Ева и двадцать три Адама Роберт Силверберг

        Рассказы #16


        Ева и двадцать три Адама





        Роберт СИЛВЕРБЕРГ



        Перевел с английского А. Шаров (sharov@postman. ru)







        (рассказ офицера-психолога) Через неделю после начала войны с Сириусом наш крейсер «Даннибрук» получил приказ отправиться в район военных действий, чтобы участвовать в захвате вражеских территорий. На сборы нам дали четверо суток. Скажу честно, я этому несказанно обрадовался: мой брат был одним из командующих операцией, а два племянника и сын, от которых я уже давненько не получал вестей, служили там. Радовались концу безделья и члены экипажа, так как уже два года наш крейсер стоял в доке.
        От Сириуса нас отделяло расстояние в восемь световых лет, а это означало, что перелет в подпространстве должен занять более восьми земных месяцев. Поэтому перед полетом предстояло решить одну щекотливую задачу: устав Космической службы строго предписывал в случае, если полет длится более шести месяцев, присутствия на корабле экипажных девиц из расчета одна на двадцать астронавтов. Я известил об этом капитана Баннистера и дал официальное объявление о заполнении пока пустующей штатной единицы.
        Первая кандидатка на этот пост отыскалась менее чем через полчаса.
        Появление ее сопровождалось сдержанным присвистом, доносившимся с плаца.
        Меня поразила быстрота ее реакции: чтобы опередить всех, она, наверное, неслась со скоростью света!
        Вошла молодая красивая девушка в простеньком платье из венушелка. Ее гибкая стройная фигурка меня не особенно впечатляла - недоставало пышности форм, но на нее, безусловно, было приятно смотреть. У нее был удивительно милый вид: копна каштановых волос, светло-голубые глазка, румянец во все щеки, пухлые губки, на которых блуждала приветливая улыбка. Я никак не мог взять в толк, что заставило ее наниматься к нам на службу.
        Она села, сжав колени, и протянула мне кучу формуляров и медицинских свидетельств с указанием об отличном здоровье и необходимой квалификации для данной работы.
        - Меня зовут Ева Тайлер, - сказала она сдержанно, в голосе ее чувствовалось напряжение.
        - Вы представляете, чем должна заниматься экипажная девица?
        - Да, мистер Харпер, представляю.
        - Сколько вам лет?
        - Двадцать два.
        - Вы были замужем? Помолвлены?
        Она смущенно покачала головой: - - Нет.
        Я был уверен, что она солгала, но не стал настаивать, так как слишком ясно представлял, что с ней могло случиться: брачные планы расстроились, и она, вместо того, чтобы убиваться, решила наняться в экипажные девицы.
        Ничего не скажешь, прекрасный способ отомстить мужчине!
        - Вы, конечно же, понимаете, сколь велика ответственность. На «Даннибруке» служат двадцать три офицера, и вы будете на корабле единственной женщиной. Ваше присутствие жизненно необходимо для успеха путешествия. Ясно?
        - Да, - вполголоса ответила она.
        - Ну и прекрасно. Прибыв на место назначения, вы можете остаться с тем же экипажем, попросить перевода на другой корабль или даже уволиться. Силой мы женщин не удерживаем. Но восемь месяцев вы должны быть для двадцати трех мужчин матерью, женой и любовницей. Работа вас по-прежнему интересует?
        - Нет ничего более желанного для меня, - ответила она.
        - Я сообщу вам завтра утром, мисс Тайлер. А пока я обязан рассмотреть и другие прошения о приеме на службу.
        На ее лице возникло паническое выражение.
        - Доктор Харпер, для меня очень важно получить это место!
        Я по-отечески улыбнулся и выпроводил ее, пообещав сделать все, что в моих силах, и продолжил прием.
        Я вились девицы всех обличий, габаритов и форм. Дородная мамаша-землянка нордического типа и угловатая, сорокалетняя, ненасытная в своей жажде развлечений девчонка. Обычный набор портовых девиц, вечно ищущих работу. Неряхи и чистюли, худышки и толстушки. За день через мой кабинет прошло не менее пятидесяти женщин. Но мысль моя постоянно возвращалась к первой кандидатке, к Еве Тайлер. Я еще никогда не видел экипажной девицы такого типа: она выглядела как девушка из приличной семьи, всеобщая любимица. Я никак не мог представить ее в сладострастных лапах двадцати трех астронавтов…
        В конце концов я отбросил сомнения: в ее возрасте знают, что делают, а в мои обязанности не входили заботы о ее целомудрии. Девушка излучала обаяние, обладала приятной внешностью, хотела лететь. Прочь раздумья!
        Мы предоставили Еве каюту с двуспальной кроватью и иллюминатором, чтобы романтики могли вволю насладиться красотами космоса. Она привела ее в порядок - каюта не использовалась три года: повесила занавески, добыла на камбузе банки с цветами. Казалось, что Ева с успехом справится и с остальными своими обязанностями. Но как же жестоко я ошибался!
        К концу вторых суток я подметил нервное напряжение у Конфуцци, Леонардо и Маршалла. У меня был громадный запас транквилизаторов, но лучшим из них, на мой взгляд, стала бы женская нежность. Поэтому я посоветовал им поменять расписание и вступить в общение с нашей новой экипажной девицей. Каждый из них для виду упирался, якобы не желая идти прежде друзей, и поскольку их споры не прекращались, я посоветовал им вытянуть жребий. Выиграл Маршалл, который без промедления направился в каюту экипажной девицы. Через пять минут он вернулся.
        - Старина Маршалл - чистый пулемет, - хохотнул Леонардо.
        Он стыдливо улыбнулся.
        - Сожалею, но я не смог даже подойти к ней. Она сказала, что не в силах заниматься такими пустяками сегодня вечером из-за приступа космической лихорадки.
        Я похолодел, услышав эти слова, но поскольку в глубине души я отвергал возможность крупных неприятностей, то пообещал всем заинтересованным лицам: - - Пошлю к ней врача. Совсем ни к чему, чтобы она заболела.
        Полчаса спустя, когда я работал в своей каюте над психокартами экипажа, загудел интерфон. На связи был Толбертсон, наш целитель.
        - Харпер, я только что осмотрел вашу экипажную девицу. У нее космическая лихорадка совершенно незнакомой мне разновидности, без всяких симптомов.
        - Берт, сделай еще одну диагнограмму, может, что-нибудь необычное? - едва смог выдавить я.
        - Может, лучше тебе приставить новый котелок? - зло возразил Толбертсон. - Девица просто симулянтка, а от этой болезни у меня лекарств нет. Это твоя протеже, Харпер. Лучше будет, если ты навестишь ее.
        Я позвонил на камбуз и попросил кока до поры до времени сыпать в пищу побольше антистимуляторов, а сам пошел к Еве.
        Она лежала на краю просторной постели и даже не повернула головы. Я включил свет. Не надо быть психологом, чтобы понять: она ревела. Хотя экипажные девицы реветь не должны. Они должны быть веселыми попутчицами все двадцать четыре часа в сутки. Кровь в моих жилах вскипела.
        - В чем дело, Ева? - Я принял вид доброго доктора Айболита. - Вы можете объяснить мне, что с вами? Перевозбужденные люди рассеянны, а им предстоит совершить пятьдесят переходов в подпространстве, и они не имеют ни малейшего права на ошибку. И вы, Ева, единственный незаменимый член нашего экипажа.
        Она отвернулась и всхлипнула - точь-в-точь маленькая девочка. Потом умоляюще улыбнулась сквозь слезы: - - Это из-за смены обстановки, но мне уже лучше. Дайте мне еще пару деньков. Мужчины немножко подождут, а?
        У меня возникло ощущение, что я допустил непростительную ошибку.
        Прошло еще два дня. Ева встречалась с астронавтами, ела вместе с ними, шутила. О ней заботился весь экипаж. В нее влюбились все, в том числе капитан Баннистер и я. И это было хуже всего. Мы привыкли к девицам более или менее низкого разряда. В этот раз нам досталась жемчужина, но она оказалась недотрогой. Я обещал людям, что после дополнительного отдыха Ева будет исполнять свой долг экипажной девицы. И астронавты не очень ворчали, так как были людьми понятливыми, да и снедб с начинкой помогла.
        Мы проскочили орбиту Плутона и вырвались в космические просторы.
        Путешествие в подпространстве требует невероятного сосредоточения.
        Компьютерам должен обязательно помогать человек. Хрупкий смертный человек. И его голова должна быть занята работой и только работой. А не мечтами о блондинках и брюнетках, оставшихся далеко позади.
        Когда истекла отсрочка, я послал второго расчетчика, Стетсона, который на то время был самым нервным членом экипажа, навестить Еву. Я грыз ногти и с нетерпением ждал, когда тот вернется.
        Когда он вошел ко мне в каюту, то был сконфужен и подавлен.
        - Ну, как? - спросил я с надеждой.
        Он пожал плечами.
        - Мы прилегли и вдоволь нацеловались и натискались. Но что касается всего остального… она наотрез отказалась. Ах, док, что за экипажную девицу вы нам раздобыли на этот рейс?!
        Я дал ему успокоительное и освободил на час от службы.
        Совет Пяти собрался в каюте капитана. Капитан, врач, астронавигатор, один из членов экипажа и я, офицер психолог, уставились на бледную растерянную Еву Тайлер.
        - Ева, нужно разобраться, - голос капитана звучал ровно, и я невольно восхитился его сдержанности, ибо наверняка знал, что тот с радостью сунул бы меня вместе с Евой в реактор. - Вы утверждаете, что нанялись на работу, чтобы выполнять все обязанности экипажной девицы?
        - Не… все… капитан, - едва слышно ответила она. Мой жених мобилизован и находится в секторе Сириуса. Могут пройти годы, пока он вернется в солнечную систему. А может быть, и никогда не вернется. Я хотела… встретиться с ним.
        - Именно поэтому вы пошли на сознательный обман? - спросил Баннистер.
        - Гражданских в зону боевых действий не пускают. Это была единственная возможность прилететь к нему. Я знаю, что поступила дурно, и искренне сожалею об этом…
        - Сожалеете! - взорвался лекарь Толбертсон. - Она сознательно приговорила нас к смерти, лишив жизненно необходимых услуг, а теперь, видите ли, сожалеет!
        Капитан гневно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на девушку: - - Вы соображаете, какую роль играет экипажная девица для персонала звездолета? Речь идет вовсе не о разврате, если использовать устаревшую терминологию. Дело в том, что все мы - рабы нашей природы. Конечно, некоторые из нас могут обходится без женщины восемь месяцев и больше, но для других такое воздержание имеет отрицательные последствия. Люди начинают мечтать в разгар рабочего дня, падает сосредоточенность, растет несовместимость. Увеличивается возможность роковой ошибки. Вспомните, как погибли «Мститель» и «Титан». С тех пор присутствие корабельных девиц стало обязательным, и это целиком оправдывает себя.
        - Я не подумала об этом, капитан, - прошептала бедняга. - -Ну, если вы осознаете свою ответственность и приступите к делу, мы забудем об этом недоразумении. Вы согласны?
        Она отрицательно покачала головой.
        - Капитан, я… я еще не знала мужчины. Я хотела… для жениха…
        Она замолчала. Капитан бросил на меня испепеляющий взгляд: чтобы офицер-психолог нанял на работу экипажную девицу-девственницу, это не лезло ни в какие ворота!
        - Но она предъявила необходимые медицинские свидетельства, подписанные сертификаты… - прохрипел я.
        - Это фальшивка. Я заплатила за них пятьдесят кредитов, - спокойно заявила Ева.
        - Лучше, если вы сейчас отправитесь к себе в каюту и там подождете нашего решения, - резко подвел черту капитан.
        Ева удалилась, и воцарилось тягостное молчание.
        Нарушил его лекарь Толбертсон: - - Мне кажется, спорить не о чем. Несмотря на наше уважение к эмоциям и внутренним запретам девушки, мы либо немедленно пускаем ее в работу, либо бросаем в реактор и молимся Богу, чтобы живыми добраться до Сириуса. Лучше вообще не иметь женщины, чем иметь динамистку!
        Я с надеждой смотрел на капитана, который был джентльменом до кончиков ногтей: не может быть, чтобы он подверг девушку насилию или решил отправить на смерть.
        Но капитан печально процедил: - - Боюсь, что Толбертсон прав. Присутствие Евы на борту более опасно, чем вообще отсутствие экипажной девицы. Придется отдать приказ о ее уничтожении.
        - Нет, подождите! - Я выдавил жалкую улыбку. - У нас есть средство использовать Еву Тайлер в качестве экипажной девицы, не разрушая ее личность…
        Глаза капитана превратились в амбразуры, из которых вот-вот вылетят стрелы.
        - Есть одно снадобье… Оно производит временное короткое замыкание логических центров головного мозга и не вызывает привыкания. Можно дать Еве это лекарство и обеспечить ее функционирование в роли постельного робота. В конце путешествия мы прекратим обработку и внушим ей, что она девственница, и вручим ее женишку. Никто не пострадает, и мы обзаведемся экипажной девицей…
        Минут двадцать мы обсуждали это мое предложение со всех сторон. Никому не нравилась эта идея, но никто не видел иного решения, и все проголосовали «за».
        Я зашел к Еве без стука и не удивился, когда застал ее в нервном припадке. Сел рядом, погладил по головке, будто она была моей дочерью, а не корабельной девицей.
        - Все устроилось, Ева. Никто до вас не дотронется. Я принес лекарство, чтобы вы успокоились.
        Она доверчиво посмотрела на меня. Я протянул ей таблетку и стакан воды.
        Она проглотила ее, и я минут десять наблюдал, как личность Евы Тайлер потихоньку исчезала. Глаза стали пустыми, губы сложились в глупую ухмылку.
        "Это нужно для общего блага, - повторял я. - Вопрос выживания.
        Насущная необходимость". Но, как я ни старался убедить себя в этом, на душе кошки скребли.
        Мы привыкли к состоянию Евы, и вскоре никакие комплексы не мешали нам навещать ее. Не было ни одного человека на борту, кто бы не прибег к ее услугам, даже капитан и я. Некоторые навещали ее часто, другие редко, в зависимости от своего темперамента. И она всегда была на месте и никому никогда не отказывала. Чувство вины постепенно во мне ослабело. Все вело к понятному концу: мы прилетим на Сириус живыми, а она никогда не узнает о той роли, которую играла на борту корабля. «Чистота, - повторял я себе, как знающий офицер-психолог, - есть вопрос мышления, а не физического состояния».
        В день посадки я «разбудил» Еву. Она пришла в себя и с недоумением осмотрелась. Глаза ее обрели жизнь, взгляд сделался осмысленным.
        - Привет, Ева, - сказал я, - мы вот-вот совершим посадку.
        - Так… быстро? - это были ее первые слова за восемь месяцев. - Вы знаете, мне снились странные сны. Но я никогда… никогда не осмелюсь вам их рассказать!
        Я воспользовался гипнозом и занес в подсознание отчет о путешествии на звездолете, экипаж которого проявил чудеса мужества, отказавшись от услуг экипажной девицы. Снова разбудил ее, поболтал о том о сем и ушел.
        - Отец! - на экране появилось мальчишеское лицо Дана Харпера, капитана Седьмого космического флота и моего сына. - Я благодарен тебе, ведь ты - невольный виновник моего счастья! Судя по рассказам Евы, ты так и не получил моего письма, где я сообщал тебе о намерении жениться. И именно ты сделал брак возможным!
        - Судя по рассказам Евы? А откуда ты знаешь ее? Мы только что доставили ее…
        Дан весело расхохотался.
        - Я познакомился с Евой два года назад и именно на ней я женюсь!
        - На Еве? На нашей экипажной девице? - я готов был откусить себе язык за сорвавшиеся слова, но они не возымели на Дана никакого действия. Он захохотал пуще прежнего.
        - Ева рассказала мне, как она провела тебя. Ей даже немного стыдно за свою проделку. Но я успокоил ее: никто ведь не пострадал, и она сейчас со мной. Посоветуй ей забыть об этом проступке, ты ведь психолог, и знаешь, как это делается. Она послушает тебя. Наше бракосочетание состоится в большой часовне.
        - Ты прав, Дан, - процедил я. - Она послушает меня… и никто не пострадал…
        «Никто не прострадал, - повторял я себе снова и снова. - Чистота это вопрос мышления. Я человек науки, и знаю, что это так. Я буду помнить об этом, а вечером, на свадьбе, приму Еву с уважением и любовью, словно родную дочь…» Мне сказали, что я так и сделал. Но я ничего не помню, поскольку был тогда мертвецки пьян.