Манеки-неко Брюс Стерлинг

        Старомодное будущее #1
        История о сверхкиберизированной Японии будущего. Закономерное «техногенное» развитие идей флеш-моба и воспитания виртуальных питомцев тамагочи.

        Брюс Стерлинг
        Манеки-неко


        — Нет, я больше так не могу!  — простонал брат.
        Цуоши Шимизу, лежа на футоне, задумчиво поглядел на экран пасокона. Несчастное лицо его старшего брата изрядно раскраснелось и лоснилось от пота.
        — Это всего лишь карьера,  — напомнил Цуоши, садясь и расправляя смятую пижаму.  — Не стоит принимать слишком близко к сердцу.
        — Вечные сверхурочные,  — пьяным голосом забубнил брат.  — Корпоративные вечеринки — Он звонил из какого-то бара в квартале Сибуйя; на заднем плане суровая деловая дама средних лет фальшиво пела караоке.  — И еще эти проклятые экзамены. Программы повышения квалификации менеджеров. Тесты на профпригодность. У меня просто нет времени на жизнь!
        Цуоши сочувственно хмыкнул. Он не был в восторге от этих ночных звонков, но полагал, что обязан выслушивать сетования брата, который был весьма достойным человеком, прежде чем окончил элитарные курсы при Университете Васеда, получил место в крупной корпорации и обзавелся профессиональными амбициями.
        — У меня язва желудка,  — пожаловался брат.  — И болит спина. Я катастрофически седею! Нет, они меня уволят, это точно. Как бы человек ни вкалывал, каким бы ни был лояльным, большим компаниям нынче наплевать на своих служащих. И ты еще спрашиваешь, почему я пью?!
        — Тебе надо жениться,  — посоветовал Цуоши.
        — Не могу найти «половину». Женщины никогда меня не понимали,  — брат пожал плечами.  — Послушай, Цуоши, я в полном отчаянии, ситуация на рынке сбыта просто катастрофическая. Я почти не могу дышать! Да, надо все изменить, и я подумываю о том, чтобы принять обет… Нет, серьезно!
        Я мечтаю отречься от этого ужасного мира!
        Цуоши встревожился не на шутку.
        — Сколько ты выпил?
        Лицо брата резко заполнило экран.
        — Хочу в монастырь, там тихо и спокойно! Читаешь вслух сутры, размышляешь о смысле жизни… Правила строгие, но разумные. Да, когда-то таким был и наш японский бизнес, в старые добрые времена!
        Цуоши скептически хмыкнул.
        — На той неделе я навестил одно заведение… Монастырь на горе Эсо,  — признался брат.  — Тамошние монахи хорошо понимают проблемы таких, как я, и оберегают нас от современной жизни. Ни компьютеров, ни мобильных телефонов, ни факсов, ни сверхурочных, ни производственных совещаний… Совсем-совсем ничего. Кругом лишь мир, покой, красота — и никаких изменений. Настоящий рай!
        — Мой старший брат,  — сказал Цуоши,  — у тебя отроду не было ни малейшей склонности к религии. Ты не отшельник, а заведующий сектором крупной экспортно-импортной компании.
        — Ну… Возможно, ты прав: религия меня не спасет. Я подумывал сбежать в Америку; в конце концов, там тоже ничего не происходит.
        — Это уже лучше,  — улыбнулся Цуоши.  — Отличное место для каникул — ты заслужил отдых. Американцы очень милы и дружелюбны с тех пор, как там запретили оружие.
        — Но я не смогу…  — захныкал брат.  — Я такого не вынесу! Как можно бросить все, что знаешь, и отдать себя на милость незнакомцев?
        — Ничего страшного, поверь моему опыту,  — ободрил его Цуоши.
        — Почему бы не попробовать?  — Жена Цуоши беспокойно зашевелилась на соседнем футоне, и он понизил голос: — Прости, но на сегодня все. Непременно позвони, когда примешь какое-то решение.
        — Отцу ничего не говори!  — забеспокоился брат.  — Старик и так волнуется.
        — Не скажу,  — пообещал Цуоши, прерывая контакт, и экран потемнел.
        Его жена, на восьмом месяце беременности, тяжело перекатилась на бок.
        — Это снова твой брат?  — спросила она.
        — Да, его только что продвинули по службе. Больше обязанностей, больше ответственности. Брат как раз отмечает это дело с сотрудниками.
        — Приятно слышать,  — тактично сказала жена.
        Цуоши встал поздно. В конце концов, он был сам себе хозяин и трудился тогда, когда удобно. Он занимался тем, что переводил старые видеозаписи на новейшие высокотехнологичные носители, а эта работа, если делать ее как следует, нуждается в глазомере истинного мастера. Молва об искусстве апгрейдера видеоформатов Цуоши Шимизу расползлась по Сети, и он брал столько заказов, сколько мог и хотел.
        В десять утра явился почтальон. Цуоши пришлось прервать завтрак из похлебки мисо с сырым яйцом, чтобы расписаться за доставку очередного заказа: магнитные ленты двадцатого века с аналоговым сигналом. С той же почтой пришла корзиночка свежей клубники и пикули в маринаде домашнего изготовления.
        — Огурчики!  — счастливо вздохнула жена.  — Люди так добры ко мне с тех пор, как я жду ребенка.
        — Кто их прислал, как ты думаешь?
        — Не знаю. Кто-нибудь из Сети.
        Цуоши загрузил свой медиатор, почистил сверхпроводящие головки и проверил старые ленты. Магнитный слой сильно осыпался и частично утратил полярность.
        Включив фрактальный генератор деталей и стабилизатор изображения, Цуоши приступил к работе с чередующимися алгоритмами. Когда он закончит, новые цифровые копии будут выглядеть гораздо четче, яснее и композиционно интереснее, чем примитивные оригиналы в свои лучшие дни.
        Цуоши любил свою работу. Довольно часто ему попадались отрывки видеозаписей, обладающих определенной архивной ценностью, и тогда он передавал изображения в Сеть. По-настоящему крупные базы данных, с целыми армиями поисковых машин, индексаторов и каталогов, имели весьма обширные интересы. Они никогда не платили за новую информацию, ибо Глобальная Информационная Сеть не являлась коммерческим предприятием. Однако сетевые машины были чрезвычайно вежливы и придерживались строжайшего сетевого этикета. Они отвечали услугой на услугу, а поскольку имели невероятно обширную память, ни одно доброе дело не оставалось без вознаграждения.
        После ланча жена Цуоши отправилась за покупками. Специальная служба доставила посылку из-за океана: премиленькие младенческие одежки из Дарвина, Австралия. Желтенькие, как солнышко. Любимый цвет его жены.
        Наконец Цуоши покончил с первой лентой и перевел ее на новый кристаллический диск. Пора было прогуляться. Он спустился вниз на лифте, зашел в кофейню на углу, заказал двойной мокко-капуччино со льдом и расплатился льготной карточкой.
        Когда он допил свою чашку, зазвонил поккекон. Цуоши вынул его из кармана и ответил на вызов.
        — Возьми то же самое с собой,  — сказала машина.
        — Ладно,  — отозвался Цуоши и отключился. Он купил еще чашку кофе, накрыл ее крышкой и вышел на улицу. На скамейке рядом с его домом сидел мужчина в деловом костюме. Костюм был дорогой, но выглядел так, словно в нем спали. Мужчина был небрит, с красными опухшими глазами и тихо покачивался взад-вперед, держась руками за голову. Поккекон снова зазвонил.
        — Кофе для него?  — спросил Цуоши.
        — Конечно,  — последовал ответ.  — Его это взбодрит.
        Цуоши подошел к несчастному бизнесмену, и тот, нервно вздрогнув, взглянул на незнакомца глазами побитой собаки.
        — Что?..
        — Возьмите,  — сказал Цуоши, вручая ему чашку,  — Прекрасный двойной мокко-капуччино со льдом.
        Мужчина снял крышку, с недоверием понюхал и поднял изумленные глаза.
        — Но это же… мой любимый кофе! Кто вы?
        Цуоши поднял кисть, сложив пальцы в кошачью лапку, но бизнесмену этот жест явно не был знаком, и тогда он просто пожал плечами:
        — Какая разница? Иногда человеку очень нужен кофе… Теперь он у вас есть.
        — Но…  — Бизнесмен отхлебнул из чашки и неожиданно улыбнулся.  — Великолепно! Спасибо, большое спасибо!
        — Пустяки,  — сказал Цуоши и пошел домой.
        Жена вернулась из магазина, купив себе новую обувь. Во второй половине беременности бедняжка сильно отяжелела, у нее постоянно отекали ноги. Вздохнув, она села на кушетку и принялась рассматривать свои ступни в желтых лодочках.
        — Ортопедическая обувь такая дорогая,  — пожаловалась она.  — Надеюсь, эти туфли выглядят не слишком безобразно?
        — Ну что ты, дорогая, они тебе очень идут,  — дипломатично ответил Цуоши.
        Он познакомился со своей женой в видеомагазине — она только что расплатилась кредитной картой за диск примитивных черно-белых американских анимаций 1950-х. Поккекон велел ему немедля подойти к женщине и завести беседу о коте Феликсе, мультяшном любимце Цуоши и первой звезде древних ТВ-комиксов.
        Сам он никогда бы не рискнул подойти к такой красивой девушке, но Сеть знает всех наперечет, ей виднее. И Цуоши обнаружил, что красавица вовсе не прочь обсудить с ним общее пристрастие к реликвиям.
        Они пообедали вместе. И снова встретились через неделю. Ночь перед Рождеством они провели в отеле для влюбленных. У парочки оказалось много общего.
        Она вошла в его жизнь как подарок из магического мешка кота Феликса, и за это Цуоши был навечно благодарен Сети. Теперь он был женат, собирался стать отцом и твердо стоял на ногах. Словом, жизнь сулила ему скромные радости.
        — Тебе пора постричься, милый,  — сказала ему жена.
        — Да, конечно.
        Она достала из сумки подарочную коробочку.
        — Почему бы тебе не сходить в отель Дарума? Там неплохая парикмахерская, а заодно передашь от меня вот эту вещь.
        Жена открыла деревянную коробку, и Цуоши увидел в белом гнездышке из пенопласта керамическую фигурку кота с широкой улыбкой и воздетой лапой, призывающей удачу.
        — Как, опять манеки-неко? По-моему, у тебя их более чем достаточно. Даже на нижнем белье!
        — Это подарок. Для кого-то в отеле Дарума.
        — Да?
        — Какая-то женщина протянула мне эту вещицу в обувном магазине. Похожа на американку и совсем не говорит по-японски. Но какие у нее туфли… Просто заглядение!
        — Если Сеть поручила этого кота тебе, дорогая, ты сама должна отнести его, верно?
        — Милый,  — вздохнула жена.  — У меня ужасно болят ноги, и тебе все равно надо привести в порядок волосы, а мне еще и ужин готовить, и кроме того, это не такой уж хороший манеки-неко, а просто дешевый сувенир для туристов. Неужели тебе трудно?
        — Ничуть,  — сказал Цуоши.  — Только пересылай подсказки ее своего поккекона на мой, а я погляжу, что можно будет сделать.
        — Я знала, что ты согласишься,  — улыбнулась она.  — Ты всегда такой добрый.
        Цуоши положил манеки-неко в карман и ушел. Он ничего не имел против просьбы жены, ведь многие капризы беременной гораздо труднее выполнять в их крошечной квартирке на шесть татами. Супруги были довольны кварталом и соседями, однако надеялись найти квартиру побольше еще до рождения ребенка. Возможно, даже с маленькой студией, где Цуоши мог бы расположиться со своей аппаратурой. Найти приличное жилье в Токио очень трудно, но он уже замолвил словечко Сети, и друзья, с которыми Цуоши даже не был знаком, изо дня в день занимались этой сложной проблемой. Рано или поздно наверняка подвернется что-нибудь подходящее, если он будет пунктуально выполнять все поручения Сети.
        Сперва он зашел в местный салон пачинко и выиграл у автомата пол-литра пива и проездной. Пиво он выпил, взял проездной и отправился на вокзал, где сел на электричку. Выйдя на станции Эбису, Цуоши достал поккекон и вызвал на экран уличную карту Токио. Путь его пролегал мимо заведений с заманчивыми названиями «Шоколадный суп», «Телесная свежесть» и «Аладдин Май-Тай Траттория». В отеле Дарума он нашел парикмахерскую, которая именовалась «Всепланетный облик Дарума».
        — Что мы можем для вас сделать?  — спросила дама-администратор.
        — Думаю, мне надо побриться и постричься,  — сказал Цуоши.
        — Вам назначено?
        — К сожалению, нет,  — извинился он, складывая пальцы в знак кота.
        Женщина ответила быстрой серией резких движений пальцев, из которых Цуоши не опознал ни одного. Дама была явно из другой части Сети.
        — Ничего страшного,  — добродушно улыбнулась она.  — Наоко с удовольствием вас обслужит.
        Наоко аккуратно подбривала ему виски, когда зазвонил поккекон.
        — Зайди в дамскую комнату на четвертом этаже,  — велел он Цуоши.
        — Прошу прощения, но я не могу. Это Цуоши Шимизу, а не Аи Шимизу. К тому же меня как раз постригают.
        — О, я понимаю,  — откликнулась машина.  — Рекалибровка.  — И отключилась.
        Наоко закончила стрижку. Это была хорошая работа, Цуоши выглядел намного лучше. Человеку не следует забывать о своей внешности, даже если он не сидит часами в конторе. Его поккекон снова зазвонил.
        — Да?  — отозвался Цуоши.
        — Лавровишневый лосьон после бритья. Возьми его с собой.
        — Хорошо,  — ответил Цуоши и обратился к Наоко: — У вас есть лавровишневый лосьон?
        — Странно, что вы об этом спросили,  — сказала девушка.  — Он давно вышел из моды, но у нас случайно сохранилась пара флаконов.
        Цуоши приобрел один и вышел из парикмахерской. Ничего не произошло, поэтому он купил журнал комиксов и уселся ждать в вестибюле. Наконец к нему приблизился лохматый блондин в шортах, сандалиях и ослепительно яркой гавайке. На плече иностранца висела камера в чехле, в руке он держал старомодный поккекон. На вид ему казалось лет шестьдесят, и это был очень, очень высокий мужчина.
        Он что-то сказал по-английски своему поккекону.
        — Прошу прощения,  — перевел тот на японский.  — У вас случайно не найдется бутылочки лавровишневого лосьона после бритья?
        — Найдется,  — сказал Цуоши и достал флакон.  — Возьмите, пожалуйста.
        — Благодарение небесам!  — воскликнул иностранец, а его поккемон поспешно перевел.  — Я спрашивал у всех подряд в вестибюле. Извините, что опоздал.
        — Не беда, я не тороплюсь,  — улыбнулся Цуоши.  — Какой у вас интересный поккекон.
        — Полно вам,  — сказал иностранец Я знаю, что он старый и давно вышел из моды. Но я как раз планировал купить себе новый у вас в Токио. Говорят, их продают корзинами на рынке в Акиахбара.
        — Верно. Какой программой перевода вы пользуетесь? Ваш поккекон вещает, как уроженец Осаки.
        — Да что вы говорите?  — забеспокоился турист.  — И это раздражает жителей Токио?
        — Ну, я не хотел бы жаловаться, но… Послушайте, я могу скопировать для вас совершенно новый бесплатный транслятор.
        — Это было бы чудесно!
        Они нажали кнопки поккеконов и обменялись визитками через Сеть. Изучив электронную карточку иностранца, Цуоши узнал, что мистер Циммерман проживает в Новой Зеландии. Затем он активировал программу трансферта информации, и его мощный поккекон начал вводить новый транслятор в старую машину Циммермана.
        Тут в вестибюль вошел огромный американец в черных очках и глухом плотном костюме; было видно, что он безумно страдает от жары. Мышцы американца распирали одежду, как у штангиста. Вслед за атлетом появилась миниатюрная японка с атташе-кейсом. На женщине красовались зеркальные солнечные очки, броский темно-голубой костюм и шляпка в тон, но вид у нее был какой-то загнанный.
        Атлет остановился у дверей и внимательно проследил за тем, как вносят чемоданы. Женщина стремительно подошла к регистрационной стойке и принялась нервно задавать клерку бесчисленные вопросы.
        — Я страстный поклонник машинного перевода,  — поведал Цуоши высокому новозеландцу.  — Думаю, компьютеры делают великое дело, помогая людям понять друг друга.
        — Не могу не согласиться,  — кивнул мистер Циммерман.  — Помню, когда я впервые приехал в Японию много лет назад, у меня не было ничего, кроме бумажного разговорника. И вот я вхожу в бар и…  — Внезапно он замолчал, уставившись на экран поккекона.  — Прошу прощения! Тут мне говорят, что я должен немедленно подняться в свой номер.
        — Я могу пойти с вами, пока транслятор не загрузится полностью,  — предложил Цуоши.
        — Большое спасибо!
        Они вместе вошли в лифт, и Циммерман нажал на кнопку четвертого этажа.
        — Так вот, я зашел в этот бар на Роппонги поздно ночью, потому что очень устал и надеялся перекусить…
        — И что?
        — Эта женщина… Ну, она слонялась в баре для иностранцев поздней ночью, и была, скажем так, не вполне одета, и совсем не казалась хоть немного лучше, чем выглядит, и…
        Да, я вас понимаю.
        — А меню, которое мне дали, было целиком на кандзи, или катакане, или ромадзи, или как это у вас называется, поэтому я достал свой разговорник и попытался расшифровать загадочные идеограммы, однако…  — Лифт остановился, двери открылись, и они вышли в холл четвертого этажа.  — Словом, кончилось тем, что я ткнул пальцем в первую строчку меню и сказал этой даме…
        Циммерман опять замолк, поглядев на экран поккекона.
        — Кажется, что-то случилось… Минуточку!
        Он внимательно изучил инструкции, вынул из кармана шортов флакон и открутил колпачок. Потом встал на цыпочки и, воздев очень длинную руку, вылил лавровишневый лосьон в вентиляционную решетку, расположенную под самым потолком.
        Дело было сделано. Новозеландец аккуратно закрутил колпачок, сунул пустую бутылочку в карман и поглядел на экран покеккона.
        Нахмурился и как следует встряхнул его, но на экране ничего не изменилось. Очевидно, новый транслятор Цуоши перегрузил слабенькую операционную систему Циммермана, и поккекон безнадежно завис.
        Циммерман произнес несколько непонятных английских выражений, потом улыбнулся и с извиняющимся видом развел руками. Кивнув на прощание, он вошел в свой номер и закрыл дверь.
        Японка и ее дюжий американский спутник вышли из лифта. Мужчина оглядел Цуоши твердым взглядом. Женщина достала из сумочки электронную карту и открыла дверь номера, руки ее при этом заметно дрожали.
        Поккекон Цуоши зазвонил.
        — Уходи отсюда,  — сказала машина.  — Спустись в вестибюль по лестнице и войди в лифт вместе с рассыльным.
        Цуоши поспешно спустился вниз и увидел, как мальчик в униформе закатывает в лифт тележку с багажом взволнованной японки. Он аккуратно протиснулся мимо металлических колес тележки и встал у задней стенки кабины.
        — Вам какой этаж, сэр?  — спросил мальчик.
        — Восьмой,  — ответил Цуоши наобум.
        Рассыльный нажал на кнопки и замер лицом к двери, руки в белых перчатках по швам. Поккекон молча выбросил на экран строчку текста: положи коробочку в голубую дорожную сумку.
        Голубая сумка с молнией лежала на самом верху. Ему хватило пары секунд, чтобы приоткрыть молнию, сунуть внутрь манеки-неко и снова закрыть. Мальчик ничего не заметил и выкатил тележку на четвертом этаже. Цуоши вышел на восьмом, чувствуя себя немного глупо. Он побродил по холлу, нашел укромный уголок за автоматом, торгующим прохладительными напитками, и позвонил жене.
        — Ну как дела, дорогая?
        — Ничего,  — ответила жена и улыбнулась.  — Ты прекрасно выглядишь! Ну-ка покажи, как тебя подстригли сзади.
        Цуоши послушно направил экран поккекона на свой затылок.
        — Отличная работа,  — заключила жена с глубоким удовлетворением.  — Надеюсь, ты собираешься домой?
        — Гм. В этом отеле творится нечто странное,  — сказал Цуоши.  — Возможно, я немного задержусь.
        Она немного нахмурилась.
        — Только не опаздывай к ужину! У нас сегодня бонито.
        Цуоши вошел в лифт, чтобы спуститься в вестибюль, но кабина остановилась на четвертом этаже, и в нее ввалился дюжий американец.
        Из носа у атлета текло, а из глаз струились слезы.
        — С вами все в порядке?
        — Не понимаю по-японски!  — прорычал атлет.
        Как только закрылись двери, мобильник американца с треском ожил, испустив отчаянный женский вопль, за которым последовал бурный поток английских слов. Мужчина, громко выругавшись, ударил волосатым кулаком по кнопке «стоп». Кабина со скрежетом остановилась, и зазвенел тревожный звонок.
        Атлет раздвинул створки двери голыми руками, вскарабкался на пол четвертого этажа и кинулся назад. Лифт негодующе зажужжал, двери лихорадочно задергались. Цуоши поспешно выбрался из сломанной кабины и секунду колебался, глядя вслед убегающему. Потом вытащил поккекон загрузил японско-английский транслятор и решительно последовал за ним.
        Дверь номера оказалась открытой.
        — Эй?  — воззвал Цуоши и, не дождавшись ответа, испробовал свой поккекон: — Могу я чем-нибудь помочь?
        Женщина сидела на кровати. Она только что обнаружила коробочку с манеки-неко и с ужасом взирала на крошечного кота.
        — Кто вы такой?  — спросила она на ломаном японском.
        Цуоши наконец сообразил, что это американка японского происхождения. Ему редко приходилось встречать японцев из Америки, но те всегда вызывали у него тревожное чувство. Внешне они выглядели как нормальные люди, но вели себя ужасно эксцентрично.
        — Всего лишь друг, который проходил мимо,  — ответил он.  — Чем могу помочь?
        — Хватай его, Митч!  — закричала женщина по-английски. Атлет выскочил в холл и ухватил Цуоши за запястья. Пальцы — будто стальные наручники. Цуоши нажал кнопку тревоги на своем поккеконе.
        — Забери у него компьютер,  — распорядилась женщина.
        Митч выхватил поккекон и бросил его на кровать. Потом сноровисто обыскал пленника и, не найдя оружия, толкнул его в кресло. Женщина снова перешла на японский.
        — Ты, сидеть здесь! Не двигаться!
        Она приступила к исследованию бумажника Цуоши.
        — Прошу прощения?  — изумился задержанный, скосив глаза на лежащий на кровати поккекон. Тот исправно посылал сигналы бедствия в Сеть, и по его экрану молчаливо бежали красные тревожные строчки. Женщина заговорила по-английски, и поккекон послушно перевел:
        — Митч, немедленно вызови местную полицию.
        Атлет разразился громовым чихом, и до Цуоши наконец дошло, что весь номер пропах лавровишней.
        — Я не могу вызвать полицию. Я не говорю по-японски,  — буркнул Митч и снова отчаянно чихнул.  — О'кей, я сама вызову копов. Надень на парня наручники. А потом спустись вниз и купи себе в аптечке каких-нибудь антигистаминов, ради Христа.
        Митч достал из кармана пиджака рулончик пластилитовых наручников и примотал правое запястье Цуоши к изголовью кровати. Из другого кармана он извлек носовой платок, вытер слезы и трубно высморкался.
        — По-моему, мне лучше остаться с вами. Кот в багаже. Значит, сетевым преступникам уже известно, что мы в Японии. Вам грозит опасность.
        — Ты, конечно, мой телохранитель, Митч, но в данный момент ни на что не годен.
        — Этого не должно было случиться,  — с обидой сказал атлет, яростно почесывая шею.  — Прежде моя аллергия никогда не мешала работе.
        — Запри дверь снаружи, а я подопру ее креслом. Ступай и позаботься о себе.
        Митч ушел. Женщина забаррикадировала дверь и связалась с администрацией отеля через прикроватный пасокон.
        — Говорит Луиза Хашимото из номера 434. Тут у меня гангстер, информационный преступник. Вызовите токийскую полицию и скажите, чтобы приехали люди из отдела организованной преступности… Что? Да, именно так. И поднимите на ноги всю вашу службу безопасности, здесь может произойти все, что угодно. Советую поторопиться.
        Она резко прервала контакт. Цуоши взирал на нее в глубоком изумлении.
        — Зачем вы это делаете? Что все это означает?
        — Итак, ты называешь себя Цуоши Шимизу,  — сказала женщина, разглядывая его кредитные карточки. Она села в ногах кровати и уставилась ему в лицо.  — Ты что-то вроде якудзы, верно?
        — По-моему, вы совершаете большую ошибку,  — заметил Цуоши.
        Луиза сурово нахмурилась.
        — Послушайте, мистер Шимизу, вы имеете дело не с каким-нибудь там янки на отдыхе. Я Луиза Хашимото, помощник федерального прокурора из Провиденса, Род-Айленд, США.  — Она продемонстрировала ему магнитную идентификационную карточку с золотым официальным гербом.
        — Приятно познакомиться с представителем американского правительства,  — любезно сказал Цуоши, ухитрившись слегка поклониться.
        — Я бы пожал вам руку, но моя привязана.
        — Прекратите изображать святую невинность! Я уже видела вас здесь, на четвертом этаже, и в вестибюле тоже. Откуда вам известно, что у моего телохранителя жестокая аллергия на лавровишню? Вы наверняка взломали его медицинское досье.
        — Кто, я? Какая чушь!
        — С тех пор как я напала на след ваших сетевых бандитов, все факты складываются в колоссальный преступный заговор,  — сказала она.  — Я арестовала компьютерного пирата в Провиденсе. Как выяснилось, он свободно распоряжался мощным сетевым сервером и целой кучей бесплатных поисковых машин с искусственным интеллектом. Мы посадили мерзавца под замок, мы арестовали все его машины, интеллекты, индексаторы, каталоги… И в тот же вечер появились коты!
        — Коты?
        Луиза кончиками пальцев приподняла манеки-неко, словно бы это был живой электрический угорь.
        — Эти маленькие коты, ваше японское вуду. Манеки-неко, я не ошибаюсь? Они стали появляться везде, куда бы я ни пошла. Фарфоровый кот в моей сумочке. Три глиняных кота в моем рабочем кабинете. Куча котов во всех витринах антикварных лавок Провиденса. Радио в моем автомобиле принялось мяукать!
        — Вы уничтожили часть Сети?  — едва проговорил потрясенный Цуоши.  — Вы арестовали поисковые машины? Какой ужас! Как же вы могли совершить такое бесчеловечное деяние?
        — Ты имеешь наглость возмущаться? А моя машина, выходит, не в счет?  — Луиза раздраженно потрясла толстым, неуклюжим американским поккеконом.  — Как только я сошла с самолета в Нарита, ПЦА был атакован. Тысячи и тысячи посланий, одно за другим, и все с картинками котов. Я не могу связаться даже с собственным офисом! Мой ПЦА совершенно бесполезен!
        — Что такое ПЦА?
        — Персональный Цифровой Ассистент, производство Силиконовой долины.
        — С таким имечком… Неудивительно, что наши поккеконы не желают с ним разговаривать.
        Луиза сверкнула глазами.
        — Да, это так, умник. Давай шути! Дошутишься. Ты уличен в злонамеренной информационной атаке на официального представителя правительства США!  — Она перевела дух и осмотрела Цуоши с головы до ног.  — А знаешь, Шимизу, ты совсем не похож на итальянских гангстеров и мафиози, с которыми мне приходится иметь дело в Провиденсе.
        — Потому что я не гангстер. В жизни своей никому не причинил вреда.
        — Да ну?  — ухмыльнулась Луиза.  — Послушай, приятель, я знаю о людишках твоего сорта гораздо больше, чем ты думаешь. Я давно вас изучаю. У нас, компьютерных копов, есть для вас специальное название… Цифровые панархии! Сегментированные, полицефальные, интегрированные сети влияния! Как насчет БЕСПЛАТНЫХ ТОВАРОВ И УСЛУГ, которые ты все время получаешь?  — Она уличающе ткнула в него пальцем.  — Разве ты когда-нибудь платишь налоги с этих подарков? Ха! Разве ты декларируешь их как свой доход? А эта бесплатная доставка из зарубежных стран? Домашнее печенье, огурчики, помидорчики! Дармовые ручки, карандаши, старые велосипеды!
        А как насчет извещений о срочных грошовых распродажах?.. Ты злостный неплательщик налогов, живущий на доходы с незаконных трансакций!
        Цуоши озадаченно моргнул.
        — Послушайте, я ничего не понимаю в таких вещах. Я просто живу своей жизнью.
        — Дело в том, что ваш подарочный экономический хаос подрывает законную, одобренную государством, регулируемую экономику!
        — Возможно, все дело в том,  — мягко возразил Цуоши,  — что наша экономика гораздо лучше вашей.
        — Кто это сказал?  — фыркнула она.  — С какой стати ты так думаешь?
        — Потому что мы гораздо счастливее вас. Что может быть плохого в человеческой доброте? Что плохого в подарках? Новогодние Подарки… Подарки к празднику весны… К началу учебного года и к его концу… Свадебные подарки… Подарки на день рождения… И юбилейные… Все люди любят подарки.
        — Но не так, как вы, японцы. Вы на них просто помешаны.
        — Что это за общество, если в нем отрицают добровольные дары?
        Не считаться с нормальными человеческими чувствами… Да это просто варварство.
        — По-твоему, я варвар?  — ощетинилась Луиза.
        — Не хочу показаться невежливым,  — заметил Цуоши,  — но вы привязали меня к своей кровати.
        Она скрестила руки на груди.
        — Еще не то будет, когда тебя заберет полиция.
        — Боюсь, нам придется долго ждать,  — заметил Цуоши.  — В Японии полицейские не торопятся. Мне очень жаль, но в нашей стране гораздо меньше преступлений, чем у вас, и японская полиция немного расслабилась.
        Тут зазвонил пасокон, Луиза приняла вызов. Это была жена Цуоши.
        — Могу я поговорить с Цуоши Шимизу?
        — Я здесь, дорогая!  — поспешно воскликнул супруг.  — Она меня похитила! И привязала к кровати!
        — Привязала к своей кровати?  — Глаза его жены стали совсем круглыми.  — Ну нет, это уже слишком! Я вызываю полицию!
        Луиза быстро отключила пасокон.
        — Я никого не похищала! Просто задержала до прибытия местной полиции, которая тебя арестует.
        — Арестует? А за что, собственно?
        Луиза на несколько секунд задумалась.
        — За умышленное отравление моего телохранителя путем залива в вентилятор лавровишневой настойки.
        — Но в этом нет ничего противозаконного, разве не так?
        Пасокон снова зазвонил, и на экране появился ослепительно белый кот с огромными, сияющими, неземными глазами.
        — Отпусти его,  — распорядился он.
        Луиза, взвизгнув, выдернула вилку пасокона из розетки, и через полсекунды весь свет в номере погас.
        — Инфраструктурная атака!  — еще громче завизжала она и быстро залезла под кровать. В комнате было темно и очень тихо. Кондиционер тоже отключился.
        — Думаю, вы можете выйти,  — сказал наконец Цуоши.  — Это всего лишь короткое замыкание.
        — Это не замыкание,  — упрямо пробормотала Луиза. Она медленно выползла из-под кровати и села на матрас. Странным образом в темноте у них возникли почти товарищеские чувства.
        — Я очень хорошо знаю, что это такое,  — тихо сказала женщина.
        — Меня атакуют. Не было ни минуты покоя с тех пор, как я арестовала тот сегмент Сети. Со мной постоянно что-то случается. Куча неприятностей. Но ничего нельзя доказать — ни малейшего свидетельства, которое можно предъявить суду.  — Она тяжело вздохнула.  — Если я сажусь на стул, кто-то уже оставил на сиденье жевательную резинку. Мне приносят бесплатную пиццу, и всегда с такой начинкой, какую я терпеть не могу. Маленькие дети плюют в мою сторону на улице, старухи в инвалидных колясках преграждают дорогу, когда я тороплюсь.
        В ванной внезапно включился душ, сам по себе. Луиза вздрогнула, но ничего не сказала. Постепенно темная, душная комната стала наполняться горячим паром.
        — В туалетах не спускается вода,  — всхлипнула женщина.  — Мои письма теряют на почте. Если я прохожу мимо автомобиля, срабатывает противоугонная система, и все окружающие начинают пялиться на меня. Мелочи, всегда только мелочи, но они никогда не прекращаются. Я столкнулась с чем-то ужасно большим и очень-очень терпеливым, и оно все про меня знает. Оно распоряжается миллионами рук и ног. И все эти руки и ноги принадлежат людям!
        В холле послышался какой-то шум, отдаленные голоса, бессвязные крики. Внезапно кресло полетело на пол, и дверь с треском распахнулась. В комнату, споткнувшись на пороге, влетел Митч, теряя черные очки, и растянулся на полу. Следом ввалились два охранника из отеля и набросились на него. Митч, невнятно ругаясь, энергично отбивался руками и ногами, в драке оба охранника потеряли фуражки. Наконец один из них крепко ухватил противника за ноги, а другой, крякнув, успокоил его резиновой дубинкой.
        Пыхтя и отдуваясь, они вытащили телохранителя в коридор. Темная комната настолько наполнилась паром, что в спешке стражи порядка даже не заметили Цуоши с Луизой. Женщина уставилась на сломанную дверь.
        — Бог ты мой, почему? Что он им сделал?
        Цуоши в замешательстве поскреб в затылке.
        — Должно быть, небольшое взаимонепонимание?
        — Бедный Митч! В аэропорту у него отобрали оружие. С его паспортом была бездна технических проблем. С тех пор как Митч с связался со мной, ему ни в чем не было удачи…
        Тут кто-то громко постучал в окно. Луиза съежилась в ужасе, но взяла себя в руки и мужественно раздвинула глухие портьеры. Комнату залил яркий солнечный свет.
        За окном висела люлька, спущенная с крыши отеля. Два мойщика окон в серых форменных комбинезонах весело помахали руками, складывая пальцы кошачьей лапкой. С ними был еще один человек, оказавшийся старшим братом Цуоши.
        Один из мойщиков открыл окно универсальным ключом, и брат неловко забрался в комнату. Выпрямившись, он аккуратно одернул костюм и поправил галстук.
        — Это мой брат,  — представил его Цуоши.
        — Что вы здесь делаете?  — холодно осведомилась Луиза.
        — Ну, в ситуациях с заложниками всегда приглашают родственников,  — охотно разъяснил тот.  — Полиция доставила меня на вертолете прямо на крышу отеля.  — Он с интересом осмотрел Луизу с ног до головы.  — Мисс Хашимото, у вас едва осталось время на побег.
        — Что?!
        — Взгляните на улицу,  — сказал брат.  — Видите их? Люди толпами прибывают со всех концов города. Продавцы лапши с самоходными ларьками, рассыльные велосипедисты, мотокурьеры, почтальоны на пикапах, подростки на скейтбордах…
        — О нет!  — громко взвизгнула Луиза, взглянув в окно.  — Ужасная, неуправляемая толпа! Они меня окружили! Я пропала!
        — Пока еще нет,  — сказал брат.  — В окно и на платформу. У вас есть шанс, Луиза, не упустите его. Я знаю одно местечко в горах, священное место, где нет компьютеров, телефонов и прочего безобразия.
        Подлинный рай для таких, как вы и я…
        Луиза с надеждой вцепилась в пиджак бизнесмена.
        — Могу ли я вам доверять?
        — Посмотрите мне в глаза. Разве вы не видите? Да, вы можете мне довериться, Луиза,  — кивнул он,  — ведь у нас так много общего.
        Они решительно вылезли в окно. Луиза крепко ухватилась за руку старшего брата Цуоши, ветер развевал ее темные волосы. Люлька со скрипом пошла наверх и пропала из виду.
        Цуоши встал из кресла и протянул левую руку. Кончиками пальцев ему удалось подцепить свой поккекон. Он подтащил его поближе, схватил и прижал к груди. Потом снова сел в кресло и принялся терпеливо ждать, когда кто-нибудь придет сюда, чтобы вернуть ему свободу.