Сыновья войны
Николас Сансбери Смит


        В Соединенных Штатах разгорается гражданская война, и морской пехотинец Сальваторе возвращается в Лос-Анджелес, где его сын присоединился к полиции в битве за город, стремительно впадающий в анархию. В то время как некоторые видят в грядущем крахе конец прежнего мира, другие видят возможность. Поэтому дон Антонио Моретти направляется туда же, чтобы возродить свою криминальную империю.
        Семья – это главное, и Моретти и Сальваторе сделают все, чтобы выстоять. Но как далеко они готовы зайти, чтобы выжить в новом мире, где единственной валютой является насилие?




        Николас Сансбери Смит
        Сыновья войны

        Моей жене Марии за то, что побудила меня написать историю, которую мне так хотелось рассказать.

        Моему агенту Дэвиду Фугейту за отзывчивость в начале пути.

        И Джошу Стантону из Blackstone Publishing за то, что поверил в мои истории и донес их до читателей всего мира.


        Слабаки обращали империи в пепел. Мы же построим свою на углях.
    Дон Антонио Моретти

        Иногда, чтобы бороться со злом, нужно разозлиться.
    Сержант морской пехоты Роналдо Сальваторе

        Nicholas Sansbury Smith
        SONS OF WAR


        Печатается с разрешения издательства Blackstone Publishing и литературных агентств Baror International, Inc. и Nova Littera SIA.







        © 2020 BY NICHOLAS SANSBURY SMITH
        © А. АГЕЕВА, ПЕРЕВОД НА РУССКИЙ ЯЗЫК
          , 2022



        Пролог

        Ноябрь 2011 г.
        Неаполь, Италия


        Черный мерседес остановился перед одной из старейших базилик Неаполя, построенной на руинах гораздо более древнего римского храма.
        Антонио Моретти представил, как могли выглядеть солдаты тех времен: кожаные доспехи, мускулистые тела, короткие мечи в мозолистых руках. Его солдаты скрывали оружие под черными костюмами. Внешнее несходство показалось ему разительным, но мышление, подумал он, не так уж и отличалось. У них были те же заботы: защищать командира и членов клана, зарабатывать на жизнь, выживать. В этом отношении в древнем городе за два тысячелетия мало что изменилось.
        Один из солдат Моретти открыл заднюю дверь, и Антонио выбрался из машины, не обращая внимания ни на демонстрантов, скандирующих по другую сторону улицы, ни на оскорбительные для его семьи транспаранты. Вместо этого он повернулся к возвышающейся над ними базилике Сан-Паоло-Маджоре.
        Фасад загораживал заходящее солнце, но Антонио не стал снимать солнцезащитные очки. Ему не хотелось, чтобы родные или соратники видели его таким. Его уважали как жесткого человека, а уважение здесь считалось самой твердой валютой.
        Выросший в трущобах неподалеку отсюда, он рано повзрослел. Четыре срока службы в Четвертом альпийском парашютно-десантном полку Италии в Афганистане и Ираке закалили его. А работа на семью Моретти связала кровью.
        Но сейчас он шел словно вслепую. Он оказался совершенно не готов к похоронам отца, застреленного мафиози из клана-соперника рядом с местным кафе.
        Антонио быстро огляделся, высматривая возможную опасность, хотя его окружали люди, которые были готовы грудью защитить от пуль и его самого, и членов клана. Этого, однако, оказалось недостаточно, чтобы спасти отца. И до сих пор не было известно, какой именно из враждующих кланов был за это в ответе.
        – Антонио, – окликнул его грубый голос.
        Рядом припарковалась еще одна машина, и из нее вышли мужчины в строгих черных костюмах. Их возглавлял его младший и единственный брат, Кристофер, тоже ветеран Четвертого альпийского. Они оба уехали из дома юношами, чтобы воевать, – и вернулись домой, чтобы стать участниками совсем другой войны.
        Они обнялись, соприкоснувшись щеками, и Кристофер вернулся к машине, чтобы высадить жену Грету и их десятилетнего сына.
        – Помоги маме, Винни, – сказал Кристофер мальчику.
        К ним подошел Рафаэлло Турси, молчаливый солдат с четками в руке. Это был один из самых преданных солдат Моретти, никогда не имевший собственной семьи и полностью посвятивший себя делу и Богу.
        – Район чист, – доложил он.
        – Спасибо, Рафф, – поблагодарил Антонио, обернулся к мерседесу и подал руку жене.
        Лючия, воплощение грации и элегантности, вышла из машины, наклонилась и помогла выбраться их трехлетнему сыну Марко.
        Тот улыбнулся, сверкнув идеальными молочным зубками.
        Антонио поцеловал сына в лоб у кромки густых черных волос. Того же цвета было платье Лючии и вся одежда, которую Антонио видел вокруг.
        Рафф отдал приказ солдатам Моретти, и они выстроились по обеим сторонам высокой каменной лестницы. Антонио помог жене подняться по ступеням к массивным парадным дверям базилики.
        Сопровождавшие их охранники были не единственными, кто был вооружен. Пара офицеров полиции дежурила у двух древних коринфских колонн, переживших и войны Древнего Рима, и воздушные бомбардировки двадцатого века.
        Внутри базилики мерцал свет свечей. Антонио остановился, чтобы окунуть пальцы в святую воду и перекреститься. Он очень давно не бывал в церкви. Чувство вины, которое он всегда испытывал в храмах, было с ним и сегодня. Часть его считала, он не заслуживает права находиться здесь после всего, что совершил, после того, как убил столько людей и ради родины, и ради семьи.
        Красота старинных фресок со сценами из житий апостолов Петра и Павла помогла ему успокоиться, пока двое полицейских проверяли, нет ли у него оружия.
        Он поднял руки и взглянул на одного из них. Сегодня у него не было настроения общаться с этими придурками.
        – Все в порядке, – сказал один из стражей порядка и жестом пригласил Антонио к столу, где гостей поджидало еще трое копов.
        – Подпишите здесь, – сказала женщина-полицейский с внимательными зелеными глазами.
        Антонио ожидал подобного уровня требований безопасности, но все равно испытывал раздражение, даже зная, что все это делается ради их собственного блага. На его памяти это был первый раз за долгое время, когда все семейство Моретти собиралось в одном месте. По этой же причине они решили нарушить римско-католическую традицию, попросив сотрудников похоронного бюро внести тело в храм.
        Не было ни семейной процессии по городу, ни гробоносцев для Стефано Моретти. Учитывая жестокость других преступных кланов, это попросту было бы чересчур рискованным. Никто не чувствовал себя в безопасности, и обострение конфликта предвещало, что теперь станет только хуже.
        Маленький Марко взглянул на отца глазами, полными удивления и любопытства. Антонио давно решил, что оградит невинность сына и даст ему детство и будущее без кровопролитий и преступлений.
        Будущее без войны.
        Кристофер с семьей тоже миновали охрану, и обе семьи направились по центральному нефу, украшенному золочеными арками, резными мраморными колоннами, под сводом, расписанным великолепными фресками. Миновав трансепт, они увидели многоугольную апсиду, богато украшенную росписью. Даже маленький Марко, казалось, был потрясен, глядя на ослепительный полукупол вверху.
        Ни роскошь убранства и общая атмосфера приглушенного благоговения, ни великолепный вид его семьи, уже занявшей зарезервированные места у алтаря, нисколько не смягчили возмущения Антонио, вызванного закрытым гробом. Ублюдки, сделавшие это, не ограничились пулей в сердце, а для пущего надругательства еще и изрешетили отцовское лицо.
        Образ мертвеца всплыл в памяти Антонио, всколыхнув еще одну горячую волну ярости, которую ему удалось выплеснуть сдержанным вздохом. Он вздернет их за кишки, как только разыщет.
        Эта чудовищная мысль казалась богохульной в этом священном месте, но Антонио это не волновало. Он давно оставил надежду попасть в рай. Его душу ждали лишь адское пламя и боль.
        – Антонио, – позвал хриплый голос.
        Это был его двоюродный брат Лино Де Каро. На первый взгляд – если не замечать золотых колец в ушах – он в своем сшитом на заказ костюме сошел бы за банкира или финансового консультанта, но на самом деле дорогая одежда скрывала крепкие мускулы, татуировки и шрамы, свидетельствовавшие о бурном прошлом Лино.
        Он был наемным убийцей семьи Моретти, и его отточенные навыки скоро будут пущены в дело. По правую руку от него сидел еще один бывалый убийца – их дюжий двоюродный брат Закари Моретти. Оба входили в группу Антонио и Кристофера и в иерархии стояли гораздо выше, чем непосвященные соучастники, которые остались снаружи.
        Рафф провел Антонио и его семью к их местам.
        – Веди себя хорошо, малыш, – прошептал он Марко, когда Лючия проходила с ним мимо.
        Антонио подвинулся, чтобы пропустить Кристофера с семьей. Рафф тем временем опустился на колени, чтобы помолиться.
        Солдаты Фрэнки Трентино и Кармин Барезе сидели с женами из клана Моретти слева от Антонио. Оба выглядели грубовато, с морщинистыми лицами и длинными волосами, зализанными сегодня назад. Когда они проходили по ряду, от их костюмов поплыл запах одеколона и сигарет.
        – Ciao[1 - Привет (итал.). Здесь и далее – примечания переводчика.], – поздоровался Антонио.
        Кармин, тоже ветеран итальянских войск, с трудом улыбнулся. Его лицо было изуродовано шрамами – это были следы взрыва гранаты, едва не убившей его.
        Оба авторитета Моретти по очереди обняли Антонио, пробормотав соболезнования. И опустились на колени для молитвы. Народу в базилике становилось все больше, каждый, медленно минуя охрану, желал засвидетельствовать свое почтение.
        Внимание Антонио привлекла небольшая суматоха у входа.
        – Какой позор!
        Антонио сразу узнал низкий голос – он был знаком ему не хуже, чем младенцу голос матери. Мужчина, бывший ему вторым отцом, вошел в церковь в костюме-тройке и пальто, накинутом на широкие плечи. Дон Джузеппе, старший брат Стефано и глава семьи Моретти, вступил в спор с полицейскими.
        По обе стороны от Джузеппе топтались телохранители. После непродолжительных жарких препирательств могучий старый дон поднял руки, позволив им обыскать себя. При этом он продолжал бормотать себе под нос слова, без сомнения, неуместные для этого святилища и скорбного случая.
        Антонио откинулся на спинку скамьи, попытавшись расслабиться. Нежное прикосновение Лючии помогло ему успокоиться, и она протянула руку, намереваясь снять с него очки.
        Они встретились взглядами, поделившись друг с другом силой, которая и прежде помогала им переживать непростые времена.
        Места по другую сторону прохода заняли Джузеппе и его жена. У них больше не было детей – они потеряли сына и дочь десятью годами ранее в пожаре, который должен был убить их всех. Теперь же ему предстояло похоронить и единственного брата.
        Антонио кивнул, когда Джузеппе посмотрел в его сторону. Он увидел в глазах дяди глубокую боль – это был момент слабости, какой он никогда прежде не встречал в этом человеке, на котором держалась вся семья.
        Взгляд дона остановился на гробе, в котором покоилось тело его младшего брата. Стефано уважали, но он был мускулами семьи Моретти, а не мозгом. Истинным титаном был дон Джузеппе, который также заседал в городском совете. О его криминальном прошлом в городе было хорошо известно, равно как и об амбициях баллотироваться в мэры, что делало его даже большей мишенью, чем Стефано.
        Теперь, когда Стефано погиб, обязанность защищать главу и честь семьи ложилась на Антонио и остальных капо[2 - Капитан, помощник босса, командующий солдатами и отвечающий за определенные виды деятельности клана.] Моретти.
        Когда последние гости заняли свои места, через задние двери вошли служители храма. Хор запел гимн, а священник, невысокий мужчина с седой бородой и редкими волосами, двинулся по центральному нефу в сопровождении служек.
        Он покачивал кадилом, обдавая собравшихся ароматным дымом.
        Антонио обернулся через плечо, чтобы увидеть, кто пришел. Многие – все присутствующие прошли тщательную проверку – пришли выразить поддержку и отдать дань уважения.
        Были здесь и люди из других кланов, включая дружественную семью Сарконе. Энцо Сарконе, капо и блестящий предприниматель, сидел в отдалении.
        Их взгляды встретились, Антонио кивнул, но Энцо почти сразу отвел взгляд. Антонио снова повернулся вперед. Все, кто сюда пришел, беспокоились из-за финансовых последствий кончины отца.
        Священник поднял руки, облачение было ему великовато.
        – Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить Стефано Моретти, человека, которого многие из вас искренне любили, – сказал он. – Его жизнь оборвалась из-за бича, терзающего этот город, – бича, которому, я надеюсь и молюсь об этом, будет положен конец.
        Лючия сжала руку Антонио.
        Священник продолжал взывать к миру и сочувствию еще несколько минут. Антонио хотелось ответить ему, что его слова ничего не значат, что у церкви есть свои проблемы и, более того, семья Моретти была одним из главных жертвователей в городе.
        Марко залез к Антонио на колени и положил голову на отцовское плечо. Устраиваясь поудобнее, Антонио заметил, что Энцо встал со своего места и пошел к выходу. Четверо полицейских вышли с ним и прикрыли за собой дверь.
        Но почему Энцо уходил именно сейчас? Что за срочность могла…
        Краем глаза он уловил движение в другой половине базилики, через проход, где сидел дон Джузеппе с множеством высокопоставленных мужчин и их семьями.
        В свете сотен свечей Антонио заметил, что в тени мраморных колонн и статуй прохаживались еще трое копов.
        Что-то было не так…
        – Готовься уходить, – шепнул Антонио жене.
        – Что?
        – Делай, что говорю.
        Антонио сделал знак Кристоферу, который тоже почуял неладное. Полицейские по-прежнему скрывались в тенях.
        – Помолимся, – сказал священник.
        Когда гости склонили головы, Антонио обернулся и увидел, что офицеры полиции вынули пистолеты. Один из них достал из спортивной сумки под столом пистолет-пулемет. Другой просунул цепь через ручки входной двери и зафиксировал ее велосипедным замком.
        – Dio mio[3 - Боже мой (итал.).], – пробормотал Антонио. Понимание происходящего поразило его, словно пуля.
        Пока все сидели, склонив головы, запел хор. Небесные голоса оборвал оглушительный треск пулеметной очереди, направленной в дона Джузеппе.
        Его тело, прошитое пулями, судорожно дернулось. От скамей полетели щепки, а солдаты и члены клана Моретти повскакали с мест, но тут же упали. В считаные секунды десяток людей, рядом с которыми Антонио вырос, рухнули замертво, и их кровь растеклась по древнему полу священного храма.
        Отключившись от криков и хаоса, Антонио сосредоточился на том, что было важнее всего, – на своей семье. Он должен был вывести их отсюда.
        Они прошли влево по ряду, вслед за Кристофером, но когда тот бросился к выходу, Антонио схватил брата за руку и указал на алтарь, за которым прятался священник.
        Оттуда же за ними следил полицейский.
        Фальшивый полицейский, понял Антонио, сжав руку Лючии.
        Он узнал лицо убийцы: среднего ранга солдат из небольшого, но агрессивного клана Канаваро – их врагов. Антонио окатило волной неверия.
        Неужели за нападением стоят эти неудачники?
        Большинство семей не посмело бы совершить подобное в церкви. Только не здесь, только не на священной земле. Сама мысль об этом представлялась чудовищной. Таковы были правила Коза ностры, и убивать в церкви – а тем более женщин и детей – считалось смертным грехом.
        Но Канаваро явно не страшились адского пламени в вечности, если огонь поможет им при жизни.
        Антонио увидел, как демон во плоти поднял оружие.
        – Кристофер! – крикнул он.
        Звук выстрела слился с его криком. Пуля, предназначенная Кристоферу, попала в грудь Грете. Кристофер обернулся к стрелку, а его жена рухнула на пол рядом с Винни, все еще держа сына за руку.
        Кристофер с отчаянным криком бросился к убийце. Тот выстрелил ему сначала в предплечье, а потом в грудь, но пули лишь замедлили Кристофера, не заставив остановиться.
        Кристофер швырнул солдата Канаваро на алтарь. А потом, схватив за горло, впечатал его голову в дерево раз, другой и третий, чтобы наверняка достичь результата.
        Антонио потащил Лючию, прижимавшую плачущего Марко к груди, к задней двери. Пробегая мимо безжизненного тела Греты, она всхлипнула.
        – Винни, тебе нужно пойти с тетей, – сказал Антонио.
        Мальчик колебался.
        – Иди! – крикнул Антонио.
        Лючия схватила племянника за руку, а Антонио бросился за револьвером, из которого убили его невестку. Он огляделся в поисках цели, а его жена несла Марко к заднему выходу, уводя за собой Винни. Кристофер подбежал к телу Греты и рухнул рядом.
        Антонио оттянул курок пистолета и попятился, прикрывая отступление. По всей базилике другие наемники отстреливали солдат Моретти, пытавшихся бежать, спасая близких. От смерти и хаоса, царивших вокруг, у Антонио замерло сердце, но верх взяли привычки и инстинкт убийцы.
        Он прицелился и нажал на курок, попав «полицейскому» в шею. Лино подобрал пистолет убитого. Закари повалил еще одного копа и превратил его лицо в кровавое месиво.
        Антонио выстрелил в солдата Канаваро, который прятался за колонной.
        – Кристофер! – крикнул Антонио. Обернувшись через плечо, он увидел брата с Гретой на руках. Кровь хлестала из двух ран, заливая его костюм.
        – Быстрее, быстрее! – крикнул Лино.
        Он перепрыгнул через скамью, Закари за ним следом. Фрэнки и Кармин со своими женами присоединились к ним, и все вместе побежали к задним дверям, в которых уже скрылись хористы.
        В коридоре они увидели викария, распростертого на полу. Ему в спину попала шальная пуля.
        Пока его родные пробирались к выходу по крови своих любимых, Антонио держал на мушке дверь за алтарем. И действительно, один из убийц тут же появился в проеме. Но прежде чем он успел поднять пистолет-пулемет, Антонио всадил пулю ему в глаз.
        Стрелок упал поперек проема, сквозь который виднелась развернувшаяся в базилике резня. Пространство наполняли крики и стоны, которые обрывались выстрелами – убийцы продолжали казнить его семью.
        – Антонио! – крикнула Лючия.
        Он замялся, разрываясь между спасением жены с ребенком и спасением друзей и сослуживцев. В револьвере оставалось не более пары пуль – а значит, возвращаться в неф было бы самоубийством.
        Антонио выругался и побежал за родными. Он промчался по коридору мимо ниши, где стояла статуя ангела, держащего меч и одетого в доспехи, с напряженными чертами лица и бременем воина, защищающего невинных от зла.
        Сзади доносилось эхо выстрелов, возвещавших гибель солдат Моретти. Впереди, в конце коридора, Антонио увидел Лючию – она прижимала Марко к груди, и по ее прекрасному лицу текли слезы. Лишь горстка членов семьи сумела выбраться живыми.
        Осознание пронзило Антонио, словно пуля. Здесь, в этой базилике, правление клана Моретти практически закончилось.
        Теперь будущее – и надежда для его мальчика – могло лежать лишь вдали от Неаполя, в стране, где они могли растить сына, не опасаясь за его жизнь.
        Бегство из дома в безопасное место было печальной необходимостью. Но Моретти вернутся в Неаполь, став сильнее, чем прежде. И тогда наступит время мести.



        – 1 –

        Восемь лет спустя
        САУТ-ГЕЙТ, ОКРУГ ЛОС-АНДЖЕЛЕС
        Доминик Сальваторе зажал кровоточащий нос и вышел за пределы баскетбольной площадки в региональном парке Холлидейл. Игра продолжалась как ни в чем не бывало. Кровоточащие носы, синяки под глазами, содранные коленки считались обычным делом в здешних местах, где баскетбол был войной в спортивном обличье.
        Он занимался смешанными единоборствами и привык к спортивным травмам. Если бы не хлещущая кровь, остался бы в игре. Но чтобы вернуться на площадку, нужно было остановить кровотечение.
        Заняв место на скамье между двумя потными игроками, он принялся следить за темнокожим парнем, который ткнул ему локтем в лицо. Рей Кларк ехидно ухмыльнулся.
        – Я случайно, малыш Домми, – сказал он.
        – В кольцо ты бросаешь лучше, чем врешь, – крикнул в ответ Доминик. – А бросаешь ты не очень хорошо.
        Рей рассмеялся и стал готовиться к броску. Мяч ударился о кольцо и отскочил в руки противника.
        Доминик не тратил время на споры. Это было не в его правилах. Когда он снова выйдет на площадку, то вернет Рею должок, только вдвое крепче.
        – Дом, выходи! – крикнул Андре «Лось» Кларк, партнер Дома по команде, его лучший друг и младший брат Рея.
        – Дай отдохнуть, – отозвался Дом, достал из спортивной сумки полотенце и зажал нос большим и указательным пальцами.
        – Ты в порядке? – спросил женский голос. Камилла Сантьяго подошла и села рядом с ним. Она была его возраста, почти восемнадцати лет, и тоже училась в средней школе Дауни, где они и познакомились на уроках испанского. Теперь она практически стала его репетитором по испанскому и хорошей подругой на площадке.
        – Нормально, – ответил Дом.
        Она перебросила волосы, забранные в длинный хвост, через плечо. Мгновение ее темные глаза изучающе смотрели на него, потом снова вернулись к игре. Ей нравилось играть с парнями, хотя некоторые из ее друзей были мудаками и предпочитали, чтобы она оставалась на скамейке запасных. Это было объяснимо: она играла лучше некоторых из них, а у них было хрупкое эго.
        Он вытер пот со своего поджарого тела и повернулся навстречу свежему ветерку, закачавшему листья пальм, которые росли по другую сторону забора.
        Ученые сообщили, что это лето выдалось самым жарким за всю историю наблюдений. Засуха в юго-западных штатах, наводнения на Среднем Западе и ураганы на Восточном побережье уничтожили весь урожай.
        Дом старался не волноваться по этому поводу. Он был здесь, чтобы получить удовольствие – и победить.
        Лось пошел на данк[4 -


  Вид броска в баскетболе, при котором игрок подпрыгивает перед кольцом и забрасывает в него мяч сверху вниз.]. Все его шесть футов и два дюйма[5 -


  188 сантиметров.], все двести фунтов[6 - 91 килограмм.] взмыли в воздух, врезавшись в парня, который его опекал.
        Мяч провалился в сетку из цепей, и Лось приземлился на свои «Найки». В отличие от старшего брата, он протянул руку, чтобы помочь противнику, которого сбил с ног.
        – Отлично! – крикнула Камилла.
        – Покажи им, Лось! – крикнул Дом.
        – Вот тебе, детка! – прогудел Лось, напряг мощные бицепсы, опустил голову и громко фыркнул. Его прическа афро, низкая посередине и торчащая по бокам, в самом деле напоминала лосиные рога. Характерная прическа и внушительные габариты послужили поводом к тому, что к нему прилипло это прозвище.
        Камилла посетовала, что ей хочется вернуться в игру, а потом встала, чтобы подбодрить товарищей по команде. Дом усмехнулся. Она распалялась не на шутку, была почти такой же напористой, как он сам.
        Он оглядел парк. Бегунов было меньше обычного, а гриль занимала лишь пара семей. Теплый ветер разносил запах барбекю, но в воздухе ощущалось что-то еще – что-то почти осязаемое. Страх – похожий на тот, что подкрадывался к Дому, когда он выходил на ринг драться с соперником. Неприятная смесь адреналина и тревоги, от которой ему казалось, что его вот-вот стошнит.
        Но полное отсутствие страха делало мужчин уязвимыми. Так всегда говорил его отец. Сержант морской пехоты Роналдо Сальваторе любил выражаться поговорками и цитатами.
        Сегодня Дом видел страх в неуверенных взглядах родителей, которые вытащили детей на пикник в парке, пытаясь насладиться тем, что обычно обеспечило бы им идеальное воскресенье. А еще он видел, что парк пустовал: здесь не хватало всех тех компаний, которые обычно катались на горках или ели за столиками.
        И как бы Дом ни старался сосредоточиться на удовольствии, ему никак не удавалось игнорировать то, что творилось в Америке. Чрезвычайные погодные явления привели к тому, что миллионы людей были вынуждены покинуть свои дома, а крупнейшие страховые компании и фермерские хозяйства обанкротились.
        Правительственная финансовая помощь вылилась в дефолт по тридцатитриллионному долгу страны и просачивалась сверху вниз по всей планете. Валюты обваливались, инфляция росла, мировую экономику сотрясал идеальный шторм.
        Федеральное правительство было на грани распада, люди вышли на улицы, бунтуя против взлетевших до небес цен на газ, продукты, воду и коммунальные услуги.
        Но на улицы вышло не только простое население. Ко всеобщему хаосу присоединились и бандиты. Даже сегодня перед скейт-парком собралась кучка курящих косяк и смеющихся под буханье мексиканского гангста-рэпа.
        Они были похожи на маленькую шайку, вероятно связанную с «Нортеньос»[7 - Сообщество латиноамериканских банд, базирующихся преимущественно на севере Калифорнии.], как и большинство латиноамериканских банд. Со своей скамьи Дому не было видно, к какой группировке она принадлежала, а вариантов было немало.
        Дауни, который находился в дюжине миль к юго-востоку от Лос-Анджелеса, некогда был колыбелью уличных банд, но полиция неустанно работала с населением много лет, чтобы избавить от них город, и вытеснила отсюда «МС-13», «Суреньос», «Крипс», «Бладс» и еще пару десятков банд помельче.
        И так было до сих пор. Теперь рушащаяся экономика воодушевила жестоких маргиналов, и они усугубили опиоидную эпидемию, которая и без того опустошала город.
        – Эй, посмотри-ка на это! – крикнула Камилла.
        Дом поднялся на ноги рядом с ней и проследил за колонной «Хамви»[8 - От англ. HMMWV (Humvee) – High Mobility Multipurpose Wheeled Vehicle («высокоподвижное многоцелевое колесное транспортное средство») – американский армейский вседорожник.] Национальной гвардии, которые мчались по шоссе по другую сторону от сухой бетонной канавы – бывшей реки Лос-Анджелес. Зрелище не вызывало удивления – учитывая беспорядки последних дней.
        – Интересно, куда это они, – проговорил Лось.
        – Кому какое дело? – сказал Рей. – Идем играть.
        Глядя, как вседорожники пробиваются сквозь вяло плетущийся трафик, Дом подумал об отце. Он скоро должен был вернуться из Афганистана: его часть отзывали, чтобы помочь справиться с гражданскими беспорядками здесь, дома.
        Это касалось не только части, в которой служил отец. Морпехи и солдаты возвращались из горячих точек по всему миру, и Дом боялся, что, вернувшись на американскую землю, им придется снова воевать. Повсюду витали слухи о второй гражданской войне. Люди обвиняли правительство, а в некоторых штатах, включая Калифорнию, уже поговаривали о выходе из союза.
        – Скорей, Дом, – поторопил его Лось. – Нам уже задницы надирают.
        – Я выйду, – вызвалась Камилла.
        – Я сам, – возразил Дом.
        Она снова заворчала и села обратно. Дом убрал полотенце с носа и посмотрел вверх, чтобы увидеть, как горизонт пересекает новостной вертолет.
        На площадке опять стало шумно: Лось пошел на очередной данк и забил мяч. Дом отбросил окровавленное полотенце и выбежал на площадку.
        – Как раз вовремя, детка, – сказал Лось.
        Рей одарил его жемчужно-белой улыбкой на миллион долларов, знаменитой тем, что заставляла девчонок сбрасывать трусики. Дом вытер запястьем остатки крови с носа и повел мяч по площадке, чтобы на скорости и ловкости обойти Рея.
        Они были примерно одних габаритов: шесть футов[9 - 183 сантиметра.], двести фунтов практически сплошных мышц. Идеальное сочетание на площадке при честной игре, но Рей не слишком любил играть честно.
        «Посмотрел бы я, как бы ты выглядел против меня на ринге», – подумал Дом.
        Лось поднял руку, прося пас, и Дом сделал вид, будто передает ему, а сам, с маневром оторвавшись от Рея, пошел на двухочковый бросок. Дом выпрыгнул и аккуратно бросил мяч. Тот ударился о щит и упал в сетку.
        – Красавчик, – оценил Лось. – Снова в игре, детка. Двенадцать – десять.
        Рей фыркнул и потянулся за мячом, когда тот отскочил от площадки. Поймав его, он повел мяч от кольца, а Дом взялся его опекать. Когда Рей приблизился для броска, Дом заблокировал ему путь корпусом и поводил руками вверх-вниз. Рей был быстр, но не настолько, как Дом или хотя бы его младший брат Лось – хороший футболист, который привлек внимание скаутов из футбольного клуба «Лос-Анджелес».
        Рей же не был ни у кого на примете, не считая университетской комиссии по делам несовершеннолетних.
        Мяч пролетел через площадку обратно к Рею, и Дом сорвался за ним, пытаясь перехватить. Однако промахнулся, и Рей поймал мяч. Он успел сделать бросок, но Дом прыгнул выше, отбил мяч и приземлился сверху на Рея, усадив того на задницу.
        Камилла хихикнула и кивнула Дому со скамьи.
        – Какого черта! – возмутился Рей.
        – Защита, чувак. – пожал плечами Дом.
        Он наклонился, протянув руку, но Рей отмахнулся и встал сам. Сверкая глазами, он подступил к Дому, оказавшись с ним лицом к лицу.
        – Полегче, ребята, – сказал Лось.
        – Я твою дебильную задницу с концами вырублю, – пригрозил Рей.
        Дом улыбнулся:
        – Посмотрим, чем это для тебя кончится.
        Лось попытался просунуть между ними руку, но Рей подтолкнул Дома, заставив его слегка отступить.
        – Поберегись, – предостерег Дом.
        – Не то что? Думаешь, ты тут крутой боец, да? – сказал Рей, вскинув подбородок, словно напрашиваясь на удар. – Я слыхал, ты и дерьма не стоишь.
        Рей сплюнул, но Дом на это не купился. Все на площадке знали, что Дом дрался в «Октагоне» на твердую пятерку.
        Рей оттолкнул Лося, и в этот момент вдали послышался грохот. Он быстро становился все громче, заглушив даже бухающие басы бандитского бумбокса. Дом посмотрел на восток. Он помнил этот шум по тем временам, когда они жили на военных базах.
        – Что это? – спросил Лось. Они с Реем подошли к Дому, забыв о своем споре, и уставились на эскадрилью истребителей, которые с ревом проносились над горизонтом.
        – Чувак, что они делают так близко от города? – спросил Рей.
        Он был прав. Дом никогда не видел, чтобы самолеты летали так низко и так громко. У него даже уши заложило.
        – Ложись! – крикнул Лось.
        Дом пригнулся вместе с остальными, когда самолеты пронеслись над ними, удаляясь в сторону города. Низкий гул постепенно стихал. Отдыхающие побросали недоеденную еду и, когда шум смолк, уже бежали к машинам.
        – Что за черт? – спросил Лось.
        – Не знаю, но это не к добру, – сказала Камилла.
        Дом медленно поднялся и покачал головой. Она была права, и он чувствовал, что скоро должно случиться что-то скверное. Он мог только надеяться, что люди вроде его отца сумеют остановить волну насилия, прежде чем спасать Америку станет поздно.







        Сидя в «Хамви», сержант морской пехоты Роналдо Сальваторе не слушал ни радио, ни разговоров вокруг. В другое время он молол бы языком вместе с остальными, особенно сегодня. Ведь взвод морпехов, известный как «Пустынные змеи», только что вернулся с боевого задания в бесплодных и опасных горах Кандагара.
        За рулем был младший капрал Каллум «Зубчик» Макклауд, самый молодой из их четверки, а рядом с ним сидел штаб-сержант Зед Маркс. Роналдо сидел сзади вместе с капралом Уильямом «Капелланом» Беттисом, самым старшим в их небольшой группе.
        Кабину «Хамви» наполнял рэп одного из новых лидеров американского хит-парада, который Зубчик читал с резким ирландским акцентом. Веснушчатый зеленоглазый парень не всегда говорил с акцентом, но когда это случалось – Роналдо и все остальные не могли сдержать смеха. Сегодня, однако, это скорее раздражало.
        – Может, заткнешь хлебало, Зубчик? – осадил его Маркс. – Пожалуйста!
        Зубчик широко ухмыльнулся, обнажив выступающие верхние резцы, за которые получил свое прозвище.
        – Ай, а че, не нраицца мое музло, сержант? – проговорил он с максимально сильным акцентом, на какой был способен.
        Капрал Беттис сдвинул брови, почесал седую голову и вернулся к занятию, которому обычно посвящал все свободное время, – стал читать затертую карманную Библию. «Капеллан» учился в духовной семинарии, пока не случилось одиннадцатое сентября. Он, как правило, держался сам по себе, но всегда был готов выслушать брата-морпеха, если тот в этом нуждался.
        И сегодня Роналдо нуждался.
        Колонна мчалась от передовой оперативной базы к центру Атланты. Обычно Роналдо удавалось забывать о других заботах, когда он отправлялся на задание, но сегодня его мысли были сосредоточены на семье, которая оставалась в Лос-Анджелесе.
        Почти два десятилетия его жена Елена растила их сына Доминика и дочь Монику большей частью сама. Она была сильной умной женщиной, и хотя они пережили свою долю проблем в браке, он мог спать спокойно, зная, что дети с ней в безопасности.
        Но сегодня он не был в этом так уверен. Ситуация продолжала обостряться, беспорядки и насилие разворачивались во всех крупных городах. В Лос-Анджелесе банды набирали силу, и любого подростка, не сумевшего найти работу, вполне могли завербовать.
        Таким образом появлялось больше наркоманов, больше насилия, больше сломанных жизней.
        Когда он прилетел из Афганистана шесть дней назад, Елена умоляла его не ехать в Атланту. Вместо радостного возвращения домой, которое он себе представлял, они рассорились на глазах у детей.
        Сейчас, находясь на другом конце страны, он ругал себя за то, что не сумел сдержаться. Но он мог хотя бы рассчитывать, что о женщинах позаботится сын. Дом был смышленым, храбрым и спортивным, поэтому Роналдо доверил ему пистолет и дробовик, чтобы он мог защитить мать с сестрой.
        Он попытался прогнать мысли о семье, но вид встречной полосы шоссе, по которой местные покидали Атланту, ничуть не помогал.
        «Может, и мне стоило их вывезти…»
        Из всех сидящих в «Хамви» жена и дети были только у Роналдо – по крайней мере, дети, о которых было известно. Зубчик не мог держать свое хозяйство в штанах, и, вполне возможно, у него где-нибудь было потомство.
        Беттис был одиночкой, а Маркс, как и многие из их боевых товарищей, пережил тяжелый развод. Всем им досталось от отношений, спасибо ужасам войны, которые они не могли не привозить с собой после каждого боевого задания.
        – Они, наверное, думают, что найдут таким образом работу, – сказал Маркс, глядя на встречную вереницу машин, нагруженных узлами и чемоданами. – Напоминают беженцев, когда те покидали Багдад.
        Роналдо приподнял шлем, чтобы вытереть пот с коротко остриженной головы. Хотя ему было тяжело мириться с бедственным положением Америки, понять, как она до этого докатилась, не составляло труда. Страна трещала по швам из-за сочетания неблагоприятных погодных условий, краха экономики и социального кризиса.
        Беттис на заднем сиденье перекрестился и начал тихонько молиться. Черты его лица оставались жесткими, и Роналдо подозревал, что на этот раз, чтобы пережить все это, молитв будет недостаточно.
        – Полный трындец, – заметил Зубчик, теперь с совершенно серьезным видом. Он повторил это уже сотню раз с тех пор, как они ступили на американскую землю, и все – нормальным голосом.
        Роналдо подумал, что рэп, возможно, был не такой уж плохой идеей.
        Зубчик перестроился в другую полосу, чтобы избежать столкновения с машиной, у которой дымился двигатель. Маркс обернулся и присмотрелся к Роналдо.
        – Ты в порядке? – спросил он, подняв бровь.
        – Ага, бро, в порядке.
        – Нет, не в порядке, чувак.
        Роналдо нахмурился. Они с Марксом почти двадцать лет сражались с повстанцами и террористами в адских горячих точках по всему миру и в результате научились читать друг друга, словно открытую книгу.
        Маркс вздохнул:
        – Мне не нужно заботиться о семье, братишка, а вот тебе – да. – Он помолчал, подбирая верные слова. – Дом хороший парень. У него такие же инстинкты, как у папки, и он присмотрит за Еленой и Моникой.
        Под треск радио они спешили к центру города, петляя между полосами. У знаков «Стоп» они останавливались, только чтобы убедиться, что путь впереди свободен.
        Протестующие становились все более дерзкими – били витрины, переворачивали машины, устраивали пожары.
        – И такая херня во всех больших городах? – спросил Зубчик.
        – Похоже на то, – ответил Маркс.
        – А мы что, будем просто стоять в сторонке, как воспитатели в детском саду? – Зубчик сделал паузу, чтобы осмотреть зубочистку, которую все это время жевал. – Я бы лучше туда…
        Радио выдало еще одну новость, от которой Роналдо пробил озноб.
        – Грязная бомба… порт Сан-Франциско… множество жертв…
        – Срань господня, – проворчал Зубчик. – Сделай погромче.
        Роналдо повозился с радио, снова вспомнив о семье. В Лос-Анджелесе им радиация не грозила, но что, если будут еще атаки?
        – Шайка трусливых террористов наверняка, – сказал Зубчик. – Бьют, когда мы слабее всего. Долбаные трусы, мать их.
        Он продолжил бормотать ругательства, а они следовали за колонной вглубь хаоса.
        – Успокойся, – сказал Маркс, – а когда выберемся оттуда, держи палец подальше от спускового крючка, младший капрал. Ясно?
        Зубчик кивнул, но его лицо выражало мрачную убежденность.
        – Сержант, но по радио сказали…
        – Ага, я слышал, и мы здесь, чтобы помочь гражданским, а не сделать еще хуже. Ты слышишь и понимаешь, что я тебе говорю?
        – Четко и ясно, сержант.
        – Хорошо.
        Роналдо с Марксом переглянулись. Сначала убийства, теперь грязная бомба…
        – Кто это делает? – спросил Роналдо в замешательстве.
        – Кто-то, кто хочет устроить перезагрузку, – ответил Беттис.
        – Перезагрузку?
        Оставив свой молитвенный тон, Беттис пояснил:
        – Эти террористы, внутренние или международные, кем бы они ни были, не взяли на себя ответственность за атаки, потому что их цель – посеять ужас. Уничтожить нашу страну, пока мы слабы. Вот почему убийцы были в масках.
        – Это я и пытаюсь сказать, чувак, – сказал Зубчик, затягивая бронежилет поплотнее.
        – Два года до отставки, и тут страна разваливается на части, – добавил Маркс.
        В небе прогрохотала пара «Черных ястребов»[10 - Американский универсальный вертолет, с 1976 года эксплуатируемый Армией США.]. Когда они появились на горизонте, Роналдо увидел, что командиры экипажей вооружены пулеметами M240, установленными в открытых дверях.
        – Это армия? – спросил он.
        – Непонятно, – ответил Зубчик, вытягивая шею, чтобы разглядеть получше.
        – Не армия, – сказал Беттис. – Новый Корпус.
        Морпехи присмотрелись к «Черным ястребам». Роналдо заметил эмблему нового подразделения – Американских военных патриотов, или АВП, – голову ворона. Название ему не слишком нравилось, потому что патриотами были все морпехи, моряки, солдаты и гвардейцы. Но некий юный выпускник Гарварда, работающий в Белом доме, видимо, решил, что это звучит броско, а лозунг «Всегда на страже» оценят и граждане, которые почувствуют, что правительство и военные способны позаботиться о них в трудное время.
        В ответ на беспорядки администрация реорганизовала Национальную гвардию, переведя ее под знамя АВП, и эта мера приносила плоды с удивительной скоростью.
        – За этим, должно быть, стоит вице-президент Эллиот, – пробормотал Маркс. – Он как-никак четырехзвездный генерал и дергает президента за ниточки, как марионетку.
        Зубчик нервно усмехнулся, но Роналдо не находил это смешным.
        – Это гениально и иронично, – сказал он. – Маркетинговая кампания правительства и вооруженные силы, заботящиеся о народе, – это именно то, что сейчас нужно людям: почувствовать, что правительству на них не плевать.
        – Ага, – согласился Маркс, – а еще очередное оправдание для администрации Коулмана. Просто вывести войска из-под власти штатов, чтобы они не смогли восстать.
        – И захватить лучшую технику, пока она еще у них, – добавил Беттис. – Я слышал, ВВС[11 - Военно-воздушные силы США.] тоже передадут в ведение АВП, и, значит, они получат доступ к новеньким F-35[12 - Американский малозаметный истребитель-бомбардировщик, эксплуатируемый войсками США с 2015 года.]. Я-то думал, они должны были нам достаться.
        – Да пусть забирают, – фыркнул Маркс. – Пустая трата денег, нахрен, со всеми их проблемами.
        – Позор – отдавать кому бы то ни было то, что было сделано для морпехов, – пробормотал Зубчик.
        – Ребят, вы только следите, кому это говорите, – предостерег Беттис.
        Роналдо кивком согласился со словами старшего морпеха. Тот, конечно, был прав, и в любых разговорах о гражданской войне им следовало выбирать выражения. Армия, флот и морпехи еще не были поглощены АВП, но чутье подсказывало Роналдо, что это лишь вопрос времени.
        Когда колонна приблизилась к центру, Роналдо перекрестился и пробормотал молитву. За свою семью. За свою страну. И за всех людей, которым предстояло погибнуть от последствий взрыва грязной бомбы в Сан-Франциско.
        – Хорошо видеть, что ты веришь в Бога, – одобрил Беттис. – Нам всем следует чаще к нему обращаться. – Он многозначительно посмотрел на Зубчика, но тот в ответ лишь ухмыльнулся.
        – При всем уважении, старик, я не думаю, что Бог имеет какое-либо отношение к тому, что творится на этой планете.
        Роналдо приготовился к очередному теологическому диспуту, но на сей раз его не последовало. Всех отвлекло очередное радиосообщение. Их колонну перенаправили в Олимпийский парк «Сентенниал», в самое сердце центральной части города. На противоположной стороне автострады движение замерло, и люди стояли у своих машин на полуденной жаре.
        Вдоль обочины мелькали аварийные огни полицейских машин, сотрудники полиции штата делали все возможное, чтобы движение не прекращалось, но несколько заглохших машин создали пробку, препятствуя массовому исходу.
        Роналдо поправил винтовку на плече. Мысль о том, что ею действительно придется воспользоваться, пришла ему в голову впервые с тех пор, как он вернулся в Штаты. Сможет ли он это сделать? Сможет ли, в самом деле, стрелять по американцам?
        «Если они террористы, то да, черт возьми».
        А как насчет протестующих? Обычных людей, доведенных до безумия отчаянием.
        Он прогнал эти мысли, когда колонна свернула на улицу, тянувшуюся параллельно железной дороге. По мосту через пути шли сотни людей.
        Зубчик, следуя маршруту колонны, на следующем повороте свернул налево. Витрины магазинов здесь уже были разбиты, а на одном из тротуаров тлел кузов сгоревшей машины, которую загнал туда городской снегоочиститель.
        На боковой улице шеренга полицейских в защитном снаряжении сдерживала толпу гражданских в масках и с рюкзаками. Те скандировали что-то неразборчивое.
        Они подъехали к воротам зоны, где были сосредоточены войска, и Роналдо еще раз проверил свою экипировку. Перед въездом были сложены мешки с песком, и Роналдо кивнул солдату АВП, который поднял руку, когда «Хамви» въехал на парковку.
        ФЕМА[13 - Федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях (FEMA).], Красный Крест, различные службы города, штата и федералы – все объединились, чтобы сдерживать толпу на огромной стоянке к западу от железнодорожных путей.
        Роналдо не ожидал, что местные будут их встречать. Он вышел из машины под гневные крики нескольких тысяч недовольных граждан, собравшихся по ту сторону забора. Большинство было безработными и голодными – и конечно, обезумевшими.
        – Так, слушайте! – рявкнул лейтенант Том Касл. Командирский голос и осанка заставили повернуть головы даже нескольких полицейских.
        Маркс, Роналдо, Беттис и Зубчик встали в ряд, прижав винтовки к груди, остальные морские пехотинцы взвода собрались вокруг.
        – Сейчас сюда по железной дороге поступят припасы, – сказал Касл. – Наша задача – защищать эти припасы и следить, чтобы их получали люди, которые в них нуждаются. Мы здесь не для того, чтобы совать нос в осиное гнездо, так что будьте начеку.
        Роналдо снова подумал о семье. Если правительство не исправит положения, жизнь его детей пройдет в постапокалипсисе, как в тех книгах, которые он читал долгими одинокими ночами в местах дислокаций.
        – И никто не стреляет без моего приказа, – продолжил Касл. – И меня не волнует, даже если вам заедут по яйцам. Всем ясно?
        – Так точно! – прогремели морпехи.
        Касл взялся за работу, разбив людей на группы. «Пустынные змеи» прошли за Марксом к полицейскому, который деловито выкрикивал приказы группе копов, которые выглядели уставшими, как собаки.
        Чувство было такое, будто они вернулись в Багдад, в 2003 год.
        «Черные ястребы», которые пролетали над федеральным шоссе, снова появились на горизонте. Над городом зависли еще две вертушки – обе совсем новые.
        – Они хотят, чтобы мы поднялись на ту крышу, – сказал Маркс, показав на невысокое офисное здание. И повел их через плацдарм, остановившись, только чтобы пропустить прицеп-платформу. Грузовик с грохотом проехал перед ними.
        Поднявшись по лестнице, морпехи вышли на крышу через незапертую служебную дверь. Маркс жестом показал разделиться, и они с Роналдо заняли позицию за выступом. Зубчик и Беттис обосновались напротив, откуда им было видно несколько городских кварталов – в том числе те, где находились гражданские протестующие и бунтовщики.
        – Иисус на скакалке, – пробормотал Зубчик.
        – Осторожнее, малец, – предостерег Беттис, сердито на него зыркнув.
        – Прости. Как насчет…
        – Как насчет того, чтобы ты заткнул варежку и сосредоточился? – прикрикнул на него Маркс.
        Внизу, к востоку от них, зашипел и заскрежетал поезд, останавливаясь на путях, и несколько команд приготовились выгружать припасы, доставленные со складов ФЕМА. Роналдо, однако, сомневался, что этими пайками людей удастся успокоить.
        Он посмотрел в оптический прицел на полицейский спецназ, который они миновали по пути сюда. Копов оттесняли к перекрестку, ближе к входу на плацдарм.
        – У нас проблемы, – сказал он.
        Маркс посмотрел в бинокль.
        Против мятежников уже применили слезоточивый газ, но это только сильнее разозлило толпу. Несколько человек в банданах и масках пытались прорвать оцепление, бросали камни и кирпичи.
        Площадь превратилась в пороховую бочку, и протестующие изо всех сил старались ее поджечь.
        – Черт, там вообще засада, – сказал Зубчик и поднял винтовку.
        – Полегче, – буркнул Беттис, положив руку на ствол.
        Один из полицейских в защитном снаряжении упал на асфальт, и товарищи оттащили его назад.
        – Всем успокоиться, – приказал Маркс.
        С юга донесся грохот выстрела, и Роналдо повернулся, чтобы рассмотреть мост, с которого люди спускались на тросах.
        – У нас проникновение, – предупредил он.
        На западе тоже послышалась пальба, и упало сразу трое полицейских. Тактика нелетального сдерживания провалилась. Мятежники всей массой хлынули к воротам. Фитиль был зажжен.
        Шум перекрыл грохот новостного вертолета, который приближался, желая получить лучший вид на происходящее. Два «Черных ястреба» вышли наперехват, чтобы его прогнать.
        Копы спецназа, унося раненых, отступали к бронированным машинам. Роналдо был впечатлен их дисциплиной: они не применили оружия даже после того, как их товарищи были серьезно ранены. Если они сумеют сохранить такую сдержанность, то вполне возможно, удастся не допустить эскалации.
        Протестующим через полицейский громкоговоритель приказали отступить и сообщили, что помощь скоро прибудет. Некоторых это, похоже, смягчило – часть людей начала расходиться, но сотни других все равно приближались к плацдарму.
        «Черные ястребы» кружили вокруг вертушки новостей, но гражданские не слушались приказов. Вертолет по-прежнему парил над толпой, снимая происходящее.
        Рация затрещала сообщением от Касла:
        – Если толпа снесет ворота, у нас есть разрешение открыть огонь по противникам, чтобы сдержать их. – И помолчал, словно сомневаясь в приказе, но затем добавил: – И если до этого дойдет, выбирайте цели внимательно.
        Роналдо посмотрел на Маркса, который не мог скрыть потрясения на обычно спокойном лице.
        – Мы правда сделаем это, бро? – спросил Роналдо.
        – Да помилует Господь наши души, – сказал Беттис.
        Прежде чем кто-то успел усомниться в приказе, вдалеке снова раздались выстрелы.
        – Вот черт! – крикнул Зубчик, указывая на новостную вертушку. Роналдо с ужасом увидел, как та, получив несколько пуль, завертелась в воздухе.
        Пилот пытался контролировать снижение, но рулевой винт отказал, и вертолет рухнул в западной части плацдарма, взорвавшись при ударе. Морпехи, копы и гражданские бросились врассыпную, но нескольких человек все же обдало огнем.
        От оглушительного взрыва Роналдо пригнулся. В этот момент раздалась автоматная очередь. Он посмотрел в небо, где командир экипажа одного из «Черных ястребов» открыл огонь из M240. Он стрелял прямо по толпе, проходя рядами по мужчинам и женщинам, по протестующим и мирным демонстрантам.
        – Прикажи этому тупому ублюдку прекратить стрелять! – завопил Маркс, размахивая руками.
        Командир из АВП продолжал поливать огнем гражданских, небрежно забирая жизни, словно это были вовсе не люди. Крики ужаса доносились с территории плацдарма и снаружи, где на бетоне лежали раненые, истекающие кровью и пытающиеся отползти прочь.
        – Остановите стрелка! – снова крикнул Маркс.
        Но тот продолжал стрелять в толпу, убивая все больше гражданских, которые веером разбегались от ворот.
        Роналдо понял, что это был единственный способ остановить кровопролитие. Он поднял винтовку и взял стрелка АВП на прицел.
        «Да простит меня Господь», – подумал он и нажал на курок.



        – 2 –

        Мир пылал в огне, а дон Антонио Моретти сидел в своем кабинете в Комптоне, к юго-востоку от Лос-Анджелеса, допоздна работая над созданием новой империи. Они с братом мечтали об этом, еще когда росли в трущобах итальянского Неаполя[14 - Неаполь (итал. Napoli) – город в Италии, на берегу северной бухты Неаполитанского залива. Административный центр области Кампания и провинции Неаполь. В США также есть город Неаполь (англ. Naples), штат Флорида.], задолго до того, как Моретти пришли к власти, и задолго до того, как эту власть у них отняли при внезапном нападении, когда погибло большинство членов семьи.
        Кристофер стоял перед телевизором, попыхивая сигарой и поглаживая седеющую эспаньолку.
        Они оба много сделали для осуществления своей мечты, но Антонио начинал задаваться вопросом: был ли переезд сюда верным решением? При трехстах с лишним тысячах итало-американцев, живущих в Лос-Анджелесе, присутствие мафии здесь стремилось к нулю. Но Моретти и еще одна неаполитанская семья, перебравшаяся сюда, как раз меняли эту ситуацию.
        Потягивая эспрессо, он размышлял о жизни, а настенный телевизор транслировал жуткие новостные репортажи из разных концов Америки и всего мира. Ему не были в новинку ни война, ни политические волнения, ни криминал. Трагедии были частью истории семьи Моретти, а кровавая баня, устроенная восемь лет назад на похоронах их отца в Неаполе, оставила в его сердце незаживающие раны. Переезд в Америку был похож на бегство, но только так он мог уберечь жену и сына.
        Здесь все было неплохо. Уехав из Неаполя, они сумели сохранить в силе сделку с семьей Гонсалес из Колумбии. Поставки были небольшими – в основном кокаин, фармацевтические опиоиды и марихуана, – но высококачественный продукт вернул им вложения с лихвой. Это помогло им держаться на плаву, занимаясь мошенничеством с кредитными картами и скупкой краденых товаров из Европы.
        Но дела шли туго, и конкуренция с глубоко укоренившимися преступными группировками вынуждала жить на то, что дают. Врываться в наркобизнес по-крупному было и вовсе опасно, так как буквально все территории подчинялись какой-нибудь из соперничающих организаций.
        Кристофер рассматривал единственное украшение комнаты – постер «Бешеного быка», фильма восьмидесятого года об итальянском боксере в среднем весе, который потерял все. Антонио держал его как напоминание о том, что и он может все потерять, если не будет осторожен.
        Он и так потерял многое. Большую часть семьи. Город, в котором родился. Охраняемое поместье, которое они называли домом, роскошные костюмы, машины…
        Я отомщу. Если не в этой жизни, то в аду.
        – Присядь, Крисси, – сказал Антонио, глядя на часы. Скоро он узнает, удалось ли Лино и Закари выполнить задание и уничтожить оставшихся членов клана Канаваро.
        Он поднялся и закрыл дверь, чтобы защитить десятки вешалок с одеждой из Великобритании, покрытых полиэтиленовой пленкой. Он не хотел, чтобы товар пропах дымом, прежде чем он выставит его на черный рынок.
        Кристофер сел за карточный стол.
        – Мы пережили трущобы, войну на Ближнем Востоке, войну против нашей семьи в Неаполе ради этого дерьма? – проговорил он с сильным неаполитанским акцентом.
        Антонио взглянул на гроссбухи, разложенные на столе. Последние несколько лет он тоже беспокоился о будущем, но там, где его брат видел угрозу их растущему бизнесу, Антонио видел возможность.
        – То, что происходит, поможет нам осуществить мечту, – сказал Антонио.
        – Ты сам говорил, – напомнил Кристофер, – мечта без стратегии – просто мечта. – Он затянулся сигарой и выпустил дым в потолок. – Тут не Неаполь. Здесь больше банд, выше конкуренция. Больше угроз. Мы чудом пережили последнее нападение, и я потерял Грету.
        – Знаю, и мне бесконечно жаль, брат.
        – Мы слабее, чем были тогда, Антонио. Там нужно вырасти, прежде чем расширяться.
        – Я знаю. Но прошу, доверься мне.
        – Я тебе доверяю, – ответил Кристофер. – Я просто жду, когда ты изложишь свой блестящий план, расскажешь, как мы здесь разбогатеем, и нас при этом не убьют. Потому что мы прожили здесь шесть лет, и я начинаю беспокоиться, особенно после всех этих новостей.
        – Это, – ответил Антонио, указав рукой на экран, – для нас хорошо, и через несколько часов ты поймешь почему.
        Он сдержанно усмехнулся. Хороший игрок показывает свои карты, только когда это необходимо. Антонио не любил выдавать информацию, но настало время поделиться с братом и самыми надежными доверенными людьми.
        Кристофер наклонился и стряхнул пепел в стеклянное блюдце. В новостях принялись рассказывать о грязной бомбе в Сан-Франциско.
        – И тебя это не тревожит? – спросил Кристофер.
        Антонио глотнул кофе.
        – Я беспокоюсь за семью.
        – Я тоже, – сказал Кристофер. – И не хочу потерять сына так же, как потерял Грету.
        – Мы пережили и худшее, а к этой войне я готовился.
        Кристофер взял пульт и прибавил громкость. На экране появились кадры с реорганизованной Национальной гвардией. Но речь шла не о прибытии войск АВП в Лос-Анджелес, а о призывных пунктах.
        – Центры АВП появляются по всей стране, привлекая безработных мужчин и женщин, которые отчаянно нуждаются в заработке, – сказала журналистка, стоявшая рядом с длинной вереницей людей у призывного пункта с эмблемой в виде ворона. – Вербуются также младшие офицеры из других родов войск и прочие наемные силы. Сейчас на улицах действуют десятки тысяч бойцов Национальной гвардии.
        – Господи, – сказал Кристофер. – Эти ведущие начали выдавать почти такое же государственное дерьмо, которое лилось на нас в Италии. Правительственная пропаганда.
        Антонио сложил руки домиком, но не для молитвы. Он молился, когда без этого нельзя было обойтись, а его нынешний план мог сработать и без Божьей помощи.
        – Все это полезно для бизнеса, – сказал он. – Полиция уже отвлеклась на мародеров и мятежников. Возможно, это шанс, которого мы ждали. Мы умеем зарабатывать в трущобах, умеем справляться с такими ситуациями. Дон Джузеппе и наш папа были хорошими учителями.
        – Упокой Господь их души, – пробормотал Кристофер, перекрестившись.
        Антонио взял четки со святым покровителем семьи Моретти – Франциском Ассизским, поцеловал золотой талисман и произнес молитву обо всех, кого они потеряли.
        Воспоминания о нападении в базилике разожгли в Антонио ярость. Но ощущение колотящегося сердца напомнило ему, что он еще жив, и пока его сердце качает кровь, он отомстит всем оставшимся виновникам.
        Следующим в его списке был дон Энцо Сарконе. Bastardo[15 - Ублюдок (итал.).], который участвовал в уничтожении семьи Моретти.
        Он тоже переехал в Лос-Анджелес, когда – несколько лет назад – другие кланы выступили против него. Это было одной из причин, по которым Антонио приехал сюда – не только возродить семейный бизнес, но и убить Энцо и переманить его клиентов. И этот день близился.
        Он отбросил мысли о мести и подошел к громоздкому сейфу позади стола. Набрав код, он потянулся за тем, что осталось от его резервов – это было чуть меньше шестидесяти тысяч долларов. Вернувшись к столу, Антонио положил на него пачки сотенных купюр.
        – Полиция, АВП и другие военные заполонили город, – сказал Кристофер. – Сейчас не время менять что-то в наркоторговле. Да и мы лишь мелкая рыбешка…
        – Вот именно поэтому сейчас подходящее время. Полиция и военные слишком заняты, чтобы разбираться с… как ты сказал? «Мелкой рыбешкой». Они слишком сосредоточены на мятежниках и известных бандах.
        – У нас недостаточно людей, чтобы расширяться, – сказал Кристофер. – Мы и так еле сводим концы с концами. Здесь «Нортеньос» контролируют десятки латиноамериканских банд. Да еще и «Крипс». И «Бладс». И ребята из Юго-Восточной Азии, и… – Он затянулся сигарой. – Черт, мы даже не можем справиться с Энцо!
        Антонио расслышал в его голосе злость и с трудом сдержал свою.
        – Терпение – добродетель, которой у тебя никогда не было, брат, – сказал он. – Ты должен помнить, что жизнь длинна и, чтобы достичь успеха, требуется терпение и способность планировать. У меня было достаточно времени, чтобы продумать нашу месть, и ее час почти настал.
        Кристофер не ответил.
        – Лос-Анджелес похож на Неаполь с его бандами, – продолжил Антонио. – И это тоже одна из причин моего решения поселиться здесь, а не где-нибудь еще. Мы понимаем, как устроена эта среда, и это дает нам преимущество. В Италии правительство коррумпировано, а с ним и полиция, и армия. То же самое начинает происходить здесь, и другие банды, которые ты сейчас перечислил, не знают, как иметь дело с копами – или с АВП. А я знаю.
        Кристофер наклонился, чтобы стряхнуть пепел в блюдце.
        – И что с того, что мы знаем, как иметь дело с грязными копами, грязными военными и грязными политиками?
        – То, что сейчас у нас есть шанс наладить с ними работу.
        Кристофер откинулся в кресле, задумавшись над его словами.
        В дверь постучали, на пороге показался Рафаэлло Турси.
        – Дон Антонио, – сказал он, – ваши гости прибыли.
        – Спасибо. Приведи их, – распорядился Антонио.
        Рафф кивнул и попятился, но Антонио попросил его задержаться.
        – Присмотри сегодня за Лючией и Марко, – попросил он. – Я не знаю, когда буду дома.
        – Конечно, сэр, – учтиво ответил Рафф.
        Солдат был одиноким спокойным человеком, которому, как часто казалось Антонио, больше подошла бы другая работа. Но Антонио никогда не просил Раффа убивать, и именно поэтому тот сегодня должен был присмотреть за семьей, а не идти с ними.
        Дверь снова открылась, и в комнату с дерзкой ухмылкой вошел их двоюродный брат Закари Моретти, намного моложе их. После того рокового дня в Неаполе он превратил свой лишний вес в мускулы. А сегодня дополнил образ белокурым ирокезом.
        – Дон Антонио, – произнес он с сильным акцентом. – Кристофер.
        – Что за зверь, черт возьми, сидит у тебя на голове? – спросил Кристофер. – Тебе лучше согнать его, пока он на тебя не насрал.
        Антонио рассмеялся, но Закари лишь пожал плечами:
        – Мне типа нравится.
        – Где Лино? – спросил Антонио.
        – Скоро будет.
        Закари прошел в комнату, его грудные мышцы перекатывались под большим золотым крестом, видневшимся из-под расстегнутой спортивной куртки.
        – Ну что, может, расскажешь, что произошло? – спросил Кристофер.
        Закари посмотрел на Антонио, спрашивая разрешения.
        – Подождем Лино, – сказал Антонио. После восьми лет ожидания мести, что могли решить несколько лишних минут?
        – Какой он? – спросил Кристофер. – Наш дом… какой он теперь?
        – Не такой, каким был, – ответил Закари. – Там многое меняется, и не думаю, что к лучшему.
        Его английский, как и у Кристофера, был не из лучших, и отчасти по этой причине Антонио настаивал, чтобы они общались на своем втором языке. Он никогда не хотел оказаться в положении, когда люди, особенно враги, могут говорить между собой так, чтобы он их не понимал. И по этой же причине он также учил испанский.
        Снаружи по кафельному полу застучали каблуки. Это могли быть только итальянские кожаные туфли Лино Де Каро. Вошел жилистый, тощий как жердь мужчина в костюме, с двумя дорогими кольцами в ушах и солнечными очками на лбу.
        – Ты тоже подстригся, – заметил Кристофер.
        Лино провел рукой по бритой голове. И, взглянув на Закари, сказал:
        – Спасибо, что дождался, Желтохвост.
        – Прости, мужик. – Закари пожал плечами.
        – Желтохвост? – переспросил Кристофер. – Кто такой, черт возьми… О!
        – Мое новое прозвище, – сказал Закари. – Хотя я о нем не просил. Но думаю, прилипнет.
        – Хватит трепаться, – сказал Антонио и указал на карточный стол и шесть перетянутых банковской лентой пачек банкнот, сложенных в центре. Когда-нибудь у них будет настоящий стол для переговоров, где будут обсуждаться операции на миллионы долларов. Но чтобы к этому прийти, нужно было серьезно рискнуть.
        Желтохвост и Лино сели.
        – Дело сделано? – спросил Антонио.
        Оба кивнули.
        – Все наши враги – до единого – либо лежат в земле, либо бежали и больше не вернутся, – сообщил Лино. – Мы можем возвратиться домой, как только захотим. И позволить родственникам перестать прятаться.
        Антонио откинулся в кресле, его одновременно знобило и обдавало жаром.
        – Не все враги, – сказал он.
        Трое мужчин посмотрели на него, но никто не произнес ни слова.
        – Есть причина, по которой я не поехал с вами в Неаполь, – сказал Антонио. – Я решил, что будущее Моретти здесь, в Лос-Анджелесе, где мы можем утвердиться. Я уже привел все в движение. Скоро кузен Вито и остальные наши выжившие родственники приедут в Stati Uniti[16 - Соединенные Штаты (итал.).], чтобы присоединиться к нам.
        – Но… – начал было Желтохвост, проводя рукой по своему светлому гребню.
        – Я принял решение, и дело тронулось с места, – заявил Антонио. – Я приехал в Америку не только затем, чтобы избежать крови. Я приехал сюда не затем, чтобы уничтожить семью Сарконе. И не затем, чтобы жить достойно. Я приехал затем, чтобы сделать состояние. Рушащаяся экономика как раз дает нам такую возможность, и мне нужна помощь каждого члена семьи, всех до единого.
        Желтохвост смотрел на Антонио во все глаза, Лино сохранял привычное спокойствие, а Кристофер остался, как всегда, хмурым.
        – Неаполь нам больше не дом, – сказал Антонио. – Нам следует с этим смириться. – Он посмотрел на часы и вручил Кристоферу сумку для денег. – Пора положить деньги туда, где рот, как говорят американцы[17 - Английская идиома put your money where your mouth is (букв. «положить деньги туда, где рот») используется в значении «подкрепить слово делом».]. Следуйте за мной и будьте готовы.
        – Готовы к чему? – спросил Кристофер, вставая.
        Антонио остановился в проеме, избегая взгляда брата.
        – Ты либо доверяешь мне, либо нет.
        Они вышли из кабинета, прошли мимо комнат, в которых часто оставались ночевать, и вышли в открытый склад, заставленный стеллажами с дизайнерской одеждой, упакованной в пленку.
        Здесь проводили инвентаризацию Винни Моретти и его лучший друг Даниэль «Доберман» Педретти. Оба молодых человека повернулись и чинно встали бок о бок, выражая почтение к старшим.
        Доберман опустил густо татуированные руки. Он был на четыре-пять дюймов выше Винни, невысокого, как его отец.
        – Мне нужно, чтобы это все продали оптом, – сказал Антонио. – И быстро.
        Приказ вызвал недовольный взгляд Кристофера. Антонио не винил брата. Продав все оптом, они заработают гораздо меньше, но для того, чтобы его план сработал, наличные требовались прямо сейчас.
        – Будет сделано, дон Антонио, – сказал Винни.
        Он был славным малым. Сильным, как его отец, но смышленее. Антонио надеялся, что Марко тоже станет сильным и умным, как его старший кузен. Но ему было до этого еще далеко. Ему еще не исполнилось двенадцати, и его интересовали только видеоигры и музыка. И девочки еще не привлекали его внимания.
        Старшие вышли в открытую дверь смежного со складом гаража, где стоял фургон «Тойота», «Мерседес-Бенц C-Класса седан» начала двухтысячных и трехлетний «Кадиллак Эскалейд». Гараж охраняли двое соучастников Моретти, оба из низов, и ни один из них еще не был официально принят в клан. Они проследили за тем, как Антонио подошел к стеллажам, где хранилась экипировка и оружие.
        – Собирайтесь, джентльмены. – Он снял пиджак и надел бронежилет, подтянув его по бокам. Остальные последовали его примеру. Желтохвост взял свой AR-15, Кристофер – «Моссберг» двенадцатого калибра, а Лино вставил дополнительный магазин в MP5.
        Антонио сунул пистолет в кобуру на поясе и надел пиджак. Все погрузились в «Эскалейд», Желтохвост сел за руль.
        Охранники открыли дверь гаража, выходящую на пустынную улицу под темным небом. Большинство людей убиралось с улиц задолго до девяти вечера, когда вступал в силу комендантский час. За его соблюдением следили и полиция, и АВП.
        – Куда? – спросил Желтохвост.
        Антонио вынул мобильник, набрал адрес и передал телефон вперед. Желтохвост взглянул на пункт назначения и усмехнулся.
        – Смешно, дон Антонио, – сказал он.
        – Что смешного?
        Желтохвост поднял брови под обесцвеченными волосами.
        – Вы хотите, чтобы я отвез вас к дому дона Сарконе?
        Антонио кивнул:
        – Хочу посмотреть, где змея прячется по ночам.
        Больше никто ничего не сказал, и Желтохвост выехал из гаража. Да и потом едва ли кто-то проронил хоть слово, пока они ехали по Лонг-Бич[18 - Город в тридцати двух километрах к югу от центра Лос-Анджелеса.], который контролировали в основном «Бладс» и «Нортеньос».
        По дороге им попалось несколько «Хамви» АВП. На боевой башне каждой из машин стоял военный, который водил стволом пулемета M240 с прожектором по социальным многоэтажкам.
        – Комендантский час наступит через два часа, – сказал Кристофер. – Если нас остановят, как мы объясним, откуда у нас оружие и наличка?
        – А не надо останавливаться, – ответил Антонио, глядя в окно на один из самых суровых районов Комптона.
        Неприятности всегда случались с бедняками. Он вспомнил те времена, когда его семья жила в месте вроде этого – до того, как его отец с дядей занялись наркобизнесом и заработали миллионы.
        Когда он был мальчишкой, приходилось туго, и сейчас тоже было непросто. То, что Антонио и Кристоферу приходилось делать в жизни, обычно преследовало людей в старости, но Антонио был благодарен событиям, воспитавшим его характер, и он жил без сожалений. Он не только вырвался из оков бедности, но и выжил в двух войнах и перебрался в Америку.
        Время борьбы почти закончилось. Наконец близилось время восстановления семьи Моретти.
        Желтохвост перестроился перед вереницей машин у заправочной станции. На стоянку заехал «Хамви» с эмблемой в виде вороньей головы, и из него выскочили вооруженные военные, покрикивая на водителей в очереди.
        – Чтоб меня! – выпалил Желтохвост. – Бензин по двадцать баксов за галлон[19 - Примерно семьдесят пять долларов за литр.]!
        – А на воду ты цены видел? – спросил Кристофер. – Десять баксов за бутылку.
        Антонио взглянул на изможденные лица водителей в очереди. Многие из них были родителями с детьми. Они хотели заправиться и уехать туда, где, по их мнению, было безопаснее, чем здесь.
        Моретти свернули к ряду дорогих домов в Лос-Серритос. В этом районе Лонг-Бич и жил глава клана Сарконе.
        Здесь практически не было уличной преступности, потому что местные семьи поручали охрану собственности доверенным людям. Желтохвост припарковался под коралловым деревом, чтобы машину не увидели вооруженные охранники, патрулирующие квартал. Но Антонио приехал не для того, чтобы создавать проблемы. Он приехал ради мотивации – чтобы увидеть дом последнего живого человека, предавшего семью Моретти.
        Антонио заговорил со своими людьми по-итальянски (а он делал это очень редко), называя Моретти perdenti – слабаками. У них было много общего с Канаваро и Сарконе, двумя кланами, вступившими в сговор, чтобы свергнуть Моретти.
        – Слабаки обращали империи в пепел, – сказал Антонио. – Мы же построим свою на углях.
        Одной из задач главаря было учиться у врагов. Пора было использовать свой статус слабаков и аутсайдеров как преимущество.
        – Смотрите внимательно, – сказал он. – Так скоро заживем мы. Но прежде чем мы отрежем голову этой serpente[20 - Змея (итал.).], нам нужно подготовиться.
        Взглянув на часы, он увидел, что они уже опаздывали на настоящее дело.
        Через пятнадцать минут они въехали на парковку за заброшенным «Уолмартом». Разбитые окна и вынесенные двери были закрыты фанерой. Несколько ресторанов фастфуда и сетевых магазинов тоже были заколочены досками. Вокруг не было никаких машин, кроме стоявшего посреди парковки одинокого «Хамви» с эмблемой АВП.
        Вид напомнил Антонио неаполитанские трущобы.
        – Вроде чисто, но здесь куча мест, где можно спрятаться, – заметил Кристофер, сжимая дробовик.
        Брат был прав, и Антонио почувствовал тревогу и вместе с ней – неуверенность. Но этого было недостаточно, чтобы он отказался от операции.
        – Припаркуйся вон там, – сказал он, указывая на середину стоянки. Так у них будет несколько путей к отступлению, если придется уходить в спешке. Желтохвост остановился в нескольких сотнях футов от «Хамви» и выключил фары.
        – Это кто? – спросил Лино.
        – Друг из АВП, – ответил Антонио.
        Он поцеловал медальон на четках и произнес короткую молитву. На этот раз без нее было не обойтись.
        Антонио взял сумку с деньгами и выбрался из «Эскалейда».
        – Оставайся здесь и не глуши двигатель, – сказал он Желтохвосту.
        Кристофер и Лино подошли вместе с ним к «Хамви», где у кенгурятника стояли двое солдат с автоматами M4A1.
        – Ты опоздал, – сказал тот, что покрупнее – капрал с начинающим расти пивным животом, нависавшим над ремнем.
        Второй солдат был его полной противоположностью – подтянутым и с квадратной челюстью. Он протянул руку.
        – Рад тебя видеть, сержант Раш, – сказал Антонио.
        – Деньги принес? – спросил коренастый.
        Антонио пристально посмотрел на капрала.
        – Расслабься, Крейг, – сказал Раш.
        Капрал фыркнул:
        – Не нравится мне иметь дело с этими итальяшками.
        – Что ты сказал, мать твою? – Кристофер шагнул вперед.
        Крейг тоже сделал шаг, чтобы оказаться перед ним, и Антонио поднял сумку, чтобы разрядить обстановку.
        – Деньги здесь, – сказал он.
        Это остановило Крейга на полпути.
        – Ты понимаешь, что делаешь? – пробормотал Кристофер.
        – Где пушки? – спросил Антонио.
        Раш обошел «Хамви» и открыл заднюю дверь, показав несколько ящиков с автоматами M4A1.
        – Пятнадцать, как ты заказывал. Плюс двадцать тысяч патронов. Хватит на небольшую войну.
        Антонио натянуто улыбнулся. Именно. Пока они с Лино осматривали товар, Кристофер не сводил глаз с тучного капрала.
        – Скажешь мне, зачем тебе все это нужно? – спросил Раш.
        – Для безопасности, – ответил Антонио.
        – Откуда мне знать, что я не продаю пушки, из которых будут стрелять в американских солдат? – усомнился Раш. – Сейчас приходит много сообщений о том, как в наших товарищей стреляют на контрольных пунктах и просто на улицах.
        Антонио выдержал взгляд сержанта.
        – Я воевал вместе с американскими солдатами на Ближнем Востоке. Мы оба воевали. – Он кивнул на Кристофера. – Вы нам не враги, вы друзья.
        – Вы воевали вместе с американцами? – усмехнулся Крейг. – С чего мне в это верить?
        – Капрал, заткни пасть! – рявкнул Раш.
        Крейг напрягся, хотя из-за обвисшего живота это было едва заметно.
        Раш изучающе смотрел на Антонио, пытаясь понять, не лжет ли он.
        – И где вы воевали? – спросил он.
        – Полгода в Афганистане в две тысячи шестом. Участвовали в спецоперации по ликвидации «террористической ячейки», как вы их называете.
        Антонио опустил детали. Сержанту не следовало знать, что оружие предназначалось для солдат Моретти, прибывающих из Италии. Он взглянул на дробовик Кристофера. Их нынешнее вооружение выглядело довольно жалко.
        – Пятьдесят тысяч, – сказал Антонио, передавая сумку.
        Раш заглянул в нее и улыбнулся:
        – С вами приятно иметь дело, мистер Моретти.
        – И с вами. – Пожав сержанту руку, Антонио дал знак «Эскалейду». Желтохвост подъехал и припарковался рядом с «Хамви».
        – Я помогу их загрузить, – сказал Раш.
        Они с Лино начали перекладывать ящики с оружием и боеприпасами в багажник «Эскалейда». Антонио взглянул на часы. До комендантского часа оставалось сорок пять минут – достаточно, чтобы успеть добраться до дома.
        Стоянку осветили фары, послышался рев дизельного двигателя. Раш и Лино оглянулись на приближающийся «Хамви». Кристофер вскинул дробовик, но Крейг нацелил свое оружие на его крючковатый нос.
        – Даже не думай, итальяшка сраный, – проговорил Крейг и перевел ствол на Антонио, который потянулся к своему «Глоку». – Я бы на твоем месте этого не делал.
        – В чем дело? – спросил Раш, отступая от вседорожника.
        – Деловая сделка, – ответил Крейг с дерзкой ухмылкой.
        – Ты что, мать твою, творишь, капрал? – сверкнул Раш глазами.
        – Использую шанс, – ответил Крейг.
        Второй «Хамви» остановился, и из него выпрыгнули четверо бойцов в масках и черной форме АВП.
        – Ах ты, сукин сын, – прошипел Раш, потянувшись к кобуре своего M9.
        – Не делай глупостей, – предостерег Крейг и указал стволом на «Эскалейд». – Выходи из машины. – И он снова взял на мушку Кристофера, который уже положил свой дробовик на землю.
        Желтохвост взглянул на Антонио, и тот кивнул, велев подчиниться приказу.
        Еще четверо солдат АВП развернулись веером с поднятыми винтовками.
        – Бросайте оружие! – крикнул один.
        – Тебя это тоже касается, – сказал Крейг Рашу.
        Сержант медленно убрал руку с кобуры пистолета.
        Солдаты АВП окружили их, держа на прицеле Антонио, Желтохвоста, Лино и Кристофера.
        Никто из них не заметил двух вспышек выстрелов с крыши «Уолмарта». Двое солдат АВП рухнули на землю. Остальные двое повернулись, как раз вовремя, чтобы увидеть вспышки за миг до того, как каждый получил по пуле в лоб.
        Антонио вскинул свой «Глок» и дважды выстрелил в грудь ошеломленному Крейгу. Тот повалился на колени, издавая булькающие звуки из-за пробитого легкого. Взгляд широко раскрытых глаз блуждал, пока не остановился на Антонио, который подошел и подобрал брошенный капралом M4.
        – Хорошая пушка, – заметил он, передавая Лино автомат.
        Антонио наклонился к Крейгу. Капрал изо всех сил пытался дышать поврежденными легкими.
        – Мы с тобой не такие уж разные, – сказал Антонио. – Оба используем возможности. К несчастью для тебя, я еще и параноидальный сукин сын. – Он лукаво усмехнулся. – Это у итальяшек золотое правило.
        Крейг попытался ответить, но захлебнулся кровью. Он завалился на бок, и Антонио ногой перевернул его на спину, вскинул «Глок» и четырежды выстрелил в жирное брюхо. От пуль его живот затрясся, как желе.
        Раш поднял руки.
        – Я тут ни при чем, – проговорил он. – Клянусь.
        – Я тебе верю, – сказал Антонио, указывая «Глоком» на Раша, – но ты свидетель, и ты знаешь мое имя.
        – Ты сказал, что не будешь использовать эти пушки против солдат, – сказал Раш, отступая на пару шагов.
        – Ты прав, – согласился Антонио. – Я и не собирался, но вот насчет него я ничего не говорил.
        – Прошу, – взмолился Раш. – У меня жена и дети.
        – Кончай его, и поехали, – буркнул Кристофер.
        К ним подбежали двое снайперов с крыши. У обоих были «Ремингтоны 700» с оптическим прицелом – винтовки со скользящим затвором. Фрэнки и Кармин тоже выжили в день нападения почти восемь лет назад, как и их жены из семьи Моретти. Они не были родными по крови, но верно служили Антонио после переезда в Лос-Анджелес.
        У Фрэнки во рту была спичка – он жевал ее, чтобы бросить курить.
        Антонио кивнул ему и подошел к Кармину. Бывший снайпер также служил в альпийском полку и нашел сегодня хорошее применение своим навыкам.
        – Хороший выстрел, – сказал Антонио.
        Кармин сплюнул на землю жевательный табак и гордо ухмыльнулся. У него была ямочка на одной щеке – вторую стер осколок гранаты, которая едва не убила его, оставив на память страшный шрам.
        Взгляд Антонио скользнул к американскому флагу на дверце «Хамви», и он вспомнил гордость, которую чувствовал, воюя бок о бок с американскими солдатами на Ближнем Востоке. Сержант, стоявший перед ним, был похож на военных, которых он помнил по тому времени.
        – Хочешь новую работу? – спросил Антонио. – Получше этой?
        Рашу не нужно было долго раздумывать.
        – Да, сэр.
        – Хорошо. У меня есть место для такого, как ты, но если перейдешь мне дорогу – закончишь, как этот жирный урод.
        Антонио повернулся к своим людям и отдал приказ. Те быстро забрали у мертвых солдат АВП оружие и экипировку.
        Фрэнки пригнал еще одну машину и открыл багажник. Послышался сдавленный хрип, и Антонио, подойдя, увидел корчащегося бандита с повязанной вокруг рта банданой.
        – Достань его, – сказал Антонио.
        Фрэнки и Кармин вытащили парня.
        – Это кто еще такой? – спросил наблюдавший за ними Кристофер.
        – Подонок из «Суреньос», – ответил Кармин.
        Латиноамериканец дергался в их хватке, с разбитого лица капала кровь. Фрэнки не оставил на нем живого места.
        – Что ты творишь? – спросил Кристофер.
        – Начинаю войну, – ответил Антонио. Он снова вскинул M4 и выстрелил в живот «Суреньо». Фрэнки и Кармин разжали руки, и бандит рухнул на асфальт.
        Антонио позволил ему отползти. Нужно было, чтобы все выглядело правдоподобно. Постановка удастся, только если АВП поверят в то, что случилось, и для этого нужно было, чтобы им подыграл Раш.
        Бандит переполз через стоянку и, обессилев, замер. Фрэнки подбежал к нему, сорвал бадану со рта и швырнул ее на землю.
        Антонио запрыгнул в «Хамви» вместе с Рашем и Кристофером, остальные забрались в другие машины. Странно было вновь оказаться в армейской машине, особенно не под итальянским зелено-бело-красным флагом. Но теперь для Антонио имело значение лишь одно знамя – Моретти.
        – Почему ты не рассказал мне, что все это планировал? – спросил Кристофер.
        – Потому что ты сказал бы мне этого не делать.
        – Тут ты прав, – ответил Кристофер. И полуулыбка брата сказала Антонио, что он, наконец, начинал понимать.
        – Когда все это закончится, у нас будет дом в Лос-Серритос, как у Энцо Сарконе, и много чего еще. – Антонио хлопнул Кристофера по плечу. – Вот увидишь, братишка. Вот увидишь.



        – 3 –

        Доминик смотрел на небо с заднего крыльца своего дома в Дауни, к юго-востоку от Лос-Анджелеса. Скромное жилье было немногим лучше, чем на военной базе, но ему нравилось, что у него есть собственная комната.
        И иметь задний двор тоже было здорово. Он стоял там, прислушиваясь к грохоту истребителей. С тех пор как над парком пролетела эскадрилья, Дом опасался, что она вернется и на этот раз сбросит свой груз на невинное население Города ангелов.
        И на не слишком невинное тоже…
        Жизнь рушилась по всей стране, люди получали увечья и гибли в волнах насилия. И пострадавших становилось все больше и больше. Банды воевали между собой, мирные граждане попадали под перекрестный огонь. Наркоманы умирали на улицах от передозировки. Люди дрались за еду и воду, протестующие вымещали злость на полицейских и солдатах.
        На прошлой неделе группа АВП попала в засаду, устроенную бандой «Суреньос». Изувеченные трупы были найдены завернутыми в черные флаги с воронами и подвешенными на эстакаде шоссе, словно летучие мыши. Потом взвод морпехов на контрольном пункте близ порта Лонг-Бич расстреляла группа, связанная с «Нортеньос», – у военных забрали оружие, раздели догола и подожгли.
        Жертвами стали люди вроде отца Дома, просто пытавшиеся помочь правительству восстановить контроль над Штатами.
        Когда солнце скрылось за горизонтом, вдали послышался хлопок выстрела – словно напоминание о том, что правительство теряло контроль над ситуацией.
        Особенно плохо дела обстояли в Лос-Анджелесе. Банды становились все сильнее и продолжали организовываться, особенно «Нортеньос», которые процветали при такой анархии.
        Дом глотнул воды из бутылки и обернулся на мать с сестрой. За стеклянной дверью кухни Елена готовила ужин – что-то с восхитительно пахнущим соусом для пасты. Это была не та лапша с домашним соусом маринара, которую они ели раньше, но все равно пахло отлично.
        Моника сидела за кухонным столом и читала книгу. Телевизор за ее спиной беззвучно показывал новости.
        Не считая нормированного питания и отсутствия отца, обстановка мало отличалась от обычного позднего вечера. Родители, как могли, старались сделать жизнь «нормальной». Купили скромный дом вдали от базы, отправили их учиться и заниматься спортом. Но Дом не был уверен, что все когда-нибудь вернется на круги своя. Слишком многое изменилось в последнее время.
        Вместо того чтобы думать о колледже, о подготовке к экзаменам или занятиях в местном спортзале, Дом стоял во дворе с висящим за спиной дробовиком и пистолетом за поясом. Он предпочел бы играть сейчас в баскетбол с Камиллой и Лосем или готовиться к следующему бою в «Октагоне», но был здесь и дежурил на заднем дворе.
        Месяц назад, когда Роналдо вернулся из Афганистана, он посмотрел Доминику в глаза и сказал, что оружие теперь принадлежит ему и он – главный мужчина в доме. И как бы Дому ни хотелось этого признавать, он знал: рано или поздно ему придется пройти проверку.
        Как он себя поведет, если обстоятельства вынудят его отнять чью-то жизнь?
        Большинство молодых людей никогда не задавалось этим вопросом, но Дом над ним размышлял, и очень часто. Город неуклонно скатывался в анархию, и, пока отец отсутствовал, Доминик должен был защищать семью.
        Раздвижная дверь скользнула в сторону, и из проема высунулась голова Моники.
        – Ты что тут делаешь, Дом? – спросила сестра.
        – Ничего, просто думаю.
        Моника вышла из дома – девочка ростом в пять футов два дюйма[21 - 157 сантиметров.] с книгой под мышкой. Откинув назад длинные каштановые волосы, она села на плетеный диван и вздохнула:
        – Когда папа вернется?
        Доминик устроился на стуле напротив нее, чтобы можно было говорить с ней и одновременно смотреть на небо. Вдалеке раздался новый шквал выстрелов.
        Моника напряглась, ее карие глаза широко распахнулись.
        – Это салют?
        – Нет, но ничего страшного, – ответил Дом. – Стреляют далеко отсюда.
        Елена подошла к открытой двери. Она кивнула детям, но осталась внутри. Порыв осеннего ветра растрепал ее темные волосы.
        Доминик успокаивающе улыбнулся матери.
        С тех пор как Роналдо уехал, она казалась… другой. Ссора с мужем в день его отъезда не на шутку потрясла ее. Дом не привык слышать, чтобы его отец кричал, особенно на маму, но угроза апокалипсиса действовала даже на сильнейших.
        – Я морпех! Я не могу решать, какие приказы выполнять, а от каких отказываться! – кричал Роналдо, когда Елена отговаривала его от поездки.
        Приказы. Долг. Уважение.
        Отец научил Доминика всему этому. Но Дом также понимал, почему его мать была против его отъезда. И как бы это ни было эгоистично, он тоже хотел, чтобы отец остался с ними в Лос-Анджелесе. Не потому, что Дом боялся сам заботиться о матери с сестрой, но потому что опасался, что отец не вернется.
        Мятежи, теракт в Сан-Франциско, отчаяние простых людей. Вся страна сходила с ума. Дом привык к насилию в «Октагоне» – более того, он сам его жаждал, – но здесь все было иначе.
        Это был не спорт. Не какая-нибудь игра.
        Вдали завыли сирены: полиция и аварийные службы отвечали на нарастающий хаос. Звуки насилия теперь не возникали эпизодически – они стали больше похожи на непрерывный шум.
        – Хотя бы полиция еще выезжает на вызовы, – заметила Моника.
        – Ну да, но сколько это продлится? – шепнула Елена, словно не желая, чтобы дети ее услышали.
        Дом, однако, услышал и не мог не согласиться. Военные и полиция проигрывали борьбу. Когда два месяца назад в нее впервые вмешалась Национальная гвардия – еще до того, как ее реорганизовали в АВП, – в Лос-Анджелесе наступило странное спокойствие, и какое-то время Дом сохранял оптимизм.
        Школы были еще открыты, а люди, у которых была работа, вернулись к ней. Полиция справлялась, как могла, но у них было слишком мало людей, чтобы сдержать мятежников и разбойников, которые ухватились за возможность пуститься во все тяжкие.
        Все вышло из-под контроля, когда террористы нанесли удар по Сан-Франциско. Корабль, загруженный удобрениями и низкосортными радиоактивными материалами, взорвался у причала ровно в тот момент, когда к нему приблизились военные и представители порта. Правительство до сих пор не выяснило, кто стоял за терактом, но кем бы ни были эти люди, они достигли цели: половина страны затаилась в страхе. Тогда как вторая половина дралась друг с другом за идущие на убыль ресурсы, пока военные – во всяком случае, большинство – старались не вносить вклада во всеобщее насилие.
        После атаки в Сан-Франциско сотни тысяч жителей уехали из Лос-Анджелеса, и каждый день продолжали уезжать целыми семьями в так называемые «зеленые», или безопасные, зоны.
        Доминик сжал дробовик, чувствуя прилив тревоги и неуверенности. Однажды ему придется применить оружие – это было лишь вопросом времени.
        Моника вернулась к своей книге, а Елена зашла обратно в дом, чтобы закончить готовить ужин.
        – Что это? – спросил Доминик сестру. – Астрономия?
        – Типа того…
        Он наклонился, чтобы рассмотреть обложку, но она отстранилась.
        – Это фантастика, – сказала она, усмехнувшись.
        – О, твоя тайная страсть?
        – Я только что закончила читать книгу про SETI[22 - SETI (англ. Search for Extraterrestrial Intelligence – «поиск внеземного разума») – общее название проектов и мероприятий по поиску внеземных цивилизаций и возможному вступлению с ними в контакт.]. – Когда брат ничего не ответил, она добавила: – Про поиск внеземной жизни. Читать про поиски настоящих инопланетян интересно, но иногда мне больше хочется читать про придуманных.
        Она перевернула книгу, чтобы показать ему обложку. Там были изображены насекомоподобный инопланетянин и космодесантник в полном обмундировании.
        – «Звездный десант»[23 - «Starship Troopers» – научно-фантастический роман Роберта Хайнлайна, опубликованный в 1959 году. На русском языке выходил также под названиями «Звездная пехота», «Звездные рейнджеры», «Космический десант», «Солдаты космоса».], – сказал он с усмешкой. – Это же моя книга!
        – Я подумала, ты не будешь против, если я возьму ее на время.
        Он снова сел и прислонил дробовик к креслу, все еще улыбаясь сестре. Она общалась уже на уровне студентки колледжа, хотя ей было всего тринадцать. А еще она чересчур много болтала – по его мнению. В первом классе учительнице пришлось отодвинуть ее парту подальше от других детей, потому что она не переставала трепаться.
        – Интересно, когда нам разрешат вернуться в школу, – сказал он.
        – Мне кажется, ты единственный ученик вашего возраста, который реально по ней скучает.
        Она вернулась к чтению. Ей хотелось когда-нибудь стать астронавтом, и Дом не сомневался, что так оно и будет, если только страна не развалится.
        Хотя его сестра была не по годам образованной, она все же была слишком юна и наивна, чтобы понять последствия происходящего в стране. Дом и сам не был уверен, что понимает. Он знал лишь, что дела шли все хуже, и другие страны помогать не собирались.
        Канада, Мексика, Европа, большая часть Азии и Африки страдали от череды неурожайных лет. Засухи и наводнения уничтожили пищи на миллиарды долларов, и полмира теперь голодало. Те же страны, которые еще не развалились, были на верном пути к этому.
        Доминик закрыл глаза, чтобы помечтать о лучших временах и о простых вещах, по которым скучал. О том времени, когда его семья была счастлива. Когда все они были вместе. О путешествиях на побережье, где они отдыхали на потайных пляжах, о поездках на пирс Санта-Моники, о шоколадных коктейлях и картошке фри, о посещении любимого места Моники – обсерватории Гриффита.
        Она много месяцев умоляла брата съездить с ней туда, но это было небезопасно. Нигде в городе теперь не было спокойно. Сердитые крики на улице только подтвердили это.
        Злые мужские голоса раздавались в их квартале. Взобравшись по лестнице, прислоненной к забору, Дом увидел на углу двух парней.
        – Убирайтесь отсюда! – крикнул Нейт Чавес, сорокалетний продавец машин, живший в трех домах дальше по улице.
        Доминик спрыгнул с лестницы.
        – Иди в дом, – бросил он Монике.
        Он подошел к шторам, закрывавшим окна гостиной, и заглянул в щель между ними.
        – Что там? – спросила Елена.
        – Пока не знаю. – Изнутри Доминик мог получше рассмотреть парней. У них были красные банданы на шеях, а майки обнажали татуировки.
        Точно «Бладс».
        Но Нейт был не просто продавцом подержанных автомобилей. Как и многие жители этого района, он еще и служил в армии. Он закатал рукава, показав крепкие мышцы и армейские татуировки.
        – Мистер Чавес сейчас сцепится с какими-то бандитами, – сказал Дом.
        Елена подошла посмотреть. С собой у нее был «Глок» девятнадцатого калибра, стрелять из которого ее научил Роналдо. Стреляла она неплохо, и Дом не сомневался, что его мама не побоится нажать на курок, если потребуется. Он помнил лишь несколько случаев, когда она теряла контроль над собой, и каждый раз это происходило, когда кто-то обижал Доминика или Монику.
        – Нейт сам сможет разобраться, – сказала Елена и, сощурившись, наклонилась ближе к окну.
        – Видишь, что там происходит? – спросила она.
        Он посмотрел на дом, в котором жили Люсинда Кент с мужем Сэмюэлем – ветераном, потерявшим ногу и часть руки в Афганистане десять лет назад. Два человека украдкой обогнули участок и зашли на задний двор. Оба были в красных бейсболках.
        – Вот черт, – сказал Дом. – Нужно предупредить Кентов.
        Елена положила руку ему на предплечье.
        – Мам, я должен их предупредить.
        – Нет, оставайся здесь, – отрезала она, вцепившись в него.
        – И бросить их? Мам, мы должны что-то сделать. Давай хотя бы поговорим с Нейтом.
        Он отпер три замка на двери и снова вышел на теплый вечерний воздух. Нейт по-прежнему стоял перед своим домом, скрестив руки на груди. Он наблюдал за тем, как двое парней с банданами зашли за угол и исчезли из виду.
        – Все в порядке, мистер Чавес? – спросил Дом.
        Нейт кивнул и подошел к нему. Елена вышла на крыльцо.
        – Тебе стоит быть с этим аккуратнее, малец, – сказал он, глядя на дробовик.
        – Я видел, как какие-то парни ошиваются у дома миссис Кент, – сказал Дом. – Они похожи на «Бладс».
        – Черт, стоит проверить, что там. – Нейт вытащил пистолет из скрытой кобуры на пояснице.
        – Я тоже пойду, – заявил Дом.
        – Нет, не пойдешь, – возразила Елена.
        – Слушай свою маму, – поддержал Нейт. – Я сам.
        И, перейдя улицу, обогнул дом слева. Доминик напряженно наблюдал за ним, сжимая дробовик потными ладонями.
        Прогремел выстрел, и Дом сорвался с места, не обращая внимания на мать, кричавшую ему вслед. Он обежал гараж и остановился у забора.
        На заднем дворе был пустой бассейн, валялась сломанная уличная мебель и ржавый гриль – напоминание о барбекю и вечеринках у бассейна в лучшие времена.
        Он открыл ворота в тот момент, когда из задней двери выскочили двое татуированных чужаков. Один нес деревянный ящик, у второго был рюкзак.
        Уже почти стемнело, но, быстро заглянув в стеклянную дверь, Дом подтвердил свои опасения: они только что ограбили Люсинду и Самуэля, который лежал на ковре перед инвалидным креслом.
        – Стоять! – крикнул им Доминик. Он вскинул дробовик и шагнул вперед, держа грабителей под прицелом. Те бросились в переулок. Один из них, услышав крик, сбавил темп, но лишь затем, чтобы вынуть пистолет.
        Дом прицелился ему в голову, положил палец на спусковой крючок и застыл на месте.
        Но его цель не мешкала.
        Вдруг кто-то врезался в Дома и повалил его на землю. В ту же секунду прогремел выстрел. Доминик тяжело рухнул на бетон, перед глазами вспыхнули звезды.
        Тяжесть исчезла, и он, перекатившись, увидел Нейта на коленях – тот палил из пистолета. Он сбил Доминика с ног, спас от выстрела, который наверняка убил бы его в тот миг, когда он колебался.
        Нейт выпустил еще несколько пуль. Грабители прыгнули в кузов пикапа, одного при этом ранило в предплечье. Пассажир на переднем сиденье был одним из тех, кто до этого стоял на обочине – для отвлечения внимания, понял Дом.
        – Не вставай! – крикнул Нейт, когда Доминик попытался подняться. Он держал «Беретту M9» нацеленной на переулок.
        Машина тронулась с места, и Нейт наконец опустил пистолет и помог Доминику встать.
        – Господи Иисусе, – прорычал он. – Из-за тебя нас обоих чуть не убили.
        – Я хотел помочь.
        – Я бы сам с ними справился. – Покачав головой, Нейт оглядел Доминика. – Ты уверен, что цел?
        – Цел, – ответил Дом.
        Пострадало лишь его самолюбие. Он должен был выстрелить, когда получил шанс убрать этот мусор с городских улиц. Вместо этого его перемкнуло, и он едва не погиб. Теперь шайка бандитов вернется на улицы и будет вольна грабить и убивать дальше.
        Нейт с Домом зашли к Кентам и обнаружили Самуэля лежащим перед своим креслом. Он держался за окровавленное лицо. Люсинда пыталась помочь ему встать, но он только отмахивался.
        – Ты ранен, брат? – спросил Нейт. Они с Домом помогли Самуэлю подняться с пола и осторожно усадили его в инвалидное кресло.
        – Десять лет назад я бы их рожи об асфальт стер, – проворчал Самуэль. – Шпана траханая.
        Люсинда вытерла слезы.
        – А тебя ранили? – спросил Нейт.
        – Нет, но они забрали все драгоценности, даже мое обручальное кольцо. – Она посмотрела покрасневшими глазами на Дома. – Надо было тебе стрелять, сынок.
        – Я… Простите, миссис Кент.
        Нейт положил руку Доминику на плечо.
        – Самое главное, что все в порядке. Драгоценности можно купить, а жизнь – нет.
        – Он прав, – сказал Самуэль. – Большинство ребят сбежало бы, а ты остался. Тебе следует этим гордиться. А теперь иди домой, пока твоя мама не разволновалась.
        Нейт крепче сжал плечо Дома.
        – Да, все хорошо, возвращайся к себе.
        Доминик помедлил секунду и еще раз извинился. На пути к выходу он увидел пустую кухню. Там не было видно ни коробки хлопьев, ни банки супа.
        Дом поспешил к матери. Ее гнев на миг унялся, и она крепко обняла сына. Но потом снова принялась кричать:
        – Никогда, никогда больше так не делай, Доминик Томас Сальваторе! Ты меня слышишь?
        – Да, мам, прости…
        – Что, если бы кто-нибудь проник в наш дом, пока тебя не было, и напал на твою сестру?
        – Но, мам, Кенты…
        – Твой отец сказал тебе оставаться здесь и присматривать за сестрой. И за мной, – продолжила она, постепенно смягчаясь.
        Моника подбежала и обняла его.
        – Ну мам, хватит уже, – сказала она. – Пора праздновать!
        Елена вытерла глаза и посмотрела на стол. Они с Моникой поставили на него поднос кексов, в один из которых была воткнута свеча.
        – Не такой уж праздничный стол, но это все, что я смогла сделать в этом году, – сказала она, всхлипнув. – С днем рождения, Доминик!
        У него совершенно вылетело из головы, что сегодня был его восемнадцатый день рождения.
        – Ого, ничего себе, – проговорил он.
        – Ты что, не помнишь, какой сегодня день? – спросила Елена.
        – Забыл напрочь, – признался он.
        Их отвлек стук в дверь, и Дом подошел к окну, чтобы выглянуть на крыльцо. Увидев своего лучшего друга Андре «Лося» Кларка, и Камиллу Сантьяго, он прислонил дробовик к стене и открыл дверь.
        – Эй, ребята, что вы тут делаете? – спросил Дом.
        Лось ввалился в проем, слегка пригнувшись, чтобы прическа не пострадала от низкой притолоки.
        – Ты же не думал, что я пропущу твой день рождения, а? – Лось подмигнул Елене, которая довольно улыбалась.
        – Здравствуйте, миссис Сальваторе, – вежливо поздоровалась Камилла.
        – Рада видеть вас обоих, – сказала Елена, возвращаясь в кухню. – Чувствуйте себя как дома.
        Моника шагнула вперед и вопросительно посмотрела на Камиллу:
        – Ты девушка моего брата?
        – Моника, иди читай свою книжку, – пробормотал Дом.
        Камилла усмехнулась:
        – Нет, я определенно не его девушка.
        Лось вытащил конверт из кармана ветровки и протянул Дому.
        – Что это? – спросил Дом.
        – А ты открой.
        Дом знал, что Лось не был склонен дарить поздравительные открытки, поэтому не удивился, поняв, что там нечто иное. Но содержимое конверта тем не менее его удивило. Он вынул брошюру с эмблемой полиции Лос-Анджелеса.
        – Теперь тебе восемнадцать, и ты можешь вступить, – сказал Лось. – Может, мы даже станем напарниками. И ты тоже давай, Кам.
        Дом изучающе посмотрел на друга, ища в его лице хоть какой-то намек на шутку.
        – Я пойду на следующей неделе, – сообщил Лось. – Знаю, звучит безумно, чувак, но мне уже не стать ни актером, ни футболистом.
        – Я тоже подумываю вступить в полицию, – призналась Камилла. – У нас теперь не такой уж большой выбор.
        Елена принесла ужин. Ее взгляд упал на брошюру, но она не сказала ни слова. Лишь поставила еду и вытерла глаза.
        – Вы в порядке, миссис Сальваторе? – спросил Лось.
        – Ага, – ответила Елена. – У нас просто случилось небольшое происшествие перед вашим приходом.
        – Что случилось? – спросила Камилла, насторожившись.
        Увидев, как пристально друзья смотрят на него, Дом не мог просто отмахнуться и был вынужден рассказать им о грабителях.
        – Еще одна причина стать полицейским, детка, – проговорил Лось, хлопнув Доминика по плечу. – Мы нужны городу, чувак. Даже мой брат решился.
        – Рей? – Дом снова всмотрелся в лицо Лося, ожидая увидеть, что это шутка. Его брат всегда ненавидел копов.
        Камилла выглядела такой же удивленной.
        – Ага, конечно, твой брат – коп, ну да, ну да. – Она фыркнула.
        – Я серьезно, – заверил Лось.
        – Как насчет ужина? – предложила Елена, пытаясь сменить тему разговора.
        – Выглядит аппетитно, – сказала Камилла, голодно улыбаясь.
        Они сидели за столом, наслаждаясь ригатони с соусом пармезан – одним из любимых блюд Доминика.
        За ужином все старались избегать темы переполоха на другой стороне улицы, но под конец все понемногу расслабились. Когда тарелки были убраны, Елена зажгла свечу, которую Моника воткнула в один из кексов.
        – Спасибо, мам, – сказал Дом.
        – Загадай желание.
        Дом посмотрел на огонь и задул его, пожелав себе мужества в следующий раз, когда будет целиться в того, кто захочет его убить.
        Его родные и двое лучших друзей пропели «С днем рождения тебя», и Дом прикончил кекс в два приема.
        – Возьми еще, – предложила Елена.
        Дом взял тарелку.
        – Знаешь, я думаю отнести их Кентам.
        – Это было бы очень мило с твоей стороны, – согласилась Елена.
        Лось с Камиллой попрощались и вышли с Домом на улицу.
        – Тебя правда чуть не застрелили? – спросила Камилла.
        Дом кивнул, не упомянув о своей секундной нерешительности.
        – Может, побросаем мяч в корзину, после того как отнесем кексы? – предложил он, меняя тему.
        – Я пас, – отказалась Камилла.
        – А я… – Лось остановился и прислушался к вою сирен. – Боже, дела идут все хуже. Нам нужно что-то с этим делать, ребята.
        Дом молча шел к дому Кентов.
        Когда они оказались перед дверью, он постучал и протянул кексы Люсинде.
        – У нас тут немного осталось, – сказал он. – Я подумал, может, вы захотите…
        На ее изможденном лице мелькнула улыбка.
        – Спасибо, Доминик. Прости, что разозлилась сегодня. Просто…
        Изнутри донесся шум.
        Это был Самуэль, он катился по проходу к двери.
        – Нас тут угостили, – сказала Люсинда.
        – Как ваша голова? – спросил Дом.
        – Скорее, посмотри на это! – воскликнул Самуэль, не обращая внимания на ребят. Он развернул коляску и вернулся в гостиную.
        – Простите, ему сильно досталось, – извинилась Люсинда. – Заходите.
        Доминик с друзьями прошли за ней в гостиную.
        Самуэль отвел взгляд от телевизора.
        – Видите? – спросил он, вытаращив глаза. – Еще одна атака. Теперь уже на АЭС.
        Трое подростков сгрудились вокруг и стали смотреть репортаж.
        – Срань господня! – проворчал Лось, когда свет замерцал и отключился. Вместе с телевизором.
        Доминик подошел к разбитой стеклянной двери на задний двор и увидел, что свет гаснет по всему городу. День рождения выдался незабываемым.



        – 4 –

        – Это последние, – сказал Винни.
        Он закрыл фургон и хлопнул Добермана по спине.
        – Поверить не могу, что твой дядя хочет, чтобы мы продали их оптом, – сказал Доберман. – Мы бы куда больше заработали, если бы толкнули их своим людям, как обычно.
        – У него наверняка есть причины, – сказал Винни.
        – Думаю, ему нужна наличка.
        – Как и всем в стране. – Винни вышел, чтобы проверить ряд красных пятигаллоновых канистр с бензином. Их оставалось всего десять. Может, поэтому им так нужна была наличка.
        Но, несмотря на незавидное положение, дон Антонио казался непоколебимым. Он дал им безопасность, здесь в Лос-Анджелесе, и заботился с тех пор, как они покинули Неаполь.
        Раздалось эхо шагов, и в гараж, качая головой, вошел Желтохвост.
        – Сегодня мне выпала честь быть нянькой вам, малыши, – объявил он, снимая с плеча новенький автомат M4 и подходя к шкафчикам.
        Винни с Доберманом переглянулись.
        – На что уставились, а? – усмехнулся Желтохвост. – Хватайте пушки.
        Винни замер, недоумевая. Обычно они ездили на сделки сами и только с одной пушкой, которая лежала в бардачке.
        – Шевелитесь, говнюки, – поторопил Желтохвост.
        – Остынь, чувак, – сказал Винни, привыкший к ругани старших. Пока он не дал клятву и не стал посвященным клана Моретти, остальные могли называть его как угодно.
        – А ты почему с нами? – спросил Винни.
        – Потому что мы еще кое-куда заедем, и мне нужен фургон, вот почему.
        Винни взял «Ругер SR9» и сунул пистолет в кобуру под эластичным ремнем синих спортивных штанов. Доберман зарядил несколько патронов в свой обрез и дослал один в патронник.
        Все вместе направились к фургону.
        – У кого ключи? – спросил Желтохвост.
        Доберман бросил ему ключи.
        Дверь гаража открылась.
        Кристофер въехал в гараж на старом мерседесе и выбрался оттуда с тремя разодетыми итальянцами. Это были жилистый и подтянутый Лино с бритой головой и в дорогих солнцезащитных очках; покрытый боевыми шрамами Кармин с прилизанными волосами и Фрэнки с длинной темной шевелюрой и пожеванной спичкой во рту.
        – У кого-нибудь есть «Ред Булл» или хотя бы «Адвил»[24 - Лекарственный препарат, оказывающий противовоспалительное, анальгезирующее и жаропонижающее действие.]? – спросил Доберман. – После ночки, что нам с Вином выдалась, мне и то и другое не помешало бы.
        – У тебя что, голова разболелась от конференции по сосанию члена? – спросил Кармин и, сверкнув желтозубой ухмылкой, сплюнул табачную жвачку в сливное отверстие в полу.
        – Это не у меня что-то белое на губе, – сказал Винни.
        Кармин поднес палец к изувеченной губе, и все прыснули со смеху.
        – Подловил тебя, старик, – рассмеялся Винни.
        Даже Фрэнки усмехнулся, что было редким для него проявлением эмоций. И отошел вместе с остальными, перешучиваясь и болтая.
        Но Кристофер задержался. Он подошел к Винни и предупредил:
        – Будь осторожен. Все совсем плохо.
        – Буду.
        – Не волнуйся, я присмотрю за малышами, – сказал Желтохвост.
        – И делай все, как велит Закари, – приказал Кристофер.
        «Эскалейд» Моретти припарковался на подъездной дорожке, и из него вышли Антонио, молчаливый Рафф и какой-то громила, которого Винни никогда раньше не видел.
        Кристофер с остальными вытянулись по струнке при приближении дона Антонио.
        – Эй, Вин, хочу тебя кое с кем познакомить, – сказал он. – Это твой братишка Вито.
        Увалень выглядел великоватым для «братишки».
        – Троюродный, – прохрипел Вито. Он был крупным, не меньше двухсот пятидесяти фунтов[25 - Не меньше ста тринадцати килограммов.], с длинными волосами и большим родимым пятном на правой ноздре.
        На Винни нахлынули детские воспоминания.
        – Вито, рад тебя… Господи, я тебя с детства не видел!
        – Я был в Южной Америке кое с кем из наших родственников, – сказал Вито и похлопал себя по животу. – Там отличная кухня!
        Все рассмеялись, даже Рафф.
        – Там хоть что-нибудь осталось? – спросил Кристофер.
        Лицо Вито расплылось в ухмылке, но дружелюбной она не выглядела, и Винни вспомнил истории о своем троюродном брате. Как и Кармин с Фрэнки, Вито был вспыльчив, особенно когда напивался.
        – Рад наконец к вам здесь присоединиться, – сказал Вито. – И рад тебя видеть, Вин.
        Все приехавшие ушли с доном Антонио в кабинет.
        – До встречи, сосунки! – крикнул Кармин Винни и Доберману.
        Винни, качая головой, подошел к фургону. Его тошнило от потока ругани со стороны старших и от того, что ему приходилось постоянно быть на побегушках, делать грязную работу. Ему хотелось заниматься наркобизнесом, и по-крупному, что бы это на самом деле ни значило.
        Он забрался в фургон и сел рядом с вешалками для одежды, а Доберман устроился впереди. Желтохвост выехал из гаража и включил музыку.
        – Ненавижу американский музон, – сказал Доберман и достал телефон. – Давай подключим его. Я поставлю настоящую музыку.
        – Не, не поставишь, – отрезал Желтохвост и включил гангста-рэп, который Винни слушал в детстве.
        – «Калифорнийская любовь»[26 - «California Love» – первый сингл альбома «All Eyez on Me» Тупака Шакура. Выпущен 28 декабря 1995 года. Записан совместно с Dr. Dre и Roger Troutman. Сингл был записан в знак возвращения Тупака Шакура из тюрьмы. Сингл продержался на вершине чарта Billboard Hot 100 две недели и был номинирован на многие награды «Грэмми».] – вот что мне сейчас нужно, – пояснил Желтохвост. – Вы-то еще девственники или ваши вишенки уже лопнули?
        Винни рассмеялся.
        – Ну же, у тебя была уже куколка, Вин? – Желтохвост взглянул в зеркало заднего вида на Винни, а потом покосился на Добермана. – Про твоих-то шлюх мы знаем.
        – Тебе правда не стоит учить английский по этим песням, – огрызнулся Доберман.
        Желтохвост ухмыльнулся:
        – Ну, надо же как-то учиться, разве нет?
        – Если не хочешь разозлить дона Антонио, – ответил Винни.
        Дядя требовал, чтобы его люди учили английский, но у некоторых до сих пор с этим были трудности. Винни и Доберман, напротив, по-английски говорили бегло, потому что учились в американских школах.
        Поездка на север Лонг-Бич напомнила Винни, как хорошо здесь было, когда они сюда только перебрались. Даже при рушащейся экономике он все равно любил Лос-Анджелес – с его барами, музыкой и девочками.
        Винни усмехнулся, когда они промчались мимо группы девушек на углу парка. Все они были в шортах, открывающих загорелые ноги, и укороченных топах, не скрывающих ложбинок между приподнятых грудей.
        Он не любил, когда женщины показывали слишком много, и это отвращало его от стрип-клубов. Ему нравилось удивляться, когда доходило до дела – как прошлой ночью, когда ему наконец перепало с Кармен – девушкой, за которой он ухаживал целый год.
        Бурные воспоминания готовы были нахлынуть, но он отогнал их, сосредоточившись на грядущей опасности. Преступники выскакивали из-за деревьев, как тараканы в темноте.
        Повсюду были полиция и военные, которые пытались обуздать насилие, но они едва поспевали.
        – Сюда, – указал Доберман.
        Они свернули с шоссе и подъехали к стоянке для грузовиков напротив огороженного складского помещения.
        – Прямо здесь? – спросил Желтохвост.
        Доберман кивнул:
        – Здесь мы обычно встречаемся с Чинариком.
        – Чинарик! Что за тупое прозвище, – сказал Желтохвост.
        – А мне нравится больше, чем Желтохвост, – ответил Доберман. – Непонятно же, то ли рыба, то ли заморыш белобрысый.
        Желтохвост сверкнул на него глазами.
        – Прости, – извинился Доберман.
        Но ухмылка Желтохвоста говорила о том, что шутка ему понравилась.
        – Но лучше не называй меня больше белобрысым заморышем, не то шею тебе сломаю, сучонок, – пригрозил Желтохвост.
        На стоянку въехал фиолетовый кадиллак с двадцатидюймовыми дисками.
        Басы в салоне грохотали так, что машину потряхивало.
        Винни подумал, что это была проблема всех гангстеров Лос-Анджелеса. Они словно сами хотели быть пойманными. Ему нравился подход дяди, который всегда держался так, словно был под колпаком. Никаких броских машин, никаких шикарных особняков.
        Хотя, возможно, все изменится, когда они смогут это себе позволить. Он вспомнил их поместье в Неаполе. И тут же всплыли воспоминания о матери.
        Не будь размазней, Вин. Ты здесь по делу.
        Чинарик опустил стекло, выпустив облачко вонючего дыма, и махнул рукой, чтобы следовали за ним. Они вернулись в фургон и пересекли улицу, оказавшись на участке, заваленном грузовыми контейнерами. Винни не слишком беспокоился. Чинарик был говнюком, но он вел бизнес, и ему светила чертовски выгодная сделка.
        Они въехали на огороженный участок, и там их поджидало четверо парней-афроамериканцев. У всех штаны свисали с задниц, а на головах были красные банданы или бейсбольные кепки. «Бладс».
        – Притормози, – сказал Винни.
        Желтохвост сбросил скорость.
        – Поверить не могу, что дон Антонио заставляет нас вести дела с этими долбаными cazzi[27 - Членами (итал.).].
        – Чинарик не так уж плох, – возразил Винни. – Но тут что-то неладно.
        Доберман потянулся к обрезу.
        – Оставайтесь здесь и прикройте меня, – сказал Винни.
        – Ты чего, бро? – изумился Доберман, развернувшись на сиденье.
        – Просто делай что говорю.
        Винни открыл дверь фургона и выскочил под горячее утреннее солнце. Он опустил очки на глаза и зашагал вперед.
        – Как сам, Чинарик? – поприветствовал он.
        Дверь кадиллака открылась, и Чинарик вышел, щелчком отбросив окурок косяка.
        – Как сам, Вин, чувачок? – Он поднял мускулистые руки и ухмыльнулся, сверкнув золотой оправой очков-авиаторов от «Армани».
        Они хлопнули друг друга по рукам, пожали их и стукнулись кулаками.
        – Йоу, а че с твоими парнями? – спросил Чинарик, приподнимая очки, чтобы посмотреть на фургон.
        – Альбиносы, чувак, – ответил Винни. – Не любят солнце. Я сказал им сидеть там.
        Чинарик хихикнул:
        – А я думал, вы, сицилийцы, солнце любите.
        – Мы не сицилийцы, бро. Мы с юга Италии. Это большая разница.
        – Я все равно не вкупаю этой итальянской гангста-шняги, чувачок, – признался Чинарик. – Тут она не вкатывает, сечешь?
        Нет, не секу.
        – Мы типа хотим вернуться.
        Золотая ухмылка Чинарика стала шире.
        – Продав мне кучу барахлишка со скидоном? Ну лады, чувачок.
        – Так мы приступим или будем все утро трепаться?
        – Мои ребята привезли наличку, – сообщил Чинарик. – Они ее отдадут, как только мы получим прекрасную итальянскую одежду, которую вы, макаронники, привезли.
        – Макаронники? – переспросил голос.
        Винни услышал, как хлопнула дверь фургона, и поморщился.
        Желтохвост шагал к ним с видом быка, готового броситься в атаку. На его квадратной груди болтались четки с золотым крестом.
        – А это кто типа, нахрен? – спросил Чинарик, усмехнулся и покачал головой. – Ты похож на итальянского Картмана[28 - Персонаж мультсериала «Южный парк».].
        Остальное четверо «Бладс» расхохотались.
        Винни практически приготовился к тому, что Желтохвост вскинет ствол и тут же всех перестреляет, но ему удалось сдержаться.
        – Смешно, – признал Желтохвост. – Но если я похож на Картмана, то ты сойдешь за мистера Хенки – рождественскую какашку.
        «Зашибись, нахрен», – подумал Винни и, вскинув руки, встал между ними, как только Чинарик раздул ноздри.
        – Мы тут все друзья, – сказал Винни. – Нечего яйцами биться. Это бизнес, ничего больше.
        Чинарик с Желтохвостом сердито переглянулись поверх плеч Винни.
        – Не забывайте про АВП и копов, парни, – сказал Винни. – Они везде. И чем быстрее мы тут закончим, тем будет лучше.
        Оба, казалось, услышали. Логика взяла верх, и они отступили.
        – Обменяемся одновременно, – сказал Желтохвост. – Принеси деньги, и мы откроем фургон.
        Чинарик жестом подозвал своих людей.
        Через десять минут Винни, вздохнув с облегчением, протянул руку.
        – С тобой приятно иметь дело, братишка, – сказал Винни.
        – С тобой тоже, чувачок. Но в следующий раз оставь Картмана в Южном парке.
        Желтохвост уже сидел за рулем фургона и следил за ними обоими.
        Винни едва сдержал смешок.
        – Продолжай уворачиваться от пуль, чувак, – сказал он.
        – Я не уворачиваюсь, я танцую, – отозвался Чинарик, изобразив «криповскую» походку[29 -


  Уличный танец, зародившийся в среде калифорнийской банды «Крипс».].
        Винни забрался в машину, и они выехали с участка, не сводя глаз с бандитов.
        – Не нравится он мне, – заявил Желтохвост.
        – Я бы сказал, что ваши чувства взаимны, – отозвался Винни.
        Он расслабился и улыбнулся, когда Доберман подключил телефон к магнитоле и в салоне раздался голос Андреa Бочелли[30 - Андреa Бочелли (р. 1958) – итальянский певец, исполнитель классической и популярной музыки. Популяризатор оперной музыки.].
        Желтохвост поморщился:
        – Сейчас блевану от этого дерьма.
        – А меня тошнит от твоего гангста-рэпа, – сказал Доберман.
        Желтохвост потянулся и выключил звук.
        – Не доставай меня, малец.
        Доберман надулся, и Винни отвернулся к окну, уставший от нервотрепки этого, как предполагалось, легкого дня.
        Они ехали по городу еще час, плетясь в пробках. Из-за протестов и беспорядков часть шоссе была перекрыта, и пришлось сделать крюк, чтобы добраться до Лонг-Бич.
        Винни отодвинул занавеску и выглянул наружу. Тротуары были забиты людьми. Это было непривычное зрелище, но общественный транспорт почти не работал, а позволить себе бензин половина города не могла, поэтому этого следовало ожидать.
        – Так, приехали, – сказал Желтохвост.
        – Какого черта мы делаем перед школой? – спросил Доберман. – Они должны быть закрыты все лето.
        – Только не эта, – сказал Желтохвост. – Это Христианская средняя школа Уолли, и здесь идут летние занятия, поэтому мы и здесь.
        – Э-э, зачем? – спросил Винни.
        – Увидишь.
        Из парадных дверей высыпала группа учеников. Ребята побежали к дорогим машинам, поджидавшим их.
        – Недурно, наверное, – сказал Доберман. – Они тут такие богатые, что им не о чем переживать.
        – Кое-кому есть. – Желтохвост взял свой телефон, открыл профиль девушки на «Фейсбуке» и показал его Винни. – Дон Антонио хочет, чтобы мы нашли ее и выкрали как можно скорее. Так что в ближайшие несколько дней я буду контролировать вас, чтобы вы не облажались.
        Винни не чурался наркотиков, краденых вещей, насилия, но выкрасть школьницу?
        Он посмотрел сначала на фото, потом на имя.
        – Карли Сарконе, – прочел он.
        – Ну? – поторопил Желтохвост. – Вы в деле или как?
        Винни сглотнул комок в горле.
        – Ага, чувак, мы в деле.







        «Идеальный шторм»[31 - Perfect storm (англ.) – фразеологизм, означающий ситуацию, возникшую из-за суммы неблагоприятных факторов, в результате чего их общий негативный эффект существенно возрастает.], – подумалось Роналдо. Так специалисты назвали ураган, который приближался к Среднему Западу. И эта сверхопасность была не просто набухшими грозовыми тучами. Еще в ней были радиоактивные изотопы, попавшие в атмосферу с поврежденной атомной электростанции в Пало-Верде, Аризона.
        Роналдо сидел в кузове закрытого грузовика-платформы с половиной своего взвода, ехавшего в Финикс. Недавно сойдя с C-130[32 - «Локхид C-130 Геркулес» – американский военно-транспортный самолет.], он думал, что им повезло оставить позади эту чертову клоаку, в которую превратилась Атланта, но вместо нее они очутились в месте похуже.
        Террористам удалось проникнуть на АЭС в Пало-Верде и установить бомбы в центральных реакторах, пробить защитные оболочки и запустить цепную реакцию. Но Роналдо тревожили не только радиоактивные выбросы.
        Отключение электроэнергии означало, что густонаселенный юг Аризоны и юг Калифорнии, включая Лос-Анджелес, погрузились во тьму, отчего нестабильное положение в этих районах стало еще хуже.
        Роналдо не мог не задаваться вопросом: была ли целью именно Калифорния? Сначала атака на Сан-Франциско, теперь АЭС, снабжавшая энергией Лос-Анджелес. Единственное, что спасало – разговор с Еленой перед отъездом из Атланты. Она была в безопасности, и дети были в порядке. Но она вышла из себя, когда он сказал, что едет в Аризону.
        Он не бывал в Аризоне и никогда к этому не стремился: Ирак так опалил его зноем, что хватило бы на всю оставшуюся жизнь. И уж точно ему не хотелось быть здесь теперь. Однако им дали новые приказы, и взвод Роналдо вылетел рейсом до передовой оперативной базы в Атланте. Четыре часа назад самолет приземлился на новой базе в сотне миль от эпицентра.
        Роналдо глубоко вздохнул, понимая, как ему повезло сохранить шевроны. После выстрела в солдата АВП, палившего из вертолета в Атланте, ему грозил почти неизбежный трибунал, возможно даже с увольнением без привилегий, и тюрьма.
        Страна катилась навстречу второй гражданской войне – между федеральным правительством и штатами, которые хотели отделиться и организовать самоуправление.
        Губернатор Калифорнии Джим Макги отказался переводить Национальную гвардию в ведение АВП, и по стране поползли слухи. Один из заслуживающих доверия источников заявил, что президент Коулман готовился отправить в эти штаты дополнительный контингент АВП и арестовать губернаторов, которые отказывались подчиняться.
        Рассказывали, что солдат расстреливали за дезертирство или сажали в тюрьму даже за самые незначительные проступки. Страна рушилась. Роналдо же просто пытался выполнить свой долг, остаться в живых и вернуться домой к семье.
        К счастью, лейтенант Касл поддержал Роналдо, напомнив о его безупречной репутации и о «Пурпурном сердце»[33 - Военная медаль США.] за Афганистан, когда полковник АВП рвался поджарить Роналдо на вертеле за пулю в их стрелка-убийцу.
        – Если хотите знать мое мнение, вы судите не того человека, – заявил Касл. – Тот, кто стоит справа от меня, – герой. Тогда как ваш человек убил десятки невинных граждан. Когда он выйдет из госпиталя, его и нужно будет отдать под суд.
        Полковник сказал, что будет настаивать на трибунале, но Касл ответил, что обратится с такой же просьбой к руководству Корпуса морской пехоты, чтобы стрелка АВП осудили по тридцати пунктам обвинения за убийство второй степени.
        – Думаю, им будет не до того, пока ситуация в стране не улучшится, – сказал Касл, когда они выходили из кабинета полковника. – А это произойдет чертовски нескоро.
        «Если вообще произойдет», – подумал Роналдо, когда грузовик подпрыгнул на очередном ухабе.
        Дюжина морпехов рядом с ним изнемогала от жары в камуфляжных костюмах химзащиты. Роналдо не видел их лиц за щитками, но был уверен: они так же угрюмы, как и его.
        В Пэррис-Айленде почти двадцать лет назад, когда он был рядовым пехотинцем, Роналдо показывали фотографии ожогов от радиации, но ничто не могло подготовить его к тому, что он увидел, когда они прибыли в Финикс. Сообщения о пострадавших с лучевой болезнью были включены в их ориентировку еще в самолете. Согласно радиационной карте, все в радиусе десяти миль от АЭС уже считалось мертвой зоной.
        Слава богу, взвод морпехов туда не послали. Это была работа для специалистов.
        Затрещала рация, послышался голос лейтенанта Касла:
        – Итак, девочки, до Финикса осталось тридцать миль. Проверьте свою экипировку и экипировку соседа. Дважды. В районе до сих пор остается более полутора миллионов человек, и наша задача – помочь им выбраться, пока не стало слишком поздно.
        Маркс и Роналдо начали проверять друг друга, а лейтенант продолжал говорить. Его голос казался сорванным – звучал хрипло, как у заядлого курильщика. Отчасти это было следствием того, как он орал на мятежников в Атланте.
        – Дерьмо вас ждет малоприятное, – продолжал Касл. – Как вы знаете, эти взрывы в активной зоне АЭС высвободили значительное количество радиоактивного материала и переносимых по воздуху изотопов. Большая часть населения в радиусе двадцати миль от станции получит острый лучевой синдром, так что держитесь. У нас есть задача, морпехи, и я надеюсь, что вы справитесь с ней достойно.
        Они закончили с проверкой экипировки. Никто, вопреки обыкновению, не пытался шутить. Все были предельно собранны. На кону стояли жизни невинных американцев.
        Роналдо заметил рядом с их грузовиком командирский «Хамви». Касл в защитном костюме сидел рядом с водителем.
        Бойцы уважали своего лейтенанта. Он был умным и смелым морпехом и не раз спасал их взвод, быстро принимая решения в чрезвычайных ситуациях. Роналдо был обязан ему парой жизней.
        – Почему мы до сих пор не знаем, кто творит это дерьмо? – спросил Зубчик, проверяя экипировку Беттиса. – Скажет мне кто-нибудь, как при всех этих атаках мы до сих пор не поймали ни одного террориста?
        – Остынь, – вмешался младший капрал, которого все звали Тимми. – У них есть завербованные люди. Это государство в государстве, парень. Понимаешь? Кто может проникнуть на электростанцию, установить взрывчатку и уйти?
        – А откуда мы знаем, что это они? – спросил Беттис.
        – Я, может, и не гожусь для доски почета, – проворчал Зубчик, – но я не верю во все эти теории заговора. Может, что-то из этого и правда, но как по мне, это скорее Аль-Каида или ИГИЛ.
        – Может быть, – согласился Маркс, – но они обычно не стесняются брать на себя ответственность. А сейчас – никаких заявлений.
        – Ну, кто бы это ни был, больше они АЭС не взорвут, – сказал Роналдо. – Их закрыли, все до одной.
        – Вы просто не понимаете. – Маркс устало покачал головой.
        – Чего мы не понимаем, сержант? – спросил Тимми.
        – Им больше не нужно взрывать АЭС. Вы же видели карту. Слышали, что нам сказали: облака разносят радиацию.
        Все повернулись к Марксу.
        – Пало-Верде – самая большая атомная электростанция в стране. Осадки отравят остатки урожая на Среднем Западе. Все, что переживет засуху. Это добьет нашу экономику.
        Остальные морпехи молча задумались над его словами. Это была не просто болтовня о «глубинном государстве» и исламистских террористах, которая взвинчивала всем нервы. Не унимались и слухи о северокорейских или русских шпионах. Некоторые даже полагали, что к терактам причастен один из мексиканских картелей.
        Незнание только подпитывало гнев и паранойю. Страх держал страну на коротком поводке. Свежесозданным АВП и другим войскам теперь противостояли не только мятежники. Банды, преступные кланы и картели подминали под себя города вроде Лос-Анджелеса, где жила семья Роналдо.
        Грузовик остановился, и Роналдо еще раз проверил снаряжение. Морпехи спрыгнули с платформы на десятую межштатную автомагистраль. Они находились на окраине Финикса, откуда открывался вид на центр города и клубящийся столб дыма над руинами электростанции.
        – Срань господня, – выдохнул Маркс.
        Взвод построился. Полосы шоссе в западном направлении были пусты, а на восток тянулась непрерывная вереница машин, пытающихся выбраться из мертвой зоны.
        Морпехи подошли к первому блокпосту, где солдаты АВП в защитных костюмах уже поставили бетонные заграждения и ворота. Один из них обратился к лейтенанту Каслу, сказав, что въезд уже перекрыт и им нужно помочь выбраться людям из дома престарелых в двух милях отсюда.
        Касл кивнул и вернулся к своим людям, чтобы распределить задания.
        – Штаб-сержант Маркс, ваша группа идет со мной, кроме капрала Беттиса – он остается здесь, – объявил он.
        Через несколько минут Роналдо уже сидел в командирском «Хамви», который направлялся в мертвую зону.
        – Мы ищем пожилых людей и всех, кто не смог выбраться за последние двадцать четыре часа, – сказал Касл. – Любой в этом районе будет болен к моменту, когда мы его найдем, но все же возможно, нам удастся кого-то спасти, оказав медпомощь.
        – А как же люди в мертвой зоне? – спросил Маркс.
        Касл покачал головой:
        – Все, кто остался там, умрут, и мы им ничем не сможем помочь.
        Зубчик вел командирский «Хамви» по брошенным улицам навстречу столбу дыма на горизонте. Невидимые изотопы продолжали беспрепятственно распространяться по воздуху.
        За ними в жилой район ехали еще один «Хамви» и грузовик-платформа. Вдоль дороги вихрями летал мусор. Они ехали молча, слушая лишь завывающий радиоактивный ветер.
        На подъездной дорожке валялся небольшой чемодан, его содержимое вывалилось на бетон. Роналдо представил, как семья выбегает из дома и ребенок спотыкается, роняя поклажу. Он и сам сказал бы детям бросить все и не тратить время на то, чтобы собирать рассыпавшиеся вещи.
        Свист ветра заглушил низкий гул истребителей. Через пару секунд эскадрилья истребителей F-16 пронеслась на восток.
        Грохот затих, и улица понемногу оживала. Зубчик сбросил скорость, чтобы не навредить перебегавшему дорогу золотистому ретриверу. Пес остановился, поджав хвост, а потом забежал во двор.
        – Стой, – приказал Касл.
        – Сэр? – переспросил Зубчик.
        – Я сказал: стой.
        – Но, сэр, это просто собака.
        – Хрена с два это просто собака, – сказал Касл. – Это чей-то член семьи. – Он выбрался из «Хамви», когда тот еще не успел остановиться. Роналдо тоже вышел, закинув винтовку за спину. Пес стоял во дворе, поглядывая поочередно на них обоих.
        – Сэр, мы здесь, чтобы спасать людей, а не животных, – поторопил Зубчик из машины.
        – У тебя, наверное, в жизни не было собаки, младший капрал Сухарь, – ответил Касл. – Так что заткнись.
        Роналдо улыбнулся. Ему нравилось, что у Касла при всей его крутизне было доброе сердце.
        Пока они ловили собаку, остальная колонна обогнала командирскую машину.
        – Иди сюда, мальчик, – позвал Роналдо.
        Но когда они к нему приблизились, пес попытался сбежать. Он был явно напуган. И едва ли его можно было в этом винить: в костюмах химзащиты они выглядели лишь почти – но не совсем – людьми.
        Маркс вышел помочь, и им наконец удалось окружить собаку. Когда ретривер попытался проскочить Роналдо, тот прыгнул и повалил рычащего, скулящего пса на землю.
        Остальные помогли ему затащить собаку в «Хамви».
        – И что нам теперь с ним делать? – спросил Маркс.
        – Оставим в машине, – ответил Касл. – Потом вывезем с собой.
        Они заперли пса в задней части кузова и догнали колонну, которая остановилась у церкви. Судя по тому, как Роналдо запомнил карту, которую им показали на ориентировке, они добрались до самой границы мертвой зоны.
        – Похоже, что-то случилось, – сказал Зубчик.
        Десять морпехов ждали на лужайке перед церковью, а еще двое стояли на крыльце, около красных двустворчатых дверей. Подойдя, Роналдо увидел кое-что странное: дверные ручки были обмотаны цепью.
        – Голоса слышатся изнутри? – спросил Маркс.
        Роналдо остановился, чтобы прислушаться, и порыв ветра донес крики о помощи.
        Они действительно шли из церкви.
        – Откройте эту дверь! – приказал Касл.
        Один из морпехов разрезал цепь болторезом, снял ее с ручек и распахнул створки. На свет, пошатываясь, вышел мужчина и поднял руку, прикрывая глаза от солнца и ветра.
        За его спиной Роналдо увидел несколько тел, лежащих на полу, и женщину, которая сидела на корточках, сжимая в руках четки.
        – Какого черта они оказались запертыми? – спросил Маркс. Он стоял рядом с Роналдо и с ужасом смотрел на больных, выбирающихся из церкви.
        – Медики! – крикнул Касл.
        К выжившим поспешили медики ВМС, сопровождавшие колонну, и несколько морпехов. Роналдо тоже подошел помочь. Он вошел в церковь и увидел женщину, сидевшую на скамье.
        – Мисс? – позвал он. – Я пришел вам помочь.
        Она медленно наклонила голову, повернувшись к нему, словно не понимала, что происходит, – это был один из симптомов радиационного отравления. Но когда она увидела его форму, замешательство превратилось в страх, и женщина отпрянула, упав со скамейки.
        – Все в порядке, – заверил он, протягивая ей руку. – Я здесь, чтобы помочь.
        Она поползла прочь по проходу между скамьями.
        – Роналдо!
        Он повернулся и увидел стоящего в проходе Маркса.
        – Они сказали, что их здесь заперли военные, – сказал он.
        – Что?!
        Роналдо повернулся к женщине – та пряталась за скамьями, шепча молитву.



        – 5 –

        Антонио занимался любовью с Лючией в темноте их дрянной квартирки в западной части Анахайма[34 - Город в Калифорнии, расположенный в сорока пяти километрах к юго-востоку от Лос-Анджелеса.]. Он любил секс с женой, но сегодня его мысли были заняты другим. Она знала его достаточно хорошо, чтобы заметить, что он был не в настроении.
        – В чем дело? – спросила Лючия.
        Он отстранился и вздохнул, стыдясь признать правду. Ненависть к врагам отравила его разум, и ядовитый гнев мешал ему заниматься тем, что ему всегда нравилось.
        Но как бы ему ни было неловко, он всегда был откровенен с Лючией.
        – Это из-за Энцо, – сказал он.
        – Я думала, тебе станет лучше теперь, когда Лино с Желтохвостом уничтожили последних наших врагов в Неаполе, – сказала она. – Но, наверное, ты не избавишься от этого яда в сердце, пока Энцо тоже не будет мертв.
        Его жена редко ошибалась.
        Он встал с кровати и подошел к окну. Над холмистым кварталом нависало кроваво-оранжевое небо. На тротуарах не было ни души, а по дороге проехала лишь пара машин. В нескольких милях отсюда, в другой части города, солдаты Моретти готовились уничтожить небольшую группу «Суреньос».
        Через пару часов тем, кто не уехал из Лос-Анджелеса, придется пережить еще одну ночь без электричества – из-за атаки на атомную электростанцию в Пало-Верде. И пока они будут спать, Антонио заключит крупную сделку, которая позволит его клану укрепиться и скоро, очень скоро он сможет разобраться с Энцо Сарконе.
        Он повернулся к Лючии и восхитился ее обнаженным телом в тусклом свете спальни.
        Боже, как она прекрасна.
        Еще прекраснее, чем в тот день, когда он встретил ее двадцать лет назад, когда он был лишь молодым солдатом, который готовился к следующей войне, а она была официанткой и подавала пиво пьяницам. Но не только красота сделала ее неповторимой. Как и Антонио, она выросла в нищете, пробилась наверх и помогла ему построить семейный бизнес. Она была воительницей в душе и прекрасной матерью.
        – Куда ты смотришь? – спросила она с сильным итальянским акцентом.
        – На богиню.
        Ее карие глаза встретились с его глазами, она улыбнулась, и на щеках появились ямочки. Она перекинула темные волосы через плечо и поманила его обратно в постель.
        – Расслабься, любимый, – сказала она.
        Антонио протяжно вздохнул, и они занялись любовью, забыв обо всем, растворившись в удовольствии. Потом они выкурили одну сигарету на двоих, и он подошел к шкафу за новым костюмом от «Армани», который он взял из партии краденого товара, прежде чем Винни продал ее.
        Лючия подошла, взяла пиджак и подержала, чтобы он смог просунуть руки в рукава. Он повернулся к ней, она поправила ему воротник и поцеловала в губы. Он вскинул руку и зачесал назад волнистые каштановые волосы.
        – Ты очень красивый, – сказала она.
        Он ответил ей улыбкой и потянулся к шкафу, чтобы взять галстук. Он выбрал серебристый и подошел к окну, чтобы взглянуть на того, кто посигналил из машины.
        Кристофер подъехал на старом мерседесе, и Рафф, выйдя из него, подошел к крыльцу. В отличие от других ребят, которые стали бы звать его, он вежливо ждал, когда Антонио его впустит.
        – Я не знаю, когда сегодня вернусь, – предупредил Антонио Лючию.
        – Я буду ждать. Ты же знаешь, я не могу уснуть, пока тебя нет.
        Он поцеловал ее на прощание, и она пошла за ним по коридору. Антонио остановился, чтобы пожелать спокойной ночи сыну.
        Марко лежал на кровати в больших красных наушниках. Музыка звучала в них так громко, что Антонио слышал ее из коридора.
        – Марко, – дважды позвал он, прежде чем сын услышал его и стянул наушники, просияв идеальной белозубой улыбкой.
        – Хороший костюм, papa[35 - Папа (итал.).].
        Марко говорил по-английски лучше родителей и переходил на итальянский лишь от случая к случаю. Антонио это вполне устраивало. В свои почти двенадцать мальчишка провел в Лос-Анджелесе большую часть жизни, и отец не хотел, чтобы он забывал о своих корнях.
        – Спокойной ночи, Марко, – сказал он. – Веди себя хорошо, ладно?
        – Едешь на работу? Можно с тобой? – Марко спустил ноги с кровати.
        Антонио нравилась его целеустремленность, но Лючия, положив руку ему на плечо, напомнила об их решении: их единственный ребенок не станет преступником.
        Он покачал головой, и Марко разочарованно насупился:
        – Винни же едет помогать. Почему мне нельзя?
        – Потому что твой двоюродный брат достаточно взрослый для этого, а ты нет, – ответила Лючия.
        – Будь молодцом и слушайся маму.
        – Рафф останется здесь?
        – Да.
        – Ладно, хорошо, – сказал Марко. – Ему нравится со мной играть.
        Антонио задумался, не было ли это упреком за частые отлучки, но сейчас ему было некогда об этом размышлять. Он вышел из комнаты сына, а потом и из квартиры, чтобы поговорить с человеком, который отвечал за безопасность его родных.
        – Рафф, – сказал он, глядя ему в глаза, – позаботишься, чтобы с ними все было хорошо, да?
        – Я отдам за них жизнь, дон Антонио.
        Антонио не отводил взгляда. Преданность Раффа была абсолютна и непоколебима, что и служило причиной, по которой Антонио всегда просил его оберегать две жизни, которые ценил выше своей собственной.
        – Я о них позабочусь, – заверил Рафф.
        Антонио похлопал его по плечу и пошел к машине. Из открытого окна мерседеса тянуло сигарным дымом. За рулем сидел его брат в серебристом костюме, который хорошо сочетался с его седеющей эспаньолкой.
        – Последняя, – сказал он, указывая на сигару. – Не мог удержаться.
        Антонио сел в машину и взглянул на обшарпанную многоэтажку.
        Когда-нибудь у него будет особняк, и оттуда он будет править империей Моретти.
        – Слышал новости? – спросил Кристофер и включил радио:
        «Экстренное сообщение передается по поручению президента Соединенных Штатов Америки. Это не учения. Указом номер сто девять на всей территории Соединенных Штатов Америки вводится военное положение, действующее с восемнадцати часов по североамериканскому восточному времени двадцатого сентября две тысячи двадцатого года».
        – Вот дерьмо, – проворчал Антонио.
        Кристофер сменил станцию, включив местное радио.
        «Государственные и городские власти согласно указу президента Соединенных Штатов Америки номер сто девять ввели на территории Лос-Анджелеса и всего штата Калифорния военное положение. Обеспечение исполнения указа возложено на Американских военных патриотов. В Лос-Анджелес направлены батальоны АВП из штатов, верных правительству, для подавления противоправных действий. Начало комендантского часа перенесено на двадцать часов. Желающим эвакуироваться из города необходимо сделать это до наступления комендантского часа. В противном случае они будут задержаны АВП».
        Кристофер снова переключил радио на федеральную волну.
        «Мексиканские и канадские власти сообщают о всплеске нелегальных пересечений своих границ», – сказал диктор.
        Какая ирония. Антонио никогда не думал, что услышит о том, что американцы пытаются сбежать в Мексику.
        – Неаполь выглядит привлекательнее с каждой минутой, – заметил Кристофер, – особенно теперь, когда Лино с Желтохвостом позаботились о наших врагах. Или Рим. Я тебе говорил, что надо было туда переезжать.
        Антонио втянул воздух, чтобы совладать с гневом, но было поздно. Протянув руку, он выдернул сигару изо рта брата и выбросил в окно.
        – Какого черта! – воскликнул Кристофер.
        – А я тебе говорю, что мы останемся в Лос-Анджелесе, и я больше не хочу ничего слышать о возвращении в Неаполь, Рим или куда угодно еще. Ясно?
        Кристофер, не отводя глаз от дороги, крепче сжал руль.
        – Ага, ясно.
        – Думаешь, мы смогли бы привезти сюда наших людей из Италии, если бы не это дерьмо? – спросил Антонио. – Это было бы нереально, но сейчас у правительства есть заботы посерьезнее, чем следить за каждым иммигрантом.
        Кристофер выехал на шоссе. Несмотря на видимое спокойствие, он явно злился.
        – Мы приехали сюда, чтобы восстановиться и поднять флаг Моретти, а твое неуважение действует мне на нервы, брат.
        – Прости, если воспринимаешь это как неуважение, – ответил Кристофер. – Просто я на взводе от того, что здесь творится.
        – Ты не хотел довериться мне той ночью, и видишь, что получилось в результате? Мы вырубили пятерых солдат АВП, сохранили свои пятьдесят штук и добавили к нашему арсеналу пятнадцать автоматов и двадцать тысяч патронов.
        – С тех пор ситуация слегка изменилась.
        Антонио не мог на это возразить, но это было неважно.
        Кристофер сбросил скорость при приближении к контрольному пункту с флагом АВП с головой ворона и плакатом с надписью «Всегда на страже».
        Этот девиз теперь был повсюду, равно как и подразделения АВП, пополнявшие ряды рекрутами из других родов войск, а также просто наемниками. Бойцы на КПП, вероятно, прибыли из других штатов – их перебросили сюда, когда губернатор Макги отказался реорганизовывать Национальную гвардию штата.
        Хотя его брат видел в этих людях внешнюю угрозу, Антонио рассматривал военных как потенциальных клиентов и союзников.
        Антонио опустил окно, солдат АВП в солнцезащитных очках наклонился, чтобы рассмотреть их с Кристофером. Второй патрульный обошел вокруг автомобиля с немецкой овчаркой – та вынюхивала взрывчатку.
        Офицер поднял свои авиаторы на лоб.
        – Куда направляетесь? – спросил он с бруклинским акцентом. Антонио оказался прав: они были не из Калифорнии. И могли испытывать меньше угрызений совести по поводу убийства калифорнийцев.
        Расскажи он правду, его стали бы допрашивать не меньше часа, поэтому он ответил самым естественным тоном:
        – Нам нужно забрать моего сына из Лонг-Бич, чтобы отвезти в Анахайм.
        Солдат попросил их предъявить документы, и Антонио передал ему удостоверения личности. Патрульный мельком взглянул на фото, потом на их лица и дал знак проезжать.
        – Вам стоит поторопиться, – сказал он. – Комендантский час перенесли на восемь.
        – Поторопимся, – ответил Антонио. – Спасибо… сэр.
        Они поехали на север, к учебной базе объединенных вооруженных сил Лос-Аламитос. И видели, как на военный аэродром базы приземлился C-130, несомненно, с очередной партией солдат АВП.
        – Приехали, – сказал Кристофер, въезжая на почти пустую стоянку аэродрома.
        Он припарковался, Антонио вышел из машины, подошел к кадиллаку и открыл заднюю дверь. Сержант Раш сидел между Лино и Желтохвостом.
        – Все в порядке? – спросил Антонио.
        – Да, все нормально, – ответил Лино. – «Хамви» готов выехать, и там внутри у нас два M4.
        Кармин обернулся с переднего сиденья, морщины и шрамы на его немолодом лице были еще заметнее в свете плафона над головой.
        – А ты? – спросил Антонио у сержанта АВП.
        – У меня назначена встреча с командиром, – ответил Раш. – Нам нужно на базу.
        – На базу? – переспросил Антонио. – Мы так не договаривались.
        Раш вздохнул:
        – Знаю, но вам не о чем беспокоиться. Мой командир согласовывал ту операцию, когда вам устроили засаду, но он не знает, что это были вы, мужики. Он думает…
        – Нет, черт возьми! – перебил его Кристофер. – Ты нас за дураков держишь?
        – Он не знает, с кем у меня был контакт, я вам уже говорил, – сказал Раш. – Он думает, что это устроили «Суреньос». Черт, да он своими глазами видел их убитого. Вы в шоколаде, честное слово.
        Антонио переглянулся с Кристофером. Тот, нервно жуя зубочистку, хмыкнул и покачал головой. Антонио кивнул.
        – Раш, ты едешь с нами, – сказал он.
        Сержант выбрался из кадиллака и пересел на заднее сиденье мерседеса.
        – Запомни, если мы сегодня не вернемся, твоей семье конец, – предупредил Антонио.
        Раш сглотнул:
        – Понимаю, сэр, но вы можете мне доверять.
        – Посмотрим.
        Они подъехали к воротам базы Лос-Аламитос, Раш показал документы, и их пропустили. Внутри кипела жизнь. Одни солдаты грузили машины, другие готовились к патрулированию.
        Антонио давно не бывал на военных базах, и какая-то его часть скучала по тому, как, казалось, идеально работали здесь все шестеренки.
        Хорошо смазанный механизм, как и клан Моретти.
        – Там припаркуйся, – показал Раш.
        Кристофер остановился перед кирпичным зданием, и Раш вышел.
        – Подождите здесь, – сказал он. – Я скоро вернусь.
        Кристофер посмотрел на Антонио – тот кивнул.
        Сержант вошел в здание, а они остались в машине, прислушиваясь к шуму лопастей «Черного ястреба», который готовился к взлету.
        – Уверен, что ему можно доверять? – спросил Кристофер.
        – Я никому не доверяю, брат.
        Через несколько минут Раш вернулся с высоким подтянутым мужчиной, который носил тонкие, как карандаш, седоватые усы. Они коротко о чем-то переговорили, и Раш дал Кристоферу знак переставить машину к ряду «Хамви».
        – Спокойно, – сказал Антонио брату.
        Они вышли и подождали, когда к ним приблизятся Раш и его командир.
        – Добро пожаловать в Лос-Аламитос, – сказал высокий мужчина. – Я подполковник Мартен.
        – Антонио Моретти.
        – Кристофер Моретти.
        – Братья? – спросил Мартен.
        – Да, – ответил Антонио.
        Пожав им руки, Мартен окинул братьев командирским взглядом и, усмехнувшись, заметил:
        – Хватило же вам наглости приехать сюда со своей сделкой, должен признать.
        Раш стоял навытяжку и не двигался.
        – В общем, вопрос в следующем: почему я должен вам доверять? – спросил Мартен.
        – Потому что мы знаем, где ваш украденный «Хамви», и те, кто устроил засаду и убил ваших людей, – сказал Антонио. – И потому что мы не бандиты, а профессиональная организация, которая строго следует кодексу чести.
        Мартен быстрым движением провел пальцами по усам, обдумывая услышанное.
        – Ладно, назовите адрес, и если окажетесь правы, возможно, дело у нас выгорит.
        – Следуйте за нами, – сказал Антонио.
        Он повернулся к мерседесу, но Мартен его окликнул:
        – Нет, вы оба поедете со мной.
        Антонио и Кристофер сели в командирский «Хамви» с Мартеном, Рашем и молодым парнем за рулем. Спустя пару минут из казармы выскочила дюжина бойцов в бронежилетах и очках ночного видения.
        Половина распределилась по двум M-ATV[36 - Американский колесный бронеавтомобиль.] песочного цвета, а остальные сели в еще один бронированный «Хамви». Колонна двинулась в Комптон – туда, где размещались главари одной из крупнейших в городе банд «Суреньос».
        Пункт назначения находился всего в трех милях от склада Моретти, и это была довольно горячая точка бандитской деятельности – настолько опасная, что Антонио со своими людьми не заезжал туда уже несколько месяцев.
        Уничтожение этого логова стало бы крупной победой для Моретти, но она стоила бы ему слишком дорого. Поэтому ему и нужны были бойцы АВП.
        Антонио сидел за бронированными дверями с иностранными военными, которых обманул, притворившись их другом, хотя на самом деле он лишь использовал их, не более. Это была сделка. Ничего личного.
        Военная техника грохотала по улицам, проносясь мимо машин, водители которых спешили убраться с улиц до наступления комендантского часа. Мартен был занят переговорами по рации и почти не обращал внимания на Антонио и Кристофера. И лишь когда они въехали в Комптон, он заговорил с ними.
        – Как вы узнали, что наш «Хамви» здесь? – спросил он.
        – У меня повсюду свои люди, – ответил Антонио.
        Мартен обернулся, оценивающе посмотрел Антонио в глаза. Непроницаемое лицо Моретти осталось бесстрастным.
        – Еще два квартала, сэр, – доложил водитель.
        Мартен отвернулся и стал отдавать приказы по рации.
        Они мчались мимо домиков с палисадниками, многие из которых были полуразрушены. Жители бранились вслед конвою, кто-то швырнул в одну из машин пивную банку.
        – Ублюдки, – проворчал Мартен.
        – Приехали, – сказал водитель.
        Они остановились, и Мартен обернулся к Моретти:
        – Сидите здесь.
        Солдаты АВП в очках ночного видения высыпали на дорогу с оружием на изготовку и взяли дом в полукольцо.
        На крыльце сидели двое мужчин. Оба потянулись к оружию, но не успели за него взяться.
        Группа АВП принялась штурмовать здание. Окна осветились вспышками выстрелов, похожими на пульсирующие маячки, загрохотал ответный огонь.
        Один из гангстеров разбил окно и выскочил на лужайку, но получил пулю в спину, не успев добежать до забора. Он рухнул, когда до него оставалось совсем немного.
        За забором стоял некогда песочно-коричневый «Хамви», теперь перекрашенный в матово-черный цвет, который час назад припарковали здесь люди Моретти. Двое солдат Мартена обнаружили его через пару минут, зачищая участок.
        Чуть дальше по улице Антонио увидел «Эскалейд», в котором сидели его люди. Машина тронулась и поехала к складу, где им вскоре предстояло встретиться.
        Но сначала Антонио нужно было завершить сделку.
        Мартен распорядился, и его люди оцепили периметр. Передовая группа заканчивала зачистку дома.
        Солдаты на боевых башнях «Хамви» направили пулеметы на жителей, которые швыряли в них мусор, выкрикивая оскорбления. Одна из женщин бросила камень в «Хамви», где сидел Антонио.
        – Сейчас начнется заваруха, – заметил Кристофер.
        Мартен, очевидно, тоже это понимая, поднял два пальца. Один из его людей завел мотор «Хамви» и дал задний ход.
        – Сваливаем! – крикнул подполковник.
        Он открыл дверь командирской машины и запрыгнул внутрь, лукаво улыбаясь под седеющими усами.
        Мартен повернулся к заднему сиденью.
        – Да, – сказал он, – думаю, мы можем сотрудничать, Антонио Моретти. Надеюсь на множество сделок.
        Антонио сдержанно улыбнулся. Всего за вечер он избавился от одного из главных конкурентов и заключил сделку с человеком, который поможет Моретти продать все, что заблагорассудится.



        – 6 –

        Доминик ушел из дома на рассвете. С нападения на электростанцию в Пало-Верде в Аризоне прошла неделя. Согласно официальным сообщениям, жертвы с острым радиационным отравлением исчислялись пока десятками тысяч, но их количество продолжало расти по мере того, как ветер уносил изотопы на восток.
        Он опустил козырек бейсболки с эмблемой «Доджерс»[37 - Лос-Анджелес Доджерс (англ. Los Angeles Dodgers) – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Западном дивизионе Национальной лиги Главной лиги бейсбола (МЛБ).] пониже и улыбнулся, увидев, что Лось ждет его на углу. Они собирались в Департамент полиции Дауни.
        – Чувак, я умираю с голоду, – сказал Лось. – Мы только что прикончили остатки запасов, и больше пайков, я думаю, не будет.
        – У нас то же самое. Сегодня попытаемся получить помощь от ФЕМА.
        В животе Лося заурчало так громко, что услышал Дом.
        Лось погладил себя по животу:
        – Ого! Боже, чего бы я сейчас только ни сделал за «Биг Мак», детка!
        Местный «Макдоналдс» был закрыт, как и все заведения общепита в квартале. На этой же улице был «Трейдер Джос»[38 - Американская сеть супермаркетов.]. Его разбитые окна были заколочены так неровно, что витрина напоминала кривую улыбку со вставными зубами.
        Пешеходы слонялись по тротуарам, словно зомби. Изредка проезжали машины, но с тех пор, как цены на бензин взлетели до небес – да и купить его теперь было сложно, – появилось много велосипедистов.
        Люди выглядели голодными и уставшими, и им явно нужно было помыться и переодеться.
        Доминик не был уверен, как должна была вести себя его семья, но знал, что ему нужно было что-то предпринять. Вступить в полицию или пойти служить в АВП. Отца не было рядом, он подвергался облучению, и Дом не мог просто сидеть без дела, высматривая грабителей с дробовиком в руках.
        – Как у вас дела? – спросил Лось. – С отцом давно говорил?
        – Мама с сестрой вроде ничего, а папу перевели из Атланты куда-то к востоку от Финикса.
        – От Финикса? – Лось вытаращил глаза. – Типа в радиоактивную горячую зону?
        – Он сказал, что с ним все в порядке, у него костюм химзащиты, но я все равно беспокоюсь.
        – Мне жаль, чувак.
        – Спасибо, но мой старик знает, что делает.
        – И правда знает, – согласился Лось. – Я просто не уверен насчет этих АВП. Вот почему я решил вступить в полицию, а не в новый корпус.
        – Я слышал о них много всякого дерьма, но не думаю, что виноваты бывшие гвардейцы. В большинстве случаев это просто наемники и бывшие военные, уволенные из других войск. И их не проверяют тщательно.
        – Они берут почти всех, у кого нет судимости, – сказал Лось. – Это еще одна причина к ним не соваться.
        Мимо проехал переполненный автобус, обдав выхлопом толстовку Дома с логотипом «Сейнтс Роу» – его клуба смешанных единоборств.
        – У нас может не оказаться выбора, – заметил Дом, перекрикивая шум двигателя.
        – В смысле?
        – В последний раз, когда мама общалась с папой, это было с неделю назад, он сказал, что администрация обсуждает призыв всех пригодных в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти.
        – О, черт, нет! – воскликнул Лось, качая головой.
        Дальше они шли в беспокойном молчании. Это был первый раз за несколько дней, когда Дом ушел из своего квартала, но мама заверила его, что они с Моникой будут в порядке.
        Угрюмый вид заколоченных магазинов и разграбленных машин, следы присутствия военных отвлекали от тревоги за мать с сестрой. Меньше чем за год их город изменился до неузнаваемости, и не в лучшую сторону. На каждом большом перекрестке стояли солдаты в черно-зеленой форме, со скрытыми черными масками лицами, с оружием в руках.
        Впереди показалась средняя школа Дауни, и Лось замер как вкопанный.
        – Срань господня, – пробормотал он.
        По периметру школы тянулся забор из рабицы, увенчанный колючей проволокой, а сама она стала казармой и оперативной базой АВП.
        Стоянка, где когда-то парковались старшеклассники, теперь была заставлена военной техникой. Забор вокруг футбольного поля Доминик видел и раньше, но, заметив, что внутри были заперты люди, он испугался и расстроился. Людей рассадили по отдельным загонам, поили из общих лоханей и обращались с ними немногим лучше, чем с домашним скотом.
        – Не думаю, что мы погоняем в футбол в ближайшее время, – сказал Лось, глядя на множество людей, запертых в импровизированной тюрьме.
        Некоторым из них, без сомнения, здесь и было место, но Дом знал, что многие сидели за такие пустяковые проступки, как граффити или выброшенный в неположенном месте мусор. Видеть, как их альма-матер превратилась в военную базу с тюрьмой, было горько, зрелище не укладывалось в голове.
        Офис полиции Дауни был совсем рядом, в том же квартале. Теплый ветерок трепал одежду прохожих. Люди брели, понурив головы и надеясь не привлекать к себе внимания. В этой части города было довольно спокойно, но грабежи случались сплошь и рядом, поэтому местные старались не покидать своих жилищ даже днем.
        Лось повернул за угол и остановился.
        – Отлично, – сказал он. – Просто, мать твою, отлично.
        От брезентового навеса, установленного перед департаментом полиции, тянулась очередь почти в сотню человек, и, казалось, она совсем не двигалась. Доминик с Лосем простояли в ней почти три часа, взмокнув от пота, чтобы поговорить с двумя вербовщиками, сидевшими в тени.
        Дневную тишину нарушил шум дизельных двигателей. Неподалеку остановилось несколько шестиколесных военных грузовиков с солдатами АВП. Многие выглядели ненамного старше Доминика и Лося.
        Судя по их усталым лицам, они возвращались с патрулирования. Хотя один из парней был еще весьма бодр. Он встал на ноги, снял маску и крикнул:
        – Долой мусоров! Вступайте в АВП! Больше платят, лучше кормят!
        Лось усмехнулся:
        – Вы только посмотрите на этого придурка. Прямо мальчик с постера АВП.
        Один из солдат, сидевших в кузове, усадил парня на место, но дело уже было сделано. Услышав о деньгах и еде, несколько парней вышли из очереди в полицию и отправились к школе, к призывному пункту АВП за футбольным полем на другой стороне улицы.
        Лось поспешил вперед, чтобы встать на их место, но Дом не двинулся с места. Его взгляд был прикован к грузовикам-платформам, с которых на парковку спрыгивали солдаты.
        – Привет, Дом, я тебя только сейчас заметила, – произнес знакомый женский голос.
        Он повернулся к началу очереди и увидел свою подругу Камиллу Сантьяго. Она обрезала свои почти достававшие до пояса волосы, и теперь они даже не касались плеч.
        – О, привет, Кам. – Дом улыбнулся и подошел к ней. Он совершенно не удивился, увидев Камиллу. Она всегда оказывалась в первых рядах.
        – Это же знак конца времен! – воскликнул Лось. – Ты обрезала волосы!
        Она приняла театральную позу и захлопала длинными ресницами.
        – И как тебе?
        – Отсюда неплохо смотрится, – сказал Дом.
        – Еще бы чуть-чуть короче и сошла бы за парня, – сказал Лось.
        Она нахмурилась и показала на парня, стоявшего рядом.
        – Ты же знаешь моего брата, да? – спросила она.
        Тот был на полфута выше и на несколько лет старше, но Доминик не помнил его имени.
        – Как сам, Дом? – сказал он.
        – Как жизнь, Хоакин? – поздоровался Лось, спасая Доминика от неловкого момента.
        – Рад тебя видеть, бро, – сказал Дом. – Так вы с Кам вступаете в полицию?
        Камилла уклончиво улыбнулась и оттянула ворот пропотевшей футболки, проветривая кожу под ней.
        – Вообще-то я всегда хотел стать морпехом, – сказал Хоакин. – Но теперь, когда все переходят в АВП, не думаю, что это еще реально.
        – Судя по тому, куда все катится, время морпехов закончилось, – согласилась Камилла. – Похоже, Американские военные патриоты – будущее вооруженных сил Америки.
        Дом нахмурился – хотя мама и просила его никогда так не делать.
        – И кто это сказал? – спросил он.
        Веснушчатые щеки Камиллы вспыхнули – она поняла, что затронула болезненную тему.
        – В новостях… и…
        – Морпехам еще далеко не конец. Отец сейчас в лагере беженцев у Пало-Верде, помогает выжившим, и по всей стране ищут террористов, которые это сделали.
        – Прости, я имела в виду…
        По улице снова загрохотала военная техника, и все в очереди повернули головы. На этот раз это были не грузовики, а два танка M1 «Абрамс».
        Они медленно ехали по середине улицы, стараясь не задеть машин, припаркованных вдоль обочин. Башни обоих танков были открыты. Наводчики разглядывали толпу, но дула своих M240 держали направленными вверх, подальше от гражданских.
        Доминик испытал прилив гордости за то, что на танках не было черной головы ворона – эмблемы АВП. Эти танки принадлежали морской пехоте.
        – Легки на помине, – сказал он. – Вот и они.
        – Мило, но какого черта они делают на базе АВП? – спросила Камилла, делая шаг вперед, чтобы присмотреться.
        Вслед за танками из-за угла выехала колонна «Хамви» песочного цвета – тоже морская пехота. Они остановились, и солдаты стремительно выскочили на тротуар.
        Лось схватил Дома за руку и потянул назад.
        – Нам лучше свалить, – сказал он. – Что-то не так.
        Хоакин взглянул на Дома:
        – Твой отец ничего не говорил про Лос-Анджелес?
        Дом покачал головой.
        Четверо морпехов подбежали к толпе. Один из них, примерно возраста Роналдо, приказал всем разойтись.
        – Что происходит? – спросил Дом.
        Бывалый морпех на долю секунды задержал на нем взгляд и махнул рукой:
        – Иди домой, парень.
        – Только когда скажете, в чем дело, – ответил Дом. – Мой отец морпех, и я хочу знать, что происходит.
        Мужчина посмотрел на него:
        – Тогда он велел бы тебе исполнять приказ. А сейчас убирайся, пока тут все не вышло из берегов.
        Полицейские снаружи ушли в свое здание, и морпехи побежали обратно к своему взводу.
        У Доминика не осталось сомнений.
        Близилась вторая гражданская война. Он чувствовал это так же отчетливо, как свое колотящееся сердце.







        Город катился к чертям, но это не удерживало богатеньких детишек от вылазок на пляж Аламитос. Некоторые из них были богаты даже настолько, что их родители нанимали им охрану.
        «Избалованные мелкие ублюдки», – подумал Винни, оглядывая пляж.
        Отдыхающих было меньше обычного, учитывая субботний выходной, но все же детей собралось прилично. И несколько семей пыталось отвлечься от гнетущей реальности, тяготившей их изо дня в день.
        Винни шел по тропинке, глядя на океан. Морской бриз приятно шевелил волосы. Хотелось бы ему просто наслаждаться погодой, водой и американочками.
        Но сегодня он пришел сюда ради дела, которое вызывало у него противоречивые чувства.
        Остановившись, он достал телефон и открыл приложение соцсети, по которой следил за Карли Сарконе. В ленте было выложено новое фото, и он присмотрелся к пляжу, пытаясь найти фон на изображении.
        Пока ничего не выглядело знакомым.
        Он убрал телефон и пошел дальше, к скамейке, где расположились остальные.
        Желтохвост курил, пуговица на воротнике его желтой рубашки была расстегнута, и на солнце сверкала золотая цепочка поверх волосатой груди. Доберман сидел в наушниках, беззвучно подпевая.
        Юный кандидат в солдаты Моретти был на пороге своего восемнадцатилетия – отметки, которую Винни прошел полгода назад. Но его лучший друг явно не вел себя как взрослый. Добермана больше интересовали гаджеты, чем разговоры окружающих.
        «Про миллениалов можно забыть, – размышлял Винни. – У “поколения игрек” реальные проблемы. К тому же, если Америка не выберется из хаоса, все поколения окажутся в дерьме».
        – Похоже, напряжение растет, – заметил Желтохвост, когда вдоль пляжа проехала еще одна колонна военной техники.
        Доберман вынул наушники.
        – В чем вообще дело?
        – Не знаю, – ответил Винни, – но возможно, нам стоит вернуться на склад.
        Желтохвост покачал головой:
        – Заткнитесь, слабаки. Мы никуда не уйдем, пока не найдем Карли.
        – Что вообще дон Антонио хочет сделать с этой девчонкой? – спросил Винни. Он подозревал, что знает ответ, но все же хотел услышать его из уст посвященного.
        Желтохвост окинул его взглядом и пожал плечами:
        – Какая разница? Он распоряжается – ты делаешь. Приказывает спрыгнуть с моста – ты прыгаешь. Велит выпить галлон крысиного яда – ты глушишь его залпом.
        – С чего бы ему приказывать мне такое? – спросил Винни.
        – Он и не станет, дубина… хотя я помню, как одному парню приказали выпить крысиный яд, еще в Неаполе, после того, как один из капо застал его за трахом с его женой. – Желтохвост сделал еще затяжку. – Это было уже после того, как ему отстрелили яйца, разумеется.
        – Господи, и кто это с ним сделал? – спросил Доберман.
        Желтохвост посмотрел на Винни:
        – Твой старик.
        – А-а, точно.
        Винни прищурился, но Желтохвост отвернулся, дав разговору повиснуть в воздухе.
        Неужели его отец и в самом деле это сделал? Винни прогнал эту мысль, не желая спрашивать, потому что интуиция подсказывала ему: это правда.
        И это служило хорошим напоминанием о том, что не стоит перечить посвященным. Винни был одним из самых молодых и перспективных солдат в семье и уже знал, что лучше не переходить дорогу никому из этих людей. В мире Коза ностры не было ничего страшнее предательства.
        С крысами обращались как с крысами.
        – Поищу еще, – сказал Винни. – Доберман, может, тоже поучаствуешь и пойдешь со мной?
        Доберман встал со скамейки, потянулся, размял руки с татуировками, зевнул:
        – Ладно, бро.
        Желтохвост расслабился, наслаждаясь сигаретой и видом пляжа.
        На горизонт накатывали грозовые тучи, но они были слишком далеко от города, и дождя ждать не стоило. Хотя небольшой отдых от палящего солнца вряд ли бы помешал.
        Винни на ходу снял пропотевшую спортивную куртку.
        Музыку из динамиков на пляже заглушил вой сирен, и по улице промчалась колонна патрульных машин.
        – Чувак, даже в Неаполе так херово не было, – сказал Доберман.
        Винни пожал плечами. Он помнил кое-что из тяжелых времен в трущобах. Видеть повсюду полицию и копов там считалось нормой. Черт, в Риме копы, солдаты и королевская гвардия стояли на каждом крупном перекрестке, особенно у исторических достопримечательностей и финансовых районов.
        Сейчас Америка начинала ощущать вкус новой жизни – той, от которой семья Винни в свое время бежала. Он не мог отрицать, что ситуация выходила из-под контроля.
        Доберман, казалось, думал о том же.
        – Я боюсь, что на Лос-Анджелес тоже нападут террористы, – признался он. – И просто не понимаю, как правительство до сих пор не знает, кто творит это дерьмо.
        – Я думаю, они хорошо скрываются, – сказал Винни. – Но честно говоря, я больше беспокоюсь из-за войны, а не из-за терактов.
        – Точно, чувак. Если страна расколется, миллионы людей погибнут. Может быть… – Доберман умолк.
        – Что, чувак?
        Доберман вытащил телефон и ухмыльнулся:
        – Кажется, это наша девчонка.
        Винни проследил за его взглядом – на пляжном покрывале сидела компания старшеклассников. Шесть девчонок и парень.
        «Идеально», – подумал Винни.
        – Идем, – сказал он. – Говорить буду я. – И с колотящимся, как тамтам, сердцем перешел велосипедную дорожку, оказавшись на песке.
        Доберман сунул наушники в карман и поспешил за ним.
        – А нам не надо сказать Желтохвосту? – спро- сил он.
        – Не-а.
        Винни хотел сделать это сам, самоутвердиться, хотя и понимал, насколько это неправильно. К тому же он не сомневался, что дядя не станет убивать девчонку. Женщины и дети были под запретом. Единственным исключением была проституция. Всякая шваль втягивалась в секс-торговлю, как только у нее заканчивалась наркота.
        Он помедлил, глядя на брюнетку, смеющуюся в компании друзей. Что, если его дядя задумал продать ее? Тогда ее жизни конец. Она не будет отличаться от клиентов, которым они продавали наркотики – многие из них стали кончеными торчками.
        Солдаты не задумываются над приказами. А Винни больше всего хотелось стать посвященным, стать членом клана Моретти.
        Он отбросил чувство вины и нацепил свою лучшую улыбку.
        – Ого, посмотрите-ка на эту прекрасную компанию, – сказал Винни, подходя.
        Девочки повернулись, подозрительно рассматривая его.
        Доберман поднял руку и ухмыльнулся как кретин.
        – Я слышал, здесь итальянцы зависают, – сказал Винни. – Это правда?
        Девочки переглянулись, а парень, темноволосый и тощий как жердь, улыбнулся.
        – А вы что за качки такие? – спросил он.
        Девушки захихикали.
        Винни проигнорировал мальчика-гея и посмотрел поочередно на всех девочек. Кроме Карли. Он знал, как это работало.
        – Так что, зависают здесь итальянцы или нет? – переспросил он.
        – Здесь только одна итальянка, – отозвалась Карли. – И ты на нее сейчас смотришь.
        – Эй, я тоже наполовину! – обиделась девочка в желтом бикини.
        Девочка с косичками рассмеялась:
        – У тебя голубые глаза и светлые волосы, Дженни.
        – Все равно наполовину, – пожала плечами Дженнифер.
        – Итальянская кровь есть итальянская кровь, – сказал Доберман.
        – Он прав, и мы, итальянцы, должны держаться вместе, – согласился Винни. – Нас здесь не так уж много.
        – Вы из Италии? – спросила Дженнифер. – Вы говорите с акцентом.
        – Родились и выросли в Риме, – солгал Винни.
        – Приехали сюда стать кинозвездами, – улыбаясь, добавил Доберман, – как и все в этом городе.
        Девушки рассмеялись, а парень встал и уперся руками в бока.
        – Не знаю насчет вас, – сказал он, глядя в небо и приняв театральную позу, – но я-то звездой стану.
        Доберман проворчал что-то себе под нос, но Винни усмехнулся и сказал:
        – Как по мне, звезда вашей компании – это ты. – И наконец посмотрел на Карли.
        Ее щеки вспыхнули, и остальные девчонки опять захихикали.
        – Как тебя зовут, красотка? – спросил Винни.
        Карли, все еще краснея, снова посмотрела на него с подозрением.
        – А тебя как зовут? – спросила она, изогнув бровь.
        – Винни. А это мой щеночек – Доберман, – ответил Винни. – Не бойся: обычно он не кусается.
        Доберман снова нелепо ухмыльнулся. Ему даже не нужно было притворяться придурком.
        – Можно мы присядем? – спросил Винни. – У меня есть кое-что, что отвлечет вас от этой херни, которая везде творится.
        Девушки зашептались, а Карли изучающе смотрела на Винни. Она казалась умнее остальных и подозрительнее, и это заставляло его нервничать.
        – Присаживайтесь, – разрешила она наконец.
        Винни и Доберман устроились на покрывале.
        – Ну? – Дженнифер отбросила косы за спину и наклонилась вперед.
        – Что у вас для нас есть?
        Доберман вытащил пакетик кокаина.
        – Лучший в Лонг-Бич, – сказал он.
        – О, как раз то, что мне нужно! – воскликнула Дженнифер.
        Весь следующий час они непринужденно общались, приняв несколько дорожек под палящим солнцем. Винни болтал с Карли, но старался не слишком напирать. Говорил ровно столько, сколько требовалось, чтобы разжечь ее любопытство. И по ее глазам было видно, что она заинтересовалась.
        Теперь ему нужен был лишь удобный момент, чтобы предложить уйти с пляжа.
        И он представился через час, когда снова завыли сирены.
        – Кто хочет перенести вечеринку в другое место? – спросил Винни. – У нас есть безопасная точка в Лонг-Бич и еще немного кокса.
        Карли снова посмотрела на него, но уже не тем изучающим взглядом. Она расслабилась, а ее робкая улыбка говорила ему, что она теперь полностью в его власти.
        В другой ситуации это вызвало бы у Винни прилив адреналина, который испытывают подростки, когда знают, что им вот-вот перепадет, но у него внутри все сжалось от тревоги и чувства вины.
        – Да, Винни. Почему бы нет? – ответила Карли с доверчивой улыбкой.



        – 7 –

        Ветер, настоящий сукин сын, взметал пыль над лагерем беженцев. Роналдо пережил изнурительную двенадцатичасовую смену патрулирования внешнего периметра.
        Снаружи не было почти ничего, кроме песка, кактусов и странных паловердианских деревьев с зеленой корой[39 - Имеется в виду паркинсония. Большинство американских видов этого растения известны под общим названием palo verde или paloverde – от испанских слов, означающих «зеленый столб» или «зеленая палка». Название происходит от характерного зеленого цвета ствола.].
        Местность находилась примерно в сотне миль к востоку от Финикса, и задача взвода заключалась в том, чтобы защищать беженцев и сотрудников гуманитарных организаций – но от кого или от чего, он понятия не имел.
        Его подразделение по-прежнему носило защитные костюмы, несмотря на низкий риск радиационного отравления на таком расстоянии. Реальная же угроза была в мертвой зоне. Полностью остановить выброс радиоактивных веществ из разрушенных реакторов можно было лишь спустя некоторое время, потому что герметизирующие оболочки реакторов были разрушены.
        Бомбы разработали и разместили таким образом, чтобы вывести из строя все три реактора. Эта катастрофа отбросила Соединенные Штаты на десятилетия назад.
        Роналдо подошел к куче мешков с песком и помахал остальным «Пустынным змеям», которые патрулировали периметр изнутри. Беттис снова был с ними – он задержался, чтобы провести молитвенные собрания с беженцами, которые нуждались в утешении посреди этого мрачного мира.
        Роналдо и остальные не могли успокоиться после того как нашли запертых в церкви пострадавших. Даже Беттис пару раз выругался в ответ на такую бесчеловечность. Никто, похоже, не знал, кто именно запер их и почему. Но у Роналдо имелись на этот счет собственные теории, основанные на рассказе женщины с четками.
        – Что с тобой, Сальваторе? – спросил Зубчик.
        – Адская дыра другая, а дерьмо все то же, – ответил Роналдо.
        – Это не ад, – возразил Беттис. – В аду намного хуже, брат.
        – Как скажешь, – отозвался Зубчик.
        Маркс кивнул и поднял руку, останавливая приближающийся пикап. Машин приезжало довольно много для семи вечера.
        Зубчик проверил водителя, махнул рукой, и морпехи открыли ворота. Машина въехала в лагерь, свернув направо по дороге, которая огибала лабиринт медицинских палаток. Кузов пикапа был заполнен ящиками с медикаментами.
        Роналдо смахнул песок с забрала и подошел к посту, обложенному мешками с песком.
        – Я бы сейчас убил за холодное пиво с бургером, – сказал Зубчик.
        – Мне бы и водички хватило, – признался Маркс. – А если бы еще и кондиционер включить – то вообще кайф!
        Роналдо старался не думать о том, чего ему хотелось. Он бы ограничился тем, что было действительно необходимо. И на ум приходило только одно – вернуться домой к семье.
        – Вы свободны, парни, – послышался голос снаружи.
        Зубчик перепрыгнул через мешки.
        – Давно пора!
        Вместо их четверки заступила следующая смена морпехов, и Роналдо собрал свое снаряжение.
        Маркс, Зубчик, Беттис и Роналдо шли между белыми шатрами, и им пришлось остановиться, чтобы пропустить медиков с носилками, на которых кашлял кровью и хрипел пострадавший, которого переносили в соседнюю палатку.
        Роналдо произнес короткую молитву, и увидел, как Беттис склонил голову. Больной отчаянно нуждался в помощи. Большинство людей в этой зоне медленно умирало. Единственное, что для них можно было сделать, – облегчить их боль с помощью лекарств.
        Роналдо подумал о женщине из церкви и поискал глазами номер палатки.
        – В чем дело? – спросил Маркс.
        – Хочу заглянуть к женщине, которую я вынес из церкви, – сказал Роналдо. – Идите. Увидимся в казарме.
        Зубчик поплелся дальше, Маркс кивнул и пошел за ним. Беттис, помедлив, спросил, можно ли ему пойти с Роналдо.
        – Конечно, брат, – согласился Роналдо.
        С автоматами за плечами, морпехи отправились искать палатку и нашли ее довольно быстро. Бочек с песком[40 - Бочки с песком на военных полигонах США предназначены для «очистки» оружия в случаях, когда неизвестно, заряжено ли оно.] снаружи не было, но Беттис и Роналдо вынули из автоматов магазины, и каждый убедился, что оружие товарища разряжено.
        Внутри медики в защитных костюмах занимались пациентами. Врач в очках в черной оправе поднял взгляд.
        – Вам помочь, солдаты?
        – Мы морпехи, – поправил Роналдо.
        – Прошу прощения?
        – Неважно, – пробормотал Роналдо. – Мы тут кое-кого ищем.
        Врач выпрямился и подошел к ним, его взгляд скользнул по их оружию.
        – Эти люди и так боятся оружия после того, что случилось в церкви, – сказал он.
        – Они разряжены, – ответил Беттис, поднимая автомат так, чтобы врач увидел выпускное отверстие.
        – Хорошо, – сказал врач. – Что вам нужно?
        – Увидеть женщину, которую я вынес из церкви, – сказал Роналдо. – Лет пятидесяти, темные волосы с проседью. У нее еще были четки.
        – А, Синди.
        – Я так и не спросил, как ее зовут, – сказал Роналдо.
        – Да, если это Синди, то вам лучше поторопиться. – Врач указал на койку в дальнем конце палатки, где медсестра меняла постельное белье.
        – Я пока других навещу, – сказал Беттис.
        Роналдо, собравшись с духом, пошел по проходу. Чтобы не смущать больных, он смотрел прямо перед собой. Повсюду были слышны стоны, кашель и плач. И здесь лежали не солдаты и не морпехи. Это были невинные граждане, попавшие под перекрестный огонь войны, не имевшей смысла. Темные силы разрывали страну изнутри.
        «Чертовы трусливые террористы», – подумал он.
        Он подошел к кровати Синди. Она лежала на боку, свернувшись калачиком. Сестра, закончила менять белье и унесла скомканную простыню, перепачканную кровью и испражнениями.
        Роналдо отступил, пропуская ее. Когда она ушла, он наклонился к Синди. Ее глаза были открыты, но взгляд был бессмысленным.
        – Синди, меня зовут Роналдо Сальваторе, – сказал он. – Я вывел вас из той церкви. Зашел узнать, как вы себя чувствуете.
        Ее глаза медленно сфокусировались на его лице. Между хриплыми вдохами раздался шепот.
        – Что-что? – переспросил он.
        Она попыталась повторить, но закашлялась. Роналдо отпрянул, но брызги крови все равно попали на защитный костюм. Она протянула к нему руку, но та бессильно повисла.
        Роналдо наклонился, поднял четки и вложил ей в руку, накрыв своими ладонями. Он опустился на колени у кровати и сидел так несколько минут, пока ее хриплое дыхание не замедлилось. Он не раз видел смерть и знал, как это происходит.
        Он взял Синди за руку, встретился с ней взглядом и стал читать молитвы розария, а она, едва шевеля губами, шепотом вторила ему. Через двадцать минут ее рука обмякла в его ладонях.
        Он потупился, прочел отходную молитву и наклонился, чтобы закрыть ей глаза. Сзади подошли Беттис с доктором.
        – Она умерла, – сказал Роналдо.
        Врач печально кивнул, а Беттис опустился на колени, чтобы помолиться. Закончив, они взяли оружие и вышли на жару. В этот момент вдали послышался механический грохот.
        На темнеющем горизонте показались огни – в небе появился вертолет «Оспри» и приземлился на западной окраине лагеря.
        Шагая к палатке своего взвода, Роналдо погрузился в размышления.
        Он думал о матери. Синди напомнила ему о ней. Мама умерла десять лет назад от сердечного приступа – это стало сокрушительным ударом, от которого он до сих пор до конца не оправился. Отца он не помнил – тот ушел из дома, когда Роналдо был совсем маленьким.
        Из транса его вывел звук выстрела.
        Беттис замер. Оба схватились за автоматы, вставили магазины и ринулись в сторону пальбы.
        Роналдо вскинул оружие к плечу и, не поднимая дула от земли, осмотрел лабиринт палаток, выискивая врагов. Беттис, шедший впереди, остановился перед техникой. Там стояли «Хамви», бронемашины, фургоны и крытые грузовики с символикой армии, морской пехоты и АВП.
        Палатка их взвода находилась с другой стороны. Беттис и Роналдо осмотрели технику. Не обнаружив движения, они подбежали к первому ряду машин, чтобы укрыться.
        Кто-то закричал, и они бросились на звук к последнему ряду, где были припаркованы гражданские машины и фургоны. Обогнув один из фургонов, они стали свидетелями ссоры.
        Группа АВП столкнулась с группой морпехов, которых было меньше. Роналдо замер, прислушиваясь к бранившимся мужчинам. Всего он разобрать не смог, но суть уловил.
        Солдат АВП ударил прикладом морпеха рядом с одной из палаток. И прежде чем другие морпехи успели ответить, чужак из АВП начал палить в воздух.
        Роналдо был готов вмешаться, но медлил. Это была не случайная стычка, а противостояние между группой морпехов и группой солдат АВП, которых было больше.
        – Сложить оружие! – приказал один из солдат АВП. Вокруг морпехов смыкалась дюжина бойцов. Роналдо увидел, что там был Зубчик и еще трое – все держали оружие наготове.
        Но Роналдо не видел Маркса и еще половины ребят из своего взвода.
        – И кто тут ковбой? – прогремел голос.
        Лейтенант Касл выскочил из палатки в одних камуфляжных штанах и ботинках, пол-лица у него было в креме для бритья.
        – Что тут, черт возьми, происходит? – крикнул он солдатам АВП, увидел лежавшего на земле морпеха и поспешил на помощь. Тут же между ним и пострадавшим в землю врезались пули, едва не задев ботинок лейтенанта.
        Сопротивляясь желанию открыть ответный огонь, Роналдо занял позицию за передним пассажирским колесом фургона. Беттис перебрался к другой машине двумя рядами ближе. Оба делали то, чему их учили на случай подобных ситуаций, – целились в голову самого высокопоставленного противника, а именно полковника, руководившего группой солдат АВП.
        – Брось ствол, морпех, – приказал голос рядом.
        Роналдо попытался найти его источник, но обнаружил, что было слишком поздно. Он выругался себе под нос, но не перестал целиться в полковника. Солдат АВП выскочил из-за фургона. Еще один прицелился в спину Беттису. Ублюдок из АВП за спиной Роналдо ткнул его дулом, приказывая опустить оружие, но морпех лишь покачал головой, продолжая целиться.
        Полковника звали Дойл Кронин, раньше Роналдо видел его лишь мельком. Сейчас тот направлял свой M9 на лейтенанта Касла.
        – Лучше бы тебе убрать пушку от моего лица! – крикнул лейтенант.
        – У нас есть приказ и полномочия забрать у вас оружие, лейтенант, – сказал Кронин. – Морская пехота расформирована и заменена Американскими военными патриотами. Вы все освобождены от обязанностей.
        Касл рассмеялся, но, увидев каменное лицо Кронина, посерьезнел.
        – Вы шутите, мать вашу, – сказал Касл.
        – Это указ вице-президента Эллиота, – сообщил Кронин.
        – Президент Коулман ни за что бы его не подписал, – возразил Касл.
        Теперь рассмеялся Кронин:
        – Значит, вы не в курсе новостей.
        Касл уставился на него.
        – Президент Коулман был убит несколько часов назад карательным отрядом, – сказал Кронин. – Они все были морпехами.
        «Быть того не может», – подумал Роналдо, целясь в голову полковника АВП.
        – Морпехи и армия атаковали несколько опорных пунктов АВП в штатах, которые объявили о суверенитете, – сказал Кронин.
        – О чем это он, лейтенант? – спросил Зубчик.
        – Понятия не имею, – ответил Касл.
        – Это правда, – сказал младший капрал Тимми, выходя из палатки с оружием наперевес. – Я только что слушал новости. Президент Коулман убит.
        – В Калифорнии и Иллинойсе морпехи окружили несколько передовых баз АВП, – продолжил Кронин.
        Дуло прижалось к шлему Роналдо, и он напрягся.
        – Брось оружие, – повторил солдат за спиной. – Не хотелось бы вышибить тебе мозги.
        – Может, мне просто вальнуть полковника Крутого? – сказал Роналдо. – Думаешь, мне слабо, мудила?
        – Прошу, просто опусти оружие, – взмолился солдат АВП.
        Роналдо расслабился, но расслабляться было опасно, если парень окажется слишком нервным.
        – Хочешь, чтобы я снес ему башку? – спросил Роналдо. – Потому что я бы с радостью прострелил этот блестящий купол. Испытай меня. Я лучший стрелок во взводе. Однажды отстрелил волосок с члена одного повстанца. Хотя мог прихватить и яйцо, как ты понимаешь.
        Парень помедлил и опустил ствол. Роналдо сморгнул пот и попытался унять колотящееся сердце.
        – Вы в меньшинстве, Касл, – сказал Кронин. – Лучше вам сложить оружие. У вас есть тридцать секунд, чтобы принять решение.
        Касл в ответ молча сплюнул, и Роналдо приготовился к неминуемой заварухе. Если до этого дойдет, он без труда сумеет разнести голову сволочного полковника.
        – Вам необязательно всем расплачиваться за то, что сделали несколько морпехов в той церкви, – сказал Кронин. – Те, кто за это не ответственны, получат возможность вступить в ряды АВП.
        Роналдо прищурился.
        – В церкви? – переспросил Касл.
        – Мы знаем, что пострадавших там заперли «Адские псы»[41 - Devil Dogs – прозвище морских пехотинцев США.], – сказал Кронин. – И они поплатятся за это жизнями. Что же до остальных – выбор за вами. Пятнадцать секунд.
        Зубчик прицелился в Кронина.
        – Лейтенант, о чем он, черт возьми, говорит? – спросил он.
        – Он просто лживый мешок с дерьмом, – ответил Касл. – Хорошая попытка, полковник. Мы знаем, что это были АВП! И я готов предположить, что АВП и убили Коулмана, когда он отказался отдавать приказ бомбить американские города, которые Эллиот объявил мятежными. Это все Эллиот. И с самого начала был он, и вы с ним увязли по уши в дерьме.
        Роналдо сглотнул ком в горле, осознав услышанное. Зверства, которые творились по всей стране, – и возможно даже сам теракт – все было подстроено теневыми силами во главе с четырехзвездным генералом, который хотел…
        Устроить перезагрузку. Маркс был прав.
        И теперь АВП подставляли морпехов, чтобы захватить контроль и стать новым лицом вооруженных сил Америки. Президент Коулман больше не мешал, и Эллиот мог делать все, что ему заблагорассудится.
        Но зачем рушить то, что осталось от страны?
        За спиной Роналдо раздался звук падения, но он не отрывал прицела от Кронина.
        – Это ты, Маркс? – спросил он.
        – Сам знаешь, брат, – ответил Маркс. Он подкрался к солдату АВП и вырубил его. Это немного помогло уравнять шансы, но пока не помогло Беттису, которого держали под прицелом.
        – Как хочешь поступить? – спросил Маркс, пригнувшись рядом с Роналдо.
        – Помнишь Кандагар? – прошептал Роналдо.
        – Как вчера, – ответил Маркс. – Но там не было гражданских. Здесь все зоны под перекрестным, мать его, огнем, и как только начнем стрелять, все изменится.
        Маркс был прав. Стоило им начать стрелять – пути назад уже не будет. Страна, которую они присягнули защищать, скатится в гражданскую войну между АВП и остальными военными.
        – Сначала сними того, который за Беттисом, ты лучше стреляешь, – предложил Маркс. – А я отвлеку. На счет «три», хорошо?
        Роналдо кивнул и прицелился в солдата за Беттисом.
        Маркс тихо сосчитал до трех и крикнул:
        – Эй ты, полковник Жопотрах!
        Выстрел – и солдат за Беттисом упал. Роналдо быстро перевел взгляд на сцену у палатки. Касл вскинул пистолет и выстрелил полковнику в лицо, но на этот раз отвлекающий маневр не сработал, как тогда – в Афганистане.
        Пуля попала Каслу в живот, и он осел на землю.
        Прогремело еще несколько выстрелов, и еще один морпех упал. Маркс с Роналдо, тщательно выбирая цели, повалили половину солдат АВП, прежде чем кто-то из них успел понять, откуда стреляли.
        Когда остальные бросились в укрытия, Зубчик с морпехами помчались за ними, паля вслед и укладывая на залитый маслом бетон парковки.
        Меньше чем за минуту все закончилось.
        Двое морпехов лежали на бетоне, дюжина солдат АВП истекала кровью. Роналдо поспешил обезоружить раненых, а потом склонился над Каслом. Тот лежал на спине, глядя светло-голубыми глазами в такого же цвета небо.
        Роналдо положил руку ему на живот, прижав рану.
        – С вами все будет в порядке, сэр.
        Касл стиснул зубы и посмотрел на подошедшего к ним Маркса.
        – Сэр, держитесь, – сказал Маркс. – Мы вас вытащим. Главное не двигайтесь.
        Касл закашлялся, на его лице отразились смятение и ужас. Он встретился взглядом с Роналдо, протянул руку и схватил Роналдо за плечо.
        – Я ног не чувствую, Сальваторе, – сказал он. – Вообще ничего не чувствую.



        – 8 –

        Президент Соединенных Штатов был мертв, его убили морпехи, поклявшиеся его защищать. Американские солдаты по всей стране готовились к войне, и Антонио со своими людьми занимался ровно тем же.
        Большинство подразделений АВП воевало уже несколько недель, отчаянно пытаясь истребить банды, которые сражались под крылом «Нортеньос».
        Антонио не то чтобы начал эту войну, но способствовал ее эскалации, подлив масла в огонь. И теперь богател на этом, продавая товар солдатам АВП по всему городу.
        Этим вечером он мог бы уже праздновать победу, но прежде чем пожинать плоды и планировать будущее, нужно было разобраться с остатками прошлого.
        На складе Моретти в Комптоне царила суета, которую Антонио помнил с армейских времен. Помнил эти звуки. Щелкали затворы, затягивались ремни и шнурки ботинок. Кто-то шептал молитву, фоном играла музыка. Рэп отличался от рока, который они слушали тогда, но в некотором смысле он даже больше подходил к той расправе, которой вот-вот предстояло свершиться.
        Антонио был рад этим звукам.
        Он взял один из автоматов M4A1, лежавших в ящике, и направил дуло к потолку, проверяя прицел.
        «Хорошая пушка».
        Все его окружение, его самые доверенные солдаты – Кристофер, Желтохвост, Рафф, Лино, Кармин и Фрэнки – готовились выйти на дело.
        Старшим членам клана все это было знакомо. А вот Винни лишь предстояло «потерять невинность». Кристофер наконец дал сыну добро на убийство.
        – Это честь, – сказал Антонио племяннику.
        Винни подтянул на себе кевларовый бронежилет, и прядь волос упала ему на лоб, закрыв один глаз. Убрав челку, он кивнул Антонио.
        – Я готов, дон Антонио, – заверил парень.
        Кристофер взглянул на часы и подошел к радио.
        – Сейчас будет обращение президента, – сказал он.
        Мужчины подошли, чтобы послушать.
        – Ну вот, – сказал Кристофер и увеличил громкость. Раздался сиплый голос нового президента Соединенных Штатов.
        «Добрый вечер, дорогие американцы, – сказал президент Эллиот. – Сегодня я с глубокой скорбью обращаюсь к вам в связи с тем, что происходит в нашей стране. Вынужден сообщить, что нашей великой нации нанесен страшный удар. И нанесли его те, кто поклялся ее защищать. Президент Николас Коулман был расстрелян группой морских пехотинцев в Кэмп-Лежене[42 - База морской пехоты США «Кэмп Лежеен» (англ. Marine Corps Base Camp Lejeune) – военно-учебный центр в Джэксонвилле, штат Северная Каролина.], Северная Каролина, где находился с визитом. Этот переворот был совершен, чтобы разобщить нас еще сильнее, но, уверяю вас, этого не случится».
        Кристофер, жуя зубочистку, помогавшую ему бороться с тягой к сигарам, взглянул на Антонио.
        «Президент Коулман был не просто лидером, он был другом. И я обещаю привлечь всех виновных к ответственности. Теперь мы знаем, что теракты планировались и совершались нашими же военными, одержимыми желанием уничтожить страну. К сожалению, им удалось эффективно сокрушить нашу и без того разоренную экономику и отравить сельскохозяйственные угодья, а также заразить ряд городов радиацией».
        Антонио не знал, что и думать о таких новостях. Он никогда не предполагал, что атаки совершали военные, но зачем тогда было убивать президента Коулмана?
        «Я отдал приказ Американским военным патриотам выявить и устранить всех мятежников, – продолжал Эллиот. – Любые страны, которые предоставят им защиту, будут считаться врагами республики, и я без колебаний прикажу нанести сокрушительные удары, чтобы заставить их подчиниться. Мирным гражданам, живущим в районах, которые находятся под контролем мятежников, я настоятельно рекомендую покинуть эти территории. Врагам Соединенных Штатов не будет пощады».
        Новоявленный президент снова сделал паузу, явно ради драматического эффекта.
        «Знаю, многие из вас боятся. Знаю, многим из вас больно. И я обещаю вам как ваш лидер: данной мне властью я объединю страну, когда все это закончится. Но сначала я должен избавить нашу страну от тех, кто хочет ее уничтожить. Да благословит Господь Соединенные Штаты Америки».
        Кристофер выключил радио, и все взгляды обратились к Антонио. Его немного обеспокоило предупреждение президента для жителей районов, контролируемых мятежниками, недругами АВП, но куда больше его волновало то, как боевые действия повлияют на его операцию.
        Он заработал почти триста тысяч долларов на сделке с АВП в Лос-Аламитос, а торговые точки приносили ежедневно по несколько тысяч. Спрос на кокаин и опиоиды был так велик, что он едва за ним поспевал.
        – Сегодня это ничего для нас не меняет, – сказал Антонио.
        Солдаты Моретти, переодетые в форму АВП, сели в «Эскалейд» и «Хамви», который остался у них после первой засады, и выехали из гаража в жаркий полдень.
        Гражданские послушались нового президента. Люди грузили пожитки в машины и тратили остаток наличных на бензин, чтобы выбраться из города.
        Пока все бежали, Антонио готовился к операции. Машины перекрыли движение по шоссе через Комптон. Гражданские теряли рассудок, некоторые даже подходили к машинам и стучали в окна, прося о помощи.
        Антонио вынул из кобуры новенький пистолет «Беретта M9», но пока все и так держались от «Хамви» на почтительном расстоянии.
        И что еще лучше, он не видел поблизости ни одного полицейского или военного. Все были заняты тем, что регулировали трафик и участвовали в противостоянии между теми, кто поддерживал нового президента, и сторонниками губернатора Калифорнии Джима Макги.
        С востока плыл дым – там столкновение морпехов и солдат АВП, разгромивших базу в средней школе Дауни, закончилось кровопролитием.
        Прежде чем выехать из Комптона, Желтохвост остановился перед жилым комплексом, где располагалась одна из новых торговых точек Моретти. Стоянка, обычно заставленная машинами, сейчас была заполнена едва ли на треть. Массовый исход из Города ангелов был в самом разгаре.
        Антонио видел, что брат нервничает. Сын Кристофера также казался неестественно спокойным, и Антонио стало интересно, как тот отреагирует, когда поймет, для чего его использовали.
        «Хамви» и «Эскалейд» остановились у одного из подъездов. Двое солдат Моретти вывели оттуда девушку и посадили на заднее сиденье «Эскалейда».
        – Это… Карли? – понял вдруг Винни.
        – Мы не причиним ей вреда, – сказал Антонио. – Не волнуйся. Она – средство для достижения цели.
        Винни кивнул.
        Антонио указал Желтохвосту следующий пункт назначения. Машины проехали по нескольким боковым улицам, избегая шоссе, но сейчас было безразлично, каким маршрутом следовать. Все дороги в город и из города был забиты автомобилями, которые попали в аварию или у которых закончился бензин.
        Прямо перед ними пикап, врезавшийся в машину, перекрывал обе полосы. Несколько человек попытались сдвинуть его с дороги, но вместо этого устроили драку.
        – Съезжай на обочину, – приказал Антонио.
        Желтохвост свернул на тротуар, «Эскалейд» поехал следом. Пешеходы разбегались, крича и бросая в них камни и бутылки.
        Путь до Лос-Серритос занял еще два часа, и ко времени, когда они добрались до места, повсюду воцарилась анархия. Сотни тысяч людей пытались уехать, кто-то даже пешком или на велосипеде.
        Но в массовом исходе участвовали не все.
        Как и ожидал Антонио, человек, которого он искал, постарался обезопасить свое жилище. Тротуары патрулировали десятки вооруженных охранников, а те, кто остался внутри, находились под надежной защитой за блокпостами.
        Это было еще одной причиной, по которой Антонио решил воспользоваться «Хамви», несмотря на все риски. Если бы это увидел Мартен, ему пришлось бы что-то объяснять, но у грязного полковника теперь имелись проблемы и покрупнее. К АВП стучался Корпус морской пехоты, и Антонио уже начинал беспокоиться, что его новые союзники могут проиграть эту битву.
        «Здесь и сейчас», – напомнил себе Антонио.
        Они остановились перед первым постом, где сидели двое мужчин в черной униформе с AR-15 в руках. Оба выглядели суровыми и вымуштрованными – не какими-нибудь дешевыми наемными охранниками.
        – Что вам нужно? – спросил один.
        – Пропустите нас, – сказал Желтохвост.
        – Это частная те…
        Желтохвост вынул пистолет.
        – Я не спрашивал.
        Охранник посмотрел на напарника, тот замялся и пожал плечами.
        Похоже, этим людям платили недостаточно, чтобы рисковать жизнями. Тут Энцо, конечно, ошибся.
        – Проезжайте, – сказал охранник, стоявший у водительской двери.
        Желтохвост въехал в ворота.
        «Хамви» проехал до конца дорожки, а «Эскалейд» остановился на полпути, чтобы остаться незамеченным. Желтохвост припарковался перед парадной дверью особняка Сарконе.
        Антонио передернул затвор M9, снял пистолет с предохранителя, убрал в кобуру и подхватил M4.
        На подъездной дорожке четверо вооруженных мужчин охраняли автомобили класса люкс, припаркованные снаружи открытого гаража.
        – Винни, останься здесь, – приказал Кристофер.
        Антонио с братом вышли из вседорожника.
        Вооруженные охранники приблизились, держа оружие под углом к земле – они явно были не настолько глупы, чтобы целиться в военных.
        – Мы здесь по приказу Американских военных патриотов, нам нужно поговорить с Энцо Сарконе, – сказал Антонио.
        Охранники в замешательстве переглянулись.
        – Попросите его выйти. Мы просто хотим с ним поговорить.
        На втором этаже особняка открылось окно, и оттуда выглянул человек.
        – Какого хрена вам надо? – крикнул он.
        Голос был хриплым, как у курильщика, и хотя Антонио не видел лица, он знал: это Энцо.
        – Поговорить с вами, – сказал Кристофер.
        – Вы знаете, где моя дочь? – крикнул он. И, не услышав ответа, добавил: – Тогда не о чем говорить. Выпроводите их отсюда нахрен! – приказал Энцо охране.
        Охранники шагнули вперед, и Антонио вздохнул. Если старый мерзавец не хочет выходить добровольно, придется показать кое-что, чтобы его мотивировать.
        Обернувшись, он указал жестом на «Эскалейд».
        Фрэнки проехал вдоль дорожки и остановился позади «Хамви».
        Кармин вывел девушку, а на башне «Хамви» появился Лино, направив M249 на дорожку.
        С черного хода выскочило еще несколько людей Сарконе, все с пистолетами или винтовками.
        Антонио насчитал девятерых, но это его не обеспокоило.
        – У нас ваша дочь! – крикнул он. – Почему бы вам не спуститься и не прокатиться с нами?
        Энцо выглянул из окна.
        – Карли? – позвал он.
        Кармин сорвал скотч с ее рта.
        – Папа! – крикнула она.
        Перепуганная девушка закричала и попыталась вырваться из хватки Кармина.
        Винни вышел из машины и посмотрел на отца.
        – Вернись в «Хамви», Вин, – сказал Кристофер.
        Карли посмотрела на Винни, и ее глаза расширились.
        Антонио показалось, что парень беззвучно шеп- нул «прости».
        Винни был юн и неопытен. Ему понадобится время, чтобы стать сильным, именно поэтому он и был здесь. Чтобы стать взрослым.
        – Ах ты, дерьма кусок! – выругалась Карли, рванувшись из рук Кармина. И на этот раз ей удалось вырваться и броситься на Винни.
        Кристофер с легкостью ее перехватил.
        – Отпусти ее! – крикнул Энцо из окна.
        Через некоторое время он вышел из дверей гаража. С ним было еще четверо мужчин и его очаровательная жена Лена.
        Одетый в костюм-тройку, с зачесанными назад редеющими волосами, Энцо почему-то был меньше похож на итальянца, чем Кристофер и Антонио с их острыми носами и высокими скулами.
        – Карли, все будет хорошо, – сказал Энцо. Он оглядел людей Моретти, все еще принимая их за солдат АВП.
        – Что это значит? – спросил он, приблизившись. – Зачем вы схватили мою дочь?
        Антонио поднял щиток, чтобы старый враг смог увидеть его. Гладкое лицо Энцо мгновенно состарилось под сетью глубоких морщин.
        – Антонио… – Он запнулся, взглянул на Кристофера и отпрянул.
        – Отпустите ее, – сказала Лена. – Прошу, наша дочь ни в чем не виновата.
        – Что происходит? – спросил Энцо.
        – Я завершаю историю одной империи и даю начало другой, – холодно ответил Антонио и кивнул Лино. Грохот ручного пулемета M249 был почти оглушительным. Стреляные гильзы отскакивали от «Хамви», а пули пробивали бронежилеты и плоть.
        Каждая из смертей доставляла Антонио удовольствие. Он годами мечтал отомстить. Он вскинул автомат и перестрелял остальных, прежде чем они успели поднять оружие.
        Кристофер кричал о мести за смерть жены, снова и снова нажимая на курок.
        Одному из людей Сарконе удалось попасть в башню «Хамви», но Антонио снес его выстрелом в шею.
        Огонь стих почти так же внезапно, как и начался. Это была земля Голливуда, но реальное насилие происходило не как в кино. Оно было куда хаотичнее, неряшливее. Тонкие струйки крови мертвых охранников текли по наклонной дорожке к сточной канаве.
        Грохот пальбы сменился рыданиями. Лена плакала на руках у мужа. Энцо тянулся к дочери, которую крепко держал Кармин. Вся семья осталась невредимой, в точности как распорядился Антонио.
        Правило Коза ностры четко предписывало никогда не убивать женщин и детей из другого клана. И именно это правило враги Моретти нарушили в Неаполе.
        Антонио по-прежнему следовал кодексу, но это не значило, что он не мог немного обойти его и использовать женщин в качестве наживки. Он опустил автомат и указал на «Хамви».
        – Садись, Энцо, – сказал он. – Пора прокатиться.
        Лена рыдала, Карли умоляла отпустить ее.
        Антонио кивнул Кармину, и девушка бросилась в объятия отца. Они обнимались несколько секунд, и Антонио дал знак брату.
        – Идем, – велел Кристофер, сжав зубы от ярости.
        – Нет! – крикнула Карли.
        Кармин приблизился, взяв оружие на изготовку.
        – Почему? – рыдая, спросила девушка. – Почему вы так поступаете с моим отцом?
        Антонио посмотрел на Энцо и сказал:
        – Может, расскажешь дочери?
        На несколько мгновений стало тихо
        Кристофер сплюнул и сказал:
        – Этот кусок дерьма, должно быть, забыл день, когда мою жену застрелили в доме Божьем.
        – Я помню, – ответил Энцо, подняв голову. – И я искренне сожалею о твоей потере.
        – Твои извинения пусты, как твоя душа, – ответил Кристофер и вырвал Энцо из семейных объятий.
        Лена и Карли зарыдали. Энцо, понурив голову, пошел за Моретти.
        Этому ублюдку хотя бы хватило мужества не умолять о пощаде.
        – Уведите их, – сказал Антонио.
        Фрэнки отвел женщин в дом, с глаз долой.
        Энцо ждал, пытаясь сохранить самообладание.
        – Мужчина спускается в ад, мальчик восходит к мужественности, – сказал Антонио по-итальянски.
        – За маму, – сказал Кристофер Винни, глядя на Энцо. Его сын направил свой пистолет тому в лоб. Поколебавшись лишь мгновение, Винни спустил курок.
        Пуля вошла в череп, уничтожив мозг одного из организаторов засады, которая едва не стерла клан Моретти с лица земли.
        – Выследите остальных, – сказал Антонио. – Пусть присягнут на верность клану Моретти или присоединятся к своему прежнему боссу.







        Услышав низкий гул, Доминик выскочил из дома, молясь, чтобы это был просто гром. Но на небе не было ни облачка.
        Его худший страх становился явью.
        – Мама! Моника! – крикнул он.
        Их машина давно стояла загруженная вещами и готовая к отъезду, но они не хотели выбираться из города до появления истребителей.
        Он ринулся во двор, где Моника с Еленой стояли у седана, набитого чемоданами.
        – Доминик, – начала Елена. – Ты…
        – Зайдите внутрь! – крикнул он, взмахнув рукой.
        Елена попятилась, увидев на горизонте несколько черных точек.
        «Это не может быть на самом деле», – подумал Дом. Но это случилось. Он с самого начала знал, что такая вероятность существует, но вместо того, чтобы уехать, когда был шанс, стоял в очереди у департамента полиции Дауни. Ему предложили работу, и через несколько часов у него должен был начаться первый день стажировки.
        Но Дауни не понадобится полиция, если президент Эллиот решил стереть округ Лос-Анджелес с лица земли.
        Доминик отвел мать и сестру в ванную. У них не было подвала, и она была самым безопасным местом.
        – Залезай в ванну, – сказал он Монике.
        Она подчинилась, и Дом с Еленой накрыли ее матрасом с двуспальной кровати.
        – Нет, я не хочу… – запротестовала она.
        – Все хорошо, малышка, – сказала Елена. – Все будет хорошо.
        Дом уловил в ее голосе неуверенность и увидел страх в глазах. Он и сам боялся, что не сумеет их защитить.
        – Ложись и лежи здесь, – сказал он.
        Он повернулся к двери из ванной, и Елена потянулась к нему.
        – Ты куда?
        – Сейчас вернусь.
        Доминик выбежал в коридор, схватил дробовик, сумку с продуктами, фильтр для воды, аптечку, термоодеяла, патроны, батарейки для фонарика и заводной радиоприемник.
        Он остановился, чтобы выглянуть из окна, и в этот момент эскадрилья из двенадцати F-16 прогремела над восточной частью города. Первый заход был холостым – наверное, для предупреждения или обзора наземных войск.
        А может быть, а вдруг они прибыли, чтобы помочь?
        Доминик задержался на мгновение, молясь, чтобы так оно и было.
        А потом увидел черные точки в небе на севере.
        Их было десять.
        F-16 очертили кривую, чтобы перехватить приближавшиеся истребители.
        У Дома внутри все сжалось от вида и рева F-35 – если это вправду были они. Эти самолеты грохотали чуть ли не вдвое громче старых F-16.
        Он оказался прав: первая эскадрилья прибыла не для того, чтобы бомбить повстанцев. Они защищали город от пилотов АВП.
        Истребители выпустили ракеты, и битва за Лос-Анджелес началась.
        – Дом! – крикнула Елена. – Что происходит?
        – Оставайся на месте, мам!
        Где-то вдалеке завыла аварийная сирена. Звук становился все громче. Не обращая на него внимания, Доминик открыл дверь и вышел наружу. Не имело значения, будет он сидеть в хрупком жилище или стоять на подъездной дорожке. Если бомба упадет здесь, конец придет всем, и он должен был это видеть.
        Ракеты нашли цели при первом же залпе, разнеся два F-16 на куски прямо над городом и повредив один F-35. Пилот последнего опустил самолет так низко, что пока он боролся за высоту, в окнах задребезжали стекла.
        Раздался еще один взрыв, и Дом вышел на середину двора, наблюдая за воздушным боем. F-35 быстро захватили контроль, сбив три F-16 и потеряв только один из своих самолетов.
        Подбитый F-16 падал, за ним тянулся клуб дыма, но вдруг он резко накренился вправо, чтобы сесть на хвост F-35. Как только он занял позицию, с запада появился еще один F-35 и запустил «Сайдуиндер»[43 - Американская управляемая ракета воздух – воздух.] точно в кабину F-16.
        Над городом пронесся огромный огненный шар, осыпав двор шрапнелью.
        Доминик медленно попятился, не сводя глаз с неба.
        Против восьми F-35 войск АВП осталось шесть F-16.
        Затем еще один F-16 упал огненным метеором.
        Дом споткнулся о нижнюю ступеньку крыльца, упал на лестницу и остался сидеть, наблюдая за воздушным боем. Он смутно слышал знакомый голос – это кричала мать, – но ему никак не удавалось оторваться от завораживающего зрелища.
        Еще два F-16 погибли в огне почти одновременно, так что против восьми F-35 осталось лишь три. И все же их пилоты не пытались удрать. Они выпустили еще залп ракет, разнеся два F-35 и подарив пилотам повстанцев проблеск надежды.
        Шесть F-35 перегруппировались, чтобы преследовать пару F-16, разлетевшихся в разных направлениях. Самолеты АВП пустились в погоню, по три на каждую машину повстанцев.
        Два истребителя АВП пролетели так низко над Дауни, что Доминика прибило к ступенькам потоком воздуха. Он закрыл лицо и отвернулся, а самолеты взмыли вверх, и каждый запустил по «Сайдуиндеру» в F-16.
        На горизонте вспыхнуло пламя, и защищать Лос-Анджелес от пилотов АВП остался лишь один самолет. Дом поднялся на ноги.
        Обломок F-16 с грохотом рухнул на землю всего в нескольких кварталах. Вверх взметнулось пламя.
        Поверх воя сирен раздался грохот – из-за угла выехала тяжелая машина. Доминик бросился в дом и схватил дробовик, а когда выбежал обратно, по их улице грохотал «Хамви».
        Дом вскинул дробовик, прицелился в лобовое стекло и попытался рассмотреть знаки отличия.
        Если это солдаты АВП, хватит ли у него мужества защитить семью?
        На размышления у него оставалась всего секунда. «Хамви» с визгом остановился перед их домом, и только тогда он увидел эмблему АВП на водительской двери. Он сделал предупредительный выстрел, покачнувшись от отдачи. Дробь отскочила от бронированного капота.
        Дом передернул затвор, вставил еще патрон и выкрикнул предупреждение, хотя его голос никак не мог тягаться с рокочущими F-35.
        Из пассажирской двери вышел мужчина и поднял руки вверх.
        Сощурив один глаз, Дом прицелился к его шлему, сморгнул капельку пота и сфокусировал взгляд на знакомом загорелом лице.
        – Папа, – прошептал он, опуская дробовик.
        – Дом! – крикнул Роналдо. – Где мама и Моника?
        Он побежал навстречу отцу, а сержант Маркс открыл водительскую дверь.
        – Быстрее! – крикнул он. – Нужно выбираться отсюда!
        Обниматься и задавать вопросы не было времени.
        Последний F-16 взорвался в небе, и F-35, получив абсолютную свободу, приготовились бомбить город.



        – 9 –

        Солдаты Моретти вшестером укрылись в тесном подвале комптонского склада, где обычно фасовали наркотики для распространения через дилеров. Пять столов из нержавейки были чисто вымыты, и только весы, подносы и шпатели для подсчета таблеток напоминали о том, как их обычно использовали.
        Клану Моретти было что отметить – от крупной сделки с подполковником АВП до гибели Энцо Сарконе. Но вино и водка, которые они пустили по кругу в свете фонарика, скорее помогали расслабиться, чем что-то отпраздновать.
        Глухой рокот бомб и треск противовоздушных орудий сотрясали импровизированный бункер и прятавшихся в нем мужчин.
        Сев на накрытый курткой ящик с боеприпасами, Винни огляделся. Кармин расположился на рваном кожаном диване, его обычно зачесанные назад волосы растрепались и лезли в глаза. Фрэнки прислонился спиной к стене, скрестив руки в татуировках на груди и опустив голову. Желтохвост сидел, откинувшись на спинку стула, а Кристофер стоял у стены рядом с Винни. Доберман настраивал радиоприемник.
        Бомбить начали вскоре после расправы над Энцо, и они поспешили вернуться на склад. Все, кроме Антонио, который уехал с Лино на «Эскалейде» в Анахайм – к Марко и Лючии.
        Винни обхватил голову руками, пытаясь отгородиться от грохота воздушного боя.
        – Это нормально так себя чувствовать после того, как кого-то убил, – сказал Желтохвост. – Ты молодец, малыш.
        – Уже не малыш, – сказал Кристофер, салютуя бутылкой водки. Он глотнул из нее и передал Винни. – Ты теперь мужчина.
        Винни сделал глоток, горло обожгло горечью. Ему было так паршиво не из-за убийства Энцо, но сказать им об этом он не мог.
        Гораздо сильнее он переживал из-за того, что обманул Карли. Она доверилась ему, тогда на пляже, а он похитил ее, чтобы убить ее отца.
        Если это было необходимо для посвящения, то, возможно, он не годился для такой жизни – если, конечно, все останется по-прежнему после войны, которая начиналась прямо сейчас.
        Стены их убежища дрогнули от взрыва. Истребитель пронесся прямо над ними, и Винни зажал уши ладонями.
        – Господи Иисусе, – пробормотал Фрэнки, глядя на мелкую пыль, которая посыпалась с потолка. – Да мы тут как мишени в тире.
        – Надо было мне поехать с Антонио в Анахайм, – сказал Кристофер и смахнул пыль с черной формы, запачканной кровью Энцо Сарконе.
        – Нет, – возразил Желтохвост. – Он дал тебе конкретный приказ. И он прав. Если с ним что-то случится, ты станешь главой семьи.
        Кристофер, глядя на Винни, казалось, обдумывал сказанное.
        Снаружи громыхнуло, и с потолка снова посыпалась пыль. Затрещали помехи – Доберман наконец настроил приемник. Все столпились вокруг, чтобы послушать новости.
        Ведущая сбивчиво тараторила дрожащим от страха голосом:
        «Бои между солдатами АВП и повстанцами ведутся по всей территории страны. Мы получаем сообщения об атаках на мирных жителей в крупных городах, включая Чикаго, Нью-Йорк, Лос-Анджелес и…»
        Ее заглушили помехи, и Доберман выругался:
        – Чистый сигнал не ловится.
        – На мирных жителей? – переспросил Кристофер. Он посмотрел на лестницу, ведущую из подвала, явно встревожившись за брата и тех членов клана Моретти, которые остались снаружи.
        Винни взглянул на свои дрожащие руки и сунул их в карманы, не желая, чтобы другие видели его таким.
        В такие моменты он скучал по матери. Он слышал, что солдаты в окопах часто думали о матерях, и хотя он сидел не в окопе, но чувствовал себя так же.
        Стальной стол громыхнул от следующего взрыва. Желтохвост поцеловал свой крест. Фрэнки и Кармин склонили головы.
        Лос-Анджелес официально считался территорией повстанцев, и если сообщения об атаках на мирных жителей соответствовали действительности, в опасности были все, даже они в своем подвале.
        Кристофер подошел к лестнице и прислушался.
        В коротких промежутках между взрывами слышался стук.
        – Слышите? – спросил он.
        Винни встал и прислушался.
        Вверху лязгнула дверь гаража.
        Там кто-то был.
        Кристофер схватил свой M4, Винни вынул из кобуры SR9. Пока остальные заряжали оружие, отец с сыном на цыпочках шагнули к ступеням.
        Взорвались еще две бомбы – одна за другой.
        Кристофер, не отвлекаясь, шел наверх, полный решимости встать на защиту склада.
        – Держись за мной, – шепнул он Винни и взял на прицел подвальную дверь.
        Винни во второй раз за вечер поднял пистолет, готовый убивать во имя Моретти.
        Шум стих, послышались голоса и шаги. Дверь в подвал распахнулась, Винни положил палец на курок.
        Кристофер прицелился секундой позже и сразу опустил ствол, узнав человека в дверном проеме.
        – Антонио, – прошептал Кристофер.
        Глава клана Моретти медленно спустился на две ступеньки. Его черная форма АВП была порвана, по грязному лицу текла кровь.
        – Что, черт возьми, случилось? – спросил Кристофер, посторонившись, чтобы пропустить брата.
        В подвал вошел Лино и запер дверь.
        Моретти молча окружили Антонио, разглядывая своего измученного раненого босса. Его обычно спокойное лицо искажала маска растерянности, словно он был пьян.
        – «Эскалейд» попал в аварию, и нам пришлось возвращаться пешком, – сказал Лино.
        – До Анахайма я бы не дошел, – добавил Антонио, качая головой. – Я не мог…
        – Я уверен, с твоими все в порядке, – сказал Кристофер.
        – Все обойдется, – заверил Лино, подняв окровавленную руку. – Мы дозвонились до Лючии. Они в подвале вместе со всеми домашними.
        Антонио осторожно потрогал рану на голове. Рука стала скользкой от крови.
        – У нас есть аптечка? – спросил Желтохвост.
        – Я в порядке, – буркнул Антонио.
        – Я тоже, – сказал Лино.
        Антонио потянулся к бутылке вина, но покачал головой и кивнул Желтохвосту на водку.
        Еще один взрыв сотряс подвал, и Антонио глотнул прямо из бутылки.
        – Полегче, – сказал Кристофер. – Это еще не конец света.
        – Нет, но может, он не так уж далеко, – сказал Антонио и сделал еще глоток. – АВП контролируют небо, их пилоты обрушивают на город адский дождь.
        – Мы слышали, что они бьют по гражданским, – сказал Фрэнки.
        – Поверить не могу, – буркнул Антонио, сверкнув глазами.
        Никто не отваживался смотреть на босса, в том числе и Винни, опустивший взгляд на перепачканные кровью кроссовки.
        – Сейчас неясно, кого поддерживать – АВП или повстанцев, – признался Антонио. – АВП вполне могут нас перебить во время битвы за Лос-Анджелес. Но если они проиграют, мы потеряем самых важных партнеров.
        Винни не знал, что лучше: быть разорванным на куски бомбой или умереть от голода вместе с горожанами, когда атака закончится. В любом случае будущее клана Моретти вызывало серьезные опасения, и Винни не был уверен, что на этот раз дон Антонио сумеет их защитить.







        Роналдо проспал несколько часов и проснулся от кошмара. Елена, сидевшая в кресле у его кровати, осторожно коснулась его предплечья.
        – Все хорошо, ты дома, – сказала она.
        Дома, с семьей…
        Совсем недавно Роналдо думал, что никогда их больше не увидит. После перестрелки, в которой едва не погиб лейтенант Касл, у «Пустынных змей» не осталось выбора, кроме побега из лагеря беженцев. Теперь, когда все контролировали АВП, они оказались вне закона.
        Он сел в кровати и едва не разрыдался от нежного прикосновения жены. А увидев Монику, широко улыбнулся. Несмотря на грохот воздушного боя, она спокойно спала на раскладушке, обнимая плюшевого слоника.
        Лос-Анджелес превратился в зону боевых действий, и вид захламленного подвала напомнил Роналдо о том, насколько далеки они были от безопасности.
        Застряв в городе, они решили перебраться в офисное здание, которым владела семья Зеда Маркса. Оно находилось в Индастри, к востоку от Лос-Анджелеса, вдали от основных боев и казалось довольно надежным. Как только появилась возможность, Роналдо перевез семью туда.
        – Который час? – спросил он.
        Елена взглянула на бледно-зеленый циферблат.
        – Начало пятого утра.
        – Почему ты не спишь? – спросил он.
        – Не могу уснуть.
        В подвал вошел Маркс – в гражданской одежде, но с автоматом M4.
        – Все в порядке? – спросил Роналдо.
        – Идем, – сказал Маркс. – Думаю, тебе стоит кое-что увидеть.
        – Оставайся с Моникой, – сказал Роналдо жене, надевая рубашку и зашнуровывая ботинки.
        Он взял винтовку и пистолет Елены.
        – Скоро вернусь, – пообещал он.
        Роналдо поднялся по лестнице вслед за Марксом и очутился в открытом атриуме пятиэтажки. Оттуда они поднялись на крышу, где у самого низкого парапета ждал Доминик.
        Вдалеке, словно падающие звезды, ночное небо освещали зеленые трассирующие снаряды. На верхних этажах некоторых высоток мерцало пламя.
        Истребителей уже не было, но наземные бои только начинались. Ночь пронзало эхо далеких взрывов и треска автоматов. Месяцы голода и отчаяния превратили обычных жителей в боевиков, которые подливали масла в огонь.
        Все это напоминало Багдад. И так было не только здесь. Похожие сцены разворачивались во всех крупных городах и в некоторых менее значительных. Кроме того, сотни тысяч членов банд промышляли мародерством и убийствами.
        – Нам нужно быть там и сражаться вместе с нашими товарищами, – сказал Маркс.
        Он посмотрел на Роналдо, но тот отвел взгляд. Им обоим было не по себе от того, что они скрылись после перестрелки, но иначе им пришлось бы противостоять превосходящим силам АВП.
        Теперь же Роналдо нужно было думать о семье. Он должен был перевезти их в безопасное место. И только потом вернуться в строй.
        – Пап, я не понимаю, как это могло случиться, – сказал Дом.
        – Нас предал человек, которому мозги отказали. Как наркоману, – мрачно ответил Роналдо.
        – Эллиот свихнулся, верно, – согласился Маркс. – Но он не просто безумец. А опасный псих. Из тех, которых называют злыми гениями. И к несчастью для нас, он один из лучших военных тактиков планеты.
        – Может, и так, – сказал Роналдо, – но если правда всплывет, АВП несдобровать. Если станет известно, что это они виноваты в случившемся в Пало-Верде и Сан-Франциско… – От дымного воздуха ему захотелось сплюнуть. – Эллиот обставил все так, что именно Корпус морской пехоты выглядит врагом государства. Он, наверное, готовится повесить на нас ответственность и за теракты.
        Зед сплюнул на просмоленную крышу.
        – Наш единственный шанс – вступление в войну флота. Только вместе с флотом мы сможем одолеть этого гребаного говнюка Эллиота.
        – Побудешь тут? – спросил Маркс. – Я бы поспал пару часов.
        – Ага, подежурю. – Роналдо взглянул на сына. – Иди к маме и отдохни немного.
        Маркс ушел, но Дом остался. Он был не из тех, кто не подчиняется приказам, но Роналдо видел, что сыну не хотелось уходить.
        – Ладно, останься ненадолго, – позволил Роналдо.
        Доминик улыбнулся.
        Они сели в офисные кресла. И как бы странно ни было наблюдать за боями в Лос-Анджелесе, Роналдо просто радовался тому, что сидит здесь с сыном.
        – Я скучал по тебе, дружище, – сказал он.
        – Я тоже скучал, – признался Доминик.
        Роналдо все еще не знал, что происходило, пока его не было, но Елена упомянула ограбление соседей. Он решил не давить на сына, а подождать, когда он сам все расскажет. Важнее всего был позитивный настрой, особенно сейчас, когда мир вокруг рушился.
        – Ты молодец, защитил маму и сестру, пока меня не было. Я горжусь тобой.
        Дом покачал головой:
        – Я должен был вывезти их из города, пока было можно.
        – Нет, это мне следовало сделать.
        На горизонте вспыхнул огненный шар. Через пару секунд прогремел взрыв. Третья заправочная станция горела у них на глазах за сегодняшний день.
        У Роналдо опустились руки при виде бушующего пламени.
        – Что будем делать? – спросил Доминик.
        Роналдо точно не знал. Он хотел увезти их отсюда, но он был в розыске, а солдаты АВП были повсюду.
        – Пап?
        – Я думаю, – отмахнулся Роналдо. Дом откинулся в кресле, и Роналдо печально покачал головой. – Прости, я пока не знаю, вот и все.
        Они помолчали, глядя на пожар, и Доминик напомнил отцу:
        – Ты так и не рассказал, что случилось в том лагере беженцев.
        Роналдо покорно вздохнул:
        – После того как президента Коулмана убили, АВП устроили нам засаду. Мы с Марксом и еще несколькими морпехами победили, но потеряли несколько хороших людей. А потом решили вернуться в Лос-Анджелес – по крайней мере, большинство из нас.
        Роналдо помолчал, вспоминая, что сказал ему Касл после того, как его привели в чувство в одной из медицинских палаток. И повторил его слова сыну:
        – Лейтенант сказал мне возвращаться сюда и позаботиться о вас.
        Вторую часть он опустил. Сделай это раньше, чем АВП найдут тебя и убьют.
        Роналдо вздохнул:
        – Мы выбрались оттуда с Марксом, Зубчиком и Беттисом на вседорожнике, который угнали у АВП.
        – А где сейчас Зубчик и Беттис?
        – Они уже присоединились здесь к другому подразделению, чтобы сражаться с АВП, но поняли мое решение позаботиться о вас.
        – Правда, что морпехи убили президента Коулмана?
        – Нет, черт возьми, – ответил Роналдо. – Все это с самого начала спланировал Эллиот. Когда некоторые штаты взбунтовались, он, по-видимому, приказал сбросить грязную бомбу на Сан-Франциско, а потом и взорвать АЭС в Пало-Верде.
        – Но, пап, почему он это сделал, мать его? И кто бы стал исполнять такие приказы?
        – История знает множество плохих людей, исполнявших плохие приказы, Дом. – Он посмотрел на сына, не зная, как еще объяснить. – Он устроил перезагрузку, – добавил Роналдо, вспомнив слова Маркса. – Эллиот хочет создать новую Америку, как мне кажется. Такую, которая работала бы на него.
        Дом понимающе кивнул, но Роналдо не был уверен, что он его понял. Черт, он сам едва осознавал, что происходит.
        – Война порой не имеет смысла, – добавил Роналдо. – Если посмотришь на былые войны, то увидишь, что они начинались после цепи событий, имевших смысл в момент, когда происходили, но потом все выходило из-под контроля. И в конце концов это просто случалось и все.
        Они смотрели на то, как в городе воцаряется хаос. Дым сотен пожаров поднимался к небу, скрывая звезды.
        – Не на такой семейный выезд за город я рассчитывал, – проговорил Роналдо, вспомнив о давнем обещании сыну.
        Дом нервно усмехнулся:
        – Если уедем из города, можем и впрямь пожить в палатках.
        – Это точно.
        Из открытой служебной двери на крышу донесся крик, сбив Роналдо с мысли. Он вскочил с кресла и поспешил к Елене и Монике. Маркс поднимался по лестнице вслед за ними.
        – Что случилось? – спросил Роналдо.
        – Там какие-то люди снаружи, – ответила она.
        – Где?
        Она указала на угол здания, и Роналдо посмотрел вниз. На пустой улице стоял «Хамви» с символикой АВП.
        Маркс подошел, чтобы выглянуть из-за низкого парапета у края крыши.
        Мужчина в толстовке указал на здание, и четверо солдат АВП в масках и с винтовками в руках посмотрели вверх – на окна.
        Роналдо отпрянул.
        – Я насчитал четверых, плюс водитель.
        Маркс выругался:
        – Плюс мудила, который только что нас сдал.
        – Кто знает, что мы здесь?
        – Не знаю, мужик, – ответил Маркс, – но это не совпадение.
        – Их всего пятеро, – сказал Дом, – а вы морпехи.
        Роналдо с Марксом обернулись к нему. Он стоял у двери с дробовиком, который Роналдо отдал ему перед отъездом в Атланту.
        Тогда Роналдо впервые увидел в сыне мужчину.
        Снизу послышался стук, а следом грохот, который эхом разнесся по атриуму.
        – Они внутри, – сказал Роналдо.
        – Сержант Маркс, сержант Сальваторе, – раздался грубый голос, – мы знаем, что вы здесь! Сложите оружие и выходите с поднятыми руками! Вы обвиняетесь в государственной измене.
        – Откуда им известны наши имена? – прошептал Роналдо и посмотрел на Маркса. – Что думаешь делать?
        Маркс помедлил с ответом, и в наступившей тишине вмешался Доминик:
        – Мы сможем с ними справиться. Мы должны. Если нет, они вас убьют.
        – Пацан прав, – согласился Маркс. – Нас теперь считают предателями, и мы оба знаем, как за это наказывают.
        Роналдо кивнул:
        – Доминик, присмотри за сестрой и мамой.
        – Подожди, – сказала Елена.
        Он думал, что она попросит его не уходить, но она протянула руку и сказала:
        – Ты забрал мой пистолет.
        – Все будет хорошо, – заверил он, отдавая ей пистолет.
        На секунду он задержал взгляд на семье. На этот раз он шел воевать против американских солдат, выполнявших приказ. Но мир слишком долго страдал от рук людей, которые подчинялись незаконным приказам, и Роналдо больше не мог с этим мириться. Он отвернулся, и они с Марксом пошли вниз.
        Вскоре послышался громкий щелчок, и свет погас.
        – Черт, это генератор, – шепнул Маркс.
        Лестница погрузилась почти в непроглядную тьму, и если у солдат АВП были очки ночного видения…
        Давая глазам привыкнуть, Роналдо прислушался к звукам шагов и осторожно спустился на площадку.
        Они вошли в открытую зону офиса на третьем этаже, пробираясь между столами и кубиклами в тусклом оконном свете.
        Маркс дал знак рукой, и они разделились, разойдясь в разные секции в лабиринте офисных перегородок.
        К тому времени, когда Роналдо занял позицию, солдаты уже поднимались по лестнице. Он слышал шаги нескольких человек.
        Скрывшись за одним из кубиклов, он получил обзор всего офиса, а отблески уличных огней бросали достаточно света на зону обстрела. Он поднял винтовку и взял на мушку дверной проем.
        Вошел первый солдат.
        Как Роналдо и подозревал, у того оказалось «четыре глаза»: он был в очках ночного видения. Солдат неспешно оглядел комнату и пошел по проходу, а через секунду вошел второй. Но где были остальные двое?
        Роналдо ждал с колотящимся сердцем.
        На лестнице раздавалось эхо шагов. Они тоже разделились.
        Черт.
        Он выстрелил, не дожидаясь сигнала Маркса, затаившегося в другой части офиса. Очередь из трех пуль пришлась первому солдату в шлем и шею, повалив его на пол.
        Маркс снял второго, и Роналдо поспешил убедиться, что упавшие мертвы.
        Один еще дышал, и Маркс добил его, осветив вспышкой изможденное лицо штаб-сержанта.
        В его глазах мелькнуло сожаление. Роналдо тоже было жаль.
        Независимо от обстоятельств, убивать американца – причем солдата – было нелегко, особенно зная, что эти парни были немногим старше Доминика.
        Двое морпехов, не задерживаясь, бросились вверх по лестнице, чтобы перехватить оставшуюся пару солдат.
        Вдруг прогремел выстрел, послышался крик и еще два выстрела – из дробовика. Но стреляли не на третьем этаже.
        Сердце Роналдо подскочило к самому горлу. Он взбежал по лестнице и увидел лежащих на крыше солдат АВП. Рядом с ржавым распределительным щитом стоял Дом с дробовиком, направленным на противников.
        Елена с Моникой сидели на корточках за воздуховодом, целые и невредимые.
        – Помоги мне, – простонал один из солдат. Он корчился, схватившись за ногу, между пальцами текла кровь, растекаясь вокруг бедра.
        Роналдо пинком отшвырнул подальше его винтовку и склонился над ним. Поднял очки и сорвал маску, обнажив юное лицо. Парень закашлялся, обрызгав рубашку Роналдо кровью.
        – Как вы узнали, где мы? – спросил Роналдо.
        Солдат поперхнулся, задержал взгляд на морпехе, и свет в его глазах померк.
        Дом опустил дробовик, сделал шаг, бросился к другой воздушной установке, и его стошнило.
        Роналдо подошел к Елене и Монике, давая сыну время прийти в себя. Его тоже рвало, когда он убил первого вражеского солдата.
        – Ты в порядке? – спросил Роналдо.
        Дом вытер губы и сумел кивнуть.
        – Это пройдет, – сказал ему отец. – А до тех пор ты не будешь сомневаться в себе. Этого не следует делать. Ты поступил правильно.
        – Ты сделал то, что должен был, – поддержал товарища Маркс. – Защитил свою семью.
        – Скольких вы сняли? – спросил Дом.
        – Еще двоих. Внизу. С этими двумя получается… Черт, тот гражданский, который указал им, что мы здесь, может опять нас выдать. АВП могут прислать еще отряд прямо сейчас. Нам нужно убираться. И быстро.
        Одно напряженное мгновение все молчали. Роналдо представил, как они бегут по лестнице, садятся в угнанный у АВП вседорожник, отъезжают и в этот момент их окружают АВП. Он и его родные умрут, убитые теми, кого он когда-то называл братьями.
        Роналдо отвлекся от тревожных мыслей, прислушался к далекому треску выстрелов, вою сирен и грохоту взрывов. Звук напоминал конец света.
        Но поверх звуков апокалипсиса послышалось еще что-то, заставившее Роналдо напрячься. Он, затаив дыхание, посмотрел в небо.
        – Все внутрь! – крикнул он.
        Он пропустил всех в дверь и, обернувшись через плечо, увидел, как над горизонтом описали дугу несколько крылатых ракет, которые пронеслись на юг и взорвались там ярким огненным шаром.
        Роналдо сразу понял, куда они ударили. Учебная база объединенных вооруженных сил Лос-Аламитос, штаб-квартира АВП в Южной Калифорнии, превратилась в дымящийся кратер. Даже если гражданская крыса вызовет подкрепление из АВП, это не поможет. Он почти закричал от восторга и хлопнул Маркса по испачканному кровью плечу:
        – Флот выбрал нашу сторону, брат! Они за «Адских псов»!



        – 10 –

        В семь утра Антонио, пошатываясь, вышел из складского подвала. Желудок сводило, голова раскалывалась от раны, полученной при аварии.
        Прикрыв рукой глаза, он взглянул на сияющий восход и порадовался, что остался в живых. Последние десять часов были одними из худших в его жизни и соперничали разве что с афганскими ночами, когда он не был уверен, что увидит рассвет.
        Но дон Антонио Моретти пережил ночь, как и тогда. И его клан тоже.
        А вот их новый бизнес рассыпался на глазах.
        Он глубоко вздохнул – воздух пах жженой резиной.
        По радио сказали, что АВП победили в небе, но проигрывали на земле, и это ставило под угрозу его сделку с подполковником Мартеном.
        Антонио шагнул вперед и подумал о семье. Два часа назад, когда он получил последнее сообщение от Лючии, с ними все было в порядке, но потом связь прервалась. Рафф и еще несколько доверенных людей были рядом, но Антонио это не слишком утешало.
        Теперь, когда бомбардировка, судя по всему, закончилась, пора было вернуться домой.
        Он посмотрел в небо в поисках истребителей.
        Над центром города, где посеяли хаос ракеты и бомбы АВП, поднимались столбы дыма. Над базой АВП, которую разгромил флот, висело черное облако.
        Над тлеющими кострами и трупами его клиентов моросил дождь.
        – Сукины, мать вашу, дети, – проворчал он.
        Прикрыв лицо банданой, Антонио вышел на улицу. Холодные капли затекли за воротник.
        Кристофер и Винни остановились в дверях склада.
        – Все закончилось? – спросил Винни.
        – Не думаю, – отозвался Кристофер.
        Непрерывная пальба стихла, взрывов не было слышно уже три часа, но Антонио все равно был настороже. Остальные его солдаты отсиживались в доме неподалеку и с семьей в Анахайме. Всем было приказано быть готовыми драться, чтобы защитить оружие, наличные и транспорт.
        Пока им везло, и они избегали кровопролития. Но Антонио знал, что это лишь вопрос времени.
        Крысы скоро вылезут из нор и начнут искать, чем бы поживиться.
        Он взглянул на дымное облако: нет ли там самолетов АВП? Накануне он видел воздушный бой над центром города, который перерос в настоящее сражение, а ночью слышал, как флот разгромил крылатыми ракетами базу Лос-Аламитос.
        Странно было видеть войну.
        «Ты тут не зритель», – напомнил себе Антонио. Он был частью битвы за город и неверно выбрал сторону. Вероятнее всего, подполковник Мартен и остальные грязные солдаты АВП уже превратились в хлопья пепла.
        – Лучше зайти внутрь, – сказал Кристофер, и они с Винни вернулись в подвал.
        Но Антонио остался на улице. Справа, на проезжей части, появилось четверо вооруженных мужчин в масках и в мешковатой одежде.
        Мародеры, и непростые. Эти ребята были выходцами из банд и представляли даже б?льшую опасность, чем всякое отребье.
        Антонио вернулся к боковой двери склада и взял свой M4. Лино, Желтохвост, Фрэнки и Кармин ждали внутри в бронежилетах с оружием в руках. На складе у них было почти полмиллиона долларов в сейфе – недавнее поступление от АВП, – не говоря о технике и боеприпасах.
        Остальные солдаты защищали другие ценности в запертом гараже, но после того, как отказали вышки сотовой связи, чтобы вызвать подкрепление, туда нужно было кого-то отправить.
        – Возможно, у нас проблемы, – сказал Антонио.
        Он закрыл дверь и подошел к окну, чтобы рассмотреть приближавшихся мужчин. Они в подметки не годились солдатам, собравшимся здесь, но ввязываться в перестрелку без необходимости Антонио не хотелось. У них имелось двадцать тысяч патронов, и им можно было найти лучшее применение.
        Взвизгнули шины – из-за угла выехал пикап. Подъехав к мародерам, он сбросил скорость, а они так и прогуливались. Охотились, как понял Антонио.
        Сжав в руке автомат, он приготовился защищать то, что ему принадлежало.
        Но боя не произошло.
        Четверо мужчин и пикап миновали склад. Антонио расслабился и вместе с Лино, Кристофером и Винни зашел в свой кабинет. Подойдя к столу, он упал в кресло, измученный бессонной ночью. Адреналин выветрился, и осталось лишь предчувствие надвигающейся катастрофы.
        Подняв кофейную кружку, он опрокинул в себя остаток холодного эспрессо.
        Лино поставил радио на батарейках на карточный стол и стал ловить новости. Винни тоже сел.
        «По неподтвержденным данным, генерал Армии США Маки обвинил президента Эллиота в государственной измене. Маки заявил, что президент Эллиот виновен в организации заговора против покойного президента Коулмана. Повторяем, эти сообщения не подтверждены. Однако стало известно, что флот поддержал армию и морских пехотинцев в боях против АВП».
        – То есть они, по сути, обвиняют друг друга, – сказал Кристофер.
        Антонио поставил кружку и покрутил головой, разминая шею. Новости не вызывали удивления. Так, пожалуй, были устроены все войны: каждая из сторон обвиняла другую в зверствах, убийствах и кровопролитии.
        – Кто знает, как оно было на самом деле, – сказал Антонио.
        Лино переключил станцию.
        «Всем жителям в радиусе двух миль от учебной базы Лос-Аламитос рекомендовано эвакуироваться как можно быстрее…»
        Антонио подошел ближе.
        – Сделай громче.
        «До сих пор точно неизвестно, какое количество радиоактивного материала хранилось на базе, но власти предпочитают не рисковать…»
        Лино ощупал повязку на голове и посмотрел на Антонио, округлив глаза. Этот сорокалетний воин не выказывал страха, как большинство людей, но даже он, несомненно, встревожился.
        Антонио тоже напрягся. Он не боялся ни солдат, ни копов, ни членов других преступных организаций, ни даже уличных бандитов. Но он боялся радиации.
        – Сколько оттуда до Анахайма? – спросил Антонио.
        Кристофер неуверенно покачал головой.
        – Так достань карту, черт тебя дери! – прикрикнул Антонио.
        Лино взял карту из мерседеса в гараже, принес в кабинет и разложил на карточном столе. Следующие несколько минут они всматривались в названия городов в округах Лос-Анджелес и Ориндж – всего их было сто двенадцать. Комптон, судя по всему, был в безопасности, а вот Анахайм находился на самой границе.
        – Вилла Сарконе, похоже, поджарилась, – заметил Винни. – Если бы они разбомбили базу на пару дней раньше, то могли избавить нас от хлопот.
        Антонио стиснул зубы, сопротивляясь желанию начать ругаться на чем свет стоит. Он старался держать себя в руках ради своих людей, пусть даже новости угрожали их планам.
        Но осознание того, что его семья в опасности, заставило Антонио переступить черту. Подчиненные могли защитить его от пуль, но не от радиации.
        – Почему я не пошел туда вчера? – рявкнул он, стукнув кулаком по столу.
        – Ты бы не дошел, – сказал Кристофер. – Не волнуйся, брат, мы их оттуда вытащим.
        В коридоре раздался голос:
        – Эти отморозки возвращаются! – Это был Кармин, который тут же бросился обратно с винтовкой наперевес.
        Антонио схватил автомат и поспешил следом за остальными. И, разумеется, пикап уже припарковался, а на круговой подъездной дорожке выстроилось шестеро мужчин.
        – Открывайте гараж! – крикнул один.
        Он был рослый, не меньше шести футов трех дюймов[44 - 190 сантиметров.], и в майке, демонстрировавшей мощные бицепсы и мышцы груди. Но он не был главарем – это Антонио видел. Главарь сидел на пассажирском сиденье пикапа.
        – Фрэнки, иди на другой склад, – распорядился Антонио, – возьми грузовик и езжай в Анахайм. Привези мою семью и людей, которые их охраняют, сюда.
        – Сделаю, дон Антонио, – заверил Фрэнки.
        Снаружи снова закричали:
        – Открывайте, не то будем стрелять по окнам!
        – Черта с два будете, – отозвался Антонио, шагнул вперед и взялся за ручку двери, прежде чем кто-то успел его остановить. Он был готов показать им, как выглядит настоящий лидер.
        – Какого черта ты творишь? – выпалил Кристофер по-итальянски.
        «Подаю пример», – подумал Антонио. Если эти люди собирались вступить с ним бой, им нужно было продемонстрировать свое бесстрашие.
        – Почему бы нам просто не изрешетить этих уродов, дон Антонио? – спросил Лино.
        – Потому что я не хочу, чтобы здесь была кровавая баня. И не хочу привлекать внимание к этому месту. А пока стойте за мной и прикрывайте.
        Он вышел на улицу и вдохнул теплый воздух. Дождь перестал, но сирены по-прежнему завывали. Обернувшись через плечо, он взглянул на своих бойцов, занявших позицию у окон.
        «Поступай разумно, будь спокоен», – подумал Антонио, выходя на круговую дорожку.
        Шестеро бандитов стояли вдоль бордюра асфальтовой площадки. Стволы держали только двое, но вооружены, конечно, были все.
        Но больше всех Антонио беспокоил парень с «Узи»[45 - Узи (ивр. ??????) – семейство пистолетов-пулеметов (ПП), выпускаемых израильским концерном IMI. Название «Узи» было дано в честь конструктора оружия Узиэля Галя.]. Он был тощий, с дергаными движениями, что подсказывало: он был наркоманом – явно не из тех, кому следует доверять автоматическое оружие.
        – Я сказал открыть гараж, – сказал громила, место которому было в футбольной команде.
        – И зачем мне это делать? – ответил Антонио. Он старался казаться как можно выше. – Это частная собственность, и я намерен ее защитить.
        Здоровяк взглянул на него и рассмеялся. Остальные тоже загоготали, но умолкли, когда их лидер вылез из машины.
        – Ты откуда вообще взялся, нахрен, старик? – спросил великан.
        – Он не местный, – ответил лидер и шагнул к Антонио.
        Темнокожий, высокий и стройный, с бородкой. В отличие от своих подчиненных, маски он не носил – только солнцезащитные очки.
        – Почему я тебя раньше не видел? – спросил он. – В этой части Комптона я знаю почти всех, кто этого достоин. А ты либо человек новый, либо не стоишь того, чтобы тебя знать.
        За спиной Антонио встал Кристофер.
        – В чем проблема, брат? – прорычал он.
        – Я тебе не брат. Можешь называть меня Мышью. – Он снял очки и прищурился. – С кем имею удовольствие познакомиться этим прекрасным утром?
        – Антонио Моретти.
        – А-а, так ты макаронник, – протянул Мышь. – Я нечасто имел дело с вашими, но у тех, с кем имел, головы на плечах были почти такими же огромными, как и носы.
        Антонио вздохнул, успокаиваясь. Он хотел разрядить обстановку, не тратя патронов и не привлекая лишнего внимания, но ему все же хотелось разбить этому чудаку физиономию.
        – Я знаю, у тебя на складе есть товар, – сказал Мышь и махнул «Глоком» на дверь. – Это очевидно, раз ты готов его защищать.
        – Ты меня не слушаешь, – сказал Антонио. – Я вежливо прошу тебя свалить с моей территории.
        Мышь нахмурился и дал знак здоровяку, который, размяв мышцы груди и спины, выступил вперед. Кристофер шагнул навстречу, чтобы преградить путь, отвлекая тупицу, а Антонио поднял «Беретту» и врезал мужчине в висок.
        Бандит рухнул, как мешок со льдом, и прежде чем кто-либо из остальных успел прицелиться, Антонио всадил пулю в грудь парню с «Узи». И сразу прицелился в голову Мыши.
        – Думаешь, ты крутой, – сказал Антонио. – Но ты и не знаешь, что значит быть крутым.
        Раздался еще один выстрел, и Мышь получил пулю между глаз. Он пошатнулся и рухнул на землю.
        – Черт, черт! – крикнул один из его людей, прежде чем получить пулю в голову.
        Остальные бандиты бросились бежать, но солдаты Моретти вышли на подъездную дорожку с M4 наготове.
        Антонио поднял руку, давая им знак не стрелять. И крикнул вслед убегавшим мародерам:
        – Не связывайтесь с Моретти, безмозглые крысы!
        Кристофер нагнулся над раненым. Тот лежал в позе эмбриона и стонал.
        – Не стреляйте в меня, – пробормотал он.
        – Что мне сделать с этим придурком? – спросил Кристофер.
        Антонио пожал плечами:
        – Моретти возьмут его на работу, если он хочет, но ему придется раздобыть новую одежду.
        Последний из бандитов забежал за угол и скрылся из виду. Антонио опустил пистолет и взглянул на Мышь. Убогий гангстер никогда не имел дела с настоящими мафиози. Но главари других банд вскоре услышат о семье Моретти.
        Пришло время повысить уровень организованной преступности в Лос-Анджелесе.







        От звуков воздушной тревоги по коже Доминика побежали мурашки, но на этот раз сирены предупреждали не о приближении истребителей. Бои в городе закончились почти так же быстро, как начались. Все решил флот, присоединившийся к тем, кого президент Эллиот называл повстанцами.
        Калифорния вышла из союза. Иллинойс, Нью-Йорк и Колорадо уверенно к этому шли.
        Соединенные Штаты рушились, и не только они. Южная Америка, Европа и большая часть Азии впали в анархию на фоне краха мировой экономики. Вооруженные столкновения происходили во всех уголках планеты.
        Апокалипсис, казалось, все-таки наступил.
        В Лос-Анджелес он пришел под зловещий саундтрек реактивных двигателей, авиабомб, аварийных сирен и выстрелов.
        Доминик сидел с сестрой на заднем сиденье «Форда Эксплорера», прижавшись к пассажирской двери, и пытался убедить себя, что все будет хорошо, хотя понимал, что это вряд ли возможно.
        – Давай! – сказал Маркс, нажимая на клаксон.
        – Невозможно проехать, – посетовал Роналдо. – Все пытаются выбраться.
        Маркс раздраженно посмотрел в зеркало заднего вида, затем в боковое зеркало. Роналдо сделал то же самое.
        Они были в розыске, и Доминик тоже – после того, что произошло на крыше. Было трудно поверить, что всего несколько месяцев назад он думал о том, как поступить в колледж, сдать экзамены и подготовиться к очередному бою в «Октагоне». А теперь он стал беженцем, пытающимся выехать из постапокалиптического Лос-Анджелеса.
        Он думал о Лосе и Камилле, гадал, где они могут быть и все ли с ними в порядке. Боже, он скучал по друзьям. Им даже не удалось попрощаться.
        Машины впереди двигались еле-еле, огибая те, которые заглохли и у которых закончился бензин. Толпы людей пытались выбраться из города пешком.
        Доминик смотрел в окно машины, сжимая в руке пистолет. Несколько спасателей в защитных костюмах регулировали пешеходное и автомобильное движение, но толку от них было немного.
        – Пап, а мы заболеем? – спросила Моника.
        – Нет, милая, – ответил Роналдо. – С нами все будет в порядке.
        По его вкрадчивому голосу Дом понял, что отец говорил не всю правду. Отчасти он знал об этом из разговора, который подслушал утром, когда притворялся, что спит на заднем сиденье.
        – Здесь может быть хуже, чем в Финиксе, – прошептал тогда Маркс. – Все, кто там – в радиусе двух миль – поджарятся изнутри.
        – Что, черт возьми, АВП делали там с радиоактивными материалами? – спросил Роналдо.
        В этот момент Елена пошевелилась, и они замолчали. С тех пор прошло уже четыре часа, но они проехали лишь несколько миль.
        Но, по крайней мере, сражения между военными и АВП прекратились. Удар с моря сделал свое дело, уничтожив большинство солдат АВП одним махом.
        Теперь Дом боялся не военных. Он опасался людей, которым было плевать на радиацию. Людей, которые провели последний месяц на улицах, и тех, кто жил на улице еще до того, как все стало рушиться. Наркоманов, бомжей и прочих психов.
        Он глубоко вдохнул и встретился взглядом с отцом.
        – Ты в порядке? – спросил Роналдо.
        – В порядке.
        – Уверен?
        – Все нормально.
        Елена прикоснулась к его плечу.
        – Ты спас нас, – напомнила она. – Я знаю, тебе тяжело, но не забывай об этом.
        Доминик кивнул. Убийство двоих солдат АВП вызвало в нем глубокое чувство вины, несмотря на то, что он защищал мать и сестру. Он давно знал, что этот момент рано или поздно настанет, но сейчас снова и снова прокручивал его в памяти. Быть может, был другой способ уладить дело. Тяжелее всего было думать о молодом солдате, которого он ранил в бедро. Тот страдал еще некоторое время, прежде чем умереть от потери крови.
        В парке слева от них вспыхнула драка, и это отвлекло внимание Доминика. Он обернулся и увидел, как четверо мужчин пинают и топчут одного, лежащего на земле. Беженцы проходили мимо, не задерживаясь, словно в этом не было ничего необычного.
        – Господи Иисусе, – прошептал Дом. Судя по тому, что происходило вокруг, им еще не раз придется столкнуться с насилием. Это был лишь вопрос времени.
        Он вздохнул и подтолкнул Монику локтем:
        – Ты в норме, сестренка?
        Она мельком взглянула на него и кивнула. Большинство девочек ее возраста рыдали бы и выплакали все глаза, но она проронила лишь пару слезинок и попросила у папы пистолет. Она была сильной и смышленой.
        Они справятся. Всей семьей.
        Доминик посмотрел на отца и немного расслабился, зная, что тот останется с ними.
        Машины ползли вперед, и в пробке внезапно появилась брешь. Водители перед ними рванули с места, и Маркс снова завел двигатель.
        – Едем, – сказал он, нажимая на газ и снабжая двигатель драгоценным топливом.
        Они ехали вдоль бульвара. Пальмы шелестели листьями на утреннем ветерке. Над дорогой плыл дым, из соседнего квартала поднимались темные клубы.
        Несколько минут спустя Дом увидел источник задымления.
        Обугленный бетонный остов на обочине оказался всем, что осталось от автозаправки – возможно, той самой, которая взорвалась у них на глазах.
        На парковке стояло полдюжины сгоревших машин. В одной из них сидел почерневший труп, его сморщенная кожа напоминала обугленный зефир.
        – Смотрите! – воскликнул Маркс.
        Доминик проследил за его жестом и увидел группу солдат, которые стояли у блокпоста на перекрестке справа от них. На секунду у него зашлось сердце, но он быстро понял, что это были не АВП.
        – Никогда не думал, что так обрадуюсь, увидев «Адских псов»! – воскликнул Маркс и стукнул по рулю, улыбаясь впервые за весь день.
        Роналдо с улыбкой оглянулся на Елену, которая смотрела на него тем самым взглядом, который почти всегда позволял ей добиваться желаемого.
        Сейчас в нем была безмолвная мольба, чтобы Роналдо расстался с лучшим другом.
        Маркс вырулил на правую полосу, заставив одного из водителей впечатать ладонь в клаксон.
        – Ага, ага, знаю, я мудак, – бросил Маркс и свернул на парковку. Теперь Дом смог рассмотреть морпехов, которые обеспечивали безопасность в этом квартале, запрещая въезд. Все были в защитных костюмах.
        Зед припарковал «Эксплорер» и тяжело вздохнул.
        – Уверен, что мне не удастся уговорить тебя передумать? – спросил Роналдо.
        Штаб-сержант покачал головой.
        – Мне нужно найти Беттиса и Зубчика и вернуть «Пустынных змей» в строй.
        – Понимаю, – сказал Роналдо. – Хотелось бы мне пойти с…
        – Тебе нужно позаботиться о семье, брат.
        Маркс не заглушил двигателя и не разблокировал дверей. Машина на ходу делала их мишенью, и, когда старые друзья стали прощаться, Дом снова огляделся в поисках врагов.
        Большинство людей вокруг были похожи на их семью – тоже бежали из города в поисках безопасности. Но он знал, что среди них были и плохие люди – такие, как те, что избивали человека в парке, и те, что ограбили соседей.
        – Береги себя, брат, – сказал Маркс и пожал Роналдо руку.
        – Ты тоже, Зед.
        Друзья обнялись, и Маркс обернулся назад.
        – Доминик, ты теперь мужчина. Позаботься об отце, маме и сестре.
        Дом крепко пожал Марксу руку – как учил его в детстве отец. Маркс повернулся к Елене, они кивнули друг другу, и он помахал Монике.
        – Скоро увидимся, – сказал Маркс. – Берегите себя. Я вас всех очень люблю.
        – Мы тоже тебя любим, Зед, – сказала Елена. – Пожалуйста, будь осторожен.
        Через мгновение Маркс вышел из «Эксплорера», достал вещи из багажника и побежал к контрольному пункту.
        – Доминик, теперь ты штурман, – сказал Роналдо.
        Дом растерянно взглянул на отца.
        – Возьми дробовик, – объяснил Роналдо, перелезая через консоль и садясь за руль.
        Дом потянулся к двери, чтобы выйти, но, коснувшись ручки, вспомнил отцовские наставления по поводу безопасности. Он перебрался на переднее сиденье и пристегнулся. В тот же момент Маркс присоединился к морпехам на перекрестке.
        Роналдо провожал друга взглядом, и Доминик видел, что ему хотелось присоединиться к Зеду. Вместе с ним сражаться против АВП и бандитов, но сейчас он должен был позаботиться о близких.
        – Все будет хорошо, ребята, – заверил Роналдо, трогаясь с места.
        – Куда мы едем, пап? – спросила Моника.
        – К тете Лидии в Санта-Фе, – ответила Елена.
        Роналдо переглянулся с женой – тень неуверенности была почти незаметной, но Дом с легкостью ее уловил. Ему тоже не нравилась идея ехать в Санта-Фе через Аризону, как бы ни складывались обстоятельства.
        – Я отвезу нас в безопасное место, – сказал Роналдо. – Обещаю.
        Моника, похоже, расслабилась, вняв его спокойному тону, но Доминика снова кольнула тревога.
        Когда они выезжали на проезжую часть, водитель пикапа помахал им рукой.
        – Есть еще добрые люди, – сказала Елена. – Не следует об этом забывать.
        Небольшой жест доброй воли тут же омрачила очередная драка. На перекрестке остановилась машина, и водитель попытался вывести из нее родных, но пешеходы стали стучать в окна и выкрикивать оскорбления. Его повалили на землю и стали бить ногами.
        – Пап, нам нужно что-то сделать, – сказал Доминик.
        Роналдо не отрывал взгляда от дороги, а Дом, обернувшись, увидел, что машину окружили. Ему хотелось верить отцу, что все будет хорошо, хотелось верить матери, что в мире еще есть добрые люди, но вид семьи, нуждающейся в помощи, – семьи, на месте которой легко могли оказаться они, – говорил ему о другом.



        – 11 –

        Ветер насквозь продувал многоэтажный открытый гараж. Черная олимпийка Винни надулась парусом, и он застегнул молнию до самого подбородка. Еще один порыв ветра сорвал бандану.
        Винни прикрыл ею нос, но тонкая ткань не защищала от дыма, висевшего над центром Лос-Анджелеса. Темные клубы поднимались над кратером на месте «Стейплс Центра»[46 -


  Многофункциональный спортивно-развлекательный комплекс в Лос-Анджелесе, открытый в 1999 году. Является местом проведения спортивных соревнований и массовых мероприятий.], а на «Доджер-стэдиуме»[47 -


  Бейсбольный стадион в Лос-Анджелесе. Является домашней ареной клуба Главной лиги бейсбола «Лос-Анджелес Доджерс» с 1962 года.] теперь не было аутфилда[48 - Внешняя (по отношению к инфилду) часть бейсбольного поля.].
        Финансовый район города пострадал больше других. Гранитная облицовка небоскребов осыпалась под ударами крупнокалиберных снарядов и ракет. Бомбы АВП превратили Финансовый центр Банка Америки в груду щебня, арматуры и стекла.
        По всему городу завывали сирены аварийных машин.
        Потрясенные обитатели лофтов спустились с верх- них этажей, чтобы посмотреть на разрушения. Многие, наконец поняв, что пора убираться прочь из города, несли пожитки на себе или везли на велосипедах.
        Сражения между АВП и их противниками переместились из делового центра в другие районы города, дав возможность полиции и прочим правоохранительным органам восстановить относительный порядок.
        Судя по тому, что видел Винни, у них это не слишком получалось.
        Кристофер фыркнул, осматривая окрестности:
        – Ну и бардак!
        Винни знал, что отец видел вещи и похуже, но здесь, в американском центре киноиндустрии и развлечений, такая картина действительно шокировала.
        – Забей, мы опаздываем, – сказал Желтохвост.
        Вдалеке послышались выстрелы, но никто даже не вздрогнул. Эти звуки стали привычными, потому что стычки между АВП и повстанцами, между полицией и бандитами происходили постоянно.
        На пустой парковке у гаража было тихо.
        – Смотрите в оба, – сказал Кристофер ребятам, охранявшим их машины.
        – Не беспокойся, – отозвался Вито с заметным итальянским акцентом, вынимая патроны из патронташа на широкой груди, и заряжая дробовик.
        Остальные девять солдат Моретти были в основном наемными бойцами – итальянцем среди них был лишь один. Они выстроились полукругом для того, чтобы охранять четверть миллиона наличными и два чемодана золотых украшений.
        Винни все еще не мог поверить, что дядя идет ва-банк, выкупая крупную партию наркотиков у своего колумбийского партнера именно сейчас, когда их клиенты из АВП либо погибли, либо пустились в бега.
        Но он верил, что дон Антонио знает, что делает. И зауважал босса еще сильнее после того, как тот рисковал жизнью, чтобы добраться до Анахайма, а потом выступил против мародеров на складе.
        «Однажды я тоже стану таким, – думал Винни. – Как дядя и отец».
        Кристофер открыл дверь, зашел внутрь и стал подниматься по лестнице. Обычно встречи такого уровня они проводили вместе с Антонио, но сейчас брат остался на складе – с Марко и Лючией.
        Когда все закончится, Винни присоединится к ним, и они, наконец, смогут отпраздновать смерть Энцо Сарконе, пусть даже остальная часть их плана шла наперекосяк.
        Винни услышал за спиной тяжелое дыхание и, оглянувшись, увидел Желтохвоста – тот сидел на площадке пролетом ниже, сгорбившись и уперев руки в колени.
        – Подождите… там, – прохрипел он между вдохами.
        – Ты чего это в такой плохой форме? – упрекнул Кристофер.
        Желтохвост сердито зыркнул на него, однако ему хватило ума не перечить подручному[49 - Младший босс, или подручный (англ. underboss) – «заместитель» дона, второй человек в семье, который назначается самим доном. Подручный несет ответственность за действия всех капо. В случае ареста или смерти дона подручный обычно становится действующим доном.]. Винни воспользовался случаем подтрунить над ним.
        – Тебе нужно больше тренироваться, – сказал он. – А то так и будешь ходить как инвалид…
        Желтохвост был слишком изможден, чтобы ввязываться в перепалку.
        Они поднялись на двадцать первый этаж, чтобы встретиться там с колумбийским партнером, который был известен Кристоферу как просто Чуй.
        Винни никогда раньше не видел наркодилеров и был рад возможности заняться чем-то новым, более серьезным и снова проявить себя.
        Пора было избавиться от чувства вины за то, что участвовал в похищении Карли Сарконе. Ее отец предал семью Моретти – и, возможно, именно его пуля убила мать Винни.
        Энцо Сарконе был мерзким хорьком и заслуживал смерти.
        – Почему они выбрали это место для встречи? – спросил Желтохвост, нагнав их. – В смысле, здесь же эпицентр долбаной зоны боевых действий.
        – Весь город такая зона, – сказал Кристофер, остановился и отряхнул костюм.
        Винни тоже отряхнулся. На лестнице было пыльно.
        – Говорить буду сам, – предостерег Кристофер. – Мы встречаемся не со старым другом Чуем, а с его jefe[50 - Босс, шеф (исп.).].
        – Его боссом? – переспросил Винни.
        Кристофер кивнул.
        – Вот дерьмо, мог бы раньше сказать, – пожаловался Желтохвост. – Я бы костюм надел.
        – У тебя он вообще есть? – спросил Кристофер.
        Желтохвост усмехнулся:
        – Не-а. Трудно найти подходящий.
        Кристофер покачал головой и открыл дверь на верхний уровень парковки, впустив поток дымного воздуха.
        Четверо мужчин уже ждали их. Все были одеты в строгие костюмы, кроме одного – тощего, с бородой и густыми бровями. Капюшон его черной толстовки развевался за лысым затылком.
        Винни решил, что это Чуй, а рядом с ним – босс. Это был единственный хорошо одетый мужчина без пистолета-пулемета в руках. Статный колумбиец с ухоженной бородкой, черными волосами, уложенными на косой пробор, и острым носом.
        – Крисси, рад тебя видеть, – поздоровался человек в толстовке. Он подошел, и они обменялись любезностями, расцеловав друг друга в щеки.
        Кристофер взглянул на выступившего вперед главаря.
        – Кристофер.
        Jefe пожал ему руку.
        – Хавьер Гонсалес, – представился он с сильным испанским акцентом.
        Хавьер пригвоздил Винни пронизывающим взглядом, который быстро переметнулся на Желтохвоста, а потом обратно на Кристофера.
        – Не хочу терять время, – заявил Хавьер. – Мы пришли сюда, чтобы поговорить о будущем наших семей.
        – Мы очень высоко ценим бизнес, который вели с вами последние десять лет в Неаполе, а теперь и здесь, – сказал Кристофер.
        – Как и мы, – сказал Хавьер. – Моему брату нравится семья Моретти, и он сожалеет, что не смог присоединиться к нам сегодня.
        Хавьер посмотрел на город внизу, и на его бородатом лице появилась озорная усмешка.
        – Ввиду этих неблагоприятных обстоятельств, он предпочел остаться в Колумбии, и завтра я тоже отправляюсь домой. Я должен был сделать это еще несколько недель назад.
        Он указал на дорогую многоэтажку с тлеющим пентхаусом в нескольких кварталах от них.
        – Моя квартира не пережила атаки.
        Теперь Винни понял, почему встречу назначили именно здесь. Рядом с логовом их босса.
        – Мы тоже подумывали уехать из Штатов, – признался Кристофер, – но дон Антонио – который тоже сожалеет, что не смог присутствовать, – решил, что Лос-Анджелес – лучшее будущее для нашей организации.
        Хавьер, приподняв брови, снова повернулся к картине разрушений.
        – Здесь мало будущего, mi amigo[51 - Мой друг (исп.).].
        – Мы верим, оно здесь есть, – возразил Кристофер с непроницаемым выражением лица. – Более того, мы верим, что здесь есть возможности. Вот почему у нас здесь четверть миллиона наличкой, плюс подарок для вас, в обмен на новый товар и гарантию, что он будет поступать в дальнейшем.
        Хавьер задумчиво посмотрел на него. Он был явно заинтригован.
        – Страна охвачена войной, а вы хотите купить еще? – спросил он. – Ты, должно быть, loco[52 - Сумасшедший (исп.).], мой друг.
        – Верно, – подтвердил Кристофер.
        Хавьер пожал плечами:
        – Полагаю, не имеет значения, что случится с нашим товаром после того, как мы его вам продадим, но боюсь, наши цены поднимутся из соображений безопасности.
        Он указал рукой на город:
        – Вы понимаете, что это риск для нашего бизнеса, да?
        – Да.
        – Наша цена на будущие поставки вырастет на двадцать процентов, – сообщил Хавьер, глядя на Кристофера, как игрок в покер, наблюдающий за противником.
        Кристофер помедлил секунду, чтобы подумать, а потом скрепил сделку рукопожатием.
        – Удачи вам, mis amigos[53 - Мои друзья (исп.).], – пожелал Хавьер.
        – И вам благополучно вернуться домой, – ответил Кристофер.
        Хавьер вежливо кивнул Винни с Желтохвостом и повернулся к Чую, жестом передав ему слово.
        – Обменяемся на четвертом этаже, хорошо? – предложил он.
        – Конечно, – согласился Кристофер.
        Они пошли вниз по лестнице под несмолкающий вой аварийных сирен.
        На этот раз впереди шел Желтохвост – вниз идти было куда легче, чем подниматься. Дойдя до двери, он открыл ее и отпрянул. Его тело дважды дернулось, и он рухнул на бетон.
        Кристофер схватил Винни сзади за куртку и дернул на себя. Винни потребовалось мгновение, чтобы осознать, что происходит, и в этот момент еще две пули вонзились Желтохвосту в ногу и предплечье.
        За спиной Винни прогремел выстрел – у него зазвенело в ушах. Пули из отцовского пистолета врезались в бетонную стену у двери, прежде чем стрелок успел показаться в проеме и прикончить Желтохвоста.
        Кристофер помчался вниз по лестнице, стреляя снова и снова.
        – Винни! – рявкнул он.
        Винни вырвался из транса, достал свой «Ругер SR9» и тоже бросился вниз по лестнице.
        – Не подходи! – крикнул Кристофер. Он отступил к стене, взглянул на Желтохвоста, отвернулся и еще несколько раз выстрелил. Винни, вопреки приказу отца, продолжал спускаться.
        Желтохвост лежал навзничь. Кровь струилась из раны в его правой ноге, и еще больше вытекало из правого бицепса. Третья пуля задела правую трапециевидную мышцу, которую он, стеная от боли, прижимал левой рукой.
        Крест, висевший на шее Желтохвоста, вонзился ему в грудь, точно над сердцем. В перекрестье застряла девятимиллиметровая пуля. Вокруг пули отслоились кусочки позолоты – они выдали, что крест на самом деле был стальным.
        Дешевое безвкусное украшение, служившее поводом для бесконечных насмешек других солдат, спасло Желтохвосту жизнь, но, видя его ранения, Винни не мог с уверенностью сказать, что он выкарабкается. Из раны в правой ноге теперь хлестала артериальная кровь.
        Винни нажал на нее, пытаясь остановить кровотечение, пока его отец сражался с теми, кто устроил засаду.
        Это был кто-то из их людей?
        А если нет, что случилось с ними?
        – Вин, – прохрипел Желтохвост.
        – Не разговаривай и не двигайся, – ответил Винни.
        С парковки снова донеслись выстрелы, взвизгнули шины. Винни поднял взгляд и увидел вернувшегося Кристофера.
        – Поднимай его, – сказал он. – Надо валить.
        – Нужно остановить кровь, – сказал Винни.
        – Некогда, – отрезал Кристофер. – В машине остановишь.
        Винни наклонился и подхватил Желтохвоста под здоровую руку, тот застонал. Он был тяжелее, чем казался. Винни с Кристофером подтащили его к их машинам. Тут-то Винни и увидел ящики – оба были открыты.
        На бетоне в лужах крови лежали тела солдат Моретти. Винни насчитал лишь девять трупов – среди них не оказалось Вито.
        В конце парковки за угол свернула машина, и он увидел задний бампер фиолетового кадиллака, который тотчас узнал.
        Чертов Чинарик!
        По парковке эхом пронесся выстрел из дробовика, и раздался громкий голос с резким итальянским акцентом.
        – Чтоб тебя!
        Кристофер с Винни погрузили Желтохвоста на заднее сиденье одной из машин, Винни сел рядом. Он снял олимпийку и разорвал футболку, чтобы сделать жгут.
        – Вот же черт, – пробормотал Желтохвост, пытаясь осмотреть свои раны.
        – Не шевелись, – сказал Винни.
        Кристофер закончил осматривать тела и сел за руль.
        – Все мертвы? – спросил Винни.
        – Не все. Один либо сбежал, либо предал нас.
        Кристофер отъехал от поля боя, оставив мертвых солдат Моретти на парковке. Взвизгнув шинами на повороте, он спустился по пандусу на следующий уровень.
        Желтохвост сжал руку Винни.
        – Чинарик, – прохрипел он. – Кусок дерьма змеиного.
        Машина с визгом пронеслись через стоянку.
        Снова послышался залп из дробовика.
        Желтохвост еще сильнее сжал руку Винни. Они обогнули очередной угол и устремились вниз, на следующий уровень.
        – Держись, бро, – сказал Винни. – Просто…
        Кристофер ударил по тормозам, и Винни врезался в пассажирское сиденье. Желтохвост едва не свалился на пол.
        Вниз по пандусу, тяжело дыша, бежал коренастый парень.
        – Вито! – позвал Кристофер.
        – Езжай! – крикнул в ответ Вито. – Останови этих уродов!
        Гонка по уровням парковки продолжалась. Снизу донеслось эхо выстрелов и визг шин. А потом раздался грохот металла и звон стекла.
        Винни поднял взгляд и увидел на первом уровне кадиллак, прижатый к стене въехавшим сбоку пикапом. Еще две машины дымились, и к ним направлялась группа вооруженных людей.
        – Оставайся с Желтохвостом, – сказал Кристофер, припарковал машину и взял винтовку.
        Вой сирен приближался. По-видимому, пальба привлекла внимание полиции. Винни вернулся к своему занятию. Он наложил жгуты на руку и ногу Желтохвоста, но ему не удавалось остановить кровотечение из трапециевидной мышцы – он мог лишь прижимать ее.
        Желтохвост морщился от боли, когда Винни зажимал рану ладонью.
        В другой части парковки люди в черной форме окружили две обстрелянные машины и зажатый фиолетовый кадиллак. Чинарик все еще сидел спереди, пристегнутый ремнем безопасности, свесив голову набок.
        При виде бандита Винни охватила ярость. Засаду им устроил не Хавьер и не семья Гонсалес – а мелкий слизняк из «Бладс», которого Винни считал другом.
        Из открытых окон остальных машин торчали окровавленные конечности, двери были изрешечены пулями, окна разбиты. В воздухе висел запах бензина.
        Одна из дверей со скрипом распахнулась, из салона выбрался мужчина в красной бандане и пополз прочь, бормоча что-то себе по нос.
        К нему подошел человек в маске и разрядил в него обойму.
        – Забираем наше дерьмо! – крикнул стрелок.
        Винни узнал голос. Это был дядя.
        Дон Антонио махнул рукой, отдавая приказ, и повернулся к Винни. Люди Моретти поспешили к машинам, чтобы вернуть украденные деньги. Все, кроме Раффа, подбежавшего к ним с пистолетом в руке.
        – Нужен врач! – сказал Винни, опустил взгляд и увидел, что Желтохвост закрыл глаза.
        Винни проверил пульс. Он не прослушивался.
        – Давай я, – сказал Рафф, убрал пистолет и поменялся с Винни местами, чтобы сделать искусственное дыхание рот в рот.
        Винни, пошатываясь, отошел от машины, его руки были скользкими от крови.
        – Поехали, быстрее! – крикнул Кристофер.
        Вито наконец присоединился к ним, спустившись пешком по пандусам. Обливаясь потом, он пробежал с дробовиком в руках мимо Винни, но Винни остался на месте, совершенно потрясенный. Это нападение так ошеломило его, что он на мгновение просто застыл.
        – Вин! – позвал Кристофер.
        Голос отца вывел Винни из шока. Он сел в четырехдверный пикап вместе с Кристофером и Вито, и они отъехали от фиолетового кадиллака. Из пробоины в кузове вытекал бензин, рядом со спущенной шиной образовалась лужа.
        Чинарик повернул голову. Один его глаз гротескно торчал из глазницы.
        – Подожгите эту крысу! – проорал Вито.
        Антонио отошел от кадиллака.
        – Пусть помучается, – сказал он.
        Чинарик взглянул уцелевшим глазом на Винни. Антонио зажег спичку и бросил ее в бензиновую лужу. Запоздалый ответ на вопрос, что бывает с теми, кто переходит дорогу Моретти.







        Золотистые лучи рассвета осветили горы и вереницу машин, ползущих на север по триста девяносто пятому шоссе. Роналдо и его семья были здесь частью, казалось, бесконечного каравана, который пытался достичь Орегона.
        Этот захватывающий пейзаж со скалистыми горными вершинами, вздымающимися над пустыней, Роналдо видел не раз. Когда он впервые привез семью в Лос-Анджелес, они любили по выходным путешествовать по этому шоссе на север, подальше от города. Но так далеко, как сейчас, они не добирались ни разу, а из-за бушующей в стране войны наслаждаться видами было непросто.
        Это напоминало ему о времени, когда он служил в Афганистане, где тоже была великолепная, но коварная природа. И здесь на открытых дорогах опасности поджидали так же, как и там – в горах.
        Роналдо отвернулся от гор на западе и посмотрел через пассажирское сиденье на восток. Он в сотый раз подумал о перестрелке в лагере под Финиксом. Он не знал, что случилось с его сослуживцами и с лейтенантом Каслом, но он чувствовал, что Маркс найдет Зубчика с Беттисом в Лос-Анджелесе.
        Вздохнув, он снова сосредоточился на том, как доставить родных в безопасное место. Доминик дремал на пассажирском сиденье, Моника спала сзади. Но Елена бодрствовала, избегая смотреть на него в зеркало заднего вида.
        Она злилась, и не без причин. Он отказался ехать к ее сестре – радиация от Пало-Верде в Аризоне вызвала панику, и дороги оказались перегружены. План был плох с самого начала, но все стало еще хуже, когда они двинулись на восток и не могли ехать быстрее пешеходов, которые шагали по обочинам. Поэтому Роналдо развернулся и поехал на север – по пути наименьшего сопротивления.
        Услышав обращение Эллиота по радио, он понял, что теперь в Калифорнии нигде нельзя было рассчитывать на безопасность. Предатель объявил ее штатом повстанцев.
        Он убил президента Коулмана и подставил Корпус, организовал атаки на Сан-Франциско и Пало-Верде. Как можно было быть настолько злонамеренным? И как можно было выполнять такие приказы?
        Он покачал головой, вспомнив, что сам сказал сыну на крыше в Лос-Анджелесе: история знает множество плохих людей, исполнявших плохие приказы.
        Роналдо посмотрел на север, в сторону Орегона, куда стремилась попасть бесконечная вереница машин. Такие же люди, как он, пытавшиеся вывезти семьи с контролируемой повстанцами территории.
        Взглянув на указатель уровня топлива, он сглотнул ком в горле. Оставалась треть бака – едва хватало, чтобы добраться до границы штата, если движение продолжится с такой же скоростью.
        Стратегическая ошибка в начале пути стоила им более половины запасов горючего, которые были у них в багажнике. Теперь эти запасы исчерпались почти полностью – драгоценные последние галлоны были залиты в бак.
        Зато они почти добрались – почти доехали до безопасной зоны.
        Дорога сворачивала на запад, и Роналдо сощурился на солнце, стараясь получше разглядеть дорогу. Трафик снова замедлялся, упав до десяти миль в час.
        – Мать вашу, – прошептал он.
        Доминик завозился, открыл один глаз и резко выпрямился.
        – Что? Что случилось? – спросил он.
        – Ничего, дружище. Мы уже почти в Орегоне.
        Дом потер глаза и схватил свою AR-15.
        По его инстинктивным движениям Роналдо понимал: сын уяснил, что мира, в котором они жили, больше не существовало. Правила цивилизованного поведения изменились в тот момент, когда началась Вторая гражданская война.
        – Что это? – спросил Дом.
        Машины перед ними остановились, и Роналдо нажал на тормоз. Какое-то время назад грузовик ФЕМА съехал с обочины, протаранив цепочку беженцев, шедших на север.
        Люди на обочине смотрели на «Эксплорер», в их глазах читалась мольба о помощи. Еды. Воды. Помощи в переезде. Эти люди с благодарностью приняли бы все, что им могли предложить.
        Роналдо пришлось отвернуться. Он не мог позволить себе чем-либо делиться, а если бы и мог, то, остановившись, стал бы мишенью. Ему нужно было думать о безопасности семьи, иначе они тоже рисковали оказаться на обочине дороги.
        Звуки пальбы заставили его сконцентрироваться.
        – Это выстрелы? – спросила Елена.
        Моника открыла глаза.
        – Пригнитесь, – сказал Роналдо.
        Он встретил взгляд жены в зеркале заднего вида – впервые за это утро, – но это был не тот удрученный взгляд, который он ожидал увидеть. На ее лице вновь отразился ужас.
        По обе стороны дороги слышались крики. Справа, недалеко от их бампера женщина упала на землю, и бегущая толпа тотчас затоптала ее.
        – Боже, – прошептала Елена, прикрыв рот рукой.
        Доминик хотел было открыть дверь, но Роналдо успел остановить его, увидев на дороге вооруженных людей. Прогремело еще несколько выстрелов, и один из мужчин упал на лобовое стекло.
        – Ложись! – скомандовал Роналдо. Пригнувшись, он взглянул налево, чтобы посмотреть на машину перед ними. Полоса впереди, похоже, была свободна.
        Роналдо вырулил левее и рванул прочь от фургона, который появился словно из ниоткуда, едва его не подрезав. Он хладнокровно двинулся по обочине, не сводя глаз с забора и высокой сухой травы слева от дороги. Раздалось еще несколько выстрелов.
        Проехать можно было лишь по траве, и Роналдо решил рискнуть. Он свернул с дороги, повалив часть забора с колючей проволокой. Еще несколько машин выехало в поле, последовав его примеру.
        Елена села, чтобы посмотреть, что происходит, но Роналдо крикнул ей пригнуться обратно. Внедорожник справлялся хорошо, но это был не «Хамви», поэтому Роналдо ехал аккуратно, выискивая возможность вернуться на шоссе.
        – Это грабители, – сказал Доминик.
        Роналдо не сводил глаз с травы, высматривая камни и все, что могло проткнуть шину или сломать ось. Потеря концентрации даже на мгновение могла оставить его семью без транспорта, в том же положении, что и все эти люди.
        Стрельба продолжалась, и он бросил взгляд на дорогу. Как раз в этот момент они проезжали мимо грузовика ФЕМА. Он мало что увидел в этот короткий миг, но и от мимолетного взгляда у него упало сердце.
        Несколько гуманитарных работников стояли на коленях вдоль дороги, кузов грузовика был открыт. Двое вооруженных мужчин в черных масках стояли на страже, пока их сообщники копошились в машине. Еще несколько бандитов обходили другие автомобили.
        На земле лежали тела людей, которые дали отпор и поплатились за это.
        Роналдо уловил движение в боковом зеркале. У синего фургона, полного пассажиров, лопнула шина. Он скользил по полю, взметая землю, пока резко не остановился.
        Остальные три машины объехали его и двинулись дальше за «Эксплорером».
        – Они их застрелили! – крикнул Дом. – Они их застрелили, мать их!
        Роналдо повернул «Эксплорер» к обочине, подскакивая на холмиках, насыпанных луговыми собачками. Обогнув место происшествия, он обернулся и увидел, что налетчики казнили двух сотрудников ФЕМА.
        – Господи, – прошептал Роналдо.
        Нажав на клаксон, он выехал на шоссе и стал перестраиваться в правую полосу. Водитель «Форда F-150» не хотел его пропускать, но Роналдо было не до вежливости.
        Он втиснулся перед ним, потеряв левое зеркало – задел им защитную решетку пикапа. Старик за рулем прикрикнул на него из окна.
        Роналдо, не обратив внимания, вырулил на правую полосу, где теперь было свободно. Остальные машины уехали вперед, и их почти не было видно.
        Глядя вдаль на пустую дорогу, он плавно нажал на газ, стараясь не расходовать топливо. Место преступления в зеркале заднего вида постепенно удалялось, и его колотящееся сердце перешло на нормальный ритм.
        Он задержал взгляд на зеркале, желая убедиться, что за ними никто не погнался, и только тогда увидел, что Елена тоже смотрит в зеркало. Но, как и прежде, она смотрела на него, и глаза ее были полны слез.



        – 12 –

        К границе штата они подъехали в сумерках. Пылающий закат окрасил небо в цвета застарелого кровоподтека. Сидевший за рулем Доминик подумывал, будить ли задремавшего отца или не стоит.
        И решил дать ему поспать еще несколько драгоценных минут. Датчик уровня топлива загорелся только что, а значит, у них было достаточно бензина, чтобы добраться до места.
        Он на это надеялся.
        – Мы приехали? – спросила Елена.
        – Почти, – тихо ответил Дом. – До Нью-Пайн-Крика еще около мили.
        Поселок раскинулся на берегу озера Гус, Калифорния, мимо которого они сейчас проезжали. Доминик взглянул на шоссе и вереницу беженцев, идущих по обочине.
        На противоположной стороне в закатных лучах солнца сверкало огромное озеро.
        Моника на заднем сиденье подалась вперед, чтобы увидеть его, и разбудила отца. Он сел, зевнул и попросил ее подвинуться.
        – Пристегнись, малышка, – сказал он. – Дом, следи за дорогой.
        Глотнув воды, Роналдо взял винтовку и наклонился вправо, чтобы заглянуть за трещину в ветровом стекле. Пуля пробила заднее сиденье в считаных дюймах над пригнувшимися матерью и сестрой Дома. Если бы они сидели прямо, кто-то точно бы погиб. Но этого не случилось, и семья Сальваторе была почти в безопасности.
        Увидев границу, Доминик осторожно улыбнулся. Если слухи были верны, то вся территория штата Орегон была безопасной зоной – штат сохранял нейтралитет в войне между президентом Эллиотом и повстанцами. Дом не знал точно, куда они едут, но был бы рад любому месту, где не падали бомбы.
        – Будь начеку и смотри, нет ли где АВП, – сказал Роналдо. Он натянул рукав на татуировку морпеха и обернулся назад. – Помните нашу историю?
        Моника кивнула:
        – Ты учитель из средней школы Дауни, а мама домохозяйка.
        – Что я преподаю? – спросил Роналдо.
        Она закатила глаза.
        – Пап, я не тупая, – сказала Моника. – Я вообще-то лучшая в классе.
        – Я знаю, милая, но очень важно, чтобы мы говорили одно и то же, если наткнемся на АВП, – сказал он. – Если они узнают, что я морпех…
        – Что будет, если они узнают? – спросила Моника.
        – Ничего, – ответил он. – Просто нельзя, чтобы они узнали.
        Впереди загорелись стоп-сигналы, движение замедлилось.
        Солнце скрылось за горизонтом, вереница машин остановилась. Измученные беженцы по обеим сторонам дороги брели дальше с пожитками на плечах.
        Большинство этих людей, похоже, шли уже несколько дней после того, как покинули свои атакованные города – Лос-Анджелес, Сан-Диего и Сан-Франциско. Множество американцев направлялись к границам Мексики и Канады, надеясь найти убежище там.
        Доминик думал о своих друзьях, оставшихся в Лос-Анджелесе. Особенно о Лосе и Камилле – они оба стали копами и боролись с бандитами. Увидит ли он их когда-нибудь снова? Как бы жестоко это ни звучало, шанс, что они выживут – все трое, – был ничтожным.
        – Как долго уже горит датчик топлива? – спросил Роналдо.
        Тревога в его голосе отвлекла Дома от размышлений.
        – Только что загорелся.
        – Нам хватит? – спросила Елена.
        Моника привстала, чтобы тоже посмотреть.
        – Оставайтесь на местах, – сказал Роналдо. – Все будет хорошо.
        – Не похоже, если мы, в общем-то, едем на остатках, – усомнилась Елена.
        – Ты слышала, что сказал Дом: датчик только что загорелся. Значит, мы не на остатках. Нам нужно лишь добраться до границы, а потом сможем обменять что-нибудь на бензин.
        – А если никто не захочет нам продавать? – спросила Елена.
        – Тогда пойдем пешком. Там безопасная зона, ничего с нами не случится. Обещаю.
        Моника недоверчиво скрестила руки на груди. Слышать спор родителей стало уже привычным, но напряженность между ними в последние дни явно возросла.
        Машина перед «Эксплорером» тронулась вперед – пробка сдвинулась с места.
        – Видишь? – сказал Роналдо. – Все будет в порядке.
        «Эксплорер» въехал в городок, по сторонам дороги появились старые домики и магазинчики. До границы оставалось несколько кварталов, и Доминик увидел забор, который ее обозначал.
        – Это колючая проволока? – спросил он.
        – Давай помедленнее, – сказал Роналдо.
        – Что?
        – Делай, что говорю, – приказал он.
        Дом убрал ногу с педали газа. А мгновение спустя увидел то, что напугало отца. Перед воротами стояла группа вооруженных людей, которые проверяли машины и беженцев. По их форме Доминик определил, что это не полиция города или штата.
        И еще он заметил позади них развевающийся на ветру флаг АВП с головой ворона. Это были и не морпехи, и не армия…
        Все были с винтовками, а за насыпью из мешков с песком виднелось еще больше солдат. Проезжая часть была заблокирована стеной из машин, грузовых контейнеров и заграждений.
        За баррикадой беженцев отделял от орегонской стороны границы высокий штабель бетонных блоков.
        Дом заметил еще одну группу солдат. Некоторые были с немецкими овчарками. Они охраняли границу.
        – Черт, – тихо выругался Роналдо.
        Они медленно ползли вперед, и Дом увидел солдат на крышах контейнеров, где были установлены прожекторы. Когда последний луч солнца скрылся за холмами по ту сторону озера, они вспыхнули. Солдаты у прожекторов направили их на дорогу, осветив беженцев на обочинах и машины, ожидавшие своей очереди на въезд.
        Впереди, через несколько машин, двое солдат схватили человека и повалили его на землю.
        – Что происходит? – спросила Елена.
        Роналдо приложил палец к губам. Он пытался расслышать, что там говорили, но Доминику и так все стало ясно. Штат Орегон больше не был нейтральной территорией, и АВП контролировали границу.
        – Что мне делать? – спросил он.
        Роналдо пристально смотрел на происходящее.
        – Я… не знаю. Дай подумать.
        – Эти солдаты везде, – сказал Дом.
        – Вижу, – ответил Роналдо. Он вздохнул и выругался себе под нос. – Вы, ребята, проезжайте без меня. Я найду способ пройти в другом месте.
        – Что? Ну уж нет, – отрезала Елена и подалась вперед, натянув ремень безопасности. – А если Орегон теперь территория АВП, что тогда?
        – Послушай меня, – сказал Роналдо, строго глядя на Елену. – Мне нужно, чтобы ты была сильной, умной и заботливой женщиной, на которой я женился, и провезла наших детей через границу без меня, пока я буду искать другой путь.
        – Роналдо, – шепнула она.
        – Пистолет у тебя?
        – Да, но что с того? Ты нам нужен, Роналдо, и я считаю, что нам нужно держаться вместе.
        – Мама права, пап, – вмешался Дом. – Плюс если нам удастся где-то устроиться в Орегоне, как мы найдем тебя? И что, если тебя поймают?
        – Я не хочу, чтобы ты уходил, пап, – поддержала Моника.
        – Если они тебя поймают, то убьют, – сказал Дом. – Мы уже знаем, что они тебя ищут.
        Роналдо, казалось, задумался над мольбами родных, но выражение его лица говорило Дому, что он все же склонялся к тому, чтобы разделиться. Они все понимали, что сделают АВП, если поймают его, и Доминик не собирался этого допускать.
        Луч прожектора упал на машину перед ними, и двое солдат подошли проверить ее.
        Прежде чем отец успел остановить его, Дом переключил передачу, вывернул руль и выехал на левую полосу.
        Солдаты закричали, вскинув руки.
        – До встречи, говнюки, – пробормотал Дом и нажал на газ. Шины взвизгнули. – Держитесь!
        – Дом, что ты… – крикнул Роналдо, но Дом перебил его:
        – Увожу нас отсюда к чертовой матери!
        В темноте прогремел выстрел, и Доминик, взглянув в зеркало заднего вида, увидел, что солдаты целятся в «Эксплорер» из винтовок.
        – Ложись! – крикнул он.
        Заднее стекло разбилось, осколки посыпались на пустые канистры из-под бензина. Моника и Елена вскрикнули.
        Полоса, ведущая на юг, в Калифорнию, была полностью свободна. Огни машин, едущих на север – в Орегон, сияли, как рождественская гирлянда длиной в тридцать миль.
        Роналдо повернулся назад, вскинул винтовку, но Дом не видел ни «Хамви», ни других машин, которые бы их преследовали. Елена сидела с пистолетом в руке, готовая вступить в бой.
        – Пригните головы, – сказал Дом.
        – Меня уже достало пригибаться, – ответила она. – Я…
        Моника взглянула на нее, и мать осеклась. Доминик вжимал педаль газа в пол, сердце у него колотилось. Они все были на грани, но, увидев мужество матери, он смог поверить, что вместе они смогут преодолеть что угодно.
        – Кажется, за нами не едут, – сказал Роналдо, глядя в заднее окно.
        Дом проехал двадцать минут на скорости девяносто миль в час, удаляясь вглубь территории повстанцев и увидел дым над горизонтом. Он не знал, что там находится, но понял, что они ехали не прочь от сражений, а навстречу им.
        Двигатель задребезжал и фыркнул. Они проехали еще милю, и «Эксплорер» заглох, израсходовав весь бензин.
        Беженцы, шедшие вдоль обочины, смотрели на них, но на этот раз Доминик не отводил взгляда. Если не удастся выменять немного бензина, то им вскоре придется присоединиться к этим беднягам.







        За полторы недели, прошедшие с начала боевых действий, более трети населения Лос-Анджелеса бежало подальше от насилия. Антонио слышал, что то же самое происходило и в других городах Калифорнии.
        Тем временем на клан Моретти обрушились испытания. Он потерял основных клиентов после ракетной атаки ВМС на базы АВП в Лос-Аламитос и едва не лишился капитала в результате засады, устроенной «Бладс».
        Но Антонио знал, что на столь важную встречу не стоит отправлять малочисленную группу. Бандиты не понимали, что именно он устроил им засаду, а не наоборот.
        Это стоило ему почти десятка бойцов, к тому же едва не погиб Желтохвост. Но убить младшего кузена Антонио оказалось не так просто.
        Семья Моретти стала сильнее и в результате того, что Вито и другие родственники перебрались к ним из тайных укрытий в разных странах. Вскоре им предстояло набрать такую же силу, какой они обладали в Неаполе.
        К тому же, расправившись с Чинариком и его шайкой, он заработал репутацию и без того взлетевшую после того, как он убил Мышь выстрелом в упор. Теперь каждая банда в городе знала, кто такие Моретти и что с ними лучше не связываться. И что еще важнее, Антонио продемонстрировал свое бесстрашие, показал себя боссом, способным повести Моретти в новую эпоху в истории Америки.
        Все, что он делал прежде, он делал ради их будущего. И сейчас, когда он пополнил ряды новыми людьми, преумножил количество оружия в арсенале и наркотиков на складе, заключил новую сделку с семьей Гонсалес, его план отстроить заново империю Моретти наконец начал воплощаться.
        Конечно, следовало еще найти новых клиентов, но сначала нужно было сделать еще кое-что: дать клану Моретти новый импульс и вознаградить тех, кто помог ему достичь нынешних результатов.
        – Мы готовы, дон Антонио.
        Кристофер стоял в дверях кабинета. Он выглядел элегантно в черном костюме и с новой стрижкой андеркат.
        Антонио, тоже в темном костюме, встал, поправил манжеты, сорвал со стены постер «Бешеного быка» и, скомкав, бросил в корзину вместе с пластырем, которым была заклеена ссадина на лице.
        – Зачем ты это сделал? – спросил Кристофер.
        – Мне есть чем его заменить, – ответил он. – И мне больше не нужно напоминание о том, что я могу потерять.
        Кристофер пропустил Антонио вперед, и они вышли из кабинета. В конце коридора, в складском помещении, мерцал свет свечей.
        В центре комнаты, скрестив руки и глядя на Антонио, стояло шестеро хорошо одетых мужчин. Желтохвост стоял, опираясь на костыли.
        Ему повезло, и частью везения он был обязан позолоченному кресту, который остановил пулю, направленную ему в сердце.
        Позади них на стульях сидело еще пятьдесят человек, и это были только самые важные члены клана. Иначе пришлось бы приглашать сотни новобранцев, присоединившихся к их растущим рядам.
        В центре комнаты стоял круглый стол вишневого дерева. На его полированной столешнице лежали меч, пистолет и стопка карточек размером с открытку, на которых был изображен покровитель их клана – святой Франциск Ассизский.
        Комнату освещали свечи, и не только потому, что в Комптоне не было электричества. Такова была традиция церемонии посвящения.
        Антонио подошел к Стоявшим. Сначала остановился перед Винни, отметив его гордый взгляд, а потом двинулся дальше, внимательно изучая всех, одного за другим.
        Желтохвост. Кармин. Фрэнки. Лино. Рафф.
        – Вы отправили в ад множество врагов Моретти, – сказал Антонио, заложив руки за спину и отходя от них. – Вы все прошли проверку боем.
        Он повернулся к сидящим. Некоторые прежде были соучастниками клана Сарконе, но теперь присягнули на верность семье Моретти.
        Те же, кто этого не сделал, либо бежали, либо погибли.
        – Шестеро мужчин, стоящих передо мной, проделали путь из Неаполя в Лос-Анджелес шесть лет назад, после того, как мы провели долгие годы в бегах, – продолжил Антонио. – Они сделали это, оказав мне огромное доверие, и я этого не забуду. Как не забуду и преданности, проявленной всеми вами. – Он указал на заколоченные окна. – Пока Соединенные Штаты охвачены хаосом и вокруг бушует война, вы по-прежнему доверяете мне и сражаетесь вместе со мной. – Антонио подошел к столу. – И вскоре ваша преданность будет вознаграждена, – пообещал он. – Но сегодня мы собрались здесь, чтобы оказать честь быть принятыми в наши боевые ряды еще шестерым из вас.
        Кристофер зажег свечу на столе, осветившую оружие и карточки со святым Франциском. Рафф, Фрэнки, Кармин, Желтохвост и Лино – уже посвященные – шагнули к Кристоферу, но Винни, растерявшись, остался на месте.
        Антонио задержался рядом с ним.
        – Ты доказал, что ты мужчина, Вин, – сказал Антонио тихо, – но тебе еще есть над чем поработать, прежде чем дать обет молчания. Твое время придет, но не сейчас.
        Винни открыл было рот, но понял, что лучше промолчать.
        Антонио взял карточки, подошел к сидящим и указал на шестерых, которых решил посвятить, – в основном своих кузенов и членов клана, которые приехали из Италии.
        Все они поднялись и присоединились к стоявшим у стола.
        Традицией допускалось посвящать только одного или двух претендентов одновременно, но после переезда в Америку многое изменилось, и Антонио решил провести церемонию для всех сразу.
        Клану Моретти не следовало терять время.
        Единственное правило, которое он не собирался менять, касалось самих посвященных. Посвящать разрешалось только чистокровных итальянцев.
        Несколько раз за много лет наравне с чистокровными итальянцами посвящали итальянцев лишь наполовину, но дальше этого Антонио не заходил, даже в такие отчаянные времена, как нынешние. Такие, как сержант Раш, никогда не могли бы стать членами клана. Но это не значило, что они не могли сражаться.
        – Сегодня шестеро мужчин дадут клятву омерта[54 - Итал. omerta [omer?ta] – «взаимное укрывательство, круговая порука» – «кодекс чести» мафии, несодействие государству.] и станут членами клана Моретти, – объявил Антонио. – Я имел честь и привилегию дать эту клятву много лет назад вместе с моим братом Кристофером, когда боссом клана Моретти был наш дядя, дон Джузеппе.
        Антонио перекрестился и поднял глаза, помянув дядю и отца, принося им дань уважения, помня об их наследии.
        Антонио взял со стола короткий меч и подошел к претендентам. Вито в тесноватом костюме оказался первым.
        – Почту за честь присоединиться к вам, дон Антонио, – сказал он. – Дон Джузеппе очень гордился бы вами, если бы видел вас сейчас.
        Антонио кивнул кузену и вручил меч брату.
        – Дайте указательный палец.
        Претенденты Моретти протянули руки, и Кристофер уколол палец каждому. Закончив, он положил меч на стол и взял свечу. Он прошел вдоль ряда, поджигая каждую карточку.
        Антонио приказал им повторить за собой.
        – Пусть моя душа горит в аду так же, как эта карта, если я нарушу клятву омерта, – сказал он.
        Новобранцы, не сводя глаз со своего дона, повторили клятву, пока окропленные кровью карточки горели у них в руках.
        Слова клятвы смолкли, и Антонио улыбнулся, что делал чрезвычайно редко. Его сердце преисполнилось гордостью.
        – Добро пожаловать в клан Моретти, – сказал он.
        Не было ни аплодисментов, ни ответных речей. Повисло тяжелое молчание.
        Обычно церемонию сопровождало празднование, но сейчас было необычное время. Антонио снова пристально оглядел своих людей, его мысли были сосредоточены на том, что будет дальше.
        Антонио станет отдавать приказы через брата. Кристофер, как подручный, займется повседневными делами в растущем бизнесе. Кармин будет капо, ответственным за новые операции с наркотиками, в том числе за распространение.
        Вито, Лино, Желтохвост и Фрэнки поработают с сержантом Рашем, устраняя конкурентов и ища новые источники поступлений. Рафф продолжит руководить защитой женщин и детей, а Винни с Доберманом и дальше будут помогать с поставками.
        Лос-Анджелес с каждым днем все больше напоминал Неаполь, пусть даже противниками здесь были не итальянцы. Это были преступные группировки: «Крипс», «Бладс», «Нортеньос» и бесчисленное множество других. И теперь им всем было известно о клане Моретти.
        Антонио дал знак сидящим встать со своих мест. Это не были посвященные солдаты Моретти, но они все равно были помощниками Моретти, отличались от солдат только званием, и им надлежало стать его мускулами в войне против врагов семьи.
        Впервые в жизни у Антонио появилась собственная небольшая армия. Достаточно бравых, знающих свое дело людей, чтобы он смог реально изменить положение, если правильно ими распорядиться. Пришла пора вывести их на поле битвы и начать завоевывать территорию, первым делом подобрав симпатичный особняк в горах, который Антонио когда-то пообещал Лючии.
        Пепел, в который превратились изображения святого покровителя, осыпался на пол, и Антонио отошел от своих людей, установив дистанцию между собой и своей армией.
        – Бандам, которые когда-то правили Лос-Анджелесом, пришел конец, – уверенно заявил он, – но клан Моретти никогда еще не был так силен здесь, в этой стране. Сегодня, прежде чем разойтись, вы получите приказы, которые помогут нам занять достойное место на вершине пищевой цепи.



        – 13 –

        Ехать было некуда – безопасных мест не осталось. По крайней мере, в Калифорнии.
        Через неделю после отъезда из Лос-Анджелеса семья Роналдо Сальваторе осталась без еды и практически без воды. Им посчастливилось немного проехать в кузове грузовика повстанческой армии, который подобрал их в промежутке между переброской войск и припасов к аванпостам штата.
        Но в конце концов удача иссякла. Даже армия была вынуждена ограничить помощь беженцам. Поэтому им снова пришлось брести вдоль обочины триста девяносто пятого шоссе.
        Вскоре им предстояло повернуть на запад, к Маунт-Болди. Они держали путь туда, где его начали, – в Лос-Анджелес. Ничего другого Роналдо придумать не смог. Там оставались его братья по оружию, и если ему удастся вернуться к ним, то тогда, возможно, они смогли бы найти безопасное убежище – если, конечно, Маркс, Беттис и Зубчик еще живы.
        Из раздумий его вывел рев дизельных двигателей. По шоссе грохотали десять бензовозов, и тысячи беженцев по обеим сторонам дороги повернулись к ним. С тех пор как армейский транспорт перестал подвозить гражданских, поток беженцев превратился из ручейка в полноценную реку.
        – Наверное, в Лос-Анджелес едут, – предположил Дом.
        Роналдо заметил армейские «Хамви» и два бронированных M-ATV, которые ехали за ними. Один из «Хамви» прибавил газу, обгоняя колонну.
        Роналдо приподнял солнцезащитные очки, чтобы рассмотреть солдат на башнях. Ему хотелось отдать честь этой колонне – так она радовала глаз. Прежние колкости и соперничество между разными родами войск теперь казались сущей ерундой. Видеть здесь армию для Роналдо было все равно что узреть Деву Марии во плоти. А окажись здесь морпехи, он и вовсе счел бы это за второе пришествие.
        Подавив желание остановить машину, он прижал руки к бокам.
        Никто из беженцев, кроме родных, не знал, кем он был, и меньше всего ему хотелось, чтобы кто-нибудь понял, что он морпех.
        Многие из этих людей, возможно даже половина, считали морпехов виновниками всего этого дерьма, а значит, Роналдо мог стать для них мишенью.
        И его родные тоже.
        Он опустил очки и повернулся к Доминику, Елене и Монике.
        Пожилая женщина, шедшая впереди, споткнулась, и мужчина ее возраста подставил руку, чтобы поддержать ее. Он обернулся к Роналдо, но помощи не попросил. Большинство здесь понимало, что помощи ждать не стоит.
        Грязные, измученные голодом и жаждой люди были непредсказуемы, и доверять не следовало никому. Поэтому Роналдо следил, чтобы Моника с Еленой держались крайней справа части обочины, где асфальт уступал потрескавшейся земле. Поэтому они с Домом несли рюкзаки девочек на груди и поэтому хранили часть драгоценностей в носках.
        Елена могла постоять за себя, и у нее был пистолет. Но она и без него могла бы выцарапать глаза и оторвать уши, если бы речь зашла о спасении детей. Однако Елена все равно оставалась мишенью, так же как и Моника. Женщины и особенно дети были маячком для грабителей, которые здесь были. Действительно были – люди, у которых не осталось причин бояться закона.
        Соблюдение закона им обеспечивали восемь патронов, заряженные в «Зиг Зауэр 1911 Найтмер», пристегнутый между поясом и рюкзаком Роналдо. Еще у него был «Глок» на боку, под подолом рубашки. У Дома тоже был пистолет, но дробовик и автомат M4 они обменяли на воду и сублимированную еду.
        Роналдо жалел об этом, особенно сейчас. Табельное оружие весьма бы им пригодилась, но пока у него оставался пистолет с патронами, он вполне мог оказать сопротивление.
        Порывистый ветер дул ему в лицо, донося запахи пота и мочи от встречного потока беженцев. Время от времени, когда между изнуренными путниками развязывались драки, раздавались крики и кашель. День близился к вечеру.
        Роналдо был предельно сосредоточен – он научился этому во время долгих и утомительных рейдов в горячие точки. Сейчас тоже было тяжело, но все это он уже проходил.
        Он вспомнил, как после падения Багдада гражданское население пыталось покинуть зону боевых действий. Роналдо видел, сидя в относительной безопасности своего «Хамви», как тысячи и тысячи простых людей брели по пустыне.
        Но он никогда бы не подумал, что увидит такое в Америке, не говоря уже о том, чтобы самому оказаться в такой ситуации.
        Роналдо не мог позволить страху и тьме помутить рассудок. Он должен был оставаться сильным ради близких.
        Пыльный вихрь заставил его прикрыть лицо банданой. Солнце палило, ветер обжигал кожу. Роналдо вытер рукавом грязный пот со лба.
        – Пап, я пить хочу, – сказала Моника.
        Доминик вынул бутылку с водой из рюкзака, который висел у него на груди. Но едва он подошел к сестре, чтобы отдать ей остатки воды, мужчина средних лет с зачесом над проплешиной, развевающимся, как отставшая дранка на ветру, выхватил у него бутылку.
        – Эй! – крикнул Дом.
        Роналдо схватил мужчину сзади за рубашку, когда тот уже поднес бутылку к губам и успел немного отпить.
        Доминик отнял бутылку, а Роналдо развернул мужчину к себе и ударил кулаком в нос. Тот упал на землю и перевернулся на спину, одной рукой зажимая нос, а второй пытаясь защититься от ударов.
        – Простите! Простите! – запричитал он.
        Роналдо хотел было ударить еще, но замер в нерешительности. Он чувствовал, что на него смотрят десятки людей, которые хотели увидеть, как он расправится с мародером.
        – Убирайся к чертовой матери, – сказал Доминик и пнул вора в зад, когда тот поднялся.
        Он позволил ему скрыться в толпе, которая побрела дальше, словно ничего не случилось.
        Этому вору еще повезло. Незадолго до этого они видели, как парень получил пулю в живот за то, что украл батончик мюсли.
        Дом отдал бутылку Монике, и она вытерла ободок, прежде чем сделать глоток.
        – Фу, – сказала она. Отпив, Моника передала бутылку Елене, и она тоже глотнула. Когда наступила очередь Доминика, он лишь покачал головой, и Роналдо решил приберечь остатки.
        Встряхнув бутылку, он понял, что там было всего пол-литра. Если они не найдут еще – умрут от обезвоживания.
        – Нам нужно раздобыть воды, – сказал он Доминику.
        Дом, кивнув, предложил:
        – Я схожу, посмотрю, не удастся ли выменять еще. Что отдадим?
        Роналдо взглянул на Елену. Последние наличные деньги ушли на бензин, когда они еще ехали на машине. Оставались только самые дорогие золотые и бриллиантовые украшения, серебряные часы и тысяча долларов серебряными монетами, которую Роналдо держал в своем «тревожном чемоданчике». Еще у них были пистолеты и патроны – но это было самое ценное, не на продажу.
        Пока.
        Еды у них осталось тоже совсем немного – в основном отвратительные энергетические батончики, которые Дом купил еще до коллапса, чтобы было чем перекусить во время тренировок. На вкус они напоминали картон, но были гораздо питательнее, чем шоколадки, которыми довольствовались другие. Большинство беженцев не ело уже несколько дней.
        Роналдо услышал низкий гул и замер, когда тот стал набирать силу. Он узнал его.
        – Что такое? – спросила Елена.
        – Прислушайся, – ответил он, глядя на небо.
        Он вспомнил о беженцах, сожженных во время бомбежки. Рев истребителей вызвал в памяти образы почерневших тел. Из-за голых вершин гор Техачапи возникли два F-35, которые летели к шоссе.
        – Бегите! – крикнул Роналдо, подхватив Монику на руки.
        Дом потянул Елену за футболку.
        – Мам, уходим! – крикнул он.
        Они спрыгнули в канаву и побежали через поле, пока остальные беженцы пялились на них, как на сумасшедших.
        – Быстрее! – завопил Роналдо. Несмотря на то что F-35 производились для морпехов, АВП заполучили их еще до начала войны, и рисковать Роналдо не собирался.
        Это была война, а в большинстве современных войн гражданских погибало больше, чем солдат.
        Они успели отбежать от шоссе на несколько сотен футов, когда истребители выпустили первый залп ракет. Времени искать укрытие не оставалось, да и все равно его было не найти.
        Роналдо опустил Монику на землю и накрыл ее своим телом. Доминик поступил так же с матерью.
        – Не вставать! – крикнул Роналдо.
        Залпы сотрясали воздух и землю под ними. Роналдо прижимался к Монике, стараясь расслышать хоть что-то сквозь гул истребителей и вой снарядов, которые те обрушивали на мирных жителей. Моника скорчилась под ним, и ему показалось, что он слышит ее крик, но из-за бомбежки слов было не разобрать.
        – Держись, – сказал он. – Просто держись, Мон.
        К его удивлению, никакого цунами огня, которое превратило бы их всех в пепел, не последовало.
        Он ничего не чувствовал, кроме земли и детского тельца под собой.
        Роналдо отпустил Монику и посмотрел на запад. Самолеты заходили на второй круг. Облако дыма поднялось вдалеке – милях в десяти.
        Тогда он понял, что целью были бензовозы и армейские машины, которые их конвоировали. Гражданские оказались лишь сопутствующей потерей – незначительной как для командования АВП, так и для потенциального противника.
        Роналдо медленно поднялся на ноги. Как морпех он был врагом в глазах АВП, и его присутствие ставило под угрозу его семью и всех этих людей.
        Один из истребителей АВП отклонился от курса, направившись в ту же сторону, откуда появился. Пилот другого выполнил разворот на триста шестьдесят градусов.
        – Вот черт, – прошептал он.
        Припав к земле, Роналдо с ужасом следил за тем, как самолет летел к дороге.
        И уже через секунду он реял над беженцами в нескольких милях от них.
        Что-то выпало из самолета, и Роналдо снова прикрыл Монику собой.
        Раздался ужасающий вопль. Хор голосов заглушил взрыв, который Роналдо тем не менее почувствовал всем телом. Воздух нагрелся так, что ему опалило спину.
        Истребитель с ревом пронесся над ними, и Роналдо заставил себя подняться, подхватив Монику.
        – Бежим! – крикнул он. По крайней мере, попытался крикнуть, но звон в ушах заглушал все звуки.
        Доминик с трудом поднялся, по его лицу текла кровь.
        – Вперед! – крикнул Роналдо.
        Подхватив Монику на руки, он потащил семью прочь от дороги, прочь от истребителя. Нужно было убраться как можно дальше, пока самолет не вернулся.
        – Не оборачивайся, – сказал он Монике на ухо.
        Но она не услышала. Или не смогла удержаться. Роналдо и сам обернулся одновременно с ней.
        Сцена опустошения простиралась вдоль дороги, где бомба разрушила огромный кусок шоссе, убив сотни людей. Тлеющие тела, некоторые из них еще шевелились, были разбросаны по широкой дуге вокруг воронки.
        Зрелище оказалось даже хуже того, что Роналдо видел в Ираке. Повсюду были разбросаны обугленные части тел, растрескавшаяся земля пропиталась кровью. Порывистый ветер нес запах сожженных волос и горелой плоти.
        Роналдо отвел взгляд и зажмурился от жгучего пота в глазах. Он бежал, пытаясь следить за истребителями, и понимал, что это был не только пот. По лицу текли слезы.
        Ему не раз приходилось становиться свидетелем насилия, но это действительно было самым ужасным из того, что он видел в жизни. И он не помнил, чтобы плакал вот так, как ребенок. Еще и с собственной дочерью на руках.
        Как эти пилоты могли убить столько невинных людей? Своих же собратьев-американцев!
        Самолеты скрылись за горизонтом. Негодяи улетели, даже не взглянув на последствия своей вопиющей бесчеловечности. Грохот сменился воплем, и Роналдо не сразу понял, что это был его собственный голос: он кричал из всех сил, проклиная тех, кто совершил массовое убийство.
        Это была точка невозврата.
        Страны, за которую он сражался, за которую проливал кровь, за которую его братья гибли у него на глазах, больше не существовало.







        Военные действия в Лос-Анджелесе продолжались. Повстанцы захватили контроль над всеми базами АВП в центре города и вытеснили их войска на восток, в Анахайм. В здании Капитолия в Сакраменто губернатор Макги официально провозгласил суверенитет штата. Калифорния вышла из состава Соединенных Штатов Америки.
        Орегон попытался сделать то же самое, но АВП с легкостью подавили сопротивление повстанцев и теперь готовились продвигаться на юг.
        Антонио сидел за столом с женой и сыном, слушал радио и ел спагетти в красном соусе из запасов просторной кладовой их нового дома. Рафф стоял у окна с дробовиком и контролировал прилегающую территорию вопреки неоднократным попыткам Лючии усадить его рядом и заставить поесть с ними.
        Особняк в Бель-Эйр[55 - Район в западной части Лос-Анджелеса.] принадлежал одному из капо Сарконе, которого они убили, когда тот отказался присягнуть на верность клану Моретти. Это было не то поместье, о котором мечтал Антонио, но для начала было неплохо.
        Самым приятным во всем этом было не то, что Антонио получил возможность распоряжаться машинами, домами и капиталами, а то, что Энцо и его люди были мертвы.
        Антонио жевал спагетти, наслаждаясь их вкусом и вкусом свой победы. Однако решение новых проблем не терпело отлагательства.
        Он отвлекся от новостей, снова обдумывая то, что сказал ему час назад Кристофер. При сбыте продукта от колумбийских друзей возникли трудности. Теперь, когда АВП были изгнаны из города, Антонио нужно было искать новых клиентов.
        Проблема была не в снижении спроса: наркотики требовались всегда, и люди были готовы платить за них и драгоценностями, и другими товарами. Проблема состояла в том, чтобы перемещать товар, не подвергая себя излишнему риску. Улицы стали опаснее, чем когда-либо прежде, и если полицию едва ли стоило принимать во внимание, то угроза со стороны конкурирующих торговцев и даже обычных граждан никогда не была столь велика.
        Чтобы преуспеть в постапокалиптическом Лос-Анджелесе, Антонио требовалось больше рядовых солдат.
        – О чем ты думаешь? – спросила Лючия.
        Антонио намотал на вилку еще спагетти.
        – Delizioso[56 - Очень вкусно (итал.).], – сказал он. – Я скучал по тому, как ты готовишь.
        – Уверен, что не хочешь присоединиться, Рафф? – спросила Лючия.
        – Ага, садись с нами, – позвал Марко.
        Рафф нерешительно мялся, но вмешался Антонио.
        – Садись, старый друг, – пригласил он.
        Рафф, который был немного старше Антонио, подошел и сел за стол. Лючия поставила перед ним тарелку.
        – Спасибо, – поблагодарил он.
        Они ужинали при свечах, пламя отражалось в гранитной столешнице. Электричества не было в большинстве районов города, но в их особняке работал генератор, питавший несколько важнейших приборов, включая плиту и холодильник. Эта маленькая роскошь помогла Антонио вывести жену из меланхолии.
        Лючия наслаждалась бокалом пино-нуар из винного погреба. И хотя Антонио тоже хотелось попробовать хорошего вина, он решил сегодня не пить – ни одного бокала. После ужина ему предстояли дела, требующие полной концентрации.
        – Когда я смогу снова встречаться с друзьями? – спросил Марко.
        – Скоро, милый, – ответила Лючия.
        – Я скучаю по ребятам, – проворчал Марко. – Мы хотели устроить крутую вечеринку в мой день рождения. Но нет, меня держат здесь в заложниках.
        Антонио смотрел, как сын ковыряется в тарелке.
        – Ешь, – сказал он.
        Марко поднял голову, прядь каштановых волос упала на темные глаза. Он откинул их назад и покачал головой:
        – Я не голоден.
        – Мне все равно, голоден ты или нет, – ответил Антонио. – Я сказал: ешь.
        Марко бросил вилку и скрестил руки на груди.
        – Почему Винни может заниматься всякой крутой херней, а я должен сидеть в этой тюрьме?
        О, так он ведет себя как мелкий asino[57 - Осел, дурак (итал.).] из ревности!
        – Потому что ты еще не стал мужчиной, – ответил Антонио. – Когда станешь, сможешь играть более значительную роль в семье. А пока делай то, что я говорю. И следи за тем, как ведешь себя за столом.
        Марко, нахмурившись, уставился в тарелку, но все равно не подчинился приказу. Рафф, казалось, из-за этого занервничал и заерзал на стуле.
        – Представляешь, сколько людей сейчас голодает? – спросила Лючия, указывая на окно, за которым открывался вид на холмы. – Знаешь, сколько людей готово убить за то, что стоит на нашем столе?
        Марко наконец принялся за еду.
        Это навело Антонио на мысль… Нет! На него снизошло озарение.
        Следующие пятнадцать минут они ели, слушая репортаж новостной радиостанции в Сакраменто, а Антонио обдумывал новую идею, касающуюся товара.
        «Губернатор Макги объявил границы Калифорнии полностью закрытыми. Таким образом, отделение штата завершено, – сказала женщина-репортер спокойным голосом. – Солдатам АВП приказано сложить оружие и сдаться».
        Антонио доел, убрал тарелку в раковину, подошел к жене и поцеловал ее в щеку.
        – Спасибо за чудесный ужин, – сказал он.
        Она кивнула и глотнула еще вина, глядя на Марко, сидевшего напротив.
        – Вернусь через пару часов, – сказал Антонио. – Мне нужно кое о чем позаботиться.
        Рафф молча кивнул. Он и так знал, что его задача – оставаться здесь с Лючией и Марко.
        Антонио вышел из кухни и направился в кабинет на втором этаже. У погибшего капо Сарконе был хороший вкус, Антонио был вынужден отдать ему должное.
        Ему всегда хотелось иметь такой кабинет. С книжными стеллажами. С роскошным письменным столом красного дерева и персидским ковром. Но больше всего ему нравилась массивная витрина со старинным оружием, хотя сейчас Антонио не стал задерживаться, чтобы посмотреть на выставленные в ней мечи и кинжалы.
        Вместо этого он открыл оружейный сейф, вынул свой «Глок» с двумя запасными магазинами и спустился на первый этаж. Мраморная плитка, хрустальные канделябры и статуи, расставленные по углам лестничной площадки, были лишь частью предметов роскоши. По сравнению с домом, который они бросили в Анахайме, это было небо и земля.
        И это было лишь началом – местом, где повесить шляпу, пока растет империя. Скоро у Антонио появится поместье, из которого он будет управлять делами.
        Он вышел на круговую подъездную дорожку. В центре стоял высохший каменный фонтан, окаймленный захиревшими живыми изгородями, которые не поливали уже несколько месяцев. В гараже стояли «Феррари» и БМВ M8, но Антонио не ездил ни одной из них. В такой машине он стал бы мишенью, стоило лишь покинуть охраняемую территорию.
        – Дон Антонио, – поприветствовал его один из охранников.
        Антонио кивнул и пошел к машине.
        Еще шестеро людей Моретти, подчиненных сержанта Раша, стояли перед «Эскалейдом». Раш сменил свой камуфляж на костюм и больше не носил шлема. Теперь, когда все местные солдаты АВП были в бегах или погибли, он официально стал соучастником Моретти. И даже щеголял зачесанными назад волосами, как многие из людей клана.
        Старый мерседес, который водил Кристофер, был припаркован перед «Эскалейдом». Сам Кристофер стоял у машины, смотрел на улицу и курил сигару. Лино с Винни переминались рядом – с сигаретами, добытыми в рейде пару дней назад.
        Желтохвост, все еще на костылях, стоял, прислонившись к мерседесу. Он был вторым по живучести ублюдком, среди тех, что доводилось встречать Антонио. Первенство принадлежало его брату Кристоферу.
        Видимо, это было у Моретти в крови.
        К оранжевому вечернему небу поднимались облака табачного дыма. Антонио ненавидел этот запах и то, как он лип к одежде, словно мох, как застревал в волосах. Но сильнее всего он напоминал Антонио о времени, проведенном в итальянской армии, и о тех ужасах, которые он творил на войне.
        Ему казалось, что теперь, где бы он ни был, война преследовала его. Не позволяла избежать кровопролития.
        – По коням, – сказал Антонио.
        Кристофер повернулся к нему.
        – Куда едем? – спросил Желтохвост. – Скоро комендантский час.
        – Недалеко, но мне нужно сопровождение, – сказал Антонио.
        Кристофер щелкнул пальцами Рашу – тот, в свою очередь, дал знак своим ребятам усаживаться в «Эскалейд».
        Лино открыл дверь старого мерседеса – боевого коня, которого Кристофер никогда никому не доверял, но Антонио снова заглянул в гараж, присмотрелся к стоящему там M8. Все говорили, что мерседесы ездят сами, но БМВ… интересно было бы попробовать.
        – Я передумал, давайте возьмем M8, – сказал он. – Выгони его из гаража, я поведу.
        Кристофер с Лино переглянулись.
        – Вы слышали, что я сказал? – спросил Антонио.
        Кристофер зашел в гараж и вывел БМВ. В доме услышали рев восьмицилиндрового двигателя с турбонаддувом.
        – Пап, я тоже хочу поехать!
        На крыльце, засунув руки в карманы, стоял Марко. Лючия вышла со вторым бокалом вина. В обычной ситуации Антонио велел бы сыну вернуться в дом, но после того, как неблагодарно тот вел себя за ужином, подумал, что, возможно, сыну не помешает хорошая встряска.
        – Тогда поторопись, – сказал Антонио.
        Марко замешкался, не понимая, шутит отец или нет.
        – Быстрее!
        Марко спрыгнул с крыльца, промчался через парковку и забрался на заднее сиденье. Лино сел рядом, а Кристофер взял дробовик.
        – Не беспокойся, – сказал Антонио подошедшей Лючии. – Мы ненадолго. Здесь недалеко.
        – Хорошо. Я люблю тебя, – ответила она.
        – И я люблю тебя, amore[58 - Любовь (итал.).].
        Охранники открыли ворота, и Антонио выехал на пустынную улицу. «Эскалейд» поехал следом – по извилистым проселочным дорогам предгорий Санта-Моники.
        Оказавшись на открытом участке дороги, он прибавил газу, чтобы почувствовать мощь машины. Он нуждался в острых ощущениях, но и в эти пару минут оставался начеку, высматривая другие автомобили и признаки угроз.
        Аромат жасмина проникал в салон через приоткрытое окно, напоминая о достатке, в котором день за днем жили местные миллионеры.
        Вскоре он сменится запахом дыма лос-анджелесских пожаров, которые измученные пожарные были не в силах потушить.
        На горизонте показалась центральная часть города. Небоскребы были испещрены отметинами бомбежек и обстрелов. Голливуд, центр мировой индустрии развлечений, тоже сильно пострадал. Целые районы сгорели дотла, оставив бездомными сотни тысяч людей.
        Кристофер взглянул на Антонио:
        – Тебе нравится держать меня в напряжении, да?
        – Ага, пап, куда мы едем? – спросил Марко.
        – Скоро увидишь.
        Антонио свернул на следующем перекрестке и заглушил двигатель на обзорной площадке с живописным видом на Калифорнийский университет.
        – Приехали, – сказал Антонио и, выбравшись из машины, жестом подозвал Марко. Мальчик подошел, радуясь тому, что наконец выбрался из дома.
        Антонио не был ни эмоциональным, ни ласковым, но тут он обнял сына за плечи и указал на желтые поля «Бель-Эйр Кантри Клаб», «Поли Павильон», ветеранский городок и другие места, покрытые морем палаток.
        – Видишь это, Марко?
        – Палатки?
        Антонио кивнул:
        – Такие лагеря беженцев разбивают по всему городу.
        Кристофер подошел к ним, скрестив на груди мускулистые руки.
        – Вот так сейчас живут американцы, – сказал Антонио.
        Марко молча стиснул зубы и нахмурился.
        – Если этим людям повезет, они сегодня лягут спать не на голодный желудок, – сказал Антонио.
        Марко молчал. Ему еще не исполнилось двенадцати, но он был достаточно взрослым, чтобы понимать. Ему просто нужно было увидеть все своими глазами, и именно поэтому Антонио привез сына сюда.
        – А если поедем на восток, ты увидишь лагеря, в которых тысячи людей умирают от лучевой болезни, – сказал он. – Знаешь, что это такое?
        Марко замялся.
        – Кажется, да.
        Антонио повернулся на звук двигателя. К обзорной площадке приближалась машина. Раш и часть его людей заняли позиции с оружием наготове. Антонио с Марко спрятались, чтобы их не заметили с дороги.
        Машина на полной скорости промчалась мимо.
        – Пора возвращаться домой, – сказал Антонио. – Садись в машину, Марко.
        Марко вернулся к машине и забрался в салон. Кристофер шагнул к Антонио.
        – Так зачем мы приехали? – спросил он.
        Антонио указал подбородком на лагеря беженцев.
        – То, на что ты сейчас смотришь, – наша новая торговая площадка, – сказал он. – Обеспечь нам доступ внутрь. Заплати охране, копам – сделай все, что нужно. Мы должны проникнуть в каждый лагерь города и начать сбывать там наш товар.



        – 14 –

        Доминика парализовало болью. Он лежал в спальном мешке, словно между сном и реальностью – отчасти бодрствуя, отчасти в тисках кошмара. Казалось, каждая его нервная клетка плавилась от жара.
        «Проснись, – приказал он себе. – Это просто сон. Ночной кошмар».
        Ведь так?
        Шоссе казалось таким же реальным, как небо абрикосового цвета и две черные точки, летящие по нему.
        Дом посмотрел на пламя, охватившее его тело, а потом увидел, как маленький мальчик ковыляет прочь от человеческих останков. Он тоже казался реальным, как и культя на месте его руки.
        Увидев Доминика, ребенок поднял обугленную ножку и упал на землю.
        Доминик снова услышал рев реактивных двигателей – самолеты летели низко и быстро приближались. Пилоты АВП вновь собирались атаковать.
        – Пап, мы должны ему помочь! – крикнул Дом. – Мы должны ему помочь!
        – Беги! – крикнул в ответ Роналдо. – Беги, не останавливайся!
        Доминик попытался бежать, но его ноги растаяли, словно масло. Он увидел, как его близких поглотила лавина огня.
        – Дом!
        Окрик выдернул его из кошмара. Он потер грудь, жадно глотая воздух, и понял, что его рубашка пропитана потом, а не объята огнем. Он сел и увидел бесконечную ширь черного бархата неба, усеянного бриллиантами звезд.
        – Все в порядке, – сказал Роналдо, обняв его за плечи. – Но тебе пора вставать.
        – Что случилось?
        – Тебе приснился кошмар, – сказал Роналдо. – Ты кричал.
        Доминик все еще плохо слышал после бомбардировки. В правом ухе, скорее всего, лопнула барабанная перепонка – этим и объяснялось кровотечение. Звон в ушах не прекращался, но легкие ожоги уже болели не так сильно, как раньше, благодаря мази, которой их смазывала мама.
        Лекарства были единственным, чего у них оставалось вдоволь. Но они не могли заменить еду и воду.
        – Дом, ты в норме? – спросил Роналдо.
        Он кивнул и посмотрел на маму с сестрой. Те не спали. При свете луны они бесшумно собирали вещи.
        На ночь они устроились под скальным выступом в горах Маунт-Болди. Подальше от беженцев, подальше от насилия.
        Они так и планировали, но сейчас определенно предстояло что-то новое.
        Дом подождал, пока его мозг окончательно проснется, и зажмурился, тут же вспомнив кошмар.
        «Это был не просто сон», – понял он.
        Видения были нереальными, но то, что случилось на шоссе, – более чем. Мальчик без руки был настоящим. Как и тысячи людей, которых им пришлось там бросить.
        Эта картина навсегда останется в его памяти.
        – Твой пистолет заряжен? – спросил Роналдо.
        – Конечно, – кивнул Дом.
        – Хорошо. Оставайся здесь с мамой и сестрой. Я скоро вернусь.
        – Что? – изумился Дом. – Ты куда?
        – Осмотрюсь. Мне кажется, я слышал голоса, и боюсь, что кто-то слышал, как ты кричал. Я постараюсь вернуться побыстрее, но на всякий случай будьте готовы уходить.
        Дом скатал спальник, сложил вещи в рюкзак, взял пистолет и подошел к сестре и матери. Те сидели, пригнувшись, под скалой, скрытые от лунного света.
        – Ты что-то слышала? – спросил Дом.
        Елена покачала головой.
        – Мама, мне страшно, – пожаловалась Моника и прижалась к матери.
        – Все будет хорошо, – сказал Доминик.
        Все, что он мог сделать для младшей сестры – подбодрить ее словами. Он старался поддерживать ее с тех пор, как они бросили машину у орегонской границы. Она держалась стойко, но жестокость и отчаяние беженцев, которые она видела вокруг, сломили ее. Они все были сломлены. Атака истребителей подорвала их моральный дух.
        Дом едва держался, и отец с матерью, очевидно, тоже. Особенно Елена. Они были измучены страхом, голодом и жаждой.
        Но Дом не мог позволить себе поддаться панике. Особенно сейчас, когда отец отправился на разведку из-за того, что он кричал во сне.
        Доминик понимал, что не мог себя контролировать, но все равно чувствовал вину. Ему нужно было оставаться сильным и стойким, взять на себя ответственность за мать и сестру. Если они подвергнутся опасности, он будет в этом виноват.
        Дом осмотрел левую сторону скального навеса, под которым спал всего несколько минут назад. Склон тянулся вниз на пару сотен футов и был слишком крутым, чтобы кто-нибудь смог подкрасться оттуда, особенно в темноте.
        Убедившись, что там никого нет, он пригнулся и прошел мимо Елены и Моники на другую сторону навеса, наступив кроссовками на подстилку из сухих сосновых иголок. Он вздрогнул, ожидая услышать шорох, но по-прежнему почти ничего не слышал – ни своих шагов, ни чужих, – и это делало его еще более уязвимым.
        Роналдо спустился по холму в низину. Скальный навес оставался неприкрытым. Защищать его было неудобно, но они выбрали это место потому, что здесь их не было видно ни сверху, ни снизу.
        Обернувшись, он вскинул руку, давая Елене и Монике знак оставаться на месте. А сам пошел в обход, чтобы проверить лес на вершине холма.
        Луна скрылась за облаком, и Доминик выждал пару минут, прежде чем она появилась снова. Серебристый свет просачивался сквозь кроны деревьев.
        Он напряженно всматривался в темноту с пистолетом на взводе, готовый увидеть движущихся людей.
        На обратном пути в Лос-Анджелес отец научил его искать противника в таких ситуациях.
        – Создай двумерную картину и раздели ее по горизонтали на три части, – сказал Роналдо.
        Дом осмотрел местность слева направо и справа налево.
        Ветви шевелились на ветру, шелестя листьями, дубовые ветви манили к себе, словно пальцы призраков. Между стволами мелькнули тени, Дом стал водить пистолетом от дерева к дереву.
        Раздался сдавленный крик.
        Дом повернулся, но было слишком поздно. Удар в голову свалил его на землю. Проблемы со слухом позволили застать его врасплох. Но он привык терпеть удары в клубе смешанных единоборств и смог быстро подняться.
        От следующего удара он упал ничком, чувствуя вкус крови и земли.
        Вставай, Дом. Нужно вставать!
        На шею наступили ботинком, и он почувствовал, как в затылок ткнулся металл – ружейное дуло.
        Прижатый к земле, с заплывшим глазом, он смог лишь искоса взглянуть на маму с Моникой. Двое мужчин загнали их в угол, а третий рылся в вещах.
        Дом хотел закричать, но его крик и так уже привлек внимание этих людей. Закричи он опять – и его просто убьют.
        – Берите все, что хотите. Только нас не трогайте, – сказал он.
        – Да мы и так уже берем все, что хотим, – ответил парень, копавшийся в их рюкзаках. Он вытащил косметичку и потряс ее. Оттуда выпало что-то маленькое – возможно, помада или пудреница.
        – Где драгоценности? – спросил он, отшвырнув рюкзак в сухие листья. – Я знаю, они у вас есть. Они в лифчике? – Мужчина схватил Елену за рубашку и дернул на себя.
        – Не трогай меня! – крикнула она, отбиваясь и царапаясь.
        Доминик хотел подняться, но каждый раз, когда ему удавалось пошевелиться, ботинок сильнее прижимал его к земле.
        – Хватить ерзать, пацан, а не то…
        Дом вдруг почувствовал, как тяжесть исчезла, а дуло перестало упираться в голову. Он обернулся и увидел дюжего мужчину с чем-то вроде темного то ли шейного платка, то ли нагрудника. С того капало на сосновые иголки, и Дом понял, что этот «нагрудник» на самом деле был кровью, которая хлестала у мужчины из горла.
        В свете луны Дом увидел, как его отец мягко опустил мертвеца на землю.
        К тому времени, когда остальные трое поняли, что происходит, Роналдо выстрелил одному в грудь. А через миг и тот, что держал Елену, упал с пулей в животе.
        Елена с Моникой попытались отбежать, но третий схватил Монику и приставил нож к ее шее.
        Роналдо шагнул вперед, целясь в грабителя.
        – Брось нож, и я не стану тебя убивать, – произнес он спокойным, почти механическим голосом.
        – Иди нахрен, – ответил грабитель. – Брось пистолет, или я прикончу эту мелкую сучку.
        Доминик прицелился в мужчину, который держался за живот, – того, который порвал матери рубашку. Он стонал так громко, что его вопли прорывались сквозь звон, стоявший у Доминика в ушах.
        – Считаю до трех, – сказал Роналдо. – Брось нож и отпусти мою дочь. Или умрешь.
        Грабитель взглянул на оружие в руках Доминика.
        – Отпусти мою сестру, – сказал Дом.
        – Назад, – пробормотал мужчина.
        – Прошу, – взмолилась Елена, заломив руки. – Прошу, не троньте моего ребенка.
        – Тебе необязательно умирать, – сказал Роналдо. – Просто отпусти девочку и сможешь уйти отсюда.
        Грабитель наконец пришел в себя и отпустил Монику. Она бросилась к Елене, а Роналдо дважды выстрелил ему в грудь. Грабитель пошатнулся, ребра хрустнули, и он рухнул на землю.
        Моника вскрикнула от ужаса, и Елена обняла ее, прижав к себе, чтобы не дать ей видеть происходящее. Обнимая дочь, она с мрачным удовлетворением смотрела на агонию грабителя.
        – Уходим, – сказал Роналдо. – У них есть сообщники, и они их ищут.
        Через несколько минут все были готовы, и Роналдо попросил Доминика отвести Монику с Еленой за выступ. Дом знал зачем.
        Грабитель, в которого выстрелил отец, еще был жив – едва-едва, но его нельзя было оставлять, если был шанс, что он выживет. Не говоря о том, что он прикасался к Елене непростительным для Роналдо образом.
        Доминик встал на страже и пытался прислушиваться, но в ушах звенело слишком громко. Поэтому он просто оглядывал холмы, высматривая признаки движения.
        Когда отец вернулся, его рубашка была забрызгана кровью, а на лице не отражалось никаких эмоций. Его героический отец сделал то, чему его учили, – и спас их всех. Теперь Доминик еще лучше понимал, почему Роналдо остался с ними, вместо того чтобы отправиться воевать вместе с Марксом, Зубчиком и Беттисом.
        – Иногда, чтобы бороться со злом, нужно разозлиться, – сказал он, пряча лезвие в ножны на поясе. Он прикоснулся к щеке Дома и добавил: – Не забывай об этом, сын.
        Едва оправившись от шока, они продолжили путь. Все утро они молча шли через лес.
        На рассвете, с одного из перевалов, они впервые увидели контролируемый повстанцами Город ангелов. Над сотнями пожаров огромного мегаполиса клубился дым. Всюду мелькали маячки спецтехники – по разрушенному городу сновали пожарные машины и кареты скорой помощи.
        «Хамви» и бронированные вездеходы блокировали перекрестки на военных блокпостах. Доминик заметил вдали несколько танков. Но сильнее всего его внимание привлекала длинная и плотная колонна муравьев, ползущих по шоссе внизу, – это были десятки тысяч беженцев, возвращавшихся в город.
        – Добро пожаловать домой, – сказал Роналдо.







        Ветер попахивал помойкой, и это ничуть не поднимало Винни настроения. Он все еще злился из-за того, что его не сделали посвященным вместе с остальными, но если бы он заговорил об этом, стало бы еще хуже.
        Кисловатый запах гниющего мусора с сильным аммиачным привкусом был отвратителен, но в то же время вызывал ностальгию по неаполитанским трущобам.
        Ребенком он срезал путь переулками, чтобы успеть в школу. Вид торчков, живших в палатках, всегда мотивировал его учиться прилежно, не валять дурака и главное – не связываться с тяжелыми наркотиками.
        Лос-Анджелес, со всеми его наркоманами, бездомными, а теперь и беженцами, с каждым днем становился все более похожим на трущобы Неаполя. Особенно странно было ехать по Бель-Эйр и чувствовать запах мочи, канализации и помоек. Зажиточный район в одночасье превратился в лагерь беженцев.
        На выгоревшей траве «Бель-Эйр Кантри Клаб»[59 - Bel-Air Country Club – общественный загородный клуб, расположенный в западной части Лос-Анджелеса, штат Калифорния, в предгорьях гор Санта-Моника. На территории есть восемнадцатилуночное поле для гольфа и теннисные корты.] стояли тысячи туристских и армейских палаток. Еще сотни были установлены на баскетбольной площадке. Палаточный городок раскинулся также по всему кампусу и прилегающим к нему территориям.
        Доберман с Винни объезжали ограды из колючей проволоки, изучая границы. Солдаты Моретти отправились во все лагеря Лос-Анджелеса, чтобы оценить перспективы и выяснить, как лучше перенести сюда свой бизнес.
        Через час, после заката, им предстояло внедриться туда и заявить о своих правах на территорию. Само будущее семьи Моретти зависело от этих лагерей.
        – Это будет сложнее, чем думает дядя, – пожаловался Винни.
        – Не то слово, – согласился Доберман. Он повернул направо, и теперь они ехали мимо Национального военного кладбища Лос-Анджелеса.
        Винни невольно подумал о том, будет ли город хоронить гражданских в этом священном месте, когда на всех остальных кладбищах не останется места?
        Доберман прибавил газу, чтобы догнать серый двадцатилетний кадиллак, ехавший впереди.
        – А Фрэнки любить притопить, мать его, – пробормотал Доберман. – Не лучшая идея, когда вокруг полно копов.
        – Не думаю, что копам сейчас есть дело до лихачей.
        – Ну, он же жжет бензин, – сказал Доберман. – Да и он просто мудак.
        Он объехали периметр лагеря еще раз, и кадиллак остановился на парковке. Несколько разграбленных машин стояли на шлакоблоках, окна были разбиты, шины украдены.
        Последние лучи солнца исчезли за горизонтом, зажглись промышленные светильники, работавшие от генераторов на стадионе Калифорнийского университета. Еще несколько огней зажглось в самом лагере.
        – Пора выдвигаться, – сказал Доберман.
        Они выбрались из машины. Фрэнки с Кармином выгружали сумки из кадиллака. Кармин был в пальто верблюжьего цвета, рваных джинсах и бейсболке «Доджерс». Фрэнки же оделся в грязное шмотье гражданского, призванное помочь старомодному гангстеру смешаться с толпой.
        – Планы изменились, – сказал Фрэнки. – Паркуемся здесь и идем пешком.
        – Я стал капо, а выгляжу, как гребаный бомж, – простонал Кармин.
        – Здесь не опасно оставлять машины? – спросил Доберман. – Кто-нибудь может как минимум попытаться слить бензин.
        – Вот почему мы заправили ровно столько, сколько нужно, чтобы доехать сюда и вернуться, – ответил Фрэнки.
        – Вам, тупоголовым мальцам, еще многому предстоит научиться, – заметил Кармин, покачав головой. – Не забывайте, что мы застали времена, когда империи строились без мобильных телефонов.
        «Ага, а люди ездили на ослах», – хотел добавить Винни, но прикусил язык. Старшие злились, когда с ними препирались. Винни не помогало даже то, что он был сыном Кристофера. За неуважение они могли отвесить пощечину, а то и что похуже.
        – Ладно, идем, придурок, – сказал Кармин Доберману.
        Тот взглянул на Винни.
        – Не смотри на Вина, – бросил Кармин. – Иди. – Он толкнул Добермана в сторону улицы, и они двинулись через стоянку к западной стороне кампуса.
        – Сегодня мы проникнем внутрь и выясним, как тут все устроено, – сказал Фрэнки. – Если кто-нибудь спросит, мы с Кармином ваши дяди, и мы все из Сан-Франциско.
        Кармин ухмыльнулся, глядя на Добермана:
        – Ни за что не буду родственником этого дебила с куриными мозгами.
        – Курица поумнее слизняка будет, – проворчал Доберман себе под нос.
        Кармин остановился, склонив голову набок:
        – Ты что-то сказал, звездюк мелкий?
        – Бросьте, парни, давайте просто поскорее покончим с этим дерьмом, чтобы вернуться домой в приличное время, – сказал Винни, вставая между ними. Он посмотрел на оплывшее, покрытое шрамами лицо Кармина. Сравнение со «слизняком» казалось весьма подходящим.
        – Вин прав, – сказал Фрэнки. – Давайте уже это сделаем. Хотелось бы вернуться домой до рассвета.
        Доберман зашагал к лагерю, и Кармин плюнул на землю, почти попав младшему на штаны. Они перешли улицу и приблизились к очереди беженцев.
        Неделей раньше, когда по всему городу еще шли бои, эти очереди были в тысячу раз длиннее. Теперь они уменьшились, но все равно оставались довольно длинными и ползли очень медленно, дюйм за дюймом.
        Винни видел здесь и приезжих, и «анджелинос»[60 - Жителей Лос-Анджелеса.], которые лишились жилья во время бомбардировок и последовавших за ними пожаров. Даже богачи бросили свои особняки ради чистой воды и еды, когда израсходовали собственные запасы. Лагеря же считались безопасными зонами, недоступными для бомб АВП и ракет ВМС.
        На входе работало несколько сотрудников департамента шерифа в коричневой форме и бронежилетах, вооруженных автоматическими винтовками. Заместители шерифа досматривали беженцев, а копы и несколько военных, также охранявших лагерь, болтали друг с другом.
        Заняв очередь, Винни натянул на нос бандану. От беженцев пахло еще хуже, чем от улиц. Большинство были грязными после долгих скитаний, но некоторые были в дизайнерской одежде и с дизайнерскими сумками, полными вещей, – видимо, это были жители Бель-Эйр.
        Очередь постепенно продвигалась, и со временем Винни перестал обращать внимание на сетования и запахи. Такова была реальность нынешней Америки, и в ближайшее время перемен ждать не следовало.
        Через час они подошли к блокпосту.
        Рослый заместитель шерифа жестом подозвал Кармина.
        – Сколько вас? – спросил он.
        – Четверо, – ответил Доберман. Он опередил Кармина, заговорив с чиновником, которого, судя по бейджу, звали Нейт Пресс. – Это мои дяди, а это двоюродный брат. Почти всю нашу семью убили в Сан-Франциско, и мы приехали сюда пожить у моей тети, которая…
        Заместитель шерифа внимательно смотрел на Добермана.
        – Она погибла, когда ударили по Лос-Аламитос, поэтому мы здесь, – объяснил Доберман.
        – Сочувствую, – печально сказал Нейт Пресс. – Документы у вас есть?
        Они передали ему калифорнийские водительские права, выписанные на вымышленные имена. Нейт взглянул на них и вернул им.
        – Кто-нибудь из вас служил в войсках? – спросил он.
        – Нет, сэр, – сказал Доберман.
        Кармин, Фрэнки и Винни покачали головами.
        – Это все ваши вещи? – спросил Пресс.
        – Да, сэр.
        – Оружие есть?
        – Нет, сэр, – ответил Доберман.
        – И сколько вы, ребята, скитались?
        – Несколько недель, – ответил Доберман.
        Пресс оглядел их, обратив внимание на обувь, которая вполне подтверждала сказанное.
        – Ладно, у нас есть для вас место в четвертой зоне, – сказал он. – Это рядом со стадионом. Если ищете работу – в полиции Лос-Анджелеса и в нашем офисе шерифа есть информационные стенды. Как только зарегистрируетесь, сможете приходить и уходить, когда захотите. Используйте для этого северный выход.
        – Спасибо, заместитель, – поблагодарил Доберман.
        – Еще четверо! – крикнул Пресс и, порывшись в коробке, вынул желтые пластиковые браслеты. – Наденьте это.
        Ворота открылись, и Винни с троицей солдат Моретти прошли через металлодетектор. Еще двое заместителей шерифа сопровождали их, пока они не миновали последний пропускной пункт.
        – Сделаешь так еще раз – шею тебе сломаю, – сказал Кармин.
        – Чувак, твой английский ни к черту, – ответил Доберман. – Он в твою историю ни за что бы не поверил.
        Фрэнки поднял руку:
        – Заткнитесь уже оба. Вы понимаете, что мы прошли, а у нас даже сумки не проверили?!
        Кармин пожал плечами:
        – И что?
        – Это значит, что пронести товар будет так же просто, как уломать шлюху.
        – Ага, но все равно нужно будет проходить через это, – заметил Доберман и мотнул головой в сторону одного из призывных пунктов, о которых упомянул Нейт. У входа в университетское здание с эмблемой полиции Лос-Анджелеса стояла очередь в дюжину человек.
        Полицейские входили и выходили через центральный вход. На шесте развевался флаг Калифорнии, на соседнем шесте болталась оборванная веревка. Это была территория повстанцев.
        – Идем, – сказал Фрэнки, направившись вокруг зданий кампуса в центр лагеря.
        Лагерь гудел, как пчелиный улей. Вокруг трейлеров ФЕМА теснились палатки всех цветов и размеров.
        Свободное место было только вокруг теплых зон, где в пятидесятипятигалонных металлических бочках танцевало пламя. Беженцы толпились вокруг, грея руки. Винни оглянулся на виллы на склонах холмов. Контраст был разительным. У сотен биотуалетов стояли очереди, запах разносился по всему огромному пространству лагеря.
        – Давайте разделимся и встретимся у северного выхода через два часа, – сказал Кармин. – Вин, идем со мной. Доберман, ты идешь с Фрэнки.
        Кармин пошел вперед, опустив голову, и Винни поплелся за ним вглубь лагеря – туда, где под работающими от генератора фонарями устанавливали белые палатки. Люди, которые там работали, были одеты в одинаковую форму. Это были сотрудники иностранных гуманитарных организаций.
        Винни удивился, увидев, что это палатки ООН. Европа тоже находилась в тяжелом положении, как и почти вся планета, но эти люди все равно приехали в Америку, чтобы помочь стране, которая регулярно оказывала помощь самым разным странам.
        Ему стало совестно за то, что он сюда явился. И вовсе не затем, чтобы помочь этим людям.
        Кармин вытащил блокнот. Винни не требовалось спрашивать старого гангстера, что тот делает. Дядя назначил Кармина капо не просто так. Он был верным солдатом старой школы, который не задумывался, когда ему приказывали спустить курок.
        Держась в тени, Кармин отмечал расположение постов охраны и время смены патрулей. Винни стоял рядом под пальмой – наблюдал и учился.
        – Я начинал скаутом почти сорок лет назад, – шепнул Кармин. – Был еще совсем мелким, едва за сотню фунтов[61 - Примерно сорок пять килограммов.]. Меня обычно ставили за углом. Следить за копами и конкурентами.
        Он спрятал блокнот, и они с Винни вышли на поляну, где беженцы грелись у бочек с огнем.
        – Я хорошо себя проявил и вскоре стал работать на дилерской точке, – рассказывал Кармин. – Это было еще до того, как появилось всякое гибридное дерьмо, которое мы сейчас продаем. В общем, я возглавил эту сеть и заработал твоему дяде миллионы евро.
        Они дошли до северной окраины лагеря, где стояли автоцистерны, которые охраняла дюжина солдат. Сотни людей с ведрами стояли в очереди за свежей водой.
        При том что большая часть Лос-Анджелеса осталась без света, главной проблемой города стала нехватка питьевой воды. Винни с Кармином молча наблюдали за очередью несколько минут, пока Винни не сообразил, что гангстер смотрит не на людей в очереди за водой, а на тех, которые ждали у биотуалетов.
        В их тени топталась пара латиноамериканцев в одежде с длинными рукавами, скрывающими бандитские татуировки, и в вязаных шапках на бритых головах. Они рассовывали беженцам пакетики.
        – «Латин Кингс»? – шепнул Винни.
        – Или «МС-13», или кто-то из «Нортеньос». Пес знает. Татуировок я отсюда не вижу, но ты понимаешь, что это значит, малец?
        Винни кивнул. Семья Моретти была не единственной преступной группировкой, которая стремилась нажиться на этих лагерях.
        У них были конкуренты.
        Латиноамериканские бандиты ушли со своей точки и направились в другую часть лагеря, снаружи стадиона. Винни и Кармин, держась на некотором расстоянии, последовали за ними.
        Следующей зоной оказалась четвертая – рядом с баскетбольным стадионом Калифорнийского университета. Вокруг него стояли сотни палаток. Двое бандитов подошли к зеленой многосемейной палатке, у входа в которую стоял охранник. Его шею и лицо покрывали татуировки.
        Он поднял полог, и дилеры скрылись внутри.
        Винни с Кармином спрятались за биотуалетами.
        – Будь здесь, – сказал Кармин через несколько минут, прошел в четвертую зону и скрылся из виду.
        Промышленные прожекторы давали достаточно света, и Винни, дожидаясь возвращения Кармина, стал рассматривать беженцев.
        Некоторые сидели в шезлонгах у своих палаток и тихо беседовали или пили из дымящихся кружек. Было не слишком холодно, но большинство местных привыкло к идеально регулируемым системам кондиционирования. В палатках им, должно быть, приходилось нелегко.
        Кармин вернулся к большой палатке, в которой скрылись бандиты. Увидев двоих полицейских с оружием, идущих к ней же, Винни махнул ему.
        – Вот дерьмо, – пробормотал Винни.
        Охранник у входа поздоровался с копами кивком и поднял полог, чтобы их впустить.
        Кармин подозвал Винни, и они спрятались за другой палаткой, откуда открывался хороший обзор. Копы вскоре вышли из палатки.
        «Они приходили не арестовывать их, – понял Винни. – Они приходили за откатом».
        Винни пошел за копами. Настала его очередь проводить расследование. Он небрежно двигался справа, тайком стараясь прочитать их имена на бейджах и запомнить лица.
        Оба были молоды, примерно его возраста. Один был похож на сицилийца. Другой был невысоким афроамериканцем атлетического телосложения.
        Вдали послышались крики, и копы бросились в ту сторону, но Винни, прежде чем они исчезли из виду, успел заметить фамилию темнокожего. Кларк.
        Винни с Кармином не стали их преследовать и отправились в другую сторону, чтобы закончить осмотр лагеря. Разведка отрезвляла: все будет не так просто, как сначала казалось.
        Мало того что у них были конкуренты, так еще и грязные копы уже успели с ними спеться.
        Винни обходил третью зону, но что-то заставило его остановиться. Девушка, сидевшая в шезлонге у желтой палатки, пристально смотрела на него при свете луны.
        – Вот черт, – проворчал Винни и попятился. Девушка вскочила, а он бросился прочь и не останавливался, пока не отбежал довольно далеко.
        Он пытался отдышаться, стоя за одной из палаток, где Кармин наконец нашел его.
        – Ты что творишь, мать твою?
        – Я видел Карли, – выпалил Винни.
        Кармин уставился на него.
        – Это еще кто такая, одна из твоих подружек?
        – Нет, – ответил Винни. – Она дочь Энцо Сарконе.



        – 15 –

        С тех пор как семья Сальваторе вернулась в свой дом в Дауни, прошла неделя. Роналдо проснулся до рассвета.
        Их дом, конечно, разграбили, как и почти все остальные в квартале. Лишь немногие из соседей остались переживать хаос здесь.
        «Мы живы, и это самое главное», – сказал тогда Роналдо. Ему не сразу удалось убедить жену, что здесь безопаснее, чем в любом из лагерей, где теперь жило большинство местных, оставшихся в городе.
        Елена восприняла это лучше, чем он ожидал, и дети вроде бы не особенно возражали. Они просто были рады оказаться дома, а не среди беженцев.
        Последние несколько дней они совместными усилиями приводили все в порядок. Роналдо починил дверь, Доминик заколотил окна. Но доски не заглушали криков, выстрелов и сирен – звуков обезумевшего города.
        На восьмой день Роналдо сидел в темной гостиной. В пять утра он включил фонарь на батарейках и зашел в ванную, где на крючке для полотенец висела его форма.
        Некоторое время он просто смотрел на нее, вспоминая те места в разных частях света, где он носил ее, и товарищей, с которыми сражался бок о бок. Маркс, Беттис и Зубчик продолжали воевать, и он собирался их найти.
        Но сначала ему следовало явиться на новое место службы в средней школе Дауни, где уже через считаные часы он должен был получить первые распоряжения. И заодно узнать, удалось ли его новому командиру разыскать «Пустынных змей».
        Роналдо быстро оделся и принес ботинки в гостиную. Он присел на диван, чтобы их зашнуровать.
        Голос из темноты заставил его вздрогнуть.
        – Даже не попрощаешься?
        Он выдохнул, увидев Елену. Лунный свет подсвечивал ее лицо, и даже в ночной рубашке, с растрепанными волосами, она была все так же прекрасна, как во время их медового месяца. Все споры были забыты, и его обиды, казалось, тут же исчезли.
        – Не хотел тебя будить, – прошептал он. – Доминик присмотрит за вами, пока меня не будет. Я как раз собирался его будить.
        Она подошла к входной двери и встала между ней и Роналдо.
        – Ты обещал мне, что мы будем в безопасности, когда вернемся сюда, – сказала она.
        – И мы действительно в безопасности, тем более теперь, когда губернатор Макги провозгласил суверенитет. Мы справимся, просто нужно потерпеть. Обещаю. Поверь мне.
        – Я верю… – Елена покачала головой. – Просто поверить не могу, что все это происходит на самом деле. Кажется, что все это просто ужасный сон. Может, нам лучше перебраться в лагерь беженцев? Его по крайней мере охраняют.
        – Ни в коем случае, – отрезал Роналдо. – Здесь безопаснее. Поверь мне.
        Он завязал шнурки и подошел к ней.
        Елена пристально посмотрела на него, слегка улыбнулась и положила голову ему на грудь. Он обнял ее.
        – Я не допущу, чтобы с вами что-то случилось, – шепнул он ей на ухо. – Но мне нужно вас кормить. Единственный способ добыть пропитание – вернуться на службу и делать то, что я умею лучше всего. И только Корпус морской пехоты может обеспечить нам что-то большее, чем эти ужасные пайки.
        – Надеюсь, ты найдешь Маркса.
        – Я тоже надеюсь и, зная Зеда, уверен, что с ним все в порядке. – Он поцеловал Елену в лоб. – До вечера.
        Из спальни, протирая глаза ото сна, вышел Доминик.
        – О, ты проснулся, – сказал Роналдо.
        Дом зевнул:
        – Не совсем…
        – Просыпайся, потому что… – Роналдо осекся, услышав крик, и бросился в комнату Моники.
        Девочка сидела на кровати, хватая ртом воздух и глядя в темноту.
        – Милая, все хорошо, – сказал Роналдо, садясь рядом и обнимая дочь. – Тебе просто приснился кошмар.
        Она заплакала, уткнувшись ему в грудь.
        Елена зажгла свечу и подошла к ним.
        – Она в порядке, – сказал Роналдо. – Все нормально.
        Доминик вышел в холл с винтовкой AR-15, которую они забрали у грабителей на Маунт-Болди.
        – Мне все время снятся горящие люди, – всхлипывала Моника. – Они пытаются схватить меня… и поджечь.
        – Все в порядке, малышка, – мягко сказала Елена. – Никто тебя не обидит. Я никогда никому этого не позволю.
        Она взглянула на Роналдо, и его снова охватило чувство вины. Ему хотелось остаться здесь, с семьей, но им были нужны продукты. Он не сможет защитить их, если не сумеет прокормить.
        – Поспи еще, – сказал Роналдо.
        – Куда ты уходишь? – спросила Моника.
        – Мне нужно на работу.
        – Я посижу с тобой, пока ты не уснешь, – сказала Елена.
        Моника расслабилась и легла, не сводя, однако, глаз с Роналдо.
        – Пожалуйста, будь осторожен, пап, – попросила она.
        – Буду, – ответил Роналдо и поцеловал ее в лоб.
        Подойдя к входной двери, он тихо сказал Доминику:
        – Проследи, чтобы они погуляли днем на свежем воздухе – на заднем дворе, хорошо?
        – Прослежу, но мне нужно с тобой кое-что обсудить.
        – Да?
        – Я действительно хочу устроиться на работу в полицию, – сказал Дом. – Мои друзья – Камилла и Лось – уже служат там. Я буду брать ночные смены, чтобы ты мог оставаться с мамой и Моникой, пока я работаю. И дополнительная зарплата, или паек, или чем там платят, помогут нам прокормиться.
        – А когда ты будешь спать?
        – Не знаю.
        – Давай подождем еще день, хорошо? – попросил Роналдо, стараясь не выдать своего огорчения. – Поговорим, когда вернусь.
        – Ладно, пап. Береги себя.
        Роналдо сел на горный велосипед, который взял напрокат у соседа, и поехал по темным улицам к средней школе Дауни. Измученный до изнеможения, он был готов убить за чашку горячего кофе. Но, увидев флаг Корпуса морской пехоты, развевавшийся над школой, сразу взбодрился.
        Морпехи у ворот просигналили ему фонарем, и он остановился, чтобы предъявить документы. Вскоре он заехал на стоянку перед спортзалом. Над зияющей дырой в стене, которую пробил танк «Абрамс», колыхался брезент.
        Роналдо припарковал велосипед и пошел к дверям, где двое часовых встречали патруль, вернувшийся с ночной смены.
        Даже в предрассветных сумерках было видно, что несколько патрульных получили ранения. Один прижимал марлевую салфетку к ране чуть ниже шлема. Другой хромал, опираясь на плечо товарища.
        Роналдо прошел за ними в здание школы и вошел в класс, который его новый командир, лейтенант Блейз, переоборудовал в командный пункт.
        – Доброе утро, сэр, – поприветствовал его Роналдо, становясь по стойке «смирно» у стола командира. Лейтенант ответил на его приветствие кивком и вернулся к разложенным на столе бумагам. Роналдо расслабился и отошел к окну. В класс вошел сержант взвода, парень по имени Том Кинг, с окровавленной повязкой на плече. Он остановился у мусорной корзины и высморкался кровью.
        – Черт, что с тобой стряслось, Кинг? – спросил Блейз.
        Кинг поморщился, коснувшись повязки.
        – Все вокруг хотят нас убить, лейтенант.
        – Сможешь выйти на задание? – спросил Блейз. – Если нет, Сальваторе может тебя заменить.
        Кинг взглянул на Роналдо и покачал головой:
        – Я в порядке, сэр.
        Роналдо устроился на стуле у доски класса, в котором его сын когда-то изучал алгебру и геометрию.
        Класс постепенно заполнялся военными. В основном это были морпехи. Но было и несколько рейнджеров армии и армейских пехотинцев – тех, кто, как сам Роналдо, в гуще боев оказались отрезанными от своих подразделений.
        Теперь все это было неважно.
        Они собрались здесь, чтобы сражаться вместе.
        Когда все расселись по местам, Блейз подошел к висевшей на классной доске карте города. Это был крупный мужчина с гладко выбритой головой и низким голосом.
        – Так, слушайте все, – сказал он. – У нас осталось несколько очагов в разных местах, где затаились солдаты АВП. Самая многочисленная группа – здесь, в Анахайме. Командование хочет, чтобы мы вернули себе эту землю сегодня утром.
        – Почему бы нам просто не сбросить бомбу на их задницы? – спросил один из рейнджеров.
        – Потому что одна жестокость не оправдывает другую… и они взяли заложников, – ответил Блейз. – Губернатор Макги дал нам строгое указание выявить все силы АВП и зачистить город без потерь среди гражданского населения любой ценой.
        – Даже если гражданские сами попытаются нас убить, сэр? – спросил ломким голосом солдат, казавшийся таким молодым, словно только-только прошел базовую подготовку.
        – Бандитов и гангстеров, я считаю, не следует относить к гражданским, – вмешался Кинг. – С ними мы поступаем так же, как с АВП. Но мы должны защищать мирных жителей, таких как заложники или наши собственные семьи. Понятно?
        – Так точно, сержант.
        – К слову о гангстерах, – продолжил Блейз, – я посылаю группу «Молот» в район, который контролируют «Крипс». Эти подонки ограбили склад оружия, и я хочу его вернуть. – Он постучал по карте незажженной сигаретой. – Остальные отправятся в Анахайм.
        Более подробно изложить ситуацию Блейз поручил Кингу. Тот, взяв слово, рассказал, что оставшиеся силы АВП отступили в здание начальной школы и выставили несколько снайперов на крышах вокруг кампуса.
        – Точно неизвестно, сколько там заложников и сколько бойцов, – добавил Блейз, – но по периметру школы против сил АВП уже задействованы два взвода. Они неплохо там укрепились. Мы на этот раз пригоним танки. Два «Абрамса» уже в пути.
        – Ура! – дружно крикнуло несколько морпехов, и Роналдо почувствовал желание присоединиться. Славно было снова оказаться в Корпусе. Но он все же промолчал, не желая показаться выскочкой.
        Блейз повернулся к сержанту Кингу, и тот обратился к военным из всех подразделений – рейнджерам-десантникам, армейским пехотинцам и морпехам:
        – За дело, ребята, пора наконец отвоевать этот город.
        Класс начал пустеть: солдаты и морпехи спешили на задания. Прежде чем Роналдо успел выйти, его подозвал Блейз.
        – Сержант Сальваторе, твой друг, о котором ты спрашивал… сержант Маркс.
        Роналдо замер.
        – Да?
        – Связь с разведкой прерывается, много помех, но мне доложили, что он может быть в составе отряда, который был послан на захват той школы в Анахайме. Они попали в засаду. Я не знаю, жив он или нет. Я хотел, чтобы ты присоединился к команде «Молот», но если ты хочешь пойти туда…
        – Я готов, сэр, – ответил он, не успев подумать о семье. Он обещал Елене, что будет осторожен, а теперь вызывался в бой.
        Но Маркс был там и, возможно, в беде. Его нельзя было бросить.
        Блейз кивнул:
        – Выдвигаемся через десять минут. Сходи пока к оружейнику.
        – Так точно, сэр. Спасибо, сэр.
        Роналдо выскочил из класса и помчался по коридору в импровизированный арсенал. Дожидаясь, пока ему выдадут оружие, магазины и патроны, он то и дело поглядывал на часы. Наконец он получил старенькую винтовку M16A1 и убежал, едва не забыв расписаться за нее.
        Он стремительно понесся по школе и выбежал на парковку, где уже грузилась дюжина «Хамви». Роналдо надел шлем и бронежилет, приладил гарнитуру. Ритуально постучал магазинами по шлему и с громким щелчком вставил их в рукоять винтовки.
        Когда колонна выехала с базы, над хребтом Сан-Габриель уже взошло солнце.
        Роналдо проверил связь. Она была в порядке, и он с радостью занял место на башне «Хамви», на свежем воздухе. Он был здесь не для того, чтобы заводить новых друзей, – ему было важно лишь выжить в этой операции и найти своих братьев.
        Маркс был жив. Он это чувствовал.
        Дорога на восток, к Анахайму, заставила Роналдо задуматься. Над зоной боевых действий вились клубы дыма. Но ни вертолетов, ни истребителей над городом видно не было.
        Воздушное пространство над Калифорнией контролировали ВМС, и бои разворачивались в основном на земле. Но безумец, развязавший Вторую гражданскую войну, несомненно, готовил новый удар по гражданским объектам – это было лишь вопросом времени.
        Война не закончится, пока президент Эллиот не будет убит или пока Корпус морской пехоты и союзные войска не сдадутся. Но «Адские псы» не сдавались никогда.
        Роналдо зарядил ручной башенный пулемет M249, повернул прицел на восток и почувствовал прилив адреналина.
        Он на мгновение прикрыл глаза, чтобы мысленно отгородиться от семьи, как делал всегда в горячих точках.
        Колонна мчалась по Санта-Ана-фриуэй[62 - Одна из главных автострад Южной Калифорнии, соединяющая Лос-Анджелес и его юго-восточные пригороды.] в редком потоке машин – в основном правоохранительных органов и гражданских, которые решили выехать из города ранним утром.
        Повреждения от воздушных атак АВП виднелись повсюду: мосты были взорваны, вдоль обочин возвышались горы обломков, вокруг выбоин в асфальте стояли оранжевые конусы.
        Деловые центры и жилые районы вдоль шоссе были обуглены – совсем недавно здесь полыхали пожары, а в городе не хватало воды, чтобы их потушить. Роналдо заметил несколько грузовиков городских служб с навесными отвалами, сталкивающих с проезжей части обломки машин.
        Через полчаса они въехали в Анахайм. Роналдо вдохнул задымленного воздуха. Силы повстанцев из других частей города заняли здесь позиции, чтобы помочь вытеснить последнее сопротивление АВП. Если бы не заложники, операция давно бы уже была завершена.
        Колонна съехала с автострады к жилому району, окружавшему начальную школу. Вокруг слышались выстрелы. Роналдо прижал приклад M249 в плечо и принялся искать цель.
        Они свернули на улицу особняков, изрешеченных крупнокалиберными пулями. Один из домов горел, пожар перекинулся на соседний гараж.
        Посреди дороги дымилась почерневшая машина, преградившая путь к отступлению небольшой группе морпехов. На земле в лужах крови лежали изуродованные тела, вокруг валялись стреляные гильзы.
        Роналдо сглотнул, надеясь, что среди погибших морпехов не было Маркса.
        Колонна сбавила скорость и уже собиралась остановиться, когда тишину нарушил резкий свист. В «Хамви» перед машиной Роналдо врезался яркий луч – прямое попадание противотанковой ракеты AT-4 в капот.
        Машина взорвалась, вседорожник взлетел над дорогой, через секунду рухнув тлеющей грудой.
        От брони башни отскочила шрапнель, легкие Роналдо наполнились дымом. В воздухе засвистели новые снаряды, и он пригнулся.
        Когда он выпрямился, пассажирская дверь уничтоженного «Хамви» была открыта нараспашку, рядом неистово дергалось пылающее тело морпеха, кричащего в агонии, прежде чем рухнуть на асфальт.
        – Вперед, морпехи! – крикнул Блейз в наушниках.
        Роналдо стряхнул с себя оцепенение, привычка взяла свое. Он принялся искать цели и увидел на крыше силуэты двух солдат АВП.
        «Не промахнись», – прицелившись, подумал он, увидев, как один из противников поднял гранатомет.
        Роналдо выстрелил первым – очередь прошила противнику грудь. Гранатомет упал на крышу, и тут же второго солдата отбросило второй очередью.
        – На крыше чисто! – крикнул Роналдо.
        Морпехи выскочили из машин и рассредоточились. Роналдо выпустил еще пару очередей, чтобы прикрыть товарищей. Вспышка огня выдала еще одного солдата АВП в окне второго этажа.
        Роналдо выровнял прицел и выстрелил в окно, где заметил вспышку, изрешетив раму. Однако он опоздал: армейский рейнджер, тащивший морпеха в укрытие, упал на землю. Снайпер попал ему сначала в шлем, а потом в грудь. Морпех получил следующую пулю и обмяк.
        Роналдо замер, наблюдая за снайпером. В другом окне того же здания сверкнула еще одна вспышка – и пуля звякнула о щит башни. Второй снайпер целился в него.
        Роналдо стрелял в окно, пока и раму, и стену вокруг не изрешетили пули. Снайпер наверняка погиб – даже мышь не выжила бы после такого обстрела.
        Роналдо бросил пулемет, соскользнул с башни и примкнул к десяткам морпехов и солдат, бежавших в укрытие – в безопасное место за кирпичным забором вдоль подъездной дорожки.
        – Зачищаем улицу и заходим! – крикнул Блейз и вдруг упал на колени. Его лицо начисто стер снайпер.
        Теплая кровь брызнула Роналдо на щеку. Он тряхнул головой и выглянул из-за угла, отыскав взглядом простреленную оконную раму, где снайпер, которого он счел мертвым, все еще держал в руках винтовку.
        Двое морпехов оттащили Блейза, не осознавая, что у него нет части головы. Морпехи принялись палить по окну. Наконец снайпер поник, и винтовка, убившая Блейза, упала на землю.
        – Лейтенант мертв, – сказал один из морпехов, поднимая взгляд от искалеченного трупа.
        Пригнувшись за стеной, они пытались понять, кто теперь будет командовать. Молодой парнишка, задававший вопросы на летучке, взглянул на Роналдо, поймал ответный взгляд и сказал:
        – Вы теперь главный, сержант. Что нам делать?
        Не прошло и пяти минут, как Роналдо вырос до командира взвода. Он вытер кровь с лица и постарался унять страх.
        – Всем смотреть вверх, – приказал он. – Пойдем группами и будем вести наблюдение за противником. Нужно найти остальных снайперов!
        Десятеро морпехов разделились на огневые группы, половина выдвинулась под командованием капрала. Роналдо повел вторую половину, подавая бойцам знаки заходить в здания. Нужно было найти укрытия и ликвидировать снайперов и лишь потом продвигаться к школе.
        Роналдо впереди своей группы бросился к гаражу ближайшего дома, выбил дверь ногой, проверил ближайший угол, пробежал вдоль стены. Все вместе они ворвались в гараж на три машины – внутри до сих пор стоял БМВ.
        Четверо морпехов перебежали за Роналдо в кухню, попутно выбивая двери и проверяя помещения. Убедившись, что на первом этаже все чисто, они поднялись по лестнице на второй этаж, где разделились, чтобы осмотреть остальные комнаты.
        Выходя из спальни, Роналдо встретился глазами с командиром второй группы и показал жестом, что комната пуста. Капрал ответил тем же. Осталось осмотреть еще одну.
        Роналдо дал знак своей группе следовать за ним в последнюю спальню. Убедившись, что и в ней никого не было, они слегка раздвинули шторы, чтобы отыскать снайперов. Те находились на северной стороне дома, и отсюда хорошо просматривалась школа.
        На востоке занимали позиции сотни солдат и морпехов из других взводов, уже зачистившие силы АВП, находившиеся снаружи.
        – Последнего снайпера сняли, – сообщил голос в наушниках.
        – Вас понял, – ответил Роналдо. – Выходим. Поднимаемся на самый верхний этаж и там открываем лавочку.
        Роналдо выхватил бинокль у одного из своих людей и оглядел начальную школу. Там четверо солдат АВП подвели группу гражданских к краю плоской крыши.
        – Они не сдадутся, – сказал морпех, стоявший рядом с Роналдо.
        – Господи Иисусе, – прошептал Роналдо.
        Ему пришлось приложить усилие, чтобы не отвести глаз от этой сцены.
        Все они были американцами – и солдаты АВП, и гражданские. Как все могло так обернуться?
        – Они этого не сделают, – прошептал Роналдо. – Они не убьют заложников.
        Сквозь звуки битвы прорвался свист винтов, и в небе показались два «Черных ястреба». Зависнув над крышей, пулеметчики навели пулеметы M240 на войска АВП.
        Наблюдая за кружением вертушек, Роналдо заметил военного с мегафоном.
        – Они будут вести переговоры, – сказал Роналдо. Он закрыл глаза и зашептал молитву – больше сейчас ничего не оставалось.
        Открыв глаза и взглянув в бинокль, он увидел, что солдаты АВП опустили оружие и подняли руки. Желтый флаг АВП был спущен.
        Роналдо облегченно выдохнул.
        – Выходим! – приказал он.
        Взвод завершил осмотр зданий и собрался на улице. Раненые солдаты и морпехи лежали в траве, медики помогали раненым.
        Роналдо, сжав винтовку, понял, что ни разу из нее не выстрелил. Он подошел к погибшим и увидел обожженное тело сержанта Кинга и изуродованное лицо лейтенанта Блейза.
        Двое морпехов погибли. Ради чего?
        Роналдо опустил голову и увидел, что форма забрызгана кровью. Он замер, но знакомый голос вывел его из транса:
        – Сальваторе! Роналдо, это ты?
        Он повернулся к группе морпехов, шедших по улице. Их форма была испачкана сажей и заляпана кровью.
        – Беттис?! – воскликнул Роналдо и, вскинув винтовку на плечо, подбежал к другу.
        Тот был не один. Рядом шагали еще двое из «Пустынных змей».
        Маркс остановился, опустив винтовку.
        Роналдо затопили эмоции. Глаза затуманились, и он не знал, были ли это слезы радости или печали.



        – 16 –

        – Выжившие солдаты АВП подались в бега, – сказал Кристофер.
        Битва за Лос-Анджелес закончилась, и Антонио лишился крупнейшего клиента. Он стоял в кабинете своего нового дома в Бель-Эйр, заложив руки за спину, и смотрел в окно на покрытые буйной растительностью предгорья. Этот вид на миллион долларов и тот факт, что Энцо Сарконе был гниющим трупом, помогало ему расслабиться.
        – И еще кое-что, дон Антонио, – добавил Кристофер.
        Брат Антонио выглядел непривычно нервным.
        – Один из наших солдат пропал. Джон Речелли не явился вчера вечером, и его девушка сказала, что он не возвращался домой. Есть подозрение, что его похитили.
        Антонио знал, что такое рано или поздно должно было случиться. Со старыми врагами было покончено, но их место заняли новые, еще более опасные.
        – Поэтому я пока и не предпринимал ничего серьезного, – ответил Антонио. – Теперь бандам известно, кто мы такие. Это их первая проба: схватить одного из наших и под пытками вытрясти из него информацию.
        – Думаешь, кто-то нас проверяет? – спросил Кристофер.
        – Готов поставить на это весь наш бизнес.
        – Что будем делать?
        – Выждем и продолжим готовиться, – ответил Антонио и сменил тему: – Склад готов?
        – Да.
        – Хорошо. Собери ребят. Я хочу посмотреть.
        – Не думаю, что это хорошая идея. Сейчас стало особенно опасно…
        – У нас хватает людей, чтобы меня защитить, – хмыкнул Антонио. – Не беспокойся, брат.
        – Я подготовлю транспорт.
        Кристофер вышел, и Антонио сел за стол. Потеря клиентов из АВП помешала его долгосрочным планам по расширению бизнеса, но выход на лагеря беженцев должен был скомпенсировать потери.
        Растущая армия Моретти уже заявила о себе на новых территориях и распространяла товар так быстро, как только Кристофер мог закупать его у семьи Гонсалес.
        Не прошло и недели с решения Антонио, как его люди уже продавали наркотики во всех лагерях беженцев в Лос-Анджелесе. Брали плату наличными, украшениями и любыми ценностями, с которыми беженцы были готовы расстаться ради временной передышки от своего унылого существования.
        Но в лагерях у них были конкуренты, которые уже спелись с полицией.
        Поэтому теперь клан Моретти привлекал к себе еще больше внимания.
        С большой долей вероятности Джон Речелли страдал сейчас в каком-нибудь подвале, где его изобретательно «допрашивали» всевозможными способами, чтобы вытряхнуть из него сведения об итальянцах.
        Антонио хлопнул ладонью по столу. Новых врагов не впечатлил уличный авторитет, который он заработал за последние месяцы. Ему придется быть решительнее, чтобы показать, что клану Моретти лучше не ставить палки в колеса.
        Он спустился вниз, чтобы поужинать с Лючией и Марко. Желтохвост, который жил у них, выздоравливая после ранения, тоже пришел на кухню. Рафф с дробовиком в руках сидел на своем привычном месте у стеклянной двери. Он действительно прекрасно справлялся с охраной Лючии и Марко, и Антонио был ему чрезвычайно признателен.
        – Рафф, присоединишься? – спросила Лючия.
        – Нет, мэм, позже поем. Спасибо.
        – А ты, Закари? Или тебя можно не спрашивать?
        Желтохвост ухмыльнулся, и она подала ему тарелку спагетти.
        – Спасибо, – сказал он и поморщился от боли, потянувшись за едой. Его майка позволяла видеть и старые шрамы, и повязки, все еще скрывавшие новые.
        Марко, жуя, рассматривал их.
        – А от пуль больно? – спросил он.
        – Не-а! Шутишь? Это кайфово, – ответил Желтохвост, усмехнувшись. – Адски больно, малыш, но тогда я мало что чувствовал. Говорят, если не чувствуешь боли, значит, у тебя конкретные проблемы.
        – О-о, – протянул Марко.
        Желтохвост пожал плечами:
        – Но это того стоило, сечешь?
        Марко замялся, не зная, что ответить.
        – Потому что девчонки обожают шрамы, дорогуша, – добавил Желтохвост.
        Лючия нахмурилась:
        – Неправда.
        – Да ну? – усомнился Антонио.
        Она смущенно взглянула на него.
        Поужинав, Антонио вернулся в спальню, где Лючия помогла ему надеть новенький черный костюм от Армани. Она улыбнулась и вложила ему в карман красный шелковый платок.
        – Если бы я не знала, в чем дело, могла бы слегка приревновать, увидев, что ты уезжаешь из дома в таком виде, – сказала она.
        – Ты знаешь, что я смотрю только на тебя.
        Лючия уткнулась носом в его трехдневную щетину, вдыхая его запах. Его окатило жаром, но он отстранился и поцеловал ее в щеку.
        – Мне пора, любовь моя.
        – Да? – Она распахнула блузку, обнажив грудь, чтобы на миг показать ему, что ждало его по возращении. – Твои люди не могут подождать?
        Он расплылся в дерзкой ухмылке старшеклассника на выпускном вечере.
        Они занялись любовью на той же кровати, где всего месяц назад его враг имел своих шлюх. И он не старался сдерживать пыл. Комната Марко была в другой половине дома, и сын не мог услышать ни стука изголовья кровати о стену, ни стонов матери.
        Антонио кончил и отодвинулся.
        Лючия удовлетворенно вздохнула:
        – Давно мы не делали этого вот так.
        Она нежилась в постели, переводя дыхание, а он снова начал одеваться. К тому времени, когда она окончательно пришла в себя, он уже оделся. Лючия помогла ему поправить воротник.
        – Возвращайся скорее, и возможно, мы сможем повторить, – сказала она.
        Антонио крепко поцеловал ее и поспешил вниз по лестнице. Рафф стоял у парадной двери и смотрел в окно.
        – Дон Антонио, ваша машина готова, – доложил он.
        Рафф открыл дверь, и Антонио увидел на подъездной дорожке три новых черных «Субурбана», угнанных у заброшенного жилого комплекса. Его люди были одеты в костюмы и вооружены автоматическими винтовками.
        – Будьте осторожны, – сказал Рафф. – Я присмотрю здесь за всем.
        – Я знаю. – Антонио похлопал его по плечу. – Спасибо, мой друг. Когда все это закончится, мне бы хотелось, чтобы ты женился. Ты заслуживаешь счастья.
        Рафф лишь печально улыбнулся. Антонио знал, что он больше никогда не женится. Много лет назад его невеста умерла от рака. Теперь его сердце принадлежало Богу и семье Моретти.
        – Дон Антонио, – пригласил Фрэнки, открывая пассажирскую дверь внедорожника, и Антонио сел на заднее сиденье. Лино устроился в машине с дробовиком, Кристофер сел за руль. Еще две машины сопровождали их спереди и сзади, и кортеж выехал в сумерки на опасную дорогу.
        Антонио не мог думать, что за богатый мудак владел когда-то этими крутыми черными тачками. Какая-нибудь второсортная кинозвезда или, может, спортсмен, игравший за «Доджерс» или «Лейкерс».
        Большинство знаменитостей давно покинуло город, оставив часть имущества без присмотра. Мародеры забрали все, что плохо лежало, но у Антонио был небольшой отряд, занимавшийся поиском того, что осталось, и «Субурбаны» были одной из недавних находок.
        – Есть новости по лагерям? – спросил Антонио.
        – Мы только начинаем сбывать продукт, – ответил Фрэнки. – Другие банды тоже работают в лагерях, и они поняли то же, что и мы. Что самая ценная валюта теперь – беженцы.
        – Я не слишком заботился о конкуренции с мелкими бандами, – сказал Антонио, глядя вдаль, – и вам не стоит беспокоиться. «Крипс», «Бладс» и прочие малочисленные шайки долго не протянут. Наши главные конкуренты – «Нортеньос». Вот почему нам нужно выяснить, кто ими управляет. Уберем верхушку, и вся организация рассыплется.
        – Мы с Желтохвостом над этим работаем, – сказал Лино.
        – И еще пытаемся найти копов, которые будут сотрудничать – добавил Фрэнки, – но они, похоже, все уже в сговоре с другими бандами.
        – Это предоставьте мне, – сказал Антонио.
        Он смотрел в пассажирское окно, но не в поиске угроз – с этим его люди могли справиться и сами. Он продумывал следующую часть плана. И для нее требовался могущественный союзник в полиции Лос-Анджелеса.
        Pazienza[63 - Терпение (итал.).], Антонио. Pazienza…
        По дороге в Восточный Лос-Анджелес их множество раз останавливали на контрольных пунктах. Большинство копов были новобранцами без специальной подготовки. На каждой остановке Антонио видел глаза юнцов, заглядывавших в салон «Субурбана». Полиция была вынуждена нанимать старшеклассников. И это навело его на мысль.
        Чем дальше они продвигались на восток, тем меньше было полиции. Когда до «Ситадел Аутлетс» осталось меньше мили, копы исчезли совсем. Вокруг было совершенно безлюдно. Совсем недавно парковка вокруг торгового центра была забита машинами, но бомба, сброшенная истребителем АВП, пробила в асфальте дыру размером с дом.
        Кристофер объехал кратер, и «Субурбан» оказался в промышленной зоне по другую сторону торгового центра. Из стены соседнего отеля торчала, словно плавник, половина дельта-крыла истребителя.
        Здесь шли ожесточенные бои, и большая часть территории оказалась непригодной для обитания. Именно поэтому Антонио выбрал это место на замену склада в Комптоне. А еще это было именно то место, где он собирался построить форпост, о котором мечтал с тех пор, как покинул Неаполь. Бель-Эйр был хорош, но подножия его холмов были открыты, и их было трудно защищать. К тому же люди Антонио были слишком разбросаны, а поскольку сотовая связь так и не работала, созвать армию в короткий срок представлялось проблематичным.
        Ему нужно было место, которое было бы легко защитить и где могли жить и его семья, и солдаты. Что-то вроде «Коммерс Хотел-энд-Казино».
        Он издали взглянул на заброшенный комплекс. Тот был поврежден, но, насколько видел Антонио, серьезно не пострадал. Впрочем, это не значило, что купить его будет легко.
        – Лино, проверь «Коммерс». Выясни, выставлен ли он на продажу.
        – Будет сделано, дон Антонио.
        Как только закончится Вторая гражданская война, появятся бесчисленные возможности, которыми нужно будет воспользоваться: недвижимость, азартные игры, проституция, торговля людьми.
        Организованная преступность была новой американской мечтой, и Антонио собирался разнообразить бизнес – он планировал диверсифицировать портфель.
        Кристофер въехал в промышленную зону, где находились склады разных компаний. Полуприцепы стояли здесь рядами с распахнутыми задними дверцами, все, что в них хранилось, давно было разграблено.
        – Приехали, – сказал он.
        Группа солдат Моретти охраняла здание, расположенное позади складов. Один из них помахал Кристоферу, давая знак заезжать в переулок.
        Антонио вышел из машины на тенистую узкую дорожку. Поправил манжеты, проверил снайперов на крышах.
        Его охрана набирала мощь, но в ней еще было что улучшить.
        У главного входа в здание стояли двое солдат Моретти в масках и с автоматами M4. Когда Антонио приблизился, они вытянулись в струнку, как рядовые в присутствии генерала.
        Кристофер открыл дверь, и Антонио впервые вошел в свой новый распределительный склад.
        – Он явно лучше того, что был у нас в Комптоне, – сказал Кристофер.
        – Это точно, брат.
        Все прошли в помещение, уставленное металлическими столами. Рабочие в масках деловито фасовали товар из последней поставки семьи Гонсалес. Наибольшей популярностью пользовался гибридный опиат.
        Вито поднял руку в перчатке, приветствуя Антонио. Рослый солдат смешивал кокаин с кофеином в блендере, чтобы «раздуть» порцию. Он был лучшим в этом деле – научился у мастеров в Боливии.
        Второй этаж, занятый офисами, тянулся вокруг открытого пространства первого. Периметр второго этажа патрулировало еще больше охранников, которые следили за работниками.
        – Наша служба безопасности работает круглосуточно, чтобы сохранить это место в секрете, – сказал Лино. – Но рано или поздно нам понадобится защита полиции.
        – Предоставьте это мне, – ответил Антонио и поднялся по лестнице к офису со стеклянной стеной, откуда открывался вид на склад.
        Антонио открыл дверь и увидел Кармина, склонившегося над столом. Тот поднял голову – усы были запорошены кокаином.
        – Дон Антонио, – смущенно пробормотал он, вставая и смахивая порошок. – Я не знал, что вы…
        Антонио покачал головой:
        – Что я тебе говорил по поводу этого дерьма, мать твою?
        Кристофер в костюме в тонкую полоску вошел в кабинет и загородил дверь, скрестив руки на груди.
        – Простите, дон Антонио, – сказал Кармин. – Я просто проверял.
        – Я сделал тебя капо не для того, чтобы ты проверял это дерьмо! – рявкнул Антонио. – Еще раз увижу, что ты этим занимаешься, – отправишься роскошествовать в лагерь беженцев, потому что на меня работать тебе больше не придется.
        Кармин вздернул покрытый шрамами подбородок. Он явно разозлился, но был не настолько глуп, чтобы пререкаться.
        – Есть что сказать? – спросил Антонио, остановившись в считаных дюймах от поникшего лица Кармина.
        – Нет, дон Антонио. Не хочу.
        Антонио фыркнул:
        – Мы не употребляем товар, Кармин. И не проверяем. Вито знает свое дело. Ему не нужно, чтобы ты занимался контролем качества. Не забывай об этом, старый друг.
        – Не забуду, дон Антонио.
        Антонио не сводил с него глаз еще пару минут, повернулся и кивком пригласил Кристофера следовать за ним. Осмотрев склад, он был готов перейти к главной цели сегодняшней поездки.
        «Субурбаны» отправились назад, в сторону Бель-Эйр – к лагерю беженцев. Кристофер въехал на стоянку и остановился рядом с пикапом. Винни с Доберманом выбрались из машины. В потрепанной одежде, бейсболках и грязных кроссовках, они вполне смахивали на беженцев.
        Фрэнки и Лино выбрались из «Субурбана», в котором остались Антонио и Кристофер, и позвали Винни, чтобы тот подсел на заднее сиденье к Антонио. Дверь машины захлопнулась, и остальные солдаты встали снаружи к ним спиной.
        – Дон Антонио, – поприветствовал босса Винни.
        Кристофер повернулся к ним с переднего сиденья.
        – В чем дело? – спросил Винни.
        – У нас для тебя новое задание, – сказал Антонио.
        Он видел волнение на лице юного племянника, ожидавшего новых распоряжений.
        Антонио взглянул на брата, давая ему последний шанс отказаться. Кристофер кивнул.
        – Что мне нужно будет делать? – спросил Винни.
        – Нам нужен крот, – ответил Кристофер.
        – Крот? – сказал Винни, глядя поочередно то на отца, то на дядю.
        – Мы хотим, чтобы ты вступил в полицию Лос-Анджелеса.







        За ужином Доминик впервые за много дней улыбнулся. И не из-за вкусной еды. В ушах у него больше не звенело, и он был рад пообщаться с гостями.
        Сегодня к ним заглянули отцовские друзья-морпехи – Маркс, Беттис и Зубчик. Дом был в восторге от того, что сидит рядом с уважаемыми им воинами.
        Но морпехи не искрили шутками, как в их прошлые встречи. Они были измождены неделями боев против АВП.
        У Дома было много вопросов, но пока Моника и Елена были рядом, он решил с ними повременить. Ему и так предстояло вскоре услышать их истории.
        – Надеюсь, у меня получилось как надо, – сказала Елена, хотя у нее всегда получалось как надо.
        Она поставила миску с картофельным пюре на стол, вернулась кухню и вынесла ростбиф, зеленую фасоль и макароны.
        – Пахнет превосходно, миссис Сальваторе, – вежливо заметил Зубчик.
        Беттис восторженно принюхался.
        – Спасибо, что пригласили нас. Не помню, когда в последний раз ел что-то домашнее.
        – Я скучал по твоим обедам, Елена, – сказал Маркс.
        Горящие свечи отбрасывали призрачный свет на обильную пищу и винтовки, стоявшие в углу столовой.
        Роналдо, сидевший во главе стола, сложил руки домиком.
        – Закрой книгу, малышка, – попросил он Монику, у которой рядом с тарелкой лежал открытый роман.
        – Опять сухой паек? – простонала она, когда Дом положил пюре на ее тарелку.
        – Нет, тут все настоящее, – возразила Елена. – Ешь, обещаю, тебе понравится.
        – Сначала помолимся, – сказал Роналдо.
        Доминик взглянул на отца. Молиться перед едой было непривычно.
        – Беттис, окажешь честь? – спросил Роналдо.
        – Разумеется. – Беттис сложил руки и склонил голову. – Спасибо, Господи, за то, что собрал нас всех вместе, и за пищу, чтобы поддержать наши изможденные тела. Но больше всего – спасибо за то, что заботишься о нас, бережешь нас в эти темные времена.
        – Аминь, – подытожил Зубчик.
        Беттис перекрестился. Доминик последовал его примеру.
        – Так, теперь поедим, – сказала Елена.
        Моника попробовала пюре и сказала:
        – Неплохо, мам.
        – Отлично, – заметил Зубчик.
        Дом смаковал каждый кусочек. Это была первая настоящая еда за много недель, ужин не из правительственных пайков или энергетических батончиков.
        – Итак… – проговорила Елена, – вы, ребята, расскажете нам, что тут творится?
        Маркс взглянул на Роналдо – тот кивнул.
        – АВП бегут из Калифорнии, – сказал Маркс. – Но они побеждают в других штатах. Видели бы вы, как легко они расправились с повстанцами в Орегоне. Наш командир говорит, что скоро нужно будет готовиться к вторжению.
        – Поэтому, наверное, мы все до сих пор здесь и нас никуда не направили, – добавил Беттис.
        Елена опустила вилку.
        – К вторжению? – переспросила она тихо.
        – Не переживай, – сказал Роналдо. – До этого не дойдет. Я действительно считаю, что скоро все это закончится. Как только Эллиот погибнет, наступит мир и мы начнем все восстанавливать.
        Роналдо, должно быть, заметил, насколько нелепо прозвучали его слова. Никто ничего восстанавливать в ближайшее время не собирался. Америка была на последнем издыхании, и судьба Лос-Анджелеса висела на волоске.
        Поэтому Доминик тоже хотел участвовать в происходящем. И поэтому он должен был участвовать.
        Когда они доели пюре, в дверь постучали. Роналдо вскочил со стула и схватил винтовку. Остальные морпехи сделали то же самое. Доминик проводил Монику с Еленой в кухню.
        Роналдо осторожно подобрался к заколоченному окну и выглянул в щель между листами фанеры.
        – Не вижу, кто там.
        Зубчик вышел в гостиную, чтобы попытаться рассмотреть визитера.
        – Похоже, коп, – сказал он. – На дорожке припаркована патрульная машина.
        Дом вышел вперед.
        – Это, наверное, Лось.
        – Я не знал, что он придет, – сказал Роналдо.
        – Я тоже, – ответил Доминик.
        Роналдо открыл дверь и увидел на крыльце лучшего друга своего сына. Тот, похоже, удивился огневой мощи, которой его встречали.
        – Ого, мистер Сальваторе, – проговорил Лось, приветственно подняв руку.
        Роналдо хлопнул Лося по плечу:
        – Рад тебя видеть, парень.
        – И я вас, сэр.
        – Можно без «сэра». Я работаю за зарплату.
        Остальные улыбнулись его привычному ответу сержанта, к которому обращались вежливо, как к офицеру.
        – Андре, здравствуй! – поздоровалась Елена с Лосем.
        – Добрый вечер, миссис Сальваторе, – ответил он. – Простите, что помешал. Я приехал захватить Дома в участок. Сегодня у него первое ночное…
        Лось осекся, взглянув на Доминика.
        – Лось собирался показать мне кое-какие приемы, прежде чем начнется обучение, – подхватил Дом.
        – Обучение? – Елена взглянула на Роналдо. Тот хранил молчание.
        – Не волнуйся, мам. Я буду осторожен, и это единственный способ добывать продукты. Другой работы нет, а я стану хорошим копом.
        – Отличным, – заверил Лось.
        – Поверить не могу, – сказала Елена. – Вы оба еще совсем мальчики. С блестящими перспективами! Андре, ты…
        – Моим мечтам стать профессиональным футболистом или актером конец, миссис Сальваторе, – сказал Лось. – Я с этим смирился и вступил в полицию, как и мой брат, потому что это единственный вариант.
        – И мы не мальчики, мам, – заявил Дом. – Мы мужчины!
        – Да, так и есть, – сказал Роналдо, глядя на Елену. – Мир изменился и на какое-то время останется таким, как сейчас. Возможно, навсегда.
        – Пойду соберу вещи, – сказал Дом, прежде чем мать успела снова возразить.
        – Можно мне тоже пойти? – спросила Моника.
        – Нет, – отрезали хором Елена и Роналдо.
        Повесив нос и надув губы, Моника взяла книгу и пошла к себе.
        От вида расстроенной сестры у Дома зашлось сердце.
        – Эй, сестренка, – позвал он.
        Остановившись у дверей в свою спальню, Моника обернулась.
        – Может, когда у меня будет своя патрульная машина, я свожу тебя в обсерваторию Гриффита, хорошо?
        – Правда? – Ее личико с ямочками просияло.
        – Ага.
        Она радостно кивнула и подбежала к брату, чтобы обнять.
        Доминик попрощался с родителями и морпехами.
        – Будь осторожен, – сказал Беттис.
        – Не беспокойтесь, я его прикрою, – сказал Лось. – И спасибо. Вы чертовски круто сражаетесь с АВП. Полиция Лос-Анджелеса вам благодарна. Все мы.
        – Мы выполняем свой долг, сынок, – ответил Маркс.
        Подойдя с Лосем к его машине, Доминик увидел, что та была довольно потрепанной.
        – Черт, она…
        – Ездит на ура, детка, – сказал Лось, похлопав по капоту.
        – А дырки от пуль?
        Лось провел ладонью по изрешеченному металлическому корпусу.
        – Пару дней назад по мне стреляли из встречной машины. – Он коснулся бронежилета. – Повезло, что я был в этом.
        Дом открыл скрипучую пассажирскую дверь. На ней тоже было несколько пробоин. На черном сиденье виднелись высохшие бурые пятна. Лось завел двигатель, зажглась подсветка на покрытых трещинами датчиках.
        Машина с грохотом ожила, и на приборной панели включилось радио.
        – Сейчас вернусь, – сказал Лось, открыл багажник и достал кевларовый жилет. – Надень-ка это.
        Дом стянул толстовку с капюшоном и вынул «Глок» из заднего кармана джинсов.
        – Ничего, что я с этим?
        – Чувак, я был бы против, если бы ты поехал со мной пустым, – ответил Лось, выезжая со двора.
        Паутина трещин мешала обзору, но Доминик видел заколоченные окна дома. Он чувствовал, что мама смотрит им вслед, хотя не мог ее видеть.
        Елена еще не вполне смирилась с тем, что старого мира больше не существовало и теперь они жили в новом. Но Доминик и Лось понимали, что их прежние мечты погибли.
        Дом осмотрелся. Теперь это было его будущим.
        – Ты готов, детка? – спросил Лось с ноткой воодушевления.
        Доминик разделял его эйфорию, и не потому, что смог наконец выбраться из дома. Он был готов сражаться – а в этом он был хорош.
        – Рад, что с твоим отцом все в порядке, – сказал Лось. – И с его друзьями тоже.
        – Им повезло, что все живы.
        – Я слышал, было жестко, чувак.
        Дом вздохнул:
        – В Анахайме погибло много хороших ребят.
        – Нам тоже неслабо достается. Многие копы гибнут на улицах, наверное, ты в курсе. Камилла вчера чуть не пополнила эту статистику.
        – Что?! – воскликнул Дом, уставившись на друга.
        – На ее машину напала группа «Бладс», ее напарника убили, а потом выбили пассажирское окно и вытащили ее. Ее хотели изнасиловать, но помощь подоспела в последний момент.
        – Господи, – проговорил Дом. – Она цела?
        – Ага, и уже вернулась к работе. Отделалась парой синяков, но сильнее всего, конечно, пострадала психологически.
        Доминик покачал головой. Всего полгода назад он обсуждал с ней колледжи и планы на будущее. Он мечтал стать профессиональным бойцом смешанных единоборств, но знал, что ему не хватает таланта, и поэтому решил получить степень в области предпринимательства.
        Камилла хотела стать учителем. А Лось мог стать актером или футболистом. Но сейчас они боролись за выживание, став патрульными полицейскими.
        Хотя Лося это, казалось, не расстраивало. Он ухмылялся, обгоняя пешеходов, велосипедистов и пикап, нагруженный всяким хламом.
        – Битва за город между повстанцами и АВП, может, и закончилась, но для полиции все только начинается, – сказал Лось. – Я рад, что ты со мной, чувак. Может, я смогу убедить лейтенанта назначить тебя моим новым напарником.
        Дом взглянул на него:
        – А что случилось со старым?
        – Его убили на третий… – Он печально покачал головой. – Убили на третий день его патрулирования. Он был нашего возраста, чувак. Его звали Скип.
        – Ого, – проговорил Дом, не зная, что еще сказать. Он чувствовал, как ветер просачивается сквозь дыры от пуль – тех, что пробили дверь и тело Скипа.
        Дом покрепче затянул бронежилет.
        На приборной панели затрещало радио, и салон заполнил голос диспетчера.
        «Два сорок пять, вооруженное нападение. Несколько подозреваемых, запрос подкрепления. Любой доступный наряд».
        – Одиннадцать-шестнадцать, – сказал Лось. – Через восемь минут.
        Он поставил рацию на место.
        – Спокойной ночи, – сказал он со вздохом.
        Он включил стробоскоп и под вой сирены проскочил четырехсторонний знак «стоп». Машины на светофоре подождали, пока полицейский патруль проедет мимо.
        Лось свернул на северо-восток, на шестьсот пятое шоссе – в сторону Индастри и Маунт-Болди. Вдоль шоссе тянулись заборы и палисадники, окружавшие дорогие дома. Многие были брошены или заняты бродягами.
        – Банды покинули старые места обитания и переехали сюда, – пояснил Лось.
        Вдоль жилых кварталов были припаркованы десятки патрульных машин. Еще несколько стояли на перекрестке. Лось расстегнул кобуру.
        – Черт. Похоже, мы опаздываем на вечеринку. Не отставай, Дом, – сказал Лось.
        Доминик выбрался из машины, пытаясь осознать, что это и есть мир, в котором они теперь жили. Мир, где его лучший друг спокойно рассказывал о насилии и убийствах ради батончика мюсли.
        Здесь, казалось, была бандитская перестрелка. На дороге валялись распростертые тела. Еще одно свисало из изрешеченной пулями машины.
        – У нас один живой! – крикнул коп и открыл заднюю дверь черного внедорожника.
        Полицейский отступил, держа дробовик нацеленным на заднее сиденье. Лось выхватил пистолет и жестом показал Дому держаться сзади.
        Полицейские заковали подозреваемого в наручники и уложили ничком на асфальт. Он не был похож на бандита – крепкий парень в дорогом костюме, остроносых туфлях и с зачесанными назад волосами, которые не растрепались даже когда его швырнули на землю. Увидев темное пятно на костюме, Доминик понял, что он был ранен в перестрелке.
        – Чисто, – сказал другой полицейский.
        Один из погибших товарищей раненого все еще сидел на переднем сиденье, прислонившись головой к окну. Остальные две машины – побитые пикапы – врезались во внедорожник на перекрестке, очевидно, напав из засады.
        В них виднелось несколько тел. Судя по одежде, бритым головами и татуировкам, они были из «Нортеньос».
        – Ладно, поехали отсюда, чувак, – сказал Лось. – Они справятся.
        – Кто эти люди?
        – «МС-13» или типа того, но не знаю насчет парня в крутых туфлях. Он ругался по-итальянски, когда мы его нашли. По крайней мере, мне кажется, что это был итальянский.
        Дом проследил за тем, как парамедики уложили раненого на носилки и погрузили в машину скорой помощи. Ему еще повезло, что его взялись лечить. Судя по опыту Доминика, бригады медиков, как правило, приезжали после того, как жертвы умирали от потери крови.
        Они сели в машину, и Лось предложил:
        – Можем немного развеяться. Хочешь увидеть Лос-Анджелес будущего? Это недалеко.
        Они поехали по шоссе на северо-восток, в сторону Маунт-Болди.
        – Света нет, вода отравлена, беженцы прут со всех сторон, – сказал Лось. – Но у мэра и городского совета, как мне сказали, есть план.
        Они ехали через Индастри, когда на горизонте сверкнули прожекторы. Пыхтение и грохот дизельных двигателей становились все громче, и когда патрульная машина въехала на следующий холм, Дом увидел, откуда шел свет и звуки. Десятки промышленных машин работали даже в столь поздний час.
        – Что они делают? – спросил Доминик, мало что видевший сквозь растрескавшееся лобовое стекло.
        Лось остановился на вершине холма, откуда открывался вид на восточную часть округа Лос-Анджелес. Они выбрались из машины и подошли к обрыву, чтобы рассмотреть, что происходит.
        – Они что?..
        – Строят здоровенную стену, чувак.
        Дом недоуменно сдвинул брови:
        – Но треть города – на другой стороне.
        – Угу. – Лось сложил мускулистые руки на груди. – Город готовится объявить эвакуацию. Жителям велят перебраться в лагеря беженцев в пределах новых границ. Стена будет всего двадцать пять миль в длину – от гор над Сан-Димас до Чино, – и тогда всем пешеходам и транспорту придется добираться до города самыми охраняемыми маршрутами. И мы будем обеспечивать порядок.
        Вдалеке кран опускал грузовой контейнер на штабель, пока бульдозеры лязгали кузовами машин, складывая из них стену металла.
        – Мы поможем спасти то, что осталось от Лос-Анджелеса, – заявил Лось. Он хлопнул Дома по плечу. – Я рад, что ты со мной, брат. Из тебя выйдет охрененный коп.



        – 17 –

        Кристофер припарковал «Субурбан» в квартале от Мемориального Колизея Лос-Анджелеса. Флаг «Ю-Эс-Си Тройянс»[64 - USC Trojans – межвузовские спортивные команды, представляющие Университет Южной Калифорнии (USC).] исчез – его заменили штандартом полиции Лос-Анджелеса.
        – Это безумие, – пробормотал Винни. – Ты действительно согласен с тем, что приказал дон Антонио?
        Кристофер погладил седеющую эспаньолку. Это не было ни «да», ни «нет», и Винни видел, что отец чувствовал себя слишком противоречиво, чтобы ответить однозначно.
        – Это потом окупится, – сказал Кристофер. – Доверься дяде. Он глава семьи и еще ни разу не подводил нас. Это путь к твоему посвящению.
        Винни тяжело вздохнул:
        – Ладно. Я сделаю все, что потребуется.
        – Еще кое-что, – сказал Кристофер, удерживая сына за предплечье. – Одна из наших колонн вчера попала в засаду. Вито выжил, но его забрали копы. Нам нужно узнать, где его держат.
        – И как мне, черт возьми, это узнать?
        – Сам придумай, Вин. Ты умный… молодой человек. – Кристофер похлопал его по щеке. – А теперь иди. Делай что должен.
        Винни вышел из внедорожника и подошел к стадиону, держа руки в карманах толстовки. Работающие от генераторов фонари заливали пустые трибуны белым светом, освещавшим изможденные лица пятисот новобранцев.
        Было восемь вечера, и на холодном ветру, на спортивном поле Колизея, он присоединился к новичкам, слушавшим мудаковатого капитана с мегафоном, прижатым к идиотским усам, который нес всякую чушь о долге и жертве.
        Ага, чувак, знаю. Поэтому-то я здесь и слушаю всю эту херню.
        Мужчины и женщины всех рас и возрастов напряженно вслушивались в его слова, взволнованные перспективой получать зарплату несмотря на то, что за это требовалось подвергать себя опасности. Копы в форме и сотрудники в штатском сидели за столами вдоль кромки поля, где через несколько минут должно было начаться собеседование.
        Полицейские не подозревали, что здесь присутствовал разведчик клана Моретти. Более того, Винни сомневался, что они вообще знали о существовании его семьи. Пока. Единственным итальянским преступным синдикатом, о котором знали в Лос-Анджелесе, была ныне почившая семья Сарконе. Если только Вито не развязал язык, в чем Винни сомневался. Тот был, конечно, жирным ублюдком, но не жирной крысой.
        – Лос-Анджелесу требуются мужчины и женщины, готовые защищать его границы в период войны и бороться с повальным насилием и преступностью криминальных сообществ в его пределах, – продолжал говорить капитан. – Без сомнения, это опасная работа, но сейчас вы нужны нам больше, чем когда-либо.
        Винни знал, что сегодня проводилась и другая вербовка – в ряды повстанцев, на другом конце города. Они с Кристофером видели очередь по пути сюда. Записаться желали тысячи людей.
        Можно было выбирать между полицией и войсками. Кроме них были только банды.
        Винни до сих пор не мог поверить, что оказался здесь. Ему оставалось лишь помнить слова отца: «Доверься дяде».
        Он доверял и дяде, и отцу, но их план беспокоил его. Если он провалится, то может очутиться в тюрьме, вместе с Вито, а то и в месте похуже. Но если справится, то наконец станет посвященным. И больше не будет мальчиком на побегушках.
        Винни гордо выпрямился. Он сделает все, что необходимо, чтобы этого добиться.
        Капитан закончил со вступительной речью, и новобранцев направили к столикам для прохождения собеседования. Большинство людей, сидевших там, были пожилыми – вероятно, пенсионерами, вернувшимися, чтобы заработать в час нужды.
        Минуты превратились в час, потом в два. Когда подошла очередь Винни, было уже около десяти. У него болели ноги, хотелось есть, не говоря уже о том, что он изнемогал от жажды.
        Пожилой полицейский за столиком едва поднял взгляд на подошедшего Винни. Он устало протянул руку и сказал:
        – Документы.
        Винни передал ему удостоверение.
        Полицейский нахмурил седые брови и поднял взгляд. Темные глаза с подозрением остановились на Винни, старый следователь почуял неладное.
        – Нейтан Сарконе?
        – Да, сэр, – ответил Винни.
        – Из преступного клана Сарконе? – Коп беспокойно заерзал на пластиковом стуле.
        Винни подержал его пару секунд в напряжении и кивнул:
        – Да, сэр. Энцо Сарконе был моим дядей.
        – Был?
        – Его убили Американские военные патриоты, сэр.
        Полицейский медленно поднялся, скрипнув то ли суставами, то ли стулом. Поднес к глазам удостоверение и снова взглянул на Винни.
        – Подожди немного. – Он отошел от стола и остановился. – Не уходи, хорошо?
        Винни пожал плечами:
        – Я и не собирался.
        Он сунул руки в карманы и попытался унять колотящееся сердце. Удостоверение было настоящим, и хотя Винни был похож на Нейтана Сарконе, он весил фунтов на двадцать меньше. Если кто-то спросит, он всегда мог ответить, что в последнее время все вокруг похудели.
        Доверься дяде.
        Дон Антонио считал, что копы не заметят разницы – тем более что Нейтан Сарконе лежал погребенный под обломками Лос-Аламитос. И даже если он будет найден, Винни успеет закончить свою работу.
        Но что, если копы раскусят его легенду? Что, если они поймут, что он лжет?
        В надежде отвлечься от тревожных вопросов Винни принялся рассматривать людей в очереди. Женщина в бейсболке и с короткими седыми волосами подошла к столу собеседования и выпрямилась, чтобы скрыть сгорбленную спину.
        Полицейский покачал головой, едва взглянув на нее.
        – Мэм, вы вышли из возраста, – сказал он. – Извините.
        – Нет, – взмолилась женщина. – Я могу работать. Я могу сражаться!
        Коп, не скрывая раздражения, снова покачал головой и взмахом руки подозвал следующего в очереди.
        Вперед шагнула женщина вдвое моложе – тоже в бейсболке – и соблазнительно улыбнулась копу. В последнее время Винни нередко приходилось наблюдать подобное. Люди были готовы на все, чтобы выжить. Такова была их природа.
        Старшая женщина не была готова мириться со своей участью. Она оттолкнула младшую в сторону и уперлась в стол руками.
        – Я могу работать диспетчером или осматривать места преступлений. У меня есть опыт работы в…
        Полицейский вскочил, его раздражение превратилось в гнев.
        – Мэм, пожалуйста, вы должны уйти! – рявкнул он. – Я ничем не могу вам помочь. Обратитесь в лагерь беженцев. Там может найтись работа для вас.
        – Я простояла здесь три часа! – огрызнулась она.
        – Это не моя проблема, мэм. А сейчас, пожалуйста, пропустите следующую. – Он снова подозвал молодую женщину, но пожилая пошла ва-банк.
        – Слушай, придурок, я знаю, что могу помочь полиции, и не уйду, пока ты не дашь мне хотя бы возможность пройти собеседование.
        Вербовщик нахмурился и подозвал офицера в форме, который поспешил к ним, держа руку на дубинке, готовый увести женщину миром или силой.
        Она взглянула на Винни, и он понял, что она выбрала второе. Ее глаза наполнились слезами, и она расслабила спину, привычно сгорбившись. Винни задумался о том, как давно эта женщина в последний раз ела.
        Винни задавил в себе признаки сочувствия. У солдат Моретти не было времени на такие эмоции. Этому его научил отец, и если он хотел стать посвященным, то ему следовало вести себя как посвященный.
        – Нейтан Сарконе, – позвал низкий голос.
        Винни повернулся к своему столу и вынул руки из карманов.
        Теперь на месте прежнего вербовщика стоял другой коп. Крупный афроамериканец с плечами футболиста и квадратным лицом доброжелательно смотрел на Винни. Не тем взглядом, который можно было ожидать от копа, который выглядел как спецназовец.
        – Я… Нейтан Сарконе, – пробормотал Винни, собираясь с мыслями.
        – Пройдите за мной, – велел здоровяк.
        Казалось, все в очереди смотрели на Винни, когда тот протиснулся между металлическими столиками и пошел за полицейским в недра стадиона. Они миновали коридор, по которому «Ю-Эс-Си Тройянс» когда-то выходили на поле. Коп вел Винни мимо раздевалок в блок офисов, и тот старался разглядеть что мог.
        Коридор освещали фонари, но чем дальше, тем становилось темнее. Винни чувствовал нарастающее беспокойство. Он внезапно почувствовал себя заключенным, которого ведут в каземат.
        – Куда мы идем? – спросил он.
        – Ты же хочешь получить работу? – отозвался громила-футболист, оборачиваясь через плечо.
        Винни кивнул.
        – Тогда иди.
        Наконец они остановились перед кабинетом. Коп постучал в дверь.
        – Открыто, – произнес голос.
        – Заходи, – сказал коп, открывая дверь.
        Винни шагнул в накуренный кабинет. Здесь стоял письменный стол, а перед ним – деревянный стул. За столом сидел капитан, выступавший с приветственной речью. Он пододвинул Вину пачку сигарет.
        Винни взял одну и поблагодарил.
        – Как ты знаешь, меня зовут капитан Брайан Стоун, – сказал полицейский. – Можешь обращаться ко мне «капитан» или «сэр». – Он потянулся к Винни с зажигалкой и дал ему прикурить, потом кивнул здоровяку, все еще стоявшему в дверях.
        Дверь закрылась.
        Винни затянулся сигаретой. Капитан рассматривал его.
        – Сигарет в городе осталось не так уж много, – сказал Стоун, потушил окурок и откинулся в кожаном кресле.
        – Ну, расскажи мне, Нейтан, почему ты решил вступить в полицию?
        – Это очень просто, – ответил Винни.
        Стоун ждал, Винни затянулся и выдохнул дым. Тот поднялся к потолку, Винни присел на стул и наклонился, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу.
        – Месть, – сказал он.
        Седые подкрученные усы капитана дрогнули.
        – Моего дядю убили АВП, но теперь, когда их выбили из Лос-Анджелеса, я хочу истребить вражеские банды, которые преследовали остальных членов моей семьи и убивали их как собак. – Винни знал, каким будет следующий вопрос. – Я выжил, потому что прятался и выжидал, – продолжил он. – И теперь пришло мое время.
        Капитан по-прежнему смотрел на Винни, как на подозреваемого.
        – И почему я должен тебе верить? – спросил он.
        Винни пожал плечами:
        – Потому что я не такой, как мой дядя. И я, возможно, единственный в этом городе, кто знает о бандах больше ваших сотрудников. Потому что у дяди Энцо я занимался тем, что вел счет нашим врагам. Меня называли «аудитором».
        Стоун скрестил руки и изогнул бровь. Он напоминал Винни ковбоя старой закалки.
        – После того как мою семью перебили, я скитался от лагеря к лагерю, – сказал Винни. – И делал то, что привык и умел делать.
        – То есть?
        – Следил. Выжидал. Планировал. В лагерях Бель-Эйр, например, «Суреньос» и «Нортеньос» продают наркотики беженцам.
        Капитан Стоун кивнул, и Винни почувствовал, что капитан не может не верить искренности его рассказа. Дурачить людей было куда проще, если можно было подтвердить легенду фактами. Стоун жестом велел ему продолжать, что он и сделал.
        – В лагере в Санта-Монике еще три банды занимаются тем же самым. «Бладс» работают в комптонском лагере и прямо здесь. Русские под началом Невского внедрились в лагеря в Санта-Ане, Ирвайне и Лонг-Бич…
        Винни продолжал рассказывать о десятках восставших из пепла банд. Он насадил наживку на крючок и забросил удочку. Теперь ему оставалось лишь подождать, чтобы узнать, был ли его настоящий дядя прав в своих предположениях и клюнет ли Стоун.
        Если дон Антонио был прав, то Винни открывался короткий путь в верхний эшелон полиции Лос-Анджелеса, но если дядя ошибался, то парень, который его сюда привел, выведет его отсюда в наручниках.
        Он уже почти закончил, когда Стоун поднял руку и сказал:
        – При обычных обстоятельствах ты стал бы хорошим информатором. – Стоун поднялся из-за стола. – Но полагаю, ты принесешь больше пользы в другой роли. Однако сначала ты должен ответить еще на ряд вопросов.







        Доминик вернулся домой перед рассветом, когда Роналдо собирался на смену. Увидев сына в полицейском бронежилете, он мгновенно проснулся.
        – Как прошло? – спросил Роналдо.
        Дом прикрыл дверь, стараясь не шуметь.
        – Ничего неожиданного, – сказал он, снимая жилет. – Началось с перестрелки между бандами, а потом Лось отвез меня показать стену, которую мы строим. – Он нахмурился. – Ты знал, что всех к востоку от Индастри хотят отрезать?
        – Да, – ответил Роналдо, – но давай поговорим об этом вечером, когда я вернусь.
        – Я сегодня поеду с Лосем на встречу с его начальником, – сказал Дом. – Лось думает, что меня сразу допустят к стажировке, учитывая мои оценки, характеристику и то, что я занимался боевыми искусствами.
        Роналдо это не удивило. Полиции были нужны бойцы, а времени сидеть в классах и читать инструкции, пока город истекает кровью, ни у кого не было.
        – Сынок, – сказал он, – у нас не было возможности об этом поговорить, но мне хотелось бы знать подробности, прежде чем ты предпримешь какие-либо…
        – Все в порядке?
        Елена в ночной рубашке стояла на пороге. Доминик подошел и обнял мать. Моника, зевая, прошаркала за ней.
        – Ты уверен, что не устал и можешь за ними присмотреть? – спросил Роналдо Доминика.
        – За пару часов с нами ничего не случится, – сказала Елена. – Он может пока…
        – Нет. Я хочу, чтобы Доминик подежурил до рассвета.
        – Я в порядке, мам, – заверил Дом, стараясь скрыть усталость. – Сна ни в одном глазу.
        – Посмотрю, остался ли у нас кофе. – Елена ушла в кухню.
        – Я хочу поговорить с тобой, прежде чем ты сегодня уйдешь, хорошо? – сказал Роналдо.
        Дом кивнул.
        – Даешь слово?
        – Да, пап.
        Роналдо выехал из дома на велосипеде. Ему совершенно не хотелось оставлять семью вот так, но пропустить патрульную смену он не мог.
        К тому времени, как он добрался до школы, группы солдат и морпехов получили задания от Маркса, которого повысили до комендор-сержанта.
        – Вы опоздали, сержант Сальваторе, – заметил Маркс.
        – Простите, комендор. Я пытался поговорить с Домиником.
        – Как прошло его первое ночное дежурство? – спросил Зубчик, раскуривая самокрутку.
        – Я мало чего от него добился. Он сказал что-то про перестрелку и что видел, как строят пограничную стену.
        – Туда и нас, наверное, скоро отправят, – сказал Беттис.
        – Чтобы нам опять нянчиться с беженцами, как в Атланте? – проворчал Зубчик. – Я хочу заняться делом. Двинуть на север и отобрать у АВП Орегон.
        – Тебе и сегодня может выпасть шанс заняться делом, – сказал Маркс. – Мы сегодня идем на зачистку.
        Морпехи прошли через парковку к машинам, стоявшим вдоль забора футбольного поля. Там содержалась дюжина арестованных солдат АВП. Они – в своей черной форме – лежали на земле, свернувшись калачиком. Но никто не спал.
        – Брат, не найдется закурить? Прошу! – сказал один из них.
        Зубчик взглянул на Роналдо.
        – Ты веришь этому тупому дебилу? – пробормотал он.
        Макклауд подошел к забору.
        – Зубчик, – окликнул его Маркс.
        Но младший морпех не слушал. Он наклонился к забору, еще раз с удовольствием затянулся и выпустил дым арестанту в лицо.
        – Вот тебе, брат!
        – Малыш ничему не учится, – покачал головой Беттис.
        Роналдо на ходу взглянул солдату АВП в глаза. Тот был средних лет, примерно как Маркс. Роналдо на минуту задумался о его прошлом, были ли у него дети и жена.
        Убивал ли он морпехов.
        Роналдо сплюнул в пыль. Эти ублюдки перебили множество его братьев. В голове до сих пор не укладывалось, что все это происходило в Америке, где военные давали клятву соблюдать и защищать Конституцию.
        Роналдо устроился на заднем сиденье «Хамви» вместе с Беттисом. Зубчик сел за руль, Маркс – рядом с ним.
        – Все группы направляются туда, где, согласно донесениям, должны скрываться АВП, – сказал Маркс.
        – И мы сами по себе? – удивился Роналдо. – Кто издал такой дерьмовый приказ?
        – Не я, – сказал Маркс. – Я хотел, чтобы все были вместе, но мы – единственный взвод в этом районе. Если ты думаешь, что в Гильменде[65 - Провинция в Афганистане.] было жестко, подумай еще разок. У нас только одна огневая группа, и на нас легла работа, которую обычно должен выполнять целый взвод.
        – Так куда мы едем и что делаем? – спросил Беттис.
        – На сближение с противником, – ответил Маркс. – Едем в Анахайм.
        Зубчик хищно ухмыльнулся, словно показывая клыки.
        – А по-моему, зачистка АВП – отличное начало дня.
        Остальные группы выезжали с парковки, отправляясь на собственные операции.
        – Рад, что ты снова с «Пустынными змеями», – сказал Беттис Роналдо.
        – Да, здорово к вам вернуться, брат. Мне, наверное, повезло, что Маркса повысили.
        – Полковника пришлось уговаривать, – сказал Маркс. – Но я упомянул, что ты, скорее всего, первый морпех, который выстрелил в солдата АВП.
        – Так, значит, это я кашу заварил? – спросил Роналдо. – Ну, спасибо, комендор!
        Образ стрелка в «Черном ястребе», убивающего гражданских, отпечатался навсегда на его сетчатке. Роналдо не испытывал ни капли сожаления, что подстрелил мерзавца.
        Из-за холмов выглянуло солнце. Бушующие пожары окрашивали небо в цвета незаживающей раны. Ветер Санта-Аны довершал то, что начали АВП. Пальмы качались под порывами дымного бриза, и пепел сыпался на беспорядочную вереницу беженцев, тянущуюся вдоль шоссе.
        Гражданские прикрывали лица банданами и тряпьем, но Роналдо знал, что еще много дней им придется отхаркивать черную грязь. Даже в кабине «Хамви», куда воздух поступал отфильтрованным, он с каждым вдохом чувствовал привкус сажи.
        Вид идущих в восточную часть округа Лос-Анджелес снова напомнил об Атланте. Но в отличие от беженцев на дороге несколько недель назад, эти бедняги совсем валились с ног. Бледные, исхудавшие, отчаявшиеся.
        Роналдо вздохнул, но не так незаметно, как хотел бы.
        – Ты в норме? – спросил Маркс.
        – Да, комендор.
        – А я нет, – сказал Зубчик. – Все это полный отстой. Как вулкан с дерьмом, который все больше набухает. В конце концов он рванет, бро, и все дерьмо взлетит в воздух и накроет нас еще больше.
        Беттис покачал головой:
        – Ну что ты болтаешь?
        Зубчик, придерживая руль одной рукой, театрально повел второй:
        – Чувак, все вокруг оборачивается дерьмом!
        – Это я понял. Но не понимаю, как ты это объясняешь.
        Зубчик пожал плечами:
        – Прости, я не столь красноречив, как Шекспир или папа римский.
        – Тебе и не нужно быть как папа римский, чувак, – ответил Беттис. – Просто последи за языком.
        Роналдо слегка повеселел, слушая их перепалку, но как только они съехали с шоссе, переключился в боевой режим.
        – Готовимся! – подал команду Маркс.
        Они зарядили оружие, и Зубчик въехал в зону брошенных многоэтажек, остовов сгоревших магазинов и заколоченных забегаловок.
        Автомобили стояли на шлакоблоках, разворованные до ходовой части. Пепельный ветер задувал мусор в разбитые окна. Все вокруг пропитывал смрад неочищенных сточных вод.
        Роналдо привык к этому запаху, но в отсутствие питьевой воды это был прямой путь к холере. Он уже видел такое в Ираке, и здесь, как и на войне, уязвимее всех были дети. Опасность заболеть была теперь почти так же высока, как угроза поймать шальную пулю.
        Роналдо дважды стукнул по шлему на удачу, увидев, что они добрались до места – четырехэтажного здания, окруженного деревьями и забором. Район выглядел покинутым всеми, кроме немногих бездомных, которые тащили все свое добро вдоль тротуара.
        – Разведка сообщила, что несколько солдат АВП прячутся на верхнем этаже, – сказал Маркс.
        – Несколько? – переспросил Роналдо. Расплывчатость в важных деталях операции была нехарактерна для Маркса.
        – Это все, что мне известно, парни. Как я сказал, Гильменд был курортом по сравнению с этим дерьмом.
        Зубчик припарковался за соседним домом и заглушил двигатель. Морпехи выбрались из машины с винтовками наперевес.
        – Смотрите внимательно, – сказал Маркс. – Следуйте за мной.
        Они разбились на пары и, пригнувшись, поспешили к цели. Добравшись до угла, побежали к парковке, где было еще больше разграбленных машин. Маркс остановился, чтобы осмотреть окна верхнего этажа. И подал сигнал остальным.
        Роналдо с Зубчиком обошли дом и пролезли через дыру в заборе из сетки-рабицы.
        Бродячая кошка сбежала с лестницы и исчезла в кустах. Входная дверь была сорвана с петель. Роналдо скользнул в темный коридор. Зубчик вошел следом. Здесь воняло мочой, но было тихо.
        Двери в квартиры были или распахнуты, или их просто не было. Роналдо пошел вперед с оружием на изготовку. Беттис и Маркс остались на лестничной клетке. Маркс дал сигнал, и Роналдо взбежал по темной лестнице, Зубчик – за ним.
        Осторожно, чтобы не наделать шума, они осматривали каждый этаж, прежде чем подняться на следующий. Беттис с Марксом держались в арьергарде.
        На верхнем этаже было всего две квартиры – по одной с каждой стороны площадки. Они выбили обе двери одновременно, и Зубчик первым ворвался внутрь. Роналдо прикрывал его, держа на прицеле ближний угол и стену.
        В заваленной мусором гостиной валялись два грязных матраса. Роналдо проверил спальни и туалет.
        – Чисто, – сказал он.
        Маркс с Беттисом стояли у двери квартиры напротив с поднятыми винтовками.
        Роналдо и Зубчик обеспечивали путь отхода, пока Маркс с Беттисом осматривали вторую квартиру. Но они вернулись уже через несколько секунд.
        – Похоже, они успели спрыгнуть с корабля, – заключил Маркс.
        – Черт, а я надеялся надрать сегодня пару задниц, – посетовал Зубчик.
        – Может, перепроверим другие этажи? – предложил Роналдо. – На всякий случай.
        Маркс кивнул:
        – Ага, лучше точно убедиться.
        Они вернулись на третий этаж. Там по-прежнему было пусто и тихо. На втором – то же самое. Они спустились на первый этаж, где Роналдо обнаружил в одной из спален старика. Тот спал на голом матраце в рваных спортивных штанах.
        – Держи руки на виду! – велел Роналдо.
        Бездомный вскочил, подняв руки в рваных митенках.
        – Эй, не стреляй! – прошамкал он беззубым ртом.
        Роналдо вошел в комнату и едва не задохнулся от запаха немытого тела, от которого слезились глаза. Перешагнув через шприц и согнутую ложку, он осмотрел комнату. Остальные морпехи вошли следом, и Зубчик зажал нос рукавом.
        – Давно ты здесь? – спросил Роналдо.
        Наркоман трясся, поднятые вверх руки дрожали.
        – Несколько недель, наверное. Я… Не знаю, мужик. Я не слежу за временем.
        – Видел тут АВП?
        Старик кивнул.
        – Куда они ушли?
        – Откуда, черт возьми, мне знать? – Он опустил руку и почесал открытую рану на груди. Роналдо не возражал. Единственной угрозой, которую представлял этот старик, был его запах.
        – Когда они ушли? – спросил Маркс.
        – Среди ночи. Я это знаю, потому что они сказали, что мне тоже лучше отсюда убираться.
        Роналдо с Марксом переглянулись.
        – Почему они так сказали? – спросил Зубчик.
        Старик кивнул на пачку сигарет в нагрудном кармане Зубчика.
        – Я не выдаю информацию даром.
        Зубчик рассмеялся:
        – Я дам тебе сигарету, если расскажешь все, что знаешь.
        – Две.
        – Половину.
        Наркоман сдвинул брови.
        – Ладно, одну.
        Зубчик вытянул сигарету из пачки и поднял ее повыше, чтобы старик не смог дотянуться.
        – Сначала расскажи, что знаешь.
        – Я слышал, как они обсуждали какую-то атаку, – сказал старик. – И больше почти ничего.
        Маркс с Роналдо снова обменялись взглядами.
        – Может, и правда, – сказал Маркс.
        – Или чушь собачья, – возразил Беттис.
        Наркоман снова потянулся за сигаретой, и Зубчик наконец отдал ему ее.
        – Спасибо, – поблагодарил он. – Давно я не курил.
        Морпехи отправились обратно на базу. Маркс решил передать информацию разведке лично, чтобы не рисковать – АВП могли прослушивать их радиочастоты. Приехав на место, он выскочил из «Хамви», оставив Роналдо с Беттисом и Зубчиком в машине.
        – Думаешь, нарик нам не соврал? – спросил Беттис.
        – Единственное, чему я научился, так это никогда не доверять нарикам, – сказал Зубчик.
        Дожидаясь командира, они передавали по кругу флягу и сигарету. Другие группы возвращались одна за другой; некоторые вели солдат АВП в наручниках.
        Через полчаса Маркс вернулся с новым заданием. Он был уже на парковке, когда земля дрогнула.
        – Черт, землетрясение! – воскликнул Роналдо.
        Дымящаяся сигарета выпала у Зубчика изо рта, и он поднял руку, чтобы прикрыть глаза, увидев, как вдалеке на юге вспыхнул свет ярче солнца.
        – Это не оно, брат, – сказал Зубчик.
        Вспышка погасла, оставив облако, похожее на высокую и тонкую цветную капусту.
        Роналдо отступил назад и прищурился, уставившись на массивное грибовидное облако, растущее в небе. Морпехи и солдаты на парковке смотрели на него в ошеломленном молчании.
        – Господи боже, – пробормотал Беттис. – Где это?
        – Сан-Диего, – ответил Роналдо, чувствуя подступающую тошноту. – Нет, подождите, это, кажется, где-то в районе…
        – Кэмп-Пендлтон[66 - База Корпуса морской пехоты, расположенная примерно в ста тридцати километрах от Дауни, Лос-Анджелес.], – сказал Маркс. – Самый север округа Сан-Диего.
        – Не может быть, – сказал Беттис.
        – Почему? – спросил Роналдо. – Губернатор наверняка там – в бункере. Они решили уничтожить его ядерным ударом и заодно избавиться от множества морпехов.
        – Траханые мудозвоны! – выругался Зубчик с непритворным ирландским акцентом. – Вот почему солдаты АВП убрались посреди ночи. Они знали.
        – Вторжения не будет, – сказал Маркс. – Эллиот хочет стереть Корпус морской пехоты с лица земли.
        Сердце Роналдо заколотилось. Он протиснулся мимо Маркса, но тот схватил его за руку.
        – Сальваторе, куда ты?
        – Нужно увести людей в убежище, – сказал Роналдо. – Ветер дует к Санта-Ане. Моя семья и все остальные в Лос-Анджелесе находятся прямо на пути радиоактивных осадков. Они выпадут уже через пять часов максимум!



        – 18 –

        Далекий вой сирен воздушной тревоги не заглушал воплей наследника империи Моретти.
        – Я не хочу уезжать! – кричал Марко.
        Суровый взгляд Антонио утихомирил мальчика. Лючия спустилась по парадной лестнице особняка, неся сумку с украшениями и другими ценными вещами. В меховом манто, с тремя золотыми ожерельями, усыпанными драгоценными камнями, в бриллиантовых серьгах, она выглядела почти королевой. Которой вскоре предстояло покинуть дворец.
        Антонио взял у нее сумку и подал ей руку.
        – Пожалуйста, поторопитесь, – негромко попросил Рафф, взял за руку Марко и вывел всех на улицу. На подъездной дорожке поджидали два «Субурбана», в которых сидели вооруженные охранники в костюмах, готовые делать все, что прикажет им Раш.
        Антонио было досадно смотреть, как его жену и сына поспешно усаживали в машины. Они не в первый раз бежали из дома, но сейчас они делали это не потому, что их обнаружили враги.
        Он смотрел на грибовидное облако, поднимающееся на юго-востоке. Ядерный взрыв заставил его поторопиться со следующим шагом. Ехать предстояло недалеко, но путешествие могло оказаться небезопасным.
        Антонио со времен альпийского полка достаточно хорошо разбирался в ядерных ударах. Он понимал, что, если не покинуть район в ближайшее время, радиация может их убить.
        Он защитил жену и сына во время нападения в Неаполе, защищал их от АВП и бандитов с тех пор, как началась война. Но он не мог спасти их от радиоактивных осадков, которые обеспечил безумец-президент. Встречный ветер через несколько часов принесет и в Лос-Анджелес, и тогда надеяться на то, чтобы выжить, уже не придется.
        Все рушилось у Антонио на глазах. Группа его людей попала в засаду, а Вито – мастера по расфасовке кокаина – пытали где-то в застенках. Он до сих пор не знал, какая именно из банд нацелилась на его клан, но опасности подстерегали повсюду.
        – Дон Антонио, мы почти готовы, – доложил Раш. Бывший сержант АВП поправил под пиджаком рацию.
        – Нам нужно срочно выезжать, – сказал Антонио.
        Марко испуганно взглянул на отца.
        – Все в порядке, – сказал Рафф и помог Марко и Лючии сесть в машину. Антонио пересчитал людей. К нему подбежал Лино, и оба сразу поняли, что Желтохвост все еще не вышел.
        – Черт подери, – выругался Антонио и вернулся к дому, взбежал по ступенькам и остановился перед распахнувшейся дубовой дверью. Желтохвост, хромая, вышел на крыльцо, едва удерживая и сумку, и костыли.
        Антонио взял его багаж и помог младшему родственнику добраться до внедорожников.
        – Большинство семей уже едет в убежище, – сказал Лино и сел за руль «Субурбана».
        Антонио с Раффом помогли Желтохвосту устроиться на заднем сиденье. Тот морщился от боли, отпустив костыли.
        Когда всех наконец рассадили, Антонио обошел машину и сел на переднее пассажирское сиденье.
        – Сэр, мы готовы ехать, – доложил Раш. Он передал Антонио автомат M4, захлопнул дверь и сел в другую машину.
        – Поехали, – сказал Антонио, дважды хлопнув по приборной панели.
        «Субурбаны» пристроились за черным мерседесом и двумя БМВ, набитыми охранниками. Колонна тронулась, и Антонио взглянул в зеркало заднего вида. Он будет скучать по этому особняку, хотя с самого начала было известно, что это лишь временное пристанище.
        Лино приказал всем пристегнуться.
        Антонио обернулся назад. Сын старался держаться, но его полные ужаса глаза говорили о том, насколько он был напуган.
        Желтохвост поцеловал свой крест и уставился в окно. Он не захотел расставаться с ним, несмотря на поврежденную позолоту.
        Все, у кого были машины и бензин, покидали эту часть города. Хотя некоторые предпочли остаться, уезжающих оказалось достаточно, чтобы застопорить движение. Те, у кого не было машин, – ехали на велосипедах, увеличивая пробки.
        Лино держался за другим «Субурбаном», объезжавшим заглохший транспорт. Вслед колонне гудели клаксоны, кричали пешеходы. Байкер врезался в бордюр, чтобы избежать столкновения, и перелетел через руль.
        – Почему мы едем не по шоссе? – спросил Антонио.
        – Раш говорит, что это слишком опасно, – ответил Лино. – По городу будет быстрее.
        Антонио это не понравилось, но он доверял своим людям. Их работа заключалась в том, чтобы обеспечивать его безопасность, и они хорошо справлялись.
        Они свернули на четырехполосную улицу, влившись в поток, двигавшийся на восток.
        – Пап, мы умрем? – спросил Марко.
        Страх в его голосе досаждал Антонио, но не потому, что ему было его жаль, а потому, что сын не был храбрым. Он пообещал себе, что, когда это закончится, он постарается заняться сыном, воспитать его мужчиной, так, как Кристофер воспитал Винни. Если они переживут радиацию и войну.
        – Не сегодня, – ответил Антонио.
        – Тогда почему мы уехали из дома? – спросил Марко. – Мне там так нравилось.
        – Там сейчас небезопасно, – сказал Рафф.
        Марко прикусил нижнюю губу и взглянул на мать.
        – Все будет хорошо, – заверила Лючия самым успокаивающим голосом, на какой только была способна.
        Она всегда ему потакала, всегда с ним нянчилась, но это было не то, что требовалось мальчику. Мир, в котором они жили, пожирал слабых и ковырялся их косточками у себя в зубах.
        Антонио нужно было закалить сына, если он хотел, чтобы Марко пережил то, что ждало их в будущем.
        – Вот черт, вы только посмотрите на это, – сказал Желтохвост и указал на поле с сотнями разноцветных палаток. На виду не было ни души.
        Копы старались делать свою работу, занимаясь эвакуацией и размещением беженцев. Обычно Антонио питал к полиции ненависть, но сейчас проникся уважением к тем, кто не бросил работу перед лицом опасности.
        «Субурбан» впереди вильнул, чтобы не сбить женщину, которая пыталась перейти улицу, но едва не наехал на другого пешехода. Тот едва успел отскочить.
        – Тупые придурки, – пробормотал Лино.
        – Спокойно, – сказал Антонио. – Время у нас есть.
        – Крисси тот еще лихач, – добавил Лино.
        Колонна летела сквозь трафик на скорости пятьдесят миль в час, но на дорогу выезжало все больше машин. Лино все время косился в зеркало заднего вида, и Антонио спросил:
        – В чем дело?
        – Возможно, за нами хвост, – пробормотал Лино.
        Антонио посмотрел в боковое зеркало и увидел, как красная машина обгоняет другую, чтобы оказаться позади «Субурбана». Водитель и пассажир были в майках и солнцезащитных очках. Их руки, шеи и лысые головы покрывали татуировки.
        Вещей у них, похоже, не было ни в багажнике, ни на крыше. Эти ребята явно не были беженцами.
        Эти сукины дети ждали, когда он выберется из дома, чтобы нанести удар. Чувствуя, как сжимается сердце, Антонио спокойно приказал:
        – Газуй, Лино.
        «Субурбан» перед ними вырулил на левую полосу, но когда Лино попытался пристроиться за ним, машина впереди его подрезала.
        – Figlio di gran puttana[67 - Сукин сын (итал.).], – прорычал Лино.
        Остальные машины Моретти устремились в более плотный трафик впереди.
        Антонио повернулся к заднему сиденью. Ему не хотелось пугать сына и жену, но выхода не было.
        – Лючия, Марко, я хочу, чтобы вы оба легли на пол, хорошо?
        – Что?! – ахнула Лючия.
        Марко быстро заморгал:
        – Зачем, пап?
        – Просто делайте, что говорю. – Антонио кивнул Желтохвосту, тот вынул пистолет из кобуры на поясе и снял с предохранителя. Рафф помог Лючии и Марко устроиться на полу и тоже взял оружие на изготовку.
        – Дай мне рацию, – сказал Антонио.
        Лино протянул ее Антонио.
        Но прежде чем он успел связаться с Кристофером, красная машина прибавила газу.
        – Всем лечь! – крикнул Лино.
        Он вывернул руль вправо, не давая красной машине поравняться с ними на обочине. Раздался скрежет металла, вдоль ограждения посыпались искры.
        Водитель сбросил скорость и стал перестраиваться в левую полосу, чтобы обойти их оттуда.
        – Желтохвост, убери их! – крикнул Антонио.
        Желтохвост высунул пистолет из окна, целясь в покрышки. Однако водитель снова ударил по тормозам, так что обе пули пришлись мимо.
        Пассажир поднял «Узи» и выстрелил в ответ, разбив в «Субурбане» заднее окно.
        Лино резко затормозил, а рыжий пикап вильнул в сторону и остановился перед ними. Водитель открыл огонь из дробовика, пули превратили лобовое стекло в паутину и застряли в спинке заднего сиденья.
        Подголовник Антонио оказался пробит. Рафф прикрывал Марко и Лючию своим телом, те кричали от ужаса.
        – Увози нас отсюда! – рявкнул Антонио Лино.
        Еще один шквал выстрелов обрушился на «Субурбан» сзади. Антонио мог только молиться, чтобы никого не задело.
        – ЕЗЖАЙ! – крикнул он.
        Сдав назад, Лино отъехал от двух вставших на дороге машин.
        Из пикапа выскочили трое бойцов и принялись стрелять из штурмовых винтовок.
        Антонио видел, что его жена и сын лежат на полу, под Раффом, у которого вся спина и голова были усыпаны кусками безосколочного стекла.
        – Да пошел ты! – крикнул Желтохвост и выстрелил в парня с «Узи», дважды попав ему в грудь. Тот рухнул на асфальт.
        – ДАВАЙ ЕЗЖАЙ ВПЕРЕД! – крикнул Антонио, вскинул винтовку, прицеливаясь, и в этот момент другая машина врезалась во внедорожник сбоку. Ремень безопасности вонзился ему в грудь, а воздушная подушка оказалась прямо перед лицом. Салон заполнил дым и запах пороха.
        Антонио чувствовал, как из носа хлещет кровь, и слышал приглушенные стоны и крики родных. Сквозь пелену в глазах он увидел Лино, приникшего к двери с кровоточащей раной на лбу. Рация, валявшаяся на полу, трещала рядом с M4, который Антонио выронил при столкновении.
        Когда люди окружили их «Субурбан», Антонио потянулся за оружием, но сумел лишь коснуться рукоятки кончиками пальцев, отодвинув автомат еще дальше.
        Он сумел повернуться, чтобы увидеть Лючию и Марко – те лежали на полу, но дышали. Желтохвост лежал там же, прикрывая их тела своим. Рафф был либо мертв, либо без сознания после того, как ударился о дверь.
        В заднюю дверь снова начали стрелять.
        – Не вставайте, – пробормотал Антонио, отстегнул ремень и, кашляя, снова потянулся за автоматом.
        Сквозь завесу дыма он разглядел человека, подошедшего к водительской двери. Приклад пробил стекло, и рука открыла дверь. Бандит схватил обмякшее тело Лино и приставил зазубренное лезвие к его шее.
        Антонио наконец нащупал оружие, и в этот момент открылась дверь. Его схватили за пиджак и выхватили автомат, а потом ему так сильно сжали горло, что он не мог вздохнуть.
        Еще двое стянули Желтохвоста с заднего сиденья, оторвав его от Марко с Лючией.
        Антонио попытался закричать, но мускулистая рука перекрыла ему воздух.
        – Антонио Моретти, – произнес низкий голос с испанским акцентом, – ну и тупой же ты hombre[68 - Человек, мужчина (исп.).].
        Он в ужасе смотрел, как его жену, а потом и сына вытаскивают из машины.
        – Напрасно ты влез на мою территорию. Ваш человек все мне рассказал про вас – крыс-макаронников.
        Что-то ударилось о приборную панель и покатилось по полу. Антонио посмотрел вниз и увидел отрезанную голову. Рот и глаза были зашиты, но он узнал седые волосы Джона Речелли, их пропавшего солдата.
        Рука вокруг шеи Антонио ослабила хватку, он повернулся и увидел человека примерно своего возраста, смуглого, усатого, в ковбойской шляпе. Ствол уткнулся Антонио между глаз.
        – Очень жаль, никто не сказал тебе, что Эстебан Вега – новый король Лос-Анджелеса, – сказал гангстер с кривой ухмылкой. – Запомни это имя, оно будет последним, что ты услышишь. Но прежде чем тебя убить, я заставлю тебя смотреть, как умирает твоя семья и твои люди.
        Антонио взглянул на Лино, который только что пришел в себя. Бандит, державший его, рассмеялся и полоснул по шее Лино ножом. Лино дернулся, и зазубренное лезвие порезало подбородок, а не яремную вену.
        – Ах ты, слизняк!.. – Визг покрышек заставил солдата Веги отпрянуть. И его тут же расплющило под натиском металла – один из БМВ Моретти промчался впритык к «Субурбану», прижав солдата к двери внедорожника.
        Лино упал на центральную консоль, не отрывая взгляда от Антонио.
        Антонио воспользовался моментом и врезал локтем Эстебану Веге по ребрам. Со всех сторон загремели выстрелы, пули со свистом отскакивали от «Субурбана».
        Антонио потянулся назад и достал свой автомат. Дорога была забита транспортом и беженцами, которые прятались за машинами от шальных пуль, звякавших по металлу и свистевших в воздухе.
        Антонио попытался отыскать в этом хаосе Эстебана и увидел, как тот бежит к пикапу, в котором сидело двое его людей. Вскинув автомат, Антонио прицелился в самопровозглашенного короля Лос-Анджелеса.
        – Тебе придется очень постараться, чтобы убить меня, членосос хренов! – крикнул Антонио и дал автоматную очередь. Он убил одного из охранников, но Эстебан скрылся за пикапом, а второй его охранник стал стрелять в Антонио, вынудив его самого укрыться.
        Солдаты Моретти выскакивали из машин и стреляли по оставшимся солдатам Веги. Вокруг грохотали выстрелы и слышались крики.
        Антонио поспешил к жене и сыну, которые сидели, съежившись, за «Субурбаном».
        – Мы в порядке! – крикнула Лючия.
        Желтохвост похромал к водительской двери и попытался вытащить Лино из салона.
        – Уведите их отсюда! – приказал Антонио.
        Раш с Кристофером посадили Лючию и Марко в БМВ, который совсем недавно их спас. Бампер автомобиля погнулся и был запачкан кровью бандита, пытавшегося убить Лино.
        – Дон Антонио, нужно ехать! – крикнул Раш.
        – Я вас догоню!
        Раш сел за руль БМВ и помчался прочь, увозя королеву и наследного принца клана Моретти.
        – Прикрой нас, – сказал Антонио Кристоферу, и тот вскинул винтовку к плечу. Антонио обошел «Субурбан» со стороны водителя.
        Желтохвост прижимал руку к подбородку Лино, с которого свисал лоскут плоти. Лино поднял взгляд на Антонио.
        – Держись, брат, – сказал Антонио и наклонился к заднему сиденью, чтобы проверить Раффа. Пульс прощупывался, но охранник сильно ударился головой.
        Они осторожно вытащили его и уложили на заднее сиденье другого «Субурбана», в который усадили и Лино.
        Едва они отъехали от разбитых машин и мертвых солдат Веги, вой воздушной тревоги заглушили полицейские сирены.
        Антонио сменил Желтохвоста, прижав руку к подбородку Лино. Солдат Веги все-таки ранил его, но не задел ни артерию, ни яремную вену. Если бы БМВ сбил его мгновением позже, Лино уже истек бы кровью.
        Он старался держать глаза открытыми, моргая и фокусируясь на своем боссе. Рафф дышал, но тяжело и хрипло.
        Перейдя на итальянский, Антонио сказал старому другу, что все будет хорошо и что им еще придется повоевать вместе.
        Антонио поднял глаза на Кристофера, сидевшего впереди.
        – Где ты был, черт побери? Вега чуть не убил мою семью!
        – Прости, – ответил Кристофер. – Нас отрезали. Я вернулся, как только…
        – Черт, – проговорил Желтохвост, отнимая окровавленную руку от своего бока. – Кажется, меня опять подстрелили.
        – Сильно? – спросил Антонио.
        Желтохвост приподнял рубашку. Из раны сочилась кровь, и он снова прижал складку на боку ладонью.
        – Еще один шрам будет, но, наверное, ничего страшного – пуля просто сквозь жир прошла.
        – Мы почти приехали, – сказал Кристофер.
        Лино скрючился на сиденье, упираясь ногами в дверь. Он разомкнул губы, но Антонио шикнул на него, сказав:
        – Non parlare[69 - Не разговаривай (итал.).], Лино. Non parlare!
        Кристофер петлял в потоке машин, задев одну правым зеркалом. Оказавшись на открытом участке, он разогнался, по ощущениям Антонио, до сотни миль в час.
        Через десять минут он наконец увидел вдалеке «Коммерс Хотел».
        – Приехали, – сказал Кристофер и потянулся за рацией, чтобы сообщить, что они подъезжают.
        Еще через минуту «Субурбан», взвизгнув шинами, ворвался на парковку и подъехал к крыльцу, где их поджидала дюжина солдат Моретти. Двое из них были медиками.
        – Сэр, разрешите пройти, – попросил один из них Антонио.
        В запачканном кровью костюме, с окровавленными руками, Антонио уступил дорогу и смотрел, как уносили двух самых доверенных людей Моретти.
        – Пап!
        Антонио повернулся на голос сына к вестибюлю, где Лючия с Марко стояли позади других охранников Моретти. Он подошел к ним, вытирая руки о брюки. Лючия обняла мужа за шею и, дрожа, прижалась к нему.
        – Все хорошо, – шепнул он. – Теперь мы в безопасности.
        Марко схватил его за рукав.
        – Ты в порядке, папа? – спросил он.
        – В порядке, – ответил Антонио и поцеловал жену в лоб, запачкав кровью ее растрепанные волосы.
        – А что с Раффом? – спросил Марко, испуганно глядя, как Раффа и Лино заносят в вестибюль.
        – Он сильный, – сказал Антонио. – Бог даст, он справится.
        Марко оглядел зал, заставленный игровыми автоматами и карточными столами.
        – Что это за место? – спросил он.
        Антонио положил руку ему плечо и ответил:
        – Это наш новый дом, сынок.







        Спустя два часа после атаки на Кэмп-Пендлтон Доминик с матерью и Моникой оставался в переполненном актовом зале средней школы Дауни. Спортзал и почти все классы были заполнены беженцами, которых становилось все больше.
        – Надолго мы здесь? – спросила Моника, закрывая книгу и кладя ее на колени.
        – Не знаю, – сказал Дом. – Как получится.
        – А от чего это зависит?
        Моника взглянула на мать, но Елена не обратила внимания, погруженная в свои мысли.
        – Мам? – позвал Дом, прикоснувшись к ее руке. – Ты в порядке?
        Елена очнулась от задумчивости.
        – Да, просто… моя соседка по комнате в колледже и ее семья живут… жили… в миссии Сан-Луис-Рей, немного южнее Пендлтона.
        – Они могли уехать до этого… – Слова не прозвучали убедительно, и Елена вытерла слезы. Они оба понимали, что шансы на то, что ее подруга осталась в живых, были очень малы. Даже если они защитились от взрыва, сильный жар должен был превратить их в пепел.
        Двери актового зала распахнулись, и вошел Роналдо, все еще в форме и с оружием. Он кивнул сыну, подзывая его.
        – Мон, почему бы тебе пока не рассказать маме про научно-фантастический роман, который ты читаешь? – предложил Дом.
        Елена села, а Дом пошел к выходу между рядами беженцев, которые сидели и тихо переговаривались.
        Они вышли в вестибюль, через боковой вход в здание вошло еще несколько человек.
        – Быстрее, – поторопил их один из морпехов, охранявших школу.
        Трое военных запечатывали вход брезентом, мокрыми простынями и всем, что смогли найти, лишь бы не дать проникнуть радиоактивным осадкам.
        – Я должен кое-что сказать тебе, – сказал Роналдо тихо. Они вошли в кабинет администрации, где Зубчик, Беттис, Маркс и еще шестеро морпехов слушали радио.
        – В чем дело, пап? – спросил Дом.
        Роналдо остановился у двери и убедился, что их никто не подслушивает.
        – Удару подвергся не только Кэмп-Пендлтон, – сказал он.
        Дом, затаив дыхание, ждал подтверждения своих худших опасений.
        – Сакраменто, Чикаго, Денвер, Нью-Йорк и Сиэтл – по всем этим городам нанесены удары. Эллиот, этот суки… – Роналдо прикрыл глаза и глубоко вздохнул. – Этот безумный ублюдок взялся за самые населенные города и столицы штатов, остающихся под контролем повстанцев. Плюс несколько баз морской пехоты.
        Дом почувствовал, как полыхнули щеки, и понял, что все это время не дышал.
        – Единственная хорошая новость, если ее можно так назвать, – продолжал Роналдо, – бомбы были маломощными, они появились у правительства всего за год до войны. Они даже меньше той бомбы в пятнадцать килотонн, которую мы сбросили на Хиросиму.
        – То есть здесь мы в безопасности?
        – Не совсем, – ответил Роналдо. Он тихо вздохнул и закусил губу, как делал, когда сердился или нервничал. – Радиация от Пендлтона все равно посеет смерть по всему штату, на сотни миль вокруг. Вот почему мы запечатываем все, что можем, чтобы она не проникла в школу. Я просто хочу сказать, что мы пробудем здесь какое-то время, и я рассчитываю, что ты поможешь маме с сестрой, насколько сможешь, хорошо?
        – Конечно, пап. Можешь на меня положиться.
        – Я знаю. – Роналдо положил руку сыну на плечо и наклонился к нему чуть ближе. – Даже когда все закончится, сначала будет трудно и наладится не сразу. Ты же видел, что творится вокруг.
        – Ага.
        – А потом, сам понимаешь, с чем мы столкнемся, когда отсюда выберемся. Борьба за выживание только начинается. – Роналдо оглянулся на кабинет. – Подожди здесь минуту.
        Доминик надеялся, что война почти закончилась, и скоро все начнет возвращаться на круги своя, и он сможет сосредоточиться на службе в полиции. Но все оказалось гораздо хуже, и прямо сейчас он был нужен своей семье больше, чем когда-либо.
        Дверь кабинета открылась, и Роналдо вывел в вестибюль других морпехов.
        – Нам нужна твоя помощь, Дом, – сказал он.
        Морпехи вернулись к дверям, где натягивали брезент. Военные стояли на стульях, заклеивая вентиляционные отверстия изолентой.
        – А это не перекроет нам воздух? – спросил Дом.
        – Группа снаружи устанавливает систему фильтрации, которую мы обычно используем в палатках, – ответил Роналдо. – Такие же убежища у нас были в Финиксе. Не переживай, ладно? Мне просто нужно, чтобы ты пошел в спортзал и помог перенести припасы.
        – Хорошо, пап, без проблем.
        Через несколько минут Доминик уже перетаскивал в классы ящики с сухими пайками и бутилированной водой. Окна были заделаны пищевой пленкой и скотчем, натянутыми вдоль рам.
        Двое молодых солдат-срочников несли штабель коробок и переговаривались между собой.
        – Этого, мать твою, не хватит, чтобы всех тут прокормить, – проворчал один. – Не надо было отдавать столько припасов в другую локацию.
        – Вот и я том же подумал, – согласился другой. – Я, конечно, за то, чтобы делиться с местными, но… – Парень поставил свой груз и осекся, увидев Доминика.
        Солдаты молча вышли, оставив его у окна. Взмокший от пота и встревоженный разговором, он выглянул на улицу.
        Снаружи остановилась патрульная машина и высадила семью беженцев. Еще четыре рта, которые нужно будет кормить.
        Полицейские уехали, и Доминик подумал о Лосе, который тоже где-то выполнял свой долг. И, зная своего лучшего друга, Дом подозревал, что тот все еще разъезжает по округе, разгоняя людей по домам. А он уже был тут, в безопасности.
        «Я тоже должен быть сейчас там».
        Если бы не отец, Дом наверняка там бы и остался. Но Роналдо потребовал, чтобы он пришел в школу вместе с семьей, и Дом послушался его. И теперь они здесь застряли.
        Он отошел от окна, но замер, увидев, как на парковку въехал «Хамви». Через некоторое время раздался визг шин и крики – вседорожник снес центральные ворота и вывернул на улицу.
        Двое морпехов помчались за ним, крича и размахивая руками. Вскоре они вернулись в здание, и Дом увидел, что одним из них был комендор Маркс.
        Он подумал о двух солдатах, обсуждавших продукты. Неужели они могли дезертировать, угнав «Хамви»?
        Плеча Дома коснулась рука, и он вздрогнул.
        – Прости, – извинилась Моника, поняв, что напугала его.
        – Что ты здесь делаешь?
        Она пожала плечами:
        – Я тебя искала. Тебе нужна помощь?
        – Нет, все нормально. Тебе, правда, лучше вернуться и побыть с мамой.
        – Она плачет, а я не знаю, чем ей помочь.
        Дом вздохнул и вытер пот со лба.
        – Ладно, я с ней поговорю, но сначала мне нужно найти папу.
        Он пошел по коридору, а Моника подошла к окну.
        – Что там? – спросил он, обернувшись.
        – Это снег?
        Сквозь полупрозрачную пленку, закрывавшую окна, он увидел падающие с неба бледно-серые хлопья. Он осторожно отодрал полоску скотча и слегка сдвинул пленку.
        – Что это? – спросила Моника.
        Дом присмотрелся. Это было не просто радиоактивное вещество. Это было все, что осталось от людей, исчезнувших в ядерном холокосте в Кэмп-Пендлтон.
        Таких людей, как мамина подруга из колледжа и морпехи, коллеги его отца.
        Дому не хватило духу рассказать сестре правду о том, что это за хлопья.
        – Просто пепел от пожара, – солгал он. – Почему бы тебе не пойти почитать, сестренка? Все будет хорошо.



        – 19 –

        На шестой день в средней школе Дауни скудные запасы воды и еды почти иссякли. Роналдо мерил шагами коридор, злясь на бросивших их солдат.
        Они забрали пайки, воду и, самое главное, костюмы химической защиты, бросив «Пустынных змей» и небольшую группу морпехов на произвол судьбы. Полковника, как только поступили сообщения о ядерной атаке, срочно вызвали в штаб. Поэтому в отсутствие офицеров за главного остался Маркс. Он, как мог, старался контролировать ситуацию, но с каждым часом Роналдо тревожился все сильнее.
        Система фильтрации воздуха продолжала работать, так что школа была изолирована, но без еды и воды все могло стремительно выйти из-под контроля.
        Роналдо остановился и посмотрел на часы. Было пять минут первого ночи.
        Впервые за весь день стало тихо, не считая редкого кашля и всхлипов, доносившихся из классов, которые военные превратили в общежития. В школе укрывалось более пятисот человек, и сейчас, с истощением запасов, здесь росло напряжение.
        Роналдо снова зашагал по коридору.
        Он был измучен, но не мог позволить себе уснуть. У него было слишком много причин для беспокойства, и его усталый мозг не желал отключаться. Поэтому он решил заняться тем, что делал всегда, когда его одолевала тревога: поработать.
        В течение следующего часа он обошел все коридоры, чтобы убедиться, что никто из беженцев не пытается проникнуть на склад припасов. Чтобы никто не залез, разбив окно, с улицы, двое постовых сторожили внутри.
        Еще двое морпехов дежурили у дверей. Они сидели на стульях, но Роналдо не стал придираться. Все были на пределе.
        Он кивнул морпехам и вернулся к своей группе, которая расположилась в коридоре вдоль шкафчиков. Они умели выживать, но Роналдо знал, что ему следовало что-то предпринять, чтобы поддержать их.
        Если не ты, то кто?
        Маркс стоял, прислонившись спиной к стене, положив руку на лоб и закрыв глаза. Он что, в самом деле спал стоя?
        Конечно, спал.
        Спать где угодно, при любых обстоятельствах – именно этому учился в первую очередь каждый морпех.
        – Комендор, – тихо позвал Роналдо.
        Маркс отнял руку от лица и открыл глаза.
        – Да? Что случилось, Сальваторе?
        – Думаю, нам пора сделать ходку в убежище за припасами.
        Маркс прищурился:
        – С ума сошел? До убежища почти три мили, а мы даже не знаем, было ли оно заражено или разграблено…
        – Все, кто о нем знает – здесь, поэтому я сомневаюсь, что оно разграблено. – Роналдо огляделся, проверяя, не подслушивает ли их кто-нибудь. – Еще неделя – и у нас совсем ничего не останется, а вода закончится уже через пару дней. Когда это случится, начнутся большие проблемы.
        – Да знаю я, чувак. – Он провел рукой по короткостриженым волосам и взглянул на Зубчика с Беттисом, которые крепко спали, прислонившись к своим рюкзакам.
        – Я бы не просил тебя идти, но больше некого, – сказал Роналдо. – Это большой риск, особенно без защитного снаряжения.
        Маркс выругался себе под нос:
        – До сих пор не верится в то, что сделали эти уроды.
        – Сейчас мы это уже никак не изменим, – ответил Роналдо. – Но нам нужно что-то предпринять, пока не кончились припасы. Мы недолго пробудем на улице. – Он снова оглянулся через плечо. – Я даже никому не скажу, что мы уходим.
        – А если на нас там нападут? – Маркс подошел к Роналдо вплотную и понизил голос. – Это ты продумал?
        – Для этого у нас вот что есть. – Он поднял свой M4. – Я не подпущу никого и на сотню футов.
        – Ты действительно рехнулся, да?
        Роналдо почесал подбородок:
        – Весь мир рехнулся.
        В коридоре послышалось эхо шагов, и морпехи увидели, что один из беженцев провожал жену в туалет, неся ведро с водой. Дверь открылась, и Роналдо почувствовал запах.
        Все эти дни они делали все, чтобы сохранить цивилизованность, но без водоснабжения это было непросто.
        – Пожалуй, мне не помешает немного свежего воздуха, – сказал Маркс.
        – Не знаю, насколько он свеж…
        – Ты знаешь, что я имею в виду.
        Раздражение в голосе Маркса было лучше, чем смирение, и Роналдо похлопал друга по плечу:
        – Я знал, что могу на тебя рассчитывать, комендор. Или мне называть вас «сэр», поскольку вы теперь исполняете обязанности командира?
        Маркс рассмеялся:
        – Теперь ты реально меня бесишь.
        Роналдо постарался улыбнуться, и они отправились в путь. Проходя мимо актового зала, он решил не заглядывать внутрь, на случай если там проснется Доминик и попросит взять его с собой.
        – Подождите-ка, – послышался голос.
        Роналдо с Марксом замерли, прислушиваясь к тяжелой поступи армейских ботинок.
        Из-за угла показались Беттис и Зубчик.
        – Вы куда собрались? – спросил Зубчик.
        – За припасами, – ответил Роналдо.
        Беттис с Зубчиком переглянулись.
        – Пойдете на улицу? – спросил Беттис.
        – Да, таков план.
        Беттис покачал головой и, выдержав паузу, добавил:
        – Только не без нас.
        Зубчик покосился на него:
        – Каких таких «нас»?
        Роналдо пошел дальше. У него не было сил с ними спорить. Двое двинулись следом, а еще через пару секунд он услышал фырканье и быстрые шаги.
        – Подождите, ребята, – позвал Зубчик. – «Пустынные змеи» всегда вместе.
        Роналдо подошел к кладовке уборщиков, отпер дверь и принялся искать, чем можно было бы заменить защитный костюм.
        – Что ты ищешь? – спросил Беттис.
        Роналдо ухмыльнулся, обнаружив коробку черных мусорных мешков. Пошарив еще, он нашел латексные перчатки и половину мотка скотча.
        – Ну уж нет, черта с два, – сказал Зубчик. – Я морпех, а не мусорщик.
        Роналдо поставил коробку.
        – Это чтобы у тебя не расплавились внутренности и зубчики не выпали.
        – Этим зубным приколам знаешь, сколько лет? Я же не дразню тебя из-за родинки на подбородке размером с Плутон?
        – Не-а.
        – Или о кудрявом лобковом волоске, который из нее растет?
        Роналдо усмехнулся и подвинул к ним коробку.
        – Просто наденьте это, если идете.
        Они переоделись и через несколько минут вышли в темный коридор.
        – Так, – сказал Роналдо, – сначала бежим к M-ATV, едем в убежище, сразу возвращаемся с едой и водой. Потом заходим, идем сразу в чистую комнату и все с себя смываем, понятно?
        Все трое кивнули.
        – Хорошо, идем, – сказал Роналдо.
        «Пустынные змеи» открыли дверь и ринулись к бронемашине по слою пепла на асфальте. Машина сразу завелась, и они рванули со стоянки.
        Маркс включил дополнительный прожектор, чтобы усилить свет фар, но и ему было не под силу рассеять чернильную тьму неба. К тому же вокруг вился густой черный дым, затенявший луну и звезды.
        – Наверное, это из-за лесных пожаров, – предположил Роналдо.
        – Еще одна проблема, которую нужно будет решать, когда сможем выйти наружу, – сказал Маркс.
        Все указывало на то, что это произойдет нескоро.
        Они замолчали, рассматривая опустевшие мрачные улицы. Тут и там стояли машины, присыпанные радиоактивным пеплом, словно снегом на Рождество.
        Первое тело они заметили в трех кварталах от школы. Оно лежало на тротуаре, свернувшись калачиком и покрытое пеплом.
        – Он что… – начал было Зубчик.
        Маркс перебил его:
        – Он мертв. Мы ничем не можем ему помочь. Давайте сосредоточимся на том, зачем выехали. Мы уже почти на месте.
        Последнюю милю они ехали через заброшенные жилые районы и парк. Пологи палаток колыхались на ветру, за ними виднелись неподвижные тела. Те, кто проигнорировал предупреждение и не убрался с улиц или кому некуда было идти, погибли от острого радиационного отравления. По всей вероятности, эти люди получили катастрофически высокие дозы – по двадцать тысяч миллизивертов, а то и больше.
        Беттис скрестил руки на груди.
        – Похоже, тут свежие следы, – сказал Маркс.
        След шин тянулся с соседней улицы на восток – в том же направлении, куда ехали они.
        – Смотрите в оба, – сказал Роналдо.
        Убежище располагалось за рядом брошенных магазинов. До него оставалось проехать пару кварталов. Бывший командир «Змей» решил оставить здесь часть припасов на случай нападения на школу.
        Роналдо очень надеялся, что предатели, бросившие их, не побывали и здесь. Но ни военной техники, ни следов покрышек перед входом он не увидел.
        Они подъехали, Маркс выключил фары и подогнал M-ATV к дверям гаража.
        – Зубчик, Беттис, вы охраняете, мы занимаемся погрузкой.
        – Ну конечно, я как всегда на стреме, – проворчал Зубчик.
        Беттис кивнул и негромко протянул:
        – Ура-а.
        Роналдо замер, увидев следы ботинок на пепле под окном. Он указал на них остальным, и все осторожно выбрались из бронеавтомобиля.
        Маркс кивнул Зубчику и Беттису, и те взяли оружие на изготовку. Роналдо и Маркс подошли к двери гаража, где и был их склад.
        Маркс с помощью болтореза снял замок. Они включили тактические фонари, вошли в небольшой склад и в ярких лучах света увидели ящики с припасами.
        – Да, черт возьми, они ничего не украли, – прошептал Роналдо. Морпехи были здесь совершенно одни и могли взять все что нужно.
        Маркс открыл багажник M-ATV.
        – Грузите сколько сможете, – велел Маркс, подозвав Беттиса с Зубчиком. – Быстрее, парни.
        Морпехи быстро и эффективно образовали конвейер и начали загружать припасы. Сухие пайки, обезвоженные продукты от ФЕМА, ящики бутилированной воды и несколько бочек с пресной водой.
        Когда они загрузили половину, послышался голос.
        Даже не голос – скрипучее хриплое придыхание.
        – Ребята, – предупредил Зубчик, – кажется, кто-то идет.
        Роналдо снял с плеча винтовку и снова включил фонарь, вглядываясь во тьму сквозь летящий пепел. Он направил луч к источнику шума – оттуда по запыленному тротуару ползла женщина.
        – Черт, – выругался он, опустив оружие.
        – Не расслабляйся, – сказал Маркс, поднимая руку. – Возможно, это ловушка.
        «Нет, не ловушка», – подумал Роналдо. Женщина, несомненно, получила сильное радиационное отравление.
        – Помогите… мне, – прохрипела она.
        – Я подойду, – сказал Роналдо.
        Маркс опустил руку.
        – Слушай, ей ты ничем не поможешь. Но иди. Я закончу погрузку. Выезд через пять минут.
        Роналдо подошел к женщине и присел рядом.
        – Мэм, – сказал он, протянув ей руку в латексной перчатке.
        Она с трудом подняла голову и увидела его, закричала.
        – Прочь! – воскликнула она.
        И он понял, как, должно быть, выглядел в темноте, завернутый в мусорные мешки, – словно инопланетянин в скафандре.
        – Не бойтесь, – сказал он. – Я вас не обижу.
        Он потянулся к ней, она схватила его за руку и разорвала мешок, которым та была обернута.
        Он вырвался из ее хватки и упал, проклиная свою опрометчивость. Теперь он тоже подвергался радиации.
        – Не прикасайся ко мне! – крикнула она.
        – Спокойно, все в порядке, – сказал Роналдо.
        Она встала на колени. На ее рубашке засохла рвота, а кожа была запачкана пеплом. Опустившись на четвереньки, она поползла прочь, словно дикое животное. Но вскоре рухнула на живот и застонала.
        – Сальваторе, пора ехать! – крикнул Маркс из бронеавтомобиля.
        – Подожди, – ответил Роналдо и подозвал Беттиса.
        Женщина подняла руку, прикрыв лицо от света фонарика.
        – Кто вы? – спросила она. – Где я?
        Зубчик с Марксом подбежали к ним.
        – Слушай, нам пора, – сказал Зубчик.
        – Мы не можем просто оставить ее здесь, – сказал Роналдо. – Ей нужна помощь.
        – Ей нужен священник, – сказал Беттис. Он передал винтовку Зубчику и склонился над ней. – Я капеллан, мэм. Хотите, я помолюсь вместе с вами?
        Она хрипло закашлялась и прилегла на тротуар.
        – У меня все болит, – ответила она. – Хочу просто поспать.
        – У нас есть лишние покрывала? – спросил Роналдо.
        Зубчик принес одеяло и укрыл пострадавшую, а Беттис помолился. Оставить ее умирать в одиночестве было едва ли не самым тяжелым, что доводилось делать Роналдо, но Маркс был прав: они ничем не могли ей помочь.
        Морпехи сели в M-ATV и поехали обратно в школу. Припасов, которые они везли, должно было хватить еще на несколько дней.
        Маркс взглянул на Роналдо. Тот подклеивал целлофановый рукав.
        – Что случилось?
        – Она его порвала, – сказал он.
        – Черт, чувак…
        – Ничего. Я помоюсь, когда вернемся.
        Они подъехали к разгрузочной зоне школьной столовой. Несколько морпехов ждали их за открытой дверью. С ними был и Доминик.
        – Мы сначала должны вымыться, а потом все остальное, – сказал Роналдо. Выбравшись из машины, он выставил руку, чтобы морпехи и Доминик держались подальше.
        – Мы заражены, не подходите, – сказал он.
        – Что ты делаешь, пап? – спросил Дом.
        – Свою работу, – ответил он.
        – Слышали новости по радио? – возбужденно спросил один из морпехов.
        – Какие новости? – спросил Маркс.
        Сердце Роналдо заколотилось. Неужели еще на какой-нибудь город сбросили бомбу?
        Доминик впервые за эти дни улыбнулся.
        – Президент Эллиот мертв, – сказал он. – Свои же убили.
        – АВП и повстанцы завтра встречаются для переговоров, – сообщил другой морпех. – Война почти закончилась.







        Антонио стоял в номере на верхнем этаже «Коммерс Хотел-энд-Казино», которому предстояло вскоре стать его кабинетом. Оттуда открывался вид на истерзанный, разрушенный город, полный возможностей.
        Прошло три дня с тех пор, как генералы, служившие Эллиоту, положили конец его краткому кровавому правлению, и теперь, когда угроза ядерного Армагеддона осталась в прошлом, страна могла выйти на медленный и болезненный путь восстановления.
        И хотя клан Моретти понес человеческие потери, Антонио был как никогда готов к осуществлению своих планов. Лино потерял много крови, но должен был выкарабкаться, а Моретти наконец узнали имена своих главных врагов. Эстебан Вега, возомнивший себя наркобароном, и его младший брат Мигель.
        Антонио стоял у окна, наслаждаясь уединением, глядя на первые робкие усилия по восстановлению Лос-Анджелеса. Городская техника счищала с улиц радиоактивный пепел, сгребая его в сугробы смертоносного снега.
        Это был лишь первый шаг. В следующие несколько месяцев понадобится обеззаразить каждый обитаемый городской район. А до тех пор множество людей погибнет от отравления, голода, обезвоживания или заболеваний, передающихся через воду.
        Жестокая битва подходила к концу на правительственном уровне, но для обычных граждан борьба за выживание тоже была войной.
        Но не для семьи Моретти.
        Антонио вложил немало денег в подготовку, и теперь бывший отель был набит едой и водой, которых должно было хватить на месяцы вперед. Проблема состояла лишь в том, чтобы защитить это место, если его обнаружат враги.
        Движение внизу заставило Антонио приблизиться к окну.
        Один из его солдат в защитном костюме вышел через парадный вход. Еще четверо присоединились к нему и сели в машину. Они ехали проверить несколько объектов Моретти, включая цех по упаковке наркотиков.
        Антонио решил сократить следующую поставку семьи Гонсалес, оставив только опиаты и марихуану. Теперь, когда Вито оказался за решеткой, им следовало сосредоточиться на наркотиках, которые будут пользоваться высоким спросом у гражданских, пострадавших от острого отравления радиацией.
        Болеутоляющее станет валютой.
        Стук в дверь прервал его размышления.
        – Антонио…
        Вошла Лючия в черном платье с V-образным золотым воротником. Шею украшало ожерелье из крупных розовых жемчужин. Она поцеловала его и посмотрела на затянувшуюся рану у него на лбу – одну из многих, что он получил за последний месяц.
        – Здесь может шрам остаться, – сказала она. – И я должна согласиться с тем, что Желтохвост сказал Марко на этот счет.
        – Так это правда? Девчонки обожают шрамы?
        Она улыбнулась, подошла к его новому столу и коснулась пальцами красного дерева.
        – Мне нравится, – призналась она. – Нам нужно будет достать тебе какую-нибудь картину, может, даже нанять собственного художника, как у настоящего короля.
        – Если найдем такого, у меня будет для него задание, – сказал он.
        Она подошла к стеклянным витринам, в которых было выставлено старинное оружие, которое он вывез из дома Сарконе в Бель-Эйр.
        Любимцем Антонио был кинжал халади с двумя лезвиями, который использовали раджпутские воины в Индии. Также он ценил японскую катану четырнадцатого века, но самым дорогим здесь, пожалуй, был спартанский копис времен бронзового века. Он взял древнее оружие в руки и, радуясь прикосновению изогнутого лезвия и золотого украшения рукоятки, попытался представить греческого воина, некогда владевшего этой реликвией.
        – Так скажи мне, – сказала Лючия. – Как долго мы здесь пробудем?
        – Это наш дом на неопределенное время, – сказал он, возвращая клинок на место. – Скоро он превратится в поместье, обнесенное стеной и окруженное прекрасным садом. Вот увидишь, любовь моя.
        Она наклонилась, чтобы его поцеловать, но в массивные деревянные двери снова постучали, разрушив момент. Кристофер распахнул обе створки и вошел в костюме, идеально сочетавшемся с серебристыми прядями в его эспаньолке.
        – Вы готовы нас принять, дон Антонио? – спросил он.
        Антонио поцеловал жену. Она пошла к выходу, но он протянул к ней руку. Традиционно жена дона не присутствовала на таких собраниях, но она была важной частью будущего клана Моретти.
        – Я хочу, чтобы ты тоже присутствовала, – сказал он.
        Вслед за Кристофером в кабинет вошли Фрэнки и Кармин. Затем Рафф с перевязанной головой и Винни, который как сыч следил, чтобы с ним все было в порядке. Последним притащился на костылях Желтохвост, которому здорово досталось за последние пару месяцев.
        – Присаживайтесь, – сказал Антонио, указывая на длинный стол у окна. – Как Лино?
        – Держится, как настоящий воин, – ответил Кристофер. – Он выкарабкается.
        Антонио сел рядом с женой.
        – Хорошо, – сказал он. – В ближайшее время нам понадобятся его лидерские качества, поэтому я созвал сегодня вас всех. – Он включил радио, чтобы послушать новости, которые слушал сейчас весь мир.
        «АВП и повстанцы провели переговоры и договорились об условиях, – сказал ведущий. – Был образован исполнительный комитет, которому предстоит определить следующие шаги и сформировать новое правительство».
        – Война и правда кончилась, – сказал Кристофер.
        – Но не наша война, – сказал Антонио. – И не наш мир.
        – Мы должны быть сильными, – сказал Фрэнки. – Нам нужно расквитаться с Эстебаном Вегой, его piccolo stronzo[70 - Мелкого засранца (итал.).] братом Мигелем и всей их чертовой семейкой за то, что они сделали.
        – Согласен, – сказал Кармин. – Пора покончить с этими мудаками.
        – Полностью согласен, – сказал Желтохвост, – но пока нам мало что известно об их деятельности: сколько у них людей, какие территории они контролируют. Мы лишь знаем, что они занимаются наркотиками и пытались нас убить.
        – Поэтому твоя работа так важна, – сказал Антонио, глядя на Винни. – Ты узнаешь, кто наши враги, и сольешь нужную информацию нужным копам.
        – И заведешь друзей, – сказал Кристофер. – Мы хотим знать каждого продажного копа, чтобы посадить их на зарплату.
        – Я встречался с капитаном Брайаном Стоуном, – сказал Винни, – но пока не уверен, что он мне доверяет, даже после всех его расспросов.
        – Ты не сидишь в тюрьме вместе с Вито, значит, все нормально, – сказал Антонио. – Ты послужишь Стоуну, завоюешь его доверие и дашь ему информацию, которая принесет пользу твоей семье.
        – Я к вашим услугам, дон Антонио, – ответил Винни.
        – Мне это совсем не нравится, – сказал Фрэнки, жуя спичку. – Без обид, дон Антонио, но с каких пор мы стали крысами?
        Антонио прищурился, глядя на солдата. От такого вопиющего неуважения, особенно в присутствии Лючии, он впадал в ярость. Ему хотелось поджечь спичку во рту у Фрэнки, но и это принесло бы ему лишь временное удовлетворение.
        – Должен вновь согласиться с Фрэнки, – вмешался Кармин. – Мы работали с копами в Неаполе, но никто из наших никогда не служил в полиции. Что, если Винни провалится? Что, если наведет их на нас?
        Антонио подошел к окну, кипя от гнева.
        – Как бы Лос-Анджелес ни был похож на Неаполь, он все равно другой и Неаполем никогда не станет, – сказал он. – Военные и городская полиция закончат преследовать АВП и переключат внимание на банды. И это представляет опасность и для нас. Нам необходим кто-то внутри, и Винни как раз годится для такой работы.
        Рафф – обычно неразговорчивый – кивнул:
        – Думаю, это даст нам огромное преимущество, дон Антонио. Я с вами.
        – Винни не самая яркая звезда на небе, – пробормотал Желтохвост, ухмыльнулся и ткнул себя большим пальцем в грудь. – Это, конечно, должен быть я. Но он больше подходит, потому что в меня уже пять раз стреляли.
        Кое-кто усмехнулся, даже Лючия улыбнулась, но Кармин и Фрэнки неодобрительно нахмурились.
        – Я уже принял решение, и мы пойдем этим путем. Винни вступит в полицию. А пока, так как очевидно, что мы не можем сбывать товар, пока не очистят улицы, я хочу, чтобы все сосредоточились на поиске Эстебана Веги и его брата. Справитесь? – спросил Антонио, взглянув по очереди на Кармина и Фрэнки.
        Оба кивнули.
        – Хорошо. Тогда убирайтесь отсюда и займитесь чем-то полезным. – Антонио указал на дверь, не сводя взгляда с двух угрюмых убийц. – Вин, Кристофер, задержитесь на пару минут.
        Кармин, Фрэнки, Рафф и Желтохвост вышли, прикрыв за собой дверь.
        – Хочешь сам сказать ему или мне это сделать? – спросил Антонио у Кристофера.
        – Что? – не понял Винни.
        – Тебе больше нельзя жить здесь, – сказал Кристофер. – Мы не можем допустить, чтобы копы выявили твою связь с семьей. Как только выходить наружу станет безопасно, тебе придется найти другое место. Мы уже поговорили с Доберманом. Он пойдет с тобой.
        Винни почесал темную щетину.
        – Как я уже сказал, я к вашим услугам, дон Антонио.
        – Итак, продолжим, – сказал Антонио. – Мне не нравится, как Кармин и Фрэнки со мной разговаривали. Их неуважение проявляется все сильнее.
        – Они застряли в прошлом, – заметила Лючия. – Сейчас все меняется. Ты это нам показал.
        – Она права, – поддержал Кристофер. – Мне жаль, что я в тебе сомневался, брат. Ты чертовски хорошо поработал, чтобы привести нас к тому, что у нас есть сейчас.
        – Может, вам стоить назначить капо вместо Кармина кого-нибудь помоложе, например Лино, – высказался Винни, подняв руку. – Это просто предложение, дон Антонио. Вы король и знаете, как будет лучше.
        Антонио повернулся к окну, раздумывая над идеей племянника. Винни был еще молод и многого не знал.
        – Я еще не король, – сказал Антонио.
        Взглянув на город, Антонио вспомнил слова Эстебана Веги, сказанные им во время нападения на шоссе.
        – В Городе ангелов может быть только один король, – сказал Антонио. – И его фамилия будет Моретти.



        – 20 –

        «Жителям округа Лос-Анджелес разрешено покинуть убежища!»
        В переполненном школьном спортзале раздались аплодисменты. Сотни беженцев собрались здесь послушать новости из работающего на батарейках радиоприемника, который электрик подключил к школьным громкоговорителям.
        Дом вздохнул с облегчением и обнял маму и сестру.
        – Прошу тишины! – обратился к толпе комендор Маркс.
        Шум стих, и радио переключили на частоту специального оповещения при чрезвычайных ситуациях. Монотонный голос перечислял округа Калифорнии и уровни радиоактивного загрязнения каждого из них.
        Наступила полная тишина, когда объявили, что в округе Санта-Барбара уровень радиации признан одним из самых высоких. В тишине кто-то несколько раз кашлянул, а потом диктор подтвердил то, о чем было сказано в новостях.
        Спустя почти две недели после ядерного взрыва в девяноста милях от эпицентра уровень радиации в Лос-Анджелесе снизился настолько, что можно было без риска заражения выходить на улицу.
        – Значит, я опять пойду в школу? – спросила Моника.
        – Скоро, – сказала Елена и, обняв детей, улыбнулась впервые за время, проведенное в убежище.
        Люди обнимались, поздравляли друг друга и смеялись. Толпа понемногу рассеивалась.
        – С нами все будет хорошо, – сказала Елена. – Теперь все наладится.
        – Обещаешь? – спросила Моника.
        Елена взглянула на сына, и Доминик кивнул. Ему было приятно видеть оптимизм матери, видеть ее улыбку. Возможно, она наконец выйдет из депрессии и станет прежней. Он снова почувствовал ее силу – и это был хороший знак.
        – Так, внимание, – сказал Маркс. – Вы можете расходиться по домам. Но не забывайте, что вам все равно нужно носить маски, чтобы в легкие не попадала пыль. Угроза радиации снизилась, но не исчезла совсем. У выходов стоят коробки с респираторами N95. Возьмите по одному, но только одному на каждого члена семьи. Иначе всем не хватит.
        – Спасибо! – выкрикнули из толпы.
        Кто-то захлопал. Потом кто-то еще. К аплодисментам присоединялось все больше людей, и уже через несколько секунд, хлопали и кричали почти все.
        Доминик отыскал глазами героев, благодаря которым всем этим людям хватило провизии, чтобы выжить здесь.
        Беттис, Зубчик и Роналдо стояли у выхода, избегая оваций. Они рисковали жизнью из чувства долга.
        Выходя из спортзала, беженцы хлопали морпехов по плечам, пожимали руки, благодарили.
        Доминик, Елена и Моника вышли последними.
        – Готовы ехать домой? – спросил Роналдо.
        – Еще как! – воскликнула Моника. – Мне нужна новая книга.
        – Тебе что, библиотеки не хватило? – спросил Зубчик.
        Моника подбоченилась:
        – Следующая книга из моего списка лежит у меня в комнате, а я не хочу читать не по порядку.
        – Списка? – переспросил Зубчик.
        Моника закатила глаза:
        – Да, у меня есть список для чтения.
        Зубчик взъерошил и без того торчащие волосы и ухмыльнулся:
        – А!. И у меня есть! И довольно длинный.
        – Ага, – невозмутимо заметил Беттис. – Только твой список не для чтения, а для раскрашивания.
        Роналдо усмехнулся, оценив шутку:
        – Мне нужно поговорить с Марксом, – сказал он. – Увидимся у выхода, ребята.
        Елена обняла Монику за плечи.
        – Идем домой, дорогая.
        Беженцы выходили из школы, послушно надевая респираторы. Доминик был рад видеть, что они придерживались правила «один респиратор на человека». Он помог Монике надеть защиту.
        – А ты? – спросила она.
        – Не волнуйся, у меня есть бандана. – Доминик завязал узел на затылке. – Видишь?
        Они вышли в коридор, где с окон и входных дверей уже убрали брезент. Доминик с сумками в руках вышел наружу и впервые за много дней почувствовал тепло солнечных лучей.
        Вдалеке выли сирены и лаяли собаки.
        Люди расходились по домам, а семья Сальваторе осталась ждать Роналдо.
        Тот вышел через несколько минут, и по выражению его лица Доминик понял, что Маркс наконец получил новые назначения для «Пустынных змей» и те не сулили ничего хорошего.
        – Что случилось? – спросила Елена.
        Роналдо провел рукой по седеющей бороде, отросшей за две недели в убежище.
        – Новый командир приказал нам охранять границу, – ответил он.
        – Вас отправляют туда? – Елена вгляделась в лицо мужа. – Знаешь, как там опасно?
        – Ты уедешь из города, пап? – спросила Моника.
        Роналдо присел на корточки перед дочерью:
        – Мне нужно поработать на границе, которую сейчас строят. Но это ненадолго, так что не переживай, малышка.
        – Когда? – спросила Елена.
        – Чем быстрее, тем лучше, – сказал Роналдо. – Выезжаем прямо отсюда.
        Елена вздохнула.
        – Увидимся дома, Ронни, – сказала она раздраженно, взяла Монику за руку и повела ее прочь от школы. Дом замер на месте, между матерью и отцом, снова разрываясь надвое.
        – Присмотри за ними, хорошо? – попросил Роналдо.
        – Ага, без проблем. И ты береги себя, пап.
        Доминик побежал догонять мать и сестру, которые уже дошли до перекрестка. Мимо – в сторону полицейского участка Дауни – проехали две патрульные машины. Дом прищурился, пытаясь рассмотреть водителя в одной из них.
        – Подождите секунду, – сказал он матери и жестом попросил водителя остановиться.
        Машина припарковалась, и женщина-водитель в респираторе, перчатках и фуражке над короткими каштановыми волосами вышла ему навстречу.
        – Кам? – спросил Дом. – Ты?
        Она стянула маску и сверкнула улыбкой, о которой он, как выяснилось, скучал сильнее, чем думал.
        Он подошел к ней и крепко обнял.
        – Что ты здесь делаешь? – спросила она.
        – Мы с морпехами были в укрытии, в школе, – сказал он. – Нас только что выпустили, и мы с мамой и Моникой идем домой.
        – Уже не идете. – Камилла помахала Елене. – Миссис Сальваторе, Моника, садитесь в машину. Я подвезу вас до дома.
        – Тебе необязательно это делать, – сказал Дом.
        – Я настаиваю, – сказала Камилла. – К тому же здесь не так уж безопасно, и я имею в виду не радиацию.
        – О чем ты?
        – Как только радиоактивные осадки прекратились, бандиты и прочие подонки вылезли из своих нор и теперь рвут город на части. Воруют, жгут дома, убивают друг друга прямо на улицах – полная дичь.
        Дом видел, что на ее лице все еще оставались синяки и порезы, но не стал напоминать о нападении, которое она едва пережила. Она доказала, что была непобедимой не только на баскетбольной площадке. Но еще и стала крутым копом.
        Он снова крепко ее обнял:
        – Я соскучился по тебе, Кам.
        Она тоже обняла его – на этот раз крепче.
        – Не знала, увижу ли тебя снова.
        – Я тоже! Но я знал, что тебя не так просто убить.
        Она рассмеялась, и они разомкнули объятия.
        – Как дела у Лося? – спросил он.
        Камилла прикусила губу.
        – Что? – встрепенулся Дом. – Он же в порядке, да?
        – Он в порядке, но его родители – нет.
        Подошли Елена с Моникой, и Камилла постаралась улыбнуться:
        – Здравствуйте, миссис Сальваторе. Рада вас видеть.
        – И я рада. Как у тебя дела?
        – Я жива, а это уже лучше, чем у многих. – Она протянула ладонь Монике, и та хлопнула по ней. – А ты как, малышка?
        – Я не малышка, – насупилась Моника.
        – Лучше нам не стоять на улице, – заметил Доминик.
        – Точно. – Камилла открыла заднюю дверь.
        – Круто, – обрадовалась Моника. – Я никогда не ездила в патрульной машине. Доминик сказал, что свозит меня в обсерваторию Гриффита, когда у него будет своя полицейская машина. Да, Дом?
        Камилла взглянула на него.
        – Может, я и позволю ему порулить, когда он получит жетон, – сказала она.
        – Лось уже пообещал взять меня в напарники, но все равно спасибо.
        Камилла села в машину, включила рацию и передала сообщение диспетчеру.
        – Лось сейчас тоже на дежурстве, – сказала она, выезжая на дорогу. – Когда забросим твоих домой, можем пересечься с ним, если хочешь.
        – Мне нужно оставаться с ними, пока папа не вернется, – сказал Доминик. – Но когда он будет дома, я снова буду дежурить с Лосем.
        – Хорошо. Нам нужны все, кто готов… – Она осеклась, свернув на их улицу.
        – Боже! – воскликнула Елена, прикрыв рот ладонью.
        Камилла припарковалась, и Доминик выскочил из машины.
        – Господи Иисусе, – прошептал он.
        Вместо половины их квартала теперь были только обугленные руины домов. Уцелевший гараж соседей напротив покрывали граффити: «СМЕРТЬ МУСОРАМ!»
        Доминик шагнул к почерневшему остову и фундаменту. Это было все, что осталось от их жилища. Моника с Еленой вышли из машины.
        – Мои книги, – пробормотала Моника и расплакалась.
        Доминик повернулся к ним и выставил руку, не позволяя маме и сестре подойти. В сгоревшей куче спасать было нечего.
        Он обнял сестру и помог ей сесть обратно в машину.
        – Мне очень жаль, – сказала Камилла с горечью. – Я не знала… Давно не бывала в этом районе. Но мне кажется, я знаю, почему это случилось. Что общего у всех этих домов? Вспомни по сантехнику и электричество.
        Доминик озадаченно взглянул на нее.
        – Каждый из этих домов стоимостью по четверть миллиона долларов спалили ради меди на сотню баксов.
        – Ну конечно, – пробормотал Доминик. – И эта медь уже осела в чьих-то карманах. Быстро же они, черт возьми, подсуетились!
        Елена обняла дочь, чтобы та выплакалась у нее на плече.
        – Куда вас отвезти? – шепотом спросила Камилла.
        Елена услышала ее вопрос.
        – Обратно в школу, – ответила она. – Мне нужно поговорить с мужем.
        – Хорошо, без проблем.
        Камилла повезла их в среднюю школу Дауни. По дороге они увидели и других горожан, которые возвращались туда.
        – Видимо, тоже стали бездомными, – сказал Доминик.
        – Неудивительно, – сказала Камилла. – Огонь уничтожил множество жилых кварталов. Многим людям придется пожить в лагерях до тех пор, пока город не придумает, где их поселить на постоянной основе.
        – Разве лагеря не заражены? – спросил Доминик.
        – Городские службы занимаются их очисткой. И завозят трейлеры и сборные строительные конструкции. – Она взглянула на Доминика. – В основном это складские помещения. Для людей.
        Дом рассматривал прохожих. Некоторые плакали, другие брели с пустым взглядом.
        Вокруг было столько боли и страданий! Несмотря на хорошие новости о завершении войны, для выживших наступили тяжелые времена.
        Камилла въехала на парковку средней школы Дауни. Группа морпехов заканчивала погрузку оборудования в M-ATV и «Хамви». Несколько бездомных подошли к школе, и их завели внутрь.
        – Похоже, нам придется пожить здесь еще какое-то время, – сказал Доминик. И, повернувшись к сестре, добавил: – Я уверен, у них в библиотеке есть классные книги, которые ты еще не читала.
        Она подняла голову от плеча Елены и вытерла слезы.
        – Я хотела поспать в своей кровати.
        – Я тоже, но нам нужно пользоваться тем, что у нас есть, и радоваться, что мы до сих пор живы.
        Моника опустила глаза, и Елена поблагодарила Камиллу за то, что подвезла их. Они выбрались из машины, но Доминик задержался.
        – Насколько все плохо? – спросил он.
        – Ты еще ничего не видел. То же самое произошло и с домом Лося, только его родители были внутри… Они не смогли выбраться.
        – Что? – Голос Доминика сорвался. Он был знаком с Кларками пять лет. Это были хорошие люди, которые всегда заботились о других. А теперь они были мертвы – сгорели заживо в собственном доме из-за каких-то бандитов или наркоманов.
        – Нас преследуют, – сказала Камилла. – Всех, у кого есть значок, но кто не играет по правилам.
        – По каким правилам?
        – Правилам, которые устанавливают банды. Многие копы теперь работают с ними.
        – Что значит «работают с ними»?
        – Проворачивают грязные делишки, – ответила она. – Уверен, что по-прежнему хочешь служить в полиции?
        Доминик отвернулся и посмотрел в окно на сестру и маму. На их растрепанные волосы и опухшие от слез глаза.
        Он был готов на что угодно, лишь бы их защитить.
        Но эта защита включала в себя и борьбу против тех самых подонков, которые сожгли их дом и убили родителей Лося.
        – Ага, – сказал он. – Я не отступлюсь. Чем быстрее я получу значок – тем лучше.
        Камилла широко улыбнулась:
        – Отлично. Начнем прямо сейчас.
        Он опустил окно и окликнул Елену:
        – Скажи папе, что я уехал с Кам. Вернусь вечером.
        – Дом, подожди, – спохватилась Елена, вскинув руку.
        – Езжай, – сказал Доминик Камилле.
        Камилла не была уверена, что поступает правильно, но дала задний ход, и они выехали с парковки.
        Доминик вынул пистолет и дослал патрон в патронник. После ядерной бомбардировки будущее не могло стать таким, каким он всегда его представлял.
        Скорее всего, он никогда не поступит в колледж, никогда больше не выйдет на ринг «Октагона», никогда не будет работать с девяти до пяти и растить детей в безопасном мире, где можно ездить на пляж по выходным и наслаждаться барбекю на заднем дворе.
        Американская мечта исчезла – ее украли люди, которые клялись ее защищать.
        Теперь его судьба была яснее, чем когда-либо. Он, как и Камилла, был бойцом, и ему предстояло сосредоточиться на спасении одного из последних американских городов от демонов, одержимых желанием его уничтожить.







        – Стой, где стоишь! – крикнул охранник. – И покажи руки.
        Винни остановился перед главным зданием Департамента полиции Лос-Анджелеса на пересечении Первой и Мейн-стрит и медленно вынул руки из карманов черного худи.
        – Повернись! – приказал полицейский.
        Винни медленно поворачивался, подняв руки, пока снова не оказался лицом к штаб-квартире полиции, которая теперь выглядела как крепость. Копы превратили здание в нечто больше похожее на военную базу с высочайшим уровнем безопасности.
        Он не мог не задаваться вопросом, таким ли его дядя представлял себе в будущем девятиэтажный «Коммерс Хотел» – современной крепостью посреди постапокалиптического города.
        От парковки Винни отделял забор с колючей проволокой и главные ворота. По обе стороны ворот возвышались сторожевые вышки, на каждой из которых дежурило по офицеру полиции со снайперской винтовкой.
        Один из копов целился Винни в голову.
        – Ты по какому делу? – спросил охранник приглушенным из-за респиратора с дыхательным аппаратом голосом.
        – Я Нейтан Сарконе, пришел к капитану Стоуну, – ответил Винни.
        Помедлив, караульный подал знак охранникам с другой стороны забора. Сетчатый барьер отъехал ровно настолько, чтобы дать ему пройти.
        Винни преодолел череду контрольных пунктов, прошел два обыска. Миновал еще нескольких копов в спецодежде, которые дежурили у главного входа, и группу у баррикады из мешков с песком.
        Наконец он очутился в здании, перед стойкой регистрации. Когда он изложил свой вопрос еще паре копов, дверь лязгнула и на Винни уставился грузный мужчина со шрамами от акне и жидкими усиками.
        – Ну? – прохрипел он голосом заядлого курильщика.
        – Я Нейтан Сарконе, пришел к капитану Брайану Стоуну. – Винни взглянул на бейдж полицейского: «Сержант Билли Бест».
        – Нет, сегодня ты со мной, парень, – сказал Бест. – Идем.
        Они прошли по коридору, который оканчивался открытым офисным пространством с десятками столов, за каждым из которых кто-то сидел. Здесь кипела бурная деятельность. Сотрудники сновали туда-сюда с папками и планшетами. Здесь было и электричество, и кондиционеры.
        «Наверное, от генератора», – подумал Винни.
        Сержант Бест остановился перед небольшим кабинетом, открыл дверь и выдохнул в торчащие усы:
        – Ну, чего ждешь?
        Винни вошел в комнату, сержант закрыл дверь, потом жалюзи и повернулся к нему лицом.
        – Так, сопляк, мне плевать на то, кем был твой дядя, – заявил Бест. – Мне оставалось три года до пенсии, когда началась эта война. Но сейчас вместо того, чтобы готовиться лежать на пляже, есть роллы с лобстерами и пить мексиканское пиво, я вынужден нянчиться с твоей жалкой задницей.
        Винни собрался ответить, но Бест перебил его.
        – Ты не коп и не информатор, – сказал он. – Пока не расскажешь мне все, что знаешь о врагах своего дяди и где они сейчас – ты никто.
        – Может, я лучше покажу? – предложил Винни.
        Сержант придвинулся ближе, и Винни слегка отстранился из-за несвежего дыхания. Бест ухмыльнулся из-под торчащих усов, обнажив пожелтевшие зубы.
        – Ладно, покажи, – согласился он. – Но если выкинешь что-то, из-за чего хоть кто-нибудь из моих ребят пострадает, то на этот случай капитан Стоун дал мне разрешение закрыть тебя в камере вместе с остальными подонками. А с таким милым личиком про то, чтобы уронить мыло, можно даже не думать.
        Винни хотел спросить о Вито, но сейчас было неподходящее время. Вместо этого он улыбнулся крокодильей улыбкой:
        – Ну, тогда мне лучше ничего такого не выкидывать. Давайте начнем с лагеря в Аркадия-парке. Большинство беженцев живет в сборных постройках, верно?
        Бест на несколько секунд задержал на Винни пристальный взгляд.
        – «Нортеньос» контролирует этот район с помощью нескольких организаций, типа Банды Восемнадцатой улицы, – сказал Винни. – Но вы это, наверное, и так знаете, да?
        – Ага.
        – Они маскируются, чтобы их было труднее узнать, типа носят одежду с длинными рукавами, чтобы скрыть татуировки, но я умею их различать, как шлюх на углу.
        Бест ухмыльнулся:
        – Ладно, крыса макаронная, пора тебе показать, на что способен.
        Винни стиснул зубы, промолчав в ответ на оскорбление. У него была цель, и он готов был сделать все, что потребуется на благо клана Моретти.
        Через час они ехали в машине без опознавательных знаков к лагерю беженцев в Аркадии, неподалеку от границы города, где строили стену. Пока все, что дон Антонио велел Винни выложить копам, работало.
        Но под маской расслабленности он обливался потом от страха.
        Ему не нравились ни Бест, ни Дарвин – лысый, похожий на викинга мужик, ехавший рядом с водителем. У того была густая борода, снизу заплетенная в косички и украшенная бисером, а татуировок у него было больше, чем у Добермана.
        Он выглядел как все те копы, которые будут счастливы проломить вам череп. Несомненно, скоро ему должна была представиться такая возможность.
        Рация не умолкала, сообщая о происшествиях. Массовая стрельба в Восточном Лос-Анджелесе. Стрельба в пункте раздачи продовольствия ФЕМА. Беспорядки в больнице Сидарс-Синай.
        – Хорошо, что я не салага какой-нибудь, – сказал Бест. – Им приходится разгребать больше дерьма, чем свиноводам.
        – Удивляюсь, что больницы вообще еще работают, – заметил Дарвин, глядя в окно. – Медикаменты заканчиваются, генераторы еле дышат.
        – А меня удивляет, что мэр Беран не приказал шефу Даймонду отдать им наши последние запасы.
        – Если бы это случилось, мы уже не смогли бы никого защитить, так ведь? – сказал Дарвин.
        Винни сидел на заднем сиденье, вспоминая разговор отца с дядей о банде, которая запаслась топливом со склада в Восточном Лос-Анджелесе. За несколько недель до бомбардировок они угнали три полные цистерны и пытались продать их тем, кто больше заплатит.
        – Возможно, я могу помочь, – сказал Винни.
        Бест посмотрел на него в зеркало заднего вида.
        – Так ты у нас еще и доктор?
        – Не-а, – усмехнулся Винни. – Нет, я имею в виду с бензином.
        Теперь оба смотрели на него.
        – «Суреньос» пару недель назад угнали несколько цистерн. Не думаю, что они их кому-то толкнули.
        – Где? – спросил Бест.
        – Вы хотите в Аркадию или сначала за бензином? – спросил Винни. Ему было все равно. Он ведь был здесь для того, чтобы так или иначе проявить себя.
        – Говори, где бензин, – сказал Бест.
        – На Эксчейндж-авеню, рядом с той большой мясной компанией.
        Сержант посмотрел на напарника и распорядился:
        – Организуй группу.
        – Сержант, разве там не мертвая зона? – спросил Дарвин.
        – Если речь о трех цистернах бензина, то мне плевать.
        Вместо того чтобы связаться по радио, Дарвин взял одну из двух раций, висевших перед ним, и передал сообщение по-испански.
        – Ладно, Нейт-крысеныш, – сказал Бест. – Проверим, прав ты или нет.
        – Уж лучше, чтобы да, – добавил Дарвин. – А не то ему придется научиться летать.
        Винни уже наслушался угроз, и они его не задевали. Он разыгрывал этих болванов, как по нотам.
        Через пару часов они поднялись на крышу заброшенного склада в двух кварталах от мясокомбината. С крыши открывался вид на восточную часть строения. Дарвин взглянул в бинокль.
        – Там охрана, – сказал он. – И что-то еще… О, черт. Тебе лучше самому увидеть.
        Он передал Бесту бинокль.
        Винни не нужна была оптика, чтобы увидеть труп, висящий на столбе.
        – Это визитная карточка «Суреньос», – сказал Бест. – С бедняги живьем содрали кожу.
        Винни повидал много жестокостей, но чтобы содрать с человека кожу и повесить его на столбе? Такого дерьма не случалось даже в Италии. По крайней мере, со времен Муссолини. Но и тогда ублюдков-предателей просто расстреливали.
        Именно из-за этого истинного варварства «Суреньос» клан Моретти до сих пор не воевал с ними. Те были сильны, и дон Антонио хотел, чтобы Винни сначала проредил их стаю.
        От ужасного зрелища его отвлек визг шин.
        Несколько черных машин – полиции под прикрытием – промчалось по Дауни-роуд до перекрестка и свернуло на Эксчейндж-авеню. За ними ехали бежевые пикапы с кузовами полными бойцов в черной форме и в респираторах.
        – Ну, началось, – сказал Бест. – Пригнись, малыш. Не хотелось бы, чтобы пуля испортила твою прилизанную прическу.
        Винни присел и взглянул через парапет на складские ворота. Дежурившие там охранники уже рассредоточивались, чтобы противодействовать пикапам, которые снесли железную ограду.
        По машинам открыли огонь, но слишком поздно.
        Люди в пикапах тоже стреляли, сокращая численность и без того немногочисленной охраны на парковке.
        За пикапами, визжа шинами, на территорию склада ворвались черные машины. Из них высыпали десятки бойцов и принялись палить по «Суреньос», которые стали отступать. Несколько человек поднялись на крышу, стреляя по копам из винтовок. Но снайперов быстро сняли шквальным огнем, и те попадали вниз, разбившись о бетон.
        Через несколько минут все «Суреньос» были мертвы, и в здание склада хлынули сотрудники полиции Лос-Анджелеса.
        Винни, укрывшийся за парапетом из шлакоблоков, был впечатлен. Теперь «Суреньос» стало вдесятеро меньше. Антонио должен быть доволен.
        – Идем, – сказал Бест.
        Они спустились по пожарной лестнице и вернулись к своей машине, припаркованной в переулке. Но сержант не заводил двигатель. Он просто сидел и ждал.
        – Что происходит? – спросил Винни.
        Никто не ответил.
        Редкие выстрелы затихли, затрещало радио.
        Дарвин снова заговорил по-испански.
        – Все закончилось, – сказал он.
        – И? – спросил Бест.
        – Парень был прав. Там три цистерны бензина и полным-полно оружия.
        Бест и Дарвин повернулись к Винни.
        – Я же говорил, – усмехнулся Винни, но тут же напрягся, увидев, как кто-то идет к ним по переулку.
        – Там чужаки прямо по курсу, – предупредил он.
        Дарвин с Бестом повернулись к лобовому стеклу.
        – Я встречу, – сказал Бест и вышел из машины, оставив Дарвина с Винни.
        К ним приближались двое латиноамериканцев в цветных рубашках и джинсах с серебряными пряжками, их обветренные лица наполовину скрывали дорогие ковбойские шляпы.
        Позади шли еще шестеро – все в форме и респираторах, с опущенными к земле автоматами Калашникова.
        – На копов они не очень похожи, – сказал Винни.
        – А ты смышленей, чем я думал, – усмехнулся Дарвин.
        Двое в ковбойских шляпах поговорили с сержантом Бестом, и один из них передал ему небольшой бумажный пакет. Они обменялись рукопожатиями и разошлись.
        Один из латиноамериканцев взглянул на машину и приподнял ковбойскую шляпу. Винни прищурился, стараясь рассмотреть его лицо. Оно казалось… Знакомым?
        Бест с самодовольной улыбкой сел за руль.
        – А ты неплох, малец, – сказал он, заводя двигатель. – Вега заплатили кругленькую сумму за эту находку.
        Он посмотрел в зеркало заднего вида, встретившись с Винни взглядом. Но Винни отвел глаза, не в силах сохранить невозмутимость, когда осознание услышанного пронзило его, словно нож.
        Бест не вызывал штурмовой полицейской группы. Он звонил клану Вега. Вместо того чтобы навредить главным врагам, Винни помог им.
        Но откуда ему, черт возьми, было знать, что Бест и его дружки имеют дело с треклятым наркобароном Эстебаном Вегой?
        – Продолжай в том же духе, и я, возможно, скажу капитану Стоуну, чтобы взял тебя в рабочую группу по борьбе с организованной преступностью, – сказал Бест, все еще улыбаясь. – Черт, может, тебе даже дадут пострелять.



        – 21 –

        Национальный заповедник Анджелес горел. Горизонт был затянут плотным дымом. Роналдо помолился за пожарных, которые старались не подпустить пламя к городской черте. Но им, конечно, не приходилось рассчитывать ни на поддержку с воздуха, ни на подвоз цистерн с водой.
        Храбрые пожарные рассчитывали только на себя.
        Так же, как «Пустынные змеи».
        Небольшая группа Роналдо, в составе нового взвода, подошла по пересеченной местности к железной дороге, чтобы встретить поезд с беженцами. Он был рад помочь, но все же не понимал, почему командование перебросило их к границе, а не отправило сражаться с бандитами. И даже если Маркс что-то знал, он об этом не распространялся.
        Мобильный оперативный штаб по борьбе с чрезвычайными ситуациями округа Лос-Анджелес был разбит на станции справа от них, и на платформе нельзя было не заметить Сару Дабьюк – главного ликвидатора ФЕМА.
        Последние лет десять она работала на ликвидации последствий крупнейших стихийных бедствий, которые привели к краху экономики. И сейчас Сара приехала в Лос-Анджелес, пытаясь не допустить, чтобы город, как многие другие крупные города в стране, стал историей.
        Она по-прежнему славилась блестящей репутацией, успешно организуя лагеря беженцев в округе Лос-Анджелес и взаимодействуя с городскими властями в деле перекрытия дорог на восток.
        Роналдо впечатляла ее способность быстро и эффективно реагировать в чрезвычайных ситуациях. Но военные ей, похоже, не слишком нравились.
        – Что вы, черт возьми, здесь делаете? – набросилась она на Маркса.
        Роналдо отступил, но не слишком далеко, чтобы не слышать разговора.
        – Что вы имеете в виду? – спросил Маркс.
        Она указала на двадцать с лишним вооруженных морпехов, шагавших к железнодорожной платформе.
        – Нам приказали помочь, мэм, – вежливо ответил Маркс.
        – Я, конечно, уважаю ваше начальство с его приказами, но беженцы, которые должны вот-вот приехать, больны и напуганы. Я попрошу вас скрыться из виду, пока мы с соцработниками и врачами встречаем их и оказываем первую помощь.
        – Простите, мэм, не могу. У меня четкий приказ. Мы должны остаться на платформе и принять участие во встрече беженцев.
        – Тогда я очень прошу вас оставить оружие в машинах.
        Маркс склонил голову набок:
        – Вы, наверное, шутите.
        – Вовсе нет. Война разрушила жизни этих людей. Последнее, что им нужно – сойти с поезда и увидеть военных с автоматами в руках.
        Зубчик подошел к Роналдо:
        – Какого черта эта дамочка вмешивается?
        – Тебе лучше не знать.
        Роналдо повернулся к остальным бойцам взвода, скрытым завесой дыма от пожара. Он взял на себя обязанности командира первого отделения, а Маркс командовал всем взводом. Он не был знаком с большинством ребят и беспокоился, не выкинет ли кто-то из них какую-нибудь глупость.
        В многослойном камуфляже, противогазах и неопреновых перчатках они в самом деле выглядели устрашающе. Не говоря уже о том, что они были вооружены.
        Вдали послышался гудок, и на востоке показался поезд. Сотрудники ФЕМА и работники гуманитарных организаций, надев респираторы и очки, выстроились вдоль платформы под порывистым ветром.
        – Мы не оставим оружие, мэм, простите. Это поставило бы под угрозу моих людей и ваших тоже, равно как и самих беженцев, которых нам приказано защищать. – Маркс стянул противогаз, чтобы посмотреть ей в глаза. – Но даю вам слово, что мы будем действовать профессионально и будем обращаться с беженцами с уважением и сочувствием.
        Сара Дабьюк скрестила руки на груди:
        – Ловлю вас на слове.
        Она отошла, и Маркс, снова надев противогаз, кивнул Роналдо.
        – Ладно, за дело, – сказал тот.
        Взвод двинулся к платформе. На подходе к ней они услышали грохот выстрела, нарушивший тишину ранних сумерек. Роналдо замер.
        Судя по звуку, стреляли недалеко. Возможно, с другой стороны границы. И это было неудивительно. Все, что осталось по ту сторону, погрузилось в совершенный хаос.
        И именно поэтому им нужно было оружие.
        Скорее всего, стреляли по поезду с очередной партией измученных беженцев.
        Добро пожаловать в Город ангелов.
        Локомотив тащил десятки разноцветных грузовых контейнеров на вагонах-платформах. Поезд приближался. И вез не уголь, не провизию и не медикаменты, а людей.
        Морпехи рассредоточились по платформе, чтобы вместе с соцработниками встретить каждый вагон.
        – Всем сохранять спокойствие, – передал Маркс по рации. – И это значит – не применять оружие, пока на вас не нападет чертов плотоядный зомби-слон.
        Зубчик расхохотался, послышалось еще несколько смешков.
        – Чтоб тебя, Зубчик, держи себя в руках, – сказал Маркс.
        – Есть, комендор, – ответил Зубчик.
        Поезд подъехал к платформе и начал медленно, со скрипом тормозить. Роналдо подошел к женщине в бейсболке ФЕМА и бандане с американским флагом, прикрывавшей нос.
        – Предоставьте это мне, – сказал он.
        Морпехи подошли к контейнерам. На каждой двери была решетка размером фут на фут, через которую поступал воздух. Из-за решеток смотрели люди. Открыв дверь, Роналдо увидел угрюмые лица измученных людей, у которых не осталось почти ничего, кроме инстинкта выживания.
        Одни подошли к выходу, другие отшатнулись от Роналдо, чтобы он не мог к ним прикоснуться.
        Даже сквозь углеродный поглотитель противогаза он чувствовал ужасный запах, хлынувший из контейнера.
        – Выходите по одному, – сказал он и шагнул вперед, чтобы помочь им спуститься.
        Сотрудница ФЕМА встала за ним, чтобы помочь увести пострадавших. Некоторые беженцы спрыгивали с платформы, не принимая помощи Роналдо.
        Женщина в рваной толстовке, обнажавшей часть груди, шагнула вперед. Темные круги вокруг ее глаз были огромными, как у енота. Роналдо протянул ей руку, и она замерла, стоя в проеме. Ее тусклые зеленые глаза были полны ужаса.
        – Ну же, леди! – крикнул парень за ее спиной.
        – Все в порядке, – сказал Роналдо спокойно.
        Она наконец приняла его руку, и он помог ей спуститься. Следующими вышли два мальчика с каштановыми волосами, на которых не было ничего, кроме шорт и футболок. Ни обуви, ни носков. И каждый дюйм их кожи был запачкан грязью.
        Он взял их на руки и спустил с платформы, поставив перед соцработницей.
        – Где ваши родители? – спросила она.
        Старший покачал головой.
        – Сочувствую. Идите вон к тому грузовику, и вам назначат сотрудника, который вам поможет.
        Роналдо было больно смотреть, как они, понурив головы, уходят прочь. И на сердце у него становилось все тяжелее. Каждый новый беженец, казалось, был изможденнее и грязнее предыдущего.
        Последний пассажир спрыгнул на землю, и Роналдо увидел, что в контейнере что-то лежит.
        На полу лежала женщина, прикрытая одеялом, и он с первого взгляда понял, что она не дышит. Он забрался внутрь, чтобы проверить, и едва не наступил на кучку фекалий.
        Ведра были переполнены жидкими испражнениями, что было неудивительно. Большинство беженцев ехало из Невады, Нью-Мексико и Калифорнии. Им всем было плохо от отравления радиацией и обезвоживания, а то и чего-нибудь похуже.
        О том, чтобы не подхватить холеру, можно было и не думать. Она уже почти достигла масштабов эпидемии.
        Подойдя к женщине, Роналдо наклонился и снял перчатку, чтобы проверить пульс. Почувствовав холод окоченевшей плоти, он подтянул одеяло, чтобы укрыть тело.
        Роналдо надел перчатку и пошел к выходу, стараясь не наступать в нечистоты на полу. Мимо плелась колонна беженцев, каждый шел, глядя на пятки идущего перед ним. Словно стадо скота.
        Рваная одежда, торчащие ребра и грязные лица с мрачным отпечатком войны.
        Как Америка до этого докатилась?
        И тут он вспомнил безумца Эллиота.
        Гори в аду, мудила. Подвиньтесь, Гитлер, Муссолини, Сталин и Мао.
        Роналдо спрыгнул с платформы и услышал в наушнике треск рации.
        – Змей-один Змею-два, ты где? – спросил Маркс.
        Роналдо взглянул на вереницу контейнеров.
        – Змей-один, я у четырнадцатого контейнера. Прием.
        – Подойди к сорок первому.
        – Понял, иду, – ответил Роналдо и стал пробираться сквозь толпу, не ожидая увидеть в контейнере ничего хорошего.
        – Сержант! – окликнули его.
        Роналдо увидел, что с другой стороны платформы ему машет Зубчик.
        – Разрешите пройти. Пропустите, пожалуйста, – мягко повторял Роналдо, пробираясь между беженцами.
        Наконец он добрался до Зубчика, и они побежали вдоль платформы, а колонна беженцев повернула к грузовикам с гуманитарной помощью.
        Все, казалось, шло довольно гладко. Организованно, размеренно, спокойно. Но Роналдо не покидало чувство, что на путях что-то случилось.
        – Змей-один Змею-два, ты где, черт возьми?
        – Уже иду, Змей-один.
        Роналдо помахал беженцам.
        – Шевелитесь, народ!
        Неподалеку прогремел еще один выстрел. И на этот раз гораздо ближе – с этой стороны границы.
        – Вот черт, – пробормотал Роналдо.
        Проталкиваясь сквозь движущуюся толпу уже не так осторожно, он видел панику на лицах беженцев. Многие плакали.
        – Всем сохранять спокойствие, – сказал он. – Успокойтесь и продолжайте движение.
        Больше всего морпехи опасались теракта, который мог устроить какой-нибудь недобитый сторонник АВП, но всех этих людей обыскивали перед тем, как посадить в поезд. Скорее всего, кого-то убили за шоколадный батончик или флягу с водой.
        Поток беженцев впереди поредел, и Роналдо увидел перед последним вагоном нескольких морпехов.
        Двое мужчин стояли на коленях у края платформы, третий распластался на земле.
        – Черт, черт, черт! – прохрипел Роналдо и побежал быстрее. Зубчик старался не отставать. Они миновали контейнер, наполненный трупами, и он услышал, как тошнит волонтеров.
        Морпех, охранявший контейнер, стоял рядом и смотрел.
        Подбежав к сорок первому вагону, Роналдо остановился. Внутри двое медиков склонились над страшно худой девушкой, свернувшейся калачиком на полу. Она сжимала руку лежащей рядом младшей сестры и выглядела так, словно едва пережила эту поездку.
        Но потом Роналдо понял, что нет – не пережила. Кожа девушки была пепельно-серого цвета.
        Он подошел к группе морпехов, окруживших двух стоящих на коленях мужчин. Третий лежал рядом в растекающейся луже крови.
        Роналдо не нужно было спрашивать, что произошло. Но молодому морпеху, застрелившему человека, придется чертовски постараться, чтобы объяснить причину казни безоружного.
        Морпех, спустивший курок, всхлипывал.
        – Этот кусок дерьма изнасиловал ее, а потом и ее сестру, сержант, – сказал он. – Он получил по заслугам!
        – Уведите его отсюда к чертям собачьим, – приказал Маркс и повернулся к Роналдо.
        Беттис с Зубчиком взяли морпеха под руки и повели прочь с платформы.
        – Ситуация дерьмовая, Ронни, – сказал Маркс. – Во-первых, в тридцать пятом контейнере мы нашли то, что осталось от двух бывших солдат АВП, оба убиты, и им засунули яйца в рот. А теперь еще и это…
        Послышались приближающиеся шаги, оба морпехи повернулись и увидели главного ликвидатора. Сара Дабьюк тяжело дышала.
        – Что, ради всего святого, здесь происходит? – спросила она, пытаясь перевести дыхание.
        «Да нет здесь ничего святого – больше похоже на чертов ад», – подумал Роналдо, но промолчал, предоставив ответить Марксу.
        – Этих троих обвинили в изнасиловании этой девушки и ее умершей сестры. Один из моих людей выступил в роли судьи, присяжного и палача. Все случилось до того, как я здесь появился.
        Дабьюк огляделась, подошла к вагону и прикрыла респиратор рукавом. Она сказала что-то медикам, занимавшимся выжившей девушкой, и повернулась к арестованным, все еще стоявшим на коленях рядом со своим мертвым подельником.
        – Вы это сделали? – спросила она. – Вы изнасиловали и убили сестру этой девушки?
        Один из них покачал головой. Второй криво ухмыльнулся наркоманской улыбкой и взглянул на Роналдо, которому тут же захотелось всадить пулю ему в пах, а вторую – между бессовестными глазами.
        – Этот тоже смеялся, когда мой солдат выстрелил ему в голову, – сказал Маркс. – Считал все это дерьмо смешным, так же как его приятель.
        Маркс ударил ухмыляющегося парня прикладом в спину, повалив его на землю.
        Роналдо думал, что Дабьюк возмутится, но она лишь взглянула на Маркса глазами женщины, видевшей много насилия.
        – Проведите расследование, – сказала она, – и если они виновны, уверена, вы примете соответствующие меры. – Она вернулась к контейнеру. – Да помогите же ей наконец вылезти оттуда!
        Роналдо поднялся в контейнер и снял противогаз, чтобы не пугать и без того напуганную девочку. От мерзкого запаха его едва не стошнило.
        – Все в порядке, – сказал он. – Я тебе помогу.
        Она взглянула на него, и на долю секунды он перенесся на Маунт-Болди, где обнимал Монику, когда та истошно кричала после нападения в лесу.
        – Не против, если я возьму тебя на руки? – спросил он.
        Она слабо кивнула.
        Роналдо осторожно поднял ее и был потрясен, почувствовав, насколько она была легкой. Она всхлипнула, оглянувшись на свою мертвую сестру.
        Так же осторожно он вынес ее на платформу.
        Проходя мимо казненного насильника, он повернулся так, чтобы она не увидела его. Он получил свое, но, возможно, заслуживал худшей участи.
        Ночью Беттис и Роналдо сидели рядом с девушкой и молились вместе с ней, пока она не умерла от ран и сильного обезвоживания, которые оказались неизлечимыми.
        На следующий день ее похоронили в парке рядом с сестрой.







        Антонио чувствовал себя проигравшим. Цель вступления Винни в полицию была в том, чтобы добывать информацию, водить копов за нос и выслеживать врагов. И вот теперь он знал, что его главный враг заодно с полицейской группой по борьбе с организованной преступностью. Ирония была в том, что это все усложняло. Однако и эту проблему можно было решить. Вместо того чтобы начинать с нижней ступени лестницы, он воспользуется скоростным лифтом.
        У него были люди. Было оружие. А теперь еще и специальное средство, чтобы справиться с семьей Вега.
        Встав из-за стола, Антонио спустился на восемь этажей ниже – на этаж казино, где его брат сидел за столом для блек-джека с Фрэнки, Раффом и Кармином.
        Желтохвост сдавал карты.
        – Дон Антонио, – поздоровался он.
        Остальные обернулись и встали.
        – Развлекаетесь? – спросил Антонио.
        – Просто тебя ждали, – сказал Кристофер. Он снял пиджак, сложил и положил на стул. Фрэнки и Кармин сделали то же самое. Рафф встал и кивнул перевязанной головой.
        Антонио пошел к служебной двери, на ходу закатывая рукава.
        Кристофер проводил их в кухню, где когда-то готовили для тысяч туристов и любителей азартных игр, прожигавших деньги в автоматах и за столами.
        Антонио не был заядлым игроком – мог лишь порой посидеть дома за частной партией в покер. Он никогда не понимал, почему люди тратили деньги на игры вроде блек-джека. С тех пор как Моретти бежали из Неаполя, он прекрасно знал, каково быть неудачником и видеть, что твои шансы на успех ничтожны.
        Но игорный бизнес развивался, и за последние несколько лет он изменил свое отношение к игре.
        Они вошли в промышленного масштаба кухню, Фрэнки выплюнул спичку изо рта и подошел к двери морозильной камеры. Кристофер поставил фонарь на разделочный стол из нержавеющей стали.
        Генераторы до сих пор не работали, но у них было достаточно батареек для фонарей и светильников.
        Фрэнки с громким щелчком открыл морозильник и посветил внутрь – на троих обнаженных мужчин, связанных по рукам и ногам.
        Один из них, мокрый от мочи и крови, заерзал по полу. Двое других, покрытые синяками и порезами, лежали неподвижно.
        Антонио был нужен первый. Его протащили по полу и усадили на металлический стул. Фрэнки хотел захлопнуть дверь морозильника, но Антонио покачал головой.
        – Пусть смотрят, – сказал он.
        Человек на стуле снова заерзал и взвизгнул, как поросенок.
        Кристофер передвинул светильник, и свет упал на обветренную кожу и иссиня-черные волосы мужчины. Его крупный крючковатый нос, костлявое квадратное лицо и невысокий рост выдавали в нем потомка мезоамериканских индейцев, возможно – майя.
        Наркоторговцы часто нанимали для грязной работы campesinos[71 - Крестьяне (исп.).] и платили им за неделю больше, чем те могли заработать за целый год на полях своей родины.
        Судя по морщинистому лбу и мозолистым рукам этого парня, он привык работать в поле. Его глаза расширились, когда Кармин и Фрэнки встали у него за спиной, чтобы придержать его и развязать бандану, которую использовали как кляп.
        Рафф смотрел на это, скрестив руки на груди. Обычно он не участвовал в таких делах, но после того, что случилось на дороге, сам вызвался присутствовать.
        Это было хорошо. Солдату нужно было это видеть.
        Кармин развязал бандану, пленник заерзал на стуле, и Антонио, наклонившись, прижал палец к его губам, словно успокаивал ребенка.
        – Por favor, jefe[72 - Пожалуйста, босс (исп.).], – простонал пленник. – Пожалуйста, не убивайте меня.
        – Это зависит от того, что ты мне расскажешь, – сказал Антонио.
        – Я ничего не знаю, – пробормотал он. – Клянусь. Я всего лишь водитель – un trabajador[73 - Наемный работник (исп.).].
        Антонио покачал головой и протянул руку. Кармин вложил в нее бандану. Взгляд пленника заметался, остановившись на Кристофере, который нес канистру бензина.
        – О нет, – простонал мужчина. – Por Dios[74 - Бога ради (исп.).], нет.
        – Хватит чушь пороть! – рявкнул Антонио. – Я знаю, что ты работаешь на Эстебана Вегу, и хочу знать, где его логово. А еще я хочу знать имя его человека в полиции Лос-Анджелеса.
        Антонио понимал, что это не сержант, а кто-то из его начальства, и к этой информации Винни не мог получить доступа.
        И вариант оставался только один.
        Антонио кивнул, и Кристофер пропитал бандану бензином. Солдат Веги задергался и застонал. Рафф опустил руки и зашевелил губами, но возражать не стал.
        – Любишь стейк из пашины? – спросил Антонио.
        – Нет, por favor, jefe, – взмолился пленник.
        – Я не тебя спрашиваю, – сказал Антонио, не сводя глаз с Раффа.
        Рафф кивнул, словно давая разрешение.
        Антонио кивнул в ответ и подошел к длинному кухонному столу. Пленник следил за каждым его движением расширенными от ужаса глазами. Сначала Антонио взял филейный нож. Потом оценил зазубренный нож для хлеба. Он проверил каждое лезвие, поворачивая его из стороны в сторону.
        Он научился искусству пытки в Афганистане – не у итальянской армии, а у джихадистов, против которых они воевали. Он потерял брата из-за жестоких ублюдков, которые расчленили молодого солдата, снимая это на видеокамеру.
        Но из всех варварских деяний, что он видел, лучше всего работала пытка утоплением, которую использовали американцы. И Антонио собирался вывести ее на новый уровень.
        – Последний шанс, – сказал Антонио. – Где Эстебан Вега и его брат Мигель? И кто их контакт в полиции?
        Пленник всхлипнул и опустил голову на грудь – возможно, чтобы помолиться, или просто не в силах смотреть в глаза смерти.
        Фрэнки оттянул его голову назад, и Антонио прижал пропитанную бензином бандану к морщинистому лицу пленника, которого удерживал Кармин.
        Антонио взял красную канистру и стал лить бензин на бандану – туда, где под ней проступали нос и рот. Пленник сопротивлялся, боролся и извивался, фыркая и отплевываясь.
        Вылив четверть канистры, Антонио остановился.
        – Где, мать твою, прячется Эстебан? – проорал он. – И кто его контакт?
        Пленник сплюнул и стал хватать ртом воздух. Ему удалось не наглотаться бензина, но дольше задерживать дыхание он бы не смог.
        – Не знаю, – просипел он между вдохами. – Пожалуйста! ?Por Dios!
        Антонио кивнул Кармину и Фрэнки.
        Те снова схватили пленника, и Антонио повторил процедуру, вылив треть драгоценного бензина на пропитанную бензином бандану. Заливая горючей смесью глаза, в нос и губы жертвы.
        – Похоже, нас сегодня все-таки ждет стейк из пашины, ребята! – воскликнул Кристофер.
        Пленник наконец сдался.
        – Стойте! – Он закашлялся. – Хватит! Я скажу!
        Антонио отступил и кивнул своим людям. Те убрали бандану, позволив пленнику перевести дыхание и выплюнуть бензин, просочившийся ему в рот. Он щурился покрасневшими глазами, повернувшись к фонарю, пытаясь сфокусировать взгляд, несмотря на ожог.
        – Эстебан с Мигелем откололся от «Нортеньос», – пробормотал он. – Он основал свою организацию и работает с каким-то капитаном из полиции.
        Антонио улыбнулся. Пленник говорил по-английски лучше, чем притворялся раньше.
        – Как его фамилия? – спросил Антонио.
        – Стоун, кажется. Не знаю…
        Антонио в это не верилось. Стоун ввел Винни в дело, что было логично, но над ним должна была быть птица поважнее, может, даже сам шеф Уолт Даймонд.
        – Клан Вега расправился с «Суреньос» на мясокомбинате, – сказал Кристофер. – Там явно идет война за территорию.
        Антонио задумался над этими откровениями. «Нортеньос», одна из самых могущественных криминальных организаций, рассыпалась, а Эстебан Вега выбирался из-под ее обломков.
        – Где Эстебан прячет семью? – спросил он.
        Пленник покачал головой:
        – Не знаю. Клянусь.
        В кухню вошел кто-то в ортопедической обуви на жесткой подошве, и Антонио взглянул на тень у стола.
        – Пожалуйста, клянусь своей дочерью, – взмолился пленник.
        – Ладно, я тебе верю, – сказал Антонио, потрепав мужчину по волосам, как собаку. Он подошел к столу, поставил канистру и кивнул солдату Моретти, остававшемуся в тени.
        Солдат Веги тяжело вздохнул и опустил голову.
        – Пожалуйста, отпустите меня. Я узнаю, где Эстебан и его семья, и скажу вам.
        Антонио ухмыльнулся, подошел к пленнику и склонился над ним. Он не верил ни единому слову из того, что тот говорил, даже о дочери. Единственное, чему он поверил, – что контактом был капитан Стоун. Это звучало правдоподбно, иначе откуда этому солдату было знать имя полицейского?
        – Итак, – сказал Антонио.
        Услышав клацанье толстых подошв, измученный пленник повернулся, пытаясь рассмотреть солдата Моретти, который вышел из тени позади него. Он шагнул к свету – в дорогом костюме и с повязкой вокруг шеи и подбородка.
        – Рад тебя видеть, Лино, – сказал Антонио.
        – И я вас, дон Антонио, – прохрипел Лино.
        Рафф подошел к Лино.
        Пленник взглянул на обоих и перевел взгляд на Антонио, который протянул Лино нож для резки хлеба.
        – Нет! – крикнул пленник. – Вы сказали, что отпустите меня!
        На этот раз Рафф схватил извивающуюся жертву и оттянул за волосы назад – так чтобы тот смог отчетливо увидеть лицо Лино.
        Антонио отступил назад и скрестил руки на груди, чтобы видеть, как Лино отомстит. Выиграть эту войну клан Моретти мог лишь в одном случае.
        Если будет более жестоким, чем его враги.
        – Не-е-ет! – Сдавленный крик пленника перешел в вой и оборвался, когда Лино наискось полоснул по его шее тупым зазубренным лезвием.



        – 22 –

        Похороны получились не такими, каких заслуживала семья Кларк, но это было все, что удалось сделать в нынешних обстоятельствах. Доминик и Елена помогли их организовать. Самым близким к сану священника, кого они сумели найти, оказался Беттис, а единственный доступный участок для захоронения, куда не требовалось ехать много миль, оказался в региональном парке Холлидейл.
        Доминик смотрел на баскетбольную площадку, где всего пару месяцев назад они играли с Лосем и его братом Реем. Камилла была с ними и тогда, и сейчас.
        – Как жаль, – сказала она. – Его родители были хорошими людьми.
        – Лучшими, – согласился Доминик.
        Они вышли на открытую лужайку на другом конце поля. Свежие холмики земли отмечали десятки могил, цветы гибискуса колыхались на дымном ветру.
        Перед свежей могилой собралось несколько человек. Лось помог бабушке подойти к яме, в которую скоро опустят ее сына и невестку. К девяноста четырем годам она пережила обоих своих детей.
        Беттис прижимал к груди Библию, дожидаясь Рея, чтобы начать церемонию.
        Неподалеку еще один пожилой человек хоронил любимую. Доминик знал, что в покрывало была завернута его жена, потому что помогал ему копать могилу. Роналдо, Маркс и Зубчик приехали вместе с Беттисом и тоже помогали. Старик, всхлипывая, сидел над телом жены, не решаясь опустить его в землю.
        Доминик встал между Камиллой и сестрой. Моника подняла на него полные слез глаза.
        – Ты в порядке? – спросил Доминик.
        – Да, – выдохнула Моника.
        Доминик обнял ее и прижал к себе. Елена и Роналдо стояли рядом, держась за руки. Как давно Дом этого не видел.
        Иногда нужно было увидеть смерть, чтобы вспомнить самое главное в жизни.
        Тишину нарушил визг шин. На парковку стадиона въехала полицейская машина. Из нее вышел Рей в полицейской форме и подбежал к ним. По его темному лбу стекал пот.
        Он держал в руках фиолетовый бархатный мешочек с останками своих родителей, перевязанный золотым шнуром, чтобы не рассыпался пепел.
        До сих пор не было известно, какая именно из банд сожгла их дом вместе с родителями. Но это не было несчастным случаем или делом рук безумного наркомана.
        Все указывало на то, что их дом выбрали потому, что Лось и Рей служили в полиции. Их родители, как и родные многих других копов, стали просто сопутствующим ущербом.
        – Пожалуйста, подойдите, – сказал Беттис, жестом приглашая присутствующих.
        Рей присоединился к ним, и они с Домиником кивнули друг другу. Их перебранка на баскетбольной площадке осталась в прошлом. Теперь Дом, Рей и Лось стали побратимами, потому что вместе служили в полиции.
        Лосю явно было не по себе. Он стоял, вздернув подбородок и расправив плечи, но с трудом сдерживал слезы. Он помог бабушке встать, и Беттис начал церемонию прощания.
        – Джон и Патриция воспитали прекрасных сыновей, – сказал он. – Реймонд и Андре достойно служат в полиции в эти непростые времена. Они любили своих детей больше всего на свете и работали на двух работах, когда страна содрогалась, охваченная мировым экономическим кризисом.
        – Мама всегда работала на двух работах, – сказал Рей. – Всю жизнь… и папа тоже. Они были самыми трудолюбивыми людьми из всех, кого я знал.
        Камилла осторожно коснулась руки Доминика, и он сжал ее ладонь в своей.
        Беттис указал на фото Джона и Патриции.
        – Семья Кларков была столпом общества, – сказал он. – Если бы их жизни не оборвались так внезапно, не сомневаюсь, они помогли бы восстановить город. Но теперь они упокоились на небесах. Нам же следует чтить их память и приверженность справедливости.
        – Я добьюсь справедливости! – воскликнул Лось. – Так или иначе!
        Доминику было непривычно видеть своего беззаботного друга в такой ярости.
        Беттис открыл Библию.
        – Помолимся.
        Они помолились, взявшись за руки, и Рей с Лосем опустили бархатный мешочек в могилу.
        Все по очереди отдали последние почести, и Лось с Реем аккуратно закопали могилу. Они обнялись и повернулись к родным и друзьям.
        – Большое спасибо, что пришли, – поблагодарил Рей морпехов. – Капрал Беттис, спасибо вам за добрые слова, за трогательные проводы родителей.
        Беттис кивнул.
        Доминик пожал Лосю руку и крепко обнял его.
        – Родители всегда говорили, что ты влияешь на меня лучше всех, – сказал Лось. – Намного лучше, чем Рей.
        Они невесело улыбнулись, Камилла печально усмехнулась.
        Доминик подал руку Рею и сказал:
        – Я помогу найти тех, кто это сделал.
        Рей на мгновение замешкался, но после короткой паузы пожал Дому руку и ответил:
        – Спасибо, бро. Рад, что ты с нами.
        – Я тоже, – сказала Камилла.
        Они вышли со стадиона, который превратился в кладбище, и сели в фургон, на котором приехали. Лось помог устроиться бабушке, Елене и Монике. Морпехи отошли к своим «Хамви», чтобы вернуться к границе.
        – Увидимся, ребята, – сказала Камилла, помахала им и села в свою патрульную машину. Доминик проводил ее взглядом, молясь о ее безопасности.
        Дом сел в машину к Лосю и Рею. Ему не требовалось спрашивать об их планах на вечер. Они собирались отомстить. И Доминик был в деле.
        – Есть новые зацепки? – спросил Лось брата.
        – Я знаю, что капитан Стоун и отдел по борьбе с организованной преступностью подозревают, что убийство большинства копов совершила одна банда, но неизвестно, какая именно.
        – Камилла тоже что-то такое говорила, – заметил Доминик. – Что они преследуют копов, которые не хотят сотрудничать с бандами.
        – Кам не в теме, и это не ее дело и не твое, – огрызнулся Рей.
        Доминик поднял руку:
        – Прости. Я только хотел помочь.
        – Ага, но ты тут ничего не можешь сделать, бро, – сказал Рей. – Предоставь это мне. Я найду виновных.
        Он вышел из машины брата и пошел к своей.
        Они не попрощались, не пожелали друг другу удачи. Просто оборвали разговор и все.
        Лось смотрел вслед брату.
        – Он просто расстроен, – сказал он. – Не принимай это на свой счет, Дом.
        – Я и не принимаю. Без обид.
        Лось завел машину, и они поехали в участок. Доминик проверил свое табельное оружие – «Глок» девятнадцатого калибра. Значка у него еще не было, но ношение оружия было обязательным для стажировки, на которую его приняли.
        Когда они заступили на дежурство, полсмены уже прошло.
        Доминик взглянул на друга:
        – Уверен, что ты в порядке и готов сегодня работать? – спросил он.
        – Я буду в порядке, когда похороню уродов, которые убили моих родителей.
        Послеполуденное солнце накаляло атмосферу, и вызовов становилось все больше. Не сводя глаз с дороги, Лось объяснил, как правильно сортировать их по очередности.
        – Иногда приходится выезжать на перестрелку вместо нападения с ножом, – сказал он. – Это зависит от того, где находишься, но вообще принцип в том, что сначала нужно заниматься наибольшей угрозой.
        Время летело быстро. Они выехали на несколько нападений, ограбление, пожар и перестрелку. В четыре часа поступило сообщение о стрельбе в лагере беженцев в «Дауни Променад Молл».
        – Великолепно, – сказал Лось. – Мне это место не нравилось даже в качестве торгового центра, а сейчас там вообще кошмарно.
        Он включил сирену и вдавил педаль газа в пол.
        При виде торгового центра сердце Доминика заколотилось. После ядерной атаки многие жители Дауни перебрались именно сюда. Теперь все вокруг было занято спальными мешками и раскладушками.
        Палаток больше не было – их убрали из-за радиоактивного загрязнения. Вместо них стояли десятки трейлеров ФЕМА и грузовики гуманитарной помощи, на которых привозили продукты.
        – Вот и наша проблема, – сказал Лось.
        Вокруг трейлеров поставили заграждения, но вокруг них по всему периметру толпились люди.
        – У нас тут потенциальный мятеж, – сказал Лось. – Не отставай.
        Доминик забеспокоился. К такому его не готовили, и Лось заметил его волнение.
        – Не переживай, чувак, я рядом, – сказал он. – Зато многому научишься!
        Лось припарковался рядом с двумя другими полицейскими машинами, которые тоже только что подъехали. Он взял дробовик и поздоровался с шестью копами, прибывшими на вызов.
        С виду они были подготовлены лучше, в защитной экипировке и с винтовками AR-15. Один из них, патрульный сержант, был вооружен автоматом M4.
        – Там двое наших ребят, и один из них ранен, – сказал сержант. – Основная задача – вытащить их из этой орды.
        Орда, о которой он говорил, представляла собой три сотни разъяренных беженцев, окруживших забор. Несколько гуманитарных работников взобрались на крышу трейлера и кричали людям, чтобы те отступили, а на земле у машины лежал один из двух копов, следивших за распределением продовольствия.
        – Сохраняйте спокойствие, – сказал патрульный сержант при приближении к толпе.
        Лось или не расслышал приказа, или не собирался его выполнять. Он поднял дробовик и выстрелил в воздух. Все вокруг замерли.
        Сотни лиц повернулись к ним, все полицейские остановились – даже патрульный сержант с автоматом на изготовку. Но Лось шагал дальше, и Доминик держался рядом, не отрывая руки от кобуры с пистолетом.
        – Все назад, вашу мать! – крикнул Лось.
        Из толпы послышались проклятия и расистские ругательства.
        «Сегодня неподходящий день, чтобы его злить», – подумал Доминик.
        – Не против, если я тоже кое-что скажу? – спросил он.
        Лось пожал необъятными плечами:
        – Валяй.
        Они остановились в сотне футов от толпы, и Доминик вспомнил то, что говорил ему когда-то тренер по борьбе об уличных стычках.
        «Борись с гневом сочувствием. А если не получится, убедись, что ты разгневан сильнее, чем противник».
        И еще вспомнил то, что отец сказал ему в лесу, когда бандиты напали на Елену.
        «Иногда, чтобы бороться со злом, нужно разозлиться».
        Доминик обратился к толпе уверенным тоном полицейского:
        – Сегодня мы с другом похоронили его родителей, и нам очень не хочется, чтобы все снова закончилось похоронами.
        Он сделал паузу, давая им время подумать.
        – Я знаю, что вы голодны. Знаю, что вы злитесь. Я тоже. Но мы здесь для того, чтобы вам помочь, и нам нужно, чтобы вы расступились и позволили оказать медицинскую помощь нашему товарищу. А потом вам выдадут продукты в установленном порядке. Хорошо?
        – Коп убил моего брата! – выкрикнули из толпы.
        – Полицейские подонки избили моего дядю! – поддержал другой беженец.
        Лось взглянул на друга, устало качая головой, будто со словами: «Я же говорил».
        – Вы имеете полное право злиться, – сказал Дом. – Но мы вам не враги. Более того, мы стали мишенью за то, что пытаемся помочь вам. На нас охотятся бандиты. Просто не мешайте нам оказывать вам помощь, и тогда мы сможем заняться действительно плохими людьми.
        Толпа почти затихла, слышался лишь приглушенный ропот. На них смотрели отчаянные, полубезумные глаза. Многие из беженцев потеряли семизначные зарплаты и банковские счета и не могли радоваться новому образу жизни.
        Наконец молчание нарушила одна из женщин.
        – Дайте им шанс! – крикнула она.
        Лось снова взглянул на Дома.
        – Пропустите их! – раздался выкрик.
        Люди у заграждения потеснились. Лось дал знак остальным копам оставаться на месте, и те послушались. Даже патрульный сержант с неохотой опустил оружие. Он был молод, лет двадцати пяти, и, казалось, не возражал против того, чтобы Дом и Лось взяли ситуацию в свои руки. Друзья шагнули в проход посреди толпы.
        – Соболезную из-за родителей.
        Мальчик не старше десяти лет смотрел на Лося, пробиравшегося вперед, и Лось кивнул ему в ответ.
        Гуманитарные работники и сотрудники ФЕМА спустились с крыши трейлера на землю, где раненым полицейским уже занимались двое медиков. Второй коп все еще целился в толпу. Его руки дрожали.
        – Спокойно, – сказал Доминик.
        – Все назад, – велел Лось людям у заграждений.
        Толпа отступила еще. Когда рядом с заграждениями стало свободно, соцработник впустил полицейских внутрь.
        Лось подозвал жестом патрульного сержанта, и они с напарником подбежали к раненому, лежащему у трейлера.
        Молодого полицейского сильно ударили по голове кирпичом. Второго били в спину и в грудь. Он хромал, держась за бок.
        – Кто это сделал? – спросил Лось.
        Коп покачал головой:
        – Не знаю. Я их не видел.
        – Двое парней бросались камнями и кирпичами, – сказал парень в черной бейсболке с печатью Калифорнии. – Мы решили запереть ворота до прихода подкрепления.
        – У вас хватит продуктов на всех этих людей? – спросил Доминик.
        Парень снял бейсболку и откинул назад длинные волосы, оглядывая толпу.
        – Наверное, – ответил он. – Но проблема в том, что они дерутся, стараясь получить больше одной порции.
        – Можешь незаметно показать нам тех, кто ранил полицейских? – спросил Доминик. – Не показывай на них. Просто опиши, как они выглядят и где находятся.
        – Человек через десять справа от меня, слева от вас. Белый, футов шесть, волосы забраны в хвост, лет тридцати-тридцати пяти. И парень слева от него, в бейсболке «Доджерс».
        – Отлично, – сказал Доминик, повернулся спиной к беженцам и подождал, пока раненые копы не покинут место происшествия.
        Патрульная машина увезла их в больницу, еще четверо полицейских осталось. Они стояли перед толпой, опустив оружие.
        Доминик подошел к Лосю и рассказал о том, что узнал. Но когда он оглянулся, двое подозреваемых уже протискивались к выходу, намереваясь скрыться.
        – Мы их возьмем, сержант, – сказал Лось.
        Сержант кивнул и поднял винтовку.
        Доминик с Лосем двинулись за подозреваемыми. Те заметили их и, с криками расталкивая беженцев, бросились прочь.
        Один из полицейских преградил им путь, но парень в бейсболке «Доджерс» ударил его, повалив на землю. Второй подозреваемый наклонился к копу, пытаясь отобрать у него винтовку.
        Лось принял позу полузащитника и головой врезался в парня как раз в тот момент, когда тот поднял винтовку копа. Тот отлетел и с глухим стуком грохнулся на спину, выронив оружие и приложившись головой.
        Доминик атаковал второго, прижал к земле и обездвижил. Ему пока не выдали наручников, но это не имело значения.
        Парню, которого сбил Лось, несмотря на сильный удар, удалось подняться. Но Лось хуком справа снова отправил его в нокаут.
        – Слезь с меня, мусор! – крикнул парень, которого держал Доминик, но тот еще крепче заломил ему руки, заставив задержанного завизжать.
        Лось надел наручники на своего задержанного и взглянул на Доминика.
        – Отличная работа, братишка, – похвалил он друга. – Я же говорил, ты будешь хорошим копом.







        Винни до сих пор не знал, где прячут Вито, зато знал, что копы проигрывают бандам. На довоенной строительной площадке, где предполагалось возвести многоэтажку за миллионы долларов, висело четыре обезображенных до неузнаваемости обнаженных тела. Место находилось на восточной окраине Центрального Лос-Анджелеса, неподалеку от одного из крупных лагерей беженцев.
        Вечер был прохладным, воздух дымом и испражнениями. Винни натянул респиратор на нос и вместе с сержантом Бестом и группой по борьбе с ОПГ подошел осмотреть тела жертв войны между полицией и бандами. Они остановились на краю парковки и уставились на висящие трупы.
        Сержант Бест покачал головой.
        – Бедняги, – сказал он. – Тот еще способ умереть!
        – На такое только чертовы звери способны, – Дарвин сплюнул.
        На месте уже работала бригада окружного судмедэксперта, другие сотрудники полиции натягивали желтую ленту по периметру места преступления.
        Винни не нужно было спрашивать, кем были убитые. Все четверо были копами, среди которых была женщина. Винни подозревал, что их убила семья Вега.
        Жестокие убийства были еще одним знаком того, что некоррумпированные копы проигрывали борьбу за контроль над улицами. «Нортеньос» раскололись, и семья Вега поглотила членов некогда союзных банд, таких как «МС-13», «Суреньос», «Латин Кингс», «Флоренция 13» и десятка других.
        Винни видел, что семья наркоторговцев росла быстрее, чем Американские военные патриоты. Он не сказал бы этого дону Антонио, но Эстебан Вега во многом был похож на jefe семьи Моретти. Ведь они оба строили могущественные преступные организации на фоне апокалипсиса.
        Однако не все копы проигрывали эту борьбу. Сержант Бест и его подельники процветали, отчасти благодаря сведениям, которые сливал им Винни – о точках, где многочисленные враги Моретти хранили оружие, наркотики и наличку.
        Ровно столько, сколько требовалось, чтобы не вызывать подозрений.
        Хотя Винни думал, что едва ли это имело значение. Беста, кажется, волновало лишь то, что они находили. После последнего налета на склад, где было оружие и на полмиллиона долларов кокаина от семьи Невских, Бест подарил Винни золотые часы «Ролекс».
        – А ты неглупый парнишка, Нейт, надо признаться, – сказал тогда Бест. – Держись меня, малыш. И мы разбогатеем. Может, я даже окажусь в итоге в каком-нибудь райском пляжном уголке.
        В тот вечер Винни вернулся в свою новую квартиру в Санта-Монике, где застал Добермана сидящим над картой города. Тот сверял местонахождение банд, которые Антонио сейчас атаковал силами группы по борьбе с ОПГ, служившей ему подставными солдатами. Это выглядело блестяще, и Винни с Доберманом стали обсуждать, чем это закончится.
        – Дон Антонио убирает врагов одного за другим, не теряя ни одного солдата, – сказал Доберман.
        – Да, но Вега прибавляет пятерых новых за каждого убитого, – ответил тогда Винни.


        Винни вынырнул из воспоминаний, услышав хруст гравия под колесами. Приближалось несколько машин.
        – Приехал, – сказал Бест.
        – Кто? – Винни повернулся и увидел четыре патрульные машины и два черных «Шевроле Тахо», заехавшие на парковку перед брошенной стройкой.
        – Шеф, – ответил Бест и взглянул на Дарвина. – Проследи, чтобы ребята держали язык за зубами.
        Дарвин отошел поговорить с сотрудниками, а из машин на стоянке уже выбирались копы. Винни до сих пор не знал, как выглядит человек, командовавший небольшой армией, которой являлась полиция Лос-Анджелеса. До сих пор он видел шефа Даймонда только издалека.
        Из «Тахо» вышел темнокожий мужчина шести футов ростом, и его быстро окружили копы в защитной экипировке, словно когорта преторианской гвардии своего императора. Куда бы шеф Даймонд ни шел, его охрана следовала за ним. И это имело смысл сейчас, когда бандиты каждый день убивали копов.
        Винни увидел двоих мужчин в подъемной люльке, которые поочередно спускали тела повешенных со стальной балки. Зрелище чрезвычайно напоминало эпизод какой-нибудь нарковойны в Мексике или Колумбии.
        Картели преследовали всех, кто переходил им дорогу: копов, солдат, политиков, юристов, судей, членов их семей, включая женщин и детей. Им было, черт возьми, безразлично, кто ты такой. Если мешаешь картелю – ты погибаешь, и, как правило, самым ужасным образом.
        И теперь все это происходило в Лос-Анджелесе, так же как в Южной Америке, и часть полицейских в этом участвовала.
        Винни не знал подробностей, ему было известно лишь то, что Бест сотрудничал с семьей Вега и другими бандами, чтобы извлечь выгоду из творящегося хаоса. Но Винни пока не мог выяснить, на ком замыкалась цепочка взяток. А дону Антонио было очень важно знать, был ли капитан Стоун здесь главным, или шеф Даймонд тоже был подкуплен кланом Вега.
        Винни понимал, что оказался между двумя мирами – гангстеров и копов. Он не был ни посвященным, ни штатным полицейским. Но это должно было очень скоро измениться.
        – Нейт, идем, – позвал его Бест.
        Винни вышел с парковки на дорожку, огибавшую место преступления. Даймонд с охраной шагал впереди и ненадолго задержался, чтобы посмотреть, как на землю опускали последнее тело.
        Они поднялись на холм, и Винни увидел, что стройка была не совсем заброшена. Краны, бульдозеры и прочее тяжелое оборудование явно недавно использовали. Даймонд и его люди рассматривали стройплощадку, и Винни прислушался к их разговору.
        – «Крипс» прислали нам предупреждение, что это их территория, – сказал один из полицейских.
        – Я тоже пошлю им предупреждение, – пробасил Даймонд. – Недвижимость сейчас самое важное вложение в будущее. Мы не можем позволить им себя запугать. Мы должны быть сильными.
        Он повернулся и пошел назад – к месту преступления. Охранники следовали за ним.
        – Какого черта мы здесь делаем? – спросил Дарвин.
        – Видимо, сейчас мы получим новые распоряжения, – ответил Бест. – Но если честно, не знаю.
        – Почему шеф сказал, что это место самое важное? – спросил Винни.
        – Помалкивал бы ты, малыш, – отозвался Бест. – Это вообще-то один из четырех самых крупных федеральных проектов, о которых мэр и шеф полиции ведут переговоры с новым правительством. Здесь будут жить два миллиона человек.
        – А куда, по-твоему, денутся все беженцы и обездоленные? – спросил Дарвин.
        – На следующей неделе шеф с мэром анонсируют этот проект, – сказал Бест.
        Винни сглотнул ком в горле и живо представил себе социальное жилье, которое здесь вскоре появится и, как и его дядя с отцом, увидел возможную прибыль. Он должен был сообщить эту новость дону Антонио.
        Грядущая городская война будет не за лагеря беженцев. Кто будет контролировать социальное жилье – тот и станет королем.
        – Эй, Нейтан, – послышался голос.
        Бест с Дарвином повернулись к приближавшейся команде шефа Даймонда. Шеф шел в середине, держа руку на кобуре пистолета.
        Он был крупнее, чем казался издали, широкоплечим и мускулистым. Он хмурился, прищурив глаза.
        – Ты Нейтан Сарконе? – спросил Даймонд.
        Винни кивнул:
        – Да, сэр.
        – А чем дело? – спросил Бест.
        – Я вызвал тебя сюда потому, – ответил Даймонд сержанту, – что у тебя завелась крыса, Бест.
        Он вынул из кобуры пистолет и кивнул охранникам, которые окружили группу Беста. Винни, как мог, старался выглядеть спокойным.
        – Вот этот ублюдок, – сказал Даймонд, поднял пистолет и направил его на Винни.
        – Я не крыса, сэр, – сказал Винни, стараясь, чтобы губы не дрожали. – Я работаю с сержантом Бестом уже три недели и приношу важную информацию о бандах.
        – Ну да, конечно, – сказал Даймонд. – Но в чьих интересах ты ее приносишь? Вот вопрос.
        Бест поднял руку.
        – Здесь, должно быть, какая-то ошибка, шеф. Это Нейтан Сарконе, племянник Энцо Сарконе.
        – Нет, – возразил Даймонд. – Настоящий Нейтан Сарконе был найден мертвым сегодня утром. – Даймонд шагнул к Винни. – Так что вопрос в том, кто ты, мать твою, такой?
        Винни открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Кто-то пнул его сзади по ногам, он не успел он среагировать и упал на колени прямо перед шефом Даймондом.
        Шеф перевел взгляд на трупы, которые паковали в мешки и грузили в две машины скорой помощи, спрятал пистолет в кобуру и снова посмотрел на пленника.
        Винни удалось отпрянуть и смягчить удар шефа в висок. Но он все равно рухнул на землю, из глаз посыпались искры.
        Возможно, Винни все же предстояло узнать, где они держат Вито. Если, конечно, Даймонд не убьет его раньше.



        – 23 –

        После нескольких недель, проведенных на восточной границе города, «Пустынных змей» наконец перебросили в порт Лос-Анджелеса.
        Роналдо хотелось думать, что он готов к новому назначению. Они уже повоевали с мародерами, искавшими ценности в брошенных домах и помогали беженцам, пострадавшим от отравления радиацией. Видя столько страданий и жестокости, он ожесточился. Особенно после смерти девушки, изнасилованной в поезде. Проведя с ней последние часы ее жизни, он утвердился в своем мнении о том, что иногда, чтобы бороться со злом, нужно разозлиться.
        Только так можно было победить жалких подонков, которые пытались воспользоваться апокалипсисом, – тех, кто изнасиловал и убил ее сестру и, в конечном итоге, ее саму. И тех бандитов, которые охотились на полицейских.
        Видя, на что порой способны люди, он спрашивал себя, можно ли сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти страну. Но, черт возьми, он даже не был уверен, что еще можно спасти Лос-Анджелес.
        В горячих точках за границей он видел много ужасного, но то, что творилось здесь, было гораздо хуже. Но прекращать борьбу он не собирался, как не собирались и другие военные и полицейские.
        Совместными усилиями они давали отпор силам зла в городе и за его пределами. Граница западнее Анахайма теперь тянулась от национального заповедника Анджелес на юг до самого государственного парка Чино-Хиллз.
        На всех крупных автомобильных развязках вокруг города были оборудованы контрольно-пропускные пункты, где дежурили заместители шерифа. Другие въезды были забаррикадированы брошенными автомобилями и обломками разрушенных строений.
        Роналдо прислонился спиной к грузовому контейнеру. Над островом Терминал кричали чайки, надеясь найти где-нибудь рыбью голову или хоть что-нибудь съедобное.
        Гавань пропахла гниющей рыбой. Вокруг лежало бесчисленное множество выброшенных на берег морских животных, погибших от радиации. Среди них были и дельфины, и морские львы.
        – И долго еще нам тут изображать сиделок? – спросил Зубчик. – Вонища, как в самом дешевом борделе.
        Беттис тяжело вздохнул, Маркс устало покачал головой.
        – Зубчик, можешь заткнуться? – спросил Роналдо. – Неужели нельзя просто делать свою работу и не ныть хотя бы один день? И, кстати, сколько дешевых борделей ты успел обойти?
        Зубчик пытался разобраться со своим респиратором.
        – Эти новые штуковины – полный отстой.
        Роналдо, не выпуская из рук оружия, отошел от контейнера, наслаждаясь покоем. Не считая причитаний Зубчика, здесь было довольно тихо. Слышались лишь редкие крики грузчиков и стук портовых кранов, разгружавших огромные корабли, пришвартованные в гавани.
        Близость океана успокаивала, а признаки восстановления наполняли Роналдо надеждой. А это было опасно.
        В ключевых районах города, включая порт, уже восстановили подачу электроэнергии. По железной дороге и морем доставляли топливо. Продукты и лекарства везли из Австралии, Новой Зеландии и других стран, которые не столь сильно пострадали в результате кризиса мировой экономики. Даже вышки сотовой связи починили. Это было начало долгого пути, но все постепенно налаживалось.
        На горизонте у входа в гавань ждали разгрузки десятки судов. Маркс подошел к Роналдо. Они молча стояли у кромки воды, слушая шум прибоя и глядя, как волны выбрасывают на каменистый берег мертвых рыб.
        – Мне нужно кое-что тебе сказать, – наконец сказал Маркс.
        Роналдо повернулся к давнему другу, не ожидая услышать ничего хорошего.
        – Это должно остаться между нами, брат, – предупредил Маркс.
        – Что случилось?
        – Ходят слухи о реорганизации и закрытии военных баз и подразделений, в том числе о роспуске почти всего Корпуса. И армии тоже.
        Не будь на Роналдо респиратора, Маркс увидел бы, как у него отвисла челюсть.
        – О чем ты, черт возьми, Зед?
        – Это часть соглашения. АВП потребовали гарантий, что их не станут считать преступниками. Так что грядет новая, мать ее, реконструкция. Помнишь, чем она обернулась в прошлый раз?
        – Ладно, а для нас это что значит? – спросил Роналдо.
        – Пока ничего, но все идет к тому, что они принудительно отправят в отставку всех, без кого смогут обойтись.
        – Тогда все в порядке, – сказал Роналдо.
        Маркс покачал головой:
        – Хотелось бы. Ребятам вроде нас с тобой предложат вступить в местную полицию. Военным оставят лишь небольшие миротворческие подразделения в ключевых точках по стране. Остальные экспедиционные отряды морпехов уже отзывают.
        Роналдо рассмеялся:
        – Ладно, я понял! Ты прикалываешься.
        Маркс снял маску. В его темных глазах не было и намека на веселье.
        – Хотелось бы, чтобы это была шутка, но в правительстве разлад, – сказал Маркс. Его поседевшую бороду трепал ветер. – Мне это стало известно только потому, что я тут сейчас старший по званию. Да, звучит как бред, но верхи хотят любой ценой избежать новой вспышки насилия. Поэтому нам придется работать с бывшими АВП, помогая наводить порядок.
        – Ну уж нет, к чертовой матери!
        – То же самое было после Первой гражданской войны, когда Север и Юг работали рука об руку, чтобы залечить раны и все отстроить. Иногда трудный путь – единственный из возможных.
        Роналдо помолчал, переваривая новости, прежде чем ответить:
        – То есть ты хочешь сказать, что мы перейдем из Корпуса морской пехоты в полицию Лос-Анджелеса или в управление шерифа?
        – Никто тебе этого не приказывает, брат. Тебе самому придется принимать решение, но вакансий сейчас не так уж много. – Маркс оглянулся на Беттиса с Зубчиком, которые разговаривали с парой докеров.
        – А ты что собираешься делать? – спросил Роналдо, видя, что Маркс уже определился.
        – Пойду в полицию. Буду воевать с бандитами. Я мало что умею, кроме как воевать, и у нас еще есть враг, который хочет разорвать страну на куски.
        – Господи, – пробормотал Роналдо. – Все это время я хотел просто выйти в отставку и быть дома с Еленой и детьми. Но ведь Корпус – моя вторая семья.
        – Знаю, брат. Знаю. – Зед вздохнул и надел респиратор. – Об этом официально объявят в ближайшие дни, но я хотел, чтобы ты услышал от меня.
        – Спасибо, – сказал Роналдо. – Елена точно обрадуется. Но мне нужно будет придумать, как платить за новый дом, потому что я ни за что на свете не поселюсь в социальном жилье. Это будет рассадник преступности.
        – Знаю. Именно поэтому мы нужны городу.
        Роналдо вдохнул отфильтрованный воздух, все равно отдававший тухлой рыбой, и пнул камешек в прибой, полный чешуи и белых брюшек. Вокруг царили смерть и разложение.
        – Есть еще кое-что, – сказал Маркс. – Мне сказали, что лейтенанта Касла перевели из полевого госпиталя Сан-Диего в Лос-Анджелес.
        – Серьезно? – Роналдо отвернулся от каменистого пляжа. – Что ж, это действительно хорошая новость. Может, скоро с ним увидимся.
        – Ага, только он парализован ниже пояса. Остаток жизни будет ездить в коляске.
        Роналдо вспомнил, как под Финиксом сидел над морпехом, истекавшим кровью. Удивительно, что он вообще выжил, но, зная лейтенанта Касла, можно было не сомневаться, что он так или иначе еще послужит своей стране.
        Раздался протяжный гудок.
        – Такие дела, – сказал Маркс.
        Они посмотрели на огромный красный контейнеровоз, на боку которого виднелась крупная трафаретная надпись «ОДИН». Судно медленно приближалось к гавани.
        – Идем, – сказал Маркс.
        Они подошли к Зубчику и Беттису. Морпехи стояли рядом с краном, держа винтовки в руках и глядя, как буксиры подтягивают чудовищное судно к причалу.
        – Вот черт, ну и здоровенная же махина, – сказал Зубчик.
        Один из грузчиков, стоявших под краном, подошел к четверке морпехов.
        – Прибыл, – сказал он. – Его-то мы и ждали, и из-за него, я так понял, вы, ребята, тоже здесь.
        – Да? И что же этот зверь привез? – спросил Зубчик.
        Роналдо рассматривал корабль. На палубе стояли сотни контейнеров, но не только. Там были еще огромные серые цилиндры, похожие на канализационные трубы.
        – Подарок от японского императора, – ответил грузчик.
        – Подарок? – переспросил Беттис.
        – Передовая технология опреснения, не требующая больших энергозатрат, – ответил Маркс. – Она решит самую большую проблему Лос-Анджелеса в процессе восстановления.
        – Ты знал и об этом тоже? – спросил Роналдо.
        Маркс кивнул.
        – В каком смысле «и об этом тоже»? – спросил Зубчик. – Что еще ты от нас скрываешь, комендор?
        Буксиры тащили контейнеровоз к причалу, и Роналдо отошел, давая Марксу возможность сообщить новости друзьям.
        Впервые в жизни он понятия не имел, что будет делать и как сможет прокормить семью. В глубине души он понимал, что помимо роли мужа и отца у него было лишь одно призвание: быть морпехом.







        Сцена была готова, и тысячи людей пришли посмотреть, как политики будут продавать свое шарлатанское зелье, которое волшебным образом излечит город и страну.
        Дон Антонио тоже был здесь, но по другой причине. В отличие от большинства присутствующих, он знал, что Соединенных Штатов больше не существовало. Эта страна никогда не вернется к былому величию. Сотни тысяч людей погибали от лучевой болезни в пораженном радиацией краю, который оставил после себя обезумевший президент. Еще больше гибло от голода, обезвоживания и инфекционных болезней.
        Экономика была разрушена, большая часть мира погрузилась во тьму. Двадцать первый век начался с технологического и медицинского прорыва, и население страны выросло – но не из-за иммиграции и повышения рождаемости, а благодаря увеличению продолжительности жизни.
        Так было прежде. Апокалипсис бросил всему этому вызов, и семья Моретти пожинала его плоды как в прямом, так и в переносном смысле.
        Антонио с Кристофером пробирались между узкими рядами амфитеатра «Голливуд-боула»[75 - Концертная площадка под открытым небом в районе Голливуд.]. Впервые за этот месяц он оставил семью в их новом жилище, которым стал бывший «Коммерс Хотел». Марко и Лючия были под надежной защитой Раффа и других солдат.
        Антонио покинул свою крепость не ради того, чтобы насладиться очередной порцией чепухи от политиков и продажных копов. Несмотря на опасность вылазки, ему было нужно кое-что провернуть, чтобы в будущем извлечь выгоду из нового мира.
        Они явились сюда соответствующе одетыми. Антонио с братом сменили свои костюмы на менее официальную одежду, чтобы смешаться с горожанами, которые пришли послушать мэра Берана и прочих ораторов.
        Желтохвост и Фрэнки, оба в спортивных куртках, тоже были здесь. Как и Раш, бывший сержант АВП, который сканировал толпу, словно спецагент.
        Антонио чувствовал, что Эстебан и, возможно, Мигель также находились среди публики, но он не опасался, что наркобарон и его тараканы-подельники решатся напасть. Безопасность на площадке была организована на высшем уровне, и сюда было нереально проникнуть с оружием, тем более – с огнестрельным.
        Кристофер поднялся на верхнюю площадку трибуны, к самым дальним местам, какие смог найти.
        – Мы вытащим Винни, не переживай, – сказал Антонио брату. – Так же, как и Вито. Просто нужно время.
        – Это была ошибка – отправить туда Вина, – сказал Кристофер. – Не стоило мне соглашаться.
        Антонио понимал гнев брата, но ему нужна была его уверенность. Винни сыграл свою роль и помог им одержать верх в войне за влияние в Лос-Анджелесе. И пока он не сдаст их копам, с ним все будет в порядке, как и с семьей.
        Заходящее солнце осветило арену и знак Голливуда на склоне Маунт Ли. Буква «И» упала, а обе «Л» покосились. Даже знаменитый символ не пережил войну без потерь.
        Впрочем, война была еще далека от завершения. Война за контроль над Лос-Анджелесом по-прежнему продолжалась, хотя благодаря Винни и слитой копам информации несколько крупных игроков выбыли из нее. «Крипс» и «Бладс» были разобщены. «Нортеньос» рассыпались, оставив после себя десятки шаек, которые вобрала в себя семья Вега.
        Осталось лишь несколько ключевых игроков, которые могли претендовать на трон: русская семья Невских, Вега и Моретти. И копы до сих пор не представляли, насколько могущественным он стал.
        Несколько полицейских вышло на сцену, еще больше выстроилось под белыми арками, нависавшими над половиной сцены.
        Через несколько минут к кафедре подошел высокий лысый мужчина в красном галстуке и постучал по микрофону. Динамики захрипели.
        Зажглись огни рампы, и Антонио на мгновение почти забыл, зачем он здесь.
        – Всем добрый вечер, – произнес мужчина на сцене. – Я член городского совета Льюис Банкер, и я рад быть сегодня с вами, чтобы обсудить будущее нашего любимого города.
        Зрители захлопали, и Антонио машинально присоединился, не забывая играть роль.
        Член городского совета распинался о восстановительных работах и прочих важных для города делах. Антонио перестал слушать и рассматривал толпу, задержавшись взглядом на группе латиноамериканцев в ковбойских шляпах и безвкусных шелковых рубашках. Они явно были наркоторговцами, но ни Эстебана, ни Мигеля среди них видно не было.
        – А сейчас я хотел бы представить мэра Мэтта Берана, – объявил член совета.
        На сцену поднялся человек в синем костюме. Его каштановые волосы были зачесаны набок, но лица Антонио не мог как следует рассмотреть. Не видел он и что за значок был приколот к лацкану его пиджака, но сомневался, что это был флаг США.
        Мэр Беран пожал руку члену совета, взял у него микрофон и прошелся по сцене, оглядывая толпу пронзительным взглядом политика, оценивающего аудиторию.
        – Сегодня я узнал потрясающие новости, – бодро заявил он. – Как вы наверняка знаете, федеральное правительство реорганизовано, Конгресс и исполнительные органы власти распущены. Сейчас вместо президента у нас работает исполнительный совет…
        Антонио перестал слушать урок истории и снова переключил внимание на наркоторговцев, сидевших несколькими рядами ниже. Их было четверо: двое примерно его возраста и еще двое достаточно молодых, чтобы работать телохранителями.
        – Итак, хорошие новости, – продолжал мэр Беран. – В ходе переговоров с новым Федеральным исполнительным советом мне была гарантирована одна из первых поставок энергосберегающей техники опреснения воды из Японии. Она позволит снабдить чистой водой более миллиона жителей Лос-Анджелеса.
        Слушатели захлопали.
        Беран поднял руку, прося тишины.
        – И это только часть энергоэффективного Лос-Анджелеса, – продолжил он. – Мы также строим солнечные фермы, проект планируется осуществить за два года, и это даст электричество всему городу. Но и это не все… – Мэр вышел на середину сцены. – Возможно, в последние пару недель вы заметили, что в городе ведутся активные строительные работы. На четырех объектах мы будем сотрудничать с федеральным правительством и правительствами других государств, включая Канаду, Китай, Японию и другие. Они предложили нам помощь в жилищном строительстве, чтобы мы смогли справиться с наплывом беженцев. Эти высотки будут готовы в срок от шести месяцев до года.
        Все встали и зааплодировали.
        Антонио с Кристофером тоже поднялись. Антонио не был в восторге от помощи китайцев, пусть даже использовать их опыт в решении проблем с беженцами казалось логичным. Он опасался, что эти проекты привлекут внимание преступных группировок, которые смогут увидеть здесь возможности для себя, так же как и он сам.
        – Мы все многое потеряли за последние месяцы, – сказал Беран. – Путь к восстановлению будет долгим, но мы вместе, с помощью жителей Лос-Анджелеса, сумеем отстроить город заново.
        Мэр склонил голову, словно в молитве. Когда же он снова поднял глаза, то продолжил, громко выдохнув в микрофон:
        – Однако прежде чем мы восстановим город, нам необходимо справиться с насилием, которое его терзает. Многие из наших братьев, сестер, матерей, отцов и детей пали жертвами этих безрассудных действий.
        Беран повернулся к кулисам, откуда вышел еще один человек. На нем была парадная полицейская форма, вплоть до белых перчаток и фуражки.
        – Поэтому я попросил присоединиться к нам шефа полиции Даймонда, чтобы он рассказал о своем плане противодействия бандам, – сказал Беран. – Прошу вместе со мной поприветствовать этого бравого солдата, который денно и нощно борется за то, чтобы обезопасить наш город и наши семьи.
        Шеф пожал мэру руку и прошел к трибуне.
        Антонио следил за ним, как ястреб за кроликом. По сведениям, добытым Винни, шеф не был в доле. Он действительно делал все для борьбы с бандами. Капитан Стоун, а не шеф получал деньги от Эстебана Веги.
        – Всем добрый вечер. Как вам известно, я шеф Даймонд. Я служу в полиции Лос-Анджелеса уже двадцать лет и из них четыре в должности шефа. Когда я вступал в нее, я пообещал гражданам города, что за год сокращу уровень бандитизма вдвое, и я рад сообщить, что нам это действительно удалось. И тут началась война.
        Толпа сидела в жутковатом безмолвии.
        – По мере того, как рушилась экономика и по всем Соединенным Штатам велись бои, банды вновь выползли из нор и попытались уничтожить наше общество! – гневно воскликнул Даймонд. – Сегодня я даю вам новое обещание: мы раздавим этих тараканов и отправим их обратно в их норы, причем навсегда.
        Зрители захлопали, и Антонио коварно усмехнулся. Даймонд был, конечно, храбрым парнем, но вместе с тем и тупым. Будь он хоть немного умнее, он сотрудничал бы с бандами, вместо того чтобы пытаться уничтожить врага, который был ему не по зубам.
        Он должен был знать, что тараканы – одни из самых живучих существ на планете.
        Но, похоже, он не знал.
        – Мои сотрудники докладывают, что численность банд вдвое превышает численность полиции, – продолжал Даймонд с горячностью. – Но у нас есть то, чего нет у них. У нас есть честь!
        Публика зааплодировала, и многие снова вскочили со своих мест. Через секунду на ногах были все, даже сам Антонио. Он внимательно вслушивался, гадая, как далеко зайдет Даймонд в своем краснобайстве, прежде чем грянет грандиозный финал.
        – Мы ведем набор новых сотрудников, и я попрошу вас рассказать в своих общинах, что нас им не запугать. Что мы не сдадимся. Что мы не…
        Это случилось быстрее, чем ожидал Антонио. И он уже открыто ухмылялся, когда фуражка Даймонда взлетела на воздух вместе с куском его черепа и скальпа.
        Прежде чем кто-нибудь успел понять, что происходит, прогремело еще два выстрела. Пули попали Даймонду в спину и в плечо. Падая, он неловко повернулся, и четвертый – последний – выстрел задел его локоть.
        Зрители закричали от ужаса. Сцену заполнили копы с оружием на изготовку, выискивая стрелка и вызывая по рации своих коллег со склона холма.
        Здесь была и полиция Лос-Анджелеса, и управление шерифа, и они, несомненно, должны были заняться поисками убийцы. Но найти его они не могли – по крайней мере, настоящего убийцу. Кармин был хорошо обученным снайпером, слишком умным, чтобы попасться. Он должен был сбежать через лесок, оставив оружие рядом с телом недавно убитого солдата Веги, которого Антонио держал в подвале своей новой крепости.
        Антонио надеялся, что братья Веги были где-то здесь. Вскоре каждый коп в городе будет охотиться на человека, приказавшего убить героя-полицейского.
        – Мы только что развязали новую войну, – прошептал Кристофер.
        Антонио смотрел на полицейских, столпившихся вокруг обмякшего тела Даймонда. К нему спешила и команда медиков. Кристофер встал и указал подбородком на выход. Пора было уходить.
        Антонио задержался на мгновение, следя за действиями парамедиков. Каким-то образом, вопреки всему, Даймонд был еще жив. Но выжить после таких ран было невозможно, а это значило, что скоро у полиции появится новый шеф. И на этот раз он будет у семьи Моретти в кармане.



        – 24 –

        Доминик вздрогнул, увидев сестру мирно спящей на раскладушке в бывшем школьном кабинете истории. Она уснула с открытой книгой в руках.
        Он не хотел уходить не попрощавшись, зная, что, возможно, видит ее в последний раз. Но у него, как и у его отца, были обязанности.
        Доминик наклонился, осторожно поцеловал ее в лоб, повернулся к матери, и они тихонько вышли из класса в коридор.
        – Я вернусь, – сказал Доминик. – Не волнуйся.
        Елена всхлипнула, едва сдерживая слезы.
        – Доминик, – прошептала она, словно не зная, что сказать. Она обняла его и притянула к себе: – Я столько раз видела, как твой отец уходит воевать, а теперь должна смотреть, как уходишь ты.
        – Со мной все будет в порядке, – заверил Дом, обнимая ее в ответ. – Я умею сражаться, и я обязан это делать. Я должен вас защищать.
        В коридоре дежурили трое ополченцев с винтовками и дробовиками. Здесь оставалось достаточно людей, призванных защищать его родных, пока их с отцом не будет рядом. Кроме того, основные бои велись сейчас в центре города, куда и было направлено подразделение его отца.
        – Я вернусь, как только смогу, – сказал Доминик. – Я люблю тебя, мам.
        Две слезинки скатились по ее щекам, но больше слез не было, словно она запретила себе плакать.
        – Я тоже тебя люблю, – ответила она, смахнув слезы. – Прошу, пожалуйста, будь осторожен.
        Он кивнул и поспешил к выходу, остановившись, чтобы сказать охранникам, чтобы делали свою чертову работу и оставались на посту, несмотря ни на что.
        Через полчаса они с Лосем и Камиллой уже были на парковке перед зданием полиции Дауни. Стояла предрассветная прохлада. Вокруг было множество других копов и добровольцев. Вскоре им предстояло сесть в автобусы, которые отвезут их сражаться.
        Двадцать один полицейский погиб в Центральном Лос-Анджелесе, девятеро в Анахайме, четверо в Лонг-Бич, десятеро в Санта-Монике. И еще девятнадцать в Комптоне.
        И это только за прошедшую ночь. Не считая гражданских.
        После убийства шефа Даймонда и его злобного обещания прогнать их с улиц и раздавить, как насекомых, бандиты совсем распоясались. После его смерти полиция Лос-Анджелеса объявила бандам тотальную войну, а те ответили формированием небольших армий, укреплением позиций и взятием заложников.
        Это были паразиты, которые заражали все вокруг – лагеря беженцев, городские кварталы и, без сомнения, саму полицию.
        Доминик чувствовал, что обязан остановить распространение этой болезни прежде, чем станет слишком поздно и для города, и для его семьи.
        Он заканчивал надевать защитную экипировку, когда подъехал первый автобус. Он видел страх в глазах других копов. И сам тоже боялся.
        Это был не просто обычный день, когда они с Лосем патрулировали улицы. Теперь полиция Лос-Анджелеса отправлялась на войну.
        Доминик сел рядом с лучшим другом, а Камилла – через проход от них. Она положила шлем на соседнее сиденье и проверила выданную ей винтовку AR-15.
        – Кусок дерьма, – проворчала она.
        Большинство здесь были вооружено более старыми моделями или дробовиками. Лосю достался помповый дробовик двенадцатого калибра. У Доминика, как и у Камиллы, была полуавтоматическая винтовка AR-15 с тремя магазинами. Патронов не хватало, и каждый был на счету.
        Автобус тряхнуло, и сержант, бывший здесь главным, встал в проходе. Альваро Кортес был невысоким мускулистым мужчиной со стрижкой «ежиком» и квадратной челюстью. Он, как и многие сержанты, был одним из рейнджеров армии, перешедших в правоохранительные органы после того, как расформировали их подразделения.
        Отцу Доминика тоже предстояло вскоре лишиться работы, но пока морпехи еще помогали городской полиции и шерифам в битве за Лос-Анджелес.
        – Сан-Диего пал, Сан-Франциско на волоске, – пробасил сержант Кортес. – От того, что мы сумеем сделать сегодня, будет зависеть, станет Лос-Анджелес следующим или нет. – Кортес ухватился за подголовник. – Я буду с вами честен, – продолжил он. – Мы в меньшинстве, и не все из нас вернутся сегодня домой, но наш долг перед нашим городом и нашими семьями – сражаться, даже если грозит смерть.
        Доминик посмотрел в окно на школу, погруженную во тьму. Оставить там маму и сестру было для него тяжелее всего. Ведь он не знал, увидит ли их снова.
        Теперь он по-новому относился ко всем тем случаям, когда отец уезжал в командировки. Роналдо всегда выглядел сильным в глазах родных, и Доминик теперь должен был быть таким же, несмотря на горькую правду. По статистике последней недели четверть полицейских в этом автобусе ждали ранения или гибель. Статистика не могла лгать, но он верил в удачу.
        Будь расчетливым, сражайся изо всех сил, старайся выжить.
        – Сейчас мы едем во Флоренс и поможем сражаться против F-13, – сказал Кортес и опустил голову к рации на жилете, чтобы прослушать сообщение.
        – Отлично, – пробормотал Лось, заряжая дробовик. – Там будут F-13 и еще какие-нибудь бешеные придурки.
        – Они союзники семьи Вега, – сказал Доминик.
        Все знали, что Эстебан Вега стоял за убийством шефа Даймонда. Шеф объявил бандам войну, и буквально через минуту Эстебан принял вызов.
        Автобусы выехали на шоссе, и колонну прикрыли с флангов патрульные машины. На горизонте мерцали сполохи, указывая на места самых ожесточенных боев.
        Некоторые ребята смотрели в окна автобуса. Другие сидели, склонив головы в молитве.
        Камилла снова и снова проверяла свою экипировку. Доминик поймал ее взгляд и заметил в ее глазах тень страха. Она всегда казалась сорвиголовой, и хотя отчасти играла на публику, она на самом деле была сильной девушкой. Видя, как она вздрагивает, Доминик тоже занервничал.
        – Ты в норме? – спросил он.
        Она пожала плечами, по-прежнему строя из себя крутую девчонку.
        – Это нормально – бояться, – сказал Доминик. – Я боюсь. Отец всегда говорил, что если кто-то не боится перед боем, то он или сумасшедший, или тупой.
        Она кивнула:
        – Я не боюсь погибнуть. Я боюсь вас подвести.
        – Внимание, – сказал Кортес. – Мы едем к торговому центру неподалеку от Флоренс и Роузберри. Разведка докладывает, что недобитки из F-13 отступили и взяли заложников в северной его части. Наших там немного, но они есть. Наш взвод пойдет с южной стороны. Подход должен быть свободен, но расслабляться не стоит. Смотрите в оба и держите оружие наготове. Это рейд, ребята. Нам нужно спасти столько заложников, сколько получится, но приоритет – уничтожение противника. Но боеприпасов у нас мало, нет ни светошумовых гранат, ни отравляющих веществ. Так что смиритесь и будьте готовы.
        В темном автобусе слышались приглушенные голоса. Большинство ребят даже не понимали, о чем говорил Кортес, но Доминик вырос среди морпехов и прекрасно знал, о чем шла речь. Это был рейд, и ничего приятного это не сулило.
        Лось толкнул Доминика локтем.
        Тот взглянул на друга.
        – Да?
        – Неизвестно, что сегодня случится, но хочу, чтобы ты знал: ты был мне братом больше, чем Рей, и… – Лось покачал головой с рогатой афро. – Я правда очень ценю то, что ты делал для меня все эти годы.
        – Я люблю тебя, братишка, и всегда тебя прикрою.
        – А я тебя.
        – Может, вам лучше уединиться? – предложила Камилла.
        Лось усмехнулся:
        – Мне бы лучше кому-нибудь пару костей переломать.
        – Да уж, точно, – сказала Камилла, протягивая кулак Лосю и подмигнув Доминику.
        Колонна свернула с шоссе и помчалась навстречу огненным сполохам. Как только они подъехали ближе, по ним открыли огонь.
        Кортес пригнулся – пуля попала в лобовое стекло, растянув по нему паутину, перекрывшую обзор с правой стороны.
        – Всем пригнуться! – рявкнул он. – Готовимся выходить!
        Один из ребят вскрикнул – пуля пробила металлический корпус автобуса, и его ранило в живот.
        – Выпусти нас отсюда! – заорал Кортес на водителя.
        Лось опустился на колени и подполз к раненому, упавшему в проход. Прижал руку к его животу. Еще один коп наклонился, чтобы помочь.
        Доминик соскользнул с сиденья в проход, подальше от окна, и едва не врезался в Камиллу. Автобус резко вильнул, повернув на перекрестке вслед за колонной.
        – Приготовиться! – крикнул Кортес. – Началось! Судный день. Отправьте их туда, где им место!
        Патрульные машины промчались по правой полосе и остановились рядом с несколькими машинами скорой помощи, приготовленными для раненых.
        С чудовищным змеиным шипением автобус открыл двери в ночь.
        Лобовое стекло снова пронзили пули, попав в водителя.
        – НА ВЫХОД! ШЕВЕЛИТЕСЬ! – крикнул Кортес.
        Лось помог раненому встать. Автобус тем временем быстро пустел. Вышедшие первыми мгновенно упали под шквалом огня. К тому времени, как Доминик выбрался наружу, на асфальте лежало двое полицейских, один из них кричал от боли.
        – Мама! – всхлипывал он. – Я не чувствую ног!
        Второй был уже мертв, его тело лежало, согнувшись под неестественным углом. Доминик нагнулся, чтобы помочь раненому, но на крыше здания, на другой стороне улицы, мелькнули вспышки выстрелов, и он отступил. Доминик бросился за машину скорой, где уже укрылась Камилла.
        – Господи, – пробормотала она. – Прямо чертова зона боевых действий.
        Доминик присел на корточки и протянул руку раненому, ползущему к ним.
        – Давай! – крикнул Доминик. Он узнал восемнадцатилетнего добровольца, который вступил в полицию вскоре после него.
        – Кам, прикрой меня! – попросил Доминик.
        Она кивнула и вскинула винтовку.
        – Быстрее! – крикнул он.
        Доминик ринулся к раненому. Вокруг трещали выстрелы. Дом схватил парнишку за бронежилет и потащил за машину скорой помощи, следя за вспышками на крыше.
        Доминик оттащил парня за машину. Там уже были Лось и раненый в живот полицейский, которым занимались парамедики.
        Несколько снайперов продолжали стрелять с крыши, пытаясь подстрелить каждого, кто не успел укрыться. Пули со звоном отскакивали от бетона, одна пробила покрышку.
        Прикрывающая их Камилла отстреливалась, а Доминик наклонился к раненому. Он больше не звал маму, лежал молча.
        Доминик потянулся проверить его пульс, но обнаружил еще два пулевых отверстия. Из обеих ран сочилась кровь. Из-под пробитого шлема тоже.
        – Черт! – пробормотал Доминик, отпустив обмякшую руку парня, словно та была заразной. Он вскинул винтовку и занял позицию Камиллы, чтобы отомстить за несчастного.
        – Нам нужно выбраться отсюда, чтобы отвести огонь от скорой, – сказал Лось. – Прикройте меня, ребята!
        Доминик нажал на курок, но палец встретил сопротивление. Он вернулся в укрытие и обнаружил, что не снял оружие с предохранителя.
        «Твоя тупость тебя убьет», – сказал он себе.
        Камилла заняла его место и стала отстреливаться, Лось перебежал дорогу и помчался к торговому центру. Пули изрешетили тротуар рядом с Камиллой, и Доминик едва успел затащить ее обратно в укрытие.
        – Давайте! – крикнул Лось с другой стороны дороги.
        – Я пойду первым и прикрою нас, – бросил Доминик Камилле. Она кивнула, хлопнув его по плечу. Он выскочил из-за машины, чтобы обеспечить огневую поддержку, целясь туда, где до этого видел вспышки.
        Короткие очереди. Береги патроны.
        Камилла, не теряя времени, бросилась через дорогу к Лосю.
        Доминик выстрелил еще раз и побежал, пригнувшись, едва вспышки прекратили мелькать. Он бежал так быстро, как мог, набирая скорость, пока не достиг стены здания, где укрылись Лось и Камилла.
        – Порядок? – спросил Лось.
        Доминик выдохнул и осмотрел себя. Казалось, все обошлось: крови не было, боли он не чувствовал.
        Сквозь редкие выстрелы из полуавтоматического оружия прорезался треск пулеметной очереди, мигом вернув его к реальности. Это было только начало боя, первая волна, и впереди было много врагов, готовых его уничтожить.
        Камилла заменила магазин в своей винтовке, и они с Домиником и Лосем присоединились к группе копов, пригнувшихся за кирпичной стеной и рядом мусорных контейнеров.
        Еще один парень лежал посреди улицы и не двигался.
        Несколько пуль вонзились в его безжизненное тело. Доминик морщился от каждой. Лось вошел в открытую боковую дверь и оказался в аптеке. Кортес уже был там и раздавал приказы двум десяткам полицейских.
        – Нам нужно подняться на крышу, – сказал он. – Первый отряд, это ваше задание.
        Другой бывший рейнджер собрал своих бойцов и вышел наружу.
        Кортес повернулся к оставшимся:
        – Нужно, чтобы как минимум три огневые группы обошли здание с фланга. Вперед, пацаны.
        – И девушки, – поправила Камилла.
        Кортес взглянул на нее и кивнул.
        Доминик, Лось и Камилла выстроились за сержантом и еще полудюжиной копов и стали пробираться через лабиринт разграбленных полок и усеявшего пол мусора.
        Рация на жилете Кортеса зашипела, и он остановился прислушаться.
        – Похоже, у нас будет бронетехника с фронта, – сказал Кортес. – Спецназ поможет первому отряду захватить крышу изнутри. Как только машина подъедет, мы побежим к ней. Откроем огонь на подавление по крыше, чтобы спецназ и первый отряд смогли попасть туда и вынести к чертовой матери этих ублюдков.
        Все кивнули в ответ.
        – Зарядите оружие, прежде чем бежать, – распорядился Кортес. – Когда выйдем, цельтесь как следует. Не расходуйте патроны впустую. Один выстрел – один труп.
        – А как же заложники? – спросила Камилла.
        – Уже мертвы, – ответил Кортес. – Их казнили до того, как мы приехали.
        Камилла опустила голову, и Доминик прикоснулся к ее плечу.
        – Их смерть не будет напрасной, – сказал он.
        Копы выбежали к фасаду аптеки и присели рядом с разбитой витриной.
        Пальбу заглушил грохот техники, и мимо аптеки промчался бронированный грузовик спецназа. Водитель повернул за угол торгового центра.
        Доминик увидел снайперов, приподнявших головы на крыше, а потом одного из них – с большим стволом. Вспыхнуло пламя, и Дом понял, что это был ручной гранатомет. Снаряд попал в тротуар, взорвавшись огненным шаром в считаных футах от грузовика.
        Водитель выкрутил руль, чтобы увернуться.
        Вторая граната попала в переднее колесо, и машину повалило набок. Грузовик протащило по тротуару, из-под бампера летели искры, словно там была зажженная римская свеча.
        Следующая граната угодила машине в днище, и от взрыва во все стороны разлетелась шрапнель. Металлический осколок вонзился в стену над Домиником, еще несколько ударило по фасаду аптеки.
        – На пол! – приказал Кортес.
        Доминик пригнулся и заметил копа в экипировке, выбирающегося из-под горящей машины.
        – Беги! – крикнула Камилла.
        Парень растерянно огляделся, закашлявшись.
        – Сюда! – позвала девушка.
        Полицейский повернулся на голос и побежал к аптеке. Камилла привстала, чтобы помочь, но Доминик удержал ее именно в тот момент, когда раздались автоматные очереди.
        Полицейский попал под огонь, его изрешетили пули. Он рухнул, протянув руку Камилле, и замер.
        – Ублюдки! – выдохнула Камилла.
        Доминику пришлось повалить ее на пол, чтобы она не начала ответную стрельбу с риском погибнуть.
        Коп за спиной Доминика начал молиться:
        – Господь Всемогущий, помилуй нас всех.
        Еще один полицейский зарыдал.
        – Этого не может быть, – всхлипывал он. – Это…
        – Заткнитесь, мать вашу, и включите мозги, иначе мы закончим как те ребята на улице, – оборвал их Кортес.
        Он прислушался к голосу в рации и ответил согласием.
        – Частное распоряжение, ребята, – сказал он подчиненным. – Мы выдвигаемся, как только спецназ снимет снайперов. Они будут стрелять на подавление, мы пройдем на позицию. И поддержим первый отряд изнутри.
        Доминик слышал Кортеса, но думать мог только о тех, кто погиб, ни разу не выстрелив. В зареве горящего грузовика он видел на крыше бандитов из F-13 – те размахивали руками и шумно праздновали победу. Для них это была игра. Для Доминика – возможность.
        – ВПЕРЕД! – крикнул Доминик.
        Кортес вскинул руку, пытаясь удержать его, но было поздно.
        Доминик бросился в разрушенный проем и через стоянку побежал к той части торгового центра, которая находилась под контролем F-13. Огибая перевернутые машины, он бежал вдоль стены комплекса.
        Вслед загрохотали выстрелы – бандиты быстро перестали праздновать. Но пули летели мимо Доминика, отскакивая от машин и асфальта. Он перепрыгнул через капот, преодолевая последние ярды, оставшиеся до стены вражеской крепости.
        За ним бежали Лось и Камилла. Следом – еще четверо копов, включая Кортеса.
        – Ты чокнутый сукин сын, кем бы ты, мать твою, ни был! – рявкнул сержант. – И если еще хоть раз сбежишь так и рискнешь людьми, я сам тебя пристрелю. Понял, мистер Крутой?
        – Его зовут Доминик, – вмешалась Камилла.
        Кортес на мгновение перевел взгляд на нее.
        – Мне плевать, будь он хоть перевоплотившимся Оди, мать его так, Мерфи[76 - Оди Мерфи (1924–1971) – американский военный и киноактер, участник Второй мировой войны, удостоенный наибольшего количества наград за личное мужество.]. Не втягивай больше никого в это дерьмо! – рявкнул он, ткнув Доминика в грудь.
        Доминик не собирался спорить. Все они выжили, и только это имело значение.
        – Каков план, сержант? – спросил Лось.
        Кортес выдохнул, усмиряя гнев:
        – Мы, может, и не в армии, но я все равно старше тебя по званию, – сказал он Доминику. – И ты будешь выполнять мои приказы. Понял?
        Доминик кивнул:
        – Есть, сержант.
        На противоположной стороне улицы полицейские снайперы поднялись на крышу и открыли огонь. Кортес снова прислушался к рации.
        Доминик воспользовался моментом, чтобы сориентироваться. Они оказались справа от подземной парковки, въезд в которую был заблокирован машинами. Еще несколько дверей вели в торговый комплекс, но сказать, что находилось за ними, было решительно невозможно.
        – Так, – сказал Кортес. – У нас появилось еще четыре группы с другой стороны здания. Первый отряд уже на месте. Пора выдвигаться. – Он указал поочередно на Доминика, Камиллу и Лося. – Вы трое идете со мной. – И приказал остальным:
        – Вы – на левый фланг.
        Кортес кивнул Доминику:
        – Ты в авангарде, Доминик Крутой.
        Доминик повернул направо. Камилла с Лосем пробирались за ним вдоль стены. Боевики F-13 с крыши продолжали перестрелку с копами на другой стороне улицы.
        Они были заняты, и Доминик бежал быстро, но резко затормозил, когда один из бандитов соскользнул с крыши и тяжело рухнул на тротуар. Его оружие отскочило и осталось лежать в нескольких футах от тела.
        Доминик обогнул умирающего, оставив его, переломанного, страдать от боли. У них не было лишних патронов, чтобы тратить их на бандитов.
        В небе мелькнули трассирующие снаряды. Военные – такие же, как «Пустынные змеи», – устроили бандитам настоящий ад. Доминик почувствовал прилив мужества.
        Стрельба вернула его к реальности. Стреляли со стороны центрального входа, оттуда, где остальные группы готовились к рейду.
        Доминик собрался с силами, выдохнул и повернул дверную ручку, но та не поддалась. Лось направил на нее дробовик и дал знак отойти.
        Он спустил курок и пнул дверь ногой. Дослал новый патрон и бросился внутрь.
        – Вперед, вперед! – крикнул Кортес и, опередив Доминика и Камиллу, побежал за Лосем.
        Вспышка выстрела осветила проход. Кортес снял бандита, поджидавшего в конце коридора. Лось палил из дробовика, едва успевая его перезаряжать.
        Ответный огонь пробил потолок, и Доминик припал к залитому кровью грязному полу. Дым обжег легкие, забился в ноздри, но он держался, продолжая ползти.
        Кортес первым ворвался в офис бывшего призывного пункта АВП. Бандиты укрепили просторный кабинет для проведения инструктажей, перевернув парты и сложив из них баррикады.
        В слабом освещении Доминик почти ничего не видел, кроме вспышек выстрелов. Он палил в ответ, не сводя глаз со своей зоны и стараясь не отвлекаться на крики товарищей.
        Кортес упал, Доминик подполз к нему и увидел, что лицо сержанта уничтожено двумя попаданиями. Вокруг рта пузырилась кровь, на месте носа зияла дыра.
        – Дом! – окликнула Камилла.
        Дробовик Лося грохотал в замкнутом пространстве так, что казалось, рвутся бомбы. Доминик подполз к Камилле и Лосю, который вскочил, продолжая стрелять.
        Из-за угла появился бандит с мачете в руке. Он взмахнул ножом, целясь в Лося, но Доминик оглушил его, сломав челюсть прикладом винтовки. И выстрелил парню в грудь.
        Доминик вскинул винтовку, оглядывая врагов. Их оставалось трое.
        Хотя у бандитов не было численного преимущества, им удалось перекрыть Доминику и его товарищам выход, а из дальнего коридора в кабинет протиснулись еще двое врагов.
        Доминик выстрелил, повалив одного, но ответный огонь снова заставил его пригнуться. Он присел на корточки рядом с Камиллой.
        – Нам нужно выбираться отсюда, – сказала она.
        Доминик кивнул.
        – Уходите, – сказал Лось. – Я вас прикрою.
        – Ну уж нет, чувак. Уходим вместе, – спокойно ответил Доминик.
        Стрельба прекратилась, и в минутной тишине Дом услышал, как что-то глухо стукнуло об пол и покатилось.
        – Граната! – крикнул Лось. Он схватил мертвого бандита с мачете и бросил его тело на гранату. Доминик и Камилла бросились к выходу.
        Доминик выскочил в коридор вслед за Камиллой, и тут же раздался взрыв. Труп, видимо, принял большую часть урона на себя, но осколок шрапнели порезал Доминику руку. Еще один вошел раскаленным ножом ему в ботинок.
        Доминик знал, что такое боль. И умел с ней справляться. Он больше беспокоился за Лося.
        Кабинет заволокло дымом, и Доминик стал искать винтовку на ощупь. Отыскав ее, он поднял ствол, высматривая врагов и Лося.
        С колотящимся сердцем он вглядывался сквозь густую тьму.
        Кто-то закашлялся. Шквал выстрелов вынудил Доминика перекатиться к стене. Он привстал на колено, выбрал цель и нажал на курок.
        Вражеское оружие умолкло.
        – Андре! – позвал Доминик. Он вскочил и бросился обратно в кабинет. Камилла схватила его за руку, но он вырвался и пошел искать Лося. Через четыре секунды раздался новый взрыв.
        Доминика отбросило назад, и он врезался в Камиллу.
        Сверху посыпались потолочные панели.
        Доминик вдохнул запах пороха и закашлялся, в ушах звенело. Он попытался встать, но снова упал на пол. Изо рта сочилась кровь.
        – Лось, – пробормотал он.
        Сквозь клубящийся дым он разглядел фигуру, которая, словно призрак, перебиралась из кабинета в коридор.
        Доминик потянулся к винтовке, но не смог ее найти, и вынул пистолет. Призрак оказался бандитом.
        Понадобилось три выстрела, чтобы его повалить. Бандит рухнул под ноги Доминику, но попытался подняться. С перекошенным от ярости лицом, он изрыгал проклятия, скаля серые, испорченные амфетамином зубы.
        Доминик спустил курок еще дважды, снеся ему подбородок. Душераздирающий вопль умолк.
        – Сзади! – крикнула Камилла.
        Доминик развернулся и увидел двоих мужчин, входивших в открытую наружную дверь.
        Он поморгал, чувствуя, как от дыма жжет глаза, и поднял пистолет. Оба были в шлемах с очками ночного видения.
        Это были не бандиты. И не копы. Они были в форме, которую Доминик видел почти каждый день, когда отец был дома, а не на задании.
        Это были морпехи.



        – 25 –

        – Сальваторе! – крикнул Маркс. – Помедленнее!
        Роналдо мчался по Роузберри-авеню, не обращая внимания на свист пуль вокруг. Мимо него пронеслась машина скорой помощи, полная полицейских, пострадавших в схватке с бандитами из F-13.
        «Пустынные змеи» ринулись во Флоренс, едва узнав, что копов из Дауни прижали в районе местного торгового центра.
        Только бы не опоздать. Пожалуйста, только бы не опоздать.
        Он бежал к школьным автобусам и полицейским машинам, припаркованным перед торговым центром, слыша в наушнике яростные сбивчивые голоса. Еще одна машина скорой помощи выехала с парковки в сторону ближайшей больницы.
        Из радиосообщений он понял, насколько сложна была ситуация с пострадавшими. Врачей, медсестер и лекарств не хватало, и ограниченному персоналу приходилось заниматься только теми, кого точно можно было спасти, и к раненым гангстерам это не относилось.
        В торговом центре прогремел взрыв. На парковке стояло несколько «Хамви», но ни живых морпехов, ни солдат видно не было.
        На тротуаре и на дороге перед зданием лежали только трупы. Это были и бандиты, и…
        Роналдо едва справился с желанием позвать сына по имени. Он осмотрел тела, ища его. Взглянул на крышу, откуда стрелял снайпер. Не увидев наверху никого, он обернулся через плечо, чтобы убедиться, что Маркс, Зубчик и Беттис были рядом.
        Предыдущий день они почти безвылазно провели в порту, сдерживая разъяренные толпы беженцев, надеющихся получить еду, но потом начались бои. И четверо морпехов помогали полиции в многочисленных схватках, которые быстро переросли в тотальную войну города против преступных группировок.
        Потом поступило сообщение, что подразделение Доминика попало в тяжелое положение и несло большие потери всего в нескольких милях от того места, где находились «Пустынные змеи».
        Неподалеку от Роналдо прогремел выстрел. Пули попали в тротуар позади него. Он спрятался за «Хамви» и выглянул из-за бампера.
        Справа от него мелькнули тени – мужчины в майках и толстовках искали укрытие. Роналдо поднес прицел к очкам ночного видения, ища снайпера. И увидел лысую голову бандита.
        – Наверни говна, мудила, – сказал Роналдо и выстрелил. Бандит исчез из поля зрения, и Роналдо побежал дальше. Место убитого тут же занял другой снайпер, но прежде чем он успел прицелиться в Роналдо, его снял стрелок с крыши аптеки.
        «Слава богу», – подумал он. Значит, копы еще живы.
        – Уйди с дороги! – крикнул с крыши один из них.
        Зубчик догнал Роналдо и взглянул на друга, словно спрашивая, не свихнулся ли он.
        Они забежали в торговый центр напротив аптеки. На дороге лежал на боку тлеющий бронированный грузовик, похожий на обугленную черепаху.
        – Сальваторе, какого черта? – обрушился на него Маркс, подбежавший следом вместе с Беттисом. – Умереть захотел?
        Беттис молчал, но тоже выглядел раздраженным.
        Все были на пределе, в синяках и ушибах, после суток, проведенных в сражениях.
        – Мы так не поступаем, – сказал Маркс.
        – Прости, мужик. Мой сын где-то здесь. – Роналдо остановился на углу, осторожно выглянул и обернулся к товарищам. – Там чисто. Нужно подойти к центральному входу.
        Полицейский снайпер на крыше аптеки помахал им и показал два пальца, сообщая о двух снайперах F-13, которые все еще сидели на крыше над ними. И еще один палец – снайпер на соседнем здании.
        Роналдо показал ему большие пальцы, опустил со лба очки ночного видения и помчался вперед, ведя «Пустынных змей» за собой.
        Грянул выстрел. Потом еще два. И еще два – почти одновременно.
        На какой-то жуткий миг настала тишина. Роналдо надеялся, что она не означала смерть полицейского снайпера. Он бежал не останавливаясь, используя время, которое выиграл для них отважный коп.
        Свернув на Флоренс-авеню, Роналдо остановился, увидев своих.
        Группа из десяти морпехов и шестерых копов сидела на корточках у подпорной стены перед летней верандой ресторана.
        – Кто здесь старший? – спросил Маркс.
        Один из морпехов поднял руку:
        – Штаб-сержант Пейтел.
        – Я принимаю командование, – сказал Маркс.
        – А ты кто?
        – Комендор-cержант Маркс.
        Морпех подобрался и сказал:
        – Рад, что вы с нами, комендор.
        Роналдо взглянул в лицо каждому, одному за другим, и повернулся к своей группе:
        – Его здесь нет.
        – Кого вы ищете? – спросил штаб-сержант.
        – Папа? – раздался голос.
        Роналдо сдвинул очки и увидел залитые кровью лица двух полицейских, спускавшихся по лестнице ресторана. В неверном свете луны бронежилеты на обоих казались несоразмерно большими.
        Роналдо узнал сына и Камиллу, и сердце едва не вырвалось из груди.
        – Доминик! – воскликнул Роналдо, подбегая к ним.
        – Где?.. Как?.. – Доминик запнулся.
        В подпорную стену попала пуля, и морпехи отшатнулись. Роналдо прикрыл Дома и Камиллу собой, выстрелив по темным фигурам на другой стороне улицы.
        Один из бандитов упал, голова ударилась о бетон, как мячик для настольного тенниса. Второму удалось скрыться за деревом.
        – На четыре часа! – крикнул Зубчик.
        Штаб-сержант Пейтел завел морпехов за машину. Заняв позицию за капотом, они открыли огонь по подкреплению F-13, приближавшемуся со стороны парковки.
        – Чисто! – крикнул один из морпехов и пригнулся, когда бандиты, скрывавшиеся на парковке, стали стрелять.
        – Заблокируйте этот участок, черт возьми! – крикнул Маркс.
        Роналдо жестом велел Доминику и Камилле отойти в сторону, подошел к ним и обнял сына.
        Камилла кивнула Роналдо. Она спускалась по лестнице, прихрамывая и морщась от боли.
        – Рада вас видеть, сэр.
        – Вы в порядке, ребята? – спросил он.
        – Они убили Лося. – Губы Доминика дрогнули.
        У Роналдо перехватило дыхание.
        – Что?
        Доминик всхлипнул, и Роналдо увидел, что его сын плачет.
        – Он спас нас, – сказал Доминик. – Пожертвовал собой, чтобы нас спасти.
        Роналдо не спрашивал, что случилось, но это и не имело значения. Сейчас было важно только то, что они убьют подонков, которые это сделали, прежде чем к ним присоединятся их дружки, такие же подонки.
        К ним, пригибаясь, подошел Маркс.
        – Черт, Доминик, рад видеть, что ты цел, – сказал он.
        Доминик сумел только кивнуть.
        Маркс не стал терять времени.
        – Там внутри должно остаться около шести противников, – сказал он. – Но у них не меньше четырех копов в заложниках, а мы маячим тут, как мишени.
        – Когда будет подкрепление? – спросил Зубчик.
        – Его не будет, – ответил один из морпехов. – Нам повезло, что хотя бы вы пришли.
        – Что? Хочешь сказать, это все?
        Морпехи все еще сидели у подпорной стены. У большинства остались только пистолеты.
        Роналдо не стал говорить им, что они были здесь только из-за полученного им радиосообщения. Они с Марксом переглянулись. Они пришли спасти Доминика и были готовы сделать все, чтобы копы, оказавшиеся в заложниках, выбрались живыми.
        – Закрыть периметр, – снова распорядился Маркс. – Чтобы никто не просочился. Идите друг за другом. И следите за крышей. Кто здесь самый меткий стрелок?
        – Я, наверное, – сказал Роналдо.
        – Я имел в виду из них, – сказал Маркс.
        Кто-то из морпехов выглянул из укрытия, и тут же раздался крик по-испански:
        – ?Pinches puercos!
        – Какой-то урод только что обозвал нас гребаными свиньями, – сказала Камилла, поднимая ствол.
        Роналдо помнил, что она всегда была вспыльчивой.
        – Держись за нами, – велел он Камилле и посмотрел поверх стены на внутренний дворик. Его внимание привлекло движение между столиков для пикника под пальмами.
        Туда вышел грузный полицейский с поднятыми руками.
        Во тьме прогремел выстрел, заставив его броситься бежать.
        Со стороны одной из витрин донесся смех, и бандиты из F-13 несколько раз пальнули наобум.
        – Сюда! – крикнул Зубчик, взмахнув рукой.
        Полицейский бросился к нему, еще два выстрела просвистели мимо. Когда до подпорной стены оставалась сотня футов, пуля попала ему в ногу, и он, вскрикнув, рухнул на асфальт.
        – ?Ven a buscar a su hermano cochino! – выпалил один из гангстеров.
        – Что он сказал? – спросил Роналдо.
        Камилла фыркнула от злости.
        – Он сказал прийти забрать своего… – Она поморщилась. – Своего грязного брата-мусора.
        – Они выманивают нас, – сказал Маркс. – Они застрелят того, кто выйдет из укрытия.
        Зубчик оглянулся на Маркса, ожидая приказа. Раненый коп молил о помощи.
        Раздался выстрел, и пуля попала полицейскому в другую ногу. Он взвыл от боли и, подняв руку, пополз к стене.
        Следующим выстрелом ему оторвало пальцы.
        – К черту, – проворчал Зубчик, выскочив из-за угла, чтобы забрать заложника.
        – Огневое прикрытие, – приказал Маркс. – Но смотрите, в кого стреляете. Там есть еще заложники.
        Морпехи принялись стрелять подавляющими очередями, но целей Роналдо не видел. Выстрелы слышались с разных сторон. Их снова окружили с флангов.
        Зубчик схватил раненого и оттащил за стену. К ним подбежал медик.
        Маркс наклонился над раненым и спросил:
        – Где они?
        Полицейский застонал и заметался в агонии. Его глаза закатились. Маркс вытер кровь с его жетона, чтобы прочесть имя.
        – Офицер Питер, – позвал он, шлепнув копа по лицу, чтобы привлечь внимание. – Вы должны рассказать нам, где они прячутся, чтобы мы смогли спасти ваших товарищей.
        Питер пробормотал что-то и стиснул зубы от боли.
        – АВП… – прошептал он.
        – Офис АВП, – догадался Доминик. – Там убили Лося. Наверное, перебрались туда из магазинов.
        – Покажи, где это, – сказал Маркс.
        Роналдо засомневался. Он пришел сюда, чтобы спасти сына, а не подвергнуть еще большей опасности. Но, взглянув на него, больше не видел мальчика, который нуждался в защите.
        Доминик указал на другую сторону улицы:
        – Они в том здании с заколоченными окнами.
        Маркс осмотрелся:
        – Если поднимемся на эту крышу, группа захвата сможет приблизиться. Как только начнем стрелять, вам нужно двигаться быстро.
        Он посмотрел на остальных «Пустынных змей»:
        – Сальваторе, возьми группу и иди с Домиником. Поднимайтесь и обеспечьте огонь для прикрытия. Остальные останутся здесь, пока не будет чисто.
        Доминик пошел за морпехами, и Камилла окликнула его:
        – Я с вами!
        – Нет, оставайся тут, Кам, – ответил он.
        Она запнулась, но сразу нашлась:
        – Черта с два. Ты мне не командир.
        Роналдо был слишком раздражен и измучен, чтобы рассмеяться. Он пригнулся и побежал за сыном через улицу вместе с Зубчиком, Беттисом и Камиллой.
        Они остановились у машины и осмотрелись. Не было видно ни души. Здание, на которое Маркс их отправил, было всего в пятидесяти футах.
        – Я поведу, – сказал Зубчик.
        Он встал, но Роналдо удержал его, поднял винтовку и через прицел посмотрел на перекресток Олбани-стрит и Сатурн-авеню в квартале от них.
        По Олбани к ним приближалась дюжина мужчин. У всех были ружья, а один, похоже, нес оружие покрупнее.
        – Змей-один, у нас гости, – сообщил Роналдо по рации. – Двенадцать бойцов, в основном со стрелковым оружием. У одного, возможно, гранатомет.
        – Вас понял, – ответил Маркс. – Будем готовы. Поднимайтесь на крышу.
        Роналдо обошел машину и увидел через улицу Маркса. Они помахали друг другу, и Роналдо двинулся вперед.
        Оказавшись внутри здания, они быстро осмотрели его и обнаружили доступ на крышу. Зубчик пошел первым, держа винтовку наготове. Двое полицейских лежали там, где их застрелили. Их снайперские винтовки валялись рядом.
        Роналдо дал указания жестами.
        Зубчик, Беттис и Камилла переместились на левую сторону крыши, чтобы устроить засаду приближающемуся отряду, а Доминик с Роналдо подошли к мертвым копам.
        Склонившись над одним из них, Роналдо взял его винтовку «Ремингтон 700» со скользящим затвором калибра.223, с патроном в патроннике.
        Посмотрев через прицел на офис АВП, Роналдо заметил за баррикадой из парт нескольких человек. Он увеличил масштаб, но не увидел среди них ни одного заложника.
        – Сержант, – тихо позвал Зубчик с другого края крыши. И жестами показал, что бандиты будут в зоне поражения через тридцать секунд.
        Роналдо снова взглянул в прицел, но гангстеров не увидел.
        – Куда они, черт возьми, делись?..
        – Что происходит? – спросил Доминик.
        Вдруг из разбитого окна вылетело тело. За ним еще одно, без рубашки, головой вниз.
        – Казнят, – прошептал Зубчик.
        Доминик побежал помочь, а остальные начали обстреливать подкрепление F-13. Морпехи и копы, оставшиеся на улице, тоже вступили в перестрелку.
        Роналдо выбрал двоих. Парень без футболки потянулся за пистолетом на поясе. Роналдо нажал на курок, cвалив его выстрелом в позвоночник.
        Второй обернулся на него, но Роналдо дослал еще патрон, прицелился и выстрелил, попав ему в шею.
        Огонь сполохами освещал классы. Роналдо искал цели, но не мог понять в этом хаосе, кто есть кто.
        Бой на улице продолжался, звуки выстрелов перемежались криками. Роналдо не сводил взгляда с окна, держа палец на крючке, выжидая. И расслабился, когда увидел крупного мужчину, перелезавшего через парты.
        Парень помог еще двоим перебраться через столы, которые блокировали дверь.
        Это были копы.
        Он рассмотрел в прицел лицо здоровяка, который разбрасывал врагов, как тряпичных кукол.
        – Доминик, – позвал Роналдо. – Дом, тебе нужно это видеть.
        Доминик подбежал, тяжело дыша.
        – Мы убрали тех мудаков, – сообщил он.
        Роналдо вместо ответа передал сыну винтовку.
        – Взгляни-ка.
        Доминик взял оружие, а Роналдо пересек крышу, чтобы взглянуть на развернувшуюся внизу бойню. Все бандиты лежали, некоторые еще шевелились, а один молил о пощаде.
        – Что будем с ними делать? – спросила Камилла.
        Роналдо снял с плеча винтовку и прицелился в умолявшего.
        – С этими чудовищами остается только одно, – сказал он и послал две пули в двоих бандитов, пытавшихся уползти. – Будем бороться со злом их же оружием.
        Беттис и Зубчик смотрели на Роналдо. Он не видел их глаз за очками, но знал, что в них было осуждение. Ему было плевать. Гангстеры не заслуживали милосердия. Чем меньше их останется в городе – тем лучше.
        – Лось! – выпалил Дом, подбегая. – Кам! Лось жив!
        Роналдо смотрел, как юные полицейские обнялись на фоне тонкой полосы золотистого рассвета. В Городе ангелов наступал новый день, но борьба продолжалась.
        Сквозь радиопомехи прорвался голос Маркса:
        – Змей-два, возвращайтесь. Есть новости по поводу школы Дауни.
        Роналдо напрягся:
        – Что случилось? С моей семьей все в порядке?
        Доминик взглянул на отца.
        – Возвращайся сюда, Змей-два, – повторил Маркс.
        – Скажи мне, в чем дело, – огрызнулся Роналдо.
        – На школу, кажется, напали, – ответил Маркс. – Это все, что мне известно.







        – Ты сейчас расскажешь нам, кто ты и на кого работаешь, – сказал грузный детектив, – или я сделаю так, чтобы ты больше никогда не смог ходить.
        Винни сидел прикованный наручниками к стулу в комнате для допросов. Он находился под стражей в подвале полиции уже несколько дней, но копы были слишком заняты, чтобы тратить на него время. Пару часов назад это изменилось.
        Двое копов, которые его допрашивали, были серьезнее предыдущих, и им надоело его молчание.
        Тот, что задавал вопросы, был в рубашке и галстуке. Он был молод, не старше тридцати.
        Второй детектив, лысый, за сорок, был вдвое шире. Он сидел в тенниске с эмблемой полиции Лос-Анджелеса, которая была ему маловата, – вероятно, чтобы продемонстрировать грудные мышцы и бицепсы.
        Винни находил это забавным. Он не боялся этих парней. Они не были солдатами Веги или «Крипс». Они не стали бы сдирать с него кожу живьем или отрезать яйца и запихивать их ему в задницу.
        Все, что они могли – держать его взаперти и задавать вопросы, на которые он мог не отвечать. Или врать.
        Старший из детективов наклонился над ним, но Винни не сводил глаз с зеркала, гадая, кто стоит по ту сторону.
        – Ты, может, думаешь, что мы обычные копы, как те, которые допрашивали тебя до этого, – тихо проговорил он. – Может, думаешь, я не смогу тебе навредить и усадить в инвалидное кресло.
        – Ты ошибаешься, – сказал коп помоложе.
        – Вы тратите время, – ответил Винни спокойно. – У вас ничего на меня нет, потому что я ни в чем не виноват. Я не сделал ничего плохого, если только ничего плохого не было в том, что я помогал сержанту Бесту и его группе. А это могло быть плохо в том случае, если вы, ребята, продались преступникам.
        – Смешно, – сказал громила. – Но меня уже начинает утомлять это дерьмо.
        Коп вскочил и, прежде чем Винни успел сгруппироваться, оглушил его ударом в правое ухо. Его окатило жгучей болью, но это было только начало. Стул под ним опрокинулся, левая щека приложилась к полу, а запястья за спиной вывернулись.
        Боль пронзила руки и лицо.
        Коп поднял его и усадил ровно.
        Винни сморгнул слезы, а коп ухмыльнулся, показав сколотый передний зуб.
        – Слушай, малыш, сейчас все не так, как было раньше, – сказал он. – Я, если захочу, могу избить тебя, как пиньяту[77 - Пиньята – яркая игрушка, наполненная сладостями. Разбивать на праздниках пиньяты – древняя мексиканская традиция.], пока у тебя кишки из задницы не вывалятся.
        Молодой детектив встал и оперся ладонями о стол.
        – Я уже видел, как он это делает. И это гораздо хуже, чем ты можешь себе представить. Поэтому спрашиваю еще раз: кто ты и на кого работаешь?
        Винни собрал во рту слюну, ощутив металлический привкус, и плюнул в лицо копу, который его ударил.
        – Моего нанимателя хотите, да?
        Коп вытер кровавую слюну с лица, покачал головой и повернулся к своему напарнику, сидевшему за столом. Тот толкнул по столешнице какой-то серебристый предмет.
        Винни проглотил кровь.
        – Мой наниматель выпотрошит ваши тупые головы, как тыквы на Хеллоуин! – крикнул он.
        – Да ну? – Лысый коп схватил со стола плоскогубцы.
        – Пора поиграть в стоматолога, – сказал молодой детектив.
        Оба подошли к нему, и Винни поежился. Копы блефовали. Они не могли этого сделать – все не настолько поменялось.
        – Нет, – процедил Винни сквозь зубы, когда старший коп зашел ему за спину и попытался разомкнуть челюсти канцелярским ножом. Винни сопротивлялся, но через пару минут здоровяк залез плоскогубцами ему в рот.
        – Сиди смирно, не то и язык оттяпаю, придурок, – проворчал коп.
        Он ухватился за резец, подергал его взад-вперед и с треском выдернул. Винни взвыл.
        – Скажи, кто ты и на кого работаешь! – проорал коп с плоскогубцами.
        – Да пошли вы! – крикнул в ответ Винни, чувствуя, как закипает ярость. По подбородку потекла кровь.
        Дверь открылась, и вошел знакомый человек.
        – Капитан Стоун, – сказал лысый, опуская плоскогубцы, словно подросток, пойманный с косяком.
        – Эти ублюдки пытают меня, сэр, – сказал Винни. – Вы не можете, вы не…
        Стоун подошел к нему.
        Пару секунд Винни надеялся, что он расстегнет наручники. Но вместо этого Стоун ударил его в живот с такой силой, что стул Винни покачнулся. Он приготовился к очередному падению, но смягчить удара не смог.
        Через некоторое время Винни очнулся от криков вдалеке. Он сел и поднес руку к голове – она была перевязана. Коснулся языком распухшей лунки в десне, где раньше был один из передних зубов.
        Он оглядел бетонные стены, увидел металлический унитаз. На него хлынули воспоминания о допросе и событиях, которые к нему привели.
        Свесив ноги с твердой плиты, которая служила кроватью, он встал босыми ногами на холодный пол и подошел к двери.
        Выглянув в маленькое застекленное оконце, он увидел, как несколько полицейских выводили из камер заключенных, скованных наручниками.
        Вскоре двое копов в защитной экипировке остановились перед его дверью и открыли ее.
        – Назад! – крикнул один из них.
        Винни поднял руки.
        – Что происходит? – спросил он.
        – Заткнись, мать твою, и делай, что говорим, – приказал другой.
        – Ладно, остынь, чувак, – сказал Винни.
        Его ударили дубинкой в живот. Он согнулся пополам, свирепо глядя на обидчика.
        – Даже не думай, урод, – сказал коп. – А то я позабочусь, чтобы ты больше не смог никому в этой тюряге отсосать. – И хлопнул дубинкой себя по ладони.
        – Сделай одолжение, – сказал Винни.
        Коп занес дубинку, но второй его остановил:
        – Слушай, нам пора.
        – Руки за спину, – приказал охранник, опустив дубинку.
        Винни повернулся, они надели на него наручники и вытолкнули из камеры.
        В конце коридора открылась дверь в общий холл, где бурлила активная деятельность. Полицейские собирали бумаги и снаряжение. Складывалось впечатление, что они собирались покинуть здание.
        – Что, черт возьми, происходит? – спросил Винни.
        Ответом ему был тычок в бок. Его провели через недра здания полиции Лос-Анджелеса к подземной парковке, где ждала бронированная машина.
        Других заключенных вокруг не было.
        – Куда вы собираетесь меня везти? – спросил Винни.
        Копы открыли заднюю дверь и запихнули его внутрь.
        Машина тут же завелась и выехала по пандусу на улицу.
        Винни – все еще в наручниках – старался успокоиться, но боль от травм подпитывала его тревогу. У него было дурное предчувствие, что его везут туда, где с ним могут сделать кое-что похуже, чем вырвать пару зубов.
        Он лихорадочно перебирал в уме возможные варианты. И в тот момент, когда он добрался до действительно неприятных вещей, грохот выстрелов вернул его к реальности.
        Машина резко свернула влево. Сквозь автомобильную броню Винни слышал звуки перестрелки, в том числе автоматные очереди.
        И он наконец понял связь между внезапным завершением допроса и выстрелами на улице. На здание полиции напали. Но если так, то зачем было вывозить заключенных? Почему бы просто не оставить их в камерах и разбираться с гангстерами снаружи?
        Машина прибавила скорость, пули звякали о броню.
        Через несколько минут выстрелы стихли, и водитель сбросил газ.
        Винни расслабился, прислонившись к бронированной перегородке. Если их опять обстреляют, металл защитит его. Пункт назначения – вот что его действительно беспокоило. Он не мог видеть, что происходит снаружи, и поэтому волновался еще сильнее. Однако судя по тишине снаружи, горячую зону они миновали.
        Винни прикрыл глаза и подумал о матери – это всегда успокаивало. Он едва помнил ее лицо и голос, но помнил нежность и покой. И слова, которые она каждый вечер говорила ему перед сном:
        – Я люблю тебя, милый мой ангелочек.
        Ему захотелось улыбнуться, но он не успел. Теплые воспоминания улетучились, когда грузовик занесло и сразу же отбросило назад.
        Винни почувствовал себя той самой пиньятой, в которую его грозился превратить громила-детектив. Его бросало из стороны в сторону внутри броневика, который перевернуло и по инерции понесло по дороге.
        Он сильно ударился об пол, в глазах зарябило. Лежа на спине, он поморгал, глядя в потолок бронированного кузова.
        И понял, что это был не потолок. Он лежал на потолке и смотрел на пол.
        Снаружи загрохотали выстрелы. Раздался сдавленный крик.
        Что-то громко ударилось о заднюю дверь, внутрь полетели искры. Пространство кузова заполнилось дымом. Он закашлялся и сощурил глаза, их защипало.
        Послышался скрежет металла, и перед ним возник размытый силуэт человека с длинным ломом в руках. В салон хлынул слепящий свет.
        – Не двигайся, я сниму с тебя наручники, – пробасил незнакомый голос.
        Винни зажмурился от яркого утреннего солнца, и ему помогли выбраться из машины.
        У обочины дымилась разбитая кабина фуры. Из нее спрыгнул человек в лыжной маске с автоматом M4. Раздались голоса, по бронемашине снова начали стрелять.
        Рядом резко остановились два БМВ, из них выскочили люди в черной форме и респираторах.
        – Быстрее! – крикнул один из них. – Военные на подходе!
        Человек из фуры стянул маску, и Винни сквозь дым различил квадратную челюсть с седоватой эспаньолкой.
        – Папа? – пробормотал он, щурясь.
        Кристофер остановился, вскинул винтовку и выстрелил в раненого копа, который полз по тротуару.
        – Залезай, – сказал солдат Моретти, помогая Винни обойти БМВ.
        Следующим он увидел Вито с побитым, в синяках, лицом – тот сидел на переднем пассажирском сиденье. Винни пригнулся и сел на заднее сиденье.
        Картинка сложилась. Нападение на здание полиции, перевозка заключенных – все было сделано для того, чтобы дать Моретти возможность освободить Винни.
        – Доброе утро, – произнес спокойный голос. Дон Антонио расслабленно пил кофе. Он быстро оглядел Винни, протянул к нему руку и коснулся его щеки.
        – Ты заговорил с мусорами?
        Винни попытался ответить, но сумел лишь покачать головой.
        – Молодец, – сказал Антонио, мягко похлопав его по щеке. – Ты заслужил право стать посвященным.



        – 26 –

        Когда над обезумевшим городом поднялось солнце, его лучи едва проникали сквозь плотное облако дыма. Утром стрельба продолжалась по всему городу, но самые горячие точки сместились к центру, где полиция и военные вели ожесточенные бои с бандитами.
        Это был Судный день в Городе ангелов.
        Убийство шефа Даймонда подстегнуло военных и полицию ответить на его призыв к борьбе, но и банды не собирались сдаваться без боя.
        Доминик и «Пустынные змеи» спешили к средней школе Дауни, а полицию Лос-Анджелеса прижимали со всех сторон.
        По рации в «Хамви» постоянно поступали доклады и запросы помощи, но никакой информации о школе не было.
        Маркс ехал рядом с водителем, Зубчик и Беттис – по обе стороны от Дома на заднем сиденье. Доминик очень беспокоился, и не только о маме и сестре, но и о Лосе с Камиллой. Девушка поехала с Лосем в ближайший медицинский центр.
        Роналдо вел машину, не говоря ни слова. Дороги были почти пусты, изредка попадалась лишь военная техника, машины скорой помощи и полиции. Почти все они ехали им навстречу.
        «Хамви» ехал на восток, удаляясь от эпицентра боев, но и здесь все равно было опасно, и Доминик был в ужасе от того, что могло случиться в школе Дауни.
        Сев в машину, они сменили магазины, поправили экипировку, перевели дыхание.
        И теперь все сидели тихо в ожидании новостей о том, что послужило причиной сообщения, которое Маркс получил в торговом центре.
        Лось выжил. Как ему это удалось, Доминик не знал, но это известие наполняло его надеждой, которая была ему так нужна перед приездом в школу.
        Грохот выстрелов прервал его размышления.
        – Держитесь, – сказал Роналдо. Это были первые слова за последние полчаса, и они прозвучали механически, словно произнесенные роботом.
        Он обогнул две машины, из которых валил едкий черный дым, и прибавил скорость.
        – Твою ж мать! – воскликнул Зубчик, вжимаясь в сиденье.
        Беттис зашептал что-то себе под нос, и Доминик, взглянув на него, понял, что тот молится.
        – Господи! – воскликнул Зубчик.
        Они прорвались сквозь завесу дыма и поехали дальше.
        Маркс посмотрел в боковое зеркало и облегченно вздохнул.
        – Должно быть, случайный снайпер. Не гони так, Сальваторе.
        Роналдо кивнул.
        – Мы почти в Дауни, – сказал Маркс. – Всем приготовиться.
        Они проехали через жилой район, где все дома сгорели до основания. Тут и там струйки дыма все еще поднимались над почерневшими руинами.
        Справа Доминик заметил группу людей, перебегавших улицу. Они стреляли в кого-то, кого ему видно не было. Слева тоже шла стрельба. Бои, казалось, распространились по всем кварталам города.
        По встречной полосе промчались три патрульные машины. Зубчик повернулся, чтобы проследить за ними взглядом.
        – Наверное, спешат в главное здание полиции, – сказал он.
        – Как и эти, – добавил Маркс, указывая на небо.
        Над городом летели два «Черных ястреба», вскоре исчезнувших в клубах дыма.
        Доминик почувствовал, что его похлопывают по колену, опустил взгляд и увидел руку Беттиса.
        – Все будет хорошо, сынок.
        Доминик осознал, что у него тряслись ноги.
        Он унял дрожь, и тогда вернулась боль в ноге. Она была даже кстати, отвлекая его от мыслей о сестре и маме.
        Снова началась стрельба, и пуля попала им в дверь.
        – Пригнуться! – крикнул Роналдо, вильнул влево и вдавил педаль газа.
        Они попали под шквал выстрелов, лобовое стекло и капот окатило пулями. Стекло, уже затянутое паутиной трещин, пробило, и пуля угодила в сиденье в считаных дюймах от плеча Доминика. «Хамви» вильнул вправо, поймав еще несколько пуль с противоположной стороны дороги.
        – Где они? – крикнул Роналдо. – Я не вижу!
        – Не останавливайся! – ответил Маркс.
        Роналдо нажал на газ и помчался прочь от места засады. Доминик взглянул в окно и увидел нескольких человек, выбежавших на дорогу и стрелявших из винтовок.
        – Прямо по курсу! – крикнул Маркс.
        Доминик снова повернулся к разбитому ветровому стеклу. Пытаясь расмотреть дорогу между трещинами, он увидел впереди брошенный грузовик и двоих мужчин с винтовками, направленными на их капот.
        – Зубчик! На башню! – крикнул Маркс.
        Зубчик сорвался с места, но Доминик опередил его и сам выскочил на башню. Он схватил M249 и прицелился в грузовик. Двое мужчин, стоявших перед ним, выстрелили первыми, их дула мигнули вспышками перед капотом.
        Пули отскочили от брони башни, но Доминик накрепко вцепился в пулемет. Он слышал, как морпехи кричали в кабине «Хамви», но грохот M249 заглушил их голоса.
        Выровняв ствол, он принялся обстреливать грузовик справа налево непрерывным огнем. Один из врагов отпрянул, другой исчез из виду.
        Когда Роналдо объезжал машину, Доминик повернул ствол, ища новые цели. И проносясь мимо, повернул голову и увидел двоих мужчин в лужах крови.
        Его потянули за ногу, и он спустился внутрь «Хамви».
        – Хорошо пострелял, – сказал Маркс.
        Роналдо не сводил глаз с дороги и молчал. Доминик видел его таким лишь один раз – в лесу, после того как он убил налетчиков, которые посмели прикоснуться к Елене и Монике.
        «Пожалуйста, останьтесь целы», – молил Доминик.
        Он закрыл глаза, но не мог сосредоточиться. До школы оставалась всего пара кварталов.
        Влетев в следующий поворот, Роналдо ударил по тормозам. Посреди улицы лежало тело.
        – Это коп? – спросил Маркс. Он открыл дверь и вышел из «Хамви», чтобы проверить. Наклонившись над телом, он скрылся за капотом.
        Роналдо сдал назад и объехал тело, которое Маркс уже оттаскивал с дороги. Чертыхаясь, комендор вернулся в «Хамви».
        – Он мертв, – подтвердил Маркс. – Несколько огнестрельных ранений в грудь.
        Остаток пути до школы Роналдо гнал во весь опор.
        – Приготовиться, – приказал Маркс.
        Доминик в третий раз проверил магазин винтовки. Они въехали на стоянку, и Дом пытался рассмотреть хоть что-то сквозь покрытое трещинами лобовое стекло, но это не слишком помогало.
        «Хамви» остановился, все двери разом распахнулись. Доминик спрыгнул вслед за Беттисом и на асфальт.
        Взглянув на вход в школу, он увидел трупы.
        Доминик узнал их. Это были двое охранников, которых он просил защищать маму и сестру до конца. Видимо, они сдержали обещание.
        Морпехи вскинули винтовки и двинулись цепочкой к дверям, наступая на стреляные гильзы. Пол был усыпан осколками стекла, а стены вестибюля, который они защищали от радиоактивного заражения, были испещрены пулевыми отверстиями.
        Роналдо пошел первым, поводя стволом из стороны в сторону.
        – Чисто, – сказал он.
        Доминик перешагнул через осколки и вошел вслед за морпехами в пустой коридор. Они продвигались молча, как бы ему ни хотелось окликнуть маму и сестру.
        На первом пересечении коридоров Роналдо жестами велел разделиться. Зубчик с Беттисом пошли направо, Маркс – прямо.
        – Доминик, остаешься здесь, – шепнул Роналдо.
        – Что? Ну уж нет!
        Роналдо сердито взглянул на сына и повернул налево по коридору. Дом осматривался, пытаясь уловить хоть какие-нибудь признаки жизни.
        Когда он уходил отсюда накануне вечером, здесь оставалось более тридцати человек, но сейчас никого не было видно.
        Ждать ему пришлось недолго.
        – Сюда! – крикнул Зубчик.
        Доминик похромал направо, морщась от боли из-за шрапнели, попавшей ему в ногу. Зубчик и Беттис стояли у дверей актового зала, выпуская беженцев.
        Более десятка человек вышли в коридор, озираясь по сторонам. Некоторых заметно трясло, другие всхлипывали.
        – Что случилось? – спросил Беттис. – Где все остальные?
        Незнакомый Доминику мужчина покачал головой:
        – Люди в масках пришли, стали стрелять и… увели кое-кого.
        Доминик судорожно искал мать и сестру.
        – Где моя сестра Моника и мама Елена? – спросил он. – Кто-нибудь их видел?
        – Они забрали Монику, а твоя мама пошла за ними, – сказал кто-то из толпы. К Доминику подъехал мужчина в инвалидной коляске с пистолетом в руке. Это был Самуэль, а рядом – его жена, Люсинда. Их бывшие соседи по сожженному кварталу.
        – Мистер Кент! Кто забрал мою сестру? – спросил Доминик.
        – Не знаю, – ответил Самуэль, качая головой. – Вооруженные люди в масках. Твоя мама и еще несколько человек ушли за ними.
        Он, казалось, стыдился того, что прятался здесь, но Доминик не винил прикованного к коляске ветерана. Он защищал оставшихся, и так поступили бы многие.
        Доминик попятился. Сердце колотилось так, словно хотело вырваться из груди. Зрение затуманилось, голова кружилась.
        – Прости! – крикнул Самуэль ему вслед. – Прости, что не смог им помочь!
        Доминик бежал по коридору, забыв о боли. Ему нужно было найти маму и сестру.
        Из другого коридора донесся крик. Доминик повернул за угол и увидел, как его отец избивает лежащего на полу человека.
        Маркс пытался оттащить Роналдо, но тот не давался.
        – Ты должен был их защищать! – кричал он.
        – Перестань! – поморщился Маркс. – Слезь с него, нам нужно спешить, чтобы найти Елену!
        Доминик, хромая, приблизился, чтобы понять, кого бил отец. Это был третий охранник. Увидев открытую дверь кладовки, Доминик все понял. Охранник прятался от нападавших.
        Роналдо снова ударил его, крикнув:
        – Трус!
        Маркс оттащил Роналдо за плечи, оставив дрожащего охранника на полу.
        – Я… простите меня, – пробормотал он, прикрыв рукой разбитое лицо.
        – Отстань от него! – крикнул Маркс. – Нам нужно идти. Сейчас же!
        Роналдо медлил.
        – Пап, идем! – позвал Доминик. – Нам нужно найти маму и Монику!
        Роналдо обернулся и, как слепой, пошел к выходу.







        «Нужно бороться со злом безжалостно», – думал Роналдо. Ему следовало бы убить ублюдка, который прятался в кладовке, пока какие-то нелюди похищали его дочь и других детей.
        Если бы не Маркс, он, возможно, убил бы охранника, которому доверил оберегать своих близких. Но теперь ему нужно было наказать виновных. Он найдет их, убьет и выпотрошит, хотя и необязательно в таком порядке.
        Роналдо выбежал из школы на парковку, где стоял «Хамви». Остальные «Пустынные змеи» и Доминик бросились за ним.
        – ЕЛЕНА! – крикнул Роналдо.
        – Всем рассредоточиться, – приказал Маркс. – Она не могла уйти далеко.
        Беттис с Зубчиком побежали в разные стороны, Маркс подошел за Роналдо к «Хамви». Доминик сел в машину вместе с ними.
        – Я с вами, – сказал он.
        На этот раз Роналдо не спорил.
        Маркс включил рацию, чтобы доложить о пропавших детях и узнать, нет ли о них известий.
        Роналдо не вслушивался в голоса, заполнившие канал. Они выехали с парковки, и он внимательно осмотрел улицу, решив отправиться туда, где они видели мертвого копа. Вероятнее всего, похитители повернули именно в ту сторону, а Елена не могла уйти далеко.
        Они подъехали к патрульной машине убитого. Ветровое стекло было изрешечено пулями. Полицейский все еще сидел за рулем, прислонившись головой к окну. Тело его напарника по-прежнему лежало на дороге, куда его оттащил Маркс.
        Считаные месяцы назад Роналдо было трудно представить, какими отвратительными чудовищами нужно быть, чтобы похитить детей и убить двоих полицейских. Но теперь мир был полон таких демонов.
        Его сердце леденело, он ехал дальше, ища глазами Елену. Взглянув в зеркало заднего вида, он увидел, как Доминик вытер глаза.
        Роналдо почувствовал, как подступают горячие слезы.
        Не надо, Сальваторе. Ты найдешь свою семью.
        Маркс все слушал рацию. В бесчисленных сообщениях о нападениях и бесчинствах разобраться было решительно невозможно.
        Роналдо взглянул на сигнал, вспыхнувший на приборной панели. У них почти закончилось топливо. Выругавшись, он стукнул по рулю, потом еще и еще, так что заболела рука.
        На следующем перекрестке он свернул направо, сопротивляясь искушению сжечь драгоценное топливо. Вместо того чтобы вдавить педаль газа в пол, он медленно объезжал разбитые машины и выкрутил руль, чтобы не сбить собаку, хромавшую через улицу.
        На улицу с криком выбежала женщина в слезах, но Роналдо даже не притормозил.
        Это была не его Елена.
        – Где же она? – шептал он.
        Страх пронзил сердце, когда он подумал о том, что его дочь сейчас в руках мужчин, которые могли причинить ей вред. Он попытался оградить свой разум от мыслей о зле, но те все равно в него просачивались.
        Он снова стукнул по рулю, из глаз потекли слезы.
        Маркс взглянул на него, но промолчал.
        «Хамви» пересек перекресток, и Доминик вдруг крикнул:
        – Стой!
        Роналдо ударил по тормозам и обернулся.
        – Туда, назад! – воскликнул Доминик, взмахнув рукой.
        Дав задний ход, Роналдо выкрутил руль и поехал в ту сторону, куда показывал Доминик. И действительно, по проезжей части шла женщина.
        Роналдо и со спины узнал ее, ее длинные темные волосы. Она обессиленно плелась, словно истощенная беженка.
        Он сбавил скорость, припарковал «Хамви» у обочины, выключил двигатель и выскочил наружу.
        – Елена, – позвал он, стараясь не испугать ее.
        Она все так же шла, бормоча что-то себе под нос. В руке у нее был пистолет.
        – Мама! – позвал Доминик.
        Она остановилась не поворачиваясь. Пистолет дрогнул.
        Роналдо встал перед ней, подняв руки вверх.
        – Милая, – сказал он, – пожалуйста, отдай мне пистолет, пойдем отсюда.
        Она перевела взгляд с Роналдо на подошедшего Доминика.
        – Мама, – позвал Доминик.
        У нее задрожали губы, нижняя распухла. По подбородку стекала кровь.
        – Елена, – проговорил Роналдо. Его сердце сжалось, когда он увидел, как ее избили. Он протянул руку, чтобы взять у нее пистолет.
        Она оттолкнула его, крикнув:
        – Нет! Уйди!
        – Мам, – позвал Доминик, осторожно протягивая руку. – Мам, это я, Доминик.
        Она подняла пистолет, и Роналдо показалось, что она приставит его к виску. Он инстинктивно схватил ствол, обезоружив ее, прежде чем она успела навредить себе или кому-то из них.
        – НЕТ! – крикнула она. – Мне нужно спасти Монику. Я должна защитить свою малышку!
        Роналдо убрал пистолет и снова поднял руки.
        – Пожалуйста, Елена, тебе надо успокоиться.
        – Мам, все в порядке, – сказал Доминик.
        Она взглянула на него, ее взгляд, казалось, смягчился.
        Маркс выбрался из «Хамви» и медленно подошел к ним.
        – Елена, – сказал Роналдо, – мы – твои муж и сын. Мы не причиним тебе вреда. Мы тебя любим.
        Она взглянула на каждого них, упала на колени и разрыдалась, повесив голову.
        – Они забрали Монику, – простонала она. – Они забрали мою девочку.
        Роналдо присел на корточки и протянул к ней руки. Она упала в его объятия.
        – Обещаю, я найду Монику и тех, кто ее забрал, – сказал он. – Клянусь жизнью, я верну нашу девочку.
        Маркс, казалось, хотел что-то сказать.
        – Что? – спросил Роналдо.
        – Про похищения в этом районе ни слова, – сообщил Маркс. – Но полиция отбила свою штаб-квартиру. Возможно, нам смогут дать подкрепление для поисков Моники.
        – Вставай, нам нужно идти, – сказал Роналдо. Он помог Елене подняться, и они с Домиником отвели ее в «Хамви».
        – Мы найдем Монику, мам, – сказал Доминик. – Мы с папой ее вернем.



        – 27 –

        Бои за Лос-Анджелес окончились два дня назад, и клан Моретти решил устроить вечеринку. На первом этаже бывшего «Коммерс Казино» кипела жизнь. В этом квартале до сих пор не было света, но Антонио разрешил использовать генераторы, чтобы снабдить энергией этаж с казино.
        В сиянии светильников вокруг карточных столов сидели сотни солдат и соучастников. Они играли на серебро и другие ценности. Официантки в коротких юбках и топах, не оставлявших места воображению, разносили бесконечные напитки, пока мужчины проигрывали свои зарплаты.
        Было всего десять вечера, но многие уже напились.
        Они это заслужили, и снаружи была солидная охрана. Все, вплоть до подростков, которые мыли посуду, подверглись при приеме на работу тщательной проверке, но Антонио все равно окидывал пространство скептическим взглядом хищного животного.
        Он уж точно заслужил отдых, но пока на нем лежало бремя руководства, и ему еще предстояли некоторые дела. Когда все закончится, он удалится в покои вместе со своей королевой. Она ждала его там вместе с Марко и еще несколькими родственниками, смотрела кино и ела пиццу.
        – Дон Антонио! – воскликнули в толпе. Все подняли бокалы, приветствуя его. Он прошел к своему столику, где сидели его капо и самые доверенные из солдат.
        Фрэнки, Кармин, Желтохвост, Рафф, Вито и Кристофер сидели за столиком для блек-джека, у каждого была своя стопка жетонов и бокал с выпивкой. На первый взгляд никто из них не был пьян. А Кармин, казалось, не употреблял порошок. Его взгляд был ясен, а на покрытом шрамами лице не было и тени румянца.
        И хорошо.
        После того как Кармин снес полчерепа шефу Даймонду, Антонио пересмотрел свое трудное решение о судьбе старого друга, ступившего на тонкий лед. Пока тот оставался чист, этот лед будет тверд, а сам он сохранит звание капо и продолжит возглавлять направление наркоторговли. Но если Антонио снова застанет его за кокаином, Кармину Барезе придет конец.
        Лифт привез их на верхний этаж. Двое соучастников в костюмах с автоматами M4 охраняли кабинет Антонио. Они открыли двойные двери, впустив солдат клана Моретти.
        На барной стойке из итальянского мрамора, которую его люди установили здесь неделю назад, их ждали новые напитки с закусками. Желтохвост подошел налить себе выпить, Кристофер зажег очередную сигару и выпустил облачка дыма.
        Антонио вдохнул запах и пересек кабинет, подойдя к столу для военных совещаний, о котором всегда мечтал. Лючия поручила солдатам во время налетов найти обеденный стол на десять персон, и через три дня они вернулись с выполненным по индивидуальному заказу итальянским ореховым столом, украшенным золотой окантовкой.
        На столешнице были разложены карты города, и Антонио наклонился, чтобы освежить их в памяти. Он уже запомнил четыре торговые зоны, но хотел взглянуть еще раз, прежде чем сюда явятся его деловые партнеры.
        В дверь постучали, и Желтохвост открыл, чтобы поговорить с охраной.
        – Наши друзья уже поднимаются, – доложил он.
        Антонио указал жестом на стол, и Кристофер, Желтохвост, Кармин, Фрэнки и Рафф заняли свои места. Сам он остался стоять, не сводя глаз с дверей.
        Наконец постучали снова.
        Кристофер выпустил еще одно облако дыма, и в кабинет вошел человек. Никто не ожидал увидеть Лино.
        – Дон Антонио, – проговорил Лино хрипловатым голосом. Его любимый черный костюм сидел теперь на его мускулистом теле гораздо свободнее. Лино сильно похудел за месяц, прошедший после ранения, от которого он едва не погиб. Воротник рубашки почти полностью скрывал шрам на шее, но ямочка на подбородке, которой раньше не было, останется навсегда.
        Солдаты Моретти встали, приветствуя его.
        – Рад, что ты сегодня с нами, мой друг, – сказал Антонио. Он прошелся вдоль стола и отодвинул стул для Лино – чего раньше никогда не делал. Это привлекло всеобщее внимание.
        – Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил Антонио.
        – Нет, спасибо, дон Антонио, – ответил Лино надтреснутым голосом. – Сегодня мне нужен ясный ум.
        Постучали в третий раз, дверь открылась, и в кабинет вошли двое. Один был в синем костюме с флагом Калифорнии на лацкане. Антонио оказался прав тогда, в «Голливуд-боул». Мэр Беран не носил американского флага ни прежде, ни теперь. Опрятный и подтянутый, он, казалось, гордился своей идеально подстриженной вандейковской бородкой.
        Его сопровождал лейтенант полиции, который, напротив, отличался грушевидной формой тела и густыми усами, прикрывавшими рот. Под плохо сидящим блейзером была видна полурасстегнутая рубашка.
        – Добро пожаловать, – поприветствовал их хозяин. – Я Антонио Моретти, а это мои люди.
        – Спасибо, что пригласили, – сказал Беран. – Это лейтенант Билли Бест. Сегодня он будет замещать шефа Стоуна, потому что, к сожалению…
        Мэр запнулся, и Бест пришел ему на помощь:
        – Шеф Стоун только что принял присягу, и ему было необходимо заняться очень важными делами.
        – Я знаю, что это ложь, – сказал Антонио. – У него не может быть ничего важнее этой встречи, не так ли?
        Бест и Беран открыли рты, но оба промолчали.
        Антонио усмехнулся:
        – Шучу. – Он пожал им руки и спросил: – Не желаете выпить?
        Мэр замялся, но все же кивнул:
        – Конечно, почему нет. Бурбон со льдом.
        – Мне пива, – сказал Бест.
        Желтохвост принес напитки с каменным лицом, которое обычно демонстрировал врагам. От того, что сюда пригласили копа, тем более того, на которого работал Винни, всем было не по себе.
        Вито сидел, сложив руки на груди и жуя зубочистку. Антонио не винил своего кузена. На его лице все еще были видны следы жестокого обращения, которому он подвергся в заключении.
        Вито и Желтохвост были не единственными, кому не нравилось видеть копов в цитадели Моретти. Фрэнки с Кармином были против решения пригласить копов – и работать с ними тоже, если на то пошло.
        Именно поэтому Антонио пригласил на встречу своих соучастников – не только для того, чтобы продемонстрировать им, кто здесь главный, но и чтобы показать, зачем им мэр Беран и его приспешники из полиции.
        Беран пригубил виски:
        – Очень хорошее.
        – Лучшее, – поправил Антонио. И, вернувшись от бара с бокалом, отсалютовал им.
        Беран тоже приподнял свой бокал, но тут же поставил его на стол.
        – Давайте притормозим на минуту и кое-что проясним, – сказал он. – Сделка, которую мы пришли обсудить, сработает, если только вы дадите мне обещание не убивать копов.
        – Я поручу позаботиться об этом своему племяннику, – сказал Антонио и кивнул Желтохвосту. Тот вынул телефон.
        Беран поднял бровь, а Бест замер над стаканом пива.
        – Что происходит? – спросил он.
        – Расслабьтесь, джентльмены, – сказал Антонио. – Через минуту все поймете.
        Желтохвост открыл дверь, и в кабинет вошел Винни. На нем был костюм-тройка, волосы были зачесаны назад с одной стороны и коротко пострижены с другой.
        Увидев свою бывшую крысу, Бест уронил стакан с пивом.
        – Вам не понравилась выпивка? – спросил Антонио.
        Винни с отцом подошли к дверям террасы. Кристофер раздвинул шторы, включил свет во внутреннем дворике, и все увидели голого мужчину, привязанного к стулу.
        – Что это, черт возьми, такое? – спросил Беран.
        – Шеф Стоун? – проговорил Бест. Он потянулся к поясу, но Лино стремительно выхватил пистолет и приставил дуло к его голове.
        – Даже не думай, мусор, – отрезал он.
        Бест медленно опустил руку.
        – Вы не можете так поступать, – сказал он. – Вам это с рук не сойдет.
        – На твоем месте я бы не дергался, – предостерег Рафф, подошел и вынул пистолет Беста из кобуры.
        – Еще одно испытание, Вин, – сказал Антонио. – Тебе решать. Убьешь ты шефа Стоуна, или он станет нашим партнером? Выбор за тобой.
        Рафф передал пистолет полицейского Винни, и он взглянул на оружие, взвешивая варианты.
        – Я бы предпочел вышибить ему мозги, – сказал Кармин.
        Фрэнки, продолжая жевать спичку, кивнул:
        – Мусорам доверять нельзя.
        Беран вскочил со стула с вытаращенными от страха глазами, но Желтохвост схватил его за плечи и силой усадил обратно.
        – Расслабьтесь, господин мэр, – сказал он.
        Антонио, Винни и Кристофер вышли в патио. Шеф Стоун, связанный по рукам и ногам, задергался и попытался заговорить через кляп из банданы.
        Кристофер обошел стул и развязал бандану.
        – Пожалуйста, – выдохнул Стоун в растрепанные усы. – Я сделаю все, что вы скажете.
        Он взглянул на Винни:
        – Малыш, прости, я…
        Винни прицелился ему в голову:
        – Во-первых, я не малыш.
        Стоун опустил голову, глядя на капающую на землю жидкость.
        – Он обоссался! – усмехнулся Кристофер. – Хорошо, что на нем нет штанов.
        Антонио это зрелище не порадовало. Оно свидетельствовало, что шеф слаб и жалок. Теперь он хотел, чтобы Винни вынес ему мозги. Работать с таким размазней было опасно.
        И желанию Антонио, кажется, было суждено исполниться.
        – Ты позволил тем уродам пытать меня, – сказал Винни, поглаживая курок. Пистолет сорок пятого калибра подрагивал в его руке. Винни несколько раз моргнул, словно пытаясь прогнать воспоминание. – Позволил им обращаться со мной как с дерьмом. Как с собакой!
        Винни приставил дуло к виску Стоуна, стиснул зубы, и его рука перестала дрожать. Антонио увидел, как палец племянника касается спускового крючка.
        – Прости, – заскулил Стоун. – Я не…
        Антонио скрестил руки на груди, преисполненный гордости. У него на глазах его племянник превратился из неуверенного мальчишки, казнившего Энцо Сарконе, в сильного лидера, который собирался пристрелить шефа крупнейшего подразделения полиции в стране.
        Винни более чем заслужил право быть посвященным. То, как он справлялся с яростью и эмоциями, доказывало это как ничто другое.
        – Открой рот, – приказал Винни, отнимая ствол от виска Стоуна.
        Шеф задергался, мотая головой.
        – Открой свой гребаный рот, – повторил Винни.
        Стоун не подчинился, и Кристофер схватил его за волосы, оттянув голову назад.
        – Прекратите! Пожалуйста! – крикнул Беран изнутри. – Если вы его убьете, я не стану заключать с вами сделку, Антонио.
        – Дон Антонио, – поправил Желтохвост. – И ты сделаешь все, что мы тебе скажем.
        Стоун закрыл глаза и открыл рот, рыдая как ребенок.
        – Жить осталось последние секунды, а он ревет как дитя, – сказал Антонио. – Энцо Сарконе хотя бы умер с достоинством.
        – Если сделаете это, сделки не будет! – крикнул Беран.
        – Не слушай, – сказал Антонио. – Город теперь наш.
        – Поэтому мне и не следует его убивать, – сказал Винни. Он сдвинул предохранитель и сунул пистолет за пояс. – Я не смогу работать с копами, если они узнают, что я казнил шефа Стоуна. Зато я могу сделать кое-что другое.
        Он вынул из кармана плоскогубцы.
        – Что ты делаешь? – спросил Стоун, не отводя расширившихся глаз от инструмента, который Винни поднес к его губам.
        Стоун задергался в руках Желтохвоста, но Винни удалось сунуть плоскогубцы ему в рот и ухватиться за зуб. Шеф взвыл, когда Винни расшатал его и с треском выдернул.
        Стоун завопил от боли.
        Винни поднял окровавленный зуб.
        – Око за око, как говорится. И зуб за зуб.
        Он бросил плоскогубцы Стоуну на голые колени. Желтохвост отпустил его голову, и шеф согнулся, капая кровью на землю.
        – Стоун – мудак, – сказал Винни, глядя на Антонио. – Но он продажный мудак, и сейчас он знает, кто истинный король Лос-Анджелеса. Верно, шеф?
        Продолжая всхлипывать, Стоун кивнул.
        – И ты знаешь, что будет, если встанешь у нас на пути? – спросил Винни, наклоняясь к самому лицу Стоуна.
        Стоун встретил его взгляд.
        – Я никогда этого не сделаю, – просипел он. – Клянусь своими детьми.
        – Обещай это дону Антонио, – сказал Винни.
        Взгляд Стоуна метнулся к Антонио.
        – Клянусь, дон Антонио. Я никогда не встану у вас на пути.
        Антонио был разочарован, но вскоре осознал гениальность решения племянника. Его лицо стало расплываться в улыбке, но он лишь криво усмехнулся.
        – Надеюсь, ты не такой слабак, каким кажешься, – проворчал Антонио, глядя на лужу мочи на полу террасы. – Поэтому я выбрал тебя шефом, а не одного из двух других кандидатов.
        – Выбрали меня? – пролепетал Стоун.
        – А ты думал, что эта должность досталась тебе за собственные заслуги? – спросил Антонио.
        Кровь капала с губ Стоуна на волосатую грудь.
        – Я… – начал он. – Я…
        – Я заплатил мэру Берану серебром, чтобы она тебе досталась, – признался Антонио. – Правда, господин мэр?
        Стоун взглянул на Берана, потрясенный этой новостью.
        – Дайте ему одежду, – приказал Антонио, и они с Кристофером вернулись в кабинет. Винни остался, чтобы развязать Стоуна.
        Антонио сел во главе стола и отпил из своего бокала.
        – Итак, мэр Беран, что до сделки, которую вы пришли обсудить, скажите мне, почему вы хотите с нами работать.
        К Берану вернулось самообладание. Поправив манжеты, он ответил:
        – Я считаю, что у клана Моретти есть кое-что, чего нет у семьи Вега.
        – Да?
        – В отличие от множества подонков, которые позволяют себе все что угодно, вы следуете кодексу чести, – сказал Беран. – Клан Вега безжалостен. Они сдирают с полицейских кожу, отрубают головы. Мы не можем с этим мириться. И не будем. Вы же проявили милосердие, сохранив жизнь Стоуну.
        – Даю вам слово, – сказал Антонио, – что мы не будем преследовать копов, пока они не мешают нам и подчиняются моим приказам.
        Беран, казалось, раздумывал над его словами, глядя, как Стоун одевается.
        – Шеф Даймонд был грозным, но недалеким, – сказал мэр. – Он не понимал, что иногда необходимо работать с…
        Давай, говнюк, подбирай слова как следует.
        – …работать с организацией вроде вашей, чтобы поддерживать порядок. Он хотел победить организованную преступность, но в процессе он бы уничтожил весь город. Я же сторонник более рационального подхода, который я называю «организованным хаосом».
        – Организованный хаос, – повторил Антонио, поднимая бокал. – Мне нравится.
        Беран тоже поднял выпивку, и Антонио скрепил сделку звоном бокалов.
        Лино отвел ствол от Беста, и тот с облегчением выдохнул.
        – Ты-то хоть не обоссался? – спросил Антонио. – Принеси ему еще пива, Лино.
        Лино подал Бесту бутылку.
        – Теперь, когда мы с этим разобрались, давайте наконец поговорим о будущем города, – сказал Антонио. Он встал, выглянул в патио и добавил погромче: – Надеюсь, вы слушаете, шеф Стоун.
        Бест неохотно подошел, чтобы взглянуть на карты вместе с Бераном.
        – Как вы знаете, – начал Антонио, – город, по сути, был разделен на четыре торговые зоны, или территории, контролируемые разными преступными организациями.
        Он провел пальцем от восточной окраины центральной части города к границе Пасадины и национального заповедника Анджелес, а потом к новой восточной границе города у Чино-Хиллз.
        – Мы контролируем все до этих пределов, но в основном работать будем в жилом районе «Фор-Даймондс».
        Он указал на районы Анахайма и Санта-Аны – оба были обведены синим.
        – За эти районы сражение выиграли русские. Сергей Невский становится сильнее с каждым днем.
        Антонио указал на области, обведенные красным.
        – Скид-Роу и часть центра еще остается под контролем «Бладс». Мне сообщили, что Чинарик умудрился выжить после ранений, которые получил несколько недель назад. – Он пожал плечами. – Теперь там знают, что бывает, когда переходят дорогу Моретти.
        Он снова указал на место в Инглвуде, южнее «Форума», где строились «Энжел-Пирамидс».
        – Все от западной части центра до океана, и от южной – до Лонг-Бич, это территория Эстебана Веги. Пока.
        Бест потрогал усы.
        – Мы все еще ищем его, но когда найдем, возьмем под стражу. Когда это произойдет, зона два станет вашей.
        – Только запомните, – сказал Антонио, – Эстебан Вега – мой. Если мои люди найдут его первыми, он покойник. Если его схватят ваши, я хочу, чтобы его передали мне. Живым. У меня есть особые планы на этого наркобарона.
        – Понял, – кивнул Бест.
        Антонио снова вгляделся в карту и обвел пальцем Аскот-Хиллз-парк.
        – Жилой район «Фор-Даймондс» правительство строит здесь, – сказал он. – Когда строительство будет завершено, район станет нашей самой большой торговой площадкой. Все будет по-честному, и я гарантирую вам, что никто из ваших людей не пострадает – и вообще никто из какой угодно полиции, если на то пошло, – пока нам не мешают.
        – Только найдите способ вести свою, э-э… торговлю скрытно, ладно? – сказал Беран.
        Антонио кивнул. Он уже точно знал, каким образом будет сбывать товар.
        – Конечно, – сказал он.
        – Тогда договорились, – сказал Беран, протягивая руку.
        Антонио протянул свою, и они скрепили договор рукопожатием. Он снова взглянул на дверь в патио. Винни вводил в кабинет Стоуна. Тот снова был в своей форме и держал у губ окровавленный носовой платок.
        Винни подтолкнул шефа, и тот, пошатываясь, подошел к мэру Берану и лейтенанту Бесту.
        – Я буду на связи, Антонио, – сказал Беран.
        – Дон Антонио, – поправил Кристофер.
        – Увидимся, – кивнул Антонио, намеренно опустив имя и должность мэра.
        Трое мужчин вышли из кабинета. Они были раздражены, но усвоили, кто ими командует. И отчасти – благодаря Винни.
        Антонио подошел к витрине со старинным оружием. Выбрав клинок, он присоединился к своим людям, стоявшим под звездами в патио. Кристофер и Лино поставили стол и зажгли свечи, чтобы провести церемонию клятвы омерта.
        Винни ждал, сложив руки на груди и глядя на четвертую городскую зону. Это была обширная территория, которую он помог заполучить дону Антонио, убив Энцо Сарконе и проникнув в полицию.
        Настало время вознаградить племянника за самоотверженность и преданность.
        – Винсент Кристофер Моретти, – сказал Антонио, – для меня большая честь приветствовать тебя в рядах клана Моретти. Ты сделал для этого больше, чем любой другой мужчина твоего возраста.
        Кристофер шагнул вперед, вынул окурок изо рта и раздавил его носком ботинка.
        – Вин, я, черт побери, горжусь тобой, – сказал он.
        Рафф потрепал Винни по плечу:
        – Ты больше не мальчишка, и я рад служить с тобой.
        – Спасибо, – сказал Винни.
        Остальные солдаты окружили того, кому предстояло стать самым молодым посвященным в семье. Антонио передал клинок брату.
        – Подай указательный палец, – сказал Кристофер и уколол сына.
        Винни улыбнулся, нащупав языком ямку, оставшуюся на месте вырванного резца. Он капнул кровью на изображение святого Франциска Ассизского. Кристофер поднес свечу и зажег карточку в руке сына.
        – Повторяй за мной, – приказал Антонио. – Да горит моя душа так же, как эта карта, если я нарушу клятву омерта.
        Винни повторил слова клятвы, не сводя глаз с Антонио. Когда от портрета святого покровителя семьи Моретти остался лишь завиток пепла, Антонио положил руку на левое плечо Винни, а Кристофер – на правое.
        – Добро пожаловать в семью, – сказал Кристофер.
        Антонио с гордостью посмотрел на племянника, надеясь, что однажды его собственный сын станет таким же храбрым и умным, как его двоюродный брат.
        – Ты готов к своему первому заданию в качестве посвященного? – спросил Антонио.
        Винни кивнул:
        – Я к вашим услугам, дон Антонио.



        – 28 –

        – Ну и каково быть посвященным? – спросил Доберман.
        Винни посмотрел на пирс Санта-Моники, обдумывая вопрос. Над океаном сияла луна, и волны плескались, набегая на пляж. Неподалеку отсюда было место, где они впервые подошли к Карли Сарконе.
        Он вспомнил о том, как они ее похитили, о том, как он застрелил ее отца. Винни вздрогнул от тревожных мыслей. То, что он сделал, чтобы стать посвященным, обеспечило ему заодно и место в аду до конца времен.
        Он поежился под теплым бризом.
        – Вин? – окликнул Доберман.
        – Отлично, чувак, – солгал Винни.
        На самом деле он чувствовал себя низким и грязным из-за всего, к чему приложил руку за последние несколько месяцев. Не только из-за Карли, но и из-за некоторых других вещей, которые делал, изображая полицейского.
        Стоило ли все это адских мук?
        Ведь он всегда хотел именно этого – быть солдатом клана Моретти. Гангстером. И хотя он совершил множество отвратительных поступков, будущее его семьи стало светлым как никогда, и он был его частью. Это должно было чего-то да стоить.
        Доберман достал телефон, чтобы ответить на звонок, и отвлек Винни от вопроса, который он никак не мог перестать себе задавать.
        «Возьми себя в руки», – упрекнул он себя
        Семья Вега, семья Невских и остальные банды должны были подстроиться к новой ситуации. Следующая битва будет вестись за власть над четырьмя зонами, и хотя полиция была в кармане у Моретти, Эстебан Вега по-прежнему оставался не менее опасен, чем прежде.
        Винни следовало быть готовым ко всему.
        – Porca miseria![78 - Черт побери! (итал.)] – прорычал Доберман. – Эти новые телефоны полное дерьмо!
        Доберман стал перезванивать, и в это время на променад вышли пятеро.
        Винни не сводил глаз с четырех мужчин и женщины. Все были одеты в толстовки, похожие на ту, которая была на нем самом.
        За то короткое время, что он работал в группе по борьбе с организованной преступностью, он научился чувствовать угрозу, и эти люди ее не представляли. Это были просто молодые ребята, собравшиеся вместе, чтобы отдохнуть на пляже.
        Доберман сунул телефон в карман, и они вернулись к своему тонированному черному БМВ, припаркованному у променада.
        Молодые ребята были не единственными, кто вышел сегодня прогуляться. В кузове пикапа сидела компания подростков, куривших косяк. Из других машин доносился пульсирующий рэп, басы гудели так громко, что их машина подрагивала.
        Не знай Винни правды, он бы подумал, что очутился в гуще обычного довоенного вечера на пирсе Санта-Моники.
        В следующий раз они остановились далеко от прекрасных видов на океан. Винни натянул респиратор, чтобы приглушить острый запах свалки.
        «Задание номер один», – подумал он, когда они остановились у предприятия по переработке отходов Санта-Моники. Им была назначена встреча у ряда мусоровозов. На парковке валялись груды покрышек и всякого хлама.
        – Мне это не нравится, – сказал Доберман.
        – Дон Антонио знает, где мы, да?
        – Ага.
        – Тогда нам не о чем беспокоиться.
        Винни выбрался из БМВ и подошел к одному из грузовиков. На пассажирском сиденье с открытой дверью сидел крупный мужчина в шортах и майке. Он спрыгнул из кабины, из-под майки выскочило несколько толстых серебристых цепочек.
        – Это он? – спросил Винни.
        – Его называют Мексиканским Майки, – тихо сказал Доберман. – Он псих, так что на первый раз любые шутки лучше оставить при себе.
        – ?Que pasa?[79 - В чем дело? (исп.)] – спросил мужчина, когда они подошли.
        От груды хлама отделилась дюжина теней.
        – Черт, – пробормотал Винни. Ему не нравились такие сюрпризы.
        – А это кто такие? – спросил Доберман.
        Майки пожал плечами:
        – Я верю в то, что называется страховкой, а вас, макаронников, я не знаю.
        Винни пытался выглядеть спокойным.
        – Мне сказали, что мы будем один на один.
        – Ты привел с собой пса и ожидал, что я приду один?
        Доберман улыбнулся:
        – Ладно, ладно, чувак.
        – Все еще не знаю, чего вы от меня хотите, – проворчал Майки, – давайте к делу, мать вашу.
        Его люди встали по периметру. У некоторых были стволы, у остальных биты или монтировки. Один даже держал бензопилу – наверняка лишь для устрашения, но Винни не собирался выяснять.
        – Мы пришли обсудить логистику, – сказал Винни.
        – Логистику? – Майки поднял бровь. – Ты чего, мать твою, несешь, кореш?
        – Транспортировку, – сказал Винни. – Нам нужны твои мусоровозы.
        Майки склонил голову набок и шагнул к нему. Винни почувствовал его несвежее дыхание.
        – Они не продаются, слышь, – отрезал Майки. – Мне сказали, что у вас ко мне долгосрочное предложение.
        – Мы не хотим их покупать, – сказал Винни. – С этим мы бы и без тебя справились. Мы хотим взять их в аренду.
        – Мы хотим нанять вас, чтобы перевозить и доставлять наш товар, – сказал Доберман.
        Майки взглянул на него, потом снова на Винни, обдумал услышанное и улыбнулся, обнажив почерневшие зубы.
        – Вот теперь понятно, кореш! – сказал он.
        – Хорошо. Начнем с малого, сделаем пару пробных ходок, посмотрим, как получится, – сказал Винни и сунул руку в карман своей спортивной куртки. Несколько бандитов, стоявших вокруг, шагнули вперед и вскинули оружие.
        – Расслабься, – сказал Винни. – Это аванс. Мы привезли немного наличных и жетонов, которые ты можешь потратить в нашем казино.
        Он передал Майки мешочек, и тот выхватил его, словно беспризорник объедки.
        Майки заглянул внутрь и ухмыльнулся еще шире.
        – Gracias[80 - Спасибо (исп.).], – поблагодарил он.
        – De nada, amigo[81 - Не за что, приятель (исп.).], – ответил Винни, натянуто улыбнувшись. – Мои люди свяжутся с вами, когда мы будем готовы начать. – И он протянул руку, жалея, что на ней нет перчатки, и пожал грязную лапу мусорщика.
        Встреча завершилась так же внезапно, как началась, и Винни с Доберманом вернулись в БМВ. Следующая их остановка была в другой части города – у стройки «Фор-Даймондс» в получасе езды. Так что у них было достаточно времени, чтобы обсудить соглашение с Майки. Дядина идея была гениальна, если Майки со своей шайкой выполнит свою часть сделки и не натворит бед.
        Винни он не нравился, но иметь дело с отбросами было частью его работы.
        В небе взошла полная луна, пролив белый свет на стройплощадку, которой вскоре предстояло стать крупнейшей зоной продажи наркотиков в Калифорнии. Винни не знал, кого Антонио назначит руководить районом, но его работа заключалась в том, чтобы обеспечить достаточное количество запасов для удовлетворения спроса и безопасную транспортировку. Когда то и другое будет достигнуто, он должен будет удостовериться, что полиция под руководством шефа Стоуна не станет им мешать.
        Доберман припарковался на краю площадки и заглушил двигатель.
        – Похоже, наш контакт запаздывает, – сказал он.
        Винни оглядел пустую парковку и заметил черный «Ауди», стоявший между бульдозером и фронтальным погрузчиком.
        – Нет, он там, – сказал Винни. – Подожди на этот раз в машине, только не глуши двигатель.
        Доберман снова завел машину, а Винни выбрался наружу. Он подбежал к «Ауди», сбавив ход, когда открылась водительская дверь и вышел темнокожий парень в черной кожаной куртке. Он сверкнул улыбкой, которая напомнила Винни его собственную.
        – Винни? – спросил он.
        – Ага.
        Винни остановился и осмотрелся на предмет угроз, но не увидел при свете луны никакого движения.
        – Детектив первого класса Рей Кларк.
        Винни присмотрелся к копу:
        – Где-то я вас видел…
        Рей дернул плечом:
        – Возможно. Я где только не был, чувак. На войне, в бою, в лагерях…
        – В лагерях, – перебил его Винни. – Там-то я тебя и видел вместе с еще одним копом. Вы заходили в палатку. И, кажется, брали откат у «Суреньос».
        – Возможно, чувак, не помню. Какая разница?
        – Да никакой, – сказал Винни. – Пока ты понимаешь, на кого работаешь.
        Рей облизнул губы.
        – На Моретти, – напомнил ему Винни.
        – Я работаю на кого угодно, на кого укажет шеф Стоун. И сейчас это вроде как вы.
        Винни этот парень нравился не больше Майки. Он знал, что, когда имеешь дело с сомнительными личностями, не стоит им доверять.
        – Когда здесь построят дома, мне понадобится гарантия, что ты поможешь мне удержать своих дружков в форме от каких бы то ни было глупостей, связанных с нашей деятельностью, – сказал Винни.
        – Заметано, чувак. Легче легкого, главное чтоб вы платили.
        Винни посмотрел ему в глаза, и Рей выдержал его взгляд.
        – Ладно, это мы будем делать, – сказал Винни. Они скрепили партнерство рукопожатием.
        – О, я тут нуждаюсь в одном одолжении, – сказал Рей.
        Винни фыркнул:
        – Мне кажется, ты не понимаешь, что это ты должен делать одолжения, а не я.
        – Понимаю, чувак, но это кое-что, чем я дорожу, и будет очень круто, если ты сможешь меня выручить.
        – И что же это? Только быстро, хочу убраться отсюда поскорее.
        Рей сунул руку в карман, и на этот раз Винни отступил на шаг.
        – Это просто фотка, – сказал Рей, увидев его реакцию. Он передал ее Винни. – Я надеюсь, ты сможешь разузнать что-нибудь про эту девочку. Она сестра одного из моих друганов из полиции. Ее похитили в Дауни пару дней назад.
        – Сколько ей?
        – Недавно тринадцать исполнилось.
        Винни всмотрелся в фотографию. Девочка выглядела совсем ребенком, но в черную дыру торговли людьми как раз такие и попадали. Внутри все сжалось при мысли, что кто-то из клана Моретти мог сотворить такое. Они теперь торговали всем, чем угодно, в том числе и людьми.
        – Я узнаю, что можно сделать, – сказал он.
        – Спасибо, чувак, я очень это ценю.
        Винни проследил за тем, как продажный коп вернулся в машину. Пару минут он просто стоял, держа фотографию в руке. Существовала немалая вероятность того, что именно семья Моретти забрала девочку. И еще б?льшая – что она станет секс-рабыней и проживет короткую, адскую жизнь в каком-нибудь вонючем борделе.
        Только сейчас Винни в полной мере осознал, что стал посвященным солдатом Моретти и что это на самом деле значило. Они чтили кодекс, но это не значило, что они не были злом. Ужасы, которые творил его дядя, только начинались. Он был готов пойти на что угодно, лишь бы получить корону бандитской столицы мира, одного из последних городов в Соединенных Штатах.
        Когда «Ауди» отъехал Винни подошел к забору стройплощадки, и его вырвало. Он вытер рот и медленно пошел к БМВ, размышляя о том, действительно ли он был рожден для такой жизни.







        Доминик поправил воротник своей новенькой формы полиции Лос-Анджелеса и глубоко вздохнул. Относительно свежий воздух на «Доджер Стадиум» не принес ни приятных воспоминаний, ни покоя.
        Ему совсем не хотелось быть здесь сейчас. В этот самый момент он мог продолжать искать сестру. Моника была где-то там, на улицах, и сердце Доминика щемило от мысли, что она в опасности.
        Прошло почти две недели со дня ее похищения. Бои за город закончились вскоре после этого, банды были разбиты и пустились в бега. Он не знал, где его сестра, не знал, будут ли реорганизованы банды. Зато теперь он был, как никогда, уверен, что быть полицейским – его судьба. Он был рожден бойцом и был чертовски в этом хорош.
        Сегодня его окружали тысячи других бойцов. Он сидел в третьем ряду стульев, выставленных на желтой траве «Доджер Стадиум», вместе с новыми сотрудниками полиции Лос-Анджелеса. Среди них были и Камилла, и Лось. Оба еще не вполне оправились от ран, полученных в сражении с F-13. Они сидели в первом ряду, все в бинтах после той адской ночи.
        Лось едва не потерял правый глаз. Осколок металла застрял под бровью, и Лось перенес две операции – по удалению шрапнели и по восстановлению сломанного ребра.
        Сегодня он впервые после боя, едва не стоившего ему жизни, надел форму.
        Многие из новоиспеченных полицейских, окружавших Доминика, были ранены. Сегодня эти бравые ребята сидели в синей форме, ожидая официального зачисления в полицию.
        Большинство присутствующих были Доминику незнакомы. Они приехали из многих департаментов округа – после реорганизации все подразделения перешли под флаг полиции Лос-Анджелеса. Теперь все они будут носить одинаковую форму с одинаковой эмблемой и вместе бороться за то, чтобы полностью отбить улицы у бандитов.
        Когда все собрались здесь, в воздухе словно разлилась надежда, хотя самому Доминику и не удавалось почувствовать ничего, кроме страха. Он ерзал на стуле, желая поскорее убраться отсюда и вернуться в патрульную машину, чтобы искать Монику.
        Он рассеянно смотрел вперед, стараясь унять страх и сопровождавший его гнев.
        По краям сцены на ветру развевались флаги Калифорнии и США. Позади них – там, где обрушилась стена за аутфилдом, открывался вид на кратер на стоянке – яркий шрам Второй гражданской войны.
        Еще дальше поднимался дым над горами Сан-Габриель. Лесные пожары, еще одна угроза городу, наступали со всех сторон, затемняя небо.
        Доминик повернулся к трибунам. Их заполнили родственники, пришедшие поддержать своих близких, но его родителей там не было. Мама горевала дома, а отец снова был на границе.
        После того как морпехов расформировали вместе с большинством остальных подразделений, Роналдо решил вступить в департамент шерифа округа Лос-Анджелес. Все время, которое он не посвящал поискам Моники, он отвечал за охрану восточной пограничной стены, боролся с мародерами и помогал беженцам. И сегодня тоже.
        Беттис и Зубчик пошли служить вместе с Роналдо, но Маркс решил вступить в должность лейтенанта в полиции города, где также участвовал в поисках Моники.
        Доминик заметил на трибунах троих людей, которые могли бы быть его семьей. Мама и дочь махали полицейскому в паре рядов за ним, а отец сидел, с гордостью глядя на сына или дочь.
        Но на трибунах сидели не только родственники. По всему стадиону были расставлены снайперы, а между рядами и в проходах – вооруженные патрули. После случившегося в «Голливуд-боул» меры безопасности стали строже. Пролезть стало трудно, как в верблюжью задницу во время песчаной бури, как сказал бы отец Доминика.
        Он снова повернулся к сцене, где на мольберте, рядом с флагом полиции Лос-Анджелеса, стоял портрет шефа Даймонда. Последние слова погибшего героя-полицейского сплотили в борьбе против бандитов офицеров и заместителей шерифа, а с ними и простых жителей.
        Но именно помощь бывших подразделений повстанцев, таких, как «Пустынные змеи», сыграла решающую роль в разгроме организованных банд, которые убрались обратно в свои норы – как и предсказывал шеф.
        Однако борьба не была окончена. Вовсе нет. Некоторые из полицейских, сидевших как на поле, так и на сцене, без сомнения, были продажными. Они и прежде имели дело с бандами и продолжали сотрудничать с их остатками.
        В последние дни в департаменте ходили слухи о новых могущественных преступных кланах, и Доминик подозревал, что как раз эти кланы и стояли за похищением Моники и других детей, равно как и за тысячами прочих бесчинств, творившихся в городе.
        Мысль об этом наполнила его гневом.
        Динамики затрещали, заиграла музыка. Зрители поднялись с мест, когда два десятка полицейских направились к стульям, стоявшим на сцене. Все головы повернулись к шефу Стоуну, который подошел к трибуне. Мэр Беран предпочел его другим претендентам, один из которых должен был заменить шефа Даймонда.
        Если бы Доминик мог решать, он бы назначил шефом полиции Маркса. Морпех, которого Дом считал почти родственником, был стойким и выносливым бойцом.
        Стоун вышел вперед и оглядел людей на трибунах. Он улыбнулся, и стало видно отсутствие переднего зуба. Он быстро сжал губы, оперся о кафедру и пробасил:
        – Сегодня я имею честь приветствовать новых сотрудников полиции Лос-Анджелеса.
        Новый шеф снова обвел взглядом зрителей и продолжил:
        – Я по сей день помню, как присутствовал на церемонии в честь окончания академии – чего у большинства из вас просто не было. Однако опыт, который вы получили на улицах, дал вам куда больше, чем я узнал в учебных классах и на практических занятиях. Говорят, лучшее обучение, которое можно пройти, – в бою. И вы все его прошли.
        «Да, только не все выжили», – подумал Доминик.
        Он вспомнил полицейских, погибших за последние несколько месяцев. Тех, кто поступил так, как велел им долг, когда над городом нависла опасность. Солдат, морпехов и гражданских… Масштабы страданий и смертей было трудно постичь.
        – Лица, которые я вижу перед собой сейчас, – это лица выживших, – сказал Стоун. – Вы отдали все, что у вас было, но все равно готовы отдать больше, и за это наш город бесконечно вам благодарен. Сегодня мы чтим вашу храбрость и смотрим в будущее, в котором жители Лос-Анджелеса готовятся к достойной мирной жизни. Вручение вам жетонов – последний шаг на пути к тому, чтобы стать офицером полиции. И вместе с жетонами вам доверят великую и святую обязанность – служить и защищать.
        Он выдержал глубокомысленную паузу и указал рукой за аутфилд, где вдалеке, над строительной площадкой, возвышались краны.
        – После роспуска армии и Корпуса морской пехоты вам предстоит стать нашими солдатами в этом послевоенном мире – солдатами нового типа, которые будут защищать новые жилые районы города, опреснительные установки, солнечные фермы и фермы сельскохозяйственные, которые когда-нибудь снова начнут производить пищу для великого штата Калифорния. Вы – будущее этого города, одного из последних крупных городов, оставшихся в Соединенных Штатах.
        От этих слов по коже Доминика пробежал холодок.
        – Сегодня я буду краток, потому что наша работа начинается прямо сейчас, – сказал Стоун. – Удачи вам! И храни вас Господь. Я буду сражаться вместе с вами в этой битве.
        Полицейские встали и захлопали. Стоун ушел, и его место занял другой коп. Он стал вызывать по именам новобранцев, которые подходили к сцене, чтобы получить жетон. Ряды постепенно пустели, и к моменту, когда вызвали Доминика, подмышки его формы потемнели от пота.
        Раненая нога при каждом шаге пульсировала болью в тесных ботинках, и рану обжигал пот. Он стиснул зубы, готовый выпрыгнуть из жаркого и плотного шерстяного костюма.
        Подошла его очередь, и он услышал:
        – Добро пожаловать в полицию, брат.
        В третьем ряду на сцене стоял Рей Кларк. Только что получивший повышение до детектива первого класса, он сверкнул безупречной белоснежной улыбкой, явно гордясь собой. Ни он, ни Лось пока не нашли убийц своих родителей, но расследование продолжалось, а теперь они подключились и к поискам Моники.
        Доминик шагнул вперед. Шеф Стоун протянул ему руку.
        – Доминик Сальваторе, поздравляю, – сказал он.
        – Спасибо, сэр.
        Они пожали друг другу руки, Доминик взял жетон, прихрамывая спустился со сцены и прошел между опустевшими рядами. Зрители за основной базой вежливо похлопали.
        Доминик глубоко вздохнул, почувствовав прилив гордости, которая была похожа на ту, что он испытывал после побед в «Октагоне». Но теперь гордость быстро улетучилась.
        Он не заслуживал ничего, кроме мучительного чувства вины за то, что не смог защитить Монику, и пока она не будет найдена, он не позволит себе испытывать гордость.
        После церемонии к нему на парковке подошли Камилла и Лось. То, что они были здесь втроем, было настоящим чудом. И каждый из них это понимал.
        Доминик считал Лося героем. Его друг спас его самого и Камиллу в здании АВП. Но сам Лось не думал, что совершил что-то особенное.
        – Не волнуйся, Дом, – сказал он. – Мы отыщем твою сестру и найдем уродов, которые убили моих родителей. А потом, когда все закончится, уйдем в длинный отпуск.
        Камилла поморщилась:
        – Ох, я не уверена, что хочу в отпуск с вами, ребята.
        Лось рассмеялся, но Доминику было не до смеха.
        – Ты от нас не отделаешься, Кам, нравится тебе это или нет, – сказал Лось.
        Они шли к автобусам, которые должны были отвезти их в главное здание полиции, когда их окликнули. Доминик обернулся и увидел спешивших к нему отца и мать.
        – Я вас догоню, ребята, – сказал Доминик.
        – Доминик! – воскликнул Роналдо.
        – Пап, мам, что вы здесь делаете? – спросил Доминик.
        На мгновение в его колотящемся сердце мелькнула надежда, что они узнали что-то о Монике. Было ли это возможно? Ее нашли?
        – Старался успеть до окончания церемонии, – сказал Роналдо. – Прости, что мы все пропустили.
        Елена кивнула.
        – Прости, – повторила она печально.
        Доминик обнял ее, надеясь, что когда-нибудь она простит их с отцом за то, что оставили ее и Монику в школе. Но он не станет винить ее, даже если не простит.
        – Все в порядке, я и не ожидал вас увидеть, – сказал Доминик.
        Елена отстранилась, и Доминик увидел, что у нее поплыла косметика – знак того, что она плакала, когда они сюда ехали. Ей было плохо, и Доминик не знал, как ей помочь со всем справиться. Большую часть времени она проводила в их новом жилище, предоставленная сама себе и своим мыслям, пока Доминик и Роналдо работали и искали Монику.
        Дом обещал, что найдет ее, и Роналдо тоже дал ей слово, но оба знали, что шансы тают день ото дня.
        – Идем, – сказал Роналдо. – Мы подбросим тебя к участку.
        Доминик пошел за родителями к машине. Оглянувшись, он увидел новоиспеченных полицейских, которые с воодушевленными лицами садились в автобусы. Многие ли из них переживут первый год службы? И многие ли из тех, кто выживет, будут следовать девизу подразделения – «Служить и защищать», увидев возможность легко заработать?
        Все, начиная с мэра и заканчивая ведущими новостей, произносили пафосные речи об окончании битвы за Лос-Анджелес, но Доминик не разделял их беспечной радости. Он не мог отделаться от ноющего чувства, что это была лишь передышка перед еще более ожесточенным противостоянием.
        И беспокоили его не только банды. Они со временем перегруппируются и вернутся, оставаясь все такими же приверженцами старых и грубых методов, все так же будут полагаться на силу и устрашение для достижения собственных целей. Однако силы добра победили их и победят снова.
        Но нарастала и другая, более зловещая угроза. Могучие преступные кланы. Вековой бич городов Восточного побережья никогда еще не был столь силен в Калифорнии. Гражданская война уничтожила социальные институты, создав благодатную почву для изощренных криминальных умов, способных даже проникнуть в правительство, чтобы заставить систему работать на себя. Эти новые враги выходили из тени, и вскоре они появятся прямо у ворот.
        И Доминик Сальваторе будет их ждать. Забрав его сестру, они нажили себе непримиримого врага, обрекли себя на кошмар, который не прекратится, пока они не испустят дух.



        Об авторе

        Николас Сансбери Смит – автор серии книг «Адские ныряльщики» – бестселлеров The New York Times и USA Today. Среди других его работ – серии «Шары», «Трекеры», «Вымирание» и новая серия – «Сыновья войны». Он работал в Департаменте национальной безопасности и ликвидации чрезвычайных ситуаций штата Айова, где занимался устранением последствий стихийных бедствий, прежде чем сменить род деятельности и сосредоточиться на писательстве. Когда Николас не пишет и не размышляет об апокалипсисе, он бегает, ездит на велосипеде, проводит время с семьей и путешествует по миру. Он также триатлонист – участник гонок Ironman. Живет в Айове с женой и собаками в доме, полном книг.


        Подписывайтесь на Николаса в интернете:
        Facebook: Nicholas Sansbury Smith
        Официальный сайт:
        www.NicholasSansburySmith.comwww.NicholasSansburySmith.com(http://www.nicholassansburysmith.com/)



notes


        Примечания




        1

        Привет (итал.). Здесь и далее – примечания переводчика.



        2

        Капитан, помощник босса, командующий солдатами и отвечающий за определенные виды деятельности клана.



        3

        Боже мой (итал.).



        4

        


  Вид броска в баскетболе, при котором игрок подпрыгивает перед кольцом и забрасывает в него мяч сверху вниз.



        5

        


  188 сантиметров.



        6

        91 килограмм.



        7

        Сообщество латиноамериканских банд, базирующихся преимущественно на севере Калифорнии.



        8

        От англ. HMMWV (Humvee) – High Mobility Multipurpose Wheeled Vehicle («высокоподвижное многоцелевое колесное транспортное средство») – американский армейский вседорожник.



        9

        183 сантиметра.



        10

        Американский универсальный вертолет, с 1976 года эксплуатируемый Армией США.



        11

        Военно-воздушные силы США.



        12

        Американский малозаметный истребитель-бомбардировщик, эксплуатируемый войсками США с 2015 года.



        13

        Федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях (FEMA).



        14

        Неаполь (итал. Napoli) – город в Италии, на берегу северной бухты Неаполитанского залива. Административный центр области Кампания и провинции Неаполь. В США также есть город Неаполь (англ. Naples), штат Флорида.



        15

        Ублюдок (итал.).



        16

        Соединенные Штаты (итал.).



        17

        Английская идиома put your money where your mouth is (букв. «положить деньги туда, где рот») используется в значении «подкрепить слово делом».



        18

        Город в тридцати двух километрах к югу от центра Лос-Анджелеса.



        19

        Примерно семьдесят пять долларов за литр.



        20

        Змея (итал.).



        21

        157 сантиметров.



        22

        SETI (англ. Search for Extraterrestrial Intelligence – «поиск внеземного разума») – общее название проектов и мероприятий по поиску внеземных цивилизаций и возможному вступлению с ними в контакт.



        23

        «Starship Troopers» – научно-фантастический роман Роберта Хайнлайна, опубликованный в 1959 году. На русском языке выходил также под названиями «Звездная пехота», «Звездные рейнджеры», «Космический десант», «Солдаты космоса».



        24

        Лекарственный препарат, оказывающий противовоспалительное, анальгезирующее и жаропонижающее действие.



        25

        Не меньше ста тринадцати килограммов.



        26

        «California Love» – первый сингл альбома «All Eyez on Me» Тупака Шакура. Выпущен 28 декабря 1995 года. Записан совместно с Dr. Dre и Roger Troutman. Сингл был записан в знак возвращения Тупака Шакура из тюрьмы. Сингл продержался на вершине чарта Billboard Hot 100 две недели и был номинирован на многие награды «Грэмми».



        27

        Членами (итал.).



        28

        Персонаж мультсериала «Южный парк».



        29

        


  Уличный танец, зародившийся в среде калифорнийской банды «Крипс».



        30

        Андреa Бочелли (р. 1958) – итальянский певец, исполнитель классической и популярной музыки. Популяризатор оперной музыки.



        31

        Perfect storm (англ.) – фразеологизм, означающий ситуацию, возникшую из-за суммы неблагоприятных факторов, в результате чего их общий негативный эффект существенно возрастает.



        32

        «Локхид C-130 Геркулес» – американский военно-транспортный самолет.



        33

        Военная медаль США.



        34

        Город в Калифорнии, расположенный в сорока пяти километрах к юго-востоку от Лос-Анджелеса.



        35

        Папа (итал.).



        36

        Американский колесный бронеавтомобиль.



        37

        Лос-Анджелес Доджерс (англ. Los Angeles Dodgers) – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Западном дивизионе Национальной лиги Главной лиги бейсбола (МЛБ).



        38

        Американская сеть супермаркетов.



        39

        Имеется в виду паркинсония. Большинство американских видов этого растения известны под общим названием palo verde или paloverde – от испанских слов, означающих «зеленый столб» или «зеленая палка». Название происходит от характерного зеленого цвета ствола.



        40

        Бочки с песком на военных полигонах США предназначены для «очистки» оружия в случаях, когда неизвестно, заряжено ли оно.



        41

        Devil Dogs – прозвище морских пехотинцев США.



        42

        База морской пехоты США «Кэмп Лежеен» (англ. Marine Corps Base Camp Lejeune) – военно-учебный центр в Джэксонвилле, штат Северная Каролина.



        43

        Американская управляемая ракета воздух – воздух.



        44

        190 сантиметров.



        45

        Узи (ивр. ??????) – семейство пистолетов-пулеметов (ПП), выпускаемых израильским концерном IMI. Название «Узи» было дано в честь конструктора оружия Узиэля Галя.



        46

        


  Многофункциональный спортивно-развлекательный комплекс в Лос-Анджелесе, открытый в 1999 году. Является местом проведения спортивных соревнований и массовых мероприятий.



        47

        


  Бейсбольный стадион в Лос-Анджелесе. Является домашней ареной клуба Главной лиги бейсбола «Лос-Анджелес Доджерс» с 1962 года.



        48

        Внешняя (по отношению к инфилду) часть бейсбольного поля.



        49

        Младший босс, или подручный (англ. underboss) – «заместитель» дона, второй человек в семье, который назначается самим доном. Подручный несет ответственность за действия всех капо. В случае ареста или смерти дона подручный обычно становится действующим доном.



        50

        Босс, шеф (исп.).



        51

        Мой друг (исп.).



        52

        Сумасшедший (исп.).



        53

        Мои друзья (исп.).



        54

        Итал. omerta [omer?ta] – «взаимное укрывательство, круговая порука» – «кодекс чести» мафии, несодействие государству.



        55

        Район в западной части Лос-Анджелеса.



        56

        Очень вкусно (итал.).



        57

        Осел, дурак (итал.).



        58

        Любовь (итал.).



        59

        Bel-Air Country Club – общественный загородный клуб, расположенный в западной части Лос-Анджелеса, штат Калифорния, в предгорьях гор Санта-Моника. На территории есть восемнадцатилуночное поле для гольфа и теннисные корты.



        60

        Жителей Лос-Анджелеса.



        61

        Примерно сорок пять килограммов.



        62

        Одна из главных автострад Южной Калифорнии, соединяющая Лос-Анджелес и его юго-восточные пригороды.



        63

        Терпение (итал.).



        64

        USC Trojans – межвузовские спортивные команды, представляющие Университет Южной Калифорнии (USC).



        65

        Провинция в Афганистане.



        66

        База Корпуса морской пехоты, расположенная примерно в ста тридцати километрах от Дауни, Лос-Анджелес.



        67

        Сукин сын (итал.).



        68

        Человек, мужчина (исп.).



        69

        Не разговаривай (итал.).



        70

        Мелкого засранца (итал.).



        71

        Крестьяне (исп.).



        72

        Пожалуйста, босс (исп.).



        73

        Наемный работник (исп.).



        74

        Бога ради (исп.).



        75

        Концертная площадка под открытым небом в районе Голливуд.



        76

        Оди Мерфи (1924–1971) – американский военный и киноактер, участник Второй мировой войны, удостоенный наибольшего количества наград за личное мужество.



        77

        Пиньята – яркая игрушка, наполненная сладостями. Разбивать на праздниках пиньяты – древняя мексиканская традиция.



        78

        Черт побери! (итал.)



        79

        В чем дело? (исп.)



        80

        Спасибо (исп.).



        81

        Не за что, приятель (исп.).