвара, даже подошел и похлопал его по боку.
        - Ты должен убедить меня поверить Морику, - сказал он.
        Вульфгар почувствовал легкое прикосновение суккуба, увлекавшего его в чувственный ад. Взревев, он подтянул ноги и ударил, правда, ошеломленного капитана он лишь зацепил, но этого хватило, чтобы тот, оступившись, упал спиной на пол.
        Робийярд тут же метнул шар клейкой массы из своей волшебной палочки в ноги гиганту. Вульфгар отчаянно забился, но руки у него были скованы, а ноги плотно прилипли к стене, и от сумбурных движений только усиливалась боль в плечах.
        Робийярд, разъяренно шипя, подскочил к нему и прошептал какое-то заклинание. Потом ухватил его за пах и пустил через тело варвара электрический разряд. Вульфгар взвыл от боли.
        - Прекрати! - крикнул Дюдермонт, пытаясь подняться. - Хватит!
        Робийярд круто развернулся с перекошенным от негодования лицом:
        - Неужели вам еще требуется какое-то подтверждение, капитан?
        Дюдермонт хотел осадить чародея, но не знал, что сказать.
        - Давай уйдем отсюда, - наконец промолвил он.
        - Лучше б мы сюда вообще не приходили, - буркнул Робийярд себе под нос.
        Вульфгар снова остался один. Пока вязкое вещество не растворилось, висеть было не так больно. Однако вскоре варвар вновь тяжело обвис на цепях, и мышцы заныли от возобновившейся боли. И вновь глубокая, невыносимая черная тьма окружила его.
        Он хотел бы целиком втиснуться в бутылку, чтобы крепкое пойло омыло его мозг и избавило от кошмаров.
        Глава 12
        ВЕРНА СВОЕЙ СЕМЬЕ
        - Торговец Банси хотел бы переговорить с вами, - доложил Темигаст, появившись в саду, Лорд Ферингал и Меральда стояли здесь в тишине, наслаждаясь ароматами и красками цветов и полыхающим заревом заката над темными водами.
        - Проведи его сюда, - ответил молодой человек, которому не терпелось показать кому-нибудь свое завоевание.
        - Лучше бы вы прошли к нему, - возразил Темигаст, - Банси очень несдержан, а сейчас спешит. Вряд ли его можно посчитать хорошим обществом для нашей дорогой Меральды. Боюсь, он разрушит все навеянное садом очарование.
        - Что ж, этого мы допустить не можем, - уступил Ферингал. Улыбнувшись Меральде и нежно коснувшись ее руки, он направился к Темигасту.
        Лорд Аук прошел мимо управляющего, а старик подмигнул Меральде, намекая, что избавил ее от тягучей скуки. Меральда хотя и не обиделась, что ее оставили одну, но ее удивило, что Ферингал с такой .легкостью согласился покинуть ее.
        Зато теперь она могла без помех наслаждаться красотами сада, прикасаться к цветам, гладить их шелковистые лепестки, глубоко вдыхать сладкие запахи и не чувствовать при этом назойливого присутствия обожателя. Она радовалась мгновению покоя и поклялась себе, что будет проводить много времени в саду, когда станет дамой.
        Но оказалось, что ее уединение мнимое. Обернувшись, девушка увидела, что за ней внимательно наблюдает леди Присцилла.
        - Между прочим, это мой сад, - холодно проговорила она, идя поливать клумбу с голубыми незабудками.
        - Управляющий Темигаст так мне и сказал, - ответила Меральда.
        Присцилла даже не подняла глаз от цветов.
        - Я удивлена, - продолжила Меральда. - Здесь так красиво.
        Присцилла вспыхнула - она была очень чувствительна к оскорблениям. Она направилась к девушке, не сводя с нее тяжелого взгляда. На мгновение Меральде показалось, что Присцилла сейчас ударит её или окатит водой из ведра.
        - Конечно, ты же у нас красотка, - бросила Присцилла. - Только красотке и под силу разбить столь красивый сад.
        - Человеку с красивой душой, - ответила Меральда, не отступая под взглядом Присциллы. По-видимому, это немного сбило с толку самоуверенную даму. - К тому же я действительно кое-что знаю о цветах и понимаю, что они так хорошо растут потому, что вы так ласково разговариваете с ними, трогаете их. Прошу прощения, леди Присцилла, но я раньше не думала, что вы можете любить цветы.
        - Просишь прощения? - повторила Присцилла, ошеломленная прямолинейностью крестьянской девушки. У нее на языке вертелось несколько язвительных реплик, но Меральда не дала ей сказать.
        - Мне кажется, это самый красивый сад в Аукни, - произнесла она, отводя глаза и подтверждая слова восхищенным взглядом. - А я думала, что вы жестокая и злая. - Она вновь поглядела в лицо Присцилле, которое как будто несколько смягчилось. - Теперь я думаю иначе, потому что человек, сумевший создать такой восхитительный уголок, просто не может быть некрасивым душой. - И она улыбнулась такой обезоруживающей улыбкой, что Присцилла смутилась.
        - Я много лет трудилась над этим садом, - произнесла она. - Сажала, полола, подбирала цветы по краскам.
        - И получилось необыкновенно, - с искренним восторгом подхватила Меральда. - Думаю, ему нет равных в Лускане и даже в самом Глубоководье.
        Заметив, как зарделась Присцилла, девушка не удержалась и слегка улыбнулась. Похоже, она нащупала чувствительную струнку леди Аукни.
        - Мой садик хорош, - отозвалась женщина, - но в Глубоководье есть сады размером с весь замок Аук.
        - Может, они и больше, но вряд ли красивее, - гнула свое Меральда.
        Присцилла снова смешалась - она не ожидала такой лести от крестьянской девчонки.
        - Спасибо, - все же буркнула она, и ее неприветливое лицо вдруг осветилось такой ясной улыбкой, какой Меральда не могла на нем даже представить. - Хочешь, покажу тебе нечто особенное?
        Меральда сперва насторожилась, но потом решила воспользоваться возможностью сблизиться с сестрой жениха. Присцилла жестом предложила ей идти следом. Они прошли через несколько помещений, вниз по лестнице, и оказались в маленьком внутреннем дворике, который был скорее похож на колодец, поскольку места там едва хватало, чтобы разместиться вдвоем, стоя плечом к плечу. Увидев представшую перед ними картину, Меральда радостно рассмеялась. Стены были сложены из заурядного потрескавшегося и источенного непогодой серого камня, зато в центре была разбита клумба маков, по преимуществу ярко-красных, но некоторые были нежного розового цвета, - таких девушка никогда не видела.
        - Здесь я работаю с цветами, - пояснила Присцилла, подводя Меральду поближе к горшкам. Сначала она присела перед красными маками и нежно погладила цветок, отгибая лепестки и обнажая темную сердцевинку. - Видишь, какой у него крепкий стебель? - спросила она. Меральда протянула руку, чтобы потрогать.
        Присцилла резко поднялась и двинулась к другим горшкам, в которых росли более бледные цветы. Она снова отогнула лепестки и показала, что сердцевинка у них белая. Когда же Меральда потрогала стебель, обнаружилось, что он нежнее.
        - Я много лет отбирала более светлые цветы, - сказала Присцилла, - пока не добилась того, что они стали совсем не похожи на обычные маки.
        - Маки «Присцилла»! - воскликнула Меральда. И, к ее удовольствию, вечно унылая Присцилла Аук искренне рассмеялась.
        - Но вы этого достойны, - не успокаивалась Меральда. - Вам надо показать их торговцам, путешествующим из Хандлстоуна в Лускан. Разве дамы Лускана не будут готовы заплатить большие деньги за такие нежные маки?
        - Купцы, которые бывают в Аукни, интересуются куда более прозаическими вещами, - ответила Присцилла. - Инструменты, оружие, продукты, напитки - без них никак! - да, быть может, еще изделия косторезов из Десяти Городов. У лорда Фери довольно большая коллекция таких вещиц.
        - Мне бы очень хотелось ее увидеть.
        Присцилла как-то странно посмотрела на нее.
        - Полагаю, ты ее увидишь, - довольно сухо сказал она, как будто только сейчас вспомнив, что перед ней не простая крестьяночка, а женщина, которая вскоре станет госпожой Аукни.
        - Но вам действительно надо продавать ваши цветы, - бодро продолжала Меральда. - Может быть, отвезти их в Лускан на рынки под открытым небом, я слышала, они просто чудесные.
        Присцилла снова слабо улыбнулась.
        - Ну, поглядим, поглядим, - сказала она, и в ее тоне вновь появилось высокомерие. - Ведь только крестьяне распыляют свое добро.
        Но Меральда не слишком расстроилась. За этот день она сблизилась с Присциллой больше, чем, как она думала, ей удалось бы за всю жизнь.
        - Ах, вот вы где. - Темигаст стоял и ждал их у входа в замок. Как всегда, он появился как раз вовремя. - Умоляю простить нас, дорогая Меральда, но лорд Ферингал, боюсь, будет занят весь вечер, поскольку Баней в торговле - сущее чудовище, а в этот раз он привез кое-что, чем господин заинтересовался. Он велел мне спросить, не посетите ли вы нас завтра днем.
        Меральда взглянула на Присциллу, надеясь решить с ее помощью, но та снова занялась своими цветами, как будто Темигаста и Меральды вовсе не было рядом.
        - Передайте ему, что я, конечно, приду, - ответила девушка.
        - Прошу вас, не держите на нас гнева, - сказал Темигаст, и Меральда только рассмеялась. - Что ж, прекрасно. Быть может, вы поедете прямо сейчас, потому что карета уже подана и, похоже, надвигается гроза, - добавил старик, пропуская девушку.
        - Я не видела ничего прекраснее ваших маков, Присцилла, - обратилась она к женщине, с которой вскоре должна была породниться. Та неожиданно задержала ее за подол, и когда девушка обернулась, то с безграничным изумлением обнаружила, что сестра Ферингала протягивает ей нежно-розовый цветок.
        Обменявшись с ней улыбкой, Меральда прошла в замок мимо Темигаста. Управляющий чуть помедлил и спросил у леди Присциллы:
        - Подружились?
        - Едва ли, - холодно ответила она. - Я подумала, что она оставит мои цветы в покое, если у нее будет свой цветок.
        Темигаст усмехнулся, и женщина бросила на него ледяной взгляд.
        - Друг, и при этом дама, быть может, это не так уж плохо, как ты думаешь, - заметил он. Управляющий развернулся и торопливо пошел вслед за Меральдой, а Присцилла так и осталась стоять на коленях в своем саду, обдумывая странные мысли.

* * *
        В головке Меральды, возвращавшейся из замка Аук, тоже зрели разные мысли. Она думала, что сегодня хорошо поладила с Присциллой и даже можно надеяться, что когда-нибудь они станут подругами.
        Только представив себе это, она рассмеялась. По правде говоря, трудно вообразить, что можно настолько сблизиться с Присциллой, которая всегда-всегда будет считать себя выше крестьянской дочери.
        Но теперь Меральда не ощущала себя униженной, и не потому, что день прошел так хорошо, а потому, что предыдущую ночь она провела с Якой Скули. Теперь она кое-что знала о жизни. Прошлая ночь стала поворотной точкой. Позволив себе один раз отдаться собственным желаниям, она теперь могла смиренно принять хоть не такое заманчивое, однако большое будущее, ожидавшее ее. Да, теперь она доведет лорда Ферингала до алтаря в часовне замка Аук. Она, а главное, ее семья получат от него все. чего только пожелают. Получат, конечно, не за просто так, но родившаяся в ней вчера женщина была готова заплатить эту цену.
        Меральда радовалась, что сегодня провела с лордом Ферингалом совсем немного времени. Наверняка он стал бы приставать, и девушка не была уверена, что ей удалось бы выдержать и не рассмеяться ему в лицо.
        Довольная, улыбающаяся, она смотрела из окна кареты на дорогу. Но вдруг ее улыбка растаяла. Яка Скули стоял на вершине скалистого утеса, поджидая на том самом месте, где возница обычно высаживал ее.
        Меральда высунулась в окошко с другой стороны, чтобы Яка ее не увидел, и обратилась к кучеру:
        - Прошу вас, сегодня отвезите меня до самого дома.
        - Я надеялся, что вы так и скажете, госпожа Меральда, - ответил Лайам Вудгейт, - У одной из лошадей, похоже, что-то с подковой. Может быть, у вашего отца найдется молоток и брусок.
        - Да конечно, - ответила Меральда. - Поедемте к нам, и я уверена, что папа поможет вам.
        - Вот и прекрасно! - откликнулся кучер. Он слегка стегнул лошадей, и они поскакали вперед быстрее.
        Меральда откинулась на спинку сиденья и смотрела из глубины кареты на стройную одинокую мужскую фигуру. Она даже ясно представила себе, какое у него сейчас лицо. И чуть было не передумала и не попросила кучера высадить ее прямо здесь. Может, стоило снова встретиться с Якой, заняться любовью под звездным небом, еще разок почувствовать себя свободной. А может, сбежать с ним и прожить всю жизнь для себя, а не для кого-то еще.
        Но нельзя же так поступить с мамой, папой и Тори. Ведь родители верили, что она сделает все правильно. А правильным было поставить крест на чувствах к Яке Скули.
        Карета остановилась перед домиком Гандерлеев. Лайам Вудгейт ловко соскочил на землю и открыл для Меральды дверцу.
        - Ну, зачем вы, - смутилась девушка, когда он помогал ей выходить из экипажа.
        - Вы же станете госпожой Аукни, - весело подмигнув, ответил старичок. - Разве можно обходиться с вами как с крестьянкой?
        - Но это не так уж плохо, - ответила Меральда, - я имею в виду - быть крестьянкой. По крайней мере, на ночь тебя увозят из замка.
        И Лайам Вудгейт от души рассмеялся.
        - А также привозят обратно, когда только захотите, - ответил он. - Управляющий Темигаст сказал, что я в вашем полном распоряжении, госпожа Меральда. Мне сказано доставлять вас и вашу семью куда вам угодно и когда угодно.
        Меральда улыбнулась и поблагодарила. Отец с хмурым видом открыл дверь и остался стоять в проеме.
        - Пап! - позвала его девушка. - Может, ты поможешь моему другу… - Тут она остановилась и посмотрела на гнома. - Слушайте, а я ведь даже не знаю, как вас зовут, - заметила она.
        - У большинства благородных дам не находится времени, чтобы спрашивать о таких вещах, - ответил он, и они снова дружно рассмеялись. - К тому же все мы, маленькие, для больших людей на одно лицо. - Он лукаво подмигнул и отвесил глубокий поклон. - Лайам Вудгейт, к вашим услугам.
        Дони Гандерлей подошел к ним.
        - Что-то недолго ты сегодня гостила в замке, - с подозрением заметил он.
        - Лорд Ферингал занят с одним торговцем, - ответила Меральда. - Завтра я снова поеду. У одной из лошадей Лайама что-то с подковой, ты не поможешь?
        Дони поглядел на упряжку и кивнул:
        - Конечно. А ты иди в дом, дочка. Маме снова плохо.
        Меральда опрометью бросилась в дом. Биаста лежала в постели, у нее снова был жар, глаза ввалились. Тори стояла рядом на коленях, держа в одной руке кувшин с водой, а в другой - мокрое полотенце.
        - Вскоре после того, как ты уехала, у нее началась истерика, - сказала девочка. Биаста уже несколько месяцев была подвержена таким припадкам.
        Меральда, глядя на мать, готова была разреветься. Здоровье матери так хрупко, она такая слабая. Биаста Гандерлей стояла на краю могилы. Последние дни она держалась только благодаря воодушевлению, вызванному приглашением лорда Ферингала, и Меральда в отчаянии решила прибегнуть к единственному известному ей средству.
        - Ну, мама, - с напускным возмущением начала она, - не самое лучшее время ты выбрала болеть.
        - Меральда, - едва слышно выдохнула Биаста, да и это, казалось, далось ей с трудом.
        - Нужно поправляться, да побыстрее, - строго сказала девушка.
        - Меральда! - одернула ее Тори.
        - Я ведь рассказывала тебе о саде леди Присциллы. - продолжала девушка, не обращая внимания на сестру. - Так что давай, скорее поправляйся, потому что завтра ты поедешь со мной в замок. Будем вместе гулять по саду.
        - А я? - захныкала Тори.
        Меральда обернулась к ней и заметила, что отец тоже стоит, прислонившись к косяку, и на его усталом лице ясно читается изумление.
        - Да, Тори, ты тоже можешь поехать с нами, - сказала Меральда, делая вид, что не заметила отца, - но ты должна пообещать, что будешь хорошо себя вести.
        - Мам, пожалуйста, скорее поправляйся, - взмолилась Тори, крепко вцепившись матери в руку. Больная женщина как будто немного ожила.
        - Иди, Тори, - приказала Меральда. - Беги к кучеру - его зовут Лайам - и скажи, что мы втроем завтра хотим поехать в замок в полдень. Маме нельзя идти пешком.
        Тори побежала исполнять, а Меральда склонилась над матерью.
        - Поправляйся, - сказала она и поцеловала Биасту в лоб, и та, улыбнувшись, кивнула.
        Под пристальным взглядом Дони девушка вышла из комнаты. Она слышала, что отец за ее спиной задернул занавеску в их спальню, а сам пошел вслед за дочерью в гостиную.
        - А он разрешит тебе привезти их обеих? - спросил он тихо, чтобы Биаста не слышала.
        - Я ведь стану его женой - это он так хочет, - пожала плечами она. - Будет глупо, если он не исполнит одну мою просьбу.
        Дони с благодарной улыбкой крепко обнял дочь. Меральда не могла видеть его лица, но знала, что он плачет.
        Она тоже крепко обхватила отца, ткнувшись лицом ему в плечо. Ведь, несмотря на то, что она так храбро сражалась за благо своей семьи, во многом она еще оставалась маленькой неуверенной девочкой.
        И как приятно ей было получить от отца поцелуй в макушку в подтверждение того, что она поступает правильно.

* * *
        С вершины ближайшего холма Яка Скули наблюдал, как Дони Гандерлей помогает кучеру с подковой, при этом они болтают и пересмеиваются, как старые друзья. Бедного, мучившегося от ревности Яку это окончательно добило, учитывая, как Дони обошелся с ним недавно. Неужели Гандерлей не понимает, что лорду Ферингалу нужно от его дочери то же самое, что и Яке? Разве он не понимает, что намерения Яки честнее, чем намерения Ферингала, ведь они с Меральдой одного круга и воспитания, а потому он более подходящая пара для девушки?
        Потом Дони вернулся в дом, зато появилась, радостно подпрыгивая на каждом шагу, сестра Меральды и стала о чем-то говорить с кучером.
        - Неужели же на моей стороне - никого? - тихо произнес Яка, беспрерывно покусывая нижнюю губу. - Неужели все они против меня, эти слепцы, чьи глаза затуманены незаслуженным богатством и положением Ферингала Аука? Будь ты проклята, Меральда! Как ты могла меня предать? - громко закричал он, не тревожась о том, что его вопль может быть услышан Тори и возницей.
        Он больше не мог на них смотреть. Колотя себя по глазам кулаками, юноша повалился спиной на каменистую землю.
        - Где справедливость в этой жизни? - громко вопрошал он. - О горе, я рожден бедняком, когда мне больше подошла бы мантия короля! По какому праву этот дурак Ферингал отбирает у меня желанную награду? Какой закон мироздания позволяет кошельку быть сильнее зова плоти? Будь проклята эта жизнь! И будь проклята Меральда!
        Он долго лежал так, бормоча проклятия и стеная. Лайам уже давно починил подкову, выпил с Дони Гандерлеем и уехал. Мать Меральды уже давно заснула спокойным свом, а сама Меральда успела рассказать Тори, что было между ней и Якой, Ферингалом, Присциллой и Темигастом. Потом, как и предсказывал старый управляющий, налетела буря. Распростертого на холме Яку окатил дождь и потрепал холодный океанский ветер.
        Он лежал всю ночь, следя, как тучи плывут на небе, закрывая звезды и расступаясь перед сияющим рассветом, как рабочие идут на поля. Один рабочий, дворф, заметив юношу, подошел к нему и слегка толкнул носком сапога.
        - Ты помер или мертвецки пьян? - со смехом спросил он.
        Яка откатился от него и едва сдержал стон - так заныло онемевшее тело. Парень вскочил и бросился прочь - его гордость была уязвлена, и он так злился на весь мир, что не мог сейчас ни с кем разговаривать.
        - Однако странный он малый, - пробормотал дворф.
        Чуть позже, высушив одежду, но все еще дрожа от ночного холода, Яка присоединился к работникам, снося насмешки товарищей. Он изо всех сил старался хорошо выполнять свою работу, однако мысли путались, настроение было ни к черту, а кожа, несмотря на жгучее солнце, напоминала лягушачью.
        Когда же он увидел карету лорда Ферингала, прокатившую мимо, сначала к дому Меральды, а потом обратно, с пассажирами, ему стало еще хуже.
        Все против него.

* * *
        Этот день в замке Аук запомнился Меральде больше всех, хотя лорд Ферингал почти не скрывал своего неудовольствия по поводу того, что Меральда не Принадлежит только ему. Присцилла же просто кипела из-за того, что вынуждена пустить в свой сад троих крестьян.
        Однако Ферингал все же справился с собой, а Присцилла, хоть и не без осторожного покашливания Темигаста, держалась вполне вежливо. Но для Меральды важно было только то, что мама улыбается, подставляя бледное лицо солнечным лучам, наслаждаясь теплом и благоуханием цветов. Все это лишь укрепило решимость Меральды и подарило ей надежду на будущее.
        Они недолго оставались в замке: около часа провели в саду, посидели за столом, еще немного побродили среди цветов. По просьбе Меральды, после извинений за нежданных гостей, молодой лорд проводил общество в карете к дому Гандерлеев, а хмурая Присцилла и Темигаст остались в замке.
        - Крестьяне, - презрительно буркнула Присцилла. - Стоило бы надрать уши моему братцу за то, что привел таких людей в замок Аук.
        Темигаст усмехнулся.
        - Они невоспитанны, это правда, - согласился он. - Но неприятными их не назовешь.
        - Грязнули, - фыркнула Присцилла. - Может, тебе стоит посмотреть на это иначе, - с лукавой улыбкой взглянул на нее Темигаст.
        - На крестьян только так и можно смотреть, - огрызнулась Присцилла. - Сверху вниз.
        - Но Гандерлеи скоро не будут крестьянами, - напомнил Темигаст.
        Присцилла бросила на него насмешливый взгляд.
        - Может, подойти к этому как к сложной задаче? - предложил Темигаст. Присцилла с любопытством поглядела на него. - Как, например, к выращиванию изысканного цветка из луковицы.
        - Это Гандерлеи-то? Изысканные? - саркастически осведомилась Присцилла.
        - Может, они станут таковыми с твоей помощью, - сказал Темигаст. - Разве это не повод для гордости, если тебе удастся настолько облагородить их, что об этом можно будет рассказывать всякому проезжему торговцу? Слух о твоем подвиге достигнет самого Лускана и тамошнего высшего общества. Это будет вершина твоих достижений.
        Присцилла снова фыркнула, однако обошлась без обычных колкостей. А когда уходила, на лице ее появилось задумчивое выражение - видимо, она уже что-то прикидывала.
        Темигаст понял, что Присцилла поддалась на его хитрость. Старый управляющий только покачал головой. Его по-прежнему изумляло, что большинство знатных людей безоговорочно считают себя выше своих подданных, несмотря на то, что их положение - лишь случайность, обусловленная рождением.
        Глава 13
        КАРНАВАЛ ВОРОВ
        Целый час над ними издевались разошедшиеся, крестьяне, забрасывали их тухлятиной и плевали в лицо.
        Вульфгар не замечал происходящего. Он был далеко, так глубоко уйдя в себя, что даже не видел искаженных гримасами лиц, разверстых ртов, не слышал голоса помощника городских старшин, пытавшегося утихомирить толпу, когда на помост взошел Яркхельд. Такая отстраненность помогала варвару выдерживать пытки Эррту. Сейчас он, как и остальные трое, был связан - руки за спиной схвачены веревкой и прикреплены для надежности к деревянному столбу. Одна цепь с гирями сковывала его лодыжки, а другая была наброшена на шею, причем под ее тяжестью согнулся даже могучий Вульфгар.
        Он с предельной ясностью различал лица в орущей толпе. Сброд, жаждавший кровавого зрелища. Взбудораженные, даже веселые стражники-огры сдерживали толпу, и время от времени отвешивали тумаки несчастным приговоренным. Вульфгар видел все, но его рассудок превращал происходящее в какое-то демоническое наваждение, подменяя лица людей жуткими харями демонов, клыкастыми, отвратительно воняющими, сочащимися едкой слюной пастями. Он чувствовал запах Бездны, серная вонь обжигала ему ноздри и глотку. На его теле кишели и пробирались под кожу сороконожки и пауки. И всегда до смерти не хватает чуть-чуть. И всегда она желанна.
        Эти нестерпимые муки длились изо дня в день, из месяца в месяц. Вульфгар научился прятаться в каком-то далеком и темном уголке своего сознания. Замыкаясь там, он научился не замечать происходящего. Вот и на Карнавале он поступил так же.
        Одного за другим преступников отвязывали от столбов и проводили вокруг площади, подводя то поближе к возбужденной толпе, то к орудиям пыток. Там были разнообразные плети; лебедка и канат, при помощи которых преступников вздергивали над землей, пропустив под связанными за спиной руками шест; колодки, в которые зажимали щиколотки несчастных, макали головой в ведро с грязной водой, а в случае Крипса Шарки - с мочой. Крипс почти все время орал, тогда как Ти-а-Никник и Вульфгар стоически переносили все мучения, только иногда у них вырывался громкий вздох, похожий на стон. Морик тоже не терял присутствия духа, время от времени отпуская язвительные замечания, и кричал о своей невиновности, чем заслужил только еще более жестокие побои.
        Под крики и улюлюканье появился судья Яркхельд в черной мантии и шапочке, с серебряным тубусом для свитков в руке. Он вышел на середину помоста, встал перед осужденными и с преувеличенным вниманием стал вглядываться в их лица.
        Потом он вышел вперед и продемонстрировал тубус с обвинительными документами. Толпа заревела еще громче. Каждое движение судьи было продумано до мелочей. Яркхельд снял крышку с чехла и извлек бумаги. Развернув свитки, судья показал их толпе один за другим, называя имя каждого приговоренного.
        Он очень напоминал Эррту, этакий пыточный распорядитель. Даже голос его казался варвару похожим на голос танар'ри - скрипучий, утробный, нечеловеческий.
        - Я расскажу вам историю, - начал Яркхельд, - о мошенничестве и обмане, о поруганной дружбе и убийстве ради корысти. Этот человек, - он повысил голос, указывая на Крипса Шарки, - этот человек поведал ее, и с тех пор ужас, испытанный мною, мешает мне спать. - Судья в подробностях рассказал о преступлении по версии Шарки. Согласно его словам, покушение было задумано Мориком. Морик и Вульфгар обманом выманили капитана Дюдермонта на открытое место, где Ти-а-Никник поразил его ядовитым дротиком. Было задумано, что Морик тоже ранит высокочтимого капитана, использовав другой яд, чтобы жрецы уже наверняка не могли спасти его, но городская стража оказалась на месте слишком быстро, и он не успел. Крипс Шарки якобы все время пытался отговорить подельников, но никому их не выдал из страха перед Вульфгаром, потому что великан, дескать, грозился за это оторвать ему голову и пинать ее по лусканским улицам.
        В толпе было много пострадавших в свое время от Вульфгара в «Мотыге», поэтому словам Крипса охотно поверили.
        - Вы обвиняетесь в заговоре и попытке убийства с особой жестокостью доброго гражданина капитана Дюдермонта, почетного гостя нашего славного города, - объявил Яркхельд, закончив свой рассказ и выждав, когда смолкнет рев толпы. - Вы также обвиняетесь в нанесении тяжких телесных повреждений тому же человеку. В интересах правосудия и справедливости мы выслушаем ваши ответы на предъявленные обвинения.
        Он подошел к Крипсу Шарки.
        - Правильно ли я пересказал все то, что ты мне поведал? - спросил он.
        - Да, господин, правильно, - подобострастно ответил Крипс. - Они все так и сделали!
        Многие в толпе возмущенно завопили, другие же просто свистели и смеялись - настолько лживо это прозвучало.
        - Крипс Шарки, - продолжал Яркхельд, - признаешь ли ты свою вину по первому обвинению?
        - Невиновен! - уверенно выкрикнул Шарки, считая, что помощь следствию позволит ему избежать худшей участи, но сто заявление потонуло в гомоне толпы.
        - Признаешь ли ты свою вину по второму обвинению?
        - Невиновен! - невозмутимо заявил Крипс и улыбнулся судье щербатой улыбкой.
        - Виновен! - закричала какая-то старуха. - Он виновен и заслуживает страшной смерти за то, что пытается свалить все на других!
        Человек сто разом выразили согласие, но Крипс Шарки по-прежнему улыбался и держался очень уверенно. Яркхельд подошел к краю помоста и стал размахивать руками, стараясь успокоить толпу. Когда крики, наконец, смолкли, он сказал:
        - Признание Крипса Шарки позволило нам уличить остальных. Поэтому мы пообещали, что за помощь следствию к нему будет проявлено снисхождение.
        Его слова были встречены улюлюканьем и оскорбительным свистом.
        - Это награда за его откровенность, а также за то, что, по его словам, которые его подельники не оспаривали, он не был напрямую замешан в этом деле.
        - Я оспариваю! - выкрикнул Морик, и толпа взвыла. Яркхельд же сделал знак одному из стражей, и Морик получил тычок дубинкой в живот.
        Толпа улюлюкала все громче, но судья не обращал на это внимания, а хитрый Крипс улыбался все шире.
        - Мы обещали ему снисхождение, - сказал Яркхельд, разводя руками, словно сожалея, что поделать уже ничего нельзя. - Поэтому его казнят очень быстро.
        Ухмылка тут же слетела с физиономии Шарки, и он растерянно оглянулся на собравшийся народ, взорвавшийся одобрительными криками.
        Бормочущего, с подгибающимися ногами Шарки поволокли к лобному месту и заставили встать на колени.
        - Я невиновен! - завопил он, но его крик оборвал один из стражей, резко толкнув Крипса вперед и с размаху ударив лицом о деревянную колоду. Тут же подошел громадный палач с чудовищным топором в руках.
        - Будешь вертеться - удар получится неточным, - предупредил пирата стражник.
        Крипс Шарки поднял голову:
        - Но вы же мне обещали!
        Страж снова грохнул его головой о колоду.
        - Прекрати извиваться! - прикрикнул на него другой.
        Обезумев от ужаса. Крипс вырвался, упал на помост и покатился по настилу. Стражники ловили его, он отбивался, толпа выла и хохотала, и со всех концов площади неслись вопли: «Повесить его!», «Утопить!» и другие предложения расправы, одно страшнее другого.

* * *
        - Какое милое собрание, - неприязненно произнес капитан Дюдермонт, обращаясь к Робийярду. Вместе с несколькими членами команды «Морской феи» они стояли посреди беснующегося и орущего сброда.
        - Это справедливо, - жестко ответил чародей.
        - Вот интересно, - задумчиво продолжал капитан. - Подобное зрелище устраивается здесь ежедневно. Это правосудие или жестокое развлечение? Боюсь, власти Лускана уже давно перешли грань.
        - Вы же сами зашли сюда, - отозвался Робийярд.
        - Но я просто обязан был все это увидеть своими глазами, - ответил Дюдермонт.
        - Я имею в виду порт Лускана, - пояснил чародей. - Вы сами хотели зайти именно в это город, капитан. Я же склонялся к Глубоководью.
        Дюдермонт сурово поглядел на друга, но возражать не стал.

* * *
        - Прекрати вертеться! - рявкнул стражник Крипсу, но тот лишь отчаяннее стал биться и вопить. Ему вновь удалось на короткое время вырваться из рук палача, к восторгу зрителей, которые с наслаждением наблюдали за его безнадежной борьбой. Крипс, бешено извиваясь, вдруг встретился глазами с судьей. Яркхельд посмотрел на него таким холодным и непреклонным взглядом, что пират замер.
        - Привязать к лошадям и четвертовать, - медленно и четко проговорил старик.
        Толпа взвыла в экстазе.
        За все годы Крипс только дважды видел самую жестокую из всех казней, но этого было достаточно, чтобы он смертельно побледнел, задрожал всем телом и обмочился на глазах у всех собравшихся.
        - Ты же обещал, - едва дыша, одними губами проговорил он, но старик его понял и подошел вплотную.
        - Я обещал тебе снисхождение, - тихо произнес он, - и я сдержу свое слово, но только если ты будешь помогать. Так что выбирай сам.
        Те, кто стоял у самого помоста, расслышали его слова и разочарованно загудели, но Яркхельд их как будто не слышал.
        - Четыре лошади стоят наготове, - многозначительно произнес Яркхельд.
        Крипс расплакался.
        - Заберите его на лобное место, - приказал магистрат подчиненным. Теперь уже Крипс не сопротивлялся.
        - Ты же обещал! - слабо крикнул Крипс, когда его голова уже лежала на колоде. Жестокий старик только улыбнулся и кивнул, но не Крипсу, а громадному палачу.
        Взмах огромного топора, толпа на мгновение замерла, а потом разразилась воплями. Голова Крипса Шарки покатилась по помосту. Один из стражников бросился к ней, поднял за волосы и повернул лицом к мертвому телу. Существовало поверье, что, если удар был быстр и точен, обезглавленный человек еще долю секунды находится в сознании и может увидеть свое изуродованное тело и тогда его лицо успевает исказиться гримасой непередаваемого ужаса.
        Однако лицо Крипса Шарки хранило все то же печальное выражение.

* * *
        - Прекрасно, - язвительно пробормотал Морик на другом конце помоста. - Да, эта лучшая участь, чем та, что ждет нас.
        Стоявшие по сторонам от него Вульфгар и Ти-а-Никник ничего не ответили.
        - Просто прекрасно, - повторил обреченный Бродяга. Морик довольно часто оказывался в отчаянном положении, но впервые за всю жизнь у него вдруг не оказалось вообще никакого выхода. Он с величайшим презрением поглядел на Ти-а-Никника, потом повернулся к Вульфгару. Великан был настолько невозмутим и глух ко всему происходящему, что Морик ему даже позавидовал.
        Он слышал, что Яркхельд продолжает урезонивать толпу. Он извинялся за такую неувлекательную казнь Крипса Шарки, объясняя, что время от времени требуется проявлять милосердие. Иначе как бы удавалось добиваться признания?
        Морик отвлекся от лживой болтовни старика и ушел внутрь себя, думая о хорошем. Он размышлял о том, как, несмотря на разность характеров, им с Вульфгаром удалось подружиться. Вначале они были соперниками, потому что варвар стал пользоваться большой известностью, особенно после убийства Громилы, наводившего ужас на жителей Лускана. Чтобы избавиться от конкурента, Морик даже подумывал уничтожить Вульфгара, хотя никогда и не любил убийства.
        Но потом состоялась чрезвычайно странная встреча. Один темный эльф - черт бы его побрал! - каким-то образом проник в комнату, которую снимал Морик, и приказал ему следить за варваром, не причиняя вреда. Дроу хорошо заплатил Бродяге. Решив, что лучше иметь золото в кармане, чем сталь в боку, Морик послушался дроу и стал день ото дня все больше сближаться с Вульфгаром.
        Больше от темного эльфа не было ни слуху, ни духу. Но если бы вдруг последовало указание убить варвара, то Морик уже, наверное, не смог бы. Он даже подозревал, что, если бы дроу сами явились, чтобы погубить Вульфгара, он встал бы на его защиту.
        Ну, может, и не встал бы, но, по меньшей мере, предупредил бы его, а потом сбежал бы куда подальше.
        Теперь же бежать было некуда. Морик снова на мгновение задумался, явятся ли эти темные эльфы, чтобы спасти человека, который некогда был так важен для них. А вдруг целое войско дроу обрушится, как кара небесная, на весь этот Карнавал и, кромсая мечами озверевшую толпу, проберется к помосту.
        Однако эта воображаемая картина быстро растаяла. Он знал, что они не придут за Вульфгаром.
        - Мне очень жаль, мой друг, - обратился Морик к варвару, понимая, что в том, что они здесь оказались, виноват, прежде всего, он сам.
        Вульфгар не ответил. Он даже не слышал. Варвар был слишком далеко отсюда.
        Может, это лучше всего - уйти в себя. Слушая улюлюканье толпы, занудную речь Яркхельда, глядя, как тащат по помосту обезглавленное тело Крипса Шарки, Морик жалел, что он так не может.

* * *
        Судья повторил историю Крипса Шарки о заговоре против прекраснейшего человека, капитана Дюдермонта. Затем Яркхельд подошел к Вульфгару. Поглядев на приговоренного варвара, старик покачал головой и повернулся к толпе за поддержкой.
        Народ разразился криками и проклятиями.
        - Ты - самый гнусный преступник из этой троицы! - крикнул Яркхельд варвару в лицо. - Капитан был твоим другом, а ты его предал!
        - Сбросить его в воду с корабля самого капитана! - выкрикнул кто-то из толпы.
        - Четвертовать и скормить рыбам! - проорал другой «доброжелатель».
        Яркхельд повернулся к толпе и поднял руку, требуя тишины.
        - Этого, - сказал судья, - надо оставить напоследок.
        Последовал гул возбужденных голосов.
        - Что за день, - Яркхельд подогревал толпу, как профессиональный распорядитель на праздниках, - три преступника - и все отказываются признать свою вину!
        Вульфгар, не мигая, смотрел прямо перед собой и только мысль о злосчастной участи Морика удерживала его, чтобы не рассмеяться в лицо мерзкому старикашке. Неужели судья считает, что может причинить Вульфгару муки горшие, чем Эррту? Разве Яркхельд может выволочь на помост Кэтти-бри, надругаться над ней, а после оторвать руки и ноги, как это много раз проделывал демон? Может ли он создать мнимого Бренора, отхватить ему полголовы, а из черепа сделать чашу? Разве может он изобрести более болезненные пытки, чем те, что были в арсенале Эррту, оттачивавшего свое мастерство тысячелетиями? И, наконец, разве может Яркхельд снова и снова не давать Вульфгару умереть, чтобы раз за разом начинать все сначала?
        Вульфгар вдруг понял одну очень важную вещь, и ужасы Бездны как-то сразу поблекли. Он здесь умрет. Окончательно. И, наконец, станет свободным.

* * *
        Яркхельд отошел от варвара, остановился напротив Морика и, ухватив его обеими руками за голову, заставил смотреть ему в лицо.
        - Ты признаешь свою вину? - взвизгнул он. Морик чуть было не сдался и не выкрикнул, что он действительно составил заговор, чтобы убить капитана. В его голове быстро сложился план: он признается, но скажет, что действовал заодно с татуированным пиратом, а Вульфгар тут ни при чем. И может, этим ему как-то удастся выгородить друга.
        Однако собственное колебание помешало ему это сделать. Яркхельд сплюнул от отвращения и с размаху ударил его по лицу, попав по носу, отчего у Морика потемнело в глазах от боли. Когда он проморгался и снова смог говорить, Яркхельд уже прошел дальше и стал рядом с Ти-а-Никником.
        - Ти-а-Никник, - раздельно произнес он, делая ударение на каждом слоге, подчеркивая тем самым, насколько необычен и чужд им этот получеловек. - Скажи мне, Ти-а-Никник, каково твое участие во всем этом?
        Куллан-полукровка смотрел прямо перед собой, не мигая и не разжимая губ.
        Яркхельд щелкнул пальцами, и помощник принес ему духовую трубку. Старик осмотрел ее и показал народу.
        - С помощью этой, казалось бы, безобидной вещицы наш размалеванный друг может попасть в любой предмет с точностью, с какой лучник пускает в цель стрелу, - пояснил он. - И дротик, например кошачий коготок, наш размалеванный друг может покрыть каким-нибудь редким ядом. Смесью, вызывающей кровотечение из глаз или же лихорадку, от которой кожа горит огнем, а носоглотка заполняется мокротой так, что невозможно вздохнуть, - вот лишь некоторые возможности нашего приятеля.
        Толпа откликалась на каждое слово, и ее возмущение и отвращение все нарастало.
        - Признаешь ли ты свою вину? - неожиданно заорал Яркхельд прямо в лицо пирату.
        Но тот по-прежнему стоял не шелохнувшись. Будь он чистокровным кулланом, он применил бы заклинание, от которого старик забыл бы, кто он и что тут происходит, но Ти-а-Никник был полукровкой, а потому не владел врожденными способностями своей расы. Однако он умел сосредоточиваться, как кулланы, становясь, почти как Вульфгар, невосприимчивым к окружающему.
        - Ты признаешься, - приговаривал Яркхельд, не подозревавший о его способностях, водя пальцем у него перед носом, - но будет уже слишком поздно.
        Стражники отвязали пирата от шеста и начали таскать от одного пыточного устройства к другому, и толпа просто обезумела. Прошло полчаса. Ти-а-Никника били, хлестали плетьми, поливали раны соленой водой, выкололи один глаз тлеющей палкой, но тот по-прежнему не желал говорить. Он не издал ни крика, ни стона, ни мольбы о пощаде.
        С трудом сдерживаясь, Яркхельд подошел к Морику, не желая прерывать спектакль. На этот раз он даже не стал предлагать ему сознаться. Он жестоко бил его, как только Морик пытался произнести хоть слово. Потом Морика перетащили на дыбу, и палач раз в несколько минут слегка поворачивал колесо. Постороннему глазу этот поворот был почти незаметен, зато Морик ощущал его на себе даже чересчур хорошо.
        Ти-а-Никник тем временем по-прежнему стоически переносил все пытки. Когда Яркхельд вновь подошел к нему, пират уже не мог стоять сам, и стражники силой удерживали его в положении стоя.
        - Ну что, ты готов рассказать мне правду? - обратился к нему старик.
        Ти-а-Никник плюнул ему в лицо,
        - Привести сюда лошадей! - взвизгнул судья, затрясшись от злости. Толпа, казалось, обезумела вконец. Городской совет нечасто устраивал такую казнь. Те же, кому случилось видеть четвертование, утверждали, что зрелища лучше не бывает.
        На площадь вывели четырех белоснежных лошадей. Стражники оттеснили, народ, и животных подвели к помосту. Каждая лошадь была впряжена в постромки, к которым привязали запястья и щиколотки Ти-а-Никника.
        По знаку судьи всадники хлестнули могучих животных, направляя их по сторонам света. Мышцы татуированного пирата напряглись, но сопротивляться было бесполезно. Тело Ти-а-Никника растянулось, насколько только было возможно. Он стонал и хрипел, б всадники и их вышколенные животные некоторое время удерживали его в этом положении. Спустя мгновение послышался хруст плечевого сустава, потом из суставов выскочили колени.
        Яркхельд сделал всадникам знак стоять неподвижно и подошел к пирату, держа в одной руке нож, а в другой плеть. Он поиграл блестящим клинком перед глазами стенавшего Ти-а-Никника.
        - Я могу прекратить эту боль, - предложил судья. - Сознайся, и я убью тебя быстро.
        Пират застонал и отвернулся. Яркхельд взмахнул рукой, и лошади сдвинулись на шаг.
        Теперь разошелся тазобедренный сустав, и только тогда Ти-а-Никник наконец взвыл! Кожа начала лопаться, и толпа зашлась от восторга.
        - Сознавайся! - орал Яркхельд.
        - Я стрелял в него! - закричал Ти-а-Никник, но Яркхельд, не дав толпе разочарованно загудеть, выкрикнул:
        - Слишком поздно! - и хлестнул плетью.
        Лошади рванули, и ноги Ти-а-Никника оторвались от туловища. Еще мгновение лицо несчастного было искажено гримасой нечеловеческой боли и страха, но потом лошади разорвали и верхнюю часть его тела.
        Кое-кому в толпе стало плохо, кого-то тошнило, но большинство радостно визжало.

* * *
        - Правосудие, - сказал Робийярд Дюдермонту, который едва сдерживал гнев и отвращение. - Благодаря таким зрелищам убийств станет меньше.
        Капитан фыркнул:
        - Это лишь потакание самому низменному в природе человека.
        - Не могу не согласиться, - ответил Робийярд. - Не я издаю законы, но, в отличие от вашего друга-варвара, я им послушен. Разве мы лучше относимся к пиратам, которых преследуем в открытом море?
        - Мы делаем то, что должны делать, - возразил Дюдермонт. - Мы не мучим их, чтобы удовлетворить свои извращенные аппетиты.
        - Но мы радуемся, когда удается пустить их ко дну, - сказал Робийярд. - Мы же не оплакиваем их смерть, и зачастую мы даже не останавливаемся, чтобы спасти живых от акул. А если и подбираем кого-нибудь, обычно оставляем его в одном из портов вроде Лускана, где его неминуемо ждет похожее наказание.
        Дюдермонту было нечего возразить, поэтому он просто стоял и молча смотрел перед собой. Но человек гуманный, с благородной душой, капитан считал, что это зрелище не имеет ничего общего с правосудием.

* * *
        Яркхельд вернулся к Морику и Вульфгару прежде, чем многочисленные помощники успели очистить площадь от крови.
        - Видишь, сколько времени ему понадобилось на то, чтобы признаться? - обратился он к Морику. - Но он опоздал, поэтому пришлось страдать до конца. Ты будешь так же глуп?
        Конечности Морика были готовы сломаться, и он хотел сказать что-то, но Яркхельд приложил палец к его губам.
        - Сейчас не время, - промолвил он. Морик снова попытался открыть рот, но Яркхельд заткнул ему рот грязной тряпкой, а другую обмотал вокруг головы, чтобы кляп держался надежнее.
        Старик обошел дыбу и достал небольшой деревянный ящичек, прозывавшийся крысоловкой. Толпа радостно загудела. Увидев это, Морик выпучил глаза и изо всех сил замотал головой, пытаясь освободиться от повязки. Крыс он ненавидел и всю жизнь страшно боялся.
        И вот теперь должны были осуществиться его самые жуткие кошмары.
        Яркхельд подошел к краю помоста и поднял ящичек высоко над головой, медленно поворачивая, чтобы люди могли его как следует разглядеть. Три боковые стенки, дно и крышка были сделаны из досок, а передняя стенка забрана мелкой металлической сеткой. Дно сдвигалось, открывая лаз. Крысу сажали в крысоловку, устанавливали на голый живот преступника, отодвигали заслонку, а сам ящичек поджигали. Крыса спасалась от огня единственно возможным путем - сквозь человека, в данном случае - через Морика.
        Человек в перчатках принес крысу, сунул в коробку и установил ее на обнаженном животе Морика. Открыв заслонку, он не поджег ящик, а дал крысе походить по голому телу, цепляясь коготками. Морик беспомощно забился.
        Яркхельд подошел к Вульфгару. Старик размышлял, чем, учитывая, насколько разогрета толпа, довести сброд до исступления. Какой пытке подвергнуть этого бесчувственного гиганта, чтобы превзойти впечатление от двух предыдущих казней?
        - Как тебе нравится то, что происходит с твоим другом Мориком? - поинтересовался он.
        Вульфгар, которого во владениях Эррту грызли чудовища, устрашившие бы целые полчища крыс, промолчал.

* * *
        - Вас здесь чтят безмерно, - заметил Робийярд Дюдермонту. - Нечасто случаются в Лускане групповые публичные казни.
        Первая фраза задела капитана. Только подумать, причиной этого жуткого зрелища было уважение, которым он пользовался в Лускане. Это неправда, это всего лишь предлог, пользуясь которым мучитель Яркхельд мог чинить подобную расправу над людьми, пусть даже повинными в преступлении. Дюдермонт по-прежнему сомневался, что Вульфгар с Мориком были замешаны в покушении на него. Но сознание того, что происходящее перед его глазами творится в его честь, внушило ему глубочайшее омерзение.
        - Миканти! - окликнул он, быстро набросав какую-то записку и протягивая ее моряку.
        - Не надо! - воспротивился чародей, догадавшись о намерениях капитана и понимая, чего это будет стоить «Морской фее», - Он заслуживает смерти!
        - Да кто ты такой, чтобы судить?
        - Не я, - возразил Робийярд, - а они. - И он широким жестом показал на толпу.
        Дюдермонт только презрительно фыркнул.
        - Капитан, нас вынудят покинуть порт Лускана и вряд ли позволят еще раз зайти сюда в ближайшем времени, - сказал Робийярд.
        - Они начисто забудут об этом, как только новых заключенных приведут на потеху. Это случится уже завтра. - И он невесело усмехнулся. - Кроме того, ты ведь не любишь Лускан.
        Робийярд шумно вздохнул и махнул рукой, а Дюдермонт велел Миканти срочно передать записку судье.

* * *
        - Поджигай ящик! - закричал Яркхельд, стоя рядом с Вульфгаром на помосте, куда стражники перевели его, чтобы он мог видеть, что делают с его другом.
        Варвар не мог не смотреть, как клетку подпалили и испуганный зверек сначала пометался немного, а потом начал вгрызаться в плоть.
        Вид друга, терпящего страшную муку, сокрушил стены, которыми Вульфгар отгородился от всего, что творилось вокруг. Варвар вдруг издал такой устрашающий, такой животный рык, что взгляды собравшихся от увлекательнейшего зрелища пытки обратились к нему. Напрягая могучие мускулы, Вульфгар отбросил одного стражника, потом вскинул ногу, и цепь с тяжелым железным шаром, которой он был скован, обвилась вокруг ноги другого. Варвар с силой дернул, и стражник рухнул на помост.
        Вульфгар вырывался, а на него навалились около полудюжины стражников, колотя дубинками. Всем на удивление. Вульфгар все-таки вырвался и бросился к дыбе, разметав здоровенных огров, как котят, но все же их было слишком много, и варвар никак не мог добраться до Морика, воющего от боли.
        - Уберите ее, уберите! - заходился Морик, которого Яркхельд приказал освободить от кляпа.
        Вульфгара повалили лицом вниз. Судья подобрался к нему поближе и хлестнул плетью по голой спине.
        - Признаешь вину?! Признаешь?! - кричал, Яркхельд, не переставая полосовать варвару спину.
        Вульфгар рычал и бился. Один стражник отлетел в сторону, другому могучий кулак превратил нос в кровавое месиво.
        - Уберите ее! - обезумев от боли, визжал Морик.
        Толпа ревела. Яркхельд довел ее до исступления.
        - Остановитесь! - вдруг раздался голос, каким-то чудом перекрывший вой толпы. - Довольно!
        Всеобщее возбуждение уступило место удивлению: люди увидели капитана Дюдермонта, командира «Морской феи». Он выглядел измученным и опирался на палку.
        Когда на помост, пробившись между стражниками, вскарабкался Вайлан Миканти, Яркхельд встревожился. Моряк протянул ему записку Дюдермонта.
        Судья развернул ее, и пока читал, на лице его поочередно проступали изумление, неверие, наконец, злость. Яркхельд бросил быстрый взгляд на капитана и сделал знак одному из помощников, чтобы орущему Морику снова заткнули рот, а другим велел поднять на ноги избитого Вульфгара.
        Варвар, сознавая лишь, что Морик мучится, вырвался из рук стражников. Спотыкаясь о железные ядра и путаясь в цепях, он все же сумел добраться до Морика и смахнуть с него горящий ящик и крысу.
        Его снова избили и поставили перед Яркхельдом.
        - Что ж, теперь Морику придется только хуже, - тихо прошипел кровожадный старик, после чего с негодованием повернулся к капитану. - Капитан Дюдермонт! - воскликнул он. - Как у пострадавшего и всеми уважаемого человека, у вас есть право подписать такое послание, но надо ли? Не слишком ли поздно?
        Невзирая на недовольное ворчание, выкрики и даже угрозы, капитан Дюдермонт протолкался ближе и стал у помоста в гуще жаждущей крови толпы.
        - Улики против Крипса Шарки и второго пирата, конечно, были неопровержимы, но утверждение Морика, что их с Вульфгаром обвинили, тогда как двое других получили награду, кажется весьма правдоподобным.
        - Однако правдоподобна и история, рассказанная Крипсом Шарки, - возразил старик, многозначительно подняв палец, - о том, что имел место заговор, а потому вина ложится на всех.
        Толпе, похоже, предположение судьи Яркхельда куда больше пришлось по душе, поскольку не грозило положить конец развлечению.
        - А также достоверным представляется сообщение Лягушачьего Джози, в котором он упомянул Морика Бродягу, и Вульфгара, - продолжал старик. - Позвольте напомнить вам, капитан, что варвар даже не стал возражать против обвинений Крипса Шарки!
        Дюдермонт посмотрел на Вульфгара, лицо которого снова стало совершенно безучастным.
        - Капитан Дюдермонт, вы заявляете, что этот человек невиновен? - громко и раздельно спросил Яркхельд, ткнув пальцем в варвара.
        - Я не вправе это делать, - ответил капитан под возмущенные вопли собравшихся. - Я не могу признать человека виновным или невиновным. Но могу только предложить то, о чем я вам написал.
        Судья Яркхельд снова пробежал глазами записку и поднял ее вверх, показывая толпе.
        - Это поручительство за Вульфгара, - пояснил он. Толпа притихла на мгновение, а потом разразилась злобными воплями. И капитан, и Яркхельд испугались, что сейчас начнется настоящий бунт.
        - Это безумие! - рявкнул старик.
        - Я почетный гость вашего города, вы сами так сказали, судья Яркхельд, - спокойно ответил Дюдермонт. - Пользуясь своим положением, я обращаюсь к властям города с просьбой простить Вульфгара, а также надеюсь, что вы удовлетворите мою просьбу или обратитесь с запросом к вышестоящим лицам, опять же из уважения к моему положению.
        Он высказался вполне определенно, так что юлить Яркхельд не мог. Своим заявлением капитан связал старика по рукам и ногам, оба это понимали, к тому же Дюдермонт действительно был вправе подать такое прошение. Ходатайства не были редкостью, обычно их подавали семьи приговоренных, хоть это было делом нелегким, однако раньше такие бумаги никогда не подавались столь демонстративно. На самом Карнавале Воров, в час торжества Яркхельда!
        - Смерть Вульфгару! - выкрикнул в толпе кто-то, и к нему присоединилось множество голосов, а Яркхельд и Дюдермонт одновременно посмотрели на варвара.
        Тот равнодушно взглянул на них. Он по-прежнему думал, что смерть принесет с собой желанное облегчение, избавит от мучительных воспоминаний. Но потом он перевел взор на Морика, у которого готовы были сломаться кости, раны на животе кровоточили, а один из палачей уже спешил с новой крысой. Вульфгар понял, что так ничего и не добился.
        - Я никоим образом не причастен к нападению, - безразлично заявил он. - Можете убить меня, если не верите. Мне все равно.
        - У вас есть все основания, судья Яркхельд, - подхватил Дюдермонт. - Прошу вас, освободите его. Окажите честь почетному гостю Лускана и удовлетворите мое прошение.
        Яркхельд некоторое время смотрел в глаза капитану. Старику явно не хотелось уступать, но все же он кивнул стражникам, и те немедленно выпустили варвара из рук. Однако замок на цепях отомкнули лишь после повторного приказания Яркхельда.
        - Уведите его, - зло бросил старик, но великан уперся.
        - Морик не виновен, - заявил Вульфгар.
        - Что?! - воскликнул Яркхельд. - Да уберите же его!
        Но Вульфгар продолжал стоять, и помощники судьи не могли сдвинуть его с места.
        - Я заявляю, что Морик Бродяга невиновен! - выкрикнул варвар. - Он ничего не сделал, и если вы не прекратите, вы будете лишь потакать своей злобной натуре, а не исполнять правосудие!
        - Вы говорите одними и теми же словами, - недовольно прошептал Робийярд капитану, протолкавшись к нему сзади.
        - Судья Яркхельд! - крикнул капитан, перекрывая рев толпы.
        Старик воззрился на него, уже зная, что за этим последует. Дюдермонт только кивнул. Судья сердито сгреб свои бумаги, резким жестом велел стражникам следовать за ним и стремительно сошел с помоста. Разъяренная толпа стала напирать, но городская стража удержала народ.
        Морика сволокли с дыбы, и он улыбался во весь рот и показывал язык тем, кто пытался в него плюнуть.

* * *
        Почти все время, пока они добирались до городского совета, Морик утешал Вульфгара. По лицу великана он понял, что тот снова заперт в плену своих невыносимых воспоминаний. Морик боялся, что Вульфгар сорвется и разнесет городской совет к чертям. Живот Бродяги по-прежнему кровоточил, ноги и руки ныли, так что у Морика не было ни малейшего желания возвращаться на Карнавал Воров.
        Морик предполагал, что решать будет Яркхельд, и это его здорово пугало, учитывая непредсказуемый нрав Вульфгара. Однако, к его облегчению, стражники миновали кабинет Яркхельда и провели их в небольшую комнату, над дверью которой ничего не было написано. Там за необъятным столом, заваленным ворохами бумаг, сидел маленький, суетливый человечек.
        Один из сопровождавших подал ему бумагу, написанную Дюдермонтом. Он глянул на нее лишь мельком и фыркнул, поскольку уже слышал о досадном происшествии на Карнавале. Маленький человечек торопливо написал на бумаге свое имя, подтверждая, что документ рассмотрен и принят.
        - Вы все равно виновны, - сказал он, протягивая бумагу Вульфгару, - поэтому обвинение с вас не снимут.
        - Но нам сказали, что нас отпустят, - возразил Морик.
        - Не отпустят, а выгонят, - сказал чиновник. - Вас освободили потому, что капитан Дюдермонт, видимо, не нашел в себе мужества быть свидетелем вашей казни, однако согласно законам Лускана вы все равно виновны в преступлении, в котором обвиняетесь. И посему подлежите пожизненному изгнанию. Так что направляйтесь прямиком к городским воротам, и если вас когда-нибудь заметят внутри городских стен, вы снова попадете на Карнавал Воров, который уж точно станет для вас последним. И даже капитан Дюдермонт не сможет вступиться за вас. Вам ясно?
        - Вполне. Это не так уж трудно, - ответил Морик.
        Тощий чиновник смерил его гневным взглядом, но Морик лишь усмехнулся.
        - Выведите их, - приказал маленький человечек. Один стражник ухватил Морика за руку, а другой потянулся к Вульфгару, но варвар смерил его тяжелым взглядом, и тот не решился коснуться его. Тем не менее, великан совершенно безропотно пошел следом за стражником, и вскоре приятели уже стояли на улице, залитой солнцем, без цепей и совершенно свободные.
        Но конвой не оставил их здесь, а довел до восточных ворот города.
        - Убирайтесь и не показывайтесь больше, - сказал один из стражей, и ворота с грохотом опустились.
        - Вряд ли мне захочется возвращаться в ваш поганый город! - крикнул Морик солдатам, наблюдавшим за ними со стены, сопровождая свои слова неприличным жестом.
        Один из солдат вскинул лук и прицелился в Морика.
        - Гляньте-ка, - сказал он. - Этот крысенок уже хочет пролезть обратно.
        Морик решил, что пора сматываться, и чем быстрее, тем лучше. Он приготовился бежать, но увидел, что солдат торопливо опустил лук. Это объяснялось появлением у ворот капитана Дюдермонта и Робийярда.
        Морик вдруг подумал, что капитан, быть может, спас их на Карнавале лишь затем, чтобы наказать самолично. Но Дюдермонт прямиком направился к Вульфгару и пристально посмотрел ему в глаза, однако без какой бы то ни было угрозы. Варвар равнодушно встретил этот взгляд.
        - Ты сказал правду? - спросил Дюдермонт. Вульфгар фыркнул, но ничего не ответил.
        - Что же произошло с Вульфгаром, сыном Беарнегара? - тихо произнес капитан. Вульфгар отвернулся и пошел было прочь, но капитан обогнал его и заставил посмотреть на себя. - Все-таки ты мне кое-чем обязан, скажи.
        - Я ничем тебе не обязан, - ответил Вульфгар.
        Дюдермонт умолк, и Морик решил, что капитан пытается поставить себя на место Вульфгара.
        - Согласен, - произнес он чуть погодя, а Робийярд возмущенно засопел. - Ты утверждаешь, что ни в чем не виноват, и в этом случае ты действительно ничем мне не обязан, поскольку я лишь поступил по совести. Однако выслушай меня хотя бы в память о прошлой дружбе.
        Вульфгар холодно посмотрел на него, но все же остался стоять.
        - Я не знаю, что стало причиной твоего падения, мой друг, и что разлучило тебя с Дзиртом До'Урденом, Кэтти-бри и твоим приемным отцом Бренором, - продолжал капитан. - Я лишь надеюсь, что они, а также хафлинг живы и здоровы.
        Он умолк на мгновение, но Вульфгар по-прежнему молчал,
        - Бутылка - это не выход, друг мой, - продолжал капитан, - а работа вышибалой в кабаке отнюдь не геройство. Почему ты променял на это свое славное прошлое?
        Вульфгару надоел этот разговор, и он двинулся прочь. Когда же капитан снова преградил ему дорогу, варвар попросту оттолкнул его и прошел мимо, не замедлив шага. Морик бросился вдогонку.
        - Я предлагаю тебе отправиться в рейс! - выкрикнул ему в спину Дюдермонт неожиданно даже для самого себя.
        - Капитан! - попытался остановить его Робийярд, но тот лишь отмахнулся и заковылял вслед за Вульфгаром и Мориком.
        - Вернемся вместе на «Морскую фею», - продолжил капитан. - Будем преследовать пиратов, чтобы Побережье Мечей стало безопасным для честных моряков. Обещаю тебе, там ты вновь обретешь себя!
        - И буду выслушивать, что ты обо мне думаешь, - ответил Вульфгар, потянув с собой Морика, который притормозил, услышав предложение капитана, - а это мне совсем неинтересно.
        Морик, открыв рот, остановился. Дюдермонт покачал головой и пошел к городским воротам. Робийярд же, напротив, с недовольным видом остался стоять на месте.
        - Можно я… - начал Морик, сделав шаг к чародею.
        - Убирайся отсюда побыстрее, Бродяга, - грозно ответил Робийярд. - Или превратишься в кучу грязи, которую ближайший дождь смоет с лица земли.
        Морику, который терпеть не мог чародеев, не надо было повторять дважды.
        Часть 3
        ДИКАЯ СТРАНА
        В своей жизни мне часто случалось созерцать природу добра и зла. Я не раз видел крайние проявления того т другого, но зла все же больше. Вся моя юность прошла среди зла, сам воздух Мензоберранзана был настолько пропитан злобой, что я просто задыхался в нем и поэтому сбежал.
        Совсем недавно, когда я сумел завоевать относительное расположение народов поверхности благодаря распространившейся обо мне доброй славе (пусть они и не любят меня, но, по крайней мере, терпят), мне стало ясно: все, что творится в Мензоберранзане, существует и наверху, только не в столь откровенном виде. Слишком уж здесь много оттенков серого, и соотношение света и тьмы весьма причудливо. И многие люди, если не большинство, имеют в душе темную сторону, тягу к страшному, низменному и нередко безразличны к чужой боли.
        Ярче всего это проявляется на мероприятиях вроде Карнавала Воров в Лускане, где страшная жестокость прикрывается именем правосудия. Приговоренных, иногда виновных, иногда нет - по существу, это не имеет значения, - проводят перед кровожадной толпой, их избивают, пытают, после чего казнят, и при этом зрелищность - непременное условие. Ведущий представление судья городского совета делает все возможное, чтобы исторгнуть из уст приговоренных самые душераздирающие вопли; его работа состоит в том, чтобы толпа смогла увидеть па лице несчастного выражение беспредельного ужаса и боли.
        Когда-то, будучи в Лускане вместе с капитаном Дюдермонтом, командиром «Морской феи», я посетил такое судилище, куда приведи нескольких пиратов, подобранных нами после того, как их корабль пошел ко дну. Увидев, как тысяча людей, сбившись вокруг высокого помоста, кричит и визжит от восторга, наблюдая, как несчастных преступников буквально разрезают на куски, я чуть было не сбежал с корабля Дюдермонта, решив покончить с охотой на пиратов, а вместо этого стать отшельником в месте, где не ступала нога человека.
        Но рядом была Кэтти-бри, которая напомнила мне, что те же самые пираты обращались со своими пленниками ничуть не милосерднее. Хотя она согласилась, что это не оправдывает Карнавал Воров, но все же она утверждала, что лучше такая расправа, чем встреча с этими же пиратами в открытом море.
        Но почему? Почему такое происходит?
        Этот вопрос не давал мне покоя, и в поисках ответа я стал исследовать темную сторону загадочного существа, называемого человеком. Почему обычные, как правило, милые люди могут пасть так низко, чтобы наслаждаться зрелищем вроде Карнавала Воров? Почему даже некоторые из членов команды «Морской феи», которых я считаю благородными, славными людьми, также с удовольствием смотрят этот жуткий спектакль?
        Среди миролюбивых народов только люди «празднуют» казни и наказания преступников. У хафлингов такого вида развлечений не существует - в их обществе все преступники умирают от переедания. И у дворфов тоже нет ничего подобного, несмотря на их суровость и грубость. У них принято расправляться с преступниками решительно и чистоплотно, не устраивая из наказания публичного зрелища. За убийство казнят одним-единственным точным ударом по шее. В толпе зрителей на лусканском Карнавале Воров я не видел светлых эльфов. Когда двое из них случайно оказались поблизости, они тут же бежали, испытывая глубочайшее отвращение. И, насколько я знаю, у гномов смертной казни не существует вовсе, там наказывают пожизненным заключением в довольно удобной камере.
        Но почему же так делают люди? Откуда эта потребность в зрелищах, подобных Карнавалу Воров? Может, зло - неотъемлемая часть их природы? Но это слишком простой ответ.
        Темные эльфы упиваются пытками - мне ли этого не знать! - и их поступки действительно основаны на жестокости и злобности натуры, а также объясняются жаждой угодить Паучьей Королеве, однако люди намного сложнее. Конечно, и городской судья, руководящий действом, и его помощники во многом услаждают свою кровожадность, но радость бесправных бедняков, орущих в толпе, проистекает, как мне кажется, из трех источников.
        Во-первых, крестьяне совершенно бесправны, они целиком и полностью зависят от прихотей нечестной знати и землевладельцев, к тому же живут в постоянном страхе нашествия гоблинов, великанов или же других людей, способных в одночасье разрушить их жизнь. Карнавал Воров дает этим бедным людям возможность попробовать, какова на вкус власть, власть распоряжаться жизнью и смертью. Им потом долго кажется, что и своей собственной жизнью они вольны распоряжаться.
        Во-вторых, жизнь людей быстротечна, в отличие от жизни эльфов или дворфов; даже хафлинги и те живут дальше. Человек же знает, что смерть может поджидать его за любым углом. Когда вся жизнь проходит в такой непосредственной близости от смерти, естественно рождается любопытство по отношению к ней, переходящее затем в страх, а потом и в безотчетный ужас. На Карнавале Воров эти люди видят смерть в ее самом страшном обличье, узнают худшее, что она может принести с собой, и черпают некоторое утешение в там, что их собственная смерть, если только им не случится попасть на лобное место к городскому судье, будет куда более легкой. Теперь они могут сказать: «Я видел самую страшную из твоих личин, угрюмая Смерть, и я тебя не боюсь».
        В-третьих, популярность Карнавала Воров обусловлена потребностью в правосудии, пусть даже показном, и видимой справедливости. Именно так рассуждал чародей Робийярд, когда по возвращении на борт «Морской феи» мы обсуждали увиденный кошмар. Робийярд отнюдь не испытывал удовольствия от этого зрелища и посещал его по возможности редко, но тем не менее отстаивал его необходимость с горячностью, какой можно было бы ожидать от самого судии. Маг считал, что публичное унижение преступников и лицезрение их мук должны удержать простых людей на праведном пути. Поэтому выкрики возбужденной толпы есть не что иное, как выражение приверженности закону и принятому устройству общества.
        Это трудно оспорить, особенно учитывая, что такие зрелища действительно во многом удерживают людей, готовых ступить на дорогу преступности, но разве это настоящая справедливость?
        Вооружившись доводами Робийярда, я отправился к старшинам Лускана рангом пониже под предлогом того, что мне нужны более четкие предписания, как поступать с пленными пиратами, но на самом деле мне хотелось разговорить их и узнать, что они думают о Карнавале Воров. Очень скоро мне стало ясно, что сам Карнавал не имеет почти ничего общего с правосудием. Немало невинных мужчин и женщин, признавших несуществующую вину под пытками, взошли на этот помост и были принародно замучены. Старшины знали это и очень радовались тому, что, по крайней мере, те преступники, которых мы им поставляем, виновны вне всякого сомнения!
        Хотя бы по этой причине я никогда не смирюсь с существованием Карнавала Воров. Оценить общество можно по тому, как оно относится к своим членам, отступившим от его законов и общепринятых правил, ведь жестокое обращение с преступившими закон низводит нравственность всего общества до уровня самого преступника.
        Однако эта практика уже много веков процветает в большинстве городов, а также во многих сельских общинах, где правосудие диктуется необходимостью выживать, а потому жестокость становится еще более неприкрытой.
        Возможно, есть и четвертое объяснение Карнавала. Это просто желание зрелища. И не надо выискивать глубинные причины и сложные объяснения: зрители просто хотят позабавиться. Мне не очень приятно так думать. Если люди способны быть до такой степени бесчувственными к страданиям другого существа, что готовы превратить зрелище его мук в потеху, то это, я боюсь, а есть наиболее точное определение зла.
        После долгого изучения, споров, расспросов и длительных размышлений о природе людей, среди которых живу, я так и не нашел простого объяснения такому явлению, как Карнавал Воров.
        Однако меня это не удивляет. Почти во всем, что касается людей, простых ответов не бывает. И возможно поэтому, путешествуя и встречаясь с людьми, я почти никогда не испытываю скуки. Возможно, по этой причине я и полюбил их.
        Дзирт До'Урден
        Глава 14
        ПОХИЩЕННОЕ СЕМЯ
        Вульфгар стоял за стенами Лускана и смотрел на город, где его ложно обвинили, пытали и публично унизили. Несмотря на это, он не чувствовал гнева ни к горожанам, ни даже к жестокому судье. Если бы ему случилось встретиться с Яркхельдом, он, скорее всего, свернул бы старикашке шею, но не из чувства личной ненависти, а так, для порядка. Вульфгар уже очень давно потерял способность ненавидеть. Так было в ту ночь, когда Громила пришел в «Мотыгу» за его головой и он убил его. Так было, когда он набрел на стоянку Небесных Коней, варварского племени, во многом напоминавшего его собственное. Он отомстил их коварному шаману, исполняя клятву, данную самому себе много лет назад. Им двигала не ненависть и даже не неуправляемая ярость, ему просто нужно было, чтобы настоящее хоть ненадолго заслонило слишком страшное прошлое.
        Но теперь Вульфгар осознавал, что это не жизнь, и думал сейчас об этом, глядя на город. Он ходил по кругу или топтался на месте, а жизнь становилась терпимой лишь при содействии бутылки, делавшей равно невнятным и прошлое, и, будущее.
        Впервые за несколько месяцев задумавшись, как же он докатился до такой жизни, Вульфгар сплюнул. Он вспомнил о суровой северной земле, родной Долине Ледяного Ветра, где он провел с друзьями столько чудесных лет. Вспомнил о Бреноре, который одолел его в битве, но проявил милосердие и взял к себе еще совсем юного мальчишку-варвара. Дворф относился к нему как к сыну и дал ему в наставники Дзирта, чтобы тот научил его, каким должен быть настоящий воин. Дроу стал ему настоящим другом, он всегда вдохновлял его на новые подвиги и приключения, в любой битве стоял с ним плечом к плечу, даже если силы были неравны. Он потерял Дзирта.
        Варвар снова подумал о Бреноре, подарившем ему свое самое совершенное творение - Клык Защитника. Молот был олицетворением любви дворфа к нему. Он потерял Бренора и его подарок.
        Вульфгар вспомнил Кэтти-бри. Эта женщина была ему дороже всех, она безраздельно завладела его сердцем. Пусть бы они никогда не стали мужем и женой, пусть бы она никогда не родила ему детей, но она всегда была искренним и надежным другом. Вспоминая их последнюю встречу, он понял, насколько глубока была эта дружба. Ради того, чтобы помочь ему, Кэтти-бри соглашалась на все, хотела разделить с ним самые сокровенные переживания, однако он чувствовал, что ее сердце больше ему не принадлежит.
        При этом варвар не испытывал ни ревности, ни гнева. Он чувствовал лишь благоговение перед девушкой, добровольно пошедшей наперекор своим чувствам, лишь бы помочь ему. Но теперь и Кэтти-бри он потерял.
        Он снова сплюнул. Не заслуживает он их - ни Бренора, ни Дзирта, ни Кэтти-бри, ни даже Реджиса, который, несмотря на свой крохотный росток и неумение драться, не задумываясь ринулся бы ему на помощь. Как же он мог отказаться от них?
        Из ворот города выехала повозка, и мысли Вульфгара снова сосредоточились на настоящем. Когда телега приблизилась, Вульфгар не смог сдержать улыбку, несмотря на угрюмое настроение. Повозкой правила пожилая толстуха, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся Мориком.
        Всего несколько дней назад их изгнали из города, но все это время они околачивались неподалеку от городских стен. Бродяга заявил, что собирается раздобыть кое-какие припасы, раз уж им предстоит долгая дорога, и в одиночку вернулся в Лускан. Судя по тому, как тяжело была нагружена повозка, а также по тому, что Морик вообще раздобыл лошадей и телегу, дело у него выгорело,
        Морик свернул с большой дороги на тропинку, которая, извиваясь, уходила в лес, подъехал к подножию холма, на котором сидел варвар, привстал и помахал ему.
        - Это оказалось не так уж трудно, - объявил он.
        - Стражники тебя не заметили? - спросил Вульфгар.
        Морик фыркнул, словно удивляясь, как Вульфгар мог даже подумать такое.
        - Там были те же самые стражники, что выпроваживали нас из города, - гордо заявил он. - У меня свалился один из мешков с провизией у самых ворот, так один из них помог мне уложить его обратно в повозку.
        Вульфгар спустился с холма и, подойдя к телеге, отдернул холстину, прикрывавшую поклажу. Там были мешки со съестным, веревки, кусок парусины, а также самое заманчивое для Вульфгара - ящики, полные закупоренных бутылок.
        - Я подумал, тебе это понравится, - сказал Морик, подходя к варвару и вместе с ним глядя на богатую добычу. - Если уж мы оставляем город, это вовсе не значит, что нужно отказываться от удовольствий. Я даже подумал, не прихватить ли с собой Делли Керти.
        Вульфгар взглядом осадил товарища. Он не собирался терпеть оскорблений в адрес девушки.
        - Что ж, пошли. - Морик поспешил сменить тему. - Найдем спокойное местечко, где можно утолить жажду.
        И он стал снимать свое фальшивое обличье, все время морщась и вздрагивая от боли в суставах и животе. Потребуется немало времени, чтобы раны зажили. Закончив переодеваться, он снова залез на козлы и взял вожжи в руки.
        - Лошади-то так себе, - заметил Вульфгар.
        Это было правдой.
        - Золото пошло на выпивку, - сказал Морик.
        Вульфгар взглянул на поклажу и подумал о том, что лучше было бы потратить деньги на хороших лошадей, а с выпивкой пора завязывать. Он снова направился вверх по склону холма, но Морик окликнул его.
        - На дороге полно разбойников, - сказал он, - меня в городе предупредили. Севернее леса и на всем пути до перевала через Хребет Мира.
        - Ты боишься разбойников? - удивился Вульфгар.
        - Только тех, кто обо мне не слышал, - пояснил Морик. В Лускане дурная репутация служила ему надежной защитой.
        - Нам следует быть готовыми к неприятностям, - закончил Бродяга. Он сунул руку под козлы и извлек оттуда громадный топор. - Вот, - ухмыльнулся он, бесконечно гордый собой. - На нем еще остались пятна крови Крипса Шарки.
        Топор самого палача! Вульфгар хотел спросить, как, Девять Проклятых Кругов, Бродяга смог его раздобыть, но тут же подумал, что лучше ему этого не знать.
        - Садись, - сказал Морик, хлопнув по сиденью рядом с собой. Из ближайшего к нему ящика он вытащил бутылку. - Будем ехать, выпивать и обдумывать, что нам делать дальше.
        Вульфгар долгим, тяжелым взглядом смотрел некоторое время на бутылку, затем, влез на козлы Морик протянул бутылку ему, но варвар, стиснув зубы, помотал головой. Бродяга пожал плечами, как следует приложился и снова предложил приятелю. Варвар вновь отказался. Морик изумленно поглядел на него, но, подумав, что ему больше достанется, улыбнулся.
        Вульфгар полдня отказывался от выпивки, и Морик в одиночку опустошил бутылку. Повозка резво продвигалась вперед, Морик на полном ходу запустил пустую бутылку в большой камень у дороги и восторженно заухал, когда она разлетелась вдребезги.
        - Для человека, который не хочет встретиться с разбойниками, ты не слишком тихо себя ведешь, - недовольно буркнул Вульфгар.
        - Я не хочу? - прищелкнув пальцами, спросил Морик. - Тут ты не прав. У разбойников обычно имеются очень удобные стоянки, там можно хорошо отдохнуть.
        - Удобные стоянки должны быть у удачливых разбойников, - решил Вульфгар. - А удачливые разбойники должны знать свое дело.
        - Но ведь Громила тоже неплохо знал свое дело, - заметил Морик, однако варвара это не убедило. Тогда он добавил: - Может, они согласятся принять нас в компанию.
        - Думаю, нет, - сказал Вульфгар.
        Морик пожал плечами и буднично заявил:
        - Тогда мы их прогоним.
        - Вряд ли мы их вообще увидим, - пробормотал варвар.
        - Ты так думаешь? - спросил Морик и резко повернул лошадей, так что два колеса телеги оказались в воздухе и Вульфгар чуть не вылетел.
        - Ты что? - рявкнул варвар, когда телега снова запрыгала по ухабам. Он едва успел пригнуться под толстой, низко нависшей веткой и прикрыть лицо от следующей, которая оцарапала ему руку. - Морик!
        - Тише, друг мой, - ответил его спутник. - Тут впереди есть речушка с единственным мостом, и разбойники, будь уверен, стерегут его, как надо.
        Они выбрались из подлеска, и повозка, подскакивая, покатилась к берегу. Морик пустил усталых лошадей шагом, и они осторожно проехали по шаткому мосту. Однако, к разочарованию Бродяги, никаких разбойников не увидели.
        - Неучи, - разочарованно буркнул Морик и громко пообещал проехать несколько миль, а потом вернуться и снова переехать через мост. Но тут он резко остановил упряжку. Прямо перед ними на дорогу вышел из-за деревьев здоровенный детина весьма отталкивающей наружности, вооруженный мечом.
        - С чего бы эта парочка разъезжает по моему лесу без моего разрешения, - задумчиво произнес он, кладя двурушник на плечо.
        - Твоему лесу? - спросил Морик. - Но мы думали, добрый человек, что по этому лесу могут путешествовать все желающие. - И едва слышно добавил, обращаясь к Вульфгару: - Он наполовину орк.
        - Тупица, - так же неслышно отозвался варвар. - Я тебя имею в виду, а не этого романтика с большой дороги. Самому нарываться на неприятности…
        - Я думал, твоей геройской душе это придется по нраву, - ответил ему приятель. - К тому же готов спорить, у этого разбойника есть отличная стоянка.
        - О чем вы там шепчетесь? - грозно прикрикнул детина.
        - Да вот, добрый человек, - мигом ответил Морик, - мой друг только что сказал, что ты, наверное, грабитель и лес тебе вовсе не принадлежит.
        Разбойник изумленно вытаращился и не сразу нашелся с ответом. Потом сплюнул и, тыча себя пальцем в грудь, пророкотал:
        - А я говорю, мой! Это лес Того!
        - А сколько же стоит через него проехать, добрый Того? - поинтересовался Морик.
        - Пять золотых! - проревел разбойник и поспешно добавил: - С каждого!
        - Дай ему деньги, - пробормотал Вульфгар.
        Морик хихикнул, и в тот же миг возле его головы просвистела стрела. Бродяга, удивившись, что грабители работают так слаженно, сразу передумал и полез за кошелем.
        Однако Вульфгар пришел в ярость оттого, что кто-то едва не убил его, и тоже передумал. Не дав Морику даже поторговаться, варвар выскочил из повозки и ринулся на Того с голыми руками, но вдруг резко свернул: пара стрел мелькнула как раз наперерез его движению. Варвар метнулся к лучнику, усевшемуся высоко на дереве шагах в десяти от дороги. Проломившись сквозь кустарник, Вульфгар споткнулся о бревно. Подхватив его на бегу, он швырнул бревно в разбойника, затаившегося в кустах, и ринулся дальше.
        Когда он был у самого дерева, в землю рядом с ним вонзилась стрела, но Вульфгар не обратил на нее внимания. Уцепившись за нижнюю ветку, варвар с необычайной силой и ловкостью подтянулся и взлетел вверх, едва ли не взбежал по стволу. Обламывая мелкие ветви и перемахивая через толстые, он очутился на одном уровне с лучником. Это был гнолл. Существо, ростом побольше Вульфгара, суетливо прилаживало новую стрелу, но у него тряслись руки.
        - Забирай себе! - трусливо взвизгнул гнолл, швырнул лук варвару и приготовился прыгать с двадцатифутовой высоты, решив, что лучше разбиться, чем пасть жертвой ярости Вульфгара.
        Однако легкой смерти он не получил. Вульфгар ухватил противника за ворот. Тот бился и извивался, но варвар почти без усилий втащил его обратно.
        И сразу же услыхал, как Морик зовет на помощь.

* * *
        Стоя на козлах. Бродяга ожесточенно размахивал мечом, стараясь отразить натиск Того и еще одного разбойника с мечом, выскочившего из кустов. Вдобавок к этому он услышал, что сзади приближается и третий. Положение усугублялось еще и тем, что рядом постоянно свистели стрелы.
        - Я заплачу! - крикнул он, но грабители лишь рассмеялись.
        Краем глаза Морик заметил целящегося лучника и отпрянул назад, уклонившись и от стрелы, и от выпада на удивление проворного противника с мечом. Однако это движение обошлось дорогое прыгнув с козел, он попал в один из ящиков с бутылками, расколотив все до единой. С досады Морик хлопнул мечом по спинке сиденья.
        Когда на козлы вскочил Того, рассвирепевший Морик уже не уступал ему, не обращая внимания ни на его напарника, ни на стрелков. Того замахнулся, но Морик опередил и ранил в руку. Громила выронил оружие. Меч Того упал на козлы, а Морик занялся вторым разбойником, успев при этом выхватить из-за пояса нож и яростно ткнуть им в живот Того. Орк-полукровка рухнул с телеги и схватился за распоротый живот.
        Третий противник подбирался сзади. Откуда-то сверху раздался вопль ужаса. Морик метнул взгляд в ту сторону и увидел гнолла, летящего откуда-то с высоты. Падая, тот зацепил третьего головореза, который оказался невысокой женщиной, и они оба с размаху врезались в телегу. Женщина, постанывая, попыталась выбраться, лучник-гном лежал неподвижно.
        Морик усилил натиск на оставшегося противника, тот, глядя, как вокруг один за другим падают его товарищи, совсем утратил боевой пыл и только отступал, отражая выпады Морика.
        Бродяга сделал прямой выпад и, когда противник блокировал, чуть отвел меч и ранил разбойника в плечо. Тот попятился, спотыкаясь, желая уже просто развернуться и бежать, но Морик не отставал от него, вынуждая защищаться.
        Бродяга услышал за спиной испуганный возглас, а вслед за ним - треск ломающихся ветвей: Вульфгар продолжал очищать окрестные деревья от стрелков.
        - Пожалуйста, прошу, - взмолился противник Морика, убедившись уже окончательно, что тот лучше владеет мечом, так как теперь каждый выпад Бродяги оставляя рану. - Мы только хотели взять с вас деньги…
        - Значит, вы не причинили бы вреда ни мне, ни моему другу после того, как получили бы их? - с притворным дружелюбием спросил Морик.
        Разбойник энергично затряс головой, и Морик, воспользовавшись тем, что тот отвлекся, полоснул его мечом по щеке. Разбойник с воплем бухнулся на колени и отбросил меч, моля о пощаде.
        - Знаешь, я известен своим милосердием, - с притворным сочувствием сказал Морик, - но вот мой друг, к сожалению, не отличается этим качеством.
        Вульфгар налетел как ураган. Схватив коленопреклоненного разбойника за горло, он поднял его в воздух и грохнул о дерево. Одной рукой, потому что вторая висела как плеть, из плеча торчал обломок стрелы. Вульфгар поднял разбойника высоко над землей, и тот захрипел.
        - Я могу его остановить, - обращаясь к грабителю, сказал Морик, подходя ближе и похлопывая Вульфгара по вздувшемуся предплечью. Только тогда он заметил, что друг серьезно ранен. - Но ты должен провести нас в свой лагерь.
        - Нет лагеря! - прохрипел тот.
        Варвар сдавил сильнее.
        - Согласен! Согласен! - тут же пискнул разбойник.
        На лице Вульфгара застыла маска ярости, и он все давил и давил.
        - Отпусти его, - сказал Морик.
        Варвар и ухом не повел. Разбойник бился как в тисках и не мог ни вырваться, ни вздохнуть.
        - Вульфгар! - громко крикнул Морик и повис на могучем бицепсе. - Отстань от него, приятель!
        Вульфгар не только не слышал, но, похоже, даже не замечал присутствия товарища.
        - Ты мне еще спасибо за это скажешь, - пообещал Морик, хотя и не был в этом уверен, и в следующий миг с размаху заехал варвару в висок.
        Вульфгар сразу отпустил разбойника, мешком рухнувшего на землю, и наотмашь ударил Морика, отчего тот отлетел шагов на пять. Варвар бросился за ним. Морик выставил меч, полный решимости всадить его, если понадобится, прямо в грудь великана, но в последнее мгновение Вульфгар остановился, заморгал, как будто лишь сейчас очнувшись. Морик с облегчением понял, что, где бы ни был варвар до этого, теперь он вернулся.
        - Он отведет нас к их лагерю, - сказал Бродяга.
        Вульфгар тупо кивнул, глаза его еще были мутны. Потом безразлично посмотрел на торчавшее из плеча древко стрелы. Затем побледнел, озадаченно глянул на Морика и рухнул ничком.

* * *
        Очнувшись, Вульфгар обнаружил, что лежит в задней части повозки, которая стоит на краю поляны, окруженной высокими соснами. Он с усилием приподнял голову и едва сдержал приступ паники. Мимо прошла женщина, бывшая среди тех разбойников, что напали на них. Разве они победили? Однако варвар не успел всерьез разволноваться, потому что услышал веселый голос Морика и заставил себя приподняться повыше, при этом вздрогнув от боли в раненой руке. Вульфгар с удивлением рассмотрел собственное плечо: кто-то вынул стрелу, а рану промыл и перевязал.
        Морик сидел неподалеку и дружески болтал, распивая бутылочку, словно с закадычным другом, с разбойником-гноллом. Вульфгар сполз на край телеги, спустил ноги, потом неуверенно встал. Перед глазами вдруг появились какие-то черные пятна. Однако это вскоре прошло, и Вульфгар осторожно двинулся к Морику.
        - О, да ты очнулся! - приветствовал его приятель и протянул бутылку: - Выпьешь?
        Вульфгар насупился и покачал головой.
        - Брось, тебе надо выпить, - просипел гнолл с рожей, напоминавшей собачью морду. При этом он отправил в рот ложку какого-то густого варева, уронив часть ее содержимого на землю, а часть - себе на рубаху.
        Вульфгар неприязненно поглядел на нового товарища Морика.
        - Не будь таким суровым, друг мой, - сказал Морик, зная, что может последовать за подобным взглядом. - Микерс нам друг, ведь теперь он не подчиняется больше убитому Того.
        - Прогони его, - сказал Вульфгар, и гнолл удивленно открыл рот.
        Морик быстро поднялся и взял варвара под локоть здоровой руки.
        - Теперь они наши друзья, - пояснил он. - Все без исключения. Раньше они подчинялись Того, а теперь мне. И тебе.
        - Прогони их, - уже жестче повторил Вульфгар.
        - Мы же в пути, - возразил Морик. - Надо, чтобы кто-то наблюдал за дорогой, обследовал местность, а также помог бы с оружием в руках отстоять место, которое мы облюбуем.
        - Нет, - уперся Вульфгар.
        - Но ты же не знаешь, какие опасности могут встретиться на пути, дружище, - продолжал увещевать Морик, надеясь все разрешить миром.
        - Прогони их! - заорал вдруг Вульфгар, и, видя, что Морик его не слушает, он бросился к Микерсу. - Убирайся отсюда и из этого леса!
        Гнолл посмотрел на оставшегося за его спиной Морика, но тот лишь беспомощно пожал плечами.
        Микерс встал.
        - Я останусь с ним, - сказал он, показывая пальцем на Бродягу.
        Вульфгар выбил у него из рук миску со стряпней, схватил за ворот и приподнял на носки.
        - Даю тебе последнюю возможность убраться по доброй воле, - прорычал он.
        - Господин Морик? - растерянно проговорил гнолл.
        - Лучше уходи, - невесело ответил тот.
        - И остальным тоже? - спросил еще один член банды, стоявший на куче камней у кромки поля. В руках у него был снаряженный лук.
        - Или я, или они, Морик, - заявил Вульфгар тоном, не терпящим возражений. При этом оба давнишних приятеля поглядели на лучника, уже натянувшего тетиву.
        В глазах Вульфгара тут же вспыхнула ярость.
        - Я дам тебе один выстрел, - предложил он. - Попадешь ты в меня или нет?
        Лучник поднял оружие.
        - Вряд ли у тебя получится, - улыбаясь, продолжал варвар. - Нет, ты промахнешься, потому что знаешь.
        - Знаю что?
        - Что даже если ты не промахнешься, твоя стрела все равно не убьет меня, - ответил Вульфгар, неумолимо приближаясь. - По крайней мере, не сразу, и я успею схватить тебя за глотку.
        Лучник прицелился, но Вульфгар все так же уверенно шел на него, улыбаясь. Разбойник тревожно оглянулся вокруг, надеясь на поддержку, но поблизости никого не оказалось. Поняв, что противник слишком силен для него, разбойник опустил лук, повернулся и бросился бежать.
        Вульфгар тоже повернулся. Микерс, в свою очередь, также бросился наутек.
        - Теперь придется смотреть в оба, чтобы они не напали исподтишка, - мрачно заявил Морик, когда Вульфгар подошел к нему. - Ты только что прогнал друзей.
        - Я не вожу дружбу с ворами и убийцами! - только и сказал варвар.
        Морик даже отпрыгнул от него:
        - А я, по-твоему, кто?
        Лицо Вульфгара сразу смягчилось.
        - Ну, только с одним, - поправился он со смешком.
        Морик принужденно рассмеялся.
        - Ладно, мой большой, но не слишком сметливый друг, - сказал он, доставая еще одну бутылку. - Выльем за нас! За разбойников!
        - А не постигнет ли нас участь наших предшественников? - громко спросил Вульфгар.
        - Наши предшественники были бестолковыми, - сказал Морик. - Я знал, где их найти, потому что они были слишком предсказуемы. Хороший разбойник всегда на шаг впереди городской стражи и всяких доносчиков.
        - Похоже, тебе неплохо знакома такая жизнь.
        - Да, довелось и по лесам побегать, - сознался Морик. - Но и в лесу мы вовсе не обязаны жить как дикари, - заявил он и протянул Вульфгару бутылку.
        Варвару потребовалась вся сила воли, чтобы отказаться от выпивка. Плечо болело, да и столкновение с новыми «друзьями» его сильно взбудоражило. Погружение в полубессознательное состояние пришлось бы сейчас кстати.
        Но он отошел подальше от недоумевающего Морика. Уйдя на другой край поляны, он взгромоздился на дерево, устроился поудобнее и стал обозревать окрестности.
        Его взор невольно возвращался к северу, туда, где высился Хребет Мира, отделявший его от Долины Ледяного Ветра и от другой жизни, которую он когда-то знал в которую снова мог бы обрести. Он вновь вспоминал друзей, и в особенности Кэтти-бри. Постепенно варвар поддался сладкой грезе, представляя, как обнимает ее, как она нежно целует его, врачуя от всех язв и болей мира.
        Но вдруг Кэтти-бри чуть отодвинулась от него, и прямо на глазах Вульфгара во лбу у нее появились маленькие белые рожки, а за спиной развернулись громадные крылья летучей мыши. Демон Бездны, суккуб, принял дорогой сердцу облик.
        Глаза Вульфгара расширились, дыхание участилось. Он пытался отгородиться от жутких образов, но они его не отпускали. На этот раз они были такими отчетливыми, что у варвара даже промелькнула мысль: а не были ли все последние месяцы жизни на земле лишь очередным обманом Эррту, созданным для того, чтобы снова поманить его надеждой и снова растоптать? Вульфгар видел суккуба, адское создание, соблазнявшее его…
        - Нет! - прорычал варвар. Омерзительные воспоминания навалились на него, и вынести их было не легче, чем пытки.
        «Я похитила твое семя», - всплыли в памяти слова суккуба, и это было правдой. За годы плена они не раз проделывали с ним такое - похищали его семя и зачинали полудемонов, детей Вульфгара. Со времени возвращения на поверхность воспоминание об этом впервые обожгло Вульфгара, впервые он осознал весь ужас того, что может увидеть своих невольных дьявольских отпрысков. Этот ужас пророс сквозь запреты разума.
        Эррту показал ему одного из его детей, орущего младенца, мать которого, суккуб, стояла рядом с громадным демоном. Эррту поднял младенца высоко в воздух, а потом на глазах Вульфгара и воющей матери откусил ему голову. Фонтан крови окатил варвара с головы до ног, а он не мог даже вздохнуть… Эррту нашел еще один способ добраться до него…
        Вульфгар спрыгнул с дерева, споткнулся и неловко упал на больное плечо, отчего рана вновь открылась. Не обращая внимания на боль, он бегом перешеек поляну. Морик отдыхал в тени телеги. Вульфгар кинулся к холстинам, укрывавшим запасы, и лихорадочно отдернул,
        Его дети! Его отпрыски, плоды его похищенного семени!
        Спиртное привычно обожгло внутренности, по телу начало распространяться тепло, постепенно дурманя сознание и смазывая страшные образы.
        Глава 15
        БОЛЬШЕ НЕ ДИТЯ
        - Любви нужно дать время расцвести, мой господин, - шептал Темигаст лорду Ферингалу. Он увел молодого хозяина в дальний конец сада, подальше от Меральды. Управляющий наткнулся на них как раз в тот момент, когда влюбленный молодой человек убеждал Меральду выйти за него замуж уже на следующей неделе. Та находила одну за другой приличные отговорки, но упорный Ферингал одну за другой опровергал их.
        - Время расцвести? - переспросил Ферингал. - Да я просто голову теряю от желания. Я ни о ком, кроме Меральды, думать не могу!
        Последние слова он произнес довольно громко, и оба, обернувшись, увидели, что девушка бросила в их сторону недовольный взгляд.
        - Так и должно быть, - прошептал Темигаст. - Нужно убедиться, не ослабеет ли чувство со временем. Крепость таких чувств и есть мерило любви, мой господин.
        - Ты все еще сомневаешься во мне? - испуганно спросил Ферингал.
        - Нет, господин мой, не я, - возразил Темигаст, - селяне должны поверить, что ваш союз с Меральдой не прихоть, а проявление настоящей любви. Вы должны принимать в расчет ее репутацию.
        Это заставило молодого лорда задуматься. Он снова оглянулся на девушку, а потом посмотрел на Темигаста в явном замешательстве.
        - Но если она выйдет за меня замуж, какой тут вред ее репутации?
        - Если свадьба устраивается слишком быстро, то крестьяне могут решить, что она просто окрутила вас своим женским коварством, - пояснил управляющий. - Гораздо лучше для нее будет, если вы выждете несколько недель, выказывая ей почтительную и искреннюю любовь. В любом случае ей придется пережить много насмешек и обид, мой господин, потому что люди завистливы. Но теперь вы обязаны защищать ее, а самое лучшее в этом случае - немного повременить с церемонией.
        - Но сколько? - живо спросил молодой человек.
        - Весеннее равноденствие, - предложил старик, и Ферингал с ужасом уставился на него, - это будет в самый раз.
        - Да я же умру, - простонал Ферингал.
        Темигаст нахмурился:
        - Можно устроить свидание с другой женщиной, если ваше желание станет невыносимым.
        Лорд Ферингал энергично замотал головой:
        - Я не могу даже представить себе ничего такого с другой женщиной.
        Темигаст похлопал его по плечу с ласковой улыбкой.
        - Так и должен отвечать глубоко любящий человек, - сказал он. - Что ж, может, удастся справить свадьбу к новому году.
        Лорд Ферингал просиял, но скоро его лицо снова омрачилось.
        - Но это целых пять месяцев, - проскрежетал он.
        - Зато подумайте, какое вас ждет блаженство, когда срок подойдет.
        - Я только об этом и думаю, - уныло произнес Ферингал.
        - О чем вы там говорили? - спросила Меральда Ферингала, после того как Темигаст, извинившись, удалился.
        - О свадьбе, разумеется, - ответил молодой человек. - Управляющий Темигаст считает, что нужно подождать до будущего года. Он полагает, что любви свойственно расти и расцветать, - произнес он голосом, в котором ясно слышались нотки сомнения.
        - Так оно и есть, - поспешно согласилась Меральда, мысленно благодаря Темигаста.
        Ферингал вдруг схватил ее и притянул к себе.
        - Я не думаю, что моя любовь к тебе может стать еще сильнее, - выдохнул молодой человек. Он поцеловал ее, Меральда ответила и обрадовалась, что дальше этого он не пошел.
        Ферингал отстранил ее,
        - Темигаст предупредил, чтобы я выказывал тебе почтение, - сказал он. - Необходимо показать твоим односельчанам, что наша любовь по-настоящему глубока и прочна. Поэтому я подожду. Кроме того, у Присциллы будет достаточно времени, чтобы подготовиться к этому событию. Она обещала, что это будет свадьба, какой Аукни - да и весь Север - еще не видел.
        Лучезарная улыбка Меральды была искренней. Она обрадовалась отсрочке: теперь у нее будет время разобраться со своими чувствами к лорду Ферингалу и Яке, привыкнуть к принятому решению и своей ответственности. Меральда была уверена, что справится и не будет чувствовать себя несчастной. Она выйдет замуж за лорда Ферингала и станет хозяйкой Аукни ради матери и семьи. Возможно, это окажется совсем неплохо.
        Она посмотрела на Ферингала с приязнью. Подчиняясь внезапному порыву, она обняла его за талию, положила голову ему на плечо и была вознаграждена сдержанной, но благодарной улыбкой своего жениха. Меральда нашла, что это… приятно.

* * *
        - Ну, расскажи же мне все! - жарко прошептала Тори, перебираясь в кровать Меральды, едва старшая сестра вернулась домой. - Он тебя трогал?
        - Мы разговаривали и смотрели на волны, - ответила Меральда без воодушевления.
        - Ты его еще не любишь?
        Меральда поглядела на сестру. Любит ли она лорда Ферингала? Нет, это она могла сказать с уверенностью, по крайней мере, такой горячей любви, что она испытывала к Яке, тут близко не было, но, может, это и хорошо. Может, она когда-нибудь полюбит великодушного лорда Аука. Его не назовешь отталкивающим - скорее наоборот. По мере того как их свидания стали заполнять не только отчаянные попытки объятий со стороны охваченного страстью мужчины, Меральда начинала видеть и в нем множество хороших качеств, за которые она и в самом деле могла со временем полюбить его.
        - Ты больше не любишь Яку? - спросила Тори.
        Довольная улыбка Меральды сразу померкла. Она не ответила, отвернулась и, свернувшись клубочком, изо всех сил старалась сдержать слезы. Тори поняла, что больше приставать не стоит.
        Ночью Меральде снились кошмары, она металась в постели. Однако наутро ее настроение улучшилось, и она еще больше приободрилась, когда, войдя в гостиную, услышала, как мама разговаривает с мамашей Гарденер, их соседкой, взахлеб описывая гостье прогулку в саду замка.
        - Мамаша Гарденер принесла нам яиц, - объявила Биаста Гандерлей, показывая на сковородник с яичницей. - Угощайтесь.
        Меральда улыбнулась доброй гномихе и придвинулась к сковородке. Но лишь почуяв запах блюда, она опрометью выскочила из-за стола и из дома, и ее вырвало рядом в ближайших кустах.
        Мамаша Гарденер поспешила за ней.
        - Что с тобой, девочка? - спросила она.
        Меральда выпрямилась. Дурнота прошла, но девушка поняла, что случилось что-то особенное.
        - В замке слишком хорошо едят, - стала оправдываться она. - Боюсь, и меня они кормят чересчур плотно.
        Мамаша Гарденер заливисто рассмеялась:
        - А, ну да ты привыкнешь! Станешь такой пышечкой, живя в раздолье и хорошо кушая!
        Меральда улыбнулась ей в ответ и вернулась в дом.
        - Но тебе все равно нужно поесть, - настаивала мамаша Гарденер, снова подведя ее к столу.
        Но Меральду замутило уже при одной мысли о яичнице.
        - Наверное, мне надо пойти прилечь, - сказала она, направляясь в свою комнату.
        Она слышала, что женщины обсуждают сказанное ею о плотной еде. Биаста, которая болела уже давно, выразила надежду, что все дело только в этом.
        Но сама Меральда так не думала. И только сейчас прикинула, что со времени свидания с Якой минуло уже три недели. Месячные не пришли, но она не придала этому значения, потому что у нее все было так нерегулярно…
        Девушка схватилась за живот вне себя от радости и ужаса одновременно.
        На следующее утро ей снова стало плохо, потом опять, но ей удавалось скрывать недомогание, взбегая вида и запаха яиц. После утренней тошноты она весь день чувствовала себя хорошо, а потому окончательно уверилась, что у нее будет ребенок.
        Мечтая, она ничего страшного в этом не видела. Ее воображение легко соединяло замужество с молодым бедняком и жизнь в замке, прогулки по саду. Однако, возвращаясь на грешную землю, она понимала, что все очень плохо.
        Она предала лорда Аука, но, что еще хуже, она предала свою семью. Похитив одну ночь для себя, она, скорее всего, обрекла свою мать на смерть и сделала себя шлюхой в глазах всей деревни.
        Когда отец обо всем узнает, то убьет ее - ведь избил же он ее за гораздо меньшее. Или ее прогонят по улицам, и селяне будут поносить ее, оплевывать и забрасывать тухлыми овощами. Или в припадке ярости лорд Ферингал вырежет ребенка из ее чрева и велит повесить Яку?
        А что будет с ребенком? Как отнесутся в благородном семействе к младенцу, из-за которого хозяин стал рогоносцем? Она слышала, что такое случалось в иных королевствах, и младенцев убивали, дабы устранить угрозу престолу.
        Меральда лежала в постели, и картины, одна страшнее другой, вихрем проносились в ее голове. Наконец она встала и тихо оделась, потом вошла к родителям: мама сладко спала в объятиях отца.
        Меральда беззвучно попросила прощения у обоих и выскользнула из дома. Ночь была сырой и ветреной. Меральда не обнаружила Яку на обычном месте, и ей пришлось идти к его дому. Стараясь не перебудить его мать и дядю, она стала забрасывать мелкими камешками занавеску, закрывавшую неостекленное окошко его спальни.
        Занавеска, наконец, откинулась, и в окне появилось прекрасное лицо Яки.
        - Это я, Меральда, - прошептала она, и лицо юноши просветлело.
        - Мне надо с тобой поговорить. Выйди, пожалуйста.
        - Здесь теплее, - насмешливо и с намеком ответил Яка в своей обычной манере.
        Понимая, что ведет себя безрассудно, Меральда тем не менее кивнула и юркнула к входной двери. Яка, голый по пояс, держа в руке единственную свечу, отпер сразу. Он приложил палец к губам, взял Меральду за руку и неслышно провел за занавеску, отделявшую его спальню. Не дав девушке ничего сказать, он привлек ее к себе, стал целовать, а потом потянул вниз.
        - Перестань? - прошипела она, вырываясь. - Надо поговорить.
        - Потом, - прервал ее Яка, шаря руками по ее телу.
        Меральда отодвинулась.
        - Сейчас, - возразила она. - Это важно.
        Яка сел на кровати, все еще усмехаясь, но не делая попыток уложить ее.
        - Срок уже большой, - сразу начала девушка.
        Юноша вопросительно поднял бровь.
        - У меня будет ребенок, - тихо выпалила она. - От тебя.
        Его будто ударили по лицу сковородкой.
        - Но к-как? - заикаясь, промямлил он после продолжительного молчания. - Это же было всего один раз.
        - Вполне достаточно, - сухо ответила она.
        - Но… - покачал головой Яка. - А лорд Ферингал? И что же нам делать? - Он снова помолчал и впился взглядом в Меральду. - А он и ты - вы уже?..
        - Только с тобой, - твердо ответила Меральда. - Единственный раз в жизни.
        - Что же нам делать? - повторял Яка, беспокойно теребя одеяло. Меральда никогда не видела его таким растерянным.
        - Я думала, что должна буду выйти за лорда Ферингала, - сказала она, обнимая его, чтобы успокоить. - Если не для себя, то ради моей семьи, но теперь все изменилось, - сказала она, глядя ему в глаза. - Я не могу принести в замок Аук ребенка от другого мужчины.
        - Но что же делать? - повторил Яка, который, казалось, отупел от обрушившегося на него известия.
        - Ты же говорил, что я нужна тебе. Вот, теперь ты получил меня с плодом в чреве, и мое сердце тоже принадлежит тебе.
        - Лорд Ферингал меня убьет.
        - Но мы здесь не останемся, - ответила Меральда. - Ты говорил, что мы можем отправиться по Побережью Мечей до Лускана и даже до Глубоководья. Вот так и сделаем, так надо.
        Но Яку, похоже, такая перспектива не прельщала.
        Меральда тряхнула его за плечи.
        - Правда, все к лучшему, - сказала она. - Я люблю тебя, я твоя, и сама судьба вмешалась, чтобы соединить нас.
        - Но это безумие, - ответил Яка, отстраняясь от нее. - Мы не можем бежать. У нас нет денег. Ничего нет. Да мы сдохнем по дороге к Лускану!
        - Ничего нет? - переспросила Меральда, только сейчас начиная понимать, что он так говорит не только из-за первого испуга. - Мы. Мы есть друг у друга. Есть наша любовь, есть наш будущий ребенок.
        - Ты считаешь, этого достаточно? - так же недоуменно спросил Яка. - И что за жизнь нас ждет? Мы станем нищими, будем грызть землю и растить ребенка в грязи?
        - А какой у нас выбор?
        - У нас? - спросил Яка и прикусил язык, поняв, что ляпнул не то.
        Меральда изо всех сил старалась не разрыдаться.
        - Значит, ты солгал мне? Чтобы я переспала с тобой? Значит, ты меня не любишь?
        - Нет, не так, - заверил Яка, обнимая ее, - но как мы сможем выжить? Ты же не думаешь, что одной любви достаточно, ведь нет? У нас не будет еды, не будет денег, а кормиться надо будет троим. И что будет, когда ты растолстеешь и станешь уродливой, и мы даже любовью заниматься не сможем, чтобы испытать хоть какую-то радость?
        Девушка побелела и вырвалась из его объятий. Он двинулся за ней, но она его оттолкнула.
        - Ты говорил, что любишь меня!
        - Говорил, - ответил Яка. - И говорю.
        Она покачала головой, внезапно все осознав.
        - Ты желал меня, но никогда не любил. - Ее голос дрогнул, но она решительно продолжала: - Дурак. Ты даже не знаешь, в чем розница. - С этими словами она повернулась и выбежала из дома. Яка не тронулся с места.
        Меральда проплакала всю ночь, стоя под доящем на холме, и вернулась домой лишь под утро. Теперь ей все было ясно. Ну и дура же она была, что отдалась Яке Скули. И когда она будет вспоминать свое прощание с невинностью, мгновение, превратившее ее из девочки в женщину, то на память ей будет приходить не та волшебная ночь в нолях, а сегодняшняя, когда она поняла, что отдала самое сокровенное себялюбивому, холодному, пустому мужчине. Даже не мужчине - мальчишке. Какой же дурой она была!
        Глава 16
        ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ
        Они сидели, скорчившись, под телегой, а вокруг колотил дождь. Вода текла и под повозку, земля даже здесь стала раскисать.
        - М-да, не о такой жизни я мечтал, - уныло заметил Морик. - Как низко падают великие.
        Вульфгар усмехнулся и покачал головой. Для него комфорт не имел такого значения, как для его приятеля, и на дождь ему было, в общем-то, наплевать. Он ведь вырос в Долине Ледяного Ветра, а там климат был куда суровее, чем на этой стороне Хребта Мира.
        - Ну вот, испортил лучшие штаны, - проворчал Морик, пытаясь умоститься на сравнительно сухом пятачке.
        - Селяне могли бы дать нам убежище, - напомнил ему Вульфгар. Чуть раньше им встретилось несколько сельских домиков, и варвар предположил, что крестьяне наверняка поделились бы с ними едой и предоставили бы кров.
        - Но тогда селяне знали бы о нас, - возразил Морик. - Если когда-нибудь нас станут разыскивать, будет легко проследить наш путь.
        Молния ударила в дерево на другом краю поляны, мгновенно превратив его в пылающий факел. Морик испуганно вскрикнул.
        - Кому взбредет в голову преследовать нас? - спросил Вульфгар.
        - У меня немало врагов, - заявил Морик, - как и у тебя, дружище. Или ты забыл городских советников Лускана?
        Вульфгар безразлично пожал плечами - ему это было неинтересно.
        - А будет еще больше, уж поверь мне, - не унимался Морик.
        - Если мы начнем промышлять грабежом, то конечно.
        Бродяга вскинул бровь:
        - А что же, жить как крестьяне, грязь месить?
        - Это так ужасно?
        Морик фыркнул, и Вульфгар безнадежно усмехнулся.
        - Нам нужно постоянное убежище, - объявил Морик, когда вода снова подтекла ему под зад. - Какой-нибудь дом… или пещера.
        - В горах много пещер, - сказал Вульфгар.
        Однако они оба знали, что почти все пещеры уже заняты.
        К утру дождь закончился, и солнце ярко засияло в синем небе, но Морик был по-прежнему хмур. Он ворчал, шлепая по грязи, а когда они набрели на чистый горный ручей, стащил с себя штаны и затеял стирку.
        Вульфгар тоже постирал одежду и вымылся. Холодная вода действовала успокаивающе на раненое плечо. Лежа на нагретых солнцем камнях в ожидании, когда высохнет одежда, Вульфгар заметил дымок, неторопливо поднимавшийся в небо.
        - Там люди, - сказал варвар. - Наверняка они добры к тем, кто приходит как друг.
        - Ты, похоже, никогда не уймешься, - недовольно отозвался Морик, потянулся и достал из ручья охлажденную бутылку. Отхлебнув, он предложил Вульфгару. Варвар поколебался, но взял.
        Вскоре, натянув на себя еще влажную одежду и уже слегка навеселе, они продолжили путь по горным тропкам. Взять с собой повозку они не могли, поэтому спрятали ее в кустах, а лошадей пустили пастись. Морик заметил, что, если кому-то захочется их обворовать, сделать это будет нетрудно.
        - Тогда нам придется все украсть обратно, - ответил Вульфгар, и Морик рассмеялся, не уловив сарказма в его словах.
        Однако, заметив, что друг посерьезнел, он сразу умолк. Проследив за взглядом Вульфгара, Морик понял в чем дело, - впереди на тропе валялась огромная ветка, сломанная совсем недавно. Вульфгар подошел поближе, наклонился и стал внимательно осматривать место.
        - Что могло сломать такую ветку? - спросил Морик.
        Вульфгар знаком предложил ему подойти и указал на отпечаток подошвы огромного сапога.
        - Великаны? - спросил Морик, не скрывая ужаса, и варвар с интересом поглядел на него. Он и раньше подмечал, что Морик как будто слегка тронулся после того, как крыса погрызла его на Карнавале Воров.
        - Ты что же, и великанов не любишь? - спросил Вульфгар.
        - Да я их никогда не видел, - пожал плечами Бродяга, - а разве есть такие, кто их любит?
        Варвар смотрел на него и как будто не узнавал. Он всегда считал Морика многоопытным вором и бойцом. Сам Вульфгар значительной частью своего опыта был обязан как раз великанам. Варвару странно было даже слышать, что такой человек, как Морик, ни разу не видел гиганта.
        - Я однажды видел огра, - сказал Морик. - Хотя, конечно, в нашей добром приятеле тюремщике тоже было немало огрской крови.
        - Великаны больше, - не стал тянуть Вульфгар. - Гораздо больше.
        Морик побледнел:
        - Тогда пойдем обратно по этой же тропе.
        - Если здесь есть великаны, то неподалеку должно быть и их логово, - пояснил Вульфгар. - Они не любят мучиться от жары или мокнуть под дождем, поэтому не уходят далеко от своих пещер. Они предпочитают готовить пищу на огне, но стараются не привлекать внимание кострами на открытых местах.
        - Пищу, - повторил Морик. - А числятся ли у них среди любимых блюд варвары и воры?
        - Это особое лакомство, - честно ответил Вульфгар.
        - Тогда пошли отсюда и переговорим с селянами, - заявил Морик, разворачиваясь.
        - Трус, - негромко произнес Вульфгар, и Морик подпрыгнул как ужаленный. - След легко просматривается, - пояснил варвар. - Мы даже не знаем, сколько их здесь. К тому же я никогда не думал, что Морик Бродяга станет избегать столкновений.
        - Морик Бродяга сражается при помощи этого, - огрызнулся тот, постукивая пальцем по лбу.
        - Великан бы это съел.
        - В таких случаях Морик Бродяга делает ноги, - заявил вор.
        - Великан бы тебя поймал, - заверил Вульфгар. - Или запустил бы в тебя камнем и зашиб издали.
        - Богатый выбор, - заметил Морик. - Пошли, поговорим с крестьянами.
        Вульфгар стоял, глядя на приятеля и явно не собираясь идти с ним. Сейчас он невольно сравнивал Морика с Дзиртом. Бродяга собирался дать деру, а дроу наверняка очертя голову ринулся бы прямо в логово великанов. Вульфгар припомнил, как они с Дзиртом обнаружили пещеру вербига. Схватка была долгой и тяжелой, но Дзирт пошел на нее смеясь. Вульфгар вспомнил и их последнюю совместную битву. Они выследили великанов в горах, после того как узнали, что те намереваются бедокурить на дороге к Десяти Городам.
        Вульфгару казалось, что Морик и Дзирт во многом похожи, но в самом важном у них не было ничего общего. Это не переставало мучить Вульфгара, постоянно напоминая ему о том, как отличалась его жизнь к северу от Хребта Мира от той, которую он вел по южную сторону гор.
        - Их здесь самое большее пара, - предположил Вульфгар. - Они редко собираются толпой.
        Морик вытащил меч и кинжал.
        - Сотня уколов уложит одного? - спросил он. - А двести? И когда я нанесу этому чудищу двести ударов, мне будет приятно думать, что он меня может раздавить одним-единственным.
        Вульфгар широко ухмыльнулся:
        - В этом-то и вся прелесть.
        Варвар взвалил на плечо топор палача и пошел по отчетливому следу.
        К полудню Вульфгар и Морик, спрятавшись за большим валуном, наконец увидели логово великанов и их самих. Даже Морику пришлось признать, что пещера прекрасная: в стороне от дорог, укрытая среди скалистых уступов, но при этом до ближайшего перевала, ведущего с юга в Долину Ледяного Ветра, было не больше чем полдня пути.
        Они просидели в укрытии довольно долго и, наконец, увидели двух гигантов. Чуть позже появился и третий. Однако Вульфгара это не испугало.
        - Это великаны с холмов, - невозмутимо заметил он, - к тому же их только трое. Мне доводилось сражаться с горным гигантом, который в одиночку мог бы завалить эту троицу.
        - Да? Может, разыщем его и пригласим сюда, чтобы он прикончил этих? - съязвил Морик.
        - Тот великан мертв, - ответил Вульфгар. - Скоро умрут и эти трое. - Он взял в руку громадный топор, огляделся и решил, что лучше приблизиться к логову кружным путем.
        - Я даже не представляю, как с ними драться, - шепнул Морик.
        - Смотри и учись, - шепотом ответил Вульфгар и пошел прочь.
        Морик решал, идти следом за ним или нет, и, в конце концов, предпочел остаться за валуном и смотреть за передвижениями друга и троицы великанов, сейчас укрывшихся в пещере. Вульфгар вскоре подкрался к темному отверстию входа и осторожно заглянул внутрь. Оглянувшись на Морика, он ступил в сумрак.
        - Ты же даже не знаешь, вдруг внутри их еще дюжина, - пробормотал Морик себе под нос. Он спрашивал себя, стоило ли ему вообще идти с Вульфгаром.
        Бродяга мог запросто вернуться в Лускан, в новом обличье, но с тем же положением и уважением на улицах. Правда, надо было еще учитывать возможность появления темных эльфов.
        Увидев гигантов, Морик подумал, что, быть может, ему придется вернуться в Лускан. Одному.

* * *
        Лаз в пещеру был узким и низким, во всяком случае, для великанов. Вульфгар с удовольствием отметил, что его противникам придется очень низко наклоняться под нависавшим валуном, чтобы выскочить из логова. Если придется бежать, то преследователи не смогут немедленно выскочить за ним.
        Примерно через пятьдесят футов проход расширялся и становился значительно выше, а потом выходил в просторное помещение, стены которого озаряли отблески громадного костра, рыжие блики освещали и туннель, по которому продвигался варвар.
        Он приметил, что стены очень неровные, с множеством затененных впадин и щелей. Футах в десяти над полом располагалось одно особенно удобное, укромное местечко. Вульфгар решил подобраться поближе, надеясь разглядеть всю внутренность пещеры. Надо было убедиться, что великанов только трое и что у них нет питомцев вроде пещерных медведей или громадных волков, которых великаны нередко держали в качестве домашних животных. Однако Вульфгару пришлось почти сразу же отступить: даже не успев приблизиться к залу, он услышал, что один из гигантов направляется в его сторону. Варвар быстро забрался по стене на уступ и затаился в теня.
        Потирая брюхо, в проеме появился гигант и громко рыгнул. Он нагнулся, готовясь протиснуться в коридор. Осторожности ради надо было подождать и получше присмотреться к врагу, но Вульфгар не думал об осторожности.
        Он с громким ревом ринулся вниз, занося топор для удара. Испуганный великан все же немного уклонился, и лезвие только раздробило ему ключицу. Гигант взвыл, покачнулся и упал на одно колено. Но топорище не выдержало удара такой силы и переломилось. Обладая молниеносной реакцией, Вульфгар приземлился на ноги, бросился к раненому великану и всадил ему в горло острый обломок топорища. Чудище, захлебываясь кровью, протянуло к Вульфгару дрожащие ручищи. Варвар вырвал палку, ухватил ее двумя руками покрепче и наотмашь ударил противника по физиономии.
        Он оставил умирающего гиганта, понимая, что сейчас появятся его приятели. Осматриваясь в поисках оборонительной позиции, он заметил, что рана на плече снова открылась и рубашка уже пропиталась кровью.
        Но времени думать об этом не было. Вульфгар снова забрался в свое высокое убежище как раз в тот момент, когда два гиганта появились в коридоре. Варвар нашарил громадный камень. Подавив стон, он поднял его над головой и стал ждать.
        Великан, шедший вторым, самый маленький из трех, услышал этот стон, поднял голову и увидел Вульфгара в тот самый миг, когда тот опустил камень. Вопль боли заполнил пещеру.
        Вульфгар подхватил свою дубинку и ринулся вниз, вновь воспользовавшись инерцией движения, чтобы усилить удар. Лицо великана превратилось в кровавую маску. Коснувшись пола, варвар развернулся, нырнул под руку, за спину великана, и прицелился в подколенные впадины. Он всадил обломок топорища в нежные сухожилия, как его научил Бренор.
        Держась за лицо и воя от боли, великан упал наземь, загородил варвара от второго гиганта, которому пока еще не досталось от Вульфгара.
        Морик, сидя за валуном, вздрагивал всякий раз, заслышав крик, стон, вопль или звук ломающихся костей, который ни с чем нельзя было перепутать.
        Сгорая от любопытства, Бродяга подобрался поближе к входу в пещеру, пытаясь заглянуть внутрь, хотя ему было страшно и он почти не сомневался, что его друг уже мертв.
        - Тебе бы следовало быть уже на полпути к Лускану. - урезонивал он себя. - Сегодня ночью у Морика была бы теплая постелька.

* * *
        Его удары были чудовищно сильны, но все же он не убил ни одного из великанов и даже вывел их из битвы, скорее всего ненадолго. Он вбежал в главный зал, где был как на ладони, даже не зная, есть ли здесь еще один выход.
        Но зато воспоминания об Эррту не преследовали сейчас варвара. На какое-то время он освободился от духовных оков, и ему нравилось это состояние, даже несмотря на безвыходность положения.
        Однако удача снова улыбнулась ему. Внутри логова Вульфгар обнаружил то, что осталось после последнего набега гигантов, и среди прочего нашел останки трех дворфов, у одного из которых был маленький, но тяжелый топор, а у другого - несколько метательных топориков в чехле.
        Великан с ревом ворвался следом, и Вульфгар метнул один топорик, лотом еще и еще, и даже два раза попал. Но великан не останавливался, и когда он оказался уже в шаге от варвара, Вульфгар, решив, что сейчас его размажут по стене, от отчаяния всадил ему в бедро топор.
        И сразу бросился в сторону, оказавшись слева от выхода в коридор. Великан уже не мог остановиться. Он тяжело треснулся головой о каменную стену, отчего сверху посыпались пыль и щебень. Вульфгару каким-то чудом удалось избежать камнепада, во едва обретенное оружие осталось в теле гиганта, и у варвара не было никакой возможности быстро завладеть им, а из коридора уже ковылял второй обитатель пещеры, в ноге которого варвар оставил сломанное топорище.
        И Вульфгар решил вернуть себе хотя бы этот обломок. Выхватив его, он сразу же нанес еще один удар по сухожилиям чудовища и повернул оружие. Великан рухнул на колени, но при этом смог отшвырнуть Вульфгара к дальней стенке, зацепив его раненое плечо.
        Варвар не почувствовал боли, уже охваченный боевой яростью. Он с ревом вскочил и с такой скоростью ринулся на хромого великана, что тот не успел даже увидеть его. Варвар снова стал бить его под колени, и, наконец, ему удалось раздробить сустав. Гигант схватился за сломанное колено, и пещера сотряслась от его воя. Вульфгар издевательски рассмеялся.
        Тот, что лежал у стены, попытался встать, но Вульфгар мигом подскочил, вспрыгнул ему на спину и стал колотить дубиной по затылку. После нескольких чудовищной силы ударов гигант прекратил попытки подняться. Вульфгар вдруг понадеялся, что этого, быть может, ему и удастся прикончить.
        Но тут его ногу сжала огромная рука другого гиганта.

* * *
        Морику казалось, что ноги сами несут его в пещеру. Он пробрался к самому входу и заглянул внутрь.
        Он увидел первого гиганта, который, опираясь одной рукой о стену, сгибался вдвое под нависавшим камнем и кашлял кровью.
        Засунув здравый смысл подальше, Морик начал тихонько пробираться внутрь вдоль стены. Он совсем неслышно подкрался к великану, хотя тот так кряхтел и кашлял, что все равно бы не услышал, а потом взобрался на выступ в нескольких футах над полом.
        Из пещеры доносились звуки битвы, и Морику очень хотелось надеяться, что Вульфгар еще жив, Эта надежда объяснялась не только привязанностью к варвару, но еще и тем, что, появись здесь другие гиганты. Бродяга оказался бы в весьма жалком положении.
        Однако Морик взял себя в руки и выжидал с кинжалом в руке, готовясь нанести удар. У него был богатый опыт сражений на улицах Лускана, исход которых решался точным ударом в спину, но сейчас он с сомнением взглянул на изящный клинок.
        Гигант стал поворачиваться - Морик упустил время. Понимая, что, если он ошибется, эта ошибка станет его последним деянием, и, спрашивая себя, как, Девять Проклятых Кругов, он позволил себя увлечь этому идиоту Вульфгару, Морик метнулся к ране на шее великана.
        Блеснул кинжал. Гигант взвыл, резко распрямился и ударился головой о нависавший камень. Воя и размахивая руками, он пытался удержаться на ногах, а Морик, едва дыша от страха, метнулся к выходу. Спотыкаясь на бегу и вопя во все горло, он бросился вон из пещеры, а за ним, хватая ртом воздух, двинулся великан.
        Морик чувствовал, что чудовище приближается. Он нырнул в какую-то нишу, и гигант, зажимая рану на горле, выпучив глаза, с посиневшим лицом проковылял мимо.
        Морик бросился в обратную сторону, но гигант не стал его преследовать. Громадное существо упало на колени, задыхаясь.
        - Пора домой в Лускан, - пробормотал себе под нос Морик, направляясь при этом к входу в пещеру.

* * *
        Вульфгар развернулся, изо всей силы ударил дубиной по запястью великана и высвободил ногу. Затем бросился на чудовище, пытаясь снова попасть ему по ноге. Великан, стоя на одном колене и вытянув вторую, сломанную, ногу, пытался как-то удержать равновесие. Вторая мясистая ручища потянулась к варвару, но Вульфгар проскользнул под ней и прыгнул на плечо гиганта. Он крепко сжимал дубинку, намереваясь ударить в глаз.
        Перепуганный великан попытался сбросить его, но Вульфгар уже рассчитал удар, и сила его как будто удесятерилась. Он видел, что второй великан снова старается подняться на ноги, но заставил себя не отвлекаться. Варвар ударил. Острие обломка вошло в глаз гиганта. Великан забился, Вульфгар не прекращал давить на топорище.
        Ослепленное чудовище бросилось к стене, пытаясь раздавить человека. Вульфгар, рыча и не обращая внимания на боль многочисленных ран, давил изо всех сил, пока, наконец, обломок не вошел в мозг великана.
        И тут рядом оказался второй гигант. Вульфгар отпрыгнул от бьющегося в агонии монстра и бросился за топорами дворфов.
        Гигант отшвырнул мертвого товарища с дороги и шагнул к нему, но его почти сразу остановил глубоко засевший во лбу метательный топорик.
        Вульфгар, продолжая наступать, с размаху вонзил ему в грудь большой топор. Потом ударил еще и еще. Потом, уклонившись от кулаков великана, обрушил страшный удар на его колено. Затем отскочил, отбежал к стене, вскарабкался на нее с ловкостью кошки и ринулся с высоты, в прыжке нанеся развернувшемуся гиганту еще один удар в голову.
        Топор проломил черепную кость. Великан свалился на месте и замер.
        Как раз в этот момент вошел Морик и, открыв рот, застыл, глядя на израненного Вульфгара. Из плеча варвара лилась кровь, ноги от щиколоток и почти до середины бедер представляли собой сплошной синяк, на руках и коленях начисто содрана кожа.
        - Видишь? - с победной улыбкой спросил Вульфгар. - Никаких хлопот. Теперь у нас есть жилье.
        Морик поглядел мимо друга на жуткие останки недоеденных дворфов и тела двух гигантов, из которых хлестала кровища, заливая все вокруг.
        - Просто дворец, - сухо ответил Бродяга.

* * *
        Следующие три дня они почти целиком потратили на то, чтобы отмыть пещеру, похоронить дворфов, расчленить и вынести трупы великанов и разобрать их припасы. Они даже кружным путем привели на место лошадей и сами притащили повозку, после долгих бесплодных попыток убедившись, что животные не помогут им дотянуть ее туда.
        Немного обустроившись, Морик и Вульфгар отправились разведать местность. В конце концов, они пришли на склон, с которого хорошо просматривалась единственная настоящая дорога в этой части Хребта Мира - широкий перевал. Это был тот самый перевал, которым пользовались Вульфгар и его бывшие друзья, покидая Долину Ледяного Ветра. Западнее был еще один, но этот был более короткой дорогой, хотя и более опасной.
        - До зимы здесь пройдет много караванов, - сказал Морик. - На север они повезут разные товары, а на юг пойдут груженные косторезными вещицами.
        Вульфгар, прекрасно это знавший, только кивнул.
        - Будем нападать и на тех, и на этих, - продолжал Бродяга. - Те, что идут с юга, будут обеспечивать нас съестным, а те, что с севера, помогут нам создать запас на будущее.
        Вульфгар сидел на камне и смотрел за перевал: где-то там была Долина. Он вновь ясно увидел, какая пропасть лежит между его прошлым и настоящим. Забавно, ведь его бывшие друзья как раз и выслеживали таких грабителей с большой дороги, каким он собрался стать.
        Варвар представил себе Бренора, подобно разъяренному медведю с ревом несущегося по каменистому склону, ловкого Дзирта, словно танцующего с саблями в руках. Гвенвивар уже отрезала бы малейшую возможность к отступлению. Если бы Морик даже смог ускользнуть от пантеры, Кэтти-бри прикончила бы его единственной, метко пушенной серебряной стрелой.
        - Ты смотришь куда-то за тысячу миль отсюда. О чем думаешь? - спросил Морик. Как всегда, в руке у него была откупоренная бутылка, и он к ней уже приложился.
        - Я думаю, надо выпить, - ответил Вульфгар, забирая у него бутылку и поднося к губам. Хороший глоток обжигающего напитка немного успокоил его, но не помог примириться со своим нынешним положением. Может, бывшие друзья будут преследовать его, как сам он когда-то вместе с ними охотился на всякую нечисть и отребье, бесчинствующее на больших дорогах.
        Вульфгар отхлебнул еще. Если они будут его преследовать, ничем хорошим это не закончится.
        Глава 17
        РАСЧЕТ
        - Боюсь, я не смогу ждать до весны, - лукаво сказала Меральда лорду Ферингалу после ужина в замке Аук. По ее просьбе они в этот раз отправились на прогулку по берегу моря вместо привычного гуляния в саду.
        Молодой лорд резко остановился и уставился на нее во все глаза.
        - Волны шумят, - произнес он, придвигаясь ближе к Меральде. - Боюсь, мне послышалось.
        - Я сказала, что не могу ждать до весны, - повторила Меральда. - Я имею в виду свадьбу.
        Ферингал расплылся в улыбке до ушей, и казалось, готов сплясать джигу. Он нежно взял руку девушки, поднес ее к губам и поцеловал.
        - Я готов ждать целую вечность, если ты прикажешь, - торжественно провозгласил он.
        К собственному изумлению - а разве этот мужчина не изумлял ее постоянно? - Меральда поверила ему. Он никогда ее не предавал.
        Его слова глубоко тронули ее, но проблема требовала скорейшего решения.
        - Нет, мой господин, вам не придется долго ждать, - негромко сказала она, отнимая у него руку и поглаживая его по щеке. - Конечно, меня радует, что вы готовы поступиться своими желаниями, но мое собственное желание не дотерпит до весны. - Она придвинулась к нему и поцеловала, но он впервые вырвался от нее.
        - Ты же знаешь, что нельзя, - еле вымолвил он. - Я дал слово Темигасту. Все должно быть достойно, любовь моя.
        - Тогда сделайте все достойно и быстро, - ответила девушка, нежно поглаживая его по щеке. Она испугалась, что Ферингал сейчас потеряет сознание от ее нежности, поэтому приблизилась и жарким шепотом добавила: - Я просто не могу ждать.
        Тонкая перегородка, удерживавшая его страсть, рухнула, и Ферингал схватил Меральду, осыпая поцелуями.
        Меральде этого вовсе не хотелось, но это было необходимо. Она и так уже упустила время. Девушка потянула молодого человека за собой на песок, твердо решив соблазнить его и разом решить всё проблемы, но тут до них донесся пронзительный голос Присциллы со стены замка:
        - Фери!
        - Терпеть не могу, когда она меня так называет! - Он с трудом отстранился от Меральды, вполголоса проклиная сестру. - Неужели мне никогда не удастся отвязаться от нее?
        - Фери, это ты? - снова позвала Присцилла.
        - Да, Присцилла, - с плохо скрываемым раздражением ответил он.
        - Возвращайся в замок, - велела женщина. - Становится темно, а Темигаст говорит, сейчас появилось много грабителей. Он хочет, чтобы ты был за стенами.
        Расстроенный Ферингал поглядел на девушку и покачал головой:
        - Нужно идти.
        - Я не могу ждать до весны, - твердо заявила Меральда.
        - И не потребуется, - ответил лорд Ферингал, - но мы сделаем все как надо, в соответствии с приличиями. Я перенесу день свадьбы на день зимнего солнцестоянии.
        - Слишком долго, - ответила Меральда.
        - Тогда осеннее равноденствие.
        Меральда прикинула в уме. До этого дня было шесть недель, а срок беременности и так уже больше месяца. На ее лице отразилось разочарование.
        - Раньше невозможно, - сказал Ферингал. - Ты сама знаешь, всем занимается Присцилла, а она зашипит на меня, едва услышит, что я вообще хочу передвинуть срок. Темигаст хочет, чтобы мы дождались нового года, но его я смогу убедить.
        Он больше говорил сам с собой, чем с Меральдой, поэтому она перестала слушать и погрузилась в собственные мысли, пока они шли к замку. Она знала, что юноша, по меньшей мере, недооценивает сестру. Зашипит… Да Присцилла приложит все силы, чтобы отсрочить день свадьбы. Она надеется, что со временем все развалится само собой.
        А так оно и будет: о какой свадьбе может идти речь, если станет известно, что она носит ребенка другого человека.
        - Как можно гулять ночью без сопровождения, - набросилась с упреками Присцилла, едва они вошли внутрь. - Грабители повсюду.
        Она сердито поглядела на Меральду. Присцилла не боялась, что брата ограбят, она гораздо больше опасалась того, что едва не произошло между Ферингалом и девушкой на пляже.
        - Грабителей? - со смешком переспросил Ферингал. - В Аукни нет грабителей. С тех самых пор, как я стал лордом, о них не слышно.
        - Значит, мы им задолжали, - сухо ответила Присцилла. - Или ты хочешь, чтобы первое за много лет ограбление в Аукни было совершено на самого лорда с невестой? Неужели ты совсем не чувствуешь ответственности за женщину, которую, как ты говоришь, любишь?
        Ферингалу нечем было крыть. Присцилла всегда умела поставить его на место всего парой слов.
        - Это я виновата, - вмешалась вдруг Меральда, становясь между братом и сестрой. - Я часто гуляю в сумерках, это мое любимое время.
        - Но ты больше уже не обычная крестьянка, - с оскорбительной прямотой сказала Присцилла. - Ты должна понимать, какую ответственность налагает твое возможное вхождение в нашу семью.
        - Да, леди Присцилла, - присев в поклоне и опустив голову, ответила Меральда.
        - Если тебе непременно хочется гулять в сумерки, к твоим услугам сад, - добавила женщина уже не таким резким тоном.
        Меральда, стоя со склоненной головой, так что Присцилла не могла видеть ее лица, усмехнулась. Она начала понимать, каким оружием воевать с этой женщиной. Присцилле нравилось, когда ей перечат, тем же, кто соглашался и безоговорочно подчинялся, ей было неинтересно показывать свою власть.
        Присцилла несколько разочарованно фыркнула и повернулась, чтобы уйти.
        - А у нас новость, - внезапно заявил Ферингал, и она остановилась. Меральда вскинула глаза и вспыхнула от удивления и гнева. Он выбрал совсем неподходящее время. Как жаль, что слов жениха уже не воротить.
        - Мы решили, что не можем ждать со свадьбой до весны, - продолжал ничего не заметивший Ферингал, - Свадьба должна состояться в день осеннего равноденствия.
        Как и ожидалось, Присцилла просто побагровела. Похоже, ей потребовалась вся сила воли, чтобы не выплеснуть весь свой гнев на голову брата.
        - Вот оно что, - сквозь зубы процедила она. - А ты уже сообщил эту радостную весть управляющему Темигасту?
        - Тебе первой, - ответил лорд Ферингал. - Не только из уважения, но и потому, что на тебе всё приготовления к свадьбе.
        - Вот оно что, - снова ледяным тоном проговорила Присцилла. - Тогда пойди и сообщи это ему, Фери, - велела она, - Он в библиотеке. Я сама позабочусь, чтобы Меральду доставили домой.
        Молодой человек порывисто обернулся к Меральде.
        - Уже недолго, любовь моя, - сказал он. Нежно поцеловав ей кончики пальцев, он бодро пошел искать управляющего.
        - Что ты такое с ним там сделала? - обрушилась Присцилла на девушку, едва за братом закрылась дверь.
        - Сделала? - поджала губы Меральда.
        - Что, ты его… ммм… очаровать пыталась, да?
        Меральда рассмеялась неуклюжим попыткам Присциллы избежать грубых слов, чего дама, уж конечно, вовсе не ожидала.
        - Вероятно, стоило бы, как мы говорим, успокоить скотинку, - ответила девушка, - Но я ничего не сделала. Вы знаете, что я люблю его, но моя мать растила меня не как потаскушку. Ваш брат женится на мне, так что мы подождем. До осеннего равноденствия, как он вам только что сообщил.
        Присцилла угрожающе прищурилась.
        - Вы готовы разорвать меня за это, - не смущаясь, заявила Меральда. Присцилла опешила и даже отступила на шаг. - Вы готовы разорвать меня за то, что я забрала у вас брата и испортила вашу налаженную жизнь, но я считаю, что это эгоистично, если позволите. Ваш брат любит меня, а я - его, и мы поженимся с вашего благословения или без него.
        - Да как ты смеешь…
        - Смею, потому что это правда, - отрезала Меральда, сама пораженная собственной смелостью, однако отступать ей было некуда. - Моя мать не переживет зиму в нашем насквозь промерзающем домишке, а я не хочу, чтобы она умерла. Ни ради приличий, ни ради беспокойства, которое вам это принесет. Я знаю, что вы занимаетесь всеми приготовлениями, и благодарна вам за это, но сделайте все побыстрее.
        - Так в этом все дело? - спросила Присцилла. - В твоей матери?
        - Нет, в вашем брате, - ответила Меральда, расправляя плечи. - Это касается только Ферингала, а не Присциллы, это-то вас и бесит.
        Присцилла была совершенно ошеломлена и не нашлась с ответом. Раздосадованная, она отвернулась и ретировалась, а Меральда осталась в холле одна.
        Обдумывая слова, которые сейчас произнесла, она едва могла поверить, что ей удалось выстоять против грозной леди Аук. Постояв, она решила, что разумнее всего будет уйти. Когда они с Ферингалом возвращались в замок, она видела, что Лайам закладывает карету, поэтому направилась прямо к нему и попросила отвезти ее домой.

* * *
        Он видел карету на обратном пути из замка, как всегда поджидая Меральду после ее встречи с лордом Ауком.
        Яка Скули не мог разобраться в собственных чувствах. Он все время мысленно возвращался к той минуте, когда Меральда объявила ему о ребенке, его ребенке. Он оттолкнул ее, на мгновение позволив проявиться своим истинным чувствам. И вот теперь он каждый день наказывает себя тем, что смотрит, как она возвращается домой из замка Аук.
        А разве он мог поступить иначе? Яку совсем не привлекала та жизнь, о которой говорила Меральда. Да ни за что! Сама мысль о женитьбе, о раздавшейся отвратительной женщине с орущим младенцем на руках приводила его в ужас, но все же меньше, чем картины того, как лорд Ферингал овладевает Меральдой.
        Яка ничего не мог с собой поделать. Он не мог вынести мысли о том, что Меральда будет спать с этим человеком, что лорд Ферингал будет растить его дитя как свое собственное. Этот господин снова крал то, что принадлежало Яке по праву, и разве не так поступает каждый господин со своими подданными? Да, они всегда обкрадывают селян, таких вот честных людей, как Яка. Они живут на всем готовом, окруженные роскошью, в то время как честные люди вроде Яки ломают ногти, ковыряя землю, и жрут гнилые овощи. Они берут любую женщину, какую заблагорассудится, при этом сами ничего из себя не представляют. Зато у них тугая мошна, и селянам вроде Яки нечего им противопоставить. Ферингал забрал его женщину, а теперь заберет и его ребенка.
        Дрожа от ярости. Яка вдруг сбежал вниз на дорогу, размахивая руками, и крикнул кучеру, чтобы тот остановился.
        - Прочь с дороги! - рявкнул Лайам Вудгейт, даже не думая сбавлять ход,
        - Мне надо поговорить с Меральдой! - выкрикнул Яка. - Это касается ее мамы!
        Лайам чуть придержал лошадей. Меральда выглянула из окошка. Заметив взволнованного Яку, она побледнела, но в карете не спряталась.
        - Он просит остановиться, поскольку ему якобы надо поговорить с вами. Что-то касаемо вашей матушки, - сказал кучер.
        Меральда недоверчиво поглядела на Яку.
        - Я поговорю с ним, - согласилась она. - Можете остановить и высадить меня здесь, Лайам.
        - Но до вашего дома целая миля, - возразил гном, раздосадованный неожиданной помехой. - Я могу довезти туда вас обоих, - предложил он.
        Меральда поблагодарила, но отказалась.
        - Мне ничего не стоит пройти милю, - ответила она и выскочила из кареты, даже не дожидаясь, пока она полностью остановится. Девушка осталась на темной дороге наедине с Якой.
        - Ты что, дурак? Чего ты сюда пришел? - прошипела она. - В чем дело?
        - Я не мог иначе, - ответил он, попытавшись обнять ее.
        Она его оттолкнула.
        - Ты же знаешь, что я в положении, - продолжала она, - и лорд Ферингал скоро тоже узнает. Если он как-то соотнесет тебя с моим ребенком, то убьет нас обоих.
        - Я его не боюсь, - заявил Яка, придвигаясь к ней. - Но зато я знаю, что чувствую. Я не мог не прийти к тебе сегодня.
        - Ты вполне ясно дал мне понять о своих чувствах, - холодно ответила девушка.
        - Я был дураком, - горячо возразил Яка. - Ты же должна понимать, как меня ошарашило это известие. Прости меня, Меральда. Я без тебя жить не могу.
        Девушка прикрыла глаза.
        - Чего ты добиваешься, Яка Скули? - негромко спросила она. - Что у тебя на сердце?
        - Ты, - едва слышно ответил он, приникая к ней.
        - Ну? - подбодрила она его, открывая глаза и пристально глядя ему в лицо. Он, похоже, не понял. - А о маленьком ты уже успел забыть?
        - Нет, - торопливо вымолвил он, сообразив. - Я и ребенка тоже полюблю, само собой.
        Меральда почему-то не поверила ему, и на ее лице это отразилось вполне ясно.
        - Меральда, - произнес юноша, беря ее руки в свои. - Я не могу вынести самой мысли о том, что лорд Ферингал вырастит моего - нашего - ребенка как своего.
        Зря он так сказал. В ее памяти были еще очень свежи воспоминания о предыдущем разговоре с этим мальчишкой. Казалось, она видит его насквозь. Ни любовь к ребенку, ни даже любовь к ней здесь ни при чем. Она понимала, что Яка просто не способен на такие чувства. И он стоял здесь и клялся в любви лишь потому, что не мог допустить, чтобы лорд Ферингал обошел его.
        Меральда глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Мужчина, которого, как она думала, любила, стоял перед ней и говорил те слова, которые она когда-то мечтала услышать от него. Сейчас они уже могли быть на полпути к Лускану, если бы Яка действительно хотел жить с ней. Но теперь Меральда Гандерлей была более зрелой я проницательной: она стала женщиной и думала о своем благополучии и благополучии своего ребенка. Яка никогда не обеспечит им хорошую жизнь. Она предвидела, что, как только нужда прижала бы их, он возненавидел бы и ее, и младенца. Не любовь, а соперничество с лордом Ауком заставляло его добиваться Меральды. Она же знала, что заслуживает лучшего.
        - Уходи, - велела она Яке. - Уходи куда подальше и больше не возвращайся.
        Юноша стоял как громом пораженный:
        - Но…
        - Ты не можешь сказать мне ни единого слова, которому бы я поверила, - продолжала девушка. - Наша совместная жизнь не принесет тебе счастья.
        - Это неправда.
        - Правда, и ты сам это знаешь, - сказала Меральда. - У нас был один миг, и я сохраню память о нем на всю жизнь. Но в следующий миг мне открылась вся правда. В твоей жизни нет места ни мне, ни ребенку. И никогда не будет. - Ей хотелось сказать, что ему полезно было бы сперва повзрослеть, но он вряд ли стал бы слушать.
        - Ты думаешь, что я буду спокойно стоять в стороне и смотреть, как лорд Ферингал…
        Меральда зажала уши и покачала головой.
        - Каждое твое слово только портит добрые воспоминания о тебе. Я тебя вижу почти насквозь.
        - Я был дураком, - взмолился Яка.
        - Им и остаешься, - безжалостно заключила Меральда. Потом повернулась я пошла прочь.
        Яка окликнул ее, и Меральде было больно слышать его голос, но девушка не обернулась, не позволяя себе ни на мгновение забыть, каков он на самом деле, этот мальчишка. Потом она побежала и уже не останавливалась до самого дома.
        В доме горела единственная свеча. Родители и Тори уже спали, к счастью, поскольку она была не в состоянии ни с кем разговаривать. Меральда наконец-то справилась со своими чувствами к Яке, смирилась с потерей. Она старалась думать о той единственной прекрасной ночи, а не о том, что ей открылось позже. И она действительно хотела, чтобы Яка больше не появлялся на ее пути.
        Меральда прекрасно понимала, что сейчас нужно думать о другом. Ждать до осеннего равноденствия нельзя, но совершенно ясно, что ей не удастся уговорить лорда Ферингала, не говоря уж о Присцилле и Темигасте, приблизить дату свадьбы.
        Тут ее посетила одна мысль, и она решила, что в этом, быть может, и не будет необходимости. Сплетники простят им, если станет очевидно, что они были близки до свадьбы. В Аукни было полно «семимесячных» детей.
        Лежа без сна в темноте, Меральда улыбнулась собственным мыслям, решив, что будет делать. Она постарается вскоре снова соблазнить Ферингала. Девушка уже достаточно хорошо понимала, что одним жестом или поцелуем она может раздуть в нем пламя, с которым он не сможет совладать.
        Но ее улыбка быстро поблекла. Ей неприятно было думать обо всем этом. Если ее замысел удастся, Ферингал будет уверен, что ребенок от него, а разве можно придумать боле гнусную ложь и для него, и для малыша?
        Она почувствовала отвращение к самой себе, но вдруг в соседней комнате закашлялась мать. И Меральда больше не сожалела.
        Глава 18
        ПЕРВЫЙ ОПЫТ
        - А вот и первые клиенты, - объявил Морик.
        Они с Вульфгаром стояли на высоком утесе над перевалом в Долину Ледяного Ветра. По дороге довольно резво катились два фургона, направляясь к просвету между горами.
        - Путешественники или торговцы? - неуверенно спросил Вульфгар,
        - Торговцы, да с неплохим грузом, - ответил его товарищ. - Это можно определить по тому, как они едут, а поскольку у них нет охраны, грех не наведаться к ним.
        Вульфгару казалось нелепым, что состоятельные торговцы предприняли такой опасный переход без охраны, но говорить этого Морику не стал. Когда он в последний раз покидал Долину вместе с друзьями, они повстречались с торговцами, путешествовавшими только с одной повозкой, на которых мог напасть кто угодно.
        - Удивлен? - спросил Морик, заметив выражение лица друга.
        - Меня всегда удивляют идиоты, - ответил Вульфгар.
        - Они не могут оплатить охрану, - пояснил Морик. - Из тех, кто направляется в Долину Ледяного Ветра, мало кто, может себе это позволить, а те, кто может, предпочитают более безопасный путь через западный перевал. А это мелкие купчишки, торгующие всякой ерундой. По большей части они полагаются на удачу или на то, что найдутся всадники, готовые сопроводить их на ту сторону.
        - Что-то слишком просто выходит.
        - Да так оно и есть! - восторженно воскликнул Морик. - Ты же понимаешь, мы только окажем услугу этому каравану. - Но Вульфгара это не убедило. - Да ты сам подумай, - гнул свое Морик. - Если бы мы не порешили великанов, на этих торговцев сейчас уже сыпался бы град камней. Они бы лишились не только состояния, с них бы содрали кожу и сварили в котле. - Он осклабился. - Так что не дрейфь, дружище, Нам ведь нужны только деньги, а это справедливая плата за проделанную нами работу.
        Как ни странно, на Вульфгара это возымело действие. В этом смысле то, о чем говорил сейчас Морик, почти не отличалось от того, что они проделывали с Дзиртом и остальными в течение многих лет - наводили порядок в диких землях. Разница заключалась в том, что раньше он никогда не ждал за это вознаграждения.
        - Проще всего будет дать им понять, на что мы способны, но всерьез ввязываться не стоит, - излагал Морик. - Потребуем налог за наш труд - припасы и немного золота, пожалуй, а потом отпустим их подобру-поздорову. Хотя вполне могли бы перебить их всех - хорошая добыча, если все провернуть по-умному. Две повозки, а свидетелей - никого, - Однако, заметив, какое у варвара лицо, он перестал улыбаться. - Ладно, только налог, и все, - уступил Морик. - Справедливая плата за наш нелегкий труд.
        Варвару и это не слишком нравилось, но он все же кивнул, соглашаясь.

* * *
        Он выбрал часть тропы, густо усыпанную камнями, где возницы поневоле должны были замедлить ход, если не хотели потерять колесо или лошадь. Слева от дороги росло единственное дерево, у которого и должен был стоять Вульфгар, пока не потребуется его вмешательство, если до этого вообще дойдет дело.
        Морик же поджидал повозки прямо на дороге.
        - Приветствую! - выкрикнул он, высоко поднимая руки. Увидев рядом с возницей человека с довольно большим арбалетом, наведенным в его сторону, Бродяга слегка занервничал, однако отступить уже не мог, потому что телегу нужно было остановить в определенном месте на дороге.
        - Прочь с пути, или я тебя пристрелю! - прокричал стрелок.
        Морик, не отвечая, поднял с земли и показал громадную голову убитого великана.
        - Лучше этого не делать, - ответил он.
        Повозка резко остановилась, вынудив остановиться и вторую.
        Морик ногой выдвинул из-за камня другую голову, чуть не вывихнув себе при этом колено:
        - Рад известить вас, что путь теперь безопасен.
        - Тогда уйди с дороги, - обратился к нему возница первой повозки, - а то он выстрелит, а я тебя перееду.
        Морик усмехнулся и показал третью голову. Несмотря на то, что торговцы держались уверенно, он понял, что устроенное им представление несколько припугнуло их. Нельзя так просто проехать мимо человека, одолевшего трех великанов.
        - Мы с друзьями трудились всю неделю, чтобы сделать эту тропу безопасной, - сказал он.
        - Какие друзья?
        - А вы думаете, я один управился? - смеясь, спросил Морик. - Вы мне льстите. Нет, мне помогало множество друзей. - И он бросил взгляд на осыпь над дорогой, словно бы воздавая должное многочисленным «друзьям». - Простите, они застенчивы.
        - Езжай давай! - крикнул кто-то изнутри повозки, и возница с арбалетчиком переглянулись.
        - Твои друзья таятся, как разбойники! - прокричал возница Морику. - А ну прочь с дороги!
        - Разбойники? - словно не веря собственным ушам, переспросил Морик. - Да вас бы уже забили камнями, если бы не мы.
        Дверца повозки приоткрылась, и оттуда выглянул пожилой человек.
        - Ты требуешь платы за свою работу? - спросил он.
        Большинство торговцев в северных землях хорошо знали подобные уловки.
        - «Требую» звучит как-то нехорошо, - ответил Морик.
        - Ты играешь в нехорошую игру, гадкий воришка, - отозвался торговец.
        Морик сузил глаза и демонстративно поглядел на головы великанов.
        - Ну ладно, - уступил торговец. - Какова же цена твоего геройства?
        - Нам нужно продовольствие, чтобы можно было жить здесь и продолжать охранять дорогу, - скромно начал Бродяга. - Ну и немного золота в качестве награды за наши труды. - Торговец при этом состроил кислую гримасу. - Чтобы отдать вдовам тех. кто погиб в этой схватке с бандой гигантов, - на ходу присочинил Морик.
        - Я бы не стал называть троих бандой, - недовольно вставил торговец - хотя и не хочу преуменьшать ваши заслуги. Я предлагаю тебе и твоим застенчивым друзьям хороший обед, а также по золотой монете в день каждому, если вы согласитесь сопровождать нас до самого Лускана, - добавил он, гордый своей щедростью и тем, что ему удалось обернуть все в свою пользу.
        - У нас нет желания возвращаться в Лускан.
        - Тогда будьте довольны обедом, - отрезал торговец.
        - Придурок, - шепнул Морик себе под нос. Вслух же возразил: - Мы сойдемся на пятидесяти золотых, а также на запасе съестного, достаточном на три дня для семерых.
        Торговец рассмеялся.
        - Мы сойдемся на том, что позволим тебе уйти живым, - сказал он и щелкнул пальцами. Из второй повозки выскочили двое с мечами, и ее возница тоже выхватил меч.
        - Теперь убирайся! - закончил он, и снова скрылся в недрах повозки. - Давай-ка переедь его! - крикнул он вознице.
        - Придурки! - заорал Морик, подавая знак Вульфгару.
        Возница колебался, что его и сгубило. Варвар с жутким ревом выскочил из своего укрытия, держа в руках конец веревочного аркана. Стрелок обернулся и спустил тетиву, но промахнулся. Вульфгар метнул аркан и стащил стрелка с возницей с козел одновременно, а сам обрушился на них. Ударом локтя он уложил возницу. Развернувшись, въехал в челюсть стрелку. Хлынула кровь.
        К нему бросились трое мужчин с мечами из второй повозки, двое обошли слева, а один справа. Морик, держа в одной руке меч, а в другой - кинжал, кинулся к правому, полный решимости не подпустить его к варвару.
        Мужчина решительно шагнул к нему. Морик отбил выпад противника и замахнулся кинжалом, отвлекая внимание от движения своего меча, который готов был вонзиться мужчине в горло. Морик убил бы его, если бы его руку не остановило нечто твердое как камень.
        - Ты что вытворяешь? - возмущенно заорал он Вульфгару. Варвар обрушился на охранника, сунувшись под меч приятеля; и Морик чуть было не отсек ему ухо. Охранник попытался заслониться свободной рукой, но Вульфгар ударил прямо по ней, и парень отлетел в сторону. Однако победа была недолгой.
        Возница первого фургона очнулся и вскочил с мечом в руках. Еще двое заняли выгодные позиции: один встал на козлах, а другой - перед повозкой. И это было не самое худшее - из повозки выскочил человек с волшебной палочкой в руках.
        - А теперь придурки - мы! - заорал Морик, чертыхаясь и уворачиваясь от выпадов парня на козлах, который оказался неплохим фехтовальщиком.
        Вульфгар ринулся к торговцу. И тут же отлетел назад, волосы на голове у него встали дыбом, а сердце бешено заколотилось.
        - Вот на что способна волшебная палочка, - заметил Морик. - Ненавижу чародеев.
        Он занялся торговцем, стоявшим перед повозкой, надеясь быстро покончить с ним. Но тот отразил его выпад, парировав его широким круговым движением, и чуть было не ранил Морика.
        - Быстро уходим! - крикнул Бродяга Вульфгару, пригнулся и стал лихорадочно отбиваться от клинка фехтовальщика, прыгнувшего с козел верхом на запряженную лошадь и напавшего на него сверху.
        К Вульфгару подступили возница и охранник, которого он только что ударил, и варвар стал торопливо снимать из-за спины топор. Он хотел отразить нападение возницы, но потом перехватил оружие и метнул топор в торговца с волшебной палочкой, не желая получить еще один разряд.
        Топор попал точно в цель, но не в человека, а в дверь, и она прихлопнула ему руку, предотвратив тем самым новый магический разряд. Но сполох огня все же появился и чуть не обжег человека рядом с Вульфгаром.
        - Все сюда! - выкрикнул Морик, оглянувшись на скалы.
        Хитрость сработала, и на мгновение головы всех противников повернулись в ту сторону. Когда же они снова обернулись. Морик уже бежал прочь во весь опор - он неплохо умел бегать, когда речь шла о его жизни.
        Возница, оценив силу Вульфгара, приближался нерешительно. Другой же бросился прямиком на варвара, но тот сам прыгнул к нему. Однако сразу не стал отражать его атаку. Вместо этого он молниеносно развернулся к вознице, озадачив его своим проворством, схватил человека за руку, в которой тот держал оружие, и получил болезненный порез. Не обращая внимания на рану, Вульфгар дернул беднягу на себя, нагнулся, ухватил его другой рукой за пояс и поднял над головой. Повернувшись, он с силой швырнул возницу в его товарища.
        Заметив промчавшегося на полном ходу Морика, Вульфгар чуть приостановился. Учитывая, как все повернулось, бегство было самым разумным выходом, но варвар уже разошелся и снова обернулся к охранникам с мечами. В этот момент в него ударил новый магический разряд.
        Ноги у Вульфгара были длиннее, и он нагнал приятеля на каменистом склоне ярдов через пятьдесят.
        Еще одна молния ударила рядом с ними и расколола камень. Затем просвистела арбалетная стрела, а вслед неслись насмешки и угрозы, но погони не было, и вскоре приятели уже бежали высоко по скалистому уступу. Когда они отважились остановиться и перевести дыхание, Вульфгар осмотрел порезы на рубахе и покачал головой.
        - Мы бы победили, если бы ты сразу занялся торговцем после того, как вырубил возницу и второго, с самострелом, как и было задумано, - упрекнул варвара Морик.
        - И тогда ты бы перерезал тому бедняге горло, - огрызнулся Вульфгар.
        - И что с того? Если у тебя для такой жизни кишка тонка, тогда зачем ты здесь?
        - Потому что тебе в Лускане вздумалось связаться с убийцами, - напомнил Вульфгар, и приятели холодно переглянулись. Морик даже положил руку на меч, подумав, что варвар может сейчас быть весьма опасен.
        Вульфгар же поймал себя на желании придушить приятеля.
        К пещере они вернулись порознь. Морик опередил варвара и вошел внутрь. Вульфгар остался снаружи и направился к ручейку неподалеку, чтобы промыть раны. На груди обнаружился только небольшой ожог, но зато открылась рана на плече, и это уже было серьезно. Только сейчас, сняв толстую рубаху, варвар понял, сколько крови на самом деле потерял.
        Здесь Морик и застал его несколько часов спустя. Он сел на плоский камень и растолкал спящего варвара.
        - Нас постигла неудача, - заявил он, поднимая повыше пару бутылок, - но мы живы, и это повод отпраздновать.
        - Разве нам нужен повод? - хмуро поинтересовался Вульфгар и отвернулся.
        - Первые нападения всегда неудачны, - рассудил Морик. - Нам нужно привыкнуть к боевому стилю друг друга, и все.
        Вульфгар вспомнил свою первую битву с Дзиртом. Это правда, он чуть было не прикончил тогда эльфа, метнув Клык Защитника слишком низко, но с самого начала у них с Дзиртом было сердечное единство, благодаря которому вскоре возникла и согласованность в бою. Разве о Морике можно сказать то же самое? Разве у них что-нибудь получится?
        Вульфгар снова обернулся к Бродяге, с улыбкой протягивавшему ему бутылку. Да, скоро они с Мориком станут похожи, они начнут думать и чувствовать одинаково. Это-то и угнетало варвара.
        - Прошлого уже нет, а будущее еще не существует, - заявил Морик. - Так что живи настоящим и наслаждайся, дружище. Наслаждайся каждым мгновением.
        Так говорили все обитатели улиц, жившие одним днем. И Вульфгар взял бутылку.
        Глава 19
        УДОБНЫЙ СЛУЧАЙ
        - Осталось так мало времени! Что мне надеть? - запричитала Биаста Гандерлей, когда Меральда сообщила ей о том, что свадьба переносится на осеннее равноденствие.
        - Если нам нужно будет надеть что-то, чего у нас нет, лорд Ферингал пришлет, - сказал Дони Гандерлей, поглаживая жену по плечу. Он с гордостью и благодарностью глядел на Меральду, и девушка понимала, что он сознает, на какую жертву она пошла ради семьи.
        Интересно, как бы он на нее смотрел, если бы узнал о ребенке, которого она носит?
        Несмотря на тревожные мысли, она слабо улыбнулась им и пошла к себе в комнату переодеваться. Лайам Вудгейт приезжал сообщить Меральде, что лорд Ферингал устроил ей встречу с портнихой, жившей западнее Аукни, в двух часах езды.
        - В этот знаменательный день не должно быть никаких платьев напрокат, - заявил Лайам. - С твоего позволения, Биаста, твоя дочь будет самой прекрасной невестой из всех, кого знавал Аукни.
        Лицо Биасты при этих словах просияло и глаза заискрились. Но Меральде почему-то было больно.
        Она не могла простить себе, что так неосмотрительно повела себя с Якой. Теперь надо было соблазнить лорда Ферингала, причем как можно скорее, может даже сегодня. Свадьба перенесена, и остается лишь надеяться, что Присцилла и Темигаст простят ей зачатие ребенка до официальной церемония. Но хуже всего то, что ей придется унести эту тайну с собой в могилу.
        До чего же несчастной она себя чувствовала в эту минуту! Мадам Принкл, несомненно, сошьет ей необыкновенный убор, расшитый камнями, яркий, из дорогой материи, но вряд ли у Меральды в этот день будет подобающее этой неземной красоте выражение лица.
        Меральда вымылась и переоделась, немного подкрепилась, и когда Лайам Вудгейт вернулся за ней и проводил в карету, она была во всеоружии и лучилась улыбкой. Устроившись, она облокотилась на дверцу кареты и стала смотреть на проплывавший мимо пейзаж. На полях работали люди и гномы, но она не заметила среди них Яку Скули. Правда, она его и не искала. Дома стали попадаться все реже. Карета проехала небольшой лесок, где Лайам остановился, чтобы дать отдых лошадям и напоить их.
        Вскоре они снова тронулись в путь, проехали еще один лесок, и дальше дорога опять пошла по каменистой местности. Справа сверкало море. Отвесные скалы вздымались по другую сторону дороги, и некоторые подступали так близко к воде, что Меральда поражалась, как Лайаму удается провести там карету.
        А еще она раздумывала, как женщина может жить в такой глуши одна. Меральда решила позже спросить об этом Лайама. Сейчас же она заметила сторожевую заставу, каменную башенку, над которой развевался штандарт лорда Ферингала. Только сейчас она начала понимать, как далеко простирается власть владетеля Аукни. Карета прокатила всего лишь десять миль, но девушке казалось, что они проехали полмира. Она и сама не понимала почему, но знак ее суженого в такой дали почему-то подействовал на нее умиротворяюще, словно бы сам могущественный лорд Ферингал защищал ее.
        Улыбка на ее лице погасла, едва она вспомнила, что он будет оберегать ее лишь в том случае, если она солжет.
        Девушка откинулась назад на сиденье, вздохнула и погладила пока еще плоский живот, словно ожидая услышать толчок ребенка.

* * *
        - Флаг развевается, значит, внутри солдаты, - решил Вульфгар.
        - Они не высунутся, - заверил его Морик. - Солдаты редко выходят из башни, даже если их вызывают. Дозорного, если таковой имеется, гораздо больше волнует, не нападет ли кто на них. До того, что происходит на дороге, ему мало дела. К тому же их тут вряд ли больше десятка. Может, и того не наберется.
        Вульфгар хотел напомнить приятелю, что гораздо меньшее количество людей всего несколькими днями раньше, заставило их обратиться в бегство, но промолчал.
        После поражения на перевале Морик, верный своему представлению, что хороший грабитель не задерживается на одном месте, особенно после неудачного нападения, предложил уйти из тех мест, опасаясь, что торговцы могут сообщить властям в Лускане. Сначала Морик хотел двинуться на север, в Долину Ледяного Ветра, но Вульфгар наотрез отказался.
        - Тогда на запад, - уступил Бродяга. - Там есть небольшое владение, зажатое между горами и морем, к юго-западу от перевала Хандлстоун. Туда мало кто ходит, его нет на большинстве карт, но торговцы северных областей знают о нем и иногда даже пользуются перевалом на пути в Десять Городов и обратно.
        Вульфгара это не слишком прельщало, но своим отказом идти в Долину Ледяного Ветра он не оставил им выбора. Если пойти на восток, то углубишься в дикие дебри Хребта Мира, населенные гоблинами, великанами и другими мерзкими созданиями. Оставался юг и запад, но на юге был Лускан и подпорченные отношения с его властями, так что единственно возможным оставался путь на запад.
        «Может, это и правильно», - подумал варвар, когда на дороге появилась нарядная одинокая карета, которая вполне могла принадлежать какому-нибудь знатному господину.
        - Это может оказаться чародей, - предположил Вульфгар, поморщившись при воспоминании о магических разрядах.
        - Я никогда не слышал о чародеях в этих местах, - ответил Морик.
        - Ты не был здесь много лет, - возразил варвар. - Кто еще отважится путешествовать в одиночку в таком богатом экипаже?
        - А почему бы нет? - в свою очередь не согласился Морик. - Места здесь тихие, а вдоль дороги везде заставы, - добавил он, махнув рукой в сторону далекой каменной башенки. - Люди здесь не запираются в домах из страха перед гоблинами.
        Вульфгар кивнул, но всё же не поверил. Наверняка кучер - опытный воин. А внутри, скорее всего еще кто-то, а у них, вероятно, волшебные палочки или что-то вроде этого. Но Вульфгару было достаточно одного взгляда на Морика, чтобы понять: его не остановишь. Бродяга все еще переживал фиаско на той дороге, и удачное ограбление ему было просто необходимо.
        Дорога внизу огибала далеко выдававшийся отрог. Морик и Вульфгар пошли напрямик и спустились вниз раньше, чем появилась карета, и отсюда не было видно заставы. Вульфгар сразу принялся разматывать веревку, прикидывая, к чему бы ее привязать. Он нашел одно чахлое деревце, но оно показалось ему ненадежным.
        - Просто спрыгнешь вниз, - предложил Морик. указав на естественный каменный навес над дорогой. Сам он, на ходу доставая хлыст, поспешил навстречу карете, которая уже показалась из-за поворота.
        - Прочь с дороги! - мгновением позже послышался окрик Лайама Вудгейта.
        - Добрый человек, я должен тебе что-то сказать! - крикнул Морик, стоя на пути.
        Гном придержал лошадей и пустил их шагом. Слишком далеко. Морик прикинул и понял, что Вульфгару не допрыгнуть до кареты.
        - Именем лорда Ферингала Аука приказываю тебе убраться с пути! - сказал Лайам.
        - Мне нужна помощь, - промолвил Морик, краем глаза следя, как Вульфгар карабкается на место.
        Он сделал шаг вперед, но Лайам предостерегающе поднял руку.
        - Держись подальше, приятель, - сказал гном. - Я еду с поручением моего господина и перееду тебя лошадьми, если не сойдешь с дороги, будь уверен.
        - Вот уж вряд ли, - усмехнулся Морик.
        То ли его тон, то ли какое-то движение на скалах насторожило гнома. Он понял опасность и немедленно послал упряжку вскачь.
        В это мгновение Вульфгар бросился вниз, но только зацепил карету позади кучера, ударившись о стенку с такой силой, что экипаж накренился на два колеса. Внутри закричала женщина.
        Морик, не раздумывая, выхватил хлыст и щелкнул им перед самыми мордами лошадей. Животные рванули влево, от резкого поворота карета завалилась на бок, а Вульфгар и кучер рухнули на землю.
        Вульфгар, мотая головой, заставил себя подняться на ноги, уверенный, что сейчас придется схватиться с возницей или кем-то еще, кто выскочит изнутри. Однако кучер, постанывая, лежал среди камней, а из кареты не доносилось ни звука. Морик бросился к лошадям, успокоил их, а потом единым духом взлетел на экипаж, подобрался к двери и распахнул ее. Изнутри снова раздался крик.
        Вульфгар подошел к кучеру-гному и осторожно приподнял его голову. Потом снова положил его, убедившись, что в драку он точно не вмешается, и надеясь, что ранение не смертельное.
        - Посмотри-ка на это, - позвал его Морик. Он протянул руку, чтобы помочь выбраться девушке необыкновенной красоты, но та отпрянула от него. - Выходи, или я залезу к тебе, - предупредил ее Морик, но перепуганная девушка только глубже забилась в угол.
        - Вот так истинные разбойники и находят наслаждения, - объявил Морик подошедшему Вульфгару. - Что же касается наслаждений… - И он полез внутрь.
        Девушка закричала и стала отбиваться от него, но справиться с Бродягой ей было не под силу. Вскоре она оказалась прижатой к потолку кареты, бывшем теперь на месте стенки. Морик крепко держал ее руки, а коленом прижал ноги, чтобы она не пнула его в пах. Его губы оказались у самого ее лица. - Поцелуй победителю?
        Но тут разъяренный Вульфгар ухватил Морика за шиворот и выволок из кареты.
        - Это уже слишком! - крикнул варвар, бросив приятеля на землю.
        - Но все по-честному, - возразил Морик, не понимая, что так рассердило друга. - Получим то, что хотим, и отпустим ее. Что тут такого?
        Вульфгар бросил на него гневный взгляд.
        - Иди, займись ранами кучера, - сказал он, - а потом посмотри, что здесь можно взять.
        - Девчонка…
        - Не считается, - рявкнул Вульфгар.
        Морик вскинул ладони и пошел к гному. Вульфгар заглянул в карету и протянул громадную ладонь оцепеневшей от страха девушке.
        - Выходи, - велел он. - Обещаю, с тобой не случится ничего плохого.
        Девушка не двигалась.
        - Мы не сможем перевернуть экипаж, пока ты внутри, - уговаривал ее варвар. - Разве ты не хочешь продолжить путь?
        - Я бы хотела, чтобы вы убирались своей дорогой, - огрызнулась она.
        - И оставили тебя здесь одну?
        - Лучше уж одной, чем в компании с грабителями, - выпалила девушка.
        - Для кучера было бы лучше, чтобы ты вышла. Он может умереть, если мы оставим его лежать на камнях. - Вульфгар решил припугнуть девушку, если уж не получается ее уговорить. - Выходи. Я тебя не трону. Только ограблю, но вреда тебе не причиню.
        Она несмело протянула руку. Вульфгар сжал ее и легко вытащил Меральду из кареты. Поставив на землю, он долго не отводил от нее взгляда. Девушка была очень красива, ее не портил даже свежий синяк на щеке. Неудивительно, что Морик распалился, однако сам Вульфгар не собирался брать женщину силой и, уж конечно, не позволил бы сделать это своему приятелю.
        Некоторое время они обшаривали карету и, к радости Морика, нашли кошель с золотом. Вульфгар пошел поискать в окрестностях какое-нибудь полено, чтобы поднять экипаж.
        - Ты же не собираешься поднимать карету? - недоуменно обратился к нему Морик.
        - Именно это я и собираюсь сделать.
        - Но это невозможно, - возразил Бродяга. - Они же поедут прямо к заставе и отправят за нами солдат.
        Но Вульфгар не слушал его. Он нашел несколько больших валунов и сложил их возле крыши кареты. Дернув изо всех сил, он приподнял экипаж над землей. Морик помогать не собирался, поэтому варвар поднатужился и подтолкнул один камень под карниз.
        Лошади зафыркали и дернулись, и Вульфгар чуть не выпустил все из рук.
        - Иди хотя бы успокой их, - недовольно обратился он к Морику. Тот даже не шелохнулся. Тогда варвар взглянул на девушку, и она немедленно бросилась к упряжке.
        - Одному мне не справиться! - уже зло крикнул Вульфгар товарищу.
        Нарочито вздохнув, Морик нехотя подошел. Быстро осмотревшись, он направился к дереву, к которому Вульфгар привязал один конец веревки. Морик взял другой конец, чтобы привязать его к краю крыши. Когда он проходил мимо девушки, она отшатнулась от него, но Морик этого даже не заметил.
        Потом Бродяга взял лошадей под уздцы и обвел их кругом, осторожно подтаскивая карету таким образом, чтобы оба боковых колеса были на одинаковом расстоянии от дерева.
        - Ты поднимешь, а я натяну веревку так, чтобы удержать ее, потом еще приподними ее, так и поставим.
        «Все же Морик очень умен», - отметил про себя Вульфгар. Бродяга занял свое место, девушка снова взяла лошадей под уздцы, и Вульфгар нагнулся и рванул, приподнимая карету.
        Морик быстро подтянул веревку и закрепил ее, давая варвару возможность передвинуться. Вульфгар снова приподнял, и Морик снова подобрал веревку. Третьим рывком они поставили экипаж на все четыре колеса.
        Лошади беспокойно задергались, забили копытами, вскидывая головы, и девушка уже не могла удерживать их. Вульфгар мигом бросился к ней, перехватил вожжи и натянул, успокаивая животных. Потом привязал их к дереву и пошел к лежавшему на земле кучеру.
        - Как его зовут? - спросил он у девушки. Видя, что она колеблется, он добавил: - Оттого, что я узнаю его имя, хуже ему не станет. Как-то странно помогать кому-то, не зная, как его зовут.
        Девушка слегка улыбнулась и сказала:
        - Его зовут Лайам. - Несколько осмелев, она подошла ближе и присела возле кучера с тревогой глядя на гнома. - С ним все будет хорошо?
        - Пока не знаю.
        Бедняга Лайам, похоже, был без сознания, но жив, а его раны при внимательном осмотре оказались не так серьезны. Вульфгар осторожно поднял его и перенес на сиденье в карету. Потом он вернулся к девушке, взял ее за руку и потянул за собой.
        - Ты же сказал, что не сделаешь мне ничего плохого!
        Она попыталась вырваться. Однако лошадей удержать было легче, чем высвободиться из рук Вульфгара.
        Морик осклабился:
        - Что, передумал?
        - Она пойдет с нами ненадолго, - объяснил Вульфгар.
        - Нет! - вскрикнула девушка и, сжав кулачок, ударила Вульфгара по затылку.
        Он остановился и беззлобно поглядел на нее: неожиданная выходка девушки удивила его и позабавила.
        - Да, - возразил он и перехватил ее руку, занесенную для нового удара. - Ты пройдешь с нами всего милю, - пояснил он, - а потом я отпущу тебя, и ты вернешься к карете и кучеру, после чего езжай куда хочешь.
        - И ты мне ничего не сделаешь?
        - Ни я, - ответил Вульфгар и грозно поглядел на Морика, - ни он.
        Поскольку выбора у нее не было, Меральда подчинилась. Вульфгар сдержал слово и примерно через милю отпустил ее. Потом он вместе с Мориком и кошельком с золотыми исчез в горах.

* * *
        Весь обратный путь к бедняге Лайаму Меральда бежала. Когда она до него добралась, в боку кололо. Он пришел в себя, но был не способен не то, что править лошадьми, а даже выбраться из кареты.
        - Оставайся внутри, - велела девушка. - Я поверну упряжку и доставлю нас в замок Аук.
        Лайам попробовал возразить, но она просто захлопнула дверцу и взялась за дело. Вскоре карета уже снова катила на запад, подпрыгивая на ухабах и дергаясь: ведь девушка не умела управлять лошадьми, да и дорога была плохая. Зато по пути Меральде в голову пришла одна мысль, показавшаяся ей решением всех сложностей.
        Когда они въехали в ворота замка Аук, солнце уже давно село. Лорд Ферингал и Присцилла вышли встретить их и остолбенели, увидев побитую девушку, а потом и раненого возницу.
        - Мы наткнулись на грабителей, - сообщила Меральда. Присцилла взобралась к ней на козлы, против обыкновения встревоженная, и Меральда добавила едва слышным шепотом: - Он сделал мне больно, - и разразилась рыданиями, упав на руки Присциллы.

* * *
        Ветер завывал, словно пел Вульфгару печальную песню о том, каким он был и каким не станет уже никогда, песню об ушедшем времени, утраченной невинности, о друзьях, по которым Вульфгар отчаянно тосковал, но к которым не мог вернуться.
        Он снова сидел на утесе над перевалом через Хребет Мира и смотрел на северо-восток, туда, где расстилалась Долина Ледяного Ветра. Где-то там мелькнул какой-то огонек. Это могла быть просто игра света, а может, блик от косого солнечного луча, отраженного водами Мер Дуалдон, самого большого из трех озер в окрестностях Десяти Городов. Вульфгару хотелось думать, что он разглядел Пирамиду Кельвина, одиноко стоящую гору севернее хребта.
        «Это лишь игра воображения, - убеждал он себя, - это просто блик или отсвет, ведь гора слишком далеко». Вульфгару казалось, что она на краю света.
        - Они разбили лагерь на юге, рядом с перевалом, - сообщил Морик, подсаживаясь к приятелю. - Их немного. Все будет шито-крыто.
        Вульфгар кивнул. После удачного нападения на карету они вернулись на юг, в местность между Лусканом и перевалом, и даже купили кое-какие товары у проезжавшего купца на свое неправедное золото. Потом они снова вышли на перевал и ограбили еще один караван. На этот раз все прошло гладко, торговец отдал им деньги, и обошлось без кровопролития. И вот Морик наметил следующую цель - три повозки, направлявшиеся из Лускана на север.
        - Ты все время смотришь на север, - заметил Бродяга, - а идти туда не хочешь. У тебя враги в Десяти Городах?
        - У меня есть друзья, которые устроили бы нам хорошую взбучку, если бы узнали, чем мы здесь занимаемся, - ответил Вульфгар.
        - Кто может помешать нам? - насмешливо спросил Морик.
        Вульфгар прямо посмотрел ему в глаза.
        - Они бы нас сделали, - уверенно и очень серьезно произнес он, в упор глядя на Морика, затем снова отвернулся, задумчиво глядя в даль светло-голубыми глазами.
        - Как ты там жил? - спросил Морик. Вульфгар удивленно обернулся. Они с Мориком очень редко разговаривали о прошлом, во всяком случае, на трезвую голову.
        - Расскажи, - настаивал Морик. - У тебя сейчас столько всего отражается на лице: боль, сожаление, еще что-то…
        Вульфгар усмехнулся его наблюдательности.
        - Что у меня там осталось? - задумчиво произнес он. И чуть помолчав, ответил: - Да все.
        - Звучит нелепо.
        - Я мог бы стать королем, - продолжал Вульфгар, устремив невидящий взор в долину и словно разговаривая сам с собой. - Я был вождем объединенных племен Долины Ледяного Ветра, и мой голос много значил в совете Десяти Городов. Мой отец… - Он глянул на Морика и рассмеялся. - Он бы тебе не понравился, Морик. И ты бы ему точно не понравился.
        - Гордый варвар?
        - Суровый дворф, - возразил Вульфгар. - Мой приемный отец, - пояснил он, потому что Бродяга изумленно открыл рот. - Восьмой король Мифрил Халла и глава дворфского клана, живущего в долине у подножия Пирамиды Кельвина в Долине Ледяного Ветра.
        - Твой отец - дворфский король? - недоуменно уточнил Морик. - А ты болтаешься со мной под открытым небом и спишь на земле? - Вульфгар кивнул. - Тогда ты еще больший дурак, чем я думал.
        Вульфгар молча смотрел в сторону и прислушивался к песне ветра. Он был согласен с Мориком, но сил изменить что-либо у него не было. Он слышал, как Бродяга повернулся к сумке, и сразу послышалось знакомое звяканье бутылок.
        Часть 4
        РОЖДЕНИЕ
        Мы думаем, что понимаем тех, кто рядом с нами. Из-за того, что наши друзья и близкие время от времени поступают в соответствии с нашими ожиданиями, мы начинаем верить, что знаем их, смогли постичь их душу и сердце.
        По-моему, это весьма самонадеянно, потому что никто не в силах постичь чужие души и сердце, никто не может до конца оценить, насколько похожи переживания другого существа на наши собственные. Мы все стремимся к истине, по крайней мере, внутри того круга существования, что создали для себя, с друзьями, которые делят его снами. Но мне кажется, что правда далеко не всегда очевидна там, где дело касается существ сложных, изменчивых, подчас противоречивых.
        Если мне когда-либо покажется, что мой мир незыблем, я вспомню о Джарлаксе и буду пристыжен. Я всегда понимал, что им руководит не только жажда наживы, а нечто большее - ведь он же дал Кэтти-бри и мне спокойно уйти из Мензоберранзана, когда мог бы отхватить хороший куш за наши головы. А когда Кэтти-бри была его пленницей, всецело в его власти, он не воспользовался этим, хотя и дал понять, что находит ее весьма привлекательной. Я всегда угадывал под внешне холодной личиной наемника непростой характер, но, несмотря на это, в нашу последнюю встречу я понял, что душа его устроена гораздо сложнее. Он способен к сопереживанию и участию больше, чем я мог вообразить. Кроме того, он назвал себя другом Закнафейна, и сперва это меня оскорбило, но теперь я считаю это не только допустимым, но и вполне вероятным.
        Значит ли это, что теперь я знаю Джарлакса? И разве это мое знание его натуры похоже на знание, скажем, близких ему членов Бреган Д'эрт? Само собой, нет, и, хотя я и считаю свою оценку верной, я никогда не стану заявлять о своей уверенности и не позволю себе думать, что продвинулся дальше поверхностного узнавания.
        Что же тогда сказать о Вульфгаре? Который из них настоящий? Тот гордый и благородный человек, воспитанный Бренором, сражавшийся со мной в бесчисленных битвах? Человек, спасший варварские племена от истребления, а население Десяти Городов от многих бед? Человек, готовый пройти весь мир ради спасения друга? Человек, который помог Бренору отвоевать его королевство?
        Или настоящий Вульфгар тот, что причинил боль Кэтти-бри, который, похоже, неумолимо приближается к окончательному краху?
        Я полагаю, что он вмещает в себя опыт всех переживаний, чувств, ощущений, мыслей, как и все мы. И чувства, с которыми Вульфгар не в силах справиться, владеют им сейчас. Они искажают его восприятие, окрашивая все в черный цвет. Зная это, можно ли сказать, кто Вульфгар сейчас и, что еще важнее, кем он станет, пережив это сложное время?
        Как бы мне хотелось это знать! Как бы мне хотелось оказаться рядом с ним в этом опасном путешествии, иметь возможность говорить с ним и как-то повлиять. Напоминать ему о том, кем он был, или, по крайней мере, каким мы его считали.
        Но я не могу. Я, как и любой другой, могу повлиять на его душу и сердце не больше, чем на движение солнца.
        Странно, но именно в момент каждодневного восхождения лучезарного светила я как-то внутренне успокаиваюсь, думая о Вульфгаре. Почему я наблюдаю рассветы? Почему именно этот миг так дорог мне?
        Потому что на рассвете солнце сияет ярче всего. Потому что на рассвете мы лицезреем победу света над тьмой. Я надеюсь, то, что происходит с солнцем, справедливо и по отношению к людям. Тот, кто упал, может снова подняться, еще более возвысившись в глазах близких.
        Я встречаю рассвет и думаю о человеке, которого знал, и молюсь, чтобы мое понимание его души оказалось правильным,
        Дзирт До'Урден
        Глава 20
        СЕБЯЛЮБИЕ И ВЕЛИКОДУШИЕ
        Он пинал землю, разбрызгивая грязь, потом наподдал носком по камню, торчащему из земли. Яка даже боли при этом не почувствовал, настолько сильнее был удар, нанесенный его душе, точнее, его гордости. В тысячу раз сильнее.
        Свадьба состоится еще до зимы, в конце этой недели. Лорд Ферингал заберет себе и Меральду, и его, Яки, дитя.
        - И это справедливо? - вскричал юноша. Он нагнулся, желая схватить тот самый камень, но понял, что ему это не по силам. Тогда Яка схватил другой и швырнул его с досады, не глядя, и едва не зашиб двух пожилых крестьян, работавших мотыгами.
        Они ринулись к Яке, честя его на чем свет стоит, но тот был настолько погружен в свои невеселые мысли, что не видел происходящего вокруг.
        Поэтому нападение двух разъярённых стариков стало для него неожиданностью. Один из них, хмурый носатый дворф, подпрыгнул и заехал ему кулаком в лицо. Яка упал.
        - Сумасбродный мальчишка, - проворчал дворф.
        От унижения и бессильной ярости у Яки совсем помутилось в голове. Он пнул дворфа в лодыжку и опрокинул.
        В тот же миг другой селянин рывком поднял юношу на ноги.
        - Тебе что, жить надоело? - спросил он, хорошенько встряхнув Яку.
        - Может быть, - с преувеличенно тяжелым вздохом ответил Яка. - Нет здесь больше радости.
        - Мальчишка тронулся, - сказал крестьянин. Дворф смотрел на юношу, сжав кулаки и стиснув зубы. Державший Яку старик развернул его и подпихнул к дворфу. Но тот не стал бить парня, а оттолкнул от себя, так что Яка упал лицом в грязь. Дворф подошел и наступил ему на спину тяжелым сапогом.
        - Смотри, куда бросаешь камни, - буркнул он, придавив сапогом так сильно, что юноша чуть не задохнулся.
        - Тронулся, - повторил крестьянин, и оба пошли прочь.
        А Яка остался лежать на земле и рыдать.

* * *
        - Похоже, в замке сытно кормят, - улыбаясь, заметила старая седовласая мадам Принкл. Дряблая кожа складками висела на ее костлявых руках. Она ущипнула Меральду за бок, - Если ты каждую неделю будешь так поправляться, как же я смогу подогнать платье? Гляди, душенька, ты располнела на три пальца.
        Меральда вспыхнула и отвела глаза, боясь встретиться взглядом с Присциллой, которая стояла рядом и внимательно прислушивалась к разговору,:
        - Я последнее время ничего с собой поделать не могу, - отозвалась девушка. - Ем все подряд. Переживаю немного. - И Меральда тревожно глянула на Присциллу, теперь много занимавшуюся с ней, чтобы помочь избавиться от простонародного говора. Присцилла кивнула, соглашаясь, но, похоже, не слишком поверила.
        - Что ж, тогда тебе нужно поискать другое успокоительное, - добродушно ответила мадам Принкл, - иначе платье разойдется на тебе по швам, когда ты пойдешь к лорду Ферингалу. - Она шумно рассмеялась, отчего затряслась ее обвисшая кожа. Меральда с Присциллой к ней присоединились, хотя ни одной из них не было весело.
        - Вы сможете его подогнать? - спросила Присцилла.
        - О, не беспокойтесь, - ответила мадам Принкл. - В свой самый важный день девочка будет просто красавица. - И она принялась собирать нитки и свои инструменты. Присцилла стала помогать ей, а Меральда тем временем, быстро переодевшись, бросилась вон из комнаты.
        Оказавшись одна, девушка положила ладонь на заметно увеличившийся живот. Прошло уже больше двух с половиной месяцев после свидания с Якой на освещенном звездным светом поле. Вряд ли ребенок за это время мог настолько вырасти, но Меральда действительно в последнее время ела очень много, то ли потому, что теперь ей приходилось питаться за двоих, то ли оттого, что она страшно переживала. Но какова бы ни была причина, остаток недели ей надо быть осторожной и больше не привлекать к себе внимания.
        - Она доставит платье завтра, - объявила Присцилла у нее за спиной, и Меральда вздрогнула от неожиданности. - Что с тобой, Меральда? - спросила женщина, подходя ближе и кладя руку ей на плечо.
        - А вам бы не было страшно, если бы вам предстояло выйти замуж за лорда?
        Присцилла выгнула безупречную бровь:
        - Мне бы не было страшно, поскольку я сама леди.
        - Но все же, - настаивала Меральда, - если бы вы… ну… родились крестьянкой, а господин…
        - Абсурд, - немедленно отозвалась женщина, - Если бы я уродилась крестьянкой, я не была бы той, кто я есть, так что твой вопрос просто не имеет смысла.
        Меральда смотрела на нее в замешательстве.
        - Я не крестьянка, потому что во мне течет другая кровь, и душа у меня тоже иная, - пояснила Присцилла. - Вы все считаете делом случая то, что ты, например, родилась в своей семье, а знатный человек в своей, но это не так, моя дорогая. Положение и достоинство проистекают изнутри, а не снаружи.
        - И это значит, что вы лучше? - прямо спросила Меральда.
        - Не лучше, дорогая, - со снисходительной улыбкой ответила женщина. - Мы другие. У каждого из нас свое место.
        - И значит, мне не место рядом с вашим братом, - закончила за нее девушка.
        - Я не сторонница смешивания крови, - заявила Присцилла, и обе женщины довольно долго смотрели друг другу в глаза.
        «Тогда тебе надо было бы самой выходить за него замуж», - подумала Меральда, но сдержалась и промолчала.
        - Тем не менее, я уважаю выбор своего брата, - продолжала Присцилла тем же тоном, - Это его жизнь, и если уж ему так хочется губить ее, пусть. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы поднять тебя насколько возможно ближе к его уровню. Ты мне нравишься, моя дорогая, - прибавила она, потрепав девушку по плечу.
        «Ты бы, пожалуй, согласилась пустить меня прибрать в твоей гардеробной», - мысленно кипела Меральда. Ей хотелось оспорить слова Присциллы, но сейчас она не чувствовала себя достаточно смелой. Ребенок Яки Скули, росший в ее чреве, делал ее беззащитной, и сейчас она никак не могла тягаться с коварной особой вроде Присциллы Аук.

* * *
        Когда Меральда проснулась, было уже позднее утро. Солнце стояло высоко, и его лучи лились через окошко в комнату. Встревожившись, девушка поспешно выбралась из постели. Почему папа не разбудил ее на работу? И где мама?
        Она рывком отдернула завесу в гостиную и сразу успокоилась, увидев, что все семейство сидит вокруг стола. Стул матери был отодвинут, и она смотрела в потолок. Странный человек, одетый в жреческую мантию, негромко напевал и мазал лоб Биасты сладко пахнущим маслом.
        - Па? - окликнула девушка, но отец поднес палец к губам и сделал ей знак подойти.
        - Смотритель Берибольд, - негромко объяснил он. - Из храма Хелма в Лускане. Лорд Ферингал прислал его подлечить маму перед свадьбой.
        Меральда изумленно открыла рот.
        - Вы можете ее вылечить? - спросила она у целителя.
        - Сложный случай, - ответил смотритель Берибольд, но сразу ободряюще улыбнулся. - Твоя мать пойдет на поправку и избавится от слабости еще прежде, чем мы с верховным смотрителем Ристеном покинем Аукни.
        Тори радостно взвизгнула, а у Меральды счастливо забилось сердце. Отец обвил ее сильными руками и прижал к себе. Девушка с трудом верила в чудесную новость. Она не сомневалась, что лорд Ферингал приложит старания, чтобы излечить ее мать, но не думала, что он займется этим до свадьбы. Ведь болезнь матери висела над ее головой подобно дамоклову мечу и заставила уступить Ферингалу, и вот он сам освобождал ее от этого груза.
        Она поняла, насколько велика вера Ферингала в нее, раз он прислал к ее матери целителя, не дожидаясь свадьбы. Яка никогда не отказался бы от такого средства влияния на нее. Но Ферингал - которого никак нельзя назвать глупым - верил в Меральду настолько, что сам избавлял ее от сознания тяжкой необходимости.
        Поняв это, Меральда улыбнулась. Долгое время ей казалось, что, принимая ухаживания Ферингала, она приносила жертву во имя своей семьи, но сейчас вдруг все предстало в новом свете. Лорд - добрый и красивый мужчина, при этом могущественный и искренне любящий ее. Единственной причиной, по которой она до сих пор не могла ответить на его чувство, было болезненное влечение к самолюбивому мальчишке. Но вдруг она осознала, что приход целителя каким-то непостижимым образом исцелил и ее от этой привязанности.
        Меральда отправилась в свою комнату, чтобы переодеться. Теперь она дождаться не могла, когда же вновь увидит Ферингала, поскольку подозревала - нет, знала наверняка, - что теперь будет смотреть на него другими глазами.
        Они встретились после обеда того же дня - последнее свидание перед свадьбой. Ферингал, озабоченный заключительными приготовлениями и списком гостей, даже не упомянул о посланном в дом Меральды целителе.
        - Вы сегодня прислали к нам целителя, - сказала девушка, долее не в силах таить свои мысли. - Не дожидаясь свадьбы. Но ведь вы единственный, кто в силах излечить мою мать… Вы могли бы сделать меня своей рабыней.
        Ферингал посмотрел на нее так, словно не понимал, о чем она говорит.
        - А зачем мне это? - спросил он.
        Видя его чистосердечное недоумение, Меральда окончательно уверилась в правоте своего нового чувства. На ее прекрасном лице расцвела улыбка, и она стремительно подалась к молодому человеку и с жаром поцеловала его в щеку.
        - Благодарю вас за то, что вы вылечили мою мать и всю мою семью.
        Ферингал просиял, а сердце его наполнилось радостью. И когда девушка снова попыталась поцеловать его в щеку, он слегка повернулся и встретил поцелуй губами. И она ответила ему совершенно искренне, не сомневаясь больше, что жизнь с этим добрым и великодушным мужчиной будет более чем терпимой. Более чем.
        Однако, раздумывая об этом по дороге домой, Меральда была настроена уже не так радужно. Ее мысли обратились на ребенка - она подумала о том, что до конца своих дней вынуждена будет лгать о его происхождении. Каким же гадким казался ей теперь собственный проступок! Хотя ее единственная вина была в том, что она хорошо судила о ничтожном человеке, однако последствия этой ошибки оказались роковыми. Жизнь сыграла с ней злую шутку, и теперь ее вполне понятное желание прожить одну ночь для себя можно было приравнять к супружеской измене, преступлению.
        Вот в таком смятении чувств Меральда вступила в сад ранним утром следующего дня, где ее, улыбаясь, уже ожидали главные люди Аукни, важные гости, ее собственная семья, сестра лорда Ферингала и управляющий Темигаст. Здесь же был и одетый в свой лучший костюм Лайам Вудгейт. Улыбаясь до ушей, он держал дверь, а в другом конце сада в сверкающих доспехах и шлеме с открытым забралом, увенчанном перьями, стоял верховный смотритель Калорк Ристен, жрец Хелма, бога, которому поклонялся Ферингал.
        Какой день, и как все великолепно обставлено! Присцилла заменила летние цветы осенними хризантемами и бархатцами, несколько уступавшими в великолепии своим предшественникам, но их скромные краски были дополнены яркими лентами и вымпелами. Перед рассветом прошел дождь, но небо уже прояснилось, и воздух был напоен ясным и чистым ароматом. Небольшие лужицы на торце невысокой ограждающей стены и капли на лепестках искрились, отражая свет утреннего солнца. Ветер нес с океана свежесть.
        Настроение Меральды улучшилось. Бракосочетание было совсем близко, и она, наконец, почувствовала себя в безопасности. Теперь она боялась только того, что оступится, идя к месту проведения церемонии - небольшому помосту, покрытому гобеленом с изображением голубого глаза, на котором лежала латная рукавица. Уверенность Меральды лишь возросла при взгляде на радостное лицо матери, с которой молодой помощник Калорка Ристена действительно просто сотворил чудо. Меральда опасалась, что мама не будет чувствовать себя настолько хорошо, чтобы присутствовать на свадебной церемонии, но сейчас глаза Биасты сияли, на щеках играл румянец, которого девушка не видела уже много лет.
        Приободрившись и выбросив из головы все страхи, связанные с ее тайной, Меральда шла к возвышению. Она более не трепетала. Тем, кто смотрел на нее, казалось, что девушка парит над тропинкой. Она была невеста-мечта, и если кто-то и заметил, что она слегка располнела, то списал это на то, что девушка наконец-то стала есть досыта.
        Став рядом со жрецом, Меральда повернулась к выходящему лорду Ферингалу. На нем было парадное облачение командующего гарнизоном замка Аук: сверкающая кольчуга, подбитый золотой парчой плащ, шлем с плюмажем. Огромный меч висел в ножнах на поясе. Среди собравшихся пронесся вздох восхищения, женщины зашептались, а Меральда в который уж раз сказала себе, что ее союз с этим мужчиной может оказаться прекрасным. Ферингал казался ей удивительно красивым, особенно после того, как она узнала, насколько чуткое сердце у этого молодого человека. Конечно, это грозное обмундирование было всего лишь маскарадом, однако Ферингал выглядел в нем на редкость мужественно и торжественно.
        Сияя, лорд Аук встал рядом с Меральдой перед верховным смотрителем. Священнослужитель начал обряд, призывая всех присутствующих стать свидетелями сокровенного союза. Меральда не сводила глаз со своей семьи. Калорка Ристена она едва слышала. В какой-то момент ей поднесли чашу с вином, из которой она должна была отпить, а затем подать руку Ферингалу.
        Заливались птицы, цвели великолепные цветы, молодые были прекрасны и счастливы, и не было в Аукни женщины, которая не позавидовала бы этой свадьбе. Все, кто не был приглашен на саму церемонию, ждали, чтобы поздравить молодоженов у главных ворот замка. Весь Аукни радовался за молодых. За исключением одного человека.
        - Меральда!
        От этого крика, нарушившего покой утра, со скал восточное замка сорвалась в воздух целая стая чаек. Там в одиночестве, с поникшими плечами, стоял Яка Скули.
        - Меральда! - снова крикнул несчастный юноша, и этот крик был исторгнут из самой глубины его души.
        Меральда поглядела на родню, на заволновавшегося отца, затем взглянула в лицо своего будущего мужа.
        - Кто это? - живо спросил лорд Ферингал.
        Меральда смешалась, но потом пробормотала с отвращением на лице:
        - Да так, один дурак.
        - Ты не можешь выйти замуж за лорда Ферингала! Умоляю тебя, бежим со мной, Меральда! - прокричал Яка, подойдя к самому краю пропасти.
        Лорд Ферингал и все присутствующие не сводили глаз с Меральды.
        - Это друг детства, - поспешно пояснила она. - Говорю же, он глупец, зеленый мальчишка, не надо обращать на него внимания. - Видя, что ее слова никого не убедили, она положила ладонь на рукав Ферингала и придвинулась вплотную к нему. - Я здесь и готова выйти за вас замуж, потому что нас объединяет любовь, о которой я даже мечтать не смела, - добавила она, делая все возможное, лишь бы успокоить его.
        - Меральда! - отчаянно вопил Яка.
        Ферингал бросил сердитый взгляд на скалу.
        - Кто-нибудь, заставьте этого безумца замолчать, - велел он. Поглядев на верховного смотрителя, он предложил:. - Наложите на этого несчастного заклятие молчания.
        - Он чересчур далеко, - качая головой, ответил Ристен, но на самом деле у него просто не было заготовлено такое заклинание.
        В другом конце сада управляющий Темигаст, боясь последствий такого вмешательства, спешно отправил стражников унять не в меру крикливого юнца.
        Как и Темигаст, Меральда была всерьез напугана, поскольку невозможно было знать наперед, как далеко зайдет Яка. А если этот недоумок скажет что-нибудь такое, что будет стоить ей не только свадьбы, но и доброго имени, а то и самой жизни?
        - Бежим со мной, Меральда! - продолжал надрываться юноша. - Я твой единственный!
        - Кто этот негодяй? - зло спросил Ферингал.
        - Один из рабочих с полей, который считает, что у нас с ним любовь, - прошептала в ответ девушка под пристальными взглядами присутствующих. Глаза Ферингала гневно горели, и она понимала, чем это может грозить. Поэтому посмотрела прямо ему в лицо и внятно и твердо произнесла: - Если бы мы с вами не должны были пожениться, если бы мы не полюбили друг друга, меня с этим безумцем все равно ничто бы не связывало.
        Лорд Ферингал еще некоторое время смотрел на невесту, но после такого исчерпывающего ответа сердиться больше уже не мог.
        - Продолжать, сударь? - спросил верховный смотритель Ристен.
        - Подождите, пока уведут этого недоумка, - подняв руку, ответил лорд Ферингал.
        - Меральда! Если ты не пойдешь со мной, я брошусь вниз! - неожиданно выкрикнул Яка и подступил к самому краю обрыва.
        Многие в саду испуганно замерли, только Меральда смотрела на Яку холодно и зло. Так, словно ей было все равно, приведет ли он свою угрозу в исполнение или нет. Она была убеждена, что парень на это не решится. Недостанет у него смелости отважиться на самоубийство. Ему хотелось лишь помучить ее, унизить при всем народе и перед лордом Ферингалом. Это месть, а не любовь.
        - Стой! - крикнул один из стражей, приближаясь к Яке,
        Юноша обернулся на окрик, но при этом потерял равновесие. Он упал и стал неотвратимо сползать вниз, отчаянно цепляясь за камни. Яка повис над стофутовой пропастью, над острыми прибрежными камнями.
        Солдат бросился к нему, но было слишком поздно.
        - Меральда! - донесся последний, полный ужаса крик, и юноша исчез.
        Девушка, ошеломленная столь неожиданным трагическим исходом, разрывалась между скорбью по Яке и сознанием того, что Ферингал испытующе смотрит на нее, следя за малейшими проявлениями чувств. Она поняла, что не имеет сейчас права на ошибку, поскольку любая оплошность обернется против нее, когда станет известно о ее положении.
        - О боги! - вскричала она, прикрыв ладонью рот. - О, несчастный! - И она в полной растерянности обернулась к лорду Ферингалу.
        Девушка действительно была растерянна. В ее сердце боролись ненависть, страх и воспоминания о былой страсти. Она ненавидела Яку за те слова, что он сказал, когда узнал о ее беременности, а еще больше за сегодняшнюю глупость. Но она не могла вычеркнуть из сердца память о прошлых чувствах, когда лишь мимолетная встреча с ним заставляла ее вприпрыжку бежать по тропинке. Она понимала, что его предсмертный вопль будет преследовать ее всю жизнь.
        Сейчас она вела себя, как и все остальные, ставшие свидетелями страшного происшествия: была подавлена ужасом.
        Свадьбу отложили. Церемония была завершена тремя днями позже серым туманным утром. Это казалось уместным.

* * *
        Меральда видела, что во время празднования, куда было приглашено население всего Аукни, последовавшего за торжественной церемонией, ее муж ведет себя как-то неуверенно. Она попыталась выяснить, что его гложет, но Ферингал так и не признался. Меральда чувствовала, что он боится. А что могло его страшить? Что Яка погиб с обращенным к его невесте криком на устах.
        Однако вино лилось рекой, здравицы не умолкали, и лорд Ферингал старался улыбаться. А когда Меральда стала нашептывать ему, что не может дождаться ночи, когда они останутся одни и смогут, наконец, выразить друг другу свою любовь, он и вовсе растаял.
        Девушка и вправду была взволнованна и слегка тревожилась. Отсутствие крови в первую брачную ночь нетрудно было объяснить: у женщин, живших тяжелой трудовой жизнью и ездивших верхом на лошадях, это случалось не так уж редко. Она думала, не лучше ли сразу сказать ему о своем положении и выложить заготовленную для оправдания ложь.
        Но нет, решила Меральда, когда они с мужем шли по лестнице в свои покои. Он и так пережил достаточно за последние несколько дней. Пусть эта ночь будет ночью наслаждения, а не выяснения отношений;
        А уж она об этом позаботится.

* * *
        Неделя после свадьбы была прекрасной и полной любви. Все были счастливы, улыбались, а более всего радовали Меральду улыбки Биасты Гандерлей. Ее семья не переехала жить к ней в замок Аук, да Меральда и не осмелилась бы обратиться с подобной просьбой к Присцилле, по крайней мере, сейчас. Верховный смотритель Ристен неустанно трудился над исцелением ее матери и, наконец, объявил, что она совершенно здорова. Да любой и сам мог бы это понять, едва лишь взглянув в сияющее лицо Биасты.
        Меральда также видела, что Ферингал, хотя и потрясенный выходкой Яки на скале и его ужасной участью, все же начинал понемногу забывать об этом. Он любил свою жену и без конца обхаживал.
        Меральде также удалось разобраться со своими чувствами к Яке. Она сокрушалась, что все так вышло, но все же не считала себя виновной в его гибели. Яка сделал это не ради нее, а ради себя. Сейчас она ясно понимала, что Яка все в жизни делал исключительно ради себя. В ее сердце навсегда останется уголок, где сохранится память об этом юноше и сожаление о нем, но эта горечь с лихвой искупалась благополучием ее семьи, на которое раньше она не могла даже надеяться. В будущем она перевезет Биасту и Дони в замок или устроит их в отдельном доме, поможет Тори, когда подойдет срок, найти подходящего мужа, может быть какого-нибудь богатого торговца.
        Оставалось лишь одно затруднение. Меральда опасалась, что Присцилла начинает догадываться о ее положении, потому что, хоть женщина и держалась с ней очень мило, девушка не раз ловила на себе ее весьма красноречивый взгляд. В нем читалось подозрение, как и во взгляде управляющего Темигаста. Они скоро обо всем догадаются, если уже не догадались. В любом случае скоро все станет очевидно, и сознание этого было подобно темной туче на безоблачном небосклоне жизни Меральды.
        Девушка даже подумывала, не пойти ли к верховному смотрителю Ристену разузнать, нет ли такого волшебства, с помощью которого можно избавиться от ребенка. Однако она сразу отбросила эту мысль, и вовсе не из страха, что Ристен выдаст ее. Она не смогла бы решиться прервать жизнь, зародившуюся в ней, несмотря на все ее желание забыть о Яке Скули.
        К концу первой недели после свадьбы Меральда поняла, что перед ней открыта всего одна дорога, а к концу второй уже собралась с духом, чтобы приступить к осуществлению задуманного. Она попросила кухарку приготовить яйца на завтрак и утром сидела за столом и ждала вместе с Ферингалом, Присциллой и Темигастом. Лучше уж одним махом оповестить всех.
        Едва только внесли еду и Меральда почувствовала запах яичницы, ее снова замутило, она согнулась и схватилась за живот.
        - Меральда? - озабоченно обратился к ней Ферингал.
        - Что с тобой, дитя? - присоединился к нему Темигаст.
        Меральда взглянула на Присциллу и увидела, как подозрительно она смотрит на нее.
        Девушка всхлипнула и расплакалась. Слезы дались ей несложно.
        - Нет, со мной все хорошо! - воскликнула она.
        - Тогда что, милая? - стремительно встав и бросившись к ней, спросил Ферингал.
        - По дороге, - всхлипывая, пояснила Меральда, - к мадам Принкл…
        - Когда на вас напали? - решил помочь Темигаст.
        - Один из них, здоровый такой, - продолжала всхлипывать Меральда, - изнасиловал меня!
        Лорд Ферингал, пораженный, отшатнулся.
        - Почему же ты нам не сказала? - после недолгого всеобщего молчания спросил Темигаст.
        Кухарка выронила тарелку.
        - Я боялась, - всхлипнула девушка, глядя на мужа. - Боялась, что ты меня возненавидишь.
        - Да что ты! - с жаром воскликнул Ферингал, но к жене не прикоснулся - видно было, что он потрясен до глубины души.
        - А теперь ты сказала, потому что?.. - Тон Присциллы и горестное лицо Темигаста были красноречивее всяких слов.
        - Потому что, боюсь, у меня будет ребенок, - выпалила Меральда. Запах этих чертовых яиц наконец подействовал на нее. Она согнулась, и ее тут же вырвало. Ферингал горестно вскрикнул, и у Меральды сжалось сердце оттого, что пришлось причинить ему такую боль,
        Потом воцарилось молчание.
        Меральда, справившись с собой, боялась выпрямиться и взглянуть в глаза этим людям. Она совершенно не представляла, что ее ждет, хотя и слышала об одной женщине из простонародья, тоже забеременевшей после изнасилования, которую никто за это не осудил.
        Чья-то дружеская рука легла ей на плечо и помогла подняться. Это была Присцилла. Она прижала Меральду к себе и тихонько прошептала ей на ухо, что все будет хорошо.
        - Что же мне делать? - пробормотал Ферингал, едва выговаривая слова из-за сдавившего горло спазма. Меральда испугалась, что он прямо сейчас выгонит ее из замка, да и вообще из своей жизни.
        Управляющий Темигаст подошел к нему, чтобы успокоить.
        - Но это не единственный случай, мой господин, - промолвил старик. - Даже в ваших владениях. - Все уставились на старого управляющего
        - Она не повинна в предательстве, само собой, - продолжал Темигаст. - Если только не считать таковым то, что она сразу не призналась вам. За это, конечно, вы вправе наказать ее, как сочтете нужным, но я молю вас проявить великодушие к бедной девочке.
        Ферингал поглядел на Меральду тяжелым взглядом, но все же едва заметно кивнул.
        - Что же касается ребенка, то о нем надо объявить во всеуслышание, и как можно скорее. Тем самым будет сразу определено, что этот ребенок не имеет никакого права на наследование после вас.
        - Я убью этого младенца, как только он появится! - не сказал, а скорее прорычал лорд Ферингал.
        Меральда ахнула, и, к ее крайнему изумлению, ахнула и Присцилла.
        - Мой господин, - укоризненно произнес Темигаст.
        Ферингал сжал руками голову, словно стараясь удержать в ней рассудок. Меральда следила за ним во все глаза и поняла, что его слова об убийстве - просто порыв.
        Управляющий покачал головой и похлопал Ферингала по плечу.
        - Лучше отдать ребенка кому-нибудь на воспитание, - сказал он. - Удалить его от вас и больше о нем не думать.
        Ферингал вопросительно посмотрел на жену.
        - Я не хочу этого ребенка, - с чистым сердцем ответила Меральда. - Я даже думать не хочу о той ночи… то есть, том происшествии. - Она прикусила язык, надеясь, что ее обмолвку никто не заметил.
        К ее облегчению и большому изумлению, именно Присцилла была к ней наиболее участлива и проводила ее в комнату. И когда Ферингал и Темигаст уже не могли их видеть и слышать, поведение сестры лорда нисколько не изменилось.
        - Мне даже представить сложно, как тебе тяжело сейчас, - сказала Присцилла.
        - Простите, что я не рассказала обо всем раньше.
        Присцилла ласково погладила ее по щеке.
        - Наверное, тебе было слишком больно, - сказала она, - но ты ни в чем не виновата. Ведь мой брат стал твоим первым возлюбленным, единственным мужчиной, которому ты вручила себя по доброй воле, а разве может муж требовать большего?
        Меральда заглушила поднявшееся в ней чувство вины, оправдывая себя тем, что Ферингал и в самом деле был ее первой настоящей любовью, первым мужчиной, с которым она была близка и который был искренне привязан к ней.
        - Возможно, мы найдем какой-то выход, когда родится ребенок, - внезапно сказала Присцилла.
        Меральда вопросительно посмотрела на нее.
        - Я думаю, что, вероятно, мне будет лучше переехать, - пояснила Присцилла. - Я могла бы занять другое крыло дворца, например, и забрать его себе.
        Меральда уставилась на нее и внезапно все поняла, причем догадка ее так поразила, что к ней сразу даже вернулся ее простонародный говор.
        - Вы хотите взять дитятку себе? - воскликнула она.
        - Ну, если мы договоримся, - несмело вымолвила Присцилла.
        Меральда не знала, что и сказать, но подумала, что все станет ясно, когда родится ребенок. Под силу ли ей будет знать, что ребенок все время неподалеку? А вдруг она не сможет с ним расстаться, ведь он же, как-никак, и ее ребенок?
        Но она тут же решила, что этого не случится. Какие бы чувства она ни испытывала к этому младенцу, она просто не сможет оставить его себе.
        - Конечно, еще рано говорить об этом, - сказала Присцилла, словно прочитав мысли Меральды. - Сейчас нужно заботиться лишь о том, чтобы ты была здорова. Ты жена моего брата и должна будешь родить ему наследников Аукни. Так что мы обязаны заботиться о тебе.
        Меральда просто не верила своим ушам - такое искреннее участие было в словах Присциллы. Она даже представить не могла, что ее ложь так удачно сойдет ей с рук, и от этого чувствовала себя лишь еще более виноватой.
        Несколько дней все шло как по маслу, кроме разве что встреч в супружеской спальне, где она вынуждена была без конца уверять мужа, что близость с громадным варваром не доставила ей ни малейшего удовольствия. Она даже сочинила, что все время находилась в полубессознательном состоянии и не была вполне уверена, что это произошло, пока не осознала, что беременна.
        Но в один далеко не прекрасный день Меральда столкнулась с серьезным затруднением.
        - Грабители обычно не совершают далеких переходов, - услышала она, входя в комнату, где разговаривали лорд Ферингал и Темигаст.
        - Вне всякого сомнения, эти негодяи уже далеко от Аукни, - ответил управляющий.
        - Они должны быть неподалеку, - упорствовал Ферингал. - Торговец Галвей знает одного могущественного чародея, его можно было бы нанять.
        - Но даже чародею нужно точно знать, кого и где искать, - возразил старик.
        - Я не помню его лица, - поспешно заявила Меральда, подходя к ним.
        - Зато Лайам Вудгейт помнит, - ответил Ферингал с такой улыбкой, которая ясно говорила, что он твердо решил отомстить.
        Меральда изо всех сил постаралась не показать своей растерянности.
        Глава 21
        ПРОКЛЯТЬЕ ЛЮБОГО ГРАБИТЕЛЯ
        Маленькое существо мчалось по крутому склону, лихорадочно лавируя между камнями, словно бы сама смерть гналась за ним по пятам. А настигал его разъяренный, ревущий от боли во вновь открывшейся ране Вульфгар, и гоблину было бы легче, если бы на месте преследователя действительно была старуха с косой.
        Тропинка оборвалась на краю пятнадцатифутового обрыва, но гоблин прыгнул, не раздумывая. Он плюхнулся на землю, довольно неуклюже попытавшись завершить падение кувырком, вскочил и, уже истекая кровью, продолжил свой бег.
        Вульфгар не стал его преследовать: ему нельзя было уходить далеко от пещеры, возле которой все еще дрался Морик. Варвар резко остановился и огляделся вокруг в поисках подходящего камня. Он ухватил довольно увесистый валун, запустил им в гоблина, но промахнулся. Однако было ясно, что уродец больше не вернется, поэтому Вульфгар развернулся и припустил обратно к пещере.
        Он уже издали увидел, что бой окончен. Морик, пыхтя и отдуваясь, сидел на камне у подножия скалистой осыпи.
        - Быстро бегают эти крысята, - заметил Бродяга.
        Вульфгар кивнул и тоже грузно опустился на землю. Утром они отправились проверить, как дела на перевале. Возвратившись же обратно, обнаружили около дюжины гоблинов, решивших занять их пещеру. Несмотря на то, что их была дюжина против двух, у гоблинов не было никакой надежды.
        Погиб из них только один, тот, которого придушил Вульфгар. Остальные разбежались на все четыре стороны, и приятели были уверены, что трусливые твари не вернутся сюда еще очень долго.
        - Я хоть и не лишил его жизни, зато лишил кошелька, - промолвил Морик, показав небольшой кожаный мешочек. Он сплюнул через левое плечо на удачу и высыпал содержимое мешочка на ладонь. У Бродяги тут же вытянулось лицо, и Вульфгар нетерпеливо склонился к нему, чтобы разглядеть добычу. Перед ними лежали парочка серебряных монет, несколько медяков и три блестящих камешка - не драгоценных, а простых.
        - Как нам повезло, что на дороге нам не встретился зажиточный торговец, - ведь эта добыча куда богаче, - едко отметил Вульфгар.
        Морик швырнул «сокровища» на землю.
        - : У нас еще навалом золота после нападения на ту карету, - сказал он.
        - Как хорошо, что вы сами сознались в этом, - донесся голос откуда-то сверху. Приятели подняли глаза и увидели, что с гребня скалистой гряды на них смотрит человек в просторном голубом одеянии с длинным дубовым посохом в руке. - Мне бы не хотелось думать, что ценой многих усилий я обнаружил совсем не тех грабителей.
        - Чародей, - неприязненно процедил Морик, сразу подобравшись. - Ненавижу чародеев.
        Между тем незнакомец поднял посох и начал произносить заклинание. Вульфгар стремительно подхватил увесистый булыжник, выпрямился и швырнул в чародея. На этот раз он не промахнулся - камень угодил точно в грудь незнакомцу, но отскочил от него, не причинив вреда. Если тот и заметил удар, то виду не показал.
        - Ненавижу чародеев! - завопил Морик и бросился в сторону, Вульфгар тоже хотел убежать, но опоздал - удар, подобный удару молнии, вырвался из посоха и сбил его с ног.
        Вульфгар кувырнулся, сыпя проклятиями, и зажал в каждой руке по камню.
        - На сколько же ударов тебя хватит? - выкрикнул он и метнул камни. Первый пролетел мимо чародея. Второй угодил ему в руку и отскочил в сторону, как горох от стенки. Незнакомец явно забавлялся происходящим.
        - Что, теперь любой может нанять колдуна? - воскликнул Морик, пробираясь от валуна к валуну и пытаясь подняться по отрогу. Он не сомневался, что мог бы одолеть при помощи своей сообразительности или силы (особенно если Вульфгар был рядом) любого искателя приключений или воинственного господина. Однако чародеи - это совсем другая песня, в чем он имел возможность убедиться на собственном горьком опыте, в частности совсем недавно, в Лускане.
        - Сколько тебе еще потребуется? - снова выкрикнул Вульфгар и метнул новый камень, который также не попал в цель.
        - Один! - ответил чародей. - Только один!
        - Давай же, врежь ему! - заорал Морик варвару. Он неправильно понял слова чародея. Тот говорил не о надежности своей «каменной кожи», а о том, сколько пленников он возьмет. Слова едва успели слететь с губ Морика, как маг простер свободную руку в сторону Вульфгара и из пальцев метнулось черное щупальце, с чудовищной скоростью приблизилось к варвару, обвило его и потащило к колдуну.
        - Второго я тоже так просто не отпущу! - крикнул чародей кому-то у себя за спиной. Он сжал кулак и с силой ударил посохом по камню. Последовала ослепительная вспышка света, заклубился дым, и маг исчез. Вместе с ним исчез и Вульфгар.
        - Чародеи, - презрительно сплюнул Морик, перебравшись через гребень отрога за миг до того, как он обрушился.

* * *
        Он очутился в обширной приемной замка. Черное щупальце туго сжимало его тело, обвившись несколько раз вокруг туловища, и пыталось сковать его могучие руки. Вульфгар отбивался, но оно было таким упругим, что просто пружинило под его кулаками. Он схватил его, попытался скрутить или же разорвать, но пока он неистовствовал, щупальце оторвалось от руки чародея и свободным концом хлестнуло его по ногам. Вульфгар рухнул на каменный пол. Он вертелся, рвался, извивался, но все было тщетно. Он в ловушке.
        Варвар пытался защищать горло, но скоро уверился, что черная змея не собирается его душить. Тогда он занялся изучением места, где оказался. Чародей стоял перед двумя людьми, сидевшими в креслах: мужчиной лет двадцати пяти и необычайно красивой женщиной, которую Вульфгар узнал с первого же взгляда.
        Рядом с ними стоял старик, а в кресле чуть в стороне сидела полноватая женщина средних лет. Вульфгар также заметил в зале несколько хорошо вооруженных солдат с суровыми лицами.
        - Как я и обещал, - промолвил чародей, поклонившись молодому мужчине в кресле. - Теперь, с вашего позволения, осталась самая малость - мое вознаграждение.
        - Золото ты найдешь в отведенных для тебя апартаментах, - ответил мужчина. - Я никогда в тебе не сомневался. Торговец Галвей весьма высоко отзывался о твоем мастерстве.
        Чародей вновь поклонился.
        - Вам еще потребуются мои услуги? - спросил он.
        - Сколько это будет продолжаться? - спросил молодой человек, указывая на щупальце.
        - Долго, - заверил маг. - Достаточно для того, чтобы вы успели допросить и приговорить его, а затем заключить в темницу или убить на месте.
        - Тогда ты свободен. Поужинаешь с нами сегодня вечером?
        - Сожалею, но у меня неотложное дело в Гостевой башне, - ответил маг. - Приятно было познакомиться, лорд Ферингал. - Он снова отвесил поклон и направился к выходу, усмехнувшись, когда проходил мимо лежащего варвара.
        И тут Вульфгар всех удивил: он схватил свои черные путы обеими руками и рванул изо всех сил. Изумленные и испуганные крики заполнили зал. К пленнику бросились солдаты, размахивая закованными в латные рукавицы кулаками и тяжелыми булавами. Вульфгар отвесил затрещину одному из нападавших, а затем схватил другого за шею и швырнул его лицом вниз. Но продержался варвар недолго. Чародей уничтожил остатки щупальца и крепко сковал руки варвара за спиной толстой магической цепью.
        - Если бы мы остались один на один, колдун, смог бы ты меня остановить? - прорычал упрямый варвар.
        - Да я бы мог убить тебя еще в горах, - осадил его маг, уязвленный той легкостью, с которой великан совладал с его чарами.
        Вульфгар плюнул ему в лицо.
        - Сколько ты выдержишь? - спросил он.
        Разъяренный маг начал делать пассы, но Вульфгар вырвался из рук стражников и ринулся к чародею. Он врезался в него плечом, свалив на пол. Варвара вновь скрутили, однако испуганный чародей вскочил и поспешил вон из зала.
        - Что ж, представление впечатляет, - язвительно заметил лорд Ферингал. - Можно даже поаплодировать тебе перед тем, как кастрировать.
        Вульфгар взглянул на молодого господина. Он хотел сказать ему пару теплых слов, но стражник ударил его наотмашь по лицу.
        Лорд Ферингал обратился к сидевшей рядом с ним Меральде.
        - Это тот самый человек? - спросил он желчно.
        Вульфгар пристально глядел на молодую женщину, ту самую, которую он защитил от посягательств Морика, которую отпустил, не причинив никакого вреда. В ее глубоких зеленых глазах застыло странное выражение. Может, печаль? Но не гнев, это точно.
        - Я… кажется, нет, - проговорила девушка и отвела взгляд.
        Лорд Ферингал изумленно посмотрел на нее. И старик, и та, другая женщина, похоже, тоже растерялись.
        - Посмотри повнимательнее, Меральда, - повелительно сказал Ферингал. - Это он?
        Она молчала, а Вульфгар ясно видел смятение в ее глазах.
        - Отвечай мне! - потребовал хозяин Аукни.
        - Нет! - выкрикнула девушка, избегая его взгляда.
        - Приведите Лайама! - рявкнул лорд Ферингал. Один из солдат выбежал из зала и чуть погодя вернулся со старичком гномом.
        - О, конечно, это он, - сказал гном, обойдя Вульфгара кругом и заглянув ему в лицо. - Думал, я не узнаю тебя? Здорово же вы меня подловили: пока этот твой паршивый дружок мне зубы заговаривал, ты сверху подкрался. Я узнал тебя, собака, потому что заметил прежде, чем ты напал на нас! - Он повернулся к лорду Ферингалу. - Точно, это он.
        Ферингал долго смотрел на женщину рядом с ним.
        - Ты уверен? - обратился он к Лайаму, не сводя глаз с Меральды.
        - Разве на вас часто покушались, мой господин? - ответил Лайам. - Вы называли меня лучшим бойцом в Аукни, поэтому и доверили мне госпожу. Я не оправдал вашего доверия и очень сожалею об этом. Это он, говорю вам, и я бы дорого дал, если бы вы позволили мне сразиться с ним в честном поединке.
        Он обернулся и гневно уставился в глаза Вульфгару. Варвар выдержал его взгляд и, хотя не сомневался, что легко переломил бы гнома пополам одной левой, все же ничего не ответил. Он сам сознавал, что поступил с этим маленьким человечком подло.
        - Можешь сказать что-нибудь в свою защиту? - обратился лорд Ферингал к Вульфгару. Однако ответа дожидаться не стал. Молодой лорд бросился вперед, отстранил Лайама и подошел вплотную к варвару. - У меня для тебя приготовлена темница, - прошипел он. - Там стоит непроглядный мрак и кишат крысы и ядовитые пауки. Слышишь, мерзавец, мне есть где гноить тебя, пока я не придумаю для тебя казнь помучительнее.
        Все это Вульфгару было уже хорошо знакомо, поэтому он только тяжко вздохнул. И его сразу же увели.

* * *
        Из отдаленного угла зала за всем происходящим внимательно наблюдал управляющий Темигаст, переводя взор с Вульфгара на Меральду и обратно. Он заметил, что и Присцилла сидит очень тихо и, несомненно, тоже все подмечает.
        От него не ускользнуло, как недобро Присцилла смотрит на Меральду. Похоже, она думала, что девушке понравилось пребывание в объятиях варвара и, возможно, это не было изнасилованием.
        Однако разбойник был таким великаном… Темигаст с трудом допускал, что это могло случиться по доброй воле.

* * *
        Камера была именно такой, какую и обещал лорд Ферингал, - темной, сырой, наполненной запахом тлена. Вульфгар вообще ничего не видел, даже собственной руки у самого носа. Он пошарил вокруг, по сырой земле, натыкаясь на острые осколки костей, пытаясь найти хоть клочок сухого пола, где можно было бы сесть. При этом он все время смахивал с себя пауков и еще каких-то ползучих гадов, учуявших живое тепло.
        Большинству эта темница в замке показалась бы хуже, чем тюремные пещеры Лускана. Очутившись здесь, человек оказывался в полном одиночестве и темноте. Но Вульфгара не пугали ни крысы, ни пауки. Его страх таился глубже. Однако здесь, в полнейшей тьме, он вдруг обнаружил, что пока может бороться с ним.
        Так прошел день. Где-то в середине следующего варвара разбудил свет факелов и звяканье миски с какой-то тухлятиной, сунутой в щель под дверью. Вульфгар попробовал есть, но тут же выплюнул, подумав, что уж лучше было бы изловить и освежевать крысу.
        Ближе к вечеру этого дня тьма его камеры слилась с тьмой в его душе. Он был зол на весь мир. Может, он и заслуживал наказания за свой разбойный промысел - он готов был нести за это ответ, - но столь суровое наказание за нападение на карету лорда Ферингала было несправедливым.
        А еще Вульфгар злился на самого себя. Может, Морик с самого начала был прав. Может, у него не хватает пороху для такой жизни. Настоящий разбойник оставил бы гнома умирать на дороге или, по крайней мере, быстро прикончил бы его. Настоящий разбойник вкусил бы все удовольствия с этой женщиной, а после забрал бы с собой, чтобы продать кому-нибудь или сделать своей рабыней.
        Вульфгар громко рассмеялся. Да, Морик прав - он слабоват для разбоя. Поэтому он здесь, последний дурак, неудачник, не способный стать даже приличным разбойником.
        Вульфгар мысленно перенесся в скалы Хребта Мира, этой гигантской горной гряды, навсегда поделившей его жизнь. Эта природная преграда казалась ему олицетворением той стены, которую Вульфгар воздвиг в своей душе, чтобы удерживать за ней страшные воспоминания об Эррту.
        Он представлял себя на утесе, откуда открывался вид на Долину Ледяного Ветра, где прошла его прежняя жизнь, а потом повернулся лицом к югу и своему нынешнему презренному существованию. Вульфгар закрыл глаза - все равно он ничего не смог бы разглядеть в окружавшем его мраке - и не обращал внимания на тварей, ползавших по нему.
        Так он и сидел, пока какой-то шум не вырвал его из транса. Вульфгар приоткрыл глаза и снова увидел мерцание факела в коридоре, за зарешеченным окошком в двери камеры.
        - Жив еще? - окликнул его стариковский голос.
        Вульфгар, щурясь, подошел к двери. Глаза, наконец, привыкли к свету, и он узнал в человеке с факелов того старика, что стоял неподалеку от господина в приемной замка. Внешне он чем-то напоминал судью Яркхельда из Лускана.
        Вульфгар фыркнул и просунул одну руку через прутья решетки.
        - Жги, если хочешь, - предложил он. - Потешь свою гнусную душонку.
        - Полагаю, ты вне себя из-за того, что тебя схватили, - сказал Темигаст.
        - Меня второй раз посадили ни за что, - ответил Вульфгар.
        - Разве не все заключенные считают, что их посадили несправедливо? - спросил управляющий.
        - Женщина меня не признала.
        - Женщина пережила большое потрясение, - возразил Темигаст. - Может, она просто боится вспомнить.
        - А может, она говорит правду.
        - Нет, - не задумываясь, сказал Темигаст, качая головой. - Лайам хорошо запомнил тебя и ошибиться не мог. - Вульфгар снова фыркнул. - Ты отрицаешь, что был тем самым разбойником, что перевернул карету? - прямо спросил Темигаст.
        Вульфгар смотрел на него, не отрываясь, но по выражению его лица было видно, что отпираться он не станет.
        - За одно это ты можешь поплатиться обеими руками и попасть в тюрьму на срок, который лорд Ферингал сочтет справедливым, - заявил Темигаст. - А может, поплатишься и жизнью.
        - Ваш кучер, Лайам, был ранен, - прохрипел Вульфгар, - но это вышло случайно. Я мог бы оставить его умирать на дороге. Но девушке я не причинил никакого вреда.
        - Почему же она утверждает иное? - спокойно поинтересовался Темигаст.
        - Разве? - удивился Вульфгар.
        Только сейчас до него дошло, почему молодой господин так кипел от ярости. Сначала варвар подумал, что в нем говорит уязвленная гордость мужа, который не смог уберечь свою жену, но теперь, припоминая, как все было, Вульфгар начал соображать, что тут куда более запутанный клубок. Ведь не зря первыми обращенными к нему словами лорда Ферингала была угроза кастрации.
        - Я уповаю на то, что лорд Ферингал приготовит тебе самую мучительную смерть, варвар, - бросил Темигаст. - Ты даже представить себе не можешь глубину горя, что ты причинил ему. леди Меральде и жителям Аукни. Ты пес, подлец, и когда тебя казнят - публично или же здесь, среди мрака и вони, - то лишь восстановят справедливость.
        - Ты спустился сюда лишь для того, чтобы сообщить мне это? - саркастически осведомился Вульфгар.
        Темигаст ткнул горящим факелом варвару в руку, и тот немедленно ее отдернул. А старик повернулся и быстро пошел прочь, оставив Вульфгара во тьме наедине с его мыслями.

* * *
        Несмотря на то, что Темигаст всерьез разозлился, ушел он от варвара, полный вопросов. Отношение Меральды к варвару показалось ему странным, и ему захотелось выяснить правду. Однако теперь все казалось еще более подозрительным. Почему Меральда не обвинила варвара в изнасиловании, хотя, без сомнения, узнала этого человека? Да и нельзя было его не узнать. Очень уж у него запоминающаяся внешность - рост почти семь футов, а плечи почти такие, как у молодого горного великана.
        Присцилла считала, будто Меральде понравились объятия варвара. «Какая нелепость, - подумал управляющий. - Совершенная, полнейшая чушь. Но зачем тогда Меральде покрывать того, кто надругался над ней?»
        Ответ пришел вместе с образом безумного юноши, сорвавшегося со скалы в пропасть.
        Глава 22
        ДОБРЫЙ ГОСПОДИН БРАНДЕБУРГ
        - Ненавижу чародеев, - бормотал покрытый бессчетными ссадинами и синяками Морик, выбираясь из-под каменной осыпи. - Вот что называется неравная схватка. Надо бы самому освоить ремесло выкрикивать заклинания!
        Он довольно долго осматривал окрестности, но Вульфгара, само собой, обнаружить так и не смог. Морику было не совсем понятно, почему чародей выбрал именно варвара. Наверное, он решил, что из них двоих Вульфгар наиболее опасен, и посчитал его главарем.
        Но ведь именно Морик, а не Вульфгар попробовал покуситься на ту даму в карете, когда варвар, наоборот, настаивал на том, чтобы отпустить ее, и немедля, торопясь спасти раненого возницу. Похоже, у чародея о них сложилось превратное представление.
        И куда теперь Морику податься? Он отправился в пещеру, обработал ссадины и собрал все необходимое в дорогу. Ему не хотелось оставаться здесь без варвара, когда поблизости бродит шайка разозленных гоблинов. Но куда идти?
        После недолгих сосредоточенных раздумий ему представилось единственно верное решение - в Лускан. Морик с самого начала знал, что когда-нибудь он вернется на хорошо знакомые ему улицы. Конечно, он вернется туда под чужим именем и в другом обличье, но быстро восстановит старые связи. До сих пор только Вульфгар не вписывался в его планы. Он не мог вернуться в Лускан вместе с громадным варваром и при этом надеяться, что его не раскроют.
        Ну и конечно, имелось еще одно серьезное препятствие - темные эльфы.
        Даже это теперь не удерживало его, поскольку Морик сделал все, что мог, чтобы не спускать глаз с Вульфгара, как ему было приказано. Но вот Вульфгар исчез, и его больше ничто не держит. Морик двинулся прочь от Хребта Мира, направляясь к городу, который он знал, как свои пять пальцев.
        Но тут с ним случилось нечто странное. После каждого шага на юг он делал два на запад. И дело было не в хитроумном заклятий - его собственная совесть сыграла с ним такую шутку. Внутренний голос тихонько шептал ему, что ведь Вульфгар потребовал у капитана Дюдермонта на Карнавале Воров освободить и Морика. Впервые за свою ничтожную жизнь Морик Бродяга оказался привязан к кому-то узами дружбы. В конце концов он двинулся по тропе на запад, раздумывая, что делать.
        Этой ночью он расположился на склоне горы и заметил свет костра, окруженного повозками. Караван остановился неподалеку от главного северного перевала. Он, несомненно, пришел из Десяти Городов и направлялся на юг, а Значит, его путь не проляжет рядом с тем небольшие владением на западе. Весьма вероятно, что эти купцы никогда даже не слыхали названия небольшой деревеньки.
        - Приветствую вас! - воскликнул Морик, подойдя к одинокому часовому.
        - Не подходи! - крикнул тот в ответ; позади него повскакали остальные.
        - Я не враг, - сказал Морик. - Я отбился от своих, немного ранен, но больше зол.
        После короткого совещания, которого Морик не слышал, другой голос возвестил, что он может подойти, но при этом предупредил, что десяток лучников держат его на прицеле, поэтому лучше приближаться с поднятыми руками.
        Столкновение не входило в намерения Бродяги, поэтому он сделал, как ему было ведено, прошел через двойную шеренгу вооруженных людей к костру и остановился перед двумя купцами, один из которых был здоровый, как медведь, а другой более сухопарый, но тоже довольно крепкий.
        - Я лорд Брандебург из Глубоководья, - объявил Морик, - иду в Десять Городов, к Мер Дуалдон, где надеюсь найти свободное место для ловли костистой форели. Прекрасное занятие!
        - Но отсюда далеко до любого из этих мест, лорд Брандебург, - ответствовал тот, что покрупнее.
        А второй с подозрением добавил:
        - Что-то поздновато идете к Мер Дуалдон.
        - Но все же я направляюсь именно туда, если, конечно, найду своих растерявшихся друзей, - со смехом ответил Морик. - Вы, случайно, их не встречали? Один из них дворф по имени Бренор Боевой Топор, его приемная дочь Кэтти-бри - само солнце померкло бы перед ее красотой! Еще довольно толстый хафлинг и… - Он помедлил, как будто волнуясь, хотя улыбки на лицах торговцев свидетельствовали о том, что они знали тех, о ком он говорит, на что Морик и надеялся.
        - А еще темный эльф, - договорил за него здоровяк. - Не робейте, лорд Брандебург, вы можете открыто произносить имя Дзирта До'Урдена. Его все знают, он не враг торговцам, идущим в Долину.
        Морик вздохнул с притворным облегчением, мысленно поблагодарив Вульфгара за то, что тот в промежутках между возлияниями поведал ему о своих прежних друзьях.
        - Что ж, приятная встреча, - продолжал здоровяк. - Я - Петтерс, а это мой товарищ Гудман Довинкл. - По его знаку охранники за спиной Морика опустили оружие. Его пригласили к костру и предложили тарелку жаркого.
        - Говорите, возвращаетесь в Долину Ледяного Ветра? - спросил Довинкл. - Как вы потеряли остальных? Неужели случилось что-то плохое?
        - Да нет, это скорее забава, - ответил Морик. - Мы повстречались много южнее, и я, возможно, позволил себе лишнее с Кэтти-бри, из-за моего незнания.
        Оба торговца смерили его тяжелым взглядом.
        - Нет-нет, ничего такого, поверьте, - поспешно добавил Морик. - Я не знал, что ее сердце принадлежит другому, какому-то отсутствующему другу. К тому же я не понял, что этот ворчливый Бренор - ее отец. Я честно заявил о своих симпатиях, но этого, похоже, было достаточно, чтобы дворф задумал отплатить мне.
        Теперь купцы и стражники рассмеялись. Они, как, собственно, и все, кто бывал в Долине Ледяного Ветра, были наслышаны о суровом Бреноре Боевом Топоре, чересчур уж пекшемся о своей доченьке.
        - Боюсь, что я несколько преувеличил, как хорошо я могу ориентироваться в горах и в лесу, - продолжал Морик, - и Бренор решил испытать меня. Они забрали у меня лошадь, хорошую одежду, а сами скрылись - Дзирт их так ловко увел, что любой, не знакомый с мастерством темного эльфа, решил бы, что они исчезли каким-то волшебным образом, не иначе. - Торговцы согласно закивали и снова засмеялись.
        - Поэтому я должен их найти, хотя и понимаю, что сейчас они уже на подходе к Долине Ледяного Ветра. - И он тоже усмехнулся. - Вот уж они повеселятся, когда я появлюсь перед ними, пеший, в изорванной и грязной одежде.
        - Вы выглядите так, словно с кем-то подрались, - заметил Довинкл, кивая на ссадины, оставшиеся после камнепада и схватки с гоблинами.
        - Да так, потасовки с гоблинами да огром, ничего серьезного, - отмахнулся Бродяга. Оба торговца подняли брови, но не посмели усомниться в его словах - тот, у кого были такие товарищи, не стал бы привирать. А Морик умел так убедительно рассказывать байки, что собеседник быстро поддавался его обаянию и начинал свято верить в любую ложь.
        - Мы приглашаем вас переночевать сегодня с нами, сударь, - предложил Петтерс, - или остаться с нами столько, сколько пожелаете. Правда, мы возвращаемся в Лускан, то есть совсем не в ту сторону, куда вам нужно.
        - Я принимаю приглашение на сегодня, - ответил Морик, - и, возможно… - Он задумчиво замолчал, потирая переносицу.
        Петтерс и Довинкл выжидающе подались к нему.
        - Не подскажете ли, где бы я мог купить хорошую верховую лошадь? - спросил Морик. - И еще, возможно, добротный костюм. Мои друзья сошли с торной дороги, так что у меня еще есть надежда обогнать их. Представляю себе, как вытянутся их лица, когда они вступят в Одинокий Лес, а я их там жду да еще выгляжу таким молодцом.
        Все мужчины одобрительно заулюлюкали.
        - Так ведь у нас есть и то и другое, - взревел Петтерс и, передвинувшись к Морику, хлопнул его по плечу, и тот сморщился, поскольку как раз там у него был большой синяк. - И мы можем уступить это лорду Брандебургу по сходной цене!
        Они поели, поболтали, посмеялись. В конце концов, Морик выторговал у них самую сильную верховую лошадь и отличный костюм из прекрасной материи, двух оттенков зеленого, с золотым шитьем, всего за небольшую часть того, что это стоило бы в Лускане.
        Морик остался в их лагере на ночь, но с первыми лучами солнца ускакал, направляясь к северу и распевая веселую песню. Когда караван скрылся из виду он свернул на запад и пришпорил лошадь, прикидывая, как бы еще больше изменить внешность, прежде чем он доберется до маленького владения.
        Он надеялся, что чародея там уже не будет. Чародеев Морик ненавидел.

* * *
        Эррту все же нашел его. Вульфгар сидел во мраке своей подвальной темницы, и ему некуда было деться от жгучих воспоминаний, душевной муки, ставшей его второй натурой за годы страданий в лапах Эррту и его дьявольских приспешников.
        Демон вновь издевался над ним, подсылая чарующих любовниц, а потом уничтожая плоды его семени.
        Он вновь явственно видел стоящего перед ним демона с ребенком - его, Вульфгара, ребенком - в могучих руках. Варвару была омерзительна сама мысль, что он зачал полудемона, но при этом он помнил, что это дитя - невинное - было плоть от плоти его.
        Эррту распахнул мерзкую слюнявую пасть, обнажая страшные собачьи клыки. Головка ребенка целиком поместилась между челюстями. Эррту сомкнул клыки…
        Вульфгар ощутил, как легкие пальцы суккуб пробегают по его телу, и от страха проснулся. Он закричал и завертелся, сбивая с себя ядовитых пауков. Варвар вскочил на ноги, бросился бежать во тьме и чуть не расшибся о дверь.
        Всхлипывая, он спрятал лицо в ладони и упал на грязный пол, вне себя от гнева и горя. Потом он услышал шаги в коридоре и понял, что именно вырвало его из кошмара. Подняв глаза, он увидел неяркое мерцание факела в зарешеченном оконце двери.
        Вульфгар отодвинулся и сел прямо, стараясь держаться с достоинством. Он вспомнил, что приговоренным часто дается возможность на исполнение последнего желания. Он бы попросил бутылку виски покрепче, чтобы в последний раз вытравить жуткие образы из памяти.
        Теперь огонь горел прямо за дверью его камеры, через решетку на варвара смотрел лорд Ферингал.
        - Ну что, ты готов сознаться в своем преступлении, собака? - спросил он.
        Вульфгар посмотрел на него долгим пристальным взглядом.
        - Ну что ж, ладно, - продолжал молодой человек. - Мой верный кучер узнал тебя, так что по закону я лишь обязан объявить, в каком преступлении ты обвиняешься и каково будет наказание.
        Вульфгар молчал.
        - За грабеж на дороге тебе отрубят руки, - будничным тоном возвестил лорд Аук. - Но за самое тяжкое преступление… - Его голос вдруг сорвался, и при слабом отблеске факела Вульфгар увидел, что его лицо исказилось, как от боли.
        - Мой господин, - поторопил его Темигаст, стоящий за спиной молодого лорда.
        - За самое тяжкое преступление, - снова начал лорд Ферингал более твердым голосом, - за надругательство над леди Меральдой ты будешь публично кастрирован, затем закован в цепи и оставлен па всеобщее обозрение на один день. После чего, негодяй, тебя сожгут, привязав к столбу.
        Когда прозвучало второе обвинение, варвар открыл рот от изумления. Ведь он же как раз спас женщину от такой участи! Ему хотелось сорвать дверь с петель и выкрикнуть это во весь голос прямо в лицо лорду Ферингалу. Но он остался неподвижно сидеть, не возражая против несправедливого приговора.
        А может быть, справедливого? Разве он не заслужил такой расплаты? Да и какое это имеет значение?
        В этом все и дело, решил он. Ему было все равно. Смерть принесет ему освобождение. Пусть лорд Ферингал убьет его, и дело с концом, им обоим так будет лучше. Женщина ложно обвинила его, ну и ладно, хотя он и не понимал, зачем она это сделала.
        - Тебе нечего сказать? - властно спросил лорд Ферингал.
        - Ты исполнишь мое последнее желание?
        Молодого человека заметно передернуло.
        - Ничего ты не получишь! - вскрикнул он. - У тебя будет одна ночь. И ты будешь сидеть, голодный и жалкий, и думать о своей страшной участи! - Он бросил на Вульфгара последний уничтожающий взгляд, после чего удалился в сопровождении слуг. Но Темигаст, оставив себе один факел и сделав стражникам знак идти, остался. Он долго стоял у двери в темницу, глядя на Вульфгара.
        - Уходи, старик, - проворчал великан.
        - Ты не стал отрицать второе обвинение, - заметил Темигаст, - хотя и заявлял мне, что невиновен.
        Варвар пожал плечами и отвел глаза.
        - А к чему повторяться? Вы же уже приговорили меня.
        - Ты не стал отрицать изнасилование, - не отступал управляющий.
        Вульфгар вновь посмотрел в глаза старику.
        - Как и ты не вступился за меня, - сказал он.
        Темигаст бросил на него яростный взгляд:
        - И не стану.
        - Значит, дашь умереть невиновному.
        Темигаст презрительно фыркнул.
        - Невиновному? - переспросил он. - Ты вор и разбойник, и ради твоей презренной жизни я не собираюсь идти против леди Меральды и лорда Ферингала.
        Вульфгар рассмеялся - все это казалось ему таким нелепым.
        - Но я предлагаю тебе вот что, - продолжал Темигаст. - Не говори ничего против леди Меральды, и я позабочусь, чтобы твоя смерть была быстрой. Это самое большее, что я могу предложить.
        Вульфгар пристально поглядел на странного управляющего.
        - В противном случае, - пригрозил старик, - я обещаю, что тебя будут истязать целый день, а то и больше, и ты призовешь смерть тысячу раз, прежде чем прекратится твоя боль.
        - Боль? - безучастно спросил Вульфгар. - Да что ты можешь знать о боли, старик?
        - Увидим, - огрызнулся Темигаст, развернулся и ушел, а варвар остался один в своей темнице… пока Эррту не вернулся к нему, как всегда.

* * *
        Морик галопом гнал лошадь всю дорогу, не щадя бедное животное. Он въехал на тропу, где они с Вульфгаром встретили карету, проехал то самое место, где варвар ее опрокинул.
        После полудня, провожаемый любопытными взглядами жителей, он въехал в Аукни.
        - Прошу тебя, добрый человек, скажи мне имя твоего господина, - обратился он к одному из селян, подкрепляя просьбу монетой.
        - Лорд Ферингал Аук. - Крестьянин не заставил спрашивать дважды. - Он живет с молодой женой в замке Аук, вон там, - и ткнул корявым пальцем в сторону побережья.
        - Благодарю тебя! - выкрикнул Морик, бросил еще пару серебряных монет, пришпорил лошадь и резво проскакал последний участок дороги до небольшого мостика, ведущего к замку. Ворота были открыты, а по обе стороны от них томилась пара скучающих привратников.
        - Я лорд Брандебург из Глубоководья, - объявил он, останавливая лошадь. - Прошу вас доложить обо мне вашему господину, ибо я проделал долгий путь, а мне предстоит еще более долгий.
        С этими словами он спрыгнул с лошади, стряхнул пыль с превосходных панталон, снял с перевязи меч, вынул его из ножен. Провел ладонью по блестящему лезвию и продемонстрировал серию молниеносных финтов, прежде чем снова вложить клинок в ножны. Ему удалось произвести впечатление на солдат: один из них опрометью бросился к замку, а другой подошел, чтобы принять лошадь.
        Всего через несколько минут лорд Брандебург стоял перед лордом Ферингалом в приемном зале замка Аук. Он отвесил глубокий поклон и представился путешественником, потерявшим своих спутников в столкновении с бандой великанов в горах Хребта Мира. По глазам Ферингала он понял, что этот мелкий аристократ зачарован его рассказом и горд, что такой видный господин из самого Глубоководья посетил его жилище, и уже готов услужить ему чем только возможно.
        - Я полагаю, что один-два моих товарища все же уцелели, - закончил свой рассказ Морик, - хотя ни один великан и не может похвастаться тем же, верьте моему слову.
        - Далеко ли это случилось? - спросил лорд Ферингал. Похоже, эта история несколько встревожила его.
        - О, много миль отсюда, сударь, - успокоил его Морик, - и это ничем не грозит вашим тихим землям. Как я и сказал, все великаны мертвы. - Он огляделся и улыбнулся. - Было бы непоправимым несчастьем, если бы эти чудовища напали на столь мирную и покойную обитель.
        Лорд Ферингал сразу клюнул.
        - Не такая уж она мирная и покойная, - проворчал он.
        - Какая же здесь может быть опасность? - недоуменно спросил Морик. - Неужели грабители? - И он вопросительно воззрился на старого управляющего, стоявшего у кресла господина. Тот едва заметно качнул головой, делая знак не вдаваться в расспросы, но Морика именно это и интересовало.
        - Разбойники, - зло выпалил лорд Ферингал. Морик только собрался открыть рот, дабы повести разговор в нужном русле, но ничего не произнес и затаил дыхание, потому что как раз в тот миг в зал вошла женщина, которую он не мог не узнать.
        - Моя жена, - представил ее лорд Ферингал. - Леди Меральда Аук.
        Морик низко склонился перед дамой, взял ее руку и поднес к губам, при этом намеренно глядя ей прямо в глаза. Однако, к его огромному облегчению, девушка ничем не показала, что его лицо ей знакомо.
        - Прекраснейшая из жен, - заявил Морик. - Вы нашли завистника в моем лице, лорд Ферингал.
        Улыбка осветила лицо молодого человека, но быстро погасла.
        - На мою жену напали разбойники, когда она ехала в карете.
        Морик охнул от ужаса.
        - Я бы их разыскал, лорд Ферингал, - сказал он. - Разыскал бы и прикончил прямо на дороге. Или привел бы к вам, если бы вы пожелали.
        Лорд Ферингал замахал руками:
        - Тот, кто мне нужен, уже здесь. Второй погребен под осыпью в горах.
        Морик поджал губы, вспомнив это болезненное приключение.
        - Что ж, подобающая участь, - произнес он. - Но гораздо более подобающая судьба уготована схваченному мной варвару, - мрачно продолжил лорд Ферингал. - Поверьте, смерть его будет ужасна. Но вы сами это увидите, если согласитесь задержаться в Аукни на ночь.
        - Конечно задержусь, - отозвался Морик. - А что вы придумали для этого негодяя?
        - Сперва его кастрируют, - ответил лорд Ферингал. - А казнят только на следующее утро.
        Морик сделал вид, что о чем-то раздумывает.
        - Вы говорите, это варвар?
        - Да, великан-северянин, - подтвердил Ферингал.
        - И сильный, наверное?
        - Никого сильнее в жизни не видал, - ответил хозяин Аукни. - Чтобы предать его правосудию, пришлось прибегнуть к помощи могущественного чародея, но даже он не справился бы с ним, не подоспей вовремя моя стража.
        Морик невольно вздрогнул при упоминании о чародее, но сразу взял себя в руки.
        - Смертная казнь была бы для разбойника вполне заслуженным наказанием, - сказал Морик, - но, возможно, было бы лучше распорядиться им иначе. - Он помедлил, внимательно следя, как отнесется к его словам лорд Ферингал.
        - Я мог бы купить его, - пояснил Морик. - Поверьте, я располагаю большими средствами, и сильный раб мне бы очень пригодился в поисках моих пропавших спутников.
        - Ни в коем случае, - довольно резко ответил лорд Ферингал.
        - Но если он знаком с теми местами… - начал рассуждать Морик.
        - Он умрет страшной смертью за боль, причиненную моей жене, - запальчиво выкрикнул Ферингал.
        - Да, конечно, сударь, происшествие с каретой, вероятно, подействовало на нее угнетающе, - подхватил Морик.
        - После этого происшествия у нее будет ребенок! - выкрикнул лорд Ферингал, с такой силой вцепившись в подлокотники, что побелели костяшки пальцев.
        - Мой господин! - вскричал Темигаст, пораженный столь неуместным признанием. У Меральды перехватило дыхание. Морик был весьма доволен их замешательством, поскольку из-за него они не заметили его собственного.
        Лорд Ферингал взял себя в руки, снова откинулся в кресле и что-то пробубнил Меральде, вероятно, извинился.
        - Лорд Брандебург, умоляю простить меня, - сказал он. - Вам должно быть понятно, что я вне себя.
        - Я сам оскоплю эту тварь, - заявил Морик, извлекая меч из ножен. - Можете поверить, в таких делах я мастер.
        Его слова несколько разрядили напряжение. Ферингал даже улыбнулся.
        - Мы сами позаботимся об этом, - сказал он, - но я был бы польщен, если бы вы присутствовали при его казни. Согласитесь ли вы погостить у нас два дня?
        Морик низко поклонился:
        - Я к вашим услугам, сударь.
        Затем Морика проводили в гостиницу у самого въезда на мост. Он с неудовольствием отметил, что лорд Ферингал имеет обыкновение размещать гостей за пределами замковых стен, значит, подобраться к Вульфгару будет еще сложнее. Зато ему удалось узнать у провожатых, что варвара держат в подвале замка.
        Морику нужно было как-то проникнуть к другу, причем как можно скорее, потому что лорд Ферингал, вне всякого сомнения, не мешкая приведет в исполнение страшный приговор.
        Вульфгара ложно обвинили в очень тяжком преступлении. Отчаянные меры изначально не входили в намерения Моряка. Многих грабителей продавали проезжавшим господам, поэтому он надеялся, что лорд Ферингал тоже будет не прочь расстаться с варваром за кругленькую сумму, - не зная, что это его собственное золото, - но насильников, особенно тех, кто покушался на знать, ждала страшная участь.
        Из окошка маленькой комнаты Морик глядел на замок Аук и темное море за ним. Он. конечно, постарается найти способ выручить Вульфгара, но все же вор опасался, что в Лускан ему придется возвращаться одному.
        Глава 23
        ВТОРАЯ НЕУДАЧА ПРАВОСУДИЯ
        - Вот твоя последняя еда, пес, - сказал один из двух стражников, стоявших за дверью камеры Вульфгара, плюнул в тарелку и сунул поднос в щель.
        Вульфгар как будто не слышал его и не обратил никакого внимания на еду. У него в голове не укладывалось, что он чудом избежал казни в Лускане только ради того, чтобы окончить свои дни в каком-то богом забытом поместье. Возможно, он это и заслужил. Конечно, женщине он не причинил вреда, но Жизнь, Которую он вел на протяжении последних месяцев - после того, как покинул Дзирта и остальных своих друзей в Долине Ледяного Ветра, после того, как ударил Кэтти-бри по лицу, - была жизнью человека, достойного такой мрачной участи. Разве сам Вульфгар вместе с Дзиртом не уничтожал разных чудищ за те же самые преступления? Разве он не преследовал великанов, рыскавших в поисках наживы за счет проезжавших торговцев? Разве он или Дзирт проявлял к ним милосердие? Тогда какого же милосердия может ждать он сам?
        Но беспокоило его другое. Он утратил веру в правосудие, поскольку и в Лускане, и в Аукни его приговорили за преступление, которого он не совершал. Варвар никак не мог взять этого в толк. Если уж им так хотелось его прикончить, то почему нельзя казнить за те проступки, что действительно лежат на его совести? Их столько, что вполне можно выбирать.
        Он вдруг уловил последние слова в разговоре удалявшихся по коридору стражников.
        - Что ж за ребенок может родиться от такого соития?
        - Да, при таком громадном папаше дитя может просто разорвать леди Меральду на части.
        Вульфгар замер. Потом он долго сидел в темноте, открыв рот. Теперь кусочки разрозненной мозаики начинали складываться в понятную картинку. Из обрывков разговора охранников он знал, что лорд Ферингал и леди Меральда поженились совсем недавно, а теперь услышал, что она уже ждет ребенка, но не от мужа.
        Вульфгар едва не рассмеялся вслух. Он просто подвернулся весьма кстати, чтобы скрыть грешок знатной дамы и спасти репутацию лорда-рогоносца.
        - М-да, ничего не скажешь - повезло, - пробормотал Вульфгар, хотя и понимал, что это не просто злосчастное совпадение. Он оказался здесь, в темноте и зловонии, где кишели пауки и являлся его демон-мучитель, не случайно, его привела сюда целая последовательность неверных шагов.
        Да, он заслуживал казни. Пусть не за то, в чем обвинялся, но за то, что совершил.

* * *
        Она не могла не только заснуть, но даже смежить веки. Ферингал рано ушел от нее и вернулся в свою комнату, поскольку она заявила, что неважно себя чувствует, и попросила дать ей немного отдохнуть от неустанных любовных поползновений с его стороны. Нельзя сказать, что его внимание было ей неприятно. На самом деле находиться в объятиях Ферингала было сладко, и если бы не ребенок и мысли о том человеке в подвале замка, она испытывала бы подлинное наслаждение.
        Меральда теперь твердо знала, что перемена в отношении к Ферингалу не была безосновательной - он действительно добрый и благородный человек. Сейчас она смотрела на него другими глазами и замечала и его красоту, и обаяние. Меральда чувствовала, что в силах помочь мужу проявить все прекрасные свойства его натуры и счастливо прожить оставшуюся жизнь с чудесным человеком.
        Но зато она была отвратительна сама себе. Ее безрассудство обернулось ребенком во чреве и безысходной яростью мужа. Но самым мучительным для Меральды было сознание того, что невинный человек, который спас ее как раз от того, в чем его обвиняли, должен будет принять мучительную смерть.
        После того как варвара увели, девушка пыталась убедить себя, что он, в конце концов, действительно разбойник, он нападал на других людей и, возможно, даже насиловал других женщин.
        Но все эти увещевания оказывались бесполезны, поскольку она составила себе совсем другое представление о нем, хоть он и ограбил ее карету. Это ее ложь стала всему виной. Из-за ее обмана теперь казнят невиновного человека.
        Меральда долго лежала без сна, повторяя себе, что нет на земле человека хуже ее. Но чуть позже, не вполне сознавая, что делает, она отправилась по коридорам замка с единственной свечой в руке, ступая босыми ногами по холодному каменному полу.
        Подойдя к двери в комнату Темигаста, она прислушалась к доносившемуся изнутри похрапыванию и тихонько отворила. У управляющего находились ключи от всех дверей замка, и он держал их на большом железном кольце.
        Кольцо висело на крюке над ночным столиком. Меральда осторожно его сняла, при каждом шорохе боязливо оглядываясь на спящего управляющего. Ей удалось выбраться из комнаты, не разбудив его, и даже проскользнуть через приемный зал мимо комнат слуг в кухню. Здесь была дверь в подвал, но на ней стояли такие крепкие запоры и засовы, что открыть ее не смог бы даже великан. Если только у него не было ключа.
        Меральда повозилась с ключами, пробуя каждый, пока, наконец, не открыла все замки и не сдвинула все засовы. Она помедлила, собираясь с мыслями и пытаясь продумать все до конца. Услыхав смех стражников, донесшийся из боковой комнатенки, она подошла к ней и заглянула за приоткрытую дверь. Солдаты играли в кости.
        Девушка подошла к двери в кладовую, через которую можно было попасть на внешнюю стену замка. Свободное пространство каменистого пляжа было совсем небольшим, особенно во время прилива, как сейчас, но все должно было получиться. Открыв и эту дверь, девушка возвратилась в кухню и осторожно открыла крышку погреба. Она скользнула в грязный коридор и пошла босиком по сырому земляному полу, подобрав ночную рубашку, чтобы не запачкать.
        Вульфгара разбудили скрежет ключа в замке и слабый проблеск света из-за двери. В темноте он совсем утратил чувство времени, поэтому решил, что уже настало утро его мучений. Поэтому он безмерно удивился, увидев, что через прутья решетки на него смотрит леди Меральда.
        - Сможешь ли ты меня простить? - прошептала она, беспокойно оглядываясь через плечо.
        Вульфгар молча смотрел на нее.
        - Я не думала, что он станет разыскивать тебя, - продолжала женщина. - Я надеялась, что он оставит все как есть, и я буду…
        - В безопасности, - докончил за нее варвар. - Ты думала, что ребенок будет в безопасности. - Настала очередь Меральды изумленно уставиться на него. - Зачем ты пришла? - спросил Вульфгар.
        - Ты мог бы нас убить, - ответила она, - Я имею в виду себя и Лайама, тогда, на дороге. Или сделать то, во что все верят.
        - Потому что ты их в этом убедила, - не преминул напомнить Вульфгар.
        - Ты мог бы не удерживать своего товарища, мог бы дать Лайаму умереть, - продолжала Меральда. - Так что я кое-чем тебе обязана. - К крайнему изумлению Вульфгара, она повернула ключ в замке. - Поднимешь крышку и сразу налево, а потом через кладовую, - сказала она, - Никто тебе не помешает. - Она зажгла еще одну свечу и оставила ему, потом повернулась и побежала прочь.
        Вульфгар дал ей время скрыться, поскольку не хотел, чтобы ее заподозрили, если его поймают. В коридоре он оторвал от стены металлическую скобу для факела и постарался, орудуя как можно тише, придать замку такой вид, как если бы он сам взломал его. Потом он помчался по коридору и вылез в кухню.
        Он тоже услышал, как спорят и бросают кости стражники в комнате рядом, поэтому не смог покорежить запоры и замки на крышке. Он просто прикрыл ее и задвинул засовы - пусть думают, что ему помогло чье-то волшебство. Пройдя через кладовую, как велела Меральда, Вульфгар протиснулся сквозь маленькую дверку и оказался на крошечном выступе у самого подножия стены замка. Камни кладки были выглажены ветром до блеска. Взобраться по ним вверх не представлялось возможным, а другого способа обогнуть угол не было, потому что начался прилив.
        И Вульфгар бросился в холодную воду.

* * *
        Спрятавшись в кухне, Меральда довольно кивнула, увидев, что варвар подыграл ей, снова заперев крышку. Она таким же образом заперла кладовую, помыла ноги, чтобы скрыть следы ночного приключения, и тихонько прокралась обратно в комнату Темигаста, где без всяких происшествий вернула ключи на место.
        Вскоре она вернулась в постель, и жуткие демоны вины отступили - по крайней мере, некоторые из них.

* * *
        С моря дул холодный бриз, но Морик все равно взмок, поскольку теперь он выглядел как старая женщина, и наряд его был очень тяжелым и теплым. Бродяга стоял за каменной стеной у въезда на мост к замку Аук.
        - С чего это они возвели его на острове? - недовольно бубнил он, хотя затруднение, в котором он сейчас находился, прекрасно все объясняло. Один-единственный стражник стоял на стене над громадными замковыми воротами. Наверняка он дремал, но при этом Морик не мог придумать, как бы проскочить мимо него незамеченным. Мост был хорошо освещен факелами, которые горели всю ночь, и спрятаться было негде. Похоже, придется плыть.
        Моряк брезгливо посмотрел на черную воду. Если даже ему удастся это сделать, то от его маскарада вряд ли что останется. Вор был неважным пловцом, к тому же совершенно не знал особенностей здешних вод и тех тварей, которыми, вполне вероятно, эти воды кишели.
        И тогда он окончательно понял, что пришло время расстаться с Вульфгаром. Бродяга решил, что утром отправится на место казни, но лишь затем, чтобы проститься, поскольку вытащить варвара с эшафота и не оказаться там самому было невозможно.
        Потом он еще немного подумал и решил, что даже не пойдет туда.
        «К чему? - пробормотал он. - А если там будет чародей, поймавший Вульфгара, и узнает меня, то все может кончиться еще хуже. Лучше я запомню Вульфгара таким, каким он был на воле».
        - Прощай, мой большой друг, - с горечью произнес Бродяга. - Я возвращаюсь в Лускан…
        Морик умолк на полуслове, потому что вода вдруг забурлила у самой стены, и из нее стало вылезать нечто большое и темное. Рука Бродяга невольно потянулась к мечу.
        - Морик? - спросил Вульфгар, стуча зубами от холода. - Ты что здесь делаешь?
        - То же самое я мог бы спросить у тебя! - воскликнул Морик, пораженный и обрадованный одновременно. - Я-то пришел, чтобы вызволить тебя, - добавил он, наклоняясь и протягивая варвару руку, чтобы помочь выбраться. - Объяснять будешь потом, сейчас надо спешить.
        Вульфгар не стал спорить.

* * *
        - Да я казню здесь всех стражников до единого! - рвал и метал лорд Ферингал, когда в утро назначенной казни варвара узнал о его побеге.
        Стражник вжал голову в плечи, когда лорд Ферингал вскочил с кресла. Меральда удержала его за руку:
        - Успокойся, мой господин.
        - Успокоиться?! - бушевал Ферингал. - Кто меня предал?! Кто заплатит за это преступление?
        - Никто, - ответила Меральда вместо онемевшего от страха стражника. Ферингал недоуменно взглянул на нее. - Если ты кого-то накажешь, это будет из-за меня. А я не хочу крови на своих руках. Ты сделаешь только хуже.
        Молодой лорд немного остыл и снова сел в кресло, глядя на женщину, которую хотел беречь и защищать как величайшую в мире драгоценность - свою жену. Он немного подумал, глядя на ее прекрасное, невинное лицо, и после согласно кивнул.
        - Обыщите все земли, - приказал он, - и весь замок от подвала до флюгера. Доставьте мне его живым.
        Стражник, на лбу которого поблескивали капельки пота, кивнул и пулей вылетел из зала.
        - Не бойся, любовь моя, - обратился Ферингал к жене. - Я снова вызову чародея и возобновлю поиски. Этот варвар не скроется.
        - Молю тебя, мой господин, - попросила Меральда. - Не вызывай ни этого чародея, ни какого-либо другого. - Ферингал удивленно уставился на нее. - Я хотела бы покончить с этим. Что было, то было, - пояснила она, - пусть все это останется на той дороге. Я больше никогда не хочу вспоминать об этом. Пусть он погибнет в горах, а мы будем думать о себе и нашей жизни, о том времени, когда будем растить наших собственных детей.
        Ферингал смотрел на нее не мигая. Потом неохотно кивнул, и Меральда облегченно откинулась да спинку своего кресла.

* * *
        Управляющий Темигаст наблюдал за ними, и его подозрения перерастали в уверенность. Он теперь не сомневался, что это Меральда освободила варвара. Однако мудрый старик, питавший определенные сомнения с того самого момента, как варвара поставили перед юной госпожой, без труда догадался, в чем тут дело. Только он решил молчать, поскольку в его намерения вовсе не входило причинять боль своему господину. В любом случае от этого ребенка откажутся, и он никак не сможет претендовать на наследство.
        Но Темигасту все равно было не по себе, особенно после того, как он увидел на лице Присциллы выражение, какое, вероятно, было и на его собственном. Она давно сомневалась, и Темигаст опасался, что сейчас в ее голове сверкнет догадка относительно происхождения ребенка. Темигаст избегал причинять ненужную боль, а вот Присцилла Аук в этом как раз преуспела.
        Глава 24
        ЗИМНЕЕ ЗАТИШЬЕ
        - Это наш шанс, - сказал Вульфгар Морику. Они прятались за каменным выступом на склоне горы, у подножия которой лежала небольшая деревенька.
        Морик взглянул на товарища и покачал головой, удрученно вздохнув. За те три недели, что минули после побега из Аукни, Вульфгар не только не притронулся к бутылке, но и наложил запрет на новые разбойные нападения. Осень заканчивалась, надвигалась зима, а это означало, что караваны, возвращающиеся из Долины Ледяного Ветра, пойдут почти непрерывной чередой. Люди, рыбачившие в летнее время в окрестностях Десяти Городов, тоже ехали в Лускан, поскольку сезон завершился.
        Однако Вульфгар твердо заявил Морику, что с грабежами покончено. Вот они и оказались здесь, возле какой-то маленькой, богом забытой деревушки, на которую, как им стало известно, собираются напасть то ли гоблины, то ли орки,
        - Снизу они нападать не станут, - сказал Вульфгар и показал на обширную поляну восточное деревни. - Нападут отсюда, - пояснил он, ведь именно там они возвели защитные сооружения, - возразил Морик. Приятели полагали, что в отряде нападающих будет около двух десятков тварей, но мужчин в деревне было не меньше, так что Морику казалось, что их помощь не потребуется.
        - Сверху может прийти подкрепление, - предположил Вульфгар. - Жителям придется туго, если их начнут теснить сразу с двух сторон.
        - Тебе просто нужен повод, - упрекнул его Морик. Вульфгар бросил на него удивленный взгляд. - Повод влезть в драку, - пояснил Морик, и варвар усмехнулся. - Только почему-то это не распространяется на торговцев, - хмуро добавил Бродяга.
        Вульфгар серьезно поглядел на него:
        - Я хочу драться с теми, кто этого заслуживает.
        - Я знаю многих крестьян, которые усомнились бы в том, что торговцы заслуживают драки меньше, чем гоблины, - ответил Морик.
        Вульфгар покачал головой; те имей ни времени, ни желания обсуждать отвлеченные вопросы. Они заметили за деревней какое-то движение - это приближались уроды, которых Вульфгар мог разить без жалости и раздумий. Десятка два орков во весь опор неслись через поле, не обращая внимания на стрелы обороняющихся селян.
        - Пошли и покончим с этим, - решительно промолвил Морик, вставая.
        Но Вульфгар, в свое время поднаторевший в таких схватках, удержал его и взглядом показал на место выше по склону. В тот же миг оттуда в стену одного из домов полетел громадный валун.
        - Там горный великан, - шепнул Вульфгар и стал пробираться в ту сторону. - А может, и не один.
        - Ну, правильно, значит, именно туда нам и нужно, - покорно проворчал Морик, всем своим видом давая понять, что сомневается в разумности этого шага.
        Полетел новый камень, за ним еще один. Когда Вульфгар и Морик подобрались к великану с тыла, тот поднимал уже четвертый камень.
        Варвар всадил топор ему в руку, и гигант уронил камень себе на голову. Взревев, он развернулся к Морику, стоявшему с мечом в руке. Чудовище одним прыжком оказалось рядом с ним. Морик вскрикнул и метнулся в щель между камнями. Великан бросился за ним, но едва достиг узкого прохода, как Вульфгар вскочил на высокий валун и ударил великана по голове молотом. Тот, шатаясь, отступил назад. Когда он снова обрел способность различать предметы, варвара на камне уже не было. Соскочив на землю, Вульфгар с силой треснул великана по коленной чашечке, после чего снова скрылся среди валунов.
        Чудовище, держась за разбитую голову и приволакивая раненую ногу, двинуло за ним, но потом взглянуло на засевший в руке топор. Тогда оно повернуло в другую сторону, решив, видимо, что сражений с него хватит, и побежало обратно в скалы Хребта Мира.
        Морик вышел из укрытия и протянул руку Вульфгару.
        - Отлично сработано, - поздравил он.
        Вульфгар даже не взглянул на протянутую ладонь.
        - Все только начинается, - возразил он и припустил вниз по склону к деревне, где на оборонительном валу разыгралась настоящая битва.
        - До чего же ты любишь драки, - сухо бросил ему в спину Морик. И со вздохом двинулся следом.
        Битва внизу ненадолго замерла, поскольку орки не решались теперь проникнуть за преграду, но при этом никто из них не был серьезно ранен. Однако все изменилось, когда сверху на них с воинственным кличем обрушился варвар. Он на бегу сбил четырех орков, и сразу образовалась куча мала. Твари пинались и брыкались, к свалке присоединялись все новые орки, но, в конце концов, окровавленный и израненный, но широко улыбающийся, живым поднялся один Вульфгар.
        Приободренные такой результативной атакой и видом Морика, спустившегося следом и зарубившего на ходу еще одного орка, жители деревни разом накинулись на оставшихся. Уцелевшие орки, которые еще могли бежать, бросились наутек.
        Когда Морик добрался до Вульфгара, того уже окружили кольцом крестьяне. Они хлопали его по спине, благодарили, обещали вечную дружбу, предлагали жилье на зиму.
        - Вот видишь, - с радостной улыбкой обернулся варвар к товарищу. - Это легче, чем на перевале.
        Морик скептически поглядел на него, обтирая лезвие клинка. Сражение оказалось легким, даже легче, чем предсказывал варвар. Бродягу тоже быстро окружили благодарные жители, и среди них несколько весьма привлекательных девушек. Не так уж плохо - спокойно провести зиму у жаркого камина. Наверное, можно и не спешить с возвращением в Лускан.

* * *
        Первые три месяца семейной жизни Меральды были бы почти сказочными, если бы кое-что не мешало полному блаженству. Сказочными потому, что мама впервые за много лет чувствовала себя здоровой и крепкой. Да и жизнь в замке оказалась куда лучше, чем девушка воображала. Правда, рядом всегда была Присцилла, не так уж часто настроенная дружелюбно и порой кидавшая на Меральду сердитые взгляды, но все же никаких козней ей не строившая. Да и что она могла сделать, когда ее брат был совершенно без ума от своей жены?
        Меральда тоже чувствовала, как растет ее любовь к мужу. Благодаря зародившемуся в ней чувству и радости за мать осень для нее прошла просто чудесно. Это было время новизны, радости, надежды.
        Но едва зима начала подбираться ближе к замку Аук, стали подкрадываться и призраки прошлого.
        Ребенок Яки рос и пинался, все чаще напоминая Меральде о ее бессовестной лжи. Она снова и снова вспоминала о Яке Скули, о своем легкомысленном поступке и о том, что это была не единственная глупость. Она размышляла о последних мгновениях жизни юноши, когда он выкрикнул ее имя. Тогда Меральда смогла убедить себя, что он так поступил, ревнуя ее к лорду Ферингалу, а не из-за любви. Но теперь, когда в ее чреве шевелился ребенок Яки, а время успело накинуть вуаль на прошлые события, она уже не была в этом так уверена. Может, Яка все же любил ее по-настоящему. Возможно, то безудержное влечение, что они испытывали друг к другу, заронило в его душу зерно более глубокого чувства, которому только требовалось прорасти.
        Но возможно, это зимнее уныние пробуждало в ней такие мысли, как, впрочем, и в ее молодом муже. Они все реже проводили ночи вместе, поскольку живот Меральды непомерно вырос. Однажды утром, когда вокруг замка толстым ковром лежал снег, а ветер завывал в щелях между камнями, Ферингал пришел к ней. Целуя жену, он вдруг замер, пристально посмотрел на нее, а потом задал мучащий его вопрос.
        Что она чувствовала, когда была с варваром?
        Если бы он ударил ее, вряд ли Меральде было бы больнее, но все же она не рассердилась, поскольку вполне понимала, какие страхи и сомнения терзают его. Она была такой отстраненной в последнее время, а свидетельство того, что она была с другим мужчиной, становилось все более явственным.
        Она без конца твердила себе, что, как только ребенок родится и его заберут, у них начнется нормальная жизнь. Когда это напряжение пропадет, они полюбят друг друга еще сильнее. Оставалось только надеяться, что любовь не остынет за те несколько месяцев, что ей оставались до родов.
        Само собой, по мере того, как возрастало напряжение между Меральдой и Ферингалом. Присцилла все чаще кидала в ее сторону недовольные взгляды. Ферингал был послушен малейшей прихоти своей жены, и это давало Меральде огромное преимущество в той безмолвной войне, что вели женщины. Однако с увеличением живота могущество Меральды уменьшалось.
        Правда, она этого не сознавала, помня, как отнеслась Присцилла к ее заявлению об изнасиловании. Женщина даже сказала как-то, что забрала бы младенца себе и воспитала бы его вдали от замка, как нередко и делалось в подобных случаях.
        - У тебя чересчур большой живот для твоего срока, - заметила ей Присцилла в тот самый зимний день, когда Ферингал спросил ее о Вульфгаре.
        Меральда поняла, что въедливая золовка прекрасно чувствовала нелады в их с Ферингалом отношениях. В голосе Присциллы ясно слышались подозрительность и недоброжелательство, и Меральда понимала, что она очень тщательно высчитывала срок. И когда Меральда, наконец, родит здорового доношенного ребенка всего семь месяцев спустя после вымышленного изнасилования, начнутся сложности.
        Меральда пресекла дальнейшие расспросы, поделившись своими страхами: ведь отец ребенка такой великан, может, и младенец будет настолько большим, что она не сможет его родить. Присцилла на время умолкла, но Меральда понимала, что мир долго не продлится.
        И в самом деле, зима шла к концу, живот Меральды рос, и в Аукни начали судачить о действительном сроке беременности, возобновились разговоры о нападении на дороге, перешептывания о трагической судьбе Яки Скули. Меральда была отнюдь не глупа, она замечала, как люди считают, загибая пальцы, видела, каким напряженным стало лицо матери, хотя та ни о чем прямо не спрашивала.
        Но неизбежное все же случилось, и начала все Присцилла.
        - Ты родишь ребенка в месяце Чес, - отрывисто заявила золовка, когда однажды, в довольно холодный день она, Меральда и Темигаст обедали вместе. Приближался день весеннего равноденствия, но зима еще не думала отступать, метель выла за стенами замка, наметая высокие сугробы. Меральда поглядела на нее, как будто не понимая.
        - В середине Чес, - уточнила Присцилла. - Ну, может, в его конце или в самом начале месяца Бурь.
        - А что, ты чувствуешь, что беременность идет не так, как надо? - вмешался Темигаст,
        Меральда уже в который раз убедилась, что старик ни ее стороне. Он знал или, по крайней мере, подозревал то же, что и Присцилла, но при этом не выказывал по отношению к молодой госпоже ни малейшей враждебности. Она понемногу начала относиться к управляющему как к отцу, причем его сходство с Дони Гандерлеем казалось ей еще большим, когда она вспоминала, как повел себя отец после ночи, проведенной ею с Якой. Дони догадывался о случившемся, но простил дочь во имя той большей жертвы, что она решилась принести.
        - Я это чувствую, и этого достаточно, - язвительно сказала Присцилла, причем ей удалось одной интонацией дать понять, что она имеет в виду не здоровье Меральды. Присцилла взглянула на невестку, фыркнула, швырнула салфетку, встала из-за стола и стремительно пошла вверх по лестнице.
        - Что это с ней? - спросила Меральда Темигаста, взглянув на него с испугом. Но ответить он не успел: сверху донеслись голоса, звучавшие на повышенных тонах. Слов разобрать было нельзя, но стало ясно, что Присцилла начала разговор с братом;
        - Что мне делать… - начала Меральда, но Темигаст остановил ее.
        - Кушайте, моя госпожа, - спокойно произнес он. - Вам надо быть сильной, впереди ждут большие испытания. - Меральда уловила двойной смысл сказанного. - Я уверен, что вы преодолеете их, если не потеряете голову, - добавил старый управляющий, дружески подмигнув. - Когда все будет позади, вы, наконец, обретете ту жизнь, о которой мечтаете.
        Меральде захотелось подбежать к нему и уткнуться в плечо или же броситься прочь из замка к теплому уютному домику, который лорд Ферингал подарил ее родителям, и спрятать лицо на груди отца. Но вместо этого она глубоко вздохнула, постаралась взять себя в руки и сделала так, как советовал Темигаст, - принялась за еду.

* * *
        В этом году снег выпал рано и сразу укрыл все вокруг. Морик предпочел бы оказаться в Лускане, но все же Вульфгар хорошо сделал, что привел их в эту затерянную в горах деревушку. Здесь было полно работы, особенно после схода лавин, когда надо было расчищать все от снега и обновлять заграждения, однако Моряку удавалось от нее отлынивать, ссылаясь на вымышленную рану, полученную в том сражении, благодаря которому они здесь оказались.
        Вульфгар же, напротив, трудился как вол, нагружая себя, чтобы не оставалось времени думать или вспоминать. Но все же Эррту настиг его и здесь, как настигал всюду, куда попадал варвар. Однако теперь, вместо того чтобы прятаться от демона в бутылке. Вульфгар решил встретить свои страхи лицом к лицу, снова пережить все, что с ним случилось, как бы страшно это ни было, и заставить себя принять все, в том числе слабость и проигрыши. Много раз он сидел в одиночестве в темном углу своей комнаты, дрожа всем телом, обливаясь холодным потом и слезами, которые он больше не пытался сдерживать. Много раз ему хотелось броситься к неисчерпаемому запасу спиртного у Морика, но он не поддавался.
        Он стонал и кричал в голос, но все же не отступал от твердого решения принять свое прошлое целиком и как-то начать жить дальше. Вульфгар не понимал, откуда у него взялись сила и решимость, но подозревал, что они дремали где-то внутри и пробудились, когда Меральда проявила такую храбрость, освободив его. Она могла потерять гораздо больше, чем он, но все же поступила честно и возродила тем самым его веру в людей. Теперь Вульфгар знал, что ему придется бороться с Эррту и победить демона, что вечно заливать свои страхи спиртным ему не удастся.
        Ближе к концу года произошла еще одна незначительная стычка с орками. Жители ожидали нападения и успели подготовить поле для сражения, а подступы к нему залили водой. Орки скользили на льду, барахтались, пытаясь подняться, а лучники между тем осыпали их стрелами.
        Однако больше, чем нежданная битва, идиллическую жизнь Морика и Вульфгара нарушило появление отряда лусканских солдат, сбившихся с пути в дозоре. Вульфгар был уверен, что, по крайней мере, один из них узнал в них пару с Карнавала Воров, но либо он ничего не сказал жителям деревни, либо им было наплевать. После ухода солдат ничего не изменилось.
        Вообще же это оказалась самая безмятежная зима за всю жизнь Морика и Вульфгара, необходимая передышка. Дело шло к весне, хотя снега еще было много, и приятели начали задумываться о будущем.
        - Больше никаких грабежей, - напомнил варвар Морику тихой ночью в середине месяца Чес.
        - Нет, - согласился Морик. - Я вовсе не тоскую по той жизни.
        - Тогда что, Морик?
        - Боюсь, надо возвращаться в Лускан, - ответил бродяга. - Там мой дом. Мой вечный дом.
        - Ты думаешь, что другое обличье спасет тебя от, преследований? - с неподдельной тревогой спросил варвар.
        Морик улыбнулся:
        - У людей короткая память, мой друг.
        Про себя Бродяга понадеялся, что у темных эльфов тоже, так как возвращение в Лускан означало, что он больше не станет присматривать за Вульфгаром.
        - С тех пор как нас выдворили, они уже сто раз успели утолить свою жажду крови на Карнавале Воров. Чужая личина очинит меня от властей, а сам я смогу вновь завоевать должное уважение на улицах.
        Вульфгар кивнул, ничуть не сомневаясь в этом. Здесь, в диких горах, Морик был совсем не таким, как в Лускане, где мало кто мог оспорить его место.
        - А что же Вульфгар? - спросил Морик и сам поразился, как озабоченно прозвучал его голос. - Долина Ледяного Ветра? Старые друзья?
        Варвар покачал головой, потому что просто не знал, что ждет его впереди. Но сейчас он задумался о возможной встрече с ними. Готов ли он снова быть рядом с Дзиртом, Бренором, Кэтти-бри, Гвенвивар и Реджисом? Справился ли он уже с Эррту и с самим собой?
        - Нет, - вслух произнес варвар, гадая, отважится ли он вообще когда-либо предстать перед взорами своих прежних друзей.
        Морик кивнул, хотя ответ поверг его в некоторое уныние. Он не хотел, чтобы Вульфгар возвращался с ним в Лускан. Изменить внешность такого великана почти невозможно. И еще Морик не хотел, чтобы варвара схватили темные эльфы.

* * *
        - Да она тебя за дурака держит, и весь Аукни знает это, Фери! - кричала Присцилла на брата.
        - Не называй меня так! - гаркнул он, стремясь найти повод сменить тему, и прошел мимо. - Ты знаешь, я этого терпеть не могу.
        Но Присцилла не собиралась отступать.
        - Ты разве не видишь, какой у нее срок? - гнула она свое. - Да она родит через две недели!
        - Варвар был громадным, - рявкнул Ферингал. - Ребенок будет большим, и это вводит тебя в заблуждение.
        - Ребенок будет обычным, - отрезала Присцилла, - и ты сам в этом убедишься, не пройдет и месяца. - Брат двинулся прочь, не желая продолжать разговор. - Готова спорить, младенец будет хорошеньким, с красивыми темными локонами, как у отца. - Ферингал круто обернулся, гневно глядя на сестру. - Погибшего отца, - не дрогнув, закончила она.
        Лорд Ферингал одним махом преодолел разделявшие их несколько футов и влепил сестре тяжелую пощечину. Но, сам ужаснувшись тому, что сделал, отшатнулся и закрыл ладонями лицо.
        - Бедный мой братик-рогоносец, - прижимая ладонь к лицу, промолвила Присцилла, отыгрываясь за пощечину. - Ты сам увидишь. - И, не сказав больше ничего, она удалилась.
        Лорд Ферингал долго стоял неподвижно, безуспешно стараясь восстановить дыхание.

* * *
        Потеплело, снег начал таять, и Морик с Вульфгаром смогли покинуть деревню. Жителей их уход не обрадовал, потому что с возвращением тепла возобновлялись нападения всяких тварей. Но приятели, и в особенности нетерпеливый Морик, не вняли их просьбам.
        - Может, я еще вернусь к вам, - обнадежил жителей варвар. Он действительно думал, что может снова прийти сюда, когда их с Мориком дороги разойдутся. Да и куда еще он мог бы податься?
        Дорога, ведущая с холмов, была такой скользкой, разбитой и опасной, что им часто приходилось спешиваться и вести лошадей в поводу. Но как только они оказались на ровной местности, севернее Лускана, ехать стало легко.
        - Тебе остается еще повозка и всякие припасы в нашей пещере, - заметил Моряк.
        Вульфгар вдруг почувствовал себя виноватым за то, что бросает друга.
        - Я почти уверен, что зимой пещера не пустовала, - ответил варвар. - Полагаю, там мало что осталось.
        - Тогда забери имущество нынешних обитателей, - подмигнул ему Морик. - Наверняка это великаны, так что тебе нечего бояться. - Вульфгар улыбнулся. - Тебе надо было остаться в деревне, - продолжал Морик. - Вернуться со мной в Лускан ты не можешь, так что эта деревня ничем не хуже других мест, пока ты не выбрал, куда идти.
        Они подъехали к развилке. Одна дорога вела на юг, в Лускан, другая - на запад. Оглянувшись на Вульфгара, Морик увидел, что тот смотрит в сторону маленького затерянного поместья, откуда Морик (по его утверждению) спас Вульфгара от неминуемой страшной смерти.
        - Хочешь отомстить? - спросил Бродяга.
        Вульфгар удивленно воззрился на него, но потом сообразил.
        - Да нет, - ответил он. - Просто думаю, что стало с той дамой из замка.
        - Той, что ложно обвинила тебя в изнасиловании?
        Вульфгар повел плечами, словно это он вовсе не брал в расчет.
        - Она ждала ребенка, - ответил он, - и очень боялась.
        - Думаешь, она наставила рога муженьку? - спросил Морик.
        Вульфгар поджал губы и кивнул.
        - Так, значит, она решила пожертвовать твоей головой, чтобы уберечь свое доброе имя, - неприязненно подытожил Морик. - Обычная история со знатными дамами.
        Вульфгар не ответил, но ему все представлялось несколько иначе. Варвар верил, что она вовсе не рассчитывала на то, что его поймают, скорее, пыталась придумать убедительное, но недоказуемое объяснение своему положению. Это нельзя назвать честным, но можно понять.
        - Пожалуй, сейчас она уже должна родить, - пробормотал он себе под нос. - Интересно, как она выкрутилась, когда все поняли, что он не может быть от меня.
        Тон Вульфгара насторожил Морика.
        - А о твоей судьбе я и гадать не стану, если ты отправишься туда, чтобы разузнать о судьбе этой женщины, - сухо заявил он. - Ты даже приблизиться не смажешь к той деревне, тебя сразу опознают.
        Вульфгар, соглашаясь, кивнул, не переставая при этом улыбаться.
        - Зато ты мог бы, - хитро прищурился он.
        Морик молча посмотрел на него, потом заявил:
        - Если бы я не шел в Лускан.
        - Ты сам выбираешь дорогу, тебя никто нигде не ждет, - возразил Вульфгар.
        - Зима еще не кончилось. Мы спустились с холмов наудачу. Новая буря может разыграться в любое время, и тогда нас завалит снегом, - подыскивал Морик новые отговорки, но по его тону варвар понял, что он обдумывает его предложение,
        - На южных склонах бури не такие уж суровые.
        Морик фыркнул.
        - Ну, окажи мне последнюю услугу, - попросила Вульфгар.
        - Да что ты так печешься о ней? - возмутился Морик. - Эта красотка тебя чуть на тот свет не отправила, да еще таким способом, что Карнавал Воров позавидует!
        Вульфгар пожал плечами, поскольку и сам не вполне понимал, что им движет, но отступать не собирался,
        - Как друг, помоги в последний раз, - попросил он, - и расстанемся с доброй памятью, надеясь увидеться вновь.
        Морик снова фыркнул.
        - Еще раз подраться с кем-нибудь и чтобы я был рядом - вот все, что тебе нужно, - с наигранной строгостью сказал он. - Согласись, что без меня ты просто драчун, и только!
        Вульфгар тоже рассмеялся, но не сводил с приятеля просящего взгляда.
        - Ну ладно, пошли! - буркнул Морик. В его согласии Вульфгар не сомневался с самого начала. - Еще раз разыграю лорда Брандебурга. Остается только надеяться, что его исчезновение не связали с твоим побегом, а посчитали чистым совпадением.
        - Если нас поймают, я честно скажу, что ты никак не способствовал моему побегу, - пообещал Вульфгар, пряча в отросшей за зиму густой бороде хитрую усмешку.
        - Ты совершенно не умеешь меня успокаивать, - заявил Морик, пропуская друга вперед по дороге, ведущей на запад, в Аукни.
        Глава 25
        КРЕЩЕНИЕ
        Двумя днями позже действительно обрушилась снежная буря, которую предрекал Морик, но стихия разбушевалась не в полную силу, и по дороге можно было проехать. Всадники продвигались вперед, стараясь не сбиться с пути. Несмотря на плохую погоду, они ехали быстро - Вульфгар спешил. Вскоре появились отдельные крестьянские хозяйства и каменные дома. Теперь буря была путникам на руку, поскольку люди сидели в домах за плотно закрытыми ставнями, да если кто и видел сквозь пелену снега двух закутанных путников, вряд ли их узнал бы.
        Вульфгар остался ждать в укрытии среди холмов, а Морик переоделся лордом Брандебургом из Глубоководья и поскакал к деревне. Прошло довольно много времени, буря не стихала, и Морик не возвращался. Вульфгар покинул свое убежище и поднялся на холм, откуда можно было видеть замок Аук. Он беспокоился, что друга могли разоблачить. А если так, то не должен ли он броситься ему на помощь? Варвар усмехнулся. Скорее Морик остался в замке в расчете на прекрасный ужин и сейчас греется у камина. Вульфгар вернулся в укрытие и стал чистить лошадь скребницей, уговаривая себя иметь терпение.
        Морик, в конце концов, вернулся, но лицо у него было мрачное.
        - Меня там не встретили с распростертыми объятиями, - заявил он.
        - Тебя раскрыли?
        - Не в том дело, - ответил бродяга. - Они по-прежнему считают меня лордом Брандебургом, но им показалось странным, что я исчез одновременно с тобой.
        Вульфгар кивнул: это они предполагали.
        - Почему же тебя отпустили, если подозревают?
        - Я убедил их, что это всего лишь совпадение, - ответил он, - а иначе разве вернулся бы я в Аукни? Само собой, мне пришлось с ними плотно поужинать, чтобы убедить окончательна
        - Ну конечно, - ехидно согласился варвар. - А что с леди Меральдой и ребенком? Ты ее видел? - поторопил он.
        Морик расседлал свою лошадь и тоже принялся ее чистить.
        - Нам надо уходить, - просто объявил он. - И как можно дальше отсюда.
        - А в чем дело? - не отставал Вульфгар.
        - У нас здесь нет ни друзей, ни даже знакомых, мы тут никому не нужны, - ответил Морик. - Так что лучше будет, если Вульфгар, Морик и лорд Брандебург уберутся из этого ничтожного княжества куда подальше.
        Вульфгар наклонился к приятелю, ухватил его за плечи и с силой развернул к себе.
        - Что с леди Меральдой? - требовательно спросил он.
        - Она родила ребенка вчера ночью, - неохотно промолвил Морик. Вульфгар с нетерпением смотрел на него во все глаза. - И она, и ребенок живы, - поспешно добавил Бродяга, - пока. - Вырвавшись, он с удвоенным усердием принялся надраивать коню бока.
        Но Вульфгар не сводил с него тяжелого взгляда, и Морик с вздохом повернулся.
        - Слушай, она там наплела, что ты якобы надругался над ней, - стал он уговаривать друга. - Ясное дело, скрывала какую-то интрижку. Она солгала и повесила на тебя всех собак, скрывая свою измену.
        И Вульфгар снова кивнул. Все это было ему прекрасно известно.
        Морик внимательно посмотрел на приятеля, удивляясь, что тот не чувствует злобы по отношению к женщине, из-за которой его чуть было не подвергли мучительной казни.
        - Что ж, теперь никаких сомнений в происхождении ребенка нет, - продолжил Морик. - Роды случились слишком скоро после нашей встречи с девушкой на дороге. И в деревне, и в замке не многие верят в ее историю.
        - Я предполагал, что примерно так все и получится, - с тяжелым вздохом сказал Вульфгар.
        - Что-то поговаривают о юноше, разбившемся на скалах в день свадьбы лорда Ферингала и Меральды. Парень, умирая, выкрикивал ее имя.
        - И лорд Ферингал считает, что из-за него он стал рогоносцем?
        - Да не то чтобы, - ответил Морик. - Но поскольку ребенок был зачат до свадьбы - даже если бы это был и твой ребенок, - он ведь уверен, что его жена спала с другим. И теперь он может думать, что она это сделала по собственному желанию, а вовсе не потому, что какой-то разбойник напал на нее на пустынной дороге.
        - Женщина, которую взяли силой, невиновна, - вставил Вульфгар.
        - Тогда как женщина, которая изменила… - многозначительно добавил Морик.
        Вульфгар вздохнул и вышел из убежища, чтобы снова поглядеть на замок.
        - Что с ней будет? - окликнул он Морика.
        - Брак будет объявлен недействительным, ясное дело, - ответил Морик, который достаточно жил в городах, чтобы знать, чем все закончится.
        - А леди Меральду вышлют из замка, - бодро предположил варвар.
        - Если ей повезет, то ее вышлют без денег и титула из владений Ферингала Аука, - ответил Морик.
        - А если не повезет? - спросил Вульфгар.
        Морик поежился.
        - Обычно жен знатных людей за такие дела казнят, - сказал искушенный бродяга.
        - А что будет с ребенком? - взволнованно спросил Вульфгар. В темных уголках сознания снова зашевелились образы его страшного прошлого.
        - Если повезет, вышлют, - ответил Морик. - Хотя, боюсь, ему для этого понадобится гораздо больше везения, чем его матери. Все это очень сложно. Младенец - угроза не только владению Ауков, но и гордости их рода.
        - Неужели они убьют ребенка, несмышленыша? - спросил Вульфгар и стиснул зубы, поскольку к нему начали подбираться собственные жуткие воспоминания.
        - Нельзя недооценивать ярость обманутого господина, - хмуро отозвался Морик. - Лорд Ферингал не может проявить слабость, если не хочет лишиться и уважения собственных подданных, и земель. Все это очень запутанно и сложно. Так что давай-ка убираться поскорей.
        Но Вульфгар уже сорвался с места - он выскочил из-под навеса и пошел по заснеженной тропе. Морик поспешил его догнать.
        - Ну что ты сделаешь? - спросил он, видя, что друга не переубедить.
        - Не знаю еще, но что-то я сделать должен, - отозвался варвар, ускоряя шаг, так что Морику становилось все труднее поспевать за ним.
        Когда они вошли в деревню, буря снова сослужила им добрую службу - никого из жителей на улицах не было. Вульфгар решительно направился к мосту, соединявшему землю с островом, на котором стоял замок Аук.

* * *
        - Отдайте ребенка на воспитание, как и собирались, - посоветовал управляющий Темигаст беспокойно шагавшему лорду Ферингалу.
        - Но теперь все иначе, - пробормотал молодой человек, нервно постукивая себя кулаками по бедрам. Он бросил быстрый взгляд на сестру. Та уютно устроилась в кресле и сверкала улыбкой, говорившей: «Я же предупреждала».
        - Но разве что-то изменилось? - спросил Темигаст, всегда олицетворявший голос здравого смысла в этом доме.
        - Ты разве считать не умеешь? - фыркнула Присцилла.
        - Ребенок мог появиться раньше срока, - возразил Темигаст.
        - Самое что ни на есть доношенное дитя, - отрезала женщина. - Она родилась в срок, Темигаст, и ты сам это прекрасно знаешь. - Присцилла посмотрела в глаза брату, вновь возвращаясь к разговору, не умолкавшему в замке Аук весь день. - Ребенок был зачат в середине лета, - сказала она, - до предполагаемого происшествия на дороге.
        - Разве можно быть в этом уверенным? - жалобно воскликнул Ферингал. Он без конца одергивал на себе одежду, из чего можно было представить, какие раздерганные мысли носятся в его голове.
        - А разве нельзя? - оборвала его Присцилла. - Да над тобой вся деревня потешается. Неужели ты и сейчас проявишь слабость?
        - Вы все еще любите ее, - вмешался Темигаст.
        - Разве? - На лице Ферингала отражались смятение и мука. - Теперь я уже не знаю.
        - Тогда отошлите ее, - предложил старик. - Отправьте в изгнание вместе с ребенком.
        - Тогда ты станешь не только посмешищем, но и дураком, - недовольно возразила Присцилла. - Хочешь, чтобы этот младенец вернулся через двадцать лет и отобрал твои владения? Разве мало мы знаем таких историй?
        Темигаст сердито посмотрел на нее. Такие истории действительно имели место, но они случались чрезвычайно редко.
        - Но что же мне делать? - простонал Ферингал.
        - Ее надо судить за распутство, - невозмутимо ответила сестра, - а плод неверности быстро и решительно уничтожить.
        - Уничтожить? - недоверчиво переспросил Ферингал.
        - Она хочет, чтобы ты убил ребенка, - подсказал Темигаст.
        - Брось его в море, - нетерпеливо сказала Присцилла, поднимаясь с места. - Если ты проявишь твердость, народ станет уважать тебя по-прежнему.
        - Они возненавидят вас, если вы убьете невинное дитя, - зло возразил Темигаст, обращаясь больше к Присцилле, чем к Ферингалу.
        - Невинное? - осадила его женщина. А брату, подойдя ближе и дыша ему прямо в лицо, сказала: - Пусть они тебя ненавидят, это лучше, чем если они будут смеяться над тобой. Неужели ты оставишь этого ублюдка жить? Чтобы она постоянно напоминала тебе о том, с кем Меральда спала до тебя?
        - Замолчи! - вскричал Ферингал, отпихнув ее. Но Присциллу это не смутило.
        - Как она, должно быть, млела в объятиях Яки Скули, - продолжала она, и ее брат затрясся. - Наверное, изгибалась, как кошка, - тягуче докончила Присцилла.
        В горле молодого лорда что-то заклокотало. Он обеими руками схватил сестру за плечи и оттолкнул в сторону. Но она продолжала улыбаться, потому что брат пронесся мимо Темигаста и стремительно бросился вверх по лестнице - туда, где находилась комната Меральды и ее незаконнорожденного ребенка.

* * *
        - Ты же знаешь, что там стража! - орал Морик, пытаясь перекричать свист ветра.
        Но Вульфгар не внял предостережению. Он упрямо шел к замку. Ему казалось, что снежные сугробы - это скалы Хребта Мира, разделяющие его жизнь на две части. Но теперь, когда его разум свободен от алкогольных паров, а сила воли дает защиту от страшных призраков его прошлого, стали ясно видны дороги, лежащие перед ним. Он мог оставить все как есть и прозябать остаток жизни, а мог не сдаваться и идти вперед, преодолеть стену, что разделила его жизнь, сражаться и вновь стать таким, каким был когда-то.
        Варвар хрипел, борясь со встречным ветром. Достигнув мостика, он ускорил шаг, потом побежал, свернул вправо, где ветер намел сугробы у ограды и стены замка. Вульфгар влез на сугроб, увяз по колени, но лишь упрямо замычал и снова полез вверх. С высоты сугроба он подпрыгнул и зацепился молотом за край стены. Откуда-то сверху донесся изумленный и испуганный Возглас стражника, но варвар не остановился. Его могучие мускулы взбугрились, он напряг руки и перемахнул через парапет, оказавшись за зубчатой стеной. Вульфгар приземлился как раз между двумя остолбеневшими стражниками, ни у одного из которых не было оружия, поскольку они как раз грели руки.
        Морик поспешил вслед за другом, взобравшись по стене с поразительной ловкостью, ничуть не хуже могучего варвара. Но все же когда он спрыгнул с парапета, Вульфгар был уже во дворе, стремясь к главной башне. Оба стражника лежали на земле и стонали, один держался за челюсть, а другой - за живот.
        - Держите дверь! - сумел-таки сдавленно крикнуть один из них.
        Главная дверь чуть приоткрылась, и из нее выглянул солдат. Увидев приближающегося Вульфгара, он попытался тут же захлопнуть ее. Однако варвар подоспел в последний миг и дернул на себя. Он услышал, как солдат отчаянно зовет на помощь, и дверь потяжелела, когда ее стали тянуть изнутри несколько человек.
        - Я тоже иду! - выкрикнул Морик, а потом пробормотал себе под нос: - Хотя лишь богам ведомо почему.
        Однако Вульфгар, унесясь мыслями в далекие дымные пределы, где воздух еще дрожал от последнего предсмертного крика его ребенка, не слышал друга да и не нуждался в его помощи. Рыча, он дернул изо всей силы, дверь распахнулась настежь, а пара стражников, как пара котят, выкатились под нога варвару.
        - Где она? - рявкнул Вульфгар.
        В этот момент распахнулась другая дверь, и в прихожей появился Лайам Вудгейт с мечом в руке.
        - Теперь ты заплатишь мне, собака! - крикнул маленький кучер и бросился на варвара, сделав ложный выпад. Отдернув клинок, он молниеносно крутанул его, затем провел обманный боковой удар, снова перебросил меч и сделал смертоносный прямой выпад.
        Лайам был хорошим бойцом, лучшим во всем Аукни, и он это знал. Поэтому он так и не понял, откуда так быстро возник молот Вульфгара, подцепил его оружие и отвел в сторону. Как мог этот верзила развернуться так ловко и оказаться совсем рядом? Как ему удалось так безупречно провести удар и поддеть своей толстенной рукой руку Лайама, державшую оружие? Лайам прекрасно знал степень своего мастерства, и тем сложнее ему было сообразить, как это варвар умудрился обратить хитроумное нападение гнома против него самого же? Кучер лишь понимал, что он оказался прижат лицом к каменной стене с вывернутыми за спину руками, а дыхание разъяренного варвара обжигает его шею.
        - Леди Меральда и ребенок, - спросил Вульфгар, - где они?
        - Умру, но не скажу тебе! - храбро заявил Лайам.
        Вульфгар навалился чуть сильнее. Бедный старый гном решил, что это конец, но рта не раскрыл, а только застонал.
        Вульфгар развернул его и ударил. Гном отлетел в глубь коридора на пол. При этом Лайам чуть не сбил Морика, пробравшегося через боковую дверь внутрь замка.
        Вульфгар поспешил за приятелем. Они услышали голоса, и Морик первым распахнул двойные двери в большую удобную гостиную.
        - Лорд Брандебург? - воскликнула Присцилла. Но сразу испуганно вскрикнула и сжалась в кресле, увидев за его спиной входящего в комнату Вульфгара.
        - Где леди Меральда и младенец? - взревел варвар.
        - Неужели тебе недостаточно того зла, что ты уже натворил? - храбро вытянулся перед великаном управляющий Темигаст.
        Вульфгар поглядел ему прямо в глаза.
        - Его слишком много, - согласился он, - но здесь я зла не причинил никому.
        Темигаст даже отпрянул.
        - Где они? - повторил Вульфгар, бросившись к Присцилле.
        - Грабят! Убивают! - завопила она и закатила глаза.
        Вульфгар переглянулся со стариком управляющим. К его удивлению, Темигаст слегка кивнул и указал на лестницу.
        И в тот же миг Присцилла Аук ринулась по ступенькам наверх.

* * *
        - Ты хоть понимаешь, что ты со мной сделала? - вопрошал Меральду Ферингал, стоя у края ее постели, где она лежала с новорожденной девочкой. - С нами? С Аукни?
        - Я умоляю тебя попытаться понять меня, мой господин, - просила девушка.
        Ферингал дернулся и прижал к глазам кулаки. Потом его лицо окаменело, он нагнулся и взял младенца. Меральда попыталась приподняться, но не смогла и снова откинулась назад.
        - Что ты надумал?
        Ферингал подошел к окну и отдернул занавесь.
        - Сестра сказала, что мне следует бросить ее на острые камни, - сказал он, сжав зубы и хмурясь, - и избавиться от напоминания о твоем предательстве.
        - Заклинаю тебя, Ферингал, не надо… - взмолилась Меральда.
        - Знаешь, они все говорят… - продолжал Ферингал, словно не слыша ее. Он шмыгнул и вытер нос рукавом. - что это ребенок Яки Скули.
        - Мой господин! - вскричала она, с ужасом глядя на него покрасневшими глазами.
        - Как ты могла? - громко простонал Ферингал и перевел взгляд с младенца на открытое окно.
        Меральда зарыдала.
        - Рогоносец, а теперь еще и убийца, - пробормотал Ферингал и подошел ближе к окну. - Проклятье мне из-за тебя, Меральда! - закричал он. Держа кричащего ребенка на вытянутых руках, он поднес малышку к проему, но потом взглянул на нее и прижал к себе, обливаясь слезами. - Будь я проклят! - воскликнул он, тяжело дыша.
        Внезапно в комнату ворвалась леди Присцилла, с шумом захлопнув дверь и закрыв ее на задвижку. Быстро сообразив, что происходит, она подбежала к брату и пронзительно закричала:
        - Дай ее мне!
        Лорд Ферингал загородил девочку плечом.
        - Дай ее мне! - снова взвизгнула Присцилла, пытаясь выхватить младенца из рук брата.

* * *
        Вульфгар бросился за ней, перескакивая через три ступеньки винтовой лестницы. Он выскочил в длинный коридор, увешанный богатыми гобеленами, и здесь наткнулся на еще одного стражника. Варвар выбил меч у него из рук, схватил его за горло и приподнял в воздух.
        Морик проскочил мимо, перебегая от двери к двери и прислушиваясь, а потом резко замер у одной из них.
        - Они там, - объявил он, но, нажав на ручку, обнаружил, что дверь заперта.
        - Ключ, - потребовал Вульфгар у стражника.
        Парень вцепился руками в железную лапу варвара.
        - Ключа нет, - едва выдохнул он.
        Вульфгар уже вознамерился придушить его, но Морик вмешался.
        - Не волнуйся, я открою. - И он потянулся к поясу, где, как всякий уважающий себя вор, носил набор отмычек.
        - Не волнуйся, у меня есть ключ! - крикнул ему варвар.
        Глянув на него, Морик увидел, что Вульфгар несется к нему, а несчастный стражник беспомощно болтается у него под мышкой. Быстро сообразив, что имеется в виду, Морик убрался с дороги, и Вульфгар швырнул беднягу стражника в деревянную дверь. - Вот мой ключ, - пояснил варвар.
        - Хороший бросок, - оценил Морик.
        - Я много тренировался, - ответил варвар и ворвался в комнату.
        Меральда сидела на краю кровати и всхлипывала, лорд Ферингал с младенцем в руках и Присцилла стояли у открытого окна, причем он потянулся к проему, как будто хотел выбросить дитя из окна. Все в недоумении обернулись к Вульфгару, но когда вслед за ним появился Морик, на лицах всех отразилось еще большее изумление.
        - Лорд Брандебург! - воскликнул Ферингал.
        Присцилла рявкнула на брата:
        - Давай же, пока они не помешали…
        - Ребенок мой! - громогласно заявил Вульфгар, и Присцилла замолкла.
        Ферингал тоже застыл на месте.
        - Что? - наконец выдавил он из себя.
        - Что? - эхом повторили Присцилла, Морик и Меральда.
        Последняя тут же закашлялась, стремясь скрыть свою оплошность.
        - Ребенок мой, - твердо повторил Вульфгар, - и если ты выбросишь его в окно, то сам отправишься следом, да так быстро, что обгонишь, и твое тело послужит ему подстилкой.
        - Ты красиво говоришь в отчаянных положениях, - заметил Морик. И, обращаясь к лорду Ферингалу, добавил: - Окошко-то маленькое, но я готов спорить, что мой друг сможет вас протолкнуть. И вашу упитанную сестрицу тоже.
        - Т-ты не можешь б-быть отцом ребенка, - возразил Ферингал, которого бил озноб. Казалось, что у него сейчас ноги подогнутся. Он поглядел на Присциллу, у которой на все находились ответы. - Как такое м-может быть?
        - Дай ее мне! - снова потребовала женщина. Воспользовавшись его ступором, она быстро придвинулась к брату и вырвала у него ребенка. Меральда и младенец закричали, а Вульфгар подался вперед, понимая, что ему не успеть и девочка погибнет.
        Но когда Присцилла повернулась к окну, Ферингал преградил ей дорогу и ударил по лицу. Ошеломленная женщина отступила на шаг. Брат выхватил у нее ребенка и ударил снова. Присцилла упала на пол.
        Вульфгар посмотрел на него долгим пристальным взглядом и понял, что, несмотря на свою ярость и отвращение, Ферингал не причинит вреда младенцу. Варвар уверенно прошел через всю комнату к молодому человеку.
        - Ребенок мой, - глухо сказал он и осторожно взял девочку из вялых рук Ферингала. - Я собирался вернуться через месяц, - обратился он к Меральде. - Но хорошо, что ты разродилась раньше. Если бы мой ребенок родился доношенным, он бы убил тебя, выходя на свет.
        - Вульфгар! - вдруг вскрикнул Морик. Лорд Ферингал, очевидно придя в себя и вновь поддавшись ярости, выхватил кинжал и бросился на варвара. Однако Морик зря встревожился, потому что Вульфгар уловил шум. Оберегая девочку, он поднял ее одной рукой, развернулся и выбил кинжал из пальцев лорда. Подпустив Ферингала еще на шаг, он резко поднял колено и ударил его в пах. Лорд Аук свалился на пол и свернулся клубком, жалобно стеная.
        - Думаю, мой друг может сделать так, что у вас никогда не будет собственных детей, - бросил Морик, подмигнув Меральде.
        Но та его даже не слышала, она как завороженная глядела на Вульфгара и младенца, которого тот объявил своим.
        - О том, что случилось на дороге, я искренне сожалею, леди Меральда, - громко сказал варвар, поскольку теперь его слышали Лайам Вудгейт, управляющий Темигаст и еще полдюжины замковых стражей. Люди столпились у открытой двери и внимали, не веря своим ушам. Присцилла, распростертая на полу перед Вульфгаром, глядела на него в замешательстве и ярости.
        - Это вино и ваша красота так подействовали на меня, - продолжал Вульфгар, потом поглядел на ребенка и поднял девочку повыше, не сводя с нее сияющих голубых глаз. - Но зато я не сожалею о плоде этого прегрешения, - добавил он.
        - Я убью тебя, - прорычал Ферингал, пытаясь встать.
        Вульфгар одной рукой ухватил его за воротник. Мощным рывком поставив его на ноги, он повернул молодого человека, сдавив ему горло.
        - Ты забудешь и меня, и ребенка, - прошептал он ему в ухо. - Иначе объединенные племена Долины Ледяного Ветра уничтожат и тебя, и твою жалкую деревушку.
        И он подтолкнул Ферингала в руки Морика. Обведя взглядом Лайама и стражников, тот приставил кинжал к шее лорда.
        - Обеспечьте нам в дорогу все необходимое, - приказал Вульфгар. - Нам нужны пеленки и еда для ребенка. - У всех в комнате за исключением варвара и младенца на лицах было написано крайнее недоумение. - Ну же! - рявкнул он.
        Морик, нахмурившись, потянул лорда Ферингала к двери, знаком велев Присцилле идти вперед.
        - Выполняйте! - велел он Лайаму и женщине.
        Оглянувшись, Бродяга увидел, что Вульфгар двинулся к Меральде, и еще решительнее стал выталкивать всех из комнаты.
        - Почему ты сделал это? - спросила Меральда, оставшись только с варваром и малышкой.
        - Догадаться, в чем твоя беда, было нетрудно, - ответил Вульфгар.
        - Но я ложно обвинила тебя.
        - Это можно понять, - ответил он. - У тебя не было выхода, ты была напугана, но ведь потом ты рискнула всем и освободила меня. Я не мог оставить этот долг неоплаченным.
        Меральда тряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок. Она была ошарашена, напугана и еще не могла поверить в неожиданное спасение. Она видела, какая безнадежность была на лице Ферингала, и уже готовилась к тому, что он и впрямь бросит ребенка в пропасть. Но все же он не смог этого сделать и сестре не дал. Меральда любила его - разве могло быть иначе? Но при этом не могла перечеркнуть неожиданно родившуюся любовь к ребенку, хотя и понимала, что ни за что не сможет оставить его у себя.
        - Я увезу ребенка далеко отсюда, - решительно сказал Вульфгар, словно читая ее мысли. - Если хочешь, можешь отправляться с нами.
        Меральда тихо, невесело засмеялась, понимая, что скоро будет плакать.
        - Я не могу, - шепотом сказала она. - У меня есть долг перед мужем, если только он не откажется от меня, и перед семьей. Моих родных заклеймят, если я пойду с тобой.
        - Долг? Это единственная причина? - спросил Вульфгар, чувствуя, что она недоговаривает.
        - Я люблю его, правда, - сказала Меральда, и слезы заструились по ее прекрасному лицу. - Я знаю, что ты, должно быть, думаешь обо мне, но честное слово, ребенок был зачат до того, как я…
        Вульфгар поднял руку:
        - Ты не обязана оправдываться передо мной. Не мне судить тебя или кого бы то ни было. Я понял, в чем твоя… трудность, и вернулся, чтобы отплатить за твое великодушие, вот и все. - Он поглядел на дверь, за которой Морик удерживал лорда Ферингала. - Он любит тебя, - сказал он. - Это видно по его глазам и глубине его страданий.
        - Думаешь, я правильно делаю, что остаюсь?
        Вульфгар пожал плечами, вновь отказываясь от суждений.
        - Я не могу уйти от него, - сказала Меральда, протянула руку и нежно погладила щечку ребенка, - и ее оставить себе тоже не могу. Ферингал никогда ее не примет, - безучастно заключила она, понимая, что подходит к концу ее время с младенцем, - Но может, он отдал бы ее в какую-нибудь другую семью в Аукни, ведь теперь он больше не думает, что я предала его, - несмело предположила она.
        - И она станет постоянно напоминать ему о его страданиях, а тебе - о твоей лжи, - мягко произнес Вульфгар без всякого упрека, просто напоминая женщине об истинном положении вещей. - Да еще всегда неподалеку будет его несносная сестра.
        Меральда опустила глаза и молча согласилась. Оставаться в Аукни девочке было небезопасно.
        - А кто воспитает ее лучше, чем я? - уже другим тоном добавил Вульфгар. Он взглянул на малышку, и его лицо осветилось ласковой улыбкой.
        - Ты это сделаешь?
        - С радостью
        - И будешь оберегать ее? - не успокаивалась Меральда. - И расскажешь ей о ее маме?
        - Я не знаю, куда приедет меня дорога, - сказал Вульфгар, - но не думаю, что уйду далеко отсюда. Возможно, когда-нибудь я вернусь, а может, и она тоже, чтобы взглянуть на свою маму.
        Меральда вздрагивала от рыдании, по щекам текли слезы. Вульфгар оглянулся на дверь, убеждаясь, что их никто не видит, нагнулся и поцеловал ее в щеку.
        - Думаю, так будет лучше всего, - негромко сказал он. - Ты согласна?
        Посмотрев секунду на этого человека, рисковавшего жизнью ради нее и ее ребенка, хоть они ничем этого не заслужили, Меральда кивнула.
        Вульфгар понимал, как ей сейчас больно, поэтому наклонился и дал женщине последний раз поцеловать новорожденную девочку. Однако когда она попыталась взять ее, не дал. Меральда горько улыбнулась.
        - Прощай, малышка, - произнесла женщина сквозь слезы и отвела глаза.
        Вульфгар поклонился Меральде, повернулся и вышел из комнаты, держа в своих громадных ручищах плачущего младенца.
        Морик был в коридоре и отдавал приказания о запасах съестного, одежде и золоте - чтобы они могли размещаться с малышкой в теплых удобных гостиницах. Варвар с ребенком и вор беспрепятственно прошли по всему замку. Было похоже на то, что лорд Ферингал велел не мешать им, стремясь поскорее избавиться от двух грабителей и незаконнорожденного младенца и навсегда вычеркнуть их из жизни.
        Только Присцилла упорствовала. Приятели наткнулись на нее на первом этаже - женщина набросилась на Вульфгара и попыталась отобрать ребенка, не сводя с него ненавидящего взора. Варвар отстранил ее, глянув так свирепо, что стало понятно: он переломит ей хребет, если она попытается причинить вред малышке. Присцилла презрительно запыхтела, швырнула Вульфгару толстое шерстяное одеяло и демонстративно отвернулась.
        - Глупая корова, - буркнул Морик едва слышно. Усмехаясь, Вульфгар бережно закутал девочку в теплое одеяло, и она, наконец, замолкла. На улице быстро мерк свет дня, зато буря утихла, и буйный ветер гнал по небу рваные облака. Ворота были опущены. На мосту друзья увидели Темигаста, поджидавшего их с парой лошадей, а с ним стоял лорд Ферингал.
        Ферингал долго смотрел на варвара и ребенка.
        - Если ты когда-нибудь вернешься назад… - начал он.
        - К чему это мне? - перебил варвар. - Девочка у меня, она вырастет и станет королевой в Долине Ледяного Ветра. И даже не дерзай преследовать меня, лорд Ферингал, иначе конец твоему уделу.
        - К чему это мне? - хмуро повторил молодой человек, храбро посмотрев варвару в лицо. - Моя жена, моя прекрасная жена со мной. Моя невинная жена отдает мне себя добровольно, мне не нужно брать ее силой.
        Последней фразой слегка отыгравшись за свою оскорбленную мужскую гордость, он также дал понять Вульфгару, что уже простил Меральду или простит в скором времени. Отчаянная, совершенно необдуманная выходка варвара чудесным образом сработала. Хотя ему хотелось рассмеяться от нелепости всего происходящего, он сдержался, дав возможность Ферингалу сохранить лицо. Лорд Аук подобрался, расправил плечи и пошел по мосту обратно в свой замок, к жене.
        Управляющий Темигаст протянул приятелям поводья.
        - Она не твоя, - внезапно сказал управляющий.
        Вульфгар вместе с ребенком уже стал забираться в седло и сделал вид, что не расслышал.
        - Не бойся, потому что ни я, ни Меральда, которой ты сегодня спас жизнь, никому не скажем, - продолжал старик. - Ты хороший человек, Вульфгар, сын Беарнегара из племени Лося из Долины Ледяного Ветра.
        Вульфгар изумленно заморгал и от неожиданной похвалы, и оттого, что этот человек столько о нем знал.
        - Это ему сказал чародей, который тебя поймал, - решил Морик. - Ненавижу чародеев.
        - Погони не будет, - добавил Темигаст. - Обещаю.
        Так оно и случилось. Морик и Вульфгар спокойно добрались до своего убежища, там они забрали собственных лошадей и продолжили путь на восток, навсегда оставляя Аукни позади.
        Вечером того же дня, когда они сидели у ярко горевшего костра, согревавшего малышку, Вульфгар, заметив озадаченное выражение на лице Морика спросил:
        - Ты чего?
        Морик улыбнулся и протянул ему две бутылки: в одной было теплое козье молоко для ребенка, в другой - их любимый горячительный напиток. Вульфгар взял только молоко.
        - Никогда мне тебя не понять, друг мой, - промолвил Морик.
        Вульфгар улыбнулся, но не ответил. Морик никогда не узнает всей правды о его прошлом: ни о счастливых годах, прожитых с Дзиртом и остальными, ни о страшных ужасах плена и детях, зачатых против его воли.
        - Есть более простые способы раздобыть золото, - заметил Морик, и взгляд Вульфгара сразу стал колючим. - Ты же собираешься продать ребенка, разве нет?
        Варвар хмыкнул.
        - За хорошую цену, разумеется, - поправился Морик, отхлебнув из горлышка.
        - Любых денег будет мало, - ответил Вульфгар, оглядываясь на девочку: она сучила ножками и что-то агукала.
        - Но мы же не можем оставить ее! - испугался Морик. - Что мы будем с ней делать? Что ты будешь с ней делать, ты же идешь, куда глаза глядят! Ты что, совсем ума лишился?
        Вульфгар сердито обернулся к нему, выбил бутылку из рук и повалил приятеля на землю. Ответ был вполне определенным.
        - Но ведь она даже не твоя! - воскликнул Морик. Бродяга так ничего и не понял.
        ЭПИЛОГ
        Морик последний раз взглянул на Вульфгара и удрученно вздохнул. Он сделал с внешностью почти семифутового, светловолосого варвара весом триста фунтов все, что только мог.
        Впервые после возвращения из Бездны Вульфгар был чисто выбрит. Морик научил его ходить так, чтобы казаться не таким тяжелым, опустив плечи и чуть согнув локти, чтобы руки не висели до колен. Еще Морик раздобыл свободное коричневое одеяние, вроде тех, что носили жрецы, с присобранным воротником, так что варвар мог незаметно втянуть шею.
        Но все же вор был не очень доволен результатом, а ведь от успеха этого маскарада зависело слишком многое.
        - Лучше бы ты подождал здесь, - наверное, в десятый раз после того, как Вульфгар сообщил ему о своем намерении, предложил Морик.
        - Нет, - просто сказал Вульфгар. - Они не придут, если ты их попросишь. Я должен сделать это сам.
        - Чтобы нас обоих порешили? - едко осведомился бродяга.
        - Иди давай, - отозвался Вульфгар, пропустив его слова мимо ушей. Морик попытался возразить, но варвар зажал ему ладонью рот и развернул к видневшимся вдалеке городским воротам.
        Вздохнув последний раз и покачав головой, Морик зашагал к Лускану. К величайшему облегчению обоих, они совершенно свободно прошли в город, где в самом разгаре были весенние праздники.
        Вечерело. Вульфгар прямиком направился на улицу Полумесяца и вошел в «Мотыгу» вместе с первыми посетителями. Он стал у стойки рядом с Лягушачьим Джози.
        - Что будете пить? - осведомился Арумн Гардпек, но слова застряли у него в горле и глаза широко раскрылись, едва он получше присмотрелся к высоченному посетителю. - Вульфгар! - выдохнул он.
        За спиной варвара послышался звон упавшего подноса, Вульфгар обернулся и увидел застывшую, словно громом пораженную Делли Керти. Лягушачий Джози пискнул и сполз с табурета.
        - Рад встрече, Арумн, - обратился варвар к хозяину. - Я пью только воду.
        - Что ты здесь делаешь? - сдавленно проговорил тот, полный тревожных предчувствий.
        Джози двинулся к двери, но Вульфгар поймал его за руку.
        - Я пришел, чтобы извиниться, - сказал он. - Перед тобой и перед тобой, - добавил он, кивнув Джози.
        - Ты чуть не убил меня, - буркнул тот.
        - Я был ослеплен яростью и вином, - ответил Вульфгар.
        - Он забрал у тебя молот, - напомнил Арумн.
        - Справедливо опасаясь, что я могу им воспользоваться во вред тебе, - договорил варвар. - Он поступил, как и подобает другу, чего не скажешь обо мне.
        Арумн растерянно качая головой, с трудом веря своим ушам. Вульфгар отпустил Джози, но тот не сделал ни шагу, а так и стоял в остолбенении.
        - Ты взял меня к себе, кормил меня, платил за работу и дарил меня своей дружбой, когда я более всего в этом нуждался, - продолжал Вульфгар, обращаясь теперь только к Арумну. - Я же поступил с тобой ужасно, и мне остается лишь надеяться, что ты сможешь простить меня.
        - Ты хочешь снова жить здесь? - спросил Арумн.
        Вульфгар невесело улыбнулся и покачал головой.
        - Я подвергаю свою жизнь опасности уже тем, что просто появился в городе, - ответил он. - Через час я буду далеко, но я должен был прийти, чтобы попросить прощения у вас двоих, а более всего, - и он повернулся к Делли, - у тебя.
        Вульфгар приблизился к ней, и девушка побледнела.
        - Больше всего я сожалею о том, что причинил тебе боль, Делли, - промолвил он. - Ты была мне другом, какого только можно пожелать… И даже больше чем другом, - поспешно добавил он, заметив, как она нахмурилась.
        Девушка поглядела на сверток в его руках.
        - У тебя малыш, - взволнованно произнесла она.
        - Эта девочка моя по стечению обстоятельств, но не по крови, - ответил Вульфгар и протянул ей малышку. Делли приняла ее, ласково улыбаясь и теребя пальчики ребенка. На личике младенца тоже появилась беззубая улыбка.
        - Было бы хорошо, если б ты остался, - искренне произнес Арумн, хотя Джози при этом изумленно вытаращился на него.
        - Я не могу, - ответил Вульфгар. Улыбаясь Делли, он наклонился и взял у нее ребенка, потом поцеловал девушку в лоб. - Я верю, что ты обретешь счастье, которое заслуживаешь, Делли, - сказал он и, кивнув Арумну и Джози, направился к выходу.
        Делли пристально поглядела на Арумна, которого чтила, как отца. Он ее понял и кивнул в знак согласия. Девушка настигла Вульфгара у самой двери.
        - Возьми меня с собой, - попросила она. Ее глаза сияли надеждой - такой Делли никто не видел уже долгое время.
        Вульфгар выглядел озадаченным.
        - Но я пришел не ради того, чтобы спасать тебя, - сказал он.
        - Спасать? - недоуменно повторила Делли. - Не нужно мне твое спасение, благодарю покорно, это тебе нужна помощь в уходе за малышкой. Я хорошо управляюсь с карапузами - почти всю юность помогала растить братьев и сестер. Да и жизнь здесь мне порядком осточертела.
        - Я иду, куда глаза глядят, - сопротивлялся Вульфгар.
        - Полагаю, на рожон ты не полезешь, - ответила Делли. - Ведь тебе теперь нужно заботиться о ребенке.
        - Может быть, я пойду в Глубоководье, - предположил варвар.
        - Я всегда хотела там побывать, - радостно улыбаясь, откликнулась девушка, поняв, что Вульфгар склонен принять ее предложение.
        Варвар вопросительно взглянул на Арумна, и тот снова кивком подтвердил согласие. Только глаза его слегка увлажнились, что было заметно даже с такого расстояния.
        Вульфгар снова отдал младенца Делли, попросил подождать его, а сам вернулся к стойке.
        - Я больше никогда не причиню ей боли, - пообещал он Арумну.
        - Если ты обидишь ее, я тебя достану и убью, - угрожающе прошипел Джози.
        Оба одновременно посмотрели на него, Арумн - с сомнением, а Вульфгар изо всех сил стараясь сохранить серьезное лицо.
        - Я это знаю, Джози, - без малейшей издевки ответил он, - и буду опасаться твоего гнева.
        Придя в себя от изумления тем, что сам только что сказал, Джози горделиво выпятил тщедушную грудь. Вульфгар и Арумн переглянулись.
        - Пить не будешь? - спросил хозяин.
        - Бутылка была мне нужна, чтобы забыться, - покачав головой, честно признался Вульфгар, - но теперь я понял, что пьяный угар не лучше моих воспоминаний.
        - А вдруг девочка начнет тебя тяготить?
        - Я пришел сюда не за Делли, а лишь затем, чтобы извиниться. Я не думал, что она примет мои извинения с такой готовностью. Мы выберем хорошую дорогу, я стану оберегать ее, как только могу, и в первую очередь от самого себя.
        - Посмотрим, что у тебя получится, - ответил Арумн. - Думаю, ты вернешься.
        Вульфгар пожал ему руку, хлопнул Джози по плечу и, взяв Делли за локоть, вышел с ней из «Мотыги». Оба оставляли за спиной важную часть жизни.

* * *
        Лорд Ферингал и Меральда, держась за руки, гуляли по саду, наслаждаясь весенней прелестью и ароматом цветов. Уловка Вульфгара удалась. Ферингал и весь Аукни снова считали Меральду пострадавшей стороной. Люди больше не шептались о ней и не смеялись над своим молодым господином.
        Молодая женщина горевала о ребенке, но утешала себя тем, что дочь теперь под надежной защитой, как и ее брак. Она не переставая твердила себе, что сейчас с малышкой добрый и сильный человек, который будет гораздо лучшим отцом, чем мог бы быть Яка. Она не раз плакала о своей потерянной дочке, но в остальном жизнь Меральды, принимая во внимание ее происхождение и совершенные ошибки, превратилась просто в сказку. Родители были здоровы, Тори забегала в гости к сестре каждый день, весело скакала среди цветов и раздражала Присциллу еще больше, чем Меральда.
        Сейчас же супруги просто наслаждались весенним цветением, и молодая женщина постепенно привыкала к своей новой жизни. Ферингал внезапно прищелкнул пальцами и отошел. Меральда удивленно следила за ним.
        - Я кое-что забыл, - пояснил муж. Сделав ей знак подождать, он бегом кинулся в замок, едва не сбив с ног Присциллу, как раз входившую в сад.
        Присцилла, конечно же, не поверила в разыгранную Вульфгаром комедию. Она с неприязнью поглядела на Меральду, но девушка просто отвернулась и, отойдя к стене, стала глядеть на волны.
        - Ждешь, не покажется ли новый любовник? - почти неслышно буркнула золовка. Она нередко отпускала Меральде всяческие колкости, и девушка неизменно пропускала их мимо ушей.
        Однако на сей раз она решила не спускать оскорбление. Подбоченившись, она повернулась к золовке.
        - Ни разу в своей презренной жизни ты не испытала истинного чувства, Присцилла Аук, поэтому ты и злишься, - сказала она. - И вообще не тебе меня судить.
        Присцилла оцепенела - она не привыкла, чтобы с ней разговаривали в таком тоне и с подобной прямотой.
        - Ты просишь…
        - Я не прошу, а говорю, - отрезала Меральда.
        Присцилла сделала каменное лицо, а потом подошла и отвесила Меральде пощечину.
        Той было больно, но она ударила Присциллу еще сильнее.
        - Не смей говорить обо мне гадости, или я нашепчу твоему брату обо всех твоих гнусностях, - предупредила девушка с ледяным спокойствием, и Присцилла побагровела. - Ты же не сомневаешься, что он меня послушает, - договорила Меральда. - А не задумывалась ли ты, каково тебе будет жить в деревне среди крестьян?
        Как раз в этот миг Ферингал вернулся, неся своей драгоценной Меральде большую охапку цветов. Присцилле было достаточно одного взгляда на распустившего хвост братца, чтобы со стоном убежать обратно в замок.
        Ферингал в замешательстве поглядел ей вслед, но в последнее время его мало волновало, что думает и чувствует сестра. Он даже не спросил Меральду, что тут произошло.
        Меральда тоже поглядела в спину золовки с улыбкой. Но ее улыбка была вызвана присутствием любимого мужа.

* * *
        Морик распрощался с Вульфгаром и Делли, а затем занялся восстановлением своего положения на улицах Лускана. Он снял комнату в гостинице на улице Полумесяца, но почти не бывал там, чрезвычайно занятый восстановлением своего реноме. Он оповестил о том, кто он есть на самом деле, всех, кому это нужно было знать, одновременно создавая историю совсем другого человека, Бурглара Брандебурга для тех, кто этого знать был не должен.
        К концу недели многие горожане уже почтительно раскланивались с Мориком, когда тот проходил мимо. Через месяц Бродяга уже не боялся преследования со стороны властей. Он снова был дома, и вскоре все должно было стать на свои места, как было до появления Вульфгара в городе.
        Теша себя этими приятными мыслями, он вышел как-то вечером из своей комнаты в коридор гостиницы. И внезапно обнаружил, что скользит в каком-то туннеле, совершенно потеряв ориентацию, после чего оказался в круглой хрустальной комнате, занимавшей целый этаж какой-то башни.
        Растерянный Морик потянулся было к кинжалу, но увидел вокруг толпу черных фигур и решил, что темным эльфам лучше не оказывать сопротивление.
        - Ты знаешь меня, Морик, - сказал Киммуриэль Облодра, подходя ближе.
        Морик действительно узнал в нем того дроу, что пришел к нему год назад и приказал следить за Вульфгаром.
        - Познакомься с моим другом Рай'ги, - вежливо произнес Киммуриэль, указывая на другого темного эльфа.
        - Разве мы не просили тебя присматривать за человеком по имени Вульфгар? - спросил Киммуриэль.
        Морик замялся.
        - И разве ты не подвел нас? - продолжал дроу.
        - Но… но ведь это было год назад, - стал оправдываться Морик. - И с тех пор я от вас ничего не слышал.
        - И теперь ты скрываешься под другой личной, сознавая, что провинился перед нами, - сказал Киммуриэль.
        - Мои проступки другого рода, - промямлил Морик, чувствуя, что земля уходит из-под ног. - Я скрываюсь от лусканских властей, а не от вас.
        - От них скрываешься ты? - спросил другой дроу. - Помочь могу я тебе! - Он подошел к бродяге и поднял руки. С кончиков его пальцев сорвалось пламя, опалило Морику лицо и подожгло волосы. Бродяга закричал и рухнул наземь, хватаясь руками за обгорелое лицо.
        - Теперь ты выглядишь совсем иначе, - отметил Киммуриэль, и темные эльфы недобро засмеялись. Они протащили его по лестнице в другую комнату, где поджидал, сидя в кресле, дроу в громадной шляпе, украшенной перьями.
        - Приношу свои извинения, Морик, - промолвил он. - Мои заместители несколько… погорячились.
        - Я долгие месяцы был рядом с Вульфгаром! - вскричал Морик на грани истерики. - Обстоятельства вынудили нас расстаться, а его - уйти из Лускана. Я могу найти его, если вам нужно…
        - Не нужно, - сказал дроу в кресле, подняв руку, чтобы успокоить взбудораженного человека. - Я Джарлакс из Мензоберранзана, и я прощаю тебя.
        Морик провел рукой по жалким остаткам волос, показывая, что дроу стоило бы пораньше проявить свое великодушие.
        - Сначала я думал, что Вульфгар будет моим торговым представителем в Лускане, - объяснил Джарлакс. - Но теперь, когда его нет, я прошу тебя принять на себя эту роль.
        Морик моргнул, и сердце его на мгновение замерло.
        - Мы наделим тебя такой властью и богатством, какие тебе и не снились, - сказал главарь наемников, и Морик почему-то поверил. - Тебе не нужно будет скрываться от властей. Тебя будут с радостью принимать в богатых домах, и люди будут лезть из кожи вон, ища твоего расположения. Если же ты захочешь от кого-то… избавиться, это также будет несложно устроить.
        Морик облизнул обгорелые губы.
        - Привлекает ли Морика Бродягу такое будущее? - спросил Джарлакс, лукаво глядя на вора. - Но предупреждаю тебя, - подался в кресле дроу, - если ты меня подведешь, мой друг Рай'ги с удовольствием изменит твою внешность до неузнаваемости еще раз.
        - А потом еще, - весело добавил жрец.
        - Ненавижу чародеев, - прошептал Морик.

* * *
        Вульфгар и Делли смотрели на Глубоководье, Город Чудес. Это был самый богатый и великолепный город на Побережье Мечей, место смелых мечтаний и великих возможностей.
        - Где ты думаешь остановиться? - радостно спросила женщина, качая на руках ребенка.
        - У меня есть деньги, - сказал варвар, - но я не знаю, надолго ли мы задержимся в Глубоководье.
        - А ты не хочешь остаться здесь насовсем?
        Вульфгар пожал плечами, потому что не задумывался об этом. Он пришел в Глубоководье в надежде разыскать капитана Дюдермонта и «Морскую фею» в порту или дождаться, когда они там появятся, ведь корабль часто заходил в эту гавань.
        - Ты когда-нибудь путешествовала морем? - широко улыбаясь, обратился он к девушке, ставшей теперь его лучшим другом и товарищем. - Настало время вернуть Клык Защитника.
        Море Мечей
        Пролог
        Уверенными и плавными движениями он описывал саблями широкие дуги, чтобы сбить противника с толку. При первой же возможности он сделал шаг вперед и занес оружие над незащищенным плечом противника. Однако эльф с бритой головой, блестевшей на солнце, быстро отступил и, защищаясь, отбил изогнутый клинок длинным прямым мечом, сделал молниеносный выпад кинжалом, а затем шаг вперед - и удар мечом.
        Но его соперник передвигался так, словно предвидел каждое следующее действие противника. Вращая саблями, он со звоном отбил смертоносный меч. Эльф сделал новый выпад, метя чуть пониже груди, потом еще один.
        Однако сабли, скрещиваясь, мастерски парировали удары. Проворный эльф, поблескивая лысиной, попытался пнуть его ногой поверх клинков, но их изогнутые лезвия в то же мгновение взлетели вверх.
        Правда, удар оказался всего лишь обманной уловкой, и, едва лезвия сабель поднялись, эльф пригнулся и метнул кинжал. Ни опустить клинки, ни отступить его противник не успел.
        Бросок был безупречен: кинжал вонзился в живот.

* * *
        - Да это точно Дюдермонт! - возбужденно прокричал один из матросов. - Снова нас догоняет!
        - Да ну, он же понятия не имеет, кто мы, - отозвался другой.
        - Обогнем риф и пройдем мимо волнорезов, - приказала рулевому Шила Кри.
        Высокая и грузная рыжеволосая пиратка с раздражением наблюдала за преследователем. Кулаки ее были тяжелы, как камень, от долгих лет тяжелой работы на судне, а в зеленых глазах плескалась злость - трехмачтовая шхуна заставила ее изменить курс, отказаться от легкой добычи - слабовооруженного торгового корабля.
        - Окутай нас туманом, чтобы они не проследили, - выкрикнула пиратка, обращаясь к Беллани, чародейке, постоянно служившей на «Кровавом киле».
        - Угу, туман, - тряхнув головой и рассыпав по плечам смолено - черные волосы, презрительно фыркнула Беллани.
        Но Шила, которой привычнее было махать мечом, чем вести беседы, таких тонкостей, как интонации, не понимала. Беллани передернула плечами и начала произносить самое сильное заклинание - для создания огненного шара. Однако направила она его не на корабль - преследователь. - Если это на самом деле «Морская фея», их чародей легко обезвредит удар, - а в воду за кормой «Кровавого киля».
        Едва огненные языки коснулись волн, вода зашипела и забурлила, и позади быстро удалявшегося судна поднялось плотное облако пара. Шила Кри кивнула с довольной улыбкой. Ее штурману, ширококостной мордатой рябой бабе с желтыми зубами, воды за западным отрогом Хребта Мира были известны лучше, чем кому бы то ни было. Она могла бы провести корабль там в самую глухую ночь, руководствуясь лишь плеском волн о рифы. Судно Дюдермонта не посмеет сунуться за ними в эти опасные воды. Вскоре «Кровавый киль» минет третий волнорез, обогнет скалистый выступ, а там либо отправится в открытое море, либо повернет к изрезанному берегу, который Шила и ее товарищи считали своим домом.
        - Откуда ему знать, что это мы? - усомнился один из матросов.
        Шила Кри, надеясь, что парень прав, кивнула. Очертания «Морской феи», трехмачтовой шхуны, трудно было спутать с очертаниями другого судна, тогда как «Кровавый киль» был обычной, небольшой и ничем не примечательной каравеллой. Тем не менее Шила Кри, будучи опытным морским волком, вовсе не желала связываться с легендарным капитаном Дюдермонтом и его верной командой, не важно, узнали они ее или нет.
        До нее дошли слухи, что Дюдермонт разыскивает именно ее, хотя чем она так заинтересовала знамени того истребителя морских разбойников, Шила Кри совершенно не представляла. Женщина задумчиво коснулась клейма на плече. Это был ее новый «герб». Такой же знак носили все женщины в ее команде. Это было изображение громадного боевого молота, который она купила у какого-то недоумка в Лускане, Клыка Защитника.
        Может, и есть причина столь пристального внимания Дюдермонта? Шиле Кри в общих чертах была известна история великолепного оружия, болтали, что его прежний владелец, пьянчуга-варвар по имени Вульфгар, был другом капитана. Возможно, все дело в этом, но разве можно знать наверняка? И потом, разве Вульфгара не судили в Лускане за попытку убить Дюдермонта?
        Однако Шила, передернув плечами, выбросила эти мысли из головы, потому что «Кровавый киль» осторожно маневрировал между подводными скалами и рифами, направляясь к тайному убежищу пиратов, надежно укрытому от чужих глаз в Золотой Бухте. Не смотря на опыт штурмана, корпус корабля несколько раз проскрежетал по острым камням и в гавань вошел с креном на левый борт.
        Но это было не страшно, поскольку в пиратской бухте, окруженной со всех сторон зубчатыми скалами, отремонтировать корабль не составляло труда. «Кровавый киль» вошел в обширную пещеру, первую из сложного переплетения естественных туннелей, пустот и гротов, изрезавших восточные отроги Хребта Мира. Теперь эти туннели заполнились дымом факелов, пещеры были обжиты и служили хранилищем богатой добычи пиратской шайки, становившейся самой удачливой в северных водах Побережья Мечей.
        Хрупкая черноволосая чародейка вздохнула. Было очевидно, что в предстоящем ремонте ей предстояло проделать самую большую работу.
        - Черт бы побрал этого Дюдермонта! - процедила она.
        - Лучше бы черт побрал нашу трусость, - провор чал, проходя мимо, один из матросов.
        Рядом с ним тут же возникла Шила Кри и ударом в челюсть сбила с ног.
        - Да он нас, может, и не видел, - попытался оправдаться матрос, со страхом глядя снизу вверх на рыжую пиратку.
        Если бы Шиле посмела возразить одна из женщин Команды, ее поколотили бы, но если голос подавал кто-то из матросов-мужчин, он вполне мог на своей шкуре оценить, что корабль заслуженно носил свое имя. Ведь килевание было любимой забавой жестокой Шилы Кри.
        Однако на сей раз Шила, озабоченная внезапным появлением Дюдермонта, позволила провинившемуся скрыться с глаз, и тот мешкать не стал. Вполне вероятно, что с «Морской феи» их действительно не заметили, а если и заметили, то не поняли, кто они такие.
        Но все же Шила Кри предпочитала перестраховаться, когда дело касалось капитана Дюдермонта. Если они впрямь задался целью настичь ее, то пусть уж это произойдет здесь, в Золотой Бухте, надежной крепости, где кроме пиратки и ее команды обитало еще много численное племя огров.

* * *
        Удар был точен, но кинжал со звоном упал на пол.
        - Дзирт До'Урден никогда не поддался бы на такую уловку! - высоким, красивым голосом отчитывал соперника бритоголовый эльф Лелоринель. Сквозь прорези черной маски, которую он носил постоянно, жестко блестели голубые с золотистыми искрами глаза. Резким движением он вложил меч в ножны. - А если б и поддался, то успел бы отступить или закрыться саблями, - скривив губы, добавил он.
        - Но я не Дзирт До'Урден, - скромно возразил эльф-полукровка Тюневек. Он сделал несколько шагов по крыше и привалился к зубцу парапета, тяжело дыша.
        - Маскевик наделил тебя вполне достаточной прытью, чтобы возместить этот печальный недостаток, - ответил эльф, поднимая кинжал и оправляя легкую коричневую рубаху без рукавов.
        Тюневек только фыркнул:
        - Да ты ведь даже не знаешь, как бьется Дзирт До'Урден! - не преминул заметить он. - Полно! Ты когда-нибудь видел его в бою? Ты хоть видел, как он двигается, что приписываешь ему такое мастерство? Это просто невозможно, говорю тебе! На Лелоринеля его слова, похоже, не произвели ни какого впечатления:
        - На севере все знают о его боевом искусстве и храбрости.
        - И все наверняка преувеличивают, - заметил Тюневек.
        Лелоринель упрямо мотнул лысой головой. Он не однократно и в подробностях расписывал подвиги Дзирта своему партнеру-полукровке.
        - Я щедро оплачиваю твое участие в наших поединках, - сказал он. - Так что было бы лучше, если бы ты внимательно прислушивался к моим словам и не сомневался в них, а постарался настолько хорошо имитировать боевой стиль Дзирта До'Урдена, насколько это позволяют твои жалкие возможности.
        Голый по пояс Тюневек вытирал пот с мускулисто го стройного торса. Он протянул полотенце Лелоринелю, смерившему его презрительным взглядом, как всегда в случаях неудач эльф прошел мимо партнера и открыл крышку лаза, через который можно было спуститься на верхний этаж башни.
        - Похоже, действие заклятия «каменной кожи» заканчивается, - сухо бросил он, спускаясь.
        Оставшись на крыше один, Тюневек невесело усмехнулся. Подойдя к своей рубашке, он вдруг заметил мерцание в воздухе. Эльф-полукровка остановился, поджидая, пока материализуется старый Маскевик.
        - Ну что, сегодня он доволен? - скрипучим голосом спросил седобородый старик. Но по его желтозубой насмешливой улыбке было ясно, что ему уже все известно.
        - Лелоринель просто одержим, - отозвался Тюневек. - Если бы сам не видел, не поверил бы, что такое возможно.
        Маскевик безразлично пожал плечами.
        - Он больше пяти лет трудился на меня в поте лица, чтобы заслужить и мои услуги, и то, чем он щедро оплачивает твои, - заметил он. - Только, чтобы найти такого, как ты, подающего некоторую надежду со временем научиться воспроизводить стиль этого странного темного эльфа, Дзирта До'Урдена, мы потратили много месяцев.
        - Стоило ли надрываться? - огрызнулся раздосадованный Тюневек. - Почему бы вам с Лелоринелем не разыскать этого разнесчастного дроу и покончить с ним раз и навсегда? Все проще, чем эти бесконечные поединки.
        Красноречивая усмешка Маскевика говорила, как сильно эльф-полукровка недооценивает этого дроу, тогда как они с Лелоринелем много наслышаны о его необыкновенных свершениях.
        - Говорят, Дзирт - близкий друг дворфа по имени Бренор Боевой Топор, - сказал Маскевик. - Слыхал о таком?
        Тюневек, натягивая серую рубашку, отрицательно мотнул головой.
        - Он король Мифрил Халла, - пояснил чародей. - Или был по крайней мере. А я не испытываю ни малейшего желания навлечь на себя месть целого клана разъяренных дворфов с толпой чародеев в придачу. Вряд ли можно надеяться на отменное здоровье или сказочное богатство, имея врагом Бренора Боевого Топора. Кроме того, я не имею ничего против этого Дзирта До'Урдена, - прибавил Маскевик. - С какой стати я должен желать ему смерти?
        - Потому что Лелоринель твой друг.
        - Лелоринель, - несколько насмешливо повторил маг. - Не спорю, он мне нравится, и, соблюдая долг дружбы, я время от времени пытаюсь убедить его, что выбранный им путь ведет к саморазрушению, и ничему больше.
        - Могу спорить, он остается совершенно глух, - вставил Тюневек.
        - Точно, - подтвердил Маскевик. - Этот Лелоринель Тел'е'бренекетт такой упрямец.
        - Если только это его настоящее имя, - фыркнул Тюневек, который после последнего поединка был со всем не в духе. - «Я с тобой так, как ты со мной», - перевел он имя эльфа, которое и впрямь было одной из вариаций распространенной у этого народа поговорки.
        - Что ж, в ней нашла отражение философия дружбы и уважения, разве не так? - спросил старый маг.
        - И мести тоже, - хмуро добавил Тюневек.

* * *
        Лелоринель же, оказавшись один с маленькой комнате на одном из нижних этажей башни, сорвал с лица маску и тяжело плюхнулся на кровать, весь кипя от раздражения и ненависти к Дзирту До'Урдену.
        - Сколько же лет на это уйдет? - пробормотал он, теребя на пальце ониксовый перстень. - А хоть бы и веков, какая разница?
        Лелоринель сдернул кольцо и поднес его к глазам. Ему пришлось два года трудиться изо всех сил, чтобы получить эту вещь от Маскевика. Перстень был волшебным и мог надолго удерживать различные чары. В нем заключалось четыре заклятия, которые, как считал Лелоринель, помогут ему убить Дзирта До'Урдена.
        Само собой, эльф понимал, что если ему придется применить их все, то, скорее всего, он тоже погибнет. Но это не имело значения. Если Дзирт До'Урден умрет, Лелоринель перейдет в мир иной спокойно.
        Часть I. КЛОЧЬЯ ТЬМЫ
        Как хорошо быть дома! Как прекрасно слышать шум ветра в Долине, чувствовать его бодрящий холодок, словно напоминающий мне, что я живу.
        Как часто мы забываем, насколько важно это простое ощущение. Так легко забыть, что ты действительно живешь, и испытывать благоговение оттого, что можно, наслаждаться рассветом и закатом каждого дня.
        И чувствовать, что все время, разделяющее их, и все долгие часы после того, как падет покров темноты, принадлежат тебе и ты волен распоряжаться ими.
        И любой человек, встреченный на пути, может как-то изменить жизнь, оставить по себе хорошую или плохую память, оживить будни, прервать монотонный поток одинаковых мгновений. Я думаю, что эти бесполезные мгновения, часы, похожие друг на друга, - наш враг, мазки смерти на полотне жизни.
        Да, прекрасно быть дома, в суровой Долине Ледяно го Ветра, где полно всяких чудовищ и за каждым поворотом дороги можно встретить разбойника. Но я чувствую себя более живым и более счастливым, чем раньше. Я слишком долго боролся со зловещей тенью мо его происхождения. Я боролся с неизбежностью отпущенной мне датой жизни, стараясь примириться с тем, что умру много позже Бренора, Вульфгара, Реджиса и Кэтти-бри.
        Как глупо было скорбеть о конце ее дней и не радоваться тем дням, что отпущены нам, дням, когда мы вместе! Как глупо позволять настоящему бесследно уплывать в прошлое, при этом сокрушаясь о возможном - всего лишь возможном - будущем!
        С каждым мгновением нового дня все мы приближаемся к смерти. И это неизбежно. Осознание этой истины может либо парализовать нас страхом, либо наполнить нетерпеливой жаждой испытать и испробовать все на свете, стремясь жить так, чтобы каждое мгновение запечатлелось в нашей памяти. Жить так, чтобы ощущать биение бытия в мерцании звезды и при ярком свете дня, в тихую погоду и в бурю, и делать каждый шаг с готовностью независимо от того, идешь ли ты через цветущий сад, или глубокие снега.
        Старые и зрелые люди нередко забывают эту истину, так хорошо известную юным. И именно в этом прчина злости и зависти, которую многие питают к молодым. Как часто мне доводилось слышать распространенную жалобу: «Если бы я только мог вернуться в то время, зная то, что знаю сейчас! Слышать такое просто смешно, потому что на самом деле таким людям следовало бы сказать: „Если бы я только мог вновь ощутить жажду и радость жизни, что испытывал тогда!“
        Я, в конце концов, понял, что в этом и есть значение жизни, и в осознании этого и почерпнул ту самую жажду и радость. Можно прожить короткую жизнь в двадцать лет полнее и радостнее, чем целые столетия, когда глаза потуплены и опущены плечи.
        Вспоминаю наш первый совместный бой с Вульфгаром, когда я, улыбаясь и чувствуя себя переполненным жаждой жизни, вступил в схватку, несмотря на то, что нам противостояли страшные гиганты с перевесом в численности и силе! Странно, что со временем эта жажда жизни уменьшилась.
        Мне потребовалось мною времени, пришлось пережить горькие утраты для того, чтобы понять неправильность такого отношения. Чтобы вновь очнуться для жизни, наслаждаться красотой вокруг и испытывать восторг от собственного существования, мне прежде пришлось неразумно уступить хрустальный осколок Джарлаксу, наконец, завершить (надеюсь, навсегда) наш спор с Артемисом Энтрери и вернуться в Долину Ледяною Ветра.
        Само собой, тревога и переживания никуда не деваются. По-прежнему Вульфгара с нами нет, мы не знаем, где он, и я беспокоюсь за его здоровье и жизнь. Но я смирился с тем, что он выбрал такой путь, - именно ради того, чтобы сохранить свою жизнь и здоровье, ему нужно было оставить нас. Мне остается только мо лить небо, что когда-нибудь наши дороги вновь пересекутся и он вернется домой. Я надеюсь, что до нас наконец дойдут какие-нибудь вести о нем и либо наши опасения развеятся, либо нам придется собираться в путь, чтобы спасать его.
        Но теперь я могу терпеть и надеяться на лучшее, поскольку, без конца тревожась о своем друге, я разрушаю собственную жизнь.
        А этого я не сделаю.
        В мире слишком много красоты.
        В мире слишком много чудовищ и негодяев.
        И столько интересного.
        Дзирт До'Урден
        Глава 1. СПИНА К СПИНЕ
        По плечу Кэтти-бри, щекоча голую руку, рассыпались белые волосы Дзирта, а ее собственная золотистая грива разметалась по груди дроу.
        Они сидели на берегу Мер Дуалдон, самого большого озера в Долине Ледяного Ветра, спина к спине, и глядели в марево летнего неба. Низко над горизонтом медленно скользили белые облачка, и их пушистые бока казались еще мягче в сравнении с резки ми силуэтами стервятников, во множестве круживших под ними. Но друзья рассматривали облака, а не птиц.
        - Вон то похоже на костолобую форель, попавшую на багор, - заметила Кэтти-бри об одном облаке необычной формы - слегка вытянутом и изогнутом, вслед за которым тянулась длинная тонкая белая линия.
        - Как это у тебя получается? - со смехом спросил темный эльф.
        Кэтти-бри чуть обернулась, чтобы взглянуть в сиреневые глаза темнокожего друга.
        - А как у тебя не получается? - в свою очередь спросила она. - Что может быть проще?
        Дзирт снова рассмеялся, но не столько словам, сколько тому, как они были произнесены. Сейчас они вновь жили вместе с дворфами из клана Боевого Топора на рудниках вблизи Десяти Городов, и сильный акцент и грубоватые интонации языка дворфов вновь отчетливо проявлялись в речи девушки.
        Дроу тоже чуть повернул голову, и их глаза оказались совсем близко. Дзирт различил в глубине ее зрачков особое мерцание - искорки благодушия и счастья, появившиеся там лишь недавно, после долгих месяцев отсутствия Вульфгара, и сейчас этот счастливый взгляд был гораздо более определенным, чем раньше. Дзирт снова со смехом перевел взгляд на небо.
        - Твоя рыбка вырвалась, - объявил он, поскольку ветер разрушил длинный след за большим облаком.
        - Все равно это рыба, - с обидой, притворной конечно, возразила Кэтти-бри.
        Дзирт с улыбкой промолчал.

* * *
        - Ты набитый дурак! - брызгая слюной, бушевал Бренор Боевой Топор. Дворф с силой топнул ногой, обутой в тяжелый сапог, и водрузил себе на голову однорогий помятый шлем, из-под которого во все стороны топорщилась густая огненно-рыжая шевелюра. - Я тут думаю, что у меня в Совете теперь есть сторонник, а ты что делаешь? Позволяешь этому Кемпу из Таргоса устанавливать цены, даже не поторговавшись!
        Хафлинг Реджис, нянчивший раненую руку, по страдавшую в последнем походе, и заметно похудевший, ответил, пожав плечами:
        - Кемп из Таргоса говорит только о ценах на руду для рыбаков.
        - Можно подумать, рыбаки покупают много руды! - взревел Бренор. - Какого черта я вернул тебя в Совет, Пузан, если ты только осложняешь мне жизнь?
        Реджис постарался спрятать улыбку. Он едва удержался, чтобы не напомнить товарищу, что вовсе не Бренор вернул его в Совет, а жители Одинокого Леса упросили его стать их новым представителем, поскольку прежний окончил свои дни в брюхе йети.
        - Рыбаки, - раздраженно повторил дворф и сплюнул прямо под босые волосатые ножки хафлинга.
        Хафлинг ласково улыбнулся и чуть отступил. Бренор из тех собак, что лают, да не кусают, и Реджис понимал, что вскоре он забудет об этом - едва лишь на горизонте замаячит новая катастрофа. Бренор Боевой Топор просто чрезвычайно легко распалялся.
        Дворф все еще продолжал ворчать, когда они, свернув по тропинке, внезапно увидели Кэтти-бри и Дзирта, сидящих на мшистом берегу, наслаждающихся присутствием друг друга и погруженных в созерцание об лаков. Реджис невольно затаил дыхание, предполагая, что Бренор, увидев свою драгоценную доченьку в столь близком соседстве с Дзиртом, - собственно, все равно с кем, - начнет рвать и метать, но дворф только потряс косматой головой и стремительно направился в другую сторону.
        - Тупой эльф, - бормотал он себе под нос, когда Реджис наконец нагнал его. - Неужели нельзя просто поцеловать девчонку - и дело с концом?
        - Откуда ты знаешь, что он этого еще не сделал? - спросил хафлинг, широко ухмыляясь. Щеки Бренора тут же запылали почище огненной бороды.
        А хафлинг, само собой, поспешил отскочить подальше от тяжелой руки короля дворфов. - Однако Бренор, бормоча проклятия и низко склонив голову, потопал прочь. Реджис изумленно спрашивал себя, как можно так грохотать сапогами по земляной тропинке, заросшей мягким мхом.

* * *
        Стоявший в Зале Совета Брин Шандера деловитый гул ничуть не удивлял Реджиса. Он старался внимательно следить за слушаниями, которыми руководил старейшина Кассиус, самый уважаемый из предводителей Десяти Городов. Каждый из Десяти Городов управлялся независимо, но когда затрагивались общие интересы, решения принимались Советом, куда входили представители всех городов, но заслуги Кассиуса перед этой землей были столь велики, что он больше не представлял конкретный город, даже его родной Брин Шандер, самый крупный из Десяти Городов. Это, разумеется, не понравилось Кемпу из Таргоса, второго по величине города. Между ними часто возникали споры, теперь же авторитет Кассиуса заметно вырос, от Брин Шандера был назначен новый представитель, и Кемп остался в меньшинстве.
        Однако Кассиус оставался выше интриг, и даже Кемпу с неохотой пришлось признать, что эти несколько месяцев его соперник был справедлив и бес пристрастен в делах.
        Зато советник от Одинокого Леса из-за установившихся в Зале Совета спокойствия и деловитости скучал еще больше. Хафлинг любил жаркие споры и ссоры, особенно когда их предмет его прямо не касался и он мог, оставаясь в стороне, умело подогревать страсти. Увы, прошли те славные денечки!
        Реджис честно старался не спать, но сейчас обсуждался передел глубинных вод Мер Дуалдона на участки. Рыболовецкие суда должны были не нарушать границы и воздерживаться на воде от выяснения отношений.
        Эти споры велись в Десяти Городах десятилетиями, и Реджис хорошо знал, что никакие предписания не удержат рыбаков на отведенных участках на бескрайней глади озера. Когда рыбаки нападали на косяк рыбы, ее преследовали, напрочь забывая о всяческих правилах. Костолобая форель, основное сырье для косторезов и, кроме того, деликатес, была залогом процветания городов и привлекала большое количество всяких грабителей и мошенников, которые были не прочь поживиться.
        Законы принимались в далеком от берегов трех больших озер зале лишь затем, чтобы советникам было к чему апеллировать, когда все правила будут в который раз позабыты.
        Реджис открыл глаза, когда обсуждение перешло к более насущным предметам, напрямую касавшимся хафлинга. Вообще-то разбудил его оклик Кассиуса, как коротышка осознал в следующий миг.
        - Прости, что прерываю твой сон, - негромко обратился к хафлингу старейшина Десяти Городов.
        - Я… м-м… я работал день и ночь, готовясь… м-м-м… к заседанию, - смущенно промямлил Реджис. - К тому же путь до Брин Шандера неблизкий.
        Кассиус, улыбаясь, жестом пресек дальнейшие объяснения, пока Реджис не поставил себя в еще более неловкое положение. Хафлингу не было нужды оправдываться перед ними. Все понимали, чего стоит он сам, зато знали, какие у него друзья.
        - Что ж, в таком случае ты позаботишься об этом деле? - отрывисто спросил Кемп из Таргоса, меньше всех остальных расположенный к Реджису.
        - Каком деле?
        Кемп опустил голову и негромко выругался.
        - О разбойниках на дорогах, - помог хафлингу Кассиус. - Новую банду видели за Шенгарном к югу от Бремена. Путь, конечно, дальний, но, если бы ты и твои товарищи снова взяли на себя заботу о безопасности дорог, мы были бы очень вам признательны.
        Реджис откинулся на спинку стула, сложив руки на округлом животике. Вот это хорошо, раздумывал он, еще один случай показать себя героями. Реджис почувствовал себя в своей стихии, хоть и не стал бы отрицать, что в подвигах друзей ему обычно доставались самые скромные роли. Зато во время заседаний Совета бывали моменты, когда маленький хафлинг мог пред стать во всем блеске славы и даже чувствовать себя равным могущественному Кемпу. Он обдумал предложенную Кассиусом задачу. Бремен находился западнее всех городов, за рекой Шенгарн, которая сейчас, в конце лета, должна быть сравнительно мелкой.
        - Полагаю, дней через десять мы будем там и очистим дорогу, - важно произнес Реджис, выдержав надлежащую паузу.
        Он не сомневался, что друзья согласятся. Разве мало они охотились на всяких страшилищ и разбойников за последние пару месяцев? Дзирт и Кэтти-бри особенно любили такие предприятия, да и Бренор тоже был бы не прочь, несмотря на вечные жалобы и ворчание.
        Раздумывая об этом, Реджис вдруг осознал, что он и сам охотно вновь пустится навстречу приключениям. После серьезного, едва ли не смертельного ранения, полученного в последнем путешествии, с Реджисом произошла заметная перемена. Тогда он сам ее не заметил. Мучаясь от раны, в то время он желал лишь одного - поскорее вернуться в свой уютный домик в Одиноком Лесу, резать кость и спокойно сидеть с удочкой на берегу Мер Дуалдона. Однако, прибью домой, Реджис вдруг обнаружил, что хвастаться полученным шрамом невыразимо приятно.
        Так что, если Дзирт и остальные решат сразиться с новыми врагами, Реджис с радостью последует за ними, готовый сделать все, что в его силах.

* * *
        Каждый долгий день перехода на юг от Бремена был похож на другой. Воздух гудел роями гнуса и комаров. Грязь, наконец освободившаяся от ледяной корки, сковывавшей землю в Долине Ледяного Ветра на протяжении девяти холодных месяцев, налипала на колеса повозки и старые сапоги Дзирта, шедшего чуть поодаль от товарищей.
        Лошадью правила Кэтти-бри. На ней было грязное шерстяное платье длиной до пят, а волосы девушка тщательно подобрала под платок. Рядом с ней с красным, обветренным лицом сидел Реджис, переодетый мальчиком.
        Лучше всех устроился Бренор. Он соорудил для себя ящик, некое подобие будки, в котором помещался целиком, приколотил его за скамейкой возницы и спокойно ехал себе всю дорогу.
        Дзирт осторожно пробирался пешком. На открытых пространствах тундры могли таится куда большие опасности, чем та разбойничья шайка, которую они должны были выловить. Тут вполне могли встретиться йети, хотя большинство их перекочевало сейчас на юг, следуя за стадами оленей. В это время года тролли и гоблины частенько приходили с далеких гор в по исках легкой поживы. К тому же Дзирту нередко приходилось перемахивать через страшных серых змей, достигавших двенадцати, а то и более футов в длину, укус которых мог умертвить даже горного великана. И при этом приходилось непрерывно держать повозку в поле зрения, внимательно обозревая окрестности во всех направлениях. Ведь он должен был заметить разбойников раньше, чем они увидят их.
        Все же задача не казалась слишком сложной. Судя по довольно обстоятельным рассказам путешественников, головорезов было не много и особым мастерством они не отличались. Однако Дзирт тут же напомнил себе, что не стоит чересчур уж полагаться на эти сведения. В любой момент их отряд уменьшится до трех человек благодаря единственному меткому выстрелу.
        Гнус роился в воздухе, солнце резало глаза, в каждой грязной луже могла затаиться серая змея, а за любой кочкой - йети, в то время как где-то поблизости рыскала разбойничья шайка, угрожая жизни его друзей.
        Но настроение у Дзйрта До'Урдена было превосходным!
        Он перепрыгнул небольшой ручеек и сразу остановился, заметив цепочку странных лужиц размером со ступню человека. Дроу подошел к ближайшей и нагнулся, внимательно изучая. В этой раскисшей земле следы подолгу не сохранялись, значит, эти были свежие. Дзирт сунул в лужицу палец, и тот погрузился до второй фаланги - видимо, след принадлежал взрослому человеку.
        Дроу выпрямился и положил ладони на эфесы сабель, скрытых складками плаща. Оба клинка, Сверкающий на правом бедре и Ледяная Смерть на левом, были готовы к бою.
        Дзирт прищурился и поднес ладонь к глазам, заслоняя их от солнца. Следы вели к дороге, как раз туда, где вскоре должна проехать повозка.
        Там в засаде, распростершись на земле, весь по крытый грязью, лежал какой-то человек.
        Дзирт к нему не пошел, напротив, он пригнулся и двинулся в обратную сторону, намереваясь пересечь дорогу позади повозки и посмотреть, нет ли на другой стороне такой же засады. Он надвинул капюшон серого плаща, тщательно пряча белоснежную гриву, и пустился бегом.

* * *
        Реджис потянулся, зевнул, снова удобно приткнулся к боку Кэтти-бри и закрыл большие карие глаза. - Нашел время спать, - шепнула девушка.
        - Пусть те, кто за нами следят, думают, что я сплю, - возразил хафлинг. - Заметила там, в стороне?
        - Угу. Грязные типы.
        При этом Кэтти-бри, выпустив вожжи, опустила одну руку под сиденье, удостоверяясь, что Тулмарил Искатель Сердец, ее смертоносный лук, по-прежнему на месте. Хафлингу это тоже придало уверенности.
        Сам Реджис тоже просунул руку за скамеечку на козлах и довольно сильно постучал по деревянному ящику, подавая Бренору сигнал приготовиться.
        - Вот они, - шепнула через минуту Кэтти-бри.
        Все еще притворяясь спящим, Реджис застучал чаще. Чуть приоткрыв левый глаз, он увидел, что на дорогу вышли трое довольно оборванных разбойников.
        Кэтти-бри остановила лошадь.
        - Люди добрые! - воскликнула она. - Прошу вас, помогите мне и моему мальчику! Муженек-то мой убился на перевале в горах, а я, кажись, заблудилась. Уж сколько денечков блуждаем тут, а как добраться до Десяти Городов, не знаем.
        - Умничка, - поерзав и, словно бы шевеля во сне губами, едва слышно похвалил Реджис.
        Кэтти-бри действительно нашла хорошее объяснение тому, что их повозка уже несколько дней разъезжает по дороге туда-сюда, так что, если грабители следили за ними, эти передвижения теперь не показались бы им подозрительными.
        - Прямо не знаю, что мне делать! - задрожавшим словно от страха голосом продолжала девушка. - Мы с сыночком совсем одни, да еще заблудились!
        - Мы тебе поможем, - пообещал тощий тип с рыжими волосами и бородой, спускавшейся до самого пояса.
        - Только не задаром, - подхватил его подельник, державший на плече боевой топор, самый здоровый из троих.
        - Не задаром? - переспросила Кэтти-бри.
        - Отдашь нам свою повозку, - ответил третий, самый утонченный и по виду, и по говору. На нем были пестрые куртка и рубашка, с желтым рисунком на красном фоне, а на поясе висела весьма внушительная шпага.
        Реджис и Кэтти-бри переглянулись - они ожидали чего-то в этом роде.
        Сзади послышался глухой удар, и хафлинг прикусил губу, надеясь, что Бренор не вырвется из своего укрытия раньше времени и не испортит все. Они тщательно обсудили, кто и что должен делать, и каждому надо было до конца сыграть свою роль.
        Последовал новый толчок, но хафлинг успел опустить руку и как следует грохнуть кулаком по ящику.
        Взглянув в напряженные голубые глаза Кэтти-бри, Реджис понял, что сейчас настанет его очередь действовать.

* * *
        Кэтти-бри решила, что справиться с самым вежливым из бандитов будет сложнее всего. Однако, взглянув на здоровяка, она прикинула, что тому не составит труда рассечь ее надвое своим чудовищным топором.
        - Женщина нам тоже пригодится, - осклабил щербатый рот детина. Тощий злорадно ухмыльнулся, но тот, что выглядел приличнее всех, посмотрел на товарищей с презрением.
        - А что такое, она ведь потеряла мужа! - стал защищаться здоровяк. - А тряская езда ее, наверное, только раззадорила.
        Кэтти-бри с удовольствием представила, как острие Хазид-хи упрется балагуру в пах, и с трудом удержалась от улыбки.
        - Пожалуй, повозки будет достаточно, - успокоил ее благородный разбойник, и девушка поняла, что он ведет свою игру.
        Кэтти-бри видела его насквозь. Он попытается очаровать ее, чтобы добиться того, что здоровяк хотел взять силой. Что ж, если она ему подыграет, будет только веселее.
        - Ну и все, что внутри, само собой, - продолжал разбойник. - Очень жаль, конечно, лишать тебя имущества, но нам ведь тоже надо как-то жить, неся службу на дорогах.
        - Ах, так это ваша работа? - отозвалась Кэтти-бри. - А я-то уж подумала, что вы из тех паршивых воров, что рыщут повсюду.
        Как же они вытаращились на нее!
        - Еще двое справа и трое слева, - шепнула Кэтти-бри Реджису. - Эти ублюдки на дороге - мои.
        - Само собой, - отозвался Реджис.
        Девушка с хитрой улыбкой взглянула на товарища и чуть кивнула, а затем снова обернулась к разбойникам.
        - У вас нет права что-то забирать у меня! - выкрикнула она, подпустив в голос истерическую нотку, чтобы грабители решили, что ее выпад - не более чем отчаянный шаг насмерть перепуганной женщины.
        Реджис зевнул и потянулся, а затем широко распахнул глаза, изображая изумление и страх. Внезапно он вскрикнул, спрыгнул с повозки и бросился в придорожную грязь.
        По этому условному знаку Кэтти-бри выпрямилась во весь рост, рывком сдернула с себя нелепое шерстяное платье и предстала перед бандитами во всей красе своей воинской стати. Мигом в руке ее оказался страшный меч Хазид-хи, Потрошитель, а из-под сиденья она быстро выхватила лук. Спрыгнув с козел на спину лошади, она послала ее вперед, корпусом животного отгородив здоровенного детину от его товарищей.
        Наблюдавшие за всем этим из-за придорожных кочек разбойники с криками повыскакивали из укрытия и ринулись к повозке, на ходу обнажая мечи.
        Но неподалеку от них из-за едва заметной возвышенности неслышно, как привидение, показался чей-то гибкий быстрый силуэт и двинулся в их сторону так стремительно, словно парил над хлюпающей грязью.
        Из-под складок серого плаща возникли два сияющих лезвия; бегущие разбойники были встречены широкой белозубой улыбкой и лучистым взглядом сиреневых глаз.
        - Эй, хватайте его! - крикнул один из головорезов, и все трое кинулись к дроу. Нападение было беспорядочным и неумелым.
        Дзирт выбросил в сторону правую руку, отражая Ледяной Смертью неуклюжий выпад, а изогнутым лезвием Сверкающего ударил по мечам остальных противников. Отдернув Сверкающий, он немедленно опустил на мечи противников Ледяную Смерть, за тем снова ударил первой саблей. Один из разъяренных бандитов полоснул мечом наотмашь, но дроу чуть отклонился и успел провести по руке противника острием сабли, а просвистевший у лица меч не стер его улыбку.
        Разбойник взвыл и отпрянул, выпустив клинок.
        Но далеко меч не отлетел, потому что Дзирт молниеносным движением подцепил рукоять оружия Сверкающим, а затем последовало действо, просто заворожившее нападающих. Неуловимое движение обеих сабель - и вражеский меч завращался в воз духе, перелетел через голову дроу и снова оказался в руках у разбойника.
        - Думаю, у тебя могло бы получиться лучше, - улыбаясь произнес дроу, когда оружие легло в ладонь ошеломленного головореза.
        Бандит издал вопль, швырнул меч наземь, развернулся и бросился бежать.
        - Это тот самый Дзирит! - закричал другой и бросился следом за первым.
        Зато третий, то ли оттого, что перетрусил, то ли потому, что был слишком глуп, ринулся на дроу, размахивая мечом.
        Сабли темного эльфа встретились с его оружием. Сверкающим Дзирт пригнул его меч и стал теснить врага, ударяя по его клинку то одной, то другой саблей, причем так быстро, что звон слился в непрерывный свирепый вой.
        У грабителя наверняка уже рука занемела, но он не сдавался и даже попытался внезапно податься к противнику, чтобы, оказавшись к нему вплотную, ограничить его молниеносные движения.
        Но в тот же миг он оказался без оружия, совершенно не понимая, как это случилось. Тогда он, широко растопырив руки, бросился на эльфа, но поймал лишь пустоту.
        Дроу же каким-то непостижимым образом возник у него за спиной и приложил противника саблей плашмя промеж ног, отчего тот на некоторое время перестал дышать.
        Дзирт быстро убрал оружие и сильно пнул разбойника между лопаток, и головорез рухнул лицом в грязь.
        - Полежи-ка тут, пока я не разрешу тебе подняться, - посоветовал Дзирт.
        Быстро взглянув в сторону повозки и удостоверившись, что друзья справляются без него, он не спешно пошел по следу двух сбежавших грабителей.

* * *
        Пробираясь по грязи, Реджис размахивал руками, бесподобно прикидываясь перепуганным ребенком, и все время орал:
        - Помогите! Помогите!
        На пути у него возникли два разбойника, те самые, о которых сказала Кэтти-бри. Хафлинг вскрикнул, метнулся в сторону, споткнулся и упал на колени.
        - Ох, судари, прошу вас, не убивайте меня! - жалобно молил Реджис разбойников, надвигавшихся на него с оружием в руках.
        - Пожалуйста! - причитал хафлинг. - Посмотрите, я отдам вам драгоценность моего отца!
        И вытащив из-за пазухи рубиновую подвеску, он начал покачивать ею и вращать прямо перед носом бандитов.
        Любопытство, а потом изумление стерло ухмылки с их лиц, и бандиты завороженно смотрели, как грани волшебного камня рассыпаются тысячами искр, отражая, казалось, весь свет мира.

* * *
        Спрыгнув с лошади, Кэтти-бри отшвырнула в сторону лук и колчан, посторонилась, пропуская повозку, и осталась лицом к лицу с громилой, вооруженным гигантским топором.
        Он начал наступать яростно и неуклюже, размахивая топором во все стороны.
        Проворная Кэтти-бри легко уклонялась. Разбойник в очередной раз промахнулся, и топор увяз в грязи. У девушки была отличная возможность прикончить бандита одним ударом, и заняться остальными. Но тут она услышала, что один из бродяг подгоняет лошадь, и увидела, что двое оставшихся уже сидят на козлах ее повозки.
        Что ж, теперь ими займется Бренор.
        А с громилой Кэтти-бри решила не торопиться. Слишком уж ей не понравились сальные шуточки этого негодяя.

* * *
        - Чертова задвижка! - ворчал Бренор, возясь с запором своего укрытия. Задвижку от тряской езды перекосило, и теперь она не желала поддаваться.
        Повозка покатилась значительно быстрее, и бедняга дворф подскакивал на каждом ухабе.
        Но в конце концов, Бренору удалось поймать равновесие. С диким ревом, какому позавидовал бы да же красный дракон, он выпрямился и мощным уда ром головы пробил доски своего сундука.
        - Может, поедем медленнее? - обратился дворф к пестро разодетому разбойнику, правившему лошадью, и его рыжему товарищу.
        Оба обернулись, оторопев от неожиданности.
        Но в следующий миг рыжий перемахнул через сиденье и кинулся к Бренору с кинжалом в руке, и дворф только сейчас осознал, что положение, когда руки стиснуты расщепленными досками, удобным для обороны не назовешь.

* * *
        Один из разбойников совершенно безропотно стоял, зачарованно следя за переливами рубиновой подвески. Но другой, поддавшись наваждению лишь на несколько мгновений, решительно встряхнулся и помотал головой.
        - Ах ты мелкий жулик! - взревел он.
        Реджис немедленно вскочил на ноги и зажал камень в пухлой ладошке.
        - Держи его, спасай меня! - видя, что грабитель уже тянет ручищи к его горлу, взвизгнул хафлинг, обращаясь к его загипнотизированному товарищу.
        Хоть Реджис и выглядел неповоротливым, отскочил он назад очень быстро, но преимущество все равно оставалось на стороне разбойника. Но тут второй, почему-то вдруг осознав, что этот малыш ему дороже всех на свете, ткнул товарища кулаком в бок и свалил на землю. В следующий миг оба уже катались, сцепившись, в грязи, обмениваясь тумаками и проклятиями.
        - Тупица, он же нас провел! - проорал тот, что сохранил свою волю, и заехал дружку кулаком в глаз.
        - Это ты, мерзавец, погляди, какой славный малыш! - выкрикнул другой и, в свою очередь, съездил товарищу по носу.
        Реджис вздохнул и обернулся посмотреть, что творится за спиной. Со своей частью работы он справился блестяще, как обычно. Но все же он представил себе, как Дзирт, взмахивая сияющими на солнце саблями, управился бы с этой парочкой, и завистливо вздохнул.
        И Кэтти-бри ловко разобралась бы с ними - смертоносный удар Хазид-хи, а потом серебряная стрела Тулмарила, и все было бы кончено, и хафлинг вновь позавидовал, что он так не может.
        Еще он вообразил, как расправился бы в рукопашной с этими головорезами Бренор. Уложил бы обоих в грязь, получив при этом несколько увесистых уда ров по физиономии. Реджис тоже так хотел бы.
        - Эхе-хе, - удрученно вздохнул хафлинг, но по том решил, что каждый сражается как может, и снова повернулся к дерущимся бандитам.
        Его новый приятель явно проигрывал.
        Тогда Реджис выхватил маленькую булаву, что смастерил для него Бренор, и пару раз хорошенько стукнул излишне настырного головореза, сравнивая счет.
        Вскоре его приятель начал брать верх, так что победа должна была остаться за Реджисом.
        Каждому свое.

* * *
        Она сделала выпад мечом, но разбойник успел выдернуть топор из земли и загородиться им.
        Парень орудовал топором, парируя удары смертоносного лезвия, но Кэтти-бри решительно наступала, может, немного самоуверенно, но лишь потому, что понимала - мерзавец наверняка недооценивает ее. Из его скользких намеков было вполне ясно, какого он мнения о женщинах.
        Разбойник действительно купился на ее уловку и решил со всего размаху ударить ее обухом топора.
        Она ловко скользнула прямо ему под руку, избе жав удара тяжеловесным орудием, и с силой пнула его ногой в пах, хотя могла запросто проткнуть мечом грудь.
        Девушка отскочила, а мужчина согнулся со сто ном. Она подождала, пока он выпрямится. Как и ожидалось, он снова начал с устрашающего, хотя и совершенно бесполезного горизонтального взмаха, и она на этот раз отклонилась ровно настолько, чтобы лезвие ее не полоснуло. Когда топор просвистел мимо, она крутнулась на левом носке и с разворота снова пнула громилу в пах правой ногой.
        Ей почему-то очень захотелось так сделать. Увернулась она тоже очень быстро.
        Здоровяк с трудом распрямился, но с мужеством отчаяния, громко вопя, снова бросился на нее, размахивая топором. В тот же миг голодное острие Хазид-хи уперлось ему в брюхо. Удерживая противника на месте, Кэтти-бри быстро переступила, подойдя к нему вплотную.
        - Могу поспорить, это больно, - шепнула она и снова с силой ударила коленом вверх.
        Молниеносно отпрянув, она тут же круговым движением взмахнула мечом и без малейшего усилия перерубила рукоять опускавшегося на нее топора, будто та была сделана из воска. Затем девушка снова отскочила, не преминув все же пнуть негодяя в промежность еще раз.
        С перекошенным от боли лицом и безумными глазами бедняга попытался броситься за ней, но девушка неуловимо полоснула мечом, и штаны здоровяка, лишившись ремня, упали к его ногам.
        Сделав два коротких шажка, громила рухнул лицом в грязь. С трудом поднявшись на колени, перепачканный грязью и скрюченный болью, он все же замахнулся на девушку. Только в этот момент, похоже, он понял, что в руке у него лишь кусок топорища, однако остановить движение уже не мог, а Кэтти-бри между тем шагнула вперед и ногой толкнула его в правое плечо, снова опрокинув на землю.
        Разбойник вновь поднялся, ничего не видя из-за залепившей лицо грязи и остервенело отбиваясь обрубком топорища.
        Кэтти-бри уже была у него за спиной и снова толкнула в грязное месиво.
        - Не смей вставать, - пригрозила она.
        Но упрямый разбойник, отплевываясь и изрыгая проклятия, снова попытался подняться.
        - Не смей, - повторила девушка, понимая, что он по голосу поймет, где она стоит.
        Он немного вытянул одну ногу для устойчивости, развернулся и размахнулся в последний раз.
        Кэти-бри перескочила через топорище и ногу громилы, приземлилась перед ним и еще раз пнула в пах.
        Тихо скуля и обеими руками держась за низ живота, бедняга свернулся клубком в грязной луже, и девушка решила, что с него хватит.
        Довольно улыбаясь, она глянула в сторону Реджиса и пошла за своим луком.

* * *
        Могучим усилием Бренор выбросил вверх руку и ногу, доска треснула и поднялась, заслонив Дворфа от кинжала противника. Бренор ухитрился высвободить руку и обломком доски выбил оружие из руки рыжего разбойника.
        Однако того подобный поворот дела не смутил, - и бандит здорово заехал Бренору кулаком по лицу. По том последовал удар слева, затем опять справа, а дворф не мог ответить. Он извивался, пытаясь выбраться, пока грабитель месил его физиономию обеими руками, и в конце концов ему это отчасти удалось. Дворф ухватил правой рукой запястье противника и одновременно провел сокрушительный удар левой, настолько сильный, что мог бы оторвать рыжему голову, если бы Бренор не промахнулся.
        Разбойник ловко вцепился в левую руку дворфа, и на некоторое время установилась ничья.
        - Дуй сюда, Кенда! - завопил рыжий, - Он попался! - И бандит придвинул свою противную рожу к самому лицу Бренора. - И что ты теперь будешь делать, дворфик?
        - Тебе никто не говорил, что ты брызжешь слюной, когда открываешь свой поганый рот? - спросил в ответ Бренор.
        Негодяй злорадно ухмыльнулся и почмокал губами, собирая побольше слюны, чтобы плюнуть Бренору в лицо.
        Дворф напрягся и, распрямившись, словно пружина, двинул противнику лбом прямо в лицо. Тот схватился за расквашенный нос, словно пытаясь удержать хлынувшую кровь.
        Огромная лапища Бренора сомкнулась на горле бандита, а другая вцепилась в пояс. В следующий миг разбойник пролетел над головой дворфа и упал на дорогу.
        Его напарник, сидящий на козлах, спокойно отложил вожжи, обернулся к Бренору и обнажил шпагу. Дворф тоже подчеркнуто невозмутимо выбрался наконец из своего ящика, потом нагнулся и нашарил внутри свой боевой топор.
        Широко расставив ноги, чтобы удержаться на громыхающей повозке, Бренор закинул топор на плечо и придал себе непринужденный вид.
        - Было бы умнее опустить эту игрушку и остановить чертову телегу, - обратился он к помахивавшему шпагой противнику.
        - Это тебе надо сложить оружие, дурак, - бросил разбойник.
        Едва договорив, он ринулся на Бренора, но дворф был опытным бойцом и успел прикинуть расстояние и оценить положение, поэтому даже не шелохнулся.
        Однако он ошибся самую малость, шпага ткнулась в мифриловый доспех на груди и, попав в сочленение между наплечником и кирасой, довольно чувствительно кольнула его.
        - Вот это да, - бесстрастно произнес Бренор.
        Разбойник отвел оружие, готовясь сделать новый выпад.
        - Твой убогий колун ничего не стоит против моего искусства фехтовальщика! - самодовольно заявил он и с громким выдохом сделал выпад.
        Бренор мгновенно метнул топор, и оружие, перевернувшись один раз в воздухе, вонзилось в грудь разбойника, отбросив того назад, на скамеечку возницы.
        - Неужто? - произнес дворф и, одной ногой наступив на грудь противника, выдернул топор.

* * *
        Кэтти-бри опустила лук, видя, что Бренор справился и без ее помощи. Она держала на прицеле разбойника со шпагой, чтобы выстрелить в случае необходимости, хотя и не думала, что Бренор Боевой Топор не сможет разобраться с такими головорезами.
        Она повернулась к Реджису, шедшему к ней справа. За ним по пятам следовал послушный его воле разбойник, неся на плечах пленного.
        - У тебя есть чем перевязать парня, которого Бренор сбросил с повозки? - обратилась она к хафлингу, хотя еще не знала, остался ли разбойник жив, но Реджис, не успев кивнуть, тревожно вскрикнул:
        - Слева!
        Кэтти-бри стремительно обернулась, вскинув Тулмарил, и увидела, что тот разбойник, которого Дзирт оставил лежать в грязи, пытается встать. Она натянула тетиву, и стрела, мелькнув серебряной молнией, вонзилась в землю аккурат возле его головы. Парень застыл и даже, кажется, всхлипнул от страха.
        - Лучше уж лежи, где лежишь! - крикнула ему девушка с дороги.
        Он послушался.

* * *
        Два часа спустя двое улизнувших разбойников продрались сквозь кусты и перелезли через ограду из валунов, окружавшую их лагерь. Не помня себя, спотыкаясь на каждом шагу, они промчались, распугав ворованных лошадей, к Джул Перец, атаманше и разработчице всех операций, а по совместительству кухарке, которая как раз что-то помешивала в огромном котле.
        - Что, сегодня ничего? - сверля их карими глазами, спросила высокая черноволосая женщина.
        - Тот самый Дзирит, - выпалил один из головорезов, едва переводя дыхание. - Этот Дзирит и его дружки нас поймали.
        - Дзирт? - переспросила Джул.
        - Этот проклятый эльф-дроу, Дзирит Дудден, - пояснил второй. - Повозка была уже всеравно что наша - там ехала только баба со своим щенком, - и тут он, откуда ни возьмись, прямо за нашими спи нами. Бедняга Волькен полез с ним в драку.
        - Бедняга Волькен, - поддакнул второй.
        Джул прикрыла глаза и поцокала языком, поняв, видно, нечто такое, что запыхавшейся парочке было невдомек.
        - А баба? - спросила она. - Она что, так вот запросто отдала повозку?
        - Не, она драться начала, когда мы сматывались, - ответил один. - Но мы почти ничего не видели.
        - Она? - рявкнула Джул. - Да вы понимаете, что это была Кэтти-бри, дочь Бренора Боевого Топора? Они вам ловушку подстроили, недоумки!
        Недоумки растерянно переглянулись.
        - Наверняка много наших поляжет, - выдавил наконец один, решившись взглянуть в глаза грозной атаманши. - Но могло быть хуже.
        - Разве? - с сомнением спросила Джул. - Тогда скажите, черная пантера Дзирта не появлялась?
        Разбойники снова переглянулись.
        И тут, словно в ответ, по лагерю разнесся глухой рык, как будто шедший из-под земли. Люди вздрогнули, занервничалили, привязанные лошади стали бить копытами и мотать головами.
        - Похоже, появилась, - негромко ответила Джул самой себе.
        Вдруг в стороне мелькнуло что-то темное, и все трое повернулись туда. Это была громадная черная кошка, в длину не меньше десяти футов, а в холке высотой по грудь рослому человеку.
        - Это кошка дроу? - спросил один из головорезов.
        - Да, а зовут ее, «кажется, Гвенвивар, - подтвердила женщина.
        Другой разбойник пятился, не сводя с пантеры глаз. Натолкнувшись на телегу, обошел ее на ощупь и остановился рядом с испуганными взмокшими лошадьми.
        - Значит, вы решили вернуться прямиком ко мне? - с нескрываемым презрением спросила Джул. - Неужели неясно, что дроу просто дал вам уйти?
        - Нет, он же дрался! - с жаром возразил второй разбойник.
        Джул горько покачала головой. В конце концов, этого следовало ожидать. На что еще можно было надеяться, связавшись с ватагой идиотов?
        Гвенвивар зарычала и прыгнула, приземлившись точно между женщиной и ее подчиненным. Джул только подняла руки в знак того, что сдается, пони мая, что глупо тягаться с чудовищным зверем. Она хотела приказать и парню сделать то же самое, но он шумно опустился на землю, потеряв сознание.
        Другой разбойник даже не видел прыжка пантеры. Он развернулся и бросился в просвет между валуна ми, снова проломился через кусты, предоставив товарищей их судьбе, а сам помчался к дороге. Жмурясь и прикрываясь от хлеставших веток, он выскочил из зарослей и успел заприметить темного эльфа, глядевшего на него светло-сиреневыми очами. В следующее мгновение в лоб ударило что-то твердое, и разбойник растянулся на земле.
        Глава 2. В РАЗДОРЕ С СОБОЙ
        Вглядываясь в сияющий простор, он щурил ясные голубые глаза, длинные светлые волосы трепал за спиной ветер. Как приятно было подставлять лицо сильным порывам и ощущать на коже соленые брызги! Лицо его обветрилось и покраснело в долгом плавании, но в нем появилось что-то мальчишеское. Хотя от внимательного наблюдателя не укрылось бы, что в глубине его глаз скрывалась горечь, противоречащая юному облику, какая-то глубокая печаль, печать пережитого.
        Однако сейчас, на борту гордой «Морской феи», Вульфгар, сын Беарнегара, чувствовал горячее не терпение и радость жизни, наполнявшие его все годы жизни в Долине Ледяного Ветра, и когда он взрослел среди своего племени и когда сражался бок о бок с Дзиртом. О печалях он на время забыл. Не возможно было не поддаться этому радостному возбуждению, что всегда сопутствует настоящему воину накануне битвы.
        Варвар был уверен, что вскоре им придется вступить в бой. Вдали на сверкающей глади виднелись паруса уходящего пиратского судна.
        Может, это корабль Шилы Кри, «Кровавый киль», и на его борту сейчас находится его могучий боевой молот, Клык Защитника, подаренный приемным отцом?
        Подумав об этом и представив, как он снова возьмет его в руки, Вульфгар даже вздрогнул - столько чувств всколыхнулось в его душе. Он оставил в Глубоководье Делли Керти и малышку Кэлси, девочку, которую удочерил. Они жили в красивом доме капитана Дюдермонта, пока сам варвар плавал вместе с капитаном, очищая морские торговые пути от пиратов и разыскивая свое оружие. Но все же он не мог до конца поверить, что снова будет владеть Клыком Защитника. Все-таки что этот молот значит для него?
        Прежде всего Клык Защитника олицетворял собой любовь Бренора, признание того, что Вульфгар, пройдя суровую школу, стал хорошим воином и, что еще важнее, - хорошим человеком. Но так ли это? Заслуживает ли Вульфгар Клык Защитник и любовь Бренора? Все, что произошло с ним после возвращения из Бездны, как будто отрицало это. Правда, за последнее время варвар совершил много дел, которыми можно было бы гордиться, но никуда не де лось и то, о чем Вульфгар очень хотел бы забыть, начиная с того, что он ударил по лицу Кэтти-бри.
        Занимаясь поисками Клыка Защитника, он мог быть все время в действии, способствуя благому делу и при этом продолжая размышлять о своей жизни. Но что он будет делать потом, когда вернет молот? Должен ли он возвратиться к друзьям в Долину Ледяного Ветра и вести жизнь, полную приключений и сражений вместе с Дзиртом и остальными, прогуливаться по лезвию бритвы?
        Он подумал о Делли и ребенке. Разве может он вернуться к прежнему существованию, если должен о них заботиться? Теперь у него есть семья. Как же можно нарушить обязательства перед ними?
        Варвар рассмеялся, поскольку удерживали его во все не обязательства, хотя он неохотно признавался в этом даже самому себе. Он действительно забрал девочку из чувства долга. Это произошло в Аукни, маленьком владении, затерянном на восточных отрогах Хребта Мира, потому что тот, кем он был раньше (или тот, кем надеялся стать вновь), не мог смириться с тем, девочка пострадает из-за проступка матери и трусости и глупости отца.
        Из того же чувства долга он вернулся в «Мотыгу», поскольку обязан был попросить прощения у Арумна, Делли и даже Лягушачьего Джози, которым дорого обошлись его пьяные выходки. Из того же чувства долга он предложил Делли отправиться с ним, поскольку ему показалось, что таким образом можно отчасти искупить свое плохое обращение с бедняжкой. Так они оказались в пути. Вульфгар да же слегка удивился, когда девушка с готовностью согласилась уйти с ним из Лускана. Тогда варвар даже не подозревал, как сильно это изменит всю его жизнь. Потому что теперь… Теперь его отношение к Делли и малышке переросло в нечто большее. Он взял ребенка из великодушия - как-то подспудно он чувствовал, что для него это даже важнее, чем для младенца, - а теперь девочка стала для него родной дочерью, во всех смыслах. Примерно так же он когда-то стал сыном Бренору Боевому Топору. Раньше Вульфгар даже не представлял себе, каким уязвимым делается человек, став отцом. Он всегда считал, что сможет вынести любую боль и страдание. Но сейчас, стоило ему заглянуть в голубые глазки Кэлси, он чувствовал: случись с ней что-нибудь - и весь
мир рухнет.
        Примерно та же метаморфоза произошла в его отношении к Делли Керти - понемногу он начал пони мать, что она значит для него гораздо больше, чем раньше. Он позвал эту женщину с собой из великодушия и желания доказать, что он вовсе не такой мерзавец, каким она его знала, но потом она стала для него не просто спутницей. За месяц, прошедший после ухода из Лускана, он стал смотреть на нее совсем другими глазами. Ему вдруг открылись богатство ее души и мудрость, которую она тщательно скрывала за нарочито грубыми, циничными манерами, которые была вынуждена приобрести, чтобы выжить в своем прежнем окружении.
        Делли поведала ему о нескольких светлых моментах своей жизни, причем ни один из них не был связан ни с одним из ее многочисленных любовников. Она рассказывала Вульфгару о часах, что проводила на безлюдных причалах лусканского порта, набираясь сил и выдержки для очередной ночи в «Мотыге». Она смотрела, как солнце опускалось в океан и будто жидкий огонь разливался по воде.
        Делли любила сумерки - она называла их «спокойный час», - когда дневная жизнь замирала, люди возвращались домой, к семьям, а обитатели ночного города еще не приступили к своему шумному, захватывающему дух, но удивительно пустому и бесцельному времяпрепровождению. Вульфгар знал Делли много месяцев и много ночей провел в ее объятиях, но даже не подозревал, что у нее есть какие-то свои надежды и мечты и что она так проницательно судит об окружающих ее людях. Все мужчины, желавшие с ней переспать, считали Делли всего лишь проституткой и полагали, что достаточно небрежно брошенного комплимента, чтобы она уступила.
        Но Вульфгар теперь хорошо понимал, что ни слова, ни деньги никогда ничего не значили для Делли. Она относилась к своему телу как к инструменту и единственному средству завоевания влияния и использовала его, добиваясь расположения, знания, безопасности в темном мире улиц, где был большой недостаток и того, и другого, и третьего. Мужчины пользовались Делли, а она пользовалась их неспособностью устоять перед страстью или минутной похотью. Вульфгару странно было осознавать это сейчас.
        Да, Делли, как и все остальные, умела вести свою игру, и именно поэтому их новые отношения казались варвару такими удивительными. В них не было ни малейшего расчета. За все время их знакомства они впервые были вместе по-настоящему, без всяких задних мыслей и корысти.
        И Вульфгар солгал бы, если бы не признал, что это доставляет ему наслаждение.
        Он влюбился в Делли Керти, и отрицать это было бы глупостью и малодушием. Они стали мужем и женой. Правда, неофициально, но он так чувствовал. Делли, поначалу просто спутница, стала его половиной, и никогда раньше Вульфгар не представлял себе, что такое возможно.
        - У них черный флаг! - раздался голос из корзины на вершине мачты. Те, кого они преследовали, в своей дерзости даже не подумали его убрать, значит, судно и впрямь пиратское.
        Перед кораблем расстилалось открытое пространство, и скрыться ему было негде. Ни один корабль не мог уйти от «Морской феи», к тому же высоко, на волшебном, парящем в воздухе мостике стоял Робийард и за клинаниями направлял ветер в паруса шхуны.
        Вульфгар несколько раз глубоко вздохнул, но унять волнение все равно не смог.
        «Я воин!» - напомнил он себе, но при этом не мог забыть, что он еще муж и отец.
        Как странно было замечать за собой эту перемену! Еще совсем недавно он был грозой Лускана, без оглядки бросался в драку, не страшась ничего. Но тогда ему нечего было терять, он думал, что смерть придет как избавление от страдания. Теперь же он мог потерять многое. Но даже не это удерживало его, а мысль о том, как плохо будет Делли и Кэлси, если с ним что-нибудь случится.
        «И ради чего?» - задавал себе вопрос варвар. Ради молота, олицетворявшего то прошлое, в которое, быть может, он и не очень хотел вернуться?
        Вульфгар изо всех сил, так, что побелели костяшки пальцев, ухватился за леера, и снова глубоко вздохнул. Он усилием воли заставил себя не думать об этом, потому что такие мысли подтачивали решимость воина. Его девизом была «Смело вперед», только так можно выжить. Если ошеломить врага быстрым натиском, то оставалась надежда остаться невредимым, но, если поддаться сомнениям, можно погибнуть под стрелами и копьями.
        Нерешительность и трусость для него - смерть.

* * *
        «Морская фея» быстро нагоняла, чужой корабль, и вскоре стало видно, что это двухмачтовая каравелла. Но когда на ее борту поняли, кто к ним приближается, как же торопливо они спустили пиратский флаг!
        Одновременно из кормовой катапульты и перед ней баллисты были выпущены снаряды, но ни один не причинил серьезного ущерба. Пиратский корабль ответил выстрелом из катапульты, однако снаряд не долетел до борта шхуны и упал в воду.
        - Еще залп? - спросил у чародея капитан Дюдермонт, высокий человек с очень прямой осанкой и аккуратной бородкой клинышком, в которой уже пробивалась седина.
        - Чтобы выманить его? - уточнил Робийард. - Нет, если у них и есть колдун на борту, то он слишком осмотрителен, чтобы поддаться на эту уловку, иначе он бы уже себя проявил. Развернемся и дадим залп, а я поддержу.
        Дюдермонт кивнул и поднес к глазам подзорную трубу, чтобы получше рассмотреть чужой корабль - он даже мог различить людей, суетящихся на палубе.
        Ветер туго надувал паруса, судно мощно взрезало воду, и «Морская фея» быстро сокращала расстояние.
        Дюдермонт поглядел на людей у катапульты на полуюте. Один из матросов тоже смотрел в подзорную трубу, помогая точнее наводить орудие. Опустив трубу, он вопросительно взглянул на капитана.
        - Целиться в грот, - сказал Дюдермонт боцману.
        Тот передал приказ по цепочке, и катапульта с баллистой одновременно дали залп. Горящий смоляной шар влетел в оснастку пиратского судна, а сна ряд с цепями, пущенный из баллисты, прорвал парус.
        Спустя мгновение обшивка корпуса неприятельского судна треснула на уровне ватерлинии - это Робийард пустил сияющий разряд наподобие молнии.
        - Защищаемся! - выкрикнул Робийард, создал вокруг себя полупрозрачную сферу и ринулся на нос, отпихнув стоявшего там Вульфгара.
        Пиратское судно тоже ответило залпом, хотя и более слабым. Чародей «Морской феи» считался одним из лучших магов, сражавшихся на море, и успел во время выставить защиту, сведя к минимуму ущерб, так что выстрел неприятеля оставил лишь черный след сажи на корпусе славного корабля.
        Пиратский корабль лавировал, стараясь уйти, но «Морская фея» была более маневренной, она пошла наперерез и стала быстро сближаться с пиратами.
        Дюдермонт удовлетворенно улыбнулся, взглянув на Робийарда, который потирал ладони, готовя заклинание, делающее корабль неуязвимым для контр атак.
        Наверняка пираты вскоре сдадутся.

* * *
        Вдоль борта «Морской феи» выстроился ряд лучников, Робийард наложил на них защитные чары, так что обычные стрелы не причинили бы им вреда.
        - Как только поравняемся, залп! - скомандовал капитан стрелкам, и лучники еще раз проверили тетивы и стрелы.
        За их спинами беспокойно расхаживал Вульфгар. Он хотел, чтобы все было кончено - вполне нормальное и разумное желание, - и при этом проклинал себя за такие чувства.
        - Глотнешь, чтобы руки не дрожали? - предложил ему матрос, протягивая бутылку рома, к которой поочередно прикладывалась вся абордажная команда.
        Вульфгар посмотрел на бутыль. Очень долго при помощи спиртного он пытался скрыться от самого себя, топил в бутылке свои страхи и кошмарные воспоминания, тщетно стараясь сбежать от своего прошлого.
        Варвар отрицательно покачал головой и возобновил свое хождение туда-сюда.
        В следующий миг раздался тонкий звон двадцати спущенных тетив, затем крики с борта пиратского корабля и нескольких раненых стрелков «Морской феи».
        Вульфгар понимал, что его место сейчас с защитниками, но не мог заставить себя присоединиться к ним. Представляя себе Делли и Кэлси, он не мог сделать и шагу. Да как он вообще на это решился? Как он может находиться здесь, заниматься поиска ми молота, в то время как они ждут его в Глубоководье?
        Вопросы не давали ему покоя. Его прошлое настойчиво стучалось к нему. В ушах звучало имя Темпоса, бога войны у варваров, призывая отбросить все страхи и вспомнить, кто он такой на самом деле.
        И тогда Вульфгар, сын Беарнегара, с диким ревом, от которого все шарахнулись в стороны, ринулся к борту, хотя время абордажной команды еще не пришло и Робийард как раз готовился создать еще один огненный разряд. Неистовый варвар вскочил на фальшборт и прыгнул, несмотря на то что корабли разделял по меньшей мере десяток футов и скорость у «Морской феи» была приличной.
        Его прыжок сопровождали изумленные и испуганные крики на палубах обоих судов.
        Но Вульфгар слышал только собственный голос.
        - Темпос! - рычал он, заглушая страхи и сомнения. - Темпос!

* * *
        Капитан Дюдермонт в мгновение ока оказался рядом с Робийардом и обхватил худощавого мага, прижав его руки к бокам, чтобы помешать исполнению заклинания.
        - Тупица! - крикнул чародей, открыв глаза и поняв, в чем дело.
        Вульфгар был для Робийарда всеравно что заноза с тех самых пор, как появился на борту, чародей даже не слишком удивился его выходке. Этот варвар совершенно не понимал тонкостей ведения магической баталии, в отличие от своих друзей, Дзирта и Кэтти-бри. А ведь именно магические силы, по мнению чародея, имели решающее значение в сражении, а вовсе не отчаянные порывы простых вояк.
        Робийард вырвался из объятий Дюдермонта.
        - Я все равно пошлю огненный шар, - упрямо сказал он, - когда Вульфгара убьют!
        Но капитан его не слушал. Он отдал приказ под вести корабль ближе и приказал стрелкам целиться так, чтобы прикрыть смельчака, в одиночку бросившегося на абордаж.

* * *
        Прыгая, варвар зацепился за фальшборт пиратского корабля и упал на палубу. На него сразу же бросился пират с мечом, но Вульфгар уже вскочил, с ревом размахивая двумя длинными цепями.
        Ближайший к нему неприятель полоснул мечом и задел плечо варвара, но тот парировал, выбросив руку, и порез получился неглубоким. При этом он сильно хлестнул нападавшего цепью по груди, и тот пролетел через палубу и упал на борт, сломав спину.
        Вульфгар неистово размахивал цепями и громогласно взывал к богу войны, а пираты торопливо разбегались. Зрелища страшнее этого обезумевшего семифутового варвара они в жизни не видели, потому бросались врассыпную, лишь бы убраться с его пути.
        Вульфгар швырнул цепь, она обвилась вокруг ног одного из пиратов, варвар резко дернул, и парень свалился на палубу. Взвилась вторая цепь, обмотала плечи другого и концом хлестнула его в грудь. Вновь с силой дернув, варвар содрал изрядный кусок кожи с бедняги, и тот завертелся волчком.
        - Бегите! - неслись крики отовсюду. - Он сущий дьявол!
        Поскольку высвобождать цепи было долго, громадный варвар их бросил и выхватил из-за пояса две небольшие дубины. Он ринулся в бой и, мгновенно метнувшись в сторону, прижал к борту пирата, вооруженного лучше всех, бывшего, очевидно, командиром палубной команды.
        Пират замахнулся мечом, но Вульфгар отпрыгнул и снова с ревом бросился на врага.
        Тот укрылся за большим щитом, защитившим бы его в других обстоятельствах, но для ярости варвара то была лишь незначительная помеха.
        Сначала Вульфгар грохнул по щиту с такой силой, что рука противника онемела. Затем ударил по его верхнему краю, и пират невольно опустил щит. Третьим ударом варвар и вовсе отбросил его, а четвертым, последовавшим с такой стремительностью, что пират не успел занести меч, так съездил беднягу по голове, что тот отпрянул на несколько шагов.
        Но Вульфгар не отступал, он молотил противника, оставляя глубокие вмятины в его отличном доспехе, пока тот не упал. Но едва он коснулся досок палубы, как Вульфгар снова поднял его, схватив за лодыжку.
        Одним прыжком могучий варвар очутился у бор та, без всякого напряжения одной рукой держа пирата над водой и грозно обозревая остальных морских разбойников. Ни один из них не посмел приблизиться, и ни один из стрелков не поднял лук.
        Но зато раздались слова заклинания, и варвар увидел на висящем в воздухе мостике пиратского мага, глядевшего на него в упор.
        Вульфгар метнул в него дубину, чародей вынужден был уклониться и прервать заклинание.
        Зато сам великан остался без оружия, а пираты между тем оправились от оцепенения, вызванного столь яростным натиском. С обещанием озолотить всякого, кто свалит гиганта, появился капитан, маг же снова занялся своими чарами.
        Со всех сторон с жадным блеском в глазах подступали искатели приключений.
        Но внезапно все застыли на месте, потому что за спиной варвара у самого борта их корабля заскользила «Морская фея», на палубе которой в боевой готовности стояли лучники и абордажная команда.
        Робийард послал молнию, которая сбила отвлекшегося чародея противников, и он упал за борт в холодную воду.
        Один из пиратов призвал товарищей к атаке, но две стрелы, вонзившись ему в грудь, оборвали храбрый призыв.
        Команда «Морской феи» была настолько вышколенной, умелой и опытной, что битва была кончена, едва начавшись.
        - Может, ты достанешь его из-за борта? - предложил Дюдермонт Вульфгару, по-прежнему державшему пирата в доспехах на весу в узком промежутке между корпусами кораблей, правда, теперь двумя руками.
        - О да, пожалуйста! - поднимая забрало богато го шлема, подал голос несчастный. - Я граф, хозяин Таскадейл Мейнор! Я требую…
        - Ты пират, - невозмутимо оборвал его Дюдермонт.
        - Для меня это простое развлечение, - надменно ответил граф. - А теперь, будьте добры, велите вашему приятелю огру поставить меня на ноги!
        Капитан не успел ничего сказать, потому как Вульфгар развернулся и швырнул беднягу через всю палубу. Тот с размаху врезался в грот-мачту и тихо сполз к ее основанию.
        - А ведь он действительно может быть графом Таскадейла, - заметил Дюдермонт.
        - А мне-то что? - отозвался Вульфгар и пошел к доске, перекинутой на борт пиратского корабля с «Морской феи».
        Там его, кипя от возмущения, уже поджидал Робийард.
        - Кто тебе разрешил начать абордаж? - заорал чародей. - Да их можно было бы захватить одним-единственным заклинанием!
        - Ну так надо было действовать, маг, - на ходу буркнул Вульфгар, не желая объяснять свой странный порыв, который он и сам-то не вполне понял.
        - Будь уверен, в следующий раз я так и сделаю! - пригрозил Робийард, но варвар даже не оглянулся. - Попляшешь, когда сверху посыплется горящий такелаж, и на тебе вспыхнут волосы и полопается кожа! Попляшешь, когда…
        - Остынь, - сказал подошедший следом Дюдермонт. - Пиратское судно все равно захвачено, и мы обошлись без потерь.
        - Было бы то же самое, только с меньшим рис ком, - не сдавался Робийард. - Магической защиты у них все равно, что никакой, паруса все подняты. Мне надо было лишь…
        - Довольно, друг мой, - перебил его капитан.
        - Этот Вульфгар просто тупица, - не унимался чародей. - Истинный варвар! Дикарь и внутри, и снаружи, представление о тактике и ведении боя у него не лучше, чем у орка!
        Дюдфмонт считал иначе, поскольку раньше плавал с Дзиртом и хорошо знал темного эльфа, обучавшего варвара. Но он промолчал, предоставляя вечно недовольному Робийарду излить раздражение в нескончаемом потоке проклятий и возмущенных возгласов.
        Капитан Дюдермонт и впрямь стал задумываться, правильно ли поступил, приняв Вульфгара в команду, хотя по-прежнему считал, что исполнил долг дружбы и уважения. Капитан видел варвара, падшего, казалось бы, ниже некуда, когда тот предстал перед жестоким судом Лускана якобы за покушение на самого Дюдермонта.
        Он тогда не поверил в справедливость обвинения - собственно, благодаря этому варвар и остался жив, - зато понял, что с ним случилось нечто ужасное и благородный воин опустился на самое дно из-за каких-то страшных событий. Поэтому раскаяние Вульфгара так глубоко тронуло сердце капитана. Он действительно обрадовался, когда в порту Глубоководья великан попросил взять его на судно в качестве члена команды и помочь в поисках боевого молота, сделанного для него Бренором Боевым Топором.
        Однако сейчас капитан ясно видел, что последствия той душевной травмы еще дают о себе знать. Безрассудная и нелепая выходка Вульфгара подвергла опасности всю команду, а этого капитан Дюдермонт не мог оставить просто так. Он решил сурово поговорить с варваром.
        И еще он решил во что бы то ни стало найти вечно ускользающую Шилу Кри, помочь Вульфгару вернуть свой молот и сразу же ссадить его на берег в Глубоководье.
        Так будет лучше всем.
        Глава 3. КОЛОКОЛА И СВИСТ
        Жерла водостоков украшали горгульи, а дверь охранял громадный воин, дикая помесь ящера и человека, - скорее всего, просто скульптура, хотя он мог быть и чем-то вроде голема. Вход находился между его широко расставленных ног, и там, в темной глубине, парили и кружились мириады цветных огоньков.
        Но на Лелоринеля это не произвело никакого впечатления. Эльф знал, какие виды магии освоил хозяин, изучавший искусство иллюзий и провидения, по этому химерические стражи Экрессы Провидца ни чуть не пугали воина. Все это лишь мираж. Проходя в двери, Лелоринель не озаботился вынуть меч и даже снял блестящий серебряный шлем.
        - Экресса дикномин тью? - произнес он на языке гномов, - останавливаясь у лестницы в ожидании ответа.
        - Экресса дикномин тью? - снова спросил эльф, уже громче и настойчивей.
        Невидимые волны принесли ответ.
        - Кто знает, какие потери в пути ожидают Лелоринеля? - раздался высокий, но полный достоинства голос, говоривший на общем языке. - Когда кровью дроу клинок обагришь, голод ненасытный наконец утолишь? Когда темный эльф благородный падет, быть может, злость Лелоринеля уйдет?
        Лелоринель усмехнулся - показательный сеанс провидчества с очевидными ошибками.
        - Можно?… - начал он.
        - Поднимайся, - поспешно перебил его голос - Экрессе очень хотелось показать, что он предвидел вопрос.
        Вновь усмехнувшись, Лелоринель неторопливо по шел по ступенькам. Наверху колыхалась завеса из нитей голубых бус, сквозь которую проходило неяркое свечение. Эльф вступил в приемную Экрессы, убранную множеством ковров и подушек, полную таинственных надписей и удивительных вещей. Здесь были череп, крыло гигантской летучей мыши, на подставке у стены покоился хрустальный шар, светилось большое зеркало с причудливым золотым орнаментом по краю.
        Такого скопления магических побрякушек в одном месте Лелоринель никогда прежде не видел. Проработав с Маскевиком столько лет, эльф знал истинную цену всей этой показухе - чего-то стоил здесь только хрустальный шар.
        Однако, наблюдая за Экрессой, эльф почти не приглядывался к обстановке. В голубом, расшитом затейливым узором одеянии и непомерно большой островерхой шляпе гном казался пародией на мага. Будучи всего трех футов ростом, гном при всем желании не мог выглядеть внушительно. Из-под шляпы виднелись густые седые брови, на груди лежала окладистая борода, а голову Экресса слегка откидывал назад, невидящим взором глядя в сторону Лелоринеля.
        Глаза у него были молочно-белого цвета.
        Эльф рассмеялся в голос:
        - Слепой провидец? Какая банальность.
        - Ты не веришь в могущество моего дара? - угрожающе раскинув руки воскликнул гном.
        - Даже больше, чем ты думаешь, - небрежно ответил Лелоринель.
        Экресса постоял так еще чуть-чуть, но потом уступил, не выдержав насмешливой ухмылки Лелоринеля. Пожав плечами, он вынул белые линзы и устремил на гостя взгляд блестящих серых глаз.
        - А На крестьян действует, - с сожалением произнес мошенник. - Даже не представляешь как! Слепому провидцу всегда добавят пару монеток.
        - Крестьяне легковерны, - ответил эльф. - Но я не крестьянин.
        - И тем не менее я знал и о тебе, и о твоих поисках, - не преминул вставить гном.
        - Но еще ты знаешь о Маскевике, - сухо отозвался Лелоринель.
        Экресса сердито топнул ногой в башмаке и принял обиженный вид, впрочем тоже ненадолго.
        - Деньги принес? - оскорбленным тоном осведомился провидец.
        Эльф швырнул мешочек с серебром в жадные ручки гнома.
        - Разве ты не можешь воспользоваться своим великим даром, чтобы сосчитать монеты? - насмешливо спросил Лелоринель гнома, немедленно занявшегося подсчетом.
        Экресса сощурился, так что его глазки совсем про пали под лохматыми бровями. Подержав руку над мешочком и пробормотав заклинание, он кивнул и убрал кошель.
        - За это мне следовало бы потребовать с тебя дополнительную плату, - заметил он.
        - За то, что ты пересчитал собственные деньги? - недоуменно спросил Лелоринель.
        - Нет, за то, что мне пришлось вновь убеждать тебя в силе моего дара, - ответил гном. - И за то, что тебе не пришлось ждать, пока я сосчитаю.
        - Чтобы узнать, что монет столько, сколько договаривались, магия не нужна, - возразил эльф. - Не согласись я на твою цену, неужели пришел бы сюда?
        - Снова проверка? - спросил гном.
        Лелоринель застонал.
        - Нетерпение - порок людей, а не эльфов, - наставительно заметил Экресса. - Если ты с таким же нетерпением пустишься в путь, предрекаю тебе по гибель.
        - Неподражаемо, - издевательски отозвался эльф.
        - Знаешь, с тобой непросто, - невозмутимо парировал гном.
        - Я буду само терпение в том, что касается уничтожения Дзирта До'Урдена, но я не намерен терять время с тобой. У меня еще полно дел, Экресса.
        Помолчав немного, гном сказал:
        - Ну что ж, давай узнаем, что нам откроет хрустальный шар. Надеюсь, он скажет, куда лежит твой путь, победишь ты или проиграешь, - переваливаясь как утка, провидец направился к шару.
        - Мне нужно только направление, - предупредил эльф.
        Экресса замер на месте и повернулся, чтобы внимательно взглянуть на странного посетителя.
        - На твоем месте большинство хотело бы знать исход.
        - Но мне, впрочем, как и тебе, ясно, что исход не предопределен, - ответил Лелоринель.
        - Но есть вероятность…
        - Только и всего. А что же мне делать, о великий провидец, если ты скажешь, что поединок с Дзиртом До'Урденом закончится моей победой, я убью его, как он того заслуживает, и оботру кровь с клинка о его белые волосы?
        - Радоваться.
        - А что делать, о великий провидец, если ты предскажешь мне поражение? - не унимался эльф. - Отказаться от дела, бросить которое я не могу? Предать свой народ и оставить этому дроу жизнь?
        - Многие считают его хорошим.
        - Многих людей обман сбивает с толку. Или ты не согласен?
        Экресса хотел что-то ответить, но только вздохнул и снова направился к шару.
        - Скажи, что ты думаешь об ожидающем тебя пути, - велел он.
        - И за дополнительную плату ты обещаешь сохранить это в тайне? - уточнил Лелоринель.
        Экресса взглянул на эльфа так, будто тот сморозил глупость.
        - Неужели я расскажу что-то этому твоему Дзирту, даже если и встречу его когда-нибудь? - спросил он. - Да и как я его встречу, если он сейчас на другом краю земли?
        - Ах так ты уже выследил его?
        От Экрессы не укрылось волнение в голосе эль фа, и он гордо выпятил грудь и расправил плечи:
        - Все может быть, все может быть.
        Лелоринель решительно подошел к шару и встал напротив гнома:
        - Найди его.
        Экресса начал ворожить. Поводя маленькими ручками над шаром, он нараспев произносил что-то на незнакомом языке каким-то чужим голосом.
        Внезапно широко открыв глаза, Экресса склонился над шаром и тихо, но твердо промолвил:
        - Дзирт До'Урден. Дроу, которому уготован один конец, потому что другого быть не может… Дзирт До'Урден, - так же нараспев повторял он, словно это была часть таинственного заклинания. - Вижу… вижу… вижу… - Экресса замолк и хмыкнул. - Вижу обезумевшего лысого эльфа в нелепой маске, - заявил он, пытаясь заглянуть в шар. Обращаясь к эльфу, он добавил: - Может, отойдешь чуток?
        Лелоринель засопел, но послушался.
        Экресса потер пухлые ручки и пробормотал еще что-то, продолжая всматриваться.
        - Вижу, - повторил он. - Зима, глубокие снега. Я слышу… да, слышу вой метели и вижу, как бегут олени.
        - Олени? - перебил Лелоринель.
        Экресса распрямился и бросил на эльфа сердитый взгляд.
        - Олени? - повторил эльф. - Рифмуются с «метели», да?
        - Какой же ты надоедливый!
        - А ты несносный, - огрызнулся эльф. - Неужели нельзя обойтись без этих виршей? Или у провидцев такие правила?
        - Склонность! - обозлился гном и топнул по ковру.
        - Не надо ломать передо мной комедию, я не крестьянин, - сказал Лелоринель. - Ни одной лишней монеты за таинственную атмосферу ты не получишь.
        Экресса чуть слышно выругался и вновь склонился над шаром.
        - Ты остановился на оленях, - фыркнул эльф.
        - Еще раз посмеешься надо мной - и отправишься в Бездну искать своего Дзирта, - предупредил провидец.
        - Я и оттуда вернусь, чтобы оплатить твои услуги, - не растерявшись, отозвался Лелоринель. - К тому же учти, я могу отличить иллюзию от реального врага, фальшивых стражей от настоящих, да еще умею передвигаться так, что ты меня не увидишь.
        - Я вижу все, глупец и сын глупца!
        Эльф лишь рассмеялся ему в лицо.
        Однако обоим уже надоела бесполезная перепалка, и гном, пожав плечами, снова склонился над хрустальным шаром.
        - Я слышал, что Гэндалуг Боевой Топор болен, - заметил Лелоринель.
        Экресса прошептал что-то непонятное и возложил ручки на прозрачный шар.
        - Вот Мифрил Халл глаза провидца зрят, там трон и одр, печалями объят, - начал гном, но, услышав, как недовольно закашлял посетитель, смолк.
        Он выпрямился и повернулся к Лелоринелю.
        - Гэндалуг болен, - будничным тоном заявил Экресса. - Смертельно.
        - Жрецы пытаются ему помочь?
        - Да, но это дворфские жрецы. А это значит, что они мало чем помогут умирающему королю. Коновалы. Это и не важно, - продолжал он, вглядываясь пристальней. - Виной всему не рана, не болезнь, а беспощадное время.
        - Старость, - пояснил он, выпрямляясь. - Девятый король Мифрил Халла умирает от старости.
        Лелоринель кивнул и спросил:
        - А что Бренор Боевой Топор?
        - На одре смертном король Девятый, - патетично пропел гном, - с утренним солнцем придет Десятый!
        Лелоринель с недовольным видом скрестил руки на груди.
        - Но я же должен был сказать, - оправдывался гном.
        - Да уж лучше ты, чем кто другой.
        - Точно, - подхватил Экресса, стремившийся, что бы последнее слово непременно оставалось за ним.
        - Так что Бренор Боевой Топор? - напомнил эльф.
        Гном еще долго, что-то бормоча, изучал изображение в хрустальном шаре, даже приложил к нему ухо, чтобы лучше слышать происходящее в далеком дворфском королевстве.
        - Его там нет, - вскоре доверительно сообщил он. - И тебе это только на руку, а то как бы ты проник в дворфскую твердыню, если бы король вместе с темным эльфом туда вернулись?
        - Я сделаю то, что должен, - последовал уверенный ответ.
        Экресса усмехнулся было, но осекся, увидев, какая угрюмая решительность отразилась на лице эльфа.
        - Что ж, тем лучше, - жестом гася изображение в шаре, сказал гном и начал новое заклинание. Закрыв глаза, он нараспев призывал какое-то потустороннее существо, прося дать знак.
        Перед его внутренним взором появились странные, горящие как раскаленное железо знаки. Он ясно видел два хорошо знакомых символа, но не помнил, чтобы они так переплетались.
        - Думатойн и Клангеддин, - бормотал он, - Думатойн и Морадин.
        - Это три бога дворфов? - спросил Лелоринель, но Экресса замер, ресницы его трепетали, он как-будто ничего не слышал.
        - Но как это возможно? - прошептал он.
        Лелоринель не успел спросить, о чем это он, как провидец открыл глаза.
        - Чтобы найти Дзирта, тебе нужно разыскать Бренора, - объявил гном.
        - Значит, в Мифрил Халл, - решил эльф.
        - Неверно! - вскрикнул гном. - Потому что есть место, гораздо более важное для дворфа, но не короля, а отца.
        - Опять говоришь загадками?
        Экресса энергично замотал лохматой головой.
        - Если найдешь самое дорогое творение рук дворфа, то найдешь и самое дорогое его сердцу существо - точнее, одно из двух, но так звучит хуже, - пояснил гном.
        На лице Лелоринеля отразилось полнейшее недоумение.
        - Однажды Бренор Боевой Топор сделал некий весьма ценный волшебный предмет, шедевр кузнечного мастерства, - продолжал Экресса. - И сделал для человека, которого очень любил. Этот предмет быстрее, чем пустующий трон Мифрил Халла, приведет тебя к Бренору. А с ним будет и темный эльф.
        - Но что это такое? - едва сдерживаясь, воскликнул эльф. - И где оно?
        Провидец засеменил к небольшому столику и взял с него лист пергамента. Гном использовал новое заклятие, с помощью которого перенес образы из своего сознания на пергамент. Закончив, он осмотрел лист, на котором точно отпечатался странный символ.
        - Найди этот знак, Лелоринель, - сказал он, - и придешь к концу долгого пути.
        Затем он снова стал бормотать заклинания, перенося на обратную сторону пергамента второй знак.
        - Или разыщи этот, - снова обратился он к эльфу, показывая ему символ, очень похожий на первый.
        Лелоринель бережно принял лист из рук гнома и рассмотрел ничего не говорившие ему знаки.
        - На одной стороне знак Клангеддина, перекрытый символом Думатойна, Хранителя Тайны под Горой. На другой - знак Морадина, тоже перекрытый этим символом.
        Эльф благоговейно перевернул листок.
        - Полагаю, надо искать на западе, - упредил его вопрос Экресса. - Вероятно, в Глубоководье, Лускане, где-то в тех краях, я точнее не могу сказать.
        - А ты в этом уверен? - спросил эльф. - Это прозрение или простое рассуждение, ведь Долина Ледяного Ветра оттуда недалеко?
        Экресса помолчал, потом пожал плечами:
        - А какая разница? Лелоринель поглядел на него в упор.
        - Куда еще тебе податься? - спросил гном.
        - Я щедро заплатил тебе, - напомнил эльф.
        - В твоих руках вещь, в десять раз более ценная, - возразил гном, довольный собой.
        Лелоринель снова поглядел на пожелтевший лист.
        - Я не знаю, как они связаны, - признал гном. - И не знаю, как эти знаки могут привести тебя к цели. Но чары открыли мне - в этом конец твоих поисков. Больше я ничего не знаю.
        - А что ждет меня в конце? - спросил эльф, противореча ранее сказанным своим словам.
        - Это мне не открылось, - хитро ответил Экресса. - Попробовать еще раз?
        Лелоринель, сообразив, что вопросом выдал свои тайные чувства, сразу напустил на себя равнодушный вид.
        - Да уж избавь, - бросил он.
        - Можно даже в стихах, - с победоносной улыбкой добавил провидец.
        Эльф хотел пригрозить ему своим великолепным кинжалом, однако передумал, снова поглядев на пергамент. Тот вытеснил из его головы все другие мысли.
        Вот, у него в руках вещь, которая приблизит его к цели всей жизни.
        Ему нужно еще столько всего обдумать и решить, сделать столько приготовлений и преодолеть столько страхов, чтобы наконец встретиться лицом к лицу с Дзиртом До'Урденом, который так ловко прикидывается героем.

* * *
        На пяти необъятных подушках возлежала Чогоругга, запихивая в клыкастый рот громадные куски баранины. Огресса была не слишком высокой, всего восемь с половиной футов, но зато такой толстой, с массивными, похожими на дубовые стволы ногами, что весила все семьсот фунтов.
        В центральной и самой большой пещере Золотой Бухты хлопотало множество огров мужчин, развлекая Чогоругту и снабжая едой. Ее почитали за не обычную внешность. Кожа огрессы была глубокого фиолетового цвета, выделяя ее среди желтокожих сородичей, и оттенялась длинными, сальными, иссиня-черными волосами. Глаза при разном освещении казались то пурпурными, то темно-синими.
        Чогоругга привыкла к тому, что двадцать мужчин клана Тампа постоянно увиваются вокруг нее, вся чески стараясь угодить. С тех пор как племя стало союзничать с пиратами, женщины клана приобрели еще большую власть, и мужчины буквально насту пали друг на друга, стараясь доставить ей лакомые кусочки и безделушки.
        Только самый здоровый, самый подлый и самый уродливый из огров, Блуг, надсмотрщик в Золотой Бухте, не подлизывался к ней. Шептались, что Блуг даже не совсем огр и в нем течет кровь горных гигантов. Это было похоже на правду, поскольку роста в нем было почти пятнадцать футов вместо обычных десяти, а руки по толщине не уступали ногам Чогоругги.
        С помощью Шилы Кри Чогоругга стала мозгом огрского населения Золотой Бухты, но Блуг был кулаком, то есть настоящим главой, когда того хотел. И с тех пор как Шила Кри отдала ему орудие невероятной силы, боевой молот, одним ударом которого можно было разнести каменную стену, громадный огр обнаглел еще больше.
        - Снова приехать? - обратилась жуткая огресса к вошедшим Шиле и Беллани. - А что вкусненького привезти Чогоругге?
        - Разбитый корабль, - язвительно ответила пиратка. - Как думаешь, вкусно?
        В углу пещеры Блуг захихикал - как гром загремел.
        Чогоругга недовольно поглядела в его сторону.
        - Моя иметь Базанк теперь, - сказала она. - Моя Блуг не нужен.
        Блуг нахмурился так, что складки на лбу нависли над глубоко посаженными глазками, что было бы смешно, если бы этот монстр не весил целую тонну. Базанк был сыном Чогоругга и Блуга, причиной постоянных раздоров между ними в последнее время. У огров было принято так: если сын вождя становился равным отцу в силе и подлости, а отец был еще достаточно силен, то старший без конца избивал молодого, чтобы тот не покушался на его место. Если же это не помогало, то отпрыска либо убивали, либо изгоняли. Но клан Тамп был устроен иначе. Внутри него сохранялся матриархат, и Чогоругга не потерпела бы от Блуга таких выходок - по крайней мере в отношении Базанка.
        - Едва мы вышли на чистую воду, как на горизонте появились знакомые паруса, - вмешалась Беллани, с ужасом представив, что им придется наблюдать одну из знаменитых потасовок матери и отца из-за Базанка.
        - Моя думай, три паруса? - с готовностью меняя тему и показывая четыре пальца, спросила огресса.
        Шила Кри недовольно поглядела на волшебницу - пиратке хотелось, чтобы огры уважали только ее, - затем перевела взгляд на Чогоруггу.
        - Он упорный, - согласилась она. - Придет день, и он приплывет за нами в Золотую Бухту.
        Блуг снова хохотнул, а с ним и Чогоругта, оба с удовольствием представили, как полакомятся свежей человечиной.
        Шила Кри к ним присоединилась, хотя ей было совсем не смешно, а потом сделала Беллани знак идти за ней и направилась к выходу из пещеры, от куда можно было попасть в туннели, ведущие вверх, внутрь горы.
        Комната Шилы была гораздо меньше, чем пещера огров, но зато необыкновенно богато обставлена. Изящные светильники, укрепленные на неровных стенах, лили мягкий свет, проникавший во все темные уголки, дорогие ковры были постелены таким толстым слоем, что пружинили под ногами.
        - Утомил меня этот Дюдермонт, - пожаловалась Шила чародейке.
        - Похоже, на это он и рассчитывает, - отозвалась Беллани. - Думает, что мы устанем бегать от него и встретимся с его «Морской феей» в открытом море, измотанные погонями.
        Шила поглядела на подругу, которой доверяла больше, чем кому-либо из своей команды, улыбнулась и кивнула. Пиратка ценила Беллани. Эта умная женщина, всегда просчитывающая последствия, мастер своего дела, была лучшим приобретением в ее команде. Шила Кри доверяла ей целиком и полностью - Беллани первая получила клеймо, после того как пиратка решила использовать гравировку на Клыке Защитника как знак своей банды. Шила даже полюбила Беллани как сестру и всегда прислушивалась к ее словам, несмотря на свою непомерную гор дыню и то, что подруга, по мнению жестокой капитанши, слишком мягко относилась к пленным.
        За последние пару месяцев «Морская фея» уже трижды брала их след, хотя Шила не была уверена, что в первый раз их вообще заметили, а две следующие встречи, возможно, были просто случайными. Однако не исключено, что Беллани права. Может, именно так Дюдермонт и охотился за неуловимыми пиратами. Гонялся за ними, пока бегство неизматывало их вконец, и они вынуждены были принять бой.
        При мысли о том, что придется принять сражение с «Морской феей» в открытом море, по спине Шилы пробежал холодок.
        - Но мы на это не поддадимся, - заявила пиратка, и Беллани вздохнула с облегчением, поскольку не испытывала ни малейшего желания помериться силами со знаменитым Робийардом.
        - По крайней мере в море, - продолжила Шила Кри, подойдя к отверстию в стене, служившему окном, из которого открывался вид на бухту и дальние рифы. - Но он не дает нам заработать и должен за это заплатить.
        - Может, в один прекрасный день он сдуру последует за нами в Золотую Бухту. Пусть тогда под данные Чогоругги засыплют палубу его корабля камнями, - поддержала Беллани.
        Но Шила Кри, глядевшая на холодные волны, которые сейчас должен был рассекать ее корабль в поисках богатства и славы, сомневалась, что ей хватит терпения дождаться этого дня. Ведь есть и другие способы сведения счетов.
        Глава 4. КЛЕЙМО
        Вот теперь Реджису из Одинокого Леса нравилось, как идет заседание Совета. Хафлинг удобно сидел в мягком кресле, сложив ручки на животике, его миловидное личико выражало полнейшее довольство, когда перед членами Совета проводили пленных, Которых он с друзьями захватил на дороге к югу от Бремена. Правда, не всех, поскольку один еще не оправился от удара в грудь, а женщина, которую друзья считали атаманшей банды, ждала в другой комнате и должна была быть представлена Совету отдельно.
        - Должно быть, здорово иметь таких друзей, - холодно шепнул на ухо Реджису советник Тамарут из Истхевена, никогда не питавший к представителю Одинокого Леса большой симпатии.
        Хафлинг довольно громко прочистил горло, что бы привлечь внимание других советников, и показал на двух негодяев, с которыми сразился сам - точнее, заставил подраться друг с другом.
        - Этих я захватил сам, мне никто не помогал.
        Тамарут сердито хмыкнул и откинулся в кресле.
        Реджис пригладил каштановые локоны и снова сложил руки на животе. Помимо воли по его личику расползлась довольная улыбка.
        Больше никто не высказал никаких сомнений, разбойников все разглядели как следует, и Кассиус произнес установленную фразу:
        - Поскольку вы неповинны в чужой смерти - по крайней мере нам это неизвестно, - вам сохранят жизнь.
        - Если только не помрет тот, которому Бренор всадил топор в грудь, - вставил советник из Керр-Кенинга, самый молодой из всех и не всегда выбиравший выражения. Несмотря на неуместность замечания, в зале раздались приглушенные смешки.
        Кассиус призвал всех к тишине и продолжил:
        - Но никто не простит ваши преступления, - продолжал старейшина. - Поэтому вы приговариваетесь к десятилетней службе на борту любого судна, по выбору советника Кемпа, чтобы рыбачить в озере Мер Дуалдон. Вся ваша добыча, за вычетом расходов Кем па на судно и стражу и за вычетом того, что необходимо для поддержания ваших презренных жизней, поступит в объединенный фонд Десяти Городов, Таково решение Совета. Вы с ним согласны? - А у нас есть выбор? - буркнул самый здоровый из разбойников, побежденный Кэтти-бри.
        - И даже больший, чем вы заслужили, - вмешался Кемп. - Попади вы в руки лусканским властям, вас отправили бы на Карнавал Воров и замучили бы до смерти на глазах улюлюкающей толпы. Если хотите, мы можем устроить нечто подобное.
        Закончив, он взглянул на Кассиуса, и тот согласно кивнул.
        - Так что же вы выбираете? - снова обратился старейшина к бандитам.
        Разумеется, ответ никого не удивил, и разбойников вывели из зала, а затем отправили в Таргос, где их ждал корабль, на котором им предстояло провести ближайшие десять лет.
        Едва их увели, Кассиус призвал всех поблагодарить Реджиса и его друзей.
        Маленький хафлинг млел от восторга.
        - Но, боюсь, нам еще раз придется просить наших славных героев о помощи, - после паузы произнес Кассиус и сделал знак стражам.
        Один из них вышел и вернулся с Джул Перец. Плененная атаманша, невзирая на свое незавидное положение, имела царственный вид.
        Реджис глядел на нее даже с почтением. Высокая и статная, с блестящими умными глазами и гладки ми черными волосами, она стояла прямо и уверенно, словно все происходящее было досадным недоразумением, а жалкие людишки, собравшиеся здесь, не представляли для нее никакой угрозы.
        Вместо удобной рубашки и штанов на ней сейчас был простой серый сарафан, чуть приспущенный на одном плече. Платье было невзрачным, даже мешковатым, но женщине тем не менее удалось уложить его складки так, что хорошо угадывались формы тела и большая красивая грудь. С одной стороны по дол был разорван, и Реджис подозревал, что это дело рук самой Джул, - чтобы показать крепкое округлое бедро.
        - Джул Перец, - удивленно и слегка насмешливо произнес Кассиус. - Это твое настоящее имя?
        - Я должна сообщить, какое имя мне дали родители? - спросила женщина глубоким выразительным голосом. Она говорила с заметным восточным акцентом, придававшим ее речи резкость и сухость. - Разве я не могу выбрать себе такое имя, какое пожелаю?
        - Да, так многие делают, - неприязненно заметил Кассиус.
        - Так делают незаурядные люди, - уверенно заявила Джул. - Бриллиант сверкает, перец жжет. - И она хищно улыбнулась, так, что советники, по пре имуществу мужчины, нервно заерзали в креслах.
        Реджис тоже не смог устоять перед этой женщиной, но он старался видеть не только ее физическую красоту - ничуть не меньше его привлекали ее живой ум и хитрость. Хафлинг знал, что этой дамочки надо опасаться, однако все же был бы не прочь познакомиться с ней поближе.
        - Могу я узнать, почему меня держат здесь вопреки моему желанию и воле? - спросила она, когда все успокоились.
        Кассиус усмехнулся и обличительным жестом протянул к ней руку:
        - Это ясно как день - за преступления против Десяти Городов.
        - Тогда перечислите их, - спокойно попросила Джул. - Я ни в чем не виновата.
        - Твоя банда… - начал было старейшина.
        - Нет у меня никакой банды, - перебила Джул, сверкнув глазами. - Я направлялась в Десять Городов и случайно повстречалась с этими бродягами. Ни кто они такие, ни что там делают, я не знала, но у них был хороший костер и сносная кормежка, вот я и решила, что лучше уж болтать с ними, чем слышать один лишь бесконечный свист ветра.
        - Что за выдумки! - возмутился один из советников. - Как говорит Дзирт До'Урден - а у нас нет оснований не верить ему, - когда эти два молодчика прибежали к тебе, ты разговаривала с ними со знанием дела!
        - Вот именно, - поддержал другой представитель.
        - Тогда, пожалуйста, повторите, что именно я сказала, - попросила она, усмехаясь так, словно заранее знала, что у них ничего против нее нет. - Я действительно говорила со знанием дела с этими недоумками, я им рассказала о Дзирте, Бреноре и Кэтти-бри. Само собой, как и любой путешественник в Долине Ледяного Ветра, я знаю о них достаточно. Разве я не сказала, что эти тупицы сваляли дурака и попались в западню, устроенную дроу и его друзьями? Что в этом удивительного?
        Советники начали перешептываться, а Реджис, преисполнившись уважения к изобретательности этой женщины, смотрел на нее улыбаясь. Он уже сейчас с уверенностью мог сказать, что, обладая такой внешностью в сочетании с умом и хитростью, она легко выйдет сухой из воды.
        Правда, Реджис был уверен, что она и есть главарь банды, что бы Джул сейчас ни говорила.
        - Мы обсудим это дело, - объявил Кассиус, поскольку спор зале собраний уже разгорелся не на шутку.
        Джул понимающе усмехнулась:
        - Значит, я свободна?
        - Тебе лучше пройти в предоставленное помещение, - сдержанно ответил старейшина и сделал знак стражникам.
        Они с двух сторон подошли к Джул, а она, бросив на Кассиуса взгляд победителя, повернулась, при этом так поведя плечом, что у большинства мужчин пере сохло во рту.
        Реджис усмехнулся и тут заметил странный, но такой узнаваемый знак на правой лопатке женщины. Хафлинг замер с широко раскрытыми глазами.
        - Стойте! - крикнул он, вскочил со своего места и торопливо полез под стол, чтобы не обходить его.
        Стражники Джул остановились, удивленные неожиданным волнением.
        - Повернись! - велел хафлинг женщине. - Повернись! - повторил он, энергично жесткулируя, но она не двигалась, не сводя с него изумленного взгляда.
        - Кассиус, вели ей повернуться! - обратился Реджис к старейшине, удивленному не меньше разбойницы.
        Сам он тем временем ухватил женщину за правый рукав и потянул. Она не поддавалась, но маленький Реджис дернул с неожиданной для него силой, и всем стала видна отметина на плече разбойницы.
        - Вот оно! - тыча пальцем, воскликнул Реджис.
        Джул вырвалась, но теперь уже Кассиус и все советники поняли, в чем дело, и женщину, покорившуюся без особой охоты, заставили показать знак.
        Хафлинг, чтобы лучше разглядеть его, взгромоздился на стул, но даже без проверки он знал, что зоркие глаза его не подвели и знак на плече женщины принадлежал Бренору Боевому Топору, причем король дворфов использовал его единственный раз - когда выгравировал на Клыке Защитника. Более то го, отметина была точно такого же размера, словно ее выжгли на коже, раскалив сам молот. Хафлинг едва не лишился чувств.
        - Откуда это у тебя?
        - Бандитский знак, - высказался Кассиус. - Между прочим, так принято во многих гильдиях и бандах.
        - Но этот - особенный, - жарко возразил Реджис.
        - Ты его знаешь?
        - С этой женщиной должны поговорить мои друзья, - решительно заявил хафлинг. - Немедленно.
        - Сначала мы закончим с ней разбираться, - воз разил советник Тамарут.
        - Немедленно, - не уступал Реджис, повернувшись к нему. - Или, может, ты, любезный Тамарут, сам объяснишься с Бренором и скажешь, почему пришлось отложить беседу, когда жизнь его приемного сына, возможно, висит на волоске?
        Советники снова начали оживленно перешептываться.
        Джул Перец недовольно глядела на Реджиса - видно было, что она плохо понимает, о чем речь, и значение символа ей неизвестно.
        Что ж, для нее это было только лучше.

* * *
        Через несколько дней, вечером, Дзирт нашел двор-фа сидящим на небольшом пригорке под названием Высота Бренора, который возвышался в каменистой долинке северо-восточнее Брин Шандера, между Мер Дуалдон и озером Диннашир, где у дворфов были шахты. Где бы Бренор ни находился, он всегда отыскивал такое вот уединенное местечко, неизменно именуя его Высотой Бренора, но не из хвастовства, а что бы предупредить нежеланных посетителей.
        В этом тихом месте Бренор размышлял о вещах, не связанных с его обычной каждодневной жизнью, со всеми ее обязанностями и хлопотами. Здесь, в вечерней тишине, расчетливый и практичный дворф позволял себе сбросить панцирь грубоватой просто ты и думать о возвышенном. Здесь он предавался мыслям о всеобщем смысле и цели.
        Когда-то давно, в Мифрил Халле, после того, как Вульфгар пал в битве с йоклол и все они думали, что потеряли варвара навсегда, Дзирт так же нашел Бренора на его личном пригорке. Теперь он выглядел почти так, как тогда.
        Дроу подошел неслышно, как набегающие на звезды облака, и встал за спиной друга.
        - Можно было бы предположить, что потерять его во второй раз будет легче, - наконец промолвил дворф. - Особенно после того, что он вел себя как последняя скотина, перед тем как расстаться с нами.
        - Но ведь ты же не можешь знать, что с ним случилось, - заметил Дзирт.
        - Во всем мире не найдется второго такого знака, - возразил Бренор. - К тому же эта прохиндейка признала, что клеймо ей поставили молотом.
        Так оно и было. Когда друзья встретились с Джул после совещания в зале Совета, она охотно рассказала им все, что знала. Она призналась, что отметина не случайна, некая женщина-капитан ставила ее как знак отличия. Немного помявшись, Джул добавила, что женщина по имени Шила Кри была пираткой и награждала таким клеймом только самых доверенных членов своей команды.
        Дзирт переживал за друга. Правда, Джул сказала, что шайке Шилы помогает племя великанов-огров, но варвара среди них нет, значит, с этими негодяями Вульфгар точно не спутался. Однако оставалась другая возможность, гораздо более удручающая.
        - Думаешь, эта тварь Кри убила моего мальчика? - спросил Бренор, словно угадав направление мыслей дроу. - А может, это дело рук другого негодяя, который потом продал ей молот?
        - Я вообще не думаю, что Вульфгар мертв, - поспешил возразить Дзирт.
        Бренор удивленно поглядел на него.
        - Он сам мог продать молот, - предположил дроу, и Бренор недоверчиво покосился на него. - Когда он убежал от нас, ему хотелось забыть свое прошлое, - рассуждал Дзирт. - Может, это был следующий шаг - избавиться от молота?
        - Угу, а может, ему просто понадобились деньги, - язвительно добавил дворф, и Дзирт умолк.
        На самом деле ему трудно было поверить в это. Вульфгар был неразлучен с Клыком Защитника и скорее дал бы отрубить себе руку, чем расстался бы с любимым оружием.
        - Тогда, быть может, его обокрали, - помолчав, продолжил Дзирт. - Если, как мы думаем, Вульфгар осел в Лускане или Глубоководье, то он вполне мог стать жертвой грабителей.
        - Или убийц, - мрачно добавил Бренор и снова уставился в звездное небо.
        - Но мы же не можем этого знать, - негромко проговорил Дзирт.
        Бренор, как-то по-стариковски ссутулившись, пожал плечами.
        На следующее утро ветер принес черные тучи от вершин Хребта Мира, грозившие разразиться ливнями и превратить и без того влажную землю в трясину. Но тем не менее Кэтти-бри и Дзирт, покинув Десять Городов, направились в Лускан. Друзьям нужны были ответы на многие вопросы.
        Глава 5. ЧЕСТНОСТЬ ЛЮБВИ
        Когда «Морская фея» пристала к длинному причалу порта Глубоководья, Вульфгар сошел на берег первым. Два только отдали швартовы, он соскочил на причал и решительно зашагал в сторону города.
        - Возьмете его снова? - спросил Робийард Дюдермонта, вместе с ним глядя с борта на удалявшегося варвара.
        - Судя по твоему тону, тебе этого не хотелось бы, - оборачиваясь к нему, произнес капитан.
        Робийард равнодушно пожал плечами.
        - Это потому, что он тебе помешал? - спросил Дюдермонт.
        - Потому, что из-за его безрассудства вся команда подверглась опасности, - без всякой враждебности ответил чародей. - Я знаю, капитан, вы чувствуете себя обязанным ему, правда, никак не могу взять в толк почему. Но Вульфгар - это не Дзирт и не Кэтти-бри. Его друзья - дисциплинированные люди и понимают, что значит быть частью команды. А этот… этот напоминает Гаркла Гарпелла! Как только у него появляется цель, он рвется к ней, не заботясь о последствиях и не думая о других. Согласен, этот рейд вышел удачным, одно пиратское судно мы потопили, другое захватили…
        - И захватили обе команды практически цели ком, - добавил Дюдермонт.
        - Тем не менее в обоих сражениях мы сами были на волосок от гибели, - возразил маг, хотя чувствовал, что капитан и сам понимает, насколько безрассудно было поведение Вульфгара, так что убеждать его нет необходимости.
        - Мы всегда от нее на волосок, - сказал Дюдермонт.
        - Но в этот раз как никогда, - не сдавался чародей. - Поражение могло быть сокрушительным.
        - Да, вижу, ты не хочешь, чтобы я взял Вульфгара в следующий рейд.
        Робийард снова безразлично повел плечами.
        - Я хотел бы увидеть того Вульфгара, что выказал себя достойным соратником Дзирта До'Урдена и остальных. С тем Вульфгаром, что принимал участие во взятии Мифрил Халла и без сожаления отдал свою жизнь, когда на королевство напали темные эльфы. Я слышал много удивительных рассказов о непревзойденном воине-варваре, но тот Вульфгар, которого я знаю, якшался с подонками вроде Морика Бродяги и обвинялся в покушении на вас, - Он не имел к этому отношения, - твердо сказал капитан, однако вздрогнул, вспомнив ужасающий спектакль под названием «Карнавал Воров».
        В тот день в Лускане Дюдермонт спас Вульфгара, сам при этом немало потеряв. Поскольку он проявил великодушие к людям, которые, по мнению судей, не были достойны снисхождения, капитан испортил от ношения с властями этого важного северного порта. Дюдермонт помешал им устроить из казни зрелище, поручившись за Вульфгара, хотя и не имел доказательств его невиновности.
        - Возможно, - согласился Робийард. - И, должен признать, в этом плавании, несмотря на свои недостатки, Вульфгар доказал, что достоин вашего прощения. Но этот произвол, проявленный в открытом море, доказывает, что вы зря взяли его на борт «Морской феи».
        В ответ на откровенное заявление друга капитан промолчал. Робийард мог быть капризен и скор на суждения, предельно скуп и безжалостен к тем, кто, как он считал, сам обрек себя на несчастья, но сейчас он высказал лишь то, что и так было предельно ясно. Дюдермонту было больно в этом сознаваться. Некоторое время назад он случайно столкнулся с Вульфгаром в одном злачном месте Лускана, где варвар работал вышибалой. Видя, как низко он пал, капитан попытался вытащить великана оттуда. Но тот отверг его помощь и даже солгал, сказав, что Дюдермонт его с кем-то спутал. А потом кто-то попытался убить капитана, и, пока он лежал в беспамятстве, в покушении обвинили Вульфгара.
        Капитан до сих пор не вполне понимал, почему в тот день, когда варвара должны были казнить, он вступился за него, послушавшись, несмотря на не опровержимые доказательства и мнение большинства, своего внутреннего голоса. А Вульфгар даже после такого проявления доверия и милосердия не вы казал капитану ни благодарности, ни дружелюбия.
        В тот день они расстались за воротами Лускана. Варвар снова отказался от предложения присоединиться к команде «Морской феи», и капитану было горько расставаться с ним. Когда-то он проникся симпатией к светловолосому великану и к тому же гордился дружбой с Дзиртом и Кэтти-бри, путешествовавших с ним после гибели варвара. Ему остро хотелось помочь Вульфгару выкарабкаться, и потому он страшно обрадовался, когда по прошествии не скольких месяцев варвар появился на пристани Глубоководья, сопровождаемый женщиной с ребенком, и попросил взять его в команду, сказав, что разыскивает свой молот.
        Уже тогда Дюдермонт понял, что для Вульфгара это дело большой важности, и теперь твердо знал, что он не просто разыскивает оружие, а пытается обрести прежнего себя.
        И тем не менее Робийард прав. Пока они просто бороздили море, неся дозор, с Вульфгаром не было никаких хлопот, но в обоих сражениях он проявил себя не с лучшей стороны. Был он храбр? Да. Беспощаден к врагам? Да. Но в своей ярости он не считался с командой, не давал Робийарду возможности использовать волшебство и принудить неприятеля сдаться, не начиная сражения. Дюдермонт не понимал, почему варвар впадает в такую безоглядную ярость. Капитан и сам был не новичком в сражениях, он хорошо знал, что в бою кровь должна кипеть - только так нормальный человек может отбросить вполне понятные страхи, - но вспышки ярости, которым подвластен Вульфгар, были совершенно необузданными - и вряд ли это на пользу «Морской фее».
        - Я поговорю с ним, прежде чем снова отчалить, - пообещал Дюдермонт.
        - Вы уже говорили, - напомнил чародей.
        - Тогда поговорю еще раз, - ответил капитан.
        Робийард приготовился спорить.
        - А если это не поможет, - продолжал капитан, не давая магу возразить, - мы поставим его к румпелю на нижней палубе, и он больше не будет лезть в бой.
        - Но наши рулевые - самые лучшие, - сказал чародей.
        - Тем более когда надо будет резко поворачивать, они будут рады иметь такого сильного помощника. Однако Робийарда трудно было унять.
        - Чего доброго, он еще пойдет тараном на пиратский корабль, - буркнул он и отошел.
        Дюдермонт, несмотря на то что дело было нешуточное, не смог удержаться от усмешки, глядя в спину ворчащему магу.

* * *
        Когда Вульфгар распахнул дверь дома, где его ждала Делли, его изумлению не было предела Конечно, он хорошо знал и ее немного застенчивую улыбку, и светло-карие глаза. Он знал ее сначала как служанку в таверне, прозябавшую в убожестве, потом - как на дежную спутницу, сопровождавшую его на тяжелых дорогах. Сейчас же девушка жила в красивом, полном слуг, удобном доме капитана Дюдермонта, и ее стало не узнать.
        Раньше Делли всегда тщательно подбирала волосы, потому что в «Мотыге» было полно вшей и блох, теперь же ее чистые блестящие и оттого казавшиеся более темными волосы были рассыпаны по плечам. И глаза - изумительные глаза - сияли ярче. Прежде она носила простые мешковатые платья, в которых ноги и руки казались тощими. Сейчас же на ней были прекрасно сидевшее синее платье и белая блузка с низким вырезом.
        На мгновение (поскольку по-настоящему его сейчас занимало совсем другое) Вульфгар подумал о том, что у богатых женщин намного больше возможностей быть красивыми, чем у крестьянок. Когда Вульфгар и Делли только приехали, капитан Дюдермонт устроил для местного общества вечер в их честь, на котором они чувствовали себя не в своей тарелке. Только Дел ли, казавшейся себе замарашкой, приходилось гораздо хуже, чем ему.
        Однако если бы Дюдермонт задумал устроить та кой вечер теперь, Делли Керти затмила бы на нем многих!
        У Вульфгара участилось дыхание. Он всегда считал Делли шиловидной, даже хорошенькой, а в дороге она стала нравиться ему гораздо больше, поскольку он лучше узнал ее. Проведя же три месяца в море, варвар просто не мог теперь устоять перед сияющей красотой этой женщины, уважение и искренняя любовь к которой поселились в его душе уже давно.
        Он заключил Делли в жаркие объятия, поцелуя ми прерывая ее слова, как перышко поднял ее над землей и зарылся лицом в копну темных волос, прижавшись губами к нежной и не такой тощей, как раньше, шейке. В его огромных руках Делли казалась совсем крошечной, ведь варвар был выше нее фута на полтора и весил раза в три больше.
        Вульфгар, осторожно держа Делли на руках, увидел, что она босая, и рассмеялся - ножки ее тоже казались красивее.
        - Ты что, смеешься надо мной? - спросила девушка. Она и разговаривала теперь более чисто и правильно.
        - Смеюсь над тобой? - переспросил варвар и захохотал. - Я люблю тебя, - промолвил он и снова поцеловал Делли, а затем стал кружиться с ней по комнате, держа курс на двери спальни.
        Но едва он переступили ее порог, как заплакала Кэлси.

* * *
        Им удалось побыть наедине позже, ночью, а по том они снова занимались любовью, перед рассветом. Первые лучи солнца, проникшие в восточное окно спальни, застали Вульфгара лежащим рядом с любимой. Он нежно гладил ее лицо, шею, плечи.
        - Так хорошо, что ты наконец вернулся, - тихо проговорила Делли и погладила мускулистую руку варвара. - Без тебя было так одиноко.
        - Похоже, я больше не буду плавать с Дюдермонтом, - сказал Вульфгар.
        - Что же, ты нашел свой молот? - удивилась Делли, - А почему сразу мне не сказал?
        Великан покачал головой:
        - По-прежнему ничего не известно ни об оружии, ни о Шиле Кри. Скорее всего, ее корабль пошел ко дну, а с ним и Клык Защитника.
        - Но ведь ты этого не знаешь.
        Вульфгар откинулся на спину и провел ладонями по лицу.
        - Почему тогда ты говоришь, что больше не будешь плавать с Дюдермонтом? - продолжала Делли.
        - А как иначе? - вопросом ответил он. - Ведь вы с Кэлси здесь! Теперь вы - моя жизнь, счастливая жизнь. Как я могу поставить под угрозу все ради оружия, которое мне больше не понадобится? Если капитан что-то узнает о Шиле Кри, ее настигнут и без моей помощи, и я очень надеюсь, что молот мне вернут.
        Делли приподнялась на локтях, гладкие простыни соскользнули с плеч. Девушка нетерпеливо тряхнула головой, отбрасывая с лица спутавшиеся волосы, и посмотрела на возлюбленного с крайним не одобрением:
        - Что за чушь ты несешь?
        - А ты бы предпочла, чтобы я уехал? - спросил Вульфгар, и в его глазах мелькнуло подозрение.
        Долгие годы его лицо с твердыми чертами сохраняло мальчишеское выражение, а в небесно-голубых глазах отражалось простодушие. Сейчас же его лицо словно принадлежало кому-то другому. Морщины - следы страданий и болезненных переживаний - были бы уместнее на лице пожилого человека, а ведь Вульфгару еще не было и тридцати.
        - Это уж совсем ни в какие ворота! - упрекнула она. - Ты же знаешь, я не хочу, чтобы ты уезжал, сам знаешь! И знаешь, что я никого не пущу в нашу постель. Но ты должен плыть, - заявила она и снова легла. - Представь, как ты будешь жить, если Дюдермонт с командой без тебя выследят эту пиратку и кто-то из них погибнет из-за твоего молота? Они привезут молот тебе и сообщат, какой ценой он достался, в то время как ты сидел здесь в тиши и спокойствии. И что ты тогда будешь чувствовать?
        Пристально поглядев на девушку, Вульфгар понял, что ей было нелегко сказать ему эти слова.
        - Что за дурак этот Лягушачий Джози, ну зачем он стащил твой молот и продал этой пиратке, - с го речью промолвила она.
        - Да, кто-то мог и погибнуть, - согласился Вульфгар. - Говорят, эта Шила Кри свирепая и команда у нее, по слухам, отменная. Если рассуждать как ты, то никто, ни Дюдермонт, ни я, не должны отправляться на поиски ее и Клыка Защитника.
        - Это вовсе не мои рассуждения, - возразила Делли. - Дюдермонт со своей командой всегда гонялись за пиратами - ты здесь ни при чем. Это их призвание, и, даже если бы твой молот не попал к Шиле Кри, они все равно преследовали бы ее.
        - Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, - усмехнулся он. - Пусть капитан с его славной командой плывут без меня и найдут молот, если…
        - Все не так! - сердито оборвала она. - Да, их дело - разыскивать и преследовать пиратов, а твое - оставаться с ними. Покуда не найдется твой молот.
        Ты должен найти его и вновь обрести себя.
        Вульфгар провел по лицу большими заскорузлыми ладонями.
        - Может, мне этого вовсе не хочется.
        - Может, - согласилась Делли. - Но ты не можешь этого знать, пока вновь не станешь прежним. Любимый, когда ты обретешь себя прежнего, лишь тогда ты ясно увидишь, что тебе делать дальше. Пока ты этого не осознаешь, будешь мучиться вопросами и желаниями.
        Она замолчала, а Вульфгар не знал, что сказать. Он хотел опровергнуть ее слова, но все его рассуждения неизбежно упирались в тупик.
        Наконец он сдался и спросил чуть погодя:
        - И когда это Делли Керти успела стать такой проницательной?
        Девушка хихикнула и повернулась к нему.
        - Может, я всегда была такой, - игриво ответила она. - А может, и нет. Я лишь говорю, что думаю, и мне кажется, что, прежде чем взбираться выше, нужно утвердиться на месте. Ты должен снова стать собой, и тогда ты распознаешь дорогу, по которой тебе больше всего хочется идти, а не ту, идти по которой, как ты думаешь, следует.
        - Я был там, - очень серьезно отозвался варвар, и тень набежала на его лицо. - Я был в Долине Ледяного Ветра с друзьями, все было как раньше, и все-таки я ушел от них, добровольно.
        - Потому что тебя манил другой путь? - спросила Делли. - Или потому, что ты не готов был снова оказаться с ними? Это, знаешь ли, разные вещи.
        Вульфгару нечего было возразить. Он не был безоговорочно согласен с Делли, но, когда на следующий день его позвали на «Морскую фею», он пошел.
        Глава 6. ДОРОГИ РОКА
        Ожесточенно работая саблями, Лелоринель не переходил в наступление, предоставляя противнику выстраивать поединок по своему усмотрению. Эльф отражал удары, уклонялся, легко отскакивал и пригибался, и все яростные выпады Тюневека были ми мо цели.
        Тюневек оступился и тихо выругался, решив, что проиграл. Наверняка Лелоринель сейчас опять начнет свою вечную песню о том, что он никуда не годится. Тюневек даже прикрыл глаза, ожидая удара мечом по спине или по заднице, смотря по настроению Лелоринеля.
        Но удара не последовало.
        Обернувшись, Тюневек увидел, что лысый эльф стоит без оружия, прислонившись к стене.
        - Заканчивать поединок будем? - спросил Тюневек.
        Лелоринель бросил на него рассеянный взгляд. Эльф смотрел на единственное окошечко в этой стене башни - за ним был кабинет Маскевика. Чародей был занят важным делом.
        - Давай! - подгонял его соперник, ударив саблей о саблю. - Ты же заплатил мне за последний бой, так давай биться!
        Эльф наконец поглядел на нетерпеливого соперника.
        - Мы закончили биться. Навсегда.
        - Но ты же заплатил за последний поединок, а он еще не закончен, - возразил Тюневек.
        - Все. Забирай деньги и иди. Больше я в твоих услугах не нуждаюсь.
        Тюневек смотрел на него, недоумевая. Долгие месяцы они фехтовали, и вот его так бесцеремонно и запросто увольняют.
        - Сабли можешь оставить себе, - все так же глядя на окно, бросил эльф.
        Несколько опешив, Тюневек постоял еще немного. Было неприятно, что от него так избавляются. Он швырнул клинки к ногам Лелоринеля, круто развернулся и вышел вон, бормоча проклятия.
        Эльф не шелохнулся и не посмотрел в его сторону. Тюневек свое дело сделал - пусть и неблестяще, но все равно это было полезно. Теперь нужда в нем отпала.
        Через минуту он уже стоял у двери кабинета мага с поднятой рукой, но постучать не решался. Он знал, что Маскевику не нравится все происходящее, а после визита эльфа к Экрессе он и вовсе был не в духе.
        Когда Лелоринель наконец собрался с духом, дверь распахнулась словно сама собой, и эльф увидел сидящего за рабочим столом Маскевика. Высокая островерхая шляпа чародея была сдвинута к затылку и немного съехала набок, перед ним лежало несколько раскрытых толстых фолиантов, среди которых было и сочинение Таласэя, барда из Серебристой Луны, который описывал недавние события в Мифрил Халле, включая то, как дворфы отбили его у дергаров и серого дракона по имени Мерцающий Мрак, как Бренора провозгласили королем, как пришли темные эльфы, с которыми появился и Гэндалуг Боевой Топор - прадед Бренора, - и как затем, после великой победы над воинством Подземья, Бренор отрекся от престола в пользу Гэндалуга, а сам вернулся в Долину Ледяного Ветра. Лелоринель заплатил за этот том кругленькую сумму и знал каждое слово в нем.
        Среди книг лежал и пергамент, на котором Лелоринель записал слово в слово все, что сказал ему Экресса.
        - Я же сказал, что позову тебя, когда закончу, - раздраженно промолвил Маскевик, не поднимая глаз. - Неужели за столько лет ты ни капельки не научился терпению?
        - Тюневека я отправил, - заявил эльф. - Рас считал и отпустил.
        Маскевик с тревогой взглянул на него:
        - Ты его не убил? Лелоринель усмехнулся.
        - Неужели ты считаешь меня таким чудовищем?
        - Я считаю, что ты одержим безумием, - прямо сказал чародей. - Может, ты не хотел оставлять свидетеля - вдруг он предупредит Дзирта До'Урдена?
        - Тогда пришлось бы убить и Экрессу, разве нет?
        Маскевик задумался на мгновение, потом согласно кивнул.
        - Тюневек ушел? - спросил он.
        - Да.
        - Жаль. Этот способный парнишка начинал мне нравиться. Тебе, казалось, тоже.
        - Боец он так себе, - ответил эльф, словно самым важным было только это.
        - Просто он не мог быть таким же, как этот знаменитый темный эльф, как ты его себе представляешь, - не задумываясь возразил Маскевик. - А кто смог бы?
        - Что тебе удалось узнать? - нетерпеливо спросил Лелоринель.
        - Это действительно сплетенные символы Думатойна, Хранителя Тайны под Горой, и Клангеддина, дворфского бога войны, как и сказал Экресса.
        - Это знак Бренора Боевого Топора, - решил Лелоринель.
        - Не совсем, - возразил Маскевик. - Насколько мне известно, Бренор использовал этот знак лишь однажды. Знаешь, он был выдающимся кузнецом.
        Маскевик жестом подозвал Лелоринедя к себе и показал на рисунки в книге Таласэя - топор и нагрудник.
        - Вот, работа Бренора, - сообщил Маскевик, что подтверждала и надпись под картинкой. - Видишь, тут нет ничего похожего на те знаки, что дал тебе Экресса. Вот, - чародей показал на полустертое клеймо у нижнего края пластины, - вот знак Бренора, эмблема клана Боевых Топоров - пенистая кружка, а над ней Бренорово двойное «Б».
        Лелоринель наклонился, чтобы получше рассмотреть. Правда, все это он уже видел, но Маскевик, похоже, умел видеть больше.
        - Я так понимаю, что Бренор ставил этот знак на всех своих работах, - добавил чародей.
        - Но провидец сказал другое.
        - Вот, - и маг поднял костлявый узловатый палец, - это другое. - Он перелистнул страницы и от крыл другой рисунок, на котором был изображен лежащий на пьедестале Клык Защитника. - Дотошный художник, - заметил он, - не упустил ни единой мелочи!
        Маскевик взял сильную лупу диаметром четыре дюйма и поднес к картинке. На одной стороне мо лота был запечатлен тот самый символ, что Экресса показал эльфу.
        - Клык Защитника, - негромко прочитал Лелоринель.
        - Бренор сделал его для одного из двух своих приемных детей, - сообщил Маскевик.
        Теперь туманные и напыщенные слова провидца приобретали вполне конкретный смысл. «Если найдешь самое дорогое творение рук дворфа, то найдешь и самое дорогое его сердцу творение», - сказала тогда гном и добавил, что имеет в виду одного из двух. Как теперь стало ясно, детей.
        - Значит, найти Клык Защитника - найти Вульфгара? - недоверчиво спросил Лелоринель. Насколько ему было известно, молодой варвар Вульфгар, для которого Бренор и создал молот, погиб в схватке с прислужницей Ллос, йоклол, когда темные эльфы напали на Мифрил Халл.
        - Экресса не называл имени, - возразил Маскевик. - Может, имеется в виду Кэтти-бри.
        - Найти молот, найти Кэтти-бри, найти Бренора, найти Дзирта До'Урдена, - со вздохом подытожил Лелоринель.
        - Да, одолеть их будет нелегко, - с хитрой улыбкой заметил чародей. - Я был бы рад, если бы ты остался, - продолжал он. - Дел у меня много, а я уж немолод. Хорошо бы иметь ученика, а ты проявил прекрасные способности и недюжинный ум.
        - Тогда тебе придется подождать, пока я покончу со своим делом, - упрямо промолвил эльф. - Если только я останусь в живых и вернусь.
        - Твой недюжинный ум проявляется не во всем, - недовольно ответил старый маг.
        Лелоринель добродушно усмехнулся.
        - Друзья Дзирта заслужили громкую славу, - за метил Маскевик.
        - У меня нет ни малейшего желания сражаться с Бренором Боевым Топором, Кэтти-бри или кем бы то ни было еще, - сказал эльф. - Хотя, быть может, убить друзей Дзирта было бы в каком-то смысле справедливо.
        Маскевик даже застонал и в раздражении захлопнул книгу, затем встал и с высоты своего роста пристально посмотрел на эльфа.
        - А вот это было бы безумием в полном смысле слова, - сердито сказал он. - Неужели твои ненависть и злость к этому темному эльфу так велики, что ты готов пожертвовать жизнями невинных?
        Лелоринель, плотно сжав губы, ответил ему ледяным взглядом.
        - Если это так, то я прошу тебя тысячу раз подумать, - продолжил чародей. - Ты уверен, что в этой странной погоне справедливость на твоей стороне. И тем не менее ничто - ничто, слышишь? - не сможет оправдать подобное убийство! Ты слышишь меня, мальчишка? Неужели мои слова совсем не проникают сквозь стену ненависти к Дзирту До'Урдену, которую ты зачем-то выстроил?
        - Я упомянул дворфа и девушку просто так, к слову, - возразил эльф, и лицо его смягчилось.
        - Неужели тебе больше не на что обратить свои силы? - доверительно спросил Маскевик. - Ты стал заложником своей ненависти к Дзирту.
        - Я знаю правду, - высоким звенящим голосом ответил Лелоринель. - И все эти рассказы о его героизме, доходящие даже сюда, мне все равно что нож в сердце.
        - Да уж, при таком отношении выбора не остается, - поглаживая мягкую бороду, поговорил Маскевик. - И однажды ты об этом пожалеешь.
        - Может, я и так уже жалею, что знаю правду, - ответил эльф. - Лучше было бы оставаться в неведении и распевать песни о славных подвигах Дзирта.
        - Сарказм здесь неуместен.
        - А правда часто причиняет страдания.
        Маг хотел что-то возразить, но лишь махнул рукой и засмеялся.
        - Ладно, ладно, - сказал он. - Так мы ни к чему не придем, как обычно. Ты и так знаешь, что мне это не нравится.
        - Заметил, - ответил Лелоринель. - Но меня это не волнует, - упрямо закончил он.
        - Наверное, я ошибся, - промолвил чародей. - Пожалуй, у тебя нет качеств, необходимых настоящему ученику.
        Если он думал этим уязвить Лелоринеля, то просчитался, эльф просто развернулся и неспешно вышел.
        Маскевик тяжело вздохнул и оперся о стол обеими руками. За несколько лет он привязался к Лелоринелю, стал относиться к нему как к ученику или даже сыну, но все его надежды и мечты разлетались в прах, потому что такая одержимость Лелоринеля вела только к саморазрушению, иссушая разум и душу.
        Чародей потратил немало сил, чтобы разузнать побольше об этом странном темном эльфе, так овладевшем душой Лелоринеля. К востоку от Серебристой Луны о Дзирте До'Урдоне знали не много, и тем не менее все, что маг слышал о нем, свидетельствовало, что дроу благороден и чист душой. Поэтому сейчас старого мага терзали сомнения: не следует ли ему удержать эльфа от преследования, не позволит ли он своим бездействием совершиться чудовищной несправедливости.
        Когда на следующее утро Лелоринель нашел его в маленьком садике на балконе высокой каменной башни, где чародей выращивал травы, Маскевик все еще размышлял об этом.
        - Ты умеешь телепортировать, - обратился эльф к магу. - Полагаю, мне это будет дорого стоить, раз уж ты не в восторге от моей затеи, но я готов работать на тебя месяц от рассвета до заката, чтобы ты перенес меня в Лускан на Побережье Мечей.
        Маскевик глаз не поднял, но на некоторое время перестал полоть, чтобы обдумать предложение.
        - Я действительно не в восторге, - спокойно подтвердил он. - И я еще раз прошу тебя выбросить эту блажь из головы.
        - А я повторю тебе, что это не твое дело, - огрызнулся эльф. - Помоги, если можешь. Если же нет, то, думаю, не составит труда найти в Серебристой Луне чародея, который охотно продаст мне такое заклинание.
        Маскевик кряхтя поднялся, распрямил затекшую спину, повернулся и грозно посмотрел на самоуверенного эльфа.
        - Да что ты? - промолвил он и посмотрел на ониксовый перстень, проданный им Лелоринелю.
        Эльф проследил за его взглядом.
        - Думаю, денег у тебя хватит, - бросил чародей. - Потому что я передумал насчет этого кольца. Я его создал, и я же покупаю его у тебя.
        - Всего золота мира будет мало, - усмехнулся Лелоринель.
        - Отдай, - потребовал Маскевик, протягивая руку. - Я верну тебе уплаченное.
        Эльф развернулся и пошел с балкона к лестнице, ведущей вниз.
        Рассерженный Маскевик догнал его уже за стенами башни и загородил дорогу.
        - Это идиотизм! - выкрикнул он, - Снедающая тебя жажда мести безумна и безнравственна!
        - Безнравственна? - с искренним недоумением отозвался Лелоринель. - Безнравственна потому, что только я один понимаю, кто на самом деле этот дроу? Потому, что меня не ослепляет сияние его ложной славы? Ты мудр, старый чародей, и за те годы, что ты наставлял меня, я многому научился, но об этом ты ничего не знаешь.
        - Я знаю, что ты наверняка погибнешь. Лелоринель равнодушно пожал плечами:
        - Все умирают.
        Маг отчаянно вскрикнул и затряс седой головой:
        - Безумец! Безумец! Я не пущу!
        - Тебе не остановить меня, - сказал эльф и двинулся вперед, но чародей снова стал на его пути.
        - Не надо недооценивать… - начал он и умолк, почувствовав на шее холодное острие кинжала.
        - Воспользуйся этим советом сам, - предупредил Лелоринель. - Или ты заготовил сегодня заклинания, необходимые для сражения? Едва ли. Но да же если они тебе известны, неужели ты надеешься успеть их произнести? Подумай сам, чародей. Пара секунд - это немало.
        - Лелоринель, - вымолвил Маскевик насколько мог спокойнее.
        - Я убираю оружие только во имя нашей дружбы, - сказал эльф, и старый маг вздохнул с облегчением, когда тот отвел кинжал. - Я надеялся, что ты мне поможешь, но время не терпит, а ты помогаешь мне все с меньшей охотой. Я прощаю тебя, но лучше не становись мне поперек дороги. Я слишком долго готовился и ждал, но теперь время пришло. Мы давно знаем друг друга, так что пожелай мне всего хорошего.
        Маскевик мрачно молчал. Потом он произнес:
        - Я и впрямь желаю тебе всего хорошего и надеюсь, что ты найдешь в своем сердце нечто большее, чем слепая ненависть, и выберешь себе лучший путь.
        Лелоринель пошел прочь, не сказав ни слова.
        Он уже скрылся из виду, а чародей все еще смотрел на пустынную дорогу, когда за его спиной раздался знакомый голос:
        - Его не образумить.
        Маг обернулся и увидел непринужденно стоящего рядом Тюневека.
        - Я тоже надеялся отговорить его, - добавил тот. - Мне казалось, мы могли бы неплохо устроиться здесь втроем.
        - Может, попробуем вдвоем? - спросил Маскевик, и Тюневек кивнул. Они с магом уже обсуждали возможность его ученичества.
        - Лелоринель - не единственный из эльфов, кого так раздражает этот Дзирт До'Урден, - заметил Тюневек, когда они входили в башню. - Когда дроу был в Серебристой Луне, многие эльфы открыто выражали недовольство. Наверное, вражда между темными и светлыми эльфами неистребима.
        Маскевик обернулся и с тоской поглядел на дорогу.
        - Наверное, ты прав, - с грустью сказал он.
        Старый маг только что лишился друга, в последние годы занимавшего так много места в его жизни.

* * *
        А в сотнях миль от Серебристой Луны на каменистой дороге стояла Шила Кри с четырьмя членами команды.
        На небольшой, но сильной гнедой кобылке восседала Гейзель Вейфарер, командующая абордажной командой. Гейзель была привлекательна на свой лад, хотя не обладала стройностью и классической красотой Беллани, статью и изяществом Джул Перец. Она коротко стригла густые светлые волосы, но их блеск красиво оттенял влажную голубизну глаз и бледность кожи, мягкой и шелковистой - несмотря на то, что Гейзель столько времени проводила в море. Она была немного похожа на свою кобылку, такая же приземистая и крепкая. В умении обращаться с оружием она не намного уступала самой Шиле Кри, предпочитая короткий меч и кинжал, который метала с безукоризненной точностью.
        - Беллани бы на это не пошла, - промолвила Гейзель.
        - Если у нас все получится, она будет только рада, - отозвалась Шила.
        Пиратка с неприязнью оглянулась на помощников, выбранных Гейзель. Все трое были огры-полукровки, которым придется бежать всю дорогу, поскольку ни одна лошадь не понесет такое чудовище. Правда, огры отличались нечеловеческой выдержкой и умели очень быстро бегать, так что вряд ли они задержат Гейзель, спешившую в лусканский порт, где их поджидала небольшая гребная лодка.
        - Зелье с тобой? - спросила капитанша.
        Гейзель отодвинула полу коричневого дорожного плаща и показала несколько флаконов.
        - Когда мы пройдем через ворота Лускана и направимся в порт Глубоководья, они не будут отличаться от людей, - заверила она, мотнув головой в сторону огров.
        - Если «Морская фея» в…
        - …мы даже близко не подойдем к дому Дюдермонта, - договорила за нее Гейзель.
        Шила Кри хотела дать еще какое-то указание, но передумала - Гейзель Вейфарер умна и надежна, не даром получила клеймо второй после Беллани. Эта женщина умела не только выполнять приказания, но и действовать согласно обстоятельствам. Она все сделает как надо, и тогда капитан Дюдермонт и его недоумки поймут, как неразумно себя вели, докучая Шиле Кри.
        Часть II. По следу
        Я часто поражался человеческому безрассудству. В сравнении, конечно, с поведением других, добрых и разумных существ. Нет смысла сравнивать людей с темными эльфами, гоблинами или другими эгоистичными и злобными созданиями. Само собой, Мензоберранзан нельзя назвать райским местом, и большинство темных эльфов там гибнет, не доживая до старости. Однако виной тому, как мне кажется, их честолюбие, религиозное рвение и безмерная спесь. Самоуверенные дроу ведут себя так, будто они бессмертны, а если и задумываются о конце своих дней, то тешат себя надеждой, что смерть в служении Ллос даст им вечную славу и блаженство у ног Паучьей Королевы.
        Примерно то же можно сказать и о гоблинах, которые нередко очертя голову бросаются навстречу гибели.
        Различные опасные предприятия и даже войны многие благонамеренные расы оправдывают служением богам, и, возможно, вера в то, что смерть во имя высокой цели - благородное дело, содержит долю истины.
        Но если не брать в расчет воинственные народы и фанатиков, обычные люди, как мне кажется, слишком часто ведут себя безрассудно. Я знаю, многие богачи отправляются на праздники в Десять Городов ради плавания по холодному и опасному Мер Дуалдону или ради труднейшего восхождения на Пирамиду Кельвина. Они рискуют всем, что имеют, ради смехотворных достижений.
        Меня восхищают их решимость и вера в свои силы.
        Но я подозреваю, что их готовность рисковать связана с краткостью земного срока людей. Подвергая свое существование опасности в сорок лет, человек рискует потерять двадцать-сорок лет жизни, тогда как перед сорокалетним эльфом еще несколько веков существования! Поэтому людям присуще тревожное нетерпение жить, которого ни темным, ни светлым эльфам, ни дворфам никогда не понять.
        И при этом они обладают таким вкусом к жизни, какой ни эльфам, ни дворфам даже не снился. Каждый день я вижу его отпечаток на ясном лице Кэтти-бри - любовь к жизни, жажда бытия, потребность заполнить каждый день и час радостью и новыми впечатлениями. Странно, но когда мы думали, что Вульфгар погиб, я видел, что эта жажда в ней только усилилась, и, разговаривая с девушкой, я догадался, что готовность испытывать новое, пусть даже рискуя собой, возросла по тому, что потеря близкого человека служит напоминанием о собственной скорой смерти, побуждает людей постараться втиснуть в оставшиеся годы как можно больше.
        Довольно странное и грустное мировоззрение, если для того, чтобы относиться к миру иначе, зачастую требуется утрата.
        Как же тогда быть мне, ведь я могу прожить семь, а то и восемь столетий. Может, избрать легкий путь созерцателя и спокойное существование обывателя, как многие эльфы поверхности? Каждую ночь плясать при свете звезд, проводить дни в мечтах и обращать взор внутрь себя, чтобы яснее видеть окружающий мир? Конечно, оно того стоит и я ни за что не отказался бы от радости танца под ночным небом. Но мне этого мало. Мне нужна погоня за приключения ми, новые впечатления. В этом я похож на Кэтти-бри и других людей. Каждый новый ослепительный рассвет напоминает мне о том, что впереди - неизведанные дали.
        В определенном смысле жизнь в несколько десятков лет может оказаться дольше и насыщенней, чем жизнь длиной в несколько столетий. Чем же еще объяснить непревзойденное мастерство Артемиса Энтрери, побеждавшего многих опытных воинов-дроу, которые в десять раз старше него? Чем еще объяснить, что самые мудрые чародеи на земле не эльфы, а именно люди, которые проводят в смиренном изучении сложного искусства магии десятки, а не сотни лет?
        То, что я вышел на поверхность и нашел такого друга, как Кэтти-бри, стало для меня настоящим благословением, поскольку я верю, что в этом и заключено назначение моего существования, не цель, а самый смысл моей жизни. Какие открытия ждут меня, если удастся соединить отпущенный мне долгий срок и напряженную жажду жизни, присущую людям? И сколько радостей пройдет мимо меня, если избрать спокойное неторопливое существование, длинную извилистую д рогу, где на каждом повороте стоит знак-напоминание о том, что мне есть что терять, дорогу, огибающую и высоты, и бездны, и пролегающую исключительно через равнины.
        Нередко эльфы отказывают себе в близких отношениях с людьми, сопротивляясь любви, поскольку разумом-то они понимают, что счастье будет для них слишком недолговечно.
        Увы, такое мировоззрение неизбежно сопровождается серым и заурядным существованием.
        Иногда не мешает вспомнить, что рассвет длится лишь несколько минут, но его красота может согревать наши сердца вечно.
        Дзирт До'Урден
        Глава 7. НЕПОДОБАЮЩЕЕ СОПРОВОЖДЕНИЕ
        Однажды дождливым утром, увидев у ворот Лускана стройного чужака с черной кожей, стражник побледнел так, словно готов был упасть замертво. Он пошатнулся, изо всех сил вцепился в свое копье и, заикаясь, выкрикнул:
        - Ни с места!
        - Мы и так стоим, - ответила Кзтти-бри, изумленно поглядев на него. - Просто стоим и смотрим, как ты там потом обливаешься.
        Стражник, с трудом совладав с паникой, позвал подмогу и только тогда храбро выступил перед друзьями, держа перед собой копье.
        - Ни с места! - повторил он, хотя ни один из пришельцев так и не двинулся.
        - Он решил, что ты дроу, - недовольно произнесла Кэтти-бри.
        - Он не понимает, что даже у высокородного эль фа кожа может потемнеть на солнце, - глубоко вздохнув, отозвался Дзирт. - Проклятая летняя жара.
        Стражника оторопел от такой наглости.
        - Что вам нужно? - спросил он. - Зачем вы пришли?
        - Чтобы попасть в Лускан, - фыркнула девушка. - А сам ты этого не понял?
        - Хватит шутки шутить! - рявкнул солдат, ткнув копьем в направлении девушки, однако не успел опомниться, как черная рука перехватила оружие.
        - Не надо угрожать, - предупредил Дзирт, сделав шаг вперед. - Я, точнее мы, в Лускане не в первый раз, и прежде нас принимали тепло, поверь мне.
        - О Дзирт До'Урден, какая радость! - послышался за спиной привратника возглас одного из солдат, поспешивших ему на помощь. - И Кэтти-бри!
        - Да убери же оружие, дурак, а то эти двое тебе помогут, да так, что сам не рад будешь! - присоединился другой солдат. - Неужели ты никогда о них не слышал? Да они несколько лет плавали на «Морской фее» и выловили столько пиратов, что у нас солдат не хватало, чтобы стеречь их!
        Привратник облизнул пересохшие губы, поспешно убрал копье, едва Дзирт его отпустил, и сам поторопился убраться с дороги.
        - Прошу простить, - пробормотал он, неуклюже кланяясь. - Я не знал… я подумал… - И он смолк, окончательно смешавшись.
        - Да откуда ж тебе было знать? - добродушно откликнулся дроу. - Мы здесь больше года не были.
        … - А я только три месяца на службе, - облегченно выдохнул солдат.
        - И сегодня твоя служба могла бы окончиться, - со смехом заметил другой. - Тот, кто угрожает оружием Кэтти-бри и Дзирту, может очень быстро стать покойником, а его жена - безутешной вдовой!
        Дроу и девушка натянуто улыбнулись. Дзирту подобные похвалы были так же неприятны, как оскорбления, но что поделать - в портовых городах на севере Побережья Мечей о соратниках Дюдермонта, истребителя пиратов, шла весьма специфическая слава.
        - И кому мы должны быть благодарны, что видим вас в нашем городе? - обходительно поинтересовался один из солдат.
        - Мы разыскиваем старого друга, - пояснил Дзирт. - И у нас есть основания думать, что он в Лускане.
        - В Лускане много народу, - рассудительно ответил стражник.
        - Он варвар, - вмешалась девушка. - На фут с лишним повыше меня, светлые волосы. Если вы его видели, то вряд ли позабыли бы.
        Один из солдат хмуро кивнул и переглянулся с напарником.
        - Как его зовут? - спросил первый. - Не Вульфгар ли?
        У Дзирта сердце заколотилось от радости, но, увидев мрачные лица солдат, он сразу же понял, что с другом случилось что-то нехорошее.
        - Вы его видели, - утвердительным тоном произнес он, кладя руку на плечо Кэтти-бри.
        - Прошу вас пройти со мной, господин Дзирт, - серьезно промолвил солдат.
        - С ним что-то случилось? - тревожно спросил дроу.
        - Он умер? - добавила девушка, произнеся вслух то, чего опасался Дзирт.
        - С ним действительно кое-что случилось, и я нисколько не удивлюсь, если он уже умер, - ответил солдат. - Пойдемте, я отведу вас к человеку, который расскажет вам больше.
        Дзирт и Кэтти-бри пошли вслед за стражником по извилистым улочкам и вскоре оказались в центре города. Солдат провел их внутрь одного из самых больших домов, где размещались и камеры для заключенных, и кабинеты чиновников. Видно, солдат был не простым стражником, потому что провел друзей через все здание и его ни разу не окликнули. Поднявшись на два пролета по лестнице, они оказались в коридоре, где на каждой двери висела табличка с именем судьи.
        Остановившись перед дверью судьи Бардуна, солдат озабоченно поглядел на друзей, а затем громко постучал.
        - Входите, - раздался властный голос.
        В комнате, по разные стороны от заваленного бумагами стола, находились двое мужчин в черных мантиях. Стоявший ближе лицом напоминал ястреба, а маленькие глазки почти скрывались под густыми седыми бровями. Судья, сидевший за столом, видимо Бардун, был значительно моложе, лет тридцати, не больше. У него были темные глаза и волосы, а лицо чисто выбрито.
        - Простите, судья, - немного взволнованно начал солдат, - но я привел знаменитых Дзирта До'Урдена и Кэтти-бри, дочь короля Бренора Боевого Топора. Они разыскивают друга, поэтому прибыли в Лускан.
        - Входите, пожалуйста, - приветливо пригласил Бардун. Зато его коллега принялся придирчиво разглядывать друзей, в особенности дроу.
        - Дзирт и Кэтти-бри плавали с Дюдермонтом, - начал объяснять солдат, но судья прервал его, подняв руку.
        - Нам прекрасно известны их славные дела, - сказал он. - Ты можешь идти.
        Солдат поклонился, подмигнул друзьям и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
        - Мой коллега, судья Калланан, - поднимаясь, представил Бардун и пригласил друзей подойти ближе. - Конечно, мы постараемся помочь вам, - продолжал он. - Хотя некоторые из судей теперь с предубеждением относятся к капитану Дюдермонту, большинство из нас высоко ценят усилия, которые он и его превосходная команда приложили, чтобы очистить здешние воды от пиратов.
        Кэти-бри и Дзирт изумленно переглянулись. Странно было слышать, что благороднейший из людей, человек, которого правители Глубоководья специально снабдили прекрасной шхуной, чтобы помочь в его благородном деле, вдруг заслужил немилость служителей закона.
        - Солдат сказал, что вы, вероятно, поможете нам разыскать друга, - проговорил Дзирт. - Его имя Вульфгар. Он северянин, очень высокий, светлокожий и светловолосый. У нас есть основания считать… - И он осекся, увидев, как помрачнел Бардун и рассердился Калланан.
        - Если вы его друзья, то, вам, пожалуй, в Лускане не место, - с раздражением заявил Калланан.
        Бардун же сдержался и снова сел.
        - Нам действительно многое известно о Вульфгаре, - согласился он. - Даже слишком многое.
        Он жестом пригласил гостей сесть на стулья у стены, а затем рассказал, как Вульфгар нарушил законы Лускана, как его судили и приговорили к казни за покушение на жизнь капитана Дюдермонта (в этом месте Кэтти-бри вскричала: «Этого не может быть!»-), как он предстал на Карнавале Воров и неминуемо был бы казнен, не вмешайся в последнюю минуту сам Дюдермонт, который его простил.
        - Капитан поступил глупо, - добавил Калланан. - Только себе навредил. Мы были далеко не в восторге, видя, как виновный в преступлении спокойно уходит с Карнавала.
        - Да, я знаю, что вызывает ваш восторг, - резче, чем хотелось, вымолвил Дзирт.
        Ему всегда претила жестокость здешнего делопроизводства, и для судей Лускана он не мог найти добрых слов. Когда они с Кэтти-бри плавали на «Морской фее» и брали в плен пиратов, то всегда просили Дюдермонта доставить их в Глубоководье, а не в Лускан, и капитан, сам не выносивший жестокого зрелища, нередко уступал, хотя до Глубоководья плыть было дольше.
        - По крайней мере некоторых из вас, - желая сгладить неловкость, обратился Дзирт к Бардуну.
        - Вы говорите искренне, - ответил Бардун. - И я уважаю ваше мнение. Дюдермонт спас вашего друга от казни, но не от изгнания. Варвара и его товарища выгнали из Лускана, хотя, сейчас поговаривают, Морик Бродяга вернулся.
        - И, похоже, имеет теперь большой вес, потому что нам запретили преследовать его за нарушение запрета на появление в городе, - добавил Калланан с отвращением.
        - А кто такой Морик Бродяга? - спросила девушка.
        - Да так, уличный пройдоха, - махнув рукой, отцепил Бардун.
        - И он странствовал вместе с Вульфгаром?
        - Известно, что они приятели, и в покушении обвинялись они оба, вместе с парочкой пиратов, которым, правда, не удалось в тот день уйти от правосудия.
        От Дзирта не укрылось, как злорадно усмехнулся при этих словах Калланан.
        Дроу и Кэтти-бри снова переглянулись.
        - А где можно найти этого Морика? - решительным тоном спросила девушка.
        - В сточной канаве, - брезгливо ответил Калланан. - Или, возможно, в отстойнике.
        - Поищите на улице Полумесяца, - добавил судья Бардун. - Говорят, он туда частенько захаживал, его не раз видели в таверне «Мотыга».
        Название показалось Дзирту знакомым. Он бывал там с Вульфгаром - они ненадолго заходили в Лускан по дороге к Мифрил Халлу. Из-за Вульфгара там тогда случилась шумная драка.
        - Да там и этот ваш Вульфгар себе имя сделал, - заметил Калланан.
        - Спасибо вам за помощь, - поблагодарили друзья. - Уверен, мы теперь найдем нашего друга.
        Дзирт поклонился, и они направились к выходу, но у самой двери его окликнул Бардун.
        - Если вы найдете Вульфгара в Лускане, увезите его как можно дальше от города, - предупредил судья. - Ему лучше не показываться здесь и держаться подальше от этой крысы Морика.
        Дзирт кивнул и вышел. В городе они с Кэтти-бри устроились в хорошей гостинице на одной из самых лучших улиц Лускана и остаток дня провели, слоняясь по городу и вспоминая былые времена. Погода для этого времени года стояла прекрасная, солнце ласкало листву деревьев, уже начинавших слегка желтеть, да и сам город был прекрасен: Увлеченные прогулкой и воспоминаниями, друзья не обращали внимания на удивленные или злые взгляды прохожих и даже не заметили, как стайка ребятишек в ужасе бросилась прочь от темного эльфа.
        Когда Кэтти-бри была рядом, Дзирта ничто не могло огорчить.
        Они дождались вечера, когда вероятность найти Морика Бродягу или Вульфгара в «Мотыге» была больше.
        Когда они вошли в таверну, там было еще немноголюдно, но на Дзирта уставилась сотня пар глаз, и все разговоры мгновенно прекратились. Тщедушный человечек, сидевший у стойки, глядел на дроу враждебно и со страхом. Попав сюда впервые несколько лет назад с варваром, дроу держался в тени, глубоко надвинув капюшон и опустив глаза, так что тогда в шум ном, плохо освещенном зале его толком и не разглядели.
        Заметив хозяина, дроу прямиком направился к нему. Тощий человечек ойкнул, соскочил со стула и метнулся в дальний конец зала.
        - Здравствуйте, сударь, - обратился Дзирт к хозяину. - Пусть ваш клиент не волнуется, я пришел сюда с добрыми намерениями.
        - Это ж Лягушачий Джози, - ответил хозяин, которого тоже несколько взволновало появление в его заведении темного эльфа. - Не обращайте на него внимания. - И он протянул руку, спохватился, отер ладонь фартуком и снова протянул для рукопожатия. - Арумн Гардпек к вашим услугам.
        - Дзирт До'Урден, - ответил гость, на удивление крепко сжав руку Арумна в узкой ладони. - Это мой друг - Кэтти-бри.
        Арумн с некоторым удивлением взглянул на них, и настороженность исчезла с его лица, словно он их узнал.
        - Мы кое-кого ищем, - продолжал дроу.
        - Вульфгара, надо полагать, - уверенно подхватил Арумн и улыбнулся, увидев, как вытянулись лица у неожиданных гостей. - Да, он мне рассказывал о вас. И немало.
        - Он здесь? - воскликнула Кэтти-бри.
        - Нет, его давно тут не было, - вмешался Джози, отважившись приблизиться. - Он только развернулся, забрал Делли.
        - Кто такая Делли?
        - Она здесь работала, - пояснил Арумн. - Вульфгар всегда ей нравился. Он вернулся за ней, и они втроем ушли из Лускана - в Глубоководье, не иначе.
        - Ушли втроем? - переспросил Дзирт, решив, что третьим был Морик.
        - Вульфгар, Делли и ребенок, - подсказал Джози.
        - Ребенок?! - в один голос воскликнули друзья и недоуменно переглянулись.
        Арумн лишь пожал плечами, поскольку сам ничего об этом не знал.
        - Это было несколько месяцев назад, - вставил Джози. - С тех пор мы о них ничего не слышали.
        Дзирт постоял в раздумье. Похоже, Вульфгару будет что им порассказать при встрече - если он еще жив, конечно.
        - Вообще-то мы пришли сюда, надеясь найти одного человека, который может что-то знать о Вульфгаре, - наконец сказал он. - Его имя Морик.
        Позади раздался звук торопливых шагов, и, обернувшись, друзья успели заметить, как кто-то не высокий в темном плаще выскочил из дверей таверны.
        - Это и был ваш Морик, - заметил Арумн.
        Дзирт с Кэтти-бри пулей выскочили из таверны, но улица в обе стороны была пуста. Очевидно, этот Морик был мастером по части заметания следов.
        Дзирт наклонился, разглядывая в мягкой пыли у входа отпечаток ноги. Улыбнувшись спутнице, он показал налево - опытному следопыту нетрудно проследить беглеца.

* * *
        - А ты хорошенький паренек, - прогундосил мерзкий старикан, приперев Лелоринеля к стене и обдавая его гнилым дыханием.
        Эльф глянул за его плечо - там, гулко хохоча, сидели еще четверо пьянчуг, глядя, как старый развратник возится с веревкой, держащей штаны.
        Но вдруг старик замер и как-то осел вниз, протянув трясущиеся руки к коленям.
        Лелоринель отошел от стены, держа, меч в руке, плоской стороной клинка толкнул старика, и тот упал на землю.
        - Я пришел сюда задать очень простой вопрос, - спокойно пояснил эльф остальным, у которых резко пропала охота смеяться.
        Мерзавцы, бывшие в прошлом кто моряком, кто пиратом, тревожно переглядывались.
        - Будь хорошим мальчиком, - промямлил один, лысый, неуверенно держась на ногах. - Туки хотел просто пошутить.
        - У меня простой вопрос, - повторил эльф.
        Он набрел на эту грязную таверну в лусканском порту и стал расспрашивать всех о знаках, данных Экрессой.
        Да, видать, не такой простой, - ответил лысый. Знаки-то у многих есть.
        Только их не больно-то хотят показывать, - добавил другой.
        Почувствовав сбоку какое-то шевеление, Лелоринель оглянулся и увидел, что Туки вскочил и ринулся к нему. Эльф стремительно развернулся, полоснув мечом. Он не хотел ранить старика - хотя тот этого вполне заслуживал, - только заставил отпрянуть и снова запутаться в собственных ногах. Эльфу оставалось лишь крепко пихнуть его в спину, и Туки снова тяжело брякнулся наземь.
        Но зато двое его приятелей уже были наготове - один размахивал кривым ножом для чистки рыбы, а другой крюком от багра.
        Сжимая меч в правой руке, левую эльф опустил к бедру и молниеносно выбросил вперед.
        Пьяница с крюком, стеная, упал с глубоко засевшим в груди кинжалом.
        Лелоринель сделал еще шаг, и второй нападавший отпрянул, вскинул руки и выронил нож.
        - Простой вопрос, - процедил эльф. В его голубых с золотистыми искрами глазах читалась твердая решимость перебить упрямцев недрогнувшей рукой.
        - Я никогда такого не видел, - ответил тот, у которого был нож.
        - Но ты же пойдешь и поспрашиваешь о нем, правда? - бросил эльф. - И вы все тоже.
        - Ладно, малый, мы все для тебя разнюхаем, - согласился другой.
        Тот, что лежал на полу, вдруг вскочил, кинулся к двери и опрометью бросился на сумеречную улицу. Второй хотел последовать его примеру, но эльф вы рвал' кинжал из груди умирающего и приготовился метнуть снова.
        - Узнайте ответ на мой вопрос, - повторил Лелоринель, - и я вас награжу. Но если подведете меня… - И он бросил красноречивый взгляд, на несчастного, хрипевшего у стены.
        Лелоринель вышел в дверь, походя вытерев кинжал о рубашку парня, что бросился на него с кривым ножом, не удержался, поднес острие к его горлу и провел по плечу, шагнув дальше.

* * *
        Из переулка совершенно внезапно, с почти неуловимой для глаз быстротой размахивая двумя кинжалами, выскочил невысокий человек.
        Нежданное нападение могло быть удачным: кинжал левой руки человек направил в живот Дзирта, но это был обманный ход, клинок тут же переменил направление и взлетел по широкой дуге, целясь в основание шеи дроу.
        И все же цели он не достиг.
        Дзирт не попался на его обман, поэтому на первый выпад просто не обратил внимания, зато второй удар предупредил - он отбил руку нападавшего.
        Морик, быстро сообразуясь с обстановкой, попытался снова ударить в живот, но Дзирт был не только опытным воином, он еще обладал мгновенной ре акцией, к тому же на нем были магические поножи. Он нырнул под вскинутую руку Морика, зашел ему за спину и вывернул руку Бродяги так, что бедняга взвыл от боли. Выронив кинжал, он упал на колено.
        Кэтти-бри ухватила его за другую руку, пресекая любые попытки снова схватить оружие.
        - Пожалуйста, не убивайте меня! - взмолился Бродяга. - Я забрал камушки… я все передал убийце… я следил за Вульфгаром… все как вы сказали!
        Дзирт недоуменно взглянул на Кэтти-бри, осла бил захват и поднял Морика на ноги.
        - Я не предавал Джарлакса! - выкрикнул Морик. - Никогда!
        - Джарлакса? - не веря своим ушам, повторила девушка. - Интересно, за кого он нас принимает?
        - Хороший вопрос, - согласился Дзирт и выжидающе поглядел на Морика.
        - Так вас не Джарлакс послал? - спросил тот. В следующий миг его лицо выразило облегчение и он смущенно хихикнул. - Но тогда кто же… - Он вдруг замолчал и широко улыбнулся. - Так вы друзья Вульфгара, - весь сияя, заключил он.
        Дзирт и девушка отпустили его, он подобрал кинжал с земли и сунул оба клинка за пояс.
        - Рад встрече! - восторженно воскликнул он, протягивая руку. - Вульфгар мне столько о вас рассказывал!
        - Да, похоже, вам с Вульфгаром есть что порассказать, - заметил дроу.
        - Это точно! - снова хихикнув, подтвердил Морик. Поскольку никто так и не пожал протянутую руку, он убрал ее и вытер о штаны. - О любви и сражениях от Лускана до Аукни.
        - Откуда ты знаешь Джарлакса? - спросила Кэтти-бри. - И где Вульфгар?
        - Уверяю тебя, это между собой никак не связано, - ответил Бродяга. - По крайней мере так было, когда я видел своего друга в последний раз. Он до вольно давно ушел из Лускана вместе с Делли Керти и ребенком, которого взял у надутого лорда Аукни.
        - Украл, что ли? - недоверчиво уточнил Дзирт.
        - Да нет, спас. Молодая госпожа прижила его от другого, боялась, что младенца убьют, сестра лорда та еще мегера! - Он вздохнул. - Это долгая и запутанная история. Лучше Вульфгар сам вам все рас скажет.
        - Он жив?
        - Последнее, что я о нем слышал, - ответил Морик, - жив и направляется… кажется, в Глубоководье. Хотел найти капитана Дюдермонта, надеялся, что тот поможет ему вернуть молот.
        Кэтти-бри испустила глубокий вздох облегчения.
        - Как он его потерял? - спросил Дзирт.
        - Да дурак один, Лягушачий Джози, спер молот и продал Шиле Кри, а она несговорчивая, - объяснил Морик. - Мерзкая баба, да только Вульфгар то теперь опять прежний, так что я бы не завидовал тем, кто заодно с этой Шилой Кри! - Он поглядел на дроу и девушку, все чувства которых были ясно написаны на их лицах. - А вы думали, что он умер? - спросил он.
        - Мы нашли одного разбойника, точнее разбойницу, у которой было клеймо, сделанное Клыком Защитника, - пояснил Дзирт. - С этими разбойника ми у Вульфгара не было ничего общего, а мы ведь знали, как дорог ему молот.
        - Он бы ни за что с ним не расстался, молот могли взять только из его мертвых рук, - добавила Кэтти-бри.
        - Думаю, мы должны его угостить ужином и выпивкой, - сказал Дзирт, кивнув на нового знакомого, и Морик радостно просиял.
        Втроем они вернулись в «Мотыгу», и Бродяга вы глядел вполне довольным.
        - А еще ты нам расскажешь, откуда знаешь Джарлакса, - добавил Дзирт, когда они входили.
        Морик сразу сник, однако рассказал о том, как в Лускане появились темные эльфы, как его посетил посланник Джарлакса, а потом и сам лысый наемник, велевший Морику не спускать с Вульфгара глаз. Поведал он и о недавней встрече с темными эльфами, после того как Вульфгар уже покинул город. Морик умолчал о том, как Джарлакс наказал его за потерю связи с варваром. Вспомнив об этом, Бродяга невольно поднес руку к лицу, которое тогда обжег ему коварный чародей Райги, ненавидимый Мориком от всего сердца.
        Слушая его рассказ, Кэтти-бри и Дзирт тревожно переглядывались. Если Джарлакс интересуется их другом, то дела его не слишком хороши. И зачем варвар понадобился наемнику?
        Морик между тем уверил их, что ни с Джарлаксом, ни с его заместителями он уже несколько месяцев не встречался и надеялся, что они больше не появятся.
        - Пришел один человек, наемный убийца, и велел мне бежать, - говорил он. - Я так и сделал и совсем недавно вернулся обратно. Я, конечно, не настолько глуп, чтобы привести хвост, к тому же этот человек наверняка замел все следы. Наверное, он не мог бы вернуться к ним, если бы они думали, что я все еще жив.
        - Наемный убийца? - переспросил Дзирт, легко догадавшись, о ком идет речь, хотя трудно было поверить, что Артемис Энтрери мог спасти чью-то жизнь, рискуя навлечь на себя гнев Бреган Д'эрт. Но, видимо, это тоже была длинная история, и дроу оставалось лишь надеяться, что к варвару она не имеет никакого отношения.
        - Где можно найти Шилу Кри? - спросил Дзирт Морика.
        Тот некоторое время молча смотрел на него.
        - Полагаю, в море, - наконец ответил он. - Наверняка у нее есть тайная пристань - и я вроде слышал разные толки об этом месте.
        - Сможешь разузнать? - спросила Кэтти-бри.
        - Это недешево обойдется, - деловито начал Морик, но осекся и нервно сглотнул, когда Дзирт бросил на стол туго набитый монетами кошель. Все-таки дроу был другом богатого короля дворфов, желавшего воз вращения своего приемного сына.
        - Завтра вечером, - промолвил Дзирт. - Здесь же.
        Морик схватил кошель, кивнул и торопливо покинул «Мотыгу».
        - Думаешь, этот пройдоха вернется? - спросила Кэтти-бри.
        - Он был другом Вульфгара, - просто ответил дроу. - К тому же он нас слишком боится, чтобы просто смыться.
        - Похоже, наш старый друг попал в сложный переплет, - заметила Кэтти-бри.
        - Похоже, наш старый друг наконец нашел вы ход из темноты, - возразил Дзирт. На его темном лице играла лучезарная улыбка, а в лавандовых глазах сияла надежда.
        Глава 8. ЧТО РАЗРЫВАЕТ СЕРДЦЕ ВОИНА
        Торговое судно сильно кренилось на бок, паруса почти все были разорваны, распростертые тела моря ков покрывали палубу. Дюдермонт понимал, что команда такого судна должна была бы состоять по меньшей мере из дюжины человек, тогда как трупов было только семь. Но капитан не рассчитывал найти выживших. Вокруг истерзанной каравеллы кружило множество акул, и наверняка многие уже набили брюхо.
        - Всего несколько часов назад, - объявил Робийард, нагнав капитана у поврежденного штурвала торгового корабля.
        Пираты изуродовали судно, вырезали команду, раз грабили груз и забрали все ценности, заклинили штурвал и оставили каравеллу кружить в открытом море.
        - Похоже, они здесь неплохо поживились, - предположил Дюдермонт.
        В трюме корабля, приписанного, как оказалось, к порту Мемнона, судя по остаткам груза, перевозились тюки с тканями, но в найденных документах не нашлось упоминания о их ценности.
        - Груз дешевый, - заметил Робийард. - Разбойникам пришлось основательно загрузиться, чтобы окупить время и усилия, потраченные на разрушения и убийства. А раз они заполнили трюм, то должны направляться к берегу, - Он послюнил и поднял палец. - Ветер им как раз попутный.
        - И нам тоже, - хмуро добавил капитан.
        Позвав одного из помощников, он велел последний раз проверить, не остался ли кто в живых, и быстро возвращаться на борт «Морской феи».
        Охота началась.

* * *
        Вульфгар стоял неподалеку от капитана Дюдермонта и Робийарда и слышал каждое слово. Он также считал, что избиение произошло всего несколько часов назад, так что налегке да при попутном ветре маневренная «Морская фея» должна была быстро настичь груженое пиратское судно, даже если оно идет в надежную гавань на всех парусах.
        Варвар прикрыл глаза и попытался вообразить предстоящее сражение, первое с тех пор, как шхуна покинула Глубоководье. Для него это будет момент истины: смогут ли решимость и сила воли взять верх над его мятущимся духом. Он обвел взглядом палубу с телами несчастных моряков, перерезанных беспощадными пиратами. Такие убийцы вполне заслуживали самой жестокой кары, их без всякого сожаления можно бросить в темную ледяную воду или отвезти в Глубоководье или даже Лускан на суд и казнь.
        Варвар убеждал себя, что просто обязан отомстить за гибель этих невинных людей: раз уж боги надели ли его силой и доблестью воина, он должен служить делу справедливости в этом диком мире, чтобы слабые и беззащитные люди могли верить в то, что их жизнь может быть спокойной.
        Вульфгар стоял на палубе разгромленной каравеллы, взывая к идеалам добра, вспоминая самоотверженность своих друзей. Например, Дзирта, который ради спасения ближнего ни секунды не задумываясь рискнул бы собственной жизнью. Вульфгар убеждал себя, что и у него есть долг и ответственность.
        Но при этом перед его мысленным взором вставали Делли и Кэлси, такие одинокие в этом суровом мире, обреченные без него на нищету и страдания.
        Кто-то ткнул его в бок, и Вульфгар очнулся. Он сразу понял, что на борту поврежденного судна остались только он да толкнувший его лейтенант. Варвар пошел за ним к мосткам, заметив при этом, что Робийард не сводит с него глаз.
        Уже с борта «Морской феи» Вульфгар бросил последний взгляд на жуткую картину разгрома, стараясь навсегда запечатлеть в памяти страшные образы, чтобы вспомнить их, когда придет время действовать.
        Одновременно он изо всех сил пытался изгнать из сознания образы Делли и малышки, чтобы не забыть, кто он на самом деле и каким должен быть.

* * *
        Вычислив курс при помощи магии Робийарда и просто сообразуясь со здравым смыслом, на следующий день, сразу после восхода, с борта «Морской феи» увидели на горизонте пиратский корабль. Зрелище он собой являл впечатляющее - большое трех мачтовое судно с высоким полуютом и катапультой. Даже с большого расстояния были видны лучники, сновавшие по палубе.
        - Карлинг Бадин? - обратился к капитану Робийард.
        - Вполне может быть, - обернувшись к другу, ответил тот.
        Уже много лет Карлинг Бадин, один из самых знаменитых пиратов Побережья Мечей, ускользал от «Морской феи». Похоже, они наконец-то сели на хвост неуловимому головорезу. Корабль Бадина, хоть и большой, был не слишком скоростным, однако превосходно укрепленным и вооруженным, к тому же имел на борту двух отменных магов. Сам пират Бадин был известен своей кровожадностью, так что страшное разорение, устроенное на борту торговой каравеллы, было вполне в его духе.
        - Если это он и есть, нам надо быть предельно осторожными, иначе можно потерять много людей, - бросил Робийард.
        Дюдермонт, снова припав к окуляру подзорной трубы, промолчал.
        - Один неверный шаг, каких у нас в последнее время было предостаточно, может многим стоить жизни, - гнул свое маг.
        Дюдермонт опустил трубу и поглядел на него, затем искоса глянул на стоявшего у правого борта Вульфгара.
        - Он знает о своих ошибках, - сказал Дюдермонт.
        - Рассудком он понимал, что не прав, даже когда совершал эти ошибки, - возразил Робийард. - Но когда доходит до дела, наш друг не слушает голоса разума, им управляют страх и ярость.
        Дюдермонт слушал внимательно. Трудно было спорить, Робийард прав, но капитан надеялся, что на этот раз все будет совсем иначе. Хотя страшно представить, чего может стоить «Морской фее» вмешательство Вульфгара, если тот опять помешает Робийарду. Ведь на борту у Бадина два чародея да десятка два лучников.
        - Если мы будем кружить вокруг неповоротливого корабля, то сможем выиграть это сражение, - продолжал Робийард. - Но двигаться и реагировать нужно быстро, к тому же круто поворачивать.
        Дюдермонт согласно кивнул. Маневренность «Морской феи» была ее главным козырем против превосходящих по величине судов. Шхуна заходила бортом к корме неприятеля, и ее лучники осыпали палубу противника тучами стрел, потом стремительно уходила. Так что план Робийарда был уже опробован и отработан.
        - И круто поворачивать, - с нажимом повторил маг, и тогда капитан понял, что именно он имеет в виду.
        - Хочешь, чтобы я отправил Вульфгара к румпелю?
        - Я хочу, чтобы вы поступили так, как будет лучше для всех. Капитан, мы хорошо знаем, как справиться с таким противником, как Бадин. Я лишь прошу, чтобы вы позволили нам делать то, что нам привычно, без всяких опасных нововведений. Я не спорю, наш Вульфгар - великий воин, но, в отличие от своих друзей, он непредсказуем.
        Чародей хотел продолжить, но Дюдермонт прервал его, подняв руку, и молча кивнул. В предыдущих сражениях Вульфгар действительно проявил себя не лучшим образом, если и в этом бою произойдет то же самое, схватка может окончиться сокрушительным поражением.
        Капитан посмотрел на Вульфгара, внимательно следившего издали за их переговорами, сжав от волнения кулаки. В его светло-голубых глазах горел огонь.
        Вульфгар спустился в трюм неохотно - главным образом потому, что в глубине души обрадовался этому. Он видел, что капитан переговорил с Робийардом прежде, чем подойти к нему, и все же приказ отправляться в кормовой трюм, где работала румпельная команда, был неожиданным.
        Вульфгар никогда раньше не видел, как вручную управляют румпелем, и считал, что это не лучшее место для приложения его способностей.
        - Чего такой кислый? - обратился к нему Гримзли, старший в группе. - Радоваться надо, что будешь подальше от лучников и чародеев.
        Не отвечая, Вульфгар подошел к громадному по воротному рычагу.
        - Ты ж сильный, потому тебя сюда и отправили, - продолжал Гримзли, и варвар понял, что бывалый моряк просто пытается его ободрить.
        Но сам он думал иначе. Если бы Дюдермонт действительно хотел использовать его силу наилучшим образом, то поставил бы его наверху, у рулевого колеса. Когда несколько лет назад Вульфгар плыл на «Морской фее», то великолепно справился с разворотом корабля в опасном, изобилующем рифами пролива. Благодаря этому невероятному маневру они в тот день победили.
        Но похоже, теперь Дюдермонт даже это побоялся ему доверить, Вульфгар и битвы не увидит.
        Варвару это было не по душе, но ведь на корабле распоряжается капитан. Спорить с ним нельзя, особенно в преддверии сражения.
        Сверху донеслись первые тревожные возгласы. Судя по звуку, рядом разорвался огненный шар.
        - Налево до отметки «три»! - заорал Гримзли.
        Вульфгар и другой парень, стоявший с ним у длинного шеста, потянули изо всех сил, устанавливая конец рычага напротив отметки «три» на переборке.
        - Теперь снова на «единицу»! - заревел Гримзли.
        Они опять навалились, и «Морская фея» выпрямилась после крутого поворота.
        Шум наверху не умолкал, слышались гудение тетив, свист снарядов, пущенных из катапульты, разрывы магических залпов. У воина Вульфгара все внутри переворачивалось.
        Только воин ли он?
        Как он может называть себя так, если ему боятся доверить участие в битве, не позволяют проявить себя соответственно призванию? Кто же он теперь, если его товарищи - люди далеко не такие сильные и опытные, как он, - сейчас сражаются у него над головой, а он тут таскает туда-сюда здоровенную оглоблю, как мул или вол?
        Выполняя следующую команду «два вправо!», он глухо зарычал, обуреваемый чувствами, потом дернул в обратную сторону, повинуясь новому приказу, да так резко, что «Морская фея» накренилась, а на парник варвара упал.
        - Э, полегче, полегче! - заорал на него Гримзли. - А то вся команда посыплется за борт, тупица!
        Вульфгар чуть отпустил и покорно смолчал. Он едва слушал старика Гримзли, все его существо сейчас было там, наверху, откуда неслись звуки боя.
        Ведь на его месте были другие люди и им грозила смерть.
        - Да не боись, - сказал ему Гримзли, догадываясь, почему он такой хмурый, - Дюдермонт и его мальчики победят, точно говорю!
        Вульфгар и не сомневался. Капитан и его матросы прекрасно дрались и без него. Но Вульфгару по коя не давало другое. Места среди сражающихся он лишил себя сам.
        Над головой грохотали огненные разряды, треща ли молнии, свистели тетивы и рассекали воздух сна ряды катапульт. Сражение длилось почти час, но по том передали приказ, что румпель снова можно соединить со штурвальным колесом, и напарник Вульфгара рванул вслед за Гримзли наверх, чтобы насладиться зрелищем победы.
        Варвар остался в трюме один, он сидел, уставясь в переборку и стыдясь подняться наверх, страшась увидеть, что кто-то другой погиб вместо него.
        Наверху послышался шум, и вскоре в трюм, к изумлению варвара, подбирая полы темно-синей мантии, спустился Робийард.
        - Румпель уже управляется со штурвала, - напомнил чародей. - Может, поможешь спасти то, что можно, с пиратского корабля?
        Вульфгар вперил в него тяжелый взгляд. Даже сидя он был выше мага. Варвар весил втрое больше худощавого чародея, он мог бы разорвать его на клочки без малейшего усилия.
        Но Робийард, похоже, его нисколько не боялся.
        - Это ты настоял, - заявил Вульфгар.
        - На чем?
        - Чтобы меня отправили сюда. Ты, а не капитан Дюдермонт. Это ты сделал.
        - Нет, мой дорогой Вульфгар, - ядовито промолвил Робийард. - Это ты сделал.
        В глазах варвара было отчаяние.
        - Битва обещала быть тяжелой, - продолжал маг, - и капитану ничего больше не оставалось, как отправить тебя вниз. А все твое безрассудство и нежелание считаться с другими. Неужели он стал бы рисковать жизнями своих людей ради того, чтобы ты мог выплеснуть свою ярость да потешить самомнение?
        Вульфгар подобрался, словно собираясь вскочить и придушить мага.
        - Чем же еще, как не самомнением и глупостью, можно объяснить твое поведение в прошлом сражении? - совершенно невозмутимо продолжал Робийард. - Мы одна команда, каждый из нас знает свое место и выполняет свою задачу. Когда кто-то не де лает свое дело, вся команда слабеет, мы уже не за одно. И мы не потерпим такого ни от тебя, ни от кого бы то ни было. Так что избавь меня от оскорблений, упреков и пустых угроз, иначе будешь добираться до берега вплавь.
        Варвар чуть дрогнул.
        - А до суши плыть прилично, - закончил Робийард и стал подниматься. Помедлив, он опять поглядел на великана. - Раз уж тебе не пришлось поучаствовать в сегодняшней битве, может, будешь ум нее и останешься в следующий раз в Глубоководье? Да, пожалуй, это было бы лучше всего, - задумчиво продолжал он. - Возвращайся на сушу, Вульфгар. Тебе здесь не место.
        Он ушел, а варвар остался. Он привалился к переборке и думал о том, кем он был раньше и кем стал теперь, - и ему не хотелось разбираться в этом до конца.
        Он даже не мог глядеть в будущее и мечтать о том, кем он хотел бы стать.
        Глава 9. ПОЧТИ ВСТРЕТИЛИСЬ…
        Лелоринель шагал по улице Доллеманд в Лускане, его походка выдавала волнение и нетерпение. Эльф торопился к дому, где ему была назначена встреча с гонцом Шилы Кри. Похоже было, что после столь долгого ожидания все становится на свои места - справедливость скоро восторжествует.
        Вдруг из переулка показались две, закутанные в плащи фигуры, и Лелоринель резко остановился. Провожая их взглядом, он схватился за оружие, но тут же сообразил, что незнакомцам до него нет дела. Не обратив на эльфа ни малейшего внимания, они прошли в другую сторону.
        - У них свои дела, - тихо попенял себе Лелоринель и снова вдвинул оружие в ножны.
        Бросив последний взгляд на парочку, эльф с тихим смешком повернулся и пошел своей дорогой, предвкушая скорую встречу с Дзиртом До'Урденом.

* * *
        Дзирт и Кэтти-бри, шедшие в противоположном направлении, даже не заметили обернувшегося в их сторону Лелоринеля. Хорошо, что на дроу был плащ с капюшоном, скрывавший его белую шевелюру, иначе жаждавший отмщения эльф сразу узнал бы его.
        Они торопились на встречу с Мориком Бродягой, который должен был доставить им новости о Вульфгаре. Они нашли его там, где и договаривались, - вор сидел за одним из дальних столиков в заведении Арумна. Увидев друзей, Морик широко улыбнулся и отсалютовал им кружкой пенного пива.
        - Значит, узнал что-то? - садясь напротив него, осведомилась девушка.
        - Только то, что было возможно, - отозвался Морик. Его улыбка сразу поблекла, и он приподнял данный ему Дзиртом кошелек с монетами. - Наверное, вы решите забрать большую часть, - отодвигая его от себя, добавил Морик.
        - Посмотрим, - ответил Дзирт, тоже отодвигая кошелек.
        Морик пожал плечами.
        - О Шиле Кри известно мало, - начал он. - Признаюсь честно, мне даже расспрашивать о ней не очень то улыбается. Что-то достоверное о ней знают только ее доверенные лица, а они все женщины и мужиков терпеть не могут. Мужчины, настойчиво разнюхивающие что-нибудь об этой пиратке, в конце концов или вынуждены бежать, или же их находят с перерезанной глоткой, а меня ни то ни другое не прельщает.
        - Но ты же сказал, кое-что все же удалось узнать, - подбодрила его Кэтти-бри.
        Морик кивнул и от души приложился к кружке.
        - Поговаривают, будто у нее есть своя тайная пристань где-то к северу от Лускана, может, одна из бухт у края Хребта Мира. Это похоже на правду, поскольку последнее время в Лускане ее не видно, а южнее она вообще никогда не плавает. Думаю, ее судно в Глубоководье даже не показывалось.
        Дзирт с Кэтти-бри обменялись одобрительными взглядами. Некоторое время они вместе с Дюдермонтом гонялись за пиратами, по преимуществу южнее Глубоководья, и о пиратке по имени Кри никогда даже не слыхали.
        - А как называется ее корабль? - поинтересовалась Кэтти-бри.
        - «Кровавый киль», - ответил Морик. - Название говорящее. Шила Кри уважает килевание. - Он вздрогнул и отхлебнул еще пива. - Вот и все, что я знаю, - закончил он и подтолкнул кошелек к Дзирту.
        - Это больше, чем я ожидал, - ответил дроу, отодвигая от себя деньги.
        Морик, чуть помедлив, сунул их в карман.
        - Есть еще кое-что, - добавил он, когда друзья уже поднимались. - Шилу Кри в последнее время нигде не видели, вполне вероятно, что она затаилась, зная, что Дюдермонт ее разыскивает.
        - Может, она попытается сразиться с «Морской феей». Похоже, она отчаянная, к тому же у нее сей час молот Вульфгара.
        Морик громко расхохотался.
        - Кри далеко не дура, а надо быть полным дураком, чтобы решиться на сражение с «Морской феей» в открытом море. Ведь корабль создан, чтобы истреблять пиратов, и пока команда неплохо с этим справлялась.
        Пусть у Кри молот, но зато у Дюдермонта есть Робийард, а с ним лучше не связываться! А еще у Дюдермонта Вульфгар. Нет, Кри заляжет на дно, и правильно сделает. Но вам это будет только на руку.
        Он умолк на мгновение, убеждаясь, что его слушают очень внимательно.
        - Кри знает северные воды лучше всех, - пояснил Морик. - И уж во всяком случае лучше Дюдермонта, который по большей части ходит южнее. Если она затаилась, то нашему капитану будет трудненько разыскать ее. Думаю, «Морской фее» предстоит еще много рейсов, прежде чем «Кровавый киль» снова попадется капитану на глаза.
        Дзирт и Кэтти-бри снова переглянулись.
        - Может, нам лучше оставаться в городе, если мы хотим найти Вульфгара, - предположил дроу.
        - «Морская фея» теперь редко бывает в Лускане, - перебил Морик. - Их чародей имеет что-то против Небесной башни Аркана.
        - И капитан Дюдермонт как-то подпортил здесь свою добрую славу, кажется? - спросила Кэтти-бри.
        Морик изобразил удивление:
        - Дюдермонт и его команда - лучшие охотники за пиратами на всем Побережье Мечей на памяти старейших эльфов.
        - Я имела в виду то, что он освободил тебя и Вульфгара, - пояснила девушка, усмехнувшись. - Мы слыхали, что его поведение на Карнавале Воров пришлось судьям не по вкусу.
        - Да они идиоты все, - буркнул Морик. - Ну да, репутацию Дюдермонт себе в тот день подпортил, потому что поступил по справедливости, а не в угоду властям. Ему ж самому было бы лучше, если б он дал им нас убить, но…
        - Но к его чести, он не стал молчать, - договорил за него Дзирт.
        - Дюдермонту Карнавал никогда не нравился, - присовокупила Кэтти-бри.
        - Так что, скорее всего, капитан нашел для своего корабля более удобную гавань, - продолжал Морик. - Думаю, Глубоководье, ведь там его знают гораздо лучше и, говорят, у него там большой роскошный дом.
        - Мы можем там быть через несколько дней, - переглянувшись с девушкой, сказал Дзирт, и она согласно кивнула.
        - Что ж, приятно было познакомиться, Морик, и спасибо тебе за хлопоты, - добавил дроу с поклоном и развернулся, собираясь уходить.
        - Про тебя обычно говорят, что ты герой с благо родным сердцем и чистой душой, темный эльф, - в спину ему сказал вор, и друзья обернулись. - Такого праведника не замарает общение с типом вроде меня?
        Дзирт тепло улыбнулся, и Морик понял, какую глупость сморозил.
        - Судя по тому, что я слышал, ты был другом Вульфгара. А он - один из моих самых близких товарищей.
        - Тот Вульфгар, которого знал ты или которого знал я? - уточнил Морик. - Это, наверное, не одно и то же.
        - Наверное, - ответил дроу и, снова поклонившись, вышел вместе с Кэтти-бри.

* * *
        Лелоринель осторожно вошел в заднюю комнату таверны, держа руки поближе к оружию. Женщина, посланная Шилой Кри, сидела на стуле у противоположной стены, а с двух сторон от нее стояли громадные охранники. Похоже, кроме человеческой в их жилах текла еще кровь орков или даже огров.
        - Ну, входи, - довольно дружелюбно и даже как то фамильярно сказала женщина и подняла руки, показывая, что у нее нет оружия. - Ты просил о встрече, вот, пожалуйста.
        Лелоринель несколько успокоился и убрал одну ладонь с эфеса. Бросив быстрые взгляды по сторонам, эльф убедился, что в маленьком помещении почти без мебели негде спрятаться, и сделал шаг вперед.
        Тяжелый удар в челюсть пришелся справа, словно из пустоты, и застигнутый врасплох эльф не упал лишь потому, что налетел спиной на стену. Пытаясь справиться с накатившими дурнотой и головокружением, он увидел третьего стража, которого заклинание делало незримым до первого удара.
        Оскалив в хищной ухмылке два кривых желтых зуба, громила с размаху приложил кулак к груди эльфа, так что тот задохнулся.
        Лелоринель хотел выхватить кинжал и меч, но противник точным апперкотом под челюсть подбросил его в воздух. Последнее, что видел эльф, - решительно идущие к нему двое других здоровяков, у одного из которых кулаки были обмотаны цепями.
        Чудовищный удар в висок, из глаз эльфа посыпались искры, а потом все погрузилось во тьму.
        - Сведения - не такая уж высокая цена, - как всегда драматично произнес Валь-Дуссен, взмахнув руками так, что широкие рукава его одеяния взметнулись, как вороньи крылья. - Неужели я многого прошу?
        Дзирт опустил голову и запустил пальцы в густую белую шевелюру, при этом искоса глянув на Кэтти-бри. Они пришли в Небесную башню Аркана в надежде разыскать какого-нибудь мага, отправляющегося в Десять Городов, чтобы передать с ним весточку Бренору. Они знали, что дворф страшно бес покоится за судьбу варвара, и хотели его ободрить, поскольку все, что им удалось здесь узнать, позволяло надеяться, что Вульфгар жив.
        Их направили к этому странному чародею в черном одеянии, Валь-Дуссену, который как раз собирался перенестись в Долину Ледяного Ветра. Друзья решили, что мага их просьба не сильно затруднит, но приготовились заплатить, если нужно, однако бородатый седовласый старик вдруг сильно заинтересовался Дзиртом и его корнями.
        Он согласился доставить сообщение Бренору, но только в том случае, если дроу даст ему исчерпывающее описание жизни в Мензоберранзане.
        - У меня нет времени, - повторил Дзирт. - Нам надо отправляться на юг, в Глубоководье.
        - Может, наш уважаемый друг мог бы с помощью магии перенести нас в Глубоководье побыстрее, - вдруг заявила Кэтти-бри, заметив, что чародей стал расстроенно пощипывать бороду.
        В комнате находился еще один маг, один из руководителей гильдии, по имени Каннабир, который при этих словах поспешно замахал руками, при этом на его старом, словно высеченном из камня лице отразилось волнение.
        - Ну что ж, - задумался Валь-Дуссен, - это потребует некоторых усилий, но вполне возможно. Не бесплатно, конечно, и цена, сами понимаете, будет ощутимой. Н-да, дайте подумать… Я переправлю вас обоих в Глубоководье за тысячу золотых и два дня рассказов о Мензоберранзане. Да-да, именно так. А потом, конечно, я отправлюсь в Десять Городов, как и собирался, и передам Бренору все, что вы хотите, но это будет стоить еще одного дня рассказов.
        Он глянул на Дзирта жадно блестевшими глаза ми, но темный эльф решительно покачал головой.
        - Мне нечего рассказывать об этом городе, - сказал Дзирт. - Я ушел оттуда, так и не успев там прижиться. По правде говоря, думаю, что многим, включая и тебя, известно о Мензоберранзане гораздо больше, чем мне.
        Валь-Дуссен надулся.
        - Ну, тогда один день рассказов, и я доставлю ваше письмо Бренору.
        - Никаких разговоров о Мензоберранзане, - твердо возразил Дзирт и вытащил из-под плаща заготовленное письмо. - Я заплачу тебе двадцать золотых - а это немалая цена за столь пустячную услугу, - если ты передашь это послание советнику в Брин Шандере, куда ты все равно направляешься, и попросишь отдать его Реджису из Одинокого Леса.
        - И это ты называешь пустячной услугой?! - закатив глаза, вскричал Валь-Дуссен.
        - За то время, что мы здесь препираемся, ты уже мог бы не один раз переместиться в Десять Городов, - ответил темный эльф.
        - Но я хочу услышать истории! - уперся маг.
        - Тебе расскажет их кто-нибудь другой, - отрезал Дзирт и поднялся с места, а с ним и Кэтти-бри.
        Они уже дошли до двери, когда их окликнул Каннабир:
        - Он согласен.
        Дзирт поглядел на него и недовольного чародея.
        Каннабир тоже смерил взглядом возмущенного Валь-Дуссена и кивнул дроу. С демонстративным глубоким вздохом чародей подошел к темному эльфу и взял письмо, протянув было руку за платой, но Каннабир прибавил со значением:
        - Прими эту услугу, Дзирт До'Урден, как знак нашей благодарности за твою службу на «Морской фее».
        Валь-Дуссен что-то пробубнил, но тем не менее отошел, зажав в руке послание.
        - Может, когда мы снова встретимся, я и придумаю тебе историйку-другую, - чтобы как-то задобрить его, пообещал Дзирт в спину сердито сопевшему магу.
        Руководитель гильдии только вежливо поклонился им, и Дзирт с Кэтти-бри направились своей дорогой, в Глубоководье.

* * *
        Крепкие веревки глубоко впивались в запястья Лелоринеля, сидевшего на жестком высоком стуле с пря мой спинкой, а шею туго охватывал кожаный ошейник, не дававший пошевельнуться.
        Один глаз от удара заплыл, на его месте налился громадный сливовый синяк, плечи болели, как, впрочем, и все остальное.
        Когда оставшийся работоспособным глаз привык к освещению, эльф разглядел, что в комнате находятся уже знакомые ему громадные стражи и та же темноволосая женщина. Она сидела прямо напротив него, пристально глядя на пленника.
        - Моей госпоже не нравится, когда о ней расспрашивают во всеуслышание, - сказала пиратка, внимательно осматривая мускулистую фигуру эльфа.
        - Твоя госпожа не отличает друзей от врагов, - дерзко ответил Лелоринель.
        - Да, есть вещи, которые трудно отличить, - согласилась женщина, продолжая его разглядывать.
        Эльф презрительно фыркнул, и она кивнула одному из великанов. Одним прыжком громила оказался рядом с пленником и заехал ему увесистым кулаком по лицу.
        - Будешь и дальше так себя вести - убью, - невозмутимо заявила женщина.
        Лелоринель стал вести себя осторожнее.
        - Ты шлялся по всему Лускану и выспрашивал о Шиле Кри, - продолжила она, помолчав. - С чего такой интерес? Может, тебя власти наняли? Или ты работаешь на этого негодяя Дюдермонта?
        - Я сам по себе и западнее Серебристой Луны никого не знаю, - спокойно ответил Лелоринель.
        - И при этом ты на всех углах треплешь имя человека, с которым ищешь встречи.
        - Неправда, - возразил эльф. - Я говорил о Кри только однажды, потому что мне показалось, что те люди могли свести меня с ней.
        Женщина чуть заметно кивнула, и Лелоринель получил новый удар в лицо.
        - О Шиле Кри, - поправила она.
        Лелоринель чуть-чуть наклонил голову, насколько позволял ошейник.
        - Тогда говори прямо сейчас, зачем ищешь мою хозяйку? - спросила женщина. - Только выбирай слова.
        - Мне указал на нее провидец, - признался эльф. - Он набросал мне рисунок.
        При этих словах женщина взяла обрывок пергамента, на котором было изображение гравировки с Клыка Защитника, символа, теперь неразрывно связанного с пиратской шайкой.
        - Мне нужен совсем другой человек, грозный враг, и он тоже будет разыскивать К… Шилу Кри, - объяснил Лелоринель. - Место и время мне неизвестны, но, по словам провидца, я смогу выполнить свою задачу и сразиться с этим бродячим воином только вместе с Шилой Кри, если, конечно, оружие, на котором начертаны эти знаки, действительно находится у нее.
        - Грозный враг? - переспросила женщина. - Может, капитан Дюдермонт?
        - Дзирт До'Урден, - прямо ответил эльф, решив, что скрывать правду нет смысла - тем более, что любое неосторожное или неверно понятое слово могло поставить под угрозу не только его дело, но и жизнь. - Темный эльф, друг человека, которому раньше принадлежало это оружие.
        - Дроу? - недоверчиво переспросила женщина - похоже, она впервые слышала это имя.
        - Именно. - И Лелоринель скорчил презрительную гримасу. - Герой северных земель. Жители Долины Ледяного Ветра, как и многие другие простаки, его просто обожают.
        Ее лицо выразило некоторое любопытство, но по том снова стало равнодушным.
        - И он ищет Шилу Кри? - спросила она.
        Эльф хотел пожать плечами, но путы мешали.
        - Мне известно только то, что сказал провидец, и ради того, чтобы исполнить предсказание, я проделал путь в несколько сотен миль. Я хочу убить этого темного эльфа.
        - А какое отношение все это имеет к моей хозяйке? - спросила женщина.
        - Да мне просто надо попасть к ней… то есть к ее дому, или крепости, или кораблю - уж не знаю, где она живет, - согласился Лелоринель. - От самой Шилы Кри мне ничего не нужно. Изменится что-нибудь или нет, это будет зависеть от нее. Думаю… - И он выразительно поглядел на веревки.
        Женщина довольно долго разглядывала его, обдумывая странный рассказ, потом снова сделала какой-то знак стражникам.
        Один поспешно приблизился к Лелоринелю и вы тащил длинный зазубренный нож. Эльф уж было решил, что ему конец, но громила зашел сзади и раз резал веревки на запястьях. Другой выступил из угла комнаты, неся в руках вещи Лелоринеля. Там не было только оружия и волшебного кольца.
        Стараясь не обращать внимания на явно разочарованные рожи охранников, эльф поглядел на женщину и заметил на ее пальце свое кольцо, без которого не чего было и надеяться победить в схватке с Дзиртом До'Урденом.
        - Оружие тоже верните, - приказала женщина подчиненным, и все трое недоуменно, точнее просто тупо, уставились на нее.
        - Чтобы добраться до Шилы Кри, придется пройти опасный путь, - пояснила она. - Оружие тебе наверняка пригодится. Если не разочаруешь меня, может, и увидишь Шилу Кри, хотя неизвестно, выслушает она твою байку или просто убьет.
        Лелоринелю оставалось лишь смириться. Эльф забрал свои вещи и оделся, стараясь не делать резких движений и вести себя так, будто грубых верзил здесь и вовсе нет.
        В скором времени все пятеро выехали из северных ворот Лускана.
        Глава 10. ПРОКЛЯТАЯ ЗИМА
        - Это от Дзирта, - сказал Кассиус, протягивая Реджису свиток. - Его доставил один неприятный тип из Лускана, знаменитый чародей, так, по край ней мере, он сам утверждает.
        Реджис принял послание и развязал бечевку.
        - Думаю, оно тебя обрадует, - поторопил его Кассиус.
        - Ты что, читал? - недоверчиво спросил Реджис.
        - Этот чародей из Лускана по имени Валь-Дуссен, считающий себя шибко умным, забыл имя того, кому я должен передать письмо, - неохотно пояснил Кассиус. - Поэтому мне пришлось его просмотреть, и из содержания я понял, что оно предназначается либо тебе, либо Бренору Боевому Топору, либо обоим.
        Реджис кивнул, как если бы объяснение его устроило, хотя советник мог, и не читая письмо, прийти к тому же заключению. Интересно, а кому еще могли послать сообщение Дзирт и Кэтти-бри? Но хафлинга слишком заботило, что написал Дзирт, поэтому он ре шил оставить все как есть, развернул свиток и прочитал послание.
        Лицо его сразу озарилось улыбкой.
        - Возможно, варвар жив, - заметил Кассиус.
        - Похоже, - согласился хафлинг. - По крайней мере знак на теле той женщины не означает того, чего мы больше всего боялись.
        На лицо Кассиуса как будто набежала тень, и Реджис это заметил.
        - В чем дело?
        - Ни в чем.
        - Но я же вижу, - не отступал хафлинг и вдруг нахмурился: - Что с женщиной?
        - Ее нет, - сознался Кассиус.
        - Умерла?
        - Сбежала. Несколько дней назад. Советник Кемп отправил ее на рыболовецкое судно из Таргоса. Едва корабль вышел из гавани, она спрыгнула за борт.
        - Ну так, значит, она погибла, наверняка замерзла в ледяной воде, - заявил Реджис. Он прекрасно знал, что в холодном Мер Дуалдоне невозможно долго продержаться даже в разгар лета, не говоря уж о поздней осени.
        - И команда тоже так думала, - подтвердил Кассиус - Но она, похоже, воспользовалась каким-то заклятием, потому что ее видели в воде неподалеку от западной части Таргоса.
        - Тогда она наверняка лежит бездыханная где-нибудь на берегу озера - такого заплыва и погоды никто не выдержит, - предположил хафлинг, - или полубезумная бродит где-нибудь у кромки воды.
        Кассуис энергично помотал головой.
        - Сдается мне, эта Джул Перец - хитрая бестия. Ее не нашли, а на одной ферме, к западу от города, пропала одежда. Скорее всего, она давно уже на пути из Долины Ледяного Ветра, так что я только рад распрощаться с ней.
        Реджис думал о другом. Он соображал, не грозит ли бегство Джул Перец неприятностями его друзьям. Женщина знает Дзирта и наверняка захочет свести с ним счеты.
        Все же волноваться он не стал, ведь такие, как Дзирт и Кэтти-бри, могут за себя постоять. Если Джул Перец и перейдет им дорогу, тем хуже для нее.
        - Я должен навестить Бренора, - сказал он Кассиусу. И, спрятав письмо за пазуху, хафлинг выскочил из дома старейшины и пронесся через весь Брин Шандер в надежде поймать какой-нибудь торговый караван, отправлявшийся бы этим утром к дворфским рудникам.
        Удача его не подвела, и вскоре Реджис уже ехал в телеге, груженной мешками с зерном. Ехать было удобно, поэтому почти всю дорогу он проехал.
        Вечером этого же дня Реджис наконец разыскал Бренора. Бывший король был сильно не в духе, но с тех пор как отбыли Дзирт и Кэтти-бри, это было его обычное состояние.
        - Вы же поднимаете худую породу! - орал рыжебородый король на двух молодых рудокопов, черных от грязи, каменной крошки и пыли. Бренор выхватил из тележки кусок добытой породы и раскрошил одной рукой. - Вы что, думаете, здесь есть хорошая руда?
        - Копать очень трудно, - стал оправдываться один из рабочих, он был еще молод, черная борода едва прикрывала кадык на толстой шее. - Шахта очень глубокая, приходится висеть вниз головой…
        - Пф! Ты меня, наверное, с кем-то путаешь! Думаешь, мне интересно слушать твое нытье? - заорал Бренор. Стиснув зубы и сжав кулаки, он зарычал, как будто скопившийся внутри него гнев настойчиво искал выход.
        - Мой король! - вскричал тут же молодой дворф. - Мы спустимся и добудем хорошую породу!
        - Пф!
        Бренор развернулся и, толкнув пузом тяжело груженную тележку, опрокинул ее. И, словно такой раз рядки ему как раз и не хватало, замер, уперев крепкие руки в бока, уставясь на перевернутую тележку и рас сыпавшиеся по коридору камни. Потом он закрыл глаза.
        - Не надо спускаться, - спокойно обратился он к рудокопам. - Идите помойтесь и поешьте. Порода как порода - это вашему королю крепости не хватает, похоже.
        - Да, мой король, - в один голос сказали оба дворфа.
        Реджис подошел с другой стороны и кивком попрощался с рабочими, которые пошли прочь, переговариваясь вполголоса.
        Хафлинг хлопнул Бренора по плечу. Дворф под прыгнул на месте и резко обернулся с перекошенным от ярости лицом.
        - Больше так не делай! - закричал он, когда увидел, что это всего лишь Реджис. - А ты разве не дол жен быть на заседании Совета?
        - Они и без меня справятся, - улыбнулся хафлинг. - Думаю, тебе я нужен больше.
        Бренор удивленно поднял брови, но Реджис только показал глазами вслед ушедшим рабочим.
        - Они что же, преступники? - едко осведомился он.
        Бренор пнул камень - похоже, досада и злость снова распирали его. Но гроза быстро миновала, сменившись обычным для него хмурым настроением. Плечи дворфа поникли, и он грустно покачал головой.
        - Я не вынесу, если снова потеряю своего мальчика, - признался он.
        Реджис погладил его по плечу, заулыбался и протянул свиток.
        - Это от Дзирта.
        Бренор выхватил пергамент из рук друга и поспешно развернул.
        - Они с Кэтти-бри нашли моего мальчика! - завопил дворф, но стал читать дальше и смолк.
        - Нет, но они узнали, что Клык Защитника больше не у Вульфгара, - торопливо добавил Реджис.
        - Мы отправляемся, - вдруг объявил Бренор.
        - Отправляемся? - переспросил хафлинг. - Куда это?
        - К Дзирту и Кэтти-бри, искать моего мальчика! - прокричал дворф и сорвался с места. - Отправляемся сегодня, Пузан! Так что лучше собирайся.
        - Но… - начал было Реджис. У него наготове было множество возражений, главным из которых было то, что сейчас уже поздно покидать Десять Городов. Осень подходила к концу, а зима всегда наступала здесь неожиданно и сразу в полную силу.
        - До Лускана доберемся, не дрожи, Пузан! - рявкнул Бренор.
        - Лучше тебе взять с собой дворфов, - промямлил хафлинг, еле поспевая за товарищем. - Вы крепкие, хорошо переносите холод и снег и сражаться умеете…
        - Они мне не нужны, - возразил Бренор. - Если ты будешь рядом, уверен, мы найдем моего мальчика.
        По тону дворфа было ясно, что он больше не ста нет слушать никаких возражений.
        Реджис буркнул еще что-то и смиренно вздохнул.
        - Но все мои дорожные припасы и вещи остались в Одиноком Лесу, - заныл он.
        - Все, что может понадобиться, найдешь у меня в пещерах, - перебил дворф. - По пути зайдем в Брин Шандер, извинишься перед Кассиусом, а он позаботится о твоем доме и имуществе.
        - Да уж, - с неприкрытым сарказмом отозвался Реджис, потому что всякий раз, как он покидал Доли ну Ледяного Ветра, по возвращении заставал дом совершенно пустым. Жители Десяти Городов - отличные соседи, но обчистить пустующий дом для них - обычное дело, даже если хозяин уехал ненадолго.
        Как Бренор и обещал, этой же ночью они тронулись в путь, направляясь к далеким огням Брин Шандера. Небо было прозрачным, дул холодный ветер. Они прибыли перед самым рассветом, и, невзирая на все моль бы Реджиса повременить, Бренор направился прямо к дому Кассиуса и забарабанил в дверь. При этом он орал так громко, что разбудил не только старейшину, но и добрую половину соседей.
        Едва сонный Кассиус отворил дверь, дворф пихнул Реджиса в дом и проревел:
        - У тебя пять минут!
        Когда же, по его мнению, время вышло, он вломился внутрь, схватил хафлинга за шиворот и, для вида извинившись перед хозяином, вытащил его на улицу. Всю дорогу до западных ворот ему приходи лось тянуть Реджиса за собой.
        - Кассиус мне сказал, что рыбаки предсказывают бурю, - несколько раз заявил хафлинг, но дворф, похоже, даже не слышал. - Будет сильный ветер и дождь, но если пойдет снег…
        - Это ж просто буря, - презрительно фыркнув, отозвался Бренор. - Меня не остановит ни буря, ни ты, Пузан! Я еду!
        - Йети в это время злее всего, - напомнил Реджис.
        - Вот и хорошо, топор от безделья не затупится, - осадил его дворф. - У этих тварей головы твердые.
        Буря началась вечером того же дня, ледяной дождь лился не переставая, а ветер дул такой, что приходилось идти чуть ли не на четвереньках.
        Несчастный, промокший до костей Реджис беспрерывно хныкал, хотя и понимал, что сквозь рев ветра Бренор все равно его не слышит. К счастью, ветер дул в спину, прибавляя им ходу, отчего дворф временами е удовольствием крякал.
        Но хафлинг особенно не радовался. Буря шла с юго-востока, с гор, такое случалось редко, зато ветры оттуда были самыми грозными. В Долине Ледяного Ветра такую бурю, когда она набирала силу, обычно называли Северянкой. Когда штормовые облака долетят через долину до моря, холодный северо-восточный ветер будет удерживать их там неделю, пока мощь бури не иссякнет.
        Вечером приятели остановились на каком-то хуторе, где их приняли радушно, но все же спать в дом не пустили, а отправили в хлев. Когда они уселись у небольшого костерка, разделись и развесили су шиться насквозь промокшую одежду, Реджис вновь попытался воззвать к здравому смыслу Бренора.
        Но похоже, что здравый смысл дворф запрятал куда-то очень глубоко, и докричаться до него было невозможно.
        - Это Северянка, - увещевал хафлинг. - Она может бушевать неделю, и будет еще холоднее.
        - Это не Северянка, - проворчал Бренор.
        - Можно ведь переждать. Останемся здесь или отправимся в Бремен. Но идти через долину в такую погоду - это ж верная смерть!
        - Пф! Всего лишь дождик, - буркнул Бренор и впился зубами в кусок баранины, которой их угости ли хозяева. - Я видал и похуже. Когда я был мальчишкой, мы в Мифрил Халле играли на улице в бурю посильнее этой. Видел бы ты, какой снег тогда выпадал, Пузан. Зараз наметало сугробы в два дворфских роста!
        - Да если насыплет хоть четверть этого, мы замерзнем в пути, - возразил Реджис. - Замерзнем на смерть, и только йети найдут нас.
        - Пф! - фыркнул Бренор. - Меня никакой снег не остановит, или я бородатый гном! Можешь воз вращаться, если хочешь, - до Таргоса легко доберешься, а там тебя перевезут домой. А я снова пойду, как только высплюсь, и не остановлюсь, пока не доберусь до ворот Лускана и не разыщу там ту таверну, о которой писал Дзирт, «Мотыгу».
        Реджис недовольно скривился, но все же кивнул.
        - Я даю тебе выбор, - сказал Бренор. - Если чувствуешь, что тебе слабо, поворачивай назад.
        - Но ты-то пойдешь?
        - Несомненно.
        Что Реджису действительно был слабо, так это бросить друга в опасном предприятии. Поэтому он был рядом с дворфом, когда на следующее утро тот снова пустился в путь.
        Ничего нового, кроме того, что ветер теперь дул не с юго-востока, а северо-запада, это утро не принесло. Дождь теперь лупил им в лицо, идти стало еще труднее. Но Бренор шел молча, только пригнулся пониже и упорно шагал.
        Реджис терпеливо топал за ним, прячась за широкой спиной дворфа от ветра и дождя.
        Дворф согласился взять немного севернее, чтобы попасть в еще одно хозяйство, большую усадьбу, где привыкли принимать путешественников. И в самом деле, когда дворф и хафлинг добрались туда, там уже было несколько путешественников, направлявшихся в Лускан. Они остановились здесь два дня назад из боязни, что повозки увязнут в грязи намертво.
        - Что-то слишком рано в этом году, - обратился к друзьям возница. - Земля еще не замерзла, нам не проехать.
        - Похоже, зазимуем в Бремене, - проворчал другой.
        - Ну что ж, зимовали раньше, перезимуем снова, - сказал возница. - Можем захватить вас с собой в Бремен, если хотите.
        - Мы в Бремен не пойдем, - отозвался Бренор, жуя баранину. - Мы в Лускан.
        Путешественники недоуменно переглянулись, и Бренор с Реджисом расслышали, как они несколько раз негромко произнесли: «Северянка».
        - У нас же нет телег, которые могут увязнуть, - пояснил дворф.
        - Но грязь будет вам по колено, - хихикнул один из путешественников, однако сразу осекся под суровым взглядом Бренора.
        Все путешественники стали в один голос уговаривать их одуматься, и, в конце концов, Реджис, а не Бренор, сказал:
        - Увидимся на дороге весной. Но мы уже будем возвращаться, а вы только отправляться.
        Бренор захохотал так, что пузо заходило ходуном.
        На следующий день, едва поднялось солнце и хозяева и гости еще не успели, глаз открыть, дворф и хафлинг уже двинулись в путь, сгибаясь в три погибели под сильным ветром. Они понимали, что это была последняя ночь, проведенная в тепле и удобстве, поскольку теперь им повезет, если подвернется подходящее укрытие, чтобы развести костерок. На много дней пути лежала непролазная грязь, да еще со снегом.
        Однако мысли о Дзирте, Кэтти-бри и Вульфгаре гнали их вперед.
        Ни на третий, ни на четвертый, ни на пятый день ни один не произнес ни слова жалобы, несмотря на то что на обоих давно уже не было сухой нитки, ветер заметно похолодал, а дождь превратился сначала в мокрый снег, а потом полетели белые хлопья. Они шли вперед как одно целое, упорный Бренор прокладывал дорогу, а хафлинг не отставал, хотя снега насыпало уже по пояс.
        На пятую ночь они вырыли в сугробе нору, и дворфу удалось развести костер. У обоих путешественников ноги онемели от холода. Снег сыпал не переставая.
        - Не стоило тащить тебя с собой, - проворчал Бренор. Едва ли не впервые на памяти Реджиса упрямый дворф сознался в своей неправоте. - Лучше было ждать, когда Кэтти-бри и Дзирт вернутся весной с моим мальчиком.
        - Но мы почти вышли из долины, - постарался подбодрить друга хафлинг, придав голосу нарочитую живость. Так оно и было. Невзирая на погоду, они проделали довольно большой путь, и горный перевал уже виднелся впереди, хотя до него оставался еще целый день ходу. - Зато от бури йети попрятались.
        - Потому что эти чертовы твари умнее нас, - буркнул Бренор. Пытаясь отогреть ноги, он сунул их почти в костер.
        Путники в эту ночь долго не могли заснуть, прислушиваясь к завываниям ветра и опасаясь, что по толок их норки обрушится под тяжестью снега. Но когда Реджис вдруг проснулся среди ночи в полной темноте, было тихо, тишина стояла просто мертвая, и хафлинг испугался.
        Он лежал так, казалось, целую вечность, но потом снежный свод над ним немного посветлел.
        Реджис испустил вздох облегчения, но тут же заволновался, не обнаружив Бренора. Он перекатился на бок и приподнялся на локте, всматриваясь в полумрак. В конце концов, он различил спальные принадлежности дворфа. Не успел хафлинг встревожиться, как в лазе, ведущем в их снежную «хижину», послышалась какая-то возня, и Реджис до смерти перепугался.
        Появился Бренор, почему-то очень легко одетый.
        - Солнце встало, - объявил он, широко оскалясь. - Снег быстро тает. Так что надо скоренько сгребать вещички и убираться, пока нас тут не залило!
        В этот день им не удалось уйти далеко. Снег рас таял, и грязь стала вовсе непроходимой. Но зато они больше не мерзли и решили сделать передышку. Бренор разыскал местечко посуше, они разбили лагерь, хорошенько перекусили и провели беспокойную ночь, прислушиваясь к вою волков и рычанию йети.
        Им удалось поспать, но за эту роскошь пришлось заплатить. Ночью, судя по следам, их посетил волк и лишил доброй части припасов.
        Но, несмотря на усталость и потери, путешественники были в добром расположении духа, потому что в этот день подошли к перевалу. Здесь снега не было, земля была каменистой и сухой. Ночью они устроились под защитой высокой скалы и очень удивились, увидев во тьме другой огонь. Выше по противоположной стене ущелья кто-то тоже разбил лагерь.
        - Ну-ка сходи посмотри, что там, - сказал Бренор Реджису.
        - Почему я?
        - Так ведь ты ж у нас ворюга.
        Усмехнувшись, хафлинг со смиренным вздохом поднялся с камня, на котором, удобно пристроившись, поглощал ужин, рыгнул несколько раз и погладил себя по брюшку.
        - Ты, прежде чем к ним идти, избавился бы от газов, - посоветовал дворф.
        Хафлинг рыгнул еще раз, похлопал животик и, снова вздохнув (он всегда вздыхал с видом мученика, когда был с Бренором вместе), повернулся и зашагал в темноту.
        Взобравшись на крутую скальную стену, он почувствовал запах жареной оленины и подумал, что не зря проделал столь долгий путь. Возможно, это охотники, которые уделят им часть добычи, или торговцы, вы ехавшие из долины чуть раньше их с Бренором, которые с радостью наймут их в качестве охраны до самого Лускана.
        Реджис размечтался, от предвкушения жаркого из оленины даже слюнки потекли, и он, радостно улыбаясь, высунулся из-за края уступа. Хорошо, что он все же не совсем утратил бдительность и двигался бесшумно. В лагере у костра сидели не охотники и не торговцы, а орки, большие, уродливые, зловонные, отвратительные. Дикие горные орки, одетые в шкуры йети, они жадно рвали зубами куски оленины, перегрызали кости и сухожилия, сквернословили и обзывали друг друга и дрались за каждый кусок мяса.
        У хафлинга руки разом ослабели, и он едва успел получше упереться ногами, чтобы не сорваться с тридцатифутового обрыва. Очень медленно, стараясь да же не дышать слишком громко, он пригнулся за уступом.
        В прежние времена Реджис спустился бы вниз и помчался к Бренору, чтобы сообщить, насколько все плохо. Но последнее время маленький хафлинг так старался помогать своим друзьям в их смелых предприятиях, перенес тяготы такой трудной дороги, а о нем по-прежнему отзываются пренебрежительно. Его это задевало. Реджис решил, что не пойдет к другу, пока не достанет по доброму куску оленины для себя и Бренора. Только как?
        Реджис прополз чуть дальше, в тень, куда не доставали отсветы костра, и снова рискнул высунуться из-за края. Орки были заняты едой и чуть было снова не подрались: двое потянулись за одним куском оленины, и один укусил другого за руку.
        В наступившей суматохе Реджис перемахнул через край, распластался на земле и переполз за камень. Вскоре у костра разгорелась очередная потасовка, и хафлинг улучил момент, чтобы перебежать поближе.
        «Доиграюсь я, - беззвучно ругал он сам себя. - Они убьют меня или, что еще хуже, возьмут в плен, и Бренору придется меня выручать!»
        Маленькому хафлингу стало не по себе. Бренор, конечно, грозный противник, и орки хорошо почувствуют это на своей шкуре, но ведь их шестеро, да еще такие здоровые!
        Реджис едва не повернул назад, подумав об этом.
        Но не повернул.
        Он был уже так близко к мерзким уродам, что, чувствовал исходящее от них зловоние. К тому же взгляду стали доступны некоторые мелочи: например, на лапе одного из орков был очень дорогой золотой браслет, раскрыть застежку на котором Реджису ничего не стоило.
        И у него в голове начал складываться план.
        Орк держал громадный шмат мяса, целую заднюю ногу, как раз той рукой, на которой было надето украшение, и непрерывно работал челюстями.
        Реджис терпеливо выжидал, пока он подерется с товарищем, сидевшим слева от него. В том, что это в конце концов случится, он не сомневался. И когда наконец урод отвел в сторону кусок мяса, оберегая его от соседа, из кустов метнулась пухлая ручка и одним движением сняла золотой браслет.
        Но хафлинг не стал забирать украшение, а сунул его в карман орку, сидевшему справа от хозяина брас лета. При этом он постарался, чтобы конец цепочки свисал наружу и был хорошо виден.
        Сам же он быстренько ретировался за валун и стал ждать.
        Вскоре послышался изумленный возглас.
        - Кто его взял? - хрипло гаркнул орк на своем языке, который Реджис немного понимал.
        - Что «взял»? - разозлился сидевший слева - Ты же схапал лучший кусок, обжора!
        - Ты спер мою цепь! - прорычал первый и треснул его оленьей ногой по башке.
        - Ага, а как бы Туко до него дотянулся? - Забавно, что это встрял как раз тот, в кармане которого и было спрятано украшение.
        Все ненадолго притихли, и Реджис затаил дыхание.
        - А ты, видно, прав, Гиник, - согласился потерпевший, и по его зловещему тону Реджис понял, что он что-то заметил.
        Началась страшная свалка. Обворованный Реджисом орк вскочил, схватив оленью ногу двумя руками и занес ее, как дубину, над головой Гиника. Тот заслонился толстой лапой, встал и повалил противника на беднягу Туко. Почти сразу к ним присоединились остальные, и все шестеро стали тузить друг друга, рвать волосы и кусаться.
        А Реджис потихоньку удалился, унося с собой до статочно мяса, чтобы накормить голодного дворфа и еще более голодного хафлинга.
        На его левом запястье тускло мерцал золотой брас лет, выпавший из кармана несправедливо обвиненного орка.
        Глава 11. ДОРОГИ РАСХОДЯТСЯ
        - При помощи волшебства мы бы добрались ту да гораздо быстрее, - сказала Кэтти-бри. Она уже не первый раз добродушно подтрунивала над Дзиртом за то, что он отказался от предложения Валь-Дуссена. - Наверное, уже домой возвращались бы, прихватив с собой Вульфгара.
        - Ты с каждым днем становишься все больше похожа на дворфа, - шутливо огрызнулся Дзирт, шевеля палкой костер, над которым бурлил котелок. - Скоро у тебя проявится нелюбовь к открытому пространству, вроде этой дороги. Погоди-ка! - воскликнул он с притворной озабоченностью. - Наверное, она уже проявляется?
        - Не болтай ерунды, Дзирт До'Урден, - буркнула девушка. - Может, ты и неплохо управляешься со своими кривыми клинками, но что ты станешь делать, если в тебя вопьется несколько стрел?
        - А я уже перерезал тетиву, - невозмутимо ответил дроу и наклонился, чтобы попробовать варево.
        Кэтти-бри не удержалась и глянула на Тулмарил, лежавший со снятой тетивой у поваленного ствола, на котором она сидела. Усмехнувшись, она повернулась к другу.
        - Я опасаюсь, что мы могли упустить «Морскую фею» и она уже отчалила в последний в этом сезоне рейс, - серьезно пояснила она.
        Был конец осени. В это время года Дюдермонт обычно выходил в море на несколько недель, чтобы прочесать воды вблизи Глубоководья в последний раз, прежде чем уйти южнее, где было тепло и пира ты разбойничали чаще.
        Судя по тому, как нахмурился Дзирт, дроу тоже не переставал об этом думать. С тех пор как он и Кэтти-бри покинули Небесную Башню, Дзирт переживал, что поступил эгоистично, отказав Валь-Дуссену.
        - Этот дурковатый маг хотел только поболтать с тобой немного, - продолжала девушка. - Уделил бы ему несколько часиков, он был бы счастлив, а мы бы выиграли неделю времени. Нет, я не боюсь дорог, ты это прекрасно знаешь! Мне нравится путешествовать с тобой, но мы должны думать и о других, и было бы гораздо лучше, если бы мы нашли нашего друга, пока он не успел вляпаться во что-нибудь еще.
        Дзирт хотел возразить, что Вульфгар поднадзорном Дюдермонта и его команды, а они сумеют защитить его, однако промолчал, задумавшись над слова ми Кэтти-бри.
        Она права, всем будет лучше, когда они окажутся вместе. Наверное, надо было согласиться на разговоры с этим Валь-Дуссеном.
        - Ну скажи, почему ты отказался, - ласково попросила Кэтти-бри. - Мы могли оказаться в Глубоководье в мгновение ока, ты же сам понимаешь, как это было бы на руку всем нам, так почему же ты заартачился?
        - Валь-Дуссен не ученый, - ответил Дзирт.
        Кэтти-бри потянулась, взяла ложку у него из рук, погрузила ее в густое варево и попробовала, отведя от лица длинные пряди густых золотистых волос. При этом она выжидательно смотрела на друга.
        - Его интерес к Мензоберранзану - личная прихоть, и ничего больше, - пояснил Дзирт. - У него нет никакого желания сделать мир лучше, просто он надеялся узнать от меня нечто такое, что можно будет использовать для своей корысти.
        Кэтти-бри продолжала глядеть на него, не пони мая. Даже если Дзирт прав, какая ему разница, ведь его ничто не связывает со злобными соплеменниками.
        - Он надеялся, что я открою ему какие-нибудь тайны дроу. - продолжал Дзирт, не смутившись под взглядом девушки.
        - Да если б даже и открыл и Валь-Дуссен воспользовался бы этим знанием, он сделал бы это себе на погибель, насколько я знаю Мензоберранзан, - сказала девушка. Ей однажды пришлось побывать в подземном городе, и она знала, насколько могущественны дроу.
        Дзирт пожал плечами и потянулся за ложкой, но Кэтти-бри, хитро улыбаясь, отвела руку.
        Темный эльф сел прямо, не разделяя ее веселья. Он думал, как лучше объяснить свои действия.
        - Валь-Дуссен надеялся, что из моих рассказов сможет извлечь выгоду для себя, использовать для каких-то не очень благовидных дел. Если бы речь шла не о моем народе, а о дворфах Мифрил Халла, ты бы не стала…
        - Но нельзя же сравнивать клан Боевых Топоров с… - попыталась возразить Кэтти-бри.
        - Нельзя, - согласился Дзирт. - Я говорю лишь о своих принципах. Если бы Валь-Дуссен пытался выяснить что-нибудь о стоянке гоблинов, чтобы напасть на них, я бы с радостью рассказал все, что знаю, потому что понимаю, сколько бед они могут причинить живущим рядом мирным людям.
        - Но разве твой народ не напал на Мифрил Халл? - следуя его рассуждениям, спросила Кэтти-бри.
        - Да, было такое, - согласился Дзирт. - Но на сколько мне известно, они больше не собираются в верхний мир.
        - Насколько тебе известно, - подчеркнула девушка.
        - Кроме того, что бы я ни рассказал Валь-Дуссену, это все равно не предотвратило бы набег, если бы дроу его готовили, - неторопливо продолжал Дзирт, следя, чтобы Кэтти-бри вновь не поймала его на слове. - Скорее всего, этот тип отправился бы в Мензоберранзан, один или с кем-то, и попытался бы что-нибудь умыкнуть, но нажил бы только крупные не приятности себе на голову.
        Кэтти-бри хотела спросить еще что-то, но передумала и сказала:
        - Слишком много допущений, по-моему.
        Дзирт не стал спорить.
        - Но я понимаю, тебе не хотелось связываться с человеком, чьи намерения не совсем чисты.
        - И ты уважаешь мое решение? - спросил Дзирт.
        Кэтти-бри легонько кивнула.
        - Тогда дай ложку! - потребовал дроу. - Я умираю с голоду!
        Девушка окунула ложку в котелок и поднесла к губам Дзирта. От мяса шел такой пар, что дроу прикрыл глаза, и в этот момент Кэтти-бри отправила ложку себе в рот.
        Открыв глаза, дроу видел, что она смотрит на не го с веселым вызовом. Он ринулся к ней, повалил с бревна, и они стали возиться на земле, пытаясь отобрать друг у друга ложку.
        Оба были счастливы.

* * *
        Высокие скалы громоздились на пути небольшого отряда. Буровато-серые каменные склоны перемежались островками зеленой травы. Кое-где росли тоненькие чахлые деревца, ненадежно закрепившиеся в каменистой почве.
        Лелоринель подумал, что это идеальное место для засады, но его спутников это не тревожило. Ущелье принадлежало Шиле Кри и ее головорезам. Эльф заметил, как предводительница их отряда, темноволосая Дженни, украдкой подает знаки куда-то наверх. Видно, там находились дозорные.
        Шумела речка, бегущая по дну ущелья и уходившая затем под землю, под левый склон, а впереди волны бились о скалистый берег. В спину с неумолчным свистом дул ветер.
        Странно, но эльф чувствовал себя на удивление хорошо и спокойно в этом безлюдном, неприветливом уголке. Многолюдных мест он никогда не любил. «Может, знакомство с Шилой Кри окажется полезным», - размышлял он. Вдруг она разрешит ему остаться в банде, когда с Дзиртом До'Урденом будет покончено, и он станет дозорным в этом самом ущелье?
        Конечно, все будет зависеть от того, останется ли он в живых после поединка с дроу, а если он не вернет волшебное кольцо, которое заграбастала Дженни, надежды на это весьма невелики.
        Без кольца у него, наверное, духу не хватит вы ступить против Дзирта. При мысли об этом у него даже холодок пробе жал по спине.
        Отряд прошел мимо нескольких отверстий в скале, служивших естественными вентиляционными шахтами убежища Кри, расположенного внутри трехсотфутовой горы. За поворотом открылся неширокий навес, а под ним - вход в пещеру. Когда-то давно здесь было русло реки, прорезавшей известняковые толщи.
        Справа от входа сидели три стражника. Они играли в кости, закусывали бараниной, а оружие сложили поблизости. Как и спутники Лелоринеля, они были настоящими великанами, очевидно, получившимися от смешанных браков людей с ограми.
        Когда отряд во главе с Дженни подошел ближе, они слегка засуетились, но видно было, что дозорные в ущелье их уже оповестили.
        - Где хозяйка? - осведомилась Дженни.
        - Чогоругга у себя, - буркнул один из солдат.
        - Я говорю не о Чогоругге, а о Шиле Кри, - осадила его Дженни. - Настоящей хозяйке.
        Заметив ее раздражение, Лелоринель решил, что отношения между ограми и пиратами не безоблачные.
        Стражник что-то пробурчал себе под нос и оскалил острые желтью зубы, потом махнул в глубь пещеры.
        Трое сопровождающих Дженни и эльфа зажгли факелы, и все двинулись вперед. Эльфа поразила сказочная красота пещер. Сперва он решил, что по стенам течет вода, низвергаясь водопадами, но, присмотревшись, понял, что это иллюзия. Древняя река придала камню такую форму и отполировала его настолько, что теперь влага, просачивавшаяся в пещеру после каждого дождя, придавала ему сходство с водной поверхностью.
        От главного туннеля ответвлялись другие. Одни уходили вверх, в тело горы, другие в сторону, образуя временами странные пустоты, наполненные камнями причудливых форм. Восприимчивый эльф был поражен. Камни напоминали животных, сплетшихся в объятиях любовников, лесные заросли. Эльф привык жить в лесу, под светом луны, и никогда прежде не бывал под землей. Он впервые с симпатией по думал о дворфах, хафлингах, гномах и других под земных жителях, предпочитавших свой мир подлунному.
        Но только не о дроу, этих темнокожих дьяволах черных пещер.
        Пол в пещере был глинобитный и довольно ровный, так что они продвигались почти беззвучно, только факелы потрескивали. Некоторое время они шли по старому речному руслу, миновали еще несколько караулов, где дежурили и полукровки, и настоящие огры, и люди - судя по одежде, пираты.
        Лелоринель постарался сосредоточиться на предстоящей встрече с капитаншей и на том, что он ей скажет. С помощью Кри, возможно, удастся поло жить конец долгой терзавшей его душу страсти. Но если он не расположит ее к себе, его, скорее всего, убьют, а труп бросят в одном из этих туннелей.
        А главное, Дзирт До'Урден будет спокойно жить-поживать.
        Дженни неожиданно свернула в довольно узкий коридорчик. Чтобы передвигаться по нему, и ей, и Лелоринелю пришлось стать на четвереньки и пролезать под свисавшими с потолка сталактитами. Троим же сопровождающим громилам не оставалось ничего другого, как ползти на животе. Коридорчик привел их к большой пещере с широко разбегавшимися стенами и высоким потолком.
        Дженни даже не посмотрела вокруг, она целенаправленно двинулась к лазу в стене. Сначала пролезла она, потом один из великанов, потом эльф, а за ним два других стражника. Спустившись чуть ли не на сотню ступенек, они снова пошли по какому-то туннелю и вскоре оказались в другой пещере. Это был громадный грот, открытый на юго-запад, с видом на скалистую бухту и море.
        Здесь, заякоренный у западной стены, стоял «Кровавый киль», а на корабле суетились матросы, чинившие корпус и приводившие в порядок такелаж.
        - Ну вот, ты кое-что повидал, так что молись своим богам, чтобы Шила Кри тебя приняла, - шепнула на ухо эльфу Дженни. - Отсюда можно выйти только двумя способами: как друг или как труп.
        Матросов, возившихся на корабле, всех до едино го можно было принять за записных убийц, и Лелоринель отнесся к словам Дженни всерьез.
        Из грота-дока туннель уводил опять вверх. Здесь было дымно от факелов, укрепленных на стенах. Маленький отряд взбирался все выше, минуя какие-то склады и жилые пещеры, в некоторых, как решил Лелоринель, размещались пираты, а в других, судя по страшной вони, огры.
        Огры бросали на проходившего мимо эльфа плотоядные взгляды, но приблизиться ни один не посмел. Столь благонравное поведение, понял Лелоринель, объясняется тем, что их почтение к Шиле Кри почти безгранично. Эльф достаточно хорошо знал повадки этого дикого народа: огры не подчинялись никому и с готовностью съедали любого человекообразного, уступавшего им в размерах.
        Добравшись наконец до самых верхних пещер, Дженни остановилась в коридоре, куда выходили сразу несколько дверей. Сделав знак своим спутникам подождать снаружи, она подошла к одной из них, постучала и скрылась внутри. Вскоре она появилась снова.
        - Заходи, - приказала она Лелоринелю.
        Трое здоровяков двинулись было за ним, но Дженни взмахом руки остановила их.
        - Идите поешьте, - велела она полукровкам.
        Эльф гадал, что бы это значило: либо Шила Кри поверила Дженни на слово, либо пиратка была на столько самоуверенна и сильна, что могла не бояться никого.
        Он решил, что второе предположение более правильно.
        В комнате, выстеленной мехами, стояла Шила Кри, одетая в легкие шаровары и тонкую рубашку без рукавов, и глядела через окно в открытое море. Когда Дженни представила Лелоринеля, Шила обернулась к нему с улыбкой на веснушчатом лице. Зеленые глаза под копной рыжих волос весело искрились.
        - Мне доложили, что ты боишься за мою жизнь, эльф, - обратилась она к нему. - Какая трогательная забота.
        Лелоринель недоуменно воззрился на пиратку.
        - Но ты ведь явился, чтобы предостеречь меня насчет какого-то темного эльфа, как говорит Дженни, - пояснила Шила.
        - Я явился, чтобы убить темного эльфа, - уточнил он. - Если это пойдет тебе на пользу, то это будет лишь счастливое совпадение.
        Басовито расхохотавшись, Шила Кри подошла и нависла над Лелоринелем, придирчиво осматривая хрупкого эльфа.
        - Счастливое для тебя или для меня?
        - Думаю, для обоих, - ответил он.
        - Наверное, ты здорово ненавидишь этого дроу, раз осмелился прийти сюда, - предположила Шила Кри.
        - Ты даже не представляешь как.
        - Может, расскажешь почему?
        - Это долгая история.
        - Ну что ж, приближается зима, «Кровавый киль» в доке, так что времени у меня предостаточно, - хохотнув, сказала Шила. Широким жестом она указала эльфу на разбросанные по комнате меховые подушки и шкуры, приглашая присесть.
        Они проговорили несколько часов, и Лелоринель честно, хотя и сдержанно рассказал ей о том, что натворил Дзирт До'Урден. Шила Кри, Дженни и вскоре присоединившаяся к ним третья женщина, Беллани, слушали очень внимательно. Похоже, его рассказ не только развлек их, но и заинтересовал, так что эльф чувствовал себя все более непринужденно.
        Когда он смолк, Беллани и Дженни захлопали в ладоши, но сразу осеклись и вопросительно поглядели на капитаншу.
        - Н-да, неплохая история, - признала Шила. - И я даже верю тебе. Но ты же понимаешь, что нам нужно кое-что проверить, прежде чем предоставить тебе свободу.
        - Само собой, - с легким поклоном согласился Лелоринель.
        - Ты сдашь оружие, а мы предоставим тебе комнату, - продолжала пиратка. - Работы у меня для тебя пока нет, так что можешь отдохнуть после дол гой дороги. - И она протянула руку.
        Лелоринель уже понял, что эти женщины, и особенно Беллани, которую он принял за заклинательницу или чародейку, наверняка ничего не боялись, так что сдать оружие у него потребовали лишь для виду. С улыбкой он подал огненно-рыжей пиратке кинжал и меч.

* * *
        - Тебе это кажется смешным, да? - недовольно проговорил Дзирт, тяжело дыша.
        Он лежал на земле щекой в грязи, а на нем развалилась шестисотфунтовая пантера. Пока они боролись с Кэтти-бри, Дзирт велел пантере отправляться на охоту, но девушка что-то шепнула на ухо громадной кошке, и Гвенвивар, очевидно из женской солидарности, одним прыжком свалила темного эльфа наземь.
        А Кэтти-бри, сидя в двух шагах, с превеликим наслаждением поглощала гуляш.
        - Да, у тебя довольно глупый вид, - подтвердила она, прожевав.
        Дзирт с трудом выбрался из-под огромной кошки. Гвенвивар, выпустив когти, придавила его плечо тяжелой лапой.
        - Будешь еще валять дурака, Гвен тебя съест, - предупредила девушка.
        Дзирт прищурил сиреневые глаза и спокойно сказал:
        - Существует такая традиция - отдавать долги.
        Фыркнув, Кэтти-бри набрала полную ложку, подошла к нему и опустилась на колени. Заботливо подув на дымящееся мясо, она медленно, дразняще понесла ложку ко рту друга, но когда он почти коснулся ее губами, быстро сунула себе в рот.
        Однако довольная улыбка сразу сошла с ее лица, потому что Гвенвивар вдруг превратилась в серый туман и вскоре растворилась вовсе. Большая пантера не хотела уходить, но ослушаться приказа хозяина не могла.
        Кэтти-бри пулей бросилась в лес, а Дзирт - за ней.
        Он догнал девушку очень скоро и, прыгнув, повалил на землю и подмял под себя. Потом ловко перевернул ее на спину и крепко прижал к земле. Костра из-за деревьев не было видно, ее прелестное лицо освещали только месяц и звезды.
        - И это ты называешь расплатой? - лежа с прижатыми за головой руками, поддразнила она Дзирта.
        - Это только начало, - заверил он.
        Кэтти-бри рассмеялась, но вдруг резко оборвала себя и очень серьезно, даже озабоченно поглядела на дроу.
        - Что случилось? - спросил он, отпустил ее руки и чуть подался назад.
        - Если повезет, мы найдем Вульфгара, - сказала Кэтти-бри.
        - На это и надеемся, - согласился дроу.
        - И что ты чувствуешь, когда думаешь об этом? - без обиняков спросила она.
        Дзирт распрямился и пристально поглядел ей в глаза.
        - А что я должен чувствовать?
        - Ревнуешь? Не боишься, что с возвращением Вульфгара - ну то есть если он вернется с нами - в твоей жизни произойдут перемены, которых ты бы не хотел?
        Дзирт грустно усмехнулся, своей честностью и прямотой Кэтти-бри застала его врасплох. Между ними назревало нечто, чему давно уже пора было оформиться, хотя от этого оно не становилось менее захватывающим и неожиданным. Когда-то девушка любила Вульфгара и собиралась выйти за него замуж, но он погиб, защищая Мифрил Халл, так что кто мог предсказать, что будет, если Вульфгар вновь вернется к ним? Но не тот Вульфгар, что бросил их, не тот, что ударил Кэтти-бри по лицу, а другой, тот, которого они знали когда-то, который давным-давно завоевал сердце дочери дворфского короля.
        - Боюсь ли я, что с возвращением Вульфгара от ношения между нами испортятся? - спросил он. - Боюсь, конечно. Значит ли это, что я все равно желаю его возвращения? Конечно. И от всей души желаю, чтобы он выкарабкался из тьмы и снова стал тем человеком, которого мы знали и любили.
        Кэтти-бри лежала тихо и не перебивала, ожидая, что он объяснится.
        - Я не хочу жить и ревновать, - начал он. - И уж конечно, не могу думать с ревностью в сердце об одном из ближайших друзей. Я хочу возвращения Вульфгара не меньше твоего. Если я увижу того благородного и гордого варвара, которого мы знали раньше, буду только счастлив… Что же касается нашей с тобой дружбы и того, во что она может перерасти… - негромко продолжал он с тем же ощущением внутренней правоты, что увела его когда-то из страшного, подлого Мензоберранзана и всегда помогала принимать важные решения, - я стараюсь жить так, как считаю правильным. Я поступаю честно, надеюсь на искреннюю дружбу и то, что все сложится к лучшему. Вернется Вульфгар к нам или нет, я буду таким же, каким ты видишь меня сейчас. Если наши сердца потянутся друг к другу, да будет так. Если же нет… - Он умолк и, пожав плечами, печально улыбнулся.
        - Вечно ты такой, только бы языком болтать, - сказала Кэтти-бри. - Нет чтобы заткнуться и поцеловать меня…
        Глава 12. СТАТУЯ С ЛАВАНДОВЫМИ ГЛАЗАМИ
        - Гребите тише, недоумки, - негромко выругалась Гейзель. Яркие огни порта Глубоководья становились все ближе - маленький ялик подплывал к берегу. - Я хочу пришвартоваться так, чтобы никто не заметил.
        На веслах сидели трое огров-полукровок - громадные детины с выдающимися мускулами, грубые и неловкие. Они недовольно заворчали, но попытались, хотя и безуспешно, грести с меньшим шумом. Гейзель промолчала, понимая, что они стараются как могут. Ничего, скоро все закончится и она расстанется, в этими тупицами, чьих имен она даже не знала и про себя прозвала их Толстяк, Ворчун и Тупица.
        Она стояла на носу, стараясь рассмотреть на берегу приметы, по которым можно было бы ориентироваться. За последние несколько лет она много раз бывала в Глубоководье и хорошо знала эти места. Сейчас она старалась пройти подальше от длинных пирсов и больших судов и попасть в маленький не приметный док, за которым власти почти не следили и где за пару монет можно было занять причальное место.
        Она с облегчением отметила, что стражи на берегу в этот вечер очень мало. Маленький ялик прошел к небольшим докам южнее большой пристани без помех, несмотря на то что полукровки по-прежнему гребли с громким плеском.
        Гейзель перешла на корму и протянула ближайшему из гребцов, Ворчуну, сумочку, в которой лежало три флакона.
        - Выпейте и примите людское обличье, - велела она.
        Они поворчали немного, но каждый выпил содержимое бутылочки, и один за другим великаны превратились в обычных мужчин.
        Гейзель удовлетворенно кивнула, сделала несколько глубоких вдохов и стала раздумывать, что делать дальше. Она, конечно, знала, где находится нужный ей дом: на пригорке, неподалеку от доков, над скалистой бухточкой. Нужно покончить побыстрее с этим темным делом, потому что зелье действует недолго, а меньше всего Гейзель хотелось бы шагать по улицам Глубоководья в компании трех огров-полукровок.
        Тогда она решила, что если действие снадобья за кончится и они примут свой обычный вид раньше, чем нужно, то она их бросит и затеряется в городе, где у нее есть друзья, которые смогут переправить ее к Шиле Кри.
        Они причалили, привязали ялик среди множества других таких же лодчонок, тихо покачивающихся на волнах и бившихся боками о пирс. Никто их не заметил, и Гейзель с тремя спутниками во весь опор помчались в северную часть города, откуда по кривым улочкам рассчитывали выйти к дому капитана Дюдермонта.

* * *
        Дзирт и Кэтти-бри входили в северные ворота Глубоководья. Под подозрительными взглядами стражников дроу чувствовал себя вполне непринужденно. Некоторые из них узнали его и сказали об этом товарищам, но все равно жители поверхности нервничали при виде темного эльфа.
        Однако Дзирт проходил все это уже сотню раз.
        - Они тебя знают, не беспокойся, - шепнула ему Кэтти-бри.
        - Некоторые знают.
        - Этого достаточно. Ты же не ожидаешь, что твое имя известно всему миру?
        Дзирт усмехнулся и кивнул.
        - К тому же, что бы я ни совершил, они всеравно будут смотреть на меня подозрительно. - Он улыбнулся. - Хотя я от этого больше не страдаю.
        Кэтти-бри хотела что-то резко возразить, но обезоруживающая улыбка Дзирта заставила ее промолчать. Много лет она вместе с Дзиртом боролась за то, чтобы его принимали везде, будь то в Долине Ледяного Ветра, Мифрил Халле или Серебристой Луне, Глубоководье и остальных городах Побережья Мечей. Тогда они плавали вместе с Дюдермонтом. Похоже, косые взгляды волновали ее больше, чем Дзирта. Тогда она решила взять с него пример и тоже не обращать на них внимания. По его искренней улыбке было ясно, что чужая подозрительность его ничуть не заботит.
        Дроу вдруг остановился и обернулся к стражникам, так что два ближайших к нему испуганно отскочили.
        - «Морская фея» в порту? - спросил он.
        - «М-морская фея»? - с запинкой переспросил один. - Что? Где?
        Перед растерявшимися солдатами выступил стражник постарше.
        - Капитан Дюдермонт еще не прибыл, - сообщил он. - Хотя должен сделать здесь стоянку до начала зимы.
        Дзирт махнул им рукой на прощание, развернулся и вместе с девушкой пошел дальше.

* * *
        В этот день у Делли Керти было прекрасное на строение. У нее появилось предчувствие, что Вульфгар вскоре вернется с Клыком Защитника и они на конец заживут нормальной жизнью.
        Хотя она сама имела весьма смутное представление о нормальной жизни. Может, они вернутся в Лускан и будут жить в «Мотыге» у Арумна? Вряд ли. Она же понимала, что поиск молота значит для Вульфгара гораздо больше, чем необходимость вернуть свое оружие, - было бы дело только в этом, она первая отговорила бы мужа от погони за ним.
        В этих поисках Вульфгар пытался обрести самого себя, вернуть свое прошлое, вернуть свою душу, и Делли надеялась, что, когда это произойдет, он вернется домой - в свой настоящий дом, Долину Ледяного Ветра.
        - И мы поедем с ним туда, - обратилась она к малышке Кэлси, которую держала на руках.
        Делли с каким-то даже восторгом думала об этом месте. Она знала, что жизнь там нелегкая, знала, что снег бывает там непроходим и дуют суровые ветры, что там полно гоблинов, йети и другой пакости. Но девушку, выросшую на грязных улицах Лускана, Долина пленяла какой-то суровой чистотой, к тому же там она будет вместе с любимым мужчиной, которого с каждым днем обожала все больше. Она была уверена, что, когда Вульфгар вновь обретет себя, их чувства станут только крепче.
        Делли стала негромко напевать и в медленном танце кружить по комнате с Кэлси на руках, легонько подбрасывая девочку.
        - Папочка скоро вернется домой, - напевала она, и Кэлси, словно поняла ее, засмеялась.
        Делли кружилась, и весь мир казался ей таким прекрасным и манящим.
        Дом капитана Дюдермонта был и вправду роскошным, даже по меркам Глубоководья. В нем было два этажа и больше дюжины комнат. Широкая парадная лестница вела из вестибюля наверх, на галерею с великолепными двойными деревянными дверьми. Створки украшала отменная резьба, изображавшая две разные половины трехмачтовой шхуны, так что, когда двери были закрыты, «Морская фея» представала во всей своей красе. Двери вели в гостиную, откуда открывался Вид на скалистую бухту и открытое море.
        Глубоководье, Город Чудес, был городом законности и справедливости. Однако, несмотря на патрули знаменитой городской стражи и законопослушность Населения, в доме капитана Дюдермонта, как и в других больших домах, имелась собственная охрана.
        Капитан нанял двух бывших матросов, которые когда-то давно служили на борту «Морской феи». Они одновременно были и наемными работниками, и друзьями, и привратниками, и гостями дома. Не смотря на то что оба относились к работе серьезно, о настороженности уже давно позабыли. Каждый божий день был похож на предыдущий - никогда ни чего не случалось. Поэтому они помогали Делли по дому, готовить, убираться, частенько латали крышу, когда ветер с моря срывал гонт, или подкрашивали забор. Оружие они то носили, то нет, поскольку и капитан Дюдермонт, и они сами понимали, что их задача - предупреждение. Местные воры обычно не Залезали в дома, где имелась охрана.
        Так что оба были совершенно не готовы к ночному происшествию в доме капитана.
        Гейзель подошла к парадным дверям в сопровождении одного из стражников, который благодаря зелью приобрел сходство с хозяином дома. Он так хорошо изображал капитана, что Гейзель даже подумала: не поторопилась ли прозвать его Тупицей. Оглянувшись и удостоверившись, что на улице никого нет, она кивнула Толстяку, стоящему в конце дорожки между двумя живыми изгородями. Тот, плотоядно ухмыляясь, стал нетерпеливо переминаться.
        На стук чуть приоткрылась одна из створок, удерживаемая дверной цепочкой. Выглянул чисто выбритый здоровяк с короткими черными волосами и густейшими бровями, заменявшими ему, наверное, в солнечный день козырек.
        - Чем могу слу… - начал было он и замолчал, увидев стоящего за спиной женщины мужчину, похожего на хозяина.
        - Я привела брата капитана Дюдермонта, - заявила Гейзель. - Он хотел бы повидаться со своим братом, они расстались очень давно.
        На мгновение глаза охранника округлились, но лицо его быстро приняло нейтральное выражение, как и положено слуге.
        - Очень приятно, - проговорил он. - Но, к сожалению, вашего брата сейчас нет в городе. Скажите, где вы остановились, и я немедленно сообщу ему, как только он вернется.
        - Мы, как бы это сказать, поиздержались, - поспешила Гейзель. - Путь неблизкий, понимаете ли. Мы надеялись, нас здесь приютят.
        Подумав немного, стражник покачал головой. У не го был твердый приказ, к тому же в доме находилась молодая женщина с младенцем. Он стал извиняться и оправдываться, добавив, что в городе полно гостиниц, где можно остановиться за вполне умеренную плату.
        Но Гейзель его даже не слушала. Она глянула назад, на Толстяка, едва заметно кивнула, и он сорвался с места.
        - Тогда, быть может, ты откроешь дверь моему второму спутнику? - слащавым голосом поинтересовалась Гейзель.
        - Вряд ли… - начал привратник, но в это мгновение этот самый спутник, врезавшись в дверь на полном ходу, сорвал ее с петель, вырвав при этом цепочку. Стражник отлетел назад и грохнулся на пол, а Толстяк, запнувшись, повалился на него.
        Выхватив оружие, Гейзель и «брат» капитана во шли в дом. Чужое обличье сразу слетело с великанов.
        Стражник попытался выбраться из-под навалившегося на него громилы и позвать на помощь, но Гейзель с кинжалом в руке подскочила к нему и молниеносным движением перерезала горло.
        Второй охранник показался в боковой двери из вестибюля. С исказившимся от страха лицом он помчался к ступенькам.
        Кинжал Гейзель вонзился ему в ногу, но он все равно упрямо поднимался по лестнице, хромая и оглашая дом криками. Тупица нагнал его, с силой дернул назад, и бедняга полетел вниз, к основанию лестницы, где его поджидал другой полуогр.
        Вошел Ворчун, все еще имевший вид человека. Он спокойно притворил дверь, обе створки еле дер жались на покореженных петлях.

* * *
        Услышав крики, Делли оборвала пение. Поскольку она выросла среди всякого сброда и видела немало драк, то прекрасно поняла, что значит доносящийся снизу шум.
        - О боги, - пробормотала она и закусила губу, чтобы не закричать и не выдать себя и Кэлси.
        Прижав ребенка к груди, она бросилась к двери. Чуть приоткрыв ее, она осторожно выглянула наружу, а потом широко распахнула. Сбросив туфли на каблуках, она тихонько прокралась вдоль перил, держась у самой стены, чтобы ее не заметили снизу. По доносившимся оттуда стонам и звукам ударов Делли поняла, что разбойники именно там. Будь она одна, наверняка сбежала бы вниз и тоже полезла бы в драку, но сейчас она думала только о спасении своей девочки.
        Проскочив мимо парадной лестницы, она свернула в боковой коридор и помчалась через апартаменты Дюдермонта к задней лестнице. Стараясь даже не дышать, поскольку не знала, где еще могут быть грабители, она спустилась по ступенькам.
        Услыхав шум позади, Делли поняла, что выбора у нее не остается, и бросилась в нарядную гостиную. Одно из окон было распахнуто, и в комнату врывался морской бриз, трепля нижний край прихваченной лентой гардины.
        Делли раздумывала. Под окнами был каменистый обрыв в бухту. Она пожалела, что сняла туфли на твердой подошве, хотя и понимала, что вряд ли это как-то изменило бы положение. Обрыв был слишком крут и опасен - вряд ли грабители проникли в дом отсюда, - и она не отважилась бы спускаться с Кэлси на руках.
        Но куда бежать?
        Делли повернулась к парадному входу гостиной, который выводил в вестибюль. Туда также выходили двери других комнат, в том числе и кухни, где был мусоропровод. Делли решила, что спрячется там с малышкой, подбежала к дверям и торопливо распахнула, но тут же снова захлопнула и опустила засов, увидев, что к ней приближаются громадные фигуры. По ту сторону двери сразу послышался быстрый то пот, а потом сильный грохот - дверь попытались вышибить.
        Делли стала озираться, не зная, куда бежать - то ли к окну, то ли к лестнице. Она была в такой растерянности, что даже не заметила, как в гостиную вошел кто-то еще.
        Дверь снова содрогнулась от удара. Девушка стала пятиться.
        Опять послышался топот - и новый удар в дверь. Дерево наконец поддалось, и какой-то верзила влетел в комнату, грохнувшись на доски. Вошла женщина в сопровождении великана, второй тоже поднялся. Таких омерзительных уродов Делли в жизни не видала. Кто они такие, она, конечно, не знала, поскольку не бывала раньше за пределами Лускана, но по их зеленоватой коже и громадному росту догадалась, что они состоят в отдаленном родстве с гигантами.
        - Ну-ну, красотка, - недобро усмехаясь, проговорила странная женщина. - Надеюсь, ты не собираешься уходить? Вечеринка еще не закончилась.
        Делли развернулась к лестнице и застыла на месте, увидев, что по ступенькам спускается еще один великан, не сводя с нее похотливого взгляда.
        Девушка подумала об окне за спиной, у которого они с Вульфгаром провели столько часов, глядя на закат или отражения звезд на темных водах. Конечно, сбежать все равно не удастся, но можно броситься с Кэлси на камни, и тогда все закончится быстро и без мучений.
        Делли Керти представляла себе, на что способны такие разбойники, живой ей все равно от них не уйти.
        Женщина и ее сопровождающие подошли ближе.
        «Все, окно», - решила Делли. Она развернулась и побежала, намереваясь оттолкнуться и прыгнуть как можно дальше, рассчитывая умереть сразу и без боли.
        Однако третий гигант уже успел сойти с лестницы. Промедление лишило девушку последней возможности бежать. Великан без труда поймал ее громадной лапой и придавил к широченной груди.
        Он повернулся к остальным и расхохотался, а приятели разразились одобрительным улюлюканьем. Однако женщина даже не улыбнулась. Она подошла к Делли, внимательно разглядывая ее.
        - Ты - женщина. Дюдермонта, так? - спросила она.
        - Нет, - честно созналась девушка, но она так тряслась от страха, что прозвучало это довольно не искренне.
        Несмотря на то что следующие несколько минут обещали стать самыми страшными в ее жизни, Дел ли боялась не столько за себя, сколько за Кэлси.
        - А Дюдермонт - твой мужчина? - ухмыляясь, снова спросила женщина.
        - Нет, - чуть увереннее произнесла Делли.
        Женщина с такой силой ударила ее по лицу, что Делли даже отступила на шаг. Однако мерзавец верзила сразу толкнул ее обратно.
        - Она нежная, - прогундосил он. - Сначала позабавимся. А потом съедим!
        Его приятели захохотали, и один из них неприлично завращал бедрами.
        У Делли ноги подкосились, но она сжала зубы и собрала в кулак всю свою волю, поскольку долг был гораздо важнее ее собственной участи.
        - Можете делать со мной что угодно, - сказала она. - Я не стану сопротивляться, если только вы ничего не сделаете моему ребенку.
        Женщина посмотрела на нее с прищуром - ей явно не понравилось, что жертва пытается ставить какие-то условия.
        - Повеселитесь позже, - обратилась она к спутникам, медленно переводя взгляд с одного на другого. - Теперь идите за добычей. Или вы думаете вернуться к хозяйке с пустыми руками?
        Державший Делли мерзавец напрягся, но не отпустил ее. Приятели его, наоборот, заметались, что бы поскорее исполнить приказание.
        - Прошу вас, - обратилась Делли к ней. - Я ведь ничего для вас не значу, я не причиню никаких хлопот. Только, пожалуйста, не трогайте ребенка. Вы же женщина, должны меня понять.
        - Заткнись, - грубо оборвала ее пиратка.
        - Сожрем обоих! - радостно завопил стоящий за спиной девушки великан, по голосу командирши решив, что она дает добро.
        Шагнув вперед, Гейзель замахнулась, и Делли дернулась. Но ударила женщина не ее, а великана позади. Потом она еще раз внимательно поглядела на девушку.
        - Насчет ребенка подумаем, - бесстрастно сказала она.
        - Умоляю вас…
        - С тобой все решено, сама знаешь, - не обращая на нее внимания, продолжала женщина. - Но если расскажешь, что в доме ценного, мы, может, и сжалимся над ребенком. Может, я даже заберу ее себе.
        Делли не смогла сдержать дрожь при мысли об этом.
        Незнакомка наклонилась ближе, разглядывая малышку, и широко ухмыльнулась:
        - Надеюсь, она не выдаст нас страже, а?
        Делли понимала, что нужно сказать нечто особенное, справиться с ужасом и ощущением безумия происходящего и уговорить женщину не причинять вреда девочке. Но это оказалось не по силам Делли - ожидание близкой смерти, полная беспомощность и невозможность спасти ребенка действовали отупляюще, поэтому она, промычав что-то, так ничего и не вымолвила.
        Женщина размахнулась и сильно ударила ее кулаком в лицо. Делли отлетела назад, а пиратка в этот момент выхватила Кэлси у нее из рук.
        Даже падая, девушка простирала руки к ребенку, но ее потянул громила сзади. Она больно ударилась спиной о пол, а этот мерзавец мигом навалился на нее.
        Рядом вдруг раздался грохот и звон, все на мгновение повернулись в ту сторону и увидели, что один из великанов стоит в груде разбитой вдребезги по суды - между прочим, цены немалой.
        - Идиот, ищи что-нибудь, чтобы унести это отсюда! - заорала женщина. Она обвела комнату глазами, остановилась на длинной тяжелой портьере и показала на нее верзиле.
        Неприязненно поморщившись, она пнула ногой великана, придавившего Делли.
        - Убей эту мерзавку, и кончено, - велела она.
        Великан нагло поглядел на нее и помотал головой.
        К ужасу девушки, незнакомка лишь махнула рукой, уступая.
        Делли закрыла глаза и попыталась представить свое тело как нечто отдельное, не принадлежащее ей.
        Тот громила, что уронил посуду, протопал через всю гостиную к портьере и сильно дернул. Он уже - повернулся, чтобы собрать то, что не разбилось, как вдруг заметил прятавшуюся за портьерой странную статую. Это была фигура эльфа в натуральный раз мер, одетая как странник и сделанная из какого-то темного материала - черного дерева или мрамора.
        Глаза статуи были закрыты, а руки с кривыми саблями скрещены на груди.
        - Гм, - озадаченно хмыкнул здоровяк и протянул лапу, но коснулся не камня, а теплой кожи.
        Статуя вдруг распахнула лиловые глаза, уставила на гиганта пронзительный взгляд, и великан замер на месте. Несмотря на тупость, он понял, что это его последние секунды.

* * *
        Ожившая статуя стала с такой молниеносной скоростью размахивать саблями, что у остолбеневшего мерзавца пошли круги перед глазами. С полуразворота дроу ударил его сразу обоими клинками и рас сек от плеча до бедра. Темный эльф быстро зашел за спину падающего великана, выдернул правую саблю и всадил ему в спину, проломив позвоночник, а другой рассек сухожилия обеих ног.
        Дзирт отступил, и мертвый полуогр тяжело грохнулся на пол.
        - Лучше бы ты с нее слез, - обратился темный эльф к негодяю, лежавшему на Делли, раскрыв рот.
        Пиратка даже не успела крикнуть «убейте его!», как третий великан ринулся к Дзирту. Но что-то большое и черное бросилось на него из открытого окна, когда он пробегал мимо. Страшные когти и зубы вцепились в него, и он не смог даже приблизиться к дроу.
        Великан неистово замахал руками, но пантера была чересчур сильна для него. Гвенвивар вцепилась зубами ему в предплечье и рванула, оторвав кусок мяса и раздробив кость. Передними лапами она раздирала ему лицо, так что он даже не мог заслониться другой рукой. Крепкими задними лапами, глубоко вонзив когти, громадная кошка упиралась ему в бедро и живот.
        Третий полукровка мигом скатился с Делли и вскочил на ноги. Он поднял свой тяжелый широкий меч и ринулся к дроу, рассчитывая разрубить его напополам одним ударом.
        Меч разрубил только воздух, потому что ловкий темный эльф легко уклонился от удара, ткнул Сверкающим прямо в брюхо противника и отступил на шаг.
        Полукровка зажал рану левой рукой и тут же снова замахнулся мечом.
        Дзирт легко парировал Ледяной Смертью, шагнул вперед и снова полоснул великана по ребрам.
        Урод взвыл и крутнулся на месте, с размаху рубанув мечом, готовый рассечь Дзирта пополам. Но перед ним была пустота.
        Ошеломленный здоровяк замер, не зная, что и думать, - противник будто испарился.
        - Сильно и медленно, - раздался голос дроу у него за спиной, - чрезвычайно неудачное сочетание.
        Великан заорал от страха и отскочил в сторону, но Ледяная Смерть опередила его и рассекла ему шею. Громила сделал три шага, упал на колено, по том повалился на бок и забился в агонии.
        Дзирт направился было к нему, чтобы прикончить, но передумал и замер, не спуская глаз с женщины-пиратки, прислонившейся спиной к стене. Она прижимала к себе ребенка, поднеся острие тонкого длинного кинжала к самой его шейке.
        - Что делает темный эльф в Глубоководье? - спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уверенно, хотя видно было, что Она напугана. - Если ты сам имеешь виды на этот дом, оставляю его тебе. У меня нет никакого желания беседовать с властями. - Она вдруг замолчала и, повнимательнее вглядевшись в Дзирта, очевидно, все поняла.
        - Ты не из Подземья и без соплеменников, - усмехнулась она. - Ты тот дроу, что плавал с Дюдермонтом.
        Дзирт поклонился. Третий раненый огр пополз к женщине, но дроу не стал препятствовать ему. Двигаясь вдоль стены, с другой стороны комнаты к великану подбиралась громадная пантера, бросив растерзанный труп полуогра в луже его собственной крови.
        - А кто ты, что самочинно явилась в дом капитана Дюдермонта? - спросил Дзирт. - Да еще привела с собой таких неприятных товарищей?
        - Отдайте мне Кэлси! - взмолилась Делли Керти. Она приподнялась на локтях, все еще лежа на полу. - Прошу вас! Она-то в чем виновата?
        - Смолкни! - рявкнула пиратка. Посмотрев на Дзирта, она демонстративно прижала клинок к шейке малышки. - Она получит ребенка живым и невредимым, если мне дадут уйти отсюда и не станут преследовать.
        - Ты торгуешь тем, что тебе не принадлежит, - заметил Дзирт, делая шаг к ней.
        Раненый великан к этому времени добрался до своей командирши и с громадными усилиями, цепляясь руками за стену, поднялся на колени.
        Гейзель бросила на него быстрый взгляд, сделала едва заметное движение рукой, и у несчастного оказалось перерезано горло. Широко раскрыв рот, он снова рухнул на пол и умер.
        Но женщина обращалась с оружием блестяще, и клинок в мгновение ока снова оказался у шейки девочки. Делли вскрикнула, а Дзирт и Гвенвивар в мгновение замешательства чуть-чуть приблизились к женщине, но продвинуться дальше побоялись, потому что ясно было, что пиратка без раздумий осуществит угрозу.
        - Взять его с собой я все равно не могла, а уйти и оставить, чтобы он проболтался… - пояснила она глядевшему на труп великана Дзирту.
        - И я не могу позволить тебе уйти с ребенком, - отозвался дроу.
        - Придется, потому что выбора у тебя нет, - заявила женщина. - Я выйду отсюда. А потом сообщу, где можно забрать младенца, живого и здорового.
        - Нет, - возразил Дзирт. - Отдашь ребенка матери, а потом уйдешь отсюда и больше не вернешься никогда.
        Женщина рассмеялась.
        - Твоя пантера меня догонит и опрокинет прежде, чем я выйду на улицу.
        - Даю слово, что нет.
        - И я должна верить слову эльфа-дроу? - снова рассмеялась женщина.
        - А я должен верить слову воровки и убийцы? - парировал Дзирт.
        - Но тебе ничего другого не остается, дроу, - сказала женщина, поднеся малышку ближе к глазам, и, глядя на нее со странным, холодным выражением, плашмя провела клинком по нежной кожице.
        Делли Керти зарыдала и спрятала лицо в ладонях.
        - А как ты меня остановишь, дроу? - с издевкой спросила пиратка.
        Едва она это сказала, серебристо-голубая молния прорезала комнату, пролетев над склоненной Делли и головкой Кэлси, и вонзилась прямо между глаз женщины, пригвоздив ее к стене.
        Она судорожно задергалась, раскинула руки и выронила девочку.
        Но на пол малышка не упала, потому что Дзирт, едва услышал знакомое гудение спущенной тетивы, сделал стремительный подкат и успел подставить руки. Выпрямившись, он поглядел на пиратку.
        Та была уже мертва. Ее руки дернулись еще не сколько раз и обвисли. Женщина больше ничего не видела и не слышала.
        - Вот так, - все равно сказал ей Дзирт.
        Глава 13. ПРИХОД ЗИМЫ
        - Мне тут никогда не нравилось, - пробурчал Бренор, стоя вместе с Реджисом у северных ворот Лускана. Подозрительные и любопытные привратники уже долго держали их, не пуская в город.
        - Они нас скоро пропустят, - заверил его Реджис. - В начале зимы они всегда так осторожны, - в это время всякий сброд спускается с гор. А разбойники пытаются проникнуть внутрь, прикидываясь, что всю жизнь прожили здесь.
        Бренор сплюнул.
        Наконец вместе с другим солдатом, постарше, вернулся задержавший их привратник.
        - Мой друг сказал, вы из Долины Ледяного Ветра, - промолвил старший. - А какие товары вы доставили, чтобы торговать зимой?
        - Достаточно уже того, что я доставил себя, - ворчливо ответил Бренор, и солдат грозно поглядел на него.
        - Мы прибыли, чтобы встретиться с нашими странствующими друзьями, - поспешно вмешался Реджис, стараясь говорить очень любезно.
        Он стал между солдатом и дворфом, стараясь раз рядить взрывоопасную обстановку - а в последнее время любая обстановка становилась взрывоопасной, если поблизости был Бренор. Дворфу так не терпелось найти своего названого сына, что тем, кто пытался задержать его, приходилось худо.
        - Я член Совета Десяти Городов, - добавил хафлинг. - Реджис из Одинокого Леса. Может, слыхали?
        Солдат, уязвленный поведением Бренора, тоже сплюнул и сказал:
        - Не-а.
        - А мой товарищ - сам Бренор Боевой Топор, - торжественно провозгласил хафлинг. - Глава клана Боевых Топоров в Десяти Городах. Когда-то был королем Мифрил Халла и скоро снова им станет.
        - Никогда не слышал.
        - Смотри же, услышишь, - пробубнил Бренор. Он пошел в обход Реджиса, но тот торопливо снова преградил ему дорогу.
        - Что, нарываешься? - спросил солдат.
        - Прошу, добрый человек, довольно недоразумений, - уговаривал хафлинг. - Бренор сейчас в чудовищном положении, он потерял сына, но до нас дошли слухи, что тот может сейчас плавать с капитаном Дюдермонтом.
        Старый солдат озадаченно поглядел на маленького путешественника.
        - Что-то не слыхал, чтобы на борту «Морской феи» были дворфы.
        - Его сын не дворф, он человек, гордый и могу чий воин, - пояснил Реджис и добавил, думая, что тем только расположит стражников: - Его зовут Вульфгар.
        Но солдат при упоминании этого имени вконец разозлился.
        - Если эту скотину ты называешь сыном, тебе нечего делать в Лускане! - прогремел он.
        Реджис вздохнул, понимая, что сейчас произойдет. У его ног в землю вонзился боевой топор со множеством зарубок. Ну что ж, по крайней мере Бренор хотя бы не разрубит солдата надвое. Хафлинг попытался предугадать действия дворфа и помешать ему, но Бренор ухватил его за плечи, повернул и пихнул назад.
        - Стой здесь, - велел он, помахав перед носом Реджиса корявым крючковатым пальцем.
        Когда он повернулся к оскорбителю, солдат уже вынул меч.
        Бренор поглядел на него и засмеялся.
        - Так что ты там вякнул про моего мальчика? - спросил он.
        - Я сказал, что он скотина, - повторил солдат, предварительно оглянувшись, чтобы удостовериться, что подмога рядом. - И этот пройдоха и убийца Вульфгар достоин еще сотни подобных имен!
        Договорить все, что хотелось, ему так и не уда лось. Как не удалось и закрыться мечом от Бренора - тот ринулся на него и врезался в солдата всем телом.

* * *
        Обернувшись, Дзирт увидел встрепанную и грязную Кэтти-бри, которая облокотилась на подоконник, с мрачным видом держа Тулмарил.
        - Что-то ты долго, - обратился он к ней, но девушка вовсе не расположена была шутить - ей всегда тяжело было убивать.
        Она глядела мимо Дзирта и даже не слышала, что он сказал. Наверное, к такому она никогда не привыкнет. И Кэтти-бри всей душой надеялась, что действительно не привыкнет.
        Делли Керти вскочила и бросилась к Дзирту, на чьих руках плакала девочка. Однако приблизившись, девушка сразу успокоилась, потому что дроу с улыбкой протянул ей невредимого, только испуганного ребенка.
        - Если бы ты явилась сразу за мной, все было бы проще, - сказал дроу Кэтти-бри. - Меньше было бы волнений.
        - Что, мои глаза похожи на гляделки эльфа? - Она поднесла палец к лицу. - Думаешь, легко было карабкаться по этому обрыву в кромешной тьме?
        Дзирт ухмыльнулся. Он-то обрыва почти не за метил.
        - Тогда спускайся, - предложила девушка. Она перебросила ногу через подоконник и медленно перелезла в комнату, из-под одной разорванной штанины сочилась кровь. - А потом по этим мокрым камням поднимись обратно с закрытыми глазами, и тогда скажешь, легко тебе было или нет.
        Она сделала несколько неуверенных шагов и оказалась перед Делли с малышкой.
        - Ты Кэтти-бри, - произнесла девушка. Голос ее звучал дружелюбно и признательно, но все же чувствовалась некоторая напряженность.
        Кэтти-бри слегка поклонилась.
        - А ты, должно быть, Делли Керти, если я не ошибаюсь, - сказала она. - Мы с другом прибыли из Лускана, заходили там в таверну Арумна Гардпека.
        Делли улыбнулась и, казалось, в первый раз с того момента, как начался весь этот кошмар, вздохнула. Она переводила взгляд с девушки на Дзирта, которых знала по рассказам Вульфгара.
        - Никогда не видела эльфа-дроу, - смущенно сказала она. - Но мне муж о тебе много рассказывал.
        Кэтти-бри невольно вытаращила глаза. Она оглянулась на Дзирта и встретила его пронзительный взгляд.
        Улыбнувшись, она тряхнула головой и снова повернулась к Делли.
        - От Вульфгара, - просто пояснила та.
        - А Вульфгар - твой муж? - прямо спросила Кэтти-бри.
        - Да, - закусив губу, ответила Делли.
        Кэтти-бри прекрасно поняла, почему девушка волнуется. Она боялась, что возвращение прежней любви угрожает ее отношениям с варваром. При этом ее одолевали противоречивые чувства: несмотря на опасения, она радовалась появлению Дзирта и девушки, потому что без них ее и малышку ждала верная смерть.
        - Мы ищем его, - пояснил дроу. - Может быть, он готов вернуться домой, в Долину Ледяного Ветра.
        - Знаете, он ведь теперь не один, - ответила девушка. - У него есть… - Она чуть было не сказала «жена», но осеклась и показала на Кэлси: - Ребенок, о котором нужно заботиться.
        - Нам об этом рассказывали, хотя история какая-то странная, - сказала Кэтти-бри, подходя чуть ближе. - Можно ее подержать?
        Делли покрепче прижала к себе плачущую девочку.
        - Она напугана, - ответила она. - Ей сейчас лучше быть с мамой.
        Кэтти-бри тепло улыбнулась в ответ.
        Радость победы несколько померкла, когда Дзирт, осмотрев дом, увидел, какая кровавая расправа разыгралась в вестибюле. Один убитый стражник лежал у входа, другой - на лестнице. Дроу вышел из дома и довольно долго кричал, пока наконец не откликнулся кто-то из соседей.
        - Вызовите стражу, - велел ему Дзирт. - Совершено жестокое убийство!
        Он вернулся к Делли и Кэтти-бри. Делли нянчилась с малышкой, пытаясь ее успокоить, Кэтти-бри же стояла у окна и глядела в ночь, а Гвенвивар свернулась у ее ног.
        - Ей есть что порассказать о нашем Вульфгаре, - обратилась она к Дзирту.
        Дроу поглядел на Делли Керти.
        - Он часто вспоминает вас обоих, - сказала девушка. - Наверное, вам надо знать, через что ему пришлось пройти.
        - Хорошо, но позже, - согласился Дзирт. - Не теперь. Сейчас прибудут представители властей. - Он посмотрел на трупы грабителей. - Ты хоть приблизительно представляешь, чем могло быть вызвано нападение? - обратился он к Делли.
        - У Дюдермонта много врагов, - не оборачиваясь, подала голос Кэтти-бри.
        - Ничего необычного не произошло, - подтвердила Делли. - Многие дорого дали бы за голову капитана, но, насколько я знаю, никто конкретно на него не охотился.
        Дзирт немного помолчал, собираясь спросить девушку о пиратке, которая захватила молот варвара. Он снова поглядел на мертвых врагов, задержав взгляд на предводительнице.
        Учитывая то, что они узнали от Морика Бродяги, а также странную встречу с Джул Перец в Долине, все сходится, подумал он. Не обращая внимания на настойчивый стук в дверь прибывших официальных представителей, Дзирт прошел через всю гостиную к телу женщины, все еще висевшему пригвожденным к стене.
        - Что ты делаешь? - спросила Кэтти-бри, видя, что Дзирт дернул воротник ее окровавленной туники. - Просто выдерни эту чертову стрелу, она сама упадет.
        Похоже, при взгляде на мертвую женщину ей становилось не по себе. Но дроу вовсе не пытался снять ее со стены. Напротив, ему как раз было удобно, что труп так висит.
        Вооружившись одной из сабель, он надрезал ткань, чтобы оголить плечо женщины, и удовлетворенно кивнул сам себе, даже не удивившись.
        - Что там такое? - спросила со своего места Делли, которой наконец удалось угомонить Кэлси.
        Кэтти-бри была готова задать тот же вопрос, но сообразив, куда смотрит Дзирт и вглядевшись в его лицо, уверенно сказала:
        - У нее тоже клеймо.
        - Отпечаток Клыка Защитника, - подтвердил Дзирт. - Знак Шилы Кри.
        - Что это значит? - встревоженно спросила Делли и поднялась со стула, прижимая к себе девочку. - Что, капитан Дюдермонт и Вульфгар поймали Шилу Кри, и ее друзья мстят? - спросила она, переводя испуганный взгляд с дроу на девушку. - Или Шила Кри пустила ко дну «Морскую фею» и теперь хочет покончить со всеми, кто связан с командой и капитаном? - Ее голос зазвенел.
        - А может, это значит лишь то, что пиратка знает, как настойчиво капитан преследует ее, и решила нанести удар первой, - неуверенно предположил Дзирт.
        - А может, это вообще ничего не значит, - добавила Кэтти-бри. - Просто совпадение.
        Дзирт и Делли посмотрели на нее, но никто, включая саму Кэтти-бри, не поверил ее словам.
        В следующий миг дверь с шумом распахнулась и в комнату вошел отряд солдат. Некоторые, увидев Дзирта, возмущенно закричали, однако другие, похоже, узнали его или, по крайней мере, узнали Делли Керти и по ее поведению поняли, что опасность уже миновала, и удержали товарищей.
        Кэтти-бри вывела Делли с ребенком и отозвала Гвенвивар, а Дзирт рассказал солдатам обо всем, что здесь произошло. Более того, он поделился предположениями о личной мести Шилы Кри капитану Дюдермонту.
        Убедившись, что вокруг дома солдаты установи ли надежный караул, Дзирт поднялся наверх к женщинам.
        Обе были в прекрасном настроении, Кэтти-бри укачивала Кэлси, а Делли лежала на кушетке с бокалом вина.
        Кэтти-бри кивнула Делли, и та начала рассказывать друзьям Вульфгара о том, как сильно он опустился, живя в Лускане, как попал на Карнавал Воров, как бежал на север вместе с Мориком и как потом вернулся с ребенком на руках.
        - Вот уж я удивилась, когда снова увидела Вульфгара в «Мотыге», - закончила Делли. - Он пришел ради меня!
        Она не удержалась и глянула на Кэтти-бри со смешанным выражением беспокойства и превосходства. Однако на лице золотоволосой девушки не отразилось ровным счетом ничего.
        - Он пришел, чтобы извиниться, конечно, перед всеми нами, - продолжала Делли. - И мы отправились втроем - он, я и моя малышка - на поиски капитана Дюдермонта, чтобы Вульфгар смог найти Клык Защитника. Он теперь там. - И она посмотрела на мо ре в выходившее на запад окно. - Я так надеюсь.
        - Шила Кри еще не сталкивалась с «Морской феей», - сказал Дзирт. - А если столкнулась, то ее корабль уже давно на дне, а Вульфгар направляется обратно в Глубоководье.
        - Откуда нам знать, - возразила Делли.
        - А мы узнаем, - решительно вмешалась Кэтти-бри.

* * *
        - Зима приближается очень быстро, - заметил Вульфгару капитан Дюдермонт, стоя рядом с ним у борта корабля, легко скользящего по волнам. Много дней они не видели пиратов да и торговых кораблей встречали не много.
        Вульфгар не стал возражать - он ведь вырос на севере и знал, как резко сменяются там времена года. Он тоже замечал признаки надвигающейся зимы: ветер стал заметно холоднее и сменил направление, теперь он задувал с северо-запада, от холодного Моря Плавучих Льдов.
        - В Лускан мы заходить не станем, а поплывем сразу в Глубоководье, - сказал Дюдермонт. - Там мы подготовим судно для зимнего плавания.
        - Значит, вы не собираетесь стоять там всю зиму, - сообразил варвар.
        - Нет, но теперь мы будем плавать южнее Глубоководья, - пояснил капитан. - Скорее всего, будем выходить в рейды из Ворот Бальдура, а может, еще южнее. Робийард надеется, что зимой мы будем основательно заняты, и даже несколько раз упомянул острова Пиратов.
        Вульфгар угрюмо кивнул. Тон Дюдермонта сказал ему больше, чем слова. Капитан вежливо предлагал ему сойти на берег в Глубоководье и остаться там с Делли и Кэлси.
        - Но ведь моя сила не будет лишней, - неуверенно проговорил он.
        - Скорее всего, мы не встретим Шилу Кри южнее Глубоководья, - недвусмысленно отозвался капитан. - «Кровавый киль» никогда не видели дальше Города Чудес. Говорят, на зиму она всегда становится в док, но где - неизвестно.
        Вульфгару предельно ясно дали понять, что к чему. Варвар смотрел на капитана, стараясь не принимать его слова близко к сердцу. Он понимал его. Последнее время Вульфгар мало чем помог «Морской фее», надо это признать. Этому было объяснение, но варвар сознавал, что Дюдермонт не может быть озабочен только его чувствами.
        Вульфгару трудно было это произнести, но все же он довольно вежливо сказал:
        - Я проведу зиму с семьей, если вы любезно согласитесь разрешить нам пожить в вашем доме.
        - Само собой, - ответил Дюдермонт. Он улыбнулся и дружески похлопал варвара по плечу. - Поживи в свое удовольствие с семьей, - негромко и сочувственно добавил он. - Обещаю тебе, весной мы найдем Шилу Кри, и тогда Клык Защитника вернется к своему настоящему владельцу.
        Все внутри Вульфгара сопротивлялось, он чуть было не крикнул в лицо капитану, что он вовсе не несчастный сломленный слабак, что он может драться со всей страстью, а главное, при полном самоконтроле, заодно с остальными членами команды. Он хотел бы убедить капитана, что станет прежним, что настоящий Вульфгар, сын Беарнегара, готов возродиться снова.
        Но он промолчал. В последних сражениях он допустил такие непростительные промахи, что лучше уж было не спорить с Дюдермонтом, а с благодарностью принять благовидный предлог, под которым капитан списывал его на берег.
        Они прибудут в Глубоководье через несколько дней, и Вульфгар останется там.

* * *
        Делли Керти застала Дзирта и Кэтти-бри за сборами в дорогу. Они собирались покинуть дом капитана Дюдермонта рано утром.
        - Но «Морская фея», возможно, скоро вернется, - обратилась она к ним.
        - Возможно, - согласился дроу, - но не исключено, что судно уже столкнулось с кораблем Шилы Кри где-то севернее. Мы вернемся в Лускан, чтобы встретиться с друзьями, а потом пойдем по следу Кри или Вульфгара.
        Делли ненадолго задумалась.
        - Дайте мне немного времени, я соберусь сама и соберу Кэлси, - сказала она.
        Кэтти-бри энергично замотала головой:
        - Из-за тебя мы будем терять время.
        - Если вы отправляетесь к Вульфгару, то я должна идти с вами, - твердо сказала девушка.
        - Мы не знаем, найдем ли его, - честно и подчеркнуто спокойно ответила Кэтти-бри. - Очень да же возможно, что Вульфгар скоро будет здесь вместе со всей командой «Морской феи». А если так, то лучше бы тебе остаться, встретить их и рассказать о всем, что здесь произошло.
        - Если ты отправишься с нами, а Вульфгар вернется в Глубоководье, он с ума сойдет от беспокойства за вас, - добавил Дзирт. - Оставайся здесь - стража позаботится о тебе и малышке.
        Делли довольно долго неуверенно смотрела на друзей, не зная, на что решиться. Кэтти-бри поняла, какая борьба идет в ее душе.
        - Если мы первыми встретимся с Вульфгаром, мы сразу же вернемся с ним сюда, - сказала она, и на лице Делли отразилось заметное облегчение.
        Чуть помолчав, она все же согласилась.
        Вскоре Дзирт с Кэтти-бри отбыли, получив клятвенные заверения властей, что Делли, Кэлси и дом капитана будут под охраной день и ночь.
        - Мы мечемся то туда, то сюда, - промолвила Кэтти-бри, когда они с дроу выходили из северных ворот города. - И Вульфгар тоже плавает туда-сюда. Остается только надеяться, что где-нибудь мы случайно пересечемся, хотя лично я думаю, что пока мы идем к Лускану, он на корабле входит в гавань Глубоководья.
        В ответ на ее шутливое замечание на лице Дзирта не появилось даже тени улыбки. Он очень внимательно поглядел на нее, вспомнив события минув шей ночи, и проговорил:
        - Остается только надеяться, что «Морская фея» все еще на плаву. А Вульфгар жив.
        Часть III. Кровавая тропа
        Кэтти-бри снова доказала, что знает меня лучше, чем я сам. Должен признать, когда мы поняли, что Вулъфгар выбирается из той черной дыры, в которую попал, и снова превращается в доблестного воина, которого мы знали, я ощутил укол ревности и страха. Может, он вернется тем человеком, который когда-то покорил сердце Кэтти-бри? А может, ничего подобного никогда и не было? Возможно, их намечавшийся брак был просто само собой разумеющимся, поскольку оба были единственными людьми в нашей небольшой компании, подходившими друг другу по воз расту?
        Возможно, это так, но любовь между ними тоже была, отсюда и моя ревность. Хоть я и сознаю, что Кэтти-бри выделила меня среди всех (о чем я даже мечтать не мог), в глубине души мне все же хочется, чтобы ни к кому другому, даже в прошлом, она не испытывала тех же чувств, что ко мне. Нас связывают теперь новые, удивительные отношения, но мне неприятно думать, что с кем-то еще у нее могло быть нечто подобное.
        Тем более с нашим ближайшим другом.
        Но хоть мне и приходится признаваться в этом, я все же понимаю, что должен сделать глубокий вдох и забыть о страхах и ревности. Ведь я люблю именно эту женщину, Кэтти-бри, люблю такой, какая она сейчас, но она такой стала в результате всего, что пережила раньше. Хотел бы я, чтобы ее настоящие родители не умерли? С одной стороны, конечно, это было бы пре красно! Но, будь они живы, она не стала бы приемной дочерью Бренора и, скорее всего, никогда не оказалась бы в Долине Ледяного Ветра. И тогда мы могли не встретиться вовсе. Кроме того, если бы она была воспитана людьми, а не дворфами, то никогда не стала бы воительницей, а значит, не смогла бы разделить мою страсть к приключениям и принимать все тяготы пути со свойственным ей веселым боевым задором и не позволила бы мне вступать в рискованные поединки с чудищами и стихиями.
        Так что ревновать к прошлому - довольно бессмысленное занятие. Каждый из нас оказывается в определенной точке благодаря бесчисленным обстоятельствам пройденною пути. Если же изменить пережитый ранее опыт, пусть даже горький, мы неизбежно изменимся сами, и кто знает, будет ли это к лучшему?
        Поэтому я принимаю все свое прошлое и предоставляю Кэтти-бри делать то же самое, не жалея ни о чем. Я лишь пытаюсь сделать так, чтобы наше совместное настоящее стало еще значительней и прекрасней.
        Как же быть с Вульфгаром? У него ведь теперь есть жена и ребенок, который, правда, не приходится едино кровным ни ей, ни ему. Но при этом по лицу и поведению Делли Керти в час опасности было ясно, что она любит малышку как родную и готова отдать жизнь ради ее спасения. Думаю, Вульфгар относится к ней так же, потому что я знаю, какое он в глубине души, несмотря на его крутой нрав и те жестокие испытания, которые ему пришлось пережить в последнее время.
        Из слов Делли Керти я понял, что она любит нашего друга-варвара, но ведь я также знаю, что когда-то он любил Кэтти-бри.
        Что ж это за тайна, любовь? Что это за магия, неуловимая и непостижимая? Сколько раз на моей памяти люди клялись, что их избранник - их единственная любовь, вторая половинка души, да и сам я испытываю то же по отношению к Кэтти-бри и надеюсь, что она так же относится ко мне. Но ведь это невозможно, если рассуждать здраво. Разве можно найти человека, чья душа дополняет твою как недостающая часть? Неужели мы действительно предназначены один другому или это лишь игра обстоятельств, совпадение?
        А может, разумные существа способны испытывать любовь ко многим и пара образуется только благодаря случайности, а не судьбе?
        Сообразуясь со здравым смыслом, я бы именно так и сказал. Я знаю, что если бы я, Кэтти-бри и Вульфгар жили в других местах, то, скорее всего, нашли бы свои половинки там, и это были бы совсем другие люди. Наверное, так должен быть устроен наш многолюдный разноликий мир, иначе как бы могли встретиться истинно любящие, ведь вероятность была бы чересчур мала?
        Но почему же тогда при взгляде на Кэтти-бри все эти разумные рассуждения утрачивают всякий смысл? Я вспоминаю нашу первую встречу, она тогда была со всем еще девочкой, когда я увидел ее на склоне Пирамиды Кельвина. Я помню, как заглянул в голубые глаза, почувствовал тепло улыбки и открытость сердца - качества, довольно редко встречавшиеся мне с тех пор, как я вышел на поверхность, - и тогда же ощутил необъяснимую связь, нечто волшебное, неподвластное разуму. И по мере того как взрослела Кэтти-бри, эта связь лишь крепла.
        Так что же это, случайность или судьба? Я верю в свой здравый смысл. Но я также слышу, что говорит мое сердце. Это судьба. Кэтти-бри - моя единственная.
        Возможно, некоторые, даже многие, люди и находят себе подходящего спутника именно благодаря стечению обстоятельств, но ведь можно обрести нечто гораздо большее. Некоторым просто больше везет.
        Когда я гляжу в голубые глаза Кэтти-бри, когда меня обволакивает тепло ее улыбки и я слышу биение ее открытого сердца, то точно знаю: я из тех везунчиков.
        Дзирт До'Урден
        Глава 14. ПОДТВЕРЖДЕНИЕ
        - Ты внимательно следила за эльфом? - спросила Шила Кри вошедшую к ней в комнату Беллани.
        - Лелоринелю дана работа на борту корабля, и он выполняет ее без жалоб и возражений, - ответила чародейка.
        - Но именно так и должен вести себя шпион.
        Беллани, пожав плечами, откинула темные волосы с лица, ясно выражавшего, что она не разделяет опасений Шилы.
        - Я проникла к нему, когда он этого не подозревал и думал, что один. Имею в виду - при помощи магии. Но я не увидела и не услышала ничего такого, что заставило бы усомниться в его рассказе.
        - Темный эльф, - задумчиво проговорила Шила Кри, подошла к окну в скале, выходившему на море, и соленый бриз стал трепать ее рыжие волосы. - По его словам, темный эльф попытается найти нас. - И она обернулась к чародейке.
        - Если этот Дзирт До'Урден действительно нас найдет, тогда хорошо, что мы не избавились от Лелоринеля, - рассудила та.
        Шила Кри снова отвернулась к окну, покачав головой.
        - И сколько же нам придется ждать, прежде чем мы убедимся, что этот Лелоринель - шпион? - спросила она.
        - Все равно килевать его мы не можем, пока корабль стоит в доке, - усмехнулась Беллани - Но сколько осталось зимы? - хитро спросила она, и Шила заметно повеселела.
        Они уже не первый раз говорили о странном госте. С того самого дня, как эльф явился со своей дикой историей о дроу и короле дворфов, жаждущих отобрать у Шилы Кри великолепный боевой молот, который она честно, как считала, купила у недотепы Лягушачьего Джози, пиратка и ее ближайшая подруга без конца обсуждали, что делать с эльфом. И не редко Беллани уходила от Шилы в уверенности, что Лелоринель не доживет до рассвета нового дня.
        Но вопреки всему, он был пока жив.
        - Посетитель, госпожа, - раздался глухой голос от двери.
        В комнату вошел стражник-полукровка, а за ним - высокая изящная черноволосая женщина в со провождении охранников. Шила и Беллани остолбенели от изумления.
        - Джул Перец, - не веря своим глазам проговорила Шила. - А я-то думала, ты уже захватила половину Десяти Городов!
        Черноволосая гостья, ободренная приветливым тоном прежней хозяйки, вырвала руки из лап охранников, прошла через всю комнату и обнялась с обеими подругами.
        - Дела шли неплохо, - проговорила она. - У меня была довольно сильная шайка, и прикрытие тоже надежное. Точнее, я так думала, пока не явился один проклятый дроу со своим дружками и все испортил.
        Шила Кри и Беллани переглянулись, пораженные.
        - Темный эльф? - переспросила пиратка. - Может, его звали Дзирт До'Урден?

* * *
        На севере Побережья Мечей новости распространялись очень быстро даже без помощи жрецов и магов, особенно если касались живущих вне закона из гоев, а уж тем более если героем дня стало существо, подобных которому большинство жителей даже не видело. Рассказы о трагедии в доме капитана Дюдермонта передавались из кабачка в кабачок, с улицы на улицу, с лодки на лодку, перекочевывали из одно го порта в другой. Слух о том, как таинственный эльф-дроу с товарищами, одним из которых была громадная черная кошка, помешали разграблению дома благородного капитана и предотвратили убийство его гостьи, скоро разошелся по всему побережью. Мало кто связывал имя Дзирта с Вульфгаром или даже с Дюдермонтом, хотя кое-кому и было известно, что когда-то дроу плавал на «Морской фее». История сама по себе была вкусной, однако для разных темных личностей, понимавших, что нападения на дома столь знаменитых граждан не совершаются только ради грабежа, она казалась гораздо более интересной. Ясно было, что дело здесь нечисто и не все лежит на поверхности.
        Новость распространялась по побережью, порой этому способствовали чародеи, поэтому она достигла Лускана и побежала дальше на север, обогнав Дзирта и Кэтти-бри.
        Шила Кри узнала о гибели Гейзель еще до того, как темный эльф вошел в южные ворота Лускана.
        Пиратка металась по своим покоям, расшвыривая мебель и изрыгая проклятия. Она вызвала двух стражников, чтобы было на ком выместить бессильный гнев, долго орала и работала кулаками.
        В конце концов, обессилев, рыжая капитанша отослала всех, подняла один стул и рухнула на него, ругаясь сквозь зубы.
        Какая-то бессмыслица получается. Как этому мерзавцу темному эльфу - тому самому, что помешал Джул Перец сколотить банду в Десяти Городах, - удалось очутиться в доме Дюдермонта в самый нужный момент и помешать Гейзель? Шила Кри прикрыла глаза и погрузилась в раздумья.
        - Ты что, перестановку делаешь? - раздался голос, и Шила, открыв глаза, увидела улыбающуюся Беллани, стоящую на пороге.
        - Ты слышала, что случилось с Гейзель? Чародейка безразлично пожала плечами:
        - Она не последняя, кого мы потеряем.
        - Что-то слишком много я слышу в последнее время об этом чертовом эльфе-дроу, - промолвила Шила.
        - Да, похоже, у нас появился новый враг, - согласись Беллани. - Как хорошо, что нас вовремя предупредили.
        - Где эльф?
        - Работает на судне, каждый день. Лелоринель охотно выполняет все что ни прикажешь.
        - У него только одна цель.
        - Да, тот самый темный эльф, - кивнула чародейка. - Может, пришло время наделить его несколько большими полномочиями?
        - По крайней мере поговорить, - ответила Шила, и Беллани мигом исчезла.
        Она отправилась за эльфом в нижние уровни, ведь после рассказа Джул Перец и происшествия в Глубоководье его история стала еще более занятной.

* * *
        - Когда ты только появился здесь, я хотела убить тебя и покончить с этим, - без обиняков заявила Шила Кри. Она сделала знак стражникам, и они схватили эльфа за руки.
        - Я рассказал правду и не сделал ничего, чтобы заслужить… - возразил эльф, но Шила оборвала его:
        - Ты получишь то, что заслуживаешь, не сомневайся.
        Она подошла к эльфу сзади, недобро ухмыльнулась и рывком разорвала его рубаху, обнажив спину.
        Пара громил загоготала. Шила Кри указала на дверь в задней стене, и стражники уволокли своего подопечного туда, где находилась комната поменьше, совсем пустая, только у одной стены был очаг, да посередине стоял постамент в половину человеческого роста.
        - Что ты хочешь делать? - не теряя хладнокровия, спросил эльф.
        - Будет больно, - предупредила Шила Кри, в то время как великаны распластали Лелоринеля на постаменте и крепко прижали. Он попытался высвободиться из их железной хватки, но тщетно.
        - А теперь расскажи мне об этом эльфе-дроу, Дзирте До'Урдене, - проговорила пиратка.
        - Я уже рассказал тебе все без утайки, - возмутился Лелоринель.
        - Расскажи снова.
        - Да, пожалуйста, - раздался другой голос, и в комнатку вошла Беллани. - Расскажи нам об этом загадочном персонаже, который теперь, похоже, тесно с нами связан.
        - Я слышал об убийствах в доме капитана Дюдермонта, - заметил Лелоринель, крякнув, когда огры слишком сильно придавили его. - Я предупреждал - Дзирт До'Урден опасный противник.
        - Но ты уверен, что можешь его победить, - вмешалась Шила Кри.
        - Я долгое время готовился только к этому и больше ничем не занимался.
        - А к боли ты готов? - недобро поинтересовалась Шила.
        Лелоринель почувствовал, что спине стало вдруг очень жарко.
        - Я этого не заслужил! - воспротивился он, но слова потонули в душераздирающем вопле - к спине прижали раскаленный металл, и боль пронзила все тело.
        Комнату наполнил отвратительный запах палено го мяса.
        - Ну а теперь расскажи нам о Дзирте До'Урдене еще разок, - потребовала пиратка, когда Лелоринель немного пришел в себя. - Все-все, в том числе и то, почему тебе так страстно хочется прикончить его.
        Лелоринель, которого по-прежнему удерживали на постаменте, посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.
        - Э, да отпустите вы этого тупицу! - рявкнула Шила стражникам. - И сами проваливайте, живо!
        Великаны немедленно повиновались, а Лелоринель с большим трудом выпрямился.
        Беллани швырнула свежую рубаху ему в дрожащие руки.
        - Только подожди, сразу не надевай, - посоветовала она.
        Эльф кивнул.
        - Я хочу услышать все, - повторила Шила. - Должен же ты меня отблагодарить.
        Лелоринель выгнулся, чтобы взглянуть на спину, и увидел клеймо, сделанное Клыком Защитника, - знак того, что он принят в банду.
        Сжав зубы от ярости, которая на мгновение заставила его даже забыть о боли, Лелоринель зло поглядел на пиратку.
        - Я расскажу все, и ты наконец поверишь, что я не успокоюсь, покуда не убью этого дроу собственными руками.
        Чуть позже в комнате капитанши Шила, Беллани и Джул Перец обсуждали все, что эльф рассказал им о Дзирте До'Урдене и его товарищах. Выходило, что они разыскивают Кри, дабы отобрать у нее величественный боевой молот.
        - Нам повезло, что Лелоринель попал к нам, - заметила Беллани.
        - Думаешь, этот эльф справится с дроу? - фыркнула Шила. - Чертов дроу. Я ни одного из них в жизни не видала. И не горю желанием.
        - Понятия не имею, есть ли у Лелоринеля шансы против этого дьявола, - призналась Беллани. - Но ясно, что его ненависть к нему необычайно глубока и, если Дзирт нападет на нас, Лелоринель первым вцепится ему в глотку. А это уже кое-что. - И она вы разительно поглядела на Джул Перец, единственную из них, кто лично сталкивался с дроу и его друзьями.
        - Я бы воздержалась от выступления против их отряда, - честно сказала черноволосая бандитка. - Они годами сражаются в команде, поэтому дерутся в безупречном согласии, но и каждый из них по отдельности, включая даже коротышку-хафлинга, - превосходный боец.
        - А что можно сказать об остальных? - спросила Шила, которой явно было не по себе. - Например, этот Бренор, дворфский король? Может он двинуть против нас войско?
        На это ни Джул, ни Беллани ответить ничего не могли.
        - Лелоринель рассказал нам немало, - сказала чародейка, - но этого явно недостаточно.
        - Когда мы столкнулись с ними в Долине Ледяного Ветра, - вмещалась Джул, - король дворфов был заодно с товарищами, однако больше никто из клана ему не помогал. Но если Бренор знает, на сколько велика твоя банда, он может привести сюда всех разъяренных Боевых Топоров.
        - И что тогда? - спросила Шила.
        - Тогда отчалим, невзирая на погоду, - не задумываясь ответила Беллани.
        Шила смерила ее уничижительным взглядом, но Джул согласно закивала. В общем-то, они правы, по сравнению с нашествием неукротимых дворфов зимнее штормовое море представлялось уютной гаванью.
        - Когда Вульфгар был в Лускане, он, говорят, работал у Арумна Гардпека в «Мотыге», - добавила Джул, которой случилось быть в городе как раз в то время.
        - А молот мне продал один недоумок, дружок Арумна, - напомнила Шила.
        - А приятель варвара - мой давний знакомец, - продолжала Джул. - Вор, известный под именем Морик Бродяга.
        Шила с Беллани переглянулись. Шила слышала кое-что о Морике, но немного. Беллани же знала его неплохо, по крайней мере в те времена, когда училась в Небесной башне Аркана. Она поглядела на Джул, припомнила, каким бабником зарекомендовал себя Морик, и поняла, что могла подразумевать красивая, чувственная Джул под словами «давний знакомец».
        - О боги, - простонала Шила Кри, которой вдруг все стало ясно, так что даже голова пошла кругом.
        Подруги удивленно повернулись к ней.
        - Дюдермонт за нами охотится, - пояснила она. - Как думаете, что ему нужно?
        - А почему ему вообще должно быть что-то нужно? - спросила Беллани, договаривая, правда, очень медленно, потому что и сама начала что-то соображать.
        - А Дзирт и его подружка поджидают нас в доме капитана, - продолжала Шила.
        - Так, значит, Дюдермонту нужен Клык Защитника, - рассудила Джул Перец. - Все связано. Но Вульфгар не с Дзиртом - по крайней мере в Долине его не было, так что…
        - Вульфгар может быть с Дюдермонтом, - закончила Беллани.
        - Ну я отплачу этой лягушке Джози, будьте спокойны, - мрачно промолвила Шила, откидываясь на спинку кресла.
        - Мы не знаем, где сейчас может быть Вульфгар, - вставила Джул Перец. - Но мы знаем, что Дюдермонт навряд ли пустится в плавание севернее Глубоководья зимой, так что, если варвар с ним…
        Она смолкла, так как Шила взревела и вскочила с места, колотя кулаком по ладони.
        - Мы слишком мало знаем, чтобы делать предположения! - рычала она. - Надо разузнать побольше!
        Повисло неловкое молчание, которое наконец нарушила Джул:
        - Морик.
        Беллани и Шила вопросительно повернулись к ней.
        - Морик Бродяга знает всех и вся на улицах Лускана, а кроме того, как я уже сказала, имел с Вульфгаром что-то общее. Может, он нам чем-нибудь поможет.
        Шила ненадолго задумалась.
        - Доставь его ко мне, - приказала она Беллани, которая могла, невзирая на холода, быстро попасть в Лускан при помощи магии.
        Волшебница кивнула и, не задавая лишних вопросов, поднялась и вышла из комнаты.
        - Дроу и боевые молоты, - задумчиво проговорила Шила, оставшись вдвоем с Джул. - Загадочные и прекрасные эльфы…
        - Если не прекрасные, то по крайней мере притягательные, - согласилась Джул. - Признаюсь, вы глядит он неплохо. Особенно в черной маске.
        Щила Кри рассмеялась и замотала головой, тряхнув рыжими волосами.
        - Если после всего этого Лелоринель останется жив, то среди моих заместителей появится один эльф, - сказала она.
        - Загадочный, красивый, притягательный эльф, - со смехом добавила Джул. - Хотя и немного чокнутый.
        Шила поглядела на нее с каким-то особенным выражением:
        - А разве мы все не такие?
        Глава 15. ВЫПИТЬ С ХМУРЫМ ДВОРФОМ
        - Мне надо было десять раз подумать, прежде чем отпускать вас одних, - прогремел знакомый голос, едва Кэтти-бри и Дзирт вошли в «Мотыгу». Бренор и Реджис сидели у самой стойки, рядом с Арумном Гардпеком, и оба выглядели довольно потрепанными.
        - Я не предполагал, что вы отправитесь в путь, - заметил Дзирт, присаживаясь радом с ними. - Поздновато для таких предприятий.
        - Ты даже не представляешь насколько, - проворчал Реджис и девушка с дроу одновременно повернулись к Бренору, ожидая объяснений.
        - Пф! Подумаешь, ну попали в слабенькую бурю, было бы чего плакаться!
        - Слабенькую для горного гиганта, - негромко пожаловался хафлинг, и дворф снова фыркнул.
        - Дай-ка моему другу и дочурке винца, - крикнул Бренор Арумну, который уже наполнял стаканы.
        Как только Арумн поставил перед ними заказ и отошел, рыжебородый король сразу посерьезнел и спросил:
        - Ну так где же мой мальчик?
        - Вместе с Дюдермонтом в рейсе, на борту «Морской феи», насколько нам известно, - ответила Кэтти-бри.
        - Здесь в порту ее нет, - вставил Реджис.
        - В Глубоководье тоже, хотя они, скорее всего, прибудут в гавань до прихода зимы, - сказал Дзирт. - Обычно капитан так и делает, чтобы как следует подготовить корабль к холодному сезону.
        - Они, скорее всего, поплывут на юг, - подхватила Кэтти-бри, - и до весны в Глубоководье не вернутся.
        Бренор снова фыркнул, но поскольку уже сделал добрый глоток эля, то обдал бедного Реджиса брызгами.
        - Тогда чего вы здесь? - недовольно спросил он. - Если мой мальчик скоро будет в Глубоководье, а потом уйдет на полгода, что ж вы не остались там, чтобы с ним увидеться?
        - Мы попросили передать на словах, - ответил Дзирт.
        - На словах? - не веря своим ушам, переспросил дворф. - А что можно передать на словах? Привет? Очень рады? Не простудись зимой? Дурень ты, эльф, а я-то рассчитывал, ты приведешь ко мне моего мальчика.
        - Это довольно сложно, - ответил дроу.
        Кэтти-бри обратила внимание, что Арумн Гардпек и Лягушачий Джози потихоньку подбираются к ним, навострив уши. Понимая, что для них тоже важен этот разговор, она не стала возмущаться.
        - Мы нашли Делли, - сообщила она, поворачиваясь к ним. - С девочкой, Кэлси.
        - Как там делишки у моей Делли? - с живостью спросил Арумн, а Джози, как заметила девушка, закусил губу. Видно, неровно дышит к Делли, решила Кэтти-бри.
        - И с ней, и с малышкой все в порядке, - вставил Дзирт. - Хотя они и были в опасности, когда мы прибыли.
        Все четверо слушателей поглядели на него с тревогой.
        - Это все пиратка Шила Кри, так мы считаем, - пояснил дроу. - Не знаю почему, но она заслала убийц в Глубоководье.
        - Они искали моего мальчика? - спросил Бренор.
        - А может, хотели нанести удар в спину Дюдермонту, который гонялся за ней несколько месяцев, - со знанием дела заметил Арумн, прислушивавшийся ко всем пересудам посетителей своего кабачка.
        - Так или иначе, мы вернулись, чтобы узнать, в чем дело.
        - А известно, на плаву ли «Морская фея»? - спросил Реджис.
        Выговорив это, он сам испуганно вытаращился, слишком поздно сообразив, что предположение о гибели корабля может просто добить Бренора.
        Но все же вопрос был вполне уместен, Дзирт и Кэтти-бри сами хотели задать его Арумну, идя в Лускан. Поэтому оба вопросительно поглядели на хозяина таверны.
        - Ничего об этом не слыхал, - ответил Арумн. - Но если Шила Кри и захватила «Морскую фею», вполне может пройти несколько месяцев, прежде чем мы об этом узнаем. Правда, такое маловероятно. В доках говорят, что в открытом море с «Морской феей» тягаться некому.
        - Прошу тебя, попробуй разузнать, что только можно, - попросил его Дзирт.
        Тучный хозяин кивнул и выразительно поглядел на Джози, чтобы тот тоже постарался.
        - Сильно сомневаюсь, чтобы Шиле Кри удалось хотя бы подобраться к кораблю капитана, - убежденно произнес Дзирт, в основном ради Бренора. - А если ей это и удалось, то, скорее всего, в Глубоководье добрались жалкие остатки ее банды, мстя Дюдермонту за потерю корабля и команды. Я плавал с капитаном пять лет и могу сказать, что за это время не видел ни одного корабля, который мог бы тягаться с «Морской феей».
        - Или с ее магом, Робийардом, - присовокупила Кэтти-бри.
        Бренор пристально глядел на обоих, потихоньку сходя с ума от тревоги за сына.
        - Так что, будем ждать? - спросил он чуть погодя. По его тону было ясно, насколько его не прельщает такая перспектива.
        - Зимой «Морская фея» не будет разыскивать Шилу Кри, - понизив голос, чтобы его не слышал никто, кроме друзей, проговорил Дзирт, - И Кри тоже наверняка плавать не будет. Она, должно быть, станет в док.
        Бренор заметно приободрился.
        - Тогда мы ее найдем, - заявил он. - И вернем мой молот.
        - И Вульфгар, возможно, вернется к нам, - с надеждой добавила Кэтти-бри. - Он, наверное, станет прежним, снова получив молот.
        Бренор поднял в честь этого кружку эля, и все остальные присоединились, несмотря на то что понимали: нарисованная Кэтти-бри картина чересчур радужная, действительность гораздо мрачнее.
        Друзья решили потратить следующие несколько дней, обыскивая Лускан, включая доки. Арумн, Джози и Морик Бродяга, как только его удастся разыскать, должны разузнать, где могут находится «Морская фея» и Шила Кри. Они придумали план, который дал бы Вульфгару возможность присоединиться к ним, если он этого захочет, узнав о них в Глубоководье. Не исключено также, что «Морская фея» пройдет через Лускан по пути в Глубоководье, и тогда она окажется здесь очень скоро, поскольку зима уже на носу.
        Дзирт заказал выпивки на всех и поднял свой стакан первым, чтобы произнести тост.
        - У нас теперь есть новости, гораздо более обнадеживающие, чем раньше, - напомнил он всем. - По всем сведениям, наши друзья живы и находятся в надежной компании.
        - За Вульфгара! - воскликнул Реджис, когда Дзирт умолк.
        - И за Делли Керти с Кэлси, - добавила Кэтти-бри с улыбкой. - Наш друг нашел себе прекрасную жену и ребенка, который вырастет сильным при таком отце.
        - Надо сказать, он учился тому, как нужно воспитывать детей, у настоящего мастера, - заметил Дзирт, улыбаясь Бренору.
        - Жаль только, что этот мастер плохо представлял себе, как надо воспитывать девочек, - прибавила Кэтти-бри, выждав, пока Бренор хлебнет из своей кружки.
        Само собой, дворф поперхнулся и снова обдал Реджиса с головы до ног.

* * *
        Открыв дверь в свое маленькое жилище и обнаружив там изящную темноволосую женщину, Морик Бродяга не выразил недовольства, только любопытство.
        - Может, ты ошиблась дверью? - галантно осведомился Морик, окидывая ее оценивающим взглядом. Она была прехорошенькой, держалась раскованно, при этом казалась весьма неглупой, что всегда привлекало Бродягу.
        - Многие люди, узнав, что это дверь Морика Бродяги, с радостью заявили бы, что ошиблись, - ответила она. - Но я именно сюда и хотела попасть. - Она дразнящее усмехнулась и осмотрела Морика не менее придирчиво, чем он ее. - А ты постарел.
        Поняв, что она знала его раньше, вор был еще более заинтригован. Он внимательно всматривался в женщину, пытаясь вспомнить.
        - Может, тебе будет легче припомнить, если я снова произнесу заклинание, от которого раскачивалась наша кровать, - предложила она. - Или вызову разноцветные огни, плясавшие вокруг, когда мы занимались любовью.
        - Беллани! - вскричал Морик. - Беллани Тандаш! Бог мой, сколько же лет прошло?
        Они действительно не встречались очень давно, с дней ее ученичества в Небесной башне Аркана. До чего ж она тогда была отчаянной! Почти каждую ночь она сбегала из дворца гильдии чародеев, чтобы поразвлечься на неспокойных улицах Лускана. И как и многие другие хорошенькие женщины, в одиночку гулявшие по ночным улицам, Беллани в конце концов познакомилась с Мориком и оказалась в его постели. Правда, у них было всего несколько свиданий. Но зато каких!
        - Не так уж и много, - ответила Беллани. - А я-то надеялась, ты запомнил меня лучше. - Она так надула губки, что Морик почувствовал, как его ноги подгибаются. - Думала, ты узнаешь меня с первого взгляда, заключишь в объятия и горячо расцелуешь.
        - Это легко исправить! - пожирая ее взглядом, с готовностью вскричал Морик и шагнул к ней, растопырив руки.

* * *
        Кэтти-бри и Реджис отправились спать довольно рано, но Дзирт остался в зале вместе с Бренором, чувствуя, что дворфу хочется поговорить.
        - Когда завершим дело, надо будет вместе отправиться в Глубоководье, - сказал дроу. - Здорово будет послушать, как Кэлси заговорит с дедушкой.
        - Она уже говорит?
        - Пока нет, - засмеялся Дзирт. - Но это время не за горами.
        Бренор довольно безразлично кивнул.
        - У нее прекрасная мать, - помолчав, продолжал темный эльф. - А уж характер отца мы знаем. Кэлси станет отличной девчонкой.
        - Кэлси, - пробормотал Бренор и одним махом осушил добрых полкружки. - Какое-то дурацкое имя.
        - Эльфийское, - пояснил Дзирт. - У него два значения, и оба, по-моему, хороши. «Кэль» - значит «нет», так что можно перевести как «не сын», то есть дочка. Но если переводить все слово, получится «из мрачного города». На мой взгляд, в точку, учитывая, каким образом ребенок достался Вульфгару. Бренор фыркнул и осушил кружку.
        - А я думал, тебе это будет интересно, - все же заметил дроу, - Ведь ты лучше других знаешь, какая радость принять сироту и полюбить как собственное дитя.
        - Пф!
        - А скоро, я думаю, Вульфгар подарит тебе кровных внуков, - сказал Дзирт, подталкивая Бренору новую кружку.
        - Внуков? - ворчливо переспросил дворф и повернулся, чтобы посмотреть Дзирту прямо в глаза. - Ты что же, считаешь Вульфгара моим сыном?
        - Само собой.
        - Да ну? Неужели ты думаешь, что какая-то парочка лет заставила меня забыть, как он обошелся с Кэтти-бри? - Дворф снова фыркнул, скривился, по вернулся к стойке, держа кружку обеими руками, и пробурчал: - Может, я ищу его лишь затем, чтобы накостылять за то, как он обошелся с моей девочкой.
        - Я видел, что ты искренне тревожишься за Вульфгара, - возразил Дзирт. - Хочешь ты это признать или нет, но ты его простил. И я тоже, - быстро добавил он, когда дворф повернулся к нему, угрожающе прищурившись. - И Кэтти-бри. Вульфгар плутал во тьме, но сейчас, похоже, снова выбирается к свету.
        Лицо Бренора слегка смягчилось, и на этот раз он фыркнул не так презрительно.
        - Кэлси тебе понравится, - со смехом сказал Дзирт. - И Делли Керти тоже.
        - Кэлси, - повторил дворф, прислушиваясь к звучанию имени. Он поглядел на дроу и упрямо тряхнул головой, стараясь показать, что остался при своем мнении. Правда, у него это плохо получилось.
        - Что ж, значит, у меня теперь есть внучка, ребенок сына, который мне не сын, а она в свою очередь ему тоже не дочка, - подытожил Бренор, когда они с Дзиртом немного помолчали и каждый отпил из своей кружки. - Наверное, пора бы уж и одному из нас выяснить, что за радость плодить отпрысков!
        - Может, Бренор когда-нибудь зачнет ребенка? - спросил Дзирт. - Своего, дворфа?
        Бренор обернулся, вытаращив на него глаза, по том призадумался и пожал плечами.
        - Попробовать можно, - согласился он и ссутулился над своей кружкой, при этом его лицо стало серьезным и немного грустным, как заметил Дзирт. - Я ведь уж не молод, понимаешь, эльф? Столько веков прошло, я помню времена, когда родители прадедов Кэтти-бри и Вульфгара еще не появились на свет. Я чувствую старость, костями чувствую.
        - Да уж конечно, столетия долбить камень, еще не то почувствуешь, - заметил Дзирт, но дворф был в таком настроении, что никак не отреагировал на шутливый тон.
        - Я помню, как моя девочка росла и мальчик тоже, а теперь у него самого маленькая… - Его голос дрогнул, он вздохнул, осушил свою кружку и обернулся к Дзирту: - И эта малышка вырастет, состарится и умрет, а я все буду жить, и кости будут болеть по-прежнему.
        Дзирт хорошо понимал Бренора, поскольку ему то же был отмерен немалый век. Когда эльфы или дворфы сходились с существами, живущими гораздо меньше, - людьми, хафлингами и гномами, - им приходи лось мириться с тем, что они обречены пережить своих друзей. Дзирт знал, что это одна из причин, почему дворфы и эльфы живут так обособленно, хотя часто и не признаются в этом, - так они защищают себя от душевных страданий.
        - Понял, почему нам надо держаться своих сородичей, а, эльф? - проговорил Бренор, бросив хитрый косой взгляд на друга.
        Дзирт в свою очередь недоуменно поглядел на него. Что это, дворф намекает ему держаться подальше от Кэтти-бри? Вот уж неожиданность! Дроу от кинулся на спинку стула, пристально глядя на Бренора. Может, благодаря разговору с этим дворфским чурбаном он наконец открыто признается в своих чувствах? Или Бренор прав, а сам он - глупец?
        Дзирт довольно долго молчал, приводя в порядок мысли и пытаясь справиться с волнением.
        - А может, те из нас, что избегают боли, никогда не узнают и счастья, которое к ней ведет, - проговорил дроу. - Лучше уж…
        - Что? - перебил Бренор. - Влюбиться в одну такую и жениться на ней, да, эльф?
        Дзирт не понимал, к чему он клонит. Неужели убеждает отступиться от Кэтти-бри, так определенно обозвав его дураком за любовь к девушке?
        Но Бренор дружески пихнул его кулаком.
        - Да-а, влюбиться, - презрительно фыркнул дворф. - А еще лучше удочерить и вырастить. Или даже двоих, тьфу ты!
        Бренор повернулся к Дзирту, и под его роскошными рыжими усами блеснули в улыбке зубы. Подняв свою кружку, он прогремел:
        - За нас, эльф! Пусть мы пара дураков, но мы счастливы!
        Дзирт с радостью поддержал его. Он понял, что Бренор вовсе не пытался отговорить его в свойственной ему «деликатной» манере, он лишь хотел убедиться, что дроу осознает всю горечь сделанного выбора.
        Посидели еще немного. Бренор опрокидывал кружку за кружкой, а Дзирт так и сидел над единственным стаканом хорошего вина.
        Они долго молчали, пока дворф снова не заговорил, очень серьезным тоном, отчего его вопрос прозвучал еще смешнее:
        - Эй, эльф! Мой следующий внук не получится в полосочку?
        - Если только у него не будет рыжей бороды, - не моргнув глазом, отозвался Дзирт.

* * *
        - Слышала, ты путешествовал с одним варваром по имени Вульфгар, - обратилась Беллани к Морику на следующее утро, когда солнце стояло уже высоко, а он только проснулся.
        - Вульфгар? - переспросил вор, протирая заспанные глаза и проводя пятерней по спутанным черным волосам. - Я его уже много месяцев не видел.
        Он не понял, почему женщина так испытующе смотрит на него.
        - Думаю, он отправился на юг разыскать Дюдермонта, - продолжал он, с удивлением глядя на Беллани. - А тебе что же, меня недостаточно?
        Она как-то неопределенно усмехнулась, намеренно оставив вопрос без ответа.
        - Меня подруга попросила узнать.
        Морик гадко ухмыльнулся:
        - А разве меня и для двоих недостаточно?
        Беллани вздохнула, передвинулась на другую половину постели, обернулась простыней и дернула ее на себя, поднимаясь.
        Морик только теперь приметил на ее голом плече странный знак.
        - Так значит, ты несколько месяцев, не виделся с Вульфгаром? - спросила женщина, беря свою одежду.
        - А почему тебя это интересует? - подозрительно спросил он, лежа на боку и приподнявшись на локте.
        - Одна моя подруга хочет знать, что с ним, - обернувшись к нему, довольно резко ответила она.
        - Что-то слишком многим есть до него дело в последнее время, - заметил Морик. Он лег на спину и прикрыл глаза рукой.
        - Например, темному эльфу?
        Морик глянул на нее одним глазом, лениво приподняв ладонь. Ответ читался на его лице без слов.
        Однако когда волшебница взяла со стула свое платье и вынула из складок тонкую черную волшебную палочку, Морик невольно округлил глаза. Беллани пока не направила ее на него, но все же угроза была не двусмысленной.
        - Одевайся, живо, - велела она. - Моя госпожа хочет с тобой поговорить.
        - Твоя госпожа?
        - У меня сейчас нет времени на объяснения, - ответила Беллани. - Впереди долгая дорога, так что лучше нам покинуть Лускан в течение часа.
        - И куда же мы двинемся? - недовольно отозвался Морик. - Я не собирался уезжать…
        Однако Беллани подошла к кровати, соблазнительно выставила ножку, приложила палец к надутым губам, и он осекся.
        - Это можно сделать двумя способами, Морик, - негромко и спокойно проговорила она - пожалуй, чересчур спокойно. - Один, уверена, будет тебе весьма приятен. И ты в целости и сохранности вернешься в Лускан, и друзья еще долго будут недоумевать, что это ты все время так довольно улыбаешься.
        Морик поглядел на нее.
        - Ладно, о втором можешь не рассказывать, - согласился он.

* * *
        - Арумн Гардпек его не видел, - доложила Кэтти-бри. - И никто из завсегдатаев «Мотыги», хотя Морик раньше бывал здесь почти каждый день.
        Дзирт задумался. Возможно, что отсутствие Морика - а его не было ни дома, ни в местах, где он бывал чаще всего, - обычное совпадение. Такой человек, как он, не сидит на одном месте, то одна кража, то другая, и все таком духе.
        Но после того как они начали свои розыски, прошли уже целые сутки. Они не отказывались ни от чьей помощи, даже лусканской стражи, но вора нигде не обнаружили. Памятуя драму в Глубоководье, Дзирт ничуть не радовался такому повороту событий, ведь все знали, что Морик дружил с Вульфгаром.
        - Ты оставил сообщение в Небесной башне? - спросил Дзирт у Реджиса.
        - Грабители они, а не чародеи, - заметил хафлинг. - Да, они отправят весточку Робийарду, как только его обнаружат. Чтобы уговорить их за это взяться, потребовалось полкошелька золотых.
        - Но я выделил тебе на это целый кошель, - недовольно вставил Бренор.
        - Я имею в виду, даже с помощью рубиновой подвески, - уточнил Реджис.
        - Что ж, это значит, что почти половину моего золота ты загреб себе, Пузан, - не церемонясь заявил Бренор.
        - Чародеи ничего не сказали о корабле? - спросила Кэтти-бри, - Он на плаву?
        - Сказали, что нет оснований утверждать обратное, - ответил хафлинг. - У них ведь и в доках знакомства имеются, включая пиратов. Если «Морская фея» появится вблизи Лускана, будет шумное празднество.
        Хоть какая-то надежда, хотя лучше бы знать наверняка.
        - Но это снова приводит нас к Морику, - сказал Дзирт. - Если пиратка Кри хочет отвадить Дюдермонта и Вульфгара, то наверняка Морик - намеченная жертва.
        - А что связывает этого вора с Дюдермонтом? - задала вполне резонный вопрос Кэтти-бри, и дроу не нашелся, что ответить.
        - А может, Морик заодно с Шилой Кри, - предположил Реджис. - Ее осведомитель?
        Дзирт помотал головой. Даже недолго проговорив с Мориком, он понял, что тот не поступил бы так, хотя вор и производил впечатление человека, чью верность трудно приобрести.
        - Что нам известно о Кри? - спросил он.
        - Что нигде поблизости ее нет, - нетерпеливо ответил Бренор. - А еще мы знаем, что теряем здесь попусту время!
        - Это точно, - согласилась Кэтти-бри.
        - Но на севере уже совсем холодно, - вставил Реджис. - Может, стоит поискать южнее.
        - Шила Кри зимует на севере, - поспешно возразил Дзирт, - По слухам, переданным Мориком и Лягушачьим Джози, у нее где-то там гавань.
        - Между нами и Морем Плавучих Льдов чертова прорва суши, - буркнул Бренор.
        - Значит, подождем? - с надеждой спросил Реджис.
        - Значит, двигать пора! - рявкнул дворф, а поскольку Дзирт и Кэтти-бри с готовностью согласились, вся четверка покинула Лускан в этот же день, через несколько часов после того, как из города исчезли Морик и Беллани. Однако чародейка с любовником передвигались при помощи магии и знали, куда направляются, так что намного обогнали друзей.
        Глава 16. НЕОЖИДАННОЕ УЧАСТИЕ
        Как всегда, Вульфгар первым сошел с борта «Морской феи», когда шхуна вошла в порт и причалила у одного из длинных пирсов. Правда, шагал он не так бодро, как обычно, несмотря на скорую встречу с Делли и Кэлси. Последний серьезный разговор с Дюдермонтом заставил его крепко задуматься и взглянуть на себя со стороны.
        И то, что он увидел, ему не понравилось.
        Он понимал, что капитан Дюдермонт ему друг, друг искренний и откровенный. Ведь он подарил ему свободу, поверил, несмотря на все улики, что Вульфгар и Морик не покушались на его жизнь. Дюдермонт не усомнился в Вульфгаре тогда, когда ему никто не верил. Он не колеблясь ни минуты спас его с Карнавала Воров, попросив варвара лишь подтвердить, что тот не замышлял убийство. Капитан пригласил его на борт «Морской феи» и потом много раз менял курс корабля, чтобы настичь вечно ускользающую Шилу Кри. Но вот он недвусмысленно дал понять Вульфгару, что хочет от него избавиться, и в душе варвара вскипала ярость, хоть он и понимал, что Дюдермонт был честен и обошелся с ним по справедливости.
        Он со всей возможной деликатностью показал Вульфгару, кем он его считает.
        Ладно, по крайней мере в этом сезоне плавание Вульфгара на «Морской фее» подошло к концу. Если корабль будет теперь бороздить южные воды - а только там и было возможно плавание зимой, - это значит, что Шилу Кри он там не встретит. А если Кри они разыскивать не будут, то какой смысл оставлять варвара на борту, особенно если его внезапные поры вы подвергают опасности всю команду?
        Вот в этом то все и дело, вот она, правда. Гордый сын Беарнегара всю жизнь считал себя воином, и никем другим. Бывало, он совершал нечто такое, чего приходилось потом стыдиться, - и конечно, самым болезненным из таких воспоминаний было то, что он ударил Кэтти-бри по лицу. Но даже тогда у него оставалось нечто, за что можно было держаться. Он оставался бойцом, самым выдающимся в клане Лося и одним из самых знаменитых в Долине Ледяного Ветра. Именно он своей силой и убежденностью объединил разрозненные племена. Именно он швырнул свой боевой молот так высоко, что сбил со свода пещеры исполинскую ледяную сосульку, которая упала вниз и пронзила спину гигантского дракона по имени Ледяная Смерть. Именно он, чтобы освободить своего друга-хафлинга, ворвался как буря во дворец коварного паши в Калимпорте, приведя в ужас всех наемник убийц. Именно он был ближайшим соратником Дзирта До'Урдена, героем Мифрил Халла, членом дружного отряда, о котором люди слагали легенды. Это всегда оставалось с ним.
        Но теперь все изменилось. После столь неудачно го участия в сражениях с пиратами он не может считаться все тем же славным воином. И сострадательный друг Дюдермонт, заглянув в его глаза, дал ему понять, насколько он опустился. Обретет ли он когда-нибудь ту крепость сердца, что помогала преодолевать все душевные трудности? Станет ли он снова тем гордым воином, что объединил племена Долины Ледяного Ветра, помог отвоевать Мифрил Халл, пре следовал по всему миру наемного убийцу, чтобы спасти друга хафлинга?
        Или же Эррту сломил его навсегда? Неужели ему уже никогда не стать прежним?
        Шагая по улицам Глубоководья к холму, на котором стоял дом капитана, Вульфгар вынужден был признать, что это возможно и прошлое потеряно навсегда. Но понять, что это значит, он пока не мог.
        Кто он теперь?
        Вульфгар думал об этом, подходя к дому капитана Дюдермонта, у ворот которого чужой резкий голос внезапно окликнул его, приказывая остановиться.
        Вульфгар поднял свои чистые голубые глаза и увидел, что вокруг дома стоят солдаты, а дверь явно недавно была сломана.
        У него все внутри перевернулось, безошибочным чутьем воина он понял, что произошло нечто ужасное, что-то случилось с Делли и Кэлси. С воплем ярости и ужаса он бросился к дому, даже не замечая, что трое солдат кинулись ему наперерез, преградив путь длинными алебардами.
        - Пропустите его! - в последний миг, когда варвар уже готов был расшвырять солдат, раздался чей-то крик. - Это Вульфгар! «Морская фея» вернулась в порт!
        Солдаты поспешно расступились, и один из них предусмотрительно распахнул дверь, иначе Вульфгар снова разнес бы ее на куски. Варвар ворвался в дом.
        Однако, увидев сходящую по лестнице Делли с малышкой на руках, остановился как вкопанный.
        Стараясь улыбаться, девушка спустилась, но когда дошла до последней ступеньки, побежала к нему и, разрыдавшись, упала на грудь мужа, который нежно обхватил ее могучими руками.
        Они долго стояли так, не в силах разъединиться, словно каждый упал бы без поддержки другого. Вульфгар и впрямь мог бы стоять так часами, но тут до них донеслись недоумевающий голос вошедшего в дом капитана Дюдермонта, а потом сердитая ругань Робнйарда.
        Варвар осторожно отстранил девушку и повернулся к вошедшим. Все трое мореходов недоуменно переглядывались и озирались. Наконец Делли сказала лишь два слова в качестве объяснения - «Шила Кри», правда, никому не стало понятнее, что же здесь произошло.
        Дюдермонту удалось переговорить с Вульфгаром много позже. Он нашел варвара у окна гостиной, где тот в одиночестве смотрел на бьющиеся внизу волны. Именно в это окно и проникла Кэтти-бри, когда спасла Делли и Кэлси.
        - У тебя прекрасные друзья, - сказал капитан, становясь рядом с ним и тоже глядя в окно.
        Вульфгар не ответил, Дюдермонт бросил на него взгляд и увидел, какой болью исказилось лицо великана.
        - Казнишь себя за то, что тебя не было здесь? Ты должен был остаться, чтобы защищать Делли и ребенка? - прямо спросил он, и Вульфгар безрадостно посмотрел на него.
        - Похоже, это вы так считаете, - буркнул он.
        - Почему ты так говоришь? Из-за того что я намекнул, что, скорее всего, не возьму тебя в следующий рейс? А какой в этом был бы смысл? Ты же присоединился к нам только ради того, чтобы разыскать Шилу Кри, а на юге мы ее наверняка не встретим.
        - Вы даже теперь туда поплывете? - немного удивленно спросил варвар, - После того как Шила Кри напала на ваш дом? Когда погибли два ваших друга, погибли от руки подосланных ею убийц?
        - Мы не можем плыть на север, когда начинают дуть зимние ветры, - ответил Дюдермонт. - Поэтому мы плывем на юг, где немало пиратов, ничем не уступающих Шиле Кри в жестокости и подлости. Но не думай, я не забуду нападения на мой дом, - добавил он, грозно сверкнув глазами. - С самым началом весны «Морская фея» вернется и, если потребуется, возьмет курс прямо на Море Плавучих Льдов.
        Шила Кри получит по заслугам.
        Он замолчал и смотрел на Вульфгара, пока варвар не поднял на него глаза.
        - Если, конечно, наш общий друг, темный эльф, нас не опередит, - со значением прибавил Дюдермонт.
        Вульфгар заметно вздрогнул и снова уставился на море.
        - Нападение было совершено почти месяц назад, - продолжал капитан. - Скорее всего, Дзирт сейчас уж много севернее Лускана и пытается добраться до этой негодяйки.
        Вульфгар кивнул, стараясь ничем не выдать своих чувств, но Дюдермонт понял, что ему очень больно.
        - Мне кажется, Кэтти-бри и Дзирт будут только рады, если старый друг поможет им в этом сражении, - осторожно проговорил он.
        - Чем же вам так не угодил Дзирт, что вы же лаете ему такого зла? - очень серьезно вымолвил варвар, обратив к Дюдермонту ледяной взор, в котором отразились и сарказм, и злость, и вина, и неверие в себя.
        Капитан некоторое время смотрел ему в глаза, пытаясь понять, что происходит у него внутри. Потом пожал плечами и сказал:
        - Как хочешь. Но я должен сказать тебе, Вульфгар из Долины Ледяного Ветра, самосожаление тебе не к лицу.
        И с этими словами капитан повернулся и вышел из гостиной, оставив великана-варвара наедине с тревожными мыслями.

* * *
        - Капитан сказал, мы можем остаться здесь столько, сколько захотим, - сказал Вульфгар Делли вечером. - На всю зиму и весну. Я найду какую-нибудь работу - кузнечное ремесло мне не в новинку, - и тогда, быть может, мы подыщем себе другой дом на следующий год.
        - В Глубоководье? - обеспокоенно спросила она.
        - Возможно. Или в Лускане. Где скажешь, только бы Кэлси росла здоровенькой и крепкой.
        - Может, в Долине Ледяного Ветра? - быстро спросила Делли, и Вульфгар сразу сник.
        - Это суровая земля, там трудно жить, - сказал он, стараясь говорить обычным голосом.
        - Но там живут сильные люди, - прибавила она. - Герои.
        По лицу Вульфгара стало ясно, что с него хватит.
        - Головорезы там живут и грабители, - жестко проговорил он. - Туда сбегается весь сброд, это не то место, где стоит расти девочке.
        - А я знаю одну девушку, которая как раз там выросла сильной и честной, - продолжала гнуть свое Делли.
        Вульфгар стал прятать глаза, заметно сердясь, и она поняла, что загнала его в угол. Хорошо это или плохо, девушка не знала, - он так помрачнел, что она уже готова была согласиться остаться в Глубоководье сколько потребуется, чтобы он наконец почувствовал себя свободным.
        Но Вульфгар вдруг прямо заявил:
        - Я не вернусь в Долину Ледяного Ветра. Там жил я прежний, а не я настоящий, и у меня нет никакого желания возвращаться туда. Пусть племена и дальше живут без меня.
        - И твои друзья, которые стараются тебе помочь, тоже?
        Вульфгар долго смотрел на нее, стиснув зубы. По том отвернулся и сдернул рубаху, будто разговор был окончен. Но Делли Керти непросто было заставить замолчать.
        - И ты еще говоришь о честной работе, - бросила она ему в спину, но он не обернулся. - Вроде истребления пиратов вместе с капитаном Дюдермонтом? Он-то тебе хорошо заплатит, можно не сомневаться, да еще вернет тебе твой молот.
        Вульфгар медленно повернулся, жестко глядя на нее.
        - Клык Защитника не мой, - заявил он неожиданно. - Он принадлежал человеку, который уже умер, этого воина больше нет.
        - Как ты можешь?! - вскричала Делли и бросилась к нему, чтобы обнять.
        Но варвар отвел ее руки, его взгляд был непреклонен.
        - Неужели ты не хочешь разыскать Кэтти-бри и Дзирта хотя бы для того, чтобы поблагодарить за спасение меня и малышки? - глубоко уязвленная, спросила Делли. - Или для тебя это ничего не значит?
        Черты варвара смягчились, он притянул девушку к себе и крепко обнял.
        - Для меня это значит все, - прошептал он ей в ухо. - Все. И если наши пути с Дзиртом и Кэтти-бри когда-нибудь пересекутся, я покажу, насколько благодарен. Но искать их я не буду, в этом нет нужды. Они и так знают, что я чувствую.
        Делли Керти решила пока оставить этот разговор и утонула в объятиях любимого. Но она понимала, что Вульфгар сам себя обманывает. И его друзья да же представить не могут, что он на самом деле чувствует.
        А откуда им это знать, если он и сам не знает?
        Делли не могла решить, что делать ей: пытаться повернуть варвара лицом к прошлому или помочь ему стать новым человеком, что он и сам, похоже, пытается сделать. Может, он сломается в попытках стать прежним, а может, величественные призраки героического прошлого будут неотступно преследовать скромного кузнеца до конца жизни?
        Она не знала.

* * *
        Несколько следующих дней Вульфгар был не в духе. Он отдыхал с женой и ребенком, скрываясь за ними как за щитом от душевной смуты, однако сам видел, что даже Делли в нем разочарована. Она уже несколько раз говорила, что ему стоит попытаться убедить Дюдермонта взять его с собой на юг.
        Варвар прекрасно понимал, откуда эта ее досада. Бедняжке Делли надоело видеть его унылое лицо, выслушивать беспрестанное ворчание, сидеть рядом и наблюдать, как он терзается, не в силах справиться со своими чувствами.
        Он часто выходил из дому, и наконец ему даже удалось найти работу в одной из многочисленных кузниц Глубоководья.
        В тот день, когда отчаливала «Морская фея», он вышел на работу.
        Он стоял у горна, когда в кузницу вошел неожиданный посетитель.
        - Ты, как я вижу, нашел применение своим могучим рукам, - проговорил, входя, Робийард.
        Вульфгар в замешательстве глядел на него, сначала удивленно, потом подозрительно. Он покрепче сжал рукоять большого молота, готовый сразу бросить его в лицо чародею, если тот начнет какое-нибудь заклинание. Ведь «Морская фея» уже давно должна быть в открытом море, Робийарда же хорошо знал портовый сброд и пираты, так что кто-нибудь мог принять его образ, воспользовавшись магией. Варвар не хотел испытывать судьбу, зная, как произошло нападение на дом капитана.
        - Это я, Вульфгар, - со смешком промолвил Робийард, ясно поняв по лицу великана, о чем тот думает. - Я присоединюсь к команде через пару дней - это безделица, очень простое заклинание, я все приготовил.
        - По-моему, ты так никогда не делал, - настороженно проговорил Вульфгар, еще крепче сжав молот.
        - Мне никогда не приходилось быть нянькой потерянного варвара, - парировал чародей.
        - Эй, ты! - раздался грубый голос, и в кузню вошел толстый, черный от копоти мужик. - Тебе что, купить что-то надо или починить?
        - Мне надо поговорить с Вульфгаром, и все, - довольно резко ответил Робийард.
        Кузнец сплюнул под ноги и вытер рот грязной тряпицей.
        - Я ему не за болтовню плачу, - заявил он, - а за работу!
        - Ну-ну, - только и сказал Робийард и снова повернулся к варвару.
        Кузнец, не намеренный уступать, подскочил к нему, тыча пальцем.
        Чародей с утомленным видом поглядел на Вульфгара, и тот понял, что если сейчас не успокоить хозяина, то дела придется вести одному. Он осторожно похлопал кузнеца по плечу, и тот без возражений дал увести себя в сторону, потому что даже в этом прикосновении было столько силы, что здоровяку в голову не пришло сопротивляться.
        Когда Вульфгар повернулся к Робийарду, лицо его было перекошено от злости.
        - Чего тебе надо, чародей? - рявкнул он. - Пришел подразнить меня? Рассказать, как хорошо без меня на борту?
        - Гм-гм. - Робийард задумчиво поскреб подбородок. - Пожалуй, так оно и есть.
        Небесно-голубые глаза Вульфгара превратились в две колючие льдинки.
        - Но нет, мой большой, недалекий… впрочем, не важно, - проговорил маг. Похоже, его нимало не волновал грозный вид великана. - Я здесь потому, что у меня, так сказать, очень чувствительное сердце.
        - Как ловко ты это скрывал.
        - Не без причины, мой друг, - не моргнув глазом ответил Робийард. - Так скажи мне, ты что, собираешься всю зиму провести в доме Дюдермонта, работая… здесь? - спросил он, презрительно скривив губы.
        - А ты бы предпочел, чтобы я убрался из дома капитана? - вспылил Вульфгар. - Или у тебя само го виды на этот дом? Если да, то я с радостью не медленно съеду.
        - Успокойся, ты, свирепый гигант, - снисходительно промолвил Робийард. - Я не претендую на дом, потому что, как уже сказано, я должен скоро быть на «Морской фее», а семьи у меня нет. Надо быть внимательнее.
        - Значит, ты попросту хочешь меня выставить, - заключил Вульфгар. - Убрать меня из дома и с глаз Дюдермонта.
        - Это разные вещи, - сухо отозвался Робийард. - Я сказал, что хочу тебя выставить, или спросил, собираешься ли ты остаться?
        Утомившись словесной перепалкой и присутствием Робийарда вообще, Вульфгар досадливо крякнул и снова принялся за работу, ожесточенно бухая мо лотом по железу.
        - Капитан мне сказал, что я могу оставаться, - буркнул он. - И я хочу остаться, пока не заработаю достаточно денег, чтобы купить собственное жилье. Я мог бы съехать сейчас - не люблю быть обязанным кому бы то ни было, - но у меня на руках Делли и Кэлси.
        - Вот нашел себе прикрытие, - очень тихо, но все же так, чтобы варвар услышал, пробормотал маг, а погроме произнес: - Что ж, прекрасное решение. И ты будешь этим заниматься, пока твои прежние друзья терпят все тяготы пути и рискуют жизнью, пытаясь достать твой волшебный молот. Великолепно, мой юный друг!
        Вульфгар распрямился, выпустил из рук свое орудие и открыл рот от изумления.
        - Ведь я прав, не так ли? - невозмутимо осведомился чародей.
        Вульфгар хотел ответить, но не нашел, что возразить на столь прямое и откровенное заявление. Но как он ни пытался бы выставить себя в лучшем свете, Робийард прав.
        - Я не могу изменить то, что уже произошло, - подавленно сказал варвар и нагнулся за инструментом.
        - Но можно попытаться исправить зло, вызванное твоими ошибками, - возразил Робийард. - Кто ты, Вульфгар из Долины Ледяного Ветра? И главное, кем ты хочешь быть?
        Ни в резком тоне, ни в хищной позе Робийарда не было и намека на дружелюбие, он скрестил руки на груди с видом абсолютного превосходства. Однако варвара поражало, что чародей вообще проявляет интерес к его судьбе. Правда, он думал, что единственной заботой мага было держать его как можно дальше от корабля.
        Гнев Вульфгара потух, и он сказал с самоуничижительным смешком:
        - Я тот, кого ты видишь перед собой. - И он раз вел руки, демонстрируя кузнечный передник из толстой кожи. - Ни больше, ни меньше.
        - Ложь рано или поздно погубит человека, живущего с ней, - сказал Робийард.
        Вульфгар насупился.
        - Вульфгар-кузнец? - с сомнением фыркнул маг. - Ты ведь не труженик и зря обманываешь себя. Новая цель не защитит тебя от истины. Ты рожден, воспитан и выучен быть воином, и это призвание всегда было тебе по нраву. Сколько раз ты бросался в бой с именем Темпоса на устах?
        - Темпос, - с отвращением повторил варвар. - Темпос отвернулся от меня.
        - Темпос всегда был с тобой, и твоя неотступная вера в честь воина помогла тебе пережить все страшные испытания, - решительно возразил Робийард. - Все испытания.
        - Ты не можешь знать, что мне пришлось пере жить.
        - Мне плевать, что ты пережил, - ответил чародей, Вульфгар оторопел от таких слов и уверенной силы, звучавшей в голосе мага. - Меня волнует лишь то, что я вижу перед собой, а вижу я человека, спрятавшегося во лжи и приносящего страдания близким и самому себе, потому что ему не достает смелости признаться в том, кто он на самом деле.
        - Воин? - неуверенно спросил Вульфгар. - А разве не ты, Робийард, удерживаешь меня от поисков? Это ведь ты подговорил капитана Дюдермонта списать меня с «Морской феи».
        - В том, что тебе не место на борту, я уверен, - спокойно признал чародей. - По крайней мере, пока. «Морская фея» - не место для воина, который бросается в атаку очертя голову, чтобы побороть собственные страхи. Нас сопровождает успех, потому что в сражениях с пиратами всякий знает свое место. Но я так же хорошо знаю, что тебе негоже быть обычным кузнецом, их и так полно в Глубоководье. Прислушайся к моим словам, Вульфгар из Долины Ледяного Ветра. Твои друзья сейчас идут навстречу смертельной опасности и, хочешь ты это признать или нет, делают это ради тебя. Если ты не пойдешь вместе с ними или, по крайности, не отговоришь от этого предприятия, последствия могут быть очень тяжелы ми. Если Дзирт и Кэтти-бри попадут в беду, пытаясь добыть Клык Защитника, то чем бы все ни кончи лось, ты до конца жизни будешь винить себя. И не столько за глупость, по которой ты упустил молот, сколько за трусость, потому что отказался искать его вместе с ними.
        Робийард внезапно смолк и долгим взглядом посмотрел на варвара, у которого было совсем потерянное лицо.
        - Они уже почти месяц как в пути, - неуверенно проговорил Вульфгар. - Где их теперь искать?
        - Миновали Лускан, это точно, - ответил Робийард. - Я могу доставить тебя в город прямо сегодня, а там у меня есть знакомые, которые могут подсказать, куда нам двигаться дальше.
        - Ты тоже присоединишься?
        - Да, ради твоих друзей, - ответил маг. - Что же касается Клыка Защитника… Меня это, в общем-то, не касается.
        Вульфгар переминался с ноги на ногу, не зная, на что решиться.
        - Не надо отказываться от такой возможности, - предостерег Робийард, - Это единственный способ покончить разом со всем, что так мучает тебя, и снять с плеч вину, которая может терзать тебя до конца дней. Я сделал предложение, однако дороги жизни слишком извилисты и непредсказуемы и другая возможность может уже никогда не представиться.
        - Зачем? - тихо спросил варвар.
        - Я вполне ясно высказал, что думаю о твоем нынешнем состоянии. Я полагаю, что настало время сделать хоть какой-то шаг и изменить свою жизнь, - нетерпеливо пояснил Робийард, но Вульфгар замотал головой.
        - Не то, - пояснил он. - Я хотел спросить, за чем это тебе.
        Робиийард не ответил сразу, и варвар продолжил:
        - Ты предлагаешь мне помощь, хотя никогда не был дружески ко мне настроен, как и я не пытался сдружиться с тобой. И тем не менее ты явился, засыпаешь меня советами, предлагаешь помощь. Зачем? Из-за прежней дружбы с Дзиртом и Кэтти-бри? Или потому, что тебе так сильно хочется избавиться от меня и увести как можно дальше от твоей разлюбезной «Морской феи»?
        - Точно, - лукаво взглянув на него, ответил Робийард.
        Глава 17. ТОЧКА ЗРЕНИЯ МОРИКА
        - Для пленника он что-то чересчур разговорчив, на мой взгляд, - обратилась Шила Кри к Беллани после трех часов утомительных допросов, на которых Морик Бродяга с готовностью выложил все, что знал о Вульфгаре, Дзирте и Кэтти-бри. Шила особенно внимательно слушала все, что касалось темного эльфа.
        - Для Морика превыше всего самосохранение, - ответила Беллани. - Остальное не важно. Он собственноручно всадил бы кинжал в сердце Вульфгара, если бы случилась такая необходимость. Конечно, он не рад будет, если Вульфгар и Дзирт объявят нам войну. Наверное, даже попытается уклониться от боя и вряд ли станет помогать нам уничтожить своего бывшего приятеля. Но рисковать ради него жизнью и препятствовать нам он не станет. Как не станет рисковать и тем радужным будущим, что мы ему пообещали. Уж таков он.
        Шила твердо усвоила, что алчность сильнее пре данности. На этом держалась ее банда. При помощи кнута и пряника Шила крепко держала их в руках. Все они понимали, что под руководством Шилы Кри можно озолотиться, но при этом так же хорошо знали, что, если захотят уйти, им не сдобровать.
        Сидевшая поодаль Джул Перец не меньше чародейки была убеждена в правдивости слов Морика, поскольку внимательно наблюдала за ним с того самого момента, как он вместе с Беллани появился в Золотой Бухте. Все, что он рассказал, полностью совпадало с тем, что она успела узнать о Дзирте во время недолгого пребывания в Десяти Городах.
        - Если дроу и Кэтти-бри собираются заполучить молот, можно ожидать, что этот дворф Бренор и хафлинг Реджис явятся вместе с ними, - сказала она. - К тому же не надо забывать о пантере, что всюду ходит с темным эльфом.
        - Я ничего не забуду, - заверила ее Шила Кри. - Теперь я рада, что Лелоринель появился у нас.
        - Может, его появление здесь - наша самая большая удача, - согласилась Беллани.
        - Морик будет драться с эльфом? - спросила капитанша, потому что Лелоринель, одержимый ненавистью к Дзирту, попросил дать ему некоторое время побыть наедине с этим новым гостем в зале, отведен ном для тренировок, поскольку вор непосредственно общался с ненавистным дроу совсем недавно.
        Джул Перец громко рассмеялась. Когда она появилась в Золотой Бухте, эльф часами терзал ее, заставляя воспроизводить малейшие движения Дзирта, да же обычные, не имеющие никакого отношения к боевому искусству. Лелоринель хотел знать длину его шага, как он наклоняет голову, когда разговаривает, - вообще все. Джул догадывалась, что Морик вряд ли покажет эльфу что-нибудь стоящее, но тот все равно будет заставлять его снова и снова повторять все жесты и слова дроу. Джул не встречала никого, одержимого столь же сильно.
        - Наверняка Морик сейчас с Лелоринелем, рас сказывает в сотый раз, как он встретился с Дзиртом и Кэтти-бри, - ответила Беллани, глянув на улыбающуюся Джул.
        - Последи-ка за ними, - велела Шила чародейке. - Не пропусти ни одного слова эльфа и ни одно го его шага в сторону Морика.
        - Ты все еще боишься, что его могли подослать враги? - спросила Беллани.
        - Его появление было как-то уж чересчур кстати, - заметила Джул.
        - Чего я боюсь больше всего, так это того, что дурень эльф отправится разыскивать Дзирта и его друзей прежде, чем они найдут нас, - сказала Шила. - Они могут до скончания века плутать в горах, но даже близко не подойти к ущелью Минстера или Золотой Бухте. И я бы предпочла, чтобы случилось именно так.
        - А я бы поставила маяк, чтобы они поскорее нашли сюда дорожку, - процедила Джул. - За ними должок, и я хочу, чтобы они заплатили по полной.
        - Я уж не говорю о тех магических предметах, что у них с собой, - добавила Беллани. - Думаю, мне бы подошла такая спутница, как Гвенвивар. А ты, Шила, наверняка прекрасно смотрелась бы с кривыми саблями Дзирта на ремне.
        Шила злорадно ухмыльнулась.
        - Если нам суждено встретиться, то пусть эта встреча пройдет на наших условиях, - заявила она. - Когда мы будем готовы и немного потеплеет, мы сами заманим их. Упрямому ослу Лелоринелю предоставим сразиться с дроу, как он и мечтал много лет, и будем надеяться, что он справится. Если же нет - ну что ж, при дележе добычи на одного будет меньше.
        - Я, кстати, заметила, - вмешалась Джул Перец, - что наши огрские приятели разгуливают по окрестностям, охотятся. Думаю, будет лучше держать их поближе, пока мы не покончим с этим Дзиртом До'Урденом.
        - Их отпускают не больше двоих-троих зараз, - ответила Шила Кри. - Я уже говорила об этом с Чогоруггой.
        Беллани вскоре вышла и невольно улыбнулась при мысли о том, как ловко все складывается. Обычно зимы здесь бывали невыносимо скучными, а теперь назревала битва, неплохой куш, к тому же имелось общество в лице Морика Бродяги, с которым ей сейчас было даже лучше, чем во времена ученичества в Лускане.
        Зима обещала быть отличной.
        Однако Беллани понимала, что Шила правильно беспокоится насчет Лелоринеля. Если не проявить осторожность, одержимость эльфа может навлечь беду на всех.
        Беллани направилась прямиком в свою комнату, собрала все необходимое для незримого проникновения, настроилась на обширную пещеру, выделенную Шилой Лелоринелю, и стала наблюдать, как эльф и Морик упражняются с оружием и вор снова и снова рассказывает все, что помнит о загадочном темном эльфе.

* * *
        - Сколько раз тебе говорить: это была не схватка! - Морик бессильно разводил руки, в каждой из которых было по кинжалу. - У меня пропала всякая охота продолжать, едва я увидел, на что способны этот дроу и его подруга.
        - Охота продолжать, - со значением повторил эльф. - Это означает, что вы начали. И ты сказал, что понял, на что темный эльф способен. Так покажи же мне, давай, а то я тебе покажу, на что я способен!
        Морик слегка склонил набок голову и ухмыльнулся, делая вид, что ничуть не испугался. На самом же деле ему было не по себе. Он много лет жил в жестоком подпольном мире и видел насквозь как друзей, так и врагов и чутьем знал, когда надо драться, когда хитрить, а когда делать ноги.
        С этим чокнутым эльфом, похоже, надо было делать как раз последнее, поскольку никакой надежды понять Лелоринеля у Морика не было. Его одержимость граничила с сумасшествием. Это ясно было видно по лихорадочному блеску голубых с золотыми искрами глаз, сверливших Бродягу сквозь прорези идиотской черной маски. А вдруг, если не дать ему требуемых объяснений, этот ненормальный нападет, да еще внезапно? Морик был уверен, что не стоит даже пытаться тягаться с ним. Дзирт До'Урден легко справился с его самым лучшим приемом и сам применил такой, что Морик наверняка попрощался бы с жизнью в следующую секунду, если бы дроу этого хотел. Если же Лелоринель может соперничать с Дзиртом, то…
        - Ты хочешь убить его, но почему? - спросил он.
        - Это мое дело и тебя не касается, - отрывисто бросил эльф.
        - Ты говоришь со мной так зло, будто я не хочу и не могу тебе помочь, - промолвил Морик, заставив себя говорить спокойно. - Может, есть какой-то способ…
        - Это моя битва, и тебе до нее дела нет, - резко оборвал его Лелоринель.
        - И что, ты выступишь один против дроу с дружками? Может, ты и начнешь свою блестящую атаку на Дзирта, но тебя быстренько пристрелит спокойно стоящая в сторонке Кэтти-бри. У нее лук…
        - Мне все известно о Тулмариле, Гвенвивар и остальных, - ответил эльф. - Я сам разыщу Дзирта и сражусь с ним один на один, по справедливости.
        - А он ведь славный малый, - со смехом начал вор, но тут же осекся - такое дикое выражение появилось в глазах Лелоринеля. Он поспешил сменить тему. - Может, тебе лучше найти женщину, - посоветовал он. - Все равно - эльфа или человека, тут полно хорошеньких. Займись с ней любовью, дружище! Это то, что нужно!
        Морик, конечно, согласия не ожидал, но и такого странного выражения полнейшего недоумения - тоже.
        - Тебе сколько? - продолжал Бродяга. - Семьдесят? Пятьдесят? Может, меньше? Трудно с вами, эльфами, разговаривать, но я вам завидую. Вы все такие красивые, такие утонченные, что ни одна баба не устоит. Найди себе любовницу, дружище. Да же двух! К чему рисковать оставшимися столетиями в этой схватке с Дзиртом До'Урденом?
        Лелоринель сделал шаг к нему, и Морик быстро отступил, незаметно чуть повернув руку для броска, чтобы метнуть кинжал в противника, если тот не остановится.
        - Я жить не могу! - зло вскричал Лелоринель. - Справедливость должна восторжествовать! Для меня и для всего, во что я верю, оскорбительно, что темный эльф разгуливает по поверхности, прикидываясь добрым и благородным. Этот мерзавец Дзирт До'Урден смеется над памятью всех моих предков, что загнали дроу из светлого мира в Подземье, где им самое место.
        - А если Дзирт вернется в Подземье, ты будешь его преследовать? - спросил Морик, надеясь, что ему удастся найти какую-то лазейку в непробиваемой убежденности эльфа.
        - Я бы убил всех дроу, будь на то моя воля, - презрительно ответил Лелоринель. - Я уничтожил бы весь этот народ и гордился бы этим. Я убивал бы матрон и их жестоких солдат-захватчиков. Я с удовольствием всадил бы кинжал в сердце каждого их ребенка!
        При этом эльф подходил все ближе к Морику, а тот благоразумно пятился, держа перед собой кинжалы.
        Наконец Лелоринель немного успокоился и спросил:
        - Ну, Морик, теперь ты мне покажешь, что произошло между тобой и Дзиртом До'Урденом, или же мне придется сразиться с тобой и по твоим способностям судить о дроу, учитывая, что я уже знаю о вашей встрече?
        Морик вздохнул и уступил. Он поставил Лелоринеля так, как стоял Дзирт той ночью в лусканском переулке, и показал последовательность нападения и защиты.
        Лелоринель заставил его продемонстрировать все с самого начала бессчетное число раз.
        Беллани откровенно забавлялась, наблюдая за ни ми. Ей приятно было наблюдать за складными движениями Морика, хотя, надо было признать, Лелоринель в рукопашной смотрелся намного лучше и явно превосходил вора в мастерстве и изяществе. Чародейка даже засмеялась вслух.
        Когда они наконец закончили, Морик сказал:
        - Ты отличный, превосходный воин, и я не сомневаюсь в твоем мастерстве, дружище. Но предупреждаю тебя, Дзирт До'Урден просто блеск. Равных ему нет, наверное, во всех северных землях. И я это знаю не только из нашего недолгого столкновения, но и по рассказам Вульфгара. Вижу, ярость твоя неподдельна, но все же советую одуматься, пока не поздно. Дзирт До'Урден - непревзойденный воин, и друзья у него очень сильные. Если не остановишься, он тебя попросту убьет. Представляешь, сколько веков драгоценной жизни ты потеряешь!
        И Морик поклонился, развернулся и быстро вы шел. Беллани подозревала, что он сразу направится к ней, и обрадовалась. Ее взбудоражило зрелище схватки между ним и эльфом, и она решила, что не станет вы говаривать вору, По крайней мере в ближайшее время. Слишком уж это забавно.

* * *
        Морик действительно хотел пойти к Беллани, как только вышел из зала Лелоринеля. Поединок не столько напугал, сколько озадачил его. Морик решил, что эльф - законченный дурак, который отказывается от всех радостей жизни во имя кровавой мести темному эльфу, которого лучше было бы оставить в покое. С точки зрения Морика, не было никакой разницы, хороший этот Дзирт или плохой. По мнению вора, единственным мерилом необходимости поединка с ним было то, ищет сам Дзирт эльфа или нет. Если да, то Лелоринелю лучше нанести удар первым, но если нет, тогда он просто дурак.
        До Лелоринеля Дзирту дела нет, Морик это чуял. Дроу говорил, что ему нужно узнать все о Вульфгаре и Клыке Защитника, но об эльфе Лелоринеле он и не заикнулся, как и о каком бы то ни было эльфе вообще. Вероятнее всего, Дзирт даже не подозревал, что является объектом преследования.
        Морик свернул в боковой коридорчик и подошел к нелепой деревянной двери. С большим усилием он ее открыл и вышел на небольшую площадку, расположенную снаружи на скале, футах в двухстах над волнами, с грохотом бившимися о ее подножие.
        Бродяга глядел на тропинку, обегавшую каменистый отрог, по которой можно было дойти до дна ущелья с другой стороны горы, а уже оттуда можно было выбраться из этих мест, подальше от Шилы Кри. Наверное, прошмыгнуть мимо стражников в ущелье не составило бы труда, да и уйти можно далеко, пока никто не хватится.
        Но на горизонте над Морем Плавучих Льдов собирались грозовые тучи, и ветер стал холодным и пронизывающим. Этак недолго и замерзнуть на пути к Лускану, но, даже если он туда доберется, путешествие будет не из приятных. К тому же Беллани уже доказала, что разыскать его в городе ей ничего не стоит.
        Подумав о других возможных дорогах, он ухмыльнулся. Морик не знал точно, где находится, - Беллани переносила их с места на место посредством магии, - но подозревал, что одна деревенька, где можно переждать зиму, совсем недалеко отсюда.
        - Что, лорд Ферингал, небось гостей не ждете? - пробормотал он себе под нос и расхохотался, поскольку и не думал всерьез бежать в Аукни, даже если бы ему удалось выяснить, как туда добраться от Золотой Бухты. Без необходимых принадлежностей было бы непросто снова принять образ лорда Брандебурга, с помощью которого он однажды уже обманул наивно го Ферингала из Аукни.
        Морик засмеялся, представив, как в одиночку будет блуждать по горам. Несерьезно. Однако приятно думать, что отсюда можно убраться, если захочется.
        В общем, неудивительно, что пираты предоставили ему свободу. Если бы ему предложили вернуться в Лускан и обещали никогда больше не тревожить, может, Морик и пожалел бы немного. Выживать в городе даже такому человеку, как Морик Бродяга, было непросто, а вот в бухте все казалось простым и легким, да если еще Беллани скрасит его существование здесь…
        Но как же быть с Вульфгаром, Дзиртом До'Урде-ном и Кэтти-бри?
        Глядя на холодное море, Морик всерьез задумался над тем, чем обязан Вульфгару. Варвар был ему не безразличен, и он тут же решил, что, если Вульфгар появится в Золотой Бухте, чтобы вернуть свой молот, он сделает все возможное, чтобы убедить Шилу и особенно Беллани не убивать великана, а взять его в плен.
        С Дзиртом будет сложнее, принимая во внимание чокнутого Лелоринеля, но он Бродягу и не слишком-то заботил.
        Да и в самом деле, что значит для Морика Бродяги Дзирт До'Урден? Или эта Кэтти-бри?
        Воришка потянулся и обхватил себя за плечи, ежась от пронизывающего ветра. Сразу вспомнив о Беллани и ее теплой постели, он пошел обратно.
        Лелоринель стоял в зале, обдумывая последние слова Морика.
        Конечно, вор не прав. Нет, то, что дроу - первоклассный воин, эльф и так знал, он в подробностях изучил все его легендарные подвиги. Лелоринель готовился к этой единственной битве со своим врагом много лет и пошел на большие жертвы, чтобы стать равным Дзирту и победить его.
        Но все-таки предостережение Морика не прошло без следа. И эльф мысленно повторял себе, вертя на пальце заклятый перстень, что битва состоится. Но даже если она пройдет так, как хотел Лелоринель, то наверняка окончится двумя смертями.
        Что ж, быть посему.
        Глава 18. ГДЕ СЛИВАЮТСЯ СЛЕД И ДЫМ
        Закутанных в меха и закаленных жизнью в суровой Долине Ледяного Ветра четырех товарищей неприветливая природа севернее Лускана не пугала. Местами снег был очень глубок, тропа обледенела, но маленький отряд упрямо продвигался вперед. Бренор, утрамбовывая снег, как маленький бочонок, вел Кэтти-бри и Реджиса, прокладывая им дорогу, а Дзирт шел не много поодаль и направлял всех.
        Учитывая время года и сложный рельеф, им уда лось довольно далеко продвинуться, но Бренор все равно ворчал.
        - Этот чертов эльф как мотылек, даже наст под ним не трещит, - бурчал он, выбираясь из овражка, где снега было по пояс, тогда как Дзирт легко прошел по краю, местами скользя по ледяной корке. - Заставлю его есть побольше, пусть нарастит мяса на свои тощие ножки!
        Кэтти-бри за его спиной лишь улыбнулась. Она прекрасно понимала, как и сам дворф, что дело тут было вовсе не в тяжести, а в умении балансировать. Дроу прекрасно владел искусством правильно распределять вес и, поскольку он всегда находился в состоянии подвижного равновесия, успевал перенести тяжесть с одной ноги на другую, когда чувство вал, что снег под ним проваливается. Сама Кэтти-бри была почти такого же роста, что и Дзирт, а весила меньше, но передвигаться как он не могла.
        Поскольку дроу не проваливался и всегда был выше них, то прекрасно видел, что происходит на расстилавшихся вокруг снегах. Он приметил неподалеку следы - очевидно, свежие, кто-то шел почти как Бренор, напролом.
        - Стойте! - крикнул Дзирт и в этот момент заметил нечто странное - струйку дыма, поднимавшуюся из трубы. Следы, похоже, вели прямо туда. Связаны они как-то или нет, дроу не знал. Может, там жилище охотника или отшельника.
        Решив, что друзьям не помешает отдых, Дзирт поспешил к следам. Их отряд уже много дней назад вышел из Лускана, а убежище находил только дважды: в первую ночь их приютили на хуторе, потом еще одну ночь они провели в пещере.
        Однако, подойдя ближе к протоптанной тропинке, Дзирт уже не особенно рассчитывал на прибежище - следы были в два раза больше его собственных.
        - Что там у тебя, эльф? - окликнул Бренор.
        Дзирт сделал знак молчать и подойти поближе.
        - Вероятно, крупные орки, - сказал он, когда все собрались. - Или мелкие огры.
        - Или варвары, - подхватил Бренор. - Из всех людей у них самые большие ноги.
        Дзирт, низко нагнувшись, повнимательнее рас смотрел один особенно четкий след и покачал головой.
        - Тот, кто их оставил, слишком тяжелый, к тому же на нем тяжелые жесткие сапоги, такие народ Вульфгара не носит.
        - Значит, огры, - подытожила Кэтти-бри. - Или большие орки.
        - В этих горах их полно, - вставил Реджис.
        - И он шел вон к тому дымку, - добавил Дзирт, указывая вперед.
        - Может, там его сородичи, - предположил Бренор и с хитрой усмешкой повернулся к Реджису. - Двигай туда, Пузан.
        Реджис побледнел. Видно, зря он тогда пробрался в лагерь орков на пути в Лускан. Хафлинг не собирался уклоняться от своих обязанностей, но против огров у него никаких шансов. К тому же Реджис знал, что огры считали хафлингов деликатесом.
        Очнувшись от таких тревожных раздумий, хафлинг заметил, что Дзирт смотрит на него с понимающей усмешкой, будто прочитал его мысли.
        - Это работа не для Реджиса, - сказал темный эльф.
        - Но по дороге в Лускан он это сделал, - возразил Бренор. - И справился неплохо.
        - Только там снега не было, - ответил Дзирт. - Среди этой ослепительной белизны вору спрятаться негде. Нет, пошли вместе и посмотрим, кого мы там встретим - друзей или врагов.
        - А если это огры? - спросила Кэтти-бри. - Ты что, думаешь, пришла пора с кем-то подраться?
        Лицо Дзирта ясно показало, что он не прочь, но все же он покачал головой.
        - Если они нас не тронут, то и мы их трогать не станем, - сказал он. - Однако надо выяснить, что там такое, - может, мы найдем ночлег и добрый ужин.
        Дзирт уступил дорогу, и Бренор пошел вперед, придерживаясь следа. Дворф вытащил свой здоровенный топор и надвинул на лоб шлем, готовясь вступить в битву. Кэтти-бри наложила стрелу и проверила тетиву.
        Если впереди их ждут огры или орки, соорудившие себе удобное жилище, то еще до наступления темноты можно обеспечить себе ночлег, предвкушала девушка. Слишком уж она хорошо изучила Бренора Боевого Топора - он не упустит столкновения.

* * *
        - Твоя очередь за дровами идти, - крикнул Донбаго младшему брату, Джедиту, и подтолкнул парня к двери. - Если не принесешь, мы тут к утру око леем!
        - Да-а, знаю, - пробурчал младший, почесав грязную вшивую голову. - Проклятая погода. Рано еще для таких холодов.
        Еще два солдата в каменной башне согласно загудели. В этом году зима накрыла Хребет Мира очень рано и как-то сразу, и ледяной ветер задувал в щели между камнями кладки и кусал солдат. Очаг уже прогорал, а дров было недостаточно, чтобы поддерживать огонь всю ночь. Однако деревьев и хвороста в округе было полно, поэтому никто не тревожился.
        - Если поможешь, принесем столько, что он полыхать будет, - предложил Джедит Донбаго, но тот пробурчал, что сейчас его черед нести вахту наверху, и двинулся к лестнице, тогда как младший пошел к двери. От ворвавшегося в открытую дверь ветра Донбаго, направлявшийся на второй этаж, даже покачнулся. Там он обнаружил еще двоих солдат.
        - А кто наверху? - рявкнул Донбаго.
        - Никого, - ответил один из них, глядя на крышку лаза в потолке. - Крышка примерзла.
        Донбаго заворчал и подошел к металлическому люку, в который уже колотил его напарник по дежурству. Они не сразу смогли раздолбить наледь, поэтому Донбаго не оказался вовремя на крыше и ему не пришлось в бессилии наблюдать, как Джедит футах в тридцати от входной двери нагнулся, чтобы подобрать какое-то полено, и не заметил, как из-за дерева выдвинулся неуклюжий огр и проломил ему череп одним-единственным ударом тяжелой дубины.
        Джедит осел без единого звука, и нападавший оттащил его в сторону.
        Другой великан возился за башней, правда, более шумно. Он пытался забросить «кошку» на толстой веревке на карниз башни, однако лязга никто не слышал из-за грохота ударов по дверце люка.
        Донбаго и его товарищ не успели еще открыть ее, а огр-полукровка уже ухватился могучими лапами за веревку, на которой было навязано множество узлов, взобрался по ней на почти тридцатифутовую стену башни и влез на крышу.
        Громила стал вытаскивать привязанный за спиной большой топор как раз в тот момент, когда крышка лаза со стуком откинулась и показался Донбаго.
        С ревом огр прыгнул на него, но не ударил. Солдату повезло: у великана топор зацепился за ремень. Все равно от толчка Донбаго отлетел и упал на один из зубцов парапета, и у него перехватило дыхание.
        Открыв рот, он не мог даже крикнуть, чтобы предупредить товарища, карабкавшегося вслед за ним на крышу. А огр тем временем уже высвободил топор.
        Мерзавец рассек второго солдата почти пополам, а Донбаго только вздрогнул и отвел глаза. Он обнажил меч, заставил себя подняться и ринулся на врага. Ярость придала ему сил. Однако Донбаго был опытным воином и не позволил чувству понудить его к неосторожным действиям. Его нападение было стремительным и сильным, но не безрассудным. Он замахнулся мечом будто вне себя, но быстро отдернул клинок, когда великан парировал, и его топор со свистом пронесся мимо, не задев солдата.
        И тогда Донбаго сделал два сильных прямых удара и вспорол противнику брюхо.
        Тот взвыл, попытался отступить, но поскользнулся на гладком камне и упал.
        Донбаго ринулся вперед, замахнувшись мечом с чудовищной силой, но урод пнул его ногой так, что солдат полетел назад, чуть не перевернувшись в воздухе. Огру стоило огромного труда подняться, и Донбаго его опередил. Вскочив первым, он снова готов был броситься на врага, намеренно глядя не на громилу, а на своего мертвого товарища, чтобы еще больше распалиться гневом.
        Однако огр тоже был готов к бою, и солдат получил удар жутким топором. Потом ему достался увесистый удар кулаком в лицо, нос сломался, треснула скула, а сам он отлетел и врезался в высокий парапет.
        Свалившись на пол, Донбаго пытался, мотая голо вой, избавиться от черных пятен перед глазами, принуждая себя встать и защищаться, поскольку понимал, что если великан навалится на него, то порвет на куски.
        Истекая кровью и с трудом различая, что творится вокруг, с каким-то утробным рыком Донбаго заставил себя встать на ноги, выставив перед собой меч в жалкой попытке отразить смертоносный удар.
        Но противник бездействовал. Огр стоял, опустившись на одно колено возле открытого люка, и дер жался за брюхо, пытаясь не выпустить свои внутренности, его мерзкая рожа выражала полнейшее недоумение и дикий ужас.
        Не дожидаясь, пока громила решит, смертельно ранение или нет, Донбаго бросился к нему и стал яростно наносить удары. Он продолжал бить, собрав остатки сил, возродившихся при виде мертвого товарища и внезапного страха, что брат…
        БРАТ!
        Донбаго с диким воплем обрушил меч, череп великана треснул, и он повалился на пол. Но солдат бил и бил по уже мертвому врагу, пока не разбил его уродливую башку в кашу.
        Потом Донбаго встал, шатаясь, подошел к открытому лазу и попытался вытащить из него мертвого товарища. Не получилось, и он стал проталкивать его внутрь, опуская на вытянутых руках, чтобы и так изуродованное тело не сильно пострадало при ударе о пол.
        Прерывающимся от страха и рыданий голосом Донбаго кричал остальным, что надо защищать башню и кто-то должен выйти разыскать его брата.
        Однако снизу доносился только шум сражения, и он понял, что его никто не слышит.
        Сил спуститься и помочь им у него все равно не было, вдобавок Донбаго подумал, что через лаз мо гут проникнуть и другие огры.
        Он хотел уже отвернуться от дверцы и мертвого напарника, но тут еще один солдат взбежал вверх по лесенке на площадку второго этажа.
        - Огры! - кричал он и, спотыкаясь, шел к ступенькам, ведущим на крышу. Он почти добрался до основания лестницы, но тут за его спиной возник еще один громадный мерзавец и метнул в его сторону прикрепленный к цепи крюк. Он впился солдату в плечо, когда тот был уже около лаза.
        Донбаго закричал и хотел спуститься, чтобы помочь ему, но великан нечеловечески мощным рывком сдернул его товарища вниз, причем это произошло так быстро, что Донбаго показалось, будто тот попросту испарился.
        Только оторванные руки продолжали судорожно сжимать перила.
        В следующее мгновение огр сбросил тело с площадки вниз, на каменный пол, и сразу с кровожадной ухмылкой поднял глаза на Донбаго.
        Израненный солдат откатился от отверстия лаза и быстро захлопнул металлическую крышку, после чего налег на нее всем телом, вместо засова.
        Он понимал, насколько беззащитен здесь на крыше, один. Поскольку снизу доносился только отдаленный шум битвы, он вскочил, подбежал к карнизу, отцепил с него «кошку» и подтянул веревку наверх. Потом снова навалился на люк и почти сразу почувствовал первый чудовищный удар снизу.

* * *
        Дзирт отметил, что входная дверь распахнута настежь, кроме того, на снегу у ближайших зарослей алели кровавые пятна. Потом с крыши башни до не го донесся крик.
        Он сделал знак друзьям быть начеку и побежал вперед, зайдя к башне с противоположной стороны, стараясь уяснить, что произошло и каким образом нужно вмешаться в битву.
        Кэтти-бри и Бренор замерли на протоптанной огром тропе, но потом осторожно двинулись к Дзирту. К изумлению дроу, хафлинг от них отделился. Он побежал, обходя башню слева. Утопая в снегу, пробирался вперед, наконец достиг каменного языка, очищенного ветром от снега, и, низко пригибаясь, помчался дальше, к задней стене, прячась в тени.
        Дзирт невольно усмехнулся, решив, что Реджис по обыкновению ищет самое безопасное место.
        Однако улыбка сразу сошла с его лица, едва он понял, что внутри действительно идет жестокая битва и опасность им грозит нешуточная. Из открытой двери выскочил мужчина с окровавленным лицом, в красной от крови рубашке и бросился к деревьям с криками о помощи.
        За ним выскочил сутулый громадный уродливый огр, размахивая над головой измазанной в крови дубиной.
        У человека было преимущество в расстоянии, но снег был настолько глубок, что уйти он все равно не сумел бы. Широченными шагами огр быстро настигал его, и дубина…
        Дзирт бросился к ним. Он успел сделать знак Кэтти-бри и Бренору, оповещая о своих намерениях и о том, чтобы они шли к башне, а сам легко побежал по плотному снегу.
        Огр остановился на краю оврага, и Дзирт его окликнул. Гигант, похоже, был только рад появлению новой жертвы. Но когда он обернулся и увидел, что его зовет не человек, а эльф-дроу, жадный огонек в его глазах сразу потух и вместо идиотской ухмылки появилось тупое недоумение.
        Дзирт решительно ринулся на него, неистово вращая клинками и надеясь сразу покончить с великаном, чтобы помочь раненому солдату и поскорее по пасть в башню.
        Но этот огр оказался не заурядным, а довольно опытным бойцом с огромными мускулами и ростом девять футов, при этом двигался он с необычайным проворством, размахивая шипастой дубиной.
        Поспешность Дзирта чуть было не вышла ему боком, поскольку в тот момент, когда он оказался почти вплотную к противнику и его сабли сходились двумя встречными дугами, огр мгновенно отступил на шаг и с чудовищной силой замахнулся дубиной, чуть было не вырвав один из клинков из руки дроу. Дзирт удержал его только невероятным усилием - потеряй он саблю, вряд ли отыскал бы в этом глубоком снегу.
        Однако второй клинок он не только удержал в руке, но и всадил в предплечье противника. Но огр как будто даже не почувствовал укола. Зато он поднял ногу и, пнув изо всех сил Дзирта в плечо, отбросил его футов на десять.
        Дроу понял свою ошибку и порадовался про себя, что совершил ее на открытом пространстве. Если бы такой же пинок он получил внутри башни, от него бы осталось только мокрое красное пятно на стене.

* * *
        И Бренор, и девушка видели поданный Дзиртом знак, но совершенно не собирались бросать его один на один с огром. И тут они услышали донесшийся из башни невыносимо жалобный вопль.
        - Целься выше моей головы! - рявкнул дворф дочери, пригнулся и понесся к двери, набирая скорость и злость.
        Кэтти-бри, вскинув Тулмарил, старалась не отставать от него.
        Дворф мчался вперед с шумом и треском, поэтому неудивительно, что на пороге его встретил еще один неуклюжий великан. Бренор замахнулся топором, Кэтти-бри выстрелила огру в грудь, и дворф ввалился внутрь башни.
        Однако великан оказался живучим. Ему удалось треснуть Бренора по плечу увесистой дубиной.
        - Всего-то! - прорычал Бренор, хотя плечо, говоря по правде, сразу онемело.
        Улыбаясь, дворф замахнулся топором. Противник отшатнулся, но потом чересчур поспешно снова шагнул к Бренору, и тот возвратным движением заехал ему по ребрам.
        Огр запнулся, и Бренор выиграл мгновение, что бы утвердиться на позиции. Следующий удар был нанесен уже не обухом, а лезвием, которое вонзилось в грудь огра.
        Однако порадоваться победе дворф не успел, потому что с лестницы спрыгнул следующий великан, упал на смертельно раненного сородича, и они вдвоем повалились на Бренора, чуть не задавив его тонной общего веса.
        Помощь Кэтти-бри нужна была отчаянно, но сверху донесся крик, означавший, что она нужна не только Бренору.

* * *
        У задней стены башни Реджис услышал, как Бренор вступил в бой. Но на выручку он не собирался, потому что дворф всегда сражался прямо и грубо, сыпал удары и сам не уклонялся.
        А для хафлинга первый такой удар стал бы последним.
        Но тут его ушей достиг крик сверху. Он стал карабкаться на стену, выискивая опору для пальцев в трещинах и стыках обледеневших камней. Его пальчики онемели и кровоточили уже на середине пути, но он упорно полз вверх, со знанием дела нащупывая малейшие трещинки и уступы, и довольно быстро приближался к цели.
        Он услыхал вопль, треск, потом шум боя. Хафлинг заторопился, и это чуть не стоило ему жизни - он поскользнулся и не сорвался лишь благодаря чистой случайности.
        В конце концов он добрался до карниза, ухватился одной рукой и выглянул на крышу. И увидел та кое-что ему тут же захотелось спрыгнуть вниз.
        Беспрерывно крича, бедняга Донбаго хотел лишь одного - удержать крышку лаза, закрыть глаза и забыть о всех этих ужасах. Он потерял в битвах многих друзей и был закаленным воином. Но сегодня он потерял брата.
        Он понимал, что Джедит внизу и наверняка уже мертв, а башню заняли и бежать все равно не удастся. Но может, если он пролежит на люке долго, великаны наконец уйдут. Все-таки огры не отличались ни терпением, ни хитростью. Во всяком случае большинство из них.
        Донбаго сначала не заметил, что стало припекать, только с удивлением почувствовал запах паленой кожи. Он не понимал, что происходит, пока не ощутил острую боль в спине. Солдат машинально откатился, но тут же вспомнил, что должен удерживать люк.
        Но металл был просто раскален! Видимо, огры снизу нагревали его факелами.
        Донбаго прыгнул на дверцу ногами, надеясь, что сапоги выдержат жар. Снизу послышался крик его товарища, выбежавшего из башни, а потом рев пре следователя.
        Подошвы задымились, Донбаго пришлось подскакивать на месте. Солдат стал лихорадочно озираться в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы положить сверху на дверцу.
        Но тут последовал такой жуткий удар снизу, что бедняга отлетел далеко в сторону. Снова навалиться на люк он не успел - под вторым ударом дверца распахнулась. С невероятной быстротой на крышу выскочил один из огров - видно, его выпихнули сородичи.
        Донбаго немедленно ринулся в бой, невзирая на боль в разбитом лице и думая только о брате. Ему удалось пару раз ударить огра, которого его неистовство застало врасплох. Однако тут рядом вырос второй урод. На солдата обрушились сразу две тяжеленные дубины.
        Он уклонялся и увертывался, даже не пытаясь отражать чудовищные удары, однако ухитрился серьезно ранить первого гиганта, и тот упал на камень.
        Однако и сам Донбаго получил удар, упал на спину, меч вылетел из руки, и когтистая лапа ухватила его за лодыжку. Донбаго даже не успел сообразить, что произошло.
        Он взлетел вверх ногами, поднятый могучей лапой огра.

* * *
        Дзирт покатился по снегу, не сопротивляясь, на оборот, стремясь, чтобы инерция удара огра унесла его как можно дальше от могучего противника. Ему хотелось встать на ноги и встретить огра лицом к лицу, оценить его возможности и заставить драться на более надежной земле. Он допустил ошибку, недооценив соперника, и поплатился.
        Когда же наконец Дзирт подобрал ноги и приготовился вскочить, то безмерно удивился, обнаружив, что огр нагнал его и вот-вот снова набросится.
        Что-то слишком уж скор этот верзила. Дзирту не раз приходилось сражаться с его соплеменниками, и никогда ничего подобного он не видел.
        Рядом с ним тяжело шмякнулась дубина, и эльф откатился вправо. Однако огр быстро перехватил орудие обеими руками и, подобно лесорубу, занес над головой, опустив на то самое место, куда собрался переместиться Дзирт, с такой силой, которую никто не смог бы не отразить.
        Дроу кувырком метнулся обратно, влево, вскочил и чуть отступил, выигрывая расстояние. Развернувшись, он приготовился к бою, ожидая, что странный противник уже тут как тут.
        Но огр остался на месте. Ухмыляясь, он поглядел на Дзирта, снял с пояса, на котором уже было несколько пустых петель, глиняную флягу и сунул ее в рот, раздробив зубами, чтобы выпить зелье.
        Руки великана на глазах взбугрились мышцами чудовищной величины, как у горного гиганта.
        Дзирт же, поняв, в чем дело, почувствовал себя увереннее. Огр, похоже, уже принял зелье, придававшее быстроты, теперь вот проглотил то, что давало силу, и наверняка налакался еще чего-то. Теперь дроу мог лучше предугадывать действия огра.
        Он пожалел, что вызывал Гвенвивар прошлой ночью и временно исчерпал магическую силу фигурки. Теперь, когда ее помощь оказалась нужна, ее нельзя было позвать.
        Огр ринулся на эльфа, размахивая дубиной во все стороны, завывая от предвкушения скорого убийства. Дзирту пришлось упасть на колени, чтобы не доставить великану такого удовольствия.
        Но теперь у него созрел план. Огр передвигался быстрее, чем привык в обычной жизни, кроме того, из-за непомерной силы, которую он вкладывал в каждый взмах, он не мог менять направление ударов. Возможно, удастся использовать это против него, обхитрить обманными движениями и вывести из равновесия, прикидываясь уязвимым.
        Дроу вскочил и сделал вид, что хочет отбежать в сторону, но вместо этого ринулся вперед, ранил огра в ногу и проскочил мимо.
        Выпрямившись, он развернулся лицом к врагу, ожидая, что у того из ноги кровь хлещет струей.
        Однако крови почти не было видно, словно удар пришелся не по коже, а какой-то невидимой защите.
        Мозг Дзирта лихорадочно заработал. Он слыхал, что существуют вещества, оказывающие такое действие.
        - Эх, Гвен, - посетовал он, понимая, что схватка окажется не из легких.

* * *
        Дворф решил уже, что просто задохнется под тяжестью двух туш, а, кроме того, один из огров был жив. Бренор дергался и пытался упереться ногами. Почувствовав какую-то опору, он рванулся вверх, напрягши все крепкие мускулы своего кряжистого тела.
        Ему удалось высунуть голову из-под бедра мертвого, но пришлось тут же втянуть ее обратно, потому что все еще лежавший на трупе второй огр чуть не сцапал его.
        Огр шарил лапой под тушей сородича, пытаясь достать дворфа, а Бренор не мог высвободить руки, чтобы как-то отбиться.
        Тогда он укусил урода за руку и вцепился, как разъяренный пес, скрипя зубами по костяшкам здоровяка.
        Огр взвыл и отдернул лапу, но дворф не разжал челюсти - он держался мертвой хваткой. Великан сполз с трупа, приподнял его и выдернул оттуда Бренора.
        Великан занес свободную руку, чтобы стряхнуть упертого дворфа, но тот, оказавшись на свободе, не стал ждать.
        Не разжимая зубов, он ухватился за эту лапу обеими руками и вывернул ее, забежав врагу за спину.
        - Вот тебе! - завопил дворф, наконец разжав челюсти.
        Огр потерял равновесие, Бренор толкнул его изо всех сил вперед, и тот вынужден был засеменить к открытой двери. А там его стрелой в грудь встретила Кэтти-бри.
        Великан отшатнулся, но Бренор уже набрал разгон и изо всех сил врезался врагу в поясницу.
        Огр выпал в дверь и поймал вторую стрелу в грудь. Ухватившись трясущимися руками за стрелы, он упал на колени.
        Кэтти-бри выстрелила снова, прямо ему в лицо.
        - Здесь еще есть, на лестнице! - заорал Бренор. - Сюда, дочка, ты мне нужна!
        Кэтти-бри кинулась было внутрь, намереваясь перепрыгнуть через поваленного великана, но тут сверху раздался еще один крик. Она подняла голову и увидела, что с крыши башни, извиваясь и плача, свисает солдат, а за ноги его держит громадный огр.
        Она навела Тулмарил прямо на рожу здоровяка, решив, что с человеком ничего не случится, если он свалится в глубокий снег, которого с этой стороны башни намело много, зато его мучителю не жить.
        Но огр тоже увидел ее и со злорадной ухмылкой выхватил громадную дубину, чтобы прибить свою несчастную жертву.
        Кэтти-бри невольно закричала.

* * *
        Реджис услышал ее крик. Снова выглянув, он понял, что солдат в смертельной опасности. Однако у хафлинга не было никакой надежды добраться до великана вовремя, да если бы он и поспел, что мог бы сделать против этого чудовища своей крошечной булавой?
        Второй огр уже очнулся и спешил на помощь собрату. Даже не заметив выглянувшего из-за карниза Реджиса, он побежал по крыше.
        Не успев ни о чем подумать - потому что если бы успел, то помер бы со страху, - хафлинг перевалился через край и бросился прямо под ноги бегущему верзиле.
        Тот споткнулся, при этом бедняжка Реджис стал обладателем изрядного количества синяков. Зато великан не удержался и врезался головой в широкую спину сородича.

* * *
        Кэтти-бри не оставалось ничего, как наудачу выстрелить в огра, почти как в доме Дюдермонта, когда пиратка захватила девочку Делли.
        Великан увидел это, не успел ударить солдата и пригнулся, стрела пролетела мимо.
        Кэтти-бри испугалась, что человека уже не спасти. Но не успела она потянуться за новой стрелой, как этот огр вдруг вылетел из-за края карниза. Солдата он отпустил, тот с криком упал в снег, и огр свалился вниз громадным кулем, беспомощно размахивая руками.

* * *
        Бедный хафлинг, от боли в ребрах, хватая ртом воздух, с трудом поднялся и очутился лицом к лицу с великаном, которого сбил с ног. Зловещий взгляд громилы обещал маленькому Реджису жуткую смерть.
        Взревев, огр сделал шаг к хафлингу.
        Реджис посмотрел на свою маленькую булаву, совершенно бесполезную против такого великана, вздохнул и бросил ее на пол. С пронзительным криком он развернулся и бросился к краю крыши. Падать с этой стороны было довольно опасно - целых тридцать футов и уцепиться не за что, камни с наветренной стороны совершенно гладкие.
        На хафлинг все равно несся очертя голову. Подпрыгнув, он нырнул за край. По пятам за ним, рыча от ярости, пронесся огр и тоже сиганул с крыши.

* * *
        Бренор ринулся к стоящему на винтовой лестнице огру. Дворфу только на руку было, что он находится ниже. Великан замахнулся громадной дубиной, но Бренор прикрыл голову щитом с изображением символа клана - пивной кружки. Руки дворфа были достаточно крепкими, чтобы выдержать такой удар.
        А вот великану не повезло - могучим взмахом то пора Бренор глубоко ранил его в лодыжку, зацепив кость. Огр схватился за ногу, дворф отпрянул к стене, перескочил через три ступеньки и оказался на лестнице выше огра. Бренор с размаху заехал щитом ему по физиономии, когда тот стал выпрямляться, и изо всех сил пнул сапогом.
        Великан свалился с лестницы. Падать было хоть и невысоко, но больно, потому что, пытаясь удержать равновесие, огр наступил на раненую ногу и с воплем завалился на бок.
        В глазах у него потемнело, а когда прояснилось немного, он увидел летящего на него рыжебородого дворфа с лицом, искаженным от ярости; обеими руками дворф сжимал жуткий топор.
        Бренор обрушил оружие на голову огра, расколов ее надвое.
        - Больно, могу поспорить, - буркнул он, поднимаясь.
        С отвращением глянув на измазанное мозгами лезвие, он отер его о засаленный меховой жилет огра.

* * *
        Прижавшись к дереву, Дзирт сразу спрятался за стволом, чтобы избежать чудовищного удара.
        Дубина огра оказалась прочнее деревца, и ствол переломился.
        Дзирт невольно охнул, представив, что на месте сломанного дерева мог оказаться он сам, если бы не отскочил. Однако на размышления времени не было, потому что противник, двигаясь с сумасшедшей скоростью и размахивая огромной дубиной будто перышком, снова бросился за ним. Перемахнув через поваленное дерево, он замахнулся снова.
        Дзирт ничком упал в снег, над головой просвистела дубина. С необычайным проворством дроу поджал ноги, оттолкнулся, подпрыгнул, и хотя на лету темный эльф не мог вложить большой силы в удары, но все же успел ткнуть остриями обеих сабель в грудь врага.
        Легко приземлившись, он снова взвился в воздух, уворачиваясь от дубины. Снова коснувшись ногами снега, дроу с силой всадил один клинок в брюхо противника. Рана вновь оказалась не такой глубокой, как можно было ожидать, но Дзирт времени не терял. Забежав за спину врага, он перехватил клинок и всадил ему в бедро, больше похожее на толстое бревно.
        Дзирт бросился бежать, перемахнул через поваленное дерево и обогнул два стоящих рядом дуба.
        Как и следовало ожидать, противник почти настиг его, но преимущество осталось на стороне дроу, поскольку он мог проскочить между стволами, а огр - нет. Несколько раз, оббежав вокруг дубов, Дзирт заставил великана носиться кругами уже по инерции, а сам вдруг прошмыгнул между деревьями и неожиданно выскочил ему навстречу.
        Ему снова удалось нанести пару ударов. Полоснув правой рукой наотмашь, он сделал поворот, до водя движение до конца, и снова бросился бежать впереди, а воющий великан - следом.
        Долго они так бегали, Дзирт время от времени наносил ранение и снова отступал, надеясь извести противника и дождаться, когда действие зелья кончится, которое, как и все магические фокусы, не могло быть долговечным.
        Дзирт наносил один за другим несильные удары, прекрасно понимая, что этот бой - не честное противостояние. Битва была смертельной, и, как бы блестяще он ни выглядел со всеми свои ми хитроумными выпадами, единственным значимым ударом окажется последний, решающий. Дроу отлично сознавал также, что первый же пришедшийся по нему удар великана, расколовшего на его глазах еще одно дерево, окажется для него послед ним.
        Дзирт со всех ног помчался к укрытому снегом каменистому краю оврага, перелетел через него и по катился вниз по склону. Внизу он сразу же вскочил и повернулся, чтобы встретить преследователя, рассчитывая либо ранить врага, либо просто сбежать - очень уж неудобным было место.
        Но огра наверху не оказалось. Он с ревом приземлился еще ниже, пролетев над скользившим по откосу дроу.
        Оказалось, что Дзирт здорово просчитался.

* * *
        Пораженный огр упал на спину в нескольких футах от башни и выпавшего из его рук пленника и сразу же стал подниматься на ноги, словно не чувствуя боли.
        Кэтти-бри выпустила еще одну сверкающую стрелу, прямо ему в брюхо, потом отбросила лук и вы хватила Хазид-хи. Изголодавшийся меч жаждал изрубить великана в куски.
        Огр одной рукой зажимал рану, а другую протянул к девушке, словно надеясь ей помешать. Взмах Хазид-хи - и короткие толстые пальцы разлетелись во все стороны.
        Воспользовавшись преимуществом, Кэтти-бри яростно ринулась на врага, рубя без разбору велико лепным мечом.
        С Хазид-хи рассчитывать удары не было необходимости.
        Будто папиросная бумага, разлетелись на клочки толстая одежда и спрятанный под ней панцирь, и весь огр в мгновение ока оказался располосованным алыми линиями.
        Все же великан попытался ударить девушку, но лезвие Хазид-хи рассекло ему кулак до самого запястья.
        Как же огр завыл!
        Но вой оборвался почти сразу. Кэтти-бри полоснула мечом по горлу.
        - Дочь! - выскочив из башни, заорал дворф, увидев ее всю в крови. Он помчался к ней, и Кэтти-бри, резко развернувшись в пылу битвы, чуть не рассекла его надвое.
        - Вот чертова железяка! - вскричал дворф, отшатываясь и заслоняясь руками.
        Кэтти-бри замерла, ошалело глядя на клинок.
        Бренор прав. В тот миг, когда солдат падал с башни, она допустила слабость - решила, что виновата в его гибели, поскольку промахнулась, и необычайно чуткий меч немедленно проник в ее мысли и заставил потерять голову.
        Она рассмеялось громко, но как-то растерянно. На залитом кровью лице ярко блеснули белоснежные зубы. Девушка воткнула меч в снег.
        - Дочка? - осторожно позвал Бренор.
        - Думаю, нам обоим невредно помыться, - уже придя в себя, повернулась к нему Кэтти-бри.

* * *
        Повиснув на краю карниза, Реджис раздумывал, понял великан свою ошибку или нет, когда пролетел над ним, размахивая руками и ногами. С глухим стоном огр грохнулся на землю.
        Хафлинг снова вскарабкался на крышу и, свесившись с карниза, следил, как здоровяк упрямо пытается встать на ноги.
        Реджис подобрал свою булаву и прицелился. Свистнув, он выждал мгновение и запустил оружие прямо в запрокинутую физиономию огра. Послышался такой звук, будто металл грохнулся о камень, но гигант довольно долго стоял неподвижно, глядя вверх на Реджиса.
        У хафлинга во рту пересохло, он поверить не мог, что пролетевшая тридцать футов булава не причинила громиле никакого вреда.
        Однако оказалось иначе. Огр свалился и больше уже не встал.
        Сообразив наконец, куда влез и каких дел натворил, Реджис похолодел. То, что он сделал, было достойно его друзей, каждый из которых ни секунды не задумываясь бросился бы на помощь человеку в опасности.
        Реджис уже не в первый и, наверное, не в последний раз подумал, что ему стоило бы подыскать друзей поспокойнее.

* * *
        Ошибка могла стоить Дзирту жизни. В долю секунды он должен был рассчитать, куда замахнется огр, проиграв в голове особенности его манеры боя, и отскочить. Он был почти уверен, что удар, как в начале каждой атаки, будет справа налево.
        И Дзирт метнулся влево, а магические поножи ускорили его бег.
        Дубина свистнула сзади, зацепила, и эльф не удержался, упал и покатился. Снег смягчил падение, но, поднявшись, эльф обнаружил, что у него осталась всего одна сабля. Правая рука онемела, плечо и бок горели огнем. Взглянув на свое плечо, дроу вздрогнул: сустав выпирал под весьма необычным углом.
        Однако времени не было, огр совсем рядом. Дроу со слабой надеждой отметил, что тот передвигается уже медленнее.
        Примерившись, Дзирт ударился плечом о дерево, чтобы вправить вывих. От боли ему аж дурно стало и перед глазами заплясали цветные пятна. Невероятным напряжением воли он заставил себя не терять сознание, поскольку мгновение слабости могло стоить ему жизни.
        Он обогнул дерево, выиграв еще мгновение. По тому, как легко теперь увеличивалось расстояние между ним и врагом, дроу понял, что действие по крайней мере одного снадобья заканчивается.
        С каждым шагом он становился все спокойнее. Боль в плече ослабла, дроу снова стал чувствовать пальцы. Кружным путем он вернулся к оброненной сабле, а тупой огр тянулся за ним, решив, видно, что почти выиграл бой.
        Дзирт остановился и развернулся, вперив лавандовые глаза в приближающегося громилу. Их взгляды встретились, и вся самоуверенность огра вдруг улетучилась.
        Теперь темный эльф точно знал, на что он способен.
        Дзирт неистово ринулся на противника, не сводя с него глаз. Сабли мелькали как будто сами по себе, в необыкновенном согласии и с бешеной быстротой. Для огра это было чересчур, потому что его сверхъестественным способностям пришел конец. Он стал дико размахивать дубиной, но Дзирт ловко уворачивался. Действие снадобья, делавшего великана не чувствительным к ранам, тоже завершилось.
        Дзирт вонзил в его тело обе сабли - Сверкающий Клинок проткнул почку, Ледяная Смерть подрезала сухожилия.
        Дзирт фехтовал яростно, но с точным расчетом, кружась вокруг противника, коля и рубя всякий раз по жизненно важным органам.
        Вскоре бой закончился, и дроу сунул сабли в ножны. Азарт схватки проходил, и плечо снова онемело. Покачиваясь на каждом шагу и ругая себя за то, что напал на такого врага, он двинулся обратно к башне. Реджис и Бренор сидели у открытой двери, а Кэтти-бри, с ног до головы перепачканная кровью, склонилась над раненым солдатом.
        - Вот было бы здорово, если бы нас всех здесь прикончили и мы бы так и не добрались до этой пиратки Кри, - пробурчал Бренор.
        Глава 19. ВЫБОР ВУЛЬФГАРА
        Брат не погиб. Придя в себя после падения, Донбаго сказал, где искать, и Кэтти-бри с Реджисом обнаружили Джедита в зарослях неподалеку от башни. Голова у него была вся в крови. Плотно перевязав рану, друзья уложили его как можно удобнее, хотя понятно было, что парню просто необходим целитель, и чем скорее, тем лучше.
        - Он жив, - объявила девушка, вместе с Реджисом подтащив беднягу к старшему брату, сидевшему возле стены.
        По лицу Донбаго полились слезы.
        - Благодарю вас, - снова и снова говорил он. - Не знаю, кто вы, но вы спасли жизнь моему брату и мне.
        - Там в башне еще один, тоже живой, - возвестил Бренор, выходя на улицу. - Что, очухался? - обратился он к Донбаго. - И еще один из этих уродов тоже жив, - продолжал дворф. - До чего ж мерзкий.
        - Этого надо доставить к целителю, и поскорее, - объявила Кзтти-бри, едва им с Реджисом удалось опустить Джедита на землю.
        - В Аукни, - сказал Донбаго. - Надо доставить нас в Аукни.
        В этот момент вошел Дзирт и услышал слова солдата. Он переглянулся с Кзтти-бри, поскольку оба знали эту деревню из рассказов Делли Керти о по явлении ребенка у Вульфгара.
        - А далеко ли до Аукни? - спросил он солдата.
        Донбаго повернулся к нему и испуганно вытаращил глаза. Похоже было, что он сейчас рухнет в обморок.
        - Его так часто встречают, - встрял Реджис и похлопал Донбаго по плечу. - Он тебя простит.
        - Это дроу? - вымолвил наконец бедняга солдат, обращаясь к Реджису, но не в силах оторвать взгляд от темного эльфа.
        - Это добрый дроу, - пояснил хафлинг. - Ты его скоро полюбишь.
        - Пф, эльф - это эльф! - фыркнул Бренор.
        - Простите, добрый дроу, - запинаясь, пробор мотал Донбаго в явном замешательстве - ему было трудно уложить в голове, что эти путники только что спасли его брата, и при этом среди них один из темных эльфов, о жестокости и коварстве которых ходят легенды.
        - Извинений не нужно, - отозвался Дзирт. - Но за ответ на вопрос я буду благодарен.
        Донбаго закивал:
        - Аукни отсюда всего в паре дней пути, не больше, если погода не изменится.
        - Пара дней, если не изменится, - повторил Бренор. - Вот красота! А еще нам нужно нести раненых и этого огра тащить за задницу.
        - Думаю, он может и сам идти, - заметил Дзирт. - Он несколько тяжеловат, чтобы его тащить.
        Из одеял и шестов Дзирт соорудил носилки, и вскоре все тронулись в путь. Как оказалось, огр был ранен не так уж серьезно. Это было очень кстати, потому что Бренор тащил носилки с Джедитом, а второго раненого тащить было некому, потому что у дроу болело плечо. Другие носилки они нагрузили на пленника, позади которого шла Кэтти-бри, наложив стрелу на тетиву.
        Погода не подвела, и путники, потрепанные и израненные, меньше чем за три дня добрались до окрестностей Аукни.

* * *
        Вокруг появлялись и исчезали разноцветные пузыри, и Вульфгар недоуменно заморгал. Непривычный ко всяким магическим штучкам, он довольно долго привыкал и осматривался, поняв, что находится уже не в Глубоководье. Вдали виднелось приметное здание - башня с выступавшими в разные стороны и на различной высоте эркерами, пролетами, маленькими башенками, что придавало ей сходство с раскидистым деревом. Варвар очутился в Лускане, как и обещал Робийард.
        - Вижу на твоем лице сомнение, - недовольно заметил чародей. - Мне казалось, мы договорились…
        - Ты договорился, - перебил Вульфгар. - Сам с собой.
        - Что ж, ты не считаешь, что так лучше? - не доверчиво поинтересовался маг. - Ты предпочел бы остаться с Делли Керти в спокойном Глубоководье, тихо сидя в своей кузне?
        Вульфгару неприятны были его слова, но еще больше его задевал снисходительный тон Робийарда - вар вару хотелось раздавить этого тщедушного мага. Опасаясь, что не сдержится и плюнет Робийарду в лицо, он отвел глаза. Самой схватки с могущественным чародеем он не боялся, особенно когда тот стоял так близко, а вот добираться до Глубоководья пешком не хоте лось.
        - Больше я на это не пойду, Вульфгар из Долины Ледяного Ветра, - заявил Робийард, - а может, Глубоководья или откуда там еще. Я и так уже предложил тебе больше, чем ты заслуживаешь, больше, чем я предложил бы любому такому, как ты. Наверное, у меня сегодня приступ великодушия.
        Вульфгар хмуро поглядел на него, но Робийард только громко рассмеялся.
        - Ты в самом центре города, - продолжал он. - За южными воротами начинается дорога в Глубоководье, к Делли и кузне. А через северные можно добраться до твоих друзей и, наверное, истинного дома.
        Полагаю, путешествие на юг показалось бы тебе более легким, чем на север, Вульфгар, сын Беарнегара.
        Вульфгар не удостоил мага ответом. Он уже знал, какую дорогу должен выбрать, по мнению Робийарда.
        - Я всегда считал трусами тех, кто выбирает легкий путь тогда, когда надо выбрать трудный, - заметил маг. - А ты?
        - Сделать не так просто, как сказать, - тихо ответил варвар.
        - Наверное, это намного труднее, чем я себе представлял, - согласился чародей, и едва ли не впервые в его голосе послышались нотки сочувствия и дружелюбия. - Я не знаю, что тебе пришлось пережить, какие страдания истощили твое сердце. Но я знаю, кем ты был раньше, и знаю, каким стал, так что могу с уверенностью сказать: лучше бы тебе сгинуть во тьме, чем прятаться за кузнечным горном. Выбор перед тобой, - заключил он. - Прощай, что бы ты ни выбрал, бог с тобой! - И Робийард принялся совершать пассы руками, произнося новое заклинание.
        Вульфгар в это время рассеянно смотрел на север и очнулся, когда было уже слишком поздно. Обернувшись, он увидел, что чародей окружен разноцветными пузырями. На месте, где стоял маг, остался мешок и длинный бердыш. Оружие довольно неуклюжее, но оно немного напоминало боевой молот и приемы боя с ним были примерно такие же. Даже не заглядывая в мешок, варвар знал, что в нем лежат припасы в дорогу.
        Как всегда, Вульфгар остался один. Он вспомнил, что ему не следует здесь находиться. В Лускане он считался преступником. Оставалось лишь надеяться, что память у судей и стражников короткая.
        Но куда же идти? Варвар пошел кружить по го роду. Все так странно и страшно, и неотступно пре следуют слова Робийарда.
        Однако вскоре Вульфгар из Долины Ледяного Ветра вышел из Лускана через северные ворота и в одиночестве побрел по дикой холодной земле.

* * *
        Друзья миновали деревню и подошли к замку лорда Ферингала и леди Меральды, сопровождаемые испуганными и недоуменными взглядами жителей. Донбаго, который к этому времени мог уже довольно сносно передвигаться сам, шел впереди и упреждал все попытки выхватить оружие при виде огра или темного эльфа.
        Донбаго объяснился с солдатами, которыми предводительствовал какой-то ворчливый гном. Гном быстро организовал солдат, они понесли бедного Джедита к целителю, а великана потащили в подвал, награждая тумаками на каждом шагу.
        Сам же гном, Лайам Вудгейт, проводил спутников во внутренние покои и представил их старику с ястребиным лицом по имени Темигаст.
        - Дзирт До'Урден, - протянул Темигаст и кивнул: - Да, я слышал, храбрый воин из Десяти Городов. А вы, уважаемый дворф, случаем, не король ли Мифрил Халла?
        - Был когда-то и снова им стану, если эти мои друзья меня не угробят, - пробурчал Бренор.
        - Можем ли мы видеть вашего господина и госпожу? - нетерпеливо спросила Кэтти-бри.
        Реджис и Бренор удивленно поглядели на нее, а Дзирт улыбнулся - ему тоже хотелось повидать эту женщину, мать ребенка, которого растит Вульфгар.
        - Лайам проводит вас, чтобы вы могли помыться и переодеться перед приемом, - сказал управляющий Темигаст. - Встреча с лордом и леди Аукни состоится, когда вы будете готовы.
        Бренор немного поплескал себе в лицо, ворча, что и так выглядит подобающе для встречи с кем бы то ни было, зато Дзирт и Реджис отмылись как следует. В соседней комнате Кэтти-бри долго нежилась в пенной ванне, а потом примеряла роскошные платья, при сланные ей леди Меральдой.
        Вскоре вся четверка уже стояла в большом прием ном зале замка Аук перед лордом Ферингалом и леди Меральдой. Хозяину было около тридцати, у него были вьющиеся темные волосы, темная густая бородка и довольно хмурый вид, а молодая госпожа, необычайно красивая, со иссиня-черными волосами и молочно-белой кожей, все время лучилась приветливой улыбкой.
        - Полагаю, вы желаете получить награду, - предположила дородная женщина с брюзгливым лицом, стоявшая слева и чуть позади Ферингала, - его сестра.
        Управляющий Темигаст неловко закашлялся.
        - У тебя что, столько золота, что его даже можно разглядеть? - грубо спросил Бренор.
        - Мы не нуждаемся в деньгах, - поспешно вмешался Дзирт, стараясь умиротворить обоих. В конце концов, Бренору пришлось мыться, а это всегда приводило его в дурное расположение духа. - Мы здесь лишь затем, чтобы доставить домой раненых, а также пленника. Однако мы были бы вам обязаны, если вы сообщили бы нам, не удалось ли узнать от пленного что-нибудь касательно известной пиратки по имени Шила Кри, Именно ее мы и разыскиваем.
        - Конечно, мы передадим вам все, что узнаем, - ответила Меральда, опередив мужа. - И даже больше.
        Мы готовы предоставить вам все, в чем вы нуждаетесь.
        Дзирт заметил, как недовольно поглядела на юную хозяйку другая женщина, и решил, что они враждуют.
        - Вы можете остаться у нас до конца зимы, если хотите, - продолжала Меральда.
        Ферингал удивленно глянул на нее, но промолчал.
        - Можно подыскать в деревне пустующий дом… - начала сестра молодого хозяина.
        - Мы поселим их в замке, Присцилла, - заявила госпожа Аукни.
        - Фери! - возмущенно вскричала дама.
        - Помолчи, дорогая сестрица, - раздраженно оборвал ее лорд Ферингал - видно, сестра частенько донимала его. - Не заставляй нас краснеть перед столь уважаемыми гостями - они спасли трех моих верных солдат и отомстили этим чудовищам-ограм за наши потери.
        - К тому же они могут нам много рассказать о дальних странах и таинственных кладах, - добавила Меральда, и глаза ее восхищенно блеснули.
        - Боюсь, мы задержимся только на ночь, - сказал Дзирт. - Дорога предстоит долгая и трудная. Мы намерены еще до весны разыскать и наказать пиратку Кри, пока она не вывела корабль в открытое море и снова не начала бесчинствовать в водах Лускана.
        На лице Меральды ясно выразилось разочарование, но Ферингал кивнул - ему было все равно, останутся гости или уйдут.
        В этот вечер в честь героических гостей лорд и леди Аукни устроили грандиозный пир, на который явился и Донбаго, сообщив приятные новости о том, что его брату и другому солдату уже лучше и скоро они поправятся.
        Все ели (причем Бренор с Реджисом слопали больше всех остальных, вместе взятых!), говорили и смеялись. А леди Меральда слушала рассказы о дальних землях, которых друзья, истоптавшие столько башмаков в дорогах, могли поведать в избытке.
        Когда было уже поздно, Кэтти-бри незаметно подмигнула Дзирту и увела его в комнатку по соседству, где они могли побыть одни. Они сели рядышком на кушетку, стоявшую под ярким, хотя и незатейливым гобеленом.
        - Как думаешь, сказать ей о ребенке? - спросила девушка, кладя руку на здоровое плечо Дзирта.
        - Боюсь, это принесет ей только большую боль, - ответил дроу. - Может, потом когда-нибудь, не сейчас.
        - О, вы должны это послушать! - раздался голос Меральды, показавшейся в дверях. - Король Бренор рассказывает необыкновенно захватывающую историю - о том, как темный дракон отобрал его королевство.
        - Мы ее знаем слишком хорошо, - с улыбкой ответила Кэтти-бри.
        - Но было бы невежливо не выслушать ее снова, - добавил Дзирт, вставая. Он подал руку Кэтги-бри, она тоже поднялась, и оба прошли мимо Меральды.
        - Так вы надеетесь его найти? - вдруг спросила их хозяйка Аукни.
        Друзья застыли на месте и одновременно обернулись к ней.
        - Того вашего друга, - пояснила Меральда, - который помогал вам отвоевать Мифрил Халл, по словам дворфа. - Она помолчала, пристально глядя на друзей. - Вы зовете его Вульфгаром.
        Дзирт с Кэтти-бри некоторое время стояли молча - женщина явно очень нервничала, она кусала губы и искательно заглядывала дроу в глаза.
        - Мы надеемся, что разыщем его, разыщем целым и невредимым, - тихо ответил Дзирт, чтобы не привлечь внимания остальных.
        - Меня волнует…
        - Мы все знаем, - перебила Кэтти-бри.
        Леди Меральда напряженно выпрямилась.
        - Ребенок здоров и в безопасности, - заверил ее Дзирт.
        - А как ее назвали?
        - Кэлси.
        Меральда вздохнула и взяла себя в руки. Глаза ее были печальны, но она заставила себя улыбнуться.
        - Пойдемте, - негромко произнесла она. - Послушаем, что рассказывает дворф.

* * *
        - Его повесят, как только мы найдем веревку, достаточно прочную, чтобы выдержать такую тушу, - рано утром следующего дня сообщил друзьям лорд Ферингал, когда они, готовясь отправиться в путь, стояли в обширном холле замка Аукни.
        - Он мнил себя таким сильным, - хихикнул лорд. - А ночью хныкал как дитя!
        Дзирт, Кэтти-бри и Реджис поморщились, а Бренор одобрительно кивнул.
        - Он действительно входил в большую шайку, - продолжал Ферингал. - Наверное, они пираты, хотя тупица, похоже, не знает этого слова.
        - Возможно, это Кри, - согласился дроу. - Откуда, по вашему мнению, явились эти великаны?
        - С южной стороны какого-то отрога, - ответил Ферингал. - Огр так и не признался прямо, но мы считаем, он знает что-то об ущелье Минстера. Для зимы прогулка не из легких, наверняка там снега полно.
        - Не из легких, но надо идти, - ответил Дзирт.
        В этот момент в зал вошла леди Меральда, в нежном свете утра столь же прекрасная, как и вечером. Она задержала взгляд на дроу и Кэтти-бри, одарив каждого благодарной улыбкой.
        Оба отметили, как при этом недовольно посмотрел лорд Ферингал на жену. Видно, раны его еще не зажили, имя же Вульфгара, которое наверняка не прошло мимо его ушей, больно его задело.
        Можно не сомневаться, что свой гнев лорд Аукни выместил ночью на пленнике.
        Четверо друзей вскоре покинули его владения, хотя на востоке собирались тучи.
        Только леди Меральда, стоя на парапете между надвратными башнями, кутаясь в роскошные меха, смотрела им вслед.
        Даже издали Дзирт и Кэтти-бри могли различить боль и надежду, притаившиеся в ее глазах.
        Часть IV. Погоня за смыслом
        Погода была ужасной, от холода немели пальцы, снег залеплял глаза, даже моргать было больно. На каждом перевале подстерегали опасности - то лавина сойдет, то чудовище неожиданно выскочит. Каждую ночь мы ложились спать, рискуя оказаться похороненными под снегом в нашем убежище.
        Не раз и я, и мои бесценные друзья оказывались в смертельной опасности. Но никогда прежде радость так не переполняла меня.
        У нас была цель, она вела нас через глубокий предательский снег. Цель ясна, направление понятно. Мы боролись за то, во что верили, и, пересекая снежные горы в поисках пиратки Кри и Клыка Защитника, были послушны зову сердца.
        Многие ищут короткую дорогу к истине, но все же обойти простейшие принципы невозможно: только пре одоление трудностей ведет к достижениям, и только достижения дарят истинную радость и уверенность, что мы чего-то стоим. Я часто слышал, как люди причитали, что были бы счастливы, обладай они царскими сокровищами, и никогда не спорил с ними, хотя знал, что они не правы. Я, конечно, согласен, что бедняка на какое-то время может осчастливить богатство, но дорога радости не мостится золотом, особенно незаслуженным, это заблуждение.
        Дорога радости вымощена чувством уверенности в себе и ощущением собственной значимости, сознанием того, что ты сделал мир чуточку лучше, что боролся за свои идеалы вопреки всему.
        Во время путешествий с капитаном Дюдермонтом мне случалось обедать с богатейшими семействами Глубоководья, я делил пишу со многими наследниками состоятельных домов. К ним принадлежит и сам Дюдермонт - его отец был одним из самых крупных земле владельцев в южной части города. И многим молодым аристократам неплохо было бы равняться на капитана, не пожелавшего довольствоваться тем, что получил от рождения, без всяких заслуг. Еще в очень юном возрасте он понял, как коварно богатство, доставшееся без труда. Поэтому славный капитан, повинуясь велению сердца, уже в молодости выбрал свой путь и теперь изо всех сил старается сделать воды вдоль Побережья Мечей безопасными для честных моряков.
        Выбрав такой путь, капитан Дюдермонт мог бы погибнуть молодым, как и Кэтти-бри или я сам. Но если бы десятки лет назад я остался в Мензоберранзане или позже осел в спокойных Десяти Городах, то в определенном смысле все равно умер бы.
        Нет, мне подавай дорогу и опасные приключения, мне нужно верить, что я упорно приближаюсь к тому, что считаю правильным и справедливым, нужно ощущение свершения - вот тогда я испытаю радость.
        Моя убежденность теперь так глубока, что с уверенностью могу сказать: я не вернулся бы назад, в спокойное убежище, даже если бы Кэтти-бри погибла в пути у меня на глазах. Потому что знаю - в душе она такая же, как и я. Знаю, что она все равно будет стремиться к высоким целям, какие бы опасности ни подстерегали на пути, потому что так велит ее сердце и иначе она не может.
        Может, это плод дворфского воспитания, потому что ни один народ под солнцем не понимает простую суть счастья лучше, чем ворчливый, сердитый бородатый народец. Короли дворфов обычно самые деятельные среди своих сородичей, они первые в битве и первые в труде. Если им в голову приходит идея выстроить колоссальную подземную крепость, они первыми бросаются расчищать глину и долбить камень. Крепкие работящие дворфы давно уже поняли, что свершения дороже роскоши, а богатство духа мною ценнее золота - даже несмотря на то что они так любят свое золото!
        Вот что я чувствовал, идя навстречу сильному опасному противнику по холодной, заснеженной, продуваемой всеми ветрами земле, где полно опасных перевалов, разбойников и чудовищ.
        Где еще в мире солнце сияет так же ярко?
        Дзирт До'Урден
        Глава 20. ПОСТАНОВИЛИ: ВЫСЕЛИТЬ
        Жители северных городов считают, что им все известно о лютых зимах и жестокости снежных бурь, однако никто не может говорить о том, что понимает дикую силу необузданной природы, если ему не при шлось пройти по тундре Долины Ледяного Ветра или перевалам Хребта Мира во время снежного бурана.
        Такой буран застал четверых друзей высоко на перевале к юго-востоку от Аукни.
        Им приходилось пригибаться почти к самой земле, чтобы ледяной ветер страшной силы не сбил с ног. Колючий снег не столько падал, сколько обрушивался на них с неба. Ветер, ударяясь о скалы, постоянно менял направление, вихрясь и завывая, так что не было никакой возможности спрятаться от не го за каким-нибудь заграждением, а снег летел в лицо, в какую сторону ни поверни. Время от времени у одного из них возникал план спасения от этого ужаса, но когда он во всю силу легких орал об этом прямо в ухо товарищу, рев ветра все равно почти невозможно было перекрыть.
        В конце концов идти стало совсем невозможно - надо было найти пещеру или какую-нибудь достаточно глубокую нору, чтобы спрятаться от сильных порывов.
        Дзирт почти лег на снег и поставил перед собой черную ониксовую фигурку. С тем же нетерпением, как если бы назревала жестокая битва, он позвал Гвенвивар. Чуть отодвинувшись, подождал, пока появится серый туман, сгустится, примет очертания громадной кошки и наконец превратится в саму пантеру. Тогда он низко пригнулся к ней и в самое ухо прокричал, что ему надо. Пантера сделал гигантский прыжок и, продираясь сквозь снег, отправилась на поиски.
        Дзирт последовал за ней, а остальные спутники остались на месте, тесно прижавшись друг к другу, чтобы противостоять разгулу стихии. Один раз именно скученность спасла их от беды, потому что налетел такой порыв, что Кэтти-бри упала на колено, а хафлинга перебросило через нее и он стал сползать по покатому склону. Бедный Реджис отчаянно упирался и возился, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, но это ему не удавалось.
        Бренор, стоявший как скала, рывком поднял дочь и подтолкнул ее к хафлингу. Кэтти-бри все поняла мгновенно: она упала на живот на самом краю, сдернула с плеча Тулмарил и протянула его Реджису.
        Он поймал его в последний миг, пара минут потребовалось Кэтти-бри, чтобы втащить беднягу обратно, но Реджис уже весь был покрыт снегом и трясся от холода и ужаса.
        - Нельзя здесь оставаться! - проорала Кэтти-бри на ухо Бренору. - Эта буря нас в гроб вгонит!
        - Эльф что-нибудь разыщет! - прокричал в ответ дворф. - Или его кошка!
        Кэтти-бри кивнула. Реджис тоже хотел что-то сказать, но его так колотило, что получилось нечто несуразное. Все трое понимали, что остается только надеятся на Дзирта и Гвенвивар.
        И убежище они должны найти как можно скорее.

* * *
        Рык Гвенвивар показался Дзирту самым чарующим звуком из всех, что он слышал. Мучительно всматриваясь сквозь сплошную слепящую пелену снега, он увидел огромную пантеру, которая стояла на высоком каменном выступе, прижав уши к голове, с мордой, облепленной снегом.
        Спотыкаясь и падая, дроу кинулся к ней.
        - Что ты нашла? - глядя вверх, спросил он, едва подобравшись к пантере.
        Гвенвивар снова зарычала и прыгнула в сторону. Дроу ринулся за ней, и Пантера привела его к длинному скалистому навесу. Дзирт кивнул, решив, что это убежище и в самом деле хоть немного защитит их, но Гвенвивар снова зарычала, зазывая его войти. Она прошла вглубь, где ничего не было видно. Дроу заметил под скальным выступом большую расщелину; пантера двигалась очень осторожно. Неслышно и быстро он приблизился к кошке и возле разлома опустился на колени. Острое зрение дроу позволило различить в темноте пещеру или туннель. Дзирт приободрился. Торопясь найти убежище для друзей, что остались ждать наверху, Дзирт нырнул в разлом.
        Он оказался в пещере, довольно просторной, с глинобитным полом, на котором обнаружились остатки костра, который затушили совсем недавно.
        Пещера была кем-то занята, что неудивительно в такую непогоду.
        Обитателей эльф разглядел почти сразу, инфразрение сделало различимыми тепловые очертания нескольких тел. Дзирт сразу узнал гоблинов, которых тут было, судя по всему, немало.
        Дроу подумал, что нужно вернуться сюда с друзьями и занять пещеру. Справиться с гоблинами им - раз плюнуть.
        Однако он задержался, задумавшись. А как же за коны справедливости? Что же, они войдут вот так в чужой дом и выгонят его обитателей наружу, на верную смерть? Дзирт вспомнил одного доброго гоблина, повстречавшегося ему давным-давно, в прежних странствиях. Как же можно воевать с существами, живущими в богом забытом уголке, почти непроходимых горах, существами, которые, быть может, никогда не видели ни человека, ни эльфа, и никому не причини ли вреда? Справедливо ли отбирать у них дом?
        - Эй, привет! - громко крикнул он на гоблинском наречии, которое выучил еще в Мензоберранзане. Несмотря на то что говор гоблинов Подземья сильно отличался от языка их сородичей на поверхности его, неплохо поняли.
        Один из обитателей пещеры попытался к нему приблизиться, но, увидев, что перед ним даже не эльф, а темный эльф, ошалел и отскочил назад, вытаращив желтоватые глаза.
        Мне и моим друзьям нужно где-то укрыться от бури, - спокойно и уверенно, не выказывая ни враждебности, ни страха, сказал Дзирт. - Можно переждать ее у вас?
        Гоблин был так ошарашен, что даже сказать тол ком ничего не смог. В замешательстве он обернулся к товарищам. Из тьмы выступил второй гоблин, значительно больше, как понял Дзирт, их вожак.
        - Сколько вас? - проскрипел он.
        Дзирт некоторое время разглядывал его: он был одет получше своих собратьев, на голове у него красовалась меховая шапка, а в ушах - золотые серьги.
        - Пятеро, - ответил дроу.
        - Платите золотом?
        - Платим золотом.
        Большой гоблин скрипуче рассмеялся, и Дзирт решил, что он согласен. Торопливо покинув пещеру, он посадил Гвен у входа в качестве охранника и поспешил к остальным.
        Предсказать реакцию Бренора было нетрудно.
        - Пф! - кипел дворф. - Если ты думаешь, что я отдам хоть один золотой этим вонючкам, то у тебя башка дубовая, эльф! Даже хуже, у тебя башка как у гоблина, эльф!
        - Они плохо себе представляют, что такое богатство, - уверенно сказал Дзирт. Пока Бренор возмущался, эльф вел друзей к пещере, не желая терять времени, чтобы не промерзнуть до костей. Хуже всех выглядел Реджис - его била крупная дрожь и зубы стучали. - Одной-двух монет будет вполне достаточно.
        - Я их зарублю, а ты положишь им на глаза медяки! - проорал Бренор. - У некоторых народов так принято, я слышал.
        Дзирт остановился и уставился на дворфа тяжелым взглядом.
        - Прав я или нет, но я заключил договор и хочу, чтобы ты отнесся к нему уважительно, - заявил он. - Мы не знаем, заслужили эти гоблины наш гнев или нет, и если мы вломимся туда и попросту вышвырнем их из дома, то чем мы лучше их?
        Бренор расхохотался.
        - Ты что, опять перепил святой воды, эльф?
        Дзирт сузил сиреневые глаза.
        - Пф, поступай, как знаешь, - уступил дворф. - Но учти, я топор из рук не выпущу, и, если какая-нибудь их этих тупых тварей сделает неверное движение или скажет глупость, будь уверен, там все станет красным!
        Дзирт обернулся к Кэтти-бри за поддержкой, но выражение ее лица поразило его. Похоже, она была на стороне Бренора. Дзирт засомневался в своей правоте. Может, надо пойти туда и разогнать всех гоблинов?
        Темный эльф вошел в пещеру первым, а сразу за ним - Гвенвивар. Зрелище гигантской пантеры заставило нескольких гоблинов отпрянуть, зато при виде следующего гостя - рыжебородого дворфа - многие возмущенно завыли, тыча в него скрюченными пальцами и размахивая кулаками.
        - Ты дворф, дворфа - вон! - крикнул вожак.
        - Это дергар, глубинный дворф, - пояснил дроу. - Он незаметно толкнул Бренора и почти не разжимая губ прошептал: - Постарайся прикинуться серым.
        Бренор с сомнением поглядел на него.
        - Нет, дворф! - не уступал вожак.
        - Дергар, - стоял на своем Дзирт. - Вы разве не знаете о них? Глубинные дворфы, друзья дроу и гоблинов Подземья?
        Дзирт говорил очень уверенно, к тому же в его словах была небольшая доля правды, так что вожак гоблинов слегка остыл. Глубинные дворфы действительно часто торговали с дроу и иногда вступали с ними в союз. Правда, никаких отношений с гоблинами Подземья у них просто не могло быть. В Мензоберранзане жили гоблины, и много, но их предназначение заключалось в том, чтобы выполнять грязную работу. К тому же юным жешцинам-дроу нужно было на ком-то практиковаться с плетками.
        За Бренором вошел Реджис, и вожак снова заверещал.
        - Это маленький дергар, - сразу пояснил Дзирт, не дав ему даже договорить. - Мы их подсылаем в поселки под видом хафлингов.
        - А-а.
        Последней появилась Кэтти-бри, и вид человека породил новые вопли, визг и угрожающие движения.
        - Ага, пленница, - понимающе и плотоядно протянул вожак.
        Дзирт изумленно раскрыл глаза, осознав намерения гоблина в отношении «пленной» женщины. Дроу понял свою ошибку. Зря он не подумал о том, что Нойхайм, тот удивительный гоблин, которого он встретил много лет назад, был исключением, аномалией, ошибкой природы.
        - Что он сказал? - буркнул Бренор, который плохо понимал язык гоблинов.
        - Что расторгает договор, - ответил Дзирт. - Приказал нам убираться.
        Бренор даже не успел спросить, что теперь делать, как дроу выхватил сабли и осторожно пошел по неровному полу пещеры.
        - Дзирт? - неуверенно окликнула Кэтти-бри и повернулась к Бренору, которого тоже едва различала в сумраке пещеры.
        - Они первые начали! - загрохотал было дворф, а потом нерешительно спросил Дзирта: - Или нет?
        - Да, несомненно, - откликнулся дроу из тьмы.
        - Зажги-ка мне факел, Пузан! - со счастливым гиканьем воскликнул дворф, с силой хлопнул топором по ладони и ринулся вперед. - Девочка моя, целься левее, куда видишь! А я буду держаться справа!
        На Дзирта с двух сторон бросилась пара гоблинов. Он подался вправо, пригнулся, внезапно развернулся и ткнул сразу обеими саблями. Гоблин слева держал короткое копье, древком которого довольно успешно защищался - ему даже удалось отбить один из клинков.
        Дроу отступил и повернулся в другую сторону, размахнувшись правой рукой. Он сразу почувствовал резкую боль в поврежденном плече, но воспоминание о том, как похотливо глядел гоблин на «пленницу», придало ему сил, и он сразу забыл о боли.
        Второй гоблин пригнулся, увертываясь от Сверкающего, и машинально поднял вверх копье, отражая удар.
        Ледяная Смерть наискосок перерезала ему горло.
        На Дзирта сразу бросился третий гоблин, но почти в тот же миг повалился на своего мертвого товарища: молниеносным выпадом окровавленной сабли Дзирт пронзил ему сердце, в то время как правой рукой отбивал меч четвертого гоблина.
        - Чертов эльф, не даешь нам повеселиться! - взревел Бренор.
        Он ринулся к дроу, думая всадить свой топор в череп гоблина, фехтовавшего с Дзиртом. Однако над дворфом метнулось нечто больщое и черное, и предполагаемая жертва Бренора упала, погребенная под шестьюстами фунтами живого веса.
        Пещера вдруг озарилась резким голубым светом - это Кэтти-бри вскинула Тулмарил, и серебряные стрелы молниями прочертили тьму. Первые две вонзились в стены, но зато дали достаточно света, чтобы затем вести прицельную стрельбу.
        Третьей стрелой Кэтти-бри убила одного гоблина, и потом с каждым выстрелом девушка либо попадала в кого-нибудь, либо стрела пролетала так близко, что уроды бросались врассыпную.
        Троица друзей теснила гоблинов, и те старались попрятаться.
        Кэтти-бри выпускала стрелу за стрелой, ни в кого уже не целясь, потому что все гоблины позабивались в щели. Однако ее усилия были не напрасны, поскольку она не подпускала врагов к центральной схватке в се редине пещеры.
        Реджис тем временем по стеночке, прячась за камнями и сталагмитами, пробрался туда, где прятались гоблины. Он заметил, что те исчезают в расщелине в глубине пещеры, их вожак уже скрылся там.
        Реджис нырнул вслед, во тьму глубоких туннелей.
        Битва очень скоро закончилась, потому что, кроме трех первых гоблинов, никто так и не решился всерьез напасть на Дзирта. Их больше заботила собственная шкура, некоторые даже толкали своих сородичей под топор неистового дворфа или в когти пантеры, чтобы выиграть время и смыться самим.
        Побоище закончилось тем, что Бренор и Дзирт одновременно всадили оружие в одного гоблина, пытавшегося скрыться в глубине пещеры.
        Дворф дернул топор, но лезвие засело так глубоко, что рывком он закинул вялое тело урода себе на плечо.
        - Здоровый утек, - проворчал дворф, видимо, не отдавая себе отчета в том, что на топоре у него висит труп. - Пойдешь за ним?
        - А где Реджис? - спросила Кэтти-бри.
        Они обернулись и увидели, что девушка, присев у откоса перед входом, зажигает факел.
        - Пузан совсем не слушает, что ему говорят! - пробурчал Бренор. - Именно это я и велел ему сделать!
        - Мне с луком факел был не нужен, - миролюбиво ответила девушка. - Но он сбежал, - и громко крикнула: - Реджис!
        - Он сбежал, - шепнул Бренор Дзирту, но это казалось нелепым, особенно после того, как хафлинг так достойно проявил себя в поимке разбойников в окрестностях Десяти Городов и отличился в битве с шайкой огров. - Наверное, эти огры отбили у него всякую охоту драться.
        Дзирт, покачав головой, неспеша осмотрел всю пещеру, больше опасаясь не бегства Реджиса, а того, что хафлинг ранен.
        Реджис дал о себе знать довольно скоро. Весело посвистывая, он появился из туннеля, куда канули все гоблины. Поглядев на недоуменно уставившихся на него товарищей, он что-то бросил Дзирту.
        Дроу поймал и, разглядев, широко ухмыльнулся. У него в руках было ухо гоблина с золотой серьгой.
        Друзья смотрели на хафлинга с превеликим изумлением.
        - Я слышал, что он сказал, - пояснил Реджис. - Я понимаю их язык. - Он прищелкнул пальцами и двинулся к Кэтти-бри. Сделав несколько шагов, он остановился, повернулся и бросил Дзирту второе ухо.
        - Что это на него нашло? - негромко спросил у дроу Бренор, когда Реджис отошел подальше.
        - Обострение авантюризма, наверное, - предположил Дзирт.
        - Может, ты прав, - сказал дворф и сплюнул. - Из-за него ночью нас всех передавят, или я бородатый гном.
        Всю ночь впятером, вместе с Гвенвивар, они пережидали в пещере бурю. Здесь обнаружился запас хвороста и какого-то протухшего мяса, приготовить которое путники, конечно, не решились, и Бренор развел хороший костер на выходе из пещеры. Гвенвивар стояла на страже, пока друзья убирали тела убитых гоблинов. Потом все они уселись возле огня и поели. Ночью по очереди попарно несли вахту, хотя никто не думал, что трусливые твари отважатся вернуться так скоро.

* * *
        Вдалеке от пристанища пятерых путников, на юго-востоке, у другого усталого путешественника не было товарищей, которые могли бы нести вахту, пока он спит. И все же Вульфгар расположился в глубине небольшой ниши и закрыл глаза, решив, что вряд ли кто-то станет бродить поблизости в такую бурную ночь.
        Нишу он сделал сам - выкопал в сугробе, наметенном у скалы, так что с боков у него были снежные стенки, а за спиной - камень. У входа довольно быстро наметало свежий снег, и варвар понимал, что спать придется урывками. Пусть даже никакие чудища и дикие звери его не побеспокоят, но придется время от времени откапываться, а иначе он окажется заживо погребенным.
        Но для закаленного мужчины, выросшего в Долине Ледяного Ветра и вместо колыбельной слушавшего завывания северного ветра, все это были мел кие неприятности.
        К тому же его закалили мучения у Эррту.
        Над маленьким убежищем варвара ветер пел за унывную песню, пронимая измученного человека до глубины души. Под этот нескончаемый тоскливый вой Вульфгар обратился мыслями в прошлое.
        Он вспомнил детство в племени Лося, жизнь в дикой бескрайней тундре по традициям предков, веками живших здесь, охотившихся и соблюдавших ритуалы.
        Он вспомнил жестокое нападение его воинственных кочевых сородичей на жителей деревень, благодаря которому он и оказался в Десяти Городах. Из-за неудачного удара по голове дворфа, череп которого отличался непостижимой крепостью, юный варвар потерпел поражение, попал в плен, а затем - в услужение и ученичество к тому самому дворфу, ворчливому, сердитому Бренору Боевому Топору, который оказался обладателем золотого сердца, и вскоре стал Вульфгару как отец. Благодаря тому давнему поражению Вульфгар узнал Дзирта и Кэтти-бри, узнал странствия и приключения, заполнившие его юность и раннюю зрелость, Однако те же приключения привели его в самое жуткое место, какое только можно вообразить, - логово демона Эррту.
        Ветер снаружи завывал и словно уговаривал не думать об Эррту, перечеркнуть все те адские воспоминания.
        Предостерегал, предостерегал…
        Но Вульфгар, которого необходимость понять себя мучила ничуть не меньше, чем демон, не сдавался. Он погрузился в мучительные воспоминания. Он намеренно вызывал в памяти картины жуткого прошлого, изучал их и старался отнестись к ним трезво, говоря себе, что так было, - не должно было быть, но было - это факт, его прошлое, воспоминание о котором навсегда останется с ним.
        А ему надо двигаться вперед, а не прятаться, как улитка в раковину.
        Ветер то выл, то шептал, говоря, что варвар может утонуть в этой черной страшной яме и ему лучше вовсе перечеркнуть воспоминания о том жутком месте. Однако Вульфгар упрямо восстанавливал в памяти все, до самого конца, до самой победы над могучим демоном в море Плавучего Льда.
        Тогда рядом с ним были друзья.
        Вот она, его вечная рана. С ним были друзья! Он бросил своих товарищей, потому что был уверен: так надо. Он сбежал от них, от Кэтти-бри, потому что они видели, во что он превратился: сломленное, несчастное ничтожество, тяготящееся собственной былой славой. Он не мог это выносить.
        Вульфгар на минуту отвлекся от размышлений, подбросил в огонь последнее полено и поправил камни, которыми обложил костер, чтобы они хоть немного удерживали тепло. Аккуратно выкатив один из булыжников, он подсунул его под постель, а сам устроился сверху.
        Сразу стало теплее, но тепло не спасло от навязчивых вопросов.
        - Кто же я теперь? - спросил варвар, обращаясь к ветру, но тот продолжал свою заунывную песню.
        Ответа не было ни у ветра, ни у Вульфгара.

* * *
        Утро нового дня было ясным и светлым, сияющее солнце поднялось в безоблачном небе, сразу потеплело, и наметенный бураном снег стал таять.
        Однако и Дзирт, и его спутники знали, насколько опасно становится на перевалах, когда после снежного бурана начинает пригревать солнышко. Придется двигаться еще осторожнее, потому что в такую погоду вполне может сойти лавина.
        Дзирт обернулся назад, в глубину пещеры, где мирно спали трое его друзей. Если повезет, к вечеру этого дня можно будет добраться до побережья и начать в ущелье Минстера поиски Шилы Кри.
        Оглядевшись вокруг, дроу решил, что удача им очень пригодится. Он уже слышал далекий гул сходящей лавины.
        Работая руками и ногами, Вульфгар выполз из своей ниши, превратившейся в пещеру, и от души потянулся в ярком свете утра.
        Он был на самой границе гор. К югу холмистая долина уходила вниз, к Лускану, а на севере, сколько видел глаз, громоздились грандиозные, покрытые снегом вершины. Усмехнувшись, Вульфгар отметил, что чуть южнее буря пролилась дождем, потому что снега на склонах холмов почти не было, зато все окрестности севернее завалило снегом.
        Словно сам боги велели ему повернуть назад.
        Что ж, может, так было бы правильно. А может, буря символизировала его будущую жизнь. Легкий путь лежал на юг. Дорога была как на ладони, там не было крутых подъемов.
        Варвар рассмеялся - неужели сама природа подталкивает его назад, к мирному, спокойному существованию? Он вскинул на спину мешок и куцый бердыш, заменивший Клык Защитника, и зашагал на север.
        Глава 21. ЗРЯ ПОТРАЧЕННОЕ ОБАЯНИЕ
        - У меня неотложные дела в Лускане, - сетовал Морик. - Я там столько всего устроил - связи, сделки, - и все пошло прахом из-за тебя и твоих подружек.
        - Зато тебе обеспечены приятные долгие зимние ночи, - усмехнулась Беллани и маняще откинулась на груду мехов.
        - Да как можно срав… Вообще да, ты права, - согласился Морик. - Против тебя я ничего не имею - ты должна это понимать.
        - Ты слишком много треплешь языком, - потянувшись к нему, сказала женщина.
        - Я… то есть… не надо! Не сейчас. У меня дела…
        - Потом.
        - Сейчас!
        Беллани усмехнулась откатилась от него и потянулась. Вор вновь принялся за свое и стал ныть, что это маленькое путешествие ему обойдется в целое состояние, и даже больше.
        - Что поделаешь, - возразила чародейка. - Я про сто обязана была доставить тебя сюда, но потом так неожиданно наступила зима.
        - Что же, мне нельзя отсюда уйти?
        - Уходи, если хочешь, - ответила Беллани. - Дорога долгая, холод собачий - думаешь, тебе удастся добраться до Лускана живым и невредимым?
        - Ты меня сюда затащила, ты и доставь обратно.
        - Это невозможно, - спокойно ответствовала Беллани. - Я не умею телепортировать на большие расстояния, такие заклинания мне неподвластны. Я умею открывать магические переходы, но Лускан слишком далеко. К тому же я терпеть не могу холод, Морик.
        - Тогда пусть Шила Кри придумает, как отправить меня домой, - заявил Морик, натягивая штаны. Но едва он натянул их до колен, как Беллани применила простейшее заклинание, вызывавшее ветер.
        Порыв был настолько силен, что вор, и так нетвердо стоявший на ногах, упал.
        Он сделал кувырок, стал вставать и снова упал, запутавшись в штанинах, наконец поднялся и негодующе поглядел на любовницу.
        - Очень смешно, - зло сказал Морик, но сразу же заметил, что на лице Беллани нет и следа веселья.
        - Ты пойдешь к Шиле Кри и потребуешь отправить тебя домой? - спросила она.
        - А что, если так?
        - Она тебя убьет, - заявила Беллани. - Ты не слишком-то ей по душе, дружок, и ей не меньше твоего хочется, чтобы ты поскорее убрался отсюда. Но она не станет прилагать к этому никаких усилий, разве что отправит одного из огров забросить подальше в океан твое бездыханное тело. Морик, пойми, тебе лучше вести себя потише и держаться подальше от Шилы. «Кровавый киль» отправится в плавание весной, и, скорее всего, вдоль побережья. Мы высадим тебя неподалеку от Лускана, может, даже в самом порту, если будем уверены, что там нас не поджидает Дюдермонт.
        - К тому времени мне придется стать побирушкой.
        - Ну если хочешь умереть богатым, ступай к Шиле и требуй, - с о смехом проговорила чародейка и с головой зарылась в меха, давая понять, что разговор окончен.
        Морик довольно долго стоял, глядя на любовницу. Беллани ему нравилась, и провести с ней всю зиму было заманчиво. К тому же здесь есть другие женщины, и некоторые очень даже ничего, например Джул Перец. Зима может стать даже пикантной!
        Однако он тут же тряхнул головой, отгоняя эти мысли. Такими вещами не шутят, особенно когда деваться некуда. Горе ему, если он начнет заигрывать с Джул и разозлит Беллани. Его даже передернуло, едва он представил, какие кары может наслать на него прекрасная чародейка. Морик терпеть не мог магов и чародеев, потому что те видели его насквозь, несмотря на все увертки, а еще потому, что одним жестом они могли размазать его по стене, даже не дав приблизиться к ним. На взгляд Морика, они сражались нечестно.
        Да, ему следует быть предельно осторожным, что бы не возбудить ничью ревность.
        «А может, в этом-то все дело?» - подумал Морик Причина презрения Шилы, возможно, в том, что она завидует Беллани. Ведь ей самой никуда не деться отсюда и некому согреть ее меховые покрывала.
        Глядя, как мерно дышит уснувшая Беллани, вор криво ухмыльнулся.
        - Ах, Шила, - едва слышно пробормотал он и подумал, что, возможно, ему и не захочется домой, когда он проведет несколько часов со свирепой капитаншей. Может, в этой бухте его ждет еще большее благоденствие.

* * *
        Чогоругга яростно металась по своей пещере, расшвыривая утварь, огров и полуогров, подворачивавшихся под руку.
        - Базанк! - беспрерывно орала она. Базанк, где ты быть?
        Ненаглядный сыночек здоровенной огрессы ушел во главе небольшого отряда, их поход должен был длиться дня три-четыре, но уже прошло почти десять суток, а от юного наследника ни слуху ни духу.
        - Снег глубокий, - невозмутимо подал голос Блуг, возлежа в огромном гамаке, подаренном Шилой Кри, его ноги свешивались с обеих сторон.
        Чогоругга метнулась через всю пещеру, схватила гамак и высыпала Блуга на каменный пол.
        - Если моя узнавай, что ты побить…
        - Базанк ушел! - возмутился Блуг, стараясь, однако, говорить спокойно, то ли потому, что не хотел браниться со своей прекрасной супругой, то ли потому, что сочувствовал ей. - Его вернется или нет. Блуг не уходить.
        Рассуждение было настолько простым, что дошло даже до Чогоругги. Это, однако, ее не успокоило, но от Блуга она отстала и снова начала носиться по пещере, стеная.
        По правде говоря, ее сынок много раз задерживался в таких вылазках, но сейчас все было иначе. И дело не только в разыгравшейся жестокой буре. Чогоругга почему-то нутром чуяла, что случилось нечто ужасное. С ее мальчиком произошла беда.
        Он не вернется, огресса была уверена.

* * *
        Морик осклабился и из мешочка на поясе вынул второй бокал, чудесную вещицу из стекла и серебра, и поставил на столе между собой и Шилой Кри.
        Пиратка наблюдала за ним с веселым любопытством и кивком позволила продолжать.
        Следом из мешочка возникла бутылка фейского вина - она одна была слишком велика, чтобы поместиться в нем, не говоря уже о довольно объемистых бокалах.
        - Что еще есть в твоем волшебном мешке, Морик Бродяга? - с подозрением поинтересовалась Шила. - Беллани знает об этой штуке?
        - А какое это имеет к ней отношение, моя дорогая, прекрасная Шила? - спросил Морик, щедрой рукой плеснув Шиле и поменьше - себе. - Я ни для кого здесь не представляю опасности. Я друг, а не враг.
        Шила усмехнулась и так порывисто поднесла бокал к губам, что вино расплескалось и обрызгало ее веснушчатое лицо. Пиратка отхлебнула, грохнула бокал на стол и вытерла рот рукавом.
        - А разве настоящий враг скажет иначе? - прямо спросила она. - Я не знаю никого, кто назвал бы себя врагом, когда его схватят.
        Морик хихикнул:
        - Тебе не нравится, что Беллани привела меня сюда.
        - А я давала повод думать, что это не так?
        - А еще тебе не нравится, что мы с ней проводим время… вместе, - совсем осмелел вор.
        Шила едва заметно дрогнула, слегка подвинулась в кресле, и Морик понял, что попал в точку. Ободренный предположением, что грубость Шилы - все лишь скрываемая ревность (а самоуверенному Морику больше ничего не приходило в голову), вор поднял свой бокал в честь капитанши.
        - За то, чтобы каждый из нас лучше понял, чего стоит другой, - провозгласил он, звякнув о ее бокал.
        - И лучше понял желания другого, - поддержала она, широко ухмыльнувшись.
        Морик тоже расплылся в улыбке, представляя себе, какие необузданные наслаждения сулит ее пламенная натура.
        Однако он не понимал, на что нарывался.
        Чуть позже Морик выполз из покоев Шилы, с трудом переставляя ноги. Голова трещала от сокрушительного удара левой, которым пиратка наградила его, не переставая улыбаться. Бормоча проклятия, ошеломленный такой реакцией на первые поползновения (Морик подсел к Шиле и нежно провел тыльной стороной ладони по ее румяной щеке), вор поплелся в комнату Беллани. К такому обращению со стороны дам он не привык, поэтому чародейка, рас пахнув дверь своей комнаты, увидела, что лицо ее любовника выражает крайнее негодование.
        - Занимался любовью с затравленным барсуком? - весело спросила она.
        - Это было бы лучше, - буркнул Морик и попытался протиснуться в комнату, но Беллани загородила проход.
        Морик несколько оторопел и уверенно произнес:
        - Ты же не ревнуешь.
        - Похоже, ты и впрямь знаешь себе настоящую цену, раз так в этом уверен.
        Морик хотел ответить, потом оскорбление до него дошло, он промолчал и развел руки.
        - Ревновать тебя? - проговорила Беллани. - Это вряд ли. Я думала, ты уже уложил в постель хотя бы Джул Перец. Однако Шила… Я удивлена, мне казалось, ты не в ее вкусе, равно как и она не в твоем, - Похоже, ты права, - потирая висок, заметил Морик. Он снова двинулся вперед, и Беллани его впустила. - Думаю, тебе повезет больше, если заду маешь за ней приударить.
        - Долго же до тебя доходило, - хмыкнула чародейка, притворяя дверь.
        Морик рухнул на покрытую мехами постель и поглядел на усмехающуюся женщину.
        - А предупредить разве трудно? - спросил он. - Что бы тебе сделалось?
        - Что? Поступиться такой забавой?
        - Ты не много пропустила, - сказал Морик и раскрыл объятия.
        - Что тебе помассировать? - спросила она, не двигаясь с места. - Ушиб или гордость?
        Морик подумал секунду и ответил: - И то и другое. Чародейка, улыбаясь, приблизилась.
        - Предупреждаю в последний раз, - промолвила она, скользнув к нему. - Спутаешься с Шилой Кри - она тебя убьет. Если повезет, конечно. А если нет, то скажет Чогоругге, что у тебя на нее виды.
        - На эту махину? - с ужасом уточнил Морик.
        - Именно. И если тебя не убьет соитие, то прикончит Блуг.
        Беллани придвинулась поближе, норовя его поцеловать, но вор отвернулся - желание вдруг испари лось.
        - Чогоругга, - вымолвил он, и у него мурашки побежали по спине.
        Глава 22. ШАГ ЗА ШАГОМ
        Вульфгар упрямо шел вперед, пряча лицо от неутомимого ледяного ветра. Он преодолевал высокий перевал и, хотя не любил бывать на открытых местах, знал, что таких перед ним еще немало. На фоне чистой белизны враги могли заметить его за милю, но варвар прекрасно понимал, что добраться до него они все равно не смогут, если только не умеют летать и способны сопротивляться могучему ветру.
        Но он надеялся, что его заметят давние товарищи. Иначе как он найдет их в этой белой пустыне, где спуски сменяются подъемами, видимость ограничена высоченными горами, а расстояния неимоверно иска жены? Иногда до соседнего склона, на котором были различимы даже отдельные деревья, казалось, было рукой подать, а на самом деле до него было много миль пути, да еще на дороге обязательно встречались непреодолимые трудности - ущелье с обрывистыми стенами или совершенно отвесная стена, из-за которых приходилось делать крюк, отнимавший подчас несколько дней.
        «И откуда у меня появилась дурацкая надежда найти их?» - спрашивал себя варвар не в первый и даже не в сотый раз. Он ругал себя за то, что вышел за северные ворота Лускана в то роковое утро, и за то, что не остановился и не повернул назад после той жуткой бури.
        - Хорошего же дурака я сваляю, если окажется, что Дзирт с остальными нашли какую-нибудь деревеньку, где проведут всю зиму, - вслух проговорил Вульфгар и рассмеялся.
        Да, похоже, это и впрямь совершенно безнадежное предприятие - разыскивать друзей в этой бес крайней недоброй пустыне, где можно пройти в не скольких ярдах друг от друга и даже не заметить. Но все же, несмотря на очевидное безрассудство этого шага, светловолосый великан чувствовал, что посту пил так, как нужно, и иначе было нельзя.
        Вульфгар остановился и оглядел с высоты перевала вырастающую впереди вершину и еловый лес, темно-зеленым пятном расползшийся по белому склону соседней горы.
        Он решил, что двинется туда, под защиту деревьев, и пойдет на запад, пока не достигнет перевала, через который можно спуститься в Долину Ледяного Ветра. Если найдет по пути своих старых товарищей - хорошо. Если же нет, отправится в Десять Городов и останется там, пока Дзирт с друзьями не вернутся домой или же если они так и не объявятся, до весны, а там наймется в какой-нибудь караван, идущий в Глубоководье.
        Прикрывая глаза от нестерпимого сияния белизны, Вульфгар наметил дорогу. Нужно было продолжать идти по открытой местности до другой горы, а затем спуститься по довольно крутому западному склону. Хорошо, хоть там росли деревья, за которые можно уцепиться или привалиться к ним и не спускаться кубарем. Если бы Вульфгар попытался спускаться пря мо отсюда, то просто переломал бы все кости.
        Вульфгар снова склонил голову и пошел вперед, сгибаясь под ветром.
        Он согнулся так низко, что это сыграло с ним злую шутку, потому что он наступил на камень, правый скос которого оказался гораздо круче, чем ему показалось. Меховой сапог тут же поехал по обледенелому боку валуна, Вульфгар потерял равновесие и не смог затормозить. Он полетел вперед ногами, тяжело опрокинулся на спину и заскользил по склону, размахивая руками и не находя опоры.
        Он отшвырнул тяжелый нелепый бердыш подальше, чтобы тот не тюкнул его по голове. Замедлить падение было просто невозможно, и вскоре Вульфгар уже не катился, а кувыркался вниз по склону, пересчитывая обледенелые валуны всем телом. Ремни наплечного мешка слетели, один сам собой, а другой порвался, клапан открылся, и все пожитки Вульфгара разлетелись по склону.
        И перевал, и бердыш, и вещи, и мешок уже остались позади, а Вульфгар все падал.

* * *
        - Он ранен! - полным тревоги голосом объявил капитан Дюдермонт, следивший за бесконечным падением Вульфгара.
        Он и Робийард находились в его каюте на «Морской фее» и наблюдали за варваром через чашу с заговоренной водой. Робийард не любил волшебство такого рода, да и не был в нем особенно силен, но он тайком вколол серебряную булавку в накидку Вульфгара из шкуры серого волка. Булавка была настроена на чашу, и поэтому Робийард мог в любой момент обнаружить странствующего великана.
        - Дубина, - негромко пробормотал маг.
        Капитан беспокойно кусал губы, глядя, как Вульфгар после долгого падения встал на ноги и, оберегая поврежденное плечо, посмотрел вверх. Он побродил немного, прикидывая, как бы добраться до своего имущества, и наблюдатели заметили, что он здорово прихрамывает.
        - Обратно ему без помощи не забраться, - вы молвил Дюдермонт.
        - Дубина, - повторил Робийард.
        - Да посмотри же на него! - вскричал капитан. - Он же мог повернуть на юг, как ты и предсказывал, но ведь не сделал этого. Нет, он отправился на север, в эти заиндевелые горы, которые даже летом мало кто пересекает, тем более в одиночку.
        - Так уж природа устроена, - съязвил маг. - Дураки всегда найдут себе неприятности на голову.
        - Это ты хотел, чтобы он шел на север, - жестко сказал капитан. - Ты сам это говорил, и не раз. Но ты не говорил, что он свалится куда-нибудь и погиб нет. Нет, ты настаивал, что, если Вульфгар достоин таких друзей, как Дзирт и Кэтти-бри, он отправится разыскивать их, чего бы это ему ни стоило. Теперь любуйся, мой скупой и жестокий друг, - закончил Дюдермонт, показывая на изображение упрямого Вульфгара в чаше.
        Варвар, морщась от боли, шаг за шагом продвигался вверх по склону. Он не останавливался и не орал от злости, не потрясал в воздухе кулаками, а просто цеплялся за выступы и упорно лез, не причитая и не жалуясь.
        Дюдермонт не сводил глаз с Робийарда, не отрывавшего взгляда от чаши. Наконец Робийард поглядел на него.
        - Да, может, этот Вульфгар стоит большего, чем я думал, - признал наконец чародей.
        - И что же, мы оставим его умирать там, в холоде и одиночестве?
        Робийард вздохнул, застонал и с силой потер ладонями худое лицо так, что даже кожа покраснела.
        - С того самого дня, как он появился в порту Глубоководья, чтобы поговорить с вами, от него од ни неприятности! - раздраженно заявил чародей. - Да что я говорю, они начались еще раньше, в Лускане, когда он пытался убить…
        - Ничего подобного! - гневно оборвал капитан, сердясь, что Робийард коснулся больной те мы. - Вульфгар и этот мелкий, Морик, были ни при чем.
        - Это вы так считаете.
        - Он смиренно выносит все тяготы, - продолжал Дюдермонт, вновь обращая внимание товарища на чашу. - Хотя, полагаю, вряд ли после тех мучений, что ему пришлось претерпеть в лапах Эррту, Вульфгар считает тяготой этот подъем.
        - Тогда и переживать нечего.
        - Но что теперь? - не отставал капитан. - Блуждая в этих диких горах, Вульфгар никогда не найдет своих друзей.
        Робийард испустил вздох, из чего было понятно, что чародей все понял.
        - Мы только вчера выследили пиратский корабль, - напомнил маг, пытаясь увильнуть. - Скорее всего, утром нас ждет сражение. Мы не можем…
        - Если к тому времени, как мы снова выйдем на тот корабль, ты не вернешься или не будешь готов к битве, мы просто продолжим преследование. А если они станут преследовать нас, то мы же можем уйти от любого судна.
        - Я не люблю перемещаться в незнакомые места, - проворчал Робийард. - Я могу возникнуть слишком высоко и свалиться вниз.
        - Тогда, прежде чем отправиться, примени волшебство парения или полета.
        - Или слишком низко, - хмуро добавил маг.
        Такая возможность была, и чародея, который телепортировался слишком низко, могло разнести на куски ударом о землю или скалы.
        Дюдермонту оставалось лишь пожать плечами - спорить было бессмысленно, Робийард всегда находил кучу отговорок.
        - Подождите до моего возвращения, не предпринимайте никаких действий, - проворчал чародей, роясь в карманах в поисках компонентов, необходимых для благополучного - насколько это возможно - перехода к Вульфгару. - Если мне суждено вернуться, конечно.
        - Нисколько в этом не сомневаюсь.
        - Да уж конечно, - буркнул Робийард.
        Чародей двинулся по направлению к спальне капитана, и Дюдермонт отступил, пропуская его. Маг распахнул дверь и взял толстое шерстяное одеяло. Не переставая ворчать, Робийард начал делать пассы. Первое заклинание подняло его над палубой, а второе словно разорвало воздух и само пространство. Множество разноцветных пузырьков окружило чародея, пока он сам не стал едва различим за их пестрой завесой, а потом пропал, и остались только пузырьки, которые лопались один за другим.
        Дюдермонт метнулся к волшебной чаше, чтобы понаблюдать за Вульфгаром, пока не закончилось действие чар, позволявших видеть варвара.
        Он успел заметить, как на фоне белых снегов рядом с великаном возникла вторая фигура…

* * *
        Вульфгар снова заскользил, но, со стоном распластавшись, зацепился за крохотный выступ над голо вой и могучим усилием подтянулся вверх.
        - Нам придется проторчать здесь весь день, если ты и дальше будешь двигаться в том же темпе, - послышался сверху знакомый голос.
        Варвар поднял глаза и увидел стоявшего у самого обрыва Робийарда, закутавшегося в коричневое одеяло.
        - Чего? - опешив, спросил Вульфгар, отвлекся и, съехав вниз футов на двадцать, ударился о скалистый выступ.
        Он поднялся на ноги и увидел, что Робийард мед ленно плывет к нему вдоль склона с бердышом в руке. По пути он подобрал некоторые вещи варвара, бросил их Вульфгару и стал медленно перелетать туда-сюда, пока не собрал все разбросанные пожитки. Покончив с этим, он легко приземлился рядом с великаном.
        - Не ожидал встретить тебя здесь, - проговорил Вульфгар.
        - Взаимно, - парировал маг. - Я был уверен, что ты не пойдешь на север. Из-за твоего поразительного упрямства я проспорил Доннарку.
        - Мне что, возместить тебе убытки? - сухо осведомился варвар.
        Робийард кивнул:
        - Может, в другой раз. У меня нет ни малейшего желания оставаться в этом богом забытом краю дольше, чем нужно.
        - Вещи снова со мной, а ранен я не сильно, - сказал Вульфгар и гордо вздернул подбородок, давая понять, что нисколько не задерживает мага.
        - Но ты еще не нашел своих друзей, - заметил чародей, - и вряд ли найдешь без моей помощи. И вот я здесь.
        - Потому что ты мне друг?
        - Потому что капитан Дюдермонт твой друг, - фыркнул Робийард в ответ на кривую ухмылку на румяном недоверчивом лице варвара.
        - А ты можешь определить, где они находятся?
        - Я могу пронести нас над вершинами, - уточнил чародей. - А еще - быстро перебросить из одного места в другое. Скоро мы будем знать обо всех, кто передвигается в окрестностях. Остается только надеяться, чтобы среди них оказались и твои друзья.
        - А если не окажутся?
        - Тогда советую тебе вернуться со мной в Глубоководье.
        - На «Морскую фею»?
        - В Глубоководье, - с нажимом повторил маг.
        Вульфгар не стал спорить - хотя и не считал вопрос решенным. Все же он надеялся, что если Дзирт с остальными действительно отправились на поиски Клыка Защитника, то они здесь, живые и невредимые.
        Правда, уверенности в том, что тогда в Лускане он сделал правильный выбор, у Вульфгара по-прежнему не было. Он так и не решил, готов ли к встрече и нужна ли она ему. Что он почувствует, когда снова их увидит? Что он скажет Бренору и что будет делать, если дворф, считавший опеку над Кэтти-бри своим первым долгом, без лишних слов бросится на него, чтобы придушить? И что он может сказать Кэтти-бри? Как он посмотрит в ее ясные глаза после того, как обошелся с ней?
        Теперь, когда возможность встретиться со старыми друзьями предстала перед ним как никогда реально, эти вопросы настойчиво теснились в сознании.
        Однако ответить на них он не мог.
        Очнувшись от задумчивости, Вульфгар встретился с пристальным взглядом Робийарда, причем выражение лица чародея как никогда напоминало сопереживание.
        - Как ты сюда добрался? - спросил чародей.
        Вульфгар не понял.
        - Шаг за шагом, - ответил на собственный вопрос маг. - Так и дальше двигайся. Шаг за шагом, и победишь всех демонов.
        А потом он сделал нечто, чем несказанно поразил Вульфгара: протянул руку и потрепал великана по плечу.
        Глава 23. И ВДРУГ ПОЯВИЛСЯ…
        - Думаю, не вернуться ли нам к этому дураку лорду Ферингалу в его жалкую деревеньку, - бурчал Бренор, забираясь обратно в маленькую пещеру, в которой они укрылись на следующую ночь. Погода, несомненно, улучшилась, но Бренор понимал, насколько вероятны при этом лавины, количество же снега, вы павшего за ночь, просто повергало в отчаяние. - Снегу навалило горы!
        - Иди поверху, - с хитрой ухмылкой посоветовал Дзирт.
        Говоря по правде, у всех, включая дроу, настроение было невеселое. За день удавалось пройти совсем не много, потому что, как Дзирт и опасался, стали сходить лавины. Они десятками обрушивались в окрестностях, многие перевалы стали непроходимы, а это означало, что вместо часового перехода пришлось бы потратить часы и даже дни на поиски удобного пути.
        - Не найти эту пиратку, эльф, - прямо заявил Бренор. - Ее банда где-то под землей, это точно, и, скорее всего, до весны и носа наружу не покажут. Мы их тут не найдем.
        - Но мы с самого начала знали, что будет нелегко, - заметила Кэтти-бри.
        - К тому же перехватили тех, кто напал на башню, - встрял Реджис. - Значит, мы на правильном пути, просто надо немножко удачи, как всегда.
        - Пф! - фыркнул Бренор и пинком запустил довольно увесистый камень в стену небольшой пещерки.
        - Так что же, оставить молот им? - спросил Дзирт.
        - Или сдохнуть, даже не добравшись до них? - проворчал дворф. - Да уж, выбор невелик, эльф!
        - Или вернуться в Аукни и переждать до весны, - предложил Реджис. - А потом снова попытаться.
        - Но тогда «Кровавый киль» уже наверняка дайдет в открытое море, - напомнила Кэтти-бри. - И Шила Кри увезет Клык Защитника далеко от берегов.
        - Тогда пойдем на юг, - сказал Бренор. - Найдем Дюдермонта, наймемся на корабль и будем вместе с ним гоняться за пиратами, пока не поймаем эту Кри. Тогда заберем молот и пустим эту ведьму ко дну - там ей самое место!
        Повисло долгое, ничем не нарушаемое молчание. Возможно, Бренор прав. Розыски молота сейчас мо гут закончиться несчастьем. К тому же если у кого из них и есть право прекратить поиски, так это у дворфа. Это ведь он создал Клык Защитника и подарил его Вульфгару. Хотя никто из друзей, даже хафлинг, которого это меньше всех касалось, не хо тел упускать молот, потому что оружие олицетворяло собой то, кем когда-то был для них Вульфгар.
        Возможно, имело смысл перезимовать где-нибудь, но дроу хотел покончить с этим делом побыстрее. Дзирт мечтал забрать молот и найти Вульфгара, он даже думать не мог о том, чтобы пересидеть без дела все зимние месяцы. Посмотрев на друзей, он понял, что все они, даже Бренор - точнее, в первую очередь Бренор, - разделяют его чувства.
        Дроу вышел из пещеры и взобрался по снежному пласту, сползшему ко входу. Поднявшись на верши ну, он стал внимательно осматриваться, несмотря на резавшее глаз нестерпимое сияние, стараясь разглядеть дорогу на юг, к морю, ну или хоть какую-то, чтобы можно было идти дальше.
        За спиной послышались шаги, и Дзирт узнал Кэтти-бри. Ее походка была чем-то средним между легкой поступью самого Дзирта и тем, как ходил Бренор - напролом.
        - По мне, так идти назад ничуть не легче, чем вперед, - сказала она, подходя к темному эльфу.
        - А согласится ли Бренор? И Реджис.
        - Пузан там как раз уговаривает Бренора, - сказала она, и Дзирт удивленно обернулся к ней. Раньше Реджис всегда с готовностью отказывался от путешествий и старался найти любой предлог, чтобы вернуться в тепло и уют.
        - Ты помнишь, как Артемис Энтрери однажды принял обличье Реджиса? - с тревогой спросил Дзирт у девушки.
        Ее голубые глаза широко раскрылись от ужаса, но по лицу дроу она почти сразу поняла, что он пошутил. И все-таки с Реджисом, бесспорно, творилось что-то странное.
        - А ты небось думал, что, после того как гоблин ранил его, Пузан поглубже засядет в мягком кресле, - заметила девушка.
        - Без того неожиданного магического исцеления он потерял бы руку, - напомнил Дзирт, когда в плече у Реджиса засело копье, друзьям никак не удавалось остановить кровотечение. Дзирт и Кэтти-бри уже готовились отнять руку, поскольку это представлялось единственной возможностью сохранить Реджису жизнь, как в обличье Кэддерли явился один из приближенных Джарлакса и чудесным образом исцелил их друга.
        Всю дорогу к хрустальной башне Джарлакса, во время сражения Дзирта с Энтрери и долгого возвращения в Долину Ледяного Ветра хафлинг был очень тих. Друзья пережили много приключений вместе, но исход этого последнего был хуже всех: Креншинибон попал в руки коварного главаря Бреган Д'эрт Джарлакса. К тому же оно оказалось самым тяжелым для Реджиса, но после него в хафлинге словно пробудилось нечто, доселе дремавшее. Почти сразу по возвращении в Десять Городов это стало очевидно. Хафлинг ни разу не попытался уклониться от совместных поездок с целью наведения порядка на опасных дорогах вблизи городов, а когда друзьям случалось встретиться с чудовищами или разбойниками, Реджис не желал оставаться в стороне и принимал самое деятельное участие в сражениях.
        И вот теперь он склоняет Бренора к тому, чтобы упорно идти вперед через суровые горы, тогда как до замка лорда Ферингала, в комнатах которого приветливо потрескивают камины, рукой подать.
        - Значит, трое против одного, - подвела итог Кэтти-бри. - Похоже, двинем вперед.
        - И Бренор на каждом шагу будет гундеть.
        - Если мы повернем назад, он все равно будет гундеть на каждом шагу.
        - Поразительное постоянство.
        - Так было, и так будет, - в тон ему добавила девушка, и друзья рассмеялись.
        Вернувшись в пещеру, они обнаружили, что Бренор с усердием собирает вещи и скатывает одеяла в тугие свертки, а Реджис заливает водой не успевший прогореть костер.
        - Нашли дорогу, по которой можно идти? - спросил дворф.
        - Что назад, что вперед - все едино, - ответил дроу.
        - Только надо учесть, что, если мы пойдем вперед, все равно придется возвращаться, - поднял палец Бренор.
        - Я за то, чтобы идти вперед, - сказала Кэтти-бри. - В этом сонном Аукни нам нечего делать, а я хочу что-нибудь выяснить до наступления весны.
        - А ты что скажешь, эльф?
        - Еще не выйдя из Лускана, мы знали, что путь будет суров и опасен, - ответил Дзирт. - Ведь ясно же было, что зима на носу, и снегопад не был неожиданным.
        - Но мы надеялись, что найдем эту дуру пиратку раньше, - заметил дворф.
        - Надеялись, но сами в это не очень-то верили, - не раздумывая, возразил дроу и поглядел на Кэтти-бри. - Я тоже не горю желанием провести зиму в тревогах о Вульфгаре.
        - Тогда пошли, - сразу согласился Бренор. - Сгинем в снегу, и пусть Вульфгар проводит зиму в тревогах о нас! - И он вполголоса разразился проклятиями, как это обычно бывало.
        Остальные с понимающим видом весело перемигнулись.
        Вдруг к бурчанию Бренора присоединился негром кий гул.
        В центре пещеры возникла яркая синяя линия вы сотой футов семь. Друзья не успели глазом моргнуть, как она разделилась на две полосы, которые стали расходиться, а сверху образовалась горизонтальная.
        - Врата чародея! - вскричал Реджис и отскочил подальше, выставив вперед свою маленькую булаву.
        Дзирт бросил на пол фигурку Гвенвивар, чтобы вы звать ее, как только потребуется, и, обнажив сабли, стал рядом с Бренором перед самым порталом, Кэтти-бри отступила на пару шагов и быстро выхватила лук.
        Портал наконец оформился, вокруг него висел гудящий голубоватый туман.
        Из него ступил некто, одетый в темно-синюю мантию. Бренор взревел и поднял топор, а Кэтти-бри натянула тетиву.
        - Робийард! - вдруг воскликнул Дзирт.
        - Это тот чародей, приятель Дюдермонта? - спросил дворф.
        - Что ты здесь делаешь? - спросил дроу, но умолк, увидев за спиной мага громадную кряжистую фигуру.
        Все онемели, и Реджис первым выдавил из себя:
        - Вульфгар?
        Глава 24. ЗНАКИ ДРОУ
        Нечеловеческий рев боли раскатами пронесся по пещерам, отражаясь от каменных стен, сотрясая самое сердце горы.
        Лелоринель, прервав тренировку, опустил кинжал и меч и повернулся к открытым дверям в зал, где все еще звучало эхо дикого крика.
        - Что это такое? - спросил он у пробегавшей мимо Джул Перец.
        Он помчался следом за ней по извилистым коридорам скального разлома к более просторным пещерам, располагавшимся под комнатами Шилы Кри и ее доверенных лиц, туда, где жили Чогоругга и Блуг.
        Войдя, Лелоринель вынужден был сразу же уклониться от летевшего на него стула. Снова прогремел чудовищный крик. Надрывалась Чогоругга. Заглянув в глубь пещеры, Лелоринель понял, что стало причиной горя.
        Там, на полу, лежала огромная туша огра, очень молодого и сильного. Шила Кри и Беллани склонились над телом вместе с другим огром, опустившимся на колени и положившим здоровенную уродливую голову на труп. Эльф решил, что это, должно быть, Блуг, но потом увидел, что главарь смотрит на них от противоположной стены, старательно изображая скорбь на отвратительной морде. Лелоринель даже подумал, уж не Блуг ли это сделал.
        - Базанк! Мой малыш! - ревела Чогоругга с неподдельной тоской, столь несвойственной огрессам. - Базанк! Базанк!
        Шила Кри подошла к ней, словно желая утешить, но на Чогоруггу снова накатила ярость, она выхватила из очага увесистый камень и швырнула в стену - как заметил Лелоринель, почти в Блуга.
        - Труп Базанка нашли рядом с заставой на севе ре, - пояснила Беллани, подходя к Джул и Лелоринелю. - Похоже, нескольких огров там убили, а этот, Поккер, решил притащить тело Базанка сюда, - сказала она, показывая на огра, склонившегося над телом сына Чогоругга.
        - Кажется, ты считаешь, что он напрасно так поступил, - заметила Джул.
        Беллани равнодушно повела плечами.
        - Погляди на эту несчастную, - сказала она, показывая подбородком на громадную огрессу. - Да она с горя перебьет половину огров в Золотой Бухте, если Блуг ее не прикончит.
        - Или Шила, - добавила Джул, потому что видно было, что капитанша уже начала терять терпение.
        - Это всегда возможно, - невозмутимо отозвалась чародейка.
        - Как это случилось? - спросил эльф.
        - Такое часто бывает, - ответила Беллани. - Мы каждый год теряем несколько огров, обычно зимой. Эти придурки просто не могут сдержаться и все взвесить как следует - так им хочется убивать людей. А солдаты Хребта Мира - все как на подбор бывалые бойцы, с ними непросто справиться даже уродам Чогоругги.
        Пока Беллани рассказывала, Лелоринель осторожно передвинулся, чтобы получше рассмотреть труп Базанка. Шиле, похоже, удалось немного образумить не счастную огрессу, и эльф осмелился подойти ближе, чтобы внимательно осмотреть тело.
        Внезапно у него перехватило дыхание. На теле было множество порезов, все были нанесены уверенной рукой с превосходной точностью, и некоторые из них были изогнутыми. Как лезвия сабель. Заметив, что на задней поверхности бедра у Базанка синяк, Лелоринель чуть приподнял его и немного повернул, чтобы получше рассмотреть. Синяк явно остался от удара плашмя изящно изогнутым клинком, вроде тех, что Лелоринель в свое время заказал для Тюневека.
        Эльф напряженно обдумывал увиденное, поняв, что громадного урода убил не обычный солдат.
        Лелоринель чуть было не расхохотался вслух, а когда заметил, что Блуг шмыгает носом и вытирает глаза, делая вид, что не может сдержать слез, ему стало еще веселее. Однако тут раздался очередной вопль, и эльф решил, что огрессе вряд ли понравится, если кто-то станет потешаться над ее бедой.
        Поспешно поднявшись, он прошел мимо Джул и Беллани и побежал на верхний уровень, где было спокойнее.
        Там он вздохнул свободно и рассмеялся, чувствуя одновременно восторг и трепет.
        Он был уверен, что огра убил Дзирт До'Урден, что дроу где-то поблизости - совсем рядом, если уж Поккер сумел дотащить сюда эту тушу по горам.
        - Ну, спасибо тебе, Экресса, - прошептал Лелоринель.
        Эльф машинально положил руки на эфесы меча и кинжала, потом поднес их к лицу, поглаживая пальцами магический перстень. Столько лет, и вот оно, почти свершилось. Сколько лет кропотливой подготовки, изучения техники и манеры боя Дзирта, изматывающих тренировок, учебы у лучших фехтовальщиков. А потом еще несколько лет работы ради этого кольца, наведение справок, нужные знакомства…
        Лелоринелю даже дышать стало трудно. Дзирт близко. Это он убил Базанка, больше некому.
        Эльф шагал по комнате, потом вышел в коридор, направляясь мимо комнат Беллани и Шилы к маленькой каморке в самом конце, где на зиму устроилась Джул.
        Все три женщины явились чуть позже, отпуская грубые шуточки по поводу заскоков Чогоругги, при чем Шила довольно похоже изображала обезумевшую огрессу.
        - Вот это был номер, - небрежно заметила Бел лани. - Ты пропустил такой спектакль!
        - Бедняжка Чогоругга, - ухмыльнулась Джул.
        - Хочешь сказать, бедняжка Блуг, - поправила ее Шила, и все трое расхохотались.
        - Ну ладно, а теперь расскажи-ка мне, что тебе известно обо всем этом, - обратилась Шила к эльфу.
        Тот даже не улыбнулся, в его золотисто-голубых глазах ясно читалось еле сдерживаемое нетерпение.
        - Я же был здесь, когда убили Базанка, - напомнил он.
        Беллани рассмеялась.
        - Ты что-то знаешь, - сказала она. - Едва ты оказался у трупа Базанка…
        - Ты считаешь, что его убил этот проклятый дроу? - предположила Шила, Лелоринель не ответил, он стоял очень прямо и хмурился. - Я права?
        - Горы велики, тут полно опасностей, - вмешалась Джул Перец. - Да мало ли кто мог прикончить этого молодого и глупого огра.
        Не дав Лелоринелю ответить, Беллани сказала «гм» и подошла ближе, приложив пальцы к губам.
        - Ты ведь видел раны.
        - Они изогнуты, как клинок у кривой сабли, - подтвердил Лелоринель.
        - Меч оставит такой же порез, если удар нанесен в момент, когда жертва падает, - вмешалась Шила. - По ранам многого не узнаешь.
        - Я узнал то, что мне необходимо, - ответил эльф.
        - Все удары были уверенны и точны, - сказала Джул. - Огра убил очень опытный воин. К тому же, как мне известно, Чогоругга снабдила сына твоими снадобьями, - добавила она, глядя на Беллани.
        Тут даже Шила изумленно выгнула брови. Базанк выделялся среди других огров: он был громаден, могуч и отлично тренирован, а с магическим зельями так и вовсе непобедим.
        - Это Дзирт, - уверенно проговорил Лелоринель. - Он где-то поблизости и наверняка направляется сюда.
        - Так сказал прорицатель, который тебя сюда послал, - вставила Беллани.
        - Да, гном Экресса. Он велел найти знак Клыка Защитника, потому что этот знак приведет к Дзирту До'Урдену.
        Джул с Беллани переглянулись и посмотрели на Шилу Кри, которая, опустив голову, глубоко задумалась.
        - Это могли быть и солдаты из башни, - наконец сказала капитанша. - Могло быть и подкрепление из какой-нибудь деревни. Или какие-нибудь странствующие герои.
        - Это мог быть Дзирт До'Урден, - перебила Джул, лицом к лицу встречавшаяся со знаменитым дроу и его славными сподвижниками.
        Шила хмуро поглядела на высокую статную подругу и перевела взгляд на Лелоринеля:
        - Ты готов? Если, это конечно, он и идет действительно сюда.
        Гордо выпрямившись, вскинув голову и выпятив грудь, эльф заявил:
        - Много лет я только к этому и готовился.
        - Если уж ему удалось прикончить Базанка, он соперник не из легких, будь уверен, - сказала пиратка.
        - Мы будем рядом и, если что, поможем, - пообещала Беллани, но эльфа, похоже, это не обрадовало.
        - Я знаю его так же хорошо, как он сам, - сказал он. - Если Дзирт До'Урден объявится здесь, он умрет.
        - Пронзенный твоим клинком, - усмехнулась чародейка.
        - Или своим собственным, - загадочно ответил Лелоринель.
        - Ну тогда будем надеяться, что это и впрямь Дзирит, - согласилась Шила. - Однако ничего не известно наверняка. В горах хорошие гарнизоны. Многие гибнут, нападая на них, а некоторые так и просто на дорогах. Здесь слишком много солдат и разных благородных путешественников. Может, это и не дроу вовсе.
        Лелоринель не стал спорить. Пусть Шила думает что хочет.
        А сам он вспоминал слова Экрессы.
        Сомнений нет, это его заклятый враг. Больше ни кто - ни Шила, ни Дзиртовы друзья, ни огры - ровным счетом ничего для него не значили.
        Глава 25. НАЙТИ ОБЩИЙ ЯЗЫК
        - Вульфгар, - повторил хафлинг, поскольку после первого восклицания никто даже не шелохнулся.
        Он оглянулся, всматриваясь в лица друзей. Что чувствовала Кэтти-бри, понять было несложно. Она подалась назад, словно под порывом ветра, и замерла, не в силах двинуться от потрясения.
        Дзирт лучше владел собой, и Реджису показалось, что дроу пристально изучает варвара, пытаясь понять, что теперь представляет собой стоящий перед ним человек. Тот ли это Вульфгар, с кем они были дружны когда-то, или тот, что причинил боль Кэтти-бри?
        Что же до Бренора, то трудно было сказать, чего дворфу хочется больше - подскочить к варвару и заключить в объятия или же придушить. Бренор дрожал - только вот от изумления или ярости, хафлинг не понял.
        Вульфгар, похоже, тоже пытался что-то понять по выражению лица дворфа. Кивнув Реджису, он не сводил глаз с сурового, хмурого Бренора Боевого То пора.
        - А мы тебя искали, - вымолвил Дзирт. - До самого Глубоководья прошли и обратно.
        Варвар кивнул с непроницаемым выражением, словно боялся перемениться в лице.
        - Возможно, и сам Вульфгар искал Вульфгара, - сказал Робийард и поднял бровь в ответ на взгляд дроу.
        - Ну что ж, вот мы и нашли тебя - или ты нашел нас, - заключил Реджис.
        - А себя ты как, нашел? - с некоторым недоверием спросил Бренор.
        Вульфгар сжал зубы и по очереди обвел друзей глазами. Ему очень хотелось крикнуть, что это так, броситься вперед и обнять их всех.
        Но перед ним словно выросла непреодолимая стена, подвижная и зыбкая, как дым Бездны, и сквозь нее чувствам было не пробиться.
        - Похоже, я снова у вас в долгу, - с трудом вы молвил варвар. Пожалуй, более глупого ответа и придумать было нельзя.
        - Делли рассказала нам о ваших подвигах, - поспешно добавил маг. - Нет необходимости говорить, как мы все благодарны. Никогда еще дом Дюдермонта не подвергался такому наглому нападению. Будте уверены, исполнители навлекли на своих хозяев гнев правителей Глубоководья.
        Торжественность этого заявления несколько блекла перед тем, что знали все присутствующие: правители Глубоководья, несомненно, даже не подумают отправиться на север, чтобы разыскать таинственных заговорщиков. Как и все главы больших городов, правители Глубоководья были скоры на громкие заявления, однако не торопились с действиями.
        - Возможно, мы могли бы осуществить возмездие вместо правителей и капитана Дюдермонта, - предложил Дзирт, с хитрецой глядя на Робийарда. - Мы ищем Шилу Кри, а ведь именно она организовала на падение на дом капитана.
        - Я доставил Вульфгара, чтобы он помог вам в поисках.
        Вновь все взгляды обратились к варвару, и он снова напряженно сжал губы. Дзирт это заметил и понял, что время ломать преграду, сдерживавшую чувства Вульфгара, а следовательно, и их, еще не пришло. Дроу повернулся к Кэтти-бри, но она, похоже, была на грани, потому что уже несколько минут да же не моргала.
        - А что же Робийард? - вдруг спросил темный эльф, опасаясь с ее стороны нервного срыва и надеясь его предотвратить или хотя бы оттянуть. - Неужели он нам не поможет?
        Чародей удивленно раскрыл глаза.
        - Но я уже помог! - возразил он, хотя и сам понимал, что это слабая отговорка.
        Дзирт согласно кивнул.
        - Но ведь ты можешь сделать гораздо больше, и без особого труда.
        - Мое место на борту «Морской феи», с капитаном Дюдермонтом. Он преследует пиратов и уже готов был вступить с ними в бой, когда я покинул корабль, чтобы доставить тс вам Вульфгара, - сказал маг, но Дзирт только шире заулыбался.
        - Однако твои магические силы позволяют тебе видеть то, что происходит далеко, - сказал он. - Мы знаем приблизительное местонахождение нашей дичи, но здесь столько занесенных снегом подъемов и спусков, что мы вполне можем пройти мимо, не зная, что та, кого мы ищем, находится в двух шагах.
        - Я готовился для морских сражений, господин До'Урден, - с достоинством ответил Робийард.
        - Но мы просим лишь помочь найти обиталище пиратов, если они, как мы полагаем, прячутся где-то на юго-западной окраине гор. Естественно, они должны жить около самой воды, раз на зиму нужно куда-то ставить корабль. Ты ведь можешь обозреть огромные пространства с большой высоты с помощью заклинаний полета или каких-нибудь еще.
        Робийард подумал немного, потер шею.
        - Но побережье очень длинное, - возразил он.
        - Зато мы знаем приблизительное направление, - парировал дроу.
        Робийард помолчал еще немного, потом согласился.
        - Я могу пожертвовать несколькими часами и найти подходящее описанию место. Затем я должен вернуться к своим обязанностям на «Морской фее». Мы преследуем пиратское судно, и я не хочу его упустить.
        - Прекрасно, - кивнул Дзирт.
        - Я возьму с собой одного из вас, - продолжал чародей. Он обвел всех глазами и остановился на Реджисе, самом маленьком и легком. - Ты, - сказал он, указав на хафлинга, - отправишься со мной. Все, что сможешь, запомнишь, а потом приведешь к пиратскому логову своих друзей.
        Реджис согласился не раздумывая, и Дзирт с Кэтти-бри переглянулись.
        Сборы были недолгими. Робийард взял один пустой мешок и велел хафлингу выходить следом за ним, при этом предупредил, чтобы тот оделся теплее, потому что в небе холодно и ветер сильнее, затем занялся заклинанием.
        - Ты знаешь те места, о которых говорил Дзирт? - спросил чародей.
        Реджис кивнул, и маг наложил заклятие на хафлинга. При этом Реджис значительно уменьшился в раз мерах, и чародей засунул его в открытый наплечный мешок. Они поднялись в ослепительно синее небо.
        - Теперь он четвертушник? - хихикнул Бренор.
        - Похоже, восьмушник, - ответила Кэтти-бри, и оба засмеялись.
        Однако ни Вульфгар, ни Дзирт не поддержали их веселья. Оба понимали, что раз уж Робийард отправился в путь, то конец путешествия близок, а им еще надо научиться снова быть вместе, если уж предстоит отправиться туда, откуда можно не вернуться.

* * *
        Он парил над миром, как птица. Земля стремительно уносилась вниз, а маг взбирался все выше и выше в небо, ловя воздушные потоки, которые побыстрее перенесли бы его на юг, к морю.
        Сначала Реджис волновался, потому что две черные точки в ясном небе были превосходной мишенью, но потом забыл обо всем, отдавшись небывалым ощущениям. Он смотрел во все глаза на землю, которая распахнулась под ним. Они пролетели над особенно высоким кряжем, за которым неожиданно открылась настолько глубокая котловина, что у хафлинга перехватило дыхание. Он заметил в долине стадо оленей и совсем успокоился, решив, что если такие большие животные выглядят крохотными точками, то они с Робийардом должны быть и вовсе неприметны. Их, наверное, можно принять за птицу: ведь мантия чародея развевается на ветру как настоящие крылья.
        Правда, осознав, как высоко они взлетели, Реджис испугался и крепко вцепился в плечи чародея.
        - Полегче! - стараясь перекрыть рев ветра, прокричал Робийард, и Реджис немного ослабил хватку.
        Вскоре они уже летели над холодным морем, и маг полетел ниже горных вершин. Внизу белые буруны вихрились вокруг подводных скал и волны с ревом бились о каменистый берег - шла война, не стихавшая тысячелетиями.
        Вдали показался тонкий дымок, и Робийард мгновенно повернул к берегу и скрылся за горами от глаз возможных дозорных. К удивлению и облегчению хафлинга, он приземлился на голый участок скалы.
        - Нужно возобновить заклинание, - пояснил чародей, - и использовать пару новых.
        Он порылся в кармане, достал нужные компоненты и начал волхвовать. Через несколько мгновений маг исчез.
        Реджис негромко пискнул от неожиданности и испуга.
        - Я здесь, - успокоил его маг.
        Хафлинг услышал, что он начал то же самое заклинание по новой, - и в следующую секунду Реджис тоже пропал из виду.
        - Когда я возобновлю заклинание полета, тебе придется пробираться в мешок на ощупь, - произнес Робийард и снова стал нараспев произносить нужные слова.
        Вскоре они вновь были в воздухе, и Реджис беспокоился еще больше, потому что не видел чародея, хотя и понимал - невидимым быть безопасней. Когда Робийард огибал гору, направляясь к струйке дыма, что они приметили, хафлинг вцепился в него изо всех сил.
        Это действительно оказались дозорные. Один до вольно грубого вида мужчина, а другой - громадный мускулистый человекоподобный - либо некрупный огр, либо полукровка. Они склонились над небольшим костерком, согревая руки, и, похоже, забыли об обязанности следить за тропой в ущелье под ними.
        - Пленник, которого мы захватили, упоминал ущелье, - негромко заметил Реджис Робийарду.
        Вместо ответа маг резко повернул на север и пролетел вдоль гребня до самого конца ущелья. Затем развернулся и полетел вниз вдоль обрыва. Очевидно, когда-то здесь было русло реки, стремившейся к морю между двумя крутыми скальными откосами вы сотой в двести, а то и триста футов.
        Они пролетели мимо дозорных и на другой стороне заметили еще двоих, однако чародей скорость не сбросил, и Реджис не смог их рассмотреть.
        Чародей и его пассажир с такой скоростью неслись вдоль стены ущелья, что у хафлинга голова шла кругом. Робийард заметил еще одного дозорного, по виду огра, но бедный хафлинг даже не посмотрел в ту сторону.
        Ущелье растянулось больше чем на тысячу футов, и, обогнув последний выступ, воздухоплаватели оказались у берега моря, взлохмаченного ветром. Справа громоздились груды камней, виднелись острые выступы, берег был изрезанным и неровным. Слева, у самого входа в ущелье, возвышалась скала футов в четыреста-пятьсот. На ее каменном лице виднелись многочисленные отверстия и провалы, а также довольно большой грот у кромки воды.
        Робийард пролетел мимо нее к морю, потом повернул к южному склону горы. Из воды то тут то там торчали острые скалы - гибель для любого корабля, дерзнувшего сюда войти. Вдоль всего побережья виднелись и другие подводные скалы, довольно высокие, заслонявшее это место от любопытных глаз с моря.
        Здесь, на южной стороне, обнаружилась пещера, достаточно обширная, чтобы внутрь могло войти парусное судно.
        Робийард пронесся мимо, набирая высоту. И он, и Реджис заметили тропу, начинавшуюся у грота и поднимавшуюся вверх по склону на восток. Пролетев вдоль восточного склона, путешественники увидели дверь в скале и предположили, что вдоль этой тропы она не одна.
        Маг поднялся до самой вершины, а потом резко бросился вниз, до самого входа в грот, достаточно широкого, чтобы в нем разъехались две повозки.
        Держа покрепче перепуганного хафлинга, чародей влетел внутрь пещеры, и они сразу услышали грубую перепалку трех огров-караульных.
        - Может, есть другой путь, чтобы ты и дроу могли сюда проникнуть, - шепотом предположил Робийард.
        Реджис чуть не подскочил, неожиданно услышав рядом его голос, но мгновенно взял себя в руки и не взвизгнул.
        - Стой здесь, - прошептал Робийард и исчез.
        Реджис остался в одиночестве, чувствуя себя совершенно беззащитным, хоть и невидимым.

* * *
        - Помнишь, первым броском молота ты меня чуть не убил! - со смехом проговорил Дзирт, и мрачное лицо варвара, к удовольствию дроу и Кэтти-бри, немного посветлело.
        С подачи Дзирта, надеявшегося растопить лед и хоть ненадолго выманить варвара из его скорлупы, они вспоминали всякие добрые и забавные происшествия прошлых лет. Судя по сердитым взглядам Бренора и напряжению Вульфгара, никакого радостного воссоединения не получалось.
        Они сейчас вспоминали первую совместную битву дроу и варвара в логове гиганта по имени Бигтрин. Дзирт и Вульфгар тренировались в паре и неплохо понимали боевой стиль друг друга, и в некоторых обстоятельствах превосходно один другого дополняли. Но иногда, как только что напомнил дроу, их спасала исключительно удача.
        Хотя дворф по-прежнему глядел волком, Дзирт продолжал вспоминать о давних днях в Долине Ледяного Ветра, о разных приключениях, о создании Клыка Защитника (при этом и Вульфгар, и Бренор заметно напряглись), о путешествии в Калимпорт и спасении Реджиса, о поисках Мифрил Халла и его взятии. Дзирт сам поражался, сколько всего произошло с ними и как давно и прочно связывает их дружба. Он начал вспоминать о нашествии темных эльфов на Мифрил Халл, ставшим роковым для варвара, и умолк.
        - Неужели такая связь может исчезнуть без следа? - вдруг прямо спросил он. - Неужели вмешательство какого-то демона может разрушить все, что создавалось долгие годы?
        - Эррту здесь ни при чем, - глухо проговорил варвар.
        Все внимательно глядели на него, потому что это были первые слова, которые Вульфгар произнес после того, как Дзирт предался воспоминаниям.
        - Все дело в том демоне, которого Эррту поселил во мне, - пояснил великан. Он помолчал и, глядя теперь не на Дзирта, а прямо в глаза Кэтти-бри, нежно взял ее руку в ладони - Или, в тех демонах, что были внутри меня и раньше…
        Его голос пресекся, и в прозрачных голубых глазах собрались слезы. Он моргнул, совладал с собой и снова решительно поглядел на девушку.
        - Я могу сказать лишь, что очень сожалею, - проговорил обычно громкоголосый варвар едва слышным шепотом.
        Кэтти-бри мигом вскочила, обвила его руками и зарылась лицом ему в плечо. Варвар с жаром обнял ее и прижался щекой к густым золотистым волосам.
        Девушка искоса поглядела на Дзирта: тот улыбался и не меньше нее радовался тому, что пробита первая брешь в разделявшей их крепкой стене.
        Вытирая глаза и с теплой улыбкой глядя на Вульфгара, Кэтти-бри отстранилась.
        - У тебя чудесная жена, - сказала она. - И малышка очень хорошенькая, хоть и не родная.
        Варвару, похоже, приятно было это слышать, словно он только что сделал громадный шаг в нужном направлении.
        Но внезапно он издал негромкий крик боли и изумления и подался в сторону от удара в бок. По вернувшись, Вульфгар увидел рядом с собой кипевшего гневом Бренора, который стоял, уперев руки в бока.
        - Если ты еще раз ударишь мою девчушку, я из твоих зубов ожерелье сделаю, парень! Хочешь снова называться моим сыном - не смей обижать сестру!
        Все это было нелепо, конечно, но потом дворф протопал к выходу из пещеры, и слышно было, как он шмыгает носом, - Бренор был ничуть не меньше остальных рад тому, что они снова вместе.
        Кэтти-бри подошла к Дзирту и небрежным, но красноречивым движением обняла его за талию. Вульфгар сперва удивился больше, чем когда Бренор его стукнул. Но постепенно в его глазах засветились радость и одобрение, и он понимающе улыбнулся.
        - Теперь надо решать, что делать дальше, - проговорил дроу. - Если мы снова вместе и все довольны, нужно ли продолжать поиски Клыка Защитника вопреки опасностям?
        Сначала Вульфгар поглядел на него так, будто не верил своим ушам. Однако почти сразу выражение его лица изменилось, словно он готов был согласиться.
        - Дурак, - резко бросила Кэтти-бри Дзирту.
        Дроу поглядел на нее с Недоумением, не понимая, чем вызвал ее злость.
        - Можешь меня не слушать, - сказала девушка. - Спроси его. - И она показала пальцем на возвращавшегося Бренора.
        - Чего? - спросил дворф.
        - Дзирт думает, что нам следует прекратить поиски молота, - пояснила она.
        Бренор вытаращился на дроу; казалось, он вот-вот кинется на него.
        - Да как… как ты можешь… чертов эльф… почему… ч-что такое?
        Дзирт поднял ладони и, слегка улыбнувшись, показал дворфу взглядом на Вульфгара. Бренор не сразу понял, но потом перестал заикаться, подбоченился и повернулся к варвару.
        - Ну? - прогремел он, - Что скажешь, парень?
        Под направленными на него выжидательными взглядами Вульфгар глубоко вздохнул. Друзья приперли его к стенке, но этого следовало ожидать, он это понимал. Ведь из-за его неразумия молот пропал, потому его слово должно стать решающим.
        Однако принять решение было слишком тяжело.
        Вульфгар лихорадочно перебирал в уме все возможности, и отрадных среди них было мало. Что, если он будет настаивать и они явятся в логово Шилы Кри, но не смогут одолеть пиратов? Или еще хуже, кто-нибудь из друзей погибнет, а он останется жив? Как же он сможет жить с этим…
        Но тут Вульфгар рассмеялся и тряхнул головой, отгоняя предательские мысли.
        - Я лишился Клыка Защитника по своей собственной вине, - сознался он, хотя все это уже и так знали. - И теперь понимаю свою ошибку. Поэтому я отправлюсь за молотом, невзирая на снег и слякоть, драконов и пиратов. Но никого из вас я не заставляю идти со мной и пойму, если вы решите вернуться в Десять Городов или какую-нибудь деревню в горах. А я пойду. Это мой долг.
        - Думаешь, мы бросим тебя одного? - спросила Кэтти-бри, но Вульфгар перебил ее.
        - Но я буду благодарен вам за любую помощь, хотя и не заслуживаю ее.
        - Что за дурацкие речи, - фыркнул Бренор. - Конечно, мы пойдем, дубина ты стоеросовая. Ты заварил кашу, а мы поможем ее расхлебывать.
        - Но опасности… - начал Вульфгар.
        - Всякие там огры и пираты, - подхватил дворф. - Ничего страшного. Кого перебьем, кто сам сбежит, заберем твой молот и вернемся домой еще до начала весны. А если встретится дракон… - Он умолк и зловеще усмехнулся. - Оставим его тебе!
        Веселое замечание оказалось очень кстати: друзья казались прежними соратниками, вчетвером стремящимися к одной цели.
        - Но если ты еще раз потеряешь Клык Защитника, - проревел Бренор, ткнув в Вульфгара коротким пальцем, - я тебя сначала прикончу, а потом уже сам отправлюсь за ним!
        Бренор готов был продолжать в том же духе, но снаружи послышались голоса, и все повернулись ко входу.
        В пещере появились Робийард и Реджис.
        - Мы их нашли! - объявил хафлинг, не дав магу и рта раскрыть, и гордо выпрямился, заложив пухлые большие пальчики в проймы толстого шерстяного жилетика. - Мы проникли прямо туда, мимо стражников-огров и…
        - Но мы не знаем, действительно это жилище Шилы Кри или нет, - перебил чародей. - Однако нападение огров, похоже, совершено именно оттуда - там гигантская система пещер, связанных переходами, у самого моря.
        - А прямо на воду открывается огромная пещера, куда может даже парусный корабль войти! - торопливо добавил Реджис.
        - Ты полагаешь, Кри там? - спросил Дзирт у чародея.
        - Скорее всего, - лишь чуть замявшись, сказал тот. - На «Морской фее» мы преследовали корабль, похожий на судно Кри, приблизительно до этих широт не один раз и всегда теряли его. Мы всегда подозревали, что у него есть какая-то тайная пристань, может быть, пещера. Тот пещерный комплекс, что мы нашли, вполне подошел бы.
        - Тогда нам туда, - сказал Дзирт.
        - Я не могу перенести вас всех, - предупредил Робийард и, показывая на Вульфгара, добавил: - А этого уж точно мне на спине не унести.
        - Ты знаешь дорогу? - спросил дроу у Реджиса.
        Хафлинг гордо выпятил грудь.
        - Найду, - уверенно сказал он.
        Чародей кивнул:
        - День ходу, не больше. Ну что ж, ваш путь свободен. Если… - Он помолчал и по очереди обвел всех взглядом, остановившись на варваре. - Если вы решите не ходить туда сейчас, то милости просим весной на борт «Морской феи», может, тогда будет проще отобрать оружие у Шилы Кри.
        - Мы отправляемся сейчас, - сказал Вульфгар.
        - Весной никакой Кри уже не будет, - прыснул Бренор и для наглядности похлопал обухом топора по широкой ладони.
        Робийард рассмеялся.
        - Добрый Робийард, - сказал Дзирт, подойдя к магу поближе, - если встретите «Кровавый киль» в открытом море, прежде чем топить его, устройте переговоры. Может, это мы будем переправлять корабль в порт.
        Робийард снова расхохотался.
        - В тебе-то я не сомневаюсь, - сказал он, похлопав дроу по плечу. - Надеюсь, вы нас не потопите, если доведется встретиться в открытом море!
        Приятно было пошутить, но очень скоро все вновь стали серьезными. Робийард прошел мимо Дзирта к Вульфгару.
        - Я всегда тебя недолюбливал, - прямо заявил он.
        Вульфгар было презрительно скривился, но ничего не сказал, решив выслушать, что еще скажет чародей. Он ожидал, что тот начнет его отчитывать, и понимал, что заслужил упреки. Он упрямо расправил плечи и вскинул голову.
        - Но, вероятно, это оттого, что я плохо знал тебя, - продолжил Робийард. - Наверное, ты еще обретешь себя. И если так и ты станешь прежним Вульфгаром, сыном Беарнегара, тогда возвращайся в команду. Даже сварливый старый маг, высушенный солнцем и просоленный морем, может изменить свое отношение.
        Он повернулся, помахал рукой остальным и бросил на варвара лукавый взгляд через плечо.
        - Если тебе, конечно, не все равно, - добавил он словно в шутку.
        - Не все равно, - очень серьезно ответил Вульфгар, поразив и мага, и своих друзей.
        По лицу Робийарда видно было, как ему это приятно.
        - Тогда прощайте все, - сказал он с поклоном и сразу начал произносить заклинание телепортации.
        Воздух вокруг него словно закипел, запестрел разноцветными пузырями, которые постепенно скрыли фигуру Робийарда.
        Чародей исчез, а они остались впятером. Как раньше.
        Глава 26. СМЕЛО ВПЕРЕД
        Небо снова налилось свинцовой серостью, предвещая бурю, но друзья все равно покинули пещеру воодушевленные и полные надежды, готовые преодолеть любые препятствия. Они снова были вместе, и впервые после удивительного возвращения Вульфгара из Бездны у всех на душе было легко. Как будто все вернулось на круги своя.
        Когда после «гибели» варвара они снова встретились с ним в ледяной пещере в Море Плавучего Льда в самый разгар битвы с демоном Эррту, радости не было предела, но все ощущали неловкость. Слишком неожиданно и странно все произошло, приходилось приспосабливаться к новой действительности. Вульфгар восстал из могилы, и горе, давившее друзей, исчезло.
        Но когда первые восторги улеглись и надо было по новой притираться друг к другу, ничего не получилось. Вульфгар был всегда мрачен, подвержен припадкам ярости, а потом вообще расстался с героями Мифрил Халла. Но вот теперь друзья снова вместе.
        Они скоро и слаженно шли вперед. Коренастый жилистый Бренор прокладывал дорогу в снегу, Реджис шел следом, отмечая путь и давая указания дворфу. За ними вышагивал Вульфгар с тяжелым бердышом на плече, с высоты своего великанского роста оглядывая окрестности.
        Кэтти-бри замыкала шествие, прикрывая всех остальных с луком в руке, а дроу передвигался то справа, то слева от отряда. Дзирт не стал вызывать с Астрального уровня Гвенвивар - он даже отдал фигурку Кэтти-бри, поскольку хотел, чтобы пантера как следует отдохнула и набралась сил. У дроу было предчувствие, что ее помощь очень им пригодится.
        Полдень уже миновал, друзья далеко продвинулись, а снегопад еще не начался. Кэтти-бри заметила, что Дзирт, ушедший вперед, подает им знак.
        - Стой, - шепнула она Вульфгару, и тот передал по цепочке.
        Бренор резко остановился, тяжело отдуваясь, снял со спины топор, опустил в снег и устало навалился на рукоять.
        - Дзирт идет, - сказал Вульфгар, видевший много дальше товарищей.
        - Там еще одна тропа, - подходя, сообщил дроу. - Пересекает эту и уходит на запад.
        - Но нам нужно отсюда идти строго на юг, - напомнил Реджис.
        - Это не настоящая тропа, - покачал головой Дзирт.
        - Следы? - оживился Бренор. - Огры?
        - Нет, тут другое, - ответил темный эльф и жестом подозвал всех к себе.
        Вторая тропа проходила ярдах в ста. Спускаясь по склону с востока, дорожка притоптанного снега четко выделялась на пушистом белом ковре и пересекала их путь.
        - Что это такое, Девять Проклятых Кругов? - спросил Бренор.
        - Полярный червь, - сказал дроу.
        Дворф сплюнул, Реджис содрогнулся, Кэтти-бри подтянулась, встревожившись. Они все так или иначе сталкивались с громадными тварями, и никому не хотелось встретиться с одним из них вновь.
        - Но мало хорошего, если такой враг останется у нас за спиной, - проговорил дроу.
        - Думаешь, надо сразиться с этой дрянью? - с сомнением спросил Бренор.
        - Нам надо по меньшей мере выяснить, где он сейчас, - покачал головой темный эльф. - Убивать его или нет - решим, когда увидим.
        - Могу поспорить, что знаю, каким будет решение, - едва слышно буркнул Реджис, так что его услышала только стоявшая рядом Кэтти-бри. Улыбнувшись, она подмигнула ему, а хафлинг только сердито передернул плечиками.
        Не дожидаясь одобрения друзей, Дзирт побежал вверх по склону. Передвигаться по промятой странным существом тропе было значительно проще. Это удивительное создание умело разогревать свой спин ной хребет до немыслимой температуры и растапливать снег (и даже поджаривать мясо, напомнил себе Дзирт). Громадного червя они обнаружили всего в нескольких сотнях ярдов в неглубокой впадинке, где тот пожирал остатки горного козла, застрявшего в непроходимом снегу. Спина чудовища светилась от наслаждения и насыщения.
        - Мы ему не нужны, - заметил Вульфгар. - Эти твари жрут редко, а когда насытятся, долго не охотятся.
        - Твоя правда, - согласился дроу, и друзья вернулись на прежнюю дорогу.
        Редкие хлопья уже кружились в воздухе, но Реджис сказал, что беспокоиться нечего, потому что вдалеке уже виднелась вершина, возвышавшаяся у се верного конца ущелья Минстера.
        Когда компания добралась до тропинки на склоне этой горы, уже шел негустой снег. Само ущелье тянулось к югу. Теперь командовать начал Реджис. Он рассказал об изгибах древнего русла, местах, где по обеим сторонам ущелья стоят дозорные, и показал высокую покрытую снегом вершину на другом конце глубокой впадины. Он подробно рассказал, как проходит дорожка вокруг горы, - сначала по склону, об ращенному к морю, а потом по восточному, где рас положена какая-то дверь.
        Поглядев на Дзирта, он добавил:
        - Но есть и другой путь внутрь.
        - Думаешь, нам лучше разделиться? - с недоверием спросил Бренор и повернулся к Дзирту.
        Дроу колебался. Как правило, герои Мифрил Халла сражались вместе, плечом к плечу, и победить их было почти невозможно. Но сейчас им предстояла не обычная битва. На этот раз они штурмовали укрепленную крепость, наверняка отлично охранявшуюся. Если бы кому-то из них удалось проникнуть внутрь, в тыл врага, это стало бы большим подспорьем для остальных.
        - Давайте будем решать по ходу дела, - предложил наконец дроу. - Сперва надо разобраться с дозорными, если они есть.
        - Когда я летел с Робийардом, их было немного, - сказал хафлинг. - По паре на каждой стороне ущелья. И похоже, уходить они не собирались.
        - Тогда нужно постараться обойти их, - вступил в совещание Вулъфгар. - Потому что, если мы нападем на одних, другие поднимут на ноги все окрестности прежде, чем мы до них доберемся.
        - Если только Кэтти-бри не возьмет свой лук… - начал Реджис, но девушка решительно помотала головой, поглядев, как широко отстоят друг от друга стены ущелья.
        - Но оставлять их в тылу все равно нельзя, - решил дроу. - Я беру на себя тех, что справа, а вы отправляйтесь на левую сторону.
        - Что за чушь! - рассердился Бренор. - Ты, эльф, конечно, можешь убить парочку полукровок - да и огров тоже, - но как ты помешаешь им предупредить остальных?
        - Тогда нам нужно какое-то прикрытие, - заявила Кэтти-бри.
        Девушка решительно повернула назад, на северо-запад.
        - Червь, конечно, сыт, - пояснила она. - Но ведь его можно разозлить?
        - Эттин, что ли? - насторожился один из полу-огров на восточной стороне ущелья.
        Почесывая вшивую башку, он изумленно глядел на приближавшееся существо, ростом футов семь. У него была пара голов, чем он и напоминал эттинов, но одна была как будто человеческой, с очень светлыми волоса ми, а другая похожа на голову старого дворфа с морщинистым лицом и косматой бородой и рыжими волосами.
        - Че? - спросил второй дозорный, подходя к товарищу.
        - Тут эттинов не бывает, - откликнулся третий от костра.
        - Так эта, один вот приперся, - возразил первый.
        Двухголовое существо приближалось довольно быстро, хотя ничего угрожающего в его поведении не было, да и оружия не видно. Но дозорные все равно взялись за мечи и велели странному пришельцу остановиться.
        Он послушно замер в нескольких шагах, глядя на стражников и самодовольно ухмыляясь.
        - Чего надо? - спросил один из огров-полукровок.
        - Убраться отсюда поскорей! - вскричала рыжая голова.
        Дозорные ошалело распахнули рты, когда громадный человек - это действительно оказался человек! - сдернул с себя одеяло и с его плеча соскочил дворф. Рыжий метнулся влево, а человек бросился направо. А на том месте, где они только что стояли, прямо перед окаменевшими ограми снег словно задымился.
        Стражники заорали. Из-под сугроба взметнулся полярный червь и навис над ними.
        - Я ж говорил, нет тут эттинов, дубины! - завизжал тот, что сидел у костра. Поскольку чувство взаимовыручки у этих великанов отсутствовало напрочь, он вскочил и помчался по краю ущелья в сторону пещер.
        Но не успел он сделать и трех шагов, как похожая на серебристо-голубую молнию стрела вонзилась ему в бедро. Огр, спотыкаясь, припадая на ногу и жалобно постанывая, поковылял дальше и даже не заметил нового врага. Рыжий дворф с размаху так треснул беднягу щитом по физиономии, что у стражника на щеке отпечаталась пивная кружка.

* * *
        Реджис двигался по стене ущелья, невидимый для стражников, и с удовольствием прислушивался к шуму на противоположной стороне. Они с Дзиртом отправились к западному склону. Потом и с дроу они тоже разошлись в разные стороны: хафлинг, кое-что задумав, полез по крутой стене, а темный эльф от правился поверху, в обход дозора.
        По усмешке, с которой Дзирт поглядел на него, когда они расставались, Реджис понял, что эльф ре шил, будто он по обыкновению хочет остаться в стороне и ищет безопасное местечко. Однако у Реджиса был вполне определенный замысел, и он уже почти добрался до места, откуда рассчитывал его осуществить, - с края обрыва свисал ледяной навес, запорошенный снегом.
        Хафлинг пробрался под него, прижался спиной к камню и стал откалывать своей маленькой булавой кусочки льда.
        Поглядев на ту сторону ущелья, он увидел, что полярный червь поднялся над землей, а в челюстях у него бьется полуогр. Реджис даже пожалел несчастного, которого в следующий момент тварь перебросила на свою раскаленную спину через рогатую го лову. Как же громко заорал бедняга!
        Чуть дальше хафлинг заметил Бренора, Вульфгара и Кэтти-бри, что есть духу мчавшихся к югу, стараясь как можно дальше убежать от троих раненых полуогров, которых уже ничто не спасет, и разъяренной твари.
        Реджис замер, услышав шум сверху. Стражники над ним увидели, что происходит на той стороне.
        - Помогите! - что есть силы закричал Реджис, и наверху все стихло.
        - Помогите! - снова крикнул он.
        Кто-то подошел, лед над головой негромко затрещал, и хафлинг понял, что один из этих тупых уродов ступил на ледяную корку.
        - Эй ты, крысеныш! - прогремел великан, свесив голову вниз. Он, похоже, улегся животом на лед и, недоуменно глядя на хафлинга, теперь пытался достать его.
        - Ну ломайся, ломайся же, - шептал Реджис, колотя по ледяной глыбе изо всех сил. Ему, однако, пришлось прерваться и шустренько увернуться, потому что полуогр спустил вниз волосатую лапу и чуть не схватил его.
        Дозорный свесился еще ниже. Лед затрещал и заскрежетал.
        - Попался!
        Но победный крик великана перешел в жалобный вопль, потому что лед под ним подломился, и он полетел на дно ущелья.
        - Разве? - крикнул вслед ему хафлинг.
        - Угу, - неожиданно подтвердил кто-то сверху, Реджис медленно поднял глаза и увидел над собой второго дозорного, нацелившего на него копье.
        У хафлинга мелькнула мысль, не скатиться ли вниз по крутому склону, но огр вдруг выгнулся, сделал шаг вперед, попытался обернуться и получил саблями по лицу. Он сорвался и пролетел мимо хафлинга, а на его месте возник Дзирт, лег на живот и протянул Реджису руку. Тот ухватился за нее и выбрался наверх.
        - Минус пятеро, - подытожил Реджис с торжеством, лучась от гордости, - ведь победой друзья обязаны его точным указаниям. - Видишь? Я все верно сосчитал. Я же говорил, четверо или пятеро, и как раз там, где я сказал.
        - Шестеро, - уточнил Дзирт, взглядом показав на еще одного великана, растянувшегося в луже крови. - Одного пропустил.
        Реджис некоторое время смотрел на него, открыв рот, потом пожал плечами.
        Осмотревшись, товарищи поняли, что здесь больше никаких неприятностей не предвидится. На той стороне трое огров были мертвы, и белый червь тер зал их тела, двое сорвались вниз и разбились. Один недвижно лежал на дне, другого не было видно под обломками льда и снегом.
        - Наши побежали в ту сторону, - сообщил Реджис, - но я не знаю точно куда.
        - Должно быть, подальше от ущелья, - предположил Дзирт, не слишком за них беспокоившийся, потому что, прежде чем заманить сюда червя, они обсудили все возможности.
        Тем временем по дну ущелья уже двигалась приличная толпа огров и полукровок. Товарищи, конечно, надеялись, что удастся справиться с дозорными, не привлекая внимания других, но предвидели и другое развитие событий, почему и воспользовались белым червем.
        - Пошли, - сказал дроу Реджису. - Встретимся с ними в свое время.
        И он двинулся на юг, держась насколько возможно близко к краю ущелья без риска быть замеченным.
        Они услышали, что толпа огров протопала под ними, и Дзирт свернул к самому краю, потом через некоторое время спустился и стал пробираться по склону, где тот был не слишком обрывист.
        Реджис пыхтел и отдувался, но все же как-то умудрялся не отставать. Вскоре они оказались на самом дне. Огры ушли далеко на север, а прямо перед друзьями возвышалась гора у побережья, был даже виден обширный вход в пещеру.
        - Готов? - обратился Дзирт к Реджису.
        Хафлинг нервно дернул шеей, ему было страшновато отправляться с одним Дзиртом. Он предпочитал, чтобы рядом были Бренор и Вульфгар, а позади Кэтти-бри со смертоносными стрелами, однако совершенно ясно, что темный эльф не намерен упускать возможность проникнуть в логово врага.
        - Веди, - покорно согласился хафлинг, удивляясь самому себе.

* * *
        Четверо главных членов шайки Кри одновременно вышли из своих комнат, услышав крики, доносившиеся снаружи.
        - Чогоругга отправила отряд на разведку, - сообщила Беллани.
        Комната чародейки выходила на север, где и началась неразбериха, и в ней была дверь наружу.
        - Ступай, возьми свою чашу и погляди сама, кто это к нам пожаловал, - приказала Шила Кри.
        - Кажется, кричали что-то о белом черве, - сказала Беллани.
        Шила Кри мотнула головой, взметнув гриву рыжих волос.
        - Слишком просто, - пробормотала она и побежала вниз по коридору, шедшему к комнатам Чогоругги и Блуга, Джул Перец поспешила следом.
        Лелоринель не двинулся с места.
        - Это дроу? - спросила его чародейка.
        Эльф улыбнулся и удалился в свою комнату, прикрыв за собой дверь.
        Оставшись одна, Беллани вздохнула и прикинула, что произойдет, если это действительно окажется Дзирт До'Урден и герои Мифрил Халла. Она все же надеялась, что виной суматохе белый червь, хотя это тоже не подарок.
        Беллани вернулась к себе и стала готовить заклинания, решив взглянуть, что творится на севере, а так же испытать, насколько крепка преданность Морика.

* * *
        Очень скоро Лелоринель выскользнул из своей комнаты и двинулся вниз за Шилой и Джул.
        В комнате Чогоругги царил разгром, двое ее тело хранителей метались, надевая доспехи и пристегивая громоздкое оружие. Чогоругга стояла в углу у распахнутого шкафа, где на полках громоздились бутылки со всякими снадобьями. Перебирая их, огресса некоторые совала в карман, а другие делила на две группы.
        Блуг по обыкновению покачивался в гамаке. Если ленивого гиганта и беспокоила поднявшаяся шумиха, виду он не подавал.
        Лелоринель подошел к нему и пригрозил:
        - Он тебя найдет. Предсказано, что дроу придет за боевым молотом.
        - Дроу? - переспросил громадный огр. - Никаких дроу. Это белый червь.
        - Возможно, - пожал плечами эльф, взглядом ясно давая понять, что не верит, будто вся суета вызвана одной этой тварью.
        - Дроу? - уже не так самоуверенно спросил Блуг.
        - Он тебя достанет.
        - Блуг его хребет ломать! - проорал огр, попытавшись встать и едва не выпав из гамака. - Не давать никому мой новый молот! Ломать ему хребет!
        - Кого ломать? - подала голос Чогоругга и нахмурилась, увидев, что Лелоринель стоит рядом.
        - Это не так просто, большой Блуг, - заявил эльф, подчеркнуто не обращая внимания на уродливую Чогоруггу. - Пойдем, друг. Я покажу тебе, как лучше победить темного эльфа.
        Блуг перевел взгляд с эльфа на свирепую супругу, потом снова на хрупкого Лелоринеля. По его лицу было видно, что научиться сражаться против дроу ему хочется так же сильно, как позлить Чогоруггу, поэтому он вылез из гамака и вскинул на плечо Клык Защитника. Блуг был таким огромным, что в его руках великолепный молот больше напоминал молоток столяра.
        Бросив на Чогоруггу последний взгляд, удостоверяясь, что она не бросится на него, Лелоринель вывел Блуга из комнаты, поднялся на следующий этаж, дошел до конца коридора и властно постучал в дверь Беллани.
        - Что он здесь делает? - спросила чародейка, увидев огра. - Шила рассердится.
        - Что ты выяснила? - спросил Лелоринель.
        На лицо Беллани как будто туча набежала.
        - Там не только белый червь, - сказала она. - Я видела недалеко от нас рыжего дворфа и очень высокого человека.
        - Похоже, Бренор Боевой Топор и Вульфгар, - задумчиво отозвался эльф. - Видно, побоище там устроили для отвода глаз. Погляди ближе!
        Беллани сердито посмотрела на Лелоринеля, но тот выдержал ее взгляд.
        - Может быть, Дзирт До'Урден уже здесь, - добавил он.
        Беллани тотчас забыла о своем гневе, поспешно удалилась в свою комнату и притворила дверь. Почти сразу до Лелоринеля донеслись слова заклинания, и он с улыбкой заметил, что деревянная дверь слегка распухла, намертво став в косяке.
        Сдерживаясь, чтобы не рассмеяться вслух и с трудом справляясь с возбуждением, Лелоринель сделал Блугу знак идти за ним и направился к другой двери.

* * *
        Реджис вжался хорошеньким личиком в камень, стараясь не дышать. Он слышал басовитое бормотание двух огров, которым вторил сердитый человеческий голос. Троица направлялась к выходу из пещер посмотреть, что происходит, и должна была пройти мимо того места, где стояли хафлинг и Дзирт.
        Реджис успокаивал себя тем, что дроу рядом, но когда отважился наконец повернуться, увидел, что того и след простыл.
        Дикий страх овладел Реджисом. А тут еще эта жуткая троица совсем близко.
        - Такой холод собачий, а приходится гоняться за призраками! - ругался человек.
        - Большой червяк, - вставил один огр.
        - И что с того? - издевательски откликнулся человек. - Оставьте его в покое, он сам уползет.
        - Большой червяк убивать Бонко! - оскорбленно заметил другой огр.
        Человек помедлил, видно, собираясь высказаться в том духе, что ему нет дела до этого тупого великана, однако передумал и только негромко выругался.
        Они протопали мимо хафлинга, едва не зацепив его. Реджис отважился перевести дух, лишь когда голоса удалились на приличное расстояние, однако продолжал стоять, словно приклеившись к стене.
        - Реджис, - послышался шепот, хафлинг поднял глаза и увидел Дзирта на небольшом уступе над своей головой. - Пошли, быстро. Впереди все чисто.
        Собравшись с духом, хафлинг протянул руку и вскарабкался к дроу. По узкому карнизу они пробрались за кучу валунов, заграждавших вход, и оказались в большой пещере.
        Дзирт выглянул, потом спрыгнул вниз и потянул за собой друга. Вскоре пещера превратилась в до вольно высокий туннель, от которого шло несколько ответвлений. По стенам через неравные промежутки горели факелы, и в дымном воздухе плясали причудливые тени.
        - Сюда, - сказал Реджис и проскользнул мимо Дзирта в левый туннель. Он старался припомнить все, что рассказал ему чародей, а Робийард подробно изучил этот уровень и даже немножко поднимался наверх.
        Местами пол то поднимался, то опускался, но вообще коридор вел вниз. Друзья миновали темные пустоты, где не было факелов. Время от времени прямо на дороге вырастали сталагмиты, с потолка свисали сталактиты. По стенам разбегались многочисленные уступы, образуя причудливые формы, местами камень был отполирован водой до блеска так, что казался зыбким. Множество мелких туннелей расходилось во все стороны.
        Вскоре Реджис остановился, заслышав голоса. Он тревожно оглянулся на Дзирта и ткнул пальчиком туда, где коридор делал поворот.
        Дроу сделал ему знак подождать и неслышно скользнул вперед, передвигаясь так тихо и незаметно, что Реджису не в первый раз показалось, что друг просто растворился. Однако после секундного изумления он вспомнил, где находится, быстренько спрятался в тень.
        Дроу очень скоро вернулся, и, судя по его улыбке, нужное место было наконец найдено. Дзирт повел его за поворот, там по небольшому подъему, а потом по ступенькам, частью естественным, частью вырубленным в скале, в пещеру, пространство которой ограничивало неровное каменистое плато высотой примерно по грудь темному эльфу.
        Теперь голоса слышались ближе, за следующим поворотом. Дзирт прыгнул влево и потянул за собой Реджиса.
        - Очень осторожно, - чуть слышно предупредил он. - Много незакрепленных камней.
        Ступая с величайшей осторожностью, они двинулись в широкую часть пещеры, вжимаясь в стену, пока не добрались до участка, где почти не было обломков. Дзирт присел у стены, сунул руку в маленькую нишу, а потом потер пальцы.
        Реджис кивнул. Сажа. Это был естественный дымоход, о котором и говорил Робийард.
        Дроу первым пролез внутрь. И тут Реджис услышал за спиной многоголосый хор и, не успев даже собраться с духом и подумать, как лучше лезть, тоже сунулся в непроглядный мрак трубы и полез вслед за дроу вверх, поскальзываясь и хватаясь ручками за любые возможные трещинки.

* * *
        У Дзирта появилось ощущение, будто он снова оказался в Подземье, где все чувства и инстинкты были напряжены до предела, где необходимо быть совершенным охотником, чтобы выжить. Его слух сразу уловил огромное множество звуков: где-то далеко капала вода; камень скрипел о камень; сквозь трещины в скале были слышны крики, доносившиеся снизу и откуда-то издалека. Он осязал этот шум кончиками пальцев, карабкаясь вверх и останавливаясь лишь затем, чтобы подождать Реджиса. Дзирт мог преодолеть эту трубу с такой же легкостью, как Реджис прошелся бы по лугу под звездным небом, ведь он был рожден в Подземье, где таких пустот и естественных желобов было полно и где даже коша чье зрение хафлингов оказалось бы бесполезным.
        Дроу удивительно было ощущать фактуру этого камня, словно читать жизнь скалы, внутри которой когда-то текла вода. Она обкатала края выступов, можно было не бояться пораниться, однако неровностей было вполне достаточно, поэтому подниматься было удобно.
        Он карабкался молча и быстро.
        - Дзирт, - донесся шепот снизу, и дроу понял, что бедный хафлинг не может подняться выше.
        Он немного спустился и вытянул ногу, чтобы Реджис мог за нее ухватиться.
        - Мне надо было остаться с остальными, - прошептал хафлинг, преодолев трудный участок.
        - Ерунда, - отозвался дроу. - Просто прислушивайся, как живет гора. Мы сможем быть полезными здесь, возможно, от нас в конечном счете будет все зависеть.
        - Но мы ведь даже не знаем, здесь будет драка или нет.
        - Даже если нет, наши противники не ожидают, что мы у них в тылу. Пошли.
        Они взбирались все выше и выше. Вскоре они услышали гулкие голоса человекоподобных уродов, которые по мере подъема становились все громче.
        От желоба ответвлялся короткий, несколько уходивший вниз туннельчик, оттуда поднимались жар и голоса, которые теперь звучали совершенно отчетливо.
        Дзирт подождал Реджиса, а потом двинулся в ответвление, обрывавшееся над обширным очагом, в котором почти прогорели угли.
        Желоб спускался к очагу под углом, поэтому Дзирт мог видеть почти всю пещеру, а в ней трех огров, одним из которых была странная самка с фиолетовой кожей; все они суетились, грохоча оружием.
        В углу пещеры Дзирт заметил еще один коридор. Дроу вскарабкался обратно, к Реджису.
        - Вверх, - шепнул он.
        Остановившись на минутку, он достал небольшой бурдюк с водой, смочил ворот рубашки и натянул его на лицо, под самые глаза, чтобы не угореть от дыма, потом помог сделать хафлингу то же самое, и они поползли дальше.
        Футах в тридцати выше была своеобразная развилка. Основной дымоход продолжался вверх, но от него в разные стороны на разной высоте и под углами отходило пять меньших, из которых тянуло дымом и жаром. К тому же эти боковые дымоходы были явно вырублены вручную, причем не ограми.
        Дзирт сделал другу знак медленно следовать за ним, а сам пополз по туннелю, который шел, по его прикидкам, на север.
        В очаге горел огонь, но дрова, к счастью, были сухие, потому и дыму было не так много. Спускался желоб почти отвесно, поэтому помещение Дзирт разглядеть не мог.
        Дроу чуть задержался, чтобы подвязать длинные волосы и смочить их, глубоко вдохнул и перевернулся головой вниз. Как паук он пополз вниз по дымоходу и свесился за его край, едва не касаясь головой пламени и чувствуя, как летящие искры обжигают кожу.
        Эта комната очень отличалась от пещеры огров. Здесь было много изысканной мебели и ковров, сто яла роскошная кровать. Приоткрытая дверь вела в другую комнату. Многого там рассмотреть не уда лось, но все же Дзирт различил столы, на которых стояли всякие предметы, наводившие на мысль о кабинете алхимика. В том помещении тоже просматривалась дверь, на вид очень крепкая, а вокруг нее, в щели, пробивался дневной свет.
        Дроу снедало любопытство, но времени не было, да и кожу начало уже здорово припекать.
        Он вернулся к Реджису и рассказал, что видел.
        - Надо выбраться наружу и попытаться найти остальных, - предложил Реджис, и Дзирт согласно кивнул.
        Вдруг они услышали чей-то громогласный рев, до несшийся через одно из боковых ответвлений.
        - Блуг ломать хребет! Нет брать молот Блуга!
        Дроу тут же двинулся в ту сторону, Реджис - за ним. Они добрались до другого крутого дымохода, опускавшегося к очагу, который, к счастью, едва теп лился. Дроу перевернулся и свесил голову из трубы.
        В помещении стоял громадный омерзительный разъяренный огр, играючи помахивающий Клыком Защитника, Рядом стоял изящный эльф с мечом, который урезонивал великана.
        Не дожидаясь Реджиса, Дзирт скользнул вниз, в очаг, притоптал угли и смело двинулся в комнату.

* * *
        Троица мчалась вдоль обрыва во весь дух. Когда они услышали гомон шедшего на помощь подкрепления, свернули в сторону. Потом им пришлось взять еще дальше от обрыва, потому что еще один отряд огров двигался им навстречу.
        - Наверное, внутри их еще больше, - заметила Кэтти-бри.
        - Тем более надо идти! - рявкнул Бренор.
        - Дзирт с Реджисом должны быть на подходе, если уже не попали внутрь, - прибавил Вульфгар.
        Девушка только кивнула.
        - Кошку будешь звать? - спросил ее дворф.
        Кэтти-бри мельком глянула на ремень, куда спрятала фигурку.
        - Когда подойдем совсем близко.
        Бренор одобрительно крякнул и помчался догонять варвара.
        А Вульфгар внезапно пригнулся, потому что на него с небольшого пригорка неожиданно прыгнул огр с громадной дубиной.
        Легко уклонившись, Вульфгар пнул его ногой и, с размаху рубанув, оставил на лопатке здоровяка глубокий порез. Огр хотел развернуться, но вдруг дико дернулся - это Бренор с разбега всадил топор ему в колено.
        Урод с воем грохнулся на землю.
        - Прикончи его, девочка! - громыхнул Бренор и побежал дальше, к горе. Однако вскоре остановился, потому что между краем ущелья и горой был довольно широкий овраг, который ему было не перескочить.
        Тут же дворф вынужден был пригнуться, потому что с другой стороны в него полетел большой камень.
        Вульфгар подскочил сзади и с громовым кличем «Темпос!» перемахнул через овраг. Камни под ним посыпались, но варвар почти сразу выбрался на тропинку, вившуюся по крутому склону.
        - Лучше б сперва меня перебросил, - проворчал Бренор и снова пригнулся, уворачиваясь от другого камня.
        Дворф прикинул, как добраться до варвара в обход, хотя и понимал, что, когда он там окажется, Вульфгар намного опередит его.
        - Дочка! Ты мне нужна! - заорал он.
        Он обернулся и увидел, как дернулся упавший огр, которому стрела прошила череп.
        Кэтти-бри подбежала к дворфу, упала на колено и осыпала стрелами затаившегося метателя. Он высунулся еще раз из укрытия, но мигом спрятался. Вскоре до него добрался Вульфгар, и разгорелась драка. Дворф помчался вперед, а Кэтти-бри бросила на землю фигурку и вызвала Гвенвивар, после чего снова принялась стрелять, поскольку возникла новая опасность - над головой Вульфгара, на широком уступе показалась группа лучников.

* * *
        - Это они? - спросил Морик Бродяга, толкаясь в запертую дверь Беллани. Заметив, что дерево как будто распухло, он понял, что волшебница воспользовалась своими чарами. - Беллани! - позвал он.
        В ответ дверь словно выдохнула воздух, и Морик шмыгнул внутрь.
        - Беллани!
        - Полагаю, твой приятель и его друзья прибыли за молотом, - внезапно раздался голос прямо перед ним, и Морик подскочил на месте, потому что сама чародейка была невидима.
        - Ох уж эти мне чародеи, - буркнул он, успокаиваясь. - Где Шила Кри?
        Ответа не последовало.
        - Ты что, плечами пожала? - уточнил Морик.
        Беллани хихикнула - он угадал.
        - А ты что же? - спросил он. - Будешь здесь отсиживаться или примешь участие в заварушке?
        - Шила велела мне выяснить, что было причиной неразберихи, и я это сделала, - ответила невидимая волшебница.
        Морик довольно улыбнулся. Он понял, что значит этот уклончивый ответ. Прежде чем решить, чью сторону занять, Беллани выждет, пока не станет яс но, кто победит. В этот миг почтение вора к чародейке значительно возросло.
        - У тебя найдется еще такое заклинание, для меня? - спросил он.
        Беллани сразу начала произносить нужные слова. Через мгновение Морик тоже исчез.
        - Это пустяковое заклинание, - пояснила чародейка. - Но длится недолго.
        - Чтобы найти укромное местечко, этого достаточно, - ответил вор и сразу умолк, услышав доносившийся снаружи, со склона горы, шум.
        - Там, на тропинке, сражаются, - пояснила волшебница.
        Почти сразу скрипнула дверь в другой комнате, выходящая на склон, через нее проник свет, и Беллани поняла, что Морик выглянул наружу. Она отошла в сторону, но вдруг из комнаты напротив раз дался изумленный возглас Лелоринеля.
        Глава 27. СЛЕПОЕ ВОЗМЕЗДИЕ
        - Крушить, крушить! - ревел громадный огр эльфу и размахивал Клыком Защитника.
        - Рубить, рубить, - раздался голос за его спиной, и огр резко развернулся.
        - Че?
        Из-за спины великана выступил эльф и застыл на месте, увидев появившееся в комнате существо.
        Дзирт медленно опустил с лица ворот рубашки.
        Выпучив глаза, огр отпрянул, но дроу на него да же не смотрел. Он не сводил взгляда с золотистоголубых глаз эльфа, вызывающе и с ненавистью сиявших сквозь прорези черной маски.
        Огр что-то бубнил, наконец ему удалось выговорить:
        - Дроу!
        - Причем враг, - подсказал эльф. - Круши его.
        Дзирт смотрел на эльфа, не вынимая сабель из ножен, пытаясь сообразить, где же раньше он видел эти глаза и где встречался с этим эльфом, который, судя по всему, ждал его.
        - Он пришел за твоим молотом, Блуг, - подзуживал огра воин.
        Огр сорвался с места, и его рев потряс стены. Ухватившись за рукоять молота двумя руками, он что есть силы размахнулся. Однако Клык Защитника зацепил низкий потолок и выбил довольно большой осколок, который ухнул на голову Блугу.
        Дзирт даже не шелохнулся и не отвел глаз от странного эльфа, который тоже стоял спокойно.
        Блуг снова взревел и вновь попытался расплющить дроу, но на сей раз размахнулся не так сильно.
        Однако Дзирт чуть отскочил, сделал кувырок к нему, на лету выхватив сабли, и оказался вплотную к великану.
        Одной рукой Блуг снова занес молот, а другой попытался ухватить дроу. Но Дзирт был для него слишком проворен, дроу успел не только отбежать, но еще и ударить скрещенными саблями по волосатой лапе.
        Блуг взвыл и прижал к себе раненую руку, но все равно ринулся вперед, размахивая Клыком Защитника.
        Дзирт упал ничком, прополз вперед, обогнув огра, и два раза полоснул его сзади по бедру. Потом он бросился назад, потому что эльф за спиной огра обнажил меч и кинжал.
        Но эльф лишь рассмеялся и продолжил наблюдать за схваткой.
        - Блуг ломать тебе хребет! - упрямо ревел огр.
        Он с разбегу врезался в стену, повернулся и снова бросился на дроу.
        Огр размахивал Клыком Защитника направо-налево, но Дзирт уже был в полной боевой готовности. Чуть не проиграв у заставы огру поменьше, он не стал недооценивать чудовище, тем более что у того в руках был чудесный молот.
        Дроу уклонился от очередного взмаха, потом от другого, при этом успел поранить огру руки, правда несильно.
        Блуг снова размахнулся, и Дзирт опять упал на пол. Удар пришелся по камню в очаге, и Реджис в трубе испуганно пискнул. Дзирт похолодел от страха.
        Он бросился на неприятеля, но того, похоже, сабли не пугали - огр принял выпад в обмен на удар по голове увертливого темного эльфа.
        Удар наискосок едва не размозжил Дзирту череп, но все же дроу успел уклониться.
        Он снова с силой всадил клинки в тело огра, но тот словно не чувствовал боли, хотя из многочисленных порезов кровь лилась ручьями.
        Дзирт гадал, как же его надо исполосовать, чтобы свалить.
        Гадал, сколько времени есть у него в запасе, пока другие огры не примчались на помощь этому.
        И еще гадал, когда же вступит в бой этот невозмутимый эльф.
        Призывая Темпоса, всегда помогавшего ему в сражениях, сын Беарнегара несся по извилистой тропинке. Справа от нее был обрыв, а слева склон горы то круто уходил вверх, то спускался уступами.
        И тогда лучники, прятавшиеся среди камней, мог ли целиться в него без помех.
        Но Вульфгар упрямо бежал вперед. За поворотом спрятался огр, швырявшийся камнями. Молча вознеся молитву Темпосу, варвар ринулся туда.
        Промахнувшись, громадный урод потянулся за непомерной дубиной, но Вульфгар опередил его. Варвар был настолько разъярен и одержим жаждой боя, что удар бердышом оказался для противника смертельным. Варвар с чудовищной силой всадил оружие в грудь врага, тот отлетел к скалистой стене и сполз по ней, испустив дух.
        Однако и сам Вульфгар оказался в незавидном положении - при ударе треснула рукоять бердыша. Хоть она и не сломалась, оружие стало ненадежным. Что еще хуже, камень на склоне горы вдруг откатился и за ним открылся туннель, из которого показался полуогр, с ревом ринувшийся на варвара. Следом появились маленький уродливый человечек и рыжая статная женщина.
        За спиной попятившегося варвара чиркнула по камню стрела, и он сразу понял, что на этой открытой площадке надо держаться ближе к склону.
        Вульфгар пошел было навстречу полуогру, но тот пригнул голову и наклонил плечо, намереваясь врезаться в него всем телом, и варвар остановился. Как он порадовался, что его наставником был Дзирт До'Урден, научивший его использовать себе на пользу силу чужого удара. Это было куда эффективнее простой и грубой рукопашной, где удар шел в обмен на удар. Варвар едва заметно передвинулся, чуть выставил вперед ногу и, когда великан споткнулся и потерял равновесие, всадил ему под мышку рукоять бердыша и приналег со всей силы.
        Урод полетел вперед, свалился за край площадки и покатился по камням. Как далеко он будет падать, Вульфгар не мог предположить, но по крайней мере на некоторое время полуогр был выведен из боя.
        И как раз вовремя, потому что маленький пират уже оказался рядом и ткнул мечом так, что Вульфгару едва удалось увернуться. Подоспела и рыжая женщина. Великолепно фехтуя мечом, она легко избегала ударов поврежденным бердышом и прекрасным выпадом даже заставила Вульфгара отступить.
        Варвар мгновенно понял, что перед ним мастер. Ему потребуется все умение, чтобы остаться в живых, и еще - везение. Он решил попытаться и сделал шаг вперед, приняв при этом удар от маленького пирата.
        Ранение было неглубоким, потому что по ходу дела варвар ударил наотмашь, попав прямо по ухмыляющейся физиономии пирата. Уродец отлетел в сторону и ударился о камни.
        Вульфгар остался один на один с Шилой Кри - он догадался, что перед ним сама капитанша. Как было бы здорово, если бы вместо меча в руках у нее был Клык Защитника! Он призвал бы молот и сокрушил бы пиратку ее же оружием!
        Но на деле все было иначе, и ему приходилось усердно обороняться, потому что Шила явно была опытным воином. Выпад, взмах, разворот - ее меч прошел в волоске от шеи Вульфгара. Тот отшатнулся на открытое место, и стрела оцарапала ему плечо.
        Шила ухмыльнулась.
        Из отверстия в горе показался еще один огр, сверху раздался рев другого. И из-за спины - Вульфгар понял, что урод, которого он вышвырнул с площадки, возвращается.
        - Где вы, помогите! - отчаянно воззвал варвар к друзьям, однако ветер был слишком силен, и Вульфгар решил, что Кэтти-бри и Бренор, где бы они ни были, вряд ли его услышат.
        Рукоять бердыша затрещала, при следующем уда ре она наверняка переломится.
        Но Вульфгар снова ринулся в бой, надеясь насколько возможно оттянуть вмешательство огра в битву. Однако из горы появился еще один пират, и варвар понял, что надеяться ему не на что.

* * *
        Дзирт колол и колол, стараясь обратить себе на пользу тесноту помещения и низкий потолок. На от крытом пространстве, конечно, справиться с этим великаном, особенно вооруженным Клыком Защитника, было бы еще труднее. Но здесь он уже приноровился к движениям и скорости огра и довольно легко от него уворачивался.
        Блуг был весь изранен и громогласно звал эльфа на помощь. И эльф послушался.
        Дзирт решил придерживаться новой стратегии и держать огра между собой и новым противником. Однако применить ее он не успел, потому что Блуг внезапно дико дернулся. Эльф с коварной ухмылкой глубоко всадил ему меч сзади в бедро.
        И дроу, и огр изумленно воззрились на эльфа.
        Воспользовавшись мимолетным замешательством, тот снова с силой вонзил меч. Огр взревел и развернулся, но Дзирт уже был рядом и проткнул ему клин ком почку.
        Бедняга Блуг, так и не успев оправиться от испуга и изумления, вертелся туда-сюда, а два блестящих фехтовальщика кололи его с двух сторон.
        Вскоре громадный огр с рухнул на пол и замер.
        Дзирт глядел на своего странного союзника поверх поверженного тела. Он опустил сабли остриями вниз, но в ножны не прятал, не зная, чего еще ждать от эльфа.
        - Возможно, я твой друг, - проговорил тот насмешливо, в его голосе ясно звучала издевка… - А может, я просто хотел убить тебя лично и мне надоело ждать, чем окончатся жалкие попытки Блуга.
        Дзирт начал медленно обходить громадную тушу, держа ее между собой и возможным противником, тот делал то же самое.
        - Похоже, только ты сам знаешь, кем станешь мне.
        Эльф оскорбительно фыркнул и неожиданно заявил:
        - Я ждал этой минуты много лет, Дзирт До'Урден.
        Дзирт глубоко вздохнул. Перед ним был серьезный противник, который наверняка изучил его боевой стиль и приемы и подготовился к поединку. Нельзя отнестись к нему легкомысленно - ведь дроу видел, насколько точны и изящны были его движения, когда они добивали Блуга. При этом он понимал, что не может позволить себе увлечься схваткой, когда на не го рассчитывают друзья.
        - Сейчас неподходящее время для поединка, - сказал он.
        - Самое время, - отозвался эльф. - Я так решил!
        - Реджис! - позвал Дзирт.
        Дроу ринулся вперед, перехватив одной рукой оба клинка, а другой поднял Клык Защитника и швырнул его в очаг. Хафлинг соскочил вниз и подобрал молот, задержавшись ровно настолько, чтобы увидеть самое начало боя. Эльф метнулся к дроу, сверкнули лезвия меча и кинжала.
        Но Дзирт мгновенно отпрянул и, выставив сабли, приготовился к защите.
        Реджис понял, что в этой битве мастеров он ни чем помочь не может, потому схватил молот и полез вверх по трубе к той самой пустой комнатке, куда заглядывал дроу.

* * *
        Ветер был хоть и сильным, но дул в нужном на правлении и донес до Кэтти-бри крик варвара. Поняв, что друг в опасности, она заметила, что вверх по склону карабкается огр, намереваясь, видно, присоединиться к другим дерущимся.
        Девушка перескочила через овраг на тропинку, но двинуться дальше не смогла, потому что сверху ее осыпали тучи стрел.
        Гвенвивар уже материализовалась, и только Кэтти-бри хотела отдать ей приказ, как в шкуру кошки вонзилась стрела и она сама, сделав громадный прыжок, исчезла куда-то.
        Кэтти-бри спускала одну волшебную стрелу за другой. Эти стрелы могли пробивать камень, и, когда сверху донесся вопль, она решила, что попала в одного из лучников. Но их было слишком много, и девушка не могла сдвинуться с места, чтобы помочь Вульфгару.
        Однако ей удалось немного высунуться из укрытия и выстрелить в подкрадывавшегося к Вульфгару полу-огра. Получив стрелу в бедро, тот скатился по склону.
        Но и Кэтти-бри тоже досталось - чужая стрела угодила ей в руку. Вскрикнув, девушка снова прижалась к скальной стене. Сжав зубы и замерев, она ухватила стрелу за древко одной рукой и, пронзительно вскрикнув, вырвала ее. Потом дотянулась до походного мешка, вынула тряпицу и туго перевязала рану.
        - Бренор, ну где же ты? - тихо пробормотала девушка, борясь с отчаянием.
        Ей вдруг представилось, что они все наконец встретились лишь затем, чтобы оказаться разделенными навсегда.
        - Доберись к нему, Гвен, - тихонько молила она, накладывая на тетиву очередную стрелу и морщась от боли.

* * *
        Он сражался блестяще, повинуясь инстинктам, не чувствуя ни ярости, ни страха. Его ранили снова и снова, и, хотя ранения были несерьезные, Вульфгар понимал, что его все равно одолеют - это только вопрос времени, причем ближайшего. Варвар запел гимн Темпосу, решив, что его бог будет доволен, если он погибнет с его именем на устах.
        В том, что сыну Беарнегара пришел конец, он ничуть не сомневался. Рыжая пиратка и огр немилосердно теснили его, а у него в руках был только разваливающийся на части бердыш, а тут еще третий противник подоспел.
        Никто уже не успеет ему помочь, и варвар был рад хотя бы тому, что погибнет с честью, в бою.
        Пиратка снова ранила его, потом варвар развернулся, уклоняясь от огра, и сразу сообразил, что тем самым дал Шиле возможность нанести последний, смертельный удар.
        Он поднял на нее глаза, готовясь смело встретить его.
        И тут, впервые за много лет, его лицо расплылось в довольной улыбке.

* * *
        Сверху доносились изумленные вопли, и Кэтти-бри решилась выглянуть из укрытия.
        У нее над головой великолепная Гвенвивар взбиралась туда, где прятались лучники. Они осыпали ее стрелами, но громадная кошка не останавливалась и не уклонялась. Стрелки теперь стояли в полный рост, и девушка не мешкая выбила из строя двоих.
        Она прицелилась в третий раз, но в этот момент Гвенвивар ворвалась в самую гущу лучников, и те бросились врассыпную. Один даже попытался вскарабкаться выше по склону, но громадная черная лапа ухватила его за голень и стянула вниз.
        Другой прыгнул с обрыва и покатился по склону, предпочтя эту участь смерти в лапах зверя. По пути он отчаянно пытался притормозить и наконец уцепился за какой-то камень. Как раз неподалеку от Кэтти-бри.
        Ему повезло - он умер мгновенно.

* * *
        Шила Кри, намереваясь прикончить варвара, занесла над ним меч.
        Но ей так и не удалось нанести удар, потому что кто-то ногами обхватил ее талию и вонзил у основания шеи два кинжала.
        Бывалая пиратка резко наклонилась и сбросила с себя нападавшего.
        - Морик, скотина! - хрипло гаркнула она вору, который, сделав кувырок, оказался бок о бок с Вульфгаром, держа в руках окровавленные клинки.
        Шила отступила, и тут появились ее солдаты.
        - Прикончить обоих! - велела она и попятилась назад, в пещеру.
        - Как в старые времена, приятель! - крикнул Морик ошеломленному Вульфгару.
        Ответить варвар не мог, занятый схваткой с огром, и только качнул головой.
        - Как в старые времена, - повторил вор, отражая нападение двух пиратов.
        - Не так уж много битв мы с тобой выиграли в старые времена, - не преминул напомнить ему варвар - слишком уж неравны были силы.

* * *
        Дзирт молниеносно парировал, описывая саблями круги и понемногу меняя положение. Перейдя из защиты в нападение, он заставил эльфа немного отступить.
        - Неплохо, - похвалил эльф, перескочив через поверженного Блуга.
        - Я даже не знаю, как тебя зовут, - заметил дроу.
        - Лелоринель, - рассмеялся эльф. - Больше тебе ничего знать не нужно.
        Глядя в его горящие глаза, Дзирт подумал, что эльф как будто ему знаком, но так и не понял, кто перед ним.
        Однако на размышления не было времени, Лелоринель снова ринулся на него, неистово работая клинками.
        Он целил Дзирту в голову, но дроу остановил клинок поднятой саблей. Тогда эльф, чуть вывернув кисть, высвободил меч и одновременно ударил кинжалом.
        Дзирт предвидел этот маневр и, вместо того чтобы закрыться от кинжала второй саблей, опустил первую, увлекая ею меч противника и заставив эльфа отдернуть руку с кинжалом из-под лезвия собственного меча.
        Второй саблей он полоснул Лелоринеля по боку.
        Но с таким же успехом он мог бы попытаться разрубить камень - клинок просто отскочил.
        Дроу немедленно отпрянул, а Лелоринель самодовольно ухмыльнулся. Дзирту были знакомы такие чары, ими часто пользовались колдуны и волшебники. Может, этот эльф - один из бойцов-чародеев, так называемых «зачарованных клинков», которые одинаково натренированы и в боевых искусствах, и в магии?
        Дзирт перепрыгнул через окровавленную грудь мертвого огра и поспешно перебежал в другой конец комнаты, поближе к очагу.
        По-прежнему улыбаясь, Лелоринель поднял руку и прошептал что-то, чего Дзирт не расслышал. Перс тень на его пальце вспыхнул, и эльф молниеносно перенесся вслед за дроу - новые чары наделили его почти сверхъестественной скоростью.
        Похоже, он хорошо подготовился.

* * *
        Реджис бросил молот на горящие поленья, спустился как можно ниже, перевернулся головой вниз и выскочил из дымохода. Хорошо, что он был не босиком, как обычно, а в толстых зимних сапожках, иначе точно подпалил бы себе пятки.
        Хафлинг обозревал комнату, в которой все было, как Дзирт и описал. Достав Клык Защитника из очага, Реджис прошел через все помещение к приоткрытой двери.
        Очень тихо он вступил в комнатку поменьше, действительно похожую на лабораторию алхимика. Здесь была еще одна дверь, в щели которой пробивался дневной свет.
        Хафлинг бегом бросился туда, ухватился за ручку и потянул.
        И тут же почувствовал несколько болезненных жалящих уколов. С визгом Реджис выскочил наружу и оказался на небольшом скальном уступе, откуда некуда было бежать. Сражение шло почти прямо под ним, и тогда хафлинг бросил молот так далеко, как только мог, и позвал Вульфгара.
        Даже не поглядев, куда упал молот, хафлинг вернулся в комнату и увидел чародейку, у которой как раз закончилось действие заклинания невидимости. Она смотрела на него, спешно произнося новое заклинание.
        С воплем Реджис бросился в первую комнату, вознамерившись было нырнуть в дымоход, но потом свернул к другой двери.
        Воздух вокруг него как будто загустел, и хафлинг просто увяз в нем. Тогда он снова решил бежать к очагу, надеясь, что огонь спалит то, что его обволакивало. Однако добраться туда ему не удалось, потому что переступал он теперь неправдоподобно мед ленно.
        Реджис увяз в магической паутине, которая опутала его так плотно, что он с трудом дышал.
        Чародейка же стояла всего в шаге от него. Она подняла руку и поднесла к лицу Реджиса сверкающий кинжал.

* * *
        Вниз полетел еще один лучник. Не обращая внимания на боль и неприятную скованность туго перетянутой руки, Кэтти-бри наложила на тетиву новую стрелу.
        Выше над Гвенвивар показались еще лучники. Девушка прицелилась, но потом заметила какое-то движение на уступе как раз над тем местом, где сражался Вульфгар.
        Она быстро повернулась и чуть было не выстрелила, но вовремя заметила, что это Реджис. Маленький хафлинг сразу скрылся, а вниз полетел Клык Защитника.
        Девушка замерла, испугавшись, что молот исчезнет в море, но он упал на землю недалеко от места схватки.
        - Позови его! - несколько раз выкрикнула она, надеясь, что варвар услышит.
        И, глянув на нижний уступ, где Гвенвивар сражалась с лучниками, девушка помчалась вверх по тропинке.
        Дзирт добрался до очага, стал на колено, бросил Ледяную Смерть на пол, сунул руку в тлеющий очаг и стал забрасывать Лелоринеля раскаленными угольями. Несколько угольков попали в эльфа, потом полетела горящая головня, которую он рассек мечом, но оба куска все равно обожгли его.
        Даже не будь у него «каменной кожи» ни один ожог не причинил бы ему серьезного вреда, но каждое прикосновение к магической защите истощало ее силу.
        - Очень умно, дроу! - оценил эльф и, замахнувшись мечом, бросился на Дзирта.
        Дроу схватил Ледяную Смерть и хотел вскочить, но передумал и пнул эльфа в голень.
        Ему пришлось сразу же сделать кувырок в сторону и вскочить у самой стены. Сабли сразу же зазвенели, отражая один за другим сильные удары Лелоринёля.

* * *
        Бердыш в руках Вульфгара наконец развалился. Морика жестоко теснила парочка пиратов, у обоих в руках были устрашающего вида абордажные сабли.
        - Ничего нам не светит! - крикнул Бродяга.
        - Тогда какого черта полез помогать мне? - огрызнулся Вульфгар.
        Морик даже не знал, что ответить. Действительно, с какого перепугу он бросился на Шилу Кри? Чары Беллани иссякли, но ему все равно не составило бы труда где-нибудь схорониться и пересидеть заварушку. Проклиная себя за непростительную глупость, Морик прыгнул вперед, наотмашь рубя кинжалами, и ветер взметнул его темный плащ.
        - Бежим! - крикнул он и первым рванул за спину Вульфгара между двумя большими валунами к дорожке, потеряв при этом плащ, в который вонзились сразу две сабли. Исчезнув за камнями, он почти сразу вновь показался на небольшой площадке с воплем: - Не сюда! За ним бежал еще один огр.
        Вульфгар даже застонал, увидев очередного врага, а потом заметил, что кто-то подбирается к Морику сбоку.
        Но это был не огр. Как только Морик промчался мимо, Бренор Боевой Топор вскочил на здоровенный валун и, зажав топор обеими руками, прицелился в огра, бежавшего следом за воришкой и ничего не видевшего вокруг.
        Крак!
        Звук был такой, будто раскололся камень, и сражение на полянке замерло на мгновение - все обернулись к рыжему дворфу. Его топор застрял в черепе громадного огра, который не падал лишь потому, что могучий дворф удерживал его в стоячем положении, пытаясь вызволить свое оружие.
        - Хороший треск, да? - обратился Бренор к варвару.
        Вульфгар только мотнул головой и сосредоточился на огре, к которому теперь присоединились еще и пираты.
        - Что-то ты долго! - крикнул он в ответ.
        - Хорош дурью маяться! - заорал Бренор. - Девчонка видела твой молот, дуралей! Зови его, парень!
        Огр, дравшийся с Вульфгаром, немного отступил для разгона, устрашающе заревел и, подняв над головой дубину, ринулся на варвара.
        Вульфгар швырнул в него обломки бердыша, которые тот и не заметил.
        - Отлично, ничего не скажешь! - сердито крикнул Морик, снова подоспев к другу и атакуя пиратов.
        Но светловолосый великан не слышал ни его слов, ни рева огра. Он сам орал во всю глотку.
        - Че терь делать будешь, заморыш? - рявкнул огр и сразу же переменился в лице: в руке Вульфгара откуда ни возьмись появился великолепный бое вой молот.
        - Лови-ка, - ответил варвар и метнул оружие в противника. Великан думал так же грудью отбить удар, как отбил обломки бердыша, но не тут-то было.
        Огр так и не понял, как оказался вмятым в скалу, и был не в силах вздохнуть.
        Подняв руку, Вульфгар снова призвал молот. Тот мгновенно вернулся - они снова были единым целым, воин и его оружие.
        Раздался предостерегающий вопль Морика - один из пиратов подбирался к варвару с саблей наголо.
        Вульфгар с размаху опустил молот и отбил клинок. Потом с невероятной точностью, будто оружие было продолжением его руки, он повернул Клык Защитника и ударил вбок.
        Пират отлетел прочь.
        Другой развернулся и бросился бежать, но Морик догнал его еще до входа в туннель и уложил на месте.
        Из пещеры вылез еще один огр, плотоядно глядя на Бродягу, но между Мориком и Вульфгаром вдруг пролетела серебряная молния, и громадный урод рухнул на месте.
        Обернувшись, товарищи увидели, что на площадке стоит Кэтти-бри с луком в руке.
        - Гвен разобралась с лучниками, - пояснила она.
        - Там, наверху, Пузан, наверняка мы ему нужны! - прокричал Бренор.
        Друзья побежали по тропе, вившейся дальше вверх по склону, и достигли небольшой площадки, на которую выходила дверь, ведущая внутрь горы.
        - Это не то, - начал Морик. - Большие огры…
        Но он умолк, потому что Бренор и Вульфгар, не дослушав, начали разносить дверь в щепки, орудуя топором и молотом. Затем ринулись внутрь. Там их встретили Чогоругга и ее сородичи.

* * *
        Оружие звенело беспрерывно. Благодаря заклинанию эльф не уступал дроу в скорости, но, в отличие от Дзирта, он не привык реагировать на обстановку так же молниеносно.
        Удар вправо, влево, выпад вперед - и дроу убил бы Лелоринеля, не будь на том «каменной кожи».
        - Интересно, сколько еще она выдержит? - пробормотал дроу, чувствуя себя все более уверенно, поскольку ему удавалось все чаще задевать противника. - Разве обязательно продолжать?
        Но эльф был настроен решительно и не собирался сдаваться.
        Дзирт наотмашь ударил правым клинком, Лелоринель, парируя, шагнул вправо, и четыре клинка скрестились в одной точке.
        Дзирт вывернул Сверкающий из-под вражеских клинков и увел оружие противника вниз. Когда же эльф, как и следовало ожидать, попытался проткнуть его, Дзирт сделал сальто над самими клинками, приземлился на ноги и сразу же нырнул под просвистевший над головой меч. Ударив Лелоринеля в бедро, Дзирт отдернул оружие и пнул противника в колено.
        Эльф вскрикнул от боли и отступил на пару шагов.
        Действие заклинания кончилось. После следующего удара из пореза брызнула кровь.
        - Мы можем прекратить, - великодушно предложил Дзирт.
        Лелоринель зло глянул на него и недобро усмехнулся. Он снова что-то шепнул перстню, который опять вспыхнул.
        Дзирт бросился на него, полный решимости победить, несмотря на все уловки.
        Однако Лелоринель исчез.
        Дзирт инстинктивно обратился к собственным врожденным магическим способностям и окружил себя непроницаемой черной сферой, которая заполнила собой всю комнату и уравняла шансы противников.
        Но Лелоринель именно этого и ожидал. Он задействовал четвертое, самое коварное волшебство перстня, и контуры тела невидимого эльфа обозначились огоньками.
        Дзирт наступал, поворачиваясь и отбиваясь, поскольку давно научился сражаться вслепую. Атакуя и парируя, он старался держать сабли подальше от тела.
        Прислушавшись, он уловил шорох шагов.
        Он немедленно оказался там и приободрился, когда его сабля ударила по мечу, которым противник как-то неловко заслонился.
        Дроу решил, что эльф просчитался и зря повел поединок на условиях, при которых явно уступал рожденному во тьме Дзирту.
        Сильными взмахами клинков с обеих сторон Дзирт удерживал противника перед собой. Снова ударив справа и слева, он внезапно развернулся и ударил правой саблей.
        Сверкающий полоснул Лелоринеля по боку, и в тот же миг самого Дзирта пронзила боль.
        Дроу не мог уже ни остановить, ни отдернуть оружие, и сабля вошла глубоко в тело, наткнулась на ребро, порвала легкое и вышла через грудь эльфа.
        И точно такая же рана появилась на груди самого Дзирта.
        Сквозь невыносимую боль Дзирт, пока пятился назад и падал, споткнувшись о ногу мертвого Блуга, понял, что произошло. Лелоринель применил одно из самых коварных заклятий - чары огненного щита. Они поражали любого, кто ранил применившего заклинание.
        Темный эльф лежал с распоротым легким и чувствовал, как жизнь покидает его.
        А напротив него лежал Лелоринель и умирал той же смертью, что и Дзирт.
        Глава 28. ГОРЬКО ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ
        Бренор и Вульфгар, не уступая друг другу в рвении, вломились в обширную пещеру. Варвар сразу бросился навстречу двум огромным защищенным панцирями ограм, а Бренор поспешил к огрессе со светло-фиолетовой кожей в сияющем шлеме с громадной косой в руках.
        Морик нерешительно вошел следом за ними, но вступать в бой не торопился.
        Кэтти-бри была более нетерпелива. Она почти сразу пустила стрелу и отогнала от Вульфгара одного из огров.
        А варвару только это и требовалось. Он занялся вторым великаном и несколько раз треснул его Клыком Защитника. Огр заслонялся, но третий удар пришелся в нагрудник, и громила, спотыкаясь, отступил.
        Вульфгар продолжал его теснить, размахивая оружием.
        Раненый огр тоже попытался вступить в бой, но Кэтти-бри пустила в него еще две стрелы, и страшный великан, вопя от боли и ярости, ринулся к выходу.
        - Неподражаемо, - простонал Морик и вскрикнул, когда громадина пронеслась мимо него, едва не размазав по стене.
        Навстречу огру с торчащими в теле стрелами бросилась Гвенвивар. Она прыгнула ему на грудь и стала рвать его когтями и зубами. Гигант опрокинулся на спину, обливаясь кровью.
        - Молодчина, - похвалила кошку Кэтти-бри и выстрелила над головой Бренора в огрессу, после чего выхватила Хазид-хи, помедлив лишь одно мгновение, чтобы взглянуть на Морика, который стоял у стены и тряс головой, словно не мог поверить в происходящее.
        - Вот это да!
        Они и впрямь почти непобедимы!

* * *
        Магическая тьма рассеялась.
        Дзирт сидел у стены. Напротив него почти в той же позе и с такой же раной сидел Лелоринель.
        Дроу смотрел на противника округлившимися от изумления глазами. Тоненькие язычки волшебного пламени все еще плясали на теле эльфа, но не они поразили Дзирта. Сабля дроу разрезала кожаный жилет, и в разрезе показалась… женская грудь!
        Дзирту все стало ясно, он вспомнил, где видел эти глаза, и понял, кто перед ним, еще до того, как эльфийка сдернула маску.
        Она была той самой маленькой девочкой, которую Дзирт когда-то спас во время набега его собратьев на поверхность. Безжалостность и кровожадность темных эльфов поселили в душе девочки безрассудную ярость, ведь в тот роковой день ей пришлось пере жить страшное: она лежала в луже крови собственной матери, и только благодаря этому дроу и поверили, что она мертва.
        - О боги, - едва слышно вымолвил Дзирт, потому что дышать было трудно.
        - Теперь ты убит, Дзирт До'Урден, - таким же слабым неверным голосом произнесла девушка. - Моя семья отомщена.
        Дзирт хотел ответить, но понял, что не в силах найти нужные слова. За то короткое время, что им было отпущено, как мог он объяснить ей, что не участвовал в том избиении, что спас ее, сам страшно рискуя? А главное, он чувствовал себя виноватым за страшные деяния своих злобных сородичей.
        Он смотрел на Лелоринель, не испытывая к ней никаких недобрых чувств, несмотря на то что ее заблуждение стоило им обоим жизни.

* * *
        Чогоругга неплохо справлялась с могучим Бренором Боевым Топором, потому что приняла зелье, увеличивающее силу, скорость и укреплявшее защиту.
        Бренор только ревел и ругался, осыпая огрессу богатырскими ударами, которые должны были бы свалить любого противника, а сам как будто не чувство вал ее ударов.
        Дворф понимал, что проигрывает, но тут над головой просвистела стрела Кэтти-бри и, ударившись прямо в лоб Чогоругги, заставила ее отступить.
        - О, моя умница! - прогремел дворф и, воспользовавшись преимуществом, перешел в наступление.
        Но огресса успела поднести к губам и опрокинуть внутрь еще один флакон, одним жадным глотком уничтожив содержимое.
        Приближаясь, Бренор увидел, что раны ее затягиваются на глазах.
        Он возмущенно взвыл:
        - Чертово зелье! - и с досады всадил топор в толстую ляжку великанши.
        Она тут же сорвала с пояса второй флакон и поднесла ко рту. Бренор снова выругался.
        Над ним мелькнула черная кошка, опустилась на Чогоруггу и вцепилась мертвой хваткой.
        Великанша взревела, а Гвенвивар раздирала ее, работая челюстями и всеми четырьмя лапами.
        Огресса уронила и флакон, который, однако, не разбился, и оружие, пытаясь оторвать от себя пантеру.
        Но если бы великанша и смогла отбросить ее в сторону, то лишилась бы лица. А Бренор, конечно, был уже рядом и молотил топором по бедной огрессе.
        Потом послышался треск - это подоспела Кэтти-бри и ударом Хазид-хи разрубила Чогоругге ногу.
        Чогоругга осела на пол.
        Обернувшись, дворф, девушка и Гвенвивар увидели, что варвар опустил молот на голову последнего огра и великан свалился на труп своего собрата.
        - Сюда! - позвал их Морик. Вор стоял у входа в туннель, который вел в глубь горы.
        Бренор подождал Кэтти-бри, нагнувшуюся, чтобы подобрать оброненный Чогоруггой пузырек.
        - Узнаю, кто продает проклятым ограм эту дрянь, - зарублю! - недовольно заявил дворф.
        Морик прикусил язык. Он-то знал, кто это делает, потому что видел лабораторию Беллани.
        Друзья поспешили наверх, где жила Шила Кри, и в коридор выходило сразу пять дверей. За одной из них послышался стон, и Бренор немедленно вышиб ее, налетев всем телом.
        В комнате лежали Дзирт и эльф, оба смертельно раненные.
        Кэтти-бри влетела вслед за отцом и бросилась к дроу, но он жестом остановил ее.
        - Спасай ее, - едва слышно проговорил он. - Так надо.
        И потерял сознание.

* * *
        Вульфгар, оцепенев от ужаса, стоял в дверях, но Морик не стал терять времени и бросился к двери в комнату Беллани. Распахнув дверь, он мысленно взмолился, чтобы чародейка не наставила здесь ловушек.
        Он замер на самом пороге, услышав пронзительный писк чуть обернувшись, он обнаружил хафлинга, барахтающегося в волшебной паутине.
        - А ты кто такой? - спросил Реджис и торопливо добавил: - Смотри-ка, что у меня есть, - и, рас пахнув ворот рубашки, вытащил рубиновую подвеску.
        - Где чародейка? - властно спросил Морик, не обращая внимания на рубин.
        Реджис показал на наружную дверь в другой комнате, и Бродяга ринулся туда. Хафлинг поглядел на него, на подвеску и озадаченно почесал голову. Чары камня на этого типа почему-то не подействовали. Однако Реджис был рад, что незнакомец озабочен своими делами и ему не до малютки-хафлинга.

* * *
        Кэтти-бри на мгновение застыла, пораженная теплотой и одновременно требовательностью в голосе Дзирта, давшего ей такое странное указание. Она повернулась к раненой девушке-эльфу, тоже дышавшей с трудом. Для обоих каждый вдох мог оказаться последним.
        - Не позволю, Девять Проклятых Кругов! - прогремел вдруг Бренор, подскочил к дочери и вырвал из ее рук пузырек.
        Сыпля проклятиями, он бросился к Дзирту и влил содержимое флакона ему в рот.
        Дроу закашлялся, но дышать ему почти сразу стало легче.
        - К черту все! - воскликнула Кэтти-бри и побежала к раненой девушке, осторожно приподняла ей голову и заглянула в глаза.
        Они уже остановились.
        В то самое мгновение, когда Дзирт поднял веки, жизнь покинула Лелоринель.
        - Пошли скорее! - позвал Реджис, показавшись в дверях, и замер, увидев, как серьезно ранен дроу.
        - В чем дело, Пузан? - спросил Бренор.
        - Ча-чародейка, - запинаясь, ответил хафлинг. - М… Морик за ней побежал. - И он ткнул пальцем, не сводя взгляда с Дзирта.
        Вульфгар сорвался с места, а Бренор крикнул опустившейся на колени рядом с дроу Кэтти-бри:
        - Хватай лук и беги за ними! Ты им пригодишься!
        Она поколебалась, беспомощно глядя на дроу, но Бренор подтолкнул ее:
        - Иди, скорее! - велел он. - Я не могу убивать колдунов. Тут твой лук незаменим.
        Девушка встала и выбежала вон.
        - Но повремени, если увидишь еще одного огра! - прокричал он ей в спину.

* * *
        Беллани с тихой руганью шустро пробиралась по тропинке к морю и тут увидела, что «Кровавый киль» с отливом выходит из пещеры. На палубе было полно пиратов, включая и саму Шилу Кри, которая хоть и была ранена, но не сдавалась и громко отдавала распоряжения.
        Беллани немедленно начала заклинание, чтобы перенестись на корабль, и почти закончила его, когда кто-то схватил ее сзади.
        Чародейка в ужасе обернулась и увидела Морика Бродягу, хмуро глядевшего на нее.
        - Отпусти! - потребовала она.
        - Не надо, - сказал Морик. - Прошу тебя, не делай этого!
        - Дурак, они же убьют меня! - взвизгнула Беллани, пытаясь высвободиться. - Я же могла убить тебя, но не стала! Я могла бы убить хафлинга, но…
        Она осеклась, увидев показавшегося из-за скалы громадного варвара.
        - А ты что со мной сделал? - упавшим голосом спросила она Бродягу.
        - Ты оставила хафлинга в живых? - спросил он.
        - Даже больше, я разрезала путы, - ответила Беллани и умолкла.
        Над ней навис подоспевший Вульфгар.
        - Кто это? - властно осведомился он.
        - Она только наблюдала, - ответил Морик. - Она ни в чем не виновата.
        Варвар прищурился, изучающее глядя на обоих, и по его лицу было видно, что он не верит приятелю.
        Но сегодня Морик спас ему жизнь, и варвар промолчал.
        И вдруг Вульфгар изумленно приоткрыл рот, увидев корабль, скользящий мимо скал. Он перескочил на другую скалу, откуда видно было лучше, и поднял Клык Защитника, словно собирался метнуть в отплывающее судно.
        Но «Кровавый киль» был уже слишком далеко.
        Тут как раз появилась Кэтти-бри и, не теряя ни минуты, вскинула Тулмарил и навела на палубу.
        - Рыжую, - посоветовал Морик, за что заслужил от Беллани тычок локтем под ребро и гневный взгляд.
        Девушка прицелилась в рыжеволосую капитаншу, которую нетрудно было различить даже издалека.
        Но все же с выстрелом спешить не стала. Оглядев бухту, девушка увидела, сколько в ней острых камней и подводных скал, торчавших со всех сторон вокруг уплывающего судна, и поняла, какое искусство требуется, чтобы провести корабль через это опасное место в открытое море.
        Она снова прицелилась и спустила стрелу в рулевое колесо и управлявшего им матроса.
        Пират дернулся и сполз вниз, потянув за собой штурвал.
        «Кровавый киль» резко накренился, на борту начался переполох, кто-то успел схватиться за штурвал, но тут судно налетело на риф и раздался пронзительный скрежет.
        Ударом многих выбросило за борт, другие сами попрыгали в ледяную воду, чувствуя, что палуба уходит из-под ног. Были и такие, что мертвой хваткой вцепились в такелаж и мачты.
        Посреди этой суматохи стояла Шила Кри и гневно смотрела в сторону гор, на Кэтти-бри.
        Капитанша тоже бросилась в холодную воду, когда стало ясно, что ее корабль теперь годен разве что на растопку печей. Волны уже разносили его обломки по всей бухте.
        Мало кому удастся выжить в ледяном море, но те, кому повезет, а также те огры, пираты и полукровки, что не попали на корабль, никогда больше не станут связываться со славными героями.
        Битва за Золотую Бухту была выиграна.
        Эпилог
        Девушку-эльфа, которая называла себя Лелоринель, они похоронили в горах, насколько воз можно ближе к звездному небу. Дзирт копать не помогал, поскольку его страшная рана была еще не залечена, однако наблюдал за рытьем могилы от начала до конца. И когда девушку, настоящее имя которой было Эллифен, клали в холодную могилу и засыпали сверху каменистой землей, Дзирт До'Урден стоял рядом и растерянно глядел на нее.
        - Так не должно быть, - тихо сказал он поддерживающей его Кэтти-бри.
        - Ты хотел спасти ее… - отозвалась девушка.
        - Я этого хотел.
        - Дурак ты! - прозвучал рокочущий голос Бренора. - Скорее выздоравливай, и я надаю тебе оплеух!
        Дроу взглянул в сердитое лицо дворфа.
        - Ты что, думаешь, мы бы это сделали? - недовольно спросил Бренор. - Правда, что ли? Думаешь, позволили бы тебе умереть, чтобы спасти твоего убийцу?
        - Ты не понимаешь… - начал объяснять дроу, и его лавандовые глаза наполнились слезами.
        - А ты бы спас чертову эльфийскую бабу вместо меня? - взревел дворф. - Или вместо моей дочки? Скажи «да», эльф, и я с радостью вымою топор в твоей крови!
        Тут наконец до Дзирта дошло, и он беспомощно поглядел на Кэтти-бри.
        - Я бы не дала ей снадобье, - твердо сказала она. - Просто ты застал меня врасплох, и я засомневалась, но через мгновение все равно вернулась бы к тебе.
        Дзирт вздохнул и согласился, но все равно происшедшее казалось ему чудовищной несправедливостью. Несколько лет назад он повстречался с Эллифен в Лунном лесу, по дороге в Подземье. Она тогда готова была наброситься на него и убить, но ее заботливый народ удержал ее и вывел Дзирта из леса. И хотя дроу понимал, что ее ярость направлена на невиновного, не мог найти слов, чтобы разубедить ее или успокоить.
        И вот что случилось. Она мечтала его убить за то, что его жестокие сородичи сотворили с ее матерью и семьей, сломали ее жизнь.
        Дзирт вздохнул - как странно и жестоко иногда играет людьми судьба. Если бы Эллифен призналась, кто она, он ни за что не поднял бы на нее руку, пусть бы она даже бросилась на него с оружием.
        - У меня не было выбора, - едва слышно сказал он Кэтти-бри.
        - Она сама себя убила, - ответила она, и подошедший к ним Бренор согласился с дочкой целиком и полностью.
        - Она должна была жить и оправиться от тех ран, что получила много лет назад, - сказал дроу.
        Бренор громко фыркнул.
        - Это ты должен жить, - громогласно заявил он. - Ты и жив.
        Дзирт поглядел на него и молча пожал плечами.
        - Ведь ты же дал бы мне зелье, - гнул свое Бренор.
        Дроу кивнул и сказал:
        - Но мне все равно грустно.
        - Если б не было, я бы тебя так не любил, - заверил его рыжий дворф.
        Кэтти-бри привлекла Дзирта к себе и поцеловала в щеку, но он продолжал глядеть на свежую могилу, поникнув плечами, будто на них навалилась вся тяжесть мира.
        Спустя несколько дней, когда погода улучшилась, пятеро друзей вместе с Мориком и Беллани покину ли Золотую Бухту.
        С помощью волшебства Беллани они довольно скоро одолели главный перевал Хребта Мира, где проходила дорога на север, к Долине Ледяного Ветра, и на юг, в Лускан.
        Здесь их пути разошлись: Морик, Беллани и Вульфгар отправились на юг, а остальные четверо двинулись к Десяти Городам.
        Но до того, как они распрощались, варвар пообещал друзьям, что скоро вернется домой. В Долину.

* * *
        Когда Вульфгар, Делли и Кэлси снова оказались в Лускане, весна была уже в полном цвету.
        Семейство побывало в «Мотыге», повидалось с Арумном и Джози, а также с Беллани и Мориком, которые жили теперь вместе в квартире Бродяги. Благодаря стараниям чародейки жилище стало гораздо более уютным.
        Однако задерживаться в городе Вульфгар не стал, и через два дня его повозка выехала через главные ворота. Он снова чувствовал себя самим собой, и ему не терпелось оказаться дома, с любимыми друзьями.
        Делли тоже очень хотелось попасть в свой новый дом и испить холодного прозрачного воздуха легендарной Долины Ледяного Ветра.
        Когда опустилась ночь, супруги увидели вдалеке яркий костер совсем рядом с дорогой и смело поехали к нему, поскольку в окрестностях было много крестьянских хуторов и место никак нельзя было назвать диким.
        Они поняли, кто расположился на этой стоянке, прежде, чем смогли их разглядеть, - по запаху. Делли шепнула: «Гоблины» - но Вульфгар не согласился.
        - Дворфы, - уточнил он.
        Поскольку хозяева не озаботились выставить стражу, повозка вкатилась в середину стоянки, почти к самому пламени, и никто даже крикнуть не успел. Дворфы ощетинились самым страшным оружием, какое только можно вообразить, но после недолгого замешательства вперед выступил дворф, отвратительней которого ни на вид, ни на запах, пожалуй, в мире не было. Несмотря на то что лагерь был разбит несколько часов назад, он еще не снял свой панцирь, вполне достойный своего хозяина: его сплошь покрывали острые лезвия и небольшие шипы.
        - Вулфи! - загорланил Тибблдорф Пвент, командир знаменитого отряда «Веселый мясник». - Слыхал, ты не помер! - И, щербато оскалившись, он от души треснул варвара. - Что, крепче камня, да?
        - А ты почему здесь? - спросил варвар, не слишком радуясь встрече с этим «старым другом».
        В те годы, когда Тибблдорф Пвент обретался в Мифрил Халле, Вульфгар имел возможность лице зреть своеобразные тренировки диких и неуемных «веселых мясников». Одним из излюбленных приемчиков Пвента было наброситься на врага, обнять его покрепче и тереться панцирем, пока не разорвет в клочки.
        - Идем в Долину Ледяного Ветра, - сообщил Тибблдорф. - Надо попасть к королю Бренору.
        Вульфгар хотел расспросить подробнее, но внезапно до него дошло.
        - Король? - переспросил он.
        Тибблдорф потупился, все остальные «мясники» сделали то же самое, повскакивали с мест и опустились на одно колено. И все, за исключением командира, низко загудели на одной ноте.
        - Пусть Морадин примет душу Гэндалуга Боевого Топора, - торжественно провозгласил Тибблдорф. - Короля Мифрил Халла больше нет. Король, правивший до него, снова стал королем - Бренор Боевой Топор! Долгие лета и хорошее пиво королю Бренору!
        Он издал вопль, а все «веселые мясники» как один подскочили на месте - как будто в поле запрыгали камни, утыканные шипами.
        - Король Бренор! - орали они.
        - Что это значит? - шепнула Делли на ухо Вульфгару.
        - Это значит, что нам не удастся обосноваться в Десяти Городах, - ответил он. - Потому что снова придется отправляться в путь. Долгий путь на восток, к Мифрил Халлу.
        Делли обвела взглядом «веселых мясников». Плясавшие парочки, выкрикивая «король Бренор!», с короткого разбега врубались в другую пару.
        - Что ж, по крайней мере наш путь на север теперь станет безопасней, - заметила Делли. - Только запах будет сильный.
        В этот момент Тибблдорф столкнулся лбом с другим «мясником» - и тот рухнул. Тибблдорф помотал головой, шлепая губами, а когда увидел, что наделал, - взвыл еще громче и ринулся на другого товарища, который, принимая вызов, тоже взревел и тут же присоединился к недвижно похрапывающим на земле товарищам.
        Тибблдорф опять взревел и стал скакать на месте, выискивая новую жертву.
        - Безопасней, говоришь? - переспросил Вульфгар. - Посмотрим.